Империя Демона (СИ) [Юлия Цезарь Skazka569] (fb2) читать онлайн

1. Утро вечера мудренее

Тяжела ноша короля. Даже в королевстве, где царит мир и покой, у правителя масса обязанностей, которые не требуют отлагательств. Вот и сейчас Генрих читал тревожные письма со своей родины. Благодаря браку три года назад он вступил на трон как король Серии, а его прекрасная супруга Айка стала королевой. В последний год обучения в академии Ребеллион в Серии разразилась чума, унесшая жизни и славных правителей, родителей Айки Мольтер. Демона, что принес болезнь, в последствии поймали и изгнали, чтобы остановить эпидемию, но было уже поздно. Возможно, из-за этого Айка недолюбливала постоянного компаньона Генриха, который и сейчас находился при нем.

— Что так вздыхаешь? — пропела сладким голосом прекрасная беловолосая особа, увешанная золотом и шелками. Она сладко потянулась и прикрыла маленький ротик изящной ручкой — мрачное молчание Генриха нагоняло на нее тоску. Она поднялась со своего насеста в виде подушек на широком подоконнике и прильнула к Генриху со спины, обнимая за плечи. — Хватит читать эти бумажки, давай лучше развлечемся!

Девица вырвала письмо из рук рыжего короля и, засмеявшись тонким голоском, попыталась затеять игру в догонялки. Но Генри было совсем не до этого. Письмо было от Евы и несло дурные вести из дома — война. Мало Летарту было бунта вампиров, так ещё Люций нашел идеальное время, чтобы вмешаться и завоевать и без того растерзанное внутренними конфликтами королевство. У Генриха сердце кровью обливалось, когда он читал строки, написанные аккуратным почерком. Но вот письмо вырвали из рук, и он косо посмотрел на девушку.

— Ральф, не до твоих игр сейчас, — строго сказал Генри, хмуря брови сильнее обычного. — Айка тебя и так не жалует, а если увидит в таком виде, будет только хуже.

— Скучный ты, — буркнула девушка, но стоило ей закончить фразу, как голос изменился, стал более низким и потерял звон. А на месте девушки, помахивая бумажкой, оказался высокий парень с длинными черными волосами, забранными в хвост. Он скосил свои черные глаза на Генриха и, поправив темную рубашку, которая не прикрывала грудь и вживленный в нее синий кристалл, упал обратно на подушки. — Мы могли бы развлечься.

— Ты здесь не за этим, — отрезал Генрих и встал из-за стола, чтобы забрать письмо обратно.

— Одно другому не мешает, — хихикнул Ральф, но Генри был непреклонен. Вырвав письмо, он все такой же хмурый вернулся за стол.

Через несколько минут после этого инцидента двери в кабинет резко распахнулись, да с такой силой, что из-за грохота ручек о стену эхо от удара разлетелось по всему этажу. В кабинет влетела Айка. Столь малый промежуток времени прошел с окончания обучения, но и то пошло ей только на пользу. Уже привлекательная женщина, а не маленькая принцесса с длинными белоснежными волосами по пояс, она внушала своим видом уверенность, что рядом с Генрихом не просто дочка славного короля Серии, а королева, достойная своего супруга.

— Генрих, ты… — Она остановилась, так и не дойдя до стола. Ей хватило хмурого взгляда супруга в письмо, чтобы всё понять: — А, ты уже знаешь.

Был удостоен взгляда и Ральф, который, на её удивление, спокойно сидел и со скучающим видом поглядывал в окно. Довольно быстро взгляд серых глаз вновь вернулся к супругу, и подойдя к нему, Айка встала за спиной и положила ладонь в дружественном жесте на плечо Генриха. Она видела в нём не мужа — ни разу не смогла, хотя очень пыталась в начале их союза — но своего друга и надежного компаньона, которому за три года Айка научилась доверять куда больше, чем многим из своих людей.

— Ребята Диего доложили, — тише сказала она, смотря на затылок Генриха, но ни в коем случае не на письмо, на всякий случай уточнила: — Оно о войне с Люцием?

— Да, — невесело ответил Генри, качнув головой. Он опять тяжело вздохнул и положил письмо в кучу бумаг на столе. Будто ему и так мало проблем. Но надо было что-то делать с этим. Генрих просто не мог больше оставаться в стороне, наблюдая, как его дом рушился камень за камнем. Он и так слишком долго отсиживался в цветущей Серии.

Для него Айка, как и он для нее, была хорошим другом, союзником, которому он мог довериться. На ее жест он ответил, положив руку поверх ее ладони и слегка сжав. Он также не видел в ней супругу в романтическом плане, поэтому до сих пор у них не было наследника. И в отличие от Айки, он даже не пытался. Его сердце навсегда было похоронено вместе с телом его возлюбленной, и пока народ не требовал от него наследника, он и не собирался притрагиваться к жене.

— Нельзя это так оставлять, — покачал головой Генрих и повернулся к Айке. Он ей доверял, поэтому всегда интересовался ее мнением. — Что ты думаешь на этот счёт? Мне вмешаться?

Конечно, для себя он все решил в тот момент, когда задал этот вопрос. Вмешается. Однако, мнение Айки он тоже хотел услышать, потому что это коснется не только его дома, но и Серии. А это чудное королевство, к народу которого он проникся настоящей любовью, ему меньше всего хотелось подвергать опасности.

— Я королева Серии, и это неизменно, — не скрывая гордости сказала Айка, присаживаясь на подлокотник кресла и не убирая свою руку от ладони Генриха, которая от волнения стала холодной. — Вмешаться — значит, погубить бесчисленное количество жизней моего королевства в войне, к которой мы не имеем никакого отношения.

Айка опустила взгляд и, кажется, увидела некое разочарование в глазах Генриха, когда он вернулся ими к своему столу. Вот только она не закончила и, встав, королева обошла стол, положила ладони на ровную поверхность дерева, опустилась, заставляя Генриха вновь посмотреть на себя.

— Но ты король Летарта, — уверенно сказала она. — Не только Серии. Царства объеденены, и если Серия сейчас останется в стороне, Люций, забрав силу Летарта, на нас тоже нападёт. И тогда мы можем не выстоять. Каким бы ни было моё решение, Генри, мои должны вмешаться. Вопрос только: как? Мы можем вступить в открытую борьбу, разделив войска люцийцев, отчего тот будет в проигрышном положении. Но я очень не хочу бросать своих людей в битву. Мы столько лет жили в мире, Генри.

И Айка не скрывала свою надежду, когда обращалась к нему с этой скрытой просьбой. Она взглядом своим молила Генриха найти другой выход. Как бы он ни любил это королевство — а Айка не раз видела, как Генрих хорошо отзывался о её доме; от чистого сердца. Он любил Серию.

Но Летарт было его домом. Родиной. И королевством, которое он любил не меньше… Айка могла вступить в тихий спор с королём, пусть и не при людях. Но она понимала, пусть и была рождена в этом королевстве, последнее слово всегда за Генрихом. Он король. Она лишь могла помочь советом или, как сейчас, умолять найти другой выход, лишь бы не погубить жизни её любимых людей.

Генрих внимательно изучил ее взгляд. Как бы долго он ни жил в мире, все ещё не избавился от этой привычки, привитой ему с раннего детства. Конечно, ему тоже не хотелось бросать людей в войну, к которой они не имели никакого отношения, даже если на подмогу он позовет такого знаменитого военоначальника, как Элиас Симонс. Интересно, он все ещё отсиживается в академии или принял командование армией Летарта? Генрих подумал, что надо разузнать, как обстоят дела у профессора фехтования.

— Мне надо подумать, — в конце концов сказал Генрих и опустил взгляд обратно к своим бумагам, хотя сразу же поднял глаза обратно на Айку. — Но обещаю тебе, что мы не бросимся необдуманно в войну. Есть другой выход, и я его найду.

Для начала имело смысл просто поговорить с послами Люция. Предупредить, что если они не оставят в покое Летарт, то Серия тоже не останется в стороне. Если король Люция грамотный, он поймет, что в такой войне он останется в невыгодном положении и может проиграть. Генрих кивнул своим мыслям и достал чистый пергамент, намереваясь написать письмо с просьбой о встречи.

— Поговорим с Люцием, — сообщил он Айке о своем намерении. После этого разговора станет ясно, что им делать дальше. Но пасть Летарту он не позволит. Как бы он ни любил Серию, его настоящим домом всегда было и останется родное королевство.

— О, твой дружок приехал, — подал голос Ральф и перевел весёлый взгляд на короля и королеву. Кому конкретно были адресованы эти слова, непонятно, но то, что Ральф развеселился от этого, было видно по его лицу. Рястянув губы в мерзкой ухмылке, слегка показав заострённые клыки, он опять отвернулся к окну. Внизу из кареты выходил беловолосый мужчина, коих было огромное множество в Серии, но именно этот вызывал игривое настроение у Ральфа. Ещё один демононенавистник — Роберт Скайфорд.

Королева нахмурила взгляд и проследила за Ральфом. Любопытство всё же взяло вверх над Айкой, и она обошла стол, но на этот раз, чтобы подойти к окну, как можно на дальнем расстоянии стараясь быть от неприятной для неё сущности. Увидев Роберта, сердце королевы сжалось от тоски. Еще помня приятные чувства к этому парню, Айка старалась избегать встречи с ним. Столького ему наобещала, столько раз сказала ему «да», а в итоге растоптала сердце. И как бы она ни пыталась уверить себя, что брак с принцем был нужен не только Генри, но и ей самой, чувство стыда и совесть это никак не изгоняло.

— Роберт приехал, — сказала она уже Генриху, который всё также сидел за столом. Поторопившись побыстрее отойти от окна, она хотела было выйти из кабинета, но затормозила у стола и коснулась виска Генриха губами в целомудренном поцелуе, который не нёс под собой сексуальный подтекст. — Спасибо тебе, — от всей души поблагодарила она его за понимание её чувств по отношению к Серии и за прекрасную мысль. Еще одна причина, почему Айка не пожалела о браке. Как бы в свое время она ни хотела править сама, не могла отрицать того факта, что Генрих был поистине замечательным королем. За три года благодаря ему прошло столько реформ, что Серия осталась не просто прекрасным королевством, но и продолжала процветать и приумножать свое богатство. Жаль, что они так поздно подумали о военной реформе. Кто же знал, что она для мирного государства могла наступить так скоро? — Я жду еще одного человека из Летарта. Прошу, не отправляй пока письмо. Узнаю в подробностях, что сейчас творится в замке и все тебе расскажу, хорошо?

— Хорошо, — согласился Генрих и отложил письменные принадлежности. Он и сам хотел поговорить с Робом, раз уж он приехал, да и советы Айки для него были не менее важными. За годы брака с ней, она не раз помогала ему принять решение в трудной ситуации. Он ей доверял как самому себе.

Поднявшись, Генри тоже подошёл к окну, при этом заставил Ральфа потесниться. В отличие от остальных он не боялся демона, потому что тот был практически частью него. Кристалл в груди Ральфа был доказательством их связи. Как темная магия жила в сердце Генриха, так она же и была использована для призыва и поимки фамильяра. Он знал, что рано или поздно ему потребуется эта сила, но порой Ральф был просто невыносим. Чего стоят его проделки, когда превращается в мебель и пугает прислугу. Вздохнув, Генрих пошел на выход вместе с Айкой, чтобы встретить своего друга. Ральф хвостиком направился за хозяином, по дороге опять превращаясь в сексапильную девушку. Поиздевается над Робертом.

— Обожаю этого парня, — хихикнул Ральф тоненьким женским голосом и хотел было побежать вперёд, накинуться с объятиями на Роберта, но не тут-то было. Генрих схватил его за плечо и откинул назад, возвращая демону привычную форму.

— Не сегодня, Ральф. Веди себя прилично, — строго сказал Генри, а затем повернулся к Айке. Он ещё помнил об их с Робертом романе в академии, но ревновал ли? Нет, он чувствовал вину за то, что лишил их будущего, вступив в брак, заключённый их родителями. Поэтому не заставлял Айку идти на эту встречу вместе с ним, но спросить должен был. — Встретишь его вместе со мной?

— Прости, дорогой, — ласково обратилась она к королю, как любила это часто делать. Пуст и со стороны выглядело и звучало, как открытое издевательство, но привыкшие к Айке знали, что так она выражала нечто большее, чем просто обращение. — Сомневаюсь, что нам следует видеться друг с другом. Стоит ли ворошить старые раны?

Она мягко улыбнулась Генриху, и совсем случайно на её глаза попалась бесящая девица, лицо которой часто надевал Ральф. Может, дело именно в половой принадлежности? Когда фамильяр — мужчина, еще можно было попытаться вбить себе в голову, что он с Генрихом и с другими мужчинами по делу (что не так), потому кокетливый вид в облике женщины Айку очень злил.

— И, пожалуйста, — но обратилась она вновь именно к Генриху, — не позволяй Этому, — кивнула она на Ральфа, — издеваться над Робертом. Увидимся за ужином.

Коснувшись его плеча в знак прощания, Айка резко свернула в коридор, ведущий к лестнице, а там она, скорее всего, пойдет именно в покои.

Что ж, он понимал ее нежелание видеться с Робертом. Генрих ещё раз строго посмотрел на Ральфа, как бы предупреждая, чтобы он ничего не вытворял, после чего пошел навстречу старому другу.

Роберт уже успел подняться по лестнице в широкое фойе дворца, где Генрих его и поджидал. Семью Скайфордов здесь хорошо знали, потому что они были частыми гостями на своей родине. Стражники приветливо кивнули Робу и пропустили его внутрь.

— Рад встрече с вами, ваше величество, — поклонился он перед Генрихом. Роб всегда был таким, для него обязательно было соблюсти все формальности. Да и хоть они продолжали дружить, между ними чувствовалась какая-то натянутость из-за Айки. Хотя ни один, ни второй не показывали этого.

— А как я рад! — усмехнулся Ральф и хотел было опять взяться за свое, но быстро прикусил язык, стоило Генриху шикнуть на него. Он склонил голову ещё ниже Роберта и попятился, прячась от взора хозяина.

— Проходи, Роб, ни к чему эти формальности, — приветствовал друга Генри. — Ты же знаешь, в моем доме всегда тебе рады. Хочешь отдохнуть с дороги, или приказать подать обед сразу?

— Пожалуй, не откажусь от обеда — очень проголодался в дороге, — с мягкой улыбкой согласился Роб. Он так и не стал жрецом, а последовал путем отца, однако на его белоснежной одежде всегда красовалось золотое солнце — знак богини жизни Индры. Ральф всегда начинал шипеть, когда видел его, хотя это никак не влияло на его сущность. Вот и сейчас он оскалился, и они с Робом обменялись нелестными взглядами.

— Пойдем, расскажешь, как дела дома. — Генрих пригласил Роба пройти вместе с ним в королевскую столовую. — Слышал, что все не очень благополучно.

— Да, но есть и хорошие вести, — сказал Роб и, потеряв интерес к демону, улыбнулся Генри. — В семье Зарийских ожидается пополнение в скором времени.

— Ах, Ева, а в письме даже словом не обмолвилась!

***

После ужина Айка распрощалась с королем, ссылаясь на встречу со своим главным генералом войск. Она не лукавила, и действительно встретилась с высоким Диего — вожаком оборотней, что были ее личной охранной гвардией.

— Королева, — поприветствовал Диего Айку, уже давно учуяв ее запах, но дождался, когда она сама к нему подойдёт. Добрый взгляд голубых глаз опустился перед королевой, стоило ей встать напротив. — Что-то случилось? Не часто ваш лик озаряет солдат в этих грязных казармах.

— Хочешь сказать, что слуги плохо работают? — Диего засмеялся, обнажая белые заострённые нечеловеческие клыки. Айка сняла свою улыбку, переходя сразу к делу: — Но ты прав, кое-что всё-таки случилось. Летарт выступил в открытую войну с Люцием. Кажется, второй был инициатором.

— И что? — вполне резонный вопрос от того, кому родина дороже всего.

— Его величество Генрих решил, что мы должны вмешаться. — На этих словах Диего вновь спрятал глаза, которыми заинтересованно осматривал до этого королеву. И этот жест не утаился от Айки. — Говори, я же вижу, что тебе что-то не нравится.

— Моя королева, у нас прекрасное королевство, которое не знало войн… Не без сил ваших покойных отца и матушки. — Хоть оборотень и старался говорить сдержанно, не забывая о своем положении, на последних словах он всё-таки акцентировал свое внимание, что Айке было непонятно. Ещё велика была боль от их кончины, но сомнение в свое сердце она никому не позволит сеять.

— Ты смеешь оспаривать решения своего короля и королевы? — И лишь громким словом, она знала, можно было приструнить волка, что мог разбушеваться внутри мужчины. Голубые глаза только-только стали превращаться в медового оттенка звериные глаза, но теперь уже будучи ткнутым в свое положение, Диего ниже опустил голову.

— Я лишь сказал то, о чем переживаю, — спокойно сказал вожак. — Готовы ли мы к войне?

— Его величество уже нашел пути к тому, чтобы избежать войну. — И имя мужа перед другими Айка никогда не пыталась запачкать. Только отбелить и помогать, чтобы чужак Генрих, к которому изначально мало было доверия, и дело не только в родословной, стал не просто славным королем, но и великим для серийцев. Три года — малый срок, но все шло именно к этому. — Не думай, что король рвется бросить своих неподготовленных поданных на верную гибель. К тебе, Диего, я пришла без его приказа. Я рассчитываю на любые исходы, и хочу, чтобы армия Серии просто была готова.

Диего поднял глаза на свою королеву. Он не доверял этому решению, ему не нравилось это, что он и показывал. Потому Айка его любила: он не боялся показывать свои мысли, никогда не лизал чей-то зад. Он оборотень. Волк. Но не собака.

— Вы хотите, чтобы я без ведома короля готовил армию? — на всякий случай уточнил он.

— Не совсем. Подготовка армии будет только после решения Генриха. Но я прошу тебя, Диего, чтобы ты проверил армию. Всю. С ног до головы. Узнал все нюансы, все минусы, все наши бреши, связался со своими собратьями… Если войны не будет, на что я очень надеюсь, мы не должны забывать, что мир не вечен. Сейчас в Серии прекрасно всё. Кроме военной мощи. И пора это исправить.

— Как прикажете, королева! — Ну, хоть в чем-то Диего был согласен и, резко выпрямившись перед ней, он низко опустил голову, и длинные черные волосы спали с его плеч.

— Я доложу о своем приказе королю, — кивнула ему Айка, — буду ждать твоего отчета.

На невысоких каблуках Айка повернулась к вожаку спиной и медленно прошествовала из казарм, обдумывая свое решение. Надеялась, что она не поторопилась с этим, но была уверена, что мощь армии действительно пора было поднимать.

Её дела в этот вечер не были законченны. Вместо того, чтобы подняться в свои покои, она свернула в крыло для прислуги, где имели комнаты жители замка, работающие непосредственно в нём. Как правило, это были дети, одинокие мужчины и женщины, вдовцы или вдовы — те, кто не имел семьи, что служили тут еще родителям Айки. Сейчас, идя вдоль комнат, слушая приветствия и смотря на затылки склоняющих головы, Айка добрым словом вспоминала родителей. Для неё они ушли слишком рано. Пусть и прививали в ней умение править с рождения, всё-таки было ощущение, что знаний они не успели ей дать. Их порой так не хватало…

Пройдя в одну из самых дальних комнат, которая никому не принадлежала, Айка постучала три раза и только после этого вошла. Но внутри, как оказалось, кто-то жил, хоть и не на постоянной основе. Выдержанная в строгом стиле комната выглядела побогаче других, о чем говорили ткани, занавески, постельное белье… Здесь был шкаф, тумба и туалетный столик помимо кровати. На столике ничего толком не было, а рядом с ним стояла темная фигура. Свет не горел, но Айка поторопилась исправить это. Прошептав молитву света, она в своей руке зажгла приятный голубоватый шарик и с ним подошла к присутствующему в комнате.

— Здравствуй, дорогая, — радостно сказала Айка, увидев в свете лицо своей подруги. Она так же была счастлива её видеть и, обменявшись объятиями, обе прошли к кровати. — Как давно тебя не было, уже боялась, тебя поймали.

— В замке было самое настоящее восстание, — заговорила собеседница еле слышным шепотом. — Я не могла уйти до тех пор, пока не узнала о конце.

— И какой же конец? — Подпорченное шрамами лицо собеседницы отвернулось от света, и лишь по плавно опускающимся плечам Айка поняла, что подруга тяжело вздохнула. — В принципе, о войне я уже знаю.

— Вильгельм и не скрывает, что он развязал войну, но, Айка, это самый настоящий кошмар! Король просто обезумел, с каждым сезоном, такое ощущение, что ему только хуже. Те, кто не восстают против него, просто боятся, а те, кто восстали…

Значит, восстание то было подавлено. В принципе, это не удивительно. Если бы Вильгельм умер, об этом знали все.

— Смертная казнь?

— Издевательство. Причем не только над преступниками, но и над их семьями. — Голос подруги дрожал, а привыкшая видеть её более стойкой, Айка лишь могла поразиться тому, что пришлось там пережить. И стоило её ладони лечь на плечо собеседницы, как та резко к ней развернулась, и Айка прочитала в её взгляде неописуемый ужас. — Всех уличенных в заговоре он приказал избить на разных улицах, чтобы даже те, кто не хотел и не мог прийти на казнь, слышал крики убиенных. Кто выжил, четвертовали, а останки отправили домой. Но не это страшное. У половины из заговорщиков казнили и членов семьи. Детей и младенцев заставляли вешать на входе в доме — как показатель, что тут жила или живет семья заговорщиков.

От подобных известий у Айки просто кровь в жилах стыла. И решение Генриха о том, что это немедленно нужно прекращать, в ней только укрепилась, но не из-за войны… Нужно было уже что-то решать с Вильгельмом, потому что:..

— В этих заговорщиках он увидел шпионов Люция. — Теперь всё встало на свои места. И даже причина этого неожиданного вызова на войну соседнего королевства стала белее белого. Если бы только те, кто не боялся Вильгельма, не начали дебош в замке, как знать, может, до короля бы не дошла эта безумная мысль. — Отправил королю Люция конверт с трупами крыс, объявив тем самым войну… Ты же понимаешь, как ни умоляй короля Феликса, такого оскорбления он просто не простит…

Это был еще очень долгий разговоров, после которого Айка выходила из комнаты в холодном поту. Убедившись, что её никто не увидел, она распрощалась с подругой и направилась к мужу. Но сможет ли она сейчас это всё пересказать или ей нужно будет время до завтра? Хотя на всякий случай прочитает пару молитв, защищающие от дурных снов.

Пусть король и королева делили одну комнату и одно ложе, Генрих ни разу не притронулся к Айке в сексуальном подтексте. Обычно Айка приходила раньше, но в этот раз Генри пришлось ждать ее. Он и здесь сидел за столом с бумагами и придумывал, что же напишет правителю Люция. Как и обещал, он не отправит письмо без ведома Айки, но текст решил подготовить уже сейчас. Несколько листов были скомканы и брошены в урну, а Генриху все не нравилось, что у него выходило. То слишком нагло напишет, то, наоборот, чересчур мягко. Благо Ральфу с самого начала было строго настрого запрещено посещать царские покои супругов, Генри даже подозревал, что Айка поставила молитвами защиту от него на комнату, но сейчас это было только на пользу: никто не отвлекал.

«Дорогой Феликс…» Зачеркнул. «Ваше Величество Феликс, спешу узнать, как Ваше благополучие? Ввиду сложившейся неблагоприятной ситуации с королевством Летарт переживаю, как это отразится на соседях, таких, как мы с Вами. Я не так давно взошел на престол и не так опытен, как Вы, но мне хочется верить, что между нашими королевствами останется крепкая дружба, как при ныне покойных короле Саймане и королеве Каролине. Смею просить об очной встрече, дабы обсудить действия, направленные против Летарта. С уважением, король Генрих Бартоломью».

Прочитав строчки ещё раз, Генри недовольно скомкал и эту бумажку, а затем швырнул к остальному мусору как раз в тот момент, когда двери отворились. Он промахнулся, поэтому бумажка упала к ногам Айки, из-за чего Генрих состроил ещё более недовольную физиономию.

— Ты поздно, — зачем-то сказал очевидное Генри. Он заметил необычную бледность на лице супруги, но по этому поводу решил промолчать. Если случилось что-то серьезное, она сама расскажет.

Айка опустилась к бумажке и вопросительно взглянула на Генриха, спрашивая разрешение прочитать. Получив незаметный кивок, она открыла и бегло пробежала по строкам. А потом скосила глаза на кучку бумаг вокруг стола.

— Дурные вести, Генри. Из самого замка. — Она прошла к его столу, но чтобы выбросить бумагу в урну, и только после этого вернулась к шкафу у входа и разделась, чтобы сменить одеяния на ночные. И пока это делала, пересказала слова своей шпионки. Говорила она медленно, будто всё пропускала через себя вновь, но чем больше — раздражалась, гневалась. Ей было противно, омерзительно, что такой человек вообще существует.

Когда она накинула на свои плечи полупрозрачное платье белоснежного цвета, через которое просвечивалось не менее белоснежное бельё, Айка уже просто ходила по покоям и нервно теребила пряди своих волос.

— Генрих, это уже не просто прихоти, это пик его безумия! Я сначала не понимала, почему он до сих пор жив, теперь знаю: его просто боятся. И будут бояться еще много лет, пока трупы детей подвешены на двери каждого дома! — тараторила она. И чем больше говорила, чем больше гневалась, тем крепче в ней росла уверенность. В том, что надо сделать, что надо это что-то сделать немедленно. Когда, казалось, она успокоилась, Айка резко подошла к столу Генри и, положив перед ним чистый лист пергамента, наклонилась к нему и решительно заглянула в глаза: — Не юли, не прикрывай своего отца. Ты — король Летарта, а твой отец сейчас просто заменяет тебя, пусть для многих он продолжает считаться королем. Пиши его величеству Феликсу всё как есть — ты не хочешь войны на родине, что на вашей встрече будет решаться вопрос об уходе от войны. — Говорила Айка резко, может, даже слишком, но сейчас она пыталась помочь. Видела, как трудно Генриху давалось это письмо, и так как откладывать при таких обстоятельствах было нельзя, королева планировала решить все до восхода луны. — Не пиши как принц. Пиши как король, который защищает свой народ.

— Ты права: я король не только Серии, но и Летарта, — кивнул Генрих. Благодаря Айке в нем появилась эта уверенность, и ее рассказ и Генри заставил пойти на решительные меры незамедлительно. Феликс — не безумец, с которым нужно вести осторожный диалог, иначе любое неверное слово могло оказаться последним. Генриху даже дерзость была простительна в силу его возраста, чем он и решил воспользоваться. Он вновь взялся за перо и под пристальным взглядом Айки написал:

«Ваше Величество Феликс, требую незамедлительно прекратить агрессию в сторону моего королевства! Предлагаю очную встречу, дабы решить этот вопрос, на пока ещё нейтральной территории — королевство Серия. Даю свое слово, что ни Вам, ни Вашим послам не будет грозить опасность в моем доме. Война — это крах для всех государств и бесчисленные жертвы простого народа. Я надеюсь, мы сможем найти мирное решение возникших проблем и избежать ненужных смертей. С уважением, король Летарта и Серии, Генрих Бартоломью".

— Не слишком? — поинтересовался он у Айки, протягивая письмо. — Я также написал Элиасу Симонсу. Нисколько не сомневаюсь, что Диего — хороший военачальник, но просто хорошего нам недостаточно, если все же дойдет до войны. Нам нужен лучший.

— Мне нравится твоя идея, — сказала Айка, мягко забирая перо у Генри и зачеркивая первое предложение, написав вместо этого: «Ваше Величество Фелис, прошу Вас не начинать атакующие действия в сторону королевства Летарта». — Мне сказали, что Вильгельм прислал письмо с дохлыми крысами Феликсу. Не думаю, что с нашей стороны после такого уместно что-то требовать, как считаешь?

Но всё остальное письмо она одобрила. Шепнув в макушку короля «Молодец, милый», она коснулась его плеча, перечитала строки вновь. Нет, оно было замечательными.

— Возвращаюсь к теме об профессоре Симонсе. Он будет почетным гостем в замке. Тем более я попросила Диего осмотреть нашу армию, найти бреши в ней. Опыт Элиаса будет незаменим в этом. Как считаешь, они найдут общий язык?

И без этого можно было бы, но когда мужчинам есть что обсудить, это намного упрощает их сговорчивость. Вспоминая профессора, с которым, честно, не особо имела дело, потому что на его практику ходила не так часто, но познакомилась с его боевым прошлым, и было бы чудесно, если он примкнет к армии Серии, а не будет перехвачен в армию Люция. Лишь бы они не опоздали.

— Кстати… — Не хотела поднимать эту тему, но так было любопытно… Всегда любопытно, когда он приезжал в замок. Айкка повернулась к королю спиной и прошествовала к кровати, чтобы тот не смел ничего читать в её лице при следующем вопросе: — Как там родители Скайфорда поживают? — Ага, как же… Не особо-то она интересовалась семьёй Роберта, об этом все знали.

Генрих начал переписывать письмо с исправлениями Айки, но на этом вопросе остановился. Он повернул голову к ней, но та его слишком хорошо знала, чтобы вовремя скрыть от внимательного взгляда свои чувства. Но и он ее хорошо изучил за все время. Лёгкая улыбка отразилась на его лице, когда он вернулся к письму.

— У Скайфордов все хорошо. Несмотря на тяжёлую ситуацию в столице, дела их идут в гору, а богатства приумножаются. В этом немалая заслуга Роба, уж очень хорошо у него язык подвешен после учебы на жреческом, — рассказал Генрих. — Он торгует не только активами семьи, но и своим красивым лицом в купе с благословениями. Интересно, кто его этому научил? — лукаво бросил он, заканчивая с письмом.

Отложив до завтра все дела, Генрих потянулся так, что даже хрустнула пара косточек. Сидячая работа доводила его, он уже соскучился по тренировкам. Поднявшись, он тоже прошел к шкафу и закинул туда рубаху, оставаясь в свободных штанах, в который и собирался спать. После чего улёгся на свою сторону кровати, прикрываясь одеялом.

— Знаешь, я не буду против, если ты захочешь с ним повидаться, — тихо произнес Генри, поворачиваясь спиной к Айке. Под «повидаться» он подразумевал не просто встречу бывших любовников. Он не мог и не хотел дать Айке то, что она хотела бы как женщина: любви и удовлетворения, так называемого, супружеского долга. Генрих испытывал к ней самые теплые чувства, но лишь дружеские, как к верному союзнику. Одна была лишь просьба к ней, чтобы никто не узнал, но думал, что напоминать Айке об этом необязательно.

— А я тебе уже сотый раз говорю, — тоном мамочки сказала королева, доставая из-под подушки книгу. Ткнув Генриха, чтобы тот задул свечи, Айка вновь заставила руку светиться, но так, чтобы королю не мешать светом. Она приняла сидячее положение, облокотилась на огромную кучу мягких подушек и принялась водить взглядом по строчкам, хотя мыслями всё равно была с Генрихом, — чем меньше он меня видит, тем быстрее мы друг друга забываем. У него еще вся жизнь впереди. Найдет хорошенькую жену, заведет ребенка… Зачем ему собой мешать?

Айка говорила всё тише и тише, переходя на шепот, но не от страха, что их разговор кто-нибудь мог услышать. Просто говорить это было больно. Она скучала по нему, её грызла совесть, и чем сильнее грызла, тем больше Айка запрещала себе показываться перед Робертом.

— Да и вообще, — фыркнула королева. — Я тебя о родителях спрашивала, а не о нём. Не забудь завтра отправить две копии письма на случай, если его перехватят, либо гонец попадет в беду. Нам такие проблемы не нужны. — Айка скосила глаза на обнаженную спину Генриха, но тут же от неё отвернулась. Она не смогла прочитать его слова между строк, но как же он был прав. Айке так не хватало быть любимой, быть обожаемой, как она привыкла. Ей не хватало любви, секса, чувства, что сердце в чьих-то руках, но всё равно там, где безопасно. Но всё же было, за что она мысленно благодарила Генриха. За нежность. Он был к ней очень нежен, порой, Айка даже видела (хотела видеть?) больше братскую заботу. И за такие мелочи она благодарила его тоже мелочами, незаметными, но надеялась, что нужными.

Молитвами.

На крепкий сон, на доброе сновидение; на благодатную охоту, на ровную дорогу; на ясность ума во время собраний… Такие разные мелочи, порой, которые могли изменить целый день. Как и сейчас, пока Генрих лежал к ней спиной, она прикрыла глаза и помолилась, чтобы королю пришел самый добрый сон. Чтобы не снилось ему королевство под покровительством Вильгельма, чтобы не снился сам Вильгельм; чтобы не витала во сне Риз, чтобы не промелькала в голове академия. Либо его славное правление, либо его добрые воспоминания о детстве с Евой и Винсентом.

— Не забуду, — пробормотал Генрих и широко зевнул. По комнате прошёлся ветерок, который задул все свечи, оставляя единственным источником света огонек Айки. Но прежде чем дать сну завладеть собой, сказал: — Он тебя не забыл.

Или она думала, что Роб просто так, по дружбе, так часто приезжал, скучал по Генриху? Может, это было жестоко по отношению к Айке, каждый раз напоминать ей. Но и его мучили те же угрызения совести, что и ее. Он разрушил их, возможно, счастливый союз. Заставил Роберта отойти, чтобы получить силу в виде Серии. Он часто думал, как поступить, когда все закончится. Вернуть ли Серию Айке или присоединить ее к Летарту, как некогда его прадед поступил с Зарией, женившись на местной принцессе и сделав из небольшого государства свою провинцию. В таком случае рано или поздно Айка должна принести ему наследника. Не худший расклад. Но не сегодня, не в ближайшие годы. Сначала ему нужно самому принести мир и покой в свой родной дом. Дети Евы и Винса смогут без опаски ходить по улицам, Роберт женится на своей миловидной соседке… Хотя он рассказывал, кажется, что его младший брат на ней женился. Или всё это уже снилось Генриху?

2. Быть дипломатом дано не каждому

Какого же было счастье короля и королевы, что Феликс незамедлительно дал свое согласие и указал в письме имя и время приезжающего посла. Прошла всего неделя, но за это время что Айка от своих, что Генри получали донесения из королевства Летарт — одно хуже другого.

В день приезда посла, пока Генрих улаживал некоторые момент в кабинете, Айка должна была его встретить у входа в замок. Она нервно ходила из стороны в сторону, наслышанная также и о том, что Роберт тоже на днях сюда приезжал. Лишь бы он не остался на ночь и не видел её из какого-нибудь окна.

Посол приехал ровно в срок. На лихом вороном жеребце в синем мундире — цвет королевства Люций — он шел в окружении воинов Диего по просьбе Айки. С ним была еще одна наездница, но так как о ней в письме ничего не было указано, королева не знала, кто это. Её больше всего заботило, что кто-нибудь мог узнать об этом приезде; что могут быть те, кто не желал мира. Для своей личной выгоды.

Спустившись с парадной лестницы и дождавшись, когда седок слезет с лошади и её заберут в конюшню, Айка обмолвилась парой слов с одним из оборотней. Дорога прошла хорошо. Когда добрые новости донеслись до её ушей, она лучезарно улыбнулась послу и произнесла:

— Господин Шнейштайгер, — она долго тренировалась, чтобы произнести фамилию, — рада приветствовать вас в своем королевстве. Знайте, для нас наивысшая честь со стороны Серии, что его величество Феликс согласился на переговоры. Скажите, спокоен ли был ваш путь?

— Вполне, ваше величество. — Посол деликатно склонил голову. Хоть в его голосе с небольшим акцентом проскакивала также и брезгливость, посол помнил, что говорит с королевой. — Не стоило посылать сопровождение, у меня хороший защитник.

Он кивнул на свою спутницу, которая как раз спрыгнула со скакуна. По громыхаю доспех было понятно, что под плащом скрывается воин. Да и из-под него выглядывали латные сапоги, что намекало на то же. Отпустив поводья коня, фигура в плаще подошла ближе и поприветствовала королеву:

— Ваше величество, — произнес женский голос, и голова в капюшоне склонилась чуть ниже, чем сделал это посол.

— А где король? Почему он не встречает нас? Я думал, вы желали переговорить в кратчайшие сроки, — слегка упрекнул Годфри Шнейштайгер. Он огляделся по сторонам, будто выискивал короля по темным углам двора, но его взгляд натыкался лишь на лица стражников, и он вновь скорчил презрительную гримасу, хотя попытался скрыть это. У него почему-то сложилось впечатление, что сопровождали не для его защиты, а от него, потому он так и реагировал на воинов. А быть может, чувствовал в них нелюдей. Королевство Люций славилось своими строгими нравами касательно существ, которые не были людьми. Там даже эльфы считались низшим классом.

В последний раз Айка всё-таки заметила брезгливость в лице Годфри, но проглотила это. Да черт возьми, дорога вон какая! Мужчину можно было понять. Айка проследила за его взглядом и улыбнулась женщине, замечая на её плаще знакомый до боли орден. Он точно не был ни в королевстве Генриха, ни в её королевстве. Но если орден так знаком… А! Точно, охотники! Или как там их… На языке Серии и Летарта — жрецы. Ох, если она охотница на демонов, то её обязательно нужно будет натравить на Ральфа — хоть под ногами не будет скакать.

Между тем посол продолжал говорить, и его слова заставили Айку слишком резко перевести взгляд на посла. Здесь она уже уловила оскорбление в свою сторону, на что и поспешила ткнуть:

— Вы правы, — кивнула королева, но улыбка её уже была не так лучезарна. — Но не собирались же мы проводить встречу на улице. Его величество ожидает нас в зале совета, куда я хотела сопроводить вас лично. Но если для вас сопровождение самой королевы оскорбительно и нужен именно король, то прошу вас подождать, я его вмиг позову.

Всё-таки замашки, с коими она когда-то пришла в академию, у неё остались.

— Что вы, ни в коем случае, — улыбнулся Годфри Айке, понимая, что перегнул палку. Всё-таки он дипломат, должен уметь договариваться. Да и его величество Феликс направил его в Серию в качестве жеста доброй воли. Из-за него уж точно не должны разгораться споры. — Я буду рад пройтись в обществе столь прекрасной особы, ваше величество Айка. Седло за дни пути натерло уже все ноги. Вы позволите?

Годфри скинул дорожный плащ и передал его в руки своей спутнице, после чего подал локоть Айке, как бы в знак примирения прося проводить его.

— Прошу простить, если показался грубым, но дорога через Летарт… Сами понимаете, сейчас все на нервах.

Посол продолжал болоболить, пока его спутница тоже не избавилась от плаща, открывая на обозрение отличительный красный доспех своего ордена. На ее поясе висел длинный меч, но по тому, как она двигалась, можно было понять, что доспех облегченный, иначе для девушки ее телосложения было бы трудно передвигаться.

Дорогу спутнице посла тут же преградил Диего уже в самом замке, но прежде чем она успела что-то сказать, он склонил перед ней голову в приветственном жесте.

— Добрый день, госпожа, — сказал он. — Моё имя Диего — капитан королевского отряда.

После чего встал по правую руку, как бы сопровождая. Не только Годфри должен быть при охране, но и королева, когда во дворце чужие люди. Честно, это понимал именно оборотень, а не сама королева.

Айка же приняла извиняющийся жест посла и воспользовалась предложенной рукой, но вот только первую встречу она запомнила.

— Прошу вас, не стоит видеть в поступке моего мужа неуважение к вам. Напротив, просто он лично проверяет, чтобы всё было готово к вашему приезду. Мы взяли на себя смелость, — начала говорить королева, — подготовить обеденный стол и комнаты для вас и вашей спутницы. Не сочтите за какое-то торможение, но путь сюда, мы это понимаем, из Люция намного дальше. Также примем за честь, если посол не откажет отдохнуть в нашем замке, прежде чем покинуть его после дел.

— Вы сильно постарались, это делает вам честь, — улыбнулся Годфри, но на предложение так и не ответил. Останутся ли они здесь или нет — это покажет, как закончится встреча. — Честно признаюсь, я бы не отказался отдохнуть, когда покончим с делами. Сразу прыгать в седло и мчать обратно неделю по пыльным дорогам мне не прельщает. Ваше королевство действительно поражает видами, сказители не врали. Я слышал, не так давно с ваших чудесных гор спустилась беда и унесла много жизней. Примите соболезнования от всего Люция и его доблестного короля. Надеюсь, после встречи, мы расстанемся друзьями, и два королевства смогут перенять лучшее друг у друга. Мы бы посвятили ваших… Как вы это называете? — Годфри пощелкал пальцами, силясь припомнить слово: — Жрецов! В таинства нашего ордена охотников на демонов.

Посол будто забыл о своей сопровождающей, будто прибыл вовсе один. Ему сейчас важнее было своими речами усладить слух королевы, чтобы исправить первое впечатление. Да и он слишком уж полагался на охотницу. Она тяжело вздохнула, наблюдая из-за плеча Диего, как Годфри удаляется с королевой.

— Просто Лина. Не называйте меня госпожой, — представилась она, возвращаясь глазами к стражнику. Она отметила, что волосы парня не свойственного серийцам черного цвета, но не более того. Если чужак занимает такой высокий пост при дворе, значит, он должен быть действительно хорош. Хоть она и ощущала в нем нечто нечеловеческое, зла не чувствовала, поэтому спокойно пошла с ним рядом. — Значит, тот отряд ваш? Надеюсь, ребята смогут простить моего господина. Он много говорит и порой бывает невыносим, но человек он хороший, без злого умысла.

— У моих ребят была лишь одна цель — обеспечить безопасный проход, — пожал плечами Диего, щелкнув пальцами куда-то в сторону, откуда тут же подбежали служанки и забрали у Лины плащи, чтобы спутница чувствовала себя спокойно без лишней одежды в руках. — Кто и что о них говорит — им неважно. — Диего улыбнулся, но спустя несколько минут можно было заметить, как он, лишь единожды обвёл взглядом Лину, приковал глаза к спине посла. — А вы жрица? Если не секрет, чья? Я, честно признать, в знаках богов не очень силён, легче спросить.

Между тем Айка внимательно слушала сладкие речи, и будь эта встреча не из-за грядущей войны, королева с удовольствием бы насладилась столь сладкими напевами, но не сейчас, потому что после визита Годфри решалось очень многое. Да и напоминание о родителях было не к месту. О нет, пусть это и формальность, но приятно, что родителей знавали в Люции и, судя по речам, хорошо относились, но Айке сейчас было трудно бороться еще и со скорбью.

— Вы добры, господин Шнейштайгер, — улыбнулась она, но лицо опустила. — Я принимаю ваши соболезнования, приятно, что вы оценили труды моих родителей. Но сейчас будет решаться вопрос нео союзе двух государств, а куда более мрачная тема… Но об этом вы уже будете говорить с его величеством. Вот, кстати, и зал.

Он находился на втором этаже, и путь в зал совета был близким. Стража открыла дверь перед послом и королевой, куда Айка завела гостя.

Посол отпустил руку королевы, как только они вошли, и поклонился королю Генриху. Годфри приметил ещё одну фигуру позади, но решил, что это всего лишь советник, не придал ему особого значения.

— Ваше величество Генрих, рад встрече с вами, — приветствовал Годфри. — Как жаль, что она смогла состояться лишь при таких нерадостных обстоятельствах. Его величество Феликс передает вам и вашей королеве пожелания благополучия.

— Передавайте и мои ему, господин Шнейштайгер, — ответил Генрих и жестом указал на кресло, предлагая послу сесть за стол переговоров. На всякий случай он трижды перепроверил всю мебель в комнате, чтобы Ральф не устроил какую-нибудь пакость в столь ответственный момент. Хотя вел он себя вполне сносно, Генрих был рад уже тому, что тот молчал.

Следом за послом в комнату вошли Диего и спутница Годфри. Хоть глаза стражника и были обращены к гостю, а не девушке, она все же улыбнулась его вопросу и поспешила ответить, пока была такая возможность.

— Я не жрица, а состою в священном воинстве и служу богине любви и красоты Суне. — Лина указала на знак красной лилии, выкованный на ее наплечнике, но вдруг изменилась в лице. Никто не успел среагировать, как она вытащила меч, выставив его перед собой, и загородила посла от угрозы. — Что здесь делает эта скверна?!

— Скверна?! Это я-то? Д… — возмутился Ральф, сразу сообразив, что это про него. Воительница просто источала омерзительный свет своей богини, Ральфу аж тошно было. Но прервало его не это, а магический приказ Генриха заткнуться. Кристалл в груди Ральфа на мгновение сверкнул, после чего тот схватился за горло и с какой-то обидой посмотрел на Генри.

— Прошу прощения, если это доставило вам неудобство. Уверяю, он не опасен, — заверил Генри. Никак не ожидал, что посла будет сопровождать кто-то, кто сразу распознает сущность его фамильяра. Из-за этого могут возникнуть трудности.

Никогда, никогда за три года супружеской жизни не возникало такой ситуации, чтобы кто-то выставлял меч на человека короля или королевы. Потому Айка всегда была смиренной супругой на людях, но вот это… Она и сама от себя такого не ожидала — только устроилась в кресле по левую руку от Генриха, как тут же вскочила, метая молниями в глазах.

— Как ты смеешь наставлять оружие на слугу короля?!

Для Диего слова королевы также сработали как некий включатель. Он в секунду оказался рядом с Ральфом, кладя руку на рукоять меча, но пока не вынимая его.

Кем бы ни был Ральф, смертный или бессмертный, друг или просто проказник — Айка его знала, недолюбливала, но он не был врагом. Он такой же житель Серии! Сама не понимала, что на неё нашло, но видеть чужака в её замке с выставленным оружием на его жителя!.. Её просто затрясло от злости и оскорбления.

— Прошу прощения, посол. — Но остатки разума в ней сохранились, хоть голос и дрожал от злобы. — И ты, мой супруг, но я такой наглости терпеть не намерена. Опустите оружие! Мы знаем о его сущности, и его присутствие здесь — признак нашего доверия!

— Убери меч, Лина, — приказал Годфри, и та с видимой неохотой все же подчинилась. Однако с нечисти глаз больше не спустит. — И вы, доблестные король и королева, простите невежество моей спутницы. Она много лет провела в монастыре, видимо, манерам там не учат.

Он с нажимом выделил слово «манеры», заставляя Лину сесть в кресло рядом с ним. Позор да и только, эта встреча с самого начала не задалась.

— Прошу меня простить, — процедила сквозь зубы Лина и склонила голову, но прожигающий взгляд по-прежнему оставался на демоне. Друг он или нет, но этому отродью место только в Бездне.

Генрих взял Айку за руку и несильно потянул вниз, прося ее сесть на место. Когда же она это сделала, руку выпускать он не спешил и легонько поглаживал ее второй ладонью, чтобы хоть немного успокоить свою королеву. Благо посол был на их стороне, а то уж Генри успел испугаться, что переговоры будут сорваны. Его ничуть не напугал меч охотницы, ведь в его руках была сила куда большая, чем острое лезвие. Хотя Ральф справился бы с наглой девицей и без его помощи, посмей она пересечь черту.

— Надеюсь, это маленькое недопонимание не помешает объективно вести диалог, — улыбнулся Генрих и перевел внимательный взгляд на Годфри. Не оборачиваясь на Ральфа, он жестом приказал тому тоже сесть за стол.

А демон и не против был, хотя выглядел, как обиженное дитя, у которого отняли конфетку. Он посмотрел на Диего и фыркнул, мол, кто кого ещё защищать должен. Толкнув его плечом, случайно или специально, прошел к столу и сел с другой стороны от Генриха, заодно и подальше от Лины с ее праведным гневом в глазах. А то ещё таки прожжет дыру в нем.

— Диего, попроси слуг принести нам напитки и фрукты, разговор предстоит долгий, — попросил Генрих капитана стражи Айки, зная, что тот сделает все быстро и вернётся, чтобы охранять королеву.

— Спасибо, ваше величество, я с удовольствием промочу горло после столь длительной поездки, — подмазался Годфри и к Генриху. Он явно напрягся, и его взгляд то и дело метался к Ральфу. Не будь в это время года так жарко, можно было бы решить, что посол вспотел из-за присутствия нечисти.

— Да, мой король, — покорно опустил голову оборотень перед Генрихом и, как тот и предполагал, со своей скоростью быстро покинул зал, даже не взглянув на Ральфа. Как и было сказано ранее — для него приказ был важнее, чем чувства и мысли по отношению к нему. Фамильяр его никак не задел этим жестом.

Айка хоть внутри и была настоящим ураганом, но действия мужа на неё благодатно влияли, и пока шли банальные вопросы о благополучии и здравии, она послала Генриху извиняющийся взгляд. Позже она еще раз перед ним извинится, но уже вслух.

Диего вернулся быстро и встал позади кресла королевы, теперь уже, видя, что угроза будет больше исходить от Лины, пристально смотрел на неё. Не было в его взгляде вызова или злости — обычное наблюдение и готовность в любой момент отразить удар.

— Что ж… — дослушав отчет о благополучии Люция, Айка всё же решила начать беседу, для которой они тут собрались. — Коль скоро принесут обед, посол, пора нам обрисовать ситуацию, в которой мы очутились. — И взглянула она на Генриха, предоставляя слово уже ему.

— Его величество Феликс, должно быть, прислал вас не просто так вести праздные разговоры, — начал Генрих тему. — Нас очень беспокоит желание Люция вести военные действия против моего королевства.

— Но Люций не собирается воевать с Серией, — не понял Годфри, изумлённо хлопая глазами.

Хотя все он понял. Мог бы Ральф говорить, вставил бы пару лестных фраз об умственных способностях этого пройдохи. Не посол, а смех какой-то. Дурака из себя строит? Снова фыркнув, он перевел взгляд на Лину и встретился с ее пышущими огнем глазами. Ральф не удержался и оскалился так, чтобы были видны его клыки. Скрип зубов праведников — словно песня для его ушей.

— Я говорю о Летарте, — тем временем продолжал разговор Генрих. — Как и Серия, он является моим королевством. Я надеюсь, мы сможем уладить конфликт мирным путём.

— Но разве на троне Летарта сидит не Вильгельм? Ваш отец, — уточнил Годфри. Генрих носил корону, но эта корона давала ему права только в Серии. — Как я понял, отец продал вас покойному королю Сайману. Вот и правьте Серией себе спокойно, не вмешивайтесь в дела чужого королевства, которые вас не касаются.

«Прибью», — подумал Генрих, непроизвольно сжимая ладошку Айки. Слова, что произнес Годфри, были оскорбительны, но как же правдивы. Взгляд Генри был бы похож на взгляд Лины, если бы он мог себе позволить продемонстрировать хоть чуточку эмоций. А этот нахал ещё с идиотской улыбкой, будто и правда дурак, схватил принесенные фрукты с тарелки и смотрел на них с Айкой такими глазами, будто искренне верил в свои слова.

— Я. Король. Летарта, — отрывисто произнес Генрих, чтобы его поняли наверняка.

— Вильгельм с вами не согласится, — пожал плечами Годфри и взял кубок с соком. — Как и его величество Феликс.

«Ублюдок», — мысленно прошипела Айка.

— Королевства объединены, — влезла она в разговор, видя нежелание посла верить в слова Генриха. — То, что мы не сделали Летарт частью Серии, не значит, что это отдельное государство. Вильгельм сейчас там только как лицо, заменяющее истинного короля. Уж простите, но, я надеюсь, его величество Феликс понимает, что нет возможности быть в двух местах одновременно?

— А Вильгельм знает, что он лишь… Как вы выразились? «Лицо, заменяющее истинного короля»? — спросил Годфри, посмотрев на Айку. — Мне кажется, в таком случае «истинному» королю не сносить головы. Вы ведь знаете о наклонностях Вильгельма, не за столом будет сказанно.

И тут-то Айка поняла: «Феликс уже всё решил. Решил, а этого клоуна прислал, чтобы мы увидели в этом жесте нежелание воевать именно с Серией». Королева даже слышала, как зарычал позади Диего — он был слишком близко к ней, посол бы не услышал. Все здесь понимали абсурдность ситуации и глупость Феликса, которую тот показывал в лице Годфри.

Но на всеобщие удивление Айка вдруг прикрыла рот ладошкой и довольно низко засмеялась… как обычно смеялись бы сумасшедшие. Она медленно встала и взглянула на посла именно как надо — как королева, смотрящая на мошку. Хотя, надо признать, даже Ральф не удостаивался такого взгляда.

— Я что-то не поняла вас, господин Шнейштайгер. — Если раньше у неё из глаз метали молнии, то к этому добавились еще и глыбы льда в голосе. — Вы оскорбили меня за этот день уже трижды. Первый — на улице. Второй — вы посмели приравнять короля, пусть даже на тот момент принца, к товару, сказав, что его продали. Более того, вы это сказали о моем муже. И третий раз — сейчас. Вы посмели намекнуть про обезглавливания моего супруга?! — Диего быстро уловил настроение своей королевы и в миг очутился перед ней, готовый закрыть от нападающего, если бы такой был, но при этом не закрывал ей обзор, как и послу на неё. — Моё терпение лопнуло. Как смеешь ты, пёс, так вести себя в моем замке? Король Феликс совсем страх потерял, посылая такого человека на переговоры? Или тем самым он хочет плюнуть нам в лицо? Он, что, готов разом с двумя армиями биться?!

— Видите, какой нрав у моей жены? — не без гордости сказал Генрих, ставя локти на стол и подпирая руками подбородок. Получилось даже как-то зловеще, учитывая его хмурый от природы взгляд, сейчас он будто навис над Годфри, хотя даже с места не сдвинулся. — Не советую злить ее. Хоть она и бывает резка на язык, но дело говорит. Нападете на Летарт, считайте, что нападаете на меня лично и на Серию.

Эффектности придавал ещё и развеселившийся Ральф. Ему нравилось, когда дело пахло жареным, а сейчас именно это и происходило. Обстановка резко накалилась, и он иллюзорно увеличил тень позади Генриха, придавая ему более грозный вид.

Это заметила Лина и схватилась за рукоять меча, но приказа ослушаться не могла, пока не почувствует настоящую угрозу послу, чью жизнь вверили ей. К тому же она была в меньшинстве здесь. Но неужели королевская семья рискнёт нарушить закон о неприкосновенности послов, тем самым настроив против себя весь цивилизованный мир? Лина не думала, что они настолько глупы, но Годфри точно переиграли.

— Вы угрожаете Люцию? — попытался спокойно спросить Годфри, хотя голос его в один момент дрогнул, выдавая испуг. Он сглотнул и вжался в кресло, видя увеличившийся мрак позади Генриха. — Объединитесь с безумцем? Вильгельм и вам пришлет письмо с крысами, как только узнает об этой встрече. Вам тоже придется воевать с двумя армиями. Люций выстоит, нашу мощь не сломить!

— Да… — слишком неприятна сейчас была улыбка у Айки. — Только вот ты и его величество Феликс забыли одну важную деталь: король Генрих — правитель двух королевств! И власть свою он вернет за считанные дни. Мы уже объединены с Летартом. — Вот тут-то Айка поняла, что сама палку перегнула. Если её блеф сейчас не сработает, тогда действительно нужно будет что-то делать с Вильгельмом, а она уже знала, какой эффект отец производит на своего сына, и для самого Генриха это будет огромным испытанием. Надо сдавать назад, пока еще не поздно. — И, я повторюсь, ты оскорбил королевских особ. Это Люций от твоего имени сейчас угрожает нам.

— Я не угрожаю, а только предупреждаю, — ответил на улыбку Айки своей Годфри. — Если ваши слова правдивы, и на троне Летарта сидит ваш поверенный, вам же и отвечать за его действия. Если не можете справиться сами, это сделает Люций. Каждое слово этой встречи будет передано его величеству Феликсу!

Годфри точно также вскочил со своего места, ещё раз обвел взглядом короля и королеву, и чтобы оставить за собой последнее слово, он быстрым шагом направился к выходу. Лина поспешила за ним, но в отличие от посла, не рисковала поворачиваться спиной к демону.

— Ах, да, — вспомнил Годфри в дверях, но не обернулся, — от вашего любезного предложения остаться вынуждены отказаться. Всего доброго, ваши величества.

— М-да, по-хорошему, кажется, не получится, — невесело подвёл итог Генрих, когда дверь за послом закрылась. Он взглянул на Айку и снова взял ее за руку, поглаживая, чтобы успокоить. Только сейчас заметил, что тень позади больше, чем требовалось, и он махнул на Ральфа, чтобы тот прекратил. А демон опять обиделся, но вдруг заулыбался и исчез.

— Ты сам видел, он нас либо провоцировал, либо Феликс действительно желает захватить Летарт, просто повода не было. — Айка хотела было отпустить руку Генриха, но не успела расслабить, как только сильнее сжала. Ему сейчас было тошнее всего, и отчасти Айка виновата. Она повернулась к нему всем корпусом и взяла за вторую руку. — Генрих, прости меня, пожалуйста. Но я не могла спокойно терпеть, как этот жалкий человек унижает тебя, позволяет солдатам на твоего демона меч выставлять… Я, наверное, всё испортила, но… Я ничуть не жалею.

— Позвольте заметить, мои король и королева, — кашлянул Диего, ускользающий из зала, чтобы сопроводить гостей, но, услышав Айку, вдруг остановился и обернулся. — Вы были бесподобны. Это было… устрашающе, но в хорошем смысле. Думаю, Люций должен будет двести раз подумать прежде, чем ввязываться в бой с такими правителями, как вы.

Не успел кто-либо бросить на него взгляда — угрожающий или предупреждающий — как оборотень уже поторопился догонять гостей, хотя в этом не было нужды. Его бойцы, получив от него мысленный приказ, уже следили за тем, чтобы гости убрались отсюда как можно быстрее.

— Все в порядке, — успокоил ее Генрих. — Если бы ты не вступила в словесную перепалку с ним, я бы его прихлопнул, как назойливую муху — тогда было бы гораздо хуже. Феликс — не дурак, он и правда должен принять во внимание наши слова, прежде чем действовать. Надо подумать, что ещё мы можем сделать, чтобы избежать войны.

Переговоры оставили вопросы, поэтому им предстоял мозговой штурм. Симонс должен прибыть со дня на день, он займётся войсками на тот случай, если все же Феликс выберет худший вариант. Но должно же быть ещё что-то, что в силах Генриха, чтобы предотвратить это. Айка доверила ему свой дом, и пусть изначально он видел лишь мощь и поддержку в нем, то сейчас просто не мог заставить Айку страдать ещё больше. А она ведь будет, если ее люди начнут умирать. Ему предстоял нелегкий выбор.

Тем временем во дворе Годфри сверкая пятками шел к своему коню. Даже Лина его с трудом догоняла, оставалось только перейти на бег.

— Какое неуважение к традициям! — бормотал себе под нос Годфри. — Его величество Феликс все узнает… Все узнает!

— Господин. Господин! — звала Лина, но Годфри соизволил обратить на нее внимание только тогда, когда забрался в седло. — Позвольте мне остаться. Я не смогу спокойно спать, зная, что где-то по земле ходит подобная скверна.

— Делай, что хочешь, — был ей ответ, но Годфри произнес это так, будто собирался самой Суне доложить о ее проступке, и подстегнул коня, отправляясь в путь.

Лина прикусила губу. Ей тоже подвели коня, но она все никак не могла решиться, что ей делать: следовать за послом и выполнять задание по охране или исполнить свой долг перед богами. Она обернулась на замок, но столкнулась нос к носу с демоном.

— А справишься? — с насмешкой спросил Ральф. Лина было дернулась, чтобы достать меч, но так как Ральф находился к ней очень близко, он успел рукой загнать меч обратно в ножны и не позволял вытащить. — Силенок явно маловато, если ты чуть что хватаешься за меч. Таких, как ты, я раньше на завтрак лопал.

Он наклонился ниже к лицу Лины, демонстративно облизывая губы. Вот тут Лина наконец-то сообразила, что от нечисти можно избавиться не только священным клинком, но и словом силы. Выкрикнув его, она отогнала Ральфа, но его смех ясно дал понять, что он просто над ней издевался и ушел сам. Думая, что он ещё вернётся, Лина вытащила меч, чтобы быть готовой. Но лишь оглядывалась по сторонам на пустом дворе.

— Проклятье… — ругнулась она и, спрятав меч, подошла к лошади, чтобы уткнуться лбом в седло. — Какой позор, стою и машу мечом по пустоте. Хорошо, что этого никто не видел.

— Никто, — вдруг раздался голос. — Кроме меня и моей стаи. — Диего уже спускался по лестнице, не выражая никаких эмоций, хоть и смотрел именно на женщину. Завидев лидера, те, кто преследовал по пути посла, солдаты Диего, разошлись по своим делам, но вожак остался и подошел ближе к жрице. — Коль решишь остаться, помни одну маленькую вещь: ты тут чужая, житель другого королевства, и здесь твои законы не работают. Тот парень, — он указал пальцем на место, где только что стоял Ральф, — много кого раздражает в этом замке. Но он принадлежит его величеству Генриху. И если ты будешь причастна к дебошам с ним, ты только ускоришь войну.

Диего усмехнулся, приподнимая лишь один уголок своих губ, и развернулся, чтобы пройти уже к казармам, подняв руку и сделав какой-то знак пальцами, после чего в замок промелькнула тень.

Тихий стон Лины был слышен всем оборотням в округе и одному демону. Она сама готова была провалиться сквозь землю в самую Бездну. Ее щеки горели от стыда. Теперь-то выбор был очевиден — надо сваливать как можно дальше от этого позора. Но чувство долга все же победило. Она выпрямилась, и пусть была лишь выпускницей ордена, она с гордостью будет нести его знамя, где бы ни оказалась.

— Думаешь, останется? — спросил Ральф подходящего капитана охраны. Сам он прятался от взора охотницы за колонной, но ему было интересно, что же она сделает. — О, идёт сюда, я пошел. Это будет весело, — усмехнулся он и испарился в воздухе, возвращаясь к Генриху.

— Господин Диего, — позвала Лина. Идти к нему и тем более говорить было жутко стыдно, но она же не могла просто разбить лагерь посреди королевского двора. — Где?.. Где я могу остаться? — Только задав вопрос, она подумала, что могла просто поискать постоялый двор в городе, и мысленно хлопнула себя по лбу. Но отступать было уже некуда.

— Просто Диего, Лина, — оборотень обернулся к ней только после этих слов. — Я не имею фамилии, чтобы меня величать господином.

Он дождался, когда женщина его догнала и указал рукой вперёд, как бы предлагая пройтись. Что бы там у них ни было, как бы они ни красовались мечами, там в зале они лишь исполняли свой долг. Оттого капитан не имел никаких дурных мыслей о жрице. Оттого со всей вежливостью он предложил ей этот небольшой знак доброй воли в виде мини-экскурсии.

— Я бы предложил вам место в казармах лучниц или боевых жрецов, чтобы вы обменялись опытом, но учитывая, что отношения между нашими домами сейчас резко стали натянутыми, это неприемлемо. Я бы также вам указал адрес гостиницы, но с меня королева шкуру сдерет, если узнает, что я отправил королевскую жри… охотницу в такое место. Она сама ведь жрица. Потому… — Он резко остановился и приложил пальцы к виску забавно его почесывая, задействовав лишь указательный палец. — Могу предложить церковь или дома рядом с замком, построенные специально для королевских гостей, но чьё положение ниже тех, кому дозволено ночевать в замке.

И всё-таки Диего вывел её в небольшой сад, за которым уже можно было разглядеть казармы. Да даже обычный человек уже мог слышать лязг мечей и крики бравых солдат.

— Королева Айка — жрица? — удивилась Лина и тоже остановилась. Этот факт никак не хотел укладываться в голове. На языке вертелся закономерный вопрос: тогда как она уживается в замке с демоном?

Если, как сказал Диего, демон принадлежит королю, значит, он темный маг. Тогда, может, и королева — темная жрица? «Нет-нет-нет», — Лина помотала головой, отгоняя странные мысли. Если в зале она толком не могла прощупать людей из-за присутствия демона, то во дворе, по крайней мере, в Айке не увидела угрозу. Но спрашивать лишний раз и показать себя ещё большей невеждой она не хотела.

— Мне подойдёт любое жилье, лишь бы крыша над головой была, — перевела тему Лина. — Я действительно жила в монастыре, в келье не было королевских удобств.

Конечно, было приятно, что ее считают королевской охотницей, хотя она была совсем новичком в этом деле, девушкой без рода и имени. И свою неопытность она продемонстрировала всем, кому только могла. Ей до сих пор было стыдно, поэтому она подняла смущенный взгляд на Диего.

— Я не доставлю хлопот, обещаю.

— Я на это очень надеюсь. — Диего вновь усмехнулся, приподняв лишь один уголок губ. Нравилось ему, что она его смущается. Не связывал, конечно, это с её… нетерпением, проявленным ранее, но это было забавно. Неопытность, в принципе, в ней выдавало именно это — Диего привык работать с людьми-камнелицами, потому что они знают свою цель и идут к ней. А эта стесняется, не знает, даже эта остановка в королевстве явно не была в её планах. — А то не хотелось бы пускать своих людей на ваше выслеживание и поимку. Дела, знаете ли, есть более важные. — Он ей даже подмигнул? Ну да, точно. Только это мог утаить локон, спадший на лицо.

Он вновь повел девушку вперёд, но, как оказалось, сад они обогнули. Диего нужно было краем глаза проверить обстановку в казармах, и он это сделал. Теперь их путь неспешным шагом шел обратно.

— Коня можете оставить здесь, если угодно, — продолжил он говорить. — Я не приверженец строгих правил церквей. Так что лучше вам укажу дома для приезжих гостей. О церквях вы можете узнать у хозяина дома — любой не откажет в том, чтобы указать дорогу. Хотя, знаете, отсюда даже видно. — Диего остановился и повернулся корпусом к калитке, ограждающий сад. Она была не строгая, так, для красоты, потому за ней было видно город. Замок стоял на небольшом возвышении, что делало его очень выгодным в плане осмотра города, но легкой целью при осаде. — Видите черепичные крыши, выкрашенные в синие цвета? Они сразу у дороги. Одноэтажные, маленькие… Это и есть они. Сейчас, как мне известно, гостей нет, хотя в одном из них мог остановиться господин Скайфорд — частый гость короля. Но этого, увы, я точно не знаю.

— Мне подойдёт, — слегка улыбнулась Лина, смотря на маленькие домики. Она положила руки на калитку и попыталась угадать, какой ей достанется. Ей нравилось здесь. Красивое и мирное королевство, тогда как Люций погряз в нескончаемых войнах, внутренних и внешних. — Скайфорд… Кажется, я слышала эту фамилию, при дворе короля Феликса часто упоминали ее. — Но ее мало волновал какой-то господин Скайфорд. Лина повернулась к Диего и вдруг спросила: — Смогу я снова встретиться с королевой Айкой? Мне хотелось бы принести извинения за свое поведение на совете. Или вы передайте.

И вновь она отчего-то смутилась, отвернувшись, пошла дальше по тропе к выходу из сада. Могла ли ее просьба показаться слишком дерзкой? Диего был приятным человеком, ей не хотелось бы портить с ним отношения.

— И вам доброго дня, Лина, — не с укором, но с той же насмешкой сказал Диего той в спину. Просьбу выполнит, но так как не знал ответа королевы, не стал раньше времени обнадеживать девушку. Хотя догадывался из-за ранее заданного вопроса, чем по-настоящему был вызван интерес к Айке. Будет жаль, если Лина разочаруется, ведь королева — жрица ради способностей, а не ради служения высшим силам.

***

Ближе к вечеру, перед ужином Айка и Генрих договорились решить их проблемны как раз за столом, когда они оба успокоятся, подумают обо всем и за ужином огласят о своих вариантах решения проблемы. До того момента Айка проводила беседы со своими людьми. Наверное, опять с Диего — с ним она часто в последнее время проводит время, но оно и понятно. Подготовка армии.

А вот Генрих, когда наконец-то вошел в свои покои, чтобы переодеться к ужину, вдруг ощутил черную сущность. Его здесь поджидали, но не показывались, пока не было уверенности, что он один.

— Приветствую вас, ваше величество. — сказал до боли знакомый голос. Уже знакомая дымка залетела в открытое окно и превратилась в высокого мужчину с бледной кожей и больной худобой. Но, надо признать, тот, кто сейчас кланялся перед Генрихом, выглядел после каждой встречи намного лучше… и так на протяжении трёх лет. — Не помешал?

— Профессор? Ох, простите, Йеон. — И хоть он чувствовал приближение родной магии, все равно удивился появлению бывшего декана факультета магии и своего наставника. Давно он не появлялся, Генрих очень надеялся, что никто по-прежнему не знает, что Йеон Ридмус выжил. Он не сомневался, что вампир был осторожен, но из вежливости спросить был обязан. — Надеюсь, вас никто не видел? Как ваше здоровье? В связи с текущей ситуацией сейчас небезопасно на границах.

Генрих отвернулся к шкафу, быстро выбирая рубаху на смену. У него было не так много времени перед ужином с Айкой, и ему не хотелось придумывать отговорки, почему опоздал. Ведь даже она не подозревала, что Йеон жив и не так уж редко виделся с Генрихом. Чему Генри, конечно же, рад. Йеон всегда наставлял его и давал мудрые советы, умел поддержать, как никто другой. Генрих очень ценил своего первого и самого верного сторонника.

— Что привело вас ко мне?

— Спасибо, но всё хорошо, — мягко улыбнулся вампир и отошел к окну, чтобы не занимать личное пространство короля.

Генрих всегда был слишком учтивым, чтобы допытывать о чем-то Йеона, оттого король не знал, что в большинстве своем Ридмус живет именно на территории Серии, а в Летарт никогда не возвращается, ведь там по его вине, вообще-то, началась самая настоящая травля на вампиров. А те уже не боятся давать отпор и быть теми, кого в них сейчас видят — монстрами и убийцами. Серия была свободна от вампиров, и тут Йеону жилось легче, но он всё-таки интересовался политикой и потому был здесь.

— Я хотел посмотреть на тебя, ведь вы с королевой такое замечательное представление устроили в зале! — И он никогда не скрывал, что следил за ним. А иначе не мог. Как узнал, что творится в Летарте, что начинается война, так сразу заинтересовался Генрихом, его решением в этом вопросе. — Только вот, что делать в итоге будете? Воевать или дать судьбе всё взять в свои руки?

— Не хотелось бы ни того, ни другого, — вздохнул Генрих и даже застегиваться перестал, оставляя на виду страшный шрам в груди, который ни один целитель не смог убрать, но благодаря которому он остался жив. Он обернулся к Йеону и присел на кровать. — Значит, видел, как мы облажались на переговорах? Это был провал. Вместо того, чтобы договориться, мы чуть не объявили войну сами. Честное слово, этот Шнейшшш… Я его имя три дня заучивал! А он нас провоцировал.

Разозлившись, Генрих встал и заходил по комнате, нервно перебирая пуговицы. Одно воспоминание о после вызывало в нем непреодолимое желание догнать его и всё-таки прибить. Ещё и жрица его зачем-то осталась — Ральф первым же доложил об этом.

— Я не хочу войны с Люцием, но если этого не избежать… — вновь заговорил Генри. — Мы будем готовы. Скоро сюда прибудет Элиас Симонс, так что будь осторожен с визитами. С ним у нас будет шанс победить. И все же мне хотелось бы обойтись малой кровью. Только есть загвоздка: я не знаю как.

Йеон дал выговориться королю, наблюдая за ним с полуулыбкой. Как же он был еще юн, но, вспоминая тот день, когда Ридмус не выгнал Генриха из кабинета, когда тот пришел донести отчет о пожаре… Боги, как же хорошо, что он его тогда не прогнал, не отвернулся от него. Не отвернулся теперь от него и сам юный король.

Ридмус, когда Генрих закончил говорить, но не закончил расхаживать по комнате, взял того за плечо и не только остановил, но и развернул к себе. На секунду вампирские глаза задержалась на шраме и заскользили вверх, куда когда-то он его укусил, даруя жизнь… Что ж, хоть этого шрама нет, который бы напомнил Йеону, каким он стал монстром.

— Не мне тебя осуждать, Генри, — тихо заговорил вампир, медленно, едва касаясь ледяными пальцами кожи короля, застегнул его пуговицы. — Я и сам не отличаюсь сдержанностью в моменты оскорбления и унижения. Но ваша вспыльчивость не дала вам честь, однако честь даёт то, что вы раскусили провокацию. Знай на будущее — истинный посол никогда не позволил бы своему языку так безвольно болтаться.

С последней пуговицей покончено, и Йеон, приобняв Генри за плечо, подвел его к кровати и опустил на неё — ему нужно было успокоиться, прежде чем вампир произнесет следующие слова. Сам же он сел на корточки напротив своего короля и заглянул в глаза.

— Ты знаешь, что нужно делать, Генри. Помнишь наш с тобой разговор? О твоей судьбе стать королем и превзойти своего отца? Когда мы с Магиссой просили тебя стать смиренным, затаиться и накопить силу для борьбы с Вильгельмом… Что ж, Генри, это время пришло. Если ты действительно не хочешь войны, воспользуйся заданными правилами игры Люция — ответь Феликсу как король Летарта.

— Думаете, я смогу? — спросил Генри своего учителя.

Однажды день, когда он должен встретиться с отцом, рано или поздно настанет, но он не ожидал, что так скоро. Оттого так разволновался. Ему все казалось, что он собрал недостаточно сил, власти и союзников. Но если медлить, кто знает, до чего ещё доведет королевство безумный король? Те ужасы, о которых тактично умолчала Ева, но рассказала Айка, они не должны больше повториться. К тому же, чем дольше они медлят, тем больше шансов, что его друзей и их заговор раскупят. А рисковать Винсентом и Евой он желал меньше всего.

— Неважно, я должен. — Генри глубоко вздохнул и вытер о штаны вспотевшие ладони. Он обязан встретиться со своим худшим кошмаром. Ради своего народа, ради себя самого. — Да, это будет лучшим выходом. Чтобы уберечь как можно больше жизней, я должен забрать трон себе. Так я прекращу издевательства над людьми и предотвращу войну. За ужином я расскажу Айке о своем плане, а потом займусь письмами. Нужно сказать Еве, чтобы она собирала силы.

Генрих решительно вскочил и направился уже к выходу, но опомнился, что не попрощался с Йеоном. Потому широкими шагами вернулся назад и взял ледяные руки вампира в свои.

— Спасибо вам, профессор… Йеон, — опять исправился он. — Что бы я делал без вас? Я рад, что после всего вы продолжаете быть мне наставником и другом.

— А я благодарен тебе за то, что позволяешь мне это делать… Позволяешь мне продолжать жить. — Изуродованное худобой и бледностью лицо скривилось в улыбке, но руки Генриха вдруг сомкнулись — они схватили пустоту, а Йеон превратился в дымку ровно в тот миг, когда дверь в покои открылась.

— Фу, Генри! Сколько раз просила не колдовать в комнате! — возмутилась Айка, видя, как клубы дыма улетают в окно, а для пущей убедительности в ее брезгливости (точнее не любви к дыму и едким запахам) она замахала ладонью перед лицом. — Прости, я немного задержалась… Иди на ужин без меня, я сейчас переоденусь и догоню.

Королева прошла вперёд по комнате и игриво толкнула бедром Генриха в сторону, чтобы он отошел и дал ей немного пространства. Как и король, она не особо успокоилась, о чем говорило её хмурое личико и поджатые губы. Еще бы, ведь постоянно себе напоминала об этом ублюдке, пока говорила с подругой и Диего.

— Кстати, тебе Ральф еще не рассказал? — А еще о её нервозности говорила и излишняя болтливость. — Пигалица, что с этим Шре… с этим грифом пришла, осталась в королевстве! Боги, как я хочу попросить Ральфа над ней поиздеваться, но в то же время понимаю — увижу еще раз её с мечом, заколю сама! Предупреди своих людей, чтобы духу её не было на территории замка, мои уже в курсе. Небось, наши слабости будет выведывать, готовить своих к войне с нами.

— Ральфу только дай волю, он над этой девушкой поизмывается, — усмехнулся Генрих и отвернулся, отходя чуть дальше, чтобы Айка спокойно переоделась. — Ты бы видела его счастливое лицо, когда он мне рассказывал о ней. Но ты уверена, что хочешь отдать ее на растерзание демону? Она ведь тоже жрица, как и ты.

Генриху было не жалко, но особой угрозы в девчонке он не видел. Как она показала себя на переговорах, дало ему понять, что она совсем зелёная ещё. Сразу вспомнилось время учёбы в академии, когда он сам и все его друзья были такими. Он не думал, что у охотницы хватит способностей скрытно выведывать их секреты и передавать в Люций. С ее-то кричащими доспехами и праведным гневом в глазах… Она осталась скорее из-за Ральфа, а тому только в радость — новая игрушка! Изгнать его у нее все равно не получится, потому что он не просто демон, а самый настоящий фамильяр. Сначала нужно разорвать связь между Ральфом и Генрихом, а ни одной жрице или охотнице на демонов это не под силу.

— Тебя так разозлили на переговорах? — усмехнулся Генрих и привалился к двери, поворачиваясь к Айке. — Вспомни, как ты впервые отреагировала на Ральфа.

— Ты же меня знаешь, — пожала она плечами, улыбнувшись Генриху. — Я в этом мире не терплю две вещи: когда меня и мою родню ставят ниже себя и холодные завтраки.

Она надела зеленое платье с длинными рукавами — не самая удобная вещь для трапезы, но сейчас Айка не думала о наряде, а только о том, как бы побыстрее решить все дела. Повернувшись к Генри спиной и ясно давая понять, что желает от него помощи в затягивании корсета, она думала промолчать о его словах про Ральфа, боясь показаться глупой. Но какое-то желание быть с ним честной сказалось, и Айка тихо заговорила:

— Ральф тот еще бес, но я уже давно не отношусь к нему, как к нечисти. Он такой же твой подданный, как Диего мой… пусть и более неуязвимый, — усмехнулась она. — А когда я вижу угрозу своим подданным, своему королевству, меня трясти начинает. С того и началась моя агрессия в зале. Я. Увидела. Угрозу.

Генрих затягивал корсет, заставляя говорить Айку отрывисто, а сам обдумывал ее слова. Приятно было знать, что она на его стороне даже в этом вопросе, хотя, призвав демона и связав его, он просто поставил Айку перед фактом. Первое время она с ним даже говорить отказывалась, но эта сила ему так же необходима, как любая другая. Это неуязвимый охранник, который всегда рядом. Ему не нужно отвлекаться на сон и еду, и в любое время дня и ночи он моментально может прийти на подмогу.

— Спасибо, — тихо сказал Генрих, заканчивая с завязками.

Он учтиво открыл дверь перед Айкой, а затем предложил свою руку, чтобы вместе пойти на ужин. Он хотел оставить тему со своим отъездом до того момента, как она успокоится, но, по-видимому, это произойдет не скоро, так что он начал прямо по дороге в королевскую столовую:

— У меня есть некоторые мысли, как мы можем поступить, чтобы избежать войны. Но это будет трудно. И я думаю, что мне нужно сделать это одному. Как только встретим Симонса, я уеду домой.

Айка остановилась так резко и неожиданно, что, казалось, кто-то превратил её в каменную дивную статую. Сама же она ощутила будто удар по голове, и перед глазами всё поплыло. От страха. Осознание того, что могло произойти с Генри, было моментальным, потому, помня все страшные истории, связанные с Вильгельмом, она увидела только один исход — смерть.

— Нет, — коротко и ровно, холодно и твердо.

Айка двинулась вперёд, будто не произошло этого разговора, но теперь уже замер сам Генрих, и ей пришлось повернуться к нему, убирая руку с его локтя.

— Нет! — Теперь в голосе отчетливо слышался страх так же, как и в серых глазах королевы. — Генри, я тебя к нему не пущу! Забудь всё то, что я сказала послу, ты никуда не поедешь! Он прав — Вильгельм тебя на месте зашибет, когда увидит! Ты не слышал, что я тебе говорила? Он стал еще более сумасшедшим! Найдем другой выход, попросим армию у соседнего королевства, того и глядишь, Люций испугается нашей мощи.

— Это не решит нашу… Нет, мою главную проблему, — твердо ответил Генрих. Ему и самому не хотелось ехать в то место, но как и сказал Йеон, нельзя больше медлить. — Мой народ продолжает страдать, пока Вильгельм сидит на троне. Я должен это остановить, тем более после твоих рассказов. Допустим, Люций испугается нападать на Серию, и что? Будь ты на моем месте, оставила бы дом на растерзание безумного правителя? Я собрал достаточно сил, чтобы устроить переворот. Все решено!

Генрих отчеканил речь, будто заучивал ее несколько дней. Да, страшно, да, у него поджилки трясутся при мысли, что ему снова нужно встретиться с отцом, но он должен. Просто должен, и все тут. Ему хватит сил, у него есть поддержка жены, друзей и народа. Этого должно быть достаточно.

— Я справлюсь, — мягко сказал Генри, беря Айку за руку и ведя дальше на ужин. Но слова звучали так, будто он пытался не только ее, но и сам себя убедить. Затем усмехнулся и добавил: — А если нет, ты наконец-то избавиться от «любимого» мужа.

И ведь ему повезло её успокоить. Сменить милость на гнев, потому что последние его слова не сказать, что разозлили, даже заставили улыбнуться, но удар локтем в бок он от неё всё-таки получил.

— Я хоть раз тыкала тебя в наши с тобой чувства и в свою нелюбовь к тебе? — прошептала она, так как все больше стало находиться слуг вокруг. То двери приоткроют, то голову опустят в поклоне. — Не любить, не значит не дорожить, Генри. Умрешь, я тебя с тобого света достану и убью… Ты меня знаешь, дорогой, я это смогу сделать. — Но в конце, прежде чем войти в обеденный зал, она подмигнула мужу.

***

Айка вошла в комнату слуг, а за ней следом прошел Диего. Во тьме комнаты его глаза тут же засветились, выдавая в нем зверя. Он осмотрелся — никогда тут не был — пока королева садилась на кровать. Она только открыла рот, чтобы что-то сказать, как из-за шторы вышла уже знакомая фигура.

— Привет, мелкая, — не смотря на фигуру, сказал оборотень.

— И тебе привет, хвостатый, — ответил ему задорный голос. Девушка вышла из своего укрытия и села рядом с королевой. — Что-то случилось?

— С чего ты взяла? — состроила из себя дурочку Айка.

— В последний раз ты приходила ко мне с Диего во время чумы…

Айка опустила лицо, а подруга виновато сжала ее плечо. Не хотела напоминать о родителях, не было такого умысла. Но на помощь пришел Диего. Он подошёл к женщинам так резко и неожиданно и так же резко опустился перед ними на корточки, но смотрел он только на подругу королевы.

— Его величество отправляется домой.

— Что?! — вскрикнула та. — Какого?..

— Так надо, — влезла королева, сбрасывая ладонь подруги, но приобнимая ее и прижимая к себе. — Спокойно! Феликс отказывается прощать Вильгельма. Если Летарт не хочет войны, то именно это королевство должно вести переговоры, а не соседи.

— Но Генрих — король…

— Мелкая, оскорбление Феликсу принес заменяющее лицо Генриха — его отец. Генрих должен вернуться домой и предотвратить войну именно как правитель второго своего королевства.

— Вильгельм убьет его, — прошептала подруга. Айка ощутила, как задрожали плечи у нее, и обняла ее крепче.

— Потому я и пришла сюда. Люди Диего будут официально сопровождать Генри, а ты должна будешь охранять его тайно. — Карие глаза подруги удивлённо уставились на Айку, и вот уже ее голова хотела замотать из стороны в сторону для отрицательного ответа, но Айка ее хорошенько тряхнула. — Я понимаю, как тебе больно от этого, поверь, будь другой выход, я бы тебя к нему и близко не подпустила, как не подпускаю себя к Роберту. Но мне не на кого положиться. Ты лучшая ученица Амадея, моя лучшая шпионка. И мне некому больше доверить его жизнь. — Подруга услышала. Она не хотела, боялась… Боялась даже не того, что увидит Генриха, а что он ее заметит; увидит, какой она стала… — Я прошу тебя, Риз. Вы с Диего во что бы то ни стало должны защитить Генриха. От Летарта. От Вильгельма. От тех, кто будет желать ему смерти, и войны.

***

У короля же был свой доверенный человек, с которым обязательно нужно было встретиться. Какое счастье, что он задержался на несколько дней в гостях. В отличие от Айки, Генриху не нужно было скрываться, ведь его друг, Роберт Скайфорд, был почетным гостем в Серии.

— А вот и наш дружок, — обрадовался Ральф, не успел Роб постучать в дверь кабинета. Вот уже и женский образ появился, который уселся прямиком на столе в соблазнительной позе.

— Войдите, — ответил на стук Генрих, будто не замечая того, что творил Ральф. Честно признаться, ему и самому было забавно наблюдать за Робом в щекотливых ситуациях. Хотя он сильно изменился со времён академии, когда Айке удавалось смутить его одним взглядом.

— Ваше величество, — поприветствовал Роб, входя в кабинет. Он слегка запнулся, когда увидел Ральфа, но поправил воротник и прочистил горло, после чего подошёл к столу, смотря сквозь девицу, которая вертелась то так, то этак, будто ее здесь нет. — Ты звал меня?

— Как неуважительно, — усмехнулся Генрих, но вовсе не упрекал Роба. Ему нравилось, что друзья по-прежнему обращаются с ним наравне. — Ты когда домой собирался?

— Милашка-жрец поедет с нами? — пропела звонким голосочком соблазнительница и не ударжалась, чтобы провести пальчиком по груди Роба.

— Эй, ну хватит уже, — пришел на спасение Генри, а то он видел, как скоро может треснуть лицо кирпичом Роберта. А тогда уж ничто не спасет Ральфа от священного пинка. Да только столкнул Ральфа неудачно — девица упала прямиком в объятия Роба.

— О, мы уже настолько близки, — продолжал свою игру Ральф. Только он не ожидал, что Роб ответит. Он подхватил его под бедром, а второй рукой прижал к себе сильнее за талию и что-то ласково шепнул на ушко, так тихо, что кроме Ральфа никто и не расслышал. Вот тут-то он пошел на попятную, резко отскочил от Роба, отряхиваясь, будтоиспачкался, сразу принял нормальный свой вид, а ещё и приговаривал что-то про извращенцев и облапывание.

— Ну, раз уж прелюдии закончились, перейдем к делу, — спокойно заметил Генрих. — Роб, у меня к тебе есть одна просьба. Айка будет в бешенстве, но мне не на кого больше положиться. Не то что бы я не доверяю Диего и его ребятам, но если с ней останется кто-то из моих друзей, мне будет спокойнее. Пожалуйста, присмотри за ней, пока меня не будет.

— Куда-то собрался?

— У меня есть дела… Дома.

3. Беда не приходит одна

Естественно, что провожать Генриха пришел весь двор. Свалить незамеченным такой персоне не представлялось возможным. У него была охрана для сопровождения, ну и конечно же неизменный его спутник Ральф. На удивление, на этот раз он старался держаться как можно дальше от Роберта, который тоже был здесь. Ральфа даже не пришлось уговаривать сесть на коня. Генрих подумал, что потом обязательно надо спросить, что же такого сказал Роб, чтобы прищучить проказника. Любезно распрощавшись с Айкой и отыграв роль хорошего супруга, он двинулся в путь со свитой. И каково же было его удивление, когда далеко позади он приметил знакомый доспех.

«Ей придется сменить красный, если она хочет незаметно следовать за нами», — подумал Генрих и вновь усмехнулся неопытности охотницы. Быть может в Люцие и принято ходить в ярких доспехах, но в Летарте ее быстро раскусят. Отправит к ней кого-нибудь перед самой границей, а то ведь и правда девчонка в беду попадет.

— Почему ты не захотел взять карету? — Не успели далеко отъехать, а Ральф уже начал ныть.

— Ты вроде бы не был против, первым на коня вскочил, — с усмешкой напомнил Генри.

— Я сдохну в седле за неделю. — Хотя вот кому это точно не грозит, так это Ральфу.

***

Не так близко удалось отъехать от замка, когда случилось не самая приятная вещь. Король и Ральф остановились ненадолго, чтобы кони попили и отдышались, но довольно быстро они эту заминку нагнали. У них были хорошие, сильные и породистые жеребцы, подгоняемые если уж не магией, то страхом от темного существа, который сидел на одном из них.

А вот лошадь преследовательницы была не так хороша, да и вовремя Лина поняла, что её доспех — её предатель. Когда она бежала по дороге ровно к заходящему солнцу, что слепило её и, отражаясь от доспеха, заставляло красные блики танцевать на деревьях и кустах, Лина сбавила ход. Дорогу она знала и знала, куда собрался король (пусть и не он был её целью).

Хорошей идеей было отстать, тем более дорога известна, да и они пока были на безопасных землях Серии — так думала Лина.

Она пробежала одну деревеньку, видя вдали лишь верхушку скромной и небогатой церкви, как её тонкая чуйка нечисти стала просто сходить с ума. Сначала она просто ощутила что-то грязное и гнусное недалеко от себя… Даже со стороны той деревни. А потом она ощутила это везде, будто нечисть в виде какого-то облака окружила её и не отставала вместе с галопом коня.

Чем сильнее сжималось кольцо, тем страшнее становилось. Лина погнала лошадь вперёд, надеясь прорваться сквозь эту тьму, но дурная животина тоже почуяла угрозу и вместо того, чтобы со всех ног нестись прочь, резко остановилась и встала на дыбы, сбрасывая всадницу. Пегая лошадь заметалась из стороны в сторону с бешеными глазами, не зная, куда бежать, пока ее не схватила тень. И как вовремя она это сделала, иначе Лину затоптали бы копытами. Ей и так было несладко после падения, из лёгких вышибло весь воздух, она только смогла перевернуться на бок, как поняла, что ржание резко замолкло. Все звуки леса стихли, оставляя звенящую от напряжения тишину.

Кряхтя, Лина поднялась и достала меч. Но откуда ждать нападения, если враг повсюду? Из ее уст полилась тихая молитва, защищающая от дурного, но пока она не поймет, с чем или кем столкнулась, что-то более действенное предпринять было сложно. Оставалось только молиться. Ее готовили к этому, она должна справиться. Перчатки скрипнули в тишине, сжимая рукоять меча. Лина затаила дыхание, ожидая нападения.

Бежать не было смысла, Лина это понимала, ведь явно столкнулась с нечеловеческим. Это стало понятно, когда четыре уже явных облака обступили лошадь. Не было видно, что с ней делали, но… сколько под ней образовалось крови… И эти звуки разрывающейся плоти…

А вот три облака полетели на охотницу. Разумеется, меч проходил сквозь них, и эти существа явно были разумнее — они не просто взяли Лину в кольцо, но одно облако активно пыталось подплыть к ней сзади. Как бы быстро она ни уворачивалась, они были быстрее, предсказывали любое движение.

Самое страшное — ей было не ясно, что это за твари.

До тех пор, пока два облака не полетели на неё, но вместо меча Лина использовала святое слово. Об мимолетно образовавшийся купол, что вылетел из её выставленной руки, те облака ударились, а вот один, воспользовавшись отвлечением, набросился сзади. И тут можно было явно ощутить, что эти существа не бесплотные. Лина тут же почувствовала руки, что перехватили её ладонь и зловонный запах, смешанный с вонью крови. Враги поняли, что добыча поймана и позволили себе показать свой лик! Вампиры! Чертовы вампиры, которые здесь неизвестно каким образом вообще взялись, ведь их скопление именно в Летарте!

Но об этом Лина подумает потом. Теперь она знала, как надо было бороться.

Подобрала верную на этот случай молитву и прочитала четверостишие, вампир, что схватил её, закричал и отпустил, оставляя на Лине ошметки своей кожи, которые, будто из-за огня, расплавились и прилипли к ней. Те, что очухались от купола, бросились вперёд, но вовремя подставленный щит с гербом Люция и быстрый уворот — спасена от нападения! Еще молитва, еще и еще…

Но маленькая охотница была не так опытна. И сила её слов была ограничена.

Она не успевала отгонять их всех, тем более, когда в бой вступили те, что пожрали лошадь на добрую половину.

Лина билась изо всех сил, уворачивалась, читала молитвы, рубила священным клинком. Но противник превосходил ее не только по силе, но и количеством. Их было слишком много для молодой охотницы. Если бы с парочкой изголодавшихся вампиров она ещё справилась, то эти, явно хорошо перекусившие в деревне, были ей не по силам. Однако сдаваться без боя она не собиралась. Если ей суждено здесь погибнуть, она унесет с собой как можно больше этих тварей. Об одном лишь молилась — чтобы посла миновала эта напасть, и он благополучно вернулся в Люций. Король Феликс не должен был подумать, что это властители Серии виноваты в гибели посла и его охранницы.

И во время мысли о том, чтобы забрать с собой как можно больше тварей, Лину всё-таки победили. Они напали все разом, жертвуя лишь одним, который сам бросился на клинок, проткнул себя насквозь, но при этом теперь его добыча была так близка, так рядом… Царапая свою кожу о доспехи, разрывая губы широко распахнутой пастью, вампир метнулся Лине к шее и попал в свою цель. Лес оглушил пронзительный женский крик, заглушенный шипением и рыками нежити. Охотницу повалили на живот, всей толпой давя на её шею, а дальше дело оставалось за малым. Ловить струи крови, что били из шеи; из укуса. Порвать её доспехи голыми зубами и дорваться до плоти. Её слово больше не было так сильно — вампиры мгновенно исцелялись полученной кровью.

И когда казалось, что пора было открыть дверь смерти, чтобы она помогла найти вход в другой мир, стало как-то… легче. И дышать. И лежать. Будто весь груз в виде вампиров с неё забрали.

Первые несколько секунд Лина ничего не понимала, слишком больно было шее, а когда рука рефлекторно схватилась за рану, где больше не было головы вампира, она будто утонула в луже крови. Она текла, текла… и жизнь вместе в красной жидкостью покидала её. Но Лина была еще в сознании и поняла, что произошло. Биение сердца в ушах затмевало рыки и вои, шипение.

На вампиров напали вервольфы. Нет. Кто-то вервольф, кто-то оборотень — двуногие чудища в волчьих шкурах и сами волки, размерами превышающие даже волкодавов.

Спасителей было меньше, но сначала они гурьбой напали на трёх, порвав еще не пришедших в себя вампиров, а когда численность стала равна, каждый нашел себе противника.

— Жива?! — следя за этим, Лина не сразу поняла, что кто-то сзади трясёт её тело. То был даже не человек. Вервольф, сгорбленный, стоял над ней и, держа одной рукой за плечо, тряс её. Он мог говорить, но нужно было время, чтобы в рычании и в пасти, которая не имела щёк, распознать знакомые слова.

Жива ли она? Ей казалось, что она умерла и попала в чистилище — место, где находят свой последний приют монстры. Но разве ей место здесь? Силы быстро ее покидали, и только тряска вернула ее к действительности. Боль в шее напомнила, что она ещё жива. Почти онемевшие губы зашептали исцеляющую молитву, и ее ладонь, приложенная к ране, засветилась мягким зелёным светом.

Она обернулась на того, кто говорил с ней, хотя оторвать взгляд от битвы двух враждующих видов было трудно. Вервольфы и оборотни, они ведь тоже нелюди, ее долг устранять таких, но… Они спасли ее! В Люцие люди так застращали нелюдей, что такой милости от них вряд ли можно дождаться.

— Кажется, жива, — пробормотала Лина, с ужасом смотря на своего спасителя. Долг ей велел избавиться от него, но совесть не могла этого допустить. Да и что-то знакомое было в этом вервольфе. — С-спасибо.

Вервольф поднял голову и раскрыл пасть, издавая не просто рычание. Это будто бы были слова, но лишь на языке зверей. Он не ждал ответа от сражающихся, и вновь голова опустилась к Лине.

— Отнесу в дом. Замок. — Вервольфы знали, что их трудно понять, потому говорить старалась коротко, по возможности одним словом. — Не бойся. Уже всё. Позади.

Тварь действовала по отношению к Лине медленно, чтобы не спугнуть её, хоть страха не видел в глазах, больше… интерес? Изумление?.. Его когтистая лапа задела ладонь, что покоилась на шее, заставляя руку отодвинуть, и, не обращая внимания на сопротивление или попытку отодвинуться, вервольф опустился к Лине и шершавым слюнявым языком облизнул рану. После странной манипуляции он продолжил двигаться к ней мордой да тыкаться носом, но уже под её тело — заставлял приподняться. Скользнул под её тело, чтобы она оказалась на его спине.

— Держись. Крепко. Так быстрее.

И вервольф, опустившись на все конечности, рванул вперёд так быстро и мгновенно, что Лина выдрала несколько клоков его шерсти.

***

Двигался вервольф намного быстрее лошади, но катастрофически неудобно. Это был даже не бег, а скачки, из-за которых Лине приходилось держаться за него не только руками, но и обхватив ногами тело. От слюны ли это было или нет, хотя Лина вполне могла списать это на свою магию, боли стала намного меньше, но само её состояние…

Был момент, когда она готова была потерять сознание, и, может, потеряла бы, если бы вервольф в одну секунду не остановился, не поднялся бы на задние лапы, отчего Лине пришлось постараться, чтобы не свалиться. И завыл так громко, оглушая не только девушку, но и пугая птиц, что прятались в кронах деревьев. А потом продолжил свой бег.

Только потом стало ясно — зверь звал. Звал своего вожака. И он не заставил себя ждать. Не успели они прибыть к воротам, как их уже ждало там знакомое лицо. Диего бросился вперёд, когда заметил на спине собрата знакомые доспехи.

— Зак, что случилось?

Вервольф остановился уже прямо перед Диего, и пока тот осторожно забирал со спины на свои руки Лину, чудище зарычало — отвечало на заданный вопрос.

— Сначала вампиры, потом оборотни, — пробормотала Лина, пока ещё не до конца сознавая, что ее жизнь вне опасности. Так получилось, но она крепко обняла Диего, находя в нем какое-то спасение. — Он… Он меня облизал.

Казалось, только эта вещь ее сейчас волновала, но на самом деле она была сильно испугана, поэтому не соображала, что и кому говорит. Просто какие-то путаные мысли срывались с языка.

— Диего, он меня облизал! — сказала Лина, будто до нее дошла какая-то вселенская истина. А глаза так вылупила на него и хлопала ресницами, ожидая какого-то ответа, подтверждения от Диего. Хотелось бы ей сейчас потерять сознание, чтобы перестать снова позориться перед ним, но она этого не понимала. Произошедшее повергло ее в такой шок, что она теперь долго спать не сможет. — Почему вервольфы меня спасли от вампиров? Что вообще вампиры делают в Серии?! А ещё мою лошадь съели…

— Скажи спасибо, что не тебя, — огрызнулся Диего. Не на Лину… Он был ошеломлен докладом собрата.

— Не-бла-годар-ная…

— Зак, — суровый взгляд вожака заставил вервольфа прижать ужи. — Вызывай бойцов и зачисти ту территорию. Разведай всё, что сможешь.

Тот кивнул и побежал обратно. Диего поднялся с девушкой на руках и тоже развернулся, отчего Лина уже не сможет увидеть, как вновь вервольф, задрав голову, созывает братьев.

— Слюна псовых, — но вой тот был заглушен тихим голосом Диего, чья голова сейчас была над Линой, — не излечивает любые раны, но избавляет от грязи и инфекции. Тебе стоит рассказать, сколько дряни на клыках вампиров, учитывая, что зубы находятся в теле трупа, кусают диких зверей и людей и пропитаны чужой кровью? — А если ведь прислушаться, Диего будто бы был оскорблен тем, что Лина не оценила такую честь, как спасительная слюна.

От ворот до замка через город было близко, но Диего явно направлялся не туда, а свернул к домам с синими крышами… Нет, еще дальше! Где Лине указывали на церковь! И когда Лина хотела было уточнить вопрос об их месте прибытия, то столкнулась с довольно мрачным лицом капитана. Он сейчас пребывал в глубокой задумчивости. Его и самого поразило то, что он услышал от Зака. Вампиры! На территории Серии. Более того, так близко к замку!

Заметив внимание охотницы, Диего опустил на неё хмурый взгляд и будто бы только сейчас вспомнил о её вопросе.

— Оборотни — стражи земель Серии. Тебя спас один из моих патрулей. А вот второй вопрос меня волнует не меньше твоего… Они все живут на землях Летарта, воюют там, пируют там! Почему они… — Он сам ответил на свой вопрос. Осознание этого ужаса заставило оборотня забыть, как нужно ходить. Он резко замер и устремил пустой взгляд куда-то вперёд, сквозь людей и дома. — Им стало мало Летарта!

— Теперь понятно, почему я почуяла странное в тебе: ты не человек, — пробормотала Лина, смотря куда-то в даль в том же направлении, что и Диего.

Сейчас ей было тяжело все это переварить. Ее всю жизнь учили не только тому, что нелюдей и за граждан в королевстве не считают, но и охотиться на них. В голове по-прежнему не укладывалось, что оборотни ее спасли от вампиров. Поэтому ни о какой благодарности она и думать не могла — настолько шокирована была.

— Понятное дело, что они пришли в Серию. В Люций им путь заказан, а в Летарте их гонять начали несколько лет назад, — рассуждала Лина.

Хотя не могла понять, почему они ведут себя, как стадо тупоголовых демонов первого ранга. Вампиры — разумные существа же. Ей даже пришло в голову, что надо бы вызвать сюда других охотников, чтобы зачистить территорию от нечисти, но они убьют всех без разбора. Вспоминая о братьях по оружию, она посмотрела на свой красный доспех, который вампиры неплохо так подрали, и вдруг поняла, что Диего должно быть тяжело ее держать на руках! Хотя было приятно. Ее ещё никто так не носил.

— Диего, — позвала она, поднимая лицо к нему, — я в порядке, можешь отпустить меня. Спасибо, твои ребята пришли вовремя. Да и тебе, наверное, нужно быть с ними, а не со мной носиться.

— Ты права. — Но сказал он это после того, как внимательно осмотрел состояние. На умирающую явно не тянула, больше шокирована была, когда её сюда притащили. Диего осторожно опустил её на ноги, но до церкви всё равно немного проводил. Пусть и шли они молча.

Он просто рассуждал. Если вампиры сюда пришли — это плохо. Хорошо, если лишь кучка обезумевших решила попытать тут счастье, а если их будет больше? Если они всей толпой, решив, что в Летарте больше нечем толком поживиться, придут сюда? У них не хватит армии, чтобы защитить всех! Плохо, плохо, плохо.

— Здесь я тебя покину, — сказал он, останавливаясь недалеко от церкви, да и то, не того бога, которому поклонялась Лина, но Диего знал — тут её состояние могли подправить. — Сначала разберусь со всем, что сейчас творится, потом справлюсь о твоем здравии.

Кивнув в знак прощания, Диего развернулся к ней спиной и пошел быстрым шагом по улицам к выходу из города. Он так и не превратился здесь в волка, не показал, каким он был. Просто в городе было это делать нежелательно, да и в своих ребятах Диего был уверен — они справятся, иначе бы Зак сразу указал на численный перевес и попросил немедленную помощь.

Лина провожала его взглядом до самого момента, пока он не скрылся из виду. Даже тогда она стояла и смотрела в даль улицы. Ее спасли оборотни. Просто нужно принять этот факт. Но тогда назревал вопрос: неужели все учения в ордене о нелюдях — ложь?

— О, соседка, привет, — вдруг раздался голос позади, и когда Лина обернулась, к ней от небольшого храма шел Роберт. Оранжевые одеяния жреца он больше не носил, но помолиться о благополучии своих друзей дома зашёл. Ведь там они останутся без его помощи. — Что с тобой? Ты как в драке диких собак побывала.

— Можно и так сказать, — ответила Лина. Они познакомились ещё в первый день ее нахождения здесь и неплохо нашли общие темы для разговора. Роб практически каждый день приглашал ее попить чай на крыльце. — Попала в засаду вампиров. Меня спасли оборотни. — По привычке, говоря о нечисти, она хотела положить руку на меч, но вдруг обнаружила, что его нет! Наверняка остался в том месте, где ее свалили вампиры, торчит теперь из какого-нибудь тела. — Папа Драхма убьет меня, когда узнает, что я потеряла священный меч, — обречённо простонала Лина и упала прямо на мощенную дорожку.

***

Двери не успели распахнуться, а Диего уже быстрым шагом приближался к Айке, которая аж подпрыгнула от неожиданности. А учитывая, что находилась она в тихой и спокойной библиотеке, появление оборотня было эффектным и громким.

— Диего! — вскрикнула королева. — Что ты себе позвол…

— У нас беда, моя королева! — Айка тут же замолчала, и Диего, приблизившись к ней, встал на колено и опустил голову. Его взгляд был слишком серьёзен, слишком… взволнован. И когда он такой, дела действительно были плохи. — Вампиры мигрировали в Серию. Как много — пока не знаю. Деревня на территории Зака уничтожена — там ни одного человека. Группа из одиннадцати вампиров. Они уничтожены. Но сколько их ещё?..

Айка с ужасом слушала все его слова, отыскав ладонью опору в виде подлокотника кресла, а после и вовсе на него села, смотря на Диего распахнутыми глазами. Это были страшные новости. Просто ужасные. Они думали о том, чтобы воевать с людьми, но не с вампирами! Один вампир мог сражаться с пятью солдатами. А чем больше вампиру лет, тем он сильнее. Если ещё и маг… А если ещё и начнут обращать…

— Королева, что делать? — настойчиво спросил Диего. Конечно, что в его власти, он уже сделал, но…

— Я… — Генрих! Почему этого засранца тут не было? Почему ему приспичило ехать домой?! Нет, она себя с детства воспитывала так, что быть королевой, но той, что правит своим царством сама. Без голоса короля — одна из причин, отчего Роберт был идеальной партией. Но Генри ей настолько подходил как человек, как союзник и друг, что Айка давно оставила желание править одной. Она привыкла, что рядом есть крепкое плечо, голос разума и совет сердца — все это относилось именно к Генриху. И потому на какое-то время Айка просто озадачилась. Отвыкла, забыла и… В сердце ее появились сомнение и неуверенность, потому что нет больше того, кто мог бы увидеть ошибки в ее словах и действиях.

— Королева! — И Диего видел это сомнение.

— Собери бойцов и расследуй земли. — Но она королева! Что хотела, то и получила — править. Жаль только, что это было в столь нехороших обстоятельствах. Но сколько можно говорить о любви к своему народу? Пора было и что-то делать.

— Уже выслал, но пришлось взять часть рыцарей и конников — моя стая не так велика, как вы думаете. — Ещё одна причина того, что Диего по праву занимал своё место.

— В каждую деревню нужно выслать не меньше трёх жрецов, знающих молитвы света. И по одному магу. По возможности, обезопасить деревни защитными куполами. Остальное… — Но на ум пока ничего не приходило. Новость была слишком неожиданной, первые шаги, и она надеялась, что правильные, Айка сделала. — Ступай. Я должна обдумать эту ситуацию.

Диего опустил голову в низком поклоне и, не поднимая её, встал на ноги. Взгляд его встретил уже спину Айки. Она уходила из библиотеки, и сам Диего поторопился выполнить приказ.

4. Иногда приходится смотреть в глаза своему страху

К счастью, все напасти миновали Генриха и его спутников в пути. Лошади шли ровно и быстро и очень скоро принесли своих всадников в столицу Летарта — золотой город Эйнкрад. Быть может, в том заслуга демона, что везде сопровождал Генриха и отпугивал своей аурой другие беды.

Дома всё было, как он и запомнил. Высокие золотые шпили замка возвышались над приличными домами знати, а весь остальной город тонул в отходах и нищете. Теперь к этим декорациям добавились ещё и головы на пиках, а большинство знатных домов было заколочено досками — богачи либо вовремя смекнули и сбежали подальше от короля в свои загородные усадьбы, либо были повешены из-за бредовых мыслей Вильгельма о предательстве. Казалось, только дом Скайфордов и процветал, но скорее всего тому виной их увесистые кошельки, которыми они удовлетворяли любые прихоти короля.

Генрих не скрывался, въезжая в город. С детства он был здесь не частым гостем, но надеялся, что сети, сплетённые его друзьями, достаточно прочны, чтобы наследного принца знали и помнили. Теперь же он был не просто принцем, отпрыском безумного короля. Его голову венчала самая настоящая корона, и он по праву мог величать себя королем. Не только Серии, но и Летарта. Осталось убедить в этом не только самого себя, но и народ. И соседние королевства.

Они не ждали, что их кто-то встретит у подножия замка, Генрих не отправлял писем отцу, и потому собравшиеся там люди были сюрпризом. Ещё издалека он увидел копейщиков и даже успел подумать, что домой придется прорываться с боем.

Но нет. Его встретили, высоко поднимая острие вверх, а не направляя на молодого господина. К нему подошел один из капитанов стражи, который во время маленькой жизни Генриха успел смениться семнадцать раз, если не больше. Это лишь повод пожалеть бедолагу — он тоже недолго будет капитаном. Вопрос только в том, где именно Вильгельм его поймает на «лжи».

— Мой сын! — Этот голос! Кто бы мог подумать, что король будет здесь, внизу, лично. Это были не простые копейщики, которые охраняли вход во дворец. Это была личная стража Вильгельма!

А вот и он сам… Спускаясь по кровавому ковру, с которого ту самую кровь даже не думали смывать, прошел высокий король, всё еще в хорошей форме, но с нездоровыми глазами. Он слегка приоткрыл объятия для Генриха и, будто не видя его лица, взгляда, Вильгельм обнял Генриха и лишь слегка прижал к своей груди.

— Мой мальчик! Я так рад тебе. — Отец ли был перед молодым королем? Взгляд всё еще искрящий чем-то нездоровым, но эти слова, эта… теплота в голосе и усталая полуулыбка. — Спокоен ли был твой путь? Признаться, я не ожидал тебя увидеть в моем замке. По крайней мере, так скоро.

— Отец, — приветствовал его Генрих. На объятия не ответил, но судя по минутной теплоте стоило выбрать не просто вежливую тактику, а именно родительскую. — Спасибо, путь нас ждал лёгкий. До меня дошли дурные слухи, и я сразу решил приехать, чтобы предложить свою помощь вам, отец. Если потребуется.

Тяжко было. Генрих уже отвык так тщательно подбирать слова и внимательно следить за чьим-то настроем, потому что любое изменение могло плохо обернуться. Только страх никогда не давал ему расслабиться, и сейчас он вновь его почувствовал, стоя перед этим человеком. Хоть объятие было теплым, Генриха прошиб холодный пот в этот момент. «Стоит ли справиться о здоровье? Нет, подумает, что только и жду кончины». Подобные мысли проносились в голове Генри со скоростью скатившейся с крутого склона телеги, но на лице ничего не отражалось. Лишь вежливая улыбка, коей он одаривал всех особ из высшего сословия. И только Ральф чувствовал все, что творилось у него внутри. Его и самого охватил какой-то ужас, но лишь на мгновение, когда он позволил эмоциям Генри себя захлестнуть. В какой-то момент он даже хотел встать между ним и его отцом, но удержался. Судя по рассказам, с Вильгельмом шутки плохи, поэтому проказы лучше придержать при себе. Но Ральф все ещё не понимал до конца, насколько страшен этот человек. Уж с демоном точно сравниться не должен.

— Ты что же, думаешь, я как король уже не справляюсь? — Но… как это было сказано. Нет, его не ввели в состояния гнева. Напротив, он, как здоровый человек, обернул это в шутку и даже посмеялся. Как когда-то… Много-много лет назад он смеялся. — Иль ты про короля Феликса и нашу с ним небольшую ссору? Полно тебе, Уилл, мы уже во всём разобрались. Зря приехал. Но раз уж преодолел такой большой путь…

На Ральфа он даже не смотрел. Вполне вероятно, что это всего лишь слуга. Ну не Айка же! Вильгельм протянул руку ко дворцу и повернулся к Генри полубоком, держа вторую ладонь на его спине.

— Пойдём. Стол давно накрыт, твоё любимое застывшее желе с овощами уже готово.

И даже если бы Генрих сопротивлялся, рука Вильгельма на спине была каменной, и если только самому уйти от него. Но это могло быть опасно. Любое действие могло спровоцировать его, любое слово, любой взгляд.

Стража окружила отца и сына, выталкивая из этого круга самого Ральфа, но лишь для того, чтобы выступить ролью живых щитов на случай нападения. А между тем старый король продолжал говорить, немного путаясь в своей памяти и мыслях:

— Это был прекрасный бал, почему ты только не пришел туда с Айкой? Видать, совсем, бедняжка, захворала, что с постели встать не может. Ну ничего! Лишь бы ты скорее наследника заделал. Хотя стой, она же вроде должна была уже разродиться, нет?

Генрих не успевал отвечать на слова Вильгельма, но, может, оно и к лучшему: меньше шансов сказать что-то, что ему не понравится. А так как он находился слишком близко, велики шансы, что Генрих просто не успеет среагировать на изменение отцовского настроения.

С каждым шагом на деревянных ногах Генрих преодолевал свой страх. Кажется, сегодня Вильгельму было лучше, но на его настроение опасно было полагаться, поэтому Генри мысленно приказал Ральфу быть ближе. И ему ничего не оставалось, кроме как раствориться в тени своего хозяина. Просто на одного сопровождающего королевской семьи вдруг стало меньше.

— Боги пока не одарили нас с женой наследником, — уже ближе ко входу в замок ответил Генрих. Имена он не рисковал называть, потому что Вильгельм даже сына с кем-то перепутал. — Дома ещё очень много дел, поэтому она не смогла приехать, но просила передать ее сожаления по этому поводу.

Они вошли в замок, и от стражи осталось только двое, будто даже в собственном доме Вильгельм боялся нападения. Снаружи дворец был ярким, блестящим пятном в столице, но внутри царил полумрак. Это так отличалось от замка Генриха в Серии, где было очень много света благодаря большим окнам. Здесь же казалось, что Вильгельм боялся даже солнца: каждое окно было завешено темными плотными шторами, а света от свечей в канделябрах не хватало, чтобы осветить коридоры и комнаты.

Тот же мрак был и в столовой. В эту жаркую пору зачем-то был растоплен камин, огонь игрался бликами на портрете Вильгельма, который висел над ним и изображал короля в полный рост, тогда ещё полного сил и в здравом уме. Генрих посмотрел на стол, на ненавистное желе, которое им подали, но не смел продемонстрировать и капли недовольства. Придется давиться. Лишь бы не отравлен был.

Вильгельм сел за свой стол, а стража встала по обе стороны от него. Подошел также и еще один человек, будто точно знал, что он понадобится королю. Так и случилось — прежде чем Вильгельм взялся за приборы, молодой, совсем еще мальчишка, слуга выудил из кармана свою вилку и опробовал каждое блюдо короля. Даже из бокалов выпил — как сока, так и простой воды. Вильгельм же его будто не замечал.

— Что-то ты немногословен, сын, — противно улыбнулся король. — Уж нет ли тебе чего скрывать от меня? Вообще, странно, что ты появился здесь без предупреждения, — последнее он выделил особо и, взяв вилку, с особой жестокостью воткнул в кусок мяса на своем блюде, будто бы намекал на свое большое (очень большое) недовольство. — Тебя подослали?

Но вдруг где-то слева не то тень от стражника блеснула, не то Вильгельм услышал что-то, из-за чего его внимание быстро переключилось на что-то другое. И когда он убедился, что всё хорошо, он повернулся к Генриху уже с той же улыбкой.

— Но всё хорошо, я уже разобрался со всеми шпионами Люция. А вскоре и сам король Алекс падёт от своей же глупости.

— Нисколько не сомневаюсь, что вы уже разобрались со всеми проблемами, — попытался сгладить обострившейся углы Генрих. Жаль только, у него не получалось выдавить даже подобие улыбки.

У него выступил пот от жары, от огня, от волнения, из-за которого он не чувствовал тепла. Взяв приборы, Генри отрезал кусочек овощного желе, которое ему положили, но в рот брать не спешил. Ему тоже нужно было проверить еду на яды. Этот маленький кусочек вдруг пропал в тени от руки на тарелке, и только когда Ральф подтвердил, что все в порядке, Генрих отрезал ещё один и взял в рот. Эта мерзость ещё и чесноком была нашпигована, будто блюдом сразить вампира пытались! Генри чуть не выплюнул кусок обратно, но сдержался, хотя с трудом проглотил.

— Моя похвала повару, — выдавил он, чтобы не вызывать подозрения опять. — И все же я беспокоился о вашем благополучии, отец, поэтому и приехал. Я хотел лично убедиться, что у вас все хорошо, поэтому и спешил, что даже не успел послать гонца вперед, чтобы предупредить.

Генри бросил внимательный взгляд через стол, чтобы проверить, как его слова повлияли на Вильгельма. Он осторожно взял бокал с водой пальцами за края так, чтобы тень попала внутрь, и Ральф снова мог проверить содержимое на яды. Только после этого запил ужасающий вкус еды.

— Да полно, дорогой, всё в королевстве замечательно! — махнул руками Вильгельм, изображая этакого добродушного старичка. Хотя и правда, будто не играл. Да и вообще, многим казалось, что хорошее настроение короля — его театральные выходки, что он на самом деле всегда был злым и кровожадным. И много, кто верил в такое. — Завтра, например. состоится казнь еще четырех шпионов. Не откажи мне в любезности, сходи со мной на площадь. Хоть опыт поимеешь — к преступникам, а тем более тем, кто может забрать твою власть, нельзя быть снисходительным.

И вновь жесткий удар вилкой в кусок мяса, и этот здоровый кусок был отправлен в маленький рот короля, отчего тот хорошо так испачкал щеки и подбородок маслом да соусом. И во время всех этих действий, слов он ни разу не оторвал взгляд от Генриха. Не следил за ним, но старался что-то донести.

Нетрудно было увидеть себя на месте этого самого куска мяса. Быть может, Вильгельм как раз на это и намекал. Что Генрих тот, кто может (и попытается) забрать у него трон. И что будет с ним — его сожрут и даже не подавятся.

— Дорога… длинная, — заговорил он с набитыми ртом, — отдохни, хотя не думаю, что тебе будет здесь чем заняться — нет смысла тут задерживаться надолго, да и оставлять королеву без присмотра в столь важный… — Но он не договорил. Замер с пустым взглядом, будто на него кинули чары, останавливающие время. Он не двигался и кажется, будто не дышал. Капли масла, чего он тоже не чувствовал, стекали с его рта в тарелку, и только слуга-мальчишка с готовой салфеткой разбудил короля. Не успел тот коснуться салфеткой лица, как Вильгельм встрепенулся и огляделся каким-то заторможенным взглядом. Он не понимал, что тут происходит, где он… А когда взгляд упал на Генриха, он улыбнулся:

— О, Генри, рад, что ты уже тут. Ну так ты не сказал, что тебя привело сюда. Как прошел твой путь, был ли он легок и спокоен?

Кажется, с последней встречи, Вильгельму стало хуже. После окончания учебы в академии «Ребеллион» Генрих приехал домой, чтобы сказать, что женится на Айке, как и было приказано. Тогда отец то искренне радовался за него, то старался скрыть свою радость от того, что наконец-то избавился от проблемы. И только Генрих знал, что Вильгельм никогда не притворялся. Сейчас же он видел, что его болезнь прогрессировала, и теперь было гораздо сложнее предугадать дальнейшие действия или слова.

— Да, я добрался быстро и беспрепятственно, — ответил Генри на последний вопрос. Он не отрывал взгляда от Вильгельма, даже есть перестал. Ему было… Страшно! За себя, за королевство. Кого ещё он собрался казнить? Это и правда шпионы или простые слуги? Генри сглотнул. — Спасибо за любезное предложение остаться ненадолго, чтобы передохнуть перед возвращением в Серию, обязательно воспользуюсь вашим гостеприимством. И я с радостью готов перенять ваш опыт в поисках шпионов. Позвольте узнать, как вы их вычислили? Боюсь, что в Серии есть недовольные тем, что ими правит человек родом из других земель. Мне бы пригодились ваши знания.

Блефовать было опасно, но иначе Генрих боялся вызвать новые подозрения. Он будет искать подсказки в словах самого Вильгельма, чтобы выстраивать тактику общения с ним. Конечно, ему не хотелось идти на публичную казнь, но выбора особо не было. Он должен сделать все, чтобы оставаться в Летарте и готовить революцию, но Вильгельм не даст ему много времени. Придется действовать быстро, но он до сих пор не решил, как избавиться от отца.

— Вычислил? Кого? — захлопал глазами Вильгельм. Кажется, он совершенно потерял нить разговора. Кажется, даже понимал, что речь о шпионах, но каких? Серийских? Причем здесь Серия? Кто ими правит, какой человек из других земель?

Вильгельм зажмурился и приложил пальцы к вискам, будто бы у него сильно болела голова. Он думал, пытался понять, о чем говорил его сын. Что он вообще здесь делал? И почему он так смотрит на него? Так пристально… опасно… Что он в нём пытается увидеть?

Думая, размышляя, пытаясь выстроить уже порванную в нескольких местах нить, терпеть в голове боль просто не было больше сил, она была невыносимой. Еще этот взгляд карих глаз, который даже при закрытых глазах короля мелькал в мыслях.

Вильгельм закричал, вскакивая из-за стола и, хватаясь за него, опрокинул вместе со всей едой, вазами, скатертями… В нём не было столько сил для такого тяжелого стола, это всё боль, психозное состояние, к которому слуги до сих пор не могли привыкнуть — они отпрыгнули от короля, как коты от собаки.

— Что тебе здесь надо?! — закричал король, не открывая глаз. — Зачем ты приперся сюда?! — Без Генриха было хорошо. Вильгельм ни с кем не говорил, ему не нужно было думать, не нужно было размышлять… Только лишь отдавать приказы и заботиться о своем благополучии и короне. А тут… Этот крысеныш приносит боль! Он приносит хаос в спокойную жизнь Вильгельма. — Убирайся отсюда, немедленно! — указал он пальцем в сторону сына, а другой рукой всё еще держался за голову и шатался из стороны в сторону, моля о прекращении этой боли в голове.

Однако Генрих даже не шевельнулся. Его парализовало страхом, и даже когда стол был опрокинут в сторону, он остался сидеть на своем месте. Ральф чуть было не выскочил из тени на защиту, и только это волнение силы заставило Генриха шевелиться. Нельзя было сделать ещё хуже.

— Ваше величество, как вам будет угодно. — Генрих поднялся со стула и даже заставил себя поклониться. Не знал, чем мог вызвать такую реакцию и что теперь делать. Надо было срочно ретироваться, но уехать он никак не мог. — Я скроюсь с ваших глаз, чтобы больше не беспокоить.

Быстрым шагом он покинул обеденный зал, но из замка уходить не собирался. Нельзя. От этого чокнутого нужно избавиться. Сначала выяснит, какая магическая защита есть, затем встретится с человеком Евы. Если революция готова, приступят немедленно. Вот и план вырисовался. Размышляя над этим, он несся по коридорам, распугивая слуг, нашел свою комнату, которая так и осталась нетронутой с его последнего визита. Только тогда позволил своему напряжению уйти, захлопнул дверь и сполз по ней на пол.

— С ним надо кончать, — сказал вслух Ральф мысли Генриха, выплывая из тени на полу перед ним.

