Карты (СИ) [Алексия Герман] (fb2) читать онлайн

Пролог

Иногда человеку хочется, чтобы всё то, что происходит с ним сейчас, оказалось простым кошмарным сном. Дурацким сном, который только мог быть в его жизни. И за одно это желание, такое простое и детское, мы порой готовы отдать всё то немногое, что у нас есть. Жаль только, что это никогда нам не помогало и не поможет.

Кристине тоже… Не поможет той маленькой девочке, сидящей на постели оскорблённым цветком и притянувшей колени к груди, как бы желающей спрятаться от всего мира. Глупенькая, разве могло это ей сейчас сохранить то, что так варварски и по-животному отобрали?

Эти тщетные попытки спрятаться уже не помогут той маленькой чистой девочке, которая сейчас медленно умирает. Умирает не физически, умирает морально… Умирает, ощущая, как сердце, и без того разодранное, разрывается на части. Хотя, разве есть там то, что ещё можно добить? Кажется, уже нет.

Но, несмотря на это, солёные слёзы почему-то отчаянно продолжают стекать по впалым девичьим щекам. А она уже не плачет так сильно, не плачет в голос. Просто нет сил, но эти капли почему-то всё также продолжают падать на окровавленную простынь. Бесконтрольные, такие… Правдивые капли — отражение полученной боли.

Но ей, кажется, всё равно на это отражение, или просто замечать не хочется. Уже просто не хватает боли, не хватает крика и даже голос уже тоже сорван. При короткой мысли об этом Кристина измученно выдыхает, качая головой, чувствуя, как снова накатывает новая волна воспоминаний. Горьких, незабываемых. Хотя такое забыть, наверное, никак невозможно. Никогда не получится.

В голове яркими всполохами восстают её отчаянные крики. Крики. Теперь даже так их назвать трудно. Скорее, похоже на жалкий скулёж, мольбу. Такую искреннюю мольбу, ведь она, как маленький ребёнок верила, что он остановится. Прекратит. Только он не прекратил, не остановился. Лишь отбросил её глупые попытки остановить его игру.

И снова жаль, что всё оказалось тщетным. Жаль — какое глупое слово, не способное отобразить хоть маленький отголосок этой боли. Ведь даже воспоминания об этом медленно убивают. Убивает то, как он истязал её. Убивает то, как грубо, больно он уничтожил всю её душу. Порвал, как какую-то дешёвую тряпку… Хотя, в его глазах она и была тряпкой. Красной тряпкой для этого животного.

Животного, набросившегося на неё, содравшего с неё эту тонкую рубашку для сна, что теперь лежала возле кровати, совершенно ненужная. Животного, сжимающего грудь, как плюшевую игрушку и неслышащего криков и просьб, умоляющих прекратить, думающего лишь об удовлетворений собственных желаний, когда он…

При мысли об этом Кристину выворачивает, а низ живота отдаётся всё той же тупой, саднящей болью, раздирающей пополам. Ещё никогда брюнетке не было настолько больно. Никогда. И так хочется банально убежать от этого. Но даже это глупое желание не может заставить её встать. После того хлопка дверью. Просто невозможно. Просто слишком тяжело сделать даже движение.

Единственное на, что хватило смогла лишь переползти на пол, бессмысленно качая головой. И со стороны это бы больше напоминало какую-то куклу в детском магазине, поломанную неугомонным ребёнком. Но даже это не было самым страшным, что произошло сегодня.

Страшными были слова… Как там говорится, словом можно убить. Её и убили. Только до последнего она не верила. Не хотела верить. Ей казалось невозможным то, что сказал тот мужчина. Животное, издевающееся над ней.

Тогда он открыл дверь и набросился на неё, так грубо, жёстко, бросив лишь: «Отрабатывай долг твоего отца, шлюха». А дальше… Нет. Кристина отчаяннее замотала головой. Приступ новой истерики накрывал вновь. Ей думалось, что больше такой истерий не должно быть, только девушка ошиблась.

Снова ей не хватало воздуха. Было нечем дышать. Ногти скользили по ковровому покрытию, пытаясь выместить злость, ничего не выходило. Хотелось орать, но всё на что была способна брюнетка лишь беззвучно двигать губами в немой попытке крика. Внутри болело всё сильнее, а горло, будто зажимали, не позволяя даже дышать. Как будто душили.

Щелчок. Она с трудом встала, превознемогая боль, сжимая кулак, собирая остаток сил. Ногти тут же впились в кожу ладони, дыхание смешалось с отчаянными криками. Секунда. И её пальцы стягивают окровавленную простынь, одеяло, подушку, бросая это на пол, колотя эти вещи. Как будто сумасшедшая. Замах. Замах. И едва весомые удары по чёртовым вещам, хранящим этот отчаянный позор.

И только почти не перепачканная ночная рубашка, которая откинута на пол, но сейчас плевать. Кристина кривит губы, тихо, как может подползает к этой чёртовой вещи, пытаясь натянуть на себя. Не получается. Но она так пытается, всё ещё лежа на этом полу и глотая солёные слёзы. И так отчаянно слабо застёгивает её, чтобы хоть как-то скрыть своё тело.

Кристина снова сжимает кулак, опирается на него в нелепой попытке встать. Получается? Ни черта. Она падает раз за разом на этот ненавистный ковёр, снова обливаясь слезами. Такими горькими. Горькими от собственной беспомощности. И ещё неизвестно, как долго тянется время, пока ей всё же удаётся встать с собственной, прошивающей всё внутри болью. Однако брюнетка поднимается. Качаясь и падая, но поднимаясь…

Мелкие шаги. Каждый шаг — новая боль, только наплевать. Внутри уже и без того, всё сгорело, оставив лишь пепел. Больше сил страдать не осталось. Силы остались только на то, чтобы отчаянно добраться хотя бы до ванной. Хотя бы чуть-чуть намочить пересохшие губы, из которых сочилась кровь.

Брюнетка не дошла, скорее доползла, рухнув на колени, пытаясь собрать те силы, которые ещё были внутри. Те, что ещё горели. И те, что при одном взгляде на своё отражение, кажется, покинули… Её лицо, раньше всегда такое красивое, которым всегда восхищались, сейчас походило на изуродованную куклу. И узнать в нём ту милую красотку было теперь почти невозможно…

Лицо полностью измученное и избитое: искусанные губы с кровавыми подтёками, огромный синяк на щеке. Как он сказал, чтобы не брыкалась. И Кристина не брыкалась, только он почему-то всё также продолжал бить. Безжалостно. Наотмашь. Так, как бьют непослушную собаку, решая изуродовать, унизить до предела, как будто он ещё был.

Смотреть на себя со стороны было тяжело. Однако она смогла, проглотила тугой ком, опустила глаза. Включила кран, подставляя руки под холодные струи. И резко прошлась холодными мокрыми руками по лицу, приходя в себя. Боль не прошла, но в момент касания воды разгорячённого лица. Стало хоть на маленькую йоту легче… И место истерики сменила опустошённость. Полная и мучительная.

***

И только красные розы на её столе. Розы, которые она устало разглядела, когда мучительно добиралась туда вновь, в самое ненавистное сейчас место. Кажется, именно они помогли назвать правильно тот огонёк, полыхнувший в её глазах. Тот огонёк ненависти, раскалывающий теперь и её душу. Ненависть к тому, кто продал её за долги и тому, кто оставил эти ненавистные розы… Тот, в кого бы сейчас она выстрелила, совсем не раздумывая.

Но пистолета не было. А перед глазами были всё те же чёртовы красные розы. Красные в цвет её сегодняшней крови… И не думая, тонкие пальцы прикоснулись к зелёным стеблям, отчаянно сжимая их. Сжимая, позволяя острым шипам впиться в мякоть ладони, куда несколько минут назад впивались её собственный сломанные ногти. Но сейчас уже не было больно, потому что даже самые острые шипы не смогли бы уколоть её так, как это с ней сделали сегодня.

И только почерневшие от внезапной ненависти глаза продолжали мазохистки вглядываться… Вглядываться в то, как шипы вонзаются в ладонь на крови. Вглядываться в то, как внутри что-то отчаянно разрушается. Это разрушает, становясь тем, что невозможно забыть.

Ведь никому не дозволено забыть…

Кровь. Шипы. И красные розы..

1. У меня нет выбора, только его иллюзия…

Она стояла и смотрела в пустоту, отсчитывая последние пары секунд. Карты. Взгляд невольно упал на них. Карты, лежащие на столе. Это причина всех её несчастий, происходящих в последнее время. А теперь и причина скорой смерти. Как глупо играть на человеческую жизнь, тем более не твою собственную.

— Что же, время отдать долг, — властно шепчет мужской голос, и девушка делает несколько шагов к игральному столу, натягивая маску спокойствия, хотя в душе, действительно, всё равно, тупая усталость. Лучше смерть, чем такая жизнь. Жизнь до следующего долга отца.

Говорят, нет никого дороже родных людей, и отчасти это правда. Мы боремся с их пороками, пытаемся вытащить из всех тех передряг, но всё это до тех пор, пока в нас не угасает вера. Вера в то, что они изменятся ради нас. Какой бред. Они не хотят меняться, каждый раз подставляя близких под удар и в такие моменты, они перестают быть родными, становясь далёкими и чужими..

— Ваше право, — спокойно усмехается брюнетка, огибая игральный стол и бросив взгляд на отца, который тут же отошёл чуть дальше. Трус. — Вы выиграли.

В голосе нет ни капли жалости и той непонятной дрожи, как у многих на её месте. Девушка всё также остаётся холодна, а дерзкая усмешка изгибает губы. Одной рукой облокачивает на стол, позволяя мужчине рассматривать её.

Её отец лишь опускает глаза. Проиграть дочь в карты. Не в первый раз на разные ставки. Единственное, что он сделал для неё за все эти годы. Заядлый картёжник, готовый спустить все накопленные деньги за один такой сеанс. Жаль, теперь ставки были другим. В игре с мафиози всегда другие ставки.

Секунда — и его рука потянулась к пистолету, всегда спрятанному в заднем кармане куртки. Дорогая и очень ценная игрушка, не раз ставшая развязкой чужих драм. Резкий тон и лёгкая искра в глазах. Прекрасное развлечение для молодого мафиози. Наверное, любой бы ужаснулся, но только не Кристина. В ней уже не было страха. Не осталось.

— Я вполне могу убить тебя, не страшно? — заявил мужчина, смотря в её смеющиеся глаза. Всё же она отличалась от других в таком же шатком положении. Ещё секунда и дуло пистолета оказалось приставленным к её лбу, однако он вновь не увидел страха, лёгкое лишь удивление.

— Раз так, можно мне загадать предсмертное желание? — усмехается девчонка, закусывая губу и вглядываясь в его глаза дерзко и даже властно, что он постепенно сам начинает ощущать себя жертвой, которую используют, однако всё же утвердительно кивает.

Уверенность в том, что она попросит сохранить ей жизнь непоколебима. На её месте любая попросила бы этого, размазывая льющиеся по щекам слёзы, и умоляя забыть то, что произошло. Так одинаково похоже.

— Я сниму это платье, если вы не против, — скорее утверждает, чем спрашивает брюнетка, ловя непонимающий и немного восхищённый взгляд. Мафиози только опускает пистолет, желая продолжить интересное шоу. Маленькая искусница аккуратно дотягивается до замочка на спине, медленно стягивая и без того упавшее к ногам красивое голубое платье.

Одним лёгким движением ноги она откидывает его в сторону, снимая неудобные туфли. Всё это время продолжая смотреть мафиози в глаза, в которых плещется теперь лишь похоть и желание.

Красивое девичье стройное тело, скрытое лишь клочками нижнего белья, волосы, собранные в тугой хвост, который девчонка тут же распускает одним движением пальцев, позволяя волосам рассыпаться по плечам. Она была интересна и непохожа на других. Вместо страха лишь усмешка красивых тёмно-вишнёвых губ. Цепляет.

— Что-то не так? — с иронией уточняет девушка, откидывая копну волос с плеч и медленно отдаваясь в плен смотрящим на неё напротив голубым глазам. Легко выгибает бровь, ловко пытаясь манипулировать, закусывает губы, заставляя мужчину желать эту сумасшедшую девчонку ещё больше.

Она добилась своего — он уж точно хочет убивать её. По крайней мере пока.

— А тебя не смущает, что в этой комнате находится твой отец? — немного помедлив с ответом, сменяет тему Михаил, чуть поворачивая голову и рассматривая белеющего как мел отца девчонки. Однако её ответ — искренний и чистый смех. Повергает.

— Меня должен смущать отец, который проиграл дочь в карты? — язвит Кристина, не сводя глаз с мужчины. Одной рукой она хватает бутылку дорогого вина со стола, делая несколько щедрых глотков, обжигающих горло.

Кристина всегда умела привлекать внимание. Яркая, амбициозная, красивая студентка — мечта многих мужчин. Михаил заметил её до этого лишь на одном приёме, быть может, она не стала мечтой, однако после пару колких фраз в его сторону — ему захотелось увидеть её унижение перед ним… Вынужден признать не получилось. Брюнетка оставалась всё такой же гордой и недоступной, даже стоя перед ним в одном нижнем белье.

— Значит теперь ты точно принадлежишь мне, — удовлетворённо заявил мафиози, понимая, что с этой девушкой вряд ли возникнут проблемы. Она в полной его власти и подчинении, и сама не сопротивляется этому. Резким движение он скидывает со своих плеч длинный пиджак и протягивает его ей, цепляясь за чуть восхищённый взгляд. — Надень. Я не хочу, чтобы ты заболела в первый же день, добавив мне проблем.

Девушка хмыкнула, но натянула на светлые плечи теплую ткань, ощущая запах дорогого парфюма. Она поставила бутылку обратно на стол и быстрыми шагами двинулась за мужчиной, игнорируя бросаемые на неё взгляды. Сейчас хотелось просто забыться, даже если и по способам постели мафиози.

***

Казалось, прошло не больше десяти минут, перед тем как они оказались на пороге дорогой гостиницы. Отливавший свет, дорогая обстановка, красивые девушки за стойкой, всё это указывало на пафосность этого отеля, однако сейчас Крис было всё равно. Она сделала ещё один вдох, и на секунду ей показалось, что здесь какой-то особый запах, пропитанный дорогими духами.

Зацикливаться на этом она не стала, следуя за Михаилом, что уже снял для них дорогой номер. Дверь которого сейчас и распахивалась перед ней. Словно жертва брюнета сделала ещё один шаг вперёд, чувствуя как за ней прикрыли дверь, закрывая на ключ.

Девушка резко подняла на него взгляд полный затуманенного желания, что она уже успела испытать, пока рассматривала гибкое и стройное тело. О нём ходили легенды. О мафиози с известной во всех кругах фамилией. О мафиози, что любит сразу убивать, никого не щадя… Однако стоит ли ей думать об этом? Лучше просто насладиться.

Аккуратным встряхиванием плечиков Кристина сбрасывает с себя мужской пиджак, подходя ближе и касаясь ремня на его брюках. Она всегда была умной девочкой, чувствующей и признающей силу.

— Ты думаешь, что я позволю тебе командовать? — властно и чересчур грубо уточняет мужчина, одёргивая её руки. Брюнетка лишь коварно усмехается, вставая на колени.

— Я думаю, ты позволишь доставить тебе удовольствие, — резюмирует она, оглядывая бугорок на брюках, которые спешит расстегнуть. Зубами впивается в змейку и тянет вниз, заставляя волны жара прокатиться по телу мужчины. У него было множество любовниц, но такой юной ещё нет… — Накажи свою собаку…

Кристина ловко стягивает с него боксёры и губами обхватывает головку налитого кровью члена. Не спешит, мягко начинает посасывать, миллиметр за миллиметром, играясь, словно облизывая только её конфетку. Помогает себе руками, чуть вытягивая язычок и проходясь им по всей длине. И жадно продолжает посасывать, почти полностью заглатывая его член, даря удовольствие.

Его рука жёстко впивается в её тёмные волосы и сжимает сильнее. Хочется поднять её и трахнуть, однако удовольствие от такого минета, заставляет продолжить. А от этой нимфы исходят лишь звуки жадного причмокивания. Она играет забавляется, чуть отпускает, а потом вновь скользит губами по стволу.

Однако мужчина всё же решает изменить планы, резко поднимая её с колен, оттягивая волосы. Его глаза сталкиваются с её глазами. Хрупкая. Искусная малышка.

— Где же ты научилась такому обслуживанию? — с иронией уточняет мужчина поглаживая шею Кристины, надевая и застёгивая брюки. Она не похожа на шлюху, но определённо, что-то в ней манит мужчин.

— Вы думаете мой отец, проигрывал меня один раз? — истерически смеётся девушка, прижимаясь ещё ближе к мафиози. Она натягивает улыбку, пытаясь скрыть ту боль, что стоит за этими словами. Её проигрывали, словно игрушку, как и сейчас… Пора привыкнуть. — Чего вы ждёте?

Мужчина на секунду садится на корточки, совершенно повергая зеленоглазую в шок. Она ожидала жёсткого секса с болью и унижением, о которых слышала от знакомых, более хорошо знающих Михаила. Постепенно она готовится к какому-то новомодному извращению, только вместо этого чувствует что-то тёплое на своих плечах, и ещё шире распахивает и без того широкие глаза.

Хочет вновь дерзко выяснить всё, однако ей не позволяют. Рука Михаила резко обхватывает её талию, фактически вжимая в себя худенькое тельце, а другая поглаживает тонкую шею, заставляя выгибаться. Грубо и властно.

— Я не займусь с тобой сексом так, не интересно, — жёстко отсекает мафиози, запуская руку в тёмную копну волос, оттягивая. В глазах девушки лишь полное непонимание, только он продолжает. — Я отпускаю тебя…

Кристина насторожилась. Отпускает, то есть убьёт… Михаил не из тех, кто прощает долги. Двадцатипятилетний взрослый мужчина, держащий в руках целый клан и руководствующийся лишь аморальными принципами. А, если в долгу ещё и жизнь, то тем более. Что это значит?

— Ты можешь вернуться к отцу, а можешь остаться со мной, — добавляет мужчина, шепча ей это на ушко, опаляя горячим дыханием кожу. Жесткость в голосе и грубость в прикосновении. Просто будоражит кровь. — Сделай выбор сама.

— Остаться с тобой? — словно пробуя на языке это сочетания, повторяет Крисина. — Жить, трахаться?

— Быть со мной. Жить с таким, как я — ходить по лезвию ножа, бояться смерти и собственной тени, но проводить ночи так, что на утро забываешь об этом, — усмехается мужчина, рассматривая её глаза. Зелёные, будто у ведьмы. В ней, действительно, есть что-то нечистое, заставляющее желать её сильнее. — Но ты можешь выбрать отца…

— Чтобы меня вновь проиграли парню, такому как ты, а он меня убил, — Кристина открыто смеётся, запрокидывая голову от переизбытка эмоции. — По сути у меня нет выбора, только его иллюзия…

— Правильно, а ты неглупая девочка, — утверждает он, проводя рукой по её щеке. — Только учти, что пока ты сама не придёшь ко мне с просьбой трахнуть тебя, я этого не сделаю. Хочу увидеть истинное желание в глазах и щенячью преданность…

— Я буду верной, — соглашается девушка, гордо вскидывая подбородок. В душе борются два чувства. — Пока ты не проиграешь меня в карты и не продашь…

2. Золушка

…и в комнату вошла фея — Золушкина крестная.

Она дотронулась своей волшебной палочкой до бедного платья Золушки, и оно стало еще пышнее и красивее, чем было накануне на балу.

Тут только обе сестрицы поняли, кто была та красавица, которую они видели во дворце. Они кинулись к ногам Золушки, чтобы вымолить себе прощение за все обиды, которые она вытерпела от них. Золушка простила сестер от всего сердца — ведь она была не только хороша собой, но и добра.

Ее отвезли во дворец к молодому принцу, который нашел, что она стала еще прелестнее, чем была прежде.

Кажется, ей было лет шесть, когда мама в последний раз читала ей эту детскую сказку. Такую простую и одновременно сложную детскую сказку, которая с того дня стала для неё самым дорогим воспоминанием.

Как и нежное воспоминание о том, как мама в тот же вечер своей тоненькой ладонью невесомо гладила её спутанные волосы, перебирая маленькие прядки, попеременно целуя на ночь в лоб, пообещав, что придёт ночью, когда уснёт отец… Обязательно придёт, ведь пообещала. А своё слово настоящая женщина должна держать…

Мама всегда повторяла фразу, соблюдая, как какое-то кредо. Наверное, поэтому тогда маленькая девочка безоговорочно поверила ей. Поверила настолько сильно, что даже до сих пор этот отрывок памяти вызывал боль.

Такую тупую. Такую невыносимую. Такую жгучую, что казалось, несмотря на весь ледяной образ Крис, слёзы вот-вот захлещут по щекам безостановочным потоком. Ведь тот вечер был единственным, когда она не сдержала обещание… Потому что так больше и не вернулась, чтобы прочитать ей эту сказку. Потому что просто…

Ушла навсегда, больше не возвращаясь.

Её не стало в ту же ночь, когда очередной приступ болезни забрал её, как грубо сказал ей тогда отец, отшвырнув от себя. Просто сказал, что её больше нет, её не стало. Только девочка никак ещё не могла понять значение этих слов…

Не стало. Не стало того, что мама играет с ней. Не стало того, что мама обнимает её и целует на ночь. Не стало… мамы… И постепенно маленькая Кристина начала осознавать, что это значит, однако почему-то ещё долго не могла принять это, каждый раз повторяя каждому в доме, что мама вернётся. Она же обещала вернуться, чтобы снова прочитать ей «Золушку.

И эта вера была настолько искренней и наивной. Но она была, и, кажется, спасала от удушающего одиночества в этом чужом для неё доме. Наверное, отчасти именно поэтому будучи ребёнком, брюнетка боялась читать вслух. Тогда ей казалось, что, если мама услышит это, то не придёт, чтобы прочитать ей эту историю снова. И какое-то время это ещё давало ей сил, давало надежду.

Давало очередную веру… Веру, которую так безжалостно отобрали. Отобрали и после этого детская книжка осталась единственным напоминанием о матери. Книжка, которую она никогда больше не выпускала из рук.

Кристина думала обо всём этом, восстанавливая эти крохотные остатки памяти по маленьким крупицам в своей голове, при этом как-то отрешённо смотря на дорогу. Дорогу, которую с ней сейчас почему-то разделял Михаил, ведущий машину и периодически поглядывающий на неё своими глубокими глазами, в которые сейчас совсем не хотелось смотреть.

Не хотелось смотреть в них не по тому, что они были некрасивы или холодны, а просто банально из-за того, что брюнетка боялась, что мафиози может заметить её маленькие слезинки в уголках глазах. От этого холодок пробежал по позвоночнику: она не должна позволить хоть кому-то увидеть свою слабость…

— Красотка, я думаю, что у тебя нет необходимости забирать что-то из твоего дома, — с холодной надменностью сказал мужчина, прерывая её размышления и заставляя обратить на себя внимание. В его голосе сквозила откровенная насмешка, но Крис было наплевать. Ему просто не понять некоторых её… заскоков. Не понять, почему, как только они вышли из того отеля, она захотела взять такси и поехать домой. — Можешь просто взять у меня карточку и купить что-то, если не в пределах миллиона. Иначе мне проще тебя устранить…

— Иначе мне проще сейчас выйти из машины и поймать попутку, — также спокойно отвечает брюнетка, отводя рукой волосы на другое плечо в своём привычном жесте. Михаил только хмыкает, а его взгляд разжигает в ней какой-то непонятный огонёк. Какое-то желание запротестовать. Показать непокорность. — Всего лишь подтянуть платье покороче, оголяя прекрасные стройные ножки… И я уверена, что меня не оставят без «золотой карточки» или… оставят убитой и изнасилованной на дне канала. Но тебя ведь не устроит ни тот, ни другой вариант, правда? Ты ведь ещё мной не наигрался…

Кристина соблазнительно кусает губу. Осторожно касанием, как стыдливая новобрачная, задирает ткань, давая возможность вновь полюбоваться красивыми стройными ногами… А с полных губ срывается едва слышный вздох. Это заставляется Михаила тут же выдохнуть, глядя на эту картину.

На мужских губах заигрывает ухмылка, в то время, как в штанах постепенно становится тесно, а внутри невыносимо жарко. Руки с преувеличенной силой цепляются в обивку руля, в то время, как в голове невольно пролетают обрывки того, что и как можно делать с этой заигравшейся малолеткой, которая так откровенно с ним играет. Как можно остановить машину и оттрахать эту соблазнительную сучку на заднем сидений автомобиля, чтобы она не могла встать.

Кристина же только играет с ним. Умеет делать это — давить на слабости с улыбкой на лице, словно бы ей это доставляет фееричное удовольствие. И мужчина понимает это, как никто другой. Он понимает, что она уверена в том, что сможет управлять им таким способом.

Своей уверенностью, сексуальностью и интуицией. Скорее не управлять, а вытянуть из него то, что ей надо. Вопрос только в том, что именно ей нужно? Однако ответа брюнетка ему не раскрыла, от этого стало лишь интереснее…

Поэтому Михаил лишь устало сглатывает в горле тугой ком, стараясь внимательнее смотреть на дорогу, чтобы не замечать того, что вытворяет его маленькая любовница. Потому что эта зеленоглазая девчонка, как он уже успел убедиться, способна на многое ради собственное выгоды. И, возможно, именно эта откровенная беспринципность его и привлекла. Такая раскрепощённость, готовность… Сразу захотелось раздавить эту малышку, заставив задыхаться от его власти над ней.

Сейчас, искоса поглядывая на Кристину, призывно задравшую платье и расставившую ноги, чтобы позволить ему любоваться своими кружевными трусиками, ему слабо верилось в то, что на эту девушку час назад он направлял пистолет и всё же оставил в живых.

Хотя даже изначально он и не собирался её убивать, хотелось просто поиграть. Но похоже вместо этого поиграли с ним, и это позабивало. Всё же у женщин было то оружие, которое он порой не мог победить. Их красота и сексуальность.

А, если это дополнялось умом, то становилось и вовсе бесценно. По крайней мере с Кристиной ему захотелось поразвлечься. Поразвлечься без какого-то продолжения. От силы… пару недель. После которых она будет умолять его остаться, а он вышвырнет её, как суку…

Наверное, поэтому мафиози сейчас откровенно промолчал в ответ на её провокацию, в сотый раз усмехаясь и сохраняя хладнокровие. Да и правда в её словах тоже была, ведь в принципе Михаил, действительно, легко мог дать отвезти её водителю, чтобы не отвлекать себя по пустякам. Однако почему-то этого не сделал. Почему? Этого мафиози не понимал. Возможно, чтобы устранить риск её побега.

Больше они не разговаривали. Ехали молча, и Кристине отчасти казалось, что такая обстановка до безумия напоминала атмосферу гроба. Тишина и напряжение. По крайней мере это то, с чем ассоциировалась у неё потусторонняя жизнь, и, может быть, оказаться там для неё было бы сегодня лучшим решением. Ведь особых причин цепляться за эту жизнь не было, а спокойствие и желание исчезнуть были так… вожделенны. Но всё же кое-что заставляло её жить… Точнее кое-кто заставлял жить…

Машина довольно резко остановилась. И это отрезвляющее торможение заставило Крис больно удариться головой о сидение. Она тут же против воли зашипела, оскаливая свои жемчужно-белые зубы, как бы выражая своё раздражение. Такие шутки со стороны всегда откровенно её выбешивали.

Хотелось что-то откровенно съязвить, однако брюнетка лишь фыркнула, открывая дверцу машины, чтобы выйти из неё подобно королеве, которой ей никогда в жизни не быть. Только вот ей способна польстить даже эта иллюзия. На ярко накрашенных губах вспыхивает подобие улыбки.

Девушка делает шаги по направлению к дому, уверенно держась на огромных каблуках. Сзади не слышатся хотя бы отдалённые звуки шагов. И это в одно мгновение позволяет Кристине понять, что мафиози не идёт за ней. И это просто прекрасно, потому что в отсутствии его рядом можно хотя бы отдалённо расслабиться, а не чувствовать себя в напряжений каждую чёртову секунду.

Возможно, поэтому, когда она входит в дом и прислоняется спиной к закрытой двери, то облегчённо выдыхает. Хотя насколько свободно можно вздохнуть в этом доме вопрос спорный. И, наверное, по канону любой книги брюнетка должна была сейчас заплакать, жалея свою горькую судьбу, однако делать этого откровенно не хотелось.

Почему? Просто потому, что внутри уже не было ни боли, ни отчаяния. Уже долгое время в душе была только откровенная пустота. Она уже давно могла спокойно спать на кровати, где её распнули первый раз, взяв как дешёвую девку. Хотя раньше казалось, что легче повеситься, чем сделать это.

Она могла ходить по этому дому, вспоминая как и за что её проигрывали. Это больше не трогало, не вызывало эмоций. Просто в какой-то момент осталось лишь две вещи в доме, способные вызвать у неё хоть какие-то эмоции: книга с любимой сказкой и единственный портрет. И её вины в этом не было. Ведь постоянно испытывая боль, ты просто учишься жить с ней, привыкая. И Крис тоже привыкла.

А сейчас в душе почему-то были какие-то совсем смутные эмоции: ей не хотелось уходить, но ей и не хотелось оставаться. И брюнетка просто безвольной куклой замерла посреди комнаты, сжимая в руках книжку, которую достала из сейфа, в котором не было ничего, кроме неё. Поэтому отец зря пытался узнать от него пин-код. Ему бы она не принесла никакой ценности. Его ценностью были лишь деньги, которых у неё не было.

Кристина устало остановилась у серой стены возле небольшого портрета человека, чьи глаза смотрели на неё так пронзительно, что в сердце в который раз за день отчаянно кольнуло. Она проглотила в горле тугой ком, чуть улыбаясь так печально, что со стороны показалось бы, что она плачет. Но сил на это у неё уже не было.

— Я вернусь за тобой, — одними губами произнесла брюнетка, давая одно из самых важных обещаний. — Я вытащу тебя… Потерпи ещё совсем чуть-чуть… Обещаю…

Короткий выдох. И снова стук каблуков. Открытая дверь. И корка, защищающая её искренность, снова обволакивающая её душу и тело. Как и та бесконечная усталость, которая постепенно мешала дышать. Однако… сейчас для неё совсем не время. Ей нужно лишь сдержать своё обещание, а потом… она отдохнёт. Вечным отдыхом…

***

Михаил с юности не привык ждать кого-то слишком долго. Это откровенно раздражало и действовало на нервы. А Кристину ему казалось — он ждёт здесь целую вечность. И главное совсем непонятно для чего ей это нужно. Неужели эта малолетняя девчонка так зависима от этих тряпок, которые можно купить в любой захудалой торговой лавке? Это так жалко что ли… Так по-бабски, что выбешивает на подсознательном уровне.

Хотя по идее, по его наблюдениям за брюнеткой ей и одежда не особо требовалась, потому что те клочки ткани, что она носила, сложно было так именовать. Вульгарные и вызывающие шмотки, характерные для девочки лёгкого поведения. Такое своеобразное клише для привлечения таких же похотливых извращенцев, как и он.

Михаил уже успевает выкурить вторую сигарету прежде чем из-за ворот выходит Кристина. И в её руках нет никакого чемодана, как он представлял себе в своих видениях, только какая-то маленькая книжка. Крис подходит ближе, и мужчина разглядывает надпись «Золушка». За минуту гнев начинает закипать внутри. Просто… даже слов не подобрать для этой тупости.

— Ты устроила всё это ради какой-то книжки? — издевательски цедит мафиози. — Ты дружишь с головой или решила возомнить себя Золушкой?

В ответ девушка лишь откровенно смеётся, качая головой. Ему совсем этого не понять. Не понять, а, значит, смысла объяснять нет. Вместо этого пальцы лишь сжимают обложку книги, а лицо становится таким откровенно надменным, что он еле сдерживается от желания проехаться по ней кулаком, оставляя кровяные разводы. Однако… девчонка никак на это не реагирует.

— Не… — отшучивается она. — По мне скорее история из «Красотки» плачет, — в следующую секунду она прижимается к капоту его машины, а мужчина лишь вопросительно изгибает бровь. — Однако ты не Ричард Гир, а я не Джулия Робертс, поэтому и голос на меня не повышай. Мы не в кино.

Она произносит это настолько холодно, что только от одного тона можно бы замёрзнуть, если бы мужчина не был таким мудрёным в опыте общения с полностью больными придурками. Только вот упорство в её зелёных глазах отчасти восхищает. Такое, которого он раньше ни у кого не замечал. Совсем нехарактерное для шлюхи. Слишком взросло и уверенно. Восхищает и отпугивает одновременно.

— Ты думаешь, что можешь мне указывать? — спрашивает мафиози, подходя ближе и оставляя руки на капот по разные стороны от её бёдер, заставляя брюнетку сесть на капот. Привычно возвышается, используя излюбленный психологический метод- быть выше собеседника. — Не много на себя берёшь?

— Я — шлюха, но не твоя собственность, — заявляет девушка, подаваясь вперёд и почти касаясь своими губами его губ. И расстояние между ними настолько ничтожно, что он легко ощущает женское дыхание на своём лице. У неё свои рычаги давления. — А твои угрозы в данном случае… безумно глупы. Разве ты ещё не понял, что я не боюсь смерти, м?

Он не успевает подобрать слов, как брюнетка касается его губ своими, уверенно скользя по ним своим языком и зарываясь одной рукой в его тёмные волосы пальцами. И почему-то в этом поцелуе Михаил, как никогда до этого, чувствует уверенную горечь отчаяния. Наверное именно поэтому и отвечает на её ласки, начиная остервенело сжимать пальцами её бёдра, едва прикрытые тонкой тканью платья, вжимая в себя хрупкое тело, давая ощутить своё возбуждение.

А девушке в какой-то момент становится просто всё равно на то, что они находятся перед её собственным домом. На то, что их легко могут заметить. На то, что это всё так. тупо. В голове резко становится пусто, в одежде жарко, а внутри нестерпимо и невыносимо больно, что так отчаянно хочется заполнить эту боль хотя бы чем-то. Хотя бы жаркими поцелуями, сексом. Плевать… Только бы не чувствовать. Пусть это снова и будет также грязно и отвратительно, как и до этого. Ей просто так привычно перекрывать одну боль другой…

Её искусные пальцы тянутся к ремню на мужских брюках, в то время, как их губы сплетаются, как единый организм. Однако его рука вдруг останавливает, просто перехватывая запястье, а сам мафиози вдруг отстраняется от неё, будто от горящего дома. От этого непонимание внутри девушки становится просто космическим и нереальным. Он. не хочет её? По туманному взгляду и выпуклости в районе брюк этого не скажешь, только мужчина отвечает её сам.

— Я же сказал, красотка, я трахну тебя тогда, когда без этого ты просто не сможешь, — пояснил он, снимая её с капота, ставя перед собой. Он не мог так легко проиграть этим зелёным глазам, которые сейчас откровенно над ним смеялись. — Не от недотраха, а от чувств ко мне…

Кристина качает головой, не решаясь сказать, что уже не уверена, сможет ли почувствовать хоть что-то и хоть к кому-то. В её жизни уже было слишком много грязи, что что-то светлое в ней поселится, да и Михаил лишь тот, кто хочет поиграть маленькой девчонкой. Поэтому она лишь пожимает плечами.

По большому ей плевать на его намерения, потому что хватает своих. Наверное, из-за этого разговор она не продолжает, просто разворачивается, подходит к машине, облокачиваясь на сидение, пальцами пробегая по красивой обложке книги, которую так резко прижала к груди. А взгляд в это время по названию, выведенному красивыми золотыми буквами…

— Золушка, — повторила она, вспоминая ехидные слова мужчины и отворачиваясь к окну в который раз за вечер. — Золушка, которая обещала вернуться…

3. Сделай мне больно.

Если быть честной, то Кристине всегда казалось, что она предпочитает одиночество чьей-либо компаний. Ведь, когда ты один, никто не действует тебе на нервы, никто не доводит тебя, никто не заставляет трахаться с тем, кто выиграл тебя в очередной карточной игре, снова и снова возвращая к образу грязной шлюхи. Одним словом, когда ты одинок наступает некоторая свобода действий вместе с долгожданным отдыхом от сучьей жизни.

Именно так считала шестнадцатилетняя девочка в её голове весь последний год, наполненный лишь отработочными буднями, от которых ломило всё тело, а голова раскалывалась на несколько частей. И в такие моменты ей было безумно необходимо было то одиночество, когда никто не касается её и никто не трогает.

Просто необходимо, чтобы не сойти сума окончательно. Ведь казалось, что совсем ещё чуть-чуть и она отключится или… прекратит своё существование раз и навсегда. Просто потому что тело сковывает слишком невыносимая боль.

Однако в особняке Михаила слово «одиночество» приобрело несколько другой оттенок смысла. Теперь для неё оно, само это понятие, стало выглядеть иначе. Действительно, её всё также, как и в её прежних представлениях, никто не трогал, никто не касался даже пальцем, не принуждая к сексу. И со стороны даже могло показаться, что её здесь и вовсе нет, но она была там. Жила. Существовала. Хотя самой в это не особо и верилось.

В ту ночь мафиози перевёз её сюда, молчаливо указав на одну из комнат, где ей теперь можно было находиться. Больше он почти ничего и не говорил. Не было никаких особых правил или инструкции, кроме одной, произнесённой хриплым голосом.

— Никогда не заходи в мою комнату, красотка. Иначе последует наказание, поняла?

И Кристина поняла, не нарушая его единственного требования. Не было даже желания, возможно, только потому что она была не любопытным человеком от природы или просто тот строгий взгляд его тёмных глаз запал куда-то в душу. Он не приказывал, скорее… как-то безжалостно умолял… И это совсем не вязалось с его образом холодного мужчины.

Хотя в конечном итоге у всех свои заморочки, раз ему так принципиален этот вопрос, то девушка лезть не будет. Не в её стиле. Она здесь не для того, чтобы лезть в его душу и залечивать раны. Ей безразличен этот мафиози, и интересно лишь то, что он может ей дать.

После этого короткого диалога и ночи они больше не разговаривали. Совсем. Брюнетка была тут уже неделю, но мужчине была, словно бы неинтересна. Просто была где-то там в своей комнате, не отвлекая его от собственных игральных дел. И стала лишь симпатичным дополнением к его шикарному дому. Подобно картине, висящей на стене в её комнате. Присутствует, но заметна не каждому.

В целом, её это устраивало. От нечего делать временами брюнетка стала внимательно рассматривать особняк, пытаясь собрать хоть какую-то мизерную информацию о его хозяине и о его привычках. О том, что он любит и предпочитает, кажется, интерьер должен хоть как-то говорить об этом. Однако из этого ничего отчаянно не получалось, ведь всё это совсем ничего не говорило о нём. Делало его ещё более закрытым.

Брюнетка часами всматривалась в дизайн дома, из раза в раз находя его слишком тёмным. Под стать своему владельцу. Под стать той темноте, что хранит его душа. А эта душа скрыта от людских глаз на тысячи замков. И всё вокруг буквально кричало девушке об этом. Хотя было глупо рассчитывать на то что-то какие-то такие мелочи откроют для неё его душу.

Просторная гостиная, оснащённая несколькими чёрными диванчиками, стоящими друг напротив друга, между которыми стоял маленький чёрный столик с всегда лежащими на нём игральными картами. Чёрные однотонные обои. Всё в этом месте было чёрным. Вряд ли это говорило о чём-то определённом в характере мафиози. И, возможно, весь этот готический интерьер выглядел бы довольно неплохо в её глазах, если бы так не давил на нервы и на остатки её бедной психики. Ведь от долгого нахождения в этом месте у брюнетки отчаянно начинала кружиться голова, и с этим сложно было что-то поделать.

Просто потому, что всё это однообразие чёрного отчаянно напоминало Кристине темноту, даже скорее бездну. Глубокую и кромешную, пугающую и утягивающую на самое дно. Безусловно, ей в скором времени предстоит такой же тёмный небесный ад, однако находиться в нём раньше времени не хотелось.

Это ей ещё предстоит за всё ею содеянное. Ни к чему торопить событие. Именно поэтому она почти не проводила времени в этом месте, всё больше уединяясь в своей комнате, обделанной в спокойном тёмно-синем тоне, располагавшем ко сну. Она ей не особо нравилась, но была меньшим злом из всего этого.

Единственным же, что определённо нравилось девушке, была крутая лестница, ведущая на второй этаж. И, конечно же, покрашена она была тоже в мрачный чёрный цвет, однако это ничуть её не портило. Ведь проходя по ней, спускаясь или поднимаясь по мраморным ступеням, Кристина могла почувствовать себя прекрасной дамой из книжек. Пусть это и было иллюзией. Но такой сладкой. Крис не могла понять, почему… это как-то приятно грело ей душу. Так по-детски.

Да и по сути, что ей оставалось ещё, кроме потехи себя иллюзиями? Ровным счётом… ничего. Колледж эту неделю брюнетка не посещала, потому что Михаил не давал разрешения на выход за пределы участка. Хотя получить новые знания — ей хотелось, «сидение» на одном месте лишь раздражало. По дому шуршала нанятая домработница. Грузная женщина с каменным выражением лица, смотрящая на неё с явным презрением.

Они сразу друг другу не понравились, хотя Крис ничего ей особого и не говорила. Привычная питаться тем, что попадётся под руку, когда отца нет дома или ей удастся купить на подзаработанные от продажи собственного тела деньги, девушка была вовсе не прихотлива в еде. Не давала указаний и не делала замечаний. Не вела себя, как меркантильная хозяйка. Обычно брюнетка лишь предпочитала брать из холодильника какой-то приготовленный салат, никого не напрягая. Но их вражды это не решило.

С одеждой всё было ещё проще: несколько платьев и комплектов нижнего белья, приобретённые всё той же ненавистнойдомработницей на деньги мафиози. Большего ей было не нужно. Да и то, зачем она пришла сюда никак не вязалось с простыми материальными побрякушками. Всё было серьёзнее, детальнее и, чёрт возьми, никак ей не удавалось.

Кристина всю эту неделю обдумывала всё не меньше сотни, если не тысячи раз, однако идеальное решение никак не желало находиться, а игнорирование со стороны Михаила и вовсе крушило все планы. Ведь… время продолжало идти, он легко мог найти другую длинноногую красотку, а она легко — остаться ни с чем. Это… не радовало, заставляя шестерёнки в голове крутиться с ускоренной силой, бив набатом

Однако сегодня ей предоставилась одна из возможностей подправить своё положение. Домработница сегодня брала выходной, а следовательно ей с Михаилом никто не должен помешать. По крайней мере так это выглядело в теории, поэтому этим Крис вскоре и озаботилась. Это было началом логической цепочки.

Первую половину дня она приводила себя в порядок. Тщательное омовение своего тела, избавление от лишней растительности на нём, чтобы предстать перед мафиози в идеальном блеске своего тела, чтобы, когда она скинула платье, он просто потерял от неё голову, забывая о своих дурацких принципах. Совсем ей ненужных. А дальше она, взрослая девочка, знает, что делать.

Однако сначала в мужчинах всегда нужно разжечь огонь, ведь так? И Крис, как никто другой, умеет делать это. Ей ничего не стоит подобрать чёрное бельё и чёрное платье с глубоким вырезом, почти открывающее её грудь. А это самое «почти» отлично разбередит фантазию Михаила. Никому не интересно то, что лежит на поверхности. Интересно, когда оно скрыто, но… всё же доступно.

Она наносит неброский макияж, как только за окном становится темно. Ведь именно в это время мафиози приходит сюда. Ей нельзя показать не в своём завершённом образе. Однако её ждёт лишь разочарование, так как Михаил не появляется в особняке. Ни через час, ни через два, ни даже через три.

И это откровенно начинает пугать Крис. Такая задержка для него особенно не свойственна в эту последнюю неделю. А потому не особо радужные мысли тут же начинают лезть в голову. Она вновь и вновь перебирает множество вариантов, осознавая то, что весь её выработанный план снова рушится, подобно карточному домику. От этого разочарования хочется заскулить.

Но не только, а отчего-то совсем ещё непонятного, что ещё сама брюнетка не очень то осознаёт, цепляясь за горечь обиды. Только разбираться в этом нет ни времени, ни желания. Единственное, что она сейчас чувствует безумно отчётливо, это разочарование и досаду, плещущуюся по венам. И продолжает чувствовать это, когда стрелки часов уже переливают за отметку двух ночи, и её состояние соблазнительности начинает угасать.

Хотя в душе всё ещё тлеет надежда на то, что мужчина придёт. А потому уходить из гостиной совсем не хочется, ведь только здесь она наиболее отчётливо услышит звук приближающейся машины и грузные шаги мафиози, сумев что-то предпринять. Крис устало выдыхает, скидывает туфли на высоком каблуке, опускаясь на ненавистный чёрный диван. Он с первого дня её раздражает.

И сидеть на нём становится ожидаемо неудобно, поэтому брюнетка тут же ложится, решая пощадить свою спину и притягивая колени к груди в своей любимой защитной позе. Ей почему-то кажется, что она совсем не хочет спать, однако стоит только глазам закрыться, как сон начинает отчаянно нападать, а бороться с ним девушка оказывается не способна. Только сквозь него начинает чувствовать холодок. А потом провал…

Провал, который снова нарушится самым страшным ночным кошмаром, повторяющимся каждую ночь. Кошмаром, который не забывается.

Однако Крис так по-детски каждую ночь хочется верить в то, что он не придёт, отступит. Только он не отступает, каждый раз всё сильнее, сводя её с ума и мешая дышать…

***

Михаил устало добирается до своего чёртового особняка лишь в начале четвёртого часа утра. Сложная игра, тёрки с местной элитой — всё это безумно изматывает, хотя является одним из самых простых звеньев в его цепочке жизни. Но жаловаться он не привык, даже в мыслях. Сам всегда боролся за такое своё будущее. И ничто не сдвинет его с этого пути.

Мужчина проходит внутрь дома, как и обычно заходя вглубь гостиной. И его, как и всегда, начинает обволакивать темнота. Ту, что он сам создал, считая идеальной для своего дома, в которой ему комфортно.

