Сон [Андрей Эдуардович Бронников] (fb2) читать постранично, страница - 3

мужчина, который приходил в видении очаровывал её, а наутро Лиза всегда испытывала на душе светлую грусть, которая отвечала подсознательному чувству, свойственному почти каждой русской женщине – тяге к состраданию и жалости. Явление не новое, но Елизавете по молодости лет незнакомое, а значит искреннее.

Порой девушке до боли хотелось помочь незнакомцу, разделить с ним душевную муку, которая читалась в его глазах, но, увы, ночной пришелец был только сном. Возможно, в этом было его преимуществом перед окружавшими Лизу и вполне реальными кавалерами.

Обо всём этом думала Елизавета, поэтому ответом на все заданные ей вопросы были лишь рыдания и всхлипывания. Единственное, чего удалось от неё добиться – это было то, что сон Лизу вовсе не пугал, а скорее наоборот – притягивал.

Женщина со вздохом поднялась, пригласила девушку пересесть на стул и подошла к печи. Затем взяла в одну руку черпак с расплавленным воском, а другой рукой взяла ковшик и зачерпнула холодной воды из кадки. Знахарка заняла место за спиной Елизаветы и принялась переливать одно в другое, одновременно шепча что-то неразборчивое. Закончив, женщина повернулась к окну, долго и пристально рассматривала бесформенно застывший кусок воска, затем всё также молча, жестом пригласила мать выйти с ней в другую комнату.

Рыжий кот, как только женщины вышли, запрыгнул Лизе на колени, чем немного её успокоил. Неясно было, о чём разговаривали женщины, но мать вернулась с просветлевшим лицом. Всю дорогу она была оживлённа и словоохотлива, а обратный путь, как водится, показался короче. Визит вместе с дорогой занял довольно продолжительное время, и поэтому вернулись домой только к вечеру.

Елизавета, сославшись на головную боль, отказалась от ужина и поднялась к себе. Девушка взобралась на застеленную кровать и, поджав ноги, задумчиво посмотрела в окно. Смеркалось. Матушка с подносом в руках неслышно вошла в комнату и поставила ужин на столик, но Лиза этого даже не заметила

. Женщина постояла несколько мгновений в нерешительности, затем так же неслышно покинула спальню. Лиза опустила голову на подушку. Постепенно её мысли превратились в видения, а видения – в сладкий сон. Лунный свет посеребрил волосы Лизы, отчего девушка стала ещё красивее и взрослее

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Падал мягкий и тёплый, как пепел, снег. Из его белой пелены появился мужчина в странной «лягушачьей» одежде. Он смотрел себе под ноги, вдруг поднял глаза, и взгляды их встретились. Незнакомец вздрогнул, при этом одной рукой схватился за сердце, а другую протянул к ней. Взгляд его выражал страдание и разочарование одновременно. Превозмогая боль, он попытался улыбнуться, но это у него получилось с трудом. Обессиленный мужчина опустился на одно колено, а затем упал прямо перед ней вниз лицом и замер….

……………………………………………………………………………………………

Елизавета проснулась. Её глаза светились счастьем, как после любовного свидания. То видение с незнакомцем в «лягушачьей» одежде пришло вновь.

Лечение колдуньи не помогло!

* * * * * *

Падал мягкий, тёплый, как пепел, снег. Сквозь его плотный занавес не было видно ничего, даже вытянутой вперёд руки. Снежинки были крупные и мохнатые, а масса падающего снега – настолько густой, что, казалось, не оставляла места для воздуха и затрудняла дыхание. Постепенно дышать становилось легче, но не потому, что снегопад ослабевал, скорее снежинки становились мелкими и твёрдыми.

Едва различимые корявые ветви деревьев и вмиг потемневший на фоне белоснежного покрова дикий кустарник делали местность зловещей и вызывали щемящую тревогу. Но даже такое плотное безмолвие не могло уберечь зимнюю природу от пристального взгляда невидимого наблюдателя. Сквозь снежную пелену женские глаза, излучающие тепло и любовь, смотрели с сожалением и детским укором. Кроме глаз ничего не было видно, но редеющий снег, казалось, вот-вот, уже через мгновенье, сделает доступным взору образ их обладательницы…

………………………………………………………………………………………………. Дмитрий открыл глаза. За окном стояла глухая ночь, хотя во дворе, образованном четырьмя домами, и днем то было всегда сумеречно, даже утром после восхода солнца здесь стояла кромешная тьма. Привычной боли в теле не было, зато была твёрдая уверенность. Уверенность в том, что ему необходимо было сегодня сделать.

Арефьеву была не понятна цель плана, вдруг возникшего в его голове, но он всё-таки подчинился внутреннему голосу и встал с постели. Дмитрий мог сократить утреннюю программу, но только не за счёт чашечки кофе, и поэтому первым делом включил любимую кофеварку.

Утро выходного дня отличалось только тем, что всё те же действия происходили не так быстро. Кофеварка, как всегда исправно, выполняла свои обязанности, а количество чашек удваивалось. Дмитрий традиционно быстро выпил первую чашку, чередуя глотки с затяжками сигареты, потом пошёл одеваться.

Арефьев открыл дверь