Предание Темных [Кейси Эшли Доуз] (fb2) читать онлайн

Кейси Доуз Предание Темных

Зачем нам различать эту и грядущие жизни,

Если мы родимся вновь?

Зачем разделять то, что было и будет,

Зачем забывать нашу прошлую жизнь…

Клянусь и грядущее нас не погубит –

Ты только за душу покрепче держись.

Пусть ветер нас гонит к разлуке толкая,

Пусть дом наш с тобой затерялся во снах

Сквозь призму судьбы на ушедшее глядя,

Друг друга мы встретим в грядущих веках.

(с) Джалал ад-Дин Мухаммад Руми

Если во вселенной есть высшие силы,

значит, добро всегда уравновешивает зло..

но ведь и добро может быть не менее ужасным.

(с) Майкл Хэнлон, «Оно».

Пролог

Я бегу по темному коридору, от бетонных стен которого почему-то веет сыростью. Я начинаю задыхаться, но быстро перебираю ногами. Спотыкаюсь, падаю, так же быстро вскакиваю и вновь бегу. Мое сердце колотится, при каждом шаге я переношу весь вес тела на действующую из ног – но моих шагов совершенно не слышно.

Совсем.

Будто бы я неосязаемая, невидимая или бестелесная. Будто бы я ступаю по какому-то пуху или облакам, которую полностью скрадывают шум от моей беготни. Но я знаю, что это не так.

Потому что гул Его шагов я слышу отчетливо.

Вокруг полумрак, потому бетонную стену, возникшую прямо передо мной, я замечаю в самый последний момент. Проклятье! Тупик.

Я ощущаю Его дыхание на своей шее.

Настолько Он близко.

Резко обернувшись, я вижу его. Высокая фигура в капюшоне, полностью скрадывающем лицо. Его рука с длинными изогнутыми когтями тянется к чему-то на моей шее.

Он хочет задушить меня?

Нет, ему нужна не я.

Его ногти почти смыкаются на огромном бриллианте лазурного цвета у меня на груди, но в последний момент я резко делаю шаг назад. Его пальцы смыкаются в воздухе.

Но вместо рычания, гневного крика или чего-либо еще, я лишь слышу едва различимый шепот. Этот шепот, подобно электрическому разряду, проникает под самую мою кожу, и вот уже будто бы раздается в самой моей голове, гипнотизируя и побуждая к исполнению команды:

– Отдай.. отдай..

Я покорно заношу руку, чтобы сорваться бриллиант и сделать, как велит шепот, но в последний момент прихожу в себя. Рывком опускаю руку и делаю еще один решительный шаг назад.

– Не получишь! Никогда!

Теперь утробное рычание все же вырывается из-под капюшона, и фигура замахивается. Я рефлекторно вскидываю руку вверх, силясь защитить ею лицо, как ощущаю острую боль от полоснувших меня когтей..

Глава 1 НОВОСТИ ИЗ ПРОШЛОЙ ЖИЗНИ

-1-

Румыния. Бухарест.

Отель «Прибежище Вампира».

Я рывком сажусь в кровати.

Сердце все еще бешено колотится, и мне требуется некоторое время, чтобы прийти в себя. Лихорадочно оглядываю пространство вокруг, пока рука со всей возможной скоростью нащупывает выключатель.

За окном уже светлеет небо, значит, скоро рассветет – но пока этого жалкого свечения недостаточно, чтобы оглядеть помещение. Наконец, мои пальцы нащупывают выключатель лампы на прикроватной тумбе, и после короткого, но оглушающего в такой тишине «щелк!» загорается свет.

Стараюсь унять сердцебиение, пока глаза с недоверчивой бдительностью раз за разом просматривают небольшую спальную комнату отеля, в которой я оказалась. Как всякий после ночного кошмара, я не сразу могу признать, что все это мне лишь приснилось. Какие-то первые мгновения все еще ожидаю, что таинственная фигура в капюшоне вернется, чтобы закончить начатое. Но спешно ощупав шею, не обнаруживаю там цепочки, на которой висел бриллиант – ну конечно, ведь у меня никогда не было таких вещей!

Огромный бриллиант, ну как же. Мне бы однажды хотя бы на фианит бы заработать, не говоря уже о таких камнях. А раз нет камня, значит нет и ужасающей фигуры незнакомца. Значит, можно уже признать, что кошмарный сон остался позади, а я вновь в своей кровати в отеле, где и заснула накануне.

Однако, едва мой мозг уже соглашается это принять, как я чувствую пульсирующую боль на правой руке. Поднимаю ее и обнаруживаю три тонких, но глубоких царапины.

От когтей..

Сглатываю и вновь оглядываю все углы помещения.

– Брось – фыркаю я сама себе – просто поцарапалась во сне. Какие еще незнакомцы в капюшонах?

Да уж, я не прочь разжиться бриллиантом такой величины, и даже побороться за него с кем-то вроде того типа (еще бы, он столько стоит), но пора признать, что нет ни того ни другого. А царапины я вполне могла получить, беспокойно ворочаясь во сне и задев угол прикроватной тумбы. Учитывая, что именно мне снилось – подобный расклад событий самый вероятный.

Пусть и не самый приятный – ведь глубокие царапины успели испачкать кровью мою сорочку. Обреченно вздохнув, неохотно скидываю одеяло и встаю с кровати, нащупав подле тапочки. Заправляю волосы за уши, чтобы не падали на лицо, и чуть морщусь. Раны начинают щипать.

На ощупь добираюсь до ванны, не включая света – иначе он разбудит Милли, которая спит в соседней комнате. По своей привычки она никогда не закрывает на ночь дверь, где бы не спала (хоть дома, хоть в отеле), потому если включить свет в коридоре, разделяющем мою комнату и ванну – сестра непременно проснется. И уж тогда я точно могу больше не рассчитывать на продолжение сна.

А вставать так рано в собственный отпуск совсем не хочется.

Но если проснется Милли – вариантов не останется.

Благо, я не создаю кучу грохота и не роняю какую-нибудь ерунду, пока передвигаюсь к ванной комнате. Там закрываю дверь, бросаю сорочку в раковину, а сама забираюсь в душевую кабину. Раз уж возникла необходимость с утра пораньше принять душ – заодно промываю и волосы.

Сполоснутые водой, царапины перестают так сильно щипать, да и кровь больше не идет. Еще раз осторожно провожу пальцами по ним.

Все-таки странно..

Как я так могла поцарапаться о тумбу? Даже если сильно ворочалась? Царапины прямые, расположены параллельно друг другу, на удивительно маленьком расстояние друг от друга. Едва ли я могла трижды царапнуться о тумбу, создав такие ровные глубокие порезы, да еще на таком равном расстоянии друг от друга.

Хмурюсь.

Ладно, неважно как и откуда у меня появились царапины. Я еще не до конца проснулась, но выспавшись и открыв глаза вновь, часа через три – уверена, что найду разумное объяснение своим ранениям.

Выбираюсь из душевой кабины и вытеревшись, обматываюсь этим же полотенцем за неимением другой одежды. Вся прочая осталась в комнате. Встряхиваю мокрыми волосами, заправляю влажные пряди за уши и осторожно открываю дверь.

Но не успеваю я выключить свет в ванной или сделать хотя бы одного шага – как вижу прямо перед собой, во мраке коридора, темную фигуру.

Ту самую фигуру.

В капюшоне.

-2-

Паника захлестывает меня с головой.

Теперь понятно, откуда такие ровные царапины! Это вовсе не был сон – это было все взаправду! А бриллианта не оказалось на шеи – потому что он успел у меня его сдернуть! Но если так – то что он делает здесь до сих пор? Откуда у меня вообще был такой ценный камень? Почему все началось в странном бетонном холле, но перенеслось в наш отель?

– А-А-А!

Я ничего не понимаю, но рефлексы срабатывают быстрее –я что есть дури бью наотмашь по фигуре, загородившей мне проход.

Но заместа шипения, шепота или чего угодно, слышу лишь сдавленное:

– Черт..

Капюшон падает с головы незнакомца, а я в это время успеваю с силой ударить по выключателю в коридоре (прежде дважды промазав и долбанув ладонью по стене около него).

Фигура под лучами искусственного освещения начинает стонать и в моей голове начинают проноситься самые безумные мысли – включая карпатскую нечисть, про которую читала Милли и из-за которой мы и приехали на отдых именно сюда (но которой, конечно же, не существует) – как я замечаю, что лишившись капюшона фигура более совсем не походит на образ из моего сна.

Никаких длинных крючковатых ногтей, никаких сухого шепота, повелевающего моему сознанию.

Парень, что, наконец, отнял руку от своей скулы, едва ли старше меня. Его густые рыжие кудри почти полностью скрывают лоб, а яркие зеленые глаза, обрамленные длинными ресницами, наконец поднимаются на меня.

В них ни капли враждебности, какой следует ожидать от человека, тайно вломившегося в чужой номер – лишь неподдельное изумление:

– Ну и удар у тебя! – восклицает он.

Когда его рука окончательно отнимается от скулы, я вижу красный отпечаток, который оставил там мой кулак. Да уж, адреналин – не шутка. Сейчас, наверное, уже при всем желании я бы не смогла оставить такой след своими костлявыми худющими руками.

Тем более этому парню, который точно вдвое мощнее меня.

– С ума сойти! – продолжает изумляться он, точно мы случайно столкнулись на улице при совершенно обычных обстоятельствах – меня поколотила девчонка!

Конечно, немного успокаивает, что это всего лишь какой-то рыжий парень, но какого черта он ранним утром в капюшоне делает в нашем номере? Какого черта стоял в коридоре?

Мне приходится задрать голову, чтобы смотреть прямо ему в лицо – он точно на полторы, если не на две головы выше меня. Впрочем, с моим-то ростом неудивительно – любому легче быть выше меня, но этот парень и правда высок даже в общих стандартах роста. Наверняка в нем больше 6 футов.

Я уже пытаюсь прикинуть, каковы будут мои шансы поднять тревогу, пока он не успеет меня перехватить, как он вдруг вымучивает некоторое подобие улыбки на лице. Правда, она тут же сменяется гримасой боли, когда он принимается ощупывать ушибленное место.

Можно подумать, я ему скалкой надавала, тоже мне.

Его неуместное дружелюбие чуть сбивает меня с толку, потому он успевает сказать раньше, чем я дернусь с места, точно ошпаренная:

– Сильно напугал тебя, да?

Я молчу, но видимо мой вид говорит красноречивее любых слов, потому что он тут же повинно добавляет:

– Прости, я не хотел. Меня зовут Лео.

И оглядывается куда-то в сторону моей комнаты:

– Я живу в соседнем номере. У меня кот пропал.

Что это? Отвлекающий маневр? Нести какую-то несвязную ахинею, отвлекая жертву, а в это время схватить, ударить, отрубить или что еще. Я настороженно фыркаю, стараясь выглядеть как можно агрессивнее и опаснее.

На деле же, уверена, выглядела не грознее взбешенной чихуахуа, что снизу вверх лает на невозмутимого ротвейлера:

– Какой к черту кот? Какого хрена ты здесь делаешь?!

Я замечаю, как взгляд Лео осторожно спускается куда-то ниже с моего лица. Но не успеваю окончательно выйти из себя, как понимаю, куда именно он смотрит – на мою поцарапанную руку. Мгновение – и даже в моем сонном сознании все быстро встает на свои места, точно в дешевой картине после найденного последнего пазла.

Теперь понятно, откуда у меня эти чертовы, до тошноты правильные и глубокие, царапины. Они и правда от когтей.

Только от когтей не монстра из сна, а обычного идиотского кота этого странного парня.

Меня даже берет досада за собственную глупость и впечатлительность. Ну конечно, этому должно было быть логичное объяснение.

– Кот, значит – раздраженно цежу я.

Теперь, когда становится понятным, что никакие люди в капюшонах мне не угрожают, я начинаю злиться уже совсем по другому поводу:

– А какого черта твой кот делает в моем номере?

Кажется, мой напор совершенно не заставляет Лео почувствовать себя неуютно. Он невозмутимо жмет плечами:

– Думаю, он забрался через балкон. Знал ведь, что стоит его закрыть, но жажда свежести победила здравый смысл.

Парень вновь улыбается, видимо, решив, что теперь все прояснилось.

Для меня же ничего не прояснилось.

– Это все равно не дает тебе право забираться ко мне в номер! Тем более через балкон! – распаляюсь я все больше – тем более в такое время! Да знаешь что, я..

– Знаю-знаю, прости – Лео примирительно вскидывает ладони вверх, показывая свою полную капитуляцию – я бы никогда не полез, если бы знал, что ты здесь. Я был уверен, что номер пуст – вот и решил не ждать до утра. Носферату очень чувствительный к окружающему миру – надо было найти его поскорее.

Носферату? Он назвал кота Носферату?

С этим парнем явно не все в порядке, если он дал такое имя домашнему питомцу. Хотя, видимо и с самим котом дела не ладны, если он, забравшись в чужой номер – первым делом набросился на спящего человека в кровати.

Впрочем, зато это с лихвой объясняет его имя.¹

Между тем, взгляд Лео падает на букет цветов, что стоит на тумбе по другую сторону кровати. Его брови сходятся к переносице и он недовольно восклицает, будто отчитывая нерадивого ученика:

– Лилии? У Носферату на них аллергия – он весь чешется и очень страдает!

От подобной наглости в контексте сложившийся ситуации я вскидываю брови, но мои глаза тут же сужаются в две щелки:

– Ну извини, что не подготовилась к визиту твоего бешеного кота. Может, стоит лучше следить за своей скотиной?! – я взмахиваю пораненной рукой перед его лицом, еще раз привлекая внимание к своим царапинам – в отличии от вас обоих, я не залезала в чужие номера, а просто спала!

Лео вновь глядит на мои царапины, с неохотой оторвав недовольный взгляд от лилий:

– Это все от лилий! – заявляет он таким тоном, будто я сама виновата в произошедшем – он от них дуреет. Не было бы лилий, этого бы не случилось.

– Это бы не случилось, если бы твой кот не шлялся по моему номеру, а значит, если бы ты просто за ним следил! Какого черта я вообще должна страдать из-за таких любителей, как ты? Выметайся отсюда и забирай с собой своего чертового кота!

Лео недовольно сжимает губы, но тут же закатывает глаза и, не обращая никакого внимания на мое раздражение, падает на колени. Он принимается заглядывать под кровать.

– Что ты делаешь?

– Ищу Носферату – заявляет он – сама же сказала, что я могу его забрать. Или хочешь проснуться с новой порцией меток?

Я лишь фыркаю, поняв, что такого как он не переболтать, даже если он не прав. Я ему слово – он мне два. Он не уследил за котом, тот забрался в мой номер, поцарапал меня, следом сюда же через балкон вломился он – и в итоге виновата я, потому что у меня на тумбе стояли лилии!

Уму непостижимо!

Этому парню надо в политики. Там все работает примерно так же. Он там далеко пойдет со своим талантом.

– Кис-кис-кис – заулюкал Лео – Носферату, кис-кис, иди к папе.

Я закатываю глаза и достаю аптечку. Кладу ее на кровать, вынимаю оттуда ватный диск и йод, после чего принимаюсь обрабатывать раны. Краем глаза недовольно наблюдаю за передвижениями парня. Тот поочередно заглядывает с обоих сторон кровати, потом за шторы, решив, видимо, обшарить под этим предлогом весь мой номер.

Надо глаз да глаз за ним.

Что, если это такая схема? Запустить кота, чтобы под прикрытием «его поисков» обчистить чужой номер? Я бы даже решила, что никакого кота и в помине нет, если бы не свежие царапины, которые теперь щипали из-за обработки.

Но не успеваю я приложить смоченный диск к последней царапине, как из-за под столика выскакивает нечто и несется прямо на меня. Я взвизгиваю, и этот резкий звук, видимо, отпугивает существо. Оно подпрыгивает и принимается теперь метаться по комнате, совсем как тот черт, что выскочил из табакерки.

Лео, заметив Это, тут же подбегает к существу и пытается его словить. Удается это ему не с первой, и даже не с пятой попытки – но в итоге сумасшедшее животное все же оказывается у него на руках. Видимо, учуяв запах хозяина (или так только у собак?), кот заметно успокаивается.

Парень нежно прижимает лысого безобразного кота к себе, любовно бурча под нос:

– Испугался страшной тети, малыш? Не бойся, мой хороший..

– Это я страшная?! – бросив аптечку на кровати, я подхожу к этой счастливой воссоединившейся семейке и толкаю Лео в плечо по направлению к двери (больше никаких балконов).

– Так, всё, а ну убирайтесь оба от страшной тети! – я толкаю его еще сильнее – давайте, выметайтесь!

Но не успеваю я закончить с этим (или вернее даже полноценно начать), как из коридора показывается взлохмаченный силуэт моей младшей сестры. Удивительно, как Милли от этих криков и света не проснулась еще раньше – ведь я даже в коридоре боялась вначале свет включить из-за ее чуткого сна.

Так что не удивительно, что вся эта какофония в итоге подняла ее на ноги. Такое и мертвого бы из могилы достало.

Ее светлые волосы, едва достигающие груди, забавно встали дыбом, точно одуванчик. Милли потирает сонные карие глаза (нам обоим они достались от мамы с разницей в 9 лет), чуть потягивается, опершись на косяк, и наконец смотрит на нас.

На мгновение ее рот вытягивается в удивлении, и я уже собираюсь объяснить ей, кто этот незнакомец с котом (сразу после того, как выпровожу его наконец за дверь), но происходит то, чего я никак не могла ожидать.

Удивление сменяется узнаванием, и Милли, вскинув брови, обращается непосредственно к нашему раннему гостю:

– Лео? А ты что тут делаешь?

-3-

Теперь уже изумленно открываю рот я. Перевожу взгляд с едва проснувшейся сестры на парня, что все еще упивается своим найденным кошачьим демоном, и тут же хмурюсь.

Лео не меньше двадцати пяти, а сестре только летом исполнилось шестнадцать. Откуда она может знать этого парня в принципе? Да и вообще, откуда она может хоть кого-то знать в Румынии, ведь мы только прилетели сюда пару дней назад на мой отпуск, и она не отходила от меня ни на шаг?

– Ты его знаешь? – вскидываю я брови. Пытаюсь придать голосу той материнской строгости, но все эти утренние дела с котами, рыжими парнями и сестрами слишком быстро свалились на мою голову, потому получается лишь какой-то изумленный писк.

– Да!

Милли улыбается. Наконец, заправляет светлый локон за ухо. Милли ростом пошла в отца, потому уже сейчас догнала меня. Стало быть, через пару лет я буду спрашивать у нее, как там погода, а она, как в старых анекдотах – плевать сверху вниз на мою макушку и говорить: «дождливо».

– Это брат Кэти, моей подруги, помнишь ее?

Из подруг младшей сестры я помнила только какую-то девочку в брекетах, с которой они дружили еще в младшей школе. А потом я выпустилась, потом высшее, работа. Строго говоря, Милли могла и знакомить меня даже с Кэти, но я бы этого не вспомнила.

Но сестра не замечает моего замешательства. Зато Лео, наконец, поднимает на нее голову и широко улыбается:

– О, Милли!

Тут его глаза перебегают на меня и он словно что-то понимает:

– Так это ты ее сестра?

Видимо, Лео более хороший брат и знает о друзьях своей младшей сестры намного больше моего.

– А почему ты в полотенце? – скептично изгибает бровь Милли, после чего глядит на царапины, которые я обработала, но не успела заклеить – и что с твоей рукой?

* * *

Нам всем требуется какое-то время, чтобы разобраться с ситуацией. Но она, что не скажи, становится намного проще, когда все-таки оказывается очевидным, что Лео не тайный злоумышленник или извращенец. А действительно всего лишь безобидный дурачок, который не уследил за котом.

По крайней мере, когда Милли выдает почти всю его биографию от начала их дружбы с Кэти, я уже не так скептично к нему настроена. Да, сбежал кот, с кем не бывает. По крайней мере это самая невинная версия из всех, которые были в моей голове касательно этого утреннего инцидента.

Чтобы как-то загладить свою вину касательно того, что он по незнанию все же ворвался в наш номер через балкон и перепугал меня (а так же за пакости Носферату) – Лео предлагает всем нам отзавтракать за его счет. Учитывая, что это путешествие целиком оплачиваю нам я – я решаю, что это вполне приемлемая плата за утренние неудобства.

Когда нам к столу приносят различные вкусности – конфликт уже полностью исчерпан. А когда мы приступает к десерту – совершенно забыт, будто окончание дурного сна, которого вовсе и не было.

– У Лео ведь куча наград по боевым искусствам – не устает потешаться Милли, сколько пончиков ей не принеси – мне Кэти рассказывала. Правда, Лео?

Лео с деланным огорчением кивает, подыгрывая Милли.

– Представляешь, кого ты побила, Дженна? – подводит логичную черту уже в который раз сестра – рехнуться можно! Я живу с терминатором!

– Да, тратиться на охрану вам точно не надо – добродушно улыбается Лео.

Теперь, когда нет необходимости уличать его в чем-то дрянном, я замечаю, какая красивая у него улыбка. А когда он улыбается особенно широко – проступают ямочки на щеках, обрамленные веснушками. В купе с крупными кудрями они придают парню несколько неряшливый вид. Но по хорошему неряшливый.

Уютно-домашний.

– Значит, ты брат ее подруги – подытоживаю я – выходит, тоже из штатов. Какими судьбами тогда здесь?

Милли, словно и забыв об этом, тоже вскидывает брови:

– Кстати, да. Как ты в Румынии оказался? Еще и с котиком – она тянет руку к Носферату. В отличии от меня, ей он спокойно дает себя погладить и даже пару раз урчит.

Противный кот.

Думаю, наши с ним чувства взаимны – судя по сверкающим кошачьим глазам, взгляд которых я то и дело замечаю на себе.

– Собственно, из-за него и оказался – отвечает Лео.

Он с улыбкой смотрит на урчащего Носферату, словно на собственного ребенка, после чего чуть сводит брови:

– Носферату уже полгода страдает депрессией.

Прикусываю язык, чтобы не сказать чего-нибудь едкого, что неизменно просится при таком сочетании. Благо, Лео этого не замечает.

– Что с ним такое?

Милли же, кажется, с искренним участием задает этот вопрос, продолжая наглаживать лысого кота.

– Зоопсихолог говорит, это из-за того, что он потерял связь с корнями. Ему нужно побыть с семьей, но вся его родня из Румынии. Поэтому мы и приехали. Носферату происходит из древнего княжеского рода и мы собираемся их навестить.

В этот раз подавить остроту не выходит и я выдаю:

– Их фамилия случайно не Дракула?

Лео сарказма не понимает и озадаченно жмет плечами:

– Нет, а почему спрашиваешь?

– Потому что этот кот дьявол по плоти.

Парень даже не сразу находится, что ответить. Видимо, не всякий день слышит про «свою жемчужину» подобное в лоб и открыто. Даже Милли несколько теряется.

– Я понимаю, тебе от него сегодня досталось.. – озадаченно бормочет он – но скоро ты узнаешь его получше и обязательно влюбишься.

– Конечно узнает! – воодушевленно соглашается Милли – как классно, что мы оказались здесь одновременно. Втроем исследовать все будет теперь гораздо интереснее.

Я уже хочу попросить Милли, чтобы она не торопилась со своими приглашениями всяк и каждого куда только можно, но Лео опережает меня ответным вопросом:

– Исследовать? Собственно, а вы-то здесь по какому поводу?

– По ее – улыбаюсь я и киваю на сестренку. Милли тут же вновь теребит волосы, которые и так уже расчесаны, после чего возбужденно улыбается.

– Она целый год мечтала поехать на родину Дракулы – продолжаю я – она обожает истории про вампиров, и я решила, что нельзя упускать такой идеальный подарок ко дню рождению.

– Правда, был он еще летом – вкрадчиво добавляет Милли.

Но в ее глазах играют довольные огоньки, которые говорят о том, что она просто веселится, а не дуется по-настоящему.

– Да – соглашаюсь я – просто отпуск мне удалось взять только сейчас, но так даже лучше. Не придется плавиться на активном солнце.

– Так значит собираетесь в Бран, замок Дракулы? – уточняет Лео.

– Нет – отмахиваюсь я – это аттракцион для любителей. Настоящий Влад Дракула там никогда даже не жил. Я изучила его биографию и нашла кое-что поинтереснее сказок.

Рассказывая то, на что убила так много времени, я даже забываю продолжать есть:

– Юный Влад был принцем Валахии² – смелым и добрым, его все любили. Но в 16 лет его увезли в качестве заложника ко двору османского султана на четыре долгих года. Там с ним что-то произошло, какая-та темная история..

Я хмурюсь, едва подавив позыв сунуть что-нибудь в рот. О чем-то думая, я постоянно имею привычку грызть либо кончик ручки, либо карандаша. Либо чего-нибудь еще.

– И вот в 1448 году – тут же подхватывает Милли, которой я еще дома рассказала о найденных сведениях – Влад вернулся домой совершенной другим. Черным, замкнутым, страшным.

Глаза сестры горят, и она с возбуждением наблюдает, какой эффект ее слова производят на старшего брата ее подруги:

–Говорили, что от прежнего принца осталась лишь оболочка, а внутри поселилось нечто совсем иное.

– Ничего себе – только и выдыхает наш собеседник –откуда вы это знаете?

– Дженна всегда откопает что-нибудь эдакое! – с гордостью заявляет Милли и мне даже становится немного неловко.

Я ведь не затонувший корабль на дне океана нашла, и не какие-то старинные руны расшифровала, а лишь немного покопалась в истории. Потому как бы равнодушно жму плечами и объясняю:

– Люблю старые истории, я ведь художник-реставратор.

– Проделанная работа впечатляет – искренне заявляет Лео, не сводя с меня глаз – я этого не знал. Да что там – уверен, многие не знали.

Не могу понять – то ли он впрямь впечатлен, то ли пытается мне нарочно польстить. В любом случае, это всяко приятно, так что отвечаю сдержанной улыбкой.

Однако, Милли тут же как-то вяло принимается ковырять вилкой остаток своей порции, после чего кладет ее в тарелку и с некоторым огорчением заявляет:

– Да, это здорово, если бы не занимало почти все ее время.

– Милли..

– Нет, правда – возмущается она, с завидной скоростью сменив милость на гнев – мы и поехали-то только через несколько месяцев от дня рождения из-за твоей работы.

– Но приехали именно благодаря ей – резонно замечаю я – на какие, думаешь, деньги я все это оплатила? И если бы не она, я бы не смогла найти столько интересной информации. Поехали бы, как прочие, Бран смотреть. А ты же хочешь чего-то стоящего?

Мне удается найти нужные слова и сестра, немного подумав, жмет плечами:

– Мне хочется, чтобы это как-то совмещалось. Ты постоянно в работе. Не помню, когда последний раз проводили с тобой время вместе до поездки.

– Зато обещаю: на эти две недели я вся твоя, идет? –улыбаюсь и протягиваю мизинчик.

Милли скептично глядит на него, и я заверяю:

– Успею еще тебе надоесть – подумав, приходится добавить – если уж у меня не получится, то Лео точно управится.

Услышав, что Лео официально взят в наши ряды, Милли окончательно растаивает и примирительно протягивает мне свой мизинчик. Скрестив их, как в детстве, она смеется и возвращается к своей трапезе.

Лео, все это время с улыбкой наблюдая за нами, вновь обращается ко мне:

– Так и какой у вас маршрут?

– У нас – поправляет его Милли.

Пользуюсь шансом и тут же заявляю:

– Некрасиво заставлять человека нас сопровождать – умело делаю вид, что именно в этом и причина – у Лео могут быть свои планы, и мы можем лишь предложить свою компанию. А не навязываться.

Не дав сестре возразить, отвечаю уже ему:

– Сегодня мы поедем в Холодный лес, к реальному месту захоронения Влада Дракулы.

– Откуда ты знаешь, где оно?

– Оттуда же, откуда и эту небольшую историю – усмехаюсь – не забывай, с кем имеешь дело.

– С опасным человеком – смеется он и глядит на Милли – точнее, с двумя очень опасными людьми. Думаю, мне просто не оставили выбора. Не могу же я пустить вас в Холодный лес одних.

– Нет, правда – тут же отмахиваюсь я – если у тебя были свои планы, то совсем не обязательно все отменять, у нас будут и другие поездки..

– Никаких неудобств – у меня весь день свободный. К тому же, и машина арендована.

Милли улыбается, довольная своей небольшой победой.

Конечно, я не очень хотела кого-то брать с собой – все-таки это путешествие было заранее спланированно мной для нас с сестрой. Но, кажется, Лео довольно простой и добродушный. Немного веселья и шуточек в пути нам не помешает.

Словно прочтя мои мысли, парень добавляет:

–Хоть будет кому вас спасать, если окажется, что тамошние вампиры только и ждут свежатинки.

– Не забывай, что мы опаснее вампиров – улыбаюсь я.

– О, прости – он театрально прикладывает руку к сердцу – тогда я необходим там еще больше. Кто же будет защищать от вас бедное местное население? Им нужен свой герой.

Милли так звонко хохочет, что я даже не слышу звонок мобильника. Понимаю, что он звонит – только по вибрации, которая отдается через карман джинс мне в бедро. Быстро достаю его и вижу на экране имя босса.

Что ему сейчас-то надо?

Я уже хочу скинуть звонок или сделать вид, что не услышала – но в последний момент нажимаю «ответить». Шутки с боссом плохи. В Румынии «не услышу» его звонок, а вернувшись в Штаты – «не обнаружу» свою работу.

Не успеваю я прижать телефон к уху, как уже слышу его картавый, с истерическими нотками, голос:

– Ma belle amie, Дженна, умоляю, ты должна их забрать прямо сейчас!

-4-

Винсент – из тех людей, про кого говорят, что он отменный бизнесмен. Но при этом добавляют, что как человек он полное дерьмо. Впрочем, это логично – сложно преуспеть и в том и в том деле одновременно. Надо чем-то поступиться, чтобы в чем-то добиться вершины.

Мой босс (очевидно, раз он является моим боссом) поступился своим человеческим нутром. Не сказать, что он был мерзкий негодяй, но как выяснилось, вполне может позвонить в первые дни отпуска сотруднице, которая черт знает за сколько лет его впервые взяла, и сходу начать давать ей какие-то распоряжения.

Даже не уточнив, может ли она хотя бы его выслушать, не говоря об остальном.

Думаю, это уже не та черта, что выставляет его в хорошем свете.

– Винсент, подожди – прерываю его я, так как его словесный поток начинает мешаться и я не могу разобрать и слова, одни лишь визги – что случилось? Я в Румынии.

Я не говорила ему, как именно проведу отпуск – потому думаю, сейчас он уже мысленно подсчитывает незапланированные растраты за международный звонок.

Но нет – даже паузы не следует. Кажется, впервые его это не волнует, что уже само по себе странно:

– Quelle chance, картины именно в Румынии!

Я слышу хриплый вздох, которым он очевидно пытается восполнить кислород в своих легких для продолжения тирады:

– Чудесные полотна закрашены гадкой строительной краской, но мы их спасем. Ты спасешь эти chef-d’oeuvres.

Мое терпение заполняется до краев.

Как раз в этот момент я ловлю на себе озадаченный взгляд сестры. Она не знает, как зовут моего босса, но кажется все равно поняла, с кем именно я разговариваю. Ее брови медленно, но верно, начинают сходиться к переносице в хмурой гримасе.

Впервые я разделяю чувства сестры. Я не для того брала отпуск и везла ее в Румынию, чтобы и здесь бегать на побегушках у Винсента. При том, теперь даже не оплачиваемых, ведь это мой отпуск!

– Простите, но я не поеду спасать никакие шедевры – отрезаю сухо, и Милли чуть дергает уголком рта – у меня отпуск, Винсент. Решайте эти проблемы сами или я могу этим заняться после его окончания.

– XV век, двор османского султана, и там изображены люди!

Недовольство тут же сменяется профессиональным азартом:

– Но тогда в Турции был религиозный запрет на изображение людей!

– Именно! 1448 год! Уникальные образцы, но их хотят перехватить эти бандиты из Блум Галереи!

– 1448 год? Османы?

В моей голове словно щелкает.

Я забываю и про отпуск, и про недовольство, и про тот факт, что меня буквально сдергивают с места даже на расстоянии тысячи километров. Потому что теперь это уже не просто работа – теперь я уже сама в этом заинтересована.

– Скидывайте адрес, Винсент, я выезжаю!

Милли вскакивает из-за стола так резко, что едва не переворачивает остатки еды и всю посуду. Лео в последний момент успевает удержать стол на месте.

– Я даже не удивлена! – фыркает она, и хлопает ладошкой по столу.

В такие моменты я вспоминаю, что ей уже действительно шестнадцать. В остальное время, несмотря на проглядывающиеся взрослые черты ее лица, я все равно воспринимаю ее 10-летней девчонкой, с которой проводила так много времени.

До того, как поступила в университет, и до того, как перестала разбираться в ее друзьях и ее интересах.

– Милли..

Но она не дает вставить мне и слова. Даже Лео не успевает открыть рот, как она сверкает глазами и буквально выплевывает обвинения:

– Ты обещала! Только что обещала – что эти две недели мы отдыхаем! И что? Боже мой, да даже часа не прошло и ты уже куда-то едешь, как только твой начальник щелкнул пальцами! Зачем вообще тогда надо было меня сюда привозить?!

– Милли, подожди – я кладу свою ладонь на нее, и силой удерживаю на столе, не давая ей вырваться – эти картины написаны в то время и в том месте, где нечто превратило принца Влада в монстра!

-5-

Я стою возле парадного входа в отель и жду такси. Прошло уже слишком много времени с того момента, как я его вызвала – а машины даже на горизонте нет. Как глупо будет потерять такие картины из-за нерасторопных румынских таксистов!

Благо, хоть с Милли удалось все утрясти. Конечно, потребовалось объясняться перед ней все время, что я скидывала вещи в сумочку и переодевалась (Лео тактично остался ждать в холле), но в итоге сестра тоже согласилась, что такую возможность упускать нельзя. Более того, в конце концов она заявила, что даже рада этому.

Ее тяготение к вампирской теме перевесило желание отправиться со мной в Холодный Лес.

Но не перевесило желание в принципе туда поехать сегодня.

– У нас каждый день распланирован – заявила она – не могу же я просто сидеть все это время в номере! К тому же Лео сказал, что у него день свободен и есть машина. Мы поедем туда сами, а ты заберешь картины и потом присоединишься. Мы за это время как раз успеем сориентироваться на местности.

– Не уверена, что это хорошая идея – отозвалась я, быстро сцепляя волосы резинкой – все-таки Лео..

– Лео последние годы я видела чаще, чем тебя – отмахнулась сестра – он очень классный и часто делал нам с Кэти попкорн, когда я ходила к ним в гости. Это все лучше, чем в номере сидеть. Скука.

В итоге нам обоим пришлось пойти на уступку. Милли в том, чтобы отпустить меня за картинами наперекор нашему плану. А мне в том, чтобы отпустить ее в Холодный Лес с Лео. Впрочем, наверное, это было даже к лучшему – сестра и правда не обязана это время просиживать в номере.

А то такой себе подарочек получается.

В итоге пришлось признать, что утреннее нечаянное знакомство с Лео по итогу очень сильно меня выручило. Парень оказался только рад отправиться с Милли, а я пообещала присоединиться сразу же, как справляюсь с картинами.

Но вот чтобы с ними справиться – надо было сначала до них доехать раньше людей Блума, а пока это никак не вязалось с пустой дорогой.

Но вот из-за угла появляется такси и подъезжает прямо ко мне. Через приоткрытое водительское окно слышу мужской голос:

– Мисс Александра? Куда едем?

И тут я вижу женский силуэт, который вышел из магазина по ту сторону дороги. Девушка, уверено направилась прямо к нам – очевидно, именно она и заказала это такси. Я неуверенно перевела взгляд с нее на машину.

Черт, но если мне придется ждать еще дольше, картины точно уплывут у меня из рук!

Мысленно извинившись перед девушкой, я прыгаю в машину, на ходу тараторя:

– Да-да, я Александра, едем в Брашов, только скорее.

Очевидно, дама оказалась не телепатом, и мои мысленные извинения так и не достигли адресата. Потому что увидев, что я усаживаюсь в ее машину, она перешла на бег, точно какой-то спортсмен на забеге. Между нами остается каких-то пару ярдов, когда я рывком захлопываю дверцу.

– Эй – кричит она, подбегая – какого черта?! А ну вылезай!

Я истерично усмехаюсь водителю:

– Какая-та сумасшедшая! Злится, что я купила у нее перед носом последнюю блузку, езжайте быстрее!

Видимо, таксисты не особо принципиальный народ. По глазам мужчины я вижу, что он все прекрасно понял про сложившуюся ситуацию, но лишь хмыкает и вдавливает педаль газа в пол. Очевидно, ему совершенно без разницы, кто оплатит заказ, а тратить время на разборку он не горит никаким желанием.

Девушка остается позади, а я облегчено перевожу дыхание.

* * *

Зайдя в музей, я почувствовала себя крайне некомфортно. Вроде совершенно обычный – старый – музей. Но такое чувство, будто бы это какое-то строение, доживающее последние дни. Двери скрипят, штукатурка облупилась. Какие-то картины хаотично расставлены прямо на полу.

Такое чувство, будто это чья-та старая квартира, из которой собрались переезжать. Уже собрали все вещи, увезли всю мебель – и теперь осталась лишь мелочевка, которую ожидает последняя грузовая машина во дворе.

Эдакое опустевшее место.

Такое можно почувствовать, забредя в какие-нибудь заброшенные сооружения. Не из тех, где все уже мхом поросло и основание утонуло в земле, а те, которым не больше 5-10 лет, как забросили. Где еще покоятся стулья с тремя, а иногда и со всеми ножками.

Такое гнетущее мрачное опустение.

Пытаясь найти хоть кого-нибудь их людей, я в итоге пропустила того, кто был мне нужен. Его голос скрипучим карканьем раздается за моей спиной как раз тогда, когда я вглядываюсь в очередную из картин, что покоятся на полу.

Вздрагиваю и оборачиваюсь.

– О, кто это тут у нас? От господина Блума?

Передо мной стоит старик, как никто другой подходящий этому месту. Он опирается на трость, очевидно в силу возраста уже не могущий полностью доверяться своим конечностям. Его дряблое лицо покрыто бородавками, словно у ужасной няни из известного фильма про шкодливых детей. Поверх старой рубашки натянут типичный старческий вязаный жилет в каких-то пятнах.

Если бы не пара скудных седых волосин, то он, можно сказать, лысый. Ему бы отлично подошла роль какого-нибудь отвратительного лесного злодея в современных ужастиках. Эдакого каннибала или может старого психопата.

Его вид невольно вызывает во мне отвращение – хоть я и понимаю, что в старости нет ничего плохого и однажды это ждет всех нас.

Я быстро беру себя в руки, надеясь, что старик не уловил моего мимолетного замешательства.

– Я от мистера Винсента – отвечаю – меня зовут Дженна Бёрнелл.

Он равнодушно жмет плечами:

– Что ж, я предупредил обоих господ, кто первым приедет – тому и картины.

Значит, успела. Мысленно ликую, но стараюсь не подать вида и не показать свою излишнюю фанатичную заинтересованность.

– Видите ли, мисс, картины продаются срочно, поэтому и цена смешная за такую редкость.

Старик уходит и спустя пару минут из соседней комнаты приносит круглую тубу с тремя свернутыми полотнами. Разворачивает одно из них на мольберте.

Заворожено глядя, подхожу и аккуратно трогаю пальцем белый слой, закрывающий изображение от внешнего мира, подобно невесту свадебной фатой. Однако, несмотря на мои опасения – он оказывается податлив.

Озадаченно хмурюсь и гляжу на старика:

– Мне сказали, картины закрашены токсичной строительной краской, но здесь просто известь.

Неужели, увидев меня, старик решил пихнуть мне какой-то совершенно ненужный, наскоро закрашенным им самим накануне, лист? Мол, раз я девушка, то ни черта и не разберусь во всем этом? Как бы не так.

Но на его лице не пробегает и единой тени, говорящей о разоблачении:

–Увы, лишь здесь. Реставрировать другие два полотна будет крайне сложно.

Старик уходит за бумагами для оформления сделки, а я скептично смотрю на полотно. Может, попавшись, теперь те два он и даст настоящие – но что если это в самом деле окажется туфтой? Решив не накручивать себя и проверить раньше, чем поставлю подпись и отдам деньги, я быстро оглядываю комнату в поисках чего-то, что может послужить мне сподручным средством для моей непосредственной работы.

Не требуется много времени, чтобы найти кусок какой-то ткани. Подойдя к полотну, я принимаюсь осторожно стирать известь, надеясь открыть хотя бы небольшой кусочек картины, который подтвердит, что там изображено что-то, имеющее хотя бы отношение к обещанному XV веку или османам.

А не какие-нибудь персики или кривой закат над морем, выполненным любителем, которому хватило денег купить краски в магазине.

Я стараюсь работать аккуратно, но при этом торопясь – старик может вернуться в любую минуту, и до этого момента необходимо разобраться с этим полотном. И мои усилия вознаграждаются – вскоре на полотне показывается лицо.

Красивый юноша с горящими серыми глазами и утонченным носом. Портрет, прорвавшись, наконец, из-под слоя извести наружу, словно принимается гипнотизировать меня. Я не в силах оторвать от него взгляда.

Голова вдруг резко начинает пульсировать, уши закладывает, и все звуки отдаляются, начинают звучать словно из-под толщи воды. Изображение становится все более расплывчатым, становится трудно дышать и я слишком поздно понимаю, что теряю сознание..

-6-

1444 год, Османская империя.

Дворец султана в Эдирне.

Дышать все еще очень трудно. Воздуху категорически сложно поступать внутрь, потому что его что-то стопорит чуть выше талии. Втягивая воздух ртом, Лале будто физически не может протолкнуть его дальше.

– Ну же, Лале, деточка, вдохни, еще немного.. – приговаривает Шахи-хатун.

Наставница Лале выглядит чуть старше пятидесяти лет, но ее лицо уже все испещрено морщинами.

– Осталось застегнуть последнюю пуговку – увещевает она.

Лале не представляет, как можно еще вдохнуть, и, кажется, эту пуговку застегнуть уж никак не получится. Перед глазами начинает темнеть, и Лале в итоге выдыхает:

– Дорогая Шахи-хатун³, я больше не могу! Кажется, я выросла из этой одежды..

Однако, умелые руки наставницы все же успевают справиться с противной пуговкой раньше, чем юная Лале окончательно сдастся и выдохнет. Однако, женщина так же видит, что одеяние ее воспитаннице давно не в пору:

– Грудь так точно выросла.. – соглашается она.

Лале хмурится и понимает, что именно из-за этого ей теперь так тяжело дышать. Именно в груди стало мало одеяние:

– Еще и ужасно неудобная штука, эта грудь – она капризно выпячивает губу – кому она нужна?

Шахи-хатун пропускает эти речи мимо ушей, и вкрадчиво, но довольно серьезным тоном, замечает:

– Послушай, милая, тебе уже четырнадцать, нельзя больше носиться, как угорелая, со своим дружком Асланом. Ты больше не дитя, и Аслан – взрослый юноша. Знаешь, какие у них мысли в голове?

Лале беззаботно улыбается, привыкнув к постоянным подозрениям совей наставницы. Ее темные волосы опускаются чуть ниже груди, когда она перекидывает их со спины:

– Если бы юноши были так опасны, разве нам позволили бы обучаться с ними в одной школе?

Шахи-хатун хмурится еще сильнее:

– А я б и не позволяла! Ишь чего выдумал учитель ваш, моду новую привез невесть откуда! Никогда такого не было, чтобы девицы и юноши да принцы с пленными в одном классе!

Лале равнодушно дергает плечиками, обращая больше внимания на платье, ежели на слова наставницы:

– Сам султан Мурад так велел, а шехзаде⁴ Хасану нравится с нами учиться.

– Дяде твоему, султану, конечно виднее, а что до шехзаде Хасана.. – наконец, на лице Шахи-хатун проступает какая-та загадочная улыбка – я видела, он приветлив с тобой более, нежели пристало кузенам..

Лале необорачивается на Шахи-хатун и воспринимает ее слова иначе, потому лишь закатывает глаза:

– Ох, всё тебе посягательства на мою честь мерещатся – Хасан со всеми мил, не только со мной.

– Честь девичью следует беречь, да не переберечь – вкрадчиво замечает наставница – срок у нее быстро выходит.. А выбирать, кому она достанется, с умом надо. Вот Хасану так и стоило бы..

Лале изумленно оборачивается и смеется:

– Не могу поверить, что слышу от тебя такое, Шахи-хатун!

Но женщина совершенно не смущается. Напротив, вскидывает бровь и добавляет уже более уверенным, но чуть пониженным голосом, будто вещая какой-то страшный секрет:

– Уж послушай старуху, слухи ходят, что султан Мурад престол оставить хочет. Тягостна ему власть.. Хасан на престол взойдет, а ты можешь стать женой султана! Это тебе не пленный сирота Аслан..

Упоминание Аслана в подобном контексте сразу же заставляет Лале разозлиться. Она знает Аслана с детства и во всем дворце нет у нее более лучшего и надежного друга, чем он. Сверкнув глазами, она грозно топает ножкой и заявляет:

– Аслан хоть и пленный, но сын царя!

Шахи-хатун не успевает открыть рот, как Лале добавляет, сжав кулачки:

– А я, между прочим, тоже сирота! – она фыркает и нарочито резко отворачивается от Шахи-хатун, якобы для того, чтобы лучше расправить и без того идеально севшее платье – а Хасану есть из кого жену выбирать, целый гарем их у него..

– Милая..

Но Лале не собирается слушать наставницу – раздражение за Аслана все еще не может утихнуть в ее юной душе. Порывисто махнув рукой, она бросает:

– Я пойду, Шахи-хатун, сегодня нельзя опаздывать! – после чего уносится на улицу.

* * *

Внутри Лале все так бурлит, что она решает – чем поскорее поспеть до конюшни, тем лучше. Ей не хочется оставаться со своими мыслями наедине, потому она решает срезать путь через чащу сада. Но проходя мимо зарослей цветущего олеандра, что покоится на несколько шагов вправо от тропинки, Лале слышит голоса.

Голоса эти приглушенные, но явно различимые мужской и женский. Любопытство Лале берет верх – кто может в это время и в этом месте здесь находится? Она осторожно проходит вперед и, едва касаясь тоненькими бледными пальцами, отодвигает ветки, увешанные пахучими цветами.

Ей хватает и мгновения, чтобы увидеть ту целующуюся парочку, чьи приглушенные голоса она слышала парой мгновений назад. Мужчину Лале узнать никак не может, зато знает девушку – это Сафие, дочь великого визиря⁵ Халиль-паши.

Однако, этого мгновения хватает и Сафие, чтобы увидеть непрошенную свидетельницу. Громко вскрикнув, точно заприметив под ногами ядовитую змею, она заскакивает за спину своего спутника и сквозь моментально навернувшиеся слезы начинает причитать:

– Отец теперь все узнает, он сошлет меня, а с тобой что сделает..

Очевидно, мужчина был такого же мнения. Потому что мгновение он растерянно стоял, после чего с отрешенным лицом принялся обнимать и утешать свою спутницу, однако малоубедительно.

Конечно, ведь Лале любимая племянница султана, и сразу же доложит о том, что только что видела.

Так они думают. И, наверное, так Лале и сделала бы, возымей в ней вверх взглядов ее наставницы Шахи-хатун. Но девушка, чей лучший друг является пленным сыном царя, спешит прервать их стенания горячим заверением:

– Успокойтесь, пожалуйста, Сафие-хатун, я не собиралась ничего говорить вашему отцу!

– Правда? – раскрасневшиеся глаза Сафие недоверчиво поднимаются на Лале, но уже в следующее мгновение она утирает слезы и ее лицо светлеет – о, я так вам благодарна!

– Но место для встреч вы, конечно, неудачно выбрали. Ведь в следующий раз вас могу заметить и не я..

Лале задумчиво смотрит на них, после чего, озаренная догадкой, заявляет:

– Я знаю место получше, покажу вам потом! А сейчас, извините, я спешу..

Однако, несмотря на всю спешку, Лале все-таки опаздывает. И когда подбегает к конюшне – Ходжам Мустафа⁶ уже обращается к вовремя подоспевшим:

– … как вам известно, сегодня урок верховой езды состоится не на школьной площадке, а на большом ипподроме. Мы поедем туда узкой лесной тропой, так что прошу разбиться на пары и ехать строго по двое!

Однако, незамеченной племяннице султана появится не удается. К тому же, опоздавшая, она единственная оказывается не при коне.

– Лале-хатун! Смотрю, у вас были дела поважнее нашего урока!

Но Ходжам Мустафа слишком благосклонен к своей любимой ученице, потому не дожидаясь, пока Лале раскраснеется, добавляет:

– Что ж, ну из свободных коней остался теперь только Бардуш.

Собственно, езда на Бардуше само по себе уже худшее наказание за опоздание. Но выбора не остается, к тому же даже по разумениям юной Лале это вполне справедливо. Кто пришел раньше – тому и достались лучшие лошади. Да что там лошади – просто нормальные кони. Глядя же на Бардуша, у Лале складывалось всякий раз впечатление, что он является плодом незапланированной любви породистой лошади и помеси верблюда.

Но едва Лале управляется с тем, чтобы вывести Бардуша, как рядом с ними останавливается, будто в насмешку, шикарная черная лошадь. Запрокинув голову, Лале тут же узнает счастливо обладателя красавицы на этот урок.

– Аслан! – тут же теплеет девушка.

Голова ее лучшего друга, как всегда, покрыта непокорными рыжими кудрями, скрывающими половину лба. Яркие зеленые глаза горят, точно два драгоценных камня – обрамленные длинными рыжими ресницами. Веснушчатое лицо становится еще более лучезарным, когда на щеках появляются ямочки при улыбке.

Вот и сейчас, добродушно рассмеявшись, Аслан замечает:

– Ну и скакун тебе достался!

– Ну.. грива слегка ободрана..

Лале скептично смотрит на Бардуша, после чего переводит взгляд на шикарную лошадь Аслана и мрачно добавляет:

– Хотя кого я обманываю, он ужасен! Особенно рядом с твоей Гедже.

Голос Аслана становится мягче:

– Да брось, неважно какой у тебя конь, когда ты самая такая красавица!

Аслан говорит совершенно искренне, потому ему удается поднять настроение подруге. Лале тут же светлеет и, несмотря на своего сегодняшнего смешанного напарника, ее настроение все же поднимается.

– Ой, посмотри – указывает она Аслану – у Гедже подпруга совсем протерлась. Еще немного и порвется.

– И правда, как я не заметил.. Схожу за другой. Подождешь?

– Конечно!

Лале наблюдает за удаляющейся фигурой друга, верхом на черной красавице, покуда они не пропадают из вида. Для видимости она то и дело поглаживает Бардуша, дожидаясь Аслана, когда к ней подъезжает статный красавец. Он на пару лет ее старше, потому в отличии от Аслана, его мужские черты лица уже почти окончательно оформились. Яркие серые глаза выгодно оттеняются скулами, утонченный нос завершает образ.

Остановив лошадь подле Лале, он учтиво кланяется.

– Шехзаде Хасан, мое почтение – отвечает она.

– Приветствую, кузина – его изумленный взгляд скользит по Бардушу – какой конь у вас, однако..

Только ленивый не сказал еще об этом Лале, будто она сама не знает. Увидев смущение, смешанные с неким недовольством, на лице Лале –Хасан тут же меняет тему разговора:

– Я вижу, вы без пары.. смею надеяться, что вы не откажетесь ехать со мной?

Лале озадаченно жмет плечами.

Вот-вот должен появится Аслан, которому она уже пообещала свою компанию, но как бы то ни было, отказать наследному принцу она просто не имеет права:

– Да, разумеется.. это честь для меня, шехзаде.

Когда Аслан возвращается к месту встречу, то может лишь изумленно наблюдать за тем, как его лучшая подруга уезжает с шехзаде Хасаном. Обреченно вздохнув и понурив голову, он отказывается от продолжения лицезрения этой неприятной ему картины.

-7-

Благодаря тому, что Хасан и Лале выехали первыми – она добираются до места раньше всех остальных. Кажется, именно эту цель и преследовал шехзаде.

Класс она решают подождать в тени леса, возле ипподрома, чтобы не томиться под палящими лучами солнца.

Помимо лошадей, компанию им составляет любимая гончая Хасана, которую он всегда и везде берет с собой. Собака радостно прыгает и вертится под ногами своих четвероногих друзей, отчего лошади лишь недовольно фыркают, чем забавляют Лале.

Заметив ее дружелюбный настрой, гончая подбегает к девушке и тыкается своим влажным носом ей в ладони.

Видя это, Хасан вскидывает брови и удовлетворенно замечает:

–Вы ей нравитесь! А ведь она мало кого признает..

Лале сложно в это поверить, учитывая все дружелюбие собаки к ней, но она так же склонна считать, что у кузина нет никаких причин лгать ей на этот или любой другой счет. Пускай она не имеет с ним таких теплых и близких отношений, как с Асланом, но мнение о нем у нее крайне высокое.

Хасан, несмотря на свое положение, такой же добрый и открытый, как она, потому просто не может в ней вызывать каких-либо негативных чувств.

– Ты красавица – улыбается Лале, продолжая гладить собаку.

– Она мой лучший друг – заявляет Хасан – одна из немногих, кому я действительно могу доверять.

Вздохнув, он неохотно признается:

– Когда ты наследник престола, все хотят выгода от тебя. А она просто любит. Вы, наверное, уже слышали, что отец собирается передать мне престол?

Лале отстраняется от собаки и поднимает взгляд на шехзаде:

– Да, уход дяди Мурада многих огорчит – ведь он мудрый и честный правитель. Но я уверена, вы станете его достойным преемником.

– Отец настаивает, чтобы я женился и.. Лале, я уверен, что жены лучше вас мне не найти.

Нельзя сказать, что признание Хасана удивило Лале, но уж точно немало ее смутило своей неожиданностью. Она полагала, что рано или поздно, вероятнее всего, она услышит это – но никак не рассчитывала на такую скорость развития событий.

Еще утром Шахи-хатун говорила ей о Хасане, а уже спустя пару часов он сам затевает этот разговор.

Хасан берет руку Лале и прижимает ее податливую ладонь к своей груди. Она чувствует, как быстро бьется его сердце, подтверждающее, что он совершенно не кривит душой и говорит от чистого сердца:

– Вы не знаете, но вы стали главной причиной, по которой я спешу в школу. Часто я не слышу, что говорит Ходжам Мустафа на уроке, потому что любуюсь вами..

Лале молчаливо тупит глаза в пол. Ей одновременно приятно и неловко впервые слышать подобные слова от мужчины. Заметив это, Хасан поспешно добавляет:

– Понимаю, это неожиданно, и я не жду ответа сейчас.. но каким бы он по итогу ни был, и чтобы ни случалось с нами дальше – знай, Лале, ты для меня дороже всех сокровищ на свете.

* * *

Занятие длится уже почти час – время близится к полудню. Самое ужасное время дня, учитывая, что на ипподроме нет ни деревца, где можно было бы скрыться от изнуряющей жары, расточаемой палящими лучами солнца.

Волосы Лале неприятно нагревают ей шею и плечи, и лишь Ходжам Мустафа чувствует себя вполне комфортно, сидя в тени большого палантина, который держат двое его слуг.

– Что за постные лица! – неуместно жизнерадостно восклицает он – вы ученики дворцовой школы Великого султана Мурада II. Гордость и будущее блистательной Османской империи!

Заметив молчаливые укорительные взгляды учеников, добродушный Мустафа сдается и отмахивается:

– Ладно, десять минут перерыв, а потом снова на коней.

Это воодушевляет учеников намного больше его пламенных речей.

Получив небольшое перерыв, Лале тут же принимается налаживать уздечку своего скакуна. У нее это получается скверно – почти всегда ей в этом помогал Аслан. И сейчас он тоже стоит неподалеку – но, лишь кратко глянув на мучения подруги, тут же отвернулся, делая вид, что невероятно занят.

Лале сразу же понимает, на чем основано его поведение, и подойдя ближе, сокрушено говорит:

– Аслан, прости, что так вышло на конюшне. Я правда ждала тебя..

Аслан скептично поднимает свои ярко-зеленые глаза и Лале тушуется:

– Да, знаю.. но не могла же я отказать шехзаде, ты же понимаешь, есть этикет.

– Я не умею на тебя обижаться, ты ведь знаешь – заявляет он – хотя, может и следовало бы.

– Спасибо, Аслан – но Лале тут же умолкает, поняв, что друг не договорил.

– Но ответь, если бы ты не чувствовала, что должна ждать меня.. как друга. И если бы не было этикета и этих дурацких условностей – он жмет плечами, но голос его серьезен – а был бы просто я, просто Хасан и просто ты – никому и ничего не должная. Трое обычных людей. С кем бы ты тогда поехала?

– Конечно, с тобой! – не думая и мгновения, заявляет Лале – внимание наследного принца, конечно, мне приятно, и я уважаю его, но ведь мой лучший друг это ты, Аслан! Ты всегда рядом со мной в любую минуту, так было всегда.

На лице Аслана тут же появляется привычная улыбка:

– И так будет всегда, Лале-хатун! – он смеется и, неожиданно для нее самой, в порыве радости подхватывает ее за талию и закруживает вокруг себя.

Когда же, наконец, он опускает ее обратно на землю и Лале поправляет подол платья, то замечает в паре ярдах от них знакомые серые глаза. Только сейчас они, наблюдая за происходящим со стороны (и, наверняка, все услышав), словно покрылись коркой льда.

– Шехзаде.. – растерянно бормочет Лале – вы что-то желали?

– Ничего, Лале-хатун – мрачно отвечает он, будто и не было того разговора в лесу – я просто хотел спросить, не видели ли вы мою гончую.

–Я..

Но он не дает ей даже ответить:

– Но, кажется, нет, ведь вы были так заняты.

* * *

С тех пор, как Хасан молча ушел прочь, оставив Лале наедине с Асланом и ее тягостными мыслями, прошло не больше четверти часа. Однако, небо, словно по мановению волшебной палочки, успело резко потемнеть и воздух вокруг стал спертым и удушливым, как обычно бывает перед началом сильного ливня.

И все бы ничего, но с каждой минутой небо становилось все чернее, пока, наконец, его не рассекла острая полоса света.

– Гроза! – восклицает Ходжам Мустафа – все на коней, скачите в сторону леса!

Но половину из его указаний Лале угадывает лишь по смыслу, потому что раскаты грома поглощают голос учителя.

– Лале, уходим! – торопит ее Аслан, заметив, что она замешкалась –ипподром самое опасное место в грозу!

Лале знает это и без него, но как же сложно собраться, когда в мгновение око становится темно, точно ночью, начинает хлестать ливень, намека на который пару минут назад и не было в удушливой жаре.

Палило солнце, а теперь дождь буквально превратился в какую-то ливневую стену, точно Лале стоит по ту сторону водопада. И как же не вовремя он решил разразиться!

Поверхность ипподрома с завидной скоростью превратилась в скользкую жижу, которая стала для людей и лошадей ничем не лучше топи, в которой увязают конечности. И чем больше усилий делаешь, чтобы выбраться – тем прочнее оседаешь в этом влажном месиве, порожденным за считанные минуты буйством стихии.

На деле до кромки леса не больше трехсот аршин – но в подобных условий Лале показалось, что они с Асланом добирались до него целую вечность. Однако, едва они скрываются вместе с остальными учениками под густыми кронами деревьев – сердцебиение Лале начинает понемногу успокаивается.

Деревья создают иллюзию некоторой безопасности от того, от чего никому нигде нельзя спрятаться – а именно от самой природы.

Но оглядев всех учеников, Лале вдруг замирает, а ее сердце пропускает один удар. Она подбегает к учителю:

– Хасан! Где Хасан?

Ходжам Мустафа тут же беспокойно оглядывает учеников и, убедившись, что среди них и правда нет сероглазого юноши, кричит:

– Кто-то видел шехзаде?!

Ученики, точно улий пчел, тут же начинает беспокойно оглядываться, пытаясь всмотреться в темноту под очередными вспышками молний, что единственные освещают нагрянувшую тьму. Лале вокруг только и слышит один и тот же вопрос из разных уст, на который никто не может дать ответа: «Где Хасан?».

Пока не становится, наконец, очевидным – Хасана с ними нет.

Лале вспоминает последний раз, при каких обстоятельствах видела кузина, и ее осеняет:

– Ходжам Мустафа, он пошел искать свою гончую! – с жаром восклицает она, стараясь перекричать гром – не мог оставить ее одну в грозу!

В этом весь Хасан – даже о своей собаке он переживает больше, чем многие могли бы переживать о собственных родственниках. При начавшейся грозе он в первую очередь испугался за нее, а не за себя. Благородный, добрый, с чистый сердцем.

Лале просто не может стоять и ждать непонятно чего, когда Хасан где-то там, во власти стихии.

– Я иду с ним! – но не успевает сделать и шага, как Аслан крепко хватает ее за руку, никак не позволяя сорваться с места.

– Пусти!

– Сейчас ты не сможешь ему ничем помочь, никто не сможет! – пытается образумить он ее.

– Я хотя бы попытаюсь! Или предлагаешь стоять и просто ждать?!

Аслан мгновение молчит, после чего отпускает ее руку и твердо заявляет:

– Я с тобой.

Лале благодарно кивает другу, а испуганный и побледневший учитель в это время о чем-то торопливо принимается переговариваться с бостанджи⁷, сопровождавшими класс. После чего оборачивается к Лале с Асланом и говорит:

– Солдаты пойдут с вами!

Вместе с солдатами они тут же покидают сомнительно безопасную кромку леса и ныряют в непроглядную стену воды, где ничего не видно даже на расстояние собственного носа. А даже если бы ливень был не таким сильным, они бы все равно не смогли бы ничего разглядеть из-за мрака.

Не пасть духом и окончательно не испугаться Лале помогает лишь Аслан, что неотступно идет рядом и поддерживает ее своей твердой рукой. Солдаты же бредут позади, словно не защищая племянницу султана, а лишь сопровождая ее на какое-то мероприятие.

Лале не знает, сколько они безрезультатно бродят по вязкой поверхности ипподрома прежде, чем буйство природы утихает, и дождь заканчивается так же быстро, как и начался. Солнце не выглядывает, подобно необходимой этому часу яркости, но и того немного света, который проникает сквозь серое небо хватает, чтобы уже различать пространство перед собой.

Едва шурующая вода перестает закладывать уши, как Лале слышит громкий знакомый лай и спешит в его сторону. Пара шагов – и откуда-то справа едва ли ей не под ноги выскакивает гончая Хасана.

Она скалится на солдат, но тут же подбегает к Лале, которая беспокойно протягивает ей руку:

– Красавица, покажи нам, где твой хозяин! – просит она.

Собака еще пару раз жалобно воет, тыкаясь ей в руку, точно крошечный щенок, после чего все-таки бросается куда-то в последождевой туман.

Пробежав за ней, Лале самой первой видит, куда привела их собака. Лишь после эту же картину обнаруживают Аслан, а после и солдаты, от который проку меньше, чем от гончей.

– Шехзаде… – вскрикивает Лале и прижимает ладонь ко рту.

Хасан лежит на земле без признаков жизни.

Его голова безвольно откинута, руки распластаны, а серые глаза прикрыты.

Не в силах пошевелиться, Лале так и продолжает молча смотреть на кузина в то время, как Аслан и бостанджи бросаются к наследному принцу. Они тот час склоняются над ними, что-то делают, тревожно шепчась..

Проходит какое-то время прежде, чем Аслан встает, медленно подходит к ней, точно боясь спугнуть резкими движениями, и осторожно берет за плечи. Он молчит еще пару мгновений, после чего говорит едва слышно:

– Хасан погиб от удара молнии.

Лале будто не слышит его слова. Они словно идут из-под воды, и наверняка, она неверно их толкует. Ведь Хасан просто не мог погибнуть – совсем недавно он с ней разговаривал. Наверняка, его лошадь просто испугалась грома, встала на дыбы и опрокинула его. И сейчас он просто без сознания, и надо просто оказать ему необходимую помощь..

Но гончая, что бегает вокруг его тела и жалобно скулит убеждает Лале даже больше Аслана.

– Этого не может быть.. – сокрушенно говорит она, но не слышит собственных слов.

Ей не хватает сил вымолвить и звука.

Лале чувствует, как ее ноги слабеют, все вокруг плывет и уносится вдаль. Все звуки становятся еще более глухими, ее уши будто бы закладывает вода, и нечто будто бы уносит ее в пучину невидимого океана все дальше и дальше, глубже и глубже. Все перед глазами начинает плыть и последнее, что она слышит, это обрывки фраз солдат, которыми они едва слышно переговариваются между собой:

– …третий погибший сын султана..

– …проклятие… злой рок..

– …империя осталась без наследника.. без наследника, без..

-8-

Наше время.

Румыния, город Брашов.

Меня что-то сильно трясет – и открыв глаза, я уже почти знаю наверняка, что это Аслан. Я, или вернее Лале, упала в обморок, и теперь он пытается привести меня в чувства. Я настолько в этом увериваюсь, что когда распахиваю глаза и вижу перед собой старое сморщенное лицо старика – сильно удивляюсь.

На мгновение мне даже кажется, что – он, а не то, что я только что наблюдала – мне мерещится, но едва он подает голос, как я понемногу начинаю приходить в себя.

Возвращаться в свое тело.

Пару раз трясу головой, выгоняя всякий бред из головы, подобно хозяину, что гонит поганой метлой крыс из укромных уголков.

Видя это, старик как бы извиняясь объясняет:

– Милая, я не против, что ты тут прикорнула, но уже вечер..

Теперь я распахиваю глаза и уже окончательно оказываюсь в том месте, где нахожусь. Мои руки быстро находят под собой подлокотники старого кресла, куда, очевидно, я упала – так как вряд ли бы старик оказался в состоянии меня сюда перенести, сам едва опираясь на трость.

Пальцы вцепляются в обивку и я обвожу взглядом комнату музея, будто бы впервые тут оказалась, после чего вновь останавливаюсь на лице старика:

– Вечер?! – быстро поднимаюсь с кресла – я не могла столько проспать! Мне просто стало немного нехорошо и я..

Но замолкаю, заметив в единственное грязное окно, что на улице действительно смеркается. Но как? Я приехала сюда утром, не могла же я просто проспать тут все это время!

И почему, если это так, старик не разбудил меня раньше?

Что здесь происходит?

Видя мою озадаченность, пожилой мужчина жмет плечами:

– Ну у нас воздух тут такой.. кхм-кхм.. горный.

Горный..

Холодный лес!

Черт, я ведь сказала Лео с Милли, что едва разберусь с картинами и сразу же их догоню. Наверняка, они меня уже потеряли! Конечно, уже вечер, а от меня не звонка, ничего. Надеюсь, они еще не обратились в местную полицию и не написали заявление о пропажи человека.

Голова начинает разламываться от множество вопросов, что в ней пытаются отобрать друг у друга права за первенство. Но побеждает, конечно, ответственность перед сестрой и я несколько отрешенно киваю старику:

– Простите, мне нужно позвонить. Я сейчас.

– Конечно.

Удивительно, как он спокоен! Девица, приехавшая за картинами, засыпает у него на целый день, а он ведет себя так, будто это совершенно обыкновенное явление! И где люди Блума, если у нас было соревнование на скорость? Или они приезжали, пока я спала, а он их спровадил?

Черт знает что.

Я выхожу в коридорчик и набираю номер Милли.

Один гудок, второй.. Возвращается старая привычка при активных думах грызть что-нибудь, что не попади. Но поскольку ни карандаша, ни ручки под рукой нет – в ход идут ногти. Обрываю себя, лишь когда два безвозвратно изуродованы.

– Проклятье..

Между тем, на том конце телефона мне сообщают, что абонент не отвечает и я могу оставить голосовое сообщение. Чертыхаюсь, прошу Милли мне перезвонить, как только она его прослушает, и уже собираюсь набирать номер Лео.

Как вдруг понимаю, что даже не узнала его телефона.

Вот же проклятье! Я не узнала его телефона, и даже не знаю телефона подруги Милли, чтобы спросить у нее номер брата.

Я не сестра, а настоящий ночной кошмар! Кто еще отпустит младшую сестру (пусть ей и 16) с парнем, которого видит первый раз в жизни куда-то, даже не взяв номер телефона? И плевать, что Милли его хорошо знает.

Я его совсем не знаю!

Так ли это?

Я замираю. Будто бы само подсознание вдруг властной рукой смело всех со своего пути и задало мне этот вопрос.

Так ли я его не знаю?

Ведь тот парень, из прошлого – Аслан. Он был один в один, как Лео. Но как Лео мог оказаться там, в видении шестисотлетней давности? А если, разумеется, это не он, то кто тогда? Ведь даже близнецы не бывают настолько похожи!

И это точно не сон. Все происходило слишком реально. А Лале, его лучшая подруга.. она ведь была в точности как я, когда была подростком! У нее даже маленькая родинка там же, где у меня – чуть ниже ключицы..

Но если это не сон, не совпадение.. то как мы теперешние могли оказаться там, столько веков назад? И как, лишь глянув на картину, я в принципе могла увидеть прошлое, в котором она изображалась?

Это очень похоже на то, что я увидела наши прошлые жизни.. как это объяснилось бы в кино или книге из тех, что любит читать Милли. Но в реальной жизни этого совершенно не может быть, как невозможен Ад и Рай, поскольку любая жизнь – всего лишь биологический, легко и давно объяснимый процесс. Нет души, и прочей этой бредятины – есть лишь набор клеток, генов и так далее. Они превращаются в эмбрион, тот вырастает в человека. А когда биологические процессы подходят в своему логическому завершению – мы умираем, наши останки благополучно разлагаются под землей (или сжигаются при помощи кремации) и на том все кончается.

Ничего иного.

Простая биология за шестой класс.

Но почему тогда она не объясняет мне, что это только что было?

Я на ватных ногах возвращаюсь обратно в комнату, и тут же ловлю на себя взгляд старика. В его глазах мелькают хитрые, заговорщицкие огоньки, будто бы он знает что-то, о чем сильно хочет мне рассказать.

Но в итоге лишь спрашивает:

– Все в порядке?

Я вспоминаю, зачем отходила, и быстро сунув телефон в карман, бормочу что-то несвязное. Мой взгляд вновь падает на картину и ту ее часть, которую я успела освободить от извести.

Этот юноша, что на ней изображен – в том видении его звали Хасаном и он сын султана. Вернее, был им. Его убила молния.

Я хмурюсь:

– Откуда у вас эти картины?

– О, один прекрасный молодой человек передал их музею из своей частной коллекции. Знаете, это удивительно.. музей существует здесь многие годы, но теперь власти решили забрать здание. Дали нам право выкупа, но средств у музея нет, не на что выкупать..

Значит, они переезжают. Точнее, их вынуждают. Тогда это объясняет видок музея.

– ..а тут появляется этот чудесный юноша, словно добрый ангел – уголки губ старика трогает улыбка – говорит, финансами помочь не могу, но вот вам картины, продайте, и деньги ваши. Да, мол, они испорчены, но покупатели все равно найдутся. Ведь писать людей при дворе султана означало верную смерть. Кем бы ни был автор этих картин, он ходил по лезвию ножа и, кажется, стал единственным таким смельчаков за несколько веков.

И кажется, написал эту картину до тех событий, что я увидела, потому что для изображения этого юноши, как минимум, нужно было его присутствие в мире живых.

Но что-то в рассказе старика явно не вяжется.

Не говоря уже о его странно-спокойной реакции на все происходящее, не клеится множество очевидного. Надо же, именно в час нужды, точно по Библии, в его жизни появляется спаситель с редчайшими картинами. И вместо того, чтобы продать их подороже кому-нибудь, он забесплатно на кой-то черт отдает их незнакомому старику в богом забытом месте. И этот старик, вместо того, чтобы продать их за бешеные деньги и обогатиться до конца жизни, предлагает такую редкость за сущие копейки американским владельцам галерей?!

– Почему вы решили искать покупателя именно в США? – щурюсь я – на другом конце света?

– Это тоже он посоветовал – невозмутимо объясняет старик – вот, говорит, галереи, которые не постоят за ценой.. И правда, господа Блум и Винсент даже не торговались.

Конечно, потому что ты сам назначил копеечную цену, объяснив это срочностью. Когда дают задаром – отпадает смысл в торге.

Я смотрю на старика, но больше он ничего не говорит.

Незнакомец, притащивший картины румынскому деду и давший телефоны американских галерей, которым посоветовал их продать?

– Но имя чудесного благотворителя, конечно же – не скрывая сарказма, протягиваю я – осталось тайной?

– Разумеется – отвечает он.

Мне кажется, или на мгновение он чуть дернул уголком рта? Словно веселясь оттого, как легко меня оказалось одурачить?

Вряд ли.

Скорее всего, у меня уже шалят нервы. И если на то пошло – какая разница кто именно дал ему эти картины и номер галерей? Мое дело просто их забрать и все тут. Я не следователь, а обычный реставратор.

Вот и буду делать, что полагается по работе. Тем более, что у меня сейчас есть дела и поважнее – Милли все еще не перезванивает.

Мы завершаем сделку очень быстро, потому что, оказывается, Винсент еще с утра перевел на счет музея означенную сумму. Наверное, таким образом пытался подстраховаться на тот счет, если ребята из Блум подоспеют раньше меня.

Когда, забрав полотна, я уже разворачиваюсь, чтобы уйти, старик меня окликает:

– Дженна! Вы, конечно, слышали эти расхожие выражения – искусство творит чудеса? Или.. искусство – это машина времени..

Теперь на его губах уже точно скользит улыбка:

– Знаете, иногда они могут быть буквальнее, чем мы себе представляем.

Я оборачиваюсь обратно к нему и подозрительно уточняю, не спуская глаз:

– Что вы хотите этим сказать?

Перед глазами вновь встают образы Лале, Аслана, Хасана.. события, которые если когда-то и были, то точно родом из того времени, что уже прошло.

Но он вновь лишь невинно дергает плечами, подводя этим черту под нашим разговором, сделкой и встречей в целом:

– Просто мысли вслух.. Удачи вам, Дженна Бёрнелл.

-9-

Весь путь обратно, едва я только села в такси – я раз за разом набираю номер сестры, пока у меня в конец не разряжается телефон. И с того момента томительное ожидание становится еще более невыносимым.

Почему она не отвечает?

Уж совсем потемнело. Они давно должны были вернуться обратно. Почему не перезванивала, пока мой телефон еще был в состоянии принимать чьи-то звонки?

Гложущее ощущение внутри начинает все больше разрастаться.

Это была ошибка.

Ее нельзя было отпускать с Лео.

Перед глазами непрошено всплывают образы из различных ток-шоу про маньяков и тому подобное. О чем я вообще думала, когда отпустила ее с ним в лес? Одну? Милли права – я слишком помешана на работе. Одурманенная возможностью заполучить редкие картины, я даже толком не вдумалась, что именно разрешаю сестре.

Да, Лео брат ее хорошей подруги. Но ведь сколько уже было случаев, что убийцами оказываются именно хорошие знакомые, добрые соседи и те, на кого «и подумать было нельзя»? Один Тед Банди чего только стоит?!

Когда мое такси останавливается у отеля, я уже взведена до предела.

Никогда прежде я еще так быстро не передвигалась. Но когда я добираюсь до дверцы нашего номера и дергаю ее на себя- та не поддается. Заперта. Я открываю ее ключом, но внутри, конечно же, никого не обнаруживаю.

Все верно, они не приезжали.

Я боялась, что это они меня потеряют и поднимут на ноги копов, но теперь уже я сама лихорадочно ищу зарядку, чтобы воткнуть ее в телефон и объявить о пропаже человека. Может, даже о похищении?

Но треклятый айфон, черт бы его подрал, не включается сразу, едва получает питание. Противная красная батарейка красуется на дисплее, словно издеваясь. Пройдет не меньше десяти минут, прежде чем он включится.

Так всегда, если доводить его до полной разрядки.

Чертов металлолом!

– Черт.. черт, черт, ЧЕРТ!

Я швыряю его на кровать и подскакиваю, решив попросить телефон на ресепшене и набрать оттуда, но едва выбегаю из номера, как в холле напарываюсь на Милли и Лео.

Первое чувство – облегчение.

Второе – злость.

– Где вы были?! – накидываюсь я преимущественно на Лео, как на взрослого – вы должны были давно объявиться! Да я думала.. а вы..

Но замечаю, что мои слова будто бы совершенно до них не доходят. И тут опускаю глаза на сестру, вглядевшись внимательнее.

Светлые волосы Милли растрепаны, на ее худеньких ручках тут и здесь виднеются царапины и ссадины. Тушь, которой она уже год неизменно красится, даже если идет выбрасывать мусор, подтеками размазалась по заплаканному лицу.

– Милли! Что с тобой случилось?!

Вновь набрасываюсь на Лео, схватив его за руку, будто он собирается бежать. Но парень такой же бледный, что заставляет меня задуматься – что же такое произошло с ними обоими?

– Отвечай! – требую у него – что с ней случилось?! Где вы были?! Черт возьми, говори немедленно!

– Я.. она.. – Лео озадаченно переводит взгляд с меня на нее, словно не до конца понимая, что именно от него хотят.

– Он не причем – наконец, севшим голосом отвечает Милли и заставляет меня отпустить руку Лео, которую я уже сжала так крепко, что собственные пальцы побелели.

– Тогда кто причем?! Что случилось?! Тебя будто пожевало и выплюнуло!

– Я.. – Милли хмурится, и вновь бессильно начинает плакать – меня в лесу пытался убить вампир!

Глава 2 НОВЫЙ НАСЛЕДНИК ПРЕСТОЛА

-1-

Румыния.

Село Холодное.

Милли сидит на переднем сидении арендованной Лео машиной, и чувствует себя как никогда счастливой. Даже несмотря на то, что Дженна не смогла поехать с ними. Милли к этому привыкла, хоть это и далеко не то, чем стоило бы гордиться ее старшей сестре. Как только Дженна закончила школу – ее карьерный путь ломанулся вверх с такой скоростью, что, казалось, уже через пару лет она должна стать самой молодой миллиардершей.

Но нет, несмотря на то, что Дженна постоянно была занята и упускала из виду, казалось бы, незначительные, но важные для Милли мелочи – они не стала нобелевским лауреатом, бизнесменом или типо того. Реставратор картин – вот ее потолок, и Милли только этим утром впервые увидела хоть какой-то прок от работы Дженны. Прежде же это были лишь старые-старые и прескучные картины, которые она пыталась привести в порядок.

Милли никогда не понимала, почему Дженна всегда выбирает полотна заместа нее. Конечно, она слышала, что существуют люди (тот же Лео), которых хватает и на работу, и на семью, и на младших сестер. Но, видимо, Дженна была не из таких людей.

Может, поэтому их отношения последние годы так ухудшились. И Дженна могла сколько угодно говорить чего угодно, но Милли догадывалась, что это поездка подарок не столько ей, сколько самой Дженне. На эти две недели сестра возлагает надежды наверстать все то, что упустила за последние лет пять.

Но даже в свои 16 лет Милли понимает, что едва ли можно заставить время ужаться до таких сроков. Это просто кощунство.

– Не знаю, как на счет Дракулы – усмехается Лео, крутанув руль – но виды здесь и правда живописные, что скажешь, Милз?

Лео для Милли пример того брата/сестры, которого бы она хотела. Все время, что она знает Кэти – она знает ее брата Лео. Веселый, добродушный. Он постоянно шутит и еще ни разу она не видела его злым даже на Кэти. У Милли сложилось такое чувство, что Лео просто не умеет злиться.

Как сказала бы их набожная матушка – когда Бог создавал Лео, он забыл добавить один из необходимых ингредиентов. В его случае – способность обижаться,

(..я не умею на тебя обижаться, Лале, ты же знаешь..)

раздражаться или быть недовольным.

И вот теперь он разрешил Милли поехать на переднем сиденье, и даже ничего не сказал, когда она на полпути расстегнула ремень безопасности. Он начал жать, а за пределами города дороги все равно оказались безлюдными. Никто не остановит, не оштрафует и не спросит, по какому такому празднику пассажир сидит без обязательного ремня безопасности, что впивается его в кожи до самой кости.

– Да, может быть – жмет плечами Милли – но виды и в Америке есть. Хочу посмотреть, где похоронили Дракулу.

– Но если ты веришь в вампиров, то как можешь решить, что его похоронили?

Если бы Милли не знала Лео, то решила бы, что он говорит серьезно. На деле же он просто ее поддразнивал в своей добродушной манере. Милли не раз видела, как подобным образом он шутит со своей сестрой Кэти.

– Ведь вампиры – продолжает он – бессмертны.. ну, как принято полагать в большинстве своем. Значит, Дракула не мог умереть.

– Его могли убить – жмет плечами Милли.

– Бессмертный – напоминает он – Разве бессмертных можно убить?

В итоге Милли сдается и смеется, польщенная вниманием старшего:

– Но как-то же он умер! Иначе бы до сих пор жил в своем замке, и эти леса были бы необитаемыми, потому что он выпивал бы кровь из каждого, кто сюда забредал.

– Киношный фольклор – театрально фыркает парень – а я-то думал, ты в этой теме разбираешься поглубже. Еще скажи, что у него харизма, как у Каллена.

Милли, оскорбленная подобным сравнением (а главное тем, что именно с этого фильма и начался ее фанатизм по вампирам, которых она представляла не иначе, как совершенными красавцами, лишенными любого изъяна – кроме, разве что, того, что людей жрут), скрещивает руки на груди и показывает Лео язык.

– И совсем не по-детски!

Она хихикает и толкает его в плечо, а Лео в свою очередь делает вид, будто бы теряет управление. Они оба смеются, но Милли с досадой замечает, что общается с ней Лео, скорее как с младшей сестренкой. Хотя в свои 16 лет она мнила себя достаточно взрослой, чтобы он мог обращать на нее внимание иного рода.

Но увы.

Что ж, ладно, все равно главными в этом путешествии должны были стать руины гроба Дракулы.

Когда они добираются до ближайшего к лесу селения, Лео решает уточнить у местных, правильным ли маршрутом они едут.

– А то свернем не туда – заговорщицки замечает он – и вместо вампиров набредем на стаю каннибалов. А ведь к ним мы собирались только завтра!

Он останавливается возле небольшой толчеи местных, которые непонятно по какому поводу собрались (ритуальное жертвоприношение? – опять принялся шутить Лео), и спрашивает, не покидая машину:

– Извините, это дорога в Холодный Лес?

Окно Лео приоткрыл лишь на половину, но даже через стекло Милли становится жутковато. Трое тут же перестают разговаривать, и грузный широкоплечий мужчины медленно, точно держа за спиной кувалду, оборачивается к машине.

Милли видит, как Лео тоже напрягается, но все еще держит на своем лице приторно дружелюбную улыбку эдакого наивного студентика-туриста. Решив, что он знает, что делает – Милли напяливает на себя такую же идиотскую улыбочку.

Однако, их чары никак не сшибают с ног деревенского увальня, которому на вид не меньше пятидесяти. Он хмурится, чуть горбится и принимается яростно бормотать:

– Nu aveti ce cauta acolo! Plecati!

– Наверное, он не знает английский – оптимистично заявляет Лео ей и глядит за его плечо, на девушку.

Та не старше тридцати, хотя Милли сложно определить возраст, когда она в белом одеянии, точно пациент дурки, а растрепанные волосы торчат во все стороны.

Она решает испробовать свою удачу и, копируя Лео, с приторным радушием уточняет:

– Привет, вы говорите по-английски?

Мать всегда учила Милли с Дженной, что вежливость и учтивость творят чудеса. Но, видимо, они попали не в Лавку Чудес. Потому что, мгновение изучив ее стеклянными глазами, девица вдруг откидывает голову назад и принимается хохотать безудержным истеричным смехом.

– У нее припадок? – растерянно спрашивает она у Лео.

– Не знаю, Милз – озадаченно хмурится он, глядя на последнего из тех троих, который выглядит еще менее обещающе.

Наконец, не обратившись к нему, Лео закрывает окно и вдавливает в педаль газа:

– Ладно, уверен, это нужная дорога. А то люди тут не шибко радушные.

– Наверное, здесь каждый день их об этом спрашивают – предполагает Милли – поэтому они немного злятся.

– Наверное – без особого энтузиазма соглашается парень.

Когда они, наконец, сворачивают на заросшую дорогу в лес – у Милли напротив поднимается настроение. Странные местные жители остаются позади во всех смыслах, а она вновь приближается к долгожданной находке. Конечно, находка это то, что открыл ты сам, а не где до тебя уже побывали наиболее любопытные, но оттого интерес никак не угасает.

Лео, заметив нетерпение Милли, тоже воспрял духом и их шуточная перепалка продолжилась. Длилась она ровно до того момента, пока парень не обнаружил, что у них пробито колесо. Вернее, вначале он обнаружил, что машину кренит вправо, а уже когда остановился и вышел осмотреть ее – заметил, что пробито колесо.

– Дерьмо – хмурится он, но когда замечает, что Милли вышла из машины, тут же вскидывает брови – ты этого не слышала.

– Я не ребенок – возмущается она – знаю слова и похуже. Мне 16, а не 6.

– Да, но если твоя сестра узнает, то..

– То ничего не будет – закатывает глаза Милли и скрещивает руки на груди – потому что, чтобы Дженна хоть что-то заметила, потребуется не одно десятилетие.

Лео усмехается, а Милли оглядывается. Он все испортил. Когда она выходила из машины, то чувствовала себя одной из тех главных героинь, которые на полпути обязательно попадают в какую-то передрягу. И пока их путник пытается решить проблему и одновременно защитить их от всего злого мира – они просто украшают собой любую сцену.

Но из-за всего пары слов Лео, она себя теперь чувствовала не главной героиней, а одним из тех беспокойных маленьких детей, которые выбегают из машин, пока родители справляются с проблемами, и в рассыпную бегут кто куда, делая круг проблем еще шире.

Решив вновь вернуть себе ощущение взрослой красотки, она довольно смешной походкой от бедра подходит к Лео и, чуть прищурившись, спрашивает:

– А что пробило?

– Черт его знает – но тут он присаживается на корточки и, чуть покопавшись, протягивает ей в пальцах какой-то гвоздик – походу, вот виновник.

Он смеряет гвоздик таким презрительным взглядом, словно тот живой и нарочно навлек на них эти неприятности:

– Странная ерундовина.

Милли берет гвоздик и восхищенно крутит его в руках:

– Такой маленький.. и..

Она приглядывается, и пока Лео пытается разобраться с колесом и запаской, различает на небольшой шляпке гвоздика какой-то выгравированный рисунок.

– Лео, посмотри! Тут что-то нарисовано..

Но внимание парня уже полностью переключено на замену колеса, потому он лишь кивает и что-то бормочет невпопад.

– Похоже на дракона – продолжает вводить его в курс дела Милли.

Однако, со временем Лео даже для вида перестает бормотать что-то ответное – а если Милли и удается что-то различить, то это приглушенные ругательства всякий раз, как ключ соскальзывает с пазов. Замена определенно не удавалась – или Лео это делал впервые – потому процесс затянулся.

Вначале Милли изучала гвоздик, но когда каждая трещинка была ею рассмотрено, ей стало дико скучно.

Она делает пару кругов вокруг машины, пытается еще несколько раз вывести Лео на разговор, но в итоге ее внимание привлекает небольшой блеск в паре тройке футов. Он явно мелькает из леса, совсем недалеко от дороги.

– Я сейчас – бросает она парню, и Лео тот час отвлекается от смены колеса. Всего одна фраза смогла сделать то, чего Милли не могла добиться все это время.

– Куда?

– Вон – она неохотнопоказывает на блеск, вновь чувствуя себя ребенком – гляну, что блестит, и вернусь.

– Подожди, сейчас закончу и сходим вместе.

– Да тут рукой подать.

– Чтобы я тебя видел – предупреждает он привычным тоном брата, который она постоянно слышала от него для Кэти.

– Ладно.

Милли осторожно спускается по узкой лесной тропинке и вскоре оказывается возле предмета блеска.

–Ого!

Нагнувшись, она подбирает точно такой же гвоздик, какой послужил причиной пробитого колеса. И на нем точно такой же рисунок, очень походящий на дракона.

Милли, которая более остальных верит во всякое сверхъестественное, тут же состраивает (почище писателя) себе в голове различные байки, которые могли бы объяснить нахождение двух странных старых гвоздей в такой близости друг от друга.

– Еще и в Холодном Лесу – завороженно шепчет она сама себе – что, если это совсем близко от захоронения Влада Дракулы?

Милли быстренько оборачивается на Лео, который вновь погрузился на дороге в работу, не высматривая ее каждую секунду. Впереди блеснуло что-то еще.

Впрочем, блестит все на тропинке – а очень сложно заблудиться в лесу, если не сходить с тропинки. Тем более, все это очень близко к дороге. Милли решает забрать последний третий гвоздик (она уверена, что блестит именно он) – чтобы как раз каждому (Лео, она и Дженна) досталось в качестве трофея по одному.

После чего сразу же вернется обратно в машине.

Но блеск оказывается куда дальше, чем показалось с самого начала. Плюсом ко всему, словно мало одних комаров, сверху по голове ее начинают бить ветки деревьев. Они свисают сверху, и когда Милли не успевает вовремя увернуться – как следует путаются ветвями в ее волосах, грозясь выдрать клоки побольше.

– Ай! Вот.. дерьмо! – шипит Милли.

Она так внимательно следила за ветками деревьев, что не обратила внимания на ореховые кусты, которые, воспользовавшись моментом, как следует оцарапали ее ноги.

– Чертова зелень – злится она, теперь силясь уследить сразу за деревьями и кустарниками – если бы я была бессмертной с кучей возможностей, то в жизни бы не поселилась в такой дыре, как этот гадский лес! Каким надо быть извращенцем, чтобы решить однажды, что это лучшее место для вечного проживания!

Ведь очевидно, что если здесь его когда-то похоронили, то ранее недалеко отсюда Влад Дракула и проживал.

По крайней мере, Милли хотелось в это верить. Это делало все путешествие еще более притягательным.

Ветка дерева вновь ударила Милли и она резко подняла голову, силясь увильнуть от следующей. В то время ее нога, которая должна была коснуться земли, почему-то вдруг наступила в пустоту. Милли даже не успевает понять, что происходит, как теряет равновесие и падает вниз, кубарем катясь через кусты и всякую гадость леса.

Ей кажется, что она падает, как говорит мама, в самый Ад сразу на коленки Дьявола – как вдруг ударяется головой обо что-то твердое. Это что-то одновременно и останавливает ее падение, и служит причиной дикой боли.

Милли будто огрели кастрюлями с обоих сторон одновременно.

Она прижимает ладони к вискам и стонет. В глазах темнеет, как ранее у нее бывало только, если она, долго стоя в наклон, резко разгибалась. В такие моменты Кэти смеялась и называла ее «старушкой».

Все еще сжимая голову ладонями, Милли медленно поднимает голову и открывает глаза, глядя на то, что причиной этой боли и послужило. Она видит перед собой камень. Обычный большой камень – но поражает ее совсем другое.

Трещины, которые появились на нем от удара, сложились паутинкой в причудливый рисунок. Вначале Милли не может его разобрать, все еще мучимая болью, но через пару мгновений она осознает, где видела смутно похожее.

Достав оба гвоздика, она сравнивает изображение дракона с тем, что появилось трещинами на валуне.

Боль тут же забывается.

Изображения до ужаса идентичны. Настолько, насколько при всем желании не смогла бы скопировать их даже умелая человеческая рука, имея все необходимое для этого.

Она осторожно поднимается с колен на ноги и осматривается. Через пару футов виднеется еще один такой же валун. Несмотря на то, что об него никто не ударялся и трещинами было взяться просто неоткуда – он так же обозначен характерным рисунком дракона.

Будто указатель.

Глаза Милли восторженно распахиваются в предвкушении чего-то, что еще не было ранее найдено никем. Даже Дженной.

Она, Милли Бёрнелл, станет первой, кто нашел таинственные камни и чья голова смогла породить россыпь трещин, что, подобно лику Святой Марии, сложились в рисунок как на гвозде.

Как на гвозде, который послужил причиной поломки машины..

Это уже тянет на целую историю! Перед глазами Милли тут же замелькали сладкие образы – как все каналы, все издания и журналы выстраиваются в очередь, чтобы взять у нее интервью. А она, закинув ногу на ногу, каждая из которых обута в самые дорогие туфли, лениво повторяет уже который раз, что началось все с того, как странный старинный гвоздик пробил колесо их машины..

– Я стану популярной.. – шепчет она и уверенным шагом направляется ко второму валуну.

Вглядывается в изображение – да, ей не показалось. Точно такое же.

А что, если она в итоге набредет на захоронение Влада Дракулы? А он, воскресший ее любовью, скажет, что только ее и ждал все это время, как Эдвард Каллен ждал Беллу? О, да это даже лучше славы! Он обратит ее в вампира и Милли станет жить, как те везунчики из ее любимых фильмов!

А почему нет? Если не к живым вампирам, то куда-то эти камни уж точно ведут. Она просмотрела слишком много фильмов и прочла слишком много книг, чтобы верить в случайности и совпадения, когда один и тот же рисунок столько раз встречается на гвоздях и камнях в лесу, известном своей славой.

Позабыв про здравый смысл, Милли перебегает, точно ведомая какой-то гипнотичной силой, из-под влияния которой нет возможности выбраться, от одного валуна-указателя к другому. Совсем позабыв про тропинку, дорожку или хотя бы какие-то указатели. И даже про то, что пообещала Лео не уходить далеко от дороги и, если быть откровенными, в принципе не пропадать из поля его зрения.

Наконец, миновав уже валун десятый, она продирается к следующему сквозь дикие заросли и напарывается на какую-то стену. Она вся поросла зеленью, но даже сейчас очевидно, что это творение некогда было делом рук человеческим.

Но изумляет Милли не это – а то, что на этой стене виднеется точно такой же знак.

Как на гвоздиках.

Как на валунах.

Будто с самой дороги, когда пробили колесо, они вели ее именно сюда. Точно серия различных указателей, заранее предопределив ее маршрут, прокладывали ей дорогу к этой самой стене.

Но не успевает Милли и коснуться ее, как из-за ее плеча вдруг что-то резко появляется и упирается в стену.

Большая, грязная, уродливая лапа таких размеров, каких ранее Милли не доводилось видеть даже в фантастических фильмах Стивена Спилберга.

-2-

Мех на этой лапе заскубся, а кое-где оказался слипшимся от крови. Но почему-то Милли была уверена, что кровь эта принадлежала отнюдь не той твари, что была обладателем лапы.

Милли резко оборачивается, и у нее перехватывает дыхание.

