Ботанический справочник (СИ) [shaanniy] (fb2) читать онлайн

====== Календула ======

Календула — горе, жестокость, муки ревности.

Сквозь весёлый щебет иволг и шелест листвы до его ушей донёсся треск ломающейся ветки. Худощавый розоволосый мальчонка вздрогнул и затравленно заозирался, вглядываясь в скрывавшуюся за стройными рядами высоких деревьев темноту, но никого не увидел.

Быть может, то была природная склонность к паранойе или взвинченные после проваленного экзамена нервы, но чувство, что чей-то колючий взгляд вновь пристально наблюдает за ним с опасно близкого расстояния, не отпускало, а лишь укоренялось в сознании.

Сердце тяжело билось в груди, вспотевшая ладонь потянулась к карману темно-зеленых шорт и сжала рукоять куная в ожидании… кого?

АНБУ за него и даром не возьмутся – слишком много чести. Иностранным генинам нет нужды запугивать его, так как он больше не участвует в экзамене. В Конохе у него не было врагов. Неужто тайный поклонник?

Неизвестность давила. Ему казалось, что этого «тайного поклонника» очень забавляли его слабые и весьма сомнительные попытки защитить себя без посторонней помощи. «Слабоумие и отвага» – плохой девиз для шиноби, особенно если им пользуется ничем не примечательный бесклановый генин из рода Харуно. Пытается что-то кому-то доказать, когда, казалось бы, доказывать и некому – разве что самому себе на потеху да незванному гостю. Если он вообще существует. Права была мама: общение с Наруто его портит.

– Эй, – он облизнул потрескавшиеся губы и попытался придать голосу грубости. – Выходи!

Ничего.

Зловещая тишина повисла вокруг, и даже птицы перестали петь. Опять его настигла тяжёлая, удушливая атмосфера, словно сам воздух в один миг превратился в свинец, не давая свободно дышать. Мальчик прокашлялся и сглотнул, обводя местность беглым взглядом.

– Я знаю, что ты следил за мной тогда в больнице, – как много блефа было в его словах, и как он молился, чтобы эта выходка не сыграла с ним злую шутку. – Ты оставляешь слишком много следов для человека, который хочет остаться незамеченным! Жалкий трус, что тебе нужно от меня?!

Тень мелькнула между деревьями. С секунду он думал, что в этот самый момент неизвестное бесформенное нечто прикончит его на месте, разорвёт на куски и...

Слабый ветерок ласкал испещренные царапинами щеки. Неподалёку что-то заскреблось, и он еле подавил вскрик, когда мимо пронёсся выпрыгнувший из кустов зайчонок. Мальчик взъерошил пряди розовых волос, крепко зажмурился, облокотившись о ствол дерева, и глубоко вздохнул.

Ощущение чужого присутствия исчезло. Странный наблюдатель покинул его. Исчез. Испарился. От осознания этого всё тело захлестнула эйфория. Он как-то разом обмяк, но стоял, пошатываясь, опьяненный лжепобедой, и криво улыбался.

– Ха! – Крикнул он в пустоту, зная, что уже никто не услышит. – Так и думал!..

В фильмах после подобного обычно и появлялся маньяк. Вот, мол, смотрите, я живее и здоровее всех живых, пришёл по вашу душу, чтобы жизнь мёдом не казалась. Терять бдительность для шиноби непозволительно. Расслабляться нельзя, даже если кажется, что враг отступил. В Академии мальчик старательно заучивал это и многие другие правила, переписывая их из тетради в тетрадь аккуратными черточками, но когда дело дошло до практики, оказалось, что закон ему не писан. Наверное, ещё один побочный эффект от общения с Наруто.

Он поднял с земли толстую книгу – ботанический справочник в кожаной обложке, отряхнул его от травинок и жучков, собираясь вернуться к чтению, но вдруг заметил кое-что странное: среди зелёной травы то тут то там валялись жёлтые комочки.

На душе стало тревожно. По спине покатился холодный пот. Жилка на виске забилась с новой силой. Голова закружилась. Это точно не цветы.

Мальчик присел на корточки и протянул руку, чтобы взять комочек и рассмотреть поближе, но едва кончики пальцев дотронулись до него, он отдернул руку. Волосы на голове зашевелились. Воздуха вновь не хватало. Он понял, что это было. Попятился, ошалелыми глазами глядя по сторонам, и кинулся прочь, оставив все свои вещи. Черные блестящие глаза на свернутой головке иволги смотрели ему вслед. А рядом кружил песок.

Придя туда часом позже, она поняла, что сделала это зря. Книга да пакетик с травами лежали на прежнем месте. Очевидно, он не собирался возвращаться.

«Славная девочка. Бьюсь об заклад, он в этот лес больше не сунется, ке-ке-ке... Убей его для меня!»

Она прищурилась. Скрипучий голос в голове не умолкал ни на секунду. Ледяной взгляд бирюзовых глаз окинул местность, прежде чем она уселась на траву, придвигая книгу к себе и открывая её где-то посередине.

В правом верхнем углу был выцветший рисунок каких-то перистых листьев, а весь остальной разворот был усеян шрифтом настолько мелким, что начинали болеть глаза. Что-то о... коре белой ивы?..

«Мы зря потратили время».

Книга, которую мальчишка изучал с таким прилежным вниманием, с которой не расставался ни на миг, как будто то было его самое ценное сокровище, оказалась обыкновенным ботаническим справочником. Никаких тебе запретных техник, никаких схем высвобождения чакры или призывов, – только травки да цветочки.

Она фыркнула от досады, но продолжила изучать пожелтевшие страницы.

Не хотелось признавать, но её заинтересовала его работа. То, с какой точностью и аккуратностью он препарировал цветочные стебли, и то, как под лезвием скальпеля выступали беловато-прозрачные капельки сока, не имело ничего общего с кровавым месивом, в которое она превращала своих жертв. В которое скоро превратится он сам.

Её новой жертвой стал мальчик с теплой улыбкой на лице, худыми руками и розовыми волосами, доходящими до середины шеи. Мальчик, что проиграл её старшей сестре в первом же туре, что был унижен на глазах у всех и провалялся в больнице два дня, но вышел оттуда бодро и непринуждённо в компании своей команды и каких-то девочек. Мальчик, что имел любящую семью, преданных друзей и хорошего наставника.

Он казался идеальным даже в моменты слабости, он был восхитителен в проявлении своих эмоций, со слезами на щеках и капающей с подбородка кровью, с дрожащими, подгибающимися коленями – такой жалкий в ее глазах, вот только... У него было всё то, о чем она могла только мечтать, всё, чего она никогда не получит.

И как же она ненавидела его за это! За то, что посмел быть счастливым, что боролся до конца, и за то, что не оправдал её ожиданий: он не вернулся сегодня.

– Слушай, ты случайно не помнишь, как зовут ту девочку из Песка?

Ино Яманака облокотилась на спинку стула и вздернула брови.

– Ту, которая отправила тебя в дальний полёт? Не помню.

– Да нет, – отмахнулся он, – рыжую. У неё ещё круги вокруг глаз чёрные и стрелки красивые.

– М-м, – нахмурилась Ино, – тем более не помню. Как-то на «Га-»...

– Гайша?

– Да какая тебе Гайша! Нет.

Ино опустила взгляд в пол, несколько раз прикусила нижнюю губу, не оставляя надежды вспомнить, но в конце концов сдалась.

– Не помню. Спроси сам, если хочешь, – она пожала плечами и вдруг улыбнулась. – Если хочешь умереть. С чего такая заинтересованность, Лобастый?

– Я думаю, она преследует меня.

Улыбка слетела с лица подруги. Ино разом побледнела, и он сглотнул, когда она резко шагнула вперёд, уставившись на него широкими глазами.

– Ты уверен?

– Я не уверен, что это именно она, – замахал руками мальчик, – но кто-то следит за мной на протяжении недели. Он хорошо подавляет чакру и умеет управлять песком. Я подумал, что это...

– Боже мой, Саэки, это точно она! – вскрикнула Ино, схватив его за плечи. – Ты что, не видел, как... – она осеклась, в голубых глазах скользнуло осознание, и она затрясла его из стороны в сторону. – Ты же был в отключке, когда она сражалась с Ли!

Перед глазами всплыло перебинтованное тело друга, неестественная бледность обычно румяного лица и совершенно несчастные лица сокомандников. Когда Саэки спросил, кто смог довести Ли до такого состояния, Тен Тен лишь махнула рукой и мрачно изрекла: «Песок». Тогда мальчик подумал о коренастом генине с фиолетовой краской на лбу, но никак не об этой хрупкой девочке.

– Мы в лесу смерти случайно увидели её в действии, – продолжала вещать Ино, – так Чоджи потом стошнило! И я его прекрасно понимаю!

– А на вид она такая миленькая...

– Миленькая? Миленькая?! – У Ино задергался глаз. – Тебе бы к психологу сходить! Посмотри на Хинату – вот она миленькая, так и хочется потискать, прямо зайка такая сладенькая. Или Наруто – у него волосы забавно торчат и полосочки на щеках, и вообще он котёнка похож. Даже Неджи можно посчитать миленьким, но не человека, у которого на лице написано: «Заткнись, или я убью тебя»!

– У неё на лице только «Любовь» написано.

– А ты всё шуточки шутишь! – Вскрикнула Ино и в сердцах ударила его в грудь. – Ты должен сказать Какаши-сенсею! Ты не сможешь противостоять ей! Ты даже не видел, на что она способна!

– Эй, – протянул Саэки, – этот человек так ни разу и не подошел ко мне. Что, если мы ошибаемся?

– Это в любом случае опасно.

– Я разберусь с этим, – тихо пробормотал он, осторожно сжав её плечи, но она взъерепенилась ещё больше.

– Ты не разберешься с этим, толстолобый ты баран!

– Если я ещё раз почувствую, что кто-то следит за мной, я обязательно скажу Какаши-сенсею. Обещаю.

Ино сердито засопела. Саэки нервно улыбнулся и потрепал её по голове, игнорируя возмущённый возглас об испорченной прическе.

Она недооценила его. Он вернулся ранним утром, когда на траве ещё лежала роса, с синяками под глазами и сжатыми до побеления костяшек кулаками, но замер в паре метров от насиженного места. Бледная девочка с алыми волосами, собранными в два хвостика, изучала его книгу. Рассеянный взгляд блуждал по строчкам из-под прикрытых век. Огромная тыква, в которой шуршал песок, была надежно прикреплена к телу. Она выглядела смертельно уставшей, но эта усталость была ей к лицу, и он мог бы назвать её красивой.

Саэки судорожно сглотнул. Он не ожидал встретить её вот так, учитывая, что она никогда не выходила из тени. Она словно играла с ним, то усыпляя бдительность, то пугая до чёртиков, говорила призрачными намёками, заставляя следовать одной ей известным правилам. Пути к отступлению отрезаны.

«В конце концов, она всего лишь ребенок, – наивно подумал Саэки. – Если я сделаю вид, что не знаю, что это она следила за мной, и попрошу книгу, она должна отдать мне её».

– Эм... Привет. Ты, должно быть, помнишь меня, я Са-...

– Не интересует, – оборвала она безразлично, не отрывая взгляда от справочника.

С секунду он, ошарашенный её грубостью, стоял с раскрытым ртом. Потом скривился, осунулся и, потеряв всякую доброжелательность, протянул елейным голосом:

– Прости, но у тебя в руках моя книга. Отдай мне её, пожалуйста.

Она наконец удосужилась посмотреть на него, и мальчик на мгновение растворился в замёрзших льдинках её глаз: такие же были у Ино, похожими обладали Хьюги. Глаза без зрачков, глаза, что безошибочно определяют все ноты твоей души – только попробуй соврать. Глаза неестественные, от одного вида которых мороз бежит по коже и хочется как можно скорее отвернуться. Но он всегда терялся в них – это почти что привычка. Выражение её лица было нечитаемым, однако он мог поклясться, что видел промелькнувшую насмешку.

– Зачем?

«Зачем?! – Сотрясал воздух Саэки в своей голове. – Тебе серьёзно нужны причины? Это моя книга, я имею право потребовать её в любой момент, а тебе не было разрешено к ней даже прикасаться!».

– Она нужна мне, – сказал он как можно более серьёзно, отложив свою мысленную тираду до лучших времён. Вспыльчивость однажды его погубит. Нужно помнить, что она не была обычной девочкой. И ему бы лучше не провоцировать её, если он не хочет умереть сегодня.

– Мне тоже она нужна, – невозмутимо ответила она, опасно сощурив глаза, и он подумал, что, быть может, не так уж и ценна для него эта книга.

– Слушай, у меня действительно нет времени сейчас. Верни мне книгу, а я одолжу её тебе позже. Что скажешь?

– Сегодня.

– Что?

– Я хочу её сегодня.

Кажется, у него начал дёргаться глаз.

– Мне нужна моя книга!

– Ты сам оставил её.

– Я вернулся!

– Я вернулась первой.

– Но она всё ещё принадлежит мне!

Из-за её спины вылетело тонкое песчаное щупальце, и Саэки ещё даже не успел испугаться, как оно с силой ударило его книгой в грудь.

– Читай.

– Что? – Саэки непонимающе смотрел на книгу в своих руках, на песок, возвращающийся в тыкву, и на презрительно фыркнувшую девочку.

– Садись сюда и читай вслух.

«И почему она выглядит так, словно делает мне одолжение?..»

Он поджал губы, но сел напротив неё и зыркнул исподлобья.

– Тебе правда настолько это необходимо?

Она сухо кивнула.

– И с какой же страницы?

– С первой.

Итак, она издевалась над ним, и его возмущению не было предела. Она скептически смотрела на то, как он, поперхнувшись, показательно равнодушно открыл книгу и полистал её, пропуская введение.

– Календула – это однолетнее травянистое растение с оранжево-красными или жёлтыми цветками, – начал громко декламировать он с такой интонацией, что ей захотелось его придушить.

– ...Календулу считали символом постоянства в любви. Её даже применяли в средствах для приворота, – она могла бы заставить его задыхаться, кричать и умолять о пощаде, могла бы переломать каждую косточку и вывернуть наизнанку, могла бы...

– ...Календула обладает антисептическими и заживляющими свойствами. Применяется в виде отваров, из неё также делают мази для лечения воспалительных заболеваний кожи. При приеме внутрь оказывает желчегонное действие, снижает артериальное давление, успокаивает центральную нервную систему и улучшает сон.

Желание убить его значительно уменьшилось, когда его голос смягчился, потерял все лживые ноты, и сухой текст полился звонко и гладко. Он погрузился в чтение, уже не особенно заботясь о том, как именно читает, и, черт возьми, это было в сотню раз лучше прежней клоунады.

Его кожа покрылась мурашками: здесь было холодно, сыро и тихо. Чтение вслух странным образом ободряло и поддерживало, будто рядом сидел сам Хокаге. Чужой взгляд всё ещё жалил тело, заставляя передергиваться, но он умел быть упрямым и притворяться дурачком.

Она слушала, как ещё не сломавшийся мальчишеский голос зачитывал состав настойки календулы с таким вниманием и выражением, что не заинтересоваться было невозможно, хотя она не понимала и половины слов. Голос в голове молчал. А голос розоволосого мальчика уносил её куда-то далеко. Она запомнит это чувство на всю жизнь. Чувство, отдалённо напоминающее спокойствие.

Она видела, что сегодня он изо всех сил боролся с сонливостью, но и подумать не могла, что он действительно уснет. Ботанический справочник покоился на коленях, голова упала на плечо. Подумать только. Он вот так просто позволил себе уснуть в присутствии опасности!

Она хмыкнула. Небесно-голубые глаза сузились. Стоит ли ей оскорбляться и принимать на свой счёт то, что он не видел в ней угрозы?

Она присела на корточки перед ним, пристально глядя в лицо. Розовые волосы беспорядочно рассыпались по лбу, приоткрытые губы едва заметно шевелились, веки трепетали.

– Беспечный, – цокнула она, равнодушно глядя в распахнувшиеся зелёные глаза. – И глупый.

С секунду его лицо не выражало ничего, кроме паники, но она быстро сменилась чем-то другим.

– Что... – прошептал он. – Что ты делаешь?..

Её губы искривились не то в оскале, не то в улыбке, но она ничего не ответила. Кровь кипела в голове, руки тряслись от предвкушения неминуемой расправы. Идеальный момент, чтобы прикончить его, как того желал голос в её голове, сейчас он скажет, сейчас...

Голос молчал.

Она придвинулась ближе, недоуменно посмотрела на него и нахмурилась.

– Твоё лицо.

– Ч-что? – Выдохнул Саэки на повышенных тонах.

– Оно красное.

– О, действительно?!

– Да.

– Мне жарко.

– Мгм, – протянула она. – Ты странный.

– Кто бы говорил, – пробубнил Саэки. – Не очень-то вежливо нарушать личное пространство.

– Какое мне дело? – Отмахнулась она. – Я всё равно убью тебя.

– Нет, – он покачал головой, и абсолютная уверенность в его тоне заставила её обратить все своё внимание на него. – Ты не убьёшь меня.

– Я убью тебя, – упрямо повторила она. Однако голос так же упрямо молчал. Молчал и Саэки. Она посмотрела на него злобно, будто он был виноват во всех бедах её жизни и прямо-таки торжественно объявила:

– Он молчит рядом с тобой.

– Кто?

– Он.

– Информативно.

Вновь повисла тишина. Саэки опустил взгляд и принялся ковырять палочкой землю, пока девочка, казалось, полностью выпала из мира.

– Почему он молчит?

– Да кто?!

Если бы Саэки был менее раздраженным или смущенным, он бы уловил панические нотки в её голосе. Но он их не уловил, и она продолжала сверлить его немигающим взглядом, пока, наконец, не произнесла:

– Назови своё имя.

– Саэки, – воодушевился он. – Меня зовут Саэки Харуно. А ты?..

– Не обольщайся, – пресекла она его энтузиазм, – я узнаю имена только тех людей, которых хочу убить.

– Да что ты всё заладила...

«Представь, что каждый раз вместо «убью» она имеет в виду «люблю», просто у неё дефект речи».

Саэки подавил смешок и вновь обратился к ней:

– Как тебя зовут?

– Не имеет значения.

Однажды она определённо доведёт его нервного срыва.

– Что?! Я назвал тебе своё имя, это не честно! Ты должна представиться!

– Зачем?

– Ты... – он глубоко вздохнул. – Ты серьёзно? Я хочу знать, как мне называть тебя.

– Тебе не нужно меня звать, – отстранённо пропела она. – Это, вероятно, последние минуты твоей жизни.

– Ты слишком разговорчива для человека, который хочет меня убить.

– А ты слишком разговорчив для человека, которому угрожает смерть.

– Вот видишь, – прыснул Саэки. – Мы оба не подходим на выбранные тобой роли!

Причина ненавидеть Саэки Харуно номер двести сорок пять – его звонкий переливчатый смех. Он... чувствует себя настолько непринуждённо в её присутствии, что готов рассмеяться.

В этот момент она могла только ошарашенно смотреть на его широкую улыбку и запутываться в собственных суждениях ещё больше.

Саэки не был похож на других мальчиков. Честно говоря, Саэки был похож на девочку. И это основная причина, по которой она вообще стала возиться с ним. Обычно мальчики раздражали и заставляли её трястись от желания пролить чужую кровь. Но у него были ботанический справочник и успокаивающий голос. И она хотела доверять ему.

– Нет, серьёзно, – вернулся к разговору Саэки, отдышавшись. – Как тебя зовут?

– Зови как хочешь, – устало прошептала она.

– Э-э, – он слегка покраснел, – я не уверен, что мы на той стадии отношений, когда можно давать друг другу прозвища.

– Ну что за идиот...

Саэки глубоко вздохнул. Он смотрел вдаль, в бескрайние просторы деревьев, и странные мысли посещали его голову. Саэки затих, и она отвернулась от него. Впервые за долгое время её охватило волнение.

– Габриэль, – выдохнула она.

– Чего?

– Это моё имя.

