Князь и Холоп. Два Дворца [Кристина Грибкова] (fb2) читать онлайн

Кристина Грибкова Князь и Холоп. Два Дворца

Часть первая. Князь

Глава первая. Другой Дворец

Одним княжеством правил эгоистичный и жестокий Князь. В первую очередь он всегда думал о себе, а не о своих подданных. Его не трогали жалобы горожан, их написанные просьбы он отправлял в камин и смеялся над ними. В его королевстве было много несправедливости, текли реки слез, богатые притесняли бедных и отбирали последнее в королевскую казну. Князь собирал налоги с простых жителей, издавал законы, от которых людям хуже жилось, и не боясь ничего, ел и пил каждый день, смеялся над своими шутами, слушал песни придворных музыкантов, проводил время в развлечениях и праздности.

В то же время, в той же стране жил один юноша со своей матерью. Весь день он работал, кормил не только себя и мать, но и всех голодных людей, у которых не было денег, чтобы купить еды. Он давал в своем маленьком доме приют для тех, кому негде было спать, а когда они уходили, часто отдавал последнее в дорогу. Этот юноша был самым нищим человеком в округе, из одежды на нем была только одна рубашка, сотканная его матерью, штаны да лапти. И всегда в их доме было что поесть, было все необходимое, которое появлялось в самый нужный момент и потом исчезало. Люди благословляли этого юношу и проклинали жестокого Князя, мечтая о том, чтобы у них был другой правитель – добрый и милосердный.

Однажды, когда Князь заснул после плотного ужина, устав от забав, он увидел необычный сон. Он стоял посреди леса на поляне. Светило солнце, где-то трубили охотничьи рожки, и Князь хотел направиться на их звук, потому что очень любил охоту. Однако он увидел посреди поляны прекрасный дворец и решил зайти внутрь. Здесь не было охраны, а внутри все было отделано золотом и драгоценными камнями. Князь позавидовал: да, его дворец был тоже богат, но он не мог похвастаться такой дорогой отделкой, и ему захотелось, чтобы этот дворец принадлежал ему. Едва он об этом подумал, увидел человека в белой одежде, похожего на кого-то из придворной знати. На нем был красивый пояс, а плечи укрывал плащ. Он занимался тем, что сортировал драгоценные камни в два сундука. Они были такими красивыми, что Князь захотел иметь у себя хотя бы один из них.

– Я случайно проходил мимо. – начал Князь не поздоровавшись – Чей это дворец? Если он ничей, я хотел бы его купить.

Человек ответил:

– Этот дворец нельзя купить. Его можно только заработать.

– Что за вздор! – сказал Князь. – Я никогда ничего не зарабатываю, потому что я Князь! И если он не продается, я его захвачу со своей армией!

– Этот дворец нельзя захватить, им может владеть только тот, кому он принадлежит.

– И кому же он принадлежит?

– Одному юноше, который живет в твоей стране.

Князь был возмущен тем, что какой-то юноша богаче чем он, и где то, в ЕГО стране, скрывает такой дворец.

– Как его зовут? – раздраженно спросил он.

– Его зовут Адриан.

– Я немедленно найду его, и вернусь сюда за тем, чтобы забрать себе дворец во владение! – пообещал Князь, и, развернувшись, зашагал прочь из дворца. Он так разозлился, что даже забыл спросить этого придворного про камни.

Еще не дойдя до выхода из дворца, Князь проснулся. Он во всех деталях помнил свой сон, и в голове у него раз за разом твердило только одно – имя наглеца, дерзнувшего скрывать такое от своего правителя. Князь немедленно встал, позвал своих воинов и сказал им немедленно разыскать юношу с именем Адриан и привести во дворец. Сам он был так обеспокоен происходящим, что даже не смог заниматься своими привычными делами, а только ходил по залу из угла в угол, нахмурившись и ожидая возвращения воинов.

Глава вторая. Приказ Князя

После долгих поисков воинам удалось узнать, кто этот юноша и где живет. Оказывается, слава о нем шла по всей стране, и им не стране составило труда отыскать его. Они не застали Адриана дома, только его перепуганную мать, потому что юноша в это время работал. Когда день уже клонился к вечеру, и работа была закончена, юноша направился домой, радуясь пению птиц, прощаясь с солнцем и наслаждаясь вечерним воздухом. Но когда он еще только подходил к дому, понял – что-то неладно, увидев коней. Странники, которые у них обычно останавливались, обычно были так бедны, что не имели у себя во владении даже жеребенка. Он настороженно открыл дверь и увидел воинов, которые схватили его мать.

– Что вам нужно? – спросил он.

– А ты кто такой?

– Я сын моей матушки, которую вы по неизвестной мне причине взяли под стражу. Так же здесь я живу.

– Ты – Адриан?

– Это мое имя.

– Князь хочет видеть тебя. Ты пойдешь с нами.

– Хорошо, только оставьте в покое матушку.

Воины отпустили его мать и скрестили оружие перед … . Женщина кинулась к нему.

– Сынок!

– Не бойся, матушка. Я скоро вернусь. Помолись обо мне.

Таким коротким было их прощание, а потом Адриан уехал с воинами во дворец.

Юноша не знал по какой причине все это случилось, но верил что Князь ему все разъяснит, станет понятно, что здесь какая-то ошибка, и его отпустят домой.

Глава третья. Холоп

Князю сообщили, что воины разыскали Холопа, и скоро они будут во дворце. Князь переоделся и сел на трон при полном параде, чтобы показать этому человеку, насколько он богат и какая у него власть. Он ожидал увидеть какого-то богатого человека при свите, но в зал вошел юноша в старой рубашке, на ногах которого были штаны из грубой ткани и лапти в сопровождении начальника стражи. Князь в первый момент не нашелся, что сказать, а потом спросил:

– Кто это? Кого вы мне привели сюда? Что это за нищета?

– Мы привели того, кого было приказано привести. Это … .

Юноша поклонился Князу, а тот расхохотался.

– Не может быть! Этого просто не может быть!

… ничего не говорил, а когда у Княза закончился приступ смеха, он подумал о том, что, возможно, этот юноша только притворяется нищим, а сам скрывает свое богатство. Князь встал с трона и медленно направился к ним.

– Вы выдели его дом? Где он живет?

– Да старая лачуга какая-то, они умываются в кадке и едят из лоханей.

– Поверить не могу, просто не могу поверить… – Князь остановился напротив Холопа, убрав руки за спину и уставился на него, не зная, смеяться ему снова или нет. – И как же вы его нашли?

– Да, оказывается он как местный святоша, его весь народ знает, всем помогает, обувает, кормит, дает приют нищим.

– А сам живет в лачуге и ест из лохани? Ты лжешь мне, что ли?

– Ваше Высочество, нет, все видел своими глазами, пусть этот подтвердит!

– Это правда? – сощурил глаза Князь, глядя на Холопа.

Тот опустил голову.

– Не знаю, что люди говорят, но к нам иногда заходят странники. У кого-то даже лаптей нет, кому-то спать негде… Этот человек не лжет, не гневайтесь зря, Ваше Высочество. Так живем, как он сказал.

Князь немного помолчал, а юноша поднял голову и спросил:

– Только в чем провинился перед Вами, не знаю. Может, ошибка какая вышла, верю вы сможете пролить свет на все происходящее.

– Ты говоришь не как простой бедняк, – заметил Князь – Еще скажи и читать умеешь?

– И писать, Ваше Высочество. Покойный батюшка выучил.

Князь усмехнулся, но вспомнив сон, помрачнел. Если он только притворяется нищим, то понятное дело, что он образованный человек.

– Ладно, иди вон, – сказал Князь начальнику стражи, – я хочу сам поговорить с этим «холопом».

– Но Ваше Высочество, а если с Вами что-то случится?..

– Мне кажется, я весьма понятно выразился, – раздраженно сказал Князь, – но те кто испытывали мое терпение, теперь болтаются на воротах, хочешь к ним?

После этих слов начальник стражи исчез почти мгновенно и тяжелые двери залы громыхая, закрылись.

– Итак, – сказал Князь. – Перейду сразу к делу. Немедленно отвечай, где ты прячешь свой дворец и как посмел скрывать такое богатое сооружение от меня, Князя этой страны?!

Адриан захлопал глазами в изумлении:

– Что вы, Ваше Высочество! Нет у меня никакого дворца, и никогда не было!

– Так ты еще и лжец! Впрочем, чего можно было ожидать от человека, который притворяется нищим, чтобы скрыть такое богатство!

– Мы всегда были бедными и простыми людьми, и Бог помогал нам. – сказал Адриан.

– Помогаешь ты бедным тоже от великой нищеты? Столько людей приходят к вам и просят помощи, это выглядит подозрительным. – Князь стал ходить вокруг Адриана.

– Мне нечего вам ответить на это. Сколько можем, помогаем, что-то остается и нам.

– Ты либо лжец, либо правда святоша. – хмуро процедил Князь. – Но я, почему-то, склоняюсь к первому. Поэтому ты будешь сидеть в темнице без еды и воды, пока не скажешь, где ты прячешь свой дворец!

Адриан изумленно смотрел на Князя, и не понимал.

– Я прошу вас, скажите хотя бы почему вы так уверены в том, что у меня есть дворец?

Князь отошел от него на несколько шагов и отвернувшись, сказал:

– Сегодня, когда я заснул после обеда, мне приснился один сон. В нем я видел прекрасный дворец, отделанный золотом, драгоценными камнями и жемчугом. Я хотел его купить, я хотел владеть им! Но придворный страж сказал, что его нельзя купить, и им владеешь ты! – воскликнул Князь, обернувшись и глядя на Адриана.

Тот был поражен услышанному. Он не очень доверял снам, но если человек назвал его имя, что ему было делать? Адриан сказал:

– Я всегда был честным, и мне нечего скрывать. Если вы знаете, где находится этот дворец, поезжайте туда и убедитесь в том, что мне он не принадлежит. Все, что у меня есть – на мне. Все остальное осталось от батюшки, а дом принадлежит матушке. Делайте, что видном угодно, но у меня нет никакого дворца.

Князя не убедили слова Холопа.

– Стража! – громко позвал он, и когда воины явились. Князь отдал приказание заключить Адриана в темницу, и обыскать все рощи и леса его страны в поисках прекрасного дворца.

Глава четвертая. Бунт

Приказ Князя был выполнен, и потекли дни, мрачные для Адриана и его матушки, суетные для воинов и беспокойные для Князя. Каждый день приезжал гонец от посланного отряда и сообщал Князю о том, как протекают поиски чудесного дворца. И каждый вечер Князь приходил к Адриану, спрашивая о дворце. И каждый день гонец приезжал ни с чем, и Адриан говорил одно и тоже: у него нет никакого дворца, и он не знает, где тот находится.

Так прошло семь дней. Адриан сильно ослабел, а воины вернулись ни с чем, объехав всю страну. Нет нигде чудесного дворца. Люди, которым помогал Адриан, узнали о происходящем, и подняли бунт у стен дворца с требованием освободить своего благодетеля.

Князь послал своих людей, чтобы подавить восстание, но их было так много, и терпение людей истощилось, они требовали Князя или отпустить Адриана, или они разрушат дворец.

Адриан узнал об этом, и был против восстания, но так ослабел, что даже не мог подняться с пола. А люди после нескольких часов смогли проложить себе путь во дворец и уже ломились в двери дворца. Князь обеспокоенно ждал того, что будет дальше, окруженный несколькими верными воинами, и сам держа в руках меч.

– Князь! – услышал он, и обернувшись, увидел в пустом коридоре, освещенных лучами закатного солнца человека в белом из своего сна.

– Как ты сюда попал? – резко спросил Князь. – Ты с этими бунтовщиками, пробрался с другого входа?!

Человек молчал. Князь отдал распоряжение оставшимся воинам защищать другой вход. Он не видел оружия у незнакомца, но тот вполне мог скрывать его под плащом. Князь был уверен, что один на один справится с этим лазутчиком, однако человек никак не показывал своего желания драться то спокойно спросил:

– Зачем ты схватил Адриана?

– Потому, что он лжец, и не хочет говорить, где скрывает свой дворец!

– Он его вовсе не скрывает. Все, кроме тебя видят этот дворец.

– Что?

– Во сне ты видел дворец его сердца, а те драгоценные камни были его добрыми делами, словами, качествами его души.

Князь опустил меч и почувствовал себя обманутым.

– Ты тоже мне лжешь!

– Лжешь ты только сам себе. – ответил человек. – Смотри, к чему привели твоя жестокость, злость, зависть, жадность. Скоро сюда ворвутся люди, которых ты столько лет обижал, освободят Адриана и уничтожат тебя.

– Нет!

– Все так и случится Князь, поверь мне. Это конец для тебя.

Князь слышал рев толпы и от бессилия опустился на колени.

– Но я хочу жить! Это…

Двери не выдержав, с грохотом распахнулись…

– Не могу в это поверить! – крикнул Князь.

…и бунтовщики с оружием ринулись прямо на него.

– Я…

…

исправлюсь!

Боль пронзила все его существо, и Князя объяла тьма.

