На штыке прозы и поэзии [Даниил Константинович Диденко] (fb2) читать онлайн

- На штыке прозы и поэзии 1.42 Мб, 120с. скачать: (fb2)  читать: (полностью) - (постранично) - Даниил Константинович Диденко

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Даниил Диденко На штыке прозы и поэзии

Предисловие

Приветствую!

Наверное, у дотошного читателя возникнет вопрос: чем, собственно, первое издание книги отличается от второго? Что ж, скажу, что во второй редакции я поправил все то, что было с моей точки зрения неверно в первом тираже. Помимо всего прочего, я сделал так, чтобы второе издание стало для Вас чем–то вроде настольной книги, в которой я отобрал не все, а лишь избранные свои стихотворения за все годы своих творческих исканий.


Также хочу сказать, что эта книга для меня является чем–то большим, чем просто очередным сборником поэзии. Сюда я поместил, помимо своих стихотворений, еще и прозу. Ее я писал и кропотливо собирал на протяжении нескольких лет. Мне пришлось делать это так долго, потому что необходимости в ее публикации не было. Сейчас же все это набрало критическую массу. Именно поэтому не вижу смысла держать дальше свои повести, рассказы и очерки «в столе».

Для нас обоих этот опыт будет в новинку. Пусть же для того, кто решит это прочитать, путь от современной поэзии до прозы будет легким. И да осилит дорогу идущий!

Ваш Д.Д.К.

На штыке поэзии



Цикл «Корни»


Над распаханным полем

Ты знаешь, мой друг, я счастлив,

Ты знаешь, мой друг, я болен.

Пролетит моя жизнь, как ястреб,

Над распаханным русским полем!


Ты знаешь, мой друг, все знаешь же,

Как болит и сердце, и тело,

Как киркой богатые залежи

Исцарапало и раздело.


Мои вены, что реки дальние,

А глаза – два холодных озера.

И порывы души бескрайние

Дуют ветром до часа позднего.


Ты ведь знаешь, так больно что–то,

И все режет внутри, и крутит.

Разойтись так порой охота

Во все стороны на распутье!


Я гляжу по кругам на море,

Будто плачет страна в ненастье.

Вот монета личного счастья

За Россию без вечного горя!


И родной душе хлеба–соли,

И в избе чтобы окна не гасли!

Ты знаешь, мой друг, я болен,

Ты знаешь, мой друг, я счастлив!


24 апреля, 2021 г.

Восточные мотивы

Восточные мотивы между строк

И в воздухе, как молнии и ток,

Разят людей. Идут локомотивом.

Да здравствуют восточные мотивы!


На этом популярном карнавале

Все силятся до этого и впред

Узнать того, чего совсем не знали.

Я сам одной ногой востоковед!


Я сам отведал множество из блюд,

К востоку близок я хотя б в деталях:

Я живший гордо в пустоши верблюд,

Но все смотревший в роковые дали.


Хвала в песок закопанным опалам,

Позор камням, наряженным в алмаз!

В России я, признаться, за Уралом

Намного чаще нахожу топаз.


Собака лает – караван идет

По европейским городам отчизны.

О, скоро в той пустыне град пойдет

Твердейших строк, твердейшей мысли чистой.


Меж зрителей, довольных и ретивых,

Собрались добродетель и порок.

Да здравствуют восточные мотивы!

Да здравствует поэт, судьбы пророк!


15 апреля, 2021 г.

Ковыль

Мой конь летел по весям,

Копытом топча ковыль.

Взлетело то, что мало весит,

Осела пыль.


Пыль прибило к земле дождем,

И явилось солнце!

Ночь сменилась днем,

День росой смеется.


Полосами трещин до неба

Бежит серая дорога.

Ветровых песен эпос

Льется из рога.


Я всегда между пылью был

И небом низким.

Рожь и ржание кобыл

Было к сердцу близким.


Мне шептали стихи

Хруст земли и моя путь–дорога,

Довели меня степи до русской реки,

До родного порога.


Я с тобой в любую погоду,

Обдуваемый всеми ветрами,

Несмотря на мороз и невзгоду,

Русь святая и светлая!


19 мая, 2021 г.

К России

Что вам снится, леса России,

В пожаре огня полыхании?

Подарите второе дыхание,

Я от жизни с людьми обессилел.


Что вам снится, леса могучие,

На дрова и на щепь распроданы?

Кто к березке по этому случаю

Прислонится душою народною?


Что вам снится, леса далекие,

Подо льдом и под снежными бурями?

Там, в Сибири, под старою елкою,

Крест могилы, истерзанный пулями.


Что вы гнетесь, леса великие?

От того ли, что под монголами

Устояли, а ныне гибнете

Вы под русскими же моторами?


Вы все видите, вы все знаете,

Но молчите из века в век,

И на вашей дремучей памяти

Самый страшный буран – человек.


22 апреля, 2021г.

Былое

Снова я вспомнил былое,

Прошлого благодать.

Мне оба глаза долой,

Чтоб сегодняшнее не видать.


Кажется, плачут горы,

Гаснут деревни огни.

Я закрываю шторы,

Чтоб не знать окаянные дни.


Снова иду на сцену,

Вновь я пускаюсь в пляс.

Море наносит пену

На мой замутненный глаз.


И через призму застоя,

Дымчатый, сонный хрусталь,

Поднимаю бокал за былое,

За изведанную печаль!


10 мая, 2021г.

Драгоценные камни

Киркою бил покорный раб

По камням серебра.

По камню – ра–а–з! По камню – дв–а–а!

И пот по капле – кап да кап…


Он жил в тени других людей,

На теле шрам да шрам.

И тела человека храм

Исхлестан до костей.


Он был ужасно одинок,

Надеждой заменил он волю.

И только том молитв мусолил

Средь жизни проволок.


Он бил расхлябанной киркой,

Будь снег вокруг или листва.

И только слышно: «Р–а–аз! И дв–а–а!»,

А ночью на покой.


Он мысль, словно кость, глодал,

Тащил из барских закромов

В шалаш обрывочки листов

И в свет луны читал;


Носил всегда нательный крест,

И надзиратель каждый раз

Гасил «реакционный класс»,

Покуда сила есть.


Немало зим прошло с тех пор,

Листвы немало пожелтело.

И изуверам надоело

Спускать впустую корм.


Его ж киркой забил палач,

Рубил на «раз!», и «два!».

И с плеч скатилась голова.

И слышен был небесный плач,


Раскаты грома прокатились,

И так рыдали, как могли.

Тогда о каждый клок земли

Удары молний бились.


13 мая, 2021 г.

Цикл «В контексте времени»


Заплетало солнце…

Заплетало солнце

Косы ржи багряной,

Пило у колодца

И черпало пьяно.


Закатилось в горы,

Вышло из–за лип.

Лик его – Аврора –

Корнем в небо влип.


Залило лучами

Синий небосвод,

И горел очами

Блик озерных вод.


Заплело светило

Дни в годичный круг,

И готовит вилы

К осени и плуг.


16 августа, 2021 г.

Мемориал

Конец аллей пустых, безлюдных:

Мемориал, златая арка.

Что там? Лепечет ли гагарка

В сетях ветвей своих безумных?


Конец дороги виден, вроде,

И дождь прошел уже в саду.

Я с ним дорогу перейду,

Открыв объятия природе.


И крики злобные людей

Ко мне добраться не посмеют.

Тут лес гудит, тут буря стелет,

И леший бродит, и Кощей.


На земи горница лежит,

Гниет, покрытая грибами.

И ветер вздохом временами

Больную рану бередит.


Прошла, минула старина,

И мхом позеленела память.

Мемориалом не исправить

И не поворотить года…


13 августа, 2021 г.

О времени

В раковинах твоих ушей,

В отблеске окон твоих глаз

Я вижу танцы,

Я слышу плач.

Над нами – Время!

Стоит палач,

Занося топор на темя.


Мы пишем стансы,

Языки ломая,

Радуем матушку пением,

Ищем от счастья счастье,

Не понимая,

Что эти коробочки с временем

Не на запястье,

А в головах;


Не замечая, что время

Считается не в часах,

А в прожитых нами улыбках,

В том, как мы мерзли, немея,

В том, что мы видели в снах,


Как на защите диплома

Нас разносили и в пух, и прах.

И все же, время не в настенных часах,

Что пылятся дома,

Оно в головах.


18 августа, 2021 г.

Соборы

Купола, купола, купола,

С оборванными крестами.

Кровь по сердцу стекла,

Воротилась ко мне стихами.


Нет икон и лепечут воры.

Обливаются только слезами

Соборы, соборы, соборы,

С оборванными куполами!..


14 августа, 2021 г.

Странные времена

Говорил мне отец:

– Не живи во времена перемен.

Но ветром же кровь бежит

по стенам моих вен.


Настали странные времена!


Это жизнь. Неразгаданный сфинкс.

Она тянет то вверх, то вниз,

Играет с тобой в игру «Холодно–горячо»

И чуть что кидает нас через плечо.


Да, странные времена!


Разрастаются зла семена,

Розы жалят, как анаконды.

Это странные времена!

Это улыбка Джоконды.


Да! Вы думали, сок настоящий?

С мякотью спелых фруктов?

Вот оно, Время! Демон сидящий!

В лицо нам смеется будто!


Странные времена!

Боже, странные времена!


Вы знаете, раньше по полю ездил

На велосипеде,

Огородами объезжая,

Хватались за голову соседи,

Шиповник мне пятки жалил.


Поле выкупили,

Застроили,

Забросали строительным мусором,

Затоптали пророщенные семена…

Я не спорю, конечно, со вкусом,

Но это странные времена.


Да, говорил мне отец,

Чтоб не жил в времена перемен.

Я б не жил, если б мог,

Насладился бы жизнью сполна,

Но странные времена,

Настали странные времена…


28 августа, 2021 г.

Правда

Передовица газеты «Правда»

И заголовок на пол–листа,

Правда в одной полосе из ста.


Вы знаете, впрочем,

Здесь нет укора!

В угаре рабочем

Забыли хором,

Что же такое Правда.


Тут же работает тезис,

Мол, у каждого Правда своя,

У каждого рода и племени.

Но взглянешь под соусом времени

На все эти глянцы, отчеты, поля…

Такой–то лапши нам не хватит наесться на месяц!


И все же, вы знаете, впрочем,

Мы все пишем тут с вами и строчим,

Чертыхаемся, вроде.

Но если подумать чуток о народе,

Ему–то нужна эта правда?


Умный и так все поймет, а глупый…

Глупому в лоб напиши «Пропаганда»,

Он не поймет

И скажет:

– Да! Вот это газета «Правда»!1

Чудеснейший разворот…


20 августа, 2021 г.

Цикл «Воздушные сказки»


Карамельное яблоко

Купол неба упал

Цвета ультрамарин,

Золотистый опал –

Это солнце.


День на пляже сиял,

Улыбаясь лучом,

И я видел, как небо смеется.


Мяч упал на песок,

Солнца зайчик играл

И катался на пламенных бликах.


И маяк танцевал

В испаренье воды,

Околдованный цветом индиго.


Волнорез, как змея,

Укусил вдруг волну,

И запенилось море от боли,

Забирая на мутную глубину

Пуды соли.


Альбатрос под мостом,

Он спасенье искал

От жары и палящего злата.


Он глядел на паром,

Отражения скал

На волнах замечал он

И скатов.


А под вечер – закат,

И, как яркий плакат,

Карамельное яблоко – солнце –

Закатилось за плат

горизонта,

И погасло сияние порта.


9 августа, 2021 г.

Вены лета

Ночь лета,

темная, как смоль,

В оконце вдруг ворвалась.

Под потолком летала моль,

С торшером целовалась.


Прошедший день,

дыханием своим

Поднявший тюля полог,

Шептал на ухо молодым:

– Плюс пятьдесят, плюс сорок…


Холодный дождь,

да в вены б влить,

В вены лета, знойного и злого.

И вина холодного,

да горлу молодому.


3 августа, 2021 г.

Ночь гостей полна

Желтый месяц,

Сырная луна.

Ночь гостей полна,

Ночь прохладой дышит,

Ночь костями ляжет.


В поле трынь–трава,

Да пламя пляшет,

Да небо дымом вяжет.


Вьется двор бурьяном,

Хмелем и брусникой,

Серебрится станом

Ствол березы дикой.


Полночь – холод лета,

Желтая луна,

Ночь гостей полна.

Плачет лес,

Дождь из рос,

Нож с небес,

Перелесок, сенокос.


Спят косцы в прохладе

В бане на полу,

Косы их в углу.

Лезвий полумесяц

В сеянное небо

Жнет луну,

Сеет коноплю2.


А за деревянным

Скошенным забором,

Серым частоколом,

Где–то желтый месяц,

Сырная луна.

Ночь гостей полна,

Ночь прохладой дышит,

Ночь костями ляжет.


24 июня, 2021 г.

Неба кожура

Сочится жизнь по неба кожуре…

Кусочек от землицы отломился

И вверх взлетел!


«Вперед!, – кричит, – Вперед!

Мне надо к небу!

Туда, где высь поет,

Туда, где не был!»


Летит, а солнце жареное светит,

И вьется между сопок петухом.

На Севере луны, где сильный ветер,

Все поросло темно–зеленым мхом.


Сочится жизнь и в этом звездном море,

И в скалах на окраинах планет,

И где комет сияющих цветок,

Но на Земле одной лишь жизни нет –

Растет огромный ядерный грибок.


29 июня, 2021 г.

Пауки

Я превратился в паука

И ползал по квартире.

В мельчайших складках потолка

Я прятался, как в иле.


Я по ночам плел нить стихов,

Ловил в нее года.

И остальных я пауков

Не видел никогда.


Я превратился в паука

И ждал свою добычу.

И знал почти наверняка,

Что слог мой непривычен.


Когда запутывалась моль

В прозрачной паутине,

Я пел ей ноты Ля и Соль,

Играл на клавесине.


Ловили люди остальных,

Забывши обо мне,

И даже этот легкий стих

Застрял на потолке.


29 июня, 2021 г.

Птичий плач

Иволожка3, иволожка,

что слезятся сосны?

Где в подлунном поле, знаешь,

колосятся звезды?


Бог кидает звезды с неба

в море голубое,

Он бросает корку хлеба,

золотые блесны.


Иволожка, иволожка,

что шумит такое?

Что кричит и воет гулко

в лесе под луною?


Воет волком, змеем вьется,

в ставни к нам стучится.

Он зовет нас на прогулку –

с жизнью разлучиться.


Иволожка, иволожка,

где дитяте ходит?

Там, где леший,

там, где гули

и медведи бродят?


Снег задует, снег завоет

голосом любимой,

И любовник дверь откроет

сущности звериной.


Иволожка, иволожка,

что ты слышишь ночью?

Черви темные роятся,

плоть разверзнув в клочья.


Осы жалят, овцы стонут,

и смеются лисы.

Попадают люди в омут,

и цветут мелиссы.


Иволожка, иволожка,

что молчишь, уснувши?

Что клюешь своим ты носом

в ледяные лужи?


За лесочком, за речушкой –

сытные края.

Черпают буханкой юшку

хлебные поля.


Иволожка, иволожка,

спишь ты вечным сном,

И уходят на день звезды

в поле за окном.


26 июля, 2021 г.

Море мертвецов

Где–то в шумном море

Ветер.

День сверкал на воле,

Светел.


Где–то в шумном море

Буря,

Трупы камня брег волнуют.


Где–то в шумном море,

Знаешь,

Ночь гадала на волнах.


Звезды небо ворожило.

Улетали звезды в море.

И на дне суровом звезды

Зарывались глубже ила.


Где–то в звездном небе

Очи,

Бездна ледяная ночи,

Сажа золотая солнца,

Неба голубая пыль.


Где–то в мире безмятежном,

Молодом краю прибрежном,

Знаешь, засуха шагает

И ногами череп давит

Человека–мертвеца.


Где–то бродит смерть–старуха,

Бедняка проверив брюхо,

Капли нефти распыляет

На пунцово–яркий мир.


Где–то на столе широком

Пир горой стоит далеко,

И тошнит жирдяев желчью

В кладезь нищих и сухих.


Танцы, оргии и похоть.

Во крови своей по локоть

Счастлив человек сидит,

Мученик и инвалид.


24 июня, 2021 г.

Доктор Смерть

Доктор Время к больным

приходил по ночам

И лечил и дите, и старушку,

Через час испарялся целитель, как дым.


Пьяный дядя кричал:

– Этот парень герой!

И хихикали девоньки:

– Душка!

Только смерть он совал под подушку…


Кто же плачет в палате?

Кто кричит на рассвете?

Кто же воет от боли?

– Это корчится плеть! –

Так сказал Доктор Смерть!


Он культурный убийца,

Закончил все школы,

Он всех знает в лицо

И невидим, и тонок, как спица!


Появляется он – и не движется небо!

Знал ли кто–то, что врач

Нам дарует не жизнь, а плацебо?


Нет! Не скажет же он

Вам «простите» стократно,

Он не знает закон

Гиппократа!


Что же слезы идут?

Где–то скоро умрут?

Рассекается твердь!

– Да! – сказал Доктор Смерть!


Он костляв и высок,

Головой в потолок

Бьется шляпой своей неказистой.


И бежит все куда–то,

И все молвит, мол, дата

не та,

Мол, ударило что–то в темя,

Да и дорого время!

Да! Так тикает время!


Вот заходит к одной,

Задает ей вопрос,

Та в ответ ему:

– Рак!

– Не волнуйтесь! Умрете чуть позже

От другого, а это пустяк! –


Он схватил саквояж

И поехал в вояж.

И достал он свой нож –

Очень сладкую ложь!



Психбольница разбита,

Трещат потолки,

И не видно ни зги!

Только стали там призраки петь.

– В честь меня! – прошептал Доктор Смерть.


И утопленный хор, и удушенный хор,

И убиты певцы, и сожженны певцы,

Подпевали ему

на последней врачебной встрече!

И последнюю строку пропели свою,

И сказали, что Время – лечит…


2 июля, 2021 г.

Ария дымохода

Я дымоход,

Позвоночник прогнившего дома.

Под кирпичной кладкой громоотвод,

На побелке истома.


Вот и плесень!

Я ждал годами,

Чтобы съела меня черная.

Я не вечен –

Дымовая труба приговоренная,

Гнившая под пепла льдами.


Боже, а есть надежда

Для таких же, как я, желающих?

Я невежда,

конечно, но знаю

Что утопия для утопающих!


Я валюсь,

И неровна кладка,

Я молюсь,

И валиться гадко.

Я – промышленная лихорадка!


Вот и день,

Вот и час,

Вот и миг!

Вот и новый фундамент рядом,

Стены чистые и дымоход –

Мой двойник.

Он смеется взглядом,

Он плюется дымом,

Как змеи ядом,

Я валюсь, и крушить не надо.


9 июля, 2021 г.

Смотрящие лица

Ты видишь? –

Смотрящие лица.

Ты слышишь? –

Тихие ссоры.


В квартирах, что вьются, как норы,

Погибший рассудок пылится.


Скамейки? –

Смотрящие лица!

Глаза и простертые уши.

– Ты, знаешь, гуляет девица!

– А как говорит, послушай!


В подъезде

Сидит убийца.

Бутылка о стену

В розу,

Прокуренные угрозы,

Чуть сдавленный крик

И смотрящие лица.


Смотрящие и безучастные.

Мол, не у меня и ладно.

Засов на двери на палку.

Разруха вокруг? Прекрасно!

Убили кого–то? Жалко!

И все же, не я и ладно.


И все же, вокруг все видят,

Все знают смотрящие лица,

Людей всех вокруг ненавидя.


Пьянчуги с складными ножами,

На крыши подростки и с крыши.

Кошмарами, что мы слышим,

Порою бываем мы сами.


20 июля, 2021 г.

Цикл «Невнятные образы»


Люди–облака

Я видел над тюрьмою лица –

Летели люди–облака.

Скрипела крыши черепица,

И ветер табуном скакал.


Я видел на тюрьмою годы,

Народы,

Слезы,

Города.


Я знал почти наверняка,

Что в небе люди–облака

Взлетели выше звезд подлунных

В сиянье лиц своих безумных,

Взлетели выше потолка.


Они летели, как могли,

И так стремительно далеко!

Их выраженья берегли

Печаль, уверенность, сноровку.


И, растворившись в сне глубоком,

Они исчезли на века,

Как старая спешит орлица

Упасть на шип прибрежных скал.

Я видел над тюрьмою лица –

Летели люди–облака…


16 июня, 2021 г.

Мечет

Меч – это крест,

Меч – это слово.

Меч – это сила, что рвет и мечет

Снова и снова!

Тушите свечи!

Он – длань и перст.


Он –

кара,

победа,

король,

непогода,

пламя пожара,

спасение вора,

успение мертвых во стенах собора!4


В деснице монаха –

Орудие в крови степных чужаков.

Он – смерть на курганах монгольских врагов!


Великий язык! О, железная речь!

Терзает словами пожара крови,

Что, запекаясь на смуглой груди,

Границы раздвинула царской Руси.


Сияет луною клинок серебристый –

Так было и будет, и ноне, и присно!


11 июня, 2021 г.

Эфес

Эфес золотой

В горячей от крови руке.

Я этой рукой

Ваяю слова на листке.


Искомканный путь

Чернилами темной реки

Льется, как ртуть,

Сомненьям моим вопреки.


Парадом туманных планет,

Свечением звезд вдалеке

Мой опыт и жизненный свет

Эфесом по робкой руке

Стихами меня растворит

Во времени и на листке.


3 июня, 2021 г.

История одного мотылька

Он бился с треском в потолок

О закопченный след.

Рябой подбитый мотылек

Летел на лампы свет.


Он изучал узор плиты,

На кухонном столе

Искал оставленной еды,

Забытой в хрустале.


Хворал в неряшливом углу,

Искал себе ночлег,

Он выл с собакой на луну,

Мечтал, как человек.


Ему бы жить в другой стране

И быть в чужом бы теле.

Ему сбежать бы по трубе,

Как братья улетели.


В рубашке серой и очках

Летел с утра на смену:

Жужжал на пыльных чердаках

И бился он об стену.


Не умер от чужой руки,

Скончался сам, от скуки.

Не лапки, смыслу вопреки,

Он наложил, а руки.


Рассыпался на мелкий сор

И улетел в окно,

Чтоб жизни увидать простор

Чрез воли волокно.


14 июня, 2021 г.

Мгновенья

Мы навеки влюблены в мгновенья,

В стрелочки минутные в часах,

В сказки и былины–откровенья,

Наяву и в самых темных снах.


Нам любой момент, быть может, дорог:

Муха, что, запутавшись, жужжит

В тюле и всю ночь наводит шорох,

И комар, что у виска гудит.


Мы мгновенье думаем о вечном,

Вечное ведь будет лишь потом.

И уходим в бездну так беспечно,

Засыпая бесконечным сном.


28 мая, 2021 г.

Канатоходец

Я видел, сын, ходил канатоходец,

Ходил меж небом дымным и землей.

Он видел все и, я готов поспорить,

Он слышал сердца бой.


Но не его лихое сердце билось,

Выпрыгивая с венами на земь,

А то сердечко мучилось любимой,

В глазах ее мелькала мужа тень.


Я видел, сын, ходил канатоходец

И высоту не принимал всерьез.

Любимая устала сердцу вторить,

Что между ними мириады звезд.


Шестом тумана лапы рассекая,

Канатоходец смело шел вперед.

Он знал – когда дойдет уже до края –

Наступит падать и его черед.


Я видел, сын, ходил канатоходец

По золотой, натянутой струне.

И видел, как упал канатоходец,

Как горло горя ком сдавил жене.


Я видел все и на одре быть мог,

Но эту участь кто–то отвратил,

Любимой вера или даже Бог.

Я видел все с канатного пути…


29 мая, 2021 г.

Век полумертвой поэзии

Это мой персональный ад,

Взгляни! Посмотри дотошно,

Не отводи взгляд –

Вот он, в будущем и прошлом.


Тебя прерывают – молчишь.

Посмотри еще раз.

Слышишь? Это тишь,

Это невнятный образ.


Это век полумертвой поэзии –

Мы сами же это решили –

Трамвай без водителя, поиск в процессе,

Кондуктора задушили!


Здесь держат душевнобольных,

Калек и коварных предателей.

Мы не видели остальных.

Говорят, их забрали каратели.


Это век полумертвой поэзии,

Век духовных утрат.

Речь в стадии рецессии,

Не поможет медбрат.


Отчего эта веха настала?

И на что мне такая почесть:

Свою лирику боем металла

Каждый миг проверять на прочность?


Это время сердцу не мило,

И его ни с чем не спутать.

Но если б его не было,

То стоило бы придумать…


22 мая, 2021 г.

Человек

Человек – для любви.

Человек – для боли.

Человек – до крови

Рассекая брови.


Человек – человеку

бог.

Человек – человеку

враг.

Человек человека смог

На погибель вкопать в овраг!


Разбирался в вине,

Разбирался в сыре.

Человек в стене,

Человек в могиле.


Человек на кресте.

Человек из плоти.

Человек в посте

На своей работе.


На всю жизнь – человек!

Человек – дурак!

Человек – двойник!

Человек – навек!

Человек – на миг.

Человек – никак…


10 июня, 2021 г.

Шабаш

Упыри все достали колья,

Мертвецы поднялись из могил,

И скелеты ушли из подполья,

Только слышен лязг вил.


Чесноком натирались вампиры,

Пили жидкое серебро.

Отложили гадалки в квартирах

Свои черные карты таро.


Даже зомби из моргов полезли,

Говорили: «Где ваши мозги?

Ваши предки нам были полезны,

А в ваших башках не видно ни зги».


И на небе не видно гаргулий,

Только плачет бабайка в кустах.

Мы так крепко и сладко уснули,

Что скатилось все в тартарарах.


12 июня, 2021 г.

Нужные люди

Нужные люди сидят в ресторанах,

Нужные люди – в особняках,

Нужные люди мелькают в экранах,

Не разбираясь в словах.


Нужные вещи у нужных людей:

Деньги для нужд бедняка,

Море для тех, кто не видел морей,

Светлые облака.


Нужные люди не знают нужды,

Страха остаться без крова,

Без электричества, чистой воды,

Близкого сердцу слова.


Нужные люди есть в каждой стране,

Правда, ненужных больше.

Их не увидят в всемирном турне,

И кошели их тоньше.


Нужные. Точка. Молчи, идиот,

Плачь, заперевшись в нужник.

Столько презренных и грязных работ

Придумали для ненужных.


16 июня, 2021 г.

Цикл «Апрельские анекдоты»


Вишневый пирог

Великолепный вишневый пирог

Я приготовил на твой день рожденья.

Он не сулит заворота кишок,

И не сулит он тебе отравленья!


Я лишь замечу: сейчас и всегда

Многие люди желали б в подарок,

Не в панировке, не в кляре гагарок –

Торт иль пирог получить от меня!


Вижу, что лакомство будет не лишним,

Сразу заметил, как встал на порог!

Пусть у тебя аллергия на вишню,

Вот твой прелестный вишневый пирог!


Хоть он не нравится многим гостям,

Я бы сказал, что их вкус просто предал.

Я в продуктовом, друг, шел по костям,

Чтоб пирога ты кусочек отведал.


Вижу багрянец смущенья я твой,

Слышу твой жалобный–жалобный вздох.

Знаешь, я лучший твой друг мировой:

Вот твой пирог, твой вишневый пирог!


2018 г.

Клуб застенчивых поэтов

Твой ритм прост, неплох твой слог,

Но ты застенчив и ленив?

Поверь, ты с легкостью бы смог

Попасть в наш дружный коллектив!


Любой из нас – нонконформист!

Здесь нет треклятых «кек» и «лол»,

Дневник истерт, исписан лист.

У нас есть слоган «Пишем в стол».


Мечты, мечты, кругом мечты.

Ах, как ты весел, как ты глуп…

Ты – это я, а я есть ты.

Тебе дорога в этот клуб.


Ты одарен, тихоня ты.

Известность суть чужая слабость.

Твои безумные черты

Введут тебя скорей в усталость.


Вокруг клоака тишины,

Лишь самозванцев холят где–то.

Дружище, вы приглашены

В наш клуб застенчивых поэтов5!


2018 г.

Вход – Выход! Вдох – Выдох!

Я бродил по коридорам

Без каких–то скромных выгод.

Взор к табличкам был прикован:

«Вход» и «Выход», «Вход» и «Выход».

Вспомнил сразу, спору нет,

Все, что я давно забыл:

Здесь когда–то я уж был

Где–то в двадцать–тридцать лет.


Дух тогда перехватило:

Все как раньше, все как было!


Где–то лекции читали

О придуманных флюидах;

Где–то пели англичане

О космических болидах…


Я считал свое дыханье:

Вдох и выдох, вдох и выдох!


И забыл я обо всем.

Вот смешной переполох!

Был ли ночью, был ли днем?

Вход ли выдох, выход – вдох?


Так вот мне тогда гулялось.

Без каких–то там забот!

И в уме моем слагалось:

«Вдох и выдох, выход–вход».


2018 г.

Сумбурно

Бетонная крошка, тяжелый металл,

Весна, остановка и черная урна.

Планета Меркурий дает мне сигнал:

«Сумбурно. Сумбурно. Сумбурно. Сумбурно.»


Сквозь шум и помехи, притворство и злобу

Доходят слова неизведанных рас

Про жизнь и свободу, про гроб и утробу,

Про низший, про средний и премиум класс.


Не слышу. Не понял. Но мысль ясна,

А ловит ужасно – лишь несколько шпал.

И я, отойдя от недавнего сна,

Обратно к друзьям посылаю сигнал:


«Маляр в темноте препарирует стену,

Завод производит чугун из картона,

А солнце в ночную работает смену!

Стекает в камине вода монотонно…»


Я бурно стихи декламирую массам:

Все рады, все горды обменом культурным!

Никто не обижен ни капли, ни разу –

Все знали, как будет, и было – сумбурно.


11 мая, 2020 г.

Мистика

Эх, какая–то, друже, мистика!

Говорю я тебе от тоски:

По личной моей статистике,

Пропадают внезапно носки!


Никуда я их не девал,

Как мне люди всегда говорят!

Может быть, вопреки всем мольбам,

Носки попадают в ад?

И сразу, пройдя сквозь диван,

Где–то стонут и где–то горят?


Ну, а если их в ад и не тянет,

То куда же они пропадают?

Может, даже инопланетяне

Их с собой на Луну забирают?


Прочитал в новостях я давно,

(Ты подумаешь, верно, что лгут)

Что носки летят в Голливуд –

Сниматься в дешевом кино.


Вот тебе целый ряд доказательств,

Расписать мог бы я у доски…

Так что хватит с меня «упрекательств»,

Будто сам я теряю носки!


2018 г.

Пуговицы на штанах

Пуговицы на штанах

Блестят филиалами6 солнца!

Где ткани, истертые в прах –

Блестящий лучик пробьется.


Как яркий камень опал,

На ремне моем бляшка сияет.

И пока дух весны не пропал,

Она лик мой седой озаряет.


И легчайшей походкой иду,

Слышу крики вдруг «ох» и «ах»,

Понимаю уже налету –

Это пуговицы на штанах.


Я могу быть одетым в рясу,

Я могу быть одет, как монах,

Но прохожие скажут сразу:

«Это ж пуговицы на штанах!»


Я советую их в каждый дом.

Эти штучки в наших сердцах,

К сожаленью, уже моветон

Пуговицы на штанах!


И пока натираю их смело,

Мне неведом лютейший страх.

Мне не надо знать счастья и гнева;

Знать не нужно, где право, где лево:

Пуговицы на штанах!


