Емеля [Ирина Васильевна Рудь] (fb2) читать онлайн

Ирина Рудь Емеля

Расскажи мне сказку, нету в ней обману

О добре и мудрости слушать не устану

В некотором царстве, в некотором

Русском государстве, жил Емеля,

Братья звали его – пустомеля.

Вроде и лицом в отца, и статью в мать,

А балбес – ни дать, ни взять.

Не дурак и не гневлив,

Но уж больно был ленив!

Братья Федор, да Егор,

Хоть за соху, хоть за топор,

Хоть двор мести,

Хоть лапти плести…

За то, что они так любят труд,

Их на селе все люди чтут.

Для каждого из них нашлась жена,

А для родителей учтивая сноха.

Отец и братья раз собрались по дрова,

А мать с ведёрками к Емеле подошла:

«А ну-ка, мой сыночек, слазь с печи,

Воды мне с речки чистой принеси. –

Емеля бровь нахмурил и не с места,

Неси давай скорей, я ставлю тесто!»

Емеля бы на снох свалил это ярмо,

Но как назло в избе нет никого,

А если ей не принесёшь воды,

То по делам и плата за труды.

Всем пироги лишь как заря погасла,

А ты сиди, гляди на кукиш с маслом.

Пришлось Емеле с тёпленькой печи слезать

И к проруби заснеженной шагать.

Черпнув ведром из глубины водицы,

Подумал он: «Неплохо бы напиться».

И голову склонив над гладью вод,

Вдруг видит, щука там пятнистая плывёт.

В раздумьях не провёл даже мгновенья,

Откуда вдруг взялись в руках уменья,

Её за жабры ловко ухватил

И вытянув на лёд проговорил:

«Вот это день! Вот так удача!

Да к пирогам уха будет в придачу!»

Вдруг голос чудится в тиши,

Он огляделся, вроде ни души.

Сняв шапку, трижды он перекрестился,

Вдруг видит, щукин рот зашевелился.

И обомлев от удивления, слышит,

Что щука говорит, хоть еле дышит.

– Емеля! Вот ты мо́лодец везучий!

Поймать меня – счастливый случай!

Не просто щуку держишь ты в руках,

Царица рыб речных, перед тобой в долгах!

Дай вспомнить мне – лет этак уже сто,

Как не ловил меня никто.

Как я-то с окуньками заигралась,

Что в руки твои крепкие попалась!?

Послушай, ну отдашь меня готовить ты старухе,

Да, вечером поешь ухи, а утром – пусто в брюхе!?

Ты вдаль гляди, ведь плавая в водице,

Смогу тебе я лучше пригодиться!

Ты отпусти меня, Емелюшка, на волю,

Исполню я твою любую волю!

– Конечно же, плыви, совсем без сердца надо быть,

Чтоб чудо чудное такое погубить!

А что ты там сказала про везенье?

Мол будешь исполнять, мои веленья?

– Конечно! Лишь скажи – по щучьему веленью,

Потом прибавь – по моему хотенью,

Затем желание своё произнеси,

И всё исполнится, что хочешь то проси.

Есть только в договоре примечанье,

Такое маленькое замечанье.

Скажу тебе на берегу,

В делах любовных я не помогу.

– Ну что ж, за присказку спасибо, прощева́й!

И больше ты судьбу не искушай,

Тебе желаю ввек не попадаться,

Глухой с тобой не будет разбираться –

Чего ты шепчешь там в его садке?

Глядишь, а ты уже уха в горшке!

Услыша это, щука лишь вздохнула

И на прощанье ему хвостиком вильнула.

Емеля посмотрел как щука уплыла,

Задумался и произнёс слова:

«Добычи нет. Не буду горевать.

Настало время эту щуку проверять.

Итак! По щучьему веленью!

Как дальше там? По моему хотенью!

А ну-ка,  ведра, что вы там стоите?

Давайте воду в избу мне несите!»

Тут вёдра деловито поднялись,

И сами с речки в гору подались.

Идут качаясь, хоть подъём крутой,

Ни капли не пролили ни одной.

Вошли в деревню: «Вот ведь чудеса! –

Судачат бабы на все голоса, –

Такого в целом свете не видали,

Чтоб вёдра по земле с водой шагали!»

«Эх, Щука! Жизнь с тобой одно веселье!

Вот следующее для тебя веленье!

Хочу подарки людям подарить!»

И не успел ещё проговорить,

А милые девицы все в платках,

Седые старцы в новых сапогах,

Мальчишки рот разинув за ним бегут к крыльцу

И в миг у них у всех по леденцу!

Восторг зевак в словах не передать,

А вёдра поклонились, в дверях завидя мать.

Емеля на селе теперь жених завидный,

Приказчику местному стало обидно.

Конечно, он был не глуп и не ленив,

Но страсть как был завистлив и честолюбив.

Мечтал о званьях он, да так, чтобы медали,

Ему на грудь прям гроздьями цепляли.

Других вон повышают, ну прямо ни за что,

А тут ещё Емеле со щукой так свезло.

Да и кому везёт – лентяю, лежебоке,

Когда есть он – талантливый, высокий!

Лелея свою зависть и досаду,

Сидел как змей в кустах – набрался яду!

Он до весны все сплетни собирал,

Огромную телегу накатал.

И вот идёт к царю готовый для докладу,

Да не забыл коробку мармеладу

Любимого, владыке прихватить,

Чтобы как пчёлке жало подсластить!

И начал доносить, взошедши крылечко:

«Спокойно, царь-отец, было у нас в местечке,

Пока с Емелей случай не случился,

Он не иначе, как с нечистым подружился!

Плетёт, что щука мимо проплывала

И дескать ему крупно задолжала!

Чуде́сит разные подарки и забавы –

Дороги делает, засыпал все канавы.

Пруды зеркальные возвел и зарыбил,

Сады фруктовые на берегах разбил!

Такая щедрость для народа всласть,

Но это подрывает Вашу власть!»

Царь хоть не глупый был, но староват,

Вредный был и хитрый супостат.

Льстивые речи за правду принимал,

И в интригах всех вокруг подозревал.

Как обычно при дворе лишь брат да сват,

Да ещё, тот кто на вид придурковат.

Вот и здесь ногой топ! Разозлился!

Из рук скипетр на́ пол свалился!

И кричит: «Чтобы срочно, до ночи,

Он предстал перед царские очи!

Ишь устроил! Он что ли не знает?

Царь царевне жениха выбирает!

Сейчас важен престиж государственный!

Вот ведь холоп неблагодарственный!»

Приказчик аж просиял лицом стервец,

Но как Емелю то доставить во дворец?

И раньше никого он не страшился,

Ну, а теперь и вовсе, загордился!

И силой не возьмёшь, нечего и мечтать,

И царь не указ, ну никак не взять.

