Мой брат Сэм: Дневник американского мальчика [Джеймс Линкольн Кольер] (fb2) читать постранично, страница - 2

здесь находиться?

Мне казалось смешным, что он называет британцев красными мундирами, когда сам одет в красное.

— Хорошо, хорошо, — вмешался мистер Бич. — Не будем спорить. Что случилось потом?

— Да, сэр, — ответил Сэм, — я не знаю точно, сколько людей убили, но несколько человек погибли, а затем британцы двинулись дальше в Конкорд — они там искали склады боеприпасов, но почти ничего не нашли и повернули назад в Бостон. Тогда-то минитмены и задали им жару — преследовали их до самого дома.

Сэм принялся за мясо, пока они не успели задать ему другие вопросы.

— Черт побери, это же мятеж! — сказал один из фермеров. — Они еще втянут нас в войну.

Мистер Бич покачал головой:

— Я думаю, здравомыслие победит. Никто не хочет бунтовать — только глупцы и психи.

— Сэр, в Нью-Хейвене так не считают, — заметил Сэм. — Там говорят, что весь Массачусетс станет сражаться, а если сражается Массачусетс, то и Коннектикут в стороне не останется.

В конце концов отец потерял терпение и ударил кулаком по столу, отчего подпрыгнули тарелки.

— Я не допущу, чтобы в моем доме говорили об измене, Сэм.

— Отец, это не измена…

Отец поднял руку, и в какой-то момент я подумал, что он собирается дотянуться до Сэма, но вместо этого он снова с силой ударил по столу.

— В своем доме я буду решать, что считать изменой, а что нет. Чему учили тебя в колледже?

Мистер Бич не терпел ссор.

— Не думаю, что жители Реддинга хотят сражаться, Сэм, — сказал он.

Сэм нервничал, но он бы не был Сэмом, если бы решительно не вступил в спор.

— Вас ввели в заблуждение относительно Реддинга, сэр. В этой части Коннектикута гораздо больше тори, чем в остальных колониях. В Нью-Хейвене не так уж много лоялистов^[9], а в других городах их вообще нет.

— Ах, Сэм, — сказал мистер Бич, — я думаю, когда-нибудь ты поймешь, что верность везде считается добродетелью. Мы уже сталкивались с подобным — безумцы, переодетые индейцами, бросали чай в Бостонскую гавань^[10], как будто несколько центнеров мокрого чая способны остановить самую могущественную армию на земле. Провокаторам всегда удается взбудоражить людей на неделю-другую, но потом страсти утихают, а месяц спустя об этом уже никто не помнит — кроме вдов и детей тех мужчин, которые сложили свои головы за чужих людей.

— Сэр, за свободу стоит погибнуть!

Это вывело отца из себя, и он закричал:

— За свободу?! Свободу насмехаться над своим королем? Свободу застрелить своего соседа? Испоганить тысячи жизней? Где ты набрался таких мыслей?

— Вы не понимаете, отец! Вы просто не понимаете! Если они не дадут нам свободу, нам придется бороться! Почему Англия должна богатеть на наших налогах?! Они в трех тысячах миль отсюда, какое они имеют право диктовать нам свои законы?! Они не имеют ни малейшего представления о нашей жизни!

Я занервничал, слушая, как Сэм спорит с отцом. Было видно, что мистер Бич хотел успокоить его, пока они с отцом не поссорятся всерьез, что уже случалось раньше.

— Господь повелевает человеку слушаться. Он повелевает детям подчиняться своему отцу, он повелевает людям подчиняться своему королю. Как поданный Господа я не подвергаю сомнению Его волю. Как поданный его величества Георга Третьего должен ли ты сомневаться в избранных им путях? Отвечай мне, Сэм, правда ли ты думаешь, что более сведущ, чем король и ученые мужи в парламенте?

— Некоторые из этих мужей в парламенте согласны со мной, сэр.

— Немногие, Сэм.

— Эдмунд Берк^[11].

Отец снова вышел из себя и ударил по столу:

— Сэм, хватит разговоров на эту тему!

Он говорил серьезно, и Сэм понимал, что отец не шутит. Поэтому он замолчал, и разговор перешел на ремонт церкви, который хотел сделать мистер Бич. Я успокоился. Меня пугало, когда Сэм так спорил со взрослыми. Конечно, Сэм всегда был таким — выпаливал первое, что приходило ему в голову, и ему доставалось за это от отца. Меня отец почти никогда не бил, а вот Сэма — не раз, и в основном за споры. Мама всегда говорила: «Сэм вовсе не бунтарь, он просто слишком скор на язык. Ему бы научиться хотя бы на минуту задумываться, прежде чем что-то сказать».

Но похоже, учиться этому у Сэма не было охоты. Мама очень переживала, что отец бьет Сэма за его несдержанный язык, но ничего не могла поделать. Она в любом случае считала, что отец прав — дети должны держаться в рамках приличия. Я думаю, это правильно: дети должны молчать — пусть даже они знают, что взрослые ошибаются. Но это не всегда легко — порой я и сам с трудом сдерживался.

Конечно, Сэм был почти взрослым. Ему уже стукнуло шестнадцать, он почти год провел в колледже, вдали от дома, так что на самом деле его и ребенком назвать нельзя. Это, видно, и служило одним из источников неурядиц — Сэм считал себя взрослым и не желал, чтобы кто-то говорил ему, что делать. Хотя, могу сказать наверняка, отца он все еще боялся.

Но, если честно, я вовсе не был