Зеленые глаза округлились. Странное тепло разливалось внутри него, а губ коснулась мягкая улыбка.

– Габриэль, – тихо произнёс он. – Красиво звучит. Я думаю, оно тебе подходит. Можно мне звать тебя Габи?

– Попробуй, – зашипела она, – и я вырву тебе язык.

Он обречённо вздохнул. Разгладил шелестящие страницы, облизнул губы и вернулся к чтению, хотя она этого и не просила.

Габриэль прикрыла глаза и склонила голову. Она могла бы к этому привыкнуть. В голове пусто. Никакой жажды убийства. Волны блаженного покоя мерно окутывали сознание. Саэки прав... Она не убьёт его. По крайней мере, до тех пор, пока не закончатся страницы в ботаническом справочнике.

Комментарий к Календула Я знаю, что имя “Гаара” несёт смысловую нагрузку, но у меня рука не повернулась применять к нему женский род.

====== Фрезия ======

Фрезия – доверие.

Саэки мрачно смотрел на вечернее небо: последние лучи солнца пробивались сквозь тошнотворно-розовые разводы – точь-в-точь цвет его волос. На кончике языка – холодок мятного леденца, между пальцами – засушенный цветок фрезии, стащенный из кафе. Саэки медленно отрывал от него по кусочку, превращая некогда желтые и свежие лепестки в мелкие катышки.

Шагающая рядом Хината ситуацию не спасала. И зачем только Ино понадобилось, чтобы именно он провожал Хьюгу до дома? Не то чтобы Саэки был против, но сама Хината предпочла бы Наруто. Если Ино и решила поиграть в сваху, то жертв выбрала неудачно.

Саэки смял стебелёк в кулаке – тот потрескался и поцарапал ладонь.

«Ну и пусть Свинка сидит там на пару с Узумаки да давится раменом!»

– Саэки-кун, – позвала Хината, – что-то случилось?

Очевидно, у него всё на лице написано. Всё это время Хината бросала на него робкие взгляды и не решалась тревожить. Такой расклад Саэки устраивал, но он не мог не чувствовать себя виноватым перед подругой. Его угрюмость направлена не на неё. Так почему Хината должна принимать все последствия его плохого настроения?

– Нет, не бери в голову, – замахал руками Саэки и улыбнулся – как казалось ему самому, вполне правдоподобно. – Это я так, о своём, – видя, что Хината собирается возразить, принуждённо весело добавил. – Здорово сегодня посидели. Жаль только, что Саске не было.

Проницательные белёсые глаза тщетно пытались поймать его взгляд, задержались на крепко сцепленных пальцах рук и скользнули по отрешенному выражению лица.

– Ты переживаешь за него? – спросила она наконец.

– Стоит переживать.

– Да уж, ему не повезло, – пробормотала Хината. – Габриэль – опасный противник.

Саэки вздрогнул. Послышался хруст – леденец раскололся во рту.

Хината между тем помотала головой, словно избавлялась от назойливой мухи, и ободряюще улыбнулась:

– Но Саске-кун обязательно справится. Мы должны верить в него.

– Мгм, – промычал Саэки, прикусив щеку. Всё внутри него всколыхнулось.

Переживал ли он за Саске? Нет.

Саске Учиха идеален – общепризнанный факт. Саэки даже не представлял, что Саске может проиграть. Было в этом нечто иррациональное.

Однако Саэки также не мог представить обстоятельства, ведущие к проигрышу Габриэль. Более того, он не хотел видеть, как проигрывает Габриэль. Габриэль... Её имя перекатывалось по мыслям, отдавая в сознании липким волнением.

Габи не пришла сегодня.

В сердцах Саэки пнул камушек в растущую у обочины траву.

Опять она не пришла. Опять! И никакого предупреждения, никакой записки! Ещё вчера он, как последний дурак, проторчал в этом лесу с утра до вечера, прислушиваясь к шорохам, гадая, надеясь и прокручивая в голове их недавний разговор: Саэки, жертвуя своими последними нервными клетками, пытался донести до Габи, что она должна уважать его время и предупреждать заранее о возможности встречи. Ведь он с ума сходил от волнения! И забывал сразу как-то, что Габриэль – совсем не тот человек, за которого стоит переживать. Забывал, что приходит в этот лес не ради неё. Они даже не друзья.

Нет, Саэки вовсе не думал, что его слова важны для Габи, потому что за две недели встреч сомнительного содержания они успели привязаться друг к другу, но...

Кого он обманывал?! Да, он привязался к ней! И надеялся, что это взаимно!

Он уже не мог спокойно изучать ботанику и наслаждаться окружающей природой со скурпулезностью, присущей второму по успеваемости ученику Академии. Ему было скучно! Потому что никто не сидел напротив, безмятежно прикрыв глаза, и никто не угрожал его убить, если он заткнется – а нужно ли что-то большее для счастья человеку, которого всегда упрекали в занудстве и болтливости?

Саэки понимал, что, как бы ужасно это ни звучало, Габриэль ему симпатична. Нет, ни о чем серьёзном и речи быть не может, куда там – они совсем друг друга не знают! То был лишь мимолётный интерес, навеянный десятками любовных романов, о прочтении которых Саэки не сознается даже Ино.

Что ж, он был безнадёжным романтиком. Но даже безнадёжный романтик понимал, что Габриэль – худший выбор из всех возможных. С чего бы тут начать?

Ну, она, очевидно, считала, что день прожит зря, если несколько раз не напомнить Саэки о своём желании убить его. Но это ещë ничего. Весь ужас в том, что она реально могла убить его. В голове пронеслось язвительное замечание голосом Ино: «Как и любой другой шиноби».

Мда уж, влюбляться в кого-то вроде Габриэль и искать оправдания – это так в духе Наруто.

Она покалечила Ли. У неё напрочь отсутствовали базовые навыки социализации. Саэки оставалось только дивиться своему ангельскому терпению, коим он никогда прежде не отличался.

О Габриэль ходили жуткие слухи, но либо Саэки повезло обойтись без подтверждений, либо он успешно игнорировал все тревожные звоночки (например, вычеркнул из памяти инцидент с мёртвыми птицами). Он видел лишь вечно уставшую девочку, любившую ботанику, и это казалось ему очаровательным. А ещё Габриэль слушала любую чушь, которую он нёс.

И все-таки… все-таки… разве Габриэль станет беречь чужое время? Чужие жизни? Под ложечкой неприятно засосало. Саэки знал ответ. И ответ ему очень не нравился.

Она... Стала занимать слишком много места в моей жизни.

Хината дёрнулась, метнула на него ошарашенный взгляд.

– П-прости?

У Саэки внутри всë похолодело. Неужели вслух сказал?!

– Нет-нет, извини! – В панике заговорил он. – Я задумался.

Хината еле заметно кивнула, втянула голову в плечи и вдруг удивительно спокойно произнесла:

– Тебе совсем не обязательно провожать меня.

Саэки опешил, мысленно проклиная себя за неосторожность. Она ведь не приняла его слова на свой счет? Милая, добрая Хината – он бы не простил себя, если бы обидел её. Черт...

– Но я совсем не против...

Она прервала его жестом.

– Тебе же лучше будет. Всем иногда нужно побыть в одиночестве. Ты сегодня сам не свой. К данго даже не притронулся.

– Сегодня подавали данго?!

– Вот видишь, – вздохнула Хината. – Тебя не было с нами. После выписки из больницы мы почти не общаемся, тебя даже дома застать сложно. Саэки-кун... Я не хочу навязываться. Но я немного волнуюсь. У тебя всё в порядке?

Саэки с замиранием сердца слушал слова подруги и чувствовал, как внутри закопошился червячок вины. Сегодня Саэки действительно не было с ребятами. Он никак не мог расслабиться. Всё время думал, что, быть может, это была плохая идея – поступить с Габи так же, как она поступила с ним. Вдруг она всё же пришла сегодня, а он не дождался? Или у неё были причины не прийти вчера? Да кто ж теперь узнает... Аргх. Паршиво. Зря он ушёл.

Саэки глубоко вздохнул.

– Всё хорошо. Я просто никак не могу понять одного человека, вот и бешусь.

– Это кто-то важный для тебя? – осторожно поинтересовалась Хината.

– М-м, не уверен.

– Как это?

– Мы познакомились недавно.

Саэки занервничал. Ему не хотелось рассказывать о своей симпатии к Габи, поэтому он поспешил сменить тему.

– Зна-а-аешь, в лесу в это время хорошо. Прохладно так. Только комаров много.

– Что ты делаешь в лесу так поздно? – Вскинула брови Хината, сделав вид, что ничего не заметила.

– А я не рассказывал?

– Нет.

– Изучаю ботанику в естественной среде. Хочу узнать больше о лекарственных растениях, да и вообще... – Он неловко почесал в затылке. – В лесу можно некоторые образцы насобирать. В больнице я их препарирую, настойки всякие делаю или дома семена проращиваю.

– В больнице?..

– Ну, – фыркнул Саэки, – точнее, в лаборантской старой. Я ведь одно время добровольцем в больнице работал, меня весь персонал знает. Вот и упросил, чтобы пускали. Хочу приносить хоть какую-то пользу своей команде.

– Здорово, – улыбнулась Хината. – Это прекрасная возможность. Мы так поверхностно проходим медицинскую помощь в Академии...

– Да! – С энтузиазмом поддержал Саэки, и висевшее вокруг них напряжение, казалось, окончательно сошло на нет. – Столь наплевательски относиться к своему здоровью ещё нужно уметь! Я понимаю, что все шиноби параноики, но уклоняться от медосмотров, как это делает наш сенсей, – верх глупости!

– Куренай-сенсей наоборот обязала нас проходить медосмотр перед и после миссий. Она говорила, что здоровье шиноби – залог успеха, поэтому в идеале в каждой команде должен быть ирьенин.

– Слушай, мне нравится твой сенсей! Она чертовски права.

Хината печально улыбнулась, и Саэки, отвлечённый от собственных мрачных мыслей, отчётливо уловил изменение настроения.

– Хината?

– Хотела бы и я поучиться чему-нибудь в больнице. Но мой отец никогда бы не одобрил... Считает, что это растрачивает потенциал Хьюга. Да и тренировки...

– Совсем тебя замучили...

Хината покачала головой. Она не любила говорить о клане и своих отношениях с отцом. Саэки не настаивал на развитии этой темы.

Смеркалось. Вдали уже виднелся квартал Хьюга. Хината бросила на мальчика смущенный взгляд и дотронулась до его плеча. Саэки остановился.

– Дальше я сама, – тихо сказала она. – Будет лучше, если тебя не увидят поблизости.

Саэки кивнул, осторожно приобняв подругу за плечи.

– Извини ещё раз.

– Я не обижаюсь, – Хината деликатно отстранилась. – Покажешь мне как-нибудь свои растения?

– Да, почему нет, – пожал плечами Саэки. – Можем вместе сходить в лес. Было бы неплохо.

Хината нежно улыбнулась. И хотела было что-то ответить, но совсем неподалёку раздался ледяной голос, от которого оба невольно вздрогнули:

– Было бы неплохо?

Хината ахнула. Саэки дёрнулся, как будто его полоснули ножом. Сердце тяжело забилось в груди, сотни мыслей – от «Как же я рад тебя видеть» до «Почему так не вовремя?!» – роились в его голове. Габриэль стояла перед ними, скрестив руки на груди, и песчинки, словно мелкие мошки, гудели вокруг неё. Она шагнула ближе, и Саэки, не успев ничего толком обдумать, выпрыгнул вперед. Его рука приподнялась в попытке закрыть Хинату, но искривившиеся не то в презрительной усмешке, не то в оскале губы, заставили его остановиться. Что же он такое делает, в самом деле?..

– Габи, – выговорил он охрипшим от волнения голосом, но она не смотрела на него. Габриэль приблизилась и, поровнявшись с ними, едва не задела Саэки плечом. Её взгляд был устремлён вдаль, и она, ни на секунду не задерживаясь, прошла мимо с абсолютным равнодушием на лице. Саэки ещё несколько секунд смотрел ей вслед, пытаясь прийти в себя.

– Габи! – Наконец закричал он. – Подожди!

Она не обернулась, и её скорость не изменилась. Однако руки сами по себе сжались в кулаки. Габриэль стиснула зубы.

«Лицемерный мальчишка заслуживает смерти, ты так не думаешь? – Заметил голос. – Тебе пора перестать заблуждаться, ке-ке-ке».

Несколькими часами ранее песчинки неслышно передвинули задвижку и распахнули окно. Габриэль оглянулась на запертую дверь, осторожно перекинула ноги через балку и спрыгнула вниз. Даже с улицы были слышны жаркие споры Канкуро и Темари, и, судя по тому, как срывался голос Баки, пытавшегося их унять, скоро сенсей не выдержит и наорет на обоих, а потом загрузит работой на весь день. Классика. Габриэль не интересовало, почему они спорили и что вообще произошло – важно только одно: все трое находятся в одной комнате и не следят за ней. Она может сбежать.

Тело уже не ныло после вчерашней тренировки: всю ночь Габриэль потратила на медитацию и восстановление сил. В последнее время контроль за ней усилился. Баки заметил, что монстр, то бишь она, пропадает непонятно где целыми днями и, чтобы оторваться от слежки, Габриэль приходилось прибегать к различным уловкам. Канкуро и Темари, выходя куда-то, теперь обязательно тащили её с собой, а сенсей заставлял тренироваться чаще и дольше без использования чакры. Впрочем, Габриэль понимала, что такие тренировки ей необходимы: как бы ни хотелось признавать, бой с Роком Ли застал её врасплох.

Однако осознание важности происходящего не отменяло того, что вся команда действовала ей на нервы, мешая уйти. Габриэль была на взводе. Голос в голове шептал на ухо кровожадные планы, рисовал мерзкие картины, раздражающие её больное сознание. Убийства давали лишь небольшую передышку, но не приносили былого удовлетворения. Она могла вздохнуть спокойно только в лесу. Рядом со странным розоволосым мальчиком, Саэки. Который...

Габриэль наконец вышла на лесную поляну.

...Опаздывал.

Но он никогда не опаздывал! Он всегда был здесь, приветливо улыбался ей и засыпал всевозможными вопросами – Габриэль редко вслушивалась в суть, ей было достаточно того, что он говорит без умолку. Почему он задерживался? Что-то случилось?

– Слушай, я вообще-то не обязан сидеть здесь, – горячо воскликнул мальчишка, и его брови смешно изогнулись. – У меня есть свои дела!

– Разве это, – она окинула местность взглядом, – не твои дела?

Кажется, Саэки был готов зарычать от досады, но он лишь поджал губы и шумно втянул воздух, подняв взор к небесам. Очевидно, молил дать ему сил.

– Нет, Габи, послушай. Пожалуйста. Я могу заниматься всем этим в другом месте. Я уж молчу о том, что с тобой мне пришлось вернуться к началу книги.

Она нахмурилась, словно пытаясь подобрать реакцию на его слова. Он как бы говорил, что она только тормозит его, но говорил с необычайной мягкостью, к которой Габриэль не привыкла.

– Поэтому... Пожалуйста. Пожалуйста! – Его голос наконец сорвался. – Если ты не можешь прийти, найди способ предупредить меня! Оставь хоть какую-нибудь весточку, знак, чтобы я понимал, что мне не стоит тебя ждать! Я ведь волн...

Он прервался на полуслове, выдохнул и умоляюще посмотрел на неё.

– Габи?..

Нужно было признать, что в его искренних возмущениях было нечто занятное. Поэтому она молчала дольше, чем следовало, чтобы посмотреть на его реакцию, но мальчишка остался непоколебим. И Габриэль в конце концов выдохнула и, закрыв глаза, произнесла:

– Я поняла тебя.

Знак. Он просил о знаке. Значит, в случае чего должен оставить свой. Ей нужно просто поискать. Он ведь не мог не найти послание, которое она оставила вчера? Шиноби должны уметь прятать и находить информацию. Нужно проверить здесь всё!

Противный скрежещущий голос комментировал каждый её шаг, насмехаясь, подначивая. Последняя надежда рушилась на глазах. Саэки нет. И ей не избавиться от кошмара, к которому за столько лет она должна была привыкнуть. Но почему тогда сердце колотится так быстро, а тело бьёт мелкая дрожь? Почему каждое его слово погружает её в отчаяние? Пожалуйста, пусть он заткнется. У неё не было сил его слушать.

Ничего нет. Ничего не оставил. Не пришёл. Не предупредил. Габриэль не понимала, откуда взялось это чувство пустоты и паники, поглощающей разум, затмевающей остатки здравого смысла. Здесь была только темнота да смеющийся в голове голос:

«Ты напрасно доверилась ему, ке-ке».

– Помнится мне, ещё недавно ты говорил, что цветы – это худший подарок, – осторожно начала Ино. Сейчас, стоя за прилавком цветочного магазина Яманака, она искоса поглядывала на друга, пока её пальцы машинально перевязывали белые фрезии атласной ленточкой. В любой другой раз она бы не удержалась от колкостей. Но сегодня Саэки выглядел слишком уж подавленным.

Он глубоко вздохнул, взъерошил волосы. Несмотря на свою любовь к ботанике, Саэки терпеть не мог, когда дарили цветы: ассоциировалось с насмешкой.

«Наша цветочная девочка идёт!» – кричал звонкий, противный до дрожи голос. Семилетний мальчик затравленно втянул голову в плечи и ускорил шаг, молясь о том, чтобы его оставили в покое. Но разве они могут упустить такую возможность?

«Эй, Харуно! С днём цветения сакуры тебя!»

Что-то гадкое болезненно хлестануло Саэки в висок и поползло вниз. Ему пришлось закрыть глаза, чтобы защитить их от грязи.

«Твое место в земле, Са-ку-ра!»

Толпа не дала ему и шанса, теснила, хохотала. Никто и не думал остановиться. Пытаясь хоть как-то прикрыть голову от летевшей со всех сторон грязи, он побежал в сторону озера. Искренне старался не плакать.

Его руки дрожали, пытаясь смыть землю с налипшими цветками сакуры и зелёными листочками. Грязевое пятно расползалось по водной глади. С волос, доходящих теперь до лопаток, ручьем текла вода, одежда намокла, и Саэки ежился от холода. Новенькая красная рубашка была испачкана – мать снова отругает.

«Ненавижу», – прошептал он, роясь в сумке.

«Ненавижу, – говорил, поднося ножницы к голове. – НЕНАВИЖУ ВАС».

Розовые пряди волос падали на землю. Саэки лихорадочно обстригал их, не заботясь о том, как будет выглядеть результат. В голове крутилась только одна мысль: избавиться, от них нужно избавиться.

«Эй, – раздался тонкий девичий голос, и мальчик чуть не выронил ножницы из рук. – Ты чего ревёшь?»

Саэки с благоговением принял букет ароматных фрезий. И хотя по достоинству он мог оценить оценить лишь свойства изготовляемого из этих цветов экстракта, стоило отдать Яманака должное: она отлично знает своё дело, и её работами невозможно не восхищаться.

– Спасибо, – выдохнул Саэки. – Это великолепно.

– Да ладно тебе, – отмахнулась Ино, хотя было видно, что ей приятна его похвала. – Так почему ты вдруг решил взять букет?

– Ну, – почесал в затылке Саэки, – подумал, что стоит отпустить детские обиды и перестать относиться к флористике предвзято.

– О, это большой шаг вперёд, так держать, – улыбнулась Ино. – А теперь выкладывай, что стряслось на самом деле.

Саэки стоял здесь, с этим дурацким букетом цветов, во всё глаза таращась на Канкуро, и чувствовал себя невероятным идиотом. Он был готов провалиться сквозь землю от стыда, настолько глупой ему показалась идея явиться сюда.

Канкуро смерил его вопрошающим взглядом, едко усмехнулся и пробормотал не без легкой растерянности в голосе:

– Знаешь, парень, шёл бы ты отсюда, пока позвоночник цел.

Мурашки пробежали по спине. Воспоминание о поединке с Темари и последующих проведённых в больнице днях плыли перед глазами. Уголки его губ дернулись.

