Амур [Андрей Васильевич Попов] (fb2) читать онлайн

Андрей Попов Амур

Отношения с собаками у меня не ладились всегда. Вот как-то прямо с детства. Вроде и не сказать, что я их не люблю. Нравятся если умные и красивые. Не нравятся если губастые и слюнявые. Но при этом кидаются на меня регулярно и те, и другие. Был год, когда один-два раза в месяц на меня обязательно нападали. От пинчеров и сторожевых овчарок до шмакодявок-пекинесов. Набросился тут как-то ни с того ни с сего в подъезде, соседский песик росточком с кроссовки. Прямо захлебывался от злости. Он несколько минут яростно рычал и трепал мои шнурки, не обращая внимания на увещевания хозяйки. А однажды я шел мимо воинской части, причем шло нас по улице несколько человек. Часовой открыл ворота, выпуская машину. Вслед за грузовиком выскочила большая собака, таких в любой воинской части несколько штук подъедаются. Старательно, издалека облаяв всю нашу группу, она молча подскочила уже со спины и до крови цапнула только меня. Пока я метался по улице в поисках чего-нибудь тяжелого, она уже, успокоившись от содеянного, развернулась и, повиливая хвостом, с чувством выполненного долга, скрылась в воротах части. С течением времени, градус этой взаимной нелюбви, как-то снизился. Наступили просто дипломатические отношения, некое осторожное и предупредительное рычание или вежливое недавание себя погладить, а потом … потом я встретил Амура …

В 90-е, уволившись с завода, я бросился в бурное море предпринимательской деятельности. В то время государственный бюджет еще был полон денег. Отчизна вовсю и относительно регулярно финансировала социальную сферу, особенно образование. Но так как вакансии электриков, сантехников и прочих рабочих специальностей в наших школах и садиках отсутствовали напрочь, возник своеобразный вакуум. Надо прямо сказать, образовался приличный объем невыполненных работ. И это при выделенном-то финансировании! Парадокс плановой экономики, однако. Вот мы с товарищем, надо сказать не без удовольствия, и подставили свои итээровские плечи под груз накопившихся хозяйственных проблем в народном образовании, находясь при этом под знаменами производственного кооператива «Сигма», к которому нас прибил предпринимательский шторм. В основном выполняли монтаж охранно-пожарной сигнализации, телефонии и прочей слаботочки. Если справлялись с объемами сами, то работали вдвоем, а бывало и нанимали людей, оставляя за собой наиболее сладкие, с точки зрения заработка, объемы.

Я тут уже высказался о финансировании социальной сферы в то время. На наше счастье, одно из московских предприятий решило построить базу отдыха на тогда еще пустынном морском берегу в районе Евпатории. Строить в чистом поле, «с нуля» было не совсем комфортно и совсем недешево. Ни канализации тебе, ни дорог. Тут такие деньжищи нужны, что никакой завод не потянет. Но Москва, на то она и Москва! Где-то в высоких кабинетах пораскинули мозгами, пощёлкали на калькуляторах и приняли решение отдать под застройку территорию действующей погранзаставы. Представляете себе уровень принятия решений?! Куда ж деть погранцов, спросите Вы? А нашим защитникам решено было построить новую погранзаставу, чуть в стороне, но зато по всем современным требованиям к солдатскому быту, а также соответствующую политической и военной обстановке в мире. Министерство обороны напряглось, и в скором времени застава была готова. Военные переехали, а вернее сказать перешли в новые каменные корпуса, благо идти-то было всего метров триста, а бывшую территорию плавно заняло вышеупомянутое московское предприятие, которое тут же приступило к постройке базы отдыха. Москвичи где-то пересеклись с нашим председателем и вот кооператив «Сигма» стал генеральным подрядчиком. Дело закрутилось.