Глава пятая. Шанс

– Исправишься? – услышал он знакомый спокойный голос.

Князь открыл глаза и увидел, что время остановилось, они со стражем стоят посреди застывших воителей.

– Мне показалось… – начал Князь, ощущая как быстро бьется его сердце.

– Нет. Но тебе дается еще один шанс. Если ты не отказываешься от своих слов.

Князь был так испуган, что не знал, что и подумать.

– Не отказываюсь! – сипло проговорил он.

– Тогда слушай. За твое жестокое сердце ты сам станешь нищим, а Адриан займет твое место и станет Князем, которого заслуживает твой несчастный народ. Никто кроме тебя и Адриана не будет об этом знать, все забудут тебя. Ты будешь сам трудиться, и если за три года ты не изменишься, останешься нищим навсегда, а Адриан навсегда станет Князем, а потом и королем твоей страны.

Как бы Князю ни было страшно, он был возмущен таким положением дел, но промолчал.

– Согласен?

– Разве у меня есть выбор? – процедил Князь.

– Да. Ты можешь выбрать конец.

«Какой же это выбор?!» Но делать было нечего. Князь не хотел умирать. Как-нибудь проживет бедняком.

– Да, я готов.

Князь увидел, как со стороны дворцового пролета выходит Адриан. В его мантии. Он взглянул на себя и увидел на себе простецкую одежду Адриана. Князя передернуло: он никогда не носил таких одежд. Но выбирать не приходилось. Он не очень-то дружелюбно смотрел на Адриана, в то время как Адриан смотрел на него с сочувствием и желанием чем-то помочь. Однако, сейчас Князю мог помочь только он сам. Не успел Князь ничего понять, как все вокруг закружилось, воинствующая толпа превратилась время круг ликующую, за окном закат сменился рассветом и люди благословляли Адриана, проходя мимо Князя и не узнавая его. Некоторые даже толкали его и упрекали в том, что он явился на праздник в таком виде.

– Иди работай, Холоп! – кто-то грубо толкнул его, протискиваясь вперед.

На него словно вылили ушат помоев. Губы Князя недовольно изогнулись, однако он спросил не это.

– Что за праздник?

– Именины Князя! Пусть будет благословенно его правление!

Озлобленный и нищий Князь повернулся к выходу и протискиваясь через толпу направился к выходу. Столько лет он покидал свой дворец как Князь, а сейчас покидал его как безродный нищий, до которого никому нет дела.

Адриан смотрел вслед уходящему Князю и единственный благословлял его.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ХОЛОП

Глава шестая. Начало скитаний

Скитания Холопа начались для него сложно. Страж показал ему лачугу, в которой жил прежде Адриан, и Холоп начал возмущаться, однако взгляд Стража его остановил:

Холоп вспомнил, от чего был избавлен, и время от времени это сдерживал его характер. Конечно, почти сразу Холоп захотел удобств, и то, что Адриан спал на полу его поразило – он-то привык спать на мягких кроватях. Лохань он с отвращением выбросил, однако потом понял, что ему не из чего есть. Холоп не знал, как зарабатывают деньги, а будучи избалованным и жадным, хотел их иметь побольше. Однако сейчас его главной проблемой была еда. Он слонялся туда – сюда, спал и впадал в уныние, не зная, что ему делать. Заставить себя попрошайничать или хотя бы попробовать спросить у кого-то совета он не мог: гордость не позволяла.

Так он провел без еды три дня, очень ослаб и нужда заставила его выйти на дорогу, чтобы просить еды. Мимо него проезжали богачи, которые прогоняли его, толкали и смеялись над тем, что в таком молодом возрасте он побирается. Холоп был изумлен их поведением: разве не эти же самые люди когда-то льстили ему и заискивали перед ним, дрожали при малейшем изменении его настроения? Что же с ними случилось? Он очень хотел ответить им, накричать, возразить, но слишком обессилел, чтобы что-то делать, поэтому Холопу приходилось лишь молчать.

Ты – бедняк, и твое место – возле лошади богача.

Холопа снова толкнули и он упал в лужу, испачкался в грязи и от слабости не мог подняться. Мимо проезжали и забрызгивали его грязью, людям было все равно. Холоп озлобился на них и попытался отползти в сторону, но это у него не вышло. Дети проходили, смеялись над Холопом и хрюкали.

Мимо также проходил один старик, который вел за поводья лошадь. Увидев, как дети смеются, отругал их и прогнал, потом остановился возле Холопа.

– Что же ты брат так вляпался? – спросил он, но Холоп ничего не мог ответить. Старик помог ему подняться, взвалил на лошадь, а сам повел ее за поводья. Старик понял, что Холоп ослаб от голода. Придя домой, он кликнул дочку.

– Дитятко! Эй, поди сюда, смотри какого красавца нашел.

Девушка в это время пряжа пряжу, но едва отец позвал, явилась в горницу.

– Ах! – прикрыла она рот от неожиданности увидев грязного человека неизвестно какой наружности и каких лет. – Откуда же он взялся такой?..

– Ну-ну, полно. Из лужи на дороге. Ты лучше не вопросы задавай, а помоги мне.

Девушка принесла лохань и вытерла лицо Холопу. Увидев, что он красивый и молодой, но очень бледный, она покраснела и оставив дело, позвала отца.

– Да уж, – почесал старик в затылке. – Я думал, что он на мой возраст, а тут парень молодой.

– Что же с ним случилось? – с сочувствием спросила девушка.

– Не узнаем, пока не покормим. Совсем ослаб. Давай-ка неси снеди какой-нибудь и водички.

Старик с дочкой накормили, напоили Холопа. Уложил спать его на своей кровати, а сам лег на полу. Несколько дней они его выхаживали, чтобы мог на своих ногах стоять.

Гордость Холопа была раздавлена, он не привык чувствовать себя беспомощным и слабым, но впервые в его сердце появилось странное чувство, которое он никогда не испытывал – чувство благодарности. Однако еще было очень далеко до его изменения, и ему пришло в голову, что эти "смерды" были обязаны ему помочь, так как он – князь, и когда он вернется во дворец казнит всех тех, кто проехал мимо и плохо с ним обращался. Поэтому Холоп не собирался возвращаться в лачугу Адриана. Ему и здесь было хорошо: была еда, чистый дом и кровать, не нужно было работать. Он не видел, как болят кости его благодетеля – старика, который столько дней спит на полу, он не видел, сколько времени его дочка проводит на кухне, чтобы приготовить еды на всех и как весь день работает ее отец, несмотря на возраст.

Однако девушка была красивой и заинтересовала Холопа, так что он часто приходил с ней поговорить и начал даже проявлять знаки внимания, и девушка каждый раз краснела и опускала скромно очи.

Когда его благодетели начали расспрашивать Холопа о том, что с ним случилось, он понял, что не может рассказать. Он испугался. И только сказал о том, что прибыл издалека, был богатым человеком, но в момент потерял все, что имел и теперь стал нищим.

Им было очень жаль Холопа, но им и самим едва хватало еды, поэтому они не знали как намекнуть Холопу о том, что ему или пора уйти, или начать работать, как работают все мужчины.

И тогда они придумали одну хитрость.

Глава седьмая. Вон

Холоп ушел прогуляться, а когда вернулся, хотел прилечь на кровать, но там лежал старик. А когда хотел поесть, приготовлено еды не оказалось. Так до самого вечера ничего не изменилось. Холопу пришлось лечь спать голодным, но он не смог себя заставить спросить об этом старика и его дочку.

На следующее утро он проснулся, у мылся, все кости у него ныли от сна на полу, Холоп был зол, и пришел на кухню, где старик и дочка завтракали. Он хотел с привычного места взять свою тарелку и ложку, но их там не оказалось.

– Где моя посуда? – спросил Холоп, готовый взорваться от происходящего.

– А разве ты ее сделал или купил, что она твоя? – спросил старик.

Терпение Холопа кончалось, и если в былые времена он мог за подобное в своем дворце бросить человека в темницу или казнить, то сейчас у него никакой власти не было, тем более над этими людьми. Холоп был в этом доме не хозяин. Но он так обнаглел, привыкнув, что все для него и за него делают, что начал требовать себе еды, и говорить что он не будет больше спать на полу, чтобы старик сам шел на пол. Старик молча жевал хлеб, но потом сказал:

– Мы приютили тебя, дали кров и еды, как странники и несчастному человеку. Но у тебя неблагодарное сердце.

– Я не просил меня спасать, сам бы справился!

– Хорошо. – старик встал и сказал Холопу слова, которые он сам не раз говорил своим подданным. – Иди вон, я больше не хочу тебя видеть в своем доме!

Холоп был возмущен, нахмурил брови, но умолять остаться не смог. Поэтому он развернулся и покинул дом старика, хлопнув дверью.

«Хорошо, у меня есть еще ветхая хижинка», – подумал Холоп и побрел к «своему» дому. Но дверь была закрыта, а когда он постучал, ему открыл какой-то незнакомец. Холоп был возмущен и удивлен происходящим. А когда он сказал о том, что это – его дом, тот грубо сказал:

– Проваливай!

– Но я жил здесь!

– Уже нет! А если я тебя здесь еще раз увижу, получишь – во! – пригрозил он здоровенным кулаком и захлопнул дверь перед носом Холоп.

– И что же мне теперь делать? – спросил он в пустоту.

Пришлось ему смириться и уйти. Грубиян был выше него в два раза, и жить в нищете, к тому же, с переломанными костями, у Холопа не было никакого желания.

Он побрел по дороге прочь от дома Адриана, и стал думать, как ему дальше быть. Вернуться к старику и его дочке гордость не позволяла, а как жить иначе Холоп не знал.

Холоп понял, что нужно искать работу и работать за еду и кровь, потому что в голой степи он замерзнет и заболеет. А может случиться и еще что похуже. Он посетовал на то, как себя вел в доме старика – ведь на всем готовом жил! И еще такую красавицу упустил. А куда теперь податься, Холоп и сам не знал. Одна мысль ему пришла в голову – отправиться на рынок. Там всегда людей полно, кому-нибудь и он сгодится. Тем более, так плохо, как прежде, он уже не выглядел. Может, повезет, и Холоп смог бы попасть в приличное место.

Глава восьмая. Шапку съем!

На рынке было шумно. Холоп стал смотреть по сторонам, приноравливаясь, куда пойти. Вот булочная. Вот здесь мясо вялят. Вон там сапожник. А там нанимаются заборы красить. И торговцы – много торговцев! По большей части свое продают, но и купцы есть, кто что привез из далеких стран. Холоп стал подходить то в одно место, то в другое. У одного прилавка прогнали, потом его чуть не зашибла лошадь.

– Ты рот не раззевай! – крикнул ему мужик с повозки.

Холоп был раздражен и хмуро осматривался вокруг. Его нигде не хотели брать, по странной случайности. Пришел Холоп к старому дому, увидел здесь как богатых людей встречает прислуга и подошел к высокому человеку, едва те скрылись из виду.

– Чего тебе, попрошайка? А ну, брысь!

– Сколько ж можно-то! – воскликнул Холоп, снял шапку и бросил ее о землю. – Никакой не попрошайка я! Работать буду!

– А что делать умеешь-то? – снисходительно глядя на сцену, спросил высокий человек.

И тут Холопу было нечего сказать. Или… почти нечего.

– Умею охотиться. – отвечал Холоп и понял, что это действительно единственное, что он умеет делать кроме того как есть, спать и командовать.

– Хватит шутки тут шутить! Брысь сказал!

– А ну испытай меня, если вру…

– То что?

– Шапку эту съем! – поднял с земли свою теперь пыльную шапку Холоп.

– Совсем сдурел. – покачал головой высокий человек. – Ну ладно. Барин любитель до рябчиков и перепелок. Завтра с утреца отправишься с сокольничим. Где живешь-то?

– Нигде. – честно ответил Холоп, и сам этому удивился. Куда гордость его делась, что смог признаться в том, что его унижает?

– Таки попрошайка… – вздыбился высокий человек.

– Ну, ну! – воскликнул Холоп – Шапка! – вытянул он руку с шапкой вперед.

– Ладно. Ты человек непроверенный, пустил тебя бы в конюшню, но того гляди и лошади пропадут. Иди-ка ночевать на сеновал.

Холоп вздохнул – все же в поле, где холодно и голодно, но делать нечего. Работа была ему нужна.

«Сразу возьмут меня. Да и как могут не взять?! Лучший охотник в княжестве! Нет, во всем мире!»

И с этими самоуверенными мыслями Холоп разрыл сено и улегся спать голодным – еды ему не давали. Пить из кадки дали – и то хорошо. Утомившись за день, Холоп уснул сразу, удивляясь откуда на душе взялось такое спокойствие. Казалось бы, лишенный всего, терпящий такое обращение, голодный, внутри у него все должно было полыхать. Но едва Холоп согласился с происходящим и остался доволен всем, что ему было послано, на душе как раз тогда и стало спокойно. Примечая это, он погрузился в сон, и никаких снов не видел всю ночь.

Глава девятая. Новая рубаха

Наутро он проснулся вовсе не от лучей солнца или ласкового голоса, а от того, что его бесцеремонно облили водой из кадки.