2019 г.

Курение убывает

Общественность здоровеет,

И курение убывает.

С моря сильным здоровьем веет,

Стиль здоровый в маршрутке, трамвае.


Мне хоть в космос, хоть в дивные дали,

Хоть в равнины, где поле за полем,

Даже если б злодеи мне дали

Согреваться зимой алкоголем.


Я – здоровый. Здоровье и ЗОЖ.

И курение не убивает!

Убивает заточенный нож,

И тупой, что тут врать, убивает…


12 апреля, 2021 г.

Инверсия

Строка бежит, бежит строка,

А в ней слова, слова, слова…

Но все не так, не так в ней все!

Поэт в свой слог разлад несет.


Парит над рифмой, горд орел.

Ты на секунду глаз отвел –

Строка закончилась сия.

Финита ля инверсия!


2018 г.

Заблудшая душа

Гудит в ушах последняя минута,

Последняя любовь, последний миг.

Горит в очах сияющая смута.

Сквозь ветер эхо мчится напрямик.


На поезд в рай, на самолет билеты

Компании «Заблудшая душа»

Скупи сейчас. На кризисы не сетуй,

Пускай в кармане нет уж ни гроша.


Доставят быстро. Емко. Без вопросов.

Водитель трезв. Клиент всегда здесь прав!

Путевкам в ад сейчас поменьше спросу,

Зато на Стикс любой устроит сплав.


С семьей дешевле. Детям будут скидки.

Пенсионерам льготы, как всегда.

Роскошные подземные кибитки,

Горячая, холодная вода.


А кто сказал, что гибель – это просто?

Ведь небо нерезиновое, впрочем.

Купи сейчас за девять–девяносто

Билет Туда, коль хочешь очень–очень.


Купи и наслаждайся неспеша

Теплом котлов и красотою ваз.

Компания «Заблудшая душа»:

Вы нам, друзья, а мы потом для вас.


2018 г.

Случай с тем самым днем

Прекрасный день наступил…

Наступил мне однажды на ногу!

Мол, привет, не признал я тебя.

Говорю это я, не виня.

Никого я сейчас не винил,

Хотя б мне это было на руку!


Он сказал мне: «Привет, дорогой

Мой поэтик, дождями запуганный.

Ты прости, что с твоею ногой

Поступил я сейчас необдуманно!»


Мы в тот день с этим днем подружились,

Мы шутили и ночью, и днем,

И головушки наши кружились

От того, как смеялись вдвоем.


И сменялись секунды минутами,

Как же было нам вместе легко!

Но осталось похмелье смутное.

Наше время от нас утекло.


В этот день умер день, на прощание

Он оставил внезапно и вдруг

На столе моем завещание:

«Будь хорошим поэтом, друг!»


2018 г.

Стихотворения, не вошедшие в циклы



Столбовая дорога

Я шел по столбовой дороге,

Меня встречали бедняки.

Я видел беды их и многим

Кидал на нужды медяки.


Кричали птицы, печь дымила

Над той дорогою седой.

И я во все, что сердцу мило,

Нырял бездумно с головой.


И в этом бурном океане

Я робко, словно флюгер, реял.

Я видел, как живут дворяне,

И слово, как ячмень, я сеял.


Меня встречали храмы, избы,

Они кивали мне во след.

И я святой их дух пречистый

Ловил под пеленою лет.


И этот путь светил лучисто,

Сиял, как чистый минерал.

Его те видят, кто отчизну

На звон монет не променял.


26 сентября, 2021 г.

Куклы

Кипит гроза!

И мы лишь куклы, что на чердаке судьбы.

Открыли бусины–глаза

И видим бурю, в окна вперив лбы.


Солома колит, не по вороту кафтан,

И мы с тобою на одном лишь честном слове

Иголкой сшиты тут и сшиты там,

И хрупкими задуманы в основе.


Кипит гроза!

Камин ужасный полыхает.

В такую пору виноградная лоза,

И та увянет.


Хозяин наш давно не дома, это точно,

Быть может, в погребе с бутылкой шардоне.

Он нас задумал, чтобы мы весь мир порочный

Силками дотащили на спине.


Кипит гроза!

И милосердие оставив,

В окно влетает многовольтная коса,

С тобою нас, как кипятком, ошпарив.


Глаза на лоб!

И светлый блеск стеклянных бусин

Уходит в небо, тело – в гроб

С мотками кружев, перепутавшихся в узел.


Что толку от того, что здесь кипит гроза,

И эта буря, что на пару с ней кипела?

Пока горят в ночной гряде твои глаза,

Душа бессмертнее соломенного тела.


4 апреля, 2021 г.

Сон

Я видел сон.

Сон–Бог7.

Сон задом наперед.

Кошмар, что вдруг застал меня врасплох.

Сон–язву, сон–лечение и йод.


Где я стоял изодранный у плахи,

Где пуля в лоб –

Эквивалент панической атаки,

Где смерть и гроб.


Там жизнь была, и было то, что после,

Там был огонь. Искра, огонь и дым.

Там я лежал, и я стоял там возле.

И чувствовал и мертвым, и живым.


Мне снился рот, зловещий и кричащий,

Он все припомнил, каждый мой прокол.

Мне снился дом, который в темной чаще

Сам встал, сам отряхнулся и пошел.


Во сне был щит. Во сне копье и щит,

И меч, врага ужасного разящий,

И чан с людьми, под ним костер трещит,

Внутри бульон. Он жирный и кипящий.


Я видел все, как будто наяву!

Но в зеркале не видел отраженья.

Во сне я дуб, я снег, свинья в хлеву –

Не знал блаженства или отторженья.


Мне снился сон, и снился сон во сне.

Я знаю все. Все это было, было!

И этот сон когда–то снился мне,

Унесся позже птицей белокрылой.


И сам я сон. Я сын святого сна,

Но только потому, что явь любая

Такой же околесицы полна

И все же роль огромную играет.


Жизнь – сон. И, вроде даже, будто реквием!

И люди в мыслях копошатся где–то,

Страдая внутричерепным давлением.

Все, кода8, занавес, сонаты и сонеты!


26 марта, 2021 г.

Арктический космос

Арктический космос

Растопит ледник.

И звезды полярной ночи

Превратятся в сверхпроводник,

Упадут на зеленый глобус.


Арктический айсберг

Корнями в воде.

Пророс до ядра.

В ночной темноте

Летит его киль,

Доставая до дна.


Кометой летит

Средь сияний

И полярных орбит

Атомная подлодка.


Арктический космос –

Холодное сердце Земли,

Сияющий колос,

Звенящий эпос.


Растопило глобальное лето

Диктат холодов,

Разорвало морозный покров,

И арктический космос раздетый

Разлетелся на иней

В бескрайней полярной пустыни.


29 сентября, 2021 г.

Два зайца

Гнаться за парой зайцев скучно,

Я же гонюсь за сотней.

Делаю то, что не нужно,

Обхожу успех подворотней.


Я не спешу, но люди смеются,

Сделал дело, смело не гуляю.

Глаза боятся, а руки трясутся,

Делу – день, потехе ноль вниманья.


Облетают листья, и тают снега,

И больше нет игр,

Теперь это крысиные бега,

И я их арбитр.


Мне кричат, что в безделье сгину,

Я кидаю в сторону их фразу:

– Надрывая и ломая спину,

Я гонюсь за сотней зайцев сразу.


2 октября, 2021 г.

Эпоха отстоя

Вольным ветром меня продуло,

И свищет по виску его свободное дуло.

Тар–тара–ры! Тар–тара–рах!

Гуляет ветер тот в мозгах.


Эх–эх! Позади эпоха застоя –

Настала эпоха отстоя!


Невесело! Невесело!

У вас тестостерон в крови вместо мозгов.

И родина в грязи, в цепи оков!

Страна голову повесила,

Еще чуть–чуть и хребет пополам!


Пели предки про революцию,

А дети нынче платят контрибуцию.


Тар–тара–ры! Тар–тара–рах!

Прогнивший прах духовных плах

Развеян по ветру,

Кровь наша соленая по глюкометру.


Как жить? Никак!

Слова лучом светил Маяк:

«И по мандату совести

Живите, дети, в горести!»


Мандат! Мандат! Опять мандат!

У вас ребенок виноват,

Что батя пьет

И матушку бьет.

Эх–эх! Вырастили на свою голову!


Отец подставил консервативное дуло,

А дитятко свободой продуло.

Насквозь! В упор!

Перепутал порошки оружейник из Тулы!

Позор!


Должен быть порох,

А он спился и снюхался9!

Быстрее, наведите шорох!


Почему молодой и не спортсмен?

Почему бегает по дорожкам из вен?

– Дурачок, видимо, ты!

Погодите, но ведь он появился не из пустоты!


Если меч плох, то виноват кузнец или металл?

А ребеночка кто воспитал?


То–то!

Ведь любой погибнет, попади в болото,

А он как–то вырос, жизнь строя.

Кто–то ему поаплодирует стоя,


А вы лишь нос воротите. Тьфу!

Как будто сами без скелетов в шкафу.


Но ведь можно любить сына отцу,

И отца сыну.

Чтобы мать кричала молодцу,

Мол, сыночек, щи стынут!


Найдем когда–то мы что–то простое

Даже в такой эпохе отстоя…


17 марта, 2021 г.

Человеко–пуля

Пуля10 кусает мочки ушей,

Шепча тебе что–то:

– Кто виноват, что в твоей душе

Такое гнилое болото?


Пуля щекочет тебя

Между жердями клетки ребер,

Приговаривая да крича:

– Помолчи, будь так добр!


Бьется мотыльком о фонари твоих глаз

Ядовитая пуля.

Вьется шрапнель и пороховой газ

Внутри тебя, как в стакане буря.


Тук–тук. Кто там?

И дверь зубного ряда распахнулась.

И все же пуля – рана. Пуля – шрам.

А смерть – респавн11. Проснулись – улыбнулись.


Вот так вы смерть и Бога обманули,

И время ужасается от вас.

Тик–так! Постой, зачем тревожат пули

Наш профиль и загадочный анфас?


А пуля все перебирает сколками

Контакты на твоем же телефоне,

Звонит и перебивается подонками

Из рекламы, что работает на фоне.


Дозвонилась: «Мама, привет!

Я звоню Вам за вашего сына.

Он здоров, только пульса нет –

Его убила, такая же, как я, скотина!»


Стыдно! И это творенья венец?

А вы все про убийства вяжете:

– Пуля – дура. Штык – молодец!

Вот–те раз! А хотя, как скажете…


10 марта, 2021 г.

Дайс

«Сдавайся, –

Тебе кричат, –

Останутся лишь сильнейшие!»

Я не идол. Не молись и не кайся.

На человека молятся лишь глупейшие.


Ты чувствуешь, твой черед?

Твоя участь решена – вот твой обрыв,

Иди по нему вперед.

Вот твой блеф, вот твой рейв, твой нервный срыв!


Ты знаешь, это игра на выживание.

Перед смертью никто не надышится.

Я и сам загадал желание,

Встал по ветру, расслабил мышцы!


Разбросал кости! Судьбе хвала!

Что написано на ребрах дайса?12

Вижу цифры и те же слова:

«Сдавайся! Сдавайся! Сдавайся!»


Я не сдамся, отзовите скорую помощь!

Мне ведь время – фельдшер.

Я не вор и не овощ,

Мне имя Сильнейший!


Твой черед –

И танцуй в темпе вальса!

Только сила! Только вперед!

К черту страх!

Не молись и не кайся!

Заявляю на всех правах:

Знаешь, друг, никогда не сдавайся!


8 марта, 2021 г.

Гонка разоружений

Вы захотели острых ощущений

И приступили к гонке разоружений –

Привет–привет, миролюбивый мир!

Устроим, братья, нынче пир!


Нарезали ракету для поджарки –

Пистолеты – шкварки.

Аж масло течет!

Автоматы не в счет!


Патроны – в винной бочке,

Перо – в почке,

Приклад – в салат,

Тротил – на сервелат!


От пороховых газов повара продуло –

Друзья, никогда не режьте дуло!

А то ведь глаза потом слезятся на поминках,

И все свидетели в картечи дробинках!


Когда маринуете гранаты в масле – тушите свет,

А то ведь бывает: был человек, и нет!

Но дураку советы, что мертвому припарки,

У него же все равно взорвутся банки!


Один идиот в тарталетки засунул нож,

А потом говорит подруге, мол, Галочка, ты сейчас умрешь!

Такой убойный десерт можно на любую «тусу»:

Главное – соль, перец и порох по вкусу!


Готовят из ядерных ракет варенье –

Хорошо, что рецепт прост в приготовленье!

Берешь одну боеголовку,

На десять минут в духовку

И жмешь на красную кнопку!


Ну а что? Ведь блюдо – бомба!

Такое гастрономическое комбо

Мало в каком ресторане сыщешь,

А вот попробуешь – и пальчики оближешь!


Ну, это все – забавы, враки,

Так что поправляйте фраки.

Мы ждем ваших отзывов и предложений

По этой гонке разоружений!


По правде, эта готовка приносит лишь раны,

И все повара в ней – ветераны,

Я сильно против этакой калечащей диеты,

Ведь все–таки не колбаса ракеты!


9 февраля, 2021 г.

Русская сказка

А у нас, а у нас проблем полно, полно хлопот!

К электрическому стулу ток нейдет!

Воскресли черти старые,

Родились черти новые,

И все гудят и водят хоровод.


Закричит, закряхтит перфоратор,

И снова все в рабочем процессе,

И все вокруг в спортивном интересе:

– Что же скажет нам телевизионный оратор13?


Вот ответ! – И все прекрасно!

День сегодня чистый, ясный:

Дети просят Новый год,

Черти водят хоровод,

Вот так вот!


Дети ждут подарочки!

Ну а черти – взяточки!

И все милы и сыты,

Их столы накрыты!

И все в еде!

И все в беде!


А у нас, а у нас кричит подруга:

– За окном зима и вьюга!

А у нас исчез пропан!

Чем отопим котлован?

Тут ты пан или пропал!


Что тут делать остается?

Может быть, питаться будем энергией солнца?

Вновь заглохнул перфоратор,

И притих вдруг генератор,

Чтобы лучший наш оратор

Что–то нам сказал!

А то ведь пан или пропал!


И вот ответ! – Стабильно все!

Все крепчает, все растет

Наш доход из года в год!

Так, глядишь, и скоро вот

В хату счастье к вам придет!


С выступлением в связи́

Все довольны и счастливы!

Скоро будут сливки, пиво!

А пока живем в грязи,

Mаnifique! Bonjour! Merci!


8 февраля, 2021 г.

Лист

Когда срывался с древа лист, смеялись тени,

И падал в бездну оный, вырванный из жил.

И где–то там, в печальной лужи отраженье,

Он видел век, который, видимо, изжил.


Когда срывался с древа лист, кричали птицы,

И черный ворон вихри вил своим крылом.

Ах, если б мог тот лист весною возродиться,

А не томиться в муках смерти под окном.


Когда срывался с древа лист, собака выла

И так скулила, будто день ее настал,

И лист упал, и этот листпронзили вилы,

И отнесли его догнить на сеновал.


Когда срывался с древа лист, погасло солнце,

И не согрело его тело на земле.

И только лист упал на плитку у колодца,

Его приклеило к соломенной метле.


Когда срывался с древа лист, катились слезы

Из глаз поэта, что на дерево смотрел.

О том, как лист упал, сказать он мог и прозой,

Но и поэтом быть тогда бы он не смел.


Когда срывался с древа лист, и жизнь застыла,

И лишь поэт писал в истрепанный дневник,

Искал листок, как человек, свою могилу,

И как же жить ему хотелось в этот миг!..


26 января, 2021 г.

Круиз

Я вылетаю из ржавенькой дверки,

Весь перекошенный и озадаченный,

Будто бы чертик из табакерки,

Вот мой билет за дорогу оплаченный!


Мифы не врали, и я пред тобой!

Я с корабля, с парохода на бал.

Вот чемодан перепачканный мой,

Вот, кем за годы скитаний я стал.


Был капитаном я дальнего плаванья,

Розой ветров по обшивке скребя.

Там, в светлой заводи, там, в тихой гавани,

Рифмой родною обдуло меня,


Будто лежу под раскидистой липою,

Будто бы падаю в клена листву,

Словно, как в юности, крупною рыбою

Меж ресторанов я снова плыву.


Переменился мой курс корабля,

Снова приказывал, снова кричал:

«Лево, – командовал, – право руля!

Там, в малой родине, ждет нас причал!»


Пусть я не тот, кем ты помнишь меня,

Но посреди надоедливых дел

Мысль о доме так звала, маня,

Что к остальному всему охладел.


Мы налетали на острые рифы,

Чудом остались живыми тогда,

Лишь потому, что, как Царские Скифы,

На расстоянье держались всегда.


Мы торопились, как будто бы встарь

Снова за Матушку–Русь постоим,

Церковь поставим, разрушим алтарь,

В спину гонимы теченьем Гольфстрим.


Пар разлетался над старой трубой,

Соль разъедала дешевый металл.

Мифы не врали, и я пред тобой,

Вот, кем за годы скитаний я стал!


20 января, 2021 г.

Марлевый флаг

Марлевый флаг, твой марлевый флаг

В артериальной крови.

Больно? Не дуйся! Слышишь, дурак?..

Знай свое место – терпи!


Рой свою яму, вырви сорняк

Из оголенной груди.

Рой свою нору, гнусный червяк,

Лучшая жизнь – впереди!


Там, в темном лесе, ждет тебя клад

В клумбе могильной цепи,

Вместо приветствия – взмахи лопат.

Знай свое дело – терпи!


Вот твое кладбище, яма в корнях.

Голодно? Трюфели жри!

Гроб понесем на усталых плечах

Наполовину в крови.


Марлевый флаг, твой марлевый флаг

Цвета заката лучей,

Бронзовый шрам и гранатовый стяг –

След от меча палачей.


Бледно сияют безумца глаза –

Тигра голодного взгляд!

В призме очей твоих божья роса

Станет смертельнейший яд!


Между терновником, терпкой лозой,

Тело твое пронесут.

Этой ли самою грязной тропой

Дух твой покинет сосуд?


Все эти дни, эти жалкие дни,

Мир тебя палкой хлестал.

Пусть в этом сердце погасли огни,

Ты в нем воздвиг пьедестал.


Марлевый флаг – твой единственный дом –

Тканью накрыл твою грудь,

Чтобы во внутреннем мире твоем

Кто–то не смел утонуть…


15 января, 2021 г.

Варвары

Цифровые афиши


На моих полках.


Настойка – на вишне,


А я – на иголках!


Я варвар!



Такой дикарь в каждом доме,


В каждой столице нужен!


Скажи мне, о Цезарь, пока всё в норме,


Против кого мы дружим?



Кого ты боишься? Брута? Утраты?


Не волнуйся, я твой верный союзник,


А враги, верно, вышли из чата.


Поставь мне под профилем плюсик!



Я всё сделал чисто и чинно,


Пока наши хейтеры, отступая,


В ЧС нас отправляли беспричинно,


А сами отправились к стенам рая!


Я варвар!



Да, я сжёг их столицу!


И как горело у них, припекая!


Теперь за свой гонорар в Ниццу


Уеду наверняка я!



Я иду победосной поступью,


О Цезарь, вершу, что вздумается,


Пока вы вне зоны доступа,


Я шагаю под песни Кустурицы!


Я варвар!



Меня не остановят фермеры


Взбешенные и перекошенные.


Пока я ломаю их серверы,


Орды варваров рвутся непрошенные!



С каждым мигом нас больше и больше,


Мы не то, что на чьём-то диване,


Скоро будем и в Греции, и в Польше,


А потом и в нирване!



Да, от дикарей одни проблемы,


Но нас уже не остановить!


Мы уже порвали на мемы,


Всех, кто пытался нас перекроить!


Мы варвары!



Да, мы уже не те!


Мы ударили лицом в лужу,


Но мы обвиняем всех в клевете,


Кто говорил: "Раньше – лучше!"



Мы считаем себя новой нацией,


Мы – мёртвые изнутри,


Мы пропитаны информацией!


Консул, слёзы утри!



На последнем отрезке пути


Мы разбили чужие таборы.


Мы пытались, как лучше, но, как ни крути,


Мы варвары!



Нет, даже больше скажу по сноровке!


Пока кто-то ищет, где живут блохи


На пыльных вещах в кладовке,


Мы варвары цифровой эпохи!



И пока ты лежишь в боевой стойке,


Мы тебя на улице ждём


На нашей лихой тройке


Под проливным дождём!


В руках по вишнёвой настойке.



Но нас не уболтать -


Захотим, простоим и зиму, и лето!


Вы крутите изящными словами у виска -


Наш слог – чеканная монета!



И всё же мы уходим, закончили речи,


Ждём дани до вечера,


До новой встречи!


Да, мы ждём миллиарды миллионов, тут и говорить нечего,


Но мы ведь варвары!..


28 декабря, 2021 г.

Инсценировка жизни

На днях поняв искусственный, ненужный

Характер своего существованья,

В руках держал я пистолет послушный,

Чтоб выкинуть его на зло терзаньям.


Я долго в страхе заметал следы,

Судьбе кричал: «Я жив!» и «Все в порядке!»,

Но знал, что жизнь моя есть полбеды,

И смерть пытался обойти украдкой.


Я вдаль смотрел и очень долго мялся,

Потом, любому страху вопреки,

Инсценировкой жизни я занялся,

Стал маски мерить, грим и парики,


В прическе предпочел другой пробор,

Общался с проходимцами лениво,

Что для меня, конечно, перебор;

И брани крепкой предпочел я пиво.


Мне было скучно, очень неприятно!

Вещей хотел купить, пусть денег ноль,

Чтоб выглядеть хоть сколь–нибудь опрятно.

Я каждый раз гасил тупую боль.


Меня хвалили, я хвалился тоже!

Но патокой ленивые слова

Лились ручьем по серебристой коже,

И только я смекал, к чему хвала.


И несмотря на то, что жизнь – игра,

Я все глядел на глянцевое небо.

Как дерево скрывавшая кора,

Я был другим, собой ни разу не был.


Я сохранял свою натуру в тайне,

Но и фальшивой показать не смел,

И в этом пограничном состоянье

До наших дней я как–то дотерпел.


Все кончиться могло и, только свистни,

В мгновение очей перемениться.

Я занялся инсценировкой жизни,

Пускай лишь смертию хотел упиться.


Я с укоризной вглядывался в лужи,

Плюясь в свое кривое отраженье.

Быть может, пистолет мне был так нужен,

Но смерть была сравнима пораженью.


2 декабря 2020 г.

Воскресенье

Стеклянным снегом обрамилось Рождество,

И я воскрес! И во груди и сердце бьется,

И вместе с тем внутри явилось божество,

И в темный день я жду ее скорей, чем солнце.


В краях степных внезапно оттепель вернулась,

И так звенит в ручьях холодная капель,

И от рождественского снега разогнулась

Лесов величественных ель.


Ведь я сначала был лишь смертию объят,

И денно–нощно я лежал тогда могилой,

Теперь меня единолично вдохновят

Объятья милой.


И для меня отныне самый лучший сон –

Сердец влюбленных биенье в унисон…


18 декабря, 2020 год.

Заварка и вода

Твой взгляд все больше прежнего отчаян,

Ты ждешь чего–то, смотришь в никуда.

Садись за стол, попьем сегодня чая!

Что нужно нам? Заварка и вода!


Садись за стол. Давай заплатишь ты?

Не вынимай бумажник, я шучу.

Чтоб отдохнуть от этой суеты,

За посиделки сам я заплачу.


Как день прошел? Что нового? Как сам?

Стряслось ли что, раз ты вот так растерян?

Опять молчишь, как чертов партизан!

Хотя, так даже лучше, я уверен.


Погода – дрянь, противнейшая морось,

Такая чепуха, хоть в гроб ложись.

Давай–ка расскажу я лучше новость,

Немного про свою простую жизнь.


Сегодня у меня к раздумьям тяга.

Что нужно нам для счастья, капитал?

Но где тогда тот богатейший скряга,

Который в тихом счастье умирал?


Чего мы ищем? Славы и печали?

Нам первого достать не удалось,

Второго же по горло нахватали,

Пока любовь искали, словно кость.


Расслабься, друг. Чего еще желать?

Ты по годам здоров и коренаст,

В твоей походке мужество и стать,

А мне никто и руку не подаст.


Взгляни в окно: лишь морось и ненастье,

Но разве морось не была всегда?

А для обыкновеннейшего счастья

Что нужно нам? Заварка и вода!


11 декабря, 2020 г.

И ни единой бабочки

Разверил я в себя давно,

Мне чужды чувства, парочки.

О, как безумно все равно!

И ни единой бабочки!


Занять бы самых лучших мест

С прекрасной девушкой в кино,

Смотреть, пока не надоест,

Но как безумно все равно!


Сейчас бы в парк, в субботний день

Сидеть и ждать на лавочке,

Туда, где блажь и дуба тень.

Любовь, вы думали? Мигрень!

И ни единой бабочки!


Во мне горит лихой огонь,

Горит и сходит на оно.

Пока другим бороться лень,

Мне просто все равно.


Я б ради смеха мертвым стал.

Долой лекарства, скляночки!

Чтоб вскрытия процесс сказал,

Мол, ни единой бабочки.


Вот ты грустишь, а мне смешно,

И чуть не каждый вечер

Мне так безумно все равно,

И миг безумья вечен.


Я мог гулять под цветом лип,

Играть с судьбою в салочки.

Прости, мой друг, но я погиб,

И ни единой бабочки!..


18 ноября 2020 г.

Свободный человек

Свободный человек расправил крылья!

Упав с горы, он с гордостью взлетел

Из темноты от грязного насилья

К простой мечте – слиянию двух тел.


До этого, пришибленный землею,

Он жил, изнемогая от бессилья,

Теперь кричит: «Кто хочет ночь со мною?»14

Свободный человек расправил крылья!


Отныне он не гладит брюк с утра,

Рубашку в кипятке не поласкает.

Свобода – быстротечная пора,

Которая, как снег под солнцем, тает.


Свободный человек не может быть

Зависимым и быть кому–то должен.

Свободный – значит в одиночку пить,

Иначе говоря, в одну лишь рожу.


Еще тебе не важно: то ли плесень

В углу повисла, то ли паутина,

И ты внезапно всем стал интересен,

На задний план вдруг отошла рутина.


Свободный человек шагает гордо!

В его походке – мужество и стать,

Ступает по земле легко и твердо,

Как только победитель мог ступать!


И он отныне делает, что может,

Остановив свой беспощадный бег,

Ведь он теперь не ломовая лошадь,

А молодой, свободный человек!


На нем сияет аура свободы!

Он рад всему и без обиняков

Принять готов напастия природы

От шрамов до набитых синяков.


Ему черты свободные привиты,

Он аккуратен и всегда умен.

Пославши к черту разные кредиты,

Расправил свои крылья резко он.


Свободный человек до боли счастлив,

До боли, что взрывается в груди.

Внутри себя депрессию умаслив,

Он знает – будет больше впереди!


Свободу он впитал в себя с пеленок,

Как прочие дела, иммунитеты.

Свободный человек – всегда ребенок,

Которому неведомы запреты.


В нем брызжет свет, и молодость, и сила,

Он сам себе порой втыкает клинья.

Пока его обратно не прибило,

Свободный человек расправил крылья!..


24 декабря, 2020 г.

11.05

Склонилась ивушка и плачет у реки…

Как тяжело, когда отцов хоронят дети,

Когда детей хоронят наши старики.

И лента черная, как орден, на портрете.


Роняя слезы, каждой веткою кренясь,

Склонилась ивушка. И в водном отраженье

Она увидела, как жизнь оборвалась,

Исчезла в миг, как приведенье.


Быть может, это был кошмарный сон,

В котором бесновался темный бог.

Как только колос под цепом склониться мог,

Склонился перед горем отчий дом.


И этот мир отныне не такой, как присно,

И скорбь тяжелая над всем живым нависла…


11 мая, 2021 г.

Заборы

Русского поля просторы,

Ясных лесов благодать.

Деньгами тешится знать,

Ну а скоту – заборы!


Кланятся тварям в ноги,

Падают статуи реплик,

Крошится черный поребрик,

Ну а скоту – налоги!


Деньгами тешатся воры,

Русскому нечего жрать.

Сволочам можно бежать,

Ну а скоту – заборы!


Видим грозу из оптик –

Движется сильная буря,

Нервные люди курят,

Спит безмятежно синоптик.


Заборы стоят немало!

А истина сколько стоит?

Но чья бы корова мычала?

И чью же до смерти доят?


Русское сердце плачет

От вот такого добра!

Русское сердце – кочет

За скотной стеною двора!


Торгуем пространством пастбищ,

Несчастным, унылым скотом.

Стройте заборы, товарищ,

А жить с вами будем потом!


1 марта, 2021 г.

Элегии

Хватит писать элегии,

Мертвые, мертвые души.

Камень дробите лучше!

В гору толкайте телеги!


Нашим стальным языком

Можно ломать преграды!

Хватит стесняться, гады,

Слово поэта – закон!


«Вот мой торговый знак!», –

Вам этот гимн знаком?

Бейте «стальным кулаком»15 –

Гражданскою одой в грудак!


Челюсть стирается в клочья,

Льется чугунный бас

Молотом слов на вас –

Я поэт, гражданин и прочее!


И никто мне скажет, знаю,

Мол, мне кажется, девочки, скучно.

Ведь я бью своим слогом кучно,

Декламируя стих и читая!


И это моя привилегия!

И пока тянет крейсер на дно,

Я скажу вам хотя бы одно –

Хватит писать элегии!


2 февраля, 2021 г.

Материальные

Падала манна небесная,

Вороны манну клевали.

Черные, гиблые дали

Были покрытые бездною


Водною. Тихое плещется

Море, земной океан,

Солью смочившее ран.

Нынче мне также мерещится,


Будто бы скоро конец.

Люди, вошедшие в храм

Мира – тот самый Хам,

Все остальное – Отец.


Время, как будто бы вечное,

Дарит случайные связи,

Материальные мр*зи

Ходят повсюду беспечные.


Люди страдают за дело,

В смертных конвульсиях корчатся,

А бездуховное общество –

Почти бездыханное тело.


5 февраля, 2021 г.

Щелочи

Подкараулил в темном проулке

Меня Твой железный взгляд.

Поджилки трясутся и руки,

Рассудок на месте распят.


Я сам свои мысли порою,

Не поверишь, наверное, тоже,

То медом, то матом крою,

То кровлей, то сажей, то кожей.


Стою пред Тобою, как грешник,

Двери в петлях заварены к раю.

Точно черт, весь в грязи лобешник,

Ото всех пощечины получаю.


А от кого? Не люди – щелочи!

В лицо – «привет», «как дела?»,

А за спиной и «сволочью»,

И покрепче бывают слова.


Судят по лохмотьям, по модной бирке,

Кичатся чего–то, вроде,

А на них взглянешь, так эмбрионы в пробирке,

И те умнее по природе!


А о себе и говорить нечего.

Как с утра вышел на улицу,

Так брожу по ней до вечера,

Бедный, глухой, на распутице…


4 ноября, 2020 г.

Малый этюд отчуждения

Труп судьбы растерзан в клочья,

На куски распался век.

Этой дивной звездной ночью

С неба падал темный снег.


Я смотрел в окно прямое,

Свет луны на лик мой пал,

Словно дивный шум прибоя

Он меня к себе позвал.


Блеск стекла и легкий трепет

Вдруг по коже пронеслись.

Будто кто–то душу треплет,

Будто в сердце смотрит высь


Королевой величаво.