Для проживания отдыхающих были закуплены щитовые домики, изготовленные практически «под ключ». Ну, по меркам того времени, то есть начала 90-х годов. Их собирали из готовых комплектов прямо на берегу моря. Работа спорилась. И вот уже сезон не за горами, но предварительная комиссия обнаружила вопиющие недостатки. Домики-то деревянные и пожарная сигнализация в них была не предусмотрена изначально, ведь изделие сие по прейскуранту называлось «Домик садовый с мансардой». А на какой даче, пусть даже и с мансардой, простите, Вы видели пожарную сигнализацию? Вот-вот. Но пожарные были непоколебимы. Мало того, они запросили для всей базы отдыха централизованную систему оповещения, то есть сигнал от каждого домика должен был приходить на единый пульт, за которым уже наблюдал бы дежурный. Вообще-то вся эта возня была только ради мзды за якобы проектирование сигнализации и приемку готового объекта от подрядчика. Увы, конечно, но такие были времена. Изюминка была в следующем. Набить датчики по домикам и вывести все на единый пульт мог сделать практически любой кооператив. Ничего невыполнимого в этом не было, кроме одного. Того самого пульта. Купить в свободной продаже пульт пожарной сигнализации было невозможно, так как советская промышленность их делала мало, и расходились они только по специализированным конторам. Выигрывал своеобразный тендер тот, кто имел пульт. И тут мы оказались вне конкуренции. На еле дышащем военно-ремонтном заводе мы, совершенно случайно, обнаружили залежи похожего оборудования, предназначенного для контроля доступа на многочисленных объектах в воинских частях. При минимальной модернизации они отлично могли служить пультами пожарной сигнализации. Когда о наличии у нас такого прибора узнало руководство кооператива, судьба заказа была решена в нашу пользу. Поздней осенью мы выехали на монтаж.

Отмахав сто пятьдесят верст, мы подъехали к селу Поповка – будущей столицы знаменитого «Казантипа». В то время мало кто мог представить себе, что два десятка сельских домиков, вытянутых вдоль песчаных дюн побережья, превратятся в знаменитую тусовку. На тот момент это была окраина военно-морской базы Донузлав и поселка Мирный. Начальство выделило нам для проживания отдельный домик и любезно предупредило, что постельное белье нужно как можно быстрее получить у кастелянши, иначе она, вот буквально через пять минут, уйдет, и сегодня ее уже не будет. Я, понятное дело, со всех ног кинулся к ее домику. Мне вдогонку, что-то кричали, типа «Ты аккуратнее! Там где-то Амур! Не беги!». Но перспектива спать на голом матрасе вытеснила из моей головы все, кроме желания получить заветное белье.

– Какой-такой Амур? Почему Амур? И почему я должен быть с ним аккуратен? Все это потом. Сначала простыни и подушки.

Оббежав пару домиков, я трусил по тропинке, когда справа в высоких лопухах, ворухнулась темная тень и послышалось глухое «Р-рррр!». Но в этот момент я уже увидел кастеляншу, вешающую замок на двери.

– Стойте! Подождите, пожалуйста! – заголосил я. – Мы только что приехали. Нам два комплекта выдайте, пожалуйста, в двадцать первый домик.

– Это Вы из Севастополя?

– Да! Да!

– Еще чуть-чуть и я бы ушла. Ну, проходите.

Нагрузившись всем необходимым, я пошел обратно. Двигался буквально на ощупь, так как даже не мог выглянуть из-за горы подушек и одеял, опасаясь уронить что-нибудь в осеннюю грязь. Проходя по тропинке, я краем глаза обнаружил сидящего в уже знакомых лопухах здоровенного пса. Он отчаянно зевал, крутил головой и лениво чесался. Увидев меня, он опять нехотя и совсем не грозно сказал «Р-ррррр!». Я, осторожно балансируя со стопой белья в руках, буркнул в подушку:

– Да отстань, ты!– и продолжил свой непростой путь.

Но, сделав буквально несколько шагов, я вдруг почувствовал, как что-то крепко схватило меня за ляжку, чуть пониже ягодицы. Инстинктивно подпрыгнув и искоса глянув вниз, я увидел того самого пса.

– А ну фу! Брось меня! Ты что! – выкрикнул я, одновременно пытаясь вытащить свою задницу из клыков.

Но не тут то было. Собака, спокойно выслушав мою тираду, и глядя мне прямо в глаза, еще чуть-чуть сжала челюсти, но ровно на столько, чтобы я перестал трепыхаться.