Но тут вдруг от хлопка двери или от какой-то вибрации на полу слева от Генриха шевельнулась большая черная фигура. Прежде чем Генрих или Ральф среагировали на это, фигура просто упала, и на его умиротворенное лицо упал свет.

Судя по доспехам — это был житель замка, служитель короля, но сейчас это было лишь тело. Мертвое бездыханное тело, на скуле которого была крошечная ранка, будто от укола — глубокая, о чем говорила уже свернувшаяся темная кровь. И судя по взбухшим венам и капиллярам, что тянулись именно от этой точки по всему лицу, этот человек был вполне вероятно отравлен. Дротик ли это был или что — этого уже мало кто узнает. Человек этот уже не ответит на вопрос о том, что он делал в комнате, в которую даже сам король не заходил; даже когда здесь жил его сын; даже когда тот был маленьким. Был ли он подосланным убийцей или лишь подарком сыну от отца — намеком, что его тут совершенно не ждут.

— Какой приятный у тебя отец, позаботился о подарке сыну, — усмехнулся Ральф. Для таких, как Вильгельм, у них в Бездне отдельные аттракционы. Ральф будет рад отправить на них того, кто покусится на его хозяина.

В отличие от невозмутимого демона, Генрих вскочил и шарахнулся в сторону от тела. Настолько испуганным его ещё никто не видел, никто не знал его таким. Даже Ральф, который, казалось бы, знал лучше всех его, пришел в удивление. Генри с ужасом смотрел в мертвое лицо мужчины и пятился назад до тех пор, пока не врезался в шкаф. Был порыв, как в детстве, залезть в него и запереться, но он смахнул пот со лба и прикрыл лицо руками, глубоко дыша. Ему надо было успокоиться.

— Убери это, — приказал он Ральфу.

А тот и рад был. В мгновение ока тело охватил огонь, превращая плоть в пепел. Пусть это был подданный из королевства Летарт, который верно служил своему королю и не заслужил такого обращения, которого Генрих пообещал защищать, пусть пока и не вовсеуслышанье. Но сейчас он был не в том состоянии, чтобы беспокоиться о таких вещах. Он спасал свою шкуру, как самый последний трус!

Это будет трудное время.

5. Порой воспоминания приносят лишь боль

Дела в Серии складывались не лучшим образом. Айка стояла на одном из парапетов, окружающих замок и город стен, и вглядывалась в город, что виднелся на горизонте — самый близкий город к замку. Она смотрела на него и думала, что же происходит там, в других местах, городах и деревнях, куда она не может попасть, не может увидеть. Еще утром Диего принес ужасные новости о том, что вампиров становилось больше, и те, что уничтожили маленькое поселение — не простая группа, а лишь часть мигрирующей армии тварей. Замок остался практически без охраны — всех, кого могла, отправила к мирным жителям, молясь, что это было правильное решение — пока войны нет, замку ведь ничего не угрожает. А так хоть армия могла биться с врагом и делать его меньше; защищать обычных людей… Диего только отказался уходить, но у него на то были свои причины. Да и с другой стороны, из замка ему было легче передавать все королевские приказы.

Айка встретила закат солнца и развернулась, чтобы покинуть парапет, но прежде, чем уйти в спальню, она навестила голубятню, интересуясь, пришло ли письмо от Генриха — ответ был ожидаем, но прошло мало времени — он должен был быть еще в пути. А вот она по какой-то причине не отправляла ему письмо с возникшей проблемой. Не знала, почему. Может, надеялась справиться своими силами, доказать себе, что она также достойна своего престола. А может, боялась, что её письмо никуда не придёт? Генри ведь мог застать вампиров в пути… Хотя с ним был Ральф, и только этим себя утешала королева.

Спустившись к казармам и навестив Диего, Айка пошла во дворец.

— Совершаете вечернюю прогулку, ваше величество? — встретил ее поджидающий у входа в замок Роберт. Давно тут сидел — поднялся со ступеней, откидывая какую-то палку в сторону, которой рисовал круги на земле. Отряхнув свою белоснежную одежду, он мягко улыбнулся и склонил голову перед Айкой. — Что вас тревожит, моя королева?

Дальше они не могли друг друга игнорировать. От Генриха был четкий приказ, что Роберт должен быть рядом с Айкой в его отсутствие, всячески помогать и оберегать. Лучшей кандидатуры, чем влюбленного мужчину, и не придумать было. И без приказа Роб изо всех сил защищал бы Айку. И пусть поначалу он сомневался, стоит ли показываться ей или остаться в тени, но после известий о вампирах, больше не мог ходить незаметно. И как только он навестил Лину и убедился, что шея благополучно зажила, направился в замок.

Ответив улыбкой на удивленный взгляд Айки, Роб предложил ей пройти внутрь вместе и уступил дорогу. Все эти годы ему было очень трудно держаться от нее подальше. Его как магнитом тянуло в Серию и, прикрываясь, что навещал друга, приезжал, лишь бы увидеть хотя бы одним глазком прекрасную королеву, некогда свою возлюбленную. И вот она была перед ним, по-прежнему прекрасная, как в первый день, когда он ее встретил на уроке пения. И конечно же он не скрывал восхищенного взгляда, ведь с годами она становилась только красивее.

А она каждый раз его избегала. Скрывалась в замке, посылала слуг проверить, не покинул ли господин Скайфорд замок. Верила — так всем будет лучше. И убедилась в этом именно сейчас. Когда её сердце так болезненно ёкнуло в груди, стоило взгляду упасть на его лицо.

Знала ли маленькая принцесса, что когда-нибудь так влюбится в мальчишку, который даже посмотреть на неё боялся; который ни разу не вкушал женских губ? Они были так мало вместе, но Айка никогда и ни к одному парню так не привыкала. Пыталась из нетронутого теста слепить хлеб именно под себя, который будет вкушать только она. Сделала. Да только от него пришлось отказаться, так и не распробовав до конца.

— Что вы здесь делаете? — холодно отозвалась она, проходя мимо и выдерживая гордую осанку.

Могло показаться, что ей от егоприсутствия ни горячо, ни холодно. Но как же это было не так. Просто это было правильно! Для него! Он должен был её забыть, но ведь даже не пытался, а мог. Он должен раз и навсегда понять, что у них ничего не будет. Пусть Генри и позволял, намекал, но Айка хоть и была жрицей по профессии, но что-то она всё же чтила. Пока она была в законном браке, она не имела права ни перед собой, ни перед богами взглянуть на другого мужчину.

— Не поверю, что вы не в курсе, куда уехал Генри. Он бы вам первому об этом сообщил, — догадывалась она, хоть и немного не в том направлении. Думала, что Роберт именно пытался воспользоваться отсутствием Генриха.

— Конечно в курсе, — усмехнулся Роб, идя рядом с Айкой, но позволяя ей опережать себя на один шаг. — Я здесь по его просьбе. Генри попросил меня служить верным советником и опорой вашему величеству в его отсутствие. Ситуация с вампирами настораживает. Слышал, вы разделили армию, которую должен тренировать генерал Симонс, по разным городам Серии. Я понимаю, что вы хотите защитить народ, но могу предложить немного иной вариант? Верните отряды назад для тренировок, а в деревни отправьте наемников. Мое золото к вашим услугам.

Роберт старался говорить по-деловому, будто бы и правда находился здесь для дела. Хотя так оно и было. И все же тайком он вдыхал аромат волос Айки, пока она не видела, и наслаждался ее обществом. Наконец-то она была совсем рядом — протяни руку и обними — но всё так же далека и холодна, как в любой другой его приезд. Настоящая богиня, которую он мог любить, но не мог притронуться. Да и грешно это было. Хотя ему очень хотелось вновь пройтись ладонью по изгибу ее талии, зарыться пальцами в белые локоны ее волос, почувствовать вкус на губах и тепло тела…

Как бы Айка ни старалась, Роберт никогда не сможет забыть то время, когда они были вместе. Это было совсем недолго, но подарило ему лучшие воспоминания. Не встреть он тогда ее, не стал бы тем, кем является сейчас. Наверняка бы скитался по миру босым и без гроша за душой, и был бы прирезан первым же разбойником за медяк в кармане.

— Будьте уверены, Генрих за это будет горячо передо мной расплачиваться, — ответила она на первую его фразу. Вот ведь рыжий зараза! Сколько раз ему было сказано, сколько раз ему были объяснены причины отсутствия желания Айки видеться с Робертом! Нет, он взял и приставил его к ней! И ведь не прикажешь ему свалить — Генрих для него был не только королем, но и другом.

Его деловой тон и слова спасли пару от неловкого молчания. Айка всё-таки опустила голову, но лишь в задумчивости и даже немного виновато. Значило ли это, что она поступила неправильно? Роберт был очень умным, и тем более мужчиной — человеком, который больше понимал в военном деле, да и не жил в мирной Серии, а в месте, где как раз случались военные конфликты.

— Могу ли я полагаться на наёмников? — Но с ответом она нашлась почти сразу. — Где гарантии, что наемные люди — честные и справедливые, а не будут пользоваться беззащитностью и слабостью обычных крестьян? Своей армии я доверяю, а вы можете мне гарантировать, что ни один мой подданный не станет жертвой недобросовестного наемника? Вы готовы взять на себя ответственность за это, господин Скайфорд?

— Понимаю ваше недоверие, — согласился Роберт. — О наемниках ходит дурная слава, но среди них есть и те отряды, которые держатся за свою репутацию. Но и стоят такие наемники дороже. Если позволите, я поищу достойных кандидатов. Слышал, «Золотые плащи» всегда выполняют работу, за которую им платят, а также они самый многочисленный отряд наемников. Отправлю письмо, чтобы они прислали своего связного. С вашего позволения, конечно. А до тех пор пусть солдаты продолжают служить на благо народа, как вы и приказали.

Ее решения и приказы Роберт ни в коем случае не оспаривал и не принижал. В сложившейся ситуации поступить, как это сделала Айка, было необходимо. Он лишь советовал, что можно немного изменить тактику. Армия Серии многочисленна, но солдаты не подготовлены к ведению войны. И вампиры — не те противники, с которыми легко справится обычный воин. Роб видел, на что они способны, в Летарте и не хотел, чтобы то же самое настигло жителей Серии. Наемниками не будет двигать чувство долга перед королевством, но если с ними говорить на языке золота, они могут стать серьезной подмогой. К тому же кем легче жертвовать: своими людьми или чужими?

— Элиас Симонс прибыл сюда, чтобы подготовить армию к возможной войне. Кого он будет тренировать, если все погибнут в неравных схватках с вампирами? — добил Роб вопросом. — Ваши оборотни хороши, но их слишком мало. Я не так хорош в военном деле, как его величество Генрих, но считаю, что если мы сможем немного перекинуть нагрузку на наемников, оборотням будет легче собраться и постепенно уничтожать вампиров группами. Это лишь мои предположения, я ещё не говорил с Диего, а сразу пришел со своими мыслями к вам.

— И правильно сделал.

Диего был хорошим воином, но очень гордым зверем. Он бы не объяснил всю ситуацию также хорошо, да и наверняка бы ставил на то, что наёмникам нельзя доверять. И тогда бы Айку уже ничто не переубедило. Потому, когда Роберт закончил свой рассказ, она повернулась к нему. Хотя, честно сказать, сделать это было весьма сложно.

— Сколько тебе нужно времени на то, чтобы собрать нужное нам количество людей?

Боги, а он, кажется, стал еще выше — все эти три года Айка так и не приближалась к Роберту на такое расстояние, как сейчас. Он не только вырос, но и из мальчика превратился в мужчину, что трудно было не заметить, когда ты в прямом смысле совращала невинного юнца.

Чтобы не думать об этом, а о деле, Айка вновь повернулась к Роберту полубоком и продолжила ходьбу к своим покоям.

— Но всё-таки, — вернула она себе холодный тон королевы, — я не снимаю с тебя ответственность. Я приму твою помощь, как и финансовую, так и твои связи. Но ответственность за моих людей на тебе, Роберт. — Вот так Айка и не заметила, как перешла на «ты». Хотя это ничего и не меняло.

— Сделаю все как можно скорее, моя королева. Сегодня же разошлю письма.

Роб и не надеялся, что она станет его слушать, но, к счастью, его опасения не оправдались. Айка умная и наверняка многому научилась у Генриха за время их брака. Стоило об этом подумать, как в сердце что-то неприятно кольнуло. Роберт давно смирился, что она женщина Генриха, но предательские мысли о ней иногда закрадывались в голову. Но он не мог поступить так с другом, даже если его нет здесь и он ничего не узнает.

Конечно, придя к Айке, Роберт понимал, какую ответственность несёт, и готов был взять ее на себя. Когда-то же он собирался стать королем подле Айки, ну, вот теперь он давал ей советы, как слуга. Наверное, о большем не мог мечтать мужчина его положения. Отец был очень горд своим сыном, потому что он близок с правящей семьёй Серии, но сам Роб чувствовал слегка горьковатое послевкусие.

— Когда получу ответ, я дам вам знать, — договорил Роб, когда они подошли к спальне Айки и Генриха. Он бросил горький взгляд на дверь, думая, чем за ней могли заниматься король с королевой, но отвернулся, пряча взгляд. — Более не смею задерживать, вам, должно быть, хочется отдохнуть. Добрых снов, Айка.

Это имя… Он так давно не произносил его вслух! Прекрасное, как и его носительница. Роберт мягко улыбнулся и взял ручку Айки, опускаясь к ней, чтобы поцеловать на прощание.

Она замешкалась. Позволить поцеловать — удовлетворить свой и его эгоизм, это желание прикоснуться. Хоть и покажет тем самым, что он — всего лишь подчиненный, а она — королева. А отдернет, покажет ему, что ничего у неё не прошло, а сердце болит не меньше, чем у него.

Но это имя из его уст… Из этих когда-то жарких губ, которые сейчас тянулись к ней. Всего лишь к руке, а внутри уже всё трепетало, разжигалось… Серые глаза неотрывно следили за ним, как будто время вокруг Скайфорда замедлилось.

Айке не смогла.

— Не стоит, Роберт. — Она мягко вытащила руку из его хватки и взглянула прямо в глаза, переступая черту, за которой стояла всё это время. — Я не разрешала себе смотреть на тебя все эти годы, а тебе не разрешаю ко мне прикасаться.

Сказала тихо, но не холодно. Мягко, чтобы не обидеть. Не вкладывала смысл тот, который мог прозвучать. Внутри слышалось не так грубо, как могло показаться в реальности. Не «не разрешаю», а «нам не стоит».

— Спокойной ночи, Роберт, — немедленно закрыла она тему, не позволяя ему даже ответить на свои слова. И в конце, прежде чем скрыться за дверью, она сверкнула молниями в глазах. Не на Роберта: — Если будешь отчитываться перед Генрихом письмом, передай ему, что я его убью.

Это было её маленькое признание, о котором она даже сама не поняла.

Не забыла.

Ей больно.

И из всех ее речей он услышал, как она назвала его по имени. Прозвучало так мягко. «Она помнила», — понял Роберт. Так же, как и он, она все это время помнила его.

Пальцы Роба сомкнулись и будто чувствовали, как держали теплую нежную ладошку ещё секунду назад. Казалось, что ее кожа стала ещё более приятной, чем он помнил. Ему было мало этого прикосновения. Больно вновь терять ее, когда только-только смог прикоснуться.

Сжав пальцы в кулак, Роберт решительно постучал в закрытую дверь. Ему бы только щёлочку… Только увидеть ее хоть глазком ещё раз, самую малость.

— Что ты хочешь? — прозвучал холодный вопрос за дверью.

Почему он не уходил, что его продолжало тут держать, когда королева дала ему всё понять ясно и четко?! Ему так нравилось истязать себя? Столько времени держался, по его словам ведь Генрих с самого начала его просил быть подле неё. Не сдержался? Поддался прихоти? Всё-таки он был всё таким же неопытным мальчиком, который не понимал, что этого делать не стоило. А тем более стучать.

Чувствовать его рядом, его энергетику, всё еще ощущать его запах, видеть в мыслях и понимать, что он стоит за дверью, ожидая, когда она откроет, невыносимо! А она тут одна, села на кровать и закрыла лицо руками. На кровать, где проводила одинокие и холодные ночи… Пусть и рядом с законным супругом.

«Не откроет», — понял Роберт и опустил руку. Он прикрыл глаза и постоял так ещё немного, задержав образ Айки в сознании. Хотелось большего, определенно, но эта дверь навсегда осталась для него закрыта.

Развернувшись на пятках, Роб быстрым шагом пошел в свой гостевой домик. Было ещё много дел, много неотправленных писем.

6. Призраки прошлого

На следующий день после встречи с отцом Генрих пришел в норму. К счастью, Вильгельм не вспомнил о нем во время казни, но Генри все равно корил себя за то, что не смог ничего сделать для тех людей. Что-то ему подсказывало, что никакие они не шпионы.

— Ух, ты бы видел это представление, — веселился Ральф, вернувшись к Генриху. — Столько криков и крови… Твоему отцу бы в демоны переродиться.

Генри одарил его тяжёлым взглядом. Ему совсем не хотелось об этом слушать. Получив письмо от Роба, он первым же делом подумал, что надо вернуться. Вампиры в Серии — только этого не хватало. Но и здесь у него были дела не менее важные. Айка — хорошая королева, с поддержкой Роба она справится с этой проблемой и без него. Генрих лишь искал повод снова сбежать от отца. Нельзя было позволить страху остановить его. Как бы трудно ни было.

***

Вильгельм видел, что сын не уезжал. Мало того, что он приносил боль, хаос в его голову, так еще и собирался забрать его трон! А иначе что он тут делает? Почему он так смотрит? Почему?! Его взгляд даже снился королю, и зря Вильгельм повел его на казни — Генрих точно примерял на месте преступников именно отца! Иначе отчего он порой переводил взгляд с казненного на отца? Отчего его глаза были так широко распахнуты? Да потому что он видел и желал, чтобы голова отца полетела в корзину!

Разумеется, чтобы обезопасить себя от этого мелкого чудовища, Вильгельм предпринимал попытки выгнать сына! А что ему делать? Он не хотел умирать, не хотел отдавать трон! Генрих немедленно передаст королевство в лапы Феликса и собственного отца тоже!

Но его попытки… Они были гениальны! Пусть и банальны, но всегда действенны. Первое дело — отваленная еда! Генрих её просто отказался есть, будто предчувствовал! Либо в замке был предатель! Про отраву знал лишь один человек — повар короля. И не прошло и получаса после завтрака, повар был отправлен в подземелье — на следующий день он своими руками больше никому и ничего приготовить не сможет.

Пригласив сына на конную прогулку, выделив ему бешеного жеребца, Вильгельм вдруг обнаружил, что лошадь вдруг странно вела себя, спокойно и покладисто. Она была слишком спокойной, слишком… сонной. Вечером Вильгельм проверил коня — всё такой же дикий зверь.

Подосланный убийца вообще исчез, а через пару дней был подослан второй, но и тот пропал. Замок за пару дней взвыл от короля, ведь он корил в провалах всех! Не могло человеку так везти по жизни, не могла судьба быть на стороне убийцы и шпиона Люция! Вильгельм был зол, и он на всех отрывался. В том числе и вспышка его ненависти была на сыне. И если бы они не стояли в холле замка, где были стража и слуги, Вильгельм бы убил его. Но вместо этого, на его дерзкое требование о немедленном предоставлении информации о делах с королевством Люций, Вильгельм ударил его, как бил всегда, как ударил на соревнованиях — рассекая перстнем щеку.

Казалось, из-за сына у Вильгельма всё больше и сильнее обострялись его психические болезни. Он и раньше был агрессивным. Сейчас же его просто боялся весь замок, и люди предпринимали любые попытки, чтобы не попадаться ему на глаза.

Генрих же не мог позволить себе такой роскоши. Каждая встреча с отцом была для него испытанием, а когда тот его ударил на глазах у всех в замке — это стало последней каплей. Он король, такой же, как и Вильгельм. К нему нельзя обращаться, как к мальчишке!

Вытерев каплю крови, Генрих впервые посмотрел на отца взглядом, в котором обещал ему скорую смерть. Молча, но устрашающе. Темная магия в нем за годы прижилась и стала частью него, в такие моменты она реагировала на настроение Генри, и аура вокруг него всегда тяжелела. Или Ральф опять игрался с тенями, пока прятался в них от взора безумного короля.

Ждать осталось недолго. Совсем скоро прибудет человек от Евы и Винсента, у которого будут сведения об ополченцах. Генрих понимал, что такие знания нельзя доверить бумаге, но ожидание в этом замке превратилось для него в пытку. И лишь мысль, что скоро все закончится, позволяла ему держаться. А пока он говорил со слугами.

Конечно, из-за Вильгельма и от Генриха старались держаться подальше, чтобы их не заподозрили в чем-нибудь, если вдруг увидят с ним. Поэтому работать приходилось через Ральфа. Он принимал обличье одного из слуг и селил в головах остальных семя, что Генрих — их спасение. Когда все будет готово, потребуется помощь простых людей.

Но тем самым, пусть Ральф и был осторожным, накликал на себя беду. Особо преданный человек Вильгельма, точнее запуганный, не видел самого перевоплощения, но ведь замечал и слышал, что творилось в замке. О чем и сказал своему властителю.

— Не простой этот слуга, — шептал он Вильгельму. — Оборотень небось. Либо еще кто в комнату зайдет, там обернется и уйдет. Я уверен, ваше величество, я проверял — комнаты пусты, этот слуга нигде не прятался. Перевертыш!

Конечно, первая реакция Вильгельма — немедленно ворваться к сыну и потребовать объяснений. Почему в его королевстве перевертыш?! Но королевский маг, тоже привлеченный к этому делу, обратил внимание короля на темную сущность слуги. Тогда-то для Вильгельма всё встало на свои места — вот отчего ни одна попытка убийства не удалась, вот почему сын так предугадывал отравленную пищу и усмирял диких зверей. У него был прислужник! Маг он или нет, но темный, что подтвердил королевский волшебник.

Дело оставалось за малым. Пока Генрих ужинал в компании отца, в его покоях были расставлены ловушки, сделанные самыми могущественными магами прошлого поколения. Темный мог сюда зайти, но вот выйти ему уже ничто не позволит, пока ставящий эти ловушки того не захочет. Закончив с последним камнем и печатью, наложенной на порог, маг выразительно взглянул на сопровождающих его убийц. Три человека — они и должны были закончить все мучения гневного короля. Надо признать, что были и те, кто не просто боялся Генриха из-за Вильгельма, но и чувствовал к нему неприязнь. Они ведь не видели нового короля в деле. А для них он был тем, из-за кого Вильгельм стал злее обычного, и из-за чего страдали их друзья и семьи.

Погруженный в свои мысли после очередной выходки отца, Генрих с хмурым видом шагал в свою комнату. Ему не давало покоя то, что Вильгельм до ужаса запугал всех слуг в замке, из-за чего Ральф не сильно продвинулся. Дела были плохи, Генри рассчитывал, что будет легче. Он пришел помочь, но не знал, как доказать это людям.

— Что я должен сделать? — тихо спросил он, сворачивая в последний коридор. За ним из тени выплыл Ральф. Здесь уже можно было не скрываться. — Спасти кого-нибудь? Выступить в открытую против него?

— Тебя сразу четвертуют, а перед этим сварят, — со знанием дела ответил Ральф. Говорить о пытках и казнях для него в последнее время стало единственным развлечением. — Или кожу сдерут. И я уверен, из твоей черепушки Вильгельм сделает кружку и будет пить кровь младенцев.

— Прекрати, и так тошнит после этого желе, — попросил его Генрих. По его спине пробежалась стайка мурашек — верный сигнал неприятностей, но он списал все на реакцию на слова Ральфа. И как бы противно ни было признавать, но Ральф прав — его сразу казнят, даже если он просто слово поперек вставит. Нужно придумать что-то другое. Помочь сбежать тем, кого подозревали в шпионаже? Генрих пока ещё не знал, но что-то предпринять было необходимо.

Повернув ручку и раскрыв дверь в свою комнату, Генрих сделал шаг внутрь и только тогда обнаружил, что предчувствие было вовсе не от пробирающих до дрожи слов демона. Он слишком сильно погрузился в раздумья, что не заметил ловушку! Проклятье, нельзя ни на минуту расслабляться!

— Не входи! — крикнул он Ральфу, но было уже поздно. Демон материализовался на кровати Генриха, успел бросить взгляд непонимания, как его тут же скрутило ловушкой. Тонкие цепи молний вытащили его на центр комнаты, а стоило ему попробовать пошевелиться, как его бил сильный разряд тока. Ральф скорчился от боли на полу, то и дело менял обличье, пытаясь вырваться, а молнии все продолжали бить его и бить, потому что он никак не мог замереть.

Генрих заметался по комнате, но никак не мог вычислить источник. Казалось, что магией пропитали всю его комнату. Он попробовал применить на Ральфе защитное заклинание, но ловушка отрикошетила его обратно молнией. Чтобы помочь, нужно ее убрать, но сначала найти.

— Я же говорил! — вдруг взревел чей-то голос. Так наигранно, так противно! Тот самый маг вышел из-за угла коридора, но держался от принца на расстоянии. Генрих с ним виделся, но тот ясно дал понять, что он боится Вильгельма куда больше, нежели желает попробовать что-то изменить в лучшую сторону. — Сын короля приспешник богини Тали! Только её детей заковывают святые цепи Индры! Стража! Стража!

А стража, будто готовая к такому повороту событий, уже пряталась на своих местах и выжидала — они выскочили прямо из-за спины мага, один с мечом, а второй готовый пристрелить молодого короля за любую попытку двинуться.

Они не хотели. Они просто боялись. Да и не стража это была вовсе: не было на них доспехов. Наемники или убийцы, но и в их глазах был страх, который давил им на горло и заставлял делать то, что говорил Вильгельм. Ведь слухи уже давно ходили по замку — тот, кто хотел смерти Генриху, умирал сам.

— Опустись на колени, ваше величество, — приказал тот, что стоял с луком, да только его слова потонули в крике мага:

— Не достоин звания короля приспешник Тали! На колени, лицом в пол!

— А Вильгельм достоин? Тот, кто убивает вас одного за другим?! — не выдержал Генрих. Пусть называют темным магом, проклинают за связь с демоном, но Тали он никогда не поклонялся и не будет. Видел он, что она может сотворить с людьми. Именно она была повинна в смерти его возлюбленной Риз! Поэтому он выплюнул со смесью злобы и отвращения: — Я никогда не буду служить Тали!

Как же ему хотелось вывернуть все внутренности магу за то, что назвал его приспешником, что причинил боль Ральфу! Но в какой-то момент Генрих понял, что частично это чувства самого Ральфа, и если он сейчас причинит кому-то вред, сделает только хуже. Но и пойти добровольно в темницу он не мог.

— «Цепи Индры»? Спасибо за подсказку. — Позже он обязательно снимет эту ловушку, а сейчас ему надо было что-то предпринять, чтобы уговорить стражу отступить. Он увидел, что маг опять раскрыл рот, чтобы вопить, и Генри пришлось заткнуть его магией хоть на время. — Я не встану на колени ни перед вами, ни перед отцом. Можете попробовать увести меня силой и продолжать служить безумцу, а можете дать мне шанс доказать, что я стану лучшим королем, чем мой отец.

Раздраженный маг открыл было рот, но слова из него так и не вырвались. Возмущенный этим фактом, маг вскинул руку, отбрасывая потоком силы Генриха дальше по коридору, взглянул глазами бешеного пса на лучника и замахал руками.

Тот понял немой приказ.

Натянув тетиву, он прицелился и выпустил стрелу прямо в Генриха, но в последний момент убийца дернулся, отчего стрела сменила свою траекторию. Схватившись за щеку, он вынул из кожи не то дротик, не то иглу — с расстояния Генриху трудно было разглядеть. Но одного взгляда было достаточно, чтобы человек не только понял, что с ним случилось, но и упал замертво перед ногами своего товарища.

— Колдун! — завопил он и понесся на Генриха. На сцену в виде узкого, но длинного коридора выбежал новый персонаж. Укутанная в черное облегающие одеяние, с маской, закрывающей глаза, и капюшоном, которые не позволяли разглядеть лица неизвестного, но фигура была женской.

В руках неизвестной был лук, и она незамедлительно им воспользовалась — первой стрелой немедленно был побежден враг с мечом, а вот с магом такое дело не прокатило. Он успел поставить щит от стрелы, об который та просто разлетелась в щепки. Но на то и был расчет — женщина увернулась от удара посохом, но при этом пробежала под выставленной рукой мага. Схватив её и ударив снизу вверх в локоть, ломая кость, она завела руку за спину и приложила лезвие к горлу мага, готовая закончить его мучения и крики, что оглушали всех, кто мог их слышать на этом этаже.

— Нет! — крикнул Генрих и выставил руку вперёд, удерживая заклинанием лезвие у горла мага, чтобы оно не могло навредить. Медленно поднявшись, он пошел по коридору к магу и неизвестной в плаще. — Они простые слуги, они не должны умирать! Отпусти его, кто бы ты ни был.

Генри мог предположить любой исход, но никак не смерти этих людей. Люди не должны в нем видеть того же, что и в Вильгельме. Страх не должен управлять ими. Он всю жизнь боролся с этим страхом внутри себя, поэтому знает, каково это. Его не должны бояться!

Все ещё держа магией фигуру в плаще, Генрих приказал магу уйти, хотя тот через крик его не услышал. Пришлось силой отталкивать его, когда Генри приблизился и схватил руку убийцы своей. Пусть этот маг рассказывает отцу или кому-то ещё, но больше никто не умрет! Они не виноваты в том, что выполняют приказы, потому что боятся.

— Кто ты? — обратился он к неизвестной и скинул ее капюшон, одновременно срывая маску. Рука Генриха по-прежнему сжималась, но действие магии прекратилось. Его глаза широко распахнулись, и он попятился назад. В какой-то момент он даже решил, что спятил, что ему мерещатся призраки прошлого, потому что его всё-таки убили. Но руку он сжимал определенно живого человека. Он даже обернулся на комнату, где остался Ральф почти без чувств, грешным делом подумав на его шуточки. Только вот было совсем не до смеха. Этого не могло быть — перед ним стояла она! Он слишком хорошо помнил ее глаза, ее черты лица, которое с одной стороны было сильно травмировано. Не узнать её он не мог. — Риз?..

Но взгляд её был холоден, хотя что-то можно было сравнить с обидой. Она попыталась рывком вырвать свою руку из его тисков, но Генрих будто бы окаменел. Риз не моргая смотрела ему в глаза и, честно признать, было больно от того, что он всё-таки её увидел. Сама виновата — опоздала, но…

— Должно быть хоть какое-то уважение к чужому ремеслу. Тем более если тебя спасли, — не своим голосом сказала она.

Это было что-то отдаленное, что напоминало голос грозного мышонка, которого травили в академии за свою принадлежность к Медным. Но шрам тянулся вниз, под одежду, на шею — пострадало не только лицо. Теперь это был сильно охрипший голос человека, который накануне орал во всю глотку несколько часов. Свободной рукой, она натянула свой капюшон обратно.

— Не слышал, что лицо убийц можно раскрывать только тогда, когда он мертв? — Она вновь дернула свою руку сильнее, и на этот раз высвободилась из хвата. Развернувшись к Генриху спиной, Риз хотела было рвануть вперёд по коридору.

Она ловила себя на мысли, что рано или поздно он её схватит, но даже подумать не могла, что Генрих вот так сорвет с неё маску. И если бы она чуть-чуть продержалась, то всё — Генрих бы сделал всё правильно, как задумал, обезопасил бы себя смертью Вильгельма, и она вернулась бы в свой новый дом, Серию, продолжая дальше получать приказы королевы, которых наверняка стало бы в разы меньше благодаря мирному соглашению между королевствами. Но…

Он сам виноват.

— Вы обознались, ваше величество.

Ещё какое-то время Генрих молча смотрел ей в спину. Он не верил. Столько лет он оплакивал ее смерть, хранил в сердце теплые воспоминания о ней, которых было не так уж много за тот неполный год, что они провели вместе. А она оказалась жива! Была рядом и даже не обмолвилась об этом! Подло. И больно.

Позади из комнаты снова раздался крик Ральфа, и Генрих точно также развернулся спиной к Риз. Если она хотела, чтобы он и дальше продолжал считать ее мертвой, так даже лучше. Ему было, кого спасать и о ком заботиться.

— Вы правы, Риз, которую я знал, давно мертва, — тихо отозвался Генрих и медленно зашагал к себе. — Будьте добры, в следующий раз не убивайте моих подданных без необходимости. Это не добавляет мне их доверия.

Он так сильно сжал кулаки и стиснул челюсти, что стало больно. Предательское сердце колотилось внутри, как пять лет назад, когда Риз ещё была жива. Он бы простил ее, принял бы любые отговорки, почему она не сказала сразу, если бы сейчас хоть намек сделала на теплые чувства. Крепко обнял, как долго мечтал после ее «смерти». Но она всего лишь была одним из призраков прошлого, которые преследовали его повсюду в этом замке. Пусть им дальше и остаётся.

Риз лишь на секунду замедлила шаг, но после тут же испарилась в тенях замка.

— Как прикажите, ваше величество.

Пусть обижается, пусть злится, пусть делает, что хочет. То, что она сделала, было правильно, во что убийца свято верила. Она и дальше продолжит исполнять свой долг, вот только преследовать и охранять Генриха будет во сто крат тяжелее. Зато наконец-то, когда всё это закончится, она сможет с чистой совестью переехать в другое королевство и уйти на покой, возвращая себе мирную жизнь.

Сначала Генрих высвободил Ральфа, хотя собраться было очень трудно. «Цепи Индры» — не простое заклинание, и ему, как темному, было больно прикасаться к священным артефактам. Благо его самого в эти цепи не заковало, он видел, как измучен был Ральф за столь короткое время, Генрих бы этого не пережил. И то, что отец наверняка желал, чтобы сын попал в эту смертельную ловушку, делало его пребывание здесь ещё более опасным. Но раз Вильгельм пошел на такие крайние меры, значит, и Генриху пора начинать играть нечестно.

— Тихо, отдыхай, — приговаривал Генри, поглаживая все ещё трясущегося Ральфа по голове и плечам. Он уложил его на свою кровать, а сам сел рядом, потому что спать не собирался. Ему надо было подумать, как обезопасить себя в первую очередь, а потом уже завоевать доверие среди слуг. Молва о том, что Генрих — темный маг, теперь распространится со скоростью света, а это только усложнит дело. Может, стоило добить мага? Но он быстро откинул эти мысли. Он не будет, как отец, он не хотел управлять людьми с помощью страха. У него будет иной путь, более тернистый, но правильный, как он считал.

7. Сначала долг, а потом чувства

Айка лениво повернулась к окну, откуда донеслись хлопки крыльев. Гордо вышагивая и нетерпеливо посматривая на королеву, там был белоснежный голубь с синим кольцом на лапе, где была прикреплена записка. Айка уже поняла по цвету, от кого было это письмо, и поторопилась подойти к окну. Голубю не нравилось, когда его брали на руки, что он выразил, клюнув пальцы. Не больно, но оно так хорошо показывало все недовольство птицы.

Освободив голубя и забрав от него письмо, Айка оставила птицу с её прихотью, а сама, раскрыв письмо, села на кровать. Вести были и добрыми в виде нескольких раз спасённой жизни Генриха, но тот факт, что он обнаружил Риз… Айка задержалась на строке «Он меня увидел» и тяжело вздохнула. Это было очень плохо, и сейчас королева больше переживала за душевный покой короля. В письме в подробностях была расписана эта встреча, и пусть Генрих так холодно ушел от бывшей любви, но Айка боялась представить, что он чувствовал и продолжает сейчас чувствовать. И ведь у него будут вопросы. Повезет, если не догадается, что королева причастна, а если да — Айке несдобровать. Потому писать письмо мужу она не торопилась, надеясь, что эта встреча будет единственной, а сердце Генриха поглотят беспокойство и думы о королевстве, а не о бывшей подруге.

Сжигая письмо свечой, она встала и вышла из покоев на ужин. Ужинать одной было так некомфортно и неуютно. И только бравый Диего скрашивал её вечер своим присутствием. Если бы только в последнее время не его доклады…

— Деревня Ортрэ также пала под натиском вампиров, — заканчивал он свой доклад о сегодняшних битвах, пока Айка доедала свой ужин. Ну как доедала? Кусок в глотку не лез. — Я виноват перед тобой, моя королева, но их было слишком много. До этой деревни еще не успели добраться наемники господина.

— Всё хорошо, Диего. — «Ничего хорошего!» — Твои бойцы мне нужны, ты поступил правильно, но… — Она отпила немного вина и подняла голову, взглянув на оборотня. — Но что дальше? Как обстановка в общем?

— Деревни, что охраняются моими бойцами и наемниками, выдерживают нападки вампиров. Но белые волки доложили, что большая группа вампиров движется в нашу сторону с королевства Летарт. С этой группой уже не справимся.

Услышать такое было сродни с ударом в сердце. На миг Айке показалось, что у неё выбили стул, и она летит куда-то ниже пола, проливается в самую Бездну. Диего был холоден, в медовых глазах не отражалось ничего хорошего. Никакой надежды на спасение. Он смотрел на королеву и только ждал её приказов, не предлагая какого-то плана или совета. Что значило, что у вожака не было идей.

— Как дела в стенах? — спросила тихо Айка, поворачивая лицо к своей тарелке.

— Простите?..

— Много места в городе? Мы сможем уберечь крестьян?

— Не всех, моя королева, — покачал головой оборотень. — Но я вас понял. Мы могли бы сначала попытаться эвакуировать жителей поселков на границе в городах, что стоят ближе к нам. Тогда бы и наемников в одной деревне было бы больше. Это для начала, королева. Не стоит расстраиваться раньше времени.

Айка рассеянно кивнула. Но она расстраивалась и отчаивалась. Люди гибли, а она сидела в крепких стенах и ничего не делала с этой проблемой. Ничего не пыталась придумать, не бросала никакие силы, чтобы справиться с вампирской напастью.

— Диего…

— Да, моя королева.

— Ведьмы, маги и жрецы должны быть небольшими группами в каждой деревне, чтобы оказать магическую поддержку наемникам. Всем желающим помочь подготовь, выдай всё, пусть это будет из дворцовых запасов, и да прибудут с нами боги.

— Повинуюсь, моя королева. — Опустив голову и пятясь назад, не показывая своей спины, Диего покинул обеденную.

Когда он открыл дверь, из коридора донеслись отголоски жаркого спора. Роберт как раз шел к Айке, чтобы доложить о том, что вскоре прибудет последняя часть наемников «Золотых плащей», которым из-за внезапного шторма пришлось задержаться. Он знал, что скорее всего в это время найдет Диего рядом с ней и сможет у обоих сразу узнать положение вещей и направить эту группу в самый жаркий район. Но по дороге его поймала Лина. Она уже не первый раз просилась в отряд, будто бы Роб был здесь самым главным. Но именно он отдавал распоряжения наемникам. Как и здоровые мешки с золотом…

— Но почему? — в очередной раз спрашивала Лина, не давая возможности Роберту обогнать и сбежать от нее. — Я хочу помочь, я могу помочь.

— И как? Ты в одиночку перебьешь всех вампиров? — в очередной раз возразил Роб. Ему уже порядком надоело мусолить эту тему изо дня в день, поэтому он тяжело вздохнул и приготовил новые доводы. — Лина, это не твоя война. Тебе незачем вмешиваться, ты не из Серии.

— Как и ты, — холодно ответила Лина и пристально посмотрела на Роберта. Тут крыть ему было нечем. Он мог бы возразить, что король и королева его старые друзья, что сам он родом отсюда, хотя давно жил в другом королевстве. Но эти споры опять ни к чему не привели бы.

— О, Диего! — увидел он капитана и нашел свое спасение. Быстро приблизившись, он хлопнул его по плечу и с улыбкой произнес: — Может, хоть ты ее переубедишь. Оставляю это на тебя, — после чего скрылся за дверью в королевской столовой.

Оборотень удивленно похлопал глазами, наблюдая за спиной уходящего Скайфорда, после чего медленно перевел взгляд на Лину. Что она вообще в замке забыла — не ясно. Королева и так сейчас не довольна, нечего ей встречаться с этой особой, которая оставила после себя нехорошее впечатление.

— Ты что тут забыла? — тихо и без каких-либо угроз прошептал Диего, хватая девушку под руку и уводя от обеденной.

Конечно, сюда её мог привести и господин Скайфорд, но оставаться одной ей тут точно не стоило. О спорах с отпрыском богатого рода он еще успеет узнать, а пока просто вёл к парадной лестнице, где его уже поджидал, судя по цвету глаз, такой же волк. Хоть Диего и продолжал порой смотреть на задыхающуюся от возмущения Лину, он очень часто оглядывался на своего собрата — верно, общался. И только после некоторого времени тот склонил голову и спустился с лестницы вниз.

— Что случилось? — вновь обратился он к Лине.

— Хочу помочь, но Роб мне не разрешает, — фыркнула она, все ещё не остывшая после ссоры. — Вам, что, мои меч и сила лишними будут?

Для пущей убедительности она потрясла тем самым мечом у себя перед носом, будто что-то доказывала самой себе. От красных доспехов ей пришлось отказаться, пока кузнец пытался привести в нормальный вид испорченные вампирами нагрудник и наплечники, поэтому Лина была одета более скромно в свободные серые штаны и того же цвета укороченную рубаху, из-под которой виднелась линия живота. Но неизменно на поясе был закреплён меч, а грудь украшала красная брошь со знаком Суны.

Лина ещё раз посмотрела на меч и, будто что-то вспомнив, подняла взгляд на Диего.

— Кстати, я все хотела с вами встретиться, — сказала она, смутившись этих слов, опустила взгляд и крепче сжала меч. Чтобы он не решил, что она специально искала с ним встречи, хотя пару раз действительно приходила к казармам, но он то отсутствовал в городе, то занят был с королевой, Лина поспешила объясниться. — Хотела поблагодарить, что нашли мой меч в том месте, где напали вампиры. Он… очень дорог мне. Спасибо.

— Его притащил не я, а один из моих волков, — пожал плечами Диего и наконец-то отпустил руку Лины. Но при этом шагал вниз по лестнице, уводя девушку дальше от места пребывания королевы. — Я вас могу отвести к нему, и вы сможете достойно его отблагодарить.

Он скосил взгляд на Лину и осмотрел её. Жрица. Ну или охотница на её языке. Куда её можно приплести? В чем-то она права, и руки лишние нужны всегда, особенно в это время. Она воюет с нечистью, потому никакой измены своему королевству нет, но…

— Вы не там ищите место, где пригодился бы ваш меч. Боец из вас неопытный, о чем говорит ваша несдержанность и кипящая кровь. Если вы не способны носить тяжелые доспехи, а с вампирами именно такие нужны, если нет в планах обмазаться чесноком, вам среди наших солдат стоять нечего. Как раз сейчас мною отдан приказ собрать жрецов и магов и раскидать их по деревням. Вы можете оказать помощь как жрица, но не в моей стае и не в армии королевы — там, где царит меч и щит.

Он остановился в холле на первом этаже и встал ровно напротив Лины, осмотрев её еще раз, слегка наклонив голову в бок.

— Я ни в коем случае не хочу оскорбить вас, охотница, но, повторюсь, вы предлагаете мастерство певчего не там, где оно может пригодиться.

— Я воин, а не певица, — решительно заявила Лина и задрала носик, смотря сверху вниз на Диего. Но это потому, что она стояла на пару ступенек выше.

Она гордилась тем, что является частью ордена и владеет его техниками боя. Против целого стада вампиров они не так эффективны, как песни верховных жрецов, но она считала, что одна стоит десятерых наемников Роберта, если не брать в расчет магов. Да, она носила лёгкий, по меркам мужчин, доспех, но ее меч был выкован из сильверита и передавался от мастера к ученику несколько поколений. Да, у нее мало опыта, но где его набирать, если не в схватках с нечистью?

— Не сравнивайте меня со своими жрицами, я не пою песни во славу богам. — Лина спустилась по последним ступеням и подошла к Диего, задирая к нему голову. Лучше бы осталась стоять выше, но ей хотелось, чтобы он увидел в ее глазах решимость идти в бой, а не страх перед нечистью. — Всю жизнь я посвятила оттачиванию мастерства охоты нашего ордена и заслужила носить священный меч. Да, у меня мало опыта, но я могу быть полезна. Знаю, вы мне не доверяете, для вас я чужачка, но я так же, как и вы, не могу оставаться в стороне, когда люди гибнут от лап нечисти. И мне все равно, из Серии они, из Люция или откуда-то ещё.

Если и Диего откажет, что ж, ей придется самой выследить вампиров. Именно этому ее и учили! К тому же Лина не была подчинённым ни Диего, ни Роберта и даже ни королевы. Она вольна сама выбирать свой путь, а не просить чьего-то одобрения.

Диего смотрел на неё, смотрел, выждал какое-то время, убеждаясь, что она закончила говорить, после чего прикрыл глаза и выдохнул. Устало как-то, будто разговаривал с маленьким ребёнком, которому уже сто раз объяснили это ненавистное «почему».

А после всё случилось за мгновение.

Скорость оборотня дала о себе знать, и Лина могла её прочувствовать на себе. Диего резко развернулся — казалось бы, чего такого? От него ничего плохого не ждали. Но резкий удар за коленными суставами заставил девушку начать падать, но к тому времени развернувшийся оборотень — уже оборотень, с телом человека, не деформированного, но морда черного волка, в шелковистой шерсти которого сверкнули лишь золотом налитые глаза. Его волосы несильно укоротились, но сейчас они были только гривой. длинные черные нити ниспадали с его плеч и висков на тело и неприкрытую одеждой кожу, щекоча и обволакивая тончайшими черными реками женские плечи.

Он схватил девушку за грудки, не позволяя голове коснуться пола ударом от падения, раскрыл пасть и замер у самой шеи Лины. Она ощутила горячее дыхание волка на нежной коже; слышала его глубокий дрожащий рык — он не угрожал. Такова его природа.

— Убита… — Обдала волчья пасть еще большим потоком горячего воздуха нежную шею. Такой же рычащий голос, но более глубокий, более бархатный, чем у Зака. Не было бы в нём звериных нот.

Наконец-то Диего помог упереться о свои ступни Лине, а его голова вернула себе человеческий облик. Он отпустил и сказал так, будто сейчас ничего не произошло:

— Опыт надо набирать постепенно. А не бросаться без его наличия в пасти опасным противникам. Если, кончено, ты еще хочешь жить. Вампиры — сильнее моего собрата.

Лина схватилась за горло, на котором все ещё чувствовала горячее дыхание Диего. Было обидно. Если бы он действительно попытался ей навредить, в миг сработала бы защита, и его отбросило. Но так он лишь выставил ее слабой. На глаза навернулись слезы обиды, закусив губу, она старалась их сдержать. Неужели, даже став охотницей ордена, она так и будет продолжать сталкиваться с несправедливостью, когда ее силу ни во что не ставят из-за молодости и пола? На родине ее почитали, а такие, как Диего, считались пылью под ногтями. «Здесь не Люций, здесь другие порядки», — напомнила она себе.

— Ты ничего обо мне не знаешь, не знаешь, на что я способна, — осипшим голосом сказала Лина. Никто не представлял, сколько стоило ей усилий просто находиться рядом с оборотнем и сдерживаться, чтобы не обнажить меч против него. Сделает так ещё раз — поплатится. Все ее нутро кричало, что она должна избавиться от него. Но она не была идиоткой, которой жизнь не мила, знала, что оборотень никогда не ходит один. Со всей стаей в одиночку ей не справиться.

Что-то говорить ему и доказывать означало выставить себя ещё более глупой и униженной, поэтому Лина молча обошла Диего и направилась к гостевому домику. Как раз сегодня должны прийти деньги от ордена, она закупит провизию на них и отправится в путь. Ей не нужно было ничьё разрешение, чтобы выполнять свой долг. Здесь ей не рады, в таком случае она отправится туда, где действительно может быть полезна.

Диего ей ничего не ответил, а просто дал возможность уйти без его преследования. После чего он вышел сам и свернул в казармы, раздавая приказы своим собратьям. Впереди был тяжелый вечер и еще более трудная ночь. Один брат уже побежал в город в поисках желающих помочь в битвах за мелкие города и деревни.

Казармы заметно опустели, и дело было именно в его стае. Люди же вернулись в замок, что не могло не радовать. Пусть он и не доверял методам господина Скайфорда, всё же знание, что замок сейчас был защищён от любых вампиров, успокаивало. Королева в безопасности — вот, что сейчас его волновало больше всего. А то ведь, глядишь, рванёт деревни защищать, что, конечно, маловероятно. Его величество её за такой поступок прибьёт, она это понимала.

— Диего! — В казармы забежал один из волков, как раз тот самый Зак. Вид у него былпугающим — оборотень выдохся, от него пахло тухлятиной и кровью, и вожаку больше не нужно было ничего объяснять — еще одна деревня падала под натиском врага.

Не дожидаясь подробного отчета, вожак бросился прочь, призывая всех, кто был на отдыхе, и только за стенами группа людей уже превратилась в монстров и бросилась бежать вперёд.

***

Тем же вечером Лина вернулась с торговой площади, собрала свои маленькие пожитки, которые у нее были — всего пара комплектов одежды на смену, немного еды в дорогу и темный плащ. Доспех, к сожалению, был ещё не готов, поэтому Лине пришлось заплатить вперёд за работу кузнеца, потому что она не знала, когда вернётся. На всякий случай она оставила адрес Роберта, чтобы доспех после работы принесли ему.

С кем-то прощаться Лина тоже не собиралась, а то опять начнут говорить, что ей не место на поле боя с вампирами. Никто в этом королевстве не понимал, что именно для сражений с нечистью она проходила через изнурительные тренировки большую часть жизни и заслужила свое право находиться сейчас среди наемников и королевской стражи против вампиров. Она — воин, чей меч из сильверита специально был заточен священными текстами и должен нести погибель неверным, а не ржаветь в ножнах.

Взяв своего коня, Лина направилась прочь из города, спрятавшись под глубоким капюшоном. Лишь за стенами ей удалось сфокусироваться на поиске вампиров, и то, что она почувствовала, было устрашающим. Она не думала, что вампиры прорвались уже так глубоко от границы. Где-то совсем недалеко бушевали эти кровососы. Лине даже казалось, что она могла слышать крики жертв, когда в них впивались клыками. Но это лишь чудилось ей. Она развернула коня в ту сторону, откуда шла темная энергия, и во весь опор погнала бедное животное навстречу смерти.

***

Совершая уже свой привычный обряд, прогуливаясь по защитным стенам королевства, Айка с печалью смотрела на свой собственный город. Взгляд подмечал, как много становилось в городе беженцев, которых просто уже некуда было перевести. Это были беженцы с самых близких деревень, и, конечно, не все люди удостаивались чести получить убежище здесь. Это были, как правило, женщины и дети. Но у них не было ничего, а дома не резиновые — кого могли, люди уже приютили.

Её народ страдал. Он боялся и плакал. И эти слезы каждую ночь отдавались в сердце королевы. Она злилась, готова была сама выходить в бой с вампирами и вгрызаться в их тела, как они вгрызаются в шеи её подданных. Но ей, как последнему представителю власти, который оставался в этом королевстве, нельзя было покидать родные стены. И максимум, что могла Айка, это успокоить сон своих подданных молитвой.

— Спи, блуждающая овца, под теплым боком праведного пса.

Не коснутся зубы волчьи, не обманет хитрая лиса.

Спи, мой брат, мой сын и дочь, спи отец, мать и славный друг.

Я буду рядом, прогоню туман, изгоню твой мрачный злой недуг…

Несколько часов она обходила свой город и напевала эти слова тихо — вдалеке никто этого не услышит, но каждый ощутит пусть на минуту, но душевный покой, надежду на завтрашний день и спать будет каждый крепко, не вспоминая о страхе, что он испытывал весь день.

После обхода, не замолкая, даже уже немного хрипя, она возвращалась в замок через город, некоторых даже своим видом, своей тихой поддержкой радуя. Не замолкая, она принимала красивые желтые цветы от маленьких девочек, что бежали встретить свою королеву. Улыбалась им, скрывая свою печаль и боль за свой народ.

Принимала дешевые, но дорогие сердцу дары и возвращалась в замок с большой неохотой, потому что её наверняка ждали новости, страшнее предыдущих. Так случилось и в этот вечер.

Не успела она подойти к замку, как её тут же встречал стражник с кубком простой воды, чтобы Айка ополоснула высохшее горло, а наверху у парадных дверей ждал капитан конного отряда. Не Диего и не оборотень, что особенно её насторожило. Айка еще больше не желала слушать отчета, но это было нужно сделать. Успокоив свое сердце, она сжала подаренный букет одуванчиков и наконец-то прекратила молитвенную песнь.

Примерно в то же время Роберт вместе с именитым Элиасом Симонсом шел от казарм и выслушивал его отчёт о тренировках и успехах армии, чтобы потом слово в слово передать Генриху в письме. Уж не знал Роб, доходят ли до него они, но вот писем от самого Генри уже давно не получал, что пора было начать беспокоиться. Однако Айка ни в коем случае не должна узнать. Генрих сильный, с ним демон, да и люди Хемстелов должны его прикрывать. Роб верил, что все обойдется. Скорее всего письма просто перехватывал Вильгельм. Надо осторожнее со словами в них.

Размышляя над всей ситуацией, Роберт смотрел вперёд и только сейчас заметил Айку, которую поджидал стражник. Не Диего, что тоже обеспокоило Роба, и он нахмурился. Что-то случилось с оборотнями?

— Профессор… — по привычке начал Роб, но поспешил исправиться, — в смысле, генерал Симонс, спасибо за ваш рассказ. Рад, что солдаты не безнадежны, я обязательно передам хорошие вести его величеству. Если будете писать домой, передавайте от меня наилучшие пожелания Магиссе.

Пожав руку Элиасу, Роб поспешил к Айке, чтобы быть в курсе событий. Ему ещё рассылать указания наемникам, а с Диего так и не удалось переговорить за весь день.

Заметив подходящего Роберта, стражник, а за ним уже и Айка, обернулись. Капитан открыл было рот, но не торопился при постороннем человеке вести отчет, но королева кивнула ему.

— Ваше величество, господин Скайфорд. — Перед последним он также склонил голову. — Дурные вести с севера. Деревня Мелисс и последующие два города Близнецы пали под натиском вампиров. — Айка отступила на один короткий шаг назад, что показывало её ужас от услышанного, но в лице не изменилась. Хмурая, мрачная, теперь уже без капли сожаления к своим людям, но с глубокой ненавистью к врагу. Два города, построенные её отцом, были вторыми по размеру городами в Серии. И оправдывали свое названия идентичностью. Потерять их — это не только большая финансовая проблема (города были торговыми), но и удар для королевы.

— То, что мы теряем город за городом каждый день уже не новость. — Потому что капитан тут стоял не только из-за этого — так считала Айка. Её главные информаторы, её люди, её личная стража — оборотни. Здесь она ни одного не наблюдала. — Где Диего? — напрямую спросила она.

— Благодаря наёмникам господина Скайфорда, — начал капитан, многозначно взглянув на Роберта. Он не торопился сразу на королеву вываливать всю информацию. Он боялся. Не то её гнева, не то расстроить королеву — Роберт, находящийся чуть слева от стражника, видел, как лучи заходящего солнца играли светлыми бликами на капельках пота на лице капитана, — Северный Близнец выстоял. Туда успели бежать многие поселенцы, потому задержать врага, чтобы эвакуировать и этот город, было первостепенной задачей.

— Где Диего? — Сердце Айки застучало с бешеной скоростью, а в глазах начинало постепенно темнеть — она понимала, к чему такая скрытность и нежелание говорить. И пусть себя готовила к страшным словам, не могла не услышать вердикта немедленно.

— Наемники и отряд оборотней, что патрулировали земли, больше не справлялись… Диего побежал туда со всеми, кто был в городе. И… — Айка закрыла глаза, — с тех пор оттуда ни одной весточки.

— Я немедленно перенаправлю туда несколько отрядов наемников с районов, которые менее подвержены нападениям вампиров, — пообещал Роберт и сделал шаг к Айке, желая ее поддержать, но вовремя опомнился, что не имел права прикасаться к королеве, тем более перед стражей. Роб так и остался на почтительном расстоянии. — Ваше величество, нужно также отправить туда целителей с охраной. Думаю, в городе теперь много пострадавших. Проклятье, почему он не доложил, чтобы мы могли помочь?!

Вся ситуация злила Роберта. У него даже появилась мысль, самому отправиться в Близнецы, чтобы помочь как жрец. Он все ещё помнил, чему его научили в академии. Но головой он понимал, что важнее быть здесь, откуда он мог видеть целостную картину и эффективно управлять наемниками. Дело было не только в Айке или просьбе Генриха, это стало уже личным для Роба. Он не даст Серии утонуть в крови, как Летарту.

— Передай генералу Симонсу, чтобы он выбрал людей для охраны, — сказал он стражнику и кивнул, отпуская его. После чего Роб повернулся всем корпусом к Айке. Ее нужно было отвлечь. — Ваше величество, вы лучше остальных знаете жрецов, пожалуйста, сосредоточьтесь сейчас на том, чтобы выбрать из них целителей, которые отправятся в Северный Близнец. Пока рано судить, что случилось с отрядом оборотней.

— Роберт, мы не знаем, что там сейчас творится, — не своим голосом прошептала Айка и наконец-то открыла глаза. Кажется, тьма перед глазами расступилась. Она не должна была раньше времени хоронить своих людей. — Если вампиры одержали победу, то всех отправленных мы просто убьем.

Она прошла внутрь замка, зная, что Роберт последует за ней. Внутри в большом холле были слуги и стражники, которые охраняли вход в те или иные помещения, но каждого она жестом отправила покинуть это помещение. А всё ради того, чтобы никому не показывать свою слабость и неуверенность. Стоило последнему уйти с холла, Айка подошла к скамейке, где отдыхали слуги или ожидали аудиенции короля жители, и, вздохнув, укрыла ладонями свое лицо, стирая усталость.

— Я не знаю, что мне делать. Я не могу рисковать и отправлять кого-то к Северному Близнецу, если город уже пал. Все жрецы распределены по городам, а кто-то уже на месте — те же целители. Стоит ли их вырывать, стоит ли рисковать еще не тронутыми городами… Я не знаю!

Впервые, наверное, Айка столкнулась с тяготами правления. Но привыкшая к мирной жизни, она просто не могла представить, что останется без короля, одна, один на один со страшной проблемой. И дело не в том, что она боялась ответственности. Она к ней готовилась. Но каждое её решение давалось ей с трудом, потому что каждое несло за собой смерть. И вопрос «Правильное ли было то решение?» терзал её ночами.

Убрав руки с лица, будто не видя Роберта, она, стреляя глазами куда-то в пустоту, постоянно переводя эти взгляды, думала. Роберт тоже прав — если город выстоял, то ему нужна поддержка и немедленная эвакуация. Но если его вампиры обложили со всех сторон — а им уже принадлежал Восточный Близнец и рядом стоящая деревня, эта отправка жрецов — верная гибель.

— Знаешь хорошего мага, который мог бы продержать портал столько, чтобы в него прошло свыше тысячи человек? — Кажется, она что-то придумала, и более ясными глазами взглянула на Роберта снизу вверх.

— Знаю, но оба они в Летарте, — вздохнул Роб и присел рядом с Айкой, наблюдая, с какой силой она сжимала кулачки на коленях, и борясь с желанием взять ее за руку, чтобы немного успокоить. Не это ей нужно сейчас, а решение от него. И Роберт задумался.

Лишь с немногими магами Роберт был знаком лично. И то все те знакомства были получены благодаря академии, но кроме Генриха и Евы действительно сильных магов было не так много. Эти двое по понятным причинам были недоступны, заняты более важными делами. Роберт нисколько не сомневался, что если Генри узнает о том, насколько усугубилась ситуация в Серии, немедленно примчится. Пока он не завершит дела дома, сюда ему нельзя. А Ева была не в том положении, чтобы перемещаться через порталы. К тому же во время беременности она стала ещё более непредсказуемая, чем обычно. Роб не рискнул бы позвать ее, хотя знал, что она не откажется. Надо было вспоминать кого-нибудь ещё.

— Знаю! — Мысль озарила Роберта так неожиданно, что он даже вскочил. Широко улыбаясь, он все же взял ручку Айки в свою и присел перед ней на корточки. — Айка, я знаю, кто нам поможет. Профессор Эдвин был деканом магии ещё до Ридмуса, он стар, как мир, но благодаря эльфийской крови все ещё жив. Слышал, что он, уходя на покой, прикупил себе виноградник здесь, в Серии. Наши маги разыщут его. Ты хочешь увести всех из Близнеца через портал?

Такое решение было смелым, портал действительно мог спасти тысячи жизней, но даже лучшие маги не всегда могли сотворить их. Иначе бы все только так и перемещались. Роберт не знал, но догадывался, что подобная магия сопряжена с большой опасностью как для того, кто создаёт его, так и для проходящих. Но вариантов у них было не так уж много. На все потребуется время, которого у них почти нет.

— Да, — прошептала она, не думая о поступках, сжимая ладонь Роберта. — Я хочу послать мага, отряд и жреца лекаря. Если узнается, что город оккупирован, через портал они вернутся сюда. Если Диего держит оборону, — «И пусть только этот блохастый сейчас не этим занимается!» — то продлить оборону, пока через тот же портал люди не переправятся сюда.

Им нельзя было оставлять людей в городе. По крайней мере, не там, где вампиры уже обживались в соседних городах. Айка должна была подумать о том, что этот город, где был сам замок, не резиновый, но сейчас она мыслила лишь о том, чтобы защитить больше людей. И сейчас, думая об этом, ей пришла в голову еще одна идея:

— Мы теряем твоих наёмников и стражников, которые изначально были на охране городов. Всех прибывающих сюда нужно опрашивать о желании вступить в армию на время войны с нечистью. Пусть Элиас займется новобранцами. Важно научить хотя бы привыкших держать виллы защищаться.

Это было глупо. Опыт Элиаса можно было направить в русло, для повышения силы тех бойцов, которые уже верой и правдой служат её семье не одно поколение. Но оставлять новобранцев пушечным мясом — тоже не вариант. Опытный и сильный бывший профессор лучше любого, кто подскажет самые верные способы защищаться. Будь тут Диего, она бы ему отдала новеньких.

Хотя рано об этом думать.

— Ты свяжешься с господином Эдвином? — спросила она, поднимая голову на Роберта. Айке явно стало намного лучше с момента, как она узнала новости о Близнецах. — Обещай ему, что в награду он получит столько золота, сколько сможет унести.

— Я все сделаю, — пообещал Роб. И действительно он собирался выполнить все, о чем попросит его Айка. Лишь бы его королева была счастлива.

Но не только о ее благополучии он должен был думать. Роберт знал, что если помочь людям, то и Айка будет довольна. В принципе именно этим он и занимался все время — спасал людей той силой, которая у него была — золотом. И он отдаст все запасы семьи Скайфорд Эдвину, если тот выполнит задумку Айки. О том, как разместить в столице столько людей, они подумают позже. Вместе. Сначала надо их спасти.

— Я найду Эдвина, а ты подумай, где мы сможем разместить людей. Возможно, есть смысл приказать магам возвести бараки за стенами города. И нам понадобится провизия. О золоте не беспокойся, — быстро рассуждал Роберт. Его мысли неслись одна за другой, потому что он хотел броситься действовать уже прямо сейчас, но ее ручка крепко держала его, и этот миг, которого он ждал столько времени, не хотел разрушать.

— Да, бараки — это хорошая идея, — кивнула Айка, и наконец-то её лицо, видя какую-то надежду в тех словах, что дарил ей Роберт, осветила улыбка.

Еда есть, у города всегда были большие запасы на зиму, а вот новое место для людей нужно было строить в ближайшее и скорейшее время. Этим она и займется незамедлительно. И плевать, что ночь опускалась на Серию. Всё, что в принципе творилось в Серии, не терпело промедления.

— Спасибо тебе, Роберт, — прошептала Айка. Пододвинувшись к краю скамьи, она потянулась к лицу Роберта, но не за тем, за чем он ожидал. Её губы коснулись лица мужчины, но лишь в целомудренном поцелуе, который могла подарить только королева подданному, а не бывшая возлюбленная. Будь другое время, она бы поддалась желанию или, напротив, попыталась убежать от Роберта, как делала это все три года, но сейчас, когда на кону стояли жизни сотни тысяч людей, Айка не имела права вообще думать о своих чувствах. Но это не значит, что поцелуй был простой благодарностью. Он был теплым, пропитанный нежностью и лаской, которые Айка испытывала к нему. — Я этим сейчас же займусь.

Медленно отпустив его руки, королева поднялась со скамьи и пошла совершенно в другую сторону от своих покоев.

Это поцелуй… Словно богиня коснулась его губами. Роберт так и застыл перед пустой скамейкой, опираясь на одно колено, как когда-то давно замирал, стоило Айке проявить к нему интерес. Он вновь почувствовал себя учеником, который ничерта не смыслил в девушках и до жути стеснялся открытого проявления симпатии. Сейчас же, будь время другое, он незамедлительно догнал бы Айку и заключил в объятия. Но у ее величества и господина Скайфорда были дела, а Айка и Роб, дадут боги, смогут обняться в другой раз.

8. Близнецы

Путь Лины занял больше времени, чем она ожидала. В какой-то момент взмыленный конь напрочь отказался идти дальше, но заговорами и подстегиванием она заставила его скакать. Чем скорее она приближалась, тем темнее становилось, и это не только потому, что день сменялся ночью, но и та сила, что побеждала свет здесь, устанавливала свои правила. За деревьями уже слышался шум боя: крики людей, лязг доспехов и мечей и волчий вой. За густой листвой кое-где пробивались языки пламени.

В какой-то момент деревья кончились, и Лина выскочила на пустырь, где её глазам предстал объятый пламенем город, на улицах которого шла неравная схватка. Лина пришпорила остановившегося было коня и погнала его к городу, где за высокими стенами черный дым забирал жизни одну за другой. Вампиры не щадили никого в Восточном Близнеце. Жители, которые не могли сражаться и не успели бежать, давно были пущены на закуску, а число солдат, что ещё сражались, стремительно уменьшалось. Скакать туда — это верная гибель, но Лина решила для себя ещё в столице, что спасет как можно больше жизней.

В первую же схватку Лина влетела, сгоняя копытами лошади вампира с оборотня. Но дальше верхом сражаться было неудобно, и она спрыгнула с коня, обнажив священный меч против нечисти. Из ее уст вылетели слова силы, которые образовали слабозаметный золотистый щит вокруг Лины, и следующий вампир, который посмел приблизиться, был отброшен щитом.

— Один, — считала Лина, пронзая мечом сердце твари. Разворот, удар ногой по следующему противнику, но со спины напал ещё один, которого вновь отразил щит. — Два. — Лина закончила с вампиром перед собой, который корчился в муках, раненый сильверитом, затем развернулась к тому, кто должен был следующим рассыпаться прахом. Но тварь оказалась проворнее и ударила когтистой лапой, разбивая щит. — Три! Sanctus cry… — Лине срочно надо было восстановить щит, но когтистая лапа сверху наотмашь ударила вновь, не дав оправиться после первого. Меч встретил когти, раздался оглушительный визг, а за ним новый удар, сорвавший плащ с Лины.

По счастливой случайности саму Лину не задело, но вот вампир не собирался так легко отставать. Однако волк, которого ранее она спасла, накинулся на него, когда вампир вновь попытался напасть. Лина успела прокричать слова, восстановившие ее щит, но оборотня откинули, и он упал на землю, жалобно заскулив. Вампир переключился на другую цель, казалось, что про Лину вообще забыл, в безумной попытке стремясь убить оборотня. Ей бы отступить, оставить кровных врагов разбираться между собой. Все они — нечисть! Но она ещё помнила, кто ее спас, и умела быть благодарной. Может, этот оборотень и не был в том отряде, но он был из стаи Диего. А Диего… Лина вновь схватилась за горло, будто ощутила его горячее дыхание на коже.

— Sphaera sancta! — выкрикнула она, вставая между вампиром и оборотнем. Она вонзила меч в землю, и вокруг образовалась сфера, которую не пробьет вампир. По крайней мере, какое-то время… Лина подбежала к оборотню, из нее был не очень хороший целитель, не той богине служила, но хоть какую-то помощь оказать могла.

Это был именно что волк, а не двуногий монстр, потому слова благодарности он сказать не мог — такие не говорили. Но скулёж и спрятанные клыки говорили о многом. Когда ему стало легче, а из ран хотя бы просто перестала течь кровь не только благодаря регенерации волков, но и Лине, он трансформировался.

Превратился в монстра, куда уродливее вервольфа, но так хотя бы мог говорить. Несмотря на покрытую шерсть и изуродованные трансформацией конечности, сразу можно было разглядеть в парне еще молодого парнишку. Юношу, которому на вид было где-то лет семнадцать. Волосы, как и его шерсть, были русыми, грязные от крови и мокрой земли. И всё это смешивал еще накрапывающийся дождь, который, к сожалению, не мог потушить пламя в городе.

— Спасибо, — прохрипел он. На купол напал вампир, отчего оборотень резко ощетинился и попытался подняться, но видя, как его отбрасывает магией, успокоился. — Здесь уже нет выживших. Нужно уходить, — обратился он к Лине. — Кто ты? Что ты тут делаешь? Почему не в Северном Близнеце?

— Меня зовут Лина, я из ордена охотников на демонов, — представилась она и поднялась, подходя к своему мечу. Как только она его уберет, купол пропадет, и вампир сможет напасть. Она посмотрела на оборотня и немного покривилась, видя его в таком ужасном виде. Если он прав, и здесь нет выживших, то им и правда лучше покинуть город. Но его же она нашла! Немного прислушавшись, Лина попробовала определить, есть ли кто-то рядом, но не могла. У нее не было тонкого слуха, как у некоторых представителей нечисти. По крайней мере, она спасла этого парня, он даже моложе нее был! Значит, уже не зря пришла сюда. — Я пришла помочь. Говоришь, все должны быть в Северном Близнице? — Она немного знала географию Серии. — Как только вытащу меч, купол пропадет. Нам надо бежать.

Дождавшись кивка оборотня, она удобнее схватилась за рукоять и приготовилась отбить атаку вампира, как только ее магия перестанет действовать. К их несчастью, на помощь собрату прилетели ещё несколько черных дымок. Стянулись, как мотыльки, на светлую магию.

— Facilis gradus. Беги!

Лина вытащила меч из земли и купол взорвался, ослепляя ярким светом вампиров. Мимо проскочил спасённый волк, и она бросилась за ним наутёк. Оставаться в городе было слишком опасно, но если Северный Близнец спасся, то ее меч пригодится там для охраны. Благодаря словам силы, она бежала наравне с волком, оставляя пылающие развалины города позади.

***

Через полчаса начался сильный ливень. Очень быстро он превратил землю Северного Близнеца в грязь. Но зато он смывал омерзительные запахи крови и мертвечины. По городу, несмотря на погоду, бегали люди и звери, слышались лязги доспехов и вои, крики и плачи.

Прихрамывая, почти падая на одну ногу, Диего скалился и, утопая в грязь, пробирался в городскую ратушу, где были собраны все раненые, женщины и дети. Его тут же окутал запах крови и соленый запах слез, а также ратуша его встретила криками его солдат и наемников.

— Диего! — К нему ту же подбежал один из его ребят и, пока тот пробирался к старосте, доложил: — Вампиры прибывают с границы Летарта. Еще толпу заметили со стороны восточного частокола. Нас окружили.

— Чеснок еще действует? — спросил он. Говорить было больно, его рот тут же скривился от боли. Еще не заросший перелом давал о себе знать.

— Ты же видишь, что на улице творится! Запах быстро смывает дождем. Если бы не знахари да ведьмы с амулетами, они бы уже давно прорвались!

— Господин Лунскар! — крикнул вожак, когда староста был уже в его досягаемости. Рыжебородый старик, чья голова уже стала белой с возрастом, обернулся и пошел на зов. — Что с голубями?

— В такую погоду они прячутся в деревьях, а там их ловят вампиры, — покачал головой старик. — Боюсь, о нашем положении королевство узнает не раньше, чем закончится дождь.

Диего оскалился, видя полный тупик во всей этой ситуации. Им чудом удалось отбить атаку и выкинуть вампиров за ворота. Но цена была высока — на охрану города осталась четверть от всего того, что было. А вампиры, напротив, свои ряды только пополняли. Они не просто заперты, но и не в силах дать знать королеве о положении дел; нет возможности попросить защиты или подкрепление. Если вампиров станет слишком много, слабые пойдут на пушечное мясо, а сильные, воспользовавшись этим, прорвутся. Выживут те, у кого не встанет совесть бросить здесь остальных, когда они будут убегать.

— Я уже распорядился, чтобы жители были готовы отбиваться, — попытался успокоить оборотня староста. — Люди снаружи спасаются в церкви.

— Церковь тоже нужно защитить амулетами, — приказал Диего. — Нам бы просто продержаться до подмоги.

— А если ее не будет? — спросил собрат. Слишком громко для оборотня — вокруг те, кто находились, слышали эти слова и замолчали. Кто-то с ужасом, кто-то обреченно взглянул на оборотня. Тот понял свою ошибку, и будь у него волчьи уши, он их бы прижал от страха при взгляде на Диего. А там было, чего бояться. Сломанная пасть сейчас торчала немного в сторону, лоб рассечен в нескольких местах, переносицу украшала рана, ранее которая рассекла даже хрящ. Сейчас всё заживало, но морда у Диего была страшная и не только потому, что он злобно смотрел на собрата.

— Молчи, дурак, — прорычал он и оглянулся к людям. — Королева нас не бросит! Не верите мне, верьте своей королеве! Верьте бойцам, что вас охраняют. Этот город выстоял! Он будет стоять, пока жители не будут спасены!

Он резко повернулся и, несмотря на сильную хромоту, пошел к выходу, лишь собрат пытался его догнать. Он не верил — вожак это чувствовал. Не верили и многие, кто не понаслышке знал о плохих делах в Серии. Люди отчаялись. И, честно сказать, Диего тоже трезво видел проблему. Только вера в короля и королеву не позволяла ему отчаиваться.

— Диего! — На улице, не пытаясь перекричать шум дождя, в принципе уже боясь повысить голос, оборотень догнал его, схватил за плечо и заставил вожака остановиться. — Диего, мы в ловушке. Зачем ты вселяешь в них надежду? Они не глупцы, всё видят!

— Да, мы в ловушке, — сказал Диего и тяжело вздохнул. — И потому я хочу дать задание братьям Шига.

— Полосатым? — непонимающе переспросил собрат, опуская руку.

— Они самые быстрые в стае. Позови их.

Диего проводил взглядом собрата, который, пусть немного затормозил из-за непонимания, но все же побежал исполнять приказ. А вожаку нужно было настроиться и решить. К кому из выживших в самоубийственной миссии должны будут побежать братья.

***

Темнота, что окружала бегущих Лину и оборотня, была непроницаемой. Ночью из-за дождя и так видимость была на нуле, но она чувствовала всем нутром, что это не просто ночная тьма. По какой-то причине вампиры не нападали. Возможно, их интересовала более крупная добыча — город впереди. Что-то подсказывало ей, что Северный Близнец не выстоит долго, как и Восточный. В такой ливень чеснок не поможет, и если в городе нет сильного мага или жреца — он обречен.

Вот и пришла на помощь. Хотела драки с вампирами, получила. Сюда нужен целый отряд охотников. Один боец вряд ли сможет что-то сделать. Но Лина ничуть не сожалела, что пришла. Где-то через час быстрого бега, они добрались до города, окруженного вампирами. По-прежнему поражало, что такую легкую добычу не преследовали. Наверняка сочли, что в городе их ожидает большая пирушка, все равно никуда не денутся. А возможно, вампиры все еще заканчивали с Восточным Близенцом и только-только спешили сюда. В любом случае ночка предстояла жаркая.

На подходе к окруженному частоколом городу оборотень завыл, предупреждая своих собратьев. Лина слегка притормозила, чтобы осмотреться. Чувство, что вампиры уже близко, не покидало ее. Будь у нее больше времени, она придумала бы, как обезопасить город хоть на время, но у нее не было такой роскоши. Все, что она могла сейчас — это установить несколько ловушек позади себя, чтобы сделать хоть что-то. Если Суна будет благосклонна, ловушки сократят численность вампиров, пусть и совсем немного, но выбирать не приходилось. Пригодится любая помощь.

В это время оборотни услышали вой собрата, и, честно признать, многие были удивлены.

— Это Чиж?

— Вот чертяка, выжил всё-таки! — с улыбкой оскалился Зак и бросился к той стороне, откуда был слышен вой. Туда уже примчалась большая половина здоровых оборотней. Кто-то стоял у подножья стены, кто-то рисковал подняться. Зак успел боковым зрением заметить вожака, который также шел, но не торопясь, чтобы проверить собрата. В два прыжка Зак оказался на стене рядом с часовыми людьми и улыбнулся ещё шире. Точно живой! Но… — Эй, Диего! Там ещё и твоя подружка пришла!

Разумеется, Диего и не понял шутки. Только гримаса непонимания и удивления украсила мокрое лицо зверя. На этих словах он уже поторопился. В два прыжка не смог подняться, но постарался сделать это быстро. Когда же его окружили братья и люди, которые его знали, то вожака тут же встретили смешками и хихиканьем. Только когда он понял, в чем дело, тяжело вздохнул, но уголки его губ всё-таки незаметно для других поползли вверх.

— Вот ей не имется… — фыркнул он.

— Небось, за тобой шла, прямо по следу, — засмеялся Зак. Кто-то слева подал знаки, и, пока опасности на пропуск нежити не было, ворота открылись на такое маленькое расстояние, что даже Чиж, который получил добро, еле протиснулся в форме некрупного волка.

На молодого зверя тут же набросились мужчины — один другого здоровее, заваливая своего брата на землю. Они смеялись, выкрикивали его имя и обнимали его. Своеобразно. Сразу видно — не люди.

— Как ты выбрался?

— Мы тебя там и похоронили!

— Уж не знали, что твоей маме о тебе говорить будем!

Несмотря на увечья, Чиж скулил, но скулил, что-то говоря. Он, как совершенно домашний пёс, порыкивал и покусывать всех, кто к нему дотрагивался. Казалось, о Лине тут вообще забыли, но одна пара пронзительных жёлтых глаз, которые сейчас из-за свечения особенно выделялись в темноте, наблюдала за ней. А позже подошёл и сам Диего — обладатель того взгляда.

— А тебе, я смотрю, жизнь не особо дорога, певчая. — Он не ругал. Напротив, можно даже подумать, что рад был ее видеть.

— Значит, детей в отряд берешь, а девчонок нет? — с усмешкой спросила Лина, поднимая на него глаза, но улыбка быстро пропала, стоило увидеть слегка перекошенную челюсть и ссадины на его лице. Только сейчас она позволила себе спрятать меч в ножны и хотела было протянуть освободившиеся руки к лицу Диего, но без разрешения постеснялась. Он был не в таком критичном состоянии, как Чиж, когда она его нашла. Образовалась неловкая пауза, и Лина поспешила заполнить ее какими-нибудь словами. — Я не пою, сколько раз повторять?

Пробурчав себе под нос что-то неразборчивое, она посмотрела на оборотней, и улыбка снова появилась на лице, вытесняя хмурость. Все же она была рада, что кому-то удалось помочь. Но она сразу вспомнила, сколько снаружи осталось вампиров, с которыми нужно было что-то делать. Повернувшись к воротам, она коснулась дерева рукой и тихо шепнула: «Fortis arce», но она сама усмехнулась своей жалкой попытке. Можно подумать, что ворота их удержат.

— Скажу тебе, что дела у нас паршивые. Вампиры копят силы, они даже не преследовали нас. Наверное, готовятся ударить всей своей мощью по городу, — рассказала Лина, вновь поворачиваясь к Диего. — Я могу поставить защиту на дома, где спрятались люди, чтобы вампиры не могли проникнуть туда. По крайней мере, быстро. И… Ну… Это… Твое лицо… Поправить? — все же спросила она.

— Что, я настолько плох? — держался он «большим мальчиком», но всё равно порой кривился, когда много говорил.

Он предложил жестом пройтись немного, но сам повёл туда, где ее помощь действительно могла быть полезной — ратуша. Да и там она хотя бы могла отогреться и высушиться.

— Со мной всё нормально, но если желаешь потратить силы — лучше это делать на людей. Город чудом выстоял, но сейчас в ратуше и в церкви очень много раненых. Не побоюсь этого слова: умирающих даже. Им нужно помочь или хотя бы облегчить страдания.

Позади пары, еще за частоколом, раздался взрыв и такие крики, которые даже Лина могла услышать. Нечеловеческие. Будто мышь или крысу медленно раздавливали сапогом. Диего резко развернулся, но то было лишь единичным случаем попадания в ловушку Лины. Больше не слыша врагов, Диего продолжил путь.

— Я знаю, что вампиры собираются. Если ты здесь, значит, замок уже знает о случившимся, — Так он надеялся. Мол, дошли слухи, что с городами беда, и вот эта героиня рванула в бой. Думая так, Диего выпустил облегченный вздох. И на душе и на сердце стало легче: королева в курсе. Значит, помощь прибудет очень скоро. — И, между прочим, оборотни взрослеют раньше людей. Разница лишь в размерах. Среди людей тоже есть коротышки, однако сражаются они наравне с другими. — Ох, этот явно на что-то намекающий взгляд…

Лина открыла было рот, чтобы возразить насчёт того, знает ли замок, но он с таким явным облегчением произнес те слова, что у нее просто язык не повернулся. Хотя ей стало стыдно за это. Оставалось надеяться, что каким-то чудом в замке всё-таки знают о сложившейся ситуации, и вскоре придет помощь. Город не выстоит.

— Целитель из меня хуже, чем служители Индры, но я сделаю все, что в моих силах! — горячо пообещала Лина. Хоть своим рвением восполнит ложную надежду. Она прибавила шаг, времени было не так много, и пора начинать действовать, но Диего за ней не поспевал из-за хромоты. — Сначала поставлю защиту, потом можно внутри города тоже разместить ловушки, сколько успею. Можешь рассказать мне, где узкие места на улицах, но такие, чтобы я с мечом помещалась?

Она посмотрела на Диего, но увидела пустоту рядом с собой и обернулась. Хмурый взгляд упёрся в его ногу, пока он не догнал. После чего глаза ее поднялись на лицо и прямо спрашивали: «Уверен, что помощь не нужна?» Вампиры могли напасть в любое время, и уж он точно должен быть в форме, чтобы возглавить защиту города. Но мужской чести его лишать не собиралась, поэтому просто продолжила идти рядом, но уже в его темпе.

— Ну, так что там с улицами? — напомнила она. Если честно, ее больше волновало то, что она может упасть в грязь лицом перед Диего, хотя столько спорила о своей силе, чем то, что вскоре может оказаться разорвана вампирами. Поймав себя на этой мысли, Лина заставила свои мозги больше думать о том, чем она может быть полезна, а не искать одобрения Диего. Кто он такой, чтобы она перед ним так старалась?

— Я сам не знаю этого города, — покачал головой Диего, игнорируя её взгляд с новым бессловным предложением помощи. — Это тебе староста выделит стражника, а тот уже проведет по всем заковыркам. Сейчас ситуация такая, что ведьмы и знахари оберегают город. Певчих в городе почти нет, так что подмога по магии весьма слабая. Большинство людей было в Восточном Близнеце, там и полегли.

Наконец-то они вошли в ту самую ратушу. Ясное дело, что Лине предстало перед глазами — умирающие. Черт с ними, с оборотнями, они, кажется, даже оторванную ногу могли зарастить, а вот наемники Роберта, жители и стража, что охраняла город чуть ли не с самого своего рождения — вот что было страшно. Их состояние.

— Осталось немного людей, — проследив за взглядом Лины, прошептал Диего. — Мы сначала были в Восточном городе. Там, когда поняли, что смысла нет, кого смогли, потащили сюда. Многие братья остались там, чтобы задержать врага. Вернулись немногие. Чижа мы со всеми уже похоронить успели. Так что, как знать, может, кто-то еще смог спастись.

Он прошел мимо лежачих и стонущих людей, над которыми колдовали совсем слабенькие на магию ведьмы или жрецы здешних храмов. Но мало кто мог чем-то помочь. Боль снять — да, но… Не говоря уже о истощении всех, кто таил внутри себя магию.

— Знал бы его величество о ситуации в Серии, давно был бы тут. С армией Летарта или нет, но не тормозил бы со своей задачей, — вдруг сказал Диего, но будто не к Лине обращался. Говорил сам с собой, о чем намекала его отрешенность в глазах и уход куда-то в угол ратуши. — Почему королева не сообщит ему? Видит же, что дела только хуже….

«Может, короля уже нет?» — мысленно задала вопрос Лина, но так и не озвучила его. Хотя темный маг с ручным демоном не пропадет, а она чувствовала в этой скверне недюжинную силу. Не хватало им ещё приумножать тьму здесь. Лина не пожелала бы, чтобы король со своим демоном оказались рядом, насколько сильными они ни были. Уж лучше братья из ордена.

— Не могу и не хочу судить поступок королевы. Возможно, на то у нее есть причины, — пожала плечами Лина, не желая вступать в перепалку, хотя у нее было свое мнение на этот счёт. Так что она перевела тему: — Здесь все выжившие? Мне нужно расставить знаки по всему зданию.

Кто-то принес сухое полотенце, чтобы Диего и Лина могли обтереться после ливня на улице. Лина приняла его и промокнула волосы. Только сейчас она вспомнила, что потеряла плащ, а ещё лошадь со всеми припасами. Но какой же мелкой это было проблемой в сравнении с тем, что случилось с этими людьми. Они потеряли все: дом, родных, друзей и соседей. А все из-за тех тварей за стенами.

— Может, позвать на помощь орден из Люция? Я понимаю, что посол Шнейштайгер произвел не лучшее впечатление, но просто подумайте об этом, — предложила Лина и, вручив полотенце Диего, быстро обежала все стены ратуши. После каждого прикосновения рукой на том месте оставался знак, и когда цепочка замкнулась, образовался невидимый щит, который трудно будет пересечь вампиру. В конце она вернулась к Диего.

Пока Лина бегала по зданию, к Диего как раз подбежали с улицы взмокшие пять парней. Пятерняшки — это точно. Похожие, пусть и не как капли воды, но у них были одинаковые глаза и выражения лиц — хмурые, но готовые ко всему.

— Ты вызывал нас?

С приходом Лины Диего уже и подзабыл про братьев, но теперь ему хотя бы не нужно было ничего решать — он знал, куда отправит парней. Королева молчала о делах в королевстве, но она не отдавала приказа молчать другим. Диего знал, что гнев Айки будет страшен, и падет он именно на его голову. Но больше вожак не мог терять ни своих бойцов, ни города друг за другом. Король должен был поторопиться.

— Я хочу вам дать задание, — тихо сказал он, отходя к стене, где было поменьше людей. — Прорывайтесь, прорывайтесь и еще раз прорывайтесь. Во что бы то ни стало, сколько на вашем пути ни было бы врагов, но хотя бы один из вас должен выжить и прибыть в Летарт.

— Летарт? — переспросил один из братьев.

— На землях Летарта в нескольких часах от академии «Ребеллион» есть город — там есть наши братья, они помогут пробраться к замку. Его величество должен знать об истинном положении дел в Серии.

Все понимали, что миссия была самоубийственная. Но ни у кого из слышавших этот разговор не дёрнулся даже мускул на лице. Диего знал: его стая отдаст жизнь за любое его задание; за задание, где жертва не будет напрасной. Изначально он рассчитывал, что братья должны будут прорываться к замку Серии, но раз уж Лина тут, замок в курсе. А вот король нет.

— Вы надежная связка, — сурово сказал он, — я на вас рассчитываю. Задача не одолеть — доставить послание.

Дождь не скоро закончится — когда еще они смогут послать голубя? А если Айка не успеет с подмогой, то из Близнеца вообще никто не выберется. Генрих должен был знать!

— Положись на нас, Диего! — в один голос сказала пятерня и быстро покинула ратушу. К тому времени Лина уже подходила к оборотню, и вожак, будто не было тут никакого разговора, взглянул на неё.

— Возвращаясь к нашему разговору — я простой вояка, я не имею права просить подмоги у соседнего королевства. Да и кто меня послушает? Если это в твоих силах — я не против. Только ты должна понимать, что просишь помощи для себя, потому что, кто знает, захочет ли Люций выпросить должок… Да и не то главное… — Он попытался перевести всё в шутку, но улыбнулся как-то криво, да и не весело: — Мне тебя хватает, а ты сюда еще целый орден хочешь притащить?

Да и ладно уж все эти мелочи — один Летарт намного ближе Люция. Голубя не послать… сколько они тут прождут помощи? Если у них у самих слишком мало времени.

— Приму это как комплимент, — выдавила улыбку Лина. Скрестив руки на груди, она встала напротив Диего и думала, чтобы ещё такого едкого сказать ему. Пнуть бы в больную ногу, да только ему ещё бегать сегодня. — Ладно, сначала переживём эту ночь, будем решать проблемы по мере их поступления. Боюсь, от ордена придется прятать тебя и твоих ребят — братья не станут разбираться, хорошие вы оборотни или нет.

А Лине не хотелось бы, чтобы ее спасителей выкосили, как любую другую нечисть. За все время общения с Диего она убедилась, что нечисть может быть разной, а учение ордена не во всем правдиво. Привалившись к стене, она ещё раз оглядела стонущих людей и с тяжёлым сердцем подумала, что выживут не все. Но они будут биться за то, чтобы большинство из них спаслось. Стоять плечом к плечу с Диего в этой битве будет честью для нее, несмотря на то, что он оборотень. Он капитан спецотряда, большего и знать не надо. За такие мысли ее бы исключили из ордена.

— Есть план? — спросила она Диего. — Или просто пытаемся защитить этих людей и выжить при этом?

Пока она стояла рядом, Диего скосил на неё глаза. Но ссориться не будет. Оборотни — не вампиры. Они куда раньше заручились людским доверием и давно находятся в законе. Вампиры свой шанс прошляпили, и потому для Диего было немного неприятно услышать эти слова. Лина тут не причем. Это всё Люций с его учениями. Это королевство лишь еще больше показывало, как оно глупо. Да тронут они хоть одного оборотня в Серии, на голову обидчиков падёт ярость не Диего, а королевы.

— Я отослал ребят в Летарт. — От той темы, что ранее произнесла Лина, нужно уходить. Диего вообще не должен об этом думать. Не сейчас. — Его величество Генрих должен знать, в каком положении его королевство. Пусть меня убьют раскаты грома её величества, но более я не могу смотреть… — Он многозначно осмотрел ратушу и тяжело вздохнул. Почесал нос, что уже сросся за это время, только рана стала затягиваться и зудеть, и продолжил: — Вот на всё это. Может, королева и послала гонца, но…

Если не послала раньше, отчего же пошлет сейчас? Да и пока тучи сгущались над Серией, как знать, сможет ли голубь достигнуть короля? Или, чего еще хуже, мог ли Вильгельм перехватывать все письма? Свой гонец был надежнее.

— Больше плана у меня нет. Укрепить город, ждать либо подмоги с нашей стороны, либо подмоги со стороны вампиров. — Еще раз осмотрев ратушу, Диего опустил взгляд на Лину и улыбнулся. — А что такое?Неужели уже пожалела, что не послушала меня и сунула свой нос туда, куда я просил не совать?

— Нет, нисколько, — уверенно заявила она и подняла лицо к Диего, отвечая на улыбку. — Здесь я не чувствуя себя такой бесполезной, как в столице. Даже если я спасу всего одну жизнь — все было не зря. Ведь говорила, я не так слаба, как ты думаешь.

На улице прогремел раскат грома, как предвестник чего-то ужасного. И даже в центре города под сводами ратуши был слышен визг сотни вампирских глоток. Призывали союзников или оповещали о скорой атаке? Люди и так были напуганы, а этот звук вгонял их в ещё больший страх. Затихший было плач вновь набрал силу. Дети и женщины практически выли.

— Скоро… — прошептала Лина, крепче сжимая ладонь на рукояти меча. Внутри нее тоже был страх — только глупец не боялся бы. Но чувство долга перед этими людьми и богиней было сильнее. — Надо поспешить.

***

— Опоздали, — прорычал младший брат, смотря на черную тучу, которая скользила по земле. Не природное явление, а вампиры. Не было видно под ними ни траву, ни грязь, ни какое-нибудь свободное пятно. Если раньше были шансы на выживание, то не теперь.

— Это не имеет значения, — прорычал старший брат. Он был готов броситься в самое пламя, в последний круг ада, потому что так надо; потому что приказ. — Мы не будем о чем-то жалеть. Один из нас должен добраться до короля.

Они все стояли на смотровой вышке, идти уже через обычный вход нельзя, ни с тем облаком зла, что приближался к городу. Но братья медлили. Не трусость была тому причиной, но мольба великой Морро, бегающей по небесному своду. Молили быть опорой и защитить хотя бы одного.

Раздались первые взрывы от ловушек Лины. Вампиры больше не скрывались.

— Вперёд!

И пятеро рыжих с бурыми полосами по всему телу оборотня прыгнули вперёд с вышки на землю. Враг тут же почуял незащищенную обрядами и оберегами добычу, и большое облако из сотни вампиров поплыло на братьев.

Оно поплыло в одну точку, и когда кто-то приближался к оборотню, тот, вместо привычных укусов или рывков с раскрытой пастью, просто прыгал в сторону, прыгал ввысь, куда угодно, но старался держаться подальше от вампиров. Друг другу братья не помогали, хотя велико было желание младшего, ещё неопытного Зиира оглянуться и проверить братьев. Но их цель — бежать только вперёд.

Не успели они скрыться в лесу, как Зиир услышал пронзительный визг одного из братьев — поймали. Он наверняка ещё был жив, но вместо того, чтобы продолжить бежать, оборотень, понимая, что он завален, просто поставил другую цель — забрать с собой в иной мир как можно больше врагов!

— Зиир, берегись! — Вовремя оклик старшего брата помог волку отскочить в сторону до того, как одна из ловушек Лины захлопнулась.

Это могло стоить ему жизни, но вместо этого помогло оставить позади себя группу вампиров. Зиир бежал, бежал, бежал, не зная, один он остался или нет. Сейчас не думал, но потом ему придет осознание произошедшего.

Казалось, они увели с собой всю тьму, все то облако, что кружило вокруг города, но только это была лишь малая часть вампиров. Может, особо голодная или особо ненавидящая псовых, да и какая разница? Волки знали, что их не отпустят. Вампиры будто знали, будто подслушали разговор вожака, что Серии не просто нужна подмога. Королевству был нужен лидер!

Через ещё какое-то время Зиир услышал новый крик одного из братьев, а когда они добежали почти до Восточного Близнеца, был пойман ещё один. Тогда молодой волк не смог удержаться и оглянулся. Совсем рядом его преследовал старший брат. Только он.

И вот сейчас осознание коснулось молодого нелюдя. Может, где-то внутри он и рассчитывал на что-то, что выживут все. Может, он не позволял себе до конца осознать того, что будет во время этой мысли. А может… Может, он надеялся, что будет одним из пойманных. Потому что всегда помнить о том, что у тебя были лучшие в мире не только братья, но и друзья, сейчас все мертвы, а ты просто бежал, не давая ни одного шанса на спасение — эти воспоминания будут убивать любого, кто их понесет.

«Мы остались вдвоем?» — но ещё надежда теплилась в Зиире, и он, оглядываясь, смотрел на брата.

Во взгляде того были лишь холод и какая-то отчужденность.

«Не думай об этом! У тебя приказ!»

Но то ли старший отвлекся на разговор, то ли что-то ещё сыграло с ним злую шутку, но он не увидел, не смог предупредить вампирский бросок. Он не свалил его с ног, но затормозил. И пользуясь этим, враги по одному набросились, придавили собой, задержали, вгрызлись в тело, пока предпоследний из братьев не свалился на землю.

Но как… как мог маленький волк бросить брата, чью смерть он буквально видел? Зиир оскалился и ощетинился, резко развернулся, но не успел сделать рывок:

«Нет! — Брат бился. Он, как и трое других, если уж понял, что поймали, то один в иной мир уходить не собирался. Бег продолжить не сможет, но сражаться… Что и показывал, отрывая пастью головы каждому вампиру, который смел подойти слишком близко. — Ты последняя надежда вожака! Зиир, ты быстрее меня, и если тебе суждено выжить, то неси это бремя с гордостью! Не торопись умирать!»

Полосатый спрятал зубы, но его пасть была открыта. Он рефлекторно ей пытался что-то сказать, но дело было даже не в физиологии. Слова просто застревали в глотке, а по рыжей щеке, вместе с каплями дождя, пробежала слеза.

«Беги, Зиир!»

Зажмурившись от отчаянья, молодой волк отскочил от вампира, который хотел и его повалить, развернулся и побежал вперёд. Его сердце рвалось на части. Никто из братьев не боялся смерти, но он в силу молодости был просто не готов столкнуться с реалиями мира. Кто-то умирает. Умирают и близкие. Умирают во время приказов. Жестоких приказов. Зиир не чувствовал ненависти по отношению к вожаку, о нет. Но он просто не хотел оставаться именно тем, кто выжил.

Показалось ли ему, но больше вампиры не приследовали? Обернулся — позади лишь темный мокрый лес. Чуткий слух слышал вой и скулеж умирающих братьев, но и то тонуло в криках и шипении нечисти.

«Ребята…»

Зиир повел носом. Видимо, ещё теплилась надежда, что он не будет один, что не только на него пало бремя болезненных воспоминаний.

Вот только зря он потерял бдительность.

***

И именно это слышал Диего — вампиры не просто начали атаковать, что-то их подвигало это делать. Возможно, те братья, а может, им пришла всё-таки подмога. Но с Линой он согласился — началось.

— Помоги защищать стены, — обратился он к Лине. — Бойцы и мои ребята будем защищать сверху. Самое главное, это не дать стенам пасть и врагу прорваться внутрь.

Даже не хотел думать, если такое случится. Он вышел из ратуши, зная, что Лина последует за ним. Люди уже носились по городу: стража, которая еще была боеспособна, которая была готова защищать женщин, стариков и детей до самого конца, защищать свой дом.

— Если случится самое страшное, — продолжил говорить Диего, слегка увеличиваясь в размерах, но еще пока не обращаясь. По крайней мере, ничего, кроме ног, которые уже превратились почти в лапы, а из одежды вылез длинный пушистый хвост, не указывали в нём на монстра, — наша главная задача защитить ратушу и церковь — все, кто могли, прячутся там.

— Поняла. — Теперь Лине приходилось ускорять шаг, чтобы поспевать за Диего. Были бы обстоятельства другие, она бы заинтересовалась, как он выглядел в другой форме, но сейчас ее волновали лишь вампиры снаружи. Придется действовать по обстоятельствам, раз уж ей не удалось посмотреть город. — Если я буду творить много святой магии, вампиры слетятся на меня. Можем использовать это, если вампиры прорвутся. Рассчитываю на вас.

Слегка притормозив, Лина осмотрелась, чтобы определить, где больше скопление нечисти. Хоть оборотни и мешали ее внутреннему ориентиру, даже логически можно было догадаться, что основная масса вампиров прибудет со стороны Восточного Близнеца. Откуда пришла она, туда и направлялся сейчас Диего, поэтому она вновь поспешила за ним.

Сможет ли она использовать много святых знаков и сражаться всю ночь, если придется? Разные мысли и сомнения терзали ее, пока они поднимались на парапет. Но все это никак не поможет в драке. Когда противник превосходит числом, нельзя сомневаться. Просто делать все, что в их силах.

С высоты было видно, как тьма внизу стремительно смыкалась вокруг города. Амулеты и слабые молитвы все ещё не пускали вампиров за стены. По деревянным воротам прошлась серебряная рябь, когда нечисть коснулась их — сработала защита Лины, от которой вампира отбросило. Он завизжал, а остальные постарались держаться подальше от ворот.

— Один, — опять начала отсчёт Лина. Конечно, в такой толпе трудно будет считать удары по защитной силе, когда они разом набросятся, но этот своеобразный ритуал помогал ей сосредоточиться. Новый визг: — Два.

Слева раздались какие-то непонятные шумы и крики. Лина бросилась туда и увидела, как один из жрецов, державших молитву, упал без чувств от изнеможения. Оно и немудрено после пережитого и нескольких часов под проливным дождем. Ещё неизвестно, скольким он помог целительством — оранжевые одеяния выдавали служителя Индры. Заменить его в песне она не могла, но затормозить вампиров, которые уже начали карабкаться по стене, было в ее силах.

— Sanctus compedibus custoditus, — шептала на своем языке слова силы Лина. Ее руки засветились голубым сиянием, и когда она направила их вниз, вампиров сбило со стены волной, и они, будто связанные, попадали на землю. Но на их место пришли другие. — Ещё жрецы есть? Скорее сюда!

— Сюда тоже!

— Помогите! Руби тоже больше не держит щит!

— На северо-западную стену, срочно!

Но жрецам было просто не разорваться. Слушая сейчас только глашатая, который более или менее адекватно распределял магов и жрецов по городу, они разбежались кто-куда. Конечно, большую часть прислал именно сюда — тоже понимал, откуда пойдёт напасть.

Те тут же выставили щиты, а чтобы экономить силы, не на всю стену, а лишь до той отметки, до которой вампиры не могли достать, не карабкаясь. Те, что поползли, тут же были отброшены щитом, но были и те, кто прыжком всё-таки достигал верха. Это был не один и не два вампира, а целое полчище, но их было недостаточно, чтобы как люди, так и оборотни успевали от них избавиться. Кого-то оборотни ловили еще на стене, бросаясь пастью в морду и, если не убивая, то хотя бы выбрасывая как мусор обратно за пределы. Люди же отстреливали со стены вампиров заговоренными и серебряными стрелами, а если враг пробивался, то уже холодная сталь меча опускалась на голову врага.

Сказать, что все было хорошо — соврать. Кончено, какого-нибудь труса всё-таки успевали загрызть или просто оторвать кусок тела и оставить умирать от кровотечения. Особенно, если трус был не защищен доспехами. Кого-то, кто не был так проворен или носил слишком тяжелый доспех (явно не подходящий), вампиры тоже мстили — сбрасывали со стены своим товарищам, чтобы те, поднакопив силы, вновь попытались прорваться.

Но сил у всех было слишком мало еще с прошлой бойни, а вот враги силы свои поднакопили. Жрецы истощались слишком быстро — это ведь были обычные люди, которые не тренировались на защиту целого города, не умели держать щиты несколько часов и по такой площади — женщины просто неумело истощали себя, но не отказывались от борьбы.

Их как раз, помимо ворот, и охраняли оборотни. Чтобы быть ближе к цели, женщины стояли на воротах, а их оберегали по меньшей мере пять зверолюдей. Там уже к ним ни одна кровососущая тварь не подойдет.

Город отбивался пять минут, десять, полчаса. И даже смогли пройти отметку в сорок минут, когда началось самое страшное — жрецы не просто падали от истощения, а замертво. И тогда вампирам уже ничего не мешало подняться по стенам. Правда, в городе их ждал сюрприз. Оборотни и рыцари, поняв, где брешь, тут же бежали и не меньшей тучей накрывали врага своими мечами и клыками.

Лине же приходилось бить точечно и там, где не было оборотней, иначе могла задеть и их. Пока вампиры не поняли, что болезненные удары святыми знаками исходят лишь от одного человека, ей успешно удавалось закрывать некоторые бреши, пока не подходила подмога. Но рано или поздно они должны были догадаться, и тогда ее знаки перестанут их так пугать.

Что и произошло. Лина была одна в западной части стены, где неподалеку пала защита последнего жреца. Его, все еще живого, один из оборотней понес в ратушу, а остальные были заняты прорвавшимися в том месте вампирами. Трезво оценивая свои возможности справиться с той группой, что темным облаком возникла перед ней на парапете, Лина бросилась бежать к оборотням. «Раз, два, три — щит! Раз, два, три — щит!» На другие знаки просто не хватало времени. Она прорубала себе дорогу мечом, надо отступать, пока могли. Прямо у нее на глазах оборотня смело волной черного дыма, отрезая ей путь, когда она уже была так близко.

Прыгать — высоко, а до ближайшей крыши — далеко. Сзади и спереди напирали вампиры. Лина уже успела принять решение, что заберет с собой в могилу как можно больше этих тварей, как на нее накинулся свой же! Вервольф огромными лапищами схватил ее в объятия и уволок. Она даже не сразу поняла, что находится в воздухе, а первой мыслью было, конечно, проткнуть его мечом, спасая свою жизнь, но мгновение спустя она услышала треск досок и почувствовала глухой удар о каменный пол. Лина скатилась с верфольфа, кажется, была цела, а в потолке красовалась дыра, где были видны проносящиеся мимо тени.

— Спасибо, — прокряхтела она своему спасителю, но тот даже не шелохнулся. Бедняга был сильно изранен, но кровотечения не было — твари всего высосали! Лина подскочила, пыталась лечить, но он уже начал принимать человеческое обличье, и вскоре на нее уставились пустые глаза. — Проклятье! Черт, черт… Черт! — Слезы брызнули из глаз, Лина попыталась вытереть их мокрым рукавом, но лишь размазала по лицу кровь и грязь. Она знала, что многие погибнут, но была не готова к стольким смертям.

Он все время чуял ее. Он иногда наблюдал с парапетов, с небольших башен, когда удавалось перевести дух на пару секунд. Когда же она пропала из виду, он не мог бросить своих, он должен был вести. Он — лидер, должен первый бросаться на вампирские зубы. И смог пойти на ее запах только тогда, когда вампиры напали с другой, менее защищённой стороны.

Он бросился бежать, просто проверить, что она цела. Глупая девочка. И чего ей дома не сиделось? Отчего вообще думал, чтобы она не умерла? Может, напоминала ребенка, или, напротив, он ставил ее равной себе? Нет. Точно нет, иначе бы не искал. Потому что равные ему должны во имя своих братьев либо биться до победы, либо умирать наравне с ними.

Запах привел его к крышам, а там к дыре, откуда был ещё один запах. Запах собрата. Но черная огромная морда, которая заглянула в брешь, не выразила ничего при взгляде на труп оборотня. Ни печали, ни горя… А вот при виде плачущей певчей он не смог пройти мимо. Спустился мягким прыжком, ловко избегая попадания и своих лап на труп.

Черная тень в более, чем в две метра ростом, и при этом горбясь из-за строения тела, опустила морду к Лине, и золото глаз, увы, уже не светящиеся, устремилось на нее.

— Не горюй о нем. Его дух теперь бежит по звездным просторам за вечными днями. — Он говорил куда понятнее того самого Зака, но намного ниже и тише, будто шептал. — Расе волчьей жизнь не дорога. Не оплакивай того, кто отдал жизнь за правое дело. Возгордись им, что умер волком, а не псом.

Она оплакивала, кого не знала. Оплакивала того, к кому должна была чувствовать неприязнь. Это все, чем Диего мог успокоить ее.

— Твой бой окончен, venandi, — попрощалась Лина, как с охотником, и закрыла пустые глаза вервольфа, чьего имени даже не знала. Его смерть не должна стать напрасной, своим мечом она вырежет как можно больше убийц. Шмыгнув носом, она утерла его рукавом и встала, поднимая меч с пола. — Спасибо, Диего.

Его глаза она ни с кем не перепутает. Да и никто другой не пришел бы за ней. Но хватит слез, она ещё успеет оплакать погибших. Сейчас у них есть дела поважнее, и Диего не должен здесь сидеть из-за нее и подтирать сопли. Она не станет обузой для него.

— Идём, наша охота ещё не закончилась, — сказала Лина и прошла к двери, но замерла в какой-то нерешительности. Страха за свою жизнь не было, но она должна стать сильнее, если не хочет, чтобы за нее гибли. Она посмотрела на Диего, и в глазах была просьба не умирать, которую она так и не озвучила. Волкам жизнь не дорога, но ей их жизнь на вес золота. Или только его? Она протянула руку и коснулась черной шерсти, прошептав слова, которые заструились по телу Диего, образуя еле заметный глазу золотой щит. — Выдержит три удара. Надо пробиться к ратуше, пока защита не спала. Я за тобой.

Она открыла дверь, выходя первой, но знала, что за Диего ей не угнаться. Если побежит быстро, не успеет среагировать, когда вампиры нападут, но и отставать не собиралась. Черная волчья тень перепрыгнула у нее над головой на соседнее здание, а Лина побежала по переулку. Вампиры уже заметно углубились в город с этой стороны, чуя, в каком здании самый лакомый кусочек.

Туда сбегали все, не только вампиры, но и люди с оборотнями. Потому что тоже знали — там состоится последняя битва. Заведомо проигранная, потому что союзники были тут, а враги продолжали черной рекой переправляться через частокол. Еще и еще; еще и еще; всё больше было черных дымок, все сильнее слепли люди, тем самым становясь легкой добычей. Город не утопал в крови, ей было место в вампирских желудках, но утопал он в криках. Вопли умирающих, убиваемых, растерзанных людей. Всюду по земле были трупы. Кто-то даже жил, но испускал последнее дыхание. Кто-то прощался с любимыми, кто-то возносил молитву и каялся во всех злых деяниях. Это, на самом деле, самая добрая смерть, ведь за жертвой было право оставить последнее слово на земле.

Диего не обращал на умирающих внимания. Он должен был защитить других, но… Вдруг он остановился одновременно с Линой. Вот уже виднелась улица с ратушей, да и сама ратуша, где уже протекал бой, была видна. Вот только…

«Этот запах…»

Самый родной запах на свете. Запах, который он учуял еще в колыбеле славного короля Серии. Запах, который он оберегал всю её жизнь…

Замерла и Лина, но только по причине ощущения сильной магии. Пара невольно переглянулась.

Одна почувтсвоала портал.

Второй почувствовал королеву Айку.

И когда до них дошло это, изнутри ратуши, словно взрыв, вспыхнула магия. Белоснежным светом, который переливался серебром, из ратуши вырос купол, но не стоял на месте, а волной ударил по улице, не трогая оборотней и людей, но отбрасывая вампиров. Купол исчез, но за ним тут же прошла еще одна волна. Отбрасывала несильно, но ратуша в один удар стала свободна от вампиров.

Дальше еще поразительнее. Дверь распахнулась, вылетела вовсе, сорвавшись с петель, и оттуда вышел Скайфорд, а за ним и сама королева, в чьих глазах была неописуемая ненависть и злость. Диего верил — ей сейчас подчинилось бы само небо, боясь её гнева, оно само бы выпустило молнии в её врагов.

— Нечистивые души, навеки изгнанные из сада райского, пошлите прочь с земли обетованной! — пела она и Роберт в один голос. Их руки в каждое слово чертили определенные знаки, они шли вперёд, по улице, и если какой-то дурак-вампир рисковал броситься на них, игнорируя праведные души, его настигала немедленная страшная кара в виде света и неминуемой гибели. — Да осветит ваш путь в утро-вечера майского. Приказываю — изыди в пучину гнева своего, сожгитесь в лаве желанной!

И от них исходила новая вспышка, пульсирующий купол, вырывающийся из их сердц и отбрасывающий врага еще дальше.

Их голоса были чисты и красивы — точно ангелы, сошедшие с небес.

Песнь вселяла веру и надежду в сердца выживших. Лина ещё никогда не видела настолько сильных жрецов, не знала, что такие бывают. Не долго думая, она бросилась в сторону света, помогая людям и оборотням избавляться от бросившихся в рассыпную вампиров. Кто мог двигаться, помогали тем, кто еле дышал, но все ещё был жив. Минуту назад таких бросали умирать, но теперь могли спасти многих. Лина и оборотни прикрывали такие вылазки из спасительного купола, пока вампиры не знали, то ли им пора бежать, то ли попытаться пробить защиту. Некоторые рисковали наброситься на людей, но встречались с острым клинком или клыками. Людей из церкви также маленькими группами переводили в ратушу.

— Я не вижу Люка!

— Он был у восточной стены, теперь полег!

— Проверьте третью улицу! — перекрикивались люди, но кто-то из глубины ратуши внушительным голосом прогромыхал:

— Нет времени, портал долго не удержу!

Они и так спасли больше, чем рассчитывали в самом начале. Лина вела последнюю группу к куполу, когда на них напал особенно обозлившийся вампир. Сколько же в нем должно быть силы, чтобы он до сих пор продержался в городе, несмотря на удары молитвы. К тому моменту Лина немного расслабилась, забыла вести отсчёт, щит уже спал, она взмахнула мечом, рассчитывая ударить сильверитом в самое сердце твари, но вампир превратился в черную дымку, а его когтистые лапы тянулись к Лине. И когда его нагнал купол, эти самые когти вонзились в ее плоть с левого бока и прочертили глубокие раны, прежде чем исчезнуть. Она с криком упала на одно колено, но, к счастью, рядом был один из наемников, который поднял ее и чуть ли не в подмышке потащил к ратуше. Но это ничего. Главное, они спасены.

9. Луч надежды

Спустя час, на протяжении которого укладывали раненых в королевском лазарете и выпроваживали из замка совершенно здоровых, лишь напуганных людей, наконец-то можно было вздохнуть спокойно. Именно от хаоса. Еще большая работа была впереди, борьба за жизни не окончена.

Айка была больше защитницей, нежели лекарем, но что-то по мелочи она могла дать подданным. Остановить кровь или успокоить кричащих, сходящих с ума от произошедшего людей. Оборотни, чьи жизни были вне опасности, отправились в казармы. Не успев поговорить ни с королевой, ни проведать Лину, о ране которой Диего, разумеется, узнал, стоило им оказаться на одной территории в виде лазарета, вожак был вынужден сначала проверить своих бойцов.

И лишь только через час он смог прийти в замок, чтобы доложить о произошедшем, как и полагалось. Весь этот час Айка не уходила с лазарета и наравне со всеми жрецами и лекарями была с подданными. Диего пришел сюда, когда не было хаоса, потому он только мог поразиться, сколько много было раненых — по лазарету нельзя было ступить — раненые чуть ли друг на друге не лежали — коек не хватало. Было еще столько же в холле на втором этаже, но там, правда, были не такие серьёзные раны. Он хотел было подойти к королеве, но вошел именно тогда, когда Айка стояла над телом Лины. Королева что-то тихо напевала, уже заканчивала, правда, лишь убирая боль маленькой певчей.

— Ты не обязана была сегодня сражаться за мой город. — Разумеется, Айка прекрасно помнила лицо, которое ненавидела всё это время. Но не сейчас. В данный момент королеву переполняла тоска за свой народ, безграничная любовь к нему и забота, которая сейчас также распространялась на Лину. — Но ты это сделала, прими мою глубочайшую благодарность.

К тому моменту Диего подошел достаточно близко, чтобы Айка его увидела. И её сердце разорвалось на части, видя своего бравого вожака в таком потрёпанном виде. Рассечённая щека, несколько укусов на оголенных руках, где под кожей была настоящая чернота от бескровия. Он всё еще сильно хромал, но та нога поправилась — это была уже другая.

— Не смотрите на меня так, ваше величество, — попытался он улыбнуться и поддержать Айку. — Я всё еще полон сил, и умирать пока не тороплюсь. — Королева молчала, злили его слова. — Но не могу не сказать, что вы пришли как нельзя вовремя.

— Спасибо господину Скайфорду, — прошептала она, тут же отводя взгляд от Диего — что-то скрывала. — Когда мы тут закончим, обо всём мне доложи, а пока отдыхай.

— Да, мой королева.

Диего низко склонил голову, пока Айка, проходя мимо него, осторожно вышагивая, чтобы туфельками не зацепиться за чью-то голову, прошла к стонущим от боли людям.

Диего поднял голову только тогда, когда Айка оказалась за его спиной, и он прошел к кровати Лины.

— Ты как? — серьёзно просил он. — Только дураки или герои сказок получают удар в самый последний момент. Интересно, ты кто?

— Все герои — дураки, — слабо засмеялась Лина и села, поправляя разодранную рубаху. Кровь не течет, теперь и не болит, так что она собиралась пойти помогать тем, кому досталось сильнее. Только что-то ей подсказывало, что никто не даст этого сделать. — Думала, что уже все, потеряла бдительность и сбилась со счета.

Признаваться в этом было стыдно, поэтому Лина опустила глаза, будто была виновата в чем-то. Хотя она правда виновата в том, что позволила себя ранить. Уж щит могла бы продержать до самого конца! Так и слышала голос наставника, который постоянно ругал ее. И который теперь почему-то был похож на голос Диего. Она скосила на него глаза и осторожно осмотрела. Выглядел он похуже нее, но она хотя бы крови не так много потеряла.

— Жить буду, спасибо. Тебе самому помощь лекарей не помешала бы. — Она осторожно подвинулась на койке, стараясь не шевелить боком, и пригласила Диего сесть рядом. — Только не говори, что есть на кого потратить силы, кроме тебя. Другими займусь чуть позже, если позволите.

— Ты неверно расцениваешь чужие силы, и приоритеты, — покачал головой оборотень. — Я могу ходить, я не теряю сознание, и моё тело постепенно себя излечивает. Тут много людей и даже оборотней, — с этими словами он осмотрел лазарет, как бы указывая на каждого, — у кого нет регенерации, или кто потерял крови достаточно, чтобы быть на грани гибели. Здесь не все. У нас в замке есть еще место, куда сложили раненых.

Он не храбрился. Ему действительно было нехорошо, он был бледен, но то, что он сказал — правда. И Лина это сама озвучила. Его состояние не на грани, и тут были те, кому помощь нужна была немедленно. И всё равно оборотень улыбался. Слабо, даже как-то призрачно, но улыбался. Его вера в Айку не была напрасной. Она появилась как нельзя вовремя. Вот только не хотелось её расстраивать и утомлять докладом о произошедшем в Близнецах. Но нужно будет. Всё, что было в силах Диего — оттянуть этот момент.

— Скоро прибудет еда и вода, так что потерпи немного и… — Он ведь так и не сел на кровать, и сейчас на неё очень недобро смотрел. — Пожалуйста, не доставляй проблем лекарям. Если они делают свою работу, пусть делают, не мешай им лечить. Если у нас каждый второй тут будет бить себя кулаком в грудь, — «А ведь будут», — ты же представляешь, что начнется. Ляг давай и отдохни. Ты хорошо постаралась сегодня.

Диего сказал эти последние слова от чистого сердца, вкладывая именно в них особый смысл. Оборотень разделял благодарность Айки, и пусть он продолжал думать о том, что ей тут не место, это не избавляло от того факта, что она билась на стороне не только не своего королевства, но и на стороне «не своих».

— Отдохну… Только чуть-чуть, — усмехнулась Лина, но как-то грустно опустила голову. Раз уж он не собирался садиться, она двинулась обратно, слегка скривившись, когда неудачно повернулась, укладываясь на кровать. Найдя удобное положение, она опять посмотрела на Диего, мол, доволен?

Конечно, она не собиралась доставлять неудобства, только хотела помочь, но прекрасно понимала, что много сейчас не сделает. Благословение королевы уняло боль, а сама она остановила кровь, но она вымокла и вымоталась. Все эти стоны вокруг только напоминали о произошедшем и о бессмысленных смертях. Интересно, как звали того вервольфа? А Чиж жив? Лина о стольком хотела спросить Диего, но понимала, что стая для него дороже, чем ей, и спрашивать — только бередить ещё не зажившую рану.

— У твоей королевы прекрасный голос и сильная вера. Они со Скайфордом… Я не видела ещё такого. Вот кто действительно постарался, — улыбнулась Лина и посмотрела в сторону Айки. Роберт тоже был здесь, помогал исцелять тяжелораненых. Он выглядел осунувшимся, изрядно устал, но продолжал делать все, что в его силах. Им бы тоже не помешал отдых. — Мне жаль, что я не смогла сделать больше. — Она тяжело вздохнула и вернулась глазами к Диего. — Ты тоже иди отдыхай. Нехорошо бравому капитану выглядеть таким побитым, — попыталась она пошутить.

— Не стоит прибедняться, — усмехнулся он, имитируя саму Лину. Но все же подошел к кровати и погладил её по голове. Сейчас она могла заметить его руку впервые так близко — у него были удлиненные заостренные ногти, повторяющие форму когтей, а самое некрасивое — они были, как и когти, черного цвета. — Сегодня хорошо постарался каждый из нас.

Опустив руку и сделав несколько шагов назад от кровати, Диего вновь осмотрел лазарет, но думал о чем-то своем; что-то прикидывал, после чего вновь обернулся к Лине, но уже для прощания:

— Я постараюсь навестить тебя утром. Я бы лизнул твою рану, но ты ведь потом опять фикать будешь и жаловаться. — А чтобы не получить подушкой в голову, он резко развернулся, скрывая смех (но не его звук), быстрым шагом отправился к выходу.

Хорошо, что он не видел, как сильно покраснела Лина. Не от злости, как он мог подумать, а до жути смутилась! Даже представить успела, как он лижет ее ребра с левой стороны. Казалось, что у нее пар может повалить из ушей, если она сейчас же не успокоится.

— Д-да кому ваше вылизывание нужно?! — бросила она ему в спину и резко отвернулась на тот случай, если он обернется, а лицо спрятала в подушку, потому что ещё и слезы от боли в боку выступили. Хорошо, хоть стон сдержала.

***

После того случая контроль Вильгельма усилился в несколько раз. Генрих не мог куда-то пойти в замке, не чувствуя на себе несколько пар глаз. Сколько ещё шпионов следило за ним? Даже в свою комнату входил после того, как проверял дверь и помещение на ловушки, магические и нет. Ральф практически не показывался, но всегда был рядом, оберегал своего хозяина.

Поздней ночью, когда весь замок должен был отойти ко сну, Генри покинул комнату под пологом невидимости и спустился вниз, прошел через пустую столовую и кухню, где в печи подходил к утру хлеб, распространяя приятный аромат. Но путь его лежал ещё дальше, в кладовую, куда через тайную дверь должен был проникнуть человек Евы.

Все письма с большой вероятностью перехватывал Вильгельм, так как Генри не получал известий ни от Айки, ни от Роберта, ни от Евы и Винсента. Благо он предвидел такое развитие событий и об этой встрече договорился ещё до того, как ступил за стены замка. Его терзали смутные беспокойства, но рядом с отцом всегда было так, и он старался не придавать важности этим ощущениям. Однако связь с внешним миром ему была просто необходима, а слуги и придворные не слишком охотно шли на контакт, боясь гнева безумного короля.

Генрих не спешил снимать чары. Вокруг не было никого, кому он мог доверять, кроме Ральфа. Даже этот шпион Евы мог оказаться вовсе не союзником. Затаившись среди полок с провизией, он ждал. Прошло около получаса, прежде чем потайная дверь тихо отворилась, и внутрь скользнула тень. Мужчина в черном плаще огляделся по сторонам и скинул капюшон. Внешне он не выделялся, как и положено тому, кто должен скрываться. Выждав ещё пару минут, Генри показался, чем заставил мужчину вздрогнуть.

— Вы меня напугали, ваше величество, — тихо произнес он поклонившись. Генрих молчал, ожидая продолжения, но мужчина взглянул на карманные часы, что-то прикинул в уме, а затем достал бумажку из кармана и поджег. Генри вопросительно изогнул бровь, как вдруг в маленьком помещении открылся портал, и в комнатушку ввалилась фигура в темно-синем плаще.

