Не отрекаются, любя (СИ) [Аrwen] (fb2) читать онлайн

========== Глава 1. Пролог ==========

Август в этом году выдался на редкость жарким и засушливым. Уже который день бескрайнее голубое небо не несло на себе ни малейшего намека на облака, солнце ярко сияло и поливало зноем всю округу. Трава на полях выгорала, почва трескалась, заросли бурьяна по обочинам дорог тянули к небу свои острые сухие былинки, словно корявые руки, моля о дожде. Листья раньше времени желтели и высыхали, даже сами деревья и те понуро опустили ветви, не в силах достать длинными корнями до вожделенной влаги.

В графском саду выгуливали лошадей. Чтобы уберечь бедных животных от палящего солнца, для них соорудили временный загон под старыми кленами, в густой тени их развесистых крон. Однако даже эти предосторожности не помогали. Лошади не желали бегать, они лениво разбрелись по загону и сонно стояли, изредка пофыркивая, потряхивая шеей и отгоняя длинными хвостами особо надоедливых мух.

Я подошла к ограждению и негромко свистнула. Светлая крапчатая кобыла по имени Калипсо подняла голову и приветственно заржала, обрадованная появлением хозяйки. Рысью подбежав ко мне, она ткнулась мягкими теплыми губами в мою ладонь. Я достала из полотняного мешочка заранее приготовленный сахар и попыталась ее угостить. Лошадь понюхала лакомство, но есть не стала, всхрапнула и принялась обнюхивать мою щеку.

— Ну что ты? — огорчилась я, потрепала ее за челку и вновь предложила сахар. — Ешь, ты же любишь!

— Не старайтесь, миледи! — окликнул меня старый конюх, принесший ведра с водой, чтобы напоить лошадей. — Они сейчас ничего не едят. Жарко им, душно. Только воду и пьют, вон за последний час уже четвертое ведро выхлебали. Вы вечером приходите, как солнце сядет, глядишь, Калипсо посговорчивее будет.

Он выпрямился, вытер рукавом капельку пота со лба.

— Скажи, Себастьян, — обратилась я к слуге, — ты сегодня седлал коня для графа?

— Я, — конюх кивнул.

— Не знаешь, куда он поехал?

— Да разве он скажет? — старик виновато развел руками. — Вы же его знаете… Все торопил, торопил меня, быстрей, мол, чего копаешься! А я и так седлаю споро, куда быстрее-то? Вот и впал в немилость…

Я улыбнулась. Надо будет после замолвить за конюха словечко. Обычно уравновешенного и спокойного графа непросто вывести из себя, для этого требуется серьезная причина, однако сегодня с утра супруг был взвинчен. Что же случилось?

Мы обвенчались два месяца назад. В свои двадцать шесть лет Владислав Дракула считался одним из самых богатых и влиятельных вельмож Румынии. В чем-то он был обязан своей древней и прославленной фамилии, в чем-то деньгам, а остального добился сам с помощью тонкого ума и неотразимого обаяния. Его боготворили, им восхищались и одновременно боялись и ненавидели. Ходили слухи о его жестокости и цинизме, об отсутствии моральных принципов, через которые он легко переступал ради своей выгоды или каприза. Не все они были правдивыми, но все же возникли не на пустом месте.

Отдельной темой стояли отношения графа с женщинами. Молодость, красота, безупречные манеры, а также несравненный талант обольщения позволяли ему менять фавориток как перчатки, порой ломая судьбы и разбивая сердца.

Я была его последним увлечением. Отец и старший брат всячески предостерегали меня, подчеркивая неоднозначную репутацию графа, но за маской невозмутимости и равнодушия я увидела человеческую душу, в существовании которой многие сомневались. Ничего не требуя, просто находилась рядом и искренне радовалась каждому дню, проведенному вместе. И тем неожиданнее прозвучало его желание разделить со мной супружеское ложе на законных основаниях. На момент заключения брачного контракта мне было восемнадцать лет.

Сегодня утром принесли письмо. Когда я спустилась вниз, графа дома уже не было. По словам прислуги, прочитав послание, он велел немедля подать себе выходную одежду и коня, после чего ускакал в неизвестном направлении. Подобное поведение было странным, и я терялась в догадках о содержании письма и его отправителе.

Неслышно подошла служанка, учтиво и приветливо поклонилась:

— Миледи, приближается время обеда. Где прикажете подавать: в столовой или беседке?

Задумавшись, я машинально перебирала пальцами кусочек сахара. Обедать одной не хотелось, к тому же я была совсем не голодна. Покачала головой:

— Нет, Мадлен, подавать обед пока не нужно. Пожалуй, я дождусь графа, он скоро должен вернуться. Лучше принеси мне зеленого чаю со льдом в главную гостиную.

— Как скажете, миледи, — еще раз поклонившись, служанка удалилась.

На прощание похлопав Калипсо по шее, я тоже направилась в дом.

========== Глава 2. Миссия выполнима ==========

В гостиной царил полумрак. Для того чтобы хоть как-то сохранить прохладу в помещении, шторы были задернуты, а окна, наоборот, раскрыты. Однако тонкая ткань занавесок не шевелилась — на улице был полный штиль. Терпеть не могу полутемных комнат, но окна гостиной выходили на южную сторону, целый день в них заглядывало солнце, и без подобных ухищрений здесь оставалось только задохнуться.

Большой бокал с холодным зеленым чаем, украшенный долькой лимона и веточкой мяты, уже дожидался меня на золоченом подносе, говоря об исключительной расторопности и исполнительности наших слуг. Да уж, в доме графа все приказы исполнялись незамедлительно, не по первому слову, а по первому знаку. Слуги обожали хозяина, но и трепетали перед ним. Взяв в руки напиток, я подошла к камину, где были расставлены сувениры, привезенные мной из свадебного путешествия.

Медовый месяц мы провели в Российской Империи. В то время, благодаря единой религии и общим славянским корням, между нашими народами велась оживленная торговля, и были установлены прочные дипломатические отношения. Процветали династические браки, еще более скреплявшие союз двух стран. Поэтому не удивительно, что у графа Дракулы нашлись там родственники — довольно знатная пожилая чета великих князей.

Россия поразила меня с первого взгляда. Я буквально влюбилась в ее просторы, в ее огромные луга, бескрайние озера и чистые реки. Меня удивили и до глубины души тронули необыкновенное радушие и приветливость этих людей, начиная от русского государя, у которого мы бывали на приемах, и заканчивая крестьянами, работавшими в полях, у которых мы иногда останавливались спросить дорогу.

Родственники графа очень обрадовались гостям и старались всячески нас ублажить. Мы участвовали в знаменитой русской охоте на медведя, катались на великолепных рысаках, смотрели представления скоморохов. Стол каждый день ломился от изысканных и разнообразных яств, которыми нас потчевали заботливые хозяева. Граф нахваливал русскую водку и жаловался, что в Румынии непросто достать столь прекрасные экземпляры. Я хорошо понимала русский язык, который наряду с французским входил в обязательное образование девушки из высшего света, но никак не могла избавиться от акцента. Граф же владел языком в совершенстве.

Побывали мы и в столице — Петербурге, осматривали величественные храмы и монастыри, посетили театр и русскую Оперу. Граф не раз бывал в Империи, поэтому все мне показывал, улыбаясь и иногда подшучивая над моим неприкрытым восторгом. Проведя месяц в этой чудесной гостеприимной стране, получив кучу впечатлений и подарков и клятвенно пообещав приехать еще, мы отбыли на родину.

Супруг появился дома только к вечеру. Его прибытие ознаменовалось шумом в прихожей и встревоженными голосами слуг: похоже, господин был не в духе, и это не сулило им ничего хорошего. Он вошел в комнату, на ходу сбрасывая камзол и срывая с рук перчатки. За ним по пятам семенил дворецкий, старательно ловя предметы одежды. По-видимому, граф не заметил меня в глубине комнаты, потому что спросил, не поворачиваясь:

— Графиня у себя?

— Графиня здесь, милорд! — робко, будто оправдываясь, ответил лакей и протянул руку, указывая в мою сторону.

Граф повернул голову и, увидев меня, остановился. В глазах отразилась легкая растерянность.

— Аликс? Я думал, ты уже спишь.

— Я ждала тебя, — я отложила книгу, которую читала. — Все в порядке?

Вместо ответа граф сделал лакею знак, приказывая оставить нас, молча прошел в другой конец гостиной к бару, достал бутылку виски, налил полбокала и залпом выпил. Потом налил еще и упал в кресло.

Я медленно подошла и присела рядом на подлокотник.

— Расскажи, что случилось.

Граф вздохнул, обнял меня за талию и притянул к себе, заставляя пересесть на колени. Внимательно посмотрел и сказал:

— Король посылает меня в Англию с дипломатической миссией. Утром он прислал свой указ.

Я положила ладонь на руку графа.

— Поэтому ты так расстроен?

Он невесело усмехнулся:

— Я не расстроен, я в бешенстве.

— Нам придется надолго расстаться?

Граф отрицательно покачал головой:

— Нет, ты едешь со мной.

— Тогда в чем дело? — удивилась я.

— Поручение, которое дает мне король, может быть небезопасным, особенно для тебя.

— Военная дипломатия? — других предположений у меня не было.

— Почти.

— Ты же знаешь, — я пожала плечами, — я вполне могу за себя постоять.

— Аликс, это не шутки! — воскликнул граф. — То, что брат научил тебя стрелять, вовсе не означает, что следует участвовать в мужских делах! Будь моя воля, я бы отправил тебя в замок на время моего отсутствия, под охрану верных людей, но эти проклятые правила приличия предписывают дипломату моего ранга прибыть на назначение вместе с супругой. Сегодня, получив приказ от короля, я сразу отправился к нему и просил разрешения оставить тебя дома, но этот старый осел уперся: «Ах, мой дорогой граф Дракула, вы, право слово, преувеличиваете!» — передразнил муж почтенного монарха. — «Я уверен, вашей прекрасной супруге ничего не грозит. Вы отлично справитесь с возложенным на вас поручением и не лишая себя ее общества. К тому же вы не можете нарушить дипломатический этикет из-за собственной прихоти, тем самым уронив престиж нашей страны в глазах союзников. Вы знаете, я всегда благоволил к вам и теперь надеюсь на ответную благодарность!»

Граф отхлебнул от бокала с виски и замолчал.

Сдерживая улыбку, я посмотрела на мужа. Он был прекрасен в этот момент. Впрочем, он был прекрасен всегда. Прошло столько времени с поры нашего знакомства, а у меня до сих пор кружилась голова от его близости. Я провела пальцем по его щеке, убирая прядь волос, упавшую на лицо, наклонилась и легко поцеловала. На губах остался терпкий вкус виски и, хотя я не любила крепкие напитки, он мне безумно понравился.

— Быть может, ты действительно преувеличиваешь? — предположила я. — И, знаешь… не надо так грубо отзываться о короле.

— Можно подумать, он меня слышит! — фыркнул граф. — Когда речь идет о тебе, я предпочитаю преувеличить, нежели недооценить.

Я обвила его шею руками и положила голову на плечо.

— Но ведь Англия такая цивилизованная страна! Там порядок и прекрасные традиции. О какой опасности ты говоришь?

— Все так, — граф отставил бокал и обнял меня. — Но сейчас там сложная политическая ситуация, было несколько локальных восстаний… Впрочем, — голос стал более холодным и уверенным, — не бери в голову. Какие бы проблемы ни возникли, я их решу.

Мы долго сидели в обнимку, каждый размышлял о своем. Потом граф нежно прикоснулся губами к моему лбу и прошептал:

— Уже ночь. Пора спать, Аликс. И еще… прости, но сегодня я не приду к тебе. Я устал и должен о многом подумать.

— Конечно, я понимаю, — я послушно кивнула.

Той ночью я долго не могла уснуть. Все ворочалась, мне было неуютно на огромной пустой кровати, предназначенной для двоих. Несмотря на жаркую погоду, она была холодна, но этот холод был скорее в душе, чем в воздухе. Впервые за два месяца, прошедшие со дня свадьбы, граф спал не в моей постели.

========== Глава 3. Туманный Альбион ==========

Беспокойная ночь и невеселые раздумья порядком утомили меня, и к утру я заснула настолько крепко, что проспала завтрак.

— Мадам Дракула, — донесся до меня сквозь пелену сна любимый голос, — из вас неправильная спящая красавица — вы не просыпаетесь от поцелуя, — и следом прикосновение к моим губам его губ, теплое, нежное, безумно волнующее и пьянящее…

Я сладко потянулась и ответила на поцелуй. Открыла глаза. Надо мной наклонился граф. Он сидел рядом на постели, одетый в простой, но изящный костюм: жилет и брюки, белоснежная рубашка была расстегнута на груди. Черные длинные волосы аккуратно причесаны и собраны в хвост.

— Вот и неправда, граф! — возразила я. — Я сразу проснулась.

— Ну… — насмешливо протянул супруг, — этот поцелуй был далеко не первым…

Я слегка смутилась:

— И давно вы здесь?

— Полчаса. Видимо, графиня, вы решили вознаградить себя за все бессонные ночи, которые прежде посвящали мне, — улыбнулся граф.

Я ответила в тон ему:

— А вы, похоже, все же решили осчастливить меня своим визитом? Смею заметить, что вы слегка опоздали, ибо рассвет уже давно наступил.

Граф принял пристыженный вид.

— Ах, мадам, — скорбно сказал он, — вы разрываете мне сердце своими упреками! Я виноват и прошу прощения. Клянусь, подобное больше не повторится.

— Что ж, раз вы обещаете исправиться… — великодушно произнесла я, — так и быть, я вас прощаю!

Граф засмеялся и снова меня поцеловал. Сказал негромко:

— Не обижайся, милая, я сам сегодня почти не спал. Приказ короля был немного… неожиданным, и я обдумывал, как лучше его выполнить. Путь до Англии неблизкий, и неизвестно, сколько мы там пробудем, а мне бы хотелось закончить дело до холодов. Смотри, — он достал из кармана карту и расправил ее на постели.

Я села поудобнее и внимательно уставилась на листок бумаги, испещренный линиями и мелкими надписями.

— Можно сразу отправиться морем, но тогда придется огибать всю Европу, — граф принялся водить пальцем по карте, — а это невыгодно с точки зрения потерянного времени. Я решил иначе. Мы поедем по территории Российской Империи вдоль ее западной границы до Балтийского моря, а уже там пересядем на корабль. Я послал гонца вперед, он уладит все вопросы и приготовит сменных лошадей на почтовых станциях.

— Хорошая идея, — я согласно кивнула. Предложенный мужем план действительно был неплох, впрочем, он не советовался со мной, а всего лишь делился.

— Сможешь собраться за один день?

Странный вопрос. С тем количеством горничных и слуг, которые имеются в графском особняке, я и за час соберусь!

— Тогда отправляемся завтра в пять утра. Я понимаю, что бесчеловечно будить прекрасную девушку столь рано, но мне не хотелось бы терять время. Если выедем пораньше, к вечеру следующего дня пересечем границу с Россией.

День прошел в хлопотах, а назавтра, ровно без десяти пять я сидела в гостиной полностью готовая к отъезду. На мне был удобный дорожный костюм темно-синего цвета, кружевные перчатки и шляпа с пером и густой вуалью. Сейчас вуаль была откинута, я изредка обмахивалась веером, ожидая мужа. Настроение было хорошим. Вечером граф заглянул ко мне и, хотя на всю ночь не остался, это подало надежду, что жизнь снова входит в привычное русло, а недавняя вспышка была обусловлена лишь внезапностью королевского назначения. Таким образом, я смотрела на предстоящее путешествие как на неожиданное, но приятное развлечение.

Граф вошел в комнату, окинул меня оценивающим взглядом и подозвал дворецкого, чтобы отдать последние распоряжения. После чего подал мне руку и отвел к карете.

Для долгого путешествия был выбран самый большой и удобный экипаж. Рядом надлежало ехать шестерым вооруженным охранникам, по трое у каждой дверцы. Еще четверо всадников скакали позади. От личной служанки я отказалась, решив, что в состоянии временно позаботиться о себе сама. Итого десять человек — вот и вся свита, которой было предназначено сопровождать графа и графиню в пути.

И вновь я оказалась в столь полюбившейся мне России. Мимо проплывали золотые поля, колосившиеся еще несжатым хлебом, шумели листвой вековые дубы на опушках, поблескивала сквозь камыши зеркальная гладь прудов. Однако теперь любоваться красотами можно было лишь из окна кареты. Граф подгонял, и мы ехали практически весь день, лишь ненадолго останавливаясь в гостиницах перекусить и сменить лошадей. Дорога была трудной, но я держалась неплохо — не хотела, чтобы супруг лишний раз беспокоился, и потому, даже когда сильно уставала, не подавала вида.

Чтобы не скучать и хоть как-то ориентироваться в незнакомой стране, я брала у графа уроки английского языка, который тот великолепно знал. К концу поездки я научилась неплохо понимать чужую речь, но сама разговаривала настолько через пень-колоду, что благоразумно предпочитала молчать, дабы не позориться.

По мере нашего продвижения на север погода менялась: климат становился более мягким, жара постепенно спадала, уступая место приятной прохладе. К началу третьей недели путешествия мы добрались, наконец, до моря. Там нас ждало большое и хорошо оснащенное судно с белыми полотнищами парусов и вытянувшейся в струнку фигурой нимфы на носу.

Когда я впервые ступила на палубу корабля, то ощутила легкое волнение, а когда он медленно, словно нехотя, отчалил от пирса — восхищение, граничащее с восторгом. Вцепившись руками в перила и перегнувшись через них, я смотрела, как бурлит вода за бортом, все быстрее и быстрее, выплескивая вверх фонтанчики брызг. Подошел граф, я обернулась к нему, но тут налетел ветерок, взметнул мои волосы, растрепал непослушные пряди. Я встряхнула головой, откидывая их с лица, а граф обнял меня за талию, притянул к себе и прошептал на ухо что-то очень личное. В шелесте ветра я не разобрала его слов, но по интонации поняла, что он хочет мне сказать.

Плавание проходило чудесно, и даже легкая дурнота от постоянного укачивания, которая, впрочем, скоро прошла, не могла испортить настроения. В основном дул более или менее свежий бриз, раздувавший паруса, и корабль быстро летел по волнам. Русская команда относилась к нам приветливо и дружелюбно, а с капитаном я даже подружилась. Это был полный пожилой человек, очень опытный и знающий свое дело до мельчайших деталей. Многие часы я проводила на капитанском мостике, где он рассказывал мне о кораблях, их устройстве и оснащении, объяснял простейшие навыки управления судном, вспоминал байки о пиратах и сокровищах. Граф посмеивался над моим новым увлечением и спрашивал, не угодно ли графине вместо конюшен завести парочку небольших яхт.

Наконец, на седьмой день после отплытия из России вдали показались английские берега.

========== Глава 4. С корабля на бал ==========

Лондон встретил меня туманом и холодной мелкой моросью. Зябко кутаясь в теплую накидку и опираясь на руку графа, я сошла на темные сырые камни пристани. Невдалеке выстроился небольшой отряд всадников под предводительством бравого офицера. Его величество король Георг, предупрежденный о прибытии румынского дипломата, распорядился выслать ему навстречу почетный эскорт. Офицер приблизился к графу и спросил, не тот ли он посол, которого вот уже несколько дней ждут во дворце. Граф кивнул, после чего офицер повернулся к своим солдатам и что-то крикнул, а нам предложил сесть в поданный экипаж. Вскочив на коня, он поскакал по дороге, карета тронулась следом, а за ней отправились наши охранники и английские солдаты.

Я не успела толком рассмотреть дворец, к которому мы подъехали, потому что нас тут же провели к королю. Его величество ожидал в своем кабинете в окружении жены и нескольких особо приближенных советников. «Его сиятельство граф Дракула, посол королевства Румынии с супругой!» — доложил чопорный дворецкий, после чего нам было разрешено войти.

Король Англии восседал на богатом резном кресле у письменного стола старинной работы, рядом стояла королева, а поодаль тесным полукругом столпились министры. Когда граф подошел к нему и почтительно поклонился, он сдержанно кивнул головой.

Граф тут же начал длинную приветственную речь, полную витиеватых слов и завуалированных комплиментов. Ее суть сводилась к восхвалению Георга как личности и отца нации, самой нации, а также благословенной земли, имеющей счастье носить на себе такой великий народ. Король благосклонно внимал, а потом сказал ответную речь в том же духе, только обращенную к Румынии. Я слушала их, широко раскрыв глаза и затаив дыхание, столь редкие и сложные эпитеты, употребляемые ими, в английском варианте мне были неизвестны. Но, к счастью, рядом оказался переводчик, который милостиво согласился меня с ними ознакомить. На моей родине при общении с монархом использовалось куда меньше церемоний, хотя дипломатия — штука тонкая…

Красноречие мужчин иссякло, и настала моя очередь представиться королю. Я сделала глубокий реверанс, а граф тем временем подошел к королеве, поклонился и восхитился красотой, сравнив с ангелом, сошедшим с небес и осветившим путь смертных.

Когда с приветствиями было покончено, его величество предположил, что графиня, видимо, устала с дороги, поэтому он не смеет ее задерживать и предлагает проследовать в специально выделенные ей покои. «А вас, граф, я попрошу остаться» — добавил он. Я действительно была утомлена, причем больше церемонией приветствия, нежели предшествующей дорогой, поэтому с радостью покинула это высокородное общество. Король Георг мне не понравился. Он произвел впечатление человека холодного и эгоистичного, а в его вежливых словах проглядывала фальшь. Хотя, возможно, мне это только показалось.

Идя следом за служанкой, показывающей дорогу, я украдкой разглядывала дворец. Нет слов, он был великолепен, поражая размерами, богатством и красотой убранства, однако большое количество стражи в коридорах и редкие группки расфранченных придворных, о чем-то шушукающихся и провожающих меня внимательными взглядами, портили впечатление.

Добравшись до комнаты, предназначенной мне, я наконец-то вздохнула с облегчением и собралась было переодеться и принять ванну, как вернулся муж. Несмотря на легкую тень, омрачившую его чело, он был спокоен и даже беспечен. Мельком оглядев доставшиеся нам покои, развалился на диване.

— Сегодня нам надлежит присутствовать на торжественном королевском приеме, — сообщил он.

— С корабля на бал? — удивилась я. — Надеюсь, не в нашу честь?

— Конечно, нет, — рассмеялся супруг. — Такое гостеприимство не в стиле английского короля. Он устраивает банкет по каким-то личным соображениям, но, поскольку подвернулись мы, он выразил надежду, что граф и графиня почтут его своим присутствием.

Королевское приглашение было, безусловно, лестным, но все же я предпочла бы повременить. Чужая страна, неизвестные правила и незнакомые обычаи — не зная их, было довольно неловко выходить в местный свет. Однако королевская просьба равносильна приказу, а посему не обсуждается.

— У тебя три часа на подготовку, — обрадовал граф, сам направляясь в ванную.

========== Глава 5. Странные танцы ==========

Я велела служанке приготовить мое лучшее платье, а потом спросила, какие прически носят при английском дворе. Оказалось, здесь в моде высокие начесанные кудри, тщательно уложенные и немного припудренные. Такое издевательство над волосами показалось мне излишним и, решив, что статус иностранки позволяет некоторые вольности, я пошла на компромисс, подняв часть локонов наверх и украсив золотой ажурной заколкой с жемчужными нитями, а остальным прядям позволила красиво рассыпаться по плечам.

Ближе к шести часам вечера в огромной бальной зале стали собираться гости и придворные. Разносили напитки и закуски. Женщины о чем-то сплетничали, мужчины важно и глубокомысленно обсуждали положение дел в мире и при дворе, а я смотрела во все глаза и пыталась сориентироваться, понять, как именно следует себя вести в незнакомом обществе. Удивительно, но граф чувствовал себя как рыба в воде. Поручив меня заботам какой-то немолодой фрейлины, в меру дружелюбной и в меру словоохотливой, он по очереди подходил к министрам и советникам, а они обрадованно жали ему руку и кивали головой. Словом, все выглядело так, будто они уже давно знакомы.