Ему уже хочется пройти мимо, подняться в комнату, как взгляд невольно цепляется за спящую на диване Кристину. Ту девчонку, которую он бы даже не заметил, если бы внимательно не вгляделся, привыкая всё подмечать.

Михаил усмехнулся и собирался пройти мимо, однако в этот самый момент девушка вдруг резко вскочила на постели, начиная усиленно заглатывать воздух, как обезумевшая и отчаянно цепляться за что-то невидимое в воздухе, словно вот-вот без этого задохнётся.

Он непонимающе округлил глаза, но всё же сократил расстояние между ними, вставая перед ней каменной стеной. Только она, словно внимание не обратила на его появление.

И, кажется, лишь минут через пятнадцать, Кристина перестала трястись всем телом, но взгляд всё ещё оставался затуманенным, только девичья рука устало схватилась за мужское запястье. А потом зелёные глаза неожиданно встретились с его, когда она подняла подбородок, посмотрев на него настолько решительно и пронзительно, как никогда до этого. И совсем неожиданно мужчина разглядел в её глазах слёзы. Однако это было не единственным шоком для него в этот день. Её фраза…

— Сделай мне больно…

4. До утра мне нужно знать всё…

Видеть её такой было откровенно странно. Непривычно и как-то совсем и совсем неправильно, по крайней мере в его собственных мыслях и голове. Просто потому, что образ этой сумасбродной девчонки, закрепившийся в сознании после первой их встречи, разительно отличался от того, что сейчас он видел перед собой.

И перемена эта была совсем не в лучшую сторону, вызывая лишь бесконечное количество вопросов и полное непонимание, сквозившее вполне искренним раздражением, которое испытывать мужчина совсем не привык. Однако, несмотря на это, мафиози не задал ни одного вопроса, продолжая смотреть на сидящую перед ним девушку, слегка прищурив глаза.

Она же не сводила взгляда с него. Маленькая Кристина, съёжившаяся в небольшой клубочек и сжавшаяся, как провинившийся котёнок. Только вот вины в её взгляде не было. Было что-то другое: острое и пронзительное, что, словно бы, разрезало всё внутри мафиози на части, не давая воспротивиться.

Особенно, когда эти зелёные глаза смотрели прямо в его карие, а губы болезненно смыкались после высказанной просьбы. И во всём её лице, казалось, была какая-то непонятная ему решительность. Глупая и совсем необъяснимая, граничащая с откровенным маразмом.

Сделай мне больно…

Эту фразу Михаил за эти секунды прокрутил в голове несколько раз, вновь и вновь ощущая себя каким-то идиотом. Хотя поначалу ему просто показалось, что он чего-то не расслышал или не допонял.

Однако девичьи зелёные глаза говорили об обратном, ведь смотрели так внимательно и ожидающее, будто и правда просили боли. Будто и правда жаждали её, как ничто иное. Это понемногу начинало пугать, однако разум всё же искал рациональную интерпретацию этого высказывания.

Ему подумалось, что это определённо могло быть каким-то разводом и шуткой. И мафиози уже хотел саркастически посоветовать ей записаться в театр, ведь она отлично способна исполнять драматические роли, как и сейчас. С этой потёкшей чёрной тушью. перемешанной со слезами и стекающей по щекам, с этими припухшими красными глазами. Так похоже на дешёвое кино.

Но этого Михаил не сказал, замолчав. Просто банально потому, что в какой-то момент осознал, что это ни шутка, ни попытка сближения, а что-то такое истинное, но всё равно ему безумно непонятное, читающееся в глазах Кристины. И отблёскивающее лёгким безумием.

Это для него и было совсем непривычным в какой-то степени. Столько раз он избивал людей, причинял специальную боль, когда молили о пощаде, несколько раз даже искренне наслаждаясь криками тех, чьи судьбы он ломал. И жалость в его душе это редко пробуждало, особенно эти слёзы и просьбы о помиловании и прощении.

Удушающие крики и дрожь во всём теле наряду с затравленным взглядом. Однако никогда… Никогда его не просили причинить боль специально. Никогда. Ведь сделать так мог только добровольный мазохист, а таковых он не встречал.

Теперь встретил. Ещё пару минут мужчина думал о том, что ему следует сделать. Уйти. Посмеяться. Исполнить просьбу. Все варианты были определённо глупыми, но потом ему просто стало интересно, что последует за тем, что он выполнит свою просьбу? Что сделает эта самоуверенная девчонка тогда? Как сильно будет умолять остановиться? И насколько пожалеет о своих словах?

Губы Михаила исказила усмешка, голова привычно склонилась набок. А через секунду он и вовсе окончательно сократил расстояние между ними, резко хватая за запястье Кристину, заставляя подняться. Отчасти мафиози был уверен, что уже этот жест запугает девчонку.

Но брюнетка лишь молчаливо поднялась, вздёрнула подбородок, сверкнула своими чистыми глазами, цвета изумруда, прерывисто вздохнула. И в этом мужчина разглядел кое-что слегка большее, чем простой вздох.

Ведь Кристина будто пыталась этим последним вздохом, заполнить свои лёгкие до конца, как смертник перед казнью. Также смиренно прикрывая глаза. И от этого простого жеста внутри мафиози что-то замерло и дёрнулось. Не должно было, но задело что-то внутри. И он сам не понял, как его широкая ладонь прошлась по бархатному плечу жертвы.

Мужчина не осознал, в какой момент смог остановиться и отойти от своей первоначальной идеи. Ещё минуту назад ему хотелось сильно ударить её, причиняя ту боль, о которой она просила, чтобы не смела так шутить с ним. Но сейчас он почему-то лишь мягко касается её плеча, не скрытого даже маломальской тканью, вызывая в девичьем теле лёгкую дрожь.

И от это прикосновения горячих пальцев к холодной коже она непроизвольно жмётся к нему сильнее, делая шаг, чтобы стать ближе к нему. И мафиози кажется, что это как-то совсем похоже на ребёнка. И совсем глупо. Однако Крис он не отстранил, а продолжил молчать, опуская тёплые ладони на худую спину.

Определённо Михаил не собирался успокаивать её, желая просто уйти, но брюнетка настолько сильно вжалась в него, что сдвинуться с места стало проблематично. Как будто она собиралась обернуть его собой, не давая шанса выбраться.

Конечно, в этом мафиози разглядел особый стратегический ход по его привлечению, хотел обломать наивные надежды малолетней дурочки. Только вот при воспоминаний о дорожках слёз на её щеках ничего не сказал, не до конца разобравшись в том, что происходит. И поэтому не особо спешил с выводами. Никогда не любил поспешность.

— Просить ударить их после ночных кошмаров могут мазохисты либо измученные, — после долго молчания предположил мужчина, стоя в такой же позе. Как бы слегка приобнимая Крис, но в тоже время держась довольно отстранённо. Всё это совсем не вписывалось в установленные им правила для подобных шлюх, но сейчас это не волновало. — К какой категорий относишься ты?

Михаил чуть опустил голову, чтобы понаблюдать за реакцией Крис, которая, видимо, постепенно пыталась вернуться к своим привычным действиям. Получалось не до конца. Сознание возвращалось медленнее, как и всегда после таких кошмаров. Однако вопрос был задан — нужно было ответить. Только вот правильного ответа среди предложенных не находилось, девушка сглотнула.

— К категории ненормальных, — устало ответила брюнетка, мгновенно натягиваясь, как струна, натягивая на губы усмешку. Ей не нравилась его интонация, но в тоже время цепляло то, что его голос не сквозил жалостью, а оставался таким же уверенным и властным. Рядом с ним не хотелось казаться ещё более слабой, чем он застал её сейчас. Нужно было уходить. — Но даже такая ненормальная, как я… сейчас безумно хочет спать.

Она произнесла это спокойно, без тени эмоций, и мужчина лишь усмехнулся. Но ничего не сказал, вместо этого провёл ладонями по ткани чёрного платья, но неожиданно смыкаясь на талии. От этого незаконченного движения Кристина издала прерывистый вздох, просто потому, что в глубине души ожидала большего.

Ожидала, что его цепкие пальцы потянут замочек на платье вниз, опуская к её ногам, он потянется к её губам, раздевая до конца, и она не станет сопротивляться. А потом он просто трахнет её на этом узком диване, оставляя на молочном теле синяки заставляя забыть обо всех кошмарных мыслях, до сих пор остающихся в голове. Или просто пристрелит, что тоже было неплохим вариантом. Однако ничего из этого мафиози не сделал.

Вместо этого они почему-то оба замерли в этой неестественной позе. Со стороны бы, возможно, подумали, что они — парочка влюблённых, встретившихся после долгой разлуки. И эта история определённо была бы романтичнее той, что происходила между ними. История о мафиози и о его новой шлюшке, которую он скоро выкинет за ненадобностью.

Но на мгновение Кристина перестала думать об этом. Думать об этой насмешке судьбы. Не потому, что вдруг резко почувствовала защищённость от мужчины, как написали бы в любой романтичной книжке, или не потому, что сердце забилось быстрее от одного прикосновения.

А просто банально потому, что рядом с ним было тепло, а она до ужаса промёрзла, спя в гостиной, которая не отапливалась. И ей просто безумно хотелось согреться от его тёплого тела.

Забавно. Его тело всегда было горячим, а её до безумия холодным.

Михаил же просто устало стоял на месте, почти засыпая, и, как бы во сне, прижимая к себе брюнетку вместо куска одеяла. Она неожиданно оказалась куда приятнее, и он совсем невольно снова заметил изящность точёных изгибов, как у фарфоровой куклы. Кажется, это он решил ещё в первую встречу, только сейчас ещё раз убедился.

Возможно, Крис прекрасно подошла бы карьера балерины. Такая же невесомая и аристократичная. Ему даже без труда представилась эта девчонка на сцене большого театра в белой пачкой. Только мафиози тут же отогнал это ненужное видение. Что же… у судьбы были на неё свои планы, в которых он участвовать вскоре не будет.

— Ты ждала меня? — уточнил он. Она хмыкнула — несложно догадаться по её наряду. Так откровенно ждёт брюнетка лишь Михаила. — Хотя глупый вопрос. Не теряешься надежду или сложно понять, что мафиози так просто на это не поведётся?

Кристина промолчала, только потихоньку отстранилась от тела мужчины, ощущая, как голова почему-то начала покруживаться, и сама еле удержалась на ногах. Видимо, отсутствие обеда и ужина сказывается. Странно, раньше это не вызывало такой реакции… Но брюнетка не стала обращать на это внимание, решая, что лучше всего сейчас просто уйти, пока не произошло ещё чего-то более непредвиденного. Сегодня она допустила огромную ошибку. Неизвестно, успеет ли исправить.

— Спокойной ночи…

Её голос прозвучал непривычно тихо и блёкло. Михаил даже ответить не успел. Просто ощутил, как что-то неприятно кольнуло, когда она обошла его и прошла к лестнице. Было во всей этой сцене что-то отдалённо ему знакомое. То, что он уже давно загнал на задворки своей памяти. Мужчина сжал кулак.

— Спокойной ночи, Крис, — произнёс он. — Выпей успокоительное или снотворное. Они есть в тумбочке в твоей комнате. А то в следующий раз я могу и не сдержаться…

На это брюнетка лишь обернулась и как-то печально улыбнулась. Но потом вернула себе всегда присущий и уверенный саркастичный тон, к которому уже привык мафиози. Только вот даже в этом было что-то неестественное.

— Следующего раза не будет… Ты ведь не собирался держать меня дольше недели, верно?

— Верно.

Просто и так банально. Кристина чувствовала это, морально приготовившись. В её голосе не было истерии, как у его прошлых любовниц. Она была спокойна, холодна, даже немного измотана, но это не отнимало у неё рассудительность…

— Тогда скажи домработнице, когда мне нужно собрать свои вещи и исчезнуть. И выполни одно моё желание.

А это был тем, что мафиози не особо и ожидал. Девушка склонила голову набок, скрестила руки, прищурила глаза. И вся поза, словно кричала о том, что противиться ей нельзя совсем. Но Михаил никогда бы не позволил кому-то повелевать собой. Ей тем более.

— Ты не наглеешь? — В ответ Кристина покачала головой. — И какое? Миллион долларов?

— Об этом не сейчас, — отрезала брюнетка, выдыхая. — Мы слишком устали. И о нём мы поговорим завтра. Ты же позволишь остаться мне до утра, верно?

И снова в его сознании отразился стук каблуков и вид уходящей вдаль Кристины. Мафиози просто не успел возразить ей или просто не хотел?

***

После этого разговора мужчине не особо спалось. А в голове всё время пролетали маленькие фрагменты всего того, что мафиози знает о Крис. Он был уверен, что знает всё о ней, однако, как оказалось, не знает даже приблизительно и половины.

Раз за разом брюнетка становится для него закрытой шкатулкой, которую не так просто открыть. Это привлекало, но и настораживало. В конечном итоге кого он держит рядом с собой? И что ей может быть от него нужно?

Вполне логичные вопросы, которые определённо стоило задать себе раньше, однако мужчина этого не сделал. Сначала ведясь на красивое лицо и тело, обрамлённое её природной сексуальностью, а затем просто утонул в рабочих вопросах, исключая время на это.

Только одно отрицать глупо. Кристина была безумно проницательна, понимая его намерения. Да, у него были намного более приземлённые планы на её счёт. На днях мужчина собирался поразвлечься с ней, решая то, что её помешательства вряд ли дождётся и ни к чему выжидать лишнее время.

А потому просто решил, что потрахает симпатичную девчонку, а потом отпустит на все четыре стороны. И, если в постели она будет хороша, то, может быть, даже даст ей некую сумму денег как хорошей любовнице.

Только сегодняшняя сцена почему-то всё путала и комкала. Отчасти Михаил до сих пор не мог понять, почему подошёл к ней. Просто создалось такое ощущение, что потянуло. И это пугало его, как и её реакция. Нужно было разобраться со всем этим побыстрее. Удалить её от себя, просто потому, что на какую-то милисекунду ему показалось, что он мог бы подчиниться ей. Её взгляду.

Нужно было выкинуть её отсюда сегодня же. Однако Крис и тут просчитала его, заинтересовав. А он, как азартный игрок падок на это. Но всё же ради своего же спокойствия решил сделать то, что нужно было сделать ещё в первый день. Он набрал нужный номер, трубку сняли сразу, а от его властного голоса на том конце провода, кажется, даже запнулись.

— До утра мне нужно знать всё об одной девушке. Кристине Ефремовой…

***

Именно поэтому мафиози проснулся утром от звука звонка и уже знал, кто и зачем ему звонит. Поэтому тут же ответил, не было смысла тянуть время. Однако встревоженный голос собеседника насторожил. А последующие фразы снова поставали бывалого мафиози в тупик.

— Шеф, вы просили установить всё о той девушке. Она… Я уверен, что вам стоит избавиться от неё этим же днём.

5. Сфабрикованная информация.

— Шеф, вы просили установить всё о той девушке. Она… Я уверен, что вам стоит избавиться от неё этим же днём.

— Что ты узнал о ней?

Он спросил это без лишних эмоций, даже голосом не выдавая того сумбура, который сейчас творился в голове. Однако, несмотря на зашелестевший внутри водоворот мыслей, не было фактически ни одной толковой догадки или зацепки. Разве что проскальзывало лишь лёгкое недоверие к тому, в чём его пытались убедить.

Только вот Михаил прекрасно знал, что его люди не подводят, информируя в том числе и о том, что лежит «на дне» биографии. Поэтому всё это, скорее всего, было правдой заставляя слегка насторожиться. Возможно, они раскопали о ней то, чего он даже и не подозревал. Это будоражило и интриговало.

И совсем не хотелось признаваться самому себе, что его зацепило лишь то, что речь шла о Кристине.

— Эта девушка около четырёх лет назад проходила свидетельницей по делу об убийстве, которое позже переквалифицировали по делу самоубийства. Но, примечательно, другое. Именно Кристина Ефремова, по мнению некоторых лиц, могла его спровоцировать. И этот случай был ни единичным, но, казалось, всегда не находилось нужных фактов. Кое-кто утверждал, что именно она может подвести любого к этой черте методом гипноза. В общем, определённо она представляет некую опасность…

Парень говорил уверенно, видимо, вороша перед собой какие-то бумаги. Скорее всего, это были какие-то старые вырезки или материалы дела. Только вот чем больше говорил его подчинённый, тем больше Михаилу это представлялось каким-то малопонятным и откровенным бредом. Просто потому, что все эти неточные факты совсем не вязались в его голове с образом этой малолетней шлюхи. Да и противоречили логике.

Если бы Кристина так легко могла вводить в состояние гипноза, то разве позволила бы над собой подобные надругательства? Или не отправила бы отца, проигравшего её, на тот свет? Это казалось глупым и непонятным. Тем более зачем оставлять второго свидетеля в живых?

— Ей было четырнадцать. Сомнительно, что в таком возрасте она была на это способна, — равнодушно ответил Михаил. Но в душе против воли всё же неожиданно загорелся какой-то тщедушный огонёк сомнения. — И все твои аргументы кажутся более чем сфабрикованными. Она могла бы решить множество дальнейших своих проблем, если бы реально обладала бы такой техникой воздействия. Это больше похоже на… глупый рассказ. Это всё слова и чьи-то разговоры без хоть каких-то утверждающих факторов.

На том конце провода послышалось молчание. Словно тот парень собирался с мыслями. Определённо мафиози показалось, что в его рукаве есть ещё какой-то очередной туз, который он припрятал для того, чтобы добить его новым аргументом. Природная проницательность не подвела. Она уже давно не подводила.

— Но на глупый рассказ не похож тот факт, что в её медицинской карте, есть склонность к психическому расстройству, а её брат в данный момент находится в психиатрической больнице. По сути рядом с вами потенциальная сумасшедшая с возможной склонностью к технике гипноза. Думаю, что от неё стоит сейчас же избавиться. Неизвестно, к чему может привести её нахождение подле вас.

Дальше слушать мафиози не хотелось. Всё внутри, словно бы смешалось, не давая разложить всё по полочкам. Гипнотизёрша? Сумасшедшая? Убийца? Боже, это больше похоже на бред какого-то идиота, пересмотревшего русских сериалов. Кристина просто не могла быть хотя бы кем-то из того, что он перечислил.

Она — сексуальная шлюха. Она — лёгкая манипуляторша. Но… ничего большего. Простая пустоголовая девчонка, возомнившая о себе слишком много. Такие, как Крис, на одну ночь для жаркого секса, но уж точно не более. Или…?

Нет, даже думать об этом представлялось глупым. Михаил не поведётся на эту ложь или уже повёлся? Мужчина устало выдохнул. Нужно было поговорить с Кристиной. Ещё раз оценить её поведение и услышать то желание, которое вчера девушка так просила его исполнить. Он был уверен, что это всё ему объяснит. По крайней мере сделает хоть чуть более понятным.

Мафиози тряхнул головой, сбрасывая с себя остатки сна и направляясь к двери. Сейчас точно не помешает хороший крепкий кофе. Было бы неплохо, если бы к этому кофе ещё бы нашлось несколько неплохих анальгетиков, сбавляющих головную боль, которая уже несколько лет неспособна его отпустить…

***

Михаил спустился вниз, заходя на кухню. Он уверенно рассчитывал обнаружить там свою домработницу, которая усиленно что-то готовит или полирует все поверхности до блеска, как делает это каждый раз, когда он застаёт её, чтобы не лишиться работы. Всё же мужчина знает, что в какой-то степени он — педант, особенно, если это касается собственного дома. Поэтому всё всегда блестит и сверкает.

Однако сегодня привычная картина трескается, потому что перед ним стоит лишь Кристина. Правда, его она не видит. Стоит возле плиты, повернувшись к нему спиной и осторожно варя кофе в турке с каким-то совсем сосредоточенным видом. В этот момент мафиози представляется, что брюнетка выглядит старше своих шестнадцати лет.

Он делает шаг вперёд. Это получается так привычно и беззвучно, что на губах мафиози расцветает усмешка, но подсознание устало подсказывает, что, несмотря на это тихое появление, она чувствует его присутствие, просто не подаёт вида, сосредотачиваясь на кофе.

Как ни странно, запах исходил приятный. Настолько, что, кажется, мафиози был готов захлебнуться слюной, а желудок, кажется, болезненно скрутило. Впрочем, неудивительно, мужчина и без того фактически ничего ни ел ни вчера, ни сегодня с утра. Ему стоило только подумать об этом, как неожиданно раздался спокойный голос Крис.

— Бесшумная ходьба — отличительная черта всех мафиози? — устало уточнила брюнетка, чуть поворачиваясь к нему. Совсем немного позволяя разглядеть её красивый профиль. Но на её вопрос отвечать не хотелось — было достаточно своих. — Что ж… вопрос без ответа. Будешь кофе?

Михаил кивнул, не особо задумываясь над тем, увидела это девушка или нет. Она заметила, сняла турку с огня. Как-то совсем аккуратно достала чашки, а потом парочкой жестов налила в них кофе. Она не предложила ему сесть, она вообще больше ничего не сказала. Просто заняла один из стоящих недалеко стульев, поставив чашки на стол.

Мужчина также молча сел рядом. Его глаза откровенно слипались от недосыпа, однако он старался всё же выглядеть более бодро. Для этой цели кофе был очень кстати, наверное, поэтому Михаил пил его огромными глотками, не задумываясь над тем, как обжигает горло. Сейчас было неважно.

Кристина же даже не притронулась к сваренному напитку. Девичьи тонкие пальцы лишь осторожно вертели чашку в руках, а взгляд как бы проходил сквозь мафиози. Она вроде бы смотрела на него, однако так отчётливо создавалось ощущение, что это больше походит на какой-то рентген. Напрягало.

Молчание начинало откровенно раздражать и действовать на нервы. Но заговорить никто не решался. Хотя нужные вопросы просто висели в воздухе. Такая до безумия тривиальная ситуация, больше похожая на клише из романа. Однако, как оказалось, так часто встречающаяся в нашей современной жизни. Подумав об этом, девушка выдохнула и решилась. Ей уже нечего терять.

Но, несмотря на всю паршивость ситуации, Кристина привычно с лёгкой надменностью приподняла подбородок, высокомерно улыбнулась так, как умела только она, скрестила ноги и чуть подалась вперёд, позволяя собеседнику слегка увидеть декольте своего платья. Только вот делать сейчас ставку на чуть оголённую грудь было глупо.

— Я полагаю тебе уже успели рассказать обо мне, верно? — уточнила брюнетка без особого интереса. Это уже давно стоило ожидать. Странно, что мафиози медлил с этим так долго. Рано или поздно правда о ней бы вскрылась. Возможно, сейчас для этого было лучшее время. — О том, что я якобы довела человека до суицида и потенциальная психопатка. Ожидаемо. Интересно только, какое расстройство мне приписали на этот раз? Не подскажешь?

Михаил только слегка наклонил голову вбок, вслушиваясь в речи этой маленькой шлюхи. Она снова была непоколебимо спокойна и самоуверенна. От её вчерашней растерянности не осталось и следа. Её выдавали лишь круги под глазами. Скорее всего, брюнетка не спала всю ночь, обдумывая план действий.

— Никакой, — также размеренно ответил Михаил, щуря глаза. — Точнее, не уточняли. Зато уточнили диагноз твоего брата. Не его ли касалась твоя вчерашняя просьба, красотка?

Он понимает, что попадает в цель, когда зрачки в её глазах непривычно дёргаются. А пальцы, до этого сжимающие чашку, резко начинают дрожать. Кажется, такую её растерянность он не видел даже этой ночью. Но это чувство в ней тут же сменяется на другое, которое отражает взгляд, пылающий гневом.

— У него нет никакой психической болезни, — неожиданно жёстко произнесла Крис, вставая со стула. И мужчина удивляется тому, что тот с грохотом не упал на пол. На этот раз она не смогла избавиться от порывистости движений, это определённо кричало о том, что эта тема слишком болезненна для брюнетки. — Это моя вина.

— То есть ты, действительно, довела тех людей до самоубийства? — с нескрываемым насмешливым удивлением спросил Михаил. Это начинало нехило давить на мозг. Он был уверен в том, что это бред, но вся реакция девушки кричала об обратном. — Гипнозом?

Она открыто усмехнулась. Так легко и непринуждённо, как делала это всегда. Однако в этой ухмылке мужчина всё же уловил что-то до безумия натянутое и фальшивое. Словно бы не доставало какой-то привычной детали.

— Никогда не владела им, хотя всегда хотелось, — спокойно соврала Крис, ничем не выдавая свою ложь. Ему ни к чему знать это. — Так что всё это… не более чем бред. Глупый и необоснованный. Правда лишь в том, что брат защищал меня от одного из тех, кто собирался изнасиловать меня в четырнадцать. Тебе ни к чему подробности этой истории. Есть только факт, что он его подтолкнул. Это была случайность — тот мужчина выпал из окна. А там уже началась дешёвая мелодрама.

— Приехали менты и братки. Так ведь? — со знанием дела, скорее констатировал, чем спросил Михаил. — И твоего братца упекли в психушку. А теперь ты хочешь, чтобы я его вытащил оттуда, так?

Кристина, не скрываясь, кивнула. Она знала, что при желании Михаил легко может сделать это. У него достаточно связей, денег и авторитета, чтобы спокойно замять всё это. Только вопрос лишь в том, согласится ли он на это? Нужно ли это ему? Пока брюнетка не могла прийти к однозначному ответу. Оставалось только в глубине души верить в то, то хотя бы эта попытка сработает… Кроме этой веры, больше ничего в душе и не было…

— Ты не обязан делать этого, умолять тебя я тоже не буду, — рационально пояснила девушка, облокачиваясь на кухонный гарнитур, чувствуя, как внутри что-то спирает. Неожиданно что-то начало болеть в груди, однако Крис старалась не выдавать этого, пытаясь сохранить надменность на лице. Только не сейчас. — Я знаю, что ты потерял близкого человека, а потому можешь меня понять… Я не хочу, чтобы из-за меня мой брат сгнил в психушке, и я готова отправиться туда сама вместо него, потому что заслужила это.

Она на минуту замирает и снова как-то так смотрит в его глаза, что внутри что-то дёргается. Действительно, нет ни просьб, ни молитв, но эта пронзительность во взгляде заменяет всё это. И Михаил как-то не к месту понимает, что начинает так по-детски теряться в этих зелёных глазах.

— Ты же понимаешь, что как только ты выйдешь отсюда и твоего брата — тебя ждёт психушка или ты…?

Мафиози старается спросить это спокойно, ожидая увидеть в её движениях хотя бы каплю страха. Но вместо этого на лице брюнетки появляется лишь измученная улыбка. Такая, что даже по его телу пробегает лёгкий холодок.

— Ты ведь сам знаешь ответ, верно?

Но готов ли к этому ответу он сам?

6. Готов помочь.

— Ты ведь и сам знаешь ответ, верно?

Этот вопрос был скорее риторическим, однако настолько самоуверенным, что мафиози против воли захотелось усмехнуться. Если честно, то он уже давно перестал понимать, как в этой маленькой девчонке умещается вся эта развязность, хитрость и самоуверенность.

Ведь на первый взгляд она была лишь тщедушной шлюхой, которая так отчаянно пытается создать образ "каменной леди" и которая так откровенно кайфует от того, как управляет мужчинами.

Этот образ, выстроенный и логичный, представал перед ним и сейчас, обрамлённый в вульгарное чёрное платье. Предстали пред ним и большие зелёные глаза этой интриганки. И, казалось, в них снова горел этот хорошо знакомый ему огонёк коварства. Тот самый, сравниваемый им с ведьминским огнём из старых преданий. Что же…

Возможно, Кристина и правда была хитроумной ведьмой, решившей подчинить его своей воле. Если и так, то, быть может, уже подчинила.

Просто потому, что Михаил не мог оторвать от неё взгляд. Такая манящая она стояла возле столешницы, облокачиваясь на неё и смотря на него из своих полуопущенных ресниц затуманенным взглядом. Кажется, в этот момент брюнетка отчётливо напоминала ему кошку, отчаянно выжидающую мгновения, чтобы либо наброситься, либо пасть в ноги хозяину, ласкаясь.

Ему был ближе второй вариант. Мужчина знал, что Крис может быть одновременно и ласковой, и до охуения горячей. О ней не раз отзывались в таком ключе. Странно, однако у него это отвращения не вызывало, хотя "остатки" для себя он никогда не приемлел. Но она… не вязалась с чем-то привычным, будто маня и гипнотизируя. Иначе то, что он ещё не выставил её вон, объяснить было сложно.

Да и вообще с этой девчонкой было слишком много сложного и откровенно странного. Сначала вся эта история с проигрышем, его желание её подчинить, непонятные кошмары ночью, после которых она вздрагивает и после которых он принял решение избавиться от неё, как от слишком непредсказуемой игрушки.

Его это не прельщало. А теперь ещё все эти рассказы про какие-то гипнозы, самоубийства, психушки. Всё это вертелось его в голове, но не вписывалось ни в одну из логических цепочек, превращаясь в какую-то кашку и мало понятный бред.

Конечно, мужчина не был идиотом; знал, что брюнетка не договаривает очень многого, да и на правду её рассказ смахивал довольно смутно. История была совсем другой, однако её ему вряд ли удастся узнать в правдивом варианте. А сама просьба была, мягко говоря, совсем нестандартной. Не такой уж суперсложной, но и не из приятных.

Впрочем, девушку было легче послать, заставив катиться на все четыре стороны со всеми её заморочками к прошлой шлюшачье жизни. Однако что-то внутри как-то противно восставало против этого. Такое то ли давно забытое, то ли совсем незнакомое. То, отчего сдержанному Михаилу хотелось материться и сжать кулаки, возвращая себе прежнее холодное безразличие.

Нет. Мафиози настолько зацепила ни стальная уверенность, ни хорошенькая внешность, это всё не значило в его понимании абсолютно ничего. Таких как она, миллионы. Беспроблемных и спокойных интердевочек. Только вот сделать правильный выбор не давали именно её глаза. Таких не было больше ни у кого.

Это показалось бы возвышенным, но в них, кроме красоты, действительно, была ещё и какая-то боль. Знакомая и ему боль, подделать которую даже прекрасной актрисе было бы сложно. За столько лет он уже научился разглядывать её в людях. Делать это получалось безошибочно.

Ведь именно про такие глаза говорят "присыпанные пеплом". В них ещё будто бы горит огонь, однако, если в них вглядеться, то легко можно заметить вокруг пепел от того, что давно сгорело и потухло, навсегда и безвозвратно.

Этот пепел Михаил и разглядел. Резкая догадка прошибла хуже молнии. Это его и привлекло в ней. Какая-то похожесть, какая-то болезненная жалость, вернувшая его ненадолго на несколько лет назад. Это всё и решило, а её сексуальность, добавленная к этому, стала лишь приятным бонусом.

Наверное, только поэтому он и стоял перед ней сейчас, принимая свой выбор, который не был ни правильным, ни логичным. Только поступить по-другому, глядя на неё почему-то не мог даже он. Михаил просто осознавал, что в этой девчонке сосредотачивается что-то такое, что заставляет его поступать так, как раньше мафиози бы ни за что не поступил.

Да. От этого "непонятного" следовало бы избавиться, чтобы не дай Бог это стало слабостью. Однако представить, что её просто прибьют какие-то уроды, для него было невозможно.

Куда легче представлялось то, как девичье тело выгибается лианой от его размеренных толчков. Как с этих полных губ срываются сладостные стоны, ласкающие его слух. Как её зелёные глаза, смотрят на него умоляюще, а сама Крис жмётся к нему так сильно, что сама же задыхается от этого.

Это видение было настолько ярким, что у мафиози, кажется, прошибало пот. Только вот сдержанность оказалась сильнее желания уложить её на спину прямо на этой несчастной столешнице. Но поцеловать эти губы хотелось.

Михаил сделал шаг, Кристина даже не дёрнулась, внимательно смотря на него. Она ожидала всего: удара, крика, жёсткого и болезненного траха. От этого в сердце что-то защемило, брюнетка не до конца могла избавиться от боязни ударов. Но показать этого не смела, делая мысленные ставки на то, что же сейчас сделает мужчина, на лице которого нельзя было прочитать ни единой эмоций, дающей хоть какие-то ответы.

А он лишь подошёл к ней, подобно грациозному гепарду. Остановился. Секунду разглядывал её лицо. Выдохнул через рот. И… девушка с лёгкой опаской прикрыла глаза, готовясь к ощущению удара. Она почему-то была непременно уверена в том, что он сделает именно это.

По крайней мере обычно с ней поступали так такие, как он, а потом ей приходилось вставать и улыбаться, как ни в чём ни бывало. Но… ничего не последовало. Вместо этого Кристина лишь почувствовала теплоту на своей щеке.

Ловко приоткрыла глаза, и поняла, что тепло ей стало от ладони Михаила, касающейся её лица, заставляющей жар пробегаться по телу. Почему-то ощущение от этого непривычно нежного прикосновения было безумно приятным, что на минуту захотелось замурчать, но брюнетка вовремя сдержала себя, стараясь вернуть взгляду привычную отчуждённость. Хотя, если быть честной, то она не понимала, зачем мафиози сейчас делает всё это…

— Ты ещё ребёнок, Крис, — бесцветно произнёс мужчина, качая головой и продолжая поглаживать её щёку. Девушка ничего не отвечала, ожидая его дальнейших слов. Она знала, что её взгляд способен заворожить, но похоже сама утопала во взгляде его карих глаз. — Хоть и повидала за свою жизнь поболее, чем многие взрослые. И в принципе самым логичным было бы послать тебя, куда подальше, однако я не буду этого делать. Я попробую помочь, просто потому, что ты готова положить на алтарь свою жизнь.

Кристина покачала головой, сдерживая смешки, рвущиеся из горла. Его слова сейчас казались ей такими… глупыми, но одновременно и какими-то правдивыми. Это было странным, но всё же происходило. Да, ей пришлось рано повзрослеть.

Ей пришлось столкнуться с тем, с чем нормальные люди не сталкиваются. Поэтому называть её после этого ребёнком… совсем не то слово, которое приходит на ум. Совсем не то…

— О том, что я — ребёнок, тебе не скажет ни один человек, которого ты встретишь на улице, — с грустной усмешкой ответила ему брюнетка, не двигаясь с места. В памяти против воли всплывали воспоминания о том, как пару раз на улице её пытались снять, как дешёвую шлюху. — Все назовут меня содержанкой или проститукой, достаточно им просто посмотреть на меня. Никому и в голову не придёт, что это не так. Ведь за это время я сделала больше минетов, чем посетила школьных занятий. Увы, так просто назвать меня ребёнком нельзя.

Она говорила ему это с привычным сарказмом, почти не меняясь в лице, словно это всё для неё ничего не значило, а было таким далёким, как звёзды на ночном небе. Только вот он видел, как сильно её задела эта сказанная им фраза.

Хотя виду девушка не подавала, однако не только ей удавалось читать людей, как открытую книгу. Да и сейчас помимо этого, он чувствовал, как она слегка подрагивала от непривычного прикосновения его руки. Михаил понял, что нащупал ещё одну ниточку воздействия.

— Помнишь в отеле я спросил тебя кое о чём? — уточнил мужчина, склоняя голову вбок. Кристина кивнула с коротким выдохом. — Я снова тебе задам этот вопрос. Я дам возможность твоему брату выбраться из психушки и попробую обезопасить тебя, когда ты уйдёшь отсюда. По сути больше я вряд ли что-то дам тебе. Ты получишь то, что хотела изначально. Ты можешь уйти, а можешь остаться. Вопрос только в том, чего хочешь ты?

Ефремова снова усмехнулась, опустила голову на пару секунду, кидая мимолётный взгляд на плитку под ногами. В её голове было как-то совсем пусто, а внутри что-то кольнуло при мысли, что её брат выйдет из этой чёртовой психушки, что думать о чём-то другом стало решительно невозможно. Тем более о каком-то совсем неважном выборе.

Она уже всё равно решила, что сделает завтра. И на это никак не повлияет тот факт, где она будет находиться и что будет делать. Решение уже принято и не изменится.

Только… Когда она подняла голову и посмотрела в карие глаза напротив, собираясь сказать хоть что-то, то сама не осознала того, откуда появилось нестерпимое желание коснуться мужских самодовольно изогнутых губ. И сдерживать себя от этого дурмана не стала.

Просто привычно поднялась на носочки, оплетая руки вокруг его торса, жадно касаясь его губ, чувствуя, как они приоткрываются, а его язык начинает сплетаться с её языком как будто танцуя какой-то одним им ведомый танец.

Это было жарко. Но Кристине было уже всё равно, она лишь пыталась вложить в этот прощальный поцелуй свою немую благодарность и одновременно то самое отчаяние, раздирающее изнутри, подобно дикому зверю. И брюнетка успешно вкладывала все эти чувства, запертые внутри, в это переплетение губ. А потом она просто перестала что-то понимать. Лишьпочувствовала, что мафиози усадил её на столешницу, притягивая ближе к себе, чтобы было удобнее целовать её.

И девчонка знала, что он отвечает ей теми же эмоциями. Его пальцы уже вовсю расчерчивали узоры на её спине, в то время, как он уже прокусил её верхнюю губу до крови, наполняя их остервенелые ласки привкусом лёгкого железа.

Постепенно Михаил сам стал теряться, чувствуя, что ему безумно нравятся эти припухлые губы, а ощущение прижатости к этому телу заставляет сердце слегка заходиться в рваном ритме. Всё её воздержание определённо сказывается на них обоих. Хотя, может быть, дело в том, во что они оба уже перестали верить…

Она не знала сколько это продолжалось, только от этих жадных поцелуев кислорода перестало хватать. И, казалось, ещё совсем немного, и Ефремова обессилено упадёт к его ногам полумёртвым телом. Но именно в этот момент Михаил сам отстранился от неё, тяжело дыша и стараясь восстановить собственное сбитое дыхание.

Мафиози в который раз взглянул на неё, убеждаясь во вчерашних смутных подозрениях. Сейчас они явственно проступили в этих её дрожащих прикосновениях. Кристина тоже это почувствовала. Оба понимали, что говорить по сути не о чем. Это выбор каждого, но..

Он сделал шаг назад, собираясь уйти, однако всё же остановился, чуть поворачиваясь вбок. И в это мгновение его взгляд показался брюнетке ледяным. Таким, каким она никогда его не видела…

— Даже не думай об этом, Кристина… Даже не думай…

А ещё через секунду хлопнула входная дверь…

7. Иди.

С их последнего разговора прошла неделя. Тяжёлая, измотанная ожиданием, тайными надеждами и страхами. Та самая неделя, в течение которой они больше не обменялись ни единым словом. Будто не было ни того разговора, ни тех обещаний.

Словно всё то, что произошло в то утро в просторной кухне было лишь плодом воображения маленькой брюнетки. Каким-то нереальным видением, ставшим лишь какой-то из её многочисленных галлюцинаций… Что ж верилось в это спокойно.

Однако ни подтвердить, ни опровергнуть свои догадки ей было не под силу. И причина этому была одна — отчуждённость мафиози, которую он демонстрировал так явно, что не заметить было сложно. После той сцены Крис осталась в доме Михаила, боясь, что иначе он может передумать, но с каждым днём лишь сильнее и сильнее чувствуя натянутость, повисшую между ними.

Она читалась буквально во всём: в их взглядах, действиях, словах. Хотя с недавних пор он стал ограничиваться лишь кивком головы, исключая два последних пункта. Со стороны бы легко показалось, что она — пустое место.

В принципе так и было. Совсем глупо было даже надеяться на то, что будет иначе?

Ефремова и не надеялась, только старалась держаться так же безразлично и с уверенной надменностью, как и раньше, несмотря на то, что такое его поведение и отношение к ней отчаянно било по её самолюбию, оседая где-то внутри неприятным комом, как и то, что теперь её состояние было ещё более подвешенным.

Ведь мужчина обещал сделать хоть что-то, чтобы освободить её брата, однако… Это могло быть лишь минутным порывом, игрой. От мысли об этом хотелось сойти с ума… Крис всегда ненавидела неопределённость…

А теперь к ней добавлялись ещё и бессонные ночки от кошмаров и дикая головная боль, доводящая до невыносимой рези во всём теле. И при всём при этом надо было каждый день вставать, сохраняя привычный образ. Хотя ещё немного, и всё это вкупе с оглушающим бездействием просто бы окончательно добило. В этой золотой клетке было совсем легко окончательно сойти с ума.

Единственное, что оставалось брюнетке, ходить по этому дому из угла в угол, выпросив у домработницы какую-то старую книженцию о запретной любви. Это был ужасный второсортный роман, однако сейчас сошёл и он. Просто, чтобы убить время. Ибо иначе можно было бы совсем умереть со скуки или от нервов. А так… это разбавлялось хотя бы чем-то другим.

Только вот каждый вечер слышать его шаги возле своей двери, когда он шёл к себе в комнату было невыносимо. Хотелось выскочить к нему навстречу, спросить, понять, что в его голове, однако она сдерживалась.

Так низко падать ей не пристало. Её не сломало всё, что происходило с ней до этого. Не сломает и этот карточный мафиози, держащий в кулаке её больное место. Но что-то внутри кричало, что Михаил выполнит то, что обещал.

Его глаза тогда не врали, его решение было твёрдым. Крис чувствовала это каждой клеточкой своего тела.

Это могло быть наивно, если бы не бешенная интуиция девчонки, редко подводящая её даже в самые трудные моменты. Она слишком хорошо умела чувствовать людей, но совсем не подумала бы, что мафиози решит поиграть так же с ней. Хотя это и было логично. Всё же он тоже далеко не идиот. Это бесило до дрожи, но наряду с этим восхищало. Как и его взгляд.

Ведь порой совсем неожиданно перед тем, как уснуть, её подсознание подбрасывало ей воспоминание о его тёмных карих глазах, сравнимых только с горьким шоколадом, смотревших на неё так, как никто и никогда не смотрел.

И за это можно было бы многое отдать. За этот пронзительный, уверенный, буквально прожигающий насквозь взгляд. Опасный и заставляющий немного дрожать. Кажется, в тот момент Крис понимала, почему его боятся. Его, действительно, стоило бояться, однако не ей. Она просто знала это. На уровне инстинктов.

Не знала только, что будет дальше, но душа предчувствовала перемены. Хотя на это её отец бы давно сказал то, что у неё нет души. Брюнетка и сама сомневалась в этом. Наверное, где-то там внутри находились лишь остатки, какие-то клочки того, что когда-то было цельным. А теперь лишь устало болело. Крис тряхнула головой, сбрасывая дурацкие мысли.

Вот во всём виноват треклятый роман. Все эти пафосные обороты речи, пробуждающие вот эти вот псевдострадания в девичьей голове. В то время, как всё до банального просто, как божий день. Нечего придумывать историю там, где её нет. Просто она — очередная шлюха, мужчина — очередной её «временный хозяин», у которого ей пришлось просить о помощи.

Крис закатила глаза при мысли об этом. Сейчас почему-то невольно вспомнилось, как Михаил сравнил её с ребёнком. Да уж сравнение, как никогда уместное. Хотя иногда ей бы хотелось почувствовать себя им: маленьким и непоседливым ребёнком, которого мама гладит по голове. Жаль это время так быстро закончилось. Увы, ничего уж не вернёшь назад.

Теперь её реальность предусматривает другое. Предусматривает лежать на огромной кровати, вертя в руках дурацкий выданный роман, прислушиваясь к любым звукам в коридоре. Девушка уже хорошо научилась распознавать шаги домработницы, грузные, тяжёлые. Их легко было узнать сразу, особо не вслушиваясь, не применяя никаких особых усилий.

С появлением мафиози было сложнее. Просто потому, что он как будто не ходил, а скользил по этому чёртовому полу. И его шаги были так тихи и почти не слышны, что их едва-едва можно было определить. Лишь иногда они выдавали себя лёгким шуршанием. Совсем невесомым. Как, кажется, и сейчас…

Ефремова прислушалась, затаила дыхание, прикрыла глаза. Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Звук такой тихий. Подсознательное ощущение присутствия. И неосознанно заколотившееся в груди сердце. Так быстро, что просто невыносимо. И непонятно из-за чего. Просто само собой. Застывшая тишина лишь на секунду. А Кристина как-то уже совсем интуитивно села на постели, мгновенно притянув колени к груди…

Брюнетка прикрыла глаза. И ровно в этот же момент распахнулась дверь в её комнату, которая никогда не была закрытой, просто потому что никто не считал нужным зайти туда. А сейчас её распахнул никто иной, как отчуждённый Михаил. Его присутствие Крис ощутила нутром, тут же открывая глаза и чуть их прищуривая, будто пытаясь убедиться в своих подозрениях. Хотя убеждаться было не в чем.

Перед ней стоял он. Мафиози, одетый в излюбленный чёрный костюм и белую рубашку. Мафиози с прожигающим взглядом карих глаз, что тут же пробрал до дрожи. Мафиози с невысказанными словами, тут же слетающими с губ. Просто потому, что он не любил растягивать, особенно смотря в эти зелёные глаза, в которых лишь на минуту он смог уловить испуг. Только на минуту.

Сейчас перед ним была та самая Крис. С лёгкой надменностью на лице, привычной ухмылкой. Ведь всё её выражение лица как и всегда, словно говорило, что она знает всё, что произойдёт дальше. Говорило, что она читает его, как открытую книгу. Говорило, что это она определяет порядок его действий.

Однако детская защитная поза выдавала её страхи, слегка придавая ей в его глазах вид загнанного в угол ребёнка. Эти притянутые к груди колени, и руки оплетающие их и сжатые в замок. Впрочем, она и была ребёнком.

Ребёнком с охуенными зелёными глазами.

— Пойдём, — одно слово. Крис снова усмехается, но молчаливо поднимается, снова пытаясь делать вид, что всё происходящее безумно ей безразлично и ничего не значит. Хочет подойти к двери, однако взгляд мужчины останавливает, беспрекословно заставляя замереть на месте с невысказанным вопросом на бледном девичьем лице. — Сначала подойди ко мне.

