Откровение [Денис Иванов-Ковалёв] (fb2) читать постранично, страница - 2

кто может помнить, – приободрила меня Кристателька, засверкав на солнце, выглянувшим из-за тусклого пригорка, сокрытого за ветвистыми плетьми. – Люди зовут его Адам. Иди вниз по моему течению и выйдешь на его бессменный пост.

– Он сторожит эти места?

– Когда-то сторожил. Лети с первыми холодами!

Я послушалось и, подхваченное ветрами, вдоволь осыпавшими скованную в лёд речушку снегом, поспешило по намеченному Кристателькой пути. Когда мостик, сгорбившийся над оледеневшим каскадом, пропал из виду, мимо пронеслись остатки очередной каменной переправы, обрушенной временем и утерянные в белёсых сугробах.

Приземлилось я у подножия возвышенности, где и нёс свою вечную службу Адам. И, видимо, нёс уже давно, так как врос в землю по самые уши, являя на свет только лик свой, застывший, как и устремлённый в вечность взор.

– Адам? Кристателька сказала, что ты можешь знать и помнить многое и многих. Помоги мне вспомнить, кто я!

Ничего не поменялось в выражении каменноликого великана. Даже узор бровей над впадинами тяжёлых век. Словно крепко спал исполин в мягкой снежной перине.

Несколько раз я повторяло просьбу, сдувало снежные шапки с макушки стража, заглядывало в пустые глаза – всё было напрасно, Адам безмолвствовал.

– Кажется, оглох наш Адам, – прорезались звенящие нотки. – Землёй уши забило, вот и не слышит теперь ничего…

– Кристателька? Это ты? Где ты?

– Я везде. Забыл? – малозаметным ручейком из-под головы Адама забил родничок и, прокладывая змееобразную канавку в снегу, заспешил к реке.

– Точно… – вздохнуло я, усевшись мхом на Адамову голову и задумавшись.

Вновь сошли снега, обнажив засверкавший на солнце грунт. Засвистели с уходом зимних невзгод птицы, прославляя весну и тепло, что несла она в каждом лучике. Из-под прошлогодних трав, мёртвыми стеблями крывшими землю, потянулись зелёные росточки, скоро насытив цветом весенний пейзаж.

– Можешь посидеть на Скамье, половить умные мысли… Вдруг вспомнишь, чего желаешь? – прожурчал родник под сенью головы Адама.

– На Скамье?

– Да, на каменной Скамье. Так её люди окрестили. Она здесь, недалеко, за деревьями.

Валун, и вправду походивший на скамью, нашёлся не сразу. Примостившись на срезанную его часть, я вновь погрузилось в раздумья. Мысли проскакивали одна за другой, да вот не задача – то терялись в лесном шелесте и уносились прочь листопадом, то замерзали с лунным светом в снежных крупинках, загораясь и тут же угасая.

– Кристателька, – спустившись по весне вместе с талыми водами, я вновь оказалось в русле знакомой речушки, – не помогла мне Скамья ничего вспомнить…

– Как насчёт Поля Чудес?

– Поля? Чудес?

– Да, есть и такое. Следуй вверх по моему течению и по солнцу, как минуешь второй по счёту пруд.

– Что я найду там?

Рассмеявшись бойким дождём, просыпавшимся на зеркальную поверхность и исказив ту в многочисленных круговых узорах, молвили воды:

– Чудеса, конечно! Что же ещё?

Ничего не оставалось, кроме как довериться очередному совету Кристательки, да отправиться в путь: понестись с вестями птичьих трелей о долгожданной влаге с небес наперегонки с шепелявым ливнем, замереть вместе с лесной глушью, когда в вышине рокочущей поступью отзывался гром.

Но вот брызнули из-за взлохмаченной каймы туч первые солнечные лучи, заискрились в сырости дорог и тропинок, засверкали в каплях, собравшихся на листочках и травах. Достигнув к этому времени второго пруда, потянулось я за лучиками туда, куда катилось по облачным хребтам солнце. А когда скрылось то, оставив горизонту лишь алый отблеск, в вечернем свете передо мной предстало то самое поле.

С прохладным ветром пронеслось я над прижавшимися к земле локонами трав. Замер одиноким сверчком на одном из валунов каменной россыпи, постепенно погружаясь в вездесущий стрекочущий оркестр, устроенный сородичами. Проводил последние электрички, огоньками окон подмигнувшие на окраине поля – там оно граничило с людским и рукотворным. А, как известно, в месте, где соприкасаются два похожих, но в то же время разных по внутреннему устройству мира, и происходят чудеса. Я устремилось туда.

– Экой ты!.. – чуть не сбив с ног низенького старичка в шапке, небрежно сплетённой из сухих и свежих стеблей, я притормозило, извинившись.

– Смотреть надо, куда летишь! – поправив головной убор, дедок, трава которому была по пояс, наклонился за выроненной корягой, что служила, скорее всего, тростью.

– Кто ты? – поинтересовалось я из любопытства, рассматривая чудные одеяния старика. Основой для них была грубая мешковина, заштопанная стебельками.

– У-у… Чтоб сбили да ещё не признали – не-ет, такого не было… Полевик я. Хозяин ентому месту. А ты, ветрило, одуже дуешь?

– Не ветер я, старче, – прожужжало я букашкой со шляпы полевика, – а кто – само понять пытаюсь, да не могу… Ни Кристателька не помогла, ни Адам, ни Скамья. Вот пришёл к Полю Чудес, понадеявшись, что найду здесь подсказки…

Хмыкнув, перешагнул старик-полевик через