– Вставай, соня! Скоро петухи запоют, разлегся тут как на перине!

Первые несколько секунд Холоп вообще не понял, что произошло. Потом, когда понял, не смог сдержать раздражение и гнев. Забыв спросонья о том, кем он стал, взъярился на будильщика:

– Ты что делаешь?! Да как ты смеешь?! Жить расхотелось?!

– Да ваш попрошайка с норовом, – услышал Холоп другой голос, – На-ка вот, получи еще! – и его облили водой снова.

Холоп вскочил и только тут осознал, что он всего лишь бродяга, а не князь.

– А будешь голосить – отправишься туда, откуда пришел! Таких, как ты – тьма тьмущая, и все хотят злато!

Холопу очень хотелось накричать в ответ и съязвить, но он сдержался ради дела и спросил:

– Уже пора?

– Сообразительный!

– Идти куда? Уже встал, уже умылся…

– Ты мне тут не дерзи. – отвечал незнакомец, бородатый и крепкий. – Тебе надо еще одежу какую-нибудь выдать.

– А моя не подойдет?

– Ну, тоже скажешь! – расхохотался мужик. – Рази это одежа? Простыня, так замотаться, чтобы не отморозиться.

Было еще темно, когда Холопа подняли. Потом его повели по лестнице внутрь терема, все темными лестницами. Холоп видел мельком проходя богатую обстановку и большие хоромы, и болела у него душа, что он лишился всего этого.

Спустились в подвал по каменной лестнице, где Холопа сунули в кадку с водой, отмыли, оттерли и дали одежу: чистую рубаху, штаны, обувку. Подпоясался Холоп, расчесался: любо поглядеть, снова стал красавцем писаным. Но долго любоваться не дали, повели к барину, знакомиться.

Снова через хоромы, дверями да окнами расписными, и вскоре оказался Холоп у богатого стола, в центре которого сидел барин – дорожный краснощекий человек, а рядом с ним сидела такая же розовощекая женщина, и приходилась она барину супругой. Со вчерашнего дня у Холопа во рту не было ни крошки, и, судя по тому, как его привели, кормить не собирались.

– Что за холопа привели? У меня от него аппетит портится.

Холоп подумал про себя, что этому мерину аппетит вряд ли чем-то можно испортить, тем более его присутствием.

– Охотник новый, Ваше благородие… Попытать счастья хочет служить у Вас.

Холопа тошнило от такой полиелейности. Он вспомнил, что когда с ним так говорили подданные (почти всегда), он принимал это как должное, и ничего не замечал.

«Превращаюсь в мужика» – недовольно подумал Холоп.

– А-а, в охотники… – смакуя вареное яйцо, протянул «барин» – Сегодня вечером как раз выезжаем на охоту… Хотя так неохота… – зевнул он во весь рот. – Но все же. Дайте ему лук со стрелами, собаку… Если будет у меня ужин после нашей охоты, останешься, а если нет…

«Видать, съест на ужин меня», – решил Холоп, не пытаясь скрыть усмешку

– А чего это ты такой довольный, а? – ткнул его сопровождающий.

– Голодный, вот и доволен, – съязвил Холоп.

– Ну, тогда до вечера еще походи голодным… Что поймаешь, то и съедим. – милостиво сказал барин, – Все, уведи его.

На этом прием у барина закончился и Холопа отвели на конюшню.

Тот вопросительно взглянул на сопровождающего.

– А ты что думал? До вечера прохлаждаться будешь? Вот тебе щетка, вилы, подготовь лошадей к охоте.

– Я нанимался охотником, а не конюхом, – начал прекословить Холоп, – А вчера ты вообще счел меня недостойным конюшни, так что, вот. – Холоп пихнул щётку назад командиру.

– Тогда пошел вон, – зло ответил тот, – С тобой тут никто носиться не будет. И барин не очень расстроится, если такая важная птица как ты не соизволит быть у него охотником.

– Я никуда не пойду.

– Тогда взял щетку и чисть лошадь!

Холоп был настолько зол, что если бы мог, казнил дерзящего прямо на месте. Но он не был больше князем, и не мог даже затеять драку. Раньше его ничего не могло остановить, а сейчас ему нужна была работа, чтобы не умереть с голоду.

Поэтому Холопу пришлось задавить свой гнев и гордость, взять щетку и чистить лошадь.

– Так-то. – бросил командир, уходя. Холоп не выдержал и подался вперёд, чтобы ударить нахала, но сжав до выступающих жил на руке щетку, сдержался в последний момент. Командир обернулся, и, увидев Холопа в таком положении, недоуменно крякнул.

– Сумасшедший какой-то.

И с этими словами покинул конюшню, а Холоп остался раскидывать сено, убирать навоз и чистить лошадей. Он стал проклинать день, когда тот родился и день, когда он увидел тот дворец.

– Ничего бы этого не было, если бы не мое тщеславие и алчность! Смотри, др чего ты дошел, убираешь конский навоз! Тьфу!

Глава десятая. Охота

– Эй, все, заканчивай! – услышал Холоп мужской голос и обернулся, к нему шел еще один «надзиратель» – Собираемся через десять минут.

– Куда?

– На охоту! Не на игрища же.

Вскоре все лошади были снаряжены, барин переоделся, ему помогли влезть на коня, Холоп управился с этим сам. И вскоре целый лошадиный строй помчался друг за другом в сторону леса, который был Холопу знаком с детских лет.

«Это будет несложно» – самодовольно подумал Холоп, въезжая под развесистые сери многолетних деревьев вслед за барином.

Псы бежали следом с лаем, в нетерпении от того, чтобы начать. Начали выслеживать зайца.

– Твой шанс, холоп, – лениво сказал барин.

Холоп начал охоту, пришпорил коня, но тот его затормозил:

– Э-э, ну-ну! Куда вперед меня?!

Холоп понял, что барин недалекий и глупый человек, но вслух сказал другое:

– Может тогда Ваше Высочество покажет как ловить зайца?

– Кто охотник, я или ты?

Холоп не знал что делать, и готов был придушить на месте этого человека, но вспомнил, как его нигде не брали, память о новой рубахе была прямо на нем, и он помнил о том, что то, что он поймает, это и съест. Ему пришлось держаться за барином, держа наготове натянутый лук, но из-за лая собак, громкого голоса барина, который он не собирался делать тише, и из-за топота все имеющиеся зайцы в округе разбежались. Тогда Холоп слез с коня, и, взяв одного пса, направился вперед.

– Куда… – начал было барин, но Холоп его осек:

– Хотите , чтобы было чем трапезничать? Тогда уж потерпите, что Холоп временно впереди Вас!

Не дожидаясь ответа, он затрусил дальше вглубь леса. Конечно, на коне было бы проще, особенно с псами загонять животных в ловушку, но если ему не дают забегать на коне вперед по глупому убеждению барина, то остается только на своих двоих. Холоп смог выследить косулю, схоронился вместе с собакой, и натянул лук, когда она шла на водопой. Но вокруг послышался грохот, стук, трубящий горн.

– Лови ее, лови, моя добыча! – вопил барин, и косуля, конечно же, не став дожидаться, пока ее убьют, ускакала в лес.

– Да вы, совсем без ума?! – крикнул Холоп, в гневе бросая шапку оземь. – Кто так охотится?! Как будто впервые в жизни!

– Да как смеешь мне ты дерзить, холоп?! – завопил барин, даже побагровев.

– У Вас охотиться – себя не уважать! Найду другое место!

– Взять его, посадить в тюрьму! Отдать под суд князю!

– Я… – «Князь», хотел было сказать Холоп, но вовремя замолчал, вспомнив, что он уже не Князь.

Холоп ничего не успел сделать, как его схватили и потащили. Он стал вырываться, но его чем то ударили по голове тяжелым, и он сник. Последней его мыслью перед тем, как уйти в небытие было:

«Язык мой – враг мой»

Глава одиннадцатая. В тюрьме

Очнулся Холоп уже в темной и холодной каменной камере, где, кроме решеточного окна, через которое в камеру поступал воздух, больше ничего не было. Судя по тускнеющему свету за этим окошком, близился вечер. Холоп не знал, сколько времени он уже здесь, сколько он пробыл без сознания. Он приподнялся с пола только для того, чтобы сесть и откинув гулящую голову назад, опереться на стену.

В теле Холоп чувствовал небольшую слабость, он все еще ничего не ел. Внутри у него все кипело, он был раздражен, он ненавидел барина за его глупость и ненавидел всех и за все, разрушая сам себя. Ему было нечем заняться, боль в голове не проходила, в животе урчало. Поздно вечером железная дверь, которую он изучил во всех подробностях, открылась, внутрь зашел стражник.

– Очухался? Ну-ну. Барин еще пожалел тебя, а то мог уже и голову отрубить, но чтит он Князя, узнает о тебе Князь… Голову бы тебе долой за твою дерзость!

– Я хочу есть. – все что мог, сказал Холоп.

– Ты погляди! Барину даже рябчика не поймал, а есть просит! Ничего не получишь, сдохнешь тут как собака, и поделом тебе!

Выплеснув это все на Холопа, стражник ушел, грохнула железная дверь и остался Холоп снова в темнице один думать свои невеселые думы. Через несколько часов злость и ненависть сменились унынием, которое дошло до отчаяния.

– Видимо, нет мне спасения. Помру, и даже жаль никому не будет. Никто на похороны не придет. Эх, что же я за человек такой окаянный! – схватился за волосы Холоп, а потом улегся на холодный пол и кое-как уснул. Никаких он не видел снов, одну черноту.

Так прошел еще день, и еще. Никто не приходил. Холоп умирал от голода. На четвертый день принесли ему собачью миску с мутной водой, и, преодолевая себя, Холоп жадно выпил и попросил еще, но ему больше не дали.

На третий день его мысли начали путаться, он не понимал жив он или нет, не мог спать от голода и только лежал на полу. Никаких эмоций он не испытывал, и даже если бы хотел – не смог. У него просто на это не было сил. Ему снова принесли и поставили миску с водой, но из-за слабости Холоп не смог даже к ней подползти.

– Хочу есть. – прохрипел он и увидел над собой того человека, который брал его на работу к барину.

– До чего ты дошел, побирашка! Лучше бы жил на улице, а теперь помираешь здесь. А между тем ты не выполнил свое обещание.

Холоп не понимал, о чем тот говорит, и тут упала перед носом шапка его. Холоп некоторое время смотрел на нее и подумал, что хотя бы голова у него не будет мерзнуть.

– Охотник-то из тебя никудышный! А обещал шапку съесть. Вот тебе и еда.

Человек захохотал, а с ним и стража.

Горячие слезы заструились из глаз Холопа. Он протянул руку и сжав пальцы, притянул к себе шапку.

– Ешь, давай!

– Ешь, ешь!

Холоп под напором сдался и стал грызть шапку, но даже сил оторвать от нее хоть кусочек у него не было.

– Даже с этим справиться не можешь! А, ну тебя!

И они ушли.

«Что же это? Неужели я заслужил такие мучения и унижения?! Лучше сразу умереть, чем так мучиться!»

И едва он это сказал, услышал негромкий голос:

— Разве ты забыл, как пять дней сам немилосердно томил Адриана в темнице? Как лишал людей еды, воды, одежды, крова?

Это был голос Стража. Того самого, кого он видел во Дворце, кто дал ему второй шанс, как он считал. Холоп повернул голову в одну сторону, в другую, и увидел его стоящего у стены.

Глаза Холопа расширились, и он, конечно вспомнил о своих злодеяниях.

– Я… Никогда… Не думал о том… Каково им.

— Потому что ты думаешь только о себе. Для тебя не существует других людей. И даже сейчас, ты жалеешь себя.

– Попробуй столько обойтись без насущного, я бы посмотрел, думаешь ли ты о других!

– Но многие люди в твоем княжестве жили именно так, и тебе не было никакого дела до них. Ты даже ни разу не поинтересовался тем, какую нужду испытывают люди, которых ты мучаешь столько лет. Ты закрывал глаза на их слезы, ты смеялся над их горем. А когда Адриан умирал в темнице, он не проклинал тебя.

– Невозможно не проклясть за такое.

— Возможно. Он молился, чтобы Бог спас твою душу.

– Значит, это его молитвы виноваты в том, что я умираю здесь?!

– В этом виноват ты сам. Тебе дан второй шанс на жизнь, ты думаешь многие такого удостаиваются?

Холоп молчал.

— Вот ты хочешь умереть, чтобы не мучиться. Это, конечно, легче всего. Но разве не ты от всего сердца говорил недавно, что хочешь жить?

– Я по-прежнему хочу, но такого не пожелаешь даже врагу.

— Но ты пожелал, и даже сделал.

Холоп не мог возражать против правды. И он все еще не мог понять, как такого человека как он, можно не ненавидеть? И все же он по-прежнему считал, что не заслужил подобного из-за нескольких слов, брошенных вполне по делу.

– Пока ты будешь оправдывать себя, – сказал Страж, – ты не исправишься.