Девушка безразлично выполняет этот своеобразный приказ, останавливаясь в шаге от него и приподнимая голову, чтобы ещё раз взглянуть. Странно, но сейчас она, как никогда выглядит какой-то маленькой по сравнению с ним, хотя никогда не отличалась особенно маленьким ростом. Её вполне устраивали её метр шестьдесят пять. Однако, несмотря на это, Михаил был гораздо выше, смотря на неё от этого, будто бы ещё более снисходительно.

Секунду он вглядывается в зелёные ведьминские глаза, а затем осторожно лёгким движением снимает с себя пиджак. И Крис уже понимает, что мужчина хочет сделать. Поэтому только привычно немного затаивает дыхание, когда чёрная ткань опускается на её ничем не прикрытые плечи. Если честно, то в нифига не греющем чёрном платье, она уже, действительно, успела изрядно замёрзнуть, просто не подавала вида.

От пиджака, ещё хранящего тепло мужского тела, мгновенно согреться бы не получилось, но осознание этого жеста со стороны Михаила разливало что-то приятное внутри. Немного подогревало им же уязвлённое самолюбие. Однако серьёзность в его взгляде насторожила, давая понять, что всё это не просто так. Только что именно её ждёт дальше, мафиози рассказывать не спешил.

Мужчина просто привычно повернулся назад, выходя из комнаты, и без лишних вопросов Ефремова последовала за ним, слегка подёрнув плечиками, расправляя плотную ткань, уже пропахнувшую каким-то из парфюмов Михаила.

Они быстро миновали лестницу, ступая по чёрным холодным ступеням. И брюнетка полностью ощутила этот передающийся холод, ведь совершенно не успела обуть туфли, стоящие в комнате.

Девушка не до конца понимала, куда мафиози её ведёт. Сердце всё ещё колотилось, но не от страха, а от странного предчувствия, которое было безумно трудно объяснить, но тем не менее оно всё более явно и явно проступало, заставляя Крис затаивать дыхание. Михаил распахнул входную дверь, выходя из дома, но тут же поворачивая голову полубоком, чтобы убедиться в том, что она следует за ним.

— Может быть, ты скажешь, что происходит? — всё же спрашивает брюнетка, осторожно сжимая в кулачке ткань его пиджака. Всё это понемногу начинает напрягать. Но мужчина никак не реагирует на её слова. — Хотя, может, мне самой стоит догадаться. Ты решил прикончить меня на заднем дворе своего дома, чтоб не мучится?

Её голос сквозит смешками и иронией. Но Михаил просто качает головой. Делает лишь ещё один шаг вперёд, Крис делает тоже самое, оказываясь на улице. Что же… Теперь ей только мгновенно становится холоднее из-за того, что она стоит босиком уже на промёрзшем крыльце, а ветер то и дело заставляет её мелко дрожать. Тихонько спасает лишь накинутый им на неё пиджак.

Крис снова переводит взгляд на мафиози, удивляясь тому, что, несмотря на прохладу, ни один мускул на его строгом лице не дрогнул. Хотя он стоял лишь в одной лёгкой белой рубашке с наполовину расстёгнутыми пуговицами. Но по одному его сосредоточенному взгляду Ефремова понимает, что он выжидает кого-то или что-то. И остаётся только ждать этого вместе с ним.

Она теряет счёт времени, проходящего с того момента, как они вышли сюда. Но, кажется, проходит не более пяти, десяти минут, как слышится звук подъезжающей машины, а со стороны можно заметить свет от фар. Девушка немного хмурится, не осознавая, к чему всё это, раздражённо выдыхает, чувствуя, что постепенно всё больше и больше начинает замерзать.

Ей уже хочется отвесить какую-то колкость, однако Крис не успевает сделать это, потому что в следующую минуту дверь, разделяющая забор его коттеджа и его территорию, неожиданно открывается, позволяя увидеть несколько приближающихся к ним людей.

— Смотри, — уверенно просит Михаил, и брюнетка судорожно прищуривает глаза, стараясь рассмотреть хоть чей-то смутный силуэт в этой темноте.

Шаги. Несмелые. Неуверенные. Какие-то робкие, словно испуганные, словно идущий вот-вот готов убежать. Лёгкое освещение от внезапно загоревшегося фонаря и… Крис тут же сглатывает подбежавший к горлу ком, часто-часто начиная моргать глазами, будто не веря, не зная, не понимая. Дыхание тут же сбивается к чёртовой матери, а в зелёных глазах начинает, кажется, появляется… какой-то огонёк надежды.

Кристина подаётся вперёд, делает поспешные шаги к тому, кто, кажется, в этот момент дороже всех. Она не может ошибиться. Не сейчас. Несмотря даже на не такое не очень хорошее зрение. Её сердце. Оно чуяло. Знало. И в эту секунду становится плевать абсолютно всё равно на всё. А слова, сорвавшиеся с губ Михаила, лишь подтверждают:

— Иди…

8. Закончилось?

Кажется, последние годы Кристина отчаянно сомневалась в том, что у неё ещё сохранилась душа. Даже не душа, а скорее то, что от неё осталось после того, как её так унизительно растаптывали раз за разом, проверяя на прочность, с поразительным рвением и усилием втаптывая в грязь.

Порой думалось, что самой этой жизни было интересно, что получится из всего этого эксперимента над ней, проходящего через слишком многие границы бесчеловечности? Что же, жизнь… Смотри, вот твой результат.

Результат — эта девушка, стоящая босиком на холодной брусчатке, вдыхающая морозный воздух через раз, просто потому, что тяжесть, налившая грудь, иначе станет просто и бесконечно невыносимой. Такой сильной и безумно раздирающей что-то внутри, как отчаявшаяся кошка, что она сама вот-вот упадёт. Такая усталая и раздавленная. Но, кажется, несмотря на всё это, впервые за эти бесконечные годы… Счастливая.

От этого на бледном лице даже проступает лёгкое подобие улыбки. Это опьяняющее чувство радости, граничащее с болью, буквально заполняет всё её существо изнутри. И, кроме этого, такого пронзительного мгновенного ощущения, сейчас Крис не чувствует абсолютно ничего.

Брюнетка просто замирает, как застывшая восковая кукла, смотря только на силуэт впереди себя. Тот самый, что так медленно и нерешительно, шаг за шагом, приближается к ней. Такой тёмный, нечёткий, неясный. Но даже такой, она смогла бы узнать из тысячи.

Силуэт самого родного и близкого человека, оставшегося у неё на земле. Того, ради которого она бы продала и душу… Хотя. Уже продала. И ни на секунду не пожалела об этом.

Только при мысли о том, что он сейчас здесь тонкие пальцы начинают дрожать, как и сами руки. Впрочем, как и она сама. Всё её тело тоже начинает бить нервная дрожь. Настолько сильная, что со стороны Михаилу, кажется, что её трясёт в припадке какой-нибудь лихорадки.

Однако не ему ли не знать, что это не так? Ему ли не знать, что причина этого тот, кто сейчас стоит перед ней, не решаясь подойти ближе, до сих пор ещё не до конца осознавая происходящее и не принимая его за действительную реальность?

Мафиози хочется сказать ей хоть что-то, отвесить колкие комментарий в его стиле, но он во время останавливает себя, почему-то также замирая. Она должна сама понять, что сейчас делать, как поступить, как справится с сумбуром, появившимся в голове. Ведь именно этот момент своей жизни был самым желанным все эти годы. Так, чего сейчас девушка устраивает драму? Так глупо…

Только почему-то его взгляд опускается на её босые ноги, а он сам невольно ёжиться, будто от холода, думая о том, что ей стоило бы обуть хоть какие-то туфли. Очередная глупость, которой он, видимо, заразился от неё… Ему просто интересна развязка. Не боле…

Ещё несколько секунд перед его глазами предстаёт эта немая сцена, в которой все главные лица, будто бы застыли замертво. И только потом, девушка вдруг делает короткий шаг, затем ещё один, словно, наконец, выходя из транса.

Спокойно и чинно, как будто происходящее вокруг это лишь какое-то второсортное кино, где она — главная героиня, за которой идёт напряжённая фотосъёмка. И каждый её шаг отдаётся в ушах все присутствующих осторожным стуком.

Но никто, кроме неё, не знал, чего это внешняя холодность стоила ей, сосредоточившей в себе сейчас все те эмоции, которые, наверное, смогли бы разорвать другого человека изнутри. Все они читались лишь в этих прерывистых вздохах, наигранно смелых шагах, дрожащих руках и подрагивающих плечах.

Эти маленькие жесты выдавали её с головой, несмотря на это безумно красивое лицо, остающееся непроницаемым. Хотя, чтобы почувствовать напряжение, Михаилу не нужно было видеть её лицо, хватало чуть петляющей походки.

Он слишком хорошо успел узнать эту маленькую стерву.

Стерву, которая сейчас становилась такой до безумия сильной и одновременно настолько беззащитной, что даже его сердце как-то болезненно начинало покалывать. Просто потому, что сейчас, казалось, она вот-вот упадёт и заплачет от грёбанного преизбытка эмоций, но Крис не плакала. Она просто так поступательно сокращала расстояние между собой и тем, преданность кому восхищала даже Михаила.

Но на реакцию мафиози было всё равно. Единственное, что сейчас имело смысл. Тот, кто стыдливо ждал её, не в силах идти дальше. Он остановился. А в её душе тут же залёг испуг. Такой сильный, что просто невыносимо. И девушка, словно, срывая себя с цепи, резко подошла ближе, понимая, что ещё немного и совсем сойдёт с ума, если не увидит родное лицо, целое и невредимое. Живое. Поняла, что если не увидит, то всё внутри просто рухнет, медленно убивая.

И брюнетка увидела. Впервые за эти несколько лет. Его. Такого близкого, живого, стоящего рядом и смотрящего на неё с недоверием, будто она — какой-то блик или глюк сознания. Однако это было реальностью. Они оба понимали это, чувствуя, как проклятые слёзы начинают собираться в уголках глаз, а дышать становится больно.

Она дождалась. Они выдержали.

И, кажется, это так глупо. Но в этот момент, Кристина поверила в том, что на свете, действительно, есть Бог. Бог, который её услышал.

— Марат, — губы приоткрылись сами, вырывая такой пронзительный полувсхлип-полустон. А грудь отчаянно начала вздыматься от нервных импульсов, которые вот-вот перейдут в безумную сердечную боль. Только вот сейчас всё равно. Это всё не имеет значения. — Ты здесь… Здесь…

Её фразы постороннему бы показались рваными и совсем лишёнными хоть какого-то смысла, но им обоим всё было слишком понятно. Слишком. Брату и сестре, смотрящих друг на друга с такой щемящей нежностью, которая, наверное, смогла бы растопить лёд в холодной Антарктике. Такой настоящей, что душа сворачивалась от этого.

Девушка смотрела на него, всматриваясь в каждую чёрточку, пытаясь запомнить. Запечатлеть это в своей памяти. Ведь Марат был всё таким же. Только безумно похудел, а руки всегда сильного и уверенного в себе парня теперь стали дрожать. Светлые волосы чуть отросли. Но всё это было неглавным и совсем не важным.

Важными были эти голубые глаза, в которых она видела всё. Все ответы на свои вопросы. Все муки, что ему пришлось перенести из-за неё. Но, несмотря на это… В этих же глазах сейчас Крис видела.

Любовь. Такую же тёплую и безграничную, как и раньше. Как и в детстве. Его любовь к глупенькой младшей сестрёнке. Словно не она виновата в том, что с ним произошло. Словно… У неё не находилось даже таких слов. Словно… Его вера в неё никогда не угасала.

Кристина чуть всхлипнула, отчаянно пытаясь удержать рвущуюся слезу. Но сделать это оказалось ещё сложнее, чем сдерживать крики боли при бесчисленных ударах, то и дело раньше обрушивающиеся на неё во время пьяных проигрышей отца. Возможно, потому что сейчас это было от какого-то дурацкого переизбытка счастья. Счастья, что всё, наконец, закончилось, что с Маратом теперь всё будет хорошо.

Её ладонь уверенно коснулась его щеки, мягко пробегая по ней пальцами, прямо как раньше… В их далёком детстве, когда они оба узнали, что мамы больше нет. Правда, тогда это Марат утирал её слёзы, обнимая и шепча что-то такое до безумия успокаивающее и важное. Теперь это делала она. Просто порывисто обнимала, носом утыкаясь в родное плечо, чувствуя, как в горле собирается ком. А все слова в этот момент становятся пустыми и совсем-совсем неважными.

Разве может быть что-то более важное, чем-то, что Марат сейчас стоит перед ней живой? Разве может быть что-то важнее того, что он сейчас рядом, а не в этой психбольнице, где каждый день из него делали ненормального? Нет… Не может…

— Мне было страшно, Крис, — прошептал брат, теснее прижимаясь к ней. Он знал — она поймёт, потому что знает. Она не одна из них. Ни тот монстр, в существовании которого его пытались убедить. Это всё не правда. Не правда. — Они спрашивали про тебя, они мучили… Но я ничего не сказал. Не сказал, потому что всё то, что они говорят враньё. Враньё. Я им не верю!

Его голос дрожал, а сам парень сотрясался от всего то, что колотило его внутри. И эта боль, обуявшая его передавалась и брюнетке. Она знала. Она всё знала. И не проходило и дня, чтобы это всё не отдавалось внутри неё жгучей и невыносимой болью.

А сейчас… Сейчас она выливалась наружу, в виде стекающих по лицу слёз, которые сдерживать уже просто не осталось сил.

Но не только от радости и переживаний, сколько от его взгляда. Взгляда, словно она — что-то чистое и светлое. Словно, она — божество, на которое молятся, которое любят. А не та дешёвая девка, с которой развлекаются в клубах, развлекаясь всеми возможностями. И от этого хотелось рухнуть на колени, разом ощущая всё то дерьмо, вылитое на её плечи и плещущееся внутри. То, которое она гонит. Всегда гнала от себя, пока хватало сил.

— Не верь. Никогда никому из них не верь, слышишь? — Крис отчаянно обхватывает лицо ладонями, вглядываясь в каждую чёрточку его лица. Такое бледное Но ничего. Всё самое страшное уже позади. Позади. Теперь всё это совсем уже неважно… Главное, что он больше не в этой страшной темнице. С ним всё будет хорошо. — Они — плохие. Слышишь, меня? Помни это… Прошу тебя…

Ефремова шепчет это, как молитву, прерывисто дыша, но не отводя от него взгляда своих зелёных глаз. Всё её нутро чувствует, что сейчас брат совсем не знает, что делает. Он только верит. Верит ей. Просто потому, что она — то единственное, что осталось у него. Человек, которому он верит. Но она же осознаёт, что не стоит и грамма этой веры.

— А, кто хороший, Крис? — растерянно спрашивает Марат. Сейчас он напоминал маленького потерявшегося ребёнка, а не того волевого парня, которого она помнила. Но чувствовала, что ему хватит сил, чтобы вернуться. — Я запутался. Не знаю, кому верить. Все вокруг чужие. И я не знаю, как дальше…

— Михаил — хороший, верь ему, — пролепетала сестра, понимая, что ещё совсем немного, и Марата отсюда уведут, чтобы укрыть в надёжном месте. И, что самое важное, это их последняя встреча. От этого Ефремова дрожит ещё больше. Однако она обязана успеть сказать ему самое важное. То, что знает и в чём уверена. И что его спасёт. — Слушай, всё, что он тебе говорит. И помни, что он ни в чём не виноват.

Они смотрят друг другу в глаза снова. В сотый раз за эти минуты. И солёные слёзы струятся по лицам обоих. Они вспоминают всё. И эти картинки перед глазами сменяют одна другую. Эти общие моменты, соединяющие их воедино. Она знает, что скоро его уведут, но так хочется побыть с ним в эти её последние минуты жизни. И брюнетка снова порывисто обнимает брата, вдыхая его запах. А он также бережно сжимает её в своих объятьях.

Сигнал водителя, ожидающей его за воротами, раздаётся так ожидаемо неожиданно, но даже ему сложно заставить их отпрянуть друг от друга. Но Крис отстраняется первой. Нельзя ставить его под удар. Она делает шаг назад, вытирает пальцами собственные слёзы, которые, словно назло хлещут ещё сильнее. От этого всё внутри сжимает.

— Я люблю тебя, — шепчет Ефремова одними губами, зная, что Марат поймёт. Он всегда её понимал. Всегда защищал. Её любимый старший брат. — Прости меня за всё.

Парень качает головой, что-то произнося, но она совсем не слышит. Только догадывается. Ещё один сигнал. И Марат прерывисто выдыхает, направляясь к выходу. Он не знает, к чему приведут его эти люди, но раз им верит его Крис. Значит и он должен поверить. Просто потому, что всегда доверял ей. А она ему.

И Марат знает, что девушка с такой же жадностью и болью вглядывается в его уходящую тень. И ему так хочется повернуться, взглянуть на неё ещё раз, но этого делать нельзя. Иначе он просто не сможет уйти. Поэтому Ефремов лишь медленно уходит из этого двора, закрывая за собой дверь.

И этот звон от её захлопывания. Ещё долго звучит в голове обоих. Как самая разрывающая сердце мелодия.

***

Сколько ещё Кристина смотрела в эту пустоту? На этот вопрос бы никто не смог ответить. Просто потому, что засечь время казалось сейчас невозможным. После этой сцены всё болело, всё разрывало на мелкие части. И думать о времени представлялось слишком глупым занятием. Хотя смотреть на закрытые ворота… Тоже было не самым сильным из её поступков. Однако иначе представлялось совсем невозможным.

И только сковавший тело холод, заставил брюнетку вернуться к своим мыслям и решениями. Она ведь уже знала, что должно последовать после. А потому оттягивать больше не было смысла. Свой долг ей удалось выполнить. Больше её здесь ничего не держит. Всё это было игрой. Игрой, которая завершилась.

Кристина вытерла слёзы в который раз за эти минуты, и тут же набросила на себя привычный холодный вид. Тот образ, что был сейчас так безумно нужен. Хотя бы, чтобы просто заглянуть в глаза Михаилу, который оказался для неё спасителем брата и который равнодушно смотрел на подходящую к нему брюнетку. Что-то в ней его резко напрягло, но пока мафиози не понимал, что именно.

— Спасибо, — выдохнула Ефремова, поднимая на него взгляд своих зелёных глаз, от которого по его телу мгновенно пробежался холод. Михаил сглотнул. — Спасибо тебе за всё, Михаил…

Мужчина вздрогнул, брюнетка никогда не называла его по имени и не улыбалась ему так отчаянно. И не обнимала. Только сейчас подалась вперёд, прижимаясь к его груди щекой, закрывая глаза. Ей не нужно было ничего говорить, он понял всё сам, но от желания в последний раз провести по волосам не удержался.

— Тебя отвезёт водитель… Я распоряжусь, — спокойно пояснил Михаил, думая о том, что это не должно ничего значить. Однако так ли это было? Он отстранился, решая не растягивать, и неожиданно кивнул на стоящую недалеко от него женскую обувь, принесённую им же самим. — И надень туфли.

Михаил усмехнулся, а потом просто ушёл, заходя в особняк. Больше никаких слов. Как и не было ничего. И отчего-то Кристине на мгновение стало грустно от того, что мафиози не позволил ещё немного посмотреть в его карие глаза. Невольно взгляд опустился на стоящие перед ней туфли, которые она мгновенно переобувала, ощутив, что сердце почему-то заколотилось чуть сильнее. Или ей показалось…

***

Водитель, действительно, приехал за ней. И ожидать ей пришлось недолго. Ждать того, чтобы сесть в эту чёрную машину и уехать из особняка мафиози. Того самого, куда он впервые привёз её и мрачные стены которого раздражали с первых секунд, где совсем недолго она была хоть немного счастлива. Но сегодня этому придёт конец. Придёт конец всему тому, чего она так боялась. И то, что изводит его, уничтожая все жизненные силы изнутри.

Заставляя её морально сгнивать заживо.

Всё снова начиналось сначала. Снова эта головная боль, давящая по вискам, заставляя хвататься пальцами, пытаясь хоть как-то уменьшить боль. Хвататься за сиденья, ручку машины. Ещё немного и появятся эти чёрные блики, готовые свести с ума.

Но пока глаза ещё различали картинки ночной Москвы. Различали то место, куда она стремилась. То место, которое станет развязкой её драмы. Осталось ещё совсем немного. Совсем чуть-чуть. Но с этой внутренней болью каждая минута проходит как час. Однако ещё совсем и та самая нужная картинка появляется перед ней.

— Остановите, пожалуйста, здесь, — просит она, мгновенно прикасаясь вновь пальцами к вискам. Голова уже вовсю начинает разрываться, словно всё вокруг медленно превращается в кашу, мешая, замечать хоть что-то. — Пожалуйста.

Машина, действительно, останавливается, и Крис тут же устало выбирается из неё, оглядываясь вокруг. Всё именно так, как она и представляла. Безлюдно. Тихо. Только водитель, непонимающе смотрящий на то, как она неожиданно подходит к мосту. Мягко проводя рукой по перилами и наклоняя голову вбок. Так любила делать мама.

Ефремова смотрит вниз, и замирает. Она видит воду, кажущуюся с высоты такой чистой в свете фонарей. Однако на деле эта вода такая же грязная, как и она. А, значит, должна принять её в свои ледяные объятья. Ведь даже сейчас так навязчиво манит, заставляя думать о том, что здесь её уже давно ничего не держит. Думать о том, что если ни этот шаг, то она станется психичкой, портящей всем жизни, станет причиной гонений Марата вновь.

Никогда.

В голове что-то щёлкает, и в одно мгновение, несмотря на узкое платье, она перебирается через ограждение. Смотрит вниз. Высоко. Страшно. Но больше не пугает. Самое страшное уже позади. Всё закончится. Все оставят её в покое. Всё будет хорошо. Стоит только сделать шаг. Брюнетка перестаёт держаться за перилла, не слыша того, что сзади раздаётся крик. Ефремова закрывает глаза. Боль давит на виски. Снова эти блики. Невозможно. И шаг…

Шаг в пустоту.

Чей-то крик.

Плеск воды. Отключение сознания.

Всё закончилось.

Или нет?

9. Спасение.

Михаил сам не понял, почему решил поехать за машиной, в которой ехала Кристина. Это просто получилось как-то совсем интуитивно. Так просто, как какое-то непонятное наваждение, полностью заполонившее разум, и которое он легко объяснял тем, что ему лишь интересно, куда она отправится. Домой к отцу? Или к какому-то из любовников? Ведь больше идти ей некуда, а жить где-то надо.

Однако все его догадки пролетели полностью над реальным фактом. Потому что машина, едущая впереди него, неожиданно остановилась у моста. А из неё осторожно выползла маленькая брюнетка, отчаянно держась за голову, будто пытаясь унять безумно терзающую боль. Уже это заставило мафиози напрячься и приоткрыть дверцу автомобиля, а заодно и прищуриться, наблюдая за ней.

И в целом в этом не было бы ничего необычного, можно было бы просто уехать, не особо беспокоясь, если бы не одна деталь. Маленькая деталь того, как Крис облокотилась на перила моста и посмотрела на водную гладь каким-то непривычно цепким взглядом. Она смотрела туда так, будто бы эта вода зазывала её с собой. Ему было хорошо известно, как прекрасно вода может зазывать в свои объятья, словно гипнотизируя.

Однако, казалось, этой девчонке это было совсем не нужно. Казалось, что в её голове уже определённо есть какая-то уверенная мысль, и к ней лишь нужен какой-то толчок. Обдуманная и пугающая идея. Только настолько резкая, что мужчине даже не сразу удалось её осознать, хотя он не был идиотом и видел разные вариаций, оставаясь равнодушным, но…

Но в этот раз внутри что-то отчаянно громко бумкнуло, как только мафиози заметил какое-то её движение, чуть мелькнувшее в ночной темноте. Он тряхнул головой не сразу осознавая, что происходит. Резко закрыл глаза и тут же распахнул их, не доверяя собственным глазам. Потому что именно сейчас в одну секунду хрупкая брюнетка перелезла через ограждение моста, стоя, как никогда близко к холодной пропасти.

Михаил сделал шаг, не зная, что правильнее будет предпринять. Мафиози определённо догадывался о её мотивах, однако не думал, что… Он сделал ещё несколько шагов, думая, как перехватить эту маленькую идиотку. Но все идеи, промелькнувшие в голове, тут же оказались абсолютно бессмысленными. Потому что именно в этот момент, Крис рухнула вниз, словно в замедленной съёмке.

И это ощущение её падения вдруг резко отдалось где-то в его груди. А потом произошло то, чего Михаил ещё очень долго не сможет признать, и тем более понять. Да и как понять то, что он резко побежал к тому самому мосту за считанные секунды. И совсем скоро, не думая о последствиях, как по чьему-то приказанию, перелез через чёртово ограждение.

И просто, не задумываясь ни на секунду, прыгнул вниз…

Прыгнул за ней.

Просто снова интуитивно и не контролируемо, слово игнорируя тот факт, что может пострадать из-за этого. Последствия неправильного прыжка могут быть… Однако все эти мысли оказались абсолютно второстепенными и загнанными куда-то в дальний угол сознания. Так тупо.

Она там. Она может просто утонуть.

Он даже не почувствовал того, как упал в воду, будто все его болевые ощущения разом исчезли, чтобы не мешать соображать. Словно всё растворилось. Единственное, что было в мозгу, это лишь какой-то внутренний голос.

Надо плыть. Быстрее. Почти нет времени. А дальше мафиози помнил всё слишком смутно. Можно сказать, что мысли превращались в обрывки и какие-то скомканные куски между болезненными передышками.

Михаил ныряет на глубину, отчаянно пытаясь разглядеть в этой непроглядной тёмной глубине маленькую тонущую девчонку, но кроме черноты там нет почти ничего, а дышать с каждой секундой становится сложнее. Однако мафиози отчаянно продолжает делать это, осознавая, что Крис на глубине… И отыскать её там… Фактически невозможно, и он сам может остаться на этом чёртовом дне.

Затягивает. Слишком глупо. Нельзя.

Мужчина рвано сжимает кулак. Лезть дальше. Слишком опасно. Нельзя. Он не выплывет. Ему не настолько важна эта шлюха, чтобы рискнуть из-за неё не раз отвоёванной у смерти жизнью, надо всплывать. Скорее. Пока не затянуло чёртовой воронкой. Пока у него не закончилось дыхание…

Но неожиданно для самого себя он лишь опускается вглубь, не осознавая, как и зачем делает это, ведь никто не записывался в отряды добровольных спасителей.

Михаил отчаянно пытается подплыть, разглядеть, преодолевая водное сопротивление и нарастающее отсутствие кислорода, который почти на исходе. Просто осознавая, что каждый его вдох может стоить ей жизни, игнорируя собственные силы и возможности. Ныряя глубже, задерживая дыхание больше.

Ему кажется, что он проводит там несколько часов, на деле это длилось лишь какие-то считанные минуты и секунды. Просто сознание в такие моменты, будто нарочно замедляет время, отчётливо являя каждое маленькое действие и деталь. Однако легче от этого не становится. Только хуже, и всё наваливается каким-то одним ужасным комом.

Сердце начинает стучать отчаянней, как бы понимая, что надежда тухнет с каждой секундой всё больше. От этого хочется буквально что-то крушить, но только Михаил не успевает, потому что в это темени различает кое-что мелькнувшее, похожее на какое-то тело. Инстинктивно в тот же самый момент его рука цепляется за запястье этого видения. Аккуратное и тоненькое. Её аристократичное запястье. И в голове невольно начинает стучать.

Кристина. Не может быть никакой ошибки.

Михаил с усилием тянет её на себя, стараясь, как можно быстрее вытащить девчушку, потому что осознаёт, как сильно эта идиотка могла наглотаться воды. Если у него взрослого мужика едва-едва сейчас тёмные пятна пойдут перед глазами от недостатка кислорода, то чего ждать от неё? Ей губительна каждая секунда. Она просто сможет её уничтожить.

Мафиози тянет её вверх, утаскивая за собой, глазами ища, куда можно выплыть из этого канала. И на его удачу виднеется какой-то то ли подмосток, то ли что-то ещё, но по крайней мере уже не вода. Всё это время мужчина отчаянно пытается прислушаться к тому дышит ли эта мелкая идиотка, однако совсем не получается. Шум вокруг просто не позволяет этого сделать. Шум воды, какие-то крики, звон собственного сердца от лёгкого страха.

И единственное, что ему остаётся собрать все силы и плыть, несмотря на боль и запыхавшееся дыхание. Причём, делать это на самой возможной скорости. Он никогда не был слабаком, но сейчас расстояние кажется ему космическим, особенно с грузом в виде Кристины. Неизвестно, живой или уже умирающей.

Мужчина не помнил, как сделал это. Не помнил, доплыл и как уложил её тело на тот самый холодный подмост. Единственное, что отчётливо осталось в памяти, то, что Михаил резко прижался ухом к её груди, пытаясь услышать биение сердца, а также прощупать пульс. Он, кажется, ощущался, но был настолько слабым, что вызывало ноты сомнения.

Честно, он не знал, как правильно поступить и как оказать ей помощь, но стоять в стороне, видя, что вот-вот брюнетка может отойти в мир иной, было просто… подло. Нет, шлюха, не для того я вытаскивал тебя и прыгал в этот чёртов канал… Совсем не для этого.

Сейчас она не была той его Кристиной. Перед ним лежало лишь её тело. Бледное, холодное, едва живое. И даже ненадолго ему будто показалось, что спасти её почти невозможно, но разум продиктовал совсем другое. Нужно было действовать.

Мужчина приподнял её, выставил вперёд коленом, уложив девушку животом на него и стуча между лопатками. Так должна была выйти та вода, которой она нахлебалась. Его удары были слегка болезненными, но точными, что кажется, даже её немного начало потряхивать.

Заметив это, Михаил мгновенно прекратил свои манипуляции, возвращая её в прежнее положение, и как-то осторожно сжимая своей рукой её маленькую ладонь. Его немного трясло от холода, нервов и лёгкой боли, однако, когда девушка начала чуть покашливать, отходя, ему показалось, что внутри что-то обрушивается. Возможно, липкое непонимание.

— Ну, давай, — прошипел он, побивая Крис по щекам. — Давай. Дыши, идиотка…

Девушка начала потихоньку метаться, но в сознание прийти явно бы не могла. Радовало лишь то, что она дышала. Мафиози постарался осторожно пробежаться руками по её телу, осматривая на наличие повреждений, мало ли, как она ударилась… Только вот понять что-то было трудно. Главное, чтобы Кристина хоть немного выровняла дыхание. Потихоньку. И брюнетка едва слышно задышала.

Михаил покачал головой. Было ясно, что, несмотря на это маленькое улучшение, нужно было выбираться отсюда. Нужно было подняться наверх, взвалить на себя её. Не от куда ждать особой помощи, хотя у самого оставалось не так много сил.

Сейчас даже в своих глазах мафиози выглядел жалко. Промокший. Замёрзший. Усталый. Сжимающий руку шлюхи, из-за которой это всё началось, но не отпускающий её и рассматривающий. Было понятно — промедления ей не выдержать. Мужчина вздохнул, приподнял её. Нужно было снова подниматься наверх, найти собственную машину, которая сейчас была далеко.

— За что ты на мою голову? — прохрипел он, откашливаясь, поудобнее устраивая Крис в своих руках, подхватывая девушку под колени и талию. Недалеко было подобие аварийной лестницы, и нужно было как-то выбираться. — За что? Ладно, похуй, надо выбираться…

***

Домработница удивилась внезапному уходу той девчонки, которую привёз хозяин, но определённо не расстроилась. Её раздражал даже вид той надменной особы, фыркающей и игнорирующей всех и вся. Очередная самодовольная шлюха. Что же прекрасно, что её вышвырнули.

Женщина самодовольно усмехнулась, но даже ухмылка не конца расцвела на губах, когда она неожиданно услышала звук подъезжающей машины. Поначалу она не обратила на это внимание, подумаешь, вернулся хозяин. Она лишь обернулась, ожидая, что через несколько минут он войдёт сюда.

И он вошёл. Вошёл так, что домработница тут же притянула руку ко рту. Михаил стоял перед ней полностью мокрый, со стекающими на пол каплями воды, но даже не это было самым странным. Странным было то, что на руках у него лежала та самая девчонка, которая совсем недавно уехала отсюда. Бледная и ни на что не реагирующая. Будто мёртвая.

— Быстро наполняйте тёплую ванну и вызывайте врача, — отчеканил мафиози, интуитивно крепче прижимая к себе Крис, которая также жалась к нему совсем неосознанно в новой агонии. Ей было дико холодно и темно. Он чувствовал это. И от этого медлительность домработницы бесила слишком сильно, заставив рявкнуть. — Быстрее!

И женщина бросилась прочь к телефону врача Михаила, на ходу пытаясь что-то объяснить, и тут же несясь в сторону ванной. Она знала, что гнев хозяина ничего хорошего не обещает. Нужно было делать всё быстрее. И ей бы стоило привыкнуть к этому, если бы не кое-что, откровенно удивившее её, но она бы никогда не посмела и заикнуться об этом.

Просто косопосмотрела на мужчину, не спускающего с рук эту откровенную шлюху, которая, видать, была без чувств. Зачем? Но ответ мафиози озвучил сам, мягко коснувшись мокрых волос брюнетки. Сказал то, отчего даже его домработница недовольно скривилась, чувствуя внутри раздражение.

— Никуда ты больше не уйдёшь, — громко произнёс он, словно чеканя для себя каждое слова, смотря на её убийственно бледное лицо, осознавая, что в этом есть и его вина. А изнутри кололо какое-то ощущение того, что это не должно повторяться. Глупое, но уверенное. — Никуда…

10. Сказка.

Часто нам кажется, что мы теряем себя в этом мире. Просто в какой-то момент перестаём видеть себя в сегодняшнем дне. Перестаём испытывать какие-то эмоции и чувства.

Мы просто, почти мгновенно, словно бы проваливаемся в какую-то неведомую темноту, одновременно манящую и устрашающую до чёртиков. Нам приходится падать в эту самую чернь, в которой нет ничего и никого, в том числе и нас самих там уже, возможно, и нет…

Такое состояние сейчас было и у маленькой брюнетки, съёжившейся в комочек и лежащей на просторной постели. Она, казалось, совсем не шевелилась, только её ресницы подрагивали в такт едва слышному сопению во сне.

Со стороны всё в ней представало спокойным и умиротворённым, даже расслабленным. И никому бы, возможно, и в голову не пришло то, что буквально несколько часов назад, эту самую тихую девчонку вырвали из лап холодной смерти. Вырвали в один из последних моментов борьбы, когда уже почти не оставалось никаких шансов.

Но сейчас это было уже неважным. Важным было то, чтобы она, наконец, распахнула глаза, пробудившись от ночного наваждения и вернувшись к нему, сидящему возле её постели, из своего закрытого мира боли и иллюзии. И она, кажется, действительно, возвращалась. Постепенно и робко. Открывая свои безумно красивые зелёные глаза. Возвращалась, когда ощущала мягкое прикосновение к своей руке. Просто, как замёрзший зверёк подбегала к теплу.

Сознание возвращалось к Кристине туманно. Она тупо распахнула глаза и смотрела на всё впереди себя несколько минут, даже не моргая, словно замирающая кукла, не понимая, что происходит. Видя лишь какие-то образы, но не осмысливая их. Казалось, что она впала в какой-то малопонятный транс, однако это мгновение скрылось также резко, как и пришло.

Просто Ефремова неожиданно хлопнула глазами и интуитивно чуть сжала мужскую ладонь, удерживающую её. И это всё получилось так произвольно и легко, что девушка даже не до конца осознала всё происходящее.

Только через несколько секунд приняла тот факт, что перед ней сейчас Михаил, и он смотрит на неё усталыми, но красивыми карими глазами. Пересечение взглядов. Зелёные в карие. От этого что-то в груди болезненно кольнуло.

Никто из них ничего не говорил. Да и нужно ли это было? Они просто смотрели друг другу в глаза. И это казалось куда более правильным, чем всё то, что происходило до этого. Все эти бессмысленные бегства и игра на нервах, как будто выяснение того, кто победит. А ответом оказалось банальное принятие: Они оба проиграли. Проиграли в тот самый момент, как только встретились в том чёртовом доме её отца.

Мафиози отклонил голову вбок, улыбаясь уголками губ и устало выдыхая. Это выглядело настолько измученно, что сравнимо было только с выражением лица невинного узника, попавшего в переплёт. Но Михаилу было всё равно, он давно разучился жалеть себя и других. Только, несмотря на это, именно Крис почему-то хотелось хотя бы немного оградить от этой изматывающей её боли, заставившей пойти на такой серьёзный шаг.

Он поднял свободную руку вверх, а потом уверенно, но мягко коснулся тыльной стороной ладони её щеки. Она прикрыла глаза. Устала. А прикосновение стало настолько дорогим и тёплым, что не хотелось больше думать ни о чём, только приникнуть ближе и согреться хотя бы чуть-чуть. Согреть собственное тело, до сих пор сотрясающееся от холода воды и отогнанной смерти.

Невольно подумав об этом, Кристина подалась вперёд к ласкающей руке, к которой так хотелось стремиться, как к исходящему свету. Брюнетка сама неожиданным порывом обхватила его за шею, заставляя отнять мужскую ладонь от своей щеки. Но так было ещё лучше. Приникать почти все телом к источнику тепла. Нужно и правильно, как в дешёвом романе.

Она ожидала, что он скажет что-то, пошлёт к чертям, но мафиози молчал, только осторожно гладя её темноватым волосам, в то время, как ей оставалось лишь теснее прижиматься к нему и утыкаться носом в его шею, пытаясь сдержать рыдания. Не из-за этой ужасной ночи, а из-за того, как он успокаивающе гладил её по волосам, как делала только мама.

Мама…

Она всегда также касалась её волос, нашёптывая какие-то милые вещи, делала всё так, будто Крис и вправду была ценностью. Также сейчас делал и Михаил. Просто и легко, успокаивая. От этого снова захотелось спрыгнуть с моста. Ведь она не заслуживала этого всего. Не заслуживала… Однако с замиранием ждала его нового прикосновения, чуть сильнее сжимая его шею.

— Зачем? — без лишних слов спросила брюнетка, пытаясь успокоиться и не выдать того, что происходило у неё внутри. А внутри всё переворачивалось и рассыпалось от непонимания того, для чего он вытащил её в эту ночь, не дав уйти. — Зачем?

Несколько минут мафиози молчал, пытаясь найти ответ на её вопрос. И, если быть честным, не знал его до сих пор. Он просто сделал так, как посчитал нужным. И решение это родилось в одно мгновение. В то самое, когда мужчина увидел, как она прыгает с чёртового моста.

И тогда что-то кольнуло, как и тогда, когда Михаил привёз её в особняк. Когда дождался врача, и тот осмотрел Ефремову, удивившись тому, что девушка, совсем не пострадала в отличие от мафиози. Когда он аккуратно погружал её в тёплую ванну, чтобы согреть. Когда просидел с ней этот остаток ночи. Зачем? Этого он не знал и, наверное, не хотел.

— За тем, чтобы я тобой не наигрался, мы же так и не опробовали твою постель, — беззлобно сказал мужчина. Он никогда не видел её в таком растерянном состоянии. Всегда собранная и язвительная, она представала перед ним израненным подростком, которого не долюбили. И это её состояние и боль хотелось прогнать привычной иронией. Но мафиози понял, что это здесь ни к месту. И только поэтому тихонько и серьёзно добавил. — Чтобы ты просто жила, идиотка…

— А ты спросил, нужна ли мне эта жизнь? — сорвалось с её губ, прежде чем Ефремова успела подумать. Но тем не менее это было, действительно, тем, что было в голове всё это долгое время. И спросить это намного легче, не смотря в его глаза. — Зачем она нужна мне, м?

Михаил ещё долгое, как ей кажется, время не говорит ни слова. Просто отстранённо перебирает волосы, будто игнорирует или будто не слышал заданного ему вопроса. И Кристина уже не ждёт никакого ответа, однако неожиданно вместо слов ладони мафиози накрывают её спину, затем бережно ложатся на плечи. И эта лёгкая манипуляция с его стороны заставляет её лицо оторваться от его шеи, а глаза снова утонуть во взгляде его карих глаз.

И в который раз брюнетка отметила, что ни у кого и никогда не видела такого оттенка глаз. Этого цвета тёмного шоколада, в котором легко можно попасть в водоворот, упав на самое дно без шансов выбраться.

Она так засмотрелась в них, что совсем пропустила тот момент, когда губы мужчины опустились на её шею, оставляя на ней короткий бережный поцелуй. Ефремова прерывисто выдохнула от неожиданной ласки и интуитивно прикрыла глаза.

Михаил же не прекратил своих действий. Он осторожно перекинул волосы девушки на одно плечо, освобождая другое для своих откровенных поцелуев. Мужчина оттянул края собственной рубашки, вчера наспех надетой на неё, и губами заскользил по костлявому плечу, невольно отмечая худобу Крис. Раньше не особо замечал это, а сейчас обнимая её, буквально прочувствовал.

Прочувствовал каждый позвонок под своими пальцами, прочувствовал хрупкость костей. От этого всё как-то против воли сжалось. А руки только сомкнулись на ней сильнее, и губы стали ласкать с ещё большей нежностью. С такой, на которую мужчина был только способен. Ему просто причинять ей ещё большей боли, чем она уже испытала.

Мафиози осторожно провёл носом по её волосам, вдыхая запах. Запах канальной воды, который ему вчера не удалось смыть. Кажется, он и сам этим пропах, но сейчас было плевать. Плевать, когда его ладони сжимали такое юное и красивое тело, разливая тепло своими касаниями. Плевать, когда губы скользили по девичьей скуле. Плевать, когда её пальцы снова притянули его за шею, немо умоляя посмотреть в свои зелёные глаза. Будто бы брюнетка насыщалась от этого простого жеста… Он не возражал…

— Чтобы чувствовать, — мягко в несвойственной манере оповестил Михаил. И Крис вдруг нечётко осознала, что это и есть ответ на свой вопрос. — Чувствовать, малышка. Это уже немало… Ощущать трепет, когда тебя прижимают к себе. Ощущать то, на что другие не способны. Поэтому никогда не смей больше делать так, как сделала. Никогда…

Эти слова не были криком, но прозвучали из мужских уст именно так, заставив Ефремову поёжиться и немного задрожать, однако сказать что-то в ответ она не посмела. Ведь в следующую секунду мафиози неожиданно обхватил её голову двумя руками, зарывшись в волосы и сверкнув глазами, а потом просто поцеловал.

Поцеловал именно так, как умел только он. Властно и настолько осторожно, что даже её сердце, равнодушное ко всем этим действиям за эти годы, начинало дрожать и заходиться быстрее. А мозг и вовсе отключился. Осталось только слепое желание прижиматься теснее и ближе. Просто следовать за его прикосновениями. Следовать за его бешенной энергетикой, которой он, словно пытался вернуть её к жизни.

Он целовал её так, будто она, действительно, была дорога ему. Целовал одними губами, терзая и прикусывая, в какое-то мгновение заставляя почувствовать себя и в правду живой. Заставляя чувствовать. Хотя она думала, что уже на это не способна.

И ровно в тот момент, когда Михаил отстранился от неё. Девушка поняла, что именно это заставило её чуть заколебаться тогда на мосту. Его взгляд. Его прикосновения, сохранившиеся в памяти. Несмотря на которые, она всё равно сиганула в воду. Но все эти мысли сейчас таяли под пронзительным взглядом карих глаз, смотрящих напротив.

Он собирался уйти, чуть привстал, заставляя её опустить руки, чтобы отпустить его, но Ефремова не сделала этого, чувствуя, что что-то отчаянно восстаёт против этого. Просто сегодня ей так нужно было хотя бы ненадолго убежать от одиночества. Хотя бы в какую-то другую иллюзию. Хотя бы ещё на несколько жалких минут.

— Тебе нужно поспать, — уверенно проговорил мафиози, вспомнив предписание врача, только девушка неожиданно хватает его за запястье, не позволяя уйти. Это настораживает. — Ещё несколько часов. А мне нужно идти…

Мужчина делает акцент на последней фразе, хотя сам уже начинает понемногу сомневаться в том, что уйдёт, когда её глаза так жалостливо и внимательно смотрят на него, словно заглядывая в самую душу, в отсутствии которой он уже сам давно был уверен.

— Я не усну без тебя, — капризно утвердила Крис, чуть грустно улыбаясь и качая головой, сдерживая крик, рвущийся из груди, замечая его замешательство. — Ещё несколько минут, пожалуйста…

Михаил невесело хмыкает, но почему-то не уходит. Садится рядом с ней на постель. Осторожно откидывается на подушки, решая, что и ему тоже вздремнуть хотя бы часок, он ведь и так не спал всю эту длинную ночь, но маловероятно, что получится ли сделать это с раздирающей болью в рёбрах. Оставалось только надеяться, что ничего серьёзного. Хотя он — мужчина. Выдержит.

Кристина на минуту задумалась, а потом просто легла рядом, умостив голову на его плече и коснувшись ладонью его груди. Мафиози ничего на это не сказал, просто привычно усмехнулся. Он понимал, что сейчас она вряд ли уснёт, а бросать её так не поднялась бы рука. В его голова мелькнула догадка, и он решил, что осуществить её ничто не помешает.

Он пошарил рукой по стоящей недалеко тумбочке, натыкаясь на лежащую там книгу, которую он приметил ещё до этого. Когда-то давно у него появилась привычка читать перед сном. В принципе о её появлении он совсем не жалел, а потому подумал, что может быть девчонка раньше заснёт, если он ей почитает, тем более, что эта книга, которую он взял сейчас, ей как-то дорога, раз из-за неё она заставила его тащиться тогда к ней домой.

Мужчина спокойно взял в руки, неприглядную книгу, отметив в момент, что Крис напряглась. Это его насторожило. Неизвестно, что затронуло это действие в её психике. Михаил поспешил убрать предмет, однако брюнетка неожиданно тут же накрыла его руку своей.

— Прочитай мне, пожалуйста, — её рука сжала его запястье. А в зелёных глазах застыло непонятное ему чувство. А сама брюнетка лишь поудобнее устроилась ближе к нему, болезненно сглатывая.