Как вопит глухой кулик,

Так тоска во мне кричала,

Если то, конечно, крик.


Тишина тогда стояла,

И на кухне был лишь я.

Без конца и без начала

Грусть окутала меня.


Я тогда, наверно, спятил,

Но луны кровавый серп

Над грядой висел распятий,

Были то опоры ЛЭП…


В доме пусто оставалось.

Пустота внутри меня.

Но судьба не знала жалость,

А боялась, как огня.


Было сонно, был то вечер,

Звезды падали в дали.

На мои прямые плечи

Думы тяжкие легли…


14 октября, 2020 г.

Костел

В лесу горит торжественный костер,

На гниль седой листвы садится иней.

К огню свои мечтания простер,

Приблизился я мыслями своими.


Широкого ковра и одеял

Травы и падших пихтовых иголок

Покров туман загадочный поднял,

Поднял до гнезд затихших перепелок.


Стоит, как храм, как пламенный костел,

Багряного огня в дыму маяк.

Куда же ты меня во тьме привел,

Пронес меня сквозь сумеречный мрак?..


22 октября, 2020 г.

Особняк

Я особняк!

Манифест слепого труда,

Но бедный. На роскошь голяк.

Внутри лишь мебель иногда.


Камин… и тот не горит,

А как горел, как горел!

А теперь что? Ни плит,

Ни стен не греет, ни человеческих тел,


Ни сердец людских тоже.

Кому–то это в радость,

А меня режет, гложет,

Хотя и веселит малость.


Я ведь подумал на досуге:

Это у меня не все дома, выходит?

Смешно! Захотят – придут и друзья, и подруги!

Но не приходят.


Да и не больно надо,

Я не сильно обмяк.

Меня ни в прайд, ни в стадо,

Я особняк!


Да еще какой!

Меня рабочий мужик

Молотом да киркой

Возвел без всяких книг.


А в душе трепет,

Как взгляну в эти девичьи лица.

Но у меня то крыша едет,

То скрипит половица.


Да, я беден!

Я беден снаружи,

Стеною бледен,

И мало кому нужен


От стрелки до стрелки,

От весны до весны,

От гниения до побелки,

До возвращения белизны.


Но ты выходишь с зловонной улицы,

Из шумных баров–клоак,

А тут я! И возле меня уже не пьется, не курится,

Ходишь вокруг и так, и сяк,


И ждешь чего–то, и заглядываешь в холодные синие окна,

И чаешь лишь внимания знак.

А я молчу, в кулаке сжимая арматуры волокна.

Я особняк!


30 октября, 2020 г.

Родина–мать

Помни, друг–поэт!

Заходя в храм искусства

И туда, где искусства нет,

Где, казалось бы, пусто,


Вытирай обувь от грязи.

Иной раз дурной поэт

Хуже случайных связей

И чем волчий билет.


И даже если море по колено,

А сердце кричит – помни!

В наши дни подслушивают стены –

Недалеко от соцсети до каменоломни.


28 октября, 2020 г.

Я вороном серым хожу по полям…

Я вороном серым хожу по полям,

Клюю золотисто–багряную рожь.

Гоняю воров (нет покоя и тлям),

На хлебных местах засидевшихся рожь.


Плююсь от притворства и режу сплеча.

На кухоньке летней я окна закрою,

А то, не дай бог, залетит саранча

Не парой, не кучей, а чертовым роем!


От шума ее закипает башка.

Жду ночи, чтоб как–то немного поспать.

Включаю светильник, и сразу мошка.

Не пара, не десять, а целая рать!


На утро, как раньше, пускаюсь в поход

Средь черных дорог и пшеницы густой,

По пояс травы и темнеющих вод,

Как будто бы Пан и владелец лесной.


В полуденный зной бесконечного лета

На кроне тенистой сижу без контроля,

Как птица–отшельник, на дереве этом,

Взирая на танцы прощальные поля.


Я вороном серым хожу по полям,

А в горле комок, сердце стонет: «Дыши!»

Но тот, кто по жизни, как буйвол, упрям,

Закончит свой путь в улежавшейся ржи…


18 июня, 2020 г.

Упавшие деревья

В саду лежат упавшие деревья

С осенней разрушающей поры,

Не знавшие блаженства потепленья,

От центра умертвившись до коры.


В траве с утра замерзшие плоды,

Во льду блистают лучики светила,

Во тьме хладеют капельки воды,

Во мне погасла и явилась сила.


Душе и сердцу – счастья и печали.

В саду лежат остатки лучших дней.

На плитке холода нарисовали

Следы ушедшей юности моей.


22 октября, 2020 г.

Тишина!

Тишина! Тишина!

Говорит поэт!

Не считайте меня глупцом!

Загадка жизни решена.

Проливая на тайну свет,

Стою пред вами лицом.


Вы ведь ждали, что кто–то прольет,

И я пролил!

Не считайте меня глупцом!

Мне кричали: «Не лезь, убьет!»,

А в итоге никто не убил

В подворотне, назвав подлецом.


Разгорается нынче печь,

И наши с вами сердца

Снова в деле.

«После прочтенья сжечь!» –

Мы напишем на теле.

Не примите меня за глупца!


Вот и смысл мой –

Декламировать и любить!

На стеклянном гробу своем,

Где прискорбный вой,

Одинокому – пить.


В райском саду нужна

Моя лирика только мне.

Моя лирика – бред.

И кричу в тишине:

«Тишина! Тишина!

Говорит поэт…»


28 сентября, 2020 г.

Век гуманности

О, век гуманности, сверх меры ты истек

Кровавыми следами от побоев.

Мы ждем, но что? Видение? Свисток?

В знаменьях предначертанных героев?


Поет теперь луна, и солнце ждет.

Во тьме ль всегда безумия творятся?

О, вы, кто думал, Бог вас не найдет

В ночной пурге средь злата и фаянса,


Не за богатства страх держите ныне,

Ведь в бронзовой ореха скорлупе

Гниет среди притворства и гордыни

Запревший мякиш в вязкой похвальбе…


24 августа, 2020 г.

Цена поэта

Кому продать кусок души поэта?

Пилить ее, изрезать, истоптать.

Сияли вы, когда учили Фета,

А на меня лишь жаждете роптать.


Я маски мерил в частности и в целом,

Стоял пред вами, душу извернув,

Меня терзали критики прицелом,

Но я остался, лестности минув.


Не пустотою зала был влекомый,

Когда во тьме кулис слонялся я,

Не шумом этой публики знакомой,

Когда к истокам подошел ручья.


Меня терзали мысли дней суровых,

Искать навек оставивши ответы,

Вопрос тогда лежал среди которых:

«Кому продать кусок души поэта?..»


19 августа, 2020 г.

Гнойная рана

Эта рана кричит и гноится –

Реки крови в оазисе счастья.

Это больше вам не заграница,

В дверь стучится «чужое» несчастье.


Вот бы тряпкой накрыть и забыться

Этих тел охладевших ряды,

Пострадавших немытые лица

И на спинах побоев следы.


Это гнойная, ржавая рана,

Эти брызги на стенах, вокруг.

Повзрослеть можно поздно и рано,

Через годы внезапно и вдруг,


Повзрослеть можно резко и странно,

Потеряв все на свете за раз,

Скорбный звон услыхав не с экранов,

А на кладбище здесь и сейчас.


Эта рана кричит и молит

В пелене грозового огня!

За повязкой не скроешь крови

И за маской не спрячешь себя.


Эта боль на устах застыла,

Головы мой затылок креня.

Этот бой не глубокого тыла,

А внутри и снаружи меня…


10 августа, 2020 г.

Этим темным февральским днем

Этим темным февральским днем

Я приду, а потом исчезну,

И в отчаянном сердце твоем,

Может быть, поутру воскресну.


Прежде ваш, а теперь ничейный,

На прощанье жмет руку крепко

Идиот, гражданин идейный,

Человек....человек–однодневка…


Но не верю, что может поэт,

Как твердят мне несносные лица,

За тяжелую выслугу лет

Лишь в могиле любви добиться.


Я не верю! не верю! не верю!

Хоть отправьте меня на Юпитер!

Хоть за мрачной чугунной дверью

На замок и на цепь посадите!


Этим темным февральским днем,

В хлад крещенский и снежную бурю,

Светлым садом в раю пленен,

Теплым ветром тебя обдую,


Обещая, что лучше точно

Скоро жизнь для тебя начнется,

На ногах ты уж встанешь прочно.

Путь тебе освещаю солнцем


Между сопок и гор скалистых,

Виноградною кистью терпкой,

Пузырьков этих вин игристых.

На прощанье жму руку крепко…


1 августа, 2020 г.

Гуси–лебеди

Бойся продажных сзади, бойся продажных спереди!

Льют, словно в сказках, нам грезы в уши

Гуси–лебеди, люди–нелюди!

В ход идут даже мертвые души!


Бейся за правду смолоду! Бейся, хоть руки в наледи!

Бейся, хоть горло душат

Гуси–лебеди, люди–нелюди!

Пусть заметят живые души!


Выйду, спрошу народ я: «Люди, чему вы верите?!»

Тут же ответят, что служат

Гусям–лебедям, людям–нелюдям!

А народу никто не служит…


1 июля, 2020 г.

Храм

Ночной мой храм, прибежище, святилище,

Полнощная мечтаний цитадель,

Души моей последнее вместилище,

Которую с утра тревожит трель.


Она сама, бывает, понемногу

В открытую мою заходит дверь.

Любой бы тут уже поверил в Бога,

А я внутри лишь чахну, верь не верь.


Во сне моем, как ночь, полно метафор:

На камень расколовшийся мудрец;

Сочится кровь из тел побитых амфор;

Во тьме слегка светящейся ларец.


Роятся в голове следы сомнений…

Я глуп? Я трезв? Я…пьян? Сплошной протест.

Но образ отгремевших сновидений,

Как волк овцу, всегда мой разум ест.


Сегодня я один, и в доме пусто,

Лишь ветер из окна ко мне стремится,

Раскачивая маленькую люстру;

И белоснежный тюль парит, как птица.


Бывает, что ко мне заходит друг,

И мы садимся в зале у камина,

Слова перебивают треск и стук

В огне горящей темной древесины.


Дымится чай, приятель в миг тревожный

Вопрос задаст: «Что нового? Как сам?»,

Ловя смешки мои и тик нервозный,

Сигару поднося к своим устам.


На лик усталый мой ложится свет

Свеченьем очага в единый путь.

«Хотел, мой друг, сказать тебе секрет…» –

Но вновь шепчу, как раньше, – «А, забудь…»


26 июля, 2020 г.

То ли

Я сегодня ни хмур, ни весел,

Мысли болью бросают в пот.

Мне уюты элитных кресел

Не даруют проклятый комфорт.


Скрипнут зубы, и нервы шалят,

Око бегает зорко под бровью.

За окном то ли листья шумят,

То ли земли пропитаны кровью,


От того–то, наверно, так сильно

В поле ветер по мертвым плачет

По ночам, будто звон могильный,

Завывая в несчастья паче.


Мне кукушка года считает,

Видно, скоро наступит мой день…

За окном то ли град летает,

То ли стрелы собрались в тень.


Я черчу на полу молитву,

Утром с Тьмою воюет свет,

Словно воин на славну битву

Выступает в былинах лет


Против полчищ монголо–татар.

За окном то ли в рог трубят,

То ли где–то случился пожар,

И сирены машин вопят.


Существуем под сонм мелодий,

Только разум пускает в тираж

Не пленительный звук рапсодий –

Похоронный печальный марш.


Скрипнет древо от ветра песен

И смолу, словно слезы льет.

Я сегодня ни хмур, ни весел,

Мысли болью бросают в пот.


27 июня, 2020 г.

Торговый знак

Вот мой торговый знак –

Сердца разбитого части!

Все на потеху зевак,

Выложил все, как здрасьте!


Вот моей лиры герой –

Ярости грубой заложник!

Вам бы клише долой,

Вам бы поэт–сапожник!


Эго поток стихий –

Жгучий фонтан кипятка.

Я бы свои стихи

Все распродал с молотка!


Хватит ненужных фраз,

Мне не нужны слова.

Мрачная лирика – раз!..

Мрачная лирика – два!..


Был я души батрак –

В бизнеса ныне власти,

Вот мой торговый знак–

Сердца разбитого части…


6 июня, 2020 г.

Воспаленный

А в мою закаленну стопу

Впился ржавый, токсичный гвоздь,

И теперь я любую тропу

Прохожу, опираясь на трость.


В положении странном моем

Мне не нужно какой–то поддержки.

Может, завтрашним даже днем

Вы найдете меня на пробежке,


Может, даже и утром рано

С вами встретимся раз на раз,

И больную свою я рану

Не замечу, отведши глаз.


Но не будет уже, как раньше,

Залихватская юная прыть

Удивлять вас. В потоке фальши

Станет гвоздь под ногою ныть,


Накаляться от дикой боли,

Разрывая собою плоть,

От печали ужасной то ли,

То ли с горечи жгучей колоть.


Я пожму вам, конечно, руку,

Вы кивнете невольно в ответ.

Я, уняв нестерпимую муку,

Улыбнусь… вы, конечно же, нет.


Вы сегодня известны сильно,

Вам сегодня почет и хвала,

Ложь стекает, как пот обильный,

Ну а правда, как будто смола.


А в мою закаленну стопу

Впился ржавый, токсичный гвоздь,

И теперь я любую толпу

Обхожу, унимая злость.


1 июня, 2020 г.

Перед бурей

Ночи томящая тишь,

Летняя близится буря…

Что ты угрюмо сидишь,

Брови сурово нахмурив?


Многое было: ненастья,

Пасмурных дней череда.

Где долгожданное счастье?

Где притаилась беда?


Трудно за пройденный путь,

Годы и долгие леты,

Чувств твоих не обмануть,

Память не бросить по ветру.


Ясной ночи́ монолог,

Горькие мысли раздумья.

Я бы забыл, если б смог,

Наше с тобою безумье.


В этот тоскливый момент

Росы печальные плачут.

Скоро ль наступит рассвет,

Что принесет нам удачу?


В небе скрываются тучи,

Может быть, прямо сейчас,

Чтобы бездонную кручу

Молньей пробить между нас.


Только не видно пока что

Пламенных вспышек зари.

Счастье бывает однажды,

Солнце взывая внутри…


26 мая, 2020 г.

Спичечные человечки

Спичечные человечки

Танцуют вокруг коробка,

Боятся сверкающей печки,

Ждут помощи издалека.


Рыдают и стонут, и плачут

Истрепанные человечки.

Мир огня в пламенеющей печке

Для людей ничего и не значит.


Веселый смеется ребенок,

Играя с жестокой искрой,

И десятки новехоньких спичек

Он сжигает одну за одной.


Подымаются яркие вихри

От стола до сияющих люстр.

Звуки в печке давно уже стихли,

Коробок целый час уже пуст…


Сыплет воск с задымившейся свечки,

И по древу стекает слеза,

И спичечные человечки

Навсегда закрывают глаза…


2018 г.

Стеклянные идолы

Стеклянных идолов последний день истек,

С высотных башен вниз срываются буклеты.

И мы подводим суетливо к креслу ток,

Ошибок прошлого закончились чтоб леты.


Зовите зрителей, казним мы истуканов

Бетонных, вывесок неоновых орду –

Кощунство жаждущих и волокиту планов,

На теле общества похмельные тату.


Высоткам стулья под ногами выбьем краном,

В уста зеркальные зальем потом отраву.

Не все решения порой проходят даром,

Не все, что делаем, мы делаем на славу…


14 мая, 2020 г.

Кровь на бумагу

Плачет бумага, срываясь на крик, –

Боль между слов и мольбы за полями.

Был идеалом, а стал – черновик.

Смех и терзанья ночами и днями.


Красные строки из каменных стен,

К жизни призывы, а в строфах плакаты.

Красные кляксы из дерева вен.

Вон из тетради, печаль и утраты…


Странный рисунок и рифмы в уме,

Буквы даруют друг другу отвагу.

Воля без меры, на деле – в тюрьме.

Силы – искусству, а кровь – на бумагу!


8 мая, 2020 г.

Рудимент

Мы в будущем познаем жар планет,

Хвостами обвиваемых комет,

Наладим жизнь и наведем мы лоск,

Познав плоды наук, забудем мозг.


Летит Земля, а Марс – наперерез,

Шагает дальше каждого прогресс.

И там, где мы сейчас ума набрали,

Дай Бог, чтобы потом не растеряли.


Но вот средь звезд, далеких сателлитов,

Вдоль спутников летающих болидов,

Светлее всех свечений и комет

Сияет мозг – новейший рудимент.


Апрель, 2020 г.

Масло на сковородке

Масло на сковородке

Шипит под закрытою крышкой.

Мы с тобою любви одногодки,

Но, наверное, разные слишком.


И характер твой невыносимый

Для меня, словно соль на глазах.

На устах твоих слог некрасивый,

Что скрипящий песок на зубах.


Не кружи за спиною, как коршун –

Толку мало от сгнивших событий.

Я былое не скоро сброшу,

Чтоб твои идеалы насытить.


Все, что было – ужасная гниль,

Остальное пошло на афишу.

Наши годы – излюбленный фильм –

«Ненавижу. Люблю. Ненавижу.»


Мы любви нашей узники оба

И холодными часто бываем.

Две платформы и два небоскреба.

Мы – черта между адом и раем.


Ненавижу… Ужасно скучаю…

За каскадами стен и дверей.

Не кружи за спиной, умоляю,

Ликом светлым, как раньше, согрей.


22 апреля, 2020 г.

Резать вены

Социальные рекламы в клетке

Метро!

Я листаю газету,

Ищу заметки,

Смотрю на экран,

Вот это кино!


Острожней с дверьми!

Пассажиры на выход!

Черт возьми,

Суицид не выход!


Резать вены –

Непозволительная роскошь!

Не избито,

Не новь,

Не пошло,

Но когда вы льете кровь,

Пачкаются стены.


Это затратно нам всем,

Не хотелось вас злить,

Но скажите ушам и глазам

Стен Кремля,

А налоги кому платить?


Кому–то, конечно, кажется,

Мол, сейчас я уйду,

Все заплачут.

Звучит, хорошо,

Но всем поровну.

Разменяют, как деньги,

Останутся слезы на сдачу.


И вообще, эта затея

Похожа больше на небылицу.

Вы вот видели, чтобы курьер,

Потея,

Вез покупателю пиццу,

А потом, развернувшись,

Кидал ее в карьер?


То–то и оно!

Нет, вы скажите,

Вы видели младенца,

На губах которого

Молочное пятно,

Говорящего дяде:


«О, дядя, привет!

Ты помнишь меня?

Конечно же, нет,

Ведь в последний раз

Ты был во–о–от такой,

Заводной,

В общем, пьян.


Ты, конечно, вырос с того момента,

Мне был уже год,

А тебе всего двадцать с чем–то,

Теперь–то ты вон какой кабан,

Или хряк? Черт поймет».


Узнали? Понятно?

Нет!

Не родится дитя на свет,

Говоря слова внятно,

Играя на чертовой флейте.


Такого не будет,

Как и смысла от большого сугроба,

Взявшегося посреди лета.

Впрочем, смысла в нем столько,

Сколько в суицидальной смерти,

В стуке столяра по вашей крышке гроба.


Впрочем, дело–то ваше,

А мне вот неловко,

Я пошел,

Моя остановка.


7 октября, Краснодар

Квадрат

Из прямого угла

До той стороны Арбата

Простирается линия лба

Черного квадрата.


Сторона, сторона,

Сторона, сторона,

Тюрьма!


Внутри его – тьма,

Расстрел,

Стена,

Рассвет,

Луна.


Поговорки не врут –

Рисовать квадраты устали мы.

Квадратная комната Сталина,

Квадратная повестка в суд.


И доносится стон,

С глубины канонада! –

Распинать до ада

На черном кресте

Четырех сторон

Большого квадрата.


11 октября, 2021 г.

За все упрекаю себя

По городу еду ночному.

Повсюду родные места.

Рад каждому дому из ста,

Из тысячи – рад я любому.


Из окон маршрутки уставшей

Исходит желтеющий свет.

И, кажется, попросту нет

Дороги, ее не знавшей.


Бледнеет искристый туман,

Холодной луною согретый,

Доселе поэтом воспетый,

Скрывая жесткий обман.


За дымкой седою сияет

Полночный, прекраснейший град.

В немыслимой тьме мириад

Светил в эту ночь утопает.


Зачем ты себя обманул?

Иль выхода более нет?

Декады последних лет

Ты много к себе притянул:


Церквей купола, витражи,

Извилины улиц кривые,

Кафе и билборды цветные.

Но ты утопаешь во лжи…


Седой пеленой укрывает

Тебя человеческий смрад:

Один лицемером быть рад,

Другой за гроши убивает.


И вовсе виню не тебя.

Не время виню, не природу,

Не мир, не страну и не моду.

За все упрекаю себя…


2019 г.

Треугольник

Триумвират костей и линий,

Скелет пирамид.

Гремит

Прямонаправленный ливень,

Объемность спит.


И стирает ребенок в прах

Свой черный–черный карандаш.

Он не знает, что так

Смысла жизни не дашь.


Он помнит, бабушка говорила,

Присылали треугольные похоронки

Семьям тех, кого война погубила.

Знали покойные –

Были треугольные

Льда шершавые кромки! –


Люди прыгали, падали

В холодную бездну реки.

Слетались вороны на запах падали,

Сбегались волки наперегонки.


И эти самые кромки,

Обманчивые, ненадежные кромки,

Меняли бой,

Тонули сами,

Тянули за собой

Треугольные снарядов осколки.


Прямонаправленный ливень обстрела

Звóнок,

Но спит покойник.

Спит и ребенок,

Устав рисовать треугольник.


11 октября, 2021 г.

Это не мое

Это не моя молитва,

Это не моя икона.

Я ищу другую битву

На другой вершине склона.


Это не моя Россия,

Это не моя столица.

Я ищу другие лица

И изгиб души красивый.


Это не мое здоровье,

Я пропил его давно.

И просторное безволье

Тянет с скрежетом на дно.


Это не моя преграда,

И из старого сарая,

Будто беженец из ада,

Я стучусь в застенки рая.


Это не моя могила,

Это не моя икона.

Жизнь меня, как скот, водила,

Избегая счастья словно.


Это не моя гордыня,

Я о прошлом памятую.

И пока мой череп стынет,

Буду помнить Русь Святую.


30 сентября, 2021 г.

Монолит

Меж телефонов надгробных плит

Ты мой покорный раб,

Я твой монолит.

Я интернет, твой Сtrl–Тab,


Твой телевизор,

Критически мыслить не надо.

Переходите по ссылке снизу,

Апатичное стадо.


Я твой час, твои шестьдесят минут,

Архивирован в Zip.

И если часы не врут,

Скоро новое шоу, клип.


Я твой автотюн,

Твой VR,

Я стар, я юн,

Твоя агония, пожар.


Я смех, от которого грустно.

Я боль, от которой приятно.

И ты, заменяя чувства,

На носках ставишь белые пятна.


Я бы мог сам тебе вырыть яму

И в колеса бы вставить палок,

Но смысла не вижу ни грамма.

Ты жалок.


18 сентября, 2021 г.

История одного человека

Один человек сделал руку свою

Щитом,

А грудь – колесом,

Повернулся вспять

И начал обороняться.

Он знал – если есть за что драться,

Значит, есть, что терять.


Нет, он не подставлялся лицом,

Не ждал другой пощечины.

Не ждал, пока его на обочину

Выкинут, выставив подлецом.


Он смотрел на мерзость,

Что творится вокруг.

Он сделал крепость

Из собственных рук.


Он искал брешь в обороне,

Преступников и народа врагов,

Пока не понял, что в собственном доме,

Не бывает таких оков.


Но было поздно,

Безлюдно,

Холодно.

Лишь ветер гулял грозный.

Никогда не наступят весны,

Не начнется тепло без повода.


2019 г.

Круг

Солдат в карауле

Делает круг.

Выбегают враги – и за сугроб,

Не берет солдата испуг,

Врагам по пуле

В лоб…


Впрочем, это не он.

Впрочем, все это сон.

Задремал

На посту

И тут же встал.


Он чертит винтовкой,

Как циркулем, круг.

Мушкой прицела

Пользуется, как мышеловкой.

Он смотрит в нее всецело,

А то мало ли чего вдруг?


Круги колючей проволоки

Обвивают казармы, как змеи,

И снега холодные пологи

Крутят вихрями, как карусели.


– Смотри–ка, не спи, солдат.

Кличет солдата свинцовое солнце.

– Заберу я ребят,

Заберу я ребят,

Ни один не найдется…


Впрочем, все это сон,

Будет цел батальон.


И небо, как будто, не жнет

Головы людей,

Орошая костьми поля.

И на этой неделе

Кровью не пахнет земля,

Совершает круглое солнце

Бесконечный коловорот.


12 октября, 2021 г.

Судьбе Дальнего Востока

Все чаще чудные просторы

Дальневосточной стороны,

Ввиду характера простого,

Дыханьем легким, но суровым,

От снов моих удалены.


Они в тени, в оврагах грязных,

В своих причудливых чертах,

Повадках строгих, но отвязных,

В глуши лесной и пенье птах,

Поднялись вновь в моих глазах.


Зовут меня места глухие,

Маня приморской красотой,

Своею жизнью непростой,

В пургу снегов и рок стихии,

Ведя на гибель за собой.


Но я, поэт, судьбы приняв

Сиюминутное посланье,

Свой дом покинув в упованье

На закулисья громких слав,

Кубанский принял вдруг устав.


Да, выбор сей меня волнует!

Как в пелене багряных вод,

По ком муссон холодный дует,

Куда Амур–река идет,

Меня сомнение грызет.


Но ты, прекрасная любовь,

Морей синеющих краса,

Моим терзаньям уготовь

Изгиб судьбы прекрасный вновь,

Как океанская коса.


И я клянусь, и на коленях

Тебя о здравии молю

Твоих детей, в туманных тенях

Стоящих ныне на краю,

Вошедших в молодость свою.


И лишь в коварной суете,

В терновых сжатиях гордыни,

Я помню вдруг о нищете,

О той несбывшейся мечте,

В которой брат восточный ныне.


Но память прошлого чиста.

Меня, как знаешь, вспоминай,

С любою стороны моста.

Прости меня, навек прощай,

Амур–отец, родимый край!..


2020 г.

Ода могильному кресту

Свидание с тошным

Могильным крестом

Представится прошлым.

И черным котом

По кладбищу мой дикий взор пробежит.

Здесь сердце мое под землею лежит!

Под черными листьями,

Толстой доской,

Прикрыто врожденною русской тоской

И синими кистями,


Кистями рук!

В объятьях твоих

И годинах разлук,

Которые я поделил на двоих,

Нет танца отныне! В забвенье фокстрот,

Который тебя возносил до высот!

И каждые дни, о жестокие дни,

Проводим в суровой утробе–гробу.

Здесь сердце мое под землею во рву!

Мы в лесе людей, как убитые пни!


А как пело сердце – сейчас не поет!

И многое было: и голод, и пост –

Теперь бездыханное тело клюет

Взъерошенный ворон. И чахнет погост…


24 февраля, 2021 г.

Лицемер

Я убиться хочу,

Зарядив револьвер

Пустотой и теплом.

Вы оброните, верно:

–идите к врачу, –

Иль, – Вот это облом!

–Я поэт–лицемер…

Я – поэт–лицемер.

Я – поэт–лицемер, –

Я отвечу вам сразу же

На перелом.


Но, по правде сказать,

Я обычный глупец.

Ведь когда в магазине

Твердит продавец:

–Вы стесняетесь, сэр?

Вы теряетесь, сэр?

Иль вам чем–то помочь?,–

Отвечаю ему,

–Нет, спасибо, месье, –

Я – поэт–лицемер…

Я – поэт–лицемер.

Я – поэт–лицемер!

Убирайтесь–ка прочь…


2019 г.

Границы наглости

У человеческой наглости есть границы?

Нет!

Ведь тогда бы наглость жила в отдельной стране,

Имела суверенитет,

Владела полицией,

Расстреливала забастовки рабочие

И прочее, и прочее.


Наглость, она вот,

Прямо среди нас,

Иногда попивает пивас,

Глядит в оба,

Ходит с ружьем по трущобам,

Играет с нищими в жмурки:


–Где стоишь?

–На мосту.

–Что пьешь?

–Квас.

–Лови мышей, а не нас!


Не закрыв глаза,

Ловит людей, как рыбу,

Поймав, давит лыбу.

Смотрит на всех сверху,

Вроде как, на кураже.

И если зайти к консьержке,

Спросить, здесь ли наглость,

Она ответит:

–Нет, наглость на последнем этаже,

Выше только рай,

Только божья гробница.


Вы думали, у наглости есть границы?..


20 октября, 2021 г.

Красный шелк

Между горных хребтов, средь извилистых скал,

Красным шелком обвитых небрежно,

Как глухой барабан, артобстрел грохотал,

Поглощая повстанцев мятежных.


Артобстрел грохотал, как глухой барабан,

Заглушая песчаную бурю.

Нам отчизна доверила Афганистан

Защитить за цену любую.


Между горных хребтов, средь извилистых скал,

Где уже тишина, где не слышно стрельбы,

Безмятежно погибший наводчик лежал…

Он погиб за страну, он не славы желал,

И нет смысла искать виноватых:

Он ответил на родины славной мольбы

И погиб среди скал витьеватых.


Русский воин на свете ни раз воевал:

Средь великих равнин и далеких морей.

Но доколе отчизны терять сыновей?..

Этот славный наводчик за нас погибал,

Он границы собою закрыл.

И теперь между гор красным шелком настил

Высек вечное имя солдата,

Чтоб потомок о нем со слезой говорил,

Мол, бывали герои когда–то…


2018 г.

Ценники

Вы видели цены на похороны?

А на цинковые гробы?

На вельветовые подголовники?

В России со смертью на «Вы»

Все покойники.


Представьте себе,

Человек захотел вдруг стрельнуть сигарету,

Подошел к другу и бац –

Настоящий выстрел!

Да–да, и такое бывает!

Кричит, мол, карету,

Карету!

В общем, курение убивает,

Минздрав предупреждает

И прочее, и прочее.


И вот этот самый друг

Вдруг

Оживает!

Кричит:

– Я видел ценники на гробы!

Переезжает из страны

И, где–то там, умирает.


Еще вот, мнерассказали,

Было бы очень выгодно,

Не умирать, как деды умирали.

А просто жить, есть, спать.

Это ж сколько возможностей открывается!

Можно денег сэкономить уйму,

Вечно кататься зайцем,

Наедаться конфеток до сласти,

Лет тридцать сидеть у власти,

Словом, вообще все!


Никто бы не утонул на дне стакана,

Опустошая бутылки.

Жили бы юноши, жили бы дамы,

Не проходя по ссылке.


Быть может, кем–то мой анекдот не понят,

Не всякий его осилил,

Кто–то принял за сказку.

Даю вам подсказку,

Знаете, где это все происходит?

Россия!


15 октября, 2021 г.

Очередная авария

Ты разбит,

Очередная авария.

Тебя переехали,

В наушниках Ария.


Рядом стоит толстый мужик,

Орет тебе что–то

Между узорами дорожных ям.

Кричит, мол,

Ты знаешь, кто я, сука?!

Чего стонешь, поломал руку?

Я звоню друзьям,

И да, тебя закопают в пол!


И ты снова

Затыкаешь рот пеплом,

Вытираешь глаза от гноя.

Лучше скорей ослепнуть,

Чем жить в эпохе отстоя.


Тебя везут в лес,

Приставляют ружье к голове,

Звенят отголоски аварии,

Вспоминаются слова из песни Арии.