Играл оркестр, но скорее для фона, все ждали появления королевской четы. И вот со стороны входной двери раздался зычный голос глашатого: «Их Королевские Величества, король Георг и королева София!» Все расступились и склонили головы, давая дорогу монарху. Он торжественно провел супругу через зал и усадил на трон, садясь рядом и подавая знак к началу танцев. Зазвучала громкая музыка, кавалеры стали приглашать дам. Граф неожиданно материализовался где-то сбоку, поймал меня за руку и потянул в сторону, где стояло несколько уютных кресел, а на столике между ними возвышался поднос с напитками.

— Мы не будем танцевать? — удивилась я.

— Будем, — ответил граф, — только не сейчас.

— Почему?

— Потому, что мы будем танцевать потом, — муж мягко толкнул меня в кресло, взял два бокала с подноса и протянул один из них мне.

Я лишь плечами пожала — очевидно, супруг лучше меня разбирался в этикете английских придворных балов.

Мелодия успела смениться несколько раз, прежде чем граф встал.

— Теперь наш выход, — он протянул руку и увлек меня ближе к центру залы.

Поначалу я отвлеклась на сложные движения танца, но потом встретилась глазами с супругом и уже не смогла их отвести. В его пристальном взгляде, направленном на меня, отражалась целая гамма чувств: желание, страсть и еще что-то гипнотическое, змеиное, но… сладкое. По его губам скользнула самоуверенная улыбка, рука, лежащая на моей талии, переместилась выше, к груди. Я невольно вздохнула:

— Что ты делаешь?

— Танцую со своей женой.

Он прижал меня сильнее, практически обнял, не прекращая танец. По моему телу прокатилась волна дрожи.

— Ты с ума сошел!

В ответ я получила пируэт, в котором он наклонил меня так низко, что я оказалась буквально лежащей на его руке. Окинув горящим взглядом мою открытую шею и грудь, граф поднял меня и вновь повел в танце. Мне некстати вспомнился момент нашего первого поцелуя, полгода назад, в тихую морозную ночь. Сейчас, как и тогда, его прикосновения лишали воли, делая тело податливым и готовым выполнить любое желание, разум постепенно застилала пелена, оставляя четким лишь один образ…

Собрав последние силы, я встряхнула головой, и наваждение рассеялось.

Видимо, мы танцевали очень эмоционально, может быть, даже страстно, потому что другие пары стали обращать на нас внимание, более того, стали немного отодвигаться, стараясь дать нам больше места. Не думаю, что граф этого не замечал, скорее всего, он и рассчитывал именно на такую реакцию. Музыка затихла, и сзади раздались негромкие хлопки. Граф выпустил меня из объятий и обернулся. Король Георг встал с трона и подошел к нам, не спеша аплодируя.

— Вы прекрасно танцуете, граф Дракула! Похоже, в своей Румынии вы привыкли все делать с душой.

Супруг улыбнулся и ответил ему поклоном:

— Да, ваше величество, я люблю вкладывать душу в свои действия. Вы уже имели возможность в этом убедиться.

Король засмеялся:

— А вы совсем не изменились!

— Стабильность — признак благополучия, не так ли?

— Верно, граф, — король снисходительно улыбнулся. — Что ж, продолжайте веселиться, — он отправился обратно к трону. Вновь заиграла музыка.

— Продолжаем веселиться? — граф подмигнул мне, вновь увлекая в водоворот танца. На этот раз супруг вел себя прилично и степенно, ничем не выделяясь среди танцующих.

Король недолго оставался на балу. Еще немного понаблюдав за гостями, он удалился, взяв под руку королеву. Вскоре после него залу покинули и мы.

Оказавшись в своей комнате, граф скинул камзол, расстегнул рубашку и зашвырнул в угол сапоги. После чего с довольным видом повалился на кровать. Закинув руки за голову, принялся наблюдать за мной. Мне очень хотелось избавиться от платья с тесным корсетом, сжимающим талию, но прислуга могла помешать откровенному разговору.

— У тебя довольно оригинальные методы производить впечатление на иностранных монархов, — заметила я.

— Неужели? — невинно поинтересовался супруг.

— Английский король мог составить о нас неправильное мнение.

Достойный, по моему мнению, аргумент возымел обратное действие. Граф расхохотался.

— С чего ты взяла, что меня волнует мнение английского короля? Кто мы такие в этой Англии? Иноземные дворяне, о родной стране которых половина присутствующих даже не знает. Она им не интересна, равно как и ее подданные, поэтому я не вижу причин зарабатывать безупречный авторитет при лондонском дворе. С Георгом нас связывают деловые отношения, и они таковы, что маленькие эксцентричные поступки пойдут только на пользу моей репутации.

— Не очень-то уважительно ты о нем отзываешься! — хмыкнула я.

Граф пожал плечами:

— Я не уважаю людей, которые приглашают иностранцев, чтобы навести порядок в своей стране.

— Ты уже бывал в Англии, верно? — я присела рядом с мужем, сложив руки на коленях.

— Бывал, — кивнул граф. — Занимался дипломатическими переговорами в качестве официального посла.

— Так же, как и сейчас?

— Не совсем, — граф стал серьезен, — в этот раз мои обязанности немного другие. Кроме того, тут замешан личный мотив.

— Расскажешь?

Граф медленно покачал головой. Взял мое лицо в ладони, посмотрел с ласковым упреком, поцеловал в лоб:

— Аликс, я очень ценю и уважаю твое мнение, но не стоит забивать свою прелестную головку вещами, которые для нее совершенно не предназначены.

— Мне бы хотелось тебе помочь, — с надеждой предложила я.

— Я не нуждаюсь в помощи, — вежливо, но твердо ответил супруг, давая понять, что разговор окончен.

========== Глава 6. Средневековый страж ==========

Мы недолго оставались в королевском дворце. Уже на следующий день нам предстоял переезд в другой замок в глубине английских земель. Путь занял два дня. Толком не отдохнув от первого путешествия, второму я была уже не рада. Настроение было неопределенным, а точнее, его не было вообще. В основном ехали молча, всю дорогу я безучастно смотрела в окно или дремала, уютно устроившись у графа на плече.

— Александра, — муж легонько потряс меня, и я проснулась. — Мы почти приехали.

Я села и протерла глаза.

— Смотри, — граф отдернул занавеску. — Вот он, Ноттингемский замок!

Коляска легко катилась по дороге, петляющей между двух невысоких холмов. Их склоны поросли густой растительностью, уже подернутой желто-бурыми нотками наступающей осени. Солнце, словно неласковая мачеха, равнодушно взирало с небес, изредка прячась за дымчатыми облаками. Вдали, у самого горизонта чернел массив леса, а справа, сразу за холмом, постепенно по мере нашего приближения вырастал каменный исполин, будто бы вросший в землю.

— Ноттингемский замок… — задумчиво проговорила я. — Знакомое название, где-то уже слышала…

— Он упоминается в легендах о Робин Гуде, — ответил граф, почему-то нахмурившись, — средневековых сказках старой Англии.

— Да, точно! — вспомнила я. — Отец читал мне их в детстве, а с братом мы даже играли в отважного разбойника и принцессу.

При воспоминании о брате мне немного взгрустнулось. Я потеряла мать в возрасте одного года, и моим воспитанием занимались отец и старший брат. Папа, при всем своем благородстве и непоколебимой верности традициям, был довольно слабохарактерным человеком и непременно бы меня избаловал, если бы не вмешательство Гэбриела. Старше меня на десять лет, брат отличался серьезностью и рассудительностью и вполне сознавал свое положение второго мужчины в семье. Поэтому заботу о маленькой сестренке воспринял как личный долг и всегда принимал во мне самое живейшее участие. Он играл со мной, защищал и всячески следил за моральным и нравственным обликом.

В ответ я платила брату самой искренней и чистой любовью. Он был для меня воплощением совершенства и идеалом всех человеческих качеств. Я очень хотела быть похожей на него и перенимала все его интересы. Гэбриел любил верховую езду, и я потребовала себе лошадь. Гэбриел мастерски стрелял из арбалета, и я не успокоилась, пока не научилась неплохо обращаться с оружием. Гэбриел был самодостаточен и уверен в себе, и я тоже стремилась к самостоятельности.

Когда в нашем тандеме появился третий участник — его любимая девушка Анна — и брат стал отдаляться от меня, я поняла, что детство закончилось, и отныне у каждого из нас будет своя, отдельная жизнь. Принятие этого далось мне нелегко, я ревновала, даже плакала, но потом смирилась. Я понимала — пройдет несколько лет, и я тоже кого-нибудь полюблю. Однако безграничное уважение к брату и теплые чувства остались в моем сердце навсегда.

К сожалению, семейному счастью Гэбриела не суждено было осуществиться. Анна бросила его ради другого мужчины, а когда тот в свою очередь оставил ее, не перенесла унижения и покончила с собой. По злой иронии коварным разлучником оказался тот самый человек, в которого впоследствии влюбилась и я. Соблазнение Анны и ее смерть сделали моего брата и графа Дракулу заклятыми врагами, однако последнего это не сильно беспокоило. Дуэль между ними запретил король, не желающий, чтобы фаворит рисковал жизнью, и невозможность отомстить еще более распаляла гнев Гэбриела. Нетрудно представить, что было, когда он узнал о моей симпатии…

Вообще, история нашего знакомства и любви с графом довольно интересна и захватывающа и стоит, наверное, отдельного рассказа. Поначалу противившаяся чарам красавца Владислава, я все же не устояла, они с братом чуть не поубивали друг друга, я тоже нашла приключений на свою голову… но, в конце концов, Гэбриел смирился, а граф неожиданно для всего света сделал мне предложение. После свадьбы брат покинул Румынию и отправился путешествовать, чтобы развеяться и переосмыслить ценности. Я не знала, когда он вернется и вернется ли вообще, поэтому его отъезд огорчал меня.

Пока я предавалась этим невеселым мыслям, мы подъехали к замку. Граф выпрыгнул из кареты и подал мне руку, помогая выйти. Спустившись по ступенькам экипажа, я подняла голову и окинула взглядом высившиеся передо мной серые глыбы.

Правильнее было бы назвать это сооружение крепостью. Мощные неровные стены заканчивались зубчатыми выступами, специально предназначенными, чтобы скрывать армию лучников от ответных стрел. Вместо окон на равном удалении друг от друга располагались узкие прорези — бойницы. Четыре больших башни по углам заканчивали образ и представляли крепость этаким суровым стражем, навеки застывшим на охране своих владений.

Камни, из которых были построены стены, потемнели от времени и сырости, а понизу заросли мхом. Вокруг был вырыт глубокий ров, но вода в нем отсутствовала. Массивный деревянный мост, являвшийся по совместительству откидными воротами, сейчас был поднят и закреплен на цепях.

— Внушительно, — произнесла я, — однако наш замок в Карпатах нравится мне намного больше.

Кучер слез с облучка и что-то прокричал по-английски. Из одной бойницы высунулась голова человека, он крикнул в ответ и помахал рукой. В ту же минуту ворота дернулись, лязгнули и с тяжелым рокотом разматывающихся цепей стали опускаться. Граф приобнял меня за талию.

Вздрогнула земля, приняв на себя огромную массу дерева и железа. Кучер почтительно застыл, предоставляя право своим высокородным пассажирам первыми пройти по мосту. Охрана, которая верхом на конях сопровождала нас всю дорогу, тоже толпилась поодаль.

— Добро пожаловать в наш временный дом, — сказал граф, протягивая мне руку. Мне показалось, или он действительно украдкой вздохнул?

Пройдя по настилу моста, отзывавшемуся на каждый шаг гулким эхом, мы очутились в довольно просторном внутреннем дворе. Ворота, грохоча, стали подниматься. Я оглядела открывшееся пространство: вход в жилое здание, колодец, несколько дворовых служб и… вот она, любовь моей жизни — конюшня!

— Я уже предвкушаю захватывающие верховые прогулки! — я радостно потерла руки.

— Не хочу огорчать тебя, Аликс, — супруг повернулся ко мне, — но верховые прогулки невозможны. Тебе не следует покидать замок, ни одной, ни в чьем бы то ни было сопровождении.

Я удивленно вскинула голову:

— Почему?

— Из соображений безопасности.

— Ты так беспокоишься о безопасности, — я сжала губы, — но не хочешь поделиться причинами беспокойства. Неужели твое задание настолько секретно?

— Оно не секретно, — отмахнулся граф, — я просто не хочу тебя вмешивать.

У меня не было желания спорить, и я промолчала.

Потянулись однообразные дни, наполненные хмурым светом вечно прячущегося в облаках солнца и свистом сквозняков, дующих из всех щелей этой средневековой развалины. Внутреннее убранство замка было суровым и аскетичным: ни ковров, ни портьер, ни деревянной обшивки на стенах, то есть ничего, что хоть как-то прятало бы холодный камень толстенных стен. Даже в погожий день внутри комнат стояла прохлада, что уж говорить про холодные сентябрьские ночи, когда температура падала неприлично низко. Вечером камины топили, но это не очень-то помогало, и, кутаясь ночью в одеяло или крепче прижимаясь к спящему мужу, я все чаще с тоской вспоминала недавнюю августовскую жару.

Впрочем, поначалу было даже интересно. Несмотря на запрещение покидать замок, а также подниматься на зубчатую стену все внутренние помещения были в моей власти. За несколько дней я обошла почти всю крепость, изучила потайные ходы, которые на самом деле были никакими не потайными, поскольку об их существовании знала вся прислуга, поделившаяся своими знаниями со мной (хотя, подозреваю, на самом деле тайников было гораздо больше). Покопалась в библиотеке, к своему разочарованию не найдя иных книг, кроме написанных на английском и латинском языках; постреляла в оружейной из старинных луков, сохранившихся здесь, наверное, еще со времен средневековья.

А потом я заскучала. Больше заняться было нечем, и я бесцельно бродила по комнатам, наблюдала за работой слуг во дворе или пыталась перевести какую-нибудь книжку попроще. Граф почти все время проводил в своем кабинете, обложившись бумагами и картами. Иногда он принимал у себя странных темных личностей, закутанных в плащи, или надолго уезжал с ними верхом. Он сделался немногословен и задумчив. Когда он не был занят, я приходила к нему, и нередко наша беседа скатывалась к вопросу о его загадочных обязанностях и причинах моего домашнего ареста. Однако каждый раз граф мастерски переводил тему или просто отмалчивался. Конечно, мне давно следовало смириться и прекратить расспросы, но он окутывал происходящее ореолом такой тайны, что разжигал во мне нешуточный интерес и тревогу. Однажды мы поссорились.

========== Глава 7. Ссора ==========

Граф сидел в кресле у потухшего камина и, о чем-то раздумывая, мелкими глотками потягивал виски из хрустального бокала. Я стояла у окна, утопленного в толщу стены, и пыталась хоть что-то рассмотреть сквозь мутные стекла.

— Я чувствую себя кроликом в запертой клетке, — пожаловалась я. — Мы уехали на край земли, в чужую страну и теперь сидим в этих старинных руинах, не смея показать носа наружу. Точнее, я сижу. Нельзя выходить, нельзя ездить верхом, а в самом замке делать совершенно нечего. Ты постоянно твердишь об опасности, но не говоришь, в чем она состоит. Ты не доверяешь мне? — я отвернулась от окна и взглянула на мужа.

Он поднял бокал с виски и долго рассматривал янтарную жидкость на просвет. Потом, не отрываясь от этого занятия, сказал:

— Любимая, тебе не надоели эти бессмысленные разговоры? Я наслышан о женском любопытстве, но всему же есть предел. Когда мы вернемся домой, и я буду инспектировать свои владения, ты тоже потребуешь у меня детального отчета?

Слова показались мне очень обидными. Я закусила губу:

— Мне не нужен отчет, я всего лишь хочу знать, что происходит.

Не опуская бокала, граф склонил голову и взглянул на меня:

— Аликс, я понимаю, что тебе скучно, но, к огромному моему сожалению, ничем не могу помочь. Жизнь не состоит из одних развлечений. Иногда в ней встречаются такие неприятные штуки как обязанности, и время от времени их приходится выполнять даже довольно знатным особам. Думаешь, мое богатство и положение в обществе досталось мне исключительно по рождению? Или дружба с румынским королем и его покровительство обусловлены только моим обаянием?

— Ты считаешь, я не знаю, что такое обязанности? — воскликнула я. — В доме моего отца было всего две горничных, и одна из них по совместительству являлась кухаркой. Я сама одевалась и убирала свою постель, чтобы хоть немного облегчить им работу, — я уже почти кричала, накопившееся за последние дни требовало выхода.— Я умею готовить и умею шить! И если в твоем замке мне ничего не приходится делать, это не значит, что я не знаю, что такое обязанности!

Граф внимательно, но равнодушно наблюдал за мной во время моей пламенной речи, потом спокойно спросил:

— Чего ты хочешь, Аликс? Чтобы я взял тебя в советники и согласовывал с тобой каждый свой шаг?

— Нет! Но ты можешь не держать меня в полном неведении?

Граф встал с кресла и медленно подошел ко мне. Его темные глаза были холодны, в них не отражалось ни тени эмоций, от прежнего ласкового взгляда не осталось и следа. Сердце невольно сжалось — неужели я его настолько разозлила?

Остановившись в шаге от меня, граф отчетливо и жестко произнес:

— Я не привык отчитываться перед женщинами.

В носу защипало, глаза начали наполняться слезами, но усилием воли я не дала им пролиться.

— Иногда ты обращаешься со мной так, будто я твоя вещь, — буркнула я.

Граф взял мою руку, вывернул ладонь и ткнул мне в нос обручальное кольцо, которое я всегда носила на безымянном пальце — старинный серебряный перстень с большим рубином и фамильным вензелем рода Дракулы.

— Может, ты и не вещь, — проговорил он, пристально глядя мне в глаза, — но пока носишь это, ты моя.

Первым желанием было снять кольцо с пальца и зашвырнуть куда подальше, но отчего-то я поняла, что этого супруг мне никогда не простит. Вырвав у него свою руку, я отвернулась и всхлипнула.

— Я удивляюсь, — продолжал граф, — почему, дав такое блестящее образование, твой отец не приучил тебя к послушанию. Хотя старик Ван Хельсинг всегда был чересчур мягок. Но брат… При всем неуважении к нему никогда не замечал в Гэбриеле потворства анархии.

— Брат никогда не вел себя как ты! — закричала я, уже не в силах сдерживать слезы, текущие по щекам.

Врала, конечно. Вел и еще как! Своей излишней самостоятельностью и тем же непослушанием я частенько выводила его из себя, и он мог устроить мне взбучку. А чего стоил скандал, произведенный им по случаю нашей с графом незаконной переписки! Но, как бы брат ни ругался, я всегда видела за гневом и негодованием любовь к себе и желание защитить от неприятностей. А муж… Его ледяное спокойствие меня убивало.

— Если твой брат так хорош, почему ты оставила свою семью и вышла замуж за меня?

Вопрос ужалил, словно ядовитая змея.

— Потому что… потому что… — прошептала я. Ответ, такой простой и очевидный, вертелся на языке. Сумей я его высказать, это разрядило бы обстановку, разбило стену непонимания, выросшую между нами, и ссора закончилась бы в крепких объятиях графа, который вытирал бы мне слезы и шептал слова утешения. Но гордость, а точнее вредность, ее худшая составляющая, упрямое стремление сказать поперек победило, и я выкрикнула:

— А ты делаешь все, чтобы я об этом пожалела!

Граф долго смотрел на меня, и была в этом взгляде грусть, но грусть мимолетная, граничащая с отчуждением.

— Если ты пожалеешь, я пойму, — тихо сказал он.

И даже тут я могла бы еще исправить ситуацию, сказав те заветные слова, но вместо этого я опустилась на пол у стены, закрыла лицо руками и зарыдала.

Граф немного постоял надо мной, а потом молча вышел из комнаты.

Не знаю, сколько я сидела у этой стены. От напряжения и слез разболелась голова, лицо опухло, и нос перестал дышать. Я откинула голову и прижалась затылком к холодному камню. Эмоции неподвластны рассудку, они заставляют смотреть на события поверхностно, не проникая в их истинную суть. Поэтому в нашей ссоре я видела лишь охлаждение мужа и его недовольство мной. Учитывая прежнюю ветреность графа можно было предположить, что чувства к жене тоже могут быть недолгими. А это значит…

Я встала. Я больше не могла здесь оставаться. Мне необходимо успокоиться, привести мысли в порядок, утихомирить чувства, а в давящих каменных стенах моей темницы это сделать невозможно. Я должна покинуть замок. Хотя бы на несколько часов сесть в седло, вновь почувствовать силу и мощь живого существа под собой, отдаться скорости, закрыть глаза перед ветром, дующим в лицо. Я понятия не имела, как осуществлю свое намерение, но решение было принято безвозвратно.

Первым делом я тихо проскользнула в свою комнату, оттуда — в ванную, где долго умывалась, пытаясь холодной водой успокоить опухшие веки, потом тщательно припудрила красные пятна на щеках. Позвала служанку и справилась у нее о местонахождении графа. Выяснилось, что он уехал, причем один. Это событие я восприняла как особый знак судьбы и отмахнулась от кольнувшего сердце беспокойства за мужа. Он взрослый сильный мужчина, сумеет, если что, постоять за себя, не о нем сейчас надо думать.

Отослав служанку и попросив ее не беспокоить меня, я быстро переоделась в амазонку золотистого цвета — удобный и практичный костюм для верховой езды. Конечно, это буквально кричало о моих преступных планах, но перспектива лезть в седло в пышном платье с корсетом совсем не прельщала.

Выдвинула ящик бюро, выгребла оттуда все имеющиеся в наличии золотые монеты, сложила в полотняный мешочек и спрятала в карман. Подошла к стене и нажала на еле заметную деревянную панель, открывающую дверь на потайную лестницу. Это был один из тех ходов, в курсе которых были все, но, поскольку обычно им никто не пользовался, он давал мне возможность спуститься незамеченной.

Самым сложным было пересечь двор, полный прислуги. На мое счастье ни одного из румынских охранников, сопровождавших нас все путешествие, там не оказалось, а из лакеев-англичан никто и не подумал меня останавливать. Решительно все благоприятствовало побегу. Прошмыгнув в конюшню, я пошла вдоль рядов стойл, в которых находились лошади.

В глубине помещения на охапке соломы полулежал конюх — молодой парень с лохматой шевелюрой. Закинув руки за голову, он сосредоточенно грыз травинку. Увидев меня, не спеша встал и поклонился.

— Мое почтение, мадам, — сказал он.

— Мне нужна лошадь, — четко произнесла я по-английски, пытаясь правильно выговаривать слова.

— Прошу прощения, но его сиятельство не велел давать вам лошади, — парень виновато развел руками.

— Граф передумал.

— Мне очень жаль, мадам, но я не могу вам помочь, необходимо личное разрешение его сиятельства.

Вот упрямый. Попробуем по-другому.

— Я приказываю подать мне лошадь! — требовательно выкрикнула я.

Конюх растерялся и, сделав шаг назад, отрицательно замотал головой. Неповиновение госпоже, конечно, несло в себе неприятности, но неповиновение господину страшило гораздо больше.

Тогда так. Я раскрыла мешочек с деньгами и показала их парню. У того загорелись глаза при виде такого количества золота, он неуверенно протянул руку и отдернул ее, потом перевел глаза на меня:

— Его сиятельство накажет меня.

— Я поговорю с графом, — заверила я, — а теперь выполняй приказ. Приготовь лошадь и распорядись открыть ворота, тогда деньги твои.

Моя уверенность и соблазнительное сияние золотых монет окончательно сломили сопротивление конюха, и он решился:

— Слушаюсь, мадам.