– Ай! Все, все, все! Молчу, молчу!

Я застыл, стоя на цыпочках, одновременно пытаясь выполнить два условия: удержать кипу белья, которая стала предательски расползаться и стараться при этом не сильно двигаться, чтобы не дразнить собаку. Постояв в такой неустойчивой позиции некоторое время и поняв, что моя пятая точка все еще жива, я снова скосил взгляд вниз назад и спросил пса:

– И что теперь? Так и будем стоять?

Пес немного подумал и, не разжимая зубов, толкнул меня носом, вынуждая сделать шаг. Потом еще и еще. Так мы и стали двигаться. Я семенил впереди, изображая одновременно эквилибриста и жонглера, а сзади псина, держа меня за зад. Дойдя до какой-то точки, собака, снова рыкнув, аккуратно потянула меня зубами влево. Пришлось подчиняться. Таким дружным коллективом мы дошли до вагончика начальства. Бригадиры как раз получали разнарядку на работу после обеда, когда мы показались из-за кустов. Что тут началось!

– Посмотрите-ка на эту «сладкую» парочку!

– Амур, ты опять поймал нарушителя? Ух, ты наш пограничник.

– Держи его крепче. Ишь подушки хотел украсть.

И еще много всего, в разных вариациях. Подошел прораб, потрепал собаку по черной голове и сказал:

– Все Амур, отпусти.

Собака вопросительно посмотрела на прораба. На морде прямо читался немой вопрос:

– Ты уверен?

– Все Амур, все. Это свои. Отпусти его.

Челюсти, не без сожаления, разжались, и я оказался на свободе. Меня взяли за руку, поднесли ее к собачей морде и строго сказали:

– Свои Амур, свои!

Я задал справедливый вопрос:

– И что?

На что получил исчерпывающий ответ:

– И все. Иди спокойно. Больше не тронет. Это пограничная собака. Она знает всех на стройке. Теперь знает и тебя.

– А она всех на вкус пробует? И почему она не на заставе, раз пограничная?

– Амур на пенсии. Живет здесь. На заставу ходит только на развод и на получение пайка.

Я покрутил головой и потихоньку пошел со своими подушками к нашему домику.

После этого инцидента, весь день, мотаясь по территории базы, я нет-нет, да отмечал, что черная с рыжими подпалинами тень находилась от нас где-то недалеко.

– Следит. Не доверяет. Вот неугомонная псина!

Пробегав до вечера, едва успевая за целой армией строителей, мы вспомнили о еде только сильно под вечер. Есть консервы нам не хотелось, и мы решили прогуляться в поселок Мирный в надежде найти хоть какую-нибудь столовую. Но в поселке мы обнаружили только маленький гастроном. Ассортимент сельского магазинчика был скудноват и особенно колбасного отдела. Единственное, что предлагалось покупателю – был ЗЕЛЬЦ*! При этом мой напарник стоял возле прилавка и откровенно пускал слюни на это сомнительное варево из субпродуктов. Я понимаю, что где-то в частном хозяйстве, сделанный для себя, зельц и выглядит, и пахнет достойно и на вкус уж очень аппетитный, но перед нами было детище еще советского пищепрома … Так как Вову уговаривать было бесполезно, а продавщица категорически не захотела отрезать триста грамм, нам пришлось купить весь кусок, весом более килограмма. Благо стоил он не очень дорого. Чему там стоить то, шкура, уши и тому подобное. Придя на базу, накрыли стол, но когда развернули этот самый зельц, тут даже Вова понял, что кушать его нельзя. Из дрожащего, серого брикета торчала щетина, кусочки костей и откровенные жилы. Дополнительно все эти сомнительные запчасти были залиты каким-то мутным варевом. И тут меня осенило:

– Слушай, есть это мы все равно не будем. Давай-ка нашего сторожа угостим. Нам еще тут неделю жить …

Выйдя на крыльцо, я крикнул в темноту:

– Амур! Амур! Фьють! Сюда! Иди сюда, Амур!

Прошла буквально минута и метрах в десяти я обнаружил темное пятно с подпалинами.

– Амур, скорее! Смотри, что у меня. На.