Тебя придавило к земле

До самого Ада,

Как листву колесом.

Звон в ушах,

Тепло по телу.

Ты утратил жизнь, но обрел веру

В то, что это был страшный сон.

Но это не правда…


17 октября, 2021 г.

Еще один любовный сонет

Мечтали бы рабы и короли,

Коль властны были б над своей судьбою,

С рубахою истертой иль в пыли,

Забыв про все, навеки быть с тобою,


Спасти тебя корысти супротив,

Годами быть в бессмысленной мольбе,

Все горести в отрады превратив,

Цветы лугов Земли дарить тебе.


Сравнятся ли с тобою королевы,

Которых за родство лишь обожали?

Имели б твой они характер смелый,

То с ними бы цари не совладали.


Любил б тебя монарх, души не чая,

Но я слуги стезю лишь выполняю…


2019 г.

Черное – хит сезона

Черный костюм на мне,

Черный приталенный фрак,

Ужас и тайный страх,

И серебро на ремне.


Сцены сияющий свет,

Скованный шарм поклона.

Черное – хит сезона!

Белого больше нет!


Первого взгляда испуг

В зале людской суеты.

Там, где лежат цветы, –

Переплетения рук.


Рухнет с обрыва вниз

Пылкое сердце в груди.

Ночью ко мне приди

В темных лесах кулис.


Нежность свою готовь,

Очи твои – маяк,

Верного света знак.

Падает сердце вновь.


Темное носят поэты,

Словом срываясь на бас.

Как я скучал по вас,

Жаждал так черного цвета.


Свежий костюм на мне,

Строгий приталенный фрак.

Стынет по венам мрак,

Белого больше нет…


18 сентября, 2020 г.

Музыкальная шкатулка

Я заметил накануне,

Что в душе пурга и мрак

С ранних пор до полнолунья,

Да похожа на чердак…


Мало тут чему дивиться:

Я живу, как на углях;

Мне покой в кошмарах снится

Или в очень редких снах.


Песнь внутри играет гулко,

Но, бывает, раз – и нет,

Ведь душа моя – шкатулка,

Музыкальный инструмент…


Одинокий умирает

Средь людей своих–чужих.

Мало кто к концу читает

Мой ужасно блеклый стих.


Такова и сущность звука:

Жив, пока живет волна.

Музыкальная шкатулка

Звонкой горести полна…


2018 г.

Аскет

Мне быть счастливым не дано:

Намедни я ни мил, ни груб.

Печаль, тоску я слил давно

В систему водосточных труб!


Я каждый раз теряю взгляд,

Когда прохожие со мной,

Как с близким другом, говорят,

Как будто я им свой.


Я счет теряю редким дням,

Когда на улице–дороге

Нет ненавистных луж и ям,

В которых часто вязнут ноги.


Мне сниться даже перестал

Дальнейший путь, судьба моя,

Какой бы ни был пьедестал,

Взошел на кой бы я.


Зато, скажу, я не грущу

За каждый день, за каждый миг,

За шаг, который упущу.

Да если б все я потерял, –

Главой бы не поник!


Когда бежит крутой рекой

По жизни график дел, –

Ладонь сжимаю я в кулак:

Долой боязнь, я смел!


Когда мне смотрит смерть в лицо

И видит, как я сам смеюсь,

Меня считает подлецом,

Настолько весел становлюсь!


Сижу порой, как древний грек,

Как пожилой философ.

А как тут быть? Мне жизни век

Найти прожить бы способ!


И часто вспоминаю я:

Все в жизни крепко–шатко,

Когда со скрипом ждет меня

Садовая брусчатка!


Дощечку за дощечкой я

Кладу судьбы паркет.

Скажу, по правде, что меня

Друзья зовут Аскет.


Мне просто так на все плевать.

Довольствуюсь я малым.

На мне пахать бы и пахать,

Да разве я усталый?


Мне чувство грусти не дано,

Его не трачу всуе.

Коль жизни уж пробито дно –

Отбрось печаль – танцуй!


А, впрочем, даже весел я,

Без всяких отговорок!

Ведь скорость – радость для меня

И скорость жизни горок…


2018 г.

Перестрелки

Творческий кризис, куря сигарету,

Зашел в мой потрепанный дом.


О да, я слышал, я чувствовал этот тон,

Он почти что кричал мне в ухо,

Заряжал каждый слог, как в винтовку патрон,

Расстреливал слова, как пулеметную ленту.

Это была проверка духа.


Это была перестрелка, война.

А потом зашла рефлексия,

Застрелил ее первой. Кому же она нужна?

Бесполезная, как миопия.


Наш бой длился долго, размеренно.

Я отбивался блокнотами и листами.

Время тянулось, как по полю мерины,

А потом потянулись мы сами.


Мы встали из–за укрытий, пожали руки,

Разошлись кто куда.

Кто–то скажет, что это случилось от скуки,

Кто–то, что так происходит всегда.


И все же, знаете, этот кризис… Я его понимаю очень.

Он всегда возвращается, а я жду его каждую осень…


15 сентября, 2021 г.

Погост

Не носят обычно мертвых с погоста,

Такие, как ты, – это редкость.

Былое вернуть бывает непросто,

И в этом земной жизни ценность.


Не воротишь уж верных друзей,

Пусть приманишь обратно деньгами.

Не вернешь ты времен старых дней,

Обещанья остались словами.


Ты обманом свою жизнь прожил,

Ты сидел за столом с игроками,

Бедокурил ты, пил и курил,

И прощенье купил ты деньгами.


Нет, я вижу тебе невдомек:

Все что есть у тебя – не твое.

Скоро жизни закончится срок,

Но тебе, как всегда, все равно.


Ты всю свою жизнь был на пляже,

Средь всего видел ты лишь песок.

Догадаться не смог, видно, даже,

Главный свой не подвел ты итог,


Что вокруг тебя шумное море.

Так шумит только жизнь, милый друг.

Прибывал ты в блаженном покое

И сейчас лишь опомнился вдруг.


Не снести тебе мертвых с погоста,

И сей случай – не исключенье.

И былое вернуть так не просто,

И бессмысленны, тщетны моленья.


2017 г.

Печален осени тяжелый взор

Печален осени тяжелый взор,

Ее небесных туч, гонимых ветром.

Но лучше нет ее всех прочих пор.

И мир так сер, осыпан будто пеплом.


Чуть слышен вдалеке собачий лай,

И благодатно на струнах души

Играет златистая осени длань.

Как слезы, вода с небесных вершин…


И, будто в тумане, сердце мое

Покрыто тяжелою думой.

И так же печален мой взор, как ее,

И даже характер такой же угрюмый.


2017 г.

Туман

Сиротливо белеет туман вдалеке…

Мне так странно и грустно, я снова припал

К твоей благодатной, милейшей руке.


Сиротливо бежит река по горе…

Видел солнце я, что блестит, как опал,

Видел день, что настал на заре.


Мне так тяжко и больно, как будто во сне.

Я, как лист одинокий, дрожал.

Одиночество, страх – эти чувства во мне,

Пускай не один я и смелый вполне.


Пролетел самолет – видел в нем я металл.

И ударил тогда по древесной коре!

Я почувствовал боль, видел кровь на руке.

Уж не знаю, чего я в сей час ожидал –

Стать природы сильнее иль нет?


Это вечный вопрос моего естества,

И ответ на него не найти мне во век.


2017 г.

Я помню с трепетом тот день

Я помню с трепетом тот день:

Был мир красив, царила тишина.

Я помню ветви, что бросали тень,

И слышал я как, как пела песнь весна.


Как в зеркале чистейшем, знаю я,

В подарок что поднесено судьбою,

Все качества увидел у тебя

И любоваться так хотел тобою.


Ты кладезь знаний, путеводная звезда.

О, мир, мне испытанья уготовь!

И коль умру, так будет Бог – судья:

Любил тебя я за твою любовь.



2017 г.

Сонные луга

Я брел сквозь сонные луга:

Туманов край, крутые дебри,

Где дикий Пан, лесов слуга,

Скитальцев вел сквозь злые черни.


Так брел и брел, и жаркий пыл

Свой утолить никак не мог.

Глазами зряч, но все же был

Я сердцем слеп. Коварный рок

Меня лишь в этом убедил!


Я думал, что душа слепа,

Но пусть же знают иноверцы,

Что пробудила ото сна

Меня любовь другого сердца.

Отныне с ней я навсегда…


2018 г.

Хрусталь

Хрустальный я отдал тебе стакан,

Но он упал. Упал печально на пол.

И чтоб его тоскою не заляпал

Весь мир, его я спас тогда от ран.


На первый взгляд, он кажется пустым.

И только время первый взгляд исправит.

Наполненный терпением святым,

Он нам блаженство от покоя дарит.


Теперь и я стакан сей уроню,

Поскольку сам упал сейчас я наземь.

Храни его, как я его храню,

И не роняй в коварной смуты вязи…


2018 г.

Без ласки, что без крова

Иду к тебе без ласки, что без крова.

Мосты кругом и улицы во тьме.

И взор мой в небо устремлен сурово.

Последний взгляд очей твоих в уме.


Хочу порой на месте провалиться,

Когда во мгле околиц я один…

Я на земле, но для меня ты птица.

Души прекрасный пыл неукротим.


Когда смеюсь, на небосводе много

Смиренных звезд, танцующих в ночи.

Сегодня несравненно одиноко:

Одна луна, тусклее что свечи.


Иду к тебе без ласки, что без крова…

В уме моем один сейчас вопрос:

Когда услышу и узнаю снова

Твой смех и аромат твоих волос?


2018 г.

Туманна ночь, и ветер слаб

Туманна ночь, и ветер слаб,

И в небе влажном свет озяб.

Земли прекрасный сателлит

Заснул во мгле и крепко спит.


Сомкни глаза, ведь сладкий сон

Пришел к тебе, любовь, лишь он,

Чрез мрак, полей уснувших тишь,

Спросить тебя: «О чем молчишь?

И что в прекрасну ночь не спишь,

Очей моих услада?»


Раскрыл глаза лишь с тем бы я,

Чтоб пред собой узреть тебя.


Но ты одна, и я один…

И мы с тобой сквозь мрак твердим:

«Лишь ты – любовь моя…»


2018 г.

ОМ

В общественном мнении нет ничего страшного.

Особенно, когда его нет.

Возможно, мы перебрали вина красного

И не понимаем, в комнате темь или свет?


Возможно, это самое мнение

Ничего и не стоит

Для меня,

Для вас,

Для учителя пения,

Для тех, кто этот режим строит.


Ведь перед тем, как зайти к врачу,

Мы стучим в дверь

И сразу заходим,

Не дожидаясь ответных мер.

Значит, нам все равно.

И даже другим плевать, вроде.

Им пополам или поровну.


Для сильных же мира сего

Общественное мнение –

Кот Шредингера.

Оно есть, но все же его нет,

Как нет и ни капли сомнения.


14 сентября, 2021 г.

Поле

Я вышел в поле возле дома моего,

И череда златистых трав затмила взор.

С подсолнухов пылинки вдруг смело

Степенным ветром, будто бы в укор.


Дорогой дальней, крайним полем ли

Закончится мой путь до горизонта.

Здесь стопы многих давеча прошли

До мшистых скал, до прерий и до порта.


И миллион людей еще, быть может,

Пройдет путем, что я уже ходил.

Так пусть им Бог в стремлениях поможет!

Любите жизнь, как я ее любил!


2018 г.

12–15

Мы пришли на бетонный перрон,

Стали мыслями странными бряцать.

Мы искали зеленый вагон.

Наше время – 12:15.


Но промокли от влаги билеты.

Я задумал тяжелую думу.

Мой попутчик дымил сигарету.

Дождь слезами залил мою суму.


Поистерся мой номер рейса.

И с высокой перрона крыши

Капли гроздями пали на рельсы,

Только гул вагонов был слышен,


Только ветер, как пуля, свистел,

Только флаг на флагштоке поник.

К поездам я тогда подлетел…

«Опоздали», – сказал проводник.


«Что нам делать с тобою вдвоем,

Если выхода более нет?

Хоть из грусти мы чаю попьем.

Грусть отведаем мы на обед», –


Мне сказал незадачливый спутник.

Мы пытались неловко смеяться,

А сапсаны жужжали, как трутни.

Наше время – 12:15.


2019 г.

Звездная серенада

Говорят, когда Звезде

Следует сгореть,

Она швыряет к стене

Свою плеть,


Раздеваясь, тянет лямку

Из плоти,

Режет свой солнцеликий орден,

Закапывает молодость в ямку.


Она рыдает, корчится в боли,

Рвет свои золотые лучи,

От досады великой то ли,

То ли с радости сжигая в печи.


К ней приходят другие звезды,

Блистая, будто сребристые блесны,

Говорят, мол, потухший фонарик,

И тот светит лучше, чем бронзовый карлик.


И будут по–своему правы,

Ведь этот карлик со злобой,

Костью в горле, плюется своей отравой,

Своей отвалившейся пломбой.


И вены его, багряные вены,

Взбивают, как венчик, до пены

Сливки Млечного пути

В единой звездной сети.


Этот карлик срывает ребра,

Бросается с криком на стены.

Сателлиты, глядите в оба! –

В пределах Солнечной системы…


11 октября, 2021 г.

Мечтают ли рабы о свободе?

Мечтают ли рабы о свободе,

Лежат ли под пальмами,

Смотря на чужие угодья,

Жаждут ли откупиться от долгов микрозаймами?


Вот, что волнует страну!


Платят ли камни налоги?

Нет, это правда важно!

Потому как деньги на все нужны.

Ведь глобальное потепление,

Его не нужно спрашивать дважды.

Раз, и оно уже в нетерпении

Высушивает все вокруг из кровожадности.

И это уже дело государственной влажности!


И в этом месте становится действительно жарко!

И это не зависит от того,

Гуляете вы по парку или в парке.

И под пальмами сидеть уже не выйдет!


И вот, пока должники, этот огромный троглодит,

– спят, или спит.

В наш огромный банк идет засуха,

Забирая слишком большой кредит,

Который она вряд ли вернет.

А ее заработок,

Честно сказать…

Мне кажется, она врет.


В общем, не знаю, как

Мы дошли до такого.

И висящая над дверью подкова

Уже упала.

Поднялись цены.

И мы, конечно же, говорим не о деньгах!

Хотя, что лукавить, о них

Снова…


21 октября, 2021 г.

Черно–белая книга

Яркий свет отражает плеяда зеркал

Моего бледно–темного лика.

В этой комнате я, что в пыли захворал,

И моя черно–белая книга.


В ней десятки имен и декады годов,

Что в судьбе моей были когда–то,

И накопленный гнев, и несказанных слов

Миллионы, забытые даты.


Бесконечная ценность ее для меня

Несомненна. Была ведь и радость,

Проходили забытые горечи дня,

И настанет беспечная старость.


Разгорается с временем счастия трут,

Умертвляются горькие мысли.

И когда–то скелеты в шкафу оживут

И примутся плясать танец жизни.


Удивляюсь порою ее простоте:

Я читаю, не видевши текста.

Что же боле в бумажной глухой пустоте:

Черных букв или белого места?


2019 г.

Вор и убийца

Время есть вор, и время – убийца.

Час – самодур, балагур, кровопийца.

Сроки, секунды, минуты, года,

Меры дедлайнов, забитых до дна


Горечью смерти, испитых людьми.

Шахматов время прохода ладьи –

Сверенный кем–то чужой механизм.

Болью исполнен людской организм


В мире загадок и перипетий,

Сна лихорадок, чумы, аллергий.

Лезем в карманы – и оба пустые:

Кто–то украл времена золотые,


Век серебра и эпоху фаянса,

Тысячелетия войн, дилижансов,

Свадеб кровавых, ужасных альянсов.

Мы эмбрионами пробуем сжаться,


Веху свою доживаем в упор.

Время – убийца, и время есть вор…


2019 г.

Сонет мятежной душе

Мятежная душа твоя не знает место телу,

Познавши негу вольности, крамол.

Не навредила чтоб упрямость делу,

Живи теперь, глаза склонивши в пол.


Склони главу свою и буйну ношу

Невольную сними с себя скорей.

Ни пред тобой затем, ни вслед не брошу

Я взгляд своих притупленных очей,


Как взор отводят свой прехищны птицы

От мертвых, заболевших прежде туш,

Чтоб паче этим ядом не кормиться.

Не для того ли мы не зрим в детали,


Которые нам вовсе не нужны,

Чтоб души наши меньше с тем страдали?


2020 г.

Апофеоз любви

Я видел сон в младенчестве беспечном:

Смиренная царила тишина.

И на меня взирал Господь Предвечный.

Струились волнами сребристы облака.


Три ангела парили над главой,

Играя лютнями, воззрившись с высока.

И все, что скрыто дымкою седой,

Светлее стало чаши молока.


В моей груди, в душе и в сердце свет –

Любовь отца и матери моей.

Господь сказал, что чище чувства нет:

«Любовь, мой сын, и до заката дней –


Маяк души твоей бессмертной.

И на краю Земли люби родных.

И если ты один среди толпы несметной,

Не преклони главы пред силой злых.


Снеси все беды, будь силен душою.

Не позабудь добро и ждать умей.

Не ставь вопрос ребром и будь собою,

И почитай сердечно всех своих друзей».


С тех пор, мой друг, минуло много лет,

И позабыть уже не в силах я

Тот чистый, божий, райский свет

И глубину мирского бытия.


2018 г.

Между улиц

С усиленным рвеньем и тягой к труду

Один между улиц темнейших иду,

Уродливых, грязных, не знавших ремонта;

Таких же, как я, и такого же сорта.


Но их не жалею, терпеть не могу…

Однако в полуденный зной на бегу,

В дождливую ночь присмотрюсь к небесам,

А те мне лишь шепчут: «Конечно, а сам?»


«Тебе не тужить бы. Вставай же! Проснись!

Не слушай врагов и треклятую высь!» –

Кричит мне истоптанный людом гранит.

А сердце тоску лишь годами хранит.


Загнулось древо кривою дугой,

На плечи мои проливая слезой

Запревшие почки. А я все иду

С усиленным рвеньем и тягой к труду…


2019 г.

Людофоб

Мне плакать жаль, а улыбаться тошно…

Смотреть в глаза другим, и взгляд ловить

Людей вокруг. Я – людофоб, возможно.

А может даже… Нет, не может быть.


И слышу крик души своей истошный:

Пытаюсь я в иглу просунуть в нить.

«Больной чудак, – ты скажешь и, возможно –

Кому–то просто нужно меньше пить…»


Я пуст внутри. Но пуст наполовину.

Точнее полон (выбор очень сложный).

Прошу людей не бить ножом мне в спину,

Ведь это очень больно (нет, возможно).


Зависит от ножа каких размеров:

Большой, мясницкий или засапожный.

Но я бы обошелся без примеров…

И без ножа… и без себя, возможно…


«Бросай курить, тогда не будет грыжи!»

Иль лыжи навостри, ведь это ЗОЖ’но.

О чем я мыслю, людофоб бесстыжий…

(Но что–то я напутал… Так… Возможно).


Люблю молчать. Еще скажу, я тоже

Себя же ненавижу невозможно

(Хотя люблю, наверное, быть может).

Мне плакать жаль, а улыбаться тошно…


2019 г.

Трус, шут, раб

Я не трус, я не шут, я не раб…

Нет лишь воли во мне и ума.

Мир – страдание, немощность – трап.

Я – корабль, а люди – волна.


Я не жив, я не мертв, я не тверд…

Все во мне – это тень от меня.

Я – кувшин, а судьба меня пьет.

Я так пол, я – осколок себя.


Я – никто, я не стал, я не смог…

Все, что есть у меня – небеса.

Я чужой прерываю восторг.

Я, как камень, а люди – коса.


Мир не рай, жизнь не ад, я не черт.

Свет не солнце, а тень не луна.

Тот товар, что корабль несет,

Называется в мире «душа».


2018 г.

Болото

Не знаю, что б могло меня потешить:

Сегодня день прошел, как нож сквозь масло.

Не то, чтоб я угрюмый был, как нежить,

Скорее, часть меня во мне погасла.


И не сказать, что дни летят, как мухи.

Сегодня было быстро, завтра – долго.

Но разве в суете опустишь руки,

Когда тебя терзает чувство долга?


И вот сижу один. Один веками.

Погруженный в унылое болото.

И только чувство страха пузырьками

Щекочет нервы. Гадость. Мерзость. Рвота…


2019 г.

Ночная смена

Ночная смена началась,

Хоть мы об этом не просили.

Кому–то страх, кому–то власть,

Кому–то злоба и бессилье.


С огнем зажженным тусклых бра

Сидим и ждем начала света,

Не отличая от добра

Чужую зависть, злобу где–то.


«А вам, случайно, не темно?» –

Жилые службы проронили.

Ответил я: «Таких полно

Людей в подлунном мире.


Кому–то это даже всласть –

Сидеть во тьме, как в иле…»

Ночная смена началась!

Хоть мы об этом не просили…


2019 г.

Дальний Восток

Я неудачник, милый друг,

И если пропаду, ты обо мне не вспоминай.

Но если даже вспомнишь вдруг, то знай –

Возможно, я нашел родимый край!


Тот дальний свет – прибрежных сопок диво.

Я в нем декаду лет давно провел.

Тот край так долго звал меня игриво.

Над сопками кружил сизой орел.


В него вернусь, и с ним вернется детство

Бескрайних гор, сверкающих морей.

И не нужны мне будут больше средства,

Чтоб вспоминать о виде кораблей.


Нет сил просить судьбу и провиденье:

Грядет отчаянье – усталость многих лет.

Прошу мольбами Бога о прощенье,

Хочу припасть к земле, забыть насущных бед.


Хочу забыть о том родимом доме,

Но не забудет обо мне тот славный край!

Хочу узнать овраг я, улицу и поле,

Что я когда–то бросил невзначай.


Я помню лес над сопками Хехцира,

Как песню ночью иволга поет;

Как солнце жжет костры над скальным миром;

Как бурно воду по реке несет.


Зачем навек покинул свой росток?

Уехал навсегда я в путь нелегкий.

Люблю тебя, как мать, родной Восток,

Столь близкий мне всегда и столь Далекий!


2017 г.

Разговор на перроне с первым встречным мне человеком

Перрон.

Мои ноги в бетоне,

Я иду один по платформе,

Жду свой поезд.


Ко мне подходит попрошайка,

Видимо, цыган.

Он смотрит на меня с презрением,

Потирает руки, как вокруг Клондайка,

И молчит.


Наверное, он не знает русского,

Не видит перед собой

Пути более широкого или узкого,

Чем безвыходная паперть.


Но тут парень говорит невнятно что–то:

– У вас положение лучше, по вам видно,

Лицо  белее, глаза шире,

Вы не ходите в состоянии трупа.

Сразу видно, вы не с Кунашира,

Или Итурупа.

Вы – русский!


Я стою, растопырив пальцы,

Отодвинув борта пальто,

Разглаживая мокрые от дождя волосы.

Говорю, мол:

– Я, извините, кто?

В слове русский и богач – ни одного совпадения.

И нет разницы из какой ты полосы,

Да и кому интересны полосы?


Нет, вот, что скажу, дружище,

Бедность не признает ни национальности,

Ни этноса,

Ни твоей уникальности,

Ни лирики, ни эпоса!


Проблема даже не в цвете кожи,

Не в белизне лица.

Я просто стою перед тобой,

Обычный прохожий,

У меня, быть может,

Ни копейки в кармане нет сейчас,

А я сохранил достоинство и вид,

Не кричу, что я инвалид,

Ущемленная раса,

Незаметная серая масса.


Я живу,

Я работаю честным трудом

И тем богат,

Что не умер внутри.

Такие дела, брат!


И я килем ног побрел по перрону,

По бетонному склону

Сапсанов и поездов.

Мой состав опаздывал,

Но я был к этому готов…


3 октября, 2021 г.

Восточный ветер

Услышал ветер я, что дул с Востока,

И сразу вспомнил вдруг родимый край.

Но не дойти туда, ведь он далеко,

Так дуй же, ветер–друг, не преставай!


Как шаловливый сын, как блудный странник.

Тебя я ждал сейчас, и ты пришел!

Я помню детство, друг, и кнут, и пряник…

Но ты скажи мне, как меня нашел?


Иль дуешь рядом ты, чтоб грусть навеять?

Подумал ревностно, что я забыл?

Что я сижу, как трус, благоговея,

Забыв, откуда ты, мой друг, прибыл?..


2019 г.

Лучший день

Обычным днем сижу я на скамье.

Прекрасный день. Бесспорно, лучший день.

Я в том углу, где солнца нет – лишь тень;

И ветер сильный дует в спину мне.


И как тогда, на дальнем бреге я –

И ближний берег для души далеко,

Как будто где–то утонул глубоко

Последний мой оплот – судьба моя.


Как пенится грядущая волна!

За ней грядет еще, еще и снова…

Так с уст сойдет одно иль боле слово,

Дойдет ли то потом до сердца дна?


И бьет чрез край, вода за борт зальется.

А в небо зришь – ни капли нет, ни града.

Но разве для воды живет преграда?

И все сидишь, и ждешь, и жаждешь солнца.


Угрюмый ветер сквозь тебя пройдет.

Ах, ветер–друг, возьми меня с собой!

Готов пройти сквозь ливень я любой,

Верни туда, где жил из года в год…


И здесь, муссон, где я, скамья и тень,

Ты преврати меня с душою в прах.

Развей меня на глиняных брегах,

Чтоб волны омывали каждый день.


2018 г.

Необыкновенный полночный променад

Я совершал полночный променад

Средь улиц, окаймленных темнотой,

И чувствовал, что в сонме автострад

Ужасный силуэт следит за мной.


Луною освещенные дома

Зажженными глазами презирали

Живую тень, которой не дана

Привычная религия морали,


Которой довелось уже сполна

Отпить из кубка славы и печали,

Теперь же за другим бредет она,

Цепями закрепленная из стали.


Деревьев затемненных очертаний

На тротуарах множество от фар,

И силуэту черному страданий

Дают, ветвями нанося удар.


Болевшая, усталая душа,

О, как тебя сомнения терзали –

Меняла старый шаг на новый шаг,

Оставшись непокорною в опале.


Преследуемый собственною тенью,

Истерзанною розгами судьбы,

Я слал свои заклятья провиденью,

В отчаянье забросивши мольбы.


Когда себя к ней цепью приковал,

Я оторвал свои бесценны крылья.

О, кем я был! О, кем теперь я стал?

Упавши с неба, задыхаюсь пылью.


Свеченье фонаря тянуло вверх,

А силуэт в слезах клонил назад,

В амбициях завидев неуспех.

Я совершал полночный променад…


2019 г.

Поэмы



Праль и Мораво


Покаяние краю

Воспой, поэт, поэт луны,

Тот странный, дивный край,

Муссон где ломит валуны,

Сайгаков гонит стай,


Где рек простор затмит глаза,

И лев живет, не дуя в ус,

Сребрит бережья волн коса,

Темнит раздолья гнус,


И молнии гнут кривой излом

И режут бревна, щепь метя,

И ливни бьют сквозь бурелом –

Средь чащ пройти хотят,


А ночь черна, как земь югов;

Где лес сосною кроет ель,

И стелет снег холодный кров,

Звенит в ручьях капель!


Воспой, полнощнейший поэт,

Как жар влечет из почвы влагу,

Горит сквозь пар свинцовый след,

Взывая в нас отвагу.


Костровый свет наш слепит взор,

Дурманит душу дымокур,

И где–то в недрах крайних гор

Шахтерский роет бур!


Предай листам бумаги ты

Свой опыт прошлых дней,

Пиши о том крае земли,

Пьяни рассказами о ней,

Как дождь пьянит цветы…


Древний Клот

Я повесть дивну заведу

От самых давних лет,

Когда чернела темь в саду,

Не знали люди свет.


В одном краю царил Каноз –

Властитель дум и зал,

Старик, и, скажем, из заноз

Большой он самой стал


Не то, чтоб каждому из всех,

Хотя бы для вельмож.

Один лишь вид взывал в них смех:

На черта был похож.


Но глубоко в своей душе

Он мнил себя мисси́ей.

Однако город весь уже

Погряз в бюрократи́и.


Любил глаголить царь стихи

О мире, о долгах.

Писал, срываясь на «хи–хи»,

За ним его слуга,


Стоявший справа от руки –

А может, и не справа –

Как киль, что режет гладь реки,

Писец его Мораво.


И писарь сей устал от кип

Исписанной бумаги.

Каноз совсем уже осип

Твердить трактат отваги.


Мораво тоже уж давно,

По скромным завереньям,

Твердить в душе трекляты «но»

Потух на злоученья:


Каноз всегда хотел слагать

Стихи о жизни. Просто

Еще просил он собирать

Их в сноп людского роста.


Устал любой сие писать,

Услышавший бы ныне

Слова царя, мол, надо знать

Закон о нем и сыне.


(Дурною славою живет

Усталый, старый город.

Его прозвали «Древний Клот»,

Кто был душою молод).


Мораво млад, и все с тоской

Он к сердцу принимает:

Ему талмуды день–деньской

Писать не подобает.


В один лишь день, в один момент

Ситину, мать, покинул.

Ему мечта и аргумент

Тогда была, и стимул.


Так мыслил он тогда:

«Еще один, последний день

Веду я службу, господа.

Кому в провинции не лень –


Пусть сам страдает тот.

А я прочуял жизни соль –

Покинуть Древний Клот,

Прибыть в столицу – Жоль…»


Дорога в Жоль

И вот бредет один писец,

Оставлен на мороз.

Виной тому, Господь–истец, –

Скупой старик Каноз.


Но был он тверд, душой силен,

Из никелева сплава

Как будто б, право, сотворен

Прекраснейший Мораво!


Он чаял жизнь начать свою,

Забыв ужасну боль,

В мирском, конечно же, «раю»,

Иначе – город Жоль.


Дорогой дальней, лесом ли

Мальчишка брел один.

Я знаю точно, здесь брели

Герои из былин…


Так вот, он шел недели три,

Пока на чистом поле

Не встретил знак гнилой в пыли:

«Приветствуем вас в Жоле!»


С подхода город удивил

Писца по невезенью:

Дорога – поле, знак изгнил:

Порос чужою ленью.


Но все же шел – а как тут быть?

Ему тут что ли крест найти

И голову сложить?

Осталось только шаг пройти…


Врата встречают щедротой

Изящного убранства.

Сребрят церквей своих главой

Просторы нова царства!


И страж кричит и вопрошает:

«Ты кто такой, откуда ты?» –

И в миг один прегорождает

Проход через мосты. –


«Скажи или уйди, глупец,

А то найдем управу!»

Ответил сразу млад писец:

«Древнейший Клот, Мораво».


«Древнейший Клот? Ты что несешь?

Болезнь? Цинга? Зараза?

Таких не знаем, ежь–матрешь…»


Но тут выходит страж другой,

Не дав закончить фразу,

И молвит всех впустить.


«Обычно нужно за такой

Подарок заплатить!» –

Твердил второй. И подсобил

Грошами им герой…


Приветствие Царя

Толпа людей, вокруг народ,

Играют песню барды –

Пирует Жоль! И царь идет,

Блестят его кокарды!


Сегодня он поднял зарплат

Количество и златность

Для всех бесчисленных солдат,

Повысил ратну знатность.


Шагает воинов стройный ряд,

Лоснятся их наряды,

Сверкает сонм кольчужных лат

Средь улиц витьеватых.


Дворцы – услада из услад

Для писарева взгляда.

Богатый Жоль похож на клад,

Устроенный из злата.


А где–то за углом совсем

Идет отряд дружины.