Мафиози не посмел проигнорировать её просьбу, хотя и видел, что девушке она далась с трудом, однако всё же начал.

— Один богатый человек после смерти своей жены женился второй раз на вдове, очень спесивой и заносчивой. У неё были две дочери, во всём похожие на мать, такие же гордячки. А у него была дочка кроткая и добрая, вся в покойницу мать.

Мачеха сразу невзлюбила падчерицу за её красоту и доброту. Она заставляла бедную девушку делать самую грязную работу по дому: мыть посуду, подметать лестницу и натирать полы.

Михаил осторожно повествовал, мягко касаясь волос на её голове. Она только сильнее прижалась к нему, как-то невольно, чуть вздрогнув и укрываясь одеялом.

— Спала падчерица на чердаке, под самой крышей, на жёсткой соломенной подстилке. А сёстры её жили в комнатах с паркетными полами, где стояли богато убранные кровати и большие зеркала, в которых можно было видеть себя с головы до ног. — Мужчина осторожно обнял её за талию, даже в какой-то степени чуть властно, ощущая, как в который раз за день Крис утыкается в его грудь. — Бедная девушка терпеливо переносила все обиды и не смела жаловаться отцу. Всё равно он только выбранил бы её, потому что во всём слушался своей новой жены. Окончив работу, девушка забиралась в уголок у очага и садилась на ящик с золой, и за это прозвали её Золушкой.

Мафиози продолжал читать ещё несколько минут, обнимая брюнетку… А ей казалось, что она так ненадолго попала в детство, когда мама читала ей эту сказку, прижимая к себе и шепча ласковые слова. И от этого что-то в который раз оборвалось внутри…

И она просто заплакала. Так по-детски. Так просто. А он лишь сильнее прижал её к себе, что-то прошептав, целуя в макушку.

11. Выход из комы.

Постепенно Кристина начала выходить из своей апатичной комы, возвращаясь к своему прежнему тревожному спокойствию. Тому состоянию спокойствия, которое читалось в отсутствии истерик, лёгкой дезориентации, отрешённом взгляде. И это никак не именовалось пресловутым "депрессия" или каким-то иным психологическим термином, так популярном сейчас в нашем мире.

На самом деле, брюнетка просто банально не понимала, что происходит с ней, а главное — в ней самой. В её голове было лишь до ужасного пусто, во всём теле сквозила слабость, заставляющая её голову порой кружиться и едва не падать. Но всё это было не самым тяжёлым для девушки.

Намного тяжелее было то, что рядом уже несколько дней не было Михаила.

И, если честно, то Ефремова не знала, почему это карябало что-то внутри. И не осознавала, что как-то просто каждый вечер прислушивалась к звуку подъезжающих к дому машин, прежде чем уснуть. Однако мужчины всё не было и не было, а воспоминания были.

Воспоминания о сильных руках и бархатном голосе. Она очень старалась забыть об этом, но каждый раз, когда её взгляд натыкался на лежащую на тумбочке книгу, усталая полуулыбка появлялась на губах.

А ещё ей банально не хотелось признаваться себе в том, что сейчас в душе была острая необходимость мужских объятий, а не холодных и ненавидящих взглядов, посылаемых домработницей, считающей её ничтожеством. Хотя Кристина и сама понимала, что это не более, чем розовые сопли, поделать с этим что-то было сложно. Она этим не управляла…

Брюнетка медленно бродила по дому, толком ничего не пила и не ела, потому что косые взгляды к этому не располагали, отбивая хоть какое-то желание, которого, по большому счёту, не было. Единственное, что сейчас, действительно, было для неё так необходимо, простой душ.

Хотя бы немного нужно было привести себя в порядок, а то жирные волосы и запах канала, уже у неё самой вызывали тошноту. Несколько дней ей тупо было плевать, однако потом выдержка кончилась. И в такой момент ей было интересно, разве Михаилу было не противно сидеть с ней такой? Или он просто мазохист?

Кристина осторожно сняла с себя все вещи, обнажая своё тело и переступая через бортик ванной, чуть приобняв себя руками не из-за стеснения, ибо она уже давно привыкла к своей наготе, а от, возможно, банального холода, пробежавшегося по телу, подобно раскатившейся дрожи… Брюнетка совсем ещё не успела догадаться, что тело отреагировало так не на холод, а на чьё-то присутствие, которого оно желало.

Присутствие, которое она не увидела, однако почувствовала нутром. И прерывисто выдохнула, прикрывая глаза.

***

Мафиози не планировал сегодня появляться в особняке из-за водоворота дел, навалившегося на него из-за собственного промедления и бездействия. Ему определённо казалось, что всё это он будет разгребать несколько недель, однако всё предстало более простым. Всё же он всегда имел привычку преувеличивать всё до космических масштабов.

Но даже в этом была своя выгода. Мужчина в рекордное время успел со всем разобраться, чтобы теперь оказаться дома и отдохнуть от всего. Просто немного поспать и прийти в себя, ибо усталость давила на голову и вообще заставляла чувствовать как-то не так. Хотя и кое-что другое гнало его в особняк. Точнее, кое-кто…

Ему просто хотелось увидеть Кристину и убедиться, что с ней всё в порядке.

Он не был идиотом, поэтому понимал, что такой стресс для девушки не пройдёт даром, но и его вмешательство в её жизнь должно было бы разумным, а не убивающим. Она должна разобраться во всём сама, по крайней мере ему бы этого хотелось. Только вот это желание не отменяло щемящего чувства жалости, когда Михаил думал о ней.

Думал об этих глазах. Думал об этих вечно холодных руках. Думал о взгляде болезненной нежности, с которой на него никто и никогда не смотрел. А она посмотрела, будто на минуту увидела в нём что-то тёплое и человеческое, недоступное другим.

Мужчина спокойно зашёл в дом, привычно увидев сдержанную домработницу. Она была натянуто вежлива, но казалось, ещё секунда, и женщина взорвётся от недовольств и возмущения. Причина этого была не особо понятна, однако мафиози начал издалека, не решаясь спросить в лоб. Это было бы лишено логики.

— Всё в порядке? — уточнил он, наклонив голову вбок. Домработница с раздражением кивнула. Это напрягло. Такого обращения мафиози не терпел. Хотя с замечанием решил не спешить, но руку сжал. — Как Кристина?

При упоминании этого имени лицо женщины чуть перекосилось, будто он спросил не о человеке, а о какой-то раздражающей вещи. Это заставило напрячься и упереть требовательный взгляд на ту, которой было направлен вопрос. Но со стороны создавалось такое ощущение, что ей глубоко наплевать и просто хотелось испытать его терпение.

— Ходит по дому, как призрак, кажись умом тронулась, — безразлично фыркнула она после продолжительной паузы. Ей никогда не нравилась эта высокомерная девчонка, сравниваемая ей с тощей воблой. Ни кожи. Ни рожи. Было вообще непонятно, почему именно её хозяин привёл сюда снова, хотя должен был выставить вон. Да и носиться с ней, как с писанной торбой. — Наконец, решилась за эти дни в ванну сходить. Главное, чтоб вены не перерезала, а то с таким лицом не мудрено.

Кажется, женщина поняла, что сказала это зря ещё на середине. Просто по тому, что взгляд Михаила в один момент стал разъярённым и злым. Он ни сказал ни единого слова, но домработница в лёгком испуге резко отошла к столу, словно боясь его реакции. В этот момент захотелось прикусить себе язык, только вот делать что-то было поздно. Оставалось только ждать и сглатывать тугой ком в горле, мешающий дышать.

Ещё секунду мафиози не отводил от неё взгляд, а потом неожиданно резко развернулся и ушёл, как ей показалось в сторону ванной. Женщина чуть спокойнее выдохнула, цепляясь руками за стол, почти падая.

Внутри всё ещё колотило, однако через пелену всего этого домработница поняла, что теперь должна и вовсе забыть какие-либо ругательные слова, применяемые к этой шлюховатой девке. Просто потому, что иначе реакция Михаила могла быть непредсказуемой. И, скорее всего, той, которую она боялась до дрожи.

Чтобы осознать это ей хватило только одного его взгляда.

***

Мафиози, действительно, не собирался идти к ней. Просто это получилось это как-то интуитивно, совсем легко и, словно бы, на уровне инстинктов. Нет. Мужчина был уверен, что никакого пореза вен не предвидится. Ефремова слишком умная для этого.

Только, несмотря на всё это, просто вмиг он очутился перед дверью, ведущей в ванную. Чуть поколебался, но всё же потянул ручку вниз, заставляя дверь распахнуться и открыть для него его обитательницу, за которой он хотел понаблюдать исподтишка, как мелкий воришка.

Однако этого не вышло просто потому, что от него сейчас ничего не было скрыто, а наоборот было открыто, как чистый лист. Ведь перед ним стояла Кристина. Абсолютно обнажённая с полузакрытыми глазами и приоткрытыми губами. Так похожая на древнегреческую богиню, поражающую своей красотой в самое сердце. Словно бы Ефремова была сейчас ни просто девушкой, а маленькой скульптурой или статуэткой. Настолько она его завораживала, заставляя дыхание сбиваться.

Эти точёные плечи, плавные изгибы юного тела, снова и снова притягивающие взгляд. Тонкая шея. Волосы, струящиеся волной по спине. И, возможно, он бы не решился подойти ближе, наблюдая за ней как возбуждённый школьник, если бы не раскатистый вздох, сорвавшийся с губ…

Такой отчаянный и обречённый, что мужчина просто не выдержал. Просто не выдержал смотреть на неё такую утончённую, тянущуюся к душу, чтобы открыть полить себя из него водой, и, может быть, специально не закрывшуюся шторкой, чтобы увлечь его за собой.

В несколько шагов он сократил расстояние, забираясь в ванну, в одно касание осторожно прижимаясь своей грудью к её голой спине и таким же лёгким движением включая душ, чтобы на них полилась тёплая вода. Но брюнетке, это, кажется, было не нужно, потому что она только откинулась на него сильнее, совсем закрывая глаза, чувствуя тепло его тела. И от этого на губах появилась полуулыбка. И Михаил понял, что она Ефремова ждала его. Мафиози мимолётно поцеловал её в плечо, опаляя девичью кожу своим дыханием. Брюнетка чуть вздрогнула.

— Я ждала тебя, — будто в ответ на его мысли прошептала она, разворачиваясь через несколько секунд и тут же смотря на него своими зелёными глазами, в которых легко можно было завязнуть насовсем и в которых так явно читалась какая-то тоска, перемешанная с мимолётной радостью.

Ещё секунду Ефремова смотрела на него. А потом девушка лишь потянулась к его губам, неконтролируемо в боязни того, что он оттолкнёт, будто жалкая тринадцатилетка. Но Михаил, казалось, не обратил на это внимания, нежно лаская её губы мягким поцелуем, поглаживая худую спину. Ефремова мысленно готовилась к продолжению, однако его не последовало. И вместо это Крис неожиданно ощутила, как мужчина отстранился. От этого стало прохладнее, а затем ещё что-то более холодное коснулось девичьих волос. Её глаза тут же распахнулись и округлились в удивлении и явном непонимании происходящего.

— Тебе нужно помыть волосы, — размеренно заявил он, втирая это "холодное" в лохматые пряди. И только сейчас она поняла, что это шампунь. От этого из груди вырвалось лёгкое фырканье, и неожиданно знак подала затаившая колкость.

— Что совсем не возбуждаю? — усмехнулась брюнетка, а мужчина мгновенно отразил её действие. Вообще-то Крис должна была бы растекаться лужицей от его действий, однако вместо этого было совсем явное и ярко что-то обидное. И не логично. Может быть отголоски прошлой жизни.

Ей захотелось скрестить руки на груди в защитной позе, но мужчина чуть потянул её на себя, а затем сосредоточенно продолжал втирать ей шампунь в волосы, словно не слыша заданного вопроса, только ощущая, как из своей скорлупы начинает появляться прежняя девушка, которая ему понравилась. Это радовало.

Мужчина смыл с её волос шампунь, а потом снова посмотрел в эти её глаза, из-за которых он, не задумываясь сиганул в канал, осознавая, что перед ним сейчас стоит маленький ребёнок. Чуть обиженный и за того, что его не воспринимают всерьёз. Но это было намного лучше, чем холодная кукла, пугающая его своими тревожными мыслями.

Сейчас же они снова заводили игру, как и прежде. И это чуть будоражило обоих, как-то мимолётно проникая внутрь, читаясь во взглядах и жестах.

— Значит, недостаточно сильно, — ухмыльнулся он в лукавой улыбке, зная, что это определённо заденет самолюбие брюнетки.

И вдобавок Михаил покачал головой, мол вот вообще и пожал плечами. И на минуту ей стало смешно. Перед ней стоит взрослый мужчина в промокшей одежде, который, наверняка, не против был бы трахнуть её, однако уверял, что это не так. Типа просто смотрел на неё обнажённую, нежными прикосновениями, промывая её волосы. Да-да…

— Ммм… — протянула девушка, наклоняя голову вбок. — А что ж тогда ты своими руками почти касаешься моей соблазнительной задницы? Или это так в целях безопасности?

Она хотела сказать что-то ещё. Пошутить над тем, как ткань его брюк натянулась, а он тут корчит из себя монаха. Но неожиданно просто не выдержала, заглянула в его глаза, где плясали такие же черти, и засмеялась. Так громко и звонко, как не смеялась лет с шести. Просто как ребёнок, который выходит из оцепенения.

Брюнетка банально засмеялась, закидывая голову назад и улыбаясь, как-то на минуту естественно опоясывая его талию своими руками и заглядывая в его глаза. И в этот момент она снова разглядела то, что он тоже улыбается, аккуратно притягивая её к себе. И всё стало таким простым и понятным, что тоска этих дней начала понемногу таять. Как-то просто.

И Кристине подумалось, что человек, возможно, именно так и выходит из комы.

А Михаилу же просто от её улыбки, какой больше ни у кого нет. Только у неё.

И он тут же поцеловал эту улыбку.

12. Из страны волшебных грёз.

Все раны постепенно затягиваются. Совсем понемногу. И шаг за шагом. Эту незыблемую истину Кристина знала давно. Знала с той поры, как умерла мама. Знала это и тогда, когда отец впервые её проиграл. Знала это даже в тот момент, когда брата забрали в психиатрическую больницу. Знала даже тогда, когда стала виновницей человеческой смерти.

И за всё прошедшее время это стало привычным и простым. Тем, что не подвергалось сомнению и никаким душевным торгам, всегда заканчиваясь безропотным принятием, каким бы болезненным оно ни было.

Однако в этот раз привычная схема почему-то разбилась и сломалась из-за одного самодовольного мужчины, который упёрто её не отпускал, продолжая своими действиями выбивать из замкнутого состояния, подслащивая её выход из своего апатичного состояния.

Это было странным и достаточно ломанным в её представлении, разрушающим размеренную установку вдребезги. Но это было не самым поражающим. Намного сильнее её волновало то, что, зная о ней достаточно, мафиози продолжал оставаться рядом без видимых причин.

Мужчина не спал с ней. Ни к чему не принуждал. И по сути причин держать её здесь не было никаких. Хотя девушка не была идиоткой и понимала, что Михаил хочет её. Причём, не по-детски. Тогда почему сдерживается? Почему не возьмёт то, что принадлежит ему по праву? Почему медлит?

— Я же сказал, красотка, я трахну тебя тогда, когда без этого ты просто не сможешь…

Эта фраза плотно осела в голове, записавшись где-то на подкорке, вместе с воспоминанием о глазах тёмного шоколада, прожигающих её буквально насквозь. И порой, когда она смотрела на него, казалось, что ещё несколько недолгих секунд его властного взгляда, и она сама безропотно выполнит всё, что он скажет. Однако даже при мыслях об этом брюнетка трясла головой, сбрасывая дурость. Всё это было ерундой. Он ничего для неё не значил.

Она просто его не понимала. И это привлекало. Ни о каком верховенстве над ней речи быть не могло. Все эти его жесты после падения с моста были не в счёт. Это была не Кристина, а депрессивная копия. Плаксивая девчонка, а сейчас снова возвращалась самодовольная девушка, в голову к которой никто не залезет.

Брюнетка раз за разом повторяла это себе, стоя перед зеркалом, как бы внушая своей обычной практикой. Но почему-то, несмотря на все эти речи, до сих пор не позволяла домработнице Михаила трогать его подушку, одиноко лежащую сейчас на постели и постоянно подкладываемую ей под голову. И причины для этого особой не было. Просто так. Интуитивно. Совсем неправильно ощущать его запах и мнимое присутствие рядом.

И это до безумия раздражало Кристину. Просто потому, что она не понимала, что с ней происходит. Почему ей хочется, чтобы он пришёл пораньше? Почему хочется, чтобы снова приблизился с обычным издевательским тоном? Почему каждый вечер у окна она замирает, вглядываясь в тени, но не находит того, кого ищет?

Может быть, виной всему та чёртова благодарность за спасение, которого она не просила? Или дело в том, что тело банально требует секса, приученное к каждодневным марафонам? Версий было много, а факт один. И с этим Ефремовой было трудно спорить, но всё равно очень хотелось.

Именно поэтому её несколько этих долгих бесконечных дней не оставляло желание разобраться во всём этом, вернув себе свою самостоятельность и чёткость мыслей. И для этого нужно было лишь дождаться того, когда приедет мафиози и банально переспать с ним. Он получит свою благодарность, а Кристина разрядку. Всё будет честно, и её как раз притягивать к нему.

Почему девушка решилась подготовиться к этому сегодня? Вопрос сложный… Однако внутри что-то чувствовало и отчаянно говорило о том, что Михаил приедет. И этому ощущению безумно хотелось довериться. И Ефремова доверилась. Интуиция никогда её особо не подводила. Этому стоило верить…

С самого утра брюнетка приводила в порядок своё тело. Отмылась в душе, щедро намыливая кожу гранатовым гелем, чтобы мужчине было приятно прикасаться к ней и чувствовать тот запах, коим пропиталась кожа. Правда, при мысли об этом девушка немного улыбнулась, когда вспомнила то, как они были там вместе, бесстыдно целуясь, но не переходя грань.

И этого было достаточно ей, чтобы снова ожить. И Крис была совсем не против, чтобы сейчас дверь снова распахнулась, и вошёл мафиози… Но даже в мыслях это казалось бредом, потому что таких совпадении не бывает.

Ещё полдня она бесцельно бродила по особняку то читая, то просто валяясь на постели. И только ближе к вечеру начала новую подготовку. Достала из шкафа безумно красивое, хоть и немного откровенное серебристое платье, едва прикрывающее соблазнительную задницу, но струящееся по телу, будто шёлк.

Перед таким Михаил не должен устоять. Как и перед макияжем. Нежным, но цепляющим. Покрутившись полчаса перед зеркалом, Ефремова уверилась в том, что весь образ вышел безумно соблазнительным.

Крис приготовилась, ожидая встретить мужчину во всеоружии, однако ещё по звуку подъезжающей машины и громким шагам осознала, что что-то не так. Точнее, не совсем так, как должно быть. И невольно напряглась. Раздумывала пару секунд над тем, выйти ли из комнаты. Ведь мало ли, что произошло… Однако после нескольких секунд раздумий всё же вышла, решая, что ничего страшного не произойдёт. А даже если и произойдёт, чего ей ещё бояться?

Только это произошло ровно в тот момент, когда она увидела мафиози, цепко держащегося за перила лестницы, пробирающегося наверх с явным усилием. И во всей его походке девушка уловила тут же что-то неестественное и непонятное.

Страх на миг обдал все внутренности, заставляя задержать дыхание. Но это было ерундой по сравнению с тем, что девушка испытала, когда Михаил поднял лицо на свет, позволяя увидеть глубокий порез на щеке и кровь на костяшках.

— Господи…

Это слово отчаянно сорвалось с губ, а сама брюнетка неожиданно для самой себя задрожала, как трава в осенний мороз. Всё скрутило и внутренне сжало. И ноги сами невольно побежали к нему, игнорируя скользкие ступени и возможность упасть. Это, будто, ушло из головы. Осталось только дикое непонимание и жжение где-то глубоко внутри, мешающее соображать нормально.

В пару секунд Крис подлетела к нему, удивлённому и поражённому, заставляя прищурить в лёгком недовольстве глаза. Не то, чтобы девушка подошла, скорее скользнула в его чуть заранее распахнутые руки, ведь мужчина увидел, что Ефремова споткнулась и ещё немного и полетит вниз.

Но брюнетка и не заметила, она мимолётным движением юркнула под его руку, пытаясь перетянуть тяжесть веса на себя, забывая, что в ней и без того то небольшой вес и мужчину она не удержит.

Только это было в разуме, который почему-то не подавал голоса. Все её движения были какими-то слишком рефлекторными, что чуть удивило Михаила, как и всё поведение девчонки, которая ещё несколько дней назад лежала пластом без движения.

— Что ты делаешь, красотка? — без эмоции проговорил Михаил, делая новый шаг. Ему хотелось послать девчонку, но слабость брала своё. Сил на ссоры не было. Но даже из-за лёгкого отголоска злобы он не мог позволить себе опереться на Ефремову и раздавить её своим телом. Она бы этого просто не выдержала…

Девушка же в ответ на его вопрос только сверкнула глазами, а потом лишь произнесла кое-что так мягко, будто говорила с ребёнком и разъясняла ему очевидные вещи слишком простые и понятные, заглядывая в душу своими зелёными глазами.

— Просто держу тебя…

***

Как они добрались до верхнего этажа, Кристина не особо осознавала. Просто в какой-то момент растворилась в этих шагах, вслушиваясь в размеренный топот и ощущая часть веса мужчины на себе. Было тяжеловато, но брюнетка старалась не думать об этом. В конечном итоге это была лишь малая своеобразная часть отплаты долга, которая ей светила. Так что…

Довести мафиози до его собственной спальни представлялось невозможным, поэтому выбор Ефремовой пал на собственную комнату, в которую она его и повела, а он не особо и сопротивлялся. Только тогда, когда они вошли, неожиданно мягко оттолкнул её, самостоятельно доходя и усаживаясь на её постель.

Михаил молчал, а она не задавала лишних вопросов, только села недалеко искоса поглядывая на него. Напряжённая поза, прикрытые глаза, порез на щеке. Всё это вместе сливалось в какую-то до безумия ужасающую и пугающую картину. Такую, что у брюнетки почему-то холодели руки, а сердце сбивалось с привычного ритма.

Ей моментально захотелось подойти ближе, коснуться хотя бы участка мужского тела. Только Ефремова сдержалась, осознавая, что реакция мафиози могла быть неоднозначной, а уходить сегодня она не планировала. Что же сегодня все её планы снова оказались сбиты к чёрту… Снова дурацкие непредвиденные обстоятельства. От этого захотелось заскулить.

— Может быть, я помогу тебе снять рубашку? — спокойно предложила Крис, чуть разворачиваясь в его сторону и придвигаясь ближе. — Тебе стоит отдохнуть… А в рубашке неудобно спать.

Мафиози лишь пожал плечами, безразлично усмехнувшись. В то время, как пальцы Ефремовой, уже выпутывали пуговицы из петель, обнажая участок кожи за участком кожи. От этого ей постепенно становилось труднее дышать. Всё же она ни была наивной девственницей, а опыт требовал подкаченного мускулистого тела.

Она чарующе вздохнула, но тут же застыла, расстегнув несколько следующих пуговиц, раскрывающих то, что ей не стоило видеть. Ужасные синяки, даже не они, а синяя сплошная полоска возле рёбер. Руки непроизвольно вздрогнули, а губы вопросительно приоткрылись, чтобы хоть что-то изречь. Только этого было уже не нужно. Всё было понятно и так.

— Это после того, как я сиганула в канал? — без излишней эмоциональности уточнила брюнетка, делая вид, что её это ничуть не интересует. Но Михаил видел истинную реакцию в подрагивающих губах. Таких пухлых и соблазнительных, которые только портила эта проститутническая помада. — Хотя и без этого ясно…

Мужчина усмехнулся, покачав головой. Видеть её волнение ему почему-то было приятно, а желание поцеловать эти капризные губы зародилось ещё с того момента, когда он вошёл сюда и только её увидел. И сдерживаться мафиози не стал, осторожно накрывая её руки своими, как бы сцепляя в один наручник своих цепких пальцев. И она тоже всё поняла.

Кристина просто привычно потянулась к его губам ни на секунду не заколебавшись, а, наоборот, отчаяннее подаваясь навстречу, чтобы почувствовать его вкус снова. Аккуратно прижалась своими губами к своим губам, как бы пробуя и проводя по ним язычком, будто кошка, добиваясь того, чтобы Михаил чуть приоткрыл рот. И это стало катализатором.

И дальше девушка уже слабо стала понимать то, что творит. Просто в голове что-то неожиданно щёлкнуло, призывая к действию. И она послушалась. Сильнее впивалась в его губы, прижималась к телу, сплеталась языками в томной борьбе, распаляясь всё больше и больше, в какой-то момент переставая понимать и отдаваясь во власть ощущений.

Ощущений тепла его тела. Ощущений лёгкой щекотки, когда его свободная рука начала играть с завитками её волос. Ощущений стука сердца, когда он стал ещё более глубоко целовать её. Ощущения пустоты, когда он резко отстранился из-за того, что ей захотелось придвинуться сильнее, задевая его ушибленные рёбра.

— Чёрт, прости, — шепнула Ефремова, опуская взгляд, пытаясь навести порядок в разбушевавшихся мыслях. Это было не совсем просто. — Я не хотела.

— Всё в порядке, — отмахнулся Михаил, резко откидываясь на подушки, понимая, что ещё немного и просто вырубится прямо сидя. — Я не при смерти. Просто хочу спать. А ты… Ложись рядом…

Он сказал это быстро и чётко. И брюнетка не успела возразить, как почувствовала, что мафиози уже потянул её на себя, ловким движением устраивая на своём плече. От этого самовольства захотелось возмутиться, однако Кристина не стала делать этого, решая, что это была не самая и плохая идея. Тем более маловероятно, что мужчина вообще бы стал слушать её причитания и точку зрения.

Проходит несколько минут. Совсем недолго. А Михаил уже плавными шагами проваливается в сон. В толком не снятой рубашке и с ноющей болью в рёбрах. Но усталость велика настолько, что этого он, кажется, уже просто не замечает. Просто не остаётся сил. Организм требует отдыха.

А вот девушке ещё совсем не спится. Может быть, просто потому, что она недостаточно устала или ей тупо не хочется. Вместо этого брюнетка лишь осторожно рассматривает лицо мужчины, лежащего рядом, удобнее пристраиваясь на его плече, пытаясь не задеть болезненные участки.

И против воли усмехается, даже во сне его вид не теряет статики, строгости и самообладания. И ей почему-то в одно мгновение хочется провести рукой по его щеке, нетронутой порезом, очерчивая одной ей ведомой узоры на этой коже.

Губы непроизвольно окрашиваются в усмешке, и в голове всплывает такое мимолётное воспоминание и слова, которые раньше очень часто ей шептала мама, напевая такую родную мелодию, показавшуюся именно сейчас такой важной и одновременно нужной, что безумно захотелось повторить. Просто прошептать, чтобы никто больше не услышал её тихий голосок в тишине этой ночи за окном.

— Ночь укрылась черным пледом,

Согреваясь в свете звезд,

И сплетает быль и небыль

Из страны волшебных грез.

Ночь показывает сказки

И легенды старины:

Непослушным — в серых красках,

Милым — розовые сны.

13. Твоего короля.

Кристина долго не могла уснуть. И причину этого не знала сама. То ли ей просто не хотелось спать, то ли созерцание мужчины настолько её увлекло, что на остальное не осталось времени. Подумав о последнем, брюнетка усмехнулась. Нет, она ещё не дошла до этой стадий. Хотя, кажется, близилась к ней, сама того не понимая, находясь в периоде отрицания, как сказал бы какой-нибудь известный психолог.

Ведь, если быть честной, то девушке нравилось наблюдать за лежащим рядом с ней мафиози. Во сне он казался каким-то спокойным и даже немного мягким без своей привычной холодности и отстранённости.

Его рубашка была наполовину расстёгнута, позволяя увидеть рельефное мужское тело с тёмно-синими пятнами в районе ребёр. И это против воли кололо Ефремову, словно это были не его раны, а её. Словно бы в одно мгновение она ощутила эту боль, как свою. От этого ей стало немного страшно. Такое было только, когда ужасное произошло с её братом.

Брюнетка прерывисто выдохнула и прикрыла глаза, пытаясь заснуть, но сделать этого так и неполучилось. В голове только вертелись мысли о том, что могло произойти и почему Михаил вернулся в особняк в таком состоянии. Что таят в себе эти ссадины на руках? Что скрывают раны на щеке? Вопросов было безумно много, но на них так отчаянно не было ответов. Это заставляло нервничать.

Ей не хотелось думать о том, что у мафиози могут быть какие-то проблемы, однако никаких других объяснений не было совсем. Разве что только какая-то неожиданная потасовка. Оставалось надеяться только на то, что всё несерьёзно, а лишь какая-то незначительная мелочь. И, как уверяла себя Крис, не было в этом никакого беспокойства, лишь боязнь за свою шкуру. Потому как в случае смерти мужчины, её положение становилось ещё более шатким. Вот и всё. И никаких чувств.

Она мысленно продолжала повторять себе это, в то время, как ладонь скользила по его жёстким волосам. Осторожно и невесомо, чтобы не разбудить, а глаза пристально вглядывались в мельчайшие чёрточки симпатичного лица. И впервые за долгое время девушка неожиданно ощутила то, что перед ней поистине взрослый и сильный мужчина. Хотя раньше Ефремова так сильно не чувствовала этого.

А сейчас, смотря на его крепкое тело, лицо, утратившее любой отголосок мальчишеской юности и принявшее лёгкую морщинку, заметную только, если внимательно к ней присмотреться, девушка осознавала эту возрастную разницу между ними. Ведь, несмотря на всю её «деланную взрослость» она оставалась истеричной малолеткой, творящей сумасбродные поступки, а Михаил из раза в раз продолжал вытаскивать её из них без особой для себя выгоды.

Ещё в ту встречу, когда отец проиграл её, а мафиози забрал к себе, Ефремова не понимала из-за чего. Для желания банально потрахаться это было нелогично. Он мог легко найти кучу таких девчонок. Нет, брюнетка знала, что её внешность, действительно, красива. Но никогда не думала, что из-за её смазливого личика кто-то будет готов прыгнуть за ней в воду или помочь вытащить брата из психушки.

Крис невольно улыбнулась уголками губ. Невольно вспомнилось, как когда-то мама рассказывала ей про сказочного принца, который обязательно придёт за ней. Наверное, отчасти этот персонаж сказки в её детских мечтах был смутно похож на мафиози. Жалко, только, что он совсем не принц, а она совсем не принцесса.

В последнее время девушка часто вспоминала о матери, о том, что она когда-то ей говорила. А теперь, как видение, стала приходить во сне, зазывая её с собой. От этого становилось радостно и страшно одновременно. То чувство, которое поймёт человек, потерявший кого-то очень близкого и дорогого. Словно бы стремишься к нему, но так боишься того места, куда он тебя зовёт. И не осознаёшь, что делать, продолжая стоять на распутье.

Ефремова не знала, сколько прошло времени до того, как её всё же начало клонить в сон. Просто в какой-то момент глаза сами по себе начали закрываться, а в теле появилась какая-то немного неожиданная лёгкость. Она сама неосознанно ближе прижалась к Михаилу, а потом мягко провалилась в сон.

***

Она не знала, куда и зачем идёт. И совсем ничего не понимала. Только чувствовала. Чувствовала дикий холод, пробегающий по спине, одновременно сковывающий всё её тело. Чувствовала лёгкое дуновение ветра, которое заставило поёжиться и обхватить себя руками в попытках согреться.

Девушка снова и снова оглядывалась по сторонам, совершенно не осознавая того, где сейчас находится. Вокруг была только абсолютная и пугающая темнота. Та самая, которую Крис боялась до дрожи и которая приводила в ужас. Но, наряду с тем, заставляла идти вперёд, в надежде найти хоть какую-то подсказку. Однако её не было.

И с каждой секундой внутри всё сжималось ещё сильнее. А сердце начинало колотиться ещё более отчаянно, грозясь выпрыгнуть из груди. Дыхание участилось, и руки уже привычно задрожали. Ефремова сглотнула, но интуитивно всё же сделала ещё один шаг вперёд, надеясь на то, что эта темнота каким-то магическим образом исчезнет сама. Только она и не думала исчезать.

— Солнышко, — мягко позвал родной голос, доносящийся откуда-то сзади. От этого звука внутри брюнетки всё сжалось, заставляя обернуться и задержать дыхание. Она знала, кто стоит за её спиной. — Посмотри на меня…

И Кристина посмотрела. Перед ней неизменно стояла молодая женщина в белом платье, которая так доверчиво улыбалась, что хотелось так болезненно заплакать или хотя бы прижаться в тёплом объятии. Только вот девушка отчего-то стояла в нерешительности, крепче обнимая себе руками и не двигаясь с места. Это видение давно преследовало её, однако раньше не было таких произнесённых ею фраз.

— Мама… — тихо сорвалось с губ. А слёзы засобирались в уголках глаз. Дышать с каждой секундой становилось всё тяжелее, но Ефремова из последних сил старалась держаться. Никогда не получится научиться быть равнодушной к этому, как бы не старалась. — Мамочка…

Она хотела произнести ещё хотя бы слово, но не вышло. В горле тут же застыл ком. Невольно стало страшно. И Кристина прерывисто выдохнула, смотря в любимые глаза напротив. Девушка знала её поймут и услышат. Всегда понимали. Чувствовали её страх, волнение, тревогу. Все те эмоции, что сплелись внутри в тугой узел.

— Ничего не бойся, солнышко, — произнесла женщина, также мило улыбаясь и протягивая руку. Не касаясь, но показывая, что находится рядом. В своей любимой привычке. Ещё при жизни. — Просто береги своего короля. Если отпустишь, он просто умрёт.

***

— Нет!

Кристина тут же резко распахнула глаза, словно обезумевшая заглатывая воздух и смотря по сторонам с безумным опасением. Ей становилось жутко, а внутри всё переворачивалось. Хотелось закричать, однако вместо этого девушка лихорадочно впивалась взглядом во все силуэты, потерявшиеся в темноте, тут же останавливаясь на спящем рядом с ней мужчине, толком не успев ничего осмыслить, желая лишь увидеть. Живого.

И он был здесь. Выдох вырвался из лёгких. Брюнетка порывисто подалась вперёд, касаясь его лба и прислушиваясь к дыханию. Ровное с лёгкими хрипами. Всё, как обычно, но почему-то Ефремова мгновенно прижалась к нему сильнее, осторожно вновь укладывая свою голову на его вытянутую руку и пробегаясь тонкими пальцами по его щеке.

Сейчас после этого кошмарного сна отчего-то обострились все рецепторы, отвечающие за страх, мешая трезво соображать и оставляя одни эмоции. Мужчина же даже не подозревал об этом и лишь сквозь сон закинул свободную руку на её талию, притягивая к себе плотнее.

От этого ей почему-то захотелось заплакать. От такого простого и привычного жеста. Его жеста.

— Спи… — прошептала девушка. — Я никуда тебя не отпущу…

14. В любой ситуации мужчина должен оставаться мужчиной.

В любой ситуации мужчина должен оставаться мужчиной. Наверное, это было единственное правило, которого Михаил отчаянно придерживался на протяжении всей своей жизни. Но совсем не потому, что это когда-то пытался внушить ему отец, а просто от того, что иначе он перестал бы окончательно себя уважать. Ведь настоящий мужчина просто обязан вести себя должным образом, применяя отчаянную хитрость, чтобы выжить.

Однако в этот раз к этому желанию уважать себя добавилось кое-что. И это кое-что сейчас лежало на собственной постели, поджав под себя ноги, едва-едва занимая половину постели. Мафиози усмехнулся. Снова в каком-то из своих пошловатых платьев и с потёкшим макияжем, но всё равно какая-то другая. Совершенно обычная. И совсем непохожая на тех, кто был до неё.

На самом деле, мужчина никогда не любил рассматривать спящих в его постели женщин, однако на Кристину почему-то хотелось смотреть, не отрывая взгляд. Может быть из-за природной красоты, а, может быть, из-за того, что ему довелось увидеть вчера. Это её волнение, трясущиеся руки, испуганные вздохи. Искренность, по которой Михаил уже успел соскучиться.

Он снова встал совершенно бесшумно, не разбудив брюнетку, только набросив на её плечики найденный в шкафу плед. Всё же в особняке было немного прохладно, не хотелось снова подрывать здоровье Крис. А самому согреть её не представлялось возможности. Нужно было пойти в душ и потом снова разбираться с делами, которых теперь прибавилось ещё больше, словно навалившийся снежный ком.

Михаил потряс головой, думая, что, наверное, редкостный идиот, раз так глупо подставляет себя. Раз так глупо борется за то, что, в принципе ему не нужно. Мало ему было вчерашней стычки? Мало предупреждений? Просто сбросить лишний груз, и дело с концом. И чего он так упёрся? Было бы из-за чего.

Все эти мысли хаотично крутились в башке, пока мафиози отчаянно пытался сконцентрироваться на другом и включить чёртов душ. Нужно было лишь смыть с себя это, снова всё обдумать и разобраться. Но, чёрт возьми, как же не хотелось делать всего этого. Просто не хотелось. Ведь решение для него по сути было одно, безболезненное и правильное, но светлый образ в голове перекрывал всю его правильность.

— Ночь укрылась черным пледом,

Согреваясь в свете звезд,

И сплетает быль и небыль

Из страны волшебных грез.

Ночь показывает сказки

И легенды старины:

Непослушным — в серых красках,

Милым — розовые сны.

Простая мелодия разносилась в голове, заставляя сердце тоскливо сжиматься. Он ведь был уверен во всём, когда вчера возвращался домой. Твёрдо и бесповоротно. Однако его маленькая Крис снова спутала все карты, выходя навстречу ему и обеспокоенно заглядывая в глаза. Смотря на него так, как не смотрела даже родная мать. И от этого сводило скулы. Чёрт бы её подрал эту девчонку!

Михаил непроизвольно сжал кулак, прикрыл глаза, чувствуя, как холодные капли стекают по его телу. И именно это сейчас было ему нужно. Это всегда приводило в норму и помогало рационально перезагрузиться и сбросить лишний груз. Должно было помочь и сейчас. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Новый вдох. Кажется, звук распахивающейся двери.

И быстрая рябь поцелуев, рассыпавшаяся по его плечам. Такая нежная, что захотелось скулить, но мафиози лишь сглотнул. Совсем нетрудно было понять, что за нарушительница спокойствия стоит за его спиной. Её он узнал по шагам. Это было совсем несложно.

Сложнее было сохранять собственное спокойствие, которое, казалось, ещё немного и полетит к чертям. Но пока он выдерживал, молча не меняя позы, будто скандинавский бог, будто боясь, что если обернётся, все его мысли полетят к чертям.

Однако такие подобием Бога он и казался маленькой неслышно забравшейся к нему Кристине. Сильным и красивым с рельефной спиной и играющими мышцами. Именно таким, каким она и представляла его себе всё это время и желала увидеть. А потому совсем не удержалась от желания побыть с ним наедине. Только услышала плеск воды, просыпаясь и почувствовала, как что-то неведомое потянуло её к нему.

И дальше девушке представлялось, что она просто растворилась в происходящем. Как-то сама забралась в душевую кабинку, а потом совершенно неосознанно начала покрывать поцелуями его плечи. Целовать, осторожно касаться руками. Ластиться, как маленькая кошечка. Просто потому, что этого хотело что-то внутри неё, а не из-за прежнего страха.

— Соскучилась? — с усмешкой произнёс мафиози. Но его голос, несмотря на это, показался каким-то блёклым и безжизненным. Это немного насторожило брюнетку, даже чуть напугало, однако она старалась не подавать виду, продолжая свои ласки. Продолжала касаться его чуть солёной кожи своими мягкими и нежными губами, изредка проводя по ней мокрой ладонью.

— Может быть, — тихо на гране слуха прошептала Кристина, и её голос разлился в груди мафиози соловьиной трелью. Он выдохнул. Как-то безумно устало, что это против воли заставило девушку нервничать. — Что-то случилось?

Услышав этот вопрос, мужчина почему-то повернулся. Наверное, просто потому её голос показался ему настолько искренним и не напускным, что хотелось убедиться в этом. Убедиться и посмотреть в девичьи зелёные колдовские глаза.

И он посмотрел. Тут же осознавая, что это становится его самой главной ошибкой. Той, которую нельзя было совершать, а он совершил, потому что просто не мог противиться этому дьявольскому желанию заглянуть в этот пугающий бездонный омут бесценных глаз.

Такие взволнованные. Такие красивые. Такие манящие. Такие притягивающие. Такие зелёные. Ведьминские. Как будто лесная чаща. Заглянув в которые, кажется, что ты потерялся в хвойном лесу и не можешь найти дорогу назад, а, может быть просто не сильно хочешь?

А теперь она просто спрашивает о том, что же случилось. Искренне не знает. Не понимает. Не догадывается. И лучше бы ей не знать. Случилась она. До безумия неправильная. Глупая. Такая ненужная. Так не вовремя. И так опасно для него. Так…

Необходимо.

Ещё секунда и мужчина не выдерживает, резко обхватывает одной рукой худенькую талию, на миг заглядывает в глаза, а потом так болезненно прижимается к её губам. И в этот момент мафиози кажется, что ничего важнее этого не происходит. Просто потому что до этого так болезненно ноющее сердце, наконец успокаивается, а желанное девичье тело приникает к нему, даря чарующее тепло.

И в этот раз ему совсем не хочется сдерживаться. Хочется насытиться. Хочется, наконец, присыться, чтобы вытрахать все мысли о ней из собственной головы. И только на одну минуту Михаил верит в это. Лишь на одну.

Просто потому, что в следующую секунду эта неправильная девчонка привстаёт на носочки, чтобы увереннее целовать его, а потом так болезненно опускает ладони на его плечи. И от этого внутри, словно разряд тока проходит. Всего от одного её мимолётного движения.

А в мыслях бьётся только одно. Ответ на его вопрос получен. И обжалованию не подлежит. По-другому он не сможет. Только так. И ничего другого ему не надо. Пусть даже это в его кругах сочтут за слабость. Ему абсолютно плевать.

Плевать, когда его губы опускаются на её шею, а из уст Кристины вырывает томный стон. Плевать, когда девчонка сама тянется к его губам, отчаянно целуя, будто он что-то значит для неё. Плевать, когда он отчаянно подхватывает её под бёдра, прижимая к стене душевой кабинки.

Плевать, когда она так доверчиво цепляется пальчиками за его волосы и так сладко шепчет «мой»…

15. Зелёные глаза.

Михаил всегда был твёрдо уверен, что к женщине можно чувствовать только обычное плотское желание обладать. Простое и банальное желания удовлетворить свои мужские потребности с какой-то очередной легко сговорчивой шлюхой, которая сделает всё так, как ему хочется, следуя его извращённым желаниям. Большее уж точно не для него. Он никогда даже в самые ранние годы не считал иначе, не изменял своим привычкам.

Вот и сейчас он просто собирался удовлетворить собственную похоть, так внезапно ворвавшуюся в его тело из-за долгого воздержания, с совершенно вовремя подвернувшейся шлюхой. И снова сговорчивой и ничего не требующей. Развратной и ничего незначащей. Очередной пустоголовой девчонкой, которая так невыносимо смотрела на него своими глазами.

Чёртовыми зелёными глазами.

Смотрела на него чуть отрешённо, дезориентировано, будто ища подсказки в его взгляде. Нет. Не сопротивлялась. Но будто смотрела сквозь него, будто снова видела всё то, что он пытался скрыть за своими резкими порывистыми действиями. Уверенными и жёсткими. Так, как привык.

Мафиози, крепко сжимал своими руками талию хрупкой Крис. Сжимал так, как хищник удерживает добычу. Так сильно, что вот-вот, наверное, проступят синяки. Однако на этот факт брюнетке было глубоко наплевать за столько лет она уже подсознательно привыкла к боли. Совсем другое заставляло колотиться её сердце быстрее, заставляя что-то внутри холодеть и нервно сгладывать.

Синева в районе мужских рёбер и свирепый взгляд Михаила.

И почему-то это как-то задевало её, словно бы пыталась прочувствовать то, о чём думал этот взрослый мужчина, не отрывающий взгляд от её лица. Что он пытался в нём разглядеть? Ответ на этот вопрос девушка уж точно не узнает. Только ошибочно предположит, что всё дело в её красоте, сводящей с ума, сама зная, что это бы не зацепило её мафиози.

Это было так странно и так горячо одновременно. Они стояли друг перед другом абсолютно обнажённые, ощущая, как от одних жадно бросаемых взглядов друг на друга, возбуждение сильнее закипает внутри, разносясь по венам. Мужчина смотрел на гибкое стройное, по девичье утончённое тело, понимая, что в этот раз явно сдержаться и поиграть с ней уже не сможет.

Просто потому, что он взрослый мужик. И нельзя стоять перед ним так красиво и развратно, рассчитывая на то, что он не захочет её. Она же знала на что идёт. Неглупая девочка. Понимает, чего хочет. Хочет или вновь играет?

Думать об этом было лениво. Куда больше мафиози волновали эти плавные изгибы, достойные женщины. Аккуратная грудь с восставшими то ли от холода, то ли от возбуждения вершинками, которые он обязательно сожмёт своими грубоватыми пальцами или накроет губами. Ведь безумно хотел этого, представлял с первой встречи. Плоский животик и гладковыбритый лобок. Она определённо готовилась к этому и хотела. Сомнений не оставалось… Это желание он видел в этих зелёных глазах.

