Откровение [Денис Иванов-Ковалёв] (fb2) читать постранично, страница - 3

тропинку, проторённую людьми, зашагал бодро вдоль края своих владений. Полевые травы кивали хозяину, расступаясь, когда тот проходил мимо.

– Не бывает такого! Чтобы не знать, кем являешься, да кем угодно оборачиваться! У-у… Как всё запущено.

– Поможете мне, старче? – принялось просить я, кланяясь вместе с травами.

– Да как же мне помочь? О! Знаю! – остановившись, старичок прислонил корягу к стволу деревца, потёр пухлые ладони. Глаза его заблестели в свете звёзд, мерцающих сквозь облачную вуаль.

– Что умеешь? Продевать солнечные нити в кольца тумана можешь?

– Нет, наверное…

– Значит, нет… Кудрявить берёзы по весне? Прятать грибы в кустах черники? Сметать снег с хвойных лап на головы путникам? Хотя… последнее, конечно, любой может.

До самой утренней зари старик-полевик пытался определить по моим способностям, что я за птица или зверь, да задремал под деревом. И любой, кто проходил мимоходом, видел на том месте, где он спал, мшистый подстил, словно лохматую бороду, под трутовиком-носом.

Проснулся дедушка только по осени от того, что защекотал его листопад. Чихнул.

– Будьте здоровы, старче.

– А? Кто это? – вскочив, полевик разбросал ворохи жёлтых листьев. Теперь они украшали его новое одеяние в виде старой древесной коры.

– Это я, помните? Вы помогали мне понять, кто я.

– А-а!.. Да. Ты уж прости старого – забываться я начал в последнее время. Как люди перестают вспоминать нас – полевиков, леших, дворовых – мы и начинаем терять в силе.

– Люди…

– А то! Человек всё наполняет смыслом, да забывает потом, что для чего создавал.

– Меня тоже могли забыть?

– Могли, но… дай-ка подумать, – вздохнув, дедуля закопался в листья по самые уши и сидел так до первых холодов.

– Знаю! – явив одной ясной ночью свой лик, ставший ещё более сморщенным и дряхлым, старик, сверкнув глазами, указал в небо. – Обернись звездой.

Воззрившись на многоглазый небосвод, я попыталось представить себя на его месте. Однако чем больше я отрывалось от земли, тем больше тяготила высота… И тут, ухватив за хвост прочертившую в ночи белёсый след мысль, я вспомнило вещь, которую знало всегда.

– Я не могу.

– Почему же?

– Я не знаю, как объяснить одну людскую мудрость на вашем языке… Но знаю, как связать их воедино! Слушайте:

В сумерках часто пылинки сверкают —

Ночь прорезают осколки комет

И в суматохе хвостом задевают

Кольца огромных планет.

Ясное небо над тёмной вуалью.

Вьётся и тает рассыпчатый снег.

Или то звёзды за призрачной далью

Дарят последний свой свет?

Чтобы до наших краёв дотянуться,

Лучику света придётся впотьмах

Долго нестись, прежде чем обернуться

Блеском в раскрытых глазах.

С жизнью земной не сравнить расстоянья,

Мерит что свет в мимолётных долях.

Люди способны постичь их в мечтаньях,

В самых обыденных снах.

Взгляд, устремлённый в небесные своды,

Мысль обгоня, взлетит за облака,

Где звёзды водят свои хороводы,

Тянутся что на века.

Вечность промчится быстрее мгновенья,

Лезвием вострым, как кромка клинка,

Что рассекает пространство и время,

Млечная словно река.

И за чертог коренастого Лося,

Видится где нам одна чернота,

Через столетья проложит полозья

Очередная мечта.

Проговорив заветные слова, я туманом опустилось на поле, погрузив округу в гулкое безмолвие.

– Я знаю, кто ты, – улыбнулся полевик, почти полностью обратившийся в трухлявый пенёк.

– Правда? Кто же?

– Ты – вдохновение, утерянное когда-то. Видишь одинокого путника?

Через поле по направлению к железной дороге шествовала фигура, различимая на фоне туманных сгустков.

– Лети к нему и напой ветром строки, что ты поведало мне, скажи их шелестом листьев и прикосновением холода, обернись теплотой в душе и ясностью мысли в голове.

Так и сделало вдохновение, поблагодарив старика-полевика, зазимовавшего в облике сухого пня. Ведь как людям необходимо спать, так и всем существам, созданным силой их мысли, нужен отдых и покой.

Вдохновение говорит на разных языках, из-за чего его сложно услышать и уж тем более понять. Однако основным всегда был и будет оставаться один – язык природы, её красоты и естества. И, когда людская мысль соприкасается с этим заветным языком, получаются особые слова, которые, складываясь в строки, рождают песни и стихотворения.

Однако сущность вдохновения в другом. Оно – проводник между миром чувств и истинной природой человека.

Быть может, сейчас стало услышанным ещё одно утерянное вдохновение, за которым отправляются поэты и художники туда, где расцветает в красках проза и оживают мазки на полотнах картин.

Но прислушайтесь: оно всегда рядом – в пении линий электропередач, в вое электричек, рассекающих поутру искромётную метель, в долгожданной тишине, где вы слышите не собственные мысли, а истинно себя.