Кричит глухой, мычит, кто нем,

Во славу стар режима:


«Ликуй, бедняк, хвали царя!

Какой сегодня день!

Вставай, румяная заря,

А нам вставать не лень…»


Монарх по улице грядет,

Под ним червона лошадь.

Пришел его теперь черед

Прийти на златну площадь.


К трибуне встал и речь завел,

Взыскавши мысли зернь.

Пред ним стояла с многих сел

(Градская тоже) чернь.


И рек тогда прекрасный Праль

О том, что нужно право

Хвалить и умножать, как в старь.

Внимал ему Мораво.


И так понравилась уж вдруг

Монаршья эта мысль,

Что от моральных прежних мук

Избавился наш писарь.


И парню захотелось так

Пойти в казены службы,

Готов пахать был за пятак

На славны града нужды…


Посадские карнизы

Светило бросило лучи

На городские стены,

Теплом огревши кирпичи,

Сжигая брызги пены.


Никто в прекрасный день такой

Не был объят тоскою,

Ведь в месте том корчмарь любой

Мед, пиво лил рекою.


Гуляка пил портвейн, вино,

Смеялся, что есть мочи.

Толпа гуляла за окном

До самой поздней ночи.


Как самый крупный патриот,

Приветствующий право,

Ушел что в Жоль, покинув Клот,

В момент тот был Мораво.


Но ночь темна, довлеет сон

Над сыном стар Ситины,

Поэтому решает он

Приехать в дом гостиный.


К тому же здешний край суров

На мерзлую погоду.

Любому здесь полезен кров,

Кто хлад не знает сроду.


К чему, бишь, я? Ах да! Суров!

И сразу заселился

Мораво в крайний из домов,

Когда уснуть решился.


И лился свет со всех сторон

И с каждого карниза,

И был посад сей облачен

Как будто б в златну ризу.


Но вот в одной из темных зал

За крохотным столом

Сидел огромный генерал

(Стол – Моська, он же – Слон).


Он пил горилку, как привык,

Всю залпом из горла.

И дребезжал его кадык,

Как маятник, тогда


(Надеюсь, мне простят строку,

Где рифма невпопад.

Простите, дети, старику

Его на вирши взгляд).


На это взор со стороны

Мораво обратил,

На то, как ветеран войны

Хмельной напиток пил.


И тот, второй, вдруг пригласил

Усталого Мораво

С ним выпить вместе, что есть сил,

За Праля и за право!


И шли часы. Их разговор

Надолго затянулся,

И писарь наш слугой во двор,

По счастью, приглянулся.


А как уж так случилось, я,

Поверьте мне, не знаю,

Скажу лишь, что, мои друзья,

Вас пить не призываю


Нигде, никак и ни за что.

Напели мне сороки,

Мол, пьянство–то у них зашло

До следующей попойки,


А там писец узнал о том,

Что знатный генерал

Имеет связи со двором

(Так он ему сказал),


А дальше ветеран ему,

Как в память стару брату,

Помог с работой самому

В дворце, где Праль, по блату…


Монарший дом

Встречает всех своим сребром

Изящного убранства

Известный здесь Монарший дом

(Точней не всех – дворянство).


Прошел лишь день, как генерал

Помог герою сказа,

И наш безвестный писарь стал

Уж царского приказа.


И вот уже весь высший свет

Налево и направо

Твердит о том, что лучше нет

Писца, чем млад Мораво.


Грядут недели дел его,

А он за Пралем пишет,

Но сам в душе слова давно

Монаршие не слышит.


Вы спросите: «Но как же так?»

А я вам: «Ну еще бы!

Ведь царь ему дал особняк,

Да с видом на трущобы!»


Похоже, что постиг писец

Натуру государя:

В толпе – герой, в душе – глупец.

«Каноз не хуже Праля…» –


В уме твердил наш писарь.

Понять не мог он, почему

Простая вроде мысль

Чуть раньше не пришла к нему?


Ведь стопки всей бумаги

Давно скопились ростом так

Высотностью, как флаги.

Не человек, а целый флаг!


И вот совсем уже писца

Перо поисписалось.

Писать он мог, но наглеца

Понять не получалось.


И у Мораво на душе

Скопилось много ссадин,

Готов он был давно уже

Уйти со дня и на день…


Особняк

«Пурга какая на душе!

Везде лжецы и воры,

Кругом притворство в неглиже,

Злодеев бродят своры!» –


Кричал Мораво от тоски,

Не зная, делать что же.

Бросать людей – не по–людски,

Бросать богатых тоже.


Газеты нумер свежий взял,

Хороший, зарубежный.

Писали там о том, как стал

Один царек небрежный


Парад военный в граде

Своем без тени проводить

Сомнений. Тут и нате!

Чума в стране внезапно ить!


Но царь не растерялся –

Провел парад и был таков!

А смотр тот прозвался:

«Парад военных мертвецов».


Но шум раздался из окна

(В саду кричал студентик):

«Нам власть монаршья не нужна!» –

Устроил тот пикетик.


Забыл совсем герой уж наш,

Что выборы уж летом.

А там уже как голос дашь,

И как решат советы.


Решил себя в листы вписать

Соратников режима,

А там уже рукой подать

До власти–то, вестимо.


Выборы! Выборы!

«Сгоняйте с кресел стариков!»,

«Долой пургу, ненастья!»,

«Гляди, Мораво–то каков!»,

«Наш выбор – это счастье!» –

Неслось из всех из утюгов

(Ну, кроме, может, власти).


Хотя не так уж много и

Про это было стонов:

В тот день на площади пришли

Не десять миллионов.


Следили все, кто был готов,

За счетом бюллетеней,

Подсчетом честным голосов,

Чтоб было без сомнений.


Народ молился, хохотал,

Смотрел в Тетцира даль,

Писцу свой голос вдруг отдал –

Остался с носом Праль.


А тот рыдал, младенец как,

Давно сие не видел царь –

Вот так попасть впросак!

Ах, было лучше встарь!


Сказать, что удивился он,

Так вовсе молча лучше!

Покинут трон! Корона вон!

И свежий ветер дувши!..


Разделяй и властвуй

Прошло пять лет, и Новый Жоль

Возрос церквами к солнцу.

Писцу досталась нынче роль

Быть зла противоборцем!


Устали все от Праля дней,

Народ не ждал быть бедным.

Но шла молва, народ – за ней,

Что выбор был победным.


Никто не ожидал, но тут

Мораво стал отличным

Правителем, «спасцом от смут»,

Врагом коррупций личным.


И зрел сие любой в стране –

В казну вернулись деньги.

Трущобы нищих в стороне

Сносились помаленьку,


И возводились терема,

На славу построенны.

Народом были времена

Сии благословленны!


Корень зла

Как нет и худа без добра,

Так зло без счастья тает.

Коль слава та была скора,

Так Праль о ней узнает.


Решил бесславный экс–король

Найти писцу управу,

Ему Мораво был, как соль

Посыпана на рану.


И чаял он, искал места,

Где писарь провинился.

Но вот проблема, вот беда:

Везде лишь пригодился!


Но все же тот нашел, за что

Писца упрятать можно,

Никто не знал, но дело то

Пятнадцать лет ничтожных


Всего–то так произошло.

И, мол, не ведает народ,

Какое «чудо» к ним пришло,

Заняв места господ.


И вот уж за Мораво вдруг

Таится сонм «предательств»,

Хотя и Праль, наш власти друг,

Не вверил доказательств.


И вот уже летит в врата

Нью–Жоля колесница,

И Праль на ней с свистком у рта,

Веля вести в темницу


Почтенного Мораво слуг,

Да и того в придачу.

Но помнил писаря заслуг

Народ, отвесив сдачи.


На каждый дюйм нельзя упасть

И яблоку простому.

Народ стеною встал за власть

Спасителю градскому.


А как уж было дальше, я,

Увы, не разумею.

Пером лиричным острия

Писать пустяк не смею…


Заключение

Лоснится рожь, река бежит,

Летит прекрасна птица,

Охранник поле сторожит,

Пшеница колосится!


Разросся дуб, растет и ель

На телесах равнины.

Закончил бард легенды трель

О сыне стар Ситины.


Воспой, поэт, поэт луны,

Далекие преданья,

Сказанья темной старины

Без тени оправданья!


Как гнев людской меняет быт,

Ведомых возглавляя,

Как корень зла навек разбит,

Что только дух гуляет!


Зайди, поэт, издалека,

Времен поведай лучших,

Про мира дни, медов века,

Года людей минувших!


Но только в сердце боль рябит,

Досада горло режет,

Язык в мозоль до крови сбит,

В устах невольный скрежет.


Забыто все за ширмой лет,

Забыт и Жоль, и Клот.

Последний стих пропел поэт,

А новый уж нейдет…


2020 г.

Поэма Бридж

Начало


С попытки первой, верный друг,

Я сон тебе перескажу.

И чтоб не усомнился вдруг,

Тебя я клятвенно заверю,

Что сей рассказ – не ложь, но правда.


Я брел средь темно–красных стен.

И на полу, как ржавы пятна,

Желто–оранжевым ковром

Лежали мягкие кубы.


И точно помню, что со мной

Был путник странный,

Он во всем мои движенья повторял,

Глядя куда я шел.


Мы с ним о чем–то говорили,

Забыв, откуда мы прибыли.

Но собеседник не искал

Пути иль выхода отсюда.


И вот средь сотни лабиринтов

Я путь нашел, ведущий в место,

На кухню странную похоже,


Там ждал меня уже швейцар:

– Ах, это Ты, скорей за мной!

Тебе секрет раскрыть я должен.

Идем, не спрашивай зачем,

Куда мы держим путь.


И вел меня сквозь блеск металла

Столов кухонных, ложек, кружек.

Из стен, окрашенных красиво

В лже–изумрудный цвет,

Тусклейший луч светил.


Глядя вокруг на лоск шкафов,

На лампы белые с плафонном,

Я вспомнил – шел со мною друг.

Но где же он? Пропал навек!


Пройдя к двери, в нее зашел

Мой проводник к секретам мира.

Зашел. Исчез. Ни слуху больше.

Пришлось идти за ним.


И, дверь открыв, увидел я

Огромный по размерам зал,

Уж больше на ангар похож.

Затем протер глаза…


Десятки, тысячи фигур

Из пластика пред мной стояли.

Исполнены из ярких красок.

По внешности – подобье зла.


В том месте ни тепло, ни хладно.

И звуков слабых, сильных нет.

Зато в углу просторной залы

Стояли разные столы.

На них рисунки, снимки были,


Да что там были, просто есть

В моем живом воображенье!

Мой дух застыл внутри меня:


Ужасные картины видел

Я в тот момент, в том месте я.

И тел частей десятки были

На них воплощены.

Как сильно я тогда забылся!


И время потеряло ход!

И мой швейцар давно оставил

Меня в той комнате одним.

Окутал страх меня неведом!


Скачок! Бегу уже к двери!

Вот я на кухне! Стоп, минуту…

«Откуда взялся здесь бардак?» –

В моем уме звучала фраза.


Действительно, на кухне был

Порядок видимый нарушен.

Все на полу уже лежало,

Хоть раньше было на местах.


И больше испугался я.

«Где выход в красный лабиринт?» –

Подумал я побежал

К своим пути истокам.


Но встретили меня на нем

Солдаты странные в костюмах.

Заметил их первей.


И понял я: «Они за мной

Пришли. Убить меня готовы.

Но в чем повинен я?»


Скорей бежал. Нашел тогда

Ведущий спуск

Все вниз и вниз…

Я в тень и глубь пустился…


Сквозь мрак пробрался я.

Во свет вошел чрез двери.

Ослеплен был мой в тот же миг

Спокойный, краткий взор.


И сотни, тысячи витрин

Пред мной тогда, светясь сребром,

Открылись вдруг, но я не знал

Подобных им еще.


Таких, мой друг, не знал и ты:

Футуристично было все,

Антрапоморфны существа

Ходили меж витрин.


И страх не чувствовал уж я.

Проник в одежды магазин

Престранной марки, там меня

Радушно встретил робот.


Спустя минуты он одел

Меня в прекрасную одежду:

Она ярка, она бледна –

Она блестит цветами неба!


Но мне пора. Закрыл закрыл глаза

И оказался вдруг на земи.

Однако земь была не та –

Свекольных та была цветов,

А небо то моркови было.


Дома стояли на полях,

Поля иссечены кругами –

Следы огромнейших червей,

Доселе бывших здесь.


Как я тогда мечтал уйти…

Сбежать хотел из этих мест.

И ринулся сквозь дикий лес,

Пришел скорей к дороге.


Открылась предо мной тогда

Прекрасна эстакада.

Вела она чрез океан

На берега Земли.


Туда я путь держал…


Эпилог


Шагнул с причала в воду я.

Вода вокруг. Кругом вода:

«Дышу ли я? И где иду?

В горячке белой я, в бреду?..»


Уж шел по дну. И там видал

Людей, идущих вряд вперед.

Их демон гнал, презлой Дедал,

Что сок людской, как воду пьет!


Но я живой, хвала судьбе!

И все осталось позади.

Я был в плену, я был нигде,

Но нынче я прошу: «Веди


Меня, судьба, другим путем,

Чтоб было все всегда кругом

Приятно мне, и отчий дом

Светил чтоб маяком!»


Таков был сон, но человек,

Мой сказ услышавший сейчас,

Заступит сразу в спор неравный…

Скажу я так: в любой из вех

Всегда есть доля правды.


2018 г. Записанный сон.

На штыке прозы



Безумные дела

Утро. Рождественская пора. На улице шел густой снег, похожий больше на белых бабочек, порхающих тут и там. Возле моего дома стоял молодой человек. Он робко постучал в железную калитку, а затем немного отшатнулся от нее.

Я в крайне сонном состоянии вышел из своего скромного жилища. Затем прошелся по садовой брусчатке и открыл калитку. И вот мне пришлось лицезреть юношу. Я немного нервно ожидал узнать, что занесло его в это место. Но он, о чем–то задумавшись, отвел взгляд на мой ужасного цвета забор. Еще через пару секунд парень пришел в себя и вежливо поздоровался. Между нами состоялся короткий диалог:

– Прошу прощения, вы верите вБога?..

– А могут ли субмарины летать?

После этих слов я закрыл калитку.

Зайдя обратно в дом и сев с кружкой чая у камина, я задумался: а во что верить? Нет, ну правда. Порой ведь случаются очень странные вещи, сам я их не видел, но люди верят в них.

Вот, например, знал я некоторое время Бэллу, юную художницу. Мы учились с ней на одном факультете. Иногда нам удавалось общаться в перерывах в этом сумасшедшем потоке дел. Разговоры у нас были разные. Иногда мне приходилось слышать от нее совсем уж удивительные случаи.

Одним из таких открытий стала для меня история призрака, поселившегося у моей подруги в квартире. Не верите? Сейчас все в точности перескажу.

Жила тогда Бэллочка на пятом этаже старого советского здания. А такие дома, как известно, насквозь пропитаны духом тайны и загадочности. Вот и у нашей юной художницы квартира тоже была пропитана таким «духом». Только вот он был настоящим.

Все началось с того, что в комнате ее начали падать собственноручно написанные картины. Сначала казалось, что во всем виноват сквозняк, потом, что дело в накренившемся от времени доме. Но все было иначе.

С некоторой поры дома у студентки начали валиться двери, причем прямо на нее. Будто кто–то покушался на жизнь девушки.

Еще позже вещи необъяснимым образом начали двигаться со своих первоначальных мест. Дело ведь еще и в том, что жила она совершенно одна. Бывало, конечно, что к ней захаживали редкие гости – друзья и родственники. Но в основном она упивалась одиночеством. Ах, куда же молодости без угрюмой тоски и апатии? Прекрасная пора!

В общем, фантастические дела творились прямо у нее на глазах, можно сказать. Но девушка не растерялась. Она знала номер одной «гадуньи», ну или гадалки, как вам удобнее. Позвонила ей. Та, в свою очередь, приказала намазать пол возле уборной яичным желтком, а над дверью клозета повесить алюминиевую ложку. Все это сделать нужно было непременно в полнолуние, в двенадцать часов, чтобы все «бесы» ушли.

Бэлла повторила все, как ей сказали. Дождалась ночи, обмоталась на всякий случай покрывалом, чтобы нечисть не цапнула за пятки, и пошла к туалету. Яйцо разбила, желток размазала, прибор столовый повесила. Легла в постель. Затихла совсем. Ждет. Час прошел, два. Тишина вокруг, вроде бы. Только перед тем, как все это затеять, она выпила отвар из ромашки, сельдерея и кефира. Также по наставлению колдуньи той. Смесь адская. Немудрено, что бедной девочке стало плохо совсем. Живот скрутило. А куда теперь пойдешь? Надо нечистую силу изгонять. Продолжила лежать.

Под утро, ближе к четырем часам послышались странные звуки с кухни, будто бы голос какой–то, а затем кружка со стола упала, в которой недопитый отвар был. Все разлилось по полу. Вонь несусветная стояла, как если бы помер кто–то, а похоронить его по–человечески забыли.

В общем–то, грохот не пропадал до самого рассвета. Потом, похоже, «бес» сам устал и притих немного. Непонятно из–за чего: то ли устал вопить там, то ли вопил как раз от того, что воняло ужасно, а потом сам сгинул. Безумные дела.

Бэлла ничего не поняла. И не мудрено. Пошла она, разбитая бессонницей, к тому самому клозету. Проблема в том состояла, что она запамятовала совсем, где яйцо разбила.

Поскользнулась она на желточной мине, в общем. Упала и неудачно подвернула ногу. А потом от такого грохота с дверного проема свалилась ложка. И прямо на ту же самую ногу. Вообще, можете не переживать за Бэллу, лодыжка ее бедная болела недолго. Пришлось, конечно, в беспамятстве полежать немного, вдохнуть испарения того отвратительного зелья. Но все же. Жива и хорошо.

Так она мне и рассказывала. Потом, говорит, ничего не поменялось. Только хуже стало. Дух тот совсем разбушевался, стал по лампочкам стучать да в микроволновке колокольчик крутить–вертеть. Шума было!

Решила Бэлла тогда по соседям походить, поспрашивать – вдруг знают чего. Зашла к первым соседям. На пороге она увидела пожилую пару – мужа и жену. Те радушно ее встретили, правда синие были все, как будто тоже отвара того хряпнули с утра. Но это не смутило измученную девушку. Сели они за один стол, угощения поставили, скатерть накрыли. Сидят, сидят. Пьют «кофий». Бэлла начала беседу:

– Я вот по какому делу: меня мучают звуки непонятные постоянно. Всю ночь сегодня не спала. Загадочно это все.

– Ей Богу, загадочно, – сказала жена, – очень загадочно.

– Вы ничего не знаете об этом?

– Да нет.

– Нет?

– Ну или да…

– Так все же знаете?

– Оказия такая вышла, понимаете. Звуки, которые вас мучают… В общем, у моего мужа Сереженьки газы. Но мы лечимся, скоро пройдет все, честно!

– Да нет же, не такие звуки. А вот как будто бы стоны какие–то. Страшные. Как будто завелся кто–то…

– Ну вы чего, – рассмеялась женщина, – мы такими вещами давно не занимаемся – возраст не тот!

– Ну нет. Как будто призрак завелся у меня, понимаете?..

– Ага! Это имеет смысл. Мне прабабушка говорила, что жили в вашей 13–й квартире какие–то загадочные люди! Как будто был там когда–то…сын Ленина! Внебрачный, говорят. Ильич его не особо жаловал, но сыночек вырос убежденным коммунистом всем назло. Умер потом через десять лет после смерти Вождя. И его даже хоронить не стали, тоже по его же наставлению. И сейчас его не упокоенная душа заключена в вашей квартире…

– Я уже ничему не удивляюсь. Ладно, спасибо большое…

– А это у вас на рюкзаке нашивка с американским флагом?

– Да.

– Так вот в чем дело. Эти ваши меликанцы–капитасты.

– Капиталисты.

– Именно, вот вас сыночек Ленина и не возлюбил.

– Хорошо, я пойду уже, мне пора. Спасибо большое.

– Ой, да ничего страшного, заходите иногда чаевничать!..

Таким образом Бэлла обошла шесть квартир. Чего только ей ни рассказывали. Кто–то говорил, что призрак – это папуас из Новой Гвинеи. Мол, приехал строить социализм, умер во время стройки этого дома, а по обычаям странным его нужно было прямо на месте смерти похоронить. В итоге он стал «хранителем» дома.

Один сосед рассказал, что там вообще кого–то убили давно, а потом…черт знает, что, в общем.

В последнюю квартиру Бэллу не пустили – пожаловались, что все домочадцы чем–то болеют. На что художница сказала:

– Меня даже старички дряхлые из 7–й квартиры пустили поговорить, а вы?

На это последовал ответ:

– Извините, но в 7–й квартире никто не живет давно…

Бэлла побледнела и побежала в свою квартиру. Закрылась у себя в комнате и до утра следующего не выходила никуда…

В другой день ей пришлось проверять все эти соседские теории на деле. Она покупала экзотические фрукты, чтобы привлечь внимание духа–папуаса, танцевать с бубном, но слышала только женский смех. Тогда художница удивилась. Ей казалось, что призрак мужского пола. Чуть позже Бэлла купила себе пионерскую форму, пришла домой. Там она устроила настоящий театр одного актера с серпом и молотом. Однако и это не помогло. Установить какой–то контакт с приведением не удавалось.

Уставшая и разбитая неудачами, девушка рухнула на диван и заплакала. Ее можно было понять. Она в некотором роде сходила с ума. К ней даже гости перестали приходить после того, как узнали о бесовщине, творящейся в стенах квартиры номер 13. Собственно, не приходил к ней и я, но моя персона в принципе никогда просто так по гостям не ходила. Я занятой человек. Ну да ладно, вернемся к истории.

В общем, обессилев от горя, девочка начала кричать на всю квартиру:

– Ты чудовище! Отвратительное создание, сам не живешь и мне не даешь! Сгинь!..

Через минуту тишины последовал ответ. Говорил мужской голос:

– Сама уйди, истеричка…

Бэллочка замерла и лежала так, будто если она не будет шевелиться, то никто ее не заметит.

– Глупая девка, уходи отсюда…

Бэлла стала еще сильнее рыдать, у нее перехватило дыхание.

Мужской голос замолчал и послышался женский:

– Девушка, а вы чего плачете? Случилось что–то? Ничего, ничего, все пройдет. Это вам не с голоду помирать, знаете. Чувства что ли важнее могут быть того, что вы живы–целы?

Бэлла подумала, что она спит, и с ней во сне говорит мама (согласен, ситуация странная, но и вы не отчет партсобрания читаете). Художница ответила:

– Да, мамуль, я буду в порядке. Все хорошо…

Снова раздался мужской голос:

– Какая «мама», ты совсем сумасшедшая? С кем же меня поселили… С кем ты разговариваешь, я что, похож на женщину?! Это…

Его голос плавно перетек в мягкий женский:

– Это возмутительно, что вы плачете, душенька. Вам ведь еще жить и жить. Берите себя в руки и ищите счастье, пока не поздно!

Бэлла окончательно (слово зачеркнуто)16 онемела от происходящего. Еще некоторое время загадочный голос переходил из сквернослова–мужчины в заботливую мамочку. Бэллочка пыталась уснуть, но этот гам не давал ей ни малейшего шанса. В итоге она вошла в ярость. Девушка крикнула:

– Заткнитесь уже оба, чертовы идиоты. Это не вас со мной, а меня с вами поселили в эту «дурку». Проваливайте сами тогда. Я вас терпеть не могу, вы мне все разрушили!

– Прости, дорогуша, – последовал женский голос, – ты не в себе. Тебе нужна любовь? Так я люблю тебя. Правда! Очень сильно, ты ведь мне уже, как дочка. Картины твои обожаю рассматривать. Ты прости меня, старую. Роняю их постоянно… Люблю я тебя, как дочь, честное слово…

Бэлла была в шоке:

– П–правда?..

Из темноты повеяло холодом, раздался мужской грубый голос:

– Нет, я тебя ненавижу, сумасшедшая…

– Ч–что? – Бэлла задумалась на секунду, а потом с лицом таким, будто познала дзен, продолжила, – Нет, это ты сумасшедший! Причем таких еще поискать надо. Ты самый настоящий псих с раздвоением личности! Еще и приведение! Ты то женщина, то мужчина!

– Что?.. Совсем спятила? Ты где тут женщину нашла? Я тут один!

– Все с тобой ясно, нашла кого бояться…

– Бойся меня, а лучше – уходи с этого места, иначе я…

– Ты?

– Я…

– И что же?..

– Я–я–я…

– Превратишься в бабу? – сказала Бэлла и засмеялась.

Призрак замялся:

– Т–ты чего же из меня нюню делаешь?! Какая я тебе «баба»?

– Да не ты, а твоя вторая личность, понимаешь?

– Ничего не понимаю. Что за черт? Быть мертвым труднее, чем живым…

Приведение тяжело вздохнуло, и еле видимое очертание человека село на край кровати рядом с девушкой. Силуэт продолжил:

– Закурить есть?..

– Нет, – сказала Бэлла, – Нема.

– Врешь, я же видел. Куришь ты, зараза.

– Ой, ну и чего ты, будешь настоящие сигареты курить?

– Не знаю. Устал я.

– Чего устал, – в недоумении спросила художница, – жить что ли?

– Да не знаю я, говорю же!

Оба они замолчали. На пару минут настала тишина. Бэлла встала с кровати и ушла в неизвестном направлении. Возвратилась она уже с двумя кружками чая наперевес.

– Будешь? – спросила девушка.

– Опять варево какое–то? У меня уже изжога от тебя.

– Вообще–то, это чай с бергамотом! И скажи, ты всегда был таким занудой?

– Всегда…

– Я бы с тобой никогда просто так не стала общаться, ты же шизоид.

– Со мной и так, – всхлипнул призрак, – и так никто не общался…

– Прости…

Художница еще некоторое время подумала и спросила:

– Тебя как зовут хоть?

– У умерших нет имени. Оно дается только живым.

– Понятно, буду звать тебя «Дошик».

– Хватит глумиться надо мной! Одна лапша на уме! Смешно, думаешь? Цирк у меня дома устроила со своими ложками и яйцами, а теперь шутишь сидишь. Да, я был одинок. А ты чем лучше? К тебе больше никто не приходит, одна теперь тоже. Где все твои друзья?

– Н–ну ты чего?

– Сдулись?

– Сдулись…

Девушка закрыла лицо руками и заплакала. Слезы градом валились на ее вязаный свитер. Призрак посмотрел на Бэллу и сказал:

– Ты прости меня… Старый я, слишком даже старый. А ты молодая, у тебя все впереди, будут у тебя и друзья, и парни. Ты чем–то меня напоминаешь в юности.

– А ты, – всхлипнула Бэлла, – ты был девушкой или мужчиной?

Голос призрака перетек в женский:

– Душенька, я уже не уверенна, была ли вовсе… Смерть – это то, чего никому не пожелаешь. Цени жизнь, прошу тебя…

Голос снова стал мужским, но таким же мягким, будто и не менялся вовсе:

– А хочешь я тебе расскажу историю?..

– Конечно.

– А ты закрой глаза и представляй, как будто это ты.

– Хорошо, сейчас.

– Однажды я подошел к причалу на старой набережной. Передо мной открылась картина: в реке тонул старый лебедь и молодой. Оба они были повязаны одной рыбацкой сетью. Молодой брыкался и умирать не хотел, а старый принял свою участь и последний раз смотрел на небо, по которому летал всю свою молодость. Сделав глубокий вздох, такой большой, какой никогда за всю жизнь не делал, пожилой лебедь бросил последние силы, чтобы распутать нить сети, в которой запутался юный лебедь. И тот, распахнув крылья, улетел, оставив своего спасителя погибать одного…

Бэлла дослушала рассказ приведения и благополучно уснула. Всю ночь царила такая тишина, какой не было за все месяцы жизни художницы в этом месте. Она спала сном младенца…

Проснувшись, девушка ощутила странное чувство пустоты внутри себя. Боясь сказать хоть слово, она, как в первый раз, проронила:

– Т–ты тут?..

Но Бэлле никто не отвечал. Она встала с постели и начала бегать по квартире, чтобы обнаружить приведение, но его нигде не было, даже косвенно. Только потом, через пару минут, она нашла странную записку на подоконнике, в ней было написано: «Прости меня. Больше я никогда тебя не потревожу. Твори свое будущее. Ты заслуживаешь чего–то большего, чем скромное одиночество с сумасшедшим призраком. Хватит с меня этой лебединой песни. Твой «Дошик» … (На этом месте почерк меняется). Люблю тебя, душенька!..

После этого чертовщина перестала происходить в стенах Бэллиной квартиры. Все стихло. Стало как–то слишком спокойно, а от этого еще более грустно. Стали приходить гости, но чего–то девушке все равно не хватало. Быть может, ей не хватало чуточки сумасшествия, свойственного всем молодым.

Так заканчивается история, которую она мне поведала. Безумные дела, однако. Вспоминая ее каждый раз, мне становится грустно и как–то холодно от одиночества, даже сидя возле камина с чашкой хорошего чая. Размышления об этом загадочном случае в тот день были прерваны стуком в калитку. Я снова надел халат и вышел на улицу. Предо мной стоял тот же самый юноша. Только теперь он смотрел на меня еще более виноватыми глазами. Поприветствовав меня, паренек начал наш скромный диалог:

– П–простите, а вы верите в Бога?..

Не раздумывая ни секунды, я сказал:

– А могут ли субмарины плавать?..

После чего я закрыл калитку и пошел домой. На пути к двери я понял, что оговорился. Но мне было безумно все равно. Я с улыбкой вошел в свое теплое жилище. Дверь закрылась. Тишина. Только снег огромными хлопьями падал на садовую брусчатку…

2020 г.

Озеро

В садовом товариществе «Нефтяник» всегда царила атмосфера спокойствия. На склоны гор, на которых были расположены домики, постоянно проливались дожди. Каждое лето муссон гнал влажный ветер и теплый ливень на сопки Малого Хехцира. Капли воды собирались в глиняные ямки между кремнистыми породами. А деревья по обыкновению закрывали собой изнывающих от жары людей.

Так было и в тот жаркий, ясный день. Кирилл Брагин стоял под раскидистой елью и писал недурный пейзаж. Хотя художником парня назвать было трудно. Сам он признавался мне, что поступил на худграф лишь для того, чтобы не идти в армию. Я лично всегда этому его аргументу удивлялся. Между нами часто завязывался странный разговор, начинавшийся с моих слов:

– Ты все еще рисуешь пейзаж?

– Не рисую, а пишу.

– Ох, Киря, не в твоем случае.

– А ты комиком заделался? Хочешь фингал нарисую на твоем гнусном лице?

– Остынь, ты бы лучше свою энергию да в мирное русло направил. В армию, скажем.

– Сам знаешь, от нее и учусь.

– А разве после учебы тебе не придется служить?

– Придется… – говорил он обычно, вздыхая.

– Ну, удачи, – тогда я хлопал ему по плечу, – и с подсолнухами удачи, красиво получается.

– Иди уже. Бате привет передавай…

И он продолжал стоять на холмике, что ближе к большому горному озеру. Мимо пролетали часы. Пустел бутыль с вином… В тот вечер пейзаж был почти закончен. Оставались только последние штрихи. Однако сам Кирилл не знал, чего именно не хватало его картине.

Парень развернул картонный лист, сел на него, разложив рядом свой скромный ужин. В левую сторону он положил съестное, а в правую еще один бутыль с какой–то брагой. Художник с легкой руки развел дымокур и принялся трапезничать.