Прямо за ней, на расстоянии менее фута, стоит огромная высокая тварь. Клыкастая, за спиной которой виднеются огромные уродливые крылья, точно у летучей мыши.

Вампир.

Но совсем не такой, какими их себе представляла Милли. С таким вампиром она совсем не хотела провести жизнь, на его любовь она совсем не прельщалась – и, будучи откровенной, она была убеждена, что ему нужна совсем не любовь.

С его клыков капала свежая кровь и Милли очень надеялась, что это кровь не Лео.

Серая грубая кожа ходила ходуном на его огромных грудных костях, словно от каждого последующего вздоха вампир мог просто разорваться изнутри.

Что ж, это был бы самый лучший исход.

– А-А-А-А!

Милли кидается вперед, но чудовище без проблем откидывает ее к стене одним лишь взмахом лапы. Она ударяется головой, в глазах вновь темнеет… Но осев на землю, она чувствует, как что-то острое уперлось ей в копчик.

Камень.

Не думая, Милли нащупывает его быстрее, чем монстр замахнется вновь, и бросает острую каменюку вампиру прямо в лицо.

Вреда она ему не наносит, но отвлекает и этой секунды промедления хватает, чтобы Милли быстро юркнула ему под лапу и побежала обратно.

– А-А-А! НА ПОМОЩЬ! ЛЕО! ПОМОГИ!

Милли бежит, пытаясь кричать на каждом залпе, с помощью которого кислород поступает в ее легкие. Что-то необъяснимое в голове напоминает ей, что надо придерживаться указательных валунов, по которым она шла сюда – ибо лишь так можно найти дорогу обратно.

Вряд ли это разум. После увиденного разум покинул Милли с той скоростью, с какой ракета взмывает в воздух. Наверное, то, что руководило в тот момент Милли – было ничто иное, как инстинкты самосохранения.

Но даже это не помогает девушке.

Вампир оказывается намного быстрее и ловчее ее, потому уже через пару огромных прыжков он выскакивает вперед и пресекает ей дальнейшую дорогу.

– Я НЕ..

Милли пытается с ним поговорить, раз уж бежать не удалось, но эта тварь точно не из фильмов. Совершенно не обращая внимания на слова, монстр хватает Милли за ногу и поднимает вверх тормашками. У нее из карманов выпадывает пара конфет и мобильник. С глухим «бам» они падают на землю, и вампир между тем притягивает Милли к себе.

Она чувствует его дыхание на своей шеи когда, насладившись запахом сполна, чудовище ощеривается во вполне ясном намерении приступить к трапезе прямо сейчас.

– А-А-А-А! ПОМОГИТЕ! ПОМОГИТЕ!

Но все это тщетно.

Милли уже ощущает то смрадное зловоние из его пасти – так она близка к ней – как совсем рядом раздается противная трель выпавшего ранее мобильника.

Вампир лязгает зубами в воздухе и тот час принимается вертеть своей уродливой огромной головой, силясь найти предмет звука. Судя по утробному нарастающему рычанию – звук мобильника раздражает его чуткий слух куда сильнее криков Милли.

Наконец, он догадывается опустить голову и посмотреть прямо под свои ноги, которые каким-то чудом приземлились на пару футов правее, иначе от мобильника осталось бы лишь одно слово.

Веся вверх головой, Милли не может различить название абонента, но видит фотографию сестры. Значит, ей звонит Дженна.

Девушка ожидает, что окончательно взбесившись, вампир сейчас растопчет телефон и продолжит начатое – но почему-то он не спешит этого делать. Рычание, что только усиливалось, мгновенно обрывается в его глотке.

Все еще держа ее за ногу одной лапой, второй он нагибается и неумело подцепляет мобильник. Поворачивает его грубыми когтистыми лапами и замирает, глядя на экран, как зачарованный.

Его тупой звериный взгляд вдруг меняется, превращаясь в более человеческий.

И когда Милли уже заносит руку, чтобы в тщетной попытке как следует долбануть отвлеченного монстра по морде, вызов прекращается. Экран гаснет, изображение пропадает.

Зверь начинает вертеть телефон и так, и эдак. В череде бесплотных попыток, он его и трясет, но экран никак не загорается вновь. Тогда он бросает Милли на землю и, чуть склонив голову, вопросительно-умоляюще глядит на нее, будто бы ожидая помощи.

Милли начинает медленно перебирать руками, стараясь отползать назад. Поняв, что ему никто не поможет, он приходит в ярость и со всей силы запускает телефон в дерево. Тот разлетается тысячью осколков, будто бы попав под пресс. От него не остается даже каких-то крупных деталей вроде разломленного корпуса.

Бросив на Милли последний взгляд, он яростно рычит и с молниеносной скоростью скрывается обратно в зарослях, откуда прибежал, преследуя её.

Едва зверь скрывается в лесу, Милли, шатаясь, вскакивает на ноги и ориентируясь на валуны, со всех ног бежит обратно. Пока в какой-то момент мир перед ее глазами не начинает темнеть, и она прямо на бегу не проваливается в бесплотный омут.

-3-

Румыния, Бухарест.

Отель «Прибежище вампира».

Дослушав сумбурный бред сестры, я молча перевожу взгляд на Лео. Мы сидим в номере, и по ходу ее рассказа, который с каждой минутой становился похожим все более на истории из ее книжек, чем на реальное положение дел, я обработала ей почти все ссадины.

Увлеченная, Милли даже ни разу не пискнула и не поморщилась тому, что раны щиплет.

Теперь, кажется, я понимаю, почему Лео вначале выглядел таким потерянным. Еще бы. Непросто сказать, что твоя сестра либо чертовски непослушный подросток и тот еще фантазер, либо вконец тронувшаяся головой впечатлительная девица.

Одно другого лучше.

Я бы даже накинулась на нее с порицаниями за то, что она убежала от Лео и изодрала одежду и руки в клочья, если бы не ее состояние. Милли буквально трясло.

Мы недвусмысленно переглядываемся с Лео, что сидим на кровати по другую сторону от нее. Милли этого не замечает, так как поглощена собственными ногами. Наконец, показывает одну из ссадин на голени, более глубокую, чем прочие, и заявляет:

– Это от его когтей! Он резко схватил меня и поранил! Это от когтей вампира!

Я даже не сразу нахожусь, чтобы ответить. Лео меня сильно выручает, подав голос:

– Я.. нашел ее в овраге без сознания.

– Как ты ее нашел?

Он жмет плечами:

– Тропинка от дороги всего одна, она мне ее и показала. Я просто шел по ней, пока не уперся в овраг. Сам чуть не грохнулся вниз. Милз лежала там без сознания рядом с валуном..

Он замолкает, словно хочет сказать что-то важное, но не уверен, что должен. Я быстро соображаю, к чему он клонит:

–И ты видел там тот рисунок, про который говорит Милли?

– Нет – отвечает он – совершенно ничего.

– Я хотела показать ему! – восклицает сестра – но трещины исчезли, когда я очнулась!

– Милая – я осторожно провожу ладонью по ее спине, но сестра лишь одергивается – послушай, если бы удар и правда заставил пойти трещинами огромный старый валун – то в таком случае от твоей головы не осталось бы и песчинки, понимаешь?

– Собственно, и вампира я не видел.. – виновато, словно предавший надежды друг, продолжает Лео, не глядя на Милли – и даже следов какого-то.. лесного зверя, который бы мог напугать тебя, Милз.

– Но он там был! Я же его видела! – отчаянно вопит Милли, но тут же хватается за голову и я быстро складываю два и два.

– Говоришь, нашел ее возле валуна? – уточняю я и Лео кивает.

– Послушай, Мил – я гляжу ей в глаза – я думаю.. ты тоже его не видела. Ты просто очень впечатлительная, и ты очень хотела увидеть вампира, и тебе все это было интересно.. а когда ты ударилась о камень, в твоей голове все смешалось. Согласись, вряд ли бы ты второй раз потеряла сознание именно возле того самого валуна в овраге, куда именно и упала? Думаю, ты просто и не приходила в себя до того, как тебя нашел Лео.

Милли неуверенно жмет плечами и это дает мне надежду. Если сестра не упирается в свои россказни, значит, быть может, дело обошлось без сотрясения.

– Но гвоздики.. – бормочет она – гвоздики-то были и ты их видел, Лео?

– Я видел один гвоздик – кивает он и вновь тупит взгляд – но.. Милз, зайка, я не видел там никакого дракона. Обычный ржавый гвоздь.

– Я же тебе показывала! – но тут Милли замолкает и обвиняющим тоном, который обычно предназначался мне, добавляет – а, ну да.. ты ведь даже не смотрел. Тогда уже по уши был занят машиной.

– Милли – одергиваю я ее – не груби.

Когда, кажется, первичное возбуждение и истерика сестры уже проходит, она вдруг бьет себя по карманам и восклицает:

– Мобильник! Его нет!

– Это как раз-таки легко объяснимо – тепло улыбается ей Лео, и в этот момент я понимаю, как часто он так или иначе успокаивал свою младшую сестру Кэти – ты упала, телефон вылетел и отлетел. Не удивлюсь, если он все еще валяется где-то там в траве. Хочешь, завтра можем поехать его поискать?

– Ну уж нет – обрываю я их – больше никаких поездок по лесам. Хватит. Я куплю тебе новый мобильник.

– Точно, Ты.. – выдыхает она, будто только что поняв что-то – ему нужен был не мобильник! Он изменился, когда увидел твое фото.

– Думаешь, Дженна настолько страшная, что даже монстр ее испугался? – попытался пошутить Лео.

Но сестра даже не улыбнулась:

– Нет, он не испугался. Он.. – глядит на меня – он будто бы узнал тебя, Джен..

Если бы не куча ссадин на теле сестры, за которые мне по приезду еще влетит от матери, я бы даже рассмеялась. Быть может, мы бы все рассмеялись и на том вечер «страшных историй юного сочинителя Милли Бёрнелл» завершился бы.

– Да, солнышко – киваю – я в давних связях со всеми лесными чудищами, прости, что раньше не рассказывала. И прости за моего подопечного, что он сразу тебя не признал. Обещаю устроить ему взбучку и урезать месячную зарплату в виде 8-ми литров крови младенцев.

В обычное время Милли бы рассмеялась как сумасшедшая, до боли в животе, но сейчас лишь как-то натянуто улыбнулась и вновь поникла:

– Я не знаю.. это правда выглядело очень реально.

Очень реально выглядело то, что реальностью быть никак не могло.

На ум тут же пришла картина, которая будто бы показала мне часть событий давнего прошлого, но я тут же отбросила эту ерунду прочь. Одного впечатлительного ребенка на день достаточно.

Демонстративно глянув на часы, которые за всей этой суетой уже давно перешли за полночь, я хлопаю по коленям и поднимаюсь:

– Так, ладно, нам всем нужен отдых. Как на счет того, чтобы лечь спать, а на завтрак заказать двойную порцию десерта?

Предложение это преимущественно предназначалось для Милли, но она отнеслась к нему как-то равнодушно. Дернув плечами, сестренка понуро кивает Лео и уходит в свою комнату. Свет включается на пару минут, пока она укладывается, и тут же гаснет.

Лео дожидается, пока все звуки в ее комнате стихнут, после чего заговорщицки подмигивает мне и кивает на балкон:

– Мне все еще нельзя пользоваться этим входом или сегодня исключение? Я ведь настоящий герой, вырвал Милз из рук древнего монстра и даже притащил обратно почти невредимой.

Я устало улыбаюсь и киваю:

– Балкон в вашем распоряжении, мистер – но когда он уже почти скрывается наружи, окликаю его.

–М?

– На том гвозде.. понимаю, звучит абсурдно, но там правда не было ничего изображено?

Он жмет плечами:

– Гвоздь, как гвоздь. Думаю, Милли просто сильно взбудоражилась – я видел, как она испугалась тех психов в селе. Не надо было ей давать идти в лес одной. Прости, я сдурил.

– Все нормально, это ты прости. Ты вообще не обязан был с ней туда ехать, это все я и моя работа. Выехала в отпуск с сестрой, называется. В итоге она падает где-то в оврагах леса с братом ее подруги, а я в это время отсыпаюсь в старом музее.

Лео озадаченно хмурится и я запоздало осекаюсь.

– Отсыпаешься?

– Ну да – ловко изворачиваюсь – пока этот старик читал все условия мелким шрифтом заснуть можно.

Лео смеется и, наконец, перелазит на свой балкон.

-4-

Более беспокойной ночи, чем эта, у меня уже давно не выдавалось. Вначале я никак не могла заснуть – даже когда ворочания в комнате Милли совсем прекратились, а свет в комнате Лео погас. Я это видела благодаря балкону – хотя кто знает, может он просто ушел в другую комнату своего номера. Но так или иначе, свет с комнаты, ведущей на балкон, погас примерно через четверть часа, как он ушел к себе.

Сон никак не лез в голову по нескольким причинам, но одной из них, несмотря ни на что, была не фантастическая история сестры, а чувство вины. Мне было чертовски жаль, что в самом начале я была готова обвинить (да и обвинила уж, если совсем честно) во всем Лео. Да и вообще, что задумалась о возможности подобного развития событий.

Парень, со всем своим добродушием, согласился развлечь мою сестру заместа меня. Милли в это время вела себя отвратно и сбежала от него в лес, ему пришлось ее искать, он чуть не грохнулся в овраг.. а когда они приходят, я хватаю его за руки и кричу, чтобы он немедленно объяснил, что он с ней сделал и почему она в ссадинах.

Конечно, Лео об этом не говорил и, кажется, отнесся с пониманием – но я все равно никак не могла избавиться от чувства вины перед этим парнем.. а еще чувства дежавю. Оно было мгновенное, едва уловимое.. но будто бы я уже оказывалась с ним ранее в подобной ситуации.

Только была на месте Милли.

Когда же сон, все-таки, пришел по мою душу – стало не легче. Сновидения были тревожные, несвязными, слишком резко переходили из одного в другой. Мне то и дело виделась погоня, то огромные клыки, то серая жесткая кожа. Проснувшись около трех я поняла, что кошмары основаны на рассказах сестры. Точнее на том описании монстра, которое она дала.

Вначале я об этом не подумала, но уже проваливаясь в следующий сумбурный сон этой ночи, я задалась вопросом – почему Милли описала вампира именно так? Если она хотела сочинить историю, чтобы произвести на нас впечатление, или действительно вследствие удара ей что-то примерещилось, пока она была в отключке – то образ, логично, должен был быть совсем другой. Милли представляла вампиров совсем иными – наподобие красавца Эдварда Каллена, или Бреда Пита, отыгравшего главную роль в «Дневниках Вампира». Кровососы были для сестры эдаким романтизированным вариантом плохих, но невероятно красивых парней.

С чего бы она вдруг решила так резко и кардинально сменить свое личное представление о них?

Но с другой стороны я где-то слышала, что при сильном ударе у человека могут, как бы это сказать, на мгновение сместиться «полюса», да «север с югом поменяться местами». Скорее всего, из-за падения в ее голове все смешалось и в этом сне-галлюцинации ее любимый вампир представился ей полной противоположностью всех тех качеств, которыми ранее она сама же его наделяла.

Беспокойные кошмары приводят к тому, что проснувшись в шесть утра, я решаю больше не ложиться спать. Рассветные лучи уже начинают озарять пустынные улицы Бухареста, и аккуратно сую ноги в тапки. Прикрываю дверь своей комнаты и только тогда включаю свет – не стоит будить Милли в такой ранний час. Она в принципе никогда не была жаворонком, но после вчерашних злоключений с ветками да валунами лучше бы ей как следует отоспаться, чтобы поскорее прийти в себя.

Заправляю волосы и, взяв начатое из трех обретенных полотен, выложу на балкон. Воздух прохладный, машин нет, людей нет. Совершенно никаких посторонних звуков, помимо самой природы, которая только начинает пробуждаться ото сна. Обожаю такие моменты.

Я включаю жизнерадостную мелодию на телефоне и, сделав громкость едва слышимой мне самой, кладу его на столик. Уже развернув полотно, понимаю, что мне просто нечем очищать его от извести дальше. Конечно, можно попробовать взять какую угодно тряпку, как в музее, и мусолить ею.. Но стоит ли дважды полагаться на удачу, когда на кону такие ценные экземпляры? А если обычной жесткой тряпкой я, вместе с известкой, сдеру и тонкий злой старой краски?

Боюсь, тогда я рехнусь раньше, чем меня успеет прибить Винсент.

Я смотрю на этого сероглазого юношу, чье лицо почти полностью успела освободить от извести до того, как отрубилась в музее, и удивляюсь тому, как точно переданы его черты. Наверняка, тот, кто его рисовал – был не только невиданным храбрецом (или безумцем? впрочем, не разные ли это стороны одной и то же медали?), но и настоящим гением в своей деле.

– Какие люди!

Веселый голос Лео застает меня врасплох и я вздрагиваю. Засмотревшись на портрет, я совсем не заметила, как он вышел на балкон и теперь стоит, потягиваясь. Его рыжие кудри, кажется, пришли в еще больший беспорядок, но почему-то ему это на удивление идет. Последний раз выгнув спину, точно кошка, Лео беспардонно перепрыгивает через ограждение и оказывается на моей стороне балкона.

– Как мило – усмехаюсь я – вчерашний пропуск имел лимит. Так что попрошу вернуть.

– Никак не могу.

Он смеется. Впрочем, я даже рада появлению Лео – раз с картинами все равно поработать не получится, пока не куплю необходимые инструменты (кто же знал, когда я оставляла их дома, что работа настигнет меня даже в отпуске?), будет неплохо заиметь компанию.

Тянусь к телефону, чтобы выключить музыку:

– Ты тоже ранняя пташка?

– Я скорее тот, кто живет рядом с ними – парень с весельем кивает на мой мобильник как раз в тот момент, когда я выключаю музыку.

– Не ври, я ее еле слышала.

– Но у меня очень острый слух. С Носферату и не такие навыки обретешь.

– И он все равно сбегает.

Лео со своей лукавой улыбкой беспечно жмет плечами:

– Да, и он все равно сбегает. Но последнее время будто совсем взбесился.

– Наверное из-за нового места – предполагаю я, начав сворачивать полотно, но Лео успевает обойти меня со спины и увидеть лицо Хасана.

Он чуть хмурится, и когда я уже окончательно сворачиваю картину так, что видеть ее больше невозможно, спрашивает:

– Кто это? Парень с тех картин 14-го века?

– 15-го – машинально поправляю я.

Но Лео меня будто не особо слушает. Он смотрит на свернутое полотно, но словно сквозь него. Уверена, перед глазами у него все еще запечатлен образ Хасана, портрет которого он успел увидеть.

– Такое знакомое лицо.. – заключает он в итоге озадаченно – а о нем что-то известно?

Я внимательно всматриваюсь в его зеленые глаза. Впервые они не горят озорными огоньками – кажется, Лео действительно интересно и он спрашивает совершенно серьезно. Я задумываюсь – могу ли то, что я видела, презентовать ему, как факты? Уверена ли я в подлинности и действительности того, что видела, и видела ли я это вообще?

Что, если это такая же сон-галлюцинация или типо того, как было у сестры? Что уж говорить, мы обе впечатлительные – это у нас от мамы. И пусть я не фанат вампиров, как Милли, но здорово взбудоражилась, пока ехала «отвоевывать» эти реликвии, как и сестра (по словам Лео), когда увидела тех психов в селе. Возможно, это просто была неудачная генерация известных из всех мне источников фактов, ведь я действительно всерьез занималась их изучением перед отпуском и..

– Джен? – окликает меня Лео – ты чего зависла?

–М?

–Говорю, знаешь что-нибудь об этом парне?

– Откуда?

– Не знаю, может кто продавал сказал. Как-то же эти картины ведь оказались в музее.

– Их им отдали в качестве благотворительности – повторяю парню слова старика – и он ничего не знает о людях на картинах, но..

Закусив губу, думаю, как лучше рассказать об этом Лео. Учитывая его скептичную (и адекватную) реакцию на гвоздик Милли и ее рассказ, решаю, что надо будет подобрать слова помягче, чтобы он не решил, что у нас вся семейка с приветом.

Недолго думая, чуть растягивая слова, заявляю:

– Но.. сегодня ночью мне приснился сон об этом парне. Там была и я, и.. – делаю паузу – и ты.. точнее, люди очень внешне на нас похожие..

У меня уходит не больше пары минут, чтобы рассказать ему все, что я видела (или что мне примерещилось). Я замечаю на лице Лео любопытство, которое обычно бывает, когда детям рассказывают сказки. Им, безусловно, интересно послушать историю, но они никак не рассматривают ее с точки зрения подлинности.

– Интересный сон – заключает он в итоге – я даже не удивлен, что после такого насыщенного дня тебе это приснилось. Ты ведь весь день бегала за этими картинами, так что вполне..

Но говоря это, он уже достает свой мобильник и что-то там вбивает.

– Что делаешь?

– Хочу узнать, что было на самом деле.

-5-

Но спустя пару мгновений его лицо вдруг вытягивается, и знакомые морщинки вновь возвращаются на гладкий лоб:

– Хм.. год, султан Мурад II – все, как в твоем сне. У него действительно умерло три сына, и третьего звали Хасан..

(.. дженна, вы, конечно, слышали эти расхожие выражения – искусство творит чудеса? или.. искусство – это машина времени.. знаете, иногда они могут быть буквальнее, чем мы себе представляем..)

Мое сердце вопреки всем законам логики пропускает один удар.

Ладно Милли, но ведь я не ударялась головой. Хотя.. кто знает, как я оказалась в кресле? Может, потеряв сознание, я все же сначала грохнулась на пол?

Но даже если я ударилась, откуда я могла знать такие детали? Я интересовалась перед приездом всем, что связано с проживанием и захоронением Влада Дракулы – чтобы впечатлить сестру, но я совершенно ничего не читала касательно османской империи и уж точно султанов с их сыновьями.

Откуда тогда, даже при возможном ударе, в моей голове могла всплыть информация, которую я в принципе ранее туда никогда не помещала?

Но рассеивая мою начавшуюся паранойю, Лео добавляет:

– .. только вот был и еще один сын, четвертый. Именно он унаследовал престол. Его звали Мехмед.

– Мехмед? –теперь хмурюсь я, недоверчиво пытаясь заглянуть в экран его телефона – не было там никакого Мехмеда. Может, он родился позже?

– Нет, в 1430 году. На момент твоего сна ему было четырнадцать лет.

– Неизвестный наследник.. Это странно для османов. Султаны признавали всех своих сыновей независимо от того, кто их мать.

Лео поднимает голову и пристально смотрит на меня, изумленно вскинув бровь. Поняв, что я ляпнула, тут же отмахиваюсь и принимаю самое невозмутимое из своих выражений:

– Впрочем, неудивительно, что многое не совпадает. Ведь это был всего лишь сон!

– Наоборот – жмет он плечами, еще раз глянув в экран и убрав телефон в карман – я бы сказал, офигеть как многое совпадает. Лишь с Мехмедом не сошлось.. ты наверное, уже интересовалась этим раньше?

Ага, значит он думает о том же, о чем вначале подумала и я.

Решив не провоцировать еще целую кучу вопросов, ответы на которые не знаю сама, я киваю:

– Да, Милли ведь рассказывала, что я крепко занялась этим вопросом перед приездом. Дракула..

– Да, Дракула, но и османы?

– В юности Влад был взят в плен османской империей, я же говорила, забыл?

Но сказав это, я только сейчас сама вспомнила, что действительно говорила об этом.

(..юный Влад был принцем Валахии, смелым и добрым, его все любили. Но в 16 лет его увезли в качестве заложника ко двору османского султана на четыре долгих года. Там с ним что-то произошло, какая-та темная история..)

Ну конечно!

Словно груз упал с плеч.

Теперь понятно, откуда я могла все это знать и почему это могло всплыть в моей голове. Конечно, это было что-то незначительное из его биографии, что-то, о чем очень мало известно, поэтому не отложилось достаточным отпечатком в моей голове. Поэтому я сразу об этом не вспомнила – но эти сведения уже были там.

Значит, все-таки я знала что-то и раньше про османскую империю.

Это открытие поднимает настроение мне быстрее любого рассвета, кофе или пирожен. Как же это приятно – ощущать себя адекватным, психически здоровым человеком!

– А, точно – Лео смеется и шуточно бьет себя ладонью по лбу – прости, просто ты столько про него говорила, всего и не упомнишь.

– И с этим человеком Милли хотела открыть тайны Холодного Леса! – я улыбаюсь и теперь мы смеемся уже вместе.

– А самого Влада Дракулы в твоем сне не было? – спрашивает он.

Мне хочется поскорее закончить разговор обо всем этом и перейти к чему-то нормальному, потому я отмахиваюсь:

– Нет, видимо это была просто мешанина из всех источников, которые я читала. Но ни в одном из них не говорилось ничего о его жизни в плену, поэтому не удивительно, что и его самого мой мозг там не сгенерировал.

– Столько сложных слов! Мадам, моя вас не понимать!

Я шутливо толкаю его локтем в бок. Удивительно, как быстро моя настороженность к этому парню сменилась полной расположенностью. Чем дольше я с ним общаюсь, тем сильнее укрепляется впечатление, будто я его уже очень давно знаю.

Но, наверное, решающую роль тут сыграл факт их длительного знакомства с Милли и его проживание в соседнем номере, когда он вот так вот может появится на нашем балконе без всякого приглашения и развеять мои мрачные мысли.

– Что скажешь?

– М?

Видимо, я прослушала вопрос, который он мне задал. Но Лео не злится – лишь еще шире улыбается, и на щеках

(..аслан улыбнулся и на его веснушчатых щеках, как обычно, появились ямочки..)

появляются ямочки.

– Говорю, как на счет позавтракать? Людей пока не так много, да и погода отличная. Что скажешь?

– Отличная мысль. К тому же, вчера я осталась без ужина и сейчас съела бы коня!

Я думаю, стоит ли будить Милли, чтобы взять ее с собой, но будто прочтя мои мысли, Лео предлагает:

– Оставь ей записку, что мы скоро придем. Еще слишком рано, да и к тому же пусть выспится после вчерашнего. Мой отец всегда говорил, что сон лучшее лекарство от любой болезни.

Чиркнув пару слов, я оставляю клочок бумажки на своей кровати – если Милли и проснется за наше отсутствие, то здесь уж точно обнаружит записку. Быстро переодеваюсь в легкий сарафанчик, а с балкона Лео за это время слышатся какие-то причитания в чередовании с недовольным кошачьим урчанием.

Наверное, Лео пытается ему втолковать, почему лучшим решением на время его отсутствия будет запереть балкон и все окна. А Носферату, очевидно, не шибко прельщается на подобную аргументацию.

* * *

Лео, видимо, прилетел в Румынию несколько раньше нас – потому что точно знает, куда идти, и уверенно ведет меня вперед, иногда сворачивая, пока мы не проходим несколько кварталов и перед нами не виднеется уютное кафе. Оно только открылось, потому почти все столики пусты – невероятная атмосфера!

– Ты здесь всегда ешь?

– Когда позволяют финансы – уклончиво улыбается он.

И правда, несмотря на простенький внешний вид, цены в кафе оказываются совсем не такими простецкими. Очевидно, оно специально сделано в таком стиле, а не потому что на большее денег не хватило.

Хотя чему удивляться – раз оно находится в паре шагов от нашего отеля, в самом центре Бухареста?

Впрочем, в отпуске могу себе позволить, потому заказываю сытный завтрак и свежевыжатый сок. Лео берет практически то же самое, только вместо сока выбирает крепкий кофе.

Наш разговор кружится вокруг банальных тем погоды, туризма и каким-то волшебным образом опять возвращается в вампирам. Собственно, тоже нечему удивляться – ведь этот курорт и притягивает сюда именно таких любителей, как Милли.

– Есть еще какие-то злачные местечки в вашем плане? – с усмешкой спрашивает Лео – или Холодный Лес был единственным?

– Хватит с нее. Больше никаких злачных местечек – пойдем смотреть Бран и всё.

– Значит, твои профессиональные рвения иссякли?

– Моя профессия это не вампиры – но задумавшись, понимаю, как это должно быть, выглядит со стороны.

Лео знает, что мы приехали сюда, чтобы развлечь Милли «вампирами». И что, благодаря навыкам своей работы, я смогла нарыть про них то, о чем многие не знают. А после при нем мне звонит босс и я срываюсь с места за картинами только потому, что они написаны в то время и в том месте, где что-то случилось с самым известным миру вампиром Владом Дракулой.

В итоге я смеюсь и поясняю:

– Просто так совпало. Вообще реставрация картин никак не связана с какой-то конкретной темой. Это обычные старые полотна, которые нужно привести по возможности в порядок. Ценные и не очень, главное, чтобы Винсенту они примерещились таковыми. А ты-то, кстати, кем работаешь?

– Моя работа не столь увлекательна – улыбается он – организую безопасность людей и компаний. У меня свое агентство.

– Надо же, нас точно свела троих путеводная звезда – смеюсь я – Милли со своим хобби настоящий источник злоключений, а ты, оказывается, специалист по безопасности?

– Ну еще бы, так что мое тогдашнее заключение было сугубо профессиональным.

– Какое?

– О том,

(.. представляешь, кого ты побила, дженна? рехнуться можно! Я живу с терминатором!

– да, тратиться на охрану вам точно не надо..)

что в услугах охраны вы не нуждаетесь.

Лео дурачливо трогает свою скулу, на которую тогда пришелся мой удар, и мы оба смеемся, вспоминая события того сумасшедшего утра. Но нашу идиллию прерывает телефонный звонок.

Я так привыкла, что обычно суета исходит от меня, что уже тянусь к своему мобильнику, когда замечаю, что то же самое делает и Лео.

Это звонит его телефон.

Я откидываюсь на спинку стула и лениво поглощаю остатки десерта. Да уж, теперь понятно, почему Милли не нравятся мои рабочие звонки. Я даже не знаю, кто звонит Лео, но уже немножко раздражает, что этот некто помешал нашей, пусть и не шибко важной, но приятной болтовне.

– Да?

Я вижу, как почти незаметно палец Лео начинает убавлять до минимума громкость. Видимо, чтобы я не услышала говорящего по ту сторону. После чего он совершенно ненавязчиво откидывается на спинку своего стула, тем самым еще больше увеличивая дистанцию между нами.

Улыбка сходит с его лица и я начинаю подозревать, что разговор у него намечается не самый приятный, но слышать могу лишь обрывки его фраз:

– Нет.. нет, исключено.. послушай.. я говорю нет… что?.. ладно.. ладно, хорошо.. жди.

Закончив разговор, он раздраженно сует телефон обратно в карман и поднимает на меня виноватый взгляд:

– Слушай, мне нужно идти.

– Сейчас?

– Да, прости. Некрасиво вышло, сам позвал и.. Но это важная встреча.. по работе.

– Ладно – натянуто улыбаюсь – мне ли не понимать? Вчера так же сорвалась. Ты хотя бы своих сестер на меня не вешаешь.

Но Лео уже в своих мыслях и забывает даже улыбнуться там, где надо. Он еще раз кивает мне, еще раз извиняется, и быстро ретируется, оставив недопитым свой кофе.

Лишь когда он уходит, я задаюсь вопросом – а какая у него здесь может быть работа? Ладно я, реставратор, подчиненная, и здесь ни с того ни с сего босс меня попросил забрать картины. Но он, условно говоря, телохранитель. К тому же не штатный сотрудник – сам сказал, что у него свое агентство.

Что такое срочное могло американского владельца охранного агентства сдернуть с места в Румынии?

-6-

После ухода Лео я сижу еще немного, потому что отдала достаточную сумму для того, чтобы просто бросить тут остатки своей еды и фреша. Ну уж нет – если заказала, то доем до конца. К тому же, я не кривила душой, когда говорила Лео, что коня съем.

Но постепенно голод удаляется, тарелки подчистую пустеют и я аккуратно вытираю рот салфеткой.

Когда замечаю на себе чей-то пристальный взгляд.

Людей все так же в кафе еще нет.. кроме одного парня. Не могу сказать, когда точно он здесь появился. Когда мы с Лео пришли – его не было. Потом, видимо, я не обратила внимания. Но теперь он кидается в глаза, потому что находится через два столика от меня.. с одной лишь чашкой чая.

Который даже не пьет.

На вид ему не больше тридцати. На нем идеально сидит серый (явно недешевый) костюм, светлые волосы причесаны назад. На правом запястье часы, на стульчике рядом кожаный деловой портфель.

Странный выбор кафе для человека, который прибыл сюда по делам. А если он прибыл не по делам – тогда странный выбор костюма для утреннего завтрака. Но самое странное – что он пялится на меня. Еще до того, как повернуться, я заметила это боковым зрением.

Но едва поворачиваюсь – парень тут же тушуется, чересчур резко опускает голову вниз и делает вид, что пристально изучает содержимое своей полной чашки чая.

Возможно, конечно, что я ему просто понравилась и он загляделся на меня, думая, как бы познакомиться.. но почему-то мне резко становится неуютно.

К тому же, я уже доела, поэтому с радостью ретируюсь из кафе. Вспоминаю, что для работы над полотнами мне необходимы кое-какие инструменты, и достав телефон, вбиваю нужный запрос. Дойду куплю, раз уж все равно выбралась на улицу. С радостью обнаруживаю, что в квартале отсюда есть нужный магазинчик с товарами для художников, где я и найду нужные кисти для работы.

Проложив в мобильнике маршрут и стараясь верно ему следовать (что непросто с моим хроническим топографическим кретинизмом), я довольно быстро достигаю своей цели.

Подобные магазинчики для меня, равно что книжные – я могу прийти за одним, а в итоге зависнуть здесь на долгое и долгое время. Сдается мне, что следует уже начать ставить таймеры при входе в подобные заведения, чтобы не обнаружить, что в их стенах я провела целый день. Собственно, учитывая, в чьих стенах я провела весь вчерашний день – это будет не самый худший расклад.

Я хожу между стеллажей вновь одна-единственная, не считая кассира, что едва ли не спит на своем месте. Очевидно, он пришел немногим раньше меня, чтобы открыть магазин, и уж точно не подозревал, что кого-то сюда занесет раньше полудня. Впрочем, в этом есть своя прелесть раннего пробуждения – куда не пойди, почти везде окажешься единственным посетителем.

Словно в насмешку этому суждению, в следующее мгновение я слышу ненавязчивый звон колокольчика.

Такой же прозвенел, когда в магазин зашла я.

Значит, теперь я уже не единственный любитель художеств ранним утром в Румынии. Беру две кисточки и перехожу к другим стеллажам. В магазине слишком тихо, потому я четко слышу стук твердой подошвы. Возможно, небольших плоских каблучков.

И они приближаются.

Я инстинктивно оборачиваюсь как раз в тот момент, когда ко мне подходит уже знакомый парень. Тот же серый костюм, те же причесанные волосы (будто ветра для них и не существует), те же часы на запястье и тот же кожаный портфель, только теперь уже в руке, а не на стульчике в кафе.

Этот тип не похож на художника, и к тому же направляется он совсем не к товарам. Если только я за это время не успела стать собственностью магазина.

Решив, что лучшая защита – это нападение (тем более, покуда я в магазине, а не где-нибудь один на один в безлюдном переулке), я делаю шаг вперед и скрещиваю руки на груди:

– Вы следите за мной?! Кто вы? Я видела вас в кафе!

Кассир, кажется, даже подпрыгивает от столь резкого и громкого нарушения тишины. Он странно поглядывает в нашу сторону. Однако, мой собеседник, остановившись на расстоянии вытянутой руки, даже бровью не ведет.

Он чуть склоняет голову, но ни единая светлая прядь не рискует выбиться из общей картины его прически.

Выглядит неестественно.. и даже жутковато.

– Мисс Бёрнелл.. – произносит он.

Его голос приятно тянется, а не режет ухо, как обычно бывает с незнакомцами. Но несмотря на это я резко делаю шаг назад, точно от ядовитой змеи:

– Откуда вы знаете меня?

Легкая нагловатая улыбка скользит на его губах. Она будто бы говорит «о, я многое о тебе знаю, а вот ты не знаешь совершенно ничего».

– Простите, что вынужден отвлекать вас.. но я не отниму у вас много времени.

Сочетание нахальства и деланной вежливости режет глаза. Мне хочется поскорее от него избавиться потому я бросаю настолько сухо, что у него от одного этого может обветриться кожа:

– Что вам надо?

– Видите ли.. – пристально наблюдая за моей реакцией, протягивает он – вчера вы забрали кое-что раньше меня, и это очень печально.

Я даже фыркаю.

Господи, Дженна, когда ты успела стать такой подозрительной? Это всего лишь сошка Блума, которая вчера не успела вовремя. Зато я уже за эти пару секунд успела накрутить себя выше крыши.

Лишившись опасений, тут же отмахиваюсь:

– Печально это только для вас.

Вновь возвращаюсь к стеллажам, выбирая последнюю кисть. Однако, настырный парень не отстает и следует за мной, заливаясь соловьем:

– Мы можемдоговориться. Поверьте, я предложу более, чем достойную сумму, чтобы исправить это недоразумение.

– Мне это неинтересно.

Быстро сунув все выбранное под мышку, я иду к кассе.

– О, я понимаю – продолжает он – мистер Винсент.. но поверьте, сумма, которую предложу вам я, покроет и те финансы, которыми вы окажетесь обязанной перед вашим боссом, и оставит за вами еще в пять раз больше. Вы не прогадаете.

Кассир в это время отбил все мои товары и, рассчитавшись картой, и оборачиваюсь к парню:

– Послушайте.. передайте мистеру Блуму, что картины не продаются. А если вы будете продолжать меня преследовать, то я буду вынуждена обратиться в полицию – сжав губы, добавляю ледяным тоном – до свидания.

Однако, когда я выхожу из магазина и быстрым шагом направляюсь в сторону отеля, то первые минут пять все еще оглядываюсь через плечо. Парень не производит впечатления психопата, готового порвать за работу, но все-таки не хочется знать, насколько сильно разозлил его мой отказ.

Если Блум лично послал ко мне своего человека и был готов отвалить настолько больше нужного – значит, для него это важно. Может, не следовало ему грубить?

Хотя, если на то пошло – он вообще преследовал меня. А это подсудное дело. А я даже «кретин» не сказала. Просто отказала. В общем, пройдя половину пути я уже окончательно успокаиваюсь и в голове даже трижды прокручиваю наш диалог, вставив местами более грубые ответы.

Теперь, когда он не стоит напротив, мне уже кажется, что отвечала я слишком мягко, мямлила и вообще выглядела тряпочкой, именно поэтому и он докучал мне до самой кассы. Неужели я и правда произвожу впечатление человека, на которого можно надавить?

Размышляя надо всем этим я слишком поздно обращаю внимание на торопливые шаркающие шаги позади себя. Слишком поздно понимаю, что людей вокруг меня совершенно нет и что, вероятно, у раннего безлюдного утра все-таки обнаружились свои минусы.

Я резко оборачиваюсь и в паре шагов от себя вижу явного маргинала. Какая-та кепка на лысоватой голове, дешевая сигарета в зубах. На плечах вроде бы костюм – но в купе с какой-то грязной зеленой футболкой под ним смотрится это совершенно не притягательно. Будто бы мальчик надел юбку, убежденный, что теперь его никто не отличит от девчонок.

Наши глаза встречаются лишь на миг, словно у ковбоев дикого Техаса, но этого хватает, чтобы мужчина все понял.

– А ну стой!

Он времени зря не теряет. Тут же срывается с места и в пару быстрых шагов догоняет меня. Хватает за руку и, не давая вырваться, крепко сжимает запястье. Я чувствую, как саднит кожу и начинаю кричать. Свободной рукой наотмашь бью его по лицу (надеясь, что повезет, как с Лео), а коленом пытаюсь попасть в пах. Но промазываю и там, и там, и он лишь раздражено выругивается, но хватка не ослабевает.

– Отпусти! – я кричу, что есть дури, но теперь он хватает и вторую мою руку, потому повторить свое нападение у меня не получается.

Мои ноги безвольно бьют воздух, когда вдруг мои запястья освобождаются и, от неожиданности, я по инерции падаю вперед. В последний момент успеваю выставить руки, потому царапаю ладони, а не нос.

– Что тебе от нее нужно, ублюдок?! Говори!

Женский голос доносится буквально из-за моей спины, потому я резко оборачиваюсь и подскакиваю на ноги. Однако, на меня никто не смотрит. Девушка, очевидно выбежавшая откуда-то сзади на мои крики (так как я ее не видела) лихо скрутила руки маргинала и прижала его лицом к стене, словно какой-то женский Рембо.

– Что тебе было нужно?! – повторяет она и вжимает его коленом. Нападавший стонет и выпаливает:

– У нее наши картины!

Картины? Боже, опять картины! Сколько же они взаправду стоят, что из-за них такой сыр-бор американских ценителей даже в Румынии?! Они бы хоть перерыв между собой делали больше пары минут. А то один в магазине, второй по пути из магазина..

Но не успеваю я ответить и слова, как девушка, услышав его слова, поворачивается ко мне.

Мне кажется, что мы одновременно узнаем друг друга. Только вот я испытываю шок, а она, судя по исказившимся губам – ярость.

– Ты?! – она тут же отпускает руки мужчины – это ты вчера украла мое такси!

Черт, все-таки существуют тотальные неудачники и я в их числе. Какова была вероятность, что девица, которая была первой в моей жизни, у кого я в принципе перехватила такси – окажется единственной, кто на следующий день ринется спасать меня от сошки Блума?

Все-таки у судьбы отменное чувство юмора.

– У меня такси, а у него картины?! – теперь она уже нависает надо мной – да ты настоящая воровка!

Ее темные волосы, собранные в хвост, уходят за спину. Зеленые глаза горят, брови угрожающе изогнуты. Она и без того выше меня, но платформа ее ботинок делает меня перед ней ровно какой-то мелкой собачонкой.

Если бы при этом она была полной, то в знойный день я бы вполне могла без проблем укрыться в ее тени.

– Нет, ты не так поняла! – я рефлекторно выставляю руки вперед.

Вот так влипла, черт возьми!

– Картины я купила! Точнее босс мой купил.. короче, я не воровала их! Картины я купила, просто успела раньше него, вот он и злится!

(..какая-та сумасшедшая, злится что я купила у нее перед носом последнюю блузку, езжайте..)

– Ага, прямо как я из-за блузки! – фыркает девушка. Ее голос становится все более враждебным, и теперь я уже не знаю, кого мне больше опасаться – ее или мужчины, что, освободившись, озадаченно пялится на нас.

Но я не делаю и шага назад, а напротив смотрю мимо нее на того мужика:

– Да он уже второй! Их босс не успел, и теперь шлет ко мне своих шестерок в порядке очереди. Один деньги предлагал – не прокатило. Этого послал, видимо, методы повнушительнее проверить!

То, что я обращаюсь мимо нее к нападавшему – слегка озадачивает Александру (так ее назвал тогда таксист) и она перестает наступать. Пользуясь этим, я продолжаю, бросив ему уже более уверенно:

– Вы облажались, теперь это наши картины. И я уже сказала первому, что не собираюсь продавать их Блуму.

Поняв, видимо, что его миссия все равно провалена, мужчина не пытается ничего отрицать, а лишь хмурит брови:

– Какому первому? В этой стране на Блума работаю только я.

-7-

На мгновение я замолкаю, после чего презрительно фыркаю:

– Ну как же! А я тогда Святая Дева Мария!

Не знаю, откуда вдруг во мне появилось столько напора, но я чувствую что теперь готова самолично линчевать этого ублюдка. А потом вернуться в магазин и оторвать яйца тому, кто был послан перед ним. А потом позвонить Винсенту и попросить адрес Блума, чтобы раздать по заслугам и ему.

Наверное, это из-за Александры.

Как в магазине с кассиром. Пока рядом кто-то есть – я чувствую себя Терминатором. Но как только оказываюсь один на один – превращаюсь в минипута Артура, главная защита которого в уповании на то, что такую мелочь как он просто не смогут разглядеть.

Мужчина раздраженно хмурится:

– Говорю те, на старика Блума здесь работаю только я. На кой черт ему слать двоих? – он трет подбородок и недовольно скалится на Александру – а ты че шустрая такая, коп что ль?

Девушка тут же как-то тушуется, словно ее спросили о размере груди или количестве партнеров, и отмахивается:

– Нет.. я просто.. – но вновь суровеет – я просто терпеть не могу ублюдков, нападающих на слабых.

Мужик сплевывает на землю:

– Вот зря влезла. Я всего-то припугнуть хотел, работу свою сделать. Короче – теперь оборачивается опять ко мне – босс мой готов отвалить тебе кругленькую сумму за эти картины. Не знаю уж, че они ему так сдались. Винсент его на хрен послал, и короче он предлагает теперь в обход его продажу. Ну и на остатке, собсна, сама же наживешься. Всем ладно, а?

Я тру саднящие ладони, но больше всего меня беспокоит, что я не могу уловить и намека на ложь в голосе и жестикуляции этого кретина.

– Точь-в-точь тоже самое мне предлагал другой парень несколько минут назад – медленно говорю я – один в один. И ты хочешь сказать, что не знаешь его?

– Да мать твою, я те говорю, что у босса здесь только я. И то не по художествам, да пришлось вот..– фыркает он – короче, не знаю кто те че предлагал, но мы заплатим больше них всех вместе взятых.

– Картины не продаются – отрешенно бормочу.

– Ну это.. ладненько, но если вдруг извилины зашевелятся – ты звони.

Он протягивает мне визитку Блума, которая при его внешнем облике смотрится совершенно неуместно, но не дождавшись от меня никакой реакции – недовольно бормочет что-то под нос и уходит.

Но если тот парень в костюме с кожаным портфелем и правда был не от Блума, то от кого он тогда был? Кто еще мог знать про картины, если старик в музее заявил, что по настоянию дарителя позвонил лишь в две галереи – Винсента и Блума?

Как кто-то иной мог узнать о картинах, о том, кто в итоге их купил, а главное о том, где и когда окажусь я?

Из мыслей меня вырывает язвительный голос девушки:

– Да что ты, брось, не стоит благодарностей.

Я тушуюсь и тут же виновато бормочу:

– Ой, прости. То есть спасибо. То есть и прости и спасибо.

Я тру переносицу, поудобнее перебросив ремешок сумки с покупками на другое плечо:

– Прости за то, что вчера перехватила твое такси. И спасибо за то, что помогла мне с этим типом.

– Ага.

Но тон ее не смягчается, и она все так же скептично на меня глядит. Почему она вообще все еще стоит и не уходит?

– Правда, прости – вздохнув, повторяю я – если честно, я вообще впервые в жизни перехватила чье-то такси.

– А, ну это многое меняет – фыркает она – приятно быть первой. С почином тебя.

– Да нет.. я в том плане, что я так не делаю.. но эти типы хотели перехватить картины, а ты же видела.. их..

Я гляжу в ту сторону, где уже давно скрылся человек Блума.

– Смогли бы они дать ума картинам? Просто перепродали бы черт знает кому подороже. Я была обязана спасти эту редкость.

То, что среди прочих причин была и личная заинтересованность, я решила промолчать. Если скажу – вновь выставлю себя в эгоистичном свете. А так вроде даже благородный образ получился – так спешила спасти искусство, что впервые в жизни поступилась принципами и пошла на подобный поступок.

– Могла бы и объяснить –цедит она, не особо впечатлившись – я не торопилась и сама бы уступила тебе машину.

– Ну, я же не знала. А вдруг бы торопилась?

Прикусываю язык я слишком поздно. Глаза Александры вновь искрят:

– А, то есть если бы я торопилась, то твоя спешка оказывается куда важнее и можно забирать чужие машины? Твои дела важнее дел остальных?

Спорить у меня нет ни сил, ни желания. Есть проблемы поважнее девушек, которые так обозлились за такси.

– Нет.. просто я не так выразилась. Хотя, черт возьми, я выразилась именно так. Картины были очень важны. И если бы ради их получения пришлось повторить – я все бы это повторила без малейших раздумий. Но мне жаль, прости.

Ожидаю, что это взбесит ее еще больше, но губы ее наоборот чуть заметно смягчаются в саркастичной ухмылке:

– Ну теперь хотя бы честно.

С какой она планеты? Нормальные извинения, которые бы заставили оттаять любого – ее бесят, а когда я прямо говорю, что повторила бы этот поступок вновь, она успокаивается.

Неловко топчусь, после чего заявляю:

– Ладно, еще раз спасибо. Я пойду.

Она недовольно цокает:

– Далеко идешь?

– Отель «прибежище вампира», тут пару кварталов.

– Ладно, доведу тебя. А то смотрю, ты популярна. День только начался, а к тебе прицепились уже двое.

Словно объясняя свой жест, она добавляет:

–Не хочу, чтобы одна девчонка-любительница испортила криминальную статистику целому Бухаресту на год вперед. У нас мирный городок, но перекупленные картины и безлюдные улицы могут соблазнить всяких ублюдков.

Теперь уже я задаюсь тем же вопросом, что человек Блума – не коп ли она? Но она сказала ему, что нет. Однако, и то, как ловко она его скрутила, и прочее заставляет усомниться в ее словах.

Хотя, вряд ли бы она стала врать, будучи копом. С жетоном и пистолетом в руках гораздо проще решить конфликты. И законнее – никто слова не скажет.

– Спасибо – только и отвечаю я.

Выглядит ее жест, конечно, немного странно и заметно натянуто, но компаньон до отеля мне точно не помешает. Она верно подметила – утро только началось, а моя копилка неприятностей уже полна.

Первые несколько минут мы идем молча. Потом я пытаюсь завязать разговор, выходит коряво, она отвечает чопорно и неохотно. Но когда я называю ее «Александрой», она закатывает глаза:

– О нет, не Александрой. Так меня только отец называл, когда злился.

– Как тогда?

Она скептично косится на меня, и я жму плечами. Пытаюсь повторить невинную и беспечную манеру общения Лео:

– Да ладно, забудем уже это такси. Меня, кстати, Дженна зовут. И нет, моя профессия – не находить неприятности на причинное место, как могло показаться.

Не получаю ответной улыбки, но удостаиваюсь именем:

– Сандра. Так можно звать.

Потихоньку эта ледяная леди оттаивает и наш разговор начинает завязываться. Она спрашивает, откуда я и по какой причине в Румынии, и как вообще оказалась так рано шатающейся одна по улицам.

– Вот козел – с чувством заявляет она – позвать в кафе, а потом смотаться!

– Да нет, ты не так поняла..

– Да все я так поняла. Если бы не он, то ты бы одна так рано на улице не оказалась. Все мужики ублюдки.

– Лео не такой – принимаюсь оправдывать его я – на самом деле, мы мало с ним знакомы, но он очень мне помог. С сестрой, да и вообще.. Уверена, причина реально была веская. Он очень извинялся.

– О, они все извиняются. А еще заливают, что у тебя единственной глаза похожи на рубины. Но важен ведь по итогу лишь результат в действиях, а не эта пустозвонная трепотня.

Я молчу, поняв, что переубедить Сандру сейчас не выйдет, но не соглашаясь при этом с ее мнением. Если бы она просто пообщалась с Лео хотя бы минуту – поняла бы, что он адекватный классный парень, и в том, что так сложились обстоятельства виноват не больше, чем я в том, что ко мне прицепились люди Блума.

Точнее, один человек Блума, а второй черт знает кого.

Наш разговор становится все более свободным, эмоциональным и дружеским, и к тому моменту, как доходим до отеля, мы с Сандрой уже вовсю смеемся над этой комичной ситуацией с такси – совсем так же, как смеялись с Лео над недоразумением с Носферату.

Останавливаюсь возле парадного входа, уже собираясь прощаться. Как Сандра грациозно упирает руку о бедро:

– Выходит, ты туристка, а я местная и должна проявить гостеприимство.

– Ой, не хочу тебя напрягать..

– Забей – смеется она – я просто пытаюсь найти менее навязчивый предлог потусить нам вместе.

Теперь мы уже смеемся обе и она кивает:

– Приходи вечером в одно веселое место. Расслабишься да отдохнешь.

– Звучит заманчиво. Только я сестру с собой возьму, а то неловко получается – затеяла все это ради нее, а в итоге оставлю в номере скучать.

– Конечно, зови – Сандра улыбается – учитывая ее богатое воображение, мы с ней подружимся.

Немного подождав, добавляю:

– И.. Лео, скорее всего, тоже пойдет с нами, не против? Просто они с Милли большие друзья, он брат ее подруги, и уверена она все равно его пригласит.

Сандра чуть хмурится и я быстро добавляю:

– Но он классный, вот увидишь. Одно только то, чтобы ты изменила о нем мнение, стоит вашей встречи! Через пять минут общения ты сочтешь его самым забавным парнем – теперь уже я обещаю.

Сандра смеется и в итоге соглашается:

– Ладно, бери их всех. Чувствую, ночь будет жаркой.

Сандра начинает диктовать мне адрес, но телефон тупит и потому я захожу в заметки лишь с третьего раза. Не успеваю я записать и название улицы, как из отеля выходит очень эффектная женщина. Она статная и высокая, как Сандра. Яркое красное платье бросается в глаза и выгодно оттеняет ее шикарные рыжие волосы. Вырезы в нужных местах подчеркивают все достоинства ее фигуры. А недостатков она, кажется, лишена.

Серьги, что украшают ее уши, кажется стоят дороже всех тех зарплат и премий, что я получила за всю свою жизнь. А неестественная правильность всех черт лица заставляет задуматься о грамотном вмешательстве пластической хирургии.

Проходя мимо, она на мгновение останавливается и задерживается взглядом. Сандру будто не замечает, зато за меня ее зоркие серые глаза зацепляются таким любопытным взглядом, словно я диковинная зверушка, о которой она давно и много наслышана, но впервые видит воочию.

Ничего не сказав, женщина лишь слабо дергает уголком губ, смазанных ярко-красной помадой под тон платью, и проходит дальше. Садится в шикарную черную машину на заднее сиденье. Очевидно, транспорт снабжен личным водителем. Едва она закрывает дверь – машина плавно и почти бесшумно уезжает.

А мне вновь становится не по себе, как когда я в кафе увидела того странного незнакомца в сером костюме.

* * *

Когда я возвращаюсь в номер, Милли уже не спит. Более того – она заказала себе еду и теперь завтракает на балконе. Когда я сажусь напротив, она довольно урчит. Кажется, ей стало намного лучше со вчерашней ночи, хотя сложно пока говорить наверняка.

– Ты даже не удивилась, что я ушла? – шучу я.

– Если бы ты не оставила записку, я бы меньше удивилась – неожиданно заявляет она с набитым ртом.

– Почему?

–Потому что решила бы, что ты, как всегда, сорвалась по работе или чему еще. А тут Лео и кафе – это что-то новенькое. Тут я реально удивилась.

–Милли! – возмущенно фыркаю, но тут же смеюсь – с этого момента и до конца отпуска обещаю: никакой больше работы.

– О, где-то я это уже слышала.

– Но теперь точно! Как на счет какой-нибудь экскурсии?

На моих глазах лицо Милли бледнеет буквально за пару секунд. Мне даже кажется, что она сейчас грохнется без чувств. От былой улыбки не остается и следа. Видимо, все-таки она еще далеко не до конца пришла в себя.

Спустя мгновение она выдавливает из себя измученную улыбку и говорит:

– Давай сегодня без экскурсий, можем же себе позволить? Не особо хочу куда-нибудь тащиться.

Жму плечами:

– Конечно. Тем более, на вечер у нас уже есть планы. Не помешает хорошенько отдохнуть перед бессонной ночью.

– Бессонной ночью? – осторожно уточняет она.

– Ну да, я познакомилась с одной девушкой, она приглашает нас вечером в бар. Я сказала, что вас с Лео возьму с собой.

Поняв, что речь идет об обычном баре и музыке, Милли на глазах веселеет:

– Да, конечно, это будет круто. Я попробую текилу или..

– Или лимонад – перебиваю я – иначе мне придется попробовать маминых нравоучений.

– Но она же не узнает! – канючит сестра.

– Лимонад.

Она фыркает и возвращается к завтраку.

Закончив, Милли расстилается на кровати в своей комнате с телефоном, а я, имея в запасе время до самого вечера, решаю испробовать свои приобретения. С нужными кисточками работа по очистке полотна должна пойти куда быстрее.

Я избавляю от известки головной убор Хасана, и даже успеваю трижды над собой посмеяться (провалилась в прошлое за работой, ну конечно – и почему тогда сейчас эта машина времени вдруг сломалась?).

Пару раз Милли выходит поглядеть на полотно. Она спрашивает кто это и связан ли он как-то напрямую с Дракулой (ведь именно из-за этого вчера она согласилась меня пустить), но узнав, что нет, разочарованно уходит обратно, потеряв к портрету всякий интерес.

Я уже почти заканчиваю с верхней частью полотна, когда тиканье часов в комнате вновь становится каким-то знакомо-приглушенным. И даже когда я отпускаю кисточку из рук, чтобы постучать по уху, эффект продолжает накрывать меня. Цвета становятся все менее насыщенными и я с ужасом понимаю, что уже знаю, чего ожидать дальше…

-8-

1444 год, Османская империя.

Дворцовая школа.

– Лале-хатун..

Лале изумленно поднимает голову. У нее ощущение, будто бы она вынырнула из-под воды. Ходжам Мустафа озабоченно глядит на нее и она понимает, что упустила что-то очень важное.

– Так и каков ваш ответ, Лале-хатун? – повторяет учитель.

Видимо, он все еще надеется, что Лале просто задумалась, как бы лучше сформулировать ответ. Девушка сокрушенно вздыхает и признается:

– Простите.. я не услышала вопроса.

И словно подводя черту в этой унизительной ситуации – раздается смешок Нурай-хатун. Лале никогда на нее не злится, хоть подобное происходит и часто. Она знает, что Нурай делает это не из злобы – просто у нее свой взгляд на мир и вещи, и глупо обижаться или злиться на это за человека.

– Ходжам Мустафа, будьте снисходительнее – заявляет Нурай-хатун, ослепительно улыбаясь – девичий ум не столь гибок и остр, как мужской. Наше предназначение – лишь украшать мир благородных мужей, и на этих уроках в том числе.

Словно подтверждая это, Нурай-хатун, как и всегда, щеголяет своими пышными рыжими волосами, вся увешенная украшениями, словно любимая супруга падишаха.

Ходжам Мустафа смеряет ее недовольным взглядом:

– Не судите по себе, Нурай-хатун.. Мой урок окончен. Готовьтесь к следующему.

Ученики начинают вокруг собираться и уходить, и в общей движении учитель незаметно подходит к Лале и чуть склоняется, чтобы его обращение не было слышно всем прочим ушам. Его голос низкий и доверительный, и Лале ни на мгновение не сомневается в искренности того, что говорит учитель:

– Лале-хатун, не думайте, что я ничего не понимаю.. Мне тоже очень не хватает шехзаде Хасана.

Лале опускает взгляд. Разве не о Хасане она как раз и думала, когда учитель задал ей вопрос, а она не смогла на него ответить попросту оттого, что не услышала? Со смерти кузина все мысли Лале были заняты лишь им. Она ни раз задумывалась о том, виновата ли она в его смерти? Что было бы, если шехзаде не увидел их с Асланом, не принял это как личное оскорбление?

Тогда он мог бы предложить ей поискать гончую вместе. Вполне возможно, тогда она могла бы как-то повлиять на исход, уберечь его, спасти.. а может, они бы вдвоем даже смогли быстрее найти собаку еще до начала грозы?

Эти вопросы, на которые она теперь никогда не найдет ответа. А следовательно, которые будут ее нескончаемо преследовать до конца дней.

Виновна ли она в смерти Хасана?

Учитель вновь перебивает ее мысли, в которые Лале успела погрузиться в завидной скоростью:

– .. но вы знаете, как сложно было добиться, чтобы вам и Нурай-хатун позволили учиться в этой школе. Вы первые – и от вас зависит, откроется ли этот путь другим девушкам.

Ходжам Мустафа печально вздыхает:

– Пока большинство родителей против. Но скоро будет научный конкурс для молодежи. Я хочу предъявить вас там как удачный пример моей системы. Но для этого нужно собраться и много работать.

Лале заправляет прядь волос за ухо и рассеянно поправляет платье. После чего, чуть придя в себя, отвечает:

– Конечно, ходжам Мустафа. Я очень хочу учиться и постараюсь не подвести вас. Я возьмусь за учебу серьезно.

Из-за задержки Лале опаздывает на следующий урок и приходит позже остальных. Но это не так важно, потому что живопись ее любимый предмет, а молодой учитель-грек Димитрис считает ее своей самой способной ученицей. Он с пониманием отнесся к ее небольшому опозданию и заметно повеселел, когда она наконец появилась.

Потому что Лале единственная, кому приходится по душе живопись. Остальные ученики скучающе болтают, мнут кисти, и делают что угодно, но только не слушают учителя. Потому Лале единственная, с кем Димитрис действительно может позаниматься и даже наблюдать результаты ее трудов.

Урок проходит как и всегда – только сегодня Лале сама толком не понимает, что она рисует. Несмотря на обещание, только что данное ею ходжаму Мустафе, она вновь улетает мыслями к Хасану и сейчас, по большому счету, ничем не отличается от остальных учеников, которые лишь имитируют собственную увлеченность (а некоторые и этого не делают).

Однако, уже к концу урока во дворике появляются несколько слуг. Они несут чьи-то сундуки и баулы с вещами. Внимание скучающих учеников тут же обращаются к ним, как к единственно динамичному действу – а их усиленные шептания отвлекают и возвращают к реальности саму Лале.

Она провожает взглядом слуг, и замечает, что следом за ними идет Ходжам Мустафа. Но он не один – учитель ведет за собой двух мальчиков. Один, кажется, чуть старше Лале. Второй же значительно младше – вряд ли мальчишке больше семи лет. Он кажется напуганным и растерянным.

Второй же не выражает никаких эмоций, но Лале кажется, что даже отсюда чувствует исходящие от парня электрические разряды. Воздух вокруг них словно осязаемо становится более вязким и удушливым.

– Поднимайтесь наверх, там две свободные комнаты в конце коридора –бросает слугам Мустафа и следом за ним отправляет младшего мальчика. Тот сопротивляется и озирается на того, что старше – вероятнее всего, на своего брата.

Второй становится еще мрачнее, но никак не реагирует – и тогда младший, уже более усиленно подталкиваемый учителем, все же подчиняется и понуро бредет следом за слугами.

Когда ходжам Мустафа убеждается, что от младшего ждать сюрпризов не приходится, он манит за собой старшего и подводит его к классу. Шептания разом замолкают и на мгновение Лале кажется, что она просто потеряла слух.

Но голос учителя, слышимый весьма отчетливо, опровергает ее опасения:

– Дорогие студенты, принимайте нового ученика нашей школы – Влад Басараб Дракула, сын правителя Валахии.

-9-

Лале внимательно смотрит на парня.

Видеть пленных ей не в первой – а с недавних пор они начали обучаться вместе и уж тогда-то она совсем свыклась с постоянными поступлениями подростков и детей чуждых ей земель.

Но этот парень чем-то отличается от всех предыдущих, хоть Лале и не может сразу понять, чем именно.

Благородный профиль, правильные черты лица, черные, как смоль, волосы, светлая кожа и глаза цвета неба. Только сложно сказать, какого именно оттенка. Когда парень находился чуть дальше, особенно, когда его младшего брата отсылали одного со слугами – Лале казалось, что глаза пленника были темно-темно синего оттенка, как бурлящее в шторм море, либо же небо перед дождем или… грозой.

Но теперь ей кажется, что они намного светлее. Это скорее притягательный светло-голубой оттенок ясного летнего неба. Кажется, такой цвет способен сиять, подобно огням, даже в самую черную ночь. Определенно, Влад Дракула кажется очень привлекательным юношей.. вернее, казался бы.

Если бы не внушал одним своим видом Лале животный страх.

– ..вы знаете, что по традиции сыновья правителей подчиненных Османской империи территорий проводят несколько лет при дворе. Султан Мурад столь мудр и великодушен, что принимает этих юношей и позволяет им учиться наравне с детьми османов.

Пламенную речь ходжама Мустафы перебивает едва слышный голос Аслана. Он склоняется к подруге и шепчет едва разборчиво:

– Ну да, чтобы потом, когда станут царями в своих княжествах, они были верны ему, как отцу родному. Действительно мудро.

Лале не может уловить в голосе лучшего друга ни сарказма, ни восхищения. Кажется, он просто говорит это, как факт. Мол, да мудро, или мол, скоро обед. Впрочем, для язвительных речей Аслан слишком рано был пленен османами – Лале помнит его с самого своего детства, с самых ранних воспоминаний. Очевидно, раз они ровесники, Аслан появился при дворце совсем младенцем.

А при каких именно обстоятельствах Лале не имела ни малейшего представления.

– Что ж – подводит черту учитель – юный Влад присоединится к вам позже, а сейчас я должен помочь ему и его брату обустроиться.

Брату.

Лале не ошиблась. Впрочем, тут сложно было ошибиться – вместе пребывают только пленники, повязанные родственными связями. Тем более, такие маленькие, как тот мальчик.

Но почему-то при этих словах учителя Влад щерится и мрачнеет еще сильнее. Поймав его взгляд, Лале невольно вздрагивает и ощущает непреодолимое желание сгорбиться, свернуться и спрятаться от этих глаз.

Его взгляд напоминает взгляд затравленного волка: в нем смешались грусть, ненависть и боль.

– Как он смотрит – шепчет Лале Аслану, когда Влада уже уводят – аж холод пробирает.. бр-р..

Но Аслан лишь невозмутимо жмет плечами:

– Неудивительно. Его оторвали от семьи и увезли на несколько лет в страну завоевателей и врагов его родины.

Лале смотрит в спину мрачного юноши и решает, что единственное, чего ей хочется – так это никогда с ним не пересекаться наедине.

Оставшееся время урока проходит еще более сумбурно, чем его первая часть. Уже никому не до чего нет дела, и лишь Лале делает последние штрихи своей картины. После знакомства с новым пленным, она сильно удивилась, обернувшись к собственному полотну.

За мыслями о Хасане она и не заметила, как все свои мучения и размышления вылила красками на полотно. Пока что портрет шехзаде был лишь наброском – черты лица, губы, нос и рот были различимы и в них уже угадывался симпатичный сероглазый юноша, но над остальным надо было работать.

Лале решила втихомолку забрать рисунок себе, но Димитрис подкрался к ней так незаметно, что она не успела вовремя спрятать свое творение.

–О.. – только и вырывается у него прежде, чем растерянная Лале закрывает портрет ладонями.

– Лале-хатун.. – он переходит на едва уловимый шепот, склонившись к ней так же, как парой минут назад Аслан – вы.. вы пишете человека? Это.. шехзаде Хасан?

Димитрис с тревогой оборачивается и, убедившись, что никто из учеников не обратил на это внимания, нервным движением накрывает незаконченный портрет тканью.

– Ходжам Димитрис, я не хотела..

Голос Лале звучит беспокойно и повинно:

– Правда.. я сама не заметила, как он оказался на бумаге.. я думала о нем, а когда увидела.. будто не я его рисовала, а он вырвался на полотно при помощи моей руки самостоятельно..

Лале ожидает сурового наущения и даже наказания, но Димитрис, еще раз оглядевшись, на ее вещее изумление едва заметно улыбается и говорит одними губами:

– Это признак настоящего художника. Именно так пишутся великие произведения.

Однако, тут же поникает:

– Но вы знаете законы вашей страны.. и наказания за их нарушение.

Однако, мимолетная теплая улыбка Димитриса заставляет Лале догадаться:

– Вы тоже писали людей?

– Давно, у себя на родине. Но там нет запрета на изображение людей. А этот же рисунок я должен уничтожить ради спасения вашей жизни.

Только что было страх и растерянность, сменяются в душе Лале бурлящими отчаянием и решимостью. Одна мысль о том, что учитель уничтожит этот портрет заставляет ее перехватить руки Димитриса прежде, чем тот уйдет с ее рисунком.

Учитель изумленно оборачивается, и Лале тут же покорно делает шаг назад. Однако, ее боевой настрой никуда не девается, и больше с настойчивостью и требовательностью, чем с покорностью, она просит:

– Пожалуйста, ходжам Димитрис, оставьте его мне. Я буду очень осторожна, никто не узнает.

Все еще видя неуверенность и скепсис на лице учителя, Лале с вызовом бросает:

– Ну заберете вы этот набросок, а я сделаю другой! Что тогда?

Кажется, этот аргумент заставляет учителя задуматься. С некоторой опаской еще раз глянув по сторонам, он нехотя отдает Лале рисунок:

– Только пожалуйста, найдите место, где НИКТО не будет вас видеть.

Облегченный вздох вырывается у Лале и она говорит прежде, чем успевает прикусить язык:

– Обещаю, ходжам Димитрис, у меня есть такое место.

* * *

Лале пробирается к тайному месту лишь одной ей известными тропами. По определенным причинам этот милый летний домик уже давно оказался покинут и сюда не забредали даже случайно. Кусты и деревья будто бы нарочно отгородили его от остального пространства, будто бы изгоя, и скрыли от людских глаз.

Лале это было только на руку. Она любила скрываться здесь, когда хотелось побыть подальше от людских глаз, языков и внимания. Здесь она рисовала.. и здесь она теперь собирается спрятать портрет Хасана, над которым будет работать.

Глянув на время, Лале облегченно вздыхает – она успеет до их прихода. Вообще-то, за все эти годы она ни разу и никого не приводила сюда. Даже Аслан не знает о ее тайном убежище, хотя он-то ее лучший друг и знает многое о ней даже из того, чего она сама не знает. Например, как она морщит носик, если злится, или как хмурится, когда пытается не рассмеяться.

Но в этот раз Лале все-таки открыла двум людям местонахождение своего тайного места. Она просто не могла иначе – и к тому же решила, что эти двое точно не будут болтать об этом с остальными. Это в их же интересах – а что заставляет доверять друг другу больше, чем один общий секрет, который не должен всплыть наружу?

У Лале это ее тайное место, а у Сафие и Дамета – их неравные отношения, для которых место встреч теперь хотя бы будет безопаснее роскошного сада, где то и дело кто-то да появляется.

Девушка быстро юркает внутрь домика и прячет там свое полотно, аккуратно свернутое. Когда она выбегает обратно во дворик, через кусты уже неуверенно пробирается Дамет. А следом за ним, опасливо оглядываясь из-за его плеча, точно мышка, опасающаяся попасть в ловушку, следует Сафие.

– Вот место, о котором я вам говорила. Домом много лет уже никто не пользуется, но внутри очень даже уютно.

Сафие озабоченно глядит на строение, будто бы на какую-то невидаль, выросшую из-под земли на ее глазах:

– Но я слышала..

– Ну да – закатывает глаза Лале – эти россказни, будто его хозяйка водилась с нечистью и погибла страшной смертью. Ерунда, да и только. Сколько я здесь бываю – всегда тихо и мирно. А дурная репутация этого дома вам только на руку – лезть никто не будет.

Сафие заинтересованно склоняет голову:

– А вы что здесь делаете, Лале-хатун?

Лале не знает наверняка, о чем именно подумала Сафие, но скорее всего о том, что девушка здесь тоже встречается с каким-то возлюбленным, с кем по положению ей быть не положено. Или что-то в этом роде..

Однако то, чем здесь занимается иногда Лале – на деле гораздо опаснее и запретнее, чем встречи Сафие и Дамета. Потому она лишь мнет пальцы и рассеянно бормочет:

– Ну.. так, прячусь, когда мне все надоедают. Ладно, мне пора, а вы проходите.

Лале никуда не торопится, но опасается, что количество вопросов могут ее разоблачить. Хорошо, когда есть один общий секрет. Но если бы Сафие узнала о ее изображении портрета, то это уже получилось бы два секрета на один и кто знает, удержала бы болтливая дочь главного визиря язык за зубами.

Все-таки, изображения человеческого лика в Османской империи карается смертью, независимо от того, насколько ты близкая родственница самому султану.

Уже выйдя из сада, Лале издалека замечает на террасе перед дворцом какую-то возню. Она бы не обратила на это внимание, если бы не заметила маленький знакомый силуэт, что жалобно скулил и упирался.

Гончая Хасана.

Двое бостанджи грубо тащат ее на поводке, совершенно не обращая внимания на сопротивление и отчаянный скулеж собаки.

Собака Хасана! Последнее, что осталось от шехзаде. Чтобы бостанджи не собирались с ней делать – это явно что-то не очень хорошее, раз они шибко не церемонятся.

Лале, подобрав полы платья, тут же бросается вперед, но расстояние между ними слишком велико. Однако, бостанджи все равно останавливаются –потому что кое-кто оказывается к ним ближе, чем Лале. Кое-кто, кто тоже бросается на выручку животному.

К большому удивлению девушку, к мужчинам подбегает новенький:

–Не умеете обращаться с животными – не беритесь! Куда вы ее тащите? – его губы раздраженно искривляются, когда он перегораживает им дальнейшую дорогу.

Его глаза вновь мерещатся Лале темно-синими.

– А ты кто такой, малец? – фыркает один из бостанджи – иди отсюда, не мешай старшим!

Он отмахивается от Влада, но тот и не думает уходить с пути:

– Я не мешаю, а хочу помочь.

Не дав возразить, Влад опускается на корточки и начинает гладить собаку. Ее испуганные глаза смотрят на него с надеждой. Немного помедлив, она вдруг тявкает и охотно сама ластится под его руку.

Лале изумленно вскидывает брови.

(..вы ей нравитесь! а ведь она мало кого признает..)

Но совершенно очевидно, что Влада гончая признала сходу. Вот уже она жмется к нему и упирается всеми лапами, когда бостанджи вновь грубо тянут ее за поводок.

– Да не тяните ее, ей же больно! – глаза Влада вновь поднимаются на мужчин и сверкают почище фонарей.

Однако, бостанджи лишь равнодушно жмет плечами:

– Это собака погибшего шехзаде Хасана. Раньше он держал ее в своих покоях, но теперь ее место на псарне.

К этому моменту Лале как раз с трудом удается преодолеть разделяющее их расстояние. Тяжело дыша, она хмурится и бросает:

– Стойте! Чье это распоряжение?

Увидев племянницу султана, мужчины тут же несколько тушуются и склоняются в поклоне, а Влад удивленно оборачивается на голос за спиной.

– Лале-хатун, теперь некому о ней заботиться, вот мы и..

У Лале перехватывает дыхание. Отдать собаку Хасана на псарню? Она уже не смогла спасти ее хозяина, но если у нее есть возможность хоть как-то помочь его собаке – то она не будет думать и мгновения.

– Некому? Что ж, если так, тогда я буду заботиться о ней – она все еще тяжело дышит, не привыкнув так быстро бегать.

– Лале-хатун..

Девушка глядит на собаку, которая, узнав ее, тут же начинает вилять хвостов и тявкать:

– На псарне сотня собак, и далеко не все дружелюбны. Для домашней собаки, приученной к ласке, это настоящая погибель.

Бостанджи оторопело переглядываются друг с другом, но не найдя достойных возражений, растерянно передают поводок девушке. Лале тут же наклоняется и снимает ошейник с собаки. Гончая тут же принимается довольно лаять и прыгать вокруг нее.

Совсем, как тогда в лесу, когда Лале разговаривала с Хасаном в последний раз..

Однако, стоит гвардейцем уйти и очевидной угрозе миновать, как Лале понуро опускает плечи. Все это, конечно, здорово – но это не отменяет теперь того, что ей надо что-то придумать с собакой. Ее ведь надо кормить и ей надо где-то жить – именно потому, что в покоях ей больше место не нашлось, ее и решили отправить на псарню.

Думая об этом, Лале рассеянно бредет в сад. Собака тут же увивается за ней, будто бы окончательно и бесповоротно признав в ней свою спасительницу и новую хозяйку.

Однако, помимо собаки за ней увязывается и менее приятный спутник. Новенький, вначале отчего-то задержавшись во дворе, теперь догоняет Лале:

– Лале-хатун.. – догнав, он начинает идти с ней в шаг, с подозрительным любопытством поглядывая на нее – что будете делать с питомцем?

– М?

– Порыв спасти животное очень благороден, но вы, я думаю, не одна живете.

– Я живу со своей наставницей. Она добрая женщина и, я уверена, все поймет. Только понадобится время, чтобы подготовить ее.

Много времени – мысленно добавляет Лале. Очень и очень много времени. Шахи-хатун, несомненно, добрая и чуткая женщина, но касательно животных и обучения у нее есть определенные устоявшие умозаключения, которые подвинуть будет сложнее, чем в одиночку старый платяной шкаф.

– И что думаете делать с собакой, пока будете подготавливать вашу наставницу?

– Спрячу ее где-нибудь.

– Собака не девичий дневник – скептично замечает Влад – в кустах не спрячешь.

Лале раздраженно косится на него. Чего он пристал к ней? Она и так не знает, что ей делать, а еще он масла в огонь подливает. Почему бы ему не заняться собственными делами? В конце концов, какое его дело, как она будет решать эту проблему? В кустах не в кустах, если ей понадобится – спрячет и в..

Тут Лале хмурится, озаренная идеей.

Кусты.

Точно! Тот летний домик, где она прячет портрет Хасана. Она вполне может оставить гончую там на одну ночь, а уже завтра заберет ее к себе!

Довольная своей идеей, Лале озадаченно замечает, что Влад все еще идет в ногу с ней. Теперь он молчит но, очевидно, не собирается избирать собственный путь.

Девушка замечает, что в саду они одни.

Вот же напасть! В первый же день оказаться с этим мрачным юношей один на один! И как его теперь отвадить?

Коротко глянув на него, Лале предпринимает тактичную попытку намекнуть парню на свои предпочтения:

– У вас, наверное, много дел. Не хотела бы отвлекать.

Любой бы, даже восьмилетний ребенок, в этот момент все понял и оставил бы ее одну. Но Влад Дракула был напрочь лишен либо чувства такта, либо смекалки.

Дернув плечами, он невозмутимо заявляет:

– Абсолютно никаких дел. Учеба начнется только завтра, а в остальном – на нас здесь всем глубоко плевать.

– Неправда, дядя Мурад очень заботится..

Но Лале замолкает на полуслове, уловив изменение в выражении лица Влада. Едва заметная язвительная ухмылка трогает правый уголок его губ. Одна бровь чуть изгибается и он с нескрываемым сарказмом замечает:

– Дядя? М-м, так я имею честь говорить с племянницей султана? Вот так поворот, ваше высочество.

Если бы Влад был губкой – то его можно было бы выжимать литрами от количества той насмешки, которой сквозит каждое слово. Лале недовольно косится на него, поджав губы. Как он смеет вообще над ней издеваться? Всего лишь пленник, а такой дерзкий.

Впервые Лале поймала себя на мысли, что ей хочется указать пленнику на его место, хотя ранее напротив выступала категорически против такого явного разделения.

И все оттого, что он первый начал. Она ничего ему не сделала, а он, только узнав о родственной связи с султаном, принялся острить. Если ему так не нравится дядя Мурад – то пусть и идет прочь. Его никто не заставляет идти в компании Лале.

Но на удивление девушки, даже после этого Влад продолжает идти рядом.

И тут Лале озаряет – все это время она ведь его прекрасно понимала. А все почему? Потому что он свободно говорил на ее родном языке. На ее – но этот язык родной ведь ей, но не ему.

– В Валахии все так хорошо говорят по-турецки? – чуть вздернув подбородок, с легкой сдержанностью спрашивает Лале.

– А вы думали, там отсталые варвары живут? Для образованного человека нормально знать несколько языков.

Но тут его лицо вновь мрачнеет, как тогда, с утра:

– Ну а так, как ваш любезный дядюшка мою страну захватил и заполнил своими солдатами – турецкий у нас знают многие.

Его лицо темнеет все больше с каждым сказанным словом. Аслан не прав, он не просто загнан. Влад подчистую ненавидит не только ее дядю Мурада, но и всех османов и всю Османскую империю.

Только вот сейчас это вызывает в Лале не повторный приступ гнева, а лишь дикий страх. Ведь она – очень близкая родственника султана, любимая племянница, о чем сама по глупости Владу и сболтнула. И теперь она оказалась один на один в саду с тем, кто больше всего на свете терпеть не может все, что связано с султаном.

И кто знает, на что может пойти человек, которого загнали в угол? Лале становится невыразимо страшно шагать рядом с Владом, и чтобы хоть как-то рассеять его ярость, она решает быстренько сменить тему:

– Вы ведь тоже вступились за собаку – произносит она, чуть ли не запинаясь, но при этом стараясь говорить все же вдумчиво и спокойно – любите животных?

– Да.. и мы с ней чем-то похожи.. – теперь на смену гнева проступает какая-та глубинная печаль – кем был ее хозяин?

Учитывая, что про связь собаки и шехзаде Хасанаему уже сказали, Лале решает, что он интересуется несомненно связью хозяина и ее самой.

– Ее хозяин был моим кузеном.

Теперь гончая, все это время вившаяся вокруг ног девушки, словно почувствовав, что речь зашла о ней – подбегает к Владу и начинает гавкать и вилять хвостом.

– И как он ее звал?

Лале открывает рот, но тут же закрывает. Насколько она помнит, Хасан никогда при ней не называл собаку по имени. А быть может и называл, да только теперь она не может этого вспомнить. Конечно, ведь перед глазами главным образом мелькает лишь молния и обмякшее на земле тело Хасана.

Лале поникает:

– Я не знаю.

Влад принимает ее досаду на счет незнания имени, не зная истинной причины, и тут же находится:

– Ничего страшного, вы можете придумать ей имя сами.

– А, да.. придумаю.

Влад ждет, что Лале озвучит имя, но в итоге вновь повисает лишь молчание. Мысли Лале вновь уходят к Хасану, но никак не к выбору собачьего имени и уж тем более не к враждебно настроенному дерзкому валашскому пленнику, который зачем-то настойчиво навязался ей в компаньоны.

В этих мыслях ноги Лале сами несут ее к нужному месту, и лишь когда собака с лаем скрывается в зарослях, что закрывают летний домик от посторонних глаз, Лале замечает, что Влад все еще рядом с ней. И теперь он стоит преступно близко к открытию ее тайника.

– Нет, подожди! – Лале пытается остановить собаку, но та уже скрывается в кустах.

Юноша с любопытством следует за гончей и Лале досадно вздыхает. Ей не остается ничего другого, как пойти следом. Открыть Владу свой тайник совсем не входило в ее планы, но теперь, когда он сам пошел за собакой – остановить его уже не представлялось возможным.

Она выходит во дворик последний, недовольно глядя на гончую, что лает и вновь бегает вокруг нее.

– Ого – вырывается у юноши – здесь кто-то живет?

– Нет – неохотно признается Лале –хозяйка дома давно умерла. Он пустует.

– Отличное место, чтобы на время спрятать здесь собаку.

Он проницательно глядит на нее, чуть дернув уголком рта:

– Вы ведь сюда ее вели?

– Да.. только, пожалуйста, никому..

– Не беспокойтесь.

Лале устраивает собаке подстилку в тени, а Влад между тем заинтересованно оглядывает дом снаружи. Хотя бы внутрь попасть не пытается – уже радует. Потому что такой любопытный мог обнаружить и портрет – и уж тогда Лале точно было бы несдобровать.

Закончив с собакой, Лале быстро находит предлог, чтобы уйти не самой, а забрать отсюда вместе с собой Влада. Конечно, это не помешает ему при желании вернуться потом сюда самому, но к этому моменту Лале хотя бы успеет перепрятать полотно.

Парень, кажется, не особо воодушевлен идеей покидать это место, потому Лале приходится придумать 1000 и 1 тему для разговора, под которые она в итоге умудряется вывести Влада обратно в сад. Она решает довести его до террасы дворца, после чего незаметно вернуться назад и перепрятать полотно, но каким-то образом они заблуждают в совершенно противоположную часть сада.

Лале поздно понимает, что они вышли из домика не с заднего дворика, откуда выходила всегда она, а с переднего. Поэтому-то по привычке повернув направо она и свернула не на ту тропинку, что надо. Поэтому вместо террасы дворца они и оказались..

В той части сада, где стоит мечеть.

А рядом с ней, по традиции, располагается тюрбе⁸.

Лале чувствует, как холодеют ее руки. Вначале от самых кончиков пальцев, будто бы мелкое покалывание, все выше и выше. И вот уже ледяной холод сковывает все ее тело, совершенно обездвижив. Обездвижив не только конечностями, но и мыслями.

Там, в этой тюрбе, находится тело Хасана.

Совсем близко от нее.

С момента его гибели, Лале так пока и не находила в себе мужества прийти сюда, но оказавшись теперь здесь случайно она понимает, что ей просто необходимо зайти внутрь.

Заметив, что Лале перестала отвечать ему, Влад что-то спрашивает у нее. Так и не поняв даже последнего вопроса, она отрешенно бормочет:

– Извините, мне надо навестить близкого человека.

– Если хотите, я пойду с вами.

Его голос доносится до нее все так же в тумане, и она равнодушно отмахивается:

– Если вы хотите.

– Пожалуй – невозмутимо сообщает Влад.

То, что такта во Владе не больше, чем в камне у дворца, Лале поняла уже давно. Если он решает что-то сделать, то он сделает это, в упор игнорируя намеки и недовольства. И не факт, что даже если сказать ему о своем решении прямо – что-либо сильно измениться. Возможно, на отказ он бы ответил «что ж, ладно, тогда зайдем туда раздельно» и последовал бы на расстоянии шага.

Они проходят под каменную арку и внутри Лале оказывается, будто бы во сне. Но постепенно ощущение сна сменяется пребыванием где-то глубоко под землей.

Такое ощущение создается из-за холода.

В центре тюрбе Лале замечает гроб, покрытый богато вышитыми покрывалами. На негнущихся ногах она медленно подходит к нему и встает рядом.

Был бы ее кузин здесь же, если бы в тот день она повела себя менее легкомысленно? Покоился бы он мертвый в этом одиноком холодном месте, или бы вместе со своей собакой и остальными учениками подставлял прекрасное лицо лучам солнца?

Чем больше Лале вспомнила Хасана, его улыбку, добродушие и неподдельную доброту, тем хуже ей становилось. А стараясь заглушить эмоции, она лишь сильнее погружалась в омут молчания. В итоге, результатом лишь пары минут становятся вначале подрагивающие плечи.

Лале прислоняет ладонь к лицу, стараясь прекратить рыдания, но слезы начинают еще быстрее литься по ее лицу. Она не издает воплей и стенаний, и если бы здесь была полная темнота –едва ли бы вообще кто-нибудь решил, что здесь кто-то плачет.

Но окна золотым свечением освещают помещение, потому Лале понимает, что не имеет смысла скрывать того, что Влад уже все равно не видел.

– Мне так его не хватает – поясняет она – он был очень хорошим человеком. Действительно хорошим. Наследник престола сам захотел учиться в школе наравне с остальными. Никогда не зазнавался. Всегда был со всеми приветлив.

Лале всхлипывает, и теперь уже не может удержаться:

– Он и погиб-то потому, что пошел искать свою собаку в грозу!

На лице Влада проступает задумчиво-смятенное выражение. Его голос заметно понижается, когда он говорит:

– Не думал, что когда-нибудь скажу такое об османе – но мне жаль, что он умер.

Теперь девушка уже закрывает лицо ладонями и позволяет себе вволю отдаться эмоциям. Где, если не здесь, скорбеть по безвременно ушедшим?

Она совершенно не ожидает этого, потому вздрагивает, когда Влад легонько трогает ее за плечо. Он едва касается ее своими пальцами, и тут же убирает, словно сам не уверенный в целесообразности своего выражения сочувствия.

Лале отнимает руки от лица и оборачивается к подошедшему юноше. Ранее, чем успевает подумать, она кидается ему в объятия, уверенная, что он продолжит ее утешать и быть может, от человеческого тепла она найдет утешения больше, чем от картин и гложущих мыслей.

Но в ответ на такой эмоциональный порыв Влад лишь резко делает шаг назад и чопорно встает, замерев, точно изваяние, на расстоянии вытянутой руки от Лале. Она изумленно хлопает ресницами, не до конца поняв, почему он отстранился от нее, если сам подошел утешить.

Но Влад продолжает неподвижно стоять, а лицо его застывает, будто бледная маска. И лишь глаза, ярко-голубые глаза, начинают гореть и искрить.

Лале становится неуютно и только сейчас она осознает глупость своего поступка. Неловко перемнувшись, она уже сама делает шаг от Влада и вновь подходит к гробу.

– Я все время спрашиваю себя – почему он? Почему именно Хасан?

Из тени выступает массивная темная фигура, и раскатистый низкий голос отзывается:

– Я тоже постоянно задаю себе этот вопрос. И самое ужасное – что я знаю ответ.

–10-

Лале испуганно поднимает голову и смотрит в сторону входа тюрбе. Фигура делает шаг вперед и она тут же узнает говорящего.

– Дядя Мурад! Мое почтение, падишах..

Султан делает еще несколько неспешных шагов к гробу:

– Я рад, что встретил тебя здесь. Что ты помнишь Хасана.

Но тут Султан Мурад, будто бы тактильно ощутив присутствие кого-то постороннего, кто сейчас скрывался в тени, поворачивает голову к Владу, что с момента его появления не проронил и слова.

Даже Лале было забыла, что они с дядей находятся здесь ни одни.

– М-м, это вы, мой юный друг.

Сложно сказать, какие эмоции скользят в голосе султана. Лале так и не смогла понять, удовлетворен он или наоборот разочарован тем, что племянница привела к Хасану постороннего человека, пленника.

Она уже собирается открыть рот и пояснить, что совсем не звала его ни за собой, ни тем более сюда, но султан опережает ее, все еще обращаясь к Владу:

– Видите, у вас уже появились здесь друзья. Вы гуляете с племянницей падишаха. Вас не засадили в клетку, не морят голодом. Скоро вы поймете, что османы вам не враги.

Лицо Влада Лале тоже не может разглядеть. Сложно сказать, потемнело ли оно вновь, когда он весь стоит в тени у стены. Но она имеет все основания подозревать, что едва ли слова дяди Мурада вызвали во Владе какие-то теплые чувства.

Как заметил Аслан – их с братом насильно оторвали от семьи и поселили здесь, с врагами и завоевателями их страны.

Даже самые приветливые и открытые жесты, наверняка, трактуются Владом негативно и враждебно.

Султан вздыхает и чуть указав ладонью на выход, говорит:

– Ступайте, дети, я хочу побыть наедине с сыном.

Но уже возле самого выхода, окликает племянницу, будто запамятов сказать ей что-то важное:

– Я ты, Лале, зайди ко мне вечером. Я пришлю слугу.

* * *

До самого вечера Лале сидит как на иголках. Дядя Мурад приглашает очень редко и она успевает перебрать всевозможные причины, по которым он вдруг мог захотеть увидеть ее сегодня.

С момента оглашения его желания она настолько оторопела, что даже не обратила внимания на то, каким отстранённым стал Влад. Когда они вышли из тюрбе, он даже не пытался вновь за ней увязаться, идти рядом, острить, язвить или что-нибудь еще, что было бы вполне ожидаемым после встречи с султаном.

Нет, они просто оба поклонились дяде Мураду, вышли.. и Лале даже не заметила, как Влад исчез в саду. Он не попрощался, ничего не сказал, не спросил. Учитывая, с какой иллюзорной скоростью он испарился, то, вероятнее всего – даже не делал паузы после выхода. Поклонился султану, вышел и, не оглядываясь, ушел прочь.

Лале было бы проще дать оценку Владу, если бы он вел себя нормально, обыденно. Даже плохие люди, ведущие себя обыденно, настолько же понятны, как хорошие. Но люди, которые непоследовательны в своих действиях, и чьи мотивы разгадать просто невозможно – становятся непонятными. А учитывая их непредсказуемую агрессивность и враждебность – опасными.

А с опасными людьми Лале дел предпочитает не иметь.

Наконец, к вечеру за ней приходит слуга и проводит до покоев султана.

– Здравствуй, милая, как ты?

Лале кланяется и произносит несколько дежурных фраз, необходимых по этикету. Но султан лишь отмахивается на них и чуть хмурится:

– Оставь это все. Скажи, ты скучаешь по Хасану? Ты навестила его в тюрбе, это о многом говорит.

Лале очень пытается понять, учитывая там же наличие Влада – доволен ею султан или нет, как дядя Мурад продолжает:

– Хасан был очень светлым мальчиком. Как и твоя мать. Увы, из моей жизни уходят светлые люди.

Лале почти не помнит маму. В ее памяти лишь иногда всплывают странные разрозненные обрывки и какие-то образы женщины. Она часто улыбалась, была добра и невероятно красива.. но лишь это и осталось в памяти юной девушки.

Она слишком рано оказалась сиротой, если для этого ужасного положения вообще есть приемлемые сроки.

– Три сына! Три погибших сына! Я так виноват! – сокрушенно восклицает султан и опускается на диван.

Впервые Лале видит своего дядю, правителя таким великой могущественной империи, столь уязвленным и подавленным. Обычно дядя Мурад не проявлял эмоций и уж тем более не показывал свою слабость на людях.

– Что вы, дядя, вы не виноваты! Никто не виноват…

Лале запинается, задумавшись об истине своих слов. Так ли уж никто? В этом списке уж точно есть одно имя, написанное кровью Хасана. И вычеркнуть она его оттуда сможет только тогда, когда кто-нибудь доподлинно убедит ее, что у нее в тот день не было никаких шансов и не при каких обстоятельствах спасти кузена.

– Вы точно не виноваты! – поправляется Лале – такова судьба, воля Всевышнего..

Дядя Мурад чуть кивает, будто бы слова племянницы чуть облегчили его страдания, но с горечью возражает:

– Увы, моя добрая девочка. Это не воля Всевышнего. Это проклятие! Я расплачиваюсь за свою ошибку, за гибель светлой души..

Лале очень хочется узнать, что именно имеет ввиду дядя, но она не решается задать султану встречный вопрос без дозволения. А лишь опускает глаза и покорно молчит.

Султан потягивает свой ворот, как будто ему стало трудно дышать. Какое-то время он молчит, после чего, уже значительно совладав с собой, медленно добавляет:

– Сегодня у Хасана вместе с тобой был тот пленный юноша..

Сердце Лале уходит в пятки. Значит, все-таки, дядя оказался недоволен! Ну конечно, какое попустительство было в эту святыню позволять приходить совершенно чужому человеку!

Но султан не дает времени для ответа, потому что еще не договорил мысль:

– И я рад, что ты помогаешь ему освоится.

Лале открывает и закрывает рот, оглушенная, точно рыба.

Рад? Освоиться?

– Да – кивает дядя Мурад, будто она что-то сказала – нам крайне необходимо, что этот мальчик перестал воспринимать Османскую империю своим врагом. А, с позволения, настроен он достаточно враждебно. Что бы изменить его мнение не поможет даже султанское слово. Нужен кто-то.. кто без всяких слов покажет ему наглядно, что здесь он может себя чувствовать ничуть не хуже, чем дома. И более того – что теперь это место он может считать своим домом.

– Боюсь, я вас не до конца понимаю, падишах.