– Никак не могу. Мне нужно...

– Проваливай, – с раздражением перебил Канкуро. Он стоял в дверном проёме, скрестив руки на груди и прищурив подведенные пурпурной краской глаза. Повадки Габриэль были налицо, и Саэки не сдержал улыбки. Со стороны, наверное, он выглядел странно, поскольку Канкуро вздернул бровь и произнёс:

– Дурак ты совсем, что ли? Слушай, мою сестрицу не интересуют парни помладше, а с другой тебе лучше не...

– Мне нужно поговорить с Габриэль!

Канкуро замер. Пристально посмотрел на него и нахмурился.

– Тебе, должно быть, веером по башке сильно в прошлый раз прилетело. Ничего, бывает, понимаю. Давно у медиков был?

– Я абсолютно здоров и вменяем! – Воскликнул Саэки, чувствуя, как краснеют щеки, и не замечая, как округляются глаза Канкуро, смотрящего куда-то мимо него. – Я могу поговорить с ней? Габриэль дома?

– Дома, – раздался голос у самого уха. Саэки так и подпрыгнул.

– Ты меня до инфаркта однажды доведешь, – нервно рассмеялся он. Умеет же она подкрадываться...

Габриэль молчала, смотря на него свысока. Теперь, так внезапно оказавшись перед ней, Саэки растерялся, хотя ему хотелось сказать многое. В прошлый раз он не успел ничего объяснить. Не успел извиниться. А спустя некоторое время выяснил, что Габриэль все-таки оставила ему послание: нацарапала под корой дерева пару слов. Саэки ожидал бумажной записки, устного предупреждения или чего-то такого, что сразу бросалось бы в глаза. Габриэль предпочла тайны за семью печатями. Но ведь они и не договаривались о том, как именно Габриэль должна предупредить его. Впрочем... Сейчас совершенно не важно, кто и где ошибся. Потому что в конечном счёте он дважды подвёл её: решил, что онанарушила обещание и что она хотела напасть на него и Хинату. А к недопониманию с записками они обязательно вернутся позже. Саэки всё ей объяснит. Они сумеют договориться. Но сейчас...

Саэки протянул цветы и заставил себя посмотреть ей в глаза.

– Прости за то, что не доверял тебе.

Этой простой фразы оказалось достаточно, чтобы выбить её из колеи, хотя она чувствовала, что не должна прощать его так просто. Габриэль попросту не ожидала этих слов. Её плечи разом опустились, а лицо приобрело отсутствующее выражение.

Не доверял, не доверял... «И правильно делал!» – хотелось крикнуть Габриэль, но она молчала, поражённая извинениями, которых... не заслуживала. Такой человек, как она, не мог заслужить ни извинения, ни прощения – это Габриэль усвоила давным-давно. Она настолько отвыкла от адекватного отношения, что простое искреннее «прости», не навеянное страхом скорой смерти, вызывало трепет.

Габриэль приняла букет, таращась на него, как на восьмое чудо света.

Саэки... Саэки просто идиот, если решил подружиться с ней. Впервые её не раздражал чужой идиотизм.

Наблюдавший за ними Канкуро сорвался с места. Если он расскажет об этом Темари, она ни за что ему не поверит.

Комментарий к Фрезия У меня есть ещё немного идей про их дальнейшее взаимодействие, но не знаю, когда руки дойдут.

====== Шалфей ======

Шалфей – помощь.

Габриэль присела на корточки, притаившись у окна. Она смутно могла объяснить, почему в один прекрасный день вдруг оказалась на крыше дома Харуно. Ей просто нужно было узнать, насколько всё плохо. И услышать его.

В комнате Саэки был не один. Он лежал в кровати, укутавшись в одеяло, а рядом стоял Узумаки. Судя по всему, они уже прощались – Габриэль не составляло труда слышать каждое слово.

– Ты это, давай, не болей, – кивнул Наруто. – Я не прощу, если ты пропустишь, как я надеру Неджи зад.

– Я в любом случае пойду туда, – Саэки прикрыл рот рукой, зашедшись кашлем. – И не зазнавайся раньше времени.

(О, всё даже хуже, чем Габриэль могла себе представить. Саэки не просто заболел. Он охрип. И это за несколько дней до её финального боя с Учихой. Габриэль подозревала, что судьба – та ещё садистка).

– Хе, я уверен в победе, – Наруто широко улыбнулся. – Я чувствую, что нашей команде сулит большой успех. Вот увидишь, мы обязательно станем чунинами, – он осёкся. – Ну, ты через годик... Или через два... Но мы с Саске обязательно тебе поможем! Ты на следующем экзамене всех порвëшь!

– Ага, спасибо, – закатил глаза Саэки. – Иди уже, мне нужно-...

– Обиделся? – Перебил Наруто, пристально вглядываясь во вспыхнувшие негодованием глаза.

– Вот ещё.

– Тебе просто не повезло, – с жаром заговорил он. – Темари старше на три года, опытнее. К тому же все эти песчаные психованные.

При последних словах Саэки метнул на него возмущенный взгляд и уже открыл было рот, чтобы ответить что-нибудь колкое, как вовремя опомнился. Однако Наруто – хитрый лис – ничего от него не скроешь.

– Чего ты на меня так смотришь? Хочешь сказать, я не прав?

Саэки выдохнул, пытаясь говорить как можно более спокойно, чтобы не напрягать голосовые связки:

– Да, ты не прав.

Наруто хохотнул.

– Темари, может, ещё более-менее вменяемая, но вот насчёт остальных я бы поспорил. У меня от одного вида Габриэль мурашки по телу. Она жуткая. Совершенно точно психованная. Ты её хоть видел?

Неприятное, тянущее чувство в груди заставило Саэки опустить взгляд и сжать руки в кулаки до побеления костяшек. Как может Наруто говорить такое? Он вообще пытался общаться с Габриэль? Вовсе она не психованная, с ней почти всегда можно договориться! И когда струна терпения натянулась до предела, Саэки практически зашипел:

– Что ты несёшь? Она обычная девочка.

– Значит, не видел, – скептически вздëрнул бровь Наруто – Саэки не без доли удивления узнал в этом типичный жест Ино. – Ну, ничего. Ещё посмотрим, кто кого. Саске в финале её сделает!

– Или она его, – сквозь зубы процедил Саэки. И он уже не понимал, почему так рьяно желал, чтобы Наруто ошибся. Ведь если Габриэль выиграет... Она убьёт Саске. Или сильно покалечит, как Рока Ли. Но проклятая метка на теле Саске и воспоминания о том, как тот без особых усилий оторвал человеку руки, не давали покоя. Саэки знал, что Габриэль не даст себя в обиду, но не мог не волноваться. Он так не хотел, чтобы ей причиняли боль. Одна только вероятность, возможность ранения вызывала неприязнь, отзывалась ноющим покалыванием в сердце.

Мальчик разрывался на части. Всë же он ужасный друг. Он априори не должен был стоять перед таким выбором и сомневаться. Привязанность к Саске должна перевешивать на чаше весов. Но Саэки колебался, и его практически тошнило от самого себя.

– Наш старик тренировал Саске месяц, – с нотками зависти возразил Наруто. – Наверняка он выучил какое-то супер-клëвое дзюцу, с помощью которого победит Габриэль! Может, это даже выбьет всю дурь из её головы.

Зубы скрипнули. Саэки улыбнулся – всё. К чёрту. Терпение лопнуло.

– Проверим. Наруто, подойди.

Ничего не подозревающий Наруто шагнул вперёд – удар вполсилы пришёлся прямо в живот, но Узумаки от неожиданности охнул и невольно пошатнулся. Впервые Саэки использовал грубую силу вне экзамена и командных миссий, хотя Наруто давно подозревал, что у друга руки чесались врезать кому-нибудь посильнее.

– И как, это выбило дурь из тебя? – Всплеснул руками Саэки, его глаза сверкнули. – Или мне попробовать ещё раз и посильнее?! Какого чёрта ты говоришь это, идиот?! Это совсем на тебя не похоже!

Грудную клетку снова сдавило, першение в горле заставило Саэки прокашляться, и, когда он снова посмотрел на Наруто, прочитал на его лице искреннее недоумение.

– Ты чего завёлся так?..

– Я не понимаю, что с тобой происходит, – пальцы сжали одеяло, голос сорвался. – Ты всегда говорил, что у людей есть второй шанс, находил в них что-то хорошее. Да ты любого уболтать мог так, что он изменится до неузнаваемости!

Растерянность в голубых глазах обернулась мрачной серьёзностью, так не подходящей вечно улыбающемуся лицу Наруто.

– У неё есть второй шанс. Я бы поговорил с ней, если бы она не кромсала людей направо и налево, а убивает она их не по надобности. Она так развлекается. Она видит смысл своей жизни в том, чтобы убивать других. Она считает, что так ей становится легче. Это не вылечить разговорами.

...Беда была в том, что Саэки всё это понимал. Прекрасно знал, во что он ввязался. Что Габриэль – последний человек, с которым следовало сближаться. И от слов Наруто легче не становилось. Саэки надеялся, что хотя бы оптимистично настроенный друг будет хоть сколько-нибудь лоялен к ней. Но такой категоричный настрой лишь доказал, что Саэки поступает глупо. Обманывает сам себя. Не хочет, не может поверить в то, что у Габриэль на самом деле прогнившая душа.

– Я просто переживаю из-за финального боя, – наконец выдохнул Саэки, решив увильнуть от темы.

– Не переживай, – понимающе улыбнулся Наруто. – Без разницы, что произойдёт на экзамене: в конечном счёте я всё равно стану Хокаге!

– Я не за тебя переживаю!

– Ой, ничего твоему Саске не будет! Лечись лучше сейчас. А то я буду чувствовать себя виноватым.

Саэки отмахнулся:

– Это уже я сам дурак, раз согласился.

По ту сторону окна Габриэль смотрела в одну точку и не знала, смеяться ей или плакать.

Саэки. Саэки-Саэки-Саэки-Саэки, ты подавал такие надежды. Ты казался умным малым. Что произошло? В какой момент ты сошёл с пути истинного?

Тело била мелкая дрожь. Столько вопросов, и Габриэль сомневалась, что сможет дойти до ответов собственным умом. Почему? Почему Саэки защищал её? Разве он не знал, с кем имеет дело? Он настолько наивный или попросту глупый?

«Думаешь, кто-то стал бы добровольно терпеть тебя? Мальчишка бы сбежал в ту же секунду, когда понял, какое чудовище ты из себя представляешь».

Габриэль стиснула зубы. Он прав. Демон, которого она ошибочно принимала за мать, всегда был прав. Она закрыла лицо руками, вспоминая сладковатый запах белых фрезий. Они до сих пор стоят на подоконнике в её номере, и она каждый день меняет воду для них, уже потерявших былое очарование, увядших и засохших, но по-прежнему навевающих непривычное тепло. Никто никогда не дарил ей цветы. Не читал вслух. Не краснел. Не осмеливался называть «Габи». Не защищал перед друзьями. И не бил их в живот за то, что еë справедливо называли психованной.

Габриэль не знала, как реагировать на эти жесты. Было неприятно осознавать, что все они на самом деле адресованы не ей, потому как Габриэль их не заслуживала. Саэки глубоко заблуждался – она была уверена в этом. Одна её часть надеялась, что он продолжит кормить свои заблуждения с ложечки, а другая кричала, что во время финального боя всё встанет на свои места. Он увидит, как кровь его друга заливает её лицо, и ужаснëтся. Он сбежит. Он возненавидит её.

Говорят, что чем быстрее содрать пластырь, тем меньше почувствуешь боли. Габриэль не хотела чувствовать боль вообще, но та уже давно стала её постоянным спутником.

Габриэль подождала некоторое время, проследила, как фигура Узумаки скрывается за поворотом. Заглянула в окно. Саэки уже успел вытащить какую-то книгу и погрузился в чтение. Предсказуемо.

Не долго думая, Габриэль переместилась внутрь комнаты – увидев её, Саэки шумно вздохнул, подавив вскрик, но всё же вздрогнул и быстро затолкал книгу под подушку. Очень интересно...

– Что ты здесь делаешь?! – прохрипел Саэки, тут же хватаясь рукой за горло и кашляя. – Ты не видела мою записку? – Добавил он уже шёпотом.

Выражение лица Габриэль было непроницаемым. Она меланхолично осмотрела комнату: огромный обшарпанный шкаф и прикроватная тумба с глубокими царапинами на поверхности, письменный стол, на котором аккуратными стопочками лежали книги. Из общей картины выбивались розовые обои с дурацкими сердечками и пушистый коврик в тон им. Наверное, не стоило удивляться, что Саэки смотрит на мир через розовые очки.

– Родители думали, что родится девочка, – оправдывался Саэки, заметив её блуждающий взгляд.

Весь подоконник был уставлен горшками с землёй, в подавляющем большинстве уже проглядывали зелёные росточки. Именно их когда-то просила показать девочка из клана Хьюга. Было бы на что смотреть...

– Я видела твою записку, – наконец ответила Габриэль.

– Тогда, – взгляд зелёных глаз нерешительно скользнул по ней, – почему ты пришла? Нет, не подумай, я очень рад тебя видеть, но... – Он прикрыл рот рукой, давясь новым приступом кашля.

– Помолчи, – Габриэль нахмурилась. Нет. Это никуда не годится. С этим невозможно работать. Она подошла к кровати, взяла упаковку таблеток с тумбочки. Леденцы от кашля. Вряд ли существенно помогут.

Габриэль прищурилась.

– Почему Узумаки можно прийти, а мне – нет?

– Ты что, шпионила за мной?

– Больно надо, – фыркнула она. – Я просто оказалась рядом.

– У тебя поразительный талант оказываться рядом в нужное время в нужном месте...

Габриэль снова фыркнула.

– Так почему?

– Наруто пуленепробиваемый, – на полном серьёзе изрёк Саэки. – Он не заболеет.

– Почему ты заболел?

Саэки неловко почесал в затылке.

– М-м-м, ну-у... От переохлаждения.

– Конкретнее.

– Ели мороженое...

– Ещё конкретнее.

– Мы ели фруктовый лёд на время.

Габриэль обречённо вздохнула, потёрла переносицу и спросила:

– Чем лечишься?

Саэки ошарашенно моргнул:

– Почему ты спрашиваешь?

– Чем ты лечишься? – Повторила она с нажимом.

– Чай пью... Горячий.

– Тц, – Габриэль закатила глаза, – лучший медик Конохи.

Повисла пауза.

– Э-э, Габи, – улыбка медленно расползалась по его лицу, – ты только что пошутила или мне показалось?

– Заткнись.

Габриэль поморщилась. В голове гудело. Хотя демон по большей части молчал, она не могла избавиться от ощущения чужого присутствия. Надломленный, охрипший голос и постоянный кашель раздражали. Однако само присутствие Саэки невероятным образом поддерживало еë. Возможно, это был самообман, но рядом с ним становилось спокойнее. Появлялась надежда на лучшее будущее. Глупости, конечно...

– Разве ты не угрожала убить меня, если я заткнусь?

Габриэль смерила его снисходительным взглядом, объясняя, как ребёнку:

– Это так. Но сейчас нельзя. Ты болеешь.

Она заметила, что его зрачки незначительно расширились, а кончики ушей заалели. Глупая улыбка тронула уголки губ, он слабо усмехнулся, отведя взгляд в сторону.

– О, так ты заботишься обо мне? Спасибо.

Габриэль шумно втянула ртом воздух, отшатнувшись. В мыслях было только перекати-поле, состоящее из лёгкого шока с примесью ужаса. Пожалуй, теперь она действительно беспокоилась о Саэки. Это ведь чем думать надо, чтобы предположить, что она? заботится?? о нём??? Абсурднее этого только шутки Канкуро!

– Не стоит, правда, – продолжал Саэки, расценив её молчание по-своему. – Мама обещала купить мне лекарство по пути домой, со мной всё будет хорошо. К тому же температура уже спала, и я собирался заварить чай с шалфеем. Тебе лучше уйти, если не хочешь заразиться.

– Сама разберусь, что мне делать, – огрызнулась Габриэль.

Саэки пожал плечами, мол, как знаешь, и тут же поморщился.

– И всë-таки родители убьют меня, если узнают, что ты была здесь.

– Нет.

– Они могут.

– Только я могу убить тебя.

– А, ну да, – усмехнулся Саэки. – Как же я забыл. Когда пойду на миссию, так своему противнику и скажу: «Извини, моя жизнь принадлежит Сабаку но Габриэль, все вопросы решай с ней». Знаешь, Габи, это даже мило с твоей стороны.

Жилка забилась у неё на виске. Это... это уже правда переходило границы. Она больше не могла мириться с тем, что еë не воспринимают серьёзно. Габриэль стремительно приблизилась, сжала его волосы в кулаке – Саэки зашипел от боли. Она резко оттянула его голову назад, чтобы его глаза оказались прямо напротив её, и вкрадчиво заговорила:

– Понятия не имею, чего ты там себе придумал, но не забывайся. Я действую исключительно из своих интересов. Ты до сих пор жив только потому, что не нужен ЕМУ, а Я посчитала тебя полезным. И не думай, что ты... Ты... – Габриэль вдруг осеклась, теряясь в широко распахнутых зелёных глазах, в которых виднелось... что угодно, но только не страх и не ненависть – эти эмоции она выучила во всех проявлениях и могла с уверенностью сказать, что Саэки не испытывал ни того, ни другого; более того... – Ты опять краснеешь.

Саэки молча хватал ртом воздух, его взгляд забегал из стороны в сторону, но мальчик вдруг разом ощетинился и даже чуть подался вперёд.

– А ты опять нарушаешь моё личное пространство!!!

Он фыркнул, когда Габриэль отпрянула, и запустил руку в розовые пряди – как выяснила Габриэль, они оказались удивительно приятными на ощупь.

– У меня теперь песок в волосах!

Габриэль молчала, глядя на то, как он бормочет что-то себе под нос, пытаясь стряхнуть с головы песчинки. Она понимала его возмущение, поскольку где-то в глубине души, такой глубине, где плавают морские черти, она могла признать, что сама боялась, когда к ней прикасались. Не переносила тактильный контакт всей душой, и отчасти поэтому её кожу всегда покрывал слой песка: она никогда не чувствовала себя в безопасности. Отчасти поэтому она и храбрилась, показывая, что личные границы ничего для неë не значат.

На новой миссии так своему противнику и скажу: «Извини, моя жизнь принадлежит Сабаку но Габриэль».

Она снова подумала о том, что жизнь Саэки очень скоро перевернётся с ног на голову. Он больше не пойдёт на миссию. Повезёт, если он вообще выживет после экзаменов на чунина. Повезёт, если его возьмут в заложники. Повезёт, если он не будет высовываться.

И тут же её поразила новая мысль: возможно, Саэки ведёт себя так потому, что преследует собственные цели. Возможно, он всего лишь втирается к ней в доверие. Пытается разузнать о планируемом нападении на Коноху. Но откуда бы ему знать? Обычному генину не стали бы поручать такие задания. Но кто сказал, что он обычный генин? Кто сказал, что хоть одно его слово о себе правдиво, что сама личность Саэки Харуно настоящая? Габриэль не привыкла верить интуиции, которая сейчас кричала, что предположение ошибочно, но почему-то верить ей очень хотелось.

– Значит, ты не собираешься уходить? – Его внезапный вопрос вырвал её из раздумий, и Габриэль судорожно вздохнула.

– Не собираюсь.

Саэки улыбнулся – эта улыбка в очередной раз застала её врасплох. Он же по всем правилам должен злиться на неë? Что с ним не так?

– Тогда составишь мне компанию? – Саэки откинул одеяло и сел, свесив босые ноги на пол.

– Что ты собираешься делать? – С подозрением покосилась на него Габриэль.

– Как и говорил, хочу заварить чай от кашля. С шалфеем. Думаю, тебе это может быть интересно.

– Хмф.

Саэки встал, наспех заправил кровать и отыскал зелёные тапочки с маленькими помпончиками.

