Мороженое in May [Дарья Черкас] (fb2) читать постранично, страница - 3

«придурка». Да, Кай?

– От тебя заразился, Шо. Говорят, окружение оказывает влияние. А я думал у меня уже иммунитет…

– С твоим-то хлюпким здоровьем? Иммунитет? Ты вон сегодня аж посинел…

– Во всяком случае это не у меня слюни текут, как у голодной псины.

– С каких это пор тебя так волнует мое слюноотделение?!

– С тех самых, как оно стало слишком уж избыточным!

Мы стояли посреди дороги, размахивая кулаками. И у него, и у меня из ушей шел горячий пар. Мимо проплывали сонные школьники, разливался монотонный гул.

– Закончили? – спросила Мэй.

Ее голос надломился. Я обернулся и посмотрел на сестру. Мэй прикрыла рот дрожащими руками, испуганно округлила глаза. Легкое головокружение затуманило мое сознание, а по телу пробежало покалывание.

– Прости, Мэй… Идем, оставим это.

Я шагнул вперед и коснулся ладони сестры. Она отдернула руку и крикнула:

– Да что с тобой сегодня?! Ты с самого утра сам не свой! Чего ты вдруг бросаешь на Шо?

– А что это ты вдруг его защищаешь?! – я тоже повысил голос, – Шо – мой друг, тебя это вообще не касается!

Мэй закусила губу и, бросив решительное «До вечера, Шо», побежала к воротам школы.

У меня задрожало в желудке. Я посмотрел на друга и, прикусив щеку изнутри, грубо сказал:

– Не вздумай приходить!

– Ну ты и придурок, – ответил Шо и тоже направился ко входу.

Глава 3

Радостный голос Мэй разливался над заставленным едой столом. Мама расспрашивала о школе, рассказывала о поездке. Я уныло вертел в руках вилку. Слабость мышц, тяжелое дыхание – хотелось уйти в комнату и, не раздеваясь, проспать до завтра. Но сидящий по правую руку Шо не давал мне покоя. На шее у меня вдруг проступили вены, я воткнул вилку в поджаренный кусок мяса, а горящий огненный взгляд вонзил в своего друга.

Шо излучал благоговейное сияние. Он подло занял место рядом с сестрой и, расплескиваясь заботливыми фразами направо и налево, то наполнял бокал Мэй, то подкладывал овощи в ее тарелку. То же мне, Казанова!

Мы весь день не разговаривали. Не разговаривала со мной и Мэй. Кажется, она еще никогда в жизни так долго на меня не дулась.

За ужином я почти ничего не съел, почти не проронил ни слова. Тарелки сменились чашками, Мэй и Шо отправились за чайником. «Таскается за ней, как… Смотреть противно», – засверлил изнутри голос.

Мое почти лишенное жизни тело вздрогнуло от отчаянного визга сестры. Я испуганно обернулся.

– Больно?! Шо! Покажи?!

Но тут же расслабился. Чайник, брошенный Шо от жгучей боли, свирепел горячим паром. Шо всегда был импульсивным, одним ожогом больше, одним меньше – какая кому разница, заживет.

– Подставь руку под холодную воду, вот так!

Мэй вцепилась в Шо и, словно ребенка, потянула его к крану. Ее волнистые волосы окутали торс Шо, ее плечи воткнулись ему грудь. У меня подскочил сердечный ритм, а когда совсем бросило в жар, я сорвался с места, и заорал:

– Ну что ты за растяпа! Тебе и чайник доверить нельзя, дай посмотреть! А ты, Мэй, отойди. Принеси лучше пластырь.

– Сейчас, сейчас, – ответила сестра, вертясь у меня под ногами.

Я оценил масштаб увечья:

– Жить будешь. Подержи подольше под холодной водой.

– Покажи, покажи! Больно, Шо?! – Мэй снова оказалась рядом, снова выведя меня из равновесия.

От волнения поблескивая глазами, она возбужденно хватала ртом воздух, вцеплялась тонкими пальцами в кожу Шо. Я снова вспомнил ту семилетнюю улыбающуюся Мэй, и у меня пересохло во рту: когда это она успела стать такой взрослой? Я – все еще ее брат, а не один из тех мальчишек, которые, как она тогда громко мне заявила, и даром были ей не нужны. «…Шо – твой лучший друг, а не всякий парень», – укололи меня утренние слова Мэй. Когда это она провела в своей голове такую разделительную линию? Я до боли стиснул зубы, так, что застонало в ушах.

Мы проводили Шо до станции и побрели домой. Ярко-оранжевым горели фонари, отбрасывая на лицо Мэй неровные блики. Мимо зашелестел парк. Я посмотрен на сестру и предложил:

– Покачаемся на качелях?

– Тебе, что – десять? – спросила Мэй, ехидно на меня поглядывая.

– Хотелось бы, чтобы мне снова было десять…

– Тогда, пока едим мороженое! А потом – сразу домой, мне еще доделать кое-что надо.

Я оставил Мэй и заскочил в знакомый магазин. За стеклом заблестели яркие обертки. Найдя ту, что обожала Мэй, я взял четыре штуки. «Пока едим мороженое», – повторил голос.

Под скрипучие звуки трущихся друг о друга звеньев, мы расправились с десертом. Я съел одно, Мэй – три. Довольно напевая себе под нос, она шагала к дому, а я плелся сзади. Да, все-таки младшие сестры похожи на мороженое. Наступает день, когда разделить не поровну становится вполне преодолимой задачей, но это ведь совсем не значит, что оно уже не по душе. Чем старше становишься, тем реже его ешь, но вкус, сколько бы времени не прошло, помнишь всегда. Так и с младшими сестрами. Много времени может пробежать, четко может быть очерчена