Рулетик (СИ) [Astery] (fb2) читать онлайн

========== Начало конфликта ==========

Я сидела на уютном и тёплом диванчике, смотрела сериал и уплетала булочки. Хорошо тут, под пледиком, и никуда не надо идти. Вдруг я услышала, как открывается дверь квартиры. Пискнув, я рванула встречать своего самого любимого человечка по имени Джеймс. Божечки, он такой шикарный! Высокий мускулистый, красивый, добрый, весёлый. Казалось бы, уже полгода вместе, но я всё ещё фанатею с него. Особенно, когда он улыбается. Несмотря на то, что я демон, а он человек, я каждый раз прусь со всех его шуток и телодвижений. Он вешал пальто на плечики, когда я подошла и с довольной улыбкой обняла его.

— Я соскучилась, дорогой, — сказала я, чмокнув его щёку.

— Я тож… — он осёкся и принюхался. Затем как-то странно на меня посмотрел. — Ты выпечкой пахнешь.

— Спасибо, — умилилась я.

Джеймс вытер мою щёку. Вздохнул. Затем он направился в нашу спальню, где обнаружил моё гнёздышко. Посмотрел на меня.

— Булочки?

— Ага, — кивнула я. — Ещё тёплые, я недавно из пекарни пришла.

— Соф, — снова вздохнул парень, взяв меня за плечи. — Ты и так у меня булочка. Может хватит их уже есть?

— В смысле? — напряглась я.

— Ладно, скажу прямо: ты довольно потолстела.

Я в этот момент не очень контролировала своё лицо, но судя по взгляду Джеймса, оно было, мягко говоря, приунывшим.

— Я просто сказал правду, не надо на меня за это обижаться. Ты действительно многовато кушаешь, дорогая. Тебе не кажется, что стоит остановиться?

Мне стало мерзко на душе. Мерзко, стыдно, грустно, и как ни печально, мне сильнее захотелось есть. Он поднял моё лицо, заглядывая в глаза.

— Софа, извини, но… не очень приятно находиться рядом с пухлой девушкой.

— Ты меня бросишь? — спросила я, едва не плача.

— Если ты не остановишься, то да.

— Не уходи… — я стыдливо опустила взгляд. — Я похудею, честно.

— Хорошо, — он обнял меня. И в этих касаниях чувствовалась брезгливость, неприязнь. — Нам скоро выходить, успеешь одеться?

Я кивнула, освобождаясь от его «объятий», и ушла в ванную. Там я глянула на себя в зеркало и принялась рассматривать своё лицо. Румяные пухлые щёки, мягкий подбородок, тонкие бледные губы, среднего размера зелёные глаза, рыжие волосы, собранные в пучок. Я ужасна. Я в самом деле такая толстая, раз ему со мной противно? Ну не может же такого быть! Сейчас я шустро помоюсь, накрашусь, приведу себя в чувство, и окажется, что я совсем не толстая. Я так… слегка. Наведя марафет, я вышла из ванной и оказалась поймана за плечи Джеймсом. Он повернул меня лицом к себе и погладил по щеке.

— Я немного перегнул, — сказал он мягко. — Худеть начнём завтра, сегодня кушай что хочешь.

— Да? — переспросила я слегка изумлённо.

— Да.

— Спасибо, — слабо улыбнулась я.

— Тебе помочь одеться?

— Нет… нет, я сама.

Я закрылась в спальне. Там я стала копаться в своих шмотках, выбирая, что не будет сильно обтягивать жирок. Желательно мешок из-под картошки и лапти. В итоге я надела синие джинсы, белую маечку и красную клетчатую рубашку. Сойду. Сегодня день рождения нашей подруги, она не особо докопается до моей одежды. Пока мы ехали, я молча смотрела в окно, кивая на все высказывания Джеймса. Мне было обидно слышать от него, что мне нужно худеть, что я толстая, но и взять и отпустить его я не могла. Мне тогда казалось, что я любила его. Он ведь заботится обо мне, да? Для него ведь важна не только внешность? От переживаний голод стал сильнее, в животе сильно урчало.

— Сейчас приедем, и поешь, — сказал он, сворачивая по дороге и поглаживая мою руку. Мне теперь в каждом его жесте и прикосновении мерещилась брезгливость. Конечно, зачем меня трогать, ещё в жире утонешь.

— Мгм, — сказала я, давя себе рукой на живот, чтобы он не урчал.

Вскоре мы приехали к кафе, в котором и праздновался день рождения. Выходя из машины, я заставила себя улыбаться и не подавать виду, что мне стыдно и мерзко от себя. Нас встретила подруга, Марго. Она была высокой стройной длинноволосой блондинкой. Она прекрасная. И на её фоне я лишь сильнее втаптывала свою самооценку в кафель.

— Софочка, Джеймс! — улыбалась она. — Ребята, как я рада вас видеть!

— Взаимно, — улыбнулся шатен, приобняв подругу. Он протянул ей небольшой красный праздничный пакетик. — Это от нас, с днём рождения.

— Спасибо, — улыбнулась блондина. Затем она глянула на меня. — Соф, ты чего? Бледненькая какая-то, хорошо себя чувствуешь?

— Я? Я нормально, — слабо улыбнулась я. — Я это, поздравляю, не обращай на меня внимания, всё хорошо.

— Укачало немножко, — соврал Джеймс, взяв меня за плечи. — Сейчас полегче станет, не волнуйся.

— Ну ладно, — подруга приобняла меня, и отпустив, улыбнулась, глядя мне в глаза. — Там есть твои любимые пирожные с шоколадным кремом.

— Ура, — пискнула я.

— Какие люди! — воскликнула Марго, глядя нам за спины.

Я обернулась. В кафе вошёл высокий светловолосый полненький молодой человек. Он с доброй улыбкой шёл к нам. Это Рафи. Собственно, достаточно просто посмотреть на него, чтобы понять, что это просто средоточие доброты, заботы, и вообще это просто ангел. Буквально. Архангел, если быть точнее.

— С днём рождения! — и он торжественно вручил блондинке коробку с подарком. А затем начал с нами здороваться. Ну и так как ангелы тонко всё чувствуют, его насторожило моё унылое лицо. — Что-то случилось?