Всю дорогу думу думал наш хитрец,

Думал, думал и придумал наконец.

Прискакал к Емеле на двор

И завел такой разговор:

«Ты, Емеля, мо́лодец, каких не сыскать,

И невеста должна быть тебе под стать.

Слышал о нашей царевне младой,

И красавица и характер золотой!

Любит трудные задачки решать,

Умные книжки, да романы читать,

Ценит в людях смекалку да хватку,

И хитрую может придумать загадку.

И слава о ней,

Идёт по земле всей!

Принцы всех мастей собираются.

Вечером смотрины намечаются.

Немцы, шведы и голландцы –

Сплошь одни лишь иностранцы.

Их вон нынче во дворце,

Как семянок в огурце.

Дочь царя, Мария, красавица,

Им исключительно нравится.

А как по мне – происхождению вопреки,

Со щукой шансы, твои велики!»

Емеля чувствует, как сердце загорелось

И сразу так жениться захотелось!

Но дело такое, требует обдумления

И родительского благословления.

Емеля в дом, а приказчик прям летает,

Повышение подлец предвкушает:

«О царевне размечтался дурачок,

И попался на мой остренький крючок!

Изведу конкурента я быстро,

Самым главным стану министром!»

Емеля в дом зашёл, поклонился,

К отцу с матерью с почтением обратился:

«Захотел я судьбу свою спытать,

Да царевну нашу в жёны себе взять.

Хороша, говорят, девица.

Иностранцы задумали на ней жениться.

Увезти её хотят в далёкие страны,

За моря, леса, океаны.

Но на Руси ей будет лучше жить,

Нечего красоте в заграницах тужить!

Достояние она земли нашей –

С нею жизнь на Руси будет краше!»

Отец почесал затылок, да потёр висок,

Кругами походил и мысль изрёк.

«Увезет её, так это полбеды,

А вот если не уедет этот принц ни куды?

А здесь останется, да сядет на престол?

Считай, без войны он нас поборол!

На Руси заведутся чужие порядки,

Будем банты вязать, да закручивать прядки!

Станут нас учить, как детей растить!

На чужой манер будем песни выть!»

Мать послушала политических речей,

Да сказала: «Ох, не царских ты кровей

И не нашего круга эта невеста,

Для царя ты пустое место!

Ты подумай! Нужен ты ему…!?

Как твоей щуке, зонт в пруду!

Да можно ли такую крепость взять!

Ты посмотри-ка, выискался зять!

Ты думаешь, что ты неуязвим?

Что ты теперь самой судьбой любим?

Тебя как мать хочу предостеречь,

От тех людей у кого льстива речь!

Кто о твоих достоинствах чарующе поёт –

Елей тебе на уши ушатами прям льёт

Успехи в них твои лишь умножают злость,

Терзают душу им, ну прям, как горло кость!

От них может прийти к тебе такое зло,

Что не поможет ни какое волшебство!

Ну и потом, чтоб о царевне молвой не говорилось,

А нужно, чтоб невеста для сердца полюбилась!

Ведь для счастья двух сердец –

Не достаточно колец!»

Емеля произнёс: «Ну, что же, так и быть,

Секрет свой, сокровенный, хочу вам приоткрыть.

Родители мои родные!

Братцы мои дорогие!

Помните, летом, в разгар сенокошения,

Царь со свитой объезжал свои владения.

А дороги у нас, куда не погляди,

Точно такие же, как и по всей Руси.

Неприятность тогда с ними приключилась,

Колесо у кареты отвалилось.

Каждый хотел там проявиться

И принимался с ним возиться.

Такая суета пошла…

Вот царевна от них и отошла.

В том месте ручей серебристый бежал,

Вот руку свою я ей и подал.

На неё она легонько оперлась,

Перепрыгнула его и подалась,

В луг зелёный собирать цветочки,

Чтоб плести с подругами веночки.

На меня лишь разок она взглянула,

Всю мне душу вмиг перевернула.

В глазах её увидел я сиянья глубину,

За них теперь любое испытание приму!»

Отец промолвил: «Что же тут решать,

Давай неси скорей икону, мать».

Напутствие сказав, перекрестили,

Обняли крепко и благословили.

Емеля стал в дорогу вещи собирать,

Да волю свою щуке устами оглашать:

«А ну-ка, мне по щучьему веленью!

По моему, законному хотенью!

Давай меня принаряди скорей,

Так чтоб не стыдно было от людей,

Да собери диковинных даров,

Там украшений всяческих, духов.

Не буду я с повозками возится,

На печке на своей хочу явиться!»

Вмиг тут же вещи и подарки появились,

А бревнышки в стене зашевелились,

В сторонку отошло окошко,

И печка сдвинулась немножко.

Трубой своею задымила,

Сначала тихо заскользила,

Пока Емеля влез подождала,

Потом повеселей пошла!

Народ, увидя это диво,

Не реагировал бурливо.

Ну пообвыклись чудеса.

Уж он и им пел на все голоса,

Видали фейерверки, маскарады,

Вкушали лобстеров и шоколады.

Сама соха, там в поле давно пашет,

А мельница без ветра лопастями машет.

Так что – рукой немножко помахали,

И скатертью дорожку пожелали.

А печка мчится всё быстрей.

Проехал уже много деревень,

Да сказочных озёр, лугов душистых,

Подлесков, рощ, лесов пушистых,

От красоты земли родной,

Не раз глаза потёр рукой.

Развеял ветер кудри молодцу,

И вот причалил он к парадному крыльцу.

А тут приказчик уже ждёт – стервец,

Скрутил его со стражей и тащит во дворец.

И чтобы лишнего не смог сказать дурак,

В рот запихал ему огромный кляп.

Теперь он лишь башкой мотает,

А щука, как известно, мысли не читает.

На троне царь сидит, царевна рядом ходит,

А свора иностранцев глаз с них не отводит.

Кивают на любое слово, что не скажет он,

Как будто перед ними сам Наполеон!

Царь как узрел Емелю, разорался –

Местами на фальцет срывался:

«Ты что тут бла́га даром раздаёшь,

Да не делай вид, что не поймёшь!

Ишь, что вздумал холоп учинять,

Авторитет мой царский ослаблять!?

Думаешь, раз дружишь ты со щукою чудной,

Нет на тебя управы никакой!?

И не мечтай – не обойти тебе царя!

В моём остроге пропадёшь зазря!»

Как рак варёный стал от злости

Сжал кулаки до хруста кости.

Он так нарочно на своих ругался,

Чтоб всяк чужак его боялся.

Вот и сейчас этот конфликт,

Вызвал у принцев нервный тик.

Царевна тут же спохватилась,

С почтенной речью обратилась:

«Ты успокойся, батюшка мой,

Взгляни на это холодной головой.