– Пошли, – махнул рукой он, выходя из комнаты.

Габриэль потёрла руками предплечья и, постояв немного, последовала за ним.

Нет. Саэки честен с ней. Это нужно признать, даже если Габриэль не привыкла к подобному отношению. Слишком искренние у этого мальчика эмоции. Он не прятал их за маской, как большинство шиноби. Он, пожалуй, был даже более настоящим, чем все они. Слишком нежная у него улыбка, слишком звонкий смех, слишком яркий румянец и слишком очаровательная раздражительность... И именно она его и погубит. С другой стороны, с каких пор её волнует чья-то смерть? Она с самого начала знала, какие планы на Коноху у её отца. Габриэль с лёгкостью отнимала человеческие жизни. Это было даже забавно – видеть перекошенные от боли лица, умоляющие или проклинающие её. Лица, которые она мгновенно забывала, чьи слова ни во что не ставила. Потому что люди, насмехающиеся над ней, использующие её, собственными руками взрастившие в ней монстра, не представляли для неё никакой ценности. Какая разница, умрёт ли Саэки? Ей должно быть всё равно.

Разум словно накрыло пеленой. Габриэль отрешëнно смотрела, как Саэки достает с полки пластиковый контейнер, наполненный странной коричневатой массой. Открывает крышку. Рукой подзывает её ближе.

– Это сушеные листья шалфея, – объясняет он в ответ на её скептический взгляд. – Шалфей богат витаминами и может применяться при бронхите, но в чистом виде пить его не стоит. Там, вроде как, норма суточного потребления какого-то вещества превышена.

Саэки отвернулся, встав напротив столешницы.

– Поэтому я хочу добавить ромашку и мяту.

Габриэль едва заметно кивнула, заглядывая ему через плечо. Песчинки взволнованно кружили вокруг, но мальчик не обращал на них никакого внимания, как будто они его и не беспокоили вовсе.

Сейчас, оказавшись бок-о-бок рядом с ним, когда их плечи почти соприкасались, ей казалось нелепым, что по росту они с Саэки практически идентичны. Возможно, и существовала какая-то разница в один-два сантиметра, но она была незначительна. Приятное открытие. Габриэль в принципе никогда не отличалась высоким ростом, еë телосложение даже можно было назвать болезненным, и все сверстники были выше неё.

– Габи, – осторожно начал Саэки, пересыпая сухоцветы в фарфоровый чайник. – Скоро финальные бои. Что собираешься делать?

Она до последнего надеялась, что они не будут обсуждать экзамен. К чему всë это? Ещё вчера Габриэль могла бы предположить, что Саэки хочет выведать у неё что-нибудь, что поможет Саске выиграть. Но сегодня она слышала его разговор с Наруто. И не представляла, к чему может привести этот диалог.

– То же, что и всегда, – выдохнула она, скрестив руки на груди.

– Собираешься убить Саске?

Габриэль помолчала, прежде чем ответить:

– Да.

– Понятно.

Она ждала, что он скажет что-то ещё, потому что такое неоправданное спокойствие в голосе не подходило к ситуации, но продолжения не последовало.

«Понятно, – эхом отзывалось в её голове, – понятно».

ЧТО ЕМУ МОЖЕТ БЫТЬ ПОНЯТНО?! ЧТО ЭТО ЗА РЕАКЦИЯ ВООБЩЕ?!

Габриэль нервно хмыкнула.

– Так и будешь молчать?

– А что я могу сказать?

– Ты не очень-то переживаешь из-за моих слов.

– Ну, думаю, переубеждать тебя бессмысленно – это по части Наруто. Я могу только надеяться, что Какаши-сенсей защитит Саске в случае чего. В конце концов, Ли ведь до сих пор жив.

– Ты ненормальный...

– Хах, действительно? – Он вздëрнул брови. – Ты мне это говоришь?

Габриэль прикрыла глаза и отступила на шаг. Полнейшее смятение царило внутри неë, и она понятия не имела, что делать со всей этой неразберихой. Она практически слышала глухое прерывистое дыхание демона, отчего-то не желающего идти на контакт. Как будто присутствие Саэки останавливало его. Почему именно Саэки? Саэки ничем не выделялся. Он не должен считаться особенным только из-за того, что он, должно быть, невероятно глуп, раз подпускает её так близко к себе. А потом кричит о личном пространстве.

Вдруг совсем рядом что-то защебетало. Саэки обернулся на звук – на подоконнике сидел воробышек. Он прыгал с места на место, изредка постукивал клювиком по дереву и махал своими маленькими крылышками, жизнерадостно чирикая в предвкушении лакомства.

– О, это мой старый приятель, – Саэки подошёл к окну, неловко улыбаясь. – Я прикормил его ещё с зимы. Надо дать ему чего-нибудь.

Она действовала, не успев даже подумать. Щупальце песка скорее по привычке схватило маленькое птичье тельце и чуть сжало – воробей сдавленно пискнул, и Саэки чуть не задохнулся вместе с ним.

– Отпусти его! – Воскликнул он, рванув с места, однако вдруг застыл и глубоко вдохнул. – Габи, пожалуйста. Он ничего тебе не сделал.

Габриэль нахмурилась. Оставалось загадкой, как ему удалось так быстро взять себя в руки и заговорить спокойно, потеряв весь ужас в глазах. Птичка, зажатая в кольце песка, отчаянно трепыхалась в надежде выбраться.

– Почему? – Напряжённо спросила она. Бешеное биение чужого сердца импульсами передавалось к ней по песчинкам. Маленькое пернатое создание громко пищало, раздражая её всë больше. Сжать чуть посильнее – и оно затихнет навсегда. Может, так головная боль уйдёт хотя бы на миг.

– Почему я должна его отпустить? – В выражении её лица появился маниакальный блеск. Наконец-то. Она оказалась в своей стихии. Больше нет никаких глупых рассуждений, никаких проблем – только она, несчастная жертва и... Саэки, сделавшийся ещё мрачнее. И именно Саэки портил ситуацию.

– Это всего лишь птица! Она просто хотела кушать. Зачем ты это делаешь?

У Габриэль тоже было много желаний из разряда «просто». Но ей отказывали в них. Судьба жестока. Так бывает. Однажды Саэки поймëт. Она заметила, как капля крови проступила на его нижней губе – видимо, прокусил. Значит, всë-таки нервничает. Значит, понимает, на что она способна.

– Мне это нравится, – хладнокровно ответила Габриэль. – Не более. Почему ты так беспокоишься? Это всего лишь птица, – повторила она его же слова насмешливым голосом, который почему-то дрожал. – Таких вокруг тысячи.

– Но именно его я кормлю и именно его появления я жду. Пожалуйста, отпусти его.

– Получается, – она чуть склонила голову, – я могу убить любую другую птицу, если-...

– Нет, – быстро прервал Саэки. – Не надо никого убивать.

– По-че-му?

– Ты не сможешь воссоздать убитое.

Тогда почему жизнь Габриэль была для всех пустым звуком? Почему родной отец пытался убить её? Почему из всех людей именно дядя-?..

– Я могу.

Габриэль махнула рукой – песчинки сгруппировались, создав копию воробья. Песчаная птичка замахала крыльями и села Саэки на плечо.

– Он не живой, – с лёгкой растерянностью произнёс Саэки, глядя на это странное создание. – Он не обладает собственным разумом. Каждое существо уникально.

Последняя фраза ввела её в ступор, и этого хватило, чтобы хватка песка ослабла, а взъерошенный воробей, всё ещё попискивая, вылетел в окно.

Саэки облегчëнно выдохнул и медленно сел на стул, закрыв глаза ладонью. Некоторое время он сидел так и не двигался, но Габриэль не обращала на него никакого внимания.

Саэки – обычный мальчишка. Других таких тысячи. Какая разница, умрёт ли он? Плевать. Плевать-плевать-плевать!

– Габи, – тихо позвал он, – я знаю, что обычно ты доводишь дело до конца. Спасибо, что отпустила его.

Чëрт-чëрт-чëрт. Она хотела убить его. Она могла убить его. Она бы показала, кем является на самом деле. Она была готова убить Саэки. В любой момент!

Но...

С широко раскрытыми глазами Габриэль наблюдала, как Саэки поднимается со стула и возвращается к своему занятию. Как будто ничего и не случилась. Только морщинка залегла между его бровями. Он скинул горстку трав в чайник и залил их кипятком. Ненавязчивые запахи растений смешивались в воздухе.

– Твои взгляды на мир слишком идеалистичны, – наконец выдохнула она. – Ты долго не протянешь.

– Только ты можешь убить меня, не так ли? – Невесело хмыкнул Саэки, накрывая чайник крышкой.

– Ты совсем не боишься меня? – Выговорила Габриэль севшим голосом.

– А... Я должен? – Неуверенно протянул Саэки. – Признаюсь, я побаивался тебя поначалу, но теперь...

– Что с тобой не так?! – Не выдержала она, и песок угрожающе затанцевал за еë спиной. – Все боятся меня!

Саэки пожал плечами.

– Странно. Обычно ты милая.

– Я ТОЛЬКО ЧТО ЧУТЬ НЕ УБИЛА ПТИЦУ НА ТВОИХ ГЛАЗАХ. Я СОБИРАЮСЬ ЗАЖИВО ПОХОРОНИТЬ ТВОЕГО ДРУГА.

Саэки глубоко вздохнул. По каким-то причинам он был уверен, что с Саске всё будет в порядке.

– Я не знаю, почему сегодня ты так настойчиво пытаешься убедить меня в том, что тебя нужно бояться. Обычно ты так не делаешь, если судить по тому что я видел. У тебя что-то случилось?

– ТЫ УЖАСЕН. Ты в сотню раз хуже меня, потому что я по крайней мере не оправдываю аморальные поступки!

– Я не оправдываю. Но я практически ничего о тебе не знаю, поэтому не мне тебя судить.

Габриэль отшатнулась. Что за ересь? Он ошибается, очень сильно ошибается! Голова раскалывалась. Тупая ноющая боль пульсировала внутри черепной коробки, растекаясь по всем клеточкам тела. Руки начали дрожать. Ей точно нужно убить кого-то сейчас. Это единственный способ всё исправить. Но демон в голове очень некстати молчал, кидая её на произвол судьбы. Она как будто лишилась внутреннего маяка и теперь понятия не имела, как выбираться из всепоглощающей паники.

– Эй!

Боже, опять он...

Саэки опустился перед ней на колени, и только сейчас Габриэль поняла, что осела на пол. В выражении лица сквозило беспокойство, его рука мягко легла ей на плечо.

– Тебе плохо? Что случилось?

Его рука. На её плече. Его рука.

– Не трогай меня! – Закричала Габриэль, в панике обняв колени. Она не понимала, почему вдруг почувствовала себя настолько незащищённой. Она была сильнее и опаснее среднестатистического джоунина. Почему она ведёт себя, как раненый, загнанный в угол зверёк?

Саэки осторожно выставил руки перед собой.

– Прости. Габи, я не хотел причинить тебе вред.

Какого чёрта он ещё и извиняется?!

– Пожалуйста, вставай. Всё хорошо.

Всё ужасно! Он окончательно разрушил её привычную модель поведения! Он не особенный! Не особенный! Других таких тысячи! Она не могла сдаться так просто! Он ещё пострадает из-за неё множество раз! Он ещё увидит её истинное лицо! Он отвернется от неё, он сбежит, он попытается убить...

– Габи, – его голос раздался совсем рядом, и она дёрнулась. – Постой, обещаю, я не буду тебя трогать. Пожалуйста, пересядь на стул. Послушай меня. Давай я налью тебе чай. Специально для тебя добавлю побольше ромашки. А сейчас просто глубоко вдохни и задержи дыхание. Вот так. Молодец. Теперь выдохни. Дыши медленнее. Умничка.

Габриэль сидела на стуле, испепеляя взглядом свои угловатые коленки и сжимая в кулаках края бордовой рубашки. Острый слух улавливал каждое движение Саэки. Тот суетливо разливал чай и шуршал какими-то пакетами. Пару раз ложечка звонко ударилась о стенки кружки. Стук – кружка опустилась прямо перед ней, но Габриэль не подняла головы.

Тогда Саэки, вздохнув, присел на корточки так, чтобы она видела его лицо.

– Выпей, пожалуйста, – мягко попросил он, глядя в округлившиеся глаза. – Это успокаивает.

– Я спокойна, – резко ответила Габриэль.

– Ладно. Хорошо. Я не спокоен. Выпьешь со мной?

Габриэль с подозрением посмотрела на кружку с желтоватой жидкостью, от которой исходил пар.

– Это не отрава, обещаю, – усмехнулся Саэки. – Я буду пить точно такой же чай, – он отхлебнул из своей кружки и развел руками. – У тебя же нет аллергии?

– Почему ты это делаешь? – Севшим голосом спросила она, чувствуя, как начинает щипать в глазах, и, чтобы скрыть это, поспешно глотнула напиток. Горячая жидкость обжигала горло. На вкус неприятно горчило, но она продолжала пить.

Саэки чуть склонил голову на бок, наблюдая за ней, медленно выпрямился и пожал плечами. Он мог бы сказать многое, но чувствовал, что это поставит их обоих в неловкое положение. Ещё не время.

– А кто его знает, Габи. Почему ты из раза в раз приходишь ко мне?

Еë губы задрожали. Она тоже не могла дать правдивый ответ. Сказать, что просто нашла в нём способ успокоиться – всё равно, что признать, что и у неё есть слабости.

Габриэль чувствовала на себе его пристальный взгляд и, наконец, подняла голову. Саэки улыбался. И она вдруг поняла, что, пускай он ушёл от ответа на её вопрос, всë это время его взгляд говорил громче любых слов. В его глазах, подобных зелени сочных листьев, безмятежных, словно тихая гавань, к которой хочется возвращаться, наслаждаться покоем и миром в сердце; в глазах, в которых хотелось потеряться, как в сказочном лесу, войти и не вернуться; в этих самых глазах плескалось обещание быть рядом во что бы то ни стало, и этому обещанию хотелось верить так сильно, что сердце сжималось. Габриэль думала, что ещё ни разу не встречала такого взгляда, но вдруг осознала, что Саэки смотрел на неё так постоянно. Ей потребовалось много времени, чтобы расшифровать этот взгляд. Ещё больше потребуется, чтобы перестать его опасаться. Нельзя просто по щелчку пальцев взять и изменить то, что формировалось годами.

Как-то раз Габриэль подумала, что за Саэки забавно наблюдать, когда он возмущается. Сейчас она считала, что куда более приятно смотреть в эти самые мечтательные глаза, обращённые к ней. Глупости... Очередные глупости. Ей стоит оставить все эти бредовые идеи.

Габриэль ненавидела мысль о предстоящем финальном сражении. Она не сможет защитить Саэки. Это не в её власти.

Какая разница, умрёт ли он? Совершенно неважно. Очередная посредственная смерть. Мир от этого не рухнет. Саэки – не особенный. Других таких тысячи.

Какая разница, умрёт ли тот, с кем она впервые за долгие годы почувствовала себя человеком?

Комментарий к Шалфей Габриэль немного сложно справляться со всем этим. А Саэки такими темпами постигнет дзен.

Я переписывала это несколько раз, и мне всё ещё не нравится. Возможно, отредактирую в будущем.

====== Лаванда ======

Лаванда — восхищение, одиночество, сомнение, «Никто не заменит тебя».

С раннего детства Саэки любил читать. Красочные детские энциклопедии, для покупки которых родителям приходилось брать сверхурочные, или дешёвые папины детективы — безразлично. Саэки присваивал себе любую книгу, которая плохо лежала (по этой причине мама стала прятать не предназначенные для глаз ребенка романы на самую верхнюю полку (это не помешало Саэки прочесть парочку)).

Мебуки часто ругалась: «Никаких книг во время ужина!», а Кизаши приговаривал в шутливой манере: «Слишком много будешь знать — скоро состаришься». Но вообще-то оба родителя любознательности своего чада нарадоваться не могли (правда, забывали ему об этом сказать) и не упускали возможности похвастаться перед знакомыми: «Саэки уже осилил всю домашнюю библиотеку. Честно говоря, мы не знаем, радоваться нам или плакать: книги такие дорогие» или «Саэки так быстро учится, схватывает всё на лету. В следующем году он точно станет первым учеником Академии».

Иногда Саэки угнетали возлагаемые на него надежды. Но приходилось соответствовать. Целый свод правил руководил его словами и действиями: не дерзить, не ставить авторитет учителя под сомнение, не связываться с «плохими» ребятами — словом, не разочаровывать родителей. Учился он усердно, выполнял домашнюю работу с несвойственной ему педантичностью, заучивал параграфы назубок, даже не до конца понимая их. Но сколько бы Саэки ни старался, высший балл всегда получал Саске. Перепрыгнуть его результаты он не мог. Саске Учиха, судя по всему, идеален. Поэтому Саэки должен равняться на него. Больше работать. Стать лучшим. Оправдать чужие ожидания.

Так как всё свободное время посвящалось учёбе, с социальной жизнью не складывалось. Сверстники Саэки недолюбливали. Постоянно дразнили за розовые волосы и большой лоб, да и в целом внешность его казалась им какой-то несуразной, а характер только отталкивал. Именно тогда Саэки решил, что ему жизненно необходимо подружиться с Саске. Саске любили. Саске уважали. Мальчик подумал, что, быть может, если всеми обожаемый Саске станет его другом, то издевательства прекратятся.

Вместо этого Ино научила его обращать поменьше внимания на слова окружающих. Уже в Академии Саэки невероятным образом сдружился с Наруто, а чуть позже и с Хинатой. И окончательно смирился с мыслью, что занесён в список неудачников несмываемыми чернилами: ребята до сих пор шептались за его спиной. А сблизиться с Саске так и не получилось, хотя после распределения выпускников по командам он автоматически перешёл в разряд «друзей». Саэки понятия не имел, как к нему подступиться. Саске Учиха похож на принца из сказок: недосягаемый, красивый, с поблекшими искорками в глазах, но всегда приходящий на помощь, пусть даже и неохотно. Глядя на него, Саэки невольно представлял заезженный сюжет: он — холоден, жесток и несчастен, она — его спасение, луч света в тёмном царстве, поэтому рядом с ней он становится самым любящим, понимающим и заботливым человеком на свете. Таким должен быть настоящий герой романтических историй (по твёрдому убеждению Саэки). Этот тип персонажей привлекал его. Быть может, потому, что бесклановому мальчику из небогатой семьи хотелось почувствовать себя кем-то особенным. Хотелось, чтобы однажды кто-то полюбил его просто так, со всеми недостатками. Чтобы не нужно было становиться лучшим.

Но Саэки не был особенным. И он не был героем.

Герои не впадают в панику, когда дорогой их сердцу человек кричит от боли. Герои действуют, наплевав на все правила. Герои спасают, не дожидаясь одобрения. Не теряют времени.

Саэки ненавидел себя за потраченное время. На ум приходили десятки возможностей предотвращения катастрофы. Нужно было поступить иначе, переиграть весь сценарий, не выслушивая Какаши-сенсея.

Но Саэки просто стоял на трибунах, перегнувшись через перекладину и держась за неё так, что пальцы немели, и смотрел, как из песчаного шара, внутри которого находилась Габриэль, вырывается уродливая когтистая лапа — Саске отшатывается в сторону. С кончиков пальцев Учихи капала багровая жидкость. Завывания молниями прожигали сознание не хуже чидори. При одном воспоминании о пронзительном птичьем щебете и последующем крике страха и боли — самом ужасном звуке из всех, что Саэки когда-либо слышал, — кровь стыла в жилах и всё тело била судорога. Саэки не знал, как унять, как скрыть эту дрожь. Он, в любой момент готовый сорваться с места, следил за каждым происходящим на арене событием, боясь даже моргать. Какаши-сенсей, будто уловив это настроение, предупреждающе дотронулся до его плеча. Когда Саэки дерганно обернулся, в глазах Какаши читалось немое предупреждение.

Не лезь.

Ты не справишься с этим.