После этого он уже не слышал и не видел Стража. Холоп помнил, что если он не исправится через три года, он так и останется нищим навсегда. Но дело набирало  гораздо более серьезные обороты.

Холоп понял, что до конца испытания он может просто не дожить.

До его заскорузлого сердца еще не доходили слова увещевания Стража, сочувствие и чувство вины, так как Холоп никогда их не испытывал. Но он решил с этого момента начать сдерживать свой нрав хотя бы для того, чтобы остаться в живых. А дальше он решит что делать.

Если доживёт до этого «дальше».

Глава двенадцатая. Наказание

Адриан не имел ни малейшего понятия о происходящем, а так как барин сначала не мог найти время, чтобы поехать к Князю, потом у него родилась дочка, и, в итоге, об узнике вспомнили только через десять дней.

Слабого, исхудалого Холопа вывели на свет Божий, посадили на лошадь и заставили ехать. Но тот был настолько слаб, что буквально свалился с коня, и если бы его не поддержали, Холоп бы сильно ушибся. В итоге его кое-как подняли и довезли до княжеских владений. Взяли Холопа под конвой и следом за барином повели во дворец, который сам он недавно покидал уже Холопом. В его смутном сознании не могло появиться никаких мыслей, и по-прежнему никаких эмоций он не испытывал, все, что волновало сейчас Холопа – это сильный голод.

Переступая порог своего бывшего дворца, Холоп споткнулся и растянулся на блестящем полу. В ушах у него зазвенело, в голове зашумело. Ему приказывали встать, но при всем желании Холоп этого сделать не смог. Поэтому его просто стали влачить следом по полу. Это продолжалось недолго, и хоть Холоп испытывал при этом боли, и все его тело потом было покрыто синяками, он не мог ничего сказать.

Вскоре они оказались в палате, куда вызывал он Адриана будучи Князем, смеялся над ним и судил. Теперь он сам – подсудный, безродный и нищий холоп.

– Ваша милость… – начал барин, выставив пузо. – Весьма благодарен Вам…

– Что это за человек, кого вы привели? Вы влачили его по земле?! – заметив Холопа, спросил Адриан, буквально вскочил с трона и бросился к измученному человеку.

– А, да это… так… холоп. Собственно, за этим и пришли, милостивый государь… – отмахнувшись от того, как от мухи, продолжал барин.

– Да он едва дышит! – воскликнул Адриан, поднимаясь с колен. Он гневно сверкнул очами, – Как могли вы в таком состоянии вести во дворец человека, или у вас ни совести, ни милосердия нет?!

 Барин испуганно глядя на всегда спокойного и мирного князя, моргал.

– Савелий! – кликнул Адриан человека, сидящего до этих слов рядом с троном князя, – Позови сюда срочно лекаря, пусть принесут носилки, найди светлицу для страждущего, и в скором времени накорми! И позови сюда Ростислава. Этот человек будет наказан за свою немилость к людям нижестоящим.

– М-милостивый государь!

– Боярин ты?

– Так и есть, милостивый государь…

– Такой указ. Отпустить всех холопов своих, прислать их во дворец на изменение их положения. Все они станут смердами. А коли знают ремесло, станут ремесленниками свободными.

– Да как же так, милостивый государь! Я совсем нищ останусь! Холопы делают работу всю!

– И ты хочешь разделить судьбу своих холопов?

– Смилуйся! – бухнулся в ноги Адриану боярин.

– Чтобы не было обману, приедет к твоему терему Ростислав с дружинниками. И холопов не сможешь ты иметь, пока не научишься быть милостивым. Указ представлю, где княжеская печать будет стоять.

– Батюшка, у меня же дочка родилась, как же мы!

– Очень хорошо. Значит, дочка твоя будет воспитана правильно. Няньку пришлю от княжеского двора.

– Ох горе мне, горе…

– Поднимайся. Можешь идти.

И побрел боярин вон из палаты, повесив голову. Как же теперь сов сем хозяйством справляться! Придется нанимать смердов и платить им за работу. А как не хотелось ему этого делать! Пришел требовать наказания для одного, а получил наказание сам!

«А во всем виноват этот проклятый холоп!» – со злостью подумал боярин, – «Ну ничего, вернусь я еще, потребую своего!»

Холопа, между тем, отнесли в горницу. Его осмотрел лекарь, дал лекарства для сил, покормили его жидким с ложки как дитя малое и уложили в кровать, укрыли, как укрывает родная мать, и уснул он сладким блаженным сном.

Глава тринадцатая. Князь и Холоп

Месяц выхаживали Холопа. Было задействовано в этом много людей, и Адриан периодически самолично приходил, чтобы узнать о том, как проходит излечение человека. Вначале Адриан в этом изможденном и грязном человеке не мог узнать своего прежнего врага, но как ему становилось с каждым днем лучше, когда Холоп смог искупаться, сменил одежду и немного окреп, Адриану стало ясно, кого он спас от смерти и удивлялся он этому неожиданному событию. А сам Холоп, едва пришел в сознание, прошло несколько дней, и он смог без всякого труда снова узнать своего спасителя и осознать, что находится он сам все-таки в бывшем своем жилище. Оба они не обнаруживали того, что узнали друг друга до одного момента.

Спустя две седмицы после того, как Холопа стали лечить, Адриан пришел проведать его как обычно.

– Утро доброе. Как сегодня ваше здравие?

– Лучше. – только и ответил Холоп.

Князь спросил что-то еще, а потом заговорил бывший узник:

– За последнее время я два раза был на грани смерти и живота. Первый раз спас меня старик, но я поступил с ним как свинья, и справедливо выгнал он меня вон. Второй раз я в темнице былдолгое время без еды и лакал как пес воду из собачьей миски. Просил я еще и мне не давали. Слезно умолял, но не вняли моим мольбам, как когда-то и я не внимал чужим слезам. Влачили меня по земле как скотину, и было мне поделом. – Холоп сделал паузу и перевел взгляд на Адриана, – Узнал ты меня?

– Узнал.

Холоп помолчал.

– В прошлом посадил я тебя в темницу из-за своей алчности, морил тебя голодом, не дал даже тряпья тебе под голову. А ты меня спас. Я сделал тебе такое зло, ты бы мог меня оставить как есть, и меня бы уже не было на свете. Почему ты сделал это?

– Смел бы я называться человеком, если бы прошел мимо умирающего? Смог ли бы я снова вознести молитвы к Богу, если бы отомстил тебе? В Его заповедях нет заповеди воздавать злом за зло. Он говорит прощать врагов и молиться за обижающих. Не смог бы я спать спокойно. А сейчас моя совесть чиста и дух мирен.

Холоп не понимал, кто может это выполнить? Для него было вполне естественно мстить, ненавидеть врагов.

– Я бы никогда так не смог.

– Если бы в твоем сердце появился Бог, то смог бы.

– Я творил зло и спал. Люди рыдали, а я веселился. Они умирали, а я жил на их костях. – он немного помолчал, и как Адриан не продолжил, сам сказал, – Страж, который был в твоем Дворце сказал мне, что ты молился за меня.

Князь не хотел, чтобы его доброе дело было обнаружено, но теперь скрывать его не имело смысла.

– Это правда.

– Я не понимаю… Я не могу это принять. Это… невозможно. Я хуже собак. Они преданы. Я хуже и свиней. Они заботятся о своем потомстве. Я хуже змей. Они нападают только защищаясь. Я хуже… всех.

В комнате некоторое время стояла тишина. Перед внутренним взором Князя вдруг поднялись все его злодеяния за всю жизнь, в его сердце ворвался самый настоящий разрушающий шторм, который разбивал вдребезги все его заботливо поставленные сосуды, наполненные пустой болтовней, смехом, злостью, разрушались его вавилонские башни гордости и тщеславия, бил прозрачный град весь его заросший сорняками и колючками сад души, ломал дамбу его пороков и они прорывались наружу, затопляя его сердце. И вся грязь, слизь его пороков, вдруг объяла его. Он будто стоял над пропастью, в которую вот-вот забросит его приближающийся смерч.

Холоп сам не зная почему, разрыдался. Его гордость была побита градом совести, и, хотя все еще была жива, молчала сейчас, когда в душе стоял он на коленях, когда в душе рождалось покаяние. Он только закрыл рукой лицо, и его ладонь стала мокрой от слез.

– Прости. – прохрипел он, никому конкретно не адресуя это.

Никогда он не произносил этого слова, и так ново оно было для бывшего Князя.

Он не мог унять слез. Казалось, что внутри у него открылся источник, который никогда не иссякнет. В тишине горницы в красном углу которой перед образами теплилась лампада, слышались стихающие всхлипы Холопа, и Адриан тихо покинул комнату, чтобы не мешать этим новым переменам, которые начали происходить с жестоким Князем. Давно ушел Адриан, давно ждал его обед, но это не имело большой важности, потому что в душе Холопа разливалось море.

Не знал он, сколько проплакал времени, но, убрав руки от лица, первым, с чем столкнулся его взгляд были глаза Бога, которые смотрели на него со спокойствием и любовью. Холоп не смог сидеть под этим взглядом, он откинул край одеяла, поднялся и склонил голову, которую ни перед кем никогда не склонял. Он не мог снова поднять глаза и посмотреть на икону, его начинали душить слезы.

Холоп не мог больше здесь находиться, вышел из комнаты и отправился в сад, чтобы прогуляться. Внутренняя боль была так сильна, что он хотел бы вырвать собственное сердце, чтобы не мучиться, но не мог этого сделать. Даже когда однажды он был ранен в поединке почти насмерть, та, физическая боль, была не так сильна, как эта.

«Тебя мучает зло в твоем собственном сердце».

И не мог он убежать от нее, и не спал всю ночь. А под утро, сам не зная как, оказался у резных золотистых дверей. Это были те самые двери, за которыми раньше были его палаты.

Он постучал, ему разрешили войти.

Адриан сидел за столом и что-то писал при свете лучины.

– Пришел я сказать, что мучает меня долгое время. – сказал Холоп, и Князь, обернувшись, спокойно взглянул на него, ожидая, что тот скажет дальше.

Холопу очень тяжело давалось то, что он хотел сказать, но знал человек, что станет ему от этого легче. Он долго не мог решиться на это и долгое время боролся с самим собой, со своей гордостью. Но решил он, что больше не может тащить этот груз. И сказал.

– Прости меня.

Он не смотрел на Адриана, опустив глаза. Потому что в глаза он не смог бы это сказать. Что итак ему далось очень тяжело. В комнате повисло молчание, которое показалось Холопу таким долгим, что длилось несколько часов. Хотел уже сказать «ну, не томи же!», но Князь ответил:

– Бог прощает, и я прощаю тебя. Прости и ты меня.

С души Холопа словно свалился тяжелый камень. Он поднял голову и сдвинув брови, взглянул на Адриана.

Он понимал, что прощать его было не за что. И так легко простил его сам Князь. Холоп ответил молчанием, а потом сказал:

– Я хочу узнать больше о твоем Боге. Почему Он велит прощать врагов, и как стал ты таким. Я хочу узнать… как мне исправиться.

«И как получить такой же дворец, как у тебя» – мелькнула мысль.

Лицо Адриана стало серьезным, но взгляд смягчился.

– Добро, человече.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ХРИСТИАНИН

Глава четырнадцатая. Вера

– Есть один инок, который просветит тебя. Если хочешь ты, я позову его завтра. – сказал Князь.

– Я хочу узнать. – повторил свои слова Холоп.

– Могу я дать тебе одну Книгу. – Адриан встал, и, подойдя к книжному шкафу, взял оттуда искомое, после чего протянул ее Холопу.

«Святое Евангелие» – прочел Холоп надпись по-церковнославянски на обшитом кожей переплете.

– Я никогда не видел такой книги.

– Она особенная. Через нее с тобой говорит Сам Бог.

Холоп заставил себя коротко поклониться Князю в благодарность, попрощался и ушел, ожидая завтрашнего дня. Книгу он положил на стол и до прихода инока так и не решился эту Книгу открыть.

Человек, который в прошлом легко отдавал приказы об убийстве людей, убивал животных и отбирал последнее в полной решительности, теперь не решался открыть книгу.

Она лежала несколько дней, до тех пор, пока не пришел инок.

– Яросвет, – сказал Адриан, – инок пришел. Брат Флор.

Холоп наклонил голову, хотя не очень-то и хотелось ему этого делать. Внутри у него закипело: «Князь, преклоняется перед черноризцем!» Но он заставил этот голос молчать. Инок тоже поклонился ему. Холоп принял это как данность.

– Я оставлю вас. – сказал Адриан, прикрывая дверь.

Дверь не открывалась два часа кряду. Инок наставлял своенравного Холопа в вере и разговаривал с ним о Евангелии, которое тот так и не решился открыть. Яросвет слушал молча, задумчиво или хмуро глядя то на инока, то на Книгу. Ему не все нравилось, например, как можно подставить другую щеку, когда бьют?

«Да как посмеет кто ударить… меня…» – закипало у него внутри привычное пламя.

«… Холопа?» – напоминало ему сознание, и приходилось успокаиваться.

Сначала он молчал, потом задавала вопросы, потом возражал и даже спорил. Инок смиренно и спокойно отвечал Яросвету.