Серая пятнистая кобыла была оседлана быстро, я вскочила в седло и осталась ждать в конюшне, пока откроют ворота. Я жутко нервничала, кусая губы и теребя поводья. Хоть бы все получилось! Не вернулся граф, не появилась румынская охрана, а у прочих слуг верность слову хозяина не перевесило жажду легкой наживы…

Послышался грохот разматываемых цепей, и я чуть не сошла с ума, напряжение достигло высшей точки. Казалось, ворота движутся так медленно, что этому никогда не будет конца. Но вот деревянный мост лег надо рвом. Я изо всех сил ударила лошадь ногами по бокам, она заржала, взрыла копытами землю и стремглав выскочила из конюшни. Пронеслась по двору, в несколько прыжков преодолела мост и поскакала по лугу, раскинувшемуся перед воротами замка.

Холодный воздух свободы пахнул мне в лицо.

========== Глава 8. Ветер перемен ==========

Светло-серое небо, затянутое слоем плотных облаков, казалось неизмеримо высоким после тесных коридоров замка, в котором я провела почти неделю. С утра прошел дождь, и отдельные его капли, не успевшие высохнуть, еще блестели на пожухлой желтеющей траве. В низинах между холмами таял прозрачный туман, воздух был влажен и свеж, мельчайшая водяная морось витала в нем. Все дышало осенью, похоже, рано приходившей в эти края.

Серая в яблоках кобыла мчалась через луг, постепенно спускаясь с холма, и уже развила приличную скорость, но я продолжала подстегивать ее. Крепко вцепившись в поводья, наклонилась к шее животного и полуприкрыла глаза. Ветер, свистя в ушах, проносился мимо, обтекал тело, стараясь зацепиться, но каждый раз терпел неудачу и от досады трепал мои распустившиеся волосы. Я наслаждалась стремительной скачкой, блаженством, которого так давно была лишена. Голова освободилась от ненужных мыслей, сознание стало легким и чистым как разум младенца. Мне казалось, у лошади выросли крылья, и она не бежит, а летит будто пегас над раскинувшимися просторами, растворяется в них, становится их частью…

Влага, насыщавшая воздух, быстро впиталась в платье, и я продрогла. Это заставило вернуться с небес на землю и окинуть окружающую местность более осмысленным взглядом.

Я уже съехала с холма и направлялась вдоль его подножия по заросшей дороге, ведущей к лесу, ранее замеченному мной на горизонте. Теперь он казался гораздо ближе и словно вырос, поднялся передо мной. Оглянувшись назад, я оценила расстояние, отделяющее от крепости. Уже далеко, однако с башен еще можно разглядеть удаляющуюся фигуру одинокой всадницы. Днем на зубчатой стене дежурила охрана, которая, увидев меня, могла поднять тревогу, хотя в отсутствие графа вряд ли кто из слуг решится на активные действия.

Граф… Передо мной встал образ супруга с застывшим в глазах молчаливым упреком, и на душе заскребла проснувшаяся совесть. А вдруг я была не права в своем настойчивом желании узнать правду? Ведь властный, своевольный по натуре супруг действительно привык действовать самостоятельно. Он так долго терпел мои расспросы… Терпел, потому что любит? Я потупила взгляд и окунулась в невеселые мысли. Мне вспомнилось наше знакомство, встречи, потом свадьба и все дни вплоть до приезда в Ноттингемский замок. Нет, ни в чем не могла я заметить охлаждения, ни разу муж не подавал повода для ревности. Наоборот, я всегда удивлялась той нежности и заботе, с которой относился ко мне этот непостоянный и надменный красавец. Хотя многие считали его неспособным на любовь, я чувствовала ее: в словах, в жестах, в прикосновениях. А что до ссоры… Быть может, холод в его глазах был напускным?

Однако боль от резких слов графа была еще слишком свежа, и я продолжала путь. Лес приближался, и при въезде в него мне пришлось приостановить лошадь, пустив ее шагом. Между толстыми кряжистыми деревьями вилась тропинка, но ветви разрослись так густо, что при быстром передвижении я невольно задевала их, и тогда целый град дождевых капель, так и не желающих высыхать, сыпался на меня.

Чем дальше я продвигалась вглубь заросшей подлеском чащи, тем яснее вырисовывалась моя ошибка: распсиховалась, нагрубила мужу, да еще и ослушалась его приказа. Я обижаюсь на молчание, но вдруг оно имеет под собой более серьезные основания, чем мне кажется? Быть может, таким образом граф хочет защитить меня от опасности, которой подвергается сам?

Стоп! Я резко натянула поводья, и лошадь остановилась. Тропинка давно спряталась под толстым ковром палой листвы, но я не сомневалась, что умное животное сумеет найти дорогу обратно. «Я дура! — подумала я. — Полная дура! Поддалась импульсу, эмоциям, на тот момент затмившим мой разум. Мой граф… Надеюсь, ты немного задержишься, и я успею вернуться в замок первой. Хотя тебе все равно доложат о моей незаконной прогулке. Знаю, ты рассердишься, быть может, приставишь ко мне персонального охранника. Но это ерунда, со временем ты простишь, а я постараюсь быть более послушной и покладистой женой. И впредь стану поступать умнее. Вопросы, интересующие меня, можно выведать и у прислуги, она всегда знает больше, чем ей положено, и больше, чем считают господа. Уговорить, подкупить, да мало ли способов, главное, чтобы в наших с тобой отношениях царил мир!»

Я решительно развернула лошадь и собралась было ее пришпорить, как вдруг из-за деревьев послышался негромкий свист, и на тропинку передо мной выпрыгнуло несколько человек в странных одеждах. Четверо из них схватились за уздечку, удерживая напуганную кобылу, пытающуюся встать на дыбы, пятый протянул руки ко мне. Я завизжала, но мужчина бесцеремонно стащил меня с седла и прижал к себе спиной, одной рукой перехватив пониже груди, второй зажав рот. Я дернулась, пытаясь освободиться, но он усилил хватку, а челюсть сжал так, что стало больно.

Взбрыкивающую и храпящую кобылу быстро увели, и я осталась один на один с напавшими на меня. Сердце глухо билось, отдаваясь звоном в ушах, меня трясло от страха, а здравый смысл твердил, что на сей раз я серьезно вляпалась. Оставалась еще призрачная надежда, что я попала в руки к солдатам, зачем-то прячущимся в лесу, но она стремительно таяла. По поведению и внешнему виду люди походили на обыкновенных разбойников.

Все они были одеты в некое подобие коротких балахонов с капюшонами буро-зеленого цвета, ноги обтягивали узкие коричневые штаны, заправленные в мягкие низкие сапоги. За спиной у каждого висел колчан, набитый стрелами, и длинный лук, на поясе — кинжал. Мужчины обступили меня и беззастенчиво разглядывали.

— Кто вы и как сюда попали? — спросил один из них по-английски. Голос был резок и насмешлив.

Тот, что держал меня, убрал ладонь от моего рта, позволяя ответить. Однако общаться с похитителями на их языке я посчитала унизительным и, гордо вскинув голову, произнесла по-румынски:

— Я вас не понимаю.

Разбойники переглянулись и стали переговариваться. Похоже, моя речь оказалась им незнакомой. Вдруг один из них оглянулся и что-то отрывисто произнес. Как по команде все трое расступились, пропуская вперед еще одного, судя по почтительному отношению, начальника.

Не дойдя до меня нескольких шагов, тот остановился и окинул с ног до головы оценивающим взглядом. На вид он казался совсем молодым, не больше двадцати двух-двадцати трех лет. Стройную, прекрасно сложенную фигуру облегал тот же балахон, что и у остальных, но сидевший на нем не в пример лучше. Талию перетягивал расшитый пояс-кушак темно-бордового цвета, на плечи был накинут длинный зеленый плащ. Помимо лука со стрелами на спине, на поясе висел короткий меч в золоченых, украшенных резьбой ножнах.

Молодой человек имел изящные, аристократичные черты лица. Чуть прищуренные глаза янтарного цвета, живые и умные, прямой нос, тонкие красивые губы, уголки которых приподняты в легкой усмешке. Светло-каштановые волосы средней длины перевязывала кожаная ленточка. Несмотря на очевидную молодость и беспечный вид, между бровями пролегала глубокая морщина, говорившая о тяжелых раздумьях или непростых испытаниях, выпавших на долю этого молодого человека.

Насмотревшись на меня, он с улыбкой оглядел своих соратников:

— Какая прелестная гостья посетила нас сегодня!

— Атаман, она не говорит по-английски, — доложил ему стоящий справа разбойник.

— Вот как? — молодой человек приподнял одну бровь. — А на каком языке говорит мадемуазель?

Разбойник лишь плечами пожал.

— Вы говорите по-французски? — обратился ко мне атаман на французском наречии, видимо, считая его самым распространенным языком.

— По-французски, по-русски и по-румынски, — с достоинством ответила я.

— Это делает честь вашему образованию, — кивнул он, — а какая из этих, несомненно, достойных стран является родиной мадемуазель?

— Я родилась в Румынии.

При упоминании сей страны лицо молодого человека омрачила легкая тень, которая тут же исчезла, тем не менее, не оставшись для меня незамеченной.

— Тогда я буду говорить с мадемуазель на ее родном языке, который, благодаря одному случаю, мне недавно пришлось выучить, — вновь улыбнулся молодой человек, после чего преувеличенно низко поклонился, видимо, пародируя гостеприимство. — Меня зовут Ричард Грей, я командир отряда этих достойных людей, хотя они зовут меня атаманом, — он обвел рукой разбойников, — и я рад приветствовать вас в Шервудском лесу, нашем скромном, но надежном пристанище!

— Шервудский лес? — не удержалась я. — Тот, в котором жил Робин Гуд?

— Да, он самый, — кивнул головой Ричард, — и я, признаться, многое перенял у этого благородного разбойника, хотя и не поддерживаю некоторые его методы. Он был слишком мягок и великодушен, а с врагами надо поступать сообразно их преступлениям. Впрочем, — добавил он, — сказки о Робин Гуде ни что иное, как миф. Вернемся к нашему знакомству. Я уже представился, теперь ваша очередь назвать себя, прекрасная мадемуазель!

Мне не нравился его высокомерно-снисходительный тон, не нравилась развязная вежливость, а уж как меня раздражало положение пленницы просто словами не описать! Поэтому вместо того, чтобы спокойно назвать имя и фамилию, я решила сперва обозначить свой статус, тем самым подчеркнув социальное положение в обществе.

— Я не мадемуазель, я мадам, — дерзко ответила я.

Атаман удивился:

— Такая юная и уже мадам? Однако время вы не теряли… Что ж, тогда назовите мне имя своего счастливого супруга.

— Зачем вам его имя? — с подозрением поинтересовалась я.

— Для того чтобы решить, что с вами делать дальше, — пожал плечами атаман, — назначить выкуп, или… — тут он заговорщически оглянулся на товарищей, отчего те одобрительно загоготали, — или как-то по-другому распорядиться радостью неожиданной встречи.

При мысли о возможности второго варианта у меня похолодело внутри.

— Ладно, — добродушно разрешил разбойник, косясь на мою правую руку с обручальным кольцом, — можете пока не говорить, попробую догадаться сам, — с этими словами он взял меня за кисть руки и развернул, чтобы удобнее было рассматривать перстень. — Я, конечно, не силен в румынской геральдике, но…

Тут его голос прервался, а улыбка мгновенно сползла с лица. Он побледнел и шумно вздохнул. Впившись взглядом в кольцо, прошептал внезапно охрипшим голосом:

— Но этот вензель я узнаю из тысячи…

Сжав мою руку, он поднял голову и устремил на меня пылающий взгляд, полный изумления:

— Так ты жена Дракулы? — делая паузу после каждого слова, спросил он.

========== Глава 9. Шервудский лес ==========

Резко, неожиданно и, пожалуй, слишком внезапно прозвучало имя румынского дворянина в английском лесу. Притихшие на мгновение разбойники загомонили, возбужденно переговариваясь и жестикулируя. Мои глаза удивленно расширились:

— Вы знаете моего мужа?

— Слышал о нем… — с кривой улыбкой протянул атаман.

Один из разбойников нагнулся к нему и шепотом произнес:

— Я же говорил тебе, он здесь!

— Теперь я в этом не сомневаюсь, — ответил Ричард, не отрывая от меня глаз. — Но я не предполагал, что он мог жениться, да еще и привезти жену с собой.

— Он сглупил, — заметил один из разбойников, немолодой мужчина с неприятным лицом.

— Скорее, обнаглел! — вставил другой.

— Противника не следует недооценивать, — покачал головой атаман, задумавшись. — Тем более, такого как Дракула. Он хороший тактик и неплохо просчитывает свои ходы. Однако почему вместо того, чтобы запереть супругу в замке под защитой взвода солдат, он позволяет ей свободно разгуливать по окрестностям, да еще и заезжать в мой лес?

— Может, она не его жена? — предположил кто-то.

— Нет, — возразил Ричард, — фамильный перстень может носить только графиня Дракула.

Их разговоры велись вполголоса и по-английски, однако я поняла почти все, жадно вслушиваясь в слова и стараясь запомнить. Как хорошо, что я не призналась во владении языком, теперь они не стеснялись говорить в моем присутствии.

— Мадам! — обратился ко мне Ричард. — Как вы оказались в лесу?

Он уже справился с первым порывом и теперь казался спокойным.

— Каталась верхом, — ответила я.

— Вы выбрали весьма странное место для верховой прогулки, — заметил разбойник.

— Увы, я недавно в Англии и не знала, что королевские войска игнорируют свои обязанности, допуская существование разбойников.

Атаман пропустил колкость мимо ушей.

— Где ваша охрана? Или граф отпустил вас одну?

Признаваться в столь очевидной неосторожности было стыдно, но бросить тень на честь супруга я не могла.

— Граф не знает о моей прогулке, — тихо сказала я, отведя взгляд в сторону.

— Вот как? — ухмыльнулся молодой человек. — Графиня изволила ослушаться мужа или просто сбежала? Господа! — он развернулся к своим подельникам. — Оказывается, жизнь с графом Дракулой не так сладка, как думают некоторые дамы!

Разбойники засмеялись. Я лишь молча сверкнула глазами, сжав зубы. Если бы могла, я залепила бы Ричарду пощечину.

— Что ж, позвольте позаимствовать ваше колечко, — с этими словами он ловко стянул перстень с моего пальца. Блеснув на прощание мягким рубиновым светом, украшение исчезло в его кармане.

— Отдайте мое кольцо! — закричала я, рванувшись в объятиях державшего меня разбойника. — Это фамильная драгоценность, вы не сумеете ее продать! А если и продадите, не выручите много денег!

— О, не волнуйтесь, мадам, — заверил атаман, — я верну его. Только не вам, а самому графу. Я должен оповестить его о том, что вы удостоили меня чести своим посещением. Но, быть может, вы не хотите возвращаться?

Я не сочла нужным отвечать на его вопрос, жалея, что хорошее воспитание не позволяет высказать все, что думаю о нахальном командире.

— Где вы с графом изволили остановиться? Куда мне отправить посланника с кольцом?

— В Ноттингемский замок, — хмуро ответила я.

Насмешливо поклонившись мне, молодой человек развернулся и пошел прочь. Сделав знак двум разбойникам следовать за собой, бросил остальным через плечо:

— Связать и доставить в лагерь. Дальше дожидаться моих распоряжений.

Он скрылся за деревьями, а мне тут же на месте скрутили веревкой руки, на голову надели небольшой мешок так, что я могла видеть лишь несколько сантиметров земли перед ногами, и потащили по тропинке.

Мне хотелось плакать от бессилия, но ненависть и злость высушили слезы. Конвоиры держали меня под руки так грубо, что потом наверняка останутся синяки. По плечам иногда больно хлестали ветки, а ведь я их даже не видела, чтобы уклониться. Ноги то и дело спотыкались о корявые извилистые корни, прячущиеся в опавшей листве, а впереди маячила перспектива провести несколько часов, а может даже и дней в разбойничьем логове. Про гнев любимого супруга, который ждет меня, когда вся эта история закончится, я даже думать не хотела.

Мы долго пробирались по лесу. То ли дорога действительно была длинной, то ли провожатые сознательно ее запутывали. Наконец послышались новые мужские голоса, с которыми мои сопровождающие перекинулись парой фраз. Листва под ногами сменилась на редкую жухлую траву. Кто-то нагнул мне голову и втолкнул в темное помещение, после чего с моей головы сняли мешок.

Я находилась в низком тесном шалаше, построенном из толстых веток, прочно скрепленных между собой. Окон не было, освещение составляла свеча в плошке, одиноко стоящая в углу прямо на земляном полу. В другом углу была навалена солома, служившая, видимо, постелью, а у дверного проема, завешенного куском парусины, сидел полноватый верзила с тощей, коротко остриженной бородкой, и невозмутимо поигрывал огромным тесаком, служившим ему оружием ближнего боя. Не удостаивая меня взглядом, он молча указал на солому. Нож выглядел слишком внушительно, поэтому спорить я не посмела и отошла к дальней стене. Потыкавшись из угла в угол, все же присела на край вороха, подтянула колени к груди, тщательно оправив платье, и уткнулась в них носом.

Поначалу я старалась прислушиваться к звукам, раздающимся за стеной шалаша, пыталась разобрать слова, но потом мне надоело. Я вспомнила странную, слишком яркую реакцию атамана на вензель мужа и его упоминание о графе, как о противнике и стала размышлять, что бы это могло значить. Возможно, я впала в оцепенение или слишком глубоко задумалась, потому что потеряла счет времени. И, когда парусина откинулась, впуская в шалаш Ричарда Грея, вздрогнула от неожиданности и слишком резкого возвращения в реальность.

Атаман кивнул охраннику, и тот вышел. Взяв чурбачок, на котором сидел верзила и подтащив ближе ко мне, молодой человек уселся на импровизированный стул, подпер подбородок кистью руки и с любопытством уставился на меня. Я с вызовом посмотрела в ответ.

— Учитывая твой юный возраст, а также нынешнее положение предлагаю перейти на «ты» и продолжить наше знакомство. Как тебя зовут?

— Не думаю, что наша разница в возрасте столь велика, что позволяет пренебречь хорошими манерами, — парировала я. — Однако мне все равно. Но имени своего я не скажу.

— Почему? — удивился разбойник. — Разве красиво обращаться по фамилии к прелестной девушке?

— Прелестную девушку некрасиво похищать.

— Но ты сама ко мне приехала! — развел руками Ричард. — Как тут было не воспользоваться ситуацией?

Я промолчала.

— Что вы с графом делаете в Англии? — выдержав паузу, спросил он.

— Путешествуем, — я подняла голову.

— Осенью? — усомнился атаман. — Самое неприятное и промозглое время года, особенно в Англии.

— Разве мы не вправе путешествовать, когда захотим? — изобразив непонимание, я посмотрела на него.

— Меня терзают смутные подозрения, что граф Дракула имеет более важные причины находиться здесь, — размеренно произнес атаман, поглаживая пальцем подбородок.

Я передернула плечами:

— Твои догадки — твое личное дело.

— Вижу, ты не настроена на сотрудничество, — с неодобрением произнес молодой человек. — Жаль. А ведь это в твоих интересах.

Презрительный взгляд был ему ответом.

— Ну ладно.

Он вдруг схватил мои связанные руки, резко поднял их и опрокинул меня на солому. Я вскрикнула и попыталась вывернуться, но он прижал коленом мои ноги, одной ладонью крепко удерживая сведенные за головой руки, а другую положив мне на талию.

— Ты ведешь себя слишком дерзко, прекрасная мадам! Не стоит забываться, где ты и с кем.

Я дернулась, пытаясь освободиться, но поза была слишком неудобна для сопротивления.

— Не смей меня трогать! — прошипела я.

— А кто мне помешает? — с насмешкой спросил разбойник.

— Влад убьет тебя, когда узнает!

Молодой человек засмеялся и, лаская, провел пальцами по моей шее. Он наклонился ко мне так близко, что я почувствовала на губах его дыхание.

— Если ты думаешь, что я боюсь твоего мужа, ты глубоко ошибаешься, — проговорил Ричард. — Если ты думаешь, что убьет меня именно он, а не наоборот, ты ошибаешься вдвойне. И если ты думаешь, что есть что-то, способное остановить меня кроме моего собственного желания, ты ошибаешься трижды. Отвечай на вопрос, который я тебе задал! Что вы делаете в Англии?

«Если начну кричать, — подумала я, — никто не придет на помощь. Разбойники поймут, что здесь происходит и только порадуются за атамана, а то и в очередь встанут».

— Я не знаю, Влад не докладывает мне о своих делах. А знала бы — все равно не сказала!

— Уверена? — Ричард расстегнул пуговичку на моей амазонке.

Я вздрогнула и попыталась сдержать дыхание, скрыть волнение. Нет, я не доставлю ему удовольствие своим страхом!

— Если ты думаешь, что я буду умолять и плакать, — повторяя его недавние слова, произнесла я, — ты глубоко ошибаешься. Можешь делать со мной что хочешь, больше я ни слова не скажу, — я отвернулась, показывая, что разговор закончен.

Атаман засмеялся:

— Ты смелая девушка и умеешь хранить секреты. Жаль, тот, кому ты досталась, никогда не оценит этого. Не волнуйся, я не трону тебя, по крайней мере, сегодня. Сегодня я добрый.

Ричард отпустил меня и встал.

— Скоро ночь, — сказал он. — Я распоряжусь, чтобы тебе принесли одеяло. Увидимся завтра, мадам Дракула.

Он улыбнулся мне и вышел из шалаша, в котором тут же появился прежний охранник и молча занял свой пост у двери. Всхлипывая и шмыгая носом, я села, застегнула платье и, отползя подальше, забилась в угол. Охранник, глядя на меня, маслянисто и многозначительно улыбался. Похоже, он воспринял мой взъерошенный вид по-своему и сделал некоторые выводы насчет моего общения с атаманом. Впрочем, до его выводов мне не было никакого дела.

Вскоре принесли тонкое одеяло. На просьбу развязать руки на ночь ответили отказом, хотя это не давало никакой выгоды: охранник из шалаша никуда не девался, а за дверью всю ночь вполголоса переговаривались часовые. Я думала, что не смогу заснуть, но усталость и потрясения взяли свое, и вскоре я провалилась в забытье.

========== Глава 10. В лунном свете ==========

Шумит Шервудский лес… Тревожно шепчутся старые дубы и клены, качают в вышине могучими кронами, сыпля на землю пожелтевшие листья. Наступает пора увядания, грустная и по-своему прекрасная в этой части света. Мягкий морской климат обильно насыщает воздух влагой, и она расползается по земле в виде туманов, выпадает холодными росами, укутывает небеса призрачными дымчатыми облаками. Однако сегодня ветер не дремлет, он постарался и разогнал тучи, обнажил ночное небо, похожее на бездонную дыру с редкими светляками звезд. Растущая луна, прилепившись сбоку, освещает окрестности, кое-где острыми копьями-лучами пронизывая поредевшую листву дремучих великанов.

В народе хранимо предание, что когда-то под их сенью находил прибежище Робин Гуд, знаменитый разбойник, поборник справедливости и защитник угнетенных и обиженных. Со своей развеселой шайкой он наводил ужас на окрестных богачей, грабя их и отдавая деньги бедным. Много воды утекло с тех пор, прошли времена рыцарей, постарели деревья, заросли плесенью старые легенды, и никто уже с уверенностью не скажет, был ли на самом деле такой человек.

Шумит Шервудский лес, его по-прежнему наполняет жизнь. Стукнет копытом пугливый олень, остановившийся в глубокой ложбине; хрюкнет во сне поросенок-переросток, уткнувшись в бок своей мамаше-кабанихе, устроившейся со стадом на ночлег где-нибудь в густом буреломе; крикнет ночная птица. Люди тоже не обделяют лес своим вниманием, вот уже несколько лет в этих краях обосновалась группа лучников под предводительством молодого талантливого воина. Они не в ладах с законом. Но кто это, простые ли разбойники и убийцы или они тоже борются за свои идеалы? Кто знает?..