– Влад Дракула здесь совсем одинок. Но раз уж ты решила проявить инициативу, то я рад твоему решению. Это добрый и великодушный порыв, достойный такой светлой девушки. Обретя здесь друга, он гораздо быстрее почувствует себя комфортно, примет и устрой нашей страны. Ведь сложно видеть врага в том, кто сердцу близок, верно? Я наблюдаю вашу дружбу с Асланом, и это светлое чувство. Немногие люди готовы быть настолько бескорыстны в общении друг с другом. И я надеюсь, что величины твоего сердца хватит и на юного Влада, и вы продолжите ладить и дальше.. в пределах разумного.

Лале стоит озадаченная. Ранее дядя никогда не просил ее контактировать с пленными, и уж тем более с кем-то определенным. Но он не смотрит на нее, а словно глядит куда-то глубоко в свои мысли. Потому продолжает, делая значительные паузы:

– Да.. видишь ли, нам крайне необходимо, чтобы именно этот юноша изменил свои взгляды, увидел возможность и желание посягнуть на верность османской империи, поскольку сейчас в..

Но султана перебивает бостанджи своим появлением. Он, охранявший покои султана снаружи, входит внутрь и кланяется:

– Падишах, шехзаде Мехмед прибыл.

-11-

Султан тут же меняется в лице.

Но быстро берет себя в руки, натянуто улыбается и кивает стражнику:

– Пусть входит.

Когда же мужчина вновь скрывается снаружи, султан обращается к изумленной племяннице:

– Лале, ты ведь помнишь своего кузина Мехмеда? Вам было по пять лет, когда..

Но он вновь прерывается.

Потому что теперь в покои входит уже молодой человек. Едва ли он старше Лале, но зато значительно ее выше. Окинув надменным взглядом покои, он делает шаг вперед и слащаво улыбается султану:

– Мое почтение, отец! Как же давно мы не виделись.

Лале буквально врастает в пол. Ошеломленно переводит взгляд с дяди Мурада на Мехмеда.

Кузин? Отец?

Как у султана мог быть четвертый сын, если он нем никто ничего не знал? О нем никогда не упоминалось во дворце, и вообще всегда речь шла только о трех известных сыновьях. Лале никогда ничего не слышала о четвертом сыне. Хотя, выходит, он был немногим младше Хасана…

Тут острый взгляд юноши, наконец, зацепляется за молчаливую девушку. Он смеряет ее неприятным взглядом сверху-вниз. Верхняя губа чуть выпячивается, одна бровь презрительно едва изгибается. У Лале возникает противное ощущение, будто бы ее оценивают на выставке.

Заметив напряжение между ними, султан вмешивается:

– Это твоя кузина Лале. Вы друг друга, скорее всего, не помните, но в детстве очень часто играли вместе..

В детстве? Насколько глубоком детстве?

Почему образ этого парня совершенно никак не отложился в ее памяти, если они впрямь были не разлей-вода? Почему не осталось хотя бы чего-то расплывчатого, как в случае с матерью?

Почему Лале не помнит совершенно ничего?

Хотя..

Перед глазами у нее начинают, будто по требованию, всплывать какие-то бессвязные обрывки.

Маленькая девочка. Это она.

Страх.

Ипподром.

Лошади.

Люди, склонившиеся над кем-то, лежащим в песке..

В песке.. ипподром.. Это Хасан? Тело Хасана после грозы?

Но нет, это не взрослый юноша, а всего лишь пятилетний мальчик.

Это Мехмед..

-12-

Румыния, Бухарест.

Отель «Прибежище вампира».

Я будто качаюсь на волнах. Будто я на корабле, меня качает на волнах.. черт, видимо шторм, потому я чувствую брызги воды. Нет-нет-нет.. Их слишком много.. Судно переворачивается.. Оно сейчас перевернется!

– Агрх! – я подскакиваю на кровати и слышу приглушенных смех сестры.

– Я же говорил: сработает – теперь различаю насмешливый голос Лео.

Но вода никуда не пропадает. Все еще с закрытыми глазами провожу рукой по волосам – они мокрые. Ошарашенно открываю их вижу по обе стороны от себя на кровати Милли и Лео. Милли смеется, не стесняясь, а Лео пытается сохранить лицо.

Однако, с пустой-то кружкой в руках выглядит это сомнительно.

Увидев, куда я смотрю, он извиняясь жмет плечами:

– Милли сказала, что не может тебя добудиться, но нам куда-то надо. Я толком немногое понял, но будить – это мое призвание!

– Шикарный старший брат.. –недовольно бурчу я – сколько времени?

– Уже десять – Милли вскидывает брови – ты же говорила, что мы вечером должны пойти в бар к твоей новой знакомой!

Закатывает глаза:

– Скажи спасибо, что мы тебя разбудили. Иначе бы все проспали – после чего заговорщицки подмигивает Лео –вот так она и работает. Теперь я знаю, как буду откорячиваться от мамы. Буду говорить «я работать» и ложиться спать.

– Я правда работала – возражаю я не очень убедительно.

Рядом со мной лежит почти очищенное полотно с ликом Хасана.

И тут я вспоминаю, почему у меня из жизни так незаметно выпали дневные часы..

Теперь же в моей голове ничего не мешается. Наоборот, все настолько разложено по полочкам, что становится жутко. Потому что подобная ахинея никак не может быть упорядоченной. Среда обитания всякой ахинеи – это хаос. А иначе, как ахинеей и бредом то, что я увидела, назвать нельзя.

Но больше всего пугает то, что теперь в этом совершенно пропадают пробелы. Все с жуткой точностью сходится один к одному, как едва ли могло быть в обычном сне-галлюцинации.. к тому же теперь-то я уж ТОЧНО не обо что не ударялась головой.

Во-первых, Мехмед. Он появился

(.. только вот был и еще один сын, четвертый. именно он унаследовал престол. его звали Мехмед..)

в этом видении.

(..он родился в 1430 и на момент твоего сна ему было 14 лет..)

Тоже сходится, потому что в видении султан говорил о том, что им обоим было по пять лет, значит они ровесники. А раз Лале 14, значит и ему на 1444 год было 14 – и эти данные так же подтверждаются.

Но допустим, про Мехмеда вновь мой мозг, перевозбудившись, мог выдать по какой-то причине известную информацию. Только с утра Лео мне об этом зачитал, и потому объяснимо, почему эти сведения так лаконично вписались в мой сон.

Но как тогда объяснить появление в нем Влада Дракулы?

Это уже при всем желании нельзя списать на генерацию моим воображением совокупности недавно или давно изученных фактов. Потому что о нем и его жизни в плену совершенно ничего не известно ни в одном из источников. Хотя я потратила очень много сил и времени, силясь откопать хотя бы что-то, но тщетно.

Этот временной интервал – от попадания в плен до 1448 года словно бы выпал из истории, никем не зафиксированный.

Значит ли это, что рисунки действительно каким-то образом служат порталом в прошлое, эдакой машиной времени с шестисотлетним разбегом?

(дженна, вы, конечно, слышали эти расхожие выражения – искусство творит чудеса? или.. искусство – это машина времени.. знаете, иногда они могут быть буквальнее, чем мы себе представляем..)

Конечно, более логичным и адекватным будет подумать, что я, как и Милли, слишком возбудилась и напридумывала себе всякой чуши, которую хотела бы выдать за правду за неимением истины.. но ведь сходятся и все остальные небольшие известные факты.

(..юного влада в 16 лет увезли в качестве заложника ко двору османского султана на четыре долгих года. там с ним что-то произошло, какая-та темная история..)

(..и вот в 1448 году влад вернулся домой совершенной другим. черным, замкнутым, страшным..)

Все опять сходится. Действия, которые я видела, относились к 1444 году. Из фактов говорилось, что после четырехлетнего заключения в османском плену, Влад Дракула в 1448 году вернулся домой уже совсем иным.

Элементарная математика: 1448-4 получается 1444. Как раз год его заключения приходится на то время, в которое меня переносит. Все верно. Плюс к тому же, он показался Лале старше ее самой – и это тоже понятно, ведь на момент пленения Владу Дракуле было 16 лет, а Лале на тот момент было лишь 14.

А раз так, то возникает самый главный, будоражащий сознание вопрос – раз, в теории, картины показывают прошлое, начиная с пленения юного Влада Дракулы.. Значит ли это, что они могут открыть завесу тайны, которая пленила столько пытливых умов все эти сотни лет?

А именно раскрыть загадку – что же в том далеком 1448 году случилось с Владом Басарабом Дракулой, в какой момент и по какой причине светлый принц Валахии превратился в ужасного монстра?

–13-

Хотя подумав, я прихожу к заключению, что самый главный вопрос все же пожалуй в другом. А именно в том, что если я всерьез рассуждаю о возможности картин-машин-времени, то в своем ли я уме или сейчас самое время начать беспокоится о своем ментальном здоровье?

– Так мы реально куда-то идем или я чего-то не знаю?

Из мыслей меня вытаскивает голос Лео.

Надо же, они с Милли все еще сидят на кровати в моей комнате. Я озадаченно заправляю за уши свои мокрые волосы и киваю, все еще не до конца преодолев барьер прибытия прошлого-настоящего. Будто бы одна нога здесь, а вторая еще там, в османской империи..

– Да.. одна девушка, она пригласила в хороший бар. Я решила, что вам обоим тоже будет интересно.

– И правильно решила! – усмехается Лео, после чего встает с кровати и театрально прикладывает ладонь к сердцу – а сейчас прошу прощения, дамы, вынужден откланяться. Необходимо навести марафет, раз мы собираемся посетить светский раут в местных традициях.

– Клоун – смеюсь я.

Однако, когда Лео через балкон уходит в свой номер, а Милли убегает для приготовлений в свою комнату, я вновь смотрю на полотно, что уже считай полностью очищено.

Хасан.

В том сне.. или видении. Я узнала, что этот портрет, оказывается, нарисовала Лале. Та самая девушка, которой султан Мурад поручил помочь освоится юному Владу Дракуле. Что, если она и есть ключ к разгадке тайны этого монстра?

Что с ней стало дальше? Последовала ли она просьбе дяди, и поладили ли они с Владом? Или валашский пленник продолжил отвергать всякого, и именно одиночество вдали от дома и семьи завело его в самые потаенные уголки мрака, какие только известны миру?

Из-за попыток предположить или рационально объяснить какие-то невероятные и, признаться, мистические вещи, в существование которых я никогда прежде не верила, у меня начинает болеть голова еще больше.

Сильно злюсь и сворачиваю полотно:

–В конце концов, если я хотя бы решила допустить вероятность перемещения в прошлое с помощью старого куска бумаги, то почему заодно не поверить и в лесных фей? В платяные шкафы со львами, в волшебные школы с магами? А заодно сразу и в призраков, тайные заговоры и массонов-рептилоидов. Да, Дженна, отлично, среди мягких белых стен размышлять об этом тебе будет очень комфортно..

Я не замечаю, что перешла на разговор с собой вслух, пока Милли не кричит мне через коридор:

– Ты мне, Джен?

– А.. – тушуюсь, и отвечаю уже громче –нет, тут.. звонили.

–А, опять по работе?

Ее недовольное лицо лишь на мгновение появляется в моем дверном проеме. Один глаз накрашен, второй явно размазался и находится в процессе:

– Только не говори, что тебе опять надо куда-то ехать и в бар мы с Лео идем сами?

– Ни в коем случае – усмехаюсь – вы еще пожалеете, что я пошла с вами.

– Очень на это рассчитываю – раздается шутливый голос сзади.

Я вздрагиваю и оборачиваюсь. Лео уже облачился в другую футболку и джинсы, кудри на его голове стали еще более объемными (видимо, он сильнее их взбил или что с ними нужно делать).

– Бойтесь своих желаний – хитро предупреждаю я, и вынимаю из косметички базовые принадлежности.

* * *

Но ждать в итоге приходится далеко не меня. Уже когда я заплетаю волосы в незамысловатый хвост на затылке, а глаза смазываю едва заметными тенями кофейного цвета – обнаруживается, что Милли полностью стерла размазанный глаз. А когда сделала его, выяснилось, что теперь он разительно отличается от первого.

И к тому моменту, когда мы с Лео заглянули к ней в комнату, готовые выдвигаться, она стирала уже оба глаза и клятвенно с жаром заявляла, что ей нужно всего лишь еще десять минуток и она будет готова.

Однако, ее ожидание не было томительным. Настроение Лео явно претерпело ряд изменений с момента того звонка утром – он беспрестанно шутил даже чаще обычного, отпускал дурачливые комплименты, и рассказывал забавные истории про Милли и свою сестру, которые он наблюдал лично.

Когда Милли это услышала, то собралась гораздо быстрее.

Немудрено, что в баре мы появляемся гораздо позже положенного. Впрочем, людей здесь уже битком и мы не находим ни одного свободного столика. Когда к нам, как торнадо, подлетает какая-та симпатичная девушка. Я даже не сразу узнаю в этой фурии свою недавнюю подозрительную знакомую.

Сейчас Сандра в коротких шортах, откровенной майке, с распущенными темными волосами. Ее щеки слегка горят – очевидно, начала она без нас. Ну, хорошо хоть не успела закончить.

–Ура! – в несвойственной ей (хотя может и свойственной, откуда мне знать?) манере, она обнимает меня за плечи, как давнюю подругу – вы все-таки пришли! А я уж решила, что старички спят по кроваткам!

Сандра быстро окидывает взглядом Милли и Лео. Я боюсь, что сейчас начнется оценка пола мужского, но видимо, Сандра приняла на грудь уже достаточно, чтобы забыть свое убеждение о том, что «все мужики – козлы».

Она подхватывает меня за руки и широким жестом указывает нам всем за какой-то столик в углу. Странно, что мы его не заметили раньше. Я ведь вглядывалась нарочно не только в пустые столики, но в и столики с одним человеком.

Однако, за столиком Сандры уже сидят четверо. Я изумляюсь, но стараюсь не подавать вида, и лишь шепчу ей на ухо:

– Не думала, что ты будешь с компанией.

– Ну да, мы здесь частенько собираемся. К тому же я решила, раз ты зовешь своих, то не против больших посиделок.. – она выпячивает губу – или я ошиблась?

Да уж, она точно успела надраться в слюни.

– Нет, все отлично – натянуто улыбаюсь.

Нам требуется около пяти минут, чтобы Сандра представила нам своих друзей, а я своих. Милли же, кажется, совсем не против компании моей новой знакомой. Она быстро находит язык с каким-то парнем из ее круга.

А через час мы уже все, будто бы давние старые друзья – смеемся, пьем, рассказываем несвязные забавные истории и хлопаем друг друга по плечу в весьма неуместные моменты.

– Я сейчас – Лео кивает мне, вставая.

–Куда?

Он вскидывает бровь и я смеюсь. Ну да, странный вопрос в баре, где посторонней комнатой может быть только уборная.

Когда же он уходит, Сандра быстренько пересаживается на его место рядом со мной. Ее рука ложится на мое плечо и она спрашивает заговорщицким тоном:

– У тебя что-то есть с этим красавчиком?

– С Лео? – изумляюсь – нет, мы просто друзья. Если так вообще можно сказать на второй день знакомства.

Сандра недоверчиво щурится.

– Я серьезно. Он брат моей сестры, я же говорила. Да, он добрый и веселый..

– А еще он точно положил на тебя глаз.

– Ты просто напилась.

– Точно тебе говорю. Он весь вечер от тебя не отходит.

– Потому что мы сидим на одном диване.

Сандра задумывается, после чего согласно кивает:

– Ну.. может быть, как одна из причин. Но я все-таки ставлю на то, что он на тебя запал.

Мы смеемся. Проходит довольно много времени, когда я замечаю, что подруга все еще рядом, а Лео так и не появился. Что можно так долго делать в туалете? Но я, в отличии от Сандры, не настолько напилась, чтобы стучаться к едва знакомому человеку и выяснять, не смыло ли его там в канализацию.

Еще минут через десять, начав рыться в кармане шорт, Сандра толкает меня в бок:

– Куришь?

– Бросила.

– Давно?

– Ну.. – я смотрю на время – где-то 60 часов назад. Плюс-минус.

Мы опять смеемся (кажется, я тоже приняла чересчур много) и выходим на улицу курить. Однако, таких желающих, как мы, здесь достаточно много. Они пьяны еще больше и едва ли не падают с крыльца бара, держась за сомнительные перила.

Когда к Сандре начинает подкатывать один и тот же парень уже в третий раз, хотя ее сигарета не выкурена еще даже на половину, она хмурится и предлагает мне пройтись чуть дальше по улице.

– А то не дадут нормально постоять – жалуется она.

Мы идем вперед, никуда не сворачивая, потому бар даже не пропадает у нас из вида. Если Милли вдруг меня потеряет и выбежит на крыльцо, я тут же увижу ее силуэт. Хотя, кажется, ее так заинтересовал знакомый Сандры, что она не заметила бы до утра, даже уйди я в отель.

На ближайшем перекрестке Сандра предлагает свернуть.

– Тут в паре шагов есть милый сквер. А то музыка в уши уже бьет, хоть посидим немного.

Я вновь озабоченно оглядываюсь на силуэт бара, и Сандра усмехается:

– Поверь мне, Билл заболтает кого угодно. Твоя сестра не скоро заметит твою пропажу, если вообще заметит.

Мы заворачиваем за угол и вскоре оказываемся в сквере. Тут и правда немного людей, и сложно поверить, что лишь в паре кварталов отсюда действительно гремит и шумит бар, битком набитый пьяными людьми.

Сев на лавочку, мы закуриваем еще по сигарете. Теперь моя очередь расспрашивать Сандру о ней (так как обо мне она узнала все, что могла, еще днем). Девушка охотно отвечает на вопросы, которые кажутся мне не слишком личными, когда на очередном вдруг замолкает, глядя на меня в упор.

Но сфокусировав взгляд, я понимаю, что смотрит она не на меня –а куда-то мне за спину.

Машинально оборачиваюсь и на удивление вижу ту самую сногсшибательную рыжую красотку, которую сегодня видела на выходе из нашего отеля.

Только теперь на ней вечернее черное платье, еще больше камней на пальцах, волосы не распущены, а уложены в какую-то сложную, но роскошную конструкцию. Она заливисто смеется, как и ее рыжий путник, что ведет ее под руку..

Лео.

-14-

Теперь я так же замираю, как и Сандра.

Первая мысль – хороши нынче туалеты в барах. Все по-современному, туалет-портал. Зашел сделать дела, а в итоге оказался с рыжей красоткой в малолюдном сквере.

Вторая мысль – это та самая женщина из отеля, а значит, вероятнее всего, именно к ней он и поспешил по первому зову.

Меня это не особо волновало бы, если бы его уход не принес мне кучу проблем. Как верно заметила Сандра – если бы он не позвал меня утром на завтрак, сама бы без сестры я не вышла. Да и даже с ней мы бы, наверное, как вчера, заказали еду в номер, а не тащились к черту на куличики. Значит, на меня не напали бы эти двое идиотов с периодичностью в пару минут.

А он позвал меня, а потом, получив звонок от более приятной партии, тут же сослался на дело и кинул меня к незнакомом кофе, с которого началась череда моих сегодняшних неприятностей.

Еще так нагло соврать про работу, ничуть не смущаясь!

Да что там про работу – он и сейчас про сортир наврал! Но звонка не было. Что она ему, тайные смс-ки строчила? Возможно, я не смотрела на него безотрывочно, и вполне могла не заметить этот момент.

Зачем вообще тогда было идти с нами в бар, если у тебя уже были планы на вечер? Или планов не было? Мы типо запасной вариант? А как только щелкнет пальцами эта фурия – он тут как тут смоется!

Все это еще сильнее распаляет мое нетрезвое сознание, а Лео между тем все еще нас не замечает. Слишком уж пожирает глазами свою спутницу, чтобы чуть поднять их выше и увидеть, кто сидит на лавке чуть впереди.

Я резко поднимаюсь, а Сандра, вместо того, чтобы попытаться меня унять, лишь добавляет масла в огонь:

– Вот ублюдок! А я тебе говорила, что он козел!

Я подхожу к ним и встаю едва ли не на пути, что заставляет их остановиться. Теперь-то Лео замечает меня. Его улыбка стягивается со скоростью света, а глаза выкатываются так, словно готовы вывалиться прямо сейчас на землю.

Упираю руки о бедра и с максимальным сарказмом, на который я только способна в этом состоянии, выдаю:

– О, Лео, привет! Какой приятный вечер и какая неожиданная встреча.

Едким взглядом одариваю его невозмутимую рыжую спутницу:

– А какая у тебя красивая девушка! – замечаю – отличный выбор, одобряю.

– Дженна.. – ошарашенно принимается мямлить он – это не то, что ты..

Я едва подавляю теперь уже смех. Не то, что я.. что? Подумала? Перед глазами тут же встает какая-нибудь идиотская мыльная опера, где жена, прикрываясь белой простыней, выбегает вслед за мужем и кричит, что этот голый мужик с ней в их кровати совсем не то, о чем он подумал.

Но у нас тут не романтический спектакль. Скорее опера одного озлобленного актера, которого дважды за один день умудрились обвести вокруг пальца.

– Ну да, конечно не то, что я подумала – язвительно фыркаю – наверное, это и есть твоя сестричка? Привет, Кэти, ты так выросла! Или может это другая, старшая сестра? Или любимая тетушка, неожиданно нагрянувшая в Румынию? А, подожди, может это твоя похитительница, которая силком утащила тебя за собой прямо из сортира?

Красотка презрительно хмыкает, глядя на меня сверху вниз:

– Нет.

Прикладываю ладонь ко рту:

– Правда что ли? Боже, я так удивлена!

Лео пытается сказать что-то еще, но я отмахиваюсь:

– Приятного вечера. Вам обоим. А нам пора – я тяну Сандру за собой даже резче нужного – пошли.

– Вот ублюдок – не унимается она уже даже тогда, когда успокаиваюсь я – так и знала, что что-то не так. Улыбается, шутит, весь такой веселый и положительный.. такие обычно и оказываются самыми отбитыми мудаками.

– Да и черт с ним – фыркаю я – так даже лучше. Нашелся повод отказаться от его компании без обид со стороны Милли. Ведь по факту, он отказался от нашей еще раньше –даже дважды.

Однако, мое оскорбленное достоинство все равно уже больше не хочет веселиться. О чем и я говорю Сандре.

– Ты уж извини, что так получилось. Начинался вечер и правда неплохо.

– Ничего страшного, не последний же. Созвонимся потом еще.

Однако, Милли оказывается менее сговорчивой. Сначала она злится, что мы уходим «в самый разгар», когда ее новый знакомый уже явно купил ей что-то алкогольное, пока я проглядела. А потом удивляется, что мы собираемся уходить без Лео.

– Он занят – заявляю я – нашел себе другую компанию, так что не обидится.

– Другую компанию? – хмурится она.

– Да. И кстати – больше он не включен в наши планы – заявляю я это скорее, как факт, чем как предложение – не станем навязываться.

– Но он сам хочет с нами ходить!

Милли явно не в восторге от того, к чему я клоню. И я окончательно злюсь:

– Ну конечно! Только когда подворачивается другой вариант, с удовольствием нас кидает. Или тебе нравится быть запасным вариантом, Милли? А если бы мы пошли без Сандры, сами с ним?

Как я утром, например.

– И он так же бы нас кинул, как бы ты тогда говорила? Красилась бы целый час, чтобы потом сидеть скучать за столом, с каким-то залитым в уши дерьмом!

Я осекаюсь, поняв, что переборщила. Однако, моя откровенность, кажется напротив убеждает сестру. Она чуть поникает, но больше не спорит.

Когда заходим в отель, я решаю заглянуть в его бар и взять еще пару бокальчиков «снотворного», чтобы не прокручивать перед сном пикировку с Лео, придумывая еще сто различных вариаций, где я бы его поставила на место еще лучше. Милли предлагаю подождать меня в номере, но она лишь устало отмахивается:

– Я спать, возвращайся тихо. А то вечно как стадо слонов..

–Окей.

Захожу в бар и направляюсь прямиком к стойке. Я не собираюсь тут пить до утра, так что нет смысла занимать столик. Возьму пару шотов, расскажу бармену, что все козлы, и пойду спать.

Но уже подходя к стойке, вдруг замечаю за ней среди прочих знакомую спину. Она почему-то привлекает мое внимание.. спина в сером костюме. Тут этот мужчина поднимает руку, что-то жестикулируя собеседнику, и я вижу те же самые часы на его запястье.

Это тот самый преследователь, сомнений нет.

Неужели он выяснил, где я живу? Но как мог знать, что я именно сегодня вечером зайду в бар?

Тут, сильно разойдясь, мужчина полуоборачивается и замечает меня. Наверное, сложно не заметить даму, что столбом застыла в каких-то паре шагов от него, глядя в оба глаза, не моргая.

Но, очевидно, он меня здесь не поджидал. Потому что его лицо тут же удивленно вытягивается и он что-то коротко, но спешно, говорит своему собеседнику.

Тот сразу оборачивается. Его брови летят вверх со скоростью света:

– Дженна?

– Винсент?

-15-

Я тупо гляжу на своего босса.

В какой-то момент мне в голову даже приходит идея, что это галлюцинация. Даже это более логичное объяснение происходящему, чем то, что мой босс – который еще вчера, на минуточку, был в Америке, вдруг оказывается сегодня вечером в баре именно того румынского отеля, где остановилась я, с парнем, который пытался перекупить у меня картины утром.

Я не нахожусь, как отреагировать, зато лис Винсент тут же натягивает на себя лживую улыбочку и подходит ко мне, сократив оставшуюся дистанцию. Полу-обнимает, словно мы встретились на приеме у общих знакомых, и манит рукой к стойке:

– Ma belle amine, садись к нам, дорогая, какая встреча!

Действительно – какая встреча!

– Винсент, что ты здесь делаешь?

Но переведя взгляд на его растерянного спутника, решаю, что есть вопрос поважнее:

– Винсет, какого черта? Кто это?

Босс закусывает губу и переводит взгляд на парня в костюме, словно сам его впервые увидел. Наверное, оценивает, насколько разумным будет притвориться, что не знает человека, с которым только что был застат выпивающим. Благо, адекватность берет вверх и он избирает другой путь:

– Это наш румынский коллега, Жан..

Но едва я открываю рот, как он поспешно кивает и улыбается еще шире, чем прежде. Его рука ложится на мою спину, точно давнего лучшего друга:

– Да-да, милая, я знаю, что он предлагал тебе продать картины.

Я открываю и закрываю рот. Еще один раз. Наконец, слова каким-то образом умудряются покинуть полость:

– Что здесь происходит?

– Tu sais, Дженна, в нашей сфере только на вид такие приличные. А сколько мошенников! Сколько нечестных людей!

Он драматично вскидывает руку, точно какой-то французских актер:

– Я опасался, что Блум найдет тебя и перекупит картины, поэтому попросил Жана опередить его.

И тут до моего пьяного мозга, пусть и с запозданием, но наконец доходит:

– Подожди.. То есть ты отправил его ко мне, что бы проверить, соглашусь ли я продать картины конкуренту?

Винсет мнется, словно его не устраивает формулировка:

– Ну.. в целом, пожалуй. И ты не представляешь, как я рад, что ты ему отказала! Я всегда в тебе верил!

Скептично кривлю губы и враждебно скрещиваю руки на груди:

– Ну конечно. Поэтому и проверку устроил.

До чего же поганый выдался денек. Один зовет отдохнуть и кидает, второй прилетает из Америки и мутит какие-то аферы только потому, что считает меня продажной дрянью, хотя мы работаем вместе уже не один год.

Все словно сговорились сегодня посильнее унизить меня.

Видимо, концентрация алкоголя достигает своего апогея и я презрительно фыркаю:

– Знаешь что, забирай свои долбанные картины, Винсент! Если тебе так дороги эти полотна, что ты в край рехнулся, а я настолько ненадежная фигура – так и носись с ними сам! Хоть спи в обнимку!

Лицо Винсента искажается в раздражении:

– Ну и отлично! Так даже лучше – то, что ты отказалась продавать их сегодня, не дает гаранта, что ты не передумаешь завтра! Ты права – неси сюда мои картины немедленно!

Я опешиваю. Конечно, мой гневный порыв был благороден по отношению к самой себе и своему достоинству – но кто же знал, что Винсент и правда решит забрать картины? Если они действительно служат неким ластиком, что стирает границу между прошлым и настоящим, то разумно ли от них так просто отказываться?

Ведь если босс их заберет и доверит работу по реставрации другому, то я никогда не узнаю, что же на самом деле тогда случилось в Владом Дракулой! Ведь в тех видениях, что я уже видела, он совершенно обычный, приятный юноша. Неужели я откажусь от возможности разгадать эту страшную тайну многовековой давности, даже если вероятность составляет меньше 1 процента из 100?

Только из-за уязвленного достоинства?

Но теперь деваться некуда. Винсент испепеляет меня взглядом, карты брошены. Кажется, даже возьми я сейчас свои слова назад – босс уже не отступит. Он накрутил себя почище меня:

– Я хозяин этих картин, я за них заплатил! Да ты вообще должна была быть благодарна, что могла это время касаться своими пальцами таких редкостей за мой счет! А ты.. Неси картины сейчас же! Проданные МНЕ картины!

– Господин Винсент, а вы сами готовы продать картины?

Мы втроем изумленно оборачиваемся на кого-то, кто посмел не только подслушать, но и совершенно беспардонно вмешаться в наш разговор в самом его разгаре.

Мужчина, который это сказал, каким-то образом умудрился незамеченным оказаться рядом с нами.

Он значительно выше меня, вряд ли старше тридцати. Его черные, как смоль, волосы длиной доходят до шеи, но тщательно заправлены за уши. Поэтому смотрится это стильно, а не женственно. Легкая щетина окаймляет рот и ярко-выраженные скулы, контрастируя на бледном лице. Ярко-голубые глаза смотрят лишь на Винсента, будто нас с Жаном здесь и нет. В уголках этих глаз только начинают проглядывать характерные морщинки.

Из-за возникшей паузы, незнакомец невозмутимо повторяет:

– Есть такая сумма, за которую вы готовы уступить их мне? Я заплачу, не торгуясь, только назовите цену.

Теперь я уже смотрю на его одежду.Костюм сидит идеально, словно сшит аккурат на него. Наверняка, какая-та дорогая вещица. Брюки, на плечи небрежно накинуто темное пальто – наверняка, он появился в баре совсем недавно, иначе бы снял его.

Винсент, очевидно, тоже жадно подмечает все эти дорогие вещицы и респектабельный вид нашего нового собеседника. Потому что вместо того, чтобы взъярится и послать его куда подальше, глаза босса начинают возбужденно бегать и светиться. Он хватает салфетку, быстро достает ручку из кармана и, едва не продырявливая одно другом, рисует баснословное количество нулей. Мне кажется, что это у меня в глазах рябит.

Но нет. Это просто Винсент спятил.

Каким бы богатым не был этот странный мужчина, но таких денег у него точно не будет.

Винсент рехнулся, если решил, что вообще кто-нибудь отвалит за эти старые полотна хотя бы половину от означенной им суммы (учитывая, за какие копейки они достались ему самому).

– Вот – он с хитрым оскалом протягивает салфетку – и они ваши.

Но вместо смеха, или раздражения, или всего вместе.. Мужчина лишь невозмутимо кивает, словно речь идет о двухстах долларах и баночке пива:

– Хорошо. Я готов решить вопрос прямо сейчас. Только есть одно условие.

Твое вечное рабство ему, Винсент, за эту цену. Вот это условие. Ты идешь в комплекте с картинами.

Видимо, несмотря на азарт, босс тоже нутром чует подвох. Он хмурится, и чуть помедлив, уточняет:

– Какое условие?

Тут взгляд незнакомца впервые касается меня:

– Мы оформим картины на имя мисс Бёрнелл. Они будут принадлежать ей.

Глава 3 НЕОЖИДАННЫЙ ПЕРЕЗД

-1-

Я стою, не в силах вымолвить и слова.

И не потому, что незнакомец заявил, будто бы желает потратить эту баснословную сумму на картины, которые запишет на меня. А потому, что лишь когда он впервые прямо повернулся и глянул мне в глаза, я вдруг поняла, кого он мне так сильно напоминает.

Да, его черты лица более резкие и рельефные, ежели у юноши из моего видения. А щетина и едва проступающие морщинки у глаз заявляют права на возраст, далекий от подросткового. Но, нет никаких сомнений, он очень сильно похож на юного Влада Дракулу.

Конечно, они никак не могут быть связаны по ряду причин, гораздо более весомых, чем мое неверие в потустороннее, но все-таки это сходство заставляет меня на мгновение потерять связь с реальностью. Усомниться, не перенеслась ли я каким-то образом и без картин в Османскую империю.

Винсет тоже стоит ошарашенный, по своим причинам, какое-то время. После чего, коротко глянув на меня, вдруг озаряется пониманием. Он приторно улыбается незнакомцу и протягивает голосом, что льется будто мед:

– О, понимаю. Машины, бриллианты.. все это так примитивно. Другое дело искусство – вечное и бесценное. Вот он подарок, который истинно благородный мужчина выберет, чтобы завоевать даму.

За одно я все-таки благодарно боссу.

Благодаря его выпаду, незнакомец неохотно переводит взгляд с меня обратно на него:

– Благородный мужчина завоевывает крепости, врагов.. новые высоты в своем деле.

Меж его бровей появляется расщелины, а губы едва заметно искривляются:

– Но не женщин. Не таким способом. Лучше не говорите о том, в чем не смыслите.

Мужчина говорит ровно и негромко, но в воздухе будто бы тактильно можно ощутить исходящую от него угрозу. И Винсент это тоже почувствовал:

– Я.. не то имел ввиду..

Незнакомец чуть приподнимает ладонь, заставив этим моего босса тут же замолкнуть, точно испуганного ребенка.

И вот его взгляд вновь вернулся на меня, точно маятник, неизменно возвращающийся к исходной точке, какой бы большой не была амплитуда. Он смотрит на меня пристально, будто бы проникая глазами под самую кожу:

– Мисс Бёрнелл.. я хочу, чтобы эти картины принадлежали вам. Единственное, что мне нужно взамен – чтобы вы их восстановили.

То есть продолжила заниматься тем, чем и занималась, пока Винсент не решил отстранить меня от них, что произошло как раз за пару секунд до вашего вмешательства– едва не выдаю я, но вовремя прикусываю язык. По нему видно – с ним шутки плохи.

– Срок – шесть недель на шесть картин. И мне нужны будут иногда отчеты о работе. После этого вы сможете распоряжаться полотнами, как вам угодно.

Я хмурюсь. Гляжу на Винсента, но не найдя в нем поддержки или ответа, неуверенно обращаюсь к незнакомцу:

– Шесть картин? Эм.. смотритель музея продал мне только три.

– Три?

– Да, он заявил, что только эти три картины к нему поступили.

Мужчина напрягается и будто хочет ответить что-то резкое, но передумывает.

– С этим разберемся позже.

Ага! Вот же старый сукин сын! Так и знала, что он должен быть умнее, чем казался. Такие старики, с такими хитрыми улыбочками, просто не могут быть простыми как пять копеек. Конечно, он не мог задаром раздать все ценные реликвии, поступившие к нему в распоряжение, независимо от того, чего бы хотел даритель.

Он продал три картины, а те три, которые видимо придержал у себя, наверное уже сбагрил за бешеные деньги и теперь греется где-нибудь в лучах Монако или Майями.

– Значит, пока – три картины и три недели – сухо отсекает мужчина.

– А если не получится восстановить? Там краска и..

– Это будет очень плохо.

От этого ответа воздух будто начинает щелкать электрическими разрядами.

– В каком смысле плохо? Для кого?

Господи, ну зачем я так надралась? Все эти сказни по книгам и фильмам, когда в хламину пьяный герой в серьезной ситуации такой «эти слова ударили меня, будто пощёчина, и я мгновение отрезвел» – полный бред! «Таких» слов за последние пять минут было уже сказано немало – и даже если они поколотили мои щеки, то точно не заставили меня отрезветь и на десятую промили.

Это не значит, что хочется задрать юбку и станцевать им джигу-дрыгу. Но мне крайне сложно удержать все мысли и ответы воедино, что совершенно необходимо, дабы получить целостную картину той странной ситуации, в которой я сейчас оказалась.

Мужчина продолжает смотреть на меня в упор своим пронзительным взглядом, но ничего не отвечает.

Мне следует это воспринимать, как угрозу?

Потому что, если бы это была не она, он бы хотя бы приличия ради мог ответить «плохо для меня, потому что я очень хотел бы вернуть в мир эти шедевры» или «плохо для ценитель искусства» или любой другой бред. Но своим молчанием он будто подтверждает мою догадку.

«Если вы не сможете восстановить картины в срок, и уж тем более если не сможете восстановить их в принципе – плохо в первую очередь будет вам и только вам».

Мне становится неуютно.

Стараясь сохранять лицо, отвечаю теперь так же сухо и холодно, силясь подражать его манере общения:

– Вы не назвали своего имени.

– Не будем тратить время. Вы согласны стать владелицей картин?

– Мистер..

– Да или нет?

Такой напор обычно не предвещает ничего хорошо. Сколько раз я смотрела ток-шоу, или каких-нибудь сериалов, где подобным образом жертву вынуждали принять решение быстро, не обдумывая, тем самым загоняя ее в какую-то ловушку.

Но с другой стороны, какая ловушка может быть здесь? Он дарит мне картины за невероятную стоимость, а взамен я должна просто сделать то, что сделала бы и так, даже без этого условия.

Даже если бы он просто мне их подарил – я бы продолжила их восстанавливать. Потому что мне теперь просто необходимо узнать историю Влада Дракулы, а перемещаться в прошлое (если это все-таки перемещение, а не первичная форма шизофрении) возможно лишь при работы с полотнами.

К тому же, если я откажусь, то навсегда и теперь уже окончательно потеряю доступ к этим картинам.

И вновь без всякой причины?

Ну уж нет.

– Я согласна – отвечаю – благодарю вас. Эти картины многое для меня значат. Я рада, что они будут моими, и сделаю все, чтобы восстановить их как можно скорее.

Мне кажется, что взгляд незнакомца чуточку теплеет. Но лишь на мгновение – когда голос подает Винсент, он вновь становится таким ледяным, что может порезать.

– Genial! Тогда прямо сейчас все и оформим! Жан – юрист и как раз эксперт по таким вопросам.

Винсент с Жаком засуетились, замелькали какие-то бумаги.

Я сажусь на барный стул рядом с ними, ощущая, что силы и алкоголь понемногу одновременно выходят из моего организма. Но вот когда они покинут его окончательно – я, нет, не протрезвею. А просто потеряю сознание.

Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем Жан с небывалой ранее учтивостью, подталкивает мне под руки бумаги:

– Осталась ваша подпись, мисс.

Силясь сконцентрироваться в последний раз, я чуть надавливаю на глаза и, чувствуя себя совершенно отвратно, с неимоверными усилиями вчитываюсь в условия сделки.

Впрочем, ничего такого, что не было оглашено.

Хотя, именно из-за опасения какой-то аферы и я решила перечитать договор. Все, как сказано – картины принадлежат мне, а я обязуюсь их восстановить и предоставлять отчеты о работе всякий раз, как потребуется.

С трудом приподнимаю руку и ставлю свою корявую подпись.

– Превосходно! – восклицает Винсент, точно поджаренная собачонка – осталось пожать руки!

Он тут же радостно протягивает руку незнакомцу – тот, в свою очередь, слегка помедлив, без явного энтузиазма протягивает свою в ответ.

– Теперь ты – шипит мне на ухо Винсент, точно слабоумной – не стой столбом!

Да, независимо от судьбы картин, он все еще мой босс.

Я едва успеваю вспомнить об этом достаточно вовремя, пока слова «пошел на хрен» не срываются с моих пьяных губ.

Я слезаю со стула и машинально протягиваю руку мужчине. Он реагирует достаточно быстро и странно – резкий шаг назад почти нивелирует наше соприкосновение, но кончики моих пальцев все же успевает коснуться тыльной стороны его ладони.

Его лицо тут же перекашивает, точно от приступа.

Он одергивает руку, теперь уже не заботясь об этикете, и с усилием, едва ли не сквозь зубы, проговаривает:

– Благодарю всех. Прощайте.

Он уходит, а я озадаченно смотрю ему в след.

Может, я сделала что-то не так? Или от меня слишком уж несет перегаром? Может, я выгляжу настолько недопустимо для достойного специалиста, что ему опротивело жать мне руку?

Ведь даже Винсенту, презрения к которому не скрывал, он ее пожал.

-2-

Я просыпаюсь от того, что солнце вольно бродит по моему лицу. Конечно, я с трудом могу вспомнить, как завалилась вчера в номер. И скорее всего, все-таки, как стадо слонов. Потому что к тому моменту уже даже не помнила про существование сестры, не говоря уже о ее просьбе.

И конечно же, в таком состоянии я не шторы не задернула, ни балкон не открыла, чтобы за ночь комната проветрилась.

Во рту ужасный привкус.

Потянувшись, встаю и иду в ванну – пытаюсь тихо, так как, судя по всему, Милли еще спит.

Умываю лицо, пью воды и как раз собираюсь вернуться обратно в комнату, когда слышу едва различимый стук в дверь номера.

События вчерашнего вечера понемногу начинают восстанавливаться в памяти. И не только невероятная сделка со странным мужчиной, благодаря которому полотна, что в тубе лежат у меня в комнате, теперь мои. Но и все то, что предшествовало этому договору..

А именно Лео и его спутница.

Стук повторяется.

Будет весьма некстати, если это он приперся со своими идиотскими оправданиями. К тому же – они мне и не нужны. Мне без разницы – он может гулять с тысячью красивых женщин хоть каждый день. Дело не в этом – а в том, что он нарочно соврал мне дважды.

Он выбирал нашу компанию, а потом попросту бросал, уходил и считал это нормой.

Адекватные люди так не поступают.

А неадекватных мне и так хватает, нарочно подобные знакомства заводить или продолжать не собираюсь. Уж точно не в отпуске. Пусть и задался он не очень, но его остаток он нам точно не испортит.

Однако, стук повторяется уже в третий раз.

Если это и он – точно не собирается уходить, сюда по всему. А если продолжит стучать – то разбудит Милли, а последнее, что мне хочется, чтобы сестра присутствовала в том момент, когда я по полочкам разложу Лео то, кто он, откуда пришел и куда ему следует держать путь теперь.

Закатив глаза, иду по коридору к двери и, щелкнув замком, открываю ее. Я уже набираю воздух, готовая сказать Лео первую фразу, которая начинается с «пошел бы ты», но спешно клацаю зубами, оставив ее при себе.

Передо мной стоит совсем не Лео.

Смущенная, видимо, моим настроем и выражением лица, Сандра виновато улыбается и чуть приподнимает вверх руки. В обоих по стакану. В одном, судя по всему, кофе. Во-втором что-то более светлое и яркое.

– Извини, что без предупреждений.. – бормочет она с легкой улыбкой – просто ты вчера в таком настроении убежала.. а когда я тебе сегодня звонила, телефон был недоступен..

Стараюсь быстро поменять настрой, потому что уже заготовила такую пламенную речь для Лео, что так сходу и не переобуешься.

– Эм.. да.. мобильник разрядился, наверное – тру переносицу и стараюсь сконцентрироваться на первом отвлеченном, что бросается в глаза – а что это у тебя?

Довольно улыбнувшись, Сандра уже более уверенно трясет руками, едва не выливая жидкость за края:

– Это – мокко с двойной порцией сливок. А это – апельсиновый фрэш. Не знаю, помогает ли это от похмелья, но вкус м-м-м – она картинно закатывает глаза, едва ли не говоря «белиссимо».

Я смеюсь и, спохватившись, отхожу от порога, пропуская ее внутрь:

– Проходи. Только тише, Милли еще спит..

Но еще раньше, чем я успеваю договорить, Сандра скидывает сланцы и кричит, словно вожатый в летнем лагере:

– Подъем! Нас ждет день, солнце и вампиры!

– Сандра –шикаю я и она хохочет так звонко и задорно, что я не могу долго на нее злиться.

– А что, по твоим рассказам, слово «вампиры», должно поднять по щелчку пальцев твою сестру даже из гроба, не то что из кровати! – и вновь кричит – Милли!

Из комнаты сестры слышится шебуршание и какое-то бурчание, но на удивление, вроде без недовольства.

– Пусть бы спала.

– А смысл? – Сандра уже идет в комнату Милли, но я ловко поворачиваю в свою и затаскиваю ее следом.

– У нас разные комнаты – поясняю я.

–М-м – и вновь возвращается к своему – какой смысл дальше спать? Я планировала, как выпьем эти дары богов, спуститься позавтракать. А потом..

– Лучше закажем в номер – предлагаю я – с балкона тоже отличный вид.

Не особо хочется в своем похмельном состоянии показываться на людях. Особенно учитывая, что кое-кто из постояльцев точно был вчера в баре и теперь может вспомнить меня за завтраком.

– Без проблем – жмет плечами Сандра.

Пока она ставит напитки на прикроватную тумбочку, я открываю балкон. Во-первых, не мешает проветрить. Во-вторых, показать Сандре вид, ради которого стоит 24/7 заказывать еду только в номер.

Однако, первое, что я вижу – это тщательно свернутый клочок бумажки на столике, придавленный каким-то камушком. Я уже подозреваю, кто его оставил, даже не разворачивая. Так как только у одного человека мог быть доступ к нашему балкону без входа в парадную дверь.

– Ну что тут?

Сандра выходит на балкон так бесшумно и быстро, что я едва успеваю облокотиться о стол, закрыв записку от ее взора. Если бы попыталась ее схватить, она бы точно заметила эти конвульсивные подергивания.

– Да какой-то мрак – бурчу как можно недовольнее – вчера и рассвет был красивее, и погода..

– А по-моему ничего так.. – она делает еще один шаг к бортику балкона.

Я фыркаю:

– Да ну, есть под такой вид даже аппетит пропадет. Еще и воняет чем-то.. чувствуешь? – пока Сандра усиленно втягивает воздух, я отмахиваюсь – в общем, лучше и правда спуститься и поесть внизу, как ты предлагала. Пошли.

И едва ли не силком выталкиваю подругу обратно в номер, ловко выхватив из-под камушка записку.

– Я быстро умоюсь – и запихав ее в карман ночных шорт, убегаю в ванну. Хорошо, Сандра не знает, что я как раз только умылась, когда открыла ей дверь.

Оказавшись одна за закрытой дверью, быстро разворачиваю листок и смотрю в самый конец, на подпись. Да, от Лео.

Интересно, а если бы я не была так пьяна и открыла балкон на ночь, этому нахалу хватило бы духу после всего забраться внутрь и положить сраную бумажку прямо мне на тумбу? Или может сразу на кровать?

Первый порыв – скомкать и смыть ее прямо в унитаз. Но в отличии от Лео, я пока что еще причисляю себя к людям адекватным, потому лишь недовольно вздохнув – раскрываю ее.

Изобилие восклицательных знаков и скачущий почерк говорят о том, что он скорее всего волновался.

Ну еще бы!

Даже если ты беспринципный кретин, бросающий за день дважды свою компанию, наверное все равно попрыгаешь на иголках, если тебя так сумбурно застигнут с поличным.

«Дженна, пожалуйста, прости меня! Я не был полностью честен с тобой, поскольку связан обязательствами. Но знай, я никогда не хотел такого исхода, и мне очень жаль, что вчера так погано все вышло. Нам нужно увидеться и поговорить. Сейчас я должен срочно уехать, но к полудню вернусь. Пожалуйста, дождись меня, даже если твое отношение ко мне сейчас хуже некуда. Это очень важно, правда! Лео.»

Наверное, он думал, что это послание меня должно.. растрогать?

Я лишь хмурюсь, выхватываю самые значимые слова.

«Не до конца честен», «связан обязательствами», «я не хотел такого исхода».

Эти фразы довольно быстро, будто пазы, встают на свои места и раскрывают все скрытую картину головоломки. Связан обязательствами.. очевидно, что та девица ему либо девушка, либо вообще жена. Тогда становится понятным, почему он по первому щелчку бежал от нас к ней. Но это все еще не объясняет

(..не до конца честен..)

почему он лгал на этот счет? Зачем скрывал свою девушку под предлогами работы? Какого именно «исхода не хотел», и куда сорвался так срочно ночью?

Чем больше думаю над его словами, тем больше понимаю, что из этой ситуации сквозит какой-то Санта-Барбарой. Девушка, ложь, извинения, клятвенные заверения все объяснить с перевязанной простынею на бедрах..

Возможно, я бы и подождала его потехи ради. Посмотреть, как он будет запинаться, пытаясь выбраться из той поганой ситуации, в которую сам же себя загнал.

Но есть одна проблема – это Милли, которая, что ей не говори, очевидно до последнего будет за него ратовать. Даже мое вчерашнее откровение лишь заставило ее умолкнуть, но едва ли изменить о Лео мнение. Конечно, как она сама сказала – последние годы она видела его в десятки раз чаще, чем меня.

И если дождаться Лео, то возникает опасность, что Милли взбунтуется, откажется ехать, или поверит в его присказни и тд. В общем, множество отягощений. А мне совсем не хочется больше иметь этот балласт на шеи в виде его. Чтобы он не сказал – уже очевидно, что темнит он не по-детски, и совсем не такой позитивный парнишка-добряк, который готов веселиться и юморить анекдотами.

А оглядываться весь отпуск и искать двойной подтекст в его словах и действиях мне совсем не улыбается.

Потому самый лучший вариант – сделать все наоборот. Напротив, слинять до его возвращения и дело с концом. Если на то пошло – отелей в Бухаресте что ли мало? Все равно у нас оплата номера посуточная.

(..сейчас я должен срочно уехать, но к полудню вернусь..)

Я комкаю бумажку, смываю в унитаз и выхожу из ванной. Сандра уже допивает свой кофе, а до конца пробудившаяся Милли тянет через трубочку тот фрэш, что очевидно, предназначался мне.

– Ну наконец-то – хмыкает она и встает – я думала, тебя там смыло!

– Ха-ха – закатываю глаза.

Беру мобильник и смотрю время.

Проклятье. Чуть больше одиннадцати – Лео очень скоро вернется. Видимо, от Сандры не укрывается мое озадаченное выражение лица. Она подозрительно хмурится:

– Проблемы?

– Нет, никаких проблем – бросаю с напускной небрежностью и достаю свой небольшой чемоданчик – просто.. нам с Милли надо будет переехать в другой отель.

– Почему?

– Что?!

Каким-то образом Милли даже через дверь ванны умудряется меня услышать. Тяжело вздыхаю и цокаю:

– Да, надо будет переехать.

– Почему?

– Это из-за Лео? – догадывается Сандра – из-за того, что вчера было?

–Просто из-за того, что он пошел гулять с кем-то другим? – фыркает Милли.

Да, я так и знала, что она встанет за него.

Эта ситуация начинает меня сильно раздражать. В конце концов, эта поездка проводится в мой отпуск и за мои деньги. Почему я должна отчитываться малознакомой девушке и малолетней сестре о том, по какой причине мои деньги теперь будут поглощаться другим отелем?

– Переезжаем и точка – сухо бросаю я преимущественно сестре –если есть желание, можешь поспать на лавке. Но я слышала, ночи здесь холодные. Как зад примерзнет, позвони – скину адрес нового отеля.

– Шикарно! – цедит она и так хлопает ванной дверью, что мы с Сандрой подпрыгиваем.

– Зачем вообще было брать меня с собой, если тебе насрать чего я хочу?! – слышу уже через дверь – как и всегда! Тебе всегда было плевать. С Лео хотя бы было весело, пока ты как всегда корпела над своей работой. А теперь я опять буду сидеть в дурацком номере и смотреть, как ты чистишь свои сраные картины! Класс! Офигенное путешествие, сестренка, ты супер!

– Так держать – неуверенно усмехается Сандра – ты умеешь найти общий язык с подростками.

– Нет времени – фыркаю я, стараясь говорить тише, чтобы Милли больше ничего не услышала.

– Значит, все-таки из-за Лео?

У меня нет желания объяснять ей все подробности с запиской, потому я просто киваю. Пусть сама решает, что подразумевать под этим кивком.

На удивление, Сандра одобрительно жмет плечами:

– С другой стороны и правильно. Вся эта тягомотина, кому она нужна. А так, собрала вещи и за горизонт..

– Восторг – без иронии подводит она черту и поднимает почти пустой стакан кофе.

Убедившись, что она не издевается, я дергаю уголком рта и поднимаю начатый сестрой фрэш:

– Восторг – соглашаюсь и мы обе делаем по глотку – а у вас-то как вчера прошло? Вернулась к друзьям?

– Да. Посидели, поболтали – смеется – потанцевали. Они давно меня не видели, так что нас с трудом смогли разогнать уже даже по закрытию.

– Хорошо, хоть у кого-то вечер прошел приятно.

* * *

Мы выселяемся из отеля, но поскольку временем оплаты нового дня считается полдень (вот так ирония), нам и после выселения позволено воспользоваться гостиничным кафе. Мы быстро заказываем еду и выходим к столикам на улице.

Милли раздраженно кидает свой чемодан рядом с моим и, сев на стул, недовольно скрещивает руки.

Когда нам приносят еду, она даже не притрагивается к своим любимым пончикам, которые я заказала специально для нее.

– Да ладно тебе – пытается сгладить напряжение Сандра – я бы в твоем возрасте была рада ездить с места на место! Это же как путешествие внутри путешествия!

– Не разговаривай со мной, как с ребенком – фыркает она мрачно – я не хочу уезжать. Потому что мы уезжаем не от отеля, а от Лео. А он единственный, с кем я могу повеселиться, когда Дженна, как всегда, едет крышей по своей работе.

– Милли! – вскидываю я брови.

– О, ты запомнила мое имя всего лишь за каких-то 16 лет? С ума сойти! – фыркает она – это правда, не делай из себя дуру. Сначала ты поехала за картинами, теперь ты корпишь над ними каждый день! Веселье – ого-го! Видимо, ты как всегда забыла, что я все еще рядом. А без Лео я просто сдохну от скуки.

– Как тебе не повезло, что ты не на месте Кэти! – язвлю я и сестра раздраженно кивает:

– Да, очень не повезло – но что поделать!

– Милли.. –усмехается Сандра, но сгладить конфликт не получается, и сестра так и не притрагивается к еде.

Делая третью попытку (и единственную удачную), подруга говорит:

– А знаете, что самое красивое в Румынии? Горы. Я ведь сама много лет живу за границей и так же, как вы, приехала сюда на каникулы.

– Ты же говорила, что местная? – хмурюсь я.

– Ну да. Я здесь родилась, и моя сестра с отцом все еще живут здесь. Точнее, не конкретно здесь, а в деревне.

– Почему тогда ты здесь? – все еще мрачно, но спрашивает Милли. При этом усердно делая вид, что кроме них с Сандрой за столом больше никого нет.

Мило.

– Я остановилась тут повидать своих городских друзей. А теперь поеду в свою родную деревню. Кстати, может рванете со мной? Там рядом как раз и лес, и горы. И ягнята, мне сестра говорила, недавно родились.

Услышав это, Милли вскидывает бровь. Все еще стараясь выглядеть отстранённой, она все же не может скрыть факт своей заинтересованности животиной:

– Ягнята? Настоящие?

– Конечно настоящие. И их даже можно будет потискать.

Теперь огоньки в глазах сестры загораются еще ярче. Кажется, ягнята явились для нее вполне полноценной заменой Лео. Хотя, думаю, вряд ли бы он этим польстился.

Зато я мысленно благодарю новоиспеченную подругу.

И как так вышло, что все вокруг умудряются найти подход к Милли, кроме меня?

– Поедем? – сестра нехотя оборачивается ко мне – раз все равно выселяемся, какая разница, куда заглянуть по пути?

– Это не совсем по пути.. – я нарочно выдерживаю паузу, что бы ее радость по поводу моего согласия была еще более бурной – но в принципе ради что разве ягнят, думаю, можно..

На том напряжение за столом по большей части спадает. По крайней мере, Милли больше не делает вид, что меня здесь нет, и приступает к поглощению пончиков.

Не победа в войне конечно, но небольшая битва определенно выиграна.

Когда мы уже доедаем, к отелю подъезжает массивный черный автомобиль с непроницаемыми стеклами. Мы, как и прочие, кто завтракают на улице, сразу его замечаем. Сандра даже успевает пошутить:

– Походу, сюда Дональд Трамп заселяется..

Когда дверь открывается и из машины выходит.. тот самый мужчина, который оплатил покупку теперь уже моих картин.

Я узнаю его даже не по одежде, а по кристально-голубым глазам, которые, кажется, ярко сверкают даже на таком расстоянии.

Картина того, как он резко с перекошенным лицом одергивает свою ладонь от моего рукопожатия, тут же непрошено встает перед глазами.

Моя вилка так и застывает на пути ко рту, пока он, невозмутимо поправив пальто, направляется к нам. Двигается так уверенно и спокойно, словно заранее знал, где мы именно будем.

Сандра с Милли видят его впервые, потому моей озабоченности не понимают и сильно изумляются, когда обладатель этой машины останавливается подле нас:

– Здравствуйте, леди. Мисс Бёрнелл, жаль прерывать ваш завтрак, но нам пора ехать.

– Ехать? – изгибаю бровь – кому и куда?

– Вам. Со мной. В мой дом.

-3-

Сандра как-то истерично усмехается:

– Оригинальный подкат, конечно – теперь она уже давится от смеха – уверенность, напор, наглость.. но знаешь ли, время, когда женщин это привлекло давно прошло. Хочешь узнать, что в моде сейчас? Считаться с ее мнением.

Мужчина бросает на нее такой пронзительный и темный взгляд, что даже я невольно ежусь. Милли же растерянно глядит на меня:

– Ты его знаешь, Джен?

– Не то что бы..

Он тут же оборачивается на мой голос. Его лицо выглядит, будто застывшая, ничего не выражающая маска. Собственно, его сухой холодный тон мало чем от нее отличается:

– Мисс Бёрнелл, вы помните, что по договору должны отчитываться о работе над картинами всякий раз, как я попрошу?

– Да, но..

– Так вот, отчеты мне нужны ежедневно. А мой дом расположен далеко за городом, и я его почти не покидаю. Так что самым удобным вариантом для всех будет, чтобы вы поселились пока у меня.

– Так, подождите! – хмурюсь я, вздернув подбородок, как делала то всегда, стараясь казаться грознее – вы не предупреждали, что отчеты нужны ежедневно.

– В договоре был пункт об отчетах «по надобности». Это подразумевает под собой любую необходимую мне частоту, включая ежедневную.

– Зачем ехать? – недоумевает сестра – ты можешь отправлять отчеты по интернету. Фото, видео.. да хоть рассказывать по фейс-тайм! Что угодно.

И только я собираюсь согласиться с неожиданной находчивостью моей младшей сестры, как мужчина невозмутимо разбивает это решение в прах:

– Увы, в моем доме нет интернета. Только живые отчеты при личной встрече.

Сандра, молчавшая после своего выпада о подкатах, теперь уже становится намного серьезнее, будто бы оказавшись на своем поле деятельности. Она чуть хмурится и уточняет у меня:

– Ты подписывала какой-то договор?

– Да, но..

Такое чувство, что мой словарный запас неожиданно иссяк на этих двух словах. Да, я подписывала договор. Но черт возьми, я же его прочитала! Там не было никаких подводных камней.

Я даже не подумала, что надо обратить внимание на пункт об отчетах. Он сказал, «время от времени», потому когда я прочла о предоставлении отчетов по надобности, я и прикинула, что это будет раз в неделю-две.

Черт, теперь понятно, что без подводных камней не обошлось! Вот почему он так напирал и настаивал. Теперь, будучи трезвой, пусть и с больной головой, я уже понимаю, как было странно вчера одно его появление. Человек, который только что сообщил, что у него есть собственный дом за городом – каким-то макаром ночью оказывается в баре городского отеля. Именно в тот момент, когда возникает конфликт из-за картин. И надо же, какое совпадение, сразу же имеет невероятно огромную сумму для совершения сделки!

А что еще более интересно – записывает картины на имя совершенно незнакомой ему девушки. Черт, да любому адекватному человеку пришло бы в голову задуматься о чем-то нехорошем еще на этом моменте! Это ведь как в глупых анекдотах, когда звонят из банка и говорят, что вашу карту взломали, а для восстановления ее безопасности необходимо сейчас же назвать три цифры на ее оборотной стороне.

– Это невозможно – заявляю я, хоть уже и теряя уверенность в своих словах.

Одно дело – ругаться на словах, но другое дело официальный документ, заверенный, помимо моего, тремя другими подписями. Это не обычная бумажка с клятвенным обещанием. За невыполнение обязанностей можно поплатиться серьезными проблемами. Однако, делая вид, что я пока этого не понимаю, добавляю:

– Как вы себе это представляете? Я вижу вас второй раз в жизни, а вы предлагаете поехать с вами куда-то за город и поселиться там на все время восстановления картин?

– Картин? – тут Милли будто осеняет, хотя незнакомец сказал о них в самом начале – подожди, тех старых картин, которыми ты типо больше не занимаешься до конца отпуска?!

Из растерянности сестра будто в секунду звереет. Не обращая на нее никакого внимания, мужчина отвечает на мой вопрос:

– Я же не собираюсь вас запирать там. Это не затворничество с работой по часам, мисс Бёрнелл. Я совершенно не ограничиваю ваши действия и не собираюсь превышать полномочия, оговоренные в договоре. Вы можете выезжать в любое время, встречаться с друзьями и кем угодно. Главное – предоставлять мне отчеты, уделять должное количество время работе, чтобы уложиться в оговоренные сроки, и возвращаться до конца дня. Потому что дорога к моему дому весьма крута и извилиста, и в потемках вы можете попасть в неприятную ситуацию.

– Она уже попала в неприятную ситуацию! – передразнивая его, заявляет Милли, злобно сверкая глазами.

– Тем более – подводя черту, говорит он – я не вижу для вас альтернативного варианта. Путь от города до моего дома занимает достаточное количество часов, чтобы при поездке туда и обратно, включая сам отчет по прибытию, остаточного времени суток не хватало и на реставрацию, не говоря о вашем личном досуговом времяпровождении. Принять мое предложение – ваш единственный вариант не нарушить условия заключенной сделки.

Теперь я уже сверкаю глазами не меньше его.

Меня загнали в ловушку. Причем в хитрую ловушку, отчего становится еще досадней. Он не говорит прямо «быстро собрала монатки и села в мою машину, теперь ты моя собственность на время работы». А хитро подтягивает этот вывод, чтобы я дошла до него сама.

То есть, он вроде не заставляет, а предлагает поселиться у него в доме для моего же удобства и комфорта, но тут же напоминает, что отказаться от этого «предложения» я формально не могу, потому что в противном случае у меня не остается никакой иной возможности выполнить условия сделки.

Надо же, вчера я в шутку подумала, что за эти деньги условием послужит то, что Винсент идет в комплекте с картинами.

Какая злая шутка судьбы –оказывается, с ними в комплекте идет совсем не он, а я!

Я беспомощно смотрю на Сандру, но та озадаченно вперла глаза в стол. Хотя ей-то за словом в рот не полезешь, когда речь заходит в бестактных мужчинах! Очевидно, раз даже она не знает, что на это возразить – у меня действительно не остается выбора.

Я вновь поднимаю взгляд на мужчину, чьи глаза продолжают испытующе пронзать меня холодными льдинами. Несмотря на затянувшуюся паузу, он не пытается ее заполнить какими-то еще объяснениями.

Да, он не похож на того, кто оправдывается или кто испытывает неловкость при откровенном шантаже человека.

Сглатываю.

Видимо, у меня не остается варианта. Однако, если есть лишь один выбор – надо делать вид, будто это и есть именно мой выбор.

Улыбка начинает натягиваться на мои губы так сложно, что, кажется, вот-вот заскрипит в своих усилиях, точно плохо смазанные петли двери. Кажется, я сейчас больше похоже на угловатую марионетку, однако, достаточно растянув рот в улыбке, говорю:

– Что ж, пусть так. Если быть честными, то ваше предложение в какой-то степени даже кстати. Мы с сестрой как раз решили сменить отель. Думаю, ваш загородный дом это даже лучший вариант, чем гостиничный номер. Мы готовы ехать.

– Чудесно.

Конечно, мужчина понимает мой маневр (еще с таким-то поганым актерским исполнением), но его это не смешит, подобно зрителю, наблюдающему на шутом. Напротив, на его лице на долю секунды мелькает легкая улыбка, а в глазах сверкает что-то вроде уважения за то, что я отреагировала на его ультиматум с достоинством, не опускаясь до безрезультативных криков и прилюдных скандалов.

Однако, все эти эмоции появились и пропали так резко, вновь уступив место маске, что я не могу быть уверена, что не выдала желаемое за действительное.

Милли так резко хлопает ладонями по столу, что мы все (за исключением мужчины) тут же вздрагиваем. Она подскакивает и чуть склоняется ко мне через стол, едва не плюясь от гнева:

– С меня хватит! Я что, бесплатный багаж? Милли, мы убегаем из бара, точно золушки! Нет, Милли, мы убегаем и из отеля, потому что я поцапалась с Лео! Знаешь что, Милли, я передумала – теперь мы едем к какому-то незнакомому маньячеле в его логово, потому что я хочу работать над картинами! А, что, Милли? Да, я обещала что никакой работы, но видишь ли, после этого мне стало так насрать на свои обещания, что я заключила с каким-то извращугой сделку, которая теперь вынуждает меня поселиться у него. Что ты? Ну а ты не имеешь права голоса, потому что живешь тут за мой счет, так что просто давай катись за мной всюду, куда мне взбредет поехать! А, что? Я обещала тебе каникулы и веселье? Ну что ж, я много чего обещаю последние годы! Это даже забавно, что ты так легко купилась!

– Милли! – цежу я, представляя, как мы сейчас выглядим со стороны. И не только для этого мужчины – а для всех, кто завтракает на веранде, потому что все они начинают косится в нашу сторону.

– Да, Милли! – фыркает она – ты совсем рехнулась со своей работой и со своими картинами! Делай, что хочешь, но я с ним – она тыкает в невозмутимого незнакомца пальцем – никуда не поеду!

– Я сказала.. – начинаю злиться я, но Милли только ярится еще сильнее.

– Ты сказала, ты не сказала! Знаешь, моя очередь «плевать на все». Катись с ним куда хочешь, я больше не собираюсь за тобой таскаться!

С жаром повернувшись к Сандре, она заявляет:

– Я поеду с тобой к ягнятам!

Оценив ситуацию, мужчина спокойно подходит к нашим вещам, стоящим рядом со столом, и безошибочно выбирает именно мой чемодан, сумку Милли оставив на прежнем месте. Взяв его, он ставит его в машину.

– Не думаю, что Сандра станет таскаться с тобой, как Лео.

Я понижаю голос, пытаясь имитировать тон мамы, когда она хотела поставить нас на место, но сейчас, кажется, даже взрыв атомной бомбы не произвел бы на Милли никакого впечатления.

– Вот и посмотрим! – фыркает она – Сандра, можно поехать с тобой к ягнятам?

Но не успевает подруга ответить, как незнакомец возвращается теперь уже за мной.

– Дженна, на деле ты не обязана никуда ехать! – чуть подумав, будто борясь внутри с самой собой, в итоге выдает Сандра – любой договор можно оспорить, затянуть, нарушить в конце концов..

Лицо незнакомца тут же натуральным образом чернеет. Брови сходятся к переносице, голубые глаза будто становятся темно-синими. Он бросает на Сандру пронзительный взгляд:

– Учите подругу нарушать законы? Так расскажите ей сразу и о последствиях.

Я сглатываю.

Так, супер. Теперь мы перешли уже на новый уровень – открытые, ничем не приукрашенные и не сглаживаемые, угрозы.

Однако, услышав это, Сандра почему-то в миг краснеет и замолкает.

– Мисс Бёрнелл, нам пора.

Он встает в пол-оборота, как бы пропуская меня на дорожку к машине вперед себя. Я бросаю взгляд на Сандру, после чего на сестру, которая нарочно отвернулась и скрестила руки на груди.

– Милли, хватит быть ребенком – шиплю – идем со мной. Что ты будешь делать одна в чужом городе? А если телефон разрядится раньше, чем задница примерзнет к лавке?

Но сестра никак не реагирует.

Сандра, поняв, что Милли сейчас никто не заставит поехать со мной, чуть кивает мне и говорит одними губами:

– Я пока присмотрю за ней.

Пока – это сколько? Сандру, по сути, я тоже знаю лишь вторые сутки. Конечно то, как она отважно вступилась за меня перед сошкой Блума говорит о том, что она, скорее всего, добропорядочный человек, но все-таки.. оставлять с ней сестру.

В чужом городе.

Иногда Милли просто невыносима!

Чувство гнева в итоге переполняет чувство ответственности, и я молча иду за незнакомцем, ничего не сказав больше сестре. Он открывает для меня переднюю пассажирскую дверь и я забираюсь внутрь.

Пока мужчина обходит машину, чтобы сесть на водительское сидение, я быстро нащупываю в сумке пилочку для ногтей. Такое себе, конечно, оружие – но лучше так, чем ничего. Надеюсь, она не пригодится, но лучше полагаться на себя, а не на удачу, если обстоятельства вынуждают забираться в черную машину к незнакомому мужчине и ехать с ним за город.

-4-

Конечно, я все-таки рассчитываю, что ничего криминального не намечается.

Как минимум, для маньяка он слишком неосторожен. Его уже видели Винсент и Жан, которые так же подписали договор. Его видели и смогут при необходимости описать Сандра и Милли. Более того, уверена одна из них уж точно запомнила номера его машины после такого-то странного разговора.

Вряд ли после этого он увезет меня за город, чтобы расчленить. Ведь эти люди сразу начнут бить тревогу, по номеру машины быстро вычислят ее владельца. По крайней мере, он элементарно засветился в камерах наблюдения отеля, и благодаря профилю по базам его пробить станет даже легче, чем по номеру машины.

Да, думаю это просто обыкновенный богатый человек со своими заскоками, который хочет, чтобы я реставрировала картины в его доме, для чего и загнал меня в такие условия, при которых от этого никак не отбрехаться.

Может, боится, что заимев на них документы, я решусь сбежать из страны до окончания реставрации, раз я американская гражданка?

Это куда логичнее объясняет его порыв держать меня на виду, чем какие-то маньяцкие умыслы.

Проходит больше часа, когда поля за окном начинают сменяться лесами, а те поселками и городками. Все это время мы едем в полной тишине, когда, наконец, он подает голос:

– Дженна.. Это было нечестно. Да. Простите меня.

Нечестно? Нечестно – это быстро исправить камень на ножницы в считалке, когда увидел, что друг показал бумагу. А то, что он только что провернул…

Очевидно, незнакомец чувствует мой настрой, потому что вновь замолкает и в следующий раз подает голос лишь еще минут через десять:

– Я не могу вам рассказать, почему так поступил, но, поверьте, у меня есть на то очень веские причины.

– Надеюсь на это – сухо парирую я, решив, что не дам ему вывести себя на эмоции.

Немного подумав, все-таки добавляю:

– Если уж не можете рассказать этого, то надеюсь, сможете мне прояснить кое-что другое.

– Что именно?

– Например, что вы вчера в такое время делали в баре отеля, если живете за городом? И откуда знали мою фамилию? Не невинную случайность в-нужное-время-в-нужном-месте, уж извините, даже с натяжкой совсем не тянет.

– Ответ довольно тривиален, я бы сказал. Я хотел купить картины у музея Брашова. Но смотритель сказал, что вы меня опередили. Он назвал имена: ваше и Винсента. Найти вас было делом техники.

Конечно, если не учитывая один ма-а-аленький нюанс:

– Да.. но видите ли.. старик, что продал мне эти картины, заявил, что звонил лишь в две галереи: Винсента и нашего конкурента Блума. Мол, даритель так сказал ему сделать и.. потому мне немного неясно, как вы вообще могли узнать об этих картинах, чтобы захотеть их купить.

– Не думаете ли же вы, мисс Бёрнелл, что тот пожилой мужчина единственный работник, которому известно о таком щедром дарении музею, стоящему на грани разорения?

– Хотите сказать, вы узнали это от кого-то другого?

– Сказать можно по-разному. Замечу лишь, что состоятельному человеку, проживающему здесь, несложно узнавать о событиях, которые его интересуют.

– Но тот старик не был похож на того, кто врет.

– И поэтому он продал вам только три картины?

– Значит, их действительно поступило шесть?

– Знаю только, что в принципе их семь – избегая прямого ответа, говорит мужчина – но одна утрачена, очень давно.. а теперь, выясняется, что еще и эти три неизвестно где.

После небольшой паузы, он уточняет:

– Я смог прояснить все, что вас беспокоит?

– Меня беспокоит слишком многое, потому прояснить всё будет крайне сложно. Но хотелось бы еще кое-что уточнить.

– Слушаю.

– Этот.. инцидент, так его назовем – это единственная строка договора, написанная мелким шрифтом? Я о том, что после реставрации картины действительно остаются за мной, или и на этот счет там оставлена какая-та уловка?

Например, он имеет право их вернуть себе, если сочтет работу некачественно выполненной или типо того. Теперь я уже не уверена, что в том своем состоянии подлинно ознакомилась с этими важными бумагами, обязательствами которых связана теперь по рукам и ногам.

Понимаю, что даже если это так – вряд ли он сейчас скажет. Хотя, почему нет? Если договор уже подписан, и я все равно обязуюсь их восстановить.

Но он, кажется, искренне изумляется:

– Нет, что вы. Картины конечно же достаются вам. Вернее, формально, они уже ваши.

– Окей, раз так, то пока что это все.

Наконец, он поворачивает ко мне голову, и на его губах появляется едва заметная улыбка. Сейчас его глаза вновь светло-голубые, а выражение лица стало несколько теплее, чем было возле отеля:

– Надеюсь, тогда, вы больше не злитесь на меня?

– «Злитесь» слишком неточное описание того, что я..

Но договорить не успеваю.

-5-

Все еще глядя на него, боковым зрением я вижу выскочившее на дорогу черное пятно. Оно замирает как раз перед машиной, и все происходитслишком быстро.

Не успев подумать, я вцепляюсь поверх рук незнакомца в руль и резко выворачиваю его в сторону, стараясь миновать черную кошку, что глядит прямо на нас. Машина визжит, и нас едва не выносит на обочину. Лишь каким-то чудом мы удерживаемся в рамках дорожного полотна.

Тяжело дыша, я замечаю, что мои пальцы от напряжения впились в руки незнакомца, поверх которых все еще лежат на руле. Поднимаю глаза и вижу, что сам он стал бледным, как полотно, и отрывисто дышит.

Такое чувство, что вот-вот потеряет сознание.

Будто собрав остатки сил после большого забега, он резко

(..его лицо тут же перекашивает, точно от приступа и он одергивает руку, теперь уже не заботясь об этикете..)

выдергивает свои кисти из-под моих. После этого мужчина сразу же начинает дышать намного легче. С трудом в итоге переняв у меня управление (избегая физического контакта), он останавливается возле ближайшего придорожного кафе, все еще такой же бледный, точно смерть.

Или человек, увидевший смерть.

Я безумно испугалась своего безрассудного финта. Но неужели этого невозмутимого мужчину вдруг до побеления и обморочного состояния тоже так смогло напугать мое дорожное попущение?

Едва он останавливает машину, как тут же выбирается и облокачивается о нее, сделав несколько глубоких вдохов, будто бы ему все еще фатально не хватает кислорода. Признаться честно, меня очень пугает его состояние и я решаю сбегать ему за водой.

Конечно, это кафе и пикапы вокруг него весьма сомнительные, но едва ли уже придумали способ, как изготавливать бутылочную воду из кошек или собак. Потому, отстояв очередь из трех работяг впереди, я беру бутылку холодной воды и выхожу обратно.

Мужчина к этому времени уже немного приобретает в цвете лица, но в целом выглядит так, будто провел неделю под землей и впервые вышел на солнце.

Когда я даю ему бутылку, он благодарно кивает и делает несколько глотков, все так же сохраняя молчание.

Наконец я понимаю, что то, что было на дороге – не просто мое попустительство, каким я его себе объяснила вначале. По сути, я на большой скорости попросту вырвала руль управления у водителя (дернуть руль под его руками это тоже самое), из-за чего машину начало тягать по дороге и мы чудом не перевернулись.

Неловко поправляю волосы:

– Прости, я чуть нас не угробила.

Заместа ожидаемого запоздалого раздражения, я второй раз за все наше знакомство вижу на его лице легкую улыбку:

– Зато спасла кошку.

Не могу понять, сарказм это или нет, как он, сделав еще пару глотков, добавляет:

– Мне нужно немного прийти в себя, думаю, не лучшее решение сразу садиться за руль. Сядем в кафе или немного пройдемся по лесу?

Я оглядываюсь на летние столики. Большинство из них забито теми самыми работягами, которых я видела в очереди перед собой. Они обедают, пьют пиво и грязно ругаются. Конечно, они не представляют угрозы, но они слишком громкие, потому сидеть рядом с ними не возникает никакого желания.

Впрочем, как и идти в лес, но я решаю, что можно будет просто пройтись по каемки вдоль дороги, после чего он согласится вернуться за руль.

– Можно посмотреть природу – заявляю я, стараясь говорить как можно ровнее – моя новая знакомая сказала, что самое красивое в Румынии – это природа. Должна же я проверить. А то за все время отпуска какую-никакую природу видела только моя сестра.

Мужчина ничего не уточняет и не задает встречных вопросов, а просто кивает, соглашаясь с моим решением. Вначале и правда проходим по дороги параллельно лесу, но через какое-то время замечаем тропинку. Через футов 20 в углубление, она заканчивается у поваленного ствола дерева.

– Можно было бы там присесть – замечает он – отдохнуть.

Я немного мнусь, но решаю, что если это место видно с проезжей дороги – то значит и с того места будет видно проезжую дорогу. Значит, это не глубокий лес, не отчужденная территория и в принципе посидеть я тоже не против.

Когда мы садимся, молчание, что было уместным при ходьбе, теперь становится неловким. А поскольку оказались мы здесь из-за моей выходки, я решаюсь заговорить первой:

– Что ж.. теперь у нас есть одна неизвестно спасенная кошка..

– И одна известная спасенная реставратор.

Я бы себя известной не назвала, но решаю, что сейчас это неважно:

– И ты.

Только сейчас понимаю, что с момента остановки машины мы почему-то оба обращались друг к другу на «ты».

– Кстати, может уже назовешь свое имя, раз благодаря кошке мы перешли на «ты»?

Я жду, что он опять будет юлить. Ведь Винсент тоже просил его имя, а он перевел тему. Я тем вечером просила назвать его имя – и он опять почему-то увильнул.

Однако, сейчас он даже не делает паузы:

– Влад. Так меня зовут.

(..встречайте нового ученика нашей школы. влад басараб дракула..)

Сердце пропускает удар.

Совпадений становится слишком много.

Заметив мое замешательство, Влад жмет плечами:

– Это имя довольно распространенно здесь.

Влад? Распространенно?

Но тут же закатываю глаза, едва ли не вслух досадуя на себя. Ну конечно, Дженна, черт тебя возьми. Это же не Штаты, а Румыния! Здесь Влад, как у нас Джон или в России Иван, чему удивляться?

Пока до меня это доходит, словно до интернет-экспловера, после трех часов ожидания, Влад наклоняется, срывает какую-то травинку и вдруг начинает грызть ее стебелек.

Я изумленно вскидываю бровь.

Это настолько не вяжется с его лощенным образом и дорогим костюмом, что смотрится даже не странно, а сюрреалистично.

Заметив мое удивление (которое я не особо-то и скрываю), он объясняет:

– Обожал в детстве так делать. Она сладкая. Попробуй.

Он срывает другую травинку и протягивает мне.

Вот теперь-то действительно начинает становиться жутко. Только не в мистическом, а в самом человеческом смысле этого слова.

Ведь, судя по всему, у Влада явно не все в порядке с головой.

Нет, не то, чтобы он какой-то псих, что видит кругом монашек, но.. слишком много странностей за ним. Много импульсивных решений, свойственным людям с нестабильным эмоциональным фоном. То он с улыбкой разбрасывается миллионными суммами за картины, которые записывает на незнакомку, то тут же одергивается от рукопожатия с ней и уносится прочь. То разражается ледяной тирадой на Сандру, которая ничего такого и не сказала. То уже спустя пару мгновений улыбается и признает свои грязные трюки.. То теперь предлагает мне покусать какую-то траву, точно мы давние хорошие друзья?

Все это очень похоже на симптоматику биполярного расстройства. Одна моя подруга в штатах долгое время этим болела. И за это время я поняла, что зря эту психическую болезнь недооценивают и принижают ее воздействие на общее состояние человека. Люди с этим расстройством способны впадать в не меньшие припадки и буйства, причем совершенно необоснованные, а следовательно, непредсказуемые.

Подобные скачки настроения и являются одним из наиболее известных и выраженных симптомов биполярки.

И я сижу один на один в лесу с таким человеком.

– Я, пожалуй, пас.. – стараюсь говорить дружелюбно, но при этом встаю, чтобы ясно продемонстрировать ему свои намерения.

Однако, не спуская глаз с травинки, в итоге неловко зацепляюсь за ветку и чуть не падаю со ствола дерева.

– Осторожно!

Влад тут же протягивает ко мне руку, готовый поймать, но в последний момент останавливается в дюйме от моего локтя, будто наткнувшись на какую-то преграду. Я заваливаюсь чуть в бок, но до земли дело не доходит – умудряюсь и без его помощи-таки встать на ноги.

Слегка отряхиваюсь, а когда поднимаю глаза – то вижу уже вновь непробиваемого, как скала, мужчину, с непроницаемой маской на лице:

– Пойдем, нам пора ехать дальше.

Опять скачок.

Точно биполярка. Я, конечно, не психиатр и все такое, но даже если мои предположения касательно именно этой болезни неверны, то уж точно верны суждения о том, что в принципе состояние его ментального здоровья подвержено очень большим сомнениям.

До машины мы доходим в полном молчании, но пожалуй оно сейчас лучшее, к чему мы могли прийти. Однако, когда до автомобиля остается уже пара шагов, я вижу возле него стайку подростков. В футболке с какими-то масляными и прочими пятнами, в весьма сомнительной обуви.. они пытаются открутить боковое зеркало.

Оборачиваюсь к Владу, но он уже срывается с места и бросается к ним. Мальчишки, зорко заметив его, тут же кидаются врассыпную, однако одного он каким-то макаром все же успевает схватить за шкирку, точно паршивого щенка.

– A-a, ma doare! – щебечет тот.

Влад стоит ко мне спиной, но я прекрасно вижу мальчишку, которого он вдруг сильно тряхнул и закричал по-румынски. У паренька спутались волосы и буквально лязгнула челюсть. Резкая агрессия Влада настолько неожиданная и несоразмерная поступку, что я замираю.

Мальчишка продолжает жалобно скулить и вырываться из его хватки, но совершенно безуспешно. Вновь принимается что-то лепетать, всхлипывать, но я и слова не понимаю по-румынски. Он щебечет и щебечет, как вдруг в мгновение замолкает на полуслове. Его лицо становится бледным, челюсть начинает подрагивать, а глаза неотрывно уставились на точку впереди, где должно по логике вещей находится лицо Влада.

Это выводит меня из ступора и я кидаюсь вперед:

– Хватит, это просто ребенок!

– Он вор и вдобавок лжец! – не оборачиваясь и не отпуская мальчишку, гневно цедит Влад – плетет про голодную семью, но это неправда!

Мальчишка становится еще белее, между тем совершенно перестав моргать и не сводя глаз с лица мужчины. Я резко хватаю Влада за локоть и дергаю на себя.

Едва мои пальцы касаются его руки, он замирает на месте и трюк не получается. Однако, его рука медленно, будто бы через силу, все же разжимается, и паренек тут же, спотыкаясь, убегает куда-то в лес.

Нахмурившись, я тут же обхожу Влада и заглядываю ему в лицо, в ту точку, в которую только что, испуганный до смерти, глазел мальчишка..

-6-

Но не вижу ничего необычного.

Конечно, выглядит он все еще нездоровым и бледным, но вряд ли подобное могло напугать сорванца, привыкшего, учитывая его пакости, постоянно попадать в подобные переделки?

Да, мальчишка неправ, но реакция Влада..

– Что на тебя нашло?

Но он лишь резким жестом поправляет пальто и кивком указывает на машину:

– Нам пора.

В салоне мы так же не роняем и слова. Не уверена, что мне есть, что ему сказать.

Конечно, его поступки можно объяснить.. тем же самым, чему я уже нашла объяснение в лесу. У него явно какие-то проблемы с психическим здоровьем и скачки настроения. Только что он в полнейшем расположении духа жевал траву в лесу, потом же завелся на мальчишку с пустого места..

Но сама причина его агрессии.. вот что не вяжется.

Ездит в дорогущей тачке, носит костюмы на заказ, скупает картины за баснословные деньги.. но при этом по-настоящему вышел из себя просто за то, что местный мальчишка пытался открутить зеркало в его машине?

Что-то не сходится.

Жду что, может быть, он сам захочет объяснить мне свой поступок (как ранее пожелал ответить на мои вопросы о картинах), но Влад не заговаривает. Его взгляд теперь прочно уперт в дорогу, и кажется, этим самым он скорее пытается наоборот от чего-то отвлечься, чем сосредоточится на вождении.

Заговаривает он лишь в самом конце поездки. Холодным, сухим тоном объявляет:

– Почти приехали.

К этому моменту я как раз уже, распахнув глаза, смотрю на замок впереди. Когда Влад говорил о «загородном доме», я представляла, конечно, не деревенскую хибару, учитывая его аксессуары. Но думала, что речь идет о каком-то особняке, или даже пентхаусе с бассейном..

Но замок?! Самый настоящий замок.

И признаться, удивлена я далеко не приятно. Выглядит он, особенно с этого ракурса, довольно жутко. Высокие шпили, массивные стены.. точно списанный с какого-то готического романа. Здание, в котором повесилось десять, было убито двенадцать и еще замучено до смерти две дюжины человек. Внутри обязательно пыльно и темно, очень мало солнечного цвета, мрачные темные занавески, которые закрывают окна. И с которых падают клочки пыли, если их коснуться.

Все ступени скрипят, а если не скрипят – значит, напротив, заглушают шаги и позволяют бродить тут кому угодно совершенно незамеченным.

Короче, типичный замок с приведениями.

– Это твой дом? – уточняю на всякий случай.

Мало ли, может сразу за замком стоит обычный милый пентхаус, и именно к нему мы «почти приехали».

– Да.

Шикарно.

Теперь у меня уже точно не остается никаких сомнений, что я влипла в какую-то очень неприятную историю. Какой нормальный молодой (и очень богатый) мужчина поселиться на отшибе какой-то румынской клоаки в мрачном замке?

Нормальные молодые богачи скупают себе виллы в центре миллионников, яхты и на досуге развлекаются с моделями.

А не тратят деньги на старые бумаги, еще более старые замки и в перерывах на отдых жуют лесную траву.

Внимательно наблюдаю за оставшейся дорогой. Спуск, еще один.. будто в самое жерло Ада.. После короткий подъем по горному серпантину и, наконец, мы въезжаем на территорию замка.

Не успевает Влад заглушить машину, как к нам выходить невысокий сухощавый человек средних лет и любезно кланяется. Я едва подавляю смешок при мысли, что это его дворецкий. Уж правда, как в фильмах-ужасах. Хиленький, любезненький дворецкий, который вечером заглянет в комнату гостя с ножом и заявит, что он как раз вовремя приехал навестить хозяина в полную луну для проведения какого-нибудь сатанинского обряда.

А потом его улыбка растянется, превратится в жуткую гримасу и комната наполнится гомерическим смехом.

– Добро пожаловать, господин. Прикажете подать обед?

Дворецкий выглядит очень опрятно, я не наблюдаю на его костюме ни одного залома или помятости. Даже его волосы уложены точно по часовой стрелке, а очки ни на дюйм не сползают ниже по носу. Он улыбается и.. я понимаю, что несмотря на весь внешний вид в совокупности с местом, в котором мы оказались – это самый обыкновенный мужчина.

Да, он работает дворецким, но на этом все его зловещее веяние кончается. Впрочем, для этого ему было достаточно заговорить. Голос твердый, чуть хриплый, но.. совсем не такой, как у дворецких в ужастиках.

Он скорее говорит о том, как этот бедняга устал от всей этой жизни, чем о том, какие ритуальные приготовления он суетливо прятал, завидев нас на горизонте.

К тому же – приятно узнать, что кроме Влада в этом замке, как минимум, будет еще один человек. Судя по всему, более последовательный и объяснимый.

Сам Влад, между тем, кивает ему:

–Антон, это моя гостья, мисс Дженна Бёрнелл. Она поживет у нас.. какое-то время. Приготовь ей комнату и все необходимое.

– Да, господин, но это займет некоторое время. Не угодно ли мисс пока пообедать?

– Я не голодна – отвечаю – лучше займусь пока картинами.

Раньше начну – раньше закончу. Быть может, если работать и ночами, а часы сна сократить, то.. мне потребуется гораздо меньше оговоренного времени?

– Хорошо – кивает Влад – тогда Антон проведет тебя в Лиловую гостиную. Антон..

Он показывает ему на мой чемодан с вещами. Дворецкий ловко подхватывает его и тащит внутрь. Я озадаченно перевожу взгляд с Антона, который уже почти исчез в глубинах замка с моими вещами, на Влада, который совершенно не спешит последовать за ним.

– Располагайся. Если что нужно – сразу говори Антону. А меня прошу извинить.

И поспешным шагом, будто прячась от кого-то, Влад скрывается в темноте арок. Между тем, и силуэт Антона уже полностью растворился в замке.

– Вот черт – цежу я и быстро взбираюсь по лестнице – Антон! Антон, подождите, пожалуйста..

Мы проходим по бесконечным длинным коридорам, один другого мрачнее (все в точности, как я и представляла), и наконец оказываемся в большой зале.

– Прошу, мисс Дженна, вы можете присесть здесь – он указывает на одно из больших кресел – будет удобно?

– Да, спасибо..

Я оглядываюсь и чуть подпираю ногой чемодан, который дворецкий уже опустил на пол. Сам он замер в какой-то выжидательной позе – наверное, ожидает, пока я его отпущу. Однако, прислушавшись и удостоверившись, что вроде как, поблизости никого нет, я спрашиваю заметно пониженным голосом:

– Антон, здесь еще кто-нибудь живет?

– Кроме меня?

– Да.

– Кроме меня и господина Влада никого. Конечно, сюда приходят и другие – служащие, повара. Но они все живут в ближайшей деревне, не в замке.

На ум так некстати тут же приходит пакостная книга Ширли Джексон «Призрак дома на холме». Там тоже работало много сторонних людей, но все старались убраться по своим домам так же в соседнюю деревню до захода солнца, потому что именно ночью в доме начинала происходить всякая чертовщина.

К слову, тот милый домик тоже находился на отшибе и больше был похож на замок.

– Скажите честно, тут есть приведения?

Мой вопрос забавит дворецкого. Он искренне смеется, чуть повеселев, после чего отвечает:

– Будь вы туристкой, я бы порассказал вам тут всякого.. А по правде говоря, за двадцать лет работы я не видел и не слышал тут ничего подозрительного. Хотя у этого замка очень богатая, даже уникальная история.

Боже, Джен, еще Милли ты называла впечатлительной? Сама-то! Увидела замок и тут же с пустого места приписала ему кучу приведений и прочей ерунды.

– За двадцать лет?

Мысленно прикидываю, что даже при самых больших оплошностях, столько лет назад Влад еще точно был ребенком.

– Значит, вы работаете тут еще со времен родителей Влада? Так сказать, наблюдаете смену поколений? Вы уже, наверное, стали почти членом семьи?

– Не совсем. Я сказал, что в этом доме работаю двадцать лет. А с господином Владом всего ничего. Он только купил этот замок. Все произошло так быстро..

– Только купил?

Но более дворецкий рассказать ничего не может, так как знает Влада немногим дольше меня. Уйдя, он оставляет меня в совершенно шокированном состоянии.

Если он только купил замок, то где жил раньше? Очевидно, тоже где-то здесь, ведь он ни раз упоминал о том, что «местный». Но если у него уже было жилье, зачем было его менять? И связано ли этот как-то с картинами и нашей сделкой?

Я слышала, что у психически больных людей бывают периоды обострения..

Чем больше я накручиваю себя, тем больше мне становится не по себе. Однако, власти я над ситуацией, в которую попала, не имею уже со вчерашнего вечера, потому решаю, что лучше постараться абстрагироваться от этих бесплотных размышлений.

Но никакое занятие в этом мрачном месте не сможет заглушить размышления о нем и его владельце.. разве, что если я окажусь далеко от этого места?

Открываю тубы и достаю вторую картину, так как портрет Хасана очистила еще в отеле. Однако, изучив покрывающий его слой, обнаруживаю, что он очень плотный. Совсем не в пример первому полотну.

Приходится перепробовать несколько из купленных инструментов, прежде, чем получается отделить хотя бы один кусочек краски от полотна. Да уж, видимо, с этой картиной работа затянется..

Однако, уже на втором куске замечаю, что нижняя часть слоя мягче верхнего. Значит, картины закрашены.. совсем недавно.

Но кому могло понадобится нарочно закрашивать хорошо сохранившиеся полотна?

Замерев на мгновение, я тут же принимаюсь именно за нижнюю часть, так как она отходит гораздо быстрее. Слой за слоем, кусочек за кусочком..

-7-

1444 год, Османская империя.

Домик в саду.

– Лале-хатун, что это у вас?

Лале содрогается так резко и сильно, что кисточка делает ненужный мах и чуть портит картину. Однако, сейчас ее беспокоит не это. Она была уверена, что она одна, и может работать вдоволь над портретом, но в какой-то незримый для нее момент – ее тайное место превратилось в какой-то постоялый двор.

Пытаясь спешно прикрыть мольберт спиной, Лале оборачивается к Сафие. То, что это она, Лале поняла еще по голосу – чего нельзя сказать о причинах появления здесь дочки визиря.

И что меньше всего нравится Лале – так это то, что наряду с удивлением на лице девушки начало проклевываться любопытство. Что-то все-таки Сафие успела увидеть..

– Что вы здесь делаете? – бормочет Лале – Дамет же сегодня на службе и..

Лале не хочется казаться бестактной, но свое тайное место она им открыла только на время их встреч, а не на любое время суток, когда захочется прийти. Это все так же ее, а не их тайное место.

– Да, Дамет на службе, и мне так тоскливо без него.. А дома я даже грустить не могу. Отец сразу что-то заподозрит.

Любопытство на ее лице вновь вытесняет печаль, и она со своего места пытается будто заглянуть за плечо Лале:

– Лале-хатун.. вы рисуете шехзаде Хасана?..

– Нет, это не то, что вы подумали..