Не успел человек к нам появиться,

А мы уж, давай на него гневиться.

По слухам, что добрались до меня,

Он от дворца мог не оставить и камня́.

А он приехал, оторвался от дел!

Наверное, что-то сказать нам хотел.

Да оцени, что имеем без сердца,

Может нам и нужно это средство.

Ведь если б это чудо мы могли вообразить,

Вмиг бы мечтали его заполучить.

А тут вот оно, уже есть на Руси,

Никуда не нужно за ним идти.

Может он уже с ним измаялся,

И решил от него избавиться.

Подарить приехал или продать,

И сколько он хочет за это взять?»

Вмиг характер у царя изменился,

Да такой добрый получился.

Сделал великодушный жест рукой,

Важно повёл головой,

Говорит: «Ты, Емеля, на меня не сердись,

Царских дел у меня завались.

Марье жениха надо подобрать,

Это тебе не лаптем щи хлебать!

Это, брат, такая забота!

Даже вспоминать не охота!

Ведь мудра она и умна,

Хороша с неё будет жена.

Я свою дочь лучше её самой знаю,

Поэтому мужа ей сам выбираю.

Должен быть королевских кровей!

Да развяжите же его поскорей!

Вон их сколько в женихи набивается,

Ходят вокруг, мне улыбаются.

Вот выберу зятя, определю им довольствие

И буду жить в своё удовольствие.

Кончатся тогда все мои мучения,

И уйду на пенсию с почтением!»

Емеля тяжело вздохнул

И щуке быстренько шепнул:

«А ну, по щучьему веленью!

По моему, законному хотенью!

Сейчас же собери их всех в кружок,

Верёвочкой свяжи на узелок.

Чтобы ни кто не смел и трепыхаться,

Что б мог я без помех с царём общаться!

Да Марьюшку не зацепи, будь осторожна,

Подальше принцев отведи на сколько можно.

Нечего им сейчас рядом быть,

Сор, так сказать, из избы выносить.

Ох и крут у тебя нрав, батюшка царь,

Всей Руси нашей государь!

Да ты не думай, что я черта злей,

Я их связал для воспитательных целе́й.

Я с тобою приехал говорить.

В жёны Марьюшку решил просить.

Могу, что хочешь, я царевне предложить.

Получше, чем у принцев будет жить.

Готов любое Марьино веленье,

Передавать для щуки в исполненье!

И для земли родной, как есть, божусь,

Исполню всё – не поленюсь!

Поверь – по щучьему веленью,

Отчизна расцветёт на загляденье!

Мостов настроим и дворцов на все лады,

Фонтаны всякие, торговые ряды,

Наступит рай, скажу без дураков,

Все будут счастливы, не будет бедняков!»

Царь, обомлев от этих перспектив,

На скору руку стал плести мотив:

«Да понял я, что ты, Емелюшка, не дурачок!

А я в политике тебе не новичок!

Давай обкумекаем твои намеренья,

Во благо ли пойдут такие изменения,

Ведь, чем больше в жизни сладостей,

Тем меньше от них радостей!

И чем народ будет заниматься,

Если всё само станет появляться.

Ты думаешь, что понравишься всем,

А от соседей теперь жди проблем.

Начнётся такая зависть и интриги,

О каких не прочитаешь даже в книге.

Ты посмотри, им верить то нельзя,

А тут все разом позапишутся в друзья!

А от таких друзей, увы,

Не далеко и до войны.

Ты думаешь, нас щука защитит твоя?

Так у тебя жизнь под угрозою своя.

Тебя же, посмотри, мы спеленали,

Хотя ещё не очень мозговали.

Заметь, интригу никакую не сплетали,

Речами льстивыми пока не завлекали,

Вином каким, иль зельем не поили,

Не усыпляли, не травили,

На голову твою внезапно камень не свалился,

И ты, хвала Всевышнему, пока не утопился.

Не то, что бы прям это всё и в нашем арсенале,

Но на своём веку мы всякое видали.

Поверь, что не спасёт она не нас и не тебя

От сплетен, лютой ненависти, горя и вранья!

За то, что ты без корысти, готов тебя простить,

Но Марьюшку мою тебе не получить.

Важна порода, понимаешь, кровь ведь не водица,

С холопами царям не принято родниться.

Зато могу министра тебе по-свойски дать,

Вот хоть у воеводы должность отобрать,

А может хочешь новый пост изобрести?

Так я совсем не против – придумай и бери!»

Емеля разозлился, как тут не возразишь,

Ведь он готов сменять дивчину на престиж!

Настойчивей стал приводить аргументацию,

И на́чал налегать на интонацию:

«Своих, значит, не хочешь женихов,

Готов избрать, из этих – чужаков!

Ты посмотри! Им лишь бы на престол!

Какой от них для твоей дочки толк!

Да неужели Родина моя не широка,

Царевна что – сама не сможет выбрать жениха?

Или казна твоя пуста нынче до дна –

Что замуж по расчету идти она должна?

Так нет же, слава Богу, ты вроде не в долгах

И можешь сколько хочешь копаться в женихах!

Но может тебе лучше погодить,

И следует у дочери желание спросить?

Ведь о мудрости её, хоть кого спроси

Молва идёт по всей Руси!»

А сам хоть знал, что щука дел любовных не решает,

Стал пробовать и шепчет ей, ведь всякое бывает:

«По щучьему веленью!

По моему хотенью!

Пускай царевна влюбится в меня,

И это чувство крепнет день от дня!»

Тут вдруг Мария побледнела,

Как будто разом захмелела,

Румянцем ярким залилась

И как потом чихать взялась!

Чихала, слёзы утирая рукавом.

Уста коралловые пряча под платком.

Опять чихала, топала и злилась.

Вдруг так же быстро все и прекратилось.

«Что происходит, не пойму? –

Царевна молвила ему. –

Емеля, это ты чудить собрался?

Уж не влюбить ли ты меня пытался?»

Пришлось Емеле сознаваться по добру:

«Пытался – это правда, мне стыдно самому.

Прости ты мне, царевна, этот смертельный грех!

Вот искренне молю тебя сейчас при всех!

Но ты меня не бойся! Неволить не смогу.

Мне щука так сказала, ещё на берегу».

Емеля голову пред ней склонил…

Тут снова царь заговорил:

«Коль хочешь, чтоб царевна выбирала,

Давай послушаем её сначала.

Мария, дочь, а ну-ка подойди,

Да нас с Емелей в споре рассуди.

Как жениха тебе будем искать?

Я, иль сама будешь ты выбирать?»

Мария в пояс поклонилась,

Заговоривши  извинилась:

«Ты прости меня, батюшка родимый,

Чту я твой авторитет неоспоримый.

Видно молилась я нынче не зря,

Коли уж речь дошла до меня.