Ты не Учиха.

Делай то, что у тебя получается лучше всего.

Будь хорошим мальчиком.

Саэки оставалось только стиснуть зубы. Внутренне его выворачивало. Казалось, что сердце уже давно билось за пределами грудной клетки — там, куда Саэки не позволяли спускаться. Какого чёрта бой не останавливали? Любому очевидно, что произошло нечто из ряда вон, а потому ни о каком продолжении и речи быть не может.

Сейчас Саэки перепрыгивал с ветки на ветку, следуя за Паккуном — маленьким мопсом с заколебавшейся физиономией, подозрительно напоминающей выражение лица Какаши-сенсея или Шикамару. Наруто не отставал ни на шаг. Его брови были сдвинуты, а губы то и дело шевелились, но Саэки не слышал слов. Шикамару остался позади, вызвавшись задержать преследующий их отряд шиноби Звука — неожиданно благородный поступок для такого лентяя. Кто знает, может, это лишь предлог, чтобы сбежать? Нара ведь недавно говорил, что в бой его и палкой не загонишь. С чего бы ему геройствовать? Слишком это подозрительно. Однако Саэки не озвучивал своих мыслей. Да и некогда было разбираться в причинно-следственных связях. Куда важнее позволить команде Песка сбежать. И убедиться, что с Габи всё хорошо. Саэки практически молился, чтобы они остановили Саске раньше, чем тот доберётся до цели.

Перед глазами всё ещё стоял образ Габриэль: подкашивающиеся ноги, окровавленное плечо — вид совершенно несчастный и безумный. Габриэль еле стояла там, на арене, держалась руками за голову и не переставала всхлипывать. А вокруг раздавались противные шепотки, ликующие возгласы, передавались из рук в руки деньги. Как они смеют радоваться чужим страданиям? Делать ставки? Отвращение мурашками пробежало от стиснутых кулаков до покрасневших щек. На языке появился привкус крови: прикусил щеку слишком сильно. В глазах щипало. Саэки не мог думать ни о чем больше. Его мир сузился до Габи — его Габи, которая истекала кровью, всё никак не успокаивалась, — и отчаянного желания защитить еë любой ценой. Он сам не заметил, когда перекинул ноги через перила, но мужская рука схватила его за воротник и с силой оттянула.

— Саэки, — опять это вечное выражение снисходительности и понимания боли всего мира! — Оставайся здесь. Это приказ.

Глухое рычание против воли вырвалось из горла. Никогда прежде Какаши не раздражал так сильно, как сейчас. Хотелось выплюнуть его же слова о товариществе, заботе, мусоре и правилах ему в лицо, но внезапное нападение шиноби Звука помешало.

Секунды тянулись невыносимо долго. Прошло столько времени, а от Саске ни слуху ни духу! Саэки ещё не выздоровел окончательно, и от всех этих прыжков по ветвям уже мутило. Тишина угнетала. Решив проанализировать имеющиеся данные, Саэки раз за разом мысленно возвращался к тому, что показало себя вместо Габриэль. Эта звериная конечность состояла из песка? Чем, черт возьми, это было? Точно не иллюзия. Перевоплощение? Что-то из секретных техник Сунагакуре? Какаши-сенсей говорил, что чакра Габриэль изменилась. Как раз в тот момент, когда из шара появилось что-то инородное. Эта чакра показалась ему странной. Пугающей. Неестественной. Саэки не знал, что и думать.

Паккун принюхался и на мгновение замер.

— Саске остановился, — доложил он, обернувшись.

Наруто радостно усмехнулся:

— Теперь мы легко догоним его!

Саэки сглотнул, прокашлялся, пытаясь разделаться с невыносимой сухостью в горле. Что ж… Остаётся надеяться, что песчаная защита по-прежнему эффективна.

До сознания запоздало доходило, что шиноби Песка и Звука действовали сообща. Внутри всё клокотало. Происходило что-то ненормальное. Абсолютно ужасное. Во что не хотелось верить. Стычка с вражеским отрядом на время отвлекла. Саэки смирно сидел, пригнувшись, пока Какаши отражал вражеские удары, но, когда Канкуро и Темари подхватили хнычущую Габриэль под руки и сбежали под шумок, а Саске направился следом, Саэки не выдержал.

— Сначала разбуди Наруто и Шикамару, — вновь остановил сенсей. Вы получаете задание ранга А. Верните Саске. Постарайтесь не ввязываться в бой.

— Он снова движется вперёд, — проинформировал Паккун.

Наруто выругался. Саэки не был уверен, хорошие ли это новости или плохие, но всё же склонялся к первому. То, что погоня продолжалась, означало, что ещё не всё потеряно. По крайней мере, Габриэль жива. О ней позаботятся. Это главное.

Когда они наконец-то нагнали Саске, тот стоял начетвереньках, обессилевший, дышал хрипло, и кровь с кашлем вырывалась из его рта. Согнутые в локтях руки подрагивали, чёрные узоры проклятой печати расползались по коже. Саэки сразу же подбежал к нему. Было что-то неправильное в том, чтобы видеть гордого и непобедимого Саске в таком плачевном состоянии. Неужели Габриэль действительно настолько… Настолько — что?..

Саэки судорожно втянул воздух. Рёв разрезал пространство. Чудовище на невероятной скорости приближалось к нему.

Саэки сразу узнал Габриэль. И возненавидел себя за то, что на миг ему стало страшно — не за неё, не за Саске и не за Наруто, а за себя. Половина её тела деформировалась, чёрный кошачий глаз с жёлтым зрачком безумно вертелся из стороны в сторону. Но Саэки показалось, что в нём блеснуло узнавание — может, лишь попытка утешить самого себя? Перед ним была не Габриэль. Но Саэки знал, что она скрывается где-то внутри. Всё та же девочка, любившая ботанику и уставшая от всего мира. Саэки выпрямился, глупо раскинув руки в стороны, как будто она могла вдруг превратиться обратно и упасть к нему в объятия. Ничтожно... Даже кунай не вытащил. На что он мог надеяться? Какое оправдание себе придумал? Хоть раз совершил достойный поступок? Закрыл товарища собой, пусть и получилось всë так по-идиотски. Может, после этого Саске начнёт относиться к нему более терпимо? А Габриэль…

Саэки предпочёл бы не слышать жалобного хруста собственных костей. Адская боль пронзила тело. Кислород выбило из лёгких. Больно. Черт возьми, как же больно. Перед глазами расплывались чёрные круги. Почему-то послышалось, что кто-то играет на флейте. Союзник или враг? Это… Какая-то техника? Голова кружилась.

— Габи, — прошептал он. Ему бы хотелось, чтобы это звучало не так жалко и беспомощно.

Но Саэки не был Саске. Саэки не был Наруто. Саэки не был героем. И Саэки не был особенным.

Нет. Нет! Ему нельзя терять сознание! Только не сейчас, когда он прижат к дереву, а песок сжимает его тело всё сильнее с каждым вздохом. Очень некстати вспомнилось, как на днях Габриэль точно так же схватила воробья. Тогда всё закончилось хорошо. Может, если Саэки будет трепыхаться достаточно сильно, то выберется. Может, если Наруто произнесёт какую-нибудь пафосную речь, Габриэль сама отпустит его.

— …Отпусти немедленно!!!

Голоса доносились до него, как через толщу воды. Лёгкие горели. Песок обвился вокруг горла, оставляя красные отметины. Мальчик невольно вздрогнул. Отдельные песчинки хаотично скользили по шее и лицу, щекоча раздраженную кожу, и Саэки, наверное, сошёл с ума, но в их движениях было что-то невероятно ласковое, а шорохи, создаваемые при трении песка об одежду, сливались в утешающий шёпот, как будто… песок был наделён разумом и извинялся за то, что должно произойти, заранее вымаливал прощение. Или так на Саэки действовал недостаток кислорода.

Габриэль снова съежилась, закрыв глаза, и обняла голову руками. Как бы хотелось раздвоиться. Стать Саэки, который подойдёт и предложит травяной чай. Как бы хотелось, чтобы всё могло решиться так просто. Чтобы для её успокоения было достаточно простой человеческой заботы.

— Почему? –пробормотала она, ногти почти врезались в кожу, но на пути встречали лишь песок. — Почему?!

Саэки запоздало осознал, что её взгляд обращен к нему. В левом глазу — всё ещё её собственном, привычно голубом — крылось нечто уязвимое. Саэки не знал, о чем именно она его спрашивала, и у него не хватало сил на уточнение. Он выжидал. Пытался прочувствовать ситуацию и понять, какие слова ей нужно услышать.

— Ты такой же… — лихорадочно шептала Габриэль, её голос срывался. — В конце концов ты тоже…

Почему бы ей хоть раз не закончить свою мысль? Это бы существенно упростило Саэки задачу. Её ноги вновь подкосились. Наруто орал что-то — Саэки уже не соображал ничего. Сознание заволокло дымкой, цветные пятна вспыхивали то тут, то там. Обжигающая боль в районе шеи, груди и плеча ничего хорошего не сулила. Только бы остаться в сознании. Только бы остаться в сознании!

И тут же промелькнула мысль: «В обмороке легче».

Саэки крепко зажмурился. До крови прокусил щеку, стараясь вернуть ощущение реальности, но та расплывалась перед ним акварельными красками и утекала сквозь пальцы.

— Я могу помочь, — через боль выдохнул Саэки, надеясь, что едва слышные слова дойдут до её ушей. — Я потрачу все си-… всю жизнь, чтобы помочь тебе.

Песок всё ещё не затягивался вокруг шеи, но Саэки чувствовал дрожь песчинок, касавшихся покрасневшей кожи. Пожалуйста. Пожалуйста, поверь. В его словах нет ни капли лжи. Вдохнул побольше воздуха, собрав остатки сил. Она слушала. Это замечательно.

— Габи, я помогу, обещаю.

Отчего-то казалось важным произнести её имя так, как произносит только он. Как будто одно звучание способно достучаться до неё. Саэки надеялся на это.

Габриэль выпрямилась. В голубых глазах блеснули слезы.

— Сначала помоги себе, — раздался едкий, полный горечи голос. И Саэки потерял сознание.

Когда Саэки очнулся, вокруг было темно. Кто-то сжимал его руку в своей и тихо всхлипывал.

— Это невыносимо, — раздался голос матери. — Второй раз за месяц в больнице. Чем думает их наставник, отправляя кучку двенадцатилетних детей на такие опасные задания?

Последовал тяжёлый вздох, а за ним хрипловатый голос отца:

— Милая, мы с самого начала знали, что на этом пути его жизнь всегда будет в опасности.

— И для чего этот риск, скажи мне? Постоянно ждать его с миссий, не зная, вернётся ли он вообще… Да, работа прибыльная, но ведь были другие пути. Он мог стать обычным аптекарем. Подрос бы, открыл свою лавочку… Было бы всё, как у нормальных людей…

Она разрыдалась. Послышалось какое-то шевеление — наверное, папа обнял её. Саэки не мог ничего разобрать, да и голова кружилась так, что единственное, в чем он сейчас нуждался, — это сон. Он провел большим пальцем по шершавой мозолистой ладони. Мебуки Харуно вздрогнула.

— Бедный мой мальчик, — прошептала она. Сил на подачу каких-либо признаков жизни не было. Саэки понимал, что это эгоистично, но говорить с родителями не хотелось. Он уже наперёд знал или предугадывал, к чему приведут такие разговоры: ни к чему хорошему. Родители с самого начала не одобряли его желание поступить в Академию и стать шиноби. Считали, что в этой области он всё равно ничего не добьётся. От ругани удовольствия мало. Сознание медленно покидало его, и Саэки вновь провалился в беспокойный сон. Несколько раз за ночь он просыпался и тут же засыпал снова.

Утро встретило его яркими солнечными лучами и чьими-то жаркими спорами.

— Куда тебя понесло?! — Кричала Ино. — Перебинтованный вон ещё весь!

— Да ты сама посмотри, — в тон ей возмущался Наруто, — одни царапинки остались!

— Ну-ка тихо! — Гаркнул кто-то посторонний. В следующее мгновение дверь в палату открылась, и внутрь вошла немолодая женщина в белом медицинском халате. Её собранные в пучок волосы с седыми прядками были в полном беспорядке, и в целом женщина выглядела так, будто не спала уже неделю. Саэки заспанно протёр глаза и с усилием подавил зевок. Где-то в области груди и плеча неприятно ныло.

— Уже проснулся, — проконстатировала вошедшая. — Тем лучше.

Из-за её спины выглядывали физиономии Наруто и Ино, но как только женщина обернулась, их как ветром сдуло.

— Здравствуйте, Томоко-сама, — пролепетал Саэки, пытаясь приподняться и тут же морщась от пронзительной вспышки боли.

— Лежи, лежи, — нахмурилась она. — Некогда мне с тобой возиться.

Томоко была заведующей травматологическим отделением, отличалась особенно суровым нравом, и, хотя Саэки пересекался с ней всего пару раз, он её побаивался.

Без лишних слов женщина подошла, поднесла к нему руки, и её ладони охватило зелёное свечение. Саэки смирно лежал, не решаясь произнести ни слова, но Томоко заговорила сама.

— Тц, смещение. Даже повязки нормально не наложили.

Увидев непонимание в его глазах, она пояснила:

— Нехватка ирьенинов. Тобой занимались гражданские.

— А… Что со мной? — Всё же решился спросить Саэки.

— Ключицу сломал. До свадьбы заживёт.

Присутствие инородной чакры, слишком агрессивной, вызывало неприятное покалывание, ноющая боль отдавала в челюсть, но Саэки, стиснув зубы, не проронил ни звука (отчасти из-за страха перед Томоко).

Спустя пятнадцать минут ошарашенному мальчику сообщили, что его выписывают, что явиться на осмотр он должен через два дня и что «было бы славно», если бы Саэки «снова поработал в больнице добровольцем».

На выходе стоял Наруто, и Саэки неловко помахал ему.

— Всегда бы так, — без всяких предисловий начал Узумаки запальчиво, — лечили и выгоняли сразу. А то держат в этой больнице чуть ли не неделю. А я здоров! Даже царапин уже нет!

Саэки отшатнулся, когда Наруто пихнул ему прямо в лицо свои совершенно целые руки. Выглядел мальчик и впрямь здоровым, правда широкий пластырь на лбу несколько портил впечатление.

— А где Ино? — Спросил Саэки, оглянувшись. — Вы же ругались тут недавно?

Наруто неопределённо пожал плечами, страдальчески возведя глаза к небу.

— Ты сам как? — спросил он вместо ответа. — Выглядишь помятым.

— Нормально. Наверное. Чувствую себя так, будто меня пытали в гендзюцу.

Саэки считал, что он легко отделался. Правда, перелом ключицы по сравнению с травмой позвоночника — ничто. Однако морально Саэки чувствовал себя разбитым, словно все его надежды в один миг втоптали в грязь. Похоронили одним таким мощным слоем песка.

Друзья неторопливо шагали по улицам, с ужасом глядя на полуразрушенные здания, над которыми уже трудились группы рабочих. Строительная пыль пропитала воздух, вызывая желание чихнуть. Людей вокруг почти не было, а если кто-то и попадался по пути, то ребят игнорировал и всем своим видом излучал тоску и раздражение.

Из разговора с Наруто выяснилось, что Саске в полном порядке, хотя его состояние и было гораздо хуже, чем у Саэки или Наруто, что Третий пожертвовал собой, чтобы спасти Коноху от Орочимару и что Четвёртый Казекаге также мертв. Что обе Деревни сейчас беззащитны. Конохе и Суне остаётся только выбрать Каге. А там до войны недалеко и…

Саэки старательно вытеснял все мысли, запрещал думать и спрашивать, но… В голове вертелось только одно злосчастное имя, которое слетало с языка столь привычно и правильно, как уже приевшееся и пустившее корни. Габи. Имя, сопровождающееся жуткими душераздирающими криками и каплями крови на белой коже. Имя, что всегда будет ассоциироваться с вечной усталостью, пожелтевшими бумажными листами и огненными всполохами вперемешку с хрустальными льдинками. Имя, от которого в горле пересыхает, в груди колет, а в магнитофоне сознания заедает пластинка, повторяющая без остановки: «почему-почему-почему-почему-почему?» Габриэль. Это имя для него под запретом.

— …и я скоро уйду на задание с Извращённым Отшельником, представляешь? — Вещал Наруто, активно жестикулируя. За него можно было только порадоваться. Наконец-то нашёлся достойный учитель, с которым Наруто поладил. Да ещё какой — сам Джирайя из Великих Саннинов!

— Здорово, — Саэки попытался сделать вид, что его голос не дрожит. — Это действительно хорошая возможность для тебя, — он замялся. — А… Мгм… Всё хотел спросить… Что с Габриэль?

Наруто отчего-то заметно смутился и небрежно пожал плечами.

— Конечно же я победил! А она… Жить будет. Ничего серьëзного, кроме сломленного эго обиженного на жизнь ребёнка.

«Ничего этого бы не случилось, если бы ты был сильнее, — шептало подсознание. — Ты слаб. Ты не сможешь защитить дорогих тебе людей».

— …Ты что-то говорил ей?

— Да, я, эм… Сказал, что понимаю её боль, но… Если она попробует тронуть тех, кто мне дорог, я убью её. Так и сказал.

— Ты угрожал ей, — бесцветно произнёс Саэки, глядя в никуда. Наруто рядом с ним замер. Голубые глаза расширились и с нескрываемой обидой таращились на друга. К чему эта фраза? Неужели Саэки осуждал его? Продолжал защищать Габриэль даже после того, как она чуть не прикончила их всех? После того, как шиноби Песка и Звука разрушили пол-Конохи и лишили их Хокаге? Это… Это несправедливо. Наруто места себе не находил от волнения. Он всë ждал, когда Саэки продолжит мысль, но тот полностью погрузился в себя и молчал. Наруто чертыхнулся и схватил его за плечи, развернув к себе.

— Я думал, что ты умер!!! — срывающимся голосом закричал Узумаки, его нижняя губа дрожала. — На что ты рассчитывал?! Мог хотя бы кунай достать для приличия!!! А сейчас говоришь мне такое?! Да она совсем с катушек слетела после того, как ты потерял сознание!

Саэки закусил губу, виновато опустил глаза. Действительно. Нужно немного думать, прежде чем говорить. Наруто спас его от верной смерти, защитил Саске и всю Коноху. Даже представить нельзя, как он себя чувствовал, сражаясь с Габриэль. Наруто — настоящий герой.

— Прости, — выдохнул Саэки, положив руку ему на плечо и чуть сжав. — Я… не то имел в виду. Не знаю, что бы я делал без тебя. Тогда… Понятия не имею, чем я думал. Спасибо тебе.

Наруто фыркнул, надувшись, хотя обижаться долго он не умел.

— С тебя рамен.

Саэки сидел в цветочном магазине Яманака и вместе с Ино обрезал шипы на стеблях роз. Это была своеобразная попытка загладить вину перед подругой, которая в день выписки из больницы его чуть снова туда не отправила.

«Идиот! До чего же ты невыносим! — Кричала она. — Допрыгался все-таки! Я тебе говорила! Говорила! Ты обещал, что расскажешь Какаши-сенсею! Сколько раз вы уже виделись после того дня?!»

С восьми утра Саэки слушал лекцию о языке цветов, значении цвета роз и количества их в букете. От всего этого голова шла кругом. Или от дурманящего запаха лаванды, что стояла на окне в хрустальной вазе. Фиолетовые цветки раз за разом притягивали его взгляд. Они источали аромат нежный, приятный и расслабляющий, но последнего Саэки почему-то не чувствовал. Впрочем, он уже давно забыл о покое.

При первой же возможности пробрался в библиотеку и прошерстил кучу книг, пока не убедился: Габриэль — джинчуурики Однохвостого. Это… многое объясняло, на самом деле. Она не просто выглядела смертельно уставшей. Она была таковой. Ей попросту не разрешалось спать. Голос, о котором она иногда говорила и который, как понял Саэки, молчал в его присутствии, был голосом Биджу.