– Придешь еще? – спросил Холоп, вставая, когда их беседа кончилась.

– Если Бог даст и жив буду, приду. – отвечал инок с поклоном.

«Бог даст?» – подивился Яросвет, провожая инока. – «Ни про князя не сказал, ни про меня. А может, не захочу я его больше не слышать, ни видеть?»

Но произошло совсем другое. Холоп таки взял и открыл Евангелие. Стал читать. Думать. Находил то, о чем говорил ему инок.

Через несколько дней пришел он снова, и у Яросвета уже было теперь много к нему вопросов, и они проговорили еще два часа. Правда, в этот раз Холоп намеренно задавал иноку сложные и резкие вопросы, наблюдая, выйдет ли тот из себя. Но Флор все так же тихо и спокойно отвечал на все слова Яросвета.

После этого разговора Холоп чувствовал себя как-то по-иному.

«Я ведь не украл, не соврал, не убил. Отчего же так тяжело на душе?»

После этого Флор не приходил целую неделю. И Холоп, не отличающийся терпением, спросил у Адриана как бы невзначай:

«А чего это брат Флор не приходит?»

«Обиделся». – решил он.

– Брат Флор захворал. Если Бог благословит, придет на следующей неделе.

– Вот какое дело. Ну, ясно.

На этом они разошлись по своим делам, но через некоторое время Холоп появился на пороге у Адриана.

– Навестить хочу его. Вот, лук смастерил. Подарить желаю. – поняв, что говорит не как Холоп, а как князь, он добавил. – если можно.

Адриан отложил книгу, которую читал.

– Отчего же нельзя? Дело хорошее. Вместе поедем.

Глава пятнадцатая. Монастырь

Вскоре они собрались и поехали к брату Флору. А он, как оказалось, жил в монастыре.

Яросвет язычником был и о таких местах даже не думал. И никогда не думал он, что однажды ему придется в таком месте побывать.

Въехали в монастырь. Купола на солнце сияют – глаза слепят. Зажмурился Холоп. Лошадь стреножил и слез.

Адриан ехал в повозке, как князьям полагается, а Яросвет рядом – на жеребце. В этот раз он не завидовал. Был рад проехаться верхом. Лето. Ветер дует в лицо, полные легкие свободы. Холоп выдохнул, слезая с лошади. Хлопнул ее дружелюбно по боку.

К ним уже спешили. Черноризцы, во главе их шел седой и сухой игумен, прокладывая перед собой путь. Остановились перед князем, Яросвет дальше стоял, настороженно и с любопытством оглядывая черноризцев. Адриан подошел, у игумена благословение взял. Холоп стоял поодаль – как-то непривычно ему было смотреть на то как князь руку черноризца целует. Адриан не обернулся, не взглянул на него, прямо пошел за игуменом и братией. Яросвет следом, оставив коней конюху и мальчишкам.

Адриан перекрестился перед церковью, потом перед входом в кельи.

Флор оказался в келье для больных, куда отправляли хворых. На пути они повстречались с лекарем.

– Ну что, каков брат Флор? – спросил игумен.

Тот поклонился и ответил:

– На поправку идет, авва.

– Слава Богу. – перекрестился тот, и все перекрестились вместе с ним, в том числе и Адриан.

Игумен, сотворив молитву, переступил порог кельи инока.

Флор лежал на кровати и перебирал четки. Но когда игумен вошел, немедля встал и поклонился.

– Благословите, авва.

– Бог благословит. Как твое здоровье?

– Вашими молитвами лучше, авва.

– Слава Богу.

– Слава Богу. – вторил Флор.

– К тебе тут гости пришли, повидать вот хотят. – продолжал игумен. – Сам енязь к тебе пришел.

Флор поднял глаза, увидел князя и поклонился. Заметил он и Яросвета.

Адриан отозвал игумена в сторону, а Холоп сделал шаг вперед. Они с Флором немного помолчали.

– Хвораешь? – спросил он, не зная, как говорить с монахами, о чем спрашивать. Яросвет чувствовал неловко себя, стоя тут, в бедной келье.

– Бог милостив, – отвечал смиренно Флор. – Легче уже.

Инок был немногословен и не заводил новый разговор. Яросвет, любитель поговорить, не был к такому готов, и не знал, что еще сказать, но вернулись игумен с Князем.

– Князь сказал, хочешь лук Флору подарить? – спросил игумен, глядя на Холопа. Это был первый раз, когда тот обратился к Яросвету.

– Хочу. – овтечал тот. – Сам изготовил. Вот. – поднял он оружие.

– Сделанное от чистого сердца принимает Бог. А мы – всего лишь люди, и не примем.

И Холоп вручил иноку лук. Яросвет гордился своей работой, да только не знал он, что монахи не охотятся и мясо в еду не употребляют. Флор сначала взглянул на игумена, словно спрашивая разрешения.

– Бери, бери, брат Флор. – сказал тот. – будешь на этот лук смотреть и помнить об оружии, поражающего врага, да что духи поднебесные не дремлют и нужно быть готовым всегда.

И тогда инок принял подарок.

– Придешь еще? Рассказывать о вере? – спросил Яросвет.

– Как Бог благословит. – ответил по своему обычаю Флор. – И если авва даст разрешение – приду.

«Значит, у них тут все решает «авва», – понял Яросвет. – Ну, значит, главный он здесь.

Они пробыли в монастыре еще какое-то время. Холоп побродил по территории, посмотрел на животных, посидел на могилах у монахов, думая о своей жизни. На храм он смотрел, смотрел, но так и не зашел внутрь.

«Что мне там делать? Я не знаю их порядки».

И остался снаружи Князя ждать.

А на паперти один нищий сидел. Холоп сначала не заметил, а потом увидел, что тот на него смотрит.

– Залетанец, птенец… Птенец, – с веселой улыбкой прошамкал тот.

Холоп убрал руки назад и недоуменно взглянул на него.

– Это кто еще тут птенец? – с вызовом спросил Яросвет.

– Да вот, стоит передо мной. И летать страшно, как страшно! Свобода страшна, а клетка – мила сердцу.

– Да что ты такое говоришь, старик? – гневно погрозил ему кулаком Холоп, и на голову ему что-то плюхнулось.

Холоп смазал рукой – птица пометила.

Погрозил пальцем нищий:

– В Божьем месте не сори!

Холоп еще что-то хотел сказать, но из дверей храма вышел Адриан. Яросвет видел, что Князь заприметил на его голове грязь и поспешно смел рукавом. Еще не хватало перед холопом так унижаться. Но тот ничего не сказал, только сощурился от яркого солнца.

– Возвращаемся. – сказал он, и Яросвет поспешил за ним.

Последний раз он обернулся на нищего, тот что-то напевал себе под нос, сидя в теплой шапке.

– Что-то сказал тебе он? – поинтересовался Князь.

– Он?

– Нищий, что на паперти сидит.

– Оскорбления только.

– Святой человек. – вздохнул Адриан. – Говорит мудрые слова. – сказал Князь и пошел вперед.

А Холоп решил, что тот помутился рассудком и поспешил следом.

Глава шестнадцатая. Встреча

Флор выздоровел и снова пришел, спустя две седмицы.

– Креститься хочу. Быть христианином. – с порога выпалил Яросвет. – Скажи, как это сделать?

Флор стал серьезнее обычного и предложил Холопу сесть.

После этого Яросвет сорок дней держал пост и надеялся покреститься к Пасхе. Поначалу очень тяжело ему было отказаться от мяса и развлечений, которые поставлялись с государева стола. Но, так как Адриан и его приближенные тоже постились, ему стало легче.

Перед тем как начать этот тяжелый путь, он и Адриан были в храме, чтобы поговорить с попом.

Холоп впервые вошел в храм и так и застыл: убранство храма, пение, запах ладана, произвели на него неизгладимое впечатление.

«Не зря послы говорили Ясно Солнышку, «не узнаем, где мы, на небе или на земле», – подумал Холоп, стоя на службе.

Они приехали к окончанию и ждать долго попа не пришлось.

Сначала с ним поговорил Адриан, а потом и Яросвет.

Священник наставил его, рассказал как ко Крещению готовиться нужно, как вести жизнь. Холоп внимательно слушал.

«У меня воля есть, я воевал с печенегами, стрелял в диких зверей» – подумал он, выходя из храма.

Но начав подготовку, Яросвет увидел все свои слабости в самом неприглядном свете и стал сам себя презирать за это.

Накануне Пасхи крестили его с новым именем.

– Крещается раб Божий, Иоанн… – над головой раздался у него дребезжащий голос священника и он погрузился в воду.

Так было три раза, а как вышел после из церкви, будто заново родился: так ему легко и спокойно было на душе.

Яросвет полной грудью вздохнул и поднял руки к небу. Словно свалился у него с груди тяжелый камень, а за спиной крылья выросли.

– Птенец вылетел из гнезда. – услышал он голос со стороны и взглянув туда, увидел нищего. Тот по-прежнему сидел на паперти, опершись на палку и улыбался.

Холоп не ответил ничего. Только улыбка с губ у него не сходила.

Перекрестился и пошел.

На Пасху он стоял на всенощной с большой свечой в руке неподалеку от Адриана. И, хотя в ногах у него ломило, и спать хотелось страсть, в душе у него птицы пели и лютня.

Грянул храм: «Христос Воскресе!», и Яросвет в ответ: «Воистину Воскрес!»

«Христос Воскрес и смерть побеждена…» – пел хор.

А потом это великое событие праздновали еще сорок дней до самой Троицы. Холоп христосовался с обычными бабами и мужиками, менялся и катал яйца с детьми, а на Радоницу пошел к своим батюшке с матушкой на могилы.

Родители его были все там же, что и 3 года назад – на кладбище родовом недалеко от княжеского угодия. Нечасто и немного думал прежде Яросвет о смерти, о своих предках.

– На вот, батюшка, матушка, порадуйтесь со мной. – сказал Холоп, ставя на камень кулич с яйцами. – Пасха нынче.

Он встал, перекрестился медленно, поклонился.

– Много я дров наломал, мама. Сын твой – тать и разбойник. Но я теперь и не язычник, христианин. По Заповедям жить стараюсь. Дай-то Бог, исправлюсь.

Глава семнадцатая. Сон Яросвета

Холоп лег спать. Видит сон: большой терем, дворец стоит, а внутри увидел через окно – как хрустальный, обставленный золотой утварью, с драгоценной выделкой.

Холоп подошел, посмотрел, постучал в двери. Сами открылись. Походил по дворцу.

– Как тебе? Нравится дворец? – услышал он за спиной знакомый голос. Обернулся и увидел того самого Стража, с которым уже не раз встречался.

– Лепота. Несказанная красота. – отвечал Холоп. – Чей это? Неужели опять Адриана?

Яросвет помнил первый дворец, и этот отличался от того.

– Нет, не Адриана. Хочешь, твой будет. – со сдержанной улыбкой ответил Страж.

– Неужели? Как – вот так просто? – вспомнил Яросвет как угрожал Стражу при виде первого Дворца, грозился его завоевать, если не получится купить.

– Сейчас дворец строится. Но если будешь и впредь жить по совести, Бога и людей любить, достроится дворец и может стать твоим.

Холоп заметил сундуки и направился к ним, намереваясь найти там сокровища. Но открыв ближний сундук он нашел золото лишь на самом его дне. Проверив остальные сундуки, он удостоверился в том, что там все в том же состоянии.

Словно читая его мысли, Страж ответил:

– Пока там немного, но добрые дела будут умножать богатство.

Яросвет закрыл медленно крышку сундука.

– Добрые дела, говоришь? А тот, (имея в виду Адриана) сделал так много добрых дел? – спросил он.

Страж кивнул.

– Продолжай свое исправление, и этот дворец однажды станет твоим, со всем этим убранством и сокровищами.

Яросвет немного подумал и спросил, глядя на Стража:

– А я… Так и останусь… Холопом?..

Но силуэт Стража уже начал словно таять, и дворец терял свои очертания. Холоп еще что-то говорил, но вдруг открыл глаза и проснулся.

Полежал немного, потом перекрестился. Крест нательный поцеловал и неспешно приподнявшись на кровати, сел.

«У меня теперь такой же дворец… То есть, нет, он станет моим если я постараюсь… Делать добрые дела… А если не хватит? Все впустую?» – Холоп вздохнул.

Ходил задумчив Яросвет и заметил то Адриан, когда они в саду были.

– Что ходишь смурной? – спросил тот.

– Видел я сон один. – подбирая слова, отвечал Холоп. – Он мне покоя не дает. Не знаю его значения.

Князь немного подумал и сказал:

– В монастыре есть старец Онуфрий. Говорят, он мудрые вещи говорит… Иногда и просто добрый совет даст. Душа успокоится.

Холоп послушал, но исполнять не спешил.

«А если я расскажу ему о своем дворце, а он исчезнет? Или, того хуже, старец этот его украдет?»

Но не мог никак успокоиться Холоп и пошел в монастырь.