И она видела. Знала, что впервые за долгое время, действительно сама хочет мужчину. Хочет исследовать тело Михаила своими пальцами. Хочет заскользить губами по его рельефному телу и опуститься ниже, доставляя ему истинное удовольствие. Хочет сжать в ладони его твёрдый член и услышать, как с его губ сорвётся рваный вздох, а голова чуть отклонится назад. И, чёрт возьми, Кристина так неконтролируемо поймала себя на мысли, что просто безумно хочет, чтобы он шептал её имя, словно молитву…

Они оба хотели. Рассматривали. Желали. Сбрасывали приличия и ещё какие-то внешние глупости, которым не место в желании мужчины и женщины. Однако почему-то никто не делал шаг на встречу, они просто застыли друг против друга, тяжело дыша, чувствуя, как возбуждение наполняет до краёв. Ведь просто коснись и…

И Михаил не выдержал просто яростно подаваясь вперёд и накрывая грубым поцелуем её совсем не сопротивляющиеся губы, которые, он был уверен в этом, отчаянно ждали его касаний. А он не заставил себя ждать, снова проигрывая этой самодовольной девчонке.

Мафиози тут же уверенно подхватил её под ягодицы, приподнимая и заставляя обвить своими стройными ногами его торс. Шаг в сторону. И теперь девичья спина осторожно прижимается к стенке душевой кабины, а тонкие пальчики аккуратно вплетаются в его жёсткие волосы, чуть оттягивая их, то снова притягивая, чтобы углубить их поцелуй.

И, если быть честной, то это был первый их такой поцелуй, пошлый и одновременно до безумия страстный. Его ладони пошло сжимали её попку, без всякого намёка на нежность, в то время, как их языки свивались воедино, будто дикие змеи. И уже от этого хотелось застонать.

А мужчина был вынужден снова признать, что Кристина, и правда, целуется потрясающе. Целовать её было равно тому, что гореть в вулкане. И от этого хотелось ударить кулаком о стену. Чёрт возьми, эта девчонка была идеальной и так тупо плавила его мысли. Как и сейчас.

Губы к губам. Кожа к кожа. Ощущение ласки с её стороны. Будто не он имел её, а она. Она, эта несносная девчонка, позволяла ему. И от этого хотелось застонать. Взвыть, как голодному зверю. Или просто придушить эту невыносимую стерву.

Вот и сейчас. Эта сука не делала ничего такого. Просто смотрела в его карие глаза своими зелёными бездонными омутами, неожиданно проявляя смелость и целуя его шею. Но не привычно пошло, а как-то иначе. И в чём отличие мужчина понять не мог, но слишком отчётливо это чувствовал. А ещё так банально ощущал, как собственное сердце бьётся о рёбра.

И это было так неправильно. Но было. И этого изменить мафиози не мог. Радовало лишь то, что он чувствовал, что её сердце также отчаянно колотится в груди, а зелёные ведьминские глаза заглядывают самую душу. В каждую часть его тела, будто бы она пытается въесться под его кожу. Глупая.

Он снова смотрит на неё. И, кажется, что в эту секунду окончательно растворяется в ней. И эта мысль громом оседает в мозгу. Прошибает, заставляя шумно вздохнуть. Чёрт возьми. От этого просто захотелось зарычать. И Михаилу думается, что у него, наверное, от недотраха уже просто поехала крыша.

Мафиози гулко выдыхает, чуть отклоняет голову назад, прикрывая глаза, стараясь погрузиться в кромешную темноту, однако ничего не выходит. Она всё равно перед его глазами. Такая манящая и трепещущая. Настолько, что плевать на отголоски боли в рёбрах и ломоту в теле от вчерашней потасовки. Просто мозги, видимо, сосредоточились на других эмоциях, игнорируя всё остальное.

Наверное, Михаил слишком сильно её хотел.

Она прерывисто вдохнула. И он понял, что дальше тянуть совсем ни к чему. Мужчина снова толкнулся вперёд, сильнее вжимая хрупкую фигурку в стену душевой кабинки, боясь что не удержит в своих руках, а Крис лишь порывистее откинула назад шею. Одно ощущение его рук на своём теле заставляло кровь кипеть в венах.

Девушка прикрыла глаза от переизбытка эмоций, просто сосредотачиваясь на ощущениях. Шумный вздох. Приоткрытые губы.

— Мой…

А потом первый толчок в её податливое тело, отдавшийся в сердцах у обоих. Её судорожный вдох, и крепкие девичьи пальчики потянули его за тёмные волосы, заставляя также выдохнуть и в который раз за этот день посмотреть в глаза.

Карие против зелёных.

Падение куда-то в самое сердце.

И всё потеряло значение. Остались лишь эти мгновения. Бешенные поцелуи. Ласки. Жадные проникновения. Шлепки тел. Пот, пробегающий по телу. Эти прикосновения, ставшие такими необходимыми и важными. Женские стоны от слишком резких толчков, от горячего тела. И это было всем тем, что было нужно ему. То, чего Михаил хотел с того дня, как впервые увидел эту чёртову девку.

— Моя…

И всё по новой…

***

Мужчина не знал, сколько прошло часов с того момента, как они вышли из душа. Точнее вышел он, держа на руках сомлевшую девушку с затуманенным взглядом, чтобы мягко уложить её на постель. В принципе после их темпераментного секса это было вполне себе неудивительно, но всё равно даже как-то приятно. Просто потому, что во всём теле чувствовалась приятная усталость, а мысли, на удивление, были довольно ясными и чистыми.

Возможно, виной всему лишь отрешённость, наступившая после тяжёлой физической нагрузки. Давненько он уже так не отрывался с такой чувственной партнёршей. Стоило признать, что Крис стоила всех дифирамбов, которые ей воспевали в знакомых ему кругах. Явно горячая в постели и немного безбашенная брюнетка.

Мужчина усмехнулся, осторожно накидывая на неё недалеко валяющийся плед, укладываясь рядом, замечая, что Крис тут же повернулась на другой бок, открывая вид на свою худую спину. От этого почему-то стало как-то не по себе. От этой излишней худобы. Уже не столь сексуальной, скорее слегка пугающей.

Мафиози мягко провёл пальцами по чуть выпирающим позвонкам. На миг показалось, что приложи совсем немного усилий, и вот так легко сломаешь эту девушку. Ведь сейчас она так беззащитна, доступна. Но вместо этого он лишь придвигается к ней, чуть улыбаясь, а затем набирая знакомый номер. Отвечают ему незамедлительно. Знают, что иначе места мало будет всем. Хотя настроение совсем не то.

— Да, я слушаю, — раздалось на том конце провода. Немного вальяжно, но неуверенность всё равно довольно ярче чувствовалось. Михаил усмехнулся. — Что-то решили?

Каким глупым этот вопрос показался ему сейчас. Таким, что над ним даже не стоило ломать себе голову. Особенно, когда взгляд опускался на тёмно-каштановую макушку рядом. Он всё делает правильно.

— Эта девка останется под моим покровительством, — самоуверенно заявил мафиози, неожиданной лаской поглаживая большим пальцем девичью щёку. Кристине невольно поёжилась, но не проснулась. Это радовало. Ей ни к чему всё знать. Со всеми вытекающими последствиями.

— Что ж, я предупреждал вас о последствиях, Михаил. И она явно не стоила и не стоит этого, — ответил ему тот, кто был неприятен мафиози всей душой. — Проще было бы избавиться от неё. Да видать она и вам запудрила голову своим гипнозом. Что же… ваш выбор.

— Мой. И другого не будет. Всего вам не особо доброго.

Это было последнее, что произнёс мужчина, прежде чем отключиться. И, на удивление, все прошедшие события почему-то сейчас показались таким откровенным бредом. Он был уверен в своём решении. Всё так, как должно быть. Пути назад уже нет. Да и никогда у него не было привычки менять своих решений.

И дело не в ней. А в собственном уязвлённом самолюбии.

Михаил устало откидывает телефон на тумбочку, решая, что сегодня может снова поспать. В принципе весь его день из этого и состоял: из сна и приятного отдыха. И это было неплохо, особенно, когда рядом была такая очаровательная брюнеточка, которую приятно прижимать к себе, как любимую подушку.

Он поспешно укладывается рядом, касаясь своей грудью её спины. Привычным жестом мужчина отводит с хрупкого плечика упавшие волосы. Прерывисто выдыхает, когда чувствует, что она невольно подаётся ближе к нему, а его подбородок укладывается на её макушку. Мужские руки совершенно привычно опоясывают талию. И это уже совсем интуитивно, на уровне инстинктов.

Однако всё равно так немного по-детски приятно, когда Крис во сне сжимая его ладонь, мягко притягивая их переплетённые пальцы к своей груди. Куда-то туда, где находится её сердце, так лихорадочно колотящееся. А его губы совершенно серьёзно шепчут:

— Плевать кто ты на самом деле… Мой выбор — твои зелёные глаза…

16. Я здесь.

Михаил всегда знал, что в большинстве случаев всё в этом суровом мире поддаётся объяснению, просто порой логическому, порой эмоциональному. И также определённо всё это объяснимое имеет свою цену. Только у каждого она своя, обусловленная своими мотивами, желаниями и стремлениями. Однако обычно эта цена всегда несоизмерима высока для каждого.

Для мафиози это всегда было нерушимой истиной, которая не раз себя доказывала в течение всей его жизни. Много раз ему отчаянно приходилось сталкиваться с теми безумствами, на которые шли люди, чтоб получить желаемое. Они готовы были убивать, истязать, уничтожать, при этом сохраняя на лице выражение искренней скорби. Мужчина не был исключением, но от притерности притворства его всегда воротило, а потому радушную маску он не надевал, считая это ещё большим унижением.

Именно поэтому после разговора с Каймановым мафиози не стал примерять на себя радушный тон, который был совершенно ни к чему. В создавшей ситуации оставалось лишь думать, как выйти из неё с минимальными потерями и рисками. Хотя Михаил не был идиотом и даже на этапе мысли осознавал, что сделать это будет непросто. Однако мысли об отказе даже не допускал.

Ему не хотелось влезать в истоки своего решения, но не признаться себе в том, что многое решило поведение самой этой злосчастной девчонки, было бы безумно глупо. В конечном итоге мужчина не был конченным козлом, чтобы сначала приютить Крис, как котёнка, а потом выкинуть на смерть. Он же тогда вытащил её из канала, а, значит, сам определил её судьбу.

Да и было кое-что, в чём Михаил не до конца себе признавался. Ведь даже сейчас сидя за своим рабочим столом в кабинете и перетасовывая в руках колоду карт, он не мог перестать яркими всполохами вспоминать её порывистые касания, стоны и прижимание его ладони к её груди. И на минуту ему показалось, что эта брюнетка совсем овладела его мыслями. Такая маленькая и сильная.

Его айтишник упёрто кричал, что она лишь одна сплошная проблема, многие из его подчинённых не понимали, почему из-за неё мафиози открыто ввязывается в склоку, которая попьёт ему самому достаточно крови. А он и сам не мог объяснить, почему был твёрдо уверен, что всё то, что когда-то о ней ему рассказали не больше, чем очередное враньё. Это была интуиция. Её зелёные глаза — это глаза ведьмы, но никак не убийцы.

Загадкой оставались только непонятные обстоятельства той смерти одного авторитета. Это единственное, что его интересовало. Однако спрашивать у Кристины было бы бесполезно, она бы ушла в себя, сжавшись и колко отшутившись, начала бы его побаиваться. Этого ему не хотелось. В таком случае оставался лишь только один человек, который мог пролить на это свет. Но не факт, что стал бы. Только попробовать всё же стоило.

Вечером выходя из особняка, оставляя Крис на их постели, он подумал, что не стоит больше тянуть. Должен же мафиози понимать, как избавить её от преследования и от кошмаров, что мучают её каждую ночь. Не надо было быть семь пядей во лбу, чтобы догадаться о них. Достаточно было услышать пару раз её крики, увидеть постоянно красные глаза от хронического недосыпа. Радовало его почему-то только то, что после их близости девушка, кажется, крепко уснула, а он, увидев её такой, не удержался от желания поцеловать в тёмную макушку.

И это в какой-то степени лишь ускорило его решение, дав понять, что нужно узнать всё более подробно. Не зная всей правды, невозможно скоординировать план действий. Наверное, именно поэтому он и попросил привести к себе Марата. Ему необходимо было с ним поговорить. Без угроз. Только спокойно и миром.

И хоть ждать пришлось несколько часов, мафиози сохранял спокойствие. Отчасти понимая, что это заслуга их времяпровождения с Крис. Ощущение расслабленности и удовлетворённости растекалось по венам, заставляя чувствовать себя лучше. Пришлось признать, что у этой девчонки неплохо выходило снимать его стресс и усталость, выжимая все соки.

Мужчина улыбнулся, откидываясь на спинку кресла и чуть прикрывая глаза. Он откинул карты на стол, решая, что пока хватит взаимодействий с ними, ведь они — сила, способная возвысить и одновременно уничтожить. Сейчас ему необходимо сконцентрироваться на более специализированных делах. В последнее время Михаил непозволительно расслабился, пришло время это исправлять.

Ведь секс сексом, а деньги сами себя не заработают. Влияние само не возрастёт.

Мафиози уже хотел приподняться с места, как услышал стук в дверь, осторожный и даже какой-то робкий. Он бросил привычное «войдите», но посетитель явно к нему не спешил, замявшись на пороге. В лёгком непонимании мужчина повторил, но уже чуть громче. Тогда за дверью послышалось шебуршание, а потом в его кабинет тихими шагами вошёл юноша. И от Михаила не укрылось его бешеное волнение.

Перед ним стоял Марат.

Брат Кристины смотрел на него с болезненным перепугом, пальцы его правой руки дёргали край рукава его чёрного пиджака, а глаза налились ужасом, пробегая взглядом от одного угла комнаты до другого. Юноша был жутко бледен. И походил скорее не на молодого парня, а на несчастного забитого ребёнка. На минуту мафиози стало не по себе, и недавняя улыбка сползла с его лица, уступая место серьёзному выражению лица.

Почему-то мужчина не стал вставать, а только ровно сел в своём кресле и отклонил голову набок, поставил руки на стол, сцепляя пальцы в замок. Он знал, что ему необходимо начать разговор, однако от вида Марата внутри всё похолодело, а слова застряли в горле. Конечно, Михаил догадывался, что парнишке досталось нехило, и годы в психушке дают о себе знать, однако ему отчаянно хотелось верить, то спустя несколько недель нормальной адаптации чуть изменят его. И только сейчас мужчина понял, насколько глупы были такие мысли.

На минуту вспомнилась «Палата № 6» у Чехова. Кажется, там врач уверял больного, что его положение не так страшно и думал так сам, пока не попал в дурку, а потом уж понял, что за бред нёс тогда. Так и он. Думал ересь. Действительно, разве могут дни сгладить те травмы, что наносились годами?

Он опрометчиво задумался, а брат Крис всё это время стоял подле него, бледняя с каждой секундой всё сильнее и сильнее. В его голове уже одна хуже другой мелькали догадки. Что-то с Крис? Снова преследование? Его снова возвращают в психушку? Он больше не нужен? От этого хотелось и заплакать, и взвыть, заколотить ногами по полу, упасть и заорать одновременно. Голову начало сдавливать. И ещё немного, и вовсе казалось, что всё внутри разорвётся, выставляя наружу истерику. Однако из последних сил Марат держался, учащенно дыша и дрожа всем телом.

Словно почуяв его эмоции, Михаил вдруг резко подался вперёд, тоже немного нервно выдыхая. Он протянул ладонь вперёд, как бы в приглашающем жесте, предлагая сесть. Но юноша лишь снова замер, округляя глаза. В его взгляде читалось очередное и полное непонимание.

— Садись, Марат, — относительно доброжелательно произнёс мафиози, кивая на стул перед собой. Брат Крис снова замешкался, во все глаза смотря на него. И невольно он отметил, что у них мало общего во внешности с сестрой. По крайней мере глаза точно не похожи. — Я хотел с тобой поговорить. Не переживай. Просто поговорить.

Сделав акцент на последнем слове, Михаил надеялся, что его поймут правильно. И в самом деле вышло именно так. Юноша нервно сглотнул, но сел напротив, втягивая голову в плечи и кладя свои ладони на колени. От мафиози не укрылась дрожь его пальцев. Но он постарался не обращать внимание, а его взгляд покосился на висящую на стене картину.

— Что-то случилось с Крис? — неожиданно тихо подал голос Марат. И мужчина резко перевёл на него взгляд, тут же качая головой. Тот выдохнул. Это облегчение не укрылось от мафиози. Почему-то в этот момент ему показалось, что он сможет с ним поговорить. — Тогда это касается меня… — Он прикусил губу, а его руки совсем сильно задрожали, а на лице проступило выражение нарождающейся истерики. Совсем немного и казалось, что он упадёт. Михаилу самому стало на миг страшно. — Если что-то насчёт меня, то прошу не говорите Кристине. Она не… не переживёт…

— Нет, — резко оборвал мафиози, не давая додумать что-то юноше и загнать себя в угол. Нужно было рубить сразу. — Я хочу поговорить с тобой о твоей сестре. Врать не буду — меня интересуют обстоятельства, после которых на неё ополчился авторитет, хорошо тебе знакомый, а тебе заперли там, откуда ты вышел совсем недавно. Это очень важно, и я хочу, чтобы ты рассказал мне всё без утайки. Это необходимо прежде всего Крис… Ведь Кайманов…

Ещё секунда. И Михаил осознал, какую ошибку совершил. Ведь в момент того, как он произнес эту фамилию, в глазах Марата промелькнуло истинное безумие. Парень резко стал раскачиваться на стуле, тихо что-то приговаривая, а его руки поднялись голове, и ладони тут же закрыли уши. И мафиози отчаянно начал осознавать, что значит для юноши это…

Это было страшно. Смотреть на то, как человека накрывает припадок. Не надо было идиотом, что его накрывает в приступе дичайшего страха. Марата трясло, всё тело ходило ходуном, он сам качался на стуле, что-то шепча. До мужчины доносились лишь обрывки, ему удалось разобрать лишь умалишённое «нет»…

Внутри брата Крис, действительно, всё окаменело. А то, что он так старательно пытался отодвинуть в своём сознании вылилось наружу. Все эти пытки в белых стенах. Издевательства. Уколы. Сумасшедшие в его палате. Крики. Удары. Страх. Насилие. Господи… За что?! Из его уст неожиданно выдался крик. Отчаянный и дикий. Стало невозможно терпеть.

Не надо! Не надо!

А потом слёзы. Настоящая истерика, накрывшая с головой. Та самая безумная, которую не остановить. Та, которую не вылечить никакими лекарствами. Та самая, что навсегда искалечила душу. Невыносимо жить с ней. Хуже смерти…

— Я не скажу! Она не виновата! — повторял он, продолжая кричать и резко падая на колени. — Она не виновата! Это я… Я — убийца! Её там не было! Она стояла рядом! Нет!!! Отпустите!!! Я не знаю! Оставьте, суки! За что?!

Его кулаки сжались, а через секунду во всю стали колотить по полу. Крик. Стук. От увиденного Михаилу становилось страшно. Он осознавал только то, что, кажется, совершил ошибку, так легко надавив на незажившие раны. И глядя на этот припадок, мужчина чувствовал себя полнейшим ничтожеством, словно сейчас он ударил ребёнка. Чувствовать и видеть всё это было невыносимо.

И единственное, что он сделал, просто встал, резко хватая в руки графин с водой. Несдержанно открыл, а потом одним движением плеснул на брата Крис, не особо на что-то рассчитывая, однако тот на секунду перестал колотить по полу. И это отдалось в голове Михаила.

Не думая, он резко опустился на корточки перед юношей, хватая его за плечи и лихорадочно тряся, пытаясь привести в чувство. Он не знал, как сделать это правильно, однако по-иному не умел, а не делать ничего было бы ещё большей жесткостью. И большим удивлением для него было то, что Марат дёргался, но немного его поведение всё же стихало. Возможно, от испуга силы.

— Её могут уничтожить, если ты мне не поможешь. Я не буду врать — она в опасности. Они хотят её убить, но этого не хочу, слышишь? Я хочу помочь Кристине, иначе она обречена! — проорал Михаил в его лицо. И юноша дёрнулся, однако какое-то осмысление появилось в глазах. — Ты можешь ей помочь! Что они в ней нашли? Что она им сделала?! Что?!

Карие глаза мафиози, казалось, загорелись огнём, но он этого не заметил. Просто смотрел на Марата, который пытался отчаянно осмыслить его слова. Фразы о сестре плотно пробивались в его сознание через волны страха, просто потому что важнее неё не было никого, а мысль о том, что с ней сделают то, что и с ним… Никогда.

Его отрешённый взгляд сконцентрировался на Михаиле, словно ища подсказки. И огонь в глазах мужчины им стал. Неожиданно юноша осознал, что его также беспокоит судьба Крис. А память вдруг подбросила фразу: «Верь ему…» Его сестра всегда знала, что говорила.

Это всё напоминало суматоху, отчаянный бред. Слёзы всё ещё стекали по лицу Марата, однако дрожащие губы уже пытались что-то сказать. Оставалось только ждать. И Михаил ждал, уверенно не сводя с него своих карих глаз и сжимая плечи, как бы возвращая к грешной земле. И, на удивление, это самую малость… помогало. Он заговорил…

— К-кристина… Она, как мама… У них в-в-с-сегда был особый дар… — проблеял Марат, отчаянно сглатывая. Его ещё лихорадило, а слова всё также давались с огромным трудом.

— Что ещё за дар? — недоверчиво уточнил мафиози, а его брови красноречиво сдвинулись. Может быть, это очередной бред, а у парня просто крыша поехала. В его случае неудивительно. От слова «совсем. Но отчего-то интуиция подсказывала, что тут что-то не то. — Дар…

— Дар п-п-п-подчинять себе людей, — всхлипывая, шептал Марат. — Она гип-п-нотирует, заставляя человека делать то, что она скажет. Но Крис эт-т-о не нужно. Она тогда рад-ди меня… Они хотели выс-с-с-трелить в меня, — на этом его голос задрожал особенно сильно. — А К-крис… Он-на заставила его встать на п-подоконник и… спрыгнуть… Иначе меня бы не было… О-она меня спасла, а они хотят её ис-с-пользовать, чтобы управлять. А К-крис это не нужно… Она боится этого дар-р-ра. Каждое его применение… её убивает… И может убить… И е-е-ей это не нужно… Он-н-на вообще п-переводчиком хотела стать, а её… к-как шлюху… отец…

И парень снова вскрикнул. А Михаил обомлел, резко отпуская его. В тело и голову ворвалось непонимание. Эта маленькая… девочка… гипнотизёр? Очаровавшие его глаза ложь? С этим связаны её кошмары?

Это казалось ерундой, однако слишком многое объясняло. На мгновение похолодело. И самое страшное, что он осознавал, что это, действительно, может быть истиной правдой. Тогда… может быть, и его действиями рулит Крис? Боже, как непонятно. В мыслях вертелся её образ. Зелёные глаза. И такое дикое слово «гипнотизёрша».

Он снова посмотрел на перепуганного Марата, понимая, что нужно вызвать верных людей, чтобы оказать квалифицированную помощь. Бросать его бы он не стал. А сам осознавал, что сейчас больше всего… Ему необходимо увидеть Кристину, чтобы кое-что понять…..

***

Как Михаил добрался до дома, он не помнил. В голове всё ещё вертелось всё услышанное, лицо её брата и то, как ему вкололи успокоительное. Это всё заставляло подрагивать и сильнее давить на педаль газа. Нужно было добраться быстрее. Просто снова взглянуть в эти зелёные глаза. Неужели это она управляла им? Неужели им управляли эти её глаза? А он сам лишь игрушка?

С этими мыслями он распахнул дверцу машины и фактически влетел в особняк. Будто фурия мужчина появился на пороге и также быстро застыл, поражённый. На узком чёрном диванчике прямо перед ним лежала Кристина, привычно поджав ноги под себя, а на её хрупком теле красовалась его рубашка. И этот маленький факт в момент вновь что-то перевернул внутри Михаила, вновь по-настоящему задев.

Он тихо шагнул, подходя к ней, стараясь не разбудить. Зачем она перебралась сюда? Замёрзла же, идиотка? И почему его рубашка? От глупости последнего он хмыкнул. Ведь сам ничего не купил ей, кроме вульгарных платьев, запер в доме. Просто отрезал от мира брюнетку. И всё, что ей оставалось… ждать его. Вот она и ждала.

Михаил устало потряс головой, словно на него пролился холодный душ. А потом осторожно опустился на корточки перед ней, как и недавно пробегая ладонью по волосам, чувствуя, что этого ему снова не хватало. И тут же пришло понимание. Сейчас её зелёные глаза не смотрели на него, а он тянулся к ней… Так какой же это гипноз? И что за ерунда вообще пришла ему в голову?

class="book">Мафиози снова потряс головой, а потом приподнялся, осторожным движением подхватывая девушку к себе на руки, фактически не чувствуя её вес на руках и ощущая, как её холодный носик прижимается к его груди, а сама она лишь тихо посапывает, тонкими пальцами цепляясь за ткань его пиджака. И это мгновение стало для него неожиданно самым трогательным и интимным, решающим. И он сильнее сжал её талию, осознавая, что его просто тянет к ней, как и сейчас, а её дар, даже если он и есть, здесь не причём.

Не это сделала её в его глазах особенной. Не её дар.

Это лишь то, из-за чего она страдала. Страдала и сейчас, кажется, зовя во сне «маму» и цепляясь за него, как за какую-то опору. А он лишь нёс её, сильнее сжимая хрупкое тело. Сегодня мафиози совсем по-другому на неё посмотрел…

Узнал… Как сказал её брат, она хотела быть переводчиком?

С её губ вновь сорвался зов… Она вновь звала маму. А Михаил так просто, прижался к её лбу своим и прошептал:

— Я здесь… Всё… Всё хорошо… Больше не бойся…

17. Как же ты?

Ещё тогда в первую их встречу Кристина почему-то отметила Михаила в круге всех. Высокий. Сильный. Красивый. Брутальный. Грубый. Набор таких простых качеств, которые в её понимании почему-то совсем не сочетались с его взглядом. Взглядом таких тёплых глаз, цвета горького шоколада, в которых проскальзывало что-то большее, нежели высокомерие и хладнокровие. Какая-то ласка…. Кажется, тогда это показалось ей бредом. А сейчас брюнетка всё больше осознавала, что снова не ошиблась.

Осознавала это, когда мафиози нежно подхватывал её на руки. Осознавала, когда прыгнул за ней в этот канал. Осознавала, когда отчаянно приводил её в себя. Осознавала, когда он ласково ночью прижимал к себе. Осознавала и сейчас, когда его ладонь аккуратно оглаживала её плечико, скрытое тонкой тканью его рубашки, которая ей так понравилась.

От этого простого действия девушка сонно поёжилась, а потом с какой-то детской улыбкой распахнула свои восхитительные зелёные глаза, делая глубокий вдох. Она привычно, совсем не задумываясь, откинулась назад, но тут же вместо обычного холода ощутила, как мягкие губы коснулись её шеи, а широкая мужская ладонь опустилась на её плоский животик, разнося по телу какое-то ощущение мягкости и теплоты. От этих прикосновений Кристина выгнулась чуть сильнее, подаваясь на эту неожиданную ласку, а с губ совсем невольно сорвался тихий писк, похожий на мурчание кошки.

— Что во сне на кошку похожа, что по утрам, — раздался привычный саркастичный голос, обжигающий что-то внутри своей неспешностью и расслабленностью. Однако, несмотря на это, мужчина чуть сильнее прижал к себе худенькое тельце. — Но сегодня нежиться не получится…

После его фразы Кристина усмехнулась. Мелькнула мысль, что сейчас ей скажут «прощай», но она тут же была отметена. Стал бы мафиози так умиротворённо начинать утро, если бы хотел вышвырнуть её. Нет. Это было не в его стиле. За этим крылось кое-что другое. И почему-то страха или плохого предчувствия это совсем не вызывало. Скорее, лёгкий интерес.

Девушка покачала головой, расслабленно выдохнула, стараясь осторожно привстать, зная, что то же самое делает Михаил. Ещё секунда и он, действительно, разомкнул кольцо своих рук на её талии, но смотреть не перестал. Точнее, рассматривать. Это оказалось занимательным — рассматривать точёные изгибы, не особо скрытые белой тканью.

Плутовская улыбка отразилась на его лице, и брюнетка отразила подаренный ей свет.

И отчего-то мафиози показалось, что эта девчонка, будто загорелась каким-то неведомым доселе светом, словно хотела прогнать какие-то его опасения и сомнения…. Что ж у неё получалось, потому что теперь мужчина ещё больше укрепился в своём решении. Его ладонь уверенно опустилась на девичью щёку, поглаживая и заставляя Кристину подаваться навстречу его руке.

Действительно, так похоже на маленькую кошечку.

— Собирайся, я подожду тебя внизу, — тихо пояснил мафиози, чуть улыбаясь. Настроение было почему-то таким умиротворённым, что даже самому не верилось в это. Хотелось, чтобы подобное чувствовала и она, смотрящая на него своими большими зелёными глазами. — Только постарайся недолго. Нам надо успеть до вечера, хорошо?

Сказав это, мужчина медленно встал, а брюнетка только кивнула, склоняя голову набок, не отводя взгляда. Ровно до того момента, пока дверь в её комнату тихо не затворилась. А потом Кристинино лицо совсем непроизвольно просияло светом и детской улыбкой.

***

— Ты непременно везёшь меня в лес, чтобы убить, — с лёгким сарказмом, но в тоже время чуть тревожно, заметила Кристина, почти незаметно сморщивая маленький носик. Она делала всегда, когда что-то шло не по её плану. Михаил уже успел выучить этот миленький жест, потому что в случае с ним так ей приходилось делать всегда. В том числе, и сейчас — Нет, ну, серьёзно…. Куда мы едем?

Брюнетка не хотела спрашивать, но всё же не выдержала. Природное любопытство подстёгивало, заставляя ёрзать на месте и осматриваться по сторонам, чтоб сориентироваться и понять, куда же они едут. Однако никаких подсказок на пути не было. Обычные московские районы с жилыми домами, парковыми комплексами, кучками ателье и парикмахерскими. Современный городской стандарт. В общем, ничего того, что могло бы хоть как-то привлечь мужчину, но, несмотря на это, он упорно продолжал куда-то ехать, иногда посматривая на неё, будто проверяя, не сбежала ли она.

— Человеку всегда следует отличаться терпением, — неожиданно ответил Михаил, а девушка от неожиданности даже чуть дёрнулась и округлила свои чуть сонные глаза. Почему-то она была уверена в том, что он не слушает её. Что ж… видимо, довелось хоть раз ошибиться. Впрочем, его насмешливая улыбка и так стала ответом. — Не торопи событие. И всё узнаешь. Думаю, тебе даже понравиться…

— Ты же знаешь, что бы могло мне понравиться, — Крис хитро прищурилась и изогнула губы в плутовской усмешке. Потом едва наклонилась вперёд, позволяя вырезу декольте подчеркнуть её красивую грудь. Ткань заметно натянулась, нехило привлекая внимание мужчины, чего и добивалась девушка. — Если бы мы с тобой вместе приняли душ и…

— Тут уже, красотка, тоже потерпи…. До вечера…

Её зелёные глаза сверкнули огоньком. А мафиози откровенно улыбнулся, потому что по-другому наблюдать за этим было невозможно. В этом и была та самая девушка, которая его привлекла. Ведь именно такой она нравилась ему больше всего: живой, саркастичной, сексуальной и искренней, а не той холодной куклой с опустошённым и перепуганным взглядом.

Да и разве могло не радовать то, что сейчас она откровенно говорила, что хочет его, хотя он её к этому не принуждает? Это слегка тешило самолюбие и укрепляло все намерения. Он снова убеждался в правильности своих выводов. Никогда же не был идиотом, чтобы сложить два и два. Так и сейчас. Нельзя бы дать собственной маленькой ошибке дать продвинуться дальше в решении, нужно пресечь сразу, как только заметил. Хорошо, что заметил это хоть не поздно.

Мафиози улыбнулся своим мыслям, а потом и вовсе осознал, что они фактически уже приехали. Это тоже порадовало. Всё же он не был любителем водить машину, но его работник тоже имел право на отдых. Личное время Михаил уважал, а потому не стал беспокоить, да и был сам не против, побыть наедине с Ефремовой, острословие которой неплохо помогало от скуки. К тому же её отчаянные попытки понять, куда они едут, тоже вполне себе забавляли.

Он затормозил не резко, довольно плавно, чтобы припарковать машину, но Крис всё равно остановка показалась какой-то слишком неожиданной. Она пару раз растерянно хлопнула глазами, прежде чем осознать, чтобы они приехали и надо выйти из машины. Мафиози спокойно вышел, хлопнув дверью во время её раздумий, ей оставалось лишь механически сделать то же самое. Сделать, чтобы потом обомлеть ещё больше.

Девушка, действительно вышла из машины, закрыла дверь и тут же… потеряла дар речи. Просто потому что сейчас перед ней находился её единственный маленький магазинчик иностранной литературы. Тот самый небольшой, не особо известный, наполненный книгами, на которые у неё никогда не было денег, и ей оставалось лишь проходить мимо, цепляясь взглядом за красивые обложки.

На минуту пронеслась мысль, что она перепутала место, и им идти совсем не сюда, однако Михаил только двинулся к входу в этот магазин, кивая и призывая девушку идти за собой. Это ещё больше удивило, заставляя отчего-то потеряться во времени и пространстве. Но, несмотря на это, мысль о том, что стоять так совсем глупо промелькнула в её голове, направляя вслед за мужчиной, который наоборот был весьма уверен.

Он, как джентльмен, придержал для неё дверь, пропуская внутрь. А потом…. Потом взял за руку и неспешно провёл внутрь, позволяя оглядеться. По её реакции мафиози догадался, что попал в яблочко. Потому что столь притихшей и приятно растерянной мужчина её ещё не видел, это немного порадовало, заставляя пойти дальше.

Вокруг было тихо. Никакого бессмысленного галдежа, лишь тишина, позволяющая сосредоточиться и чуть прерываемая стуком каблуков Крис, которая воровато оглядывалась в этом небольшом магазинчике, как маленький ребёнок, а затем интуитивно мягко сжимала его руку своей.

— Можешь выбирать всё, что понравится, — тихо шепнул мужчина, отпуская её руку и кивая на полки с книгами. Её недоумевающий взгляд требовал объяснений. — Я знаю, что ты этим увлекаешься. И не смотри на меня так, тут нет никакого подтекста. Просто выбирай, потом я оплачу на кассе. Только недолго, хорошо? Не особо люблю книжные магазины…

Он не успел это сказать, как Крис уже совсем понятливо кивнула и немного быстро и нерешительно отправилась к стеллажам, постепенно теряясь в своём мирке и делая собственные шаги сильнее. Михаилу оставалось только усесться за маленький столик, стоящий недалеко, предусмотренный для людей по типу него. Это, в целом, единственное, что понравилось ему здесь. Однако брюнетка его мнения не разделяла, мгновенно преображаясь на его глазах.

Она прикусывала губу, внимательно скользила взглядом по печатным строчкам, что-то сравнивала, искала, сопоставляла. И выглядела какой-то счастливой. В этих лёгких незамысловатых движениях проявлялась сама девушка, интересующаяся и скучающая по тому, что любит.

Так пусть хоть на одну причину такой тоски станет меньше.

Ефремова же впервые за долгое время почувствовала, что, кажется, действительно, немного свободна. Она позволила себе ни о чём не задумываться, а просто выбирать себе книги. Такое простое занятие, которое никогда не было ей доступно, хотя так хотелось. Ей безумно хотелось читать на своём любимом английском языке, который она фактически знала с детства. Брать с собой хоть какие-то книги из гордости брюнетка не хотела, однако почему-то сама не заметила, как в тот момент, когда к ней подошёл мужчина, она рьяно удерживала пять увесистых книг.

Кристина ожидала, что он хоть что-то скажет, однако Михаил лишь осторожно взял их из своих рук и понёс на маленькую кассу, ожидая того, когда их рассчитают. И девушка хотела возмутиться, остановить его, но он лишь покачал головой, доставляя несколько купюр. Внушительных. Брюнетка и сама знала, что магазинчик небольшой, но единственный с таким богатым ассортиментом, отсюда и такие высокие цены. Только мафиози это, как ей показалось, не смутило.

А её вот весьма удивило. Правда, решилась Ефремова спросить это только тогда, когда они вышли на улицу, а мужчина поместил книги на заднее сидение. На минуту брюнетка застыла, как и он, а потом всё же спросила, заглядывая в его безумно притягательные карие глаза.

— Зачем всё это?

Этот вопрос сорвался с её губ, а сама девушка показалась неожиданно серьёзной и немного бледной. Мужчина только устало улыбнулся, сделал шаг по направлению к ней, отклонил голову набок и ещё раз взглянул. Маленькая. Глупая. Невыносимая. Стояла сейчас перед ним, глядя на него с такой решительностью и совсем не боясь, будто не понимая, что он в одно движение мог бы лишить её жизни. Только уж точно не стал бы этого делать. Эти зелёные глаза уж точно никогда не должны плакать и испуганно разглядывать всё вокруг.

Он уже всё решил. А ему не престало менять решение, даже если очень хочется.

Осторожно мафиози опустил ладонь на её щёку, как и утром, только Крис уже не шевелилась, смиренно ожидая ответа. И он же не выдержал, аккуратно обхватил талию брюнетку своей свободной рукой, вплотную притягивая к себе, касаясь горячими губами холодного ушка.

— Затем же, зачем ты будешь ходить на курсы иностранки, — оповестил он, ставя перед фактом, однако зная, что протеста это не вызовет. Это будет только правильно. — Чтобы уехать из страны и спокойно жить, как и мечтала. Тебе осталось ещё немного побыть моей, а потом…. свобода. Будешь сама определять свою судьбу. Тут тебе жить всё равно не даст, а со мной велика вероятность, что грохнут. Мне бы этого не хотелось. Просто потерпи ещё чуть-чуть, и всё будет хорошо.

А как же ты?

Её единственный невысказанный вопрос, пойманный жадными мужскими губами..

18. Сейчас

Кристина не знала, почему и зачем мафиози говорил ей сейчас всё это. Не знала, какую цель он преследует, однако отчаянно видела, что он не врёт. Видела это и чувствовала каждым уголком своего тела так же сильно, как и сейчас ощущала его губы на своих истерзанных губах. И от этого почему-то в душе неожиданно растекалась горечь, хотя видимых причин на это не было.

И девушке совсем не хотелось их искать. Вместо этого, куда более важным, оказалось, отвечать на нетерпеливые поцелуи и опоясывать своими руками подтянутый мужской торс. Было очень важно так трепетно и осторожно прикасаться, стараясь не задеть ещё незажившие до конца рёбра. Важно было просто сейчас быть здесь, доверчиво льня к сильному телу.

Михаил же на несколько этих минут просто отключил все мысли, целуя её мягкие и капризные губы, не забывая прикусывать их, чтобы она приоткрыла свой рот, а он так умело смог бы проскользнуть в него своим языком. Это было так привычно, но снова приятно.

Зарываться в её русые волосы, перебирая их пальцами. Чувствовать, как колотиться её сердце в груди. Такое маленькое, но такое непременно сильное, выдержавшее так много насилия и боли. И ему почему-то совсем не хотелось, чтобы этой невыносимой девчонке когда-то кто-то сделал также больно, как до её встречи с ним. Это было глупо, но было в действительности.

Наверное, поэтому потом он аккуратно отстранился от Крис и посмотрел в зелёные, чуть растерянные глаза, взгляд которых уже через секунду вновь стал цепким и высокомерным, как и всегда. От этого мафиози улыбнулся, делая ещё один шаг назад, снова напуская на себя важный вид. Не хотелось терять собственный привычный образ в её глазах.

Образ непримиримого мафиози.

— Ладно, это всё была лирика, а теперь хватит стоять столбом, — саркастично выдохнул Михаил, неожиданным жестом легонько щёлкнув брюнетку по аккуратненькому носику. — Давай в машину, на сегодня ещё одно мероприятие, а потом уже никто не будет тебя отвлекать.

Мужчина усмехнулся, а Кристина хмыкнула. Прищурила свои зелёные глаза и сделала шаг вперёд, слегка сжала ткань его рубашки, заставляя, чуть наклонится к ней, чтобы мягко коснуться губами ушка и тихонечко, своим елейным тоном прошептать:

— Я была бы очень рада, если бы ты… отвлёк меня сегодня вечером.

Сказала. Отстранилась. И сверкнула глазами, цвета изумруда, хитро улыбаясь. Видел Бог, мафиози почти никогда не знал, что творится в её голове. То она плачет, то смеётся. То робко целуется, то тащит в постель. Совершенно невозможная и непредсказуемая девочка. Наверное, это ему в ней и понравилось.

— Я был бы рад, если бы ты постаралась, чтобы я захотел тебя отвлечь…

Он пожал плечами и отошёл к машине, чувствуя, что снова невольно поддержал их игру, которая почему-то им обоим как-то не надоедала. Только Михаил сейчас предпочёл не задумываться над этим. Кое-что другое было сейчас более важным.

Возможно, поэтому больше мужчина не стал бросать какие-то ничего незначащие фразы. Лишь привычно сел за руль, завёл машину, кинул взгляд на усевшуюся рядом Кристину, приятно улыбающуюся и подтягивающую колени к груди. Ей нравилось ехать в такой позе. Было удобно. Да и наблюдать за тем, как мафиози то и дело косит на её немного оголённые ноги глаза, было, чего там скрывать, откровенно приятно. Это подогревало самооценку.

К тому же ей самой нравилось смотреть на такого сосредоточенного Михаила. Глаза прищурил, всматривается в дорожную даль, руки сжимают руль, позволяя лицезреть вздувающиеся вены. Она посчитала это сексуальным, пока неожиданно не заметила, что это стало выделяться ещё более явно. Так не должно быть. Однако сказать об этом хоть слово девушка не решилась, только опасливо сглотнула и вжалась в сидение.

Настроение, к слову, подпортилось, но Крис старалась не подавать вида. Лишь осторожно опустила голову и выдохнула, болезненно ощущая какое-то неожиданно напряжение, появившееся в машине. Однако, к счастью, для девушки долго это не продлилось, а сам автомобиль неожиданно затормозил у какой-то неприметной многоэтажки. Это заставило брюнетку удивиться, но никакого дурацкого предчувствия не было.

Вместо этого мужчина снова, как и несколько часов назад, вышел из машины, приоткрыл дверь, отклонился и дожидался своей маленькой пассажирки. Она выползла быстро, сходу поправляя на себе недорогое платьице и аккуратно захлопывая за собой дверь и смотря на него немного обеспокоенным взглядом.

— Всё в порядке? — осторожно поинтересовалась Ефремова, делая шаг к мафиози. Сейчас он почему-то показался ей безумно бледным, особенно на контрасте с чёрной машиной. — Я…

Она подняла руку, сама ещё не зная, что хотела этим сделать, но Михаил лишь усмехнулся и перехватил её ладонь, поднося к своим губам. От этого внутри девушки, словно ток пробежался, особенно, когда глаза горького шоколада так внимательно стали разглядывать её лицо. Ещё никто никогда не делал так.

— Всё в порядке, красотка, — усмехнулся он, отклоняя голову набок, ощущая вдруг неожиданную слабость. Взялась, будто не с чего. Однако необходимо было сохранять вид непоколебимости и уверенности. Всё лучше всех. — Пойдём, тебя ждёт кое-что интересное. Давай. Времени не так много осталось…

Михаил кивнул головой в сторону, и Кристина перевела взгляд. И обомлела… Почувствовала, как подкосились коленки, а душу свело единым комом. Дышать стало тяжело, живот стянуло в узел. А глаза за секунду увлажнились, как в каком-нибудь дешёвом сериале. Просто потому, что недалеко от неё снова стоял он.

Её брат. Её Марат.

Он стоял спокойно. Не дрожал. Просто ждал. И это уже немного радовало. Не было той порывистости, что несколько недель назад. Это было заметно невооружённым глазом, что заставляло что-то внутри так радостно сжиматься. Она сделала шаг, а мафиози подтолкнул её сзади, давая своё разрешение и отходя в сторону. И тот благодарный взгляд, которым брюнетка одарила его всего на одну эту секунду, окупил все его старания и усилия.

Кристина тихо и осторожно подходила к Марату, боясь спугнуть и заставить нервничать. Всё же его состояние сейчас было далеко от стабильности, а потому нарушать даже малейшее его спокойствие было нельзя. Она это знала и понимала, как никто другой.

Понимала и то, что безумно скучала по нему, когда обнимала, прижимаясь к исхудавшему телу. Понимала, когда снова и снова ощущала эту их связь и теплоту. Такую искреннюю и тёплую. Чувствовала играющий ветер и стук собственного сердца.

И этого хватало, чтобы быть счастливой.

***

Им было не о чем говорить, но они говорили. Кристина старалась рассказать брату что-то совсем неважное, чтобы не тревожить, а он в ответ тихонько улыбался. Слушал, попивая в маленьком недалёком кафе на первом этаже многоэтажки горький кофе, который так любил Марат. А потом он заговорил….

Отрывисто. Медленно. Но без той привычной истерики. Чуть спокойнее. Более плавно. И девушка видела, каких ему это стоит усилий. Но он справлялся. Боролся. Как и всегда делал это. И из его путанных речей Кристине удалось узнать, как много Михаил сделал для него. Если сказать просто, то мужчина начал заново его социализировать, постепенно поручая маленькие дела. Однако для Марата они были очень важными.

А, когда он рассказал, что ему позволили работать с любимыми компьютерами, то буквально засветился от искреннего и неподдельного счастья. Брюнетка только выдохнула, знала, что это давно уже одна из его любимых страстей. От этого ей самой хотелось заплакать.

Ей показалось, что они говорили где-то пятнадцать минут, но на деле оказалось около двух часов. Они оба знали, что это самое максимальное для них время, однако как же чертовски его оказалось мало…. Хотя уже сам факт этой встречи был немалым подарком для них обоих.

И девушке понадобилось достаточно времени, чтобы отойти от этого. Как раз до того, как они вернулись домой. Но, вопреки всем предположениям Кристины, ничего дальше со стороны Михаила не последовало. Никаких ожидаемых лёгких приставаний с целью отплаты и прочего. Этого не было. Будто всё просто так.