Но если я буду в мученьях,

Зачем тебе такое почтенье.

Конечно, раз мне с мужем жить,

Должна сама я всё решить.

Сама хочу услышать своё сердце,

Сама избрать, чьей буду я невестой.

Трудно понять, кто нравится мне,

Принцы по-русски не «бе» и не «ме».

И хоть регалий их не перечесть,

Как мне по ним их мысли прочесть.

Может и хороши все эти мужи,

Да не пойму, как они для души.

А Емеля вон чудесами играется,

Подарками завалить меня обещается.

Смотри, как со щукой своей веселится,

Может на ней ему лучше жениться?

А как вдруг исчезнет его волшебство,

Надо узнать сам он стоит чего.

Пусть все в правах своих будут равны

И все покажут, насколько сильны.

Пусть все исполнят моих три задания,

Проявят свой ум, смекалку и знания.

Пока выполнять будут – я всё пойму

И сердце отдам лишь тому одному,

Кто выйдет из них на первое место,

Ему я и стану законной невестой.

Надеюсь, не будет никто обижаться,

Ну не могу же я всем им достаться?»

Царь выслушал речь, оживился,

Как будто камень с плеч его свалился.

– Понятно всем, какое мудрое решенье принял я!

Зовите претендентов, желающих в мужья!

Раз много вариантов, а дочь моя одна,

Три дня будет задания всем давать она.

Берите в помощь хоть друзей,

Хоть слуг, лакеев и коней,

Смекалку, ум и озорство,

Все, что хотите, но не волшебство!

Кто станет лучшим – выберет в мужья,

Раз ищет для себя, она здесь и судья.

Сейчас задание первое озвучит,

Кто не сробеет, завтра шанс получит.

Ну что, царевна, на кону твоя судьба,

Загадывай задание, не медли, будь добра.

– Сегодня я за городом гуляла,

Дорога вокруг камня пролегала.

Он всем мешает, все его обходят,

А в царстве нашем до него всё руки не доходят.

Пусть смельчаки с утра придут,

С дороги этот камень уберут.

В палатах воцарилась тишина.

Задача показалась, на провал обречена.

Лишь мухи ничего не осознали,

По-прежнему летали и жужжали.

Царь первый вышел из оцепененья

И в ухо Марье шепчет укоренья:

«Ты, что – совсем с ума сошла?

Наверно хочешь жить одна?

Ты что ли по музеям находилась?

Не меньше чем атлантами пленилась?

Такое только в сказках мы слыхали,

Чтоб мужики такие тяжести таскали!

Никто не явится с утра!

Всё – опозорена страна! –

На публику сказал. – Ну как вам дочь?

Ну вся в меня, ну прям точь в точь?

Богатую фантазию явила,

Не скрою очень, очень удивила.

Да, это ж не задание, это – Эверест!

Эх, был бы помоложе, так точно сам бы влез!

Ну всё, идите с Богом и набирайтесь сил,

А я б, наверно, в баньку, да с веничком сходил».

Приказчик вылез из повязок и вздохнул,

Заговорил, хоть на не шуточку струхнул:

«Вот ошарашен нынче я сюжетом

В мечтах я управлял уже бюджетом:

Дворцы, кареты, лошади гнедые,

Почёт, медали, сабли именные…

Я четко уже видел эполеты

И пышные по должности банкеты!

И надо ж было ей к отцу явиться,

И что ей за романом не сидится!

Ты посмотри-ка – понаговорила!

Едрит Мадрид – какую кашу заварила!!!

Ну ничего, заданья вон какие задаёт,

Трёх будет много, первым изведёт».

Домой вернулся Емелюшка не весел,

Ниже плеч свою голову повесил.

Рассказал про царевнены задания,

Получил от матери назидания:

«Я говорила эти чудеса,

Не доведут нас до добра.

Ишь, о царевне размечтался.

Скажи, спасибо, что живой остался!»

Отец по горнице кругами стал ходить,

Задумался и начал говорить:

«Был бы бугор – могли б его скатить,

А было б время – потихоньку раздробить,

Но нет ни этого и ни того,

Не сможем мы убрать его».

Тут братья в кучу пособрав таланты,

Другие предложили варианты:

«Сначала нужно камень дровами обложить,

Зажечь и хорошенечко скалу ту раскалить.

Когда же мы булыжник прожарим докрасна,

Водою поливать его начнём из родника.

Однако нужно будет тогда весь лес спалить,

Но камень тот, поганый, не сможем раскрошить.

Ведь в жаркой бане воду на каменку мы льём,

Лежат они, все целы, им это нипочём».

Пытались применить и прочие уменья,

Но рассыпались версии их после обсужденья.

Решили до утра повременить ужо,

Чтобы на свежу голову решение пришло.

Емелю на заре идея осенила.

Она его как будто внезапно разбудила.

Воскликнул: «Что за чудо – мудрость в простоте,

Как эта мысль так долго, не приходила мне?

Давайте быстро собирайтесь,

На печку нашу забирайтесь,

Берём лопаты и топорики для всех,

Я верю и надеюсь сегодня на успех!»

Подъехали. Емелю у камня ждёт народ.

Зеваки собрались из всех ближних слобод.

Всем интересно стало, что это за мужик,

Он либо дурачёк, либо большой шутник.

Ведь если ты берёшься спорить с властью,

Твой путь лежит прямёхонько к несчастью.

У камня иностранцы променадами гуляют.

Не женихи, а просто любопытство проявляют.

Царь тоже ходит рядом, кого-то видно ждёт,

Надеется, что претендент хоть один да придёт.

И вот два принца заявились к испытанию,

Не побоялись трудного задания.

Он прямо с облегчением вздохнул

И на Емелю с высока взглянул.

На трон уселся и сказал: «Вот это день,

Я с дочкой сяду здесь, мне надо в тень.

Пожалуй, тут нам будет с ней удобно,

Чтоб видеть всё в деталях и подробно.

Вот, братцы, и доверились фортуне вы,

Теперь за спинами все сожжены мосты,

Хоть каждый по своёму пути вроде пойдёт,

Но отвернуть нельзя, а можно лишь вперёд.

Да начинайте, вы, короче говоря,

Ведь на учёте каждая минутка у царя».

И первым вышел принц худой и стройный,

На волосах его был красный бант фривольный,

На ножках тонких белые чулки,

На ручках с маникюром ноготки.

Он страсть как верил в силу лошадей,

Вот и собрал в округе всех коней.

Целый табун за камень прицепили,

Чтобы они его тащили.

Плетями хлещут всё сильней,

Но только понамучили коней.

Другой был принц большой и сильный,

В руках держал топор дробильный.

Его и от земли то трудно оторвать,

А надо будет им ещё махать.

Есть правда в мысли мудрецов,

Что сила есть – ненадобно мозгов.