— Укачало, — промямлила я.

Он рассматривал меня около пяти секунд, чтобы потом слегка улыбнуться и дать воды. Через некоторое время, когда Джеймса увлёк его школьный друг, когда гости уже разбивались на группки, обсуждающие какие-то темы, я подошла к столу, и нашла те самый пирожные, о которых говорила Марго. Сглотнула. Ладно, Джеймс говорил, что сегодня можно. Это последний раз. Я укусила одно пирожное. Второе. Пятое. Это происходило, пока я, Рафи, Марго и ещё несколько наших друзей вспоминали, как учились в колледже, и как там сбегали через чёрный ход, как однажды вломились ночью в кабинет через окно и напились, и как потом все дружно краснели перед директором. В эти моменты я забыла о том, что мне говорил любимый человек, о неприязни, обо всём. Я просто смеялась от воспоминаний, ела пирожные, и чувствовала себя уютно.

— О, а помните, как Софа обругала матом одного учителя, а потом оказалось, что он всё слышал? — сказал смеясь муж Марго, Ричард.

— Да мне до сих пор стыдно! — оправдывалась я. — И нефиг слушать меня, когда я злая! Сам виноват, лучше б делом занимался.

Снова их смешок. Позже к нам пришёл и Джеймс. Я не обижалась. Не ненавидела себя. Я влюблено откидывала голову ему на грудь или плечи, вспоминая дела давно минувших дней, и уплетая сладенькое. И вот, я уже тянулась к новой тарелке булочек с корицей, и взяла одну в руку. Хорошо, эта будет последняя, и начну есть горячее. Поднесла ко рту, как эту булочку вытащили из моей ладони. Сделал это Джеймс. Я с непониманием повернула к нему голову.

— Не увлекайся пожалуйста, — сказал он мягко, вернув булочку на родину.

На нас уставилась вся наша компашка.

— Ты чего? — всё, что я смогла сказать от нахлынувшей неловкости и стыда. По-моему, я даже люто покраснела.

Он взглядом показал на опустевшие тарелки из-под кексиков, пирожных и тарталеток. Это он меня сейчас попрекает тем, сколько я съела?

— Джеймс, ладно тебе, — сглаживая неловкость заговорила Марго. — Скоро ещё принесут, всем хватит.

— Софа, ешь, не стесняйся, — сказал мне Ричард. — Они же в самом деле вкусные.

— Аппетита нет, — сказала я, шагнув от них.

— Ты куда? — с волнением сказал Рафи мне в спину.

— Пить, — ответила я потише, ибо голос начинал дрожать от обиды и стыда, а глаза неприятно защипало.

— София, вернись, — вздохнул Джеймс.

Я молча ушла сначала подальше, к толпе, а потом выскочила на улицу и пошла домой. Зачем это было сделано? Ему так надо было меня перед друзьями загнобить? Из груди вырвался всхлип. Вот блин. Я запрыгнула в автобус, доехала на нём до дома, и в квартире рухнула на кровать, стягивая джинсы и пытаясь успокоиться. Зачем я столько съела? Почему нельзя было догадаться, что он мне это из жалости разрешил? Я не только толстая, но ещё и тупая. Я сползла с кровати (или даже перекатилась, я ж просто рулон жира) и поплелась к зеркалу. Из-за слёз макияж размазался, и я выглядела так, будто панда с бодуна решила накраситься. Я смотрела на себя. Затем скинула рубашку и майку, оставшись в трусах и лифчике. Господи, что это? Округлые покатые плечи, пышные бёдра и руки, пухлый живот, огромная грудь, попа, даже кисти рук, и те пухлые! Я же вся пухлая и жирная. Откуда это всё взялось? Я же не так много ем, ну правда. Те тарелки в кафе — это от стресса, к тому же, я даже не заметила. И там много людей, не может быть, чтобы кроме меня никто не ел. Бледная кожа, по-моему дохерища целлюлита, я вся покрыта жиром. Я глянула в сторону весов. Ладно, добьём себя. Взвесившись, я молча пошла к кровати, рухнула в неё, и стала уговаривать маму родить меня обратно. Я раньше шутила, что пока вешу меньше 100кг, то всё зашибись, но сейчас это так себе утешение. Я огромная. Я ужасная. Джеймс был прав, да со мной рядом даже дышать отвратно, от меня ж наверняка потом за километр несёт. Боже, он же со мной на одной кровати спит, как он это терпит? Эти складки, эта мерзкая мягкость, этот… этот… жир. Мне так стыдно. Я нашарила на полу огромную футболку, в которой сплю, и надела её, натянув не менее огромные штаны, дабы не видеть в зеркале своей жопы и всего остального. И себя желательно тоже.

========== Ненавижу себя ==========

Вечером вернулся Джеймс. Я всё это время лежала, обнимая подушку, и ненавидела себя. Он видел, что я не сплю. Подошёл и сел рядом.

— Ты обиделась на меня?

Я помотала головой.

— Почему ты раньше не сказал, что я такая мерзкая и такая толстая?

— Потому что раньше ты такой не была. Все сладкоежки рано или поздно поправляются, на Рафаила глянь хотя бы.

— Так он высокий, у него это даже мило выглядит, а не так жутко, как у меня! Я мелкая и жирная!

— Соф, — он погладил меня по макушке. — Ты устала, день был долгим. Ты ела, когда пришла?

Я опять помотала головой. Он протянул мне небольшой контейнер.

— Марго попросила взять тебе что-нибудь. Я захватил салат.

Я глянула на контейнер. Приподнялась.

— Я не голодная, — сказала я, удаляясь в ванную, дабы смыть остатки раскраса боевой бухающей панды и стараясь не обращать внимания на желудок, который отчаянно требовал еды.

На следующий день я притащилась на работу. В мой любимый книжный магазин. Я мало того, что толстая и мелкая, так ещё и в очках. Я сидела за кассой, уныло рассматривая полки с журналами, как тут прямо передо мной из неоткуда нарисовалось румяное личико с золотой чёлкой и голубыми глазами.

— Привет, — сказал Рафи.