— Генри! — негромко воскликнула Ева и сразу скинула капюшон, чтобы он ее узнал. Боги, как давно они не виделись! Наверное, с тех самых пор, как его короновали в Серии. Он даже пропустил свадьбу лучших друзей, потому что в то время ход в Летарт ему был закрыт. Но вот она, его лучшая подруга прямо перед ним, практически совсем не изменилась со времён учебы, разве что щеки слегка пополнели. А стоило ее обнять, как он заметил ещё одно важное изменение.

— Боги, Ева, как тебя Винсент только отпустил? Это же опасно! — Генрих сделал шаг назад, чтобы получше рассмотреть подругу и ее немного выпирающий живот. На месте Винса он бы привязал эту непоседу к какому-нибудь дереву в их фамильной усадьбе в Зарии и не подпускал к столице ни под каким предлогом в ее положении.

— И ты туда же, — надула губы Ева. Видимо, Винс тоже читал ей лекции об опасности и безрассудстве. А Генри все хлопал глазами, глупо таращась на ее живот, и будто забыл, зачем вообще пришел.

— Но как же… Когда?

— Глупый, ты, что, не знаешь, как дети появляются? — хихикнула Ева на его реакцию. — Шесть месяцев. И я очень надеюсь родить Сандара в мирном королевстве, — выразительно повела бровями и позволила Генри осторожно коснуться живота.

— Это мальчик?

— Когда я только забеременела, постоянно ела яблоки, и мама сказала, что это верный признак мальчика.

— Примите с Винсом мои поздравления.

Конечно, она писала, да и Роберт рассказывал, но Генриху все равно было удивительно видеть своими глазами. Единственный светлый лучик за все последнее время. Только сейчас он понял, насколько сильно нужна была ему эта встреча. У него словно появилась новая надежда и силы, чтобы продолжать борьбу. Ради Евы и Винсента, ради их ребенка. Летарт должен стать безопасным.

— К делу, у нас не очень много времени, — кашлянув, напомнил мужчина, который появился первым. Верно, им было, что обсудить.

10. Поход веры

— Ваше величество, я вас умоляю! — кричал за дверью Диего. — Заклинаю вас, не вздумайте!

Долго Айка пыталась игнорировать своего верного оборотня, пока затягивала ремень на кожаных штанах, но всему приходит конец. Когда её обнаженную грудь скрыла белоснежная блуза, она подошла к двери и открыла её. Оборотень чуть ли не ввалился в комнату, но смог устоять на ногах, однако на королеву взгляда не поднял, а более того — упал на одно колено.

— Ваше величество, вы сами говорили, — как можно сдержаннее, но испуга своего не скрывая, начал Диего, — что королевство не может остаться без своего правителя.

— За замком и делами присмотрит Оскар, — отмахнулась Айка, возвращаясь к своим сборам. Хотя, в принципе, уже всё было готово: походный рюкзак, которым она в последний раз пользовалась в глубоком детстве, собран, теплая одежда и матрац, свернутый в рулон, были подвязаны к этому рюкзаку.

— Но…

— Меня не будет пару-тройку дней.

— Призовите его величество к ответственности!

— Думаешь, я не пыталась?! — разговор шел на повышенных тонах, но последнее взбесило Айку. Не сам Диего, а тема Генриха. И тише она объяснила то, что так удивило оборотня: — От него давно не приходят письма. Но, надеюсь, потому что не доходят мои.

Айка тешила себя надеждой, что Вильгельм просто перехватывает письма, но женская голова всегда сначала думает о самом плохом. Королева забросила рюкзак на плечо, повязала волосы в конский хвост и опустила голову, пряча свой страх и беспокойство.

— Тогда тем более нельзя оставлять королевство без вас. — Диего почувствовал ее горечь, но от своих слов не отказывался. Да и чего врать? Он ведь не только не хотел отпускать королеву, но и беспокоился за девочку, когда-то совсем маленькую девочку, которую в первый раз увидел в колыбельке. Он видел ее рост, взросление, становление личности… Да если бы не статусы, он чувствовал себя бы не меньше, чем старший брат. Вот только младшая сестра одним словом могла лишить его головы… — Пошлите жреца!

— Я и есть жрица. Не все поймут, что нужно найти.

— Пошлите лучшего жреца замка!

— Я и есть лучшая жрица!

— Тогда не вы ли говорили, чтобы лучшие оставались в городе и охраняли людей?!

Айке это просто надоело. Она теряла время, волка все равно не переубедишь. И потому, не сильно заботясь о его чувствах, Айка вытолкнула не смевшего ей препятствовать вожака и вышла из комнаты.

Но и двух шагов сделать не успела…

— Я присмотрю за ней, Диего, тебе нечего беспокоиться, — встретил их Роб, который тоже был собран в дорогу. Удивительно белый камзол был сменен на более сдержанный серый, на ногах вместо туфель красовались удобные сапоги, а в руках он держал сумку с припасами и дорожный плащ. — В замке останется маг из наемников, он сможет поддерживать с нами связь. Все дела я передал Оскару. Командованием наемниками займётся Симонс.

Не обращая внимания на удивлённые взгляды, Роб протянул руку и предложил взять сумку у Айки, как джентльмен. Она думала, что он не узнает о ее плане? На самом деле, он тоже подумывал поискать сведения в книгах, перерыл практически всю библиотеку во дворце и нашел упоминание старого храма. Конечно, это не огромная библиотека в академии Клементины, но хоть что-то.

— Кстати, мне принесли это сегодня утром, — вспомнил он и достал из-за спины мешок поувесистее, который бросил к ногам Диего. Раздался лязг и грохот, отчего Роб поморщился. — Передай, пожалуйста, Лине, что она должна мне тридцать монет. И накинь десяток за доставку.

— Так, так, так, а ну попридержи коней! — Если бы Диего не дернулся, Айка бы вообще так и осталась стоять в шоке. Да и даже когда всё произошло, она еще какое-то время стояла и переваривала. Разумеется, она не отдала свой рюкзак. — Ты куда это собрался?! Нет, не так. Тебя кто приглашал вообще со мной?

Это вообще что такое в замке творится? Какого черта тут её ставят ниже, чем она есть? Роб совсем офигел, распоряжаясь делами в замке, будто у себя дома? Он вообще не раз говорил, что не является жителем Серии, а тут?..

— И вообще, ты каким лесом тут приказы моим людям отдаешь? — Она резко повернулась к шокированному Диего, который уже хотел было опуститься за мешком. — Не смей! Лина не без ноги осталась, сама дойдет и заберет! — Нет. К ней сейчас ничего плохого не чувствовала, но Лина под горячую руку попалась.

— Этот мешок мне кузнец принес утром и потребовал плату, она должна возместить! Я видел, как Диего навещал ее, поэтому и попросил его, раз уж мы уходим, — улыбнулся Роб, забавляясь ее реакцией. — Что касается вашего первого вопроса, у меня был четкий приказ его величества Генриха оставаться рядом с вами, ваше величество. Вам не отвертеться.

Ну вот, она снова была возмущена, а не грустила. Робу было приятнее видеть ее такой. Она все ещё переживала за народ, но хотя бы в таких мелочах он мог отвлекать от печальных дум. Да и не мог же он отпустить ее одну! И приказ Генриха здесь был ни при чем.

— Мы, кажется, куда-то торопились? — спросил он с усмешкой. — Вампиры сами себя не изгонят. А королеве покидать свой народ надолго — непозволительная роскошь.

А что Айка? Она так и стояла, раскрыв рот от возмущения. Но тут на помощь пришел Диего, хотя и без него королева поняла, что не отвертится.

— Заклинаю вас именем Саймана, ваше величество, не откажитесь хотя бы от помощи!

Айка медленно закрыла рот и со злостью посмотрела на Диего — того, кто стоит не на её стороне в этом небольшом споре. Ну зачем ей Роберт в дороге? Себе глаза мозолить и ему? Хотя, надо признаться, тут уже ничего не попишешь. Он может вечно прикрываться приказом Генриха — с ним Айка ничего не могла сделать.

— Ладно. Если будешь отставать, то дожидаться не стану. И если твоя еда кончится — делиться не буду. И уж тем более на матрац свой не уложу.

И что она хотела этим показать? Свою независимость от него? Как глупо и сейчас не к месту. Айка просто сдалась, показывая это глубоким выдохом воздуха сквозь зубы. Ладно, если поразмыслить холодной головой, опасность может разная подстерегать — лишняя рука и святое слово не повредят.

— Ладно. Пойдём, — сказала она уже нормальным тоном, не украшая его злостью и ехидством. Только прошла мимо Роберта, даже не взглянув на него. А вот Диего, как бы он ни относился к бывшей пассии королевы, взглянул на Роберта с благодарностью и склонил голову прежде, чем поднять мешок.

— Диего, — тихо позвал Роберт, пока не ушел. — Я велел магу связываться со мной каждый день. Если по какой-то причине я не отвечу, можешь бросать все силы на помощь ее величеству. Но я позабочусь о том, чтобы этого не произошло.

А как ростовщик, он всегда держал свое слово, иначе не удвоил бы состояние семьи Скайфорд с тех пор, как взялся за семейное дело. Кивнув капитану оборотней, Роберт поспешил за Айкой. Он больше не был тем слабаком, каким она могла его запомнить со времен традиционных зимних игр в академии. Тогда Летарт не раздирали войны, тогда он не думал, что жизнь его пройдет не в отдаленном монастыре в одинокой келье. С тех пор многое изменилось: его мысли, его взгляды на мир, деньги и веру. Осталась неизменной одна любовь к Айке.

— Значит, храм Грот? Я думал, что храмы богини смерти все скрыты, и отыскать их живым невозможно, — заговорил Роб, когда нагнал Айку. Откуда он узнал, что она собирается именно туда? В одной из книг в библиотеке он нашел пометки ее аккуратным почерком рядом с упоминанием этого храма. Затея опасная, но он был согласен: кто лучше богини смерти знает, как отнять жизнь? Даже у бессмертного.

— Только не потомкам жрецов того храма, — ответила Айка, выходя уже во двор замка, но свернула она именно к конюшням. Не пешком же идти! А этот прохвост Роберт уже подготовил своего коня! Разумеется, Айка видела его лошадь раньше. На ней он нечасто сюда добирался, когда с Генрихом действительно были важные дела, а не в гости приезжал. Видать, заранее коня потребовал сюда привести. Айка повернулась к Роберту и ясно дала ему понять взглядом, что она думает о его… предусмотрительности. Но начинать эту перепалку не стала. — Как ты уже знаешь, — она махнула рукой конюху, и тот понял — побежал подготавливать её лошадь, — жрецы Грот свое ремесло передают потомкам — такими жрецами стать нельзя. Но мне удалось разыскать потомка в нашем городе. Он не жрец уже три поколения, но своим долгом считает передавать свои знания.

Говорила Айка медленно, будто сказку какую-то рассказывала. Разумеется, Роберт всё это знал, но слышать её приятный голос, да еще и когда три года она пыталась этого избегать — сердце от тоски сжималось. Пусть лучше будет говорить только она и ему слово не позволит вставлять. Увы, эта мечта была несбыточной.

Её вороную лошадь подготовили быстро, таккак сама Айка заранее просила её оседлать. И вот, прикрепив свой рюкзак к седлу, Айка взобралась на неё и приказала идти к выходу из двора замка. Пока они в городе, особо не разгонишься.

Последовав ее примеру, Роб повел свою лошадь медленно, отставая лишь на полшага от королевской. Ее слова он внимательно обдумал. Найти жреца Грот — огромная удача, но ему было бы спокойнее, если он сам узнает те же сведения, чтобы быть готовым ко всему. Но это еще успеется.

— Повезло, — улыбнулся он. — Надеюсь, мы найдем, что может пригодиться против вампиров. И, ваше величество, у меня к вам просьба: если в храме опасно, я должен пойти один. Серия не может потерять вас.

«Я не могу», — добавил он про себя. На Айку не смотрел, да и лицо его ничего не выражало. Роб догадывался, что в старых храмах бывает опасно, особенно у таких богов. Вряд ли нужные сведения им дадутся просто так, у всего есть цена. И ему было страшно, какую цену может запросить богиня смерти. Лучше уж он заплатит, чем она.

— Нет, — коротко и холодно, как она умеет повелевать.

Вот еще… Ещё он на рожон будет лезть, а она сидеть и терзать себя во сто крат сильнее, чем все эти три года!

— Роберт, ты навязался сам, — пояснила она свой отказ. — Тебя никто не звал, так что…

Честно, ей нечего было ему сказать. Уговаривать отказаться от идеи самопожертвования (разумеется, Айка тоже знала, что там опасно, но она-то была хотя бы готова к встрече с опасностью. Зря рюкзак собирала?) было бессмысленно. Айка вновь тяжело вздохнула. Даже как-то устало.

— За пределами города оставим формальности, — сказала она через какое-то время, оставляя ранее незаконченные слова. — Уж тогда я тебе всё выскажу. — А сказать было что! Но статус не позволял. Да и… честно сказать, когда она с короной на голове, лишние эмоции проявлять было нельзя. И любая холодность, которую она могла сказать Роберту, могла не просто ударить, а сильно ранить. А этого она категорически не хотела. Высказать всё, как на духу, но не оплевать безразличием. Она не хотела от него скрывать, что у неё тоже на сердце что-то было. Наконец-то этот шанс появился, вот только рада ли она ему? Нет. Лучше бы и дальше она скрывалась от его глаз. Того и глядишь, когда-нибудь он бы оставил старую жизнь.

— Как прикажете, — с усмешкой отозвался Роб, прекрасно понимая, что не подчинится ни одному ее приказу, если это пойдет вразрез с его убеждениями. Она королева, богиня, но он служил только Генриху.

В тишине они выехали из города. На удивление, погода сегодня была чудесная и совсем не соответствовала состоянию людей в столице. Солнце светило ярко, играя бликами на мокрых листьях деревьев, и чистое голубое небо отражалось в лужах после проливного дождя. Роберт обернулся на город, будто старался запомнить его на тот случай, если не вернется. Покидая Серию, он делал так каждый раз, обещал себе, что больше не приедет, но всегда возвращался. Потому что здесь навсегда осталось его сердце. И он следовал за его зовом.

Обернувшись на Айку, он пришпорил коня, чтобы не отставать. Наконец-то он мог побыть с ней, пусть сердце и разрывалось от тоски, потому что не имел права к ней прикасаться, даже когда вокруг ни души. Если бы только Генрих не забрал ее у него… Тогда у Роба было недостаточно сил, чтобы бороться, а сейчас… Уже нет той обиды на друга. Поэтому он довольствуется лишь мимолетными взглядами, короткими разговорами и капельками тепла, которые иногда проскакивают в голосе Айки.

— Расскажи подробнее, куда нам, — попросил Роб, приказывая коню идти рядом с ее жеребцом.

— Как мне рассказала Эйша, на юге от замка есть сгоревшая мельница. Я её знаю, земли там недобрые, потому никто и не думал о том, чтобы снести её и возвести новую. Теперь-то ясно почему. Под мельницей должен быть небольшой подземный храм богини.

Айка боковым зрением заметила, как Роберт приблизился и пошел наравне, но голову к нему так и не повернула.

— Мне рассказывать всё или ты достаточно науськал моих людей, чтобы тебе обо всем на свете доложили? — Не удержалась. Повернулась, чтобы выразить всё свое недовольство. Ведь он не мог знать из тех же книг, в какой именно день и в какое время она собиралась уходить! Конюх знал, Диего знал, а с ним и еще кто-то. Оскар…

— Они волнуются за тебя, — с улыбкой ответил Роб, вспоминая слуг и подданных из замка, с которыми успел тесно познакомиться. Все любили королеву с детства и переживали о ней. — К тому же я представляю его величество Генриха и бла-бла-бла. Разве такому душке можно отказать?

Роб ослепительно улыбнулся, показывая, как своим очарованием сражал людей. Научился от отца. Ростовщик всегда должен уметь располагать к себе людей, выявлять их потребности и держать слово во всем, будь то заключение сделки или выбивание долгов — вот главные правила его дела. Скайфорд-старший называл это техникой продаж. В других сферах жизни она тоже прекрасно работает.

— Не вини их и не злись. — Он так и не назвал никого, потому что сдавать своих информаторов не собирался. А то, мало ли, Айка опять подпишется на какую-нибудь самоубийственную идею. — Это все мои манипуляции. Легко управлять людьми, когда знаешь, чего они хотят. Здесь с тобой я помогаю им. Значит, мельница, — перевел он тему. — Я не очень много знаю о храмах Грот. Надеюсь, эта Эйша тебе рассказала обо всех возможных препятствиях, которые нам могут встретиться? Ловушки, проклятия, надписи на древних языках?

Айка ответила не сразу, но все это время она долго сверлила в Роберте взглядом дырку. А всё потому, что она ведь его совсем не знала. Не знала, каким он стал за последние три года. И сейчас в этом убедилась. Это уже не тот скромный мальчик, который хотел стать настоящим жрецом и служителем храма. Он больше не стеснительный и тихий, а напротив. В меру болтлив, дай ему только волю. Пусть сейчас и в шуточной форме, но себе цену знает.

Это был уже совершенно другой человек. Это уже был мужчина.

— Разумеется, она мне всё рассказала, — фыркнула Айка своим мыслям и отвернулась. — Эйша, как и её мать, сменили веру, дабы попасть в мир светлого бога после смерти. Грот, конечно, не Тали, но к светлому лику она не принадлежит. Там в больших количествах будут голодальщики, потому что им в первую очередь давали подношения. А те, по словам Эйши, должны были передать дар Грот. А вот про ловушки она не знает — сама там не была. Но…

Айка остановила коня и опустила голову, вспоминая странные слова девушки. Над их смыслом она давно ломала голову, как только узнала, но даже близко не смогла подойти к разгадке.

— В её семье передавались такие слова: «Коль захочешь проведать свои истоки и дать подношения смертельной, но прекрасной, помни, что смерть спасёт тебе жизнь». — Айка подняла вопросительный взгляд на Роберта. — Наводит на какие-нибудь мысли?

— Жертвоприношение? — первым пришло в голову Робу, и он тоже нахмурился.

В древности темные боги славились этим. Они уже сталкивались с таким обрядом, тогда им чудом удалось спасти подругу. Жаль, жертв было все равно слишком много. Но это уже было, а впереди их ждала встреча с новой опасностью. Голодальщики сами по себе — уже плохо, на него, как служителя Индры, они первым обратят внимание. Ведь он способен дарить жизнь, которой они питались. Связаны ли те слова с ними? Или это предостережение имеет более глубокий смысл?

— На всякий случай стоит словить пару кроликов или куропаток, — размышлял Роб. Он подстегнул коня, чтобы тот продолжил путь, но медленно, и не мешал думать. — Возможно, потребуется жертва, чтобы войти или выйти. Надо быть готовыми к этому. Попробуем поискать на месте другие подсказки.

Также не стоило исключать, что жертв понадобится две или более крупные, но Роберту не хотелось думать об этом сейчас. На крайний случай у них были лошади, и, как он ранее говорил, в случае смертельной опасности он просто не даст Айке совершить самопожертвование. Даже если это спасет всю Серию.

— На этот счет я думала об олене. Благо в это время года как раз они особенно активны. Словить в лесу рядом не составит труда.

О лошади Айка думала, и хоть этого коня было жалко, но в её сердце навсегда будет конь из детства, который умер от старости. Все последующие и рядом не стояли с дерзким рыжим Босяком.

— Роберт, — вздохнула Айка, поворачивая голову к парню. — Неужели ты действительно считаешь, что я бы пожертвовала собой, если вдруг придётся принять решение? Признайся, я вижу в твоих глазах, как ты буквально кричишь о том, что не позволишь этому случиться.

Он знает, что она сильная. Айка знает, что и сильный Роберт. Они друг друга никогда не недооценивали. И причина, что он за неё переживает, одна из тех, которую озвучила королева. Потому что наставить на себя щит и спокойно пройтись мимо голодающих сможет любой третьекурсник. А продержать этот щит более, чем несколько суток, такие сильные жрецы как Роберт и Айка могли прекрасно. Потому больше ответа на своё предположение Айка не находила.

— Неужели я такая дура?

— Ты не дура, — ответил Роб и с самым серьезным видом посмотрел на нее. — Но ты слишком любишь свой народ. Я не слепой, Айка, и видел, с каким лицом ты снимала боли у людей. Ни одного не пропустила. Поэтому и переживаю.

Именно в этом была причина, почему Роб отправился с ней — чтобы она не натворила глупостей из-за любви к народу. Он не боялся, что она могла пострадать, в ее силы верил, но вот что касалось того, что если придется выбирать между своей жизнью и жизнями нескольких тысяч — он сомневался, что Айка сделает правильный выбор.

Да и если Генрих узнает, что он отпустил ее одну, шею намылит. А Роберт не хотел лишать ее шанса найти выход для своего королевства. Мог бы запереть ее, нашел бы управу, даже Диего был бы с ним согласен наверняка, отправил бы наемников проверить вместо нее, но не стал. Потому он здесь, рядом с ней.

— Есть идеи, что мы там можем найти? — спросил Роб, когда они въехали по тропе в лес.

— Зато ты дурак, — всё же вставила она своё слово прежде, чем перейти на другую тему разговора. — Вампиры — дети Тали. По легенде, Тали убивала в угоду своим желаниям. Ей нравятся страдания и боль. В то время как её сестра-близнец чтила равновесие между жизнью и смертью. Между богинями давнее противостояние, и Грот — её главный враг. Я надеюсь получить от богини смерти какое-то оружие против детей Тали.

Половину из этого Айка придумала на ходу. С какого перепугу у Грот будет оружие против вампиров? Но, может быть, в храме будут свитки или заклятия с тем, чем можно бороться с созданиями злой богини. В принципе, как жрица, Айка знает молитвы других богов, но ни одно святое слово не было так действенно на вампиров, как хотелось бы. Вечное отогнать, принести боль, но не уничтожить. Вампира можно убить, но не то количество, которое окружило Серию.

— В общем, Грот — одна из самых неизученных богинь, а жрецов её лика с каждым годом становится всё меньше, — подвела итог Айка. — Я рассчитываю на то, что у нас будет новое знание. Если оно будет направлено на смерть вампиров, а богиня Грот — именно богиня смерти, даже неубиваемые ей должны быть подвластны.

«Дурак?!» — Роб так и остановил коня, замерев на месте с открытым ртом. Давно его так никто не называл, кажется, с академии. Он ей признался, что переживает за нее, а она его дураком обозвала! Роб был оскорблен, поэтому даже пропустил ее экскурс в историю богов.

Все ещё возмущенный, Роберт направил коня дальше. Вторую часть ее слов он слышал, думал о том же, но, как жрецу Индры, ему было страшно использовать молитвы богини смерти, если они найдут что-то подходящее. Он не был уверен, что справится с этой задачей, но если встанет вопрос между ним и Айкой, то выбор очевиден.

— Ладно, сначала найдем вход, — вздохнул Роб. — Нам ещё оленя поймать надо. Кстати, на ночлег где остановимся? Или успеваем до мельницы добраться?

— Нет, ночлег нам будет нужен. Мельница почти у берегов океана, но дело не в том, что путь дальний, а что нам придется поднакопить силы из-за неизвестности. Да и не знаю, как тебе, но мне не хочется лезть в логово богини смерти ночью.

Айка взглянула вбок, а после удивленно повернулась назад — Роберт отстал по какой-то причине, и Айка усмехнулась, не успевая спрятать ухмылку, когда отворачивалась и переводила взгляд вперёд на дорогу.

— Оленя можно и с утра поймать. Я сейчас хочу для начала уйти вглубь леса, подальше от людных мест, а потом уже думать обо всем остальном. Или ты куда-то торопишься?

Роберт мог ясно понять, что теперь ему в каждый момент будет брошен намек на то, что, раз жалуешься, сам пошел, а что-то не нравится, иди домой. Не сказать, что Айка действительно хотела от него избавиться, но ведь без него она бы шла куда более спокойно, и сердце не стучало бы с каждым его словом как сумасшедшее.

11. Одной проблемы мало

Риз любила, когда Генрих оставлял окно открытым. Она могла быть спокойной, с помощью крепежной установки висела под окном и ждала, когда он уснет. Только тогда её работа заканчивается, но лишь по охране короля. Потом нужно было ждать сна Вильгельма, ведь перед сном он очень любил раздавать приказы своим стражникам и магам, чтобы предпринять новые попытки убийства сына.

Сегодня Генрих еще не спал. Он попытался отправить письмо, но Риз знала, что за городом не спят сокольщики, орлы и соколы которых как раз натренированы на поимку птиц с письмами и магических бумажных посланий.

Риз порой от скуки покачивалась на опасных качелях, иногда прислушивалась к замку и просто отдыхала после тяжелого дня. Её новая профессия ей нравилась — выслеживать и скрываться. После того страшного дня, когда она впервые посмотрела в зеркало, её самооценка упала, и если раньше она себя считала просто Медной, то теперь еще и уродливой Медной. Не кричала об этом на всю округу, не скрывала лицо на улице специально (когда не на работе), но и не тешила себя иллюзиями, что кто-то захочет познакомиться с её душой с таким-то лицом.

Сегодня была хорошая ночь. Несколько дней назад прошел сильный дождь, но для урожая это было самое то в такое время года. Посевы обещали быть в этом году очень богатыми, а королевства сытыми… По крайней мере, Серия и Люций. Риз не знала, сколько королю нужно нажраться, чтобы он, наконец-то, стал делиться со своими подданными.

Вдруг от мыслей её отвлек шум. Волчий вой. Сначала один, потом второй, и все принадлежали одному зверю. Познакомившись с Диего, Риз научилась их более-менее распознавать. Один длинный, два коротких и еще один длинный.

Это звали её.

Нахмурившись, она осторожно слезла с башни с помощью специальных перчаток и обуви, благодаря которым она не падала и не скользила по каменной стене.

Это было правило между Айкой и Диего — чтобы люди понимали, что оборотни вызывают именно их, то пароль должен быть именно таким. Об этом знали близкие люди королевы и серийцы, а учитывая, что она тут одна «серийка», то все сошлось. Тем более королева и Риз давно не получали письма друг от друга по выше описанным причинам. Это был единственный вариант обменяться новостями.

Вой был за пределами ворот, ограждающих замок от внешнего мира, так что минут сорок Риз еще пришлось добираться до выхода, а там идти в лес. Разумеется, скрывалась от людей.

И какого же было её удивление, когда навстречу ей вышел мужчина в форме стражи соседнего города.

— Миссис Силен? — спросил мужчина.

— Мисс, — поправила она. — Ты не из стаи Диего.

— Нет. Но я капитан стражи в городке при академии Клементины. — Мужчина хотел было сделать шаг к Риз, но та, заводя руки за спину для выхвата оружия, ясно дала понять, что против любого движения с его стороны. Тот все понял, он не биться сюда пришел. — Тут давече в город прибежал один из стаи Диего — Зиир. Такого знаешь?

— Да. Его я знаю.

— Он бежал без остановки с самой Серии. И мчался встретить короля Генриха, но выбился из сил. Я взял на себя ответственность передать слова вожака серийской стаи.

Риз нахмурилась, но позволила оборотню говорить. Её руки вновь показались из-за плаща совершенно безоружные, чем она позволила оборотню говорить.

***

В замок Риз вернулась куда быстрее, чем шла на встречу с оборотнем. Генрих должен был об этом знать немедленно! Серия стала её домом, очень дорогим домом, где нашла свое место её семья, стала богаче, сладости в спокойном городе возымели успех. Тут добро, тепло, благие земли! Не то, что в Летарте! И сейчас, стоило представить себе, как армия вампиров окружила замок со всех сторон… Это пугало её больше, чем что-либо на свете.

Но бездумно она не врывалась в покои Генриха. Всё еще желая для него оставаться призраком, Риз написала всё на листе бумаги своим красивым, но спешным почерком, и подсунула записку под его дверь, скрываясь в тени рядом, чтобы знать о его решении. Он не спал — она слышала его шаги. Слышала бормотание Ральфа.

«Письма не доходят из-за короля Вильгельма, но в Серии беда. Вампирская армия, нажравшись в Летарте, наложила свои лапы на Серию. Королевство теряет город за городом, а недавно потеряло Близнецы. Люди умирают, королева не справляется. Серии нужен король».

В полной тишине Генрих прочитал записку. Даже Ральф замолчал, видя его хмурое лицо. После этого бумага вспыхнула в его руках, и в мгновение ока осыпалась пеплом на пол.

«Только этого не хватало», — подумал Генри, поднимая тяжёлый взгляд на Ральфа. Теперь ему точно нужно ускориться. Он не мог сейчас бросить все и вернуться в Серию, другого шанса отвоевать трон Летарта может не представиться. Они слишком долго готовились к этому, чтобы сейчас отступать. Но как он мог оставить Айку в такой ситуации? Броситься к ней и спасать Серию означало, что он навсегда отказывается от Летарта. Народ его больше не поддержит, как бы ни ухищрялась Ева. «Нет, не могу!» — Генрих зажмурился и с силой ударил кулаком по двери, а затем распахнул ее.

Где-то в темноте пряталась Риз, Генрих знал это, потому осмотрел коридор со всех сторон, пытаясь увидеть хотя бы ее тень. Но что он ей скажет? Однако, если письма перехватывают, о чем он уже и сам догадался, то только через нее он сможет передать послание Айке. Сообщение, которое ей не понравится.

— Ты чего? Что в записке было? — спросил Ральф, высовываясь в коридор следом за Генри и облокачиваясь ему на плечо. Он тоже огляделся, но в отличие от Генри, Риз обнаружил сразу и сверкнул в ее сторону черными глазами. Его губы вытянулись в ехидной улыбке. — Тебя кто-то позвал на свидание? Ты женат, тебе нельзя. Хотя блуд я приветствую. Хочешь, вместо тебя схожу?

— Нет уж, — фыркнул Генри и убрал руку Ральфа со своего плеча. Он проследил за его взглядом, но в темном углу никого не смог разглядеть. Потому туда полетел магический огонек, освещая фигуру в плаще. — Это Айка просила передать? — тихо спросил он уже Риз. Ему нужно было знать.

Она не двинулась места. Всё еще закутанная в свой плащ, скрывая лицо маской и капюшоном, она казалась простым каким-то свернутым ковром, которого оставили тут стоять во тьме, дожидаясь лучших времен. Она не думала и не предполагала, что Генрих к ней обратится, а уж тем более, что Ральф будет ему помогать. Нет, это как раз можно было ожидать. Но на него она не взглянула. Впрочем, на Генриха тоже.

— Не меня, — но на вопрос ответила. Ох, лучше бы он не обращался к ней вовсе. — Послание от одного из воинов Диего.

Черный оборотень всегда был ближе к Айке, да и в случае чего, обращался всегда к ней в первую очередь, так что вряд ли Генрих знал кого-то по имени Зиир.

— Узнала тридцать минут назад, — отчиталась она как перед своим начальником.

Огонек стал её раздражать, потому что в свете чувствовала себя уязвимой. Перед Генрихом чувствовала себя уязвимой. Черт, даже не знала, что на неё так будет оказывать действие факт того, что он знает о её существовании. Потому, подняв руку в кожаной перчатке, она стала прогонять свет, пару раз мягко размахивая перед ним пальцами.

Огонек ловко уворачивался от рук Риз, будто имел собственное сознание и не хотел гаснуть. А Генрих повернулся к Ральфу, все ещё обдумывая слова из записки. Если это действительно Айка сама просила передать, то дела по-настоящему худы. Роб — хороший советник, но в тактике не так хорош, как Генрих, а Айка — сильная королева, но в войне нужен мужской взгляд. Элиас Симонс с ними, он должен помочь в военных вопросах. Однако вампиры — серьезные противники, стандартная тактика не подойдёт, здесь нужен творческий подход или огромная армия, которой у Серии не было. Нужны люди из Летарта, которые уже сражались с ними. Вот ещё одна причина, чтобы остаться и взять свое по праву.

— Мне нужно ещё время, — больше самому себе сказал Генрих. Он посмотрел на место, где только что стоял Ральф, но там его не было, а сидел он перед Риз на корточках, словно только с такого ракурса он мог увидеть ее лицо под капюшоном. — Ральф, давай без шуток.

— Я только хотел узнать, кто следит за тобой с самой Серии, — ухмыльнулся Ральф и выпрямился, каким-то образом оказываясь непозволительно близко к Риз. Правда, в следующий миг он оказался припечатан к противоположной стене и зашипел от боли. Да, Риз для него мертва, но Генрих не мог позволить кому-то приближаться к ней. — Понял, не трогаю чужие игрушки.

— Передай обратно Айке, что пусть держатся, сколько могут, — заговорил Генрих холодным тоном, игнорируя слова Ральфа. — Я прибуду в Серию с армией Летарта в ближайшие дни.

Риз всё еще смотрела на бедного Ральфа, который корчился у стены, среагировав на это только грустной усмешкой. Ральф, конечно, не получал вреда от такого, Риз знала это. Но вообще-то было жалко его. За что так грубо? И главное, за что?

Этот демон часто веселил Риз своим поведением, пока приходилось прятаться в тенях столбов, колонн и статуй; скрашивал её томительное бдение в дни тихие и спокойные. И хоть он был тем еще засранцем, Риз допускала мысль, что Генрих был к Ральфу слишком жестким…

Король в принципе стал слишком жестким.

— Я попытаюсь передать ваши слова, ваше величество, Зииру.

— «Попытаюсь»? — переспросил Генрих, и его глаза опасно сощурились, не предвещая ничего хорошего. Такой ответ его не устраивал. — Айка должна знать, что я не оставил ее и Серию. Поэтому, будь добра, хорошо попытайся.

Он был зол, даже вне себя от ярости, когда видел ее. Как она могла с ним так поступить? Было больно и обидно. Он не мог сохранять разум холодным, когда говорил с Риз. Лучше бы она не появлялась перед ним. Как говорится, счастье в неведении. Если она знала Диего — это означало, что и Айка была в курсе. Это нож ему в самое сердце.

Злобно сверкнув глазами на Ральфа, Генри отпустил его, а огонек резко потух, что означало, что разговор окончен. Генрих распахнул дверь пошире, чтобы пропустить Ральфа внутрь. Но тот почему-то медлил.

— При всём моем уважении, ваше величество, — Риз стояла и прикрывала лицо так, что сама видела лишь ноги Генриха. Видят боги, велико было её желание увидеть его сейчас. Увидеть, когда он смотрит на неё, в её глаза, несмотря на увечье! Но одними мыслями она заставляла себя лишь ниже опускать голову, убивая свое желание на корню. А после, он и сам отвернулся от неё, — я подчиняюсь ее величеству королеве Айке.

Она не была груба или дерзка своим тоном. Говорила тихо, но твёрдо, имитируя тот же самый холод, который Генрих дарил ей. Иначе было просто нельзя. По крайней мере, ей. Она для него мертва, надо, чтобы и её чувства к нему были таковыми. Вот только спасибо Айке, видя цель своего сердца, это было практически невозможно.

— Моё задание — охранять вас. И лишь темница вашим приказом сможет меня остановить. — Или виселица, но такую идею она при Ральфе решила не подавать. А то мало ли, науськивать будет.

Оказавшись в полной тьме, где теперь только она всё видит и знает, Риз переместилась в другое место. Недалеко, но оттуда она могла спокойно смотреть на него и не бояться встретиться с безжалостным холодным взглядом.

— Вот и возвращайся к Айке. Мне не нужна нянька, — ответил Генрих, выдерживая холодный тон. Он ещё раз махнул Ральфу, чтобы тот шел в комнату, но на этот раз дожидаться не стал и сам переступил порог.

Вот она и подтвердила, что Айка обо всем знала. Удар ниже пояса. Как они обе могли с ним так поступить? И Риз, и Айка знали, какие сильные чувства он испытывал. Но они растоптали их и вытерли ноги. С Айкой он ещё поговорит, а Риз лучше больше никогда перед ним не появляться.

— А может, правда, в темницу ее? — Ральф облокотился о стену рядом с Риз, с улыбкой наблюдая за ее реакцией. В темноте он был как рыба в воде. Пробежавшись по ее телу хищным взглядом, он улыбнулся ещё шире. — Люблю кандалы. Ты все равно всех оттуда вызволишь, а до этого я с ней поиграть успею.

— Не стоит тревожить мертвецов, — тихо сказал Генри и посмотрел туда, где был Ральф. Его взгляд обжигал холодом, но тот, кто хорошо его знал, мог разглядеть глубокую печаль.

— М-м-м, секретики, — хихикнул Ральф и даже тихонько похлопал в ладоши. Вдруг он оказался совсем близко к Риз и втянул воздух рядом с ней. — Люблю чужие тайны. Не желаешь ли поделиться? Могу обратиться в королеву, чтобы тебе легче было.

— Я и тебя хорошо знаю. — Учитывая, как близко был Ральф, Риз могла шептать лишь губами, отчего ни одна нотка голоса не могла дойти до ушей Генриха. Не стесняясь и не боясь демонического создания, Риз скрестила руки на груди и взглянула на мужчину, представляя Айку с его наглым лицом и пошлой улыбочкой. — На меня твой… «шарм» не подействует.

Риз перевела взгляд на Генриха и приподняла капюшон, чтобы наконец-то его увидеть. Всё, после его слов не могла больше держаться. В первую встречу, когда он бросил фразу о её смерти, это больно ударило, но она была к этому готова. Но когда сейчас он повторил это, назвал мертвецом… все попытки отвлечься на разговор с Ральфом вмиг провалились. Во взгляде Риз тоже была боль, и сердца их обоих рвались на части, но у каждого по своей причине.

Не выдержав льда в его глазах, она вновь скрылась за тканью плаща и опустила голову. Некогда юная девушка, старающаяся держать нос вверх, не позволяя «золотым» детям унизить своё достоинство, сейчас опускала нос ниже, чем слуги перед встречей с королями.

— Уходи, — настроения с кем-то говорить больше не было. Она повернулась к Ральфу и повторила шепотом еще раз: — Уходи, его величество ждет.

— Я запомнил, на чем мы остановились, — шепнул Ральф и исчез, оказываясь подле Генриха. Он даже успел подмигнуть Риз, прежде чем они оба скрылись за дверью. Генри явно не был расположен продолжать шутки, так что он просто завалился на его кровать, потому что знал — король ночь проведет в думах.

А ему было о чем подумать. Серия в беде — королевство, которое стало ему домом. Он не мог так спокойно бросить его. Если Вильгельм перехватывал все письма, то вряд ли что-то нашел в них. И он, и Роберт были осторожны в словах, которые доверяли бумаге. Но что же делать? Если он продолжит в том же темпе завоевывать сердца людей, то так до старости продлится. У него не было столько времени с самого начала, а теперь его еще меньше!

Нужно что-то радикальное, и, кажется, у него появились мысли.

12. «С тобой счастлива»

Солнце клонилось к закату, а путешественники все еще не покинули лес. Деревья обступали со всех сторон, но дорога была довольно широкой, чтобы здесь могла пройти телега или даже торговый обоз. Роберт и не знал, что в Серии есть такие большие леса, думал, что большинство земель распаханы под посевы. К счастью, до этой части королевства черная болезнь в лице вампиров еще не добралась, поэтому дорога проходила спокойно. Однако, ни Роб, ни Айка не теряли бдительности весь путь.

После обсуждения храма Грот разговор сошел на нет. Роб чувствовал какую-то неловкость, которую не испытывал уже очень давно. В последнее время все разговоры с клиентами или новыми знакомыми завязывал он, а рядом с Айкой просто не знал, с чего начать. Совместную учебу не вспомнить, не разворошив старую рану, а после они с ней и не виделись. Лишь мельком ему удавалось ухватить краем глаза ее удаляющуюся спину. А спрашивать о ее жизни с Генрихом… было больно. Поэтому он молчал, молчала и Айка. Так в тишине они проводили солнце за горизонт.

— Остановимся на ночлег? — наконец-то спросил Роб, приказывая своей лошади остановиться, и огляделся в поисках подходящей полянки. Не на дороге же лагерь разбивать.

Айка настолько ушла в свои думы, что голос Роберта её слегка напугал. Она резко вскинула ранее опущенную голову и огляделась, словно не поняла, как тут оказалась. Но более-менее вспомнив дорогу, Айка рассеянно кивнула.

— Да, тут хорошее место.

Она повернула лошадь вправо, в гущу леса, который еще не покрылся сумраком вечера. Вела лошадь недолго, да и та не торопилась — шла неуверенно по лесной дороге, по ухабам и каменным грядам, когда-то созданным для каких-то обрядов ведьмой или знахарем.

Вышла лошадь на поляну с только созревающей яхиной — голубой ягодой, из которой получались вкусные пироги. Потому и хорошим место было — последняя живая часть перед мрачной и мертвой территорией мельницы.

— Если повезет, — начала королева, слезая с лошади и снимая рюкзак, — то созревшие ягоды найдём. Не стейк, но подкрепиться можно.

Бросив рюкзак, Айка быстро собрала несколько камней и выложила их вокруг будущего костра.

— Да, подкрепиться было бы неплохо, — согласился Роберт. Он тоже снял свои вещи и расседлал лошадь, оставляя ее кормиться свежей травкой. — Я займусь костром. Можешь собрать пока ягоды?

Устроив седло на поваленном дереве, Роберт принялся раскладывать вещи: постелил свое покрывало, заговорил его, чтобы не промокало; достал заготовленные в дорогу бутерброды и собрал немного хвороста поблизости. Костер получилось развести быстро, и Роб сел перед ним, вытягивая уставшие ноги. Отвык он от таких длительных прогулок верхом. За весь день ноги затекли, хорошо их было погреть у костра. Он потянулся, прохрустев косточками и позвонками, и развернул один из бутербродов, а второй положил на рюкзак Айке.

Но королева вернулась не скоро. Дело в том, что в сумерках надо было созревшие ягоды еще и поискать. И ладно бы Роберт просто устал с дороги оттого, что давно не ездил верхом, но Айка-то вовсе не привыкла работать руками!

В общем, её руки были сильно измазаны соком ягод; в небольшой банке, которую она, зная, где будет останавливаться, прихватила, была лишь половина собранных ягод, а сама Айка выражала своим видом полное недовольство этой ситуацией. Вообще, она сама хотела развести огонь, а Роберта послать за ягодами, но королева была гордой. Неужели не справится с такой мелочью?!

Не особо.

— Спасибо, — буркнула она, ставя банку на землю между Робом и рюкзаком. Присела почти рядом и стала копаться в своем рюкзаке, заранее взяв бутерброд в рот. Оттуда она выудила несколько длинных кусков вяленого мяса, массивный кусок сыра, огурцы и салат. Всё это она разделила поровну между собой и Робертом. Свою порцию положила на подготовленную бумагу, чтобы не держать всё в руках, протянула Роберту его порцию, облизывая пальцы другой руки от сока. — Отчего-то вспомнились соревнования в академии. Риз тогда птиц поймала, а я как вспомню, как она их потрошила, так до мурашек пробивает…

Её аж передёрнуло от воспоминаний, но эта посиделка в лесу действительно ассоциировалась именно с теми тремя страшными днями, после которых случилось несчастье.

— А мы тогда берлогу медведя нашли, — оживился Роб, вспоминая приключения его команды. — Не знаю, как Винсент с Евой справились, но меня мутило всю дорогу, пока они спали под его шкурой. Зато мы были обеспечены мясом на все три дня. Кстати, тогда мы следили за Генри. Даже взяли лишних монет на тот случай, если вам понадобится наша помощь, и ждали все то время, пока вы не прошли дальше. Да… Как жаль, что всё закончилось не очень хорошо.

Как-то тема опять ушла в грустное русло. Роберт взял приготовленную ему порцию и поблагодарил Айку. Некоторое время он смотрел на еду и с улыбкой вспоминал, как они с Винсентом и Евой провели те три дня, пусть и в беспокойстве за Генриха. Ещё тогда это вошло у них в привычку — Генрих всегда был в опасности. И его переживания из-за смерти Риз все они тяжело перенесли.

— Как жаль, что соревнования закончились трагедией. На Генри тяжело смотреть было, — вздохнул Роб и откусил бутерброд. Но не лучше ли перевести тему в более приятное русло? — Но до этого было весело. Помню эстафету. Как я старался выиграть, но даже помощь со стороны мне не оказалась полезна. Тогда я был слабаком.

Из-за тайны Айки не было ничего удивительного, что она сейчас не ощущала всю ту трагедию, которую чувствовали остальные. Других погибших учеников было очень жалко, но Айка их не знала или видела вскользь. Тогда несколько дней после развала храма в подвалах академии она горевала наравне со всеми, пока в одной из изуродованных учениц, которую было просто не узнать, не признала (знакомые лица взрослых сидели над телом в лазарете) Риз. Тогда-то и началась их ложь.

Но тема была сменена, и Айка была этому очень рада. Правда, стоило ли уходить в это русло?

— Ты так старался, чтобы я стала твоей девушкой… — Она бы никогда не начала это вспоминать по доброй воле, но он начал сам, а атмосфера без замков, без титулов — без всех этих масок, раздевала души, и Роберт с Айкой, пусть не по своей воле, но становились теми, кем были — всё еще любящими друг друга людьми. — И ведь проиграл всё равно, — усмехнулась она и взглянула на Роберта. — Всё-таки слабак или нет, но постарался ты в тот день очень плохо.

Издевалась, но никак не обижала. Издевалась так, как любила это делать еще во время учебы. Пользовалась его невинностью и непониманием мира любви и женщин. А потом и сама не поняла, как стала заложницей своих же игр. Его заложницей. Такого слабенького неопытного мальчишки.

— Эй! Я выложился на все сто сорок шесть процентов! — возмутился Роб. — Мы тогда прозвали нас командой «Депрессии», потому что Ева тоже проиграла. Но против Генри это было предсказуемо, а я вот сильно расстроился. На кону ведь было больше, чем победа.

Роберт фыркнул и обиженно отвернулся. Тогда он и правда выложился больше, чем мог, усердно тренировался, но все равно не справился. Однако, желаемое получил. Припоминая проведенные вечера с Айкой, он улыбнулся. И пусть это было совсем недолго, но он никогда не забывал подаренное тепло и те крохи радости, пропитанные печалью потерь, которыми были наполнены дни до того, как Генрих объявил о своем желании.

— И все же тебя я заполучил, — усмехнулся Роб, поворачиваясь с улыбкой к Айке. — Кому рассказать, ведь не поверят, что этими самыми руками я держал обнаженную королеву Серии.

— Даже в то время мало кто верил в происходящее, — поддержала его усмешку Айка.

Она помнила, что очень хотела одновременно как своей победы, так и победы Роберта. А потом эта фраза, которая предрешила их маленькое временное счастье на несколько дней. Айка слабо помнила ту фразу, но помнила, что она ей очень понравилась.

— Ах, как же я кайфовала от того, как ты замирал в моих объятиях, точно дикий крольчонок перед оцелотом! — засмеялась она, повернув лицо к Роберту, впервые за долгое время встречаясь с ним взглядом. — Честно признать, поначалу для меня это было наркотиком. Ты первый такой был мальчишка на моей памяти. Стоило мне включить обольстительницу, как ты из такого умного и праведного жреца сразу становился… — Она приложила пальчик к губам и подняла глаза к небу, вспоминая. — К сожалению, даже слова не могу подобрать, каким я тебя тогда видела. А ну признавайся, таким же остался, когда к тебе женщина подходит?

— Больше нет, у меня был хороший учитель, — засмеялся Роб.

Видела бы Айка, как ловко он справляется с Ральфом, когда тому взбредет в голову обратиться соблазнительницей. Он больше не был тем скромником, каким она его помнила. И хоть он не пустился во все тяжкие, бросаясь в постель к каждой девице, перестал бегать от них, как от огня. Хотя отец все равно был недоволен, что он до сих пор не женился, и все пытался сосватать ему соседку Кики, но Роб оставался неприступной крепостью для всех, кроме Айки.

— Меня по-прежнему не очень интересуют женщины, я весь в работе: сделки, новые знакомства, опять сделки… Времени крутить шашни нет. — Хотя это было не совсем правдой, но не мог же он признаться, что до сих пор сохнет по Айке. По его взглядам она все равно могла понять это. — Отец продолжает подсовывать мне девушек в надежде женить меня. Никак не успокоится.

— Дурак ты, Роб, — вдруг сказала Айка, тяжело вздохнула и, отводя взгляд, стала копаться в рюкзаке в поисках чего-то еще. — Давно бы уже заимел семью, а не сюда в гости наведывался…

Даже если представить, что Айка тупая, всё равно она понимала, что у Роберта было свободное время, которое он просто тратил на поездки в Серию. За это время мог бы уже столько девиц пересмотреть, что наверняка бы нашел если не «ту единственную», то хотя бы достойную его сопровождения по семейному пути.

— Что ж, врать ты так и не научился, — добавила она, доставая бутылку неоткрытого вина. Заметив боковым зрением изумленный взгляд Роберта, она пояснила: — Неизвестно, сколько нам завтра отбиваться от приспешников богини смерти, так что лучше свои силы поберечь и обогреваться по-старинному.

Она всё-таки поняла, хотя Роб и не особо скрыть пытался свои чувства. Фыркнув, он принял предложенную бутылку вина и открыл, но первой выпить предложил Айке. Она права, лучше не тратить силы, а ночи хоть и летние, все равно веяло прохладой.

— Да, с враньём не задалось как-то, — тихо усмехнулся Роб и посмотрел на Айку, как когда-то давно — с безграничной любовью. — Я не хочу заводить семью с женщиной, которую не смогу полюбить, обманывать ее всю жизнь. Лучше одному. А род продолжить и младший брат сможет. Мое дело — увеличить доход, чтобы было что передать ему потом. Кстати, он в этом году в академию поступил, выбрал фехтование. Надеюсь, их обойдет стороной то, что будет твориться в Летарте из-за Генриха.

Доев свой бутерброд, Роберт потянулся к ягодам, которые собрала Айка. Покрутил банку перед глазами, будто хотел убедиться, что они не ядовитые. В растениях он более-менее разбирался, но особо не доводилось добывать еду в пути, чтобы прокормиться.

— Они вкусные? — спросил он Айку.

— Сладко-кислые, — ответила она, откусывая бутерброд и тут же запивая его вином — не любила сухомятку, потому промачивала каждый откусанный кусок. — Неплохие, но что-то могло и кисленькое попасться. Пироги и пирожки с ними очень вкусные. А пирожные семья Силен с ними делает просто бесподобные. Называются «Облачный бриз». Купи как-нибудь.

Хотелось бы продолжить обсуждать глупость Роберта, что он стал затворником, точнее, запер свое сердце. Но как же было глупо слушать наставления от той, из-за которой всё это в принципе и произошло. Будь она настойчивее тогда с родителями, вломила бы она по челюсти Генриху, может быть, не было бы той свадьбы. Само объединение семей принесло огромную пользу Серии, но сейчас в Айке больше бушевал эгоизм. Однако, стань королем Роберт, Серия стала бы богаче, но счастливее? С Генрихом она вновь стала прогрессировать, а не стоять на месте. Жаль только, что до армии не успели руки дойти.

— Кстати, — начала она, вновь возвращаясь к Роберту, — то, что ты тут, твоему бизнесу не мешает? Всё-таки ты тут уже долго.

— Напротив, на войне большие деньги делаются, — ответил Роб, открывая банку. Он попробовал ягоду, и, как назло, попалась кислая. Слегка покривившись, он закрыл банку и поставил обратно между собой и Айкой. — Здесь я завожу новые знакомства, даю в долг, а когда все уляжется, приду за платой. Так что я работаю здесь, а дома отец управляет делами. Тебе не много одной?

Роб проследил, с какой частотой она глотает вино. Такими темпами все выпьет сама, а ему ничего не достанется. Улыбнувшись, он слегка наклонился к Айке, чтобы забрать бутылку, а затем и сам отпил немного. Тоже кисловатое, отчего он поморщился, но тепло по телу разлилось практически сразу.

— С винодельни Эдвина? Этот старик сам с кислой миной ходит, и вино у него такое же, — фыркнул Роб, но из бутылки отпил ещё раз. Когда Айка потянулась, чтобы вернуть ее себе, он отвёл руку, не давая взять бутылку.

— А ты что думал, я в поход хорошее дорогое вино буду брать? Нет уж, оно только для застолья или для распития перед камином! — Она попыталась еще раз выхватить бутылку, но больше для игры, нежели действительно присосаться к ней. Засмеявшись на его улыбку, она придвинулась ближе, теперь уже почти соприкасаясь с ним плечами, предприняла новую попытку. Опять в форме игры — Роберту пришлось аж наклоняться, чтобы она не забрала.

На этом её попытки закончились, да и бутерброд уже доела, перемещаясь на банку с ягодами. Ей попалось что-то с кислинкой, да и ягоды эти она любила, потому, при употреблении, ни одна мышца на лице не дрогнула от вкуса ягод. А может, ей просто везло?

— А ты в принципе никогда не думал в Серию вернуться? Всё-таки часто сюда стал наведываться. Так какой смысл половину жизни проводить в пути? — спросила она, не отрывая взгляда от банки и пальчиками в ней подолгу копаясь, будто на вид могла определить особо вкусные ягодки.

— Думал, но…

Но для него это стало бы пыткой — каждый день наблюдать, как любимая женщина замужем за другим и, кажется, счастлива. Он итак себя мучил этими поездками, но без нее было еще хуже. Роберт отвёл взгляд и выпил ещё немного вина, после чего поставил бутылку рядом с банкой с ягодами.

— Это было давно, теперь мой дом — Летарт. Как только Генрих заберёт себе трон, мне больше не нужно будет приезжать в Серию, — в голосе Роба даже печаль проскочила. — Да и разве тебе хочется все время где-то прятаться, чтобы меня избегать?

— Я не!.. — хотела было оправдаться она, но…

Айка тоже дура, и тоже врать не всегда получалось хорошо. Наверное, только бы дурак не понял в её прятках истинный смысл и причину поведения.

Королева грустно усмехнулась. Конечно, было весьма печально всё это слышать от него. Вновь видя, вновь разговаривая, конечно хотелось продолжать, и теперь уже все эти три года были просто насмарку. Вкусив свой наркотик вновь, попробуй от него избавиться…

— Вот именно, — прошептала она. — Генрих уедет в Летарт, ты уедешь в Летарт, а я останусь тут… Одна.

Были бы родители, всё бы перенесла намноголегче. Потому что Айка еще ни разу не оставалась совсем одна.

— Ты королева, жена короля, твое место рядом с ним, будь тот в Серии или в Летарте, — тихо произнес Роб и взглянул на нее.

Может, ему правда перебраться в Серию, когда все закончится, чтобы не находиться все время рядом с той, с кем быть не должен. Сейчас она была так близко, чуть наклониться, и уже коснется плеча. Она не должна быть одна, ни сейчас, ни когда-либо. Генрих о ней позаботится, он ведь не бросит ее после всего. Было по-прежнему больно думать, что не он заботился о ней все это время.

— Ты не останешься одна, — продолжил говорить Роб. Искушение было слишком велико, чтобы под действием алкоголя не позволить себе чуточку лишнего, когда разговор у них шёл по душам. Он осторожно поднял руку и обнял Айку за плечи. Хотел по-дружески, но когда дотронулся, понял, как сильно ему этого не хватало. — Как бы я хотел, чтобы все было иначе. Но кто я такой, чтобы соревноваться с Генрихом? Я бы никогда не стал таким хорошим королем, как он. Если бы мог, мы бы не оказались с тобой здесь.

За всё это время Айка впервые ощутила тепло. То тепло, которое мог подарить только любящий мужчина. И как же от него оно было приятно, как она соскучилась по столь личным объятиям. От Генриха таких не было, и пусть Айка его прощала, это не значит, что они ей были не нужны.

— Я не покину Серию, а Генри должен налаживать ситуацию в Летарте. Я не спорю, что он стал поднимать моё королевство на новый уровень, я бы не смогла этого сделать. Но я также понимаю, что не будь его; не будь той ситуации и разговора с моими родителями, я бы была счастлива. С тобой счастлива, Роб…

Эти слова она практически уже нашептывала в какой-то полудреме — её глаза были закрыты, а губы шептали слова души, нежели текст разума.

13. Овечка в волчьей шкуре

Диего сильно удивился, когда не застал в лазарете Лину, но, как оказалось, она всё-таки проигнорировала советы лекарей и пошла… Не знал Диего, где она жила, но найти её проблем не составит.

Может, он с ней и был строг — всё-таки столько дней прошло уже. Но человеческий организм слабее оборотня, вот он и делал ставку на время.

Отыскать её запах вдоль тех самых домов с синими крышами не составило проблем. Отыскать нужный — тоже, он просто отталкивался от дома, где чаще всего фигурировал её запах. Войдя в нужный и спросив хозяина о наличии такой жительницы, Диего с тем самым злополучным мешком от Роберта направился в её комнату.

Как раз в это время Лина, обнаженная до пояса, разглядывала свою боевую рану. Лекари, конечно, постарались, насколько могли, но тратить силы на полное исцеление никто не стал, а сама она была не так хороша в этом деле. Ее отпустили из лазарета, потому что она заверила, что дальше справится с лечением самостоятельно.

Крутясь и сетуя, что останется шрам, она не услышала, что кто-то пришел, поэтому сильно удивилась, когда к ней кто-то вошёл без стука. Секундная пауза, во время которой Лина, хлопая глазами, уставилась на Диего, а после раздался ее крик. Прикрывшись, она бросилась к рубашке и от кровати ещё успела швырнуть подушкой в наглеца, чтобы не смотрел.

— Стучаться надо! — густо покраснев, она быстро застегнула все пуговицы и, все ещё поправляя рубашку, повернулась к Диего. Зачем вообще пришел, да ещё и домой к ней? Ей никогда не исправить того впечатления, которое она оставила после себя. Казалось, что с каждой встречей получалось только хуже. Кашлянув, она встала ровно, но не знала, куда деть глаза. — Чем обязана твоему визиту?

Диего сдержанно кашлянул в кулак и повернулся. Разумеется, как джентльмен, успев зацепиться взглядом за выпуклости, повернулся к женщине спиной, стерпев удар подушкой в затылок. Ну что ж — заслужил.

— Прости. — Убедившись, что обернуться можно, он уже повернулся всем корпусом и даже прошел вглубь комнаты, где у кровати осторожно поставил мешок. — Издержки профессии, мои извинения. Я уже отвык стучаться.

Если не считать королевы, но тут попробуй только забудь. Он в глаза Лине не смотрел, не хотел её смущать лишний раз, но, чтобы быть вежливым, смотрел в её сторону. В её… нижнюю сторону.

— Господин Скайфорд просил передать этот мешок, а также и то, что ты ему должна тридцать монет. Я не нашел тебя в лазарете и пошел по запаху… Тебе разве стоит выходить из лазарета с такой раной? — Помимо форм рану он тоже успел оценить.

— По запаху? — растерянно повторила за ним Лина и, подняв руку, понюхала себя, после чего сообразила, что он оборотень вообще-то. Откинув странные мысли, она подошла к мешку и заглянула в него. — Рана уже не болит и почти затянулась, я её сама долечить смо… Ах, этот прохвост! Я же ему заплатила за работу вперёд! Как он смеет обманывать служителей храма?!

Лина была так возмущена поведением кузнеца, что готова была хоть сейчас бежать в кузню и ругаться с недобросовестным работничком. Обидно, что обманули не только ее, но и Роберта, а он ведь один из немногих в этом замке, кто проявил доброту к ней с первых дней. Без его общества ей пришлось бы ещё тяжелее.

— Ух, и задам ему взбучку, когда попадется мне, — все ещё возмущалась Лина. Закрыв мешок, она повернулась к Диего и наклонилась так, чтобы заглянуть ему в глаза. Хотя все ещё было смущающе, а щеки ее по-прежнему горели, только теперь вдобавок и от возмущения. — Спасибо, что принес. Из-за меня одни хлопоты.

— Да я в принципе и сам тебя хотел найти. — Всё еще смеясь на её реакцию «по запаху», да и на маленькую гневную тираду, Диего попытался придать себе важность и строгость, выпрямившись и спрятав руки позади себя, словно он на допросе. — Мои собратья сегодня вечером сняли таверну на всю ночь. Последних самых тяжелораненых выписали. Будем праздновать победу, так что, так как ты не оборотень, но участница тех действий, я приглашаю тебя отпраздновать с нами.

Он не стал говорить, что это больше воспевания умерших, а не только празднование победы. Да и какой победы? Город они отстоять не смогли, зато сохранили столько жизней! Всё-таки люди иначе к мертвым относятся.

— «У старого гуся» в центре города, — пояснил он, будто Лина согласилась. — Сразу хочу предупредить, что оборотни шумные. — Хоть тихоней она не выглядела, но всё-таки певчая. Мало ли какие обеты своего бога соблюдает. Диего улыбнулся и склонил голову набок, как бы спрашивая её: — Ну так что?

— Ты приглашаешь меня? — искренне удивилась Лина.

Вот уж не думала она, что это когда-нибудь случится — он же только и говорил о том, чтобы она уехала домой. Конечно, опасные ситуации сближают людей, особенно перед лицом смерти. В голову полезли девчачьи мысли о свидании, и тот факт, что там будет целая стая, нисколько не смущал Лину. Она опять покраснела и, смутившись своих же мыслей, отвернула лицо. «Не-не-не, он же оборотень! О каких свиданиях речь может быть?» — отрезвила она себя.

Диего все продолжал смотреть на нее, и когда это дошло до Лины, она поняла, какой глупой выглядит. Она выпрямилась и приняла позу, как у него, стараясь придать себе нормальный вид.

— С удовольствием принимаю твое приглашение, — серьезно заявила Лина. — Хорошо, что твои ребята пошли на поправку, а то, что они шумные… Я жила с сотней братьев, думаешь, меня может напугать шум?

— Хорошо, скажу иначе. Мы… не очень цивилизованные, — засмеялся Диего.

Ну, а что скрывать? Напротив, он хотел предупредить Лину, чтобы она ни на что не обижалась в таверне. Выпившие дети богини Морро превращаются в тех, кем они и являются — в зверей. Там не начнутся скачки четвероногих волков, но то, что в таверне поселились орки — это люди смогут подумать, проходя мимо. Потому, когда были спокойные времена или когда собратьям нужно было явно выпустить пар, Диего позволял такие расслабленные вечера.

— Ну, я не знаю, о чем еще тебя предупредить. — Он осмотрел тело Лины, точнее то, во что она была одета, но она могла подумать иную причину. После чего утвердительно кивнул самому себе. — Надень то, что не жалко. Думаю, понимаешь, что у нас не светский вечер. Приходи голодной — еда и выпивка будут рекой течь. О деньгах не думай — всё оплачено заранее.

Ну, вроде обо всём позаботился. Это не впервой, когда на их вечер приходят люди. Кто-то из собратьев девушку приглашает (кстати, там же чисто мужской коллектив!), кто-то подругу. Порой, королева захаживала, но Диего её мягко выпроваживал (спасибо Генриху, понимал, что с ней ребята не разойдутся). Ах, да!

— Тебя могут не пропускать — скажешь, что ты мной приглашена. Хозяин «Гуся» закрывает таверну для чужих.

— Поняла, — кивнула Лина, внимательно выслушав его. — Не наряжаться, быть голодной, предупредить хозяина и не удивляться вашей… Хм… Дикости. Задание предельно ясно, капитан.

Она шутливо отдала ему честь и засмеялась. Ей льстило, что он так заботится о ее благополучии этим вечером, что так подробно рассказывает о возможных неудобствах. На праздниках у оборотней ей точно не приходилось бывать, да она бы и не пошла, не познакомившись с Диего и его ребятами. Она им задолжала хотя бы этот вечер, так что она намерена была вытерпеть все их выходки. К тому же она все ещё думала, что хуже сотни мальчишек-послушников в храме быть ничего не могло. А уж в храме при ордене она насмотрелась всякого.

— Не переживай, я буду в порядке, — улыбнулась она Диего. — Тогда до вечера?

— Да я за своих парней с тобой переживаю, певчая, — засмеялся Диего, готовый увернуться от любого её удара, который мог бы пойти следом за его словами. А при её взгляде и вовсе сделал шаг к двери. — Ладно, приходи, будем ждать. Если потеряешься, иди на вой.

«Или на рычание», — мысленно добавил он. Такого, конечно, не будет, он просто отшучивался. Хорошо было, что Лина в порядке. Еще больше повезло, что её задели вампирские когти, а не клыки. Не обратилась, но заживало бы дольше. Тогда бы он вполне мог приходить к ней и вылизывать рану, чтобы зажило быстрее. Вот только… пришлось бы парней просить её держать.

Представив эту картину, Диего развернулся спиной к Лине и вышел из комнаты, посмеиваясь над своими фантазиями.

— Вот паршивец, ещё и смеётся надо мной, — фыркнула она, когда он вышел. Со вздохом она высыпала доспехи на пол, проверяя работу кузнеца. Хотя на лице то и дело появлялась улыбка, а в голове крутились мысли о том, что надеть вечером. «Почему вообще думаю о таком? Пойду, в чем сейчас», — фыркнула она на свои же мысли.

***

Все же с нарядом Лина провозилась дольше, чем собиралась. Не хотелось идти совсем в тряпье, но Диего сказал, чтобы она оделась в то, что не жалко.

— И зачем юбку напялила? — бормотала себе под нос она, ругая себя за наряд. Но возвращаться в дом в третий раз, чтобы переодеться, уже не хотелось.

Стоя перед таверной, где уже вовсю шло веселье, Лина теребила эту несчастную темно-серую юбку, развязала завязку на рубашке, а потом опять завязала. Даже меч оставила дома в этот раз, из-за чего чувствовала себя ещё более неуютно. Единственная вещь, которая осталась неизменной — красная брошь со знаком Суны. Даже идя на праздник оборотней, она не забывала о своей принадлежности к ордену. Но пока стояла перед дверьми таверны, подумала, что Суне лучше не знать, что она пришла веселиться с оборотнями, поэтому брошь отправилась в карман.

До трактирщика она еле достучалась, чтобы ей открыли, потому что внутри уже вовсю шумели. Диего не обманул, про вой, конечно, он преувеличил, но общались очень громко и взрывались смехом. Вошла она осторожно, потому что в лицо и по именам знала всего парочку ребят кроме Диего, так что она старалась сразу найти его.

Мальчики вели себя… очень шумно, несмотря на то, что окна все были закрыты, дверь также тяжело поддавалась — то есть пытались всеми способами сделать жизнь спящих людей в соседних домах спокойной.

Это не получалось.

Внутри не дебоширили, не дрались и не ругались. Напротив, там была очень даже веселая атмосфера, играла задорная музыка, которую из-за шума было невозможно расслышать. На входе никого не было, но когда удалось открыть дверь таверны, дорогу тут же преградил шкаф в виде хозяина.

— Прости, милочка, но сегодня таверна арендована. Вход чужим запрещен.

Однако, услышав фразу-пароль, что Лина тут по приглашению вожака, хозяин сразу показал свое лицо: радушно улыбнувшись, он помог распахнуть грузную дверь и позволил девушке войти.

Внутри было душно из-за закрытых окон и дверей. Но это единственный дискомфорт… Потому что по всей таверне были расставлены столы со всевозможной едой: мясо (в огромных количествах), овощи, фрукты, закуски! Бутылок вина было не счесть! Будто давался человеку не бокал, а целая кувшин! Царила веселая атмосфера. Мужчины всех размеров и форм то сидели за столами в больших компаниях, то находили свободное место где-то в середине зала и боролись. Но несмотря на размеры, они умудрялись не задеть столы или проходящих официантов… Нет, стоп! Их не было тут! Лишних действительно не было! Можно было в толпе сидящих разглядеть людей-женщин, которые скромненько сидели в объятиях своих друзей или любовников. Было видно — боялись идти в толпу мужчин, а то не заметят и случайно свалят.

Запах тут был смешанный. Вроде из-за аромата мяса слюни начинали течь, а вроде из-за запаха мужчин хотелось полюбоваться. А было на что. Практически все оборотни тут были без верхней одежды! Их можно понять — жарко и душно. Но сам факт… Человек пятьдесят или больше, и все без футболок и рубашек.

И, честно признать, могло показаться, что здесь мужские феромоны… Даже правильно было бы сказать, запахи зрелых самцов, перебивали всё: и еду, и пот. Оборотни будто нарочно источали столь неясно привлекающий женщин запах, который даже человек мог почуять, но не мог объяснить, что это.

«Своего» отыскать было трудно — они все не только здоровые и мускулистые, но и длинноволосые. Большинство русые, меньше всего было черноволосых, среди которых Лина и пыталась отыскать Диего. Еще меньше рыжих, и лишь единицы были с белыми волосами.

Диего сам сидел слева от входной двери за очень длинным столом, ровно в центре. Пробраться к нему, чтобы не обтереться о спину каждого сидящего оборотня (позади была стена) было практически невозможно. Сидел он вальяжно, расслабленно. Тоже без верха, попивая странное вино. Кажется, даже это был сок, что странно — безалкогольные напитки тут тоже были, если хорошо приглядеться. Его окружали уже ранее знакомый Зак с пепельными волосами, по разным сторонам толпа еще кого-то. И все смеялись и веселились.

Лине было не привыкать видеть полуобнаженных мужчин, на тренировках в ордене насмотрелась, но даже ей, подготовленной, было странно оказаться в такой атмосфере. Душно, в нос ударила смесь запахов. В отличие от других девушек у нее было достаточно смелости (или глупости), чтобы не бояться целой стаи оборотней. Возможно, она верила, что ей хватит сил справиться с ними, а возможно, сыграл тот факт, что они ее не раз уже спасали, поэтому завоевали доверие. Удивительно, как быстро она забыла все учения ордена, которые касались оборотней. Но… Эти парни ей нравились.

Стоя у входа, она точно не найдет Диего, поэтому осторожно пошла вглубь. Только старалась держаться подальше от центра, чтобы не мешать никому.

Диего увидел её первый. И не только он… к сожалению.

— Глянь, глянь! Подружка вожака! — послышалось откуда-то со стороны, и этот ор подхватила вся таверна.

— Подружка вожака!

— Могу умереть спокойно!

— Эй, Диего, когда наследника ждать?!

— Лидер, я поставил на семь волчат!

Конечно, Диего всё это слышал и улыбался своим собратьям. Они шутили, но он беспокоился, что они могли напугать его гостью. Можно ли сказать, что кто-то был против Лины? Да нет конечно! Им всем было всё равно, если приходит кто-то чужой (но с кем-то из своих). Напротив — причина поиздеваться.

— Разрычались, шакалы! — смеялся Диего и, встав, стал своих собратьев справа поднимать и толкать. — А ну дайте места! Пришла гостья голодная и!..

— Так накорми, вожак! — игриво крикнул сосед, чтобы все слышали пошлый намек в его словах. Эту фразу тут же подняли на смех, но главный проигнорировал.

— Лина, давай сюда! — крикнул он, указывая на место рядом с собой.

Лину все провожали молчаливыми и заинтересованными взглядами. О «подружке вожака» уже давно все лепечут, и многие видели Лину первый раз. Надо же было оценить, полюбопытствовать. А потом еще и над Диего поиздеваться.

— Прости за это, — шепот Диего утонул в веселье таверны, когда он обратился к подошедшей Лине. — Я не ожидал, что ты произведешь такой фурор. Хорошо выглядишь, кстати. — О человеческих джентльменских правилах он не был в курсе: за Линой стул не пододвинул, но сел на место тогда, когда села она. — Ты пока угощайся, набирай, что хочешь… Вот чистая тарелка, вино, сок…

— Твой хре…

— Бутаске! — А вот шутки в этой области Диего терпеть не будет. Полукрик-полурык заставил наглеца сразу спрятать лицо за кружкой.

— Я предупреждал, — виновато обратился он уже к Лине.

— А я тебе говорила, что выросла с сотней мальчишек, таким меня не проймёшь, — усмехнулась она и понюхала содержимое ближайшей кружки. Конечно, она повидала многое в монастыре, и пошлые шутки тоже были, но такое поведение быстро пресекали наставники, поэтому сейчас ее слова были напускной храбростью.

Всеобщее внимание, конечно, смущало. Ее назвали подружкой Диего? Они же не в таких отношениях! Да и какие отношения могут быть между охотницей и оборотнем? Выкидывая эти мысли и прячась от любопытных взглядов, она глотнула из кружки и поперхнулась. Крепкое…

— Спасибо за комплимент, кстати, — сказала Лина, отставляя кружку. Она ещё раз осмотрела собравшихся, но, встретившись с несколькими взглядами, решила, что проще не обращать внимания. Хотя это будет тяжело, но, в другом случае, она боялась опять себя глупой выставить. — Я не сильно опоздала? Долго искала таверну.

Чистое враньё, найти нечисть для нее проще простого, но не скажет же она, что выбирала наряд! Вот Диего явно не переживал об этом. Она задержала глаза на его голом торсе неприлично долго, но, поймав себя на этом, сразу переключилась на еду. Хотя красные щеки выдавали ее с головой.

— Я очень голодная! Раз уж у нас тут не королевский прием, не против, если запачкаю руки? — Она наложила себе несколько кусков мяса и свежих овощей, после чего отпила ещё раз из кружки, для храбрости.

— Как видишь, мы тут мало столовыми приборами пользуемся, — улыбнулся Диего. Хотел было на вопрос ответить, но его перебил слева сидящий от вожака Зак.

— Если оборотни еще не напились в хлам — значит, гулянка только началась, веселье еще впереди.

— Надеюсь, один из братьев Лео в патруле, — напряженно спросил Диего.

— Разумеется! Чтоб их в одну комнату по пьяни завести? Ты что, если все скинемся, таверну не восстановим! Опять у королевы будешь денег просить.

— Сильно обиделся?

— Нет. Он считает, что это его наказание за уход с поста. Так что о том, что его специально не допускают к гулянке, он не догадывается. — Замечая, как напряглась из-за подслушивания Лина, Зак улыбнулся и наклонился к ней через Диего, заставляя того опрокинуться на спинку стула. — Это один из наших особенно буйных парней. Сек не плохой, но больно психованный, когда пьяный! Сколько раз вызов Диего бросал!

— Об этом решил поговорить? — скосил на друга взгляд вожак. — Не стоит забивать стайными проблемами гостье голову.

— Это в нём скромность говорит. — Весь этот разговор слышали оборотни, сидящие рядом. Ну, конечно, видя новое лицо, а еще и такое важное (гостья лидера), они не могли не начать обмывать кости Лине и Диего прямо у них на глазах. — Колись, в какую сторону хвостом махала, чтобы вожака заарканить?!

— Просто игнорируй, — устало выдохнул Диего и пододвинул Лине тарелку с кабаном. С целым кабаном. У которого яблоко было в пасти и апельсин в… сзади. — Да, вы так и не познакомились нормально. Это Зак — мой заместитель. Зак, это…

Ох, лучше бы он не начинал знакомить, потому что со всех сторон опять послышалось прозвище Лины. А кто-то в другом конце таверны за здравие молодых чокнулся. Диего и не помнил, когда его стая умудрялась в краску вогнать. Но сейчас это был скорее стыд, и, чтобы защититься от Лины, которая даже рта не успевала открыть, решил перейти в нападение. А ему было на что напасть:

— Я тебя не сильно смущаю своим видом? — осторожно спросил он, замечая ранее приторможенный на его теле взгляд. — Или ты мне мстишь за утро?

Лина и правда не успевала отвечать, так и раскрывала рот, чтобы ответить то одному, то другому, но ее все время перебивали. А стоило услышать последний вопрос, так она с таким видом и повернулась к нему. Успев понять, как тут любят подшучивать над их «парочкой», ей было страшно представить, что начнется, если все узнают, что он видел ее полуголой. И значит, все-таки видел, хоть и отвернулся. Ну еще бы, она не знала, как долго крутилась, прежде чем заметить Диего в комнате. Стало так стыдно, да еще и перед всеми, она раскраснелась куда сильнее.

— Т-ты что такое говоришь? — нервно засмеялась Лина, решив отшутиться. — Было бы из-за чего смущаться.

Хотя стоило ему об этом сказать, как глаза опять невольно приклеились к его торсу. Ладно, она признавала, что там было на что посмотреть, но здесь все такие! Она опять сделала большой глоток вина, чтобы заставить себя отвернуться. То ли от вина, то ли от смущения ее бросило в жар, и она развязала ворот рубахи.

— Здесь так жарко, — бросила она, оглядевшись, и приметила, что окна плотно закрыты. А чтобы Диего не сказал еще что-нибудь — почему-то только его слова смущали сильнее всего — она повернулась к Заку и слегка склонила голову. — Зак, мне так и не предоставился шанс отблагодарить тебя как следует за мое спасение. Я была в таком шоке из-за… В общем, спасибо тебе. И вам всем, — не он же один тогда пришел ей на выручку, пусть это и было скорее всего случайностью.

— Да брось ты, — сказал Зак, игнорируя смех Диего, который всё еще веселился от её реакции. — Я уверен, ты на самом деле до сих пор меня придушить хочешь за то, что я с тобой сделал!

Теперь уже сам Зак залился смехом. Оборотни привыкли, что, если надо, их вылизывания, но со сморщенными носами, принимают, а возмущение этой певчей… Диего тоже вспомнил, улыбнулся, поворачивая лицо к покрасневшей Лине. Веселье собратьев и его заражало, ему тоже хотелось слово вставить, но только в отличие от других он держался, потому что, одна из причин, алкоголя в этот день не принимал.

— Кстати, славная была битва!

— Ага, только Шину хвост ободрали!

— Зато как! Это теперь не волк, а самый настоящий лев с кисточкой!

— Ага, надо ему еще стрижку сделать, чтоб грива была!

Те, к кому обратилась Лина с благодарностью, тут же подхватили эту тему, вспоминая только то, что для них считалось «славным» в бою. Как кто-то голову оторвал, как кто-то кусок с хребтом откусил. Но вообще, сразу видно, все парни тут были добродушные, хоть и выглядели как какие-то портовые буяны.

— Эй, певчая, а ты нам не споёшь? — вдруг обратился к Лине один из русоволосых из соседнего стола.

— Она не певчая певчая, — ответил за неё Диего и покачал головой. Впервые бы услышавший эту фразу мог спокойно сказать, что у вожака явно перебор с выпивкой, но он явно знал, о чем говорил.

— Все певчие — певчие! — упрямился тот. — Спой, гостья! А мы подпоем!

— Да что вы прикопались к ней? — спросил Диего все с той же улыбкой. Но вот во взгляде явно что-то изменилось. Терял ли он терпение или ему не нравилось повышенное внимание к его гостье?

— А что? — сверкнул глазами кто-то из братьев. — Не хочешь, чтобы гостья наш слух усладила? Тогда пой сам!

— Вот ещё!

И что удивительно, уж больно странно на него посмотрели оборотни. Где-то даже они и вовсе замолчали.

— Чё это? — удивлённо спросил Зак, после чего хитрюще улыбнулся, явно поняв отказ по-своему. — Ты же любишь петь для стаи.

— Просто я сегодня не в голосе, — отвернул Диего лицо от Лины, типа он не собирался это обсуждать. Но… Стеснялся ли он? Разгоряченный оборотень будто окрасил скулы в более красный цвет, но не выпивка была тому причиной.

Половина таверны больно ехидно смотрела на вожака, но кто-то, кто сидел рядом с Линой, все ещё выжидал ответа от нее.

— Я не певчая, — строго сказала Лина, громко стукнув бокалом по столу. Да еще и грозно так зыркнула на того оборотня, что настаивал на песне. Но вдруг улыбнулась и добавила: — Меня из хора выперли в первый же день, от моего пения вам больно будет.

И пусть она перевела все в шутку, доля правды была, и дело не в том, что у них кровь из ушей польется от ее голоса. «Песни» охотников, если так можно назвать слова силы, которыми они пользуются, направлены на всех нелюдей без разбора. Именно по этой причине в бою при Близнеце она старалась держаться в стороне от оборотней. Причинять им боль не хотелось.

А вот на Диего она взглянула с любопытством. Это что за новости? Значит, он ее певчей называл, а сам из таких же! Лина попыталась заглянуть ему в лицо, но поскольку она сидела достаточно близко, осторожно пихнула его локтем под ребра.

— Так это ты у нас певчий? — тихо хихикнула она. Конечно, она еще не настолько была пьяна, чтобы настаивать на песне, хотя ей было до жути любопытно, какой у него голос. В итоге она повернулась к остальным, громко спрашивая: — А сами что? Если так любите петь, начинайте, а мы подхватим. Но я вас предупредила: готовьтесь затыкать уши.

С вызовом вздернув подбородок, Лина осмотрела ближайших оборотней. Они думали, что она не найдет, чем ответить на их нападки? Не на ту напали. Ей и правда хватало глупости бросать вызов оборотням. Казалось, если бы ее на драку вызвали, она бы тоже не отказалась. Но вот пение… Точно не ее было.

Но оборотни и не думали настаивать. Напротив, замелькали виноватые взгляды.

— Э, а Диего говорил, что ты певчая.

— Не злись, птенчик, мы ж не со зла!

— Ух, какая грозная женщина! Точно волчица!

Оборотни засмеялись, да и Зак подхватил это веселье, но сам единственный, кто всё-таки увидел в Лине некоторое недопонимание:

— Вас, поклоняющихся богам, так много, — зашептал он ей, — да и богов у вас так много… Мы всех вас называем певчими, уж не злись.

— Вот-вот! — услышал это соседний от Лины собрат. — Вы, люди, одни, а богов у вас много. И профессий у вас много! Жрецы, певцы, охотники… Пока запомнишь, пока поймёшь, кто есть кто, с ума сойдешь!

— Так вот почему ты возмущалась, когда я тебя так называл! — А вот Диего верить не стоит. Стоило ему взглядом вернуться к Лине, так в них заиграли озорные бесята. Все он понимал, дурачка из себя строил! — А что насчёт меня — все оборотни петь умеют.

— Ага, но не все это делают хорошо, — подхватил Зак и встал со своего места, привлекая внимания всех собравшихся братьев. Он высоко поднял кружку с пивом — а именно этот напиток употреблял правая рука вожака — и стал зазывать толпу: — Пой! Пой! Пой!

И этот глас очень быстро подхватила вся таверна, только кто-то кричал, ударяя кружкой по столу в такт этого слова, а кто-то выл. В человеческом облике. Надрывая глотки, будто до самих звёзд дозваться хотели. Вот это уже не самое приятное звучание было.

Диего не торопился. Он то ли наслаждался этим зовом, то ли, напротив, оттягивал момент со слабой улыбкой.

— Если не хочешь, можешь не петь, — улыбнулась Лина Диего. — Я на твоей стороне. Мне их оглушить? — конечно, спросила в шутку.

Хотела она сказать, что нисколько не обиделась на них, но не успела. Это они неправильно ее поняли. Она не хотела показаться такой уж грозной, лишь поставить сразу всех на место, что их шутки не должны заходить слишком далеко. А что касается Диего… Не получалось злиться на него.

— Не отстанут же, — фыркнул Диего и тяжело вздохнул. Это все приняли как начало, но вместо того, что бы замолчать, оборотни лишь резвее и громче затребовали свое.

И Диего, опустив голову, запел. Но вопреки всем ожиданиям Лины, оборотни, как оказалось, пели не как люди. Сначала это было мычание какой-то мелодии. И чем громче оно становилось, чем выше поднимал голову Диего, закрывая глаза, тем тише становилось в таверне. Губы черногривого волка открылись, но и тогда слов не было. Он будто просто распевался на волчий манер. Но…

Это было красиво.

Низкий, бархатный и чистый голос, в котором не было и нотки привычного рычания, обволакивал помещение как нечто тягучее, прохладное. Мужской баритон не приносил тепла в холодную зиму, но было в нем что-то свежее, как если бы приятный бриз щекотал лицо в жаркий и знойный день.

Голос был поистине мужской. Как и было сказано выше, он был низким, приятным на слух. Чем-то напоминал низкие ноты виолончели. То и было пением оборотня. Вой в виде зверя, но напев мелодии в облике человека. Спокойный напев, неторопливый, который будто укрощал каждого оборотня в помещении. Мужчины были тихи, и даже кружку на стол никто не рисковал ставить, чтобы не нарушить вой вожака. Мелодия не подходила под этот вечер, и по сути своей должна быть длиннее, но люди вряд ли бы слушали такие напевы три, а то и четыре часа, которые для стаи были лишь коротким мигом.

Диего замолк, а его собратья сверкали неудовлетворенными взглядами, но против никто и ничего не говорил.

У Лины отвисла челюсть в буквальном смысле. Конечно, это не Роберт Скайфорд, и не ее величество Айка пели, но голос его поражал до глубины души. Пусть мелодия показалась грустной и не подходила весёлому вечеру, но она не могла оторвать от него взгляда даже после того, как он закончил. На языке вертелся едкий комментарий, мол, это разве песня? Но слова так и застряли в горле. Сейчас явно был неподходящий момент для шуток.

— Красивый… — сорвалось с губ Лины вместо шутки. — В смысле, голос красивый. Да.

Отвернувшись от Диего, она спрятала свой румянец за кружкой и от остальных. И кто ее дёрнул сказать это? Да ещё и в тишину, когда все внимательно наблюдали за Диего. Теперь точно поднимут на смех!

И подняли же. Все слышали. Но смех был такой добродушный, дружественный. Смеялись не над глупым комментарием, а просто было весело. В этом смехе утонула усмешка Диего. Он и сам был смущен, но сейчас не старался этого прятать так, как Лина.

— Спасибо, — наклонился он и шепнул ей это на самое ухо. А чтобы ей не было некомфортно, он добавил такой комментарий, рассчитывая, что Лина сразу выпустит свои маленькие иголки, которые обычно выпускала: — Как и ты сегодня утром. Твой голос, в смысле.

Это мог услышать Зак, но оборотень промолчал, что дало ему честь. Таверна постепенно пришла в свой старый веселый и кипящий ритм, а Диего, вновь пододвигая того самого кабанчика Лине, сказал:

— Ты так и не поела, — заметил он, продолжая её отвлекать от всего того, что её смущало.

«Ах, он… подлец!» — возмутилась Лина. Так и будет теперь припоминать ей это? Побить бы за такое! За то, что по всему телу пробежались мурашки из-за его шёпота. Она бросила недовольный взгляд на него, которым прибить могла бы, и не отводя его, попыталась оторвать кусок от зажаренного кабана.

— В следующий раз глаза выколю, — пригрозила она, тыкая в него жирной рулькой, и только потом откусила мясо, как бы говоря, что съест те самые глаза.

Хотя от него было лестно слышать такое, но… Это непозволительно! Он вломился в ее комнату, увидел грудь, а теперь ещё и обсуждает это. А если кто-то услышит? Ему мало шуток от ребят?

— Чтобы ещё раз согласилась на тусовку оборотней… — бурчала она, пережевывая мясо. — Да еще и песни их слушала… Да разве ж это песня была? Хоть еда вкусная.

Как бы Диего не впихивал в свою голову, что Лина это сказала со зла, а если не со зла, то тут просто менталитет разный — для оборотней красиво, а для людей детское подвывание. Но всё равно слова её больно кольнули, будто тем самым прибором не в мясо тыкала, а в него. Но он это никак не показал. Просто уверял, что всё это из-за разных пониманий одной и той же темы.

— Прости, — лишь только улыбался он. — Я ведь старался предупредить, на что ты идешь.

— Да брось, птенчик! — Кто-то так неожиданно навалился на её спину, чуть ли не припечатывая лицом в того самого кабана. — Тусовка оборотней только началась! Это ты еще не бегала в поле и не выла на луну!

— Чиж, что ты творишь! — возмутился на поведение мелкого сородича Диего, отшвыривая щенка в стену позади от Лины, но тот нисколько не обиделся. — Боги, тебя же лунные эльфы воспитывали! Что за поведение… так наваливаться?

— Да брось, Диего! Вы, старики, её заболтаете до смерти! С вас песок сыпется, а вам всё поучать! Эй, — этот парень действительно выглядел молодо для своих соседей. Чуть младше самой Лины, но что-то про него Диего уже рассказывал, разве нет? Игнорируя поставленные поперек тела руки вожака, Чиж вновь навалился на Лину, но уже аккуратнее, — брось этих облезлых, пошли лучше танцевать! Или давай бороться! Помнишь меня?

— Ишь ты, молодой да удалой, — фыркнул Зак, скучающе смотря на эту картину, — а в голове одна шерсть.

— Я помню тебя! — узнала паренька Лина. Она так обрадовалась, что он выбрался живым. На лице расцвела широкая улыбка. Все же не зря она тогда пришла в Близнецы. — Ты Чиж, из Северного Близнеца! Я так рада, что ты выбрался из той драки.

Она попыталась повернуться, но, так как на нее навалились, сделать это не получилось. Вот из-за него и этих объятий она не чувствовала ни капли стеснения. Просто была рада видеть этого мальчишку здесь.

— Уверен, что хочешь со мной бороться? Уже забыл, как я отделала тех вампиров? — Лина хитро улыбнулась, и дальше произошло все очень быстро. Она схватила Чижа за руку и нырнула под нее, отталкивая стул в сторону и выходя из захвата, затем толкнула Чижа на стол и заломила его руку за спину, но не до боли. — Прости, я не в той одежде, чтобы драться сегодня. А вот потанцевать…

Почему-то она посмотрела на Диего. Хотела, чтобы он пригласил? «Не-не-не», — отогнала Лина странные мысли. Вспомнив про Чижа, она отпустила его и, похлопав по плечу, слегка приобняла, чтобы он не обижался.

— Может, позже, — улыбнулась она, опять бросая странный взгляд на Диего. — Вы, что, ещё бегать и выть собрались? Я бы посмотрела на это.

— Э, эта самка больше Чижу и подходит!

— Вот-вот, больно резкая!

— Вы че! Рано Чижу еще! Вот пусть еще пару лет походит, остепенится!

Все больше и больше оборотней отвлекались от своих разговоров и перенаправляли все свое внимание именно на этот стол, так как тут самое интересное и непривычное происходило! Да чтоб человек оборотня уделал!..

— Вы че так на меня смотрите?! — А Чиж весь покраснел от позора своего. Хоть и понимал, что просто не был готов к этому, но все равно это стыд и срам! Хоть на Лину и тени обиды не бросил. Ему перед собратьями было стыдно. — Я просто поддался!

— Не, наоборот, такая деваха лучше для Диего! Настоящая альфа!

— Вот она — подружка вожака!

— Оборотня одной рукой отделала!

Все смеялись. Все так и пытались застыдить Чижа или поддеть Диего, но вожак, видя в лицах братьев хмельные выражения, уже не так стеснялся. Или привык? Или что-то… принял?..

— Молодца, певчая! На пару с ним будете нам песни перед сном петь!

— Эй, Диего, а я бы поборолся за даму!

— И я! Я давно себе сильную жену ищу!

— Ты что, это так оставишь? — услышала Лина тихий голос Зака, который обращался к своему лидеру. Когда Диего повернул к нему ленивый взгляд, глаза серого оборотня вспыхнули от озорства. А вот улыбка Диего резко спала с лица. Казалось, два друга стали играть в какие-то гляделки, кто кого переглядит, тот и прав окажется в чем-то личном. Но судя по тому, как они иногда бросались взглядами в разные стороны и качали головами, между ними ясно происходил мысленный диалог.

Чиж решил спасти положение, вырывая Лину из этого молчаливого царства, где про неё будто забыли. И, всё еще красный со стыда, он улыбнулся девушке.

— А по поводу ночного бега — так мы отдаем дань погибшим, пробегая с ними последний путь вместе по лесу, а потом воем провожаем умерших в звездные края на охоту за вечными днями. — Улыбка Чижа стала чуть грустнее, а сам он, чтобы не показаться каким-то слабаком, повернулся к столу, чтобы Лина не видела печали в его глазах. — Это не какое-то таинство, потому каждый, кто присутствовал в том или ином сражении, при желании может помочь нам сопроводить погибших братьев.

— Я хочу! — мгновенно согласилась Лина. Ей было кого проводить таким образом, и пусть она уже попрощалась с ним, как с охотником, но дань уважения по традициям оборотней тоже хотела отдать.

Почему Диего резко изменился в лице после слов Зака, она так и не поняла, но ей не дали подумать над этим, рассказав про традицию прощания. Наверное, это красиво. Ей все больше и больше нравились оборотни. И как же она разочаровывалась в том, что ей вдалбливали в голову о нелюдях всю жизнь. Орден и Люций — все обманывались на их счёт. Они — не просто звери, у них есть такие же чувства и право на достойную жизнь, как у людей. Лине казалось, что вернуться в Люций и жить как прежде уже не сможет.

— Я побегу с вами. — Лина улыбнулась, но с той же тоской, что и Чиж. В качестве извинений она снова приобняла Чижа, но вернулась на свое место за столом рядом с Диего. — Не обижайся на меня, ладно? Я правда сыграла на моменте неожиданности. Без слов силы мне не победить оборотня, да и… Вы все равно дерётесь группами — это нечестно. — Она усмехнулась и подвинула тарелку с едой ближе.

Чиж принял её извинения, хоть и извиняться-то было не за что. Он толкнул рядом сидящего с Линой оборотня, который повозмущался, но, приняв чье-то приглашение, встал и ушел, освобождая место молодому.

— Тогда ешь быстрее, чтобы еда успела в желудке улечься! — приговаривал он, пододвигая того злосчастного кабана. Оборотни жрали (не ели) много, это уже можно понять было. Но вот то, что у них было ощущение, что все едят столько же — это новость.

— Куда она побежит? — заканчивая свой разговор с Заком, обратился Диего к Чижу. До сего момента вожак слышал весь этот разговор и был совершенно не против, но… — На двух ногах? Нет уж, будет, как наши девчонки, — кивнул он в сторону группы человеческих девушек, которые сбились в стайку и также веселились и уходили во все тяжкие, судя по опьяненным глазам.

— Да без проблем! Лина, на меня сядешь? Ты не смотри, что я меньше братьев, я сильный!

— Подружка вожака должна ехать на вожаке, разве нет? — съехидничал Зак.

Судя по вздоху Диего, тот мысленный диалог, что был между ним и заместителем, был проигран, потому он даже спорить с этим не стал. И противиться решению о поездке Лины на его спине тоже. Зато вот Чиж…

— В эволюционизированной форме ей будет неудобно! — возмутился мальчишка. — Ты на задние лапы встанешь, о ней забудешь, она и свалится! Лучше на четырех лапах!

— Ага, только ты, коротышка, не забывай, что она себе все ноги об землю отобьет, высокий ты наш!

Чижа опять подняли на смех, но так остро, как ранее, он уже не реагировал. Только фыркнул что-то себе под нос, оскалился на секунду и, скрестив руки на груди, насупился на стуле.

— Ну так что? — навис над её ухом Диего. — На мне поедешь или так, рядом побежишь, глотая пыль от наших лап?

— Ну уж нет, одной такой поездке мне на всю жизнь хватило. Без обид, Зак, — отказалась Лина. Слова для быстрого бега были первыми, которые она выучила, поэтому она не боялась отстать. Хотя предложение звучало заманчиво. Покататься на спине самого вожака — такого не каждый удостаивался. Поэтому она засомневалась, чуть-чуть повернув голову в его сторону, чтобы не столкнуться носами, и шепнула: — Что же мне делать? Сесть тебе на шею было бы неплохой местью за утро.

Интересно, в какой момент она перестала реагировать на «подружку вожака»? Так быстро привыкла к этому прозвищу или, как советовал Диего, просто игнорировала? Но когда он был так близко, сердце отчего-то стучало быстрее.

— Чиж, — обратилась она и повернулась к нему, — когда мы бежали из Северного Близнеца, такой скорости достаточно или надо быстрее?

Странно было. Она все ещё чувствовала жар тела Диего, его дыхание над ухом и пронзительный взгляд на себе, хотя и смотрела в другую сторону. Тем вечером Чиж был ранен и мог бежать не в полную силу. Конечно, ей не угнаться за здоровым оборотнем даже с магией. Придется согласиться, но сначала она хотела услышать ответ на свой вопрос.

— Я не могу ответить на этот вопрос, — пожал плечами мальчишка, уже наконец-то отрывая ногу от кабана, к которому человеческая женщина так и не притронулась. — Мы бегаем для того, чтобы бегать. Наслаждаться ветром в шерсти, чувствовать свободу… В такие моменты я не замечаю, как бегаю. Тогда, ты уж извини, мы наши хвосты спасали!

— Ты вряд ли поймешь, — снисходительно сказал Зак в помощь Чижу. — Это наша природа. Мире, — кивнул он в сторону одной из девочек, — просто нравится сидеть верхом на своем парне. А вот Лира любит сам процесс бега. Может, и ты что-то для себя найдёшь.

Слушая всё это, Диего сам так и не поднял голову от Лины ни на сантиметр. Дышал ей в ухо, обжигал голым телом. И, если бы Лина не была так увлечена рассказами оборотней, она могла бы ощутить своей нежной кожей на ушной раковине, как Диего вдыхает воздух. А вдыхал он особенно глубоко, медленно.

Вожаку нравился её запах. Псовые в принципе реагируют в первую очередь на запах, а вспоминая, что этот запах утром был окутан запахом цветов после принятия ванны; картина, которую он видел, так вовсе заставляла оборотня сходить с ума. Но он и это никак не показывал.

— Можешь и отомстить, — зашептал он на ухо Лине, не забывая ответить на вопрос. — Но не боишься свалиться с шеи-то? На спине явно будет удобнее.

— Эх, молодежь! — поднялся из-за рядом находящегося стола мужчина, выглядевший явно намного старше остальных, но дедушкой его назвать тоже пока язык не поворачивался. — Сказал бы я вам, на чем женщине сидеть удобнее!

— Старик Нук, постыдились бы в свои годы о таких вещах говорить! — засмеялся Зак, вставая вслед за собеседником.

— Я тебе еще уши надрать смогу, щенок! Сегодня дивная ночь, я чую, как в костях появляются силы!

— Еще же даже не полнолуние!

Лина даже поперхнулась вином, услышав слова Нука. А уж после горячего шёпота Диего они произвели на нее сильное впечатление. Ее живое воображение сразу подкинуло пикантную картинку, заставляя ее щеки опять краснеть. Теперь-то уж точно несможет спокойно сесть на спину Диего. Но ей очень хотелось приобщиться к этой традиции в память о том неизвестном вервольфе.

— Я попробую… удержаться, — шепнула она Диего, скосив глаза на него. Он был так близко, наверняка видел, как она покраснела, и опять посчитал глупой девчонкой. Почему каждый раз рядом с ним она чувствовала себя глупо? Хотела казаться сильной, но, похоже, все ее попытки восстановить свою репутацию проваливались с треском. — Ты ведь не будешь специально меня сбрасывать?

Лине пришлось немного отклониться, чтобы она смогла посмотреть на него… Просто вздохнуть, потому что казалось, что из-за такой близости даже дыхание замирало. Она смотрела ему в глаза и пыталась понять, почему он так влиял на нее. Но чем больше думала, тем хуже были догадки. Этого не могло произойти с ней!

— А что бывает в полнолуние? — спросила она, разрывая зрительный контакт и заглядывая за плечо Диего, чтобы обратиться к Заку. Лучше сдать назад, а то пропадет. И это ее пугало.

— Ничего, — пожал плечами Зак, ехидно улыбаясь. — Никаких сказок о том, что мы превращаемся в чудищ и охотимся на младенцев, ты не услышишь, прости.

— Просто прилив сил большой, — поддакнул позади Чиж. — Как если бы ты была сыта, полна сил, выспавшаяся и еще какого-нибудь энергетика приняла.

— Не, ну с чудищами ты зря сказал, — перебил Чижа один из собратьев. — Волчата просто с ума сходят в эти дни! Такие шалости даже тролли себе не позволяют!

— У, а подростки?! Вот истинные чудища! Чиж, помнишь, как ты со злости дом Асмадея спалил, еще и плясал бесом вокруг, мол, так тебе и надо!

— Ага, а ведь всего лишь тот сказал ему, что он не дорос в казарму приходить, пока не сможет патруль отходить!

Бедолагу опять в краску вогнали. Он пытался оправдаться, говоря что-то наподобие: «Я случайно, это всё пепел с курительной трубки». Но его больше опускать стали, переходя уже на очень нелюбимую оборотнями привычку курить (хотя есть и те, кто пристрастился).

И всё это время, пока происходил этот разговор, Диего еще раз глубоко вдохнул запах Лины, но резко замер, словно забыл как дышать. Кажется, он одними губами шепнул:

— Прости, — и резко отстранился. Он не расстроился, улыбка не спала с его лица. Напротив, он был очень довольным. Взяв уже забытый стакан с соком, он отпил немного и облизал губы без задней мысли. Просто осматривал мужчин, следил за порядком, о котором, честно признать, забыл, но ведь ничего плохого не случалось!

— А вам не кажется, что нам уже пора? — спросил кто-то из оборотней. — Полумесяц уже высоко! Сейчас самое главное время упустим!

— И то верно, — согласился Диего, поднимаясь и потягиваясь, возводя руки к потолку. — Встречаемся на нашем месте…. Так, рубахи надели! Чиж, а ну стоять! Я еще пока помимо вожака капитан! На улицах не позволю себя так вести! Ери! Тебя это тоже касается!

Действительно, чем моложе оборотень, тем более горячим он был душой — молодняк сразу повскакивал из-за столов, перепрыгивая их, бросаясь к углу, откуда доставали одежду — плевать, своя или нет, и выбегали из таверны. Как только трактирщика не зашибли — вопрос.

— Ну а ты как? Меня подождешь или с ребятами? — спросил Диего Лину, выходя из-за стола с другой стороны, чтобы её не прижимать лишний раз к мебели или стене. — Они тебя введут в курс дела.

— Подожду, — буркнула она и уткнулась носом в кружку. Хотя, наверное, ей было лучше выйти на свежий воздух из этой духоты, где нечем было дышать.

За что он извинялся? Вроде бы ничего такого не сделал. Лина наблюдала со своего места, как другие девушки в предвкушении выбегали со своими парнями из таверны, а вот ей требовалось немало храбрости, чтобы без особой нужды оказаться с целой стаей обращённых волков. Она им доверяла, но где-то на задворках сознания все ещё скреблись слова наставников ордена. Если что-то пойдет не так, она окажется в большой беде. Но эти оборотни не такие.

Взглянув на Диего, который последним забирал свою рубаху, Лина залпом допила вино из кружки и поднялась. Только подумать, что она поедет верхом на вожаке оборотней — никто ведь не поверит. Как жаль, что дома она никому не сможет рассказать об этом. Охотник может хвалиться этим, если только рассказ заканчивается смертью нелюдя. На Диего или кого-то из его ребят рука у нее не поднимется.

Медленно обойдя стол, Лина пошла к выходу. Она снова успела пожалеть, что надела юбку. Побежит или сядет на спину — в обоих случаях будет неудобно. Ну, а пока ждала, сама не заметила, как стала следить за каждой мышцей спины Диего, когда он натягивал рубаху через голову. Оторвать взгляд было невозможно. «Месть за утро», — убеждала она себя.

— Лина, — позвал он её, когда медленно, будто нарочно медленно, надевал рубаху. На её вопросительное «М?» указал взглядом на окно, напротив которого стоял. — Я вижу, куда ты смотришь.

Засмеявшись на её реакцию, которую, честно, лишь мимолетно увидел в окне, подошел к трактирщику. Они негромко обсудили пару моментов, после которых распрощались, а Диего еще и поблагодарил за оказанное место для стаи, протянул руку Лине, мол, пошли.

— Месть за утро, я угадал? — будто прочитал он её мысли, ответил, когда охотница подошла к нему ближе.

Диего открыл перед ней дверь и позволил постоять пару минут, продышаться после таверны. От сильной свежести ночи даже в носу защипало, а холод казался еще сильнее после духоты заведения. Но Диего не боялся заболеть, а вот о здоровье Лины, честно, не подумал. Просто не привык! То есть, она же воин. Он видел её в доспехах, так что предполагал, что иммунная система у этого человека сильная.

— Пойдем, — сказал он через пару минут передышки. Он предоставил Лине локоть и повел по городским улицам к выходу с территории города. — В принципе, как тебе и сказали, так происходить и будет. Мы постоим несколько минут, мне нужно будет произнести… как бы это правильно назвать на твоём языке?.. Ритуальную речь, после которой начнется бег. Ты её все равно не поймешь, и в бег особый смысл вкладывать не нужно. Мы просто бежим, думая друг о друге и о том, кто еще вчера бегал с нами; представляем, что погибший оббегает с нами наши земли в последний раз.

Сейчас Диего говорил каким-то… своим голосом? Каким он её когда-то встретил у входа в замок. Тихий, размеренный, всезнающий. А главное, спокойный. Когда его никто не смущает, когда он сам не пытается смутить. Когда никого не нужно перекрикивать…

— Ты не обиделась на парней? — поинтересовался он, немного помолчав. — Я, честно признать, и сам не ожидал, что ты завоюешь все внимание братьев.

— Видимо, у меня на роду написано привлекать к себе слишком много внимания, — отшутилась Лина.

С ним одним было проще, в таверне она не замечала, как была напряжена внутри, и заметила это только, когда оборотней вокруг стало гораздо меньше. Пойманная за подглядыванием, в глаза ему старалась не смотреть, но руку на сгибе локтя все же держала, молясь, чтобы румянец наконец ушел с лица.

— Я не обиделась, просто… Было немного странно среди вас, — призналась она с мягкой улыбкой на лице. Она посмотрела куда-то вдаль, лишь бы только не на Диего. — Все, что мне рассказывали о вашем роде, оказалось враньём. А что насчёт эльфов, полуросликов? Я теперь не знаю, где заканчивается ложь и начинается правда. Ну, хоть навыки полезные привили в ордене.

Нащупав в кармане брошь со знаком Суны, она с грустью думала о том, в чем ещё мог ошибаться орден. Они называют убийство нелюдей служением богини. Суна требует этого? Но что-то мысли ее совсем не туда повели.

— Ай, не обращай внимания, это все пьяный трёп, — отмахнулась она и посмотрела на Диего, впервые с таверны. — Я хочу вложить смысл в этот бег. Буду думать о том вервольфе.

Сначала Диего не понял, о ком именно она сказала, а потом в голове встала картина плачущей Лины над телом старого Райки. Он какое-то время смотрел на макушку охотницы, после чего перевел взгляд вперёд, думая, на какой именно теме остановиться. И та, и та может быть для нее болезненной, но именно потому и надо было сорвать печать, чтобы боль при этих темах больше не возникала в ее душе.

— Если у тебя есть сомнения, — заговорил он, — обратись к легендам. Я не знаю Суну, у меня есть своя богиня. Люди много чего могут говорить, но не легче обратиться к самой богине? Обманываться тоже не стоит, моя стая такая, потому что такой лидер. Не подобрал бы меня его величество Сайман, как знать, что бы было? Я мог умереть, а мог прибиться к стае, где вожак иных взглядов. Также лунные эльфы — тоже оборотни — я слышал, очень злые. Может, в учениях твоего ордена есть своя правда.

Он вновь опустил голову на Лину. Собеседница молчала, переваривала его слова. Диего и не собирался бить себя кулаком в грудь и доказывать, какие все оборотни мира добрые. Это не так. Не все люди злые, не все и оборотни хорошие.

Но Лина продолжала молчать, и Диего с плохо скрываемой грустью зашептал, замедляя свой шаг:

— Его звали Райки, ему уже было сто семьдесят лет. Один из старейших бойцов стаи, хоть по нему этого никто не мог сказать. Больше всего на свете он молил богов встретить смерть в бою, а не беспомощным слабым волком. Это мечта многих оборотней, потому что нет ничего хуже, чем чувствовать себя обузой для стаи. — Руки Диего заметно похолодели, даже у локтя. Каким бы спокойным ни казался, это маленькое предательство тела выдавало его с головой. Его раса не боялась смерти, потому что после нее ждёт рай. Но это не значит, что другие соратники радовались смерти собрата. — Он знал, что это его последний бой. Поверь, Райки ни о чем не жалел. Ни о своей жизни, ни о смерти. И… Он был хорошим и уважаемым членом семьи.

— Райки… — повторила имя Лина, запоминая его. Оборотень, который спас ей жизнь и погиб. Она не забудет его. — Спасибо.

На этой ноте она прижалась чуть ближе к Диего, чувствуя холодок летней ночи. Впереди еще было много битв и, как это ни печально, много смертей. Она сама выбрала для себя этот путь, решив остаться в Серии, хотя спокойно могла уехать домой еще вместе с послом, как ей и было изначально приказано. Так что теперь не время для сомнений. Может, ей действительно обратиться к Суне? Хотя боги редко отвечали своим последователям, пусть их вера и была сильна.

— Сто семьдесят лет? — Но такие разговоры лучше прекращать, в мире и так полно грусти. Надо радоваться маленьким моментам счастья. — А сколько тебе? Я знала, что лунные эльфы долго живут, но не думала, что и люди-оборотни тоже.

— Мне всего пятьдесят семь лет, — сказал Диего, одобряя смену темы. — Я, конечно, щенком уже не считаюсь, но и матёрым тоже. На ваши года, я чуть старше тебя.

Редко когда Диего говорил о своем возрасте, но почти всегда вспоминал о том времени, когда король Сайман нашел его, выкормил и выходил, сделал другом… Это было приятное… Нет, счастливое время. Тогда не было стаи, не было большой ответственности. Короля Диего считал другом, хотя и не забывал на людях обращаться к нему, как к королю. А потом появилась Айка. Она росла на глазах Диего, пока он почти не менялся в лице.

Замок был близко к воротам, и вот пара уже вышла за пределы города. Диего отпустил руку, высвобождаясь из теплых пальчиков Лины, и указал рукой вперёд.

— Иди пока вперёд. Ребят увидишь сразу, — улыбнувшись ей благонастроенной улыбкой, Диего остановился, подталкивая Лину в указанном направлении. — Мне нужно подготовиться.

Хоть при ней он и обращал свою морду, но всё-таки не очень желал, чтобы она была свидетелем его полного обращения. То и было причиной его желания остаться одному. Он не хотел, чтобы загадочное волшебство в обращении было разбито суровой реальностью, когда, вместо отрастающей шерсти, новая кожа вырывалась поверх старой, как кости ломались, чтобы мгновенно срастись вновь в иной форме…

— Да что я там не видела? — усмехнулась Лина, но просьбу его выполнила. Отвернувшись, она пошла туда, куда он сказал, а в голове так и крутилось, что он вдвое старше её, даже больше. И если они стареют медленнее, то настанет день, когда она его перерастет?

Ловя себя то на одной глупой мысли, то на другой, Лина подошла к оборотням, которые уже были готовы к бегу и ждали лишь вожака. Было шумно из-за рыков и игр волков, но она продолжала хмуриться вплоть до тех пор, пока ее чуть не сшиб с ног Чиж. Его она сразу узнала в образе волка — не таким уж и мелким он был, хотя остальные явно крупнее. Внутри опять появилась какая-то тяжесть от такого количества нелюдей вокруг, но видя, что они не намерены никому причинять вреда, а человеческие женщины спокойно стоят рядом со своими оборотнями, ей стало чуточку легче.

— Я тебя не понимаю, — засмеялась Лина на Чижа, который все прыгал вокруг нее и рычал, будто бы разговаривал с ней. Возможно, уговаривал сесть на него, пока Диего не пришел.

Поляна, на которой происходила встреча, была заполнена мохнатыми спинами. Помимо Чижа был ещё молодняк, а были и крупные волки. Ровно половина из присутствующих имели двуногую форму, и, хоть оборотни опускались на все конечности из-за неправильной (для человека) кости, все равно они не выглядели уже волками. Самые настоящие чудища.

Но… Чудища ли? Те, о которых рассказывали Лине? Мог бы тот оборотень с пятнами на спине быть чудищем для человеческой женщины, у ног которой он валялся и вилял хвостом? Мог ли быть чудищем Чиж, который, открывая пасть, лишь касался зубами Лины, а даже не прикусывал, прося ее сесть на себя. Могут ли эти два здоровых оборотня быть чудищами, которые наблюдали за играми братьев в тени и улыбались взглядами. А Зак? Был ли чудищем двуногий монстр, который сейчас ласково бодал собрата головой, о чем-то прося его или поддерживая в чем-то?

А этот черный оборотень?

Тот, при появлении которого оборотни замерли и устремили свои морды в одну-единственную точку, из которой двуногий зверь, но идя на всех четырех конечностях, словно выплыл из тени. Он был чудищем? Была ли удачна его шелковистая черная шкура, которая в свете полумесяца переливалась темно-синим? Он был страшен своей ровной, чистой от грязи и шрамов мордой, на которой глаза, словно два солнечных янтаря, внимательно и спокойно осматривали собратьев.

Эти янтари остановились на Лине, и волк словно спрашивал: «Нравлюсь ли я тебе таким? Монстр ли я для тебя?». Но пасть чудища так и не открылась, а взгляд продолжил плыть по головам собратьев. Воцарилась полная тишина. Как и предупреждал Диего, Лина ничего не понимала из того, что вожак передавал собратьям. Он подошёл близко к стае, повернулся и обошел, заглядывая в глаза каждому.

Диего был не самой крупной особью, но определенно входил в ряды здоровых. Но даже те, кто был его выше, выглядел горделивее, опускали перед ним голову. Никто не выдерживал взгляд лидера долго. Не из-за страха. Из уважения. Ни у кого даже не было тени намека желания бросить ему вызов.

Девушки тоже молчали. Принимали ли они то, что тут происходило, близко к сердцу или нет; были ли их головы опущены в знак уважения традициям их мужчин… Неизвестно, зачем они были здесь, но также молчали.

Лина тоже не нарушала тишину, которая воцарилась для человеческих ушей. Она не опускала голову, как остальные, но с лица пропала улыбка. Оно ничего не выражало, но она продолжала неотрывно следить за действиями Диего, будто ждала какого-то подвоха. Рука сама по себе сжала брошь с ликом Суны в кармане, и пусть на каком-то глубоко подсознательном уровне она боялась их всех из-за тех учений, которыми ее кормили всю жизнь, для себя она приняла решение.

«Ты не монстр. Ты мне нравишься», — ответила бы Лина, если бы услышала вопрос Диего. Когда их взгляды снова встретились, она слегка улыбнулась и коротко кивнула, как бы соглашаясь с каждым его словом, которых, к сожалению, не слышала. Она приняла его, как и свои чувства к нему.

Это длилось ровно семьдесят секунд, после которых Диего вновь подошёл к Лине, прошел мимо и остановился ровно сбоку. Он лег на землю, пока все ждали, приглашая Лину взобраться на себя. Он чувствовал ее неуверенность, возможно и страх, но сам он был спокоен.

Не он один сделал такой жест. Ещё несколько оборотней, которые и так стояли подле своих пар, опустились на землю. Уже не первый раз они взобрались на спины своих супругов или парней, схватились за шкуру так крепко, будто желали оторвать немного, но оборотней это нисколько не беспокоило.

Осталась только Лина.

Она осмотрела Диего, примеряясь, затем взглянула на свою юбку. «Может, всё-таки на своих двоих?» — хотела она спросить, но тяжело вздохнула. Позориться, так с размахом. Задрав юбку выше колена, она кое-как взобралась на Диего, но прямо чувствовала, что взгляды направлены на нее. И ещё они наверняка мысленно обсуждали, какая она неуклюжая. Изящной ее в этот момент точно назвать нельзя было.

Лине было так стыдно, щеки ее опять покраснели, шерсть Диего щекотала обнаженные ножки, отчего она смутилась ещё сильнее. И вместо того, чтобы крепко вцепиться в него, она обняла за шею, пряча лицо от остальных в густой черной шерсти.

— Осторожно со мной, ладно? — буркнула она тихо.

Но вместо ответа Диего резко поднялся на лапы, будто подпрыгнул, задрал голову и громко, как только мог, завыл. Его вой напоминал тот самый человеческий голос во время песни. Но сейчас это не песнь. Это призыв.

Его тут же подхватили другие оборотни, и словно сама земля стала развергаться под этим воем, будто звезды затряслись от громкости. И Диего побежал вперёд.

Он вёл свою стаю, быстрее него не бежал никто, но оборотни разбегались в разные стороны, скача, прыгая, рыча… Они бежали и бежали, куда бежали — куда глядели глаза. Без цели, без смысла, просто вперёд; просто вместе со всеми, просто единой душой.

Позади порой слышались вои, что они означали — неизвестно. Кто-то порой подхватывал, рычал… позади оборотни перепрыгивали друг друга, соревнуясь в высоте своих прыжков, кто-то бежал наперегонки, и только Диего бежал просто вперёд. Он не был осторожен, но Лине ничего не угрожало. Он не прыгал, не скакал. Просто бежал. Быстро, так быстро, как только мог. Ветер — им спутник, звезды — помощницы, и желтый полумесяц — их хранитель.

Казалось, они так могли многие часы… Да и планировали бежать до самого утра. Куда? Что это были за леса, могли ли они попасться вампирам — никто не задавался этими вопросами, хотя, как знать, может, у них уже был проложен курс? Но лес встречал оборотней тишиной и расходился перед стаей узкими тропами, лишь стоило тем огласить о своем прибытии, громко ударяя лапами в землю, грозно рыча на каждого лесного хищника, что торопился спрятаться.

Стая бежала… Бежала просто чтобы бежать.

В какой-то момент Лине тоже захотелось завыть вместе со всеми, но она так и не рискнула. Все боялась, что свалится со спины Диего. Казалось, он о ней совсем забыл, но и ей не хотелось мешать ему быть со своими сородичами, живыми и мертвыми. Как и обещала, она думала о Райки, провожая его в последний бег, и молилась, чтобы богиня зверей приняла его в своем раю. Лёжа на спине Диего, она прикрыла глаза и просто наслаждалась бегом и чудесной ночью.

14. Портал не за горами

А ночь и правда была чудесной. Для проделок. С тех пор, как Генрих вернулся в Летарт, Ральфу не хватало простого общения со святошами, которых было полно в Серии. Они не давали ему заскучать. Здесь же ему день и ночь приходилось быть сосредоточенным, ожидать какой-нибудь очередной ловушки, постоянно находиться в напряжении и работать. Ему не хватало простого озорства, которое он так любил. Не пойдет же он пугать слуг, а то потом влетит от Генри. Но вот была одна особа, к которой он мог докопаться, если только тихо.

Дождавшись, когда Генрих уснет глубокой ночью после очередных тяжёлых дум, Ральф осторожно растворился в тени. Генриха ни в коем случае не собирался покидать, и ему повезло, что шпионка, которую он давно приметил, сегодня осталась в комнате. Он отдавал ей должное, в искусстве скрытности она преуспела. Возможно, Генри не мог ее обнаружить так легко, потому что в ней не было ни капли магии, только вот от его взгляда в темноте ей не укрыться.

Долго ждать себя Ральф не заставил. Он медленно выплыл из стены в углу, где мирно дремала Риз, и обнял ее.

— Проснись, лапуль, пока король спит, наша работа бдить, — шепнул он тихо, чтобы не разбудить Генри.

Сопя между колонной и стеной, прислонившись головой к холодному камню, уставшая Риз очень долго не хотела уходить из того состояния, в котором пребывала. Не сон, но такое временное безопасное место для сознания, чтобы оно могло просто перевести дух.

— Что? — сказала она вслух, даже не понимая сначала, где находится. Никто не должен был её найти, а сама она должна была проснуться лишь через четыре часа, когда начнет просыпаться замок, чтобы быть в курсе всего. А тут… когда она почувствовала на себе руки, от которых отвыкла за всё это время, Риз резко напряглась и сфокусировала свой взгляд на лице мужчины. Это был… — О, боги, — перешла она в шепот, уперевшись рукой в грудь Ральфа и отворачиваясь, чтобы заглянуть в окно. — Мне спать осталось несколько часов, зачем ты… — сил не было даже на то, чтобы закончить фразу.

Пытаясь мягко выбраться из рук фамильяра, Риз поднялась на ноги. Всё равно её внутренний будильник нарушен, хоть поест сытно, пока бодрствует. Сняв с себя капюшон и опустив маску с губ, она сурово посмотрела на Ральфа уже ясными глазами.

— Чего ты хочешь? — спросила она. — Учти, настроя быть игрушкой для тебя у меня нет.

— Мне скучно, а ты единственная, с кем можно говорить, не притворяясь, — протянул Ральф, поднимаясь следом за ней. — Я все ждал, когда Генри тебя обнаружит. Мне было интересно, кто это за нами следил? Явно не та святоша в красном. Интересно, кстати, куда она пропала в итоге. Надеюсь, ее поймали на границе и отправили к праотцам.

Ральф был злопамятным и все ещё помнил, как девица из Люция назвала его скверной. Если не патруль на границе Летарта, то он сам бы от нее избавился так, чтобы Генрих не заметил. Он даже чуточку сожалел, что кто-то добрался до нее раньше.

Следуя за Риз, Ральф играючи прятался в тенях, не хуже убийцы. Говорили они тихо, чтобы слышать только друг друга. Конечно, болтал больше Ральф.

— Так зачем ты здесь? Тебя Вильгельм подослал? — спросил он и задумался. Если бы это было так, то она бы давно попыталась убить Генриха, а до сих пор угрозы от нее не было. Кажется, при последнем разговоре они упоминали королеву. — О, или это Айка беспокоится, что Генри ей тут изменять начнет?

— А я думала, ты умнее, чем кажешься, — говорила Риз также тихо, пока они были еще в комнате, но у самой двери она обернулась на Генриха. Спал так мирно и спокойно, но даже во сне он хмурился. Как и когда-то она увидела в нём вечно недовольного и хмурого принца, и он практически не изменился.

Сколько раз Риз одергивала себя, своё желание прикоснуться к спящему лицу. Айка была жестока, посылая именно ее на это задание. Видеть и знать, что прикасаться не имеешь права.

Раньше преградой всегда был Ральф — Риз была уверена, что он вечно где-то рядом. А сейчас, когда от него нет смысла скрываться, желание коснуться Генриха стало лишь сильнее. Но нельзя. Мертвые не умеют прикасаться.

Вздохнув, Риз вышла за дверь, оставив её приоткрытой для Ральфа, который, она видела, следовал за ней. По теням не пряталась, но кралась и прислушивалась, чтобы случайно не напороться на стражу или слуг.

— Я здесь как охранник для короля Серии, — прошептала она, наблюдая за полетами Ральфа между тенями. — И да, ты прав, это приказ Айки. Только не по той причине, о которой ты сейчас сказал.

— Ах, как жаль, я думал, здесь кроются интриги, — картинно расстроился Ральф.

На уход из комнаты он не рассчитывал, поэтому у двери помедлил, оборачиваясь на Генриха. Оставлять его одного даже в такую мирную ночь было слишком опасно, но ему было смертельно любопытно пообщаться со шпионкой. Немного поколдовав над проходом, он плотно прикрыл дверь и, тоже не сильно скрываясь, пошел по коридору. В случае чего всегда успеет раствориться в тенях.

— Недоверие Айки ранило меня в самое сердце, — продолжил он. — Я думал, мы с ней друзья, а она! Предпочла мне, высокоранговому демону, человека в охранники. — Он фыркнул и ещё раз присмотрелся к Риз: тощая, но по движениям видно, что гибкая. — Ну и чем ты лучше меня?

— Ну, может тем, что знаю планы Вильгельма? — в ответ предположила она и усмехнулась, отворачиваясь от демона и продолжая свой ход по коридору. — Да и что-то я не припомню, чтобы находила пойманных тобой заговорщиков.