Вопросов нет, ну очень сильный парень.

Залез и двадцать раз ударил камень.

Но только искры выбил, уморился

И обессиленный под камушек свалился.

Тут очередь доходит до Емели,

С отцом они тот камень оглядели,

И глаз прищуря, тонкой веточкой,

У камня сделали разметочку.

Лопату взявши начал он копать,

А оба брата стали помогать.

Тут русский люд засуетился,

К работе этой подключился.

Так дружно стали кто копать,

Кто ведрами землицу выгребать,

Кто жерди в лес рубить пошёл,

Любой здесь дело для себя нашёл.

И к вечеру сплоченности такой,

Отрыли яму в камень глубиной.

Потом подложив под него жердей,

Свалили разом, с помощью людей.

Камень упал, поднявши клубы пыли,

И они быстренько его зарыли.

Земли излишки всюду раскидали

И ждать реакцию царевны стали.

А царь приказчика манит перстом,

И в ухо говорит ему со злом:

«И что ты хочешь мне сказать,

Мне за Емелю, что ли Марью выдавать?

Ты, во дворец ко мне с ним притащился!

А пирожок то твой с сюрпризом очутился!

Ты глянь, он для народа прям герой,

Но мы-то знаем, что он крепостной.

Плети, что хочешь Марье, можешь умолять,

Но у царя быть должен именитый зять.

Да действуй аккуратно – сколь женщин мы встречали,

Враньё наше от правды, они ещё в походке различали.

А то я убежденьям своим же вопреки,

Легко тебя оставлю без собственной башки».

Тут в голосе приказчика возникла хрипота,

Ведь так-то не о топоре была его мечта.

И он спешит к царевне, изогнувшись весь,

Стремиться поскорей в доверие к ней влезть.

И вот уже потоком льются комплименты,

Он примечает ей промеж речей хвалебных:

«Да, хорошо Емеля землю ковыряет,

Лопатою штыковой прекрасно управляет,

Коль вам в семействе царском некому копать,

То без сомнения можно Емелю выбирать».

Царевна перебила: «Мне некогда сейчас,

Давайте после дождичка, в четверг, в приёмный час.

А то, что-то намёки, я ваши не пойму,

Вы лучше их доверьте бумаге и перу.

А чтобы ярче мысли выразить в словах,

Ещё чудесней будет послание в стихах.

Потом на свежу голову я утром их прочту

И если мне понравиться, я что-нибудь учту».

Позор перетерпел наш интриган покорно,

Как мышка весь вспотел, вояка коридорный.

А царь тем временем улыбку натянул,

И лик надменный от Емели отвернул.

Принцам сказал: «Ему сегодня повезло,

Копаться в чернозёме его же ремесло.

А тут задание с землицей подвернулось,

Поэтому удача ему и улыбнулась.

У вас вон воспитание, порода, благородство,

А у него лишь бедность, леность и холопство.

Ведь мы представляем правящий класс,

Душой я болею только за вас.

Послушаем задание новое для всех,

На следующем этапе вас точно ждёт успех!»

Царевна всех людей благодарила,

А претендентам новое заданье объявила:

«Презент заморский нынче получили,

Кобылу нам в конюшню подарили.

Породиста, красива кобылица,

Но по характеру, уж больно норовиста.

Надеюсь, я, что смельчаки найдутся,

Объездить для меня её возьмутся».

Все знали в царстве о кобыле той,

И тишина повисла над толпой.

Одни лишь комары в тиши пищали

И ничего вокруг не замечали.

Царь снова Марье шепчет укоренья,

Высказывает обвиненья:

«И так-то их не много женихов,

А завтра поглядишь, не явиться ни кто!

Так вот в чём план твой, вижу, замуж ты не хочешь!

Всем только голову заданьями морочишь!

Наносишь прямо государственной урон,

Ведь вместо свадьбы будет трое похорон!»

А сам корону на башке поправил,

И для народа всё по полочкам расставил:

«Ну как заданье вам? По-моему так мило.

Опять царевна всех нас удивила.

Одна практичность и сплошной сурьёз,

Не просит с небосвода ярких звёзд.

Ну да, кобылка нам капризами известна,

Но это ж не заданье – это песня!

Эх, не было б на завтра столько дел,

Ей богу, сам бы её спел!

Спасибо! На сегодня хватит жилы рвать!

Подутомился я, пойду, однако спать».

Опять Емеля ночь без сна проводит,

Уж утро близко, а решенье не приходит.

А матушка родная, она на то и мать,

Тревожась о ребенке, найдет, что ей сказать:

«Сынок родной, с ума меня ты сводишь,

По краю самому ведь ходишь!

Да видано ли дело у людей,

Так жизнью рисковать из-за коней!

Боюсь, что вместо свадебки у алтаря,

Тебя к себе возьмёт сыра земля!»

Отец с лошадками всю жизнь дружил,

Поэтому, такой совет для сына предложил:

«Ты с лаской к кобылице подходи,

Да под уздцы её подольше поводи,

Погладь ей спинку, гриву расчеши,

Да говори с ней тихо, не спеши.

Не игнорируй разговор понятно?

Ведь доброе слово и кошке приятно.

Если удастся с ней тебе сродниться,

Тогда попробовать можно садиться.

А так не стоит даже и пытаться,

А то придется с жизнью попрощаться».

У братьев Федора с Егором,

Совсем другие разговоры:

«Чем будешь с нею ты наглей,

Тем покоришь её быстрей.

Лишь смельчаки её добьются,

Такие только штурмами берутся!

Держись покрепче за седло

Больше не нужно ничего!»

Тревожный сон к утру Емелей овладел,

Встречая солнце, на плетне петух пропел.

Зарёй в окошках небо осветилось,

И мысль едва заметная явилась.

Догадкой смутной осенён,

Спешит скорее к печке он:

«Эй, лежебоки, поднимайтесь,

По-быстренькому собирайтесь,

Довериться своей судьбе хочу,

Я верю, дело будет по плечу!»

Приехали к конюшне царской,

На троне самодержец в позе барской.

Царевна уже место рядом заняла,

Изящно пальцем щёчку подперла.

Народу в этот раз по более пришло,

Собралось видно не одно село.

С тревогой ожидают испытанья,

Уж больно трудным выдалось заданье.

И вот кобылу белую ведут.

Красы такой, что слов не подберу.

Тонка ногами, изогну́та шея,

А кожа – бархата нежнее.

Густая грива вьётся до земли,

Хвост по́ ветру тревожит ковыли,

Густых, породистых она кровей,

Емеля не видал таких коней.

Но норовистость явно проявляет,

Гнев её ноздри раздувает.

Шесть человек к уздечке путы привязали

И стоя вдалеке ремни держали.

А царь, чтоб от опасности отвлечь

Вещает побудительную речь:

«Давай, народ, посмотрим на героев,

Запомним каждого в лицо, пока их трое!

