Что-то большее [Роберт Курганов] (fb2) читать постранично, страница - 2

Дениске в домик – тепло там у него.

– Нет идеальной правды, – Андрюха до блеска в глазах пристально всмотрелся в лицо Николая. – Не пройти по траве, чтоб не раздавить кого-нибудь. А идти надо. Вот и не прожить без трудных решений.

Николай кивнул, передал спиртовку обратно, и снова поджал губы. Нужно идти дальше.

Путники легко собрались, впряглись и сунулись по ущелью.

Его высокие бесформенные отвесы походили на стены разрушенного города или древней крепости, щедро увешанные огромными ледовыми сталактитами. Но Дениска не рассматривал их. Теперь он вовсе ослабел и брел, держась за санки. Все такой же молчаливый и угрюмый мальчик, каким его привыкли видеть близкие. Почти уже привыкли.

Вскоре показалась и заветная расщелина, похожая на огромную дверь. Дениска отстал, чтоб больше в нее позаглядывать, чтоб больше чего увидеть за этой дверью. Отец поторопил:

– Это на обратном!

Но малыш встал, как примерзший. Пришлось остановиться и мужикам. Николай присел на корточки, чтобы приблизиться к лицу мальчика, обнял за плечи и по-взрослому серьезно спросил:

– Взялся идти?

– Взялся, – ответил Дениска.

– Так иди, – Николай шуточно сдвинул брови, по-мужски строго и решительно. – Тяжело идти, куда должен. А хочется туда, куда хочется.

– Угу, – буркнул Дениска и покосился на «дверь».

– Сначала дойдем до водопада, обменяемся товарами, торговец уже ждет нас. Мы же для этого ходим? Сначала позаботимся обо всех, а уж потом… Понимаешь? – Николай и сам не удержался, глянул на «дверь». – Мы должны преодолевать, жертвовать чем-то. Понимаешь? Собой жертвовать.

– Зачем так?

– Ради чего-то большего. Есть что-то большее, чем наше. Мы не только для себя живем. Понимаешь?

Дениска медленно кивнул и задумчиво пнул ножкой юркую льдинку, отколовшуюся от одной из роскошных многолетних сосулек. Наконец, решившись, он молча обошел отца и твердо пустился в путь. Николай встал, развернулся, глянул вслед – горе Дениску подломило, что и говорить. Но сейчас в нем мелькнула твердость, будто страдание догрызлось до прочного дна и сломало свои ледяные зубы.

У застывшего ручья свернули вправо и вскоре уперлись в плоское озерцо, когда-то переливающееся водопадом вниз, в долину, теперь такую же скульптурно-недвижимую, как сам водопад, как озерцо, ледовый ручей, скалы, как весь застывший мир. Пришли…

Внизу уже ждал торговец Барышников со своим обозом товаров на обмен. Отсюда его лицо различалось невнятно, и обычно Барыгу узнавали по голосу:

– Синоптик! – крикнул он хрипло, задрав голову и взмахнул правой рукой для приветствия. – Живой?

– Живо-ой! – отозвался Николай. – Там прогнозы смотри среди волчьих шкур! И мой список там же!

Николай с Андрюхой расчистили от снега подъемник, зацепили свою поклажу и спустили на пятьдесят метров вниз. Торговец перехватил, подцепил свое принесенное, заказанное Синоптиком в прошлый месяц, и махнул к подъему.

Товар на продажу у них имелся – волчьи шкуры, иногда и мясо, сосновая ветка с иглою – это от цинги, дубовая кора от кровотечений, да Глеб Олегович резал из дерева фигурки детишкам на забаву, да Николай выдавал погодный прогноз за вознаграждение – грамотный мужик, ну, и луковое перо, конечно.

Лук гнали в бывшей просторной веранде, теперь уж не светлой от солнца, потому как не было солнца, да и дом накрыло снегом почти по самый конек. Окна на веранде еще с самого начала заколотили деревянными щитами, а потом пропаяли отопление – благо, было из чего, навесили светодиодных ламп.

Семена выращивали свои – Николай строго вел собственную селекцию, выводил сорта. Иногда, правда, для «обновления крови» высаживали и чужое семя. Лук кормил, лук лечил, лук потреблял внимание и время, которым нужно было куда-то деваться в подвальной жизни.

Частенько заводили луковые разговоры, и из них даже Дениска знал, что некоторые сорта цветут не белым вовсе, а фиолетовым. Хотя им такие все никак не попадались.

– Фиолетовые… – надрывно вздохнула мама. – Как фиалки.

Уж так блеснули ее глаза в свете тусклой лампы, уж так блеснули воспоминания в этих глазах, уж так горько выдохнул ее голос сокровенное, что все умолки тут же, и каждый погрузился в прошлое, в свои фиалки, тюльпаны, розы и в свое солнце.

Теперь же наступило другое время, и серая мгла укрыла мир от солнца, от света и тепла, и от фиалок.

Сторговавшись, обменялись с Барышниковым новостями и без передыху собрались в обратный путь. Дорога назад всегда шла быстрее – полегче поклажа, да и домой, коли есть кому ждать, шустрее-то идется.

Вскоре подобрались и к «дверной» расщелине, в которую всматривались издалека, как всматриваются в лица близких, встречающих путника на перроне. На этот раз уж свернули в «дверь», протиснулись узким коридором трещины и вышли на «пятачок», похожий на просторную комнату без потолка.

– Ну, что ж … – отец присел на корточки возле Дениски. – Ты только не долго, ладно?

Дениска кивнул, протопал по насту в самый конец «комнаты», к тому месту, где у