Мафиози лишь занёс внутрь её книги, а потом скрылся в своей комнате, закрывая дверь и оставляя её одну. И пусть внешне всё было, как обычно, однако девушка осознавала, что что-то здесь совсем не так. Что-то его беспокоило, причём, на физическом уровне. Это несложно было заметить по его бледности, которая появилась слишком неожиданно, однако спросить ничего вновь она не успела.

Вместо этого оставалось лишь ждать. Брюнетка успела легко переодеться в белую рубашку мужчины и взять книгу, начиная жадно скользя взглядом по строчкам, вспоминая немого подзабытые обороты и любимый язык. Однако, несмотря на внешнюю отвлечённость, Кристина всё равно прислушивалась к тому, что происходит за дверью.

Ей нужно было лишь уловить его шаги.

Прошло несколько часов, прежде чем ей удалось услышать, как кто-то очень тихо спускается вниз. Для верности Ефремова выждала несколько минут, а потом откинула книгу на постель, вышла из комнаты и тоже начала спускаться вниз, по пути осторожно ища глазами место, где скрылся Михаил. Найти его оказалось несложно, быть может, потому что он и не прятался.

Он сидел на стуле на кухне, массируя пальцами виски, морщась от видимых отголосков. Недалеко от него стоял пустой стакан воды. Видимо, он запивал какую-то таблетку. На нём совсем не было рубашки, а потому Кристина так легко разглядела его торс. Но не это было важно, потому что сам мужчина отчего-то выглядел измученным и обессиленным. Таким, каким его было совсем непривычно видеть.

И она почему-то, глядя на него вновь, не ушла, а сделала шаг навстречу к нему. Совсем тихо, как мышка. Подошла совсем и совсем близко, выдохнула, а потом обхватила его голову своими ладонями, прижимая к своей груди, и губами коснулась макушки. Ожидала, что мафиози оттолкнёт, а он отчего-то не оттолкнул, только удобнее устроил свою голову на её груди, прислушиваясь к стуку маленького сердца.

И этот миг был интимнее, чем всё, что было между ними до этого. Особенно, когда Михаил обнял её за талию.

Так они и замерли вдвоём. Мужчина, одетый в одни свои джинсы, и девчушка в его белой рубашке, прижимающая его непутёвую голову к своей груди, перебирающая прядки волос своими тонкими пальцами и невесомо касающаяся их поцелуем с тихим шепотом:

— Сейчас будет легче…. Сейчас….

19. Всё в порядке.

Первый раз Кристина увидела Михаила ещё в тринадцать лет. Мельком и случайно, когда неосторожно вышла из своей комнаты, в то время как её отец вновь вёл очередную карточную игру, в которой ему совершенно не везло.

Тогда несколько мужчин сидели за круглым столом и играли, делая свои ставки. Все в отглаженных костюмах с серьёзными и противными лицами, совершенно одинаковые, кроме одного мужчины или даже парня, сидевшего поодаль с совершенно равнодушным выражением лица.

Со стороны ей в тот миг сразу показалось, что он совершенно не подходил под антураж этого места. Даже одежда его была не той. Белая рубашка и потёртые джинсы вместо какого-то брендового костюма. А вдобавок ко всему его лицо украшала совершенно презрительная усмешка, выделявшего его среди остальных, возвышающая и определённо делающая несколько высокомерным.

Настолько, что от одного взгляда на него маленькая девчонка вдруг резко оробела и убежала в свою комнату, ощущая приступ какого-то беспричинного и внезапно нахлынувшего страха в его присутствии. Хотя смотрела на него Ефремова, кажется, не долее пары секунд, но именно эти мгновения почему-то на некоторое время врезались ей в память, но позже были стёрты куда более жестокими и страшными событиями, вытесняющими из головы всё остальное.

Наверное, именно поэтому Кристина и не вспомнила его в ту ночь, памятуя лишь обрывки высказываний о нём и преобразовывая их в единое целое. Она совсем не знала, что её образ не покидал головы мафиози, оставаясь где-то в сознании. Просто потому что эти зелёные перепуганные глаза ещё тогда запали в душу, оставляя в ней что-то совершенно неправильное. Кажется, уже в тот момент мужчина охарактеризовал её довольно метко.

Испуганная маленькая лань.

Очень красивая. Но слишком маленькая, чтобы нагнуть её раком прямо на этом столе и заставить стонать его имя. Так тогда решил Михаил. Пожалел её, но другие, как оказалось потом, не жалели. Ведь позже поразвлечься с этой некогда невинной девчонкой могли почти все из этого «карточного общества» в счёт долга её отца. Мафиози тоже мог сделать так, но не хотел.

Он никогда не был святым и идеалом добропорядочности, но унижать так ту, что недобровольно пошла на это, не посмел. Никогда не бл насильником. Михаил помнил эти глаза, эту робость и смущённость от долгого разглядывания мужчины, и это не было так по-шлюшачьи, как уже после в гостиничном номере, где они остались вдвоём. И именно в ту ночь ему почему-то так захотелось вновь увидеть ту «испуганную лань», а не умелую дешёвую проститутку. И он сам дал ей выбор.

Позвал — она пошла за ним.

Хорохорилась несколько недель, а сейчас тихонько стояла на его кухне, гладила жёсткие мужские волосы и что-то шептала, прижимая непутёвую голову мафиози к своей часто вздымающейся груди, и смотрела таким взглядом, что что-то в груди начинало противно ныть.

Голова Михаила ныла, боль мешала толком соображать, спутывая мысли, а перед глазами отчего-то появлялись чёрные пятна. Началось это ещё с обеда и не думало отступать. Выпитые за день таблетки почему-то не помогали, и только лишь несмелые девичьи прикосновения немного снимали эти давящие ощущения. Совсем чуть-чуть, но даже это казалось облегчением.

Его руки сами по себе опустились на тонкую талию, притягивая ближе, а его глаза, цвета тёмного шоколада, благодарно заглянули в зелёные. От этого Кристина улыбнулась краешком губ, наклоняя голову вбок, чтобы не прервать зрительный контакт просто потому, что ей нравилось смотреть на него.

Хотя всё происходящее всё ещё виделось ей странным. Тёмная ночь. Они вдвоём на просторной кухне. Полуобнажённый мужчина и девушка в белой рубашке, совершенно не прикрывающей её достоинств. Но вместо вполне логичного секса, они просто стоят рядом и смотрят друг на друга.

— Что старость пришла неожиданно? — чуть съязвила Кристина, улыбаясь своей фирменной улыбкой. Она рассчитывала услышать ответный подкол, но его почему-то не последовало, вместо этого мафиози лишь пожал плечами.

— Старость никогда не приходит по-другому, — усмехнулся он, но тут же зажмурился. Неожиданная боль снова полоснула, как тонкое лезвие по венам. — Наверное, она вообще один из самых нежеланных гостей. Уж точно, мало кто её ждёт или просит прийти.

Михаил сказал это, улыбнулся и встал. Понимал, нужно было лечь спать. За окном было уже совсем темно, да и по времени довольно поздно, а завтра у него ещё достаточно дел, требующих личного участия, поэтому нужно поспать хотя бы пару часов, чтобы совсем уж не выглядеть идиотом.

А дальше всё на автомате. Подъём по лестнице. Касание пальцев ручки двери, И вдруг неожиданное, осторожное прикосновение девичьей ладони к его плечу, заставляющее обратить внимание на нарушительницу спокойствия. Стоит. Смотрит на него и отчего-то мнётся. Нет. Не боится. Не решается.

— Зайдёшь ко мне? — спрашивает Ефремова, прикусывая свою пухлую губу и округляя свои невыносимо красивые глаза. Переминается с одной ноги на другую. Почему-то оттягивая край белой рубашки. — Обещаю не приставать.

Смеётся. Отходит назад к двери своей комнаты. Выжидает. Чёртова хищница. Но мафиози не до этого. Единственное, чего желает тело просто упасть. Желательно в одиночестве. Поэтому его рука цепляется за ручку двери, ещё секунда — и он сам скрывается за дверью.

Гулкий хлопок. Простое движение. А в теле Кристины это почему-то отдаётся каким-то физическим ударом. Неожиданно. И совсем неприятно. Ефремова разочарованно выдыхает, грустная улыбка расползается на губах. Разворачивается к своей комнате, но неожиданно застывает, как фарфоровая статуэтка, услышав неожиданный скрип двери. Вновь поворачивается и опускает голову.

Михаил стоит перед ней, держа в руках чёрное одеяло. Подходит ближе и идёт к комнате Кристины, зная, что она идёт за ним. Хотел побыть в одиночестве, а потом подумал, что, и так скоро уже больше не увидит её, успеет побыть один.

— У тебя прохладно, — вскользь заметил он, немного грубовато, девушка же не придала этому значения. — Не мёрзнешь здесь

— Подмерзаю, ведь иначе бы тебя не позвала, — цедит с лёгким раздражением Кристина, но заметив его вновь прищуренные глаза, замолкает. — Так болит?

Садится рядом. Тянется холодными пальцами к его лицу, но мужчина останавливает. Не хочется выглядеть уж совсем жалко в собственных глазах. Просто перегрузка. Он откидывается головой на подушки, прикрывает глаза, стараясь провалиться в сон. И через недолгое время чувствует, как Кристина укладывается рядом и укрывает их одеялом. В принципе для неё он этого одеяло и притащил, самому то после того, как спал ночами на снегу уже мало, что доставляет дискомфорт.

А она то продрогнет. Хилая и мерзлявая.

— Смотри не влюбись только, — усмехается Михаил, на что Ефремова только презрительно фыркает. — Не сделай из меня принца своей сказки.

Фырчание служит ему ответом. В целом этого мужчина и ожидал. Вряд ли от этой девушки хоть когда-то доведётся услышать признание. Слишком гордая.

— Никогда. Я вообще никогда не влюблялась, чтоб ты знал, — уверенно и неожиданно жёстко отсекает Ефремова. — Знаешь, в принципе проститутке это без надобности.

— Ну, Сонечка Мармеладова бы с тобой поспорила, — посмеивается мафиози, хотя даже это отдаётся некоторой болью в голове. Но пальцы всё равно пробегаются по её волосам. — Найдёшь ещё своего Раскольникова. И будешь счастлива. Молодая ты ещё — всё впереди.

— Как будто со стариком разговариваю, — закатывает глаза девушка, но видя, как скривилось его лицо, затихает и переходит на шепот. — Мне замолчать? Сильно болит?

— Всё в порядке… Просто голова болит. Как говорится, старость не радость. Да и я не идиот, Крис, знаю, что для тебя уже точно староват. Помучаю тебя немного и отпущу. Просто не привязывайся ко мне. Не надо заботы. Внимания. Договорились?

— Я и не собиралась. Мы уж точно не герои романа друг друга…

А сама почему-то подумала, как бы незаметно намочить полотенце и опустить на его лоб. Ведь ей раньше это помогало от головной боли. Должно же и ему помочь, верно? Надо просто дождаться, пока он уснёт. И не забота это, а просто… Просто ей не хочется это объяснять ни себе, ни ему. Но уж точно это не привязанность!

И только кто-то в небе усмехнулся. Знал. Сонечка уже нашла своего Раскольникова.

20. Зеленоглазка.

— Уже было поздно,

Тьма опускалась на город,

А она всё ждала, не отходя от окна.

Ждала, что придёт и что непременно обнимет,

Именно так, как обнимал лишь её всегда.

Михаил не появлялся в особняке уже около недель. Просто ушёл тем чуть морозным утром и больше не давал о себе знать. В принципе это всегда было в его правилах. Уходить, не прощаясь. Впрочем, Кристина ничего другого от него не ждала. Всё же девушка была не полной идиоткой. Она определённо не думала, что стала хоть как-то важна мафиози. Обычная шлюха. Он довольно чётко определил ей это позицию. И это вполне себе устраивало Ефремову.

Только, на удивление, мужчина, как и обещал, оплатил ей курсы у хорошего преподавателя. И водитель теперь раз в два дня отвозил её к месту занятий, коим был один из довольно именитых университетов Москвы, и каждый раз непременно спрашивал о необходимой ей литературе. Это в какой-то степени радовало. По крайней мере, днём.

Теперь у неё появились хоть какие-то дела и занятия. Любимый предмет снова вошёл в жизнь, и теперь ей была позволена даже такая роскошь, как читать любимые английские книги в оригинале по ночам.

Кристине нравилось забираться на диван в зале, чуть сгибать колени и ставить на них книгу, чтобы тут же жадно заскользить по строчкам. Однако каждый раз, когда стрелка настенных часов переваливалась за «12», девушка грустно вздыхала, качала головой и то и дело непроизвольно косилась в окно, прислушивалась к самому лёгкому шуму во дворе. Результат был тот же.

Хозяин дома так и не появился на пороге.

Но Ефремова предпочитала не забивать этим свою голову. В конечном итоге они ничего друг другу не обещали, а те моменты, что были, вероятно, всего лишь какое-то помутнение в рассудке. Она невольно задумалась об этом, когда водитель снова привёз её в университет.

Он был достаточно тих и молчалив, да и обычно девушка не любила болтливых людей, однако сегодня её это раздражало. Не хотелось признаваться себе в том, что это было вызвано острым желанием узнать хоть что-то о Михаиле из любого хоть какого-то мимолётно брошенного слова.

Только вот спросить напрямую не позволяла гордость. Поэтому брюнетка лишь изнутри закусывала щёку и прикрывала глаза, стараясь отвлечься от посторонних мыслей. Таких глупых и совершенно ненужных. Ей точно нет до всего этого совершенно никакого дела. Куда больше её волнует предстоящее занятие.

Ведь учеба всегда увлекала Кристину, особенно когда она касалась любимого еще с детства предмета. Ей всегда нравилось изучать новую иностранную литературу, разбираться с тонкостями английского языка, разговорными сленгами. И то, что, наверняка, казалось другим муторным и невыносимым, ее привлекало. Этому даже слегка удивлялся преподаватель.

Действительно, сложно было думать, что шестадцатилетка с вопиющим макияжем может оказаться не такой уж тупой. Разрыв шаблона. Ей не раз приходилось с этим столкнуться. Люди в большинстве случаев подвержены стереотипам, а если это еще и богатенькие мужики, то тем более. Разве что Михаил не судил по людям по их внешнему виду. Природная проницательность и интеллект и так не давали ему ошибаться. Это Ефремова поняла почти сразу. Сначала безумно этого испугалась, а потом сама пошла за ним, не думая и интуитивно.

— Значит теперь ты точно принадлежишь мне, — удовлетворённо заявил мафиози, понимая, что с этой девушкой вряд ли возникнут проблемы. Она в полной его власти и подчинении, и сама не сопротивляется этому. Резким движение он скидывает со своих плеч длинный пиджак и протягивает его ей, цепляясь за чуть восхищённый взгляд. — Надень. Я не хочу, чтобы ты заболела в первый же день, добавив мне проблем.

Девушка хмыкнула, но натянула на светлые плечи теплую ткань, ощущая запах дорогого парфюма. Она поставила бутылку обратно на стол и быстрыми шагами двинулась за мужчиной, игнорируя бросаемые на неё взгляды».

Как оказалось, это было в прямом смысле слова жизненное решение. И о нем девушка не жалела, только совсем немного… скучала. Хоть и настойчиво не признавалась себе в этом. Глупая блажь и одиночество. И ей уж точно не пристало думать об этом, разве это ее дело? Разве ее это волнует?

Ее куда больше волнует разбор тематического задания, которое она и без того выполнила идеально. Волнует все, кроме этого. Волнует всё, кроме этого чёртового…

Голова Михаила ныла, боль мешала толком соображать, спутывая мысли, а перед глазами отчего-то появлялись чёрные пятна. Началось это ещё с обеда и не думало отступать. Выпитые за день таблетки почему-то не помогали, и только лишь несмелые девичьи прикосновения немного снимали эти давящие ощущения. Совсем чуть-чуть, но даже это казалось облегчением.

Его руки сами по себе опустились на тонкую талию, притягивая ближе, а его глаза, цвета тёмного шоколада, благодарно заглянули в зелёные. От этого Кристина улыбнулась краешком губ, наклоняя голову вбок, чтобы не прервать зрительный контакт просто потому, что ей нравилось смотреть на него.

Хотя всё происходящее всё ещё виделось ей странным. Тёмная ночь. Они вдвоём на просторной кухне. Полуобнажённый мужчина и девушка в белой рубашке, совершенно не прикрывающей её достоинств. Но вместо вполне логичного секса, они просто стоят рядом и смотрят друг на друга».

— Мне кажется, вы витаете в облаках, Кристина? — неожиданно произнес Петр Семенович, а его голос вырвал девушку из размышлений. А сам мужчина выжидающе смотрел на новую ученицу поверх своих огромных очков, которые ему жутко не шли. — Всё же вам стоит сосредоточиться на «Ways of expressing future action»*.

— Yes, of course. I have to think about it*, — с едкой усмешкой ответила Ефремова, перекидывая волосы набок и делая кое-какие пометки на чистой странице в тетради. Действительно, не стоило отвлекаться на какие-то глупые мысли. Нужно было продолжать обучение.

Так они пробеседовали около полутора часов, которые, вопреки обыкновению, показались брюнетке какой-то вечностью. Может быть, просто потому, что эта тема была ей совсем неинтересна. А, может, просто хотелось уехать домой. В любом случае, как только время вышло, Кристина поспешно попрощалась и вылетела из аудитории.

Идти быстро на высоких каблуках было задачей тяжёлой, поэтому девушка обычно всегда шла медленно, по старой привычке похотливо виляя бёдрами. Но сегодня что-то неудержимо гнало вперёд, как будто что-то жгло внутри. И Кристина повиновалась, скорее, направляясь к выходу из университета. Хотя, если бы попросили объяснить свой порыв, то она бы не смогла.

Просто вышла на улицу. Мгновенно ощутила сковавший тело холод. Кинула взгляд на свои голые плечи и усмехнулась. В руках была куртка, а она почему-то её не надела. Дура. Устало выдохнула. Обернулась и стала искать взглядом привычную машину. Сделать это было несложно.

Ефремова спустилась со ступеней и направилась к уже знакомой чёрной машине. Только вот не стоило ей сделать несколько шагов, как сбоку раздался звук тяжёлых шагов. По телу Кристины пробежался холодок, внутри всё замерло. Ноги сковало. Догадка, промелькнувшая в голове, приравнялась к пуле. Брюнетка остановилась на месте, боясь пошевелиться….

Нет. Нет. Нет.

— Значит, правду, говорят… Карточные шулеры нынче вкладываются в образование своих шлюх…

Она мгновенно обернулась. Прищурила глаза. И сомнений, действительно, не было. Перед ней, действительно, стоял её отец. Упоминание о котором, способно заставить её дрожать от холода даже в самое знойное лето. Девушка судорожно вздохнула.

Как всегда стоял в потрёпанном чёрном костюме. С взъерошенными волосами и мутными от алкоголя глазами. Наверняка, всю ночь опять играл, не просыхая. Раньше ей постоянно приходилось это видеть. А сейчас даже удивилась его виду. Отвыкла за этот месяц. Как быстро человек однако привыкает к хорошему…

В её голове в этот момент не было ни единой мысли. Возможно, поэтому Ефремова ненадолго зависла и лишь стояла, как истукан, отрешённо смотря н мужчину. А он же, напротив, делал скорые шаги в её сторону. У него была лишь одна чётко определённая цель. И он был уверен, что добьётся её. Слишком хорошо знал собственную дочь. А даже если и нет… Есть страховочный вариант. Ему оставалось усмехнулся.

Ради прощения долга и собственной шкуры, он всегда был готов бросить её в огонь.

Кристине же оставалось только ждать. Она ведь прекрасно понимала, что уйти бы всё равно не получилось, поэтому хотела сделать это, как можно скорее. Избавиться от этого, как можно, скорее. Даже осознавать, что он рядом было неприятно. А, когда отец остановился в паре шагов от неё, до неё тут же дошёл запах перегара. Тошнота тут же подступила к горлу, хотя раньше брюнетке легко удавалось выдерживать это. Она мгновенно прижала ладонь к губам.

— Мне не о чем разговаривать с тобой, — обессиленно произнесла Ефремова на коротком выдохе, сдерживая рвотный позыв. — Денег у меня нет. Отрабатывать натурой за твои долги не собираюсь. И вообще не понимаю, как и зачем ты сюда пришёл.

Она смотрела на отца своими чистыми зелёными глазами, пытаясь разглядеть перед собой хоть что-то, но не выходило. Не было перед ней человека, было лишь его подобие, на которого неосталось ни злости, ни ненависти. Одна лишь жалость…

Жалость к тому, кто давно потерял человеческое обличие. Жалость к тому, любому к которому перегорела в тот миг, когда её изнасиловал выигравший у него в карты. Жалость к тому, кто ослеп и уже ничего не видит, кроме карт и бутылки…

Жалость к тому, кто был для неё ничтожеством.

— Может быть, я осознал всё и пришёл просить прощения? — предположил её отец. На это девушка только рассмеялась. Но, несмотря на этот смех, в глазах отразился отголосок боли… Едва заметный, но такой жалостливый, как у побитого щенка.

— Раньше не в твоём стиле было превращать всё в бразильскую драму, с чего вдруг решил сделать это сейчас? Что дела со всем плохи? Долги удушили? — с сарказмом уточнила дочь, озираясь по сторонам и замечая, как дверь чёрной машины приоткрылась, но никто всё же не вышел, это как-то напрягло. — В любом случае мне не интересно всё, что с тобой связано.

Она сказала это с привычным холодом в голове и сделала шаг вперёд, желая, наконец уйти и думая, что разговор окончен, однако вдруг толстые мужские пальцы резко перехватили её запястье, больно сжимая.

А в лицо ещё сильнее бросился запах перегара, смешанного с запахом ванильной электронной сигареты, от этого желудок резко сжало. И, казалось, ещё немного и Кристину просто вытошнит, она сглотнула ком и дёрнула рукой, но это не помогло освободиться от стальной хватки.

— Да он наиграется тобой и выбросит в канаву, как тысячу шлюх до тебя! — взревел мужчина ещё болезненней сжимая её руку и повышая голос с каждой секундой всё сильнее. — Он родную сестру ребёнком убил. Думаешь, с тобой будет иначе?! Да ты уже труп! Я тебя спасти хочу! Поехали отсюда, жить будешь нормально. Или ты на кладбище захотела?! Да ты ничего в этой жизни не можешь, кроме ебли! Ни любить, ни рожать, даже суициднуться нормально. А я дам тебе шанс: будешь работать на хороших людей, трахаться, ты это умеешь лучше всего. — и будет тебе всё прекрасно! Как было. Появятся бабки и твоего мафиози закопают, сколько жизней твоя пизда спасёт!

Мужчина дёрнул дочь на себя, но она отчаянно сжавшись, вдруг засопротивлялась и отступила назад с каким-то нечеловеческим рыком, каким-то чудом умудряясь вырвать свою руку из противных лап. Будто раненная тигрица. Мгновенно по телу раскатилось ощущение омерзительности и отвратности. А от сказанных гадких слов что-то в душе запротестовало.

— Отстать от меня, жалкое ничтожество! Даже если и умру, то какое тебе дело?! Ах, да… такой способ для сбора денег пропадёт, верно?! — Кристина не кричала, но сталь в её голосе была куда хуже. — Никогда больше! Отстань и больше не подходи! Ничего из того, что ты перечислил я не могу, именно благодаря тебе!

Последняя фраза отчего-то отчаянно сорвалась на крик, а сама брюнетка направилась вперёд. Стараясь сохранить твёрдость и не дать предательской слезе скатиться с щеки. А дальше всё продолжилось, будто в замедленной съёмке. И события, происходящие дальше, невозможно было понять и собрать воедино. Только какие-то обрывки. И…

Михаил.

Он вдруг резко выпрыгнул из той чёрной машины и почему побежал к ней. Мужчина явно пытался что-то кричать, но из-за не чёткого зрения и расстояния, Кристина не могла ничего разобрать… Только интуитивно начала бегом направляться к нему, почти падая на эти каблуках, пытаясь ни на что не обращать внимание… Но крик сзади оказался сильнее.

— Всё равно прибежишь, дрянь! Всё равно достану тебя и к ним в зубах привезу, хоть какую! — крик сзади, Ефремова оборачивается. — Не останется твоей красоты! Не будешь ты ему такая нужна! Сам выгонит!

Жалеет о своём решении тут же. В руках отца какая-то бутылка, и, на первый взгляд кажется, что с водой… Но его слова… Кислота. Нет. Шаг назад. Окативший душу страх. Секунда. Никакого времени на размышления.

Господи…

А потом резкий разворот, какой-то треск. Её лицо прижатое к чьей-то груди, как и она сама. Звук чьих-то убегающих шагов. Всё за долю секунды. И стоит ей неожиданно ошалело поднять глаза, как появляется лицо Михаила перед глазами, в один миг искажённое болезненной гримасой. Сиплое шипение. Боже, не он… Не так… Она же не… И единственное, что сорвалось с его губ:

Тебя не зацепило, зеленоглазка?

21. Побудь со мной.

Тебя не задело, зеленоглазка?

Кажется, в тот момент, когда он сказал это, она поняла, что значит «чувствовать». По-настоящему чувствовать боль. Только не свою, а чужую. Хотя Кристина и была уверена, что уже не способна на это. Не способна сопереживать, сострадать, сочувствовать. Однако почему-то именно сейчас, именно в этот момент безумного страха её душа, словно наконец истинно и мгновенно ощутила весь спектр этих эмоций.

Её сердце продолжало колотиться, как безумное. А глазах непроизвольно застыли такие непривычные слёзы. Впервые не из-за страха, обиды или удара. А из-за боли, которую так несправедливо причинили тому, кто закрыл её собой, не думая о последствиях. Тому, кто снова почему-то защитил вместо того, чтобы просто уйти.

И от этого его жеста ей почему-то безумно захотелось заплакать и разреветься, как самой настоящей истеричке, однако она лишь просто чуть сильнее сжала ткань его рубашки своими пальцами, мгновенно ощутив как тёплая мужская ладонь неожиданно мягко коснулась её волос и чуть сильнее притянула к груди. От этого внутри, словно что-то задрожало.

— М-меня не задело, — судорожно пискнула Крис, стараясь подавить рваные всхлипы, однако выходило плохо. Её тело било, будто в лихорадке, а сама она не осознавая этого, всё крепче и крепче прижималась к мафиози, чувствуя запах его тела. И это, будто привело в чувство и отрезвило, возвращая возможность соображать. — Ты… Господи…

Девушка вдруг резко подняла на него свои изумрудные глаза. Такие перепуганные, что Михаилу почему-то захотелось провалиться на месте. Только бы она не смотрела на него, как загнанная лань. Потому что, чёрт возьми, от этого так противно щемит где-то в внутри.

— Всё в порядке. Подумаешь упало пару капелек шипящей гадости. Сейчас промою водой и пройдёт, — сдерживая шипение с усилием выдавил из себя мужчина. А потом интуитивно коснулся девичьей щеки, большим пальцем стирая одиноко скатывающуюся слезу. — Эй… Испугалась, да?

Кристина лишь мотает головой, чувствуя давящее ощущение в груди. Опускает свою руку на его и лёгким движением тянет за собой, понимая, что промедление сейчас будет ужасно глупым. Ей нужно помочь ему, чтобы, не дай Бог, не стало хуже. Иначе совесть просто сгрызёт её.

Она не знала, что вело её, но действовала брюнетка вполне себе уверенно. Сначала быстро дошла до машины, достала бутылку с водой и осторожно расстегнула пуговицы на рубашке мафиози, которую надо было немедленно снять, чтобы быстрее промыть рану. Но мужчина лишь неожиданно накрыл её руки своими.

— Я сам, — уверенно произнёс он, расстёгивая пуговицы одну за одной и оголяя натренированное тело. Выглядеть в её глазах каким-то совсем уж беспомощным уёбком не хотелось. Это уж точно не про него. Вызывать жалость не его стезя. — Всё хорошо, зеленоглазка.

Но эти слова её явно не убедили. Потому что стоило ему до конца расстегнуть рубашку, как девушка, словно маленький воробышек нахохлилась и подошла сзади, совершенно не обращая внимания на прохожих. Одним движением стянула с его плеч белую ткань и тут же начала промывать водой покраснения на коже. Не сильные, но способные перетечь во что-то более серьёзное.

Кристина не касалась раны, но Михаил всё равно чувствовала лёгкую боль. Несильную, просто резкую. Хотя, по сути, это было его своеобразным наказанием за промедление. Нужно было сразу сообразить, что визит отца был с сюрпризами. Но он и подумать не мог, что такими.

Ведь сейчас видя рядом с собой Ефремову, мужчина так и не мог понять… Чем эта маленькая девчонка заслужила такое отношение? За что он хотел облить лицо своей же дочери кислотой? Что такого могла сделать эта девушка? И каким надо быть чудовищем, чтобы решиться на это?

У него бы уж точно не поднялась бы на неё рука. Никогда. Он вообще в принципе никогда не бил женщин. Ведь ещё с детства знал: поднимешь руку на женщину — перестанешь уважать себя. Это уж точно недостойно для мужчины. Только мелкого шакала, коим и являлся отец Кристины. За это его хотелось уничтожить, что Михаил и сделает без промедлений.

Хорошо, что он был рядом. Чудом решил сегодня забрать сегодня девочку сам. Было ужасно думать, что могло бы быть, если бы его не оказалось здесь. Однако ещё паршивее было замечать виноватый взгляд брюнетки и её дрожащие руки.

Она закончила обработку этой недораны и сейчас смотрела на него таким взглядом, словно ожидала наказания. Но вместо этого мафиози мягко коснулся подбородка девушки пальцами, приподнимая, чтобы заставить её посмотреть на себя. И, к её удивлению, в его глазах горького шоколада не было ни капли злости, лишь какое-то смятение и молчаливый вопрос.

— Прости меня, — тихо ответила она на его немой вопрос. Чуть смущаясь от вида его голого торса. Всё же стоять так было… как-то неправильно особенно под пристальным взглядом проходящих женщин. Неожиданно для себя Кристина ощутила, что это ей неприятно. — Я не думала, что он… Я…

Девушка не знала, что ещё сказать, но ей и не пришлось, просто потому что мужчина неожиданно наклонился и коснулся своими губами её губ. И это стало для неё каким-то катализатором. Просто потому, что все эти эмоции, томившиеся в душе всё это долгое время, наконец, вышли наружу, руша какие-то неведомые ей преграды.

Она инстинктивно прижималась к мафиози теснее, ловко отвечала на его поцелуй с переменной страстью и нежностью. Потому что казалось, что стоит промедлить хоть немного, как брюнетка снова окажется в окружении ненормального отца одна. И это приводило её в ужас. Однако нежные прикосновения Михаила успокаивали, заставляя сердце с каждой секундой биться всё размереннее и размереннее.

— Ты ни в чём не виновата, Кристина, — спокойно уверил мужчина, отстраняясь от девичьих пленительных губ. — Тут скорее моя вина, что я не предусмотрел вероятность его появления. Но, если быть честным…

Он говорил всё это безэмоционально, а у самого кровь стыла в жилах, поэтому даже договорить такую простую, на первый взгляд, фразу оказалось сложным. Чисто психически представить, что родной отец мог поступить так с собственным ребёнком, было за гранью здравомыслия. Мафиози не скидывал вероятность этого, просчитывал, но не верил.

Оказалось зря.

— Не думал, что он обольёт меня кислотой? — с искусственной усмешкой уточнила брюнетка, отклоняя голову вбок. Она старалась выглядеть равнодушной, однако от Михаила не укрылась её дрожь, бившая тело. — Что ж… ему уже давно чужды отцовские чувства. Просто сам жест был неожиданным. И… — неожиданно Крис опустила глаза, а потом также резко вновь подняла их вверх, снова останавливая взгляд на красивом мужском лице. — Спасибо тебе.

Ефремова старалась выглядеть решительной. Но пугающая бледность девичьего лица выдавала её с лихвой. Зелёные глаза неестественно покраснели от слёз. А губы сжались в одну тоненькую линию. Всё это придавало ей какую-то отрешённость и болезненную усталость.

И, наверное, впервые за долгое время мужчина просто не знал, что сказать. Просто потому, что все слова в один момент показались каким-то нелепым и пафосным бредом. Ведь, что бы он не сказал, это не дало бы никакого толка. Тогда к чему сотрясать воздух?

Вместо этого Михаил только подошёл ближе к девушке, слегка приобнимая за плечи и осторожно целуя в макушку. Только потом он спокойно направился к собственной машине, и брюнетка, всё понимая, последовала за ним, теснее прижимаясь к тёплому боку. И мысленно Ефремова была благодарна ему не только за спасение, но и за это молчание, которое было для неё дороже всяких слов.

***

До вечера Кристина старалась не выходить из комнаты и не попадаться мафиози на глаза. Просто потому, что не хотелось сейчас смотреть на него и снова испытывать это жгучее чувство вины, которое почему-то не переставало душить её, хотя причин для этого не должно было быть. Однако покинуть комнату всё же не хватало решительности. Хотя раньше Ефремова никогда такого не испытывала.

Да и, если быть честной, то она до сих пор не понимала, как всё так происходит, что она вечно чувствует себя рядом с этим мужчиной полной идиоткой. И, наверное, брюнетка продолжила бы сейчас грустно сидеть на кровати в одиночестве, притянув колени к груди и смотря в стену, если бы не осторожный стук дверь, а потом такая знакомая фигура возникшая на пороге.

— Может быть, перестанешь прятаться от меня?

Привычный силуэт. Хитрый прищур тёмно-карих глаз. Голова, отклонённая вбок. Ухмылка, окрасившая губы. И слегка грубоватый голос. Такой, что, кажется, что-то внутри начинает болезненно колоть. Просто от ощущения того, что всего этого могло сейчас не быть. Она старается не давать этим мыслям волю, но только ничего не выходит… Наверное, поэтому брюнетка лишь ещё сильнее трусливо притягивает коленки к груди, продолжая молчать.

— Знаешь, обычно девушкам идёт молчание и покорность, — осторожно произносит Михаил, тихонько подходя к Ефремовой, и спокойно опускаясь на постель рядом с ней, внимательно рассматривая её. — Но в случае с тобой… это правило явно не работает. Мне ведь нужна моя Кристина, а не перепуганная селёдка.

Сейчас мужчине она представлялась именно такой. Какой-то забитой и неестественной. Ему казалось, что ещё секунда и снова повторится происходящее на мосту. Вот она сидит, такая маленькая в его рубашке с испуганными глазищами. Так сжалась, словно снова отгородилась от мира.

Возможно, нужно было дать ей побыть одной. Однако в прошлый раз подобная мысль привела к почти трагичным последствиям, а потому рисковать сейчас ему не хотелось. Единственное, что оставалось смиренно ждать. Сидеть рядом и пытаться достучаться. Правда, он совсем не знал как…

Не думая, мафиози невесомым движением протянул ей руку, и Кристина, неожиданно закусив губу, приподнялась и придвинулась к нему. Так легко и просто. Устроилась под его боком, как маленький израненный котёнок. И это вызвало у него лишь лёгкую полуулыбку, и он чуть приобнял девушку, чувствуя, как она носом уткнулась в его плечо. Это тут же отдалось в груди теплом.

И ему почему-то было так уютно молчать рядом с ней.

— Я очень сильно любила своего отца… Я верила ему всегда и без оглядки. Верила и в тот день, когда он в первый раз… — Брюнетка, сильнее вжалась в мужчину, просто потому что молчать дальше не было сил. Словно что-то резало. — И сегодня снова… Снова мне напомнили, что мой удел — давать всем направо и налево. Я не могу. Больше… Я не могу… Не хочу… И ты мог из-за меня… Господи…

Секунда — и Михаил нежно приподнимает её лицо за подбородок, заставляя посмотреть на себя. Зелёные в карие. Секунда. Две. Три. А, кажется, будто целая вечность…

— Если я здесь, значит, ты нужна мне. Любая. А остальное мои проблемы, зеленоглазка. По сути, ты должна злиться на меня за то, что вообще допустил это, слышишь? Твоей вины ни в чём нет, понимаешь? Ты не виновата в том, что твой отец — мудак.

И в этот момент она смотрит на него так, что ему хочется просто прибить всех, кто хоть когда-то причинил ей невыносимую боль. Этой маленькой девчонке. По-настоящему ранимой и нежной. Этой колдунье с пленительно зелёными глазами. И нет в ней никакой мистики, как говорят они все. Есть только израненная душа.

Кристина ничего не говорит. Молчит. И награждает его таким трепетным взглядом, что всё внутри сжимает и скручивает. Она теснее жмётся к нему, словно в поисках защиты. И единственное, что ему остаётся лишь крепче обнять её, оставив невесомый поцелуй на виске, слыша нежный девичьи шепот и чувствуя тонкие пальцы, обхватившие его шею:

— Просто побудь со мной… рядом…

22. Хочу тебя.

Какая глупость, считать красоту — небесным даром. Какая глупость — думать, что именно она приносит девушке счастье и обеспечивает безбедную жизнь. Скорее, в нашем несправедливом мире красота становится настоящим проклятьем. Ведь за ней никто не пытается даже разглядеть тебя.

А большинство и вовсе ставят твою внешность в один ряд с понятием «шлюха». Сначала пошловато восхищаются, а потом лишь желают животно обладать, трахая в самых извращённых позах, чтобы чувствовать своё превосходство. Правда недолго, потому что впоследствии быстро выбрасывают, как использованную и устаревшую игрушку.

Слишком знакомое и болезненное чувство униженности и никчёмности, подаренное той самой красотой, которую Кристина всегда называла проклятьем. А как иначе назвать то, что приносит только слёзы и разочарования? То, с чем все шестнадцать лет она мечтала расстаться, чтобы только её оставили в покое.

И, кажется, только несколько часов назал Ефремова, действительно, испугалась, что та самая красота исчезнет. Ощутила этот страх в секунду. Но не из-за любви к себе, а из-за банального понимания, что, потеряв свою симпатичную внешность, тут же перестанет быть интересной Михаилу. И это осознание больно душило, заставляя все эмоции выходить наружу.

Слёзы, всхлипы. Долбанная слабость, такая непозволительная, но такая необходимая. Как и объятья мафиози, в которых девушка так и уснула, неосознанно сильно прижимаясь к нему. А он почему-то ничего не говорил, только поглаживал её русые волосы и осторожно целовал в макушку. И от этих прикосновении по телу разливалось тепло. Настолько сильное, что брюнетка буквально не могла отлипнуть от него, совсем не думая о последствиях.

Правда, посреди глубокой ночи неожиданно проснулась от какого-то непонятного ощущения. И не сразу поняла, откуда оно возникло. Кристина приподнялась, оглянулась, присмотрелась, чуть поёжилась от прохлады. И только после сковавшего ощущения холода, до неё дошло, что в постели она одна…

Ефремова тряхнула головой, а потом притянула к себе лежащий недалеко плед и обмоталась им. Снова осмотрелась вокруг и ощутила какое-то горькое и неприятное чувство. Устало выдохнула, а потом осторожно поднялась с постели, касаясь ногами пола и тихонько прислушиваясь к лёгкому шуму за дверью.

И то эти звуки едва можно было бы назвать шумом. Скорее, это было похоже на лёгкий шорох, почти не привлекающий внимания. Но Кристину он почему-то насторожил. И минуту колебаясь и сомневаясь, девушка всё же решительно подошла к двери. Выждала несколько минут для верности, а потом аккуратно приоткрыла дверь, выскальзывая в холл.

Повсюду горел свет, освещая лестничный пролёт. И уже один этот факт наводил на мысль, что хозяин где-то здесь неподалёку. Но почему же тогда не спит? Не отдыхает? Ведь на дворе уже ночь. И вообще… где он? Ефремова осмотрелась вокруг, но мужского силуэта не заметила; немного подумала и всё-таки начала осторожно спускаться по лестнице вниз.

Ступенька за ступенькой. Тихо, чтобы не привлечь ненужное внимание. Она ступала совсем неслышно и сильнее куталась в плед, прислушиваясь к малейшим звукам. И сначала в ответ раздавалась одна только тишина, однако стоило опуститься чуть ниже, как неожиданно стал слышен чей-то мужской и незнакомый голос.

От этого внутри Кристины всё остро и болезненно сжалось, подкидывая прошлые воспоминания.

Брюнетка неосознанно остановилась, вцепившись вмиг ослабевшими пальцами в чёрное перило. Шумно сглотнула, ощущая, как дышать становится тяжелее, а старые страхи вдруг начинают крепнуть в голове. В одно мгновение захотелось спрятаться и исчезнуть, но ноги, будто приросли к этой несчастной ступеньке.

И единственное, что оставалось просто стоять, чуть подрагивая в попытках сохранить спокойствие и хотя бы часть самообладания. Однако услышанное неожиданно оказалось в несколько раз хуже, чем Ефремова представляла изначально.

— Её надо срочно выкинуть из дома и отцу, — прозвучал, словно приговор незнакомого мужчины. Тут же заставляя сердце девушки зайтись бешенным стуком. — От неё слишком проблем. Вы не понимаете, что из-за какой-то дешёвой шлюхи мы потеряем бешеные деньги в том казино. И ради чего? Вы же сами это понимаете! Толку ноль от этой недогипнотизёрши! Пусть обратно на панель возвращается и не мешает! Таких только…

Бесконечный монолог и резкий неожиданный и грубый крик.

— Заткнись.

И этого повышенного тона в момент хватило, чтобы возмущавшийся секунду назад мужчина мгновенно подавился сказанными словами, тут же трусливо отходя назад и чувствуя приближение внезапного страха. По взгляду мафиози он понимал, что забылся слишком сильно. И, кажется, находится на гране самой ужасной расправы. Однако Михаил с продолжением речи медлил, разъярённой смотря в глаза собеседника. И эта повисшая пауза заставила сердце, наблюдавшей за всем Кристины, гулко биться в груди, почти на гране потери сознания.

Это ожидание его вердикта.

— Больше никогда ты не откроешь рот в сторону этой девушки, понял? — ужасающе спокойно спросил мафиози. Однако этот внешне холодный тон оказался страшнее самого яростного крика. — И не кричи, я в доме не один. Не надо никого будить. И впредь… Николай, тебя не касается в каких отношениях я и она. Хватит нести чушь, наделяя бедную девчонку мифическими способностями и гнобя её за это. Кристина прежде всего человек, многое испытавший в жизни. И кому, как не мне это знать.

— Шеф, если вы о Майе, то…

— Никогда не смей произнеси её имя. Никогда. — Одна эта фраза прозвучала настолько жёстко, что брюнетка непроизвольно вздрогнула, как от ожога. Чувствуя лёгкий страх и совсем неожиданную, ни к месту взявшуюся ревность. — А теперь вон.

— Но…

— Вон…

А потом звук тихих шагов. И дальше уже сложно было что-то заметить. Ещё около минуты Кристина пыталась переварить полученную информацию, собраться с мыслями и сделать шаг назад, чтобы уйти. Но слишком до боли знакомый голос неожиданно позвал:

— Выходи, зеленоглазка, я знаю, что ты здесь, — со смешком раздалось в особняке. А через несколько секунд перед лестницей неожиданно появился Михаил в чёрных брюках и с полуголым торсом. От этого девушка непроизвольно закусила нижнюю губу, в одно мгновение забывая обо всём. — Может быть, уже поймёшь, что нет смысла прятаться, м?

Кристина ждала крика, гневной вспышки, но никак не того, что мужчина лишь просто подойдёт к ней и будет просто смотреть в её глаза. Просто наблюдать за ней, ничего не требуя взамен и, кажется, совсем не злясь, хотя она подслушивала его разговор, чего делать было крайне нельзя.

— И чего ты проснулась? — устало и с иронией уточнил мафиози, осторожно коснувшись щеки брюнетки и подойдя ближе к ней. Её присутствие он заметил не сразу, но всё же ответив на вопрос полупартнёра, почуял, что кто-то за ним наблюдает. И по идее Михаил должен был разозлиться, но в душе было, на удивление, спокойно и ругаться совсем не хотелось.

Эта зеленоглазая девчонка стояла перед ним, переминаясь с ноги на ногу. Замотанная в его плед со смешными спутанными после сна волосами и с удивлённым растерянным взглядом. И невольно мафиози снова подумал о том, какая из неё, по их словам ведьма? Какая глупость…

Просто маленькая уставшая девчонка.

И совсем не думая Михаил интуитивно подхватил её под ягодницы и понёс в направлении комнаты, наблюдая за непонимающим взглядом и несмелыми пальчиками неожиданно коснувшимися его голой груди с лёгким удивлением.

— Я думала, что ты отдашь меня, — неожиданно честно выдохнула Ефремова, опуская голову. — Это было бы вполне логично, наверное…

Она заглянула в его глаза горького шоколада, ощущая, как противно заныло что-то внутри. И названия этому ощущению Кристина дать не могла. В её голове всё ещё вертелось имя той загадочной девушки, такой дорогой для мафиози. Кто эта Майя? И не вернётся ли она к нему? От этой идеи сердце брюнетки противно корябнуло, словно ржавым гвоздём. Однако его взгляд и руки на её теле, словно залечивали эти раны.

— Ты не вещь, чтобы тебя отдавали, запомни это, — уверенно проговорил Михаил опуская её на постель. — Я не заставлю тебя делать то, чего ты не хочешь, когда ты уже это поймёшь?

Услышав это, Ефремова улыбнулась, ощущая, как сильно забилось в груди сердце. На губах вмиг сверкнула улыбка, и мафиози заметил, как в зелёных глазах зажёгся плутовской огонёк. Тоненькие девичьи ручки тут же оплели шею, будто лиана, совсем не позволяя отстраниться и притягивая лишь ближе к себе.

— А если я хочу тебя…

И ответом ей стал лишь его страстный поцелуй и прикосновение тёплых ладоней к её спине.

И, кажется в этот миг, в эти минуты родных прикосновений Кристина была счастлива. Михаил же, держа свою зеленоглазку в крепких объятьях и прижимая к себе, лишь понял, что именно её ему и придётся дальше остервенело защищать, потому что отказаться от неё….

Кажется, не в его силах и не в его власти…

23. К ней домой.