Заслуги у Ральфа были, причем колоссальные. Они с Генрихом всегда чувствовали магические ловушки — с тех пор были очень внимательные. А их Риз при всём желании не могла предотвратить. А сколько раз, благодаря Ральфу, Генрих не принял яд? Если бы не этот парень, Риз уже давно пришлось бы показать свое появление. Но не могла же она вот так этому наглецу все его заслуги перечислять! А то нос задерет еще выше, чем он сейчас задран.

— И вообще, с чего это вдруг королеве доверять демону? — Риз вновь обернулась к Ральфу здоровой частью лица. — По крайней мере, как мне известно, в свое время ты у неё хорошо на нервах сыграл.

— О, да, я старался, — тихонько засмеялся он.

Славное было время, особенно когда Роберт приезжал в гости. Ральфу нравилось пытаться соблазнить его в образе девушки. Когда он понял, что влюблен в королеву, начал принимать похожий облик, и каждый раз реакция Роба была бесподобна.

Но вот ее слова о планах Вильгельма заставили задуматься. Ни для кого не было секретом, что он хотел сжить со свету сына. Могла ли Риз знать что-то ещё? Неужели в королевстве остались заговорщики, которые желали, чтобы Вильгельм продолжал правление?

— Ну, раз ты знаешь все о чокнутом папаше, поведай нам. Легче его убрать будет, — предложил Ральф и скрестил руки на груди, останавливаясь. Они подошли к повороту, и он уже по привычке проверил коридор на предмет магических ловушек. Никаких волн магии не обнаружил, но после той святой ловушки лучше лишний раз перестраховаться.

— О, ты переоцениваешь мои знания, — спрятала улыбку Риз, предвкушая его разочарование. — Я должна предотвращать попытки убийства, потому мне важна любая информация о покушении.

Риз могла добыть информацию, но тогда бы у нее не было времени на Генри. Всё-таки, как и Ральф, она не могла надолго оставить свою цель. Да и попыток у Вильгельма было много, чтобы Риз надолго не оставляла короля без присмотра.

— А сам-то, — фыркнула она, поворачиваясь спиной, и, проверяя коридор тоже, пошла дальше. — Ты же темный, демон или кто ещё? От тебя больше пользы в слежке за королем, а ты вместо этого трешься без дела. Скажешь, нет?

— Приехав сюда, Генри стал ещё более загруженный, чем обычно. В Серии хотя бы развлекались иногда, а тут мрак один, и света в конце тоннеля не видно, — пожаловался Ральф. — Мне надоело смотреть на его хмурую мину. Давно бы грохнули Вильгельма, да и дело с концом. «Нет, я хочу честно заслужить трон, а не узурпировать его», — передразнил он Генри, да ещё так похоже вышло со сдвинутыми бровями.

Вздохнув, Ральф чуть ускорился, чтобы идти наравне с Риз, а не позади. Ему и правда было скучно с Генрихом в последнее время. Он думал только о делах, о народе, думал и думал… Все время. Было интересно, когда они вызволяли людей из темницы, но сейчас опять одни сплошные думы. Ральфу хотелось уже скорее революции, битв и крови. А вместо этого он целыми днями вынужден смотреть на складку между бровями Генри. Тошно уже.

— Я надеялся, что ты меня развлечешь, — сказал Ральф и натянул улыбку. Он опять рискнул положить руку на плечи Риз, хотя в любой момент был готов отскочить, чтобы не лишиться ее. — Признайся, тебе ведь тоже надоела эта слежка и вечное напряжение.

— А с чего ты взял, что я тут тебя развлекать должна?

Риз скосила взгляд на руку Ральфа, но никаких попыток сбросить не предприняла, задумываясь над его словами. Как только она выпустилась из школы шпионов, последующие два года были сплошными гонками. Вечная жизнь между Серией и Летартом, где она собирала новости о соседях для королевы. И хоть кто-то скажет, что это маленький срок, но…

— Мне очень надоело, — призналась она, опустив голову. — Когда я соглашалась на предложение Айки, совершенно не подозревала, что жизнь будет такой… Мне она не нравится. Хочу осесть с родителями в Серии. После этой передышки в три года я хочу уже начать жить.

Вот только как жить, не имея привычной борьбы? Сначала академия, потом война… Риз просто не знала иной жизни. Попробовать строить любовь, но как, если сердце занято?

— Но я разделяю твои взгляды, — решила уйти она от темы. — Здесь Генрих поступает неправильно. В связи с последними событиями в Серии это слишком долго. Вильгельма надо убить. Генрих есть король Летарта. Это не узурпация, ты так не считаешь?

— Что считаем я или ты — это абсолютно неважно. Генри не интересует ничьё мнение, — пожал плечами Ральф. — Припоминаю, что он что-то говорил о том, что не хочет начинать правление с убийства, хочет быть мудрым и добрым королем. Но какой добрый король призывает демонов, а? Тьма внутри него, ему не сбежать от нее.

Почуяв, что его никто не собирается прогонять, Ральф позволил себе чуточку больше. Он плавно начал поглаживать плечо Риз, периодически стискивал ее крепче, а сам прижимался. А от всего этого отвлекал разговорами.

— Когда Вильгельм приставится, обязательно навещу его в чертогах Грот, — говорил он. — Я внимательно смотрел на те пытки, что он устраивал, и запоминал каждую деталь. Воспроизведу все до мелочей на нем. Я у него даже кое-чему научился, изобретательный старик, а ведь мое воображение тяжело переплюнуть. И не только в пытках…

Ральф повернулся к Риз, приближая свое лицо к ней. Она уже чувствовала его дыхание над ухом, как он втягивал ее запах. Смерть и яды. Ему определенно нравилась такая компания, с ней бы он повеселился. Осталось выяснить, какое обличье ей понравится.

— Пытки не приветствую, — скривилась Риз, действительно пока ничего не замечая. Быть может, не чувствовала угрозу от Ральфа и потому расслабилась с ним? Или она просто устала — это тоже было вполне вероятным объяснением. Но, что еще важнее, она правда отвлекалась на его разговоры. Потому что последняя фраза заставила вспомнить всё то, что Вильгельм вытворял со своими подопечными. — То, что творил король, отвратительно. И его не к Грот надо, а к самому дьяволу. Или еще ниже… Но, с другой стороны, моё желание, чтобы он почувствовал все то, что творил с другими жизнями, велико. Не смотрела бы, но и препятствовать или отговаривать от глупости не стану.

Хотя лучше бы Вильгельм просто умер. У неё была мысль, особенно, когда узнала о вампирах, что Вильгельма убьет сама. Еще в то время, когда Генрих о ней не знал! И никто бы на неё не гневался, а сама девушка уже была бы дома. И черт её заставил думать о чувствах Генриха, о том, что будет для него лучше, что будет для него спокойнее. Сделай это, она и была бы уже дома с армией Летарта.

— И тут дело не в доброте Генриха, а в глупости. Мудрость и ум — не две стороны одной медали. Мудрость можно проявлять, когда ты уже король, а чтобы прийти к власти, нужно… — Риз хотела было встретиться взглядом с собеседником, и тут чуть не провела лбом по кончику его носа. Её лицо тут же отстранилось, насколько это было возможно, а сама она нахмурила глазки. — Ральф, я не Айка, бить буду больно.

— Ты же не приветствуешь пытки, — усмехнулся он, сверкая озорством в глазах. — Давай оставим разговоры о Генри и займёмся чем-нибудь более интересным. Все эти рассуждения о власти… Мне нет до этого дела и абсолютно неинтересно, каким путем он достигнет своих целей. Для меня важно, что, пока он жив, я могу оставаться здесь, в вашем мире. И домой мне совсем не хочется.

Пока говорил, осторожно напирал на Риз и, в конце концов, прижал ее к стенке. С сопротивлением даже веселее будет. Убить она его все равно не сможет, а вот развлечь…

— Признавайся, какие парни в твоём вкусе? Или, может быть, девушки? — оскалился он и заглянул Риз в глаза, будто в душу посмотреть хотел, выведать самые потаённые желания.

— М-да, теперь Айку я могу понять, — фыркнула Риз в лицо демона. Она не сопротивлялась, будто уверенная в том, что сможет защититься от демона. Может, у неё был какой-то запасной план? По крайней мере, смотрела она в глаза демону прямо, насмешливо, не воспринимая его всерьёз. Не считала слабым или тем, кто был не способен навредить. Ральф есть Ральф, его не изменить, через Айку она уже много о нём узнала. — Вынуждена тебя огорчить — меня сейчас не интересуют ни парни, ни даже девушки, а…

Но договорить Риз не успела. Она вдруг пропала у Ральфа из-под носа, как говорится, проваливаясь вниз, и за ту долю секунды, когда демон это понял, он и сам стал падать вниз. Под ногами был неясного происхождения портал с бело-сиреневыми переливами. Потоки энергии воронкой всасывали внутрь себя всё, что находилось сверху: канделябр, факел, гобелен, человека и демона! Потоки всасывали не только его тело, но и, в первую очередь, магическую энергию, да таким мощным вихрем, что он просто не успевал сконцентрировать силу, чтобы банально переместиться. Да и как? Портал уже пожрал его наполовину.

— Жирная какая энергия, — прозвучал скрипучий голос, и после этого из комнаты, рядом с которой находилась пара, вышел старый маг, ранее еще не встречавшийся в этом замке, а за ним сразу и Вильгельм. — Все не кончается.

— Так и знал, что они еще одни шпионы! — скривился Вильгельм. — На этот раз только неудавшиеся свиньи.

— Какого?.. — Ральф даже слово произнести не успел, как его втянуло в портал. Он сопротивлялся, пытался разделить себя, но водоворот энергии был слишком сильным для него. Генри! Генрих должен был его спасти, они были нераздельны, но у Ральфа никак не получалось переместиться. Он держался, сколько ему хватало сил, но все бесполезно.

— Нет… Ральф!

Генрих почувствовал неладное, когда в комнате изменился магический фон. В этом замке его сон вновь стал чутким, как в детстве, когда приходилось ожидать подвоха в любой момент. Вот и в эту ночь он пробудился, когда Ральф поработал с дверью. Но в тот момент он ещё не ожидал, что произойдет что-то страшное.

Генри спокойно сел в кровати, опуская ноги на холодный пол. Распустил волосы, которые всегда собирал в хвост перед сном, и позвал Ральфа. Хотел знать, что произошло, но в ответ была тишина. Это был знак начать беспокоиться. Куда мог сбежать дьяволёнок, ведь он прекрасно знал, что здесь лучше не высовываться лишний раз. Даже поздней ночью. Нахмурившись, Генрих пошел по его следу.

— Ты что наделал? — спросил он Вильгельма, когда Ральфа втянуло в портал окончательно, и тот захлопнулся. — Это был мой слуга!

Вильгельм сделал резкий шаг назад при виде сына будто увидел самого настоящего призрака. Или просто не ожидал его увидеть? Маг-то забеспокоился, взглянул на короля, но тот смотрел на Генриха, распахнув глаза.

— Мы пытались его спасти! — И его гнев быстро сменила неуверенность. Вместо шага, он сделал уже три, но вперёд, смотря на Генриха теперь с каким-то обвинением, презрением. — Его и служанку! Это все шпионы Люция! Они и против тебя стали готовить заговор!

Вильгельм взглянул на старика, ища в его словах поддержки, а тот, не зная, что ожидать от короля, пару секунд стоял в ужасе, поймав взгляд сумасшедшего. Но после тут же закивал головой.

— Да, я пытался закрыть портал! — сказал он, мотая головой. — Если его величество прикажет отыскать помощь, я немедленно её найду!

— Нет! — Теперь спокойствие. Холодное спокойствие, но в лице безумие. Голос тих, но уверен, а вот расширенные зрачки без конца бегали по комнате, не имея физической возможности зафиксироваться на чем-то определенном. Вильгельм пытался посмотреть на Генриха, но тот то двоился, то ускользал от взгляда. Королю это надоело. — Разве король не должен верой и правдой служить своим людям? Ты не попытаешься спасти своих слуг?

«Служанка?» — не понял Генрих и сузил глаза, будто пытался понять, с какой стороны его хотели обвести вокруг пальца. Без приказа Ральф не стал бы ни с кем из слуг… «Не может быть!» — страшная догадка пришла ему в голову, и он распахнул глаза, смотря на Вильгельма. Если вместе с Ральфом была Риз, он убьет его.

— Боги тебе судьи, отец, но если с ними что-то случится… Нет, я и так слишком долго ждал. Запомни мои слова: когда я вернусь, твоему правлению придет конец.

Это был край его чаши терпения. Генрих ещё готов был смириться, что отец пытался его убить самыми разными способами, но трогать его людей, Ральфа! Риз, которая и так натерпелась! Это был уже перебор.

Генри схватился за грудь, будто ему было больно, но без Ральфа ему и правда стало не по себе. Они слишком долго были связаны, чтобы его исчезновение прошло без последствий. Бегая глазами по полу, где только что был портал, он соображал, как ему попасть в то же место. Просить колдуна Вильгельма равносильно самоубийству, а отслеживать по нити, как когда-то Еву, у него не было времени. Да и только маг знал, в какую даль зашвырнул Ральфа. Другого выхода не было — придется открывать портал самому.

Взглянув ещё раз со злобой на отца, Генри прочертил руками нужные знаки и провалился в пол, следом за остальными.

15. Снежные хорьки

Тошнотворное ощущение после воронки прошло практически сразу, но чувство, которое получил Генрих следом, не было приятным. Его тут же охватило дичайшим холодом, который особенно чувствовался на лице и неприкрытых частях кожи. И только когда он открыл глаза, то увидел перед собой белый свет. Это была иллюзия?

— Генри! — женский визг, за которым последовал обхват тела Генриха чьими-то руками. В эту секунду всё стало понятно.

Портал выбросил его в пустоту; в мир, полный снега и холода. Он летел вниз, пока Ральф его не засек и не прыгнул, чтобы спасти.

Приземление тоже было не самым мягким, но зато он не получил повреждений, и Генри мог оглядеться. Белоснежная пустота. Лишь темное ночное небо и белоснежные дали. Сами они были посреди гор, которые, честно признать, неясно, были ли ледяными глыбами под покровом снега или то было просто снежные дюны. Температура также была заметно ниже, чем в замке, да и странно бы было, не будь тут минусовой температуры.

От того места, где падал и куда приземлился Генрих с Ральфом, до сидящей в снегу Риз было около двадцати метров. Но она всё видела. Видела, как Генрих поднялся, выпрямился, огляделся. Он в полном порядке и не было никаких повреждений в отличие от неё. Риз вздохнула с большим облегчением и натянула на лицо маску и капюшон. Тут, в белых просторах, в этом не было необходимости — она сейчас была черной живой мишенью, но Генрих — тот, кого она стеснялась со своим новым обликом.

Как бы то ни было, она всё еще на «посту». Лирику в сторону, Риз тоже огляделась, пытаясь понять, где они находились. Снег и горы. Было одно предположение, и оно было одним из худших.

— Ральф! — позвала она демона. — Сможешь подняться и посмотреть, что в округе за горами?

— Генри, а можешь нас сразу перенести, чтобы мы тут свои задницы не морозили? — спросил Ральф. Просьбу Риз он демонстративно проигнорировал, мол, нашлась тут приказы раздавать. Качнув головой из-за недовольства ещё и по той причине, потому что ненавидел холод, он повернулся к Генриху всем телом.

— Не выйдет, — расстроил его Генри. — Я только что применил портал, чтобы попасть сюда. Так сразу не получится.

Ему было ещё хуже, чем остальным. Они хоть в обуви были, а Генри выбежал из комнаты босиком. Повезло, что с Айкой приучился спать в ночной рубахе, а то ещё и в одних штанах был бы. Попрыгав на месте, чтобы немного согреться, Генри жестом указал на Риз и вверх, чтобы Ральф сделал то, о чем она просила.

«Серьезно?» — говорил взгляд Ральфа. Он закатил глаза и недовольно цокнул языком, но немой приказ своего хозяина вынужден был выполнить. Пока он поднимался вверх, Генри двинулся в сторону Риз. Ему, привыкшему жить в южной Серии, было до жути холодно. Он обтирал свои плечи руками, но потом плюнул и тихо произнес заклинание, которое было способно его обогреть. Когда он добрался до Риз, к ним спустился Ральф, не давая обмолвиться и парой фраз.

— Там горы, много гор, — указал Ральф в три стороны от них, а затем в четвертую: — А там вода, океан. Мы в заднице.

— В полной, — прошептала Риз.

Чем ближе подходил Генрих, тем ниже опускала она свою голову, да и со снега так и не встала. На самом деле, у неё была повреждена нога. Это еще повезло, учитывая, что падала она первой и её никто не подхватывал. Снег смягчил падение, но трещина в кости была точно.

Ей на глаза попались босые ноги Генриха, и вместо того, чтобы думать о выходе, она думала о том, как ему холодно. Даже если он и согрелся, путь им предстоял не близкий, он слишком много потратит магии. И что еще хуже…

— Мы в Гамовых горах, а это… — Где-то в горах послышался страшный рёв, который сюда донесся эхом, — жилище вивернов.

Как раз тех, при битве с которыми Элиас получил одну из своих многочисленных медалей и повышение. Отсюда нужно было выбираться срочно. Пока Ральф и Генри обменивались словами, к которым Риз не прислушивалась, она сняла кожаную перчатку и взглянула на руку, где рядом с пальцами были вытатиурованы несколько маленьких звездочек. Подняв руку к небу и растопырив пальцы, она некоторое время крутилась на одном месте, выискивая нужное созвездие, чтобы с помощью татуировок и звезд определить сторону.

Через какое-то время она опустила руку, вновь надевая перчатку.

— Нам туда, — указала она кивком головы в нужную сторону. Открыла рот, явно желая что-то произнести (хотя из-за маски все равно этого не было видно), но слова застряли у неё в горле. Она хотела обратиться к Генриху, но… — Ральф, сможешь достать или наколдовать три длинные толстые палки?

— Виверны?! — чуть ли не взвизгнул Ральф. — Ты не говорил, что у тебя дома обитают эти твари.

— Ага, а ещё гарпии, вампиры и прочая нечисть, — равнодушно ответил Генрих, будто так и должно быть в нормальном королевстве. — Даже духи-разбойники на дорогах. Знаешь, мой отец не очень заботится о безопасности своего народа. Давай палки.

— Ты позволишь ей командовать мной? — возмутился Ральф. Даже Айка себе такого не позволяла, да и Генрих в большинстве споров был на стороне своего фамильяра, а какой-то простой шпионке позволялтак с ним обходиться! Тут явно было что-то ещё, но Ральф никак не мог догадаться.

— Просто сделай, — вздохнул Генрих и ещё раз огляделся. Дела их и правда были не очень. Гамовые горы занимают огромную территорию на севере королевства и кишат вивернами. Портал он не сможет использовать какое-то время, но если постоянно использовать магию для согрева, то восстановится он ещё не скоро. Это была не задница, и даже не полная. Хуже обстоятельств придумать нельзя было. Вильгельм точно знал, как избавиться от него.

Ворча что-то очень нелицеприятное, Ральф отвернулся от них обоих, но все же выполнил просьбу. Положив руку на снег, он заставил камень под плотным слоем льда зашевелиться. Прошла небольшая рябь, почти неощутимая для человека, после чего из-под снега выросло три тонких каменных столба, которые он срубил.

— Вот твои палки, — сунул он их Риз.

— Пятнадцать минут назад ты был более сговорчив. — В глазах Риз явно была усмешка, которую она не скрывала от Ральфа.

Приняв палки и выдернув из своего обмундирования пару длинных шнуров, Риз поправила ногу и стала накладывать себе шину, попутно обдумывая всё. Им идти через горы неделю, а то и больше. В выживании проблем не было. Тут маг и демон. Потом еще неделю или больше к замку через леса, если они не набредут на место, где можно было бы достать лошадей. Самое лучшее решение, как бы оно странно ни звучало — остаться здесь.

— Сколько бы Генри… Генриху ни пришлось ждать магических сил, — вслух рассуждала Риз, привязывая палки к ноге, — это будет намного быстрее, чем если мы пойдем пешком. Мы можем здесь найти безопасное место, развести огонь. Воду и еду я достать смогу. А там только ждать.

Тем более, что Генри не придется тратить еще и силы на свой обогрев. Это намного ускорит восстановление магического резерва. Опасностью будут только виверны, но если не шуметь и не выделять вкусных запахов (кровь), то всё может и обойтись. Кстати, раз тут виверны живут, значит, им есть на кого охотиться. Повезет, если удастся найти мясо, а не искать червей или собирать шишки.

— Решайте, ваше величество, — без сарказма прошептала Риз, закончив с шиной, и, помогая третьей палкой, наконец-то поднялась со снега, опираясь о неё. — Но лучше решать быстрее. Мой… необдуманный крик мог привлечь какую-нибудь живность сюда.

— Что с ногой? — с беспокойством спросил Генрих. Хотел было присесть перед ней, чтобы помочь, но передумал — Риз это не понравилось бы.

— Я не хочу здесь оставаться, моя стихия — огонь, а не… вот это вот все, — бесился Ральф. Его раздражали яркий свет восходящего солнца, который отражался от снега, дикий холод и вновь раздавшийся вой виверн. Хотя этих тварей он не особо боялся, но переживал, как будет вытаскивать Генри из их пастей.

— Она права: быстрее будет, если мы подождем, пока я не восстановлюсь, но надо найти укрытие, — согласился с Риз Генрих. Ему самому не нравилось, что надо остаться, но вариант отправиться через горы был хуже. Он повернулся к Ральфу: — Сможешь найти место, где мы можем переждать?

— Ральф, сделай то, Ральф, сделай сё… — ворчал он, но все же пошел куда-то искать убежище. — А зад вам не подтереть, ваше величество?

— Ральф, подожди меня, — воспользовавшись тем, что Генрих отвлекся на разговор с демоном, она так и не ответила на его вопрос, а поковыляла за уходящим.

Оставаться с Генри, не скрываясь в тени, ей было некомфортно. Даже страшно, хотя своих чувств объяснить не могла. Может, не хотела ему мозолить глаза, а может, наоборот. Шпионка вбивала обратно глубоко в душу каждое возрождающееся чувство к королю; не позволяла своим глазам подняться на него, а сердцу в его присутствии срываться как бешеная стрела. Вот только слабо у неё это получалось.

— Если ты не очень соображаешь в выживании, то позволь прибежище найти мне, — сказала она, догоняя демона. — А сам охраняй его величество. Тем более мне всё равно нужно осмотреть местность, чтобы понять, есть ли возможность найти еду. — Наверное, лучше бы встретиться с виверной, чем остаться в неуютной обстановке с Генри. Ему наверняка было бы также нехорошо с ней. — Пожалуйста… — последнее было произнесено очень тихо, чтобы услышал только фамильяр. И сколько мольбы было в этом слове. Риз боялась остаться с Генри.

А ему оставалось только тяжело вздыхать. Он молча проводил спины Ральфа и Риз, но на демонстративное игнорирование его вопросов ничего не ответил. Хотя взгляд его выражал всевозможное недовольство: как так его, короля! наглым образом оставили без ответа?! Такого не случалось уже очень давно! На этот раз он стерпел, но потом обязательно все выскажет и Ральфу, и Риз.

В свою очередь, Ральф одарил ее таким взглядом, мол, клал он на все ее просьбы. Однако, гоняться по снегу ему хотелось меньше всего. Он ещё раз обернулся на Генриха, раздумывая, что тот сделает, если выполнить просьбу. Судя по всему, между этими двумя что-то было, но что именно, Ральф пока не понял. Другой бы и не заметил таких маленьких изменений в поведении и словах, но Ральф его очень хорошо знал. Ему до жути было любопытно, но гнева Генри он боялся больше. Ведь влетит, если не пойдет с хромой шпионкой.

— Да пошли уже, — фыркнул он, поворачиваясь обратно, чтобы продолжить путь. — Если что-то случится, на этом открытом пространстве мы увидим все издалека и успеем прийти на помощь. — Ральф доверительно наклонился к Риз, чтобы тоже тихо, только для нее, сказать: — Он такой злой, что я не хочу с ним оставаться. Наверняка папаша наговорил чего-нибудь, прежде чем отправить следом за нами. К тому же, это огромный просчет с моей стороны, что мы вообще попали в такую ситуацию, а головомойка мне сейчас ни к чему.

Риз рассеянно кивнула на его слова и, поборовшись с желанием обернуться, пошла вперёд, иногда проверяя своей палкой глубину снега, чтобы случайно не провалиться. Особенно, когда это было в горах.

В магии она была слаба, потому только оставалось догадываться, как Ральф не мог почувствовать мага. Может, у того какой-то амулет был, чтобы совладать с магическими потоками, которые бы его выдали? Потому что та поимка Ральфа ясно дала понять, что создание он не человеческое, а с такими лучше перестраховаться и скрыться.

Оставлять Генриха не хотелось, но он мальчик, который о себе мог позаботиться. В любом случае, если будет нападение, Ральфу к нему лишь переместиться стоит.

— Мне кажется, он злой, что в принципе попал сюда, — произнесла Риз, когда они оказались достаточно далеко от Генриха, чтобы говорить вслух, — а не только из-за Вильгельма. А вообще, не помню, чтобы Генри срывался на ком-то из-за плохого настроения. Он действительно так ожесточился?

На таком расстоянии она всё-таки обернулась на Генриха, но тут же вернулась к осмотру окрестностей. Немного левее от них виднелась гора, и Риз коснулась руки Ральфа, мол, пошли туда. После чего свернула с пути первая в надежде, что там, в горе, будет если не углубление, то место, где хотя бы можно было сделать навес. А в случае, если не будет ничего, они могли бы выкопать себе иглу. В такой ситуации много выбирать не приходилось, но на всякий случай добавила Ральфу еще вопросы:

— Насколько сильны твои магические резервы? Ты сможешь создать дерево с лианами? — Банальные веревки им сейчас очень были нужны, не говоря уже о древесине.

— Эй, женщина, ты с кем разговариваешь, как думаешь? — возмутился Ральф такому вопросу. Конечно, он понимал, что она далека от магии, но все равно хотел себе придать больше значимости. Выпрямился, грудь колесом, нос задрал. — Я — демон высшего ранга, мой магический запас настолько велик, что человеку без магии никогда не осознать. Я могу создать целый лес! Но не буду.

Конечно, Ральф просто хвалился. Созидательная магия — это не его обычные фокусы с превращениями, она потребует от него значительных магических затрат даже на создание одного дерева. Все же это была не его область. Вот создавать огонь, играться с тенями, нести хаос и смерть — это было по силам. За всем остальным лучше к Генри. Зря он, что ли, тянул из него силы? Нахваливать себя Ральф любил ещё больше, чем просто болтать.

— Мы с тобой об одном и том же Генри говорим? — спросил он, когда хвалебная речь подошла к концу. — Он расчетлив и хладнокровен, сам себе на уме. Если что-то пойдет не по плану, он сам в лепешку расшибется и всех вокруг расшибет, чтобы было так, как он того захотел.

По крайней мере, Ральфа он никогда не щадил, стоило тому отвлечься на свои забавы. Может, таким образом он держал демона под контролем, чтобы тот даже не думал бунтовать или просить что-то сверх того, о чем они договорились, когда заключили контракт фамильяра с хозяином. А может, Генрих просто срывал злость на Ральфе, потому что знал, что вреда ему всё равно не причинит. Хотя в чем-то Риз была права: без веского повода Генри не стал бы ничего делать. Но Ральф видел его со всех сторон, в том числе и с самых неприглядных. Если раньше Генрих подстраивался под игры других, то теперь диктовал правила сам. И не дадут боги кому-то пойти против него.

Оставшись один в этих снегах, Генрих ещё раз огляделся. Светало совсем быстро, и очень скоро он будет заметной мишенью на белом полотне. Стоять на одном месте и покорно ждать, когда за ним придут виверны, он не собирался. Ральф его все равно найти сможет, а вот никто другой не должен был. Медленно зашагав в ту же сторону, куда ушли остальные, Генри отправился искать временное укрытие: какой-нибудь большой сугроб или камень.

— Я его помню… слегка другим, — прошептала Риз на все слова Ральфа.

Больше она ничего не говорила, потому что затрагивать тему о Генри становилось больно. Он и раньше был холодным и расчетливым, но… Он был тогда юношей, который мог подвергаться эмоциям. Особенно он был подвластен гневу. Но в его глазах всегда была тяга к знаниям, глубоко в душе нерастраченный огромный резерв любви, который он готов был подарить Риз. Он улыбался — Риз помнила его улыбки. Помнила моменты, столь короткие, но такие яркие, когда складки между хмурыми бровями принца сглаживались, и он становился… спокойным. Таким спокойным, что и не скажешь, что в душе его терзали сомнения.

Теперь он был не таким. Что-то в нём стало сильнее — холод, гибкий ум, расчетливость. А что-то Риз не могла увидеть. Что-то, что, возможно, давно умерло.

Вместе с ней.

За этими думами они дошли до той самой горы, постукивая по ней палкой, Риз искала скрытый проход, расщелину, которую можно было бы расширить. Но пока такого не было, и гору нужны было огибать, чтобы найти удобное положение для их временного пристанища.

Такое нашлось. Риз слышала глухие постукивания по камню, но внутрь не видно было прохода — он был выше, как раз над ними был выступ, но можно ли туда взобраться?

— Проверишь? Там наверху есть вход?

Выказав своим видом недовольство, Ральф всё же выполнил и эту просьбу, обещая, что это последний раз. Что-то еще говорил, но Риз уже не слышала — её интересовало лишь укрытие.

По счастливой ли случайности, но это не просто была пещерка, а самое настоящие жилище виверны. Неудивительно, в этом месте таких должно быть полно. Не слезая с выступа, Ральф рассказал, что пещера тесная, но на троих сойдет. Тут была куча костей и сухих веток — гнездо недодракона. Было опасно, но Риз всё-таки не оставляла надежду:

— Сможешь определить, покинутое оно или нет? Или подними меня туда.

А нет, так хоть веток урвут.

— Кажется покинутым, — пожал плечами Ральф, оборачиваясь с выступа на пещеру. Он мало в этом смыслил, но кости внутри выглядели старыми. Либо эта виверна очень давно прилично не ела, либо где-то сдохла от голода. Да и мелковата была пещера для крупного зверя, считал Ральф.

Спрыгнув с выступа, он без предупреждения подхватил Риз на руки и сиганул вверх. Хотела же взглянуть сама. Никто не говорил, что он сделает это аккуратно, хотя мог. Опустив ее на ноги, он пошел внутрь, чтобы порыться в гнезде. Вдруг эти меньшие братья драконов такие же падкие на драгоценности, как их сородичи?

— Я бы остался здесь независимо от того, вернётся сюда виверна или нет, — рассуждал Ральф, но ему просто не хотелось и дальше бродить по снегу. — Уж втроём одну особь завалить не составит труда.

Риз потерла части тела, которые так неаккуратно взял демон, но ничего не сказала, даже плохого не подумала. Согласна — сама же просила. Поковыляв к гнезду и присаживаясь у него, Риз покопалась в ветках. Кусочки чешуи были обледеневшие, ветки тоже — всё заморожено. Фекалий также она не увидела, хотя вряд ли виверны гадят в свои гнезда. Да и прав Ральф — это место не для взрослой особи.

— Всё хорошо, — сказала она, выпрямившись. — Гнездо давно не навещали — обледеневшие ветки и кости были бы поломаны, да и такой слой льда говорит о том, что их давно не обогревали собственным телом. Смотри, — указала она на кости, — свежих нет, хотя виверны добычу тащат в гнездо. Веди сюда Генри, я пока разожгу костер.

Обойдя Ральфа, помогая себе палкой, Риз разделила ветки на несколько стопок, одну из которых она зажжет. Солнце еще пока не выглянуло полностью, но Риз заранее вытащила небольшую линзу. Даже с тем светом, что был, создать небольшой костер проблемой не стало. Проблема была в размещении троих людей сюда. Риз села у самого выхода, рассчитывая чуть позже пойти и раздобыть еды и воды.

Ревы просыпающихся виверн все чаще звучали над пиками заснеженных гор, но всё равно пока еще были далеко. Это было удачное место для троицы. О чем Риз только думала, что здесь, в горе, нужно поменьше шуметь и молиться, чтобы лавина не началась от тех же самых хищников, что сейчас разминали свои крылья где-то в небе.

Продолжая ворчать, что все почему-то удумали командовать Ральфом, он все же пошел за Генрихом. Долго себя ждать они не заставили. Пока Риз занималась своими делами, эти двое друг за другом запрыгнули на выступ, что могли напугать своим неожиданным появлением. Генри внимательно осмотрел пещерку, стараясь не обращать внимания на Риз. Костер уже горел, поэтому он прошел к нему и сел, но согревающую магию пока не рисковал отменять. Лишь бы виверны не заметили огонь и копошащуюся вокруг него добычу. В голову Генри даже пришла безумная идея заарканить парочку этих тварей и прямо на них заявиться ко двору Вильгельма. Точно произведет впечатление. Улыбнувшись своим мыслям, Генри взял палку и поворошил костер.

— Тебе весело? — не удержался от едкого комментария Ральф.

— Просто представил выражение лица Вильгельма, когда он увидит меня живым, — усмехнулся ещё шире Генрих. — Я обещал ему, что это станет последней встречей.

— Пережить бы этот холод сначала, — фыркнул Ральф и поежился. Конечно, он не сомневался, что они выберутся, но ему хотелось сделать это как можно скорее. Он подбавил чуть огонька дровам и тоже сел совсем близко к костру. Если бы мог, вообще в него залез.

— Нужно было убить его с самого начала, ничего бы этого не… — начала было говорить Риз, но осеклась и прокашлялась, чувствуя взгляд Генриха на себе за такие слова. Уже можно было не догадываться о его мнении на этот счет. Но если он действительно придет и убьет Вильгельма, то все это время было просто потрачено впустую. И его можно было потратить на то, чтобы помочь серийцам с вампирами. — Прошу прощения за дерзость, — прошептала она.

Сама же Риз всё это время что-то делала со своим снятым плащом. От костра держалась дальше остальных — не хотела ни себя Генрихом трогать, ни его собой. От плаща на ней остался только капюшон, всё остальное же она изрезала кинжалом. Уже через несколько минут можно было понять, что именно она делала: обувь. Подошву она сделала из расплющенных веток и обмотав их тканью, сшивая плащ какой-то иглой (видать, ранее ядовитой) и нитками, которые она также вытащила из плаща. Ткани было немного, потому на высокий сапожек это не тянуло, но ткань хотя бы берегла не только подошву стопы, но и щиколотку да голень.

Закончив с первым, она пододвинулась к Генриху и поставила сапожек рядом с ним, оставляя и шнуровку для крепежа на ноге, после чего отодвинулась и принялась плющить палки для следующего сапога. Все это делала она в молчании, даже не смотря на Генриха.

Могла бы не делать. Он же и так согреется, но… Как она могла? Беспокоилась же. Да и сейчас поддержание тепла в ногах наверняка затрачивало больше сил — он ходил по снегу босиком! Огонь еще не скоро согреет эту пещеру.

— Сейчас закончу, — сказала она, — схожу за водой и едой. Сколько вам нужно времени, ваше величество? — добавила она вопрос, несмотря на короля.

Генрих ещё на какое-то время задержал взгляд на Риз. У него на языке вертелись обидные слова, хотел бы он высказать ей все, что о ней думал, но промолчал, оставив и последний вопрос без ответа. Если она не желала с ним говорить, то и он тоже. Просто будет делать вид, что ее здесь нет, как не было все эти годы. Он больше не был тем мальчишкой, который повелся на ее дерзость. Теперь он король, с которым никому не позволено так разговаривать.

— Дня два, если ни на что не тратиться. Я прав, Генри? — пришел на помощь Ральф.

Его забавляла ситуация, он бы с радостью продолжил наблюдать, к чему придет эта игра в «Молчанку», но он чувствовал настрой Генриха, и его лучше как-то сменить. Дождавшись кивка от Генри, он повернулся к Риз всем корпусом, наблюдая, как она мастерила обувку.

— Истинно царские. — Ральф не был бы собой, если бы не отпустил шуточку. — А где ты собралась еду достать? Я бы не отказался сейчас перекусить.

Хоть подпитка в виде еды ему и не требовалась, Ральфу не чужды были маленькие вкусовые радости. Особенно ему нравились пирожные, которые королева Айка заказывала в замок у какой-то небольшой семьи. Ему вдруг стало интересно, как она там справлялась с милашкой Робертом без них, но спрашивать не стал, чтобы лишний раз не напоминать Генри про обстановку с вампирами дома.

— Не менее царские, чем твои шуточки, — буркнула Риз демону.

С ним у неё и голос как-то теплел. Просто не было того ужасного напряжения. В идеале, лучше бы ей на эти пару дней тоже себе место найти. Вот как раз иглу и сделает рядом! Будет только навещать мужчин и приносить еду. Думая об этом, представляя, как она выроет себе пещерку в снегу, Риз ускорила работу со вторым сапогом.

— Виверны питаются не снегом. В горах их пищей становятся либо глупые смертники, либо горные козлы, — вспоминала шпионка уроки по монстрологии. А в доказательство своим словам, взяла из отложенной кучки костей рог козла и отбросила его в сторону. — Если хочешь, можешь пойти со мной — так в любом случае будет быстрее, если ты настолько голоден.

Ей все равно нужно будет развести демона на лук. Без него всё будет намного дольше и непрактично. Быстро затолкав подошву в ткань и подшив её, Риз спрятала иглу в крохотный чехол, осторожно бросила второй сапог к Генриху, где уже покоился первый и, взяв «костыль», поднялась и пошла к выходу. Демон ей нужен в обязательном порядке!

— Я пошла, если хочешь, можешь со мной, Ральф. — Она-то думала, что он тоже голодает, видела, как он за обе щеки уплетал принесенную в покои еду королю. На то и делала ставку.

— Опять на холод идти? Нет уж! — напрочь отказался Ральф. Ему нравилось у огня, он даже успел пригреться, поэтому никуда не собирался идти.

— Иди с ней. — Его планы мало волновали Генриха. Он не собирался отпускать Риз одну в горы к вивернам, да ещё и хромую на одну ногу. И пусть он на нее злился — это не означало, что он позволит ей умереть. Опять.

Ральф обречённо застонал. В какой-то момент даже показалось, что сейчас он упадет на спину и начнет капризничать как ребенок, но вместо этого он поднялся, бурча себе под нос. На выходе этой небольшой пещеры он обернулся, замечая, как Генрих надевал самодельные сапоги. Подшутил бы над ним, но настроения уже не было. С тяжёлым вздохом Ральф сообразил защиту, постучал по ней, как по стеклу, проверяя на прочность, и только после этого опять не очень аккуратно подхватил Риз на руки, спрыгивая вместе с ней вниз.

Оставшись один, Генрих потратил ещё немного магии, чтобы пещера быстрее прогрелась, а после осторожно прилёг у костра на камне. Портал его вымотал так, будто он не спал этой ночью вовсе. Даже с магией Ральфа ему все ещё тяжело давались перемещения. В этом он завидовал Еве: у нее получалось прыгать чаще, пусть и на небольшие расстояния. Его клонило в сон, но он ещё долго боролся с ним, боясь уснуть так, что не почувствует, если случится что-то плохое. Но в конце концов бой был проигран, и Генри погрузился в восстановительный сон, весь сжимаясь перед костром.

***

Идти и смотреть на недовольного Ральфа было себе дороже, и пусть Риз привыкла к недовольным лицам, обычно они не знали о ней и не было необходимости как-то извиняться. До первых склонов гор они доковыляли тихо, без звука, каждый прислушивался к тому, нет ли поблизости опасности. А вот уже у гор Риз стала изучать их, постоянно поднимать глаза к вершинам и смотреть, где бы могли быть бараны да козлы. Из-за неё идти пришлось час, а то и больше до нужного места, но поиски их увенчались успехом. Сначала это были лишь следы, которые, если честно, увидел сначала Ральф. Они были высоко — по снегу видно, что кто-то шел по неровной поверхности склонов. А уж дальше отыскать добычу не составило труда — выслеживать было не обязательно — даже если горные копытные их увидят или услышат, наверху они чувствовали себя в полной безопасности. И так, идя по следу, Риз уже молчать не могла. Она то и дело поглядывала на недовольного Ральфа и, честно признать, чувствовала перед ним вину. С одной стороны, если бы он её сегодня не разбудил, она бы не ушла из комнаты, а он не пошел бы следом. И пусть демон, ему было холодно, а его заставили с ней переться.

— Прости, — сказала она вдруг негромко в свою повязку, будто пробубнила что-то неразборчивое. Но так и хотелось ляпнуть, что это его вина, что они тут оказались. — Что Генрих тебя послал со мной нянчиться.

— Если хочешь извиниться, лучше расскажи, откуда он тебя знает? — Ральф с хищной улыбкой подплыл к Риз. Мешать ей не собирался, но уж очень любопытно было. — С того дня сам не свой. Я-то думал, что за меня переживал, но к тебе он явно относится иначе.

Кивнув со знанием дела, мол, знает, о чем говорит, он отстал обратно на полшага, чтобы не мешать слежке за баранами или козлами, кто там в горах обитал… Жаль, что она была в маске, Ральф не мог толком увидеть ее выражение лица. Уже оно о многом могло рассказать. Но приходилось довольствоваться лишь косыми взглядами. Почему об их отношениях спросил именно Риз? Да потому что Генрих точно ничего не рассказал бы! Что касалось личных отношений, Генрих был молчуном.

Риз резко перевела взгляд с горы на Ральфа, и глаза-то её были открыты, снег и солнце лучами озаряли их, и по ним можно было тоже много чего прочитать. Сейчас, например, Риз была поражена и удивлена.

— Ты ничего не знаешь? — удивленно спросила она. Даже застыла на миг со своей палкой, но так как Ральф не думал останавливаться, она опомнилась и пошла следом. Нет, он ничего не знал. — Мы с Айкой думали, что у вас на двоих все: знания, память… Или, по крайней мере, он тебе все рассказал — я так считала.

Но что рассказать? Да и стоило ли? По крайней мере, в своей памяти и воспоминаниях шпионка не видела ничего зазорного; не видела какой-то страшной тайны, оттого на слова Ральфа пожала плечами и вновь перевела взгляд на горы.

— Мы… мы с ним учились в академии, — как бы издалека начала она. Голос её дрогнул, но прокашлявшись, она продолжила: — Мы встречались. Но и года не прошло, как наши пути разошлись. Вот и всё. — Более не положено было знать кому-либо. Знали те, кто имел на это право, а именно лишь Айка. — Этого достаточно?

— Ах, так и знал, что тут замешана женщина! — сказал Ральф больше каким-то своим мыслям.

На самом деле его давно мучил вопрос: почему Генрих — темный? С его убеждениями и честью, он совсем не походил на тех магов, которых довелось повидать демону. Но если тут замешана любовь, то Ральф ещё мог понять.

— Я польщён, что ты думаешь, будто я могу читать мысли, — распушился Ральф, но поспешил развеять ее ложные представления. — Из-за нашей связи с ним я чувствую только эмоциональный фон, но в голову к нему залезть не могу. У нас магия одна на двоих, но никак не сознание.

Ральф даже усмехнулся такому предложению, настолько глупое оно было. Хотя, что взять с тех, кто в магии не сильно смыслил? Даже для магов появление фамильяра было редкостью, тем более демонического происхождения. Генрих стремился к силе, увидел возможности и воспользовался, и пока Ральф доказывал свою полезность, ему было позволено здесь находиться. По крайней мере, зная скверный характер Генри, он считал, что они не друзья, а лишь хозяин и фамильяр.

— «Тут»? — Его первые слова Риз совершено не поняла. В чем именно была замешана женщина? В его новом характере? В его злобе в последнее время из-за её «воскрешения»?

Но вот Ральф уже поменял тему разговора, и Риз слабо улыбнулась. Так-то лучше. Лучше поговорить о теме, где она ничего не смыслила, но только не о короле. Зато в голове появились вопросы, которые она не задавала ранее. Магия одна на двоих? Почему бы тогда Ральфу не открыть портал? Почему бы ему не перенестись в замок? Хотя, если общий резерв исчерпан, то это и есть ответ на глупый вопрос — Риз сама себе ответила, и улыбка за маской спала.

— Так странно, — еще через какое-то время заговорила она. — Ты живое существо, которое с ним постоянно находится. Которое ему служит… — «Или даже помогает?», — но ты прав. Генри стал совсем другим. Стал жестоким. Помню, раньше он за своих глотки готов был рвать, а к тебе относится хуже, чем к собаке.

Такой вывод она сделала не только наблюдая за парой из тени. Да взять хотя бы то, как Генрих поступал с Ральфом. Может быть, Айка что-то недоговаривала? Может, она скрывала тёмную сторону короля, чтобы не ранить Риз; чтобы она не думала, что он стал таким из-за неё? Может, и к Айке Генри тоже был очень жестоким? Хоть королева и могла за себя постоять, да и синяки Риз никогда не видела, но она же постоянно была в разъездах…

— Не подумай, — поправила она себя. — Это не жалость, но как-то несправедливо, не находишь? Иногда ты правда заслуживаешь оплеуху, но порой он отшвыривает тебя в стену за твоё… озорство, назовем это так.

— В последнее время он как с цепи сорвался, ему только повод дай. Может, из-за отца? — предположил Ральф. Дома, в Серии, Генрих был куда спокойнее, даже с Робертом разрешал поиграть, когда тот приезжал. Ральф поймал себя на мысли, что ищет оправдание Генри, и фыркнул, замотав головой. — Но ты права: он жестокий. Со всеми, кроме королевы Айки. Может, она единственная, кого он правда любит?

Хотя он не назвал бы чувства Генриха страстной любовью. Честно говоря, Ральф до сих пор не мог понять его отношение к королеве, да и чужды ему были такие эмоции. Но к Айке Генрих определенно относился по-особому. Конечно, Ральф не мог знать, что это из-за чувства вины перед ней.

— Не переживай за меня, — улыбнулся Ральф, поворачиваясь к Риз и делая к ней шаг, чтобы обнять за плечи. — Удара об стену недостаточно, чтобы причинить мне боль. Нужны святые слова или артефакты. Как жаль, что Генри не дал мне поиграться с той охотницей. Мне было интересно, насколько ее хватит мне сопротивляться.

Риз ответила далеко не сразу. Она даже не слышала его последующих слов. В её голове были лишь слова о любви Генриха к Айке. Что ж, спасибо хоть, что её страхи по поводу благополучия королевы были сейчас напрасны. Кому, как не Ральфу знать, что с Айкой все хорошо.

Но любит…

Любит ли?

Айка хорошая девушка и очень красивая. Она могла бы заставить его себя полюбить. Не специально, конечно. Риз не почувствовала руки Ральфа, а всё пыталась унять разрывающееся в груди сердце и слова, которые эхом отдавались в голове.

Но хватит! Это её последнее задание! Потом на отдых, к родителям, заняться семейным делом, продолжить род! А не всё это. Смахнув с глаз еще не накопившиеся слезы, Риз дружески обняла Ральфа за плечи, так, дурачась, надевая маску безразличия к королю, которую в будущем приклеит к лицу.

— Ну, что я и говорила! — улыбнулась она. — Озорник! — Хотя стоило бы бояться. Что он имел в виду, говоря о сопротивлении? — О! Вон там! — Когда она хотела взглянуть на Ральфа, то взглядом случайно задела черное пятно далеко впереди на скале. Её зрение не так остро, но если это был козёл — их поискам конец! — Сможешь разглядеть, кто там?

А он только опять начал свои игры с Риз, как ему пришлось отвлечься на кого-то там впереди. Ральф взглянул на этого козла, как на своего врага, и будь тот рядом, наверняка бы почувствовал злую ауру и ускакал.

— Козел это, — бросил Ральф, опуская руку с плеч Риз. Испортила весь настрой. Он с досадой отошёл от нее, пропуская вперёд. Она же обещала добыть еду, вот пусть и поработает. — Если понадобится помощь, я рядом.

А сам специально отходил все дальше, всем своим видом показывая, что помощи от него она не дождется. Пусть Генрих и приказал ему идти с ней, об охоте на козлов речи не было. Вот если бы виверна попалась, он бы ещё подумал. Хотя наверняка запросил бы плату за свои услуги. Но что-то ему подсказывало, что Генрих ему голову открутил бы, как только узнал.

— А ты можешь?.. — начала было Риз и обернулась. Этот гадёныш всё отдалялся и отдалялся, и она вздохнула. Глупо было надеяться, Ральф ясно дал все понять.

Но козел был далеко, хоть не высоко. Быть может, удастся до него метнуть кинжал. Осталось лишь подойти ближе. Это было проще, потому что у подножья гор снега всё-таки меньше, а больше каменистой поверхности. Если бы еще не лёд, на котором Риз в таком положении пришлось быть аккуратнее, дошла бы быстрее.

Когда козел был практически над ней, ход не прекратился. Теперь, отступая от горы назад, Риз достала кинжалы и стала прицеливаться. Правда, вместо кинжала она пару раз бросила камень — проверяла порывы ветра наверху, насколько мог отклониться кинжал.

Козел не испугался. Сейчас любое его неверное движение, и он сам полетит вниз — скотина это знала, и была слишком уверена в своих силах. До тех пор, пока кинжал не стукнулся рукоятью в нескольких сантиметрах от его морды в скалу — чуть не рассчитала ветер. Второй же кинжал прилетел в цель, вонзаясь в голову козла. Тот камнем полетел вниз, и охотник с добычей встретились у подножья.

В чем-то было полезно, что козел слетел — какие-то кости явно поломались, что облегчало задачу разделать тушу. Всего его нести было опасно, да и действовать надо было быстро — кровь могла привлечь виверну. А обрубить, так взять себе самые больше куски мяса на два дня, и уйти, пользуясь, что виверна будет жрать уже мертвого козла здесь.

Увы, у Риз ничего лучше кинжалов не было, а разделить тушу нужно было быстро. Управлялась, как могла, но проблема была еще и в том, что добычу было не в чем нести. И потому она подозвала Ральфа, но вместо слов, сунула ему мясо.

— Уноси в пещеру, — наказала она, счищая с кинжалов и рук кровь снегом. — Да побыстрее. Если сможешь перенестись — переносись, нам нельзя долго распространять запах мяса, а уж тем более им проводить дорогу к логову.

— Генри меня прибьет, если вернусь без тебя, — возразил Ральф, но дураком он не был. Оглядевшись, чтобы поблизости никого не было, он перехватил мясо поудобнее и освободившейся рукой взялся за Риз. — За это он меня тоже убить может, но шансов на выживание больше.

Сказал и был таков. Это не походило на портал, но демоны переносились через свой мир, что для человека по ощущениям было даже хуже. Вот Риз стояла посреди заснеженных гор, а в следующий момент почувствовала невыносимый жар, от которого, казалось, плавилась кожа. А затем опять холод и снег вокруг. Хорошо, что прыгать надо было не очень далеко, иначе потраченную на скачок магию им обоим пришлось бы восстанавливать ещё дольше.

Генрих даже не шелохнулся от их появления, поэтому Ральф с облегчением вздохнул. Сняв защиту, он бросил мясо к костру, а сам сел подле Генри и, казалось, уснул, как и король. Но он просто проверял, как тот себя чувствовал, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям.

— В порядке, — зачем-то доложил он Риз, — просто крепко спит.

Когда она поняла, где находится, то, не обращая внимания на свою ногу, рванула к выходу, чтобы мороз гор сбросил с неё это ужасное чувство жара. Оно было быстрым, но будто в аду побывала — этот огонь, ненастоящий, не созданный человеком, жег будто изнутри и оставался там какое-то время.

Риз упала на ноги, поморщившись от боли и уткнулась руками в снег. Становилось легче от секунды до секунды.

— Это было… Ты так?.. — спросила она сбивчиво, но вопрос был понятен. Понятен и ответ. Вот они — демоны. Только сейчас Риз по-настоящему поняла, кем был Ральф и из чего он состоял. Из адского пламени.

Но отношение к нему не поменялось. Просто будто немного ауры того места, через которое они прыгнули, присосалось к ней, но также быстро и отлипало. Становилось легче на душе.

— Спасибо, — прошептала она, ползком добираясь до костра — он всё-таки был близко. Генри уснул давно — огонь почти погас, и она усердно стала разводить его сильнее. Но и без него в пещере было на удивление тепло. Король постарался? Риз взглянула на Генриха, и лучше бы не смотрела. Такой же… мрачный и хмурый. Но на душе стало приятно, когда увидела его ноги в её сапогах. — Это… был твой дом? Ты оттуда?

— Да. Теперь ты понимаешь, почему я не люблю холод? — ответил Ральф и наконец оторвался от Генри.

Было бы у него в запасе больше сил, обернулся бы девушкой да согрел его жаром своего тела. Но он и так исчерпал свой лимит, если потратит ещё больше, то Генри точно заметит.

— Деми, наша мать, создала нас из чистой магии. Для людей окунуться в нее — это сродни купанию в вулкане, — тихо пояснил Ральф, занимая место между Риз и Генрихом. — Ты прикоснулась к тому, что тебе недоступно. Глядишь, так и способности новые откроются.

Хохотнув, он уставился на Риз, будто и правда хотел разглядеть в ней скрытые таланты, которые дремали до этого момента. Его поступок и то, что он протащил ее через свой мир, было крайне рискованным. Она ведь могла и не пережить этого.

— Надеюсь, ты понимаешь, что Генри не должен об этом узнать? — шепотом уточнил Ральф, будто боялся, что одним упоминанием о случившемся разбудит его.

— Этим ты тоже тратишь вашу энергию? — Риз не понимала, почему это тайна. Думала, что Ральф боится наказание за трату дорогого «материала», у неё и в мыслях не было, что это опасно, и именно из-за опасности Генри мог быть зол. — В любом случае, спасибо, но если это так, мог бы не тратиться… Я бы спокойно дошла сама.

У неё еще были в запасе иглы, которые она могла потратить против виверн, но вслух этого не сказала. Закончив с огнем, отрезав куски мяса и насадив их на кинжалы, она уложила их к огню, а когда хотела было взглянуть на Ральфа, вновь столкнулась слишком близко с его лицом. Но на этот раз оно было слишком серьёзным, и она не могла не поверить.

— Он ничего не узнает, — в тон ему прошептала она. — Обещаю. Но магии рада точно не буду, — как бы хотела она свести всё в шутку, но трудно было думать о веселом, когда говоришь о столь важных вещах. Она была наподобие вулкана? Что ж, там оказаться повторно не хотела, но о словах Ральфа задумалась. А именно о холоде. Выискивая взглядом половину оставшегося плаща, Риз взяла его и уложила на плечи демона. Пусть мелочь и даже глупость. Но если ему в том месте с огнем было комфортно, было даже страшно представить, как ему плохо тут.

— Есть способы согреться получше, — усмехнулся Ральф, вновь становясь собой — демоном-озорником. Чтобы от него кто-то услышал слова благодарности, должно произойти что-то совсем необычное даже для него. Он проявил это по-своему, заворачиваясь в теплую ткань плотнее.

Им оставалось только ждать, а это означало часы и дни скуки. Когда Генрих проснется, Ральф не сможет доставать Риз, и сидеть в том напряжении, которое даже можно было пощупать между ними, будет для него невыносимо.

16. Воронья песня

Королева имела привычку просыпаться рано, оттого её веки разомкнулись, когда солнце только-только показывало свои лучи, но птицы уже пели вовсю. Она поднялась и потянулась, похрустывая косточками. Уже и забыла, каково это, спать на земле. Нет, стоп! Она вообще к этому не была приучена! Последние дни были в академии на соревнованиях. Оттого при первом хрусте раздался тихий стон.

Проверив, что Роберт еще спит, Айка первым делом пошла наводить на лице порядок. Даже при Генрихе не могла позволить себе показаться с утра с грязным заспанным личиком. Жаль только, воды пришлось тратить из сосудов, из которых они пьют, так как реки поблизости не было. Возможно, она использовала даже больше, чем нужно, но лицо — её всё!

Всё также стараясь не разбудить Роберта, Айка стала разводить огонь, промочив горло вчерашними остатками вина на донышке. Забавно, но даже от этого стало немного лучше.

Вскоре запах мяса пошел, и уже ветром он направлялся именно к носу Роберта.

Как же ему не хотелось просыпаться. Во сне он обнимал Айку и согревал холодной ночью, и ему казалось, что если открыть глаза, то этот образ пропадет. В принципе, именно это и произошло. Поняв, что Роберт действительно рядом с Айкой, но не так, как ему того хотелось, он резко поднялся и вытер лицо. Он очень надеялся, что она не видела, как он пускал слюни или, того хуже, бормотал во сне.

— Доброго… — буркнул Роб, приглаживая растрёпанные волосы. Он посмотрел, от чего идёт такой вкусный запах. — Когда ты успела?

Хотя дожидаться ответа он не стал. Поднявшись, Роб поправил камзол и отбежал в лес по нужде, но вернулся быстро и уже был готов к завтраку.

— Давно проснулась? — спросил он, присаживаясь рядом.

— Я рано просыпаюсь, — кивнула она. — У меня было время на всё это.

Дождавшись, когда Роберт устроится поудобнее, Айка протянула ему поджаренное мясо и подогретые до плавленого сыра бутерброды. Увы, всё что могла сделать — подогреть и пожарить (поджарить), но никак не вкусно приготовить.

— Ешь быстрее, — наказала она, маленькими кусочками откусывая от своего бутерброда. — у нас впереди трудный день. До мельницы недалеко, а что её окружает — не предсказать. Местность необитаемая.

Уговаривать Роберта не надо было. Ему и самому не терпелось уже найти этот храм. Мало того, что им откроются знания, недоступные большинству, так они ещё помогут справиться с вампирами. Во всяком случае, он на это рассчитывал. Конечно, наедине с Айкой ему хотелось побыть подольше, но природное любопытство давало о себе знать.

Быстро покончив с завтраком, они двинулись дальше. Мельница и правда оказалась совсем близко, однако, чем глубже в эти земли они проходили, тем яснее ощущалась зловещая аура. Даже таким людям, как Роберт и Айка, которые не способны в полной мере чувствовать магию и тьму, было не по себе. Понятно было, почему никто не хотел здесь жить — трудно долго находиться в такой давящей атмосфере.

Когда же они достигли почерневшей от пожара земли, лошади напрочь отказались двигаться дальше. Огонь явно не пощадил ни само здание мельницы, ни близлежащие строения и деревья. Годами пепелище оставалось нетронутым природой, и даже трава отказывалась расти здесь.

— Дальше пойдем пешком, — решил Роберт, хотя любой человек в здравом уме побежал бы прочь с этого проклятого куска земли. Лошадей отпускать он не стал бы, помня предостережение Эйши, поэтому свою он привязал к ближайшему погоревшему дереву. — Предлагаю поискать вход сначала в самой мельнице, а потом уже осмотреться вокруг.

— Мне сказали, вход внутри, — доложила королева, слезая с лошади и хлопая её по хребту. — Думаю, там есть какой-нибудь люк в подвальное помещение, — она передала лошадь Роберту, дабы тот привязал как следует, а сама отошла от него, потирая ладони и осматривая безжизненные земли. Сама лишь слышала, но видеть эту чудовищную картину — лучше бы никогда не приходилось. — Если не здесь пристанище богини смерти, тогда я не знаю, как оно еще должно выглядеть.

С собой она взяла лишь небольшую походную сумку, куда сложила всё, что могло пригодиться. От магических письменностей до амулетов. Хотя её голос еще никогда не подводил Айку, а вкупе с Робертом их песни для тьмы вообще были страшной вещью, что она доказала себе в городе Близнеце.

— Но я бы предостереглась и защитила бы окрестности, — сказала она, повернувшись к Роберту. — Если мы найдем вход, то неизвестно, какие твари вокруг пойдут по нашему следу.

— Мне кажется, даже бессмертные обходят это место стороной, боятся, — нервно пошутил Роб. Со своего седла он тоже взял несколько вещей: тюк с водой да священные письмена. — Я только слышал о таких местах. В Летарте тоже есть заброшенный пустырь где-то на границе с Люцием. Слышал, там озеро, в котором даже рыба не водится. Может, там тоже разместился старый храм Грот?

Обогнав немного Айку, Роберт первым достиг стен мельницы. Почерневший кирпич выглядел не особо приветливым, а сквозь разрушенную крышу с трудом проходили лучи солнца. И только каким-то чудом уцелевшие деревянные лопасти напоминали, что здесь когда-то стояла ветряная мельница. Благо не крутились, иначе скрип старого механизма точно привлекал бы кого-нибудь.

Ещё совсем недавно они ехали сквозь лес, залитый солнцем, но казалось, что именно над этим местом сгущались самые темные тучи. Опасаясь прикасаться к чему-либо, Роб заглянул внутрь.

— Начертим защитный круг, — решил он и сделал шаг назад от проема в стене. Напоминать ей, о чем речь, вряд ли нужно было, но он уточнил: — Не впускать и не выпускать никого, кроме нас. Согласна?

— О, как пошло звучит, — усмехнулась Айка. — Не хотите, чтобы нам помешали?

Нет, она была напряжена и взволнована и понимала всю серьёзность ситуации. Возможно, то было её неким щитом, чтобы не показывать или не поддаваться слабостям? И всё-таки, после своего комментария не смогла сдержаться и взглянула на Роберта, добавляя шутливо:

— А я думала, за три года ты хотя бы до тройничка дойдешь.

С ним было проще. Он всегда так забавно реагировал… в отличие от Генри. И физически разрядки не давал, и реакций на её шутки тоже никаких не было. Она с ним чахла, а тут хоть можно выплеснуть всё.

Но несмотря на слова, из сумки она всё же достала пять лунных камней и, напевая мелодию, обошла мельницу, разбрасывая камни так, чтобы строение былопосередине. Это не тот круг, о котором говорил Роберт, но, на всякий случай, Айка, изменив защиту, позволяла выйти и войти человеческим созданиям больше, чем их есть сейчас. Кто знает, кого они могут встретить внутри.

— Такими шуточками меня больше не проймёшь, спроси у Ральфа, — усмехнулся Роберт и со своей стороны обошел здание, чертя на земле в пяти местах руны, которые были призваны сдерживать все неживое внутри круга. — Если так желаешь, позовём его в следующий раз с нами. Он уже давно жаждет отдаться мне.

Встретив Айку на противоположной стороне, Роб внимательно взглянул на нее. Поняла ли она, что он говорил о Ральфе, когда тот обращался в соблазнительную девушку? И хотел ли он увидеть в ее лице ревность? Ему было бы приятно знать, что она все ещё думала о нем. Он не задавал Генриху вопросов, на которые боялся услышать ответы, и он не был также хорош в чтении лиц, но, возможно, когда ему наконец-то удалось остаться с Айкой в неформальной обстановке, один на один, был маленький шанс выведать ее секреты.

— Но мне правда не хотелось бы, чтобы нам мешали, — и пусть воспринимает эти слова и его улыбку, как хочет. То ли он все ещё на ее шутку отвечал, то ли уже о деле говорил. Он встал опять у входа в мельницу, раздумывая, что их может ждать внутри.

— Стой!

Айка грубо, но уж такие у неё манеры, схватила Роберта за плечо и развернула к себе. Каким бы плохим чтецом лиц он не был, но тот спектр эмоций, что она сейчас испытывала, прочел бы даже слепой.

— Эта рогатая обезьяна?.. — уточнила она. Будто бы были другие Ральфы. В лице было всё. Злость, ревность, даже желание вздернуть. Конечно, было обидно это слышать. И неужели Генрих позволял? Зная, кто Роберт для Айки! — Ну попадись он мне на глаза…

Генри не позволял трогать Ральфа, но вот за то, что он прикасался к её! бывшему, несмотря на Генри, прочитает ему такую песню, что тот будет молить о возвращении в родные края! Конечно, из слов Роберта было одно совсем безобидное слово "отдаться". Но Айка знала, как настырно Ральф порой желает отдаться. Еще больше разозлило, что, раз Роберта её шутки не трогают, значит…

— А ты, я погляжу, и рад, что у тебя был хороший учитель? — намекнула она на демона. Айка вовремя поняла, что непривычно для себя поддалась ревности, и потому последние слова были произнесены с усмешкой, будто её это не касалось. Но вот взгляд молнии так и метал.

— Ну, был не только Ральф, — ответил Роб, хлопая глазами, словно дурачок, который ничего не понял. Он сделал вид, что задумался, и начал загибать пальцы. — Кики часто заходит к нам в гости по-соседски, с Одри виделся пару раз до того, как она приняла обеты жрицы, и отец конечно же не оставил своих попыток женить меня, то и дело кого-нибудь подсылает.

Он скосил глаза на Айку и еле сдержался, чтобы не засмеяться и не навлечь на себя ещё больший гнев. Она все ещё думала о нем, и сердце больно сжалось от тоски. Но если он продолжит этот спектакль, точно лишится головы. Или чего-нибудь другого. Опустив руку, он сбросил маску и поднял печальный взгляд.

— Айка, — тихо позвал он, призывая послушать его внимательно, без лишних эмоций, — если у меня и был кто-то — это не отменяет того факта, что мое сердце навеки принадлежит лишь одной женщине. Ты ведь прекрасно знаешь, что я не вижу никого, кроме тебя.

Признался, и на душе сразу легче стало. Быть может, потом так и не выпало бы шанса рассказать ей, что все это время он продолжал думать лишь о ней. Он вряд ли когда-нибудь женится. Даже была дурная мысль, когда все закончится, и Генриху больше не нужна будет Серия, он попросит его вернуть ему Айку. Но это была такая призрачная, совсем несбыточная мечта. Он как провел эти три года, так и продолжит наблюдать за ней издалека.

— Значит, всё-таки кто-то был? — но Айка услышала лишь это. Она королева, она привыкла быть единственной, и эти слова очень больно ударили её по гордости и самолюбию. Не могла сказать, врал он или нет; просто ли это слова, чтобы украсить само предложение, но она услышала именно это. В глубине души она была честна с собой, не являлась безгрешной и приставала к Генриху, но всё-таки: — Один-ноль, Роберт. У меня никого не было. Ни разу. Ни на полчаса. Вот только, кто из нас сейчас проигравший — я понять не могу.

Роберт наверняка не этого ожидал услышать, но и то являлось маленьким признанием — да, она тоже о нём до сих пор думала. Связи не было из-за Генриха, но ведь не было же! Тут Айка была лицемерна. Она и не оправдывалась внутри себя, но наяву всё-таки пыталась предстать святой.

— Трудно верить после твоего списочка, — буркнула она, окончательно обижаясь на Роберта. Вздернув носик, она обошла Скайфорда и направилась к мельнице.

— Это неважно, Айка, — все также тихо говорил Роб, следуя за ней. — Будет рано или поздно. Королю нужен наследник. Я проиграл ещё в тот день, когда ты сказала "Да" Генриху.

День свадьбы вспоминался как страшный сон. Роберт мечтал увидеть Айку в свадебном платье, но видеть, как она в нем шла к другому, было выше его сил. Благо им хватило чести не приглашать его. Генрих не переживал, что он мог попытаться сорвать свадьбу, но позаботился о его чувствах хотя бы в такой мелочи. В тот день Роб сильно пил и мало что запомнил. Целый отрывок жизни был стёрт из памяти.

Вздохнув, Роб поспешил обогнать Айку. Если уж кому попадать в ловушки, то ему. Она должна вернуться к своим людям, чего бы это ему ни стоило. Он разгребал завалы, которые образовались здесь во время пожара и от разрушения стен временем. Кое-где даже пришлось применить силу, чтобы убрать камни с дороги и попасть во внутреннюю комнату. Роб ещё раз взглянул в небо сквозь дыру в потолке, будто надеялся еще разок увидеть солнце перед тем, как они отправятся в самую тьму.

Эти слова отрезвили Айку, и вместо ревности и злости на душу накатили тьма и тошнота. Странные чувства, но именно так она думала о словах про наследника. Айка хотела разделить постель, но не желала наследника. Не сейчас и не потом. Не от Генриха. Они не поднимали эту тему, но знала, это неизбежно. А также знала, что она никогда не полюбит ребёнка, которого принесет Генриху. Просто знала. Она уже ненавидела мысль об этом, а сейчас стала ненавидеть еще больше, потому что это произнес Роберт.

Более Айка ничего не говорила по пути. Не хотелось. Разговор оставил дурное послевкусие, и любое слово лишь расшевелит этот привкус на языке. Она постаралась переключиться на работу, призвала лучик света, чтобы видеть люк в полу. До грязи и развалин не дотрагивалась, считала, что это выше его достоинства (Роберт и без неё хорошо справлялся). И как раз где-то в середине она его увидела. Он даже не был спрятан, хотя, может, прятавший его ковер уже давно сгорел?

Но даже сейчас вместо слов она просто прокашлялась, привлекая внимания Роберта, и, когда он взглянул, указала на люк, подходя к нему и освещая лучом.

— Это и есть вход? Никаких обозначений, — с сомнением протянул Роб, присаживаясь перед люком. Он внимательно осмотрел пол вокруг и саму крышку, даже попытался смахнуть старую грязь, но гарь и копоть настолько въелись в камень, что лишь испачкали его руки. — Давай попробую открыть.

Нащупав железное кольцо под слоем грязи, Роберт потянул вверх, но дверь, которая не открывалась несколько десятилетий, не желала так легко поддаваться. Ему даже пришлось прочитать молитву, которая дарует силы, но и с ней люк не поддался.

— Заперто, — подытожил он. Не стоило надеяться, что в тайный храм будет легко попасть, просто открыв дверь. Он попытался припомнить, что говорила Айка, но в ее словах не находил подсказки. Поэтому он решил спросить ее напрямую, впервые после разговора встретившись с ее взглядом. — Есть идеи?

— Взорвать все к Тали, — холодно сказала она, даже не взглянув на Роберта.

Теперь в ней взыграла ярость. И больше даже по причине того, где она находится. Можно подумать, как бы она тут была без Роберта. А никак, молчала бы, потому что недовольство высказать некому. Но через какое-то время вниз на люк она посмотрела и задумалась. Взорвать — хороший вариант, потому что…

— Это мог бы и быть запасной выход. Если так, он заперт изнутри. Если магически — придется искать иной путь. Если на затворнику — взорвать.

Вот только взрывчатками она не пользовалась. Слишком грубо, не ее метод. Хотя сейчас это было очень зря. Айка подошла к Роберту и села справа от него. Покачав в воздухе пальчиком, она будто из воздуха стала наматывать сияющую голубую нить, которая в ладони после стала шариком. Подведя ладонь к люку, не успей даже до него дотронуться, как шар не просто исчез, а будто у него были судороги — он задёргался, завертелся, закружился; кажется, он даже пищал будто от боли, пока не скрылся изведу, точно его что-то поглотило.

— Эпицентр зла всё-таки под нами, — заключила она результат своего небольшого эксперимента. — Это не тайный выход. Но тогда, как попасть? — и все же белоснежные волосы королевы улеглись на ее плечи — она повернула лицо в сторону Роберта и стала ждать ответа и решений.

— Взорвать? — переспросил Роб и покачал головой. Ему не нравилась эта идея, таким образом они могли завалить единственный вход. Как же им попасть внутрь? Сейчас он жалел, что с ними нет мага. Надо было взять кого-то из наемников с собой. — "Все пути, откройтесь". Может… "Отвори дверь предо мной"!

Роберт пробовал короткие молитвы одну за другой, даже вспомнил какую-то на древнем языке, но люк так и остался неприступным. Ни пылинки с него не сдвинулось. Вздохнув, Роб встал и пошел по комнате в поисках какого-нибудь рычага.

— Не могли же они замуровать дверь наглухо, — рассуждал он, щупая кирпичи в стене. — Жрецам как-то надо было попадать внутрь. Здесь должна быть подсказка.

Он и сам начинал злиться не хуже Айки. Они проделали весь этот путь, оставили королевство без правителя, и все зря? Они были первыми посетителями храма за сотню лет, Грот должна желать, чтобы они попали внутрь!

— Проклятье! — Роб со злости пнул старую гнилую деревяшку, которая давно покрылась мхом. Напугав его самого, она с грохотом свалилась на бок, а глазам Роба предстало ещё одно кольцо, как на люке, только теперь в стене, внизу, почти у самого пола. Недолго думая, он потянул, и со стороны люка раздался щелчок.

— Кажется, только такие речи богиня и понимает, — свысока посмотрела на люк Айка, но всё-таки сжала зубы и сама потянула за кольцо, не ожидая помощи. Уж мало кто помнит, какой она была ученицей на физической подготовке, но все сейчас стало явно хуже. Айка стала нежнее и уязвимее телом. Люк с трудом поддавался, хотя это всего лишь деревяшка, пусть и потяжелевшая от сырости и старости.

Открыла всего лишь наполовину, но поднялся изнутри такой смрад, что Айка чудом удержала крышку. Зажмурившись и свободной рукой прикрыв нос, она отвернулась, ища возможность сделать вдох. Не было сомнений — внизу проводились ритуалы на умерщвление. Не один раз и не один десяток лет. Не было сил даже на молитву. Она всё-таки бросила кольцо, закрывая люк, и отошла.

— Это нереально туда залезть! — вздохнула она, касаясь пальчиками своих губ и носа, защищая их от действия яда в воздухе и смрада. — Я не успела разглядеть, как там глубоко

— Ну, тогда давай развернемся и поедем в замок, пока не поздно, — предложил Роб, хотя сомневался, что она согласится. Всё-таки это была идея Айки, так что отступать не было смысла.

Ужасный запах донёсся и до Роберта, который стоял у стены. Но все же делать им было нечего, надо спускаться, раз уж они пришли и даже смогли открыть дверь. Конечно, все это было странно, но разве у них был выбор? Вампиров ни за что не победить обычными методами.

— Я пойду первым, — решил Роб и распахнул люк на всю. В нос ударил ещё более едкий смрад, и Роберт с Айкой даже зажмурились. Ему казалось, что сейчас точно стошнит, и в жертву Грот пойдет не успевший перевариться завтрак, но как-то удалось сдержаться.

В темноте Роб увидел старую лестницу, ведущую вниз, и осторожно сделал шаг. Вроде держала. Он ступил чуть увереннее, но дальше его ждал подвох. Когда его голова оказалась на уровне люка, гнилая ступенька под ним треснула, и Роб полетел вниз, не успев схватиться руками за лестницу. Все последующие ступеньки либо давно сгнили, либо он сшиб их своим телом — так и не понял, но после падения раздался его стон, а все тело отчего-то болело. Он, как и Айка, был непривыкшим к таким приключениям.

Желание ядовито ответить на первое замечание сразу пропало, стоило ей, будто в замедленной съемке, видеть, как белоснежная голова Роберта скрывается в люке и тонет во тьме, как ранее её маленький шарик света.

— Роберт! — вскрикнула испуганно Айка, и лишь наполовину ей стало легче — он застонал. Живой. — Роберт, не двигайся, я сейчас!

Испуганно королева стала смотреть по сторонам, что могло бы помочь слезть вниз. Была молитва на "легкие ноги", но она помогала не сломать конечности лишь при не особо высоких прыжках. Здесь она не была уверена, что поможет. Вспомнив о сумке, она залезла внутрь, но не нашла ничего, что могло бы помочь спуститься. И Айка не нашла ничего лучше, чем снять с неё длинный ремешок, распустить его и привязать один конец к кольцу люка и, поддев его так, чтобы при прыжке он не закрылся, Айка пустила свет внутрь люка. Слишком высоко, но белые волосы бывшего возлюбленного она увидела и определила, как ей лучше спрыгнуть.

Ремешки были из шкуры казида, они её вес выдержат с легкостью, и только когда Айка повисла на ремне, прочитала молитву на "легкие ноги" и спрыгнула практически рядом с головой Роберта.

— Роб!

Удар все-таки она ступнями почувствовала, но, главное, ничего не сломала. Да и думалось ли об этом сейчас? Она опустилась на колени перед парнем и, запустив руку под его голову, осторожно приподняла.

— Ты как? Шевелиться можешь?

— Я умер и попал в рай? — не открывая глаз, спросил Роб. После небольшой ссоры он и не думал, что снова услышит ее беспокойный голос. Он выдавил кривую улыбку, потому что беспокоилась она о нем. Но шутки шутками, а в таком месте расслабляться нельзя. — Кажется, повредил ногу.

Как бы ему ни хотелось подольше полежать у нее на руках, Роб приподнялся на локтях и в тусклом свете одного маленького огонька посмотрел на ногу. Крови не было, значит, даже если сломал, по крайней мере, перелом был не открытым. Кряхтя, он сел, осторожно дотронулся до места, где болело, и чуть не взвыл от боли. Пришлось прикусить палец, чтобы не потерять лицо перед Айкой.

— Подлечу немного, а ты помоги снять боль, чтобы я мог идти, — попросил он дрожащим голосом. Его ладони засветились, но словно само место было против такого рода силы. И сколь бы велика ни была вера в Индру, частички дарованной ею силы еле-еле слетали с рук ее жреца.

— Ну ты!.. — сквозь зубы прорычала королева и замахнулась, чтобы хорошенько вдарить за такие неуместные шутки, но рука опустилась, стоило ей увидеть скривившиеся от боли лицо.

Айка отодвинулась и погладила его ногу, следя за реакцией и выискивая болезненное место. Проблем не составило — он и сам держал руки и пытался излечить ушиб, если там не было чего хуже.

— Я не сниму твою боль, чтобы ты шел вперёд, будет хуже, — строго сказала она, доставая из волос заколку, которая на самом деле являлась скрытым ножом. Распоров штанину, чтобы добраться до места, Айка нагнулась и, положив руки поверх ладоней Роберта, опустила их на ногу. — Давай вместе.

Видела, у него не получалось лечить себя, по крайне мере, тут. Но еще надеясь в своё предположение об их колоссальной силе, когда едины голосом, Айка не сдавалась и запела излечивающую молитву. Не тихие нашептывания, а будто она была в самом храме, самом большом на свете, и её голос должен был быть услышан на самых дальних рядах. Громко, честно, бросая вызов богине, которая властвовала под этой мельницей. Она королева! Она лучшая жрица Серии! И в ней было столько любви к своему народу, к каждому своему подданному, которую сейчас она выплескивала через слова, разбивая мрачную энергетику и ауру подземного храма. Её песнь должна была дойти до поврежденных тканей Роберта.

Руки Роберта засветились с такой силой, с которой ещё самому не получалось никогда. Он поддержал Айку пением, но в какой-то момент сбился, потому что исцеление не всегда проходило безболезненно. В ноге что-то хрустнуло, вставая на место, и Роб зажмурился от боли. Свет слегка погас, но так как Айка не останавливалась, очень скоро ушла и эта боль.

— Спасибо, — шепнул Роб и вытер рукавом испарину на лбу. Айка почти убрала руки, но он успел поймать одну, крепко сжимая ладонь в благодарность. Хотел отругать ее, что в таком месте лучше не нарушать тишину и не волновать темные силы светом, но язык не повернулся. Кто знает, если бы не она, в конце концов, могло все обернуться ещё хуже из-за сломанной ноги, когда им придется сбегать отсюда.

Каким бы сильным он ни старался быть для нее, Айка всегда оказывалась впереди. Как и сейчас, вместо того чтобы помочь ей, он лишь доставлял неприятности. Она также первой поднялась на ноги, помогая и ему следом. Роб попробовал встать на больную ногу — все было в порядке.

— Спасибо, — ещё раз поблагодарил он и огляделся, вызывая свой шарик света. — Ну, пойдем искать какую-нибудь библиотеку. Будь осторожна.

— Хах, и это говоришь мне ты? — довольно жестоко пошутила, но дабы эти слова не вонзились Роберту в сердце больнее, чем сломанная нога, она подпрыгнула вперёд, легонько щелкнув пальцами по его затылку. — Так уж и быть, запиши свои штаны на королевский счет.

На самом деле она пыталась скрыть свое беспокойств. И мысли не было о том, что Роберт обуза в этом путешествии. Он опора и тот, кто стоит её щитом, которым она, конечно, пользоваться не собиралась. Будь она здесь одна, во многом пришлось бы пересиливать себя, что Айка не очень любила делать, а так хоть для кого-то, но она могла побыть слабой. Даже для Генри она не могла быть женщиной на все сто процентов. Скрывала сердце, скрывала боль, которую, честно, Генри итак видел, но не видел истинную рану на нём.

Роберт знал. Потому что их рана едина на оба сердца.

— Может, стоит вызвать пшеничного хранителя? — предложила она, останавливаясь, чтобы Роберт её нагнал. — Пустим его вперёд, на случай, если есть ловушки.

— Не знаю, — честно признался Роб. Он тоже думал об этом ещё до спуска, но после применения исцеления, которое было гораздо слабее, чем обычно, не был уверен, что с хранителем получится лучше. А ещё ему было страшно. — Может, лучше лишний раз не тревожить это место? Просто обойдем его и вернёмся, независимо от результатов.

Хоть Роб и был первым, кто спрыгнул сюда, ему очень не нравилось здесь. Храбриться он мог сколько угодно, но желание убраться отсюда как можно скорее было сильнее, чем покрасоваться перед женщиной.

— Осторожно! — вдруг вскрикнул Роберт и схватил Айку за талию, предостерегая от следующего шага. На плите, куда чуть не наступила ее ножка, было изображение Грот. Он не знал наверняка, но лучше перестраховаться и не ходить по лику богини. — Подозрительная плита, — объяснил он и отпустил Айку. — Мне бы не понравилось, чтобы на мой портрет наступили.

— Вот именно по этой причине я и предлагаю вызвать… Стой!

Айка посмотрела вперёд и направила туда лучи света. Как и предполагала, впереди подвальное помещение мельницы превращалось в обычную, но очень узкую пещеру, на полу которой были плиты, и не каждая представляла из себя изображение богини смерти. Но…

— "Коль захочешь проведать свои истоки и дать подношения смертельной, но прекрасной, помни, что смерть спасёт тебе жизнь", — повторила Айка слова Эйши и посмотрела на Роберта. В её взгляде ясно читалось, что она собиралась сделать. Отодвинувшись от Скайфорда, дабы тот не останавливал её, Айка посмотрела на плиту. Если не это ответ загадку, тогда что?

Королева наступила на плиту. Она под ней скрипнула, после чего резко опустилась на три сантиметра вниз, из-за чего сама она чуть не потеряла равновесие и чудом удержалась. Но ничего не произошло. И пять секунд тишины, и двадцать, пока они с Робертом настороженно переглядывались — ничего не происходило.

— Возможно, Эйша говорила об этом.

— Похоже на то, — задумчиво протянул Роб и пустил свой огонек в нескольких сантиметрах от пола, чтобы посмотреть, как часто встречаются эти плиты. — Что ж, попробуем.

Решившись, он тоже встал на такую плиту, но и с ним ничего не произошло. Раз они точно выяснили, что лик богини — это и есть безопасный путь, то он двинулся вперёд, осторожна ступая по плитам. Айка шла рядом по такой же тропе.

Когда Роберт оказался на середине пути, спереди снова повеяло смрадом смерти. Роб почувствовал слабое дуновение ветра на лице и волосах, а это означало, что впереди либо выход, либо к ним кто-то приближался. Махнув рукой, чтобы Айка тоже остановилась, он тихо прошептал молитву и показал руны Айке, чтобы она повторила за ним и подняла щит.

Как же вовремя они это сделали. За ветром последовал гул, и из темного прохода на них выскочил не менее темный дух. Голодальщик с огромной пастью бросился на Роба, но ударился о его защиту и с визгом, не хуже того, который издавали вампиры в своей истинной форме, унесся в люк, оставшийся позади них. Да вот только Роб рефлекторно отступил назад, когда на него напали, и позади него под весом ноги опустилась чистая плита. Несколько секунд ничего не происходило, Роб уже решил, что зря они переживали об этих плитах, как вдруг они одна за другой стали с щелчками опускаться, когда на них никто не стоял.

— Беги! — Роб не хотел дожидаться, когда последняя опустится. Он побежал ко входу, хватая Айку за руку, и уже не разбирал, какие плиты под ногами.

Роберт вёл её, а Айка на всякий случай помимо своего щита наложила еще один на Роберта, так как он бежал первый, и весь удар мог принять на себя. Как бы Айка не старалась его нагнать, вечно наступала на чистые плиты. Они под ней проваливались, и она спотыкалась, утягивая Роберта за собой. Если бы он не держал её руку, так бы осталась валяться уже на четвертой плите.

Коридор был не таким длинным, но казалось, что бежали они вечность. Держа два щита, Айка не удержалась и оглянулась назад. Боги, лучше бы она этого не делала. Из стен друг в друга метались колья, разбивая старые каменные стены в пыль. И они приближались быстрее, чем Роберт и Айка убегали. Только успев выкрикнуть молитву о быстрых ногах, королева опередила Роберта и сама стала тащить его.

Он тоже не отставал, почувствовав тряску позади, прибавил шагу молитвой. Когда они наконец проскочили коридор, за ними упали последние копья, отрезая путь назад, Роб выдохнул и привалился к стене, утыкаясь лбом в плечо Айки. Он продолжал тяжело дышать и не сразу понял, что прижимал ее к себе.

— Голодальщики здесь всё-таки есть, — сказал он, приводя дыхание в порядок, и отпустил Айку. Акцентировать внимание на их объятии он не стал, но как же не хотел ее отпускать. Однако они должны были идти дальше. — Мы внутри, теперь надо быть настороже ещё больше. Щиты держим постоянно. Давай отыщем, зачем пришли, и свалим отсюда побыстрее.

Айка рассеянно кивнула, но на самом деле Роберт от неё недалеко отошел — она, переводя дыхания, держалась за одежду Роберта какое-то время и не сразу разжала кулачки, пусть к себе и не притягивала. Но его словам повиновалась. Отпуская, она тяжело выдохнула и огляделась. Её светящийся шарик уже не освещал путь, так как королева потеряла над ним контроль, но призвать новый не составило труда.

— Насчет голодальщиков… — Айка достала из сумки два крохотных колпачка с прозрачной жидкостью, хотя во мраке особо этой мелочи не увидеть. Один она протянула Роберту, а второй, откупорив, слизнула каплю, что была внутри. — Выпей, — приказала она. — Это сильно замедлит сердце, но с нами всё будет в порядке. От них не спасет, но так мы привлечем внимания куда меньших охотников за жизнями.

Эффект сразу о себе дал знать. По телу пробежал холодок, а на разум накатил сильный сон, но противиться ему было не сложно. Эффект был схож, как если бы пара сейчас замерзала на морозе. Опасно, но на то у них есть щиты, а биение жизни в их телах не будет так привлекательно для детей Грот.

Роб выпил свою каплю снадобья и тоже почувствовал слабость. Ему ещё больше захотелось покинуть это место, но у них была цель, ради которой все это затевалось, поэтому они не могли отступить.

Коридоры петляли, местами им встречались развилки, но благо ловушек больше не было, а на перекрестках они ориентировались по запаху. Там, откуда веяло смертью сильнее, туда и сворачивали. В конце концов, они вышли в широкую комнату, колонны подпирали высокие своды, а по влажным подтекам Робу показалось, что они попали в подводную пещеру. По крайней мере, он надеялся, что они не под океаном, а просто грунтовые воды выше подмывали потолки храма.

— Разделимся, — предложил Роб и указал на стены с двух сторон, где между статуями с изображениями Грот возвышались шкафы со всякой всячиной. — Там могут оказаться книги.

— Я против, — настоятельно ответила королева. — Иначе в твоем походе со мной нет смысла. Разве ты не должен меня оберегать? — она сверкнула взглядом на Роберта и пошла налево, уверенная, что он пойдет следом.

Не трусость (хотя было волнение), а переживание сейчас двигали королевой. Они под очень обманчивым снадобьем в неизвестном месте, которое любит питаться жизнью. Разделяться здесь им никак нельзя было. На этот раз сломать ногу могла она или, чего еще хуже, попасть в ловушку Роберт.

— У нас есть время, — постаралась успокоить Роберта Айка. — За то время, что мы здесь, Генрих, если бы у него все получилось, не сможет примчаться в Серию и спасти нас от вампиров. Я верю своим людям, они защитят замок и жителей от опасности, пока меня не будет.

Она оглянулась, чтобы все-таки проверить, идет ли за ней Роберт. Знала, что её слову противиться не станет, но мог заупрямиться и поставить её решение под сомнение. Но Айка не могла позволить им разделиться. Только не в этом месте.

— Мне просто не нравится здесь, — вздохнул Роб и пошел за ней. — Ты же знаешь, мои силы дарованы Индрой, а она полная противоположность Грот. В этом месте, кажется, я теряю связь с ней.

Роберт взглянул на свои руки, вспоминая, как слабо они светились, когда он пытался лечить. Он не был жрецом в полной мере, не принимал обеты, но вера его была велика, а исцеление — сильной стороной. Однако, руки подвели его. Может, все дело в том, что он боялся сейчас больше, чем верил?

Опустив руки, он взглянул на стеллажи, которые украшали стены. К его неудовольствию, книг там не наблюдалось. Зато были какие-то фигуры из глины и фарфора, даже изображенные из соломы человечки, кинжалы, чаши, свечи — все, что могло потребоваться для страшных ритуалов. Роберт шел медленно, разглядывая полки, будто надеялся найти в каком-то из предметов подсказку. Краем глаза он видел, как Айка ушла чуть вперед, но вдруг его взгляд привлекла фигура, которой не должно здесь быть. Красная лилия — знак Суны, но что он делал в храме Грот? Роб вспомнил, что видел точно такую же у Лины — охотница всегда носила эту брошь. Ведомый неким желанием, Роберт взял ее с полки и отметил, что на ней нет пыли, хотя должна быть — здесь же не было никого уже сотню лет, чтобы наводить порядок!

— Странно, — пробормотал он. Какое-то нехорошее предчувствие поселилось внутри, будто предупреждение, что быть беде. Перед глазами у Роба слегка поплыло все, но он решил, что это из-за зелья, которое он принял ранее. Положив брошь обратно, он заметил на полке еще предметы, которые точно здесь не могли оказаться никаким образом: деревянный рыцарь, с которым он играл в детстве — он сам рисовал солнце на его щите; потрепанный молитвенник Индры, который он изучил от корки до корки. Он моргнул, стараясь прогнать это наваждение, но к помутнению зрения прибавились головная боль и шум в ушах. — Что со мной? — Роб схватился за голову, а другой рукой заводил по воздуху в попытках отыскать Айку, но ее нигде не было. Становилось только хуже, и в конце концов он упал на пол, чуть ли не теряя сознание.

Айка услышала шум от удара, резко развернулась, но вместо Роберта, вместо дороги она увидела лишь тьму. Тьма была всюду — над ней, под ней; она её окружила, а сама Айка, чувствуя опору под ногами, но была словно в воздухе.

— Роберт? — голос дрогнул — слова утонули во тьме. Не слышала их ни она, ни сам спутник. Сделать шаг было боязно. Казалось, что она стоит на невидимой плите, одной единственной во всем этом безумном месте. — Черт!

Произнося молитву, одну за одной, разные, принося свет… Ничего не выходило. Слов не было, не было голоса, не были они услышаны и богами. Ловушка. Ловушка, из которой нет выхода.

Когда Айка уже решилась попытаться сделать шаг, слева что-то упало, вниз в пропасть, что окружала её. Она обернулась, но теперь падение произошло с другой стороны. Вновь обернулась — с третьей. Она не успевала понять, что именно падает. Но дождь из странных предметов усиливался, и тогда Айка поняла — каменным дождем вниз падали черепа. Сотни, тысячи, точно муссон, им не было края. Но на саму королеву они не падали, и тогда она поняла:

— Прекрасная, но страшная богиня! — вскинула она немыми словами. — Богиня смерти и потустороннего мира Грот!

В ответ тишина, и лишь где-то вдалеке послышался кар ворона. Сначала одна птица, потом больше и больше… И этот невыносимый шум из криков ворон и ударов черепов друг о друга сводил с ума.

— Богиня, я, королева Серии, дочь Саймана и Каролины, Айка Мольтер, ныне Бартоломью, взываю к тебе! — стараясь перекричать шум и при этом не слыша собственного голоса, королева только чувствовала, как неслышные слова раздирали её горло, но она не замолчала. — Прошу простить недостойную, жрицу не твоего храма, что осмелилась потревожить тебя, но я пришла за помощью! Ты, владычица смерти, помоги мне и моему королевству погубить непогубийных! Вампиры, дети твоей сестры, беспощадной Тали, и лишь ты способна забрать их жизни с той же легкостью, что отбираешь жизни у простых людей. Молю, помоги мне!

— Крато, — крики воронов вдруг стали походить на какие-то слова, но понять, разобрать их было трудно. Айка огляделась, старалась понять, откуда именно они доносились… Но они были везде. — Краты Кархокарчишь?!

— Крахокарчишь?

— Хокарчикаришь?

Собирая по буквам знакомое слово, Айка выдохнула — богиня ответила ей!

— Подари мне молитву от неубиваемых слуг! Подари то, что не отпугнет, а уведет в твой мир, где сможет поклоняться только тебе, как и должен убитый!

— Дарить?! — женский громкий властный голос, заставляющий своим холодом стыть в жилах кровь, вмиг прекратил все другие шумы. Дождь из черепов прекратился, и только иногда где-то в отдалении всё-таки стук можно было услышать. Вороны замолчали, лишь были слышны хлопанья их крыльев, но свою богиню перебивать они не смели. Грот была здесь! — Как смеешь ты, смертная, требовать что-то в себе в подарок?!

— Ты справедливая богиня! Дети Индры живут столько, сколько им отведено — ни больше и ни меньше! Ты честная богиня! Ты забираешь поровну как у богатых, так и у бедных! Ты милостивая богиня! Ты не позволяешь страдать на земле вечно тем, в чьих сердцах нет жизни! Моё желание слишком велико, и я милостиво прошу твоего прощения! — Айка резко упала на ту невидимую плиту, что была под ней, и склонила голову, ударяясь лбом о неё. — Но тогда, обменяй! Я королева, я многое могу предложить взамен!

— Многое? — Айка, подглядывая за происходящей тьмой исподлобья, не поднимая головы, видела, как нечто стало появляться перед ней, а после сама королева была на уровне женского тела, когда сама она была размером пупок. Грот появилась перед ней. — Ты действительно считаешь, что мне нужны мирские радости? Ты, смертная, что можешь дать мне, чего нет у меня?!

Айка зажмурилась. Её слова все еще были не слышны её же ушами, но, черт возьми, она слышала стук собственно сердца, которое вот-вот выпрыгнет из груди от страха. А ей было чего бояться.

Одно слово богини… Нет, один её взгляд, и не будет в мире ни королевы, ни Роберта Скайфорда, ни их родни, а Серия падёт от гнета вампирского. Королева уже повела себя неправильно, не обдумав свое самое первое слово, по глупости считая, что имела права просить такое!

— Не гневайся на безрассудные слова жалкой смертной, прекрасная и страшная Грот! — и даже в таком состоянии Айка чувствовала вибрацию в горле от дрожащих слов. — Меня ведёт слепая любовь к своему народу! Молю, взываю к твоей справедливости! Не позволь детям Тали пополнять твой мир новыми жертвами! Не позволь вампирскому народу решать вместо тебя, кому и когда отправляться в твой мир!

Айка видела, как живот богини слегка повернулся в сторону, а потом в другую, будто та покачивала телом в раздумьях. Она слышала страшный тысячный хруст. Словно гигантская женщина сейчас ступала по тем черепам, что упали куда-то вниз. Она переминалась с ноги на ногу, будто получала удовольствия, как Айка вздрагивает и морщится с каждым таким звуком давящихся черепов.

— Как велика твоя любовь к народу? — с нотками игривости спросила богиня. Эти слова дали королеве надежду, и та слегка подняла голову, но выше талии всё равно ничего не видела.

— Настолько велика, что я готова отдать свою жизнь!

— Да? И кто же тогда отнесет мою молитву в твой дом?

— Со мной пришел жрец, который и споет песню для вампирской расы.

— Служитель Индры? — фыркнула королева. — Нет. Он не способен спеть эту песню. В мальчике слишком много света моей младшей сестры. Он не отнимет жизни, как бы хорошо не пел.

Айка опустила голову вниз, вновь ударяя лбом о плиту. Неужели все? Она откажет? Нет, Айка не верила. Не желая вообще идти на какие-то сделки, она бы не явилась и не разговаривала сейчас с ней. Но стойте… На что она намекала? Она не отказала в просьбе забрать жизнь, но ясно дала понять, что Роберту ничего не даст, что он не справится… Значит ли это?..

Айка не успела даже подумать, как слезы тут же навернулись на глаза. Дрожа всем телом, с ужасом во взгляде, боясь услышать те самые слова, она стала медленно поднимать голову.

Жизнь Роберта? В обмен на целое королевство?

И с еще большим ужасом Айка стала понимать, что она согласится. Не быстро, не с легкой душой… Но она готова будет понести эту жертву, оставить королевству Генриху и в наказание перед Робом уйти вслед за ним, однако…

— Всё чаще мои храмы становятся опустошенными… — наигранно тоскливо сказала богиня. — Всё меньше моих почитателей… Я что, такая страшная? Такая злая? — треск от раздавленных черепов вновь возобновился, но теперь еще хуже — Грот стала ходить из стороны в сторону, покачивая бедрами и размахивая руками в такт движениям. Она ждала ответа? Ждала, что Айка возразит её словам? Королева просто не успела этого сделать: — Я дам тебе нужные слова для того, чтобы изгнать темных существ в мой мир, — веселым голоском сказала богиня, резко останавливаясь и поворачиваясь к Айке. — В обмен, ты отдашь мне своего первенца. Отдашь служителям моего храма, где он верой и правдой должен будет мне служить до тех пор, пока я не заберу его в своё царство.

Айка остановилась взглядом на шее богини и выше поднять его уже не смогла.

Ребенка? Её… Её ребенка? Первенца во служение Грот? Это… Как странно и даже омерзительно от той мысли, что сейчас Айка была готова сказать "да" с легким сердцем. Это не жизнь Роберта, не жизнь Генри или того, кто её знает. Это всего лишь отдать нелюбимого ребенка — сына короля, от которого королева всей душей не желала зачать, во служение в храм Грот. Не смерть. Не рабство. Это всего лишь служение, то, к которому когда-то шел Роберт и больше половины ребят жреческого факультета.

Да, богиня была страшна, но поклонение ей не было под запретом. Первенец… не его жизнь. А всего лишь судьба, в обмен на целое королевство. Айка не думала о Генри и его чувствах. Его нет. Он знает, что в Серии — Айка верила, что любыми способами, но информация, пусть даже через торговцев, дошла до короля… А он бездействовал. Нет, обиды не было. Но и он должен был поплатиться за бездействие. Она родит ему еще ненавистных детей, но её народ будет жить!

— Я отдам своего первенца тебе, прекрасная, но страшная богиня, во служение! — Айка склонилась перед Грот, полностью подчиняясь её словам и воле. Она с готовностью приняла это решение и будет нести его до самого конца, пока уговор между ними не закончится.

Раздался такой звонкий хлопок в гигантские ладоши, что Айке на миг показалось, что она оглохла. Радостная богиня подошла к королеве, и что-то гигантское коснулось её головы — палец.

— Тогда слушай, — сказала богиня, — песню от тех, кого трудно убить…

И богиня Грот, прекрасная, но страшная, запела не менее прекрасным, но страшным голосом.

***

— Роберт! — женские пальцы обхватили плечи Скайфорда, и несильные руки затрясли его. — Приди в себя? Что с тобой?!

Её голос, как и два часа назад, полный беспокойства, был обращен к мужчине без сознания. Когда Айка поднялась с той плиты и огляделась, то была уже в том самом коридоре, а позади неё бессознательно лежал спутник, к которому она тут же подскочила.

— Нет, нет, — нашептывала она судорожно. — она не могла обмануть! Она не запрашивала твою жизнь! — уверенная, что Роберт её не слышит, Айка говорила эти слова вслух в перерывах, пока трясла его и взывала к нему.

Правду говорят, что перед смертью перед глазами проносится вся жизнь. Роберт и не думал, что с ним это случится так скоро, хотя, идя в этот храм, рассчитывал на нечто подобное. Начиная с детских игрушек и заканчивая последним разговором с Айкой, он видел всю свою жизнь, самые значимые события.

— Теперь я точно умер, — слабым голосом сказал Роб, приоткрывая глаза. Он поднял руку к лицу Айки и вытер большим пальцем слезу на ее щеке. Если она плакала о нем, то это не могло быть явью. Хотя боль в затылке, которым он ударился при падении, доказывала обратное.

Роберт в который раз за сегодня приподнялся на локтях и огляделся по сторонам. Они все еще были в этом отвратительном месте. Частично он слышал слова Айки, но не мог с уверенностью сказать, что ему не почудилось, поэтому спрашивать ничего не стал. Кто такая "она" и причем здесь его жизнь? Он лишь увидел, что она цела, и с благодарностью улыбнулся.

— Какое-то странное наваждение, что я даже отключился, — объяснил он. — Наверное, лучше здесь ничего не трогать. Извини за это. Давай продолжим обход.

Это была последняя капля, и Айка, не сдерживая сил, ударила Роберта по плечу, отчего тот снова упал на спину.

— Дурак! Хватит говорить о смерти! Хватит извиняться! — всхлипнула она, вытирая нос. Роберт снова приподнялся, и Айка кинулась на него, но теперь уже чтобы обнять. Она так испугалась! И из-за того, что ей посчастливилось встретиться с божеством, и от того, что она нашла Роберта в таком состоянии! — Прекрати так делать! Прекрати падать и ломать ноги! Прекрати говорить всякую чушь! Прекрати прибедняться и жалеть себя! Хватит!

Будто так соскучилась по собственному голосу, сейчас она не могла остановиться. Кричала, прижимала его сильнее к себе, плакала и зарывалась пальцами в его волосы. Она ведь правда могла его потерять… И если бы богиня была более жестока, она бы попросила именно эту цену.

— Всё кончено, — тихо прошептала она. — Богиня говорила со мной. Она дала мне знания, мы можем покинуть это место, — и только после этих слов она отстранилась от лица Роберта и заглянула в него, так и не выпустив из объятий. — Всё хорошо. Всё уже случилось…

Шокированный Роберт прижал Айку в ответ к себе. Приятно было слышать, как она кричала на него — это лучше, чем когда она строила из себя королеву. Честно, он прослушал половину ее речей. Просто вдыхал запах ее волос так близко. Но вот последние слова заставили его вновь стать серьезным.

— Она говорила с тобой? — испуганно переспросил Роб. Но как? Как долго он валялся без сознания? Все ли действительно хорошо? — Ты правда в порядке? Она ничего тебе не сделала? — закидал он ее вопросами, а в лице было больше беспокойства, чем у нее. Он еще больше отстранился, чтобы осмотреть ее целиком на предмет ран, но вроде выглядела хорошо, по-прежнему его богиня.

Новость, что они могут уйти, обрадовала его еще больше. Наконец-то они покинут это жуткое место. Осталось еще без проблем вернуться к выходу. Он очень надеялся, что копья, которые отрезали им путь, уже убрались обратно в стены. Искать другой выход у него не было ни сил, ни желания.

— Тогда пойдем отсюда. Не хочу ни минуты лишней здесь оставаться, — предложил он и поднялся, потянув Айку за собой.

— И перестань игнорировать мои слова! — еще раз шмыгнула Айка и вновь вытерла свой нос, но руку подала и поднялась. Он в порядке, слава богам. Потрёпанный, грязный, но в порядке.

Позволила себе вести, потому что нужно было переварить всё произошедшее. Унять бешеный стук сердца, который не останавливала даже выпитая ранее микстура. Сколько времени прошло — она и сама не знала. Кажется, во власти Грот была лишь десять минут. Но повсюду царилась такая тьма, будто они с Робертом провели тут целый день. И, когда немного успокоилась, Айка заговорила:

— Я, кажется, услышала, как ты упал. Обернулась, но была уже во власти Грот. Повсюду была тьма, с неба падали человеческие черепа. А потом появилась она. Я побоялась смотреть ей в лицо, видела лишь вскользь тело. Она была гигантской… И она… Она мне подарила молитву, с помощью которой мы одолеем вампиром.

Подарила? Пусть все будут знать, что именно подарила. Айка уверена — Роберт будет её осуждать. Может, вслух не скажет, но будет. Лучше сейчас расставить все точки, чтобы потом избежать вопросов. Только Айка будет знать, что Грот лишается храмов и жрецов.

— Остановимся на том же месте, где вчера, — тут же сменила она тему. — Мне нужен отдых.

Но Роберт остановился прямо посередине коридора. Он серьезно взглянул на Айку, руку которой все еще сжимал своей и чувствовал, как ее всю трясло, а затем крепко обнял, прижимая к своей груди.

— Ты молодец, такая храбрая, — тихо говорил он, поглаживая по волосам. — Натерпелась ужасов, но справилась. Серии повезло, что у них есть такая королева, как ты. Постарайся не думать об этой встрече, а когда вернемся в замок, расскажешь о молитве. Сделаем это вместе.

Позволив себе чуть больше, он невесомо коснулся губами ее макушки. Дрожь в теле Айки немного унялась, и он продолжил путь, не отпуская ее руки. Свои собственныеследы они с легкостью отыскали, их еще не успела поглотить тьма этого места. Идея снова остановиться и отдохнуть на поляне в лесу ему понравилась. Робу тоже нужен был отдых, хотя он считал, что ему досталось меньше Айки.

— Хорошая мысль, переночуем на свежем воздухе, — поддержал он ее. — У тебя случайно не завалялась припрятанной еще одна бутылка вина? Думаю, нам не помешает.

Айка не ответила на вопрос. Ей всё еще было дурно, хоть одновременно с этим и распространялось тепло по телу от касаний губ Роберта. Она подняла голову, рассматривая его спину, широкие плечи и колыхающиеся из стороны в сторону волосы, а потом вновь опустила голову. Мыслей не было. Айка просто проматывала всё, что творилось сегодня в этом дурном храме, раз за разом испытывая эти ужасы.

Но с каждым разом всё легче.

***

Колья убрались в стены, плиты все встали в ряд обратно, и сейчас пара была более осторожна в своих шагах. Труднее всего было подняться наверх. Сначала Айка, вставая на плечи Роберта, дотянулась до того самого шнура и полчаса подтягивалась на слабых руках, чтобы выбраться. Не без молитв, конечно. Роберту пришлось ждать дольше, пока она отыщет веревку. Гнилая, но толстая, она здесь была спрятана под мусором, но когда Роберт упал, Айке было просто не до поисков.

Вскоре выбрался и сам Скайфорд.

Пара поторопилась убраться из этого места, и дышать стало легче только тогда, когда они ступили в место жизни — лес, где была зеленая трава, густые деревья и свежий ветерок. Где лошади, пышущие жизнью, успокаивали, указывали на то, что всё позади.

Рядом с мельницей всё равно не было желания оставаться, даже в лесу. Потому пара оседлала лошадей и пробежала к месту, где они заночевали этой ночью. На том же месте развели костер, сделали себе лежанки. Всё это время Айка молчала, а вот Роберт напевал ей по её же просьбе. Обычную песенку, даже не молитву. Его голос успокаивал, не имея за собой магического слова. Она внимала лишь его голосу, слышала лишь его и видела лишь исполнителя. Только так Айке удавалось сбросить с себя оковы Грот, которые до сих пор будто были на ней; Роберт заглушал собой крики ворон и хруст костей, что были в голове королевы.

Через еще пару часов стало еще легче. Оставалось ощущение, что она просто пришла с кладбища. Немного опустошена и мыслями лишь о холоде и одиночестве, но и это стало проходить.

— Достаточно, — её первые слова с момента, как они выбрались из храма. Роберт замолчал и вопросительно посмотрел на Айку. — Спасибо, мне уже легче, — даже слабая улыбка появилась на её лице, и сама она перевела свой взгляд на Роберта.

— На вот, поешь, — сказал он и передал часть птицы, которую успел пожарить на костре. В этот раз он отвечал за еду и хоть понимал, что ей вряд ли хотелось сейчас есть, силы нужны были им обоим. — Станет еще легче. Нужно восполнить силы перед возвращением.

Ему хотелось сделать ее вечер чуточку веселее, потому что у самого улучшилось настроение в разы, когда они покинули мертвые земли. Он всячески старался угодить Айке, ухаживал за ней: постелил лежанку, подал воду, спел, теперь еще и еду приготовил. Будь его воля, еще бы укутал в теплое одеяло и обогрел, но перегибать палку не хотел.

— Я могу еще спеть, мне не сложно, — улыбнулся Роб. — Если хочешь, после еды, прочитаю для тебя молитву, чтобы ты хорошо спала. Сегодня лучше не видеть снов.

— Нет, — прошептала она, принимая еду, которая так и не была отправлена в рот, а стала объектом лицезрения королевы. — Я хочу видеть сны. Но добрые…

Когда Роберт сел рядом, но поодаль, Айка придвинулась к нему, к его теплому боку, слегка нагнулась, как бы прося, чтобы он её обнял. Но взгляд, какой-то пустой, так и не был оторван от еды… Нет, теперь уже она смотрела на костер, но будто не соображала, на что смотрит; просто говорила.

— Такие, где мы с тобой живём вместе. Всё, как я и хотела. Ты мой муж, которые не влезает в политику, а я правящая королева. Мы счастливы, любим гулять по саду, а перед сном петь друг другу песни. И только наши дети бы смели прерывать наши песни… — грустная усмешка Айки, и будто бы она пришла в себя, подняла голову и посмотрела грустными глазами на Роберта. — Я хочу такой сон. Нет. Я хочу такую явь. Ты сможешь мне подарить такое?

Как глупо, конечно же нет. Для этого нужно было пойти на страшную жертву, на которую не готов был Роберт. А Айка? А ведь она впервые задумалась над тем, что натворил Генрих. Точнее, что продолжает вторить своим бездействием. С границ бы давно донесли вести, что он идёт с армией в Серию, но границы держали тишину — Генрих не идёт, не спасает её королевство. Он пытается вернуть своё. Честными способами, наплевав, что платит за этот честный способ Серия.

"Свергнуть Генриха".

Это даже не её мысли. Это какой-то голос нашептал в её голове эти страшные слова. Голос эгоизма? Голос обиды? Голос злости? Не её. Но именно её мысли прислушались к этим словам.

— Я бы очень хотел, — прошептал Роб, поддаваясь ее наклону и своему желанию обнять.

Положив руку на плечи Айки, он подвинулся чуть ближе. Когда-то он и сам мечтал о таком. Что уж скрывать, до сих пор мечтает. Ему абсолютно не важен был трон, он согласился бы стать мужем Айки и без титула короля-консорта. Он просто хотел быть с ней, растить их детей, а страной… Пусть управляет Генрих.

— Может, Генри тебя отпустит, когда получит Летарт? — предположил он, вспоминая свое желание попросить вернуть ему Айку у Генри. — Тогда мы сможем воплотить эту мечту в жизнь. Я хотел жениться на тебе, хотел завести детей… Я до последнего боролся за тебя. Но все случилось так, как случилось. Этого не изменить.

Но как же больно было говорить эти слова. Роберт опустил голову, стараясь справиться с накатившей тоской, которая так часто сжимала его сердце. Ее мечты совпадали с его, и желание воплотить их возросло вдвойне. Не только ради себя, но и ради Айки. Он опять вспомнил слова о том, что она за эти три года не была ни с кем, даже с Генри. И ладно он в отношениях ничего не смыслил, но честно не ожидал, что она сохранит ему верность. Думая об этом, пропитываясь возродившимися чувствами, Роб повернул ладонью ее лице к себе.

— Айка… — прошептал он, но конец фразы потонул где-то в ее глазах, которые захватили его сердце в плен. Больше не думая ни о чем, он опустил свое лицо и коснулся губами ее губ. Сначала несмело, но когда она его не оттолкнула, он почувствовал себя увереннее.

Если бы всё было так просто…. Впервые подумав об этом, Айка мгновенно убедилась, что Генриху она свой дом не оставит. То, что она чувствует к Серии, он чувствует к Летарту, и его нельзя за это винить, нет! Он бы её отпустил, Айка это знала, но только… Уйти от него она должна, не имея короны на голове, а на это нынешняя королева была не согласна. Серию, которая у него никогда не займет главное место в сердце, она не отдаст.

И думая об этом, она ощутила горячее дыхание на своих губах, а потом и сами губы. Столь желанные и любимые… когда-то, умоляя Генриха о ночи, она целовала его, но те губы не отвечали, а руки отталкивали. Эти же сжимают крепко в объятиях, стараются слиться, пытаются соединить с телом, которому принадлежат.

Айка закрыла глаза, потом зажмурилась от боли. От той боли, которую она испытывала все эти три года, запрещая себе встречаться с Робертом. И сейчас она наконец-то выплеснулась. Плача, целуя, любя, она мгновенно обняла Роберта в ответ, вновь зарываясь пальцами в его волосы. Сняв резинку и распустив его белоснежные, точно как её, локоны, Айка намотала их на руки и просто наслаждалась, как шелковистые пряди скользили меж её пальцев.

Губы со страстью перешли в атаку, на которую была способна только она; губы, которые когда-то впервые атаковали эту крепость и немедленно сломили её, теперь входили в эту крепость без сопротивления, но всё равно напоминали свою силу и власть. Её язык первый проник в его рот, дразня, зовя "в гости" его язык, но прежде, чем Роберт ответил, Айка отстранилась и со слезами на глазах, но с яркими живыми искрами в них же, прошептала:

— Я хочу, чтобы ты отвоевал меня и моё королевство.

Не приказ. Не просьба. И даже не наставление. Она поделилась теми страшными мыслями, что минуту назад были в её голове. И, произнеся, осознала, насколько сильно она этого желала.

Всегда балованная родителями и народом, Айка не любила страдать. Три года, пусть не страданий, но терзаний, были ей непривычны. Она к такому не привыкла. И больше терпеть, когда наконец-то вспомнила, чего лишилась, была не намерена.

— Я постараюсь, — ответил Роб и вновь прильнул к столь желанным губам. Она всегда была первой и единственной для него. Это не изменилось с годами, но он больше не был тем робким мальчиком, каким она его запомнила. Роберт стал мужчиной, который желал вернуть свою женщину назад. Он не ровня Генриху ни по статусу, ни в чем-либо другом, но он тот, кто любил Айку, а она любила его.

Запустив руки ей в волосы, Роб не отставал в игре языков, но теперь уже он пытался задавать темп. Хотя в какой-то момент вновь сдался и позволил Айке залезть ему на колени. Она была первой, кто провел его по этому пути, и он хотел, чтобы она сделала это вновь. Но разве она не попросила его быть для нее сильным? Он не мог отказать в такой просьбе. Руки Роберта опустились ниже, и одна из них нашла свое законное место на груди Айки, которая ему так нравилась ещё в годы учебы. Он ничуть не забыл, какова она была на ощупь, и сейчас наслаждался каждым прикосновением.

Но только на этом он не остановился. Вторая рука поползла ещё ниже, и он водил по бедру Айки, иногда сжимая ягодицу и толкая сильнее на себя, будто не хватало терпения до того момента, когда они вновь сольются телами. Было страшно и даже больно осознавать, что это мимолётно. Что они вернутся в замок, и она опять примет роль королевы, а Роб останется всего лишь верным слугой. Но сейчас он мог позволить себе чуточку больше, приоткрыть дверь их тайным желаниям.

Айка задвигалась на его ногах, прижимаясь низом живота к нему и ощущая его желание в полной мере. Она и сама не могла терпеть, не было сил! Терпела три года! Даже не Роберта, если быть честной. Единения. Ощутить себя и женщиной, и мужчиной одновременно. Ощутить себя в две души!

Вздохнув в его губы, когда рука впервые коснулась самых чувствительных мест, Айка открыла глаза и взглянула на Роберта. Она ему поверила. Он постарается. Ради неё свернет горы, и она знала — он ради неё сделает всё, стоит ей только пальцем пошевелить. Но желать что-то во вред ему не собиралась. Только во имя их счастья.

Он дал это слово ей. Она его запомнит. И поможет ему заполучить себя.

Закрыв глаза, она улыбнулась сквозь поцелуй, а слёзы высохли на щеках. Верила. Любила. Ласкала и обнимала.

Натеревшись штанами о его плоть, Айка скинула с себя плащ, а после, остановившись, присела на колени, чтобы Роберт в полной мере насладился тем, чего был лишен все это время. Медленно, но, боги, как изящно, как плавно и идеально она стала раздеваться перед ним! Пуговка за пуговкой, а после медленно стягивая с себя одежду, выгибаясь под каждым сантиметром ткани, когда та открывала взор на прекрасное тело юной королевы. Всё такая же подтянутая кожа, тонкая талия, плоский живот и женственность в движениях. Айка наслаждалась тем, как он пожирал её глазами. Ликовала, что на неё смотрит не мальчик, а мужчина. Уже взрослый хищник, который готов был вопреки всему получить то, чего он желает; высказать свои желания правильно; не стоять и смотреть, не понимая, что делать дальше, а зная, чего хочет и на что готов.

Откинув ткань в сторону и оставаясь сидеть на Роберте совершенно без верха, Айка замерла, наблюдая за его реакцией.

Роберт без стеснения разглядывал ее, обжигал взглядом, в котором не скрывал желания. Она его и всегда была такой. Все три года она должна была принадлежать ему!

У него все ещё было не много опыта в делах любовных, но он прислушивался к своим желаниям и чувствам, хотел принести удовольствие Айке. Обхватив обе груди ладонями, он слегка помассировал их. Это по-прежнему была его любимая часть женского тела, а уж как ему нравилась грудь Айки, и говорить нечего. Положив одну руку ей на спинку, он снова подвинул ее к себе и опустился вниз, хватая губами сосочек и играя с ним языком. Он мог бы продолжать так долго, меняя положение рта на груди, это уже было больше, чем он мог бы представить, что когда-нибудь с ним вновь случится. Но давление в штанах говорило, что этого недостаточно.

Прорычав, Роб оторвался от Айки и быстрыми движениями сорвал с себя камзол и рубашку, слегка запутавшись в рукавах, потому что в этот момент потянулся за поцелуем к губам Айки. Терпение было на исходе, он спешил добраться до самого главного, будто ему в голову пришла мысль, что если не поторопится, то уже никогда получит ее.

Айка с не меньшей страстью впилась в его губы, но до тех пор, пока они не пришли к главному, она хотела побольше насладиться самими ласками. Продолжая двигаться на его штанах, обхватив ладони Роберта и положив их себе на бедра, продолжая держать, Айка еще впридачу стала покачивать бедрами. Ей так нравилось, как Роберт ласкает её изгибы — Айка очень любила изгибы своего тела, потому что она знала — её тело идеально. Она идеально танцевала в сексе, до него и после него. Она идеально двигалась для женщины и еще идеальнее завлекала этим мужчин. Все мужчины были её… Все, кроме одного, но никто из них не был ей нужен. Лишь бывший жрец с белоснежными волосами, которого она когда-то приручила и сделала своим.

Потираясь сосками о его грудь, Айка, спустив взгляд, с опьяненным разумом поняла, насколько стало тело Роберта хорошим. Мужественным, красивым и таким соблазнительным. Каждую его мышцу хотелось обласкать языком, что она и начала делать. Укусив его губы, дабы он ей не мешал, королева спустилась губами к шее Роберта, затем к ключицам, обводя каждую языком и запечатляя на каждом сантиметре его тела поцелуй. Положив руки на грудь мужчины, она заставила его медленно лечь на спину, чтобы она наконец-то смогла дойти до рельефа его тела. Сначала его грудь, целуя и царапая кожу, потом ниже, к животу, пальчиками обводя каждый рельеф, а когда спускалась еще ниже, обязательно показывала зубки и касалась ими кожи жреца.

Айка желала насладиться им в полной мере. Своим мужчиной, его телом и этим процессом.

Как же приятны были эти ласки, особенно от нее. Он специально напрягал каждую мышцу, которой она касалась, чтобы она ещё лучше ощутила, каким он стал. До воина ему все ещё было далеко, но он не забросил тренировки, которым его научила Ева. Да и постоянные поездки на лошадях не давали телу расслабиться.

— Айка, — томно позвал он, когда ее ладонь легла ему на пах. Он запрокинул голову назад, готов был кончить уже от этого. Попытался представить что-нибудь нехорошее, чтобы продержаться дольше, но как он мог, когда сама королева, его богиня дарила приятные ласки. Он положил ладонь ей на голову, зарываясь в белоснежные волосы и привлекая внимание. — Я хочу тебя всю. Подари мне эту ночь.

Она исполнила его просьбу. Поднявшись и так же над ним пританцовывая, Айка сняла с себя штаны и бельё, представ перед Робертом абсолютно голой. Он настолько завороженно смотрел на неё, что и сам как-то забыл о себе позаботиться, но королева помогла ему в этом вопросе.

Когда же его возбужденная плоть была освобождена от оков ткани, Айка оседлала своего жреца, и сама запрокинула голову от долгожданного чувства наполненности внутри себя. Наконец-то она была едина с ним! И сердце, и разум — всё возрадовалось. Кровь застучала в ушах, и Айка не сразу смогла сфокусировать возбужденный взгляд на Роберте. Когда же смогла, улыбнулась ему влюбленной улыбкой, опустилась к его лицу и, двигая бедрами, извиваясь на его теле, потираясь сосками о кожу, поцеловала его. Целовала долго, мучительно… даже не целовала, а ласкала его губы языком и своими губами, постанывая и гладя его плечи и шею.

Её глаза были закрыты, она прислушивалась к своему телу, вбирала в себя всё то, что сейчас происходило. Каждое прикосновение, каждое вхождение; прислушивалась к звукам — к горячему дыханию Роберта, к своим стонам и пошлым звукам, которое происходили во время вхождения. Один или два раза за весь процесс она поднялась и ускорила скачки на теле Роберта, чтобы вдоволь насладиться взглядом его реакцией и тем, какое удовольствие он испытывал, смотря и чувствуя её.

Роб сходил с ума. Ему не верилось, что это происходило с ним. Он снова был един со своей богиней, мог прикасаться, наполнять ее собой. Его руки безостановочно блуждали по ее телу, стараясь запомнить каждый изгиб, которые и так навсегда отпечатались в его памяти.

В этот раз он не стеснялся естественных звуков, которые издавали их тела, не краснел от того, что их могли услышать за плотной шторой. Поддаваясь наслаждению, он тихо стонал в унисон с Айкой, но не хотел громче, чтобы не заглушить ее приятный голос своим. Иногда он двигался бедрами навстречу к ней, сильно сжимая ягодицы, но в основном предоставлял свободу Айке. Она же королева, она должна править.

Но держаться было все сложнее. Даже когда она наклонялась к нему, давая передышку им обоим, он наслаждался медленным вхождением. А когда она вновь пускалась вскачь, сжимал зубы до боли, чтобы не кончить раньше времени. Сначала он хотел принести удовольствие ей, а потом уже сам, но этому желанию не суждено было сбыться. Всё-таки он сделал это первым, резко поднимаясь к ней и обхватывая плечи, чтобы насадить на себя как можно глубже. С глухим полустоном-полурыком он излился в нее, но тут же поцеловал, заглаживая свою вину. Этим поцелуем он обещал продолжение. Его богиня ни в коем случае не останется неудовлетворенной.