Если бы Саэки знал об этом заранее, то… Постоянные «что если» в голове гормонии с собой не способствовали. Может, если бы Саэки был чуточку выносливее, он смог бы достучаться до Габриэль. Тогда бы ему не пришлось сейчас гадать, что с ней. Тогда он бы успел попрощаться. Сказал бы, как много она на самом деле для него значит. Саэки знал, что должен начать тренировки немедленно, но пока он мог только помогать в больнице по мелочам. У Саэки было мало чакры, но он хорошо её контролировал. Он также разбирался в ботанике. У него не было ни шарингана, ни мгновенной регенерации. Никаких секретных техник клана в арсенале. Но и он мог кое-чего достигнуть.

— Кстати, я видела Хинату вчера, — как бы между прочим начала Ино. — Она спрашивала о тебе.

Саэки нахмурился, отложил одну розу в сторону и принялся за следующую.

— Почему у тебя, а не у меня?

— Понятия не имею, — лукаво улыбнулась Ино. — Пригласи её на свидание. Может, узнаешь.

Красноватый шип врезался в подушечку пальца. Саэки по-совиному моргнул, уставившись на Ино.

— Ты чего такое говоришь? — Выдохнул он, не обращая внимания на проступившую каплю крови.

— Чему ты удивляешься? По-моему, вы хорошо смотритесь вместе.

Саэки покачал головой. Что опять нашло на Свинку? Мало того, что однажды она заставила Саэки провожать Хинату до дома, так теперь он должен ещё и на свидания ходить! Что творится в её голове?

…Интересно, как бы отреагировала Габи, если бы он позвал её на свидание? Не то чтобы Саэки рискнул бы. Но она посмотрела бы на него, как на последнего тупицу, и проигнорировала. Или сразу похоронила в песчаном гробу. Или спросила бы, что именно он имеет в виду, и Саэки бы краснел и заикался, пытаясь объяснить, а Габи с каждым вопросом смущала бы его всё больше.

— Мы друзья, не более, — тихо сказал он.

— Зря ты так, — протянула Ино. — Если бы вы захотели что-то изменить в привычном укладе, то…

— Я не хочу ничего менять, — фыркнул Саэки.

— Почему нет?

— А почему да?

— Потому что очевидно, что в глубине души вы нравитесь друг другу!

Саэки поперхнулся. Ничего более абсурдного он в жизни своей не слышал. Но, наверное, хорошо, что Ино не знает, что происходит в глубине его души. Сказать ей, что ему нравится Габи, чтобы отстала?.. Честно говоря, уже давно хотелось поделиться своими переживаниями, но Саэки не думал, что его поймут.

— Хината любит Наруто, — раздельно произнёс он.

— В этом и проблема, — цокнула Ино, заправив выбившуюся прядь волос за ухо. — Точнее, это не проблема.

— Что? Это проблема! Я не привлекаю её романтически. И это взаимно.

— Почему бы просто не попробовать?

— Потому что она мне не нравится.

— Почему не нравится?

— Откуда я знаю?! Сердцу не прикажешь. Чего ты до меня докапываешься?

— Видишь, сам не знаешь, — невозмутимо продолжала Ино. — А вдруг ты бессознательно не разрешаешь себе думать о ней в таком ключе?

Саэки чувствовал, что закипает. И никакая лаванда от стресса уже точно не поможет. Чего Ино добивается такими разговорами? Преследует какие-то свои цели? Раньше ведь даже не заикалась о подобном!

— Почему ты решила, что она мне нравится? — Спросил Саэки, решив немного сменить тактику.

— Я знаю тебя больше пяти лет, — сказала Ино серьёзно. — Ты… очень изменился за последний месяц. Как будто стал спокойнее. Вечно в облаках витаешь. Часто уходишь в себя. А ещё ты купил цветы.

— Люди меняются…

— Но не так быстро. Очевидно, что тебя что-то тревожит. Я бы подумала, что это всё из-за Габриэль, но…

Саэки искренне надеялся, что то, как он вздрогнул при звуке этого имени, осталось незамеченным. Судя по тому, как Ино многозначительно замолчала, надеяться было не на что. Кончики его ушей не менее многозначительно покраснели.

— Да ты шутишь, — выдохнула она. — Это не может… Или может?.. Саэки?

Саэки зажмурился. Сказать? Или нет? Но разве всё уже не стало настолько очевидным, что его отрицания сделают ещё хуже? Как воспримет эту новость Ино? Будет осуждать его? Что ему делать? Слишком долго молчит. Чëрт!

— Ино, — когда он посмотрел на неё, выражение его лица выглядело совсем уж несчастным. — Я… Кажется, я люблю её.

Здесь был бы уместен щелчок — с таким захлопывается мышеловка. Тишина затягивалась. Ино шмыгнула. Она молча открывала и закрывала рот. В голубых глазах, поразительно похожих на глаза Габриэль, отражалась растерянность.

— Горе ты… — наконец покачала головой Ино, её голос понизился до шёпота. — Горе. Это звучит даже хуже, чем мои признания тебе в чувствах к Саске.

— Настолько плохо?.. — протянул Саэки, невольно улыбнувшись от последней фразы. Его сердце стучало быстрее обычного, а в горле пересохло. Все-таки то, что Ино продолжала шутить, — хороший знак. Или она не шутила?

Ино поджала губы.

— Помимо того, что ты влюбился в девочку с маниакальными наклонностями, ты влюбился в девочку из вражеской деревни. Сам как думаешь: насколько же всё плохо? — Ино потерла подбородок. — Ты уверен, что влюбился, а не пытаешься повысить чувство собственной значимости?

— Что?! Ничего я не пытаюсь!

Саэки сглотнул. В его голове было так много мыслей — одна краше другой, но он никак не мог собрать их вместе. Получалась какая-то нелепица.

— Я знаю, как это выглядит со стороны, но… ты не знаешь ту Габриэль, которую знал я. Когда я смотрю на неё, вижу уставшего и немного потерянного человека, и мне хочется помочь, — тихо заговорил он, решив не заботиться о том, как будут звучать его слова. — Разделить… бремя, которое она несёт одна. Дать понять, что ей есть на кого положиться. Дать хотя бы минутку спокойствия. Помочь ей поверить в людей. Знаешь, она всегда слушала меня. Редко говорила, но если начинала, то это было надолго, как будто слова слишком долго копились внутри. А ещё у неё такие худые руки, что мне хотелось накормить её чем-нибудь. Она постоянно подходила ко мне так близко, что иногда я даже чувствовал её дыхание, но так ни разу и не прикоснулся к ней. И Габи… Габи — особенная для меня. Мне нравится её голос, я хочу заплести её волосы, хотя я понимаю, что это глупо, потому что она всё равно не позволит, мне нельзя думать о ней так, я не знаю, увидимся ли мы ещë и захочет ли она со мной общаться после всего произошедшего…

— Эй, притормози, — скептическим тоном произнесла Ино. — Напоминаю, что именно ТЫ был тем, кого прижали к дереву. Ты жертва ситуации. По-моему, у неё вообще нет причин отказываться от общения с тобой. Ей не на что жаловаться, хотя временами ты бываешь тем ещё занудой.

Саэки фыркнул, отвернувшись. Ино мягко обхватила его руки своими.

— В этом вы с Хинатой и похожи, — продолжила она. — Гонитесь не за теми людьми и страдаете от этого. Хотя Хинате проще. Потому что она позволяет себе прожить эти чувства. Лобастый, я знаю, ты много думаешь, но не думай, что с тобой что-то не так или что тебе нужно разлюбить её здесь и сейчас. Позволь себе немного помечтать. В конце концов… это ведь твоя первая влюблённость. Какой бы она ни была, это не преступление. Просто помни: ты заслуживаешь любви. Я уверена, что ты вырастешь и встретишь достойного человека, с которым разделишь остаток своей жизни. А пока не заморачивайся слишком, ладно? Ты не неправильный. Всё хорошо.

…Саэки всегда поражало, как Ино умело читала его между строк, глядя в корень проблемы. Подбирала слова, в которых он нуждался. Утешала, заставляя верить в лучшее, и вместе с этим вправляла мозги на место. Кричала и обзывала идиотом, а потом поддерживала. Тактично. Метко. В этом вся Яманака.

Они продолжают разговор в шутливой манере. И это позволяет Саэки отвлечься. Не топить себя в чувстве вины и разочарования. Поверить, что, быть может, эти странные чувства к Габриэль пройдут. Или однажды они окажутся взаимны. Саэки терялся. Он не знал, что будет лучше для него. Что будет лучше для неё. Боялся предполагать, планировать, надеяться. Может, он ей и не нужен. И тут же хотелось рвать на себе волосы от стыда: вокруг происходят такие ужасные вещи, а он думает о своих глупых чувствах, которые, может, и не искренние вовсе.

Слова Ино действительно помогли меньше беспокоиться. Как аромат лаванды, который поначалу раздражал и беспокоил его, а потом ненавязчиво пробрался во всё закутки сознания, убаюкав мучившие его сомнения.

Саэки решил хотя бы притвориться, что ему всё равно. В ближайшее время нужно сосредоточиться на тренировках. И обязательно навестить Хинату. Найти наставника, с которым можно упражняться в медицинских техниках. А там... Пусть всë идёт своим чередом. Возможно, через несколько лет в нём проснётся долгожданная весна — та самая. Неподдельная. Искренняя. Та, что останется с ним навеки.

Саэки не знал, что оттепель его души наступит гораздо раньше. Ввалится в госпиталь, поддерживая Рока Ли за плечи. И упадёт в обморок от усталости.

Комментарий к Лаванда Этой главы не должно было существовать, но пусть будет

====== Камелия ======

Камелия (розовая) – «Тоскую по тебе».

– Даровать джинчуурики титул Казекаге? Вы спятили!

Спятили – это единственное слово, которое Габриэль могла подобрать. Стоя под десятками пристальных взглядов, она хотела провалиться сквозь землю. Баки даже ничего объяснять не стал: просто втащил в просторное тёмное помещение, где единственный источник света был направлен прямо на неё, как на животное в цирке, а все вокруг гудели и перешептывались, глядя на её неловкие попытки прикрыть глаза. Действительно цирк какой-то.

– Женщина у власти? Что о нас подумают другие Деревни? Суна развалится раньше, чем девчонка достигнет совершеннолетия.

– Однако в других Скрытых Деревнях среди Каге были и женщины. Цунаде Сенджу, помните её? Недавно она стала Пятой Хокаге.

– Все прекрасно осведомлены о делах в Конохе. Но эта, – выразительное молчание, как будто одно только имя Габриэль произносить было мерзко, – эта даже не получила чунина. О чем речь?

– Думаю, никто не станет спорить, что на данный момент она сильнее любого шиноби в нашей деревне.

– Ей тринадцать. И она совершенно не умеет контролировать Биджу внутри себя. Как вы планируете обучить еë политике?

Слова пощечинами обжигали кожу. Почему они говорят о ней, как о товаре на рынке, как будто её тут и не было?

«Смирись. Твоё мнение не учитывается».

– Но вряд ли кто-то посмеет напасть на деревню, когда еë возглавляет чудовище, о котором люди наслышаны после попытки захвата власти в Конохе.

Чудовище. Верно.

Еë руки по локоть в крови. Она неопытный, психически раздавленный подросток. Даже чунина ещё не получила. А на неё хотят нацепить белоснежную мантию Каге, совершенно не заботясь о том, что она может её запятнать.

В свои тринадцать лет Габриэль чётко уяснила, что должность Казекаге в её случае – не честь, а самое суровое наказание. Её просто ставили перед фактом. Как будто делали одолжение. Нашли способ привязать к ненавистной деревне на неопределённо долгий срок.

– Поговорим начистоту, – несколькими часами позже Канкуро сурово прищурился, сцепив руки в замок. – Они не верят, что ты можешь измениться. Я тоже. Тебя выбрали только потому, что тобой легко манипулировать.

Темари ударила ладонями по столу так, что чашки задребезжали.

– Поэтому ты обязана стать лучшей Каге за всю гребанную историю мира шиноби!

Габриэль скептически смотрела на обоих.

– Не получится. Наруто станет лучшим.

– Э-э, лучшей после Наруто, – корпусом Темари подалась вперёд и мягко заглянула в глаза сестры. – Габриэль, если будет тяжело, ты можешь обращаться к любому из нас. Мы поможем.

«Я потрачу все си-... всю жизнь, чтобы помочь тебе».

Габриэль опустила взгляд, когда её сознание затопило розовой краской. В груди болезненно кольнуло.

– Спасибо, – через силу пробормотала она, должно быть, впервые в своей жизни. Габриэль ни за что не попросит помощи у них.

Занятия, нацеленные на то, чтобы подготовить её к должности Каге, стали новым видом пыток. Изощрённым и крайне жестоким. От постоянного письма рука болела, голос пропадал из-за непривычно длинных ответов и монологов, которых ей приходилось учить наизусть.

«Отец был бы в восторге», – с сарказмом думала она, когда сил на работу совсем не оставалось, а ночные медитации переставали помогать.

Суна до сих пор оплакивала смерть Четвёртого Казекаге, что казалось удивительным. Хотя родитель из него был никудышный, с ролью правителя он справлялся на отлично. Габриэль не могла осознать это в полной мере и заставить себя воспринимать его в качестве примера для подражания.

Еë мирок всегда представлял собой чёрно-белый монохром. Эдакая шахматная доска, где Габриэль – всего лишь фигура в руках отца. Пешка, которая должна была принести королю победу, но вместо этого поставила королевство под угрозу одним своим существованием.

Габриэль было шесть. И в черно-белом мире её окружали одни безликие, размытые фигуры, сливающиеся в одно большое белое, слепящее глаза и ужасно раздражающее пятно. Посреди белого холста она одна – чёрная клякса, грязная и уродливая – поскорее бы стереть.

«Не слушай всякий вздор, – говорил Яшамару. – Твоя мать любила тебя, Габриэль. И я тоже тебя люблю».

Дядя – единственный человек, чьи очертания были четкими. Чьи слова она слушала. Единственный, кто заботился о ней.

В конце концов он размазался кровавыми ошметками на этом полотне и был закинут подальше, в кладовую подсознания, чтобы больше не мозолили глаза солёные слезы.

Габриэль осталась одна. В своём чёрно-белом монохроме.

Иногда, читая исторические справки в вечерние часы, когда текст расплывался у неё перед глазами и приходилось возвращаться к началу, её мысли устремлялись к зеленым листьям на деревьях Конохи. И такого же цвета глазам с изумрудными вкраплениями.

Саэки Харуно был слишком ярким даже по меркам цветного мира. Габриэль ни разу не видела цветение сакуры вживую, но при виде него казалось, что более наглядного пособия не найти.

Слишком... цветочным Саэки выглядел со своими перламутрово-розовыми волосами.

Габриэль засматривалась на него с придыханием еще до того, как он впервые заговорил с ней: его эмоциональные реакции были возмутительны и не могли не привлекать внимание.

Саэки говорил вещи настолько бредовые, что Габриэль сомневалась в его адекватности, а ведь обычно именно ей доставалась роль невменяемого человека. Он смотрел на неё тепло, но не снисходительно, не свысока, как на какую-то красивую куклу, в сущности ничего собой не представляющую. Относился к ней мягко не потому, что считал её слабее себя. Невзначай делал обескураживающие комплименты, звучащие так естественно, словно он знал её уже тысячу лет.

Глупый. Не сбежал от неё. Не отступил, когда демон показал себя. Не проклинал.

Глупый. Зачем он подставил себя под удар? Почему не умолял о пощаде?

«Габи, я помогу, обещаю».

Глупый. Как он собирался помочь, когда от смерти его не отделяло ровным счётом ничего?

Хотя нет.

Кое-что отделяло.

Как так вышло, что весенний мальчик в короткие сроки стал занимать важное место на её шахматной доске?

Габриэль была уверена, что рано или поздно Саэки отвернется от неё. Ей хотелось показать ему свою отвратительную натуру, чтобы он держался от неё подальше. Чтобы она не успела привязаться. Чтобы потом не было больно. Шукаку издевательски хохотал.

Она ругала себя за доверчивость, напоминала, что обещала себе не обжигаться дважды. Габриэль боялась. Саэки чересчур похож на покойного дядю.

Яшамару всегда говорил, что любит её. Он готовил ей еду и никогда не подмешивал в неё яд. Он расчесывал её волосы деревянной расчёской и завязывал хвостики, смешно торчащие в разные стороны. Гладил по голове, и это было так приятно, Габриэль так жаждала ласки, что всегда льнула к протянутой ладони. Иногда дядя даже оставался с ней ночью, учил находить созвездия, и Габриэль не чувствовала себя одинокой и потерянной. Яшамару подарил ей детство. Островок спокойствия среди океана лжи и жестокости. Яшамару говорил, что любит её.

Оказывается... Любовь – это довольно непостоянная и извращённая вещь. Ты поддаешься на ласковые слова и милые жесты, твою бдительность усыпляют, а потом... Пух. Волшебство рассеивается. И ты убиваешь раньше, чем успевают убить тебя. Закон джунглей. Судьба коварна.

Перед смертью Яшамару говорил, что никто никогда не любил и не полюбит её.

Габриэль думала, что это к лучшему.

Габриэль запрещала себе жалеть его, вспоминать все светлые моменты, что связывали их. Она поступила правильно. И извлекла важный жизненный урок.

Слова «я тебя люблю» необязательно правдивы.

Добрые поступки могут быть продиктованы дурным мотивом.

А на родственные связи всем плевать.

Отец пытался убить её, как неудачный эксперимент. Возненавидел ребёнка, что погубил любовь всей его жизни. Канкуро часто кричал, что Габриэль – бессердечная тварь, а Темари испуганно пыталась заткнуть его. Но Габриэль было всё равно. Канкуро всего лишь говорил правду. А на правду не обижаются. Так в шутку иногда говорил Яшамару.

Она – бессердечная тварь. Не человек. Мысли демона уже давно перемешались с её собственными. Стали практически неотделимыми.

Габриэль – бессердечная тварь. Она привыкла к этой роли давно. Она отточила свои навыки до безупречности. Она научилась затыкать голос совести.

Яшамару всегда ненавидел её.

Любовь оказалась обманчивой.

...Саэки в принципе напоминал Яшамару больше, чем ей бы того хотелось. Но эмоциональность мешала Саэки притворяться кем-то другим и лгать. Габриэль знала, когда раздражала его, когда он грустил или когда был в хорошем настроении. Саэки по большей части был довольно прямолинеен.

Но это ничего не меняло. Габриэль всего лишь пользовалась им. Не её беда, что он оказался настолько простым и наивным.

Но почему в тот момент, когда она прижала его к дереву, сквозь разум пронёсся тонкий детский голос – голос шестилетней девочки, которого она не слышала уже много лет:

«Не надо! Ему же больно! Перестань!»

Злилась на саму себя: разве её это волновало прежде? Почему всё, что касалось Саэки Харуно, выходило за рамки обыденности?

Демон в голове рвал и метал. Габриэль не хотела, чтобы его ярость обрушилась на неё. Она мечтала о покое. Мечтала снова вернуться в прохладный лес и, прислонившись спиной к дереву, слушать рассказы чудаковатого розоволосого мальчика.

Хотелось выть от беспомощности. Неужели ему скучно жить? Говорит, что поможет? Зачем? Пытается спасти свою жизнь любой ценой? Почему в его глазах нет страха? Почему он продолжает пытаться защищать её, находясь в таком плачевном положении? К чему напрасные жертвы? Саэки всё равно возненавидит её однажды. И это будет справедливо.

Любить только себя, заботиться лишь о себе – заповеди, руководившие ей, вырезанные на коже в виде кандзи «любовь».

Но правда была в том, что ни одна из них не соблюдалась.

Габриэль ненавидела себя. И так было всегда.