— Ты откуда… не пугай так, — сказала я, хватаясь за сердце, которое крылось где-то там глубоко под слоями жира. — Привет.

— Я не хотел пугать, извини. Ты как?

— А как? — не поняла я.

— Ну ты вчера такая грустная была. А уходила вообще в печали. Что у вас там с Джеймсом происходит?

Я глянула ему в лицо и поджала край губ.

— Ты не обижайся, но это слишком личное, — сказала я, ибо говорить, что я оказалась ненасытной толстой бабайкой мне было дико стыдно.

— Ой, да, конечно, — закивал ангел. Потом он уставился мне в глаза. — Софа.

— Что?

— Я могу помочь?

Чем ты поможешь? Заберёшь мои килограммы себе? Я вздохнула и мотнула головой.

— Я сама как-нибудь справлюсь. Спасибо за беспокойство.

Он улыбнулся.

— Я тут мимо пекарни шёл. Это тебе, — он поставил передо мной небольшой круассан с бананом. — Помнится, ты любишь такие.

Я беспомощно уставилась на круассан. Сглотнула.

— Я… не надо! — я впихнула булку ему обратно в руки, а сама вышла из-за прилавка и стремительно направилась к служебному помещению. — Спасибо огромное, но не надо, не обижайся, пока!

— Но я хотел…

— Дела, столько дел! — я ворвалась в масенькую комнатку, закрылась, и среди швабр и вёдер опустилась на пол и взялась за голову, сглатывая комок в глотке.

Как назло, от запаха круассана у меня разошёлся аппетит. Я очень его хотела, правда, но ненависть к себе была сильнее. Я сглатывала слюни, пытаясь не думать о еде. Затем вспомнила, что как-то раз одна моя знакомая упоминала таблетки для снижения аппетита. Кое-как вспомнив название, я щёлкнула пальцами, наколдовав их, и разом проглотила штучки три. Потом я стала ждать. Из ощущений могу сказать только то, что на голодный желудок есть их нельзя. Меня немного замутило, отпустило через пару минут. Есть не хотелось. Я даже обрадовалась этому. Правда, когда я пришла домой, действие кончилось, и я едва не взвизгнула от того, с какой силой у меня свело желудок. Я впихнула в себя вчерашний салат от Джеймса и заела ещё тройкой таблеток. Стало полегче. Я выпила побольше воды и свалилась спать, ибо сил уже не было даже на то, чтобы дождаться парня с работы. Но он пришёл через пять минут, и огласил, что нашёл для меня диету.

— Класс, — засыпая сказала я.

— Ты что ела сегодня? — спросил он.

— Салат.

— И всё? А как же булочки? — посмеивался он.

— Нет.

— Моя умничка, — он подошёл и чмокнул меня в лоб. И спустя минуту я совсем вырубилась.

Потом я решила ходить в зал. Правда, тренер мне там попалась такая, что я лишний раз вдохнуть не так боялась. Мне всё казалось, что она меня за малейший косяк страпоном чести лишит, и всего остального. Серьёзно, она очень мускулистая, она четверых таких как я может поднять и в окно выкинуть. Я всё глотала свои таблетки, и если не забывала — ела. Только проблема была в том, что я ни фига не худела. Так прошёл месяц. И одним вечером, когда я приплелась домой из зала с отказывающим прессом и спиной, я упала на стул в кухне и уже было потянулась к таблеткам, как вдруг поняла, что они кончились. И через минуту я ощутили дикий голод. Я чувствовала запах мяса, торта, и всей еды, которая была в холодильнике. И уже не выдержала. Когда вернулся Джеймс, я сидела за столом, облизывая пальцы, которыми до этого держала тортик. Вокруг меня валялись фантики и испачканные ложки. Сама я, наверняка, была чумазая, в шоколаде, масле и в борще.

— София! — прикрикнул он. — Ты что творишь?! Ты же на диете!

Я смотрела ему в лицо, и кусала мясо, обёрнутое шоколадным коржом, и облизывалась. Я не могла остановиться, это был животный голод.

— Да ты… ты… я ухожу, — он пошёл за своими вещами.

— Стой, подожди, — с набитым ртом заговорила я. — Я не специально, правда!

— Ты только набрала за это время, — хладнокровно говорил он, пихая в чемодан свою одежду. — Ты наверняка и не пыталась хоть немного скинуть, так же?

— Да послушай же, — я вытерла рот и схватила его за руки умоляюще посмотрела в глаза. — Дай объяснить.

Он вскинул одну бровь.

— Что объяснить?

— Я честно пыталась, я почти не ела, я сама не понимаю, почему потолстела…

— А я понимаю! — он вырвал свои руки и грубо прошёлся по моей щеке ладонью и показал мне. — Не скажешь, что это? По-моему, шоколад.

— Я не удержалась, я очень хотела есть… я похудею, честное слово!

— Уже слышал, — он неумолимо продолжал складывать вещи.

— Скажи мне в лицо, что я тебе противна. Давай.

Он повернулся ко мне. Помолчал.

— Зачем?

— Я хочу услышать, почему ты уходишь. Ну же, говори.

Джеймс выдержал паузу, не глядя пихнув в чемодан рубашку. Наклонился ко мне, чтобы смотреть в моё измазанное едой лицо.

— Ты мне противна.

Я сглотнула горечь в глотке. Я ничего не сказала. Он также молча собрал оставшиеся вещи. И когда шёл к двери, я выговорила:

— Подарки вернуть?

Я слышала, что он обернулся на меня.

— Оставь. Только не съешь.

Хлопок двери. Я всхлипнула. Сползла по стене на пол, хваталась руками за волосы и пачкала их маслом и шоколадом. И плакала. Меня трясло. Я легла на паркет, дрожа и шмыгая носом. Вот я и одна. В тёмной квартире с одинокой кроватью, одинокими стенами, и отнюдь не одиноким холодильником. В бессильной злости и обиде я ударила себя кулаком в живот. В бока, бедро, я била себя и плакала. Я не заметила, как уснула вся в слезах, избивая и презирая себя.