Глава восемнадцатая. Страж

Дал Яросвет немного сидящему на паперти нищему из своих личных припасов, хотя милостыня давалась ему еще тяжело. Трудно было жадному и сребролюбивому Князю отрывать от сердца каждую монету. Тем более, что этих монет стало так немного.

– Дал одну монету, а целый сундук заработал, – сказал нищий.

Яросвет так и застыл со сложенными пальцами руки, чтобы перекреститься

– Что ты сказал? – переспросил Холоп.

– Дал одну монету, а целый сундук заработал, – повторил тот.

– Откуда знаешь?.. – кинулся он к нему.

Нищий остранился.

– Сердце, слитое из куска металла не может биться.

Яросвет совсем опешил от такого замечания, сильно оно его задело, ведь понял, что говорит о нем. Но сдержался, промолчал.

– Гнев удержал – яхонт стяжал. – тянул свою лямку нищий.

Холоп махнул на него рукой: может, он и святой человек, но на его слова не стоит обращать внимания.

Вошел в храм, искать старца Онуфрия. Посмотрел по сторонам, и взгляд его остановился на одной иконе.

– Это же… – заметив какого-то послушника, Холоп позвал его и спросил – Кто это? – глядя на икону.

– Да это же ангел, брат. – ответил тот.

– Ангел? – переспросил он, вспомнив, что Флор рассказывал об ангелах – посланниках.

– Ангел.

Но ни разу он не видел, как они изображаются. Он во все глаза уставился на образ.

Это был тот самый Страж.

Не успел он больше ничего подумать, как услышал старческий голос позади:

– Искал меня?

Обернувшись, Яросвет увидел убеленного сединами старика в монашеской одежде в сопровождении инока.

– Отец Онуфрий, – представил его Холопу инок, а потом поклонился и сказал монаху, – Благословите. Идти на послушание надо.

– Бог благословит. – сказал тот, перекрестил его и инок ушел.

Старец и Яросвет вышли из церкви и сели на скамью под раскидистым кленом. Расказал монаху свой сон Холоп и стал ждать, что тот скажет.

А тот молчал и четки перебирал. Это длилось какое-то время. Яросвет начал терять терпение – не привык он так долго ждать. Тюрьма его хоть и воспитала, когда он там сам не зная от кого ждал спасения, но добрые привычки приобрести гораздо сложнее, чем вредные – известная всем истина.

– Этот дворец – он ведь существует? – спросил Яросвет.

– Не придавай снам значения. – отвечал старец. – Снам верить – как в пропасть смотреть.

– Но я видел Стража на той иконе! Это ангел. – стоял на своем Холоп.

– И не все ангелы светлые. Разве не знаешь? – посмотрел на него монах, чем огорошил Холопа. Он поднялся, и тот вместе с ним.

– Но что мне делать?

– Молись. Смиряйся. Борись со страстями своими Добро делай. Не жди в ответ награды. Каждый свою награду получит. Надейся на милость Божью.

С этими словами оставил старец Холопа, вконец растерянного.

Но никак не шли у него эти два дворца из головы.

«Дворец был, и он Адриану принадлежал. И об этом дворце было сказано, что может моим стать. И мы с ним поменялись местами. Не может это все быть чепухой!» – решил он и собрался идти к Адриану, чтобы расспросить его о том, о чем не заговаривал с ним с того момента, как призвал его к себе в терем.

Глава девятнадцатая. Решение Яросвета

– Расскажи мне, как ты жил до того, как… – надо бы сказать «пока князем не стал», но Холоп не смог этого произнести и сказал другое, – не оказался на моем месте.

– Моя жизнь ничем непримечательна. – ответил скромно Адриан – С матушкой жили в бедной хижине. Трудился по силам ели что Бог послал, и за все благодарили Его.

– И всего-то?

– Маленько другим людям помогали. У нас находили кров обездоленные, голодные – краюху хлеба, больные – облегчение в болезни. Матушка моя в растениях разбирается, в лекарском искусстве.

Яросвет задумался над услышанным.

«Его дворец был почти достроен, и чего только там не было. А мой только начал строиться, и сокровищ там совсем никаких почти.» – размышлял он. – Людям надо помогать? И чем я помогу? Гол как сокол, даже дома собственного нет, живу здесь на положении тунеядца. Хотя это и есть мой дом, с чего мне покидать его? Но злата-то по-прежнему нет. И откуда оно появится, коль лежу тут как хворый день и ночь. Нет, так дело не пойдет.

Встал Холоп и пошел к Адриану опять.

– Дай работу мне, работать хочу.

– До конца оклемался? А то стол княжеский богат, не обеднеет, а комната гостевая, хоть совсем тебе останется.

– Руки по работе томятся. – отвечал Холоп, хотя и кривил душой.

– Раз так, будет тебе работа. Где работать хочешь?

«Смиряйся». – всплыло в голове.

– Пойду туда, куда отправишь. Ты князь.

Помолчал Адриан и сказал:

– Завтра узнаешь, куда определился.

И Холоп ушел.

Глава двадцатая. Соблазн

А на следующий день определили его в столярную мастерскую.

– Раз рукам работа нужна – вот она, – сказал Адриан.

И так Яросвет стал работать в мастерской. Учеником его взяли, хотя и мнил он себя мастером. И жалованье Холопу платили, да не такое какое он своим воинам выдавал.

Запела его сребролюбивая душонка:

«Еще нищим это отдавать? Самому едва на жизнь хватает! Всем помогать – обеднею!»

И не совладал с этим голосом теперь Яросвет. Пропал на три дня, пил и гулял. Дошли вести об этом и до Адриана. Посидел н в задумчивости, а потом велел привести его к себе в зал.

Ввалился пьяным Яросвет в княжеский терем.

– Ну? Где же ты, КНЯЗЬ?! – крикнул он так, что эхо отскочило от стен.

Но здесь не было никого кроме стражи позади него у дверей.

Трон стоял княжеский на месте, но кроме него было еще и зеркало посреди зала.

Яросвет нахмурился и, шатаясь, подошел к нему. Погляделся.

И отпрянул.

– Это я, что ли? – спросил он уже тише.

Внезапно ему почудилось, что увидел в зеркале Стража Обернулся – нет никого. Поморгал.

Перед его внутренним взором возникла вдруг икона Спасителя. Упал он на колени и сам не зная отчего заплакал.

На следующий день Яросвет пошел в церковь.

Как раз читали Евангелие о предательстве Иуды.

Флор рассказывал ему, но он забыл об этом.

«Неужели и я могу дойти до этого?» – подумал с ужасом он, вспомнив о том, как однажды иерей на проповеди говорил, что в каждом человеке образ Христа.

«Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне» (Матф.6:24)»

– Во всем каешься? – спросил его священник.

– Каюсь… – ответил тихо Холоп.

Священник накрыл его голову епитрахилью, и Яросвету вдруг стало так легко, словно у него за спиной выросли крылья.

Холоп вышел из церкви после службы и вздохнул полной грудью.

– Чист как белое полотно. – заметил нищий на паперти.

А Яросвет улыбнулся и высыпал ему в шапку все, что осталось у него в карманах. Когда он уходил, нищий перекрестил его вслед.

Вернувшись в столярную мастерскую, Холоп стал работать с большим усердием и прилежанием, чем прежде. Он стал более молчалив, но не угрюм, иногда находились у него и добрые слова для людей. После того случая он пил вино только по большим праздникам, и то совсем немного.

Так проработал он в столярной мастерской около года с того дня, как Адриан дал ему работу.

Глава двадцать первая. Вернуть долг

Однажды Яросвет по рабочим делам пришел к Адриану.

– В княжем зале он, – сообщили ему, и Холоп отправился туда.

Хотел он войти в приоткрытые двери, но так и застыл с протянутой рукой: внутри был кто-то еще, кто-то пришел на поклон к князю.

Женский голос говорил:

– Князь Великий, есть у меня одна просьба. Знаю, что ты милостив, Богу молишься, нас, убогих не забываешь. Мое имя Лукерья. Пришла просить не за себя, за отца моего. У него здравие пошатнулось. А теперь мне нужно добывать пропитание, почтить его старость, лекарю чем бы было уплатить.

«Где-то я уже слышал этот голос?» – подумал Холоп и заглянул в зал через щелку. Но девица стояла спиной и видел он только ее длинную косу под платком.

– Печально, что вашу семью постигло такое горе. – заговорил Адриан. – Думаю, я сумею вам помочь. Моя матушка сильна в лекарствах, и сейчас трудится в богадельне при храме святого Арсения. Мне кажется, вашему отцу там будет лучше, и он получит все необходимое. Для тебя работа тоже найдется, если будет у тебя желание, моя матушка найдет тебе занятие. Голодными не останетесь.

– Благодарю вас князь, батюшка! – упала на колени Лукерья в порыве чувств. – Да хранит вас Бог! Не забуду вовек вашей милости!

– Не унывайте. – встал с трона Адриан. – Все наладится.

Девица раскланялась и обернулась, намереваясь идти к дверям, и тут Холоп узнал ее.

– Это же та…

«Та девица, и отец ее, что спас меня от голодной смерти, кто выходил меня!»

Яросвет поспешно отошел от дверей, но вскоре вышли Князь с Лукерьей. Укрыться он не успел, Адриан узнал его и окликнул.

Холоп никак не хотел встречаться глазами с Лукерьей, стыдно ему было перед ней. Но обернуться пришлось.

У девицы были заплаканы глаза, и от того образа полной и здоровой девушки, который у него запечатлелся в голове перед тем, как ушел он от них, е осталось и следа.

Она прошла мимо, не узнав его. Подняла глаза и кратко поклонилась. Холоп посмотрел ей вслед.

«Надо же. Не узнала?»

– У тебя какое-то дело? – вывел его своим вопросом из задумчивости Адриан.

– Да. В столярной краски кончились.

– Хорошо. Сегодня все пришлю. Как идет работа?

– Хорошо. – больше в голову Яросвету ничего не пришло.

Холоп хотел сказать что-то еще, но ушел и вернулся к работе. Лукерья с ее прошением не шла у него из головы.

«У нее на лице было написано такое горе. Никогда не видел такого».

Или просто не замечал?

Глава двадцать вторая. Богадельня

С утра поехали в богадельню.

Там их тепло приняли, покормили. Адриан увиделся с матушкой, справился о новоприбывших. Холоп тут рядом стоял.

– Очень плох. – говорила матушка Адриану. – Но мы, конечно, постараемся выходить.

– Молебен-то заказали?

– Сейчас как раз служить будут.

Адриан бросил взгляд на Холопа, тот кивнул.

– Мы тоже идем.

Яросвет встретился глазами с матушкой Адриана, зачем-то поклонился ей – такое впечатление внушала эта скромная женщина, что поклон сам собой получился.

Скоро стояли на молебне. Священник читал, пел хор, хотя и не так торжественно как на службах. Яросвет глянул на Лукерью, та, спрятавшись в черном платке, плакала. Он хмуро перекрестился.

После разошлись на работы, определили Холопа на поля с остальными удальцами. Они распрощались с Адрианом.

– Ну, помогай Бог. – сказал Князь.

– Помолитесь о нас. – сказал Холоп, и сам не понял, как сорвалось такое с языка. Но слово не воробей – вылетет – не поймаешь.

– Ты тоже молись. – ответил серьёзно Адриан. – За меня.

Яросвет поднял на него глаза.

– Тяжела твоя ноша. – вдруг сказал Адриан. – Мне бы донести ее до конца.

И ушел, оставив растерянным Холопа.

«Моя ноша тяжела?» – удивлялся еще долго он, даже когда уже пошел работать. – «Мне видится, ничего нет тяжелее жизни простого холопа»

А его прежняя жизнь по сравнению с той, которой Яросвет жил сейчас, показалась ему сказкой, в которую каждый день ему хотелось вернуться.

Работа кончилась. Все тело болело, как после побоев, но никто Холопа не бил. Сражался он с зеленью, солнцем и ветром и голодом, от которого громко урчало в животе.

Работяг сразу покормили. Жадно поглощая борщ (на поле принесли только ломоть хлеба с тюрей), Яросвет заметил среди других девушек в богадельне Лукерью. Сейчас была одна в таком же сером ситцевом платье, как и все остальные девушки, работавшие здесь, на ней был белый платок и белый передник. Наряд заставил ее сильно потускнеть в придаток к горю.

Хотел он сначала подойти, но потом подумал:

«И что я скажу ей? Это я, тот мужик, которого твой батюшка спас? Тунеядец и хам? Нет, не с этого надо начинать.»

Допил Холоп залпом оставшийся квас в кружке, встал и направился к Лукерье.

– Нас князь прислал. – сказал Яросвет. – Узнал про вашу беду. Как твой отец себя чувствует? Давно ему нездоровится?

– Сейчас батюшку лечат. – отвечала Лукерья, – сама матушка Князя с ним сейчас. На все воля Божья… – прикрыла она лицо краем платка. Ее глаза заслезились.

Холоп кивнул. А что скажешь тут?

– Могу я проведать его?

– Да. Я отведу тебя к нему.

Глава двадцать третья. Примирение

Лукерья прикрыла дверь, и Яросвет остался в комнате один на один со стариком.