Габриэль ненавидела себя, когда не смогла ему поверить, хотя проснувшаяся в ужасе душа кричала, что она совершает ошибку, отталкивая единственного человека, проявившего к ней доброту. Ненавидела, когда сжала его хрупкое тело чуть сильнее, чтобы больше не смотрел на неë затуманенными болью глазами, чтобы не надрывался, думая, что её ещё можно спасти, чтобы не чувствовал больше ничего. Это была она. Всё это время это была она. Не демон. Она – и есть главный монстр.

Габриэль на самом деле не заслуживала Саэки Харуно. Он был таким... Замечательным. Во всех отношениях. А Габриэль – бессердечная тварь. Её поступки оправдать нельзя.

Наруто – такой же, как она: со своим демоном внутри, отвергнутый обществом и увядающий в одиночестве. Но он остался дружелюбным и миролюбивым мальчиком с большой мечтой и железобетонным упорством. Он не отстранялся от людей. Он был у всех на виду. Его близкие друзья, дорогие ему люди вытянули его из омута отчаяния. За них он собственную жизнь отдать готов. Поэтому Наруто сильнее её в тысячу раз. У него есть те, кого он защищает. Те, кого он любит. Кто любит его в ответ.

Габриэль даже подумать боялась, не хотела признавать, что ей тоже, ей тоже отчаянно хочется урвать хотя бы кусочек такой любви. Обрести друзей. Стать лучше. Хотя бы попытаться искупить свои грехи перед Деревней. Доказать, что она не пропащий человек. Но прежде чем доказывать, нужно поверить самой. А Габриэль не верила. Более того, она собственными руками разрушила хрупкую связь, образовавшуюся между ней и Саэки. Имела ли она право думать о нем после этого? Что она скажет, если они встретятся?

Саэки уже давно стал чем-то вроде навязчивой идеи. К хорошему быстро привыкаешь. Попробовав раз, не можешь остановиться. Габриэль не заметила, когда стала нуждаться в нём. Преисполненные энтузиазма речи, успокаивающий тихий голос, нежная улыбка, даже дергающийся от раздражения глаз – всё это стало таким привычным.

Нет, она не думала о нём постоянно: у неё было слишком много работы. Но когда она делала перерывы, в трансе следя за пламенем свечи, когда лежала ночью без сна, когда бродила по пустынным улочкам Суны, игнорируя шарахавшихся от неё людей, в мыслях невольно проскакивало: «Что бы Саэки сделал, если бы я отпустила его тогда?», «Саэки злится на меня?», «С Саэки всë хорошо?», «Как бы на моём месте поступил Саэки?», «Саэки бы настоял, чтобы мы зашли в цветочный», «Саэки-Саэки-Саэки-Саэки-хочу-поговорить-с-Саэки». Так она из раза в раз обнаруживала себя у местного неказистого цветочного магазинчика. Один раз она зашла внутрь, и стоящий за прилавком мужчина чуть не потерял дар речи. В глаза сразу бросились кактусы всевозможных форм и оттенков. Были там и цветы. Правда, они разместились по углам и представляли собой жалкое зрелище. Большинство уже увядали, у некоторых виднелись засохшие листочки. Она стояла у этих полок, её глаза разбегались, как и редкие посетители, едва замечали девочку с кроваво-красными волосами. Габриэль завороженно смотрела на пушистый цветок, чьи небольшие ярко-розовые лепестки красиво сходились спиралью к сердцевине. «Камелия японская», – прочитала Габриэль на табличке и подумала: «Она хорошо смотрелась бы в его волосах». А потом покачала головой и решительно вышла из магазина под облегчённый вздох владельца: «Нет. Ему подходит красный».

«Ты привязалась к мальчишке, – не раз смеялся над ней демон. – Лучше бы мы убили его сразу».

«Ты ошибаешься, – упрямо повторяла Габриэль, – всё не так».

«Верно. Всё ещё хуже».

Габриэль сердито сопела, с интересом разглядывая трещины на потолке.

«Я понимаю, что ты всего лишь эмоционально нестабильный подросток, но твои муки совести мне надоели. Ты либо забываешь о мальчишке, либо не отпускаешь его до конца своей жизни».

«А ты приверженец радикальных решений, не так ли?».

«Пока мы решали проблемы так, всë было хорошо. Можешь убить его при встрече – и дело с концом».

Габриэль покачала головой.

«Нельзя. Ты и сам знаешь. Меня раздражает это не меньше твоего. Но мы ничего не можем сделать».

«Не пытайся со мной договориться, это дипломатическое дерьмо бесполезно. Разве ты не видишь, что твой дружок из Конохи сделал тебя уязвимой? Он и желтоголовый придурок с жабой».

«Его зовут Наруто. Мы с Саэки не друзья».

«Ой, не углядел, когда вы перескочили эту фазу. У нынешней молодёжи всё так быстро происходит».

«Опять бредишь?»

А миссия в Коноху неумолимо приближалась. И паника охватывала до дрожи. Габриэль знала, что не нанесла Саэки непоправимых повреждений. Он должен быть в порядке. Но вдруг она чего-то не учла? Вдруг что-то пошло не так? Вдруг он возненавидит её – что значит «вдруг», если она на это и рассчитывала? Как... смотреть ему в глаза?

Долгие месяцы. Сомнений. Непонимания. Ненависти. Срывов. Они остались позади.

И сейчас, потрёпанная, вымотанная до невозможности, с пьяным Роком Ли наперевес, она появилась посреди кабинета Пятой только для того, чтобы оставить его здесь и...

– Габи?..

О господи.

Вспышка розового заслонила реальность. Пронзительные зелёные глаза неверяще уставились на неё. Она шумно втянула ртом воздух, не в силах отвести взгляд.

Что он здесь делает?

Сердце гулко отбивало учащенный ритм, заставляя конечности дрожать.

Из всех людей...

– Габи!

Пусть это не будет правдой.

Ноги подкосились, сознание заволокло дымкой, и больше она не помнила ничего, кроме рук, поддерживающих её обмякшее тело.

Саэки переминался с ноги на ногу, поддерживая Габриэль в вертикальном положении, пока Цунаде наспех сканировала еë чакрой. Он не знал, была ли Габриэль настолько худой или на нём сказывались регулярные тренировки, но она казалась ненормально лёгкой. Его сердце быстро колотилось в груди. Он был так взволнован еë появлением, но радость встречи омрачалась волнением. До сих пор не верилось, что это происходило в реальности. Габриэль здесь, в Конохе – как так вышло? Почему она ворвалась прямо в кабинет Цунаде? Что с ней случилось? И почему от Рока Ли несёт перегаром?

– Внутреннее кровотечение, – произнесла Цунаде, выпрямившись, и, увидев ужас в глазах ученика, добавила:

– Было. Скорость регенерации у джинчуурики поистине великолепна.

Облегчённый вздох сорвался с его губ, Саэки на мгновение прикрыл глаза, позволив себе склонить голову и щекой прижаться к рыжей макушке. Под иронически-вопросительным взглядом наставницы густо покраснел и уложил её на кушетку.

– Если всё в порядке, – заговорил он быстро, – то почему она не очнулась?

– Переутомление, – махнула рукой Цунаде, опускаясь на колени рядом с засопевшим прямо на полу Роком Ли и критически осматривая его.

– То есть, – Саэки сглотнул, стараясь не упускать ни одно её действие из виду. – Она спит? Тогда Биджу...

– Молчи об этом, – нахмурилась женщина. – Скорее всего, Однохвостый тоже уснул. В противном случае мы бы были уже мертвы.

Саэки сглотнул, переведя взгляд на Габриэль. Он почти забыл, каким болезненным былцвет её лица. Сон ей точно не повредил бы.

– Саэки, – позвала Цунаде. – У него вывих, – она кивнула на Ли. – Ты справишься.

Саэки даже не скрывал удивления, но с готовностью кинулся к другу. Вообще-то на днях ему с трудом удалось оживить рыбу, и он сомневался, что уже может лечить людей, но раз Цунаде-сама говорит ему попробовать... Осторожно закатал зелёную штанину: левая стопа была вывернута под неестественным углом, образовался отёк, а кожа покраснела. Саэки прикусил губу, мысленно считая до трёх, пока его пальцы не потеплели, и чакра не охватила ладони. Анатомические пособия мелькали перед глазами, когда он поднёс одну руку к припухлости и увеличил поток чакры, направляя её под кожу, а другой уже тянул конечность на себя. Его руки немного дрожали от волнения, когда стопа вернулась на своё место, и от прежней картины осталось только покраснение.

– Дай-ка я посмотрю, – вмешалась Цунаде. После её взгляд прояснился. – Всё хорошо сделал. Молодец. Но до совершенства ещё далеко. Не вздумай забрасывать учёбу!

Саэки кивнул, сдержанно улыбнувшись новой маленькой победе, и по привычке присел на край кушетки. Габриэль лежала там, её грудь еле заметно вздымалась, руки были раскинуты в стороны, и сквозь кожу на запястьях просвечивали синие вены.

– С ней всё будет в порядке? – Не удержался от вопроса Саэки.

– Нет причин для обратного, – бросила Цунаде и усмехнулась. – А ты сильно переживаешь, как я смотрю. Не расскажешь мне занимательную историю своего знакомства с дочерью Четвёртого Казекаге?

С секунду Саэки просто переводил округлившиеся глаза с Цунаде на Габриэль и обратно, молча открывая рот и тут же закрывая его.

– ...С кем, простите?!

Два часа ночи. В палатах давным-давно царил мрак, и только слабый мерцающий свет озарял коридоры больницы. Саэки обходил палаты, проверяя состояние пациентов и, если те не спали, интересовался, не нужна ли им помощь. Пришлось успокаивать одного расплакавшегося мальчика, поменять несколько капельниц и принести стакан воды сломавшей ногу женщине. В целом всё было нормально. Когда пришло время открыть дверь в одиночную палату, где лежала Габриэль, он несколько раз глубоко вздохнул и заверил себя в том, что всё будет хорошо.

Он ожидал, что она будет спать, но её фигурка стояла спиной к нему у закрытого окна и слегка пошатывалась, кажется, не обратив никакого внимания на вошедшего. Саэки не знал, стоит ли ему сейчас исполнять свои обязанности. Впервые за долгое время он мог снова поговорить с ней и ужасно нервничал.

– Привет, – тихо сказал он скорее для того, чтобы привлечь её внимание, и с щелчком закрыл за собой дверь. Габриэль вздрогнула. – Как ты себя чувствуешь? Всё хорошо? Тебе что-нибудь нужно?

Она обернулась. Распущенные волосы покачнулись, и лунный свет засеребрился на волнистых прядях. Внутри всë сжалось и похолодело. Саэки невольно отступил к двери. Узкие светящиеся полоски кислотно-жëлтых зрачков уставились на него. Она ничего не делала и не говорила, что оставляло Саэки в неуверенности, хотя он твёрдо знал: это уже не она. Габриэль выглядела абсолютно обычной за исключением зловещих глаз, и Саэки не решался что-либо предпринять.

– Да, – она шагнула ему навстречу, её голос не отличался от того, к которому он привык, разве что был пропитан странной меланхолией и металлическими нотками. – Кое-что мне действительно нужно.

– Что такое? – Напряжённо спросил Саэки, чувствуя себя как во сне, пока она медленными шагами приближалась к нему. Демонические глаза сверкнули.

– Возвращение долгов.

– О чëм ты?

– Видишь ли, – она недобро прищурилась. – Мне всё никак не удавалось получить твою кровь.

Беги.

– Оставь Габи в покое, – произнёс он тихо, его ноги налились свинцом. – Дай ей отдохнуть.

Беги и не оглядывайся.

Куда, чëрт возьми, он мог бежать? Сотни пациентов находились в больнице, и он не мог рисковать ни одним из них, позволяя ей выйти в коридор. Цунаде-сама говорила, что демон не должен появиться, так как уснул вместе с Габриэль, и её тело в любом случае ослабло так сильно, что тот не сможет сделать ничего серьёзного.

Раздался приглушённый смех. Габриэль шла вперёд, и, хотя Саэки пытался сдержать её при помощи барьера из чакры, она двигалась без заметных затруднений.

– Ты боишься, – восторженно прошептал демон. – Ке-ке-ке, тебе страшно. Кролик.

– Перестань, – сквозь зубы процедил Саэки. – Габриэль нужно отдохнуть. Она устала.

– О, она отдохнёт, не беспокойся, – неестественная улыбка расползлась по лицу. Демон напевал какой-то незамысловатый мотив, подходя всё ближе и ближе, а Саэки в такт ему отступал, пока его спина не наткнулась на холодную стену. Дрожь пробежала по всему телу. Он не знал, что будет делать отряд АНБУ с Габи, если он позовёт на помощь. Он также не был уверен, что должен привлекать внимание. Цунаде-сама говорила, что в случае чего Однохвостый не сможет перевоплотиться, а потому никакой опасности не представляет. Может, он блефовал?

– Что ты делаешь? – Севшим голосом спросил Саэки, чуть ли вставая на цыпочки, когда её рука потянулась к нему, и шероховатые от слоя песка пальцы провели линию вдоль пульсирующей на шее венки.

– Подумать только, ты уже дрожишь, – хихиканье. – А сердечко-то как колотится.

– П-подожди, – выдохнул он, сглотнув. – Давай поговорим?

Демон вновь рассмеялся и не ответил.

– Э-э, кто ты вообще? – В панике спросил Саэки, пытаясь отвлечь внимание зверя.

– Странный вопрос. Ты ведь уже знаешь. Шукаку, – промурлыкал он елейным голосом. – О чëм же кролик собрался со мной разговаривать?

– О... О Габриэль? – Неуверенно предложил Саэки, втянув голову в плечи.

– Хорошо, что наши мысли сошлись. Давай поговорим о Габриэль. В любом случае, это то, что я собирался сделать.

Саэки прикусил губу. Отлично. Если кровожадный тануки готов к переговорам, значит, для Саэки ещё не всё потеряно. Он всё выжидал момент, когда сможет парализовать её, впустив чакру в определённые пять точек на шее, но в настоящий момент в нём зажглось любопытство.

Лицо Габриэль внезапно посерьëзнело.

– Я знаю, какие надежды ты тешишь в отношении неё, – вкрадчиво заговорил Шукаку. – Имей в виду, кролик, если однажды ты добьёшься взаимности, а затем предашь, я прослежу, чтобы ты пожалел о том, что родился на свет. Я разорву тебя на малюсенькие кусочки, чтобы ты умирал так долго и мучительно, что в конце концов ты будешь умолять меня о том, чтобы я забрал твою жалкую жизнь.

Зубы стиснули истерзанную губу. Это... что вообще за номер? В абсолютном ступоре Саэки таращился на Габриэль и не знал, что тут можно сказать.

– Я... Эм... понял, но...

Слабая усмешка прервала его.

– Нет. Ты не понял. Я сделаю это не из заботы о девчонке. Я рад избавиться от неё, будь уверен.

Тогда к чему все угрозы? Со стороны выглядело так, будто Шукаку не хотел, чтобы Саэки причинил Габриэль боль, а потому решил обработать ему мозги.

– Ты предашь не только еë, – продолжал демон, мороз пробежал по коже. – Ты предашь меня. Если решишь связаться с ней, то будешь принадлежать нам обоим. Нравится тебе это или нет. Так что советую не делать ничего, о чем ты будешь жалеть.

Что, чëрт возьми, это должно значить?! Саэки уже не хотел разбираться. Пора заканчивать с этим. Привкус железа резанул по рецепторам, и Габриэль вздрогнула.

– Испытываешь моё терпение, кролик, – прошипел Шукаку.

Она подалась вперёд, и Саэки дëрнулся, резко втянув воздух, когда еë шершавый язык скользнул по его дрожащей губе, на какое-то мгновение задержался на ранке, надавливая на неё, чтобы слизать проступившую кровь, раздалось удовлетворенное урчание, и... Этого оказалось достаточно, чтобы Саэки, колотящийся от взрыва смешанных эмоций, успел надавить на все пять точек и заблокировать её.

Окаменевшими руками он подхватил парализованное тело и поспешно уложил Габриэль в кровать. Словно бредя в тумане, вышел из палаты.

КАК. ЭТО. ВООБЩЕ. МОГЛО. ПРОИЗОЙТИ. ОБЪЯСНИТЕ. ПОЖАЛУЙСТА.

Трясущиеся пальцы медленно дотронулись до губ. Его всего передёрнуло, лицо залило краской, и Саэки сполз на пол, зажмурился и беззвучно закричал.

«Она лизнула меня!!! Мне тринадцать! Я морально не готов!!!»

«Во-первых, чисто фактически, это сделала не она, – срывающимся голосом заорало подсознание в ответ. – Во-вторых, Шукаку хотел тебя СОЖРАТЬ, я тебе точно говорю! В-третьих, поздравляю, шаннаро, ты избранный!».

«А-А-А, КАК МНЕ СМОТРЕТЬ ЕЙ В ГЛАЗА ЗАВТРА?! Я УМРУ, Я ТОЧНО УМРУ ДО РАССВЕТА».

«Отставить умирание! Не первый и не последний раз!»

«Очень даже первый!!!»

«Но не последний же!»

«Ты меня успокаиваешь или добиваешь?!»

Голос разума молчал, и Саэки глубоко вздохнул, тщетно пытаясь успокоиться. Потëр заалевшие щеки ладонями, словно желая стереть с них дурацкий румянец. Ладно. Хорошо. Допустим. Надо рассматривать ситуацию реально: его хотели убить. Саэки к этому не привыкать. Саэки мог с этим смириться. Нужно просто принять случившееся. И отпустить. А не вспоминать ночами, сгорая от смущения. Сейчас бы неплохо оказаться на свежем воздухе или под ледяным душем. Или наедине с парочкой тренировочных манекенов, чтобы разрушить их к чертям. Но вряд ли кто-то согласится его подменить.

Саэки поднялся на ноги, взъерошил волосы. Сейчас правильнее всего рассказать Пятой о случившемся... опустив некоторые подробности, разумеется. И всё будет хорошо. Саэки даже не подозревал, что Цунаде, не долго думая, прикажет ему безвылазно сидеть в палате Габриэль и фиксировать любые отклонения в протекании её сна, а сам Саэки после разговора с наставницей начнёт терять веру в то, что взрослые могут найти выход из любой ситуации. Оказывается, взрослые находят только вход, запирают кого-то внутри и теряют ключи.

Комментарий к Камелия Саэки, когда Шукаку угрожает убить его: Ничего страшного, переживем, мы и не такое слышали, главное – не паниковать и извлекать полезную информацию.

Саэки, когда Шукаку лизнул его: Я умру.

====== Акация ======

Акация – сожаление, признание своих ошибок.

Габриэль чувствовала себя подвешенной на крючок рыбкой, которую внезапно выдернули из воды. В голове шумело, всё тело затекло, а конечности не ощущались вовсе. Габриэль приоткрыла глаза, но веки казались настолько тяжёлыми, что она предпочла их закрыть.

Что произошло? Габриэль смутно осознавала себя, но мало-помалу мозг подкидывал кусочки вчерашнего дня и... Габриэль резко села – перед глазами поплыли чёрные пятна. Последнее, что она помнила – обвивающие её теплые руки и звучащий у самого уха голос, которого она жаждала долгие месяцы. Боже, только не говорите, что она потеряла сознание у Саэки на глазах. У САЭКИ НА РУКАХ. При мысли об этом мурашки стекали по телу, а уязвленная гордость непрестанно фыркала.

Сейчас же Габриэль сидела на кровати, укутанная в мягкое одеяло, и, похоже... Она только что проснулась. Что само по себе являлось поводом для паники.

«Эй, – позвала Габриэль, осматривая себя на наличие повреждений. – У тебя же хватило ума не высовываться?»

Подозрительная тишина была ей ответом, и Габриэль цокнула. Надежда на то, что Шукаку не воспользовался ситуацией, с каждой секундой затягивающегося молчания становилась всё более и более ничтожной. Хоть бы он не натворил ничего серьёзного. Ещё и Саэки так некстати оказался рядом... Ой, не к добру это всё.

