Проклятие Гермеса Трисмегиста [Вадим Иванович Кучеренко] (fb2) читать постранично, страница - 2
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (27) »
Родион. Отец, к тебе гость! Вы поладите. Он такой же обкумаренный чувак, как и ты. Голышкин. Перестань ерничать, Родион! Говори нормальным языком цивилизованного человека. И переоденься, пожалуйста. Что могут о тебе подумать чужие люди? Посреди бела дня – в пижаме! Родион. Не грузи меня! Пусть думают, что хотят. Я у себя дома. В чем хочу, в том и хожу. А если кому-то не нравится мой домашний прикид… Мышевский. Мне абсолютно безразлично. Голышкин. (Смущенно). Но я жду одного человека… Родион. (Заинтересованно). Оленьку?! Голышкин. А тебе не все ли равно? И какая она тебе Оленька?! Для тебя она – Ольга Алексеевна, медсестра из районной поликлиники. И ничего другого быть не может! Родион. Как скажешь, отец. Считай, что я соскочил с темы. (Посылает ему воздушный поцелуй). Голышкин. Нахальный мальчишка! Родион. Пойду, поставлю шампанское в холодильник. (Делает вид, что уходит, но неожиданно возвращается). Как вы думаете, профессор, Олень… извините, медсестра из районной поликлиники! Она не откажется от бокала улетного французского шампанского? Голышкин. (Берет в руки увесистый том). Вон отсюда! Пока я не запустил в твою неразумную голову вот этим. Родион. Никогда бы не подумал, что книга может быть столь веским аргументом. Вы умеете быть чертовски убедительным, профессор!
Родион уходит, насвистывая «Марсельезу».
Голышкин. Несносный мальчишка! И что мне прикажете с ним делать? Мышевский. Меньше любить. Голышкин. Это так заметно? Мышевский. Вас выдают интонации. Так говорит мать с обожаемым сыном-сорванцом. Голышкин. Вы считаете, я гублю сына своей любовью? Мышевский. Все, что безмерно, губительно. Абсолютная власть. Кровная месть. Слепая любовь. Знаете, что сказано в Библии? «Кто любит своего сына, пусть чаще наказывает его». Я частенько перечитываю эту книгу на ночь. У меня самого два сына. Голышкин. (Задумчиво, словно бы разговаривая сам с собой). Когда умерла его мать… От инфаркта, неожиданно для всех… Я тяжело переживал ее смерть, но Родион… Он бросил университет и заперся в своей комнате… И почти год никуда не выходил. Сидел в углу и плакал. Жалобно так, словно перепуганный щенок… Я испугался, что могу потерять и его. И останусь совсем один… Вы знаете, как ужасно одиночество? Мышевский. У моего отца было семеро детей. У меня уже пять. Кроме сыновей еще три девочки. Откуда мне знать, что такое одиночество? Иногда мне очень хочется побыть одному. Но это желание, к счастью, быстро проходит. Голышкин. Могу только позавидовать вам… Да вы не стойте, присаживайтесь, вот в это кресло. Оно очень удобное. Извините, не имею чести знать?
Мышевский садится в одно из кресел, выбрав то, которое находилось в углу, рядом с большим напольным торшером. Иногда он откидывается на спинку кресла, и тогда на его лицо падает тень от абажура.
Мышевский. Мышевский. Андрей Мышевский. Я звонил вам вчера, Сталвер Ударпятович. Просил о встрече. И вы пригласили меня к себе домой. Голышкин. Как же, как же! Я помню, уважаемый Андрей… Простите, как вас по батюшке? Мышевский. Отца звали Сигизмунд. Следовательно, я – Андрей Сигизмундович. На одном дыхании не произнесешь. Если вас это затрудняет… Голышкин. Позвольте, почему это должно меня затруднять? Моего отца звали тоже не просто – Ударпят. Это сокращенное от «ударник пятилетки». Такое было время. Массовый энтузиазм, всплеск народного творчества и все в том же духе. Мышевский. Вы правы. Время было еще то! Голышкин. А мой отец, Ударпят Родионович, не мудрствуя лукаво, нарек меня Сталвер. Сокращенное от «Сталину верен». И как прикажете мне к этому относиться? Мышевский. Философски. Голышкин. Вы правы. Возможно, только благодаря своему имени я получил степень доктора философских наук. Мышевский. Исходя из вашей теории, Сталвер Ударпятович, я стал бизнесменом исключительно из-за отчества Сигизмундович? Голышкин. Хм-м… В общем, только мне удалось разорвать этот порочный круг. Я назвал сына в честь своего деда, крестьянина Тамбовской губернии. От неуемной фантазии которого и беззаветной преданности новой советской власти, собственно, все и пошло. Самого его нарекли Родионом. Прекрасное и простое русское имя. (Внезапно осекается). Но я вижу, вам это неинтересно? Мышевский. (Скрываясь в тени абажура). Почему же… Голышкин. Простите старика, увлекся! Насколько я помню, вы пришли по поводу моей новой книги? Мышевский. Да, Сталвер Ударпятович. Ваша «Теософическая система планов природы и существования бесконечного разнообразия форм материи в свете спиритуализма» заинтересовала меня. Это ее вы обещали адресовать своему сыну? Голышкин. Хм-м… (Невольным раздраженным жестом отодвигает от себя книгу, но тут же придвигает
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (27) »
Последние комментарии
11 часов 30 секунд назад
11 часов 1 минута назад
16 часов 20 минут назад
20 часов 1 минута назад
20 часов 22 минут назад
21 часов 16 минут назад