========== Переезд ==========

Прошёл ещё месяц. Я не ходила на работу, я только днями сидела и пересматривала фильмы, которые когда-то смотрела с Джеймсом. В квартире развёлся дикий срач. По-моему, я забила на всё и вся, и мылась только раза четыре за всё это время. В зеркале я видела толстую мелкую мышь с грязными волосами и в очках. Ну и так как денег у меня не было, я не заплатила за аренду, и меня выселили из квартиры. Я бездомный жирный демон. Я плелась по городу, волоча по асфальту сумку с вещами. В голове была пустота. Я шаталась до тех пор, пока меня не схватили за плечи откуда-то со спины. Я вздрогнула и обернулась. Рафи?

— Господи, что с тобой? — спросил он обеспокоенно. — Я тебя месяц не видел, ты не открывала, что случилось?

— Джеймс меня бросил, — удручённо сказала я.

— Да, я знаю. Мне очень жаль.

— Из-за того, что я толстая, — договорила я.

Он вскинул брови, осматривая меня.

— Ты?

— Я.

— Но… ох… так, стоп, а куда ты идёшь?

— Искать себе место на помойке.

— В с-смысле?!

— Ну меня из дома выгнали, так как денег нема.

Рафаил помолчал, таращась на меня. Потом взял за руку.

— Идём со мной.

— Я б на твоём месте так уверенно меня не трогала.

— Это почему?

— По-моему, у меня блохи.

— Выведу, — вздохнул ангел. — Поживёшь у меня.

— Серьёзно? — изумилась я.

— Да. Теперь о другом, почему ты так выглядишь?

— Как?

— Ты бледная ужасно, еле идёшь, глаза впали, щёки впали, ты ешь вообще?

— Как ни в себя.

— Хорошо, спрошу по-другому. Что ты ешь?

— Ну там морковку, лук, мясо иногда.

Рафи повернул ко мне голову.

— Я не шучу.

— Так и я тоже.

— С каких пор ты полюбила лук?

— С таких, что на диете.

Он снова вздохнул, но промолчал. Вскоре мы были у него дома. Ангел унёс мои вещи в гостевую спальню, повесил мою куртку на вешалку, и увидел, что я стою перед ним в безразмерной пижаме. И судя по тому, что он поморщился, её пора бы постирать. И выкинуть.

— Да помоюсь я, помоюсь, — сказала я лениво. — Где у тебя ванная?

— Тут, — он показал на дверь в конце коридора. — Погоди, сейчас халат и полотенце дам.

Через час я сидела с ним на кухне, замотанная в халат и полотенце. Рафаил поставил передо мной тарелки с пирогом, гуляшом, Цезарем, и в бокал вина плеснул.

— Ешь, — сказал он.

— Не буду, — негромко сказала я.

— С какой же радости?

— Твою мать, я и так жирная, куда меня кормить?

— Во-первых, если не есть, то ты умрёшь. Во-вторых, кто тебе сказал, что ты жирная?

— Отражение. Ну и Джеймс.

Рафи округлил глаза.

— А… оу… вот блин…

— Именно так.

— Я думал, ты сама себя накрутила.

— Ты ошибся, бывает.

— Софа, — он взял меня за плечи. — Ты совсем не жирная.

— Ну конечно.

— Нет, правда. Ты совсем чуточку пухленькая, ты очень красивая.

Я с недоверием посмотрела ему в лицо.

— Думаешь?

— Вижу. Поэтому пожалуйста, покушай, а потом мы поговорим.

Я вздохнула и покорно приступила к еде. Было очень вкусно. Рафи даже периодически с умилением вытирал мои щёки. Вскоре мы с ним сидели в гостиной на диване, на столике стояли фрукты и вино, и я грустно рассказывала про то, как всё было. Ангел обнял меня. Я уткнулась в его мягкое и тёплое тело, глотая горечь в глотке.

— Не скажешь, что за таблетки пила? — спросил он ласково.

Я сказала. Он обеспокоенно посмотрел мне в лицо.

— Ты хоть понимаешь, что у тебя могла анорексия развиться?

— Да если бы.

— Софа, это не смешно! Если ты их в таком количестве пила, фиг знает, что у тебя в организме было. Иди сюда.

— Чё ты хочешь? — насторожилась я.

Ангел придвинул меня к себе и положил руку мне на живот. Я вздрогнула и замерла. И вот чё мне делать? Он-то меня лечит, я знаю, но мне реально стыдно, когда моё пузико трогают. И сказать об этом тоже стыдно. Рафи вскоре убрал ладонь, дав мне спокойно выдохнуть.

— Сейчас всё хорошо, — сказал он. — Обещай мне одну вещь.

— Какую?

— Ты не будешь их больше пить. Тебе нельзя. Может быть сильное отравление или внутреннее кровотечение.

Я сглотнула. Неприятненько.

— Ладно, обещаю.

— Прекрасно. Теперь давай руку.

Он взял моё запястье и подвёл к большому зеркалу в прихожей. Я отвернула голову.

— Смотри на себя.

— Нет.

— Смотри, говорю.

Я раздражённо вздохнула и посмотрела на отражение. Мелкая, пухлая, а рядом стоит Рафи. Довольно высокий, толстенький, но сука, ему это идёт, а мне… а мне за себя стыдно.

— Ну и?

— Что ты видишь? — спросил он спокойно.

— Себя. Мелкую, толстую, страшненькую. И тебя. Ангела.

Он вздохнул и ласково улыбнулся.

— Знаешь, что вижу я?

— Не знаю.

— Я вижу милую, среднего роста слегка пухленькую девушку. Очень красивую. Которую с виду никогда не назвал бы демоном.

Я подняла на него взгляд.

— Зачем ты врёшь?

— Я? — усмехнулся блондин. — Я ангел, как я могу врать?

— Можешь. Где ты красивую девушку увидел?

— Тут, — он показал на меня ладонью. — Софа, ты в самом деле очень хорошенькая. С милыми щёчками, глазками, красивой белой кожей.

— Я не верю.

— Почему?

— Потому что я не такая! Ты не видишь, что я жирная?!

— Если ты жирная, то я тогда какой?

Этим вопросом он поставил меня в тупик. Я беспомощно жестикулировала руками, пытаясь донести до него что-нибудь, что я не придумала. Он больше меня, намного, но нельзя ему этого говорить. Во-первых, он сам знает это, а во-вторых, я не хочу его задевать. У него тоже вес — больная тема.