Лале еще сама не знает, как будет объясняться, но уж точно не собирается признаваться в этом запрещенном деянии, несмотря на портрет за ее спиной, свежие мазки которого уже наверняка отпечатались на корсете платья.

Но Сафие поспешно машет руками, словно опасаясь спугнуть диковинную бабочку, которой не успела налюбоваться вдоволь:

– Нет-нет, Лале-хатун, я никому не скажу, обещаю! У вас очень красиво получается.. – тут глаза девушки упираются в пол и она смущенно добавляет – но раз уж вы все равно нарушили закон.. то может нарушите его еще один раз, для меня?

– Не совсем вас понимаю..

– Говорят, султан Мурад скоро надолго покинет Эдирне. Отряд Дамета должен ехать с ним..

Остатки любопытства полностью сходят с лица Сафие, руки начинают подрагивать, а в голосе отчетливо проступают истеричные нотки:

– Долгая разлука.. с глаз долой, из сердца вон! Он забудет меня!

Лале теряется:

– Право, Сафие-хатун, не знаю, чем могу вам помочь..

– Можете! Вот.. если бы у него был мой портрет.. то он бы постоянно видел меня, понимаете? Я бы дала его с собой! У него бы постоянно при себе было что-то от меня!

– Как мне кажется, Сафие-хатун, если любовь крепка, то никакая разлука ей не помеха. А если же нет, то и никакая картина ей не поможет..

Сафие сокрушенно кивает и роняет лицо в ладони:

– Вы правы, вы так правы! Но я должна же сделать хоть что-то, не могу же я просто ждать и уповать!

Лале думает, что весьма занимательная выходит ситуация: Сафие убеждена, что должна что-то сделать, но при этом «что-то сделать» за нее просит именно Лале.

– Конечно, узы брака могли бы скрепить наш союз гораздо прочнее картины.. но дочь главного визиря и простой янычар? Ох, Лале-хатун, Дамету нужно долго подниматься по службе, чтобы наш брак стал возможным. Если вообще-то когда-нибудь станет..

К этому моменту речь девушки уже становится совершенно неразборчивой из-за стенаний. Замолкнув, она начинает горько плакать, и Лале становится ее жаль. В конце концов, она ведь сама решила вмешаться в судьбу их отношений, предложив укромное место – так почему не помочь еще раз?

Тем более, рисовать ей нравится, а поскольку картина эта для самой Сафие, она уж точно не станет о ней болтать посторонним. Значит, все это по-прежнему будет безопасно. А потрет Хасана закончить у нее еще будет время.

– Ладно – Лале утешительно обнимает Сафие – я помогу вам. Правда, для этого придется отложить потрет шехзаде, потому что надо будет успеть закончить вашу картину до отъезда Дамета. А времени осталось совсем немного..

– Вы правда поможете мне?

Сафие отнимает лицо от плеча Лале. В ее глазах светятся неверие и надежда одновременно:

– Напишите мой портрет?

– Да.

– О, Лале-хатун, как я вам благодарна!

– Пока еще рано – Лале терпеливо скручивает портрет Хасана – сейчас принесу чистый лист и приступим. Нельзя терять время. Думаю, до урока успею сделать хотя бы набросок.

Однако, когда Лале, спрятав портрет Хасана, возвращается обратно с чистым листом – Сафие уже испуганно жмется к стене. На нее, утробно рыча, угрожающе надвигается гончая Хасана.

– Момпен, не надо! – Лале быстро подзывает собаку – ты чего? Сафие наш друг, прекрати..

Увидев хозяйку, собака быстро успокаивается. Предложение Влада дать собаке имя в итоге заимело за собой основания. Вскоре Лале поняла, что окликать гончую как «гончая» не даст большого прока. А собака такой питомец, которого окликать постоянно приходится. Аслан подсказал ей странное на слух имя, хотя она толком и не знала, откуда он его взял.

– Проходите, не бойтесь – теперь Лале кивает уже дочке визиря – она не укусит. Просто не признала вас сразу, решила, что..

– Что здесь делает собака? – испуганно лепечет Сафие.

– А, ну.. – Лале огорченно хмурится – я думала, Шахи-хатун позволит мне держать ее у себя, но она и слушать не стала. Раскричалась, схватилась за сердце..

Лале устанавливает лист на мольберт:

– В общем, теперь собака живет здесь.

Проходит еще несколько минут, прежде, чем Сафие соглашается принять тот факт, что собака, только что готовая кинуться на нее – совершенно безопасна. И то, как кажется Лале, смиряется она с этим только потому, что ей очень нужен портрет и другого места для его написания все равно не найти.

Однако, вскоре Сафие расслабляется, и Момпен даже удается к концу часа завоевать ее расположение. Однако, едва это происходит, Лале приходится прекратить работу. Набросок слишком блеклый и неясный, но зато по нему у Лале теперь есть возможность работать и без присутствия Сафие.

– Готово – заявляет она – после уроков я вернусь сюда и продолжу.

* * *

Когда Лале заходит в класс, большинство учеников уже на местах, но Ходжама Мустафы пока нет. Невольно она замечает чью-то взметнувшуюся руку. Аслан, сидящий в дальнем углу, тут же махает, едва видит свою лучшую подругу. Скорее по привычке, он кивает на пустое место рядом с собой.

И Лале уже делает шаг, как замирает.

Да, конечно, она всегда уже много-много лет садится рядом с Асланом. И это положение вещей ничто не может изменить, кроме разве что..

Она бросает короткий взгляд в противоположный угол. Там, так же одиноко, зарывшись в книгу и мрачно насупившись, будто желая страницами отгородить себя от видимости в окружающем мире, сидит Влад. Он отнюдь не машет, не приглашает – да что там, даже не смотрит на вошедшую Лале. Однако,

(..и я надеюсь, что величины твоего сердца хватит и на юного влада, и вы продолжите ладить и дальше.. в пределах разумного.. )

(..видишь ли, нам крайне необходимо, чтобы именно этот юноша изменил свои взгляды, увидел возможность и желание посягнуть на верность османской империи, поскольку сейчас в..)

она мучается сомнениями. Лале так и не поняла, зачем дяде Мураду понадобилось, чтобы Влад чувствовал себя здесь уютно, но объяснений и не требовалось, когда речь шла о просьбе султана. Она просто бралась и исполнялась безоговорочно, с полной отдачей.

Еще раз печально глянув в сторону лучезарно улыбающегося Аслана, Лале опускает взгляд и подходит к парте Влада. Даже когда она садится рядом, юноша и бровью не ведет. Зато вот краем глаза она видит, как улыбка Аслана медленно стягивается, угасает, а после на лице проступает обвиняющее непонимание. Она ждет, что друг, скорее всего, подойдет и спросит в чем дело, но он лишь как-то странно глядит и отворачивается.

Выждав паузу и поняв, что от Влада она приветствия не дождется, Лале неохотно заговаривает сама:

– Здравствуйте, как ваши дела?

– Нормально.

Он бросает на нее короткий взгляд поверх книги, а после вновь возвращается к чтению, будто не найдя здесь ничего примечательного, что стоило бы его внимания.

Лале насупливается и уже хочет упрекнуть его в невоспитанности – так как, в любом случае, не мешало бы поздороваться в ответ, как класс разрывает громогласный голос Мехмеда, который теперь стал распаляться еще громче:

– .. так вот поэтому я считаю, что Византия скоро падет!

Нурай-хатун, не особо отличающаяся умом и считающая, что предназначение женщины лишь украшать мир, в котором живет мужчина, раболепно ахает:

– Неужели? Как вы дальновидны, шехзаде!

Лале раздраженно вздыхает и говорит скорее сама себе:

– До появления Мехмеда здесь было намного лучше. А теперь он вечно выставляется и кого-то цепляет. Особенно не-османов.

– Я заметил – холодный голос Влада возмещает о том, что он все-таки слушает Лале.

Расценив это, как приглашение заново начать разговор уже в более дружелюбной манере (чтобы выполнить просьбу дяди), Лале с готовностью вновь оборачивается к соседу и советует:

– Если вас это коснется, вы, главное, не реагируйте. Не стоит оно того.

Но вместо благодарности, он ощеривается и голос его становится ледяным, как сталь:

– Думаете, я не в состоянии сам разобраться?

Лале начинает злится.

Теперь ей совершенно отчетливо становится понятным, почему тогда Влад увязался за ней и шел, несмотря на то, что разговор так же не клеился и он неоднократно давал понять свое презрительное отношение к султану (а значит и к ней).

Он вступился за Момпен раньше, чем она успела подбежать. И все, что его интересовало далее – это лишь судьба собаки. Собственно, именно с этим вопросом он и подбежал к ней. Теперь, оглядываясь назад, Лале понимает, насколько объяснимо было все его поведение, которое тогда казалось ей предельно непонятным.

Он увязался за ней и никак не уходил, игнорируя прямые намеки – лишь затем, чтобы убедиться, что она действительно в итоге придумает, где и как оставить собаку. Быть может, самому это сделать, если бы Лале в итоге так не на что и не сподобилась. Его интересовала судьба животного и не больше.

Потому это с лихвой объясняет, почему он потерял всякий интерес к компании Лале, как только судьба собаки определилась в летнем домике и девушка постаралась вытащить оттуда Влада. Сколько ей понадобилось ухищрений, чтобы он в итоге пошел за ней обратно!

Влад увязался тогда не за ней (как она решила), а за животным, которое с самого начала пытался спасти. И если бы дядя Мурад не увидел их тогда вместе в тюрбе, то не попросил бы Лале продолжать «помогать осваиваться» Владу. А он бы не увидел их в тюрбе, если бы Лале не надо было вытащить Влада из домика. А ей бы не надо было вытащить его из домика, если бы он изначально туда не пришел. А он бы туда не пришел, если бы она не взяла собаку. А собаку бы она не взяла, если бы ее не хотели отправить на псарню. Чего не случилось бы, будь жив Хасан. А почему Хасан мертв..

Сходится все к тому, что во всех нынешних своих неприятностях Лале оказывается виновата сугубо сама. Понимание этого так ее досадует, что она отвечает Владу несколько грубее, чем следовало:

– Я не думаю, что вы не в состоянии сами разобраться, просто дала совет, которым вы можете как воспользоваться, так и нет. И, может, хватит уже огрызаться? Я с вами нормально общаюсь, если вы не заметили.

– А я не просил вас со мной общаться.

Несмотря на едкий ответ, Лале замечает, что ее слова все-таки заимели на него некоторое действие. По крайней мере, Влад неохотно откладывает книгу и теперь уже смотрит на нее более снисходительно.

Хотя до дружелюбия, о котором мечтает дядя Мурад, тут дальше, чем до северного полюса.

Хлопок заставляет Лале подпрыгнуть на стуле. Оказывается, это Мехмед, разойдясь в своей пламенной речи, как следует стукнул ногой по полу:

– … об османах уже говорят все! Нас боятся! И это только начало!

Лале недовольно кривит губы.

С самого появления Мехмеда во дворце, она сложила о нем весьма определенное мнение, в чем он же сам ей немало помог. В общем и целом Мехмед очень сильно напоминал Лале темную, некогда потерянную, половину Хасана. Будто бы единого человека в детстве разделили на две самостоятельные личности. Одна вобрала в себя только положительные качества – это был Хасан. А вторая.. вторая теперь стоит в центре класса и распаляется о величии османов, в чем не имеет ни малейшей личной заслуги.

В Мехмеде отсутствует любое проявление того безграничного великодушия и дружелюбия, которыми обладал его старший брат. Зато с лихвой ярко выражаются такие черты, как заносчивость, самодовольство и высокомерие, которых Хасан был всегда начисто лишен.

Это если еще не брать в расчет невежественность и всякое отторжение новых знаний.

Словно подтверждая неоглашенные мысли Лале, Нурай-хатун спрашивает:

– Шехзаде Мехмед, а вы уже подготовили доклад по истории империи?

Он тут же хмурится, недовольный тем, что его жаркий монолог перебили, и переспрашивает:

– Доклад?

При этом губы его искривляются в такой мерзкой манере, что Лале пробирает отвращение до кончиков пальцев, хотя ранее она не испытывала подобного чувства ни к одному человеку за всю свою жизнь.

– Да, шехзаде. Дюжину страниц нужно сдать к следующему уроку.

Мехмед морщится. Но его взгляд, которым он принимается обводить класс с проявляющейся хищной улыбкой, не сулит ничего хорошо. Лале это понимает, хоть пока и не знает, к чему именно «нехорошему» могут привести мысли кузена, явно начавшие зарождаться и формироваться в идею.

– В этой школе ведь учатся и османы, и наши рабы.. то есть вассалы?

В классе мгновенно повисает гробовое молчание.

Конечно, Мехмед говорит абсолютную правду, но так вышло, что до его появления никто раньше не произносил подобного вслух, и не акцентировал на этом внимание.

Довольный эффектом от своих слов, он продолжает:

– Признаться, это решение отца меня поначалу шокировало. Но сейчас я оценил мудрость батюшки. Вассалы нужны, чтобы делать черную работу, пока благородные умы думают о судьбе империи.

– Интересно, какое он имеет к ним отношение – едва слышно бурчит Лале, не в силах подавить раздражение – хоть бы читать нормально научился сначала. Надеюсь, он очень не скоро станет султаном, да подарит Всевышней дяде Мураду долгие годы жизни.

Влад никак не реагирует на ее слова. Впрочем, Лале этого и не ждала. Если бы рядом был просто пустой стул, она сказала бы все тоже самое.

– А раз так.. – продолжает Мехмед – так пусть кто-нибудь из них сделает мне доклад. Кто тут лучший ученик по истории?

Ожидаемо, ответом служит тишина.

Тогда Мехмед сам повторно обводит уже более цепким взглядом класс, будто орел, выискивая на земле мышь, чтобы сложить крылья и ринутся туда со скоростью света.

Наконец, остановившись на Владе, он злобно щурится:

– О, я вспомнил! Тебя хвалил этот клоун Мустафа на прошлом уроке.

Но Влад, видимо решив-таки испробовать совет Лале, совершенно никак не реагирует на этот выпад. Хотя она видит, как ярко выделилась его челюсть и напряглись руки.

– Эй, ты что, оглох в своих диких степях?!

Теперь губы Влада уже искривляются в гневном оскале, но он упрямо опускает лицо ниже, чтобы Мехмед этого не заметил. Продолжает молчать, но Лале уже сама не уверена, что ее совет окажется дельным в данной ситуации.

Ох и нехорошо же вышло!

Он решил поступить так, как она советовала, а оттого ему сейчас достанется еще больше! Потому что с каждой новой секундой игнорирования – ярость Мехмеда становилась все больше.

И вот, наконец, Мехмед срывается с места.

Пара уверенных шагов – и ее кузин останавливается возле их с Владом парты, но даже не глядит на нее. Стукнув по поверхности парты в каких-то паре дюймов от Влада, он надменно заявляет:

– Значит так, сделаешь мне на завтра доклад по истории. Да так, чтоб я не краснел, понял?

– Нет.

-8-

Наконец, Влад поднимает голову. Губы искривлены, глаза горят ненавистью, вся кровь отхлынула от лица, но он все еще держит себя в руках.

– Что?! Ты смеешь отказывать наследнику империи?!

– Это ваша империя – с невозмутимой уверенностью в голосе, самообладанию которого можно позавидовать, отвечает Влад – разве дикарь из степей может знать ее историю лучше наследного принца?

Аслан, что все это время смотрел на нас, ахает. Нурай в страхе всплескивает руками и закрывает ими лицо.

Лале кажется, что теперь уже от ее лица полностью отхлынула кровь. Так унизить Мехмеда! Он ведь ему этого никогда не простит. А учитывая его злопамятность – Влад только что подписал себе приговор на все годы пленения.

Словно подтверждая это, лицо Мехмеда искривляется, глаза едва не выкатываются из орбит, а от ярости голос становится еще выше и пронзительнее, точно у истерящей женщины:

– Ты в своем уме?! Один щелчок пальцев султана – и все твоя родня, все твоя паршивая страна сгорит дотла!

– Вы пока не султан.

Кулаки Мехмеда сжимаются. Он достиг своего апогея – Лале видит что еще мгновение, и он кинется на Влада. И будет неважно, кто первым начал, если Влад хоть пальцем его тронет.

Хоть одним пальцем.. и ему не сносить головы независимо от того, насколько он нужен дяде Мураду. Просто потому, что этого потребует положение. Если пленник безнаказанно может поднимать руку на наследника престола, то что тогда начнет твориться во всей империи?

Очевидно, это понимает и Аслан, так как Лале видит, что он вдруг встает из-за своей парты с явным намерением.

Зачем он решил вмешаться? Лале думала, он теперь ненавидит Влада.

Но самое ужасное – что ему тоже нельзя этого делать! Ведь он такой же пленник, их просто вдвоем отправят на гильотину! Но видя решимость в глазах лучшего друга, Лале понимает, что у нее остается лишь одна возможность как-то помешать его участи..

На долю секунды опередив Аслана, Лале выскакивает вперед, встав аккурат между Владом и Мехмедом:

– Прекратите!

Кузин, уже занесший кулак и увидевший ее перед собой, вопит:

– Уйди! Уйди сейчас же!

Повинуясь какому-то слепому инстинкту или чутью, Лале резко наклоняется прямо к самому уху Мехмеда и с жаром шепчет, стараясь делать это настолько тихо, чтобы никто кроме него этого не услышал:

– Дядя будет в бешенстве!

И по сути – она не лжет и не кривит душой. Ведь если Мехмед все-таки начнет драку с ним, то дяде Мураду придется Влада казнить. А учитывая, как важно ему было, чтобы Лале наладила с этим юношей контакт – он и правда придет в бешенство.

Видимо, прочтя подлинность ее заверений в лице Лале, и к тому же слегка сбитый с толку ее неожиданным напором, Мехмед отступает на шаг и нервно передергивает плечами. Вновь кривит губы и одарив Влада еще одним злобным взглядом, цедит:

–Ничего, придет еще твое время.

Лале видит, что он хочет добавить что-то еще, но его останавливает грохот открывшейся двери. В класс входит Ходжам Мустафа и Мехмед, сверкнув глазами, молча возвращается на место.

* * *

Весь оставшийся урок Лале прокручивает картину случившегося перед глазами, и с каждым новым «повтором», понимает, как необходимо будет ей по окончанию занятия поговорить с Асланом. Однако, словно в насмешку судьбы, едва Ходжам Мустафа завершает урок, как направляется именно к ней с явным намерением по какой-то причине задержать:

– Вот, Лале-хатун – он кладет перед ней внушительную кипу свертков – это вам, для дополнительной подготовки к научному конкурсу.

Конкурсу? О каком кон..

Но тут Лале вспоминает, как приличное время назад пообещала учителю выступить на научном конкурсе, который должен был предопределить, будет ли позволено остальных девушкам обучаться в школе, или же система обучения ходжама Мустафы оказалась провалена.

Она совсем об этом забыла!

Теперь же Лале с ужасом оглядывает свитки, после чего осторожно уточняет:

– А когда конкурс?

– По традиции, в день новолуния.

Лале понимает, что у нее почти не осталось времени. Это если не брать в расчет, что ей еще надо успеть нарисовать портрет Сафие-хатун до отъезда Дамета!

Учитель, очевидно, не замечает растерянности Лале, так как, счев их разговор оконченным, хлопает в ладоши, привлекая внимания остальных:

– Итак, все юноши за мной, мы идем на урок боя. Девушки остаются в классе, у них будет урок вышивки с женщинами из гарема.

Мехмед похабно скалится:

– Тогда я предпочел бы остаться здесь.

– Вы собираетесь покорить Византию приемами вышивки, шехзаде? – невинно уточняет учитель, а ученики прыскают, закрывая рты ладонями.

Сама невольно улыбнувшись, Лале теперь понимает, за что Мехмед так

(..этот клоун мустафа..)

взъелся на учителя. Впрочем, глядя на кузина, у Лале возникали большие сомнения, что он в принципе способен к кому-то (кроме собственного отражения в зеркале) испытывать добрые чувства.

Высокомерно скривившись, Мехмед в итоге уходит вслед за юношами, а Лале с Нурай остаются вдвоем в опустевшей зале в ожидании остальных. Неожиданно для нее, Лале замечает, как Нурай достает стопку листков бумаги, скрепленных сбоку переплетом из нитей.

– Нурай, это книга? – изумляется она.

Девушка смеется и сообщает каким-то хитро-заговорщицким тоном:

– Это очень особенная книга. Редкая, из Европы. «Декамерон» называется.

Лале воодушевляется:

– Ты прямо удивляешь! Может быть тогда выступишь вместо меня на конкурсе? А то я пообещала, но теперь не..

– Тут собраны пикантные рассказы об юношах и девушках – перебивает ее Нурай – о том, что они делают, когда..

– О, не продолжай! Я поняла.

Спасая ее от неловкой ситуации, как раз в этот момент отворяется дверь. Лале ожидает увидеть наставницу с девушками гарема, но входит всего лишь одна неброская девушка с сундуком в руках, и кланяется:

– Доброго дня, благородные госпожи. Меня зовут Зара. Шахи-хатун прислала меня подготовить все к уроку.

Она открывает сундучок и начинает раскладывать все необходимое для вышивки. Покончив со своей работой до прихода Шахи-хатун, Зара принимается ходить по зале, с интересом поглядывая на свитки, оставленные учениками на столе.

Нурай этого не замечает, слишком поглощенная своей пакостной книгой, зато от взора Лале неожиданный интерес Зары не укрывается:

– Вы умеете читать?

– Да, госпожа.

На ее лице проступает какая-та печальная улыбка. С такой улыбкой обычно ностальгируют о прекрасных временах прошлого, на повторение которых уже точно не следует уповать в будущем:

– Мой отец был ученым. А я готовилась стать учителем у себя на родине, до того.. как попала сюда – не удержавшись, она заявляет – вы такие счастливые, что можете учиться настоящей науке! Мы в гареме учим лишь как служить падишаху.

Зара, заметив свертки, оставленные Лале учителем, подходит к ним с все той же печальной улыбкой:

– М-м.. это я изучала. И это – она чуть наклоняется к ним – Сократ? Как же я скучаю по его сочинениям!

– Так может вам поступить к нам в школу? Учитель будет рад такой образованной ученице.

Не успевает Зара ответить, как Нурай, которая казалось все это время была поглощена лишь своей книгой, шлепает Лале по руке:

– Ты с ума сошла? Она же из гарема! Кто ей разрешит?

Ответить Лале не успевает, так как, как раз в комнату заходит Шахи-хатун с девушками гарема. И начинается.. урок тянется для Лале мучительно долго. Она терпеть не может вышивку, но еще больше ее злит, что она должна сейчас просиживать здесь время, которого у нее и так очень мало!

Нужно столько всего успеть, а она слушает про то, какое это благородное дело – вышивка – для девушки, независимо от ее положения.

Наконец, утомительное занятие кончается и Шахи-хатун уводит девушек обратно. Лишь Зара остается еще в комнате, поскольку складывает все принадлежности обратно в сундучок, с которым сюда и пришла раньше остальных. Лишь убедившись, что Нурай тоже уже покинула комнату, Лалеоборачивается к Заре и протягивает ей

(..сократ? как же я скучаю по его сочинениям!..)

свиток сочинений Сократа:

– Вот, возьмите.

Девушка расцветает в счастливой улыбке и, дважды поклонившись от перевозбуждения, прячет свиток и выходит из комнаты со своим сундучком.

Лале выходит самой последней, намереваясь уже пойти в конюшню. Еще вчера она пообещала заглянуть туда Аслану, с которым они хотели встретиться там после занятий. А теперь же это оказалось совсем кстати – ей надо было о стольком с ним поговорить, столько объяснить!

Погрузившись в свои мысли, она не сразу слышит, что ее окликают по выходу из дворца. Но когда ее имя произносят второй раз и уже ближе, она резко оборачивается, будто вынырнув из воды, и едва не налетает на Влада.

– О, простите – бормочет она растерянно – ваш урок боя уже закончился?

– Да, на сегодня все. Лале-хатун, я почему вас звал.. говорят, здесь есть искусственные озера. Очень любопытно взглянуть.

-9-

Лале молчит, в растерянности все еще не до конца понимая, что ему от нее надо. Тогда Влад снисходительно кивает, и спрашивает прямо:

– Может, вы мне покажете?

– Кого?

– Озера, Лале-хатун.

Просьба настолько неожиданная, что Лале несколько опешивает.

Еще меньше пары часов назад этот юноша огрызался на нее, почти что откровенно грубил без всякой на то причины, а теперь просит ее показать ему озера? Может, он оказался не лучшим учеником на уроке боя, и ему пару раз чересчур крепко приложились по голове?

Но выражение лица Влада заставляет Лале понять истинную причину перемен. Лицо его, всегда угрюмое и мрачное, теперь какое-то другое. Будто бы тучи, застилавшие небо, чуть расхмарились. Нет, не разошлись совсем и облака не стали ясными, но немного распогодилось.

И Лале подозревает, чему она обязана этой внезапной «погожестью».

Очевидно, Влад принял вмешательство Лале в их с Мехмедом конфликт на свой счет, что, видимо, несколько расположило его к ней. Конечно, даже настолько дерзкий грубиян, если он хоть немного сообразителен, будет испытывать благодарность за это, ведь должен понимать, что стычка с наследником престола не закончилась бы для него иначе, как эшафотом.

Однако, справедливо будет признать и то, что благодарить ему Лале не за что, потому что ведь вмешалась она в это отнюдь не из-за него и неправильно будет рассчитывать на его благодарность в этом случае..

Но в конце концов, все взвесив, Лале решает, что не так уж и важно, по какой именно причине и из-за кого она вмешалась в эту склоку. Суть ведь остается неизменной – вместе с Асланом, она, как бы то ни было, спасла от эшафота и Влада, с этим нельзя поспорить. Так и зачем тогда оглашать никому не нужную истину?

Учитывая тяжелый нрав валашского юноши, его заблуждение может оказаться единственной представившейся Лале возможностью исполнить волю дяди, так разве имеет она право ее упускать?

Однако, перемнувшись с ноги на ногу, имитируя крайнюю задумчивость (чтобы хоть как-то объяснить, почему она так тянет с ответом), Лале так же понимает, что из-за этого ей придется пожертвовать тем, чем она действительно предпочла бы заняться в это время.

Портрет Сафие, подготовка к конкурсу.. и если бы даже не осталось дел, она бы больше захотела встретиться с лучшим другом, который теперь наверняка обидится нарушенному ею обещанию.. но всегда существуют обязанности, потому она в итоге кивает:

– Хорошо, я покажу вам озёра. Только возьмем с собой Момпен.

– Кого?

Конечно, после тюрбы Влад так больше с ней и не заговаривал, и потому не имел никакой возможности узнать о кличке спасенного животного.

– Я так назвала собаку. Надо зайти за ней в летний домик.

– Летний домик? Разве вы не должны были поговорить с вашей..

– Долгая история – отмахивается Лале – но теперь Момпен живет там. Впрочем, ей вроде нравится. Она..

Но Лале быстро прикусывает язык, едва не договорив «она там получает много внимания». Тогда бы ей пришлось рассказать, от кого именно, и что именно те «кто именно» там делают. Мало-помалу, он бы догадался и о картинах и это было бы ужасно.

Благо, Влад оказывается недокучлив в обе стороны: настолько же, насколько не склонен откровенничать о себе, настолько же он не склонен выпытывать откровения у других.

Лале подозревает, что, скорее всего, от него не укрылась ее запоздалая реакция, но он сделал вид, что ничего не заметил и не стал задавать ненужные вопросы.

* * *

Проходит не так много времени, когда, наконец, Лале выводит их троих к озерам. Первой, конечно же, выбегает Момпен – но, добежав до воды, резко останавливается, после чего начинает прыгать и вилять хвостом. Лале подозревает, что, скорее всего, без разрешения Хасан не дозволял ей забегать в воду. В принципе, если так, то это было разумное решение шехзаде – если бы она без спросу заваливалась в любую грязную лужу, наследному принцу пришлось бы с ней нелегко.

Из-за мыслей о Хасане, Лале вновь становится грустно, и чтобы как-то отвлечься, она махает гончей в сторону воды. Со стороны, наверное, это выглядит, будто она отмахивается от мух:

– Можно, беги туда! Вперед!

Довольная разрешением, собака тут же с разбегу влетает в воду и начинает там плескаться. Сосредоточенно понаблюдав за ней немного, Влад заключает:

– Она умная собака. Но слишком взбалмошная. Ее нужно учить командам.

– Не думаю, что взрослая собака станет чему-то учиться – сомневается Лале.

– Нужно начать с простого – приносить палку.

Не дожидаясь ответа, Влад хлопает в ладоши, привлекая внимание животного, и кричит:

– Момпен, поди-ка сюда!

Гончая, с тем же возбуждением и прытью, с какой занеслась туда, выпрыгивает из воды. И тут же принимается трястись всем телом, стряхивая воду прямо на них.

Взвизгнув, Лале со смехом тут же заскакивает за спину Влада и чуть касается его спины, стараясь удержать равновесие аккурат за его спиной, а не вывалиться с другой стороны навстречу брызгам.

Однако, едва она это делает, как он резко выпрямляется. Лале ощущает, как напряглось все это тело, и поспешно убирает ладонь. Она так же бы отреагировала на брызги и с Асланом, но видя настороженное непонимание во всей позе Влада, говорит:

– Извините, просто не хотелось мокнуть.

Скептично оглядев себя, Влад стряхивает капли воды со своей одежды:

– Мне, в общем-то, тоже не хотелось, но..

– Но у меня-то получилось!

Мгновение подумав (видимо, расценивая, смеется Лале над ним или с ним), юноша все-таки чуть дергает правым уголком рта.

Теперь, когда Момпен уже отряхнулась и больше не угрожает платью Лале, она склоняется и гладит ее:

– Так что вы говорили о палке?

– Лучше не говорить, а показать.

Самоуверенность в голосе Влада заставляет пошатнуться даже неверие Лале – в какой-то момент ей кажется, что собака и правда по первому приказу побежит за палкой, исполняя команду, которую раньше никогда не знала.

Но вот Влад поднимает из травы какую-то ветку, дает понюхать собаке и запускает далеко в лес. Оборачивается и выжидательно глядит на гончую.

Она с непониманием переводит взгляд с него на лес.

Прождав, на всякий случай, приличия ради какое-то время, Лале начинает хохотать. До того комичный вид у этой ситуации.

– Ничего – терпеливо отзывается Влад и поднимает новую ветку – попробуем еще раз.

Минует больше десятка настойчивых бесплотных попыток прежде, чем гончая все-таки, наконец, понимает, чего от нее хотят. Осознав это, она принимается с радостью приносить ветку Владу за порцию похвалы и поглаживаний.

Видя, как хорошо собака начинает выполнять команду, Лале с нетерпением ерзает на месте, ожидая, пока Влад и ей, как джентльмен, предложит испробовать. Но прождав кучу времени и так не получив приглашения, она все же встает и сама заявляет, что ей тоже хочется бросить ветку собаке.

– Конечно, это ведь ваш питомец – невозмутимо соглашается Влад и передает ей ветку, которую уже собирался запустить сам.

Первый бросок у Лале выходит ужасный – она кидает слишком поздно, и палка падает в каких-то паре футов от ее собственных ног.

Теперь уже смеется Влад, а хмурится она.

Однако, она находит такую смену ролей довольно забавной. Через какое-то время, Влад все же показывает ей, как надо бросать палку, и Лале вдоволь наигрывается с собакой, пока та уже, устав, не падает на землю, высунув язык и требуя отдыха.

– Она устала. Давайте и мы пока отдохнем – предлагает Влад.

Он садится у самой воды и, немного подумав, Лале усаживается там же, втайне думая, что об этом скажет Шахи-хатун, увидав ее платье. Наверное, решит, что она им вытирала все полы и дорожки во дворце.

– Расскажите мне про Валахию – просит Лале – какие там люди?

Она думала, что эта тема заденет Влада за живое и он, едва услышав о доме, пустится в просторные и долгие рассказы, позволяя Лале не задумываться о том, какую же тему поднять следующей. Однако, он лишь как-то апатично жмет плечами, не сводя взгляда с воды:

– Как и везде – разные. Но в целом очень хорошие. Они много трудятся, однако бесконечные войны сводят их труд на нет.

– Почему там не прекращаются войны? – удивляется Лале.

Она не хочет показаться невеждой, но не так уж много она знает о военном деле. Но наверняка знает, что всякие войны – даже самые затяжные – рано или поздно кончаются. Как же так вышло, что в Валахии они идут постоянно?

– Потому что Валахия – маленькое государство, зажатое между несколькими сильными империями, которые без конца терзают и делят ее. Если я когда-нибудь стану правителем, я положу свою жизнь на то, чтобы добиться независимости.

Он замолкает, какое-то время смотрит, не мигая, в одну точку, после чего кратко трясет головой, будто желая прогнать грустные мысли.

– Почему же этого не пытается добиться ваш отец?

– Вам все это совсем не нужно знать – сухо обрывает он ее – вас ждет совершенно другая жизнь.

Лале досадует на очередную смену его настроения. Пытался ли он таким образом вновь ей нагрубить, или просто озвучил очевидные факты, не желая намеренно задевать?

Вспомнив, по какой причине она в принципе оказалась тут с ним, беседуя о Валахии и играя с собакой, Лале говорит:

– Мне очень стыдно за поведение Мехмеда сегодня. Это недостойно любого человека, и уж тем более наследника.

– Забавно. Я ведь именно такими и представлял себе всех османов – признается Влад – но Мехмед оказался скорее исключением. Большинство людей здесь неплохие.

Лале находит тему «качеств османов» довольно привлекательной и уже решает задать очередной вопрос, чтобы ее развить, как в кустах раздается шорох.

Девушка изумленно наблюдает за тем, как на поляну у озера выходит Аслан, ведя под уздцы лошадь Гедже, которую они с Лале и договорились навестить в конюшне.

Лале, не осознавая этого, даже задерживает дыхание.

Знал ли Аслан каким-то образом заранее, что найдет ее здесь, или судьба свела их совершенно случайно, наскучившись наблюдать за рутинной жизнью и решив устроить трагикомедию?

Она напряженно наблюдает за передвижениями лучшего друга, ожидая худшего. Ох, что сейчас будет..

Ну конечно! Вначале она игнорирует его и впервые в жизни садится не с ним, а с мрачным пленным без каких-либо объяснений (которые она хотела дать ему на конюшне после уроков). И вот опять, обещая явиться в ту самую конюшню, он в итоге находит лучшую подругу, мило болтающую с этим же парнем у озера.

Тут даже Лале разъярилась бы, будь на ее месте Аслан с какой-нибудь девчонкой. Ух и задала бы она ему перца!

Эта вымышленная ситуация так гневит ее, что она с трудом возвращается в реальность, отдавая себе отчет, что все-таки в роли повинной все еще она, а Аслан сейчас, вероятнее всего, «задаст всем перца».

Что ж, ладно. За эту драку хотя бы никого не казнят.

Аслан, никак не выдавая своего изумления или недовольства, или хоть чего-либо, ведет лошадь прямо к ним. С каждым его приближающимся шагом, Лале начинает все более неспокойно перебирать подол платья.

Но, дойдя до нее, юноша медленно проходит мимо и останавливается только прямо перед Владом.

-10-

Каждый удар ее сердца начинает в этой могильной тишине отдаваться стуком в голове Лале.

А когда Аслан вскидывает руку, она уже готова вклиниться меж ними, как на уроке между Владом и Мехмедом, постаравшись не допустить их драки.

И как же она изумляется, когда оказывается, что Аслан вскидывал руку не для удара, а для того, чтобы протянуть ее:

– Сегодня в классе с Мехмедом. Это было очень смело. Мое уважение.

Брови Лале еще никогда так быстро не оказывались у границы роста волос. Но еще выше они забираются, когда Влад так же невозмутимо протягивает свою руку и отвечает на рукопожатие:

– У меня не было выбора. У тебя он был, но я видел, что ты хотел мне помочь. Это было еще смелее. Мое взаимное уважение.

Несмотря на смешавшиеся в ней изумление и растерянность, Лале не может не задаться тем же вопросом, которым уже задалась тогда в классе.

(..у меня не было выбора. у тебя он был, но я видел, что ты хотел мне помочь..)

Зачем Аслан полез помогать Владу, рискуя собственной жизнью? Они ни разу не разговаривали, не болтали, а после того как Лале предпочла сесть с Владом, его помощь кажется совсем уж притянутой.

Словно прочтя в ее мыслях этот вопрос, а быть может, найдя его в речи Влада, Аслан поясняет:

– Теперь, когда здесь появился этот Мехмед, не-османам станет намного тяжелее, чем прежде, и потому следует держаться вместе, стоять друг за друга. Он так просто не отстанет – от каждого из нас. Просто когда изведет одного, перейдет на следующего.

Влад чуть хмурится, будто бы всерьез раздумывая над словами Аслана.

Но, судя по выражению друга, Лале кажется, что Аслан и говорит вполне серьезно. Неужели он так самоотверженно ринулся заступаться за Влада лишь потому, что они оба пленники и рано или поздно им всем бы досталось от Мехмеда? А оттягивая участь одного, ты тем самым оттягиваешь и свою собственную?

Иначе говоря: помогая другому – помогаешь себе.

Лале видит, как Влад уже открывает рот, чтобы озвучить то, что сейчас обдумал, как слышится звук гонга. На мгновение девушке даже кажется, что этот звук исходит изо рта Влада, но вот юноша хмурится и закрывает рот, а удары все повторяются.

Итого – три длинных и один короткий.

Лале, как и Аслан, знает, что это значит:

– Султан Мурад собирает всех у себя.

* * *

Покои султана битком набиты людьми к тому моменту, как они втроем туда поспевают, и так спеша как только могут. Однако, от озера к дворцу путь неблизкий, потому неудивительно, что собрались уже почти все.

Рядом с падишахом стоят самые близкие члены семьи – туда же, оставив юношей, украдкой проскальзывает и Лале. Дальше стоят визири, потом высшие чины янычар.. чем дальше от султана, тем ниже звание. Не удивительно, что в отличии от своей спутницы, Аслану и Владу не надо проталкиваться через толпу.

Они остаются там же – у самых дверей.

Спустя какое-то время небольшой шум перекрывает голос бостанджи:

– Внимание, тишина.

Ударяет гонг. Султан Мурад шагает в центр залы:

– Мои дорогие подданные. Вы знаете, что подобные собрания бывают лишь по самым исключительным поводам. И сегодня именно такой случай. Я решил исполнить свое давнее намерение.

«О нет!» – только и успевает пронестись в голове у Лале прежде, чем султан заканчивает:

– Я отрекаюсь от власти. Новым султаном будет мой младший сын Мехмед II.

На губах кузена, что стоит совсем рядом с ней, промелькивает гаденькая улыбочка. На мгновение Лале даже кажется, что она адресована

(..ничего, придет еще твое время…)

лично ей. Что же теперь станет, когда дядя передал свой пост ему?

Ведь нет никого и ничего выше султана и его приказов.

По залу пробегает удивленный ропот. Ужас, который сейчас испытывает Лале, им доведется испытать нескольким позже. Когда они узнают Мехмеда во всей красе так же хорошо, как она успела узнать его в школе. Когда поймут, что именно только что произошло.

Главный визирь подходит к дяде Мураду и что-то говорит ему на ухо. Но тот лишь хмурится и раздраженно перебивает его:

– Это окончательное решение!..

-11-

Румыния, наше время.

Замок Влада.

Я распахиваю глаза.

Мгновение даже не понимаю, где именно нахожусь. Но лиловое кресло, на котором я сижу, заставляет всплыть в голове и соответствующее название залы: Лиловая. А оттуда, один за другим, будто моток ниток, быстро выскальзывает и все остальное.

Замок. Да уж..

Обычно, очнувшись, я замечала, насколько непривычно легко и радужно мое время и моя жизнь, по сравнению с судьбами тех людей шестивековой давности. Но теперь ощущаю некоторый сюрреализм – будто бы я все еще и не вернулась в свое время, а застряла где-то посередине, на полпути обратно. Быть может, году эдак в 1900, как раз в том замом чертовом замке, что описывала Ширли Джексон. В замке на холме..

Чертыхаюсь и отгоняю от себя глупые мысли. Толку от них не будет. Однако, даже не утрируя, не могу не заметить, что с наступлением вечера, света, логично, внутри становится еще меньше. И теперь, в этих тусклых остатках, зала, как и примыкающий к ней коридор, выглядят еще более зловеще.

А гробовая тишина вокруг, подмечающая громким эхом каждое мое движение и шорох, окончательно завершает картину.

– Меньше ужастиков ты бы смотрела – бурчу сама на себя, скручивая полотно и засовывая его в тубу – и жизнь стала бы намного про..

Не успеваю я договорить мысль сама себе, как наверху, с потолка, вдруг слышатся гулкие торопливые шаги. Будто кто-то этажом выше перебегает прямо у меня над головой. Но судя по топоту и отсутствию синхронности – перебегает не один, и даже не двое.. а человека три, не меньше.

Но как такое возможно, если нас в замке, по словам Антона, всего три? И один из них сейчас сидит в кресле, слышит все это. Второй слишком в возрасте, чтобы так бегать. А третий..

Черт, да какая разница на этих двух, если Я здесь! А перебегающих наверху уже трое! Кто еще есть в замке сейчас?

Влад сказал по малейшим просьбам обращаться к Антону, но где мне его сейчас искать? Мне даже колокольчик не дали, чтобы я его, как в фильмах, вызывала. Хотя теперь это и не кажется таким уж смешным – тут такая тишина и эхо, что режущий ухо звон колокольчика будет слышно в любом уголке этого огромного строения.

Шаги затихают так же резко, как и появились.

То ли эти «некто» перебежали, куда хотели. То ли.. им что-то помешало это сделать. Однако, наступившая вновь тишина совсем не успокаивает. Это как паук – вот он появился на стене, и ты испугался. Но когда он вдруг пропадает из вида, ты не выдыхаешь с мыслью «фух, теперь его нет», а напрягаешься еще сильнее. Потому что он уже точно есть – просто теперь еще и не ясно, где именно.

И тут, когда мне кажется, что стать хуже уже просто не может – раздается пронзительный женский визг.

-12-

Женщина.

По всем рассказам Антона, женщины тут никак быть не может. И когда я уже хочу бежать вон, вон из замка и подальше отсюда.. меня вдруг осеняет страшная догадка.

Я то и дело замечала за Владом странные скачки настроения, говорящие о его психической неустойчивости. Но что, если дело намного хуже, чем я могла предположить? Что, если это что-то намного более серьезное?

Совсем недавно купил дом, ничего не говорит, куча денег.. Что, если я не первая, кто заключает с ним «липовые» сделки? Что если кричала сейчас одна из девушек, которых он затачивает в подвалах, когда они более не соглашаются находится в замке после выполнения всех обязательств?

Откуда знать, что у него может быть на уме? Может, он действительно настоящий опасный сумасшедший, как в Психо? И этой женщине сейчас очень нужна помощь?

Сможет ли она дождаться, пока я вызову полицию, или к тому моменту ее судьба будет предрешена и останется до конца жизни грузом на мне, как смерть Хасана на Лале?

Взяв самый острый из инструментов для работы и крепко зажав его в правой ладони (так, чтобы не было видно), я выбегаю из залы.

Коридор, лестница, еще коридор, десяток дверей.. наконец, я вбегаю в помещение, которое, по моим сомнительным расчетам, должно располагаться над Лиловой гостиной.

То есть то помещение, откуда я и слышала сначала шаги, а потом визг.

Но залетев, тут же останавливаюсь. Беглый взгляд вправо-влево, и все мои героические посылы тут же решают, что могут подождать до более подходящего случая. Я быстро пячусь к двери, но та в этот же момент с грохотом захлопывается.

– А-А-А-А!

Я кричу, подпрыгнув на месте, до смерти перепуганная.

Кто ее закрыл? Сквозняк? Влад? Призраки?

Дьявол?!

– Кто здесь?!

Я лихорадочно оборачиваюсь в этой темной комнате среди всякого хлама, который заслоняет большую часть обзора. Я в настоящей слепой зоне, но меня при этом, если со мной внутри кто-то есть, видно совершенно безупречно.

–Эй! Влад! Антон! – я кричу во все стороны – я здесь! Антон! Влад!

Но ничего не происходит. Я не слышу их приближения.

Как они могут меня не услышать, если я слышала даже шаги? Хотя.. я находилась прямо под этой комнатой.

Все так же оглядываясь, быстро перебегаю дальше. Наверняка, тут должен быть не один выход. Надо найти второй.. уж всяко лучше, чем стоять здесь на виду..

Но дальше становится не лучше. Следующая комната оказывается заставлены кучей.. непонятно чего, накрытых белыми тканями.

Подобные штуки я видела в фильме «Окулус». Ими накрывались зеркала или манекены.

С ними было связано много гадостей и в других ужастиках. Одна из таких штук обязательно скрывала под собой какую-нибудь потустороннюю дрянь, которая только и ждала момента, когда человек верил, будто бы все видит и здесь ничего нет. И тогда ткань медленно сползала, оказавшись за спиной..

Я резко дергаю за первую же ткань, решив стащить их все и не дать себе вновь оказаться в западне. Однако, моя рука замирает уже после первой.. сползя на пол, ткань оголяет какую-то странную конструкцию.

Ремни, проржавевшие старые застежки.. разглядев ее со всех сторон, я наконец, понимаю, что это такое.

– Черт! – я отскакиваю, будто это сооружение самостоятельно может заграбастать меня внутрь и захлопнуться.

Инструмент для пыток.

Что он здесь делает?!

И тут, по всем законам жанра, в дальнем темном коридорчике, откуда я пришла (и где захлопнулась дверь) слышатся крадущиеся, едва слышные, шаги.

Волосы встают дыбом, а кожа покрывается мурашками. Я быстро пячусь к стене – теперь, напротив, уже я окажусь в слепой зоне для того, кто зайдет в комнату. Во мраке угла, я, быть может, смогу слиться со стеной и выиграть себе немного времени..

Но вместо стены я чувствую что-то теплое.. чью-то.. кожу?

– А-А-А-А!

С диким криком я отскакиваю, точно ошпаренная, но уже в следующее мгновение слышу то, что заставляет меня усомниться в собственном рассудке.

Дикий хохот Милли.

-13-

Следом за ней из тени, (точно из платяного шкафа со львами) в которой собиралась укрыться я сама, появляется и Сандра. Она тоже смеется, после чего они отбивают с Милли друг другу пять. Я озадаченно хмурюсь, глядя на них, когда сестра, совершенно неожиданно, кидается меня обнимать.

Насколько я помню, при нашей последней встрече она отказывалась даже обернуться в мою сторону.

– Слава богу! – она повисает у меня на шее – ты в порядке, мы чуть не рехнулись!

– Чуть не рехнулась сейчас я.. – бормочу озадаченно – стоп.. а что вы вообще тут делаете?

– За тобой пришли.. – слышится позади мужской голос.

Я вздрагиваю и обернувшись, вижу теперь обладателя крадущихся со стороны коридора шагов.

Лео.

Мои брови быстро сдвигаются к переносице.

Теперь, глядя на них троих, всё начинает с удивляющей простотой складываться в совершенно обычную картину, лишенную какой-либо мистики. Их трое – шагов было трое. Женский визг – Сандра или Милли. Захлопнутая дверь – не удивлена, если снаружи меня нарочно поджидал Лео, чтобы сделать это, едва я зайду. Судя по тому, как Милли с Сандрой отбили друг другу пять, напугав меня до смерти – таков и был план.

Все гораздо проще. Никаких призраков, никаких маньяков.

Приглушенное сумрачное освещение, тотальная тишина и огромный мрачный замок. Вот ингредиенты, которых достаточно, чтобы наделенного воображением (или больной фантазией) человека свести с ума, и из скудного набора фактов за 10 секунд заставить сплести воедино логичное (как мне казалось в лиловой комнате) умозаключение о психах и маньяках.

Я скрещиваю руки на груди, глядя на этих троих:

– Повторюсь – что вы все здесь делаете? Ты – сверкаю на Лео – особенно.

Он жмет плечами:

– Милли позвонила мне.. сказала, тебя увез маньяк..

Ну конечно, они ведь такие друзья. Глупо было думать, что у Милли не найдется способа связаться с Лео. Даже зло берет.

– .. я подключил своих коллег и узнал – продолжает он – куда вы поехали. Хорошо, Сандра номер машины запомнила.

(..более того, уверена одна из них уж точно запомнила номера его машины после такого-то странного разговора..)

Бинго! Я была уверена, что кто-то из них будет достаточно бдителен, чтобы не отпустить меня просто так. Однако, какого черта они все здесь уже через пару часов? Можно было позвонить –да что угодно. Какого черта разводить панику к концу этого же дня, когда я добровольно согласилась поехать?

Я понимаю, если бы я не выходила на связь несколько суток подряд..

– Милли, никакой маньяк меня никуда не увозил – цежу я – ты же знала это. И ты знала – теперь смотрю на Сандру, после чего перевожу взгляд обратно на Лео – а ты..

– Я бы просто так не стала поднимать переполох, уж поверь – перебивает меня Сандра – но это нехорошее место. Тут рядом моя родная деревня.. я знаю.

– Да, кстати, деревня! – поддакивает Милли – представляешь, Джен, Сандра выросла в селении Холодном!

Я непонимающе изгибаю бровь, и она закатывает глаза:

– Той деревне, которую мы с Лео проезжали! Той, что рядом с Холодным лесом!

– Здесь рядом Холодный лес?

– Да – кивает Сандра – он у подножья этих гор, в каких-то километрах пяти.

Речь о Холодном лесе заставляет Милли окончательно потерять над собой всякое самообладание. Она вырывает право первенство и принимается тараторить так, что я едва разбираю слова:

– И вот мы приезжаем, а тут этот жуткий замок! Склеп, как у маньячел, я же говорила! Все открыто, но нигде никого! Мы уже решили, что он успел тебя нашинковать! И все ходили, искали тебя..

– А еще топали – цежу я недовольно – натыкались на всякую хрень в темноте и визжали.

– А ты откуда знаешь? – удивляется она.

– Не делайте из меня дуру! Вы нарочно это сделали, чтобы я сюда поднялась, и чтобы вы меня напугали. Какой-то детский сад, ей-богу, вы, можно сказать, незаконно проникли в чужой дом, и если Влад..

– Послушай – перебивает меня Лео.

Впервые я вижу его таким сосредоточенным и серьезным:

– Нужно уезжать отсюда, как можно скорее. Это очень, очень нехорошее место

(..у этого замка очень богатая, даже уникальная история..)

и его хозяин.. – он запускает пальцы в свои рыжие кудри – зачем ты вообще куда-то ломанулась, когда я просил меня подождать? Специально ведь написал «даже если твое мнение обо мне хуже некуда»..

Чем больше Лео говорит, тем злее становится его голос. Впервые я вижу этого парня не веселым, не растерянным, а по-настоящему взбешенным. Однако, это заставляет меня не растеряться, а лишь еще сильнее разозлиться в ответ. Как он вообще смеет меня в чем-то обвинять?!

– Я не твоя сестренка, Лео! – грубо щелкаю пальцами у него перед носом – отчитываться за свои действия не обязана. Чего нельзя сказать о тебе. Или ты уже успел отпроситься у своей девушки на эту поездку? А то уже поздно, вечер, и столько девушек. Наверное, тебе пришлось долго-долго ее упрашивать. Или опять ничего не сказал, и в любой момент пойдешь в сортир, а оттуда испаришься? Ну да, такие фокусы не в первой, поди справишься.

Он озадаченно хмурится:

– Какая девушка, ты о чем вообще?

– Девушка? – удивляется Милли – ты говорила о какой-то компании – теперь с упреком смотрит на Лео и фыркает – а ты слинял от нас к какой-то девчонке?

– Да нет у меня никакой девушки!

– А, ну может это девица на одну ночь – жму я плечами, обращаясь мимо него к Милли – хотя виделись они, точно, не меньше двух раз. Хотя, такие девицы обычно в любовницах не ходят..

– Так, стоп! – перекрикивает он наш нарастающий гул и указывает рукой в мою сторону – ты. С чего вообще взяла, что у меня есть девушка? Или ты говоришь про ту, с которой меня вчера увидела? Это Нела, она мой партнер по работе.

– И кровати – киваю я – но меня парит не это, а то, что ты врал. И кидал нас ради нее. Прямо на самой встрече!

– Партнер по кровати?! – продолжать возникать Милли, у которой видимо, несмотря на разницу в возрасте, в голове уже были какие-то свои планы на Лео.

– Да какие партнеры по кровати, хватит уже! – злится он – Нела мой босс.

– Я со своими боссами под ручку не гуляю.

– Ну да – усмехается Сандра – ты с ними уезжаешь в жуткие замки на горах..

– Сандра!

– Она больше, чем босс – терпеливо продолжает Лео, стараясь всех нас заткнуть – фактически, хозяйка всего дела.

А еще вчера говорил, что у него собственное агентство. Разве у собственника может быть босс? А если про то, что она босс, это правда – значит вскрывается новая ложь, теперь уже про агентство..

– Да, она немного странная. Может позвонить, приезжать, когда вздумается, и ведет себя достаточно фривольно. Но сама знаешь, если связан обязательствами – приходится и не то терпеть. По-моему ты, в этом жутком замке с незнакомым типом, яркое тому доказательство! И сейчас самое время валить отсюда скорее!

– Вот именно – щурюсь – обязательствами. Ты все верно сказал. Я ими все еще связана.

– Дженна, ты не понимаешь.. – встревает подруга.

– Сандра, не начинай! – злюсь я – всю эту ересь про «нехорошие места». Нет нехороших домов – есть нехорошие люди. Но Влад едва ли из таких. Да, может он и слегка того самого…

Я недвусмысленно махаю ладонью у виска:

– ..не спорю, со своими тараканами, но ничего мистического и опасного в этом нет. По крайней мере, работать тут не опаснее, чем попытаться уйти от своих обязательств. И поверь – вновь смотрю на Лео – я говорю сейчас не о моральной стороне вопроса, а о юридической. Тем более, мы здесь не одни. С нами живет дворецкий и он весьма милый. Работает в этом доме уже 20 лет и хорошо его знает, я думаю.

– Да? – фыркает Лео – и где он тогда сейчас? Где был, когда ты кричала, напуганная Сандрой и Милли? Где он и где Влад? С чего ты взяла, что можешь доверять тому, что они говорят?

– Тоже самое могу сказать и о тебе – цежу я – они хотя бы пока что еще ни разу не попадались на своей лжи. А ты прокололся уже дважды. Видишь? У них явное преимущество. Так что я никуда не поеду, а продолжу работать здесь согласно договору.

– Ясно.

Лео цокает, оглядывается, будто к чему-то прицениваясь… после чего резко подхватывает меня за бедра и, будто мешок с картошкой, перекидывает через плечо:

– Если ты не способна здраво мыслить сама, мы это сделаем за тебя.

– Что ты делаешь?! – начинаю вопить я, но тут вижу, что он несет меня к выходу, а Сандра с Милли покорно идут следом.

Принимаюсь колотить его ладонями по спине, но ему хоть бы что.

– Пусти меня немедленно! Поставь на место! Не имеешь права! Я тебя засужу, кретин! Отпусти! ПУСТИ!

До захлопнувшейся двери остается не больше пары шагов, когда из тени слепой зоны выходит силуэт, мерцая в сумраке голубыми глазами:

– И далеко ты ее несёшь?

Глава 4 ПЕРВАЯ НОЧЬ В ЗАМКЕ

-1-

Силуэт делает еще несколько неспешных шагов вперед, и мы можем разглядеть очертания Влада. Сложно сказать по его лицу, какие чувства бурлят сейчас внутри него, если бурлят вообще – но вот мы-то точно из-за его внезапного появления все передергиваемся, точно по команде. Останавливается и Лео, замолкаю и я. На мгновение наступает такая гробовая тишина, что, будь это фильм – началась бы реклама, а будь театральная постановка, сейчас объявили бы антракт и все пошли бы к буфету, обсуждая увиденное действие и предполагая касательно то, что ждет их после перерыва.

Однако, это не фильм и не театр, и от происходящего мне становится все более неловко. Ситуация-то, откровенно говоря, выходит совсем нехорошая. В его замок, без его ведома и спроса, вламываются мои друзья и начинают хозяйничать, а застает он их тогда, когда мы с дружной компанией с криками покидаем эту странную комнату. Если он еще решит, что я как-то способствовала их проникновению.. а что, если его опять сейчас переклинит, как с теми мальчишками на дороге? Так они всего лишь зеркало открутили, а эти в дом вломились.

Я, будто очнувшись, вновь бью Лео по спине. Уже не так энергично, скорее, заставляя его очнуться тоже:

– Пусти немедленно!

Поняв, видимо, что момент, когда все можно было решить грубой силой, упущен – ему все же приходится поставить меня обратно на ноги. Делает он это крайне неохотно:

– Дженна, пожалуйста – терпеливо повторяет он, не отнимая глаз от Влада – нужно уезжать.

– О, вновь «пожалуйста»? – фыркаю я и скрещиваю руки на груди – а как же «мы подумаем за тебя сами?».

Сверкаю глазами на Сандру и Милли, что стоят, точно оглушенные:

– Повторяю для особо непонятливых: я остаюсь здесь, пока не закончу с картинами. Ни больше, ни меньше. И очень надеюсь, что Влад – теперь оборачиваюсь к нему – не решит из-за ваших идиотских выходок звонить в полицию.

Чтобы хоть как-то показать, что я так же недовольна этим «взломом», как и он (и увеличить вероятность его снисхождения к этим троим), я делаю шаг к Владу, а когда Лео пытается меня перехватить – грубо одергиваюсь:

– Не трогай!

Он слегка теряется такому напору, но спустя мгновение подчиняется и отступает назад.

– Я не злюсь – спокойно заявляет Влад – и думаю, тебе тоже не стоит, Дженна. Они просто переживали за тебя, их можно понять.

Я удивленно оборачиваюсь к нему. Уж чего я не ожидала, так это того, что он вступится за моих друзей и примется их оправдывать, видя второй раз в жизни (а Лео так и вообще первый). Кажется, настораживает это не только меня, потому что Лео тут же изгибает бровь и гневно цедит:

– Ход конем, да? Вроде ты такой понимающий и благородный, и все сразу же забыли, что именно ты и увез ее сюда силой?

– Вынудил ее! – подключается Сандра.

– Она ответственная и честная, а ты этим пользуешься – на мое удивление, даже сестра набирается решимости что-то да брякнуть.

Жаль только, что ее храбрость проявляется в самые ненужные моменты, обрывая тот спасительный трос, что я им кидаю.

Влад никак не реагирует на их выпады и Лео, очевидно, принимает это за знак капитуляции. Так или иначе, решимости в нем вновь прибавляется и он опять хватает меня за руку:

– Идем – после чего фыркает на Влада, что стоит как раз напротив двери, загораживая выход – дай пройти!

– Отпусти! – я пытаюсь вырваться из хватки Лео, но он так ловко вцепился в запястье, что ничего не выходит – пусти!

– С дороги! – рычит Лео, сверля его взглядом.

– Дама же сказала, что хочет остаться здесь – теперь в голосе Влада начинают появляться знакомые ледяные нотки.

– Только из-за сфабрикованного тобой договора! – Лео вконец теряет всякое терпение.

Он все же отпускает мое запястье, только теперь его руки сжимаются в кулаки и он делает угрожающий шаг навстречу Владу:

– Что, решил поиграть в «Красавицу и чудовище»?

Теперь брови хозяина дома начинают верно сходится к переносице. Губы сужаются, заигрывают желваки и он недвусмысленно смеряет Лео взглядом:

– Еще неизвестно, кто здесь чудовище.

Напряжение между ними накаляется.. Секунда, другая.. и вот Лео бросается на него, так резко и метко, точно кобра. Он выкидывает руку, очевидно, желая применить один из особых захватов, которыми владеет, будучи профи в этой сфере..

Но Влад будто бы предугадывает его движение.

Он без особых усилий уворачивается, делает шаг назад, ловит его руку.. и в следующее мгновение Лео отлетает к стене, крепко приложившись о нее плечом. На его лице замирает иступленное изумление, будто бы он увидел второе пришествие:

– Черт, как?!…

– У тебя левая рука медленнее правой – невозмутимо поясняет Влад, дернув за уголки воротника своей рубашки, которые в процессе столкновения чуть замнулись.

Но как раз в этот момент слышится глухой металлический треск, а сразу за ним – скользящий звук. Будто рухнула какая-та балка, или оборвались тросы лифта..

Я вижу, как резко Сандра вздергивает голову вверх и машинально повторяю ее движение. И тут вижу, что привлекло ее внимание. Шум сопровождает падение тяжелой решетки с острыми кольями, которая падает прямо на Лео..

Никто из нас не успевает и вскрикнуть – она несется слишком быстро, а наша реакция в соотношении ее скорости – просто ничтожна. Но Влад каким-то образом успевает среагировать гораздо быстрее. Он прыгает на него, с силой оттолкнув в сторону, и они кубарем отлетают, приземлившись с гулким грохотом на пол.

В следующую секунду решетка с грохотом приземляется в то место, где только что был Лео, оставляя выбоины от кольев в каменном полу.

Следом за этим грохотом воцаряется тотальная тишина.

Мы все замираем от шока, не в силах даже вздохнуть.

Первой, спустя пару секунд, выдыхает Сандра:

– Боже мой..

Я даже не знаю, смогу ли подобрать слова более точные. Если бы Влад промедлил хоть на мгновение, если бы что-то пошло не так.. эти колья изрешетили бы не пол, а тело Лео, будто бы настоящий огромный дырокол.

Удивительно, по какому тонкому лезвию, отделяющему жизнь от смерти, люди бродят каждый день, даже не подозревая, что вот-вот подбираются к пропасти, лавируют и танцуют на ее границе. Что утром они оставляют записки на балконе, а вечером.. уже могут умереть от какого-то древнего прибора пыток в незнакомом замке.

Наконец, Влад с Лео поднимаются, сторонясь друг друга, и принимаются отряхиваться. У Влада это какие-то неспешные, будто бы отстраненные и отвлеченные мыслями механические действия. У Лео – быстрые, резкие, всем своим видом говорящие о том, что он даже сейчас старается быть на чеку.

Молчание затягивается, и я вижу, как Лео пару раз косится на Влада, излишне долго отряхивая уже относительно чистую сторону футболки. По его зеленым искрящимся глазам видно, что в нем борются противоречивые чувства. Более того – внутри него сейчас разгорается настоящая война..

Но, наконец, он с заметной неохотой произносит:

– Спасибо.

Влад оборачивается к нему все с тем отстранённым выражением лица:

– Не за что. Рад, что ты цел.

Невозмутимость Влада на произошедшее, кажется, начинает настораживать уже не только меня. Милли кривит губы и взмахивает руками:

– «Спасибо»? «Рад»? Его только что чуть не расплющило этой хреновиной, а мы будем делать вид, что все окей?

Сандра, скептично сощурившись, соглашается:

– Может, хозяин замка расскажет нам, кто и зачем подвесил эту адову штуковину над головами?

Влад ощупывает стенку и многозначительно глядит на потолок:

– Сложно сказать.. Механизму, похоже, пара сотен лет. Думаю, он сработал от удара, когда Лео врезался в стену..

Чуть подумав, добавляет:

– Да, нужно будет здесь все хорошо проверить.

– Проверить? – фыркает Сандра – ты хозяин этого замка, и ты не знаешь, откуда и почему смертельные установки падают здесь на головы людям?

– Я его нынешний хозяин – терпеливо поясняет Влад – но и до меня у замка было много владельцев. Кто знает, что еще скрывают эти стены, кто и зачем когда-либо здесь что-либо устанавливал.

– А ты не задавался этим вопросом?!

– Я приобрел его совсем недавно, не было времени.. да и я не успел еще осмотреть все его помещения. Площадь довольно велика.

Лео, все время, что они препираются – осматривает помещение, и теперь все же перебивает их:

– Думаю, нам лучше выйти отсюда, если комната не проверена на безопасность, пока нам на головы не упала еще какая-нибудь булава, или из стен не повыскакивали шипы. Это я как сотрудник службы безопасности вам говорю.

Я думаю, что Лео решает разрядить обстановку шуткой – но на его лице при этих словах не проскальзывает и легкой улыбки.

Сейчас он говорит совершенно серьезно.

– Да – соглашается Влад – тем более сейчас как раз время ужина. Приглашаю вас всех, раз уж вы проделали такой долгий путь.

– Ужина? – скептично уточняет Лео, отворяя массивную дверь – так вот чем был занят твой дворецкий, когда здесь кричала Дженна? Готовил индейку, пока твоя чертова комната пыток могла из нее самой сделать здесь барбекю?

В глазах Влада вновь сверкают недобрые огни, но он ничего не отвечает.

Когда мы все выбираемся из пыточной, Влад забирает у Лео первенство – хотя бы по той причине, что единственный из нас знает, куда здесь идти и поворачивать – и ведет нас по коридорам замка. От каменных стен веет холодом, потолки уходят высоко вверх и там же теряются, будто бы достигая Олимпа.

Перебираясь среди всего этого мрачного величия, я ощущаю себя одним из минипутов, что оказались в человеческом доме, где все раз в сто больше их самих.

Видимо, это же мысль посещает и Милли, потому что сестра, чуть покосившись на Влада (подобно Лео перед тем, как поблагодарить), спрашивает:

– Зачем ты купил дом в таком жутком месте?

От меня не укрывается, что из-за сумбурной склоки в пыточной, все сразу же перешли на «ты» с Владом. Более того, в момент апогея, не только на ты, а и на весьма более грубые выражения. Однако теперь, в спокойной обстановке, это сильно режет ухо. Плюс ко всему, Милли сформулировала вопрос очень бестактно, и я уже собираюсь пожурить ее, но Влад отвечает раньше этого:

– Замок был построен в XV веке моим предком и передавался через поколения. Потом наша семья перебралась в Европу, а дом оказался в руках чужих людей. Я родился и вырос в Швейцарии, и лишь недавно узнал, из какой семьи происхожу. В эту страну меня привело желание больше узнать о своих предках. А еще – вернуть нашему роду то, что когда-то ему принадлежало. Начать я решил с того, чтобы выкупить обратно этот дом.

– А потом и картины, да?– догадываюсь я – они тоже принадлежали вашему роду?

– Да, мой предок, основатель этого замка, ими очень дорожил. Поэтому мне так важно их восстановить.

И тут в моей голове, тикая, будто часы, начинают вставать на свои места идеально входящие пазлы.

XV век – Влад сказал, что именно тогда был построен этот замок его предком. А теперь говорит, что основатель (мужчина) этого замка очень дорожил картинами, которые я восстанавливаю. Картинами, которые были написаны в том же XV веке Лале. Но знать об этих картинах могли очень немногие, ведь Лале их скрывала из-за жесткого закона в Османской империи..

А Влад совсем не похож на потомка Аслана, который был лучшим другом Лале.

А притом его предок, который дорожил этими картинами, построил замок совсем рядом с Холодным Лесом. Там, где предположительно, был захоронен Дракула. А значит, мог до своей гибели и жить где-то неподалеку.. Например в замке, который сам же и основал, храня картины, нарисованныеподругой его пленной юности. К тому же, еще при самой первой встрече в баре отеля Влад очень сильно напомнил мне юного валашского пленника из времени Османской империи, 1444-года, XV века..

Неужели мужчина, который стоит передо мной, в самом деле является дальним-дальним потомком самого Влада Басараба Дракулы?

-2-

Однако, я не могу сейчас напрямую спросить его об этом. Конечно, если это так, он об этом знает – ведь сам сказал,

(..я родился и вырос в Швейцарии, и лишь недавно узнал, из какой семьи происхожу..)

что именно этим обусловлен его переезд сюда из Швейцарии, где он провел большую часть своей жизни. Однако, если я задам этот вопрос при остальных, то придется им объяснять, с чего я сделала этот вывод без каких-либо хоть мало-мальски очевидных фактов? Придется объяснить, на чем это основано, а значит, откуда я видела настоящего Влада в юности, так похожего на нашего Влада, откуда знаю про автора картин (Лале), которые переносят в прошлое, и как она связана с Дракулой, что и заставило меня сплести все нитки и догадаться..

Однако, не думаю, что смогу все это объяснить, не вызвав при этом у них всех жгучее желание поскорее организовать мне машину с санитарами в белых халатах. Я даже подозреваю, как это объяснит Лео: «перевозбуждение, переутомление – ее сегодня, считай, похитили среди бела дня из-за этих самых картин. неудивительно, что в голове все смешалось».

Решив уточнить это у самого Влада чуть позже, задаю другой, не менее интересующий в свете открывшихся обстоятельств, вопрос:

– Но зачем тогда отдавать эти картины в собственность мне? Я ведь не из твоего рода и даже не знаю этой страны. Впервые приехала сюда на отпуск ради сестры.

Влад как-то равнодушно жмет плечами:

– Мне захотелось, чтоб они достались тому, кто их достоин и способен по-настоящему оценить.

Ага, только что ты говоришь, что приехал, чтобы

(..а еще – вернуть нашему роду то, что когда-то ему принадлежало..)

собрать воедино все, что осталось от твоих предков – дом, картины и бла-бла. И впрочем-то и собирался выкупить картины себе.. но теперь говоришь, что тебе захотелось отдать тому, кто их ценит. Почему тогда было просто не позволить выкупить их кому угодно? Рано или поздно они, по той же логике, оказались бы у того, кто их ценит и кто готов вывалить за них огромную сумму, которую бы точно назначил Винсент после их полного восстановления (хотя, это он сделал и до).

Но не успеваю озвучить вслух и одного из ряда вопросов, потому что мы выходим на террасу во внутреннем дворике со столом, сервированным к ужину. Здесь, несмотря на улицу, оказывается гораздо уютнее, чем среди холодных стен. Маленький садик, цветущие клумбы.. Если не оборачиваться на замок позади, то будто бы в каком-то кафе Бухареста.

Антон, увидев меня, чуть улыбается. Впрочем, эта улыбка распространяется и на трех нежданных гостей:

– Дамы и господа, на кухне все готово, сейчас подадим на стол. Присаживайтесь, кому где угодно.

Однако, когда Милли спешит к одному из двух кресел в центре, он быстренько ее пресекает:

– Прошу прощения, мисс, но эти два места занимать нельзя. Они для хозяина и хозяйки дома. Точнее, для хозяина, потому что хозяйки у нас сейчас нет..

Влад, подойдя уже к одному из кресел, яро охраняемых дворецким, оборачивается к нему, услышав последнюю фразу. Чуть подумав, легким движением руки указывает мне на кресло подле себя:

– Дженна, садись сюда. Можешь побыть хозяйкой моего дома, пока ты здесь живешь.

– Я? – с сомнением глянув на кресло, уточняю – и что должна делать хозяйка дома?

Заметив мою настороженность, Влад объясняет:

– Ничего. Это просто .. увлекательно.

– Увлекательно?

– Хозяйке нужно просто быть – бросается на выручку хозяину Антон, подоспев с более вразумительными объяснениями – хозяйка дома это звание. Почетный титул, как фрау, например, только в пределах означенного дома. Главная ее задача – создавать атмосферу.

Замечаю, что Влад все еще не спускает с меня выжидательного взгляда:

– Ну и вдобавок мне не придется сидеть в центре самому. Что скажешь?

Я хочу ему напомнить, что Милли только что была не против усесться туда.. но понимаю, что, скорее всего, он это заметил. И быть может, не хочет садить ее рядом с собой из-за ее чрезмерно резких суждений о нем в пыточной комнате.

Впрочем, это логично. Пока что я единственная не выказывала своего мнения о нем в настолько грубой форме, какой не стеснялись мои друзья. Да и к тому же – единственная из них

(..можешь побыть хозяйкой моего дома, пока ты здесь живешь..)

пока тут живу. Чуть подумав, решаю, что от меня не убудет. К тому же, почетный титул это и правда.. увлекательно, наверное?

– Ну если так, то можно попробовать – отвечаю в итоге и мне кажется, будто взгляд Влада на мгновение чуть теплеет.

Садясь, он замечает дворецкому:

– Ну вот, Антон, можешь быть спокоен – теперь в моем доме есть хозяйка.

Слово «хозяйка» все еще режет ухо. В моих представлениях это должна была все-таки быть какая-та близко знакомая женщина, если вообще не супруга или сестра хозяина. Но в принципе логично, что в современном мире от традиций остались лишь какие-то маленькие отголоски – и хозяйкой могут назначать кого угодно, хоть каждый вечер разного человека по настроению и в шутку.

Впрочем, удивительно, что даже в таком искаженном виде эта традиция здесь осталась. Если бы я подобное решила учудить по возвращению в Америку – на меня, по крайней мере, посмотрели бы очень и очень странно, а потом бы еще недели две приглядывались на наличие повторений подобных странностей.

Наконец, мы все рассаживаемся за столом, но вновь наступает неловкое молчание. Лео мрачно сверкает глазами на Влада, только и ожидая любого повода, чтобы вновь на него накинуться с обвинениями или.. или просто накинуться. Сандра, это видно, тоже чувствует себя здесь неловко. Очевидно местные байки в ее деревне, связанные с этим местом, какими бы они не были – все же имеют над ней свою власть.

Милли же просто раздражена. Это тоже видно. Вначале я уехала с Владом в замок, исковеркав последнюю надежду на наши веселые каникулы, после он еще не дал Лео утащить меня обратно силой, как они все задумали, а теперь еще отказал ей (пусть и не прямо) усесться на место, которое она выбрала.

Неудивительно, что сестра уже ненавидит этот замок и его хозяина.

Но, наконец, приносят еду и затянувшееся молчание становится возможным объяснить хотя бы нашими набитыми ртами. Только Влад остается к еде равнодушен – он наливает воды в свой тяжелый хрустальный бокал и делает глоток.

Выждав пару минут, он невозмутимо предлагает, точно заранее приглашенным и тепло ожидаемым гостям:

– Вы можете остаться сегодня здесь на ночь. Скоро стемнеет, а в горах лучше не ездить в такое время суток. Извилистые дороги и крутые подъемы опасны –я предупредил об этом Дженну.

(..и возвращаться до конца дня. потому что дорога к моему дому весьма крута и извилиста, и в потемках вы можете попасть в неприятную ситуацию..)

– Да – язвительно соглашается Лео, отложив приборы – Милли рассказала. Кажется, ты предупредил в контексте того, что Дженна обязана возвращаться в твой склеп к концу каждого дня? О да, это очень заботливо.. – сверкнув глазами, он недвусмысленно добавляет – и очень предусмотрительно.

– Не понимаю, о чем ты – сухо обрывает его Влад.

– Да неужели? – не унимается он.

Боясь того, что этот огонь сейчас разгорится с куда большей силой между этими двумя, чем в пыточной, я перебиваю их, нацепив деланно воодушевленную улыбку:

– А по-моему это классное предложение. А то я так не люблю большие пустые дома, а так хоть на трое людей здесь сегодня станет больше! Если у вас, конечно, не было других планов.

Лео, не отрывая взгляда от Влада, кивает:

– Конечно, мы останемся сегодня. Не бросить же тебя ночью с таким.. заботливым начальником.

Только что разозленный, теперь Влад на эту язвительность отвечает лишь едва заметной скептичной усмешкой:

– Вы можете остаться не только сегодня. Мой дом в вашем распоряжении.

Такое чувство, что эти двое играют в какую-то извращенную партию шахмат.

Ход, ход, шах, мат..

Или даже не шахматы, а фехтование.

Лео обвиняет, Влад отражает, он опять его подлавливает, а тот опять уворачивается..

Теперь мне становится понятным, что означала эта усмешка на лице Влада: «думаешь, прижал меня?».

Будто бы смеясь над попыткой Лео уличить его в каком-то коварном умысле моего похищения, он теперь предлагает всем им на таких же правах поселиться в его доме, дабы убедиться в отсутствии каких-либо его дурных намерений, на которые беспрестанно намекает Лео.

Судя по всему, «удар» удается. Потому что Лео недовольно кривится и, наконец, вновь берется за приборы:

– Я утром уеду. Носферату, мой кот, один в отеле. Нельзя его надолго оставлять.

– Конечно, нельзя – не скрывая удовлетворения, соглашается Влад и Лео с такой силой сжимает свою вилку, что у него белеют костяшки.

Сандра, которая, я была уверена, откажется раньше остальных из-за своих уверений «нехорошего место», напротив удивляет:

– Я, наверное, могу остаться и подольше. Мое родное село

(..да, кстати, деревня! сандра выросла в селении холодным, том, что рядом с холодным лесом..)

совсем рядом, не проблема будет к семье ездить.

Я бросаю на нее краткий благодарный взгляд. Конечно, браво порицая их возмутительный взлом (опять-таки, ради их же шкур), я не сказала о том, каким жутким мне самой кажется этот дом. Нет, тут нет приведений, но сам по себе – пустой, мрачный, тихий.. И то, что Сандра проведет тут со мной немного времени, не давая накрутить пуще прежнего, заметно поднимает мне настроение.

Влад кивает:

– Замечательно. Полагаю, ты тоже захочешь остаться с сестрой дольше утра? – спрашивает он у Милли, тактично избегая слова «теперь».

Сестра хмурится, но Влад, не нацеливаясь вгонять ее в краску, лишь коротко кивает, будто получив ответ, и быстро меняет тему:

– Что ж, раз мы разобрались и теперь никто никуда не спешит.. может быть, и вы расскажете о себе?

Но вновь повисает гнетущая тишина. И тут, к всеобщему изумлению, инициативу берет в свои руки Милли:

– Просто рассказывать неинтересно. Давайте сыграем в «правду или действие»? Это будет хотя бы веселее.

– Не уверена, что это подходящий вариант.. – протягиваю я.

Обычно в такую игру следует играть в хорошо знакомой близкой компании, так как вопросы обычно задаются каверзные, как и действия – ведь в этом и есть вся суть и веселье игры.

А не когда у нас компания из моей младшей сестры, девушки и парня, которых я знаю два дня, а так же мужчины, который ловко подловил меня на сделке и теперь рад этому.

– Почему?

Милли с надежной оглядывает остальных, пытаясь заручиться чьей-то поддержкой в своем предложении. К удивлению, находит она ее в лице Влада:

– Я не знаю такой игры, но название уже нравится. Я очень ценю правду – на этом моменте Лео нарочно громко фыркает – и действия тоже. Можно попробовать.

В итоге соглашаются и все остальные. Быстро объяснив Владу правила, Милли заявляет:

– Я первая, раз предложила – и поворачивается к Лео – правда или действие?

– Правда.

– Какие девушки тебе нравится?

Едва подавив смешок, Сандра склоняется ко мне и шепотом замечает:

– Кажется, ради этого и затевалась вся игра.

Вспоминаю, как Милли раздраженно отреагировала на «партнера по кровати», когда мы все ссорились в пыточной. Может, она и правда положила глаз на Лео?

Но если это так, то по его ответу всем резко становится очевидным, что у него на эту ситуацию совсем другие виды:

– Какие нравятся? Так сложно сказать. Блондинка-брюнетка, полная-стройная.. Думаю только, что если кто-то приглянется уж очень сильно – так, что за пару дней тебе покажется, будто ты ее знаешь и всегда знал, то ты будешь готов ей простить даже то, что она не в восторге от твоего любимого кота.

Несмотря на отсутствие имен, Милли прекрасно понимает, о ком идет речь. Ведь именно когда мы завтракали втроем, я грубо отозвалась о Носферату.

Сандре же этого неизвестно, потому она озадаченно хмурится, считая, что Лео занесло в какие-то глубоко философские дебри. Влад, которому тоже должно было быть все это настолько же непонятно, вдруг раздраженно тряхнул салфеткой в руке, задев бокалы.

Те жалобно зазвенели.

Лео, глянув на него с какой-то мстительной улыбкой, вытирает рот салфеткой.

Ну конечно, это всего лишь спектакль, зря Милли распереживалась. Очередной «шах» теперь от Лео. Странно только, почему он должен был задеть Влада, но я не успеваю об этом подумать, потому что теперь обращаются уже ко мне:

– Ну, раз я выполнил, теперь моя очередь – Лео смотрит на меня – правда или действие?

– Правда.

Бросив короткий взгляд на Влада, словно предупреждающий о повторном нападении, он вновь поворачивается ко мне:

– Дженна, за то время, что ты пробыла с Владом без нас – хотя бы раз он сделал что-нибудь, что огорчило или напугало тебя? Независимо от того, было сделано это нарочно или без умысла.

– Вопрос сформулирован некорректно – сухо заявляю я.

– Окей, спрошу иначе. Чувствовала ли ты, что он может быть опасен?

Постепенно игра, призванная разукрасить вечер, превращается в какую-то кладезь раздора.

Я уже собираюсь солгать и с шуткой ответить, что кроме самого его появления в отеле не было ничего пугающего.. но тут же задаюсь вопросом: а чего ради я должна его выгораживать? Мои обязанности – это восстанавливать картины, а поскольку он хитро подтянул попу к носу, не нарушая договора делать это я могу только здесь, в его доме.

Но нигде не было и пункта о том, что я обязана выставлять его перед друзьями в хорошем свете? Я могу говорить правду.

– Да, такое было. Точнее, я не чувствовала, что он может быть опасен..

Внимательно смотрю на Лео, как бы давая понять, что и его трюк не прошел. Я им не марионетка, которую можно отбивать друг другу, точно в пинпонге.

– Просто меня слегка обескуражила его реакция на мальчишек. На одной из наших остановок мелкие воришки пытались открутить зеркало с его машины. Впрочем, я не делала из этого секрета – Владу я об этом тоже тогда сказала. И до сих пор считаю, что реакция была.. несоразмерна поступку.

К моему удивлению, Влад оказывается не разозлен,

(..название мне нравится, я очень ценю правду..)

а доволен моим ответом:

– Это правда. Я вышел из себя.. – короткий взгляд на меня – и мне жаль, что это напугало или шокировало тебя. Просто день выдался тяжелый.

– Ага, и поэтому ты решил усложнить его всем – едко замечает Лео.

– Так, раз я ответила – реагирую я быстро – то теперь моя очередь. Влад, правда или действие?

–Правда.

Подумав, я чуть изгибаю бровь:

– Ты сказал, что ценишь правду. Мой вопрос в том – был ли ты сам всегда со мной честен? На все ли вопросы, что я задавала, давал честные ответы? Не искажал ли информацию, которую оглашал сам за время нашего знакомства, касательно работы, замка, себя или моего участия в этом?

Он мгновенно мрачнеет. Чуть помолчав, сухо парирует моей же фразой:

– Вопрос сформулирован некорректно.

– Более чем корректно! – гневно вмешивается Лео – так и скажи, что ты чертов лжец, пафосно раскидывающийся рассуждениями о высоких материях, а сам привозишь сюда молодых девчонок, чертов извращенец, поглазеть как они будут неделями кряду в коротким шортиках шастать с тобой наедине в доме и хрен еще знает что, не в силах оспорить договор, заранее идеально сфабрикованный твоими дорогущими юристами, которым ты..

– Переформулирую! – шокировано перебиваю я Лео, пытаясь остановить изрыгаемый им поток обвинений – окей, спрошу иначе. Влад, лгал ли ты мне в чем-то по-крупному? Была ли озвучена тобой какая-та ложь, которая бы, вскрывшись, кардинально изменила бы о тебе мнение?

На секунду он опускает взгляд. После чего с силой сжимает руки в замок так, что пальцы хрустят:

– Я выбираю действие.

-3-

Я уже вижу, как Лео втягивает ртом воздух, чтобы сказать теперь уже точно все, что думает на этот счет. И что-то мне подсказывает, что в этот раз я не стану вмешиваться. И что, вполне возможно, их скандал закончится дракой, и быть может, даже не единственной. И быть может, в ее процессе откроется множество интересных и новых фактов, так как известно, что гнев развязывает людям язык почище виски. А быть может, дворецкий вызовет копов раньше и нас просто всех повяжут (точнее, Влада и Лео, а мы сможем спокойно вернуться в Бухарест?).

Но как бы то ни было, эту цепочку более, чем вероятных, пусть и весьма сомнительных в своей эффективности событий прерывают грубые мужские крики.

Они доносятся из-за каменной ограды замка.

И если эти крики заставляют нас просто всех напрячься и вслушаться, то последующие за ним выстрел и жалобный скулеж какого-то животного красноречиво сообщает о том, что там происходит.

– Охотники? – хмурюсь я.

– Тут запрещено охотиться.. – растерянно бормочет Сандра.

Влад, не слушая нас, тут же выпрыгивает из-за стола и бежит к воротам.

Животное продолжает кричать, слышится ругань, какая-то возня.. Это заставляет подскочить теперь уже и нас. К этому моменту на улицу выскакивает уже и дворецкий, которого, заприметив, тут же перехватывает Лео:

– Антон, у вас есть какое-то оружие?

Голос его звучит уверенно, едва ли не повелительно, потому дворецкий даже не задает никаких вопросов:

– Сейчас, господин.

А исчезнув в подсобном помещении, вскоре возвращается с ружьем, которое тут же протягивает ему:

– Всегда держим заряженным. На всякий случай.

В обычной ситуации, уверена, Лео зацепился бы и за это. Мол, «ага, заряженные ружья вы разложить по переезду успели, а проверить замок на наличие комнаты пыток как-то руки не дошли?!».

Но сейчас он лишь коротко кивает, хватает ружье и бежит к ограде, где ранее скрылся Влад. Не сговариваясь, мы с Сандрой кидаемся следом за ним, хоть и помощь от нас кажется весьма сомнительной. Хотя, справедливости ради, наш с Милли отец охотится каждые выходные и с ружьем я обращаться умею.

Но вряд ли лучше, чем собственник охранного агентства. Человек, зарабатывающий на умении обращаться с оружием неплохие деньги.

Выбегая за ворота, я ожидаю увидеть настоящую бойню между животными, нелегальными охотниками и Владом, которому, безоружному, уже наверняка успели надавать до прибытия нашей помощи. Но, на вещее удивление, мы обнаруживаем на поляне лишь ланей. Два детеныша испуганно топчатся возле лежащей на земле подстреленной матери.

Лань тяжело дышит, приоткрыв рот, из ее бока сочится алая кровь. Но если дичь, ради которой они все затевали, осталась здесь – где тогда охотники? И где Влад?

Ответом на мой немой вопрос в зарослях раздаются крики и шум. Лео, мгновенно определив точный источник звука, вскидывает ружье и бежит туда. Я следом за ним, а Сандра бросается к животному, очевидно, в намерении помочь. Конечно, если она выросла в селении недалеко от леса – наверняка лучше нас умеет обращаться с ранеными животными.

Едва не упираясь в спину Лео, я вместе с ним осторожно выглядываю из зарослей и вижу Влада. Он прижимает к дереву какого-то типа, грубо держа его за грудки. Что-то угрожающе ему говорит на румынском, а тот перепугано скалится.

Как он вообще смог голыми руками его обезоружить? И неужели он был один? Мы же слышали множественные голоса..

Краем глаза я улавливаю какое-то движение сбоку. В стороне от них, в траве я вижу ружье, видимо, и принадлежавшее этому браконьеру. А движение – это сообщник, который тихо, почти не издавая никаких звуков, подбирается к нему за спиной Влада.

Я уже было кидаюсь, чтобы схватить ружье первой, но грубая мужская рука отталкивает меня. Я валюсь в траву, а Лео в это время уже взводит курок и кричит, наведя дуло на второго браконьера:

– Стоять или стреляю!

Мужчина тут же вскидывает руки вверх, а Влад оборачивается на нас и, со смесью изумления и раздражения, оглядывает, после чего цедит:

– Дженна? Зачем ты сюда пошла?!

– Есть вопрос получше! – злится Лео, впервые найдя общую тему с Владом и сверкает на меня глазами – какого черта ты дернулась к ружью? Я думал, синдром героев есть только у мужчин!

Я недовольно фыркаю, хоть где-то в глубине души сейчас и понимаю, что кидаться за ружьем, когда рядом стоял Лео с уже заряженным оружием, было глупо. Просто на тот момент мне казалось, что действовать нужно быстро и любое промедление может стоить жизни:

– У меня отец охотник, не хуже вас бы справилась.

Хочу добавить еще что-нибудь, наподобие «и я не обязана спрашивать разрешения» или « вы мне вообще кто?» или типо того, но слишком обескуражена, чтобы и дальше огрызаться. У нас двое мужчин (нелегальных браконьеров) под прицелом, а возле замка подстреленная лань, с которой возится Сандра.

Наверное, защита свободы моих действий сейчас не самое главное.

К тому моменту, как мы возвращаемся, сестра, уже снедаемая любопытством, то и дело выглядывает за ворота. Увидев нас – а главным образом Лео, несущего на руках раненую лань, она растерянно открывает рот в беззвучном «о». Следом за Лео идем и мы с Владом, направляя двух браконьером дулами ружей. Сандра же идет самой последней – ее скорость значительно замедляют непослушные детеныши лани, то и норовящие дернуть обратно в лес. Однако, без матери их там ждет смерть – по крайней мере, так нас заверила Сандра и с ней согласился Влад, потому приходится тащить их следом силой.

Ланей помещают в загон, который когда-то предназначался для лошадей, но судя по всему уже давно не использовался по назначению. Наблюдая за тем, как Сандра обрабатывает лани рану подручные средствами, я то и дело морщусь, плохо перенося вид крови.

– На самом деле не все так страшно – поясняет она, увидев, что я стала бледная, как полотно – ей повезло, пуля прошла по касательной. И все-таки рана, конечно, большая.. Это жемчужные лани – гордость Холодного леса. Их и так мало осталось..

Закончив, она помогает детенышам устроиться рядом с матерью и уже более уверенно заявляет:

– И не такое лечила, не бойся. Станут, как новенькие, и выпустим их обратно в лес. Поверь, у них впереди долгая жизнь. А эти ублюдки..

Впрочем, с «этими ублюдками» пришлось повозиться немного дольше – Влад поручил Антону вызвать полицию, поскольку нелегальный отстрел животных (тем более таких) это вполне-таки определенная статья. Правда, пока копы добрались, всем уже успела осточертеть компания двух браконьеров, которые, юля на месте, уже предлагали все на свете, лишь бы мы их отпустили. Когда один из них опрометчиво ляпнул «можете даже не отдавать дичь!», Влад совсем взъярился и посоветовал им для собственного же блага закрыть рты до прибытия полиции.

* * *

Вопрос с этими горе-охотниками разрешается только уже под ночь. Когда на территории замка вновь остаются только те люди, которые обоснуются здесь и на ночь, время бесед уже явно истекло и Влад поручает Антону расселить нас по комнатам. Только сейчас я понимаю, что мне все еще не выделили комнату для жилья – в лиловой гостиной я лишь работала с картиной, и меня берет один ужас о мысли, чтоб мне предложили там же остаться и на ночь.

Благо, речи об этом не идет – потому что Антон с моим чемоданом уже зовет меня дальше, как и Лео, Сандру и Милли. Очевидно, мы будем жить с соседних комнатах, точно в каком-то мотеле. Хотя, учитывая весь, пусть и мрачный, но пафос замка – скорее уж в отеле.

Это радует, потому что пустынное эхо, гуляющее по коридорам, для меня звучит совсем не так мелодично, как его описывают поэты или прозаики. Мне по душе уж больше какой-то соседский шум и возня.

Влад нас, очевидно, на правах гостеприимного хозяина более сопровождать не намерен:

– Располагайтесь, отдыхайте. Кстати, здесь есть библиотека, если вдруг кто не может уснуть без книги на ночь. Это в правом крыле, первая резная дверь слева. Можете заходить и брать любые книги.

После чего удаляется в совершенно противоположном направлении, предоставляя остальные заботы по нам, как всегда, Антону. Кажется, дворецкий совершенно этим не отягощен, потому что все так же живо вновь кивает нам на коридорчик, даже не опуская моего чемодана на пол.

Остальные же прибыли без вещей, потому что были убеждены, что утащат меня отсюда силой или волей, но уж точно прочь до наступления ночи.

Нет ничего странного, что молчат Милли и Сандра, но меня сильно удивляет, что не пытается вновь завязать болтовню о «нехорошем месте» и «мутном типе» Лео, у которого теперь для этого есть все основания. Ведь происшествие с браконьерами, конечно, послужило Владу на руку, в общей суматохе как-то замяв тот факт, что он отказался отвечать на вопрос. Но заминка факта и его отсутствие ведь разные вещи.

Уверена, Лео все еще держит это в уме.

Поскольку чемодан Антон тащит именно мой, первую комнату отдают мне. Как и во всем замке – высокие потолки, холодные стены, чуть спертый воздух и кровать с балдахином. Поначалу мне кажется, что покрывало на ней темное из-за толстого слоя пыли, но выясняется, что кому-то из хозяев было настолько мало мрака самого замка, что они и саму кровать еще устелили темной простыней.

Антон опускает мой чемодан рядом, желает приятной ночи и удаляется располагать Сандру, Лео и Милли. Вижу, что Милли немного мнется, очевидно не желая обретать отдельную комнату в этом мрачном месте.. но когда я вопросительно хлопаю по своей кровати, она все-таки мотает головой, будто бы только сейчас о чем-то договорившись сама с собой, и следует с остальными за дворецким.

Я раскладываю часть вещей, после чего решаю немного поработать над картиной. Но работа не идет от слова совсем – я то и дело отвлекаюсь на мрачные тени, на какие-то звуки (несмотря на наличие за правой стеной кого-то из этих троих), пару раз едва не надрезаю полотно, поставив инструмент не под тем углом, и в итоге через четверть часа понимаю, что таким образом смогу лишь испортить картину, но никак не переместиться в прошлое.

Очевидно, «насильно» это не работает, а никакого вдохновения для работы сейчас нет, как не ищи. Но заснуть тоже не получается – я ворочаюсь со бока на бок, пытаясь соединить воедино все факты. Вначале странную покупку картин, потом их странное дарение. Потом, когда я вроде бы все рассовываю по полочкам, выясняется, что более чем вероятно, Влад является дальним потомком самого рода Дракулы. Однако, тут же Лео это опровергает, начав нести какую-то лабуду про молодых девочек и не единожды сфабрикованный договор. Если Влад это делает постоянно (если, конечно, у Лео есть какие-то подтверждения на этот счет в его сфере), то значит дело не в картинах, все это предлог (включая дом и легенду, которую он рассказал) и тогда вряд ли он из рода Дракулы.

Тогда кто он – действительно какая-та «маньячела», как сказала Милли?

Ведь теперь, после того казуса на веранде, очевидно, что он что-то скрывает. Или это тоже был нарочитый фарс, чтобы отвести внимание от чего-то главного, к чему мы, сами того не заметив, тогда почти подобрались? Хотя к чему можно подобраться, играя в Правду или Действие?

Всё сильно путается, и чем больше пытаюсь разобраться, тем скорее ускользает от меня сон и в итоге я поднимаюсь на кровати очень и очень злая.

