Босиком по росе. История ведуньи [Алинда Ивлева] (fb2) читать постранично, страница - 5

блаженной улыбкой: « Ой, напьюся я». И заснула. Марфа, не оборачиваясь, пошла к своей хате, прочь от забора. Улюлюкающие, галдящие, кричащие повозки поползли в новую жизнь.

Вечерело. Солнце медленно исчезало  за березовой рощицей возле  речки Безымянки. Только  хутору было не до сна. Свадьба  гужбанила и веселилась.

Марфа отворила дверь в хату,  в милом сердцу доме  нарушало тишину только мерное лузгание семечек и неспешный разговор мужчин за столом с белой расшитой скатертью. Сквозь раскрытые ставни с улицы доносился горький полынный запах, смешиваясь с дурманящим виноградным чихирем и забродившим тестом. Девушка поприветствовала мужа и гостя, достала из печки вареники с квашеной капустой и тихой поступью прошла в свою комнату.

– Сидор, пойду баниться, завтра поутру за багульником надоти. Да зари встать треба, – донесся её звонкий голос из-за двери. Взяла чистых полотенец,  дорогой сердцу подарок мужа заграничный – марсельский лавандовый обмылок  и через подклеток вынырнула к бане. Напарившись, в чистой льняной сорочке она легла на сосновую скамью, благоухающую смолой и устланную шалфеем и мятой.   Ее распущенные черные волосы  при отблеске свечей казались медными. Ведунья прикрыла глаза, прочла молитву и впала в благоговейный транс. В видениях снова перед ней появились две змеи с лицами Дуньки и её сестры. Из хищно оскаленных ртов тянули они ядовитые жала,  клацая острыми зубьями. Налитые кровью глаза извергали алые молнии. Чешуйчатые тела их извивались. Она попыталась защититься руками от неприятных образов, вдруг резко ощутила нехватку воздуха. Голова оказалась, будто зажатой в гигантских тисках. Тело пронзило нестерпимой адской болью, словно его прокрутили в мельничных жерновах. Свет в глазах потух. Теряя сознание, девушке чудилось, что по её телу несётся и топчет табун диких лошадей.

Удары по ее телу разносились на всю округу глухим хрустом, так трещит поваленное дерево. Вдалеке протяжно завывали собаки. С раскатами нежданного грома свора бродячих псов, поскуливая и поджав хвосты, рванули в свое логово.

⠀ Марфа, не раздумывая, отдалась воле судьбины, не сопротивлялась. Даже не вскрикнула. Ее били, терзали, лупили и тянули на части – так в пыточных казематах наказывали преступников. В какой – то момент пронзительная боль сменилась тупой, словно пали небеса на все тело, укрыв прессом. Из несчастной слабым ручейком вытекали жизненные соки. Песни цикад померкли, воздух в лёгких закончился, ад на земле сменился зловещим небытием. Когда мозг решил сопротивляться – было уже поздно. Девушка зарычала, изо всех сил пытаясь вывернуться, но поняла : руки связаны. Сознание сквозь пелену страха выхватило шум воды и отзвуки мужских и женских голосов. Темнота и зловещий холод.

⠀ – Пусть сдохнет гадина, падлючина, оморочила всех мужиков, все беды из-за неё на хуторе нашем, нехай тамочи Архангелам и поясняет ведьмачьи дела свои, – не унималась Дунька. Фекла и Аксинья причитали, что третий отел мрет. А у соседа, молодого паренька, мехирь на жинку не встаёт, как Марфа взглядом того одарила. Вспомнили разгневанные соседушки, что и муж Дунькин пропал без вести. А тот мужик, кто в лесу с ней повстречается – горячкой мается, да снится Марфа каждую ночь, в непристойном виде во сне домогается.

Гришка еле остановил баб не добивать ведьму:

– Поучили, нехай знает. А то ж не бачила ни кого, в реку её, човеном поплывёт, може быть кудой и вынесет. Не берите греха на душу. Моя то заботушка и обида. Ни душегубьте, – Гришка отпихнул баб, проверил пеньковые верёвки на запястьях бедняжки. Запихнул для верности несколько речных камней, покрупнее, в мешковину на голове Марфы. Затянул узел на шее, пока бабы не смотрят.

⠀ Тело её рвануло с быстрым течением пенистой Безымянки, цепляясь какое- то время за остролистые камыши. А потом исчезло из виду учинителей правосудия. Ночь седая укрыла их под своим кровом, а река унесла тайну.

⠀Сидор хватился Марфу, когда уже коров с выпаса погнали пастухи. Колокольчики бренчали, оповещая о наступлении сумерек.

***

– Ох, девица, как приключилась эта беда с тобой? Что ж за злыдень мог такое свершить в человечьем облике с лепотой неземной? – старик в серой льняной рубахе на выпуск, перепоясанной веревкой из дикой крапивы, будто юноша удалой легко наклонился и твердой хваткой в руках подтащил девушку на берег. Марфа попыталась подняться, упираясь локтями в мелкий песок. Голова пошла кругом. Дикая усталость одолела все тело. Ледяной озноб до трясучки вывернул пустой желудок. Дедок только успел резво отскочить, бедняжка, хоть и соображала в тот миг с трудом, заметила эту небывалую резвость дремучего старца. Особенно удивили причудливые узоры, вышитые на рубахе. Ноги его были в чунях пенечных, которые уже век как не носил никто.

– Где я, старий?– Марфа плакала.

– В дивном месте, где давным – давно, туточки возле броду, святый Князь Игорь с войском своим схлестнулся на смерть с половцами Хана Кончака. Этот брод еще