— Ну ты… ты… я… ты сам всё знаешь! — сдалась я.

— А вот не знаю, — он неумолимо сложил руки на груди. — Скажи мне.

— Речь не о тебе, — заныла я. — Ты-то хорошо выглядишь, а я неприятно и отталкивающе.

Рафаил молча вздохнул и обнял меня. Я доставала ему где-то до ключицы. Он упирался мягким подбородком мне в макушку и дышал в сырые волосы.

— Позволь мне помочь тебе, пожалуйста, — сказал он.

Я сглотнула и кивнула. Ангел погладил меня по спине и отпустил, улыбнувшись. Позже я стала располагаться в своей спальне. Вечером Рафи и я смотрели кинцо, и он решил заказать суши. Он долго тормошил меня, чтобы я сказала, какие хочу, и наконец я сорвалась и сказала. Я не хотела их есть. Вернее хотела, но нельзя. В итоге через час я наелась суши и лежала на коленях ангела, упираясь щекой в его округлый живот и вздыхая.

— Зачем я это сделала? — простонала я.

— Но ведь вкусно было, — сказал Рафи.

— Было.

— Тогда зачем сожалеть?

— Не знаю. Лень спорить, — я улеглась поудобнее. — Я посплю на тебе?

— Да, давай, — он потянулся и откинул голову на маленькую подушку.

И так, обожравшись суши и напившись вина, я задремала на его коленях, утыкаясь лбом Рафи в большой животик.

========== Зелье ==========

Прошло три недели. Рафаил каждое утро говорил мне, что я красивая, не толстая, что мне нельзя голодать. Видимо, это принесло свои плоды, потому что я начинала ему верить. Мне стало приятно слышать комплименты, однако я всё равно не любила себя за то, что пухлая. И вот, когда Рафи не было дома, я решила попробовать нафигачить зелье для похудения. На медленном огне булькало моё лиловое варево, осталось только сыпануть немножко соды. Подумав, я вместо одной чайной ложки положила три. Столовые. Чтобы наверняка. И через несколько минут я выпила стакан. Могу сказать, что после него немножко странное ощущение внутри. Я подошла к зеркалу, раскинула руки в стороны, и стала ждать. Оно должно начать действовать через две минуты после того, как выпил. Я терпеливо смотрела на себя, ожидая изменений. Через минуту у меня сильно закружилась голова, очень заболел живот, случился сильный рвотный позыв. Я рванула к туалету, но на полпути у меня отказал мозг и я потеряла сознание от дикой боли в животе.

***

Я чувствую, что на чём-то лежу. Меня кто-то трогает. Кажется, за пузико и шею. Или щёку, осязание не в порядке, не могу распонять. Я кое-как открыла глаза. Над собой я увидела Рафаила, который вытирал моё лицо салфеточкой.

— Слава богу, — выдохнул он, обняв меня и прильнув ко лбу. — Очнулась.

— А ты уже дома? — слабо сказала я, изумляясь.

— Как видишь. Ты что выпила?

— Кто? Я? Я ничего.

— А на кухне что стоит?

— Эм… я это… я похудеть пыталась, — покраснела я стыдливо и закрыла глаза, не желая видеть его лицо.

— Да когда ж до тебя дойдёт, что ты и так красивая?

— Да нет! — я кое-как поднялась, держась за голову, и провела вдоль тела рукой. — Ты реально не видишь что ли?! Я похожа на шар из жира! Кому я нафиг такая сдалась?!

— Мне ты сдалась, ясно?!

Я ошарашенно уставилась на ангела. Тот же напряжённо и взволнованно дышал, смотря на меня.

— Ты… серьёзно? — офигела я.

— София, — он взял меня за руки. — Я считаю тебя красивой. Красивой, милой, прекрасной. Ты очень нравишься мне. И мне не важно, сколько ты весишь.

Я сглотнула. Всхлипнула. И прижалась к нему, сцепив руки за его спиной и утыкаясь лицом в его грудь. Рафи обнял меня, сев со мной на диван и укачивая в своих объятиях.

— Чшш, всё чудесно.

— Ты такой хороший, Рафи, ты самый-самый лучший! — навзрыд говорила я, вжимаясь в тело ангела.

— Ну почему мы плачем? — улыбнулся он, гладя меня по щеке и вытирая слёзы.

— Не знаю, — заскулила я.

Он умилительно на меня посмотрел, продолжая вытирать моё лицо. Его касания были нежными и ласковыми, полными заботы. В них не было той брезгливости, как у Джеймса. Не было двуличной снисходительности, когда он разрешил мне в последний раз поесть вкусняшки. Была искренняя доброта. Я доверилась ему. Привязалась. Я прильнула щекой к его ладони, смотря в красивые небесно-голубые глаза. Рафи улыбался мне, подался вперёд и чмокнул в лоб. А затем он наблюдал, как краснеют мои пухлые щёки.

— Ты очень милая, когда стесняешься, — сказал он, тискаясь.

— Я в самом деле тебе нравлюсь? Вот такая толстая и плаксивая? — ныла я.

— Не толстая, а пухленькая. Не плаксивая, а чувствительная.

Из меня вырвалось какое-то невнятное завывание, на которое он посмеялся и чмокнул в щёку.

— Какая же ты лапочка.

— Можно я тебя… можно тоже тебя… ну это…

— Договаривай.

— П… п… поцеловать, — промямлила я и зарделась.

— Зачем ты спрашиваешь разрешения?

— Ну мало ли, вдруг тебе противно будет.

Ангел ласково улыбнулся, убирая мои волосы с глаз.

— Не будет. Обещаю.

Я скованно и стеснительно смотрела на его губы. И потом, собрав сопли в кулак, я зажмурилась и быстро поцеловала его. Рафи поднял моё лицо, заглядывая мне прям в душу. Неспеша приблизился. В этот раз поцелуй был довольно долгим. Отпрянув, он погладил мою щёку.

— Ты очень вкусная.

— Твою ж, — я закрыла лицо руками. — Не смущай меня.

