Внутри [Юля Зу] (fb2) читать постранично, страница - 18

сильные слова: «утопили», «разодрали и растащили», «выкинули на задворки восприятия», «обескровили безразличием». Он пытался убедить себя в том, что это у сестры такие вербальные эксперименты: с самого детства она изъяснялась почти что литературным слогом.

– Лид, да прекрати ты, в самом деле! Вбила себе в голову какую-то ерунду и нагнетаешь, – ему тут же стало жутко неприятно от жесткого тона сказанного. Он наклонился к сестре, взял ее за подбородок и приподнял так, чтобы ему стало удобнее смотреть ей в глаза. – Ты прекрасная курносая девчонка. Да, угловатая и дерзкая, как и большинство подростков. Но никак не уродливая. Никто не смотрит на тебя с отвращением, никто не выкинул тебя на задворки восприятия, никто не общается с тобой только потому, что у тебя есть старший брат, – он уже почти было сказал «красавчик», но вовремя остановился.

– Твои слова от любви, а не от объективности, – тут же воспользовалась Лидия возникшей в его оде паузой и убрала его руку со своего подбородка.

Лучи солнца, прорывающегося сквозь густую листву деревьев под их балконом, скакали по лицу Лидии: с губ на щеки, со щек на лоб, со лба обратно на губы. И в этом движении было столько жизни, тепла и сочности настоящего. Он видел все это. Он чувствовал все это. Но не знал, как можно это выразить словами. У него не было таланта Лидии. Он разогнулся, а маленькая и серьезная Лидия с танцующими солнечными кругами на лице осталась внизу. Одной рукой он притянул ее к себе за макушку – лицо уткнулось ему в солнечное сплетение, – другой рукой он обнял ее и прижал еще крепче. Через некоторое время Лидия, пробормотав в его солнечное сплетение «мне нечем дышать», растрепанной и уже успокоившейся вывернулась из его объятий. Они еще немного постояли молча, глядя друг на друга и улыбаясь. А потом Лидия резко развернулась и сделала шаг к балконной двери. Перед тем, как исчезнуть в темном проеме, она обернулась, чтобы посмотреть на Дениса. Валик предчувствия тут же бешено завертелся в нем, но штифты его цепляли зубья не настроенной гребенки – хаотичные звуки интуиции не складывались в мелодию.

Возможно, если бы я тогда смог правильно истолковать ее взгляд, ее безмолвную просьбу, задать правильные вопросы, разглядеть ее усталость и отчаяние, она бы нашла в себе силы остаться в этом мире. Возможно, тогда мне надо было быть не безусловно любящим братом, но стать внимательным слушателем. Мне надо было услышать то, что она говорила мне, а не отрицать всеми возможными способами. Она говорила так, как чувствовала. Это одиночество так глубоко жило внутри нее. Черт! Возможно, она и вправду была уродливой. И мне стоило признать это тогда, чтобы спасти ей жизнь. Я не знаю, – он впервые даже для самого себя озвучивал эти размышления. Он впервые позволил мыслям свободно течь в самые темные и страшные русла.

– У тебя есть ее фотография? – Ника приподнялась на локте, чтобы увидеть его лицо.

– Да, – Денис поднялся, не выпуская ее руки из своей, наклонился над прикроватной тумбочкой и открыл ее. – Вот.

Ника осторожно взяла фотографию. Иссиня-черные волосы. Губы, как у Дениса. Такая же как у него щербинка меж зубов. Да, чрезмерно курносый нос-пуговка. Да, пухлые щеки. Зато какие огромные и ясные глаза! Неуклюжая внешность подростка, одним словом.

– В ее смерти нет твоей вины, – произнесла наконец Ника после долгого молчания.

– Тогда почему, если я все говорил и делал правильно, она не услышала меня? Почему она не подумала о том, как больно будет мне? Как больно будет родителям? – он затрясся в безмолвном плаче и надавил на глаза пальцами, как будто боясь, что одной силы воли не хватит, чтобы сдержать подступившие слезы.

– Она была подростком. Возможно, она даже не осознавала, что смерть – это навсегда, – Ника поднялась, подтянула ноги и обняла Дениса сзади. Его тело сотрясалось все сильнее. И с очередным раскатом грома за окном из него вырвался дикий, пронзивший Нику на мгновение страхом крик. Он развернулся к ней, расцепив замок их рук, крепко обнял и навзрыд заплакал, уткнувшись в ее плечо.

Когда мать Дениса привычно без стука распахнула дверь в его комнату, она увидела их спящими. Они лежали на кровати валетом – Денис на спине, а Ника на боку, прижавшись к нему, – одной рукой он держал ее ладонь у своего сердца, другая его рука покоилась на ее голове. От этой картины какая-то струна внутри женщины нестерпимо натянулась и лопнула. Она почувствовала внезапную легкость и даже на секунду испугалась, что оторвется от пола и неизбежно ударится головой о потолок. Она улыбнулась своим отчаянно глупым мыслям и еще шире при очередном взгляде на своего сына в объятиях девушки. Он не поедет с ними в очередную командировку. Он пустит здесь свои корни. С ней. И естество его наконец-то наполнится жизнью, а жизнь – жаждой быть здесь и сейчас.