Амур остановился метрах в трех, чуть вильнул хвостом и потянул носом. Шумно вздохнул, подошел еще ближе и сел.

– На, Амур! Поешь!

Собака шевельнула хвостом, наклонилась к моей руке, понюхала зельц и вежливо отвернулась. Я на корточках придвинулся ближе. Какой же он большой. Даже сидя, он был выше меня на корточках. Мелькнула мысль об осторожности, но я уже почувствовал кураж.

– На, Амур! – я протянул руку и сунул зельц прямо ему под нос.

На мое удивление собака повернулась и осторожно приблизила свою, прямо скажем, медвежью голову прямо к моему лицу. Я затаив дыхание, зажмурился и замер. Холодный и мокрый нос коснулся виска, носа, ткнулся в глаз. Потом собака понюхала руку с зельцем и … лизнула меня в щеку. Раз, второй. Я сел на ступеньку и осторожно погладил Амура по голове. Он удовлетворенно рыкнул и толкнулся лбом в руку. Я почесал ему за ухом. Он блаженно зажмурился, а потом, будто опомнившись, рывком отстранился, виновато слизнул зельц с руки и растворился в темноте.

Обалдеть! Здоровенный, пограничный пес ел с моих рук. И это после нашей стычки.

… Утром, по привычке, проснувшись в шесть часов, я вышел на утреннюю зарядку. Погода, надо сказать, была не летной, но мышцам нужна была разминка. С моря резко задувало. Ветер бросался песком и завывал в ветвях деревьев. Берег, покрытый клочками морской пены, аж вздрагивал от падающих на него серых, в белых шапках валов. Весь этот апокалипсис скрашивал единственный фонарь, раскачивающийся на столбе и бросающий причудливые тени на берег и море. Минут через двадцать активных упражнений, когда мышцы пришли в тонус и изрядно разогрелись, я разделся и побежал в пенящиеся в линии прибоя буруны. Заплывать далеко не решился. Все-таки купаться, практически в темноте еще и в шторм было откровенно не комфортно, если не сказать страшновато. Поухав во все горло, и вволю поплескавшись на мелководье, я вышел на берег и обнаружил Амура, сидящего на песке, метрах в десяти от моей одежды. Видно шел на заставу для получения своего пайка и увидел меня.

– Ты пришел меня охранять? Иди сюда!

Амур вильнул хвостом, но с места не сдвинулся. Подойдя к своим вещам, я не увидел полотенца. Наверное, ветром сдуло. Окинув взглядом берег, я увидел какую-то серую кучку возле собаки.

– Неужели? Ты охраняешь мои вещи? – Амур радостно посмотрел на меня и снял лапу с полотенца, которое тут же попыталось снова улететь.

– Молодец! Пойдем получать заслуженное угощение.

Придя в наш домик и заварив чай, я отрезал кусок зельца и открыл дверь. Амур сидел у крыльца и плутовато поглядывал на мои руки. Выложив угощение на ступеньку, я взялся чесать его за ухом. Кто-то говорит, что нельзя трогать собаку во время еды. Видели бы они нас с Амуром. Он одновременно толкался головой мне в руку, слизывал угощение и от избытка чувств, сучил задней лапой.

После утренней трапезы, мы с напарником с головой погрузились в свою работу. Целый день мы пытались если не опередить, то хотя бы не отстать от трех бригад строителей, прокладывая кабеля по территории базы. Монтаж всех проводов по домикам решили делать тогда, когда для всех рабочий день уже закончится. То есть вечером или ночью.

После того как работяги и начальство разошлись, мы перекусили, перевели дух за чаепитием и нагрузившись проводами, инструментами и коробкой с ключами приступили к работам внутри домиков. Открывали двери, я уходил на второй этаж, напарник работал внизу. Работали молча, так как перекрикивать стук молотка по гулким панелям было затруднительно. Иногда во время паузы удавалось перекинуться двумя-тремя словам, но только по делу. Работы на втором этаже было немного меньше, и я заканчивал чуть раньше партнера, но каждый раз, как я спускался, Амур находился в домике и спал, зарывшись мордой в кучу стружки, оставшейся от плотников. Окончив работу, мы собирались в следующий домик. Причем делали мы их не подряд, а в каком-то замысловатом порядке, строго по списку, который нам составили строители. И тут наметилась некая закономерность в поведении собаки.