— Хорошо, я молчу, и не буду говорить, что ты вкусная. Слова не скажу, какая ты сладкая. С булочками сравнивать вообще не буду.

— Сам ты булочка!

— Ну есть немножко. Или множко.

— Рафи, — я беспомощно взяла его за плечи. — Ты и я теперь этого… того?

— Кого?

— Ну того.

— Я тебя не понимаю.

— Мы типа встречаемся теперь?! — не выдержала я, краснея ещё гуще.

— Если ты согласна, — впервые в его голосе прозвучали нотки робости.

— Я… я… да, — стеснительно кивнула я.

Рафи улыбнулся.

— Дай руку.

Я дала ему ладонь. Он поднёс её к губам и поцеловал, неотрывно глядя мне в глаза. Я смущённо улыбнулась. Весь остаток вечера мы смотрели сериал, тесно прижимаясь друг к дружке, обнимаясь, и уплетая круассаны и эклеры, которые Рафи любезно принёс, когда вернулся с работы и нашёл меня без сознания на полу.

— Мне правда уже хватит, — робко сказала я, съев третий эклер.

— Ты очень красивая, — шептал Рафаил мне на ушко, обнимая за пухлый бок. Его нежные касания заставляли расслабиться и довериться ему, большому и сильному очень доброму ангелу. Румянец играл на моих щеках, когда он подносил ко мне новый эклер. — Кушай, не стесняйся. Я правда люблю тебя такой пышечкой.

Я смущалась, льнула к нему, и уплетала сладости. Мы так и заснули, прямо на диване со включённым телевизором, съев все круассаны и эклеры. Утром я проснулась, лёжа на круглом животе Рафи. Через пару минут он тоже заёрзал и проснулся. Я лежала на его пузечке и рукой гладила мягкую щёчку. Он такой же, как я. Только побольше. Помягче. Красивее. Ангел посмотрел на меня.

— Доброе утро, — потянулся парень со мной на себе.

— Доброе. Ох, извини, сейчас слезу, — я начала сползать с него.

— Нет-нет-нет, лежи, — он уложил меня обратно на свой большой живот, который поднимался и опускался в дыхании.

— Я тебя раздавлю.

Он усмехнулся и сложил руки на моей спине.

— Ну не раздавлю, но задохнёшься, — перефразировала я.

— Соф, лежи. Спим дальше.

Я фыркнула. Затем улеглась поудобнее, обняла его, и закрыла глаза. Мы продолжили спать, держась за руки и обнимаясь.

========== Рулетик ==========

Прошла пара недель. За это время я начала сходить с ума по своему ангелу. Господи, какой же он хороший. И если начинались наши отношения с симпатии с моей стороны, то сейчас я всей душой любила его. Однажды я робко сказала Рафаилу об этом. Он улыбнулся, чувственно поцеловал меня и сказал, что любит меня уже давно. Я ещё стеснялась себя, хоть Рафи и усердно старался вывести меня из этого состояния. Он давал себя мацать где угодно, трогать за животик, бочка и щёчки, и вообще везде. Когда я касалась его, я начинала думать, что наверное, когда также трогают тебя, это не так стыдно и неприятно. Я привыкла к брезгливым касаниям Джеймса, и терялась, когда Рафи даже легонечко меня дотрагивался. Недавно я наконец-то встала перед ним, раскинув руки в стороны, и сказала: «мацай меня». Правда, я сначала от робости так втянула живот, что у меня аж пресс заныл. Тогда ангел вздохнул, обнял меня и сказал: «ты стесняешься, я ведь вижу. Пока трогай меня сама. Когда перестанешь стесняться, это будет видно». И после этого прошло несколько дней, когда я застала Рафи с грустным видом на кухне. В руке он держал мерную ленту.

— Ты чего? — спросила я.

— Я? Ничего.

Дома я ходила в очках, и мне было видно, что его палец был на цифре 155. Он что-то померил, видимо себя, и расстроился. Что у него может быть 155-ти сантиметров? Бёдра вроде нет, обхват груди тоже, талия… талия? Я подошла к ангелу и села рядом.

— Что измерял?

Вместо ответа он хлопнул себя по животу, задумчиво вздыхая. До меня сейчас дошло, что он не меньше меня не любит быть пухлым. Я тихонько вынула у него из руки ленту, сняла очки и крепко обняла.

— Я тебя люблю, — прошептала я.

Рафи сглотнул. Затем обнял меня в ответ. Я поцеловала его мягкую щёчку и слегка улыбнулась.

— Мы с тобой парочка булочек.

Он невольно усмехнулся. Кивнул. Потом устремил взгляд к моим глазам и молчал. Я тоже молчала. И понимала, что он выглядел таким уверенным в себе только ради того, чтобы вытянуть из уныния меня. Он такой же стеснительный, также робеет, когда ему щупают животик. Только почему он его не втягивал от волнения, когда я его трогала? Неужто заставлял себя сохранять спокойствие, когда внутренне проскальзывали мысли: «господи, пусть у меня будет нормальный вес без этого пуза!»? Я ласково улыбнулась, гладя его макушку. Он терпел угрызения стыда и волнений ради меня. Я взяла его руку и положила себе на живот. Не втягивая, не вздрагивая.

— Трогай меня, — прошептала я в его золотые волосы. — Я больше не боюсь.

Рафи поводил по мне ладонью. Видя, что мои бока не подрагивают, и что я не шарахаюсь в сторону, он прильнул ко мне щекой и поцеловал. Я люблю его. Очень сильно.

Это было три дня назад. Сегодня же я проснулась от того, что меня тискали за живот и целовали щёки.

— Софочкааааа, моя пышечкаааа, проснись, — нараспев говорил ангел. — Открой глазки, моя милая сладкая зефирка, ну же.

— Мммф, — вздохнула я, поворачиваясь к нему спиной, чтобы меня не будили. Но Рафи придвинулся, поглаживая меня по животу и щекоча дыханием мне шею. — Ну отстань, — сонно сказала я.

— Не отстану. Вставай, пышечка.

— Зачем?

— Вставай и увидишь.

Я простонала, открыла глаза и приподнялась на кровати. И взору моему представился небольшой поднос, на котором стоял стакан сока, пирожное, тосты с ветчиной и сыром и салфеточки.