За окном щебетали птицы, а какие-то спали и не слышали того, что говорил Холоп, и что ему отвечал старик. Не заглядывали они в окна – какое им дело, птахам поднебесным, до молвы людской? Не видели они, как поклонился Яросвет, и как старик положил ему руку на голову.

Зато Лукерья все слышала и не могла поверить в то, что вот этот человек, которого они почти три года назад выходили и выгнали, теперь здесь, у ложа больного ее отца, приехал от Князя, чтобы помочь.

«Видно, изменился он». – думала Лукерья, стоя у двери и погруженная в мысли. Поэтому голос Холопа прозвучал для нее внезапно:

– Значит, слышала все?

Лукерья вздрогнула. Упираться смысла не было.

– Слышала. – созналась она.

– А знаешь, грех это – подслушивать. – продолжал Яросвет, прикрыв до упора дверь.

Лукерья залилась краской, пристыженная. Холоп видел в ее глазах даже какой-то страх. Неужели она его боится?

– Но осуждать в нем не могу тебя, так как и сам в этом грешен. – спешно добавил он.

У Лукерьи отлегло от сердца. Она снова подняла глаза на него.

– Я слышал, что ты говорила там, у Князя. – признался он.

– Так… Вот почему ты там был? – поняла девушка.

– Да. Я попросил князя прислать меня сюда. Хотел вину загладить перед отцом твоим, прощения попросить. У него, у тебя. – они встретились глазами.

– Но мы же… тебя выгнали… – вдруг Лукерье стало стыдно.

– Что было то было. – отвечал Яросвет. – Как бы все ни обернулось, но теперь я стою тут перед тобой.

– Я-то прощаю вас… Слышала и батюшка вас простил. Простите и вы нас, ради Бога. Я все переживала, как же у вас дальше жизнь сложилась, после того как…

– Как видишь – жив-здоров, и мы снова встретились. – ответил он. – Кто прошлое помянет, тому глаз вон. – продолжал он уже другим тоном. – Я хочу все исправить. – подошел он ближе, глядя ей в глаза, а Лукерья не отступила назад. – Чтобы отец твой пошел на поправку, а ты снова расцвела, как малинов цвет.

Девушка залилась краской и немного отстранилась от Яросвета.

– Теперь моя жизнь – это болезни и мрак. – тихо ответила она ему, опустив глаза. – мне нужно идти в общую. Бог да благословит тебя.

Он ждал совсем не такого завершения разговора, но ничего не поделать. Уходя, Лукерья все же обернулась и взглянула на него, хотя и не улыбалась.

«А чего ты хотел? Чтоб расцеловала она тебя?» – сам себя приструнил Яросвет и пошел в противоположную сторону.

Глава двадцать четвертая. Расставание

Старик недолго прожил: помер, скосила его болезнь. Приезжали священник, с кадилом отпевал. Похоронили его тут де, на кладбище богадельни. Князь стоял, сняв шапку, как и Яросвет. Холоп смотрел на Лукерью, у которой глаза почернели от слез. Ничего не пришло ему на ум, чем бы ее утешить.

Он подошел после, пытался найти слова, но она ушла.

Через несколько дней они снова встретились.

– Не нужно нам больше видеться. – сказала Лукерья, отводя глаза в сторону. – поезжайте назад на свою службу к князю.

– А как же ты?

– Я тут останусь. Ради памяти отца буду хворым помогать.

– Неужели похоронишь вместе с отцом здесь свою красоту и здоровье? – не сдержался Яросвет.

Она грозно сверкнула синими глазами.

– Где красота? Потеряла я ее! В слезах и горе. Где молодость? Уходит она и глазом не моргну, как стану старухой. Все это прах и тлен, как говорил отец Василий.

И в этот единственный момент Яросвет был несказанно зол на этого отца Василия, которого даже не знал и не видел ни разу.

Не зная, как поступить, Холоп бросил ее и ушел, злясь и на себя тоже.

А Лукерья ушла плакать к себе и молиться за отца.

Не смог он убедить девушку. Работа из рук валилась. И решил он уехать.

– Неужели так просто сдашься? – услышал он голос и, обернувшись, увидел на паперти храма того самого нищего, который сидел при монастыре.

Поначалу он будто дар речи потерял.

– А ты как здесь очутился, мил человек? – спросил он.

– Я странник, хлопчик, теперь вот здесь я.

«И отвечает разумно, а не поговорками какими».

– А что я могу? Заставить не могу, власти у меня никакой!

– Время ей нужно. А по истечении времени подойди, скажи слово ласковое, подари что-нибудь, чтоб забылись все печали.

Сколько же это время продлится?

– У печали нет срока… Подождать надо… Почувствуешь.

Прошла неделя, но кроме безысходности и злости ничего он не чувствовал. Сидел на берегу реки, что была недалеко от богадельни и смотрел на другой берег, где высились терема и сверкали золотые купола.

Так прошла еще неделя, и еще одна.

Устал Яросвет. От хворых и слез. Встал на ноги, подкинул камень и сказал, пустив его по реке:

– Надоело! Уеду!

И начал собираться.

Уже котомку свою взял, хлеба в узел. Выходил из богадельни и столкнулся с Лукерьей.

– Уезжаешь? – сама спросила девушка.

Яросвет немного придержал ответ, пытаясь по лицу Лукерьи понять, что у нее на уме.

– Уезжаю. – отвечал Яросвет. – Пора на службу к князю возвращаться.

Та стояла, сжав руки. Плечи не двигались.

– Вот как… ну, доброй дороги. – сказала Лукерья.

Не знал, что сказать Яросвет, кивнул, развернулся и собрался уйти, но услышал снова Лукерью.

– Матушка Князя сказала неполезно мне здесь оставаться. Сказала с еще одной девушкой отправляет меня во дворец. Поеду, в швейной трудиться буду, пока сердце не успокоится.

У Холопа внутри словно солнце взошло.

– Неужто?

– Да-да, – он впервые увидел ее улыбку за долгое время, едва заметную, как блик солнца на масленичном листке. – Так что, скорей всего, мы поедем все вместе.

– Добрая идея. – сказал Яросвет. – если что, и волков тебе со мной не бояться.

Лукерья застенчиво улыбнулась, и они поехали впятером назад, в княжеский дворец: Яросвет, Лукерья, Ероп и Фрося, да извозчик Петька.

Глава двадцать пятая. Назад во дворец

Яросвет вернулся во дворец, и таким далеким ему показалось это светлое место со множеством людей, которые не страдают, не болеют, на щеках которых играет румянец, и солнце заглядывает в узорчатые окна.

«А всего два месяца не было» – промелькнуло в голове.

Холоп стал снова работать в столярной мастерской, а Лукерья – в швейной. Скоро подходил срок окончания его испытания, и не знал он, чего ждать.

Встречались они иногда, Яросвет ждал ее после трудов на дворе, вечерами они гуляли, по дорогам, в роще венки плели, ходили к реке. Яросвет начал забывать о своей прошлой жизни, о княжеской, о том, чтобы вернуться к ней. Начал забываться и чудный дворец из снов, показался он лишь дымкой.

И в один из летних вечеров он Лукерье предложение сделал:

– Жить, – говорит, – без тебя не могу! Будь моей женой!

Краснея, Лукерья согласилась.

– Ты спас меня. – сказала она. – Если бы не ты, я бы так и не научилась снова радоваться жизни. После смерти батюшки я жила в мрачном и темном мире, но ты вывел меня на свет.

Яросвету хотелось поделиться этой новостью со всем миром. Со всем миром, кроме Адриана. Однако, он все равно узнал: как-никак, князь.

– Поздравляю вас. – сказал он с улыбкой глядя на посветлевшую и румяную Лукерью и на крепкого Яросвета. – Рад, что вы вместе.

– Благослови нас, великий князь. – попросила Лукерья. – Без тебя бы ничего не вышло… Я так благодарна! – поклонилась она, чем уязвила Яросвета.

Холоп поднял глаза на Адриана.

«Не хватало еще, чтобы он благословлял мой собственный брак… Холоп. Хотя и в облике князя».

Адриан прекрасно читал мысли Яросвета на его лице и не хотел продолжать разжигать вражду или как-то задеть его. Поэтому улыбнулся и сказал, положив им руки на плечи:

– Бог да благословит вас. Будьте счастливы.

Гордость Яросвета не пострадала, но если бы Адриан сказал «благословляю вас», еще и руку положил ему на голову… Он бы не смог простить.

«Прощайте и прощены будете» – едва слышным колокольцем в голове Яросвета отзвучали слова Писания.

Поняв, что им опять управляет гордыня, Яросвет сам склонил голову, наступив на горло собственной страсти и сказал:

– Дай и княжеское благословение собственной рукой. Все же не первый день знакомы.

Лукерья последовала его примеру.

Адриан задумчиво взглянул на Холопа и понял, что у того в душе совершается борьба.

«Но его замучает потом это воспоминание, ему еще тяжело» – подумал он и ответил:

– Все это время я желал вам обоим искренне только добра. И продолжаю этого желать. Я помогу в приготовлениях к свадьбе и хочу вам сделать свадебный подарок.

Яросвет поднял голову, и девушка тоже. Он не знал что и подумать или сказать на это.

– Что за подарок, княже, если вам угодно… – начала Лукерья, радостная от этой новости.

– Все узнаете в свое время… Сейчас ни о чем не думайте, я возьму на себя все хлопоты. Если есть какие-то пожелания, скажите мне.

Яросвет хотел что-то сказать, но взглянул на Лукерью и столкнулся с ее лучистым взглядом.

«Не хочу ее расстраивать», – решил он и навеки заточил несказанные слова в сердце.

Глава двадцать шестая. Буря

Свадьбу сыграли так, что весь мир гулял. Невеста – краше некуда, да и жених хорош собой. Подарком Князя оказался терем и освобождение Холопа. Теперь он был свободным человеком, получил в дар дом и землю, и они могли спокойно жить с Лукерьей.

– За что ы так со мной? – спросил Яросвет, когда они были на улице с Адрианом одни.

– О чем ты? – удивился тот. – Тебя что-то расстроило, из того, что я сделал?

– Ты мне душу рвешь. Вот так, на части, – продолжал говорить Холоп, сопровождая жестами. – Я же тебя на дух не переношу. Может быть, и снова в темницу заточил бы, если бы мог! Почему не ненавидишь меня, почему столько добра делаешь? Ты меня душишь этим!

– «и если семь раз в день согрешит против тебя и семь раз в день обратится и скажет: каюсь, – прости ему». (Лк 17:3,4)

Яросвет в ярости бросил о землю шапку и пошёл прочь.

Он ушел с гуляния, оставив Лукерью, и немного побыл в одиночестве, раздумывая над происходящим. Что-то и правда душило его, так что он закричал, а потом разрыдался, сидя на бревне.

«Прощайте, и прощены будете» (От Луки 6.37)

– Этот Холоп – истинный христианин. А я кто? Я только притворяюсь… Притворяюсь, что я не чудовище. А там, внутри – бездна. Как меня Лукерья смогла полюбить? Еще и сказала, что я спас ее. – Холоп закрыл рукой лицо и посидел так в тишине леса. – Мне дали три года на исправление, а я все тот же. И что дальше будет? А если мне скажут, что я не исправился?.. Тогда что?

Мысль так поразила его, что вся радость улетучилась, и он мрачно вернулся на свадьбу.

Лукерья сразу заметила в нем перемену.

– Где же ты пропадал, милый? – спросила она, взяв Яросвета за руку.

– Не того ты выбрала, Лукерья.– сказал он. – Плакать тебе со мной, а не радоваться.

– Что ты такое говоришь?..

– Я плохой человек, Луша. Знаешь, я сколько зла сделал?

Девушка молча смотрела на него. Ее губы дрогнули.

Холоп приложил руку к ее щеке, задержался намгновение и молча ушел.

– От чего ты бежишь? – услышал он знакомый голос. – Лукерья ждет тебя. Ты пойди, посмотри, она сама не своя.

– Ей так лучше будет. Поплачет, пройдет. – ответил он и хотел уйти, но тот снова заговорил:

– Ты не ее спасаешь, ты от себя бежишь, Яросвет. А от себя ты не убежишь никуда.

Он боялся обернуться, ведь это был голос Стража.

Наконец собрался с духом и обернулся, но никого не увидел.

Тучи собрались над ясной землёй, где-то гром прогремел.

– Что будет со мной?! – закричал он в небо. – Сколько мне еще так мучиться?!

Сверкнула молния, он упал на колени и заплакал. И ливень полил так, что ни зги не видать. Все у него в голове смешалось.

Услышал, как зовут, а потом босые ноги по мокрой земле и подол белого платья…

– Яросвет! Яросвет! – Лукерья дрожащими руками убирала с его лица мокрые волосы, пытаясь привести в чувство, упала ему на грудь и заплакала.

Адриан едва нашел их, подбежал, справился о происходящем. Лукерья ему все рассказала. Тот лишь вздохнул, понимая смысл случившегося. Перекрестился, поднял глаза к небу.

– Господи… Помилуй нас. – негромко проговорил он.