Роберт медленно приподнял Айку над собой, выходя и все ещё чувствуя пульсацию в члене. Положив ее на свое место, теперь он занял ведущую роль. Пока сам возвращал свое возбуждение, не давал ей заскучать, играя пальцами с клитором. Он целовал ее, ласкал языком, терпя все возмущение, и когда член вновь набух, вошёл в нее, уже сам задавая темп.

Нежная трава щекотала её спину, в белоснежных волосах успели собраться все частички леса от палок до опавших листьев, превращая голову в какое-то гнездо, но кого это сейчас волновало? Этот потрёпанный вид, напротив, возвращал Айку в первобытное время чувств и желаний, которым она поддавалась.

Только ему, пожалуй, она позволит править над ней. И только с ним ей нравилась роль ведомой, но лишь в сексе — пусть об этом не забывает. От таких мыслей Айка улыбнулась и закрыла глаза, отдаваясь в его власть. Она уже давно кончила от его пальцев, но всё равно осталась неудовлетворена, и Роберт, будто прочитав эти мысли, пошел по второму, не менее интересному кругу.

Так было даже удобнее. Она могла ласкать его пальцами везде, куда доставала. Языком вновь рисовать чудные узоры на его шее. Приподниматься, заставляя полностью лечь на себя, когда ей то было угодно. А когда новая волна удовлетворения стала приближаться, Айка обхватила ногами Роберта и, помогая ему, заставила сорваться как бешеный зверь. Но и того, казалось, было мало.

Не имея способности больше справиться с напряжением, как и Роберт ранее, Айка обхватила шею мужчины руками и вжала в свою грудь, напряглась всем телом, а когда волна взорвалась мощным потом энергии и даже как-то болезненно растеклась по телу, Айка застонала в самое ухо Роберта, зажмурилась и напряглась всем телом, мышцами своими лишь крепче сжимая его член.

Её долго не отпускали эти волны, которые друг за другом протекали по венам, по коже, по всему её организму! Айку будто выбило из реальности, и она не чувствовала ничего, кроме крышесносящего удовольствия от единения с Робертом.

Он и сам не смог долго держаться, когда Айка изогнулась в блаженстве, хватая его всеми мышцами. Сорвавшись на бешеный ритм, когда сердце и дыхание были готовы вырваться из груди, он вбивался в нее со всей силы, будто хотел достать до самых глубин, куда ещё ни один мужчина не доставал. Он хотел быть первым для нее хотя бы в этом. Толкнувшись последний раз, он изогнул спину не хуже, простонал сквозь зубы и излил свое семя в нее, опять слабо соображая, что делал.

Как бы он хотел продлить момент их единения. Не только эта ночь в лесу, но и вся жизнь должна была такой быть. Генрих, предатель, лишил их двоих счастья. Но как же не хотелось сейчас думать о плохом.

— Я люблю тебя, Айка, — признался он в том, что она и так знала. — Хочу быть с тобой, хочу делать тебя счастливой каждый день всю нашу жизнь.

— Ты обещал мне, — томно прошептала Айка, дрожа голосом и телом от напряжения. И даже когда волны стали спадать, напряжение никуда не ушло, будто тело заклинило. Но, черт возьми, как же это было приятно. Она не опускала ноги, всё так же держала ими Роберта, чтобы он был в ней как можно дольше. — Я тоже люблю тебя…

Вот так, смотря друг другу в глаза и вдыхая дыхание друг друга, пара провела еще несколько минут, а может, даже полчаса, не замечая времени, не замечая опускающегося солнца. Не желая есть и пить, а только наслаждаться друг другом. Айка грелась о разгоряченное тело Роберта, нежно ласкала его волосы, наматывая пряди на свои пальцы. А когда Роберт просто лег на неё, стала тихо напевать ему песенку. Спокойную, добрую и нежную, как её чувства к нему.

17. Огонь, объятый снегом

Ближе к вечеру Генрих проснулся, почувствовав запах жареного мяса, который вызывал сладкую слюну. Он не ожидал, что проспит долго, да ещё таким беспробудным сном. Ему не удавалось хорошо выспаться с того самого момента, как они покинули Серию. Подумав о доме — а Серия стала для него большим домом, чем Летарт — он вновь осознал, что пришло время для решительных действий. Как жаль, что до него дошло это тогда, когда он был не в состоянии ничего предпринять. Покончи он с отцом ещё вчера, ничего бы этого не произошло, а он бы уже двигался с армией на помощь к Айке.

Поднявшись, Генри огляделся и заметил, что Риз с Ральфом о чем-то тихо беседовали, склонившись на костром и мясом. Не нравилось ему их такое тесное общение. Но у него было кое-какое дело, прежде чем он привлек бы внимание спутников. Растрачивать магию сейчас было не лучшим решением, но он должен был известить Еву и ее людей, что через день — а он планировал вернуться к этому времени — ее люди должны быть готовы. Нашептав себе в руки послание, он выпустил магическую птичку, которая доставит его адресату. Только после этого он повернулся к Ральфу и Риз и кашлянул.

Посмотрев в сторону звука, Риз тут же спрятала улыбку, когда встретилась взглядом с Генрихом, а после и вовсе опустила голову, скрываясь под тканью капюшона.

— Уже проснулись, ваше величество, — прошептала она и кивнула головой в сторону порции короля. — Отужинайте, вы долго спали.

За время, пока он спал, мимо них в сотне метров всё-таки пролетела виверна, но, то ли благодаря магической ауре Ральфа, то ли еще чего, виверна ни на костер, ни на запах жареного мяса даже не обернулась. Может, брачный сезон? Риз помнила, что виверны довольно прожорливы, а когда не жрут, они спариваются.

Но об этом происшествии она не видела смысла упоминать. Это было пару часов назад, а лишние тревоги им были ни к чему. Сказав королю всё, что она посчитала нужным, Риз вновь повернулась к Ральфу, продолжая их диалог.

— …И тогда черная пума превратилась в пресную женщину и вонзила клинок в сердце соперницы. Её душа за преданность человеческому мужчине была вознесена на небеса, и с тех пор её знают под созвездием Еверы, — как оказалось, Ральф был потрясающим слушателем, которому было интересно всё! Так они незаметно перешли на тему звезд и тому, как вычислить стороны света, а после зашла речь и о легендах тех или иных созвездий.

— Да-да, поешь, Генри, — отмахнулся и Ральф от него. Ему редко доводилось с кем-то так много говорить. Обычно люди сторонились его из-за Генриха или узнавали, кто он есть на самом деле. Поэтому такую собеседницу, как Риз, он терять не хотел. Его даже уже не волновали игры, лишь бы побольше интересного узнать.

Мягко говоря, Генрих был обескуражен таким пренебрежением со стороны спутников. Как так, на него, короля! просто махнули рукой, мол, не мешайся. И даже уважительное "ваше величество" не спасло положение. Возмущенный таким поведением, он хмыкнул, взял свое мясо и отвернулся. Если он был здесь лишним, что ж, мешать не будет. Ему даже захотелось, чтобы силы поскорее восстановились, и он вернулся к отцу решать свои проблемы и думать, как спасти два королевства. Там хотя бы его существование не оставляли без внимания.

— А ещё я видел вот такой крест, — услышал он слова Ральфа, но поворачиваться не стал, чтобы посмотреть, какой крест он имел в виду. — Ты знаешь это созвездие?

— Конечно, — донесся голос Риз. — Оно так и называется — Южный крест. Состоит из четырех звезд — Мимоза, Оканта…

Потом зашла речь про это созвездие. Никаких легенд тут уже не было, но было, что рассказать. Так еще несколько минут прошло. Ральф под конец отвесил какую-то глупую шутку про названия, отчего Риз засмеялась и толкнула демона плечом.

— Видимо, у наших предков была крохотная фантазия, что появились такие глупые названия. Хотя, многие слова, значения которых я не знаю, мне очень нравятся на слух. Ну а что касается тебя? У вас там есть какие-нибудь легенды или банальные истории, о которых тут не слышали? Не может же быть, что вы там просто сидите и купаетесь в лаве целые тысячи лет, — голос её стал тише, когда она заговорила о том страшном месте. Конечно, скрывать нечего — она же не сказала прямо, куда они отправились. А Ральф и в рассказах мог просто упомянуть этот свой… ад.

То, что Генрих им так и не ответил, позволило Риз расслабиться. Конечно, она ни на минуту не забывала, кто тут рядом с ними спал. И каждые пять минут проверяла слухом ровное дыхание Генриха. Ну, может, оно и хорошо, что так вышло — когда спал Генри, она бодрствовала. Вскоре спать захочет и Риз, и они вновь расстанутся на несколько часов.

— Да ну, какие там легенды? — махнул на нее рукой Ральф. — Только и знают, что писюнами мериться. Кто кого сильнее, а у кого рога длиннее.

Ральф, да и любой другой демон, считал свой дом скучным. Там действительно мало что происходило интересного, поэтому они так стремились в мир людей или какой-нибудь ещё. Даже миры, где содержались души мертвых, и то казался веселее.

— То-то ты свои рога никому не показываешь, наверное, совсем короткие, — усмехнулся Генри, впервые за все время вступая в разговор. Краем глаза он видел, с каким возмущением посмотрел на него Ральф, но виду не подал, продолжая с каменным лицом откусывать свое мясо.

— Рога мои больше, чем груди, — вдруг раздался женский голосочек, а сзади Генри обняла пышногрудая девица с белыми локонами, в которую так любил обращаться Ральф.

Генрих чуть не поперхнулся. Он привык, что такой Ральф приставал к другим, но его он старался обходить ещё после первой попытки, где Генри дал ясно понять, что тому ничего не светит с ним. Видимо, демон забыл, где его место.

— Злюка, — надул губы Ральф, почувствовав настрой Генри. Укусил бы его, да знал, чем это могло для него обернуться. Тогда он отстал от Генриха и обернулся к Риз в образе прекрасной девы. — Я похож на ту Еверу, о которой ты говорила? Прекрасная и… Как там было?

— Прекрасная и верная, — состроила глаза Риз в духе "Это точно не про тебя". А чтобы демон точно это понял: — Но сомневаюсь, что вторая часть относится к тебе.

Довольно непривычно было, что Ральф вот так в секунду находился уже в другом месте. Пока не услышала его голос, так и мотала головой, как дурочка, в поисках демона. Но больше её заинтересовала концепция мира Ральфа. И первое, что она узнала, что длина рогов там имеет вес. И ей вдруг очень захотелось узнать, какие у него.

И только Риз хотела задать этот вопрос, как её вдруг осенило. Точнее, она вот сейчас увидела не Ральфа, а именно ту самую пышногрудую девицу, которая вот так нагло пристает к Генриху. Конечно, это не ее мужчина…. Уже давно. И у него была другая женщина. Но отчего было так больно смотреть, как его обнимает другая? Риз ведь ни разу не видела Айку и Генри вместе, а тут…

Вечер начинал портиться, и если Ральф от него не отойдёт…

— Слушай… — сказала Риз, но замолчала, так и не повернув голову к королю и демону. Искала повод, чтобы Ральф от него хотя бы просто отошел. А еще лучше, вернул облик мужчины. Он знаком ей, привычнее, и пусть этот образ Риз видела ранее, он был ей чужим. — А… А правда, покажи рога! — и плевать, что только что сказал Генри. — Ну правда! И… Можно к ним прикоснуться? Они такие же, как у скотных животных? Или как? — хотя бы заговорить. Пусть только от него отойдет. И неуверенный взгляд всё-таки обратился к Ральфу, — Риз приподняла голову, показывая свои глаза, полные ревности, но пассивной, тихой и печальной.

Лицо симпатичной девушки повернулось к ней, и в ее глазах заиграли искры озорства. Ральфу не хотелось показывать свои рога, пусть он и считал их не такими уж маленькими, но вот ревность во взгляде Риз он приметил, отчего только сильнее вжался в спину Генри.

— Нельзя, — вздернул он миловидный носик. — Генри — единственный, кто видел меня в истинном облике. Пусть это останется нашей большой! тайной, — намекнул он на размер своих рогов. Чтобы подразнить Риз, он опять наклонился к уху Генри, намереваясь его то ли прикусить, то ли облизнуть, но тот явно был против. Ральфа в виде сексапильной блондинки отнесло вглубь пещеры и впечатало в стену.

— Тебе напомнить, чтобы ты не практиковал на мне свои штучки? — без лишних эмоций спросил Генрих, продолжая равнодушно поглощать еду, будто ничего сейчас не произошло.

— Злюка, — ещё раз обозвал его Ральф, но уже без женских ноток игривости. Он опять стал собой, вернулся к Риз, но на этот раз решил сыграть уже на ревности Генри, а не ее. Из его головы вдруг выросли два высоких рога, похожих на рога антилопы, а волосы стали белыми, как у девицы, чей образ он принимал ранее. Да и сам Ральф стал немного выше ростом. Он подсел к Риз и наклонил к ней голову, мол, трогай.

Но та не торопилась. Сначала Риз долго изучала изменения в Ральфе, которые не наблюдала ранее. И, честно признать, хотелось сейчас этого засранца больше придушить. Как раз он так близко был, что до шейки дотянуться не было проблем. Да и не стеснялась Риз показывать ему свою маленькую обиду. Просто по тому, что он в виде женщины вообще смел к Генриху прикасаться!

Но обида быстро прошла, а на лице заиграло любопытство и улыбка. Черт, ну это же Ральф! Ну… ну… Тут надо просто пожать плечами и плюнуть на него. И пользоваться его добротой!

Потому Риз довольно быстро перевела взгляд на его рога. Благодаря картинам и фрескам она представляла, что рога у него, да и у демонов вообще, будут другие. Но от того они были не менее красивыми. Риз долго разглядывала их прежде, чем развеять свои фантазии об острие рогов, прикоснувшись к ним.

Она протянула сначала одну руку, пальцами касаясь основания, нечаянно зарывшись им еще и в волосы. Будто не из того мира, они были такими приятными наощупь! Искала место, где они росли из кожи, а потом обхватила ладонью полностью и стала вести вверх. Сама не заметила, как ко второму рогу прибавилась и вторая рука. Но, черт возьми, было так интересно его трогать! Она трогала рога демона! В это мог вообще в будущем кто-то поверить? И при этом осталась жива!

Как-то уже и о ревности позабыла, о Генрихе… Ну если было так интересно и будоражуще!

— А тебе идёт, — усмехнулась Риз, наконец-то обратившись не к рогам, а к Ральфу. — Почему ты их постоянно не носишь? Всё равно мало кому показываешься!

— Если меня будут видеть в обществе с демоном, все будут реагировать как тот маг, — ответил вместо него Генрих и с предупреждением стрельнул глазами в своего фамильяра. Он ещё раз показал, что ему не нравятся их такие близкие отношения. Но Ральф будто специально нарывался.

Вместо того, чтобы отойти, обхватил запястья Риз и перевел ее руки с рогов на свою шею. Он хищно улыбнулся и медленно повел ладонями по ее рукам к плечам, а затем по спинке к талии, толкая ее на себя.

— Если дама желает… — проворковал он, заглядывая Риз в глаза. Он словно забыл о существовании Генриха, хотя прекрасно чувствовал его злобу и знал, чем это ему грозило. Чего же он добивался? — Продолжим то, на чем остановились в коридоре, пока нас не швырнули в портал?

Этот наглец перешёл на томный шепот, да ещё и опустился ниже, явно метя в губы Риз. Генри не мог этого допустить. Он был зол на нее, на Айку, на весь мир за то, что они скрыли от него правду. Ведь он сильно страдал, узнав о ее смерти, оплакивал утрату своей первой и единственной любви! Он был готов сделать все, чтобы быть с ней, пойти против воли отца, лишиться короны и поддержки Серии… Теперь, когда она оказалась жива, он хотел отплатить ей за все те страдания, которые пережил из-за нее. Ему бы отдать ее демону на растерзание, пусть поиграется с ней и выкинет как ненужную игрушку!

Но он просто не мог.

— Я что тебе говорил? Не приближайся к ней, — Генрих черной тучей навис над парой, не позволяя Ральфу закончить движение, схватил за рог и с силой рванул в сторону, чтобы тот не только не тянулся к Риз, но и не мог обнимать. — Рога пообломаю, если ещё раз выкинешь нечто подобное.

— Ай-ай! — запричитал Ральф, хватаясь за руку Генри, чтобы было не так больно. — Я понял, отпусти.

Риз первые пару секунд замерла от неожиданности. От самого факта, что Генрих так рядом. Ей показалось, или её и правда обдало его запахом и аурой. Вторая, кстати, не была сильно добрая, это даже шпионка почувствовала.

Но потом она взглянула на Ральфа.

— Прекрати сейчас же! — вскочив на ноги, Риз встала между королем и демоном, сбрасывая руку первого с рога. — Он просто дурачится, прекрати причинять ему боль! — сама не поняла своей реакции, но за Ральфа было правда обидно. То в стену швыряет, то за рога хватает (тут-то она еще и поняла, что для таких, как Ральф, это больно). Взгляд Генриха и ей не внушал ничего хорошего, но она впервые встала перед ним… смотря глаза в глаза, было уже поздно играть в короля и слугу. — Генри, — мягче начала Риз, — зачем ты с ним так? Ему скучно и одиноко, он не человек и не житель земли. Неудивительно, что он себя развлекает, чем придется. Я и сама о себе могу позаботиться и начертить грани.

Генри был совсем другим. Он стал злее, строже… Риз показалось, что таким она его видела лишь единожды. Когда он спас её от покушения на честь. И сейчас его взгляд был направлен именно на неё. Подсознательно она начала бояться его и отступать, отталкивая от Генриха и Ральфа. Видел ли этот страх сам Генрих? Или его волновало лишь то, что ему посмели перечить?

— Вы же видели, ваше величество, — в любом случае, страх этот и в словах стал очевиден, — он не хотел причинить мне вреда.

Смотря на Риз сверху вниз, он сузил глаза — заметил, что она боялась его, и ему это не понравилось. Хотя она правильно делала, ей стоило бояться, ведь он ненавидел ее сейчас также сильно, как и любил. Генрих и сам не мог разобраться в чувствах, которые испытывал к ней. Ненавидел за причиненную боль и ложь, но продолжал любить всем сердцем, храня теплые воспоминания в нем.

— Он не должен забывать, где его место, — строго сказал Генри и отвернулся, не в силах вытерпеть ее взгляд, наполненный страхом. Она смотрела на него, как многие слуги на Вильгельма. Ему не было стыдно, что он сделал Ральфу больно, потому что только так тот мог понять, что пора остановить эти игры. Но он никогда не хотел, чтобы в нем видели тирана, копию отца.

— Вот ещё одна причина, почему я не хожу с рогами на виду, — буркнул Ральф, потирая те самые рога. Краем глаза он заметил, как Генри начал к нему оборачиваться, но пока тот не успел этого сделать, Ральф мигом оказался с другой стороны костра, подальше от Риз. Он снова принял привычный облик, в котором проводил большую часть времени. — Доедать будешь? Остынет.

— Выкинешь что-нибудь ещё, заставлю превратиться в кресло, — фыркнул Генри и сел, беря еду в руки. Он старался держать лицо отвернутым от Риз, чтобы не видеть больше никогда того взгляда. А также не хотел, чтобы она видела в его досаду и разочарование. Разочарование в самом себе.

Риз тяжело выдохнула, снимая с вздохом чувство облегчения. Она обернулась, чтобы посмотреть на Ральфа, но тот уже был на другом месте, подальше от неё. Вот и всё. На разговоры точно ни у кого не будет настроя, весь веселый запал пропал, и вновь повисло напряжение в воздухе, которое будет их сопровождать до самого конца пути.

Риз еще раз вздохнула, но с разочарованием.

— Я уже сыта, — ответила она Ральфу, явно вкладывая в это другой подтекст. — Перестаньте ругаться, — а вот это уже было брошено не Ральфу, а тому, кто всё-таки оставил последнее слово за собой. — Что он плохого сделал-то?

"Нет, даже не так. “Тебе-то с этого что?”", — мысленно добавила Риз, но вслух такого сказать уже не решалась, дабы эти двое больше не ссорились, Риз взяла из костра крупную палку, на конце которой еще был огонь и, отойдя с ней в дальний угол пещеры, как можно дальше от пары, чтобы не стать причиной нового конфликта. С помощью принесенного огня она разожгла еще один костер и, повернувшись ко всем спиной, стала вытаскивать холодное оружие(которого было очень много спрятано по всему телу). Чтобы не свихнуться от скукоты, Риз не нашла ничего лучше, чем просто начать их точить. Правда, не подумала о том, что происходящие звуки тоже могли действовать на нервы окружающим, но лично её это успокаивало.

— "Он не должен забывать, где его место", — очень тихо и неразборчиво стала себе бубнить под нос шпионка, передразнивая хозяина тех слов. — А с фига ли его место в оковах раба? Совсем уже…

"Никто не должен забывать, где его место", — мысленно поправил Генри. Место серой мыши — в темном углу, место фамильяра — на службе у хозяина.

— А кто ругается? Мы разве ругаемся? — спросил Ральф и посмотрел на Генри.

— Нет, — ответил он, и это были единственные его слова. На провокации Риз он не собирался реагировать больше. Пока Ральф сидит подле него, все будет хорошо. А она пусть делает, что пожелает. Очень скоро они вернутся домой, и он больше никогда её не увидит. По крайней мере, Генри на это рассчитывал. Ему хотелось запомнить её нежной и невинной, какой она была в академии, и не портить этот образ тем, во что они оба превратились сейчас.

— Вот и я о том же, — Ральф фыркнул и вальяжно развалился рядом с костром, занимая больше места, раз уж Риз ушла. Его тонкий слух, естественно, уловил тихие слова Риз на том конце пещеры, но он только посмеялся на них. Было так мило, что она защищала его. Хотя Ральф прекрасно знал, что с Генри ему ещё повезло. Не так уж часто он срывал на нем злость. Вспоминая рассказы многих других демонов в аду, он разогнал противные мурашки. Хозяева редко относились с добротой к их роду, часто вызывали лишь для того, чтобы пытать и выяснять какую-то информацию. Или кидали их в самую гущу опасностей, куда боялись ступить сами. Кто-то рассказывал, что его вызвали прямо в пасти дракона!

Скрежет металла, который эхо разносило по горам, невозможно раздражал, но Генрих терпел. Его передёргивало каждый раз, когда точильный камень начинал новое движение вдоль лезвия. Ему хотелось воткнуть эти самые ножи в кого-нибудь. Так прошло десять минут, двадцать, тишину нарушал только этот отвратительный звук. Генри пытался отвлечься на костер, даже на пустую болтовню Ральфа, но в какой-то момент ему это осточертело. Шаги босых ног были не слышны по камню, и так как Риз сидела к нему спиной, он смог подойти незамеченным. Вырвал точильный камень — даже палец порезал об и без того острый нож — и швырнул его с выступа куда-то вдаль.

— Потом куплю новый, а сейчас мне нужны покой и тишина.

Риз с распахнутыми глазами смотрела в свой небольшой костер, давясь возмущением. Она успела успокоиться, вообще зарыться в своих собственным мыслях, но абсолютно точно помнила, что её никто не просил остановиться. Риз резко вскочила на ноги и обернулась к Генриху.

— Слова теперь ниже вашего достоинства?! — что раньше, что теперь — Риз терпеть не могла, когда прикасаются к её вещам… А уж тем более, выбрасывают. Когда-то этот парень вернул ей рюкзак с дерева, а теперь сам выбрасывает её вещи?! — Генрих, я всё понимаю, ты зол, зол как черт, — прости, Ральф — но зачем нарочно сейчас меня задевать? — иначе она не могла истолковать его поведение. И если раньше могла списать на раздражение, когда он Ральфа от неё откидывал, то сейчас просто на неё срывался. Лишь бы кого-нибудь задеть! Нет, не кого-нибудь, а кто заслуживает, но не так же гадко! — Да еще и такими низкими способами! Есть что сказать — говори, но вот не веди себя как обиженная девица!

Упс, а вот тут палка явно была перегнута. Ему-то как раз было на что обижаться, но Риз имела имела в виду, что вот такие мелкие подножки в виде неспокойной жизни для неё в этой пещере — это низко и глупо. Вот только слова уже были сказаны, и шпионка, нахмурившись, натянула капюшон на глаза и прошла мимо Генриха к выходу, чтобы наконец-то выполнить то, что хотела — сделать небольшую пещеру в снегу и отсидеться там.

— Простите, ваше величество, — проходя мимо него, бросила Риз, — сейчас вам будет тишина и покой.

— Да, мне есть что сказать! — Генриха прорвало, он больше не мог сдерживать свой гнев. Схватив Риз за руку, он развернул ее к себе лицом, сорвал капюшон, чтобы она смотрела ему в глаза и видела ту боль, которую причинила. — У меня к тебе тот же вопрос: слова ниже твоего достоинства? Одно короткое письмо: "Я жива"! Неужели так сложно было написать?! Все было бы по-другому. Я хотел умереть в тот день. Молил богов забрать меня. Проклинал Йеона за то, что он спас меня тогда, оставив шрам, который мне каждый день напоминает в зеркале о том, что произошло в тех катакомбах, о том, что я потерял тебя! Каким я был слабым, что не смог спасти тебя.

Ему было плевать на холод, он рванул ворот рубашки в сторону, чтобы она расстегнулась, и глазам Риз предстал страшный шрам на груди. Не только у нее остались раны с того дня. Он пытался найти объяснение ее поведению, но не мог. Почему? Почему она не сказала? Только этот вопрос крутился в голове. Он даже мог понять, почему не сказала Айка — это могла быть ее месть ему, но Риз… Неужели он был так плох для нее? Слабый принц, который не мог противостоять ни своему отцу, ни кому-либо ещё.

А Ральф явно веселился, наблюдая за развернувшейся сценой. Благо ему хваталоума, чтобы делать это молча.

— Ты была той, кто помогал мне не пасть в пучину отчаяния. Ради тебя я был готов бороться с отцом, изменить это проклятое королевство… Я оплакивал тебя многие месяцы, а ты выплюнула мою любовь и растоптала ее. Скажи, тебе было приятно представлять, как я страдаю, считая тебя мертвой? Вы с Айкой вдоволь посмеялись надо мной?

С каждым словом он все сильнее сжимал руку Риз, желая причинить ей боль не только словами, но и физически, чтобы она поняла, как ему было плохо. Его чувства, его гордость… Она уничтожила все в нем. Зол — это мягко сказано, он готов был швырнуть ее с этой скалы вслед за камнем. Но если она ни во что не ставила его тогда, какой смысл был распинаться перед ней сейчас? Она все равно не поймет, не услышит. Никогда в жизни он больше никого не полюбит, лишь бы не проходить через муки потери вновь. Для него не было больше любви, только народ и королевство. Высказав все, он отпустил ее руку, чтобы она катилась, куда и собиралась.

Но она не ушла. С её глаз текли слезы, она чувствовала боль Генриха, она перемешивалась вместе с её болью. Смотрела на него, готовая тоже наконец-то выплеснуть всё то, что было в её душе. Объяснения. Это всё, что могла она дать.

— Я много дней не приходила в себя, вокруг моей койки ходили сотни людей, но меня даже не могли узнать! — закричала она, хватая Генриха за плечо прежде, чем он отвернулся от неё. — Я, пусть не чернь, но беднейшая среди богатых, еще и с таким лицом… Какое бы ты видел для нас будущее? Твой отец не позволил бы нам быть вместе! Ты тогда не мог ему противостоять, скажешь, что нет? Одно его упоминание вводило тебя в ступор, и ты таким бы смог отстаивать наши права? Смог нас бы спасти? Когда Вильгельму достаточно было глазом моргнуть, я и моя семья были бы мертвы, потому что он хотел тебя отослать! Ты бы, Генри, тогда ничего не смог бы ему сделать!

Но только в голосе Генриха была злость и обида, а в голосе Риз только отчаянье. Глупец! Генрих был тогда мечтателем, но она видела всю картину целиком! Они оба не выжили бы просто в то время. Даже сейчас Генри не был способен убить отца сразу. Всё, на что он способен, переворот. А три года назад он был лишь забитым сыном, который не смел и слова отцу противопоставить.

— Айка тут не причем, — тише заговорила Риз. — Это была моя просьба не говорить тебе. Я хотела обо всем подумать, прийти в себя, вылечить раны… А потом… Знаешь, что было потом, Генри? Ты согласился стать королем Серии. Куда бы я к тебе пришла? Это твоя судьба — быть королем и иметь подле себя королеву, почему ты сейчас этого не поймешь?! Или тебе было бы хорошо всю жизнь страдать так, как Айка и Роберт? Делить постель с нелюбимой, а мыслями быть с другой? Это твоя идеальная жизнь?!

Риз смахнула слезы и отвернулась от Генриха. Вот они и сказали друг другу всё, что хотели, но кому от этого было легче? Кажется, стало только хуже. Риз ощутила вибрацию по земле и странный звук. Уверена — Генри сейчас просто распирало от злобы, он сейчас вот-вот готов был взорваться от магии, что сейчас была не под его контролем.

Пусть. Риз в принципе в этой жизни ни за что не держится. А увидеть, что Генри смотрит на неё, неважно, каким взглядом, уже, считай, мечта исполнена.

Но удара позади не происходило, а шум становился всё громче. И что еще хуже… он был сверху.

Она подняла взгляд на выход из пещеры, и в этот момент на тот самый выход сошла лавина именно с их горы. Если бы не огонь, пещеру накрыла бы тьма, но снег всё падал и падал, погребая троицу в скале на вечные годы. Пол под ними трясся, пока все находящиеся тут с распахнутыми глазами смотрели на снег, который всё больше и больше набирался в пещеру.

— Ральф! — о том, что он демон, Риз думала в последнюю очередь. Он и сам пятился от снега, и Риз достаточно было лишь трех шагов, чтобы подбежать к нему, схватить и откинуть в стену, куда отошла сама и где стоял Генри.

И только когда троица осталась на маленьком нетронутом снегом клочке пещеры, насупила гробовая тишина. Риз себя бы сейчас собственноручно побила от своей тупости — орать в горе, но она сейчас пребывала в таком шоке… Пока еще не было веры, что всё это произошло вместе с ними, пока слух не стал улавливать потрескивания палок в костре.

Она подскочила к заваленному выходу и, вычерпнув оттуда снег, бросила в свой нетронутый лавиной огонь, теперь уже точно накрывая их маленькую могилу тьмой. Сделала шаг назад и уперлась в чью-то спину. Сделала пару шагов в сторону, уткнулась во второго… Они были заперты не просто в пещере. На небольшом куске…

— Блеск, теперь снег повсюду, даже в штаны попал, — пожаловался Ральф на их положение. Один он отсюда давно бы уже смылся, но Генри его не отпустит, а перемещать ещё двоих… Неизвестно, удастся ли им отыскать убежище, чтобы продержаться лишний день. Лучше уж потерпеть, пока Генри сможет открыть портал.

— Ральф, не дыши, не трать наш кислород, — приказал Генри, зная, что он, как демон, все равно не помрёт.

— Эй, вообще-то, это из-за ваших криков произошло, — возмутился Ральф. Его глаза даже сверкнули в темноте адским огнем, но стоило ему посмотреть на Генри, как он тут же их опустил. — Хотя картина отменная вышла. Столько эмоций, — не мог он не поддеть их ещё совсем чуть-чуть.

— Честное слово, когда выберемся, я тебя обратно в ад отправлю, — вздохнул Генри и привалился к холодной стене позади. Хуже ситуации точно придумать нельзя было. Он оказался заперт с надоедливым демоном и женщиной, рядом с которой сейчас хотел находиться меньше всего. Ее слова только сильнее били по его гордости и самолюбию, хотя правда в них была. И если обдумать все на спокойную голову, то, возможно, он бы понял, почему она так поступила. Тогда он был не готов сражаться за них, но он все равно не понимал, почему нельзя было просто рассказать все ему. Можно подумать, сразу после свадьбы он кинул бы Айку, чтобы быть с Риз. Хотя, влюбленный дурак, каким он был, так и поступил бы.

Да и для Риз веселящийся демон не остался без внимания. Она по голосу вычислила, что именно с ним рядом находилась и ударила его кулаком в грудь. Не сильно. Но выплеснуть негодование надо было. И как-то уже ею было забыто всё это: "Прекрати поступать так с Ральфом". Ну серьёзно, мог бы и промолчать сейчас!

Оставался еще день для того, чтобы Генри накопил силы, но в этом куске целый день выстоять они не смогут. Она так точно. Тепло, что было от костра, быстро было поглощено снегом, и она даже так видела свой пар изо рта.

Наступив случайно на чью-то ногу, но извинившись, она подошла к запалу и вычерпнула снега. Потом еще и еще, проверяя, сможет ли она копать. Могла бы. Она сыта, недавно напилась, и, если бы не нога, которая может начать болеть, шансы были.

— Я могу попробовать выкопать проход, но не знаю, как сильно гору накрыло снегом, — вслух заговорила она о своих планах. — Ральф, сможешь прорастить полую палку в снег, чтобы через неё к нам хотя бы поступал кислород? — спросив это, она отошла, думая, что позади стена. Но нет, это была грудь Генриха, а сам он как раз и был прижат к стене. Это Риз поняла, когда отошла от него и отыскала ее рукой. Несмотря на их ссору, о его здоровье она всё равно беспокоилась. И хоть сказать это было трудно, но она пересилила себя: — Генри, пожалуйста, отойди от стены. Ты не в шубе сейчас находишься.

Если быть точнее, он сейчас тут самый голый из тройки.

— Мне либо на снег босыми ногами наступать, либо к холодной стене прислониться — выбор невелик, — сказал Генри, переминаясь с ноги на ногу. Идея откапываться ему не очень понравилась, но кислорода на день им надо где-то раздобыть, поэтому он кивнул Ральфу, чтобы тот выполнил то, о чем говорила Риз.

— Вот как смеяться — "Ральф, заткнись", а когда что-то нужно, сразу ко мне бежите за помощью, — проворчал Ральф и широким жестом руки, мол, уберитесь все с дороги, мешаете, отодвинул Риз в сторону Генри, почти прижимая ее к нему.

Ральф размял руки, прежде чем приступить к делу, а затем осторожно воткнул палец в снег, морщась от холода. Минуту спустя из образовавшейся дырочки полилась струйка воды, но быстро закончилась, потому что Ральф перестал топить.

— Готово, — отошёл он, отряхивая руки, будто с какой-то гадостью работал. Как и просили, он пробурил маленькую дырочку, откуда будет поступать кислород, а уж греться им придется самим и без магии, если они хотят как можно скорее выбраться из этого места.

— Дурак, — почти только губами прошептала Риз на слова Генриха.

Вот нет чтоб ему в тех сапогах оставаться! Так он сейчас еще и босой! Дурак, дурак! Но Риз попыталась взять себя в руки и сразу отошла от Генри, стоило только небольшому пространству образоваться. Через ту щель, что появилась благодаря Ральфу, Риз не смогла увидеть свет, но вот воздух оттуда явно дул. Это означало, что погребены они очень глубоко. И что еще хуже — тут нельзя было разгуляться.

— Значит, теперь только ждать, — сказала она больше себе. Потому что мысль откапывать уже была плоха. Она-то рассчитывала, что трубу не занесло бы, пока она пускает в пещеру воздух. А тут всего лишь щель, которая может обвалиться от любой попытки копания.

Вздохнув и прижимаясь к другой стене, Риз опустилась по ней на корточки и закрылась руками. Лишь бы на неё только никто не наступил сейчас. А без огня в пещере стало ощутимо холоднее…

— Сидеть в полной тьме, конечно, не как в королевских покоях, но на комфорт рассчитывать не придется в ближайшее время, — вздохнул Генрих и тоже опустился на пол. Было очень холодно, но он не хотел тратить лишнюю магию, чтобы согреться.

— А мне нравится, — ляпнул Ральф, оказываясь слишком близко к Риз. Он пихнул ее в сторону, чтобы она подвинулась ближе к Генри, а сам занял все пространство с другой стороны. — Мы все так близко друг к другу, можем согреться.

Намекал он, всем было ясно, на что. Но после всего случившегося разве могла быть речь о том, чтобы прикасаться друг к другу? Если бы не эта лавина, они скорее поубивали бы друг друга. Генрих вдруг вспомнил, как Риз заплакала из-за его обвинений, но обида была гораздо сильнее сейчас. А ведь это не первый раз, когда он заставлял ее лить слезы. Где-то внутри шевельнулся червячок стыда.

— Ральф, не пихайся, итак тесно!

Но вслух она никогда не скажет ему "спасибо". Потому что, как ни крути, так действительно было теплее. Но всё же, от Генри, пусть это сейчас и было невозможно, она старалась держаться дальше, вжимаясь в плечи Ральфа. Сейчас не было настолько холодно, чтобы искать тепло в теле других, но как скоро наступит этот момент Риз понимала — наступит. Потому что спускалась на горы ночь, а хуже этого времени ничего придумать нельзя в их ситуации.

Уж не знала, как ребята, а шпионка ничего не видела. Она привыкла выглядывать из тьмы на свет, только в этом случае тьма была её другом и спутником, но быть ею полностью поглощённой неприятно. Она не видела даже силуэтов. Не знала, на каком расстоянии и кто рядом с ней. Только по голосам.

И больше всего понимала, что, сев рядом с Генри, только сильнее его злила. По нему итак до обвала было видно, что он готов был её разорвать. Неважно, эта вспышка в нём останется навеки или он просто вырвал то, что копил всё это время, но она знала — король даже не начал остывать.

— Ральф, а ты можешь перенести нас отсюда? — спросила Риз, обхватив свои плечи руками и, из-за слепоты, ими случайно касаясь еще и плеч спутников. — Хотя бы даже его величество на ту сторону?

— Нет, я не умею переносить людей, — сказал Ральф и ущипнул Риз, чтобы она не смела об этом больше упоминать. Генри не знал, и пусть это так и оставалось, ему же спокойнее. Да и подвергать его опасности, как своего хозяина, он не мог, а не каждый человек способен выдержать такое путешествие.

— В любом случае, лучше не тратить магию понапрасну, — сказал Генрих. Он, как и Риз, ничего не видел в этой темноте, но плечом ощутил ее тонкие руки, да и Ральф гораздо теплее, поэтому он пока мог, старался держаться подальше. Его все ещё грел гнев, но очень скоро он во всей полноте ощутит холодные стены и снег. — На улице ветер и скоро наступит ночь, где мы будем искать убежище? Переждем здесь, недолго осталось.

Он и правда рассчитывал хотя бы к середине ночи набраться достаточно сил для портала, а уж для боя соберёт немного к утру. Если только его не поджидали уже в замке. Все же стоило пересидеть здесь до самого утра, чтобы была возможность не только переместиться, но и отбиться в случае необходимости. Генри тяжело вздохнул, расслабив плечи, но тут же почувствовал руки Риз и опять весь сжался, чтобы ее не касаться.

— А мне вот нравится такая темнота и теснота, — проворковал Ральф и, пользуясь тем, что, кроме него, никто не видит, осторожно опустился к Риз лицом над самым ухом. — Если кого-то надо обогреть, я всегда готов.

Отыскать плечо Ральфа в этой темноте теперь, из-за близости, тоже не составляло труда, потому Риз на его слова ответила щипком, как и он ей. Но всё-таки, как бы она не злилась, его озорство заставляло девушку улыбаться. Кто о чем, а демон только об одном.

Слова об убежище показались Риз глупыми. Но с Генри она спорить не стала. Вообще не собиралась с ним разговаривать. А когда ощутила рукой, как он, будто ошпаренный, напрягся и отстранился, шпионка вздохнула с каким-то даже раздражением.

— А сам-то ты замерзнуть не боишься? — приподнялась Риз, чтобы добраться до уха Ральфа, но вместо этого, прошептала ему в щеку, обдав еще пока теплым дыханием. — Что тебя вообще убить может? — у Риз были причины на общение. Как бы им сейчас не было "нормально" или "терпимо", никто не должен был заснуть, как бы того не хотел. А в себе она будет находить силы хотя бы в разговорах и общении.

— Убить? Меня? — засмеялся Ральф, запрокидывая голову. — Когда вы здесь окончательно замерзнете, я вас брошу.

Вот он и показал свою настоящую демоническую сущность. Его мало волновало, выживут ли они здесь. Если о Генрихе он ещё как-то беспокоился, потому что он был тем, кто держал его в этом мире, то на Риз ему было плевать.

Генрих и не ожидал ничего другого от Ральфа, даже не удивился его словам. Сколько бы он из себя ни строил дурачка, демон оставался демоном. Они уже почти три года вместе связаны, но друзьями их было сложно назвать. Хотя Генри доверял Ральфу даже свою жизнь, в то время как он, в некоторых моментах, наблюдал доброту к себе. Взять хотя бы тот вечер, когда Ральфа поймали в ловушку, ему было так больно, что Генри почти всю ночь пришлось просидеть с ним рядом, чтобы успокоить. Они оба допускали мысль, что отношения между ними странные.

— Да куда ты денешься? Тебе невыгодна моя смерть, — фыркнул Генри и чуть-чуть поерзал, принимая удобное приложение. Он облокотил голову на стену, отвернулся от всех к снегу и прикрыл глаза. Все равно ничего не видно, а участвовать в разговоре ему не очень хотелось.

— Если встанет вопрос твоей или моей жизни, я, не задумываясь, выберу себя, — ответил Ральф, вздернув нос, будто гордился этим.

— Я в тебе не сомневался, — тихо сказал Генри, будто уже готов был уснуть, но всего лишь поставил точку в этом разговоре, а Ральф переключился обратно на Риз, отвечая на ее последний вопрос:

— Чтобы меня убить, надо очень сильно постараться. Даже не каждый жрец справится. — Если бы Риз могла видеть, то обязательно разглядела бы довольную ухмылку на его лице. — Мой ранг столь велик, а благодаря контракту фамильяра простыми способами меня не изгнать. Но ты думаешь, я расскажу тебе все секреты, если ты не выживешь?

— Я разговариваю, — фыркнула Риз, — чтобы не замерзнуть. Но эта тема мне не по душе.

Она бы тоже отвернулась, да некуда. Либо ощущать лицом Генриха, либо Ральфа… нет, во втором случае она просто подставила бы ему лицо, а этот прохвост рано или поздно этим воспользуется. Риз вновь уткнулась лбом в колени и закрылась ото всех руками, просто концентрируясь на теплоте тех, что её окружали.

Честно, Ральфа хотелось придушить за его слова. Демон есть демон, тут ничего не скажешь, но всё равно было неприятно слушать о смерти Генриха. Что бы он ей не говорил, как бы не был зол, но к нему Риз испытывала то самое чувство, которое испытала когда-то… Когда он впервые её поцеловал на лестнице. Она ему еще тогда хорошенько врезала и испугалась, что посмела это сделать с принцем.

Такие воспоминание заставили Риз улыбнуться, а потом засмеяться от собственной реакцией в тот день. Мужчины могли это ощутить по вибрации в её теле, но на любые вопросы она отмалчивалась. Ральф не поймет, а Генри… Лучше не думать, что он почувствует в этот момент. А вот ей самой… было приятно. Да, она сейчас с приятной истомой вспоминала те дни, когда время серой мыши стало самым волшебным; когда она научилась любить, ревновать, по-настоящему бояться и при этом быть счастливой подле принца.

Об одном жалела. Вместо того, чтобы наслаждаться, она думала о будущем, которого у них не было. Из-за этого сейчас было ощущение, что Риз потеряла много дней с Генри, уходя в те самые мысли.

***

Время шло. Сколько — трудно сказать, но внутренние часы подсказывали, что наступила ночь. Вместе с ней пришёл и холод, хотя в какой-то степени закрытое пространство защищало их от ветров и мороза звездной ночи. Если бы щель в снегу была больше, они могли бы разжечь огонь, но в таком положении он сжирал бы кислород быстрее, а со временем превратился бы в маленький огонек от спички, которым даже цыплёнка не согреешь.

Риз вспоминала все дыхательные техники для выживания, чем и пользовалась, но холод был сильнее. Со временем остыли и Ральф с Генри, и от них шпионка никакого тепла больше не получала. Каменный пол прожигал льдом её сапожки, руки, спрятанные между ногами и животом, всё никак не согревались, и когда больше не было сил терпеть, Риз стала бить дрожь. Сначала маленькая, но со временем усиливалась, и как бы она не контролировала её, никак не получалось скрыть от всех свое состояние.

Ей было очень холодно. Безумно. Все пространство стало каким-то острым, осязаемым, бьющим тончайшими иглами в её тело. Не думая ни о чем, ни о гордости, ни о приличии, а ведомая лишь желанием жить, Риз стала тянуться к тому, кто от неё не пытался отдалиться. Она вжималась в плечо Ральфа, прижималась к нему, пытаясь собрать как можно больше тепла из его тела. И всё это делала молча, опять же, просто не думая о том, что делает её тело. Знала, что после этого состояния наступит последнее — спокойствие, тишина, умиротворение… с которым хотелось лишь уснуть и никогда больше не проснуться.

— Ч-ч-ч-тоо-о-о с-с-с по-по-портал-л-лом?.. — хотела добавить еще своё "ваше величество", но на это просто не было сил и возможности, иначе целое предложение из-за дрожи и непопадания зуба на зуб растянется на несколько минут.

— Ут-тр-ром… — коротко ответил Генрих, тоже мало попадая зубом на зуб из-за холода. Он упорно экономил силы, не позволяя себе или Ральфу применять магию для согрева, но все шло к тому, что очень скоро им придется это сделать и оттянуть возвращение ненадолго. Однако это было лучше, чем если бы они замерзли здесь насмерть.

У Генри было время обдумать слова Риз, и пусть он все ещё продолжал злиться на нее, доля понимания все же пришла. Как бы больно ни было признавать, но тогда он и правда был не способен бороться за их отношения. Он хотел, но был слаб, ему не хватало той безжалостности, которой он обзавелся. Хотя даже сейчас вместо того, чтобы покончить с отцом раз и навсегда, давал ему шанс сохранить остатки того прежнего Вильгельма, который правил королевством до рождения Генриха, до смерти королевы, жены и матери. Но кажется, только здесь до Генри дошло, что не было больше того Вильгельма, который изредка пробивался через пелену безумия и дарил крохи отцовской любви ему.

Чувствуя дрожь Риз, Генрих больше не пытался от нее отстраниться, а наоборот, теперь и сам прижимался все ближе в поисках тепла. С другой стороны был Ральф, который хоть и ненавидел холод, но не так был подвержен ему, как остальные. Он сидел неподвижно, будто чего-то выжидал, наблюдая из-под полуопущенных ресниц за людьми, которые вот-вот готовы были замёрзнуть.

— Иди сюда, — вздохнул он, выпуская теплое облачко пара. Потянув Риз на себя, он усадил ее на колени, обнимая с двух сторон, затем взял и Генри за руку, двигая к себе.

— Ты ч-ч-что д-делаеш-ш-шь? — спросил Генрих, но почувствовав тепло от Ральфа, сам к нему придвинулся так, что Риз оказалась зажата между ними.

— Спасаю вас от ужасной смерти от холода, — усмехнулся Ральф, вновь обдав теплым дыханием макушку Риз. Он обнял Генри за плечи, теснее прижимая к ней, чтобы им было теплее.

Не было сил сказать "спасибо". Не сейчас. Потому что первое, что сделала Риз, это как можно сильнее вжалась в Ральфа, когда получила на это позволение. Спрятав руки где-то на его теле, она отыскала пуговицы и проникла внутрь под одежду, не заботясь о том, как ему холодно от её рук. Всё верно, он же демон. Не помрет. А раз позволяет, готов потерпеть.

Не прислушивалась, но после почувствовала, как к спине прижималось еще одно тело, такое же холодное, как она сама, но отчего-то стало легче. Холодное зловонье смерти больше не ощущалось на спине; не ощущалось и твердость ледяного камня. Её тело приобняла любимая рука, которую Риз когда-то держала с любовью. Да даже сейчас… высунув одну руку из-под одежды Ральфа, шпионка нащупала пальцы Генриха и притянула к себе еще плотнее. Не чтобы согреть себя, но чтобы обогреть Генри. Он был таким сдержанным все это время, а ведь ему было хуже всех. Задрав немного свою одежду, она опустила на голую талию ладонь Генри и накрыла её сверху. Сама от такого напряглась, задрожала, но только от кусочка льда, на которую была похожа рука.

Риз попыталась расслабиться, чтобы больше не дрожать, и на какое-то время у неё получилось.

— Спасибо, — смогла она прошептать Ральфу в этот миг.

Даже её лицо искало тепло. Она стянула маску, отыскала носиком горло Ральфа и вжалась лицом в его шею, которая в этот миг казалась самым теплым местом во всем мире. Как бы сейчас не было жарко в аду, она готова была половину жизни отдать, чтобы оказаться там, где Ральф сделал остановку во время перемещения.

Ральф опять коротко усмехнулся, умиляясь — маленькая наивная шпионка благодарила демона. Если она думала, что он сделал это без какой-либо задней мысли, она ошибалась. Прижимаясь щекой к ее волосам, он щекотал дыханием лицо Риз, а свободной рукой расстегнул рубашку сильнее, чтобы она прижалась к голому телу. Но вот то, что он единственный, кто разделся, его не устраивало. Да и ей же самой будет теплее, если она прикоснется кожей к нему. Он внаглую попытался нащупать застёжки на ее куртке, не особо заботясь, что касался груди иногда. Хотя, судя по его широкой улыбке, он делал это намеренно. Водил пальцами снаружи, в то время как Генрих обхватил ее талию внутри.

Как давно он не касался женского тела и нежной кожи. Особенно Риз. Иногда она ему снилась, и во сне он мог обнять Айку, но с ней он старался держаться на расстоянии, хотя та просила, и не раз, о близости. Поначалу воспоминания о Риз и горечь утраты были ещё велики, он хранил траур, а после… Были похороны родителей Айки, призыв демона, и его голову заняли другие мысли. Да и она больше не настаивала.

Прижавшись к холодной спине Риз, Генри нащупал теплую полоску кожи, где заканчивался воротник ее куртки, и зарылся носом в шею, где начинались волосы. "Тепло", — подумал он и только сильнее обнял Риз, вжимаясь в ее спину, желая почувствовать больше тепла.

— Ра-а-альф, не…

Это была глупая попытка противиться тому, что делал демон, хоть физического сопротивления и не было. Напротив, она хотела, чтобы он продолжал просто водить, цепляя чувствительные точки и словно создавая дорожку тончайшего огня. Но когда, из-за того, что Генри надавливал сзади, она прижалась частичкой кожи к его коже; когда все эти прикосновения разжигали её изнутри, она поняла, что так только теплее. Плевать уже было, что там напридумывал демон. Риз гналась лишь за теплом.

Она помогла ему растянуть на себе все пуговицы, распахнула одежду и вжалась в его обнаженный торс, с шумом выдыхая. Это еще не было похоже на костер в душе. Больше напоминало искры, когда били кремнии. Но они были… Они согревали. Согревали изнутри, а потом…

Потом Генри обнял её крепче, зарылся лицом в её волосы, и вот это уже стало куда больше, чем мелкой искрой. Будь сейчас любое другое время и температура, Риз бы бросило в жар, внизу живота завертелся бы змей, уходя в живот и там превращаясь в бабочек. Пусть он тоже искал тепло, пусть… Но Риз сейчас наслаждалась этим прикосновением, позволяла себе себя обманывать. Пусть это будет прекрасным, но очень холодным сном.

Она оторвалась от Ральфа лишь на миг, чтобы приспустить рубаху до лопаток, ведь Генри тоже была нужна кожа, какой бы холодной она не была, но способная вырабатывать тепло. А Риз, кажется, сейчас единственная, кому дарована была способность эта делать… Благодаря тому же самому королю и его демону.

Из-за расстегнутой рубахи, которая больше не мешала чужим движением, Риз обхватила ладонь Генри крепче и придвинула к своему животу, еще сильнее заставляя навалиться на себя. В таком положении она вжалась в Ральфа не только грудью, но и всем туловищем, зажимая руку Генри между, обогревая её. Кажется, так она и правда стала согреваться. По крайней мере, вместо дрожи в зубах ладонь короля могла ощутить её тяжелое взволнованное дыхание.

Генрих почувствовал, как коснулся обнаженным участком груди теплой кожи спины Риз. Не особо соображая сейчас из-за холода, он только порадовался, что стало теплее. У него даже мысли не возникло, что это Ральф делал что-то нарочно, хотя где-то на краю сознания мелькала мысль, что что-то не так, это неправильно. Но желание согреться было гораздо больше, и оно задушило все предостережения, которые посылал разум. Плевать — главное стало теплее. Он стянул рубашку Риз ещё сильнее, расстегнул до конца свою и прижался грудью, запуская вторую руку между животами Риз и Ральфа. А его холодный нос снова уткнулся в шею, короткими движениями раздвигая волосы, чтобы не мешали дышать. Ещё бы ноги согреть, но двинув их, он наткнулся на ноги Ральфа.

В свою очередь, Ральф возликовал, когда его затея удалась. И пусть тем самым он только помогал им, но и свою выгоду от этих действий упускать не собирался. С хищной улыбкой он терся щекой о волосы Риз, а когда удавалось губами коснуться кожи на виске или над ухом, он запечатлевал там невесомый, но горячий поцелуй. Его свободная рука успела облапать грудь Риз прежде, чем она прижалась к нему всем туловищем. Он чувствовал руки Генри, но нисколько не обижался, что тот мог покуситься на его добычу. Так было даже интереснее. Раньше Ральфу не удавалось вывести его не то что на интимную обстановку, но и просто на проявление эмоций и желания, а сейчас, наконец, он мог получить целую оргию. Не просто посмотрит со стороны, но и поучаствует. Осталось подвести их к этому.

С Генрихом Ральф пока ещё боялся переходить к активным действиям, поэтому рука, которая лежала у него на спине, просто задвигалась из стороны в сторону, согревая и одновременно не позволяя ему в случае чего отстраниться. С Риз же было чуточку проще. Он видел, где находились руки Генри, поэтому осторожно, чтобы их не задевать пока, провел пальцами по оголенным участками кожи на ключицах, обвел грудь с боку вниз и вверх, а затем опустил руку ей на бедро, разогревая круговыми движениями. Когда же он позволил своей руке лечь ей на ягодицу, чуть подтолкнул выше, чтобы она потерялась и грудью об него, и спиной об Генри. Затем ещё раз и ещё, пока двигать ее было уже некуда, и она упёрлась в его возбуждённый член.

Руки Ральфа для Риз казались всем. Самой жизнью, огнем, счастьем в этом мире. Просто потому, что где они ложились, там было тепло. Особенно, когда он трогал её там, где не нужно. В отличие от Генри, Риз уже не соображала, что правильно или нет. Она готова стать куклой, марионеткой для демона, для Генриха, для самого черта, лишь бы ей продолжали даровать тепло, разжигать его внутри, оттягивать касания губ смерти.

О губах… Они же казались самым горячим источником Ральфа, потому что каждый раз, когда он целовал её висок или голову, она чувствовала его дыхание, мягкость, и то всё внутри себя, что продолжало разгораться. Лишь позже, касаясь бедром плоти демона, Риз осознала, что делал Ральф с собой, с ней. Возбуждал. Разжигал пламя желания, и, видят боги, это был самый сильный огонь, что только мог существовать.

Она осознала себя, когда непонятно каким образом — сама или ведомая Ральфом — сидела на его ногах верхом, а Генри всё так же искал тепла в её спине, продолжая тянуться за ней так же, как Риз тянулась за Ральфом. Оторвалась от шеи Ральфа, повернулась к Генри… Зачем? Увидеть его? Как глупо с такой тьмой. Узнать, всё ли с ним в порядке? Возможно… Без него на спине стало так холодно. Хотелось тоже его обнять, согреть, но имела ли она на это право? Его руки, всё еще холодные, но не ледяные, всё также были зажаты двумя телами, но всё, что было выше… Риз провела ладонью по руке Генри вверх, к предплечью, плечу… Они были словно ледышками, в то время как она если не горела внутри, то грелась о то кострище, что создавал Ральф. Вжиматься в демона было уже некуда, потому она просто терлась лобком о его плоть. И сам этот факт, чувство этого подбрасывали в пламя души лишь новые палки.

Риз постепенно поддавалась власти демона; продавалась за согрев, но еще пока были мысли о том, что она обязана была как-то поделиться этим с Генри. Когда она обернулась всё-таки, то не встретилась с лицом, которое пряталось в её шее, а с плечом и со своей рукой, что лежала на его рубахе; залезла под ту рубаху и коснулась разогретой о Ральфа кожей его плоти, согревая не только ею, но и дыханием.

Чувствуя тепло, Генри лишь сильнее подался вперёд, хотя казалось, что уже некуда. Он позволял рукам, которые дарили тепло, водить по себе, но вот то, что Риз отвернулась, забирая с собой частичку тепла, заставило его попытаться повернуть ее опять к себе, неважно спиной или лицом.

Ральф не был против и даже помог развернуть Риз между ними, хотя и потерял то давление, которое она создавала, сидя на его члене лицом к нему. Но теперь он мог покусывать ее свободное от головы Генриха плечо, а пока она не успела прижаться к нему грудью, быстро поигрался пальцами с сосками, успел сжать одну грудь прежде, чем Генри уже откровенно навалился на нее, ища тепло.

Но так было уже не очень удобно, и Ральф осторожно съехал по стене, чтобы принять полулежачее положение. Риз все ещё была на нем, он при каждом движении сильно упирался ей в ягодицы своим членом, а Генрих оказался сверху. Как демону, ему такой вес был нипочем, он просто играл роль мягкого матраса для них, но матраса, который желал тоже получить положенную ему за работу награду.

— Его губы тоже надо согреть, — шепнул Ральф в самое ухо Риз, чтобы Генри ничего не услышал и не успел поругаться на него. Пусть потом хоть со скалы швырнет, но сейчас они в его власти.

И чтобы уж наверняка желание Риз достигло пика, Ральф запустил горячую руку меж ее ножек, разогревая внизу ещё больше. А вторая рука, которая до этого грела спину Генри, приняла более тонкий женский силуэт и проникла к паху Генриха, возбуждая и его, чтобы рыбка не сорвалась.

— Что?.. — пробормотал Генрих, слегка отстраняясь от Риз. Он хотел посмотреть на нее, спросить, зачем она это делала, но было так приятно, что он неосознанно выдохнул ей в губы. В его голове опять проскочила мысль, что было что-то не в порядке, он чувствовал сильное возбуждение, но не до конца осознавал, что оно принадлежало не ему. Их связь с Ральфом сейчас играла на руку демону.

Но обе её руки были на груди Генриха, а после тихого приказа они переместились выше к мужской шее, согревая его вместо поглаживаний, обхватывая, отдавая всё то, что она смогла забрать у Ральфа. Риз вроде и была еще здесь, но разум её также был во власти Ральфа, что она подтвердила исполнением его приказа. Приподнявшись, она коснулась столь любимых губ в невесомом поцелуе. Его губы были так холодны, а ведь именно согреть их она была должна. Обхватив сначала нижнюю, потом верхнюю, Риз на миг замерла и привставая на коленях. Казалось, холод отступил от неё совсем. Она сама зажглась, стоило Ральфу лишь коснуться её между ног; где её трогал лишь один мужчина за всю её жизнь.

И эти прикосновения, эти мысли возвращали её назад на три года. Она целовала губы Генриха, облизывала их и, отстраняясь, обдавала уже возбужденным дыханием его щеки. Боги, неужели он всё-таки оказался в её руках? Неужели годы мечтаний всё-таки исполнились? Одно только его присутствие, запах, возбуждали её и распаляли всё сильнее. Потому что Риз, нарочно или с помощью демона, представляла, что это именно его рука касается её внутри.

Расслабившись под этими действиями, она вновь легла на Ральфа, утягивая лицо Генриха на себя, продолжая исполнять приказ и расширяя его границы. Её губы стали спускаться ниже, к рукам, что были на шее, а они опускались к пуговицам, с лёгкостью из-за холода разрывая нити, державшие их. И когда её грудь вжалась в тело Генриха, в его оголенное тело, Риз томно выдохнула. Тихо, но так горячо… Ягодицы ясно ощущали что-то твердое под собой, и тело инстинктивно само, без чьей-либо помощи, стало двигаться, делать волнообразные движения, то вжимаясь и приподнимая собой Генриха, то только сильнее упираясь в плоть Ральфа, потираясь о его грудь спиной.

Её влагу внизу было трудно скрыть, а возбуждение, которое дарил демон, только закрепляло результат. В такт зубкам Ральфа, она покусывала и губы Генриха, обняла его, скрепляя пальцы в замок на его спине и вжимая в себя. Но недолго. Кто-то был позади неё, он тоже согревал, кусал её и трогал… Риз выпустила из замка одну свою руки и запрокинула назад, сразу же пальцами зарываясь в чьи-то теплые волосы. Такие тёплые, что пальчики тут же сжали их и несильно, но потянули на себя, отчего один из укусов стал сильнее, заставив Риз издать тихий стон в губы Генри.

Он столько раз желал вновь коснуться ее, ощутить тепло тела и сладкий поцелуй губ. Знал, что никогда этого не произойдет, поэтому все происходящее сейчас казалось каким-то сном. Может, он замёрз окончательно, и все происходящее ему виделось перед смертью? А ведь он так и думал: умереть, представляя Риз рядом. Ведомый этой мыслью, Генрих поддался окончательно. Он расслабил плечи, отчего навалился сильнее на Риз, со всей страстью ответил на поцелуй, которому и научил когда-то ее, а низом подался вперёд навстречу руке, как он думал, которая принадлежала ей. Его язык проник ей в ротик, а сам он перехватил инициативу и заводил руками по любимым изгибам. Он чувствовал, что под ней кто-то есть, но совсем не придавал этому значения. Это его фантазия, и в ней Риз принадлежала только ему.

Пока Генрих только разогревался, Ральф уже готов был начать игру. Ему нравилось, как Риз извивалась на нем, он угадал, она была очень пластичной. А уж какие непристойные звуки она начала издавать от того, что он ласкал ее внизу пальцами. Видя, как Генри переключился на ласки и освободил губы Риз, глаза Ральфа вспыхнули. Он потянул ее за ухо, чтобы она повернулась, и поймал ее губы уже сам. Ему тоже их хотелось попробовать на вкус, но он не перегибал палку, помня, что Генрих не должен ничего заподозрить. Хотя своим длинным языком успел поиграться с ее. Затем, ведомый ее рукой, впивался в шею и плечи, покусывая их время от времени. Движения бедрами стали учащаться, а пальцы быстрее теребили клитор. И когда успел проникнуть к ней в штаны? Он вошёл в нее пальцами, проверяя готовность. Она была настолько мокрая, что наверняка без проблем примет их обоих.

Слегка отрываясь от ласк, Ральф проверил, что Генрих все ещё играл с соскам Риз. Его член уже набух в руке, но явно ещё не спешил войти в горячее лоно. Продолжая работать рукой с ним, второй Ральф спустил свои штаны и штаны Риз, упираясь горячим членом в ягодицы. Сейчас он даже пожалел, что одна рука занята, приходилось двигаться очень осторожно. Он приподнял слегка Риз над собой, отодвигая одну ее ногу в сторону, двигая бедрами, он терся членом между половых губ, почти терял голову от горячей влаги, которая стекала на него. Помучил бы ее подольше, но если промедлит, Генри заберёт все себе.

Ральф вошёл в Риз, выдыхая тихий стон ей в ухо. Он снова облизал его и прикусил, зовя ее схлестнуться в ещё одном поединке на языках, и задвигался, ловя каждую секунду, пока мог наслаждаться ей.

Риз выгнулась от плавного вхождения и тихо застонала, выпячивая грудь на растерзание Генри. Одна её рука всё так же мяла его тело — шею, плечи; проводила ноготками по груди, пока вторая уже не просто зарываясь в волосы под ней, но и так же пыталась найти очертания мужского тела.

В голове это всё был Генри. И неважен факт физической невозможности, для Риз Генри был на ней, под ней, сбоку, слева… Он был везде и его всего было мало. Холод? А что такое холод? Ей было жарко меж двух горячих тел. ей было трудно дышать, потому что два рта крали её воздух прямо из губ. Ведомая зубами, она повернула голову, на вздох отыскала рот демона и впилась в его губы жадно, страстно, передавая всё то, что она сейчас чувствовала. Эта приятная тяжесть сверху, наполненность внутри… Боги, она была в раю, это было так приятно… Сверху так же вместо штанов об её низ живота стал тереться член. Спустив свободную руку вниз, она наткнулась на женские пальчики, которые уже какого-то черта делали её работу! Но вместо того, чтобы отогнать, рука Риз накрыла руку Ральфа, и теперь они уже вместе доставляли удовольствие своему королю.

Но было как-то тесно, слишком скованно, и лишь позже Риз поняла, что не удавалось достигнуть настоящего эффекта из-за собственных штанов. Не без усердия она смогла вытащить одну ногу из штанины и раздвинуть ножки так, чтобы было удобно… Им обоим… Им троим. И от натягивания внутри все стало чувствоваться во сто крат острее. Стоны стали громче, но не пошлее. Такие, которые говорят лишь об удовольствии, а не похоти и пошлости.

Обхватив ножкой тело Генри, делая удобнее Ральфу, Риз всё еще не могла оторваться от губ Ральфа. Тот "Генри" под ней казался ей всё-таки горячее, да и губы того, кто был сверху, были заняты. Они заставляли её постоянно тянуться вверх; каждый раз, когда он отрывался от её груди, жалобно скулить, что без него, без его губ и рта становилось холодно. А когда она была чем-то недовольна; тем, что мало; тем, что грубые от возбуждения ласки не попадали в такт ритму Ральфа, получал за это именно Ральф, и тогда Риз тоже показывала ему, что имеет ряд ровненьких острых зубок.

Ральфу нравилась эта агрессия с ее стороны, и он специально то ускорялся, то замедлялся, чтобы Генриху труднее было попасть в такт. Она кусала его язык или губы за это, и он стонал ей в губы, выражая свое удовольствие. Ему так давно не хватало страстного секса, что он только сильнее старался разжигать желание в своих партнёрах. Его рука на пару с Риз делала приятно Генриху, а пальцы второй вновь заняли место на клиторе. Он вбивался снизу в Риз, стараясь успеть ухватить свой кусок пирога наслаждения. Губы пришлось отпустить, потому что Генри решил к ним вернуться, из-за этого Ральф недовольно и чуть более сильно укусил Риз за плечо. Но вот она выгнулась на нем с громким стоном, каких он ещё не слышал сегодня. Он почувствовал ее оргазм и только задвигался ещё быстрее, желая свести ее с ума. Чтобы она запомнила эту ночь и его, как лучшего любовника в ее жизни.

Только вот своего пика он не успел достичь. Генрих решил завладеть тем, что принадлежало ему. Члену было слишком приятно от двух ладошек, хотя он почему-то даже не обратил внимания на этот факт. Он ловил стоны, которые срывались с губ Риз, чувствовал трение ее груди о свою, но не осознавал, что это из-за толчков снизу. Пристроившись между ее ножек удобнее, он вошёл в нее, откуда Ральф только что вышел. Как же приятно было соединиться вновь с ней, о ком он давно перестал мечтать, но сейчас она была перед ним живая и горячая, настоящая. Та Риз, которую он полюбил когда-то и больше не любил никого также сильно. Соединиться с ней телами было чем-то совсем невероятным, но это стало возможным. Он простонал ей в губы, затем поцелуями перешёл к уху и томно прошептал ее имя. В этой тьме для него существовала только она и только этот момент.

После первого оргазма Риз стала заметно спокойнее, и любого другого могли бы ввести в сомнения то, как она тяжело и медленно дышала, как пульсировала внутри и как много стало вытекать из неё соков… Но чем дольше Генри был с ней, тем быстрее Риз вновь возбуждалась, да и нетрудно это было после трёх лет воздержания.

Её имя, сказанное его голосом… То, как сказано… В этот миг просто можно было умереть. Умереть от счастья. Впервые за время владения в этом месте Ральфом, Риз попыталась сфокусировать затуманенный взгляд и, разумеется, она смогла увидеть его, ведь Генри был так близко. Она улыбнулась ему, на какое-то время стоны прекратились, но лишь для того, чтобы приподняться и поцеловать Генри. Так, как она сегодня еще никого не целовала. С большой и теплой любовью, нежной и доброй, которую берегла для него все эти три года.

Обхватив его лицо ладонями, Риз вновь закрыла глаза, но не отрывалась от поцелуя. Целовала, почти весь процесс. Дарила нежность, которую не могла дарить во время разлуки.

— Прости меня, — он скорее всего и не слышал. Не чувствовал и не видел. Но в минуты осознания себя, Риз желала просить прощения. Но не за то, что врала, а… — прости, что ожила.

А после вновь туман и безудержная страсть. Может, Ральфу не понравились разговоры, а может, он стал сильнее использовать своё наваждение, но вот Риз вновь отдалась сексу, отпуская губы Генриха, чтобы извиниться за то, чтобы забыла о других губах, что были на плече. Она наказывала их за болезненный укус и сильнее стала наказывать, когда второй пик стал подходить. Боясь упасть в какую-то пропасть от наслаждения, Риз отыскала руку Ральфа на себе и сжала, в то время как вторая опустилась на шею Генри. Губы хотели быть и там, и там… потому что оба мужчины сводили её с ума этими поцелуями, укусами ласками… Она чувствовала их везде, чувствовала всюду. Было жарко, больно, но сладострастно больно от всего, что с ней происходило. И чем ближе, тем быстрее, ярче, жёстче.

На ком она запечатлела свой последний поцелуй — так и не поняла, но этому мужчине удалось поймать и вобрать в себя её второй оргазм, стон… Столь яркий, как эта ночь… Как тот мужчина, что был сверху. Выгнувшись дугой, "соединяясь" с Генрихом в экстазе, Риззастонала так томительно, но громко, впиваясь зубками в губы, что её держали в тот миг.

Ускорившись, Генри тоже поймал свой пик и простонал в ответ в губы Риз. Он очень давно не получал разрядку, поэтому сейчас спермы выходило много и долго, заполняя Риз внутри. Это был только их миг единения, когда два тела и две души стали одним. Не существовало сейчас Ральфа, были лишь Риз и Генрих. Один на один в этой темноте. Наконец-то холод покинул не только тело Генри, но и его душу. Как же он хотел повернуть время вспять, чтобы не жениться на Айке, а дождаться Риз. Он мог бы быть с ней, сбежали бы вместе куда-нибудь на край света, где их никогда не нашел бы Вильгельм. И плевать на все королевство. Он бы хотел сказать ей, что все ещё продолжает любить только ее, что сделает все, чтобы они были вместе, но… Но он молчал. Потому что это лишь сладкий сон холодной ночью в темной пещере, о котором никто не узнает.

И только Ральфу пришлось доделывать самому. Под стоны пары на нем он излился себе в руку, но удовлетворения не почувствовал. Но ничего, он не расстраивался, ведь ночь только начиналась.

18. Развилка

Ночь выдалась просто волшебной, пусть и закончилась немного на грустной ноте. Но Лина нисколько не пожалела, что приняла приглашение Диего. Оборотни снова ее удивили. Она в который раз возвращалась к мысли, что в ордене ошибаются. Хотя слова Диего о том, что стая такая, потому что он такой вожак, тоже оставили под впечатлением. Если этот мужчина был способен направлять целую стаю, какая в нем должна быть сила? Не будь его, Зак, Чиж и остальные ребята могли быть не меньшей угрозой, чем вампиры. И все же ей сложно было это принять, когда всю жизнь думала, что любая нечисть — зло, и против него есть лишь одно оружие — святое слово и меч. Сможет ли она поднять меч против Диего и остальных, если придется? Ей никогда не хотелось вставать перед таким выбором.

Возвращаясь домой в приподнятом настроении, Лина мурлыкала себе песню под нос и не замечала, как она схожа с той, которую исполнял Диего. Солнце уже вовсю занимало место на небе, а ранние горожане торопились на рыночную площадь, чтобы успеть выложить свой товар в лучших местах. Ничто не могло испортить отличное настроение — так ей казалось. Открыв дверь, она встретила хозяина дома, но тот очень торопился. Лина не придала этому значения, как и странному взгляду, который тот на нее бросил. Пожелав ему хорошего дня, она вошла в свою комнату, как ее игривое настроение мгновенно испарилось. В комнате кто-то был и явно настроен против нее.

Это был среднего роста старик с бритой головой, но прикрывающий это красным капюшоном. В руке он держал оружие с заморских стран — яри. Он вальяжно сидел в кресле Лины, в котором она любила начинать день с чашки чая, но сегодня, предсказывал старик, вместо чая будет нечто крепче.

— Доброе утро, охотница, — приветствовал старик, приложив два пальца ко лбу, и, отвесив небольшой поклон, протягивал эти пальцы — знак приветствия их ордена, означающий, что пришел человек с чистыми помыслами и того же ждал от собеседника.

Помимо плаща и шеста, старик также имел не самое привлекательное лицо, но уважаемое в его кругах. Оно было покрыто шрамами от битв с разной нечистью, а его глаза были неестественно серыми, включая сам зрачок. Слепота, которую он компенсировал молитвой «Зрячих», но об этом мало кто знал. Также имел черную короткую бороду и усы, на лбу красовалась из-под капюшона диадема с голубым камнем — оберег от духовной нечисти.

— Ты ведь задержалась со своей охотой, и я, беспокоясь, решил проверить, всё ли с тобой хорошо. — Он подошел к Лине, но, несмотря на доброту в голосе, в нём держалась сталь, а в слепых глазах не выражалось ничего хорошего.

— Доброе утро, старший охотник Хабэк, — поспешила с приветствиями Лина, повторив жест за гостем, но склонилась гораздо ниже него.

Ее плечи подскочили, а глаза бегали из стороны в сторону, выдавая все напряжение. Она лишь молилась, чтобы он не почуял оборотней поблизости, а то ведь у слепого старика все чувства были обострены. Он не просто так был наставником многих новичков, в том числе и Лины. Можно сказать, он заменил ей отца, поэтому она меньше всего хотела, чтобы он увидел, как она сдружилась с оборотнями. Она ведь посылала письмо, что задержится из-за демона, а потом ее остановили вампиры, о чем она, конечно же, забыла предупредить орден. Проклиная себя за то, что так долго не выходила на связь, что даже Хабэк лично явился за ней, она выпрямилась, но голову продолжала держать склоненной уже из-за стыда.

— Прибыв в Серию, я обнаружила сильного демона, но позднее, когда вела охоту за ним, меня остановили вампиры, — спешила она оправдаться, чтобы как можно меньше было вопросов к ней. — Я посчитала, что мой долг, как охотника ордена, помочь очистить эти земли от скверны. Нижайше прошу меня простить, что оставила сопровождение господина Шнайштейгера. Надеюсь, он добрался благополучно? — Она подняла голову, пытаясь по выражению лица гостя понять, за что именно ей сейчас достанется и достанется ли вообще.

— Он добрался благополучно, — кивнул старик, опираясь на своё оружие. Он прошелся по комнате, осматривая её, будто что-то видел. Но его руки безошибочно обхватывали предметы, будь то книга или побрякушка вроде статуэтки. — Но разве ты не должна была охранять посла?

Спросил он, не повернувшись к Лине. В принципе, этот вопрос его не особо волновал — это его терки с королем. Потому что этот дурак уже не раз пользовался силой его охотников! Они должны быть направлены на уничтожение сил зла, а не для того, чтобы оберегать зажравшиеся зады людей короля!

Но холодность в Хабэке была вызвана другой причиной. И её он тут же озвучил:

— Лина, — вздохнул он, — если ты будешь гоняться за каждой нечистью, которую увидишь, ты будешь только дальше уходить от дома. Почему ты не призвала подмогу? Я чувствовал вампирской смрад за несколько миль отсюда — их тут тьма! Ты что же, собралась одна с ними возиться? — И вот тут охотник резко перевел взгляд на Лину, смотря ей в самую душу. — Почему ты опять взвалила всё на себя?! Почему ты одна выступаешь против вампиров, демона и оборотней?! — Он не мог их не почувствовать. Оборотни, если не символ Серии, то их боевая мощь, а её тут было предостаточно, чтобы охотник его уровня не смог не почувствовать. — Ты что же, поддалась греху гордости?! Считаешь себя самой сильной и единственной?

Каждое предложение старика для Лины было как удар плетью. И все они попадали по больным местам. Она мигом опустила голову вниз, а плечи то и дело дергались.

Это было первое ее задание за пределами дома, и она так гордилась, что представляет орден в другом королевстве! Возможно, она и правда себя переоценила, решив пойти без подмоги против вампиров, но ведь она была не одна! Оборотни на их стороне в этой войне, но если она хоть попробует заикнуться об этом перед Хабэком, ничего хорошего из этого не выйдет. Он уже стар и многое повидал в своей жизни, что его взгляды вряд ли получится изменить.

— Все случилось слишком быстро, — попыталась она оправдаться, пока он не задал еще какой-нибудь неудобный вопрос. — Я поднимала вопрос о том, чтобы попросить помощи у ордена из Люция, с капитаном королевской стражи, но, пока король и королева в отъезде, он не может принимать такие решения.

Об оборотнях Лине хотелось меньше всего говорить с Хабэком. Надо было придумать, как уйти от этой темы, но в голову ничего толкового не шло. А если он еще узнает, что она была ранена, гнева охотника не избежать. Поэтому она просто акцентировала внимание на вампирах.

— Сейчас главной проблемой являются вампиры, — сказала она. — Они захватывают города и разоряют деревни. Стража и наемники практически не справляются. Я помогала им в битве при Северном Близнеце, но, в конце концов, пришлось спасаться через портал.

— Это что же за капитан такой? — Кажется, слова Лины чуть успокоили охотника, хотя он всё равно видел причины её отчитать за молчание. Столько времени прошло, неужели не могла выделить пять минут, чтобы написать ордену?

Но её слова о безответственности поражали сильнее. Слепец осмотрел комнату еще раз, что-то явно для себя отметив, после чего, опираясь всё на то же самое оружие, кивнул Лине в сторону входа. И неважно, что в доме не ночевали — он её давно тут ждал. Интересно, чем же она занималась всю ночь? Уж явно не за вампирами охотилась, судя по чистенькой одежде.

— Идём! — скомандовал он уже вслух. — Это возмутительно и безответственно! Короля нет несколько месяцев? И королевы? Это как же они никого после себя не оставили? — Хабэк был любителем побубнить, повозмущаться, поставить всех ниже себя, и он того не скрывал. Знал: он не просто главный охотник, но и лучший. Но то, что сейчас происходило в Серии, даже дурак не мог не увидеть — как это глупо! — Ты вообще предлагала свою помощь и помощь ордена?! — И его гнев вновь был направлен на ученицу, к которой он обернулся уже в дверях. — Они вообще в курсе, на что направлен наш орден? Веди меня к капитану стражи, немедленно! Как безответственно!

А вот Диего она подставить никак не хотела. Вести старого охотника к вожаку оборотней… Да Хабэк же убьет его на месте! Лина чуть было не схватилась руками за голову, но вовремя увидела, что Хабэк повернулся к ней. Она выпрямилась по струнке под пристальным взглядом слепых глаз.

— Может, сразу к генералу? — попыталась она переубедить старика, все еще не решаясь двинуться с места.

По крайней мере, Элиас Симонс был человеком, но приказ есть приказ, она не могла ослушаться слов наставника. Прихватив меч, который лежал у изголовья кровати, на всякий случай, она последовала за Хабэком.

— Конечно я предлагала свою помощь! С первого же дня, но… — Но ее то ли не воспринимали всерьез, потому что она девушка, то ли не доверяли люцийке. Однако заканчивать фразу Лина не стала, боясь навлечь еще больший гнев Хабэка на себя или Диего. — Короля Генриха и правда уже давно нет, он отправился решать проблему с Летартом, его советник, оставшийся здесь, точно знает про наш орден, но и его сейчас нет. Он вместе с королевой куда-то ушел пару дней назад. Они оба жрецы, — уточнила она, что вряд ли они ушли просто так, когда в королевстве такое положение дел.

Не смея опережать Хабэка, Лина пропустила его вперед, а затем вышла сама. Она всячески старалась тянуть время, надеясь, что Диего с ребятами уйдет куда-нибудь из города, но как же глупо было рассчитывать на это. Да и опасно — просто так они не уйдут, только на бой с вампирами. Но как бы она не оттягивала момент страшной встречи, старик подгонял ее показывать путь к казармам.

— Веди меня к генералу, — кивнул старик.

Оказавшись на улице, он тут же показал свою прыть. Заковылял пусть и маленькими шажками, но очень быстро. Потому что его переполняло возмущение. Но, если подумать, если приглядеться, да и многие его приближенные знали… Хабэк одержим нечистью больше, чем спасением жизней. Его можно было понять, потому что в лице нечисти он никогда не видел добра и справедливости, несмотря на свою долгую жизнь. Больше его жажда крови являлась местью, чем актом спасения добрых душ. Хорошо ли это? Если его не знали, как хорошего праведника и спасителя, то хорошо знали, как избавителя.

— Я слышал о трагичной участи королевской семьи, — мягче заговорил он, позволяя Лине обогнать себя, чтобы вести. — Но их дочь вышла замуж ещё при их жизни! Нехорошо говорить так о мертвых, но это была большая ошибка! Она молода и неопытна в правлении. Какой король или королева оставляет свой замок без советника?! И как можно пропускать мимо ушей помощь охотников?! Павшая королева, жрица Каролина, была сильнейшей посланницей богов! Она одним словом могла отбросить ад на пару километров, а ее дочь?! Тьфу! Ну ничего… Молодым глупость простительна. Лишь бы достучаться до разума ее окружения!

И всё-таки Хабэк стал спокойнее. Видимо, хорошо, что удалось сослать вину на то, в чем люди не властны. Ранее упомянутые неопытность и юношеская глупость. Он был уверен, что его опыта хватит, чтобы повлиять на неумную девочку, рано ставшей королевой.

— Ничего, Лина, — вдруг сменил он тему, поднимая взгляд с земли на спину ученицы. — Твоя слава ещё придет к тебе. Но на то мы и орден, братство! Мы должны помогать другу другу. Делить радость от победы и волнение из-за сильного противника. Твои братья и сестры очень обижены, что твоя гордость надоумила тебя поиметь славу себе. Но я вовремя пришел!

Не успела Лина расслабиться от того, что идти им надо к генералу, а не Диего. Оставалось лишь молиться, что оборотни отсыпались после ночи гуляний. Ее спина вновь напряглась, когда Хабэк опять заговорил о гордыне Лины. Она чувствовала, как он сверлил в ней дырку своими слепыми глазами, покачивая головой из стороны в сторону в неодобрении. Всегда так делал, стоило ей провиниться на тренировках или уроках. «Это все твоя заносчивость и гордыня», — он повторял это слишком часто, чтобы слова навсегда стали звучать его голосом в голове.

— Прошу прощения за мою недальновидность, — вновь склонила голову Лина, оборачиваясь лишь немного, чтобы краем глаза увидеть наставника. Оправдываться уже не было смысла, да и что бы она ни сказала, Хабэк поймет это по-своему.

Первое время так оно и было, Лина думала, что справится с демоном в одиночку. А потом вампиры и оборотни закружили ее в водовороте событий, что она, честно, просто забыла про орден. К тому же ее стало волновать, что братья могли сделать с оборотнями. Да и с ней в том числе, стоило им узнать о ее связи с ними.

Хоть Лина и повела Хабэка обходным путем, надеясь, что Элиас муштровал своих ребят на тренировочной площадке, но, как назло, его там не оказалось. Выругавшись про себя, она пошла дальше к казармам, но старалась держаться подальше от комнат оборотней, хотя только маленький ребенок, еще не ставший членом ордена, не почувствовал скопление нечисти поблизости. Почувствовав привычный холод внутри, Лина крепче сжала меч, который приносил ей уверенность. Что будет делать, если они встретят кого-то из оборотней, она не знала.

— Стой!

Не успели они даже подойти к казармам оборотней, как Хабэк положил острие на конце палки на ее плечо, чтобы она остановилась. Скомандовал тихо, ощущая зло вокруг. Он давно не ощущал такого, как если бы попал в гнездо детей Тали. Из-за слепоты, даже не из-за опыта, Хабэк ощущал нечистых острее, и сейчас ему казалось, что почудилось из-за вампиров, что ему сбили его «радары», потому что не может быть столько зла у замка. Но стоило войти, стоило шагнуть за ворота, разделяющие людей и оборотней, как все встало на свои места.

— В чем дело, не понимаю? — шептал он, не отпуская Лину, а подходя к ее спине. — Ты чувствуешь?

— Эй, подружка вожака!

— Аха, как ты после ночи-то?

— Не снились дикие звери?

— О, подружка вожака явилась!

Это увидевшие Лину молодые оборотни стали издалека подстёгивать, не особо заботясь, что она шла с человеком уважаемого возраста. Конечно, Хабэк не мог не уловить эти фразы, но больше он зациклился на слове «вожак».

— Лина, тут оборотни! — Со стороны это выглядело смешно. Говорить другому человеку то, что он и так знает. Если бы это был не главный охотник. — Они что, пробрались в самое сердце?..

— О, Лина, доброе утро! — «Нет, только не он!» Молодой Чиж не стал издалека издеваться над знакомой, а пошел напрямую к подруге. — Хотя, чего это я? Полчаса назад расс…

Но он не смог продолжить, потому что острие орудия Хабэка после одного кругового движения со всей силой ударилось о землю, создавая не только неприятный звук, но и неведомой силой отбрасывая Чижа прочь.

Лина пыталась показать жестами, чтобы они замолчали и не подходили, пока Хабэк стоял позади и не мог видеть этого. А когда Чижа отбросило, она невольно сделала шаг к нему. Но разве охотница могла подбежать к оборотню? Сцепив зубы, она осталась стоять на месте.

Именно этого Лина и боялась, поэтому не хотела ничего писать собратьям по оружию. Сейчас сюда должна была сбежаться вся стая. Что ей делать? Она не могла предать орден, но оборотни заняли слишком много места в ее сердце, особенно после этой ночи. «Простите, Чиж и все остальные», — мысленно извинилась она, стискивая меч уже обеими руками. Она привела к ним беду.

— Да ну, какие же это оборотни? — усмехнулась Лина, поднимая голову. Она не хотела их обижать, но это лучшее, что она могла попытаться для них сделать. — Это так, мелочь какая-то… — отмахнулась она, отпуская меч одной рукой и поворачиваясь к старику. — Мы еще успеем с ними разобраться, сейчас есть проблемы поважнее, вы так не считаете, главный охотник Хабэк? Идемте, кабинет генерала Симонса уже недалеко.

Лина очень надеялась, что другие оборотни окажутся умнее и, услышав это, не станут высовываться, а Хабэк все же продолжит путь. Она даже пошла дальше, рассчитывая на это. Потому что при любом другом варианте она не знала, сможет ли поднять меч против кого-то.

Но не успела Лина договорить, как что-то, а точнее кто-то со всей силой ударил её в спину так, что она подалась вперёд, но и шагу не сделала, так как последовал одиночный удар в колено, и ученица уже лежала на земле.

— Я думал, я здесь слепой, а не ты! — взревел Хабэк, отвернувшись от Лины, и начал в оборонительной стойке кружить вокруг неё. Хоть и уронил сам, но защищать был готов. — Неужели ты не чувствуешь, как их тут много? Вот он! Вот, вот, вот! — Он с точностью направлял своё оружие в лицо того или иного оборотня, пока те, в шоке от того, что происходило, смотрели на жреца.

Но никто не рисковал двигаться на защиту Лины. Не сейчас, не пока она не надела официальное звание подружки вожака. Да и понимали старшие, что, кто бы перед ними не стоял, они не имели права вступать в борьбу. Это должен был сделать главный.

— Да прольется серебряный свет на смрадную шкуру зверя! — закричал Хабэк и вновь ударил палкой по земле, но больше никто не отлетал. Было еще хуже: оборотни не по своему желанию вдруг обратились в зверей, причем, если в обычных обстоятельствах это не приносило им неудобство, то сейчас большинство из них выло от боли, а Лине довелось услышать хруст десятков костей оборотней. — Видишь?! — закричал Хабэк на Лину. — Видишь! Они дети Тали! Нелюди звериные! В самом сердце Серии!

— Нет… Хватит… — шептала Лина, со слезами на глазах смотря, как мучаются оборотни. Они спасли ее, а она им так отплатила.

Но что она могла сделать против своего наставника, названного отца? Он вырастил ее, научил всему, что знал сам. Пусть он всегда был строг с ней, но бывали моменты, когда ей удавалось вызвать гордость на его лице. А как он был рад, когда она получила свой заслуженный меч, который продолжала сжимать в руке. Она просто не могла обнажить его против Хабэка, но и смотреть, как мучились оборотни — тоже.

— Хватит, прошу вас, учитель! — взмолилась Лина, бросаясь на его руку, в которой он держал оружие, попыталась выбить его. Пусть лучше избивает ее за то, что она посмела ослушаться учений ордена — заслужила. Но оборотни здесь были не при чем. — Им позволено находиться здесь по воле королевы. Они помогают в борьбе против вампиров. Они… не такие! Прошу, не причиняйте им вреда, я вернусь в орден и понесу наказание за свои слова и поступки, но не заставляйте меня идти против этой стаи! Они спасли мне жизнь!

Ей уже было все равно, что с ней сделают в ордене. Она знала, чем грозит ее поступок сейчас. Ее изгонят, и это в лучшем случае. За предательство и нападение на главного охотника ее могли казнить.

— Что? — Эти слова настолько поразили Хабэка, да и сам поступок Лины, отчего оборотни перестали мучиться. Кто-то полуобратился, кто-то полностью, но отовсюду слышался скулеж и вой, а где-то и перешептывания.

— Позови Диего! Шин, а ты Симонса…

Эти слова старик услышал, и он поймал взглядом человека с хвостом и ушами, который рванул мимо него к выходу, но прежде, чем тот успел добежать до ворот, Хабэк направил острие на него. С конца тут же ударил свет, но на него бросился бурый волк и тут же упал не то замертво, не то бессознательно. То, что творилось вокруг, пугало зверей просто от безысходности. Они смотрели на всё это и просто не знали, что делать, как себя защитить.

Малыш удрал, а Хабэк осмотрел стаю.

— Я уничтожу любого, кто посмеет двинуться с места! — Кто-то оскалился, но, повинуясь рассудку, не двигался, пока главный охотник переводил взгляд на ученицу. Так, как сейчас смотрел на неё старик, никто и никогда не смотрел. — Что ты сейчас сказала? — спросил он, вырывая палку из рук Лины и тут же ею ударяя по рукам. — Ты что, с ума сошла? Тебя околдовали, признавайся! Оборотни — такие же ублюдки ночи, как и вампиры! Они жрут скот и человечину, когда им вздумается, и все не могут нажраться! Волчий взгляд околдовывает, и ты, видимо, поддалась этому! Потому что я не могу найти иной причины твоего предательства!

Громкое слово, но оно было верным! Лина не только не атаковала врага, не только помешала, но и ничего не сделала! Они спасли ей жизнь?! Какая ложь и глупость! Оборотни не спасают! Они жрут! Жрут всё вокруг! Они не создают, а только разрушают!

Хабэк вновь уронил Лину ударом палки по спине.

— Услышь себя, неразумное дитя! — ругался он. — Ты собралась идти против правил ордена? То, что эти чудовища околдовали королеву и короля, должно было быть еще большим поводом вызвать сюда орден для полной очистки!

— Меня… никто… не околдовал. — Лина приподнялась, сплевывая пыль, которой наглоталась, когда упала лицом вниз. На трясущихся ногах она выпрямилась, придерживая ещё не заживший бок, который опять разболелся из-за резких движений и ударов. — Я не глупая — держу при себе амулеты от сглаза и прочего.

В отличие от Хабэка, Лина не кричала. Она видела за его спиной, как за дверью скрылся оборотень, которого послали за подмогой. Но сейчас между охотником и стаей стояла только она.

— Один хороший парень сказал мне, чтобы я доверилась Суне. И если она — это любовь, что живёт в наших сердцах, то я не верю, что она пожелала, чтобы мы убивали тех, кто спасает жизни людей! — Она надеялась достучаться до сердца Хабэка, потому что не хотела, чтобы кто-то ещё пострадал. Пусть его гнев падёт только на нее. Перехватив меч поудобнее, чтобы можно было отбить следующую атаку, она показала всю серьезность своих намерений, но лезвие продолжало покоиться в ножнах. Они оба знали, что она не сможет направить оружие против него. — Прошу, поверьте мне, учитель. Они спасли меня от вампиров дважды. Один из них отдал жизнь за это! Орден и Люций не во всем правы.

Глаза старика расширились от удивления. Не оглох ли он? Слышал ли он то, что сейчас Лина произнесла? Нет, показалось… Но вот только её взгляд разубеждал раз за разом.

***

— Ну, может… Раз ты все поняла…

— Аха, ты что, с отсталой собакой говорить собрался?!

— Нет, ну не пугать же моим предложением.

— Раз она ночью от нашего вида не съехала, то все нормально! — Тяжелый вздох собеседника. — Эй, ещё и на спину тебе полезла! Она возбудилась, признайся!

— Зак…

Замечая, что Диего уже был на грани, друг замолчал, хоть и не переставал улыбаться. Они шли через улицу после небольшого утреннего патруля, после которого Диего навострил нос не в замок, а совершенно в другое место. Зак, уже прекрасно зная, куда он собрался, не мог не сопроводить и не «помочь» вожаку. Он волновался, Зак это видел. Будь любая другая самка оборотня, никто бы не сомневался — они и сами вешаются на сильного духом Диего. Но Лина была человеком, а людям нужно что-то больше, чем дух, которого они даже не ощутят. Внешность, сила физическая, интерес в словах.

Диего знал, что Лине нравилась его внешность. Она даже не отвернулась от его черного зверя, и более того, она действительно возбудилась, сидя на оборотне. Диего чувствовал именно этот запах, но ни страха, ни отвращения.

Но это все, что он знал, что ей нравилось в нем. Отчего же он вообще решил идти к ней этим утром? Да все просто… Он выбрал. Не как в сказках — одну и на всю жизнь. Но она ему подходила.

Даже так: стая и то понимала, что она ему подходит. Они ее избрали раньше, чем он сам!

В Лине тоже был сильный дух. Ее тело было способно вынести здоровое потомство (волк не волк, если об этом тоже не будет думать). И, банально, но Диего выбрал ее по запаху. Не сразу. Он примерялся, обнюхивал ее незаметно и часто. Он не мог не подойти к выбору пары со всей серьёзностью — это его самка, альфа, королева. И раз уж ее выбрала сама стая…

Вот только Лина человек, что Диего прекрасно знал. И потому волновался. Она могла его с лёгкостью отвергнуть, и, быть может, была одна из причин, почему он пригласил ее на выпивку. Диего хотел быть с ней честен, на что именно она могла согласиться, переезжая в Серию. Верно, а кто ей позволит вернуться, если она станет его?

— Диего!

Вожак поднял голову на зов. Впереди на него мчался молодой парнишка, ещё даже не воин, но житель казарм, своего рода оруженосец. Совсем испуганный и подбитый — слева на лбу у него была ссадина, как если бы он лицом проехался по земле.

— Что такое, Таки? Опять с Видом обязанности не можете поделить? — усмехнулся Зак, а Диего его поддержал.

Потому что никому и в голову прийти не могло, что случилось что-то страшное — иначе бы их вызвали более старшие воины.

— Там подружка вожака привела какого-то певчего! — улыбки Диего и Зака тут же спрятались. — Он страшно буянит и избивает её!

Даже не переглядываясь, старший воин и его лидер, кладя руки на мостовую, бросились к казармам.

***

— Как смеешь ты ставить под сомнение учения ордена? — не веря своим ушам, прошептал Хабэк. — Мы растили тебя, ты клялась великой Суне в верности, и что я слышу?

Кончено, Хабэк не внимал её словам. Суна — светлая богиня, и никто и ничто не имело права осквернять её лик на светлой земле. В мире любви и процветания не должно быть грязных созданий! А оборотни таковыми и являлись. Хабэк с презрением осмотрел оборотней и, видя, что Лина готова была отбить атаку, швырнул в её глаза носком сапога пыль и, пользуясь её слепотой, ударил по плечу.

— Дети Тали и других темных богов должны быть там, где им самое место, — тихо причитал Хабэк, обходя Лину. — Не имеют права они класть глаз на детей Суны. Не имеют права ходить подле них. Нет в их сердцах добра. Только зло ночи и кровожадные пороки!

Один удар, на этот раз Лина его отбила, что повергло старика в еще больший шок! Его ученица, охотница, отказывалась принимать положенное ей наказание? Несмотря на возраст, старик был резв, и ему одного финта хватило, чтобы лезвием зацепить меч Лины и отбросить его в сторону, затем новый удар уже по спине.

— Это ли моя ученица? — ошарашенно, но на грани гнева спросил Хабэк. — Ты хоть понимаешь, на что обрекаешь себя своим поступком? Ты… Нет! — Хабэк резко повернулся к оборотням, словно увидел в них нечто новое, нечто более страшное, но в голове у него просто прозвучали те самые страшные слова. «Подружка… Чья?» — Ты что, с ними еще и дружишь? Нет… Ты с ними предаешься греху?!

Осознавать это было слишком больно, а главное, омерзительно. Крикнув от переполняющего чувства отвращения, Хабэк поднял палку, готовый ударить по спине девушку так, как бьют только убийц! Но её преступление было сродни убийству. Убийству преданности! И палка камнем упала вниз, произошел удар — он отчетливо слышался всем, кто здесь был рядом, но своей жертвы он так и не достиг. Вместо тяжести святого оружия Хабэка Лина ощутила, как сверху на неё ниспадала черная длинная шерсть, а по обе стороны от её головы появились знакомые лапы, размером с её собственную голову. А прямо над лицом черная морда оскалившегося зверя.

— Нет, Диего! — с ужасом округлила глаза Лина. Такой удар должен быть очень болезненный, и он принял его за нее. — Уходите отсюда, пожалуйста, — произнесла она шепотом просьбу.

Если они уйдут, она отвлечет на себя Хабэка. Но она не сможет смотреть, как кто-то умирает у нее на глазах, даже Хабэк. Она осторожно коснулась его шерсти, и вокруг него заискрился золотистый щит, хотя против святого орудия он был бесполезен. Поставила его неосознанно, желая защитить Диего. Лина знала: если останется один на один с Хабэком, живой не выберется. Вся сила его ярости падёт на нее, но она готова была заплатить эту цену за то, что предала орден и встала на защиту оборотней. Глаза снова наполнились влагой, ей не хотелось верить, что Суна так жестока, потому что послала ей любовь к тому, в кого она не имела права влюбляться.

— Этот бой — мой.

За огромной мордой вервольфа было трудно что-то разглядеть, но Лина знала все приемы и уловки своего наставника, она пользовалась точно такими же. Одним ударом он не ограничится, замечая краем глаза движение, она выставила меч, который нащупала на земле поблизости, поперек шеи Диего, держа двумя руками по обе стороны от него, и в тот самый миг на него рухнул ещё более сильный удар. Два священных орудия встретились, высекая подобие молнии при соприкосновении. Это было противоестественно для них — биться друг против друга. Но каждый отстаивал свою правду и свою веру.

Симонс уже был не в тех годах, чтобы поспевать за молодежью, но ему все ещё хватало прыти, чтобы отстаивать звание лучшего воина в трёх королевствах. Догнать оборотней он не мог, но явился на тренировочное поле перед казармами как раз вовремя, чтобы предотвратить беду. Он не особо хотел разбираться, да и не в его полномочиях это было, но он не просто генерал. Здесь, на плацу он король и бог для солдат, а его слово — закон.

— Вы что здесь устроили с утра пораньше?! — рявкнул Элиас, перекрикивая весь шум. Он увидел незнакомца, напавшего на его ребят — оборотни были частью армии Серии, а значит в его ответственности — и этого ему было достаточно. — Взять его! — приказал он солдатам, которые были с ним. — Диего, приведи себя в человеческий вид и потрудись объяснить. Вы все, — обвел он пальцем собравшихся, — получите у меня выволочку за то, что разбудили перед утренней тренировкой. Разошлись быстро! А вы, милейший, — обратился он к старику, — не сопротивляйтесь, если не хотите проблем.

— Опять глупые солдафоны! — прорычал старик, но от Лины и Диего шаг назад сделал. — Как смеешь ты препятствовать храму? Потрудись объяснить ты, милейший, почему в сердце Серии столь много нечисти?!

Больше всего Хабэк не любил военных. Потому что они всегда воевали против людей, против себя же, и такие войны старик считал самыми глупыми, но в них не влезал. Король Феликс позаботился, что боевая мощь храма и армии никогда не состыковывалась.

Диего несознательно лизнул Лину в шею, как обычно собратья делали, успокаивая друг друга. Это было незаметно для других, он был к ней так близко, что смог это сделать, не двинув головой и просто высунув язык. И только после этого он медленно превратился, выламывая свои кости обратно. Не самый приятный звук, особенно от того, что он происходил прямо над Линой. Для оборотней было сшито специальное кожаное обмундирование от гномов, которое хорошо тянулось и не рвалось. Оттого человек был уже в одежде, когда поднялся с колен и осмотрел своих братьев.

Пока Хабэк гневно зырил по сторонам, а иначе как зырканьем это было не назвать — бешеный и беспокойный взгляд, Диего коснулся плеча Лины и отошел от неё к Симонсу.

— Будь бдителен, — прошептал он генералу. — Видишь? На нём знак ордена Лины — он из Люция.

А это означало, что, как и с послом, с этим нужно было разговаривать осторожно. Храму светлых богов указ — лишь король их королевства. Его даже под стражу было нельзя взять. А если этот придурок воспользуется положением и вызовет свой орден — беда будет, если Айка не поспеет.

— Подруга вожака. — Ну, хоть этот додумался произнести это тихо. Зак подкрался к Лине, позвал её и, приобняв за плечи, повел в стаю. Но только его путь тут же перегородила невесть откуда взявшаяся молния.

— Не смей прикасаться к ученице моего ордена, отродье! Лина, немедленно подойди сюда! — рявкнул Хабэк.

Только идиот не ощутил бы напряжение Диего. Он тут же метнул взгляд медовых глаз на Лину и привычным ему приказным взглядом говорил: «Не смей». Она не понимала того, что оборотни понимали между собой, но отчего-то раз Диего показалось, что она смогла его понять. Быть может, поймет и сейчас. «Мы защитим тебя. Не бойся. Подойди ко мне».

Лина дернулась и испуганно обернулась на Хабэка. Сейчас она больше походила на нашкодившую ученицу, чем на гордую воительницу. Она поймала взгляд Диего, но перевела глаза обратно на своего наставника. Закусив губу, сделала шаг, другой… Она все ещё боролась внутри, одна часть ее хотела броситься в ноги Хабэку и молить о прощении, а другая понимала, что это равнозначно сунуть голову в петлю. Если не убьют, то нацепят ошейник, от которого она уже не сможет избавиться. Потому, вопреки ожиданиям Хабэка, она остановилась на полпути к нему, выпрямила спину и крепко сжала меч, будто опять была готова к схватке.

— Я больше не ваша ученица, — громко сказала она, будто он был глухим, а не слепым. — Спасибо, что вырастили меня, но дальше я пойду своим путём. С лёгким сердцем и верой, что сделала правильный выбор. Прошу вас последний раз, оставьте этих оборотней в покое. — Договорив, она поклонилась и решительно подошла к Диего, чтобы, если и достанется, то хотя бы за ней не будет никого из стаи.

— Гребанные святоши, — проворчал Элиас, но кашлянул, скосив глаза на Лину, потому что она могла его слышать. Кивнув своим парням, которые уже окружили Хабэка, он приказал им остановиться. Плохо будет, если они разожгут конфликт между Серией и Люцием в отсутствии короля и королевы. Он вышел вперёд, чтобы вести разговор, а не бой. — Эти оборотни находятся под протекцией Мольтер, правящей семьи Серии, уже не первое поколение. Они — не нечисть, а наши союзники. Нападение на них равносильно нападению на военный отряд нашей армии. Я, как главнокомандующий войсками Серии, буду защищать своих людей. И нелюдей. Вы здесь по приказу короля Феликса? Мы не получали официальных извещений. Ввиду напряжённых отношений между нашими королевствами, рекомендую вам прекратить агрессию и покинуть Серию. Немедленно!

Хабэк даже прослушал слова Элиаса, потому что все его слепое внимание было направлено на ученицу. Он прекрасно видел её, видел, как черное пятно взяло её за руку и завело за свою спину. Старик сжал рукоять своего оружия, но вовремя вспомнил, сколько здесь нечисти и людей, которых та обворожила.

— Я здесь от имени великой богини любви, таинственной и обворожительной Суны, — громко объявил Хабэк, ударяя оружием о землю в подтверждение его слов. — Я глава ордена охотников, и пусть наш дом находится в королевстве Люций, мы несем наставление Суны по всему миру! Для нас нет границ — наша граница таинственная и обворожительная! Наше слово не знает запрета и не подчиняется слову короля! Мы выше короля! Наша королева — Суна! А теперь вы не только преградили путь моей миссии, но и укрываете предательницу нашего ордена и королевства! Немедленно отойди, нижайшее существо! Она понесет наказание, должное предателям и изменникам.

Но ни один мускул не дрогнул на лице Диего. Он смотрел с не меньшим презрением на певчего, но к его словам относился не больше, как к словам обычного фанатика. В Серии были храмы разных богов. Его королева и бывшая королева были жрицами. И Диего прекрасно понимал, кто есть истинный певчий, а кто — лишь жалкий крикун и убийца.

Он вышел вперёд, вставая наравне с Элиасом, и если оборотни приняли это как знак к действиям, то один взгляд вожака заставил их замолчать.

— Как вам уже и было сказано главнокомандующим войск Серии, не усложняйте и без того сложные отношения между нашими королевствами. Если вам будет угодно, я скажу иначе: верховная жрица Серии — Айка Мольтер, дочь верховной жрицы Каролины Мольтер. Хотите говорить с кем-либо на уровне посланников богов, вам придется подождать. До тех пор пев… охотница Лина выступает в роли союзника в борьбе против вампиров. Не устраивает? Возвращайтесь в Люций, берите весь свой орден и явитесь к ее величеству Айке с угрозой святой войны. Но я бы искренне не хотел, чтобы вы познали праведный гнев её величества.

— Ди-диего! — Лина аж поперхнулась его словами. Она-то знала реальную силу ордена, поэтому вероятность святой войны казалась ей каким-то безумием. Это по одному охотники не представляли угрозу, но если они объединятся — станут страшной силой. И несдобровать тому, против кого повернутся их мечи.

— Ну-ты-перегибаешь-палку, — почти не размыкая губ процедил Элиас.

И кто только что говорил, что с этими ребятами надо быть осторожнее? Диего ни капли не был осторожен в словах. Элиас вдруг задался вопросом: насколько Генрих стал сильным магом, сможет ли он предотвратить войну? Старому вояке захотелось на покой. Но перед главным охотником он продолжал держать лицо и показывать силу.

— Вы нас услышали. Стража проводит вас до дома, где вы можете остановиться, если решите подождать. Если нет — покажут выход. — Он кивнул, и двое здоровых парней обступили старика с двух сторон. Поворачиваясь спиной, Элиас положил руку на плечо Диего и сказал уже ему достаточно тихо, чтобы его слова не слышали посторонние: — Сходите к лекарям. Сегодня у вас выходной, но завтра патрулируете как обычно, ничего не произошло. К девчонке я приставлю охрану.

— Сами себе подпишете смертный приговор! — прошипел Хабэк, но со стражниками тягаться не собирался, потому, явно что-то запоминая в Элиасе, он неотрывно смотрел именно на него, и только после перевел взгляд на Диего. — Допляшетесь, что будет как с вампирами! Им дали права, место в нашем мире… И чем они отплатили? Кровью! И продолжают платить! С оборотнями неизбежна та же ситуация, помяни моё слово, генерал!

Провожали его с явным скептицизмом, а Диего даже с чувством, что его оскорбили. Сравнивать детей Тали с детьми Морро? Да этот придурок даже не знал о других богах, что он тут стоял и требовал? Кому и что он пытался тут доказать своими ничтожными познаниями?

— О нашем здравии не волнуйся, — тем временем уже вслух и громче, чем Элиас, Диего обратился к генералу. Он осмотрел своих бойцов, но ни один не пострадал сильно. По крайней мере, не так, чтобы нужно было тащиться к лекарям. Его последний взгляд остановился на Лине. Она сделала свой выбор в пользу Серии, что не могло не заставить улыбнуться. Но улыбки не было, потому что пока королевы и короля не было, его стая в опасности. — Лина, что нам ожидать от него? — спросил Диего, но не просто так. Был смысл оборотням оставить город и убежать в леса. Стражники доказали, что своим присутствием совершенно не мешают Хабэку творить тут бесчинство. — Он будет нападать на ребят по одному в городе?

— Да не о тебе говорю, балда, — тихо усмехнулся Элиас и кивком головы указал на Лину, которая в этот момент наблюдала, как уводили Хабэка с территории казарм. Она придерживала свой бок и хмурилась, Элиасу казалось, что от боли. Но стоило ей заметить, как мужчины на нее смотрят, тут же выпрямилась, как ни в чем не бывало. Симонс еще разок хлопнул Диего по плечу и отправился на утреннюю тренировку, ворча себе под нос. Как раз время подходило, и из казарм выползали сонные солдаты и горожане, которых он обучал. — Эх, не ради святой войны я согласился вернуться на службу. Эта молодежь меня в могилу сведет.

— Пока учитель здесь, от него лучше держаться подальше, — ответила Лина, когда они остались вдвоем. — Он хоть и стар уже, но мало кто из охотников может сравниться с ним по силе. Страшно представить, что он мог сделать с ребятами, если бы я не вмешалась. Диего, простите меня за это. Он хотел видеть генерала, я не могла ослушаться приказа старшего. С моей стороны было глупо надеяться, что все обойдется.

Желая выразить всю глубину своего сожаления, Лина склонилась перед Диего, надеясь, что таким образом ее извинения дойдут и до всей стаи. Она с трудом разогнулась обратно, все тело начинало зудеть от побоев, а плечо, на которое пришелся один из ударов, сильно пульсировало. Словно в прошлое вернулась, в те времена, когда Хабэк избивал ее на тренировках, после которых ей часами приходилось отлеживаться в корыте со льдом, чтобы хоть как-то унять боль.

Диего внимательно следил за ней, потому что увидел, о чем говорил Симонс. Он даже не слушал Лину, а просто тяжело вздохнул из-за ее попытки геройства.

— Пойдем, — только сказал он, — отведу тебя к лекарю. А будешь возражать, в зубах потащу. Не испытывай судьбу, я могу, ты знаешь. — Но он был ласков, улыбался ей и говорил таким добрым голосом. Не понесет в зубах. Максимум — на руки возьмёт, но на ее теле и царапины от него не будет. — Элиас! — Но прежде чем генерал ушел, Диего окликнул его. Не просто же так он спросил о Хабэке. — Я распускаю стаю. На время пребывания этого человека в городе, оборотням лучше охранять стены врат. Людям придется надеяться на себя.

Сам он уходить не собирался. Он связь братьев тут и в лесах. Пусть Симонс возмущается сколько угодно, Диего ставил его наравне с собой, готов был выказать почтение за его подвиги и гибкий ум, без которого человек не смог бы достичь вершин. Но он здесь для людей. Диего не отказывал ему в обучении его молодняка, но своим руководителем не считал. Слишком долго он в Серии был лидером (люди к нему просто не обращались и их к нему не ставили), чтобы подчиняться приказам приглашенного воина.

— Как знаешь, — крикнул в ответ Симонс, но даже не обернулся. Он и не претендовал на звание командира всех и вся. Генрих его сразу предупредил, что оборотни подчиняются лично Айке. То, что он сказал Диего ранее, был не приказ, а больше совет. Он не хотел, чтобы святоша почувствовал свою власть здесь, а потому, по его мнению, было бы разумно продолжать работу в обычном режиме. Но за безопасность оборотней отвечал Диего, ему и принимать окончательное решение. Симонсу оставалось только отдать нужные приказы людям, чем он и занялся, громогласно подзывая к себе старших воинов.

— Да не нужно, у лекарей и так работы полно! А я льдом обложусь, как ра… ньше, — отказалась было Лина, но прикусила язык, делая шаг от Диего. Он ведь и правда мог, разрешения не просил. Просто закинет на плечо и потащит, сил ему хватит. Потерев шею, она опустила взгляд и как-то грустно вздохнула. — Я выгляжу такой побитой? Мне стоило дать отпор раньше, но орден… — «вся моя жизнь». Она вдруг в полной мере осознала, что натворила. Будто впервые вышла на дорогу и не знала,куда она ее поведет.

Диего все это время не сводил с неё пристального взгляда, а когда она закончила говорить, тяжело вздохнул, сделал один шаг по направлению к ней и просто взял на руки. Крепко. Так что любые её попытки спрыгнуть вызывали лишь отрезвляющую боль.

— У каждого своя роль в жизни, Лина, — тихо заговорил Диего, направляясь ко дворцу. Он потащил её именно к королевским лекарям. — Кого-то жизнь такая не утраивает, но он молчит, а кто-то со временем пытается найти то, что ему лучше. Ты сейчас не выглядишь побитой. Скорее сильной в моих глазах. Ты вырвалась из оков прошлого, а это уже первый шаг.

Говорил, будто знал её всю жизнь, но достаточно было услышать это «как раньше» и увидеть, как спокойно Хабэк бил её, а она принимала. Сначала. Если орден растил её с малых лет, то вполне нормально, что её усадили в рамки, где орден решал, что хорошо, а что плохо. Что ты терпишь, а когда имеешь право говорить. Из этих рамок трудно выбраться, кому, как не стайному существу об этом говорить. Но кто смог — тот счастливчик и по праву назывался сильным духом.

— Всё хорошо, — опустил Диего голову и улыбнулся Лине. — Теперь всё будет хорошо, так не считаешь?

— Да, ты прав, — тихо ответила она, завороженно наблюдая за его улыбкой. Ему хотелось верить, и она верила. Обняла бы его, если бы рука не болела, а второй не приходилось придерживать меч.

Даже в такой ситуации, когда, казалось бы, сейчас вообще не до этого, ему удалось ее смутить своей близостью. Когда он пришел и защитил ее, она испугалась за него, но в то же время почувствовала облегчение, что ей не нужно больше драться одной. Это ощущают все стайные? Что они не одни. Что рядом всегда есть верный друг и брат, который подставит плечо, если ты начнёшь падать. Он был первым мужчиной, который подставил спину, чтобы принять удар вместо нее. В ордене считалось, что, если наставники кого-то бьют, он это заслужил, и никто не имел права вмешаться, иначе тоже получал наказание. Орден спас ее от жизни попрошайки на вонючих улицах столицы, но был ли он ее домом на самом деле?

— Спасибо, Диего, за все, — улыбнулась Лина ему в ответ. Где-то вдалеке на воображаемой дороге появился он, и она сделала шаг ему навстречу. Конечно, он уже был не первым, но в этот раз осознанным. Она была очень рада, что не упала в его глазах ещё ниже, чем обычно, и все же обняла его одной рукой за шею, отпуская меч, который перестал быть цепью, тянущей ее назад. И положила голову ему на плечо, шумно вдыхая его запах, который в последнее время все больше ей нравился. — Подумать только, меня опять спас оборотень. Да я за всю жизнь с вами не расплачусь! Надо поспешить, а то жизнь-то короткая, учитывая, что для ордена я теперь враг номер один, — отшутилась она, прикрывая слезы, которые подступили к глазам. А то ещё расчувствуется, расплачется у него на глазах, хотя понять ее можно было — она одним поступком отрезала от себя огромный кусок своей жизни. Но ничуть не жалела об этом.

А он-то подумал, что слезы эти от пережитого; от того, что она распрощалась с теми, кто всё-таки считался семьей. И его улыбка пропала, только Лина уже этого не увидела, а он приложил щеку к её голове и ускорил свой шаг.

Видимо, придется отложить своё предложение. Из-за этого старика у него прибавилось проблем и дел, на которые он никак не рассчитывал. Несмотря на слепоту, старик его явно хорошо видел в толпе. Значит, он мог просматривать что-то более духовное — проследить за ним своими бойцами нормально не получится, но это сделать нужно будет. Пока Лина лечится, Диего планировал зайти к Симонсу и попросить у него о слежке за певчим. У Лины тоже должна быть охрана, а еще ни одно письмо не должно было уйти в Люций.

19. Подружка вожака

К вечеру только Диего смог более-менее разгрести дела. Обязанности его воинов пали на людей, но и их тоже нельзя было пустить отдыхать. Нужно было внимательно разобраться с патрулем, и ему удалось небольшую группу отправить на зачистку уже павшего города, ведь даже капля вампироубийства будет на руку.

И тогда, когда он закончил, Диего взял корзину, прошелся по улицам города весьма быстро и, накупив фруктов да быстрой еды, отправился в лазарет. Тамошние лекари были строги, потому что к ним была строга сама королева. И уже во второй раз они бились с Линой, чтобы та не мешала лечению. Мало того, что рана на боку открылась, так и еще одна трещина в запястье была обнаружена. Там обошлись лишь тугой повязкой, но охотнице было скучно, потому она порывалась даже банально чем-то помочь людям. А чем поможешь? Были больные, хворые, но пока не раненые.

В такой момент и пришел Диего. Когда Лина недовольно уперла руки в бока и смотрела, как королевская повитуха готовила чистое белье и складывала, отворачиваясь от Лины, мол, не даст себе помогать.

— Как я и ожидал, ты даже не в кровати, — сказал Диего, проходя внутрь. По запаху крови он сразу понял, где была койка Лины, потому направился туда, и на тумбу рядом с той койкой поставил корзину.

— Я не так сильно ранена, чтобы держать меня в кровати, — буркнула она недовольно, возвращаясь к той самой кровати. Она уже даже не удивлялась, как он безошибочно нашел это место. — А ещё генерал Симонс прислал тех двоих, — кивнула она на двух амбалов в дверях. — Да разве ж они справятся с главой ордена? Тут нужен десяток таких, а то и два.

Фыркнув, Лина села на кровать и недовольным взглядом осмотрела лазарет. На самом деле ей просто было страшно, что она скрывала за злостью. Страшно от того, что она предала орден, и за этим обязательно должны быть последствия. От того, что Хабэк все ещё был где-то в городе и мог навредить ей и оборотням. От того, что она не знала, что ей делать дальше. Но вот на Диего вымещать свое недовольство не хотела.

— Что там? Это для меня? — заглянула она в корзину. Чтобы ей кто-то принес подарки, такое случалось крайне редко. Их нужно было заслужить. Поэтому скромная улыбка все же появилась на ее лице. Выловив фрукт из корзины, она подняла голову и немного надкусила. — Обожаю яблоки. Спасибо, Диего.

— Там не только яблоки, но буду знать. — Там были еще и пирожки, два куска пирога… Всё такое, чем можно было насытить желудок, но при этом не считалось полноценным обедом. Диего лежал как-то в лазарете, знал, какая тут еда. Очень хорошая, но… Еда для больных есть еда для больных.

Он сел на кровать рядом с Линой и проследил за её взглядом. Усмехнулся. На языке так и вертелась фраза о том, что Серия пока не имеет возможности выделить ей пару десятков воинов для защиты. Да и Айка не так поймет, но зачем сейчас лишний раз напоминать певчей о её положении. Точнее о том, зачем нужна эта охрана. Он пришел сюда с иной целью.

— Лина, — позвал её Диего, но сам на неё так и не взглянул. Скрестив пальцы и уперевшись локтями в колени, он задумчиво смотрел куда-то в пол, подбирая слова, — я еще утром поговорить с тобой хотел. Думал, время неподходящее, но так как ты встала на перепутье, отрезав себе дорогу назад, думаю, всё-таки сейчас самое время. — Он выпрямился, повернулся к Лине вполоборота и всё-таки заглянул в глаза… Нет. На яблоко. А потом на её рот. Так и не знал, куда деть взгляд. Он волновался, но этого скрывать не хотел. Волновался, значит, ему было не всё равно, как она отреагирует на его слова. — Я тебя не просто так этой ночью позвал побыть с нами. Я хотел, чтобы ты узнала нас получше; узнала, что тебя может ждать впереди прежде, чем я задам тебе вопрос…

— Какой вопрос? — спросила она, когда пауза немного затянулась. Все ещё не понимая, к чему он вел, она хлопала глазами, но его волнение заставило и ее запереживать. Она ещё не видела его таким, Диего всегда был спокойным и рассудительным. Отложив яблоко на тумбочку, она тоже повернулась к нему и корпусом, и ноги повернула, случайно цепляя его коленкой. — Мне понравилось с вами! Надеюсь, я не переборщила с Чижом? Просто я привыкла отстаивать свое право находиться среди мужчин, могу быть немного грубой в большой компании.

Отчего-то Лина подумала, что могла натворить что-то не то ночью. Но прокрутила его слова в голове ещё раз. «Что меня может ждать впереди?» Диего хотел задать ей вопрос, и это его волнение… Кажется, в ее голове сложился паззл, и на лице расползлась глупая улыбка. «Да ну, быть не может», — остудила она себя и прикрыла улыбку ладошкой. Но пока он не сказал, она не могла знать наверняка.

— Кхе, — кашлянула Лина и сделала серьезное лицо, насколько получилось. — Так что за вопрос?

— Видимо, уже догадываешься.

Ну, а что могла значить её улыбка? Лина была приличной девушкой, так что вряд ли в её голове было что-то пошлое и непристойное. И то, как она мило прикрывала лицо, слегка расслабило Диего. Он опустил плечи и даже чутка выпрямился, возвышаясь над ней.

— Парни не просто так начали называть тебя, как называют. Сначала это было по приколу, я обычно не встречаюсь и не гуляю с женщинами. А потом это стало принимать серьёзный оборот, и вот в общем… Лина, не хотела бы ты попробовать со мной отношения?

Вот и сказал. Улыбка у него сразу пропала с лица, потому что больше было не до улыбок. Он задал свой вопрос и требовал на него взглядом ответ. Не было в нём строгости или намека на то, что он обидится на её отказ. Может, он и ждал отказа — не верил, что она согласится на что-то столь личное со зверем.

— Я буду с тобой честен, — не дал он ей вставить слово. Пока. — У меня есть к тебе симпатия. Большая симпатия. Это не любовь с первого взгляда или что-то еще. Ты мне подходишь как пара. И несмотря на то, что ты человек — я желаю попробовать. Твой отказ не вызовет во мне обиду или гнев. Я просто приму это, и мы продолжим общение на рабочем уровне.

Закончив, он кивнул, теперь уже позволяя сказать Лине.

Ее догадка была верна, а потому улыбка стала только шире. Диего ей тоже был симпатичен и даже очень. Лина уже терзалась сомнениями из-за этих чувств и того, кем являлся Диего. Он же оборотень, а она охотница. Какое будущее их могло ждать? Но, судя по его словам, он тоже думал об их различиях.

Да вот только Лина больше не охотница. Навыки ее никуда не делись, но в ордене ей больше не место. Он оборотень, но он и все остальные заставили ее полюбить их, в чем она давно себе призналась.

