Царапина [Михаил Монастырский] (fb2) читать постранично, страница - 2

class="book">В общем, как он сказал мне, когда им заинтересовались кто-то там наверху, то поначалу Харли стали сниться кошмары. Они были очень тяжёлые и походили скорее на реальность, чем на сновидение. Кстати, сказать, спиртное или ещё какую-нибудь дрянь, я понял, он категорически не употреблял, объяснив, что так обязательно нужно для чистоты эксперимента. Да, и на шизофреника, поверьте мне, он не тянул. Те, другие.

И вот сны у Харли, с его слов, были реальными настолько, что его сознание совсем скоро стало путать сон с явью. Ему стало кругом мерещиться то, что ему снилось. Короче, «крышу» у Харли снесло, как вирусом поражённую компьютерную программу. Мало так, он вместо того, чтобы остановиться и бросить это дело, наоборот, стал назло эти невидимые нам, обычным людям, силы дразнить, поняв их заинтересованность им. Сказал, что хотел точно убедиться, что они с ним контачат.

И вот вначале у него на щеке появилась царапина…

Но, не придав ей должного значения, в этот же вечер он плавил на огне газовой плиты серьгу, выкраденную у своей начальницы, которая достала его. Расплавленный металл Харли вылил через окно на улицу, приговаривая в её адрес какие-то гадкие проклятия. А следующим утром он опять проснулся от кошмара, но на этот раз у него была рваная рана глубоко разорванной на плече мышцы. Он весь был в крови. Рука сильно болела. Врач, который тогда ему зашил рану и, несмотря на подозрительное молчание Харли о причине травмы, настойчиво рекомендовал пострадавшему обратиться в полицию, если на него было совершено нападение. Харли не ответил, но пришёл к нему же на следующее утро с открытым переломом пары рёбер. Они торчали из него, как спицы, с концов которых капала кровь. Харли было очень дурно, он постоянно терял сознание, но от госпитализации отказался и сам с трудом ушёл домой.

А вот уже на третье, получается, утро Харли не выдержал пыток, и умолял небеса о пощаде, но его мольбы не остановили их кару. Он лежал дома с перебитыми ногами в коленных суставах, повёрнутыми вокруг оси на сто восемьдесят градусов.

Самое страшное то, что его калечили во сне, и всегда под утро, как только сон становился самым глубоким. Харли отчётливо помнил тех, кто и как над ним издевался, но об этих подробностях он умолчал. Видимо, из-за нарастающего страха.

Они не только перебили ему ноги, а и вспороли живот, вытащив наружу чуть ли не половину его внутренних органов, которые волочились за ним по полу, оставляя за собой кровавый грязный след, когда Харли выполз на улицу, умоляя людей о помощи. Вот его и привезли в субботу на моё дежурство.

Помочь было уже поздно. Его вывалившиеся органы изодрались, и жутко стёрлись об асфальт. Тут он постоянно терял сознание, и повторял, что боится отключиться, и уснуть. Говорил, что они ждут его там, и теперь никогда не отстанут за то, что он залез на их территорию. Он как никто боялся умирать. Он постоянно спрашивал у меня, где его крест на цепочке со спаянными концами, но распятия на нём при поступлении в госпиталь не было.

Мы, конечно, были обязаны сообщить в полицию о случившимся инциденте, что и сделали. Полицейские не восприняли всерьёз эту историю, но я почему-то поверил этому жалкому Харли.

Зашивая его мёртвое тело, я представлял тех, кто там дождался его.

Что ещё можно с ним сделать за то, что он залез на их территорию?"