– Так. Следующий номер, шестнадцать, – сказал я, выбирая из коробки нужный ключ.

Пес зашевелился, встал и вышел в темноту. Когда же мы, со своим скарбом, подошли к домику номер 16, Амур уже стоял там и всем своим видом выражал раздражение нашим опозданием. Дождался, когда будет открыта дверь, вошел в домик и тут же завалился спать под лестницу. Мы принялись за работу…

– Следующий номер 22.

Амур, вздрогнул, встал и вышел в ночь. Но когда мы подошли к домику под номером 22, он уже ждал нас, упершись носом в двери. Так продолжалось всю неделю. Даже когда мы специально выбирали самые замысловатые и отдаленные номера, Амур безошибочно их находил. После того как мы заканчивали нашу позднюю работу, я выносил Амуру ежедневное угощение. Пока он неторопливо слизывал зельц, я с ним разговаривал о чем-то, выбирая репьи из шерсти и чухая за ухом, потом он тыкался мне в щеку мокрым носом, словно целовал и уходил в темноту.

Таким образом, у нас сложился своеобразный распорядок дня. Утром Амур сопровождал меня на зарядку, потом уходил на заставу. Принимал развод, получал свой пенсионный паек, наставлял молодежь и, что там еще делает старослужащий. После этого он заявлялся на стройку. Обходил периметр, потом находил нас и сопровождал до самого вечера, иногда отвлекаясь на деревенских шавок или гоняя забредших кобелей. Вечером получал свой зельц и опять пропадал до утра.

Примерно через неделю интенсивной работы мы с напарником вышли на финишную прямую. В субботу была назначена комиссия по приему нашей сигнализации. День выдался солнечный и какой-то по-тихому радостный. Напарник уехал в Евпаторию за пожарным инспектором, а я, послонявшись по базе, взял полотенце и пошел на море, позагорать на ласковом, осеннем солнышке. Амур увязался со мной. Искупавшись, я улегся недалеко от базы, между песчаных дюн на подстеленное полотенце и задремал. Снился мне мой бывший завод. Вроде как иду я по пролету, а по обе стороны гудят станки. Гудят так, что почти ничего не слышно. Подхожу я к куче готовых деталей, беру одну в руку. А она горячая, из-под резца. Руке больно, я хочу ее бросить, но она словно прилипла. Я трясу рукой и … просыпаюсь. Амур скулит и зубами, за руку, пытается меня куда-то тянуть, и что-то гудит вокруг нестерпимо. Вскочив на ноги, я с ужасом вижу, как из моря, прямо на меня, надвигается «Зубр»** – корабль на воздушной подушке! Его авиационные двигатели гудели на форсаже, подымая тучи песка и водяной пыли. Увидев нас с собакой, сигнальщик, что-то сказал непонятное по трансляции, рулевой принял вправо, и ревущее чудовище прошло мимо, буквально метрах в тридцати по пустынному берегу и, рыская из стороны в сторону, стало удаляться в сторону моря. Капец! Еще бы минутку …

«Зубры» базировались в Донузлаве, в паре километров от нашей базы. Видно в части обкатывали молодых рулевых и безлюдный, песчаный берег подходил для этого как нельзя лучше, если бы не я и Амур. Получилось, что собака меня спасла!? Вряд ли рулевой корабля – молодой матросик, в облаке поднятой водяной пыли и песка, заметил бы лежащего в траве человека и … попросту переехал бы меня …Ужас!

Пока мы с Амуром приходили в себя и отряхивались, появился мой напарник с радостной вестью, что в то время когда я тут бросался под пароходы он успел успешно сдать инспекции сигнализацию, подписать все акты и даже передать их на оплату. То есть фактически дела наши здесь закончились, можно было собираться, сдавать белье и отчаливать домой. К чему мы и приступили.