— Ты мне тоже очень нравишься, — смущённо призналась Лина, сцепляя свои пальцы в замок и уже начиная волноваться. Всё-таки признание чувств — это одно, а отношения — тут совсем другое дело. Не то что бы она с парнями никогда не встречалась, но с такими серьезными намерениями к ней подошли впервые. — Почему ты сразу настроился на отказ? Да, ты оборотень, и, честно признаюсь, мне тяжело было принять свои чувства к тебе. Меня учили убивать таких, как ты, а не водить дружбу. Но ты сам знаешь, насколько изменились мои взгляды с момента приезда в Серию. Я хочу попробовать отношения с тобой.

Лина подняла взволнованный взгляд на Диего, а пылающие жаром щеки выдавали ее смущение. Она боялась, что могла сболтнуть лишнего, но хотела быть также честна с ним. Он ей важен, и пусть они совсем разные и ей ещё нужно искоренять из себя ложные учения ордена и Люция, но если он будет рядом, ей будет легче справиться со всем.

— Что?!

Этот крик был неожиданным как для любопытной повитухи, которая прислушивалась к словам пары, так и для стражников. Даже сам Диего, не учуявший скрытый запах, не понял, кто к ним подошел. В дверях себя обнаружил Хабэк, а рядом с ним, прислонившись к стенам, мирно спали оба стражника. С ними было всё хорошо, к людям Хабэк редко применял опасные молитвы. Этих же просто усыпил.

В шоке смотря на Лину с того конца лазарета, он крепче сжал древко своего оружия и метнулся вперёд, показывая свою истинную прыть; не так уж его и заботили возрастные болезни. А может, он не обращал на это внимания от возмущения.

— Господин! — попытались перегородить ему дорогу врачеватели, но один взмах палкой, заставивший содрогнуться пол и стены, остановили испугавшихся. И лишь на месте они могли позволить просить Хабэка покинуть лазарет: — Кто вы? Немедленно уходите, здесь людям нужен покой!

Но тот не слышал. Он шел к Лине, а оборотень, который тут же вскочил и перегородил дорогу, был откинут святым словом. Каким бы не был Диего, вся нечисть и дети темных и серых богов ничего не могли сделать против слов светлых богинь.

— Мерзавка! — завопил Хабэк. — Предательница и изменница! — Он поднял оружие и крутанул пару раз над головой, готовый опустить его, чтобы праведная сила покарала её.

В какое-то мгновение Лина даже готова была принять этот удар по привычке. Она ведь заслужила, а наставники всегда приводили наказание в исполнение. Но то, что Хабэк напал на Диего, отрезвило ее.

— Spera Sanctus! — выкрикнула она и воткнула меч перед собой в пол, воздвигая мощнейшую сферу защиты, в которую попадал и Диего. — Ты больше не тронешь ни меня, ни его.

Но Хабэк знал слабое место этого заклинания, и вместо того чтобы бросить свое в щит, ударил им по полу, из-за чего тот пошел трещиной точно в том месте, где был меч. Он выпал, а сфера лопнула, и в тот же миг Лину настигло наказание, и ее отшвырнуло следом за Диего. Ей только удалось слегка ослабить его действие.

— Черт, — прорычала она, больше злясь на себя, что до сих пор не может противостоять Хабэку. Старый охотник знал все ее приемы, потому что сам научил им. Надо было придумывать что-то новое, чтобы его одолеть. Притянув меч к себе, она поднялась и направила его против учителя. — Оставьте нас в покое и возвращайтесь в Люций. Я больше не принадлежу ордену. — А для пущей убедительности она сорвала брошь со знаком Суны с рубашки и швырнула ее в сторону.

— Богохульница! — Больше, чем то, что услышал Хабэк, его не поразит. Потому то, что он видел — мутное свечение и движение, после которого на пол упал знак-оберег, только разозлило его.

Как смел человек так отнестись к знаку таинственной?! Как смела она отвернуться от семьи, дома, от самой богини?! И всё это из-за оборотня! Взгляд переметнулся на Диего — тот в человеческом облике не двигался, хотя судя по оскалу и тому, как он дрожал, он пытался противиться какому-то заклинанию, но не мог. Он просто не имел на это сил. Ни физических, ни духовных. Слову богини никто не мог противостоять. Каким бы ты сильным не был и кем бы ты не был, если не одна из сестер богини.

— Как я могу уйти, видя такой бардак в Серии? — закричал Хабэк на Лину. Вновь лекари попытались подойти, но на этот раз старик действовал жестче. Их не отшвырнуло, как врагов, но настойчиво отодвинуло к стене, где больные, способные стоять, и лекари будто пригвоздились. — Ты знаешь законы ордена, Лина! Единственное, чем ты сможешь искупить вину перед орденом и богиней, — это с гордостью принять своё наказание! Немедленно подойти сюда!

Она не двигалась. В её глазах светило пламя, которое орден гасил в своих учениках, делая из них оружие Суны. Хабэк знал, огонь Лины давно был погашен! Просто кое-кто другой его разжёг вновь.

— Santum spiritum! — направил он острие в сторону Диего, и тот сжался, как будто ему причинили такую боль, что даже взвизгнуть не мог. Он неконтролируемо обращался то в облик зверя, то в человека. Не было заклинания, которое бы быстро убивало вампиров или оборотней, но Хабэку достаточно было его измучить так, чтобы он просто не сопротивлялся, когда острие будет вонзаться в его горло.

— Королева Айка!

— Королева!

— Ваше величество!

Крики слуг заставили Хабэка развернуться. Он увидел светлую ауру, которая быстро окрашивалась в красный цвет. Не злость, а ярость переполняла душу Айки. Подле неё стояла еще одна аура, более спокойная, но не менее яркая. Жрецы. И, как уже было сказано лекарями, перед ним предстала сама королева.

— Я рад, что вы наконец-то посетили свое королевство, королева, — спокойно, но с тоном учителя, божественного наставника заговорил Хабэк, наблюдая, как багровая аура приближалася. — Что за чудовищные вещи я тут увидел? Вы, жрица королевства, потомок верховной жрицы, смеете позволять жить в своем доме нечисти?! Как смеете вы считать себя выше законов Суны? Это ничтожное низшее создание должно быть…

Но Хабэк никак не ожидал того, что будет, когда Айка подойдет к нему так близко.

— Сила слона и тигра, именем Деми призываю вас! — сказала она так быстро, будто произнесен был лишь неотрывный короткий звук, и после этого на лицо Хабэка пал удар словно мужской руки борца из таверны. Столь тяжелый и сильный, что лишь благодаря палке он смог устоять на ногах. Но Айка не закончила. Хотел было Хабэк выпрямиться, как новый удар, но уже с другой стороны пал на его лицо, теперь уже роняя вовсе. Посланники богов бьются словом, а не кулаками, потому такого он просто не мог предсказать.

Но прежде, чем Хабэк коснулся лицом пола, Айка успела схватить его за капюшон и приподнять, чтобы заглянуть в лицо.

— Прежде чем пинать собаку, — прошипела она в гневе, — посмотри, кто её хозяин. Рассуждаешь о высших и низших? Так я тебе сейчас покажу, кто здесь сверху, а кто — снизу!

— Диего! — Лина бросилась к нему, но могла лишь бормотать слова извинений. Даже если она попробует ему помочь как-то очистить от святых слов, то сделает только хуже. Ее руки засветились мягким зелёным светом, неся облегчение, но это лучшее, что она могла для него сделать. — Держись, сейчас станет легче.

Она обернулась, чтобы выставить щит на тот случай, если Хабэк вновь что-то предпримет. Но им уже занялась королева, и, честно, Лине стало страшно. Как хорошо, что в тот раз, когда она сдуру решила напасть на демона при ней, все решилось мирным путём.

— Ваше величество, — осторожно вмешался Роберт, — может, мы сначала проясним ситуацию? Уверен, у этого доблестного служителя Суны были веские причины напасть на капитана королевской стражи, и он горит желанием поведать нам свою историю.

Осторожно коснувшись плеча Айки, Роб хотел немного ее остудить. Все же она ударила жреца или, если он из мест, откуда пришла Лина, охотника. Им ещё только войны с Люцием не хватало для полной картины. Тогда точно надежда будет только на Генриха. Без поддержки Летарта они не выстоят.

— Проясним ситуацию? — прорычала Айка, не понимая намека на мирное разъяснение ситуации, даже не повернулась к Роберту, а злобно смотрела в глаза Хабэка. — Он напал на моего подчиненного! Тот, кто не имеет никакого отношения к Серии, ко мне и к замку. Как смеешь ты приносить в мой мир свои порядки?

— То порядки Суны! — Несмотря на боль и, судя по светящимся щекам, залечивание, Хабэк не боялся королевы, но встать самостоятельно, пока его держали за капюшон, не имел возможности. — Я несу слово таинственной и…

— Докажи мне, что богиня Суна отдала тебе приказ очистить моё королевство? — Айка отпустила капюшон, но приложив руку к груди, сжала кулак, выпрямила указательный и средний палец, готовая отразить любую атаку. — Уже не первый раз Люций осмеливается поднимать оружие на моих подопечных! Какое право ты или Феликс имеете диктовать мне в моем же замке свои условия?

— Я несу слово Суны…

Два барана сейчас бодались, совершенно не слыша друг друга, но было лишь одно различие — Айка была права. Это её территория и её законы. И если сейчас что-то не сделать, она могла совершить страшную ошибку. Но вместо этого, оглянувшись на спящую стражу, а потом на Диего, взмахом руки рассеяла святое слово Хабэка.

— Вы пойдете против ордена, королева? — сощурил взгляд Хабэк, бросая вызов Айке куда опаснее, чем всё то, о чем они сейчас говорили.

— Если орден и дальше будет мешать жить моему королевству, то да, я бросаю вызов. А также я напишу немедленную жалобу Феликсу. Это уже переходит всякие границы! Я что, кухарка тавернская, что законы моего королевства не чтят и плюют мне в лицо, ведя себя тут, словно это ваш дом родной?!

Пока они спорили, Диего тяжело выдохнул сначала от рук Лины, которые действительно принесли облегчение, а потом и вовсе стало легче, но дрожь по телу бить не перестала. Это было омерзительное ощущение, будто все его внутренности переворачивают наизнанку. Мучительно и, правда, настолько больно, что даже пискнуть не было возможности.

Он наконец-то смог взглянуть на Айку и вздохнуть с большим облегчением. Наконец-то она вернулась. Теперь всё должно быть хорошо. Взяв Лину за руку, словно убеждаясь, что сама она пострадать не успела, Диего не без её помощи попытался встать, с напряжением следя за происходящим.

— Ты как? — спросил он её, еще раз осмотрев с ног до головы. Голос подрагивал, но это состояние быстро покидало его. — Тебе нужно сейчас отсюда уйти.

Но Лина его практически не слышала. Все ее внимание было приковано к разговору королевы с Хабэком. Если орден придет сюда, он превратит Серию во второй Люций. Орден не подчиняется королям, а измученный вампирами народ только спасибо скажет, и исчезновения оборотней никто не заметит. В глазах тех, кто не знает Диего, это будет малая цена за избавление.

— Это надо остановить, я сдамся, — пробормотала она. В ее наивной голове это было решением всех проблем, она не видела, что Хабэк мог после ее наказания все равно вернуться в Серию с подмогой, чтобы нести правосудие Суны над нечистью. Она даже сделала шаг в сторону Хабэка, но слова Роберта ее остановили.

— Айка, очнись! — Уже не особо церемонясь, что она королева, а тут ее подданные, Роберт с силой рванул ее плечо назад, чтобы она уже включила голову и начала его слушать. — О каком вызове может идти речь, когда твое королевство разрывают вампиры? У тебя есть лишние люди, которых ты можешь бросить на второй фронт? Или, может, ты готова опустошить не только кошельки моей семьи, но и казну Серии, чтобы нанять армию? Умерь свою злость и придуши гордыню, подумай о том, сколько невинных жизней ты погубишь прежде, чем бросаться такими словами! А вы, — повернулся он к Хабэку и обошел Айку, чтобы помочь подняться старику, — я понимаю, вы несете слово Суны людям и подчиняетесь только богине, но это не дает вам право не соблюдать законы королевства, в котором вы находитесь. Мы не запрашивали помощи от вашего ордена, поэтому настоятельно рекомендую покинуть Серию в ближайшее время. У нас свои жрецы и свои методы борьбы со злом. А если вы решите вернуться, то хочу вам напомнить, что вы — подданный Люция, и, в первую очередь, мы посмотрим на это. За нарушение договора между нашими королевствами мы будем вынуждены принять более агрессивные методы. Его величество Генрих — законный король Летарта и Серии. Ваш орден и король Феликс выдержат войну сразу против двух королевств?

Айка из-за поворота слишком резко посмотрела на Роберта и открыла было рот, но разум, благодаря словам друга, всё-таки пришел в норму и прогнал туман злости. Он прав. Во всем прав. Надо подумать о людях. У них нет ни денег, ни войск, ни сил на нового противника, хотя она была уверена, что всё-таки сможет одолеть, будь противником лишь один Хабэк и его орден.

Хабэк же был в принципе на вид более спокойным, чем Айка, но вон как заволновался. Как забегали его глаза, когда от него отошла Айка. Боялся и волновался. Еще больше забоялся, когда заговорил Роберт. В принципе, было мало моментов, о которых нужно было бы беспокоиться. И один из них — это полное пренебрежение законом во имя святого пути. Но вот Люций… Феликс… Он не особо будет рад, что из-за ордена Люций ввязался в войну. Айка, конечно, пыталась говорить тоже самое, но кто слышал её слова во время криков?

— Тогда отдайте мне преступницу! — И если Айка всё-таки почти незаметно кивнула Роберту, признавая его правоту, то Хабэк с пустыми руками не собирался покидать Серию. — Она предала наш орден и изменила ему, став парой нечистому! Такого ни я, ни мой орден прощать не станем! Мы требуем правосудия, а эта девица, — кивнул он в сторону Лины, которая, к слову, была схвачена за руку и насильно заведена за спину Диего, когда она только посмела вслух произнести о своей жертве, — член ордена и жительница Люция. Она вам, в отличие от… мерзкой нечисти, не принадлежит!

Все верно, Лина стала преступницей, изменницей. Предавший раз предаст снова — орден такое не прощал. Дома ее ждала только смерть, и она вся сжалась из-за слов Хабэка. Если бы это предотвратило войну, она была готова сдаться и понести наказание, но Диего… Ей не хотелось, чтобы он отпускал ее руку.

— Чего? — удивился Роберт и резко повернул голову в сторону Диего и Лины, которая с опущенной головой стояла позади него. Он не ослышался? — В смысле, вы двое… — он обвел их пальцем, — пара, что ли? Когда успели-то?

Робу просто не верилось в это. С Линой он был знаком не очень близко, но когда они встречались как соседи за чашкой чая по вечерам, она столько распиналась про орден и борьбу с нечистью, а тут вдруг такое! Он снова подумал, что ни черта не смыслит в женщинах. И хоть сейчас это было не главной проблемой, но почему-то новость его сильно впечатлила.

— Да, мы пара, — вскинула голову Лина и высунулась из-за спины Диего, насколько он позволил. Такая реакция Роба немного разрядила обстановку, и она нашла в себе силы ответить Хабэку. — Вам, учитель, я уже сказала, что отказываюсь слепо следовать всем учениям ордена. Можете называть меня, как хотите, я больше не член ордена и в Люций не вернусь! — Она бы ещё швырнула в него меч, который получила от ордена, но тот лежал в нескольких метрах от нее. И все же долго выдержать взгляд слепых глаз Хабэка не могла и вскоре опять опустила голову, будто провинилась в чем-то.

— Вы об этом ещё пожалеете. И ты, Лина, во сто крат. — Этот плевок Хабэк запомнит, и если был смысл в словах Роберта, то вот ничто, ни одна королева или король не смогут прятать в своем королевстве предателя ордена. Вот тут Феликс должен был дать добро на вывоз изменника. — Если бы из ордена уходили так легко и делали, что хотели, кем мы бы были? Ты предательница семьи, братьев и сестер…

— Вы хотите вновь начать спорить? — сверкнула взглядом Айка на Хабэка, а тот если уж не на королеву, то на Роберта точно обратил внимание. Этот спокойный и умный, сволочь, раз не побоялся и всё-таки вынудил старца уйти. Хабэк и ушел. Он не сводил слепых глаз с Лины и Диего, и даже на выходе, судя по тени, он долго смотрел в сторону, где стояла четверка. — Как таких земля носит? — плюнула Айка, возвращая внимание Диего на себя.

Тот коснулся взглядом Лины и, осторожно отпустив ее ладонь, занял место Хабэка, опускаясь на колено перед королевой.

— Ваше величество! — горячо начал он. — Наконец-то вы явились!

— В городе все хорошо?

— Не считая этого инцидента, все отлично. Моей стае даже удалось отбить одну мертвую деревню. Точнее я уверен, что скоро получу об этом весть.

— Мертвые деревни пока ни к чему моему народу. — Она перевела взгляд с Диего на Лину и усмехнулась, снова возвращаясь к оборотню. — Что, серьезно? Неужели я смогу сделать то, о чем мечтал мой отец?

— О свадьбе пока рано говорить, — откашлялся Диего, но улыбка Айки успокоила его. Теперь, казалось, все должно быть хорошо. — Как ваша поездка?

— Увенчалась полным успехом. Мы только прибыли, народ должен знать и быть спокоен — войне скоро конец.

— Тогда я немедленно скажу Орлоно, чтобы он объявил королевству добрые вести. — Но не успел Диего даже встать, как строгое «нет» Айки заставило его удивленно поднять на нее глаза.

— Это сделает Роберт.

Такое решение было непонятно Диего, и он, не желая обидеть господина, даже раскрыл рот от удивления. Роберт — не житель Серии, хоть и уроженец. С чего это вдруг он, а не советник, правая рука Айки и Генриха, будет выступать перед городом и разносить добрые вести, отвечать на вопросы и успокаивать?

Но, кажется, Айка знала, чего хотела, отдавая такой приказ. Она и сама оглянулась и посмотрела на Роберта не то в ожидании, не то просто так.

— Как прикажете, — склонил голову Роберт. Они не успели обсудить, поэтому он не совсем понял замысел Айки. Всю дорогу он терзался мыслями по поводу обещания, которое ей дал, но ведь сообщить новости народу — это ещё не означает предать Генриха. Он будет выступать от его имени и говорить только о заслугах Айки.

Бросив ещё один удивленный взгляд на Диего и Лину, которая по виду была готова в обморок упасть, поэтому осторожно сползла по стене на пол, он покинул лазарет, чтобы выполнить приказ.

— Таинственная Суна, я чуть со страху не померла, — бормотала Лина себе под нос. Слегка взъерошив волосы, она обхватила голову руками и с ужасом уставилась на брошь, которая валялась на полу. Откуда в ней столько глупости и смелости? А ведь страх перед наставниками — это первое, что прививали с малых лет. — Он же меня не оставит. Орден устроит мне жуткую показательную казнь, чтобы ученики с малых лет знали, что с ними станет, если они ослушаются.

Издав обречённый стон, она врезалась лбом в свои колени и затихла. Надо было думать, что ей теперь делать дальше и как готовиться ко встрече с орденом. Хабэк этого ведь так не оставит, Лина знала, что обязательно ещё его встретит. К тому моменту ее навыки должны превосходить его. Роберт выиграл ей время на подготовку, и она ни в коем случае не должна была его упускать, валяясь в лазарете. Вскинув голову, она прикладывала светящуюся руку ко всем местам, где болело, желая поскорее вылечиться, а вторая просто ярко светилась, заживляя трещину в запястье.

— Никто тебя не тронет, — попытался успокоить её Диего, опускаясь к ней и приобнимая под пристальным взглядом Айки.

— Лина, с тобой разберусь потом, — сказала она и кивнула Роберту, мол, пошли за мной. Надо всё-таки сделать то, что они запланировали.

Диего проследил взглядом за спиной Айки и поднялся, помогая встать и Лине. Теперь у него вновь будет много работы, особо они не повстречаются. Но подождите, разве Айка не пришла с хорошей вестью? Она же, вроде, сказала, что всё хорошо, что получила то, за чем шла? Значило ли это, что война с вампирами приближалась к концу?

— Ничего не бойся, — сказал Диего на ухо Лине. — Если присягнёшь королю Генриху и официально станешь жительницей Серии, тебя никто не посмеет тронуть.

— Спасибо, Диего, — шепнула Лина, обнимая его.

Ей было страшно, даже очень. Зловещее обещание Хабэка перед уходом повлияло на нее сильнее, чем все побои утром. Диего вряд ли поймет ее страх, потому что он не был в ордене, не знал, как старшие охотники считали себя выше королей. Да даже если вспомнить ее приезд сюда с послом, она ведь не побоялась вытащить меч при короле и королеве. Но страхом орден не победить. Ей надо успокоиться и продумать план тренировок, возможно, попросить помощи у генерала, раз он все равно занимался обучением солдат.

— Со мной все хорошо. Я буду готова, когда он придет за мной, — решительно кивнула Лина. Вспомнив слова Айки и ее неприязнь к себе, она немного отстранилась и посмотрела на Диего. — У меня будут неприятности? Королева Айка меня недолюбливает.

— Она к тебе хорошо отнеслась, когда ты помогла отбить Близнецы. Королева вернулась с дороги, пойми её.

На самом деле, Диего не знал и не особо хотел говорить о том, кто нравится Айке, а кто нет. Более важно для него стало то, что больно подозрительным был факт, что место советника займет чужак. Но тут он не имел права судить. Потому, мотнув головой и отбросив мысли о королеве и короле, которого замку очень не хватало, Диего вновь вернул свое внимание Лине.

— Скорее всего, она нам даст задание. В ближайшее время я могу быть занят, да и стаю надо вернуть в город. Не пойми неправильно, когда в ближайшее время я не смогу уделить тебе должного внимания. Понимаю, отношения нужно начинать чуточку иначе.

— Не волнуйся, продолжим с того, на чем остановились, когда вернёшься. А я постараюсь не свести с ума всех лекарей, пока нахожусь здесь, — улыбнулась Лина. Она хотела снова прижаться к Диего, но увидела, какие косые взгляды бросали на них те самые лекари и больные, которых потревожили не самым приятным образом. Смутившись, она отпустила его и сделала шаг назад, а чтобы не получилось неловкой паузы, пошла подбирать свои вещи.

Глупо было, конечно, смущаться. Они взрослые люди, имели право обжиматься, где хотели. Хоть посреди лазарета, хоть сразу после драки. А вспомнив, как она на весь зал заявила, что они пара, стало так стыдно почему-то. И так грустно от того, что Диего оставит ее на какое-то время. Не попади она сюда, могла бы пойти с ним, а так ей придется соблюдать покой и мучить себя всякими разными мыслями. Но, если честно, она впервые не ощущала груза ответственности на себе, который, как тяжёлые доспехи, был надет орденом. Ей больше не нужно нести на себе многовековой имидж или перед кем-то отчитываться за свои действия. Хотя теперь нет ни денег, ни жилья.

— Ты сам в порядке? — спросила она, присаживаясь на выделенную ей койку. Она сложила вещи рядом с корзиной с едой, выудила оттуда пирог, хотя после случившегося кусок в горло не лез, и повернулась к Диего. — Тебе тоже досталось. Мне надо научиться применять силы так, чтобы не вредить тебе.

— Не переживай обо мне, — отмахнулся Диего, присаживаясь к Лине на койку. — Нужно что-то посерьёзнее, чтобы попытаться выбить меня из строя.

Ему было больно, и осталось такое призрачное ощущение, будто еще внутри что-то крутилось и вертелось, но это скоро пройдет — он это знал. Однако, честно признать, Диего впервые был подвержен магии певчих. Никто никогда и не думал на нём применить что-то подобное, и он сейчас не видел разницу между магами и жрецами. Чем хуже Лина или чем лучше Генрих? Оба вполне могут убить кого-нибудь своей магией. Диего усмехнулся, допуская мысль, что счастлив не быть врагом Серии.

— Мне казалось, что певчие вредят всем, кто слышит их голос, — призадумался Диего, отвлекаясь от своих мыслей. — Вы же, охотники, на голос и молитвы работаете тоже? Вы ведь тоже певчие, судя по тому, что я видел и слышал. Я не так тесно общаюсь с королевой, чтобы она поведала мне о всех тонкостях своего ремесла, но я считал всегда, что именно так.

— Охотники отличаются от обычных жрецов, — рассказала Лина, обрадовавшись, что он заинтересовался этой темой. — Но как и они, мы получаем силу от богини, которой служим. Вместо молитв есть слова силы — это особые сочетания слов, произнесенные на древнем языке. У каждого охотника есть священное оружие из сильверита и особые техники боя, мы называем их пируэтами, потому что немного похоже на танец. Так что охотники могут сражаться и в дальнем бою, и в ближнем без использования божьей силы. Нас тренируют против нечисти, поэтому, если хотим выжить, должны превосходить по силе и жрецов, и воинов. Чтобы заслужить священное оружие, нужно пройти через ад, иначе так и останешься послушником в храме, драить ночные горшки охотников. Они собирают сирот по всему Люцию в ученики, наверное, потому, что нас ничто не держит, никто искать не будет, если умрем. Большинство охотников так и проживают жизнь в одиночестве, посвящая себя делу ордена. У них нет семей и детей, только орден.

Закончив рассказ, Лина подумала, что ей посчастливилось вырваться из оков. Хотя до прибытия в Серию и до встречи с Диего она даже не задумывалась о таком. В ее голове, как у всех охотников, была только одна цель: убивать нечисть. И не спаси ее оборотни, она бы скорее всего отреагировала на них точно так же, как Хабэк. Наверное, ей повезло, что она сразу не смогла определить, к какому роду относится Диего. Иначе бы ее точно ждала участь Хабэка — Айка не оставила бы ее в живых, если бы она напала не только на демона, но и на оборотней.

— А демон… Почему он с королем Генрихом? — спросила она, вспомнив о нем.

— Всё, что касается короля, не касается меня, — только ответил Диего.

Айка никогда не подпускала оборотней к Генриху, да и незачем было. Мирное же время. Сам Диего, если сейчас здраво оценить прошедшие три года, относился к королю с недоверием. Но это больше психологический фактор, нежели он правда его не любил. Какой-то человек из чужого королевства собрался заменить великого короля Саймана. А тот был другом Диего! Конечно, он в штыки воспринял чужака, но ни словом, ни действием этого не показывал. Лишь когда умерли родители Айки, Диего лично видел, что «король» для Генриха не только слово, но и нечто важное; нечто, что нужно заслужить, а не просто зваться.

Диего зауважал Генриха, хоть в сердце зверя он никогда не займет место покойного друга. Он уважал его границы, уважал его как личность и человека, который еще выше поднял Серию! Но спрашивать о нём спустя столько времени просто не смел. Да и Ральф больше был развлечением для Диего (не только в общении, но и скрашивал серые будни оборотней, когда нужно было разгребать последствия его выходок).

— Я общался с Ральфом, он нормальный парень, но больше похож на подросткового самца, внутри которого бурлят гормоны, — усмехнулся Диего. — Вечно пытается пристать ко всему, что движется — будь то женщина или мужчина. — Несмотря на то, что прямо на Лину Диего не смотрел, её взгляд он заметил и, засмеявшись, отметил: — Он принимает как женскую форму, так и мужскую. Потому может интересоваться любым полом.

— Мерзость, — фыркнула Лина, уже жалея, что подняла эту тему. Если демон подойдёт к ней с подобными намерениями, она его точно прибьет. — Метаморф, значит. Такие демоны только кажутся проказниками, а на самом деле сильные твари, их тяжело выслеживать, потому что они легко могут затеряться в толпе. Если нет чутья, их и не найдешь.

За разговорами как-то постепенно забывалось все плохое, что произошло с ней. Лина даже не заметила, как проглотила кусок пирога, который держала в руках. Она снова залезла в корзину и достала пару фруктов, один из которых протянула Диего. Ей нравилось с ним говорить, просто проводить время. Осталось привыкнуть к ощущениям тьмы так близко, но не дать этому сбить внутренний радар.

— Стражникам хорошо платят? Мне надо теперь думать, откуда брать деньги, чтобы оплачивать жилье и еду, — вздохнула Лина, надкусывая яблоко, и взглянула в окно. Раньше ей не приходилось беспокоиться о таких вещах, но если она собиралась остаться, то придется приспосабливаться. Пока она решила откинуть эти мысли и с улыбкой повернулась к Диего. — Кстати, если я теперь официально подружка вожака, то стайные будут меня слушаться? Я, получается, альфа-самка? Странно звучит, — засмеялась Лина и состроила рожицу.

— Ну… — Диего покачал головой на предложение взять фрукт. Он не был голоден. Но при этом он немного застенчиво почесал затылок, пряча взгляд и улыбаясь. Это было интересно обсудить, но немного неудобно. Просто как бы в мыслях он называл её самкой, но всё же головой понимал, что она не волк. — Наши самки ведут мирный образ жизни. Нет, никакой дискриминации в этом нет. Просто у нас большое почтение к самкам. Если у них случаются конфликты, мы в них не лезем. Если же самка лезет на самца, мы тоже не лезем, а позволяем им выплеснуть всё, что требуется. Они неприкосновенны. Мужчины не ползают перед ними на коленях, но защищают ценой жизни, даже если она незнакомая. Однако, у тебя свои привилегии, если можно так сказать.

Их было не особо много, но Диего не знал, стоило ли это рассказывать. Вожак выбирал сильную самку, а значит, она приносила сильное потомство. Сильное потомство для стаи — благой знак, и та самка, которая способна принести именно таких детей, особенно ценна. Но если Диего сейчас заговорит о детях и о том, что Лина могла воспринять как видение слабости со стороны оборотней, она могла не так понять или испугаться.

— Просто, — наконец, спустя долгое время с начала такого разговора, Диего все-таки посмотрел на Лину, — считай, что ты будешь уважаема в стае. Тебе достаточно такого разъяснения?

— Да я просто из любопытства спросила, — улыбнулась она и несильно толкнула его плечом, чтобы он не воспринимал все так серьезно. — Если начну ходить и задирать нос, ставь мне подножки, а то от уважения зазнаюсь.

Изобразив, как будет задирать нос, Лина тихонько засмеялась. Ей точно будет непривычно, если все вокруг вдруг изменят к ней отношение. В ордене, чтобы заслужить уважение, надо очень постараться. Поэтому Лина не знала, как реагировать, когда уважают просто так, а не за какие-то заслуги. Хабэк всегда говорил, что гордыня — ее слабость.

— Мирная жизнь… Не представляю, что это такое. — Она вздохнула, но больше из-за того, что наелась. — Мне ближе схватки и постоянные тренировки. Да и ничего другого я не умею, если честно. Мыть, стирать, дежурить на кухне — это больше напоминает наказание. Только представь, сколько нужно начистить картошки, чтобы накормить сотню охотников и вдвое больше учеников! Как вспомню, аж руки болеть начинают.

— К мирной жизни привыкаешь, — пожал плечами Диего. — Это сыграло с Серией злую шутку.

Он поднялся с койки, разминая кости и потягиваясь, делая пару упражнений и играя мышцами. Всё-таки ему пора было уходить и все подготовить до того, как Айка его вызовет. А она вызовет. Диего не любил быть неподготовленным. Тем более он прекрасно мог предсказать Айку. По мелочи, конечно. Он знал её любимый цвет, но не особо мог понять, что у неё в голове. А то, что случилось сегодня, лишь подтвердило, что в голове у неё по поводу короля или Роберта точно что-то было.

— Мы не заставляем девчонок сидеть дома и готовить нам ужин, — сменил он тему, чтобы подумать о королеве чуть позже. — Это их выбор, да и они более мирные создания. Мы всё-таки животные, Лина. И этот факт может ответить на многие твои вопросы, если они вдруг будут.

Объяснять не было смысла, ей просто нужно было подольше побыть с ними или с братьями, чтобы просто наблюдать за их жизнью. Диего уже понял, что она вообще ничего не знала о мире «доброй» или «разумной» нечисти. Это не плохо, просто привитые стереотипы ордена.

— Мне пора. Ты будешь здесь или?..

— Еще спрашиваешь, — усмехнулась Лина. Он уже должен был понять, что в лечебницах она надолго не задерживалась. Но она ведь не была совсем глупой, а свое тело и особенно больные места изучила давно и знала, с какими травмами лучше подождать, прежде чем возвращаться к тренировкам. Она махнула забинтованной рукой и чуть серьезнее сказала: — Подожду, пока руку починят, так что задержусь здесь немного, чтобы тебе не пришлось зализывать мои раны. Да и надо убедиться, что учитель не вернется.

Хотя перспектива оказаться вылизанной Диего Лине уже не казалась такой ужасной. И все равно они еще были не так близки, чтобы она позволила сотворить с собой такое. Поднявшись следом за ним, она хотела предложить проводить его. Складывалось какое-то впечатление, будто они не договорили, потому что их прервали. Чего-то не хватало, иотпускать его так она не хотела.

Лина изучила Диего внимательным взглядом, и казалось, что она обдумывала его слова о животных. Конечно, у нее было еще много вопросов, она знала повадки оборотней, но все с точки зрения охотника на нечисть. Кое-что ей удалось понять во время вечера в кругу стаи, все равно этого было недостаточно. Но у нее будет время все обдумать не спеша, пока она будет ждать его. А ведь будет ждать с нетерпением.

Обхватив лицо Диего ладонями, Лина поднялась на носочки, чтобы легонько коснуться его губ. Поцелуй получился скромным и коротким, будто она сама испугалась того, что сделала. Лицо ее мгновенно вспыхнуло.

— Все, а теперь иди, пока я тут со стыда не сгорела, — поспешила она его прогнать, пряча лицо за опусканием головы. Поцеловала его первой! Это что же на нее нашло такое?!

Диего похлопал глазами, стоя всё так же, даже не думая опуститься ниже, когда Лина это провернула. Он просто не ожидал. Но услышав её, распознав тепло и влагу чужих губ, Диего улыбнулся и точно в такой же манере обхватил лицо Лины, поднял его на себя и, опустившись, поцеловал. Только его поцелуй был ощутимее.

Это не невесомое касание, а самый настоящий поцелуй, пока еще не переходящий границы, но многое обещающий. То, что сейчас, увы, он исполнить никак не в силах.

— Можешь теперь продолжать гореть, — горячо зашептал Диего ей в губы и, отпустив, всё-таки развернулся, — только не от стыда.

Всё-таки разве они не должны были закрепить свою попытку начать встречаться чем-то большим, чем противостояние сумасшедшему старику? Кажется, это был самый оптимальный вариант. И уходя, Диего, уверенный, что Лина уже его не видит, коснулся своих губ пальцем и провел по ним, стараясь сохранить ощущения поцелуя, воссоздать его вновь и вновь, но тактильная память быстро покидала его.

Нужно будет это повторить…

Лина так и застыла, действительно ничего не видя перед собой больше. Был только этот момент, который она хотела сохранить подольше. Облизнув губы, она села на койку, а затем и вовсе упала лицом в подушку. Все, это был не сон, она правда приняла предложение оборотня встречаться, изменила ордену и послала наставника куда подальше. Слишком много событий для нее одной.

Ее жизнь круто изменилась, она все еще чувствовала нависшую над ней опасность. Имела ли она право надеяться на счастье? Но ей очень хотелось, хотя бы недолго, потому что ее губы горели сильнее щек, и это тепло распространялось по всему телу. Она будет гореть, и ведь сгорит, если Диего отошлют надолго по делам королевства. Ей надо поскорее выздороветь и прекратить попадать в неприятности, если она хотела присоединиться к нему на заданиях.

20. Да здравствует король

Генрих долго не хотел приходить в себя и расставаться с прекрасным сном, где они с Риз были вместе. Но холод пещеры, в которой они оказались замурованы, возвращал его в суровую реальность. И первое, что он увидел перед собой, открыв глаза, — темнота, а затем была смеющаяся рожа его демона, когда Генри пустил кружиться слабый магический огонек над ними. И чему Ральф радовался в такой ситуации, он здесь больше всех ворчал? Ответ заворочался между ними, ища тепла, когда Генри слегка отстранился.

«Проклятье!» — ругнулся он про себя и наградил Ральфа самым недоброжелательным взглядом, на который только был способен. Он обещал ему самую жуткую расправу, что даже Вильгельму не снилось, когда все это закончится. Только вот не один Ральф виноват в том, что произошло ночью между ними. Генри мог остановиться, но не пожелал. Это только все усложнило. Сможет ли он оставить все произошедшее в этой пещере и спокойно вернуться к Айке? Он должен был.

— Вставайте, нам пора возвращаться, — скомандовал Генри и поднялся сам, не очень осторожно выбираясь из объятий Риз. Он быстро застегнул рубашку и сконцентрировался на своей комнате, куда планировал открыть портал. После того случая она была защищена от проникновения, поэтому там должно быть безопасно.

Риз тоже не хотела выходить из сна, особенно, когда ей стало жутко холодно. Но вот она открыла глаза, и осознание произошедшего накрыло её. Поняла это она по своему обнаженному телу и…

— О-о-о… — Стон боли огласил мужчинам, что она тоже проснулась.

У нее болело всё, особенно то, что было ниже пупка. Чтобы встать, тоже понадобилось много сил, а когда свет от портала озарил их пещеру, Риз молилась провалиться куда-нибудь, где не было Генриха. Приставать в таком виде — позор! И самое ужасное, она ведь все делала по собственной воле! На трезвую голову, не одурманенная, она помнила, что было вместо двух рук четыре, тел — два, а членов… тоже два.

Хотела выругаться, да при своем стоне поняла, что даже голос у неё охрип. Да и привлекать лишнее внимание не хотелось. Ладно, Ральфу нравилось в этом мире, значит, смерти Генри не допустит. Потому что Риз нужно было срочно скрыться, чтобы набраться сил и прийти в себя психологически.

— Я зайду последняя, — прошептала она, натягивая на себя капюшон и рукой вытаскивая неясно откуда обледенелые штаны.

— Только быстро, я не смогу долго продержать портал, — тихо произнес Генри, не оборачиваясь. Не хотел смущать Риз ещё больше, да и не знал, что сказать ей сейчас. Он ведь выплеснул весь негатив на нее перед тем, как сошла лавина, а потом они всю ночь «грелись». И после такого он смел называть себя королем — смех да и только.

— А что так? Боишься, что Генри тебя выкинет в какое-нибудь страшное место? — усмехнулся Ральф, резво поднимаясь на ноги. Ему одному было весело после всего, непрошибаемый. — Тебе помочь? Небось, все болит после такой бурной ночи.

— Ральф, ты первый.

Генри уже не ругался, а просто вздохнул. Не было сил, чтобы как-то отчитывать его. Да и за что? Он всего лишь подтолкнул их к тому, чего они оба желали. Только вот за участие демона в этом, он словил нехилую затрещину, когда приблизился к порталу. Ральф даже не устоял и свалился в него вместо того, чтобы спокойно войти.

— Прости, Риз, — шепнул Генри, когда они остались наедине. Он подал ей руку, чтобы помочь подняться с холодного камня. — Давай обсудим это позже. Сначала мне нужно покончить с отцом.

Она не поднимала головы, видя из-под капюшона пальцы Генри. Она долго не решалась, но Генри с пониманием отнесся к ней — ждал. И холодная рука коснулась его ладони.

Сколько мечтаний о том, чтобы эти руки вновь её обнимали, ласкали и касались. Что ж, как всегда, нужно бояться своих желаний. Риз не переживала за Айку — подруга долго её ругала за решение о «смерти», она знала о любви Медной к королю и первый год предлагала показаться ему. Но вот то, что переживала Риз сейчас…

Но почему бы не посмотреть на это с другой стороны? Они были вместе, как и мечтали об этом. Но разве не хорошо было бы воспринять это как прощание? Доброе прощание, о котором можно было вспоминать как о нечто прекрасном и добром? Лучше смотреть на это так.

Генри сейчас выглядел виноватым (иначе чего извинялся?), но вновь был отчужденным при этом, тихим, подавленным. Не значило ли это, что в нём все еще кипела злость?

Риз считала, что да. Её обман простить было невозможно. И это она понимала.

— Да. — Но Генри она сказала то, что он желал услышать. Сама же считала, что обсуждать нечего. Это будет что-то вроде: «Мы были под властью демона», «Мы спасались, чтобы не замерзнуть». Или самое болезненное: «Давай представим, что ничего не было». Может, Риз стала пессимисткой, но она видела их разговор именно таким.

Плевать. Ей сейчас лишь бы отдохнуть и вновь согреться — холод льдов и снегов вновь их окутывал.

В это время комната Генриха охватила Ральфа теплом Летарта, его летними днями, просачивающимися в открытое окно. В комнате Генри будто никого и не было все эти три дня — уборку не проводили, пыль с улицы ложилась на поверхности тумб, шкафов, стола.

Стол. Там что-то изменилось. Появилась детская игрушка! Деревянная лошадка, сделанная совершенно неумелой рукой, да и выкрашенная явно детской. Но она была старой, разбухшей от многолетней сырости, в трещинах, а хвост держался на честном слове. Краска тоже посерела, в каких-то местах облупилась.

Игрушка, принадлежавшая Генриху, выстроганная его отцом.

Портал закрылся сразу, как только Риз и Генрих оказались в комнате. Он не хотел растрачивать силы понапрасну, поэтому проверил все вокруг лишь своим чутьем магии. Казалось, все спокойно. Первым делом Генри прошел к шкафу и переоделся, абсолютно не обращая внимания, что Риз все ещё была здесь. Сегодня он собирался выйти к людям как король, так что и выглядел соответственно. Черный камзол, расшитый золотой нитью, выгодно выделял его медные волосы. Немного жарковато для летнего сезона в Летарте, но после пронизывающего холода гор было самое то. Не хватало только короны на голове. И пусть это была серийская корона, сегодня он заберёт ещё и Летарта.

Сверившись с часами, что до казней на дворцовой площади, которые проходили ежедневно, было ещё время, Генри прошел за стол, чтобы потратить его на обдумывание своих действий.

— Ну так кто? Кто из нас тебе понравился больше? — никак не мог угомониться Ральф. Он запрыгнул на кровать, поднимая небольшое облачко пыли в солнечном луче, и с озорной улыбкой смотрел на Риз. Хоть и получил свое, отставать все равно не собирался.

— Это же… — пробормотал Генрих, тучей нависая над столом.

У него не было игрушек с раннего детства, но он смутно помнил, как ещё совсем маленьким клянчил у отца лошадь. Думал, что с ней станет рыцарем, который сможет защитить маму от болезней, и отец сделал ему деревянную. Сам. «Мама…» — тогда она ещё была жива, а Вильгельм был любящим отцом. Зачем он оставил ее здесь? Старой игрушки недостаточно, чтобы извиниться за жизнь в страхе и нелюбви! Если он хранил ее все эти годы вместе с тёплыми чувствами к сыну, то почему все время пытался избавиться от него?!

— Не прощу… Я никогда не прощу тебя! — рявкнул он, швыряя игрушку в стену, и, оперевшись обеими руками на стол, опустил низко голову и часто задышал, будто ему не хватало кислорода в лёгких. При каждом вздохе он издавал хрип, а в груди вдруг стало так больно.

— Ты всерьез считаешь, что?.. — оскалилась на Ральфа Риз. Хоть на кого-то она могла выплеснуть гнев за его же проделки, пусть словесный — сил просто не было, как вдруг заговорил Генрих.

Она обернулась на него и увидела состояние, в котором он был. В каком она его никогда не наблюдала! И это пугало. Сначала подумала, что он обращался к ней, но позже, благодаря звуку упавшей вещи, увидела игрушку и осознала, что это было обращение к отцу. Она испугалась еще больше. Испугалась за его состояние. Но имела ли она право подойти к нему? Имела ли право положить руку на его плечо и сказать что-то?

Она не имела на это никаких прав. Не тот, кто был мертв три года и три года не делал этого, когда Генрих оплакивал, скорбел, думал и сходил с ума. Не тот, кто наблюдал за ним из тени и не прикоснулся тогда, когда это действительно было нужно. Не тот, кто был мёртв.

Риз отвернулась от Генри и застегнула штаны, которые успела на себя натянуть. Она сделала шаг к тени, морщась от боли и неудобства. Всю ночь… Два мужчины… Одновременно… Спустя три года, неподготовленный организм мстил за это болью.

Но она стерпела. Шаг еще и еще… И вот она уже подошла к тени, которую откидывал шкаф от утреннего палящего солнца, но дыхание Генриха так терзало её ухо. Как и его вид, когда она обернулась, терзал сердце.

И вот через каких-то полминуты женская рука всё-таки коснулась Генриха.

— Ты и не должен прощать, — прошептала Риз. — Но пора покончить с ним, перечеркнуть прошлое и двигаться в будущее.

«Оттолкнет, — решила Риз, — значит, это всё». Это будет справедливо, и она вновь вернется в гроб для него. Но уйти без этого просто не смогла.

Все ещё не в состоянии справиться с дыханием, Генрих упал на стул, повернулся к Риз и уткнулся в ее тело, крепко обнимая. Ему этого не хватало всю жизнь — просто чтобы кто-то был рядом и поддерживал. У него были друзья, которые горы свернут ради него, была жена, которая уважала и чтила его. Но вот так, по-матерински ласково просто прикоснуться, постоять рядом, пока он не справится со своими проблемами, никто не мог. Возможно, он и не подпускал никого так близко.

Пока Генри успокаивался, Ральф нервно подпрыгивал вокруг пары. Он тоже забеспокоился, не хватало ещё, чтобы Генрих сам по себе задохнулся. А ведь Ральф ничем не смог бы помочь в этой ситуации. Если только лекаря позвать, но вряд ли здесь кто-то согласился оказать помощь сыну безумного короля.

Справившись с дыханием, Генри ещё долго просто сидел и не выпускал Риз из рук. Он слушал звук ее вздохов, ровное сердцебиение, которые его успокаивали. Но время шло, и каждую спокойную минуту Генриха кто-то из его народа страдал.

— Пойдем со мной, — попросил он, поднимая голову. — Убьешь его, если я не смогу. У меня только одна просьба: позволь сначала поговорить с людьми.

Риз никак не ожидала такой реакции от Генриха, а потому не сразу обняла его за голову, прижимая к себе сильнее, а после лишь ласково гладила его по голове. Так, как Айка никогда не делала. При короле нельзя было показать свою слабость. И вот так, наверное, его правда никто не успокаивал.

Но время шло, и вот он обратился к ней с просьбой. Риз хотела отдохнуть, ей нужно было отдохнуть. Но приказ своего принца… теперь уже короля, она готова была исполнить любой.

— Я сделаю всё, что ты попросишь, — прошептала она, проводя ладонью по его лбу, а потом медленно еще раз приглаживая волосы. — Но ты сможешь, я в тебя верю. И верит весь народ Летарта. Он ждет тебя, Генри. Ждет как освободителя. И им ты будешь для народа в любом случае, как бы не отошел от трона Вильгельм.

Его главные враги будут находиться в замке, но те вельможи никакого отношения к народу не имеют, а именно им нужен новый король. Они его ждут. Они ждут счастливой жизни, и нужно удержать трон для народа. Враги будут не не любить Генри, а просто пытаться захватить власть. Конечно, и молодой король это понимал.

— Спасибо, — шепнул он и опять обнял Риз. Он бы мог так часами сидеть, под ласковые движения ее рук.

— Ну хватит уже этих нежностей, пора бунт поднимать, — влез Ральф, которому это уже надоело. Раз с Генри все в порядке, можно больше не беспокоиться. Он подошёл сзади и размял ему плечи, будто тот собирался идти в рукопашную с Вильгельмом.

На удивление, Генри никак не отреагировал, даже отшвыривать в стену не стал. Всё-таки Риз делала его лучше тогда, она и сейчас смогла отыскать в нем ту ниточку доброты, которая, как он думал, давно умерла. Вздохнув, Генри поднялся, водрузил корону на голову. Он был готов, а отцу больше никогда не потревожить его равновесие. Сегодня все закончится.

***

Одних суток хватило, чтобы состояние Вильгельма стабилизировалось. Ну, в его понимании. Кровожадность никуда не делась, он два дня только и занимался, что находил «шпионов» Люция. Но уже не такой агрессивный к тем, кто стоял рядом, кто подносил ему еду и кто сопровождал его в лице охраны. Никто больше не заставлял его думать, делать то, что ему больно, отчего голова взрывалась, будто кто-то внутри короля сидел и пытался выбраться.

Когда Генрих пошел в замок, Вильгельм только готовился к выходу на завтрак. У него впереди было так много дел, столько казней провести! Позавтракав и ничего не подозревая, король прошел по замку, постоянно оглядываясь и иногда резко останавливаясь. Он подходил к гобеленам, а порой даже просто к колоннам, долго с ними рядом стоял, а иногда и что-то им говорил. Люди короля привыкли к его… странностям. Никто не слышал его трёп, да и не придавал значения. Молились только о том, чтобы объект осмотра не стал причиной новой вспышки ярости.

После завтрака у Вильгельма могло быть много дел. Сегодня особенный день, который был таким частым, что люди начали с ужасом к этому привыкать — день показательных казней.

— Всё ли готово? — задал он вопрос стражнику, который понятия не имел — он все время находился с королём. И, на свой страх и риск, всегда был ответ: «Да». К счастью, все боялись того, что эшафоты не будут готовы к утру, потому готовили их еще за сутки. А порой даже не убирали предыдущие.

Сегодня стражнику повезло.

Людей было на площади особенно много, что Вильгельм даже не заметил. Он подъехал на карете к площади, наблюдая за тем, как солдаты силком вытаскивают напуганных людей и детей, беременных женщин и старух, которые совершенно не желали видеть кровопролития. Но обязаны были выйти все рядом живущие граждане.

Ничего не подозревая, Вильгельм вышел из кареты. Толпа перед ним расступилась на несколько метров, лишь бы не быть объектом его ярости, клонила головы так низко, чтобы никакой изъян не раздражал короля. Люди его боялись.

На эшафоте помимо приводящего в исполнение приговор палача стояли семь приговоренных. Ужасное зрелище. Никто не понимал, каких шпионов Вильгельм увидел в запуганной беременной женщине, старухе, которая смирилась со своей судьбой, сыне пекаря — добром, хоть и вредном юноше и еще таких же непричастных к Люцию людях.

— Зачитай обвинения, — лениво махнул рукой Вильгельм судье, а сам встал слева от виселицы, чтобы как можно ближе увидеть мучения тех, кому даже не наденут мешок на голову.

Генрих вышел заранее, чтобы добраться пешком до площади, где все случится. Ральф вновь стал его тенью, а Генри пришлось немного поколдовать с иллюзиями, чтобы его не узнали. Риз тоже была рядом, но практически как и Ральф, незаметной тенью двигалась следом. Как раз в момент, когда глашатай зачитывал список надуманных обвинений, они прибыли на место.

Разглядывая людей в толпе, Генрих будто хотел убедиться, что Ева его не обманула и все подготовила. Среди испуганных людей ему даже некоторые лица показались знакомыми, например, та женщина в темно-синем плаще или мужчина рядом с ней, чье лицо также скрывал глубокий капюшон, но на подбородке был заметен старый шрам. Но с уверенностью Генри не мог утверждать, что с ним не сыграло воображение, и он не увидел то, чего желал. Но вот речь подходила к концу, и медлить больше было нельзя.

Развеяв иллюзию, Генрих широкими шагами и с высоко поднятой головой поднялся на эшафот, но не встал подле отца, как делал раньше, а прошел от одного края до другого, вскидывая руку и рассекая веревки.

— Хватит! — тихо сказал Генрих, бросая на отца убийственный взгляд. Он обещал, что эта встреча станет последней, он это выполнит. Затем повернулся к народу, и голос его разнёсся над площадью. — Вы все, чтите свою родину и своих отцов. Сегодня вы собрались здесь и вновь смотрите, как мой безумный отец, Вильгельм, мучает невинных людей. Кому-то они были соседями, супругами, детьми или отцами. Я знаю, вам страшно, но взгляните на эти орудия пыток! Кто-то из вас может оказаться на эшафоте завтра. Спросите себя: что это за король, который платит убийцам, чтобы те трусливо и подло лишали жизней? Что это за «великий» король, который обращает подданных в рабов и подчиняет страхом? Но мы с вами не рабы. Мы — свободные люди Летарта! Кто-то из вас, возможно, и я, завтра не увидит восхода солнца. Но я скажу вам то, что знает каждый воин: страх нужно преодолеть! Вы победите смерть! И когда-нибудь вы сможете сказать: я сражался в этот день за свободу и во славу Летарта! Великая Индра нам поможет!

— Да! — кто-то выкрикнул из толпы.

— За Генриха! — раздался женский голос, и та самая фигура в синем плаще вскинула руку.

— За Генриха! За Летарт! За свободу! — то тут, то там доносились возгласы из толпы.

Но не все, как раз самые обычные люди, были напуганы и взволнованы. Кто этот человек? Кажется, это был принц. Точно, это он! С короной на голове, выглядел как принц, но именно он стоял несколько дней назад по другую сторону и также лицезрел убийства. А сейчас говорит иначе?

— За Генриха!

Этот ли король будет достойной заменой Вильгельму? А если он будет еще хуже?!

— Долой деспотизм короля Вильгельма!

— Да здравствует король Генрих!

Но что могло быть еще хуже? Только если примутся за чью-то личную жизнь. «Мою», «мою» или «мою».

— За свободу!

— За мир в Летарте!

— Долой Вильгельма!

Но эти возгласы… Их становилось больше, они были громче. Сначала неуверенно, но люди заражались уверенностью; сначала тихо покрикивали, а уже спустя пару минут вся площадь закричала во имя Генриха. Более того, на эти крики стали приходить люди с других улиц и районов. Все спешили посмотреть, что же там творилось.

И когда более храбрые или родственники заключенных видели этот ужас, они кричали громче всех. Кто-то даже норовил выскочить и лично убить Вильгельма, набравшись храбрости среди толпы, но стража вместо охраны короля пыталась приструнить толпу. Кто-то просто не подпускал, грозя мечом, но те, кто пробыл во власти Вильгельма слишком долго и был слаб духом, били людей.

Такие быстро пропадали из виду. Риз не знала, что делал Ральф, но её целью была охрана. Она появлялась на секунду и, вырубая охранников, но не убивая их, тут же исчезала. Ей было нехорошо, потому её скрытность во время самих действий была хуже. Но она справлялась.

Вильгельм… Он всё был такой же, но сейчас… Он видел Генриха, но будто уснул. У него был сонный взгляд, он лениво обводил им толпу, а когда смотрел на Генри, и правда будто засыпал. Палач и судья не знали, как реагировать. Они должны были помочь королю, отогнать принца! Но… им тоже надоели смерти и несправедливые обвинения.

И лишь когда Генри повернулся к нему полностью, чтобы вновь обратиться к отцу, Вильгельм резко поднялся со своего удобного места, и огонь сверкнул в его глазах.

— Генри! Тебя искала мама! Почему ты обрезал усы Гончей? — широко улыбнулся он. Улыбка спала, не успел он договорить фразу. — Ты опять испортил воду в фонтане! Госпожа Зарийская прислала письмо. — И он вдруг попятился. — Матушка заболела, Генри. Не переживай, ничего сер…

Он схватился за голову и отступил назад, как если бы ударили в лоб.

Лишь только Генри мог понять, что с ним происходило. Вильгельм видел картинки из прошлого и принимал их за настоящее. То, что он говорил, действительно было. Совсем маленький Генри обрезал любимому коту матери усы. накануне известия о болезни королевы приехала мама Винсента с ним самим.

В голове Вильгельма происходила каша. И, кажется, то, что сейчас произошло, заставило его голову думать так сильно, как она не работала в последние несколько лет. И это стало фатальным. Он одновременно пытался осознать тот факт, что Генри здесь, что он выступает против отца, и что еще хуже — народ кричит в его честь! Стража почему-то валится с ног, Генри смотрит на него с такой ненавистью и жаждой крови… Голова не способна это вынести, и вместо того, чтобы обрабатывать эту информацию, она выбрасывала то, что уже давно обработано.

— Жалкий щенок! — И лишь губы знали, что нужно произнести. — Убирайся! Ты… Что ты делаешь со мной!

— Долой короля!

— Смерть Вильгельму!

— Да здравствует Генрих!

— Убить его! Я приказываю, убить! — закричал Вильгельм, махнув рукой, но тут же вновь приклеил её к голове, не позволяя мозгу взорваться. Вот только убивать Генри некому — стража сдерживала толпу, и их стало вполовину меньше из-за того, что кто-то вывел из строя особенно агрессивных. — Клементина, убери его! Я не закончил дела! Я должен закончить отчет! Убери, пожалуйста!

— Свободу!

— Мы не рабы!

— Да здравствует король Генрих!

— Пожалуйста! — Еще и шум от толпы… Вильгельм упал на колени и со всей силой ударился лбом о деревянные дощечки, разбрызгивая выплеснувшуюся кровь. — Клементина, возьми сына!

— Генрих!

— Генрих!

— Генрих!

— Сынок, дай папе отдохнуть! Как же больно!.. — Удар, еще и еще! И только это чудовищное действие заставило толпу замереть и замолчать. Те, кто особенно близко стояли, замерли от холодного ужаса. Казалось, что в короля вселился какой-то демон. Он так дико кричал, бился головой, не чувствуя ни боли, ни то, как кровь хлестала по его лицу.

Но и с ним, как с толпой, вдруг всё затихло. Вильгельм поднял голову, но больше не опускал ее камнем в лужу собственной крови. Он замер в моменте, когда его взгляд был обращен к солнечному свету, но он даже не морщился от яркости летнего утра. Он смотрел, раскрыв рот, и только руки опустил. Подбородок задвигался, губы зашевелились. Но слов не было слышно. Только потом, когда он сказал лишь одно слово:

— Казна…

То, что творилось с королём, вновь ввело толпу в ужас перед его сумасшествием, и более никто не смел поддержать Еву или Винсента, которые продолжали кричать.

— Я не пересчитал доход… — Это был тихий лепет будто обреченного человека. Да если посмотреть на душевное состояние короля, он действительно был обречен. Резко поднявшись, он даже не качнулся. Не видя Генри, Вильгельм обернулся к лестнице и собрался было уйти. — Мне нужно… Летарт в опасности… Мы на грани… Клементина, дорогая, бери Генри, идите в сад. Я вас позже навещу.

Генрих медленно последовал за отцом. Его пробрал ужас от того, что он творил с собой. Самому наносить себе увечья — да это же насколько нужно быть сумасшедшим? Генрих не мог ничего сказать в ответ на его бредни. Он понимал, какие отрывки прошлого виделись ему, и боль пронзала сердце каждый раз. Несмотря ни на что, он любил того Вильгельма, коим он был, когда ещё мама была жива. Наверное, именно эти воспоминания не давали покончить с ним раньше, но теперь… Генри видел, как он мучился.

— Отец, хватит, — шепнул он, нагоняя Вильгельма. Он схватил его плечо, развернул к себе и, пока тот не успел ничего сделать, крепко обнял его в последний раз. Так, как делал очень давно. — Ты достаточно настрадался, боль скоро уйдет. Мама тебя уже давно ждёт, пап. Прощай.

Смерть настигла Вильгельма быстро. Возможно, он не заслужил такого лёгкого избавления. Но это лучшее, что Генрих мог сделать для своего отца. Толпа разорвала бы его в клочья, если бы он подал знак. Но королю королевская смерть. Генри развеял магический клинок, которым пронзил сердце отца, и осторожно опустил его тело на мостовую. Он чувствовал, что все взгляды в этой тишине направлены на него.

Хотел бы Генри почувствовать хоть что-то из-за смерти Вильгельма. Он не раз представлял, как победит его, как будет ликовать, забрав себе трон Летарта. А возможно, он мог скорбеть, ведь всё-таки родную кровь погубил. Но он не чувствовал ничего, лишь тягучая пустота внутри. Смерть отца не принесла ни печали, ни удовлетворения, ни облегчения. Его просто не стало, как любого другого незнакомца.

— Все кончено, — сказал он тихо, но в гробовой тишине даже на самом дальнем конце было слышно.

— Он умер?

— Что он сделал?

— Убил?

— Вильгельм мертв?

И, как ранее, все же тишина стала рассеиваться. Сначала тихие перешептывания, затем громче и громче. Люди вытягивали головы, вставали на носочки, пытались увидеть, что случилось с королем, почему он лёг. Но хорошо все было видно тем, кого приговорили к казни, кто так и не спустился к толпе из-за страха, пока король стоял.

Но он лёг, и они освободились окончательно.

— Да здравствует король Генрих, король Летарта! — до срыва в голосе закричала беременная женщина и упала на колени перед своим новым правителем. За ней последовали и другие обвиненные. Потом судья и даже палач. А за ними и толпа.

Не было ни одной поднятой головы. Даже те, кто скрывались в капюшонах, склонили головы. Но то было лишь первым шагом Генриха. Далее будет не легче — удержать свой трон. Он не мог немедленно покинуть замок и Летарт. Он не мог вот так взять войска и помчаться в Серию. Впереди была коронация, разговор с людьми в замке и, самое главное, постараться в кратчайшие сроки избавиться от тех, кто мог грозить трону.

— Да здравствует король Генрих!

21. Во имя будущего

Был совет. Не успели тело Вильгельма уложить в храме для прощания с почившим королем и служения, как советники начали делить трон. Никто не ожидал от Генриха стремительных действий. Старые снобы рассчитывали поделить добычу между собой, но у молодого короля были все козыри на руках: Скайфорд, Хемстел и Зарийские. А ещё вся Серия за плечами.

Король Генрих явился на совет в окружении новых советников. Когда падает король, все его пешки отправляются за ним. Но Генрих не был жесток, не рубил головы с плеч, но и разграбить казну не позволил. Он погнал в шею всех, кто пытался подлизаться, оставив подле себя лишь тех, кому мог доверять.

Улицы столицы были очищены в тот же день от страшных последствий жестокости Вильгельма. Головы на пиках, трупы младенцев и части тел — все было предано погребальному огню с почтением к умершим. Стража из дворца была отправлена в город, чтобы следить за порядком, которого не стоило ожидать сразу после смены властителя. Всегда найдутся недовольные новым порядком. Но Генрих уже однажды пережил подобное в Серии. Конечно, это не сравнить с тем, что поднялось в Летарте, но он был готов и некоторые вещи успел предсказать.

Ральфу больше не приходилось скрываться, и Генри представил его как своего советника. Он всегда был рядом и на страже. Хотя и ему перепала доля радости — маг, который отправил их порталом в горы. Генри позволил Ральфу сделать с ним все, что заблагорассудится. Беднягу пришлось отправить в милостивый дом.

Ну и конечно же, Генрих наконец-то встретился лично со своими друзьями, Евой и Винсентом. К сожалению, времени на то, чтобы повспоминать былые деньки, у них не было. Нужно было решать вопросы государственной важности, да и дело с вампирами в Серии не ждало. Ева выступила категорически против расы кровопийц, чего Генрих точно не ожидал от нее. Так разволновалась, когда он выступил за возможность дать им шанс, что Винсу чуть ли не силой пришлось ее оттаскивать. Генри не понимал. Она ведь некогда была влюблена в одного из их представителя, отчего же сейчас так яростно выступала за полное уничтожение вампиров? Но когда он попытался переговорить с друзьями без участия других советников, Винсент лишь отшутился по поводу беременности жены, и они оба прозрачно намекнули, что и Генриху пора бы обзавестись наследником, чтобы закрепиться на троне.

Размышляя над этим, Генри вернулся в покои, которые принадлежали его матери. Комнаты отца он так и не решился потревожить, пока его тело не будет погребено в фамильной крипте. Ральфа сюда он не пускал, как и в комнату с Айкой, а Риз… Ее он не видел с того самого дня. Он лишь надеялся, что она не пропадет для него навсегда.

Лечь спать рано после длинной ночи во льдах Генриху тоже не позволили. Когда он переоделся и лег в кровать, уже знакомая ему темная дымка влетела в окно. Медленно и плавно, чтобы не напугать молодого завоевателя, она пролетела по комнате и остановилась возле стола, покружила над стулом, и вскоре из неё появилось знакомое лицо. На стуле сидел Йеон. Он не поворачивался к Генриху, но смотрел на него через зеркало, висевшее над столом.

— Доброй ночи, Генри, — низко, но по-своему тепло произнес бывший профессор. — Прости, я давно не навещал тебя.

У него тоже были заботы. Так как Летарт был его родиной, он отгонял вампиров от здешних деревень. Благодаря его силе и возрасту он один мог спокойно справиться с мелкой деревней своих собратьев. Увы, не по своей воле он только больше гнал вампиров к границам Серии.

— Я поздравляю тебя, — после недолгого молчания добавил он. — Знал бы ты, как долго мы все этого ждали. — Слегка красные глаза уставились на Генриха в зеркале, и в нём, несмотря на ужас картины, действительно было какое-то умиротворение. Пусть путь к совершенству королевства был долог, но самая сложная точка пройдена. — Как ты себя чувствуешь после такого?

— Никак, — тихо ответил Генрих и поднялся в постели, чтобы удобнее было говорить. Он потер уставшее лицо и продолжил: — Я думал, что буду рад, когда отца не станет, но не почувствовал ничего. Ведь убил человека, собственного отца — должно быть хоть что-то! Когда от моей руки умирали культисты Тали, я был напуган и зол, но сейчас — пустота.

Посмотрев на руки, Генри сжал и разжал кулаки несколько раз. Возможно ли, что он стал хладнокровен к убийствам, потому что связан с демоном? Хотя Ральф всегда выглядел радостным, когда на его глазах свершалось нечто подобное. Или это потому, что он наконец-то избавился от ненависти и страха, что испытывал к Вильгельму? В душе просто образовалась такая дыра, что ее не смогли заполнить другие чувства и эмоции.

— Ещё предстоит много дел, но сразу после похорон, я хочу отправиться с армией в Серию. Вампиры разоряют солнечные земли, — рассказал Генрих о своих планах. Он не будет ждать, пока советники и все остальные примут его, коронуют и выполнят прочие формальности. Все потом, надо спасти Серию, а трон здесь для него удержат Ева и Винсент. Кстати, о них… — Ева настаивает на полном уничтожении вампиров, остальные советники ее поддерживают. Йеон, вы думаете, это правильное решение? Всё-таки вампиры — разумные существа, их истребление… Я не считаю, что это правильно, но не знаю, как их образумить.

Йеон развернулся на стуле к Генриху, после чего, обведя его взглядом, поднялся и невесомо подошел к кровати, на которую сел осторожно, чтобы не придавить своим весом ноги.

— Те вампиры, кто хочет мирной жизни, прячутся, — тихо сказал Йеон. — Я помогаю им. У вампиров тоже есть друзья, хоть их не так много. В Зарии ежедневно корабли перевозят сотни вампиров на другой материк, где они могут продолжить мирную жизнь. Увы, таких немного, но они спасутся, поверь мне.

Что же касается других — терпение вампиров иссякло, и после того, что натворил сам Йеон, на них начались гонения, и вымученный народ просто перестал терпеть. В них хотели видеть монстров — что ж, они превратились в монстров. Йеон понимал — это только его вина. Он во всем виноват! Он виноват в новой войне. И всё, что он мог сделать для своих, — это выжить в тот день и бороться хотя бы за тех, кто верил в светлое будущее между людьми и вампирами.

— Что же касается Вильгельма, — Йеон опустил руку на плечо Генриха и сжал её, едва потирая, — это нормально, мой мальчик. Ты всю жизнь жил в оковах, не зная жизни без них. Сначала это были оковы страха, позже оковы мести. Не каждый раб, освободившись от гнета, знает, что ему делать со своей свободой. Он опустошен, потому что не знает, как жить без приказов. Что ему делать, куда идти, с чего начать. — Опустив руку, Йеон перевел взгляд на звездное небо за окном и провел ладонью в пустоте, заставляя душный воздух в комнате охладеть. — То, что ты сейчас испытаешь, это избавление от гнетущих тебя всю жизнь эмоций. Дыра заполнится, Генри, нужно лишь найти новую цель, новые эмоции. Ты стал королем, у тебя с этим проблем, я уверен, не будет.

— Вы как всегда знаете, какие нужно подобрать слова, — тихо произнес Генри и улыбнулся лишь уголками губ. — Мне жаль, что я не могу ввести вас в совет. Продолжайте помогать тем вампирам, а я разберусь с остальными. Мне понадобятся маги, вы учили не только меня, есть кто-то, кого я могу призвать на помощь?

Простыми мечами с вампирами не совладать. В Летарте была лучшая академия, из которой выпускались маги. Генрих считал, что в этом немалая заслуга Йеона, потому что человек, который пришел ему на замену, был не так хорош. А ещё жрецы, но с этим вопросом Генри уже обратится к профессору Киру. Быть может, в дальнейшем, когда все уляжется, и боль от потери любимых пройдет, он сможет дать вампирам новый шанс на мирную жизнь. Но загадывать не было смысла. Просто делать, что сейчас от него требовалось. Так и меньше думать будет об отце.

— Лишь бы они согласились следовать за королем, которого не знают, — вздохнул Генрих. Он переживал, что народ просто не пойдет за ним. Вильгельм держал их в страхе, без его строгой руки сможет ли он также успешно править? Что он мог предложить людям, которые только освободились, а он уже звал их на чужую войну?

— Путь будет долог, Генри, но не ты первый становишься новым королем. Прежде чем уехать, дай людям понять, что они больше не рабы властного правления Вильгельма. Снизь налоги, выпиши компенсацию нуждающимся семьям за потерю кормильцев, а воинам — премию после похода. Помоги им оправиться, пока тебя не будет; помоги им поверить, что новая власть не обязательно хуже предыдущей.

Йеон поднялся с кровати, еще раз коснувшись плеча Генриха, но на этот раз это было скоротечное прикосновение. Он подошел к окну — ему нужно было уходить. Всё, что он хотел, это сказать Генри спасибо за то, что исполнил мечту многих. Поддержать, потому что знал: ему это нужно. И дать наставления, которые Генри тоже были необходимы. На него свалилось еще одно королевство, и, в отличие от Серии, оно было в плачевном состоянии. Больше не было доброго короля Саймана, который бы на своем примере показал, что нужно делать.

— Твой главный враг повержен, — но перед уходом он все-таки еще раз повернулся к Генри, — но у него были еще враги. Укрепи свою власть в обоих королевствах, объедини их по-настоящему. Ты хоть и молод для этого, но наследник Серии и Летарту просто необходим.

Йеон тоже заговорил о наследнике, и Генрих правда задумался. Он и без того хотел объединить Летарт и Серию, ребенок Айки и его действительно стал бы доказательством объединения. Но согласится ли Айка? Он столько раз ее отвергал, что она, наверное, уже потеряла надежду. Но была ещё Риз, от которой он не мог отвернуться.

— Я подумаю над этим, — ответил Генрих.

Рождение наследника — это серьезный шаг, и он не мог принимать такое решение единолично. Ему нужно поговорить с Риз, хотя он понимал, что не сможет сделать ее своей королевой. Что он должен ей сказать? Возможно, к лучшему, что она снова пропала после того, как Вильгельм был повержен. По крайней мере, он знал, что она жива. Но его женой и королевой была Айка, которую он заставил пройти через много трудностей. Она поддержала его во всем, и меньшее, чем он мог отплатить, наконец, открыться ей. Когда вернётся, обязательно попытается стать ей мужем, которого она заслуживает.

— Спасибо вам, Йеон. Надеюсь, вы и дальше продолжите за мной приглядывать, — простился он со своим старым профессором. Этой ночью впервые в замке Летарта Генриха не будут мучить кошмары.

***

Идя к балкону, через который общалась с народом, Айка пыталась успокоить внутри себя злобу. Генрих не собирался приходить сам. С одной стороны, им нужна армия Летарта, но с другой — нужен и правитель. Сколько времени он уже в Летарте? За это время он уже давно должен был свергнуть Вильгельма. Сейчас, с такими событиями, не было смысла играть в благородство!

Что ж, для Айки это был повод начать свой план.

— Дорогие жители прекрасной Серии! — обратилась она к собравшемуся народу, который зазвали глашатаи с улиц у стен замка. Завидев королеву, толпа замолчала, внимая её словам. — Его величество Генрих уже давно покинул свой трон ради родного королевства, но до сих пор о нём не было вестей. — Толпа не скрывала своего удивления и страха. Королева королевой, но всё же испокон веков король был главной опорой для королевства, и именно в его лице люди видели щит и меч. — Я не знаю, торопится ли он, чтобы освободить Серию от вампирского гнета или нет, но нам нужна сильная и властная рука. Только благодаря семье Скайфорд и её представителю, Роберту Скайфорду, нам удается продержаться и сберечь хоть какие-то крохи. Благодаря власти его семьи и сбережениям на стороне Серии сражаются люди, которые не щадят себя, защищают наш народ и сопровождают через опасные земли сюда, в пока еще не тронутые края! — Айка повернулась к Роберту и взглядом указала подойти поближе к краю, после чего прошептала: — Дай им уверенность в завтрашнем дне. Также расскажи, что мы получили силу, с помощью которой сможем одолеть вампиров.

Могла и сама, но народ должен был услышать благие вести именно от него. Да и сам Роберт должен показать людям, что он, как бы так сказать, неплохая замена в отсутствие короля.

Роберт был удивлен ее словам, ведь только что ей доложили о том, что Генрих их не бросил. Зачем порочить его имя? Это было неправильно. Он и не скрывал своего удивления от нее.

— Мне не нравятся твои методы, — прямо сказал он Айке, одарив ее неодобрительным взглядом, но к народу все же обратился. — Люди Серии, я, Роберт Скайфорд, говорю от лица его величества Генриха и ее величества Айки. У меня добрые вести: благодаря усилиям нашей славной королевы мы нашли способ освободить наши земли от черной чумы в лице вампиров! Очень скоро кровопролитию придет конец. Продолжайте молиться во славу королевской семьи, боги слышат. Да взойдет солнце, которое разгонит тьму.

Роб не был королем, и пусть выступать перед большим скоплением людей не было для него в новинку, но произносить воодушевляющие речи — это не петь. В нем не было того красноречия, которое дано королям. Он всего лишь ростовщик, ему не место на троне. Сейчас он окончательно это осознал. Задирал нос, тряс мешками с золотом, хотел быть ровней Айке, но все это не для него.

— Мы очернили имя Генриха, ты довольна? — прошипел Роб и развернулся, намереваясь покинуть балкон. Но его застал маг из наемников.

— Прошу прощения, господин, — извинился он, но видно, что не особо чтил королевские границы. Хотя судя по взволнованному лицу, вести были недобрые. — Вампиры взяли Сесил. Следующий город на их пути — это столица.

— Я с этим сейчас разберусь, — кивнула Айка магу и махнула рукой, приказывая ему оставить их.

Она была слишком уверена в своей молитве, чтобы сейчас переживать об этом. Грот дала ей прекрасную возможность одолеть нечисть за считанные дни. Потому, если и была тень недовольства на её лице, то только из-за слов Роберта. Она отошла с ним подальше от балкона, от ликующей толпы, взяла за руку и заставила посмотреть на себя.

— Процитируй, где я очернила Генриха? — прошипела Айка его же тоном. — Я сказала правду: я не знаю, торопится ли он сюда, или ему важно не очернять свою душу при том, что в ней уже часть демона, взять трон без крови. Это всё нужно, чтобы у Генри были причины оставить трон. Разочарование народа — это самый безобидный для нас план, чтобы мы были вместе. Неужели ты думаешь, что я против него буду готовить какие-то заговоры и перевороты?

Айка отпустила его руку, но выглядела даже как-то оскорблённо. У Роберта были еще возможности, о которых незнала Айка? Такие, чтобы Генри не пострадал ни от чьей руки? Что ж, она готова была с удовольствием послушать. Он ведь всё-таки обещал.

— Уверен, у него есть свои причины. Генри придет, когда сможет. — Роберт меньше всего хотел обсуждать мотивы Генриха.

С самого детства он был сам себе на уме, наверное, только Винсент хорошо его знал. Роб же стал близок к бриллиантам незадолго до поступления в академию, да и дружил больше с Евой. У него не было амбиций тогда, нет их и сейчас. Лишь Айка могла заставить его желать большего, но он хотел лишь ее. Не Серию и не корону.

— Я с ним поговорю, когда он будет здесь. Давай сейчас сосредоточимся на том, чтобы спасти всех, — сказал Роб, беря Айку за руку, чтобы она не злилась на него. А ведь он правда допустил мысль, что она готова устроить какой-нибудь заговор против Генриха. В таком он точно не хотел участвовать. — Какую молитву тебе дала Грот? Давай разберём вместе, чтобы я мог помочь.

Спасение людей для них должно быть сейчас превыше всего. Если это как-то поможет ему быть с Айкой, он только рад, но это не было главной целью. Вампиры — вот против кого они должны бросить все силы.

Айка сменила раздражение на милость, стоило только Роберту взять её за руку. Оглядевшись и не заметив никого, кроме спины Диего (ну, за его предательство и длинный язык она могла не волноваться), она встала на цыпочки и мимолетно поцеловала Роберта с улыбкой.

— Грот сказала, что ты не сможешь убивать этой молитвой, — прошептала Айка. — Слишком… чистый.

Она с улыбкой пожала плечами, не оправдываясь в своей же нечистости. Айка знала, что она грешна по многим пунктам. Обернувшись к Диего и так и не опустив руки Роберта, она позвала капитана оборотней.

— Собери десяток своих бойцов для выслеживания и скажи Элиасу, чтобы подготовил отряд. Мне нужно местоположение ближайшей небольшой группы вампиров, — сразу в бойню Айка лезть не собиралась. Она уверена в молитве, но безрассудно бросаться в армию нечисти не рисковала.

— Северная Суна уже давно захвачена, — ответил Диего, но не удержался и всё-таки бросил мимолетный взгляд на руки Айки и Роберта, когда развернулся к ним. — Там больше нечем питаться, так что вполне вероятно можно найти слабых вампиров, которые просто пережидают и залечивают раны.

Айка кивнула и повела Роберта уже прочь с этого места, отпуская ладонь.

— Отдай также приказ, чтобы подготовили мои доспехи и коня.

— Моего тоже, — под шумок сказал Роберт. А она думала, что он отпустит ее одну? Генрих его прибьет, если с ней что-то случится, да и он сам себе не простит, что не был рядом в случае опасности. А чтобы она не успела возразить, быстро добавил: — Ты не будешь сражаться одна.

22. Дар Грот

Часто пришпоривая коня, Айка торопилась и была в нетерпении. Она в мыслях представляла свой триумф, когда первые ноты её голоса коснутся ушей вампиров и те слягут в политую кровью землю. Она не скрывала улыбки во время поездки, не видя, как подле её коня со всех сторон бегут десяток оборотней. Кто в облике вервольфа, кто как волк. Среди них был и Чиж, славившийся в стае острым не по его годам нюхом. Он и вёл королеву по мертвецкому смраду. Позади шел и конный отряд генерала. Имеющие в своем снаряжении всё, от мечей до пик, они гордо восседали на белоснежных лошадях, под стать волосам жителей Серии, не имея в глазах ни страха, ни сомнений.

Так небольшая группа двигалась к когда-то процветающей и обещающей стать маленьким городом деревне Северная Суна, не просто так названной в честь богини. Имеющая удачное расположение, окруженная горами, полями и лесами, деревня славилась самыми лучшими видами и богатыми урожаями. Будь она немного больше, успей она разрастись, большой доход продуктами приносила бы именно она. Сюда мечтали переезжать; здесь любили заключать браки. Да и сама деревня была красива, миролюбива и спокойна. Но, увы, пройдёт не один год прежде, чем она вновь наберет свою славу.

Не успев подойти к ржаным полям Суны, Айка и сама стала чувствовать смрад гнилой плоти. И дело даже не в вампирах, а в трупах, которые наводнили деревню. Некому было их схоронить да сжечь. Обескровленные люди из-за влажного воздуха гнили там, где пали — на земле, в домах, на кроватях. Там же, в спокойной среде, и залечивали раны вампиры. Как и говорил Диего, тут их было немного. Всего лишь отделенная от всей армии группа, решившая не идти на верную гибель в своем состоянии.

Туда и держала путь Айка.

Чиж замедлился, а вперед него вышли старшие собратья, водя носом по ветру. Считали врагов. И по решительному оскалу было ясно, что пришедшая группа справится с этой напастью без проблем, учитывая, какая сила была в руках королевы.

Не отставая ни на шаг от Айки, скакал Роберт. В отличие от остальных он не разделял уверенности в полной победе. Он нисколько не принижал способностей оборотней, новой стражи и Айки, но не думал, что все пройдет слишком гладко. Поэтому и поехал с ними, чтобы вовремя остановить, если придется, но, конечно, рассчитывал, что до этого не дойдет.

— Мы торопимся, но надо сделать все правильно, — взволнованно произнес Роб. Его ещё беспокоило, что вампиры могли отрезать им путь назад, если они задержатся, но идею проверить молитву Грот прежде, чем использовать ее на большом количестве тварей, он поддерживал. — Если что-то пойдет не по плану, просто откинем вампиров, как в Близнеце. Ты согласна? Конечно, надеюсь, что все пройдет хорошо.

Поморщив нос от смрада, идущего со стороны деревни, Роберт опять посмотрел туда. Даже после победы над вампирами им предстояла большая работа по восстановлению погибших деревень и городов. Ему хватило один раз увидеть мертвые земли вокруг храма Грот, и он не хотел, чтобы Серия превратилась в нечто подобное целиком.

— Я тоже на это надеюсь, — уверенно заявила Айка, приказывая коню подойти ближе к Роберту, чтобы им не приходилось перекрикивать топот копыт и рычание волков. — Я даже уверена в этом. Но не переживай, если что-то пойдет не по плану, в битву я идти не собираюсь.

Именно потому она и взяла с собой людей. Айка была уверена, что всё пройдет хорошо; она верила в Грот; верила, что за такую бешеную цену нельзя было обмануть! Но плох правитель, который не способен предугадать все ходы. Потому с ней люди, потому она идет в мелкую деревеньку.

— Или ты боишься? — Настроение из-за излишней уверенности у Айки было хорошее, что выражалось в её желании беззлобно поддеть своего спутника. — Не волнуйся. Я смогу тебя защитить. А когда вернемся в замок, накормлю сытным ужином, укутаю в кроватке одеялом и расскажу на ночь сказку.

И те слова были еще одной причиной подойти к нему так близко. Могли услышать оборотни, но не люди. Но те не были сплетниками. Да и больше приняли слова за издевательство, а не за действительно какой-то намек.

— Ради того, чтобы ваше величество лично поухаживало за мной, я готов и испугаться, — усмехнулся Роберт. Ее настроение заражало. Может, он и правда излишне беспокоится? У них в руках самое сильное оружие — молитва, а Айка — могущественная жрица. К тому же, Роб всегда будет на страже, так что ничего непоправимого не случится.

Выдохнув, Роберт опять устремил взгляд вдаль, на деревню. Скоро весь этот кошмар закончится. Генрих вернётся в мирное королевство, увидит, как хорошо справляются без него, и спокойно передаст все дела здесь Айке, освобождая от брачной клятвы. Больше всего Робу хотелось верить именно в такой исход событий. Если они справятся — а они справятся, по-другому и быть не может — у него появится шанс убедить Генри вернуть ему возлюбленную.

— Уже совсем близко, — произнес Роб, заметив небольшие домики вдалеке, и сосредоточился. Предастся мечтаниям, когда дело будет сделано. Он вытянул руку в сторону, обхватил кисть Айки и слегка сжал, желая поддержать. И плевать, что скажут другие, если заметят. — Я рядом, если что.

— Уже испугался? — усмехнулась Айка. — Тогда я, так уж и быть, за тобой поухаживаю.

Она тоже не боялась взглядов, хотя и понимала, что никто не должен знать об отношениях королевы и Роберта… До тех пор, пока Генрих не отойдет от трона, чтобы не ползли слухи, будто Роберт был в заговоре с королевой, и все это было специально.

Но Айка не собиралась Роберта принижать или оскорблять сейчас своим словом, что она показала, опустив свою ладонь поверх его руки, сжимая в его манере. Она тоже будет рядом с ним.

Но тут резко мимо коней молнией пролетели два оборотня, а за ними и группа — они не просто учуяли врага, но и ощутили, как тот начал свою охоту.

— Здесь, — стала вмиг серьёзнее Айка и погнала лошадь вперед. Не на рожон, сначала увидеть вампиров, начать молиться, и посмотреть на дальность слова; сработает ли оно на всех или тех, кто будет его слышать — этот бой просто показательный. В нём Айка должна была по-всякому опробовать дар Грот.

Поняв, что они обнаружены, вампиры и сами перестали скрываться и выбрались из домов — в окна, в стены, ломая уже ветхие, неухоженные и горелые.

— Вперед! — скомандовала королева и людям.

Роберт не отставал от Айки, но давал ей пространство, чтобы она могла испробовать силы молитвы и ни на что не отвлекаться. Просто как и обещал, был поблизости, в любой момент готовый прикрыть спину.

Отряд стражи встал на защиту своей королевы и ее спутника, выполнив круговое построение. Воины скакали вперёд в темпе, который задала Айка, и вся группа стремительно приближалась к деревне, где оборотни местами уже вступили в схватки с кровными врагами. Вампиры в этом месте были не то чтобы ослаблены, но по силе точно не могли сравниться с сытыми товарищами. А тем, кто побывал в самом пекле в Близнецах, эта схватка казалась совсем неравной. Тот же Чиж с лёгкостью отмахивался от вампиров. Но кровопийц не убивали, оставляя их на растерзание королеве.

У Роберта были обширные познания даже в темных богах, но молитву, что запела Айка, он не знал. Он старался прислушиваться к словам, к темпу и к интонации, но в какой-то момент понял, что не понимает смысла, да и самих слов разобрать не может. Что ещё более удивительно, аура, которая должна была нести смерть, не показалась ему угнетающей. Если вспомнить тот единственный раз, когда он столкнулся с темным ритуалом, атмосфера сейчас разительно отличалась. Потому что темную молитву исполняет светлая жрица? Роб отвлекся от битвы, что происходила впереди, чтобы искоса взглянуть на Айку. Польется ли свет от ее голоса или окутает тьма?

Айка запела, но тут, как обычно, не с первых слов началось действие магии. И даже не с третьих строк. Айка сконцентрировалась на словах, нахмурилась, остановила коня и запела громче, но эффекта не было — люди бросались помогать оборотням, на первых накидывались, как на куски мяса, а вторым ломали спины, сжимая в объятиях. Поляна наполнилась криком боли одновременно с боевыми кличами бравых солдат, но ничего не происходило!

Это была длинная песня, длинный двенадцатистрочный стих, каждую строку которого нужно было спеть по нотам, точно и без ошибок. И была минута, когда Айка, взглянув на Роберта с сомнениями, ведь богиня её, кажется, обманула, хотела было прервать, начать заново, думая, что она где-то сделала ошибку. Никогда еще слово богов, их песни не были бездейственными с первых строк.

— Ваше величество!

— Ваше величество!

Кричали бравые солдаты. Они видели, что Айка стоит на месте, поет, но ничего не происходит. Они одолеют эту группу, но без жертв тогда точно не уйдут, если так и продолжится!

— Прочь, нечестивый! — вскрикнул Роберт и вознес руку, пальцами лишь успевая сделать пару движений, и в этот миг бросившийся на королеву вампир отлетел обратно, в пасть подбежавшему Чижу. Роберт исполнял свой долг — он следил за благополучием королевы, но видел, что что-то не то…

Однако…

— Comtym" io uru si lia say lu Grot!

С последним словом из рта Айки вышла магическая волна, в секунду облетевшая вокруг, словно взорвалась от страшного имени злой богини.

И все стало тихо.

Вампиры все, как один, упали замертво, вместе с детьми Морро. Айка сначала не поняла, а люди взорвались радостными криками в честь королевы, пока не огляделись, не видя и не слыша таких же радостных оборотней, а после с трепещущим ужасом замолкли.

А Айка… распахнув глаза, с ужасом осматривала дороги деревни, на которых вместе с неубиваемыми вампирами были забраны жизни и неубиваемых оборотней. Забраны её рукой. Её голосом.

— Грот забрала… всех, — тихо произнес Роберт, с не меньшим ужасом, чем остальные, смотря на бесчувственное тело волка, который только что помог защитить королеву.

Он огляделся, пытаясь определить, что же за молитва была произнесена. Пали только вампиры и оборотни, люди остались все целы. Убивает любых нелюдей? Или только те расы, которые считаются нечистью? В любом случае, Роб не хотел проверять и когда-либо ещё слышать эту песню.

Среди воинов пробежался взволнованный ропот. Они перешептывались, предполагая, что Айка могла что-то напутать, из-за чего случилась такая трагедия. Уловив краем уха их речи, Роберт очнулся. Айка! Ей сейчас должно быть особенно тяжело. Ее устами были отняты жизни дорогих подчинённых, а он знал, насколько она любит свой народ, будь то люди или оборотни.

— Возвращаемся! — скомандовал Роб, чтобы у вояк не было времени трепать языками, а у Айки — на самобичевание. Благо лошадей сохранилось предостаточно, чтобы хватило всем всадникам. Кому-то пришлось сесть по двое, и Роберт подвёл коня близко к Айке, перетягивая ее в свое седло, чтобы уступить ее лошадь более тяжёлому стражнику. — Айка, нам нужно вернуться. Молитва сработала, но…

Цена была слишком велика. Это все понимали.

— Айка, слышишь меня? — тряхнул он ее, потому что она никак не реагировала. — Будем защищать город привычными способами. Сколько сможем. Вместе мы справимся. Поэтому нужно спешить.

Но она его не слышала. Она смотрела на оборотней, на молодого волчару у ног лошади, на старого друга Диего у дома. Ничего не подозревающий Роберт не успел её перехватить — Айка спрыгнула с лошади и подбежала сначала к одному оборотню, словно еще молясь, что он жив, но…

— Бутаске? Шигу? Чиж? Очнись.

Но они были мертвы. Даже не подозревали о своей смерти. Просто упали. Как упала и сама королева. Боги, как она взглянет в глаза Диего?! Она убила своим голосом подчиненных! Не только его, но и своих! Которые ей готовы были служить до последней капли крови, а в итоге были преданы самой Айкой, пусть и не по своей воле.

— Почему? — прохрипела Айка, никак не отойдя от ужаса. — Это нечестно! Оборотни не бессмертны! Этого не должно было!.. Грот, ты обманщица! — последнее крикнула она, возведя взгляд к небу и с ненавистью в глазах смахнула слезы с щеки. — Как ты обманула меня, так и я это сделаю с тобой! Мы не договаривались так!

— Айка! — Роберт повысил свой голос и встал перед ней.

И только сейчас, когда ужас сменила ярость, но уже не такая слепая, Айка сфокусировала свой взгляд на Роберте. Он… он что-то говорил про возвращение. Им нужно вернуться, нужно начать все сначала, подготовиться, ведь все ею было брошено на эту проклятую молитву! О том, как ей все-таки можно воспользоваться, Айка не думала, по крайней мере, не в таком состоянии. Ее обуревала злость и обида на божество, горечь за утрату хороших людей, что пали в битве, и оборотней, которые умерли просто так.

— Я в порядке… — чуть хрипло сказала она Роберту.

Нехорошо было королеве вот так стоять на коленях возле трупа, когда на неё смотрели её же люди, но то был первый порыв. Сейчас её порыв был своими же зубами рвать каждого, кто осмелился покуситься на спокойствие её народа; из-за которых она сейчас совершила самую большую ошибку в её жизни. И когда она поднялась с помощью ладони Роберта, на него она уже взглянула глазами воительницы, готовый бросаться в бой.

— Мы со всем справимся, — повторил Роберт, желая вселить уверенность. Больше в себя, конечно, чем в Айку, потому что в ее глазах уже горел огонь. Однако нельзя было дать ей совершить какую-нибудь глупость, и он крепче сжал ее ладонь, уводя с этого страшного места.

Роб помог Айке забраться на своего коня, затем запрыгнул сам и направил обратно к столице. Они правильно сделали, что сначала решили проверить молитву в действии, а не слепо поверили темной богине. Коварный обман, достойный Тали. Не зря эти две богини появились на свет одновременно.

Роб не чувствовал того, что сейчас терзало Айку, но его сердце болело за нее, поэтому он крепче сжимал ее в объятиях, ускоряя шаг коня. Уцелевшие члены отряда молча скакали позади. Им нужно было спешить. Солнце все ещё стояло высоко в небе, и в свете дня вампиры были менее подвижны, поэтому у них ещё было время, чтобы подготовиться к осаде. А потом молиться, чтобы Генрих вернулся раньше, чем у них закончатся силы.

***

— Даже в спокойные времена я тут редко бываю, — сказал Диего, провожая Лину на кухню своего скромного жилища. Черт знает, сколько ему пришлось уговаривать её прийти сюда. Точнее, пожить здесь. И не просто на правах альфа-девушки. Он понимал, что приглашать её «жить к себе» — слишком скорый шаг. Но он заверил, что чаще всего ночует в казармах или в лесу. — Так что вот… Тут тарелки, чашки… Все в пыли и паутине…

И это не шутка. Тут правда было очень пыльно, что подтверждало слова Диего о его редком пребывании здесь, хотя, казалось бы, должен был находиться чаще. Домишко его находился в центре Лунной улицы — эту улицу еще славный король Сайман сделал улицей оборотней, а в центре — понятное дело, был дом вожака. Но тут в основном старики на пенсии да женщины с детьми, оттого и следить ни за кем не нужно — парни-вояки являлись главной головной болью Диего.

Но все-таки его дом был очень уютным. Коврики почти повсюду, светлые, пусть и пыльные шторки, несколько подсвечников, благодаря которым вечером можно сделать помещение очень светлым. В его комнате, куда он сопроводил Лину, было еще приятнее, хоть и теснее. Кровать на одно место, шкура белого медведя на полу (интересно, сам завалил?) и… вся стена в картинах. Картинах его жизни. Вон портрет, где Диего на вид пять лет. Он стоял и широко улыбался, стоя перед ногами славного Саймана. Вот он позирует на фоне леса с Заком уже в юности. А вон на маленькой картине Диего с младенцем на руках — наверное, сама Айка. А около входной двери была самая большая картина. Две висящие друг под другом, но почти что копии. Почему почти? На одной Диего в большой толпе мужчин, хоть и был он в центре, все-таки его темная голова не очень выделялась. А вот на картине ниже все те же самые пейзажи, также расположенные лица… точнее морды. Столько же оборотней, но уже каждый в своей ипостаси.

И эта стена с картинами прошлого делала комнату Диего особенно уютной. Видя, как Лина задержалась взглядом на картинах, он немного смущенно сказал:

— Жизнь людей для нас коротка. Да и жизнь бойца не так длинна, как бы хотелось. Мне нравится осознавать, что в наше время можно запечатлеть любой момент своей жизни. Самый счастливый… Пусть для этого и нужно просидеть неподвижным пять часов.

— У меня никогда не было картин. В ордене были портреты только главных охотников, а нам такое было непозволительно, — зачем-то рассказала Лина. Она задумчиво провела подушечками пальцев по изображению Диего в его волчьей форме, размышляя, появится ли однажды ее портрет в этой комнате, чтобы Диего мог вспоминать о ней. Хотя с чего бы это? Они ведь не муж и жена, пусть он и пригласил ее пожить у себя, но это лишь на то время, пока у нее нет денег, чтобы снять комнату самой, ведь так? Или все же это что-то большее? Она мотнула головой, чтобы отогнать дурные мысли, и убрала руку от картины, пряча ее за спиной. — Ты такой забавный здесь. Это Зак рядом с тобой? — кивнула она на картину с двумя юношами и широко улыбнулась.

Ей здесь нравилось, хотя видно, что в доме, если когда-то и была женщина, то очень давно. Хотя это вообще маловероятно, судя по тому, что кровать на одного. Она бросила взгляд на этот предмет мебели, который чем-то напомнил ее койку в монастыре, и подумала, что вдвоем тут будет трудно уместиться. Ее щеки вспыхнули, когда она поняла, о чем думает, и поспешила отвернуться.

— У тебя тут здорово, хотя работы много предстоит. Признайся, ты позвал меня, чтобы я сделала уборку? — засмеялась Лина. Она прошла вглубь комнаты, положила сумку со своими вещами и прислонила меч к шкафу. Бросила ещё один недовольный взгляд на кровать, будто это она была виновата, что заставила думать ее о странных вещах. Но к Диего вновь обратилась с улыбкой. — Повезло, что мне пока нельзя сильно напрягать руку, о тренировках можно забыть ещё на пару дней, так что есть свободное время.

Первым делом Диего хотел пошутить, что именно для уборки она здесь — нужно же чем-то отрабатывать свое пребывание в этом доме. Но невольно его взгляд упал на болезненное место Лины, и лукавый взгляд сменился простым, ласковым наблюдением за тем, как она ведет себя здесь.

— Я не хочу, чтобы ты тут что-то делала. Только если ты сама этого хочешь, но если тебе грязь мешает — я приберу, а самой руку не позволю напрягать. Хотя бы два дня, — честно сказал он. Все-таки люди — очень хрупкие создания.

Но чтобы Лина не обижалась, он опустил голову и ласково боднул её в висок, как это бы сделал в волчьей форме, а после посмотрел на стену с картинами и подошел к ней ближе.

— Да, — кивнул он, указывая взглядом на Зака. — Это он. А это его величество покойный Сайман, — указал он на картину с прошлым королем. — Тут мне двадцать лет, — указал он на картину, на которой ему от силы лет семнадцать. — А это, — подошел он к картинке со стаей, — было сделано, когда в стае было двести пятьдесят семь бойцов. Девять лет назад, кстати.

Он с улыбкой взглянул на картину и с гордостью и как-то загадочно провел пальцами по лицами некоторых волков, и капля грусти появилась в его глазах. Нетрудно было догадаться, на лики кого он сейчас смотрел.

— Иди сюда… — позвал он вдруг Лину и, взяв её за руку, пододвинул к этой картине и её же пальчиком мягко указал на одного оборотня на «человеческой» картине. Высокий, очень высокий, с бородой и длинными бровями, концы которых спадали вниз, человек, точно старик-монах с картинок каких-нибудь приключенческих книг. Его взгляд был хмур, будто выражал все недовольство во время позирования. Но художник умело передал во взгляде старика его глубокую мудрость прожитых лет. — Это Райки, — прошептал тихо Диего.

— Так вот каким он был, — также тихо произнесла Лина, разглядывая мужчину на картине. — Жаль, что мне не удалось познакомиться с ним при жизни. Как думаешь, я бы ему понравилась?

Не в каком-то определенном смысле, а просто как человек. Смогли бы они подружиться? Одобрил бы Райки, как член стаи, что Диего выбрал ее в пару? Он казался умудренным годами стариком, наверняка к его мнению и советам прислушивались.

Девять лет назад было более двухсот пятидесяти бойцов, а сколько сейчас? Лина узнала на картине ещё и Чижа, он был совсем мальчишкой тогда. Ещё несколько оборотней ей были знакомы по таверне. Ей хотелось узнать всех, но скольких на этом изображении уже нет в живых из-за вампиров? А скольких ещё не станет…

— Познакомь меня со всеми, хочу знать хотя бы их имена, — попросила Лина и положила голову на плечо Диего, вглядываясь в лица оборотней. Она запомнит каждого из них. Была у нее такая привычка, досталась от охотников. Ведь для ордена война велась каждый день, и только запоминая имена друг друга, они могли помнить, что охотник когда-то жил, потому что для большинства людей их борьба оставалась незаметной.

Пусть Лина не показывала этого, но она болезненно переживала свой уход из ордена. Быть может, поэтому проецировала свои привычки на стаю, которая, как она надеялась, станет ее новой семьёй. Суна действительно таинственная, ведь ещё совсем недавно Лина ни за что бы не подумала, что ее ждёт такой поворот судьбы. А теперь охотница за нечистью живет в доме вожака оборотней… Звучит как начало плохого анекдота. Или новой удивительной истории. Второй вариант ей нравился больше.

— Хорошо, — кивнул Диего, положив на голову Лины свой подбородок, а после наклонился и зарылся носом в её волосах. — Братья одобрят это.

Они еще больше зауважают рвение Лины познакомиться с каждым из них. Надо бы её еще и вою научить. Точнее, чтобы у неё был свой личный — если вдруг её зовут, она бы знала, что именно её. Как с Риз или многими другими убийцами из ордена Айки. Но у них еще будет на это время. Поскорее бы война только закончилась.

— Райки был вредным стариком, — честно признался Диего и тихо засмеялся, но с добрыми мыслями о старике. — Он был очень гордым и храбрым, но таким вредным. Бубнить любил о прошлых временах и молодежь поучать. Я думаю, вы бы с ним не сошлись характерами, но он бы тебя признал… Нет. Он тебя точно признал.

Иначе бы не бросился тогда спасать Лину ценой своей жизни. Этого достойны лишь люди королевы и короля, но никак не чужаки. Наверное, после слов Диего, Лина и сама до этого догадалась.

Он выпустил Лину из своих объятий и подошел к стене ближе, но неожиданно, переставил картины местами. Места было мало, но со временем стало ясно, что он освобождал место для какой-то средней картины, которая бы висела на уровне глаз. А после вернулся на свое место и, приобняв Лину, отошел назад, как бы примеряя будущий портрет на стене.

— Если я выкрою время через пару дней, — вдруг заговорил он, — сходишь со мной к художнику? Как бы ни сложилась наша жизнь… наши отношения, я бы хотел запечатлеть и нашу с тобой встречу. Ты не будешь против?

Он мог напугать её, ведь весь этот напор — переезд, картина вместе… Могло ведь показаться, что он в любовной области будто где-то торопится, хочет к чему-то прибежать. Но нет… Лина — каким бы ни оказалось будущее, уже являлась прекрасным воспоминанием. И она была достойна висеть на этой стене.

— Не сочти за извращенство, — усмехнулся он тише.

Сердце Лины от этого предложения заколотилось как бешеное, голова шла кругом от того водоворота мыслей, который возник в черепной коробке. Она уставилась на освобожденное место на стене, но продолжала молчать. Не об этом ли она думала чуть раньше? Сама бы ни за что не рискнула предложить, но ей очень хотелось оказаться на этой стене. Остаться в памяти Диего навсегда. Глупая улыбка вылезла на лицо, и как бы она ни старалась, стереть ее не получалось.

— Я не против, — сказала Лина, стараясь придать голосу безразличный тон, но слишком уж счастливо выглядела. Она кашлянула, затем ещё разок, но никак не могла унять своей радости. Как будто ей не портрет предложили нарисовать, а замуж позвали. Но для той, кто в жизни по сути не имел ничего своего, это действительно было нечто особенное. — Мне надо будет красиво одеться? Или как воин с мечом? А какую позу принять?

Округлив глаза, она повернулась к Диего. А вдруг за два дня она так и не придумает, как позировать? Это же так важно! Держать ли Диего под руку или попросить его обнять? А может, он просто хочет стоять рядом без намека на отношения, а она тут вырядится. Хотя было бы во что… Она скосила глаза на свою сумку, где две трети места занимал красный доспех. Вот его точно не наденет, скорее продаст и купит на эти деньги красивое платье. Она никогда не носила их, но для Диего хотелось выглядеть хорошо. Но что-то ей подсказывало, что она скорее купит пару удобных штанов, чем платье. В юбках неудобно драться. И ездить верхом на вервольфе.

— А о каком извраще… — хотела спросить Лина, но догадалась, когда начала произносить, и с ахом прикрыла открывшийся рот ладонью. Конечно, в голову полезли всякие непристойности. Она даже отстранилась от Диего немного, хотя серьезно задумалась над тем, что если надо позировать без одежды, то и над нарядом раздумывать не придется. Отведя взгляд в сторону, она пробормотала: — А Суна разрешает такие вещи?

Диего не мог не засмеяться, но по-доброму, хотя смеялся оборотень долго. Но это было так забавно! Какая Суна? О каком разрешении идёт речь? Когда Лина уже перешла все возможные черты? Но это умилительно.

— Не знаю, что разрешает Суна, а что нет, — отсмеявшись, сказал Диего, — но лично я слушаю, что мне разрешает или нет мое сердце. Разве так не правильнее?

Он посмотрел на Лину, на ее хмурые глазки — обидел смехом? — но вместо слов он лишь улыбнулся и наклонился к ней. Не к губам, а ко лбу, желая запечатлеть на нем свой поцелуй, но… Где-то вдали его чуткий слух уловил вой собрата, да такой мрачный. Вожак не просто замер, но и его глаза наполнились ужасом. На немой вопрос Лины он лишь сказал:

— Что-то с королевой.

Только такой он мог сделать вывод. Он ведь сегодня ждал ее возвращения, знал, куда она и его группа отправились, и доверял своим братьям, что, что бы ни случилось, ее защитят. Но почему сейчас вой брата, который встретил группу с похода, так мрачен?

— Прости, Лина, мне нужно…

И даже полноценно не договорив фразу, Диего выбежал из дома, а в окне сквозь шторы можно было увидеть, как промелькнула спина черного вервольфа.

***

Но все было не так плохо… Айка! Вот она, на коне Роберта. Сначала оборотень подумал, что она ранена, раз не на своей лошади, Но лично на ее теле запаха крови он не увидел. Подождите, а где его группа?

— Как все прошло? — Уже подозревая не самый лучший исход, Диего остановился перед конем Роберта и требовал ответа, но вместо парня, заговорила сама королева:

— Роберт, расскажи всем, как все прошло, — устало сказала она, слезая с лошади. Диего рванул было, чтобы помочь, но замер, когда Айка уже спокойно стояла на земле. — А ты, Диего… Мне нужно с тобой поговорить наедине.

И она повела его в замок, где могла бы рассказать о своём страшном грехе.

***

Времени терять было нельзя, и Роберт в течение получаса собрал всех советников и командиров, чтобы решить, как будут защищаться. Не было только Диего, который ушел с Айкой. Что ж, все правильно. Как бы Роб ни желал поддержать ее, понимал, что обо всем случившемся она должна рассказать вожаку оборотней сама, и в это он не вмешивался. Впрочем, как и не стал уточнять детали для остальных, просто сказал, что то оружие, которое они нашли, не подойдёт, и аргументировал это тем, что оно слишком опасно для своих же и, в первую очередь, для Айки. Зная достаточно много о темных богинях, он не сомневался, что у их молитв есть последствия. Те же жрицы Тали звездных эльфов живут чуть ли не в два раза меньше, чем обычные эльфы.

В общем, всем пришлось принять тот факт, что лёгкой победы не будет, советники и капитаны под руководством опытного генерала Симонса принялись составлять план обороны города.

23. Жертвенный агнец

Разбирая бумаги в кабинете, Генрих хмурился сильнее обычного. Вильгельм оставил полный бардак после себя. Учётные книги не велись уже лет пять, чтобы разобраться, в каком состоянии казна, пришлось приглашать счетоводов, чтобы они пересчитали все монеты. Личная сокровищница Бартоломью тоже подверглась строгому досмотру и была задокументирована. Действительно важных бумаг в кабинете нашлось от силы на одну маленькую стопку, остальные: списки с именами «шпионов», какие-то ещё бредовые записи — Генрих все безжалостно уничтожал.

Точно также он очистил и замок. Приближенные Вильгельма были лишены всех титулов и отправлены по домам. Дворцовая стража подверглась переформированию, потому что новый король не нуждался в постоянной охране целого отряда. Он отправил всех в казармы, готовиться к походу, оставив в замке лишь то количество, которого достаточно для поддержания порядка.

Как и советовал Йеон, Генрих сократил налоги, которые душили простой люд, увеличил жалованье слугам во дворце и воинам, а также обещал всем магам и жрецам, которые откликнутся на призыв, солидные премии после похода или их семьям в случае гибели. А все, кто несправедливо пострадал от рук Вильгельма, мог обратиться к казначею за компенсацией. Тех семерых, кого спас во время казни, он принял в тот же день, доказывая делом свои слова.

К сожалению, к новому королю люди все ещё относились с опаской и не спешили подписываться на военный поход в Серию. Пришлось опять использовать влияние друзей, но даже тогда все продвигалось медленнее, чем Генри хотелось бы. Последней каплей стало письмо, которое он держал в руках. Наконец-то вести от Роберта стали доходить, и они были совсем плачевными. Не думал он, что дела обстоят так плохо. Времени больше не было.

«Винсент, зайдите с Евой ко мне. Это срочно. Генри», — нацарапал он на волшебной бумаге, свернул птичку и отправил по указанному адресу.

— Ральф, найди Риз, — вслух прозвучал приказ, и демон, который вяло раскидывал ненужные бумажки, сжигая их в полете, встрепенулся. С того самого дня Риз не появлялась перед Генрихом, и Ральфу пришлась по душе идея отыскать ее. В его черной головушке уже родилась мысль как-нибудь повторить их маленькое приключение втроём.

— Будет сделано, — отрапортовал Ральф и, хитро потирая ручки, испарился.

***

Господа Зарийские не заставили себя долго ждать. Несмотря на то, что у Винсента было собрание его партнеров, он тут же вскочил, стоило появиться его жене в дверях с письмом из самого замка. Но не потратить время на одежду он не мог. Пусть все в замке видят, что на стороне его величества не какой-то бродяга с улицы. Он еще некоторое время должен помогать Генриху внушать страх и уважение к своей персоне. Хотя бы со стороны врагов, которые вдруг посмеют покуситься на трон.

— Уверена, что не хочешь остаться дома? — поинтересовался Винсент, поправляя волосы перед зеркалом, но в отражении смотря на свою супругу. Его обеспокоенный взгляд упал на круглый животик, но Винс уже знал ответ. Эта Бестия если уж на казнь с животом пошла, где могло развернуться восстание, то и в замок, когда там уже правит Генрих, пойдет.

Ева отвлеклась от своей прически и бросила на мужа выразительный взгляд. Он не ошибся — она пойдет, и только роды ее остановят. И то не факт. В любом случае до них ещё не скоро.

— Не переживай ты так, со мной… с нами, — поправилась она, погладив живот, — ничего не случится, ты же рядом. А я уже по привычке обвешена кучей защитных заклинаний. Мне кажется, я так много колдую, что наш мальчик непременно должен родиться сильным магом.

Улыбнувшись отражению Винсента, Ева достала из шкатулки сапфировое колье, которое он подарил ей на свадьбу, и попросила помочь с застёжкой. Наконец-то можно было без опаски пройтись по городу, и пусть до замка было буквально как к соседям сходить, но эти соседи были на довольно приличном расстоянии, учитывая огромную территорию замка с площадью перед ним и владения Хемстелов, родителей Евы, в доме которых они с Винсом жили, когда оставались в столице.

— Кстати, ты подумал над тем, чтобы переехать сюда? — вспомнила Ева их недавний разговор. — Мне очень нравится в Зарии, но ты теперь в совете короля, и здесь полно дел будет. По крайней мере, первые годы. А в Зарии будем зимовать, там теплее.

— Я подумаю над этим, — пообещал Винсент, но вместо застежки, он с улыбкой целовал шейку Евы в местах, куда должно было лечь ожерелье. За этими поцелуями он и забыл о том, о чем они говорили. Как же Винсент хотел Еву, слов не было рассказать! Вот сейчас, когда она оголила шейку перед ним, когда показала сильно увеличенные груди, когда мягкой волной рук красовалась своей чистой кожей…

Но когда Ева голенькая перед Винсентом, желание пропадает. Не потому, что противно. Потому что вместо страстного мужчины приходит заботливый отец при виде беременной женщины. Его женщины. Но так как сейчас Ева была одета, а животика было не видно, Винсент не переставал её целовать, а когда Ева хотела от него отойти и поругать, он не позволил — все еще держал ожерелье на шее и не пускал вырваться.

И если бы на месте Генри был кто-то другой, муж бы еще долго мучил свою жену, но он был нужен королю! И с большой неохотой Винс оторвался от Евы и все-таки застегнул ожерелье, мысленно пытаясь вспомнить, о чем говорила пара.

— Твоя идея мне нравится, — согласился он, — но дай мне время уладить дела в Зарии тогда. И… Давай переедем не раньше, чем Генрих тут возьмет власть? — Застегнув наконец-то драгоценность, Винсент обхватил талию Евы и улыбнулся ей, поворачивая лицом к себе. — До этого не близко, моя Бестия, а ребенка хотелось бы погрузить в среду, где я буду спокоен за него.

— Хорошо, — улыбнулась Ева в ответ и, поднявшись на носочки, легонько поцеловала Винса.

В этом вопросе она разделяла его беспокойство. Это сейчас ребенок все время с ней, она может его защищать, а потом же родится, чуть подрастет и начнет везде бегать так, что только поспевай. И запирать его в доме не хотелось бы, а в фамильной усадьбе Винсента был огромный сад, да и в самой Зарии обстановка поприятнее в политическом плане.

— Ну, что, не будем заставлять ждать нашего короля? До сих пор не верится, что мы сделали это, — произнесла Ева, выходя с Винсентом и беря его под руку. — Три года работы, и Генрих наконец-то на своем заслуженном месте.

— Ему не скажи об этом, — засмеялся Винсент, — а то начнет нос задирать. Ты осторожнее, он же теперь король, слово не понравится — будет грозить тюрьмой.

Да шутил Винсент, ясное дело, но дразнить Генриха он все равно будет, какие бы угрозы в его сторону ни шли. Накинув подготовленную для Евы накидку, он утеплил свою жену и вместе с ней вышел на улицу.

***

Как и оказалось, к королю семью пропустили без каких-либо проблем. Встретив Генри впервые после того дня воочию, а не на какой-нибудь официальной встрече с кучей толстяков, Винсент, наверное, впервые не поклонился перед королем и так ехидно улыбнулся, что зубы свело.

— Идет тебе, Генри, идет, — хихикал Зарийский, — за таким широким столом сидеть… Ай, Ева, не пихайся! Уже и поддеть друга нельзя! Или что, — обратился он вновь к Генри, — мне и сейчас лбом пол целовать? Отказываюсь! Не того размера у тебя еще корона пока.

— У меня их две, между прочим. Сойдёт, если надеть одну на другую? — напомнил Генрих, с уставшей улыбкой встречая друзей. Он поднялся из-за стола, отбрасывая очередной бесполезный листок в сторону, в ту кучу, которую потом даст сжечь Ральфу. Подошёл к паре, подал руку Винсенту, а Еву осторожно обнял в знак приветствия. Но позвал он их не просто так, и потому его улыбка быстро уступила место назад хмурости. — Мне нужно в Серию. Немедленно.

Объявил и, скрестив руки на груди, привалился к столу. Знал он, какая реакция последует за этими словами, и сразу всем своим видом показал, что не собирался ничего слушать. Он не бросит Айку и свой второй дом на растерзание монстрам.

— Но у тебя ещё недостаточно людей! — ожидаемо возразила Ева. — Потерпи ещё пару дней, мы надавим на…

— Нельзя, — перебил Генрих. — Я получил письмо от Роба, вампиры уже в центре Серии. Близнецы пали, Сесил тоже. Если промедлить ещё больше, я потеряю Айку и Серию.

— Если все так, как ты говоришь, то ты уже их потерял. При всем желании войска не успеют добраться туда раньше вампиров.

— Поэтому ты здесь. — Генрих выпрямился и вновь подошёл к Еве. — Мы уйдем порталом. Возьми себе магов в помощь, чтобы ты смогла открыть портал на то войско, которое есть сейчас. Выдвигаемся завтра.

— Завтра?! Винс, вразуми его ты. — Ева аж ножкой топнула от возмущения. Такой большой портал очень затратный, с помощью пары-тройки магов она, может, и откроет, но тогда сама отправиться вместе с ним не сможет. Да и разве это дело, оставлять трон, когда только занял его?!

— Генрих, нет! — строго возразил Винсент, приобнимая жену. И только Ева хотела кивнуть носиком в знак благодарности и что-то шикнуть Генри, как Винсент продолжил: — Ищи другого мага. Или пусть Ева откроет портал, но не будет его поддерживать — ищи больше магов. При всем моем уважении, мой друг, но рисковать её здоровьем и здоровьем нашего ребенка не позволю.

И взгляд Винсента говорил о таком же категоричном решении, как и Генриха. Магия тратит силы того, кто колдует. Портал для армии?! Беременной женщиной?! У которой уже вполне сформированный плод? Нет!

— И ты, Ева, — сразу приструнил он свою жену, — себе больше не принадлежишь. Я тебе много позволяю, несмотря на советы лекарей, но это запрещаю. Ты не станешь колдовать такие серьёзные заклинания.

Винсент сжал руку Евы. Если уж она не собиралась думать о их ребенке, за неё это будет делать он. Порталы — даже для эльфов магия серьёзная, а держать его — тем более.

— Только открыть, — серьезно подтвердил Генри, кивая. Он и не собирался подвергать Еву и тем более ее ребенка опасности. — Для поддержания будут другие маги, чтобы войско могло пройти. Поймите, я не могу доверить это никому другому. Не хочу, чтобы меня снова вышвырнули где-то посреди Гамовых гор на обед вивернам.

— Я выберу доверенных магов, а сама буду следить за всем процессом, чтобы не напортачили, но Винсент прав. Это уже слишком. Маленький портальчик, в который сиганули бы ты со своим странным дружком, ещё можно, но это… Слишком, Генри, — покачала головой Ева. Она могла сколько угодно пользоваться любовью мужа, чтобы воплощать свои капризы, но в серьезных вопросах всегда была на его стороне. И даже перед королем не собиралась это менять.

Генрих долго сверлил их взглядом, смотрел на то, как Винс прижимал к себе Еву, как она прикрывала рукой живот. Видимо, ему просто этого не понять пока. Тяжело вздохнув, он повернул голову в сторону и провел рукой по волосам.

— Как скажете, — с видимой неохотой, но все же согласился Генри. — Пока меня не будет, Винс, ты и твой тесть за главных. Мне не нравится, что Феликс молчит. На границе с Люцием пока тишина, но держите руку на пульсе. Как только разберемся с вампирами, я сразу вернусь обратно порталом.

— Не обижайся, Генри, но ты пока не поймешь меня, — с теплотой ответил Винсент, будто прочитал мысли Генриха. На слова о Люции Винсент кивнул. Сегодня же пошлет туда пару доверенных наемников.

Ему было больно оставлять Генриха, и было чувство, что сейчас он как-то предает друга, но ради сына он не мог поступить иначе. Генрих хоть и одногодка с Винсом, но на Винсе сейчас лежит не меньшая ответственность, пусть и за небольшое количество людей.

Надеясь, что друг не обиделся на него, Винсент подошел к Генри и протянул ему руку, извиняясь, но прося, чтобы от столь важногорешения их отношения не изменились.

***

Темная тень оставила свою задачу защищать от опасности. Но и без дела она не оставалась. Дабы быть подальше от короля и не давать ему и его демону шанса её обнаружить, Риз следила теперь за врагами Генриха.

Сейчас, например, она подслушивала разговор барона, который очень уж пострадал от рук Вильгельма, и у которого желание отомстить и захватить трон было очень велико. С ним не составит труда расправиться, Риз уже услышала имя шпиона, который сегодня должен был отравить еду Генри. Пусть король будет злиться, но сам барон помрет от способа, который ему так понравился.

Она натянула капюшон сильнее на лицо и достала полую трубку. Туда был вложен дротик с ядом и все, что осталось, — ждать, когда он уснет.

— Так и знал, что у тебя фетиш — подглядывать за спящими мужиками, — раздался тихий голос над самым ухом Риз.

Из темноты выплыл Ральф, заставляя шпионку потесниться в ее укромном уголке. Он взглянул на полноватого барона, у которого уже в силу возраста появилась плешь на макушке, и скривился. Мерзкий тип.

— А я за тобой. Мы с Генри хотим повторить ту нашу холодную-жаркую ночь с тобой. — Расплывшись в хищной улыбке, Ральф приблизил свое лицо к Риз. Он заглянул под капюшон и наткнулся на убийственный взгляд. Не хотела говорить об этом? Как жаль для нее, ведь Ральф намеревался припоминать ей ту ночь при каждом удобном случае. Но не сейчас. У него есть задание. — Ладно, Генри просто обиделся, что ты молча ушла. Хоть бы записку на прощание оставила. Неужели мы были так плохи? — Нет, не мог молчать об этом.

Честно говоря, Ральф был удивлен, что ему удалось отыскать ее. Между ними не было связи, поэтому, не обнаружив Риз в замке, он думал, что до конца жизни придется слоняться по королевству и заглядывать в каждый темный угол. Но что-то его будто повело сюда, и он с интересом разглядывал Риз, благо во тьме прекрасно все видел.

— А что, нам есть, о чем говорить? — В отличие от демона, Риз говорила намного тише. Мало ли, какая магия была на Ральфе — его голос мог для окружающих вовсе быть бесшумным.

Риз не хотела вспоминать ту ночь. Ночь, которую у неё украл Ральф. Именно украл! Риз не смела и грезить о том, чтобы вновь ощутить на себе губы Генриха, а уж чтобы переспать с ним!.. Но и этой, казалось бы, несбыточной мечтой не удалось насладиться — Ральф присутствовал и был участником всего процесса!

— Передай Генриху, что не нашел меня, — попросила Риз, приподнимая голову, открывая свои глаза уже выпрямившемуся Ральфу, а после и сняла маску с губ, чтобы говорить с ним без стеснения движений. — Пусть и дальше считает меня мертвой, как и делал это после…

Даже не смогла договорить. Выдохнула и опустила голову. Честно признать, не верилось ей, что он простил её. То была магия Ральфа в ту ночь, оно и ясно. И встречаться с Генри, чтобы услышать, что этого «не было» и «надо забыть», Риз не собиралась. Несмотря на Ральфа, забывать она тоже не собиралась.

— Дура ты, — усмехнулся Ральф.

Уж ему больше всех известно, что было внутри Генри, когда он думал о Риз. Не будь всего этого урагана, спрятанного глубоко внутри, у Ральфа не вышла бы его маленькая проказа. Боль, обида были далеко не единственными эмоциями, которые он ощущал. Радость и тепло от того, что она жива, и страх. Только вот чего боялся больше, потерять ее вновь или попытаться быть снова вместе, сказать не мог и сам Генрих. Ральф никогда не видел своего хозяина настолько эмоциональным, уж точно не с Айкой. Благо времени на внутренние терзания совсем не было из-за того количества дел, которые требовали внимания короля. И эти внутренние «качели» ему ни к чему.

— Уверена, что не хочешь с ним встретиться? — уточнил Ральф. Кто-то из них должен был принять решение, пусть это будет Риз. — Мы возвращаемся в Серию, спасать королеву. Генрих что-то говорил о большом портале, так что это твой шанс под шумок скрыться. Скажу, что не видел тебя за поцелуйчик.

Хихикнув, Ральф наклонился к Риз и вытянул губы в трубочку, изображая причмокивание.

— И это я еще дура? — усмехнулась она, покачивая головой. — Делай, что хочешь, но за портал спасибо. Эта информация мне очень сейчас была нужна.

Потому что она хотела домой, хотела закончить свое задание и… просто уехать. Покинуть свою гильдию… Почему бы не зажить своей жизнью? Не принять уже бизнес родителей? Хватит с нее терзаний и наблюдений за Генри и Айкой, которая делит с ним ложе.

Но… Прежде…

Риз взглянула на барона и с профессиональной точностью метнула в него дротик, ровно в шею. Мужчина ничего не почувствовал в глубоком сне; он не почувствует, как умрет через полчаса. А после она повернулась к Ральфу с какой-то уверенностью в глазах.