Она не выходила из его головы с первой встречи. Маленькая зеленоглазая девчонка с взглядом испуганной лани. Гордая и красивая. Самодовольная и нахальная, но настолько же манящая и нежная. Настоящая и искренняя. Тёплая и близкая. Просто…

Его зеленоглазка.

Ещё вчера она выгибалась в руках от его умелых мужских ласк. Зовуще стонала в его губы и шептала что-то до боли нежное и разбивающее. Смотрела своими невыносимыми зелёными глазами и, словно выжигала что-то в его измученной душе, словно клеймила одними ей ведомыми знаками. Глупая Кристина, так доверчиво льнущая к нему и прижимающая к себе. Совсем ещё крошка по сравнению с ним. Едва доставала ему до плеча, и даже поднять её он смог бы и одной рукой.

И Михаил делал это изо дня в день прижимал к себе её покорное тело. Ощущал жаркими ночами, как вершинки её голой груди касаются его разгорячённого торса и судорожно выдыхал в её губы, накрывая их поцелуем. Обнимал, терзал. Делал всё, чтобы вознести их к пику наслаждения, к которому они приходили вместе. Он чувствовал каждое её касание, слышал каждый вздох, видел нежность взгляда и таял. И не мог быть с ней безжалостным и властным.

Он, обычно грубый и жёсткий, просто был ласков и осторожен с ней, боясь неосторожным движением не навредить. Просто наслаждался её близостью, теплотой и такой искренней лаской. И вдыхал её особый запах и чувствовал, как кайф разливается по телу.

И такого не было ни с одной другой женщиной. Только с ней. С этой юной зеленоглазой девчонкой, которая так сладко шептала его имя в наслаждении.

В тот вечер она уснула быстро, почти сразу, уставшая и обессиленная. Просто коснулась головой подушки, прикрыла глаза, и уже через пару секунд до него донеслось её тихое сопение. И он усмехнулся. Знал, что сейчас эта девчонка свернётся в клубочек, как маленькая кошечка, подожмёт ноги под себя и прижмётся к его боку, уложив свою пушистую головку на сильное мужское плечо.

Ему же только и оставалось, что обнять это худое тело, укрывая от всего враждебного мира собой. Михаил помнил о мучающих брюнетку кошмарах, а потому совсем не спешил уходить. Не хотел, чтобы леденящее чувство страха накрыло её вновь, когда она осталась одна. И не ошибся.

Когда Кристина посреди ночи заметалась в его руках перепуганной птицей, мафиози обнял её сильнее, тут же чувствуя, как её тонкие руки вцепились в него, будто в последнее спасение. Мужчина привычно поцеловал в макушку, прошептав что-то ласковое, и она, на удивление, сквозь сон послушалась и успокоилась, уткнувшись своим холодным носом в его грудь. А сам мафиози ещё долго почему-то не мог уснуть. То ли от усталости, то ли от головной боли. Поэтому то и до утра смотрел на лицо своей подопечной.

Красивое и усталое.

Наверное, из-за этого проклятого недосыпа весь оставшийся день он был бледен и отчасти угрюм. Головная боль и не думала отпускать, а таблетки почему-то совсем не помогали, но мужчина всё же старался сохранять лицо, хотя и чувствовал себя отвратительно. Ему нужно было снова собраться, всё обдумать, построить свои излюбленные логические цепочки. И именно этим ему доводилось занимать сейчас. Выслушивать всех, а главное пытаться услышать самого себя.

Вокруг него только дурак не твердил, что он поступает неправильно. Но что-то внутри него самого кричало, что всё так. Всё правильно. И отдать Кристину было бы самым подлым и низким, что ему приходилось делать в жизни. Да и не вещь эта девчонка, чтобы её отдавали. Нужно было придумать что-то, чтобы от неё отстали. Ему не в первой. Нужно лишь приложить усилия и подумать, снова игнорируя боль, которая стала весьма частым гостем.

Вновь возвращаясь к нему, спустя столько лет.

***

Марат стыдливо мялся у двери уже несколько часов, сжимал в руках тёмно-фиолетовую папку и никак не решался войти. Внутри парня всё против его воли отчаянно колотило от страха, хотя он и пытался преодолеть это. Однако ожидание реакции мафиози всё равно приводило в лёгкий ужас.

Уже несколько недель брат Кристины отчаянно работал над новым проектом, прерываясь разве что только на трёхчасовой сон. Ведь это была уникальная программная разработка, мысль о которой не отпускала блондина уже достаточно много лет, и, кажется, лишь сейчас нашёл истинный ключ к разгадке. Заняться ею раньше не было ни средств, ни возможностей, потому что в него никто не верил. А сейчас…

Сейчас в своё владение Марат неожиданно получил всё то, о чём раньше не мог и мечтать. Получил всё то, о чём не осмелился бы попросить вслух. Ноутбук самой последней модели. Доступы к различным нужным ресурсам. И время. Время тишины и покоя. И это было самым дорогим подарком, который он получил за всю его недолгую жизнь.

На удивление, Михаил не стал присылать к нему психиатров. За что тот был безумно ему благодарен, как и за всё остальное, коего было много. И вообще он сам старался, как можно меньше контактировать с ним. После того разговора о сестре, Марату казалось, что для мафиози он вообще перестал существовать, однако это было далеко не так.

Он оплачивал ему неплохую квартиру, давал возможность заниматься его любимым компьютерным программированием и просто не лез в его душу, давая залечить старые раны и прийти в себя после той истерики в его кабинете. Но самым главным было то, что этот мужчина, кажется, действительно, заботился о Кристине и не собирался бросать её, как ненужную игрушку.

Чувствовал, для этого властного мужчины, вопреки его же словам, она совсем не была игрушкой.

Он знал, что его маленькая сестра, истерзанная суровой жизнью, нуждалась в такой заботе и отечественной опеке, куда больше, чем сам Марат. Судьба так била её, совсем не жалея, но, кажется, сейчас, наконец, всё же решила чуть-чуть смилостивиться, послав Кристине Михаила. Он вряд ли тянул на принца, но защищал её, как каменная стена.

Причин усомниться в этом. Не было.

И зная всё это, Марат хотел хоть немного отплатить мафиози. Сейчас в своих руках он держал по истине ценную разработку. Ещё с детства он обдумывал её детали и только несколько дней назад довёл до финального конца. При достойном обрамлений своему автору она, определённо, принесёт, нехилый доход. И парень знал это и хотел передать в руки Михаила вместе с авторским правом, но всё никак не решался зайти и рассказать. Внутри всё немело, а ноги, будто приросли к земле.

Блондин судорожно выдохнул, а потом всё же дёрнул за ручку двери, входя в кабинет мафиози. За последнее время к нему понемногу начала возвращаться чувствительность и стойкость, утерянная в психушке. Он сразу же и привычно опустил глаза в пол, чтобы не смотреть на Михаила. Ему нужно было собраться, а взгляд карих глаз мужчины, сидящего напротив, сбивал бы с толку, и поэтому он затороторил, как можно быстрее.

— Я изучил одну компьютерную разработку. Она при публикации в нужных кругах принесёт огромный доход. И я хотел быть отдать её вам….

Марат старался говорить твёрдо, резко поднял глаза и тут же в одно мгновение побледнел…

Перед ним сидел совсем не тот привычный мафиози с гордым и завышенным самомнением, а какой-то до безумия уставший мужчина. Осунувшийся, бледный и измученный. Казалось, что он совсем не спал последние несколько ночей и больше походил собою на призрака.

Вокруг него на столе были раскиданы множество стопок бумаг и какие-то таблетки. Все окна в кабинете были открыты, будто на дворе стояло жаркое лето, хотя это было далеко не так. И без того было прохладно, а сейчас в помещении установился какой-то вечный мороз.

Однако мужчина, словно не замечал этого, сидя в своей тонкой белой рубашке с подкатанными рукавами. Его глаза казались красными, но взгляд всё равно оставался вполне чётким. Он изучающе смотрел на вошедшего парня и старался вникнуть в смысл его слов. Выходило, правда плохо. Жестом мафиози предложил ему сесть, только вот Марат остался стоять на месте.

Михаил решил, что ему, возможно холодно, и осторожно встал из-за стола, придерживаясь за край, и в несколько движений закрыл одно, ощущая, как неожиданный жар снова подкатывает к телу. Но всё же он всегда уважал тех, кто находился рядом.

— Я хотел…

Брат Кристины не успел договорить, как мафиози покачал головой. Он смотрел на совсем юного мальчишку перед собой и вспоминал себя, когда-то ему также пришлось отчитываться так перед кем-то, правда, правила тогда были куда более жёсткими. Подумав об этом, мужчина вяло усмехнулся. Постепенно до него начинал доходить смысл слов Марата, но решения, уже давно принятого, он менять не собирался.

— Все твои разработке в сфере этих технологий остаются за тобой и будут переданы под твоим именем. Я никогда не пользовался плодами чужого труда и не собираюсь, поэтому это лишнее. Ты опубликуешь всё сам, я помогу с раскруткой и не более. Ты — умный парень, и я уверен будущее тебя ждёт перспективное, — Михаил усмехнулся и подошёл ближе к брату Кристины, смотря на него и понимая, что не ошибся. Он устало потрепал его по плечу и собирался отпустить, как вдруг попросил перед самым его уходом. — Скажи водителю, чтобы подъехал, мне нужно домой.

А Марат понял, что именно не договорил мужчина и устало опустил голову.

К ней домой.

***

Кристина чувствовала себ плохо с самого утра. И никак не могла понять, в чём причина. Не хотелось ни есть, ни пить. После ухода Михаила в пустом особняке ей становилось всё тоскливей и тоскливей с каждой секундой, будто что-то невыносимое сжигало изнутри. И такое девушка, действительно, ощущала такое впервые.

Она то ложилась на кровать, то брала книгу, чтобы почитать; то принималась что-то готовить и тут же бросала. Какое-то чувство напряжённости и тревоги теснило грудь, не давая найти себе места в огромное доме. И названия этому брюнетка дать не могла, и что делать с этим тоже не знала.

Просто ходила по квартире, как какой-то призрак, и хваталась за колотившееся перепуганной птицей внутри сердце. Чувство необъяснимого страха и тоски накатывало сильнее, и Кристина уже не знала, что делать с этим, как неожиданно распахнулась входная дверь, а потом до её слуха донеслись тяжёлые и гулкие шаги.

Брюнетка обернулась и в ту же секунду осознала, что всё это время боялась не зря.

Потому что в это же мгновение появившийся на пороге Михаил резко повалился на пол. Крик Кристины раздался в доме в ту же секунду, она резко подбежала к мужчине и скорым движением коснулась его волос, ощущая, как в это мгновение ужас заполняет её до краёв.

Потому что на тонкие девичьи пальцы в одно мгновение окрасились его алой кровью…

24. Как же я брошу свою королеву?

Кажется, до того момента, пока мафиози не упал к её ногам, девушка и не испытывала в жизни настоящего страха. Не испытывала того самого щемящего чувства внутри, которое вмиг заставляет всё тело трястись и дрожать. Ощущения, когда воздуха в одно мгновение перестаёт хватать, а и без того измученное сердце начинает биться в разы сильнее. И оцепенение от ужаса в одну секунду накрывает, пригвождая к месту, где ты стоишь.

— Господи…

Единственное слово срывается неконтролируемо с её губ, а сама брюнетка от его звука, будто бы вдруг неожиданно приходит в себя. Срывается с места, подбегая совсем близко к упавшему мужчине, одним движением опускаясь перед ним на колени. Её трясущиеся руки тут же тянутся к его лицу, пытаясь привести в сознание, но не выходит.

Холодные пальцы Кристины касаются его щёк, однако в ответ не доносится никакой реакции. И это бьёт зеленоглазую куда-то в самое сердце. Его закрытые глаза и пугающая бледность лица. Становится впервые по-настоящему страшно. Но не за себя…

За него.

Тогда в крохотной надежде она начинает слегка бить мужчину по щекам, что-то говоря. Только результата это вновь не приносит. Кристина не понимает, что делать дальше, всё её тело трясёт, как в лихорадке, и истерика вот-вот готова проступить через истерзанную душу… Однако все эти эмоции меркнут, когда брюнетка неожиданно опускает взгляд на свои собственные руки.

Кровь.

На них. Его кровь. Это осознание добивает, неожиданно срывая что-то внутри этой хрупкой девушки, словно ломает ровно на пополам, уничтожая. Кристина в эту же минуту перестаёт понимать, что делает, потому что здравое сознание, будто капитулирует, оставляя её один на один с бешено колотящимся сердцем.

Она, как обезумевшая, цепляется за мужские плечи, начиная трясти их в пустой надежде привести мафиози в чувство. Кричит что-то неразборчивое и ощущает, как в душе всё неожиданно начинает пустеть от осознания собственной глупости и никчёмности.

Ей нужно позвонить в скорую, однако Михаил несколько раз предупреждал, что звонить туда в случае опасности может только он, иначе это становится игрой на поражение. И от этого воспоминания хочется взреветь.

— Очнись! Ты слышишь меня? Господи, пожалуйста, открой глаза! — Кристина пытается достучаться до него, повышая голос и касаясь его тела, от которого веет холодом. От этого ощущения ужас накатывает с головой. И Ефремова тут же прислоняется головой к его груди, стараясь услышать стук сердца. И шумно выдыхает. Оно бьётся. Это снова позволяет дышать. — Ты же обещал — не бросать меня! Пожалуйста… Прошу тебя….

Брюнетка не помнит, что ещё говорит и что отчаянно шепчет. Отчётливо впечатывается в её память только то, как в эти тревожные секунды бесконечные слёзы начинают, как дождевые потоки, стекать по её впалым девичьим щекам. Она чувствует, как её раз за разом накрывает отчаянный приступ паники. И в этот момент ей становится плевать на всё, кроме мужчины, лежащем без чувств в собственном доме.

Ефремова не знает, сколько проходит времени. Лично ей кажется, что несколько минут похожи на целую вечность, пугающую и ужасающую. Именно ту, которую она себе представляла. Девушка плачет, всхлипывает и так по-детски просит маму помочь. Сама не замечает, как ложится рядом с Михаилом, сворачиваясь клубочком и уложив голову на его грудь, чтобы слышать мерное биение сердца. Просто инстинктивно…

Чтобы чувствовать его жизнь.

На полу безумно холодно, но Кристина не позволяет себе даже мысли об уходе. Перенести мужчину она не может, значит, останется с ним здесь. Наплевать. Иначе, она просто сойдёт с ума. А так….

— Приди в себя…. Пожалуйста… Ты же меня слышишь — я знаю…. Открой глаза, и я смогу снять боль. Только открой их…

Она шепчет это своими бледными и истерзанными губами, клянётся сама себе и прикрывает глаза, чувствуя, как на плечи наваливается безграничная и безмерная усталость, душащая с невозможной силой. Солёные слёзы скатываются по щекам, дыхание становится до невозможности прерывистым. Но всё это совсем никак не волнует Крис… Совсем…

Как будто в замедленной съёмке её слёзы скатываются по впалым щекам, находя убежище на рубашке мафиози и пробираясь к самому сердцу, а худенькая девичья ладошка касается его плеча… Всё становится совсем неважным. Всё становится мелочным и глупым. И совсем ненужным.

Нужен только он. Невредимый и здоровый.

***

Когда мафиози открывает глаза, то мало, что может разобрать, потому что голова в этот момент, словно оказывается наполненной ватой. В ней нет ничего: ни воспоминаний, ни мыслей. Только какая-то пустота, давящая на виски и знакомый нежный голос, зовущий его за собой. Такой близкий и перепуганный. Такой искренний…

Её голос, умоляющий вернуться и разрушающий все преграды в его голове.

Михаил несколько раз моргает, стараясь привести себя в норму. Но получается дурно. И лишь неожиданно появившееся перед ним лицо его зеленоглазки понемногу начинает возвращать в реальность. Он пытается лучше сфокусировать на ней свой взгляд, но изображение всё равно остаётся чуть мутным. И это на подсознательном уровне его раздражает, ведь безумно хочется увидеть её сейчас.

Единственное, что понимает мужчина, это то, что она пытается что-то ему сказать по движению её пухлых и безумно красивых розовых губ, однако все эти попытки пролетают мимо него. Ведь мафиози только смотрит на эту невозможную девчонку, кажущуюся ему такой перепуганной сейчас, как маленький воробушек. Совсем бледная,трясущаяся… Смотрит на него с такой надеждой и мольбой, что ему в это же мгновение хочется застрелиться.

Напугал её. Дурак. Не нужно было приезжать сюда. А сдохнуть где-то по дороге, не на её глаза.

Он хочется разомкнуть губы и сказать ей хоть что-то в своё оправдание, но боль в голове оказывается сильнее. Мужчина инстинктивно морщится и понявшая всё Кристина в одно мгновение накрывает его рот своей ладонью, запрещая говорить. Старается выглядеть в его глазах спокойной, однако Михаил замечает, как нервно вздымается её грудь и как прерывисто она дышит.

И сейчас так хочется прижать её к себе, чтобы она перестала нервничать из-за него. Хочется отнести её в тёплую постель, ведь сейчас она лежат на холодном полу, а девчонкам делать это категорически нельзя. Не хватало, чтобы из-за его слабости она себя гробила. Дурочка малолетняя. Только вот сейчас придёт в себя окончательно и скажет ей это. Обязательно.

А Кристина лишь склоняет голову набок, продолжая смотреть на него своими зелёными глазами, которые сейчас кажутся мафиози самыми красивыми из всех, что он видел. Однако он буквально кожей ощущает, что что-то здесь происходит не так. Не про сто так… На уровне подсознания…

Ефремова неожиданно касается его руки своей и переплетает пальцы, внимательно смотрит в глаза, и в одну секунду Михаил замечает, как стремительно цвет её глаз начинает ещё больше становится зелёным, а хватка на его руке крепчает. И он, будто околдованный, начинает слышать только её голос… Она зовёт его, что-то говорит, будто позволяя его сознанию приходить в норму. Будто облегчая его боль с каждым произнесённым взглядом и словом… Будто бы отдаёт ему часть себя по ощущениям. Её глаза в это мгновение, к его восхищению и шоку, становятся совсем зелёными, как чистый изумруд.

Это красиво, чарующе, и девичьи голос, будто и вовсе выводит его из боли, прогоняет её, наполняет силами. Она смотрит в его глаза. Зелёными в его шоколадно-карими, и в этот миг Михаил ощущает, как по-настоящему начинает тонуть в ней. Однако совсем неожиданно, сквозь пелену чарующего взгляда, замечает, как Кристина побелела сильнее.

И без того бледная, она сейчас стала сравнима с белой стеной в его особняке. Мужчина прищурил глаза, чувствуя, как что-то опутывает его, а рука, которую она сжимала, заполыхала теплом. Но боязнь за свою зеленоглазку, засевшая в мозгу, оказалась сильнее, заставляя выпутываться из-за сладостного тумана, ведь совсем невовремя в голову лезет предупреждение…

— Она гип-п-нотирует, заставляя человека делать то, что она скажет. Но Крис эт-т-о не нужно. Она тогда рад-ди меня… О-она меня спасла, а они хотят её ис-с-пользовать, чтобы управлять. А К-крис это не нужно… Она боится этого дар-р-ра. Каждое его применение… её убивает… И может убить…

Те слова Марата, и её действия сейчас. Она неразрывно смотрит в его глаза, продолжая шептать что-то совсем непонятное, и, кажется, это, действительно, прогоняет его боль, придавая угасшие силы. Однако вместо радости и восхищения в его душе поднимается лишь страх. Страх за неё. Страх, полученный с теми последними словами Марата. Одно это слово "убить" заставляет кровь похолодеть в жилах. Заставляет мысленно восставать против этого её дара…

Он никогда не даст ей причинять себе вред, даже ради него самого….

С трудом Михаил поднимает свободную руку и осторожно касается ею спины девушки. Секунду — она ничего не понимает, а потом неожиданно чувствует, как её заваливают на себя, прерывая необходимый ритуал. Прерывая его лёгкое спасение от мучающей боли..

Она хочет задать тысячи вопросов в этот момент, однако неожиданно вновь ощущает запах его тела и лёгкое поглаживание по спине, и это, словно бы выключает весь её мозг. В один миг. В одну секунду. В одно прикосновение. Как он смог? Как и зачем противостоял ей? Дурак, ведь она почти отдала ему всю свою энергию…

Он же, словно не обращает на это внимания, лишь укладывает её на себя, всё ещё морщась от возвращающейся боли, но, несмотря на это, не позволяя поднять ей на него свой взгляд. Неужели боится? Однако мужские пальцы, зарывшиеся в её волосы говорят об обратном. И Кристина перестаёт хоть что-то понимать, осознавая, что её прервали и чувствуя, как поток её сил снова уходит от него к ней, возвращаясь к началу. И это пугает… Ему же нужнее…

— Пожалуйста… — умоляет, шепчет на грани слуха, но он лишь качает головой. — Я должна закончить. Ты…

Мысли в голове сумбурные. Но решение твердо, как никогда. Как необтёсанный камень. Он никогда не даст ей своё разрешение на то, что способно её разрушить. Эти зелёные глаза не должны быть перепуганными и безжизненными. Никогда. Она должна источать счастье, пусть и не для него. Она должна просто быть.

— Я всё знаю, но…. - устало шепчет Михаил с трудом вытягивая из себя слова, голова разрывается безумно. Однако виду он не показывает. Не хочет её волнения. Только не её. — Не позволю тебе этого. Даже ради меня. Ты мне дороже всего этого, поняла? В случае чего… — она на секунду замолкает, а потом произносит, уже заранее знает, что точно пожалеет об этом, — это я не смогу без тебя, а ты сможешь. Ты же королева… Моя королева, поняла?

Она судорожно кивает и понимает на него свои зарёванные глаза. И сейчас кажется ему сейчас такой хрупкой и маленькой. Но такой верной и решительной, что он не понимает, как кто-то вообще мог причинить его зеленоглазке боль. Он бы никогда не смог.

Они оба лежат на холодном полу и молчат. Точнее, он лежит на полу, а она на нём, потому что он не позволяет сдвинуться, чтобы не замёрзла. Глупая. Одной ладонью он ласкает её волосы, а другой мягко касается её щеки, стирая слезинку. Такую совсем ненужную.

— Я не могу быть королевой без короля…

А потом целует его. Так нежно. Боясь навредить и чувствуя собственный пульс в висках. И ей кажется в этот момент становится той наивной девочкой, которая впервые целуется с мужчиной. Впервые чувствует его тело. Его тепло. И в этот момент, что больше ей совсем ничего не надо. Только слегка касаться его губ своими, ощущая одно дыхание на двоих… И шепчет на выдохе:

— Я со всем справлюсь, если ты будешь рядом… Справлюсь за двоих, только не уходи, мафиози…

— Просто Миша… И как же я брошу сво. королеву?

25. Собирай вещи.

Он встал на ноги спустя всего лишь сутки. Снова наплевал на свою боль, чтобы включиться в работу и не разрушить своим отсутствием то, что так долго и кропотливо строил. Ведь ещё с детства мужчина усвоил, что никогда нельзя давать слабости возобладать над тобой, даже, когда она совсем сваливает с ног, иначе лишишься всего, что имеешь. И этого допустить мафиози было нельзя, потому что от этого зависела не только его жизнь.

Сейчас, как никогда раньше, нужно было стиснуть зубы и терпеть. Терпеть эту невыносимую боль, разрезающую голову пополам. Терпеть проблемы, сваливающиеся на него непрерывным потоком. Чёрт возьми, многое нужно было терпеть и выносить, грозясь закончить смертью от бесконечной усталости или долбанным сумасшествием. Несмотря на это, просто вынести и пронести достойно, постаравшись при этом уцелеть. И, возможно, постепенно это стало бы совсем муторно и невыносимо, если бы не одно «но»…

Маленькое «но», сейчас сопящее на его коленях и отчаянное стискивающее его грубую руку своими хрупкими пальчиками. Маленькое «но», вызывающее лёгкую улыбку и заставляющее что-то внутри слегка теплеть. Маленькое «но», из-за которого ему каждый день хотелось вернуться домой, что он и делал, сам не понимая зачем.

Хотя после той истории с применением её способностей, они, казалось, и вовсе перестали разговаривать. Просто молча переглядывались и расходились по комнатам, думая каждый о своём. Ефремовой в такие моменты представлялось, что это ничто иное, как его холодность в ответ на проявление того, что она должна была скрывать. Его недовольство и желание отстраниться от неё, как от ненормальной прокажённой.

И ей ничего не оставалось, кроме как отойти в сторону и проглотить собственные невысказанные ему слова. Просто на минуту заглянуть в его карие глаза, которые он теперь так тщательно отводил, и удалиться прочь, смахивая непрошенные слёзы обиды. Ведь ей так много хотелось ему сказать, но он, видимо, совсем не желал её слушать. И это приносило нестерпимую боль. Его равнодушие.

А ещё оказалось, что Кристина совсем отвыкла засыпать без него. Просто ночью смотрела на дверь, ожидая, что вот-вот он войдёт и ляжет рядом, отпустит глупую шутку и прижмёт к себе. Только этого не происходило. А она всегда была горда, чтобы просить. Пусть остыл к ней. Пусть забыл о существовании. Ей всё равно, это её не ранит. Не ранит. Осталось лишь убедить в этом свою душу. Просто убедить.

Вернуть всё так, как было.

С этими мыслями и потаёнными желаниями Ефремова каждый день засыпала в одиночестве в своей спальне, прокручивая в голове не меньше сотни разных моментов. Бесконечный водоворот мыслей мешал уснуть и не спасала даже усталость после учёбы. Она знала, кто мог бы ей помочь, но гордость не давала даже в мыслях произнести его имени.

Слишком дорого. Ей жалкой шлюхе не по статусу.

И только после четырёх дней такой невыносимой для неё пытки к ней всё же пришёл тот, кого она так ждала. Правда, сделал это ровно в тот момент, когда сон окончательно сморил Ефремову, не желая быть узнанным, но не в силах оставаться и дальше не причастным.

Михаил всё это время устало мялся в дверях, наблюдая за ней и не спеша входить. Но стоило Кристине едва прикрыть глаза — что-то в его голове всё же пересилило, заставляя подойти ближе и даже опуститься на постель рядом с ней. Желание просто посмотреть на зеленоглазую девчонку всё же победило сомнения и здравый смысл.

Потому что взгляд мужских карих глаз мгновенно опустился на это милое лицо, на плотно сжатые капризные губы и растрёпанные волосы… На точёные изгибы красивого женского тела, обтянутые его белоснежной рубашкой… На эти изящные бёдра и плоский животик… И одного этого хватило, чтобы улыбнуться.

Но в этом, чёрт возьми, не было животного желания. А была какая-то дурацкая и неуместная нежность, совсем не подходящая к этому моменту.

Долго не думая, мафиози сел на краешек постели, привычно проводя ладонью по её волосам, чуть влажным после душа. Михаил снова усмехнулся. Чистюля. Сколько знает её, она всегда принимает душ перед сном, а потом у маленького зеркальца в своей комнате расчёсывает свои длинные светлые волосы.

Мафиози неволько окунулся в воспоминания и тут же потряс головой. Не нужно. Он ведь определённо не собирался задерживаться здесь на всю ночь, однако, когда заметил, как сонно заметалась на постели девушка, планы вдруг резко изменились. Просто потому, что он уже знал эти приступы детских кошмаров.

Всегда, когда Кристина чего-то боялась во сне, она нервно сжимала пальцами воздух или ткань пледа, словно искала защиты. А потом и вовсе приоткрывала свои пухлые розовые губы, пытаясь заглотить воздух, как обезумевшая. И в такие моменты единственное, что оставалось Михаилу просто прижимать её к себе покрепче, чтобы спрятать в объятьях свою зеленоглазку от ненавистного кошмара.

Но в этот раз мафиози почему-то не стал ложиться рядом, решив действовать немного иначе. И его замысел впервые показался ему верным: одним мимолётным движением мужчина осторожно уложил голову Кристины на свои колени. Просто так, как она всегда сама и любила делать: укладываться на него и наслаждаться невесомыми поглаживаниями. И этого Михаил никогда не мог ей запретить.

Всё это время он сдерживал себя, стараясь не подходить к ней, чтобы не выглядеть слабым и беспомощным. Только сегодня что-то внутри дало сбой. Запротестовало, а ноги сами привели к своей строптивой красавице.

Возможно, это была банальная тяга к предмету похоти. Или, быть может, просто стремление насладиться ей перед расставанием? Думать об этом как-то нее хотелось. И без этого было чем забить голову. А сейчас просто хотелось побыть с ней и ни о чём не думать, устало перебирая пряди её шелковых волос и укрывая пледом. Ведь, наверняка, замёрзла…

И откуда у неё взялась эта глупая привычка не накрываться? Это же так по-детски. На это Михаил лишь покачал головой, усталым взглядом обводя комнату, где совсем ничего не изменилось, разве что книг на тумбочке стало чуть больше. Впрочем, вполне себе в стиле Кристины.

Ни купить ничего из вещей, но закупиться книгами.

Глупенькая зеленоглазка. Он снова осторожно коснулся губами её макушки и невесомым движением достал из кармана брюк небольшой кулон, аккуратно надевая на её шею. Почему-то когда случайно проходил мимо ювелирного магазина и увидел эту вещицу, то подумал о ней и решил, что купит. На память…

Чтобы у неё хоть что-то осталось от того, кто, кажется, успел так сильно привязаться к ней.

***

Когда утром она открыла глаза, то сразу почувствовала, что он рядом. Даже не оглядываясь и не смотря по сторонам, просто чувствуя знакомое тепло и улавливая знакомый запах. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы распознать, что её Михаил здесь и рядом.

Девушка сонно улыбнулась, вдохнув побольше воздуха в лёгкие, и инстинктивно сжала ладонь, тут же ощущая, как грубые мужские пальцы в мгновение переплелись с её пальчиками. И ощущение давно забытого спокойствия вновь вероломно заполнило тело, заставляя глупую улыбку снова расцветать на лице.

Кристина интуитивно приподнялась, всё ещё пребывая в лёгком и сладостном дурмане, и тут же наткнулась на взгляд своего мафиози. На его глаза. Такие глубокие и карие, цвета любимого горького шоколада, смотрящие на неё в этот момент так внимательно и нежно, что в одно мгновение сердце забилось, как сумасшедшее, мешая дышать и соображать. И отчего-то показалось, что время в этот момент остановилось, растворяясь в их жадных и соскучившихся взглядов.

Ефремова отчего-то хлопнула глазами, секунду пытаясь хоть что-то понять, осмыслить. Почему он сейчас здесь? Почему так долго не приходил? Почему забыл о неё на эти невыносимые четыре дня, растянувшиеся на месяцы? Невысказанные вопросы повисли в воздухе, потому что в следующую секунду Михаил потянулся к её губам, накрывая их поцелуем, заставляя все посторонние мысли растворить в воздухе, будто их и не было.

Его пальцы осторожно коснулись впалых девичьих щёк, слегка поглаживая, а потом и вовсе зарылись в её длинные волосы, лаская и притягивая их обладательницу к себе, чтобы сильнее насладиться ей… Как же он скучал по таким их поцелуям. Жадным… Терпким. Невыносимо страстным и одновременно нежным.

Совсем не думая, Михаил привычно усадил Кристину на свои колени, притягивая её тело вплотную к своему и нежно целуя. Он наслаждался тем, как её пальчики ласково касаются его лица, стараясь запомнить. И, кажется, этого мужчине хватало, чтобы оживать, чтобы снова чувствовать себя… живым в её объятьях.

Чёрт возьми, она была нужна ему. Как ни одна другая женщина…

Только эта девчонка была такой нежной, ласковой о одновременно страстной. Просто способной отдавать себя без остатка, не думая о последствиях. Такой собой, что её не хотелось отпускать… Такой, что хотелось заботиться о её безопасности, чтобы улыбка никогда не покинула её лицо, даже если она уже будет и не с ним.

Мафиози ласково углубил поцелуй, прикусывая её губу и проходясь языком по нёбу, заставляя зеленоглазку прерывисто выдыхать. Она растворялась в этом поцелуе, растворялась в его ласках. Растворялась в нём, чувствуя его ответ. Ведь он не пришёл бы к ней и не делал бы всего этого, если бы не дорожил… Одно это заставляло сердце тоскливо сжиматься.

— Ты обиделся на меня? — невольно сорвалось с губ Кристины стоило ей отстраниться и посмотреть в его глаза, в которых было лишь её собственное отражение. — Я…

Она хотела сказать ещё хоть что-то про ту историю, объяснить, но Михаил лишь покачал головой и провёл ладонью по её спине, скрытой тканью белоснежной рубашки, как бы успокаивая. А потом нежно коснулся девичьего подбородка своими пальцами, приподнимая её лицо, чтобы заглянуть в глаза.

— Ты — лучшее, что было в моей жизни, — неожиданно серьёзно заключает мужчина. И Кристине на минуту кажется это слишком странным, но перебивать его совсем не хочется. Хочется только наслаждаться звуками его голоса. — Запомни это. И я не хочу терять тебя, хочу, чтобы ты была счастлива… Сегодня вечером ты улетишь в другую страну, как я тебе и обещал. Я позаботился о доме там и учёбе. Ты получишь всё лучшее, и я буду уверен в твоей безопасности…

— Но я…

Ей хочется воспротивиться, однако он снова не позволяет, занимая её другим. Снова целует, ласково и до боли нежно, будто желая стереть все её плохие воспоминания и их споры. Просто наслаждается ей, пытаясь этим болезненным поцелуем показать ей всё то, что чувствует в этот момент. Всю свою боль, весь свой страх.

И Ефремова совсем не замечает, в какой момент его губы перемещаются на её лоб, а рука касается шеи, неожиданно остановившись на какой-то цепочке, которой, кажется, раньше не было. Осознавая это, Кристина поднимает на Михаила вопросительный взгляд. Брови удивлённо ползут вверх, а взгляд резко перемещается от недавно приобретённого кулона к глазам мужчины. С изумруда к глазам, цвета горького шоколада.

— А это пусть будет тебе напоминанием о мафиози, который сошёл от тебя с ума…

Маленький кулон в форме сердца, сделанный из чистого изумруда, какой девушка видела, разве что в буклетах ювелирных компании. Настолько красивый, что завораживал взгляд, но разве это было важно сейчас? Что могло быть важнее его слов, сказанных сейчас?

— Собери вещи, зеленоглазка…

Мужчина резко встал с постели, направляясь к двери, стараясь не оглянуться назад, потому что знал, что один взгляд этих зелёных глаз изменил бы вмиг всё его решение. Однако этого допустить было нельзя, прежде всего ради её безопасности. Он уже давно ходит по тонкому льду, а потянуть её за собой просто не смел. Ещё и вернувшаяся болезнь уменьшала его шансы. Ведь случись, что с ним, эти подонки растерзают её, выкачав всю силу и выбросив, как ненужную вещь…

Нет. Пусть уезжает. Он надёжно её спрячет, там никто ей не навредит. Пусть устроит свою личную жизнь там. Пусть найдёт хорошего парня и обретёт покой, которого никогда бы не знала с ним. Пусть будет счастлива и жива. Это то, что ему необходимо, знать, что с ней всё в порядке.

Ни один волос не должен упасть с её головы.

— Мне ничего не нужно… — неожиданно шепчет Кристина, и этот шепот становится громче тысячи слов, заставляя его замереть у двери. — Я возьму только твою рубашку и подаренную тобой книгу. Больше мне ничего не нужно. Но я же имею право на последнее желание, верно?

Её голос срывается, превращаясь в едва не скулёж, но до последнего она старается сохранить лицо, чтобы не сломаться прямо здесь. Сжимает пальцами ткань белой рубашки и смотрит в его спину, замечая, как замер мафиози. Чёртово расстояние между ними, словно огромная пропасть. И она не выдерживает, быстрыми шагами приближается к нему, обнимая сзади, так по-детски утыкаясь носом между мужских лопаток, зная, что он не устоит…

— Проводи меня сам… Иначе не уеду… Ты привёл меня сюда — ты и увезёшь отсюда…

Молчаливый кивок. Его руки на её ладонях. Непозволительно долго.

Только не смотреть в эти глаза…

Нельзя. Всю душу вынут.

— Хорошо…

И снова хлопок двери.

26. Не оставлю тебя.

Она дрожала, как осиновый лист, срываемый стремительным порывом ветра. Стояла посреди небольшой комнатки такая маленькая, бледненькая и до невозможности худенькая. Совсем ещё девочка, трогательно прижимающая дрожащие ладони к груди и пытающаяся спрятать непроизвольно появляющиеся слёзы, чтобы унять бешено колотящееся в груди сердце, которое никак не желало подчиняться доводом разума.

Вроде бы ничего не случилось. Всё так, как и должно было быть. Мафиози ведь изначально говорил, что всех их отношения на определённый заранее срок. Говорил, что это не более, чем игра. Не больше, чем просто секс по обоюдному согласию. И заранее просил не строить никаких иллюзии, и она легко с этим согласилась, не придав особого значения.

Ведь всё знала и понимала с самого начала. Не была совсем глупой, а уже скорее считала себя мудрённой опытом женщиной. Тогда почему же сейчас всё внутри так отчаянно разрывалось, а слёзы текли после его слов? Почему стоило закрыться тяжёлой двери, как Кристина вмиг упала на колени, совсем обессилев? Почему боль в эту же секунду пронзила всё тело и не желало отпускать? Чёрт возьми, почему? Почему?

Ефремовой хотелось прокричать все эти вопросы. Удариться головой об стенку и просто протяжно завыть. Подбежать к своему мужчине, схватить за руку и затрясти, выбивая все эти ответы, как какой-то конченной истеричке. А потом лишь доверчиво уткнуться в его плечо, зная, что Михаил не выдержит и уже через секунду обнимет её тщедушное тельце, прижимая к себе, проведёт по волосам и обязательно поцелует так, что всё внутри задрожит в предвкушений сладостной ночи.

От этих мыслей Кристине хотелось заскулить. Своего мужчину. Она так часто повторяла это в своей голове, но ведь это никогда не было правдой. Он никогда не был её, это только она принадлежала ему полностью и безраздельно всё это время, а теперь в этом не было необходимости.

Однако, разве Михаил не был её несколько часов назад, когда ей довелось уснуть на его коленях? Не был её, когда прижимал к себе во сне и оберегал от кошмаров. Не был её, когда читал «Золушку» перед сном, чтобы она уснула и не плакала? Не был её, когда жаркой ночью, они тонули в страсти?

Нет. Во все эти моменты он был именно «её». Был с ней. И таких моментов вспоминались сотни, если не тысячи. И именно они причиняли невыносимую и колющую боль. Кристина осмотрелась вокруг пустым взглядом и уткнулась в собственную белую рубашку. Рубашку Михаила, которую она стащила и носила вместо пижамы и в которой встречала мафиози, видя, как ему это нравится.

Ефремова не хотела, но слеза сама покатилась по щеке. А за ней ещё одна и ещё. От тоски, от горечи, от боли. От банального понимания, что уже сегодня он исчезнет из её жизни, а ей бы этого совсем не хотелось. Совсем и совсем. Девушка потрясла головой, пытаясь согнать наваждение, а потом не выдержала и спрятала лицо в ладонях, подтянув голые коленки к груди. Как в детстве, когда ругалась с мамой.

Так странно, могла ли она думать полтора месяца назад, что сейчас расставание с мафиози будет причинять ей такую боль? Куда делать та размалёванная стерва, которая с лёгкостью играла с мужчинами и питалась собственным самомнением, перемешанным с ядом? В какой момент Михаил стал для неё мужчиной, отличающимся от всех остальных? Стал ей ближе всех?

Ответов на эти вопросы не было, а время неумолимо клонило не в свою пользу. Кристина устало поднялась на ноги, всё ещё покачиваясь от переизбытка эмоции. Вспомнились его слова о том, что нужно собрать сумки… Брюнетка снова посмотрела вокруг, понимая, что-то, что хочет забрать не в состоянии. Потому что эти вещи невозможно забрать. Разве можно забрать его тепло, его запах, объятья и взгляд карих глаз, цвета горького шоколада?

А большего ей от него никогда и не надо было. Пришла она в этот дом с одной книжкой в руках, большее ей не нужно. Сам того не ведая, мужчина дал ей всё, чего хотела её измученная душа. Тишину. Уют. Покой. Спасение брата. За одно только это она в неоплаченном долгу перед ним. И именно из-за этого долга сейчас и смиряется с его волей, не смея перечить.

Михаил прав. Так будет лучше. Так будет правильнее.

Он всегда прав. И почти никогда не ошибается. Сильный мафиози, в характере которого заложена сталь и который так безмерно устал от всей этой мирской суеты. Она знала это, видела в глазах, чувствовала душой. А теперь всё это будет ощущать другая. Какая-нибудь Майя, о которой он говорил. И мысль об этом ржавым гвоздём проткнула что-то в сердце.

Но показать слабость Кристина не имела права. Нужно было собрать в себе остатки сил и успокоиться. Сумка уже стояла в углу комнату, навязчиво напоминая о себе. Небольшая, но в неё уж точно поместятся нужные вещи. Пара, купленных Михаилом книг, его рубашка… Совсем интуитивно рука потянулась к подаренному недавно кулону, приятно холодящему кожу.

Такой красивый. Изумрудный. Совсем не для неё, а для какой-то сказочной принцессы, какой ей никогда не стать. Но тем не менее оказавшийся сейчас в её ладонях. Его красота ослепляла, а воспоминания о том, как мужские губы касались её шеи, целовали макушку, даря его и принося непередаваемое наслаждение, заставляя стыдливо прикрыть глаза и зардеться.

Ей никогда не дарили украшении. Это естественно для шлюх. Но мафиози подарил, как будто она была ему ровней, как будто была достойной их, несмотря на все их ссоры и непонимания, её истерики и страхи. Михаил подарил ей этот кулон в форме сердца, обрамлённый мелкой крошкой бриллиантов, в цвет её глаз. Просто так. Ничего не требуя. Ни секса, ни иной платы. Просто, чтобы она улыбнулась…

— А это пусть будет тебе напоминанием о мафиози, который сошёл от тебя с ума…

Кристина обессиленно выдохнула, в один миг осторожно подойдя к зеркалу, ступая босыми ногами по прохладному полу. Тихо и незаметно. Посмотрела внимательно в зеркало и обомлела. И дело было совсем не в украшении, не в кулоне, а в ней самой. Сейчас в отражении была совсем другая девушка. Маленькая, трогательная, нежная и беззащитная. Без привычной злобы на лице. И как же она не заметила в себе этой перемены?

Не заметила того, что что-то в ней безвозвратно поменялось и затерялось. Ефремова покачала головой. Ни к чему сейчас всё это. Ни к чему. Вся её боль. Слёзы. Михаил сказал ей уходить. Больше она ему здесь не нужна. И все её мысли обречены на провал. А всё, что было между ними теперь лишь останется сладким воспоминанием.

Остался лишь этот день. Их день. Последний.

Кристина хотя бы сумеет попрощаться с ним. Это уже немало, ведь сумеет сказать ему обо всём. Поблагодарить, в последний раз обнять, запомнить. А потом исчезнуть. И плевать, что потом ей будет до противного больно. И плевать, что сейчас слёзы катятся по щекам, словно водопад. И плевать, что дрожащими руками она старается выбрать маломальски подходящее платье. Будто бы как маленькая надеясь, что оно понравится ему так сильно, что он сдастся и не захочет её отпускать.

Глупо, правда?

***

Михаил знал, что весь этот день его зеленоглазка не выходила из своей комнаты. Терпеливо собирала вещи и, наверняка, после сидела на постели, притянув колени к груди, как всегда это делала, прикусила губу и ласково проводила ладонями по слегка пыльным книгам. Это было в её стиле. В стиле его Кристины.

И он сам едва удерживался от желания всё же зайти к ней. Так хотелось наплевать на собственные слова и обещания, просто открыть дверь, сесть рядом с ней и забыть об опасности, страхах, позволяя этой девчонке остаться рядом. Наверное, так бы мужчина и поступил несколько лет назад, когда был сопливым юнцом, однако сейчас слишком хорошо осознавал, что стоит на кону.

Мафиози не питал иллюзии. Знал, что в скором времени на него начнётся охота, из которой он вряд ли выйдет живым, если болезнь не прикончит раньше. Но тянуть за собой девушку бы точно не посмел. Итак, много всего она пережила, а после его какой-нибудь трагической гибели её измучают так, что даже встать будет сложно.

Он тряхнул головой. Даже думать об этом не хотелось. Сейчас не время. У них были счастливые мгновения, так вот пусть останутся в памяти, на большее просто было не отведено. Как говорится, у любой безмятежности есть свой срок и границы. Вот и их маленькая история подошла к логическому финалу.

И теперь, как и полтора месяца назад, мужчина ждёт её в своей чёрной машине под покровом ночи, чтобы увезти. Только теперь не к себе, а от себя. Сегодня в небо взмоёт её самолёт, и красивая зеленоглазка останется лишь воспоминанием. Всё будет так, как и должно было быть. И делает это он не ради неё, а ради себя.

Ни к чему ему эти проблемы.

Голова, как на зло, болела, а таблетки снова не спасали. В идеале стоило бы попросить водителя помочь, но обещание, данное Ефремовой, не позволило сделать этого, поэтому мужчина лишь устало опустил скрещенные руки на руль, а затем и голову. Нужно было просто дождаться и не опоздать в аэропорт. Это единственное, что сейчас должно занимать мысли, а не эти её изумрудные глаза…

— Тебе плохо?

Мелодичный голос разрезал тишину, и, кажется, в одно мгновение коснулся глубин сердца, а холодные пальчики, пробежавшиеся по мужскому плечу, и вовсе заставили мафиози растерянно выдохнуть и перевести взгляд на свою гостью. Сомнений не было. Рядом с ним сейчас была именно Кристина.

Была и смотрела на него таким пронзительным взглядом, что внутри что-то подымалось и переворачивалось. Такой ласковый и нежный взгляд. Такой, какого не было ни у одной другой девушки за всю его жизнь. И от этого в груди что-то кольнуло, а слова застряли в горле. Но Кристину это, кажется, наоборот только напрягло

И это его лицо, измождённое болью, заставило все мысли разом ускользнуть из головы. Собственные обиды и надежды потерялись в этом его ответном взгляде. Совсем не думая, брюнетка коснулась своей ладонью его щеки, провела по ней большим пальцем, будто одним своим прикосновением стараясь залечить всколыхнувшиеся раны.