– Дождь поубавился, но продолжал все так же уныло лить. Адриан помог поднять его и распорядился отнести в покои. Лукерья зашла с ними:

– Мы теперь женаты, грех расставаться. – сказала она и села у изголовья кровати Яросвета.

Глава двадцать седьмая. Все решилось

Виделся ему Страж во сне, снилась Лукерья и Адриан и дворец… Что-то говорил ему Страж, о чем-то спрашивал, что-то отвечал ему Яросвет… Да ничего не запомнил из того.

Очнувшись, Яросвет ощутил на своей руке чью-то нежную руку и открыв глаза, глянул в сторону. На стуле рядом с его кроватью сидела Лукерья, и это была ее рука.

«Сколько же я тут валяюсь? Что случилось?»

Он осторожно высвободил свою руку из руки девушки, но она проснулась, и увидев мужа, быстро поморгала и обняла его.

– Яросвет! Наконец то ты пришел в себя! Мы думали, что ты уже не очнешься… Ты. Ты правда не любишь меня? – спросила она, глядя ему в глаза, и слезы скатились по ее щекам.

– С чего ты это взяла? – он утер слезу с ее лица большим пальцем. – Что за глупые мысли?

– Ты говорил… Что я не того выбрала… Что мне лучше без тебя… Но ты у меня единственный остался… Я сирота на этой земле… Так говорил… Но мне все равно, какое ты зло делал! Я вижу, что ты стал совсем другим человеком, и я люблю тебя!

Лукерья разрыдалась и упала ему на грудь, а он стал поглаживать ее по волосам, успокаивая.

– Даже и думать забудь о том, что я тебя не люблю. – сказал он. – Меня от своей черноты воротит, но никак не от тебя. Больше я не скажу никогда такого.

Он отстранил от себя Лукерью и поцеловал ее в лоб, потом посмотрел на нее так, словно забыл, как девушка выглядит. Она тоже улыбнулась и снова обняла Яросвета.

– Долго я так пролежал? Какое теперь число? Где я?

– Прошло два дня с нашей свадьбы… Как тебе плохо стало, Князь принес тебя в терем.

– В княжеском тереме мы?

– Да.

– И брачной ночи не было у нас?

Лукерья залилась румянцем.

– Не-а.

Яросвет вскочил.

– Тогда что мы делаем тут? Поехали домой!

Поднял он Лукерью от прилива радости, закружил и поставил на пол. В этот момент постучали.

– Кто там, заходи! – крикнул он, не отпуская девушку от себя.

Зашел, кашлянув, Адриан.

– Доброго здравия. Зашел справиться о твоём здоровье, но как вижу, хворь обошла стороной.

– Хватит с нас хвори, печали и тоски – пора радоваться начать! Мы уезжаем.

– Уже?

Яросвет подошел к Адриану.

– Не казни, княже, ухожу из мастерской. Лукерью тоже хочу забрать, если не противу ее воли.

Они взглянули на девушку.

– Не противу!

– Что ж. Так ты решил?

– Так.

– Ну что ж, Бог с вами.Яросвет улыбнулся.

– Ты прости меня. Если что.

– Прощаю. Ты меня тоже прости.

Они обнялись.

– Спасибо, брат. – от души хлопнул его по спине Яросвет.

Скоро снарядили повозку, дал им коней Адриан, и уехали Яросвет с Лукерьей навсегда из княжеского терема. Уезжая, махали Адриану, а тот их вслед перекрестил.

Стали они жить-поживать, да добра наживать.

Теперь Яросвет не был больше ни Князем, ни Холопом, не снились ему больше ни дворцы, ни Стражи, и все мысли у него об этом из головы улетучились, оставив только воспоминания.

Здесь заканчивается эта история, о Князе и Холопе, о Двух Дворцах.

А когда под колокола после венчания выходили они из храма с Лукерьей, светило солнце. И Лукерья сказала:

– Ой, смотри, что это? – убрала с его плеча что-то и показала ему: оказалось белое перышко.

Поднял глаза в небо и улыбнулся, а потом дунул на перышко и полетело оно, подхваченное ветром вдаль, туда где он никогда не бывал.

Конец.

Альтернативные концовки.

Яросвет выбирает вернуться к прежней жизни

Однажды уснул Яросвет и снится ему княжеский дворец. А коридоры все пусты. Стал он по коридору идти и вышел в сад. Посмотрел вокруг и увидел, как какой-то человек поливает цветы. Тот поднялся и взглянул на Яросвета, и признал в нем Холоп Стража. Страж оставил лейку и подошел к нему.

– Твое испытание закончено, Яросвет. – сказал Страж.

– Что теперь будет? Я вернусь, или…

Перед Холопом нарисовалась картина: он снова на троне, все выполняют его волю, никто не называет больше Холопом, и жизнь его в достатке… С любимой женой.

И вторая картина – живут они в маленьком доме, живут не вдоволь, во дворе детишки с собакой бегают, кошка спит на лестнице, где-то курицы кудахтают на заднем дворе…

– Это мое будущее? – спросил Яросвет.

– Нет. – с улыбкой ответил Страж. – Это та жизнь, которую ты изберешь.

Холоп смотрел то туда, то сюда, то на богатый дворец, то на скромный дом.

И, наконец, выбрал.

1) – Хочу вернуться во дворец. – буркнул Яросвет так, словно ему было стыдно за выбор.

– Так тому и быть.

– А Лукерья… Она ведь со мной останется?

– Она вышла замуж за свободного человека… С ним и останется.

– Что это значит? Скажи!

Но страж начал медленно исчезать, а все вокруг потемнело, и Яросвет будто начал падать в пропасть.

Он свалился с грохотом с кровати, задергал ногами, сердце выстукивало как дятел. Потом сел, тяжело дыша. Двери его горницы отворились и в сени вбежала куча народа.

Глянул Яросвет по сторонам, никого не замечая: хоромы словно княжеские, и что-то смутно у него в сознании стало нарисовываться, что-то из прошлого…

– А Луша? А Лукерья где? – он босиком выбежал из хором и побежал по коридору.

– Тут я, тут, княже! – появилась перед ним в легком платье Лукерья, украшенная жемчугами, так что было сразу и не узнать. – Фрося прибежала, стряслось, говорит, что-то. Ты как, милый?

Яросвет схватил ее за плечи, оглядел с головы до ног: не простой девушкой уже стояла перед ним Лукерья.

– ты. ты моя жена ведь?! – он уставился на нее безумным взглядом.

– Твоя, твоя, Светушка, чья же еще? – погладила его по щеке Лукерья, когда тот отпустил ее. – Кошмары тебя мучают?

Яросвет успокоился и ответил:

– Кошмары, да… Да все уж в прошлом. Ты лучше расскажи, что здесь да как… Кажется, памяти я лишился…

Лукерья погладила его по руке и сделала знак слугам, чтоб удалились, остались они в коридоре одни.

– Князь я? – спросил он.

– Князь, конечно. – с улыбкой ответила Лукерья. – а я – княгиня твоя.

– Детишки-то есть у нас?

Лукерья улыбнулась.

– Пока только один, Иванушка, боялась, чтоб не проснулся… Его же едва спать уложили…

– А еще?

Лукерья застенчиво улыбнулась.

– Бог даст, будут и другие детки…

– А где ж Адриан? – потом спросил он.

– Какой Адриан? – удивилась Лукерья.

– Ну… – Князь даже не знал, как и объяснить.

«Вряд ли она помнит то, что помню я».

Она сощурилась, словно пытаясь вспомнить о чем-то.

– Тот Адриан, которого ты свободным человеком сделал? Поистине, княже, никто от тебя этого не ожидал.

Яросвет только с удивлением взглянул на нее.

«Значит, и ему я вернул долг».

– И где ж он теперь?

– В столярной работает. Ты ведь сам недавно у него киот заказал.

– В столярной разве киоты делают?

Князь не помнил в своей столярной, чтобы они занимались подобной работой.

– В монастыре – да…

– В монастыре?.. Стало быть, монах он? – удивился Яросвет.

– Не монах… Может, хочет стать монахом? Не ведаю, княже. А почему ты спросил о нем? Еще одну икону хочешь украсить?

Князь вспомнил об иконе Спасителя, что стояла у него в комнате, где его Адриан выхаживал. На простом дереве, без киота…

– Надо бы…

Так и закончилась эта история, О Князе и Холопе, о Двух дворцах. Князь перестал народ притеснять, поборы неемыслимые брать, стал щедрым и справедливым государем и исправил все свои неправды, вернув людям все нажитое, да сверху приложив. А когда гордость и жадность начинали его одолевать, он шел к тому месту, где его убили и говорил сам себе:

– Вот здесь убили тебя, стал ты безродным, валялся в лужах и чуть не умер в темнице, из-за своего нраву поганого. Вот тут и могила тебе, если не успокоишься.

И этим он боролся со своими страстями.

Адриана Князь призвал к себе после, щедро одарил и заказал богатый киот для иконы Спасителя.

Они встретились взглядами, и Яросвет понял, что тот помнит обо всем.

– Хочешь на службу к Князю? – спросил он.

Помолчал немного Адриан, потом поклонился.

– Долгое время я пробыл здесь, княже. – сказал он. – От службы княжеской никто не откажется в здравом уме, ну а я отказываюсь. Не серчай, государь.

– Что ж… так ты решил? – посмотрел на него Яросвет.

– Так.

– Ну, ступай с Богом. Пусть тебе ангелы в твоем труде помогают. Жду киот ко сроку. – добавил он.

– Будь здрав, княже. – поклонился еще раз Адриан и ушел.

Много злата пожертвовал Яросвет монастырю, который стал дорогой его к Богу. Благословение взял у игумена и насыпал нищему на паперти целую шапку золотых!

– Высоко поднялся – не упади. – сказал нищий, щурясь от солнечного света.

– Ты, значится, снова здесь? – спросил Князь.

– А я здесь и был. – развел руками нищий. – Странник я, странник…

Яросвет усмехнулся и сошел с лестницы на землю.

Нищий вслед перекрестил Яросвета.

Народ стал благословлять своего князя, а не проклинать.

За свое правление князь построил несколько богаделен и лечебниц, постоялые дворы и дом милосердия.

Вот такая вот история о Князе и Холопе.

Яросвет выбирает бедную жизнь

2) – Да ну… Зачем мне этот дворец… Править я толком не умею. Я смотрел как Адриан управляется – кажись, у него лучше выходит. Да и легче жить стало. Буду заботиться о Луше, о детях… коль будут.

– Значит, отказываешься от престола? – спросил Страж.

– Второе выбираю. – указал пальцем на показанную жизнь Князь.

– Раз так – ну шагай, что же.

И шагнул Яросвет в картинку.

Очнулся, поморгал, поднявшись, сел на кровати.

«Жив» – была первая мысль. – Изменилось ли что?»

– Светушка, ты чего, встаешь уже? – услышал он голос совсем рядом. Глянул – Лукерья с ним на кровати, глаза протирает.

Посмотрел по сторонам – его комната в тереме, который Князь подарил, все та же. Лучина горит у двери, и лампадка теплится в красном углу. Лег он назад с улыбкой. Повернулся к Лукерье, пригладил ее волосы.

– А который час, Лушенька? Может и вставать уже пора?

– Темно еще… – приподнявшись, глянула с прищуром в окно Лукерья. – Еще часа два поспи, и вставать будем…

И так началась жизнь не Князя и не Холопа в маленьком доме. Стал он столяром, мебель выделывал да свистульки детям. В храм они ходили все вместе, князя навещали во дворце, и хотя жили они небогато, нищим и голодным все равно доставалась то краюха хлеба, а то стул самый обычный деревянный. Сделал Яросвет киот для монастырской иконы храмовой, и до сих пор она там, в его киоте стоит.

А Адриан продолжал править мудро и справедливо, и хотя сам он не выбирал такую жизнь, сделал он много хорошего для народа, больше, чем когда был простым холопом.

Так закончилась эта история о Князе и Холопе, о Двух Дворцах.

Конец.

Оглавление

Часть первая. Князь

Глава первая. Другой Дворец

Глава вторая. Приказ Князя

Глава третья. Холоп

Глава четвертая. Бунт

Глава пятая. Шанс

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ХОЛОП

Глава шестая. Начало скитаний

Глава седьмая. Вон

Глава восьмая. Шапку съем!

Глава девятая. Новая рубаха

Глава десятая. Охота

Глава одиннадцатая. В тюрьме

Глава двенадцатая. Наказание

Глава тринадцатая. Князь и Холоп

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ХРИСТИАНИН

Глава четырнадцатая. Вера

Глава пятнадцатая. Монастырь

Глава шестнадцатая. Встреча

Глава семнадцатая. Сон Яросвета

Глава восемнадцатая. Страж

Глава девятнадцатая. Решение Яросвета

Глава двадцатая. Соблазн

Глава двадцать вторая. Богадельня

Глава двадцать третья. Примирение

Глава двадцать четвертая. Расставание

Глава двадцать пятая. Назад во дворец

Глава двадцать шестая. Буря

Глава двадцать седьмая. Все решилось

Альтернативные концовки.