По лесной дорожке, раскрашенной неровными пятнами лунного света, идут двое. Один из спутников чуть ниже, стройнее, за его спиной лук и колчан, полный стрел, быть может, это один из разбойников или даже сам атаман. Второй выглядит выше и старше, на нем длинный дорожный плащ и широкополая шляпа, всем своим видом он больше похож на путешественника, нежели на человека, скрывающегося от правосудия. Кто они друг другу: деловые партнеры, соратники, друзья или просто знакомые? Если подобраться ближе, можно услышать, о чем они говорят.

— Признаться, не ожидал встретить тебя в Англии в столь смутные для нее времена. Но я рад, что ты решил навестить меня, — не спеша вышагивая по тропинке, проговорил разбойник. Его уверенное и непринужденное поведение выдавало немалый опыт и высокое положение в среде своих товарищей, что не очень-то вязалось с его внешней молодостью.

— Ты как всегда скромен и приветлив, Ричард, — засмеялся его собеседник. Голос мужчины был слегка хрипловат, но отличался приятным тембром и ровными интонациями. — Что-то я не заметил особых признаков смуты, высаживаясь на английском берегу.

— Все впереди, мой друг! — атаман похлопал гостя по плечу, — народное недовольство зреет медленно и долго, но потом взрывается и катится подобно лавине, которую ничто не в силах остановить.

— Мечтатель! — усмехнулся мужчина в шляпе. — Твоих сил не хватит, чтобы осуществить все, что ты задумал.

— Время покажет… — загадочно произнес молодой человек. — Я никуда не тороплюсь. Кстати, — он вскинул голову и посмотрел на собеседника. — Тебя-то каким ветром сюда занесло?

Тот отвернулся, устремив взгляд вперед, и несколько картинно поправил шляпу, надвинув ее ниже на самые глаза:

— Ветром свободы и дальних странствий.

— А как же твоя служба? — удивился разбойник.

— Я в отставке.

— Ты ушел из армии? Но ты же любил военную службу… Неужели так и не смог забыть Анну и то, что с ней случилось?

— Анна здесь не причем, — тяжело вздохнул гость, — другие обстоятельства, но я не хотел бы сейчас об этом говорить.

— Ладно, не неволю, — пожал плечами атаман и неожиданно улыбнулся, почти оскалился, отчего его красивое лицо сделалось зловещим и жестоким. — А ведь у меня есть для тебя сюрприз.

— Для меня? — искренне удивился мужчина. — Но ты же не знал о моем прибытии!

— Это подарок для нас обоих. Для меня — возможность наконец-то отомстить одному из своих врагов, а для тебя — удовольствие увидеть смерть человека, виновного в гибели твоей невесты.

Мужчина в шляпе резко остановился, обеспокоенно поглядев на спутника:

— О чем ты?

— Ты ведь понимаешь, кого я имею в виду? — с улыбкой спросил атаман.

— Понимаю, но… каким образом? Ты собираешься отправиться в Румынию?

— Зачем? — удивленно повел бровью молодой человек. — Зачем горе идти к Магомету, если Магомет сам пришел к горе?

— А вот отсюда поподробнее, — попросил мужчина. — Неужели Дракула в Англии?

— Да, — просто ответил разбойник, — и не один. Вчера мои ребята поймали хорошенькую птичку, которую я намерен использовать в качестве приманки.

При слове «птичка» лицо его старшего товарища словно окаменело, а взгляд с жадностью впился в молодого атамана. Не замечая этого, Ричард Грей продолжал:

— У меня есть некоторые подозрения на его счет, но они пока не проверены. Однако совпадение его приезда с началом моей деятельности и то, что местом пребывания он выбрал Ноттингемский замок, говорят в пользу моих догадок. Кстати, та самая птичка — его молодая жена, довольно милое юное существо, но уж очень несговорчивое, — разбойник поморщился. — Я спрашивал ее о планах мужа, но она либо не знает, либо просто не хочет говорить. Возможно, нужно попробовать другой способ допроса, например…

— Постой, — перебил его гость. Он стащил шляпу с головы и вытер ладонью обильно выступившую испарину на побледневшем лбу, — ты похитил графиню?

— Отнюдь, — довольно возразил молодой человек. — Мадам каталась верхом и ненароком забрела в мой лес. По ее словам муж был не в курсе прогулки, поэтому не сумел предупредить.

— Аликс… — с болью в голосе выдохнул мужчина.

— Ты знаком с ней? — атаман в изумлении уставился на него.

— Она моя сестра!

— Что?

Если бы гром вдруг расколол безоблачное ночное небо, это бы не произвело такого эффекта, как несколько слов, произнесенных путешественником, гостем атамана лесных разбойников.

— Ты выдал сестру замуж за убийцу невесты? — в ужасе воскликнул Ричард Грей.

— Не я, — глухо ответил несчастный брат, — а отец. Я пытался повлиять, но обстоятельства были выше. И вообще там сложилась непростая ситуация, долго рассказывать… Но послушай, Ричард! — пытаясь справиться с волнением, заговорил он. — Ты должен освободить ее!

Молодой человек вздрогнул.

— Прости, Гэбриел, но я не могу этого сделать, — тихо произнес он.

— Почему?

— Она мой козырной туз, — разбойник виновато опустил глаза, однако голос его был тверд, — единственный гарант того, что Дракула не ускользнет из моих рук, что возмездие наконец настигнет его, и он заплатит за всю кровь, которую пролил на английской земле.

— Но с чего ты взял, что он станет ее выручать, а не подожжет твой лес со всех сторон или не вломится в него во главе нескольких королевских отрядов, положа ее жизнь на алтарь уже своей мести? — Гэбриел Ван Хельсинг еле сдерживался, на его скулах перекатывались желваки, а левая рука, держащая шляпу, сжала ее изо всех сил, смяв упругую неподатливую кожу.

— У него нет таких полномочий! — с вызовом ответил Ричард. — Он даже не английский подданный. Даже если на сей раз его власть простирается так же далеко, как три года назад, он может рассчитывать только на один отряд солдат, но в этом случае я не пойду на открытое столкновение.

— Что ты хочешь ему предложить? — угрюмо спросил румынский гость.

— Обменять его жизнь на жизнь жены.

— Он никогда на это не пойдет, — Гэбриел мрачно покачал головой.

— Знаю, — отозвался атаман, — но он попытается выручить ее другим способом. Если он не любит ее, все равно долг, общественное мнение, гордость, наконец, заставят его сделать это.

Ван Хельсинг закрыл глаза и потер переносицу пальцами.

— А если что-то пойдет не так? Если ситуация выйдет из-под контроля, или ты где-то ошибешься? Можешь ты мне поклясться, что она не пострадает? — спросил он и сам же ответил. — Нет, не можешь… Ты рискнешь моей сестрой, даже зная, как много она для меня значит? — он взглянул на своего товарища.

Тот опустил голову.

— Прости, Гэбриел. Обещаю, я сделаю все возможное, чтобы твоя сестра осталась невредимой. Но отпустить ее — значит отказаться от великолепного шанса, который протягивает мне судьба. При всем уважении к тебе я не могу этого сделать.

Ван Хельсинг молчал. Молчал и Ричард Грей. Наконец брат пленницы прервал паузу.

— Тогда я не пойду дальше, — он вздохнул.

Атаман невесело кивнул:

— Мне жаль, что так вышло. Надеюсь, когда все закончится, мы еще встретимся. Я бы хотел, чтобы ты понял меня, Гэбриел.

— Я понимаю тебя, Ричард. Прощай, — мужчина развернулся и медленно пошел прочь. — Надеюсь, ты тоже меня поймешь… — прошептал он себе под нос, но его никто не услышал.

========== Глава 11. Скелет в шкафу ==========

По голубому небу плывут белые кудрявые облака. Вокруг, насколько хватает глаз, расстилается бескрайнее поле с колосящейся рожью. Сквозь густые высокие стебли синими звездочками проглядывают цветки васильков. На краю поля, клином вдаваясь в него, растет небольшая березовая роща. Около одного из деревьев, небрежно оперевшись рукой о белый с черными крапинами ствол, стоит молодой мужчина и смотрит на меня. На нем вышитый длинный жилет и брюки, тончайшая шелковая рубашка и светлый пояс, концы которого шевелит легкий ветерок. Что-то в его лице и фигуре кажется мне знакомым, и я пристально вглядываюсь в силуэт, пытаясь разгадать, что именно.

И вдруг узнаю его. Это с ним я венчалась в самой большой церкви Румынии, ему приносила клятву верности перед алтарем, он надевал мне на палец обручальное кольцо. «Влад!» — радостно зову я и делаю шаг вперед. Но ни единого звука не срывается с моих губ, а тело остается неподвижным. В непонимании я делаю еще один рывок, но по-прежнему не могу пошевелиться. Словно невидимые нити охватывают каждую часть моего тела, приковывая к месту. Воздух становится плотным, густым, сквозь него невозможно пробиться.

А муж смотрит на меня, словно ждет чего-то. Что я должна сделать? Что должна сказать? В воздухе повисает напряжение, ощущение неотвратимости. Если я немедленно не вспомню что-то очень важное, хрупкое равновесие нарушится, картинка разобьется на тысячи осколков, и я останусь одна в полной темноте. Мысли мечутся, путаются, я всматриваюсь в дорогие черты, с ужасом ожидая, что каждый миг может стать последним.

Внезапно налетает ветер, колючий, холодный, пробегает по колосьям, а они тихо звенят будто льдинки. Откуда-то сверху начинают падать снежинки, кружатся, подхватываемые ветром, завиваются спиралями, засыпают спелую рожь. Силуэт любимого мутнеет и начинает расплываться. «Подожди, Влад! — в отчаянии кричу я. — Я хочу сказать тебе…» Но поздно, метель занимает все пространство, воет, стонет, лютым холодом пробирая до костей…

— Если ты замерзла, могла бы попросить второе одеяло, мне не жалко.

Я открыла глаза. На то, чтобы понять, где нахожусь и вспомнить события вчерашнего дня ушло несколько секунд. Я лежала, свернувшись калачиком, закутавшись в одеяло, но тонкая шерстяная ткань не могла согреть и защитить от холода, растворенного в воздухе. Подо мной на утоптанном земляном полу была расстелена солома, еще достаточно мягкая, но уже местами слежавшаяся. В углу чадила свеча, то и дело угрожая потухнуть и сдать последний светлый рубеж во власть полумрака. Сквозь частые щели в стенах шалаша ужепробивался рассвет.

Охранника на прежнем месте не было, вместо него у дверного проема, привалившись к косяку, стоял Ричард Грей. Слегка наклонив голову, он наблюдал за мной. Я не знала, когда он вошел, но скорее всего, недавно, слишком много чести для пленницы, чтобы ее охранял лично сам атаман. Наверное, решил дать передохнуть ночному караульному или продолжить вчерашний допрос, хотя последнее было бы совсем некстати, учитывая методы, которыми он пользуется.

Неуклюже опираясь связанными руками о свое ложе, я попыталась сесть. Бока ныли от непривычной постели, а запястья, туго стянутые веревкой, при каждом резком движении обжигало болью, но я старалась не подавать виду. Придав лицу невозмутимое выражение, я подняла глаза на атамана:

— Я не сомневаюсь в твоей щедрости, но беспокойство напрасно, мне вовсе не холодно.

— Я это заметил, — ухмыльнулся он. — С добрым утром, Александра Ван Хельсинг!

Я так и подскочила, забыв про намерение не проявлять эмоций.

— Откуда ты знаешь, как меня зовут? — воскликнула я.

Логично было предположить, что разбойники наведут справки о пленнице, но моей девичьей фамилии никто в Англии не знал. Только муж и румынские слуги, но те никогда не раскрыли бы рот без указания господина, а в обычаи самого графа не входила подобная откровенность.

— У меня свои информаторы, — молодой человек отлепился от косяка и не спеша подошел ко мне. Присев рядом на корточки, обнажил меч, наполовину вынув его из ножен. — Давай сюда! — кивнул головой на мои связанные руки.

Подумав, я протянула ладони и с подозрением спросила:

— Послабление режима или мой муж ответил положительно на вопрос о выкупе?

— Снисхождение, которое я хочу оказать красивой девушке, — атаман улыбнулся. Осторожно проведя лезвием меча, он разрезал путы на моих запястьях. Смахнув остатки веревок, я принялась растирать онемевшие кисти. На коже отпечатались широкие красные полосы, кое-где она была стерта до крови — похитители не церемонились, связывая меня вчера.

— Что до твоего освобождения, я еще не обговаривал условий, — продолжил молодой человек, убирая меч. — Только передал кольцо в замок, чтобы сообщить, что сегодня графиня ночует не дома.

Двусмысленность была настолько очевидной, что я вспыхнула:

— И после таких слов граф отпустил посланника живым?

— Представляешь, сам удивился! — заговорщическим голосом сообщил Ричард. — Наверное, постепенно граф учится держать себя в руках. Но, быть может, причина в том, что за сохранность гонца ты отвечала своей головой?

Последнее предположение заставило меня вздрогнуть. До сих пор я не отдавала себе отчета, какой опасности подвергаюсь, находясь в руках лесных грабителей. Я воспринимала происходящее как неприятное и досадное приключение, которое скоро закончится, причем непременно выгодным для меня образом. Но что произошло бы, если бы гонец не вернулся или вернулся, но в виде обезглавленного тела, привязанного к лошади, чего вполне разумно было ожидать, учитывая характер графа? Этот симпатичный вежливый разбойник, делающий мне странноватые комплименты и говорящий о снисхождении, хладнокровно убил бы меня? Без сомнений, иначе пропадает весь смысл в содержании заложницы.

Ричард Грей вдруг вздохнул и отвернулся.

— Не волнуйся. Если твой муж будет вести себя разумно и воздержанно, тебе ничего не грозит.

— Мне бы не хотелось, чтобы моя безопасность зависела от чьих-то поступков, — заметила я.

— Сожалею, — развел руками атаман, — и сделаю все возможное, чтобы помочь графу принять верное решение, — в глазах молодого человека появился странный блеск, который, впрочем, тут же пропал.

Мне не понравился его ответ. Все, что говорил разбойник о моем супруге, имело какой-то тайный подтекст, да и тон слов нельзя было назвать дружелюбным. А уж если вспомнить, что вчера он назвал его противником… Однако сформулировать свои подозрения в какое-то конкретное предположение я пока не могла.

Возникла пауза. Я не знала, что сказать дальше, а Ричард Грей просто беззастенчиво меня рассматривал. Чтобы скрыть смущение, я принялась вынимать соломинки, застрявшие в волосах.

— Скажи мне, Александра, как вышло, что дочь славного рода Ван Хельсингов стала принадлежать Владиславу Дракуле? — прервал молчание атаман.

Я взглянула на него. Может, пора уже раскрыть карты?

— Для английского разбойника, живущего в лесу, ты слишком осведомлен о внутренних делах Румынии, — сказала я. — Ты умеешь говорить по-румынски. Ты знаешь моего отца. Ты знаешь моего мужа. Ты когда-нибудь бывал в моей стране?

Ричард отрицательно покачал головой:

— Я не знаком с твоим отцом и никогда не бывал на твоей родине.

— Тогда откуда тебе известна моя девичья фамилия и почему ты считаешь, что мой род не должен был породниться с Дракулой? А может… — я задохнулась от внезапно осенившей меня догадки, — может, ты знаком с моим братом? Его зовут Гэбриел, — я внимательно заглянула в глаза разбойнику, пытаясь прочесть в них ответ.

Атаман отвел взгляд.

— С твоим братом, Аликс, я тоже не знаком, — ответил он, после чего отодвинулся и встал. — Пора отдать распоряжение насчет завтрака, пленников тоже нужно кормить.

— Подожди! — я вскочила. — А мой муж, что связывает вас? За что ты его ненавидишь? И не отрицай, это очень хорошо заметно.

— Дела давно минувших дней, — усмехнулся разбойник.

— Несколько лет назад?

— Что ты знаешь о тех временах? — атаман вопросительно посмотрел на меня.

Я пожала плечами:

— Ничего, кроме того, что Влад какое-то время жил в Англии, исполняя обязанности румынского посла.

— А чем именно он занимался, тебе известно?

— Нет, он не говорил мне.

— Весьма предусмотрительно с его стороны. Что ж, тогда я тоже пока умолчу об этом, — Ричард повернулся и собрался уходить.

— Что он тебе сделал? — закричала я. — Увел у тебя девушку?

— Что? — скривился разбойник. — Какая глупость! У меня тогда не было девушки. Да и сейчас нет… — зачем-то добавил он. — Приводи себя в порядок, а я подожду на улице, — с этими словами он вышел из шалаша.

— Постой! — я принялась отряхивать помявшееся за ночь платье от налипших на него соломинок. Да что ж такое! Куда не плюнь, везде секреты, сговорились они, что ли?

Кое-как поправив одежду и пригладив волосы, я откинула парусиновый полог, заменявший дверь. Белое безмолвие, встретившее меня за порогом, заставило затаить дыхание и восхищенно замереть.

Лес утопал в тумане. Вязкий и тягучий словно кисель, он просачивался между деревьями, ласково обволакивая их стволы, съедая листья, и из белой мглы вырисовывались лишь призрачные бледные тени. И только на самый верх крон ему не хватило сил, ветви несмело выглядывали из тумана, нависая над поляной, на которой расположился лагерь разбойников. Впрочем, лагеря как такового тоже видно не было. Несколько метров пожухлой травы да крыша соседнего шалаша, накрытая какой-то шкурой — вот и все, что открывалось ясному взору. Было прохладно и свежо.

Откуда-то сбоку, из глубины плотного белесого марева доносились голоса переговаривающихся разбойников, окрики и смех. Оттуда же тянуло вкусным запахом жареного мяса и слышалось потрескивание костра. Ричард Грей стоял снаружи у стены и, по-видимому, ожидал моего появления. Я открыла было рот, чтобы заговорить, но он перебил меня:

— Здесь ты можешь умыться, — он указал рукой на большую деревянную бочку с водой, наполовину вкопанную в землю. — Сейчас тебе принесут завтрак, сожалею, но изысканных блюд у меня не водится, так что придется довольствоваться тем, что есть. Можешь побыть на улице, подышать свежим воздухом, однако по лагерю ходить запрещено. Бежать же даже не пытайся, ничего хорошего из этого не выйдет, тебя лишь заново свяжут и бросят в шалаш. Лишишься единственной привилегии, которую я тебе дал.

— Ричард… — начала я.

— Я должен идти, — отрезал атаман. — Если леди так сильно желает моего общества, я непременно окажу ей эту честь, но позже. Сейчас я занят. Посему позволь откланяться.

Он слегка кивнул мне на прощание и ушел в сторону костра. Из тумана тут же вывалился уже знакомый мне верзила с тощей бородкой на каменном лице. В руках он нес жестяную тарелку с дымящимся мясом, кусок хлеба и глиняный кувшин с питьевой водой. Поставив все это на землю передо мной, он отошел к стене, достал свой тесак и принялся флегматично ковырять ногтем засохшее пятно на рукояти.

Со вздохом покосившись на широкий с еле заметными зазубринами по краям (что говорило о его частом применении) клинок, я подошла к бочке, зачерпнула ладонями холодную воду и плеснула в лицо. Меня пробрала дрожь, а пальцы чуть онемели — после сна я так и не успела согреться, но чистая влага освежила и прояснила мысли. «Наверное, дождевая» — подумала я. Умывшись, тщательно отряхнула руки — полотенца мне, конечно же, не дали, а вытирать об платье было неряшливо.

Охранник исподлобья наблюдал за мной. Стараясь не встречаться с ним взглядом, я села на длинную сучковатую корягу, подпирающую стену шалаша, и с сомнением взглянула на тарелку. Половина жареной тушки какой-то небольшой птицы, возможно, перепелки, пахнет аппетитно и еще горячая. Поджаренная хрустящая корочка местами треснула, из-под нее на тарелку вылился прозрачный сок. Я не очень хотела есть, но было неразумно отказываться от возможности восстановить силы, особенно, когда не знаешь, что ждет тебя дальше. Я отщипнула кусочек мяса и положила в рот. Вкусно.

Не спеша отрывая кусочки перепелки и медленно пережевывая их, я со скучающим видом разглядывала окружающий пейзаж. Взошло солнце, оно просвечивало мутным желтым пятном сквозь сплошную завесу облаков. Туман не рассеялся, лишь опустился ниже, еще больше обнажив ветви деревьев. От нечего делать я вполуха слушала разговор разбойников в отдалении, иногда среди словесных переплетений чужой речи угадывая знакомые сочетания. Среди грубых голосов рядовых воинов выделялся более спокойный и ровный голос атамана.

— …расставить посты в известных местах…

— …проверить готовность…

— …смена часовых каждые шесть часов…

— …засада круглосуточно…

— …в грудь не стрелять, только в ноги, я хочу убить его самолично…

Постепенно я стала вслушиваться, пытаясь уловить суть разговора, а в голове зарождалась догадка, слишком страшная, чтобы сразу принять ее. Я жадно ловила английские слова и, когда в контексте прежних фраз прозвучало имя моего супруга, последние сомнения рассеялись. Я вскочила, опрокинув кувшин. Так вот что ты задумал, Ричард Грей!

Тяжелая массивная ладонь опустилась мне на плечо, я вскрикнула от неожиданности и резко обернулась. Верзила с нескрываемой неприязнью смотрел на меня.

— Мадам понимает английский язык? — язвительно спросил он.

Отпираться было бессмысленно, а согласиться — невозможно, и я лишь с ужасом смотрела на него, понимая, что выдала себя с головой.

— Эй, атаман! — гаркнул охранник в белую пустоту. — К тебе дело есть!

========== Глава 12. Карты на стол ==========

Стена тумана расступилась, пропуская вперед командира. За его спиной маячили фигуры еще двух разбойников. Оглядев открывшуюся картину и не заметив ничего из ряда вон выходящего кроме валяющегося кувшина, он поинтересовался:

— Мадам скучает?

— Мадам подслушивает, — доложил мой конвоир. — Тебе следовало быть осторожнее.

— Она же не говорит по-английски! — удивился Ричард.

— Зато понимает хорошо, — хмуро сообщил охранник.

Взоры всех присутствующих устремились на меня. Я инстинктивно отступила, сделав шаг назад, но тут же наткнулась на сурового верзилу, который и не думал убирать ладонь с моего плеча.

— Аликс, как тебе не стыдно? — с укоризной проговорил атаман. — Я к тебе со всей душой, редких пленников я удостаиваю возможности совершать прогулки, а ты так неблагодарно себя ведешь?

— Я действительно плохо знаю ваш язык, — с достоинством стала оправдываться я, — но слово «смерть», произнесенное перед именем моего мужа, все же смогу различить.

— Неужели? — издевательски спросил Ричард, подходя ближе. — Это единственные слова, которые ты разобрала? А как же «заговор», «засада», «убить медленно, но жестоко»?

Я вздрогнула. В животе липким холодным клубком зародился страх и медленно пополз вверх, к горлу.

— Атаман, чего тут говорить, связать ее по рукам и ногам, да и дело с концом, — предложил один из разбойников. — На всякий случай.

Молодой человек предупреждающе поднял руку:

— Нет, не стоит. То, что графиня узнала о моем замысле, никак не помешает мне его осуществить, — и он улыбнулся так зловеще, что у меня по коже побежали мурашки.

— Тебе не нужны деньги, — пристально глядя на атамана, произнесла я, — ты не станешь просить за меня выкуп.

— Верно, — согласился он. — Мне нужна его жизнь, и я получу ее. А ты будешь наживкой на крючке, от которой он не сможет отказаться.

— Думаешь, Влад настолько глуп, чтобы попасть в твою ловушку? — я с вызовом подняла голову, но тревога за мужа не отпускала. — На его стороне будет закон и армия, да и сам он тоже многого стоит!

— Я не играю в войну, Аликс, — снисходительно пояснил Ричард Грей. — Если граф решит дать мне сражение, я просто убью тебя. И он знает об этом, а потому станет действовать иначе, более аккуратно и искусно. Но в моем лесу, в котором мои люди знают каждый куст, каждое дерево, где они при желании могут бесследно исчезнуть, раствориться, у него нет шансов. Граф Дракула заплатит кровью за кровь, и я буду тем, кто перережет ему горло! — янтарные глаза атамана показались огненными от полыхавшей в них ненависти.

