История ГУЛАГа. 1918-1958 [Галина Михайловна Иванова] (fb2) читать постранично, страница - 2

объяснений этой потери памяти по отношению к ГУЛАГу и событиям того времени, – считает социолог Л.Д. Гудков. – Травмирующие события вытесняются из коллективной памяти, если они не получают соответствующей коллективной оценки и не вписываются в структуру массовой, можно сказать, национальной идентичности. С ними происходит примерно то же, что и с памятью о стихийных катастрофах и бедствиях – следы их исчезают уже в следующем поколении... Массовое отношение к сталинским репрессиям в России сочетает в себе черты восприятия их как стихийного бедствия и как привычного произвола патерналистской власти по отношению к зависимому от нее и безропотному населению... Массовому сознанию они представлялись столь же иррациональными, что и природные катаклизмы»10.

По мнению социолога Б.В. Дубина, репрессии сталинских десятилетий «не просто «забылись» – изменилась структура того, что можно было бы назвать «запоминательным сообществом» («социальные рамки памяти», как это назвал Морис Хальбвакс (французский социолог. – Г.И). Размылось, что особенно важно, «ядро» этого сообщества, берущееся и способное вырабатывать, задавать, поддерживать образцы принципиальных отношений и оценок. Поэтому такое явление, как репрессии 1930–1950-х годов, потеряло для массового сознания свою знаковость, семантический потенциал, ценностную заостренность. Вместе с закатом публичной критики сталинизма они перестали служить смысловым центром, фокусом оценок советского прошлого»11.

Разрушительный потенциал лагерной темы был полностью реализован в процессе крушения коммунистического режима и всей советской системы. Общество, уставшее от тотального дефицита, в том числе и дефицита положительных эмоций, потерявшее уверенность в завтрашнем дне, не желающее довольствоваться местом на задворках западной цивилизации, вспомнив в очередной раз о своей самобытности, сделало попытку найти опору в традиционных национальных ценностях. В этом новом историческом контексте практически не осталось места для лагерной темы, созидательный потенциал которой угадывался с большим трудом. Между тем, оставаясь предметом обсуждения, тема ГУЛАГа и сталинских репрессий могла и должна была стать одним из источников, питающих волю к демократическим преобразованиям в стране.

Характерно, что одновременно с ростом позитивных оценок Сталина менялось и отношение к сталинской эпохе в целом. Согласились с мнением, что во времена Сталина было «больше хорошего», в 1994 г. 18% опрошенных, в 1999 г. – 26%, в 2003 г. – 29%. Противоположного мнения придерживается значительно большее количество россиян, но их число неуклонно падает. В 1994 г. 57% опрошенных считали, что во времена Сталина было «больше плохого», в 1999 г. уже только 48%, в 2003 г. – 47%12.

Слабеющий негативизм в отношении сталинской эпохи сочетается в общественном мнении россиян с пониманием того, что массовые репрессии это не миф. Об этом свидетельствуют ответы на следующие вопросы, полученные в ходе социологических опросов ВЦИОМ. На вопрос: «Как Вы относитесь к тому, что сталинский террор – это выдумка, цель которой – оболгать вождя и опорочить наше славное прошлое?» – в 1996 г. 56% опрошенных ответили «не согласны», 16% согласились, 28% затруднились с ответом13.

На вопрос: «С каким из следующих мнений по поводу сталинских репрессий Вы бы скорее согласились!» (2000 г.) – были даны следующие варианты ответов (в % от общего числа опрошенных)14:

Это были годы массового террора против всего народа 58 Репрессии были связаны с чистками в партии и касались в основном «верхов» 14 Репрессии касались в основном действительных врагов народа 10 «Сталинские репрессии» – это миф, который раздут некоторыми средствами массовой информации 7 Затруднились ответить 11 Несмотря на «забывчивость» российского общества, память о репрессиях, терроре, выселении народов в 1920–1950-е годы все еще остается «живой» и нравственно значимой: 34% россиян, опрошенных в 1994 г., и 39%, давших свои ответы в 2003 г., заявили, что эти события вызывают у них «чувство стыда и огорчения»¹⁵. Неизменно высокой (на уровне 43–45%) остается доля тех, кто питает отрицательные чувства (неприязнь, страх, ненависть) к Сталину, кто считает его «жестоким, бесчеловечным тираном, виновным в уничтожении миллионов невинных людей»¹⁶.

Последний социологический опрос по программе «Советский человек» (июль-август 2003 г.) показал, что доля тех, кто относит репрессии к «самым значительным событиям XX века», возросла по сравнению с 1999 г. на 6% и составила 17%¹⁷. Тогда же было выявлено мнение россиян о перспективах исторических исследований советского прошлого. На вопрос: «Какая из точек зрения Вам ближе?» – были получены следующие варианты ответов (в % от общего числа опрошенных)18:

Важно прежде всего знать об успехах, героях нашей истории, чтобы люди уважали собственное прошлое, и не нужно