Кукушка [Дарья Буданцева] (fb2) читать постранично, страница - 3

Пока ты тут живёшь, ты должна поддерживать политику президента.

– Но ведь президент – это не моя родина! – Возмутилась Оля. – Моя родина – Россия. Путин – это ещё не вся Россия. Как гражданка страны, я могу и должна критиковать режим.

– Ты не понимаешь, что говоришь. Ваше поколение продаст страну.

– Это вы не понимаете.

И так по кругу. Круг на каждого родственника.

Когда-то Оля очень любила бывать у тёти. Та в молодости работала шеф-поваром в фешенебельном советском ресторане, а сейчас пекла сногсшибательные пирожки. Оля уплетала эти пирожки за обе щеки и продолжала каждым разговором укреплять свой статус врага народа. Статус предателя родины.

Сегодня ни один пирожок не лез Оле в горло – как и статус предательницы. Но если пирожок Оля могла отложить, то этот статус к ней прилип намертво, и никак Оля не могла от него отделаться.

Оля с вежливой горечью попрощалась и вышла из квартиры. К тому моменту ветер унёс разноцветные пакеты на десятки метров от мусорных баков. Машина уже уехала. Оля смотрела, как танцевали в воздухе пакеты, цепляясь за голые ветви деревьев, и хотела стать такой же лёгкой. Чтобы ветер смог её поднять – и унести далеко-далеко.

Подальше от любимых родственников и гордого статуса врага народа и предателя родины.

Но Оля не могла никуда улететь – ей приходилось оставаться в России и спасать родину от настоящих врагов. Тех, кто раздавал эти статусы направо и налево.

От своей же семьи.

***

С каждым днём разговоры с семьёй забирали всё больше и больше сил. Силы уходили в небытие, как сквозь решето. Оле казалось, что она просыпается уже уставшая и оставшиеся часы до сна тратит на то, чтобы держаться на ногах.

По работе ей нужно было отредактировать статью. Оля смотрела в текст, и буквы плыли перед глазами. Оля удалила неверный дефис, заменила на верное тире – и несколько минут отдыхала. Пальцы не хотели двигаться – будто парализованные, мозги не хотели двигаться – словно её покусал кто-то из зомби-родственников.

Оля смотрела на рабочий файл и не могла заставить себя работать. Не могла сделать себе кофе, чтобы взбодриться. Не могла посмотреть в окно и посчитать ворон. Она моргала, дышала и бездумно пялилась в документ, будто там было написано будущее России.

Последние крохи ресурса она потратила на репост антивоенного поста. Страх и бессилие выпили энергию дочиста, как голодный вурдалак.

Оля написала тёте, что сегодня не придёт к ней на ужин. Про себя подумала, что, быть может, вообще больше никогда не придёт. Оля не представляла, где возьмёт силы на новые бессмысленные разговоры с зомбированными родственниками, где найдёт силы уворачиваться от их лживых предположений и жестоких заблуждений.

***

Подкрепляя свой статус врага и предателя России, Оля ежеминутно листала новостные ленты СМИ – последних независимых рыцарей, падающих с коней один за другим. Скролила ленту в «Инстаграм». Скоро никого не останется, но пока они есть, Оля будет продолжать читать и следить.

Пока что (пока что!) Оле хватало сил читать новости. Изредка она делала репост в сториз – и тогда палец её зависал в воздухе и никак не мог нажать на кнопку «Отправить». Нужно было собраться с силами, чтобы нажать на кнопку. И каждый раз сил требовалось всё больше, и времени, чтобы аккумулировать силы – тоже.

Оля оборачивалась на себя прошлую и удивлялась себе. Любовалась собой прошлой, той, которая могла выйти на Тверскую и смотреть в глаза космонавтам. Той, которая могла горячо отстаивать свои убеждения в разговорах с родственниками. Прощалась с собой прошлой – предчувствовала, что они не скоро встретятся вновь.

У Оли было мало подписчиков – пятьдесят один человек. Каждого она знала лично. И понимала, что бояться ничего.

Как оказалось, было чего.

«Почему вы молчите? Почему не выходите?» – Спросили у Оли прямиком из Украины. Оля на миг подумала: а что, если в это же время, пока она читает вопрос, в человека летит снаряд? Оля попыталась читать быстрее.

«Выхожу», – хотела было ответить Оля, но испугалась и стёрла.

Ответить так – это всё равно что самой прийти с повинной в полицию. Сколько ей светит за эти шесть букв? Трое суток? Пять? Пятнадцать?

Оля написала по-другому: «Я делаю всё, что могу».

А могла Оля только бояться и листать новости.

Ей ответили так много, что Оля десять триллионов раз пожалела о стёртом сообщении. Хотя уже не была уверена, что это бы её спасло. Человек из Украины делился своим страхом так щедро, словно был Санта Клаусом на детском празднике с предоплаченными подарками.

Оля слушала, впитывала его страхи и ощущала себя губкой на раковине. Из неё сочился страх, как мыльная вода. Стекал по столешнице и капал на пол, как кровь.

Оля подумала: а что, если человек из Украины прав? А вдруг всё дело в том, что она опоздала? Опоздала на митинг, опоздала – совсем? Опоздала во всём.

Вчера Оля была врагом всего лишь России, сегодня она приобрела новый статус врага Украины. Одни ей говорили, что она предала одну страну, другие