Снова. Глаза в глаза. Карие в изумрудные. Бесконечная борьба без победителей и проигравших. Слияние двух половин. Совсем незаметное и непонятное, но до безумия важное и нужное. Такое, какое бывает лишь один раз. Один раз и на всю оставшуюся жизнь.

— Если тебе нехорошо, давай вызовем такси, — попросила Кристина, едва найдя в себе силы говорить. Прерывисто выдохнула, не отрывая своего взгляда от него. Эти его боли, мучавшие тело, будто изводили её саму, заставляя всё внутри сжиматься при одном его болезненном сжимании губ. Однако, как помочь девушка совсем не знала. И это уничтожало. — Пожалуйста, Миша… Я справлюсь… Я…

Искренне волнение, дрожащие ресницы заставили мужчину усмехнуться. Какой же ласковой была эта девочка. Какой нежной… Сейчас она стала именно такой, какой была при первой их встрече. Испуганная лань, покорившая его одним взглядом своих зелёных глаз. И теперь, ради её же блага, он не имел права предать её.

— Всё в порядке, зеленоглазка, — спокойно и с привычной твёрдостью ответи Михаил, покачав головой и мягко отняв её ладонь от своего лица, перед этим легонько коснувшись её губами. Совсем невесомо, но этого хватило, чтобы внутри брюнетки загорелся знакомый пожар. — Нужно ехать. Скоро самолёт — нам не нужно опоздать. Ты всё собрала? Если нужно что-то ещё, то заедем купим и…

— Ничего не нужно, — поспешно оборвала его Ефремова, в одно движение поворачиваясь к окну. Нужно было хоть как-то отвлечь себя, чтобы не разреветься прямо здесь. Она не могла позволить себе этого, ведь сама попросила, чтобы он был рядом с ней сейчас. Это был её выбор… К тому же и так довелось прореветь в комнате весь этот бесконечный день, что едва удалось замазать синяки. — Если можно только — давай не будем спешить, мы ведь и так успеваем в аэропорт, верно?

На эту просьбу мафиози лишь кивнул головой, заводя машину и проворачивая ключ зажигания. Мужчина никогда не любил водить сам, но для девушки, как и всегда сделал исключение. Да и даже без её просьбы спешить ему самому не хотелось. С определённых пор он не любил скоростную езду, в своё время слишком дорого пришлось за это заплатить. К тому же, если быть честной, ему всё же хотелось подольше побыть в компании Кристины, за которой он периодически наблюдал.

Отвернулась, смотрит вдаль, делает вид, что не замечает, а сама тонкими пальцами края своего платья сжимает. Чёрного такого, красивого. Ей очень идёт, и он, как мужчина не мог этого не заметить. Хотя его зеленоглазка ему куда больше нравилась в белой рубашке на голое тело и с улыбкой на лице, а не с грустью, как сейчас. Но эта грусть скоро пройдёт, она всё забудет и следа не останется…

Как и должно было быть изначально. Ведь между ними ничего не могло быть.

— Значит теперь ты точно принадлежишь мне, — удовлетворённо заявил мафиози, понимая, что с этой девушкой вряд ли возникнут проблемы. Она в полной его власти и подчинении, и сама не сопротивляется этому. Резким движение он скидывает со своих плеч длинный пиджак и протягивает его ей, цепляясь за чуть восхищённый взгляд. — Надень. Я не хочу, чтобы ты заболела в первый же день, добавив мне проблем.

Девушка хмыкнула, но натянула на светлые плечи теплую ткань, ощущая запах дорогого парфюма. Она поставила бутылку обратно на стол и быстрыми шагами двинулась за мужчиной, игнорируя бросаемые на неё взгляды. Сейчас хотелось просто забыться, даже если и по способам постели мафиози.»

Их первые разговоры. Её наглость, поразившая его в тот вечер. Конечно, он не собирался убивать, но Ефремова сама сделала выбор, сама шагнула навстречу, и он не смог отказать. И сейчас ничуть не жалел об этом, несмотря на кучу проблем, навалившихся после. Все они стоили этих искренних минут, что были между ними. Такого не было за всю его жизнь, а Кристина, будто озарила её. Он улыбнулся, невольно вспоминая…

— Выходи, зеленоглазка, я знаю, что ты здесь, — со смешком раздалось в особняке. А через несколько секунд перед лестницей неожиданно появился Михаил в чёрных брюках и с полуголым торсом. От этого девушка непроизвольно закусила нижнюю губу, в одно мгновение забывая обо всём. — Может быть, уже поймёшь, что нет смысла прятаться, м?

Кристина ждала крика, гневной вспышки, но никак не того, что мужчина лишь просто подойдёт к ней и будет просто смотреть в её глаза. Просто наблюдать за ней, ничего не требуя взамен и, кажется, совсем не злясь, хотя она подслушивала его разговор, чего делать было крайне нельзя.

— И чего ты проснулась? — устало и с иронией уточнил мафиози, осторожно коснувшись щеки брюнетки и подойдя ближе к ней. Её присутствие он заметил не сразу, но всё же ответив на вопрос полупартнёра, почуял, что кто-то за ним наблюдает. И по идее Михаил должен был разозлиться, но в душе было, на удивление, спокойно и ругаться совсем не хотелось.

Эта зеленоглазая девчонка стояла перед ним, переминаясь с ноги на ногу. Замотанная в его плед со смешными спутанными после сна волосами и с удивлённым растерянным взглядом. И невольно мафиози снова подумал о том, какая из неё, по их словам ведьма? Какая глупость…

Просто маленькая уставшая девчонка.

И совсем не думая Михаил интуитивно подхватил её под ягодницы и понёс в направлении комнаты, наблюдая за непонимающим взглядом и несмелыми пальчиками неожиданно коснувшимися его голой груди с лёгким удивлением.

— Я думала, что ты отдашь меня, — неожиданно честно выдохнула Ефремова, опуская голову. — Это было бы вполне логично, наверное…

Она заглянула в его глаза горького шоколада, ощущая, как противно заныло что-то внутри. И названия этому ощущению Кристина дать не могла. В её голове всё ещё вертелось имя той загадочной девушки, такой дорогой для мафиози. Кто эта Майя? И не вернётся ли она к нему? От этой идеи сердце брюнетки противно корябнуло, словно ржавым гвоздём. Однако его взгляд и руки на её теле, словно залечивали эти раны.

— Ты не вещь, чтобы тебя отдавали, запомни это, — уверенно проговорил Михаил опуская её на постель. — Я не заставлю тебя делать то, чего ты не хочешь, когда ты уже это поймёшь?

Услышав это, Ефремова улыбнулась, ощущая, как сильно забилось в груди сердце. На губах вмиг сверкнула улыбка, и мафиози заметил, как в зелёных глазах зажёгся плутовской огонёк. Тоненькие девичьи ручки тут же оплели шею, будто лиана, совсем не позволяя отстраниться и притягивая лишь ближе к себе.

— А если я хочу тебя?

Они молчали, старались не думать о том, куда едут и зачем, однако что-то внутри отчаянно сопротивлялось этому решению. В голове обоих проплывали сотни моментов: улыбок, чувств, близости. Того, что было у них на двоих вряд ли когда-то сможет повториться. Понимал это Михаил и понимала это Кристина, хотя оба делали вид, что это не так, что им всё равно.

Машина ехала дальше. В пробке кто-то сигналил. Огни Москвы горели яснее. А Ефремова только и сжимала края своего платья, косясь на сосредоточенного мафиози, который, как ей казалось, совсем на неё не смотрел.

Хотя для него и было это чёрное обтягивающее платье, для него была эта причёска и макияж, скрывающий красные заплаканные глаза. Но ему, похоже, было всё равно. И это резало сердце. От того ею совсем незамеченными оказались его руки, усиленно сжимающие руль. А с губ совсем неосознанно слетел давно волнующий вопрос. Раз уж они больше не увидятся, то имеет она право его задать, верно?

— Помнишь, когда ты разговаривал со своим подчинённым, он неожиданно произнёс одно имя… — осторожно разрушила тишину Кристина, внезапно поворачиваясь к мужчине и устремляя на него взгляд своих изумрудных глаз. — Я запомнила и не смогла забыть, хоть на прощание раскрой мне эту тайну, пожалуйста…

Неожиданно всё остановилось, и Михаил затормозил. Они приехали. Девушка перевела взгляд вокруг и посмотрела. Через лобовое стекло уже виднелось здание аэропорта. Яркие обозначения, однако сейчас это казалось совсем и совсем неважным. Важным был только её вопрос, сейчас повисший в воздухе. Несмотря на его молчание, Ефремова продолжила.

— Майя… Кто она? Эта та женщина, которую ты любил или любишь?

В эту минуту мафиози завис. Смотрел на брюнетку и не мог ничего понять. Рассказывать всю эту болезненную историю ему не хотелось, но испуг, застывший в глазах колол изнутри. Получается, всё это время его глупышка изводила себя этой ревностью… Какая глупышка. Рука мафиози невольно потянулась к её волосам, нежно проводя по ним.

— Это, действительно, та, которую я люблю, — устало произёс мужчина, не отрывая взгляд от своей красавицы, замечая в её глазах едва застывшие слёзы. И это оказалось обезоруживающим действием против него, потому он потянулся к девушке, касаясь губами её лба. — Это моя сестра. Она погибла в автомобильной аварии несколько лет назад, наша машина тогда перевернулась, и Майя не выжила. А теперь нам пора идти.

Михаил поспешно отстранился, открыл дверь, выскакивая из машины и направляясь к аэропорту. Как можно быстрее, чтобы не позволить себе вольности. Ведь ещё совсем немного, и он передумает к чёртовой матери и оставит её рядом, наплевав на все свои же слова.

Нужно было уйти. Оставить её. Но он не мог. Смотрел на неё в зале аэропорта и не мог сказать ни слова. Смотрел на такую маленькую и тоненькую, словно веточка девчушку и снова терялся. Эти распахнутые изумрудные глаза, чуть приоткрытые губы и дрожащие руки.

И в какой-то момент мужчина и сам не заметил, как сначала робк коснулся руки брюнетки, а потом и вовсе переплёл их пальцы. Она лишь опустила взгляд. Время неумолимо подходило к концу, а Михаил всё никак не мог заставить себя уйти, хотя уже было давно пора.

— Пора прощаться, Кристина… — всё же выжал из себя мафиози, отступая назад и отпуская её руку. Девушка едва подавила разочарованный вздох, но глаза подняла, цепляясь за него взглядом, не давая уйти.

Долго колебалась, но потом всё же выдала, чтобы заполнить неловкую паузу или чтобы просто соврать самой себе.

— Я смогу хотя бы иногда тебе звонить? Раз в месяц или…

На это Михаил лишь покачал головой, делая шаг назад. Никогда не любил эту утешительную ложь. Лучше рубить сразу. Больно, но зато без последующих мук. Без этих кровоточащих ран. Как говорят, лучше пристрелить сразу и без мучении.

— Не стоит… Это наша последняя встреча… Только ты не грусти, зеленоглазка.

А потом лёгкий поцелуй в губы. Совсем невесомый, лёгкий и нежный. Папка документов, вложенная в его руки. Шаг назад. Отворот. Выйти из аэропорта подойти к машине и неожиданно услышать окрик. Её окрик. Всё, как в замедленной съёмке. Тот же дрожащий голос. Она.

Его зеленоглазка, бегущая к нему навстречу босиком, бросившаяся к нему, словно вот-вот упадёт.

— Кристина!

А потом сам не замечает, как подхватывает её на руки, прижимая к себе, такую перепуганную и заплаканную… Такую бьющуюся в его руках, истерзанную, рвано цепляющуюся за него, как за последнюю точку опоры. Такую его. Такую уткнувшуюся в его шею и прижавшуюся к груди.

— Я не уеду. Можешь кричать, бить, но я тебя не оставлю. Без тебя всё это смысла не имеет, слышишь? — заглянула полными слёз глазами в его карие омуты и шепнула так по-детски трогательно. — Без тебя — меня нет… Ты ведь забыл, я принадлежу тебе, и у меня нет другого хозяина и не будет.

27. Подскажи.

Она так сильно прижималась к нему и так доверчиво смотрела в глаза, что внутри него всё обрывалось. Настолько неотвратимо и подавляюще, что мафиози так и не сумел выпустить её из своих рук и прогнать.

Отпустить и вытворить из своей жизни, как ненужный хлам. Расстаться, забыть и просто уйти. Так было нужно и необходимо им обоим. Однако вместо этого он лишь сейчас просто сжимал худенькое тельце и зарывался носом в ненавистные каштановые волосы, чувствуя, какего понемногу начинает отпускать от дурацкого покалывания где-то под рёбрами.

Бледная. Перепуганная. Но такая решительная. Его Кристина, наверное, не могла быть другой. Совсем ещё глупенькая девочка пыталась принять важные решения, совершенно не думая о последствиях, руководствуясь своими спонтанными порывами. Своими необдуманными поступками, которые могут привести её к гибели, если мафиози не остановит. Не объяснит и не убедит в правдивости своих слов.

Только, похоже, ей было всё равно. Все его попытки отговорить сыпались прахом. Он пылко пытался что-то прошептать ей, уговорить уехать, но она, словно упрямая кукла продолжать мотать головой и отчаянно прижиматься к нему, ничего не слыша и не замечая. Холодными пальцами сжимала его плечи и рвано дышала, будто после долгого и изнурительного забега, не отводя взгляд при этом взгляд ни на секунду, как истинный гипнотизёр.

Её дыхание будоражило его кожу, а прикосновение мягких губ к шее заставило неожиданно для самого себя замолчать, и глупое сердце отчего-то в момент сжалось, стоило ему, наконец, заметить её голые ступни, касающиеся асфальта. Такие ничтожно маленькие и совсем беззащитные в этих капроновых колготках, ни черта не греющих и совершенно бесполезных.

Возможно, из-за этого недолго думая, Михаил осторожно подхватил Кристину под колени, бережно подняв на руки, словно драгоценную ношу. Совсем резко и неожиданно, но при это настолько аккуратно, что девушка только и успела, что приоткрыть пухлые губы и устремить на него свой ласковый взгляд из полуопущенных чёрных ресниц. Мужчина лишь усмехнулся; этот хитрый прищур зелёных глаз он узнал бы, наверное, и в кромешной темноте.

Она привычно обвила его шею своими руками, сразу же утыкаясь в неё холодным носиком, будто этим простым действием пытаясь показать всем вокруг, что это её мужчина и принадлежит он только ей. В этом сейчас брюнетка почему-то совсем не сомневалась. Иначе, стал бы он делать всё это? Точно, нет…. Кристина устало улыбнулась, чувствуя, как отчаянно заколотилось сердце от его бережных прикосновении к замёрзшим ногам.

Не позволил идти босиком, хотя пройти до машины оставалось всего несколько считанных шагов. Просто подхватил на руки, будто бы она совсем ничего не весила и прижал к себе. Словно бы ничего не случилось, и не они сейчас расставались в том чёртовом аэропорту. От мысли об этом Ефремова поёжилась и сильнее уткнулась в плечо мужчины. Кажется, только сегодня и сейчас ей, наконец, удалось понять, насколько он стал ей дорог.

Опустить девушку на сидение не составило труда, куда сложнее было собрать мысли в кучу и прийти в себя. Мафиози сел на водительское сидение и посмотрел на неё снова. Всё те же распахнутые зелёные глаза, острый нос и капризные губы, которые нестерпимо вдруг захотелось накрыть своими, однако он сдержался, с усилием отведя взгляд. Снова взглянул на здание аэропорта, ощущая, как что-то медленно падет вниз. Кажется, его идеальный план.

Наверное, нужно было что-то сказать, снова уговорить, поугрожать, силой запихнуть в этот дурацкий самолёт, но Михаил не стал. Или правильнее сказать не захотел? Пора признаться в этом хотя бы самому себе. Но что-то мешало то ли природное упрямство, то ли гордость. Он в очередной раз завёл машину, отъезжая от аэропорта, стараясь сконцентрироваться на дороге и построить в голове новую логичную многоходовку, приняв тот факт, что девушка хочет остаться, вопреки здравому смыслу и логике. Нужно просчитать всё заново, подумать о…

— Останови здесь, — донёсся до него её мелодичный голос, словно через какую-то призму. Сначала мужчина и не понял смысл слов Кристины, продолжая ехать по довольной пустой дороге в очередном закоулке по пути домой, однако она чуть громче повторила, привлекая его внимание. — Пожалуйста, мне, кажется плохо… Совсем…

На секунду Михаил повернулся к Ефремовой, замечая её приложенные к груди ладони и слегка подрагивающие пальцы. Это встревожило. Совсем не характерно для неё. Может быть, перенервничала? Или мутит? Или… В голове завертелось множество предположений, однако, несмотря на них, твёрдость реакции не прошла. Мужчина аккуратно отъехал с дороги, чтобы не мешать никому из других возможных водителей, и плавно затормозил, чтобы не встревожить брюнетку.

Рука уже привычно и почти на автомате потянулась к бардачку, чтобы достать бутылочку уже теплой воды для Кристины и хотя бы так её помочь, однако она сама лишь неожиданно отстегнула ремень безопасности и даже не открыла дверь, устало выдыхая. Кажется, ещё минуту соображала, а потом вдруг неожиданно накрыла его протянутую руку своей. Мафиози вскинул брови, прищурился, собираясь сказать хоть что-то, но девушка только покачала головой.

Ей сейчас совсем не была нужна вода. Нужно было другое. Близкое и родное.

Здесь и сейчас.

Как она умудрилась сделать это, Кристина не знала. Только в несколько секунд с грацией гордой лани оказалась на коленях своего мужчины. Только её мужчины. Осторожно зарылась пальцами в жёсткие волосы, и одним касанием прижалась к губам. Влажно, резко, совсем без дурацкой нежности, потому что так до безумия хотелось почувствовать, что он здесь. Он, чёрт возьми рядом. И не оставил её в том злосчастном аэропорту одну.

Его ладони в один миг опустились на её бёдра, и она задержала дыхание, привычно выгибаясь назад. Такие горячие касания так подходившие к этому моменту. Не думая, девушка в один момент обвила ругами шею Михаила, не переставая жадно терзать его губы. Сейчас было плевать на всё. От слова совсем… Просто всё разом потеряло смысл.

Остались только жаркие поцелуи и ласки двух израненных людей. Сумасшествие одно на двоих. Никто из них не помнил, как расстегнулся замочек на её платье. Никто не помнил, как в один момент оно чёрной тряпкой скатилось с её тонких плеч. Мужчина, кажется, и вовсе очнулся в только в тот момент, когда жадно окидывал взглядом её тело, по которому безумно скучал. Скучал весь этот бессмысленный и бесконечный день.

Поддался вперёд и сдался. Сдался на милость победительнице. Пусть делает, что хочет, хоть всё его тело скручивает в тонкие жгуты, только бы смотрела с такой же нежностью и лаской, как сейчас. Только бы больше не плакала. Только бы просто была… Волна страсти отплыла от него, уступая место чему-то другому, совсем глупому и непонятному.

Он ещё раз посмотрел на неё, обхватил талию своей рукой, чтобы крепче прижать к собственному телу, чтобы дать и ей почувствовать, как сильно бьётся о рёбра его собственное сердце, встревоженное этой глупой девчонкой, словно околдовавшей мафиози с самой первой их встречи. Если бы только тогда мужчина забрал её, как и хотел, скольких бед брюнетка смогла бы избежать, однако разве могло ему тогда прийти в голову, что её отец такое… чудовище?

— Я уже не смогу тебя больше отпустить, зеленоглазка…

Прижался своим лбом к её лбу, наслаждаясь тем, как в наслаждении Кристина прикрыла глаза, льня к нему всё сильнее. А потом его прохладные губы вдруг ласково коснулись её плеч, заставляя мурашки мгновенно пробежаться по девичьей коже. Она в удивлении распахнула свои зелёные глаза, так невыносимо сильно, что казалось, что ещё немного и он сам растворить в её взгляде. Но этого было не нужно, сейчас мафиози так банально хотелось залюбить эту малышку, а не просто трахнуть в машине, как очередную пассию.

Потому что… Потому что, чёрт возьми, Кристина верила ему. Каждой клеточкой своего тела. Это читалось во взгляде, в этих робких прикосновениях и её решении. Не ушла. Осталась. Доверяет. Слепо верит ему, и, кажется, предать это доверии, искрящееся в её глазах, просто…

— Не отпускай меня больше. Никогда. Никуда, слышишь?

Смотрит преданно, будто в самый тёмный уголок души заглядывает. И голову его своими ладонями обхватывает, прижимая к собственной груди, пальчиками нежно в волосы зарывается и совсем забывает обо всём. Только чувствует…

Чувствует, как его горячие ладони скользят по её обнажённому телу. Чувствует, как его дыхание щекочет нежную кожу. Чувствует, как его губы касаются девичьей груди через ткань кружевного лифчика, который чуть позже стягивается им вниз, оставляя её такой беззащитной перед его взглядом.

Он снова прижимает её к себе, словно издевается. Так мягко ласкает, что хочется закатить глаза. Так старается быть осторожным, словно она не та шлюха, которую мог снять любой желающий за пару купюр, имея в любой позе. Он просто, словно бы… Словно бы показывает, что значит пресловутое «заниматься любовью».

Не трахаться, не спать, а любить. Чувствовать каждое движение друг друга, сгорая и сходя вместе с ума. Чувствовать, как он стремится подарить удовольствие тебе, а не получить собственную разрядку. Михаил целует её до невозможности тягуче и медленно, ласкает своим языком её нёбо и прикусывает девичьи губы, небольно, но этого хватает, чтобы внизу живота снова загорелся знакомый пожар, заставляющий забыть обо всём на свете.

Она сидит на его коленях в одних трусиках и впервые чувствует что-то похожее на стеснение. Почему-то сейчас кажется, что ему может что-то не понравится в ней, что-то оттолкнуть, но он лишь рассматривает её и ничего не говорит. Только снова целует и умелыми пальцами касается единственной шёлковой ткани на ней, заставляя слегка всхлипнуть от стеснившего грудь внезапного ощущения.

Острое возбуждение от её закушенных губ и прикрытых в удовольствии глаз грозится свести с ума, но Михаил лишь продолжает. Хитро улыбается, а потом накрывает губами её грудь, не забывая ласкать и играть с восставшими вершинам, заставляя её ослабевшие пальцы сильнее вцепиться в его волосы, притягивая к себе. Языком обводит напрягшиеся соски, заставляя её тихо всхлипывать и откидываться назад, призывно раскрывая бёдра шире и сильнее цепляться за его покатые плечи.

Он знает, что сейчас она растворяется в нём, и это заставляет сердце колотиться быстрее, отводя собственное возбуждение на второй план. Сейчас ему хочется одарить её за чёртову верность, просто приласкать истерзанную и усталую. И смотреть на неё такую оказалось прекрасно…

Притягивала его ближе к себе, выгибаясь от прикосновения умелых губ к груди, а когда его пальцы начали ласкать её через тонкую ткань трусиков и вовсе застонала… Но не пошло, а как-то возбуждающе нежно. Развратный зеленоглазый ангел, неизвестно за какие заслуги посланный ему. Его касания становились интенсивнее, её стоны громче. Казалось, температура в воздухе накалилась до предела…

— Миша… Миша… — всхлипывает Ефремова, сама не понимая того, о чём просит. Но просто молчать не хватает никаких сил. Внутри всё напряжено до предела, а он невыносимо медлит… Боже… — Пожалуйста, я…

Он оттягивает вбок шёлковую ткань и аккуратно проникает в узкое лоно умелыми пальцами, наслаждаясь тем, как она мечется, словно в безумии. Закусывает губу, назад лианой выгибается и зовёт его, перемешивая его имя с сводящими с ума стонами. Вверх, вниз, имитируя этим движение члена в ней своими пальцами, в штанах всё болезненно пульсирует, однако это стоит того. Кристина сама не понимает, как подаётся этим дразнящим движениям, только неожиданно заглядывает в глаза и сильнее двигает бёдрами на встречу его руке.

— Я не хотел так ни одну женщину, как тебя…

Шепчет в аккуратное ушко, прикусывая мочку. А в ответ до него доносится лишь протяжный девичьи стон. Одной рукой он сильнее обхватывает её бёдра, а пальцы другой руки активно ведут её к разрядке. Острые ноготки впиваются в его плечи, губы молят о разрядке, и мужчина срывается стоит ей произнести лишь одно:

— Хочу тебя… Всего…

И в голове что-то срывает. Мафиози не знает каким чудом ему удаётся расстегнуть чёртовы брюки подрагивающими пальцами, однако стоит ему резким толчком войти в будоражущее теплотой лоно, как из лёгких, словно бы воздух вышибают…

Михаил вбивает в её тело, сначала грубо и резко, как хочется им обоим, чтобы дойти до разрядки. Они обвивают друг друга руками, сливаются губами в поцелуе, словно бы вместе с ума сходят. Одно сумасшествие на двоих. Наверное, от этого и вспышка яркого оргазма становится для них резкой. Накрывает волной, заставляя задохнуться, но не остыть.

Потому что этого мало. Чёрт возьми, безумно и невыносимо мало. Снова взгляд глаза в глаза. Зелёные в карие и так по кругу. Смотрят друг на друга несколько мучительных минут, а потом губы сами друг к другу тянутся. Только на этот раз поцелуй выходит каким-то до боли нежным и ранимым. Вся тоска и грусть лавиной обрушивается на них, заставляя сильнее вжаться друг в друга.

Михаил снова входит в неё, но на этот раз движения выходят медленными и плавными. И плевать, что сейчас они занимаются любовью в машине по среди безлюдной улицы… Плевать на всё, кроме того, что он нужен ей, а она нужна ему. Больше ничего не имеет сейчас значения.

По телам скатываются капельки пота, но им всё равно. Они, словно одержимые друг другом не могут остановиться. Такое единение тел и души… Разве можно было отказаться от этого? Нет… Последний толчок, и Кристина обмякает в его руках, совсем безвольная и усталая, но, кажется, по-детски счастливая. Жмётся к нему, чувствуя, как очередной фееричный оргазм пронзил и его тело… Сильнее прижимается и целует в плечо. А потом вдруг неожиданно серьёзно заглядывает в глаза.

— Не будет, кроме меня другой женщины, — обиженно цедит, прикусывая губу и обвивая шею мафиози. Заглядывает в его глаза своими зелёными и молчаливо требует подтверждения. — У тебя её не будет…

Эта мысль так давно зрела в её голове, а сейчас неожиданно вылилась наружу. Она смотрит на него, будто игнорируя тот факт, что перед ней сейчас влиятельный мафиози, способный одним движением свернуть её шею и уничтожить. Ставит условие и требует подтверждения, понимая, что, если он откажется, то это просто сломает её пополам.

Кристина знает, что этого мужчину не сможет делить ни с кем. Осознала, правда, это только тогда, когда услышала о Майе, не зная, что та его сестра. Слишком больно представлять, что кто-то будет также с ним, какой-то другой он будет читать книги перед сном и гладить по голове, с кем-то другим будет коротать ночи и…

— Не будет, маленькая ревнивая зеленоглазка, — усмехается, а своими глазами цвета горького шоколада самую душу прожигает. Губами её переносицы касается. Признаёт поражение, но ведь в действительности, пока он был с ней, никакие другие женщины его и не привлекали. Думает об этом, а сам осторожно натягивает на неё дурацкое чёрное платье, иначе замёрзнет. — И ты ревнуешь?

Кристина качает головой, а потом просто подаётся вперёд и целует Михаила. Без надежды на продолжение, но просто как-то до боли нежно, будто всю свою душу вкладывает в это порывистое движение. Целует, отстраняется и приникает к мужской груди, чувствуя, как его ладонь поглаживает её волосы.

— Я не ревную, — уверенно заявляет Крис, хмыкнув. — Просто… Я уже сказала, что других у тебя не будет…

Мужчина качает головой, но ничего не говорит, мысленно смеётся. В случае с другой это, наверное, бы разозлило. Вряд ли бы кто-то посмел ему указывать, что и как ему делать. Но Кристина, настолько дорожила чувствами, что, видимо, забыла о его роде занятий. И ему не захотелось ей напоминать после всего произошедшего сегодня. Да и…

Порой нужно пойти на уступки, если не хочешь потерять того, кем дорожишь.

***

Уже поздней ночью лёжа в собственной постели рядом с уснувшим Михаилом, Кристина не могла сомкнуть глаз. Череда всех событий последних недель пронеслась перед глазами, заставляя вновь ощутить щемящий душу страх. Вспомнились все головные боли мужчины, его обморок и бесконечные таблетки, раскиданные по квартире, которые совсем ему не помогали.

Последствия аварии. Теперь девушка понимала это довольно чётко, но не знала, как ему помочь. После его рассказа перед её вылетом, в её душе всё замерло и остановилось. Слова о смерти Майи кольнули куда-то в самую глубь сердца. И в тот момент Ефремова неожиданно представила, что её мужчины не станет… Не станет её мафиози от какой-то изнуряющей боли, и никого не окажется рядом.

Слёзы сами покатились по щекам, а всё внутри невыносимо сжалось. Кристина уже так много теряла и не могла потерять ещё и его. Вот он её мужчина, грубый и невероятно сильный, спит сейчас на её груди, а она лишь гладит его по волосам, прогоняя боль, крепче обнимая его другой рукой.

Вспомнились слова мамы, сказанные для неё во сне: «Не оставляй его». Нет. Не оставит. Не потому что боится последствий, а потому что… Михаил стал для неё самым близким человеком. Он приоткрыл её душу, поверил и не использовал дар ради собственной выгоды, потому что боялся навредить ей. Относился к ней, как к равной себе женщине, а не к шлюхе.

Его белая рубашка, наброшенная ею на себя, приятно согревала кожу, а глаза всё рассматривали мужское лицо. Брюнетка выдохнула, касаясь поцелуем его макушки и прикрывая глаза. Почему-то было так страшно представить, что всего этого могло сейчас с ней не быть… Михаила могло с ней не быть.

— Мама, если ты меня слышишь, прошу помоги… Подскажи…

28. Финал.

Кристина чувствовала себя счастливой только тогда, когда он был рядом. Просто обнимал и прижимал к себе, зарывался пальцами в её каштановые волосы, долго-долго целуя и разнося по телу ощущение лёгкости и тепла. Это было банально и пошло, глупо и всё, что угодно, однако, как оказалось, это было всем, что ей было нужно. Было самым главным и важным. Искренним и настоящим за всю её недолгую жизнь.

Не было иллюзии. Признаний и пустых обещаний. Была только истинная вера и, кажется, любовь, совсем не вовремя ворвавшаяся в их судьбы и перевернувшая всё с ног на голову. Любовь между карточным мафиози и девочкой на вечер. Совсем внезапная и… настоящая…

То самое чувство, которого они оба боялись больше всего на свете всё же случилось. Загорелось и не думало утихать. Как неведомое пламя, сжигающее всё вокруг себя до тла. И порой Кристине думалось, что почему-то именно это пламя не сожжёт, а обогреет её. Да и можно ли было думать иначе, когда она по ночам согревалась в его сильных руках, умевших ласкать до сладостного крика?

Нет. Если бы он не любил, то её бы сейчас не было бы здесь. Рядом с ним. Одетой в его рубашку и осторожно ласкающую мужскую руку своей маленькой ладонью. Михаил пришёл совсем недавно, а она уже привычно ждала его в зале особняка, поминутно поглядывая в окно и почитывая очередную книгу.

Однако он снова вошёл совсем незаметно и неслышно, так тихо, что она и не заметила. Опомнилась только тогда, когда мужчина привычно коснулся её волос. Кристина подняла глаза, а он почему-то как-то совсем расслабленно улыбнулся, подхватил её на руки и понёс в спальню, чувствуя бешеное биение девичьего сердца и видя ласковый взгляд. Михаил безумно скучал по ней и совсем не хотел выпускать из своих рук, наверное, поэтому они всю ночь не покидали пределы собственной спальни. Потому что эта тяга была взаимной.

— Ты в последнее время выглядишь слишком бледной… — шепчет мафиози, осторожно обнимая Ефремову за плечи и целуя в висок. Мужские пальцы ласково пробегаются по её спине, заставляя улыбнуться. Совсем маленькая и худенькая. Ей бы точно не помешало чуть прибавить в весе, но она лишь всё больше тает… — Всё хорошо? Или у тебя болит что-то, зеленоглазка?

— Душа болит, когда ты не приходишь ко мне, — с горечью выдаёт девушка, прикрывая глаза, и неосознанно сильнее сжимает его руку своей. Делает вид, что шутит, а самой совсем не до смеха. Знает, ведь в какую опасную игру сейчас играет её любимый мужчина, но из раза в раз находит в себе силы ничего ему не говорить и ни о чём не спрашивать. Это всё равно ни к чему не приведёт. Это всё равно окажется бессмысленно… — Не бери в голову, я просто соскучилась.

Поворачивается к нему, удобнее усаживается на его коленях и осторожно обвивает мускулистую мужскую шею своими руками. И в этот момент Михаилу кажется, что её зелёные глаза отражают ужасную печаль и горечь, которые он не в силах унять, и это осознание медленно удушает. Ему, как никому другому в этом мире, не хотелось, чтобы эти глаза плакали. Никогда.

Наверное, поэтому Михаил никогда не признается ей в том, что знает, как по ночам она в тишине молится за него. Никогда не признается в том, что лично ценой адской боли и страданий уничтожил всех тех, кто причинял ей боль столько лет.

Не признается в том, что именно он поспособствовал официальному публикованию новейшей разработки её брата. Никогда не признается, что с первой встречи её образ не выходил из его головы, словно затмение.

Сам смотрит на неё и понимает, что готов ради этой глупой малышки на все муки ада. Просто потому, что никто так трогательно не дорожил им, никто так ласково не заботился, отказываясь от всего, чтобы только быть с ним. Он улыбнулся одной из своих вымученных улыбок, а Кристина лишь неожиданно обхватила его ладонь и осторожно приложила к своей груди, в то самое место, где билось сердце.

— Я всегда буду тебя ждать, где бы ты ни был, слышишь? — совсем тихо произносит и тонет в его тёплом взгляде цвета горького шоколада. Плавится и сгорает до тла. И, кажется, впервые этого не боится. Отдаётся ему во власть, подписываясь под самым главным выбором в твоей жизни.

— Знаю. Как и ты знаешь, что я всегда возвращаюсь к тебе, глупенькая…

Целует её и чувствует, как собственное сердце снова бьётся о рёбра. А её тонкие руки обхватывают его лицо. И больше ничего не надо. Совсем. Потому что в этот момент он знает о её маленькой тайне, неведомой ей самой. Но не поторопит, пусть поймёт сама, а он только будет рядом со своей зеленоглазкой, как и всегда. Как будто и не было тех двадцати восьми лет, прожитых без неё…

***

Она кружилась в белом платье. Таком красивом и длинном. Лёгком и воздушном, как в её заветных девичьих мечтах. Кружилась и рассматривала прекрасный пейзаж вокруг себя, похожий на самый настоящий кусочек любимой сказки. Зелёный лес и чистое небо. И, кажется, даже разносящееся где-то в далеке пение птиц. Свежий воздух, заполняющий лёгкие, и чудесный аромат полевых цветов, готовых поспорить с красотой всего мира. По крайней мере, сейчас ей казалось именно так….

Внутри неё будто бы было какое-то цветущее счастье, заставляющее петь и почти парить в воздухе. И это было так… дорого и прекрасно, что девушка наслаждалась каждой настоящей минутой. Чувствуя лишь счастье и лёгкое дуновение ветра, внезапно донёсшего родной голос…

— Ну, и зачем ты убежала? — чуть строгий тон, но она даже не оборачиваясь знает, что он улыбается. И лишь старается изобразить виноватое выражение лица. Хотя и так знает, что стоит ей обернуться и посмотреть в его карие глаза, как снова попадёт в мужской сладостный плен, признавая свою вину. — Я, между прочим, так долго искал тебя…

Кристина оборачивается и задорно смеётся, смотрит, как её любимый мафиози прижался головой к стволу дерева. Такой настоящий и родной. В своей белоснежной рубашке в тон её платью и совершенно счастливый. Любимый… Изображает строгость, но не выдерживает и уже вторит её счастливому смеху, заполняющему всё вокруг.

— Но нашёл же?

— Я всегда найду тебя, где бы ты не пряталась, зеленоглазка… — усмехается и протягивает руку в привычном жесте, лёгким кивком показывая на маленький ручей позади него, у которого, наверняка, можно напиться чистейшей воды… — Пойдём со мной?

Ей хочется сказать, что за ним она готова пойти на край света, но Ефремова молчит, цепляясь пальцами за края своего платья. И только глаза говорят намного громче тысячи пустых и ненужных слов. Зелёные, как эта лесная чаще и впервые наполненные истинным счастьем, тёплым и родным. И другого ей не нужно. Только он. Рядом.

Она хочет сказать ему так много и сделать шаг к нему, но только вдруг замечает ещё один силуэт, шаг за шагом, приближающийся к ней. Но не ощущает беспокойства и только вглядывается внимательнее, по лёгкой поступи догадываясь о той, кто сейчас предстанет перед ней. Сердце в груди начинает колотиться чуть сильнее, а потом неожиданно замирает.

Мама…

Любимая мама. В бежевом платье и с ослепительной улыбкой на губах. Такая же близкая и родная, как и все эти невыносимо тяжёлые годы. Её мама всегда была с ней и никогда не оставляла. Кристина чувствовала и знала это. Всегда. Каждый свой день. И сейчас в эту минуту ей хотелось рассказать ей всё, благодарить, сказать, как сильно она её любит. Но язык, будто онемел, а ноги в один миг приросли к земле.

— Моя, принцесса, — тёплый голос и взгляд тех же зелёных глаз, что у неё самой. Самая большая красота и одновременно самое большое наказание. — Я так рада видеть тебя. Ты сегодня не одна, как я вижу…

Кристина смущается и переводит взгляд на Михаила, который стоит чуть поодаль, скрестив руки на груди, а на его лице остаётся такое же умиротворённое выражение. Ей хочется позвать его к ним, рассказать маме о нём так много, но с губ срывается лишь слабо различимое, но такое счастливое: «Это мой Михаил…» А потом на несколько минут воцаряется тишина, во время которой женщина внимательно оглядывает его со стороны, будто слегка сомневаясь.

— Знаю, что твой, тебе предначертанный. И вижу то, что в его сердце, действительно, поселилась только одна маленькая зеленоглазая колдунья уже несколько лет, — мама усмехается и нежно касается пальцами девичьего подбородка, заставляя посмотреть на себя. И впервые за долгое время её лицо не кажется измученным, как в её детстве, наоборот, оно, будто бы горит счастьем. — И, значит, мне больше не нужно беспокоиться за тебя, доченька. Ты нашла того, для кого ты смысл жизни и всё плохое отныне останется в прошлом. Сегодня ради тебя он уничтожил тех, кто желал твоего заточения и смерти… Ведь по-настоящему любит тебя…

От этих слов ей должно бы стать лучше. Но в душу девушки пробирается лишь страх. Смотреть на него сейчас, осознавая, что счастье так непостоянно и зыбко, что в любой момент может повториться тот приступ, после которого он лежал на её коленях, не приходя в сознание.

— Я так боюсь потерять его, мама… — Губы Кристины начинают неожиданно дрожать, как и она сама. Все опасения вдруг накатывают, как цунами, грозясь смести всё на своём пути. Всё хрупко выстроенное счастье. — Его боли, словно бы убивают меня саму. Что, если они…

Слеза неожиданно катится по щеке, но мама тут же стирает её нежными пальцами, качая головой. Одни только мысли об этом способны разом уничтожить. Ведь без него всё это смысла не имеет…

— Они больше не причинят ему вреда. Ведь они были лишь испытанием его сил… Он мог медленно убивать тебя и облегчать свои боли твоим даром, но не делал этого, потому что боялся за тебя. Ты оказалась для него важнее. И этим решением он расписался в выборе своей судьбы. Потому как… Он выбрал любовь к тебе, принцесса, — женщина качает головой и проводит по волосам дочери своей тёплой ладонью, как когда-то в детстве. И от этого жеста Кристине самой становится отчего-то уютнее и спокойнее. — Твой мужчина сделал всё правильно. Не бойся за него, потому как… все его головные боли пройдут навсегда, когда он впервые возьмёт на руки своего сына.

— Сына?

Её вопрос прокатился эхом по округе. А глаза ещё более расширились от удивления. Одно простое слово, словно бы заставило что-то надломиться внутри, что-то незнакомое и непонятное. Совсем необъяснимое. Губы приоткрылись в удивлении и немом вопросе…

— Ты ждёшь ребёнка, принцесса… И сама скоро станешь мамой. И поверь мне, судьба его будет счастливой. Мой зеленоглазый внук станет спасителем не одной жизни… Придёт день и тысячи людей по всему миру будут благодарны ему и буду воспевать за него молитвы. А теперь иди к тому, кто так преданно ждёт тебя. Иди, моя принцесса… Иди…

И силуэт матери, удаляющийся вдаль, кажется, теперь уже навсегда…

Ведь теперь её дочь под защитой, а в материнской душе наступил долгожданный покой.

***

— Зеленоглазка, проснись… Проснись же…

Его голос выводит из ночных грёз, заставляя распахнуть глаза и в волнении приоткрыть губы. Сильные руки тут же притягивают её холодное тело к себе, а мужские губы торопливо касаются волос, не давая погрузиться во мрак и непонимание. Возможно, поэтому лёгкие мгновенно наполняются его запахом, а её губы тут же опускаются на его плечо. В таком излюбленном, но таком настоящем жесте, который будто проверяет, что он рядом.

Она сама не понимает, как и отчего жмётся к нему сильнее, растворяясь в нём. Казалось, бы не было кошмара, способного напугать, но ослабевшие пальцы вцепляются в его плечи сильнее. Обрывки сна мешают сообразить хоть что-то, крутясь в голове, будто старая заезженная пластинка. Однако тёплые прикосновения тут же прогоняют ненужные мысли, оставляя лишь светлые воспоминания… Они были так счастливы с ним. С ней говорила мама и…

— Ты начала метаться во сне, — осторожно пояснил Михаил, теснее прижимая возмутительницу спокойствия к себе, привычно пытаясь согреть её холодные ладони своими. — Приснился кошмар?

На минуту в его глазах мелькает беспокойство. И девушка тут же качает головой, прикрывая глаза и пытаясь собрать все мысли воедино. Но они, словно специально, ещё больше путаются в голове, мешая говорить.

— Нет, мне приснился прекрасный сон, — обрывает его Крис, ласково утыкаясь лбом в его плечо. Всё же собирается с духом и осторожно выдаёт, едва сдерживая волнение, потому что, кажется, совсем не готова к его реакции. — Только… Только… Я, кажется, беременна…

Прикрывает глаза, закусывает губу, ожидая всего, чего угодно, но не…

— Я знаю, зеленоглазка, — спокойно объявляет Михаил, пробегаясь по её спине, обтянутой тканью белой рубашкой, пальцами. А затем лишь осторожно приподнимает её подбородок, заставляя посмотреть в свои глаза.

— Как?

Глупенькая девочка. Как взрослый мужчина может не заметить так много симптомов? Бесконечную бледность, тошноту, резкую реакцию на запахи и умножившуюся в несколько раз ранимость и эмоциональность, отсутствие критических дней. Совсем несложно было догадаться. Куда сложнее было принять это, обдумать и свыкнуться. Подумать, как уберечь любимую женщину и ребёнка. Потому что у него никогда даже не проскочит мысль избавиться от него. Он уже есть. Их ребёнок. Это данность.

Поэтому на её вопрос Михаил лишь усмехается, прижимается своим лбом к её лбу и ладонью касается пока ещё впалого живота. Замечает приоткрытые губы, которые прямо сейчас хочется долго и уверенно целовать, но всё же сдерживается, чтобы успокоить свою испуганную девочку.

— Я никогда не откажусь ни от тебя, ни от ребёнка… Никогда. Это всё, что тебе нужно знать, зеленоглазка.

Уверенно. Чётко. Глядя неотрывно в глаза. Карие в зелёные. Без лишних нежностей. Одни только взгляды, обещающие намного больше пустых и ненужных слов. Обещание мужчины беречь свою женщину любой ценой. Всегда. И большего ей совсем не нужно.

— Я… Я… Я, кажется, люблю тебя…

Само срывается с губ. Такое внезапное. Но такое важное и правильное. Они ведь оба знают это. Тут не нужны доказательства и аргументы. Здесь всё понятно и так. Понятна истинная любовь, повисшая в воздухе между ними и окрепшая с течением времени. Кристина подаётся вперёд и так ласково целует его, что хочется забыть обо всём разом. А потом так порывисто обнимает, что сердце сжимает от щемящего чувства внутри.

— Я тоже, и ты прекрасно это знаешь, моя зеленоглазка… Ведь ничего дороже тебя у меня нет. В тот вечер в карты я выиграл у своей судьбы любимую женщину с глазами ведьмы и душой ангела, без которой уже не представляю своей жизни…

Михаил говорит это, глядя в её невозможные глаза… И снова обнимает. И Кристина чувствует себя счастливой, как когда-то в детстве, когда пришла домой. Понимает, что теперь мафиози — это и есть её дом, который она так долго искала. И нашла, став по-настоящему счастливой любящей и любимой женщиной…

И если всё, что она пережила было платой за это счастье, то она не жалеет. Потому что это счастье с ним стоило всего. Всего того, что произошло в её жизни. Он и её сын стоят всего на свете. И ради них она готова на всё. Ведь знает, что это… взаимно.

И прижимаясь своим лбом к его лбу, понимает, что, значит, искренне любить…

***

Их ребёнок, действительно, родится через семь месяцев в один тёплый осенний вечер.

И любящие родители по завету матери зеленоглазки нарекуют его Торе.

Торе…

…что с итальянского значит «спаситель»…