Ведь чай не ножкой будут дрыгать на балу

Кобылку им придётся приучить к седлу.

Короче хватит вам в стороночке держаться,

Ведь пред смертью всё равно не надышаться».

Первый, на испытанье вышел принц, который стройный,

На нём опять был бант фривольный,

Но только в этот раз был голубой,

Ну, видно, что доволен он собой.

Он стал к ней смело приближаться

И за уздцы её хвататься.

Видать решил – молва права

И смелостью берутся города.

Кобылка головой как закрутила,

Взяла и… – ему ухо откусила!

По людям прокатился вздох! Вот это номер!

Принц сам от страха чуть не помер.

Куда-то сразу смелость испарилась,

И самосохранение включилось.

Рукой своей холёною он жмёт своё ушко́,

С загона убегает не видя никого.

Среди его придворных повсюду суета,

Вот кем-то уже ниточка в иголочку вдета,

Кто принца моет, остальные всюду рыщут,

Как оказалось это ухо ищут!

Насилу отыскав его в густой траве,

Искусно прикрепили страдальцу к голове.

Царь чуть не окочурился, пока то ухо шили,

Держал его за руку, покуда швы ложили.

Потом сочтя все уши на его главе́,

Сказал: «О, слава Богу, нет повода войне!»

Вторым опять пошёл тот принц, который сильный,

На голову одел он шлем с гербом фамильным.

Придумал, чтобы лошадь не могла бузить,

Её нужно побольше чем-то нагрузить.

Для этого с утра не поленился,

Заранее с камнями притащился.

К седлу её понацеплял грузил,

И сам поверх ещё вскочил.

Кобыла тут же встала на дыбошки,

Как будто бы в неё вцепились кошки.

Давай скакать, брыкать ногами,

Пыль поднимать вокруг клубами.

Принц вроде хорошо в неё вцепился,

Но со спины мешком свалился.

И сделав кувырок, хватая воздух ртом,

Упал на землю со своим седлом.

Потом его каменья завалили,

И он лежит под ними как в могиле.

Воистину, коль яму рыть другому взялся,

То не дивись, что сам в ней оказался!

В людской толпе оцепененье,

А в свите принца оживление.

Бегут к нему, каменья оттащили,

Сначала, что он умер порешили.

На всякий случай стали поливать,

Трясти и по щекам ладонями хлестать.

Ну, наконец, румянец появился, и дыхание пришло,

Все посчитали, он отделался легко!

Но у царя, пока там принц лечился,

Инфаркт микарда, чуть не приключился.

Ведь если б смерть случилась из-за этой ерунды,

Это прямейший повод для войны!

Вот очередь доходит до Емели.

Он людям повелел, чтоб не шумели.

Ждал долго, чтобы лошадь не гневилась,

Сидел в загоне, чтобы с ним смирилась.

И постояв с часок невдалеке,

Даёт ей сахар на протянутой руке.

Как лошадь его только подпускает,

Из рта её уздечку аккуратно вынимает.

И нежно гладит бархатную спину,

Рукою треплет шёлковую гриву,

Тихонько речи с ней заводит,

Вокруг неё уж пять часов проводит.

Потом рука ее лаская,

Шип под коленкой ощущает.

Вонзился в кожу он и колет,

Нога у кобылицы ноет.

Как тут не будешь ты брыкаться,

Никто не может догадаться.

И вот Емеля вытащил шип но́гтем,

Да рану смазал, припасённым дегтем

И оторвавши от рубахи тряпочку,

Ей на колено наложил повязочку.

Вот это право вышла небылица,

И он ведёт к царевне кобылицу.

Подходит к ней поближе, отдаёт поклон

И речь свою послушать просит её он:

«Не стоит над такой красой глумиться,

Прости, но я не стану на неё садиться.

Как только её рана получше заживёт,

Сама она в седло тогда тебя возьмёт.

Вели сплести ей упряжь, помягче, без удил,

Чтоб трензель их железный, ей губы не вредил.

Научишься без боли, с доверием править ей,

Не будет у тебя, сей лошади верней».

Мария к кобылице тихонько подошла

И молвила Емеле с улыбкою слова:

«Задание ты справил, сомнений в этом нет,

И я приму, конечно, твой дружеский совет.

Ты показал не только умение своё,

А сердце я увидела доброе твоё.

И как ты догадался, что строптивый пыл,

Не просто её вредность, а шип коварный был.

Ну, слава Небесам, с кобылой всё решили.

Да, нелегко пришлось, вон землю окропили.

Царь снова пальчиком приказчика мани́т,

А тот сначала, что не замечает, сделал вид.

Потом притворно улыбнулся,

Пока до трона плёлся, пополам согнулся:

«Ты что, милок, глазами как будто сверлишь пол,

Сам видишь, принц какой неопытный пошёл,

Ну что ни день, то новая проблема,

Принцы проигрывают, вот дилемма!

Зачем ты этого Емелю мне привёл,

Из-за тебя я эту демократию развёл!

Уж лучше б сам я выбрал жениха,

И обеспечил для страны надежные верха.

Ну, что молчишь, где предложенья,

Вот как всегда, ни одного решенья!

Ну что б ты делал бездарь меня,

Опять одна надёжа на царя,

Ну, сколько может всё держаться лишь на мне,

И на моём недюжинном уме!

Итак! С Емелей нам приличия нужно соблюсти,

Поскольку у народа он теперь в чести.

Поэтому, нам Марью стоит убедить,

Какие идеалы ей надобно ценить,

И что недопустимо для дочери царя,

С холопом в нашем храме стоять у алтаря.

Его победы, нужно в ничтожность превратить,

Несчастиями принцев на жалость ей давить.

У женщины так может получиться,

Любовь на жалость может замениться.

Не знаю, что ты будешь ей сейчас вещать,

Но только, чтоб в итоге был не Емеля зять!

А то на ситуацию я нынче так смотрю,

Ох, не видать тебе головушку свою».

И вновь приказчик наш у Марьюшки порхает,

Заботой и вниманием окружает,

Смешит её, как конь копытом бьёт,

О дивной красоте её поёт,

Промеж речей о добродетелях её и об уме,

Слова вставляет о Емелиной цене:

«Ваше задание, ну прям проблему вскрыло,

Нарыв огро̜́мный в царстве оголило.

Бардак в конюшне у царя!

Воруют видно втихаря!

А из Емели конюх будет преотличный

И кобылицу Вам объездит лично!

На принце же, на стройном, лица буквально нет,

Да надо ж так влюбиться в расцвете своих лет!

Намедни, слышал я, он в комнате рыдал,

Их атташе полночи страдальца утешал.

Такой, прям разнесчастный, так милость вашу ждёт,

До смерти не разлюбит, прям с Вами и умрёт.