— Ты же демон. Сделки умеешь заключать? — вдруг спросила она его.

— А ты что, хочешь продать мне свою душу? — Глаза Ральфа сверкнули, предвкушая добычу. Когда он получил девятый, высший ранг, сбор душ его перестал интересовать. Стать архидемоном он не стремился, но и от души, которая сама ему прыгала в руки, отказываться не собирался. К тому же ему было слишком любопытно, что могла пожелать Риз. — Я демон метаморфоз, многое могу. Поправить тебе личико? Или дать возможность принимать облик королевы, чтобы ты могла иногда приходить в постель к Генри? Расскажи же, чего ты желаешь больше всего на свете.

Риз вновь перевела взгляд на пока еще живого барона, но яд с дротика уже до конца проник в тело, потому Риз вытащила убийственное оружие и мазнула по месту укола какой-то мазью. Ранка быстро заживет на пока еще живом трупе, а ей не нужны подозрения, что барона убили, а не помер от сердечного приступа. И пока она все это медленно проделывала, думала. Думала о своей просьбе, но так, чтобы демон не мог схитрить. Как в той сказке про золотое прикосновение.

— А ты только душами берешь? — спросила Риз. Душу, конечно, не хотелось продавать, учитывая, что Ральф может все обернуть в свою пользу. Но как же… — Хотелось бы для нас с Генри счастья. Глупо звучит, я понимаю, — невесело усмехнулась она. — Не знаю, наверное, я глупость сморозила, забудь.

— Все остальное я могу получить и без сделки, — самоуверенно заявил Ральф. Хотя он и правда мог, учитывая, что ему подвластны изменения не только внешности, но и чувств, в свои сети мог заманить кого угодно и для чего угодно. А вот душу так легко не забрать.

Выйдя из тени следом за Риз, Ральф бросил разочарованный взгляд на барона. Ожидал, что она убьет его иначе? Ну, он хотел хотя бы посмотреть, как барон осознает свою смерть, и его глаза медленно потухнут. Смерть во сне слишком скучная.

Ральф перевел взгляд на Риз, раздумывая над ее желанием. Счастье для нее с Генри… Он понятия не имел, что это может быть. И честно говоря, не был уверен, что быть вместе — счастье для них. По крайней мере, сейчас. Генрих должен быть спокойным и жёстким, чтобы удержать два королевства, а она… С ней он терял контроль. Ральфу нужно больше времени, чтобы понаблюдать и понять.

— Посмотрим, что я смогу сделать, — сказал он и вдруг резко притянул Риз к себе, шумно вдыхая ее запах. Что-то неуловимо изменилось, и Ральф все никак не мог понять, что именно. Он облизал ее шею, проверяя и вкус. — Интересно, — пробормотал он и впился в губы Риз, тем самым скрепляя сделку. Неофициальную, без контракта, больше на уровне: «Я попробую».

И если сначала при безобидных действиях Риз только и могла, что зашипеть и распахнуть глаза, то когда замахнулась рукой, получила это жгучее демоническое прикосновение. Сейчас в тепле и в городе его губы, казалось, прожигали насквозь, и своими демоническими чарами он пробуждал влечение, но Риз не собиралась так просто в эти сети попадать. Дернув руку и доставая спрятанный в рукаве отравленный кинжал, она вонзила его в бок демона. Знала — ничего ему с этого не будет, но, может, хоть отпустит?

Но не без помощи этого Риз все-таки смогла разорвать поцелуй и со злостью взглянуть в полные негодования глаза.

— Ральф, совсем с ума сошел? — зашипела Риз, еще помня, что их могли услышать. — То, что ты тогда сделал в пещере, не дает тебе права так ко мне лезть!

Она ведь не понимала смысла этого поцелуя. Для неё это лишь игры одинокого демона.

— Эй, я вообще-то тут твое желание собрался выполнять, а ты меня пырнула! — Ральф с видом оскорбленной барышни — насколько это возможно из-за того, что приходилось придерживать раненый бок — воззрился на Риз. Конечно, такая рана вреда ему не нанесет, несмотря на то, что клинок отравлен, но все равно было неприятно. — Ты никогда не слышала, что демоны так сделки заключают? Нет, мы можем и контракт кровью подписать, если хочешь.

Он скривился, всем видом показывая, как не любит все эти официальные штуки. Его способ куда приятнее. Если не брать в расчет, что проткнуть могут. Выпрямившись, Ральф поправил магией свой прикид, чтобы не осталось дырки.

— Вот и помогай потом людям, никакой благодарности, — бубнил он, но на самом деле не сильно обиделся. Скорее пытался надавить на вину, чтобы в качестве извинения получить ещё один поцелуй.

— Нет, не слышала, — деловито ответила Риз. — Потому что слишком все размыто. Душу, я явно не собиралась отдавать, другого ты не запросил, а то, что ты хочешь что-то выполнить по доброте душевной — я сомневаюсь. Потому, признайся, ты просто нашел повод.

Риз тяжело вздохнула и оглянулась на него. Все-таки, несмотря на свой вид, Ральф был таким проказником. Риз отдавала себе отчет в том, что перед ней демон, все дела… Но так было его жалко по-доброму. Генри с ним так обращался, а ведь Ральф, вроде, не раб. Дай ему побольше свободы, ну, спал бы он со всеми подряд, но Риз еще ни разу не замечала, чтобы он делал вред (да, да, Генри его сдерживал и в этом плане, но…)

— Как же тебе, должно быть, все-таки скучно, — вздохнула она еще раз и подошла к Ральфу. — Вот можешь же быть нормальным. — Неясно, что ей двигало на тот момент — может, та же жалость или еще чего, но Риз вдруг опустила ладонь на его макушку и почесала его мягко. Она не могла иначе думать после того, как просто пообщалась с Ральфом. Он был любознательный, мог бы быть и спокойным, если бы мог просто «выпускать пар». Наивная… Понимала, что наивная, но она делала вывод через наблюдение и общение.

Ральф аж опешил от такого, но совсем на короткий миг. Уже в следующий он расплылся в своей привычной похотливой улыбочке, взял Риз за руку и потянул на себя.

— С тобой не скучно, да и тебе я не дам заскучать, — томным, манящим шепотом произнес он, но краем глаза приметив блеск холодного оружия, сразу отпустил. — Ещё увидимся, Риз.

Он бросил странный взгляд на нее и испарился, так и не выполнив приказ хозяина.

24. Этюд в красных тонах

Тем вечером Диего снова вернулся домой, но с ужасными вестями. Группа оборотней, которая сопровождала королеву, не вернулась. Все до единого погибли, включая Чижа, который уже стал для Лины добрым другом. Его смерть болью отозвалась в сердце. Ночью стая снова бегала, несмотря на угрозу вампиров, и Лина была с ними.

Следующие дни пролетели в домашних заботах. Диего был сильно занят, отслеживая со своими ребятами передвижение вампиров, чтобы заранее знать, когда они двинутся на город. За стенами люди тоже не сидели сложа руки, воины и наемники вовсю готовились к обороне, а жрецы под командованием королевы и Скайфорда, который ни на шаг от нее не отходил, устанавливали защитные обереги по округе и читали молитвы. До Лины доходили лишь обрывки информации.

Лекари строго-настрого запретили Лине появляться на тренировочной площадке, пока ее рука полностью не заживёт. Впрочем, в лазарет путь ей тоже был закрыт из-за тех же лекарей, которых она порядком достала, и они были только счастливы, когда Диего забрал ее к себе. А так как Лина не привыкла сидеть на месте и энергию куда-то надо было девать, она всё-таки устроила генеральную уборку.

Дом Диего был ничуть не хуже гостевых домиков близ дворца. Небольшой, но уютный. Своя колонка, чтобы не приходилось таскать воду из общего колодца в конце улицы, а на кухне даже были магические камни, которые нагревались, и на них можно было готовить еду, если бы Лина умела. Когда пауки были изгнаны, ковры выбиты, а вся пыль выметена на улицу, дом словно вздохнул с облегчением. Оставалось ещё постирать шторы, и одна из соседок, которые проявляли огромный интерес к Лине, предложила свою помощь в этом.

А интерес проявляли не только любопытные соседки. Наверное, новость, что в доме вожака поселилась женщина, взбаламутила всех оборотней на Лунной улице. К ней то и дело старались зайти в гости под тем или иным предлогом, чтобы хоть что-то узнать. А так как с пустыми руками они не приходили, в еде недостатка у Лины пока не было. Хотя такое повышенное внимание сильно смущало. Особенно в те моменты, когда оборотни задавали неудобные вопросы об их с Диего отношениях. В такие моменты она предпочитала сбегать, находя «срочные» дела.

В то время, когда удалось вздохнуть спокойно, Лина передвинула немного стол на кухне, надеясь, что Диего не сильно обидится на небольшую перестановку, и сидела у распахнутого окна, вдыхая свежий воздух.

— Апчхи! — вдруг чихнула она и скосила недовольный взгляд на пыльные шторы, которые слегка колыхались из-за ветра. И, ворча себе под нос, полезла снимать их. — Нет, ребята, поваляйтесь-ка в углу, пока Улья не приведет вас в порядок.

Еще за несколько метров Диего услышал чихи своей ненаглядной, и, навострив уши, быстрым шагом направился в дом. Окно, что странно, было открыто, занавесок он не видел, и странное сомнение поселилось в его голове, которое было подтверждено, стоило только в дом войти — Лина сделала генеральную уборку.

Надо же, а Диего не знал, что у его пола совсем другой цвет — более деревянный. Или уже совсем забыл. В доме было прохладно и свежо благодаря открытым окнам, но пыль с брошенных в угол штор он ощутил прямо здесь.

— Апхи! — Чихал, кстати, он очень громко, но забавно тряс при этом головой. Как волк, чего уж там. — Лина, ты?..

Хотел было справиться о её местонахождении, но на глаза тут же попал тыквенный пирог. Знал он, от кого это — немного странная любовь к тыквам была здесь только у подруги Хьюга. Значит, и сегодня любопытные самки наведывались в гости. Диего был не против. Лине нужны были друзья, а её статус должен был сильнее укрепиться в стае.

— Привет, — поприветствовал он подругу, обняв и поцеловав в губы. Это уже не было так смущающе для пары, а постепенно становилось чем-то обыденным. Помогало и то, что они жили «вместе». — Я смотрю, тебе все-таки совсем скучно, — улыбнулся Диего. — Или действительно решила поработать у меня?

— Скучно, — смущённо призналась Лина. При других обстоятельствах она бы вряд ли занялась уборкой, если только поверхностно, чтобы не задохнуться от пыли. — Но, думаю, с завтрашнего дня уже смогу вернуться к тренировкам. Рука не болит. — И она с улыбкой продемонстрировала, что рука больше не доставляла неудобств, повертев ей из стороны в сторону. — Ты голоден?

Выбравшись из объятий, она подтолкнула Диего к столу, а сама повернулась к шкафчикам. На мгновение зависла, вспоминая, в каком именно были кружки, но в итоге выбрала верный и налила чай, поставив перед Диего и двигая к нему пирог. Сама Лина была всеядна, поэтому к тыкве не испытывала неприязни, как и восторга.

— А у тебя как дела? — спросила Лина, садясь рядом. — Слышала, вампиры сдвинулись с места. Как скоро они будут здесь?

— В лучшем случае, через два дня, — мрачно ответил Диего. — В худшем — завтра вечером.

Он бы согласился отобедать, но вот Лина тронула очень неприятную тему, и Диего больше есть не хотел. Даже чай отпил с неохотой. После докладов своих оборотней он то и дело представлял себе, как город превратится в тот ужас, который был в Близнеце — крики, отчаяние, кровь… Всех людей заведут в разные храмы — кого удастся спасти, а все остальные просто будут стоять и биться, но умирать. Один за одним…

— У нас самая большая защита в Серии, — прошептал Диего. — Но как долго мы сможем держаться? Айка заверила, что первую волну отбить удастся в любом случае, но потеряем очень много. Если будет вторая волна — мы не спасемся.

Диего закрыл глаза и вздохнул. Был один способ спасти город, но…

***

— Мы могли бы уйти отсюда, — хрипло предложил вожак оборотней, стоя перед королевой, скрестив руки и облокотившись о стену, будто не с королевой говорил, а с сестренкой младшей. — Я бы собрал всех оборотней и ушел в леса, как можно дальше.

— Где гарантия, что вас не настигнут по пути? — спросила Айка, качая головой, как бы уже говоря свой ответ, но Диего посчитал своим долгом ответить.

— Если я соберу всю стаю воедино, мы справимся с большой группой вампиров.

— Ага, и потеряете детей и стариков.

— Смерть в битве — это…

— Нет, Диего, это не подвиг и не судьба! — крикнула на него Айка, взмахивая рукой. — Ты что, своих людей не слышишь? Мы окружены, куда бы ты ни пошел, вас настигнут! Максимум, как ты поможешь в этом деле — затормозишь вампиров ценой своих оборотней!

— Королева, но тогда ты одной молитвой сможешь с этим покончить, — оскалился он. — Как ты не понимаешь этого?!

— Я уже полезла в пекло и просто так убила своих друзей! Больше я ни одним оборотнем не пожертвую. Я запрещаю тебе, Диего! Ты и твоя стая останетесь под защитой замка — это приказ!

***

Крики королевы до сих пор эхом отзывались в ушах Диего, но он верил в свои слова. Даже если стае не удастся избежать напасти, их жертва, тот факт, что они не будут мешать королеве петь песню смерти, — это самое большое, что он мог сделать. Пожертвовать символом Серии — оборотнями, но спасти все королевство.

Айка этого не понимала.

Лине он не сказал о своих планах, а то услышит ту же песню. Да и… не смел он идти против Айки. Даже если она сейчас допускала большую ошибку, отказываясь платить такую большую цену.

— Все готовятся, — после долгого молчания добавил Диего.

Максимум два дня, а у Лины ещё не было навыков в драке, чтобы не задевать оборотней. Тяжело вздохнув, она подперла рукой голову и уставилась в окно. В голове даже проскочила мысль, что хорошо бы, если Хабэк всё-таки вернётся за ней с подкреплением из ордена. Им придется пробиваться через вампиров, чтобы до нее достать, а это только поможет. Но это уже совсем крайние меры.

— Мы справимся. Королева и господин Скайфорд очень сильны, — с оптимизмом произнесла Лина, видя, каким хмурым стал Диего. Зря она подняла эту тему, но ей очень хотелось узнать достоверные новости. Лучше бы завтра спросила у кого-нибудь другого.

Обняв Диего, она поцеловала его в щёчку и опять пошевелила тарелку перед ним, напоминая о еде. Надо было сменить тему, и у нее были два вопроса, но ни один из них не знала, как задать. Она была с утра на рынке и, проходя мимо лавки мастера, который изготавливал мебель, вновь задумалась о замене кровати на побольше. Но она не хотела, чтобы Диего думал, что она уже хозяйничает в его доме. Второй же был относительно ее тренировок. Ей нужен был оборотень в помощь, но она не стала об этом говорить, потому что это опять косвенно касалось темы войны.

— Ты сегодня свободен? — спросила Лина. Подумав о кровати, она вспомнила ещё кое о чем и решила напомнить и Диего об этом. Хотя эта тема тоже была смущающей для нее. Она сцепила пальцы в замок, чтобы унять внезапное волнение, и тихо поинтересовалась: — Мы пойдем к художнику?

Диего улыбнулся на её поцелуй, а на вопрос ответил не сразу. Он свободен, но хотел бы всего себя отдать стае и тренировкам. Симонс неплохо тренировал бойцов, и хорошо было бы натренировать людей на «монстров», а оборотням потренироваться с «человекоподобной» целью. Но…

Он перевел взгляд на свою стену, где место так и осталось пустовать. Каким бы ни был исход битвы, мог он не вернуться домой, а могла и не вернуться Лина. А он так и не исполнил свой замысел запечатлеть её на картине, времени не было. Если не сейчас, то могло быть потом очень поздно.

— Да, — кивнул он, взглянув на Лину. — Пойдем сегодня к художнику.

Аппетит все равно не прибавился, но вот чай он допил с охотой, и, стараясь думать только о предстоящих часах ожидания, улыбнулся и боднул Лину в плечо.

— Иди пока собирайся, надень то, в чем тебе будет комфортно сегодня. Ты же не позировала раньше для картины? Стоять нужно будет очень долго, подумай о ветре.

— Мы будем на улице? — удивилась Лина и прикинула, подойдёт ли та красная блузка, которую она купила специально для этого. У нее были длинные рукава, так что вполне. Кивнув своим мыслям, она ещё раз чмокнула Диего и пошла переодеваться.

В спальне она все же задержалась перед шкафом, все ещё волнуясь, как подойдёт эта блузка. Не слишком ли ярко? Но учитывая, какой богине она служила и какого цвета доспех носила, если и не любила красный, то чувствовала себя в нем привычно. В итоге плюнула на эти глупые мысли и переоделась наконец. Всего лишь картина, а она из этого целое событие сделала. По привычке прихватив меч, она вернулась на кухню.

— Я готова, — сообщила Лина и с улыбкой покрутилась, чтобы Диего оценил ее внешний вид. Ничего необычного, просто ей показалось, что это будет забавно.

А он к тому моменту просто надел белую футболку, скидывая на стул не очень официальное обмундирование. Взглянув на Лину и улыбнувшись, он мысленно покачал головой на ее меч. Она неисправима, но это делает Лину собой, и на картине это будет замечательно показано.

— Пойдем, — кивнул он, открывая перед ней дверь. Выйдя на улицу, он порой приветствовал тех самок, что шли ему навстречу. Детишки обходили его стороной, но пальцем показывали и шептались. Диего это совсем не волновало. — Как хочешь, чтобы я был? — спросил он по пути. — В каком облике?

Он уже успел себе много поз представить, учитывая опыт позирования. И где он лежит у ее ног, и где она на нем верхом. Можно просто в человеческом обличье, но это скучно. Он ещё мог стоять в облике зверя и скалиться, а она сидеть под ним, как будто под защитой. Но он предпочитал отдать выбор Лине.

А она почувствовала, как щеки опять запылали. У нее тоже было время напредставлять себе всякого, причем, судя по красному лицу, она осталась под впечатлением от прошлого разговора. Перед глазами проплыли не совсем приличные картинки, и она поспешила прогнать эти мысли.

— Честно говоря, я даже не подумала, что ты можешь быть в другом облике, — призналась Лина, — но когда ты сказал… Да, хочу, чтобы ты был волком.

У нее загорелись глаза от этой идеи. Охотница на одной картине с вервольфом, и это не изображение битвы… Это точно получится совершенно необычно!

— Мы могли бы стоять в каких-нибудь боевых позах, но чтобы было понятно, что на одной стороне, — воодушевленно рассуждала она. — Или могла бы просто сидеть на траве, а ты лежать рядом, я бы поглаживала твою шерсть.

— Не очень люблю постановки каких-то сцен, — честно признался Диего. — Так что давай второй вариант.

И правда, на его картинах были именно портреты, никто не играл никаких ролей, просто позировали.

Смотря иногда вниз, на Лину, Диего не мог не уловить её красные щечки, оттого порой смеялся внутри себя, только смея представлять, что творилось в этой головушке, ведь он ничего такого не спрашивал и не намекал. Она сама это делала. Хотелось спросить, но она бы отвертелась. Он бы прямо сказал, что чувствовал запах её возбуждения, и она бы сильнее закрылась. На это должно уйти время, чтобы она сама нарушила границы, которые перед ней ставил орден.

— Эй, старик! — Вместо площади, Диего привел Лину к домику на окраине соседней улицы. И, судя по баночкам с ягодами и разного цвета жидкостями, это был дом художника. Видимо, у Диего был свой собственный…

И верно.

— Не-не-не, проваливай! — послышался ворчливый голос из дома. — Я тебе сколько раз говорил, что об этом предупреждать надо! А лучше записываться на прием!

— Ну, дело не терпит, старик! — фыркнул Диего. — Давай вылезай из своего погреба!

— У меня много дел, между прочим!

— А я что, по-твоему, гуляю постоянно?

— Ищи другого мастера, который будет, как ты там говоришь? Вилять хвостом при первом твоем появлении!

— Не могу, ты лучший.

Наконец-то, эта перепалка была завершена. Некий «Старик» так ничего и не ответил, но все же показал свое лицо из окна.

Это был явно заморский человек. Из очень далёких стран и один на всю Серию. У него были черные жидкие волосы, а на макушке лысина, но кожа была так отполирована, что солнце даже зайчики пускало, отражаясь от неё. Глаза такие узкие, что издалека было ощущение, что он слеп, но если приглядеться, между веками столь маленькое расстояние, что черных крохотных глаз было практически не видно. А под левым еще и здоровая родинка.

Но, кстати, стоило ему увидеть Лину, так глаза его на миг стали обычными, — это он их широко распахнул от удивления.

— Что, слухи правдивы? — пробубнил мужчина. — Неужели я дожил до дня, когда ты девчонку притащил писать?

— А ты только и делаешь, что слухи собираешь? — усмехнулся Диего. — Давай вылезай. В саду тебя ждем.

Диего понимал, как это со стороны выглядело, но такие уж отношения были у него с художником. Старик на нем учился писать картины, когда сам Диего был маленьким — на вид, по крайний мере. Теперь это опытный профессионал кисти, но старый, о чем говорили если не седина, то сморщенные руки и сгорбленная спина этого жилистого дядьки. А Диего оставался все таким же красивым мужчиной в самом расцвете своих сил.

Он привел Лину не совсем в сад, а в небольшой парк, где нынче было не очень много людей — все боялись, понимали нынешнюю ситуацию в городе, баррикадировали дома или что еще.

— Выбирай место, — предложил он, — и позу. А я пока обращусь, хорошо?

Она уже видела не самую романтичную часть его второй сущности — обращение, но все равно перед ней делать этого не очень хотел.

Принимая это желание Диего, Лина отвернулась и пошла по тропинке дальше. Она ещё не была в этой части города, ей было интересно обойти весь парк, чтобы выбрать наиболее подходящее место, но это могло затянуться надолго. А Диего говорил, что на создание самой картины может уйти пять часов, поэтому надо успеть до темноты.

Первым на глаза Лине попался розарий, и она остановилась. Крупные бутоны источали дивный аромат, и она не удержалась, чтобы наклониться к одному и вдохнуть чудесный запах. Можно было остановиться здесь, но тогда на картине будет слишком много красного.

Двинулась дальше. Впереди виднелась резная скамейка под деревом, чтобы посетители могли отдохнуть на ней в тени во время прогулки, а за ней была небольшая полянка. Ее-то и приметила Лина. Ступив на зелёную траву, она осмотрелась. Людей в этой части не было, к счастью, и до появления Диего было пару минут, чтобы придумать позу. Она уже не удивлялась, что он может найти ее везде. По запаху, как говорит. Интересно, что ещё он может определить по запаху? В ордене в подробности не вдавались, когда изучали оборотней.

Раздумывая о возможностях обоняния вервольфов, Лина опустилась на траву. Просто сидеть будет не очень интересно, и она попыталась представить, как сидят леди. Повернула согнутые в коленях ноги в сторону, выгнула спинку, облокотилась на одну руку, а вторую закинула за голову. Просидела в такой позе буквально секунду, рассмеялась и упала на спину, расслабляясь.

— Как глупо, небось, смотрится со стороны, — пробормотала Лина, закрывая лицо руками. Почему-то вспомнилась первая встреча с Диего, где она тоже выставила себя дурочкой, когда размахивала мечом на пустом дворе. Наверное, выглядеть глупо перед Диего уже вошло в привычку. Никто из них и подумать тогда не мог, что спустя время они придут к тому странному художнику, чтобы запечатлеть свою встречу на века. Прошло не так много времени, но будто целая жизнь пролетела. По крайней мере, для Лины все кардинально изменилось. Но она была действительно счастлива, приподнимаясь на локтях и видя своего оборотня рядом.

Диего все это время наблюдал за ней, фырчал, как бы смеясь, когда она позировала. Ему-то нужно пару секунд, чтобы обратиться, а она тут все расхаживала, цветочки нюхала. Но он рад, что она серьёзно подошла к вопросу о картине. Для Диего это было важно, а главное — мысль, что он её к этому не принуждал.

Когда Лина, кажется, успокоилась, он вышел вперед. Здоровое двуногое чудище, которое время от времени опиралось на передние «руки» и шло на четырех конечностях. Но все-таки оно было красиво в том плане, что шерстью его будто кто-то занимался каждый день по три часа. Шелковистая, уложенная, не взъерошенная и не торчащая колтунами. Ну, цвет… Прекрасный цвет, который во время солнечных лучей отдавал синевой.

Диего подошел к Лине и обошел её, вставая со спины и становясь так, чтобы её лицо было ровно под его мордой.

— Лиз-нуть? — гортанно и рычаще произнёс он и фыркнул, как бы усмехаясь, припоминая её реакцию на спасительное лизание Зака после укуса вампира. — Или… пожалуешься?

— На тебя не пожалуюсь, — качнула она головой из стороны в сторону и улыбнулась. Ей все ещё было не по себе рядом с обращенным оборотнем из-за того колокольчика внутри, который был натренирован звонить об опасности рядом с любой нечистью, но она постепенно привыкала и училась отличать Диего от остальных.

Он лизнул, проводя шершавым языком по щеке. Она зажмурилась и сказала: «Фи!» — но сразу рассмеялась. Противно не было, Лина просто хотела подразнить его.

— Ещё! Не останавливайся, — попросила она, и когда он повторил, зажмурилась уже от удовольствия, подставляя лицо и шею под язык.

А это и правда приятно. От него. Облизни ее Зак ещё раз, она бы ему точно врезала, а от прикосновений языка Диего по телу разбегались приятные мурашки, которые собирались в кучку внизу живота, вызывая сладкое томление. Это вообще нормально, что она так реагирует на его действия, когда он… не человек? Она обняла его за шею, зарываясь пальцами в шелковистую шерсть.

— И как мне теперь сидеть спокойно? Лицо, наверное, опять под цвет блузы, — шепнула Лина.

— Смущу сильнее.

Диего зарылся носом в её волосы, вдыхая аромат и наступил задней лапой на свой хвост, потому что он, предатель, вилял, как хвост домашнего пса от радости, что ему кинули сладкую кость.

— Я чую, — говорил он в таком облике явно лучше Зака или других вервольфов, но все равно старался говорить коротко и медленно, ибо время от времени из пасти доносился рык, — что нравлюсь. В таком виде. Очень нравлюсь.

Он намекал на её возбуждение, и даже в таком виде Диего смог улыбнуться. Ему казалось, Лина все-таки готова к нему. Она хотела было оторваться, закрыться руками или еще чего от сказанных слов, но Диего обнял её лапой и благодаря размерам смог даже немного обнять шеей, прижимая к своей шерсти плотнее. Пусть смущается, но в него.

— Фу, черт тебя дери! — раздался голос старика. — Ты еще тут её покрой… Фу, мерзость! Имейте совесть, извращенцы!

С неохотой он все-таки отпустил Лину и чихнул в сторону старика, который еле-еле доковылял сюда с мольбертом, банками красок и с не меньшим количеством кисточек.

— Такая погода, я тут должен себе суставы морозить… Двойную цену с тебя вытрясу, Диего!

— А когда… было иначе? — чихнул оборотень еще раз и вовсе отошел от Лины, но чтобы лечь за её спиной, окутывая собственным телом, а голова, как она и хотела, легла на её колени.

— Простите, — пискнула Лина.

От слов старика ей хотелось где-нибудь спрятаться, чтобы ее никто не видел, а Диего как назло оставил ее без прикрытия. Они и правда извращенцы, и люди будут осуждать их, или это просто мнение ворчливого старика? На мгновение она замешкалась, но взглянула на морду Диего, улыбнулась и вновь зарылась пальцами в его шерсть на шее.

— Извращенец, — тихо повторила она и хихикнула. Пусть люди думают, что хотят, она уже сделала свой выбор, и не позволит общественному мнению поколебать уверенность в его правильности.

Поправив меч на поясе, чтобы было удобно сидеть, Лина приготовилась к часам пребывания в одной позе. Постепенно она успокоилась, бешеный стук сердца сошел на нет, а на лице остался лишь лёгкий румянец. У нее было предостаточно времени, чтобы подумать о словах Диего. Получается, что она выдает все свои мысли не только лицом, но и запахом, и этот гад с самого начала знал, как влияет на нее. Как-то это нечестно. Хотела бы обидеться, что он рассказал ей об этом только сейчас, но пока потихоньку перебирала пальцами шерсть и почесывала шею Диего, даже забыла об обиде. К тому же на картине не хотелось быть с надутыми губами. Она сама не заметила, как стала нежно улыбаться, бросая взгляды на оборотня больше, чем на художника.

А Диего так и вовсе задремал. Он еще ни разу не помнил того дня, когда ему удавалось поспать во время рисунка. Кажется, он себя этим выдал, изредка вздрагивая лапами, что сначала напугало Лину, но когда поняла, в чем дело, глубже зарывалась пальцами в его шерсть.

К вечеру действительно стало холодать, а художник писал медленнее, то и дело разминая костяшки на пальцах. Возраст давал свое. Но вместо обещанных пяти часов они просидели три часа и сорок минут. Картина была не очень большая, да и опыт давал свое. Хотя, когда старик отошел от картины и приложил кисть к подбородку, пачкая его, было видно, как велико желание создателя уничтожить картину — она ему не нравилась.

— Диего, полежишь еще пару часов? — спросил старик и впервые обратил взор на оборотня, но не как на объект, а как на живую личность. — Ах ты, хвостатый балбес, еще и дрыхнешь!

На такой крик проснулся даже оборотень и сладко зевнул, показывая Лине всю красоту своей пасти и белизну клыков. Кажется, муки совести он не чувствовал совершенно.

— Имей уважение! — ворчал старик. — Я тут, вообще-то, работаю!

— Поза спящего. Я виноват? — прорычал Диего и поднялся, выпутываясь из рук Лины. Он подошел к картине и взглянул на неё, долго всматривался, изучал. — Оставь.

— Оставить? Ты смеешься? Это ужасно! Отвратительно!

— Ты так говоришь про каждую.

Диего перевел взгляд на Лину и махнул хвостом по привычке — так подзывал своих собратьев, но вспомнив, что она язык его тела читать не умела, махнул уже рукой.

Картина получилась не совсем уж достоверной. Будь она большой, то там любую родинку можно было добавить. А так лицо Лины в большинстве своем прикрыто волосами, а у Диего шерсть была написана крупными мазками. Но это не значит, что она была плоха, о нет! Пропорции все учтены, и художнику даже удалось успеть захватить момент заката, который поджигал блузку Лины, добавляя яркости в картину.

— Хороша, — подтвердил свое заключение Диего. — Принеси завтра. Заплачу.

— Ну, спасибо, что хоть завтра! Я уж боялся, сейчас меня её заставишь обрабатывать.

— Нравится? — Но он старика и его недовольство уже не слышал. Когда подошла Лина, Диего отступил, чтобы теперь она могла оценить работу мастера.

У нее сильно затекли ноги от долгого сидения в одной позе, и подошла она с трудом. Нелестные комментарии художника настораживали. Но стоило ей увидеть картину, как тут же забыла обо всем. Ее первая картина! Пусть лица почти не видно, но все равно понятно, кто изображен. На глаза то и дело норовили навернуться слезы.

— Нравится, — тихо подтвердила Лина. Уж очень хотелось потрогать себя, но как только вытянула руку, старик на нее резко шикнул, и она даже сделала шаг назад, пряча руки за спиной, чтобы ей их не оторвали. Она повернулась к Диего с улыбкой и ещё раз сказала: — Мне нравится. Очень.

Жаль, что повесить на стену смогут только завтра, но бедного старика мучить ещё больше не хотелось. Тем более Лина уже успела понять, какой у него вредный характер. Зато потом каждый вечер за чашечкой чая сможет любоваться картиной, пока Диего нет рядом.

— Фу! Вояки, что с вас взять? Говно от конфетки отличить не могут.

— Ты опять нарываешься на комплименты? — прорычал Диего, когда старик собрал кисточки в контейнеры, и как раз в эту секунду он резко развернулся и замахал перед мордой оборотня грязной и мокрой кистью с красной краской, отчего сам вожак аж уши прижал, лишь бы в них не попало.

— Я не нарываюсь! Я знаю, что я лучший! Я обслуживаю всю королевскую семью! Великий портрет короля Генриха был писан вот этими руками, невежа! А знаешь, почему я лучший? Потому что такое дерьмо сжигаю сразу и рисую до тех пор, пока мне не понравится!

— Спасибо, что я не король. Мне и этого хватит.

— Вот потому к тебе в гости и не хожу! Позор! Мой личный позор! Вот помрешь, Диего, на поле боя, сожгу твой дом вместе со всем этим позором!

Диего оскалился, но если приглядеться, его «губы» были приподняты вверх. Он не то улыбался, не то смеялся, но реакция старика его явно забавляла. Не стоило переживать — эта пара явно была хорошими друзьями.

— Пошли домой, — мягко подтолкнул головой Лину Диего. Им еще отдохнуть надо, набраться сил. Ведь завтра, возможно, последнее завтра, будет очень много дел.

***

Вернувшись домой, Лина первым делом заговорила картины от огня. Шутки шутками, а сжечь не позволит. Ее расстроило, что старик назвал первую картину с ней позором, но Диего она старалась этого не показывать. А дома уже было не до этого: пришла Улья за шторами, будто засланец, который должен был разузнать что-то и разнести новые сплетни по утру. Иначе как объяснить ее выразительные взгляды и попытки заглянуть в дом, где был хозяин собственной персоной? Благо соседке хватило ума не досаждать паре очень долго.

После ужина время пролетело совсем быстро. Лина была рада, что Диего провел день с ней, несмотря на то, как сильно был занят. Но и этого казалось мало. Она все пыталась придумать, как оттянуть момент, когда он соберётся вернуться в казармы к своим парням, но откидывала все идеи. Всё-таки времена сейчас такие, нельзя думать только о себе. Диего тоже нужен отдых, он должен находиться со своими воинами, она это понимала и поэтому не настаивала.

— Завтра ты опять в патруле будешь? — спросила Лина, убирая чистые чашки в шкафчик. Она широко зевнула. Всё-таки за день переделала столько дел по дому, что немудрено устать было. И все же проводить Диего хотела. Она заметила, что он уже встал, и вдруг с волнением спросила: — Сегодня тоже уйдешь?

— Ну да. А завтра не в патруле, но готовиться, — кивнул Диего. — Вампиры замедлили свой ход, но, скорее всего, причина тому еще одна чудом спасшаяся деревня.

Его тонкий слух улавливал доклады собратьев, когда они из замка общались с патрульными. Но это не означало, что нужно расслабиться. Наоборот — поднапрячься.

— Да и я должен в последние минуты быть рядом с королевой, чтобы знать все с первых рук и четко отдавать приказы. А!..

Он настолько переключился на войну, что и не понял, что его приглашали остаться (у себя дома). Он обернулся к Лине всем телом и улыбнулся. Несмотря на то, что кровать одна, нередко он спал и на полу в своем втором обличье. Особенно, когда приходил грязный и уставший. Учитывая размер метровой кровати, сегодня он тоже мог и на полу поспать. Главное — что с ней.

— Нет, я могу и дома побыть, — ответил он на её беззвучную просьбу. — Да и впрочем давно я не обновлял запах тут. Скоро все вообще будут думать, что я тут больше не живу, — засмеялся Диего.

Лина успела себя десять раз мысленно обругать, что все же поддалась желаю уговорить его остаться, но он так легко согласился, что она не удержалась от радостной улыбки. Правда, потом подумала про злосчастную кровать, которая ей покоя не давала, и как-то приуныла.

— Тогда меня завалят вопросами ещё больше. Всем же будет интересно, как я умудрилась выселить их вожака, — усмехнулась Лина, подходя ближе к Диего. — Только со спальными местами у нас проблема. Я буду на полу. Нет, не возражай. Даже если не займешь кровать, я все равно буду на полу с тобой тогда.

Произнесла так строго, чтобы он и возражать не смел. Даже пальчиком погрозила. А потом до нее дошло, что именно она сказала. Она уверенно заявила, что собралась спать с ним. В голову сразу полезли неприличные мысли, а стоило вспомнить, как он облизывал ее сегодня, как лицо опять выдало ее с головой.

Лина казалась себе сейчас девочкой из монастыря (ею она и была, конечно), а не сильной воительницей, которой хотела быть. И почему так сильно смущается Диего? Она жила по соседству с кучей мальчишек, уж с одним мужчиной тем более сможет. Пусть этот мужчина ей сильно небезразличен. Она прочистила горло, развела плечи и заявила:

— Нам нужна кровать побольше. — Правда, глаза так и не знала, куда деть.

— Оу! — В глазах Диего появился озорной огонек. — Я-то переживал, думал, с какой стороны к тебе подойти, все-таки мы уже не дети… А тут вон — ты уже сама готова завалить. Что на кровати, что на полу.

Ведь кто ей мешал ляпнуть про вторую кровать? Нет же, она сказала именно об одной!

Диего воспользовался тем, в какой ступор он ее завел и резко подхватил под ноги и прижал к себе, придерживая за бедра и выходя из кухни. Она что-то там пыталась кричать, бормотать, вырываться, но оборотню человеческие протесты так себе…

Он вошел в комнату, повалил Лину на кровать и тут же оказался сверху, но не придавливал её, а почти что не касался, не считая ног, благодаря которым он опирался о кровать. Взглянув в глаза Лине, он ощутил жгучесть её запаха сильнее. Она была слишком для него готова — возбудилась лишь от того, что он её притащил в кровать.

— Больше выносить этот запах спокойно я не могу, — улыбнулся он, честно признаваясь о своем влечении к ней. Опустившись к Лине, обхватив её руки и расставив возле собственной головы, Диего опустился к ее шее и покрыл редкими поцелуями. — Позволь я еще подразню тебя и вгоню в краску вопросами. Начнем? — усмехнулся он. — В каком облике ты хочешь, чтобы я был?

Сердце Лины готово было вырваться из груди, а от тех мыслей, что возникли из-за последнего вопроса, лучше бы оно и правда выпрыгнуло. Она слегка поелозила, проверяя свои шансы на побег, но, если совсем честно, ей и не хотелось никуда сбегать. От близости закружилась голова, во рту пересохло, и она облизнула губы. Кислорода вдруг перестало хватать, и она задышала через рот. Охотничья чуйка завопила сильнее, чем обычно, но она затолкала ее куда подальше.

— В каком… А ты можешь и в том? Ох. — Лина не сдержала вздоха, когда он провел языком по пульсирующей жилке. Его действия выгоняли все лишние мыслииз головы, поэтому решение становилось принять проще, хотя, чтобы сказать, пришлось собрать все силы. — В человеческом… Для первого раза.

Первого во всех смыслах. В ордене не поощрялись отношения между послушниками. Подростками они, конечно, нарушали это правило, но дальше поцелуев обычно не заходило, потому что все боялись наказания от наставников.

— Думаю, для второй формы я пока не готова, — шепнула Лина. Но это означало лишь то, что она не против попробовать как-нибудь позже. Считается ли это извращением? Но они ведь об этом никому не расскажут, а ей, возможно, это окончательно сломает те устои, которые вбили в ордене.

— Хорошо. — Лина не видела, но у Диего уже хвост показался, виляющий и довольный, но он его спрятал обратно. — А к какой позе ты готова?

Каждое предложение её зажигало как спичку, и Диего упивался этим чувством. Какая она горячая, какая сладкая, а какой аромат исходил снизу. Он уверен, что она от одних лишь поцелуев готова была его принять немедленно. Но он помнил, откуда она, и учитывая, как реагировала на оборотня… на мужчину, нетрудно было догадаться, что это был её первый раз, потому Диего был осторожен. Если и пугал, то только словом, и то испуг быстро превращался в сладостное томление со стороны Лины.

— Предполагаю, что классической. — Она так долго молчала, смущалась, елозила под ним, что он ответил за неё сам. Да и что могла ответить послушница? — Тогда… Где ты хочешь, чтобы я тебя целовал? Здесь?..

Он опустился губами чуть ниже, в ложбинку между грудей, отпуская одну руку Лины, но лишь для того, чтобы приспустить алую ткань её одежды. Не оголял грудь — испугается, но приоткрыл начинающуюся пышность и запечатлел там свой поцелуй.

— Ниже? — спросил он, осторожно сжимая её грудь и безошибочно находя сосок, на который надавал, намекая, где именно должен быть этот поцелуй «ниже». — Или… Еще ниже?

Она слишком скована, и Диего слегка раздвинул её ноги своим коленом, упираясь им в горячее лоно. Стоило лишь слегка ножкам раздвинуться, как его тут же обдало ароматом возбуждения. Словно самка во время течки, а он — голодный подросток, готовый наброситься на неё и не отпускать.

Хорошо, что не видела Лина его глаз — они по-звериному загорелись желтым и, благодаря отблеску свечей, светились, как если бы хищник подстерегал в лесу свою добычу.

— М-м, — промычала она, неосознанно выгибая спину и подставляя грудь под его жаркие губы.

Она сходила с ума от его прикосновений. Хотелось больше. Собственные мысли смущали, но вопросы Диего делали это ещё сильнее.

— Везде, — вырвалось из уст Лины, и она распахнула глаза и увидела Диего. Сейчас она больше, чем когда-либо осознала, что перед ней не человек. Зверь в человеческом обличье. И что удивительно, внутренний звоночек наконец-то заткнулся. Она хотела его и приняла это всем своим существом. И она видела, что он хотел ее, по горящим глазам. Оказаться под таким пожирающим взглядом того, кто нравится, — лучшее в жизни.

Свободной рукой Лина провела по волосам Диего, зарываясь в них пальцами. Вновь облизнула губы, призывая начать поцелуи с них.

— Теперь не отвертишься.

Диего впился ей в губы впервые так страстно. Он терзал её уста долго, пока руки справлялись с одеждой обоих, но абсолютно нагой не оставлял свою подругу. И когда получил желаемые места, до которых хотел добраться ртом, опустился ниже. Маленькая кровать — это ад для влюбленных. Диего то и дело опускался одной ногой на пол, чтобы доставать до кожи Лины с удобством.

Он наконец-то обхватил губами её сосок, пока второй получал ласки от пальцев. На Лину сам, он все-таки не удержался, почти лег, но чтобы она не смела вновь сдвинуть ножки вместе, а ей хотелось. Не от запрета, а от жарких чувств, которые на неё волной сбрасывал партнер.

Пальцы его погладили белье меж ножек, но почти сразу без приглашения вошли под белье, изучая готовность Лины. Влажная, горячая, узкая и такая невинная. Пока губы разогревали её тело, пальцами он подготавливал подругу к соитию, которого просто не мог дождаться. Все-таки не сдержался — хвост его с бешеной скоростью, будто в гневе, вилял из стороны в сторону, но ничего не мог с собой поделать — он был счастлив, получив доступ к столь желанному и любимому телу.

Лина снова издала стон, не выдержав. Ей казалось это вульгарным и пошлым, но было слишком приятно. Она с удовольствием подставляла все части тела под поцелуи, отзывалась на все ласки и со страстью отвечала своими поцелуями, когда доставала до его губ или шеи. Руки, получив свободу, с осторожностью изучали плечи Диего, опасливо переходили на спину, и любое движение могло спугнуть их.

Виляющий хвост она приметила не сразу и хотела было что-то сказать об этом, но вместо этого с губ снова сорвался стон из-за проникнувших внутрь нее пальцев. Диего доводил Лину до исступления. Она была безумно счастлива, что сохранила себя для любимого мужчины, пусть он и не был человеком. Это даже возбуждало сильнее. Будто сладкий плод, который запрещали пробовать всю жизнь, наконец-то оказался у нее в руках, на губах, между ног — везде. И она с радостью отдавалась чувствам.

Лина пришла в себя лишь в тот миг, когда почувствовала, как он упёрся в нее своей горячей плотью. Она напряглась, зная, что должно последовать за этим, но решительно кивнула, давая свое дозволение, будто в ином случае у нее были шансы остановить зверя, и вцепилась ему в плечи.

На что Диего беззлобно засмеялся. Он держался с прикрытыми глазами, чтобы лишний раз не пугать её своим блеском, но когда она сжала его плечики, он опустился к ее ушам и тихо прошептал:

— Я же тебя не есть сейчас буду. Расслабься.

Он вновь стал медлить. Морально она все-таки была не совсем готова, и вновь начались томительные ласки, хотя сам Диего невольно делал поступательные движения, приоткрывая половые губы, но дальше не входил. Сейчас не тот момент, чтобы объяснять, что она должна была сделать и почему. Он просто делал, показывал, каким расслабленным он был, какой должна была стать она.

Поцелуи вновь пошли от губ к шее, оттуда к соскам, и поймать Лину Диего собрался лишь в самый для нее неожиданный момент. Когда она вновь стала стонать, подставляться под ласки и привыкать к чужому внизу, только тогда Диего вошел в неё, плавно и с тихим рыком от столь горячего чувства, от приятной влаги и тесноты. Благодаря его подготовке, войти было несложно — она была вся влажная и горячая, и если вдруг что-то почувствовала, то резь должна была пройти очень скоро под потоком новых поцелуев.

— Вот так, молодец, — нашептывал он ей на ушки и целовал их, заставлял концентрироваться на своих губах, на своем голосе.

И когда Лина вновь забылась, Диего задвигался в ней медленно, но уверенно, помогая себе руками, что держали партнершу за ягодицы и приподнимали в такт движениям.

Лучше бы он ее съел, потому что мир Лины взорвался сотней красок перед глазами. Боль, если и была, то она ее не почувствовала. Да разве ж это могло сравниться с побоями, которые она терпела от Хабэка? Она лишь задержала дыхание, привыкая к новым ощущениям, а затем шумно выдохнула, когда он задвигался. Медленно, но так томительно.

Уловив его движения, она задвигалась сама, чтобы его руки не были заняты и вернулись к ласкам. Обняла его ногами, чтобы было удобнее двигаться ему навстречу. Он ускорялся, ускорялась и она. Она не думала, что может быть ещё приятнее, чем раньше, и как же ошибалась. С каждым движением он уносил ее в какие-то дали, где не было ордена, войны и смертей. Лишь они вдвоем в этот миг во всем мире. Любят друг друга. Любят? Да, она точно любит. И пусть непоседливый волчий хвост все ещё смущал, она готова была принять его таким, какой он есть, и в любом обличье.

— Диего… — томно, полустоном позвала она, ловя мочку его уха зубами. Так много хотелось сказать ему, и так мало было слов, чтобы описать все чувства. — Так… хорошо-о…

Лина выгнулась, почувствовав сильный толчок, снова вцепилась в плечи, но уже просто не контролировала свои конечности. Хотелось прижаться к нему сильнее, слиться всем телом; чтобы он целиком оказался в ней, а она в нем; быть едиными. Она крепче стиснула объятия и отпустила контроль окончательно. Пусть все оборотни в округе слышат, как ей хорошо с ним.

А они слышали. И хорошо, если просто самки, а если еще и братья Диего, то бедолаге не избежать завтра подколов. Впрочем, раз Лина хотела вернуться в строй, то и ей не избежать.

Почему-то именно об этом сейчас подумал Диего, но как же были сладки её звуки, как приятны. Сам Диего в жизни не чувствовал такого возбуждения в своем теле, такого напряжения, которое неприлично быстро (для оборотней, а не для людей) готово было сброситься.

Когда кончила Лина, кончил и сам Диего, выходя из неё с неприличным звуком. Он выдохнул сквозь зубы полурыком и пытался отдышаться, ловя своими светящимися глазами каждый подъем груди Лины от томного дыхания.

Он улыбнулся её довольному личику и наклонился, вбирая всю её любовь, все те слова, которые она не могла произнести в процессе. Но это был её первый раз, Диего это помнил. Если не сейчас, то немного позже она это почувствует. И его долг был, чтобы не осталось никаких неприятных воспоминаний об этой ночи.

Чмокнув её с беззвучным: «Не двигайся», он повел дорожку из поцелуев вниз, не останавливаясь даже на животике, на пупке и на низе живота. Он все еще ощущал, как она пульсировала внутри, но запах крови освежил его мысли, и, помогая себе руками раздвинуть её ножки, Диего стал ласкать Лину новым для неё, не менее ярким способом, не только доставляя удовольствие, но и зализывая ранку.

Как же давно он хотел опробовать вкус её тела, и он ни капельки не разочаровался. Нетронутая сладкая девочка, его Красная шапочка, принадлежавшая лишь ему, находилась в его власти, и он наконец-то вбирал в себя все то, что хотел как минимум последнюю неделю.

— Диего, мы же… Только что там… Ох, святая Суна! — пыталась возмутиться Лина, но тело предательски выгнулось, когда его язык притронулся к чувствительным точкам. Бедра сжались, но умелыми руками тут же были возвращены на место. Это было ещё более смущающе, чем просто соитие. Они же… Он же… «Черт возьми, как приятно!» Да простит Суна ее за такие слова.

Сегодня Лина познала несколько граней удовольствия, и черта с два Диего теперь будет ночевать не дома. Наплевав на все, она купит новую кровать, которую завтра же доставят в их дом. Да, она уже воспринимала дом Диего как их общий. Зря, что ли, порядок наводила? И он вроде тоже не против, раз про небольшую перестановку ничего не сказал.

Думая о доме, кровати и ещё сотне вещей одновременно, Лина опять почувствовала, как клубок внизу живота становился все больше, давил, создавал напряжение и в конце концов разорвался на миллионы осколков, которые били током в каждую клеточку тела, заставляя мышцы сокращаться, сердце — с бешеной скоростью биться о ребра, а голос — срываться в крике. Кажется, она даже порвала что-то, вцепившись в это руками. И судя по взметнувшийся вверх перьям, это была подушка. Как же стыдно за такую несдержанность!

Это был не повод — Диего действительно пытался зализать ранки, потому Лина мучилась еще минут пять, прежде чем он наконец-то оторвался от неё. Он поднялся на локтях, подполз к её лицу и улыбнулся через свои острые зубки. Ему не нужно было что-то спрашивать — видел, как Лине хорошо.

— Ничего, скоро сама будешь под одеяло ко мне прыгать, — поддразнил он ее, но поцеловал в лоб, чтобы она не возмущалась, натянул с пола одеяло, которое во время плотских утех съехало вниз. — Отдыхай, Лина. Тебе понадобятся завтра силы.

А он, честно, не знал, как ему пристроиться — в ногах для его туши будет мало места, на ней — раздавит ночью, а если под — скинет. И хоть ему не хотелось, чтобы Лина теряла тепло без его участия, но нужно было признать, что кровать действительно не на двоих.

— Спокойной ночи, моя послушница, — усмехнулся он и опустился на пол, где уже через две секунды была черная псина.

— Спокойной ночи, мой волк, — улыбнулась Лина и перевернулась на бок к самому краю, свесив руку и зарываясь пальцами в черную шерсть, которая ей так нравилась. И вся та бравая речь про то, что она будет спать на полу с ним, рассыпалась в пыль, потому что у нее не осталось сил даже просто на то, чтобы свалиться с кровати. Приятная усталость и нега навалились так внезапно, что не хотелось шевелить ни единым мускулом в теле.

Сон настиг почти сразу, и снилось ей, как любопытные самки всем скопом решили узнать мельчайшие подробности их интимной близости, а Лина отмахивалась от них пыльными шторками. Но и это видение быстро растворилось во тьме, погружая уставшие разум и тело в долгожданный восстановительный отдых.

25. Черная чума

Вечером следующего дня начали сгущаться тучи. И дело не только в погоде — вечерний ветер принес с собой гнилостный смрад, и если подняться на один из парапетов стен замка, то можно было увидеть, как на фоне кровавого заката появилась тень. Гигантская тень, простирающаяся на многие километры вокруг. Вампиры пришли.

Завыл первый волк, оповещающий об опасности, и в городе началась работа. Роберт и Айка хорошо подготовились к приходу нечестивых. Женщины и дети были разбросаны по церквях, храмам и больницам, которые тут же опечатали маги и жрецы светлой, защитной магией и словом. После защитных манипуляции они бежали в указанную стражниками башню, откуда и будет происходить бой на расстоянии. Вервольфы стояли на стенах, а волки внизу, готовые рвануть вперёд, когда маги будут не в силах защищать.

Айка же поднялась со своими дорогими мужчинами на парапет, откуда и были предупреждены все воем волка. При виде количества врага на миг сердце Айки сделало два сильных стука, но уже скоро она взяла себя в руки и уверенно, со злостью взглянула вперёд на врага.

— Можешь идти, — скомандовал Диего своему собрату и с не меньшей мрачностью посмотрел на горизонт. — Мы сделали уже все, что могли, моя королева.

И вновь убеждаясь, что, не будь оборотней, Айка бы могла справиться с ситуацией, он опустил голову. А так и дураку было ясно при взгляде на километры врагов — город не выстоит. Это понимали все, да только ни один не собирался этого признавать и сдаваться.

— Я ещё много не успела сделать, — холодно отозвалась Айка. — И ещё столько же планирую сделать. Можешь идти, Диего. — Он не удосужился даже поклониться, но и не до этого было. Он, как вожак, должен сейчас стоять во главе стаи и вести ее. Уже у лестницы его окликнул голос королевы. Обернувшись, Диего наткнулся взглядом лишь на ее спину: — Будь осторожен. И не умри.

— Да вроде и не собирался, — с улыбкой оскалился он. — Не умри сама. А то Сайман мне голову снесет.

Они не увидели, но улыбнулись друг другу, даже отказываясь думать, что кто-то из них мог сегодня не вернуться в замок. И только после этого, отдав почести королеве, Диего помчался вниз, обращаясь на бегу.

Роберт мысленно пообещал Диего, что не допустит смерти Айки. Основная защита ложилась на их плечи, и только от них зависело, как долго воинам не придется вступать в прямую схватку с вампирами. Конечно, и Айка, и Роберт понимали, что с тем количеством горожан и беженцев запасов продовольствия не хватит на долгую осаду, и рано или поздно нужно будет принять последний бой, но как же он хотел надеяться, что помощь придет. Генрих не мог бросить Серию умирать. Письмо как раз должно было попасть ему в руки со дня на день. Робу не хотелось думать, сколько потребуется времени, чтобы привести войска из Летарта. Генрих умный, что-нибудь придумает, он верил в него.

— Я первый? Когда основная масса будет у стен, начинаю, — уточнил он у Айки то, что они и так уже сто раз обсуждали. Роб повернулся к командиру наемников и Симонсу, отдавая последние приказы. — Пусть маги тормозят тех, что выбились вперёд, а жрецы на подхвате. Когда повесим защиту, останется только ждать. — Подмоги, либо когда их силы иссякнут.

Роберт также убедился, что слуги готовы следить, чтобы у них с Айкой всегда была вода под рукой. Это будет испытание не только для их веры, но и голосов. Они не должны облажаться из-за того, что в горле запершило — от них зависят жизни всех, кто сейчас в городе.

Лина тоже была на стенах вместе с вервольфами и лучниками. Симонс не нашел ей место в отрядах, потому что её стиль боя не подходил для командных сражений, а на длинные дистанции ее слова не бьют, чтобы быть сейчас в одной из башен с магами и жрецами. Но в сражении ее навыкам определенно найдется применение, она уже доказала свою полезность при Близнецах.

Все присутствующие с ужасом наблюдали, как на них надвигалось чёрное море. Вампиры гнались наперегонки к своей добыче. Особенно голодные вырывались вперёд, темными пятнами скользя по земле. В сгущающихся сумерках сверкнула молния, раздался оглушительный визг вампира, в которого попало заклинание, отбрасывая назад. С другой стороны в точно такой же темный сгусток ударил луч света.

Ещё никогда Лине не доводилось бывать в окружении такого количества монстров. Битва при Близнеце казалась сейчас дракой детишек в песочнице. Охотничье чутье, которое только-только успокоилось рядом с оборотнями, завопило с новой силой. На коже взбунтовались мурашки, а волосы встали дыбом. Ей было страшно до ужаса, до сердечного приступа. Одной рукой она крепче сжала свой меч, а второй нашла лапу вервольфа, который встал рядом. Ей не нужно было поворачиваться, чтобы понять, кто это, да и она бы не смогла отвести взгляда от приближающейся беды.

А в следующий миг над городом разнёсся приятный мужской голос, и движение вампиров остановила невидимая стена.

Они оскалились и рвались, назад отступать было уже нельзя — позади голодные обескровленные земли. А армию накормит лишь город таких величин. Да и низшие вампиры не ставили своих товарищей во что-либо. Каждый думал: умрет один, значит, другим больше достанется.

Молнии с небес, наделённые точностью, магией разили противников наповал, а рядом бегущие вампиры сгорали в пламени небес тоже, маги забрасывали огнем нечисть, а лучники с прикрепленными к наконечникам стрел бомбочками со святой водой уничтожали вампира сразу, стоило стреле лишь коснуться тела.

— Волк нечестивый, возьми стаю свою ночи и убирайся во имя светлого лица Индры, заклинаю тебя, прочь! — пели песни жрецы и взмахами своих рук отбрасывали вампиров от стен, а порой и убивали их, если слово богини жизни ударяло слишком часто.

Но не все было так гладко, как казалось на первый взгляд. Вампиры состояли не только из молодых и неопытных, да упырей. Среди них были обиженные, некогда соседи честного люда, разумные маги либо просто имеющие способности. Такие вмиг давали отпор и могли себя защитить. Судя по куску камня, который поднялся из-под земли, один из сильных магов не стал терпеть такого приветствия в свою сторону и ответил не меньшей силой. Булыжник, словно бы его катапульта пустила, нашел свою цель на одном из парапетов, убивая и раня драгоценных жрецов.

— Убивайте магов в первую очередь! — раздавала приказы Айка. — На три часа!

— Вижу высшего вампира, королева!

— Осторожно! Прячьтесь!

И в ту же секунду место, где стояли Айка и Роберт задрожало от удара нового булыжника. Айка от неожиданности чуть не упала, но вовремя успела схватиться за стену, и первое, что она сделала, это испуганно посмотрела на Роберта. Его голос не дрогнул, он пел, источая защитную ауру, а подле него, казалось, не были страшны никакие беды! Но Айка не теряла бдительность — знала, что спокойствие ей навевала аура Роберта.

Она поднялась, чтобы снова встать подле Роберта, но тут же увидела, как ровно в их башню, прямо на головы, летел огненный шар, разбрасывающий брызги лавы по всей округе. И только она хотела было взмахнуть рукой и отогнать, как шар тут же был остановлен защитным полем над головами серийцев и отброшен обратно.

Она перевалилась за стену и стала искать взглядом столь сильного вампира. Заметив пироманта, оскалилась от злобы.

— Как Эора противостоит Тали, так и я противостою тебе, ребенок ночи! — спела, начертав в воздухе символы в сторону вампира. Не среднего уровня молитва, оттого духовная сила в прямом смысле вырисовывалась прямо в воздухе, и слегка вибрирующие знаки появились там, где только что проходила ладонь Айки. — Пою я песню тебе во имя твоего покоя, как Эора расставляет порядок во всем мире. Найди же и ты свое место в мире да упокойся! Изыди! — Знаки взорвались рядом с пальцами Айки, и подобно хвостатым кометам кусочки чуда метнулись в вампира и проткнули его. Из тела в местах удара выросли клубы света, протыкая нечисть и обездвиживая её. Пусть вампир бессмертный, но это его задержит на достаточно долгое время. Выпустив злобу на вампира, Айка вновь обратилась взором на Роберта и коснулась его руки, поддерживая и готовая занять его место, чтобы он банально смочил свое горло.

Он качнул головой из стороны в сторону — прошло не так много времени, чтобы меняться, но губы уже начинали пересыхать. Ещё несколько повторов песни, потом сменятся, а пока он доверял Айке их защиту. Да и всё-таки королева должна больше командовать войсками.

Шли мучительные минуты боя. Среди вампиров больше всего доставляли проблем маги, что не до конца обезумели от голода. Они постоянно меняли свое местоположение, перемещаясь черными тучами среди собратьев так, что отследить их было слишком трудно. На город сыпались огненные шары, камни и даже ледяные пики, которые с переменным успехом отбивали человеческие маги, но самих вампиров внутрь не пропускал защитный барьер. Так думали ровно до того момента, пока из города не раздались крики.

— Они внутри!

— Из-под земли лезут!

— Кто-то видел, как вампир вылетел из колодца!

Вампиры нашли брешь в защите и использовали естественные подземные туннели и вырытые для канализации, чтобы попасть под купол. Люди в панике бежали из того места, где были замечены монстры. Воины чуть было не сломали строй, но где-то сбоку гаркнул Симонс, чтобы все стояли на местах, после чего несколько отрядов наемников отделились от основного войска и двинулись на крики.

Часть оборотней уже была там, и Лина, не раздумывая, бросилась за ними. Это было лучше, чем стоять на стене и бояться. Отключить голову, пустить в ход руки и не дать страху времени разрастись. «Лёгкие ноги» — чтобы спрыгнуть, «Быстрые ноги» — чтобы не отставать. «Святой щит» и привычный отсчёт до трёх.

Большая часть жителей находилась под защитой в безопасных местах, и пока успешно удавалось не подпускать к ним прорвавшихся вампиров, но на улицах уже попадались обескровленные тела.

— Помогите прорваться к колодцу, я их задержу, но нужен жрец, чтобы запечатать ход! — громко крикнула Лина, стараясь перекричать шум схватки и визг чудовищ.

Она связывала вампиров святыми словами и бежала дальше, зная, что рядом есть те, кто прикроет спину, она слышала их вой. Щит лопнул, и когтистая лапа пронеслась совсем рядом с головой, а вторая оставила глубокие царапины на доспехе. Восстановив защиту, Лина резко крутанулась, и меч из сильверита нашел свою цель. Ещё всего пять метров, и она окажется у колодца, но вылезло чёрное облако, явив свой клыкастый лик, и преградило путь. Лина выставила меч перед собой, готовая вступить в бой, как в тот же момент огромная черная туша снесла вампира. Ее услышали, путь свободен! Она рванула к колодцу, вешая на него защитное слово. Снизу сразу врезался дым, но был отброшен назад.

Один готов, но сколько ещё таких колодцев в городе?

Роберт командовал обороной, когда им донесли об обстановке в городе. Выругавшись так, как не позволил бы себе ни один жрец Индры, он схватил листок и быстро что-то записал на нем.

— Меняемся, — сказал он Айке и подхватил песню, даже не дав ей закончить. Тот самый листок он вложил ей в руку. Это была слегка изменённая молитва, которая теперь не просто накрывала город защитным куполом, но и будто помещала его в сферу, чтобы зараза ни откуда не могла подкопаться. Воинам осталось разделаться только с теми, кто успел проникнуть внутрь.

С годами голос Айки практически не изменился, и тот голос, в который когда-то влюбился до безумия Роберт, разлился дивной песней по всей округе. Она закрыла глаза, чтобы ее ничего не смогло отвлечь. Подпитывая свою силу любовью к своему народу, она силой слова укрепила то, что создал Роберт. Жгучий страх за свой народ обжигал приближающихся к куполу вампиров, но все это забирало много сил. Айка не могла контролировать это. Спасти всех! Уберечь всех! Это её ответственность! Это её народ!

«Защищайте подругу вожака!»

«Оберегайте подругу вожака!»

«Стойте рядом с подругой вожака!»

Лине не нужно было просить оборотней помочь. Ведомые инстинктом защищать сильную самку, они сами прикрывали ей спину и рвали любую подошедшую к ней нечисть. Они помогали друг другу. Пока Лина обездвиживала вампиров, оборотни спокойно могли разорвать их без вреда для себя, без ответной атаки. Потому в каком-то смысле им просто необходимо было быть рядом и спасать её спину.

Помимо рычания со всех сторон города раздавался вой — собратья докладывали вожаку о том, что творится на той или иной улице, и чем больше проходило времени, чем чаще доносился вой — улицы зачищались от вампиров.

— Где брешь?! — подбежал один из служителей Мигу, но видя запечатанный колодец, добавил немного сил в «замок» и побежал дальше.

Зак огляделся и, более не видя вампиров, подбежал к Лине и схватил её, чтобы усадить на свою спину и рвануть дальше, где их помощь еще могла быть необходима. Диего рядом не было. Он оберегал с Симонсом улицу, которая вела к башне, а оттуда было легко добраться до Айки и Роберта.

И вновь все пошло не по плану, когда враг сгруппировался. Теперь низшие существа подчинялись высшим, просто превратились в пушечное мясо, а ими прикрывались маги и высшие вампиры, с большей ожесточенностью разрушая стены замка. Все ухудшалось и тем фактом, что на улице заметно темнело, и магов просто было не увидеть.

Так во время очередного обстрела ледяной конус ударился в стену в нескольких метрах под Айкой и Робертом. Королева распахнула глаза от тряски, упала и, чувствуя, что вместе с кирпичами провалилась куда-то вниз, все равно ни на секунду не замолчала, хоть под конец, во время падения, это была не песня, а крик.

— Айка! — сосредоточенный на окружении Роберт успел схватиться за еще устоявшую часть стены одной рукой, и только чудом и реакцией он успел схватить Айку за рукав прежде, чем она схоронилась под обломками своего же города.

Вот только… королева вдруг обмякла в его руках. Песня прекратилась. Монстры рванули вперед.

Дети ночи сразу ощутили падение защиты, и той волной, какой они сюда летели, устремились вперед. Диего, стоя возле ворот и наблюдая за этим через железные створки, зарычал. Казалось, они могли выиграть, но вступление в бой было неизбежным.

Подняв голову и созвав своих собратьев одним громогласным воем, под раскат грома он дал знак открывать ворота. Оборотни шли на верную гибель, но чем больше они сейчас убьют вампиров, тем меньше людям с ними здесь сражаться.

«Убивайте магов! Они наша первостепенная задача! И да пребудет с нами лик Морро, и да будут её врата в вечные дни открыты для нас!» — Он издал новый вой и погнал свою стаю в бой.

— Диего, стой!

Оборотень не повиновался голосу, который вдруг прошелся над ним, а очень зря. Сейчас его спасла реакция, и стоило затормозить вожаку, так затормозили все.

Слева направо, вдоль стен замка, но в достаточном от него расстоянии, чтобы не потревожить силой тех, кто отбивался в башнях или парапетах, вспыхнул огонь в форме журавля. Гигантский, как сама стена города, он медленно взмахивал крыльями, но не терял из-за этого скорости. Огненная птица спикировала прямо на вампиров и одним своим пролетом над их головами пожрала в своем огне целое полчище врагов.

«Какого?..» — смотрел на это с распахнутой пастью Диего и огляделся. Не видел никого вокруг, но… Из леса, откуда вылетала птица, кто-то вышел. Загривок оборотня поднялся дыбом, ведь он увидел еще одного вампира! «Стая!» — хотел было скомандовать он атаковать, когда пришедший вампир обратился. И не просто обратился. Он стал монстром. Страшным и здоровым монстром, которому впору биться со всей стаей. Да только монстр этот распахнул кожаные крылья и, взревев, фырча своим носом, как у летучей мыши, рванул в атаку… на других вампиров.

Барьер снова слабо замерцал вокруг города, когда Роберт запел, подменив Айку. Он видел, как тонкая струйка крови стекала ей на лицо, окрашивая белоснежные волосы на лбу в красный, и без остановки тряс королеву. Он не мог одновременно с защитой города лечить ее и до ужаса испугался, что, спасая всех, потеряет человека, ради которого и делал это. Но Айка издала тихий стон, и Роб прижал ее к себе со всей силы, абсолютно забыв о том кошмаре, что развернулся под стенами.

Среди вампиров тоже были высшие, способные обернуться в чудовище — глупцы, которые не понимали, что кровью не победить, или которые просто свихнулись на старости лет. Увидев, как собрат напал на своих же, они обозлились ещё сильнее, из толпы донёсся ещё более оглушительный рев, и два точно таких же монстра выскочили, чтобы казнить предателя.

— О, богиня, спаси нас, — взмолилась Лина, почуяв, как высшие вампиры перестали сдерживаться. Она чуть не свалилась с Зака, почувствовав дурноту, и, когда он остановился недалеко от ворот, где была практически вся стая, сразу слезла и, шатаясь, добрела до первого, на что смогла облокотиться, а именно до бочки с запасными стрелами. Ее тошнило от той тьмы, которая была вокруг. Не каждому охотнику за всю жизнь «повезет» встретиться с высшим вампиром, а здесь их было несколько, помимо всего прочего.

«Соберись, — уговаривала себя Лина, — сейчас не время расслабляться!» Она сделала глубокий вдох и выпрямилась. По крайней мере, у всего происходящего была другая сторона: охотники не смогут вернуть ее в орден, если она не выживет. От этой мысли она нервно захихикала и подумала, что, кажется, начала сходить с ума потихоньку.

Ещё хуже стало, когда по ту сторону барьера вдруг открылся портал невиданного ранее размера и из него вышел очень высокий, роста ещё добавляли длинные рога, плечистый демон с белоснежными волосами, что любой сериец позавидует. Он расправил широкие кожистые крылья, оскалился, выпуская облачко пара, и, чуть согнув ноги в коленях, прыгнул высоко в небо и спикировал в толпу вампиров. Там, где он побывал, начиналось какое-то безумие. Дети Тали прекращали свой натиск на город и начинали кидаться друг на друга, разрывая на куски. Сам демон не отставал: драл когтями, вгрызался зубами в плоть, не забывал пускать и магию в ход, с огромной скоростью перемещаясь в рядах противника и наводя там беспорядки. Что ещё жуткого мог выплюнуть портал?

Но следом за демоном из магического вихря вышел рыжеволосый мужчина в венце, а за ним — целая армия. Король Генрих поднял руку вверх, призывая магический клинок, и первым бросился на врага, показывая пример остальным. Это его королевство, его дом, и вампирам в нем не место.

Вместе с Генрихом пришли сильные маги и жрецы. На головы вампирам обрушилась вся мощь Летарта, которую только смогли собрать за эти дни. Молнии разрезали темноту, огонь поджигал все вокруг, силы света разгоняли тьму, а когда нечисти заметно поубавилось, в сражение вступили тренированные воины, которые рубили головы чудищам без жалости.

— Поможем им. В бой! — скомандовал Симонс и с боевым кличем повел своих воинов вперёд. С такой подмогой им это по плечу. Если зажать вампиров с двух сторон, у них был шанс выжить и избавиться от кровавой чумы навсегда.

Следом за Симонсом издал вой и Диего, пуская оборотней вперед. Он повернул морду налево, потом направо, и две небольшие группы отделились от него — одна пошла защищать Генриха (долг оборотней есть долг перед славным королем Сайманом), вторая же вернулась обратно, оберегать место, где находилась Айка. Остальные же, прикрывая спины людей, бросались на вампиров и одним укусом отдирали лицо от остальной части тела, а кому везло, тот и вовсе голову откусывал.

В бой вступили не все, но дождавшиеся своего часа, когда началась борьба лоб в лоб, группа людей, чьих лиц было не видно из-за плотно прилегающих к лицу масок, бросилась вперед, доставая парные клинки, и тот час же скрылась во тьме. Лишь одна такая тайная фигура вышла не из замка, а из портала следом за Генрихом и тут же исчезла, чтобы наносить свои удары из тени врагов.

Вампиру-союзнику пришлось несладко против своих, но у него был козырь в рукаве. Он не только высший вампир, но и маг, и с помощью огня и льда он быстро одолевал тех, кто действительно представлял какую-то опасность.

К этому моменту в сознание пришла Айка. Она забыла, что есть война и опасность. Закрыв глаза, она слушала лишь голос возлюбленного, который выводил её из тьмы сна. Но чем ближе она была, тем страшнее становилось от осознания, что реальность страшна, а голос возлюбленного не ей возносил свои песни, а пытался защитить.

— Роберт… — прошептала она, приоткрывая глаза, и тут же вздрогнула от шума, но одновременно с этим окончательно проснулась. Вскочив резко, даже слишком резко, она схватилась за голову и наткнулась на кровь, а после голова сильно закружилась. Спасибо рукам Роберта, которые ни на секунду не отпускали её. — Роб… Я подменю…

Но он не замолчал. Видел — Айке нельзя доверять, а то грохнется в обморок, и хотела было возмутиться, как увидела творящийся снаружи беспредел. Люди, демон, вампир, оборотни, Генрих… Генрих! Он… Он вернулся?

Что странно, не радость от его появления ощущала Айка — если только где-то в глубине души — а сильную обиду. Она видела, под какими доспехами шли люди Генриха — значит, он все-таки стал королем. Но цена была слишком высока — города и деревни Серии. Королевство Айки платило за корону Генриха, а не кто-либо другой.

— Роберт, другую, — прошептала она, чувствуя слабость в ногах. Придерживаясь за Роберта, Айка запела, но совсем другую песнь — оберегающую союзников, дающую им дополнительную защиту. Молитва куда сложнее — слишком много кого нужно было защитить, но город уже не было смысла спасать — война была снаружи.

Мгновение Роб колебался, стоило ли опускать защиту города, но союзники побеждали, а с их помощью будет быстрее и надёжнее. Он запел песню Айки, усиливая ее своим голосом, позволяя направлять точнее, и союзники, почувствовав прилив сил, ещё отчаяннее бросились в битву.

Даже Ральфу перепал кусочек божественного благословения. Он с удовольствием впитал в себя эту силу, будто кровь феи глотнул. Взмыв вверх, он полетел туда, где высшие вампиры устроили разборки между собой.

— Тут моя сила и не нужна, — усмехнулся он и камнем упал на одного вампира, пронзая его рогами насквозь. Второму, которого пригвоздили льдом к месту, он запрыгнул на плечи и рванул голову вверх, отделяя ее от тела. Поигрывая с черепушкой огромной летучей мыши, как с мячиком, пока труп не рассыпался в прах, он спрыгнул вниз и медленно пошел на последнего высшего. — Так, а что мне сделать с тобой? Есть пожелания?

Ральф вдруг резко остановился, улыбка-оскал пропала с его лица. От вампира исходила до боли знакомая темная магия. Будто повстречал ещё одного Генриха, только не такого и… сильнее. Даже какая-то ревность кольнула Ральфа, что он не единственный, с кем Генри разделил магию.

— Интересно, — пробормотал он. Было бы здорово поболтать, но Ральфа ждали дела, ведь хозяин уже звал. Взмахнув крыльями, он улетел, оставляя последнего высшего в покое.

***

Прошло долгих два часа, прежде чем закончилась битва, и войска нагнали бегущих прочь вампиров, чтобы они больше никогда не смели навредить кому-то еще.

Маги осветили поле брани светом, ведь прежде, чем ликовать, нужно было своих мертвых товарищей забрать. Благо искать долго не нужно, трупы вампиров — лишь плотная пелена пыли на земле. Диего завыл первым, оплакивая мертвых товарищей, его подхватили и остальные, а после он отыскал Лину. Долго бродить не пришлось, она все это время сражалась бок о бок с оборотнями, потому, увидев её, крепко обнял и зарылся носом в волосы.

Роберт залечил рану Айки, и они вместе уже спускались вниз, чтобы поприветствовать Генриха и сказать спасибо. По крайний мере, Скайфорд точно так планировал сделать. Айка же думала, что сделать с Генри. В лицо дать, пока никто не видел, или просто промолчать? Ладно, раз уж жена, поступит так, как надо, а уж наедине поговорят после.

Король шел навстречу супруге, пока его люди помогали заносить в город мертвых, но Айка ему не улыбнулась, не поприветствовала.

— Ты задержался, — тихо сказала она.

— Я рад, что ты цела, — ответил на выпад Генрих и вдруг обнял. Несколько часов назад он распинался перед войском, что они идут спасать его любимую жену и королеву, но когда увидел ее целой и невредимой, действительно обрадовался, поэтому его жест не был продиктован одним лишь расчетом. Несмотря ни на что, она была ему по-своему дорога. — Прости, что так долго решал свои проблемы.

Роберт никак не ожидал такого от Генри и даже опешил поначалу. Ревность больно сжала сердце. То, как Генрих обнял Айку, было словно пощёчина… Нет, полноценный удар в челюсть. Это лишний раз напомнило ему, что Айка — не его жена, но он даже не мог позволить себе нахмуриться и отвернуться на людях.

— Ваше величество, примите благодарность за наше спасение, — сдержанно произнес Роберт, склонив совсем немного голову. Хотя бы разговор отвлечет его от Айки.

— Это я должен благодарить, что вы продержались так долго. Вас обоих, — улыбнулся Генри, правда, очень устало.

— Мы с тобой еще поговорим об этом позже, — прошипела на ухо Генри Айка, повозилась в его руках, но стоило расслабиться, как тоже немного приобняла. Обидно, но и она была рада, что он не прогнулся под Вильгельма. По крайней мере, насчет этого Риз её давно успокоила письмом.

Но долго обнимать его не стала, и, несмотря на войско, Айка отошла от Генриха и встала к Роберту… очень близко. А не будь лишних людей, за руку бы его взяла.

— Ступай отдыхать, мой король, — сказала она. — Мы с господином Скайфордом устали, а надо еще помочь раненым. Думаю, утром мы с тобой еще поговорим, когда все уляжется.

Естественно, их близость не утаилась от внимательного взгляда Генри. Конечно, он не был против и не раз сам подталкивал их к этому, но почему-то сейчас, когда он задумался о наследнике именно от Айки, ему это не понравилось. Улыбка по-прежнему оставалась на лице, но во взгляде не было больше тепла.

— Отдых я ещё не скоро увижу, — сказал он и пошел дальше смотреть, что там стало с замком. А ещё надо было перенять дела. Не оборачиваясь, он бросил: — Роберт, не задерживайся. Я буду ждать отчет у себя.

— Генри, Генри, Генри! Я такое видел, Генри… Такое! — примчался Ральф откуда ни возьмись. Он уже хотел вывалить на него все о встрече с вампиром, но заметил Роберта. А так как Ральф находился в крайне возбуждённом состоянии, мигом обернулся девушкой. — О, милый святоша, ты тоже здесь, — пропел он тонким голоском и, мурлыча, двинулся к объекту соблазнения, но жестоко был пойман за ухо.

— Не сегодня, Ральф. Ещё дел полно. Лучше помоги собрать советников. Что ты там видел?

— Ай, Генри, ты чего злой такой? — завопил Ральф, но тут же забыл обо всем и пошел рядом с королем, рассказывая про странного вампира.

26. Победа без борьбы

Спустя пару дней, когда с войной было покончено даже в мыслях, а все силы брошены на восстановление королевства, Айка вечером прогуливалась с Робертом. Она улыбалась, была в хорошем настроении, ведь все шло по её плану.

Генрих от неё сразу получил пару ласковых, но спустя несколько спокойных разговоров Айка больше не злилась, хоть обида и была. Правда, Генри тоже было, что ответить — по поводу Риз, потому они поругались, душу облегчили и дальше начали жизнь. Только вот Айка медленно, но верно обрабатывала свой народ и подданных. Кто все это время был здесь? Роберт! Кто помогал людям? Роберт. Где был король? На своем законном троне — в Летарте. Роберт все время молчал, но Айка это списала на то, что он просто доверил все дела ей.

— Думаю, Генри готов на разговор, — улыбаясь, говорила Айка, держа Роберта за руку. — Сегодня было третье совещание, ему ясно дали понять, что сомневаются, что король Летарта действительно желает благополучия Серии, а не родному королевству.

Роб тяжело вздохнул и остановился. Ему уже доложили его «шпионы», которых он завербовал, что было на том совещании. Один советник, тот самый «шпион», умудрился похвалить Роберта за существенный вклад в войну, в то время как остальные осуждали Генриха. И что-то подсказывало, что это сильно не понравилось королю. От этого у Роба внутри только укрепилось чувство, будто он предает друга. Генри только-только отвоевал Летарт, а они тут пытаются отнять у него Серию.

— Айка, мне это не нравится, — прямо сказал Роберт. Повернув ее к себе лицом, он положил руки ей на плечи и провел вниз, в конце обхватывая ладошки. Затем он сделал к ней шаг, приближая свой лоб к ее, и прикрыл глаза. — Ты знаешь, я люблю тебя и хочу быть с тобой, но Генри — мой друг, и убирать его так, разговорами за спиной — это подло. Давай просто с ним поговорим.

Он уже не впервые это предлагал и в принципе знал, как Айка отреагирует, но в этот раз хотел настоять на своем. Ему не нужен трон, нужна только она! Пусть Генри и дальше правит Серией. Почему они не могут просто быть вместе, зачем усложнять?

— А ты уже в который раз неверно толкуешь мои планы, — засмеялась Айка, не отрывая своего лба и только крепче сжимая руки своего любимого. — Никто его не убирает. Но Генри нужен толчок, чтобы отойти. Он должен знать, что Серия в надежных руках. Если с ним просто поговорить, он сошлется на то, что ему еще нужна военная подмога Серии на случай, если в Летарте будет бунт. Он её получит, но через мои руки, а не собственные.

Она устала объяснять это Роберту, а сейчас было такое хорошее настроение, и Роб такой ласковый, что злиться просто не хотелось. Вскоре коридор, по которому они шли, должен был закончиться, потому Айка продолжила ход, с неохотой отрываясь от Роберта.

— Право, ты так говоришь, будто я ему какой-то заговор готовлю. Сегодня вечером я ему намекну, чтонеплохо было бы остаться при своих королевствах.

— Со стороны именно на заговор это и похоже. Мой и твой, — вздохнул Роб и с неохотой поплелся за ней. — А я не хочу портить отношения с ним, пусть он и изрядно подпортил нам жизнь. Дай мне разобраться с ним по-честному, как мужчины, без подковерной игры.

В конце концов, он мог просто бросить ему вызов на дуэль за сердце Айки. Он не ровня королю, но Генрих так самоуверен, что скорее всего предоставит выбирать состязание Робу, а тот возьмёт да и предложит посоревноваться в пении. В любом случае, такой способ казался намного честнее и правильнее.

— Роберт, ты!.. Эх… — Айка тяжело вздохнула и остановилась. Вот любит он подгадить иногда настроение. Ну, не мужчина Роб! Нет, мужчина, но он даже в академии не мог отпор дать хотя бы в словесной перепалке. А тут разговор с Генрихом. У Генри язык подвешен — наплетет чего, и дело с концом. — Ладно, дерзай.

Но вдруг ответила она именно это. Ей нечего было бояться — Генрих потихоньку обрабатывается окружением, его добить Айке не составит труда. Если Роберт захочет потешить свое самолюбие — пожалуйста. А если у него даже получится…

— Если вдруг Генрих снимет корону после разговора с тобой, — оглянулась она и задорно блеснула глазками, — то покажу в постели много новых фокусов, о которых ты и понятия не имел.

Что ж, она дала ему отличную мотивацию.

***

— Ге-енри-и-и, когда мы уже вернёмся в Летарт? Милый Роберт все время вьется рядом с Айкой, я не могу с ним играть; святую невинность приватизировал себе блохастый — мне тут совсем скучно стало, а там свежая кровь.

Ральф все ныл и ныл, действовал Генриху на нервы. И напоминание о Роберте сейчас нужно было меньше всего. Его выводил из себя тот факт, что люди ни с того, ни с сего начали в нем видеть недостойного короля. Разве не он на протяжении трёх лет обогащал эти земли? Его не было здесь в трудные времена, но это не его вина. Предвидеть нападение вампиров он не мог. И разве это не он всех спас в итоге? Если бы он бросил свое дело в Летарте и вернулся без армии, было бы лучше?! Зато Роберт для них хороший. И куда приведет королевство этот подкаблучник? Особенно сейчас, когда Серии нужна твердая рука, чтобы восстановиться. Почему-то он не сомневался, что ветер дует со стороны Айки. И кто бы что ни думал, Генрих не намеревался отдавать корону.

— Ваше величество, к вам можно?

— Лёгок на помине, как раз хотел позвать тебя к себе, — сказал Генрих, ничем не выражая тех мыслей, которые крутились в голове. Он пригласил Роберта внутрь и предложил присесть, но даже не улыбнулся. — Ральф, оставь нас.

— Что, даже послушать нельзя? — расстроился демон. Только он обрадовался, что начнется что-то интересное, как его погнали.

— Нам нужно поговорить наедине.

Ральф ушел, а Генрих молча погрузился в чтение отчётов, будто в кабинете больше никого не было. Он думал, размышлял, а в это время Роберт все больше начинал нервничать. О чем Генри хочет поговорить? Касается ли это последнего собрания? Стоп, а разве не Роб пришел с ним говорить?

— Генри, я хотел…

— Это она тебя надоумила? — перебил Генрих и применил против Роба свой пронзительный взгляд, который будто стремился заглянуть в самую душу и выведать все потаённые мысли.

— Что? Кто «она»? Ты о чем вообще? — растерялся Роберт. Под таким пристальным вниманием любой бы заволновался. Будто на допрос попал.

— Возвращайся в Летарт. Ты сделал свое дело здесь, твоя помощь больше не нужна.

— Что? Постой, Генри! — Роберт аж вскочил с места. Генрих вел себя странно, не отвечал на вопросы, а последнюю фразу вообще бросил с таким равнодушием и отвернулся, будто разговор окончен. Это взбесило Роба. Не за этим он сюда пришел. — Так ты меня благодаришь? Я сохранил королевство, потратил половину своего наследства на наемников…

— Корона тебе все возместит.

— Да не в золоте дело! — Роберт вышел из себя окончательно и даже ударил ладонями по столу, чтобы Генрих на него посмотрел. — Послушай меня, Генри. Я пришел попросить тебя отпустить Айку. Ты получил, что хотел — забрал корону Летарта, Серия тебе больше не нужна, и Айка…

— Значит, все-таки она, — вновь перебил Генрих. — Допустим, я соглашусь, и что тогда? Думаешь, если вложишь остатки состояния Скайфордов — это поможет вывести Серию из кризиса? Или Айка наивно полагает, что справится одна с правлением? — Генри отрицательно покачал головой, ясно давая понять, что не верит в благополучный исход при обоих вариантах. Он поднялся, обошел стол и встал напротив Роберта скрестив руки. — Знаешь, Роб, я мог бы понять, если вы просто переспали, но ты пытаешься заменить меня не только в постели, но и в глазах народа, а это неприемлемо. Да, мне рассказали, как ты выступал перед людьми рядом с Айкой.

— Я делал это!..

Генрих поднял руку, чтобы он не перебивал и продолжил:

— Я готов дать развод Айке, но Серия останется в моей власти. Мы можем хоть завтра подписать бумаги, что она войдёт в состав Летарта как Зария. Но спроси себя, готова ли Айка променять корону на тебя? Как моя жена, она теперь королева не только Серии, но и Летарта. Я тебе подскажу, ответ: «Нет».

Роб открыл было рот, чтобы возразить, но ему нечего сказать на это. Он прекрасно знал, что Айка не откажется от Серии, иначе не было бы всех этих споров в последние дни. Как и Генрих ни за что не отступится. Он был прав во всем: ни Роб, ни Айка не смогут вернуть Серии былое величие, тем более если останутся без поддержки Летарта в лице Генриха. Все козыри были на руках нынешнего короля. Закрыв рот, Роберт опустил голову.

— Послушай, Роб, — мягко произнес Генри, кладя руку ему на плечо. — Я понимаю, ты любишь Айку, но давай смотреть трезво на ситуацию. Мы в жопе. У нас два разрушенных королевства, и нам сейчас никак нельзя разобщаться. Ты нужен мне, нужна твоя поддержка и поддержка Айки как моей жены, как королевы. Возвращайся со мной в Летарт.

Роберт все это понимал и кивал в такт словам Генри. Он давно уже проиграл и не стоило надеяться на реванш. Как мужчине… Как любящему мужчине, конечно, было обидно, что он не мог отстоять свою женщину. Но как человек чести он не мог просто бросить и предать друга, когда нужна его помощь.

— Я понимаю. Хорошо, — тихо произнес Роб, подписывая смертный приговор своим отношениям с Айкой. Но так будет правильно.

***

— Ну, как все прошло? — поджидала в саду Айка. Она была весела — хорошее настроение не могло уйти, когда приходят хорошие новости. Прибыли караваны с едой из Зарии, которые до сих пор не могли пройти из-за вампиров, люди насыщаются, а оборотни помогают телегам с людьми добраться до мест, где нужно было все начинать с нуля.

Но, увы, вид Роберта был мрачен. Айка и сама нахмурилась, покачала головой и поднялась с качель, где каталась и болтала ножками. Ну, что и следовало ожидать. Она не удивится, если Генрих вообще его слушать отказался.

— Так и знала, — вздохнула она с улыбкой, подходя навстречу к Роберту. — Ну, ничего, — положила она свои руки на его плечи и потянулась, чтобы сорвать поцелуй. — Я сама все сделаю, как и планировала. Только теперь уже ты будешь мне служить в постели.

Роберт молча обнял ее за талию, прижал к себе, крепче стискивая, и зарылся носом в волосы на шее. Последний раз вдохнет ее аромат, позволит себе последнее объятие. Он знал, что следующие слова окончательно разведут их дороги в разные стороны, и тянул время. И то, что она в него даже не верила, окончательно убедило, что он ей не пара. Сильной королеве место рядом с сильным королем. А он… Может, лучшее, что он заслуживает — служить.

— Ты поедешь в Летарт и станешь королевой, которой я буду служить до конца своих дней, — тихо произнес он и отстранился, опуская глаза, чтобы спрятать всю боль, которую ему причиняли эти слова. — Генри сможет дать тебе и Серии то будущее, которое вы заслуживаете. Я — нет. Мы всегда это знали.

— Ч-что? — с улыбкой спросила она. Уверена — послышалась. Но взглянув в лицо Роба, Айка ощутила звонкий удар по лицу, хотя на деле её никто не тронул. Отступив на шаг назад, она спросила. — Повтори, что ты сейчас сказал?

Он молчал. Холод добавился к её голосу:

— Роберт?..

Но он продолжал отводить взгляд. Значит, ей и правда не послышалось. Айка на миг испугалась того неприятного чувства разрыва сердца. Точнее она увидела вокруг темноту, в которую провалилась, выкрикивая его имя. Но Роберт стоял на месте.

— Что тебе сказал Генрих? — Но королева не та, кто будет плакать. Она та, кто будет драть зубами. — Роберт, что он тебе сказал?!

— Что сделает тебя королевой Летарта, — повторил Роб, что она и так должна была понять. Пересказывать весь разговор зачем? Она будет отрицать очевидные вещи. А если представит Генри в плохом свете, то лишит его поддержки жены. Пусть лучше думает, что это Роб принял такое решение. — Ты нужна ему. И ты достойна большего, чем могу предложить я.

— Вот так, да? — нервно усмехнулась она, отступая еще на один шаг. — Вот чего стоит любовь Роберта Скайфорда! Ты жрец низшего ранга — только балаболить можешь, а на деле ничего! — Её голос постепенно повышался. Кто услышит — плевать. Но такого оскорбления в свою сторону Айка не могла простить. Это не та женщина, которая привыкла к тому, что её бросают. А уж тем более…

Когда она любит.

Она резко повернулась к нему спиной и прижала ладонь к глазу, будто ударилась. Но нет, все-таки сердце её принадлежало любящей женщине, и как бы она не сдерживалась, глаза на мокром месте были. Слезы она выжигала злобой, и когда еще раз прокрутила слова Роберта в голове, прочитала молитву так быстро, что она была будто одним звуком, а после развернулась и взмахнула рукой, после чего Роберта с силой отбросило назад.

— Да как ты посмел?! — рявкнула она, до боли кусая губы после каждого предложения. — Как ты посмел кормить меня надеждами и обещаниями? Как ты смел играться с моими чувствами?! Что, отомстить решил? За свадьбу?! Я королева Серии — мне большего не нужно! И я сама решаю, чего достойна, а чего нет! Я достойна лучшего отношения к себе, Роберт! И я не достойна лицемерного лжеца! — Она прочла еще строки из книги и взмахнула рукой, отчего в трех сантиметрах от ног Роберта ветром разрезало землю. Это была угроза. — Убирайся отсюда, Роберт! Чтоб я тебя никогда больше не видела, слышишь меня!

И только когда она развернулась к нему спиной и быстрым шагом направилась куда глаза глядели, её чувства дали волю.

Генрих победил, не вступая в борьбу.

27. Беда не приходит одна

Последствия нашествия вампиров будут устранять ещё долго, а Генриху нужно было возвращаться в Летарт. Он по-быстрому закончил свои дела, оставил распоряжения и созвал магов, чтобы открыть портал и перебросить армию домой. Роберт отчалил в тот же день после их разговора, а с Айкой у него даже не было времени увидеться. Генри день и ночь пропадал в кабине или на собраниях, чтобы успеть все до ухода. Видел ее всего один раз и посчитал, что лучше пока оставить в покое. Успокоится, тогда и поговорят.

Конечно, покидать Серию надолго он не собирался. Больше не нужно было копить силы, и он мог раз в несколько дней перемещаться порталами, чтобы быть в курсе событий везде и держать все в своих руках. Пусть частые переходы его и выматывали.

Но Серия с каждым днём потихоньку восстанавливалась. По приказу Генриха были направлены лучшие строители и плотники из Летарта, чтобы восстановить разрушенные города. К их прибытию от заплутавших вампиров очистили Близнецы. Те маленькие группы, что остались, уже не представляли опасности, но они засели в некоторых деревнях, и от них нужно было избавиться.

Для такой работы оборотни подходили лучше всего, и помня, как хорошо они сработались, Лина не упустила возможности, чтобы напроситься с ними. Вот уже две недели — так долго преимущественно из-за нее — они переходили от деревни к деревне, гасили последние очаги вампирской болезни и сжигали тела.

— Осталась последняя? — спросила Лина, перегибаясь через плечо Диего, чтобы заглянуть в карту, в которой крестом были отмечены места, где заметили вампиров. Ещё одна деревня, и они вернутся домой, куда уже наверняка доставили новую кровать. Эта мысль окрыляла и поднимала настроение. Приятно было немного помечтать, чем они займутся на широком ложе, что даже поскорее хотелось закончить привал и двигаться дальше. Но отдых тоже всем нужен.

— Да, — вздохнул оборотень. — Но не стоит ждать, что на этом все кончится. Еще дома много хлопот.

***

— С вами требует аудиенции глава певчих из Люция, — доложил Зак, когда Генри позволил ему войти. — Он пришел с явной агрессией, мой король. Да и, кажется мне, не успели вам доложить об этом маленьком инциденте.

Наверное, одного лишь слова «Люций» Генри хватило, чтобы встретить Хабэка, с коим он ранее еще не имел радости познакомиться, с нехорошим предчувствием. И пока они шли, Зак, со слов Диего, конечно, рассказал все дословно, что произошло при первой встрече с главой ордена охотников. Что при этом чувствовал король — Зак не знал, первостепенную задачу он выполнил и убежал докладывать Диего и Лине о новых гостях.

— О, ваше величество! — радостно воскликнул старик. Стоило напрячься, что Хабэк был с дюжиной таких же охотников, которые скрывали лица под мантией. Сам же старик, опираясь о шест, подошел к королю и поклонился, как мог. — Слава Индре и Суне, что вы вернулись! Быть может, с вами удастся обговорить произошедшее в сторону нашего ордена оскорбления со стороны королевы Айки! Если орден не получит извинений, его величество Феликс примет это в знак оскорбления, которое более терпеть не намерен! Знаете ли вы, что за бардак был в ваше отсутствие?

Рычание — Зак все-таки уйти так просто не смог. Но рычание если и слышал кто, то только со звериным слухом. Он остался, чтобы подстраховать короля, и вернулся на место по левую руку от Генри.

— Я слышал, что вы напали на моих людей, — невозмутимо ответил Генрих, внимательно разглядывая людей в красных одеждах. Ральфу сразу был отдан приказ не появляться поблизости, пока не возникнет такая необходимость, но если запахнет жареным, он готов был тут же ворваться и надрать задницы святошам.

Про Лину Генри слышал, но всех подробностей не знал. Диего поручился за нее, поэтому сейчас она была на задании с ним и другими оборотнями. Как раз Генри должен был поговорить с охотницей и принять ее присягу по возвращении. Может, оно и к лучшему, что ее здесь нет, получится отделаться от этих людей за неимением предмета спора.

Учитывая, что Феликс плохо шел на контакт, любые споры с люцийцами были сейчас ни к чему. Ещё одна война так скоро могла уничтожить Генриха, несмотря на то, что под его руководством было два королевства. Они оба ещё восстанавливались после пережитых кошмаров. И давать повод Люцию устроить новый он не собирался.

— Каких же извинений вы хотите?

— Лично от королевы Айки, — вздернул нос старик. Но все-таки мужчин он явно чтил больше женщин, и помня, что перед ним разумный король, опустил голову. — И чтобы выдали нам предателя ордена. Женщина, что отдалась оборотню, будучи нашей послушницей. Она предатель, которого укрывают эти стены.

Ощутив напряжение от Генриха, Хабэк отошел назад, но к нему тут же подскочил один из его людей и что-то нашептал на ухо, после чего взгляд старика загорелся с новой силой.

— А напал я, потому что нечисти нельзя доверять. Кому, как не вам, об этом знать, ваше величество? Не при вашем ли обучении были первые зачатки предательства вампирской расы? Оборотни такие же — рано или поздно они захотят чего-то большего, а из самого сердца Серии этим будет очень просто навеять смуту и смерть.

Этот рык Генри уже услышал и приподнял руку, предостерегая Зака от опрометчивых слов или действий. Айка была умной женщиной и не стала бы влезать в конфликт просто так. Без Генриха она, конечно, принимала достаточно импульсивные решения, была ли тому причиной война или Роберт, неважно. В любом случае, как королева и верховная жрица, она не обязана ни перед кем извиняться. Тем более перед наглым стариком из чужой страны.

— При всем уважении, господин, но моя жена не будет извиняться за то, что защищала наших людей. — А мнение Айки относительно оборотней он полностью разделял. Генрих поднялся, чтобы казаться внушительнее. Конечно, слепому старику этого не было видно, но раз он резво дрался против Диего, наверняка у него есть способ видеть. — Оборотни — такие же полноценные граждане Серии и Летарта, как любой другой человек, а долг короля и королевы — защищать своих подданных. Я не позволю в моем присутствии бросаться необоснованными предположениями в их отношении, иначе могу счесть это за оскорбление моей власти. Что же касается вампиров, в их предательстве виноваты люди и неправильная политика покойного Вильгельма не меньше, чем они сами. А величайший профессор, который научил меня очень многому и не раз выручал мудрым советом, между прочим, был вампиром.

Взяв короткую паузу, Генри опять пробежался взглядом по незваным гостям и постарался понять, какое впечатление произвели его слова. За капюшонами лиц не было видно, и приходилось считывать малейшие движения, но охотники стояли словно истуканы какие-то. Все, кроме их предводителя, а он явно был не в восторге от его взглядов, которые расходились с мнением ордена.

Генри надеялся, что ясно донес свою мысль. Оставался ещё вопрос с предателем. Он не знал, какие порядки бытуют в ордене охотников, но его вдруг посетила занятная мысль, и он оскалился.

— Что же это получается, орден, который служит богине любви Суне, считает любовь предательством?

— Суна — светлая богиня в первую очередь, — оскорбился старик. — И не терпит детей своих злых сестер. Хотя то, что мне приходится рассказывать это королю, о многом говорит. Не сочтите за оскорбление, вы же не жрец, чтобы знать такие важные вещи.

Хабэк развернулся и, казалось бы, хотел покинуть кабинет, но нет. Он просто ходил из стороны в сторону, решая, как быть дальше. Их орден силен, и на их стороне сильное и процветающее королевство, король которого уже был оскорблен этими жалкими молодыми королем и королевой. Если Хабэк сделает шаг, это поставит на место Серию — поставит на место то, что Феликс не лишний раз покажет новому правителю силу своего соседа.

— Вампиры были тихи триста лет, ваше величество. И если их веру и спокойствие мог в одночасье разрешить один слабый человечишка, говорит не только о глупости вампиров, но и об их шатком чувстве мира. Впрочем, как и оборотни, — вновь заговорил Хабэк с Генрихом, но лишь предполагая, где его лицо, он уставился в область шеи. Хабэк чувствовал зло от Генриха, но не могло же чудище править Серией, верно? Волне вероятно, сейчас Генрих лечился (лечится ли?) от укуса вампира или типа того. — И да-а-а-аже, — неприятно протянул Хабэк, — если вы так доверяете оборотням, то счесть вас предателями добра мне поможет тот факт, что вы скрываете преступницу.

«Разве Морро — злая богиня?» — удивился Генрих, но по этому поводу не стал ничего говорить. Как и сказал Хабэк, он не жрец и действительно не вдавался во все подробности. Может, оборотни и вовсе не принадлежат Морро.

В любом случае, во мнении относительно нечисти они расходились, и, как уже понял Генри, упертого старика не переубедить. Не кидается больше на оборотней, и на том спасибо. А вот с той, кого они назвали преступницей, вопрос щекотливый. Благоразумно было бы выдать ее и замять этот конфликт с Люцием, но Диего ему ни за что не простит такого. А мнение и признание капитана были важны для Генри. Значит, Лину нельзя отдавать этим фанатикам. Он очень надеялся, что сама она не такая.

— Я не вижу преступления в том, что женщина и мужчина понравились друг другу и переспали, какой бы расы они ни были, — предъявил Генрих свой последний аргумент. Если и это не поможет, просто выдворит их из дворца. Ему уже надоело слушать бредни старика. Феликс в самом же деле не может объявить войну из-за такой глупости? — Лина — часть стаи, часть семьи и с недавних пор принесла присягу и стала моей подданной. — Тут он приврал немного, но этот вопрос можно было считать уже решеным. — А как я сказал ранее, долг короля — защищать своих подданных. Предъявите мне весомые доказательства, что она совершила преступление, которое нарушает законы Серии, и тогда я вынесу это дело на суд. В противном случае прошу покинуть мой дом.

— Судя по вашей логике, какой-нибудь псих, покойный Вильгельм, например, не будет видеть ничего плохого в том, что убийца другой страны, зарезавший и изнасиловавший несколько женщин, вдруг влюбился в преступника собственной страны! — ругался Хабэк. — Да, это несравнимые вещи, но вы поняли, я надеюсь, что хочу сказать. Если преступники не будут получать по заслугам, а будут прятаться в других странах — в мире начнется хаос. Наши законы вас не касаются, король, не вам их судить.

Но судя по тишине со стороны Генриха, он был неумолим. Хабэк вздохнул еще раз и покачал головой. В принципе, он ожидал, что у на голову поехавшей королевы будет такой же поехавший супруг.

— Спрячься Вильгельм в другой стране, оставили бы вы его? — уже скорее сам себя спросил Хабэк и повернулся к Генриху спиной. — Что ж, я передам его величеству Феликсу, что король, который себя кулаками в грудь бил, какой он… «король» двух государств, отказывается идти нам навстречу.

— В данном вопросе я руководствуюсь общепринятыми моральными нормами, которые действуют в здоровом цивилизованном мире. Следуя вашей логике, пришлось бы наказать половину королевства за межрасовые браки. Если Феликсу действительно нужна эта «преступница», пусть пришлет мне официальный запрос. Может, заодно и на остальные письма ответит наконец. С ним мы и будем обсуждать этот вопрос, никак не со стариком, который явился в мой дом, оскорбил мой народ, мою жену и меня самого. Стража, проследите, чтобы наши гости немедленно отправились за ворота.

Генрих ни на секунду не расслаблялся. Его до глубины души возмутило, что этот самоуверенный индюк посмел проявить неуважение к королю и повернуться к нему спиной. Если он здесь действительно по велению Феликса, то король Люция уже во второй раз нарывается на войну. Хорошо, Айки здесь не было, Генри сам с трудом держался, чтобы не поддаться на откровенную провокацию.

— Вызови ко мне Диего, — шепнул он Заку, пока четверка стражников обступала членов ордена с двух сторон.

— Прибудет в течение получаса, мой король, — склонил голову перед Генрихом Зак и развернулся, чтобы отойти и вызвать цепочкой воев вожака, который нынче был с Линой достаточно далеко отсюда. Но, прежде чем выйти, Зак на секунду затормозил в дверях и полубоком встал к королю, кланяясь ему. — Спасибо, ваше величество.

К чему это было? За подружку вожака? За то, что не опустил лицо серийских оборотней перед чужаком? Черт знает, но то, что оборотни признали в Генрихе достойную замену Саймана, это точно. По крайний мере, Зак был одним из таких.

***

Лину пришлось оставить в городе, который помогали восстанавливать Диего и его группа. Во-первых, в призыве ему доложили об ордене охотников. Во-вторых, короля Диего заставлять ждать не собирался, а потому в своей форме он и бежал, и скакал, и переходил на обычный бег, когда деревья слишком тесно были друг к другу — даже вцепившаяся в него гончая просто не смогла бы удержаться.

В замке его встретили с одеянием, чтобы перед Генри предстать после обращения в нормальном виде, а после он, поправляя волосы, завязывая их в тугой хвост, ринулся в кабинет короля.

Волнение в нём присутствовало, и он даже планировал обращаться за помощью к Айке, если вдруг король во избежание новых войн — а именно этим грозился в последнюю встречу Хабэк — решит отдать Лину.

— Ваше величество, — постучался он в дверь кабинета Генриха, — я примчался так быстро, как мог, простите за ожидание, — а получив разрешение, он вошел.

В это время Ральф о чем-то живо спорил с Генри, сидя прямо у него на столе, пока сам король расхаживал из стороны в сторону рядом с книжным шкафом. В руках у него был свод законов Серии — решил освежить память или найти лазейку, чтобы не попасть впросак в сложившейся ситуации. Ещё бы достать законы Люция, чтобы убедиться, что в них действительно есть пункт о наказании за связь с оборотнями. Или в чем там действительно она провинилась?

— Проходи, Диего, — пригласил Генри. Он вернул книгу на полку и, согнав Ральфа, сел на свое место.

— Ну, рассказывай, как она? И не упусти ни одной пикантной подробности! — Соскочив со стола, Ральф тут же накинулся на Диего с вопросами. Демон есть демон, что с него взять?

— Ральф, не сейчас, — остудил его Генри и жестом намекнул убраться отсюда, но демон лишь отошёл немного в сторонку, чтобы не мешать, но уши погреть. — Диего, тут такое дело… — начал Генрих, но заметил волнение со стороны капитана. — Не беспокойся, я не собираюсь отдавать твою подругу этим ненормальным. Зак тебе уже все рассказал? Лине нужно как можно скорее стать моей подданной, чтобы я мог ее защитить. Присягнуть на верность — это одно, но… Есть некоторые нюансы. Ральф, дай сюда кодекс.

Демон послушно передал книгу, и Генри ещё немного ее полистал, сильно хмурясь. По закону, присягнувший из другого королевства должен отслужить не менее трёх лет, чтобы считаться полноправным гражданином Серии. С бывшими военными дела обстоят ещё сложнее, а Лину точно не назовешь простой горожанкой.

— У вас все серьезно? — вдруг спросил Генрих и уставился внимательным взглядом на Диего.

— Она стала официально моей самк… девушкой. — Это при Айке можно было своим лексиконом разбрасываться, а тут бы поосторожнее. — Моя стая её приняла как часть себя. Да, ваше величество, у нас все серьёзно.

Оборотни не предают, не перевлюбляются. Только после какого-то промежутка после расставания, так что в отношениях многое будет зависеть от Лины.

— Она готова присягнуть вам, ваше величество, но я понимаю, чем грозит отказ ордену в выдаче Лины. Мне жаль, что доставляю вам с её величеством столько хлопот.

— У нас с Феликсом и без этого полно проблем, — отмахнулся Генрих. Его слова могли прозвучать как недовольство, но на самом деле он не считал, что Диего доставляет проблемы. Скорее уж Феликс, если за всем действительно стоит он, ищет повод. Конечно, не хотелось бы его давать, но доверие собственных подданных гораздо важнее. Генрих вздохнул, положил раскрытую книгу на стол и снова пристально посмотрел в глаза Диего. — Вам нужно пожениться. Как твоя супруга она автоматически будет признана гражданкой Серии, и у меня будут все основания на отказ передать ее в Люций.

— Ура, свадьба! Чур право первой ночи мое! — в восторге подпрыгнул Ральф и захлопал в ладоши, за что получил строгий взгляд от Генри.

— Честно признаюсь, я не силен в обычаях оборотней, это по части Айки, — продолжил король. — Понимаю, это серьезный шаг, поэтому оставлю выбор за тобой. Если ты и Лина, конечно же, готовы, то разборки с Люцием я возьму на себя.

И Летарт, и Серия сейчас не на пике своей мощи, но не будет же Феликс настолько глуп, чтобы выступить сразу против двух королевств из-за одной девчонки? Генрих делал ставку именно на этих рассуждениях, когда принимал решение.

Человеческие обычаи Диего чтил и уважал, но к себе не применял. То есть ему эта свадьба — как что-то неважное и ненужное, смотря, как Лина на это отреагирует. Они вместе, ну, сколько? Месяц? Два?

— Думаю, это будет обычная формальность, так что проблем с Линой не будет, если она хочет защититься, — кивнул Диего. — Я могу идти?

Получив кивок от Генриха, Диего взглянул на Ральфа и едва трансформировал морду, чтобы клыки были особенно видны, оскалился и прорычал:

— Еще одна шуточка, Ральф, в эту сторону, и я жизни не пожалею, но вырву твою глотку.

Король королем, но свою даму Диего защитить был обязан. Это уже на уровне инстинктов, так что, да простит его король, Диего не мог сдержаться. А после, когда морда превратилась в лицо, не отрывая ядовитого взгляд от Ральфа, Диего склонил голову в сторону короля и покинул кабинет.

— Страшный, — сглотнул Ральф, когда Диего вышел. Конечно, он не умрет от этого, но что-то ему не сильно хотелось нарываться на оборотня снова.

— Будешь ещё шутить с ним? — усмехнулся Генрих и закрыл кодекс. Эта проблема была решена, теперь оставалось продумать стратегию общения с Феликсом. Может, хоть это выведет короля Люция на разговор? У Генри уже в печенке сидело его молчание.

***

Прошло ещё время. Серия и Летарт постепенно восстанавливались, и Генрих уже и думать забыл о той неприятной встрече с представителями священного ордена Суны. Видимо, вся громкая речь старика была лишь бравадой. Ну, все равно лучше было перестраховаться.

Генри все чаще задерживался в Летарте, потому что там дел было гораздо больше. Конечно, один из самых ярых противников нового порядка скончался от сердечного приступа, но были и другие, и вот с ними Генри боролся. Винсент с Евой, господин Хемстел и Роберт со своим отцом очень помогали. На последнего было жалко смотреть, но все должно наладиться в скором времени. Если даже целые королевства заживают, то и разбитое сердце сможет.

Сообщение от Винсента застало Генриха, когда он был в Серии. Его наемники донесли, что на границе с Люцием был замечен военный отряд. Вот так, без предупреждения и объявления войны Феликс решил напасть? Он считал, что король Люция куда более порядочный и умный человек. Нужно было срочно возвращаться в Летарт, чтобы командовать войсками, но сначала он должен был рассказать Айке. В последнее время они мало общались друг с другом, но сейчас она была нужна ему; нужна королева.

— Айка, не спишь? — осторожно спросил Генри, заходя в их комнату. Было уже довольно поздно, и из-за дел он стал приходить гораздо позже нее, когда она уже спала. Он прошел вглубь, сел на край кровати с ее стороны и коснулся рукой плеча, слегка сжимая. На самом деле давно пора было ввести ее в курс дел и забрать в Летарт для коронации, он уже достаточно дал ей времени, чтобы прийти в себя.

— Его величество изъявило желание взглянуть на свою королеву? — тихо спросила Айка.

Она лежала под одеялом и читала книгу на согнутых коленях. Благодаря пышным подушкам и их количеству, она почти сидела на кровати, а на Генриха не бросила и взгляда. О нет, она не была зла на него. С того дня она постепенно с огрызаний переходила на колкости, и чем больше проходило времени, тем спокойнее она становилась. Пройдет еще немало времени, прежде чем Айка по-настоящему улыбнется Генри как раньше, еще до войны. Но сейчас, в любом случае, она не была на него зла, но и улыбнуться не могла.

Когда же Генри сел к ней и сжал плечо, Айка перевела на него взгляд, наконец-то. Он к ней не прикасался с тех объятий во время осады, и, честно признать, это было первое прикосновение от кого-либо за столько времени. Айка странно себя почувствовала, но колкость в голосе сменила на смирение.

— Что ты хочешь, раз пришел раньше обычного?

От этого вопроса где-то глубоко внутри Генри зашевелилась совесть. А ведь правда получается, что он пришел к Айке, когда она ему понадобилась, и начинать разговор с этого показалось неправильно. Хотя, может, наоборот, стоит дать понять ей, что без нее ему трудно?

— Ты нужна мне, — просто сказал Генри после недолгих раздумий.

Он смотрел ей в глаза, подмечая малейшую реакцию на слова, будто говорил не с женой, а с врагом, которого пытался предсказать. Дурная привычка. Поймав себя на этом, он переключил внимание на ее руки, скользнул ладонью от плеча до кисти и обхватил двумя руками ее ладошку. Было видно, как что-то в его отношении к ней изменилось. Раньше он не позволял себе таких прикосновений ни на публике, тем более ни в их общей спальне, когда не приходилось играть счастливую семью. А тут вдруг столько нежности в одном прикосновении. Встреча с Риз в нем разбудила далеко запрятанное тепло, или ушедшая вместе со смертью Вильгельма ненависть перестала вытеснять все остальное?

— Я хотел дать отдохнуть тебе после всего, что пришлось пережить, поэтому взял все на себя, но пришла новая беда, — с тяжёлым вздохом продолжил Генрих. Сейчас больше обычного было видно, как он устал, несмотря на то, что, казалось бы, дела должны были наладиться. — Айка, ты превосходная королева, и я хочу, чтобы ты правила не только Серией, но и Летартом. Раньше я на это не обращал внимания и принимал тебя как должное, но твоя поддержка очень важна для меня. Вместе мы можем объединить наши королевства и превратить их в мощь, перед которой никто не устоит, в первую очередь, Люций.

Лишь на секунду её глаза вспыхнули злостью, но она прошла так же, как и появилась. Айка хоть и терзалась обидой и ненавистью к Генри и Роберту, но постепенно приходило осознание. Да и битва без короля тоже дала ей возможность повзрослеть, а не хвататься за шею Генри, когда он стал это позволять — с первых дней после свадьбы. Все-таки сама сказала — она королева. И полюбила она…. слабого мужчину. Любила до сих пор, но одна она тоже не справится. Гордость покинула её с момента, как на плечи свалилась ответственность. Потому что она не только за себя отвечает.

— Хочешь, чтобы я покинула родные земли? — фыркнула Айка и сделала легкое движение, чтобы вырвать руку, но не полностью, как бы говоря, что её ответ не окончательный. Потому что понимала, как она королева своей земли, он король другой. И с этим нужно было что-то решать. — Не сейчас, Генри. Не тогда, когда Серия оправляется от разрухи. Она не стоит твердо на своих ногах. Да и на кого мне оставить её? На Орлоно, который свалил сразу, как только Роберт взял все на… — Он брал на себя только финансы, но не управление. Айка еще раз вздохнула от горькой правды и опустила взгляд на руки своего мужа.

Что-то с ним было не то. Такие прикосновения… Как оказалось, у него довольно горячие руки, и он может быть нежным, мягким… Руки, обагренные кровью. Может, это и подкупило Айку, хотя было и чувство, что он её просто жалел.

— О какой беде ты говоришь? — спросила она, пряча свою слабость за деловитым тоном. Чувство, что её жалели, все же посетило и было очень неприятным на вкус. Её взгляд опустился на книгу, и она упорно стала делать вид, что продолжила чтение, но при этом внимала словам Генриха.

— Военный отряд Люция был замечен на наших границах, — ответил Генри, стараясь делать акцент, что королевства теперь их общие, и беда одного — это беда и другого. — Не знаю, из-за проблем с их орденом, или Феликс просто использовал это как предлог, но война назревала давно, и сейчас, когда мы в таком состоянии, это его единственный шанс справиться с нами. Поэтому мы как никогда должны быть заодно.

Генрих снова тяжело вздохнул и на этот раз поднялся с кровати. Он хотел сразу после разговора отправиться в Летарт, но решил на ночь все же остаться с Айкой, а с утра уже со свежей головой вступить в войну. Поэтому повесил на стул душный камзол, расстегнул рубашку и, скинув сапоги, лег на свою половину кровати.

— Завтра я уйду в Летарт. Если пойдешь со мной, мы быстро уладим все формальности с твоей коронацией, и я верну тебя сюда, — предложил Генри. Он не хотел превращаться в отца и подозревать всех подряд в шпионаже и предательстве. Он точно знал, что среди его людей, даже неприятелей, нет шпионов Люция, но Айка подорвала доверие. Однако он долго думал и посчитал правильным дать ей шанс. Да и если не доверять жене, то кому? — Мне нужен сильный тыл, и я верю, что ты сможешь прикрыть мою спину. Симонс останется, чтобы тренировать людей на тот случай, если понадобится подкрепление. Без веской причины я не буду бросать Серию на передовую — это я могу обещать тебе.

Генри ждал от неё ответа, а она лишь безразлично смотрела в его глаза до тех пор, пока муж вовсе не повернулся к ней спиной и не укрылся одеялом.

На самом деле Айка размышляла над шагами и над информацией, что ей передали. Люций решил действовать? Ха, жалкий самовлюбленный дурак. Тут гордость и самоуверенность вновь играли с Айкой шутку, но злую ли? Единственное, чем опасен Люций — орденом. Там сильные жрецы, они с младенчества, судя по рассказам Диего от Лины, обучаются биться до конца, а из-за преданности они не будут знать ни страха, ни смерти, ни даже дружбы. Это делало их убийцами.

— Сделай одолжение, Генри, — вдруг нарушила тишину Айка, — в следующий раз, когда решишь говорить мне такие новости, — он почувствовал, как она поднялась с кровати, закопошилась, заходила по комнате…. Но, как оказалось, просто искала более-менее приличный халат. А уже у самых дверей добавила: — делай это утром, чтобы у меня было время подготовиться.

О какой подготовке шла речь? Это Генрих мог услышать, как Айка вышагивала по коридору, отдавая приказы пробегающим мимо слугам, которые, между прочим, тоже хотели спать:

— Диего ко мне, срочно!.. Господина Симонса ко мне в кабинет! Отыщите пришедшую к нам из Люция Лину. Ганс, призови лидера «Ядовитых Клинков». Верховного жреца ко мне, немедленно!

Неважно было, за что сейчас собралась бороться Айка — за Летарт, который теперь тоже принадлежал ей; за Серию, которая погибнет, если Феликс покорит Генри и его еще пока шаткий трон. Было ясно одно: биться она была готова как обычно — беспощадно.

— Вот это прыть! Эй, Феликс не окажется у нас на пороге прямо с утра, у него нет магов, чтобы открыть портал, это все может подождать ночку.

Генрих еле догнал ее в коридоре, спешно застегивая рубашку на ходу, чтобы скрыть свой страшный шрам от посторонних. Но он не ругался, как могло показаться изначально, а даже выглядел довольным, что Айка сразу взялась за дело и переняла часть ответственности на себя. Схватив за талию, он остановил ее и повернул к себе лицом.

— Хотел с тобой обсудить ещё один вопрос, — сказал он, но вопрос был гораздо более личный, поэтому он опустился к уху Айки, чтобы засуетившиеся вокруг слуги не услышали его слов. — Прости, что был плохим мужем. Теперь я готов. Надеюсь, ты мне дашь шанс всё исправить.

Айка никогда не заменит в его сердце Риз, но он мог попытаться ее полюбить, потому что он выбрал именно Айку, чтобы прожить жизнь вместе. А так, как они жили эти три года… Так жить невозможно. Он хотел если не измениться сам, то хотя бы изменить свое отношение к той, кого называет своей женой.

— Не задерживайся, завтра рано уходим, — сообщил Генри, слегка улыбнувшись, развернулся и направился обратно в спальню. Может, хоть сегодня выспится.

Айка так и осталась стоять, обескураженная от поступка Генри. Точнее от него такого…. Такого.

— Тебе что, приворотного зелья налили вечером? — пробубнила про себя Айка и отвернулась, скрывая свой румянец.

28. «Ружья»

Не без помощи магов самый быстрый отряд, а именно оборотни, которые должны были ослабить боевую силу противника, был телепортирован к одной группе врагов. «Ядовитые клинки» сообщили о военной мощи Феликса, и, как оказалось, в армии были как обычные бойцы, так и жрецы-охотники. Чтобы вся армия смогла встретиться одновременно у стен Летарта, она была поделена на группы — несколько конных отрядов, пеший и сами охотники. В связи с тем, что все они шли разными темпами, и чтобы сам Летарт не подстроил ловушку, армия простиралась чуть ли не по всей границе, верным шагом идя на противника.

К охотникам оборотни не могли спокойно подойти — им было поручено забить один из небольших конных отрядов, пока «Ядовитые Клинки» уничтожали пешие.

Сейчас Диего, Зак и Лина осматривали, как рыцари делали привал рядом с рекой на закате дня. Они были очень хорошо защищены, доспехи из качественного железа, а копья… Ну вот копья у них были смешными — что-то Диего не видел острия на них. Будто просто сделанные палки странной формы. У некоторых был новый предмет на обмундировании — кожаный мешочек «Г»-образной формы, а из него что-то торчало, но никто не придал этому значения.

— Все помнят план? — тихо спросил Диего, взглянув на Зака и Лину.

Подружка вожака еще после того раза, как и сказал Диего, стала настоящим членом стаи, а значит, её брали на любую миссию как самого обычного волка, не придавая значения отсутствию клыков и мощной формы. Вервольфы с охотницей очень неплохо действовали в битве, и у них даже образовалась своя собственная тактика.

Переглянувшись, Лина и Зак кивнули. Ей выпала роль приманки. Тут пригодились отличительные доспехи ордена, от которых она не успела избавиться. В таком прикиде ее примут за свою, а потрёпанный вид (царапины и вмятины) придаст правдивости легенде, что ее отряд попал в засаду. Таким образом она должна была отвлечь часть рыцарей, а когда те кинутся на выручку несуществующему отряду, попытаться навести смуту, чтобы оборотням было легче разобраться с остальными. Ее святые слова были не так эффективны против людей, как с вампирами, но, например, отбросить или обездвижить она все ещё могла. Да и меч в руках у нее не просто так. Хотя пускать в ход сильверит против людей было для нее странно. Увидел бы наставник, отлучил от церкви без права на апелляцию. Впрочем, он и так это уже сделал.

— Ну, я пошла. Пожелайте мне удачи, — шепнула Лина и, пригнувшись, потрусила в сторону бывших сограждан. Стоило ей оказаться на достаточном расстоянии от оборотней и в пределах видимости отряда рыцарей, она выпрямилась и завопила, начиная махать руками в разные стороны. — Помогите! На помощь! Нас застали врасплох. У них были маги и ещё какая-то мерзость!

Лина демонстративно грохнулась в грязь на берегу реки, чтобы рыцари не заподозрили ничего раньше времени из-за отсутствия следов недавней битвы на ней. Звоночек, который обычно звенел, предупреждая об опасности, сейчас довольно урчал, ощущая поблизости присутствие оборотней. Может, у нее в роду были псовые, иначе как объяснить, что она чувствовала умиротворение, находясь в стае?

