Гвозди [Андрей Истомин] (fb2) читать постранично, страница - 4

зал ожидания. Первым делом он глянул на Михалыча – не сбил ли его этот торопыга. И сразу напрягся. Михалыч опёрся спиной на косяк и, перехватив свою палку посередине, смотрел на этого торопыгу. Садов тоже повернулся к столкнувшемуся с ним человеку. Можно было не сверятся с описанием, перед ними был искомый человек.

– Ой, простите! – извинился тот, – не слышали – на Любимовку не уехал ещё автобус? А то отошёл тут на пару минут. А часы, оказывается, встали, думал, опоздал.

– Да нет, товарищ, можете не спешить, до автобуса ещё минут двадцать-тридцать точно есть. А можно Ваши документы?

– Ой, да запросто. Вот сейчас, минуточку. С этими словами он полез во внутренний карман пиджака, попутно оглядываясь по сторонам. И тут его взгляд упал на Виталия Михайловича. Этот калека показал ему сюда дорогу, а теперь что-то тут делает в сопровождении милиционера. Он не понял, как и почему это случилось, но его раскрыли.

– Ой, простите товарищ старший лейтенант! Не в тот вот карман полез! – с этими словами он вытащил руку, зачем-то тряхнул ей, засунул её в боковой карман пиджака. И вдруг резко вынул уже с ножом и ударил участкового. Тот в последний момент попытался прикрыться, но всё равно удар пропустил. И начал оседать на землю. Ещё до того, как он упал, полицай повернулся с ножом к Михалычу. И… п

олучил совершенно неожиданно для себя тычковый удар концом палки в лицо. Секундного замешательства хватило на то, чтобы Михалыч уже с размаху нанёс здоровой рукой с палкой рубящий удар в голову. Полицай выронил нож, но ни укрыться, ни отойти не успел. Второй удар пришёлся уже точно и расчётливо – в висок. И он рухнул рядом с участковым.

– С-с-сука – заикаясь, выговорил Михалыч, ткнув палкой в упавшего.

–Ой, мамочки! Убивают! – заголосила какая-то тётка.

– Тут же подбежали какие-то люди и Михалыч, ткнув палкой в лежащего, проговорил:

– П-п-полицай.

Упавших растащили, полицая подняли за руки двое мужиков. И тут пожилая женщина в чёрном платке бросилась на него, пытаясь выцарапать ему глаза:

– Убью гада! Доченьку мою загубили!

Подоспевший сержант еле оттащил бедную женщину, рыдавшую и всхлипывающую, от задержанного.

Вскоре на перроне восстановился определённый порядок. Участковому какая-то женщина, объявившая что была в войну санитаркой, уже сделала повязку, не пожалев собственный подол. И сказала: «Ничего страшного, в больнице починят». Полицая скрутили ремнём и посадили у стены. Лицо его было расцарапано, в районе виска наливалась лиловая шишка, нижняя губа была практически порвана первым ударом. И кровь из неё заливала его одежду. Женщину в платке увели подальше, она уже не рыдала, а только повторяла: «Доченька-доченька».

Появилась машина с милицией. Протиснувшись вперёд, мужчина в коричневом костюме и брюках, заправленных в яловые сапоги, заявил:

– Так, товарищи. Просьба разойтись и не мешать. Первым подняли на руки и унесли участкового. Потом двое милиционеров взяли под руки и подняли задержанного.

–Стойте. Надо кровь ему остановить! – заявил «костюм».

– Ничего, не подохнет, – донеслось из толпы, – небось, наших-то не жалел.

– А, чёрт с ним. Кидайте в кузов. Там разберёмся.

Через пару часов в просторном кабинете, всё тот же «костюм» и двое из МГБ, вели допрос. Полицай уже был приведён в более-менее приличный вид. Кровь не текла.

– Ну, что ж, – заговорил МГБ-шник с седой как лунь головой, перебирая содержимое карманов задержанного, – в ближайшие часы Вы будете доставлены к нам в управление Министерства государственной безопасности.

– За что? – проговорил задержанный. – Я, конечно, вот, погорячился, вот, когда милиционера – то, вот, тыкал. Ножиком – то, вот. Но ведь это дело не Ваше, это вон к ним надо, – и он кивнул головой в сторону «костюма». Тот в ответ скривился и отошёл к окну. Ему, конечно, хотелось посчитаться с этим гадом. Но «там» он нужнее. Пусть уж МГБ о него пачкается, как хочет.

Сидевший в углу Виталий Михайлович кашлянул. Допрашивавший посмотрел на него. И после секундной заминки кивнул.

– М-май с-сорок третьего. Совхоз «П-пяти-илетка», н-н-е-далеко от Крымского. – Михалыч остановился перевести дух. Допрашиваемый напрягся. Эти названия в нём будили нехорошие воспоминания. – В-в-вас оставили с р-р-разведчиком на д-допросе и п-приказали «р-р-размягчить» для с-с-сговорчивости.

Для ещё недавно молчавшего Михалыч говорил, наверное, даже слишком легко. Но напомним читателю, что он ежедневно «читал вслух» и постоянно писал – читал, то есть, его мозг был готов к тому, чтобы «заговорить». И вот эта встреча дала тот самый эмоциональный толчок, который смог перезапустить заново способность говорить. Вдохнув поглубже, он посмотрел в глаза задержанному и продолжил:

– Я тот разведчик.

Задержанного как ударили. Он посмотрел в лицо инвалида в другом углу комнаты.

– И В-вас з-звали т-тогда Г-г-гулько. А ещё В-вас н-называли «К-косматый».

– Нет. Не может быть. Он умер! – задержанный замер. Понял, что проговорился, и опустил голову.