Огонь этот любовный, его всего спалил,

Сегодня даже кровь, за вас свою пролил!»

Царевна улыбнулась, как будто ни при чём

Сказала ему хитро слегка пожав плечом:

«Я к сведенью взяла все ваши изреченья,

Однако ж у меня на всё своё сужденье.

Я дам вам свой совет, покуда вы в пути,

Бывает лучше к цели взять и не дойти.

Вы вроде бы не глупый, я думаю, поймёте,

А то боюсь, что слишком, вы далеко зайдёте. –

Приказчик рот открыв во след за неё шагает,

Она же, повернувшись к народу, объявляет –

Хочу сказать, спасибо, кто с нами в этот день,

Садится солнце красное, приходит ночи тень.

Все приходите утром к парадному крыльцу,

Последнее заданье сейчас произнесу.

Не силу и уменья, а мудрость мне явите

И, что всего дороже на свете мне скажите».

И снова над народом нависла тишина,

На этот раз она не тягостна была.

Царь выждал пол минутки, больше не стерпел,

Вишенку на тортик поставить захотел:

«Ну что? Как вам загадка? Какие впечатленья?

По мне так её логика достойна восхищенья.

Конечно, после тех, что давеча решали,

Такую философскую ни как не ожидали.

Да это не загадка, это прям орех,

Эх, были б ещё зубы, но нету как на грех!»

И повернувшись к принцам, давай их утешать,

Емелину победу  нарочно умалять:

«Да не печальтесь, дру́ги, будьте помудрей!

Не наше это дело объезжать коней.

На то холопы на Руси найдутся,

Дела такие и без принцев обойдутся.

На завтра, наконец, задание для ума,

Вот где проявите способности сполна!

Ну, до свиданья, по домам идите.

Эй, слуги, чаю мне с душицею несите!»

Опять Емеля дома с поникшими глазами,

К нему подходят братья с добрыми речами:

«Уже осилил ты два сложных испытания,

Тебе сталось лишь последнее задание.

Давай ещё чуть-чуть поднапрягись,

Ответь ей на загадку и на ней женись!»

Царевнину задачку всем хочется решить,

По старшинству отец стал первый говорить:

«Сегодня весь день тучи, так вот на злобу дня,

Нет ничего дороже, чем солнце для меня.

Я думаю, что возражать никто не будет мне,

Без солнечного света нет жизни на земле».

У Федора с Егором мнение одно,

Весьма категорично сказано оно:

«Поскольку мы женаты, нет жизни без семьи,

И ничего дороже не может быть жены!»

А в этот миг супруги по близости стояли

Услыша их слова вздохнули, закивали.

А матушка всё слушала, пока семью кормила,

Потом за стол присела и словом укорила:

«Вас мудрость всех покинула! О помоги мне Боже!

Ведь это очевидно, что мать всего дороже!»

Все тут же согласились, ни скажешь ничего,

Конечно мать родная, дороже им всего.

Тревожный сон опять Емелюшку свалил,

И отдых долгожданный для тела подарил.

Проснувшись на заре от пенья соловья,

Увидел, как прекрасна родимая земля.

Как поле ждёт семян и на траве роса,

И жаворонка песнь издалека слышна.

Вдруг мысль стрелою огненной сознание обожгла:

«Так вот она отгадка, сама ко мне пришла.

Мудра царевна наша, как мысль то глубока,

Надежда искрой тлеет, судьба моя близка».

Опять вбегает в горницу и будит всех подряд.

И вот они на печке к крыльцу царя летят.

А солнце уже встало, высо́ко поднялось,

На площади дворцовой пол царства собралось.

Тут принцы и послы стоят и улыбаются,

Глазами всюду зыркают, да шепотком общаются.

Царевна вся нарядная стоит, как хороша!

Народ ею любуясь смотрит не дыша.

Покорность царь увидел и развеселился,

С напыщенною речью к народу обратился:

«Да будет здрав вовеки мне вверенный народ,

Мы собрались сегодня на третий эпизод.

По-честному смотрите всё нынче на Руси,

Кто летопись крапает, там в свиток занеси!

Сейчас я по отгадке мгновенно всё пойму,

Кто для царевны самый ровный по уму,

В какие руки можно отчизну передать,

Кто с Марьей её будет отныне защищать!

Ну, хватит за хвосты уже котов тянуть,

Давайте отвечайте, живей, хоть кто-нибудь!»

Вновь первый вышел принц, который стройный,

Опять явился в бантиках фривольных,

Но в этот раз, они не то что бы к лицу,

А так, прикрыли ухо молодцу.

Промолвил: «Мне судьба послала испытанья,

Такие сложные царевнены задания.

Чрез них такие муки пережил,

Даже телесные увечья получил,

Любовь любовью, но так оно негоже,

Я понял, что здоровье мне всего дороже!»

Вторым опять был сильный и большой,

Ещё вчера чуть не расставшийся с душой.

Он долго рассуждать не стал,

О том, что наболело, рассказал:

«Вот давеча обморок со мною случился,

Я вроде, на том свете очутился.

И понял я, как краток путь,

И ничего обратно не вернуть,

Ведь я хотел свершить так много дел,

А даже и женится не успел.

Я понял, рисковать нельзя зазря,

Дороже жизни, ничего нет для меня!»

Последний был Емеля как обычно,

Он принцев пропускал вперёд тактично.

Перед народом встал и поклонился,

Ко всей Руси своею речью обратился:

«Лет десять уж прошло как басурмане,

Тогда на нашу Родину напали.

Я был совсем ещё малец босой,

Но на врагов уже был злой.

Егор и Фёдор к матери входили,

Благословение на бой просили.

Она святой иконой их крестила,

Молитвы и наказы говорила:

«Сыны родные, пусть вас бог хранит,

А воля ваша, будет крепче, чем гранит.

Ни пяди вам земли нельзя отдать,

Уж лучше смерть за родину принять».-

Вот так у нас, готова даже мать,

За землю русскую сынов своих отдать!

Вот мой ответ, царевна – с детства знаю я,

Нет ничего, земли родной, дороже для меня!»

Гул одобрения пронёсся над толпой,

Ведь все болели за него душой.

В этот момент все о себе забыли,

И слово каждое царевнино ловили:

«Всем очевиден правильный ответ,

Земли родной для нас дороже нет.

Один Емеля  одолел всё три задания,

И мудрость проявил на испытаньях.

Сомнений нет, всё честно, по сему,

Моим быть мужем суждено ему.

Все остальные принцы не печальтесь зря,

Кого-нибудь обидеть нет цели у меня».

Тут царь за принцев застыдился,

Ну а Емелей прямо возгордился.

Стал молодых благословлять,

Знаме́ньем крестным осенять.