(..кстати, здесь есть библиотека, если вдруг кто не может уснуть без книги на ночь..)

У меня такой проблемы нет, и кажется, даже с книгой этой ночью мне уже не заснуть – но лучше уж страдать бессонницей под какую-нибудь классику, ежели бесплотно себя накручивая и подпитывая все новыми, притянутыми за уши фактами, свою фантазию.

Осторожно открыв дверь, выхожу в коридор.

Да уж, в попытке найти сон в книге, я сейчас только сильнее взбудоражусь, пока по этому мрачному склепу (как выразилась Милли) доберусь до библиотеки. А если мне еще по пути что-нибудь и послышится или привидится – то я там и на всю ночь останусь.

Пытаюсь брести, следуя указаниям Влада и вроде натыкаюсь на нужную дверь. Однако уже когда берусь за ее ручку, готовая повернуть, слышу неожиданно вскрик Антона, в только что тотальной тишине за дверью:

– .. господин Влад, но это сущая ерунда! Все дворецкие так делают..

А следом ледяное цежение:

– Все обманывают хозяев? Воруют?

Воруют? Черт, это точно не библиотека. Я стараюсь осторожно разжать пальцы на дверной ручке, чтобы незаметной поскорее отсюда ускользнуть, когда вновь начинает щебетать Антон:

– Вы назначили мне такое большое жалованье! Я и не думал, что столь щедрый господин обратит внимание на копейки..

Слышится глухой удар – будто кулаком о стол. Голос Влада начинает звенеть от повышенного тона:

– Дело не в сумме, как ты не поймешь!

Теперь слышится звон уже множества падающих предметов, а за их шумом короткий стон дворецкого.

Я в ужасе одергиваю руку, наконец, разомкнув последний палец, и делаю резкий шаг назад, готовая бежать, когда Влад заговаривает вновь уже возле самой двери. Очевидно, из-за шума, я не услышала, как он приблизился к порогу.

Теперь его голос уже почти ровный, но все еще с тяжелыми стальными нотками:

– Первое и последнее предупреждение. Еще раз – даже самая мизерная сумма, и.. Иди.

Поняв, что сейчас дверь откроется, я мигом забегаю за угол и несусь, куда глаза глядят. Я вроде не услышала ничего страшного, но почему-то становится не по себе от одной мысли, что Владу станет известно, что я услышала этот разговор.

Пусть я и не подслушивала нарочно, а просто заблудилась.

В итоге всех этих манипуляций я реально заблуждаюсь. Не знаю, сколько мне требуется времени и невероятного везения, чтобы в конце концов оказаться в злосчастной библиотеке.

Обилие стеллажей заставляет меня задуматься о том, что у меня в глазах начало двоится, троится и так далее. Я подходу к первому стеллажу и начинаю осторожно проводить пальцами по старым корешкам, рассматривая книги. Помимо меня в помещении никого нет – очевидно, нормальные люди без труда засыпают после такого утомительного дня, а не шарахаются по мрачным замкам, слышат то, чего слышать не должны, а после возятся среди книг.. на румынском.

Не зная румынского.

Я обреченно стону, надеюсь, что здесь будет хоть что-то на английском. Хотя.. чего можно ожидать от библиотеки древнего румынского замка? Вряд ли ее пополняли или заменяли тут каждый год.

Я подхожу ко второму стеллажу, но тоже не вижу не в названиях, не в оглавлениях ни одного знакомого слова. Уже собираюсь обреченно признать свое поражение и вернуться в комнату..

Когда тяжелая дверь со скрипом открывается.

-4-

Я замираю, чуть подвинув ближайшую книгу к себе, тем самым оставляя между собой и первым стеллажом лишь небольшую щель. Едва ли, не ожидая здесь кого-либо увидеть, вошедший сможет сходу меня обнаружить.

Не знаю, зачем я это делаю и кого опасаюсь увидеть (если все же склоняться к призракам, то вряд ли им нужны глаза, чтобы знать о чьем-то присутствии), но в итоге обнаруживаю у вошедшего лишь знакомую рыжую копну.

Только теперь крупные кудри уложены не в творческом симпатичном беспорядке, а самым настоящим большим колтуном, что говорит о том, что его хозяин, наверное, тоже долго ворочался в кровати прежде, чем решил-таки заглянуть в библиотеку.

С одной стороны я испытываю облегчение.

Это всего лишь Лео.

С другой стороны – я далеко не рада его видеть. То, что мы вместе ужинали и улыбались друг другу, было не больше, чем представлением. Собственно, в него играли все за столом, не испытывая друг к другу подлинно и десятой части демонстрируемых чувств (разве что, к отношениям Влада и Лео это не относится – они не стеснялись показывать друг к другу истинные чувства).

В остальном – его героическое (а по большей части идиотическое) вторжение в дом Влада и сумбурное объяснение на счет босса ничего не меняет.

Не успевает он и подойти к первому стеллажу, как я выхожу в поле зрения и уверенной походкой направляюсь к выходу.

– Дженна? – на мгновение он теряется, поражаясь тому, что здесь вообще кто-то есть, но тут же пресекает мне путь, выбежав вперед – подожди. Ты что здесь делаешь?

– Книги читала – отсекаю, решив не упоминать, что книги тут все на румынском и то, что я читала на незнакомом языке, больше походило на матерные английские слова – но уже ухожу, пусти. Или опять закинешь на плечо и уволочешь, куда хочется?

Решимость тут же покидает лицо Лео. Он понуро опускает голову, как бы раскаиваясь в своих делах, и наполовину отходит от двери, однако вторую все так же загораживая:

– Прости, мне правда очень жаль, что так вышло.

– Когда именно? – невозмутимо уточняю – просто за тобой последнее время столько косяков, что уж прости, как-то сбилась, о каком именно сейчас идет речь?

Лео примирительно кивает, как бы признавая и это:

– Мне жаль, что я тебе соврал. Но ведь моя ложь далеко не в таких масштабах и характере, какими их представила ты. Уму непостижимо, что ты там себе накрутила!

– Делать мне нечего, накручивать – фыркаю – ты ушел со своей компанией, мы остались со своей. Все предельно просто. Накручиваешь ты.

– Да не было никакой компании! – он запускает пальцы в кудри – я же тебе говорю, оба раза я встречался с боссом, Неллой. В кафе я тебе и не врал – сказал же, срочная рабочая встреча. И в случае с Неллой, она действительно срочная – я не могу ей отказывать.

– Понимаю – саркастично киваю я.

– Нет, не понимаешь – раздражается он, но быстро берет себя в руки – просто когда-то ее отец очень многое для меня сделал. Наш ушел, когда мне было тринадцать. Мама тяжело это переносила – сутками сидела, уставившись в нерабочий телевизор.. Мне рано пришлось стать старшим в семье, но, собственно, это не редкость. Но в таком возрасте мне пришлось взвалить на себе еще и заботу о Кэти. А это уже было нелегко. Я находил отдушину в спорте – там меня и заметил Мэтт. Он поддерживал, наставлял меня, потом помог открыть свое дело. Сейчас его уже нет в живых.. Поэтому, когда Нела звонит и просит о чем-то, я не могу ей отказать. Я обязан ее отцу всем, но поскольку ему отплатить уже никак не смогу – отплачиваю его дочери.

Я молчу, ничего не отвечая. Скрещиваю руки на груди, чтобы продемонстрировать хоть какую-то реакцию, так как чувствую, что она необходима.

Лео вздыхает:

– Пойми, Нела это не компания. И я, как ты говоришь, не променял вас на других, а был вынужден отлучится по работе. Первый раз я сказал об этом, а второй.. я был уверен, что успею быстро все обговорить и обернуться, заметить не успеете. У вас же была большая компания, кто же знал.. но я виноват, да. Виноват даже за тот раз в баре, когда не предупредил. Но это работа, и в том смысле, в котором решила ты – я вам не врал.

– Но в другом все равно соврал – фыркаю я, но уже беззлобно. Скорее, для вида, чтобы больше ему неповадно было.

Но Лео тонко чувствует эту смену настроя, потому что тут же хитро улыбается:

– Да, и в этом я повинен, но в свое оправдание могу пообещать, что больше такого не повторится. К тому же, будет тебе известно, у вас с Неллой 1:1.

– В смысле?

– Днем, когда мне в истерике позвонила Милли и все рассказала, я как раз ехал на встречу с ней, но как видишь, я здесь. И.. у меня куча пропущенных на телефоне, так что подозреваю, что дела мои плохи. Теперь тебе стало легче?

Я думаю, стоит ли спускать все на тормозах, но если он правда не променивал нас на ходу на более хорошую компанию, то та заминка в баре, в принципе, получила уже исчерпывающие извинения. Потому дергаю плечом:

– Вполне. Но на самом деле, я и правда собиралась уходить – я чуть прищуриваюсь, признаваясь – тут все книги на румынском.

Лео хохочет, а я куксюсь.

– Подожди – он перехватывает мою руку, лицо его становится сосредоточенным и он кивает на кресла, предназначенные, очевидно, для чтения, не покидая библиотеку – надо еще кое-что обсудить.

Я хмурюсь, в неприятном предвкушении. Не думаю, что это разговор для сонной ночной головы:

– Ты о Владе?

– Да.

– Лео..

– Подожди, просто сядь – просит он, и мне приходится вместе с ним опустится на кресла – я не знаю, что он тебе наговорил..

– Ничего такого, чего уже не сказал вам – перебиваю я.

– Может, в этом и суть.

– В чем?

– Не в том, что он говорит, а в том, чего он не говорит. Да возьми хотя бы эту ситуацию за столом, тебя все устроило? Он даже не стал скрывать, что лжет тебе в чем-то серьезном. Хотя это была просто игра, и он просто мог отшутиться, ответить неверно, да господи, что угодно. Ты видела, что с ним творилось?

– Ну.. – неуверенно предполагаю я – он же сказал, что просто ценит правду.

Лео скептично фыркает:

– Я тоже ценю правду, Дженна. Но если бы в моем подвале лежало десять трупов, а вопросы задавал коп – то я бы сказал, что на досуге сажаю пионы, понимаешь?

Молчу.

– Если он тебе лгал в чем-то серьезном, значит он уже не проповедник правды, и то, что было за столом.. черт, я даже не знаю, что это вообще такое было. Может, у него с головой проблемы, а может он наоборот умнее нас всех и идет на десять шагов впереди, и это была какая-та стратегия..

– Ты его обвинил во всех смертных грехах за столом – напоминаю я, решив перейти от переливаний пустой воды в порожне к чему-то более конкретному – у тебя есть какие-то доказательства? Ты что-то нашел на него?

Лео недовольно цокает:

– У меня нет каких-то явных доказательств того, что он здесь устраивает.. пока нет. У него здесь все подковано и чертовски сложно выцепить каждую неугодную ему крупицу, тем более, что Румыния не входит в территориальную юрисдикцию моего агентства и это стопорит работу еще сильнее. Но согласись, зачем так грамотно огораживаться со всех сторон человеку, которому нечего скрывать?

– Но если он что-то скрывает, то зачем ему было приглашать на безлимитное проживание в своем доме вас троих?

Он хмурится:

– Это-то и настораживает. Именно потому, что он сам проявил к этому инициативу, это только подтверждает, что оставаться здесь до тех пор, когда я все же что-то раскопаю, что займет его проблемами гораздо более серьезными, чем выполнение твоих долговых обязанностей – чертовски опасно. Каждый проведенный здесь день и даже час чертовски опасен. Разве ты не понимаешь? Мы ни в чем не можем доверять Владу!

Ровно в тот момент, когда он произносит эту последнюю фразу, открывается дверь и в залу входит Влад. Судя по его взгляду, он прекрасно расслышал каждое из семи произнесенным Лео слов.

Мы тут же замолкаем и даже как бы отстраняемся друг от друга, будто списывающие на контрольной школьники, заметившие учителя.

Влад окидывает нас внимательным взглядом и сухо произносит:

– Дженна, пришло время отчета по работе над картинами. Возьми, пожалуйста, из комнаты полотна и свои инструменты. И следуй за мной.

Лео вскакивает раньше, чем я успеваю хоть что-то сказать.

Он демонстративно смотрит на свои наручные часы, после чего поворачивает их циферблатом к Владу, и гневно шипит:

– Какого черта?! Сейчас!? Спятил? – вновь трясет рукой с часами – ты время видел? А если бы она спала – что, пришел бы в комнату, да тряханул за плечо?

– Что ты, грубая сила – это твоя прерогатива.

– Сейчас ночь! – шипит Лео, не клюнув на его провокацию – не можешь подождать до утра?! Что еще, черт возьми, за ночные рабочие свидания? Твое новое извращенство?

– Лео, ты говорил, что тебе нужно рано уезжать к коту – невозмутимо напоминает Влад – вот и ложись пораньше. Выспись.

После чего внушительно добавляет ледяным жестким тоном:

– И да. Не думаю, что тебе стоит возвращаться.

-5-

Жилы на шее Лео вздуваются, он стискивает зубы и сжимает кулаки, готовый, очевидно, закончить то, что прервало пыточное строение в той комнате днем.

Я быстро вклиниваюсь между ними, пока предложения «не возвращаться» не перешли за грань «убирайся из моего дома сейчас же!». Наспех оценив, кто из них двоих сейчас подорван на драку больше, оборачиваюсь к Лео и говорю быстро-быстро:

– Не надо, это того не стоит. Я все равно не сплю, и уж лучше провести время продуктивно, если сна ни в одном глазу, ведь так? Мне не сложно предоставить отчет сейчас.

Но по глазам Лео вижу, что мои слова влетают в одно его ухо, и тут же вылетают из другого. Щелкаю перед ним:

– Слышишь? Иди в комнату. А когда я закончу и вернусь, то стукну тебе. Будешь знать, что за твоей левой стеной уже не пусто, идет? Но уверена, ты уже будешь храпеть без задних ног – усмехаюсь, но губы Лео не трогает даже слабая улыбка.

Он сверлит глазами того, кто стоит за моей спиной. Поэтому, оборачиваюсь и я:

– Влад, идем? Я готова.

Он удовлетворенно кивает и открывает дверь, пропуская меня вперед. Лео остается в библиотеке один и я очень надеюсь, что единственное решение, которое за время моего отсутствия он решит воплотить в жизнь – это вернуться в свою комнату и хорошенько поспать.

* * *

Винтовая лестница приводит нас с Владом на открытую смотровую площадку. С гордостью родителя, говорящего об успехах своего дитя, Влад заявляет:

– И днем здесь красивый вид, но сейчас он особенный.

Впрочем, даже в этой нелепой ситуации, с этим утверждением поспорить сложно. Площадку освещает фонарь, а дальше, в ярком лунном свете, открывается панорама на лес и горы. Тумана почти нет, поэтому можно увидеть, как волнуется листва и всюду мерцают таинственные огоньки.

Раньше такое я видела только в кино.

Стрекочут сверчки, слышится шум ночных птиц. Лес кажется живым существом – загадочным, но мирным. Одно это заставляет меня решить, что ночные отчеты по работе – не так уж и плохи.

Заметив мою заинтересованность, Влад показывает мне куда-то за спину:

– А вон там, видишь, озеро.

Оборачиваюсь и действительно вижу ровную гладь воды. Смотрю на него, пока не слышу за своей спиной:

– Покажи мне теперь, пожалуйста, картины.

Тут же вспоминаю, зачем я здесь стою. Конечно, это не экскурсия по ночному замку – и впрочем, это даже успокаивает. Потому что было бы чертовски странно, если бы Влад постучался ко мне в комнату в два часа ночи и предложил, как ни в чем не бывало, пройтись с ним на смотровую площадку, чтобы оценить красоту местного пейзажа.

Думаю, в таком случае, я бы уже на следующий день бежала прочь, несмотря на договора.

Подойдя к столу, я разворачиваю на нем портрет Хасана. А рядом – картину, над которой только начала работать днем. Жду, что Влад заметит, как быстро идет моя работа – или наоборот, найдет к чему придраться и упрекнуть (если подозрения Лео верны и он зачем-то хочет наподольше задержать меня здесь). Но он проявляет к полотнам не больше интереса, чем к стулу, бросив на них лишь мимолетный взгляд.

После чего, все так же молча, отодвигает один из стульев чуть дальше от стола и садится. После указывает на оставшийся стул.

Я непонимающе вскидываю бровь.

Неужели необходимо садится, чтобы оценить продвижение моих работ?

– Присядь и поработай немного – поясняет он – я хочу посмотреть, как ты это делаешь.

А вот эта просьба уже переходит за грань нормального.

– Здесь? – я делаю паузу, давая ему понять всю нелепость его просьбы – сейчас?

– Да.

– Знаешь, я не привыкла работатьночью.. да и вообще, когда кто-то стоит над душой.

– Разве я стою над душой? – терпеливо уточняет Влад – я нарочно отодвинул стул подальше от стола, чтобы не мешать.

– И все же – упорствую я, начав скручивать портрет Хасана – думаю, что это не лучшая идея..

– И все же я вынужден настаивать – его голос тоже приобретает настойчивость соразмерно моему – я хочу убедиться, что в процессе работы ты обращаешься с полотнами достаточно бережно. Видишь ли, картины очень старые, и даже без твоей на то вины могут пострадать в процессе реставрации. Чтобы на тебя в таком случае не падала и тень подозрений, я хочу убедиться в аккуратности проведения этого процесса лично.

И опять он это делает!

Так подводит одно к другому, что теперь я вроде как и не могу отказаться без весомых причин. Потому что теперь это уже вроде как не его чертовски странная прихоть, а необходимая часть работы, при том еще, как по его словам, и меня избавляющая от лишних проблем.

Однако, это не значит, что я не понимаю, что к чему.

Недовольно вздохнув, все же сажусь.

Нерешительно перебираю инструменты, словно враз позабыв, какие и для чего надо использовать. Наконец, беру нужный и уже тянусь к картине, когда слышу тихое:

– Ты очень красивая.

Напрягаюсь.

Если за этим последует хоть одно резкое движение – примусь кричать и бежать. Но нет – Влад остается все на том же своем стуле. Даже не пытается пододвинуться поближе. Сидит там же и смотрит на меня горящими глазами, цепляющими каждое мое движение.

Молчу, думая, как на это реагировать.

В итоге неуверенно отзываюсь:

– Знаешь, вот теперь всё это действительно начинает напрягать. Ночь, картины, неуместные комплименты.. – киваю на полотно, к которому еще не успела приступить – может, оставить всё же эту затею до утра?

По выражению лица вижу, как его огорчают мои слова. Вздохнув, Влад чуть мотает головой:

– Нет, не стоит. Извини. Продолжай работу, я больше не стану отвлекать.

Странный. Все-таки Лео прав. Он чертовски странный.

Завести меня в два часа ночи на смотровую площадку, заставить работать при нем, а после отвешивать неуместные комплименты и еще при этом рассчитывать.. на что? Что я разулыбаюсь, как дурочка, и начну, краснея, его благодарить?

Странный. Странный, странный тип.

Опускаю голову так, чтобы часть волос упала вниз и не давала ему видеть моего лица. Эта небольшая, даже смехотворная преграда, все же несколько меня успокаивает.

К тому же, он и правда больше не пытается что-то говорить, что тоже немало упрощает ситуацию.

Нервными движениями начинаю работать над картиной. Вначале очень неспешно – боясь в таком настрое и впрямь что-то повредить. Вот это точно будет конфуз. Но с течением времени я начинаю набирать свою обычную скорость.

Даже забываю, что сейчас ночь, что в метре от меня, закинув ногу на ногу, сцепив пальцы замком и чуть склонив голову, сидит и пристально наблюдает Влад. Я вновь погружаюсь в работу, и через какое-то время звуки знакомым образом начинают доноситься до меня, будто из-под толщи воды..

-6-

1444 год, Османская империя.

Кабинет Димитриса.

Лале неуверенно мнется, но в итог стучит и чуть приоткрывает дверь. В комнате стоит ходжам Димитрис – как всегда с добродушной улыбкой на лице, предназначенной для его любимой ученицы:

– Принесли? Проходите же.

Он поспешно заводит ее внутрь, и опасливо высунувшись наружу на долю секунды, плотно закрывает дверь. Лале оглядывается – кабинет учителя заставлен художественными принадлежностями: мольберты, коробочки с углем, кисти..

Наконец, Лале делает то, ради чего пришла – разворачивает на столе портрет Хасана. Учитель оглядывает его нервным, даже опасливым, но при этом взбудораженным взглядом. Видно, что участие в происходящем его настолько же страшит, насколько волнует.

– Он еще не закончен – поясняет Лале – в последние недели совсем некогда было..

Последние недели они занималась только портретом Сафие, но сознаться в том, что она приступила еще к одному портрету – было бы слишком. Учитель понял ее тягу нарисовать лик покойного кузена, рискуя жизнью, но повторить подобное ради помощи Сафие-хатун.. этого бы он точно не понял.

А от ходжама Димитриса зависит сейчас слишком многое, чтобы Лале могла позволить себе не заботится о его мнении.

– Но уже и сейчас видно, насколько это взрослая работа. Творение мастера! У вас дар, Лале-хатун.

Девушка смущается и слегка краснеет. Учитель же в это время подходит к полкам и берет оттуда небольшой глиняный горшок. Вернувшись обратно, он протягивает его девушке:

– Лале-хатун, я очень надеюсь, что когда-нибудь вашу работу увидит и оценить весь мир. Но сейчас..

Лале принимает горшочек и аккуратно снимает с него ткань, открывая внутри какую-то вязкую массу. Учитель между тем продолжает, совершенно не реагируя на изумление Лале:

– Портрет нужно скрыть. Нельзя допустить, чтобы его увидели.

На мгновение Лале кажется, что учитель опять взялся за свое. Раз у него не получилось порвать ее набросок, он теперь решил его закрасить этой черной вязкой массой, и навсегда стереть тем самым с лица земли. Однако, его воодушевление заставляет ее слегка усомниться:

– Что это такое в горшочке?

– У себя на родине я воевал. Это была партизанская война, мы прятались в лесах. У нас было средство, чтобы скрыть от глаз противника важные документы. Например, карты. Это смесь воска и отваров трав – она долго и сложно готовится, но если нанести ее на полотно – его изображение будет скрыто.

– Навсегда? – ужасается Лале.

– Что вы, Лале-хатун! Чтобы оно вновь стало явном, достаточно лишь будет прогреть холст. Например, положить его на печь.

Теперь она уже удивленно хлопает ресницами.

Ничего подобного она прежде не слышала, но у нее нет никаких оснований не верить учителю. Ведь, если на то пошло, холст он тогда ей все-таки отдал. Если уж он хотел его уничтожить – незачем было так себе все усложнять и затягивать. Достаточно было его тогда порвать и все.

Заметив, что Лале все еще держит горшочек на вытянутых руках с некоторым сомнением, учитель накрывает кисти ее рук своими, побуждая взять вещь плотнее:

– Берите. Как только завершите портрет, покройте его тонким слоем этого средства и дайте немного просохнуть. После этого для всех непосвященных ваша работа будет казаться лишь слегка засаленным пустым куском холста.

– Но таковым не будет? – все-таки в последний раз спрашивает слишком уж обеспокоенная предстоящим Лале.

– Не для вас, и не для тех, кто знает об этом.

Наконец, девушка прижимает горшочек к себе плотнее и едва удерживается, чтобы прямо здесь не запрыгать от радости:

– Это так здорово! Настоящее спасение от закона без уничтожения! Кто придумал такое чудесное средство?

Улыбка Димитриса тут же стягивается и он опускает глаза, заметно погрустнев:

– Одна девушка. Она знала каждое растение в лесу, любила их, разговаривала с ними. Думаю, они отвечали ей и раскрывали свои секреты. Но.. к сожалению, она умерла.

– О, ходжам Димитрис, мне так жаль..

– Да.. – он как-то апатично махнул рукой – ну да ладно, ни к чему ворошить прошлое. Надеюсь, этот раствор ваш поможет избежать беды, Лале-хатун.

* * *

– Куда ты? Поди-ка сюда.

Шахи-хатун окликает Лале, когда той уже почти удается незамеченной улизнуть из комнаты. Они договорились встретиться с Сафие в условленном месте, и до этого ей еще надо было забежать в летний домик, чтобы забрать ее покрытый маскировочной массой портрет. Но очевидно, она была недостаточно тиха..

Досадливо вздохнув и признав поражение, девушка оборачивается и возвращается к наставнице.

Женщина достает какую-то шкатулку и протягивает ей, едва касаясь пальцами, точно какого-то невероятной ценности бриллианта:

– Знаешь, где покои шехзаде Мехмеда?

Лале кривится об упоминание одного его имени, но все-таки отвечает неохотным кивком:

– Да.

– Вот, отнеси это его наставнице, Дайе-хатун. Скажешь страже, они тебя проведут.

– Наставница Мехмеда? – удивляется Лале – уж не к ней ли вы теперь ходите вечерами?

– К ней – чуть улыбается Шахи-хатун той улыбкой, что свойственна людям, предавшимся приятным воспоминаниям – в молодые годы мы дружили. Я тебя нянчила, она – шехзаде, пока его не сослали в Манису.

Лале замирает, впитывая каждое слово.

Впервые, с момента прибытия ко дворцу Мехмеда, она слышит хоть что-то о его прошлом. Признаться, до его прибытия и о его существовании она не могла даже догадываться. А тут, выясняется, он был сослан нарочно.. Но когда?

Зная, что наставница никогда не ответит на подобный вопрос прямо, Лале исхитряется и спрашивает иначе:

– Ого, это сколько ж лет вы с ней не виделись?

– Лет девять, поди..

Лале быстро отнимает от своего возраста озвученную цифру и

(..ты помнишь мехмеда? по пять лет вам было, когда его..)

получает ответ «пять». Про этот же возраст говорил вскользь и дядя Мурад, но, выходит, именно в этом возрасте ее маленький кузен покинул дворец.

– Но за что можно было сослать пятилетнего ребенка?

Лишь озвучив фразу, Лале понимает, что ее мысли вырвались наружу. Сообразив, что ее одурачили, Шахи-хатун поджимает губы и недовольно напоминает:

– Дайе-хатун тебя уже, наверное, заждалась. Беги скорее.

Однако, когда Лале приводят в означенную, пышно убранную комнату – она оказывается пуста. Служанка тут же кланяется и убегает докладывать Дайе-хатун о посетительнице, предложив в это время Лале располагаться в покоях.

Впрочем, располагаться Лале не особо хочется. Она впервые оказывается в этой части дворца и с опаской оглядывает убранство. Почему-то смутное чувство тревоги без всяких оснований поглощает ее с ног до головы, и единственное, чего ей хочется – поскорее отдать Дайе-хатун шкатулку и уйти отсюда.

Наверняка, в шкатулке что-то ценное – потому что в обычных случаях для того, чтобы что-то передать, отправляют слуг. Лале уже собирается быстренько открыть вещицу и посмотреть, что такого в ней хранится, как дверь резко распахивается.

Лале поспешно передергивает руками, даже не осознавая, что это напротив выглядит еще более подозрительно, и уже открывает рот, чтобы поприветствовать хозяйку покоев, как..

– Ты?!

Губы Мехмеда искривляются – видно, что эта эмоция обусловлена тем, что он не менее ее удивлен и ошарашен этой встречей.

– Что ты здесь делаешь?!

– А вы? – изумленно бормочет Лале.

– Это комнаты моей наставницы! Я всегда захожу к ней в это время.

Всегда?

Лале начинает смутно осознавать, что слишком уж много совпадений. Вначале Шахи-хатун просит ее выполнить обязанности служанки, после она не находит Дайе-хатун в покоях, хотя ее наставница утверждала, что та ее заждалась.. А теперь выясняется, что именно в это время сюда всегда приходит Мехмед.. а если брать во внимание, что Шахи-хатун и Дайе-хатун давние подруги..

Но Мехмед беспардонно вырывает ее из мыслей, так и не дав подойти к логичному заключению, связывающему все эти события:

–А знаешь.. – он обходит ее кругом, точно выставочную лошадь, приценивающе чмокнув.

Очевидно, первичное удивление уже успевает покинуть Мехмеда, уступив место его обыденной гадливой надменности.

– .. это даже хорошо, что ты здесь. Давно надо было пообщаться без посторонних глаз.

Он падает на диванчик, широко разложив руки по его краю, после чего кивает на место напротив. Увидев, что Лале не собирается опускаться, он говорит уже прямо, без вопросительных ноток:

– Садись.

Лале не может ослушаться приказа падишаха, потому со все нарастающей тревогой ей приходится опуститься на предложенное место. Мехмед довольно скалится и чуть склоняется к ее лицу:

– Ты мне нравишься. Такая бойкая. А личико –м-м-м, сладкое, как лукум.

Лале чувствует, как тошнота подкатывает к ее горлу вместе с переваренным завтраком. А когда Мехмед протягивает руку к ее подбородку, ей уже кажется, что ничто не сможет сдержать рвотный позыв – потому резко одергивается.

Мехмед на это лишь хохочет, откинув голову:

– Да ладно тебе! Вот лучше скажи – что тебя все к рабам-то тянет? То с рыжим пугалом водилась, а теперь еще и с этим хмурым..

Лале сразу понимает, что кузен говорит о Владе.

Предложение Аслана несколькими неделями назад держаться вместе оказалось, по иронии судьбы, решающим в становлении их общения, хотя Лале и не уставала удивляться, насколько все-таки неожиданно мудрую реакцию показал тогда ее друг. Возможно, и так бы ничего не вышло, но очевидно альтруистичная попытка Аслана и Лале в классе вступиться за него в их с Мехмедом конфликт (без каких-либо тогда приятельских отношений с Владом) заставила его пересмотреть свое отношение конкретно к ним двоим и прийти к заключению, что в какой-то мере он все же после этого может им доверять. Иначе сложно было объяснить, почему он продолжил с ними общаться и стал гораздо более открытым.

Как полагала Лале – мрачность и грубость Влада объяснялась не врожденной чертой характера, а лишь желанием таким образом отпугивать от себя всех прочих и оставаться в условном безопасном одиночестве на территории вражеской страны. Подобно милому лесному ежику, что в случае опасности выпускает иголки и кажется максимально злым и угрожающим зверем.

Но поскольку они с Асланом стали Владу чуть ближе, надобность маски в общении с ними у него начинала понемногу отпадать, оттаивая, будто бы лед по весне. Пластина за пластиной, с едва появляющимися на поверхности каплями – но определенно в будущем ведущие к половодью.

И этот новый Влад нравился Лале не меньше Аслана (как, если она правильно могла расценивать – и самому Аслану). Юноши подружились друг с другом, кажется, даже быстрее – найдя Лале не предметом споров и дележки, а напротив, связующим их звеном. Собственно, поэтому они и продолжали до сих пор общаться с Владом, несмотря на то, что у просьбы дяди Мурада касательно него истек срок годности ровно тогда, когда он публично отрекся от престола и передал его Мехмеду.

И очевидно, ее новый друг не укрылся и от цепкого взора новоявленного султана.

Лале сжимает кулачки и, недовольно нахмурившись, заявляет:

– Я не делю людей на благородных и рабов.

– А и не надо делить, милая кузина. Судьба сама все разделила. Где мы? И где они? Ты – часть семьи султана. Который теперь, между прочим, я. Х-ха, все никак не привыкну. И я как падишах совсем не одобряю твоей дружбы с плебеями.

Лале чувствует, что на место отвращению к ее горлу теперь подступает гнев. Она еще может стерпеть, если что-то говорят о ней, но если при ней пытаются оскорблять ее друзей, пусть даже это новый недо-падишах, которых и читать-то толком не умеет..

Она с вызовом поднимает на него глаза:

– И что же в этом плохого?

На лице Мехмеда появляется страдальческая гримаса, будто он вынужден объяснять элементарные вещи недалекому ребенку:

– Ох, будто сама не знаешь.. В общем, пора, моя милая, с этим прекращать. И сближаться с теми, кто выше!

– И с кем же это, например? – теперь слова Лале выходят сквозь зубы с таким свистом, что больше напоминают шипение змеи.

– Ну.. – он хитро ухмыляется – например, твой царственный кузен не прочь принять тебя в свои единомышленники. И даже осыпать милостями.. если будешь умницей.

Он вдруг плотно хватает ее за запястье, и с силой притягивает руку к своему лицу, легонько куснув за кончик пальца.

Терпение Лале наполняется до краев, и теперь она уже, совершенно не думая о возможных последствиях такого поведения с султаном, вырывает руку и бросает на Мехмеда холодный бесстрастный взгляд:

– Уверена, что теперь, когда вы – султан, у вас будет достаточно единомышленников и без меня.

– Что?!

От ярости лицо Мехмеда краснеет за доли секунды:

– Так ты отвечаешь падишаху? Пошла прочь отсюда!

Лале быстро ставит шкатулку на стол (если бы она все это время не покоилась у нее на коленях – девушка про цель визита и забыла бы), кланяется, и спешно ретируется из покоев.

Но уже выходя, жалеет о том, что не смогла сдержать свой минутный порыв.

Мехмед очень злопамятен, а нет никаких сомнений в том, что сейчас она навлекла на себя его ярость. И кто знает, какой выход она найдет у ее кузина в ближайшем будущем, учитывая, что теперь, будучи султаном, он более не связан какими-либо ограничениями..

* * *

Из его покоев Лале сразу же спешит к летнему домику – она и так невероятно опаздывает, но не могла без видимых причин отказать Шахи-хатун в ее просьбе. Ее мысли вновь возвращаются к наставнице и странному стечению обстоятельств, которые больше походят на кем-то подстроенную череду событий, но Лале решает подумать об этом вечером.

Когда портрет уже будет у Сафие, и она, впервые за несколько недель сможет, наконец-таки, свободно вздохнуть, лежа в своей кровати, а не думать о том, сколько времени еще понадобится и успеет ли она до отъезда отряда Дамета. Очень уж ей не хотелось подводить Сафие-хатун. Если Лале бралась за какое-то дело, то предпочитала доводить его до конца.

Когда она забегает в пустой летний домик, Момпен, увидев хозяйку, начинает радостно прыгать вокруг нее.

– Извини, красавица – бормочет она, скручивая портрет Хасана – сейчас я убегаю. Но обещаю, что вернусь за тобой попозже, хорошо? Умница, веди себя тихо.

И вот уже через несколько мгновений Лале вновь выбегает, теперь уже из своего тайного места (которое, обретя более 4-х свидетелей – включая уже и Аслана – едва ли может продолжать именоваться «тайным») и бежит, покуда впереди не показывается вожделенная крыша конюшни.

Оглядевшись по сторонам на предмет отсутствия свидетелей, Лале быстро юркает в небольшую пристройку, служащую для хранения сена лошадей.

Когда Лале оказывается внутри, из тени неуверенно выходит силуэт. Убедившись, что это та, кого она ждала, а не незваный гость, Сафие широко улыбается и кидается к ней:

– Какое счастье, Лале-хатун, мы уж думали, вы не придете! Он готов?

Следом за возлюбленной выходит и Дамет. Лале, слегка смутившись, отворачивается и извлекает из-под полы платья свиток. Сафие взбудоражено топчется на месте:

– Дамет, сейчас ты его увидишь! Он чудо как хорош! Обещай мне смотреть на него каждый вечер и вспоминать меня!

Лале кажется, что на такую просьбу нельзя найти подходящего ответа, который бы не оскорбил Сафие, однако Дамету это удается:

– Я и так все время о тебе думаю. Но обещаю.

Наконец, девушка разворачивает свиток и перед молодыми возлюбленными предстает серое засаленное полотно. Дамет, чуть дернув бровью, тактично не оброняет ни слова, однако же Сафие изумленно выкатывает глаза, не скрывая эмоций:

– Что же это, Лале-хатун? А портрет?..

Лале оглядывается на предмет чего-либо, что может источать тепло. Конечно, печки здесь нет, но зато у окна в дощатой стене она обнаруживает каменный стол, на котором обычно крошат овощи для животных. За день он, должно быть, достаточно прогрелся на палящем чрез окно солнце так, чтобы обжигать.

Лале манит за собой Сафие и Дамета, и с картиной подбегает к столу, где аккуратно ее расправляет, сама с замиранием сердца ожидая эффекта. Она успела лишь нанести вязкую массу, но проверить слова учителя ей было некогда. Она и так из-за просьбы наставницы сильно опаздывала.

Мгновение не происходит ничего и кровь уже отходит от лица Лале, когда вдруг холст начинает постепенно меняться. Сквозь мутный слой на поверхности проступает портрет Сафие, становясь все четче и ярче.

Та, с кого писалась картина, в немом изумлении вскидывает руками:

– Что за чудо? Магия?

Лале снисходительно улыбается:

– Ну какая магия, Сафие-хатун. Это особый состав, чтоб скрывать изображение. Действует от тепла – она глядит на Дамета – мы с Сафие не подумали сразу, но ведь вам было бы очень опасно возить с собой открытой портрет. Могли заметить, и тогда..

Сафие ахает и прижимает ладони ко рту:

– Да, о Всевышний! Это было так глупо – подвергать Дамета опасности – она оборачивается к нему – любовь совсем затмила мне разум..

Видя, что напряжение между влюбленными переходит интимную черту, Лале передает им портрет:

– Не буду мешать вашему прощания. Пойду.

Но Сафие-хатун успевает окликнуть ее раньше, чем она покинет пристройку:

– Лале-хатун, спасибо вам огромное! Если когда-нибудь я смогу вам чем-то отплатить, я буду очень счастлива.

– Мне достаточно и знания, что я смогла вам помочь.

Когда Лале покидает пристройку, на улице уже почти совсем стемнело. Бродить по темноте самой никогда не казалось Лале привлекательной идеей, потому она заметно ускоряет шаг, стараясь как можно быстрее добраться до своих покоев. К тому моменту, как она забегает в сад, срезая дорогу ко дворцу, то уже почти переходит на бег, сама не понимая истинной причины своей паники.

Она успевает пробежать уже практически половину пути, как вдруг по обе стороны тропинки из темноты больших кустов возникают две пары рук..

-7-

Она хватают ее, вынуждая остановиться.

Лале начинает кричать, когда чья-та горячая ладонь аккуратно зажимает ей рот:

– Чш-ш!

Темнота начинает понемногу рассеиваться и она узнает того, кто зажал ей рот – это Влад. Заметив, что крики прекратились, он предусмотрительно отскакивает от нее, не успев получить по заслугам, чего нельзя сказать о третьем друге.

– Чего орать-то? Все свои! – усмехается Аслан.

Глянув на растерянное вытянувшееся лицо подруги, а после переглянувшись с Владом, мальчишки начинают смеяться до боли в животе. Поняв, что они нарочно хотели ее напугать (что им, кстати, удалось), Лале хорошенько огребает рукой по спине Аслана, опрометчиво вставшего рядом.

– Ай! – он начинает смеяться еще громче, отбегая к Владу – бьют!

С деланным недовольством Лале грозно сжимает кулачки и теперь уже глядит на Влада:

– И ты иди сюда!

Влад смеется и подходит к ней, покорно склонив голову:

– Как прикажете, ваше высочество.

– Да ну тебя!

В итоге она просто отталкивает его, что порождает теперь у них всех троих уже гораздо больший приступ смеха.

Оказавшись вместе с друзьями, темнота теперь перестает казаться Лале чем-то угрожающим, и ее спешка вернуться в покои, соответственно, тоже решает подождать. Они какое-то время гуляют по саду, а когда ночь окончательно вступает в свои права – расстилаются на траве и, перебивая друг друга, начинают считать первые возникающие в небе звездочки и угадывать созвездия. А если верные названия не приходят в голову – начинают придумывать свои собственные.

Особенно жаркие шептания вызывают падающие звезды, так как их они замечают очень редко и зачастую оказывается, что они совсем не падают, а просто так сияют. Потому, когда Лале, энергично махнув рукой куда-то в черное небо, восклицает:

– Смотрите-смотрите, правда падает!

Юноши, конечно, сразу же глядят в этом направлении.

Лале оказывается первой сегодня, кто действительно замечает падающую звезду, а не странные свечения, создающие иллюзию таковых, на которые ошибочно уже несколько раз попадались мальчики.

– Интересно, куда они падают? – тихий голос Лале звучит в ночных естественных звуках сада успокаивающе.

Они смотрят на блеклый след, оставленный звездой в ночном небе, когда Лале с любопытством поворачивает голову вправо, к Владу:

– А представляешь, если в твою страну? – после чего так же поворачивает ее уже в другую сторону, едва не стукнувшись с носом Аслана – или в твою? Бам!

Аслан жмет плечами:

– Я свою даже не помню. Только представлять могу ее снега и холодные горы..

По правую сторону от себя Лале слышит тяжелый вздох Влада:

– Может, так и лучше. Не мучаешься, как я, каждый вечер воспоминаниями.

Она вновь оборачивается к нему, а Аслан чуть встает на локте, чтобы тоже видеть друга.

– Но однажды ты ведь вернешься домой. Снова встретишься со своими родными. Воспоминания, они ведь печальны, когда тех, кто в них есть, больше не увидеть. А у тебя же будет такая возможность!

– Да – соглашается Аслан – и к тому же, мне казалось, что с нами у тебя здесь проходит время ожидания до этого момента не так уж и скверно, как могло.

– Да – совершенно серьезно соглашается Влад – с вами мир порой не кажется таким безнадежным.

– И не только с нами – замечает Лале – еще и брат твой, Раду. Такой милый мальчишка! А красивый какой..

Она кидает многозначительный взгляд на Аслана, как бы прося его вставить одну из своих шуток, которые сейчас как никогда необходимы.

Тот понимает ее без слов и кивает:

– Да уж, действительно, такой красавец – глаз не оторвать.. Не то что его старший братец!

Однако, эта шутка не вызывает у Влада и легкой улыбки:

– Раду, да.. только он слишком сильно стал любить Османскую империю, а свою родную страну забывает.

– Он же ребенок – жмет плечами Аслан – с ним хорошо обращаются, и в школе все время поют о славе и мудрости османов..

Но тут же, осознав, что ляпнул, бросает на подругу сконфуженный взгляд:

– Прости, Лале..

– Ничего – отмахивается она – я больше другого боюсь.

– Чего?

– Того, что будет. Дальше, при правлении Мехмеда.. Дядя Мурад был справедливым и мудрым правителем, но при всем уважении к нему, не уверена, что его решение не было поспешным.. ну какой из Мехмеда падишах? Я была сегодня у..

Но Лале тут же закусывает язык. Она решает не упоминать о своей незапланированной встречи с кузином во имя избежания возможных проблем. Может, если она ничего никому не скажет, Мехмед и сам вскоре забудет произошедшее.

Быть может, он все-таки осознает, что титул султана дает не только огромную власть, но вместе с ней налагает и не меньшую ответственность. И что в подобном сане растрачиваться на мстительность по личным счетам будет совсем немудрым решением?

– Была сегодня у?.. – напоминает Аслан, так как Лале замолкает.

– Была сегодня у Дайе-хатун – быстро выкручивается она – по просьбе моей наставницы, они были давними подругами. Так вот она сказала, что дядя Мурад уже покинул Эдирне, а сегодня за ним отправляется последний полк его янычар. А завтра..

– Завтра День Первого Указа Мехмеда – мрачно заканчивает за нее Влад.

– Страшно представить, каким он будет – соглашается Аслан – хотя, вряд ли уже может быть хуже, чем есть.

Последние слова он говорит пониженным голосом и значительно тише, на тот случай, если вдруг рядом незаметно окажутся чьи-то чужие уши.

– Ну что он еще сможет сделать? – продолжает он – прикажет, чтоб школу в гарем перенесли? Или в поход на Византию отправится..

При последний словах Аслан уже усмехается, Лале не сдерживается и хихикает, закрыв рот ладошкой      , и даже правый уголок рта Влада, вроде как, слегка дергается.. когда на тропинке вдруг слышатся чьи-то медленные, приближающиеся шаги.

-8-

– Сюда! – Лале вскакивает первее друзей, и тут же толкает их в кусты раньше, чем они успевают окончательно обрести равновесие. В итоге, они втроем чуть ли не единым кубарем в самый последний момент успевают убраться с обозримого места.

Лале сама не знает, зачем она это делает. По большому счету, было не запрещено гулять в это время, и они просто смотрели за звезды. Даже дядя Мурад не запрещал подобные прогулки.. Но ведь в том все и дело – то был дядя Мурад: мудрый, справедливый и великодушный правитель, совсем как его третий сын Хасан. А вот тот, кто стал падишахом ныне..

Хотя, толкая друзей в кусты, вряд ли Лале опасалась, что сейчас увидит в саду Мехмеда, вырыскивающего, за чтобы зацепиться в жизни своей хамоватой кузины, «бойкость» которой ему нравилась лишь до тех пор, пока не была направлена в его сторону.

Наверное, это получилось чисто инстинктивно, по наитию – и, как всегда, чутье ее не подвело. Потому что едва они окончательно утихают, сидя друг у друга на подошвах и бурча недовольства, она слышит голос своей наставницы – очевидно, одной из тех фигур, что сюда идут.

– .. милая Дайе, может, назад повернем? Слишком длинный путь для твоих больных ног.

Дайе? Та самая наставница Мехмеда, которой она должна была донести шкатулку?

Любопытство пересиливает, и Лале осторожно выглядывает через кусты, силясь увидеть эту женщину. И вот чуть поодаль вырисовывается силуэт ее наставницы, а рядом с ней – более худенький, но высокий – силуэт другой женщины. Лале не может знать наверняка в таком плохом освещении и на таком расстоянии – но судя по всему, Дайе-хатун несколько старше ее наставницы. Впрочем, сейчас женщина чуть поворачивает к ней голову и возражает:

– Нет, я дойду. Домик Хюмы уже близко.

Хюмы?

Лале чувствует, как задвигались ее локти – друзья, тоже снедаемые любопытством, пытаются из-под нее подобраться к кустам и тоже что-нибудь увидеть. Она шикает на них, заставляя вернуться обратно, и наклонившись, быстро шепчет:

– Там моя наставница и няня Мехмеда. А Хюма.. – она вновь глядит сквозь кусты, боясь упустить женщин, после чего опять склоняется к мальчикам – а Хюма эта и есть та хозяйка заброшенного дома в саду.

– Твоего тайного места? – уточняет Влад.

– Выходит, не такое оно и тайное, если уже даже твоя наставница туда ходит – резонно замечает Аслан.

– Это и странно – признается Лале, вновь глядя на женщин через ветки – для чего-то же они туда идут. Зачем им просто так поздним вечером так далеко ходить…

Но тут их всех троих, будто по щелчку, осеняет страшная догадка:

– Момпен!

Они говорят пусть это пусть и шепотом, но одновременно и, если бы не активная болтовня наставниц, да шум ветра – скорее всего их бы услышали.

– Собака! – ахает Лале – они же ее увидят, если пойдут туда..

– Может, они уже не первый раз туда идут? – предполагает Аслан – значит, уже видели ее и..

– Ты не знаешь Шахи-хатун – перебивает она его – если бы она узнала, что я все равно оставила эту собаку, еще и поселила ее там, еще и..

Картины!

Но этого она сказать не может, потому что оба ее друга об этом не знают. Потому она лишь прикусывает язык – что ж, ладно. Портрет Хасана она хотя бы спрятала, но вот что делать с Момпен..

Женщины уже скрываются на тропинке, ведущей глубже в сад к домику, как Лале осторожно выбирается из кустов.

– Ты куда? – хмурится Аслан.

– Я должна пойти за ними. Там собака! Может, мне удастся как-то ее приманить, или.. что-нибудь придумаю.

– Я с тобой – он тоже выбирается, стараясь не создавать шуму. Следом за ним, не отставая и на шаг, возникает и силуэт Влада:

– Я тоже.

– Такой толпой мы даже птиц распугаем! – возмущается Лале.

– Ну птицам, в отличии от этих дам, не под закат лет – усмехается Аслан – они нас не услышат.

– Больше времени тратим – соглашается Влад – пошли скорей.

Они быстро крадутся за кустами, стараясь нагнать и перегнать ушедших вперед женщин. Лале подозревает, что Шахи-хатун пойдет к домику через некогда парадный вход, тогда они могут забраться, как всегда, через задний. Там же и лежит постилка Момпен. Если они опередят наставниц, все еще может обойтись..

Конечно, какой-то шум их трио создает – треск веток, или листьев. Но, либо женщины попросту не слышат этого, занятые своим разговором, либо списывают на естественные звуки сада.

В итоге, в какой-то момент Лале быстро сворачивает с тропинки. Друзья спешат точно за ней. Один поворот, другой, несколько непокорных кустов.. и они оказывается на заднем дворике летнего дома. К ним выбегает гончая и уже собирается гавкнуть.

– Тихо! – шипит на нее Лале, тут же склонившись – тихо, умница, тихо!

Но, очевидно, отрываются они совсем на смехотворное время, потому что уже в следующее мгновение слышат эхо голосов, доносящихся, как и подозревала Лале, с парадного входа.

Момпен настораживает уши, и Лале уже решает, что ей не удастся заставить собаку замолчать.. как Влад молча опускается на корточки рядом, не издавая не единого звука, и осторожно обхватывает одной рукой пасть собаки. Та поначалу пытается вырваться, не понимая, в чем дело, но когда его вторая рука доверительно ложится на ее голову и принимается наглаживать успокаивающими движениями – гончая понемногу усмиряется. А рука Влада, все еще сдерживающая ее морду, гарантирует тишину животного.

– Умно – шепотом замечает Аслан, присев рядом с ними и став гладить собаку с другой стороны.

– Тише! – шикает Лале, потому что слышит голос своей наставницы.

– ..видишь, как тут все запустело – долетает до них эхо – но даже сейчас домик красивый..

– Потому что был построен с любовью и для любви – вторит ей Дайе-хатун.

Слышится какой-то шорох – очевидно, женщины либо что-то рассматривают, либо усаживаются, либо просто переходят из одного места в другое. Как бы то ни было, когда они заговаривают вновь – говорят они уже настолько тише, и расслышать их становится так сложно, что Лале приходится приложить все известные и неизвестные усилия, чтобы разобрать хоть что-нибудь.

– Жалко Хюму – вздыхает Шахи-хатун – неплохая была девочка. Только слишком султана Мурада любила..

– Да.. когда он к ней охладел, она тут почти все время проводила. Жила воспоминаниями и мечтами наивными.

– А ведь мечта-то исполнилась. Сынок ее, Мехмед, султаном стал!

Теперь Лале кажется, что ладони одного из друзей не хватает уже замком на ее рту. Потому что от изумления он раскрывается в букву «о» и она в последний момент успевает подавить изумленное клокотанье.

– Хозяйка этого домика была матерью Мехмеда? – озвучивает за нее мысль Аслан.

– Ты это знала? – подключается Влад.

Но Лале лишь отмахивается – она не может тратить время на ответы, потому что наставницы-то паузы не делают, а она не может пропустить теперь и одного слова из их разговора, когда она принял такой поворот.

– ..кто бы мог подумать.. четвертый сын, а дождался своей очереди. Да еще и в четырнадцать лет падишахом стал!

Слышится тяжелый вздох Дайе-хатун:

– Ох.. слишком высокую цену она за это заплатила. И она, и Айше твоя милая с ней заодно..

– Мама?! – теперь Лале уже не может промолчать, но ее хотя бы хватает на то, чтобы выпалить это шепотом.

– Они говорят про твою мать? – хмурится Влад.

– Ты же говорила, не помнишь матери.. – удивляется Аслан.

– Я очень плохо ее помню, но имя-то знаю! – Лале злится от собственной беспомощности, но еще больше от незнания – почему Дайе-хатун сказала, что моя мама расплатилась вместе с матерью Мехмеда? И за что именно она расплатилась? За правление Мехмеда? Что за абсурд?

Но тут же, не дожидаясь реакции друзей, вновь обращается в слух.

– Ну зачем сейчас о прошлом горевать – замечает Шахи-хатун – о будущем думай      . Ты ведь его наставница, вот и наставляй. Чтоб мудро правил, глупостей не делал. Да жену хорошую себе выбрал..

– Да если б он меня слушал! Я люблю его, птенчика своего, но характер такой тяжелый..

Лале ждет, что они скажут что-нибудь еще про Хюму, а еще лучше про ее мать и то, как она с этим всем связана.. Но они, как то и свойственно женщинам в возрасте, быстро и нелогично уже перескакивают на совершенно другую тему. И отдав ей столько же немного времени – следом на третью. Будто бы хватая по верхам, но не углубляясь не во что конкретное.

Лале может их понять – они столько лет не виделись, им хочется поговорить обо всем на свете, но это все равно ее очень огорчает. Ей так хочется узнать о своей матери, и она знает, что если Шахи-хатун ничего не рассказала ей прежде, то не расскажет и теперь. Тем более, она даже отказалась отвечать, за что сослали Мехмеда – а судя по всему, гибель ее матери тесно связана с ним и Хюмой..

Но сколько они не ждут, женщины все так и не возвращаются разговором к хозяйке дома, а вскоре и вовсе, отдохнув, уходят обратно во дворец.

-9-

Однако, поздние прогулки чревато отзываются Лале на следующее утро, когда Шахи-хатун поднимает ее, ни свет ни заря, и гонит умываться. Не отходя не на шаг, она между тем причитает:

– Ох, важный сегодня день. Первый указ новый падишах провозгласит. Ты должна быть неотразима!

Лале не совсем видит связь между новым указом и ее внешним видом – что в очередной раз заставляет ее мысленно вернуться к событиям вчерашнего дня. А точнее, к встрече с Мехмедом, которая теперь все более кажется ей подстроенной. Могла ли Шахи-хатун сговорится со своей подругой и нарочно отправить Лале туда и в то время, чтобы она встретилась с Мехмедом?

Но если это правда так, то какой в этом смысл? Шахи-хатун, Лале была в этом уверена, любит ее искренне, и зачем ей тогда нарочно стравливать свою воспитанницу с новым султаном?

Лале уже решает, что все-таки все ее сомнительные заключения притянуты за уши, и вчера было действительно не более, чем неприятное стечение еще более неприятных обстоятельств, поведшие к самой неприятной      встрече.. как уже перед самым выходом Шахи-хатун как бы невзначай оброняет:

– Ну пойдем.. и стань ближе к Мехмеду.

* * *

Официальная часть Дня Первого Указа длится настолько нестерпимо долго, что Лале уже изнемогает. Оглядев остальных присутствующих в зале она видит, что все испытывают схожие ей чувства.

Кажется, одному лишь Мехмеду, важно стоящему (точно петух) посреди залы все это доставляет удовольствие. Он оглядывает всех таким высокомерным взглядом, какого Лале не видела от дяди Мурада ни разу за все свои прожитые года.

Не должен султан так пренебрежительно смотреть на своих подчиненных. Но кажется, будто Мехмед не просто так смотрит, а нарочно хочет, чтобы все увидели это пренебрежение в его глазах. Кажется, будто бы именно унижением и страхом он намерен завоевать преданность своего народа.

Что кажется Лале весьма сомнительным способом..

Наконец, дело все же медленно, со скрипом, но добирается до оглашения самого указа. Мехмед важно и нарочно долго разворачивает свиток, после чего вздергивает подбородок так неестественно, что будто бы у него заклинило шею.

Лале это кажется настолько забавным, что она едва сдерживает смех.. однако, всякое желание веселиться пропадает уже после первых слов кузена:

– Итак. Первый указ нового султана Османской империи, Мехмеда II… Отменить решение султана Мурада II о разрешение на учебы детей вассалов в дворцовой школе.

Сказав это, он делает паузу и одаривает глумливо-мстительным взглядом Лале. Взгляд этот настолько быстр, что едва ли его мог уловить кто-либо еще, но она прекрасно его замечает.

Этот взгляд словно говорит: «ты отказалась примкнуть ко мне, так не будь же тогда ни с кем. Лишись всех своих друзей лишь по одному щелчку моих пальцев, и тогда, быть может, ты поймешь, какую большую допустила ошибку».

Эти слова, которые никогда ранее не были сказаны, так ярко предстают в голове Лале, что она едва ли не слышит их, проговариваемые устами Мехмеда.

Что же она наделала! Только не это!

Но другой своей частью Лале понимает, что, вероятнее всего, рано или поздно Мехмед бы все равно

(..и я как падишах совсем не одобряю твоей дружбы с плебеями..)

издал такой указ. И опять из-за нее!

Гнев в ней смешивается с бессильным отчаянием – совсем как вчера вечером в летнем домике. Только теперь, намного и намного сильнее. Она уже думает, что хуже быть ничего не может, когда Мехмед возвращается глазами к свитку и заканчивает:

– Начиная со следующей учебной недели, все чужеземные мальчики будут переведены для обучения в отдельную школу. Где будут созданы все условия, чтобы закалить их боевой дух и подготовить к жизненным трудностям.

«Если они до них доживут» – повисает в воздухе неоглашенное окончание указа…

-10-

Наше время, Румыния.

Смотровая площадка замка.

– Дже.. нна…

Чей-то мужской голос едва доносится до моих ушей, будто тот, кто это говорит, стоит на берегу того моря, со дна которого я поднимаюсь. Но поднимаюсь слишком быстро, давление воды закладывает уши, глаза, я не могу сделать и вдоха, кислород кончается..

– Дженна, очнись!

Я резко втягиваю воздух, будто наконец, вынырнув из-под воды.

Если погружение в прошлое с каждым разом становится все более плавным и спокойным, то возвращение, напротив, лишь делается более беспокойным и болезненным. Словно уплывая туда – я возвращаюсь домой, а покидая – делаю то, чего делать не следует, чему противится сама природа..

Распахнув глаза, я вижу рядом с собой Влада. Он в упор смотрит на меня, его лицо бледно и очень встревоженно.

Вот черт!

Он увидел, как я отрубилась.. Наверное, не мог добудиться, и решил, что мне стало плохо.. Проклятье, как я теперь буду ему объяснять, что случилось?

Так..

В голове тут же мелькает сотня мыслей, и я в итоге выхватываю самую вразумительную. Скажу ему, что у меня низкое давление, и.. когда оно может становится ниже? Не знаю, скажу, что наоборот оно высокое, и просто вот видимо резко упало, и поэтому меня срубило.. ладно, буду импровизировать, а когда зайду в тупик – с измученным видом заявлю, что мне срочно необходимо лечь, как то всегда выходят из неловких ситуаций девицы в кинофильмах.

Заранее чуть прищурив глаза и понизив голос, говорю:

– Влад, я в порядке, просто давление..

Но кажется, причиной его беспокойства является совсем не мой «обморок». Потому что он сейчас даже не слышит меня.

Его потемневший, цвета темно-синего моря в шторм, взгляд устремлен за парапет в глубину леса.

Я рассеянно оглядываюсь.

Все еще ночь.. но такое чувство, что за это время успело что-то разительно измениться во всей панораме. При свете дня я бы сразу поняла в чем дело, но из-за мрака, простиравшегося везде за пределами самой площадки, осознаю это нескольким позже.

Во-первых – это тишина.

Полная, тотальная, совершенно абсолютная тишина. Как в подземелье.. или могиле.

Ни птиц, ни сверчков, ни шорохов.

Ничего из того, что так приятно пленило меня, когда я сюда зашла.

Мгновенно почувствовав зябкость, я потираю руки друг от друга, после чего, обняв себя за плечи в подобии пледа, подхожу к парапету и внимательно всматриваюсь туда, куда смотрит Влад.

И тогда вижу «во-вторых»..

Над лесом клубится странное марево, похожее на огромную дрожащую пелену. Она выглядит одушевленной, потому что в горах, будто бы симфоническое сопровождение ей, в следующе мгновение разносится длинный протяжный звук, пробирающий до костей.

Это не крик, не визг, не вопль..

Это будто бы все и ничто одновременно из того, что мне доводилось слышать в течении жизни. Будто бы шквал сотни голосов, слитый в один жалобный стон..

Я быстро делаю шаг назад, все еще не спуская озадаченного и испуганного взгляда от туда:

– Влад, что происходит?

Я хочу, чтобы голос звучал требовательно, но он предательски дрожит, выдавая наружу весь мой истинный настрой.

Вой повторяется, и теперь этот замок, это место, как никогда прежде становится похожим на проклятый дом с призраками, описанный Ширли Джексон.

Проклятое место, где всякое дерьмо начинает творится только с заходом солнца..

Влад не отвечает, и не успеваю я уже набрать воздуха, чтобы повторить свой вопрос.. как мой взгляд падает на озеро.

Вода по его краю вздымается вверх, как будто притянутая огромным магнитом, а в центре образовывается глубокая воронка. Воронка, которая призвана утащить меня обратно, на самое дно, под толщуводы..

– Дженна, иди в комнату!

Голос Влада заставляет меня одернуться от того, что происходит за парапетом. Только сейчас я понимаю, что вода приковала мой взор и я даже сделала пару шагов по направлению к бортику.

Дернувшись, будто от удара, я вновь смотрю на озеро уже ясным взглядом. То, что с ним сейчас происходит.. что происходит со всей природой вокруг замка..

Это нельзя объяснить никаким природным явлением.

И тут, гораздо громче всех предыдущих раз, повторяется стон, доносящийся из самых недр леса.

Я вздрагиваю, не имея ни малейшего представления, какое существо вообще способно издавать подобные звуки.

– ИДИ! В СВОЮ! КОМНАТУ!

Влад резко дергает меня за плечо. Его жесткий грубый голос впервые при мне переходит на крик. Брови сведены к переносице – то ли от гнева, то ли от страха. Он хватает в охапку картины и пихает их мне, вновь толкая к лестнице.

Этот крик будто дает мне пощечину, окончательно приводящую в чувства.

Какого черта я здесь все еще стою?! Что хочу увидеть?

Может, хочу узнать, что это воет, или что будет, когда воронка станет больше? Черт, нет! Я еще в своем уме, и единственное, чего я хочу – оказаться как можно дальше от этого к тому времени, когда природа окончательно выйдет из-под контроля!

Прижав картины к себе, я опрометью кидаюсь к лестнице и, так быстро перебираю ногами по ступенькам, что едва не путаюсь в них и чуть не падаю кубарем вниз.

Следом слышу более громкие и грубые шаги – Влад спускается за мной.

Я не оборачиваюсь, ничего не говорю – более того, я перехожу на бег, будто бы пытаясь нагнать все то время промедления, что стояла наверху, будто изваяние, и смотрела на это, когда мне уже говорили убираться оттуда.

Эхо от моих шагов смешивается с эхом от его в один гулкий ночной грохот и, добежав до холла первого этажа, я уже почти уверена, что бегу одна. Вижу свою дверь..

До нее остается не больше шагов десяти, когда вдруг кто-то резко перехватывает мою руку и дергает дальше за собой, вперед.

– Сюда! – Влад одним ударом распахивает следующую дверь и вталкивает меня.. в мою комнату.

Неужели я ошиблась и опять чуть не залетела в другое помещение? Хотя, учитывая мое нынешнее состояние это совсем не удивительно.

– Будь здесь! – последнее, что он бросает.

Мне остается лишь ошарашенно смотреть, как Влад выбегает из замка и исчезает в ночи.

Глава 5 ПРЕСТУПЛЕНИЕ

-1-

Не успеваю я и подбежать обратно к своей двери, чтобы ее закрыть на все чертовы замки, которые только можно, и прижать всеми тяжелыми тумбами, которые только есть в комнате (ха-ха, кажется именно так и делала Элеонора в той книге, только это никому не помогло), как слышу грохот другой распахиваемой двери.

– Дженна?! – сонный, растерянный.. но этот голос точно принадлежит Лео.

– Лео? – я высовываюсь в холл как раз в тот момент, когда он забегает в мою комнату, и в итоге мы чуть ли не кубарем оказываемся опять внутри, потоптавшись по ногам друг у друга.

Несмотря на мобильность, с какой он отреагировал на шум в холле (а быть может, еще раньше его разбудили эти катаклизмы, а потом он лишь услышал наши шаги, уже не спя), Лео выглядит очень испуганным.

Все-таки, наверное, он только вскочил с кровати.

Его волосы растрепаны, глаза сонные, но бегают быстро-быстро, готовые то и дело в любом жесте или слове предугадать сигнал к какому-либо действию.

Не знаю, как выгляжу я, но Лео бы сейчас я описала лишь двумя словами: помято-дерганый.

Словно подтверждая это, он вновь резко оборачивается к окну, потом там же резко к двери, будто бы ожидая появление противника с любой стороны в любую минуту. Наконец, я все же подбегаю к двери, захлопываю ее и задвигаю все защелки, забаррикадировав нас теперь здесь вдвоем.

Пронаблюдав это, Лео, наконец, чуть хмурится и будто бы позволяет себе выдохнуть впервые с момента пробуждения. Он запускает пальцы в рыжие кудри привычным нервным жестом, глубоко вздыхает, смотрит на меня, потом на окно, после чего задает свой первый, но вполне логичный вопрос:

– Что происходит?

Я уже хочу выпалить все, что знаю, но заставляю себя все-таки, для ясности, прежде задать ответный:

– А что ты успел увидеть?

– Увидеть? – он вскидывает бровь, будто бы я спросила какой-то совершенный бред – да я проснулся только от вашего топота, а потом дверь как грохнет, и я..

Но тут же обрывает себя на полуслове, заметив, видимо, что я бледная как полотно и все еще тяжело дышу, прижимая к груди полотна механическим действием с таком силой, что еще немного и никакая реставрация им больше никогда не потребуется. Уже в следующее мгновение озадаченность на его лице сменяется беспокойством. Он повторяет свой вопрос уже с каким-то смятенным подозрением:

– Что-то случилось, когда ты была с Владом? Что он сделал?

– Сложно сказать..

Я, наконец, кладу картины на кровать и уже собираюсь рассказать все от начала до конца, как…

ДЗЫ-Ы-Ы-НЬ!

С полки падает вниз фарфоровое блюдо. Его осколки с громким звоном разлетаются по полу да так, что я вскрикиваю и вновь подскакиваю с кровати, на которую было уже почти уселась. Гляжу на полку в ожидании падения других блюд, но там больше нет ни одного.

Зато есть часы..

– Лео.. – медленно шепчу я тем голосом, который готов в любую секунду сорваться на истеричный визг, не сводя с них глаз.

Но он уже и без меня замечает это.

Песок в часах медленно сочится через узкий перешеек.. только не сверху вниз, а наоборот, поднимаясь.. Точно мы оказались в доме-перевертыше, где потолок под ногами, пол над головой, до микроволновки не достаешь ростом, телек показывает вверх ногами, а песок в часах не опускается, а поднимается..

Но не успевает ни один из нас хоть что-то сказать по этому поводу, как окно с грохотом распахивается, взметаются занавески. Взвинченная уже, точно пружина, донельзя – я опять визжу точно резанная, а Лео от неожиданности начинает скверно грязнословить, пытаясь всеми силами закрыть окно обратно..

Но до того момента, как рама его усилиями начинает входить на место, я успеваю услышать заносящиеся в комнату вместе с ночным воздухом звуки. Точно хор из сотен заунывных голосов, который я слышала на площадке, теперь скандирует какое-то слово… Но какое? Не могу разобрать..

Едва мне кажется, что я что-то начинаю понимать, как все резко прекращается.

Совершенная тишина.

Словно невидимый дирижер вдруг взмахнул палочкой и подвел черту под ночным концертом, заставив замолчать целый оркестр. Занавески вновь принимаются мирно покачиваться, раму больше не выламывает диким ветром и Лео без труда удается закрыть окно.

Медленно, с опаской, перевожу взгляд на полку..

Струйка песка в часах вновь лениво течет так, как ей и полагается – сверху вниз.

Возникает стойкое ощущение, что я схожу с ума.

Но глядя на Лео, не вижу на его лице и толики страха – лишь какое-то недовольное изумление. Наверное, такое можно увидеть у старика, мучавшегося бессонницей, которого при первой нормальной за три года ночи будят в три утра пьяные, проходящие под окном и орущие песни.

Думаю, такой взгляд вполне можно увидеть у человека, которому стучат в дверь, едва он сел в кресло с тарелкой ужина. Или у человека, который только разделся, а его просят сходить в магазин..

В общем – это какое-то недовольство на вполне обычные и объяснимые вещи просто за то, что они случились в неподходящий момент. Иначе говоря – произойди они в другое время и все было бы совсем отлично.

До конца разобравшись с окном Лео поворачивается ко мне и, не обращая внимание на мое лицо, требующее одним своим видом объяснений его невозмутимости, спрашивает:

– Вы с Владом такое же видели?

– Не совсем.. но.. почти что.

И не дожидаясь больше никаких вопросов – я выпаливаю разом все, что произошло на смотровой площадке. Начиная от того момента, как меня убаюкала трель сверчков (разумеется, упуская момент, что я не заснула, а провалилась в прошлое с помощью куска бумаги), и заканчивая всем тем, что я увидела при пробуждении. Ветер, воронка в воде, вой или стон чего-то в горах, полная тишина каких-то природных звуков..

А потом Влад, который впервые на меня наорал и чуть ли не вышвырнул с площадки.

Однако, закончив, вижу, что мой рассказ совсем не произвел на Лео того впечатления, которого я ждала от адекватного человека. Я полагала, что сейчас мы уже оба забьемся в совершенно адекватном припадке на тему дома-призрака, и уже вместе дотащим до двери и кровать. Хотя нет, сначала затащим сюда Милли и Сандру, а уже потом..

Я все еще вижу на его лице недовольство – но все то же приземленное. Смешанное с беспокойством за меня, и еще каким-то раздражением, очевидно, на Влада.

– Ничего не хочешь сказать? – не выдерживаю я.

– Это и есть, что тебя напугало?

– А этого мало?!

– Подожди.. то есть, то, что я слышал и от чего проснулся – это и произошло сразу после смотровой площадки?

– Да.

– А.. понятно.

– Мне непонятно! – взвиваюсь я, стараясь страх заменить гневом – что тебе может быть понятно!? По-твоему, это нормально? Обычная ситуация? Об..

– Но вообще-то да – перебивает он, сочувственно глядя на меня, словно на ребенка, который прибегает к родителям ночью и клятвенно заверяет, что под его кроватью монстр.

Я молчу.

– Ну.. это же погода, Джен – снисходительно жмет он плечами – мы же не в городе, открытое пространство вокруг.. Ветер, породивший неспокойность уже воды. К слову, при таком буране замолкает и вся живность, поэтому была тишина…

– Нет, стоп! – фыркаю я, раздраженно выставив руки вперед, будто собираясь физически остановить его словарное извержение– хватит, замолчи!

Лео изумленно вскидывает бровь:

– Джен..

– Нет! Что за бред ты несешь? Только пару часов назад ты говорил, что это самое опасное место на планете земля, а теперь заверяешь, что все в порядке?

Он устало вздыхает и, наконец, садится рядом со мной на кровать:

– Я говорил, что оно опасное из-за наличия в нем Влада. Понимаешь? И я до сих пор так считаю. Чертовски опасное. Но из-за человека, что здесь живет, а не из-за климата, который может здесь меняться и вихриться. Совсем рядом горы! Они, кстати, вполне способны искажать звук ветра, и может даже мерещиться вой, стоны или что угодно.. разной степени в зависимости от воображения человека – недвусмысленно добавляет он после небольшой паузы.

Я все еще молчу.

– Это нормально для подобной местности, Джен. Думаю, если бы ты в это время спала – то даже не проснулась бы, как Сандра и Милли, и на утро ничего и не заметила бы. Эти ночные ураганы – они скоротечны, резкие. Быстро начинаются, быстро заканчиваются. Как летний ливень – только что светлое небо, и тут ухает завеса воды. Две минуты – и вновь облака и солнце, будто ничего не было, и только мокрая дорога говорит о том, что…

– Ливень это не то, что мы сейчас видели.

– Ну это и не Штаты – жмет он плечами – я часто гостил летом у бабушки до определенного времени. Там тоже была горная местность, я знаю о чем говорю.

Из-за этого он так спокойно отреагировал?

Но только не с часами..

– Часы – говорю только одно слово.

Лео неохотно переводит взгляд на теперь уже нормально идущий песок и закусывает губу:

– Они старые. Если уж тарелка грохнулась, думаю и их как-то задело.. но теперь же нормально идут.

– И вообще все вокруг тоже нормально? – язвительно уточняю.

– Да.

– Если все так нормально, то куда тогда убежал Влад?

– А вот мы и вернулись к реальной угрозе. Куда убежал Влад – известно только Владу. Поэтому он и опасен.

– Но он разозлился – напоминаю – когда я при первом требовании не ушла с площадки.

– Это пожалуй единственное, в чем я его понимаю – заявляет Лео – шторм не мистическое явление, но в определенных условиях даже здесь довольно опасное. В такие моменты надо убираться в дом, закрывать двери и окна.. ты же видела, их невозможно потом закрыть, пока все не уляжется. Логично, что он хотел поскорее убрать тебя с площадки.

Фыркнув, добавляет язвительно:

– Хоть одно его логичное действие за целые сутки. Надо записать в блокнот, а то на утро не поверю.

– И все же это было странно.. он так взбесился!

– Если не забыла, то когда ты попыталась ринуться за ружьем, я тоже взбесился – усмехается Лео – неоправданный риск напрягает и злит.

Но вот он вновь становится серьезным, а голос звучит доверительно, словно он пытается объяснить мне какую-то очень важную вещь:

– Послушай меня, Джен. Я ни в коем разе не пытаюсь оправдывать Влада и говорить, какой он пушистый и безобидный..

– Ты уж точно последний кого бы я стала в этом подозревать – саркастично соглашаюсь я.

– .. потому что это точно не про него. Послушай – я говорю тебе об угрозе, когда она есть. Более того, я пытаюсь, чтобы и ты ее увидела. Но лишний раз пугать, когда на деле нет ничего опасного – я тоже не собираюсь. Ты не моя маленькая сестренка, которую следует брать в узду и рассказами о Кровавой Мэри заставлять возвращаться с прогулки к десяти. Я не собираюсь запугивать тебя всем подряд, чтобы у тебя сдали нервы и ты наконец поняла, что собственная безопасность ценнее любого юридического геморроя, который может тебе устроить Влад. Сам Влад – очень мутный тип, и он опасен. Это я тебе говорю. Говорю в лицо и буду говорить все время, пока ты здесь живешь. Но то, что ты видела на площадке.. и уже вместе со мной..

Он разводит руками:

– Это просто погода, Джен. Причем совершенно нормальная и обыкновенная для этого места. В этом нет странности, и опасность появляется, только если высунуть нос на улицу. Конкретно в этом нечего бояться.

Я все еще молчу, обдумывая его слова.

Быть может, он и прав..

Когда я очнулась, все уже гудело вокруг. У меня и без того болела голова, как всякий раз после болезненного возвращения, когда я будто бы поднимаюсь с глубокого дна, преодолевая давление толщи воды.. И конечно, сразу (так сказать, из огня в полымя) попав в самый разгар шторма, мне это показалось настоящим Армагеддоном, не иначе.

Но если разложить все по полочкам, как то сделал Лео – все становится куда проще. Сильный ветер, волнующееся озеро, отражающие и искажающие звуки ветра горы и

(..разной степени в зависимости от воображения человека..)

моя больная фантазия, взявшая меня в свою узду сразу по переезду в мрачный замок. Кажется, у этого бедного строения не было не единого шанса мне понравится с первой же секунды. Едва увидев его еще с подъездной площадки, я записала его в «дома с призраками» и на всем протяжении лишь неосознанно искала подтверждения своему заключению.

Если бы мне тоже самое, что сказал Лео, попытался заливать Влад – я бы сходу решила, что он что-то скрывает, лжет и это вполне логично. Но Лео.. который сам хочет, чтобы мы все убрались отсюда поскорее и подальше..

Едва ли бы он стал оправдывать это место при подобных обстоятельствах, только если все действительно на самом деле не было бы ровно так, как он говорит.

Я чуть приподнимаю голову, устало вздыхаю и поворачиваю к нему лицо:

– Наверное, ты прав..

– Конечно, я прав. И не только в этом – лучше бы ты так сильно боялась реальной угрозы, а не взбунтовавшейся стихии.

Что бы как-то сгладить свои слова, в конце Лео неуместно усмехается.

– Зато как ты отважно боролся с занавеской.. – отрешенно протягиваю я, уставившись в точку впереди – сколько нового ей порассказал.. да что там, сколько нового я узнала.. раньше и не предполагала, что существуют такие далекие и потаенные маршруты странствования..

Мгновение мы молчим, но я чувствую, как беззвучно начинает подрагивать от смеха грудь Лео. А в следующую секунду он уже не может удержаться и хохочет, согнувшись пополам. Это даже как-то странно выглядит – парой минут назад я визжала от распахивающихся окон и воев за окном, а теперь потешаемся неожиданно-изощренному матерному лексикону Лео.

Поначалу этот смех – по крайней мере с моей стороны – и правда истерический. Я скорее смеюсь, пытаясь сама себе доказать: видишь, все уже в порядке, всем весело. Буря кончилась, это просто погода, а Лео умеет изощренно посылать к черту.

Но проходит минут десять, потом двадцать – и вот мы уже оба совершенно искренне посмеиваемся над той баррикадой вещей, что я соорудила возле двери.

По истечении получаса я окончательно прихожу в себя, насколько это в принципе возможно этой ночью, и мы растаскиваем вещи по их местам, открывая Лео проход для возвращения в его комнату.

– Уже скоро расцветет – говорю – но думаю, даже пара часов сна лучше, чем ничего. Мне все-таки еще работать. Хотя.. не уверена, что засну сегодня.

Лео чуть задерживается на пороге:

– Если хочешь, можем сыграть в карты?

Усмехаюсь:

– Нет, ну попытаться-то все-таки точно стоит.

Он глядит на дверь моей комнаты:

– Могу оставить ее открытой? И себе тоже – если тебе так будет спокойнее.

– Не стоит, правда. Я уже в порядке. Даже летающие задом птицы периодически возвращаются в родную неспокойную крышу.

Лео приглушенно хохочет, стараясь не разбудить Сандру и Милли, которым из-за дальности от моей комнат посчастливилось этой ночью пока в принципе не проснуться.

– Точно порядок? – в последний раз уточняет.

– Точно – смеюсь и дурачливо выталкиваю его за дверь – иди уже.

А закрыв ее, уже не стараюсь рыскать по защелкам, чтобы запереться на всевозможные замки. Вздыхаю и понимаю, как сильно хочу спать – и что если мне действительно все же так и не удастся сомкнуть глаз хотя бы на час, то не только ночь, но и грядущий день станут худшим в моей жизни.

-2-

Однако, очевидно, мне удается не только заснуть, но и провалиться в один из тех глубоких снов, из которых не вытащит не трель дрели, ни трактор, ни громко орущий телевизор соседского мальчишки. Я это понимаю, когда с трудом разлепляю глаза, чувствуя неравномерное потряхивание с правой стороны.

– Buna dimineata!

Я совсем не ожидаю увидеть на краю своей кровати Сандру, трясущую меня за плечо в очевидной попытке разбудить, потому не сразу даже нахожусь, что ответить.

Приглядевшись, вижу, что она не в пример мне бодра и свежа, а мою комнату уже заливает солнечный свет. Догадка осеняет меня достаточно быстро и я, нахмурившись в дурном предвкушении, спрашиваю:

– Который час?

– Как сказал бы мой папаша – время платить долг.

Мой сонный мозг не в состоянии понять, где здесь именно шутка, и очевидно Сандра это замечает, потому что со смехом отмахивается:

– Не обращай внимания, местные поговорки. Ну типа знаешь, «кто поздно встает – тот с долгом живет»?

Я отрицательно мотаю головой, несколько смутившись:

– Ни разу не слышала.. так а сколько времени?

– Почти одиннадцать.

Разговор о времени тут же заставляет вспомнить меня о песочных часах, но я настойчиво прогоняю эти размышления обратно внутрь, заталкивая их поганой метлой.

– Одиннадцать? – подскакиваю с кровати так быстро, что едва не темнеет в глазах – почему вы не разбудили меня раньше? Боже, я со школы так поздно не вставала!

– Я бы только за.. – признается Сандра и с лукавой улыбкой добавляет – но Лео заявил, что у тебя была тяжелая ночь и запретил тебя будить. Пришла уже только сейчас – потому что Антон накрыл стол, и, собственно, все кроме тебя уже встали.

Совсем все?..

– Черт возьми.. – быстро расчесываю волосы, пока Сандра с весельем наблюдает за моими дерганьями.

– Так и что, первая ночка прошла так еще? – уточняет она.

– Не то слово.. – отмахиваюсь – в общем, было на что посмотреть..

– Да, Лео рассказал, как тебя напугала буря – будничным тоном сообщает Сандра – сразу видно: городская. Ни разу не выезжала на уикенд куда-нибудь подальше от муравейников.

– Буря да..

Подумав, я смеряю Сандру внимательным взглядом. Лео дал мне невнятное объяснение про часы, но стоит ли об этом говорить Сандре? Хотя с другой стороны, именно она вчера бормотала про нехорошее место, и вряд ли следует ожидать, что на мои детские лепетания о чертовщине она рассмеется или покрутит у виска.

Точно не она.

Потому, чуть прикрыв дверь, дабы нас даже случайно не услышали, я говорю пониженным тоном:

– Буря да.. но было еще кое-что.. – показываю на полку – те часы..

Но она отвечает то, чего я совсем не ожидаю:

– Да, часы, про них Лео тоже рассказывал.

Рассказывал? Значит, не так уж он поверил в эти бредни про «старые» или «им тоже досталось»?

– И я ему уже все объяснила – жмет она плечами, не делая паузы.

– Объяснила?

Что тут можно объяснить?

– Ты видимо, не понимаешь. Они шли сверху вниз.. Песок поднимался. Поднимался, черт возьми.

– Ну.. тут уж ты пойми. Эта местность вообще необычная. Здесь сбиваются приборы.. и другие подобные странности происходят. Компасы начинают крутиться, точно бешеные, телефоны выходят из строя.. или песочные часы.. Но никакой мистики в этом нет.

Сандра жмет плечами:

– Мой учитель говорил – все из-за металлов, скрытых в горах. Магнитные поля или что-то в этом роде.

– Но ты ведь сама вчера говорила..

– Да – усмехается она как-то пристыженно – во мне все еще бродят эти средневековые легенды и страшилки , переданные из поколения в поколения, и блуждающие по нашей деревне. Сколько только мифов я не послушалась в детстве об этом замке.. Но никто из тех, кто это рассказывал, ничего не видел сам лично. Якобы, слышал от бабушек или прабабушек.. Конечно, ведь в прежние времена люди не понимали всего,

(..все из-за металлов, скрытых в горах. магнитные поля или что-то в этом роде…)

что нам известно сейчас, не могли объяснить – вот и придумывали. Как раньше считали, что морские штормы устраивает Посейдон, за то, что ему в качестве дара девственницу не кинули, а молнии насылает Зевс за еще какой-нибудь людской огрех.. Во все времена существовали собственные суеверия, и мне стыдно, что наши деревенские байки все еще иногда бывает берут верх на моим разумом, как у какой-то полоумной старухи.

Теперь уж приходит моя очередь устыдиться.

Если раньше я считала впечатлительным слабым звеном нашей семьи Милли или, на худой конец, маму – то теперь очевидно, кто истинная пробоина в нашем корабле.

Лишь коротко уточняю:

– Лео спрашивал про часы при Милли?

– Нет, а что?

– Она вообще-то что-нибудь слышала из того, что он говорил?

– Ну.. в очень общих чертах. Он успел рассказать почти что все, пока она умывалась.

– Отлично – выдыхаю.

– А что такое?

– Если бы сестра узнала, как я истерично вопила из-за распахнувшегося ветром окна, я бы больше никогда не смогла обвинить ее в излишней впечатлительности, а это пока что мой единственный козырь против нее.

Сандра хохочет, откинув голову, и я быстро заканчиваю приготовления, поправив одежду и расправив кровать.

Встав и глянув на это темное покрывало, Сандра с тем же весельем заявляет:

– Все-таки мрачное местечко. Обычное, но, что ни говори – чертовски мрачное. Если бы я купила этот дом – то на месте Влада заменила бы все, имеющее что-то темнее тональности «грецкого ореха» на светлое. Он бы заиграл совсем другими красками и, того гляди, наконец с него обсыпался бы старая стена суеверий.

Теперь уже я жму плечами:

– Он же сказал, этот замок построил его предок. Может, поэтому он ничего не меняет – хочет все оставить таким, каким было изначально.

– Ну, его дело. Ладно пошли, а то нас уже заждались.

И она быстро выскальзывает в холл, маня меня за собой.

Из холла мы выходим прямиком во двор, и я замечаю, что пейзаж вокруг замка не особо-то изменился, пусть и еще ночью затихла основная буря. Над горами все еще клубится туман, а солнце будто бы стесняется заглядывать во двор.

Но Сандра права – в этом не было ничего страшного. Такое я часто видела и в Штатах в дождливые дни. Такая погода, если честно, мне нравится даже больше чем солнце, что бьет в глаза и напекает голову при любом удобном и неудобном случае.

Если не пойдет дождь – то день, вполне возможно, станет очень даже удачным и продуктивным для моей работы.

Видимо, у Сандры зрительная память куда лучше моего – потому что она уверенно идет впереди и поворачивает, где нужно, в итоге выведя нас на ту же террасу, где состоялся вчерашний ужин. Стол вновь засервирован, вокруг суетится Антон, Милли через стол о чем-то оживленно болтает с Лео.

И Влад.

Он так же сидит среди всех остальных на своем месте, совершенно невозмутимый. Будто ночью совсем не его ноги понесли его черт знает куда и зачем.

И когда он вернулся?

Мы с Лео точно еще не спали больше получаса с его побега, и он так и не вернулся. Значит, бродил не меньше часа там по ночи. Учитывая, что рядом нет ни ларьков, ни магазинов, ни даже отелей или остановок – возникает очень много вопросов.

И для человека, который не дал ответа пока ни на один – Влад выглядит слишком спокойным. Но я решаю ничего не спрашивать за столом, пока здесь сидит Милли – иначе ей придется рассказывать полную историю событий этой ночи, включая мою борьбу с занавеской и собственной паранойей.

Однако, когда направляюсь к стулу рядом с Лео, Антон вежливо, но требовательно указывает мне на центральное кресло:

– Место хозяйки дома рядом с хозяином, госпожа – поясняет он.

– Я думала, это только на вчерашний вечер.

Наконец, Влад неохотно поднимает голову, будто только сейчас заметив мое появление:

– Я предложил

(можешь побыть хозяйкой моего дома, пока здесь живешь)

занять это место на все время пребывания. Если ты не против. Разумеется, ты можешь выбирать любое удобное тебе место за столом.

Решив не злить Влада, если уж я хочу после завтрака задать ему немало вопросов (и к тому же получить ответы), киваю и присаживаюсь на указанное дворецким место рядом с ним:

– Я, видимо, не поняла. У нас в Америке не сохранилась такая традиция, так что я все еще слабо в этом всем разбираюсь.

– Не думаю, что дело в традиции – цедит Лео, уже успевший отодвинуть для меня стул.

Милли реагирует на это куда быстрее и, точно проворный коршун, огибает стол и усаживается на это место рядом с ним:

– Ничего, я составлю тебе компанию!

– Да, здорово – кивает он, так неестественно натянув улыбку, что, кажется, уголки его губ сейчас порвутся.

Сандра, едва сдерживая усмешку, садится на противоположную сторону стола, первая от меня. Когда нам приносят блюда и свежезаваренный кофе, Антон удаляется.

Я выпиваю как минимум чашки три, то и дело пополняя себе чашку кофейным напитком, зато почти не притрагиваюсь к еде, совсем не ощущая голода. Зато остальные, кажется, успели нагулять себе аппетит, пока ждали моего пробуждения.

Тишина за столом – как и вчера – начинает быть слишком гнетущей (особенно учитывая то и дело стреляющие взгляды Лео на Влада, которые грозятся в любой момент завершится новой жаркой пикировкой), потому Сандра решает перетянуть его внимание на себя:

– Ты же собирался с утра уехать в город?

– Да – кивает Лео.

– О, так тогда..

Но Сандра не успевает закончить, так как ее неожиданно перебивает Влад:

– Я буду рад, если ты вернешься, Лео – видно, что слова эти даются ему с большим трудом – можешь взять с собой своего кота, чтобы больше не было необходимости срываться ранним утром. Антон позаботится о твоей комнате.

Даже Лео настолько оказывается ошарашен такой сменой позиций и переобуванием Влада не то, что на ходу, а просто в каком-то полете на ковре самолете, что даже не сразу находится, что на это ответить. Ему требуется пара мгновений прежде, чем одарить Влада подозрительным взглядом и едким замечанием:

– Да? Надо же, вчера ты говорил

(..и да. не думаю, что тебе стоит возвращаться..)

совсем другое. Чему я обязан такой сменой решения?

Но теперь уже Влад не покупается на его провокацию, отвечая так же спокойно и снисходительно:

– Вчера я был неправ.

Мы с Лео быстро переглядываемся, и в этих мимолетных взглядах друг у друга улавливаем лишь один, полный замешательства, вопрос «какого черта происходит?».

Что это? Его очередной импульсивный скачок настроения, свойственный психическому расстройству?

Или очередная умная стратегия, до которой мы пока не догадались, но которую он успешно претворяет в жизнь?

А может, все гораздо проще и он просто всего-навсего адекватный (в свою меру) человек, который умеет анализировать свои поступки и признавать неправоту?

Ведь бросил он это Лео вчера в тот момент, когда тот начал говорить о невозможности ночных отчетов. И по большому счету – счету разума и такта – был прав. По сути, именно из-за того что в ночную бурю мы оказались на площадке – я и застала эту неприятность, которая с непривычки так перепугала меня до чертиков.

Если так, то несомненно радует, что Влад умеет признавать свои ошибки даже перед людьми, которых недолюбливает. Ведь их с Лео взаимная неприязнь неочевидна только слепому. Даже я не всегда на такое способна – в некоторых ситуациях гордость и достоинство берут вверх над справедливостью и собственной совестью.

Между нами с Лео происходит какой-то невербальный секундный и едва ли даже нам двоим до конца понятный диалог, после чего он скептично кивает, как человек, у которого нет выбора, и то, что ему остается – далеко не самая приятная вещь на свете:

– Ну ладно.. я подумаю.

Мне же (когда Влад удовлетворенно отворачивается от него) едва заметно кивает, как бы говоря «конечно, я приеду и не брошу вас тут самих, но нельзя давать ему сейчас определенного ответа – может тогда получится застать своим приездом врасплох».

Сандра, дождавшись, пока их разговор до конца уляжется, вновь подает голос:

– Так вот, Лео, я чего спрашивала.. раз ты все равно уезжаешь сейчас, может докинешь меня до моего села? Оно все равно по пути в город.

Он с некоторым сомнением протягивает:

– Ну.. только если ты опровергнешь все стереотипы о девушках и сумеешь собраться за 5 минут. Потому что я не смогу тебя долго ждать – и так сильно опаздываю, из-за того, что.. Кстати – переводит взгляд на меня – не хочешь прокатится с нами, Джен? Ведь тебе главное вернуться до полуночи, как золушке – притворно кашляет – из-за извилистых дорог.. а не из-за того, чтобы не видеть, как его карета превращается в тыкву.

Очевидно, их с Владом перемирия хватает очень ненадолго.

Не давая разгореться очередному скандалу, видя, как недобро засверкали глаза Влада, Сандра тут же подключается, с жаром обращаясь ко мне:

– Да, погостила бы у меня, а то мы с Милли-то вчера до ягнят так и не доехали..

– Точно! – подключается сестра – я точно поеду. Джен, ты с нами?

– Я бы с радостью, но сегодня я еду в музей Брашова. Хочу попытаться узнать у этого старика, куда он дел еще три картины..

А заодно – откуда он мог знать об их невероятной способности перемещении во времени, ведь весьма недвусмысленно намекнул

(..или искусство – это машина времени. знаете, порой эти высказывания могут быть буквальнее, чем мы себе представляем..)

мне об этом в ту встречу.

– .. может повезет – продолжаю – и выяснится, что он все еще ищет покупателя побогаче. Тогда, может быть, мы и сможем их выкупить за цену, что он назначит?

С сомнением гляжу на Влада, так как очевидно, что выкупать их предстоит ему. Однако, он смотрит на меня с каким-то странным выражением – кажется, ему эта идея отчего-то пришлась совсем не по душе.

– Так в чем проблема? – кивает Лео – довезем девчонок до села, потом заедем с тобой в Брашов, а после уже за Носферату.

– Это не по пути – сухо замечает Влад, а лицо его темнеет.

– И что? – фыркает Лео – я никуда не тороплюсь.

– Неужели? Я думал, ты очень спешишь к своему коту. Не думаю, что он сможет еще столько времени ожидать – на последних словах Влад не скрывает холодного сарказма – все-таки один. В отеле.

Лео вновь сжимает пальцы до побеления костяшек, но проигнорировав его, обращается ко мне:

– Тебе долго собираться? Я уже поел.

– Она может собираться, сколько угодно, потому что Я никуда не тороплюсь – продолжает Влад – а ты можешь ехать, раз опять вспомнил, что спешишь.

– Может она сама скажет, с кем едет? – цедит он сквозь зубы – или то, что выезд из замка возможен только исключительно с тобой, тоже оговорено в твоем шарлатанском договоре?

Они оба накаляются до предела, точно разгоряченные сковородки, и нам уже всем становится за столом слишком жарко при очевидной пасмурной и прохладной погоде.

– Ее отвезу я, что это необходимо мне – заявляет Влад – потому что картины нужны мне, потому что у меня гораздо более быстрее получится найти с жадным, как выяснилось, до денег стариком общий язык и что-либо узнать, если вообще окажется, что еще осталось что узнавать. И что самое главное – покупка картин при их обнаружении напрямую зависит от меня и в этом случае все равно потребуется мое присутствие. А каким образом хотя бы в одной из этих ситуаций будет полезно твое присутствие – мне искренне непонятно.

Лео сверкает глазами, и вновь, никак не отреагировав на Влада, повторяет мне:

– Ты едешь?

– Дженна, извини, но я вынужден настаивать – холодно замечает Влад, не давая мне и рта открыть– это напрямую касается твоей работы, к которой твой друг не имеет никакого отношения. И я имею право потребовать, чтобы он и дальше не принимал в наших с тобой рабочих отношениях никакого участия.

– Рабочих отношениях? – взрывается Лео – да она сама решила туда поехать, ты даже не вспомнил! А теперь это сразу же стало «вашими рабочими отношениями»?!

И действительно – если Владу и правда нужны те оставшиеся картины, странно, что он еще раньше не попытался что-либо о них узнать. Хотя, учитывая, что он узнал о том, что старик замылил три картины – только ночью в баре от меня, а уже на следующее утро начался весь этот сумбурный переезд, кончившейся сегодняшней бурей – неудивительно, почему он не занялся этим раньше.

Зато Сандра весьма воодушевляется такому раскладу:

– О, тогда можно мы с вами поедем? Если вы в Брашов, то село и вам тоже по пути – смотрит на нас с Владом – у вас ведь нет таймера до секунд?