— За что? Что он тебе сделал?

Мой крик эхом отразился среди деревьев и заглох в глубине туманного леса. С ближайших ветвей, тревожно хлопая крыльями, взлетели испуганные птицы. Я бросилась вперед, но охранник был начеку и крепко схватил меня за плечи, удерживая на месте.

— Мне? — с ужасной улыбкой атаман приблизился вплотную, заставив вновь отступить. — Мне почти ничего, самую малость: я всего лишь лишился дворянского титула и потерял фамильные владения, а также стал считаться преступником, за голову которого назначена внушительная награда. Но это, право слово, пустяки, о которых даже не стоит говорить. Потому что другие люди по его милости потеряли гораздо больше: свой кров, своих родных и, наконец, собственную жизнь! — последние слова он выкрикнул, повысив голос.

— О чем ты говоришь? — пробормотала я.

— Я расскажу тебе, — пообещал Ричард. — Поначалу я не планировал посвящать тебя в эти подробности, это не моя обязанность — открывать глаза наивным женам на их мужей. К тому же ты влюблена и вряд ли мне поверишь. Но раз уж ты оказалась такой любопытной и настойчивой, то изволь! Ты имеешь право знать, за что умрет твой супруг.

Атаман отошел от меня и отвернулся, устремив взгляд вдаль.

— Король Георг никогда не был хорошим монархом, — начал он свое повествование. — С самого восшествия на престол он практически не утруждал себя государственными делами, закатывая шикарные балы, устраивая охоты и содержа целую армию придворных льстецов. Все эти увеселения требовали денег, и он душил народ налогами. Крестьяне роптали, но терпели, однако три года назад он все же перегнул палку. Тогда был издан указ о каких-то новых поборах, и несколько деревень взбунтовались. Некоторые из них принадлежали мне, и я поддержал повстанцев, поскольку считал их требования обоснованными. Народное возмущение имело настолько массовый характер, что король впервые испугался и задумался, не желая вводить войска, чтобы не спровоцировать еще большего недовольства. Возможно, он даже пошел бы на компромисс, если бы на арене действий не появился граф Дракула.

Я не помню, по каким делам он приезжал тогда в Англию, и не понимаю, что заставило Георга поделиться внутренней государственной проблемой с иностранным послом, но когда король пожаловался на беспорядки, тот ответил ему: «Вы слишком мягкосердечны, ваше величество, хотите, я покажу вам, как обходятся с мятежниками в моей стране?»

Конечно, король хотел, это давало ему возможность загрести жар чужими руками, формально оставаясь в стороне.

Рано утром до рассвета, когда все еще спали, Дракула с военным отрядом приехал в одну из деревень. Солдаты вытащили всех мужчин, сонных, ничего не понимающих, а потому не способных оказать достойное сопротивление, и построили на площади. Граф зачитал им обвинительный приговор, а потом приказал всех повесить. После чего еще теплым телам отрубили головы, насадили на колья и расставили вокруг поселка. А саму деревню подожгли. Поднялась паника, люди в ужасе метались по огненному лабиринту из горящих домов и сараев, подчас не находя выхода, а если все же отыскивали его, то натыкались на искаженные окровавленные лица своих мужей и отцов.

А твой супруг равнодушно наблюдал за этой картиной, восседая верхом на коне на вершине одного из обступающих поселение холмов, в окружении телохранителей и солдат!

Атаман опустил голову и тяжело вздохнул. Угрюмо стояли его подельники, словно молчаливые судьи с выражением неодобрения и злобы на лицах. Нет слов, рассказ был впечатляющ и страшен. Разумом отказываясь в него верить, я, тем не менее, понимала, что граф вполне мог так поступить. Более того, именно так он и поступил бы, возникни подобная необходимость.

— В тот день многие погибли, — продолжил Ричард Грей. — Слухи о расправе мгновенно разлетелись по округе и дошли до остальных бунтовщиков. Восстание захлебнулось, все боялись, что подобная участь постигнет их и их семьи. Георг остался доволен, а Дракула получил благодарность и щедрую награду.

Я в то время был в отъезде и как только вернулся, тут же явился к королю и потребовал наказать виновных в произволе. Но он рассмеялся мне в лицо, заявив, что мир в его государстве — достаточно важная цель для того, чтобы оправдывать средства, употребленные на ее достижение. Тогда я решил выяснить отношения лично с графом, вызвав его на дуэль. Он отказался принять вызов немедленно, объясняя тем, что сейчас не принадлежит себе, исполняя обязанности, возложенные на него родиной, но через три недели, когда закончится срок его полномочий, будет к моим услугам и с удовольствием даст мне удовлетворение.

Так долго ждать я не мог. Я сказал королю, что, поскольку он не может обеспечить справедливое воздаяние, я буду добиваться его своими методами. После чего, взяв с собой особенно преданных людей, я ушел в Шервудский лес, где и живу до сих пор. Уже не один приспешник короля принял смерть от моей руки, и я не успокоюсь, пока все виновные не понесут заслуженное наказание, невзирая на их чин, титул и общественное положение.

— Но ты ведь тоже убийца, — заметила я. — Как можешь ты судить моего мужа?

— Те, кого убил я, были действительно достойны смерти, — возразил разбойник. — В отличие от невиновных крестьян, заживо сгоревших в своих домах.

— Это политика, — прошептала я, — некоторые ее методы довольно жестоки.

— Но не настолько же! А впрочем, ты права, — согласился он. — Это действительно политика, мерзкое и грязное угодничество вышестоящему с целью получения очередной подачки. Хотя в случае графа Дракулы, думаю, это был всего лишь способ похвастаться своей оригинальностью.

— То, что ты рассказал, действительно ужасно, хотя у меня и нет причин доверять твоим словам. Но даже если все, описанное тобой, действительно имело место, это не изменит моего отношения к мужу и не заставит считать, что он достоин смерти! — воскликнула я.

— Я знал, что ты так ответишь, — кивнул головой Ричард, — и вовсе не преследовал цель переубедить тебя. По правде говоря, мне совершенно все равно, любишь ты Дракулу или ненавидишь, это ни на что не влияет. Ты спросила — я ответил, вот и все. А теперь, графиня, позвольте мне все же вернуться к своим делам и покинуть ваше приятное общество. Пожалуйста, не беспокойте меня по мелочам.

Не дожидаясь моего ответа, атаман развернулся и ушел. Разбойники последовали за ним, и я в который уже раз осталась в компании моего неразговорчивого и недружелюбного сторожа. Без сил опустившись на бревно, я закрыла лицо руками. Что же теперь делать? Моя необдуманная выходка обернулась серьезными проблемами, да что там проблемами, смертельной опасностью для моего любимого. Нет, я, конечно, ни капли не сомневаюсь в его смелости и мастерстве, но слишком уж неравны условия… Однако не могу же я просто сидеть и ждать ужасного конца, необходимо что-то предпринять. Бежать! Не знаю, каким образом, но я должна бежать!

========== Глава 13. Заговор ==========

В глубине английских земель, в самом сердце туманного Альбиона стоит старая крепость. За неполные семь столетий, прошедших со времени основания, ее стены потемнели, покрылись извилистой паутиной морщин, обзавелись боевыми шрамами и глубокими выщербинами. Ров с водой, окружающий их, обмелел, а потом и вовсе высох, зарос мхом и редкими высокими травами. Бессчетное количество раз крепость подвергалась осаде, ее предавали, бросали и завоевывали, но даже время оказалось бессильным сокрушить древнюю твердыню.

Многое повидал Ноттингемский замок на своем веку и о многом мог поведать, если бы камни умели говорить. Он знавал дни благоденствия и процветания, когда знамена победителей гордо реяли над его башнями, а внутренний двор оглашался воинственными криками и звоном лат. Знавал и годы запустения, забвения и разрухи, когда лишь ветер, тоскливо воющий в остывших каминных трубах, был его обитателем. В нем пировали разбойники, и средневековые короли не обделяли своим вниманием, останавливаясь ночевать в его покоях.

Последние пятьдесят лет замок служил охранным фортом, в нем стоял небольшой военный гарнизон, наблюдавший за окраинами Ноттингема. Однако неделю назад все изменилось, и старинная крепость вновь ожила. Зажглись факелы у ворот, неприступные зубчатые стены ощетинились копьями и луками, а по внутреннему двору деловито засновали слуги. Массивные деревянные двери то и дело отворялись, впуская и выпуская таинственных всадников в черных закрытых одеждах. К вечеру огни тушили, и лишь редкие всполохи в глубине узких бойниц говорили о том, что охрана не дремлет, добросовестно неся круглосуточную вахту.

Тиха холодная сентябрьская ночь. Несмотря на сырость и туман, покрывавший окрестности весь предшествующий день, после заката небо сжалилось и выпустило растущую луну из облачного плена, позволяя ей залить замерзшие холмы и долины с увядающей растительностью своим неверным, но ласковым светом. Внезапно чуть слышно тренькнула тетива, и из придорожных кустов вылетела стрела, направившись прямиком к вершине зубчатой башни. Уже на самом подлете ее скорость заметно снизилась, и она, тяжело перемахнув через широкое каменное ограждение, со звоном упала на пол открытой галереи, тянущейся вдоль всей стены. Если бы кто-то наблюдал ее полет, то, вероятно, решил бы, что лучник неопытен или не рассчитал сил, но лишь внимательный человек заметил бы записку, обернутую вокруг древка и закрепленную бечевкой.

Спустя пятнадцать минут загрохотали механизмы откидного моста, закрутились металлические колеса, разматывающие толстые цепи, и огромная дверь замка опустилась, глухо ударившись о землю. Из ворот медленно вышел мужчина и, дойдя до середины моста, остановился, скрестив на груди руки. Луна освещала его статную высокую фигуру с гордой осанкой и высоко поднятой головой. Жемчужные блики играли на иссиня-черных волосах, рассыпанных по плечам, на красивом холеном лице застыло выражение невозмутимости и легкого презрения. Из-под полы короткого приталенного камзола торчала шпага в богато украшенных ножнах, за пояс были заткнуты пистолеты, а по бокам узких сапог в специальных кожаных креплениях поблескивали два длинных тонких стилета.

Заросли у дороги, откуда несколько минут назад выпустили стрелу, зашевелились и расступились, являя взору стройного молодого человека в простой и непритязательной одежде с луком за спиной. Он неспешно поднялся на мост, приблизился к хозяину замка и тоже остановился, не доходя до последнего десяти шагов. Повисла пауза, в течение которой мужчины оценивающе рассматривали друг друга. Наконец, атаман решил нарушить молчание:

— Здравствуй, Дракула! — произнес он, улыбаясь. — Давненько мы не виделись. Прекрасная погода для беседы, не так ли?

— Ты поступил крайне неосмотрительно, являясь ко мне лично, — холодно заметил граф, проигнорировав приветствие. — Не вижу ни одной причины, по которой я не могу отдать приказ немедленно схватить тебя или самолично не убить на месте.

— О, это так типично для тебя — начинать с угроз, — усмехнулся разбойник, поднимая руки с раскрытыми ладонями, будто бы объявляя временное перемирие. — Но я тебя разочарую: я не боюсь. Во-первых, не только за твоей спиной стоят воины, — молодой человек повел рукой, указывая на темные силуэты, столпившиеся в глубине двора, и длинные стволы мушкетов, высовывающиеся из окон-бойниц, — я тоже пришел не один. А во-вторых, за мою жизнь поручилась одна прелестная юная леди, которую, если я не вернусь в течение четырех часов, вздернут на ближайшем дереве.

— Где моя жена? — голос графа прозвучал спокойно и равнодушно, словно он справлялся у камергера о потерявшейся запонке.

— Графиня почтила меня визитом, и я не смог отказать ей в гостеприимстве. Видно, бедной девочке несладко живется в браке, раз она решила сбежать от столь завидного супруга, — разбойник взглянул на оппонента, внимательно наблюдая за реакцией.

Но граф даже бровью не повел.

— Что тебе нужно? — бесстрастно поинтересовался он.

— Сам-то как думаешь? — атаман склонил голову.

Дракула взглянул на небо, будто призывая давно уснувшие воспоминания:

— Если мне не изменяет память, при нашей последней встрече ты желал дуэли со мной.

— Это было три года назад, — возразил молодой человек, оскалившись, — с тех пор утекло много воды, и мои желания претерпели изменения. Ты отказал мне в честном поединке, и теперь я играю по другим правилам.

Граф молчал, безразлично ожидая продолжения.

— Если хочешь, чтобы я освободил Александру, ты должен занять ее место. То есть явиться в Шервудский лес без оружия и свиты. Тебя встретят мои люди и сопроводят до конечного пункта. Как только я увижу тебя в своем лагере, мадам Дракула вольна отправляться на все четыре стороны. Если же ты приведешь с собой солдат и попытаешься решить дело силой, то вместо жены найдешь лишь бездыханный труп.

— Как любопытно! — воскликнул граф, улыбнувшись уголками губ. — И ты наивно надеешься, что я соглашусь на подобные условия и пожертвую свободой, а может, даже и жизнью ради той, которой так легко найти замену?

Ричард Грей пожал плечами:

— Что-то подсказывает мне, что ты не столь равнодушен к супруге, как хочешь показать, иначе не снизошел бы до переговоров, а приказал расстрелять меня на подходе.

— Твое предложение смешно и глупо, а потому неприемлемо, — Дракула отрицательно покачал головой.

— Боюсь, больше мне нечего тебе предложить. Впрочем, я не тороплю тебя и не устанавливаю сроков. Можешь раздумывать над моими словами столько, сколько потребуется. А я пока буду наслаждаться приятной компанией прекрасной графини. Не волнуйся, я не позволю ей заскучать в томительном ожидании твоего решения. Возможно, ты не в курсе, но мне всегда нравились блондинки…

Граф стиснул зубы, пытаясь сохранить самообладание, но ресницы предательски дрогнули, а рука сама собой потянулась к пистолету. Подавив вскипевшую ярость немалым усилием воли, он ничего не ответил на провокационную фразу, но этот секундный порыв не укрылся от глаз атамана. Тот расхохотался:

— Я так и знал! Что ж, оставляю тебя наедине со своими думами и удаляюсь. Время, увы, не ждет. И кстати, не советую устраивать за мной слежку, за это Аликс также отвечает головой.

Разбойник коснулся края шляпы указательным пальцем, будто говоря «мое почтение», отступил назад и скрылся в кустах. Граф остался стоять на мосту, внимательно прислушиваясь к окружающим звукам. Приглушенное ржание и удаляющийся топот копыт нескольких лошадей свидетельствовали об отъезде разбойничьего отряда. Подождав, пока все стихнет окончательно, граф развернулся и направился к открытым воротам, однако, не дойдя до них, встал как вкопанный. От стены крепости отделилась еле заметная тень и сделала несколько шагов вперед, выходя на лунный свет.

— Сегодня положительно вечер приятных встреч, — обескураженно пробормотал Дракула.

Грозный темный силуэт в длинном плаще и шляпе, чьи широкие поля скрывали лицо, полностью оставляя в тени, казался олицетворением немого упрека и так некстати нагрянувшего возмездия. Граф положил ладонь на эфес шпаги, но незваный гость не спешил нападать.

— Ван Хельсинг? — Дракула едва узнал свой голос, до того чужим он вдруг показался. — Что ты здесь делаешь?

— Хочу проведать любимую сестру, — не менее мрачно ответили ему.

— Сожалею, — развел руками граф, — но графини сейчас нет дома.

— Не будешь ли ты так любезен объяснить мне, где она? — пришелец пытался выглядеть спокойным, но в голосе невольно сквозили нотки негодования.

Дракула смерил его взглядом и холодно ответил:

— Я не собираюсь давать объяснений. Уверен, ты наблюдал сцену на мосту с самого начала, а потому можешь сделать правильные выводы и без моей помощи.

— И ты позволил этому случиться? Отпустил на прогулку одну, даже не предупредив? — Гэбриел Ван Хельсинг сжал кулаки, уже с трудом владея собой.

— Отнюдь. Но Аликс не привыкла доверять запретам. Добрый братец не озаботился ее правильным воспитанием, предпочитая грубо лезть в личную жизнь и вынуждая проявлять чудеса изворотливости, ища обходные пути. — Граф тоже повысил голос, он слишком долго копил в себе гнев и теперь испытывал непреодолимую потребность сорваться на ком-то.

Ван Хельсинг зарычал и выхватил шпагу, на что граф мгновенно среагировал, отскочив назад и тоже вытащив клинок. На его лице отразилась злобная радость:

— Ты давно мечтал скрестить со мной шпаги, Гэбриел. Я исполню твою мечту. Здесь нет румынских королей, и никто не помешает нам выяснить отношения!

С криком Ван Хельсинг кинулся на противника. Зазвенели и вспыхнули в лунном свете острые лезвия, сверкнули глаза смертельных врагов, встретившихся ненавидящими взглядами. Воины, дежурившие на стенах и прикрывающие хозяина, натянули тетивы луков, но стрелять не решались, боясь задеть своего господина. Солдаты, ожидающие во дворе, бросились было на помощь, но граф остановил их, сделав запрещающий жест рукой:

— Не сметь! Это мой бой!

Парировав удар соперника, он провел ответное нападение. Ван Хельсинг увернулся, сделав шаг в сторону, а потом снова бросился в атаку. Вновь и вновь он наносил яростные удары, а граф отходил назад, отражая их один за другим, пока не оказался на самом краю моста, и тогда брат пленницы совершил длинный выпад, в который вложил всю свою силу, надеясь поразить неприятеля в самое сердце.

— Как ты предсказуем! — прошептал Влад Дракула, улыбнувшись. Он резко отпрыгнул в сторону, не отбивая, а лишь отклоняя шпагу неприятеля, позволяя тому по инерции двигаться вперед. Гэбриел не был готов к подобному маневру, он развернулся, пытаясь удержаться на деревянном настиле, но каблук соскользнул, и он упал на одно колено. Оттолкнувшись, рывком выпрямился и ринулся в атаку вновь.

Граф парировал и тут же контратаковал, заставляя соперника отпрянуть. Выпад, второй, ещё один! Отступая, Ван Хельсинг наткнулся спиной на мощную туго натянутую цепь, удерживающую мост, проворно уклонился от прямого удара, и клинок графа вошёл меж звеньев, застряв там. Ван Хельсинг взмахнул шпагой наотмашь, снизу вверх, тем самым вынудив Дракулу отпустить оружие, которое повисло на цепи.

Шагнув назад, а затем в сторону, граф молниеносным движением выхватил стилет и, когда противник совершил очередной выпад, поднырнул под рассекшим воздух лезвием, приблизившись к врагу вплотную. Удар кинжала Гэбриел блокировал, но шпага сильно мешала, на такой короткой дистанции оказавшись совершенно бесполезной, а времени достать собственный нож не было. Стремительно отскочив, он увеличил расстояние и тут же попытался вернуть инициативу, развернувшись и вкруговую взмахнув клинком, но Дракула уже вытащил своё оружие из цепи и с легкостью отразил удар.

Противники разошлись на два метра, тяжело дыша и не спуская глаз друг с друга. Граф медленно отвел стилет в сторону, готовясь к очередной атаке. И вдруг Гэбриел опустил шпагу.

— Нет, — глухо проговорил он. — Не время для драки. Жизнь моей сестры дороже удовлетворенной мести.

— Какое неожиданное и, главное, своевременное замечание! — съязвил Дракула, не меняя боевой позиции.

— Я пришел не за этим. Я хотел предложить… сделку, — Ван Хельсинг хмуро взглянул на своего зятя, последнее слово далось ему явно нелегко. — Временный союз.

— Мне не нужны союзники, — граф с достоинством выпрямился.

— И что ты планируешь делать? — брат пленницы снова начал закипать. — Развернешь открытые военные действия, принеся Аликс в жертву своей гордости? Ведь выполнять условия похитителей не входит в твои планы?

— Ты меня недооцениваешь, — заметил граф.

— Послушай, единственный способ освободить мою сестру — тайно проникнуть в Шервудский лес, — проговорил Гэбриел. — Ты не знаешь местоположения разбойничьего лагеря, а мне оно известно, также как примерная расстановка патрулей и некоторые пароли. Я бы сделал все сам, но противников слишком много. Вдвоем шансов больше.

— Откуда такая информация?

— У меня есть знакомые среди разбойников, — уклончиво ответил Ван Хельсинг.

Граф подозрительно сощурился.

— Почему я должен доверять тебе? Где гарантии, что ты меня не предашь?

— Никаких, кроме моего честного слова и любви к сестре. Если тебе этого мало…

Дракула задумался. Разве слово врага, пусть и благородного дворянина, имеет какой-то вес? Да и Ван Хельсинг в роли союзника… Но безопасность любимой стоила того, чтобы рискнуть.

Наконец, он решился.

— Хорошо. Но тогда нужно кое-что обсудить, — негромко произнес он. — Следуй за мной.

Вложив шпагу в ножны, граф направился в замок, попутно сделав знак охране пропустить гостя. Глубже надвинув шляпу и плотнее запахнув плащ, Ван Хельсинг пошел за ним.

========== Глава 14. По течению реки ==========

Я сидела на широком корявом бревне у входа в шалаш, погруженная в невеселые размышления. Страх и паника прошли, оставив после себя глухую тревогу, засевшую где-то в глубине груди, но она не мешала думать. Поначалу казавшаяся шальной и сумасшедшей, мысль о побеге постепенно заняла меня полностью, обрела стройность и четкость, превратившись в пока не законченный, но уже одобренный и утвержденный план. Порой мимо меня проходили разбойники, бросали заинтересованные, а иногда и двусмысленные взгляды, но со мной не заговаривали и не приставали, видимо, атаман запретил. Пусть. Я не обращала на них внимания, обдумывая сложившееся положение, его минусы и преимущества.

Лагерь казался небольшим, но он тщательно охранялся, а военное положение, введенное Ричардом Греем по случаю переговоров с графом, еще больше увеличило количество часовых. Кроме того смущали подслушанные слова о постах, контролирующих основные лесные тропы, а также собственный охранник, не отходящий ни на шаг.

Вот если бы я имела оружие…

Я горько усмехнулась. Мне не одолеть закаленных и превосходящих по всем статьям противников. Тем более, ни лук, ни пистолет достать невозможно, а к оружию ближнего боя я всегда относилась с некоторой опаской и потому пользоваться им не умела. Если только ударить в спину… Но никто не поворачивается ко мне спиной, кроме… Словно молния, в мозгу вспыхнула идея. Она была безумной и дерзкой и вызывала большие сомнения в успехе, но я ухватилась за нее, как утопающий за последнюю соломинку. Если все получится, у меня появится надежда на относительно бескровное разрешение конфликта, а если нет, что мне сделают? Свяжут, побьют, изнасилуют? Да плевать, пусть хоть убивают, я все равно должна попытаться, жизнь моего супруга стоит того! Вот только нужно дождаться ночи, когда хотя бы часть головорезов заснет.

После обеда, к которому я еле притронулась, меня осчастливил своим посещением атаман. Слушая учтивые и вежливые речи, на сей раз без всякой насмешки, мне захотелось договориться, попросить о более мирных условиях выкупа. Но в свете утренних откровений я понимала, что компромисс невозможен. Разговор не клеился. Посидев в молчании несколько минут, Ричард Грей объявил, что «будет к услугам прекрасной мадам, как только она того пожелает, а сейчас не смеет более ее утруждать» и с достоинством удалился. Я не расстроилась и вернулась к планам грядущих свершений.

Казалось, этот день никогда не закончится. Но вот расплывчатый желтый диск, полускрытый за завесой облаков, стал медленно клониться к горизонту. В лагере оживилось движение, сменились часовые. Охранник подошел ко мне и положил руку на плечо:

— Прогулка окончена, леди. Вернитесь в шалаш.