К ней подбежали несколько мужчин, она сбивчиво рассказала им выдуманную сказку о страшных магах совсем рядом, и они, позвав ещё людей и похватав свои странные тупые копья, отправились в ту сторону, куда указала Лина. Всхлипывая, она позволяла вести себя в лагерь, а сама отсчитывала секунды до появления ребят. Услышав сигнальный вой, она вырвалась из рук сопровождающего, хорошенько врезала ему в челюсть и бросилась в атаку, с победной улыбкой наблюдая, как из кустов повыпрыгиваливолки.

— Какого?..

— Оборотни!

— Ружья!

Некогда умиротворенная поляна сразу превратилась в какой-то хаос. Оборотни выпрыгивали из кустов и деревьев, окружив остатки отряда и, не думая о чем-либо, бросились вперед, каждый примечая для себя группу рыцарей.

Но это… «Ружья»… Что за странное, исковерканное слово, словно заклинание. Потому что стоило одному рыцарю произнести это, и привыкшие не отвлекаться от битвы оборотни навострили уши — от каждого рыцаря послышался щелчок, а потом десятки громовых раскатов в одно время и в одном месте.

Затем визги оборотней.

Диего только и успел заметить, как собратья один за другим падали, хотя до них не долетали ни стрелы, ни заклинания. Только…

«Держитесь подальше от пик!» — догадался Диего, но вот послышался новый поток щелчков и новые раскаты грома. Диего даже не знал, куда прыгать. Он видел, что в него кто-то целится, но прыгнув, тут же упал. Вскочил — не больно. Не попало? Нет… попало в брата, о которого он споткнулся. Диего вскочил, и ему хватило пары секунд, чтобы увидеть странную рану на лбу бурого брата, из которого ручьём потекла кровь. Глубока? Неясно, но брат уже не был жив.

Диего и оборотни ничего не понимали. Впервые за всю жизнь каждый из них был в ужасе от непонимания. Раздаются грохоты, но ничего не видно, а после у оборотней во лбах дыры.

«Вожак!»

Оглянувшись на крик, Диего увидел, как в него целятся, но врага смел собой Зак, отгрызая голову вместе с доспехами. Теперь это не хаос, а самый настоящий ад. Грохоты пронзали уши одновременно с жалобными визгами оборотней, эти постоянные щелчки… Что за магия?!

— У-у-уина! — призвал воем Диего свою подругу, молясь Морро, что лишь бы только до неё не достал этот грохот.

Жива… Отбивалась от кучки рыцарей, а его братья, кто не доставал врагов, набрасывались на лошадей — мелочь, но и это затормозит рыцарей в походе… Который по приказу не должен был состояться! Оборотни должны были уничтожить отряд!

Но поляна утопала в трупах братьев.

Мимо вновь пробежал Зак, он надеялся успеть до того, как пика воспроизведет свою магию, но один гром, и старый друг упал, взвизгнув как маленький щенок. В одном Диего ошибся. Грохоты не создавали раны во лбах. Они просто создавали раны, потому что сейчас Зак хватался когтистой лапой за живот и катался по земле. Живой, хоть и более недееспособный. Волки терпеливы к боли, им смерть, как говорилось ранее, не страшна, потому что всегда нужно оружие лучше, чем мечи или магия. Но… Диего недоумевал от того, как легко странное «ружья» заставляло даже самых стойких реветь голосами щенков.

Смотря на страдания Зака, на своих братьев, которые больше не могли встать от боли или от дыр в морде, Диего издал призывной вой, воодушевляя оборотней биться до конца, любой ценой исполнить приказ, и боевой дух с новой силой поселился в сердцах бравых стражей Серии. С большей свирепостью, гонимые мощным духом Диего, они опрокинули волной врага, игнорируя вои, игнорируя боль и страх. Они уже поняли, что происходит что-то странное, и больше, чем просто наступать, они не могли придумать.

Со временем стало заметнее, что прежде, чем издать магию, враги опускали пики и делали с ними какие-то манипуляции, после чего раздавался щелчок, и только тогда «ружья» становились опасными. Передав эту информацию, Диего приказал атаковать лишь тех, кто опустил пику, а раненые братья должны были добить лошадей.

Морро — богиня, любящая своих детей, свое порождение, но она не могла одарить их удачей, как это делала младшая богиня Саве. А рано или поздно любой, кто опрометчиво бросался в бой, должен был опуститься на землю. Так произошло и с Диего.

Произошло то, чего многие рыцари ждали — на переполох вернулось подкрепление, и больше оборотни не окружали. Они сами были окружены. И когда Диего набрасывался на тех, кто в центре, он проглядел пику, которая была сзади.

Раскат грома.

Боль, пронзающая все тело, но при этом заставляющая хвататься за место, где вдруг образовалась дыра. В случае Диего это было плечо, и первое, что он хотел сделать от боли, это откусить себе руку, что он и попытался сделать, пересиливая боль от «ружья» своими укусами. Долго это он не мог делать, потому что любое движение отдавалось болью в самом кончике хвоста. Ему, видимо, потому, что он вожак, не повезло больше — он от одного выстрела получил сразу две дыры по обе стороны плеча. И как ранее Зак, он упал на землю, схватился за плечо, так и не откусив руку, заскулил, как некогда покинутый щенок в лесах Серии. Да только на этот раз король Сайман его не найдет и не утешит; не прогонит боль и не укутает теплом доброго сердца.

— Диего! — Крик Лины оглушил рыцаря, который пытался схватить ее. Поначалу на нее даже не направляли странное оружие. То ли посчитали оборотней более грозными противниками и спешили избавиться в первую очередь от них, то ли просто чтили орден, в доспехи которого она была одета. Ей не оставалось ничего, кроме как пользоваться этим преимуществом. Но стоило увидеть, как упал Диего, ее сердце тоже ухнуло куда-то вниз.

Повесив на себя щит, Лина побежала вперёд. Святой щит защищал от любых заклинаний и оружия, но не дойдя пары шагов до Диего, она услышала грохот, почувствовала сильную боль в груди и упала. Грудную клетку сжало, не было возможности ни вдохнуть, ни выдохнуть. Лина в ужасе посмотрела на взревевшего Диего, открыла рот, чтобы позвать его, и наконец-то вздохнула. Доспех был сделан из сплава с сильверитом — самым крепким металлом, но даже он еле выдержал удар от «ружья».

— Я… Я в порядке, — с трудом произнесла она и подползла к Диего, прикладывая руку к его плечу, чтобы залечить.

Над ухом раздался щелчок, за которым обычно следовал оглушительный грохот. В творившейся вокруг какофонии звуков Лина услышала именно его, потому что оружие было направлено на нее. Воздух вокруг будто загустел, люди и оборотни еле двигались в нем, но она четко видела, как рыцарь направил пику на нее, заметила дыру в ней, а затем один из волков накрыл своим телом врага. Раздался грохот, они оба упали замертво, и все вокруг задвигалось с привычной скоростью.

— Диего, нужно отступать! — заговорила она, шальными глазами осматривая поле боя. Со стороны леса ещё был просвет, но если не поторопятся, их окружат совсем, и тогда не выберется никто. Диего зарычал и попытался встать. Лина уже поняла, какими упертыми могут быть оборотни. «Смерть в бою — славный конец» — их лозунг. — Нет, послушай меня: мы все умрем здесь, если не отступим прямо сейчас. — Диего что-то рыкнул про долг и Серию, но она не разобрала фразу целиком. — Ты не поможешь Серии, умерев! Если все погибнут, кто расскажет о «ружья»? Кто будет охранять Серию и королеву? Не оставляй ее… Не оставляй меня!

Последнюю фразу она почти прокричала, и из глаз брызнули слезы. Прошло несколько мучительно долгих секунд, Диего не отрывал от нее тяжёлого взгляда жёлтых глаз, а потом завыл, призывая братьев отступить.

Без потерь не ушли. Большая часть оборотней, которые участвовали в задании, остались лежать во временном лагере рыцарей с грозным оружием. Даже не всех раненых удалось забрать. Но остальные выжили, чтобы вернуться и рассказать, какая опасность на них надвигается. Оборотни бежали, пока могли. Но короткий привал им был необходим, чтобы быстро зализать раны и двигаться дальше.

Полноценный привал они сделали лишь через сутки, когда Диего воткнули носом в плачевное состояние выживших. Дело в том, что это был его первый побег. И более сильного оскорбления, более смачной пощечины он никогда не получал. Это ему нужно было просто пережить. Как и тот факт, что он впервые потерял столько оборотней. Больше половины от могущественной стаи.

— Диего, братья умирают!

Когда один из оборотней обратился к нему с этим криком, полный жалости и скорби, только тогда гордый волк обернулся и вгляделся.

Были счастливчики, которые получили метку смерти в тело, но остались жить. Как и он сам, хотя в первые часы у него были мысли отгрызть себе руку. И сейчас те, кто получили в большинстве своем одиночные раны (а не двойные, как у него), в прямом смысле умирали. Только спустя сутки он заметил, как братья посерели, кто-то пожелтел, а это был один из первых признаков скорейшей смерти. В принципе, так и было. Не успели они развести костры (чисто ради Лины), как многие из братьев умерли, отдыхая.

Диего не понимал и со страхом взглянул на тех, кто еще боролся. Это проклятие или что? Почему он чувствует себя хорошо? Слабость от потери крови, боль от раны по факту, но регенерация справлялась. Справилась регенерация и со многими ранами. Вот, Зак, например. На его животе уже нет раны, но он…

Он…

— Зак?

Диего в течение дня смотрел на оборотней, но он настолько опечален был своим поражением, что думал лишь об Айке. Точнее о том, как они будут оправдываться перед ней. Он будет оправдываться. А вечером, уже трезвыми глазами оценив братьев, он взглянул на своего друга и ужаснулся. Зак сидел в толпе из оборотней и, покрытый потом, дышал, закрыв глаза. К нему прислонились еще такие же немощные, пока здоровые отправились для них на охоту, но…

Никто и ничего не съел.

Тогда уже Диего подошел к Заку и присел рядом с ним, отчего другие мужчины отползли, хоть этого и не требовалось.

— Ты как? — обеспокоенно спросил Диего.

— Ну… — храбрился друг, — хочется сказать, что хорошо, но…

Ему было очень плохо, как и многим, получившим «проклятие». Через пять минут тишины, которую Диего разделил с Заком, серый друг стал дышать тяжелее, а потом и вовсе повалился на спину. Рядом стоящие оборотни понимали, что это был конец. Как для Зака, так и для других, но Диего отказывался верить. Его волосы встали дыбом в области шеи, как если бы загривок поднялся. Смотреть на Зака было больно, и присев рядом с ним, он взял его за руку, провожая в последний путь.

— Эй, держись, хорошо? — хрипло попросил Диего. — Ночь бы продержаться, а там вечером добежим до Летарта. Ты же знаешь, там уже тебя вылечат, не сдавайся.

— Все хорошо, Диего, — так и не открывая глаз, прохрипел Зак. — Лина права… Айка должна узнать о «ружья». Доберись до замка в скором времени, а нас брось тут.

— Я тебя не брошу!

— Прекрати… — На ослабленном и бледном лице появилась слабая улыбка — единственный подарок, который он мог сейчас подарить потерявшему веру вожаку. — Ты знаешь, мы только задержим вас.

— Зак, мне без тебя будет очень трудно. — Диего оскалился и сжал руку брата сильнее в надежде, что хоть так он сохранит в нём жизнь и тепло. Но его слух не обманывал, не мог обмануть. Сердца переставали биться один за другим. У кого-то в дороге, у кого-то уже сейчас. С каждой минутой вздымающихся боков оборотней становилось все меньше, а он ничего не мог сделать, лишь озирался, смотрел на этот ужас и, желая подойти к ним всем, оставался подле серого друга.

Это не так, как было с Чижем или Райки. Те братья умерли так, как положено — в бою, и за их души Диего был спокоен, но то, что творилось сейчас… Он не мог ничего сделать. Оборотни умирали в самом страшном поражении, напуганные и ничего не понимающие. Сердце рвалось на куски, и, честно признать, на этот раз Диего впервые в жизни посетила мысль, что он был обязан полечь вместе с ним, как вожак, уносящий стаю в вечные дни на землях Морро.

— Прости, Диего, я не пойду, — прохрипел Зак и оскалился, хватаясь за живот. Он открывал рот, хотел что-то сказать, но волны боли из живота просто не давали ему это сделать. Диего же смиренно ждал, — очень уж… Кха!.. живот… мешает… — Волна сковывала его еще две минуты, пока сердце Диего рвалось на тысячи кусков. Он не скрывал своей злости, он скалился, сощурив глаза, не позволяя своим слезам показаться и без того потерявшей дух стае. Он не видел и не заметил, как вожака и «проклятых» обступили оставшиеся члены группы и просто не оставляли их умирать в одиночестве. — Волчьей расе жизнь не дорога…

— Волчьей расе жизнь не дорога… — эхом повторил девиз Диего и закрыл глаза, представляя, как Морро забирает свое создание в прекрасные места: — Да будет легка твоя охота за вечными днями… Мой брат. — А после, отвернулся. — Стая, мы уходим! Те, кто считает, что не дотянет до Летарта, останьтесь здесь и проводите братьев в последний путь!

Лина пыталась лечить, и хоть целитель из нее был посредственный, этого должно было хватить, чтобы помочь природной регенерации оборотней. Но будто что-то мешало им вылечиться. Действительно проклятье? Но в Диего тоже попало, как и в нее. Она осмотрела вмятину на доспехе, словно ее пытались проткнуть чем-то тонким. Грудь в этом месте сильно болела.

Зак снова закашлял, и Лина подошла к Диего, молча положив руку ему на плечо. У охотников тоже был свой обряд прощания с погибшими, но любые слова казались сейчас неуместными. Даже на другом языке. Зак однажды спас ей жизнь и стал тем оборотнем, с которого все началось, поэтому прощаться с ним было больно. Она и представить не могла, что чувствовал Диего в этот момент.

— Спасибо за все, — шепнула Лина, зная, что тонкий слух оборотня уловит ее слова.

***

Доклады и донесения непрерывным потоком сыпались на Генриха со всех сторон. Было слишком много операций, от которых слишком много зависело. «Ядовитые клинки» возвращались с победой, успешно устранив несколько отрядов пеших воинов. Кажется, им даже не пришлось вступать в схватку — не зря же их называли «ядовитыми». Но, наверное, это была пока единственная хорошая весть. От нескольких отрядов давно не было известий, и наемники Винсента с той стороны тоже молчали. Маги, что отправились за охотниками, потерпели поражение, но они хотя бы успели сбежать порталом и спасли большую часть отряда. Как он и думал, от этих ребят будет больше всего проблем.

— Оборотни ещё не вернулись? — спросил Генри Айку, которая была с ним все это время и тоже получала доклады.

— Эй, пошли меня к святошам. — Куда же без Ральфа… Забрав листок из рук Генри, он запрыгнул к нему на стол и поболтал ногами. — Я с ними быстро разберусь.

— Даже не думай. Один маг поймал тебя в цепи Индры, а ты собрался пойти против целой толпы фанатиков, которые всю жизнь тренировались отлавливать таких, как ты. Вот сиди и помалкивай. Так что там с оборотнями?

— Ты же знаешь, без портала они должны к нам только завтра вернуться. Но Лина мне ничего не посылала, — вздохнула Айка, неотрывно читая переданное Генрихом послание. Ей бы порадоваться, что её «Клинки» пока единственные, кто прекрасно справлялся со своей задачей, но тот факт, что одна из пяти лучших убийц этих отрядов ушла на покой, никак не радовал. Не объяснив причин, не поделившись, как с подругой. Просто перед фактом поставила… Если бы Айка не заслала Риз к Генри, возможно, могло бы быть все иначе.

***

Диего быстрым шагом шел по коридорам к кабинету короля. Было поздно, но запах Айки ясно давал понять, что она все еще там. Лина еле поспевала за прытью, да еще и после такой дороги, сидя верхом на прыгающем волке — ноги и ягодицы жутко болели, чтобы вот так бежать. Но Диего терпеливо её ждал.

Распахнув двери и ворвавшись в кабинет, игнорируя взгляд Генриха (Айка-то позволяла, знала, что Диего так делал только после серьёзных происшествий), а когда подошел к столам, припал на одно колено перед ним.

— Ваше величество Генрих, ваше величество Айка…

— Диего! — вскочила из-за стола Айка. — Вы должны были вернуться только завтра… Что-то… — Но она видела… Диего поднял на неё полные боли глаза, и она села обратно.

— Оборотни проиграли битву и потеряли шестьдесят процентов от стаи. Еще десять в походе. — Говорить эти слова все равно, что резать язык ножом. Отвратительно и больно, и Диего вновь и вновь прокручивал свое жалкое: «Отступаем». Он оскалился, опуская взгляд и пытаясь сдержать порыв злости на себя.

— Ка-как это могло произойти? — ахнула Айка. — Целая стая на группу рыцарей! Диего, для тебя это раз плюнуть!

Со стороны могло показаться, что Айка была недовольна или злилась — Диего, в принципе, так и подумал, отчего его позор только рос больше. Но на деле она просто не могла в это поверить. Её прекрасные и гордые оборотни — символ Серии. И… больше половины не вернулось?!

— У них… У них было странное оружие, — взяла слово Лина, так как Диего продолжал молчать. Ему было трудно, она это понимала, поэтому лучше будет говорить она. Достав из сумки переднюю пластину нагрудника, она поднялась с колен и положила ее на стол перед правителями. — Это всего лишь сплав с сильверитом, но очень крепкий. И его почти пробило! У Диего была дыра в плече, а остальные… — Нет, она тоже не могла произнести это вслух. Закусив губу, чтобы сдержать непрошеные слезы, она тряхнула головой и продолжила: — Это похоже на копья, но без наконечника и полые внутри. Издают грохот, будто молния ударяет в дерево. Но перед этим они с ними что-то делали. Святой щит не защищает от этого оружия.

Выложив все, что смогла сразу вспомнить, Лина перевела дыхание и вернулась на место рядом с Диего.

Генрих взял в руки пластину и внимательно осмотрел. Вмятина и правда была внушительной. Он понятия не имел, что могло оставить такой след. Будто небольшой камень, но на очень большой скорости врезался. Хотя камень скорее разбился бы о сильверит.

— Молодцы, что вернулись и рассказали об этом, — тихо произнес Генрих и поднялся, обошел стол, встал за спиной у Айки и положил руки на плечи. Он думал, и мысли его были мрачны. — Скорее всего мы потеряли те отряды, которые не выходят на связь, — пришел он к выводу. — Нужно понять, что это за оружие, чтобы найти способ ему противостоять. Диего, Лина, поешьте и отдохните, вам это сейчас нужно.

— Они… — будто не слыша никого, добавил Диего дрожащим голосом, словно все это переживая вновь. — Они начали это делать, когда было произнесено слово «Ружья». Я получил рану от этого — двойную. Это было очень больно, мои бойцы падали от одной крохотной раны. Если повезло — рана была в голове, и они умирали. Если нет — мучительная смерть в пути, хотя все раны были затянуты.

— Диего…

— Прости меня, моя королева. Но я тебя подвел.

Он так и не поднял глаза на Айку. Ему было больно, мерзко, что он стольких потерял, годами накапливая то количество оборотней. Еще и опозорился перед королем и королевой, проиграв этот бой неведанной магии.

Он никак не ожидал, что его окружат вдруг такие теплые руки, от которых он невольно закрыл глаза. То была сама королева, наделив свои пальцы успокаивающей молитвой. Никогда Айке, с самого детства, не приходилось видеть Диего таким… Не таким, как обычно. Нет уверенности или, напротив, желания спорить с особой королевских кровей; не хотел он говорить то, о чем думал, что чувствовал, как раньше — единственный, кто не боялся этого делать.

— Ты дал нам шанс подготовиться. Вы с Линой вернулись живыми не зря, а каждый твой боец мною будет отомщен, слышишь? — на самое ухо прошептала ему Айка и что-то добавила тихо-тихо, после чего Диего поднялся, выпутываясь из теплых рук, взял Лину за ладони и повел прочь из кабинета на отдых. Через полчаса он, не без помощи королевы, уснет крепким сном.

Сама Айка с ужасным чувством в душе, смотря на эту картину, проводила взглядом Диего и нахмурилась.

— У нас большие проблемы, Генри, если из семи посланных отрядов вернулись лишь два, один из которых был разбит…

— Согласен, — подтвердил Генрих. Он взял пластину в руки и направился к выходу. — Буду на площадке, попробую найти, чем могли пробить такой доспех. Если принесут что-то важное, сразу пошли за мной.

Он уже было вышел, но вдруг вернулся к Айке. О ее любви к оборотням он знал непонаслышке, и пусть его мысли сейчас занимала лишь проблема, связанная с появлением неизвестного оружия у Люция, он не должен забывать обо всем остальном.

— Мы разберемся с этим «Ружья», — пообещал Генри, обнимая Айку одной рукой. — А когда Феликс попадет в наши руки, я заставлю его заплатить за все кровью. Ральф, — позвал он демона, отстраняясь, — скажи Еве, пусть поищет в книгах. Может, это заклинание какое-то. И пришлите Симонса ко мне.

Стоило Ральфу появиться, Айке тут же стало плохо. О нет, не от демона — она к нему привыкла. Но он частенько появлялся с какой-то еле уловимой дымкой, точно сера из ада, и что-то сейчас, вдохнув это, она ощутила дурноту. Сначала терпимо, но когда Ральф что-то там пошутил, Айка продолжила дышать, и тогда уже стало совсем нехорошо — весь обед подступил к горлу, и рукой она на всякий случай прикрыла рот.

— Ральф, черт тебя дери, не появляйся рядом со мной, — ругнулась она и поспешила выйти, еще больше разозленная, только тут еще и на демона.

29. Маленькая радость

Ральф бесил Айку еще несколько раз в последующие несколько дней. Одно его появление выводило из себя, да и его запах заставлял еду выходить наружу. Айка думала, что он это специально, отчего даже прогнала его святым словом с криком:

— Я сказала не появляться у меня на глазах!

Но когда Айку затошнило от запаха Генриха… Точнее, от его одеколона, тут уже у неё прозвенели в голове первые звоночки. И как выяснилось у лекаря — королева была беременна.

— Радость-то какая! — трепетала повитуха. — Наследник! Два года ждали, и…

— Я изгоню тебя из Серии и Летарта, если король об этом узнает, — прошипела Айка, но это было сказано настолько машинально, настолько злобно… Она слышала и внимала словам женщины, вот только головой была совсем не тут.

Ребенок! Айка беременна! Беременна!.. От Роберта. Не от короля она зачала, а от простого мужчины. И тут голова будто взорвалась от осознания стольких вещей! Она, черт возьми, беременна! Беременна не просто от Роберта — как бы не была зла, он по-прежнему был её любимым… Первой и последней любовью… Этот ребенок — плод их любви, а не просто взросшее семя, к которому не было ни чувств, ни любви. Таким бы был наследник Генриха, но не Роберта!

И он был продан.

Продан со всеми потрохами богине, которая обманула Айку. Но сделанного уже не вернешь, и плод любви должен был стать частью слуг богини смерти. «Не позволю», — мысленно прошипела Айка.

После переосмысления Айка взглянула на повитуху, которая так и застыла от ужаса от сказанного королевой. Айка попыталась ей улыбнуться, но…

— Если кто-нибудь украдет мой шанс порадовать его величество, я буду очень зла, ты понимаешь? — спросила она женщину.

Кажется, правдоподобно. Но что делать?

Целый день Айка провела в раздумьях, взвешивая все «за» и «против». «Говорить ли об этом Генриху? Наверное, нет», — так решила Айка. Генрих заставил Роберта уйти, не позволил ему забрать свою любовь. Значит, и ребенку он тоже мог что-то сделать. Не его сын мог предъявить права на трон, который Генрих так оберегал. А не своему сыну он точно его не отдаст. Но сейчас Айка плевала на то, получит её малыш трон или нет — она думала, как защитить его от богини. И…

«Как заставить Генри считать, что это его ребенок?» Оно и понятно, как. В ближайшие дни с ним переспать, а на малыша сослаться, что он родился недоношенным. Все верно, но это не защитит его от Грот. Богиня явится прямо сюда за своей долей, а Генри, какой бы демон ни был подле него, никогда не одолеет саму богиню.

Подумать над этим у неё будет еще восемь месяцев, и Айка решила, что, чтобы скрыть от Генриха правду, нужно было заставить его думать, что королева ждет истинного наследника трона Бартоломью.

***

Хороших новостей все не было. Отряды терпели поражение один за другим, большинство даже не возвращалось. Генрих был вынужден приказать, чтобы никто не вступал в открытый бой с противником — терять людей он больше не собирался. «Ядовитые клинки» единственные продолжали свои действия, но после объединения отрядов врагов были вынуждены вести лишь наблюдение на расстоянии. Из-за этого ближайшая деревня к границе была захвачена люцийской армией.

Никто не мог понять, что за страшное оружие, которое называли «Ружья», использовал Люций. Генрих лично экспериментировал, пропадая на тренировочной площадке. Вариантов было множество, вплоть до того, что в качестве снарядов использовали димитрий, хотя этот металл, имеющий антимагические свойства, встречался ещё реже сильверита. Генрих уже всю голову сломал себе и всем вокруг, пытаясь подобраться к ответу.

— Генрих, ступай отдохни, — негромко сказал Симонс, положив руку на плечо королю. — Оставь это магам, — кивнул он на их практические исследования, — ты должен заниматься вопросами поважнее.

— Что может быть важнее? — повысил голос Генри, скидывая с себя руку главнокомандующего.

Все это время у Феликса был козырь в рукаве, а он его проморгал! Должен же был догадаться ещё при встрече с послом, что у Люция что-то припрятано, раз они не боялись нанести оскорбление правителям Серии. Генрих злился на себя, на Феликса, на всю ситуацию в целом, потому что проигрывал всухую. Он только вернул Летарт и отбил Серию, а уже был на грани, чтобы все потерять. Но вымещать злость на Симонсе было неправильно и, заметив косые взгляды, постарался успокоиться.

— Поспи, а утром со свежей головой продолжишь.

— Прости, ты прав, Элиас, — вздохнул Генри и потёр переносицу пальцами. Он был благодарен бывшему профессору за заботу и помощь. Ещё бы Йеон мог без опаски находиться здесь… Мудрый совет ему сейчас не помешал бы. Но Генри знал, что, если бы у вампира была важная информация, он обязательно показался.

Обменявшись усталыми улыбками с Симонсом, Генрих направился в замок.

Поднимаясь на этаж царских покоев, вскоре, почти на самом верху, он услышал голоса. Это была Айка и, судя по стуку каблуков, шла она тоже наверх, но с ней был кто-то еще:

— Ты же знаешь, что с этим справятся «Ядовитые клинки». Пошли главу или еще кого-то… — Можно было успокоиться — это был всего лишь Диего. — Как глупо и бездумно посылать на секретную миссию одного из самых заметных бойцов.

— Мне некого посылать больше, — чуть повысила голос Айка. Ей явно не нравилось, что кто-то оспаривал её приказы, потому, судя по раздражительности, спорила с Диего она уже давно. — Все «Клинки» пытаются, пусть по одному, но убивать неприятеля. Генри еще не создал свой собственный отряд, а тем, кто есть в Летарте, доверять нельзя!

— Пусть Ральфа пошлет. Уж-то он…

— Диего… — Стук каблучков прекратился, как и раздражение в голосе Айки. Скорее усталость. — Ты пережил страшную трагедию. Это не только для тебя трагедия, но и для меня. Сейчас, в нынешней ситуации, оборотни в бой мною не будут допущены.

— Что? Королева!

— Потому что я не собираюсь терять и тебя, пока мы не узнаем, в чем дело! Генри на грани, никто ничего не знает, мы теряем отряд за отрядом, а я хочу послать того, кому доверяю! Черт возьми, Диего, ты мне нужен! Можешь и дальше отсиживаться у себя дома и создавать маленьких щенков, которые вскоре будут убиты, а можешь взять себя в руки и отомстить за убийство каждого волка, выполнив мой приказ!

Такое отчетливое рычание в сторону королевы Генрих еще никогда не слышал, но сейчас это происходило абсолютно точно. После слов Айки, пусть и на повышенном тоне, он отчетливо услышал рычание зверя.

Генрих прибавил шагу, перепрыгивая через ступеньку, чтобы скорее оказаться наверху. Ещё не хватало, чтобы приказы королевы кто-то оспаривал. К тому же Диего был в состоянии не лучше Генриха после случившегося, мало ли, звериная сущность возьмёт верх, и он сорвётся.

— Что здесь происходит? Диего, ты!.. — с ходу начал Генри, спеша на помощь к Айке, но стоило ему преодолеть последний пролет, как он остановился.

Диего, хоть и рычал, но стоял на коленях перед ней с низко опущенной головой. Генри точно требовался отдых, потому что глупо было думать, что Диего способен навредить Айке.

— Можно было и помягче с ним, — вздохнул Генри и подошел к Айке. Сам он не собирался пока трогать оборотней, позволяя им отдохнуть и прийти в себя после пережитого. Не считая того, что Лину он каждый день призывал, чтобы на ее щите проверять свои теории.

— Простите, что напугал вас, ваше величество, — прошептал Диего, и хоть стоял головой в сторону к Айке, его слова явно были обращены к Генри.

— Все хорошо, — устало улыбнулась Айка Генриху и положила свою ладонь на Диего. — Мы друг друга поняли?

— Я выступлю через три часа.

— Возьми с собой свою подругу, вожак. — Айка, разумеется, слышала, как над Диего все издевались, и хотела как-то тоже свои слова в шутку перевернуть, но только и у неё кисло вышло, и сам Диего особо не радовался. Не сегодня. — Она знает земли Феликса, может, подскажет чего или у знакомых выведает.

Диего кивнул с неохотой, но что-то подсказывало Айке, что её слова вразумили оборотня. Он покинул этот этаж, а Айка обратила взор на Генри. Сам он на себя не был похож — слишком уставший, слишком вымотанный. Таким он даже в школе не был, а там стресса было не меньше.

— Пойдем, Генри, — позвала королева своего короля в покои, куда, собственно, сама и направилась — они уже успели подняться на нужный этаж. Осталось лишь по коридорам пройтись. — Прими ванну, а я спою тебе успокаивающую молитву. Тебе она явно сейчас нужна.

— А что за приказ ты отдала? — спросил Генрих резче, чем хотел изначально. Оборотни всегда принадлежали Айке, и в целом, как королева, она имела полное право раздавать приказы их людям наравне с королем, но он предпочел бы, чтобы любые поручения касательно войны проходили через него. Однако ругаться он сейчас хотел меньше всего, поэтому просто махнул рукой. — Лучше завтра об этом. Одно прошу: не обсуждай мое состояние с нашими подданными.

Устало улыбнувшись, как бы показывая, что вовсе не злился, он открыл дверь в королевские покои и пропустил Айку внутрь. Ее песня действительно будет как нельзя кстати. Ему не помешает хорошо выспаться, чтобы завтра с новыми силами и чистой головой придумывать, как же им одолеть столь грозного противника. Проклятый Феликс!

Генрих не прибегал к помощи слуг, когда хотел помыться, и кажется, они только спасибо ему за это сказали. Черт знает, как реагировал Вильгельм, если вода была недостаточно горячей или наоборот. У Генри была магия, чтобы самому и воду достать, и нагреть ее. В последнее время он даже купальню редко посещал, предпочитая не тратить лишнее время и мыться с помощью магии. Вот и в этот раз быстро ополоснулся, высушил себя почти целиком, оставив только слегка влажные волосы, потому что из-за сушки магией они сильно пушились, и Генри превращался в льва с пышной гривой. Закончив все свои дела, он лег на кровать и стал наблюдать, как Айка готовилась ко сну.

Пока он мылся, Айка хотела с ним поговорить через дверь, но, видя его состояние, не решилась, а просто медленно привела себя в порядок. Точнее в беспорядок — не торопясь, она отстегнула украшения за туалетным столиком, сняла серьги, всякие безделушки, половина из которых была амулетами. Причесалась, сняла макияж, без которого она все равно оставалась эффектной.

И когда вышел Генри, Айка спрятала улыбку от его вида, хотя она явно была в отражении зеркала.

— Прости, больше не буду, — сказала она по поводу еще тех слов про его состояние, хотя вряд ли Генри понял, за что она извинялась. — Хоть ты и сказал, что дело откладывается на завтра, я все же поведаю о своих планах сейчас, потому что завтра тебе будет не до того. Да и тем более… — сняв последний браслет с запястья, Айка поднялась из-за столика и подошла к стулу, снимая с себя одежду, — у меня сейчас больше сил на спор. Предчувствую свою победу, если вдруг ты воспротивишься моему решению.

Айка не стеснялась своих форм, потому без зазрения совести в одном нижнем белье подошла к шкафу и надела полупрозрачный любимый розовенький халат, который больше походил на… на одежду в первую брачную ночь? На самом деле, просто её любимый, в котором она не раз представала перед Генри. Но ночь обещала быть прохладной, потому сверху она надела еще один, уже более нормальный халатик, пусть и короткий. Ну и попутно рассказывала план:

— Мы ничего не можем добиться вот уже несколько дней, Генри. Только зря своих людей теряем. Я дала Диего задание проникнуть на земли Феликса и просто выведать напрямую, что это за «ружья». Рискованно, верно. Но либо так, либо и дальше вслепую бросаться хорошими воинами.

Закончив свои слова, она наконец-то нырнула под одеяло и, взглянув на Генри, мягко ему улыбнулась. Он выглядел ужасно уставшим. Но сейчас королева не нашла ничего лучше, чем просто положить свою ладонь на его «гриву» и мягко погладить. Уж хорошо поглаживать она научилась — «животных» в королевстве было много. А чуть погодя, запела, окутывая Генри магией Индры и её теплыми объятиями через слова молитвы.

— Спи, мой супруг, дочь и сынок,

Защищу от невзгод, мир так шаток, далек.

Принесу я вам сны, что так теплы и сладки,

Пусть и спокойные дни так коротки.

— Ты настолько хочешь выиграть спор, что решила просто усыпить меня? — усмехнулся Генрих и повернулся на бок к Айке, а не от нее, как обычно это делал. Сон и правда навалился почти сразу. Виной тому молитва или поглаживания Айки, он не знал, но перехватил ее руку, чтобы остановить и то, и другое. — Хорошая идея. Я так хотел докопаться до истины сам, что напрочь забыл, что можно просто послать шпиона. Спасибо тебе.

Он с искренней благодарностью посмотрел на Айку, а затем поднес к губам руку, которую все ещё держал в своей. Обещал же, что постарается исправиться, а с тех слов так ничего и не изменилось. Но Генри был из тех, кто держит свое слово, поэтому ненадолго отпустил ситуацию с Феликсом и сосредоточился на другом, не менее важном для будущего деле. Тем более она тут в таком соблазнительном виде расхаживала перед ним. Почему он никогда раньше не замечал ее?

Ответ был прост: Риз. Но Риз снова сделала выбор за них обоих, исчезнув из его жизни во второй раз. Она приняла решение жить дальше без него, значит, и ему пора отпустить ее, наконец.

— Айка, знаю, сейчас не лучшее время… — заговорил Генри, поднимая потемневший взгляд на жену. — Мои советники наперебой твердят о наследнике. Особенно Винсент с Евой. Хотя вот они, мне кажется, больше хотят, чтобы мы родили друга их сыну, нежели заботятся о будущем королевства. — Он испустил короткий смешок и покачал головой, прогоняя мысли о друзьях. Ласково проведя ладонью по белоснежным волосам Айки, он продолжил: — Каким дураком я был, что не замечал такую прекрасную женщину подле себя. Я не обещаю, что буду любить тебя, как он, но могу попытаться. Если ты позволишь.

Айка смерила Генриха долгим взглядом. Его руки были настолько… инородными для неё. И вот такой Генри, намекающий на соитие, был тоже таким инородным…

— Я, конечно, понимаю, что королевство в королевах всегда видело инкубатор, но никогда не думала, что ты во мне это увидишь, — с холодной обидой ответила Айка и отвела взгляд от Генриха.

Бедолага принял это оскорбление за чистую монету, и только хотел было убрать свою руку от её волос, но теперь уже Айка перехватила ладонь и тихо засмеялась.

— Генри, я пошутила. — Все-таки Генри предлагал ей то, что она планировала. Но согласись она слишком быстро… Вряд ли бы король что-то заподозрил, но в своем репертуаре она должна была остаться. — Я понимаю, наследник необходим. И сейчас время как раз наилучшее, потому что впереди война, оружие, которого мы не знаем. Высок риск, что ты можешь погибнуть. — С этими словами она вновь перевела взгляд на супруга, но на этот раз уже без улыбки. Каким бы сильным он не был… Ральф не всегда будет защитой. — Не отрицай этого. И если такое случится, без наследника ни ко мне, ни к твоей памяти никто не будет относиться серьёзно.

Ей комплимент был таким… чужеродным. Было ощущение, что Генри сказал это, чтобы скорее убедить себя, а не чтобы Айка поверила в его первую попытку любви. Потому, честно признать, она не восприняла комплимент серьёзно. Хотя бы потому, что знала, что Генри был в такой же ситуации, как она сама.

— Будем честны, Генри. Ты меня никогда не полюбишь так, как он, как и я не полюблю тебя, как она. Попробуем, — пожала она плечиками. — Не получится, то давай хотя бы не будем носить маски, хорошо? Я знаю, что я красива, но для тебя красота совсем другая.

Айка вздохнула и вновь смерила Генри взглядом, но на этот раз она думала, как к нему подойти. Если сейчас кто-то из них что-то ляпнет, момент может быть отстрочен, а то и вовсе пропасть. А ей нужно было торопиться — недели идут, её маленькое сокровище растет.

— Если эта сволочь нас потревожит, клянусь богами, Генри, я убью его, а тебя сделаю импотентом.

И с этими словами она нагнулась к нему и поцеловала. Поцеловала так, чтобы он даже не смел ей хоть слово протеста сказать. И пусть будет уверен — свою угрозу она исполнит.

Айка тотчас же взяла все в свои руки, как она и привыкла. Вести, но не быть ведомой, задавать темп, а не плестись за кем-то в полшага. Просто это сделать и забыть. Закрыть глаза и представить Роберта, но…

Это был не он. Не те губы. Слишком опытные, слишком умелые. Не тот язык, слишком активный, слишком своевольный. Перед ней не её белый пушистый котик, а лев, который желал власти над всем не меньше, чем Айка.

О Ральфе она могла не беспокоиться. Здесь, как и в Серии, ему было запрещено заходить в королевскую спальню. Всё-таки Генри уважал нежелание Айки видеть демона рядом с собой, да и расставаться с ним раньше времени не хотелось бы.

На самом деле Генрих выдохнул с облегчением, когда она предложила не притворяться друг с другом. Он не знал, как она вообще отреагирует на его попытки сблизиться, поэтому хотел завоевать расположение, но Айка — умная женщина и быстро раскусила бы. Так что быть честными — для них лучший вариант. Время покажет, кем они станут друг для друга. Может, она права, и в этой войне он погибнет, в таком случае он должен убедиться, что ее положение, как королевы, будет прочно закреплено.

Это был не его маленький храбрый мышонок, который с замиранием сердца отвечал на ласки. Не было здесь и демона, который помог бы забыть обо всем и просто-напросто отдаться похоти. Хоть и решился раньше, но Генри с трудом преодолел себя. Помогло, что Айка сделала шаг первой. Однако он всегда и во всем был ведущим, это правило оставалось неизменным даже в постели.

Генрих умел быть терпеливым и нежным, но сейчас был не тот случай. Наверное, ему так же, как Айке, хотелось сделать это побыстрее, а потом посмотреть, что будет дальше. Его рука скользнула под халат, желая возбудить женское тело лишь для того, чтобы облегчить процесс, а не принести больше удовольствия. Он не хотел ласкать ее, не сейчас, когда их сердца тянуло в разные стороны, но понимал необходимость этого.

Пальцы быстро отыскали белье и рывком стянули его. Было даже похоже, будто он боится, что она может передумать в любой момент. Или передумает он? Разведя полы халата в разные стороны, он бегал глазами по белой, без единого изъяна коже, будто пытался найти то, что могло бы ему напомнить о шрамах Риз. Но он заставил себя забыть о ней. В конце концов, перед ним женщина, перед красотой которой многие мужчины преклоняли колени! Только вот эта красота ничего не значила для него. Закрыв глаза, он запечатлел поцелуй на груди Айки и вызвал в себе те ощущения, которые навевал Ральф, когда находил для своих утех новую жертву.

Было даже немного смешно от того, что у них получилось. Никто не хотел отдавать ведущую роль, однако оба хотели с этим покончить как можно быстрее. И соперничество им помогло в этом — то Айка окажется сверху Генри, не желая сходить со своего пьедестала, то Генри подомнет её под себя. И это их тайно злило. Злило, но возбуждало животным инстинктом. Каждый получил от этого соития удовлетворение, но, увы, далеко не душевное. Напротив, на душе у каждого стало как-то… паршивее, что ли. От осознания, что это все. Остались они друг у друга; те, кто никогда не сможет принести бурю эмоций и растормошить сердце так, что оно было готово из груди вырваться.

Но перед сном Айка сдержала свое обещание и усыпила Генриха, а наутро строго-настрого запретила беспокоить короля. Хотя бы сегодня он должен был отдохнуть. А ей нужно было отвлечься. Пока не придет Диего, ничего в войне было не решить, потому королева направила свои силы на восстановление Серии.

30. Защитники Серии

На третий день миновала граница. Не будь Лины на спине, Диего бы смог сделать это и в два дня, но без нее было никуда. Она знала эти земли, знала потайные места, и стоило отбежать от границы, ближе к вечеру Диего остановился в разрешенной Линой местности, где, как предполагалось, не должно было быть врагов.

Когда Лина слезла с Диего, он зубами вытащил из своего пояса сверток и обратился в человека. Уже не так стеснялся это делать перед Линой, однако все равно не повод расхаживать перед ней голым, потому, распаковав сверток, он переоделся в подготовленную заранее одежду. И так каждый привал.

— Ну, мы на месте, — сказал он, натягивая рубаху и подходя к подруге. — Куда дальше?

— Впереди деревня, думаю, можно поспрашивать у местного кузнеца, но, возможно, все же придется проникнуть в столицу. Там уж наверняка найдется информация. До нее отсюда дня два, хотя на тебе быстрее получится, — поделилась мыслями Лина и поднялась, потянувшись и похрустев косточками. Всё-таки ехать верхом на вервольфе и на коне — разные вещи. На оборотне быстрее, но все тело затекает сильнее от напряжения, потому что приходится лучше держаться. — Но сначала отдохнем. Ты голоден?

Глупый вопрос, ведь они так долго были в пути, что Диего, наверняка, не только устал, но и проголодался. Сделав пару наклонов в стороны, Лина присела рядом с сумкой и достала последние два бутерброда. Она порадовалась, что рассчитала припасы правильно, ведь дальше они как раз попадут в города, где смогут закупиться едой. Оставалось только надеяться, что они не нарвутся на неприятности ни там, ни тем более за городом, где Диего обращается.

— Кстати, может, не стоит на территории Люция тебе менять облик? Если кто-то увидит, у нас будут неприятности, — спросила она его, вспомнив об этом. От человека его не отличить, а орден, который натренирован на это, в большинстве своем находится на войне, остальные же в монастыре, достаточно далеко на юге королевства.

— Пока мы в пути и в лесах, это прибавляет нам скорости, — ответил Диего, садясь рядом с Линой и беря свой кусок еды. — Но ближе кгороду я перестану это делать. Однако, мне думалось, что лучше я останусь в лесу, а ночами буду выходить к тебе в город. Хоть сама ты и не почувствовала во мне оборотня в первую встречу, вдруг найдутся более опытные жрецы или люди с амулетами. Днем мне в городе быть тоже опасно.

Диего продумывал все это на ходу, но каждый вариант казался глупее другого. Это все, что он смог придумать. Было бы смешно надеяться на то, что в Люции будет амулет, который, наоборот, маскирует темную сущность. Продавали бы такие — продавца бы сразу в темницу заперли, считая, что он скрывает нечисть или работает на неё.

Диего мысленно усмехнулся своим фантазиям и откусил немного бутерброда. Но вдруг его волосы на шее шевельнулись от того, как напрягся оборотень, хоть по виду и не скажешь. Просто вместе с бутербродом, который подносил ко рту, он уловил еще один запах. Живой запах. Запах человека. А пока Лина думала о словах друга, он уловил и шорох в кустах.

— И вообще, — перебил Диего Лину на полуслове. Он хитро улыбнулся ей и, отложив бутерброд, подвинулся ближе, обнимая за талию. — Мы все о делах, о делах… А если я предложу тебе… — голос его стал томным, — заняться кое-чем интересным?.. — Он медленно наклонился к её уху и с улыбкой на устах прошептал так, что услышала только лишь она: — За нами следят, слева от тебя, где еловые шишки.

Хотя вряд ли в пути Лина была так наблюдательна, как зверь, если даже обратила внимание на то, где валяются шишки.

А она уже размечтаться успела. Не особо скрывая румянец, потянулась к Диего, а тут такие новости. За ними следят? Она даже не заметила. Хотя ее слух точно не сравнится с оборотнем, а в Люции нечисти практически нет, чтобы она могла её почувствовать поблизости. Это точно был человек, а раз Диего не схватил ее зубами и не тащил уже куда подальше, значит, всего один. Случайный путник или кто-то из деревни вышел за ягодами или травами?

Хихикнув, Лина отвернулась от Диего, будто бы он ее смутил, и из-под ресниц посмотрела налево, пытаясь понять, где там шишки и враг среди них. Естественно, разглядеть в густой листве кустарника хоть что-то было непросто. Хотя это и не потребовалось, потому что, блеснув красным в луче заходящего солнца, на них выскочил человек.

— Охотник! — только и успела вскрикнуть Лина, вскакивая с места и загораживая собой Диего. Как же им не везёт! Угораздило остановиться именно рядом с охотником. Благо он был всего один и не очень умный, раз выскочил сразу на двоих противников.

— Отойди от невинной девы, чудище нечистое! — выкрикнул охотник. Наверное, рассчитывал на пафосное появление и одним своим видом сразить врага.

Было бы здорово для Диего и Лины, но несмотря на глупость охотника, он мгновенно использовал слова против оборотня, желая заставить его принудительно обратиться, но Лина уже видела такое, когда на них напал Хабэк, и была готова отразить атаку. Следом в ход пошли мечи. Неизвестный охотник двигался быстрее Лины, потому что не был стеснен доспехом и, достав пару стилетов из-под плаща, прыжком накинулся на девчонку, которая посмела помешать совершить богоугодное деяние.

— Не мешай, дева. Я должен уничтожить мерзость, оскверняющую святую землю Суны, — заявил он, когда Лина остановила его клинки своим мечом. Будто он не собирался этой атакой навредить ей. Но что-то странное было в этом охотнике. Он вдруг остановился и спросил: — Лина?

— Гарен? — с сомнением уточнила она, смутно припоминая манеры своего знакомого. Они не виделись с ним с тех самых пор, когда оба стали охотниками, а тут такая встреча. Парень скинул капюшон, открывая улыбающееся лицо, и кинулся обнимать старую подругу, а та так и застыла, не зная, что делать.

Диего стоял и просто… Стоял, изогнув бровь и в омерзении приподняв одну сторону губы. Дело было даже не только в том, что они знакомы, а в том, как быстро охотник забыл про «чудище заморское и нечистивое», всего лишь увидев знакомую. Может, подыграть ему, чтобы впредь не забывал оставаться бдительным? А что? Урок мальцу на будущее, да и Лина пусть помнит, где теперь земля родная, а где нет.

Решив, что показательный урок будет лучше для всех, секунды не прошло, как на Гарена набросилась вся туша оборотня. А Диего был оборотнем немаленьким, и голова охотника была аккурат помещена в его пасть. Он вдарил телом мужчины по земле на случай, чтобы тот и не смел даже пытаться произнести какое-нибудь заклинание. Каким бы оно ни было — Диего от боли ничего не мешало сжать пасть.

И в таком положении он поднял взгляд на Лину с осуждением. Она сама поняла, что перед ней охотник, как оказалось, знакомый. Но этот охотник мог быть и знакомым Хабэка. А мог и вовсе знать, с кем Лина теперь в паре. Опять же, благодаря тому же Хабэку.

Вот так и остался стоять. Пока не убивал, но… До этого очень недолго.

Все ещё шокированная, Лина оставалась на месте. Улыбка Гарена пропала из ее поля зрения, она опустила глаза и увидела, что сделал оборотень.

— Диего, отпусти! — Первым порывом было помочь охотнику, и, честно, она это выкрикнула прежде, чем успела подумать.

— Я знал, что ты не предатель, — прокряхтел Гарен, возясь на земле и стараясь выползти из-под огромной туши. Челюсти на голове тоже не доставляли ничего хорошего.

— Заткнись, я тебе не помогаю, — зашипела на него Лина и опустилась, вырывая стилеты из рук охотника. — Диего, ну отпусти, допросим его сначала.

Осторожно положив руку на густую шерсть на шее оборотня, она умоляюще заглянула в глаза Диего. Почему она защищала Гарена, сама не понимала. Уж если наставник, который, можно сказать, заменил ей отца, желал ее казнить, то рядовой охотник и подавно не стал бы на ее защиту на суде. Может, ей все ещё хотелось верить, что кто-то из старой жизни мог ее понять, хотя она прекрасно понимала, что для охотников это невозможно.

— Он может применить слово, — прорычал Диего, отчего его клыки при некоторых словах особенно хорошо и угрожающе давили на виски пойманного.

То, что они могут его допрашивать — Диего не сомневался, именно по этой причине человек все еще был жив. Но ему не нравилось, как Лина говорила «Отпусти». Точнее, как она сказала это вначале, но чем позже, тем отчетливее в ней проглядывалась верность ему и его оборотням. В первую очередь, ему!

Диего приоткрыл пасть, благодаря чему охотник мог выбраться спокойно, а после обошел Лину и встал на задние лапы ровно за её спиной, нависая огромной черной тучей. Что бы он ни сделал с Линой, Диего успеет перепрыгнуть и наброситься ровно в лицо. Так что выбора у паренька, кроме как слушать, просто не было.

— Ты из ордена, — прорычал Диего. Лина уже привыкла его слова понимать в такой форме, а вот для новичка оборотень говорил крайне медленно и старался по мере возможности четко. — Отвечай на наши вопросы. И останешься жить.

Не успел Гарен освободиться, как вновь был пойман, но в этот раз Лина применила на него «Святые цепи». Всё-таки она не недооценивала охотника. Слова словами, а если он не сможет двигаться, то и навредит меньше.

Оказавшись связанным, Гарен удивлённо посмотрел на Лину и Диего позади нее. Казалось, он до сих пор не мог поверить в ее предательство. Что он и подтвердил своими словами:

— Тебя заколдовали, — прошептал Гарен свою догадку и в ужасе округлил глаза. Лина еле сдержалась, чтобы не хлопнуть себя по лбу. Где-то она уже слышала эту песню.

— Никто меня не заколдовал. — Все же от того, чтобы закатить глаза, она не удержалась.

— Можно подумать, ты бы об этом знала, — снисходительно заметил Гарен и поерзал, усаживаясь удобнее. — До меня доходили слухи, что ты застряла в Серии из-за вампиров, но я не верил в ту чушь, которую нес Хабэк о тебе и оборотнях. Или они тебя запугали и заставили помогать? Развяжи меня, и я помогу тебе от него избавиться.

— Гарен, включи голову уже. Видишь его? — Лина указала на злого, судя по рычанию, Диего, который скалился на охотника. Не хватало ещё капающей с пасти слюны для полной дикости картины. — Ещё одно слово не по делу, и он тебя загрызет.

Подняв глаза на чёрную тень, нависшую над старой подругой, Гарен сглотнул и закивал, мол, все понял.

— Ты здесь один?

— Да. До нас дошли слухи, что на севере кто-то помогает вампирам перебраться за море, и меня послали выслеживать тварей, — выдал все Гарен, а Лина подумала, что им правда повезло встретить этого болтуна.

— Поблизости ещё есть охотники на миссиях?

— Насколько мне известно, всех призвали на войну. Это правда, что король Летарта — демон?

— А ты почему тогда до сих пор здесь рыщешь? — Лина проигнорировала вопрос о короле Генрихе, но очень пожалела, что спросила именно это. Гарен запел старую песню Хабэка о том, что орден не участвует в политике и вообще выше любого короля; что важнее уничтожить зло, дабы оно перестало осквернять своим существованием священный лик Суны и все в том же духе. Всё-таки она хлопнула себя по лбу и посмотрела на Диего, как бы спрашивая, заткнуть ли Гарена?

«Нет, — усмехнулся Диего. — Подыграй ему».

— Ты всерьез считаешь, — медленно заговорил Диего с пареньком, обнимая Лину когтистой лапой, — она правда считает себя несвободной? О нет… Пытай её — не пытай, но она никогда не подвердит того, о чем ты догадался… — И будто издеваясь над пареньком, Диего, не мигая и не сворачивая взгляда, лизнул Лину от плечика до самого ушка, которое тут же обдал своим дыханием. А после произнес в оскале: — Она принадлежит нам! И вскоре весь твой поганый орден будет принадлежать нам. Ваши самки будут скулить под нами, а самцы говорить спасибо, что им отрубили их достоинства и позволили чистить наши когти!

После этого Диего нарочно пошевелил ушами, будто что-то услышал. Он спрятал оскал и повернул голову, откуда будто бы исходил какой-то звук.

«Я буду рядом. Не смей уходить в город без меня. Выведай информацию», — мысленно обратился Диего и невольно взглянул на её заколку, которая едва-едва подсвечивалась, принимая его мысли. Мысленно оборотень улыбнулся. Одно дело быть частью стаи, но другое дело не быть оборотнем — Лина не слышала голосов волков, когда они общались между собой. Как правило, это касалось тех юнцов, которые еще не доросли до двуногой формы, и Диего было принято решение это исправить. Он заказал ей заколку, которая бы принимала и передавала мысли стаи так же, как и мысли Лины оборотням.

— Подожди меня здесь, моя сладкая самочка, — прорычал Диего в ухо Лины. Ах, как хотелось лизнуть её в губы, но они еще не обсуждали личные прикосновения, когда он был в таком облике, потому все, что он смел себе позволить, это боднуть её ласково головой в плечо и, сделав пару шагов, обтереться телом. — Кажется, неподалеку есть не менее сладкая лань.

После чего Диего рванул вперёд, тут же скрываясь во тьме леса и прячась в шелесте листьев.

***

Некоторое время назад, в один из дождливых дней, который не был описан, далеко от родного дома умирали оборотни. Смерти хуже придумать нельзя, но главное, они были вместе — они не шли в земли Морро в одиночестве, как и полагалось стае. Но, прежде чем богиня их заберет, они должны выстрадать свою дорогу к раю.

Зак мысленно умолял забрать его. Умолял умереть быстрее, потому что боль в животе порой была нестерпимой. Ни он, ни братья не могли ни есть, ни пить. И только холодные капли дождя мочили сухие губы и, черт возьми, продолжали эти мучения.

Кому-то, кто остался, чтобы не задерживать остальных, было легче. Если можно так сказать. Их было единицы, кто был ранен «Ружья» в ногу или в руку, но и те со временем будто отравлялись самой страшной ягодой. И умирали.

Зак дышал тяжело в облике вервольфа. Он лежал под деревом, укрывшись от ливня, открыл пасть и дышал. Дышал отрывисто, с трудом. Его кости так ломило, словно он попал под оползень, а тело трясло от жуткой лихорадки. Забавно, что оборотни вовсе лихорадки не испытывали. Теперь, судя по описанию людей, он понимал, что это.

Это же состояние его тревожило во сне. Он и не спал, как ему казалось. Просто вырубался, но и во сне продолжал ощущать боль. Справа выл волчонок Пиро — совсем еще щенок по сравнению с Заком, и он почти отгрыз себе лапу. Ему не мешали. Понимали, что парень делал хоть что-то, чтобы облегчить свою боль. Да и ускорял неизбежную смерть. Поляна заполнилась запахом его крови. А то и хорошо, ибо тройка молодых братьев со слабыми ранами не успевали захоранивать умерших. Поляна пахла смертью, гнилью. И что еще более устрашало перед смертью — умереть вот так, вдали от дома не в бою, а смертью слабака, который не смог увернуться от удара.

— Зак, — услышал печальный голос брата бывший заместитель вожака. — Мэл принес куропаток. Может, хоть ты поешь?

Зак на миг замер и открыл глаза, видя перед собой еще одного молодого парня с рыжей шевелюрой, которая из-за дождя прилипла к лицу. Спрятав высунутый язык и закрыв пасть, Зак попытался подняться, но боль тысячами игл пронзила его тело, и он упал обратно.

— Спасибо, Емис, но… — сказал Зак с большими перерывами между слов, — ешь сам и уходи. Сам видишь… Еще сутки, и нас уже здесь не будет. А тебя твоя уже заждалась.

Рыжий волчонок тяжело вздохнул и опустил голову. Зак понимал. Он не хотел бросать своих умирающих одних, но и видеть, как они умирали, не имея возможности даже куска в глотку запихнуть — не менее болезненное зрелище. Но он не бросил стаю… Он хотел проводить их до конца. Наверное, именно это он хотел сказать:

— Зак, я…

Но уши оборотней уловили неестественный для этой поляны звук. Укус железа, которого здесь просто не должно быть. И Зак, и Емис невольно обернулись на этот звук, который издал тот малыш, грызущий свою лапу. Уже добрался до кости, и пачкая всего себя в крови, но… Он отвернул морду от лапы и выплюнул что-то. Судя по звуку… не кусок своей кости.

— Пиро? — позвал брата Емис.

А малыш Пиро скулил, тяжело дышал, но вместо того, чтобы продолжить грызть лапу, он стал… её зализывать?

«Все хорошо, — ответил щенок. — Стало легче».

— Легче?

«Легче?»

И те, кто был в звериной форме, и те, кто был в человеческом обличье — все невольно повторили такое сладкое слово… «Легче». Ах, как же они молили, чтобы и им стало легче… Но «легче» стать не могло. Просто не могло.

Зак зажмурился и попытался снова встать, но когтистая лапа была так слаба — он просто не мог хотя бы чуть-чуть опереться о неё. Емис был рядом, и одного взгляда Зака хватило на Емиса, чтобы рыжий оборотень подошел и осмотрел траву, куда Пиро что-то выплюнул. Он не мог ошибиться. Он выплюнул что-то инородное, но из своего тела ли? Стая тоже была свидетелем всего этого, и кто мог, пододвинулся к Заку ближе, чтобы серый оборотень смог выдвинуть свой вердикт.

Емис руками поворошил траву и очень быстро что-то нашел, а когда вернулся, положил перед мордой Зака что-то крохотное и черное. Поднять голову Зак не был в силах, но он глубоко вдохнул воздух, и картина перед его глазами была яснее, как если бы он смотрел.

Свинец. Стойкий запах самого обычного свинца. Отвратительный соленый запах крови был очень силен — запах Пиро, не только шерсти — собственной крови! Не было никаких сомнений, именно это он выплюнул. Но откуда взял? Из своей раны?

— Пиро? — еще раз позвал малыша Зак. — Правда легче?

«Больше не болит… Болят мои укусы… Тяжело очень, но больше не зудит… Не рвет на части», — ответил щенок. Зак и Емис переглянулись, и так как рыжий был в человечьем облике, он смог нахмуриться, хоть Зак и сделал бы точно такое выражение лица. Неужели?..

— Проверь, — приказным тоном сказал Зак Емису. Тот сначала не понял, что именно, но, когда осознал, насколько просьба была жестокой, распахнул глаза и аж на пятую точку сел, словно Зак его ударил.

— Что? Как?! Ты с ума сошел? Я же…

— Проверь на мне! — оскалился Зак. — Я все равно уже труп! Но если это окажется правдой, мы спасем оставшихся! — Все поняли, что случилось. Да только это еще нужно было доказать. Факт, насколько возросла надежда, был неоспорим. Даже те, кто готовился отойти в мир Морро, отсрочили этот миг и навострили уши, держась из последних сил. — Дайте Емису кинжал! Емис, моя рана была вот здесь… Режь!

***

С ухода Диего прошло примерно полчаса. Гарен упорно молчал, не желая отвечать на вопросы Лины. Ей даже показалось, что болтун все это время отвлекал их внимание враньём, а сам ждал, когда к нему придет подмога. Но эта нервозность быстро проходила, стоило вспомнить Гарена ещё во времена, когда они оба были послушниками в ордене. Впрочем, если она сильно изменилась с тех пор, то и он мог.

— Лин, слушай меня внимательно. Ты находишься под чужим воздействием, просто поверь мне, мы же друзья. Развяжи меня, — развеял Гарен все ее сомнения в его умственных способностях. Как оказалось, он просто ждал, чтобы Диего отбежал подальше, и ничто не мешало поговорить с Линой наедине. Он бочком придвинулся к ней поближе, чтобы вызвать доверие, напомнить, кто ее настоящий друг.

Лина, которая к тому моменту успела развести костер, с раздражением посмотрела на Гарена, но отодвигаться не стала. Им нужна была информация, и, как сказал Диего, она подыграет, чтобы Гарен ответил на все вопросы.

— Даже если это и так, что на самом деле нет, то в любом случае в ордене меня ждёт только казнь, я не смогу вернуться ни при каких обстоятельствах, — устало вздохнула Лина и поворошила хворост в огне.

— Я вступлюсь за тебя.

— Гарен, твое слово против слова главного охотника. Кого, думаешь, послушают? — Она обернулась на охотника и отпрянула, внезапно осознав, насколько близко он уже сидел. Оттолкнув его рукой от себя, она спросила: — Лучше расскажи, что нового. Что это за «ружья» такое?

— Ружья? — переспросил Гарен, не понимая, почему она не знает о столь простой вещи. А потом его вдруг осенило. — Ах, ты же как раз уехала с послом! Огнестрельное оружие — новая разработка от Леманнов. Молодой лорд просто гений! Не знаю, как это работает, но для ордена изготовили специальные пули из сильверита, чтобы они действовали против нечисти тоже. Но такие раздали только главным, — расстроено протянул Гарен, но печалился он недолго и, оживившись, снова заерзал. — Посмотри, у меня есть обычный. Тебе понравится.

Он снова придвинулся к Лине и очень настойчиво тёрся о нее бедром, на котором был закреплен странный карман. Она осторожно вынула из него «Г»-образный предмет и осмотрела. Это не было похоже на те ружья, которыми пользовались рыцари.

— Это называется пистолет, — продолжил свой рассказ Гарен, уже чуть ли не в ухо дыша Лине. — А те, про которые ты спрашивала, ружьями. Они больше и мощнее, но требуется чаще перезаряжать. Развяжи, и я покажу, как им пользоваться. Всадим пару пуль в голову того лохматого грязного оборотня.

Лина как завороженная слушала голос Гарена, но стоило ему оскорбить Диего, как она тут же вернулась в реальность и опустила пистолет. «Охотник… Что с него взять?» — Она мысленно закатила глаза.

— Он не лохматый и не грязный, и следит за шерстью, между прочим, — буркнула она в защиту Диего. Конечно, Гарену было не понять, он не жил среди оборотней, как она. Это все ошибочные учения ордена.

Снова воцарилось молчание на несколько минут. Лина разглядывала так называемый пистолет, но действовала очень осторожно, чтобы не нажать ничего лишнего и не привести в действие оружие, которое положило столько стайных. Наверное, одного этого было уже достаточно, чтобы вернуться в Летарт, и она ждала возвращения Диего, чтобы обрадовать.

— А помнишь, как мы обнесли оружейную охотников? Тогда ты приметила свой меч, — вдруг вспомнил Гарен и усмехнулся. — Было весело.

— Ага, до тех пор, пока нас не поймали. Ты сбежал, и мне пришлось получать за нас обоих.

— Ну, кто-то же должен был подносить тебе лёд. — Этот гад оставался невозмутимым в любой ситуации. Идиот непрошибаемый. — Мне всегда было интересно, тот поцелуй… Я был первым у тебя?

— К чему такие вопросы? — смутилась Лина и отодвинулась от парня, который опять оказался непозволительно близко. Увидел бы это Диего — разорвал наглеца.

— Знаешь, когда тебя отослали, я думал о тебе, — серьезным тоном сказал Гарен и пристально посмотрел на подругу. — Надеялся, что, когда ты вернёшься, мы могли бы…

— Отношения между охотниками не приветствуются, — отрезала Лина и поднялась, чтобы оказаться подальше от него.

— Орденом много чего не приветствуется, но мы с тобой не раз нарушали их правила, так что…

— Нет, мы не могли бы!

— Почему? — не унимался Гарен. — Разве оборотень лучше меня? Это же отвратительно. У него хвост и блохи наверняка имеются.

— Замолчи, — тихо, почти рыча произнесла Лина. — Диего во всех смыслах лучше тебя… Лучше любого из ордена! Он ни разу меня не обидел, не причинил боль. Мне плевать, что он оборотень, мне это даже нравится. А оскорбишь его ещё раз, я пущу в ход это. — Она направила пистолет на Гарена. Может, и не знала, как им пользоваться, но в голосе и взгляде было достаточно угрозы, чтобы он заткнулся.

— Мне интересно, какие правила вы там нарушали? — спросил выходящий из темноты Диего. Если черный кот в черной комнате закроет глаза, его не будет видно ровно до тех пор, пока он не появится прямо перед носом. Вот и Диего так же. Он был очень близко… А когда пошел, с невозмутимой мордой взглянул на Лину. — Мне приятно, что ты делаешь комплимент моей шерсти, но этот момент, не сомневайся, мы с тобой обсудим.

Переведя взгляд с подруги на человека, Диего оскалился. Он был не глупым мальчиком. Понимал, что в интимной сфере он точно был у неё первым. Но понимать, что кто-то такого низкого умственного статуса смел прикасаться к её губам… Диего было намного проще решиться на свой дальнейший поступок:

— Лина, возвращаться нам дня два-три. Ты должна понимать, что, если мы сохраним ему жизнь, за это время его найдут, он позовет на помощь или, что еще хуже, умрет более мучительной смертью, так что…

Гарен, кажется, понял, к чему все шло, и с мольбой в глазах взглянул на Лину. Увы, это последнее, что он смог сделать — потому что черная масса набросилась на него, и жизнь вместе с криком ужаса уплыла сквозь ветки деревьев подобно ветру. А Диего, вкусив крови человека, размозжив в пасти его череп, сплюнул остатки крови и мозгов, не посмел в таком виде повернуться к Лине. Ведь он даже не позволил ей ответить на свои слова.

— Прости, — грозно, но с настоящим сожалением ответил он. — Это нужно было сделать.

Ведь, кем бы Лина ни была, любое существо все равно испытывает хоть какое-то чувство к месту, к людям, где и с кем росло; с кем обучалось и делило новые… чувства.

Лина даже крик из себя выдавить не смогла. Она с ужасом смотрела на то, что осталось от Гарена. Вот он только что разговаривал с ней, намекал на свои чувства, а в следующую секунду был мертв. Все его мечты и надежды на будущее уже никогда не сбудутся. Она рассталась с орденом и не сожалела об этом, но смотреть, как на ее глазах убивают каких-никаких, но все же старых друзей, было больно.

— Зачем? Мы же… Он же…

Гарен был тем ещё тупым козлом, но смерти не заслужил. От него могли быть проблемы, она прекрасно понимала, и поступок Диего выглядел как единственно верный, и все равно ей было трудно принять это.

— Нет, ты прав, это нужно было сделать, — повторила Лина и наконец-то смогла перевести взгляд на Диего. Он слышал весь разговор? Глупо было думать, что он оставил ее одну с врагом. Но если даже так, то, о чем они говорили с Гареном, — дела давно минувших дней. Она обошла Диего, стараясь держаться в стороне от тела, и показала пистолет. Лучше думать о задании. — У него было это. Королева будет довольна, когда мы доставим его ей.

— Я все слышал, — сказал он, но имел в виду именно пистолет.

Он слышал её сердцебиение, видел, как она отводила взгляд и держалась подальше от трупа, да и прекрасно понимал, что её первый порыв — возмущение от поступка Диего. Его Красная Шапочка была еще юна и не нюхала войны. Честно признать, для Диего эта война такого масштаба тоже была в новинку, но он все равно понимал, что нужно делать.

— Крепись, моя девочка, — порычал он, просовывая нос под её руку, чтобы ладонь оказалась на его макушке. — Обдумай все хорошенько и представь, что было бы, оставь мы его в живых. Только тогда ты осознаешь, что иначе нельзя. Мы на войне. Либо он. Либо мы. Я. И ты. А будь на нашем месте кто-то из братьев, этот человек сделал бы ровно так же, как я. Ты это понимаешь, моя маленькая.

Ей было тяжело, сердце не сбавляло свой ход. Это было не просто убийство. Это было хладнокровное убийство, когда враг даже не мог защититься. Низкий ход, особенно со стороны, казалось бы, благородного зверя. Но Диего не мог рисковать ни собой, ни своей самкой, ни тем более королевством.

— Нам нужно вернуться к границе, — решительно сказал он, подставляя свою спину. — Если тебе нужно побыть одной, я пойму.

— Нет, я понимаю, — шепнула Лина и вместо того, чтобы забраться на него, просто обняла. Крепко-крепко. — Либо он, либо мы. Я давно сделала свой выбор.

Она сама угрожала убить Гарена, если тот продолжит оскорблять оборотней. Смогла бы она довести дело до конца или нет — уже не узнать. За нее это сделал Диего, и, наверное, надо сказать ему спасибо за это. Она должна стать сильнее. Ради Диего, ради их совместного будущего. В следующий раз ее рука не дрогнет.

— Поспешим.

Лина быстро побросала в сумку пистолет и стилеты Гарена — хорошее оружие всегда пригодится, затоптала костер и бросила последний взгляд на мертвого охотника. Он заслужил хотя бы последнее слово.

— Твоя охота окончена, venandi, — шепнула она и взобралась на спину Диего. — Нам пора домой.

***

Они сделали перерыв довольно скоро, почти у самой границы у реки, ведь из-за Гарена они так и не отдохнули. Диего мог еще держаться, а вот Лина — все-таки человек. Когда он затормозил, подруга с него слезла, а Диего сделал то, чего так давно хотел — умыл шерсть от крови человека. Ему-то плевать, но не при девушке же с таким расхаживать.

— Отдохни так, — прорычал Диего, — не разводи костер. Я тебя согрею.

Без каких-либо намеков, но на костер тоже нужно было время, а их бутерброды канули в лету. Утром Диего планировал поохотиться и добыть немного мяса. В принципе, он отсюда чувствовал яйца в каком-то гнезде, но опять же — пока добежит, пока достанет, пока костер… А на Лине лица уже не было.

— Ты в порядке? — прорычал он, когда собственным носом перестал чувствовать запах крови на своей морде. Обеспокоенный её удручающим (сонным?) состоянием, Диего подошёл ближе к Лине и вновь просунул нос под её руку, а после, как бы её рука обнимала его, лизнул шею.

— Да. В целом, да, просто… — кивнула Лина и тяжело вздохнула, смотря куда-то в воду, хотя в темноте уже почти ничего не было видно, кроме отражения звёздного неба на темной глади. — Не думала, что так отреагирую на смерть кого-то из ордена. Мы на войне, я понимаю, по другую сторону, жертв не избежать, и все равно… — Она замолчала, что-то припоминая, улыбнулась и крепче обняла Диего. — Нам было по четырнадцать, подростковый возраст, гормоны и все такое. Мы украли ключи у Хабэка и залезли в оружейную. Тогда я познакомилась со своим мечом и поняла, что пройду через все испытания, чтобы заполучить его. Гарен вечно влипал в неприятности, но каким-то непостижимым образом всегда выходил сухим из воды. Мне же пришлось дважды оказаться наказанной, чтобы понять, что с ним не стоит водиться. Не знаю, зачем я тебе все это рассказываю.

Она тихо засмеялась и глубже зарылась в шерсть Диего. Он был мокрым, и кому-то это показалось бы противным, но Лина, хоть и кривила носом, была рада, что он рядом и позволял тискать себя. Уж очень ей нравилась его гладкая шелковистая шерсть. Она зарывалась в нее пальцами, носом. Тот же Гарен назвал бы ее ненормальной за такую любовь к оборотню, но ей было все равно, что подумают другие. К сожалению или к счастью, ей так и не удалось толком пообщаться с другими женщинами в стае, которые не являлись оборотнями. Со времён вампиров война будто и не прекращалась. Хватило одной Ульи, которая без стеснения делилась подробностями своей жизни в стае, да и подколы бойцов не миновали ее. Ей было интересно, к другим необоротням в стае относятся также? И что чувствуют люди, которые решили связать свою судьбу с волками? Хотя для себя она решила, что любая ее реакция будет нормальной, если собственное сердце принимает это. Как и говорил Диего, надо довериться своим ощущениям. А те говорили, что ничего плохого они не делали.

Он хотел её подколоть на тему: «Чем вы там таким занимались?», но ворошить её память сейчас, после того, как он лично убил её друга из прошлого, явно не стоило. Потому Диего улыбнулся, насколько позволяла его пасть и притянул Лину к себе крепче, прижимая подбородком плечо. Он бы хотел с ней поделиться, что он точно также провожал в путь своих братьев, которым, по человеческим меркам, было и четырнадцать, и пятнадцать… Но опять же — сейчас не стоило. Она только-только засмеялась в его ухо, и хвост Диего предательски завилял от её нежных прикосновений и обниманий. Уже не скрывал, хотя столь ребяческое поведение для вожака было смешным. Благо из стаи никто не видел.

Вообще нужно сказать спасибо, что все прошло настолько гладко. Они без потерь и даже без драки смогли завладеть «Ружья». Или, как он там сказал? Пистолетом. Изучить его, если это не магическая вещь, хватит суток, так что Диего выполнил задание, и ему стало на душе намного легче. Теперь братья в его сердце могли покоиться с миром.

Диего на радостных чувствах, которые испытывал, стал вылизывать Лину. Самый обычный жест для стаи — ухаживать друг за другом посредством приведения в порядок шерсти и успокаивать через ласки и бодания головой. И сейчас на подсознательном уровне то же делал Диего. Он приобнял когтистой лапой Лину и по её плечику прошел гладкий язык… Плечико, шея — самые такие места, до которых не мог достать «собственный язык».

Лина хихикала из-за щекотки, фикала и шутливо отталкивала от себя морду Диего, но ей очень нравилась эта игра. Понравилась ещё тогда, когда они вдвоем были у художника. На душе ещё было тяжело после случившегося, но постепенно первое впечатление опадало и оставалось лишь неприятное воспоминание, которое оттесняли на задний план нехитрые действия оборотня. Она уже не задавалась вопросом, нормально ли испытывать такое влечение к вервольфу в его зверином облике, а просто приняла это. Пусть она будет немного ненормальной, зато самой счастливой.

Диего уловил исходящий от её тела сладковатый аромат, и на миг замер, принюхался. Правда ли это? Она увлеклась им… пока он… такой? Ей нравилось, хотя она и отбивалась в этакой игровой форме? Но обоняние Диего никогда еще не подводило, и он вновь улыбнулся, лизнув Лину намного ниже, чем находилась её шея и отошел.

«У тебя есть ровно минута, чтобы убежать от страшного черного волка, Красная Шапочка, — передал он ей свои мысли и повернулся спиной. — Я начинаю отсчет. Один… Два…»

Она что-то там, смеясь, хотела запротестовать, но отсчет шел, а Диего и не думал его заканчивать. Он сказал ей поиграть, но не предлагал. Это сделает их ночь намного забавнее, а Лина отогнит все мысли о том человеке. Все мысли, которые могли бы её поддеть, заставить одуматься, тут же улетучились.

И если её запах от этого усилится… Диего посмеет к ней прикоснуться.

— Ты что, собираешься съесть меня? — притворно ахнула она, прикрывая лицо руками от того, что смутилась своих же слов. Почему-то ей в один миг вспомнились все угрозы вылизать ее, и ей представилось, как он будет поедать ее как какую-нибудь карамельку, медленно слизывая слой за слоем. А уж языком он умел работать, это она знала непонаслышке.

Что ж, она приняла условия игры. Вскочив на ноги, огляделась. Конечно, она прекрасно знала, что в темноте ее зрение ни за что не сравнится с ним, но было забавно поиграть. Словно они маленькие дети. Забавно было представить себя героиней старой сказки, которая известна каждому ребенку.

— Я иду по тропинке в темном лесу, у меня тут корзинка с гостинцами, — напевала Лина себе под нос, ускакав к ближайшим деревьям и спрятавшись за одним из них. Знала, что для Диего не составит труда отыскать ее, даже если зайдет дальше. Но сбегать далеко не хотелось, ведь цель была в том, чтобы он ее нашел. Уж не знала она, какой запах испускала в тот момент, но ее определенно интриговала игра. В темноте был зверь, который охотился за ней — это придавало некой остринки моменту. Где-то на грани сознания снова прозвонил колокольчик, но тут же успокоился, не обнаружив ничего подозрительного поблизости.

— Шапочка, шапочка… — где-то в лесу прозвучал голос. Раз! И голос прозвучал уже совсем в другом месте: — А далеко ли ты путь держишь?

Оборотень притаился. Он чувствовал целую гамму ароматов от Лины. И возбуждение, и видел азарт в её глазах. Но он-то думал, что она станет его ланью, а не человечком, который решил сыграть дурочку в лесу. Но, может, так даже лучше?

— А что ты в корзинке несешь? — прорычала тень уже в третьем месте. Передвигаясь во тьме тихо, как самый настоящий хищник, Диего умел заинтриговать. После одной такой манипуляции уже не было ясно, откуда должен был выскочить вервольф. И когда Лина наконец-то оглянулась по сторонам, Диего возликовал — она его искала! — Куда ты путь держишь?

И наконец, поймав момент, когда Лина была к нему спиной, Диего выскочил из своего укрытия и тут же повалил бедную девушку, но успел подставить когтистую руку под голову, чтобы она не ударилась при падении. Зверь рычал, но Лина не боялась, рычание это лишь смех мужчины, который таился за этим обезображенным зверем.

— И не сочтешь ли за грубость отведать твоих гостинцев? — прорычал Диего и опустил голову, уже не скрывая того, как он ее обнюхивал. Её возбуждение от игры действительно возросло — инстинкт жертвы, которая получила сильную дозу адреналина, сработал — его девочка вошла во вкус в этой игре, и оборотень не смог устоять. Держа её второй лапой за руку, он опустил морду ниже и коснулся мокрым носом её области ниже пупка, а после высунул язык и протянул влажную дорожку по всей её одежде, пока не замер у самой щеки. Он и сам сильно возбудился, но при всем положении не позволял Лине этого увидеть, чтобы не напугать её.

Его пташка замерла, затрепетала, как лист по осени на дереве. Она волновалась? Пугалась? Но тот мускатный запах не уходил, а продолжал пьянить оборотня. И на Лину больше не смотрело оскаленное чудище. Ей в глаза смотрел чистокровный оборотень, не предпринимая никаких более действий. Он изучал её, обнюхивал втихаря, чтобы уловить первые нотки запаха страха, чтобы тут же отпустить её. Но таковых не было, и он рискнул спросить напрямую?

— Ты боишься?

— Нет.

— Мне продолжить?

— Не останавливайся.

Если честно, ситуации вызывала некое волнение, но страха, как такового, не было. Сердце Лины билось, наверное, даже сильнее, чем в их первую ночь, но это только потому, что то, что сейчас происходило, тоже было впервые. И вызывало намного больше эмоций: все грани волнения, заинтригованности, предвкушения, чего уж скрывать, но никак не страх. Диего никогда ей не навредит, как бы страшно ни выглядел. Да и страшным она никогда его не считала, даже в такой форме.

Она смотрела в его чарующие, горящие огнем глаза. Магическая заколка в волосах засветилась слабым светом, ведомая желанием Лины передать все те эмоции, которые она испытывала к Диего. Она сделала это неосознанно, просто проскочила мысль, что хотелось бы, чтобы он узнал. Благо тот вихрь разрозненных фраз, который сопровождал чувства, не полетел дальше ее собственной головы. А стоило ткнуться носом в его морду, как в голове осталось лишь одно слово: «Ещё», которое благодаря магии и полетело в чужую голову.

Ей хотелось, чтобы он лизнул ее снова, и не просто по одежде, а разогнал своим шершавым языком целое стадо мурашек по всему телу. Было странно, что над ней навис волосатый монстр, но она видела перед собой только прекрасного мужчину, ее мужчину. Ей было трудно представить, как это будет отличаться от обычного раза, но оттого не менее интересно испробовать, узнать что-то новое. Ни один человек не подарил бы ей столько новых эмоций. Уж точно не Гарен.

Получив разрешение, Диего прикрыл глаза и, ведомый уже скорее своим желанием, лизнул её. Не лицо, те места, которые уже прекрасно его знали — шея и плечи. Но эти ласки отличались от обычных вылизываний. Это были медленные и нежные прикосновения, будто сам оборотень наслаждался вкусом и запахом кожи. Сейчас он был осторожен, и дело было в основном в его силе и опасности — у него были длинные когти на здоровых руках и ногах, острые клыки, которые могли случайно задеть. Каждое свое движением он взвешивал. Обхватывая талию Лины, он думал о силе своего захвата, а поднимая сорочку, оголяя сладкий животик, думал о том, чтобы когти держались на расстоянии.

Заполучив новый оголенный участок кожи, Диего принялся пробовать на вкус и его. Мягкие, едва уловимые влажные дорожки давали Лине познакомиться с новыми ощущениями. С тем, как мурашки сопровождали эти ласки от самого низа живота до груди, где страшная пасть с осторожностью ребенка особенно задержалась на сосочке, а после и обхватила его. Это были вполне обычные для ребенка-зверя движения — посасывая груди, высасывая молоко, но сейчас те движения были направлены лишь на попытку принести удовольствие. Диего ощущал передними зубами, как сосок касается их, но они не царапали его, не приносили боль, как он на это надеялся.

Своими лапищами он приподнял Лину, а потом вовсе усадил на себя, пока сам устраивался на земле. Сейчас она в полной мере могла увидеть разницу в их размерах, как бедной девушке приходилось сильно наклоняться назад, хоть руки зверя и помогали держаться. А все для того, чтобы сгорбленный оборотень более-менее мог с комфортом ласкать нежную нетронутую грудь любимой.

Лина ощущала себя тряпичной куклой в руках Диего. Ей все ещё не хватало опыта, чтобы отвечать на подобные ласки мужчине, а уж зверю и подавно. Она все также оставалась отзывчивой и выгибалась в спине, как того требовала ситуация. От таких простых действий внизу живота уже собрался напряжённый клубок, который был готов разорваться в любой момент.

Боги, да после этого она не сможет спокойно ездить на нем! Ей ещё в первую поездку было дико стыдно сидеть верхом на разумном существе, на Диего, а теперь она не сможет даже просто сидеть на нем, так и будет представлять эту ночь и осторожные ласки зверя. И не даст Суна заколке случайно передать ее мысли стае, от шуток потом не отделаются.

Стоило зубам коснуться затвердевшего соска, все непрошенные мысли наконец-то улетучились. Лина вздрогнула, но больше от неожиданности, и когда Диего попробовал отстраниться, обхватила его крупную голову руками, не позволяя. Кажется, ему нравилось, когда она водит пальцами ему за ушами, и отыскав их в темноте, она принялась повторять эти движения. Облизнуть его в ответ, наверное, было бы неприятно, и она не стала это проверять, лишь слегка приподняла его голову, чтобы покрыть невесомыми поцелуями морду, начиная со лба и медленно передвигаясь к влажному носу. Вот в нос разочек лизнула, где не было шерсти, и легонько засмеялась от такого поступка, отпуская его и позволяя дальше продолжить столь приятные ласки.

Диего не просто нравилось, его успокаивало то, что Лина пыталась ему ответить ласками. Но она просто не знала как, где…. Такая маленькая и еще не опытная… Оборотень рычал на её поцелуи, как бы мурлыкая, и когда Лина взглянула на него, он уткнулся носом в её щеку и провел им до самых волос, с любовью прижимаясь своей щекой к её щеке.

Постепенно движения Диего становились более уверенными, и когда от Лины стал исходить аромат возбуждения, да такой, будто она молодая волчица в течке, Диего уже не мог сдержаться и перешел к следующему шагу. Без её рук не вышло бы расправиться со штанами, и он позволял крохотным пальчиками сделать то, чего не смогли огромные лапища с когтями, которые, напротив, могли её только поцарапать в столь нежном месте под пупком.

Когда же Лина лишь слегка приспустила штаны, отчего вновь пришлось слезть с оборотня на землю, Диего тут же пригвоздился носом к её лону, вдыхая страшно заводящий аромат. Его член уже давно вышел из мешочка и был готов ко всем действиям, но с трудом держался.

Лина издала свой первый настоящий стон, и Диего высунул язык, подготавливая свою крошку новыми, не менее острыми ласками между ножек. И это действие было длительно-мучительным. Он не просто готов, он получал своего рода кайф от запаха, от вкуса… И чем больше Лина возбуждалась, тем сильнее соки наполняли её лоно, и тем усерднее Диего вылизывал. Порой Лина так забавно дергалась, все еще смущалась, наверное, что к ней прикасался зверь, потому, чтобы она не мешала ни себе, ни оборотню, Диего обхватил лапами её лодыжки и не позволял отползти от него ни на сантиметр. Даже более того, он порой в прямом смысле насаживал охотницу на свой язык.

То, как шерсть щекотала оголённые ножки, иногда отвлекало, но чем дольше продолжались ласки, чем шире Лина раздвигала ноги, тем меньше обращала на это внимание. Смущение тоже постепенно покидало разум, оставляя место только удовольствию. Диего делал все, чтобы в ее глупой голове не оставалось лишних мыслей, которые могли бы помешать насладиться моментом в полной мере. Оборотень, человек… Да какая разница, если им так хорошо вместе?

Каждый раз с ним открывалось что-то новое, и она знала, что это не предел. Его язык не первый раз ласкал, но первый раз такой. Он доставал туда, куда не смог бы дотянуться любой другой мужчина. Да ей и не нужны другие. Лишь Диего, ее мужчина, ее оборотень.

В этот раз под ней не было того, что могло бы пострадать, лишь вырвала пару клочков травы, когда вцепилась в нее пальцами на пике удовольствия. Мир снова сузился до одной точки внизу живота, а затем фейерверк раскрасил ночь в яркие цвета. Лина выгнулась в спине, сотрясаясь мелкой дрожью.

Ощутив её содрогающуюся волну тела, Диего облизнулся и медленно подполз к её лицу, и только в этот момент Лина впервые ощутила его естество в таком облике. Не менее горячий и нежный, не изуродованный шерстью, но более заостренной формы и толще — хотя неудивительно из-за размеров носителя.

Он примерялся к ней, делал поступательные движение, лаская её лобок, позволяя привыкнуть к такому, но когда у самого не было сил уже терпеть, Диего приподнял Лину за ягодицы, едва-едвавтыкая когти в нежную кожу, после чего медленно вошел. Она была для него готовенькая, влажная, но все еще такая узкая. Оборотень не смог сдержать рычания от удовольствия, после которого он уткнулся в её шею и вылизал её, как бы говоря спасибо за возможность взять её своим истинным обликом.

В такой позе, честно признать, было неудобно, но это уже большее, чем Диего мог только представить. Когда его член входил легче и быстрее, он обнял Лину за спиной и поднял её, принимая ту позу, в которой изначально хотел её взять. Опустив на себя осторожно, позволяя прочувствовать его длину и ширину по полной, Диего коснулся лбом лба своей подруги и вдохнул через нос, хоть зубы все равно были видны из-под губ. Помогая ей двигаться на нём, Диего вкушал её тело еще и через свои прикосновения. Шерстяная рука поглаживала спину, а коготки порой проходили вдоль позвоночника от шеи до самого копчика, но не царапая, ни в коем случае. Возбуждая её, задевая точки, к которым не прикасались еще мужчины — только он. Но точки еще настолько оголенные, что раз за разом будто в первый раз.

В такой позе он ощущался больше, глубже, острее. Держась за его плечи, Лина старалась двигаться осторожно, привыкала к ощущениям, познавала глубину его вхождения. Постепенно, подгоняемая его незаметными движениями, она ускорялась, узнавая, как ей приятнее всего. Прильнув к его груди, она терлась о него сосками. Было странно, но легкая щекотка, вызываемая шерстью, возбуждала сильнее.

Рычание Диего помогало определить, нравится ли ему. Каждый раз, когда она слышала этот утробный звук, она улыбалась и повторяла то, что делала перед этим. То, что он позволил ей управлять процессом, немного сковывало, но лишь поначалу. Движения становились увереннее, руки безнаказанно бродили там, где им вздумается, зарывались в шерсть, иногда несильно тянули ее, когда Лине было особенно приятно. Только лицо не знала куда деть и просто уткнулась в шею Диего, потерлась щекой о его щеку, кажется, начиная перенимать его повадки.

Его член внутри доставлял ни с чем не сравнимое удовольствие. Она даже пожалела, что в первый раз отказалась принять его таким, хотя тогда она вряд ли справилась бы с его размерами. Ей и сейчас было немного не по себе, когда в порыве она сильнее насаживалась, и он проникал особенно глубоко. Хотя быстро нашла в этом особенное удовольствие и уже без опаски опускалась резко и до самого конца.

Прежде, чем выносливый оборотень испустил семя, прошло еще два оргазма Лины, во время которых он подвывал от того, как стенки внутри сжимали его член. Он замирал, позволяя её организму приносить ему неописуемое удовольствие. Но и Диего не мог сдерживать себя до самого утра.

Он чувствовал свой конец с более трудным вхождением — его член заметно набух, но когда голова кружилась, а пространство леса слилось в один сплошной цвет, он не думал, больно ей от нового размера или нет. Он просто машинально ускорился, вгоняя свой член в неё до предела, не без труда всасывая его до упора. Теперь уже зверь владел ситуацией, и ему хватало лишь просто держать Лину «в воздухе», пока его бедра подавались вверх, ускоряясь с каждой секундой.

И когда наступил момент высвобождения энергии, скопившейся в низу его живота, он схватил Лину за плечо зубами и сжал. Не больно и не доставляя ей неприятных ощущений, хотя ему пришлось с трудом побороть инстинкт, когда самец не позволял двигаться самке до тех пор, пока в неё не войдет все его семя для точного зарождения потомства.

Так и сейчас. Диего держал её, вошедший до упора, он выпускал свое семя долго, и когда уже внутри бедной девочки не было места, сперма полупрозрачной тягучей жидкостью вытекла из их «сцепки». Он рычал от удовольствия, скулил от дискомфорта, но болезненно приятного; замер на несколько минут, пока его член внутри Лины наконец-то не обмяк и не стал прятаться в мешочек.

Тогда же и пришло осознание, что все закончилось. Пелена наслаждения медленно спала, а язык ощущал вкус кожи в пасти. Оборотень тут же отпустил плечо Лины и с усердием зализал его, извиняясь за свой порыв. Он слизывал её пот с шеи, груди, опускался мордой ниже, выискивая сквозь затуманенный взгляд её лоно, намереваясь извиниться и там, если вдруг сделал больно.

В экстазе Лина ещё не осознала до конца, что произошло. Было лишь чувство наполненности внутри и приятная истома, что даже двигаться не хотелось, чтобы не разрушить этот момент. Отголоски боли ещё настигнут ее позже, но сейчас лёгкая усталость пыталась утянуть ее в объятия сна.

Почувствовав его язык внизу, Лина вздрогнула, что-то невнятно промычала и попыталась перекатиться на бок. Было приятно, очень, но она не была уверена, что выдержит ещё один оргазм. Всё-таки она не оборотень, хоть выносливости ей, как воину, хватало. Холод ночи коснулся разгоряченной кожи, остужая ее, и Лине катастрофически стало не хватать теплой шерсти ее мужчины.

— Диего, — тихим полустоном позвала она. Отыскав его голову внизу, схватилась, кажется, это было ухо, и потянула легонько вверх. Сил на что-то большее просто не хватало, — обними меня.

Диего уложил её на мягкую траву поудобнее и с урчанием лег рядом, приобнимая её лапами, прижимая к себе, чтобы не надуло со спины, пышного хвоста вполне хватило, чтобы прикрыть её поясницу и ножки. Он был доволен проделанной работой и тем, как устала его девочка. Он и сам устал, и с приятной усталостью оборотень и его Красная Шапочка уснули в прохладной ночи на границе меж двух враждующих государств.

31. Становление империи

Хороший сон и разрядка похоже действительно помогали мозгам работать лучше. Наконец-то у Генриха стали появляться мысли, которые могли реально сработать против Люция. Конечно, от мыслей нужно было переходить к действиям, но без информации об оружии, которую ждали вместе с возвращением Диего, было слишком рискованно что-либо предпринимать. Хотя кое-что всё-таки они могли сделать.

— Айка, где сейчас лучший шпион Клинков? — спросил Генри, когда они сидели в кабинете и разбирали очередные донесения с мест стычек между отрядами Летарта и Люция. Он старался понять по передвижениям вражеских войск, где мог находиться Феликс, но они действовали настолько разрозненно, что только благодаря своему новому оружию и побеждали. При равных силах Генрих бы давно уже разбил армию, которая так сильно разделена.

— Все мои Клинки на заданиях, — вздохнула Айка. — Сейчас держим оборону только благодаря им.

Это правда, но были несколько Ядовитых, которые находились в Серии. Как правило — раненые или уставшие. Или заболевшие. Честно признаться, это был еще один личный отряд Айки, но, в отличие от оборотней, ими она делиться с Генри не хотела. Если Диего со стаей достались ей вместе с королевством от отца, то вот Клинки создала именно Айка.

— Лидер на задании, — сказала она, перелистывая журнал с отчетами по поводу запланированной провизии в Серию из Летарта. — У меня есть один мною доверенный, хоть и не лучший из лучших. Но что ты хочешь? — со скучающим видом она перевела взгляд со строк на Генриха, после чего закрыла журнал и потерла глаза. Уже весь мир рябью покрылся из-за букв и цифр.

— Нужно найти Феликса, — поделился мыслями Генрих, точно также откладывая бумаги в сторону. — Мы можем продолжать медленно проигрывать или рискнуть и нанести один решительный удар. Отрезать голову змее, так сказать. Без Феликса наступление Люция захлебнется.

Генри просто надоело посылать людей на верную смерть. Такими темпами в королевстве, за которое он так долго боролся, не останется жителей. Западные поселения уже почти все захвачены, и у них не было ресурсов, чтобы остановить продвижение Люция вглубь Летарта. Генрих не был согласен медленно умирать. Один решительный удар в голову, и он это прекратит. Осталось найти, где прячется этот трус.

— А пошли меня, — предложил Ральф, появляясь в кабинете, сделав это предусмотрительно подальше от Айки.

— Чтобы опять выслушивать, что ты не поисковая псина, как в прошлый раз? — скептически поинтересовался Генри, но задумался над словами демона. С перемещениями он охватит большую территорию за меньший срок, но из-за ордена было опасно отпускать его от себя. Из-за контракта между ними демона труднее убить и невозможно изгнать, но Ральф все же не бессмертный. При достаточном усердии силы света сделают свое дело.

— Хм… — протянула Айка. — Человек с опытом выслеживания короля у меня есть…

Сказала она необдуманно, скорее, просто мысли вслух говорила. Она перевела взгляд на Ральфа и покачала головой, будто отвечала на вопрос демона — никуда Ральф не пойдет. По крайней мере, не один. Во-первых, она не могла ему доверять, пока рядом не было поводка с хозяином, а во-вторых, "во-первых" хватало с достатком. А, ну и убить его могли.

— Рвешься в город, который специализирован на убийствах нечистых? — усмехнулась Айка, возвращая свое внимание к закрытому журналу. — Я знаю не менее пятидесяти способов сделать тебе больно и не менее пятнадцати тебя обездвижить. Эти придурки, уж поверь, знают не менее пятиста способов это сделать.

Хвастается она или блефует — важно ли это было? Она обдумывала предложение Генриха. Гениальное, между прочим, но очень опасное. Посылать точно нужно человека, а не оборотня или демона, так как у короля должно быть амулетов не меньше, чем на Айке. Будучи смертными, они знали, как легко их убить.

— Что ж, хорошо, — сказала она, обхватив пальчиками стакан воды, и, отпив немного, облизнула свои губы. — Но этого человека пошлю лично я.

Опять нежелание, чтобы Генрих притрагивался к её Клинкам?

— Ну во-о-от, — расстроенно протянул Ральф. Он явно скучал в последнее время. В военное время было легко найти того, кто хотел спариться, поэтому не было какой-то интриги. Он рассчитывал, что ему дадут какое-нибудь задание, чтобы скрасить серые будни.

— Человек с опытом, говоришь? — переспросил Генри, сверкнув глазами в сторону Айки. У него было одно предположение, о ком она, он он подавил в себе зарождающееся желание добраться до Риз через нее. Нет, не когда он наконец-то принял решение жить дальше без нее. Отвернувшись, он сказал: — Хорошо, пусть будет так. Держи меня в курсе, если будут новости. Я пока найду кого-нибудь среди своих как запасной вариант. Чем быстрее мы найдем Феликса, тем скорее это все закончится.

— А когда найдут Феликса, мы будем драться? — спросил с надеждой Ральф и захлопал в ладоши от радости, когда Генри кивнул. Хоть что-то интересное начнется, а то с той битвы с вампирами совсем тухло стало.

— Так мне дать задание его убить или просто найти? — приподняла бровь Айка и поправила волосы. — Какое расточительство моих сил и времени. Пока шпион найдет, пока вернется, пока продолжит следить, а если Феликс перемещается, то это еще затянется…

План был Генриха, она не могла его оспаривать, потому что сам Генри никогда не оспаривал её планы, а всегда только поддерживал. Что следовало сделать и Айке. Она выполнит его просьбу, но не могла не акцентировать внимание на этом.

— Хорошо, конечно, если он будет в замке, а не возглавлять отряд… Хотя, думаю, наши бы шпионы уже давно обратили на это внимание… А может, и обратили, только это те отряды, которые не вернулись? — Айка невольно стала размышлять вслух и вновь поднялся воду к губам, но поняла, что сегодня ей воды будет мало… "А вина больше нельзя"… — И сока хочу…

Генри удивлённо приподнял бровь. Сока хочет? Будет ей сок.

— Ральф, — щёлкнул он пальцами, как бы отдавая приказ.

— Эй, я тебе слуга, что ли? — возмутился демон, но Генри лишь махнул на него рукой.

— Да нет, попроси слуг принести нам сок. Какой хочешь? — спросил он Айку и, пока она делала заказ Ральфу, немного подумал над ее словами. Если бы шпион сам избавился от Феликса, проблем было бы меньше, но… — Я должен показать силу. Если Феликс умрет от яда или любым другим способом, которые применяют шпионы, где гарантии, что на его место не придет кто-то ещё? Если я сам устрою ему показательную казнь, как бы отвратительно это ни звучало, то у первых лордов не будет желания продолжать его поход. Дай задание, чтобы его просто нашли, дальше я сам разберусь.

Так будет лучше. Он покажет свою силу, покажет, что с ним шутки плохи. И следующий, кто придет к власти в Люцие, закончит точно так же, если посмеет ступить на земли Летарта или Серии. А вообще, почему бы не захватить эту самую власть? Избавившись от Феликса лично, он подавит войну, и у него будет шанс заполучить не только их оружие, но и само королевство. Но надо сделать все правильно. Проработать план до мельчайших деталей. Ничто не должно помешать ему.

— Мы получим Люций. — Громкие слова для проигрывающей стороны, но глаза Генриха загорались от одной только мысли об этом.

— Громкие слова, — меланхолично ответила Айка. — гранатовый, Раль… Нет, апельсиновый…. Хотя яблочный? Кислого захотелось… — а бедный демон терял терпение, и когда Айка почувствовала дурноту от его присутствия — хоть и держался на расстоянии, но все равно с каждой неделей острее чувствовала запахи, то стала прогонять Ральфа жестом руки. — Да принеси хоть что-нибудь…. — а потом и вовсе прикрыла рот, ощущая, как к горлу подступает завтрак. Она заметила на себе подозрительный взгляд Генриха, но и ему она покачала ладонью, после чего вернулась к разговору. — давай-ка мы сначала узнаем о "Ружья", отобьем ублюдка подальше от наших границ, а потом и решим.

И будто слыша планы королевы, все в кабинете услышали волчий вой. К нему уже все привыкли — оборотни встречали важную шишку из своих — самого вожака или того, кто с задания шел. Да только Диего не мог вернуться так скоро. Или же с ним что-то случилось?

— Отложим наш разговор? — обеспокоенно предложила Айка, поднимаясь из-за стола. Если и правда Диего вернулся так скоро, значит, что-то явно нехорошее случилось.

— Я догоню, — махнул рукой Генрих, как бы говоря, что она может не ждать его. Для себя он четко решил, что сам хочет разделаться с Феликсом, и за приказом, который она отдаст шпиону, обязательно проследит. Он доверял Айке, но это вопрос был чрезвычайно важен для него.

— Не думаешь, что она ведёт себя странно в последнее время? — вдруг спросил Ральф, когда Айка вышла.

— С чего ты взял?

— Ну, по отношению ко мне стала агрессивнее. То ей не нравится, что появляюсь рядом, то ещё что.

— Просто ты всех бесишь, Ральф, — вздохнул Генри и тоже поднялся. Он и сам стал замечать некоторые странности в поведении Айки после их совместной ночи, но пока ещё рано было делать какие-либо выводы. Для них обоих это был непростой шаг, и он списывал все именно на это.

Ральф пропал, чтобы найти слуг и запросить целое ассорти соков, чтобы у Айки не было шанса придраться, что он не принес чего-то того, что ей хотелось бы, а Генрих тем временем пошел вниз на вой, чтобы тоже узнать свежие новости.

Замок был большим, а кабинет королей был, прямо так скажем, не прямо у входа, хоть Айка и торопилась. К тому моменту, как она спустилась, пришедшего стали встречать оборотни из казарм, уж они-то за полминуты оказались на месте. И когда королева вышла к парадному входу, ей предстало такое зрелище: у входа в замок, не позволяя даже мыши мимо проскочить (настолько было плотно), собралась огромная толпа оборотней. И не просто собралась, а создавала самый настоящий хаос. Все смеялись, кто-то на кого-то нападал, придавливая к земле, хотя всего лишь обнять хотели, рычали и что-то галдели…

— Я королева сброда алкашей или славных оборотней Серии? — ее недовольного рявка было достаточного, чтобы мужчины приструнились также, как от приказа Диего. Звери в человеческих обличиях тут же вскочили на ноги и выстроились в цепочку, насколько это позволяло пространство. Но они все равно радостно улыбались и… Оборотней что, стало больше? Теперь-то Айка смогла разглядеть толпу и отметить, что их и правда не только стало больше, но и появились лица, которых многие уже захоронили в душе. — Зак?

— Моя королева, — улыбчивый мужчина тут же преклонил колено перед королевой и опустил голову. — Прошу простить наш порыв радости. Мы забылись…

— Я… — у нее просто слов не было. Она осмотрела толпу и правда все больше и больше узнавала лица. Вон малыш Пиро, который появился в стаи не с рождения, а вот зазнайка Фирс. — Не имей я корону, тоже бы бросилась вас обнимать, — честно призналась Айка, все ещё в шоке осматривая "восставших из могил". — Диего сказал, что вы умерли…

— Можно сказать и так, королева, — взгляд Зак перевел куда-то за спину Айки, и, проследив за ним, женщина увидела спускающегося с парадной лестницы Генриха, и только после этого Зак продолжил: — У меня хорошие новости, ваше высочество. Мы знаем, что такое "ружья".

***

Находка Зака с оборотнями сильно помогла. Генрих до сих пор не мог поверить, что их побеждают обычным свинцом. Однако вопрос, каким образом противник заставляет эти крошечные шарики лететь с огромной скоростью без магии, оставался открытым. Он с нетерпением ждал возвращения охотницы, чтобы продолжить эксперименты с ее щитом, а пока всем кузнецам был отдан приказ подготовить крепкие доспехи, которые способны выдержать удар. Правда, на многое рассчитывать не приходилось, потому что производство доспехов из того же сильверита слишком затратное, да и не каждый кузнец умеет обращаться с этим металлом.

Долго ждать не пришлось. Диего с Линой вернулись быстро, и, услышав об их столь скором возвращении, Генрих даже перепугался. Он боялся, что могло случиться что-то ужасное, и как только раздался вой, чуть ли не наперегонки с оборотнями поспешил встретить пару с задания. К счастью, его опасения не оправдались. И Лина, и Диего выглядели целыми и невидимыми, даже довольными. Должно быть, принесли хорошие новости. Генри сам невольно улыбнулся — у него для них тоже такие были.

— Ваше величество, — склонилась Лина, завидев короля, и поспешила доложить о результатах миссии, — мы достали…

— Это может подождать, — мягко остановил ее Генри и указал куда-то за спину, — сначала посмотрите, кто вернулся, пока вас не было.

Диего сначала не понял, думал, что вообще только к Лине обратились. Но Генрих поучаствовал в той ловушке, которую подготовили вернувшиеся с того света оборотни. Диего обернулся и застыл. Его окружили. Он заметил боковым зрением, что не только серый брат был впереди, но и по бокам его стали обступать… Обернулся, крутанулся, и чуть не упал.

— Если тебя так легко испугать призраками, Диего, — с усмешкой начал говорить Зак, — то, может, стоит уступить место более достойному лидеру?

— Зак, ты… — Диего оскалился, сделал шаг вперед к другу, но застыл вновь. Позади него все-таки был король, и как мог всегда спокойный вожак сейчас поддаться чувствам? Но, черт возьми, спасибо тебе, дочь славного Саймана:

— Все хорошо, Диего, — с улыбкой сказала спустившаяся следом за Генри Айка, — мы понимаем. Иди.

И тот зверь как с цепи сорвался. Он бросился к Заку с такой скоростью, что, казалось, хотел было с ног сбить. Да и в принципе сбил, но лишь для того, чтобы потрепать голову, обнять… Переполняемый радостью, счастьем и благодарности к Морро, Диего задыхался от восторга. От него, и от тех туш, что прыгали на него сверху.

— Вожак!

— Вожак! — кричали они радостно.

— А ты, подружка вожака, зря в сторонке стоишь, — к Лине в момент наблюдения этого зрелища подкрался Пиро и, набросившись на неё сверху, поволок к толпе, где её стали приветствовать не менее горячо те, кого уже давно похоронили.

Айка с Генрихом тихо смеялись от этой картины, хотя стоило бы приструнить. Все-таки, оборотни — лицо Серии. Но как можно было? Как можно отказать в радости воссоединения тех, кто уже и не надеялся на встречу; когда считали друзей уже мёртвыми.

Генри невольно вспомнил, как он встретил Риз; как вместо радости его поглотили злость и обида. Ну, тогда и обстоятельства были другими. А в эти страшные времена частичка праздника никому не помешает.

— Зак, ребята! — От радости у Лины на глаза навернулись слезы. Шмыгая носом, она обнимала всех оборотней, до кого была в состоянии дотянуться. — Я не плачу, не рычите на меня. — И хоть слезы у нее всё-таки потекли, то было слезами счастья. А Зака она обняла особенно крепко, пытаясь придушить за то, что пусть и в шутку, но посмел поставить под сомнение лидерство Диего.

Но хорошего понемногу. Когда все успокоились, Генрих позвал Диего с Линой, чтобы они рассказали обо всем, что случилось. Они с Айкой внимательно слушали, и, получив в руки заветный пистолет, Генри подумал, что будь у них больше времени, они бы обязательно выиграли эту войну. Однако Феликс не даст им этого драгоценного ресурса.

— Отлично постарались, — с одобрением кивнул Генри. Он явно был доволен этой маленькой победой. — Вы заслужили выходной, проведите его со стаей. Знаете таверну "Хромой пони"? В вашем распоряжении на сегодня, все за мой счёт.

Генри был наслышан о том, как проводят праздники оборотни. К нему даже как-то приходили жаловаться, что стая устроила беспредел в центре города и всю ночь шумела, не давая спать порядочным гражданам. Но они заслужили этот праздник, и он хотел проявить участие, показать, что ему не безразличны оборотни. А сам он повернулся, готовый уже пойти на площадку, чтобы поиграть с новой игрушкой и разобраться в ее устройстве.

Оборотням было важно, что они в принципе встретились и воссоединились, потому больше всего щедрости Генриха порадовалась именно Айка. Она была горда и, честно признать, тронута тем, как Генри относится к её парням. Знала, слышала в Летарте жалобы на зверей. И все равно… Чьи-то благодарности утонули в овациях и гоготаниях оборотней, но Айка не поскупилась на благодарность и, подойдя к Генриху сзади, остановила его, положив ладонь на плечо и тихо прошептав:

— Спасибо.

А после ушла совсем в другую сторону, по своим уже другим королевским делам.

— Значит, и вы узнали о ружьях? — немного успокоившись, спросил Диего Зака.

— Мы узнали принцип их работы.

— А Лине удалось взять один из них с собой.

— Да, мы слышали, на какое задание вас отправили, — закивал один из парней. — Хорошо, что все обошлось, но это, Диего, было слишком рискованно!

— Главное, что отделались малой кровью.

— Ага, кровью они отделались, — взгляд Зака как-то особенно хитро блеснул. Он нарочно, так, чтобы и Диего, и Лина увидели, как глубоко он вдыхает воздух, а после лукаво посмотрел то на вожака, то на его подружку. — Чую я, какой кровью вы отделались и каким по́том вы добивались…

— Что?

— Зак, ты о чем?

— Они что-то не так сделали?

Но Диего знал… Этот серый увалень имел самый лучший нюх. Так как они торопились с Линой вернуться с трофеем, лишь наскоро умылись в реке с утра, да и то не полностью, и побежали обратно домой. Диего сдержанно кашлянул, но взглядом сказал: "Ты на кого пасть открыл, засранец?", а вот Лина…

Сначала похлопала глазами, пытаясь сообразить, что имел в виду Зак своими словами, сама сделала глубокий вдох, а потом до нее дошло. Диего всегда находил ее по запаху, неужели… Они же ополоснулись! Лина густо покраснела то ли от стыда, то ли от злости. Захотелось снова придушить Зака.

— Нам пришлось быстро бежать, — промямлила она, пряча глаза, но подумала, что таким образом только сильнее закапывает себя, а насмешки лучше пресекать с самого начала. Расправив плечи, она вздернула носик и взяла Диего под руку. — И вообще, мы уже большие мальчик и девочка, нам можно. А если завидно, найди себе подружку.

Не хватало ещё язык показать. Подколок все равно не избежать, так почему бы не начать их принимать и отвечать? Сбоку кто-то присвистнул, а это был верный признак, что вскоре — секунд через пятнадцать — вся стая узнает, чем они на самом деле занимались на задании. Но что поделать… Если принимать все близко к сердцу, то она разорится на душистом мыле и маслах или духах — она слышала, что в Летарте производят лучшие духи — чтобы каждый раз отбивать запах Диего от себя. Да и не хотелось этого делать, всё-таки в стае должны знать, кто она, и она уже уяснила, как важны запахи для них.

— Сама себя и спалила, — засмеялся Зак на то, как начали свистеть ребята. — Не намекни им, хрен бы догадались. Ну что, Диего, когда наследника ждать?

— А что ты больно радуешься? — сразу нашелся с ответом Диего. — Ты ж в няньках ходить будешь.

— Че?!

— Ахаха, Зак, ты будешь мамашей-гусыней!

— Да-да, Зак, не видать тебе место вожака, как своих ушей, которые тебе в первые недели отгрызут те самые наследники!

— А если самка родится? Будет на загривке Зака косички плести!

Диего нашел новую жертву для стаи, но сам он смотрел на все это и не мог нарадоваться. Камень его души упал так быстро, с таким грохотом, раскалываясь на тысячи кусочков. Его братья, доверенные волки, сила стаи… Они живы. Увы, это чудо не произойдет с той половиной, которая полегла с отрядом Люция, но отомстить — это дело времени.

— Все слышали короля? — обратил на себя внимание Диего, обнимая Лину в ответ на её прижимания. — Пойдемте. Я хочу как можно скорее выпить за ваше здравие. И выслушать, Зак, как произошло это чудо.

Как и обещала Айка, она отдала приказ лишь найти короля Феликса, но никак не убивать его. Честно признать, когда она встретила Риз, которая вдруг с чего-то почти собрала все вещи для переезда к родителям в другой город, королева была, мягко говоря, в шоке, что лидер Ядовитых Клинков не сообщил об уходе одного из лучших ассасинов. Как оказалось, у Риз на то были причины, с которыми Айка согласилась.

Однако, уйти на пике своих сил Риз все-таки захотела, тем более от её задания зависело спокойствие королевства и прекращение войны.

Как и предполагалось, Феликс действительно постоянно менял положение. Риз нашла его и следила за ним издалека, но, увы, не успей Айке прийти одно письмо, следом приходило другое, в котором говорилось, что король меняет свое местоположение. А дело все в том, что он возглавлял довольно крупный отряд. По предположениям Айки, которыми она поделилась с Генрихом, именно этот отряд должен был последним прийти к Летарту, чтобы собранная армия нанесла один сокрушительный удар.

Тот вечер перед началом холодной осени был весьма длительным и спорным. Дело в том, что решалось, что делать самому королю Генриху. Маги создавали новые заклинания, которые смогли бы повторить на теле щит из сильверита. Со всех концов были созваны кузнецы, работающие днем и ночью над доспехами для людей и оборотней. Диего с Линой же строго следил за качественным исполнением доспехов, и Лина, которой было позволено испытывать ружье, на деле проверяла стойкость сильверита. Честно, денег на это было потрачено очень много, как Летарта, так и Серии. Генрих на том вечернем собрании с тяжелым сердцем установил поднятие налогов, потому что с затратами, которые потерпели королевства в последние полгода, просто обнищают, учитывая, сколько еще нужно восстанавливать.

Но не только это решалось. Айка и Генрих спорили о том, чтобы уничтожить Феликса до того, как он подойдет к стенам Серии. Сама королева, разумеется, была против. Ведь Генри толком не подготовился, шел в гущу людей, которые в два счета смогли одолеть Ральфа, и тогда спина Генри будет полностью открыта для врага. Генри был непреклонен, и Айке пришлось сдаться. Она понимала, что выбрала себе мужчину для правления не какую-то марионетку, а достойного себе; похожего на себя. Айка бы билась до тех пор, пока в её стране не наступит мир.

Тяжело вздохнув, она попросила у него время на подготовку. Именно ей самой. Жена она или мать, о чем Генри еще не знал, в первую очередь, она тоже была королевой и хранительницей чела короля. Генри пытался ей запретить идти, но, пообещав, что она лишь укрепит его защиту и не будет позволять колдовать остальным, Айка уговорила его. То есть, она ему в принципе не оставила выбора.

И так началась подготовка. В кратчайшие сроки были одеты половина армии и вся стая оборотней. К тому моменту армия Феликса лишь увеличивала свои границы за счет захвата мелких деревень и небольших городов. Когда ждать оставалось совсем ничего; когда Феликс подошел к одному из городов недалеко от Летарта, Айка и Генри молча переглянулись, читая это донесение, и кивнули друг другу.

Пора.

Рассчитать маршрут Феликса после всех писем Риз о его местоположении не составило труда. Он действительно расширял границы, продвигаясь наискосок от границ Люция к Летарту, отчего его движение к городу было медлительным, но так он набирал армию и встречался с ранее посланными своими людьми. Кстати, он тоже не всегда чувствовал вкус победы. Когда же Феликс узнал, что большинство его пеших и даже пары конниц были уничтожены обычным ядом, он взволновался не на шутку и приказал проверять даже дождевую воду, которая собралась в листьях. С таким усилением Клинки не могли более травить людей Феликса, а травить иначе — это только нападать. Ядовитые Клинки — не оборотни, их было очень мало, хотя и стоили они пятерых бойцов Диего за счет своей незаметности и подлого способа убийств.

Но это все лирика. Настоящее действие происходило в замке. Два дня сборов и подготовок. Два дня переодевания каждого человека в хорошо защищенный доспех; представление Айке магами новых заклинаний и даже зелий, которые немедленно были розданы всем тем, кто имел большой вес в армии — главнокомандующим, королю, генералам, лекарям… Просто этих зелий из-за сложности было очень трудно и долго варить, а их эффект был поистине поразительным, хоть и не всегда надежным. Организм просто выталкивал из себя чужеродный предмет, а в данном случае — свинец от ружья. Но если пуля задела важный орган — оборотню плевать, а вот человек…

Многие вымотались от одной только подготовки, но Генрих был удовлетворен. Его воины, его армия была прекрасно защищена от "Ружья". На Айку и других верховных жрецов планировали навести полог невидимости, но они все равно должны были быть как можно дальше от поля действий — на то они и верховные жрецы, чтобы уметь сделать все на большом расстоянии.

Далее нетрудный путь с перехватом армии Феликса до того, как он соединится с кем-нибудь еще из своей армии. И они смогли это сделать в лесу.

Генри предстояло трудное решение, и теперь, так как Айка была далеко, ему никто не посоветует. Как быть? Начинался сильный ливень, а впереди холодная ночь. Дождаться утра и хорошей погоды? Да, есть свои преимущества, но и есть минусы.

— Положитесь на наши глаза, ваше величество, — будто чувствуя немой вопрос, осмелился произнести Диего. Оборотни уже были в форме и закрыты броней не хуже людей. При том, что это не стесняло их движения. — И положитесь на глаза людей.

Генри взглянул на Диего и понял его последние слова. Люди Феликса не будут точно видеть, а люди Генри, напротив, могут спокойно ориентироваться на звук. Оборотни же будут как можно скорее убивать самых опасных врагов, и решение пришло само собой. Да и, черт возьми, какой дурак будет уверен в том, что кто-то нападет на него ночью и в такую погоду?!

И армия Генриха безжалостно напала на недруга.

Услышав первые выстрелы, Айка запела в унисон со своими жрецами, придавая своим бойцам сил и стойкости; окутывая каждого руками светлой богини, которая защищала от любых невзгод. Айка не постеснялась помолиться в песне и Морро, хотя песни этой богини были очень своеобразны, но без молитв своих дорогих оборотней она не могла оставить.

Это правда придавало сил людям. Сначала они страшились того, чего не знали — громкие звуки, выстрелы, крики… Кто-то даже ощутил пулю на себе и с криками от боли падал на землю. Уже успевал распрощаться и с землей дорогой, и с родными, но… Генри не Генри, если не позаботился о защите народа. Его приказ был исполнен надежно — доспехи держали пули стойко, окутанные словом богини, доспехи держались еще лучше. Минутная боль лучше, чем немедленная смерть, и бойцы бросались вперед. Боевой дух тоже многое решил. Если сначала напуганные люди Летарта превращались с каждым часом в боевых тигров, уверенные в своем короле и в защите, что им дали, то вот уверованные в несокрушимую мощь ружей люди Феликса теряли боевой дух. Может, это были левые люди, а может, они просто не тренировались, надеясь на ружья, но стоило подойти к армии совсем близко, то многие просто застывали от ужаса, бросали онемевшими руками свои "пики" и прощались с миром одновременно с вонзанием в их тела мечей, клыков или когтей.

***

Как полагалось, Генрих вел свою армию вперёд. Он шел впереди на вампиров, перед людьми тоже не собирался пасовать. Рядом неизменно находился Ральф, защищая своего хозяина. Ему не требовался доспех, но чтобы не выделяться раньше времени из толпы, он принял облик рядового стражника. Мечом и магией они уничтожали врагов. Пули, летящие в Генри, были отражены щитами или пойманы Ральфом. Демону они не доставляли сильного дискомфорта, кажется, его даже забавляло вытряхивать свинцовые шарики из своего тела.

В какой-то момент Генри остановился, оглядываясь. Вспышки магии выхватывали из тьмы образы сражения. Рядом Ральф переминался с ноги на ногу в нетерпении, но прежде чем продолжить наступление, нужно было определить, в какую сторону двигаться. Отыскать Феликса в темноте, когда проливной дождь ухудшал и без того плохую видимость, было трудно.

— Ральф, вверх! — приказал Генрих, поднимая руку. — Я освещу поле, постарайся найти его.

Дождавшись, когда демон расправит кожистые крылья и поднимется в высоту, пока в темноте его не заметили охотники, Генрих создал магический шар, который на мгновение вспыхнул ярче солнца, ослепляя всех присутствующих.

— Нашел! — крикнул Ральф и запустил молнию, как ориентир для Генриха. Вспышка портала, и два предводителя оказались друг напротив друга.

К несчастью для Генри, Феликс был окружён охотниками. Но стоило Ральфу во всей своей красе свалиться позади Генриха, практически в два раза превышая его ростом из-за мощного тела и рогов, святое войско мгновенно переключило внимание на него. Сила темнее и зловещее этой ночи окутала двух королей, отрезая их от внешнего мира, чтобы никто не мешал.

— Сразимся как мужчины, на мечах! — взвизгнул Феликс, которого явно напугало то, что произошло вокруг. Орден должен был защищать его, и где он? Проклятый Хабэк!

— На войне все средства хороши, да, Феликс? — оскалился Генрих не хуже своего демона. Он видел, как Феликс убрал руку за спину, где скорее всего был спрятан пистолет. Так легко он не даст себя победить. — Тебе стоило ответить на мои письма.

Не дожидаясь, когда Феликс выхватит свое оружие, Генрих напал первым.

Когда тьма рассеялась, остался один король. В левой руке была корона, а в пальцах правой были зажаты длинные волосы, на которых при каждом шаге болталась голова поверженного. Медленно, шаг за шагом Генрих продвигался сквозь сражение, ища возвышенность. Ральф снова закружил вокруг него, чтобы ни одна шальная пуля не попала. Но те, кто видел Генриха, опускали оружие и останавливали бой. Волной расходилась тишина, и, когда нашел подходящее место, Генри остановился.

— Война окончена, сложите оружие! — громогласно объявил он, осматривая ближайших воинов, будь они из Летарта, Серии или Люция. Он пытался каждому заглянуть в глаза, прочитать в них, понимают ли они, что произошло. Швырнув голову Феликса к своим ногам, Генрих взял корону Люция обеими руками и водрузил на свою голову.

— Король мертв, да здравствует новый король, — тихо хихикнул Ральф, скалясь за плечом своего хозяина, но первым преклонил перед ним колено, низко опуская рогатую голову.

Оглавление

1. Утро вечера мудренее

2. Быть дипломатом дано не каждому

3. Беда не приходит одна

4. Иногда приходится смотреть в глаза своему страху

5. Порой воспоминания приносят лишь боль

6. Призраки прошлого

7. Сначала долг, а потом чувства

8. Близнецы

9. Луч надежды

10. Поход веры

11. Одной проблемы мало

12. «С тобой счастлива»

13. Овечка в волчьей шкуре

14. Портал не за горами

15. Снежные хорьки

16. Воронья песня

17. Огонь, объятый снегом

18. Развилка

19. Подружка вожака

20. Да здравствует король

21. Во имя будущего

22. Дар Грот

23. Жертвенный агнец

24. Этюд в красных тонах

25. Черная чума

26. Победа без борьбы

27. Беда не приходит одна

28. «Ружья»

29. Маленькая радость

30. Защитники Серии

31. Становление империи