Она переводит виноватый взгляд на Лео, будто совершила что-то невероятно плохое:

– Не обижайся, просто не уверена, что успею быстро собраться, а не хочу тебя задерживать, если есть все равно другой вариант.

– И не собирался – он хватает свою кружку, явно не предназначенную для переноски, подобно бумажному стаканчику – допью кофе по дороге!

Он вскакивает так резко, что чуть не опрокидывает стул, раздраженно машет рукой и шагает прочь.

– Лео, постой! – я уже собираюсь вскочить следом, но Влад останавливает меня:

– Не стоит, дай ему время. Пусть успокоится.

Остаюсь на месте, но одариваю Влада мрачным взглядом:

– Это было несправедливо. Он прав, нигде не указано, что я обязана выезжать по всем рабочим моментам именно с тобой.

– Согласен, ты могла бы поехать и сама. Но наличие третьего лица в нашей вероятно состоящейся сделке по поводу трех оставшихся картин – остается на усмотрение обоих сторон, участвующих в финансовой операции и возможно лишь при их обоюдном согласии. Если же одна из сторон окажется против, то по всем законам имеет право потребовать исключение третьего лица на момент совершения сделки. Я, как одна из этих сторон, против присутствия Лео при покупке картин.

– Почему?

– Причины я оглашать не обязан.

Учитывая их склоку, предшествующую этой теме, всем оставшимся за столом эти «причины» и так предельно ясны даже без их оглашения.

Но из-за этого предложение по возвращению Лео становится еще более непонятным и странным. Если он его за один-то день настолько взбесил, то зачем было звать его на постоянное проживание в своем доме?

Особая форма мазохизма или все-таки что-то другое?

-3-

Милли рядом с нами оставляет, видимо, только желание посмотреть ягнят. Потому что сразу после отъезда Лео (что произошло в течении первых же пяти минут после его выскакивания из-за стола) она становится намного мрачнее. И теперь, будто бы переняв обязанности, так же, как он, бросает хмурые и раздраженные взгляды на Влада.

Уверена, с ее-то характером, она бы и сказала ему много чего, прежде чем мне удалось бы ее приструнить. Но тот факт, что теперь на территории замка он остался единственным, кто может довести меня до Брашова, а их с Сандрой – что самое главное – до ягнят, заставляет сестру помалкивать.

После окончания завтрака мы неспешно собираемся, и через треть часа все вчетвером усаживаемся в дорогую машину Влада. Поскольку Сандре и Милли надо будет выходить раньше то, будто бы пользуясь такси, они садятся вместе сзади, а я усаживаюсь на пассажирское сиденье спереди, тут же по привычке перекинув ремень безопасности.

На всем протяжении дороги до самого села в салоне повисает гробовая тишина. Но без Лео, молчание которого в таких ситуациях всякий раз предзнаменовывает собой ту или иную язвительную грубость, это молчание не кажется неловким и даже Сандра не спешит его разбавлять, любуясь красотами родного места.

Все время, пока мы не достигаем селения Холодного, нашей первой остановки в маршруте, я переживаю лишь о том, как бы Лео из-за того, что произошло за столом, не передумал возвращаться. Да, я в этом всем не виновата, это чисто их с Владом проблемы – но ведь и дом, в который надо возвращаться, тоже Влада..

Наконец, по ориентиру Сандры, которая принимается тыкать в нужное место по ему проезду, Влад останавливает машину возле определенного дома в селе и мы все выходим – потому что в последний момент я выявляю желание, раз уж проезжаем, погладить ягнят.

Три минуты все равно роли не сыграют.

Милли же как-то озабоченно все оглядывает и с изумлением замечает:

– В этот раз тут гораздо симпатичнее.

– А когда ты тут была раньше? – хмурюсь я.

Сестра оборачивается и прищуривает глаза со вздохом, который едва ли не говорит «я даже не удивлена, что ты опять меня не слушала».

– Я же сказала, что мы с Лео здесь проезжали, когда ехали в Холодный Лес, и..

Но вот из дома на дорогу выбегает какая-та девушка, не старше 20-ти, и бросается прямо к нам. Я вижу секундный ужас в глазах сестры – она уже дергается, чтобы почему-то сорваться с места, как девушка пробегает мимо нее, с криком стискивая к объятиях Сандру:

– А-а-а! Убью тебя, зараза ты такая, три года дома не появлялась!

Они принимаются под наши удивленные взгляды радостно обниматься и целоваться. Только Влад не выглядит удивленным – он с легкой улыбкой осматривается вокруг, словно прибыл в любимое место, где давно не бывал.

– Что тебя напугало? – шепотом спрашиваю у сестры, пока они все еще обнимаются.

– Это ее мы с Лео в прошлый раз видели. Та самая девица

(..мгновение изучив ее стеклянными глазами, девица вдруг откидывает голову назад и принимается хохотать безудержным истеричным смехом..)

в белом, которая истерично смеялась. Я еще решила что у нее не все дома..

Однако, сейчас эта «девица в белом» выглядит совершенно нормальной и даже милой. Обычная девушка, пусть и немного эмоциональная, но это скорее даже придает ей определенного шарма.

Наконец, Сандра отлепляется от нее и обращается ко всем нам:

– Знакомьтесь, это моя сестра Илинка.

Илинка улыбается и теперь уже принимается поочередно обнимать каждого из нас, будто давних друзей. Однако, дойдя до Влада, она смущенно останавливается, несмотря на то, что сам он смотрит на нее неожиданно приветливо, даже с улыбкой. А такое вообще нечасто можно заметить на его лице.

Некоторое время потоптавшись, Илинка все же не решается его обнять, и лишь смущенно отворачивается, вновь возвращаясь к сестре.

Я с сомнением перевожу взгляд с Влада на нее.. С самого начала Влад осматривался с некоторой ностальгией некогда здесь бывавшего. И теперь.. беспричинное дружелюбие к совершенно незнакомой девушке, которая тоже совсем не ведет себя, как незнакомая..

На мгновение я начинаю догадываться, что между этими двумя когда-то что-то и могло быть (или может есть до сих пор?), о чем, очевидно, может не знать даже Сандра, раз все эти годы она жила в другой стране, и..

Но тут скрипит калитка и со двора того же дома выходит высокий мужчина очень угрюмого, я бы даже сказала, враждебного вида. Нахмурившись, он тяжелой поступью, поднимая из-под рабочих ботинок пыль, направляется к нам.

Милли чуть прижимается губами к моему уху и шепчет:

– Этого мы тоже видели. Сложно даже сказать,

(..их чары никак не сшибают с ног деревенского увальня, которому на вид не меньше пятидесяти. он хмурится, чуть горбится и принимается яростно бормотать..)

кто из них более долбанутый..

– Милли! – шикаю на нее, надеясь, что Илинка не услышала.

Наконец, крепкий мужчина останавливается возле Сандры, молча взирая на нее, точно истукан. Девушка, помявшись, все же улыбается ему радостно и чуть виновато:

– Buna, tata! Eu am venit.

В ответ мужчина лишь смеряет ее тяжелым черным взглядом, его губы искривляются, точно он смотрит на что-то омерзительное. После чего, не выжидая и секунды, эта туша равнодушно отворачивается и идет дальше, куда направлялся, вскоре скрывшись за поворотом.

– Кто это был? – все еще чуть пониженным голосом, на случай его невероятно хорошего слуха, спрашиваю у Сандры, что растерянная все еще смотрит ему в след – местный дурак?

– Это наш отец, Михай.. – расстроенно поясняет за сестру Илинка.

Лицо Влада ожесточается:

– Он не видел дочь три года и встречает таким образом?

Сандра отмахивается, вновь безуспешно стараясь напустить на себя беспечный вид:

– Он всегда был угрюмым, но чтоб так..

– Отец и правда странный в последнее время – соглашается Илинка – молчит, дома не ночует. Почти переселился на свою мельницу. Сегодня только утром пришел, чернее тучи, и вот опять ушел. Два дня теперь точно не появится..

– Ладно, что вас грузить-то – вновь меняет тему Сандра – обычные семейные проблемы, все как у всех, в общем-то.

Но по ней видно, как ее огорчило поведение отца, и насколько сказанное ею не соответствует тому, что она думает на самом деле:

– Езжайте, а то опоздаете и все картины точно раскупят – усмехнувшись, она подталкивает меня к машине почти что таким же образом, каким ночью я подталкивала Лео к двери – давайте-давайте.

– Точно все в порядке? – теперь уже в конец «поменявшись с Лео» местами, спрашиваю я у нее.

– Точно, езжайте. А мы посмотрим ягнят, после с Илинкой научим Милли стряпать наши фирменные блины – оборачивается на мою сестру – что скажешь?

– Я только за – несмотря на то, что Милли никогда не проявляла интереса к готовке, ее глаза мигом загораются.

– Ладно.

С сомнением согласившись, я все же сажусь в машину. Влад, сдержанно кивнув обоим, тоже усаживается в салон и заводит мотор. Уже только когда мы покидаем село, я вспоминаю, зачем я вообще изначально выбиралась из машины и что, озадаченная поведением этого бугая, так и забыла сделать – погладить ягнят.

Ладно, на обратном пути попрошу Влада, если все нормально, остановиться там же. Может, заодно и Милли с Сандрой уже заберем с собой.

– Хорошая девушка Сандра – будто прочитав мои мысли, вдруг разрезает тишину салона голос Влада – и сестра ее тоже. Хотя они очень разные.

Конечно, однатебя подозревает и даже побаивается, а вторая, судя по всему, как сказал бы Лео, когда-то была «партнером по кровати», с которой ты, судя по всему, остался в хороших отношениях.

Раз Влад сам подал голос, сподвигая к беседе, я решаю этим воспользоваться. В конце концов, у меня накопилось много вопросов по поводу ночных событий, которые я не могла задать при Милли. А раз уж, его стараниями, мы оказались в одной машине, держа путь в Брашов, пока Лео едет в одиночестве и раздражении в Бухарест, я могу, наконец, попытаться получить хотя бы какие-то ответы.

Быть может, все окажется так же просто, как буря или песочные часы, которые тоже поначалу, казалось, невозможно как-то объяснить.

Эта девушка, Илинка..

Их деревня не так уж далеко от замка, пешком дойти можно, но потратив прилично времени. Может, он был у нее? Это тогда может объяснить и то, почему Влад не вернулся в скорости. Тем более, она сама сказала

(..почти переселился на свою мельницу. сегодня только утром пришел, чернее тучи, и вот опять ушел..)

что была этой ночью без отца. Конечно, это все еще не объясняет, почему он в принципе так резко туда ломанулся именно в бурю посреди ночи, но на то человеку и дан дар речи, чтобы находить истину в процессе разговора, дискуссий, или вопросов-ответов.

– Слушай, на счет сегодняшней ночи, ты..

– Не спрашивай меня, пожалуйста – резко перебивает он, не дав и закончить, словно ожидал чего-то подобного – все, что тебе надо знать, так это то, что тебе совершенно нечего бояться.

(..но скажи, зачем так грамотно огораживаться со всех сторон человеку, которому нечего скрывать?..)

– У тебя слишком много тайн, Влад – сухо замечаю я – одно это ни единому человеку рядом с тобой не позволит «совершенно ничего не бояться».

Влад бросает на меня короткий острый взгляд, но, так ничего и не ответив, вновь возвращается к дороге.

-4-

До самого музея мы едем в совершенном молчании.

Абсолютной, тотальной тишине, которая, наверное, может сравниться лишь с той, что была нынче ночью на площадке. И теперь это совсем не такая тишина, которая была при Милли и Сандре – мягкая, теплая. Когда люди молчат не потому, что им не о чем поговорить, а потому, что они понимают друг друга без слов.

Сейчас же тишина больше напоминает электрические разряды.

Но я решаю, что не дам себя, подобно Лео, вывести Владу на эмоции. Еще на примере друга я заметила, как Влад ловко манипулирует эмоциями человека, сам сохраняя хладнокровие – как играет на них, загоняет в тупик, выводит из себя еще больше, чтобы человек потерял всякий здравый смысл.. а на обычном гневе спор никогда не выиграть.

Он, будто мячиками, безупречно жонглирует сухими фактами, заваливая ими человека одним за другим, не давая ни опомниться, ни что-либо возразить. Получая так много информации от совершенно невозмутимого оппонента, человек, находясь в гневе, уже попросту начинает сомневаться, что правда действительно на его стороне и у него вообще остались какие-то шансы выйти победителем из этой склоки.

Нет, бодаться с Владом бесполезно.

Это я поняла на своем договоре, это я поняла на примере Лео, который пытался утром отвоевать мое право свободного передвижения.

На каждое слово у него найдется два – и не простых отговорок, а тех, что поставят в тупик.

Поэтому, к тому моменту, как мы останавливаемся возле музея, я решаю, что буду использовать по отношению к Владу другую тактику. Раз уж я не могу играть на его грязных приемчиках (например, использовать то, что он вынудил поехать с ним для того, чтобы получить ответы на какие-то вопросы), то я буду просто их избегать.

Что я имею на данный момент?

Я могу свободно выезжать из замка в любое время по каким-то личным делам сама или с кем захочу, он это не имеет никакого права ни контролировать, ни отслеживать. В любых ситуациях единственное, чем он может парировать – это работа. Когда заканчиваются границы работы – заканчиваются и его права воздействия на мои решения.

Но как стало понятным – он в любой ситуации найдет, как приплести работу, если ему это понадобится – даже там, где казалось бы, сделать это совершенно невозможно.

Потому единственное, что мне остается – это прекратить любое информирование о своих действиях. Куда бы и зачем бы я не выезжала из замка, я всегда буду оговариваться «личными делами», а если все-таки какие-то из этих выездок завершаться настолько успешно, что потребуется его вмешательство, как покупателя – сумею вырулить ситуацию так, будто бы я без него этого делать и не начинала.

Иначе говоря – буду играть грязными трюками на его грязные трюки.

Если игра заведомо задана нечестной – то своим мухлежом я не нарушаю правила.

Я так сильно погружаюсь в эти свои стратегии (которые в масштабе остального выглядят просто смешными), что лишь выйдя из машины замечаю, что в этот раз музей выглядит иначе.

Хотя последний раз я его видела всего лишь два дня назад.

В здании явно начали ремонт, а вход оказывается перекрыт. Пока Влад осматривается, не понятно, пытаясь ли вообще как-то оценить ситуацию, я подхожу к дверям с намерениям все же попытаться их толкнуть (хоть и понимая, что они закрыты), но замечаю там листок.

Очевидно, оставленный специально для таких упертых, как я. Развернув и прочтя его я узнаю, что музей закрыт на реконструкцию.

Я все еще помню, каким он был внутри безнадежным два дня назад.

Что бы затеять тут реконструкцию, потребуется очень и очень немалые деньги. И учитывая, что до получения картин музей находился на стадии банкротства, выходит, что единственная прибыль, полученная с того момента – это та сумма, что была выплачена Винсентом за картины.

Но что-то очень сомнительно, что на те копейки старик, даже при учете впадения в абсолютный маразм и потери с реальностью, мог затеять реконструкцию двухэтажного здания.

На те-то деньги, откровенно говоря, он бы и половину пандуса здесь не сделал.

Нехорошие мысли невольно начинает закрадываться мне в голову.

Выходит, он взял еще откуда-то деньги, чтобы начать ремонт. Но откуда? Они могли появиться.. только если он все-таки успел продать оставшиеся картины какому-то богачу, согласному отвалить за них достаточное состояние, которое могло бы с лихвой покрыть ремонт этой старой кирпичной коробки.

Влад подходит сзади так бесшумно, что я вздрагиваю, но тут же слабо машу бумажкой в воздухе:

– Музей на реконструкции. Скорее всего, старик успел всучить кому-то полотна.

– Не факт – возражает он и толкает двери, до которых я, обнаружив лист, так и не дошла.

На первый раз они лишь неподатливо скрипят, но когда Влад нажимает чуть сильнее – на удивление, со скрипом отворяются. Неужели их даже никто не закрыл?

Кто будет оставлять листок, уповая лишь на то, что люди не станут после этого пытаться надавить на двери хотя бы попытки ради? Только тот..

– Ce cautaty aici? – доносится визгливый женский голос сзади.

..кто и так ошивается рядом с этим зданием.

Обернувшись, мы замечаем делового виду девушку, с искажённым от недовольства лицом. Ее светлые брови угрожающе сошлись к переносице – очевидно, с такими как мы, ей приходится иметь дело по несколько раз на дню, потому ей все это уже сильно надоело.

Решив попытаться как-то уладить ситуацию без вмешательства Влада (все-таки я реставратор со стажем и умею разруливать подобные конфликты с творческими людьми), нацепляю на себя самую дружелюбную улыбку и делаю шаг к девушке:

– Извините, нам очень надо поговорить со смотрителем. Можно было бы это как-то устроить? Мы приехали издалека, поэтому..

– Читать не умеете?! – фыркает она, злясь еще больше – написано же, на реконструкции!

Наверное, она не имеет отношения к музею.

Может, наемный работник?

Влад, оставшийся вначале возле дверей, теперь тоже делает пару бесшумных шагов обратно, остановившись рядом с нами, и смерив недовольным взглядом девушку, сухо произносит:

– Мы все видим. Незачем так разговаривать.

Девушка тут же слегка тушуется и с опаской смеряет взглядом Влада, а после и меня, теперь глядя уже как-то иначе. Однако, выдержав небольшую паузу, начинает все по новой, решив, видимо, что мы не те противники, которым стоит сдаваться без боя (все-таки, на нас нет значков федералов, полиции или, на худой конец, красного креста):

– Оставьте деда в покое! Ездят и ездят к нему, сколько можно!

Деда? Она внучка смотрителя?

Это сильно меняет ситуацию. Поменяв тактику, я теперь обращаюсь к ней уже совсем иначе, подходя с давления на ее родственные чувства:

– Я вас понимаю, но уверяю, наш визит будет очень важен вашему деду! Если не верите, можете спросить у него сами, он должно быть помнит меня.. надеюсь. По крайней мере, можете хотя бы сказать ему, что приехала Дженна Бёрнелл, девушка, которая..

Но едва услышав мое имя, внучка смотрителя тут же кривится еще больше, словно я назвалась Тедом Банди или членом Ку-Клукс-Клана.

– Убирайтесь, сказала же! Нечего к нему шастать! Он сейчас не работает.

– Мы и не совсем по работе.. – делаю еще одну попытку, однако она уже не услышат.

Грубо толкнув меня плечом (будто бы места обойти было мало), она несколькими быстрыми шагами добирается до входа, юркает в дверь и щелкает замком изнури.

– Больная какая-то.. – уязвленно цежу, потирая плечо.

Влад вновь возвращается к двери с опозданием в пару секунд, но дернув в этот раз – обнаруживает, что звук был не бутафорией. Теперь двери и правда закрыты. Он пытается еще раз – но те лишь жалобно скрипят.

– Ладно, не надо – разочарованно отмахиваюсь я – ты же видел, она не в себе. Толку от нее все равно не будет. К тому же, если они затеяли этот ремонт, то..

Но я не успеваю повторить свою мысль о том, что затеяли они его скорее всего как раз-таки с вырученных за продажу этих картин денег.. как внутри музея раздается истошный крик.

Потом молчание.

А после еще одна, уже более раздирающая серия криков, где с каждым последующим вопль нарастает все больше, пока последний не обрывается на середине и не погружает здание в полную тишину.

-5-

Мгновение я стою столбом, не уверенная в том, что услышала.

В конце концов, в замке ночью мне ведь тоже казалось, что я слышала голоса, даже какое-то скандирование.. а выяснилось, что это обычная буря. И к тому же, сегодня утром я пообещала взять себя в руки, тщательно осмысливать все, что может не иметь отношения к реальности, меня допускать до руля свое воображение..

Но одного взгляда на лицо Влада хватает, чтобы понять – это не был фокус моей фантазии. Он тоже слышал эти крики.

А значит, внутри действительно кто-то кричал.

Хотя, крики это были достаточно протяжными, чтобы я вполне могла узнать этот голос даже без тех раздраженных нот, которым мне довелось его слышать секундами ранее:

– Это она кричала! – оборачиваюсь к Владу, даже не зная, что в таких случаях делают – надо.. надо помочь!

Влад, приглядевшись к двери, теперь налегает на нее не руками – а ударяет плечом, явно намереваясь выбить. Но вот один удар, другой.. массивная старая дверь вновь отзывается лишь скрипами, грозясь скорее сломать ему плечо, чем слететь с петель.

Скорее механически, чем осмысленно, задираю голову и оглядываю окна. Первая форточка с краю оказывается открыта. Она находится как раз рядом с ржавой выдвижной лестницей, ведущей на крышу здания. Она явно здесь висит со времен Кеннеди, и пара лесенок у нее просто отсутствует, но других вариантов нет.

Радуюсь, что я поехала в шортах и кидаюсь к ржавой развалюхи.

Когда она начинает истошно греметь и скрипеть под моим телом, я уже решаю, что дни мои сочтены.

– Что ты делаешь?! – слышу снизу голос Влада, который, занятый безуспешным выбиванием двери, слишком поздно замечает мою авантюру.

Вот проем, перекидываю ногу, стараюсь преодолеть пространство выломанной лесенки..

– Черт! – потные пальцы срываются и я едва не падаю, но удерживаюсь и карабкаюсь дальше.

– Ладно, подумаешь – с каплями холодного пота на лбу, бурчу я – всего лишь второй этаж, пусть и с высокими потолками.. максимум копчик, да пару ребер при неправильном падении.. в любом случае, это не смертельно, так что..

Наконец, добравшись до уровня окна, я стараюсь перелезть с лестницы, ведущей выше, на выступ – но первая попытка терпит крах и я едва не лечу вниз. Пытливыми, рассчитанными движениями (спасибо скаутского лагерю) я все-таки добиваюсь своей цели и забираюсь на выступ окна, а оттуда, сунув руку через форточку, открываю его изнутри и наконец, заваливаюсь внутрь.

Судя по скрипу лестницы внизу – Влад решает избрать тот же путь проникновения следом за мной.

Не дожидаясь его, я спрыгиваю с подоконника внутрь и угождаю в какую-то темную лужу на полу – моя нога тут же скользит по ней, точно по льду, и я, стараясь удержать равновесие, опираюсь рукой о стену, едва успев сделать это в последний момент.

А уже в следующую секунду, подобрав ногу под себя и глянув на подошву, понимаю, что жижа на ней совсем не темная.. а бордовая.

Это кровь..

Я тут же шарахаюсь назад, но теперь скользить начинает уже вторая нога.. Стараясь подавить подкатывающий к горлу комом крик, я хаотично дергаю головой, оглядывая помещение. Мой взгляд скользит по низам, пытаясь уцепиться хоть за один кусочек чистого поля, но повсюду я вижу лишь эту бордовую вязкую жижу..

Кровь, кровь, кровь..

Ею залит почти весь пол. Я машинально дергаю рукой, чтобы приложить ее ко рту, но в последний момент замечаю, что она почему-то тоже..

– Черт!

Визжу я, и шарахаюсь от собственной руки.. резко оборачиваюсь и..

– А-а-а! Влад! Влад!!

Я задираю голову, делая несколько поспешных шагов от стены.. нет, не только пол, но и все стены измазаны чьей-то кровью, будто кто-то устроил тут настоящее побоище из жителей двух небольших городков..

Когда я вижу какую-то темную тень в дальнем углу, то не подаю ни звука скорее от глубинного шока, чем от того, что мне удается взять себя в руки. Теперь, как никогда прежде, я понимаю то идиотское выражение «не мог вымолвить и звука».

Точно все они застревают на пути к горлу, перекрытые какой-то дощечкой.

Но когда тень начинают скулить, я с каким-то больным облегчением различаю в ней внучку смотрителя..

Ее лицо белое как мел, губы дрожат, взгляд уставлен в одну точку где-то перед собой, не остановившись ни на чем конкретном.. хотя на чем в этой агонии крови можно остановиться..

Ее колени обхвачены руками и она мерно качается взад-вперед, точно больная из каких-то фильмов про психиатрические лечебницы. Качается и завывает – ну совсем как кадр из какого-то жуткого фильма, учитывая кровь повсюду.

Мой взгляд невольно скользит по кровавым следам, которые уходят в соседнюю комнату.

Одновременно боясь и в какой-то извращенной степени желая увидеть, что же все-таки здесь произошло, я уже делаю шаг вперед – точно под гипнозом, совсем, как ночью на площадке, безвольно шагая навстречу единственно сдерживающему от меня воронку барьеру – к порогу комнаты..

Как передо мной в последний момент успевает проскользнуть чей-то силуэт, заслонив собой проем.

– Стой, не надо – Влад выставляет руку вперед, но не касается меня.

Его взгляд лишь мимолетно огибает комнату, которую я из-за него не вижу, после чего дверь захлопывается прямо перед самым моим носом.

– Не надо на это смотреть – повторяет он, оставаясь стоять перед дверью, будто бы ожидая, что я вновь попытаюсь туда проникнуть.

Нет.

Я напротив делаю резкий шаг назад, сама не понимая, какого черта я вообще собиралась шагнуть в эту комнату. Неужели я бы правда это сделала?

Между тем Влад достает мобильник и вызывает полицию. Я делаю еще несколько шагов назад, потому, когда кто-то позади едва касается пальцами моего бедра – вновь вскрикиваю.

Учитывая, что в это момент Влад как раз что-то говорит офицеру полиции по телефону – может, это даже к лучшему. Одно дело, услышать о чем-то, а другое дело, когда на фоне кто-то с неподдельным страхом продолжает визжать.

Обычно, это заставляет действовать людей мобильнее, пусть сейчас я и сделала это совсем непреднамеренно.

Отскакиваю и опускаю взгляд, лишь в процессе понимая, что меня тронули пальцы внучки старика.

Только смотрит она при этом совсем не на меня – ее стеклянные глаза все еще уставлены в какую-то неизвестную точку впереди. Только теперь она открывает рот и едва слышно говорит таким тонким бесцветным голосом, словно из него разом выкачали все краски:

– На кус-ки.. он изрезан на кус-ки..

На последнем слове она истерично усмехается, вновь обвивает колени и возобновляет свое покачивание, делая для меня картину происходящего все более сюрреалистичной, будто бы она происходит не наяву, а в каком-то моем сне..

Каком-то отъявленном кошмаре.

Я делаю еще несколько шагов назад, пока не упираюсь спиной в стену. Не оборачиваюсь – боюсь увидеть, что и она измазана в крови, а значит, теперь и моя спина, которой я на нее уже облокотилась. Но если я это увижу своими глазами, думаю, я уже не смогу больше себя контролировать..

Хотя, подняв на уровень глаз кисти и увидев, как их бьет мелкая дрожь, я думаю, что уже и так потеряла какой-либо контроль над своим телом.

Но пока, хотя бы, остается сомнительный контроль над разумом.

И тут девушка вдруг резко вскакивает, точно одержимая, несется ко мне и останавливается лишь в каких-то паре дюймов. Ее лицо так близко к моему, что я чувствую жар ее дыхания:

– Картины! Всё эти проклятые картины! Сам дьявол ему их подсунул! Но его кровь и на моих руках!

Чья кровь? Кого убили?

Ее голос срывается на визг и я ошарашено вспискиваю, точно мышь, угодившая в капкан. Мне уже кажется, что эта девушка вот-вот вцепится мне когтями в лицо и издерет его в клочья, когда вдруг чья-та рука осторожно касается ее плеча.

Внучка смотрителя вздрагивает, точно очнувшись, и рассеянно оборачивается к Владу. Он смотрит на нее с глубокой печалью, и теперь уже кладет руку на плечо, не убирая:

– Как вас зовут?

Мгновение она хлопает глазами, точно совсем не она только что визжала мне в лицо, и вновь выдавливает тем поникшим бесцветным голосом, которым бормотала про «кус-ки»:

– Марианна..

– Марианна, я вызвал полицию – доверительно сообщает он – совсем скоро они приедут. Но до этого я хочу задать вам один вопрос, вы позволите это сделать?

Она как-то неопределенно дергает головой, после чего, будто остаточной волной, вздрагивает всем телом.

– Картины – говорит Влад – что случилось с картинами, Марианна? Я знаю, что их было шесть. Но к мисс Бёрнелл попали только три. Вы знаете, где остальные?

Да он точно рехнулся, если думает, что она в этом состоянии что-то скажет ему про картины. Да даже я бы не смогла сейчас ответить ничего вразумительного ни про картины, ни про дату своего рождения, спроси меня кто – хотя я даже не видела того, что, очевидно, увидела в той комнате она.

Но на мое вещее изумление девушка смотрит на него, не отрывая глаз, после чего начинает бормотать какой-то нечеловеческой скороговоркой:

– Да, их было шесть, но я услышала, как дед разговаривает по телефону с этим американцем Винсентом. Они обсуждали цену и я подумала, вот же старый дурак, как можно за такие копейки? И потом говорю – не отдавай ему, найдем на них покупателей с кошельком потолще. Дед мягкий вообще был, покладистый, никогда мне не перечил ни в чем..

Дед?

И тут я наконец понимаю, чем труп, изрезанный «на кус-ки» находится в той комнате за закрытой дверью.

Кто-то зверски убил старика, что продал мне картины.

– ..но тут он уперся – продолжает Марианна, не делая пауз даже на вдохи для вбирания кислорода – говорит, я уже с Винсентом договорился, да и юноша-благотворитель, который картины музею подарил, хотел, чтоб они попали именно к Винсенту и ни к кому другому.

– К .. Винсенту? – титаническими усилиями, собираю себя в кулак и уточняю – а как же Блум, ведь он предлагал их еще и Блуму?

(..почему вы решили искать покупателя именно в США?

– это тоже он посоветовал. вот, говорит, галереи, которые не постоят за ценой.. и правда, господа блум и винсент даже не торговались..)

Марианна, будто в трансе, качает головой и вновь начинает бормотать. Я настолько не вижу в ее лице и малейших признаков осмысления того, что я спросила, что мне кажется, она продолжит говорить, совершенно не беря меня в расчет. Но на повторное удивление, ее речь оказывается связной с моим вопросом:

– Нет, Блуму он ничего не предлагал. Это юноша-благотворитель деда так научил. Скажи мол Винсенту, что его конкурент тоже за картинами едет. И он тогда мигом примчится. И тут я смекнула, что дед в разговоре с Винсентом все время говорил «серия картин» и ни разу не сказал, сколько их. И тогда я подговорила отдать Винсенту только три картины. Так и договоренность с вашим боссом соблюдем, и обещание благотворителю выполним. Не было же речи все картины Винсенту продать, хватит и трех с него.

– А что вы сделали с остальными? – спрашивает Влад.

– А три остальные я предложила в закрытую группу для дилеров выставить и дороже продать. Мол, тогда можно будет ого-го какой ремонт в музее сделать. И на этот раз дед согласился. Для себя-то ему ничего не надо было, а для музея он был на все готов.

Только вот теперь, учитывая наличие трупа в соседней комнате – вряд ли этому музею уже когда-нибудь понадобится хоть какая-нибудь реконструкция.

Взгляд Марианны вновь становится стеклянным, и тогда Влад обходит ее уже с моей стороны, заглянув в глаза:

– Марианна, кто купил остальные картины?

– А?

Ее голос все явственнее начинает приобретать те истерические нотки, которыми она рассказывала про «кус-ки». Все еще лелея надежду узнать самое главное, Влад кладет теперь уже обе свои ладони ей на плечи и тихонько трясет, будто не давая ускользнуть в страну грез:

– Марианна, это очень важно. Это мой последний вопрос – ответьте, кто купил остальные картины?

И на мгновение это правда срабатывает. Ее взгляд опять, будто вернувшись на полпути из темных глубин, чуть проясняется, сфокусировавшись на лице Влада:

– Один наш местный аристократ по фамилии Грэдиш. Потом уже и другие приезжали, и от Блума тоже были, но только поздно. Он самый первый успел.

Как и обещал, Влад больше не задает вопросов.

Отпустив ее, он резко выпрямляется и задумчиво, сквозь зубы, повторяет:

– Грэдиш..

Через открытое нами окно доносится вой приближающихся сирен. Пытаясь, подобно Владу, провернуть этот трюк вновь – я теперь уже своими ладонями (одна из которых покрыта чуть засохшей кровью, в которую я вляпалась, облокотившись о стену) беру девушку за плечи и пытаюсь заглянуть в лицо:

– Почему вы вините картины? Почему вы сказали, что вашего деда убили из-за картин? Марианна, почему

(..картины! всё эти проклятые картины! сам дьявол ему их подсунул!..)

вы говорили, что это из-за картин?

Но у меня этот маневр не получается.

Взгляд девушки становится все более отстранённым и туманным, она совершенно никак не реагирует на мою ни слабую, ни сильную встряски. Нет реакции и ни на какого рода контакт – ни зрительный, ни тактильный.

К тому моменту, когда полиция врывается внутрь – она уже просто в полубессознательном состоянии едва не повисает на моих руках..

-7-

Дальше следуют кошмарно-утомительные несколько часов, покуда составляются объяснения, протоколы и прочая необходимая макулатура. Я ни разу в жизни не бывала на подобных «мероприятиях» (уж не приходилось натыкаться на трупы, или воровать из магазинов, или рисовать похабные граффити – или за что там еще обычно по юности большинство подростков попадают в участки?).

Да, не бывала, но представляю себе, как все это происходит – благо, Америка щедра на фильмы и сериалы, где в основном с близкой к подлинности версии рассказывается о внутренней работе правоохранительных органов, особенно если речь идет о детективах.

И об одной мысли о том, что целая очередь копов, как попугаи, один за одним начнут задавать мне одни и те же вопросы, и мне придется каждому, переживая все по новой, рассказывать о лужах крови, о следах, о стенах, о Марианне, качающейся взад вперед и бурчащей себе под нос «на кус-ки», а потом резко усмехающейся.. От одних мыслей об этом мне дурнеет в мгновение ока.

Однако, решает все в основном Влад – хотя я даже не понимаю, в какой момент дела принимают таковой оборот, что полицейские обращаются преимущественно к нему (при том с нескрываемым уважением), а меня практически не трогают. Подозреваю, что этим я обязана Владу – и меня оставили в относительном покое лишь по его просьбе, но через пару минут это уже не играет никакой роли.

Мысли мои вновь начинают бродить по темных закоулкам, неизбежно возвращаясь лишь к трем ключевым вопросам.

Кто убил старика? По какой такой весомой причине они не просто его убили, но и сделали это с такой зверской жестокостью? И почему Марианна убеждена, что во всем этом виноваты целиком и полностью картины?

Хотя, задумавшись, я начинаю отчасти, пусть и очень смутно, догадываться. Я не могу предположить и сотой доли причин, но знаю, по крайней мере, что старик точно обладал какими-то лимитированными знаниями касательно их.

Как минимум он (как теперь и я) знал, что они являются неким порталом в прошлое. Что же еще такого ему о них было известно, за что пришлось поплатиться жизнью?

Наконец нас отпускают и мы садимся в машину, вольные вернуться обратно в замок. Так занятая мыслями обо всем произошедшем, я забываю вовремя напомнить Владу остановиться в селении Холодном, и потому пишу Лео смс с просьбой на пути обратно забрать сестру с Сандрой с собой в замок.

Как минимум, это хотя бы даст ему понять, что я все еще ожидаю его возвращения.

Но сунув мобильник обратно в карман, я вновь «отключаюсь с открытыми глазами», и озадаченно моргаю, точно вынырнув из-под воды, лишь тогда, когда машина резко останавливается, визжа тормозами.

Гляжу вперед – мы уже почти подъехали в замку, его шпили виднеются вдалеке.. но слишком рано для того, чтобы счесть это расстояние достойным пешей прогулки.

– Что такое? – бормочу я.

Влад молча привстает над сиденьем и хмуро смотрит через лобовое стекло, после чего выбирается из машины. Лишь с третьей попытки попав по дверной ручке, я быстро щелкаю ею и тут же вываливаюсь наружу с ощущением, будто только что проснулась, хотя на деле и не засыпала в полном смысле этого слова.

Ветер обдает мое лицо неприятным холодом и я ежусь, подойдя к Владу, который склонился над чем-то на земле, недовольно нахмурившись.

И тут я замечаю на траве по ту сторону дороги какие-то выжженные круги со странными узорами из камней. Теперь уже, нарочно наклонившись, я вижу, что на несколько таких же камней, лежащих прямо на дороге и преграждающих путь, смотрит и Влад. Очевидно, именно из-за них нам и пришлось остановиться.

– Влад, что это? – спрашиваю я едва слышно и уже протягиваю руку к одному из камней, как он резко встает – это следы каких-то.. ритуалов?

– Это просто глупости.

Он начинает пинать ногой камни, расчищая путь для нашего проезда. Я все еще озадаченно смотрю на них, после чего перевожу взгляд на траву.

Глупости..

Но в моей голове все еще свеж образ крови и копов, действительно шокирующего зрелища, потому все эта ерунда мне тоже кажется всего лишь глупостями. Наверняка, опять какие-то суеверные односельчане Сандры в очередной раз разложили обереги на пути к «проклятому» замку.

Даже она не скрывает, насколько суеверны жители селения Холодного.

– Дженна – несколько нетерпимо окликает меня Влад, уже подойдя к машине – садись, едем.

Понимаю, что замерла и тупо смотрю на знаки в траве. Наверное, мой взгляд со стороны сейчас выглядел таким же стеклянным, как у Марианны, когда я нашла ее в комнате или когда пыталась допытаться ответ на последний вопрос, которого так и не получила.

– Да.. – киваю и возвращаюсь к машине.

Теперь я уже стараюсь держаться в реальности, и предельно внимательно фокусируюсь на приближающемся замке, чтобы вновь не «провалиться». Это помогает – пытаясь приметить в нем какие-то детали, я крепко хватаюсь за то, что происходит вокруг меня, не уходя под толщи вод.

Шпили, окна.. вон то, быть может, даже выходит из моей комнаты, хотя сложно сказать.. первый этаж, второй.. а эта сторона, наверное, выходит на веранду, где мы едим..

И тут я замечаю одну странность, на которую не обратила бы внимания, не старайся удерживаться в сознании посредством его разглядывания..

– Над замком исчезли все птицы.. – озадаченно бормочу – больше нет ни одной, посмотри..

Но Влад даже на мгновение не отнимает глаз от дороги, лишь безучастно бросив:

– Говорят, это к дождю.

-8-

Когда мы заходим в замок, нас тут же встречает Антон с его фирменной улыбкой, которая теперь мне кажется как никогда неуместной. Не дожидаясь каких-либо действий от Влада, или еще чего-либо, я обращаюсь непосредственно к дворецкому.

Говорить стараюсь вежливо, но несмотря на все формулировки – из-за одного моего отрешенного тона, отбивающего слова точно молотком, получается грубо:

– Антон, принеси мне в комнату, пожалуйста, полотенце. Я хочу принять душ.

Несмотря на то, что спина моей футболки, как и плечи в крови (собственно, как и ладони, и брызги на части ног), Антон не задает никаких лишних вопросов и совершенно даже видом никак не выказывает, что случилось что-то необычное. Точно видеть окровавленных людей, уезжавших покупать картины, для него самое обычное дело.

– Конечно, мисс – кивает он.

Влад на секунду задерживает на мне взгляд, словно собираясь что-то сказать, но в следующее мгновение эхо его шагов уже возвещает о том, что он удаляется в совершенно противоположном от меня направлении.

Я даже испытываю облегчение от этого.

Совершенно не хочу сейчас ни о чем говорить. Ни о том, что произошло, ни о том, как теперь выкупать картины у этого Грэдиша и где его вообще искать. Ни даже, в порядке бреда, не хочу слушать утешения или вопросов о том, «как я».

Единственное, чего я хочу – получить свои чертовы полотенца, отправиться в душ, и жесткой губкой оттереть все следы крови на моем теле. Тереть настолько сильно, чтобы отмыть сам запах – отмыть даже иллюзию этого медного запаха, который еще долго будет чудиться мне в волосах и на руках даже после сорока длительных помывок.

Каким-то образом, дворецкий успевает выполнить просьбу даже раньше, чем я дойду до комнаты – потому что когда я в нее захожу, то уже вижу на кровати аккуратную свеженькую стопку белоснежных полотенец.

Хоть что-то белое.

Снимаю окровавленную одежду и с отвращением бросаю ее на пол. Меня даже на мгновение не посещают мысли кинуть ее в стиралку, попытаться отмыть или как-то вернуть к первозданному виду, чтобы носить дальше.

Нет, даже если выведется все до последнего пятнышка – я больше никогда не смогу надеть на себя ни эти шорты, ни тем более эту футболку.

Что там говорить – если бы человеческую кожу можно было снять и заменить, подобно костюму – то я даже эту кожу больше бы ни разу ни надела.

Не знаю, сколько времени я провожу под горячим душем, но когда выхожу – вся моя кожа отопревшая и красная, как у рака. Сухим полотенцем вытираю волосы и тело, после чего облачаюсь в спальный костюм, в котором последний раз ходила в номере своего отеля. Знакомый запах немного успокаивает и я даже думаю что, несмотря на очень ранний для этого час, смогу заснуть – но нет.

Я ворочаюсь в кровати бесцельно около получаса прежде, чем понимаю, что этот денек выдался слишком насыщенным, чтобы так быстро отпустить меня в страну снов, даровав свободу ото всех этих навязчивых тягостных мыслей.

Что ж, ладно.

Я не могу попасть в страну снов.

Но, благо, у меня есть еще один способ на время покидать и избегать реальности. Конечно, как выяснилось, он не всегда срабатывает, когда хочется, но..

Попытаться все же стоит.

Я спускаю ноги с кровати, встаю и достаю полотно, над которым работала. Усевшись вновь на темном пледе по-турецки и вооружившись необходимыми инструментами, я на мгновение замираю:

– Пожалуйста.. хотя бы на чуть-чуть.

После чего медленно, с опаской, приступаю к работе.

Словно бы внемля моим просьбам, на этот раз звуки начинают заглушаться даже намного раньше от начала работы, чем обычно, унося меня от этого замка и даже от этого столетия на многие-многие века назад..

-9-

1444 год, Османская империя.

Дворец султана в Эдирне.

Лале бредет напрямую, совсем не разбирая дороги, и позволяя колючкам цеплять ее новое платье, которое всего пару часов назад заставила ее надеть Шахи-хатун для церемонии Дня Первого Указа. Дня Первого Указа, который должен был быть каким угодно: скучным, утомительным или даже смешным (если бы Мехмед и правда сообщил, что отправляется на Византию), но никак не таким трагичным.

Да, Лале подозревала, что ее вчерашний опрометчивый поступок с Мехмедом может сыграть злую шутку – но смотря правде в глаза, разве без него бы он не нашел бы повода сделать то, что сделал? Едва ли все дело было лишь в том, что Лале отвергла компанию кузина. Ведь даже еще прежде, чем она это сделала, он достаточно недвусмысленно намекнул ей на то, как смотрит на ее дружбу с «плебеями». Собственно, именно после этой формулировки все и покатилось по наклонной..

Но она до последнего надеялась, что Мехмед сможет с достоинством принять вверенный его дядей Мурадом престол! А разве это достоинство – издавать указ и обрекать на муки тысячи пленных мальчишек, помимо Аслана и Влада, лишь для того, чтобы лишить ее, Лале, единственных друзей? Лишь для того, чтобы показать ей свое могущество и заставить видеть в нем власть имущего?

Это поступок маленького злобного ребенка, но никак не падишаха! О Всевышний, думала Лале, как же не вовремя дядя Мурад решил оставить престол и как опрометчиво передал ему Мехмеду!

По ее щекам струятся горячие слезы, и она едва успевает их утирать – лишь сейчас позволив себе вволю отдаться чувствам. Лале стоически держалась во дворце, никак не показав, что новоизданный Указ ее как-то задел. Потому что она видела на себе цепкий взор Мехмеда, который только и ожидал ее печали, слез или даже девичьей истерики.

Нет, она знала, что ее равнодушие уязвит кузина более всего в то время, как ее слезы бы напротив стали бы для него даром, что сладкий сироп.

Наконец, впереди показывается тренировочная площадка, где у мальчиков проходят уроки боя. Лале сама не заметила, как ноги принесли ее к тому единственному месту во дворце, где сейчас находятся ее друзья. Желая найти уединение, она, сама того не осознавая, пришла к ним.

Лале останавливается и быстро утирает влажные глаза тыльной стороной руки. Лишь убедившись, что ей удается сдерживать слезы и в принципе, при больших усилиях, выглядеть относительно сносно – она подходит к ограде.

Урок в самом разгаре. Юноши бьются на мечах, а между ними, оценивающе наблюдая за каждым неточным движением, ходит огромного роста мужчина. Лале его знает, это Али-бей, их учитель. Вскоре она замечает и своих друзей – по иронии судьбы, а быть может по вольному выбору, они сражаются друг с другом.

Однако, сражением это при всем желании назвать нельзя..

– А так? – Аслан, не скрывая самодовольства, делает пару наступательных движений. Влад, сосредоточенно смотря перед собой, пытается с такой же скоростью их отбивать, но вот еще несколько активных наступлений и он оказывается лежащим на траве под мечом друга.

Аслан протягивает ему руку, но Влад вскакивает сам и с яростью втыкает свой меч в землю. Его черные волосы разметались во лбу, а ярко-голубые глаза, враз ставшие темно-синими, сверкают ярче огней и даже полярной звезды.

Его губы кривятся в раздражении. Аслан, глядя на него с некоторой приценкой, ждет пару секунд и все же добродушно спрашивает:

– Ну что, еще разок?

– Какой смысл?! – цедит Влад так холодно, что кажется сам северный ветер складывает в слова его речь – ты больше и сильнее меня! Я только зря трачу время.

Очевидно, Лале попала лишь на одно «из» многочисленных поражений Влада, предшествовавших этому. Так как едва ли она могла представить, чтобы друг так взъярился из-за одного проигрыша.

Аслан жмет плечами, как бы показывая, что не собирается как-либо противостоять его мнению, и как раз в это время сзади на плечо Влада опускается большая тяжелая рука Али-бея, который наблюдал за ними с последних движений этого боя и до этого самого момента.

– Влад, посмотри-ка на меня.

Влад сдвигает брови еще сильнее, и лицо его темнеет подобно небу перед сильнейшим ураганом, что сметет ни одно строение и оставит ни одну семью без крова, но все-таки оборачивается.

– Да, он больше – спокойно соглашается Али-бей – и сильнее. Пока что.

Влад молчит, и тогда учитель задает ему совершенно логичный вопрос:

– А как думаешь, враги, с которыми ты столкнешься, когда станешь правителем – все будут меньше или под стать тебе?

Кажется, ему удается подобрать нужные слова и пронять Влада, потому что враждебное выражение на лице юноши тут же сменяется печалью и каким-то черным отчаянием:

– Нет, они все гораздо больше моей страны.

Али-бей кивает, ожидая этого ответа:

– Вот. Но это еще не значит, что ты проиграешь. Сила – это не все. Включай глаза и голову. Следи за противником. Найди его слабое место – он вытаскивает меч из земли, всучивает его Владу и подталкивает к Аслану – давай.

На этот раз Влад не спешит нападать. Прищурив глаза он, как коршун, следит за каждым движением Аслана, прицениваясь к каждому его наступлению. Вместо того, чтобы отбиваться, он делает пару шагов назад, старается уклониться, и вновь продолжает наблюдение.

Конечно, такая тактика не может работать вечно – и следующие два поединка Влад проигрывает, однако Лале замечает, что эти его почему-то совершенно не раздражают, и даже не огорчают. У нее складывается такое ощущение, что Влад заранее был готов к тому, что ему придется пожертвовать первыми поединками, чтобы суметь вычленить приемы Аслана и попытаться применить совет Али-бея.

И словно согласием на ее предположения – в третьем бое он выбивает меч из рук Аслана так точно и верно, что друг даже не сразу понимает, что он проиграл.

– Да!

Влад не может сдержать победного крика, и Али-бей, довольно улыбнувшись, хлопает его по плечу:

– Ну? – уточняет – что увидел?

– У него левая рука

(.. черт, как?! – ошарашенно бросает лео.

– у тебя левая рука медленнее правой – невозмутимо поясняет влад..)

медленнее правой! – торжественно заявляет он.

– Хорошо. И никогда не забывай, что наблюдательность зачастую не менее опасна силового преимущества – после чего кивает обоим – идите, на сегодня все.

Аслан первым видит Лале, облокотившуюся на ограду и наблюдавшую за ними. Дернув рыжими кудрями, отчего те рассыпались пуще прежнего по его лбу, он с лучезарной улыбкой подбегает к подруге и деловито заявляет:

– Если что – я ему поддался.

Но Влад отстает от него лишь на шаг, потому прекрасно слышит слова и дурачливо толкает в бок, после чего глядит на Лале, явно находясь все еще в триумфальном возбуждении:

– Неправда.

Теперь Аслан уже со смехом толкает его в плечо:

– Не мешай производить впечатление на девушку.

Между ними завязывается шуточная драка, в ходе которой они оба значительно ерошат друг другу волосы, но больше делают это представления и смеха ради своей подруги. Приличия ради Лале пытается выдавить из себя хотя бы улыбку, но получается она какая-та совсем уж болезненная и ненатуральная.

Глядя на них, в ее голову опять закрадываются непрошенные мысли об Указе. Другая школа, другое место, прочь друг от друга.. что, если они сейчас вообще последний раз стоят вот так вот друг с другом и веселятся? Бахвалятся, дурачатся.. а уже совсем скоро, и кто знает насколько скоро, навсегда исчезнут из ее жизни?

Мысли об этом горечью поднимаются к горлу Лале и она срывает уже даже эту поддельную улыбку с лица:

– Мальчики, я с плохими новостями.

Это заставляет Аслана и Влада тут же перестать «драться» и приникнуть к ограде, единственно отделяющей их от подруги. Едва ли не синхронно они сводят брови к переносице и спрашивают:

– Что случилось?

– Мехмед.. – она делает судорожный вдох, стараясь обойтись хотя бы без слез – его первый указ о том, что чужеземцы больше не будут учиться в дворцовой школе!

Видя по лицам друзей, что они не до конца осознают все последствия этого указа, она уже намного более эмоциональнее, не сдерживаясь, бросает:

– Вас переведут! Возможно, в другой город!

Теперь юноши уже растерянно переглядываются друг с другом, после чего смотрят на нее. Лале все еще видит в их лицах какое-то непонимание. А быть может, это просто неверие. Словно подтверждая ее предположения, Аслан с некоторым беспокойством говорит:

– Лале, ну – протягивает к ней руку – пока еще устроят эту новую школу..

Лале понимает, что они не верят в серьезность этой затеи. Относятся к этому, как к чему-то неосуществимому. Или если осуществимому, то в каком-то далеком-далеком будущем, которое неизвестно наступит ли вообще, а если и наступит, то когда им самим это уже не будет угрожать.

Но Али-бей, наблюдавший за другим поединком в небольшом отдалении от ограды и потому услышавший их разговор, оборачивается и замечает:

– Увы, эта школа уже есть. Я слышал, куда переводят чужеземцев – тяжело вздыхает – это не школа, а казарма. Почти тюрьма.

И подтверждая самые мрачные опасения Лале, добавляет, явно немало смягчая ситуацию ввиду ее присутствия рядом:

– Тем, кто там будет учиться, потребуется очень-очень много воли и мужества..

-10-

К учителю Лале приходит совсем в расстроенных чувствах, и если бы не его личная просьба зайти, она бы в принципе предпочла сейчас ни с кем не видеться, а до конца дня или даже недели и месяца, просидеть в своих покоях, наедине со своей печалью.

То, что она еще могла как-нибудь позволить своим друзьям списать на ее девичью впечатлительность и драматичность (и была бы сама рада, будь это на самом деле так) – окончательно растоптали слова Али-бея. Выходит, Лале еще там, при оглашении Указа, все поняла верно.

Эта школа – не просто способ разлучить ее с друзьями на какое-то время, а это способ навсегда забрать их из ее жизни. Выживут ли они там, или Мехмед сделает все возможное, чтобы обратно вернулись кто угодно, но только не Влад с Асланом? Учитывая, что он делал в роли шехзаде, и что уже успел натворить в роли падишаха – Лале даже не удивится такому повороту событий.

– ..Лале-хатун, хорошо, что вы пришли – голос ходжама Мустафы заставляет ее вернуться в реальность – я знаю, вы, конечно, прекрасно готовы к завтрашнему конкурсу, и все же волнуюсь..

Лале решает, что с нее уже хватает лжи. Сколько можно лгать бедному Мустафе, если она все равно уже не успеет ничего исправить? Да, она не успела подготовиться к конкурсу. Более того, из-за портрета Сафие, новоназначения Мехмеда и всего остального, она даже ни разу не садилась со свитками. И завтра, когда она будет, точно истукан,смотреть и молчать перед жюри, учитель все равно поймет, что и как есть на самом деле.

Жутко покраснев и потупив глаза, Лале признается:

– Простите, ходжам Мустафа, но мне кажется, я совсем не готова.. Столько всего произошло за эти недели, я почти не успевала заниматься.

Несмотря на ее дрожащий голос (и то, которому Лале была обязана скорее Первому Указу, чем признанию учителю), ходжам Мустафа смотрит на нее так растерянно, словно все еще не веря своим ушам.

Совсем, как Влад с Асланом часом ранее, только у них на лице было какое-то растерянное неверие, ставящее под сомнение ее слова. А на лице учителя это неверие скорее, смешано с ужасом – он не может поверить не в ее слова, а в то, что она действительно могла так поступить и с такой халатностью подойти к такому важному поручению.

– Как же так! – наконец, восклицает он – а ваше обещание?! Вы всегда были так ответственны, я и не мог подумать…

Он замолкает и смотрит на нее поникшим взглядом.

Лале осознает, что учитель настолько разочарован, что не будь она племянницей дяди Мурада, а ныне кузиной нового падишаха, он бы, должно быть, позволил себе сказать и еще что-нибудь, но теперь только обреченно качает головой.

Так проходит томительных несколько мгновений, которые тянутся для Лале настоящей бесконечностью под упрекающим взором учителя, после чего он заключает:

– В любом случае нужно ехать и выступать, раз мы заявлены. Уже как получится.

– Не думаю, что хоть как-то получится, ходжам Мустафа.. – начинает Лале, но учитель отмахивается, не желая и дальше слушать ее с тем, чтобы разочаровываться еще больше.

И уже когда Лале оказывается у самых дверей, покидая кабинет, он ее окликает:

– И да, Лале-хатун, я давал вам список сочинений Сократа для подготовки.

(..лале оборачивается к заре и протягивает ей свиток сочинений сократа..)

– Да..

– Так вот, возьмите его обязательно с собой. Я должен вернуть его своему другу, который будет на конкурсе.

– Эм.. да, конечно, я возьму.

Выскользнув за дверь, Лале впервые жалеет, что дала свиток Заре – нет, она конечно рада, что смогла осчастливить девушку, и уж тем более научными трудами, что во дворце вообще редкость… Но из-за этого теперь она вновь не может пойти в свои покои, а должна зайти к гарем и забрать эти листки.

И хвала Всевышнему, если она там еще не наткнется на Мехмеда. А учитывая пристрастия ее кузена – гарем вскоре станет тем самым местом во дворце, где можно будет с наибольшей вероятностью заиметь с ним встречу.

* * *

К тому моменту, когда служанка открывает перед ней дверь, Лале успевает обдумать множество вариантов действий, которые она могла бы предпринять для спасения своих друзей от уготованной им Первым Указом Мехмеда участи, и среди них оказались даже самые невероятные. Впрочем, Лале бы сочла их при этом самыми действенными, если бы не одно, но очень важное «но».

Самый простой вариант был, как логично – попросить у самого Мехмеда отмены его указа, что решило бы проблему, как говорится, по такому же щелчку пальцев, по какому она была создана. Если уж он так просто отменил указ своего отца, то что ему будет отменить при желании свой собственный? Но вот тут-то и вставала проблема.

При желании.

Лале была уверена, что не сможет сделать совершенно ничего для того, чтобы у Мехмеда появилось таковое желание. Если она даже придет к нему и скажет, что согласна вступить в его единомышленники, он потребует, чтобы она отказалась общаться с «плебеями», как того хотел с самого начала. И она знала, что он даже повторит это с глумливой ухмылкой. А если Лале даже сделает вид, что согласна с этим условием (решив, что будет встречаться с друзьями более тайно), это все равно ничего не даст. Потому что если после этого она попросит его отменить указ, он, со все той же глумливой ухмылкой спросит, почему ее так интересует судьба пленных мальчишек, если теперь среди них нет ни единого, с кем бы она пожелала общаться.

Даже если бы Лале, в порядке бреда, действительно попыталась за этот ограниченный срок втесаться в друзья кузина, и действительно найти с ним общий язык – чтобы он, уже как подруге, пошел ей на встречу.. едва ли бы из этого что-то пошло. Мехмед был из той редкой категории людей, которые ни с кем доподлинно не дружат, а взаимодействуют либо на фоне выгоды, либо на фоне забавы (рассмешите меня, мои шуты), либо для того, чтобы рядом с этими людьми казаться самому себе лучше.

Конечно, оставался самый последний, чисто девичий и совершенно унизительный, по разумениям Лале, способ – попытаться разжалобить его своими слезами.. но и слезы, как она успела заметить, не берут Мехмеда. В зависимости от ситуации, они его либо раздражают, либо доставляют радость, подобно триумфу победы, и не из-за этого ли она так спешно покинула залу после оглашения Указа, не давая ему этим насладиться?

Потому, когда Лале проходит мимо служанки, входя в комнаты гарема, она приходит в твердому, пусть и совершенно мрачному выводу – она совершенно ничем не может помочь Владу и Аслану, и совсем скоро они отбудут в другую школу, которую, как резонно заметил Али-бей, вернее будет называть тюрьмой.

Но подняв глаза, Лале на мгновение кажется, что она сама сейчас очутилась в тюрьме заместа ребят.

Темные витражи на окнах комнат гарема совсем не дают попадать внутрь солнечным лучам, из-за чего они больше походят на какие-то поделенные прутьями клетки, лишенные света. А ведь бедные девушки гарема живут тут постоянно!

Лале поежилась, обращаясь к старшей гарема:

– Добрый вечер, Гюль-хатун.

Женщина оборачивается к ней и приветливо наклоняет голову:

– Добрый вечер, госпожа. Чем обязаны?

– Я хочу повидать одну из девушек. Зару.

– Зару? – лицо Гюль-хатун тут же омрачается неким раздражением – что ж, ну она-то как раз здесь.

Недовольно дернув головой, она бросает куда-то через плечо:

– Подойди.

Лале смотрит ей на спину, куда судя по всему она и обращалась, и только сейчас замечает позади, в самом дальнем углу, девушку. Ее голова опущена, а плечи слегка подрагивают, говоря о сдержанных рыданиях.

На призыв старшей, Зара тут же встает, утирает лицо и смиренно подходит, стараясь скрыть свои красные глаза.

Но глянув на нее, на лице Гюль-хатун не отображается ни капли сочувствия, а лишь переполняющее ее недовольство:

– Вот как раз думаю, какое наказание ей выбрать. Представляете, что удумала?

Теперь старшая уже обращается к Лале, как бы ожидая от нее по окончанию рассказа неоспоримой поддержки:

– Раздобыла где-то свиток и сидит с умный видом, будто госпожа, чита-а-ает!

Последнее слово женщина произносит по словам с явной издевкой, как бы показывая этим, насколько нелепа в принципе одна эта ситуация, после чего палец Гюль-хатун брезгливо указывает на свиток, лежащий на подушках, словно на что-то препротивное.

Лале, которая только что, поглощенная мыслями о Владе и Аслана, была готова разрыдаться – теперь переполняет воодушевление. Мальчикам, конечно, она помочь все так же не может – зато возникает надежда, что ей не придется подводить хотя бы ходжама Мустафу на конкурсе. Конечно, идея эта, только пришедшая ей в голову, весьма и весьма сомнительна со всех сторон.. но все-таки, решает Лале, попытка лучше, чем ничего.

Как сказал бы на ее идею Аслан – «помогая другому – помогаешь себе».

– Правильно – отвечает она на рассказ старшей – потому что это я ей его дала.

Лицо Гюль-хатун тут же вытягивается, подобно спелому фрукту:

– Вы?

– Да. Я ведь затем и пришла сейчас. Завтра ученики дворцовой школы будут выступать на научном конкурсе. И нам понадобится помощница. Такая, чтоб писать умела, а это среди служанок, сами понимаете. Зара, как оказалось, достаточно образована, и я предложила взять ее. Надеюсь, вы не против.

Гюль-хатун, явно не ожидающая такого поворота, не спешит с ответом. Она внимательно смотрит на Лале, то ли пытаясь вывести ее на предмет шутки, то ли на предмет ее сумасшествия, но в итоге чуть кивает:

– Вы племянница Мурада II и, как я слышала, весьма любимая и уважаемая им, так что, думаю, я могу отпустить ее с вами.

От восторга Лале кажется, что она, подобно Владу на уроке боя, готова сейчас торжественно воскликнуть «да!» и взмахнуть руками. Но, все-таки, лишь сдержанно кивает в ответ:

– Благодарю, Гуль-хатун. Я пришлю за ней слугу.

Лицо Зары, стоявшей весь разговор подле и ловящей жадно каждое слово, в мгновение ока светлеет. Конечно, только что, ожидавшая наказание за чтение, она теперь получила возможность с этими знаниями выступить на настоящем научном конкурсе! Более того (о чем ей пока неизвестно) – тем самым она избавит Лале от позорного провала.

Ведь как бы не выступила Зара, это уж точно будет лучше, чем выступление Лале, даже не ознакомившейся за это время ни с единым свитком.

Свитком.

Его надо будет отдать завтра учителю.

Лале быстро проскальзывает мимо старшей и подцепляет его с подушек:

– Я заберу этот свиток, он понадобится.

* * *

Учитель Мустафа с тоской оглядывает зал, выглядя совершенно подавленным. Еще бы – его лучшая ученица вчера призналась, что совершенно не готова для выступления в защиту его системы обучения, и сейчас ее будут судить..

Строгие почтенные старцы, судьи конкурса и вся эта толпа ученых мужей.. Лале даже боится задерживать надолго взгляд на ком-то из них, такой трепет они в нее вселяют. На мгновение, она даже радуется, что так сложилась судьба и ей не придется предстать перед ними на суд.

Она тихо подходит к учителю и тот, кажется, даже вздрагивает, обнаружив ее рядом:

– Ходжам Мустафа.. я привела сюда одну очень умную девушку.. Если вы позволите, она выступит вместо меня. Она намного лучше подготовлена к конкурсу, к тому же прекрасно образована – ее отец ученый.

Учитель недоверчиво хмурится:

– Но тогда я должен ее знать.

Лале мнется, переходя к самой неприятной части разговора:

– Она, понимаете.. из гарема.

Мустафа всплескивает руками, будто бы Лале только что предложила себе на замену дворовую кошку, или, быть может, годовалого младенца:

– Девушка из гарема?!

– Послушайте.. я понимаю, но она действительно очень много знает, и она.. так получилось.. ознакомилась с вашими свитками Сократа.. и выступит уж точно лучше меня.

– Но как же вам удалось ее сюда привести? Кто ее отпустил?

– Долгая история.. – Лале оборачивается и подзывает к себе робко стоящую, в паре шагов от них, девушку – Зара, иди сюда.

Подойдя, она почтительно кланяется учителю. На его лице вновь скользит большая тень сомнений, но, очевидно, видя по лицу Лале, что она и впрямь совершенно не готова выступать, а попытка, как и сама она решила для себя раньше, в любом случае лучше заранее принятого им поражения, кивает:

– Хорошо, пусть идет Зара – после чего вздыхает и, уже сделав шаг от них, шепчет – о, Всевышний, что я делаю..

Зара поворачивается обратно к Лале и смотрит на нее с таким трепетом, с каким она совсем недавно оглядывала ученых мужей:

– Благодарю вас за честь, Лале-хатун!

Когда приходит время, Лале, сама на иголках, протягивает ей письменные принадлежности, та выходит и клянется комиссии. Сначала идут письменные задания, затем Зара очень умело и грамотно отвечает на вопросы.

Мельком глянув на учителя, Лале замечает, как обреченное выражение его лице постепенно сменяется удивлением, а после и неподдельным одобрением:

– Весьма, весьма умна..

По окончанию конкурса судьи несколько часов проверяют письменные задания и совещаются. Эти часы тянутся для Лале в настоящую вечность. Она то и дело неспокойно перебирает платье, будто оценивать сейчас будут ее саму.

Хотя, по большому счету, так оно практически и есть – ведь Зара здесь оказалась и выступила лишь из-за нее.

Наконец, ходжама Мустафу, как почетного члена Совета, просят объявить результаты. Лале видит, как нервничает учитель, оттого сама начинает переживать еще пуще прежнего, и искренне удивляется невозмутимости и спокойствию Зары.

Лишь позже она понимает, что девушка просто тщательно скрывала свои эмоции, привыкнув не демонстрировать их на публике, как того требует ее положение наложницы.

– Список десятка победителей согласно числу набранных баллов – заявляет учитель – десятое место..

Он принимается читать, и Лале облегченно понимает, что по крайней мере Заре не отдали последнее, или одно из последних мест. Но вот, дойдя до пятой строчки, Мустафа на секунду запинается:

– Пятое место. Ученица, выступившая вместо Лале-хатун – Зара.

Плечи Лале поникают..

С одной стороны, пятое место – это более, чем достойный результат для Зары, девушки из гарема, даже не дозволенной обучаться наравне с ними.

Но с другой стороны – достаточно ли этого окажется для истинной цели, которую преследовал учитель. Если бы Лале готовилась она бы, наверняка, заняла если не первое, то одно из первых трех мест.

Но ее опрометчивость теперь может поставить на кон обучение других девушек в школе, ведь учитель предупреждал

(..от вас зависит, откроется ли этот путь другим девушкам..)

ее, что от результатов этого конкурса зависит слишком многое, а она в итоге занималась портретом Сафие, да проводила время с Владом и Асланом..

Но подняв глаза на Зару, она все же одобрительно кивает ей, как бы показывая, что лично для нее это очень хороший результата, которым девушка, несомненно, может гордиться.

Зара улыбается и Лале видит эту ее тягу к знаниям, желание обучаться, которого даже на мгновение никогда не замечала в выражение Нурай-хатун, таскающей в школу лишь какие-то похабные книги и рассуждающей о том, что главная задача девушек – это украшать мир, в котором живут благородные мужи.

Если все обойдется и остальным девушкам все же разрешат обучаться в школе, Лале решает, что в первую очередь она будет просить, чтобы приняли Зару – так как она заслуживает этого гораздо больше, чем многие другие девушки, получившие это по праву своего статуса и положения при дворце..

-11-

Наше время, Румыния.

Замок Влада.

Обычно по пробуждению (болезненному и тяжелому) все происходило с точностью наоборот, чем при погружении. Все звуки не уходили под воду, становясь все более приглушенными, а напротив, будто приближались ко мне с поверхности – становясь все более четкими, ясными, пока не прорывались через пелену окончательно, возвращая меня к реальности.

Но сейчас что-то не так.

Во-первых я не слышу никаких звуков. Совершенно – хотя даже в полной тишине, должны тикать часы, которые висят в моей комнате над кроватью, покрытой этим темным мрачным пледом.

Во-вторых.. холодно.

Чертовски холодно.

Словно меня засунули в холодильник, морозилку или попросту вытащили на улицу в разгар зимы в одной ночнушке.

Чем больше начинает проясняться мое сознание, переходя из прошлого в настоящее, тем больше дискомфорта, которого быть никак не должно, я начинаю ощущать.

Что-то пережимает мою кожу, давит на нее..

Но когда пытаюсь это что-то скинуть, понимаю, что не могу пошевелиться. Это что-то, чем бы оно ни было, опутало все мое тело, подобно лианам в джунглях..

Запястья и лодыжки сдавливает особенно туго, а плечи больно колет.

Наконец, я достигаю достаточной точки возврата, чтобы распахнуть глаза. Сделав это, вместо обычного глубоко вдоха, я вскрикиваю раньше, чем успеваю подумать.

Хотя..

Над чем тут, черт возьми, вообще можно думать?!..

Я лежу на столе в центре большой мрачной залы, точно одно из поданных блюд. Мое тело связано виноградной лозой, вокруг, насколько я могу повернуть голову и посмотреть, лежат темно-бордовые розы, горят свечи..

Над головой покачивается тяжелая деревянная люстра, которая, кажется, вот-вот упадет прямо на меня, поставив точку в происходящем.

Я пытаюсь вновь пошевелить руками (в фильмах обычно в такие моменты герой понимал, что чем больше он шевелится, тем слабее становятся путы, пока не высвобождался от них насовсем), но в реальной жизни это совершенно ничего не дает.

Только, кажется, я сильнее растираю себе запястья и теперь они начинают болезненно жечь.

Тогда я набираю в воздух легкие и кричу, что есть силы.

– А-А-А-А! ПОМОГИТЕ! Я ЗДЕСЬ! ПОМОГИТЕ!

Кричу, визжу – благо, рот не заклеен и этого права у меня отобрать никто не может.

Какого черта здесь происходит?

Я точно помню, что проваливалась в прошлое я на своей кровати, в своей комнате, в своем ночном костюме.. к слову, я все еще в нем..

То есть… кто-то, пока я была без сознания, зачем-то связал меня и перенес сюда? Но кто это мог сделать – нас в доме было всего двое, это Влад и..

Рядом, в тон моему крику, начинает отзываться кто-то жалобным приглушенным стоном. Повернув голову и задрав ее чуть сильнее (отчего шея начинает дико болеть), я замечаю неподалеку стола человека, связанного (как и я) и подвешенного вниз головой на железном крюке.

Стоны его более тихие, потому что в его рту все-таки есть кляп.

Антон.

Но если дворецкий здесь, такой же связанный, то выходит, в замке остался лишь один человек, который мог это с нами зачем-то сделать. Человек, у которого есть явные склонности к психической неустойчивости и слишком много странных недомолвок..

Ответом на свой вопрос я в следующую секунду вижу над собой острое лезвие огромного ножа. А опустив глаза – и ожесточенное лицо того, кто его держит, склонившись надо мной..

Влад.

Глава 6 ДРУГ ДЕТСТВА

-1-

Влад.

В моей голове все начинает вставать на свои места с такой пугающей быстротой, что будь больше времени, я бы непременно задалась вопросом, как могла не увидеть этого раньше. Как можно было на заметить таких очевидных вещей?

Влад вызвался (вернее будет сказать – принудил) сопроводить меня в Брашов, только когда окончательно прояснилось, что Сандра с Милли едут в село Холодное, а Лео при любых обстоятельствах нужно будет в Бухарест к Носферату. Иначе говоря – когда стало понятно, что в замке, кроме Антона, никого не останется.

И теперь, когда я провалилась в прошлое (заснула, как казалось со стороны), он притащил меня сюда, наверняка зная, что помощи просить будет не у кого. Для этого же, скорее всего, связал и Антона – чтобы тот, мало ли чего, вдруг не принялся звонить копам или еще как-то пытаться мне помочь. Бедняга, он такой же заложник обстоятельств, как и я.

Вопрос остается только один – зачем это Владу нужно? Хотя, когда дело касается психопатов -часто ли их поступки поддаются логике? Вернее, их личной логике – зачастую, но вот для общепринятой их мотивы, бывают, навсегда остаются загадкой.

Но меня сейчас не волнует ни его логика, ни общепринятая – достаточно взглянуть в это мрачное и отчужденное лицо, обладатель которого стоит прямо надо мной в ножом в руке, чтобы понять, насколько он далек от реальности в данный момент.

Набираю полные легкие воздуха и, несмотря на то, что эти крики никто не услышит и никакой пользы они не принесут – опять кричу. Голос срывается, но я кричу вновь.

Этот крик будто возвращает Влада обратно на землю обетованную – по крайней мере взгляд его становится более осмысленный. Ранее он будто смотрел сквозь меня, а теперь сфокусировался прямо на мне. Не успеваю я в очередной раз набрать воздуха, как теперь его рука с ножом резко опускается..

И острое лезвие точным движением перерезает лозу на моей груди, а затем и на запястьях. Конечно же, каждое опущение ножа сопровождается моим криком и я успеваю попрощаться со всеми, с кем только могу вспомнить. Мама, отец, сестра, все мои друзья в Америке..

Сделав последний надрез, Влад опускает нож, но пальцы не разжимает, потому орудие по-прежнему остается в его руках. Он принимается молча наблюдать за мной тяжелым взглядом исподлобья – совсем как те маньяки в фильмах перед тем, как сделать «последний штрих».

Я, стараясь не задаваться природой его действий, быстро сажусь на столе, насколько позволяют перерезанные стебли. Мои руки дрожат, дыхание прерывистое – и если так дальше пойдет, мне кажется, очень скоро грохнусь в обморок. Однако, пока я в сознании – принимаюсь быстрыми, пусть и неверными, движениями снимать с себя остальные лозы. Какие-то поддаются, но какие-то, избежав надреза, лишь еще больнее впиваются в кожу.

И из-за этого мои движения становятся еще более дерганными, более неточными. Я понимаю, что вот-вот он кинется на меня вновь, и теперь-то уж точно резать будет не по лозам. А если я даже и выпутаюсь из них, едва ли смогу убежать дальше этой холодной комнаты – уж явно не для этого он подвешивал нас с Антоном. Который, к слову, каждое мое действие сопровождает утробным нарастающим мычанием.

Одна лоза на ноге оказывается прочнее всех прочих – чем сильнее я ее дергаю, тем она становится тоньше и острее, совсем как скотч, а не какое-то растение. Наконец, мои руки начинают кровить, а я окончательно сдаюсь.

В конце концов, какой в этом смысл? Он стоит прямо рядом со мной, с ножом в руке, и наблюдает за моими попытками, как за какой-то игрой. Распутаюсь или не распутаюсь – это ничего не изменит.

И это осознание будто бы заставляет меня замереть. Я перестаю, наконец, теребить сотый раз эту лозу на ноге, замутненным взором смотрю на свои окровавленные процессом этой бойни руки, после чего позволяю им безвольно упасть на стол.

Когда это происходит, Влад, наконец, подает голос. Тихо, едва слышно, будто бы самому себе, он говорит:

– Прости меня.

Не веря своим ушам, я поднимаю голову. Он стоит все здесь же, рядом со мной, и взгляд его все такой же тяжелый, но уже не мрачный, а скорее грустный. Будто бы ребенок, который только сейчас понял, что сильно сжав птицу, в итоге сломал ей шею. Он смотрит на эту птицу, и еще не до конца понимает, как это мог сделать именно он. Он же просто играл!

Только Влад не ребенок, а взрослым людям такое свойственно, только если у них совсем не все дома. Впрочем, это совсем не открытие! Но почему-то именно эти слова будто бы что-то выключают во мне. На место обреченности вдруг приходит злость. Нет, не злость – даже ярость. Настоящая ярость, заставляющая меня вновь уже более остервенело дергать треклятую лозу.

– Простить?! – ору я, а растение между тем рассекает мои руки все глубже и глубже – простить!? Ты связал меня, пока я спала, и притащил сюда! Ты все спланировал, дождался, пока все уедут, связал и Антона, а потом..

– Я этого не делал – перебивает он – я хотел лишь освободить тебя.

– Ну конечно!

Понимаю, что следует наоборот подыграть, что я верю ему, верю в его байки, так как тогда он, быть может, сочтет, что меня еще безопасно отпустить. Однако, внутри меня будто уже завелся какой-то механизм, который невозможно остановить – и этот механизм считает совершенно иначе, очевидно, работая порознь с инстинктом самосохранения. И заодно порознь со здравым смыслом, так как уже очевидно, что бесполезно теребить эту лозу, но я продолжаю раздирать себе руки резкими бесплотными движениями.

– Конечно, это не ты делал! Тогда кто, если нас в замке было всего трое? Антон? Ах, точно, он ведь тут же, с нами! – словно подтверждая мои слова, дворецкий вновь начинает мычать – кто тогда это сделал?!

На этот раз Влад опять молчит. Тот же тяжелый взгляд, так же нет ответа. Очевидно, даже психам подвластно понимать, когда их бредни заходят в окончательный тупик.

Мои руки уже изодрались окончательно, потому теперь я начинаю, будто в припадке, дергать той самой ногой, принявшись раздирать противной лозой уже ее. Влад молча наклоняется, вновь перехватив нож поудобнее.

– Убери от меня свои чертовы руки!

Но он все равно приподнимает уже натянутый, будто струна, стебель над моей лодыжкой (не касаясь кожи) и осторожно перерезает лозу ловким движением. После чего уже разжимает нож и кладет его на стол рядом со мной.

Лишившись, наконец, этой преграды – тут же стряхиваю с себя остатки пут и вскакиваю со стола, на несколько шагов от Влада, пока не упираюсь в стену. Хорошо бы, если бы это была сторона выхода – но дверь, которую теперь, поднявшись, я вижу – находится за его спиной.

Это усложняет дело.

Теперь гляжу на нож, который опрометчиво не схватила за собой со стола. Влад тяжело вздыхает и говорит медленно, будто бы каждое слово стоит ему усилий подъема стокилограммовой штанги:

– Я понимаю твое смятение. И, скорее всего, твое желание теперь уехать..

– Хорошо, что хотя бы в этом мы оба отдаем себе отчет! – бросаю я, хотя пора бы придержать язык.

– .. но замок сейчас для тебя самое безопасное место, Дженна – добавляет он. И не хватает только закадрового смеха и аплодисментов, как в тупых ситкомах на самых идиотских и абсурдных шутках.

Он делает шаг ко мне, но я настолько поспешно отскакиваю, что Влад тут же останавливается и возвращается на свое место:

– Обещаю, такого больше не повторится. Здесь ты в большей безопасности, чем где-либо.

Против воли вырывается истеричный смешок, скопленный всем тем увиденным мною за последние пять минут безумством:

– Безопасности?! Да это уже даже не смешно! Большего бреда я в жизни своей еще не слышала, даже когда говорили, что голоса на выборах подтасованы русскими хакерами! До твоего появления все места в этом чертовом мире были в равной степени для меня безопасны, но если и появилось теперь что-то опасное – то оно стоит прямо передо мной, едва положив нож на стол! И учитывая, что замок твой – то, если на то пошло, именно он и представляет для меня теперь самую большую опасность, а не наоборот!

Голос предательски срывается, показывая, насколько на самом деле моя злость базируется на страхе и беспомощности перед сложившейся ситуацией:

– Ты больной на голову, Влад! Знаешь, Лео был не прав, когда говорил про девчонок в шортиках. Нет, ты не извращенец..

Его лицо на мгновение озаряется неуверенной надеждой, когда я тут же добавляю, не делая паузы и отбивая каждое слово, точно приговор:

– Нет, не извращенец.. Просто чертов псих! Долбанный психопат, которого клинит так же часто, как поломанный мобильник! И если ты в самом деле думаешь, что сможешь заставить меня здесь остаться еще хотя бы на минуту, то можешь сразу кончать со мной! Потому что только охладев, я перестану желать убраться отсюда как можно дальше! От этого замка, а главное от тебя, чертова психопата! Ты ненормален и, более того, опасен! Тебе следует принимать таблетки, или..

С каждым произнесенным мною словом на его лице проступает все большая странная бледность, выделяя резкие черные круги под глазами, словно у человека, который не спал неделю кряду. Его взгляд становится каким-то стеклянным, словно он вновь не в этой реальности. Влад замирает, точно робот, глядя в одну точку и медленно втягивая воздух.

Эта картина предстает такой жуткой, что я невольно замолкаю.

Кажется, не это стоило болтать, если хочется живой отсюда выйти. Выключатель, отвечающий за неразумную ярость, что резко врубился во мне, когда он просил прощения, теперь так же резко вырубился. Теперь, глядя на это странное зрелище, я пячусь еще дальше, словно желая слиться со стеной и стать стеной, лишь бы человек передо мной не мог меня заметить.

Но напротив – теперь он поднимает этот стеклянный взгляд на меня. Я уже думаю, как бы попытаться забрать свои слова обратно и чтобы такого нагородить, чтобы помочь ему вернуться к мысли о моем заверении в безопасности замка (так как рано или поздно эта мысль даст мне благополучно сбежать отсюда или хотя бы добраться до мобильника), как за дверью слышатся какие-то голоса.

Забыв про осторожность, я тут же кричу:

– Я ЗДЕСЬ! ПОМОГИТЕ! Я ЗДЕСЬ!

Но когда дверь с шумом распахивается, тут же замолкаю на полуслове, ожидая увидеть кого угодно, но только не их.

-2-

– Какого…? – Лео так резко тормозит, едва не напоровшись на подвешенного вверх ногами Антона, что Сандра и Милли, бегущие следом, врезаются в его спину с громкий «ой!».

Дворецкий начинает мычать еще громче, а все его попытки трепыханий сводятся лишь к тому, что он начинает качаться в воздухе. Осторожно обойдя его, будто взбешенную боксерскую грушу, Лео озадаченно оглядывается и делает шаг ко мне.

Раньше, чем я успеваю задаться вопросом о том, как они все здесь оказались, просто кидаюсь к ним, радостная, что мое спасение сегодня все-таки практически состоялось. «Практически» – потому что всегда нужно отдавать пару процентов на то, что у психов бывает больше силы, чем у людей, и мало ли, если Влад доберется до ножа на столе – что может случится.

– Лео! – я кидаюсь к нему, после чего лихорадочно поворачиваюсь к Владу – он! Он связал меня, пока я спала, и притащил сюда! Он псих, он больной, на всю голову больной! Он опасен! Там нож, НОЖ! – я взвизгиваю так пронзительно, что почти что все разом морщатся – нож на столе!

Но Влад не думает делать и шагу к нему. Что меня поражает еще больше – Лео тоже не кидается опрометью к ножу, чтобы его скорее забрать. И это при том, что я ему только что сказала!

– Подожди.. – хмурится он – связал? Тебя кто-то связал?

– Не кто-то! – шиплю я и вновь, точно ребенок, тычу пальцем во Влада – он меня связал! Связал и притащил сюда, пока здесь..

Сандра растерянно переглядывается с Лео и Милли, после чего бросает неуверенный взгляд на Влада и, наконец, на меня:

– Джен.. не думаю, что Влад мог это сделать.

Но первая мозаика начинают рушиться и без чужой помощи. Лео, Сандра, Милли.. в тех обстоятельствах, что нарисовала для себя я (а точнее в злодейском плане психопата-Влада) их не должно было быть в замке. Только я и Антон – поэтому дворецкий и связан.

Медленно перевожу взгляд на Сандру, будто не до конца понимая ее слов:

– О чем ты?

– Ну.. – теперь уже берет инициативу в свои руки Лео – просто.. мы все вместе были в библиотеке.. включая Влада. Он рассказывал нам о том, что произошло в Брашове. Разошлись буквально за несколько минут до того, как мы услышали крики, даже до комнат дойти не успели..

– Поэтому я здесь и оказался первым – устало объясняет Влад, соблюдая ту же дистанцию – мой кабинет находится недалеко отсюда.

– Вы.. – я делаю шаг от них ото всех, теперь оказавшись на отделении в одиночестве – вы в библиотеке болтали о Брашове.. но как вы вообще здесь все оказались?!

Лео медленно вновь подходит ко мне и осторожно кладет руку на спину, точно своей маленькой сестренке. Озабоченность в его голосе выдает то, что все-таки что-то здесь не так, как должно быть, пусть это «что-то» и не совпадает с тем, что вызывает опасения у меня:

– Джен, ты же сама написала мне и попросила забрать Сандру с Милли на обратном пути. Когда я поехал обратно, я и забрал их, и мы все вместе приехали сюда. Увидели Влада, он сказал, что ты отдыхаешь, и сам рассказал нам про Брашов. А как только мы разошлись..

– То услышали крики – киваю я, уже зная эту часть рассказа – стоп. Но если Влад все время был с вами, то кто тогда связал меня?

Гляжу на дворецкого:

– И зачем связали Антона? Я думала, что его связал Влад, чтобы он никак не мог мне ничем помочь, но если это сделал не он, то какого черта здесь тогда вообще происходит?!

– А вот это уже и правда интересно – лицо Лео ожесточается, когда он оборачивается к Владу – какого черта ее связывают в твоем замке, а ты даже не знаешь кто?

На мгновение я гляжу на Влада и мне становится стыдно за то, что я подумала на него. За то, что говорила ему все эти неприятные вещи, пока не прибежали ребята. Но это чувство стыда накрывает меня лишь на мгновение, и не так чтобы уж сильно, потому что остается все-таки еще один нюанс:

– Знает – бормочу я – он знает.

Я все еще помню тот тяжелый взгляд и молчание на

(..не ты? ну конечно! а кто тогда?..)

этот вопрос. Влад не дал на него ответа, даже такого элементарного, как «не знаю», что только усиливает мои подозрения о том, что не настолько уж он безвинен, как кажется. Да, может он меня и не связывал, но точно знает больше, чем говорит.

Лео оборачивается на меня, услышав это, после чего с еще большей яростью к Владу:

– Ты что-то знаешь? Кого-то видел?!

Влад, выждав паузу, едва заметно мотает головой, точно она крепится к его шее на тяжелых ржавых шарнирах:

– Нет.. я не видел.

Ситуация становится настолько идиотской, что я перебиваю их:

– Не важно! Это все не важно!

– Не важно?! – изгибает бровь Лео – Джен, пока ты спала, тебя связали и притащили сюда, он что-то знает и это не важно?

– Да! Потому что я не медленно убираюсь отсюда, а значит, не имеет никакого значения, что тут происходит и какая чертовщина еще может случится.

Влад поднимает на меня глаза и хмурится, очевидно вновь собираясь что-то возразить, но я с жаром перебиваю его еще не начавшуюся тираду:

– Да, может это и не ты сделал, но кто-то все равно смог забраться в твой дом и связать меня! Думаю, этого достаточно с головой, чтобы официально расторгнуть договор, если ты не желаешь менять условия работы с картинами. Что дальше? Следующий раз проснусь, подвешенной на вертеле? С меня хватит! Лео, подкинешь нас с Милли до Бухареста?

Эти слова будто вновь заставляют Влада ожить. Он поспешно делает шаг вперед, будто я намереваюсь бежать отсюда галопом:

– Дженна, постой, я говорю правду. Сейчас этот замок для тебя самое безопасное место! Понимаю, может сейчас это звучит совершенно неправдоподобно, но это так. Мои финансы могут обеспечить тебе такую защиту, которую ты сама себе и даже твой друг из агентства никогда не обеспечите..

Я всплескиваю руками, не скрывая своего негодования:

– Ага, именно поэтому я с твоей «обеспеченной охраной» проснулась, связанная виноградом?!

Он сокрушенно вздыхает:

– Я не знал, что следует чего-то остерегаться и не усиливал охрану, но теперь, разумеется..

Однако, Лео между тем в его ответе заинтересовывает совершенно другое. Встав живой стеной между мной и Владом, он сводит брови к переносице и уточняет:

– Подожди-подожди. Ты сказал, что твои деньги могут обеспечить ей защиту? Но отчего ее вдруг понадобилось так срочно защищать?

Влад раздраженно сверкает на него глазами, явно не желая отвечать на этот вопрос, но видя, что я тоже замерла в ожидании, неохотно цедит сквозь зубы:

– Ну.. что, если это не просто случайность? Или не розыгрыш? Или даже не проказа какого-то местного дурачка? – он переводит взгляд с Лео на меня, и его голос становится несколько мягче, но вместе с тем печальнее – что, если тебя связал тот же, кто и убил смотрителя?

– С чего я ему сдалась?

– С того же, с чего и смотритель. Вас связывает одно и то же – картины.

– Бред – фыркаю – я всего лишь работник и..

Но тут же замолкаю, пораженная осознанием. Вся кровь будто бы разом отливает от моего лица, заставляя его стать бледнее тех самых полотен, которые я реставрирую. Влад огорченно кивает, будто прочтя мои мысли:

– Да, ты не просто работник. Ты – официальный и единственный собственник этих трех картин.

-3-

В моей голове вновь поднимается какой-то шум воды, отделяющий звуки реальности и делающий их все глуше и глуше. В какой-то момент мне уже кажется, что даже без работы над картинами я сейчас унесусь в прошлое, или просто уж точно грохнусь в обморок, но каким-то образом этот шум так же быстро отходит на задний план, как и появляется.

Я не успеваю сказать и слова, как лицо Лео уже краснеет от ярости. От сжимает кулаки, и слова, как точечные обвинительные заряды, едва ли не со свистом вылетают из его рта в сторону Влада:

– Так вот почему ты решил записать их на неё?! «Чтобы картины достались тому, кто сможет их по-настоящему оценить», а на деле просто перестраховывал свою шкуру на такой вот случай!

Лицо Влада мрачнеет и он отсекает ледяным тоном:

– Все совсем не так.

– А как?! Как, сукин ты сын, если..

– Подожди – вмешиваюсь я, спохватившись – ты ведь сказал «прости меня». Но за что простить, если ты не при чем?

– Я тебя не связывал, но невольно послужил причиной того, что ты оказалась на этом столе – за это прости. Если бы не мое желание подарить тебе картины, то этот человек сейчас охотился бы за мной, а не за тобой.

– Если бы не твое изначальное желание, чтобы так оно и было – цедит Лео, и делает шаг к Владу – в жизни не поверю, что такой продуманный ублюдок, как ты, не просчитал все наперед и не знал рисков и исхода заранее. А теперь, как зад огрело, строишь из себя святую Деву Марию, чьи исключительно альтруистичные намерения (пресвятая матерь как жаль!) отыгрались кому-то такой паршивой монетой!

Влад и Лео схлещиваются взглядами, точно клинками. В обоих сверкает ярость и раздражение, но никто не решается сделать последний, пересекающий черту шаг, первым.

Наконец, Влад отводит взгляд от него на меня, и произносит:

– Дженна, мне правда очень жаль. Я ни в коем случае не хотел, чтобы так вышло, но не могу тебе теперь позволить уехать отсюда. В любом другом месте тебе угрожает большая опасность, и я не могу подвергать твою жизнь такому риску, зная, что ты оказалась в таком положении из-за меня. Мой долг теперь обеспечить тебе сохранность ровно до того момента, пока я не найду убийцу смотрителя. Прошу тебя, просто позволь мне это сделать. После этого же, разумеется, я не смею настаивать на продолжении твоего проживания в замке. Мы можем расторгнуть договор. И я отдам тебе все картины независимо оттого, на каком этапе к тому моменту будет их реставрация. Можешь увозить их и распоряжаться ими как угодно, без каких-либо на то условий и обязательств.

– Ну конечно – фыркает Лео – а искать ты его сколько будешь? Месяц, два, может три года? Классно ты это придумал, а она в это время будет неотлучно жить в твоем чертовом замке. Дженна, если ты хочешь уехать – я могу тебя отвезти прямо сейчас.

– Если не уверен во мне или моих силах – холодно перебивает Влад – никто не запрещает тебе и твоему агентству вмешаться и помочь мне с поисками.

– О, не сомневайся, мы вмешаемся – заявляет он – вмешаемся и найдем этого ублюдка, а после этого я лично прослежу, чтобы ты не принялся скакать как уж на сковороде, когда дело дойдет до расторжения уже твоего договора. Посмотрим, такой ли ты человек слова, каким все пыжишься казаться.

– Посмотрим, несомненно – сухо соглашается Влад.

– Дженна? – Лео оборачивается на меня, явно ожидая решения и ответа касательно того, где я остаюсь.

– Прошу, поверь мне – повторяет Влад – такого больше не повторится. На территории замка ты будешь в полной безопасности. И если ты уж сомневаешься во мне, здесь же будет и Лео. Но двойная защита всегда лучше одинарной.

И тут раздается мычание того, про которого мы уже все успешно забыли (настолько долго он почему-то замолчал).

– Антон! – я оборачиваюсь так резко, что начинают мельтешить перед глазами точки – ничего не понимаю.. если это убийца смотрителя, то зачем тогда ему связывать твоего дворецкого?

– Сейчас и узнаем – Лео бросает на Влада подозрительный взгляд, после чего снимает Антона. Развязывает ему руки и ноги, и вынимает кляп изо рта.

Однако, я успеваю раньше всех остальных. Присаживаюсь на корточки, и с жаром спрашиваю:

– Антон, скажи, кто тебя связал? Ты знаешь этого человека? Он был один? Как он выглядел?

Но дворецкий лишь смотрит куда-то сквозь меня, после чего начинает мерно покачиваться жутко знакомым

(..ее колени обхвачены руками и она мерно качается взад-вперед..)

образом и как-то истерично

(..на последнем слове марианна истерично усмехается, вновь обвивает колени и возобновляет свое покачивание..)

хихикать.

– Да он не в себе.. – испуганно бормочет Милли, еще на удивление стойко держась после всего услышанного здесь.

Тут дворецкий оборачивается на нее, после на Лео, и наконец останавливается взглядом на мне. Его глаза выпучиваются, он как-то дергано машет рукой и выкрикивает на манер глашатая:

– Darul pentru rege! – после чего переводит взгляд на Влада, истерично хохочет и выкрикивает еще громче – REGE!

Последнее слово он выделяет особенно сильно и Влад тут же меняется в лице.

Я встаю и быстро подхожу к Сандре, едва слышно шепча, пока дворецкий вновь выкрикивает одно и то же:

– Что он сказал? Это по-румынски?

Сандра озадаченно жмет плечами, словно сама уже неуверенная в знании родного языка:

– Да.. переводится, как «подарок королю». Rege – это «король».

Между тем голос дворецкого становится все более громким и истеричным, фраза, которую он повторяет (а главное слово) все менее разборчивыми, и заткнуть его более не представляется возможным. На один самый жестокий момент я даже вроде как понимаю, почему ему единственному вставили кляп в рот.

– REGE! REGE! REGE! – кричит он.

Влад глубоко втягивает воздух.

После чего поворачивается к нам, стараясь говорить спокойно:

– Дженна, Сандра, Милли.. уже поздно. Думаю, вы все устали и можете идти спать.

Я не успеваю открыть рта, как он уже обращается к Лео:

– А ты не мог бы остаться и помочь мне тут? – кивает на Антона.

Лео холодно щурится:

– Обязательно. Заодно поговорим.

– А со мной никто не хочет поговорить? – цежу я – это меня связали, а не вас. Что за чертовы секретики? Если есть о чем говорить, то я тоже собираюсь поговорить.

– Дженна, пожалуйста – с каждой репликой дворецкого голос Влада становится все более нетерпимым – нам просто нужно решить, что делать с Антоном. Как ты сможешь помочь? Тебе лучше быть рядом с сестрой, она напугана.

Его умение давить на нужные точки, вынуждая людей действовать так, как ему надо, взбешивает меня еще сильнее того, что нас, девушек, показно отправляют прочь – но делать ничего не остается. Милли и правда бледная, как мел, и очевидно, что не помешает сейчас ее успокоить и как-то поспособствовать тому, чтобы она заснула.