Когда еда уже закончилась, а алкоголь еще нет, Кирилл развалился возле костра и начал смотреть в восточное небо. Он взглянул на звезды, окружившие небосвод. «Никогда еще не было так хорошо… Картину бы только закончить, и будет еще лучше!.. А, может, и не нужно ничего… Какие еще штрихи можно, гм. Нет, надо, надо…» – думал Киря, засыпая под убаюкивающий шелест листвы. И тепло летней ночи вошло в единый мотив с горячительным, разлившемся по крови молодого художника. И все уже было так цельно и так благостно…

На следующее утро Кирилл проснулся с тяжелой головой. Парня иногда пошатывало из стороны в сторону, как будто он только соскочил с карусели. И вот, придя в себя, он решил пойти к своим знакомым и спросить у них совета.

Путь его ждал довольно быстрый, так как все его друзья были всегда по близости. Кирилл в принципе был таким человеком, который заводил знакомства с теми, к кому удобно добираться. Очень, очень практичный малый.

Первым местом был дом механика Батищева. С ним художник часто выпивал после утомительных пленэров. Отношения у них были крепкими настолько, насколько этого позволял кодекс собутыльников. Вот, Брагин вошел в приоткрытую, как всегда, дверь. Сначала он почувствовал невыносимую вонь, потом увидел странную темную жидкость на полу домика. Кирилл подумал, что механик отдал свою душу небу, но нет. Тут же из другого угла комнаты понесся храп. Как оказалось, под розовым в горошек одеялом спал Батищев, держа в одной руке банку с машинным маслом, в другой руке изрядно подпортившуюся рыбную консерву.

– Вставай, пожар! – крикнул на всю комнату заспанный Кирилл.

– Боже! Где?! – механик вскочил с кровати и начал бегать по домику, пытаясь нащупать руками самое ценное – бутылку с пивом, – ЧП! Туши, туши давай!

Кирилл взял стакан с водой, подошел вплотную к Батищеву и плеснул ему в лицо жидкость.

– Потушил, Павел Игнатич! – сказал художник и начал смеяться.

– Ах ты, скот такой! – крикнул с облегчением мужчина, по–прежнему держа в руках банки, – Я же чуть не скопытился тут!.. Чего ты в такую рань заявился?

– Я по делу…

– Пить я больше не буду, закодировался!

– Что?! – вскричал от изумления Кирилл, но потом его интонация пришла в норму, – Я вообще–то не за этим пришел. Картину нужно дописать, а я ума не приложу, чего не хватает…

– А я тебе че, Пикассо?

– Лучше.

– Ну ладно, тогда садись. Тебе чаю налить?

– Нет, я на пару минут забежал.

– Смотри тогда. У тебя тут лесок, озеро… – Павел Игнатьевич сконфузился на секунду, а потом выдал, – Трубу запихни вот сюда, а оттуды отходы текут, значит.

– Что, какие еще отходы?

– Промышленные, как есть, горючие. Покажи, как живется нам, пусть обратят внимание уже!

– Да это же никуда не годится. – а сам Брагин про себя думал: «Постоянно у тебя трубы горят…»

– Ну я тебе не техподдержка, ступай тогда. Потом, когда наглотаешься этой дряни, приползешь еще. Поймешь, что прав был я!..

– Ладно, пойду и вправду.

Кирилл вышел из дома механика и побрел к следующему месту. Это был рыночек, где торговали, чем могли, местные. Там же чаще всего находилась его бабушка, Дарья Николаевна. Она продавала ягоды со своего огорода – жимолость, облепиху, крыжовник. Все то, от чего дух крепчает в холодные зимние вечера, а летом можно и в чай добавлять смело.

– Привет, бабуль. Не устала еще тут сидеть? – начал разговор, мило улыбаясь, парень.

– Кирюшенька! Я? Да я еще вечность просижу. Ты лучше сам вот, присядь. Устал учиться совсем? Вижу, изморила тебя учеба эта, худущий вон какой. Ягодки хочешь свежей?..

– Спасибо, Бабуленька, я тут к тебе за советом пришел…

– Это правильно! Оно всегда сподручнее, когда за советом есть к кому пойти. Я–то ученая уже. Чего ж ты узнать хочешь?

– Да вот картину пишу. Может, добавить чего надо, как думаешь?

– Ну это да, со стороны виднее бывает, чем самому. Ну–ка, – бабушка протерла очки и принялась разглядывать пейзаж, – очень, очень красиво. Гм, а что, если здесь мельницу поставить?

– Зачем же мельницу?..

– Так в хозяйстве всегда пригодится.

– В горах?..

– Ой, что–то я горы–то и не разглядела даже… А знаешь, что? Пойди лучше к соседской внучке, Лизоньке. Она красавица такая, умница. Все знает, наверное. А я не вижу ничего почти. К ней иди лучше.

– Эх, хорошо, бабуль.

– И еще кое–что…

– Хм?

– Малинку ей вот занеси. Скажи, что от себя.

– Ну баб!..

– Не надо тут! Так и будешь слоняться без дела, пока седина не проскочит, а там уже поздно будет.

– Ладно, занесу.

– Ну, ступай с Богом.

Тогда художник пошел к Лизе, жившей в доме Степановых неподалеку. Что сказать, она действительно была красавицей. Многие пытались добиться ее расположения. Все, кроме Кирилла. Впрочем, это всегда только подогревало ее интерес к этому молодому человеку.

Подошел художник к обеду. В доме Степановых никого не оказалось – все уехали в город на выходные. Брагин уже собирался с облегчением уходить, но из–за угла дома выбежала болонка Кара. Она начала визжать, словно сирена, а потом вцепилась в штанину парня.

Кирилл вскричал, уронив картину на землю. На крики внезапно примчалась Лизонька. Она узнала в молодом человеке соседского сына.

– А ну, фу! Кара, фу! – начала командовать Лиза, – Какая ты некультурная все–таки! Это же Кирилл!

– Ничего, ничего. Я в порядке!

– Вы извините, она обычно не больно кусается…

– Забыли.

– Да, да, конечно… – в этот момент девушка растерялась, – Гм, вы по делу, наверное?..

– Ну почти. – потом Кирилл, задумавшись, сказал, – А вообще–то да, по делу. Вот, держите, это вам, – художник протянул баночку с малиной.

– Какая прелесть! Откуда вы знаете, что я люблю именно эту ягоду?

– Я… – в этот момент Кирилл понял, что говорить правду будет немного неловко, – В общем, я решил, что так будет лучше…

– Конечно же лучше! Это так мило!.. А хотите чаю?

– Я надолго не задержусь…

– Очень жаль! Отчего же не задержитесь? Неужели просто так пришли?

– Я, вообще–то, хотел поинтересоваться…

– О чем же? – тут девушка раскраснелась.

– Как вам эта картина? Может, добавить чего?..

На этом моменте разговора девушка немного потухла, а потом снова загорелась.

– Добавьте… меня!

– Куда же?

– А вот возле озера. Чтобы я сидела возле воды, ноженьки в нее погрузив. Чтобы на мне шляпка была, и плечи мои открыты. Женщина–загадка, знаете?

– Слышал где–то…

– А я видела!

– Где же?

– В зеркале, прямо сегодня утром!

– Ну хорошо, я постараюсь. Если замысел не поменяется, то так и будет, наверное, – сам парень не особо хотел добавлять людей на картину.

– А вот постарайтесь.

– Спасибо, что помогли. Очень признателен. Я спешу, мне пора.

– Ой, уже? Заходите еще!

– Обязательно…

И Кирилл побрел обратно на холм возле горного озера. Разложившись на скользкой глинистой земле, художник начал вглядываться в гладь воды. Очень долго вглядываться. «Черт, ну нет. Какая здесь Лиза?.. Бред какой–то…» – подумал Кирилл. После этого он достал вино, сел на картонный лист и начал употреблять. А что еще было делать?

Горячее дальневосточное солнце разморило парня. Он лег на лист и заснул. Мимо пролетали часы. Лишь к ночи он проснулся от сухости во рту. Ему хотелось еще вина, но оно, к несчастью, кончилось. Тогда художник сел, протер лицо и начал смотреть на чашу озера. В ней отражались полночные звезды, блестевшие, словно игрушки на елке. Казалось, еще немного и одна из них упадет прямо на самого Кирилла.

Тогда парень вгляделся в небо, и, к удивлению, на него действительно что–то упало! Это была капля воды, скатившая с иголок молодого кедра, теплая, как парное молоко. Через пару секунд на водной глади один за другим стали появляться удивительные круги. Смекнув, что начинается дождь, художник спрятал холст с пейзажем под кусочек брезента. Успокоившись, парень снова сел, благодатно направив руки к небу, чтобы поймать капли живительной влаги. Тогда он задумался: «Ведь кто–то наверху заставляет ливень идти. Кто–то же делает его именно таким, и никак иначе!» Потом он засмеялся, так, как будто ему довелось выиграть билет в лотерею. «Счастье! Так и должно быть… И менять ничего не нужно…» – подумал Брагин.

2020 г.

Беспечное детство

«Какой–то ты сегодня задумчивый слишком», – произнес мне в то утро глубоко почитаемый мной дедушка, а я продолжил смотреть в тарелку с еще не остывшей кашей.

«Ешь, тебе расти и расти еще! Знаешь, как говорят в Англии?.. «Ваша овсянка, сэр!» – так и говорят. А я тебе ко всему еще и чай с молоком сделал…» – так проходило каждое утро моих летних каникул на даче в компании с дедушкой. Все, что я обычно делал – это сидел и внимательно его слушал.

Мне никогда не удавалось понять, как человек может знать так много о мире, так много читать. Наверное, я был по–детски несмышленым тогда. Если честно, то я, как и многие в моем возрасте, не хотел или не знал, что можно звать этого удивительного человека как–то иначе, кроме как «дедуля» или «дедушка».

Было по обыкновению солнечно, без единого облака на небе, а вершины Хехцира вокруг завораживали своей блестящей зеленью, многогранно проливавшей свет на землю склонов, словно многочисленные изумрудные камни.

Меня ждал путь от старинного деревянного дома со множественными резными наличниками и причудливыми окнами до нашего пруда за воротами участка. Я прихватил с собой удочку и небольшую стеклянную баночку с червями, которых мне удалось собрать после затяжного дождя. За воротами дачи меня ждал небольшой ручей, прохладная вода из которого постоянно омывала мои босые ноги, задетые то и дело крапивой, заросли которой расположились неподалеку от соседского забора.

Я побежал к мостику у пруда, сложил снасти, удочку и сел, разглядывая потенциальные места, где меня мог ждать хоть какой–то улов. Таким местом стали тенистые кустарники, нависшие над голубой гладью. Несмотря на то, что водомерки постоянно мешали мне сосредоточиться, создавали круги на воде и не давали понять, клюет ли рыба на самом деле, я получил вскоре свой долгожданный улов – две мелкие рыбешки – «синявка» и небольшой сазан, проглотивший ее. Обе они оказались на моем крючке, но толку от них было в действительности мало. Зато после этого события я ходил радостный, и ничто не могло омрачить мой день.

Ближе к обеду я побрел дальше по дороге от нашей дачи. На пути стояло огромное еловое дерево, настолько огромное, что я никогда не видел его верхушки. Что может быть царственнее, чем огромных размеров ель?

Она всегда дарила проезжавшим людям тень и прохладу в знойные летние дни, а зимой ее шишками довольствовались белки, коих здесь было в избытке.

Я пошел выше по склону, по красного цвета тропе – горный щебень здесь был особенного оттенка, иногда казалось, что идешь по заржавевшему железу, а иногда – по золотым самородкам.

На самом верху было огромное озеро, горный котлован, вода в котором собиралась из многочисленных подземных источников. Ближе к часу дня заморосил дождь, и я поначалу долго глядел на зеркальную поверхность озера, отражавшей внезапно мрачное, свинцовое небо. Еще через некоторое время за мной пришел старший брат, приехавший совсем недавно из города. Я уговорил его остаться еще немного, потому что мне очень сильно хотелось зайти в воду, но самому мне было страшно, ведь я тогда даже не умел плавать. Зайдя по пояс, я оглянулся вокруг – хотел удостовериться, что никто не увидит этого позорища…

Мгновение спустя я окунулся в воду три раза, как учил меня отец, но мне все еще хотелось чего–то большего. Я прошел чуть дальше и оттолкнулся ногами от каменистого дна. Первое мое чувство – страх, я окунулся с головой в холодную воду и замельтешил руками и ногами, а после вынырнул и вернулся обратно поближе к берегу. Чуть передохнув, я набрался сил и смелости и прыгнул дальше, чем когда–либо вглубь, а затем, к удивлению для себя… поплыл!

Трудно до сих пор представить что–то более завораживающее мой детский разум тогда, чем это событие. Выбравшись на сушу, я довольно похвастался брату, и мы пошли к нашей даче.

На радостях я побежал вниз по склону скорее к дедушке, но мокрая еще обувь подвела меня, и я, оступившись, упал голым торсом на острые дорожные камни. Лишь каким–то чудом мне удалось отделаться только ссадинами.

Я доковылял кое–как до нашего домика и сел на табуретку. К тому моменту приехали уже родители, и мама, увидев меня таким, первая принялась помогать мне – прижигать небольшие ранки и частые царапины на моем теле. Все, что я мог делать в тот момент – это досадно вздыхать и терпеть боль.

Уже позже, на закате, когда я плотно поужинал после такого странного дня, дедушка развел дымокур, чтобы мы могли спокойно посидеть на улице без надоедливых комаров. Солнце заходило за горы, дым еловых ветвей крепко обдувал меня, дурманя душу. Мне было больно от ссадин, но так хорошо…

2020 г.

Семь последних мгновений

I

Тот солнечный день Аксен17 запомнил на всю жизнь.

Это было рано утром, часов в семь. Он сидел на кушетке, в прихожей. Маленький Аксен рассматривал картину моря с неестественно ярким закатом. Многим взрослым такая безделушка показалась бы пошлостью, пережитком прошлых лет, но семилетнему ребенку эта картинка не казалась вульгарной. Наоборот, как и все в раннем детстве, оно лишь скрашивало быстро бегущие дни.

Вокруг Аксена, суетясь, бегала его мама. Она искала свои замшевые перчатки. Наконец, найдя пропажу, мать подбежала к сыну:

– Ты все еще сидишь? Я же попросила тебя поскорее надеть галстук и обуться. В чем проблема?

– Я забыл, – чуть ли не плача выдавил из себя Аксен.

– Опять двадцать пять! Сколько раз тебе показывать? Ты ведь уже взрослый мальчик. – мама покачала головой и продолжила, – Ладно, мы опаздываем из–за тебя. Быстро обувайся и пойдем уже. Ну, давай, живо!

– А галстук…

– Вот как завязал, – мама его раздраженно посмотрела на неряшливо завязанный узел, – так и пойдешь. Все? Побежали скорее.

После этого они вышли на лестничную площадку. Аксен вытер слезы со щеки и посмотрел в запотевшее от влаги окно. Падали первые осенние листья.

Мальчику было стыдно появляться перед одноклассниками в таком виде, и все же выбора у него не было…


II

Это странно, но часто Аксен уже в зрелом возрасте вспоминал один и тот же случай. В одно и то же время года.

Однажды летом ему подростком пришлось ехать на поезде из села в город, к маме.

Бабушка его, очень милая женщина, напекла ему в дорогу вкуснейших пирожков с картошкой. Мальчик лично копал урожай, так что есть эти ароматные пирожки было еще слаще.

Анастасия Федоровна стояла на станции «Белые грачи» вместе с внуком в ожидании поезда. Утренняя прохлада не давала напомнить, что сейчас знойное лето, и по всем правилам нужно прятать детскую голову где–то в тени.

– На вот, надень кепку, – сказала бабушка.

– Не хочу, я и так уже волосы все сбрил – жарко будет.

– Ну–ну, зато не напекешь голову.

Анастасия Федоровна заботливо надела синюю кепку с надписью «Sport Fashion» на мальчика. Аксен искривил лицо.

После этого наступило неловкое молчание, которое для парня казалось невыносимым. Благо, поезд пришел по расписанию, и можно было спокойно, сложив все вещи на полку, думать о своем.

Бабушка провожала уезжающий состав взглядом и уже не могла сдерживать слезы. Фигура ее почти сразу же исчезла, а в окне показались бескрайние поля, леса и просеки.

Аксен смотрел на сменяющиеся картинки и думал, долго думал. О чем? Этим летом его родители развелись. Маме пришлось устроиться на две малооплачиваемые работы, чтобы хоть как–то сводить концы с концами. В связи с этим мальчик не часто виделся с матерью. И именно из–за этого ребенок ехал в тот момент один в поезде. Нужно ли говорить, что парень тосковал о прошлой жизни? И хотя она не была ужасной, она просто была другой. И ту, что была до этой, нельзя было сравнить ни с чем.

Еще пару опустевших сел промелькнуло в оконце. В ту же секунду в купе зашел сосед Аксена. Перед ним сел смуглый мужчина лет тридцати, весь в наколках и с золотым зубом.

– Пацан, это мое место. Иди на верхнюю полку.

Аксен не стал спорить с зэком и полез на свое место. Мальчику стало страшно. Вместе с ним не было больше никого, никто не мог его защитить.

Наступила тишина. Тянулась она, казалось бы, вечность. Прервала ее торговка, которая распахнула двери и предложила купить вяленую воблу. Зэк взял пакетик и сел обратно. После этого было слышно, как он открыл бутылку, и то, что было внутри нее, полилось мимо чарки сразу в горло мужчины. И буквально через несколько минут зэк начал кричать что–то про девушку, которая его не дождалась, про то, что надо было ее сразу зарезать, как ее отца, а не жалеть… И много чего еще.

Это продолжалось мучительно долго, и каждую секунду Аксен молился, чтобы зэк, не обратил свой взгляд на него, не сделал ему ничего плохого.

Мальчик сунул голову под подушку, как испуганный страус, и долго не желал слышать происходящее. Все вокруг казалось чем–то ужасным, похожим на фильм ужасов или триллер.

Удивительно, но Аксен уснул. Проснулся он только через час. Тогда же он понял, что ему очень сильно хочется есть.

Вокруг стояла звенящая тишина, единственное, что разбавляло ее, был стук колес: «Тук–тук, тук–тук, тук–тук, пух…»

Мальчик пытался пересилить голод, но не смог. И уже через пять минут он робко спускался с полки, ожидая худшего.

Однако сосед по комнате спал. Не разбудил его даже звук падающей ложки со стола. Тогда Аксен начал быстро уплетать один пирожок за другим, надеясь, что этого ему хватит до вечера, а там уже и его остановка будет.

Прервал трапезу парня звук стекающей воды. Мальчик повернулся и увидел, что на полу разлилась целая лужа. Аксен проследил за струей, образовавшей эту лужу, и пришел к выводу, что сделал ее зэк – не выдержал мочевой пузырь.

– Пить надо меньше… – прошептал мальчик.

Тут же Аксен заметил, что сосед его лежит в неестественной позе, а глаза его открыты и похожи на две спелых вишни. Он был мертв.


III

Утро первого января было холодным и безлюдным. По улицам, как перекати–поле, катались мусорные пакеты.

Маленький Аксен проснулся раньше всех, ведь он не любил ложиться поздно, даже если на носу Новый год.

Мальчик потянулся после хорошего сна и пошел на кухню. Там его ждал прошлогодний оливье. Лучший завтрак.

Аксен наелся и стал смотреть мультики по телевизору – они обычно шли именно утром.

Хихикая, парниша выбежал на балкон, чтобы собрать с подоконника снег и помять его в ладошках.

Внезапно раздался крик. Аксен осмотрел двор в поисках источника звука, но так и не нашел его. Казалось, шум доносится из–за угла дома, на который не выходило ни одно окно.

– Попрыгай! – кричал один пьяным голосом, – Если деньги есть, они зазвенят!

– Не буду, нет у меня денег!

– Серый, чего ты цацкаешься с ним? – зазвучал другой пьяный голос, – Бери, что есть, и пойдем, и вдарить не забудь, гы–гы–гы.

Аксен еще раз охватил взглядом двор, но не нашел ни одного прохожего. Тут мальчику стало так страшно, будто он сам находится сейчас за тем самым углом. Это было так похоже на его детские кошмары, что он не нашел лучше способа избавиться от ужаса, чем закрыть глаза и заткнуть уши.

– Я сплю, сплю, сплю…

Аксен не знал, сколько он простоял в таком состоянии, но, когда он открыл глаза, на улице уже было тихо. Пугающе тихо. Он посмотрел на угол дома. Там, на снегу, лежала синяя шапка…


IV

В апреле умерла мать Аксена, ей было чуть больше сорока. Врачи говорят, она за годы тяжелой работы разбила свой организм настолько, что это даже чудо, ведь она могла скончаться раньше. Без подобающего лечения, конечно же.

Правда, Аксену от этого легче не становилось. Помимо духовной утраты, он переживал финансовый кризис, который усугублялся новой заботой –оставшимся от матери спаниелем по кличке Герцог.

И Герцог несмотря на то, что напоминал о матери, нервировал Аксена.

Поначалу возникла идея, что можно натренировать спаниеля носить тапки, но все шло псу под хвост.

Так, в один день новоиспеченный хозяин вспылил:

– Герцог, тапки! Тапки! Тварь, т–тварь! Безмозглый! Ты даже тапки принести не можешь, сколько тебя еще можно учить? Уйди вон!

И несмотря на то, что Аксен был неоправданно жесток по отношению ко псу, животное его любило.

Когда мужчина нашел себе новую работу после долгого застоя, Герцог громко выл на весь дом. Слышали это и соседи.

Однажды совет жильцов пришел к дверям квартиры и попросил хозяина либо укротить животину, либо убрать ее из дома. Ведь «негоже держать его в комнате! Он охотник, а не комнатное растение. Отдай лучше его кому–то…»

Аксен был мягким человеком, но ленивым, поэтому он решил избавиться от Герцога раз и навсегда. Одним утром он, как обычно, вышел на прогулку в овраг вместе с псом. Мужчина привязал добродушного Герцога к дереву и приказал ждать, а сам ушел. И Герцог ждал.

Еще пару дней из оврага доносился горький собачий вой. Слышал его и Аксен. Чтобы избавиться от этого назойливого шума, мужчина закрывал окна, надевал наушники и слушал любимые песни. Однако его глупое сердце обмякло на третий день. Аксен не вынес терзаний и пошел на утро в тот самый овраг, боясь, что его увидят.

Когда Аксен подошел к тому самому месту, где привязал Герцога, пса уже не было.

Возле дерева лежал обгрызенный поводок. Герцог просто исчез…

Только тогда Аксен действительно осознал, как жестоко он поступил по отношению к беззащитному питомцу. Все внутри мужчины сжалось и не отпускало его.

– Сначала отец, потом мама, теперь Герцог… – на выдохе сказал он и сел под то самое дерево.

Облака безжизненно двигались по серому небу…

После этого случая часами бродил по оврагу Аксен. День за днем. На седьмой же день, в воскресенье, произошло нечто необычное. Мужчина, словно приведение, слонялся по округе возле своего дома. Тут же он услышал собачий вой.

– Это… Герцог? – не веря своему ходу мыслей, прошептал Аксен.

Он начал бежать на звуки, так похожие на вой своего питомца.

Аксен добежал до здания школы и за первым же углом увидел лежащего на снегу тощего пса. Его тело было больше похоже на выброшенную кем–то старую меховую накидку. Но он дышал, был каким–то чудом жив. Герцог…


V

Аксену впился в память тот день, когда на поминки матери собрались ее немногочисленные родственники. Все было чинно, пускай и бедно.

На скамьях в небольшом зале сидели в основном женщины в возрасте. Мужей их давно уже не было в живых. Каждая из них оплакивала мать Аксена, как свою сестру.

Лились слезы, а в углу, в котором сидели мужчины, лилась водка.

Один из них, самый нахальный, ел так, как будто пришел на фуршет, а не на поминки, пил в три горла и буянил.

В конце концов он ударил в лицо пожилого друга семьи, продавца мебели Леву. Аксену пришлось ввязаться в нелицеприятный разговор, начал его сам пьяница:

– Т–т–че, кол проглотил? Гы–гы–гы. А ну, налей мне водки, сынок!

Аксен действительно стоял, как вкопанный. Он даже не знал, что сказать. В голове его был лишь шум.

Пьяница продолжал:

– С–с–с*ка, стоять будешь?! Ты, ослина, последнюю волю умершей… – Дебошир поперхнулся водкой, – Тащи выпить–с.

– Вы…

– Я, я, с*ка, натюрлих. Тебе в жбан дать?!

Тут уже не выдержали старики:

– А–ну, мужики, навались! Уводите его со стола!

И мужики полезли вынимать тело из–за стола. Аксен лишь бегал вокруг, пытаясь делать вид, что руководит процессом.

После этого Аксен вернулся в зал. Женский плач стоял еще громче, но мужчина его почти не слышал. Он оперся на дверной косяк и смотрел в никуда…


VI

Меньше всего в своей жизни Аксен вспоминал отца, Георгия.

Так получилось, что они были не слишком близки, как должны быть отец с сыном. Папа постоянно был на работе, в поле.

Один лишь раз Геогрий поехал вместе с сыном на рыбалку.

– Ты же пойми, Сень, урожай не ждет, комбайн тоже… Ты не дуйся только. Я подзаработаю чуток, кредит закроем, и найду работу полегче. Вот увидишь, будем чаще бывать вместе.

Отец договорил и неловко похлопал сына по спине.

– Угу… – обиженно ответил Аксен.

Георгий посмотрел с сожалением сначала на сына, а потом на зеркало озера. И летний ветер пронесся над водой.

– Мы с твоей мамой… – продолжал отец.

– Знаю.

Несколько минут длилось их молчание.

– Смотри, – сказал вдруг отец, – у тебя клюет!

Он подскочил с места, вырвал из рук сына удочку и начал подсекать рыбу.

– Смотри какая! Красноперка! – крикнул радостно Георгий, – Сейчас принесу садок.

Сын посмотрел на рыбу, лежавшую на земле. Взгляд ее был тупым и безжизненным.

Аксен вздохнул и поежился от запаха рыбы. Со стороны отцовской машины послышался крик. Мальчик тут же ринулся на помощь папе. Когда Аксен добежал, он увидел отца с окровавленной рукой:

– Сеня… – Георгий искривил лицо от боли, – Сеня, я поранился ножом, когда леску резал. Очень сильно поранился. Неси скорее все удочки. Мы едем в травмпункт.

Сын быстро выполнил волю отца, и они поехали. Аксен сидел на заднем сидении   и смотрел в окно. По его щеке текла слеза.

Понять, почему ему хочется плакать, он не мог, равно как и сдержать свои эмоции.

Отец взглянул в зеркало заднего вида:

– Прости, Сеня… Я, кажется, все испортил.

Но ребенок молчал до самого дома…

Уже через неделю он узнал, что Георгий попал под комбайн во время уборки урожая.

Так мальчик потерял своего неудавшегося отца. Этим мальчиком был я…


VII

Это странно, но мне кажется, что я помню запахи и звуки в первые дни жизни. Наверное, это невозможно, но мне нравится думать, что это правда.

Я вспоминаю запах старой «Волги». На ней дедушка вез мою маму вместе с маленьким мной после выписки из роддома. В машине пахло бензином и пыльной обивкой сидений. Кажется, я даже помню, что это было летом, а машина была кремового цвета. Но как я могу такое знать?..

Так или иначе, моя жизнь не имеет больше смысла. Сегодня, десятого сентября, я покончу с этим раз и навсегда. Осталось только влезть в петлю… И я не знаю, что делать с Герцогом. Он царапает дверь лапами и истошно воет, будто что–то предчувствует… Мне жаль этого пса. Я не хочу его оставлять одного, но выбора у меня нет. По крайней мере, мне так думается…

Удавка на моей шее развязалась. Я болтался на ней, как идиот, и в итоге упал, сломав ногу. Скоро ко мне приедет «скорая».

Как только я открыл дверь комнаты, на меня радостно бросился Герцог. Кажется, я люблюэтого пса.

И все же, я так ничему и не научился, мама…

2021 г.

Работа не волк

«Почему мы должны постоянно меняться?» – именно над этим вопросом задумался я холодным осенним вечером после того, как мой знакомый, назовем его Евгений, поведал мне историю своего увольнения с завода из–за «сокращения рабочих мест по причине автоматизации производственных процессов».

Пускай ноябрь в тот день будто бы бил по земле своим морозным хлыстом, покрывая дороги ледяной коркой, холод тронул меня только после внезапной новости моего друга. Конечно, вряд ли он до сего момента задумывался над такой проблемой современного общества как роботизация всего и вся, но рано или поздно она настигнет всех нас. Разве можно этому противостоять? В мире стремительно растущих скоростей и «улучшающейся жизни» всем нам могут найти замену. Если кому–то это кажется всего лишь моим паникерством, то попрошу заметить, что друг мой раньше думал точно так же. И никто сейчас не собирается, что называется, давить на жалость, говоря: «У этого человека есть семья, как он будет теперь ее содержать?»

Это будет слишком банально, ведь у каждого из нас есть свой груз за плечами или крест, который мы несем через всю жизнь. Просто обидно становится, когда живого человека вот так вот запросто меняют на бездушную машину. Кому от этого станет легче? Потребителям, которые смогут купить злосчастную футболку на пару рублей дешевле, или владельцам предприятий, которым нужно платить лишь за содержание роботов?

Можно понять и принять тот факт, что деньги сейчас важнее чего–либо. Но что, если решить эту несчастную проблему дотациями со стороны государства, появлением бесплатных курсов по обучению бывших работников чему–то новому, обеспечением их рабочими местами? Ведь государство существует не для роботов, а для живых людей, а иначе мало кому нужна Родина, ценностью в которой признается не трудолюбивый гражданин, а холодная машина, и даже привычный нам наемный труд уже какой–то моветон?

И если отметать какую–либо поддержку со стороны, то стоит всегда помнить о своих собственных действиях. К проблеме роботизации производства нельзя относиться легкомысленно, поступая учиться в университеты на профессии, которые в скором времени прекратят свое существование. Да, порой бывает тяжело осознать факт того, что мечта всей жизни – та самая работа – уже не нужна обществу, ведь ее выполняют послушные роботы. Именно поэтому о такой, скажем прямо, не самой лучшей перспективе карьерного роста стоит задумываться, стоя у истоков собственного образования, тщательно анализируя каждый свой шаг.

Но как не сочувствовать людям, теряющим свое рабочее место, а вместе с ним иногда и тягу к существованию вне любимой профессии, а иногда просто кормящей, держащей на себе тяжелейшим монолитом материальное обеспечение семьи?

Однако курс прогрессивно настроенного человечества непреклонен – мы все ближе и ближе к новой эпохе, времени, когда все вроде бы стоит дешево, ведь машины лучше любой малостоящей рабочей силы, а купить это «все» попросту не на что, или все–таки есть?..

В любом случае, узнаем мы это совсем скоро, став свидетелями торжества разума и науки, а также человеческой ненужности. Может быть, именно поэтому стоит с неисчерпаемым энтузиазмом читать сейчас классическую литературу, написанную настоящими людьми, которая способствует развитию в нас человечности, помогает осознать необходимость взаимовыручки в тяжелых жизненных ситуациях? Что если в будущем даже материалы журналистской направленности, созданные профессионалами своего дела, исчезнут, будучи вытесненными нейросетями и Искусственным Интеллектом?

Но хотелось бы еще раз задать тот же самый вопрос: «Должен ли человек постоянно меняться?»

Конечно, должен, потому что невозможно жить сейчас, не меняясь, ведь работа, следуя известной русской пословице, давно уже не волк, а какой–то киборг…

2019 г.