Крестьяне шапки в небо покидали

Совета да любви желали.

Тут вдруг у принцев изменились лица,

Вскричали: «Хватит вам глумится,

Чтобы очистить родовую честь,

Должна свершиться наша месть!

Мы объявляем вам войну с утра,

Вы завтра нам ответите за все свои дела!»

Пока все происшедшее осознавали,

Агрессоры в карете ускакали.

Царь возле трона походил:

«Вот, что тебе, Емеля, говорил!

Вот только, что любили нас и улыбались,

Теперь смотри, войной собрались!

Вещали, что сразили их амуры,

Волки́ позорные! Одели овцев шкуры!

Так вот, раз это всё из-за тебя,

Давай, вставай сам у руля!

А мне не по годам в боях скакать,

Да, щуку свою можешь привлекать,

А то мы лишь о чудесах слыхали,

А видеть, так особо не видали!»

Емеля прокричал с крыльца:

«Народ, ко всем пришла беда,

Мы завтра встретить их как полагается должны,

А то придумали тут повод для войны!

Ройте окопы, ставьте загражденья,

Заутро предстоит тяжёлое сраженье.

Как неприятеля прогоним со двора,

Настанет и для свадебки пора!»

Приказчик посмотрел, как дело обернулось

И понял, что удача другому улыбнулась.

Решил раскаяньем свою вину скостить,

Ведь на Руси повинну голову не принято рубить.

– Как на духу скажу теперь – хотел тебе вредить!

Ну, надоело столько лет в приказчиках ходить.

Войны ведьнет уже давно, а в мирных то делах,

Не смог себя я проявить за столько лет никак.

Теперь смотри, какой ты стал, красавец, прям орёл,

А между прочим это я, тогда вас с Марьей свёл!

Ты сам не знал, какой в тебе сокрыт потенциал,

Не я бы, так на печке ты и до сих пор лежал.

По сути я тебе, считай, не навредил,

Через меня свою ты, леность победил.

Таких как я врагов, всем надо разуметь

И если у кого и нет, так надо заиметь.

А то, что я царевне плёл наветы про тебя,

Так те мои интриги прошла она шутя.

Она меня прекрасно раскусила,

Себе мои «монеточки» в копилку положила.

А если есть ещё вина, так я её в бою,

За матушку – Святую Русь, до капли искуплю.

Ты тоже, царь наш батюшка, свой отложи топор,

Ты сам ему не верил, прям до последних пор.

– А я невиноватый, ведь не было разов,

Чтобы взойти на царство и прямо из низов.

Емеля, нам с тобою не надо пререкаться,

Кто старое помянет, без глаз может остаться.

– Да я не обижаюсь, чай знаю, не с бояр,

Никто б такое счастье не преподнёс мне в дар.

Но только счас не время, нам разбирать обиды,

А то на завтра всем закажут панихиды.

У нас нынче задача стоит на всех одна,

Прогнать с земли родимой наглого врага.

Теперь, царь, оставайся руководить в тылах,

С приказчиком мы будем на первых рубежах.

Коль будем помогать друг другу мы во всём,

То завтра сию напасть к обеду отобьём.

Всю ночь глаз люди не смыкали,

А поутру́, войска чернее тучи увидали.

Они рядами стройными пришли,

И много с собой пушек привезли.

Расставив артиллерию в полях,

Гарцуют принцы за пехотой на конях.

«Ну, что тут скажешь: Щука помоги!

Давай прогоним их с родной земли!

Итак, по щучьему веленью!

По моему, законному хотенью!

А ну-ка, щука, ядра их бери,

И им обратно в пушки заверни.

А пули, что теперь вокруг свистят,

Обратно к ним же в ружья залетят.

Да нагони метели, да мороз покруче,

Такой погодой в мае нас не скрутишь.

Пускай своим потомкам объясняют,

Что русских побеждать морозы им мешают!»

Тут щуки начались творения,

Какие-то необъяснимые явленья.

Обратно в пушки ядра возвращались,

И те в осколки просто разрывались.

А пуля, залетя назад в ружьё,

Ударом била воина в плечо.

Сбивала с ног его, войска бежали,

И ничего не понимали.

Метель морозная их закрутила,

И восвоясье покатила.

Летели люди, пушки, принцы, кони,

Стрельцы за ними вслед устроили погоню.

И под раскатистое громкое «ура»,

Их выдворили с нашего двора!

Вот так по-быстрому, наверно за полдня,

Закончилась для них эта позорная война.

Емеля за невестою едет ко дворцу,

А там весь русский люд уже пришёл к крыльцу.

Царь Марью за руку с палат своих выводит,

Берёт Емелю за руку и на крыльцо выходят,

Соединяет руки их, свою поверх кладёт,

И в церковь для венчания к священнику зовет:

«Идёмте, дру́ги, в храм, да встаньте под венец,

Пред Богом освятим слияние сердец.

Ведь ничего дороже, нет для меня на свете,

Чем видеть, что сыскали счастье наши дети».

Емеля тут собравшихся всех к тишине призвал,

И речи благодарные на публику сказал:

«Спасибо за царевну, царь-батюшка Руси,

И словом не обижу, Боже упаси!

Я красоту такую берусь всегда беречь,

И мир нашей семьи всегда буду стеречь.

А от себя царевне хочу ещё сказать,

Спасибо, что дала мне шанс собою стать.

Теперь я понял, счастлив, становишься тогда,

Когда ты сам живёшь, творишь свои дела,

Когда не ждешь подарков, а сам судьбу вершишь,

Когда не прозябаешь, а как свеча горишь!

Спасибо, Щуке говорю, от всех русских людей,

Что выгнать помогла врагов наших взашей!

Но нам самим нужно беречь наследие дедов,

И землю нашу сохранить для будущих сынов.

В защите Родины своей должны мы быть едины,

И только через это мы непобедимы!

С тобою, Щука, мы в расчете, ты больше не должна!

Ты щедро чудесами платила мне сполна!

Прошу лишь напоследок для нас столы накрыть,

Но только счас не в службу, а в дружбу подсобить!

Давай народ, собравшийся, в наш праздник удивим,

Устроим пир на русский мир и всех развеселим.

Пусть на столе стоит всё то, что любят на Руси,

Ну и заморских, вкусных блюд, им тоже принеси.

Подай на стол французский сыр, весь плесенью покрытый,

Да устриц, этих скользких, что чесноком облиты.

Да сладостей заморских, тирамису и крем-брюле,

И чтобы было всё к закуске на столе.

Да, помнишь, ты показывала фокусы чудные,

Так вот их повтори, они не видели такие.

Но иногда хоть заплывай, да изредка чуди,

Чтоб чудеса твои встречались на Руси!»

С тех пор, не просто так пословица крылата,

Родная Русь на чудеса богата!

Сентябрь 2021 года