Кажется, этим же решается и вопрос о том, где мы остаемся.

С другой стороны, наверное, это разумно. Вмешательство Лео в поиски, не позволит Владу нарочно растягивать поимку убийцы – а значит, лишнего времени нам тут жить не придется. А пока они его и правда разыскивают – наверное, Влад прав, и при его деньгах здесь безопаснее всего. Он мобилизует всю свою охрану, может даже, наймет дополнительную для отслеживания территории по всему периметру. Лео тоже что-нибудь придумает, и их совместными усилиями, надеюсь, я больше не буду просыпаться в неожиданных местах и неожиданных позах.

По крайней мере, если Они (миллиардер и владелец частного охранного агентства) не смогут этого обеспечить – едва ли я смогу уповать на это от хилой охраны трехзвездного отеля, которая, поев бургер и выпив колу, благополучно засыпает перед мониторами на всю ночную смену.

– Иди – кивает мне Лео и чуть тише добавляет доверительным тоном– утром обо всем поговорим, у меня от тебя нет секретов.

Это обещание все же заставляет меня окончательно согласиться.

Уже поднявшись наверх и уложив сестру (будто бы ей 6, а не 16, хотя о чем можно говорить, когда в один происходит столько всего ужасного), я ближе к полуночи перебираюсь обратно в свою комнату. Перед этим дважды стучу в дверь Лео, но она закрыта и за ней ничего не слышно. Очевидно, они с Владом еще не разошлись.

Что ж, значит утром, как и договорились.

И лишь когда мои веки уже смыкаются, готовые вот-вот отправить меня взабытье, я вдруг вспоминаю, где слышала это слово раньше. Как то обычно и бывает, какие-то мелочи вдруг почему-то всплывают за пару секунд до отключки какими-то неясными фрагментами, а наутро напрочь забываются.

Но здесь это воспоминание отражается в памяти совершенно ясным.

Rege.

Я уже слышала раньше это слово, я поняла это сразу, едва Антон начал его кричать, но не могла вспомнить, где могла его слышать. Вернее, как мне казалось, где я его слышала.

(…но до того момента, как рама его усилиями начинает входить на место, я успеваю услышать заносящиеся в комнату вместе с ночным воздухом звуки. точно хор из сотен заунывных голосов, который я слышала на площадке, теперь скандирует какое-то слово… но какое? не могу разобрать.. едва мне кажется, что я что-то начинаю понимать, как все резко прекращается…)

Теперь я почти уверена, что тогда я все-таки успела расслышать слово. И не просто слово, а это было именно это слово.

Rege.

-4-

Ночь проходит крайне тяжело.

Я постоянно вижу какие-то мрачные, полные беготни и страха сны, которые заканчиваются тем, что я просыпаюсь, тяжело дыша. Таким макаром, я просыпаюсь за ночь раз пять, постоянно верчусь, отчего простынь подо мной окончательно комкается, и когда на утро я раздираю глаза – такое чувство, что проспала я не больше пяти минут. Так, чисто закрыла глаза, сумбурно вздремнула и не более.

Хотя, запрокинув голову и глянув на часы, которые мерно стучат над головой, я понимаю, что напротив проспала намного больше, чем следовало бы. Время десять, и вставать позже нормального начинает уже входить в малоприятную привычку.

Правда, о времени я догадываюсь лишь по часам – потому что за окном нет ни одного яркого солнечного лучика, и такое чувство, будто бы сейчас не больше шести утра. Однако, вскоре я понимаю, что причиной тому является не сильно запоздавший рассвет, а плотный туман, спустившийся с гор.

Открыв окно, чтобы взглянуть получше, я тут же ежусь от холода и закрываю его обратно. Температура разительно изменилась, сильно опустившись. Я, конечно, слышала, что в горах такое бывает – но чтобы так быстро.. Еще вчера мне было вполне комфортно выехать в шортах, а сегодня уже придется искать какую-нибудь кофту, чтобы вытащиться хотя бы на завтрак.

Но, помня про обещание Лео, я собираюсь довольно быстро. Конечно, вряд ли вчера они болтали о чем-то секретном, и едва ли Влад делился с ним великими тайнами мироздания, но все-таки хочется быть в курсе всего, что меня непосредственно касается. А, извините, когда я просыпаюсь, связанная лозой на столе в каком-то подвальном помещении – то любые разговоры на этот счет меня напрямую касаются, даже если это болтовня наподобие:

«я думаю, эти лозы выдрали из моего сада»

«у тебя есть сад, Влад?»

«да, за двором, и там растет виноград».

Сцепив волосы в хвост и накинув на футболку кофту, я выхожу в холл. Заглядываю вначале к сестре, но ни ее, ни Сандры нет. Когда уже собираюсь вернуться к комнате Лео, мне сзади на спину ложатся чьи-то две большие теплые ладони. От неожиданности я вскрикиваю и оборачиваюсь – Лео тут же вскидывает ладони вверх и смеется:

– Тише-тише, все свои!

– Дурак – выдохнув, я шутливо бью его по груди – а где Сандра с Милли?

– На веранде, помогают накрывать на стол– отзывается – этим занимался Антон, но сегодня он не в состоянии..

Понимаю, что мы подходим к нашей теме, потому указываю на заднюю дверь в противоположном конце холла:

– Прогуляемся?

– Там холодно.

– Самое то, чтобы взбодрится. Проспала опять дольше всех, а бодрости ни в одном глазу.

Лео быстро смекает, что к чему, потому соглашается. Откровенничать в замке становится слишком уж неуютно – создается ощущение, что эта большая мрачная махина обладает всеми органами чувств, что и человек, и все услышанное и увиденное тут же передает своему Хозяину.

Пока мы доходим до двери (и каждый наш шаг отзывается громким эхом на весь холл), я интересуюсь:

– Влад уже тоже встал?

– Да, я его видел на веранде – проницательно понимает мой главный вопрос Лео – вряд ли он оттуда уйдет. Пьет кофе и ждет завтрак.

– Вы вчера долго возились – скорее констатирую, чем спрашиваю – уже после полуночи, когда я уходила от Милли, хотела зайти к тебе, но тебя там не оказалось.

– Да.. – Лео открывает дверь и галантно пропускает меня вперед.

Я юркую в утреннюю холодрыгу («свежестью» это даже с большой натяжкой назвать язык не повернется), оказавшись на заднем дворике. Если повернуть направо и пройти еще какое-то расстояние, окажемся как раз на веранде. Именно поэтому, когда Лео выходит и закрывает за собой дверь – мы поворачиваем налево и идем прямо в противоположную сторону.

– Ну и туман.. – бормочу я, кутаясь в кофту сильнее.

– Ночью был дождь.

– Да? Значит, Влад был прав на счет

(…над замком исчезли все птицы. больше нет ни одной, посмотри..

– говорят, это к дождю…)

приметы. Он сказал, что если птиц в небе нет, то это к дождю – задрав голову, добавляю – странно только, что они до сих пор не вернулись.

– Наверное, из-за тумана.

Отойдя на приличное расстояние, я, наконец, напоминаю:

– Так что там с Антоном?

– Да возились с ним всю ночь, думали, может придет в себя – Лео жмет плечами – но все так же. Хихикает, да талдычит свое. Влад поручил кому-то из своих отвезти с утра его в больницу.

– Почему только с утра?

– Забыла? Все работники замка ночуют в соседней деревне. Да и не думаю, что ночью кто-нибудь бы его принял, отвези мы его даже сами. Не при смерти же.

– Жаль его – искренне замечаю – он мне успел понравится.

Пусть Антон и немного странный, но по крайней мере он всегда улыбался, быстро выполнял поручения и был приветлив. Не по-жуткому приветлив, как показалось вначале, а по-дружелюбному.

– Да.. что-то вчера его здорово потрясло. Возможно, его запугали.. или опоили чем-то?

– Но зачем? Если это действительно был тот же человек, что убил смотрителя, то зачем ему было трогать Антона? К тому же, как выяснилось, что он был не единственным посторонним в замке. Почему не связали всех вас? И вообще, зачем было связывать? – накопившиеся вопросы будто бы, сорвав какую-то плотину, прорвались мощным потоком наружу – какая связь между обладанием мною картин и связыванием? Или.. может, они хотели меня напугать? То тоже, ведь и для этого должен быть какой-то мотив? У меня никто не пытался больше перекупить полотна.

Хотя, смотрителя убили уже тоже тогда, когда картин у него на руках не было.. Что, если этим людям/человеку нужны вовсе не картины, а те, кто нашел их «второе дно»? Открыл портал в прошлое?

Но опять-таки, причем здесь тогда несчастный Антон?

Лео хмурится, о чем-то задумавшись, после чего говорит:

– Меня больше озадачивает другое.. Почему с вами так по-разному обошлись? Вас обоих связали, да. Но его подвесили за ноги и вставили кляп в рот, а тебя уложили на стол.. и, рот не затыкали же, да?

– Да, ничего не было.

Он хмурится еще сильнее, и меж его рыжих бровей появляется расщелина:

– И еще одно не дает мне покоя.

– Что?

Я чувствую себя эдакой маленькой девочкой-почемучкой, которая заваливает дюжиной глупых вопросов занятого взрослого. Но в данном случае я все же предпочитаю полагаться на профессиональное чутье Лео – все-таки он занимается подобным и может сходу приметить такие детали, на которые я вообще никогда не обращу внимания.

– Почему использовалась виноградная лоза, а не веревка? Веревка, скотч, да что угодно, чем обычно пользуются в таких ситуациях. Все это гораздо проще достать, чем лозу, и с этим всем гораздо проще справится, чем с ней. Поверь мне, не так просто сделать даже парочку крепких узлов виноградной лозой, не говоря уже про ту дюжину, которой тебя обмотали с ног до головы. Кому вообще в наше время растением будет управляться проще, чем бечевкой?

Я жму плечами. Это и правда странно, и я правда на это сама не обратила внимания.

– А что в самом замке, вы его осматривали? – спрашиваю, спустя небольшую паузу – может, нашлись какие-то следы тех, кто это сделал?

– Да, осмотрели – неохотно кивает Лео – но ничего. Совершенно ничего. Работали явно профессионалы. Никаких следов взлома, даже грязи от подошв или чего-то такого. Нет даже..

Но его прерывает трель мобильника. Она настолько неуместна в этом тумане и тотальной тишине самой природы, что мы оба ежимся, будто от громкой сирены. Лео поспешно вытаскивает свой телефон, и отвечает на звонок. Но уже через пару мгновений начинает хмуриться, повторяет «алло? Алло?» и я понимаю, что звонок накрылся.

Подтверждая мои домыслы, еще через пару «алло», Лео отнимает мобильник от уха и смотрит на экран.

– Черт! – злится он – сети нет.

Поднимает телефон на высоту руки и пытается вновь поймать сигнал, но ничего не выходит.

– Да, Сандра говорила,

(..здесь сбиваются приборы.. и другие подобные странности происходят. компасы начинают крутиться, точно бешеные, телефоны выходят из строя, про связь вообще молчу.. это все из-за металлов, скрытых в горах..)

что здесь часто такое бывает – замечаю я.

– Черт – повторяет он, все еще пытаясь прыгать и справиться с этой ситуацией.

В череде бесплотных попыток, Лео в итоге опускает руку и виновато улыбается, подняв на меня глаза:

– Прости, но это была Нелла, надо узнать, что она хотела.

Он оглядывается туда, откуда мы пришли, очевидно имея ввиду холл или главный двор, где обычно связь редко когда пропадала:

– Быстро словлю пару палочек и вернусь, не заскучаешь?

– В этом месте сложно заскучать – натянуто усмехаюсь – что не день, то какая-та дребедень. Не работа, а чертов Диснейленд 18+.

Лео хохочет, запрокинув голову, и убегает ловить связь, то и дело вновь поднимая руку в воздух, словно эта высота в метр-полтора сразу же решит все проблемы с сигналом.

Какое-то время я просто топчусь на месте, ожидая его, но время тянется и тянется, а он все никак не появляется. Очевидно, та рыжая гарпия озадачила его какой-то настолько большой очередной проблемой, что за минуту с ее рассказом никак не уложится.

Потому медленно начинаю проходить вперед, не сворачивая с дорожки. В крайнем случае – сейчас такая тишина, что даже если я умудрюсь запутаться на заднем дворе, то один крик и меня тут же услышат и кто-нибудь да примчится вызволять.

Я ступаю осторожно, стараясь не задевать слишком уж сухие хрустящие листья, что успели опасть на землю. Туман настолько плотный, что дальше пяти шагов ничего не видно, и потому странные прямоугольные плиты я замечаю лишь тогда, когда спотыкаюсь об одну из них.

– Что за..

Я вглядываюсь в плиту, и замечаю, что кустики каким-то макаром успели смениться кривоватыми одичавшими растениями, зато располагаются у самой стены замка, что внушает некоторое спокойствия. По крайней мере, я не ушла слишком далеко.

Оглядевшись, замечаю, что помимо той плиты, о которую я стукнулась, в круг расставлены еще несколько. Их немного, они достаточно маленькие, и сюда по всему, очень старые..

Видимо, свежий воздух меня недостаточно взбодрил, так как только спустя пару мгновений разглядывания плит, я понимаю, что это надгробные плиты, и я стою сейчас в самом центре этого маленького домашнего кладбища.

–Вот же проклятие.. – бурчу, разогнувшись.

Конечно, в кладбищах нет ничего страшного, особенно если ты набрел на них не в полночь далеко от города, но все-таки это определенно не то место, которое бы мне хотелось увидеть раньше завтрака, окруженной туманом.

Но тут я вспоминаю о своей давней догадке,

(…неужели мужчина, который стоит передо мной, в самом деле является дальним-дальним потомком самого влада басараба дракулы?…)

и любопытство перевешивает желание поскорее убраться отсюда обратно к веранде, где уже наверное накрыли стол.

Я решаю не упускать возможность и проверить надгробия – быть может, если моя догадка верна, то хотя бы на одном из них я смогу увидеть известную фамилию их рода или (ну чем черт не шутит?) надгробие самого Влада Дракулы.

Но изучая все по очереди, я с разочарованием замечаю, что каменные плиты от старости не просто покосились, но и растеряли почти все надписи, когда-либо на них оставленные. Нельзя прочесть ни то, что имени и даты смерти, а даже места на камне, где об этом когда-то было написано.

Однако, одна из могил привлекает мое внимание. В отличии от остальных – она выглядит свежо и ухожено, будто бы за ней тщательно следят и оберегают от любых притязаний природой и временем.

На ней высажены красивые цветы, что точно не обошлось без человеческого вмешательства, а рядом стоит небольшая зажжённая лампадка. Если все верно, и Влад действительно так дорожит любой памятью о своем роде, а его род и правда Дракула, то какая, если не эта могила, принадлежит самому Владу Дракуле? Ведь это их самый известный предок, и уж точно если и следовало бы возродить какую-то могилу, то его.

Уверена, так и есть.

Возбужденная своей находкой, тут же сажусь на корточки перед ней, забыв про холод и грязь, оставленную дождем, надеясь хотя бы здесь найти что-либо из букв на плите.

– Есть! – не удерживаюсь, пусть и восклицаю шепотом.

На этой плите остались кое-какие буквы, которые еще возможно разобрать. Протерев плиту пальцем от дождевых капель и пыли, нанесенных ночным ветром, я склоняюсь еще ниже, прищурившись:

– Е.. так, Л..

Потом идет пустое, совершенно стертое временем место, как и все остальные плиты, а в конце, словно дразнясь, показывается «А».

Я хмурюсь и читаю с самого начала. Поскольку «Е» стоит у самого края плиты, очевидно, что это самое первая буква. Потом Л, потом большой пробел каких-то стертых букв, и А.

Так, Дракула. Теперь выкидываем те, что могли стереться, выходит дракуЛА. Нет, между Л и А пробел намного больше. Что если вЛад дракулА. Да, тогда все сходится! «А» в самом конце, как и надо, да и пробел примерно годится для пропущенных букв.

Я так радуюсь, что поначалу даже забываю про «Е», стоящую самой первой, а когда вновь ее замечаю, ситуация становится сложнее..

Влад Дракула.

Никаких Е.

А, это же не полное имя! Влад Басараб Драку..ла.

Мои плечи поникают.

Опять никаких чертовых «Е». Неужели это не его надгробие и я только зря испачкала себе руки?

Вконец раздосадованная, я злюсь и на свою «недонаходку», и на себя, и на грязные пальцы, и на холодное утро и даже на Лео, который кинул меня тут саму и все еще не появился. Решаю, что больше не буду его ждать и возвращаюсь завтракать.

Но выпрямившись, боковым зрением вдруг замечаю чей-то силуэт. Причем этот «кто-то» даже в этом гробовом молчании умудрился подойти настолько близко и бесшумно, что я его вовремя и не заметила.

И сейчас стоит прямо сзади меня.

-5-

Когда я резко оборачиваюсь, будто желая успеть застигнуть саму смерть, то ожидаю увидеть кого угодно.

Признаться, на кладбище такого мрачного замка, я даже не удивилась бы, увидев чью-то призрачную неупокоенную душу, чьи темные глазницы сверкают на меня, а рот раззявлен в немом укоре за то, что я топчусь на их могилах.

Не сильно удивилась бы, увидев даже садовника, какого-то черта забредшего в эту часть заднего сада, который уже настолько задний, что скорее больше могильник, чем сад.

Даже увидь я сейчас перед собой самого Люцифера Денницу, то изумилась бы не больше, чем при виде этого франта, который, уловив мой взгляд, оскалился, точно какая-та профессиональная модель с обложки журнала, которая получает за эту фирменную улыбку столько, сколько ни один приличный американский гражданин на своей обычной среднестатистической работе не сможет заработать за всю свою жизнь.

Я даже делаю поспешный шаг назад, не вполне уверенная, что мое зрение меня не подводит. Из-за нелепого отступления, напарываюсь на ту же плиту, которую и рассматривала, и в итоге чуть не падаю. Мужчина (с той легкостью, словно ему подвластно все в этом мире) успевает коснуться моей руки и помочь удержаться на весу, и за те пару мгновений я замечаю, какая бархатистая и гладкая у него кожа. Едва я обретаю равновесие самостоятельно, он без требований отпускает мою руку так же бережно, словно это лоскут самой дорогой ткани для одного из модных домов.

Теперь, заимев с ним дистанцию, я смотрю на него более пристально. Он настолько не вписывается в окружающий интерьер (словно громкое пиликанье мобильника Лео), что кажется, будто бы выбрался из самой моей головы, не являясь частью этой обстановки.

Мужчина чуть выше меня, но в целом вполне обычного роста (учитывая, какая я низкая). В обществе этот рост, наверное, назвался бы идеальным (не слишком высокий, не слишком низкий). Впрочем, это прилагательное можно применить ко всему его внешнему виду – остается только понять, с позитивным или негативным окрасом.

Он настолько блестит и лоснится, будто какой-то идеальный мистер Смит, работающий на своей идеальной работе, который возвращается ровно в 6 часов вечера в свою идеальную семью, где его идеальная жена сделала ему идеальный пирог, а его идеальные дети успели убрать свои идеальные комнаты.

В какой-то момент я понимаю, что мои глаза от него начинают рябить, как если долго смотреть на солнце.

Его светлые волосы (того идеального перламутрового оттенка, когда белый не слишком холодный, чтобы выглядеть неестественным, но и не слишком теплый, чтобы отдавать дешевой желтизной) доходят до ушей своими идеальными кудрями – большие волны достаточные, чтобы делать образ элегантным, но недостаточные, чтобы придавать ему сходства с бараном. Их укладка достигает той идеальной грани, когда нарочитая небрежность выглядит притягательной.

Вся одежда мужчины говорит о том, что он будто бы явился сюда прямиком с какого-то дипломатического приема: бежевый, под стать волосам, дорогой костюм. Достаточной хорошо сидящий, чтобы придавать ему официализма, но слишком уж свободно расстёгнутый, чтобы нагнетать ненужного пафоса.

Осанка – достаточно правильная, чтобы подавать своего обладателя с достоинством, но недостаточно неестественная, чтобы складывалось ощущение, будто он проглотил самый огроменный кол во всей Румынии.

Тонкий шлейф хороших духов, будто призванный завершить эту картину и заставить растеряться даже строгого ценителя прекрасного. Единственное, что выбивается из его общей безупречности (где ничто по отдельности не выглядит неестественным, зато в общей картине с учетом места сдается достаточно странным) – это глаза.

Один глаз незнакомца – карий, второй – зеленый, точно у хаски. На вид ему не больше тридцати, но если присмотреться внимательнее к его идеальной коже даже вокруг глаз – то едва ли можно дать и больше двадцати пяти.

С определенного ракурса он вполне может показаться даже на пару лет моложе меня.

В то время, пока я детально изучаю его, незнакомец с таким же интересом, совершенно не стесняясь, оглядывает меня. Его взгляд, одинаково коротко скользящий по всем частям моего тела – оценивающий и немного лукавый, точно мне предстоит нацепить ценник на лоб и его задача – снабдить оптимальной ценой товар.

– Дженна? – его бровь слегка изгибается, как бы демонстрируя интерес ко мне, а голос достигает того идеального баритона, который необходим любому оратору, дабы даже при самой абсурдной подаваемой информации завладеть вниманием аудитории.

– Так вот вы какая – добавляет он, наконец, закончив меня осматривать и вернувшись к глазам – интересно.

В моей голове возникает столько вопросов, что сложно сказать, какой из них важнее и какой следует задать первым.

Во-первых, меня немало смущает его «идеальный» образ, точно голограмма из какого-то фильма, потому что в жизни люди так выглядят разве что на светских мероприятиях вроде Мет Гала раз в год. Но уж точно не шастают по могильникам у загородного замка.

Во-вторых, что он делает возле этого самого замка, и не у парадного входа, а здесь, в этих зарослях?

И третье, пожалуй, все-таки самое главное – откуда он знает мое имя, и откуда я ему вообще известна? Поскольку я решаю, что этот вопрос все же самый главный, то именно его с трудом и выдавливаю из себя, отшатнувшись от «идеального» незнакомца еще на шаг:

– Вы меня знаете?

– Наслышан – уклончиво отвечает он и тут же меняет тему, переводя ее на себя – меня зовут Ноэ Локид.

Ни одного режущего, ни одного шипящего, ни одного даже «громкого» звука. Его имя, такое же как он сам – обтекаемое, плавное, гибкое.

Он, не сокращая заданной мною дистанции между нами, дружелюбно протягивает свою руку. Немного помешкав, я все же решаю, что рановато причислять его к маньякам или психам, а другой причины не падать руку человеку при знакомстве (пусть и при таких странных обстоятельствах) не вижу. Потому, очень неуверенно и неохотно, но все же протягиваю свою ладонь в ответ, едва коснувшись его пальцами.

Но Локид ловко перехватывает ее, не применяя для этого никакой силы, и вместо рукопожатия оставляет на тыльной стороне моей ладони невесомый мягкий поцелуй. Однако, даже после этого не спешит отпустить мою руку, потому я повторяю свой вопрос, теперь слегка его переиначив (если уж он хочет вести диалог со «своей» позиции»):

– Так кто вы?

Помедлив, он слегка улыбается и плавно отпускает мою ладонь, позволяя ей мягко коснуться воздуха и вернуться в необходимое положение. Улыбка его в этот раз несколько шире, потому оголяет (кто бы сомневался!) идеально-белоснежные и ровные зубы. Сделанные, точно под копирку – без единого изъяна.

– Я давний знакомый Влада – заявляет он – почти друг детства.

(..я родился и вырос в Швейцарии и только недавно узнал, из какого я рода..)

Если Влад узнал недавно, а этот друг давний, то..

– Вы тоже из Швейцарии? – опешив, спрашиваю я.

Лишь мгновением позже понимаю, что следовало спросить иначе «откуда вы?». Хотя, это замок Влада и если это его друг – то какого черта я буду играть в детектива? Проще сразу повести его к Владу и понять, незваный это гость или правда старый-добрый друг.

Улыбка медленно сползает с лица Ноэ Локида.

Но не в той манере, когда человеку задали вопрос, на которой бы ему не хотелось отвечать, или ответ на который он не знает. А скорее, когда вопрос оказывается достаточно тривиальный и неуместный, заставляя собеседника скучать и утомляться:

– Да – уголок его правого рта все еще слегка тянется ввысь, оставляя выражение его лица достаточно дружелюбным – в Румынии я сейчас по делам. Но как узнал, что Влад тоже здесь – просто не смог не навестить. Тем более, нам еще надо решить кое-какие вопросы, так что все сложилось как нельзя идеально. Пазл вошел на свой паз, верно?

Его лицо вновь озаряет идеальная улыбка, и я против воли ощущаю, как мои губы тоже слегка растягиваются в ответ:

– Наверное.

При этом чувствую я себя крайне некомфортно и неуютно, точно под сотней прожекторов и тысячью камер.

– Но почему вы.. здесь? – возвращаюсь я к главному и слегка озадаченно оглядываю плиты – главный вход с другой стороны.

Он заливисто смеется и указывает мне на стену замка. Сначала я не понимаю, что должна там увидеть, пока не приглядываюсь достаточно и не замечаю в зарослях старенькую ржавую калитку, ведущую наружу.

– Я только приехал. Водитель сказал, что знает хорошую дорогу, а в итоге завез меня с обратной стороны замка.

– И вы вошли через.. – с сомнением гляжу на эту калитку, держащуюся на одном честном слове – этот вход?

Локид заливается пуще прежнего, точно над каким-то дельным анекдотом или старой общей шуткой:

– Да, представляете! Кажется, им не пользовались лет сто, и тут я – через кусты.

Опускаю глаза на его, такую же идеальную, как и весь остальной образ, обувь:

– В лаковых туфлях.

Он следом за мной опускает взгляд на свою элегантную обувь и снова хохочет. Смех его, несмотря на абсурдность ситуации, такой же приятный, и, учитывая, как долго он уже смеется – Ноэ об этом прекрасно известно.

Наконец, поняв, что напряжение между нами несколько спало, он вновь улыбается и кивает мне в сторону холла (которого пока даже не видно отсюда), будто бы зная, где что находится:

– Ну так что, проведете меня в замок?

Собираясь подать мне руку для дальнейшего совместного шествования, Ноэ делает шаг вперед, но не глядя под ноги. Потому задевает ту самую лампадку у единственной ухоженной плиты, рядом с которой я стою. Она опрокидывается и в следующий момент брючина Локида вспыхивает.

Все последующее происходит слишком быстро, потому я не до конца успеваю это верно истрактовать.

Лицо Ноэ – эдакое идеальное модельное личико из журнала Vogue вдруг перекашивает, точно при инсульте. У него из горла вырывается низкий утробный рык, совсем не похожий на прежний мелодичный голос самого дорогостоящего ведущего или успешнейшего политического деятеля.

Он резко наклоняется и машет рукой по огню.

И пламя, будто по щелчку пальцев, исчезает, а на брючине не остается и следа от огня, который недавно наметил себе эту ткань во владения.

Я ошарашенно гляжу на штанину, пока что Локид ее поправляет. Он потушил огонь раньше, чем тот успел тронуть ткань, или на брючину в принципе отскочили только искры? Все произошло так быстро и сумбурно, настоящая свистопляска рук-ног-огня, что теперь я толком и не могу сказать.

Последний раз хлопнув по брючине, я слышу, как Ноэ недовольно бормочет несколько слов на неизвестном мне языке. Наверное, какие-то немецкие (или на каком там языке говорят в Швейцарии) скверные ругательства.

Но уже в следующее мгновение, разогнувшись, он смотрит на меня с прежним беззаботным выражением лица и обаятельной улыбкой, будто бы ничего и не произошло.

– Да уж, настоящая платформа для перелома ног – замечает он невинно – вы тут не спотыкались?

–Нет.. ну – спохватываюсь – кроме, как при вас.

Он улыбается еще шире, видимо, припомнив, как подал мне руку и помог не грохнуться на задницу, после чего добавляет:

– Что ж, тогда моя неловкость уже не кажется такой непростительной – и кивает в прежнем направлении, словно ведет он, а не я – ну, пойдемте?

Я заминаюсь.

– Знаете, Влада сейчас нет в замке. Они.. точнее мы, мы как раз все сейчас должны завтракать, и он на веранде с остальными..

– Вашими друзьями и сестренкой? – понимающе улыбается Ноэ, а на мой изумленный немой вопрос поясняет – несмотря на редкие встречи мы поддерживаем с Владом связь. Все-таки, столько лет дружбы. Он рассказывал мне о своих новых гостях. Собственно, так я и узнал, что сейчас он в Румынии.

Что ж, тогда хотя бы становится понятным, откуда ему известно мое имя.

– А.. ну, тогда я проведу вас лучше на веранду, а там уж сами с Владом решите?

– Да, конечно – добродушно соглашается он – если честно, я как раз голоден и не отказался бы перекусить.

Когда мы уже выходим из «могильной зоны» и приближаемся к заднему входу, от которого не так далеко до веранды, я спрашиваю:

– Вы сказали, что вы друг детства. Выходит, вы знали Влада еще ребенком?

– Ну, скорее подростком. Мы познакомились в школьном театре. Оба там играли.

– Влад играл в театре?

Мне не удается скрыть изумления в голосе. Уж очень сложно представить его, практически всегда мрачное лицо, с целым набором всех известных миру человеческих эмоций, которые он готов продемонстрировать по первому требованию постановщика пьесы.

Ноэ вновь заливается:

– Сложно поверить, да? Но тем не менее.

– И как, получалось? – вновь улыбаюсь в ответ, теперь уже чувствуя себя менее неловко, чем в прошлый раз. Начинает складываться ощущение, будто бы Локид не Влада старый друг, а мой собственный.

– Вообще он не любил актерство и считал, что это не его.

Взгляд Ноэ становится каким-то лукавым и он добавляет с хитрой улыбкой, будто бы говоря совсем не о том, о чем кажется на первый взгляд:

– Но я бы сказал, что получалось у него отлично.

-6-

Небольшой остаток пути мы проходим с Ноэ, все более располагаясь друг к другу. Вернее будет сказать, я чуть теплею к нему – он-то изначально был само радушие, ни дать ни взять, мистер Смит на сцене. Конечно, после его заявления о театре полагаю, не стоит верить всему, что он проделывает – наверняка знает, как ловко сыграть ту или иную эмоцию, чтобы очаровать. Но как бы то ни было, когда мы подходим к накрытому столу, за которым уже сидят Влад, Милли и Сандра, Локид кажется мне весьма приятным и я даже считаю, что его появление в замке весьма кстати.

Доля чего-то нормального и веселого в этом мрачном, полном каких-то загадок и непонятных дел месте, никогда не помешает. А кажется, Ноэ именно тот, кто является кладезю всего легкого, веселого и беззаботного в этом мире. Глядя на него, становится даже странным, что они с Владом такие друзья.

Они же полные антиподы друг к другу.

Настолько, насколько могут быть разными в принципе люди – настолько разные Влад и Ноэ.

– Вот и я – заявляю, привлекая к себе внимание этих троих – и я не одна.

Ноэ, как только я поворачиваюсь к нему, кланяется, будто актер на сцене, и одаривает всех своей ослепительной улыбкой. По глазам Сандры и Милли вижу – на них со всей должностью подействовали его чары.

Однако реакция Влада оказывается совсем непредсказуемой.

– Ты?

Он изумленно смотрит на друга. Причем это отнюдь не радостное изумление, наподобие «Ты? Боже, Локид, сколько лет! Ну ты даешь!». Скорее что-то ближе к «Ты? Что ты здесь забыл? Какого хрена?».

Но Ноэ в своей обычной манере, будто бы не замечая его реакции, распахивает объятия навстречу другу:

– Влад, черт возьми! Далеко же ты забрался!

Я внимательно наблюдаю за этой странной сценой «воссоединения».

Лицо хозяина замка застывает в напряжении, но он позволяет себя обнять и даже сам слегка приобнимает приятеля в ответ, хотя делает это с явной неохотой. А едва Локид соизволит разомкнуть объятия, он тут же спрашивает:

– Как ты здесь оказался?

Недалеко ушел от моих предположений «Что ты здесь забыл?» или «Какого хрена ты здесь делаешь?».

Немного странно, учитывая, сколько про их крепкую дружбу рассказал Ноэ. Разве так встречают старого друга детства, который проделал такой недальний путь за город, только чтобы увидеться? Начинаю подозревать, что либо Локид мне в чем-то ловко солгал, либо у Влада опять свои психические завихрения, и судя по спокойной реакции Ноэ –тот к этому давно привык, а значит нестабильность у Влада с юности.

Но Ноэ благополучно пропускает вопрос друга мимо ушей, и оборачивается к очарованным им Сандрой и Милли. И словно решив, что уже оказанного обольщения мало, представляется им лично, не упуская возможности при знакомстве каждой задвинуть тот или иной комплимент.

Сандре он заявляет о необыкновенности ее глаз, а Милли толкует что-то об «очаровании юности». Мне уже кажется, что им совсем без разницы что он говорит – главное, как он это говорит и что это говорит именно он.

Не без уязвленного достоинства замечаю, что мне при знакомстве он не сказал никакого комплимента. И пусть это лишь фарс и в какой-то степени пустозвонная лесть – но им он на эту лесть не поскупился. Хотя, признаться, не считаю, что я выгляжу хуже Сандры или сестры.

Начиная с этого момента Локид начинает нравится мне все меньше. Во-первых, становится очевидным, что его эдакое радушие совсем не отличительное обращение именно со мной, а в принципе стиль общения со всеми. Что, конечно, ожидаемо, но заметно снимает пелену чар. Во-вторых, с каждой последующей минутой его игры становятся все более очевидными и все более странными..

Он почти сразу же усаживается между Сандрой и Милли, умудрившись вклинить стул туда, где уже не было пустого места – конечно, немало ему в этом помогли и подруга с сестрой, сами с радушием раздвинув стулья по обе стороны, позволяя ему туда поместиться.

И едва он усаживается, куда хочет, как принимается забалтывать их, искря обаянием и беспрерывно осыпая все новыми комплиментами, совершенно позабыв о старом друге, в госте к которому и приехал. Он даже не оборачивается в его сторону, уже не говоря о самом факте места, которое выбрал далеко не рядом с ним.

Впрочем, он почти сразу же благополучно забывает и обо мне, хотя еще недавно так же искрил обаянием, пока мы добирались сюда. Теперь его взгляд поочередно скользит то по Сандре, то по Милли, поблескиваю все ярче, точно у опытного донжуана.

По мне он пробегается лишь иногда и очень кратко, без какого-либо интереса в глазах, точно окончательно исключив из круга своего вожделения. К этому моменту он уже вызывает у меня определенную уязвленную женскую неприязнь, и его внимание мне по большому уже и не надо.. Но все равно почему-то становится сильно обидно, когда меня в мои всего-то 25 лет вот так вот сходу исключают из списка желанных трофеев подобные напомазанные франты.

Минут через пять на террасе появляется и Лео. Сложно сказать, чему он удивляется сильнее – какому-то незнакомцу за столом а-ля мистер Голливуд или мне. В итоге, видимо, я хоть где-то беру вверх, и Лео обращается ко мне:

– Дженна! Я тебя потерял, что за дела? Договорились же, что ты подождешь меня?

– Ты бы еще ко второму пришествию появился – бурчу я, потеряв уже всякое расположение духа при наблюдении за тем, что творит Ноэ.

Впрочем, кажется, Влад тоже не в восторге от поведения друга. Но с точностью сказать сложно, потому что его лицо подобно каменной маске.

Наконец, Лео садится рядом со мной и, глядя с некоторым изумлением на Локида, шепотом спрашивает у меня (хотя за звонким смехом нашего нового гостя и его новоявленных подружек можно говорить в полный голос и все равно ни черта не будет слышно):

– Это еще что за клоун?

– Старый друг Влада – заявляю я – и если я не ошибаюсь, он пытается кадрить мою сестру. Не знаю, обмолвился ли об ее возрасте Влад, раз уж рассказал ему наши имена, но надо будет и самой как-нибудь невзначай при нем упомянуть, что моя сестра несовершеннолетняя, а я отлично знаю законы и степень наказания даже при обоюдном согласии.

Замолкаю, поняв, что к концу фразы мой голос уже наполнился каким-то раздражением, совершенно не связанным с несовершеннолетием моей сестры.

Лео озадаченно хлопает глазами:

– Подожди.. стоп, я запутался. Влад рассказал ему о нас? На кой черт?

– Не знаю. Они типо очень хорошие друзья, хотя.. – вновь гляжу на Влада, который ледяным взглядом сопровождает каждый фривольный жест Локида – их не понять. Но по крайней мере о нас, да, он знает многое. Имя мое знал раньше, чем я представилась. Знал, что Влад сейчас в Румынии. Знал, что мы все у него тут гостим пока что.

Ноэ тем временем заканчивает нашептывать какую-то очередную лесть на ухо Сандре и та заливается смущенным смехом. Лео внимательно наблюдает за этим с каким-то презрительным недоумением.

Тут же, не успевает затихнуть хихиканье Сандры, как он оборачивается уже к Милли и приникает к ее уху едва ли не в интимном жесте, а его губы по новой начинают быстро двигаться, выдавая очередной комплимент, очаровательную шутку или еще что-либо в этом роде.

Подобная манера больше похожа на «флирт как стиль общение». Но может и статься, что и не стиль общение – быть может, Ноэ действительно не может сложить себе цены и считает, что даже если будет кадрить всех разом – все поведутся.

И судя по Сандре и Милли – они ведутся.

Ладно Милли, ей 16 и у нее в жизни парня не было, но Сандра-то! Она же моя ровесница. Раньше у меня было куда большее мнение касательно ее интеллектуальных способностей. Или ей просто нравится сейчас слушать его, все равно наперед зная, что ничего большего ему от нее не перепадет? Тогда это как игра двух королей, где еще неизвестно, кто заранее проиграл.

В любом случае, наблюдать мне это не нравится, и получив шанс как-то прервать их извращенную идиллию, я тут же этим пользуюсь, раз уж Локид сам откровенно проигнорировал появление Лео.

– Кстати, Ноэ! – говорить приходится громко, чтобы перебить их и заставить его в итоге оторваться от своих подружек и глянуть на меня – это наш третий друг, Лео. Знакомьтесь.

– Очень приятно – улыбается он, и, видимо, тонко прочувствовав мой решительный настрой, теперь уже облокачивается на свой стул всей спиной, не поворачиваясь более к кому-то из своих спутниц конкретно. Такая позиция позволяет ему оглядывать весь стол и наконец быть вместе со всеми, а не только с Милли и Сандрой.

Выждав небольшую паузу (очевидно, чтобы удостовериться, задам ли я ему тему или отдам это дело на произвол), Ноэ замечает:

– Так значит, вы приехали сюда на каникулы.. очень мило. Слышал, что Дженна выбрала Румынию ради тебя, Милли? Не подскажешь, что тебя тут так привлекло?

Но даже обращаясь к Милли, он теперь не поворачивается в пол-оборота, как прежде, едва ли не нависая. Лишь коротко наклоняет к ней голову, после чего стреляет в мою сторону глазами, в какой-то едва ли не насмешливой манере, как бы играя.

– Шутишь? Это же страна, кишащая историями о вампирах! Не говоря уже о том, что тут жил сам Дракула! – с каким-то ребячеством восклицает сестра.

Ноэ закашливается кофе, которого только успел впервые отпить, после чего снова хохочет:

– Так значит, тебе нравятся вампиры? Как интересно!

Вальяжно закидывает ногу на ногу:

– И чем же тебя так привлекают эти сосущие кровь монстры?

Милли томно вздыхает. Она-то, наверное, делает это нарочно для Ноэ, думая, что таким образом выглядит загадочно и соблазнительно, а не по-детски забавно и даже смешно. В отличии от нее, я явственно вижу, как Ноэ с флирта медленно перешел на откровенное высмеивание, едва тема коснулась ее интереса.

– Они романтичные – отвечает сестра – таинственные, сильные. И вообще не все пьют кровь..

– Да.. – Локид усмехается, но усмешка выходит какой-то жесткой – почему-то людям нравится романтизировать зло – его правая бровь резко изгибается – пока они не столкнутся с ним лично.

Его улыбка, в самом начале походящая на добродушие и само очарование, теперь успевает меньше, чем за час, превратиться в самодовольный оскал Хозяина Положения. Будто за эти полчаса он не просто охмурил двух впечатлительных девиц, а, как минимум, приобрел долю в этом замке.

Ноэ довольно откидывается на спинку стула и еще раз оглядывает террасу, накрытый стол, к которому (спасибо ему самому) едва ли кто притронулся, замок, после чего заявляет, впервые за последние полчаса глянув в сторону друга:

– Знаешь, Влад, а я бы остался здесь на пару дней. Найдется комната для друга детства?

Если бы взглядом можно было убить, то Локид уже упал бы замертво на этом самом месте.

Не отвечая ничего конкретного, Влад резко поднимается из-за стола, будто бы лимит его терпения, отведенный на выкрутасы эксцентричного друга, все-таки подошел к концу. Челюсть выделяется, а брови чуть сходятся к переносице, будто сдерживать себя в руках ему становится крайне сложно:

– Пойдем, поговорим у меня в кабинете.

Ноэ вновь игнорирует настрой друга, будто бы это их обычная манера общения друг с другом. Чуть дернув уголком рта, он неохотно встает из-за стола и бросает каждой из нас по улыбке. На удивление, на мне он теперь вновь задерживается взглядом подольше, но в глазах у него при этом загораются какие-то азартные огни, будто он цепляется за что-то недозволенное, и это обстоятельство его влечет еще сильнее.

После чего нехотя все же следует за Владом в замок, оставив, наконец, нас без своей компании.

Первые пару мгновений мы все сидим молча, после чего Лео нарушает тишину:

– Ну и придурок – заявляет он – интересно, это место как магнитом притягивает всех идиотов Румынии, или просто нам так везет?

– Аккуратнее на поворотах – смеется Сандра – так-то мы тоже все еще здесь.

– Ноэ не идиот! – в свою очередь вполне серьезно заступается за нового знакомого Милли – он веселый и классный.

– Да, приятный парень – соглашается Сандра, но я по ней уже вижу, что не ошиблась в своих догадках – из тех, кто навешают красивой лапши на уши, а потом учешут в закат.

Конечно, как я могла подумать, что девица, заверяющая меня, что «все мужики козлы» так наивно поведется на очевидного донжуана. Однако, замечаю:

– Да, только по тебе не особо-то было видно, чтоб ты была недовольна.

– Рассказывают-то они красиво – равнодушно жмет она плечами – почему бы не послушать? Главное, держать ситуацию под контролем.

– Как по мне, так пару раз она из-под этого самого контроля точно выходила.

– Ой да брось – усмехается подруга – он приятный да, но не в моем вкусе. Просто было интересно послушать, какие изощренные комплименты обо мне могут придумать за десять минут, ни разу не повторившись.

С хитрой улыбкой стрельнув мне глазами в сторону Милли, она добавляет:

– А вот кто-то, похоже, действительно повелся на его речи. Так что ты лучше ей объясняй про плохих дядь, а не опытной тете Сандре, прожженной в этом деле до самых костей.

Она вновь смеется, и теперь уже тянется к еде.

Сестра лишь раздраженно фыркает, и тогда я говорю, уже глядя прямо на нее:

– Милли, предупреждаю сразу: будешь продолжать флиртовать с этим швейцарским Джеймсом Дином, я при всех оглашу ему твой возраст.

– Только попробуй! – тут же ярится сестра – я уже не маленькая, хватит меня контролировать и все запрещать.

– А я запрещаю тебе не все – невозмутимо парирую – а лишь флирт с иностранными бабниками, которые дружат со странными мрачными типами. В остальном – хоть лук на голове выращивай, мне плевать.

Она фыркает, скрещивает руки на груди и что-то яростно бурчит себе под нос.

– Я не слышу ни черта из того, что ты там говоришь, но клятвенно тебя заверяю, что исполню свое обещание, если еще хоть раз увижу, как он что-то шепчет тебе на ушко, а ты по-идиотски хихикаешь в ответ.

В итоге Милли вскакивает, заявляет, что «сыта по горло», намекая на мои нравоучения и уносится в замок.

– Не бойся, я ее займу – добродушно подмигивает мне Лео, вставая из-за стола следом за ней.

– Спасибо – искренне отвечаю – не знаю, как ты нашел с ней слад, у меня уже никакого терпения не хватает.

Когда же Лео убегает вслед за моей сестрой, я добавляю уже Сандре:

– Чувствую себя какой-то мамочкой наседкой, которая родила в 15 и теперь бегает с ребенком-подростком. Черт возьми, я на такое не подписывалась. В Штатах она казалась адекватнее. Я и представить не могла, что оказавшись без влияния мамы, она станет выкидывать мне такие выкрутасы.

– Да брось – отмахивается Сандра – она не сдалась Ноэ, это же видно. Поиграется, на ушко пошепчет, да уедет. Пусть развлекаются, что здесь такого?

Говорить о том, что у меня с Локидом личные счеты определенного характера мне не хочется, поэтому апеллирую более веским аргументом:

– А то такого. Она несовершеннолетняя и здесь на моей ответственности. Так что никаких шептаний от взрослых похотливых мужиков и точка.

Сандра вновь хохочет с набитым ртом, но уже ничего не противопоставляет в ответ.

* * *

Оставшись вдвоем с Сандрой, которая уплетает за обе щеки, я в итоге тоже налегаю на завтрак и мы с ней обе вываливаемся из-за стола только тогда, когда съели еды, кажется, за всех шестерых.

– Уберем? – уточняю я, помня, что говорил обАнтоне

(…сандра с милли на веранде, помогают накрывать на стол. этим занимался антон, но сегодня он не в состоянии…)

и его обязанностях Лео.

– Работа дворецкого. Или кого там, пусть разбираются – отмахивается она.

– Так Антон же в..

– Причем здесь Антон? С утра уже новый парень был, Валентин, кажется. По-английски плохо бормочет, но зато молоденький. Мы с Милли ему немного помогли, первый день все-таки, но так-то это его работа.

– Подожди, Влад уже нанял нового дворецкого? – хмурюсь – когда он успел? Антона только утром увезли.

– Не знаю – жмет плечами – да какая разница? У этих богачей вечно в запасе по 40 человек, готовых выбежать на сцену по щелчку пальцев. Пошли, уберутся сами, нам еще в загон надо.

– В загон?

Сандра изгибает бровь:

– Лани, забыла? Или думаешь, один раз рану обработали, а дальше оно на святом слове заживет? Нет, не так работает.

– А, ну да..

Черт, я ведь реально забыла про ланей. В эти дни все так наслоилось одно на другое – убийство смотрителя, мое связывание, еще этот Локид с утра, что подстреленное животное, ответственность за лечение которого мы на себя взяли, совсем выпало из головы.

Хорошо, хоть Сандра более обязательная.

Однако, воодушевляет меня эта идея лишь до того момента, пока не приходится сойти с террасы. Ночной дождь размыл площадку загона похлеще сада и «могильника», потому идти приходится медленно и очень аккуратно, дабы не свалится по колено в слякоть. А еще лучше свалится, активно начать двигать ногами, пытаясь удержать равновесие, из-за чего грохнуться в эту грязь уже задницей.

М-м. Перспектива-то та еще.

Сандра же справляется с этим, как выросшая в этих местах и часто с таким сталкивающаяся, намного ловчее и оказывается около раненной лани значительно быстрее меня, не заимев на голенях даже пару грязных капель:

– Ну как вы, мои хорошие?

Малыши резвятся рядом, лишь немного отбежав при приближении Сандры, а вот старшая лань лежит, полуприкрыв глаза. На мгновение мне даже кажется, что она уже отдала богу душу – рана выглядит совсем нехорошо, открытая из-за сползшей повязки.

Но вот лань вздыхает и становится очевидно, что она жива. Но как долго была открыта рана? Могло ли произойти заражение?

Словно прочтя все опасения на моем лице, Сандра заявляет:

– Конечно, нехорошо, что повязка спала, но надеюсь, ничего смертельного. Помоги-ка, сейчас я одна не справлюсь.

Приходится переселить свою плохую переносимость вида крови (к тому же, сейчас ее далеко не так много, как в первый раз) и прийти на выручку подруге. Вместе мы по новой обрабатываем рану и накладываем повязку уже более плотно, почти как жгут.

– Она ничего не пережмет? – с сомнением уточняю у Сандры – а то хотим помочь с одной раной, в итоге отнимется вся нога.

– Нет, это пустяки, кровь циркулирует – заявляет она – не переживай.

После чего направляется к малышам-ланям, пытаясь приблизиться и при этом их не спугнуть, чтобы они не кинулись опрометью подальше, как в первый раз. Я наблюдаю за этим со своего места, понимая, что как она не смогу добраться до них, не измазавшись по уши в грязи.

Однако, и у Сандры ничего не выходит и малыши бросаются в разные стороны. Я уже жду, что она теперь-то повернет обратно и мы вернемся в замок (уж больно холодная погода для уличных развлечений), но она вдруг хмурится и присаживается на корточки, начав рассматривать там слякоть.

– Что такое? – кричу я.

Она неопределенно мотает головой, встает, все еще хмурясь, и возвращается ко мне:

– Ты не знаешь, в замке есть дети?

– Дети? Нет, это точно. Антон говорил, что нас тут только трое. Ну, теперь пятеро.. точнее, учитывая Локида, уже шестеро.. – трясу головой – а почему ты спросила?

– Там, в грязи у самой ограды целая цепочка следов маленьких босых ножек. Размер явно детский. И следы едва успели подсохнуть, точно оставлены не раньше, чем.. может, ранним утром.

– Ну здесь детей точно нет – повторяю я – тем более тех, кто бегали бы босыми по грязи. Но, может, кто из персонала замка? Ты прости, но они же, Влад сам говорил, из ближайшей деревни. Деревенские вполне могли пустить детей босыми, мало ли, что им в ум взбрело.

– Зачем им вообще приводить детей на работу?

– Ну, может привел кто-то один своего, кто ланей заметил и захотел показать. Ты же сама сказала, что цепочка одна. Значит, и ребенок был один, а не куча.

– Ну да – соглашается она – только где теперь этот грязный ребенок?

– Наверное, посмотрел да вернулся обратно. Тут до деревни-то рукой подать. Не думаю, чтобы детей взяли сюда на целый день. Все-таки работа. Тем более, учитывая местные суеверия.

Когда мы, наконец, возвращаемся в холл замка, то я уже вся трясусь от холода, несмотря на кофту. Очевидно, ее оказывается мало для таких длительных экскурсий, включающих себя сначала сад, потом могильник, а после еще завтрак и загон.

Надо либо одеваться теплее, либо как-то передвигаться на улице мобильнее да поменьше.

Заглядываю в комнату Милли, но не обнаруживаю там сестру, как и Лео в его. Очевидно, он все-таки сумел ее чем-то занять где-то в замке, но вряд ли искать их сейчас хорошая идея. Сестре нужно время, чтобы остыть – и вряд ли прошедшая треть часть это достаточное количество для того, чтобы смириться с мыслью, что запрет на флирт с бабником это вполне логичное требование, которые стоит принять с достоинством, а не детскими психами.

Сандра тоже не горит желанием бродить по коридорам и заявляет, что примет горячую ванну, в которой будет сидеть до тех пор, пока с нее не слезет три слоя кожи.

Я забираюсь в свою комнату с другими планами.

Раз уж Влад сейчас занят со своим новым-старым другом, Сандра с ванной, а Лео помогает мне с Милли, то очевидно у меня появляется весьма необходимое окно для работы. Конечно, в полной мере никакой работы (связанной долговыми обязательствами и сроками) у меня уже нет, но все-таки..

Все-таки, приходится признать, что мне самой не терпится узнать, что же происходило дальше там с юным Владом Дракулой, чья череда событий в прошлом неизменно подводит его все ближе к неотвратимой точке невозврата, о которой уже, в отличии от предшествующих ей событий, наслышан весь мир.

Однако, в этот раз, словно беря проценты за предыдущее слишком быстрое погружение, работа совсем не спешит перенести меня на шестьсот лет назад. Потому я успеваю очистить почти всю центральную часть полотна, прежде, чем звуки вновь начинают заглушаться.

И конечно, узнаю это лицо. Тот самый портрет Сафие, который предназначался Дамету.. Но как он в итоге оказался вместе со всеми прочими, если уже никак не должен был вернуться обратно в руки Лале?

Ведь в прошлом видении я уже видела, как она отдала его возлюбленным?

Желая поскорее узнать ответы на свои вопросы, я не противлюсь заглушающимся звукам, и позволяю себе провалиться в эту умиротворяющую морскую пучину, ведущую меня в далекие-далекие дебри событий XV-го века..

-7-

1444 год, Османская империя.

Дворец султана в Эдирне.

Лале с нарастающим беспокойством ходит кругами неподалеку от Али-Бея, ожидая, пока он закончит разговор с двумя солдатами. Еще пару минут назад она сидела на уроке, ожидая появления Ходжама Мустафы, но на дверь смотрела совсем не по этой причине. Там она жаждала увидеть силуэты своих друзей, спешащих на урок, на который они уже почти опоздали.

Лале ждала, что они забегут, отбросят назад пряди – Аслан рыжих, а Влад смольно-черных – волос, и с виноватым тихим смехом заявят, что едва не попались. Что они пробегут, как всегда, мимо остальных, сядут рядом с ней и все это случится за секунды до появления Ходжама Мустафы.

Но вот она услышала приближающиеся размеренные неторопливые шаги, которые точно никак уж не могли принадлежать ее друзьям, а спустя пару томительных мгновений в класс вошел учитель. Тогда тревога Лале стала нарастать пуще прежнего, и лишь тогда она оглядела класс и заметила то, на что непременно обратила бы внимание еще раньше, если бы вовремя оторвала взгляд от дверного проема.

В классе были намного меньше учеников, чем прежде. А подсчитав и сделав небольшие выводы, Лале быстро поняла, что объединяет всех тех, кто не явился на урок.

Все они – пленные мальчики.

По этой причине она уже пару минут бродит вокруг Али-Бея, к которому опрометью бросилась сразу же, едва ее озарила эта догадка. Она даже не тратила время на объяснение своего поведения учителю, который настолько изумился ее спешным покиданием класса, что даже не успел сделать должного замечания. Единственное, что она услышала себе в след, это «Лале-хатун, куда..», и подозревала, что в конце еще было «вы?», но это уже не имело никакого значения.

Наконец, Али-Бей бросает что-то напоследок солдатам, и подходит к Лале:

– Доброго дня, госпожа. Чем могу помочь?

Однако, по чуть сверкнувшим тревогой и, быть может, даже сочувствием, глазам Али-Бея, Лале уже понимает, что он заранее знает, какой вопрос она задаст, заранее знает на него ответ, и что хуже всего – очевидно, ее самые худшие опасения окажутся верны.

– Где они? Чужеземные мальчики?

Али-Бей чуть хмурит брови, не спеша с ответом, будто это невидаль какая секретная информация даже для кузины султана, потому она тут же выпаливает следом:

– Никто из них не пришел на урок!

Мужчина коротко глядит по сторонам, словно удостоверяясь, что никто, кроме Лале, его не услышит, после чего чуть склоняется к ней и пониженным голосом заявляет:

– Они в корпусе. Приказано никого не выпускать до вечернего отъезда во избежание побегов.

– Какого отъезда?!

Глаза Лале расширяются, она чувствует, как воздух покидает ее легкие настолько стремительно, будто она получила сильный удар или разом разучилась дышать.

– Уже? – она делает еще один шаг вперед, оказавшись в опасной близости от учителя боя – сегодня?!

Пару дней назад о школе лишь говорили, и Али-Бей сообщил, что она есть. Но даже она, Лале, и подумать не могла, что отъезд будет настолько скоро и настолько спешно. Ведь не было никакого указа, никакого предупреждения!

Будто прочтя все ее несказанные вопросы между строк озвученных, Али-Бей кивает:

– Да.. Султан Мехмед распорядился ускорить приготовления к переводу в новую школу.

Лале делает обратно шаг назад, словно Али-Бей сильно ее ударил. Трясет головой, стараясь сдержать слезы. Нет, она не расплачется – точно не при нем. Али-бей не из тех, кого восторгают слезы. Этот волевой мужчина, обучающий мальчиков бою, напротив ценит силу. И не только физическую, но и силу духа. Если она хочет получить от него какую-то помощь, ей напротив надо показать её, а не обнажать свои слабости. Показать, что она стойкая и может перенести любую напасть, но ей надо лишь немного помочь в этом.

А его помощь ей понадобится.

Наконец, чуть подсобравшись и попытавшись отразить душевную боль на лице лишь злостью и растерянностью от неожиданности, Лале вновь поднимает голову:

– Не было никакого предупреждения, отведенного времени.. а как же прощания?

И это действует.

Если сумбурные встревоженные движения девушки лишь вводили мужчину в озадаченный ступор и желание поскорее вернутся к своим делам (что просто так не позволял ему сделать лишь статус собеседницы), то теперь в его глазах вновь сверкает сочувствие:

– Запрещено, Лале-хатун..

– Пожалуйста, Али-бей – Лале берет его большую ладонь и крепко сжимает своими маленькими двумя, которые выглядят на его фоне совсем детскими – они мои единственные друзья во всем дворце, вы же знаете.. Мне очень нужно с ними попрощаться! Хотя бы на минутку!

Мужчина сурово сдвигает брови, но в следующую минуту уже задумчиво стучит кулаком о кулак, словно решая важную дилемму, которая вдруг перед ним встала. Наконец, тяжело вздохнув, он отвечает еще тише прежнего:

– Мне нужна будет помощь на конюшне, в полдень. Я возьму их с собой. Ждите в пристройке.

Пристройка Лале известна хорошо – именно там она встречалась с Сафие и Даметом, чтобы передать им портрет. Она с жаром кивает, будто недостаточно быстрая реакция способна изменить решение Али-Бея:

– Спасибо.

* * *

Лале сидит на тюке сена и нервно перебирает соломинки пальцами. Она сидит здесь уже больше двух часов, отправившись сразу же после разговора с Али-Беем. Лале не могла вернуться на урок или заняться чем-либо еще – все ее мысли были заняты лишь друзьями, с которыми судьба (а точнее Мехмед) ее так жестоко и быстро разводит.

Глаза ее успевают раскраснеться от молчаливых слез, пролитых за эти часы, но едва она слышит, как скрипнула дверца, возвещая о приходе друзей, тут же тыльной стороной ладони спешно размазывает их по лицу. Даже не подозревая, что от этого лицо становится еще краснее.

Первым спускается Аслан, а за ним Лале видит фигуру Влада. Девушка вскакивает и тут же бросается на шею Аслану, будто бы они уже успели разлучиться на несколько долгих лет и теперь, напротив, все втроем воссоединились, а не готовятся к длительной (а возможно и навечной) разлуке.

Когда же она уже собирается так же в порыве чувств обнять и Влада – юноша ловко делает шаг назад, и чуть отворачивается, демонстрируя свое желание остаться без объятий. Лале хмурится, не понимая, чем обусловлено такое поведение второго друга, когда Аслан уже садится на ее собственное место на сене и хлопает рядом.

Лале тут же опускается следом, а Влад вновь предпочитает остаться стоять в одиночестве у двери, будто бы очень спеша и не в силах дождаться, когда же эта утомительная встреча подойдет, наконец, к концу.

– Привет – улыбается Аслан, отменно скрывая печаль, что виднеется лишь в его зеленых глазах – ну как ты?

– Как я? – Лале больно стискивает свои пальцы, но теперь это не помогает. Предательские слезы все же вновь струятся по ее лицу, и от улыбки друга ей становится еще больнее – а как я могу быть? Как ты вообще можешь улыбаться, зная, для чего мы все здесь?!

Но Аслан совсем не теряется, а лишь жмет плечами, словно не понимая сути вопроса:

– Как я могу не улыбаться, если ты рядом.

Лале вновь переводит взгляд на Влада, который даже не смотрит на них, уставившись куда-то вдаль пристройки, будто часть интерьера. На его лице нет совершенно никаких эмоций, и Лале понимает, что полное безразличие, пожалуй, еще больнее чем нарочитая улыбка.

Она вскакивает с сена и, движимая вихрем эмоций, что бушуют в ее душе, бьет своими кулачками Влада в грудь:

– Зато он прекрасно может! – кричит она, а слезы продолжают литься по ее щекам, как и руки колотить грудь Влада – если тебе плевать, то зачем ты вообще тогда пришел?! Убирайся, убирайся, убирайся!

Лале колотит его и колотит, и каждый ее следующий удар явственнее предыдущего отображает не гнев, а всю боль. И она прекрасно знает, что если Влад вдруг и правда сейчас развернется и так же молча решит уйти, она схватит его и попытается остановить. Она не позволит уйти ни одному из них раньше, чем Али-бей не уведет их отсюда насильно по истечению отпущенного времени.

Не позволит эмоциям отнять те последние драгоценные мгновения, отпущенные им троим.

Но Влад не уходит. Лишь с таким же непроницаемым, закрытым и неживым лицом поворачивается к Аслану, игнорируя удары Лале:

– Мы и правда зря пришли, Аслан. Прощания не помогают, а делают только хуже. Лале это не нужно.

– Ну конечно, ты-то лучше знаешь, что мне нужно! – девушка перестает его бить и делает два шага назад – лучше знаешь, что помогает! Наверное, притвориться мертвым, как ты? Черствым камнем, неживым предметом, это помогает? Знаешь, если делать это хорошо и долго, то можно и впрямь превратиться в камень!

Влад лишь отходит к окну, увеличивая дистанцию между собой и друзьями еще больше, и поднимает голову, глядя через стекло:

– Все это не имеет значения. Скоро ты все забудешь, у тебя будет хорошая, счастливая жизнь. И мы все забудем, у нас тоже будет хватать забот. Как-нибудь, да и наши жизни тоже сложатся..

Лале с жаром утирает слезы:

– Как ты можешь?! Как ты можешь такое говорить?!

Аслан поднимается с сена и встает между друзьями, словно опасается, что они сейчас кинутся друг на друга. Чуть трогает друга за плечо:

– Влад, ну зачем ты. Никто ничего не забудет. Все проведенные вместе моменты – их невозможно отнять ни времени, ни расстоянию. Они останутся с нами навсегда.

Но Влад ничего не отвечает и никак не реагирует.

Лале смотрит на него и не может понять, что с ним сталось. Как он может так равнодушно относится к их разлуке, как может так спокойно говорить эти мерзкие вещи, которые говорит? Когда им остается каких-то последних пару минут вместе, он предпочитает отстраниться и закрыться, а не попрощаться?

Лале делает еще шаг назад, точно раненная, и вновь кидается в объятия к Аслану, чувствуя хотя бы от него ту же живую печаль, пусть и смешанную с неуместной улыбкой, нацеленной на поднятие ее духа.

– Ну-ну, Лале – шепчет он – у меня есть к тебе важное поручение. Обещаешь выполнить?

Она шмыгает, не отстраняясь от него:

– Да, конечно. Какое?

– Обещай беречь и радовать вот эту.. – он чуть стукает пальцем по кончику ее носа – девочку. Балуй ее, как только можешь, чтобы она много-много улыбалась и не вздумала раскисать. Ведь скоро все наладится. Ты мне веришь?

– А ты сам себе веришь? – цедит Влад, стиснув зубы, раньше, чем успевает ответить Лале.

Он, наконец, резко поворачивается к ним, отвернувшись от окна:

– Думаешь, от твоих баек ей станет легче? Или ты самого себя утешаешь?!

Аслан уже открывает рот, чтобы что-то ответить, хотя Лале даже не знает, что на такое можно ответить, как с внешней стороны сарая слышатся три тихих ритмичных стука – знак, что пора окончательно прощаться.

Решив не тратить время на пустое, Аслан прижимает Лале к себе еще крепче и шепчет на ухо:

– Все будет хорошо, и мы лишь расстаемся на время, а не прощаемся навсегда. Не верь словам Влада. Помни, что ему больнее, чем нам. Совсем недавно он потерял семью, а теперь, только обретя нас, ему приходится терять уже и тебя. Он говорит так, но это не значит, что он ничего не чувствует. Напротив, он чувствует слишком многое, чтобы это было возможным обличить в слова. Главное помни – однажды мы вновь все встретимся. Хорошо?

Однако, слова утешения, как то всегда и бывает, лишь сильнее ранят, чем ободряют, потому к концу этой речи, Лале уже захлебывается слезами, чем мочит рубашку Аслана:

– Да, хорошо. Тогда и ты обещай, что не будешь терять духа и веры в это, чтобы с вами там не случалось. Обещай помнить, что сколько бы не прошло времени, я точно никогда вас не забуду и всегда буду ожидать встречи, которую ты пообещал.

– Хорошо, это я обещаю – соглашается Аслан вполне серьезно – и если мы оба выполним свои обещания, то все будет хорошо.

Тройной стук повторяется – теперь уже более нетерпимее. Потому Аслан размыкает свои объятия и одаривает Лале своей последней печальной улыбкой, после чего направляется к выходу.

Влад уже оборачивается, чтобы пойти следом за ним, но Лале успевает подбежать к нему со спины раньше. Она обнимает его, прижавшись щекой к спине и соединив руки на груди друга:

– Что бы ты ни говорил, я знаю, что это неправда – шепчет она, поскольку Влад не предпринимает активных попыток тот час высвободиться, а лишь замирает, точно статуя – и я никогда тебя не забуду. Как и Аслана, я буду ждать твоего возвращения и помнить каждое мгновение, что мы провели вместе. Буду очень-очень ждать и верить, и хотя бы поэтому ты обязательно однажды вернешься.

Лале уже собирается разжать руки, потому что с каждой секундой у нее создается все больше ощущения, что она обнимает камень, как вдруг чувствует на своей кисти касание холодных пальцев Влада. Касание это легкое, едва ощутимое, но даже через него она ощущает легкую дрожь его руки, красноречивее любых слов говорящую о бурлящих внутри него чувствах.

Однако, уже через миг Влад высвобождается из ее объятий, выскользнув из рук так ловко, словно она и не обнимала его вовсе, и не глядя на нее, поспешно выходит из сарая вслед за Асланом, оставляя Лале в полном одиночестве и беспроглядном отчаянии.

* * *

Чтобы не говорил Аслан и как бы не хотела верить в лучшее сама Лале, она подозревает, что ближе всех к истине, все же – учитывая намерения Мехмеда – оказался Влад, который считает, что вера в лучшее лишь байки, и на деле ничего хорошего впереди их не ждет. Этот пессимистичный, даже мрачный взгляд на вещи, все-таки кажется наиболее правдивым, пусть и болезненным. Хотя, когда правда была сладкой? Сладкой обычно бывает только ложь. Про то, например, как однажды они вновь все встретятся и примутся рассматривать в саду падающие звезды, давая им несуществующие названия.

Потому, после прощания с друзьями, Лале становится еще хуже, чем было до

(..прощания не помогают, а делают только хуже..)

и единственное, на что, кажется, она сейчас способна – это плакать часами напролет. Потому, памятуя о словах Сафие,

(..да, дамет на службе, и мне так тоскливо без него.. а дома я даже грустить не могу..)

она уходит в летний домик, и усаживается на заднем дворике вместе с Момпен, которая прыгает вокруг нее и радостно машет хвостом, как бы в ожидании поглядывая на кусты, поскольку обычно друзья приходили сюда все вместе.

Первые десять минут Лале пытается ей объяснить, что Влад и Аслан больше не придут, но делает это так убедительно и с расстановкой, что в итоге огорчается своим же словам пуще прежнего, и просто роняет голову себе на колени, заливаясь молчаливыми слезами. Лишь ее дрожащие плечи говорят о том, что он не заснула.

Она не знает, сколько она сидит, и насколько долго не отнимает голову от колен. Лале даже кажется, что подними она глаза и увидь темноту – совсем не удивится, так как время потеряло для нее сейчас всякий счет.

Однако, вздрогнуть ее заставляет совсем не неожиданно-наступивший вечер, а чей-то неуместно веселый голос:

– Добрый вечер, Лале-хатун, как приятно вас здесь увидеть!

Лале резко поднимает голову и видит Сафие, вошедшую с улыбкой на губах через задний дворик. Но заметив красное лицо Лале, девушка тут же стягивается улыбку, а ее брови беспокойно взлетают вверх:

– Лале-хатун, вы плачете? Что случилось?

Лале уже открывает рот, чтобы сказать, что все в порядке или что-нибудь такое, чего требует этикет, дабы поскорее отделаться от компании Сафие.. но понимает, что теперь ей торопиться некуда. Друзья ее больше не ждут, чтобы затеять очередную дурачливую перепалку или придумать увлекательное занятие, потому спешить ей теперь совершенно некуда. Говорить ей совершенно не с кем. А в таком контексте избавляться от компании Сафие отпадает всякая необходимость.

Потому она еще раз шмыгает, и говорит:

– Первый указ нового султана Мехмеда. Вы, должно быть, слышали?

Было бы странно, если бы дочка главного визиря не знала о новом приказе.

Сафие грустно кивает, подобрав полы своего платья и сев на ступеньки крыльца рядом с Лале.

– Так вот, сегодня вечером он будет приведен в действие. А как вы знаете, мои друзья, Влад и Аслан, чужеземцы.. Потому их, вместе с остальными, тоже увозят прочь из дворца.

На мгновение Лале вновь приближается к той черте, когда слезы с новой силой готовы потоком хлынуть из глаз, но, будто по щелчку какого-то выключателя, отчаяние вдруг превращается в злость. Нет, даже не злость – настоящую, неподдельную

(..эти слова будто бы что-то выключают во мне. на место обреченности вдруг приходит злость. нет, не злость – даже ярость. настоящая ярость, заставляющая меня вновь уже более остервенело дергать треклятую лозу…)

безрассудную ярость.

Она вскакивает со ступенек так резко, что едва не наступает на полы платья – что заставило бы подол с треском оторваться от основания – и принимается топотать ногами. На место хрипам приходит наполненным гневом крик:

– Как же я ненавижу этого Мехмеда! Самодовольный мальчишка, заимевший безграничную власть раньше, чем разум! Первым указом он выгоняет из школы по собственной прихоти пленных, а дальше? Что будет с империей? Все начнут плясать его желаниям да обидам?

Сафие глядит на нее с некоторой растерянностью той быстрой смене настроения, и сочувствием. Немного подумав, она едва слышно замечает:

– Об этом не распространяются.. Но на самом деле его власть не так уж безгранична.

– То есть как?

– Султан Мурад, оставляя престол, прекрасно понимал, что Мехмед совершенно не готов править. Поэтому он устроил так, что ни один указ Мехмеда не может вступить в силу без одобрения великого визиря.

Лале требуется мгновение, чтобы сложить дважды два:

– Визиря? Халиль-паши?

Ее глаза широко распахиваются:

– Вашего отца, Сафие-хатун!

-8-

Сафие кивает:

– Да, и так будет, пока ему не исполнится шестнадцать лет.

– Еще два года?

– Именно. Мехмед – не настоящий султан. Он как малыш, который оседлал палку и думает, что на коне. Империей теперь управляет мой отец. И я знаю, что указ о школе он еще не подписывал.

Лале озадаченно хмурится, а внутри между тем отчаянно борются за первенство паника и решимость:

– Как не подписывал? Если их уже держат в заточении!

Сафие лишь жмет плечами.

Лале опускает глаза, стараясь быстро сообразить, что она может сделать. Но чем дольше она думает, тем больше ей кажется, что время все скорее утекает сквозь пальцы. Драгоценные минуты, которые еще могут что-то изменить.

Или не могут..

Но по крайней мере она обязана попытаться!

– Я пойду к вашему отцу прямо сейчас – решительно заявляет она – я уговорю его, попрошу его, попробую убедить.. хоть что-нибудь.

– Отец сегодня очень занят. Он никого не принимает.

Плечи Лале на мгновение вновь поникают, но

(…лале-хатун, спасибо вам огромное! если когда-нибудь я смогу вам чем-то отплатить, я буду очень счастлива…)

тут же ее осеняет, и она с жаром накрывает ладонь девушки двумя своими, как парой часов ранее руку Али-бея перед тем, как так же попросит об услуге:

– Сафие-хатун, помните, однажды вы сказали, что были бы счастливы меня отблагодарить, если бы знали как? Так вот, я говорю вам «как» – помогите мне сейчас! Попросите вашего отца принять меня хотя бы на несколько минут, сделайте что угодно, хотя бы пара мгновений.. Я обязана с ним поговорить.

Сафие в нерешительности хмурится, и Лале добавляет:

– Прошу вас, это очень важно для меня! Иначе Аслана и Влада увезут прочь. Вы же сами знаете, как тяжко расставание с близкими людьми, неужели вы не сделали бы все, что было бы в ваших силах, чтобы хотя бы попытаться предотвратить разлуку?

Кажется, эти слова пронимают девушку, и в купе с данным обещанием заставляют-таки кивнуть:

– Хорошо, я попробую что-нибудь придумать. Только если и получится, времени действительно у вас будет очень немного.

* * *

Лале стоит перед визирем уже несколько минут.

И каждая минута, точно свинец, все плотнее приковывает ее к полу – теперь ей кажется, что даже при желании она не сможет пошевелить ногами, чтобы сдвинуться с места. За это время она уже на несколько раз проговорила в голове свое прошение к визирю, свою просьбу и те причины, которые могли бы его пронять и показаться достойными для отмены указа Мехмеда.

Однако, кажется, это совершенно напрасно.

Потому что визирь все это время продолжает что-то писать, совершенно не замечая ее, будто бы она какой-то бестелесный призрак или неодушевленный атрибут интерьера. Если бы не Сафие, которая и проводила ее сюда, сообщив, что отец согласился принять Лале, она бы решила, что ее просто не ждали и таким образом пытаются достаточно грубо указать на ее нежеланное вторжение.

Наконец, визирь дописывает очередную бумагу и поднимает голову.

Жест этот кажется таким тяжелым, словно она весит тонну и любое движение дается мужчине огромными усилиями. Говорит он отрывисто и устало:

– У меня мало времени, Лале-хатун, но Сафие очень просила вас выслушать.

Лале почтительно кланяется, отчего ее свинцовые ноги едва не подкашиваются, и ей в последний момент с трудом удается удержать равновесие:

– Приветствую и благодарю, Халиль-паша.

Визирь благосклонно кивает в ответ:

– Так о чем вы хотели поговорить, Лале-хатун?

На мгновение затаив дыхание перед своими, возможно, самыми важными речью и прошением за всю прожитую на данный момент жизнь, Лале выпаливает:

– О первом указе нового султана, господин. Я прошу вас отменить его.

После чего замолкает, словно сказав лишнего, и с трепетом смотрит на реакцию визиря. Брови мужчины удивленно приподнимаются, но по крайней мере, лицо не принимает враждебного или даже раздраженного такой несносной просьбой выражения:

– Почему же?

Вот он, момент той речи, которую она успела за это время ожидания прокрутить в голове раз на сто. Главное теперь, чтобы ничего не забылось и все встало именно в свое время и на свое место:

– Потому что дворцовая школа – это очень важный проект султана Мурада. И то, что все учатся вместе – османы и чужеземцы, юноши и девушки – это блестящая идея, опережающая время. Нельзя переводить пленных в другое учебное заведение. Это подрывает всю суть школы Мурада II!

Начав говорить медленно и с расстановкой, Лале сама не замечает, как к концу своей речи уже восклицает с нарастающим жаром, в возбуждении трепещущей для нее темы заметно повысив голос.

Но, к счастью, у Халиль-паши это, кажется, не вызывает недовольства.

Выдержав небольшую паузу, он задумчиво говорит:

– Я слышал о результатах научного конкурса. Они впечатляют. Это говорит в пользу системы ходжама Мустафы.

Лале не позволяет себе выдохнуть, лишь чутко ловит каждое слово визиря:

– Так же я знаю, насколько уважает и ценит вас ваш дядя. Поэтому я соглашусь с вами и отклоню первый указ юного султана.

Лале не успевает даже толком осознать ответ, как мужчина добавляет:

– И еще. Давно ведутся разговоры о поступлении в школу других девушек. Учитывая успех в конкурсе, я полагаю, время для этого пришло. Есть ли кто-то, кого бы вы хотели порекомендовать?

Мгновение Лале стоит молча и в кабинете воцаряется гробовая тишина. Она не совсем понимает, чего хочет от нее Халиль-паша и как тема с ее прошения так быстро перешла на школу, и обучение..

А, ну да, она же просила отменить указ о пленных мальчиках, опираясь на опережающую идею обучения.. и он сказал, про конкурс.. и теперь спрашивает, есть ли у нее на примете кто-то, кто по ее разумению, выделяется особенно для первого набора обучения девушек в школе..

Наконец, до нее окончательно доходит вопрос визиря. К этому моменту мужчина уже чуть сводит брови в непонимании, как трактовать ее молчание.

– Да, конечно – поспешно отвечает она – я знаю одну прекрасную девушку, которая очень хочет учится и которая несомненно, по моему мнению, этого достойна. Но.. она из гарема, господин, пленница..

Великий визирь хмурится и, чуть подумав, встает. Начинает ходить по комнате и с каждой томительной секундой ожидания Лале кажется, что теперь-то она точно замахнулась уж слишком.

Сначала отменить указ, теперь заявить о желании обучения пленницы в школе..

Вот теперь, наверняка, Халиль-паша обернется и заявит холодным, сердитым тоном о том, что он передумал и считает разумения Мехмеда разумными, потому отменять указ не будет и никаких пленниц к школе допускать не будет. Что все это, как сказала бы Шахи-хатун,

(..ишь чего выдумал учитель ваш, моду новую привез невесть откуда! никогда такого не было, чтобы девицы и юноши да принцы с пленными в одном классе!…)

невесть откуда привезенная мода, совершенно ненужная для дальнейшего развития в Османской империи.

Наконец, когда Лале уже успевает накрутить себя до предела, визирь останавливается и оборачивается на нее:

– В вашей школе ведь учатся пленные юноши?

– Да, господин – робко отвечает она – если в силу не вступит указ..

– Ну раз учатся пленные юноши, то почему бы не учиться и пленной девушке? Мы позволим ей посещать школу.

– Халиль паша.. – Лале переводит дыхание – но.. нужно в таком случае сообщить об отмене указа. Иначе пленных юношей увезут сегодня на закате.

Визирь глядит на нее с удивлением, словно на несмышлёного и что-то напутавшегося ребенка:

– Без моей подписи этого не могут сделать.

– Но их уже сегодня заперли и весь день не выпускали. К отъезду все готово по распоряжению султана Мехмеда.

На мгновение глаза мужчины сверкают огнем, и, не сдержавшись, он едва слышно цедит сквозь зубы, однако в тотальной тишине помещения Лале прекрасно все слышит:

– Этот мальчишка.. – после чего говорит опять громче – не беспокойтесь, Лале-хатун. Прямо сейчас я отправлю помощника. Распоряжение отменят.

Лале, не в силах так скоро осознать свое счастье, благодарно склоняется в поклоне. Кажется, как не в силах человек в мгновение осознать и принять какую-то ужасную и трагичную новость, так же и не в силах в одночасье поверить в какое-то невероятно радостное событие.

Для этого нужно время.. или хотя бы объятие ее лучших друзей, подтверждающее, что они действительно остаются рядом с ней. Все вместе.

Ни когда-нибудь, ни однажды.. а прямо здесь и сейчас.

– А что до султана Мехмеда.. – посуровев, продолжает визирь – раз ему так не нравится школа в ее нынешнем виде, думаю, мы переведем его на отдельное обучение.

Он отворачивается к своему столу, делая пару шагов обратно к рабочему месту, и до Лале доносится его едва слышное бормотание, больше похожее на мысли вслух:

– Может, так будет больше толку..

-9-

Наше время, Румыния.

Замок Влада.

Как всегда, глаза я могу распахнуть только тогда, когда противное вязкое ощущение, как преодолении давления воды при стремлении к поднятию на поверхность, сходит на нет. Почему возвращение и погружение обуславливается именно этими ощущениями? Или быть может, их таковыми для себя обозначила я? Испытывал ли тоже самое смотритель (если я не ошибаюсь и он не просто так тогда брякнул свое заключение, а пытался намекнуть), когда погружался в прошлое?

Значит ли это что-то и следует ли мне остерегаться, что, в случае погружения в прошлое, как и в играх с погружением под воду, воздух однажды может закончиться раньше времени и в какой-то момент я просто не смогу вынырнуть на поверхность?

Отгоняю от себя эти ненужные мысли легким поднятием на кровати. Что ж, по крайней мере есть одна хорошая новость – я по-прежнему в своей кровати своей комнаты.

Никаких лоз, никаких столов, никаких подвалов.

Пока что Влад держит свое обещание касательно моей безопасности в замке, однако, если на то пошло, именно из-за него я в этой самой безопасности и стала нуждаться. Без собственнического права на картины, за мной и не охотились никакие придурки, использующие в качестве запугивания – связывания, а в качестве веревки – виноградную лозу.

Опускаю ноги на пол и, встав с кровати, лениво поднимаю голову кверху.

– Вот же черт..

Часы показывают шесть вечера, а это значит, что я провалилась в прошлое почти на целый день, учитывая, что занялась этим сразу же после завтрака.

Хотя, наверное, так оно и лучше. Все равно в такой холодный день, еще и с обиженной на меня сестрой, делать было бы нечего.

А если брать в расчет и то, что, судя по всему, меня никто особо не искал – то никому я за это время и не понадобилось. Сомнительный, конечно, повод для радости, но все-таки.

Сгребаю с кровати в кучи свои рабочие принадлежности и запихиваю на их место, после чего принимаюсь скручивать полотно, с которого на меня смотрит Сафие (и которая, учитывая, как часто я вижу ее в прошлом, уже кажется мне самой какой-то дальней знакомой), когда в мою дверь раздается стук.

В этой тишине, в которой каждая отбиваемая секунда часов разносится громким эхом – стук звучит так неожиданно громко, что я вздрагиваю:

– Да-да, я не сплю.

Дверь открывается и на пороге показывается Влад:

– Если честно, я и не ожидал найти тебя спящей в такое время. Скорее, боялся отвлечь от работы. Хотя, учитывая погоду и..

Его появления в моей комнате я не ожидаю больше всего остального, потому наша пикировка с самого начала получается корявой:

– Да, погода ужасная, такой холод, это не по мне. Но горы.. но нет, я и не спала. Действительно занималась картинами, вот только закончила.. – показываю на полотно в руках, что заканчиваю скручивать – а ты что-то хотел?

Я уже почти рефлекторно собираюсь ему, как боссу, предложить посмотреть на продвижение работы (теперь ведь уже видно лицо на втором портрете), но вовремя осекаюсь, вспомнив, что со вчерашнего вечера более не связана с ним никакими обязательствами.

Если опираться на его ненадежное слово, конечно. Официально картины все еще принадлежат мне только по окончанию их реставрационных работ в срок и постоянных отчетах.

– Да. Хотел предупредить, что мы уезжаем.

– Вы – это кто?

– Мы с тобой – невозмутимо сообщает Влад и добавляет, предубеждая логичный вопрос – придется поехать к Грэдишу. Человеку, что купил остальные картины. Я связался с ним и он согласился на встречу.

Я уже и забыла, зачем мы ездили в Брашов, где в итоге нашли лишь тело убитого смотрителя.

Грэдиш. Да, ведь Марианна говорила о нем.

Однако, учитывая последние события, я лишь несколько скептично хмурюсь:

– Знаешь, это здорово, если он согласился на встречу, но причем здесь я?

– Твое присутствие и подпись необходимы для оформления их на твое имя.

Я поспешно мотаю головой, будто он предлагает это сделать прямо в эту самую секунду:

– Нет, спасибо. Картин я больше на себя оформлять не буду, мне достаточно этих трех и виноградных лоз. Если тебе нужны картины – покупай и оформляй на себя. До отъезда могу над ними поработать.

Лицо Влада темнеет.. но вместо недовольства я скорее вижу в этой темноте печаль:

– Я же сказал, что независимо от продвижения работ, отдам тебе все картины по отъезду, едва смогу гарантировать твою безопасность. Все картины – включая те, что у Грэдиша.

– Думаю, я все же откажусь. Мне хватает проблем и от этих трех.

– Но когда мы поймаем человека, который убил смотрителя, тебе больше нечего будет опасаться. И наличие у тебя картин не будет нести для тебя какой-либо угрозы. К тому же, едва ли дело в их количестве – скорее в самом факте обладания ими. А тремя ты уже и так обладаешь.

– Если честно, то твое настойчивое желание впарить мне все картины начинает быть подозрительным – замечаю я – это уже не выглядит, как какой-то подарок.

– Извини – он тяжело вздыхает – просто я вижу, как они тебе дороги, и хотел отдать в обладание всю коллекцию, которая имеется. Едва ли кто-то сможет позаботится о них и их сохранности лучше тебя. Даже у меня нет достаточных знаний для этого.

Он делает небольшую паузу, но едва ли для меня – такое чувство, что сам о чем-то размышляет, в результате чего добавляет:

– Но если ты не хочешь, разумеется, я не смею настаивать на этом. Но все равно прошу поехать со мной – чтобы ты могла взглянуть на полотна, которые сейчас у Грэдиша, и при условии его согласия на продажу, оценить вероятность их восстановления. Если полотна не подлежат реставрации (а мало ли, по какой причине может согласится вдруг перепродать их Грэдиш), то покупать их не будет никакой надобности. Мне потребуется мнение профессионала, если ты не откажешь мне в этой просьбе?

Я думаю некоторое время, после чего уточняю:

– А где остальные?

– Милли с Сандрой где-то в замке, Лео уехал около получаса назад.

– Куда?

Непроницаемая каменная маска вновь возвращается на лицо Влада, скрывая любые его эмоции:

– Не знаю, мне он не сообщал о своих планах.

Черт, конечно, зачем вообще я задала этот вопрос? Очевидно ведь, что при их отношениях, Влад – это последний, кому бы Лео стал что-то говорить.

Выходит, в замке делать особенно нечего, а покупка картин, чего уж скрывать, для меня тоже немаловажна. Конечно, я не собираюсь больше ни одной оформлять на себя, но работать над ними, разумеется, буду очень непротив. Очевидно, те три картины так же скрывают в себе продолжение событий из прошлого Дракулы, и необходимы для восприятия целостной картины и раскрытия главной тайны того, что тогда произошло с 1444 по 1448 год.

Потому, дать им и возможности их реставрации верную оценку – в моих интересах не менее, чем в интересах Влада.

Жаль конечно, что Лео так не вовремя куда-то смотался. Мне было бы намного спокойнее взять его с нами – а учитывая вчерашнее, едва ли Влад теперь мог бы как-то съюлить и отказать мне в этом.

– Ладно – киваю – я поеду с тобой и оценю возможность восстановления полотен.

Взгляд Влада чуть смягчается и будто бы становится немного теплее:

– Спасибо. Только это будет светский прием, а не личная встреча, потому придется соблюсти дресс-код. Для дам это светлые тона. У тебя есть какое-нибудь светлое платье.. или хотя бы сарафан?

– Там такой холод – хмурюсь я – одену какие-нибудь светлые джинсы и кофту.

Влад мгновение думает, после чего соглашается:

– Ладно, если на то пошло, у нас скорее деловая встреча во время приема, чем полноценное посещение его раута. Подожду тебя снаружи.

Он выходит за дверь и прикрывает ее. Тяжело вздохнув, подхожу к своей сумке и вываливаю те из вещей, которые еще не успела разложить, потому что их еще не одевала. У меня не так много теплых вещей – все же не думала, что в это время придется мерзнуть – потому среди этого несчастного количества найти еще вдобавок и что-то светлое становится настоящей проблемой.

В самом деле, почему я должна так париться? Едем обсуждать продажу картин или отрываться на вечере у какого-то местного аристократа?

Платье, ага, может сразу ожерелье и туфли на платформе..

В итоге, с большим трудом, мне удается достать какие-то бежевые брюки. Ткань в них весьма сомнительная, и единственное, чем они могут послужить в холодную погоду – это длиной, но ничего теплее (чтобы еще и светлого) у меня не находится. Наверх нацепляю белую вязаную кофту в крупную петлю.

Хоть одна теплая вещь.

Чтобы хоть как-то сокрыть от порывов ветра оголенную шею – оставляю распущенными волосы. Как верно говорит мама – густые волосы для шеи равно что шарф.

Бегло смазав губы блеском, выхожу в холл и чертыхаюсь, едва не налетев на Влада.

– Я думала, снаружи – это на улице – бурчу, пытаясь как-то оправдать свой идиотский испуг на пустом месте.

Но замечаю его внимательный задумчивый взгляд, обращенный на меня, и уточняю:

– Что-то не так?

Если он сейчас скажет, что брюки недостаточно светлые, или наряд в целом недостаточно подходящий – то к черту все, поедет за этими картинами сам.

Но он лишь отвечает:

– Очень красиво.

– Да обычная одежда – жму плечами, машинально опустив глаза вниз на свое одеяние.

Не знаю, что он имел ввиду под этими словами – наряд или образ в целом – но пояснений к этому странному замечанию и не получаю. Влад выходит на улицу, на выходе, как всегда, открыв дверь и пропустив меня вперед.

В первые дни этот жест казался мне устаревшим, а оттого излишне пафосным, однако теперь надо отдать должное – начинает даже в чем-то нравиться.

Чувствуешь себя сразу эдакой Джейн Эйрили Элизабет Беннет на приеме у мистера Дарси. Роскошной девушкой голубых кровей на одном из балов, где джентльмены неизменно открывают двери и пропускают тебя вперед, а нянечка бегает следом и поправляет платье, чтобы оно сидело как надо, и не боже упаси никак иначе.

А мамочка появляется на сцене время от времени, чтобы сделать замечание касательно выгодной партии в лице того или иного знатного господина.

Находясь в этом замке, мне периодически начинает казаться что я в самом деле застреваю где-то посередине между прошлым и настоящим, не до конца возвращаясь из 15-века в 21-ый, а оказываясь где-то, быть может, в самом начале 19-го.

* * *

Выйдя на улицу, я замечаю, что если погода и изменилась, то только в том – что стало еще холоднее. К тому же, несмотря на ранний для вечера час, уже достаточно сумрачно. В обычное время я бы сказала, такое освещение больше подходит для восьми, ежели для шести вечера. Возможно, дело в том, что тучи над замком так никуда и не подевались, все еще не позволяя лучам солнца напрямую проникать на эту территорию.

До машины Влада остается каких-то пара ярдов, когда я вдруг слышу среди тишины звонкий смех сестры. Рефлекторно оборачиваюсь в ту сторону, и вижу в самом конце парадной лужайки ее и Сандру, сидящих на садовых качелях. Позади качели Милли стоит Ноэ, будто приколоченных к ней, и в довольно двусмысленном жесте покоит свой подбородок на ее плече.

Сверкаю глазами на Влада:

– Ты же сказал, они с Сандрой «где-то в замке».

Вижу, как леденеет взгляд Влада, едва обращается в ту же сторону, и понимаю, что, скорее всего, он тоже не знал об этом активном участии своего друга, который «везде поспел».

Для ясности того, насколько долго затянется этот геморрой, уточняю прежде, чем направиться к этой шайке-лейке (и чувствуя, что начинаю закипать):

– Ноэ останется тут погостить, как я поняла?

– Да.. на какое-то время – уклончиво и сухо отвечает Влад, не спуская глаз с друга.

Я коротко киваю и направляюсь к качелям. Ладно, Милли – чего можно было от нее ждать? Как говорится, «все что угодно – лишь бы Дженна не запалила», но Сандра?! Знает, как отношусь к общению сестры с Локидом, и преспокойно наблюдает за тем, как он об нее трется.

Но чем ближе подхожу, тем лучше могу их разглядеть и понимаю, что Ноэ совсем не умостил свой подбородок на плечо Милли – а просто сильно нагнулся, заглядывая сверху через ее плечо в книгу, которую она читает вслух (что, сократив дистанцию до нескольких шагов, я уже слышу сама):

– … в начале XV-го века со всей Европы в регион Карпатских гор ссылали ведьм, колдунов и прочих людей, запятнавших себя подозрениями в связи с темными силами. Утверждалось так же, что Карпаты стали местом сосредоточения всевозможных сущностей нижнего мира. Во-первых, по причине деятельности вышеуказанных колдунов. А так же из-за удаленности и малонаселенности этой горной местности, что делало ее идеальным убежищем для существ, застрявших между мирами..

Окончательно подойдя к ним, перебиваю сестру:

– Что это ты читаешь? Давно не видела, чтобы ты проводила отдых за книгой. Опять головой стукнулась?

Но Милли оказывается в таком хорошем настроении, что даже на мою далеко не такую уж безвинную шутку звонко хохочет, словно на лучший из слышанных анекдотов, после чего прикрывает книгу и демонстрирует мне обложку.

Потемневшую и потрескавшуюся от времени. Судя по всему, достала из библиотеки Влада, но учитывая, что там все на румынском, становится непонятным, как она так свободно может это читать.

– «Энциклопедия Карпатской нечисти» – зачитывает она название – 1897 год.

Но приглядевшись к обложке, вижу, что название написано по-английски.

– Нашла в библиотеки ту единственную книгу на английском? – уточняю.

– Нет – она смущенно улыбается и оборачивается к Локиду, который, еще заметив только мое приближение, тут же разогнулся, лишь парой пальцев продолжая придерживать качелю моей сестры – это все Ноэ.

На ее благодарный взгляд, Локид добродушно смеется (но смотрит при этом исключительно на меня, будто пытаясь уловить любое изменение в моей реакции):

– Да вот.. случайно попалась мне давно такая любопытная книжица. Все возил за собой, не знал, куда пристроить. А тут узнал за завтраком, что Милли увлекается этой темой и дай, думаю..

Сестра возбужденно машет увесистым томом, перебив его:

– Он мне ее насовсем подарил! Представляешь?

И вновь этот взгляд, словно на героя всего сущего.

Я хмурюсь, глядя на этого Мистера-Голливуда, и замечаю:

– Но ведь ты, кажется, приехал без вещей? Хотя нет, не кажется. Я ведь тебя первая и встретила. Ты приехал без вещей.

Заметив мой резко враждебный настрой, Ноэ улыбается еще шире, будто бы чужая злость только увеличивает его радушие к этому человеку:

– Мне их привезли пару часов назад – хитрый лукавый блеск вновь на мгновение отражается в его глазах разного цвета – раз уж Влад предложил мне остаться, без вещей было бы никак.

Влад предложил.

Какая интересная постановка вопроса. Кажется, он сам напросился? Но не успеваю я что-либо ответить, как слышу позади себя шум. Оборачиваюсь и замечаю Влада, стоящего прямо за моей спиной – они с Локидом обмениваются острыми, как клинки, взглядами.

Наверное, это означает, что я права.

Правда, я даже не услышала, как он подошел. Видимо, у них это с Локидом общее. Или просто моя внимательность сошла на нет. Хотя при таком ветре сложно что-то услышать, если это только не стадо слонов.

– Ладно, книга это хорошо.. – начинаю я, решив как-нибудь невзначай закончить напоминанием сестре о том, чтобы руки Ноэ не переходили дозволенные границы.