Габриэль свесила босые ноги на пол, поднялась с кровати. И сразу опустилась обратно: на стуле в углу комнаты сидел Саэки, подперев щеку рукой. Его глаза были закрыты, но ресницы то и дело трепетали, будто он находился где-то на границе между сном и явью. Габриэль зажмурилась, пытаясь унять волнение. Ситуация с каждой секундой становилась всё более смущающей. Почему он здесь? Сколько времени он здесь, если засыпает на ходу? Она должна разбудить его?

«Если из-за тебя у нас сорвётся мирное соглашение с Конохой, клянусь, я найду способ уничтожить тебя».

«Тебе никогда от меня не избавиться», – наконец объявился Шукаку, и Габриэль практически видела, как тануки довольно размахивал хвостом. И хотя его фраза больше походила на угрозу, Габриэль чувствовала облегчение.

Она бесшумно прошла к двери и уже взялась за ручку, когда из дальнего угла раздался хрипловатый голос:

– Стоять.

Габриэль замерла, сердце пропустило удар, когда она услышала стремительные шаги по направлению к ней, и медленно обернулась. Саэки, немного взъерошенный и сонный, мгновенно оказался на расстоянии вытянутой руки. Его брови были сведены к переносице, лицо скривились и выражало крайнюю степень измученности, как будто был готов встретиться с чем-то неприятным, но, как только он окинул её внимательным взглядом, черты его лица разгладились. Саэки похлопал себя по щекам, пытаясь прогнать остатки сна, вновь вгляделся в неë. Он вдруг запрокинул голову назад, взъерошив волосы, и протянул на выдохе с явным облегчением:

– Ты не представляешь, как я рад тебя видеть!

Габриэль так и стояла, прикованная к месту его взглядом и словами. И как прикажете на это реагировать? Она долго хотела встретиться с ним, но теперь мечтала лишь сбежать. Почему это должно быть настолько неловко?

– Мне нужно идти, – выдала она первое пришедшее в голову оправдание.

Его лицо вытянулось.

– Подожди. Куда? – Затараторил он. – Габи, я, эм... Давай я провожу тебя?

Что-то больно сжалось в его груди, когда она поспешно отвела взгляд и покачала головой.

– Я возвращаюсь домой.

– Но тебе ещё нельзя, – возразил Саэки.

– Я не могу задерживаться.

Она пыталась объяснить ему одними глазами, что не могла находиться здесь, с ним, будучи в таком ужасном состоянии, с тяжёлым чувством вины и горечи, разговаривать, как будто ничего не случилась и она не покалечила его в прошлый раз. Но он или не понимал, или не хотел понимать.

– Габи, иди в постель, – мягко заговорил Саэки. – Ты пропустила завтрак, но обед принесут где-то через два часа. Тебя успеют осмотреть до этого времени.

– Но это слишком долго.

– Придётся подождать. Тебя выпишут послезавтра.

– Я должна вернуться немедленно.

– Нельзя.

– Ты не можешь просто удерживать человека против воли.

– О, ещё как могу, – усмехнулся Саэки. – У меня приказ от Хокаге.

Габриэль фыркнула.

Она могла бы уйти, он бы ни за что не остановил её, но не хотелось доставлять Саэки ещё больше проблем, чем она уже доставила. Однако как же утомительно! Что она должна сказать?

Габриэль села, подтянув ноги к груди. Когда она случайно поймала его взгляд, Саэки вдруг очень заинтересовался пуговицами на своём белом халате. Это была хорошая возможность осмотреть его с ног до головы, и обнаружить, что с последней их встречи многое в нём изменилось.

– Ты подстригся, – тихо сказала Габриэль.

Саэки почему-то покраснел и снова взъерошил волосы, которые теперь действительно едва доходили до мочек ушей.

– Да-а, – неловко протянул он. – Это так заметно?

Она кивнула.

– И как? – Он нервно дёргал розовые пряди, глядя куда-то в сторону. – Выглядит лучше, чем было?

– Твои волосы всегда хорошо выглядят, – невозмутимо ответила Габриэль.

Саэки поперхнулся. Что ж, это явно были не те слова, которые кто-либо ожидал услышать от неë.

– Ты это серьёзно?

– Почему ты думаешь, что я вру?

– Нет, я не к тому. Просто немного непривычно. Спасибо, – сказал Саэки, почти смирившись с тем, что никогда не перестанет краснеть в её присутствии. – Твои волосы тоже всегда хорошо выглядят.

– А ещё у тебя мешки под глазами, – Габриэль провела пальцем вдоль нижнего века.

– Ох, это потому, что я дежурил этой ночью.

– Как так вышло, что теперь ты работаешь в больнице? – Нет, она помнила, что он и прежде часто заглядывал сюда, но сейчас он выглядел... Обосновавшимся.

Саэки пожал плечами.

– Я не придумал иной сферы, в которой смог бы проявить себя лучше. Медики всегда полезны.

– И ты совсем не спал?

– Утром немного задремал, – смущённо признался он. – Примерно с трëх ночи мне поручили следить, чтобы с тобой ничего не случилось.

Её руки сжались в кулаки, а дыхание прервалось.

– Ты был здесь, пока я спала?..

Саэки кивнул.

– Я... – в горле пересохло, Габриэль быстро облизнула губы, не заметив, как его взгляд проследил за этим движением. – ...ничего странного не делала?

Саэки спохватился не сразу. Зелёные глаза встретились с её, и он вдруг закашлялся, поспешно отвернувшись.

– Нет, – выдавил он сдавленным голосом, сунув руки в карманы халата. – Ничего. Совсем. Правда.

Габриэль покосилась на него. Что ж, в разведку ему лучше не идти. Он совсем не умеет врать.

– Пожалуйста.

Саэки шумно вздохнул.

– Шукаку завладел твоим телом, но он не покидал пределы этой комнаты и никому не навредил. Мне несколько раз пришлось обездвижить тебя.

– Шукаку? – Широко распахнувшиеся глаза забегали из угла в угол, её плечи напряглись, а руки непроизвольно обняли колени, подтянув их ближе к телу. Габриэль опустила взгляд, – Так ты уже знаешь... Вы разговаривали?

– Да, он запугивал меня, – замахал руками Саэки. – Ничего серьёзного.

– Поверить не могу, что ты до сих пор жив.

– Звучит так, будто ты расстроена.

– Нет, я... – она замялась. – Я рада, что ты в порядке.

– Прости. Говорить это было неуместно с моей стороны.

Её плечи опустились, Габриэль лишь покачала головой и хотела сказать что-то ещё, но тут дверь в палату под их синхронное вздрагивание резко распахнулась, и внутрь влетел зелёный вихрь – Рок Ли, преисполненный энергией, наспех потряс Саэки за руку и поприветствовал немного растерявшуюся Габриэль.

– Что ты здесь делаешь? Я думал, ты не встанешь сегодня, – улыбнулся Саэки, глядя на его бодрый вид.

– Я тоже, – кивнул Ли, рассмеявшись. – Но я решил, что похмелье не должно быть преградой тренировкам и встречам с друзьями.

Его глаза обратились к успевшей принять невозмутимый вид Габриэль. Ли скорбно опустил голову и приложил руку к сердцу.

– Я пришёл, потому что не мог не извиниться перед столь прекрасной дамой за свой неподобающий вид вчера и поблагодарить её за спасение своей жизни.

Прекрасной. Дамой. Отлично. Замечательно. У Саэки невольно скрипнули зубы. Он недоуменно перевел взгляд с Ли на Габриэль, задержавшись на ней. Вчера из-за переживаний о её состоянии он как-то позабыл расспросить Цунаде о том, что они вообще делали вместе. Это казалось неважным, второстепенным.

– А что произошло вчера? – Наконец спросил Саэки у Ли, когда понял, что Габриэль впала в ступор и говорить не собиралась.

– Честно говоря, – он стыдливо прикрыл глаза, – я и сам почти не помню. Это ужасно, потому что я знаю, что битва была невероятной! Одной ногой я уже стоял в могиле. Не знаю, говорил бы я с тобой сейчас, если бы не подоспевшая помощь. Это было подобно явлению ангела. Чудесное избавление от верной гибели!

– И как ты отделался одним лишь вывихом? – И вот она уже ангел. Что дальше? От охватившего внутренности жара у Саэки уже дёргался глаз, но этот факт старательно игнорировался.

– Алкоголь – мой враг и мой друг, – трагично изрёк Ли. – Моё благословение и моё проклятие.

– Нас обоих чуть не убили, – наконец заговорила Габриэль, не глядя ни на одного из них. – Тот человек происходил из древнего клана, мог сражаться собственными костями и был на редкость живучим. Моей заслуги нет. Нам просто повезло. Он умер от болезни.

– Она ещё и скромная, – заголосил Ли, уткнувшись Саэки в плечо, тот криво улыбнулся. – Она идеальна.

– Кто бы сомневался, – прошипел Саэки одними губами, чувствуя, как ногти всё сильнее впиваются в тыльную сторону ладони. Габриэль смотрела на него, натянутая, как струна, её руки с силой сжимали край одеяла, а в глазах читался немой вопрос. Саэки вздохнул.

– Имеется в виду, что Ли тебе очень признателен. Ты умничка, Габи, – он похлопал Ли по плечу, заставляя его отстраниться и перестать цепляться за него. – И да, скоро будет проходить осмотр, так что, Ли, тебе лучше вернуться в свою палату.

– Умничка? – Вскрикнул Ли. – Признателен? Нет. Это не то. Это не раскрывает всех граней моих чувств. А я очарован. Кажется, навсегда.

За-ши-бись.

– Тебе правда стоит уйти сейчас, – проскрежетал Саэки, с каждой секундой закипая всё больше. – Медики не должны разыскивать тебя по всей больнице.

– Я не могу. Эмоции переполняют меня.

– Я. Тебя. По-хорошему. Прошу.

– Габи-сан! – Ли вдруг упал на колени перед ней, Габриэль машинально отшатнулась, нервно глядя по сторонам, пока Саэки ошарашенно застыл.

– Вы подобны прекрасному цветку лотоса! Когда я смотрю на вас, в моей душе наступает весна юности! Габи-сан, я...

– Я Габриэль.

– Габриэль из Сунагакуре но Сато! Я люблю тебя! Прошу, давай встречаться, а потом поженимся!

– Ли! – Рявкнул Саэки, хватая друга за плечи и разворачивая на сто восемьдесят градусов. – Что ты тут устроил?! Марш отсюда!

– Но Саэки-кун! – Запротестовал Ли, преисполненный самых искренних чувств. – Это важнее моего здоровья! Я погибну в муках пылающего сердца, если не...

– Уходи, пока я сам тебя не угробил!

Саэки, которого уже немного потряхивало от едва сдерживаемой ярости, подталкивал его к выходу, но Ли вдруг повернулся к нему, и на его лице было воинственно-восторженное выражение.

– Угробил? Я принимаю твой вызов! Саэки-кун, для меня будет честью соперничать с тобой. Когда мы можем сразиться?!

Что-то внутри него надломилось. Саэки понимал, что не должен выходить из себя, но пренебрежение со стороны Саске и Шикамару, чувство вины и беспомощности, переживания за товарищей, усталость, отсутствие сна, многократные встречи с Шукаку этой ночью решили всё за него. Саэки вдруг рассмеялся.

– Думаешь, я дурак? – Зашептал он, резко шагнув к Ли. – Если я захочу тебя убить, я не стану назначать дату. Я вообще не буду драться с тобой. Просто однажды капелька яда случайно упадёт в твою тарелку. Или я по чистой рассеянности введу тебе чуть большую дозу лекарства, предварительно не продезинфицировав шприц. Или одной чудесной ночью, – зарычал Саэки, оттесняя ошалевшего Ли к двери, – пока ты будешь под действием снотворного, моя рука может дрогнуть, и вместо того, чтобы напоить тебя отваром, я вырву твой язык, порежу его на кусочки и запихну обратно в глотку!

Ли сглотнул, хватаясь за ручку.

– Из всего этого, Саэки-кун, я могу сделать только один вывод. Я был прав: мы соперники, потому что ты тоже лю-...

– ВЫМЕТАЙСЯ.

Его сердце тяжело билось в груди. Руки так и чесались придушить Ли здесь и сейчас, и Саэки с тоской смотрел, как Габриэль остекленевшим взглядом сверлит закрывшуюся дверь. Шукаку хохотал. Габриэль пыталась переосмыслить произошедшее, но все казалось настолько абсурдным, что скорее напоминало фантазию воспаленного мозга.

– Габи. Габи!

Она вздрогнула и посмотрела на него.

– Ты в порядке? – Тихо спросил Саэки, заглядывая ей в глаза. Она оглянулась, будто удивившись его вопросу: по кафельной плитке змейками струился песок. Габриэль неуверенно кивнула и поежилась, потирая плечи, пока песчинки возвращались к ней.

– Холодно? Закрыть форточку?

– Не надо.

Саэки отдернул руку от окна и принялся перебирать складки занавески. Он глубоко вздохнул, втягивая прохладный уличный воздух, чтобы хоть как-то унять внутреннее смятение.

– Саэки.

– Да?

– Я плохо на тебя влияю, – обречённо произнесла Габриэль.

– С чего ты взяла?

– Ты только что рассказал своему другу, как планируешь убить его.

– Э-э, – Саэки по-совиному моргнул, – не то чтобы я на самом деле планировал убивать его. К тому же я не настолько глуп, чтобы раскрывать ему реальные планы. Все способы, которые я привёл, настолько банальны и очевидны, что меня в сон тянет. Хотя меня и без того в сон тянет...

– Я определенно плохо на тебя влияю.

– Нет, – отмахнулся Саэки. – Это не из-за тебя.

Некоторое время они молчали. Постепенно до обоих начинал доходить весь ужас ситуации. Саэки вновь передёрнуло при воспоминании о том, как Ли признавался здесь в любви и даже сделал предложение. Как бы ни хотелось вышвырнуть его поскорее, Саэки не имел никакого права на это. Он вообще не должен был вмешиваться. Это неправильно. Ему стоило оставить их наедине, позволить объясниться друг с другом. И если бы чувства Ли оказались взаимными, то так тому и быть!

– Прости, – едва заставил себя говорить Саэки, – я не должен был прерывать его. Я извинюсь перед Ли и могу устроить вам... приватную встречу, если хочешь.

«Даже не вздумай! – Ревел Шукаку. – Этот чудик нам не нужен!»

Габриэль пристально смотрела на него, пока демон нёс какую-то околесицу. Очевидно, Саэки понятия не имел, что своей выходкой спас Ли от непреднамеренного убийства. Фраза «я люблю тебя» вызывала в ней только животный, инстинктивный страх вперемешку с холодной яростью и горечью обиды на людей, которые уже не смогут ответить за причиненную ей боль. Пожалуй, Габриэль была даже рада, что всё закончилось именно так, без лишней крови.

– Он только что сказал, что любит меня, – как можно более спокойно выдохнула она.

– Именно так он и сказал, – Саэки смотрел куда угодно, только не на неё.

– Он просил меня выйти за него замуж.

– Мгм. Что-то вроде.

– Что мне делать?

Она выглядела такой потерянной и расстроенной, что Саэки немного растерялся.

– А ты чего хочешь?

– Я ничего не хочу.

– Тогда ничего и не делай. – Саэки пожал плечами, стараясь скрыть улыбку. – Не думаю, что он от тебя отвяжется, так что просто скажи, если его внимание будет тебе некомфортно.

– И ты убьёшь его? – Чистой воды провокация, Габриэль улыбнулась бы, чтобы он понял, что она всего лишь дразнит его, но она говорила это с каменным лицом, и Саэки занервничал.

– Не-е-ет, – замахал руками он, – я просто возьму несколько уроков убеждения у Наруто и поговорю с ним.

Это напомнило о том, что есть ещё кое-кто, с кем Габриэль хотела встретиться, но до сих пор этого не сделала.

– Что с Наруто? – Спросила она.

Саэки как-то разом поник и нахмурился.

– Он вернулся под утро, но я ещё не видел его. Хотел заглянуть, но мне сказали сидеть здесь... – проворчал он, закатив глаза, но вдруг осёкся и поспешно заговорил:

– Это не значит, что я не хочу сидеть с тобой!

– Я понимаю. Кстати... Почему ты не пошёл с ним?

– Я бы только мешался под ногами, – Саэки поджал губы, опустив голову. – Я пытался остановить Саске, когда тот покидал деревню, но он просто вырубил меня. В план Шикамару я не вписался... От меня никакой пользы. Да и... – он вздохнул. – Честно говоря, я уже устал бегать за Саске. Это так ранит. Когда ты заботишься о ком-то, а в ответ получаешь надменный взгляд со словами «Как же ты меня достал». Ну да, куда мне, простому смертному, до Саске. Я понимаю, мы ничего никогда друг другу не обещали, но я думал, что мы друзья. И чтобы так...

С каждым его словом на душе становилось всё более и более паршиво. Внутри неприятно заныло. Саэки, наверное, и сам не осознавал, но она вела себя в точности как Саске. Даже ещё хуже. Саске хотя бы не ломал ему кости.

– Саэки.

– М?

– Прости.

Саэки склонил голову.

– Почему ты извиняешься?

– Я ужасно обращалась с тобой, – руки сжались в кулаки. – Я знаю, что словами ничего не исправить, но... – Она прикрыла глаза. – Мне действительно жаль. Очень-очень сильно. Если ты захочешь, я больше никогда не буду попадаться тебе на глаза, я пойму, если ты ненавидишь меня, я этого заслуживаю. Я могу что-нибудь сделать для тебя?

– Прекрати, – нахмурился Саэки. – Я не ненавижу тебя. И я не хочу, чтобы ты избегала меня. И тебе не нужно ничего делать.

– Я не понимаю тебя. От меня одни проблемы, а ты...

– Габи, но я не считаю, что от тебя одни проблемы. Мне нравится проводить с тобой время. И я действительно хочу общаться с тобой.

– Ты не можешь вот так взять и простить меня, – севшим голосом сказала она. – Я покалечила тебя. Ты не должен делать вид, что всё в порядке, если это не так. Ты заслуживаешь лучшего.

– Но я живой и невредимый. И, кажется, Шукаку передумал меня убивать, так что... – он покраснел.

«Серьезно, о чем, черт возьми, вы разговаривали ночью?» – Прошипела Габриэль.

«Ничего криминального, – хихикнул Шукаку. – Крольчатина действительно вкусная».

«И что это должно значить?!»

Ответа не последовало, и Габриэль обречённо вздохнула. Саэки сидел на стуле возле её кровати и мягко улыбался. Несмотря на его усталость, он выглядел действительно умиротворенным.

– Почему ты так смотришь на меня? – напряжённо спросила она.

– Я скучал по тебе, – ласково протянул Саэки, прищурившись, словно довольный кот. – Боялся, что больше никогда тебя не увижу.

Это... Было непривычно слышать. Если бы на месте Саэки оказался любой другой человек, Габриэль бы подумала, что над ней издевались. Но он говорил искренне и улыбался так тепло, что... Габриэль вдруг почувствовала, что у неё горят щеки.

– Ты не должен говорить такие вещи, – выпалила она.

– Почему нет? – Вздернул брови Саэки. – Это же правда.

– Это странно.

– Хорошо, я не буду тебя смущать.

– Я не смущаюсь.

– Ну да, я так и понял, – хихикнул он.

Габриэль кашлянула. Внезапное волнение рассеялось, как только она услышала его смех. Хорошо, что спустя столько времени он по-прежнему действовал на неё лучше любого успокоительного. И хотя Габриэль хотела, чтобы её выписали как можно скорее, какая-то часть надеялась раствориться в этом моменте.

Но ничто не вечно. Вошедшая в палату Шизуне выпроводила Саэки за дверь и, натянув перчатки, деловым тоном произнесла:

– Рубашку снять, дыхание задержать. Сейчас быстренько осмотрим тебя. И... Расслабься, пожалуйста, я не причиню тебе вреда.

Габриэль сглотнула, чувствуя, как мурашки ползут по коже, а песок опасно гудит рядом. Все-таки провести в больнице пару дней будет сложнее, чем она предполагала.