— Сегодня месяц, как мы вместе, — улыбнулся Рафи, чмокая мои губы.

— Божечки, ты мне… я же… мой ты пирожочек, — я притянула его к себе, расцеловывая. Джеймс никогда для меня такого не делал. Никто для меня такого не делал.

Он ласково улыбался, пока я завтракала и прикармливала его. Днём ангел потащил меня в магазин за новыми шмотками. Правда, в примерочной я заскулила ему в грудь о том, что ничего на меня не налазит, и что я ужасно толстая, на что он обнимал меня, целуя и угощая шоколадкой. Успокоившись и пожамкав его округлое брюшко, я всё-таки закупилась одёжкой, и потом мы с ним шли в ресторан, магией телепортнув домой все вещи. По дороге мы мило беседовали о том, что будем гулять по ночному городу, что вечером закажем суши и пиццу, что потом улетим куда-нибудь далеко, к морю на пару месяцев. И пока мы шли, вдруг я увидела, что нам навстречу двигался Джеймс с какой-то девушкой. Высокой и стройной, с пышной грудью и длинными чёрными волосами. Рафи заметил моё потерянное лицо. Взял за руку.

— Всё хорошо? — сказал он.

Я улыбнулась краем губ. Посмотрела в его глаза.

— Я в порядке.

Спустя меньше минуты Джеймс поравнялся со мной и Рафи. Не понимаю, почему, но мы остановились. Он смотрел на нас, а я на него. И девушку.

— Дорогой, в чём дело? Ты их знаешь? — спросила брюнетка.

— Привет, — сказал ему Рафи.

— Привет, — шатен взглянул на то, как мы держались за руки. — Это то, о чём я думаю?

— Пойдём, — я потянула ангела дальше. — Пожалуйста.

— Погоди, — он подвёл меня к себе, смотря на Джеймса. — Да, именно так, — и он меня приобнял за талию. Ну или за то, где она должна быть.

— Видимо, кто-то решил оправдать свою лень габаритностью партнёра? — язвительно сказал он мне.

Я от неожиданности аж растерялась. Было обидно, неприятно слышать про себя, но то, что он ещё и Рафи затронул, это уже вообще перегиб. К оскорблённости примешивалась и злость.

— Ну, во-первых, довольно низко за внешность осуждать, — заговорил Рафи, прижимая меня к себе. — Во-вторых, не такой уж я и габаритный. И в-третьих, то, что тебе противен человек, которого ты называл любимым, это только твои половые неудачи. Ты не представляешь, какое сокровище потерял. Ты сам ушёл, поэтому не надо сейчас докапываться до неё, оскорбляя и меня.

Я дар речи потеряла, молча восхищаясь ангелом. Мой защитник, мой герой. Джеймс хотел было что-то сказать, но Рафи повернул ко мне голову, улыбнулся, и сказал:

— Теперь идём, дорогая.

Он резко наклонился, подхватил меня на руки и пошёл. Я пребывала в молчаливом изумлении ещё минуты две, а потом сильно его обняла.

— Я тебя обожаю. И вовсе ты не габаритный.

— Спасибо, — усмехнулся блондин, подбросив меня.

— Не надо, надорвёшься!

— Нет. Я хочу тебя потрогать, — он довольно потёрся об меня щекой.

Так мы дошли (ну, Рафи дошёл, а я долежала у него на руках) до ресторана. Там мы сидели, влюблено смотря друг на друга и держась за руки. У меня не хватало слов, чтобы выразить, как я его люблю. Он же стеснительный, его легко задеть, напоминая о весе, и ради меня он это стерпел. Мой самый лучший и самый хороший ангелочек на свете.

— Рафи.

— Да?

— Хочешь секрет?

— Хочу.

Я придвинулась ближе и прошептала ему на ушко:

— Я тебя люблю сильно-сильно. Особенно твой животик.

Я увидела, как покраснели его щёчки. И тут он повёл себя так, как порой делает дома. Он опустил голову, и, подобно стеснительной тряпочке, ответил:

— Я твой тоже.

Я невольно усмехнулась с его интонации и хорошенько чмокнула в мягкую щёчку. Вскоре нам принесли нашу еду, и через какое-то время Рафи, всем видом показывая, что он переел, встал из-за стола.

— Ты куда?

— Смотри на сцену, — загадочно улыбнулся он.

Что он удумал? Он же вроде как не очень хорошо себя чувствует, мне казалось, он вообще спатеньки захотел. Ангел ненадолго выпал из моего поля зрения, а потом в ресторане зазвучала песня «Church», которую запел Рафи, выскочив на сцену. Он смотрел на меня, улыбаясь. Он пел сначала своим голосом, потом одновременно несколькими. Я молча офигевала от счастья, аж поплакать захотелось. Все в помещении восторженно его слушали, и я одна смотрела на него с неизмеримой любовью и лаской. Мой милый сладкоголосый ангелочек, спасибо, что ты есть. На середине песни Рафи медленно пошёл в зал, подошёл ко мне и протянул руку. Он увлёк меня за собой на сцену, и мы танцевали, пока он пел. Когда Рафи закончил, ему шумно зааплодировали.

— Я люблю тебя, — сказал он, отдышавшись.

Я притянула его к себе, любовно целуя. Из зала послышались восторженные возгласы. Это была самая лучшая маленькая годовщина в моей жизни.

На следующий день я и Рафи сидели на кухне и смотрели друг на друга.

— Я ещё раз повторяю, — терпеливо говорила я. — Суши круче, поэтому мы закажем суши.

— Не хочуууууу, — заныл ангел. — Пиццу хочууууууу! Суши мы уже ели.

— Пиццу тоже!

— Что мешает заказать её снова?

— Я требую Филадельфию!

— А я Маргариту!

— Ты меня не любишь!

— Ты меня не ценишь!

— Пицца калорийнее.

— А суши вреднее.

— Ни фига!

— Фига!

— Я всё, мне пончиков захотелось, — вздохнула я.

— Мне тоже, — сдался Рафи. — Сейчас закажу.

— Килограммов пять.

— Семь, — поправил он, протягивая руку к телефону.