С тех пор, как мое знание английского перестало быть секретом, он уже не церемонился и не объяснялся знаками, преспокойно говоря на родном языке и не задумываясь, насколько хорошо я разберу его речь. Впрочем, подобный приказ было трудно не понять. Наклонив голову, я покорно вошла внутрь своей тесной темницы, проследовала в угол и уселась на солому, прислонившись к стене и поджав под себя ноги.

Время, назначенное мною самой себе, приближалось. Не имея часов и не видя неба, приходилось ориентироваться по изредка доносившимся с улицы голосам разбойников. Наконец почти все звуки утихли и, подождав для верности еще немного, я решила, что пора.

— Эй! — окликнула я верзилу, стараясь, чтобы голос звучал как можно жалобнее. — Мне нужно выйти.

— Не положено, — отрезал он.

— Ну пожалуйста, мне очень надо! — я с мольбой сложила руки на груди. — Вы будете рядом, я никуда не денусь.

Охранник промолчал, похоже, он колебался. Пленница просила о нарушении режима, но малом и незначительном, кроме того, он был уверен в собственной силе.

— Ладно, — снисходительно буркнул он, — раз вам удалось заслужить благосклонность атамана… Только быстро.

Я удивилась и хотела спросить, что он имеет в виду под словом «благосклонность», но потом вспомнила сцену допроса, которую разбойник интерпретировал по-своему, и предпочла промолчать. Пусть думает как хочет, если это играет мне на руку.

Охранник взял меня за локоть и подтолкнул к выходу, откидывая парусиновый полог. Туман давно рассеялся, облака расступились, и полянку, на которой расположился лагерь, заливал молочно-белый лунный свет. Дальше, под деревьями, куда он не мог проникнуть, сгущалась непроглядная тьма. Вдоль ряда палаток прохаживались двое часовых. Сделав понятный только им знак и получив разрешающий кивок, мой спутник потащил меня в густые заросли позади шалаша. Отойдя на некоторое расстояние, отпустил мою руку и произнес:

— Две минуты, — после чего отвернулся.

Вот он, мой единственный и неповторимый шанс. Сердце глухо застучало, отдаваясь болью в висках. Я посмотрела на нож разбойника, висящий у него на поясе. Нет, слишком рискованно, мне просто не хватит реакции выхватить его у тренированного бойца и вонзить тому в спину.

В волнении я крутанулась на месте, пытаясь найти в окружающей мгле хоть что-то тяжелое. Луна совсем не помогала, ее лучи почти не проникали сквозь густые кроны старых деревьев. Отчаявшись, я присела на корточки и принялась ощупывать влажную, пахнущую гнилью и палой листвой землю. Неожиданно пальцы наткнулись на небольшой камень, размером в два моих кулака. Маловато будет, но искать другой некогда, время стремительно уходит. Крепко сжав находку в руке, я поднялась, приблизилась к охраннику и, размахнувшись, со всей силы опустила камень на его лохматый череп.

Раздался глухой звук, будто ударили по чему-то пустому, разбойник вздрогнул, но скорее от неожиданности, чем от боли и круто развернулся. Я в ужасе наблюдала за тем, как меняется выражение на его лице от искреннего, какого-то детского удивления к презрению и, наконец, злобе.

— А леди не так проста, как кажется, — проговорил он, оскалившись, и протянул ко мне растопыренную руку.

Не соображая, что делаю, скорее по инерции, чем по доводу рассудка, я ударила его снова. Во второй раз камень попал в висок, острый скол рассек кожу, заливая кровью лицо великана. Он вдруг охнул, будто выдохнул и грузно осел на землю. Отшатнувшись, я затравленно оглянулась и бросилась бежать, не разбирая дороги.

Ветви больно хлестали по щекам и плечам, кривыми лапамицеплялись за длинное платье, словно желая остановить, а ноги путались в корнях, но дикий, животный страх гнал меня вперед. Чуть не врезавшись в дерево, я отпрянула, шагнула в сторону и только было подумала, что надо притормозить, как левая нога куда-то провалилась. Я взмахнула руками, хватаясь за ветки кустов, но лишь содрала с них листья. Упав на спину, кубарем покатилась вниз с обрыва.

С громким всплеском ледяные воды сомкнулись над моей головой. Дыхание перехватило, сдавив горло и заставив замереть готовый вырваться крик. Я чуть не захлебнулась, но дно было неглубоко, и, оттолкнувшись от него, я вынырнула на поверхность. Судорожно глотая воздух, попыталась отдышаться. В ушах стоял звон, а перед глазами плыли цветные круги, застилая и без того еле видимую картину ночного пейзажа.

Немного придя в себя, постаралась успокоиться. Очевидно, я свалилась в лесную реку, протекающую по дну оврага. Теперь нужно вылезти на берег и… оставить кучу следов, по которым меня тут же отыщут разбойники. Неизвестно, сколько проваляется в отключке охранник (ни капли не сомневаюсь, что он жив, такого быка и поленом не убьешь), как скоро хватятся часовые, не дождавшись нашего возвращения, но рано или поздно в лагере поднимут тревогу и отправятся на поиски беглянки. Быть может, если проплыть немного вниз по реке, то получится хоть ненадолго сбить их со следа.

Быстрое течение подхватило меня, помогая держаться на плаву и облегчая задуманную задачу. Я старалась не плескать и держать голову как можно ниже к воде, однако вскоре конечности онемели, потеряв чувствительность, а зубы стали выбивать такую дробь, что сводило челюсти. Нужно выбираться, а то просто утону.

Подплыв к берегу, я ухватилась за корягу, торчащую из воды. Берег в этом месте был обрывистый, отвесный, глинистая почва с редкими вихрами травы скользила под пальцами, а тяжелое намокшее платье тянуло обратно в воду. Наконец мне удалось подтянуться и, перекатившись на сушу, я легла на спину, широко раскинув руки, прерывисто и глубоко дыша. Холодный воздух тут же распахнул объятия, и меня заколотило еще сильнее. «Если не двигаться, можно умереть от переохлаждения» — подумала я и, преодолевая себя, попыталась подняться. Меня шатало, ноги не держали, запутавшись в подоле амазонки, я упала на четвереньки. Волна бессилия и отчаяния захлестнула сознание. Что я творю, куда бегу, не зная местности, не имея ни теплой одежды, ни средств самозащиты? Почему меня постоянно тянет на смертельно опасные приключения, выходящие боком?

На секунду мне захотелось вернуться, но перед глазами всплыло искаженное ненавистью лицо Грея, послышались его слова: «я буду тем, кто перережет ему горло!» А потом разгулявшееся воображение подсунуло другую картину: разбойники, полукругом обступившие тело графа, лежащего на поляне в луже крови. Спутанные волосы обрамляют бледное лицо, прекрасные глаза навсегда закрыты, а в груди торчит короткий меч атамана…

Злость стремительно заполнила мое существо, воспламеняя, согревая, рождая новые силы.

— Если ты тронешь его, я убью тебя, Ричард Грей! — с надрывом выкрикнула я в безответную, безучастную темноту ночи. — Задушу собственными руками, загрызу, если потребуется!

Рывком поднявшись, отжала юбку, смахнула грязь. Нет, он не сделает меня вдовой, я обязательно выберусь, есть же в округе какие-нибудь деревни, поселения. Попрошу помощи, пообещав щедрое вознаграждение от супруга, мне дадут лошадь и проводят в замок, а гнусный план атамана будет обречен на провал!

И я пошла дальше по ночному осеннему лесу. Деревья здесь были тоньше и росли реже, но все пространство между ними занимал густой подлесок, через который приходилось пробираться с трудом, буквально проламывая себе дорогу. Постепенно гнев утихал, силы таяли, а постоянная дрожь стала казаться неотъемлемым и необходимым спутником существования. Светало. Небо приобрело светло-серый оттенок, все четче вырисовывались грубые шершавые стволы дубов и вязов, между ними пролегали глубокие тени. Я запнулась о корень и в изнеможении рухнула на землю.

Хрустнула ветка. Приподнявшись на локтях, я вся обратилась в слух. В шелесте ветра, пробежавшего по листве, померещился едва уловимый шепот, скрип металла, трущегося о кожу.

Внезапно на меня упала широкая тень. Я перевернулась на спину и встретилась лицом к лицу с искривленной физиономией своего бывшего охранника. На его левом виске чернела неглубокая рана, вокруг была размазана запекшаяся кровь. Глухо зарычав, он сжал руку в кулак и занес надо мной…

========== Глава 15. Выбор оружия ==========

Страх сковал стальными объятиями, холодными цепкими пальцами сжав сердце. Пудовый кулак медленно поднимался, чтобы всей своей мощью обрушиться на меня. «Он сломает мне челюсть, — скакнула и тут же исчезла мысль, — если вообще не прикончит на месте». В невольной попытке защититься я подняла руку, понимая, что это бесполезно.

Вдруг разбойник неловко дернулся, занесенный кулак замер в воздухе, а глаза полезли из орбит. Из уголка рта, пачкая подбородок, вытекла струйка крови, закапала в траву. Качнувшись, бывший охранник неуклюже завалился на бок. Из-за его широкой бугристой спины возникла крепкая фигура в легком кожаном доспехе с металлическими вставками на груди и плечах. Длинные черные волосы, забранные в хвост, выбились и отдельными прядями падали на лицо, глаза горели мрачным огнем, брови были сдвинуты, а рот плотно сжат. Словно грозный и прекрасный ангел мести неожиданно пришел мне на помощь. Мой темный ангел…

Восхищенная и благодарная улыбка сама собой расплылась на моем лице, и я прошептала:

— Влад…

— Тихо, — граф окинул меня быстрым пламенным взглядом и приложил палец к губам, призывая к молчанию. — Вот, возьми, — он выдернул из спины убитого разбойника дымящийся кровью стилет и протянул мне, — на всякий случай. А теперь быстро в кусты и чтобы носа не высовывала!

Я положила ладонь на рукоятку стилета поверх пальцев графа, держащих ее.

— Но я могла бы…

— Я сказал — быстро! — сквозь зубы прошипел он. — Когда ты, наконец, научишься слушать мужа, мадам Дракула?

Я прикусила язык. Покорно кивнув, взяла нож и на четвереньках поползла в ближайшие заросли. Удобно устроившись среди частых, переплетающихся меж собой веток, я осторожно раздвинула их, пытаясь рассмотреть, что происходит. Граф исчез, и более никто не появлялся. Однако неясные шорохи, наполнившие лес, свидетельствовали о присутствии людей. Едва слышные, приглушенные толстым слоем перегноя шаги, шелест одежды, треск ветвей под неосторожным сапогом. Трудно сказать, какие из этих звуков реальны, а какие навеяны разыгравшимся воображением.

Внезапно совсем рядом пропела тетива, и послышался сдавленный вскрик, извещающий, что стрела нашла свою цель. Я подскочила. Вероятно, пришедший по мою душу разбойник был не один. Но ведь у графа тоже есть воины. Или нет? Вряд ли он сумел бы пробраться вглубь леса с большим отрядом, ведь атаман предупреждал о наблюдательных постах. Впрочем, я в любом случае не имею права отсиживаться в кустах, пока мой супруг рискует жизнью, пытаясь меня спасти.

Я взглянула на узкий длинный кинжал с остро отточенным лезвием и затейливой гравировкой на рукояти, который продолжала сжимать в руке. Не то. У убитого графом охранника был лук, хорошо бы его достать.

Стараясь не поднимать лишнего шума, я осторожно прокралась к месту недавней короткой схватки. Мертвый разбойник лежал в той же позе, в которой мы его оставили, подминая своей огромной тушей столь вожделеемое мной оружие. Чтобы спихнуть его, понадобится приложить немало усилий.

Лежа на траве, не решаясь поднять голову, я толкнула великана рукой. Он даже не шелохнулся, будто был не человеком из плоти и крови, а каменным изваянием. Вставать на колени на открытом месте я побоялась, потому схватилась за край древка лука и потянула на себя. Опять неудача. Разозлившись, я слегка развернулась, уперевшись каблуком в грудь разбойника, и изо всех сил дернула лук, одновременно распрямляя ногу. Тело грузно перевалилось на спину, голова качнулась, и раскрытые остекленевшие глаза безразлично уставились в небо. На мгновение мне почудилось, что разбойник еще жив, глаза вот-вот провернутся, уставившись на меня, а толстые скрюченные пальцы вскинутся и вцепятся мне в горло. Я отпрянула, до боли стискивая кинжал. Ладони мгновенно вспотели, а на лбу выступила холодная испарина.

Показалось… Схватив освобожденное оружие, все перепачканное темной липкой кровью, я не глядя вытащила из колчана охапку стрел, сколько уместилось в руке, и быстро поползла обратно. В кустах перевела дух. Подняла руки, растопырив пальцы, помахала в воздухе, но их все равно мелко трясло. Удрученно покачала головой — это сейчас совсем ни к чему. «Стрелок должен быть предельно серьезен, собран и спокоен, — вспомнились мне уроки брата. — Сконцентрируйся на цели, задержи дыхание, а потом на выдохе медленно и плавно отпускай тетиву». Я была хорошей ученицей, и мои стрелы всегда ложились ровно, одна к одной, почти в самом центре мишени. Деревянной раскрашенной мишени в глухом уголке нашего сада. Я никогда не стреляла в людей.

Присев на одно колено для лучшего упора, я положила стрелу поверх рукояти и чуть оттянула тетиву, приводя оружие в боевую готовность. Отведя лук в сторону, подняла голову и стала высматривать вероятного противника. Происходящее казалось нереальным, будто игрой, но игрой неправильной, страшной, с жестокими условиями и непоправимым финалом. Я сглотнула, нервно перебирая пальцами оперение стрелы.

В двадцати шагах от меня слегка шевельнулась ветка боярышника, усыпанная крупными красными ягодами. В просвете между начинающей редеть листвой показался тонкий, изящный профиль атамана. Разросшийся куст скрывал почти всю его фигуру, оставляя доступными взору лишь лицо и левую вытянутую руку, державшую лук. Откинув волосы со лба, он прищурился и облизнул губы. Лук мягко согнулся, готовясь послать острую тонкую смерть тому несчастному, кого наметил его хозяин.

Вскинув оружие, я навела его на заросли боярышника. Сердце заколотилось как бешеное, а руки налились свинцовой тяжестью. Все, о меткости можно забыть, будем надеяться на удачу.

Я никогда не стреляла в людей…

«Это не человек, — сказала я себе, — а безличная угроза. Страшная фатальная неизбежность, которую необходимо устранить». Опасность… в лице молодого симпатичного парня, почти моего ровесника, который виноват только в том, что пытается бороться с судьбой, несправедливо, по его мнению, обошедшейся с ним. Да, он разбойник и убийца, но и у него есть кодекс чести, а также идеалы, которые надлежит защищать. И лично мне он ничего плохого не сделал…

Я до крови закусила губу, пытаясь справиться с собой. Еще секунда колебаний, и будет поздно.

— Но ведь я знаю, кто у тебя на прицеле, Ричард Грей, — прошептала я. — И не позволю его убить.

Боясь опоздать, почти не целясь, я отпустила тетиву.

Лук атамана дрогнул, задрался вверх, а его обладатель исчез за кустом. Я быстро нашарила у своих ног вторую стрелу, снарядила оружие и вновь нацелилась на боярышник, почти не дыша и пытаясь уловить любой шорох, любое шевеление. Попала ли я? Не знаю… Но судя по тому, что ответного выстрела не последовало, видимо, да.

Больше стрелять не пришлось. Все посторонние звуки стихли, лишь ветер играл ветвями, то и дело обрывая и небрежно роняя на землю очередной пожелтевший и подсохший лист. Прошло две минуты. Три. Пять. Я волновалась все сильнее, в животе тугим комком пульсировала тревога. Где мой супруг, что с ним? Неужели никто не выжил?

Отложив в сторону лук, я решительно взяла стилет, перехватила поудобнее и совсем было собралась отправляться на поиски, как вдруг из-за толстого кряжистого дуба неслышно выскользнул граф. Внимательно осмотревшись по сторонам, он спрятал свой нож — точную копию отданного мне — в кожаные ножны, хитро закрепленные на голенище сапога, и направился в мою сторону. По его левой руке текла кровь, небрежным движением кисти он стряхивал ее в траву.

— Аликс! — негромко позвал он.

— Я сейчас! — откликнулась я, поспешно вскакивая. Платье зацепилось за куст, и я нетерпеливо рванула его, ломая тонкую хрупкую ветку. Мерзкое растение, как смеешь ты задерживать меня в такой момент! Спотыкаясь, выбралась из зарослей и бросилась к мужу.

Граф схватил меня, крепко прижимая к себе, словно я была драгоценным сокровищем, которое он долго и безуспешно искал. Ощупал, осмотрел и с волнением спросил:

— Ты в порядке?

— Да, в полном порядке.

— Любимая моя…

Он погладил меня по волосам, по спине, заставляя прогнуться, обнял за талию. Всхлипнув, я откинулась назад. Обжигая кожу горячим дыханием, супруг нашел мои губы и поцеловал. Требовательно, страстно, позволяя совершенно потеряться в омуте нахлынувших чувств и забыть об окружающей действительности. Голова закружилась от тепла его тела, такого близкого, такого желанного… Где я, кто я… да разве это важно?

Наконец граф прервал поцелуй, осторожно обхватил мою голову ладонями, слегка приподняв подбородок, и сказал серьезным голосом:

— Что же ты творишь, Аликс? Я понимаю, что был резок, но твои безрассудные поступки не укладываются ни в какие рамки. Тайком оставить замок, попасть в руки разбойников, которые имеют ко мне личные счеты… Тебя могли убить, причем уже несколько раз!

На моих глазах блеснули слезы. Я моргнула, и они покатились по щекам.

— Прости меня, Влад, я не хотела, не думала, что так получится. Обещаю, больше никогда не ослушаюсь твоих запретов!

— Предполагается, я должен в это поверить? — горько усмехнулся граф, а потом прикоснулся лбом к моему лбу, ладонью вытирая остатки слез. — Моя непокорная Александра, ты даже не представляешь, как много для меня значишь…

Я опустила руку, легко пробегая кончиками пальцев по его крепкому плечу, предплечью, перехваченному металлическим наручем доспеха, коснулась мокрых пальцев… Мокрых?

— Влад, ты же ранен! — опомнилась я.

— Ерунда, — отмахнулся он, — царапина, не стоящая внимания.

— Ничего себе царапина! — я попыталась поймать его руку, но он не позволил, снова прижимая к себе, не давая даже пошевелиться.

— Если я сказал «ерунда», значит так и есть. Подумаешь, немного испачкал тебе платье, ему уже не страшно. Постой… — граф отодвинулся, подозрительно оглядывая меня, — почему оно такое мокрое, куда тебя вели?

— Я сбежала из лагеря, — пояснила я, — только в темноте не заметила оврага с рекой, вот и промокла немного.

— Аликс! — воскликнул граф. — Ты неисправима! Ладно, мы еще поговорим на эту тему, а сейчас нужно уходить, пока на твои поиски не отправили новый отряд разбойников.

— Отряд? — я вопросительно взглянула на мужа. — Их было много?

— Четверо, — граф огляделся, — двоих убил я, а двоих мой… союзник.

— А кто твой союзник, офицер из королевской армии?

По губам графа скользнула лукавая улыбка:

— Ни за что не догадаешься… — он выдержал паузу. — Лучший стрелок Румынии!

— Не льсти мне, Дракула, — послышался из зарослей подлеска низкий, чуть хрипловатый голос. — Я все равно не поверю, что ты делаешь это искренне.

========== Глава 16. Планы меняются ==========

Казалось бы, какие еще сюрпризы может преподнести столь богатое событиями утро? Но, видимо, мой личный лимит везения еще не был исчерпан. Граф рассмеялся, поднимая голову и принимая столь привычный ему насмешливо-надменный вид.

— С каких это пор признание достоинств противника считается лестью? — спросил он.

— С тех самых, как оно исходит из твоих уст.

Разведя руками непослушные ветви кустов, на что они ответили возмущенным шелестом и целым дождем посыпавшихся листьев, из зарослей выбрался Гэбриел Ван Хельсинг. Я тихо вскрикнула и поднесла пальцы к губам.

Брат поднял заряженный арбалет, закидывая его на плечо, поправил полу любимого дорожного плаща и оглядел крохотную полянку, на которой мы все находились. Задержав взгляд на графе, обеспокоенно произнес:

— Пока все чисто, но долго задерживаться нельзя. В любую минуту может появиться подкрепление, особенно учитывая, что ей, — он кивнул в мою сторону, — удалось бежать.

— Гэбриел… — прошептала я, не веря своим глазам и ушам. Брат перевел взгляд на меня и улыбнулся, тепло и как будто немного смущенно:

— Здравствуй, сестра. Рад видеть тебя в добром здравии!

— Гэбриел! — выскользнув из рук графа, разжавшего объятия, я подбежала к брату.

Он бережно обнял меня, но я тут же отодвинулась, удерживая его за плечи, и вскинула голову, с невыразимым счастьем рассматривая такие любимые и дорогие мне черты. Да уж, выглядел брат неважно. Волосы растрепаны, лицо похудело и осунулось, нос заострился, а между сдвинутыми бровями обозначились морщинки. Он будто постарел лет на десять. Я глубоко вздохнула, пытаясь проглотить комок слез, застрявший у меня в горле, и прижалась к нему всем телом.

— Братишка, как же я скучала по тебе…

— Я тоже скучал, Аликс, — Гэбриел ласково погладил меня по голове.

— Что ж, — прокомментировал граф, — не буду мешать воссоединению семьи и пойду еще раз проверю убитых. Неразумно уходить, не будучи уверенным, что никого не оставляешь за своей спиной.

— За своих я ручаюсь, — отозвался брат, повернувшись к зятю.

— А я — за своих, — ответил тот. — Но лишняя осторожность не помешает.

— Как хочешь, — Гэбриел пожал плечами, и граф, вытащив стилет, скрылся в зарослях.

Я смотрела на брата, все еще не решаясь поверить в реальность его присутствия.

— Откуда ты взялся здесь, Гэбриел? Я думала, ты путешествуешь где-то далеко.

— Да, именно так. Но по непредсказуемой прихоти судьбы мое желание посетить Англию случайно совпало с вашим.

— Как вышло, что вы с Владом заключили союз?

Брат усмехнулся:

— Это долгая история. На какие жертвы только не приходится идти ради спасения любимой неразумной сестренки!

— Невероятно! — восхитилась я. — И вы сумели не перерезать друг другу глотки, организуя совместную вылазку?

— Ты не представляешь, как мне этого хотелось… — пробормотал брат, отводя глаза.

— Перестань, — я легко толкнула его в грудь.

Внезапно неподалеку послышался возглас графа:

— Эй, Ван Хельсинг! Похоже, ты потерял хватку и перестал стрелять наверняка.

— О чем ты? — брат схватил меня за руку и поспешил на зов.

Обогнув разросшийся куст боярышника, мы увидели графа, склонившегося над телом атамана. Последний лежал на куче палой листвы, потемневшей от крови, и не подавал признаков жизни. Его голова была запрокинута, глаза закрыты, а из шеи, навылет пронзив ее, торчало тонкое древко стрелы. Рядом валялся лук.

Брат присел на корточки, прижал два пальца к горлу разбойника, проверяя пульс, и с недоумением воззрился на союзника:

— Он жив. Но это стрелял не я.

— А кто же еще? — удивился граф. — У меня только холодное оружие.

— Посмотри, это разбойничья стрела, — Гэбриел задумчиво коснулся окровавленного наконечника. — Мои тоньше, оперение у них другое. И я не видел атамана в числе нападавших.

— Хочешь сказать, в него попали свои же по ошибке? Ни за что не поверю в подобную оплошность.

— Влад, это я стреляла… — робко подала я голос, неуверенно поднимая руку.

Мужчины переглянулись и уставились на меня.

— Понимаешь, — принялась объяснять я, с ужасом наблюдая, как меняется выражение на лице супруга, — ты оставил мне нож, но я не люблю и не умею им пользоваться, потому и решила достать лук. Он был у того разбойника, которого ты убил… Я так боялась за тебя, Влад, так хотела помочь…

Граф медленно поднялся и пошел в мою сторону. Его лицо было непроницаемым и казалось спокойным, но я-то знала, какие эмоции бушуют у него внутри.