Легкий бег

Мемуары Виктора Богучарского

Пролог

«Отчаянные времена требуют

отчаянных мер»

Гиппократ


Один лишь миг способен сподвигнуть человека на действие, на отчаянный шаг. Горе же подобно огню, раздувающему скорбь внутри наших душ. Оно ведет к необдуманным поступкам. Стоит ли говорить, что именно горе довело меня однажды до отчаяния?..

Осенней ночью субботы я стал свидетелем тяжкого преступления. Я знал, что если пробуду на месте своего названного «дома» еще хоть секунду, то обязательно сделаю либо с собой, либо с близкими мне людьми что–то непоправимое.

Прохладный дождь обходил меня стороной, что–то сделало меня неприкасаемым, отреченным от всего мира в тот момент. Еще минута. Я завел машину, знавшую меня доселе только по рутинным поездкам на работу. Колеса подмяли под себя подгнившую листву, ничто не могло меня остановить: ни ветер, ни кто–то другой.

Я выехал на шоссейную дорогу, дальше был только душный поток машин, будто сотканный из железа. Мне удалось уйти от него через некоторое время. Вот показалась дорога, ведущая из города.

Машина ехала быстро. Меня гнала разразившаяся за спиной гроза. Помню треск грома позади. Он был схож со звуком сходившего с горы ледника.

Через пару часов все закончилось. Я выехал на знакомый мне с детства хвойный лес и, покинув машину, пошел по мокрой тропинке сквозь еловый бурелом. Всюду был стойкий запах пихты и неимоверная свежесть, легкость.

На меня, откуда–то сверху, свалилась кедровая шишка, разбросав по мокрой земле свои орехи. За ней оттуда же упала холодная, как утренняя роса, капля. Ветви всколыхнулись от влажного ветра.

– Боже, почему ты создал такой красивый мир, населив его жестокими людьми? – думал я, сомкнув глаза от нескончаемой тоски.

Не мог никто тогда услышать мои страшные мысли, даже лучший чародей, ведь шум шелестящих еловых ветвей и ветра не давал расслышать мне собственных шагов. Вдобавок ко всему, капли то и дело норовили упасть на голову любого, кто проходил под могучими древами этого пихтового сада.

Еще мгновение, и я отправился к машине. Достал детские фотографии из бардачка.

Я прошелся дважды по лесу, оглядел все вокруг и пришел к выводу, что все там осталось прежним. Таким же величественным и громадным.

Почему же мы должны меняться всю свою жизнь, чувствовать боль, радость, досаду, разочарование, удивление и жить среди черствых, пускай и подобных мне людей? Почему природа остается неизменной и такой же прекрасной, такой же кристально–простой и не замысловатой, но по–настоящему восхищающей наши умы? Почему мы до скончания века должны томиться в этих телах, чтобы потом пойти, как корабль, ко дну? И если мы идем ко дну, то никто из нас не сможет соорудить себе мемориала лучше, чем великая природа, ведь она сама по себе памятник, да еще какой.

Наша природа, наши леса, горы, моря и поля – это и есть самые живописные памятники всему живому. Вот что мы должны донести до наших детей через века в первозданном виде. Так, как нам завещали предки. Так, как должно быть воистину. А все наши людские заморочки – это не более, чем простая временность. Засорение истинной картины мира.

Наши отношения между друг другом, наши эмоции и чувства, впрочем, такая же обыденность, как и дождь или другое природное явление. Мы самобытны так же, как самобытна природа. Ведь мы – это часть большого механизма, название которому жизнь.


Глава 1

Я хотел назвать свое имя с самого начала, но, пожалуй, с этой поры я больше не тот, кем был раньше. Называйте меня отшельником или не называйте иначе никак. Я безымянный человек, ведь имя, данное мне при рождении, больше не подходит мне. Я родился заново. Я чувствую и понимаю больше, чем когда–либо. По крайней мере, мне так кажется…

Прошло не больше четверти часа, как я сел обратно в машину, облокотился на кресло и начал думать о том, куда отправиться теперь. У меня до сих пор не получалось смириться с обидой, причиненной мне ранее дома. Все, что оставалось делать – это отправиться в путешествие, необдуманное и опасное, но, быть может, решающее в моей судьбе.

На часах было четыре утра, однако мне совсем не хотелось спать. Боль в душе была настолько жгучей, что разъедала меня с невероятной, титанической силой.

Но не эмоции управляли мной, а понимание того, что нет для меня больше того прежнего дома. У меня почти не было денег при себе, как бы мне не хотелось отстраниться от мира человеческого к миру природному, но самая обычная нужда прижала меня к стенке.

Я выехал на дорогу, еще мокрую от минувшей грозы. Позади меня осталось все, что объединяло меня с прошлым.

Машина неслась по трассе с большой скоростью, я не мог себе позволить хоть минуту промедления. За стеклом автомобиля виднелись удивительные пейзажи, пролетавшие мимо меня, словно сменяющие друг друга кадры в кино. По левую сторону дороги распростерлись великолепно возделанные поля, напоминавшие собой идеальный чертеж. По правую сторону были лишь леса, высокие и благородные, с синеватым отливом.

Часто, проезжая по крутым поворотам, я видел лежавшие на обочине венки и части автомобильных бамперов, обшивку салона – обломки чьего–то счастья. Кто–то не справился здесь с управлением. Кто–то, память о ком теперь – это пыльный венок на безлюдной трассе посреди лесного массива.

Удивительно, насколько хрупка человеческая жизнь… За минуту перед аварией этот человек еще был жив. Мог ли он тогда подумать о том, что сгорит заживо в своем автомобиле или разобьется о высокое дерево здесь, на крутом повороте?..

Эти мысли одна за одной сменялись у меня в голове, как ландшафты за окном.


Глава 2

На горизонте мелькали огни заправки. Утренний свет озарял дорогу особенно страстно. Так, что вся она была похожа на пылающую полосу огня, тянущуюся в даль.

Моя машина приблизилась к заправочной станции, и я отправился к кассиру за оплатой бензина.

– Здравствуйте, мне нужно бензина на эти деньги.

– У вас хватает ровно на 30 литров.

– Хорошо.

– Ваш заказ будет выполнен через пару минут, – сказал кассир с малой долей усмешки.

Я заправил машину и поехал дальше, прочь от прошлого и людей. День был на удивление ясным. Все казалось таким сказочным, ненастоящим. Впереди была лишь долгая дорога, ведшая меня в абсолютную неизвестность. Тем интереснее было мне. Нет ничего лучше, чем увидеть перед собой что–то новое.

Всего спустя 3 часа пути моя машина заглохла, двигатель перестал работать, а бензин из бензобака будто выветрился. Я долго копался в своем автомобиле, но так и не смог привести его в чувства.

– Может быть, это судьба дает мне знак, что необходимо отрешиться от всего, что создано человеком?.. А может, это тот пес с бензоколонки разбавляет свой бензин водой или еще чем похуже, – подумал я.

Я оставил свою машину там, на обочине, взяв с собой лишь необходимые мне вещи для путешествия. Мне и вправду нечего было тогда терять.

Дорога шла нескончаемой лентой, а мне оставалось лишь подчиниться судьбе и собственной упрямости, а быть может, и наивности.

Через два часа пути свинцовые тучи снова затянули небо, но только еще сильнее. Тогда меня почему–то охватил пожирающий изнутри страх перед возможной опасностью.

Грянули первые капли холодного осеннего ливня, за ними последовали все остальные. Я начал мокнуть все больше и больше. Тогда же нужно было принимать срочное решение, которое вполне могло стоить мне жизни.

Я бежал по дороге, словно видел впереди себя маяк, который указывал путь к выходу из моей беды. Но тут последовала первая моя осечка. Я поскользнулся и упал прямо в лужу.

Отчаянье затмило мой разум. Иной раз я пробегал мимо похожих на людей кустов и деревьев, шел к ним, падал в ноги, но там были лишь темные, грязные корни.

За тем последовала вторая моя осечка. Я соскользнул с дороги прямо в кювет. Однако я довольно быстро взобрался обратно на трассу, хватаясь руками за корневища и замшелые камни, торчавшие из грязной земли.

Я протер глаза от влаги и увидел перед собой старую ржавую машину, появившуюся из–за грозовой пелены. Она стояла там, по–видимому, очень долго, потому что даже асфальт под ней пропитался ржавчиной.

Я сел в нее. Благо стекла были целы да двери на месте. И с усталостью и дрожью в коленях я начал смотреть через лобовое стекло, отчасти заваленное листьями, прямо на ту самую дорогу, по которой шел сюда. Трудно было понять, как столько всего может произойти с человеком всего за один день.

Облокотившись на спинку кресла, я уснул.


Глава 3

Утро следующего дня встретило меня ярким солнечным светом. Я, на удивление, чувствовал себя прекрасно. Машина послужила мне на некоторое время убежищем.


В воздухе витал аромат победы, однако победа была явно не за мной. Я вдохнул запах прелой листвы и потянулся в карман за сигаретами. Но там было пусто.

Так вот. Ни дома, ни машины, ни денег. В тот момент я точно стал никем.

А куда нужно идти никому? Ответа на этот вопрос я не знал. Нужно было найти еды и двигаться дальше.

*Дальше идут слова, написанные совсем уж неразборчивым почерком*

Удивительно, но природа дарует нам все, что нужно для жизни! Так я позавтракал несколькими горстями рябины с дождевой водой. Этого было мало, но я и не ждал ничего более.

Так начался новый день. С пустым желудком и жаждой чего–то необъяснимого, не вполне понятного мне.

Я соорудил связку со всем, что у меня осталось и отправился дальше. Солнце припекало со всех сторон, снова ничего не напоминало о вчерашнем дне: ни луж, ни туч, ни человекоподобных кустарников.

Мимо меня проехал старый пикап. Затем он развернулся и поехал обратно ко мне.

– Боже, что вы делаете здесь в таком виде? – сказала пожилая женщина.

– Не знаю даже… Так получилось, – сказал я тогда немного небрежно. – Кто вы?

– Я матушка Авдотья, заведую монастырем, он здесь рядом. Я подумала, что вы направляетесь туда, я бы могла вас подвезти. Тем более у вас, юноша, неважный вид, вам наверняка нужна помощь. Вы, наверное, хотите исповедаться перед Богом?

– Боже…

– Значит хотите! Присаживайтесь в кузов! Там куры в клетках, будьте поосторожнее, пожалуйста, – с невероятной учтивостью сказала матушка.

– Большое спасибо вам, – после этих слов я задумался и взглянул на мутное, как рыбий глаз, небо. – С Божьей помощью видимо, доберусь до истины…

Я взирал на бесконечные выгонные поля, на коз и коров, на людей, беспечно бродивших между рядами поздних культур. Так начинался очередной день совершенно новой страницы в моей жизни.


Глава 4

Мы подъехали к воротам монастыря, сияющего своими куполами. Авдотья высадилась вместе со мной у высокой старой стены.

– Так что же вы делали там, на дороге? – спросила она.

– Шел…

– И как? Пришли, куда хотели?

– Я и сам не знаю. Меня просто заела моя старая жизнь, вот и решил, что нужно искать чего–то большего, более чистого и натурального что ли.

– Вот как! Довольно необычно… мы с вами об этом еще поговорим. Скажите лучше тогда вот что: могли бы вы некоторое время поработать помощником по тяжелым работам при монастыре? Тот, кто выполнял эту работу ранее, уже не способен на такое… К тому же мы все должны совершать добрые дела.

Выбора у меня не было. Все что мне оставалось делать – подчиниться судьбе.

– Гм, конечно, я с радостью помогу вам. Мне нужно что–то знать, какие–то правила?

– Да. Во–первых, вам нельзя общаться с женщинами из нашего монастыря. Во–вторых, у вас будет собственный домик на окраине деревни, это недалеко отсюда. А сейчас помогите, пожалуйста, мне с этими курами. Стара я уже для таких дел, – констатировала Авдотья.

– Хорошо. Я не принесу вам никаких неприятностей, обещаю.

– Я очень надеюсь на это.

Я помог разгрузить клетки с курами. Наблюдавшая это все матушка воскликнула:

– Богатырь ты наш! Дай тебе Бог здоровья!

Она окрестила себя и меня крестным знамением.

– Сейчас я расскажу тебе условия проживания, а завтра ты уже можешь приступать к своим обязанностям. Но сперва смени одежду, сынок. Уж больно она непригожая, – сказала Авдотья.

Далее началась монотонная, как молитва, речь, которая длилась уж очень долго. Под конец, когда мне стоило бы уже идти к ночлегу, она с багряным румянцем на лице спросила:

– Господь Предвечный! Как же вас зовут, юноша? Я уж забыла спросить. Простите меня, годы уже не те…

– Меня от рождения зовут Виктор.

– Приятно познакомиться! Вам пора уже идти, скоро стемнеет, день уже становится короче. Возьмите ключи от вашего домика, – с улыбкой произнесла настоятельница.

– Хорошо. До свидания, матушка.

– Прощайте! – ответила она, наполовину уже повернувшись к воротам монастыря.

Некоторое время спустя я пришел к домику на окраине села К. Я вошел в деревянную избу, сколоченную, верно, еще в прошлом веке. Скорее всего, обстановку там никто не менял с того же времени.

Я нашел свою кровать, постелил белье и рухнул спать.


Глава 5

Ночью я проснулся в холодном поту. Мне постоянно снился мой отчий дом, мои родители. В общем, все, что было когда–то для меня чем–то неотъемлемым, отделилось от большого пирога жизни.

Возможно, я сам тому причина, и я сам себе погибель.

– Нет больше сна, нет отдыха с дороги, только вечный путь. Это место удержит меня лишь на некоторое время… – думал я в полудреме.

Я вышел на порог дома, сел на деревянную ступень и стал смотреть на ясное ночное небо, полное звезд и таинственных сияний. Все в моем теле тогда трепетало перед будущем. Нет, мне было совсем не страшно.

В тот момент я чувствовал единение с природой, ощущал себя маленькой песчинкой в океане, которую несет течением вместе с морской пеной. Так должно было быть, так должно было случиться.

Удивительно. По черному натянутому полотну, по этой мрачной бездне над моей головой, пролетела падающая звезда. Я с грустью думал о том, что эта звезда, занесенная в нашу галактику судьбой, такая же одинокая, как я. Но, как оказалось позже, я не был одинок. Просто я еще многого не знал, очень многого…

Шелестела облетевшая листва между травинками в поле, все село было погружено в сон. Один лишь я не мог сомкнуть своих глаз. Весь мой организм бодрствовал, будто знал, что меня ждет нечто, к чему нельзя быть неготовым. То, во время чего мне нужно будет быть полным сил.

Я все вспоминал тот день. Тот странный день и мое детство.

И если уж речь зашла об этом, то мое прошлое было тяжелым. Я рос в рабочей семье, мой папа работал техником на заводе по переплавке металла, моя мама работала швеей на фабрике. Несмотря на тяжесть труда, отец приносил домой довольно большие деньги. До начала сложного времени…

Мне пришлось привыкать к реалиям жизни рабочего класса: «Хочешь чего–то – забудь. Твоей семье нужен сын–работяга, а не мямля». Я не получил должного образования, хотя в средней школе был самым выдающимся учеником, и мне грезились высокие стены университета.

Отец избивал меня до моего совершеннолетия. Помимо этого, он избивал маму. Я каждый вечер слышал громкие крики отца, а затем, где–то в углу родительской комнаты, глухие рыдания матери…

Папа не отличался от многих других рабочих. Он так же, как и они, пил после смены и курил, как первый поезд локомотивного состава…

Мне пришлось прервать свои раздумья. Я почувствовал, как кто–то смотрит на меня, наблюдает издалека. Мистический холод, похожий на страх, обволакивал меня изнутри. Вдруг из чащи леса раздался вой какого–то дикого животного.

Я зашел в дом, погасил свечу и лег спать. Еще долгое время меня снедал страх так, что даже когда я смыкал глаза, все равно видел перед собой пламенные очи, которые заставляли биться мое сердце быстрее. Через пару часов я уснул, наконец–то уснул…


Глава 6

Утро встретило меня лучами солнца невероятной красы, которые радостно просвечивали в мое окошко. Я не хотел думать более о той ночи. Хотел лишь забыть о ней, как о страшном сне.

Я позавтракал, надел чистую одежду, данную мне настоятельницей монастыря, и собрался на свой первый рабочий день в этом месте.

Долгий путь по пыльной дороге казался не таким уж и долгим, скорее одиноким, никого не было видно, идущим здесь поутру. Лишь долгие опрятные ряды колосьев стояли вдоль той дороги.

Вот я уже подошел к монастырю к назначенному времени, где меня уже ждала матушка Авдотья. Весь ее вид выдавал в ней женщину набожную и добрую, пускай и пыталась она выглядеть как можно серьезнее.

– Здравствуйте, Виктор, я вас заждалась! – с улыбкой сказала она.

– Простите, если заставил вас ждать, у меня нет с собой часов.

– Нет, что вы, все в порядке! Скажите лучше, как вам спалось на новом месте? Я знаю, место не лучшее, домик старый, но построен добротно, честное слово.

– Я спал, как младенец…

– Я так рада! Что же, приступим к списку дел на сегодня. Необходимо: смазать створки ворот, починить забор в некоторых местах и срубить одно дерево возле входа в монастырь, уж очень опасно оно накренилось после недавней грозы.

– Хорошо, показывайте мне кладовую с инструментами и места моей сегодняшней работы, – ответил я.

– Конечно, сейчас, Виктор…

Началась монотонная речь настоятельницы, после чего я собрался с силами и пошел пилить дерево возле входа в монастырь. Это была ель, высокая и старая. Она напомнила мне о детстве, о еловом лесе, как месте, где все величественно и забвенно, в какой–то степени даже неприкосновенно.

Я подошел к ней, топор был в моих руках. Он занесся за мою широкую спину, затем тяжело рухнул на ствол дерева. Ничего не произошло. Ни щепки, ни стружки. Ель оставалась такой же целой, нерушимой. Я замахнулся второй раз, ударил, это не дало никаких плодов. За ним третий, четвертый и так далее. Ничего. Абсолютно ничего. Тогда я принес ножовку. Пилил треть часа. Безрезультатно. Еще позже я принес цепную пилу. Завел ее. Своим ревом она затмила все звуки вокруг, заставив всех птиц в округе разлететься. Она впилась своими зубьями в кору величественного древа и… Просто–напросто увязла в древесине.

– Да черт бы побрал эту ель! – думал я, стиснув зубы от гнева.

Я присел под кроной ели. День, несмотря на позднюю осень, был теплым.

Подул приятный южный ветер. С иголок пихтового дерева упали капельки росы. Затем на мое плечо свалилась шишка. Рассыпались бурые орешки по влажной земле. Нечто похожее со мной уже случалось ранее. Возможно, это был знак свыше, но я не смог его понять.

Гнев покинул мой разум, оставив после себя грусть. Не многого я достиг в своей жизни, но всегда надеялся, что в моих руках есть сила, данная от рождения, с помощью которой смогу достигнуть высот. А со временем я понял, что не какие–то неведомые высоты мне нужны, а что–то более приземленное…

Закончив раздумья, я решил продолжить свою работу, но уже с тем, с чем я мог справиться.

Оставшуюся половину дня я чинил забор, а затем смазывал петли ворот монастыря.

Необходимо было наведаться к настоятельнице Авдотье. Я нашел ее рядом с колокольней. Следующий наш с ней разговор был полон обыденности и моих объяснений. Я долго рассказывал о том, как сложно спилить ель возле ворот монастыря, а раз так, то и не нужно опасаться за свою безопасность под ней. Матушку устроило мое объяснение, а потом она предложила мне исповедаться, если я желаю.

– Что вас тревожит, сын божий, Виктор? – спросила Авдотья.

– Мой дом…

– Расскажите все, что вас беспокоит. Вы согрешили и чувствуете свою вину? Бог вас простит, рассказывайте все так, как оно есть.

– Это случилось ночью, три дня назад. Я сидел на кухне отчего дома вместе с родителями. Отец напился, как это бывало обычно после смены. Случилась ссора… Я заступился за мать… Отец набросился на меня с кулаками, а мать… Мать схватилась за нож… и, кажется, убила его… – сказал я, отведя свой взгляд в пол. – Мама не виновата. Она лишь жертва, поймите… А я… Мне пришлось уехать куда глаза глядят… – с комом в горле проговорил я.

Матушка Авдотья окрестила меня божьим знамением, а потом, подобно любящей матери, обняла меня. Я больше не мог сказать что–либо, в моем горле застрял ком, а в душе накатили чувства.

– Ты ни в чем не виноват, мальчик мой, ты сделал правильно, когда заступился за мать… Но оставлять ее одну было опрометчиво. Да, тебе было больно. И тебе больно сейчас. Но каково было ей?

– Я не понимал тогда этого. И сейчас многого не понимаю…

– Бог с тобой, Виктор, Он всегда рядом. Знай, что все трудности, которые появляются у тебя на пути – это проявление любви Господня. Ты уже можешь идти к себе, отдыхать. Вот, возьми это, – с сочувствием сказала она, протянув мне небольшое распятие.

*Далее из записей вырвана страница*

Вечерело, я вышел из стен монастыря в смешанных чувствах, теперь мне стало понятно, что мой новый дом здесь.


Глава 7

Совсем стемнело. Я шел домой. Уж не знаю, чего я ожидал в тот миг: умереть, бесследно исчезнуть из этого мира или же вновь воскреснуть душою.

Но мир для меня никогда не мог умереть, он всегда раскрывался предо мной, как книга, показывая новые страницы жизни. Он то не давал мне покоя своей многогранностью и непоколебимостью людского быта, то уходил в никуда, но потом снова появлялся, возрождался, словно птица Феникс из пепла.

Вот и сейчас я был готов разорваться на части, распасться на молекулы. Снова никто не мог меня услышать, только одинокая дорога да серебряная луна сопровождали меня в тот момент.

На землю спустился туман, а вместе с ним и октябрьский холод. Ничто не могло меня пробрать.

Но вот из чащи леса раздался гул. Какой–то зверь снова протяжно завыл. Я ускорил свой шаг, желая как можно быстрее дойти до дома. Внезапно зашуршала опавшая листва за моей спиной, и я обернулся.

Предо мною стоял Волк, который не скалил зубы, но судорожно рассматривал мои черты лица, будто хотел вспомнить меня, как старого друга.

Я стоял, как вкопанный. На минуту все звуки вокруг прекратились, накатил еще более густой туман. Волк вдруг оскалил клыки, подбежал ближе, открыл свою огромную пасть и…сказал:

– Ты желаешь быть ближе к природе. Твои мольбы услышаны. Твои страдания приняты, исполни долг…

Я онемел еще сильнее и процедил сквозь зубы одно лишь слово

– Долг?

Волк кивнул мне, а затем показал своей мордой в сторону монастыря

– Ты должен помогать проповедникам слова божьего и даровать покой душам неприкаянным. Ступай.

Туман рассеялся, Волк убежал в чащу леса.

Я остался один на дороге наедине со своими мыслями и страхом. Не знал я тогда, что ждет меня впереди. Как и не знал, правду ли мне сказал Волк, настоящий ли был он, или просто видение посетило меня.

Я дошел до дома через час. Тогда у меня уже не было сил на раздумья, я просто лег в кровать и заснул, чтобы поскорее начать новый день.


Глава 8

Преданность своему делу и пунктуальность всегда были моими жизненными универсалиями.

После мистической встречи на одинокой дороге мне пришлось стать еще более усердным в своих делах, а в моей голове звучало наставление загадочного лесного духа. Я должен был помогать «Проповедникам слова божьего».

Каждый день я проходил тот путь от своей хижины до монастыря. Я во всем слушал Авдотью, занимался хозяйственной деятельностью и… краснел при виде молодых монахинь.

Как–то раз я чинил колодец, а потом даже пикап настоятельницы, когда тот сломался. Рутина. Каждодневная рутина захлестнула меня, работа не оставляла мне сил на раздумья после монастыря. По вечерам я лежал на своей кровати, как безжизненная масса, никому не нужная до того момента, как от нее понадобится что–то остальным.

Со временем я привык и к этому. Но вот что действительно тревожило меня, так это отсутствие знаков. Никаких загадочных существ в обличии волка ко мне больше не являлось ни ночью, ни днем. Я почти отчаялся, но стал ждать, ждать чуда.

И вот как–то ночью со мной случился действительно необычный случай. Я пришел в свою хижину на окраине деревни. Так же, как и всегда, скудно поужинал и лег спать.

Хочу сказать, что человек я по натуре такой, что никогда не видел снов, но именно в этот день сон мне приснился. Вот как я записал его своей судорожной рукой после того, как внезапно проснулся от ужасного гнетущего чувства:

«Я ехал по шоссейной дороге. Машина рассекала воздух, вокруг нее была какая–то полупрозрачная капсула, которую было видно лишь тогда, когда я всматривался в нее. Было чувство, что время вокруг остановилось. В горле стоял ком, я мог с трудом произнести слова. Потом я вспомнил места вокруг – это была та самая дорога, по которой мне пришлось ехать в монастырь. Но природа была ненастоящей, нереальной, больше похожей на копию, насмешку. Чувство беспомощности охватило меня.

Машина была в тот момент клеткой для моего тела… Но вдруг она остановилась. Я вышел из автомобиля. Стояла гробовая тишина. Лишь через пару минут подул холодный ветер, и я обернулся по его направлению, увидев венок на обочине рядом с грудой обломков.

Рядом стоял пожилой мужчина. Он увидел меня и начал отчаянно трясти руками, чтобы привлечь мое внимание. Я подошел и спросил, в чем дело. Так завязался наш разговор.

– Мне страшно, я не чувствую тела. Помню, как ехал на машине в монастырь, была жуткая гроза, я торопился. А потом мгновение и тишина, жуткая тишина. Она давит на мои уши, я очнулся здесь, но не могу уйти. Моя жена будет меня искать, найдите ее и скажите, что я любил ее больше жизни. Скажите, чтобы она не волновалась больше за меня, что со мной все будет в порядке, прошу вас! – со скрежетом в голосе проговорил дух.

– Как вас зовут? Где сейчас ваша жена

– Меня зовут Клавдий. Моя жена находится в женском монастыре, недалеко отсюда. Я ехал к ней.

Его слова ошеломили меня.

– Но разве монахини… разве они могут?.. К тому же они совсем молодые… – сказал я, но потом меня осенило, – Ваша жена – настоятельница монастыря? Авдотья?

Дух посмотрел на меня тревожным взглядом, а потом заплакал, так, как это делают только пожилые люди. Он не говорил больше ни слова, только капли текли по его морщинистому лицу, изуродованному ужасной трагедией. Его эмоции выражали отчаяние большее, чем все горести мира вместе взятые.

– Я передам ей все… Да упокоит вашу душу Бог, Клавдий…

После моих слов он улыбнулся и посмотрел на меня благодарными глазами. Клавдий пытался шевелить губами, чтобы сказать что–то, но у него ничего не выходило.

Потом последовала яркая вспышка. Он исчез. На месте том остался лишь венок и след, напоминавший по форме крест с пятью кровавыми точками на нем. Я проснулся.»

Мне кажется, что Бог наделил меня даром. В тот момент я почему–то вспомнил речи матушки Авдотьи, отрывки Екклесиаста18: «Выслушаем сущность всего: бойся Бога и заповеди его соблюдай, потому что в этом все для человека.»

Жизнь без Бога бессмысленна. Свой смысл я нашел теперь в Нем. Он даровал мне новую жизнь с новыми стремлениями. И я принял новый путь.


Глава 9

На следующий день состоялся наш очередной разговор с настоятельницей монастыря. Мы говорили про фронт работ, про все, что мне уже так приелось и казалось нормой. После чего рабочая смена прошла так же, как и всегда.

Вечером мне пришлось заговорить о том, что случилось ночью.

– Мне приснился сон, матушка… – обратился я к Авдотье.

– Ты хочешь поведать мне его, Виктор?

Я кивнул головой и протянул ей листок бумаги с записанным сном. Авдотья читала его по началу с нескрываемым удивлением, потом с ужасной грустью на лице, а еще позже со слезами и неясной мне улыбкой. Я не мог до конца понять, что скрывает она в себе – радость или печаль.

– Спасибо, – таков был ответ настоятельницы, краткий и достаточно эмоционально емкий. Она была благодарна мне за то, что я пролил хоть немного света на дальнейшую судьбу Клавдия.

Но все же она смотрела на меня с подлинным удивлением. Только сейчас она поняла: все, что она прочла на том листке – это именно мой сон. Изумление в ее глазах сверкало невероятным пламенем. Но что–то сдержало ее в тот момент от вопросов. Видимо она не могла еще полностью осознать, что именно произошло.

– Прощайте.

– Прощай, Виктор, – ответила с хрипом в голосе Авдотья.

Еще некоторое время занял путь от монастыря до моей хижины. Небо было похоже на отражение воды со дна колодца – темное, но невероятно чистое, глянцевое.

День заканчивался и наступал новый. Заканчивалась неделя и приближалась следующая. Месяцы сменяли друг друга. Больше ко мне не приходили видения. Я продолжил работу в монастыре. А позже случилось нечто ужасное…

Авдотья захворала чем–то тяжелым в феврале, чем–то, что связано с легкими. Ее увезли в госпиталь, там она и скончалась. Врачи сказали, ее сердце не выдержало нагрузки, организм больше не справлялся с болезнью.

Я слишком сильно привязался к ней и знал, что после этого на ее место прибудет новая настоятельница. Мне не хотелось более работать при монастыре. Нужно было забыть обо всем хоть на время, заняться чем–то другим.

Я снова бежал от проблем, как в тот ужасный вечер, когда я трусливо оставил свою мать наедине с горем. В который раз мне приходилось чувствовать себя настолько отвратительно.

В том же месяце я навестил могилу Авдотьи. Мое сердце болело. Оно трепетало перед будущим, перед Богом. Зимняя природа раскрылась в своем суровом, зловещем характере. Зима забрала одну жизнь в этом месте.

Перед тем, как уйти в мир иной, матушка попросила захоронить ее на холме рядом с монастырем. На этот холм вела всего одна тропинка, а вокруг раскинулся еловый лес.

Помню, долго шел по той тропе, пока не наткнулся на деревянный крест, наспех вбитый в землю.

У матушки не осталось родственников на этом свете, чтобы позаботиться о ее погребении. Монахини очень ценили ее, они оставляли множество памятных вещей рядом с могилой.

Около креста стоял огромный валун, на котором кто–то выбил: «Вознеси, Боже, душу рабыни Твоей».

Я положил на место захоронения распятие, которое дала мне Авдотья во время исповеди.

– Когда–то эта вещь дала покой моей душе. Пусть же теперь она вернется к вам… – прошептал я, роняя слезы на мерзлую землю.

На следующий же день я устроился на работу в поле, в той же деревне. Близилась весна, и только Всевышний знал, что ждало жителей этого места.


Глава 10

Часто мы жалуемся на то, что родились в неправильной семье. На то, что кто–то рождается и становится богатым офисным клерком, банкиром, ввиду своего происхождения, а кто–то всю свою жизнь трудится на поле, или в шахте.

Но подумайте сами: зачем нужны несметные богатства тому, кто с детства остался один в мире, кто овдовел, потерял любимого мужа, кто наблюдал за смертью военного товарища, близкого друга? Неужели огромные суммы денег смогут помочь людям после настолько огромной утраты – человеческой жизни?

Нас делают счастливыми близкие, любимые, родные люди. Деньги же лишь немного скрашивают наше существование. Не более того.