Вскоре мы с ним мило сидели и вытирали друг друга от сахарной пудры. Я отжала у ангела футболку, ибо она была мне велика, и в ней не сильно живот выпирал. Правда, Рафи это не остановило, и он всё равно меня тискал.

Шли месяцы. Этим утром Рафи поднялся ни свет, ни заря, куда-то собираясь. Он делал это тихо, но вдруг опрокинул на кухне сковородку, и я проснулась. Была половина шестого утра. Солнце только поднималось на горизонте. Я приплелась на кухню и увидела ангела. Он нервно наворачивал круги, смотря в пол. Я взяла его за руку, потирая глаз.

— Ты чего? — спросила я.

— Ох, боже, я тебя разбудил? — ошалел он. Похоже, только сейчас заметил, что я не сплю.

— Ты почему такой нервный? Что-то случилось?

— Мне надо… ну, туда, — он показал на небо. — Давно там не был, вот и волнуюсь.

— Ладно тебе, вы же там вроде как все одна семья.

— Не совсем. В общем-то, я волнуюсь не из-за этого. Просто так обычно на небо не вызывают. Явно что-то произошло.

Я обняла его, поглаживаяспину.

— Хочешь, я сделаю тебе жаркое?

— Хочу, — жалобно сказал блондин, жамкая меня. — Днём поем. Мне пора, а ты спи.

Рафи горячо поцеловал мои губы, и через окно вылетел на улицу, взмахивая выступившими крыльями. Я же зевнула, закрыла за ним окно, и вернулась в кровать. Днём в дверь раздался стук. Открыв, я увидела Рафаила. Он стоял передо мной в шикарной белой с золотым ангельской форме. С погонами, в мундире, всё как положено. И в высоких чёрных сапогах. Только щёчки были красные. Видимо, она ему жмёт. Однако я невольно закусила губу и рыкнула.

— Обнаружен сексуальный мужчинка.

— Сейчас умру, — мужчинка ввалился в квартиру и расстегнул мундир. Его животик вышел вперёд, освобождено покачнувшись и свесившись над белыми узкими брюками. — Фух.

— Я не знаю, почему ты так одет, но ты обязан мне сказать, почему не делал этого раньше? — оживлённо спросила я, подскочив к нему.

— На небе архангелы обязаны носить форму, даже если никаких конфликтов с адом нет. Раньше? Я не очень её люблю, — неловко признался Рафи. — Она мне мала немного. Или много. Она сильно жмёт, вот и не ношу. А почему спрашиваешь?

— А я люблю военных, красивых, здоровенных, — напела я, притягивая ангела к себе и страстно целуя.

Он аж растерялся. Затем, когда я отпрянула, вопросительно уставился мне в глаза.

— Ты… тебе… нравится?

— Ты шикарно выглядишь, ангелочек, — я стала игриво водить рукой ему по низу живота. — И эта форма тебе очень идёт.

Рафи помолчал. Затем схватил меня на руки, и мы с ним удалились в спальню, целуясь и раздевая друг друга. Час спустя я лежала у него на груди, обнимая и бухтя:

— Рафи… плюшечка моя… любимая.

— Теперь твоя очередь переодеваться, — сказал ангел, чмокнув меня в висок.

— О, давай, кем?

Он слегка зарделся. Щёлкнул пальцами. Я оказалась в коротком белом халатике, пуговки которого натягивались у меня на груди и чуть-чуть на животе. На краешке халата был красный крест. Так наш ангелочек любит шаловливых медсестёр? Я ухмыльнулась, слезла с блондина, и кокетливо сжала грудь предплечьями, накручивая локон волос на палец.

— Ну-с, дорогой мой, я вас слушаю, какие у вас жалобы?

Рафи покраснел сильнее. Сглотнул. Сел на кровати и ответил:

— Знаете, доктор, у меня в последнее время очень в груди колет. Вот здесь, — он взял мою руку и положил себе на сердце.

— Что ж, сейчас, — я наколдовала стетоскоп и приложила к его груди. Сердечко Рафи бешено колотилось, из-за чуткого демонического слуха меня даже слегка оглушало. — Вы на взводе, дорогой. Вдохните глубже.

Ангел сделал, что просили. Выдохнул. Я наклонилась ниже, слушая его. Затем, отбросив стетоскоп в сторону, я повалила Рафи на кровать, находясь над ним и упираясь руками в кровать.

— У вас повышенная нервная возбудимость.

— Не только нервная, — не выдержал блондин, повалив меня на себя и лапая.

— Вы ужасно нетерпеливый.

— Это ты слишком сексуальная! — он впился мне в губы.

Прошёл ещё час. Потом мы уже не рискнули переодеваться, ибо Рафи был для меня тяжеловат, и я устала. Да и он тоже. Мы перебрались на кухню, мило уплетая жаркое с картошечкой и мясом. Переев, мы мило прилегли на диван, включив кинцо и делая массажик друг дружке.

— Ты такая хорошенькая, — улыбнулся Рафи, гладя мне пузико и целуя.

— А ты такой мягонький, — улыбнулась я в ответ, тиская его пухлый бочок.

— Ты прямо как булочка, — он обнял меня. — Тёплая и вкусная.

Я смущённо уткнулась в ангела.

— Я люблю тебя, пончик, — прошептала я.

Он чмокнул меня в макушку.

— Я тебя тоже, рулетик.

— Почему рулетик? — засмеялась я.

— Сейчас покажу.

Рафи, жопа ушлая, молниеносно схватил меня в охапку и завернул в плед. Затем подбросил на руках и уложил в кровать.

— Рафаил, мать твою, Гранде! — рявкнула я, пока он довольно улыбался, смотря на меня. — Живо размотай меня!

— Я не могу, это так мило.

— Аз есмь София Старк, ебучий демон бедствий, и если ты сейчас же меня не выпустишь, я тебя натяну на… хотя, уютненько так, — я поёрзала и повернулась набок. — Ладно, не буду тебя натягивать.

Ангел рассмеялся, лёг со мной рядом и обнял.

— Я люблю тебя, мой милый агрессивный мягонький рулетик, — улыбался Рафи, целуя меня в щёку.