Собрав вещи и погрузив их в автомобиль, я пошел к кастелянше сдавать белье, заодно пытаясь найти своего лохматого друга. Обошел всю базу – Амура нигде не было. Его не видели ни рабочие, ни начальство. Вышел на берег моря, тоже никого… Нужно было ехать. Но у меня еще оставался последний кусок зельца, и я хотел не просто его выбросить, а скормить на прощание Амуру.

– Обиделся, наверное, – сказал напарник. – Он же слышал, как мы говорили об отъезде. Умная псина.

Повторно обойдя всю стройку, собаки я не обнаружил. Оставался последний шанс. Увидеть его возле заставы. Мы сели в машину и тронулись по проселку в сторону шоссе. Вот поворот на заставу … Никого. Я вышел из машины. Издалека, через ворота, попытался заглянуть на территорию заставы. Никого. Я уже повернулся к машине, когда увидел его. Он сидел недалеко от водительской дверцы и смотрел на меня. Я сграбастал его морду и прижал к себе. В глазах предательски защипало …

– Амур! Амурчик! Куда ж ты делся? Я обыскался тебя. Ты думаешь, я, уехал бы, не попрощавшись? Собака ты моя!

Он довольно фырчал мне в лицо и бил хвостом по ногам.

– На вот, твое угощение. Так и знал, что встречу тебя здесь. Доедай. Последний кусок.

Амур понюхал зельц и стал лизать мне лицо. И это было как нельзя, кстати, потому что я откровенно ревел. Мы минут пять выражали друг другу свои чувства, когда он вдруг встал, аккуратно отстранился от меня и отошел немного в сторону, словно говоря, что пора …

Я дернулся к нему, но он отошел еще, сохраняя дистанцию. Посмотрел мимо меня в степь и виновато вильнул хвостом … Я сделал шаг к машине. Он не пошевелился. Постояв еще немного, я махнул рукой:

– Ну, пока Амур! Не забывай!

Сел в машину, завел ее и тихонько тронулся. В зеркале заднего вида стоял черный с рыжими подпалинами пес и смотрел нам вслед. Потом он отвернулся и неторопливо потрусил в сторону стройки, так и не притронувшись к зельцу. Я не выдержал, остановился и вышел из машины. Еще никогда мне не приходилось испытывать таких чувств к собаке. Голос не слушался и срывался:

– Амур! Амур!– глотая слезы, крикнул я.

Он, резко крутанувшись, остановился, дернулся было ко мне, но потом снова встал. Его будто разрывало надвое. Покрутив головой, он вдруг заскулил громко, с каким-то подвыванием, и, что есть силы, рванул в сторону базы…

… Мы молча проехали километров тридцать. Остановились возле какого-то магазинчика. Вовка купил сигареты, достал зажигалку. Помолчали. Выкурив сигарету за три затяжки, он выщелкнул окурок в окно и вздохнул:

– Ладно, поехали, что стоять-то… Санта-Барбара прямо! Приеду, уговорю Валюху завести собаку.

Даже после того как база была достроена и стала принимать отдыхающих, Амур не покинул ее. Он уходил на заставу только на утренний развод и за пайком. Однажды, дежурный по заставе заметил, что еда в его миске осталась нетронута до утра. После недолгих поисков, тело собаки нашли на берегу моря, в дюнах. Примерно там, где он спас меня от наезда ДКВП «Зубр». Похоронили Амура на территории базы отдыха, бывшей погранзаставы №4, на которой он прослужил всю свою жизнь и которую он так и не оставил. На могиле был поставлен солдатский памятник-пирамидка. В середине нарисованной звезды фото собаки и внизу надпись: «Амур»***.

Через три месяца после изложенных событий, мой напарник завел себе, черного как смоль щенка овчарки. Он сам себе наступал на ноги, отчаянно косолапил, и падал на попу, когда пытался грозно рычать и тявкать. Когда щенок подрос, на боках явно проявились рыжие подпалины.

Зельц* – варёное, прессованное колбасное изделие в оболочке или банке. Готовится из свиного мяса, шпика, а также языков, печени и других субпродуктов.

«Зубр»** – высокоскоростной десантный корабль на воздушной подушке (ДКВП) проекта 12322

*** – К сожалению после ремонта базы, памятник не сохранился.