— Я же приказал тебе спрятаться и ничем не выдавать своего присутствия, — ледяным голосом, с холодом которого могли посоперничать горные вершины, окружающие наш фамильный замок, произнес он.

— Он целился в кого-то! — сделала я еще одну попытку оправдаться, отступая назад. — Я подумала, что в тебя. Я не могла допустить…

— Твои теоретические познания в оружии и некоторые навыки стрельбы еще не дают тебе права ввязываться в бой, о правилах и приемах ведения которого ты не имеешь ни малейшего понятия.

— Знаю, но я…

— Стреляя, ты выставляла себя великолепной мишенью. А если бы промахнулась, последовал ответный выстрел, не в пример точнее твоего.

— Да, но…

— Аликс! — вскричал граф, в два шага преодолевая разделяющее нас расстояние и хватая меня за плечи. — Когда ты, наконец, поймешь, что я не хочу тебя потерять!

Я закусила губу, изо всех сил стараясь сохранить достоинство под гневным пылающим взглядом. Смотря мужу в глаза, положила руку ему на грудь. А я хочу тебя потерять? С легкостью собирая врагов во всех частях света, ты требуешь, чтобы я оставалась в стороне, пока сам играешь в смертельные игры? Но озвучить сии дерзкие мысли я не осмелилась.

— Полегче, Дракула, — вмешался мой брат, продолжая сидеть над телом атамана. — Планы меняются. Нам не пройти через весь лес с девушкой и раненым на руках. Необходимо позвать подмогу.

— Кто сказал, что у нас будет раненый? — оскалился супруг, отпуская меня.

— Как? — удивился Гэбриел. — Ты оставишь его здесь? Разве король Георг не желает арестовать государственного преступника, чтобы потом торжественно казнить на главной площади? Я думал, он дал тебе именно такое поручение.

— Мне плевать на пожелания короля, — мрачно ответил граф. — Придется ему поумерить свои аппетиты и удовольствоваться только головой, — он вновь достал стилет и направился к лежащему без сознания Ричарду Грею.

Брат встал во весь рост, загораживая собой раненого.

— Нет. Ты не убьешь его, а доставишь в Лондон живым, чтобы подвергнуть суду, который вынесет приговор.

— Какое благородство! — издевательски протянул граф. — Но с чего бы тебе защищать главаря, когда недавно без малейшей тени сомнения ты отправил на тот свет двоих его подельников?

— Не твое дело, — отрезал брат.

— Кажется, я понимаю, — прищурился супруг. — Атаман твой друг, тот самый таинственный осведомитель из разбойничьей шайки. Мне следовало сразу догадаться. Рядовой боец не смог бы сообщить столь важных сведений, которыми ты владеешь. Печально, но я не собираюсь оставлять его в живых. Отойди, Ван Хельсинг!

— И не подумаю! — брат решительно махнул рукой. — Я и так пошел на сделку со своей совестью, помогая разгребать последствия твоих ошибок, и не допущу лишних жертв.

— Моих ошибок? — взвился граф.

— Если бы ты был внимательней к своей жене, она не попала бы в плен к разбойникам, и нам не пришлось ее выручать!

— И я слышу это от того, кто чуть не убил ее, пытаясь мне отомстить?

Гэбриел скрипнул зубами, положа ладонь на эфес шпаги. Граф проследил за его движением.

— Ах, вот как! — хищно улыбнулся он. — Желаешь продолжить начатое на мосту? С удовольствием! Аликс теперь в относительной безопасности, вывести ее из леса сможет и один из нас, — перехватив кинжал боевым захватом, он сделал скользящий шаг навстречу бывшему союзнику.

— Хватит! — закричала я, бросаясь между ними. Вцепившись в правую руку брата, повисла на ней, не позволяя вытащить оружие из ножен. — Гэбриел, ты же обещал мне, что не будет конфликтов!

— А твой муж ничего тебе не обещал? — брат старался освободиться, но сделать это, не задев меня лезвием, было непросто.

— Аликс, не мешай! — бросил граф, сделав попытку поймать меня, чтобы оттащить в сторону, но я увернулась.

— Вы с ума сошли! — я развернулась к мужу, голос сорвался на истеричный визг, но мне было не до того. — Клинки — единственный способ разрешения противоречий, который вы знаете?

— Почему же? — пробормотал супруг. — Еще есть пистолеты…

— Я не желаю дуэли с твоим мужем, Аликс, — проговорил брат, оставляя, наконец, в покое шпагу. — Но на поводу у него не пойду.

— И что ты предлагаешь, Ван Хельсинг?

Брат оглянулся по сторонам.

— Недалеко отсюда есть заброшенная землянка. Внутри она просторна, но вход узок, и его вполне может охранять один человек. Пока остальные отсидятся там, один из нас проберется к отряду королевских войск, ожидающих на опушке леса, и приведет их сюда.

— Интересно, кто это будет? — криво улыбнулся граф.

— Ты. Прекрасно известно, что меня твои солдаты не послушают, даже если я принесу им собственноручно подписанный тобой приказ.

— Рассчитываешь, что я оставлю тебя с твоим дружком и позволю отпустить его?

— Дракула, — возвысил голос брат, — я даю тебе слово, что буду охранять и Аликс, и пленника до тех пор, пока буду в состоянии держать в руках арбалет или кинжал. Я вовсе не хочу, чтобы ваше противостояние, столь опасное для моей сестры, продолжилось.

— Ладно, — сквозь зубы произнес граф. — Показывай свою землянку.

— Подожди, — брат мягко отстранил меня и повернулся к атаману, — ему нужно сделать перевязку.

— Потом сделаешь, — граф нетерпеливо махнул рукой. — Мы и так потеряли много времени.

Гэбриел посмотрел на него, но ничего не сказал. Осторожно освободил грудь атамана от мешающего ремня колчана и взвалил раненого себе на плечи. Граф подошел к ним, нагнулся, поднимая лук и стрелы разбойника, и протянул их мне.

— Держи свой трофей, — с усмешкой сказал он.

То ли съязвил, то ли, наоборот, похвалил, не поймешь. Вздохнув, я перекинула колчан через плечо, пристраивая его на спине, взяла лук в левую руку. Взглянула на мужа. Он ответил ободряющей улыбкой, ласково коснулся моей щеки, поправляя растрепавшийся локон, и кивнул в сторону уходившего Гэбриела:

— Следуй за братом. Я пойду сзади.

========== Глава 17. Красные листья ==========

Гэбриел пробирался по лесу медленно, то и дело останавливаясь, чтобы прислушаться к окружающим звукам. После криков на полянке, где произошел бой, осторожность была особенно важна. Одной рукой брат придерживал бесчувственное тело атамана, в другой сжимал заряженный арбалет. Не уловив ничего подозрительного, делал знак продолжать движение.

Печально и тревожно шумели деревья, роняя нам под ноги отжившие листья. Небо заволокло тучами, стал накрапывать дождь. Ничего еще не закончилось. Мало вырваться из рук разбойников, уничтожить поисковый отряд, нужно еще выбраться целыми и невредимыми из леса, полного затаившихся и незаметных врагов. Я понятия не имела, сколько всего разбойников в этих местах, но, по словам Ричарда Грея и отдельным репликам, которыми перекидывались брат и муж, становилось понятно, что опальные лучники — весьма опасные противники.

Моя амазонка немного подсохла после купания и уже не липла к ногам, но согреть еще не могла. Подул ветер, колючий, пронизывающий, он забрался под одежду и соединился с холодом, поселившимся внутри с момента побега, почти привычным, но, тем не менее, неприятным. Зябко поежившись, я невольно обхватила себя за плечи. Идущий сзади граф придержал за руку, заставив оглянуться, и принялся расстегивать верхнюю часть доспеха. Я отрицательно покачала головой:

— Не надо, он слишком тяжелый. Мне не холодно.

Кожаная куртка с металлическими пластинами почти не дает тепла, но обеспечивает хоть какую-то защиту в ближнем бою. Случись новое столкновение, она пригодится супругу гораздо больше, чем мне. А я дотерплю до землянки или, на крайний случай, попрошу у брата его плащ.

Через пятнадцать минут неспешного продвижения нашему взору открылся небольшой холм. На вершине и покатых склонах теснились деревья, а местность вокруг заполонили пышно разросшиеся кусты ежевики.

— Здесь, — сказал брат, отодвигая ветки и указывая на округлый проем с неровными краями, напоминающий скорее широкую нору, чем вход в подземное убежище. Осторожно опустив раненого на землю, он втащил его внутрь. Следом протиснулась я, потом — граф.

Вытянутое прямоугольное помещение, выкопанное в толще холма, оказалось на удивление просторным и высоким, почти в человеческий рост. Своды землянки укрепляли деревянные балки, набухшие и почерневшие от сырости, пол был плотно утоптан и кое-где засыпан листьями, а в потолке проделаны несколько узких отверстий, выходивших на поверхность и служивших для освещения и вентиляции. Граф бегло осмотрел укрытие и остался недоволен.

— Слишком хороша, сомневаюсь, что она заброшена. Те, кто пойдет по нашему следу, первым делом решат проверить это место.

— Возможно, — не стал спорить брат, укладывая атамана у дальней от входа стены. — Но я буду готов к этому. Тут безопаснее ожидать, чем на открытом пространстве.

— Если бы ты не упрямился, ждать бы не пришлось…

— Мы уже обсудили эту тему, и я не вижу смысла к ней возвращаться.

Граф неодобрительно посмотрел на Гэбриела и достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги, покрытый непонятными знаками и отметками.

— Полагаю, карта патрулей уже недействительна?

— Во всяком случае, не стоит на нее полностью полагаться. Я не знаю, что конкретно предпримут разбойники, но бегство пленницы и пропажа пятерых членов шайки во главе с атаманом — достаточные причины, чтобы перегруппироваться.

— Ладно, — граф смял карту и бросил в угол, — обойдемся без нее. Я постараюсь управиться до темноты, но если у меня не выйдет… Ван Хельсинг…

Тот поднял голову, внимательно ожидая продолжения.

— Если у меня не выйдет, позаботься о моей жене.

— Не сомневайся, — заверил его брат.

Я в волнении подошла к супругу и взяла его за руку:

— Я не хочу тебя отпускать.

— Так надо, — ответил он.

— В таком случае возьми меня с собой!

Граф отрицательно покачал головой и притянул меня к себе, коротко, но жарко целуя.

— Жди меня, и я вернусь, — он серьезно посмотрел мне в глаза. Потом легко оттолкнул, еще раз окинул взглядом землянку и скрылся в светлом проеме.

Я бросилась было следом, но остановилась. Прижала ладонь к губам, пытаясь сдержать слезы. Не поворачиваясь, спросила:

— Гэбриел, у него есть шанс?

— Шанс есть всегда и у всех, — задумчиво ответил тот и неожиданно мягко добавил. — Твой муж умелый воин, он справится.

— Что я слышу! — поразилась я, оборачиваясь. — Комплимент в его адрес?

Брат пожал плечами:

— Как сказал сам Дракула, если у врага есть достоинства, нужно иметь мужество их признать.

Сняв плащ, он подошел ко мне и накинул тяжелую теплую одежду на плечи, обнимая.

— Ты совсем замерзла, моя девочка. Хотелось бы дать тебе отдохнуть, но нужно сделать еще одну вещь. Я должен следить за входом и не могу сам обработать раны атаману. Сумеешь сделать перевязку?

— Конечно, сумею, — кивнула я. — Он и правда твой друг?

— Правда, — Гэбриел отвел глаза.

— И ты пошел против него ради меня?

— Не совсем. Если бы Ричард внял моей просьбе и отпустил тебя, я бы и не подумал вмешиваться в его планы. Но он решил рискнуть твоей жизнью ради собственной мести, и этого допустить я не мог.

— И все же ты защищал его.

— Он совершил ошибку, — просто ответил брат, — но не перестал от этого быть моим другом.

Даже в сложившейся ситуации Гэбриел продолжал оставаться самим собой: неизменно честным и благородным, каким я всегда его знала.

— У тебя есть вода, чтобы промыть раны?

— Во внутреннем кармане плаща лежит фляжка. Стрелу я уже вынул, — брат подхватил с пола арбалет и прошел к выходу, выглянул и внимательно осмотрел окрестности. — Перевязочного материала нет, но я надеюсь, ты не пожалеешь часть своей нижней юбки.

Я улыбнулась:

— Для тебя ничего не пожалею, — после чего подошла к Ричарду Грею и склонилась над ним.

Молодой человек все еще был без сознания. Раны, оставленные заостренным наконечником, продолжали кровоточить, волосы вокруг шеи запеклись в крови и прилипли к коже. Грудь атамана высоко вздымалась, он часто и поверхностно дышал. Время от времени ресницы подрагивали, а пересохшие губы что-то шептали, но, скорее всего, то был бред. Я положила ладонь ему на лоб — нет, не горячий. Стараясь не потревожить раненого, вытащила меч из ножен и, надрезав край нижней юбки, оторвала кусок батиста. Смочив его водой из фляжки, принялась аккуратно обмывать горло.

Лицо разбойника было бледно, черты заострились, но не потеряли печати врожденного достоинства и утонченной красоты. Теперь, когда враг лежал поверженным у моих ног, я не могла сказать наверняка, хочу ли его смерти. Несмотря на ненависть, которую питал атаман к моему супругу, его идеалы и стремления вызывали уважение и невольную симпатию, хотя воплощение их являлось далеким от совершенства. К тому же он дорог моему брату, а тот всегда хорошо разбирался в людях…

— Ты знал, на что шел, связываясь с графом, — тихо произнесла я.

Оторвав еще один длинный лоскут ткани, я забинтовала шею атамана, стараясь туго не затягивать, чтобы не затруднять дыхания. Закончив с перевязкой, придирчиво осмотрела дело своих рук и, удовлетворившись результатом, вернула на место меч и направилась к брату.

Присев напротив него, я плотнее запахнула плащ и выглянула на улицу. Тишина и спокойствие, будто мы единственные живые существа, оставшиеся в лесу. Лишь ветер качает заросли ежевики, да дождь еле слышно стучит по листве.

— Он выживет? — стараясь казаться безразличной, спросила я.

— А ты хочешь, чтобы он выжил? — брат повернул голову и некоторое время пристально меня изучал.

— Не знаю, — на самом деле, не выкладывать же все свои размышления. — Если бы не его желание непременно отомстить Владу…

— Считаешь, твоему мужу не за что мстить? — фыркнул Гэбриел.

— Опять ты начинаешь!

— Ладно-ладно! — ухмыльнувшись, брат провел пальцами по ложу арбалета, проверяя, удобно ли лежит стрела на натянутой тетиве, и вернулся к прежней теме. — Выживет, куда он денется. Крови много потерял, но раны не смертельны. Ему повезло, что ты неопытный стрелок, пару сантиметров вправо — и стрела пробила бы артерию.

— Вообще-то я целилась в грудь…

Брат лишь плечами пожал, подчеркивая вышесказанную фразу.

— Что ждет его дальше? — мне не давала покоя судьба пленника.

— Известно, что: мрачные подвалы королевского дворца, допросы, возможно, пытки, а потом публичная казнь через повешение.

— Как? — возмутилась я. — Но дворян не казнят на виселице!

— Ты плохо знаешь английского короля. Уверен, он не откажет себе в удовольствии унизить противника, хотя бы в смерти сравняв его с крестьянами, которых тот самоотверженно защищал.

— Это несправедливо!

— Не волнуйся, — Гэбриел подмигнул мне и широко улыбнулся. — До казни дело не дойдет. У Ричарда много друзей, к тому же я сам собираюсь приложить к этому руку.

— Ты спасешь его, — констатировала я, вздыхая. — А потом все начнется сначала. Атаман не простит Владу двойного поражения.

— Не начнется, — пообещал брат. — Я позабочусь об этом.

Откинув голову, я прислонилась к бугристому земляному скату с торчащими бледными корешками. У меня не было причин сомневаться в словах брата, хотя они и казались практически невыполнимыми. Впрочем, рассуждать о влиянии Гэбриела на вздорного атамана тоже не хотелось. Я не спала больше суток, почти столько же не ела, и теперь, когда улеглась горячка боя, успокоились эмоции от неожиданной встречи с мужем и братом, усталость навалилась свинцовой тяжестью. Я почувствовала себя совершенно разбитой, а теплый просторный плащ на шерстяной подкладке приятно обнимал тело, так и маня провалиться в сон.

— Плохо выглядишь, сестренка, — заметил Гэбриел, мельком взглянув на меня. — Иди, поспи немного.

— Не хочу, — отмахнулась я. — Если на нас нападут, моя помощь не будет лишней.

— Ну уж нет! — строго ответил брат. — Никакой самодеятельности, Александра. Пока я в состоянии защитить нас, ты и пальцем к оружию не притронешься. Отдыхай, я сказал, или мне придется уложить тебя насильно.

Спорить было себе дороже. Сознавая, что за последние несколько дней я и так превысила все допустимые нормы свободы, приличествующие замужней барышне из высшего общества, я не посмела возразить. С трудом поднявшись, доплелась до противоположной стены и легла на землю рядом с атаманом, свернувшись калачиком и закутавшись в плащ. Закрыла глаза и то ли мгновенно заснула, то ли потеряла сознание.

========== Глава 18. Маскарад ==========

Смутные бесформенные тени кружились вокруг меня, скалились, непрерывно меняя очертания, хватали за руки, вовлекая в свой безумный хоровод. Воздух был густ и плотен, по нему плыли какие-то темные клочки, то рассыпаясь пылью, то вновь собираясь в причудливые фигуры. Неясные звуки надоедливым комариным роем приближались со всех сторон, а потом отдалялись, превращаясь в едва слышное бормотание. Иногда они складывались в отдельные слова, и тогда я могла их различить.

— Оставь, Дракула, не видишь, ей совсем плохо!

— Если я понесу ее, это привлечет внимание, и тогда весь маскарад вообще не имеет смысла.

— Я пойду сама!

Чей это голос, неужели мой? Разлепив веки, я поначалу ничего не увидела кроме серой колышущейся мглы с черными точками. Но постепенно она рассеялась, и в неверном тусклом свете, льющемся откуда-то сверху, проступили очертания знакомой фигуры. Только выглядела та весьма странно: торс облегал красный солдатский мундир с посеребренными пуговицами, ноги обтягивали узкие белые брюки, заправленные в высокие сапоги, а на голове, низко надвинутый на глаза, красовался кивер английского кавалериста.

— Влад, если бы ты знал, в каких причудливых образах порой мне снишься! — мечтательно протянула я.

— Это не сон, Аликс, — граф похлопал меня по щекам. — Приходи в себя!

Вяло отмахнувшись, я приподнялась на локте. Голова отказывалась соображать, и только после того, как я ею потрясла, сознание немного прояснилось. В землянке по-прежнему царил полумрак, однако пленный атаман куда-то исчез, равно как и мой братец. Граф присел рядом, взял меня двумя пальцами за подбородок и приподнял его.

— Как себя чувствуешь?

— Лучше не бывает, — отозвалась я. — Ты вернулся…

— Разве я мог обмануть твои ожидания? — улыбнулся супруг. — Вставай, помогу тебе переодеться.

— Что это? — я с подозрением уставилась на протягиваемый мне сверток.

— Военная форма, такая же, как на солдатах королевского отряда, которые будут охранять нас в пути. Не думаю, что разбойники осмелятся напасть на большую вооруженную группу, но на всякий случай нужно принять дополнительные меры безопасности.

Поднимаясь, я едва удержалась, чтобы не застонать. Все тело страшно ныло, будто его пропустили через мясорубку, любое, даже самое маленькое движение причиняло боль. Складывалось устойчивое впечатление, что прошлой ночью я не бегала по лесу, а служила соломенным манекеном, на котором юные бойцы отрабатывают навыки рукопашного боя. Непослушными пальцами принялась расстегивать амазонку, но граф оттолкнул мои руки и кинжалом разрезал лиф.

— Не время возиться с пуговицами, — пояснил он, стаскивая с меня платье. Накинув на плечи рубашку, задержал взгляд на моих запястьях. — Откуда у тебя синяки?

— От веревки, — рассеянно ответила я.

— Веревки… — медленно процедил граф. — Что еще с тобой делали?

— Больше ничего, — заметив гнев, сверкнувший в глазах супруга, спохватилась я, — меня не обижали и вообще обращались довольно учтиво!

— Жаль, что Грей без сознания, а то я бы побеседовал с ним относительно хороших манер. Впрочем, по дороге в Лондон мне не раз представится такая возможность…

Я хотела было заступиться за атамана, но, взглянув на мрачное лицо мужа, поостереглась. Как бы не подлить масла в огонь. До сих пор любимый не обнаруживал признаков ревности, и мне не хотелось ее провоцировать. Как хорошо, что он не знает о способах допроса, принятых в разбойничьем лагере, иначе участь незадачливого похитителя решилась бы прямо здесь, немедленно и бесповоротно, и даже вмешательство Гэбриела не послужило бы преградой!

Переодевшись, я собрала волосы в пучок и спрятала под головной убор. Придирчиво осмотрела себя:

— Я выгляжу глупо. Костюм велик мне как минимум на три размера.

— Ну извини, — развел руками граф, — в английских войсках не служат столь миниатюрные воины.

Взяв меня за руку и увлекая за собой, он покинул землянку.

Лесной холм, давший нам временное пристанище, окружалоне менее двадцати вооруженных до зубов людей, одетых в такие же мундиры, как и мы с графом. Некоторые из них с арбалетами патрулировали окрестности, остальные, завидев командира, тут же встали по стойке смирно, ожидая указаний. Неподалеку пофыркивала и потряхивала шеей лошадь, ковыряя копытом пласт слежавшейся листвы. Поперек ее седла был привязан пленный атаман, так же обряженный в солдатскую форму. Рядом со входом в землянку лежало три тела в одежде разбойников, в груди каждого торчало по стреле.

— Работа Гэбриела? — я указала на мертвецов.

Граф кивнул.

— Странно, я даже не слышала…

Подошел брат, оглядел нас, оценивая готовность.

— Если вы собрались, тогда временно расстаемся, — произнес он, принимая из рук зятя свой плащ и надевая его. — Встретимся на той стороне леса.

— Почему ты не переоделся? — спросила я.

— Потому что я пойду отдельно. Мне ни к чему светиться в вашей компании, особенно учитывая мои дальнейшие планы.

Граф вопросительно выгнул бровь, но любопытствовать не стал. Махнув рукой на прощание, Гэбриел скрылся в ближайших зарослях. Оглянувшись вокруг себя, я озабоченно поинтересовалась у супруга:

— Влад, а где мой лук?

— Лук? — удивился тот.

— Тот, что раньше принадлежал Ричарду Грею. Ты сказал, что он — мой трофей.

Усмехнувшись, граф развернул меня в сторону лошади, и я увидела желанное оружие, притороченное к седлу рядом с пленником.

— Повесишь над кроватью, как делают охотники с чучелами добытых зверей?

— Зачем же? В нашей оружейной.

Граф отдал приказ выступать.

Путь через лес занял весь оставшийся день вплоть до самого заката. Солдаты рассредоточились, прочесывая местность и охраняя основную группу, в составе которой находилась и я. Слева и справа от меня шагали два дюжих бойца с квадратными каменными лицами и мушкетами наперевес. Для конспирации мне тоже выдали небольшой карабин, заранее предупредив, что он не заряжен. «Чтобы на случай боя ты не имела ни малейшей возможности в него ввязаться» — пояснил супруг. Впрочем, опасения графа не подтвердились, путешествие прошло без эксцессов. Видимо, разбойники действительно не решались связываться с превосходящими силами противника, а может, потеря главаря обескуражила их и на время выбила из колеи.

Как бы там ни было, к опушке вышли без потерь. Там нас ожидал еще десяток кавалеристов, присматривающих за лошадьми их товарищей и стерегущих выход из леса. Уже совсем стемнело, однако факелы из предосторожности не зажигались. Если бы не луна, временами выглядывающая из-за низких рваных туч, темнота казалась бы совсем непроглядной.

