Клад Зеленого Оврага [Игорь Недоля] (fb2) читать постранично, страница - 3

задумался. И что же он надумал? Еще строже завести порядки и выписать новых охранников. Жизнь опять потекла, как и раньше: для одних без просвета, для господ — в приятных заботах.

С рассветом шел Фердинанд Шнейдер на скотный двор, и прежде всего к свиньям, затем баранам и коровам, а под конец заходил в конюшню, где били копытами роскошные кабардинские и чистокровные арабские скакуны. Дорого стоили кони, но и барыши от них были немалые.

Эдуард Шнейдер утром шел на псарню, где выли и грызлись сотни собак разных пород. Уезжая в поле проверять работы, молодой господин брал с собой свору борзых или гончих, а в руке держал длинный арапник, которым «учил» и собак, и нерадивых батраков.

Так проходил день за днем. А чтоб как-то разнообразить жизнь, иногда устраивали охоту, приглашая соседей-помещиков, живших подчас за сотню верст. Для такой охоты выбирали оленя, сайгака или дикую козу, которых гнали до тех пор, пока бедное животное не падало, обессилев. Тогда тот, кто успевал первым, дорезал его.

В таких гонах участвовали порой до сотни всадников и несколько сотен собак. Они начисто вытаптывали крестьянские посевы, но господин щедро платил за потраву, и на том все кончалось.

Нередко на таких охотах, когда зверь попадался сильный, а дни стояли жаркие, падали сами лошади. Особенно часто, впав в азарт, загонял их Эдуард Шнейдер.

По окончании охоты, убитое животное зажаривали на костре там же, в степи. Привозили вино, водку и начинался пир.

Так жили господа. И казалось им, что так будет до скончания века. Иначе, по их мнению, и быть не могло.

* * *

Широко раскинулся Великий Луг. Казалось, только его не коснулось время. По-прежнему росли там густые камыши, задумчивые ивы, черные тополя. По-прежнему на зеленом бархате сверкали самоцветы лиманов и озер. Весной, заглушая тысячный хор лягушек, мрачно и страшно кричала на болоте выпь.

Не было только казаков, которые ловили бы линей и щук по озерам да лиманам. Широкой полосой простерлись владения Шнейдера через Великий Луг к другому берегу Днепра. И не было там ни одного озера, лимана или хотя бы клочка земли, который бы не принадлежал ему.

Село Зеленый Овраг пряталось в садах, сбегавших по крутому берегу к днепровским кручам. Везде росли вишни, сливы, на улицах — акации. А на краю села высились стройные тополя.

В поле виднелись узенькие полоски — наделы, но земля была поделена так, что один участок крестьянина лежал рядом с селом, а другой — за семь верст в степи. И надо было полдня идти до узенького клочка, где посеяна пшеница или рожь.

Хлеба крестьянину хватало, лишь только с голоду не умереть. А еще нужны были деньги: обуться, одеться, налоги заплатить. Оставалось только идти в батраки к тому же Шнейдеру или к кулаку.

Народ бедствовал — крестьян становилось больше, а земли на каждого едока все меньше.

Некоторые из них рыбачили, арендовав у господ озера и лиманы, а зимой заготавливали высокий тростник для продажи, отдавая половину господину. Другие рубили лозу и плели из нее корзины. Весной, едва сойдет вода, девушки и женщины рвали в плавнях, на незатопленных грядках, щавель, а мужчины отвозили его в Никополь и Александровск — продавать.

Жили в тесноте, большими семьями, потому что разделяться было нельзя. И так земли мало, а если выделишь сыновей, что с ними будет?

Многие шли на шахты и оставались там.

У Ивана Толока, потомка первого осевшего в селе казака, было четыре сына. Федор, Санько и Борис женатые — у Федора, старшего, дочь на выданье, у Санька сын в женихах. Самый младший из них, Марко, служил в солдатах.

Семья у них была дружная. Чуть развиднеется, все уже при деле. И никогда от них не слышали ни шума, ни брани, каждый свое место знал. Но, не смотря на это, хлеба у них не хватало, приходилось докупать.

Отслужил Марко, вернулся домой. Обедать теперь садилось двадцать три души, а земли своей было всего шесть с половиной десятин: чуть больше, чем четверть десятины на душу.

Как-то вечером старый Толок сел к столу, подумал-подумал и говорит:

— Как дальше жить будем? Вместе или раздельно?

Старший Федор ответил ему:

— Раздельно — с голоду помрем.

Санько поддержал брата:

— Думали мы с Тодоской на рудники податься. Нашу долю брать не будем, деньгами только помогите, чтобы до шахты добраться. Вам здесь полегче будет.

— А ты, Борис, что скажешь? — спросил старый Толок.

— И мы туда же, если отпустите, — склонил голову Борис.

— А ты, Марко?

— А я, пожалуй, к барину подамся. Вам и сейчас тяжело, а когда женюсь, еще тяжелее станет. Не у нашего, так у другого работу найду.

Поговорили, подумали и решили: Федор останется в селе, а Санько с Борисом и семьями поедут на шахты...

Марко невысокий, но крепкий, силу большую имел. И с лица красив был: смуглый, глаза большие, черные. Невозмутимый, спокойный, любил он петь, и голос имел хороший — густой бас. Научился его отец на бандуре играть. Бывало, как начнет струны