Гидра из Лерны [Элииса] (fb2) читать постранично, страница - 3

поудобней мешок. Где-то в душе, совсем глубоко, он давно считал, что и дриады, и морские горгоны, и стимфалийские птицы с медными перьями, острыми, точно стрелы – все они постепенно остаются в рассказах, в эпохе героев, в том золотом веке храбрости, к которому, увы, ни он и никто из нынешних смертных не принадлежал никогда. Кентавр Хирон уже стар. Да и признаться, видел ли за все эти годы Ясон хоть еще одного. В рощах давно нет дриад, нет золотых яблок в садах гесперид, а в Трое давно нет Елены. Он пройдет через рощу, и он ничем не рискует.

Тень от деревьев накрыла плечи прохладным плащом, повеяло холодом из глубоких оврагов. Его сердце ликовало. В любой легенде, если вернулся истинный царь, никто с ним не спорит. Он просто скажет дяде вернуть ему и трон, и дворец, и город в придачу. Тот не ослушается. Ясон ускорил шаг и вдохнул полной грудью. Что-то сладкое, едкое тонкой пленкой налипло на горле. Будто не воздух рощи вдохнул он, а отхлебнул застоявшейся и тухлой воды. Он откашлялся и сплюнул. От быстрой ходьбы всякое может быть, он взял немного правее, но запах не исчезал, он становился все ярче, сильнее и точно лип ко всему, к волосам и одежде, даже к кончикам пальцев.

«Хирон говорил не идти через рощу дриад, – мелькнуло в его голове. – Может, и правда старик хоть раз в жизни сказал что-то дельное.»

Дело не в древесных девах, конечно, но отравленный источник здесь вполне может быть. Кентавр рассказывал ему о водорослях, что могут гнить на жаре и отравлять родники и озера. Ясон свернул с тропинки и пошел напрямик через заросли, чтобы быстрее выйти на большую дорогу. Ветка хлестнула его по лицу и оставила влажный след. Его снова обдало сладко-гнилостным запахом.

«Здесь, должно быть, болото, – думалось юноше. – Просто болото, которое каждое лето гниет по жаре. Но откуда здесь взяться болоту, после Фермопил на любой карте лишь степь да холмы с изумрудно-зеленой травой.»

Он понадежней скрыл тунику плащом. Если это взаправду болото, то, не ровен час, его совсем заест мошкара и пиявки. Нога наступила на кочку из мха, но мох просел и, он оказался почти по колено в холодной воде. Она пахла даже хуже, чем серные источники Фермопил, Ясон поспешно выдернул ногу, проклиная свое решение сойти со знакомой дороги. Он напролом продирался сквозь рощу, которая отчего-то давно перестала быть таковой. Не было ни приветливых сосен, ни кипарисов. Он прислушался. Ни жужжания мошкары, ни дуновения ветра, ни единого паука с его паутиной, и даже пиявки не кусали его. Было тихо, Ясон задрал голову вверх, но солнце больше не светило сквозь листья. Мудрый кентавр еще в детстве говорил ему, что если заблудился в дремучем лесу, то надо либо забраться на дерево и увидеть поверх леса дорогу, либо смотреть, где север по мху на стволе. Но мох здесь был повсюду, до странного бурый и серый, он покрывал все деревья до самого верха. Только мох и лишайники. До тошноты сладкий запах становился сильнее, голова Ясона кружилась, но надо лезть, туда выше, под крону деревьев, лишь бы увидеть вновь небо, а там он поймет, как сбежать из этого ужасного смрада.

Ясон сделал пару шагов вперед. Оперся о старый и толстый дуб, без особой надежды бросил взгляд куда-то вперед – а потом он увидел ее. Сквозь тяжелый пар от широких болотных ям он увидел сперва огромные кольца. Все в чешуе – он принял сперва их за корни деревьев, но те двигались и скользили, бесшумно, точно змея в высокой траве. Он замер, прижался к старому дряхлому дубу, будто трусливая белка, а мокрые кольца в болоте все извивались и поднимались все выше. Гнилостный запах путал последние мысли, а потом поднялась голова. Одна из многих, одна из девяти – он отчего-то знал, что их девять – восемь еще дремали во влажной и рыхлой земле. Любая змея подслеповата, но чует прекрасно. Ясон не сдержал приглушенного крика, когда желтый глаз, покрытый бельмом, уставился на него.

Крик, казалось, рвался из всего его существа, и изо рта, и из груди, и откуда-то из самой макушки, будто собственный вопль пронзал его, как копье. Мысли путались, перед глазами проплыло облачко пара. Оно было тонким, точно легкий платок, и расслаивалось на отдельные ниточки. Он проследил за последней уплывшей в сторону нитью, и разум его погрузился в сон, тяжелый и мутный.

Когда он очнулся, вокруг пахло солью. Юноша еще не открывал глаза, осторожно вдыхал новый воздух, в котором отчего-то не было ни единого намека на тягучий и липкий туман. Только соль. Еще рыба. Запах водорослей на камнях, и никакого болота. Он осмелился слегка приподнять одно веко. Солнце все также палило и над головой ни единого облачка.

– А, ты все же очнулся, – грубый голос отогнал остатки страха и сна. – Это радует. Но я уже не надеялся. Премерзкая тварь. Речь не о тебе, как ты понял.

Ясон приподнялся на локтях. Он лежал на песке, голова гудела, а ладони он ободрал о кору. Недалеко от него на большом валуне сидел человек, косматый, огромный, с грубой щетиной на широком лице. На теле его было множество шрамов, хитон был грязным и изрядно