Откуда-то возник Гэбриел, натягивая на голову поданную солдатом шляпу, приблизился ко мне и крепко обнял.

— Здесь наши дороги расходятся, Аликс, и я вынужден попрощаться.

— Ты снова покидаешь меня, — грустно произнесла я, прижимаясь к нему. — И снова я не буду иметь от тебя никаких вестей.

— Ненадолго, сестренка, — брат поправил на моей голове съехавший на бок кивер. — Как только закончу свои дела здесь, обязательно вернусь в Румынию. Насовсем.

— Неужели? — обрадовалась я, поднимая голову.

Гэбриел улыбнулся:

— Мне надоело путешествовать. За несколько месяцев скитаний я понял, что нет ничего лучше родной стороны.

Неспешным шагом к нам подошел граф, и брат разомкнул объятия, передавая меня законному «владельцу».

— Не думал, что когда-нибудь скажу это, — задумчиво произнес супруг, кладя руку мне на плечо, — но я благодарен тебе за помощь, Ван Хельсинг. Пригласил бы тебя в замок, но знаю, что ты откажешься.

— Конечно, откажусь! — воскликнул Гэбриел и добавил уже тише. — Прощай, Дракула, береги мою сестру, — приложив два пальца к шляпе и кивнув мне, брат растворился во тьме.

— Нам тоже пора, — проговорил граф, подталкивая меня к оседланной лошади.

Рассевшись по коням, наш отряд направился к Ноттингемской крепости.

Добравшись до замка, граф поручил меня заботам взволнованной камеристки и целого сонма английских служанок. Сам же, наскоро переодевшись в парадный костюм, приказал закладывать тюремную карету и седлать свежих лошадей, а также вызвать доктора, чтобы тот осмотрел пленного.

— Его жизнь слишком дорого мне обошлась, — пробормотал супруг, заходя в мои покои попрощаться, — чтобы позволить ему умереть, не повидавшись с английским королем.

— Поедешь, даже не отдохнув? — расстроилась я.

— Не имею не малейшего желания ночевать с атаманом под одной крышей, даже если ему отведут место в конюшне, — пояснил он, натягивая перчатки. — Кроме того, моя дипломатическая миссия и так слишком затянулось, чтобы позволять себе терять дополнительное время.

Закончив все необходимые приготовления, граф во главе внушительного конвоя, охраняющего карету, отправился в Лондон.

После всех пережитых приключений страшно хотелось спать, но отсутствие даже призрачных средств гигиены в течение последних двух дней было слишком мучительным, и я не устояла перед искушением принять ванну. После чего, облаченная в великолепный шелковый пеньюар, расслабилась в удобном кресле перед туалетным столиком, пока служанка расчесывала и приводила в порядок мои волосы, заодно рассказывая обо всем, что происходило в замке за время моего отсутствия.

Как и ожидалось, супруг был в бешенстве, такого всплеска ярости наши слуги не видели никогда. Под горячую руку граф хотел перевешать всех охранников, не справившихся с обязанностями, но потом немного остыл. Несчастного конюха, польстившегося на золото и организовавшего миледи незаконную прогулку, так и не нашли. Оставалось лишь надеяться, что парню хватило ума скрыться, не дожидаясь гнева господина. Сутки спустя на переговоры явился «негодяй Грей», а потом и «его сиятельство граф Ван Хельсинг», затеявший с моим супругом дуэль на мосту, завершившуюся, впрочем, довольно мирным совещанием в кабинете. «Так и знала, что эти двое не обойдутся без драки» — с волнением думала я, слушая красочный рассказ служанки. Договорившись, новоиспеченные союзники собрали военный отряд и поскакали спасать графиню. Дальнейшее было мне известно.

Разговор затянулся на несколько часов, поэтому улеглась я далеко за полночь. После тесного разбойничьего шалаша и неприветливого Шервудского леса своды Ноттингемской крепости показались мне райской обителью, а простая чистая постель — царским ложем. С наслаждением кутаясь в теплое одеяло и вдыхая изумительный запах свежих простынь, я чувствовала бы себя совершенно счастливой, если б не одно «но» — отсутствие любимого супруга. Однако теперь его жизни не угрожала прежняя опасность, и эта мысль примиряла с вынужденным одиночеством, позволяя спокойно заснуть.

========== Глава 19. Ноттингемское вино ==========

Наступал октябрь — самый яркий и красивый месяц в Румынии, но в северной Англии его приход ознаменовался промозглостью и еще большим холодом. С утра до вечера шел дождь, останавливаясь лишь затем, чтобы накрыть окрестности сырым клочковатым туманом. Солнце совсем не появлялось из-за хмурых туч, словно в чем-то обиделось на тоскующую землю. Редкие деревья и кустарники, видимые из окон замка, стремительно облетали, оголяя кривые тощие ветки, и от этого казались еще более уязвимыми на пронизывающем ветру.

Я бродила из комнаты в комнату, не зная чем себя занять. В отсутствии мужа, в неизвестности все валилось из рук. Главарь разбойников пленен, но на свободе остались его товарищи из шайки, и я даже не могла предположить, какие действия они предпримут, чтобы попытаться освободить своего атамана и как это может коснуться графа. Обещание брата «позаботиться» обо всем мало успокаивало. Всюду, куда бы я ни направилась, за мной по пятам следовал Рувим — высокий плечистый воин, уже немолодой, но все еще полный сил, один из тех десяти, что составляли нашу свиту, сопровождавшую всю дорогу из Румынии. Таково было указание графа — и охранник в точности исполнял его, оставляя меня в покое лишь в спальне и ванной — но там вахту принимали служанки. Поначалу меня раздражало подобное неусыпное наблюдение, но потом я смирилась, понимая, что заслужила его своевольными поступками.

На пятый день после того, как граф со своим пленником отбыл в Лондон, по замку пронесся клич: на горизонте замечена приближающаяся кавалькада всадников.

— Это он! — вскричала я, бросаясь к окнам и, конечно, никого там не увидев. Что за безумный архитектор строил эти стены, отводя для взгляда на мир крохотные отверстия, к тому же затянутые непонятным мутным материалом, который в средневековье гордо именовался стеклом?

— Рувим! — я в отчаянии обернулась. — Пожалуйста, давай выедем и встретим графа. Ты будешь скакать рядом и, таким образом, охранять меня.

— Сожалею, мадам, но милорд запретил вам покидать пределы замка, — с искренним сокрушением в голосе ответствовал телохранитель.

Да уж, прослуживший у супруга не один год вышколенный охранник — не юноша-конюх, он не нарушит приказа хозяина, хоть в лепешку разбейся.

— Тогда проводи меня на крепостную стену, через эти проклятые окна ничего не видно.

— Сожалею, мадам, но милорд запретил вам подниматься на стену.

Нетерпеливо вздохнув, я забарабанила пальцами по подоконнику.

— Если ты не позволишь мне встретить мужа, то навсегда лишишься моего благоволения.

— Я буду сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь, — серьезно сказал старый воин, покорно склоняя голову.

Отказавшись от дальнейших бесплодных попыток уговорить упрямца, я спустилась во внутренний двор. Следующие полчаса, потребовавшиеся всадникам чтобы преодолеть расстояние до замка, показались мне бесконечными. Я прошлась по двору, заглянула на конюшню, приласкала и потрепала по шее своих любимцев из числа английских лошадей. Только подумала, что надо бы привести себя в порядок перед встречей с супругом, как из надвратной башни раздался зычный крик:

— Опустить ворота!

Гулко застучали подкованные копыта по промокшему деревянному настилу, и во двор торжественно въехал небольшой отряд, предводительствуемый графом. Лошади фыркали и нервно поводили ушами, их бока, блестящие от росы, тяжело вздымались. Сами же всадники держались в седле гордо и уверенно, а на лице их командира блуждала довольная улыбка. Подъехав ко мне, граф спрыгнул с коня, бросил поводья подбежавшему лакею и заключил меня в объятия.

— Как долго я тебя ждала! — счастливо воскликнула я, обвивая его шею руками.

— Это последняя разлука, — заверил супруг, гладя меня по волосам и с наслаждением вдыхая их запах. — Моя дипломатическая миссия завершена, завтра мы покинем Ноттингем и отправимся в Лондон, где нас уже ждет русский торговый корабль.

— Все кончено? — я не верила своим ушам. — Твое поручение заключалось лишь в аресте атамана?

— Я расскажу тебе, — засмеялся граф, — но позже. Я с раннего утра в седле и сначала хотел бы принять ванну, а уже после сполна насладиться твоим обществом. Поверь, это не займет много времени.

Отпустив мужа, я поднялась в свои покои и велела подать любимое платье из сиреневой парчи, расшитой аметистами и украшенное серебряной вышивкой и такой же шнуровкой на низком корсете. Распустив волосы свободными локонами, надела ажурную серебряную диадему, которую подарил граф незадолго до нашего путешествия. После чего спустилась в гостиную.

Горящий камин освещал комнату веселыми красноватыми всполохами, разбавляя тусклый дневной свет, льющийся из окон, и наполняя ее приятным теплом. На низком каменном столике у широкого дивана, покрытого шкурой какого-то животного, уже стоял поднос с пузатой бутылкой из непрозрачного стекла и двумя хрустальными бокалами.

— Ах, графиня! — послышался голос супруга. — Порой вы так восхитительны, что мне становится безумно жаль времени, проведенного не с вами.

Граф стоял в дверях, одетый в тонкую белую рубашку с кружевными рукавами, которую по своему обыкновению не удосужился застегнуть до конца, в коричневый замшевый жилет и черные брюки с широким поясом, заправленные в неизменные высокие сапоги с отворотами.

— В вашей власти наверстать упущенное, граф! — я скромно улыбнулась, присаживаясь на диван.

Супруг расположился рядом и, откупорив кинжалом бутылку, разлил рубиновую жидкость по бокалам.

— Это самое старое вино из подвалов замка, ему более двухсот лет. Пожалуй, подойдет, чтобы отпраздновать наш успех, — он протянул мне бокал.

— Английский король остался доволен проделанной тобой работой? — напиток и впрямь был отменным и стоил комплимента.

— «Остался доволен» — самое точное описание его эмоций, — граф тоже пригубил вино и поставил стакан на стол. Принял более непринужденную позу, закинув ногу на ногу. — Георга не интересует никто и ничто, кроме собственной персоны. Я выполнил его просьбу — и я ему больше не нужен. Тем не менее, в награду он подписал несколько важных договоров, о которых наши послы несколько месяцев вели бесплодные дискуссии. А также пригласил нас остаться на торжественную казнь, но я объяснил, что не люблю наблюдать работу меча правосудия кроме тех случаев, когда тот находится в моих руках, — граф рассмеялся.

— Ты рисковал жизнью ради какой-то просьбы? — я придвинулась ближе к мужу, и он обнял меня, укладывая мою голову себе на грудь.

— Все не так просто, — усмехнулся он. — Три года тому назад я имел неосторожность помочь королю в подавлении одного восстания. И теперь, когда возникли схожие проблемы, он не придумал ничего лучше, чем написать в Румынию и попросить прислать «вашего замечательного специалиста». На сей раз его беспокоили разбойники, обосновавшиеся в Шервудском лесу и возмущающие народ. Кроме того, я уже имел дело с их атаманом Ричардом Греем — этим идейным мальчишкой, ничего не смыслящим в политических тонкостях управления страной — и король счел мою кандидатуру идеальной для главы карательной экспедиции. Теперь атаман в тюрьме, моя работа закончена, а остальным пусть занимаются королевские войска.

— В следующий раз он снова попросит тебя о подобной услуге?

— Следующего раза не будет. Министры и так уже косятся на Георга за привлечение иностранных дипломатов к решению внутренних вопросов Англии.

Граф вновь отхлебнул из бокала и отставил его. Потянул меня к себе, сажая на колени. Медленно обвел взглядом, слегка затуманенным от вина и желания.

— Скажи, Александра, как долго мы не были вдвоем?

— Неделю, — предположила я.

— Вечность…

Отведя назад мои волосы и придерживая ладонью голову, граф наклонился ко мне.

— Моя прекрасная графиня, — прошептал он, — твое место в моей постели, а не в английских лесах с луком в руках.

— Я бы хотела совмещать…

Граф покачал головой. Ласково провел пальцами по моей шее, потом ниже, остановившись на груди. Я вздохнула и прикрыла глаза. Близость любимого сводила с ума, наполняя тело теплом и неизъяснимым блаженством, а душу — спокойствием. Обняв мужа, притянула его ближе, и он поцеловал меня. Долго, нежно, мучительно сладко, заставив всхлипнуть от наслаждения и откинуться назад, увлекая его за собой.

Не разрывая поцелуя, граф уложил меня на диван и нетерпеливо рванул шнуровку на корсете. Я остановила его руку.

— Может, пойдем в спальню? — вопрос был скорее риторический, ибо сил куда-то идти, да и просто оторваться друг от друга совершенно не было.

— Не хочу, — ответил супруг, проводя ладонью по моему бедру и приподнимая пышный подол платья.

— В гостиную в любой момент могут войти слуги, — я предприняла последнюю попытку образумить его, а заодно и себя.

— Это их проблемы. В моем замке не принято заходить в комнату, в которой нахожусь я с девушкой наедине.

— Но это не твой замок… — граф не дал продолжить, закрывая мне рот поцелуем и распуская наконец-то поддавшуюся шнуровку…

Спустя полчаса, кое-как оправив одежду и пригладив растрепавшуюся прическу, я сидела на диване, а граф возлежал рядом, пристроив голову мне на колени. Я рассеянно перебирала его черные волосы, крупными красивыми прядями падающие на лоб. Глаза супруга были закрыты, то ли от удовольствия, то ли от усталости. Последние дни выдались трудными и полными потрясений не только для меня, но и для него.

— Влад, — тихо позвала я.

Спит. Я бы тоже сейчас не отказалась прилечь, но даже мысль о том, чтобы побеспокоить графа и принять более удобное положение казалась кощунственной. Облокотившись о спинку дивана, я подложила ладонь под голову и закрыла глаза.

========== Глава 20. Эпилог ==========

Наутро, едва забрезжил рассвет, весь замок стоял на ушах. Собственно, приказ о сборах был отдан еще накануне, но сегодня суета была более ощутимой, ибо господин непременно желал выехать после полудня. Горничные укладывали одежду и личные вещи, конюхи спешно чистили и заранее седлали лошадей, а начальник гарнизона отчитывался перед графом, подавая тому на подпись последние бумаги. Остальные слуги, не желая прослыть лентяями, тоже создавали видимость кипучей деятельности.

Когда приготовления были окончены, я прошла по комнатам, мысленно прощаясь с крепостью. Несмотря на все волнения и неприятные эмоции, которые доставило пребывание в ней, было немного жаль покидать эти угрюмые древние стены. Ведь Ноттингемский замок подарил мне неслыханный подарок: именно здесь два непримиримых врага нашли в себе силы опустить клинки и сделать шаг навстречу друг другу ради общей возлюбленной. Я не питала напрасных иллюзий относительно их дальнейших отношений, но надеялась, что при следующей встрече они не забудут, как сражались бок о бок.

Последний раз заскрипели огромные колеса — шестерни, разматывающие чугунные цепи, и откидной мост, вздрогнув, лег надо рвом. Граф подал мне руку, предлагая войти в карету, и приказал отправляться. Плавно качаясь на рессорах, коляска покатилась по размытой дождем дороге, и одинокая крепость еще долго виднелась на фоне сумрачного неба, пока окончательно не скрылась за холмом.

Спустя два дня мы прибыли в Лондон, но граф велел не останавливаться и направляться сразу в порт.

— Разве ты не нанесешь прощальный визит английскому королю? — полюбопытствовала я.

— Я уже попрощался с ним, — коротко ответил супруг. — Дальнейшие сантименты не доставят удовольствие ни ему, ни мне.

Проезжая через главную столичную площадь, я заметила строящийся эшафот. Георг с размахом подошел к делу, видимо, намереваясь превратить казнь в показательное шоу, дабы все недовольные его правлением устрашились и более никогда не смели перечить воле короля. Интересно, получится ли у брата освободить атамана? Тихо, чтобы не услышал муж, я пожелала обоим удачи.

Русский корабль действительно ждал нас у причала, но в этот раз плавание проходило не столь спокойно. Октябрь — месяц бурь, и дважды мы попадали в самый настоящий шторм. Судно бросало с боку на бок, захлестывало огромными волнами, смывая с палубы непридраенные предметы, в клочья разрывая паруса и ломая оснастку. Однако благодаря мастерству матросов мы достигли берегов Российской Империи без человеческих жертв.

Теперь можно было расслабиться. Мягкий климат русских земель до боли напоминал родной, румынский и, как бы сильно ни хотелось домой, иногда я просила остановить карету и прогуляться, чтобы размять ноги и дать передохнуть уставшим лошадям. Березовые рощи полыхали золотом, на вспаханных озимых полях зеленели всходы, а небо казалось бескрайним и чистым, наполняя душу необъяснимой радостью и ощущением свободы. На ночь мы останавливались в гостиницах, именуемых в России постоялым двором. Небольшие деревянные строения щедро топили, и я уже забыла о постоянном холоде Ноттингемского замка, навек въевшемся в древние камни.

Однажды ночью мне не спалось. Близилось полнолуние, и яркое ночное светило беззастенчиво заглядывало в окно, освещая все уголки комнаты и наполняя ее густой белесой дымкой. Было душно и жарко. Стараясь не потревожить спящего мужа, я поднялась с кровати. Надела теплую накидку из соболей, на днях по случаю купленную графом, и вышла на балкон.

Прохладный сырой ветер ударил в лицо, раскидывая распущенные волосы. Облокотившись о резные перила, я вдохнула полной грудью, наслаждаясь изумительными запахами осени. Влажная земля, прелые листья, мокрая кора деревьев — все это сплеталось в неповторимый и волнующий аромат. Тихо шелестели ветви, засыпая листвой садовые дорожки, старательно подметенные накануне местной прислугой. Вся природа дышала покоем и умиротворением, она не умирала, а лишь медленно засыпала, освобождаясь от лишней ноши, готовя себе золотую постель, которая впоследствии покроется снежным одеялом…

На мои плечи мягко легли изящные холеные пальцы.

— Графине не спится?

— Графиня вышла подышать свежим воздухом, — откликнулась я, полуоборачиваясь. — Наверное, в этой гостинице бесконечные запасы дров, раз они так жарко натапливают комнаты.

— Таковы обычаи русских, — усмехнулся граф, — у них все от души. Но быть может, — словно опомнился он, — ты хотела побыть одна, а я нарушаю планы?

— Конечно, нет, — я ласково улыбнулась. — Твое общество всегда желанно для меня!

Супруг не спеша порылся в кармане и протянул мне раскрытую ладонь:

— Кажется, ты где-то его потеряла, — негромко сказал он.

Лунный свет заиграл на гранях крупного рубина, окруженного серебряным орнаментом, складывающимся в затейливый вензель. Ахнув, я протянула руку к своему обручальному кольцу, но граф мягко перехватил ее.

— Я сам.

Медленно надев кольцо мне на палец, он некоторое время рассматривал его, а потом поднес мою руку к губам.

— Вспоминаешь, как делал это первый раз? — спросила я.

Граф качнул головой:

— С тобой не нужны воспоминания. Каждый день несет новые впечатления, которые напрочь затмевают предыдущие.

— Следует воспринимать это как комплимент?

— Несомненно!

Граф плотнее запахнул на мне накидку и обнял со спины. Коснувшись губами моего виска, легко поцеловал.

— Знаешь, — задумчиво произнес он, — а ведь я не собирался жениться до сорока лет, да и потом — только ради возможности иметь законных наследников.

— Зачем тогда женился в двадцать шесть?

— Потому что встретил тебя, — вздохнул он, смыкая руки на моей талии и прижимаясь крепче. — Ты покорила меня своей искренностью, заставив вновь пережить давно забытые чувства. Я не мог тебя потерять, не мог допустить, чтобы однажды кто-то другой повел тебя к алтарю.

Ветер замер на мгновение, словно удивившись словам любви, так странно звучащим в устах гордого графа, привыкшего получать желаемое по щелчку пальца и обычно не обременявшего себя заботой о моральной стороне вопроса.

— Ты отказался от свободы, — проговорила я, слегка растерявшись, — от других женщин, чтобы обладать только одной из них.

— Иногда мужчине достаточно одной женщины. Если она та, которую давно искал.

Оживший ветер зашумел в ветвях, обдал холодным порывом, срывая с ресниц невольно навернувшуюся слезу…

…Если я скажу, что та ночь была волшебной, я солгу. Она была лучшей в моей жизни.

Как и предсказывал граф, по возвращении в Румынию нас ожидал торжественный прием. Чрезвычайно обрадованный привезенными из Англии бумагами король устроил званый обед, на который собрал всю придворную знать. Прежде чем приступить к трапезе, он произнес хвалебную речь в адрес своего фаворита, и я в который раз поразилась сложности и патетике придворного этикета. Мой супруг был гордо назван одним из достойнейших сынов страны, не жалеющим живота своего ради ее блага и процветания, искусным послом и тонким дипломатом. В красках перечислив имеющиеся таланты графа, король не постеснялся приписать ему новые, которыми тот отродясь не обладал. После чего, упомянув необыкновенно важную миссию в Лондоне, торжественно пообещал, что после следующего подобного подвига он с радостью пожалует Владиславу Дракуле титул князя.

— Ну все, — скептически прошептал граф мне на ухо, со скромной улыбкой выслушивая королевские дифирамбы, — теперь количество моих почитателей увеличится вдвое, а число завистников удесятерится. Однако, зная характер своей супруги, — он бросил на меня быстрый взгляд, — я бы поостерегся с получением нового титула.

Не успели утихнуть торжества по поводу возвращения графа, как в высшем обществе поползли тревожные слухи: в консервативной Англии вспыхнуло невиданное доселе крестьянское восстание, вынудившее правящего короля Георга пойти на уступки и пожаловать народу конституцию, а также согласиться на созыв парламента, существенно ограничившего абсолютную королевскую власть. Целую неделю столичная аристократия обсуждала это событие, гадая, как оно отразится на европейской монархии и на Румынии в частности.

А потом вернулся Гэбриел, необыкновенно довольный и гордый собой. Посетив дом отца, в котором он остановился, я пыталась расспросить брата о событиях в Англии и его непосредственном в них участии, но на все вопросы тот отвечал лишь загадочной улыбкой. «Ричард Грей просил передать привет моей прекрасной сестре. Он надеется, что ты сохранишь его лук в качестве памятного подарка» — вот и все, что мне удалось от него добиться.

В декабре, на мой девятнадцатый день рождения граф устроил шикарный бал, пригласив на него чуть ли не всю столицу. Брат прислал подарок и пространную записку, в которой извинялся за невозможность явиться лично. И хотя он ссылался на сложности со службой, на которую вновь поступил по своем прибытии, я понимала, что причина на самом деле в нежелании посещать дом моего супруга. Однако через три дня, когда мы с мужем навестили отца с ответным визитом, брат сильно меня удивил. Он не только не покинул общую гостиную, в которой старый граф Ван Хельсинг принимал гостей, но и поздоровался с бывшим союзником сдержанным кивком головы. Бедный папа, ничего не знающий о событиях в Ноттингеме, в страшном волнении созерцал присутствие под одной крышей двух давних врагов, которые пока вроде не собирались бросаться друг на друга с оружием в руках. Заботливо обхаживая зятя, непринужденно устроившегося в кресле, он то и дело бросал тревожные взгляды на сына, облюбовавшего диванчик у дальней стены. Но Гэбриел, прихватив себе бутылку вина, был невозмутим и старательно делал вид, будто кроме него в этой комнате никого нет.

Я сидела чуть поодаль и, сложив на коленях руки, наблюдала за тремя дорогими моему сердцу людьми. «Нет, — думала я, — брату и мужу никогда не стать друзьями, но первый шаг к примирению уже сделан».