*Далее страница залита жидкостью*

После потери семьи и смерти Авдотьи единственное, что могло удержать меня в этом мире – понимание того, что я могу помочь людям найти путь в этом мире или уже в ином так, как мне было завещано.

*Несколько страниц в этом месте вырваны*

Утро первого дня весны было теплым. Повсюду виднелись бурые пятна земли, клочки полей, открывшихся по весне. Веселые ручейки воды напевали песнь жизни: природа дарила всему сущему свою торжественную красоту. Как будто не было всех моих утрат. А может, все эти утраты были лишь началом…

Поле, в котором я работал, находилось близко к моему дому (его, кстати, оставила мне по завещанию Авдотья).

Мой рабочий день начался с тяжелой, подвластной мужской руке, работы: необходимо было разрыхлить мерзлую почву, дать ей пропитаться водой. Но зима была малоснежная, так что много воды земле по итогу и не досталось.

От утра и до ночи я работал не покладая рук, махал мотыгой, копал лопатой, рыхлил землю тяпкой, снова вскапывал все, затем поливал – и так день за днем.

Наступало лето, меня ели комары, но их было мало – дождей почти не было. Ото дня в день становилась то знойная жара, то необъяснимые заморозки. Работать было тяжело, ужасно. Все сетовали на то, что урожая не будет, что нужно готовиться затянуть потуже пояса. Так и делали: запасались зерном, как могли делали соленья. Мужики ловили рыбу, но делали это осторожно – на речке водились медведи.

Со временем все стали ощущать на себе голод, ели как можно реже, чтобы сэкономить запасы, но это не помогало. Все равно ели, все равно работали, как пчелы, а отдачи не было.

– Ужасное, ей–ей, ужасное лето, Виктор… – говорили мне при встрече деревенские старики, когда я проходил мимо их изб.

Я и сам голодал, подолгу не мог найти чем прокормиться, хотя и работал на поле.

Так, один раз я пошел вечером на речку, рыбы наловить. Долго сидел и ждал поклевки. Вот уж наступила ночь, на небе появились звезды, а солнце сменилось полумесяцем. Появился немногочисленный гнус, которого можно было пересчитать по пальцам. Река и деревья шумели в унисон.

Вскоре рыба начала клевать, мне удалось поймать пару сомов, всех их я положил в садок и начал ждать следующую партию.

Вдруг шелест листьев усилился. Я долго время не обращал на это внимание. Но, когда я повернулся, чтобы положить очередную рыбину, то увидел следующее: сзади меня стоял медведь, который ни на что не реагировал, он просто смотрел на меня.

От такой жуткой картины у меня поджилки затряслись, я начал прощаться с жизнью, читать молитвы. Но случилось то, чего я не ожидал. Он заговорил со мной человеческим голосом:

– Эх, парень, человеческая жизнь в этой деревне не стоит и рыбьего хвоста…

Я задумался, невольно кивнул и спросил:

– Кто ты? О чем ты говоришь?.. И почему ты говоришь?

Молодой медведь подошел ближе и сел рядом со мной, кряхтя и фыркая.

– Я Петро, местные звали меня Петриком, я был здесь рыболовом. Когда мне было девятнадцать лет, я влюбился в первую красавицу нашей деревни. Она поистине была неотразима во всем: ее волосы, голос, глаза. Увы, природа не наградила меня красотой, поэтому мне приходилось скрывать свои чувства, зная, что ей я не придусь по душе. Я действительно был ужасен внешне… Но я все же признался ей в своих чувствах. А она просто рассмеялась мне в лицо.

Петро фыркнул, а потом продолжил:

– Позже с ее подачи уже все смеялись надо мной, как над убогим. Они порицали меня, понимали, что я бы никогда не пришелся по вкусу той девушке. Ее, кстати, звали Ада… – медведь отвел глаза к небу, – Но вот, одним летним днем случилось ужасное: какой–то мерзавец надругался над ней рядом с этим местом, а потом жестоко убил. Народ был в ярости, и я тоже, но все без исключения подумали на меня. Всем хотелось сжить меня с этого света, но никому не приходило в голову, что человек с отвратительной внешностью может быть добрым внутри.

– Мне жаль, Петро…

– Ничего. Все в прошлом.

– Ты продолжил любить эту девушку даже после ее издевательств?

– Ты подумаешь, что я идиот, но так и есть.

– Это твой выбор, не мне тебя судить.

– Так вот, – продолжил Петрик, – в последний день своей жизни я рыбачил здесь, таким же вечером, глядя на луну. Кто–то из местных подкрался ко мне сзади так же, как я подошел к тебе, и пришиб к земле вилами. Затем он скинул меня с обрыва в речку, пока я еще был в сознании. Это все…

Я долго сидел неподвижно, отходя от шока, нашедшего на меня от этого рассказа. Я думал о том, что начавшийся голод – это кара божья жителям этой деревни за то, что они сделали.

Медведь сопел то ли от злости, то ли от нахлынувших чувств. Я развернулся к нему и сказал:

– Покойся же с миром, Петро, и да примет душу твою Предвечный в царство небесное.

Медведь закрыл глаза, накренился вперед, а затем упал замертво: душа покинула тело. Вспышка озарила берег реки, но была тишина. Медведь исчез.

Мне нужно было собираться домой, но я еще некоторое время смотрел на отражение луны в реке, на деревья, на шумный поток воды…


Глава 11

Спустя два месяца все жители деревни поголовно начали болеть цингой и прочими болезнями, вызванными истощением организма. В наших краях начался Великий мор.

Нам сообщили о глобальных проблемах с урожаем по всему континенту в целом. А рабочий местного почтового отделения доносил до нас самую важную информацию, которую государство распространяло по всей подвластной ему земле.

В связи с проблемами с поиском пропитания люди стали покидать село, стекаться к столице, где еще можно было получить хоть какую–то гуманитарную помощь. Деревня начала пустеть. Я тоже чувствовал на себе неизгладимый отпечаток голода, нужду.

На моих глазах крепкие юноши превращались в убогих, сгорбленных недугами стариков. Сами старики либо умирали, либо по долгу лежали дома, уставшие и измотанные болезнями.

Я принял для себя решение, что буду помогать всем, кто нуждается в помощи. Впрочем, не только за мной последовали такие действия: все, кто мог ходить, сплотились одной дружиной, сила которой неумолимо слабела.

Уже через две с половиной недели начался мор людей. Гибли все. Детей кормили лучше всего, но еды не хватало и им. Матери и отцы погибали, затем дух покидал и их дитяток.

Я и еще пару человек трудились, освобождая улицы от зловонных трупов, опознавая их, погребая и составляя некрологи.

На фоне всех оставшихся в живых выделялся местный кузнец, старик Исаак. Он, несмотря на голод, всегда находился поодаль от меня и наблюдал за моей грязной работой, смоля папиросы. Его долгие истории из жизни по вечерам навивали тоску.

Странно, но он ни по кому не скорбел. Сам Исаак мне рассказывал, что нет у него никого больше в мире, и скорбеть то ему не по ком. Он часто рассказывал о сыне, о том, что судьба у него была сложная, что не дожил он до сих дней. Что убит он был местными по чем зря, что жизнь старика без кровиночки уже давно не имеет смысла.

– Одно только хорошо, не увидел он этой напасти… – приговаривал обычно старик.

Каждый закат мы собирались возле крыльца кузнечной, чтобы поговорить на разные темы, да и бросать старика одного мне очень хотелось – и так ему досталось в жизни.

Еды почти не было, однако дед Исаак имел в своих запасах большое количество самогонки, что конечно же помогало местной медицине, а также времяпрепровождению по вечерам.

Когда на улице окончательно темнело и наступала ночь, мы заходили в дом. Там старик обычно сидел возле окна и курил самокрутки. Вся кухня, на которой мы находились, была окутана полумраком и дымом. Через эту темную мембрану из другого конца комнаты доносились звуки радио.

Внешность Исаака была скудной на красоту, да и какая красота в его годы. Все в нем говорило о том, что он прожил долгую, суровую и несчастную жизнь. Но как гордо он выглядел в своем одиночестве: его седина и щетина иголками показывали всю его внутреннюю суровость.

Истории человека, умудренного годами и опытом, восхищали меня, заставляли вслушиваться в каждое его слово, внимать, как внимают самым сильным ораторам. Но по нему было видно, чтоон готовится к чему–то, чувствует что–то, что чувствует каждый пожилой человек, когда смерть стоит на пороге…

Так длились дни и недели, а затем месяцы мора. Люди все уходили и уходили. Били колокола. А потом и в колокол среди обессиливших монахинь бить стало некому.

Как–то вечером, когда мы обычно сидели в кузнецкой у Исаака, тому совсем поплохело. Через четверть часа душа покинула его тело – случился сердечный приступ. Но перед этим мгновением я спросил его о том, как звали его сына… Он ответил:

– Петрушка, родимец мой…


Глава 12

От деда Исаака мне досталось старое ружье, которое давно не видело свету. Сам старик в последние годы не мог уже ходить на охоту, поэтому он завещал его мне.

С наступлением осени деревня совсем опустела. Уже ничего не напоминало о ее прошлом, кроме деревянных изб и монастыря, который находился рядом. Кругом бегали голодные собаки, чудом сбежавшие с привязи. Они разбрелись по окраинам, ища себе пропитания, выживая, сбиваясь в стаи, чтобы не быть съеденными волками.

В наших краях продолжался мор, но в этой деревне он давно закончился, оставив после себя лишь горсть местных жителей, которые судорожно сидели по своим домам, вспоминая, что почти все, кого они знали, уже мертвы.

*Вырванная страница*

Одним днем я отправился на охоту. На улице стояла неприятная морось. Необходимо было достать животного мяса и жира для себя и местных жителей. Сейчас в этом нуждались все.

Дойдя до болотистого леса, вся территория которого была усажена кривыми, как рыболовные крючки, деревьями, я снял с плеча ружье и начал осторожно идти, выверяя каждую лесную тропку. Мой дождевик цеплялся за ветки волчьей ягоды, издавая неприятный скрежет, но все усиливавшийся дождь заглушал его.

Мне пришлось очень долго бродить, чтобы найти хоть какой–то след, но все, что было на земле, тут же омывалось водой, и увидеть что–то было уже невозможно.

По прошествии часа я побрел назад, не желая более тратить время на безнадежные поиски. Выходя из леса, я остановился, чтобы повесить ружье на плечо, но в этот момент меня что–то сбросило с узкой тропки прямо в болото с невероятной силой.

Упав и посмотрев назад, я увидел стоящего позади меня оленя, морда которого была окровавлена. Меж ребер животного виднелись четыре раны, расположенных параллельно друг другу. Он фыркнул, а затем ринулся на меня. Единственное, что я успел сделать – это громко произнести:

– Господи!

Олень тогда резко остановился, по его жилистым щекам текли человеческие слезы. Секунду продлилась гнетущая тишина, а затем он убежал в глубь чащи…

Я пошел по его следам, по мшистым кочкам и скользким листьям, примятым сильными копытами оленя. Еще полдюжины минут и я нагнал его.

Олень стоял неподвижно, разглядывая кроны деревьев, будто бы отрешившись от мира. Но вот я подошел к нему ближе, держа в руках ружье. Я знал, что за этим телом скрывается людская душа, полная горестей.

– Бог простит тебя. Скажи мне, кто ты?

– Бог не удостоит меня такой почести… – со скрежетом в зубах ответил мне томноокий олень.

– Расскажи мне…

И олень, сомкнув глаза, стеная от боли, начал свой недолгий рассказ:

– Я любил одну девушку невиданной красы. Но вот беда, я всегда был ужасен своей внешностью. Мой отец Исаак постоянно твердил мне, что эта девушка никогда не станет моей, что нет в этом мире справедливости, однако же я всегда надеялся…

На этом моменте я поперхнулся, пытаясь откашляться. Олень продолжил рассказ:

– Как–то вечером, когда я рыбачил на речушке, что рядом с нашей деревней, я услышал шорох позади себя, но не предал этому значения. А потом меня что–то ударило со всей силы, оставив эти ужасные следы, и затем кто–то поволок мое израненное тело к обрыву у реки и скинул меня в бурлящие воды…

Я еще очень долго изумленно смотрел на него, вспоминая свою встречу с медведем, а потом произнес:

– Тебя зовут Петро, можешь даже не говорить мне. Я знал твоего отца. Хочу сказать, что, возможно, видел твоего убийцу и даже… Вознес его не упокоенную душу. Тот человек представился тобой, будучи в облике медведя, я и подумать не мог, что это не ты, но теперь, я не знаю, как буду жить с этим… Мне правда жаль.

Олень открыл свои глаза, полные безумия, налитые кровью, а затем металлическим голосом протяжно крикнул:

– Умри–и–и–и!

Он понесся на меня, скрежетав зубами. Тогда я взял в руки ружье, приготовившись дать отпор зверю.

Мы схлестнулись – рога против стали. Дождь усиливался, и никто не мог услышать звуки нашей борьбы.

После нескольких минут жесткой схватки я крикнул ему:

– Ты намного больше заслуживаешь того, чтобы получить покой, чем я. Оставь свои попытки убить меня, Петро! Бог простит твои грехи, а виновный в твоей гибели будет наказан. И я уверен, он уже наказан, ведь Бог не мог оставить это так… Он с тобой, Петро…

Секунду после моих слов ударила молния, небо озарилось ярким светом, еще через секунду ни света, ни Петро. Только я и лес.


Заключение

Я добрался до дома, ошеломленный событиями, которые произошли со мной в лесу. Когда я рассказал местным жителям, что не смог достать такую нужную им дичь, они очень расстроились, плюнули и разошлись по избам.

Только перед сном, в тот момент, когда я снимал с себя старую черную рубаху, мне стало ясно: олень пронзил меня рогами, мои ребра были изувечены ссадинами и глубокими ранами…

*страницы испачканы кровью*

Утро. В моей маленькой комнатушке собрались все выжившие жители села. Каждый из них, услышав от знахарки, что долго я не протяну, начинал молить Бога о спасении меня и моей души. В общем, они поддерживали меня как могли. Но с каждым часом мне становилось все хуже.

В этом могли убедиться и деревенские женщины, которые делали мне перевязки. Видимо, раны были очень глубокими, потому что никто из перевязывающих не хотел больше заниматься этим делом, увидев ужасное зрелище.

Так мой путь подходил к концу. Я все больше осознавал, зачем Бог послал мне этот путь. С самого начала я стремился избежать людского общества, быть единым лишь с природой, но это было бы слишком эгоистично, ведь сколько еще душ я мог спасти, скольким больным людям мог помочь…

Бог наградил меня не просто даром спасения, но и способностью видеть настоящий мир. И мир этот наполнен не только чернотой, но и светом.

*Страницы запачканы кровавыми пятнами*

Наступило следующее утро. Тогда я проснулся в полубреде, перебирая мысли в своей голове. Все смешалось в единый ком – беспокойные разговоры моих сиделок, звон в голове, уставший от всего внутренний голос. Я не чувствовал тела, конечности отнялись.

– Господи, прости меня… – повторял я судорожно раз за разом.

Время буквально перестало идти. И я почувствовал, что воздух превращается в какой–то кисель, а тело мое легчает.

Ко мне обратился голос, слова которого я не могу вспомнить по сей день. Комнату озарило светом. Я сомкнул глаза и снова открыл…

Поверите или нет, но я оказался дома. Я так же, как и в тот вечер сидел за обеденным столом с отцом и матерью, слушая их разговор. Мама пододвинулась ко мне и мягко обняла меня, спросив:

– Сыночек, ты в порядке?

Я в смятении взглянул на нее, а затем хрипло сказал:

– Мама, давай выйдем на улицу.

И мы вышли на улицу. Была все та же ночь. Но не было ссоры, не было того ножа, убийства… Мама обратилась ко мне:

– Что случилось, ты хочешь рассказать мне что–то?

– Да, садись. Это будет долгая история… – ответил я.

Мы сели на лавочку, и перед нами открылось ясное ночное небо.


2017 г.

Скачок. Рассуждения о времени

Сидя на диване, я смотрел в белую стену комнаты. Мне хотелось понять, чем «сейчас» отличается от «потом». Думалось так, потому что я мечтал что–то качественно изменить в своей жизни.

По подоконнику бежали тени. Чтобы понять, где та черта, где та грань во времени, я начал экспериментировать.

Тогда я поднес к глазам ладонь и начал смотреть сквозь пальцы на пол. Но доска паркета была все такой же унылой при любых условиях: между мизинцем и безымянным, средним и указательным пальцами. Все одно.

Возможно, это означало лишь то, что реальность объективна. Однако на свой вопрос ответа я так и не получил.

Потом я включил радио. По радио была программа «Мистика и факты». В ней говорилось о том, что человек при желании может сдвинуть предмет без контакта с таковым. Лишь с помощью силы мысли и воли. Звучит абсурдно. Но я бы не был собой, если бы не попробовал провернуть это все вживую…

Так, передо мной стоял граненый стакан с водой. Все, что от меня требовалось – пристально смотреть. Лучи света, играющие в хрустале, перешли плавно в закатные румяна. Я все так же сидел, и ничего не менялось.

И вот правда, кажется же, бред бредом. Взрослый человек никогда бы не занялся такой ерундистикой. Но я скажу вот что. Все зависит от точки отсчета. Если начальная координата – это я, то, если я встану и пойду, – мир вокруг меня начнет двигаться, а не я в нем. Тогда и стакан сдвинется без моего участия. Я так считаю. Звучит не убедительно, согласен. Но вот подумайте, ведь если время идет, а вы стоите столбом целый день, то и время не тянется. Миг превращается в бесконечность. И это потому, что именно вы не двигаетесь. Вы есть главная координата. Или вот какой пример. Если начать отсчет от всего мира, а не от вас. В таком случае, мир существует, а вы прогрессируете все это время в системе его координат. Но ведь если так подумать, то вселенной ни тепло, ни холодно от вашего роста или падения. Ничего не меняется, потому что за основу были взяты не вы.

Так вот, сидя на диване, я смотрел на белую стену комнаты. Тогда же я понял, что пора что–то менять в своей жизни. И я лег.


2019 год

Кто убил современную поэзию?

Как же современный человек любит поэзию! Любит, но не чтит. Видный признак тому – бесконечное множество верлибра всех сортов и расцветок.

Дело в том, что свободный стих19 в нынешних реалиях – это зло в чистом виде. Чем быстрее он заполонит аккаунты нынешних поэтов, тем раньше талантливые авторы покинут и без того мало востребованную стезю. Чем раньше профиль каждого пользователя социальной сети украсится собственнописным стихотворением, тем быстрее поэзия погибнет.

«Не верю!» – крикнет современный поэт. «Не понимаю!» – заявит читатель. А кто–то, вполне возможно, решит разобраться в проблеме получше.

Так сделал и я, пускай совершенно невольно. Дело в том, что мне часто приходится находиться на творческих вечерах и квартирниках. Бываю я там не только как участник, но и как зритель. В таких условиях каждый поэт, как под микроскопом.

Тут и личная драма, и любовь, и ненависть. Авторы выходят один за другим, и каждый второй говорит: «Я пишу, чтобы выплеснуть эмоции…» Все было хорошо, если бы не верлибр, и вот почему.

Благодаря простоте написания буквально каждый сейчас может взять и подготовить свой собственный «свободный стих». Делается это очень быстро. Как признавались мне некоторые люди, пишутся верлибры иногда прямо по пути на работу, или, что хуже, на выступление. Потом все это, конечно же, следует в интернет. Анализ, критика и хоть какая–то редакционная деятельность здесь уходят в сторону, ведь нужно как можно скорее поделиться со всем миром. А в этом самом мире, на секунду, миллионы таких же дарований.

Стоит отметить, что доступность и плюрализм – это не всегда плохо. Но сейчас приходится говорить о том, что людям, по–настоящему следящим за лирикой, трудно найти в таком информационном потоке хоть сколько–нибудь адекватный текст.

В итоге случается вот что: читатель покидает интернет–сервис, разочаровавшись в современной поэзии. Поэты, в свою очередь, таким же образом уходят с определенной площадки или заканчивают свой творческий путь, так и не найдя свою аудиторию.

История без конца, казалось бы. Но и тут не обойтись без нюансов. Ведь чаще всего авторы, пишущие осмысленные, рифмованные стихотворения, становятся на вес золота. Это прослеживается как в интернет–пространстве, так и на очных встречах. Так, после выступления моего знакомого поэта, по признанию владельцев общественных заведений, уходит в среднем 5–10 человек. Число большое, учитывая то, что обычно на таких мероприятиях присутствует где–то 30–50 человек. А почему уходят? Этот автор пишет в рифму, обладает сильной харизмой, стихи его понятны и вполне современны. После такого выступления все остальные авторы–любители верлибра обычно и остаются. А вот зритель смысла в том, чтобы остаться на продолжение вечера не видит. И это уже положительный момент. Значит есть те, кто держится за крепкосбитую поэзию. Люди хотят приходить на такие выступления, потому что другим они уже насытились.

Ведь верлибр – это фастфуд современной поэзии. Он быстрый, в организме долго не задерживается, а уж в голове и подавно. Лишь редкие его представители способны вызвать сильные, устойчивые эмоции у читателя.

Являясь наследником «клипового» мышления, свободный стих проникает в нашу культуру и искусство, но оставить после себя что–то осознанное не может. И это, если задуматься, полная противоположность настоящей поэзии – языка особого, возвышенного. Кто знает, может быть именно связывая статус поэта с чем–то высоким и духовным, современные творческие личности (а чаще всего наоборот) идут в сторону лирики.

Хорошо это или плохо – сказать действительно трудно. С точки зрения поэта – это тяжелое бремя борьбы за внимание читателей. Из–за такого отбора остаются сильнейшие в духовном плане, но не всегда в плане творчества. С точки зрения журналистики – это здоровая конкуренция, плюрализм.

Высказываются все – а это уже свобода слова и мысли. И это то, что действительно нужно любому делу.

Вообще, принято считать, что адекватно оценить любую ситуацию могут лишь потомки через незамутненную призму. В таком случае, чтобы хоть как–то приблизиться к уровню объективности, необходимо привести разные стороны действительности. Это я и попытался сделать, учитывая свой опыт и наблюдения. Остальное покажет история.


2020 год

О кубанской поэзии и поэтах

Все чаще я понимаю, насколько трудно существовать в настоящем мире поэту. Тебе мало кто пишет, мало кто говорит, как хорошо или плохо ты выступил в крайний раз, и лишь единицы утруждаются прочитать твое последнее стихотворение.

И все же ты сидишь и чего–то ждешь. А вдруг этот стих станет решающим? А вдруг после этого выступления о тебе случайно узнает вся страна или хотя бы полгорода? Но не узнает.

Пиши себе о своем, поэтишка. В своем маленьком неуютном мирке. В вакууме. В каком–то холодном космосе. Иногда просто ищешь живую душу – и не находишь. Начинается какая–то ужасная паранойя. И сидишь, и думаешь: «А что, если даже у воздуха есть свой неповторимый аромат, который мне неизвестен?..»

Так и становятся эгоистами – пишут для себя. Каждый сам для себя, и каждый глубоко одинок в своем творчестве.

Однако кубанские поэты наши – довольно сильные личности и сами по себе самодостаточные. Конечно, я говорю сейчас не про всех. Но столпам нашей поэзии хватает сил с излишком, чтобы не забивать свою голову такими проблемами. Они всегда находятся выше реального мира. И я их в этом сердечно поддерживаю.


2020 год

Вырванные страницы из дневника

В молчании моем есть и гордость, и надменность, и горькая грусть. Если вы не видите сильной сатиры или строк на злобу дня, знайте – я делаю это из гуманных соображений. Мне не жаль себя, я не боюсь критики, я не далек от политики. Я с вами.

Я пишу, пишу и пишу много. И вот о чем думаю сейчас: а может ли автор откладывать свои труды в долгий ящик, имеет ли на это хоть какое–то моральное право? Даже если вслед за публикацией последует кара. Вот о чем я думаю.

Мне же приходится теперь выкладывать свои неизданные труды на другой площадке. Дело в том, что они стали слишком объемными. Тут и антиутопическая баллада на злобу дня, и повесть, о которой расскажу позже.

Но вы все же задумайтесь над моими словами. Порассуждайте. Мне кажется, я не могу утаить от мира свои произведения, не имею права.


2020 год.

Перрон номер 12

В тот вечер перрон номер двенадцать был пуст… Таким же пустым иногда бывает взгляд человека, который лишился раз и навсегда всего, чего он тщетно добивался в своей нелегкой, полной утрат жизни.

Нигде прежде я не видел такого безмолвия, опустошенности, отсутствия активности там, где раньше она била ключом. Такое, бывает, случается в самые тяжелые моменты нашего бытия: та самая искра, которая светится в наших глазах от рождения, меркнет, уступая место непроглядному мраку. Такой же призрачной темнотой был поглощен перрон в тот вечер.

Как покидает обычно человек свой отчий дом, так в тот холодный зимний вечер перрон покинула жизнь. Как становится одиноким пожилой родитель, оставленный своими детьми, так в тот момент станция пустовала одна в ночи.

Почему ее покинули? Где ее сторож? Но последний фонарь давно погас здесь, и, подобно тому, как следователь не может спросить у погибшего причин трагедии, так мы никогда не узнаем историю этого места, о котором будет напоминать лишь скромная табличка «Перрон номер 12».


2019 г.

Обращение к читателю

Любой путь рано или поздно заканчивается. Спасибо большое Вам, что были со мной и моими произведениями на протяжении всей книги. Искренне надеюсь, что мы и дальше будем идти бок о бок по просторам литературного мира!

Особенная благодарность Елизавете Кругловой и Марии Глущенко за участие при создании книги. Без них это литературное путешествие было бы куда менее приятным!

Примечания

1

Если же Ваши мировоззрение/конфессия/принадлежность к партии запрещают осуждение до какой–либо степени ангажированных СМИ, то я сердечно извиняюсь перед Вами – здесь и далее прим. автора

(обратно)

2

Упомянутая конопля относится к Поскони (замашка, дерганец) и не употребляется внутрь, мое дорогое государство

(обратно)

3

Иволожка – она же иволга обыкновенная, она же «Oriolus Oriolus» (лат.), очень милая птичка

(обратно)

4

Такая вот считалочка получилась. Можете использовать в устном обиходе, я не обижусь

(обратно)

5

Более не функционирует

(обратно)

6

Многие задают вопрос: «Почему же филиалами?» А я отвечаю: «Потому что это отдельные части единого целого. Филиал Солнца на Земле – это его лучи»

(обратно)

7

Сон–Бог – сон, в котором человек видит себя Богом. Чаще всего такие сны видят люди с определенного рода отклонениями

(обратно)

8

Кода – дополнительный раздел, размещаемый иногда в конце музыкального произведения

(обратно)

9

Конечно, я такое порицаю

(обратно)

10

Раз уж речь зашла о пулях. Человеко–пуля – подобие человеко–часов (единица измерения)

(обратно)

11

Респавн – (от англ. «Respawn») возрождаться

(обратно)

12

Дайс – (от англ. «Dice») игральные кости

(обратно)

13

Все персонажи вымышлены, любое совпадение с реальностью является случайным

(обратно)

14

В любом случае, если Вам такое знакомо, то завязывайте с беспорядочными половыми связями, ну правда

(обратно)

15

Данное высказывание не является призывом к насилию. Фраза носит исключительно художественный характер и переносное значение

(обратно)

16

В этом месте должно быть нецензурное слово, но его я решил заменить на более литературное

(обратно)

17

Читается как Аксён

(обратно)

18

Екклесиаст – ветхозаветная библейская книга

(обратно)

19

Свободный стих, верли́бр (фр. vers libre) – свободный от жесткой рифмометрической композиции стих.

(обратно)

Оглавление

  • Предисловие
  • На штыке поэзии
  • Цикл «Корни»
  • Над распаханным полем
  • Восточные мотивы
  • Ковыль
  • К России
  • Былое
  • Драгоценные камни
  • Цикл «В контексте времени»
  • Заплетало солнце…
  • Мемориал
  • О времени
  • Соборы
  • Странные времена
  • Правда
  • Цикл «Воздушные сказки»
  • Карамельное яблоко
  • Вены лета
  • Ночь гостей полна
  • Неба кожура
  • Пауки
  • Птичий плач
  • Море мертвецов
  • Доктор Смерть
  • Ария дымохода
  • Смотрящие лица
  • Цикл «Невнятные образы»
  • Люди–облака
  • Мечет
  • Эфес
  • История одного мотылька
  • Мгновенья
  • Канатоходец
  • Век полумертвой поэзии
  • Человек
  • Шабаш
  • Нужные люди
  • Цикл «Апрельские анекдоты»
  • Вишневый пирог
  • Клуб застенчивых поэтов
  • Вход – Выход! Вдох – Выдох!
  • Сумбурно
  • Мистика
  • Пуговицы на штанах
  • Курение убывает
  • Инверсия
  • Заблудшая душа
  • Случай с тем самым днем
  • Стихотворения, не вошедшие в циклы
  • Столбовая дорога
  • Куклы
  • Сон
  • Арктический космос
  • Два зайца
  • Эпоха отстоя
  • Человеко–пуля
  • Дайс
  • Гонка разоружений
  • Русская сказка
  • Лист
  • Круиз
  • Марлевый флаг
  • Варвары
  • Инсценировка жизни
  • Воскресенье
  • Заварка и вода
  • И ни единой бабочки
  • Свободный человек
  • 11.05
  • Заборы
  • Элегии
  • Материальные
  • Щелочи
  • Малый этюд отчуждения
  • Костел
  • Особняк
  • Родина–мать
  • Я вороном серым хожу по полям…
  • Упавшие деревья
  • Тишина!
  • Век гуманности
  • Цена поэта
  • Гнойная рана
  • Этим темным февральским днем
  • Гуси–лебеди
  • Храм
  • То ли
  • Торговый знак
  • Воспаленный
  • Перед бурей
  • Спичечные человечки
  • Стеклянные идолы
  • Кровь на бумагу
  • Рудимент
  • Масло на сковородке
  • Резать вены
  • Квадрат
  • За все упрекаю себя
  • Треугольник
  • Это не мое
  • Монолит
  • История одного человека
  • Круг
  • Судьбе Дальнего Востока
  • Ода могильному кресту
  • Лицемер
  • Границы наглости
  • Красный шелк
  • Ценники
  • Очередная авария
  • Еще один любовный сонет
  • Черное – хит сезона
  • Музыкальная шкатулка
  • Аскет
  • Перестрелки
  • Погост
  • Печален осени тяжелый взор
  • Туман
  • Я помню с трепетом тот день
  • Сонные луга
  • Хрусталь
  • Без ласки, что без крова
  • Туманна ночь, и ветер слаб
  • ОМ
  • Поле
  • 12–15
  • Звездная серенада
  • Мечтают ли рабы о свободе?
  • Черно–белая книга
  • Вор и убийца
  • Сонет мятежной душе
  • Апофеоз любви
  • Между улиц
  • Людофоб
  • Трус, шут, раб
  • Болото
  • Ночная смена
  • Дальний Восток
  • Разговор на перроне с первым встречным мне человеком
  • Восточный ветер
  • Лучший день
  • Необыкновенный полночный променад
  • Поэмы
  • Праль и Мораво
  • Поэма Бридж
  • На штыке прозы
  • Безумные дела
  • Озеро
  • Беспечное детство
  • Семь последних мгновений
  • Работа не волк
  • Легкий бег
  • Скачок. Рассуждения о времени
  • Кто убил современную поэзию?
  • О кубанской поэзии и поэтах
  • Вырванные страницы из дневника
  • Перрон номер 12
  • Обращение к читателю
  • *** Примечания ***