Но Влад меня перебивает:

– Да, хорошо, но только не воспринимай эту книгу всерьез, Милли. Это сборник фантазий. Забавных, но не связанных с реальностью. Они были очень популярны в конце XIX века. Но так же недостоверны, как современные мистические журналы или теле-шоу про экстрасенсов.

На это замечание друга о его подарке Ноэ лишь загадочно улыбается, чуть приподняв бровь, зато Милли воспринимает это слишком близко и лично и тут же мрачнеет, глядя на Влада не иначе, как на врага народа.

Иначе говоря, как на меня утром, когда я запретила ей флиртовать с Локидом.

– А вы куда? – интересуется Сандра, быстро смекнув, что мы не спроста так одновременно с Владом вместе подошли к ним.

– К Грэдишу, по картинам – отмахиваюсь – ненадолго.

– Как пойдет – поправляет меня Влад и обращается к Сандре – можно тебя на минутку?

Выглядит это довольно странно, так как все, что хочет сказать – он может сказать прямо сейчас. Но он нарочно отводит ее на пару шагов от Локида и Милли и, чуть нагнувшись, говорит:

– Думаю, вам с Милли стоит поехать к тебе в село. Развеетесь, навестите твою родню. Илинка, как я понял, сильно за тобой соскучилась, а из-за всего этого ты у них практически не бываешь.

Такая неожиданная забота о Сандре заставляет меня насторожиться, но не успеваю я вставить и слова, как Влад добавляет:

– А чтобы не возвращаться обратно по темноте – оставайтесь там и на ночь. Вернетесь завтра утром. Лео вас заберет, или, на крайний случай, могу и я.

Сандра задумчиво закусывает губу, видимо прикидывая все «за» и «против». Это занимает не больше пары мгновений, в результате которых она, видимо, решает, что не сильно хочет оставаться без мужской руки (не считая Ноэ, которого только утром впервые увидела) с Милли с пустом мрачном замке, если мы вдруг сильно задержимся и приедем совсем под ночь.

– В принципе, Милли там понравилось – соглашается она, быстро глянув на меня как бы в поиске согласия – думаю, и Илинка обрадуется. Только вот.. удобно будет оставлять Ноэ тут совсем одного? Он ведь только приехал и..

– За Ноэ не переживай – сухо отсекает Влад – с ним все будет в порядке. Что ж, раз так, то все замечательно. Можете собираться и ехать прямо сейчас, пока не наступили сумерки.

Однако, упоминание Сандры о Ноэ, видимо, заставляет признать Влада успевшую образоваться между Милли и его другом в этот краткий срок некоторую привязанность, и возможную бурю ее возмущений на счет их отъезда без него, потому он коротко кивает мне:

– Дженна, объясни сестре. Жду тебя в машине.

Я хмурюсь, но позволяю ему вернуться к автомобилю. Отчасти потому, что мысль об их отъезде мне самой нравится больше, чем бесконтрольное общение Милли с Локидом все то время, пока мы будем отсутствовать.

После чего смотрю на Сандру. Та лишь как-то усмехается и озвучивает то, что я заметила еще с утра:

– Кажется, Влад не слишком-то рад приезду своего старого друга.

Однако, меня больше озадачивает его явное стремление (а не простое заботливое предложение, которым он пытался это представить) спихнуть Сандру с Милли на ночь с территории замка. Его желание, чтобы они всеми правдами и неправдами сейчас же отсюда уехали, настолько очевидно, что его не заметил бы только слепой.

Быть может, он это делает, боясь оставлять их здесь мало того, что без него, так еще и без Лео? А Ноэ, не посвященного (скорее всего) в дела вчерашней давности, не считает надежной защитой от психов, связывающих людей виноградными лозами?

Хотя даже это достаточно странно, учитывая, что Влад заверял, будто бы с его недюжинной охраной замок самое безопасное место в нынешних обстоятельствах.

– Сейчас меня ждет очередной концерт – замечаю подруге, глянув на сестру и недовольно скривив губы.

И уже делаю шаг навстречу качелям, где Ноэ вновь нагнулся к Милли, следя за текстом в книге, как Сандра останавливает меня, чуть коснувшись руки:

– Кстати, пока не забыла. Я поболтала с новым дворецким, этим Валентином. Оказывается, он давно здесь работает – только раньше был, так сказать, за сценой. Приходящим работником, трудящимся на кухне, а как Антона увезли, Влад дислоцировал его на роль временного дворецкого. Так вот, он уверяет, что из-за суеверий своих детей рабочие сюда никогда не водят, не водили, и в принципе никаких детей в замке нет и не было уже очень давно..

Глава 7 НЕУДОБНЫЙ ГОСТЬ

-1-

Наше время. Румыния.

Особняк Грэдиша.

Естественно, сестра не восприняла новость о предстоящей поездке в село Холодное с воодушевлением, хотя я до последнего на это надеялась. Все-таки, не так давно она грезила тем, чтобы исключительно попасть именно туда, а теперь сможет вновь поготовить свои блинчики (или чем они там занимались с Сандрой и Илинкой), и быть может даже с утра застать пару местных жителей. Порасспрашивать у них об этих байках и легендах, которые они собирают столетиями, о вампирах или прочей нечисти наподобие той книги, что дал ей Ноэ..

Но нет. Конечно же, компания Локида оказалась ей предпочтительнее и начался настоящий концерт. И, скорее всего, ничем хорошим он бы не закончился (так как я не могу насильно запихать 16-летнего человека в тачку, как не хотела бы), если бы сам Ноэ так же не желал отпускать свою компанию и оставаться в замке один.

Но услышав то, что я говорю Милли, он лишь чуть дернул левым уголком рта в своей привычной лукаво-обаятельной улыбке. В его глазах вновь мерцнули азартные огоньки, когда он, не мигая, пару мгновений смотрел на меня. Когда же между нами, кажется, от статического напряжения стал подрагивать и искриться воздух, он улыбнулся еще шире, оголяя идеальную улыбку, после чего чуть дернул головой, позволяя белокурым кудрям слегка заслонить его лоб. После встал, облокотился о качелю Милли уже чуть сильнее, и заявил, что наверное это даже кстати, потому что он подумывал разобраться со своими делами и впрочем-то все равно через часик собирался уединиться в комнате, которую ему любезно (на этом слове вновь короткий лукавый взгляд на меня) предоставил Влад.

Поняв, что ее собеседник покидает ее и не борется за вечернюю компанию, Милли как-то сникла и сразу растеряла весь свой пыл. После этого мне хватило буквально пары минут, чтобы убедить ее поехать вместе с Сандрой – было ощущение, что я просто толкаю куклу в нужном направлении.

Ее ненормальная привязанность к едва знакомому мужчине начинала меня здорово напрягать.

И потому уже в машине по пути к Грэдишу я впервые задумываюсь над тем, что, быть может, Влад так хотел сбагрить Сандру и Милли из особняка, пока их с Лео там не будет, не потому, что непосвященный в дела Ноэ едва ли сможет представить хорошую защиту.. а, быть может, опасаясь оставлять их наедине именно что со своим эксцентричным и непредсказуемым другом?

Хотя вряд ли. Если бы Ноэ был действительно до такой степени (по каким-то причинам) опасен, Влад бы в принципе не оставил его в своем замке, какими бы хорошими и старыми приятелями они не были. А его флирт со всяк и каждым – едва ли можно назвать той истинной опасностью, которой мы избегаем и ожидаем, например, от человека, убившего старика и связавшего меня виноградной лозой.

От разбитых сердец еще никто не умирал.

А вот от разбитого черепа очень даже.

Но так или иначе, мы в итоге, спустя час дороги в полном молчании, оказываемся на территории владений Грэдиша. Дом этого аристократа оказывается старинным особняком, утопающим в зелени сада (совсем не в пример мрачному замку Влада, лишенному чего-либо, кроме каких-то вьющихся зловещих растений в зоне могильника).

То, что прием (или светский раут, как его назвал Влад) проходит в большом дворе я понимаю только тогда, когда мы заходим в ворота парадного входа и замечает множество светящихся огней, громкую музыку и кипящую жизнь из десятков-десятков людей. Все дамы, точно по умолчанию

(..поскольку это светское мероприятие, для дам дресс-код – светлое. у тебя есть какое-то светлое платье?..)

облачены в светлые платья. Длинные или чуть покороче, закрытые или с откровенными декольте либо разрезами в области спины до самого копчика. Все они смеются и веселятся, улыбаются и томно хлопают глазами, точно им совсем не холодно на этом промозглом ветре в своих едва прикрывающих тело тряпочках.

Для меня-то была нелепа одна мысль доехать в машине от дома до дома в каком-то платье либо сарафане, а это я еще не знала, что сам прием будет проходить на улице!

Какой идиот мог в такую погоду придумать проводить это мероприятие на улице, да еще и задать такой дресс-код для женщин? Конечно! Мужчины-то в костюмах, рубашках, застегнутых на все пуговицы, некоторые даже сокрыли шеи платками.. едва ли они мерзнут, соблюдая условия хозяйского приема.

Словно прочтя мой настрой во взгляде, которым я одарила этот балаган, Влад замечает:

– Мы приехали не на праздник и задержимся здесь недолго. Только обсудим дела.

Выглядит он спокойным и благожелательным.. однако это не отменяет того, что я все-таки чувствую некоторое напряжение в его голосе, когда он это говорит.

Именно поэтому решаю, что его добродушный вид – это дело его личной работы над собой. Так сказать, идеальная картинка, за которой скрывается истинная суть и расположение. Суть была такова, насколько я могу судить, что Владу тут так же некомфортно, как и мне. Но любой бы, кто просто посмотрел на него, не вступая в диалог – непременно решил бы, что он просто в восторге от происходящего, а с хозяином дома они так и вообще старые-добрые лучшие друзья, вот он и заскочил к нему на пару минут.

Влад быстро выцепляет из общего месива какую-то девушку обслуживающего персонала и просит провести нас в кабинет, попутно объясняя, что мы приехали по важной встрече и Грэдиш нас ждет. Она кивает, внимательно вслушиваясь, после чего улыбается и что-то бормочет в ответ. Очевидно что-то о том, что сейчас хозяина нет на месте и что она может сделать для нас в этом случае, и так далее.

Пока Влад пытается прийти с ней хоть к какому-то компромиссу, ко мне, будто из неоткуда, подходит молодой человек с подносом. На подносе несколько бокалов, доверху наполненных шампанским. Он молча кивает мне, будто бы взять бокал – это исключительная обязанность всех новоприбывших и без этого продолжение пребывания здесь просто невозможно.

Неловко переминаюсь с ноги на ногу, после чего все-таки беру бокал и благодарно киваю.

Но улице жуткий холод, и я мерзну даже в своих теплых вещах. Девица, судя по всему, не собирается так уж резво вести нас внутрь дома, а шампанское конечно не коньяк, но немного согреться точно поможет. Собственно, учитывая дресс-код, может поэтому оно и предлагается всякому пришедшему, чтобы люди тут просто не поумирали с холоду, или же напились так, что забыли бы обо всем потребностях, включая потребность в тепле и нормальной температуре.

Если на то пошло, едва ли меня унесет с одного бокала, а легкое опьянение – это и так спутник этой вечеринки. От меня не требуется таких уж интеллектуальных высот, чтобы оценить, смогу ли я восстановить те полотна, которые он покажет, а в остальном сделка полностью на Владе.

Потому, немного подумав, останавливаю молодого человека, который уже собирается отойти, и беру еще один бокал, едва успев отпить от первого. Жду, что его брови мигом взлетят к макушке, но он лишь коротко кивает, словно я не первая и далеко не последняя, кто здесь так делает.

Когда Владу, наконец, удается уговорить девушку-таки провести нас в кабинет хозяина, я успеваю опустошить оба бокала и незаметно от них избавиться так, что ни Влад, ни дама, скорее всего, даже не замечают того, что я успела немного «согреться».

Собственно, шампанское помогает не только чуть притупить ощущение холода, но и заставляет другими красками заиграть сам праздник. Теперь неуместно по погоде оголенные девушки не вызывают у меня раздражения и гнева к Грэдишу, который вынудил из-за дресс-кода их так одеться, а заставляют лишь восхититься их платьями и, наверняка, их многонулевой стоимостью. А так же тем, как хорошо они сидят практически на каждой, будто все дамы здесь сошли сразу в подиума. Разный возраст, разный рост – но при этом фигуры у всех, точно выбитые из камня лучшим скульптором эпохи.

Музыка уже не кажется слишком громкой для этого часа, а освещение слишком ярким. Иначе говоря, два бокала шампанского здорово нацепляют на мои глаза розовые очки, заставляя из отвращения перебазироваться на восхищение устроенным Грэдишом праздником.

– А что он празднует? – спрашиваю у Влада, когда девушка уже оставляет нас в кабинете, а сама ретируется звать хозяина.

Стены огромного кабинета тут и там увешаны картинами, из-за чего он больше напоминает какую-то галерею, чем зону деловых встреч и работ.

Влад лишь сухо бормочет что-то едва различимое, но я так и не разбираю его ответа. Впрочем, вопрос был чисто праздным так что не так уж это и важно.

Заложив руки за спину, Влад останавливается возле одного из портретов и глядит на него в каком-то оцепенении. Я внимательно вглядываюсь в эту же самую картину, остановившись со спины на расстоянии пары шагов от него. На ней изображен какой-то статный мужчина в средневековой одежде.

– Судя по стилю – решаю блеснуть умом – это европейский художник, XV-XVI век.

Влад даже бровью не ведет – очевидно, бесшумно подкрадываться получается лишь у него с Локидом, а мое приближение можно услышать за километр.

Жду, что он что-то спросит в ответ (все же тема отдаленно зашла по работе, тоже картины, тоже 15 век), но он продолжает молча взирать на мужчину.

Мне же эта картина не кажется настолько интересной, потому я неспешно принимаюсь обходить весь кабинет, рассматривая все застекольные полотна, развешенные по стенам. Но успеваю ознакомиться лишь с половиной, когда массивная деревянная дверь с грохотом распахивается и показывается хозяин дома.

– Простите, что заставил ждать.

Однако вольная улыбочка и чуть красные щеки красноречиво говорят о том, по какой причине и откуда именно нам пришлось его ждать. А главное, что ему совсем не жаль причин этого ожидания.

Грэдиш оказывается совсем не таким, каким я его себе представляла. Я думала, это мужчина лет шестидесяти, эдакий жирный боров, у которого на каждом пальце по перстню с огромным бриллиантом. Быть может, седые или (еще хуже) крашенные редкие усы, да бесцветные глаза, бегающие в поисках какой-то уловки по каждому, кого он видит.

Но нет – настоящему Грэдишу едва ли больше сорока, а может и того меньше. Этот мужчина не выше Влада, но явно чуть поуже его в плечах. Темные густые волосы заложены на бок в модном проборе, на плечах покоится достаточно вульгарного малинового цвета пиджак. Однако, наряду с бежевой рубашкой под ним, смотрится это скорее эпатажно, чем нелепо.

Но больше всего в глаза бросается даже не все это, и не его различие с тем образом, что был у меня в голове. А то – насколько сильно вошедший мужчина похож на портрет, который так внимательно разглядывает Влад. Если бы не явная старина полотна, я бы даже подумала, что это именно он там изображен.

Поймав мой удивленный взгляд и ловко проследив его траекторию, Грэдиш улыбается и поясняет:

– Это мой предок, тоже Грэдиш. Говорят, между нами есть сходство.

Кажется, этот факт немало льстит мужчине.

Однако, услышав это, Влад тут же переводит на него взгляд и смотрит слегка замутненным взором, после чего как-то отрешенно и отрывисто заявляет, точно слова стоят ему больших усилий или дико пересохло в горле:

– Да. Вы очень похожи.

В отличие от моего – замечание Влада (даже с большой натяжкой назвать комплиментом это едва удастся) кажется неуместным и даже слегка оскорбительным, что не укрывается и от самого Грэдиша. Былых горделивых огней в его глазах будто и не бывало – кажется, он даже немного трезвеет и тушуется, но если спросить его отчего – едва ли сможет ответить на этот вопрос.

Однако, тон Влада (хотя в нем нет ни угрозы, ни недовольства, ни даже какой-либо холодности) заставляет поежится даже меня, не говоря уже о прямом адресате его обращения.

После пары мгновений гробового молчания, Грэдиш хлопает в ладоши, точно подводя черту под какой-то темой, прежде чем начать новую, и с натянутой улыбкой говорит:

– Что ж, рад знакомству. Господин Влад, леди..?

Но Влад не дает мне ответить.

Тряхнув головой, будто бы окончательно прогоняя посторонние мысли, он улыбается в ответ той же фальшивой благожелательной улыбкой, которую я уже видела четверть часа ранее у парадного входа владения Грэдиша.

Прежде сложно было поверить, что Влад, как и Ноэ, играл в школьном театре. Однако теперь, глядя, как он по щелчку пальцев натягивает блистательнейшую (и фальшивейшую по сути) улыбку на свое лицо, подобно своему другу, который проделывает это регулярно с иллюзорной скоростью – не остается сомнений, что учили их определенно одни и те же мастера.

– Мы тоже рады – заявляет он уже совершенно другим тоном, заставляющим Грэдиша в миг вернуться к былой раскрепощённости – это мисс Дженна Бёрнелл, художник-реставратор. Я говорил вам о ней.

– Ах, да!

Глаза Грэдиша тут же расширяются, точно он увидел восьмое чудо света. Интересно, что такого ему про меня наплел Влад, не считая приставки «художник», когда я в жизни своей не продала ни одной собственной картины? Собственно, то, что я рисовала, и картинами-то назвать сложно. А Влад подавно не знает и о них.

В чем он еще утрировал мои способности? Сказал, что я внучатая племянница Ван Гога, или что сохранение Мона Лизы в Лувре в ее первозданном виде – это моих рук дело? Судя по всему, что-то очень близкое к этому.

Потому что теперь Грэдиш поворачивается в пол-оборота, глядя на меня в упор и спрашивает с жаром, даже не скрывая своего живейшего интереса:

– И как ваши успехи в восстановления картин, мисс Дженна?

– Каких именно? – на всякий случай уточняю.

А то мало ли, что он имеет ввиду после «художник-реставратор».

– Ну.. – тушуется – господин Влад говорил, что мы уже начали реставрацию..

– А, да – киваю – тех картин. Конечно. Спасибо, все весьма успешно. Я уже привела в порядок полторы картины из трех.

Брови мужчины удивленно стремятся вверх. Он уже открывает рот, чтобы что-то спросить – его почему-то приводит в дикое недоумение мой прогресс (или, быть может, напротив медленное продвижение реставрации), но в последний момент он передумывает и так же молча рот закрывает.

Однако, продолжает иступлено на меня глазеть.

Кажется – вот, кто точно выпил лишнего.

– Мистер Грэдиш – тут же отвлекает его внимание на себя Влад – мы с вами почти все обсудили по телефону. Хотелось бы услышать ваше решение о продажи полотен.

– И глянуть на них, конечно – добавляю – оценить возможность восстановления конкретно этих трех картин.

Иначе зачем я вообще сюда приехала?

Игнорируя Влада и даже не повернувшись в его сторону, а все так же глядя на меня, Грэдиш возбужденно отвечает:

– Да, такие необычные картины, согласитесь? Османская империя, запрещенные изображения людей. А в какой период написаны!

Кажется, мое сердце пропускает удар.

Неужели ему тоже известно, что эти картины написаны в период становления Влада Дракулы монстром? В эти четыре года, окутанные мраком и тайной?

Но нет, он говорит совсем о другом:

– ..острый момент в истории Валахии, в каком-то смысле переломный. Знаете, мисс Дженна, ведь Валахия..

И чуть заплетающимся языком (из той стадии опьянения, когда мозг еще способен фильтровать что и кому он говорит, но язык уже не способен должным образом воспроизводить эти фразы на свет) Грэдиш принимается рассказывать мне об основании княжества, откуда и был родом Влад Дракула.

Только вот о самом Дракуле он, конечно же, не говорит ни слова – лишь сухие и нудные факты о войнах да междоусобицах самой Валахии с кучей подробностей, из-за которых я с большим трудом не засыпаю прямо стоя.

– ..наш род, мои предки, долгое время играли весомую роль в судьбе этой маленькой, но прекрасной страны..

– Мистер Грэдиш – наконец перебивает Влад – я прошу прощения, но мы могли бы перейти к делу?

Голос его звучит все так же учтиво, но твердо. Грэдиш это чувствует и тут же расплывается в приторной улыбке:

– Куда же спешить? У нас сегодня праздник. Неужели вы хотите так сразу уехать?

Еще полчаса назад, наплевав на всякий этикет, я бы сама ответила ему «да». Однако теперь, мне вроде бы даже хочется вновь взглянуть на дам в красивых светлых платьях, послушать музыку, да может выпить еще пару стаканчиков.

Последние дни были слишком уж безумными, и не помешает немного расслабиться. Тем более, я отдыха не искала – он сам меня нашел.

– Мистер Грэдиш.. – начинает Влад, но мужчина, точно ребенок, смеется и забавно машет руками:

– Нет-нет, я не позволю. Прошу во двор. Сначала немного отдыха и развлечений, а ответ я дам вам через час – смотрит на меня – что скажете?

– Ну, если вы не оставляете нам выбора.. – неуместная улыбка растягивается на моем лице, и чтобы ее не было видно (и по ней нельзя было оценить, сколько бокалов выпито), я имитирую кашель и прикрываю рот рукой.

Однако, Грэдиш, судя по всему, «своего» увидеть успел.

Подмигнув, он вновь удовлетворенно что-то бормочет, после чего подгоняет нас на выход, обратно к месту действия основного праздника.

* * *

Оказавшись на улице, я повторно задаю свой вопрос уже непосредственно хозяину дома:

– А что вы празднуете?

Кажется, интерес ему льстит:

– Праздничный прием в честь моей малышки. Такая умница! Первое место на международном конкурсе.

Грэдиш останавливает одного из снующих молодых людей с подносами и берет бокал. Я успеваю украдкой тоже взять один, пока парень не удаляется прочь.

– Вы о своей дочери? – уточняю.

– Почти. О своей кошке.

О, им с Лео было бы о чем поговорить.

Я как раз раздумываю, рассказать ли об аналогичной чрезмерной привязанности своего друга к его коту, как музыканты вдруг что-то объявляют в микрофон, начинает играть плавная мелодия, а в центре площадке принимаются собираться пары для танцев.

– Настойчиво рекомендую поучаствовать – с той же улыбочкой заявляет Грэдиш, кивая нам на площадку – господин Влад, вы любите танцевать?

Немного подумав, он дает совершенно неожиданный для меня ответ:

– Да.

–Это же чудесно! Пригласите вашу даму, а я пойду, надо кое-что уладить. Отдыхайте.

Найдя приличный предлог ретироваться обратно к своим друзьям, Грэдиш спешно теряется в толпе. Шампанское к этому моменту успевает достаточно ударить в голову, и я даже решаю, что если Влад пригласит меня вдруг танцевать, то я – чем черт не шутит – соглашусь, даже не будучи «его дамой».

Но вот проходит мгновение, другое.. Влад продолжает задумчиво смотреть на парочки, которые уже начинают кружится в танце, и молчать. В его глазах мелькают какие-то блики, будто кадры в кинофильме – быть может мысли, или воспоминания.. а может, просто отсвет многочисленных фонарей площадки.

Мне начинает вновь становится холодно и скучно, потому, сделав последний глоток из своего стакана, я ставлю его на поднос и поворачиваюсь к Владу:

– Вот уж не знала, что ты любишь танцевать. Впрочем, и Локиду сразу тоже не поверила, что ты играл с ним в театре – на этих словах он хмурится – ну раз так, то пойдем? Покажешь, что умеешь?

Молчит.

– Не бойся – улыбаюсь раскрепощённее, чем следовало бы – я тоже не мастер, потопчемся, как два пенсионера, но хоть согреемся.

Его глаза на миг сверкают каким-то болезненным блеском, точно я предложила навестить его матушку, не зная, что та скончалась лет двадцать назад:

– Прости, мне нужно отойти ненадолго.

После разворачивается и действительно просто уходит.

Я недоуменно наблюдаю за удалением его фигуры в толпе гостей, после чего на смену удивлению приходит раздраженность.

Да и ладно, можно подумать, сильно надо было.

Он это даже хорошо сделал, молодец. Не стоит давать мне забывать, какой он на самом деле странный и психованный. Не стоит забывать об этом даже под парой бокалов шампанского, а то уже разошлась: «Влад, может танцы? Влад, может потопчемся?».

У Влада очередной сдвиг по фазе. Владу нужно уединиться и обсудить со своими тараканами дальнейший план действий – его право.

Однако, оставшись совершенно одна в центре этого чужого празднества среди людей, которых прежде никогда не видела, я уже не чувствую того сногсшибательного веселья. Немного мнусь, чуть тру ладошками руки через кофту, разглядывая вокруг все, что попадается на глаза и думаю, чем бы занять эти томительные шестьдесят минут, на которые так опрометчиво согласилась.

Кто же знал там, в его кабинете, что когда я останусь на час этого праздника, Грэдиш и Влад тут же покинут мое общество, и единственным весельем останется наблюдение чужого отдыха?

Можно, конечно, залить в себя еще пару стаканов, и тогда весело мне будет даже одной, однако не уверена, что в таком состоянии меня стоит кому-либо видеть, а тем более человеку, который обдумывает, стоит ли нам продавать реликвийные старые полотна или нет.

Через несколько минут наблюдений за окружающим, мое внимание вдруг привлекает диванчик через три отсюда. Привлекает он тем, что вокруг него намного больше людей, чем у остальных. К тому же – словно на подбор – исключительно девушки в этих самых светлых платьях.

Кто там сидит – Грэдиш? Или, как в романах про Элизабет Беннет – какой-нибудь знатный холостой господин, которому все на балу пытаются понравится, да выскочить за него замуж?

Интерес (а так же отсутствие альтернативы) заставляют меня тоже подойти к диванчику – и чем ближе я подхожу, тем отчетливее слышу дамские щебетания и умиления.

Странно.

Такие возгласы можно адресовать младенцу или прелестной кукле, но никак не взрослому мужчине, которого хочешь соблазнить.

Мое любопытство накаляется, и я аккуратно пытаюсь протиснуться между ними (так как с моим ростом – выглянуть «поверх голов» точно не пройдет).

Наконец, мне удается нырнуть под локоть одной высокой девицы и, сделав пару шагов, оказаться в «первых рядах». На диване и правда сидит мужчина – только скорее парень. Он заливисто смеется, откидывая со лба крупные рыжие кудри, а его ярко-зеленые глаза удовлетворенно сверкают, наблюдая за извивающимся в его руках недовольным лысым котом.

Лео.

–2-

На мгновение мне даже кажется, что это какой-то совершенно другой рыжий парень с такой же прической, такими же глазами.. и таким же котом – настолько сюрреалистичная эта картина.

(..а где остальные?

– сандра с милли где-то в замке, а лео уехал полчаса назад

– куда?

– не знаю, он мне не сообщал..)

Я была уверена, что если Лео куда-то так резко дернулся с места, оставив меня без предупреждений, руководства к действию и.. и просто кинул, то для этого должны были быть очень важные причины. Почти все сто процентов я ставила на то, что его отъезд связан как-то с утренним звонком Неллы – только по работе он с такой срочностью и петардой в заднице убегает даже из сортира, никому ничего не сказав.

Но что бы на праздник? Какой-то светский прием у человека, которого он не знает? Сидеть тут, расфуфыренным, в пиджаке, с котом в обнимку и обществе элитных девиц, от чьих нулей на счетах в банке может зарябить глаза?

Какие важные дела, однако!

– Ну что ты, дружище, тише – урчит он, стараясь урезонить Носферату, которому, очевидно нравится здесь гораздо меньше, чем его помпезному хозяину.

Лео опять пытается взять по-свойски кота на руки, из-за чего получает несколько глубоких царапин, но лишь улыбается, делая вид, что это сущие пустяки. Смотрю, какой конкретно из однотипных девиц он лыбится.. и с изумлением замечаю, что это добродушие направлено самой «пожилой» из его компании.

Даме средних лет, рядом с которой на подушечке сидит точная копия Носферату, только в каком-то глупом девичьем наряде, точно кошку отдали маленькому ребенку на роль куклы.

И кажется, я догадываюсь, чьего ребенка

(..вы о своей дочери?

– почти. О своей кошке..)

эта кукла.

– Посмотри, какая милая девочка! – улюлюкает Лео, едва ли не насильно пихая Носферату к кошке – и какая умница. Ну, тебе же нужно общаться с родней.

Родней?

Носферату начинает шипеть еще сильнее, и теперь его порезы становятся еще глубже. Раны Лео начинают кровоточить и теперь даже он уже не может продолжать делать вид, что все совершенно в порядке.

Ему остается лишь виновато пожать плечами, словно он лично отвечает за настроение и поведение своего кота:

– Простите, он просто не привык еще. Можно ему в доме пока побыть?

Две молодые девушки тут же вызываются помочь ему с этим и перехватывают кота себе на руки, вызвавшись проводить его до дома и скрасить время пребывание там.

Как только Лео лишается кота – тот час он лишается и внимания всех этих женских версий нашего Мистера-Голливуда. А как только все эти нетитулованные призерши всевозможных конкурсов красоты расходятся, он тут же в заметно истощавшей толпе пред ним замечает меня.

Его лицо вытягивается от удивления.

Думаю, как и мое, когда я его едва здесь увидела.

– Дженна? – он встает с дивана и протискивается ко мне – что ты здесь делаешь?

– Аналогичный вопрос.

Он демонстративно пару раз втягивает носом воздух, каждый раз все ближе ко мне, после чего с усмешкой спрашивает:

– Ты что, уже успела надраться?

– Да иди ты – отмахиваюсь – по своим делам. Мог бы хотя бы сказать, что поехал развлекаться или типо того. Я между прочим рассчитывала на твою компанию, а так пришлось ехать с Владом самой. А он не сахар даже под шампанским.

– С Владом? – еще пуще удивляется – он тоже здесь? Ничего не понимаю.

– Да, он тоже здесь. Мы приехали из-за картин. Он же рассказывал вам, что помимо трупа, в Брашове нам еще стало известно о покупателе остальных трех полотен?

– Да, но Влад не называл имени.

– Теперь знаешь – жму плечами – это Грэдиш. А ты?

– Что я?

– Расскажешь может, какого черта ты-то тут забыл? Или от большого количества людей тут не считают приглашенных и забегать может всякий, кому не лень?

Лео театрально хватается за грудь в области сердца, показывая, как сильно я его ранили и оскорбили мои слова:

– «Кому не лень»? Мы, между прочим, прямая родня – поправляется и вновь добродушно усмехается – ну, точнее Носферату. Я, так сказать, его посыльный на этом рауте.

– Родня? Хочешь сказать, Грэдиши и

(…вся его родня из румынии. поэтому мы и приехали. носферату происходит из древнего княжеского рода и мы собираемся их навестить…)

есть те самые его предки голубых кровей?

– Да, представляешь? Учитываю вашу ситуацию с картинами, весьма прозаичное совпадение. Я только сегодня узнал их фамилию. В документах, которые мне достались от прежних владельцев кота, была путаница и совсем другие имена. Так что пришлось повозиться, пока я нашел Грэдиша.. А вы, кстати, уже решили что-то с ним по поводу картин или – вновь смеется, пару раз втянув воздух – пока дискутировали только о шампанском?

Я дурачливо толкаю его в грудь, подавляя улыбку:

– Да, говорили. Но он сказал, что даст ответ только через час, собственно поэтому и я..

– Ты и.. – он смеется, но в миг становится серьезным, словно что-то осмыслив – подожди, а где тогда Влад?

Надуваю губы, как маленькая девочка:

– Он меня кинул. Они оба. Влад притащил сюда, Грэдиш предложил остаться наподольше.. а в итоге оба слиняли, едва я решила повеселиться.

– Да уж, ну и джентльмены тебе достались – забавляется Лео.

– Ладно Грэдиш, он хотя бы хозяин, у него гости – фыркаю – хочешь узнать, как слинял Влад?

– Удиви.

– Грэдиш предложил ему пригласить меня на танец, тот сказал, что любит танцевать. Я ждала, а он не пригласил. Тогда я пригласила сама, а он нахмурился, пробубнил какой-то бред про дела и просто вот так взял и смотался – сердито топаю ногой – нет, ты представляешь? Невоспитанный хам.

Лео хохочет, и на мой сердитый сверкающий взгляд, тут же протягивает руку, чуть нагнувшись:

– Позволь мне исправить ту грубость, которую он допустил, и пригласить тебя на танец? Он просто не знает, что потерял. Пьяная Дженна Бёрнелл – это лучший партнер по танцам.

Я вновь смеюсь, опять дурачливо хлопаю его ладошкой по руке, но все же потом принимаю приглашение и мы выходим к остальным на площадку.

Без понятия, как так получается, но с течением времени мы придвигаемся все ближе и ближе к центру, пока не оказываемся той самой центровой парой, на которую все равняются и возле которой танцуют все остальные.

С моим умением танцевать – это и действительно удивительно. Однако, понимаю, что я почти не танцую – Лео целиком и полностью меня ведет.

– Ты раньше занимался танцами? И не вздумай лгать, я же вижу, что да.

– В детстве. Мне пришлось какое-то время заниматься бальными танцами. Слава богу, получалось у меня настолько погано, что от меня быстро отстали, однако с тех пор танцы я возненавидел.

Удивленно вскидываю брови:

– Тогда зачем пригласил меня?

Он лишь как-то лукаво улыбается в ответ и вытягивает руку вперед, позволяя сделать мне очередной пируэт. Запутавшись в собственных ногах, я едва не падаю и Лео в последний момент успевает меня перехватить. Мы оба смеемся, но вот через его плечо я замечаю два знакомых ярко-голубых глаза в общей толпе, внимательно наблюдающих за нами.

Влад стоит на достаточном расстоянии от площадки, и неотрывно смотрит за тем, как мы заканчиваем свой танец. Как долго он там стоит?

На мгновение мне даже кажется, что он любуется нами, но тогда это выглядит еще страннее, и в итоге я склоняюсь к версии, что он просто упер глаза в танцевальную площадку, потому что больше некуда. А именно на нас смотрит – потому что мы центровая пара, на кого еще смотреть?

В конце концов, окончив танец, я указываю на нашего зрителя и Лео – и нам не остается ничего другого, как подойти к моему «занятому сопровождающему», имеющему определенный талант испарятся тогда, когда он нужен, и появляться обратно тогда, когда уже никому до него дела нет.

Жду, что он опять будет мрачно молчать и бросит какую-нибудь колкую гадость, как то всегда бывает, когда они оказываются с Лео вместе, но на губах Влада мелькает какая-та теплая улыбка, когда он обращается ко мне:

– Это было красиво.

Но тут же полностью стягивается, когда переводит взгляд на Лео:

– Позволь узнать, как ты здесь оказался?

Понеслась.

Лео так же хмурится в ответ. От былого веселья не остается и следа:

– Да что мы будем обо мне. Лучше ты расскажи, как так вышло, что ты притащил сюда Дженну и кинул одну. Ты вообще в курсе, что на таких мероприятиях могут предложить знатно поддавшим одиноким девушкам?

– Прекрати – шикаю – я выпила лишь бокал.

– В отличии от тебя, я вполне могу контролировать ситуацию и на расстоянии, а не только обхватив ее всеми имеющимися десятью пальцами за все имеющиеся оголенные места.

– Что ты несешь? – теперь фыркаю уже на Влада.

Но, кажется, обе мои реплики от них отбиваются, точно от стен, не достигая адресатов. Им уже плевать, что я говорю – у них началась новая пикировка, которую они не закончат, пока в ней не выявится очередной «победитель».

– Отлично – щелкаю пальцами между их раздраженными лицами, что все сильнее приближаются друг к другу, словно у возлюбленных, что решили поцеловаться – вы тогда повеселитесь, а я пока пойду найду компанию поадекватнее.

Но не успевает хоть один из них что-то ответить, как из дома доносится чей-то крик, а после возмущенный вопль:

– Чей этот лысый кот!?

-3-

Мне кажется, или в глазах Влада мелькает злорадный огонек?

Лео тут же вскидывает брови и тушуется:

– Черт, Носферату.. что он опять натворил? Я же сказал, что он немного не в себе, еще не привык..

– И за ним нужен глаз да глаз – соглашается Влад и сухо добавляет – как и за его хозяином.

Лео кидает на него свирепый взгляд, но не может продолжить эту словесную бессмысленную битву, потому что крик повторяется и он уже кидается к дому, попросив меня никуда не уходить и подождать его здесь. Вроде добавил что-то еще про то, что он очень быстро и так далее.

Я решаю, что все еще зла на обоих этих идиотов, которым вообще без разницы когда и на какую тему закусываться. Но на Влада все-таки зла еще больше, потому что он, в отличии от Лео, еще и кинул меня здесь саму.

Лео хотя бы потанцевать позвал.

Потому остаюсь ждать Лео, демонстративно отвернувшись от Влада, будто его здесь вообще и нет.

Если бы Лео обладал телепатией и я могла бы ему сообщить, куда пошла – то развернулась и так же бы, пробурчав с нескрываемым сарказмом про дела, ушла подальше от Влада, как то сделал он сам получасом ранее.

Я жду, что гробовая тишина начнет сменяться тяжелыми вздохами, или его шагами, или – совсем не удивлюсь – просто обернувшись, я обнаружу, что он опять уже куда-то ушел, но Влад подает голос практически сразу.

И голос этот лишен какой-то сухости, холодности или недовольства. Напротив, он неожиданно раскаивающийся:

– Дженна, прости меня.

Влад все еще не спешит обойти меня, чтобы смотреть прямо, и говорит из-за спины, каковым я его и оставила.

Молчу.

– Я не должен был так поступать. Я привез тебя сюда по делам и должен был сопровождать все время, пока мы эти дела не решим, после чего обязан был доставить обратно домой. Мне не следовало уходить, тем более такнадолго. Такого больше не повторится.

– Конечно не повторится – фыркаю – потому что теперь здесь Лео и у него-то такта точно побольше.

Следует небольшая пауза.

Не знаю, какие именно эмоции за это время он пытается в себе подавить, но когда продолжает, голос его вновь спокоен и невозмутим:

– Я благодарен Лео, что он смог тебя развеселить, пока я отсутствовал. Но все же нам надо закончить переговоры с Грэдишом, и не думаю, что ему будут интересны наши раздоры. Все же надеюсь, что ты простишь мне мою опрометчивость раньше, чем небеса разверзнуться или ад замерзнет.

На моих губах мелькает легкая улыбка, и я позволяю ей ненадолго там задержаться, поскольку Влад меня все равно не видит, после чего, стянув ее обратно, оборачиваюсь к нему с некоторой претенциозностью в голосе:

– Тебе повезло, что я выпила все-таки больше одного бокала. И не могу долго злиться даже на таких хамов, как ты. Ну и.. – вскидываю бровь – мне с тобой еще обратно ехать, так что пожалуй да, я тебя прощаю.

Легкая улыбка трогает правый уголок его рта, но так быстро и незначительно, словно вибрация или остаточный, круг десятый ряби на воде от брошенного камня. Наверное, это даже не улыбка, а больше усмешка, вызванная моим вульгарным замечанием..

Но чтобы это ни было, теперь и его на лице Влада уже вновь нет.

Опять лишь непроницаемая маска, как и всегда, своими высокими стенами скрывающая весь тот натиск эмоций, которые он почему-то решает не показывать миру.

Впрочем, для бизнесменов это логично. Какую выгодную хитрую сделку можно провернуть, если все твои намерения и реакции читаются крупным шрифтом на лице, как строчки в книге?

Он окидывает чуть усталым взглядом окружающую нас толпу (вернее просто то скопище людей, которое собралось тут по известной причине) и предлагает:

– Я недалеко тут видел пруд, пройдемся? А то становится слишком шумно.

Мотаю головой:

– Я дождусь Лео.

На лице Влада пробегает едва заметная тень, но он молча кивает, как бы не собираясь оспаривать мое решение. Да, конечно, я пьяна (глупо это отрицать), но не настолько, чтобы из-за одних только извинений тут же бросать друга и уходить черт знает на какой пруд с человеком, чья уравновешенность все наше знакомство шатается, точно маятник. А что, если ему в голову стукнет и он там меня кинет?

Нет, спасибо. Здесь мне спокойнее.

К тому же, означенное время почти прошло и очень скоро должен появиться Грэдиш (если он еще не валяется где-нибудь в слюни за диваном) со своим решением касательно продажи полотен.

– Так и как Лео-то здесь в итоге оказался? – спрашивает он спустя довольно длительную паузу, после чего бросает короткий взгляд на дом – еще и с котом.

– Кошка Грэдиша, о которой он говорил – напоминаю – это какая-та там дальняя родня кота Лео, и..

Поняв, что слов больше не осталось, я удрученно вздыхаю. Теперь мне становится предельно ясно, почему многие выпившие люди несут всякий бред с таким умным, и порой даже философским лицом. Просто в их голове мысль оформленная и очень даже дельная, но покуда она преодолевает словесный барьер и достигает озвучивания, половина (если не вся) ее сути теряется, оставляя лишь несвязные обрывки, которые и создают впечатление того, что все пьяные – несомненно неадекватные, говорящие какой-то абсурд, люди.

Но, кажется, Влад прекрасно меня понимает. Он коротко кивает, еще какое-то время смотрит на новые танцующие парочки на площадке (теперь я уже знаю, что откажу ему, даже если он наконец решит пригласить меня), после чего совершенно неожиданно задирает голову наверх, к небу.

Ожидаю, что это секундный порыв – может, он хотел по Луне определить время (ну мало ли, какие у него еще заскоки), или что-нибудь в этом роде.. но нет, он продолжает стоять так, запрокинув голову, и вскоре на его губах появляется теплая ностальгическая улыбка, точно что-то там, наверху, вдруг принялось ему рассказывать о событиях прошедших.

С любопытством поднимаю голову, но

(…а когда ночь окончательно вступает в свои права – расстилаются на траве и, перебивая друг друга, начинают считать первые возникающие в небе звездочки и угадывать созвездия…)

вижу лишь звезды.

Звезды, звезды.. множество звезд. Несмотря на огромное количество освещения снизу, оно никак не касается черного ночного неба. Нисколько не оттеняет эти яркие естественные светила, окружающие свою мать-Луну, и не мешают наблюдать за их мерцанием.

– Звезды всегда казались мне такими далекими – говорю я, чуть путаясь в буквах – но вместе с тем и намного ближе, чем все прочее. Наверное, это бред?

– Нет, почему же? – не отрывая от них глаз, отвечает Влад – вполне логично. Ведь звезды, сколько бы времени ни прошло – они все те же. Одни из очень немногих, что остаются неизменными с течением времени. Месяца, года.. века. Все меняется, одно приходит на смену другому – но не они. Они, как ответственные учителя – наблюдают за нами все время. Видят нас в детстве, юности.. видят сейчас и будут видеть потом.

Он вздыхает:

– Иногда мне кажется, что глядя на них, можно вновь увидеть себя, какими мы были тогда. Какими они нас тогда видели..

– Звучит и здорово, но и печально.. почему-то.

Я опускаю голову, потому что здорово затекает шея, и замечаю, что Влад уже смотрит не в небо, а на меня. Долгим, внимательным взглядом.

– Что-то не так?

Его взгляд неохотно уходит куда-то за мои плечи, и он медленно, будто в трансе, мотает головой:

– Нет, все в порядке. Просто, кажется, мистер Грэдиш забыл о нашем уговоре, и ему следует напомнить, что мы все еще здесь и все еще ждем его решения.

Я оборачиваюсь и слежу за взглядом Влада, проходящим куда-то сквозь меня – и почти сразу замечаю, куда он направлен.

Грэдиш.

Все же, мои худшие опасения не оправдались – он не лежит в смерть пьяный за одним из диванчиков, или в доме, или вообще не уехал куда-нибудь с кем-нибудь из гостей на радостях. Нет, вот он, даже вполне вроде на своих двоих и не шатается. С чем-то возится у кенди-бара, располагающегося чуть в стороне от общей площадке, под деревьями.

– Да – соглашаюсь – надо узнать у него, а то.. сколько там уже времени..

Делаю совершенно ненужный жест запястьем, хотя прекрасно знаю, что там не может быть часов, потому что я в жизни своей никогда не носила наручных часов. После, сделав удивленное лицо а-ля «о, надо же, сегодня я забыла их надеть!», добавляю:

– Не хочется задерживаться допоздна.

– Боюсь, уже и так поздно – спокойно замечает Влад – но да, не стоит оттягивать этот момент еще сильнее. Идем.

Даже на открытой местности он как бы едва заметно указывает мне рукой вперед себя, позволяя первой преодолеть центр площадки и перейти на другую его сторону, где мельтешит малиновый пиджак Хозяина Дома.

Уже на середине пути я растерянно оборачиваюсь, вспомнив про обещание Лео, но заметив мою озадаченность, Влад заявляет:

– Не беспокойся. Уверен, он поймет, куда мы ушли. Ты ведь говорила ему о цели нашего визита?

– Да.. но..

– Значит, не потеряет – но видя все еще некоторое сомнение на моем лице, подводит черту – мы ждали его достаточно долго, не можем же мы ждать его там всю ночь? У нас есть дело, ради которого мы приехали, Дженна. А у него.. есть свое. Собственно, с ним он сейчас и проводит время, а нам пора заняться полотнами.

Аргументы кажутся убедительными – тем более, что я и правда ждала там Лео достаточно долго, а пока Грэдиш в поле зрения (а не в компании кучи гостей) нужно и правда воспользоваться моментом, чтобы не ждать потом его решения еще всю ночь или все сутки, как то часто происходит, когда совмещаются «массовые попойки» и деловые встречи с важными решениями.

Когда мы уже подходит к кенди-бару достаточно близко, я замечаю, что на столе с ювелирной точностью расставлены всевозможные печенья, пирожные и другие изысканные сладости. Так, что глаза начинают рябить, а руки непроизвольно чесаться.

Но я крепко сжимаю их замком на уровне живота, потому что брать пока что ничего не следует. Официант добавляет здесь еще последние штрихи, а Грэдиш с излишним усердием пьяного человека проверяет, все ли на месте.

Хотя, учитывая в какое время и при каком состоянии остальных гостей он собирается презентовать этот стол – всем уже будет все равно, даже если тарелки окажутся пусты, а красивые сладости – лишь пластмассовым муляжом.

Однако, он все же умудряется боковым зрением заметить нас раньше, чем мы сами его окликнем – и расплывается в привычной приторной улыбке:

– Да-да, я помню! Сейчас я тут закончу и все обсудим.

На последней слове что-то задевает мою ногу и я в последний момент успеваю отскочить, на мгновение даже решив, что это взбеленившийся кот Лео с кошкой Грэдиша только что пробежали мимо.

Но в следующий момент понимаю, что эти два силуэта слишком уж большие и шумные для котов.

Нет, это не коты.

Вихрем мимо нас пробегает двое мальчишек семи-девяти лет и останавливаются только возле стола. Они пытаются хватать сладости, но не достают ростом, и тогда начинают, будто совсем груднички, дергать за штанины и выпрашивать их у Грэдиша.

Тот смеется и поясняется, увидев мой озадаченный взгляд:

– Мои племянники. Такие нетерпеливые озорники!

Он делает строгое лицо, пытаясь, видимо, выглядеть грозно – но уже через минуту сдается и выдает мальчишкам по леденцу, на что те радостно визжат и с диким визгом убегают прочь один за другим.

Я завистливо смотрю им в след, тоже не отказавшись бы от внеочередной сладости до официальной презентации стола.

Грэдиш улыбается, глядя им в след, словно это не племянники, а его родные сыновья:

– От сладкого у деток зоркие глазки.

То, что происходит в следующее мгновение, заставило бы даже самого говорливого навсегда потерять дар речи.

-4-

Я едва успеваю заметить, с какой быстротой лицо Влада при этих словах вдруг чернеет, напрягается и оскаливается, а глаза становятся темно-синими. Ноздри раздуваются, точно у бойцового пса, с силой втягивая воздух, а кулаки сжимаются в мгновение ока до побеления костяшек.

Будто кто-то незримый нажал кнопку «вкл» где-то внутри него, активировав режим безумия и необоснованной ярости.

Я не успеваю и сообразить, что он собирается сделать и как это хотя бы попытаться предотвратить, как уже в следующую секунду он с таком силой ударяет кулаком по столу, что посуда с громким звоном подпрыгивает и сыпется вниз, точно от сильных подземных толчков.

Не успевает никто отреагировать на это, как в следующий миг уже следующее яростное движение рукой вдоль скатерти…

ВЖИХ!

Все сладости взлетают, как разноцветные конфетти.

Еще череда безумных, неистовых ударов по столу, крошащих фарфоровые блюда..

Я первая выхожу из оцепенения и кидаюсь к Владу, стараясь не дать разгромить ему все остальное, хотя, кажется, он и так уже успел расправиться со всем кенди-баром:

– Стой! Прекрати!

Но он меня будто не слышит.

Замирает на мгновение.. и когда кажется, что все-таки голос разума взял в нем вверх – поворачивается к самому Грэдишу, который, кажется, за эти мгновения успевает окончательно протрезветь и стать кристальнее, чем стеклышко.

Сверкая бешеным взглядом, полным неоправданной ненависти и ярости, Влад делает к нему один из четырех разделяющих их шагов.

Грэдиш, жалобно скульнув, точно подбитая собачонка, оторопело пятится, но запинается об одно из скинутых блюд и валится прямо всей своей тушей наземь. Очевидно, поняв, что встать и убежать он уже никак не успевает, мужчина лишь принимается жалобно кричать, точно дамочка, и неумело закрывает лицо руками..

В последний момент я успеваю вклиниться между ними двумя и со всей силы толкаю Влада руками в грудь, ожидая, что встречу сопротивление, подобно каменной статуе..

Но от одного моего прикосновения он содрогается, точно ошпаренный, и вздрогнув всем своим напряженным до предела телом, резко отстраняется, поспешно сделав два шага назад, пока мои руки не перестают доставать до его груди.

Взгляд его, еще мгновение назад черный от злобы, становится каким-то замутненным. Он в каком-то оцепенении смотрит на Грэдиша, после поднимает взгляд на меня..

– Какого черта ты делаешь?! – бросаю я – какого черта ты творишь?

Я даже не знаю, что нужно делать.

Он без всякой причины разрушил весь кенди-бар, чуть не избил человека, что должен продать нам картины, а теперь этот взгляд.. он безумен.

Безумен до самого своего основания, до последней клетки мозга.

Я даже не знаю – остановился ли он, или сейчас кинется по новой, только теперь уже на меня?

Мои ладони все еще горят жара его тела, с которым я успела соприкоснуться лишь на миг и то через рубашку.

Влад продолжает смотреть, не мигая, словно пытаясь что-то осознать.. Будто пытаясь восстановить цепь событий, понять, почему и что именно тут произошло. Почему посуда разбита, почему Грэдиш валяется на земле, почему я заслоняю его, с ужасом глядя перед собой..

Он резко дергает головой, точно желая освободиться от всего, что хаосом перевернулось внутри него.

Беспомощно хмурится, но тут же взгляд этот, наконец, становится осмысленным и мрачным.

Осознанным.

Он выпрямляется, делает еще шаг назад.. еще, еще..

После чего резко оборачивается и бросается вглубь сада, в мгновение ока скрываясь с поля нашего зрения в кустистых ветвях и густой зелени.

Только сейчас я осознаю, что все еще держу руки перед собой, точно какой-то супер-герой из комиксов с незаурядными способностями и силой. Типо, выпускать из ладоней паутины или ледяные глыбы..

Беспомощно опускаю их.

Вернее, позволяю им упасть.

Грэдиш начинает вопить еще сильнее, будто только сейчас смог вдохнуть полной грудью, и тем самым обращает на произошедшее внимание даже тех, кто умудрился не услышать разгрома Влада. Теперь-то уж это точно становится достоянием вечера.

А мы с ним – его центровыми фигурами.

Понимаю, что надо хоть куда-то отойти, но ноги просто не подчиняются мне.

Нет, это даже не похоже на острую форму биполярки.

Это настоящий приступ безумия. Резкий, спонтанный, необъяснимый.

Моментальный. Сиюминутный.

Как вспышка.

И тот взгляд, которым Влад после оглядывал место погрома.. мне кажется, или на пару секунд он действительно не понимал, что здесь произошло, будто потеряв часть памяти о своих делах? Но такое случается только у самых острых психопатов.

Но острые психопаты не в состоянии такое долгое количество времени воображать из себя более или менее адекватных.

Они безумны, как мартовские кролики, практически всегда. Потому они и острые, потому они и опасные, потому их практически и всех держат в дурке, потому что даже транквилизаторы не помогают.

Если он не глубокий псих, но и точно не нормальный адекватный человек – то что это тогда было сейчас? Что с ним происходит?

Может, он как Сплит? У него раздвоение, расчетверение личности, которые он не может контролировать? Тогда это объясняет его быструю смену настроения, моментальное изменение поведения и даже в первые несколько секунд полное неосмысленное произошедшего, внешне похожее на краткую амнезию..

Ведь и тогда с мальчишками, и когда я только увидела его с ножом возле себя, связанной лозой… всегда

(..стоит все здесь же, рядом со мной, и взгляд его все такой же тяжелый, но уже не мрачный, а скорее грустный. будто бы ребенок, который только сейчас понял, что сильно сжав птицу, в итоге сломал ей шею. Он смотрит на эту птицу, и еще не до конца понимает, как это мог сделать именно он..)

одно и тоже выражение.

Полное прострация. Непонимание происходящего.

Вернее не так – непонимание своей причастности к происходящему.

Что, если и в случае с лозой он тогда тоже как-то замешан? Да, он не мог физически меня связать, но учитывая, что и там я видела это выражение, быть может, он связан со всем этим как-то иначе? Знает того, кто это сделал, или зачем-то нарочно пропустил его в тот вечер в дом?

Откуда я знаю, какие мотивы могут вообще быть у человека, который в одну минуту стягивает доброжелательную улыбку и громит чужие кенди-бары, а после чуть не избивает хозяина дома, от которого главный образом зависит исход сделки, которая самому же Владу важна прежде всего?

И куда он убежал сейчас? Опять кого-то бить? Что-то рушить?

Когда чьи-то руки смыкаются на моих плечах – я настолько взвинчена, что едва не подпрыгиваю на месте.

– Тише, это я – Лео тут же поднимает руки ладонями вверх с тем, чтобы во второй раз уже более плавно опустить мне их на плечи – черт возьми.. ты в порядке?

– Ты видел? – не осознавая этого в должной мере, я вцепляюсь в руки Лео пальцами с такой силой, будто он хочет куда-то убежать, а я обязана его остановить – ты видел это!?

– Не всё – ни жестом, ни голосом он не дает понять, что мой жест ему неудобен, а лишь перехватывает руки и прижимает к себе – проклятье, но мне хватило и того, что я увидел. Почему он это сделал? Что тут произошло?

– Не почему – бормочу я, уткнувшись лицом в его плечо, но мой немигающий взгляд все еще уставлен на Грэдиша, что продолжает вопить и махать руками на официантов – просто взял и начал все крушить. Только что улыбался – а потом, щелк!, и все перевернул.

Лео отстраняется и вновь мягко берет меня за плечи, бегло оглядывая:

– Тебе точно не досталось?

– Да.

– Это было, конечно, героически, все как ты любишь – безуспешно пытается выдавить жалкое подобие улыбки – но не стоило тебе вмешиваться. Он мог приложиться и тебе.

– У него был такой взгляд.. – бормочу, впервые моргнув – он бы убил его.

– Кого?

– Грэдиша! – поднимаю глаза на Лео – я почти уверена, что он бы убил его!

– И все-таки не стоит так рисковать. Могло случиться все, что угодно, и тебе очень повезло, что этого не произошло.

– Дело не в везении – возражаю я – он отшатнулся от меня, как от огня.

– Что ты имеешь ввиду? – хмурится он.

– Я.. я пихнула его в грудь, просто потому что не знала, что еще делать..

Чтобы продемонстрировать наглядно – пихаю в грудь Лео. И с ним получаю ожидаемую реакцию – я даже на дюйм его сдвинуть не смогла. Равно, что в скалу руками уперлась:

– Вот так.. пихнула, и.. а он вздрогнул и отскочил, будто я ножом его пырнула..

– Думаю, ты просто привела его в чувства – чуть подумав, озадаченно говорит Лео – он видел Грэдиша и по какой-то причине хотел его побить, а когда ты толкнула его – ему пришлось увидеть и тебя, так сказать. И это была словно пощечина, которая вернула его к реальности. Я слышал про такой эффект.

– Да, скорее всего..

Лео приобнимает меня за плечо и собирается было отвести обратно к той стороне площадки, подальше от кучи зевак и официантов, которые стеклись сюда, но я противлюсь:

– Нет. Ты приехал на своей машине, да?

– Да.

– Отвези меня обратно, в замок.

– А.. – он с сомнением косится на хозяина дома, которому наконец помогли встать – Грэдиш?

– Вряд ли после этого он даже слышать захочет о продажи полотен. А я.. я хочу поскорее убраться отсюда. И точно не в одной машине с тем психом, что все это учинил.

– Конечно – Лео понимающе кивает и теперь направляет меня уже в другую сторону – пойдем, моя машина там. Только давай сначала зайдем в дом, заберем кота..

Только сейчас я замечаю, что Лео все еще без Носферату, хоть и с доброй порцией новых царапин.

– А ты..

– Не успел. Как услышал этот грохот и крики, выбежал на улицу вместе с остальными. Мы ловили его втроем, но это дело непростое. Носферату будто спятил.. наверное, куча новых ароматов и парфюма на него так подействовали. У него очень чуткое обоняние, я же говорил, даже лилии способны свести его с ума, не то что это..

Однако, когда мы заходим в дом, кот сидит на пороге, будто бы уже заранее ожидая нас. Вероятнее всего, лишившись этой огромной компании людей, пытающихся его словить, он заметно успокоился и теперь готов ехать с нами обратно.

– Ну ты даешь – Лео озабоченно поднимает его, все еще опасливо поглядывая на его когтистые лапы – но не бойся, дружище, ты сегодня не самый отбитый псих этого вечера..

Он глядит на меня, пытаясь развеселить, но эта шутка лишь сильнее заставляет меня задуматься о том, в чьем доме и с кем мы живем и ночуем.

Действительно ли оставаться там безопаснее, или даже под прицелом убийцы смотрителя нам грозит меньше опасности, чем под одной крышей с Владом?

* * *

До последнего, пока машина Лео уже выезжает из ворот, я сижу напряженная в полной уверенности, что вот-вот откуда не возьмись выскочит Грэдиш, начнет тыкать в нас пальцем и кричать: «Остановить их! Остановить их! Они все разрушили, они должны мне кучу денег!». А поскольку Влада и след простыл, а я приехала с ним и Грэдиш об этом знает – все долги повесят на меня.

Конечно, такое могло бы произойти только в каком-нибудь индийском сериале, где каждый момент драматичнее и невозможнее предыдущего, но учитывая как все обернулось, я была готова к любому исходу. Потому, когда мы наконец покидаем территорию Грэдиша, я могу выдохнуть.

Пусть и облегченным вздохом это назвать нельзя.

Как так получается, что даже этот незапланированный вечер, который я думала, станет маленьким подарком-отдыхом ото всех кошмаров, что я навидалась за последние дни – обернулся еще одной стрессовой катастрофой? Неужели везде, где я появляюсь, нужно ожидать чего-то плохого?

Нет.

Дело не во мне.

Плохого следует ожидать везде, где появляется Влад.

Однако, неприятное ощущение возвращается ко мне вновь, едва с трассы мы заезжаем в Холодный Лес. Я была бы рада лучше затратить больше времени, чтобы объехать каким-то окольным путем, минуя лес в это ночное время суток – но проблема в том, что попасть в замок можно только одной дорогой.

Через Лес.

– Боишься темноты? – пытается развеселить меня Лео, увидев, что я начала переживать сильнее, едва огни общей трассы остались позади.

– Да нет – жму плечами – просто как-то не по себе в таких безлюдных местах.

– Ну а чего ожидать, если наш друг живет далеко за цивилизацией.

– Он нам не друг.

– Это был сарказм, Джен – теперь уже беспокойства на лице Лео прибавляется – ты точно в порядке? Скоро уже будем на месте.

Однако, уверенность друга пошатывается, когда спустя несколько километров мы все так же едем по лесу, то и дело поворачивая и сворачивая, согласно дороге. Его улыбка начинает стягиваться, а брови сходиться к переносице. Он уже больше не пытается затеять со мной беседу, а лицо его принимает все более озадаченный вид.

Понимаю, что сам он вряд ли это озвучит, потому говорю очевидную вещь:

– По-моему мы заблудились.

– С чего ты взяла? – пытается юлить до последнего.

– Когда мы с Владом возвращались с Брашова, то лес проехали намного быстрее. Не думаю, что он успел настолько увеличиться в размерах за пару дней.

Наконец, Лео окончательно мрачнеет и покорно кивает:

– Да. Черт возьми, мы должны были увидеть горы еще минут двадцать назад. Наверное, свернули не туда.

Лео замедляет скорость, но при этом я замечаю, что останавливаться, дабы проверить дорогу, он совсем не намеревается.

К моему счастью.

Суеверия или нет, но сейчас и здесь я становлюсь равно что тем самым ребенком, который считает что движение и закрытое пространство спасают от неизведанных монстров под кроватью и в темноте, и что если туда не высовывать голову из-под одеяла (или из салона машины), то все будет хорошо.

Кроме одного «но»:

– Как можно свернуть «не туда» – уточняю – если эта дорога через лес единственная и прямая? Без каких-либо развилок?

Даже в слабом освещении салона я замечаю, как еще сильнее напрягается лицо Лео.

Выждав небольшую паузу, он еще чуть сбрасывает скорость:

– Я не знаю, Джен. Но наверное какой-то поворот все-таки был и я его проморгал. Я ни разу не ездил тут по темноте.

– Да, Влад говорил, что дорогие крутые и что..

– И что поэтому не стоит тут шляться на тачке ночью – раздраженно заканчивает за меня Лео – да, я в курсе. Странно только, что на него это правило не распространяется.

– О чем ты?

– А как, по-твоему, он собирался возвращаться обратно, едя к Грэдишу в сумерках? – короткий взгляд на меня – на ковре самолете? Или, может, собирался остаться там на ночь? Странная теория, да. С извилистыми дорогами. И правила эти тоже.. мягко говоря, странные.

– Может, дело в том, что он давно тут живет и хорошо знает дороги.. – неуверенно мямлю я.

– Давно живет? Уж не о себе ли говорил Влад, когда всем нам в пыточной сообщил,

(..я приобрел его совсем недавно, не было времени.. да и я не успел еще осмотреть все его помещения. площадь довольно велика..)

что купил дом едва ли не вчера и поэтому не знал о существовании и опасности этой комнаты? Не тянет на «давно живет». А если он солгал – возникает много других, не менее любопытных, вопросов.

Прибавляя эти вопросы к тем, что уже имелись в голове – я понимаю, что что-то оттуда просто необходимо выкинуть сейчас же, иначе она взорвется. Как тот стеллаж, куда наставили несоразмерно много книг, и тяжесть которых вот-вот выбьет болты, и все эти книги – все до одной – попадают куда глаза глядят.

И вот в мой, и так уже переполненный стеллаж, Лео сейчас попытался впихнуть еще один толстенный новенький томик с интригующим названием «Тайны и навязчивые идеи Влада».

Пока я разглядываю корешки остальных книг, думая, какую бы из них вышвырнуть из своего стеллажа под названием голова, Лео вдруг сдавленно ругается.

Я поворачиваюсь на него, а после поднимаю голову на дорогу.

– Что за..

Только что дорога была темная – логично, ночь ведь – и освещаемая лишь дальним светом фар, но все-таки при их свете достаточно проглядываемая. Теперь же по ней откуда не возьми начинает стелиться густой непроглядный туман. Он исходит кажется из-за самого леса, будто в каком-то дешевом фильме, где из-за кустов в ручную пускают этот дым, имитирующий смог.

– Чтоб его – бормочет Лео – я теперь вообще ни черта дальше своего носа не вижу.

И правда – теперь свет фар будто поглощается этим туманом и съедается где-то у основания. С большой вероятностью мы можем даже не заметить дерева, стоящего в паре ярдов от нас. Не заметить, врезаться в него.. И так далее.

Не говоря уже о дороге, с которой, возможно, мы уже съехали, не разбирая пути.

Лео останавливает машину и в этот момент меня накрывает совершенно необъяснимым приступом паники.

– Заведи ее – прошу я шепотом, будто нас может кто-то услышать.

– Джен, как мы можем ехать, не видя дороги?

– Просто заведи.

– Я не..

– Заведи тачку! – одного моего взгляда хватает, чтобы он перестал препираться и повернул вновь ключ зажигания.

Автомобиль начинает мерно урчать, а Лео недоуменно смотрит на меня, как бы говоря: «окей, завел, а дальше-то что?».

Но осознание того, что мы можем в любой момент тронуться – успокаивает. Обычно, всякая дрянь происходит, стоит едва заглушить машину. А потом, как потребуется ее быстро-быстро завести, когда начнет происходит какая-та ерунда, она непременно станет лишь фыркать, скрежетать и.. и все.

Конечно, я не в ужастике наподобие «Поворот не туда», это не лес с семейкой каннибалов, но как верно в одном из интервью заметил Стивен Кинг: «после полуночи грань между реальностью и воображением имеет свойство стираться».

И, черт возьми, как он прав.

Имеет.

Имеет свойство. Хоть в 5, хоть в 15, хоть в мои 25 лет, если после этой самой полуночи мы заблудились в каком-то долбанном лесу с неожиданно опустившимся на него туманом, из-за которого теперь ни черта не разобрать.

Окей, придется признать, что ехать, не разбирая дороги, мы и правда не можем.

– Поехали обратно – говорю Лео – разворачивайся и поехали обратно к Грэдишу. Оттуда позвоним, или что-нибудь, неважно..

– Джен, чтобы поехать обратно, тоже нужна хоть какая-та видимость.

– Мы только что ехали, ты что, дорогу забыл?

– Ну извини, я не гугл-карты! – начинает злиться он, тоже сидя, как на иголках – просто врежемся в первое дерево и заглохнем.

– Значит будем ехать очень медленно. Тогда в любом случае будем различать силуэты по мере приближения. А я постараюсь различать повороты. Все лучше, чем здесь стоять. Прошлым утром во дворе замка был туман – а что, если опустился он с ночи? И что, если этот –такой же? Предлагаешь сидеть тут до рассвета?

Видимо, этот аргумент Лео все-таки убеждает и он нехотя разворачивает машину совершенно вслепую.

Мы даже не уверены, что встали именно обратно на дорогу, потому приходится выйти и смотреть снаружи, все ли нормально.

Наконец, трогаемся.

Я, прижавшись лицом к стеклу окна со своей стороны, стараюсь замечать хитрые повороты, которые виднеются лишь в самый последний момент из-под толщи тумана. А Лео, в свою очередь, снижает скорость до такого минимума, что едь мы так всю дорогу от Грэдиша – и к утру следующих суток не добрались бы.

Однако, зато мы теперь хотя бы вновь на ходу.

И очень скоро выедем из долбанного леса, а там уж решим, что делать, когда подъедим к Грэдишу, где мы теперь едва ли желанные гости.

– Ничего не вижу – бормочу я, и от моего дыхания окно запотевает.

Еще бы.

– Смотри внимательнее. Мы уже долго едем прямо, должен быть поворот скоро. Либо он уже был, и мы его пропустили.

– Тогда бы съехали с дороги и нас бы хоть немного тряхануло – резонно возражаю – мы бы почувствовали.

– Значит будет скоро – не унимается – смотри внимательнее.

Мы оба напряжены до предела.

Туман стал будто еще гуще, и теперь прилипает к самым стеклам и дверям машины, не давая даже на минимальном расстоянии различить какие-то силуэты или повороты.

– Не вижу!

В раздражении отлепляюсь от стекла и опускаю его. Высовываю голову в открытое окно, надеясь, что хоть так станет видно немного больше – мало ли.

– Ну что? – теперь голос Лео доносится словно эхом.

– Ничего..

Пытаюсь вглядеться, но теперь мне будто кажется, что этот туман отделяет каким-то образом мою голову от машины, туловища и всего, что находится в салоне. Ощущение пренеприятнейшее, но я заставляю признать себя, что причиной тому лишь стертая грань между реальностью и воображением.

Потому что после полуночи.

И потому что лес.

Но мне не 5, так что несмотря на страхи и предрассудки, надо уметь держать себя в руках, если ситуации того требует.

А ситуация того точно требует. Если не разберу вовремя поворота – мы вообще до утра отсюда не выберемся. Перспективка-то та еще.

И тут я вдруг слышу шепот.

Вначале едва различимый, будто бы у меня в голове..

Но секунда, другая..

И я понимаю, что он увеличивается, будто его подхватывает все больше и больше голосов, и определенно идет откуда-то из тумана. Может, из-за кустов или деревьев, которые скрывает туман..

А самое жуткое – что один из тех, кто издает этот шепот, может стоять прямо в паре дюймах от меня, а я его не увижу.

У меня волосы по всему телу становятся дыбом и я резко забираюсь обратно в салон, лихорадочно подняв стекло.

– Ну что там? – хмурится Лео – увидела поворот?

– Ни черта не видно – стараясь не выдать паники, отрезаю я – дави педаль газа, а то так и к утру не доберемся.

Вряд ли говорить Лео о шепоте – лучшая идея. Учитывая, что и в прошлый раз он сказал, что это ветер. Но теперь я уже почти наверняка уверена, что я точно слышала в тот раз стоны.

Так же точно, как только что слышала шепот.

Но кто, черт возьми, будет шептаться в лесу ночью такой оравой?

– Педаль газа? – фыркает Лео – да нам бы на этой скорости ни во что не влететь, а ты говоришь «газа». Смотри в окно, должен быть поворот, я точно говорю..

Я вжимаюсь спиной к свое кресло. Потому что понимаю, что вновь начинаю слышать шепот – теперь даже через стекло. Будто он просачивается в малейшие отверстия в машину, или те, кто его издают, становятся все ближе..

Судя по тому, как на полуслове обрывается Лео, теперь он тоже это слышит.

И прекрасно понимает, что слышит он не ветер.

Носферату, что все это время молча сидел в переноске, начинает жалобно скулить, точно собака.

Машина медленно, но верно начинает набирать скорость.

– Ты тоже это слышал, да? – спрашиваю я.

Лицо Лео каменеет, он не моргая смотрит вперед, словно отсутствие морганий поможет проявиться его третьему глазу, который сможет видеть дорогу даже через туман.

– Не молчи! – не выдерживаю я – ты тоже слышал этот шепот?

– Да – бросает он – и лучше нам с ними не связываться.

Я холодею:

– С кем?

– Джен – стискивает он зубы, не спуская и на мгновение глаз с той белой пелены впереди – сама подумай. Ночь, а в лесу шепчется какая-та целая орда. Кто, во имя всего святого, попрется ночью в лес? Нет, не так – перебивает он сам себя – кто попрется ночью именно в этот лес?

– Что ты хочешь сказать?

– Это Холодный лес, Джен. Обросший кучей легенд и суеверий. Одних эти байки о вампирах и нечисти отпугивают, как например местных села Холодное. А других, напротив, притягивают, как магнитом.

– Кого, например?

– А кого, исключая девочек-подростков, сохнущих по Эдварду Каллену, могут привлекать легенды о темных силах, нечисти и вампирах?

Я молчу.

– Сектантов, Дженна. Психов, которые считают, будто поклоняются сыну божьему.

– Иисусу? – едва слышно спрашиваю я.

– Ну, если бы Адом и нечестью правил Иисус то да. А так нет, другому сыну. Тому, что изгнали.

– Ты про сатанистов?!

– Про сектантов – поправляет он меня, а машина между тем переходит уже на опасное при такой нулевой видимости ускорение – а знаешь, для чего сектанты зачастую вылазят в подобные места? Они ведь не каждую ночь тут собираются.

– Для чего?

– Обряды. Ритуалы. Они полагают, что их надо проводить время от времени, чтобы Сатана был ими доволен. Знаешь, что надо для ритуалов? Основа основ.

– Жертва – киваю я.

– Да. И знаешь, мне совсем не хочется стать этой жертвой. Уверен, им вполне сгодится и какой-нибудь лесной олень, лань, да что угодно, что они обычно и ловят. Но вот если мы тут встанем и начнем, как два идиота, шнырять по лесу с криками «помогите кто-нибудь», думаю, они решат, что человеческая жертва умилостивит их создателя куда сильнее.

– Поняла – только и отвечаю я.

Но проходит не больше пары секунд, когда я озадаченно хмурюсь:

– Постой, но если это были сектанты, как мы могли их не увидеть, когда ехали в ту сторону? И почему не слышали?

Мгновение он ничего не говорит, после чего отвечает:

– Возможно, потому что тогда не было тумана и мы ехали быстро. Они только и могли услышат шум проехавшей машины где-то на дороге. А теперь мы ехали очень медленно, и по этому шуму они вполне могли на нас выйти.

– Но откуда ты так хорошо все знаешь о сектантах?

– Мое агентство занимается безопасностью, Джен. Или ты думаешь, большинство проблем для обычных людей представляют только те серийные убийцы и маньяки, на счету которых около 40 зверских убийств? Скажу тебе так: от обычных клерков, что ночью надевают черные капюшоны и мнят себя слугами Сатаны, хлопот бывает не меньше.

– И тебе просили охранять от них?

– Был один случай. Женщина наняла человека с моего агентства, потому что ее сын-сатанист заявил, будто чувак свыше – или сниже, хрен их разбери – заявил, будто жертва в виде его матери дарует ему бессмертие.

– И?!

– Он уже год в Джуперс-Хилле, тамошней психушке. Так что поверь, психи не только те, кто бегают в халатах, безумно хохоча и держа в руках скальпель. Порой они совсем как мы. Настолько похожи, что становится жутко. Ведь тот парень, ну, который ее сын, днем работал юристом и поверь мне, случайно встретив его на улице во время ланча – ты бы в жизни не сказала, какая хрень происходит с его мозгами ночью, и..

На последнем слове Лео вдруг резко дергается, успев различить в смоге что-то, что я так и не увидела и среагировать за пару секунд до того, как будет уже поздно.

Он с феноменальной скоростью вдавливает в пол педаль тормоза. Колеса жалобно визжат, машину кренит, но, думаю, лишь это спасает нас от серьезных травм – так как в следующее мгновение мы с грохотом во что-то влетаем так, что даже с пристегнутым ремнем безопасности все мое тело дергает вперед.

Если бы к этому прибавить ту скорость, что мы успели скинуть своевременной реакцией друга – думаю, обычным шоком мы бы не отделались.

А так единственное, что пострадало от этого столкновения – это бампер машины.

– Черт! – шипит Лео, отстегивает свой ремень и тут же поворачивается ко мне – ты как? Цела? Руки, голова?

– Все.. – киваю я – все нормально. Нормально.

– Точно? – он все равно по-свойски осматривает мое лицо и бегло руки, после чего кивает – хорошо.

Я сглатываю.

– Да, хорошо-то хорошо – смотрю на него – но что конкретно хорошего? Она теперь заведется или нет? Нам же надо…

Я замолкаю, потому что глянув в лобовое стекло впервые с момента столкновения – вижу, что весь туман как рукой сняло за эти секунды.

Фары, что продолжают гореть, прекрасно освещают дерево, в которое мы врезались. И дорогу, которая продолжается чуть правее в обе стороны. Все видно настолько невероятно хорошо, что кажется, будто бы плотнейший белый смог, который был парой мгновений назад – оказался не больше, чем нашей с Лео групповой галлюцинацией.

Но это невозможно, потому что именно из-за него мы не заметили дерево – такая была видимость!

Точнее, полнейшее ее отсутствие.

– Лео..

– Все нормально – но произносит он это так напряженно и с такой расстановкой, что я начинаю паниковать еще больше.

– Все в порядке – повторяет он – в горах такое бывает, я тебе говорил. Быстро пришло – быстро ушло. Множество факторов. Хорошо, значит теперь мы можем продолжать..

– Лео..

– Я же говорю, что..

– Нет, смотри – я тычу в зеркало салона, которое, показывая вид на задние сидения и кота, так же захватывает кусочек обзора заднего стекла, через которое можно увидеть вид позади машины.

– Смотри – теперь я тыкаю уже более конкретно, обернувшись, и глядя через заднее стекло на дорогу уже без помощи зеркала.

Позади машины, во всю ширину дороги, виднеются какие-то темные разводы, очень похожие на..

– Это следы? – шепотом спрашиваю я – Лео, скажи, что это не чьи-то следы.

Лео хмурится, но когда берется за ручку двери, чтобы ее открыть, я в шоке одергиваю его:

– Рехнулся?! Еще мне будешь рассказывать о синдроме героя?

– Надо понять, что это за следы.

– К черту! Заводи тачку и поехали.

– Джен, надо понять, какого хрена тут происходит..

– Туман пропал, машина цела. Просто заводи и поехали, или ты в клуб знатоков заделался?

Он вздыхает:

– Тебя действительно не напрягает, что мы врезались в дерево именно в том месте, где проходят по дороге эти следы, и едва это случилось – как туман тут же рассеялся?

– Ты сам сказал..

– Я не на что не намекаю, но совсем не удивлюсь, если сейчас поверну ключ, а машина не заведется. Или заведется, а через пару ярдов мы налетим на шипы, незаметно расстеленные на дороге..

– Что..

– Дженна, кто-то увязался за нами. Может, ты еще не поняла, но я-то в этой сфере не первый год, у меня чуйка. Кто-то точно за нами увязался. И пока мы их не скинем, жди проблем.

– И как ты собрался их «скинуть»?

– Возможно, достаточно будет просто припугнуть. Если это шпана какая, или сектанты-подростки, или просто любители экстрима, решившие, что попугать нас будет забавно, когда сами готовы обделаться от лишней тени..

Он достает из бардачка пистолет и я округляю глаза:

– Оружие?!

– У меня есть лицензия.

– Не думаю, что американская лицензия на ношение действует в Румынии. Ты как его провез?!

Он резко оборачивается ко мне, стараясь сохранять терпеливость:

– Джен, ты уверена, что наличие у меня пистолета сейчас беспокоит тебя больше всего?

Я замолкаю. Но едва он вновь тянется к ручке, щелкаю своей:

– Я с тобой.

Лео недовольно хмурится.

– И нет, это не синдром героя – добавляю – но ты рехнулся дважды, если решил, что я правду останусь тут в машине сама, когда ты с единственным оружием пойдешь туда. Знаешь, что обычно происходит в такие моменты? Тот, кто подстраивал все это, тащится не за тем, кто с пушкой. Нет, а за тем, кто..

– Ладно, все – перебивает он меня – давай без голливудского шлака. Только тихо и ни на шаг от меня.

Киваю и вслед за ним выбираюсь из машины.

Держа меня немного за спиной, Лео, обхватив пистолет, медленными, но твердыми шагами двигается вперед. Как раз к следам или чем бы ни были эти странные темные полосы..

Когда до них остается не больше пары шагов, я вдруг резко понимаю, что это такое.

– А-А-А! – против воли у меня вырывается крик и я отскакиваю от них, точно от горстки живых змей, которые готовы броситься на меня – это кровь! Лео, это кровь! Кровь! Пошли в машину!

Он шикает и прикладывает палец к своим губам, призывая меня к молчанию, но я делаю еще несколько шагов назад, чувствуя, как теряю над собой всякий контроль.

– Подойди ко мне! – шипит он – живо, Дженна! Подойди ко мне!

Но я делаю еще шаг назад, дальше от следов…

– Это кровь!

Но неотрывно глядя на длинные расплывчатые полосы понимаю, что помимо темно-бурого там проглядывается и еще какой-то.. какая-та слизь..

– Боже! Я хочу домой! Пошли в машину! Пожалуйста!

– Тише! – шикает он – тихо! Замолчи!

Он пару мгновений смотрит на эту смесь крови и слизи, после чего слишком уж быстрыми и неосмотрительными шагами бежит к одной из двух сторон дороги. Не понимаю, зачем он это делает, пока не замечаю, что полосы не совсем одинаковые.

Они более узкие с одной стороны – и утолщаются к другой. Очевидно, чтобы это не несли (волокли – невольно вспыхивает неоном в голове), унесли это в ту сторону, где полосы уже.

И куда ринулся Лео.

– Стой! Не надо! Не ходи!

Но он замирает, как вкопанный, раньше, чем я успеваю это крикнуть. Увидев что-то на самой окраине дороге, уходящей в лес, он вдруг судорожно сжимает пистолет и я слышу глухой щелчок.

Предохранитель.

Он снял его с предохранителя.

Резко вглядевшись куда-то в ту тьму, он делает два шага назад, обратно к дороге и, попеременно лихорадочно оборачиваясь, спиной начинает пятиться обратно ко мне и машине, не сводя взгляда и прицела с той обочины, где увидел что-то такое, что заставило даже его потерять самоконтроль.

Я пытаюсь вглядеться со своего места, но ничего не могу разобрать.. как вдруг шептание возобновляется.

Со всех сторон, исходящее из самого леса.

Тумана нет, но шептание.. тех, кто шепчет, будто стало в тысячи раз больше.

– Лео!

Он подбегает ко мне, все еще не выпуская из виду тот кусок обочины, и я хватаю его за руку:

– Что ты там увидел? Отвечай! Немедленно говори! ЧТО ТАМ?!

– Копыто.. какого-то животного.. – бормочет он – наверное, того, что и оставило этот след крови.. но.. там только копыто.. оно..

–Что оно?!

Шепот становится все громче.

– Оно обглодано, Джен! Кто бы это ни был, но это точно не подростки-любители, которые решили поиграть, черт возьми! Я хрен знает, что здесь за дерьмо творится, но быстро в тачку!

И тут шквал шепота, будто достигнув пика, резко замолкает.

И в этой тотальной тишине мы с Лео оба слышим шаги…

Единственные шаги, которые, судя по всему, приближаются откуда-то..

– Обочина – шепотом поясняетЛео, вновь обернувшись туда, где увидел копыто, и опять наставляет пистолет.

– Лео!

– Кто бы это ни был! – теперь он уже кричит – я предупреждаю, что я вооружен! И я буду стрелять!

Шаги становятся все громче и ближе к дороге – очевидно, кто бы это ни был, наличие у нас оружия его совсем не пугает.

Я вижу, как капля пота выступает на виске у Лео, а его указательный палец правой руки уже чуть сильнее вдавливает в спуск. Еще чуть – и выстрел.

Шаги становятся еще громче, я уже вижу тень того, кто выбирается к нам из леса…

Брови Лео взметаются к макушке:

– Какого хрена?!

-5-

– Влад?! – воздух покидает мои легкие скорее едва слышным писком, чем полноценным громким вопросом.

Мое тело резко слабеет и будто бы ногам становится просто непосильно его держать.

Он находится у обочины в нескольких ярдах от нас, а фары оставленной нами тачки направлены в противоположную сторону, но и того скудного света, что на него падает, достаточно, чтобы понять – это точно Влад.

Его черная рубашка, его штаны.. его ярко-голубые глаза и черные волосы.

Влад останавливается и не делает к нам и шагу. Повернувшись к Лео, замечаю, что тот все еще держит его на мушке.

– Лео! – пытаюсь одернуть его руку – это же Влад..

Глаза друга сверкают на него злобой и недоверием:

– Да, Влад. Наш Влад. А тебя не удивляет, какого черта Наш Влад делает глубокой ночью где-то глубоко в гребанном лесу? И на чем он судя добрался? На слове Божьем?

(..дженна, кто-то увязался за нами. может, ты еще не поняла, но я-то в этой сфере не первый год, у меня чуйка. кто-то точно за нами увязался…)

– Что я здесь делаю? – слышу знакомое ледяное цежение с той стороны дороги.

Как он вообще нас услышал на таком расстоянии? Хотя.. тут такая тишина – мышь не пробежит незамеченной.

– Может, как и вы – возвращаюсь в свой замок? – его лицо освещено не настолько хорошо, чтобы я могла разобрать эмоции, которые на нем сейчас играют, но почему-то в какой-то момент я решаю, что так оно даже лучше.

– С обочины? – рычит Лео.

– Не знал, что мочевой пузырь запрограммирован на режим ожидания у людей, как навигатор, к определенному пункту назначения – голос становится еще ледянее и суше – а машина, которую я оставил, пока управлюсь, позади меня. Если ты опустишь пистолет и дашь мне ее завести – загорятся фары и ты ее увидишь.

Я смотрю позади Влада – но это слишком дальнее расстояние, чтобы фары машины Лео, которые светят в другую сторону, могли хоть немного осветить ту темноту.

Хотя, кажется, силуэт чего-то большого ярдах в десяти оттуда я все же вижу..

– А шепот? – не отступает друг – что это был за шепот?

– Понятия не имею, о чем ты – бросает Влад и, не дожидаясь, пока Лео снимет его с мушки, идет в противоположную от нас сторону. Через пару секунд слышу тихий щелчок, а еще через пару мгновений, как он и говорил, начинает урчат мотор и нам в глаза ударяет яркий свет автомобильных фар.

Лео нехотя опускает оружие, хотя вижу, что он по-прежнему напряжен донельзя.

Оставив машину заведенной, Влад подходит к нам, остановившись на расстояние пары шагов:

– Я был уверен, что вы уже дома. Когда мы разобрались с Грэдишом, он сообщил, что вы давно уехали.

– Разобрались? – фыркает Лео – интересно, как еще можно было с ним разобраться.

Влад пропускает колкость мимо ушей все с тем же каменным непроницаемым лицом:

– Повторюсь, почему вы все еще не в замке?

Решаю, что хватит с меня спектаклей на эту ночь, и отвечаю за Лео:

– Мы заблудились! Сначала не туда повернули или типо того.. а потом туман, такой, что просто кошмар, ничего не видно..

– Дженна.. – пытается перебить меня Лео, но я продолжаю:

– Потом шепоты какие-то, сектанты.. а потом мы врезались, а тумана уже и нет, а потом Лео нашел обглоданное копыто, а потом ты..

Наконец, замолкаю.

Лео сверкает на меня недовольным взглядом. Видимо, я умудрилась сказать что-то лишнее.

Влад, помолчав немного, так же невозмутимо отвечает:

– Я тоже попал в туман. Только когда я заехал в лес – он уже рассеивался. По поводу копыта – не бойся, это дикий лес, дикая природа. Сильные едят слабых, простая пищевая цепочка. Такого полно в любой лесной местности. А заблудиться.. – сверкает глазами на Лео – не удивлен. Кажется, я предупреждал, что ночью здесь легко запетлять.

– Кажется – язвит в ответ он – ты предупреждал, что ночью здесь не стоит ездить из-за извилистых и крутых спусков, а это совсем другая причина. Ты уж определись.

Лицо Влада темнеет.

– И вообще интересно, как ты думал мы доберемся, если ночью ехать нельзя? – продолжает нагнетать Лео.

Я уже собираюсь сказать, что ночь в лесу – не лучшее место и время для выяснения отношений, как Влад отвечает:

– Понятия не имел, когда ехал, что ты тоже окажешься там же. А Дженна, полагал, вернется так же, как и попадет туда –со мной. А я дорогу выучил хорошо. Мне это необходимо из-за переезда сюда на постоянное проживание, в отличии от вас. Но, как выяснилось, вы – при этом вперивает взгляд лишь в Лео – решили, что очень спешите. Понимаю, ведь вся твоя жизнь, Лео, сплошная спешка. То к коту, то обратно в замок.

– Да куда угодно, лишь бы подальше от психопатов, что на вечеринках громят чужие столы, только потому что в мозгах что-то щелкнуло и до смерти этим пугают моих друзей! – не выдерживает он.

Повисает гробовая тишина.

Влад медленно переводит взгляд с Лео на меня.

Тишина затягивается.

– Езжайте строго за мной – наконец, холодно бросает Влад и, резко повернувшись, идет обратно к своей машине.

Мы с Лео быстро усаживаемся в его машину, и, хвала небесам, она заводится. После чего, он выворачивает руль и следует четко за машиной Влада, держась на некотором расстоянии от его задних фар.

Когда мы, наконец, благополучно и достаточно быстро, следуя машине Влада, выезжаем из холодного леса, я недовольно бросаю Лео:

– Зачем ты сказал ему, что я напугалась?

Друг все еще злой, поэтому беседа получается колкой:

– А ты не пугалась? Ну извини, значит показалось.

– Это неважно! Ему об этом знать было необязательно.

– О, понимаю. Боишься задеть его ранимую душу.

– Я не хочу, чтобы он знал, что меня так легко напугать. Не лезь, куда тебя не просят.

–Это благодарность за то, что я согласился вывезти тебя с этого чертова праздника, на который этот придурок тебя запихал, а после, все разгромив, убежал и оставил одну? Второй раз за один долбанный час, между прочим. А, ну ладно, пожалуйста, всегда на здоровье.

Я тяжело вздыхаю и принимаюсь постукивать пальцами по панели:

– Ты не так понял. Я правда благодарна тебе, что ты помог мне. И помогаешь. И что ты увез меня оттуда, и там помог, когда он.. Но не надо говорить в следующий раз за меня, хорошо? Вы постоянно цапаетесь.. но я не хочу стать одной из причин, которую вы будете швырять друг другу. Ты пытался задеть Влада, а в итоге вылил его гнев на меня – потому что якобы я его напугалась и поэтому мы уехали. Даже если это так.. я не хочу находиться в таком положении, тем более, когда речь идет о нем.

Помолчав, добавляю:

– Я опасаюсь его, Лео. И если на то пошло, я запрещаю тебе что-либо говорить от моего имени Владу, окей? Разбирайтесь между собой сами, но без моего участия. Ни от моего имени, ни того обо мне, что я говорю тебе.

Кажется, признание, из-за чего именно я этого не хочу, чуть смягчает настрой Лео и он кивает:

– Ладно, прости. Я так больше не сделаю.

Помолчав, добавляет:

– Но если ты его все-таки боишься – прости, опасаешься – и признаешь это – то почему не можешь уехать? Да, убийца смотрителя и все такое. Но он где-то там, а Влад прямо с нами. Не глупо ли, боясь одного, находится с другим, которого боишься не меньше? Я и в одного, без его денег, смогу обеспечить тебе безопасность. Или тебя опять держат лишь картины, которые он пообещал отдать лишь тогда, когда найдет убийцу и ты окажешься в этой пресловутой «безопасности»? Это лишь иная сторона той же самой манипуляции, чтобы удержать тебя в замке. До этого договор о картинах, теперь обещание отдать тебе их просто так, но тоже «лишь когда..». Неужели не видишь!?

Когда Лео озвучивает и без того витавшие в моей голове мысли, становится даже немного легче.

– Я собираюсь поговорить с ним. У меня накопилось много вопросов и до этого случая. Если он не сможет мне все объяснить, то я уеду. Возьму Милли, вещи, и буду благодарна, если ты меня отвезешь.. куда-нибудь. Решу. Даже без картин.

– А если он сможет объяснить так, что его объяснения тебя устроят? – изгибает бровь Лео – по-моему очевидно, что язык у него подвешен.

Я ничего не отвечаю, и он вновь раздраженно хмурится.

До самого замка мы едем молча, и лишь перед выходом из машины он вновь подает голос:

– Когда ты собираешься с ним поговорить?

– Утром – отвечаю – слишком много произошло, и у меня кипят мозги. Сейчас меня будет одурачить проще простого. Лучше высплюсь и с утра, на свежую голову..

Он кивает:

– Хорошо, но могу тебя кое о чем попросить?

– О чем?

– Когда пойдешь говорить с ним, возьми с собой меня. Одна голова хорошо, но две лучше. Если он где-то начнет дурачить мозги тебе, я замечу. Тебе же ведь нужна правда, а не сладкая ложь, которую он опять развесит по ушам, прикрываясь благими намерениями?

– Да – соглашаюсь я – правда. Правдивые объяснения.

– Значит стукнешь с утра?

– Да, окей.

Однако, пока мы это решаем в салоне машины, Влад уже успевает выйти из своей и скрыться в замке. Потому, когда мы заходим в холл, он уже оказывается настолько пустым, будто сюда никто за минуту до этого и не входил.

Ну.. почти пустым.

-6-

– Как повеселились?

Голос звучит откуда-то сбоку, и я не сразу понимаю, откуда именно, пока из комнаты, соседней с Сандрой, не появляется белокурая знакомая голова нашего Мистера-Голливуда. Его идеальная улыбка, как всегда, красуется на лице. Глаза разного цвета азартно блестят, точно он намеревается выслушать подробности презентации успешного фильма, а нижнюю губу в возбуждении он даже чуть закусывает.

И даже это у него выходит идеально, несмотря на абсурдность общей ситуации.

Я уже и забыла за всей этой суетой, что уезжая, мы оставили его в замке. Почему-то была убеждена, что замок сейчас пустой и Влад был первым, кто в нем оказался.

Лео демонстративно достает мобильник, смотрит на время, после чего на Локида:

– Удивительно, что ты еще не спишь.

– Да как тут заснешь? – своим мелодичным, беззаботным голосом отвечает тот, подойдя к нам – то одно, то другое. То Влад так залетел, что разбудил бы даже покойников в радиусе мили..

Он усмехается, словно сказал что-то донельзя уморительное.

– Он-то как торнадо унесся, я и спросить ничего не успел. А тут вот вы.. Дай, думаю, хоть у вас узнаю, как веселье прошло?

– Издеваешься? – цедит Лео.

Почему-то мне тоже так кажется.

Если Влад ему ничего не сказал – а он даже по времени физически не мог успеть – то, выходит, Локид и правда ничего не знает не о том, как все перевернули у Грэдиша и сорвали праздник, ни о том, как мы заблудились…

Но при этом по его азартным огонькам в глазах у меня почему-то складывается невероятная уверенность в том, что он не просто знает совершенно всё, но и знает это «всё» в мельчайших подробностях и теперь действительно просто издевается над нами.

– О чем ты? – со всей данной ему природой невинностью вскидывает брови Ноэ – что-то пошло не так? Какая жалость..

Вижу, с каким трудом ему удается не дать волю своей лукавой улыбочке.

Не хочу даже задумываться о том, откуда он может знать или хотя бы просто догадываться, что и насколько пошло не так.

– Я спать – говорю Лео, игнорируя нашего ночного навязчивого собеседника.

– Хочешь, оставь дверь открытой? Ты же вся.. – он пытается подобрать слова.

– До смерти напугана – любезно помогает ему Локид – интересно, что это тебя могло так напугать?..

И вновь этот лукавый взгляд, как бы говорящий «но мы же оба прекрасно знаем, что тебя так напугало».

– В двери нет нужды – отмахиваюсь, усиленно продолжая игнорировать дружка Влада – единственное, что меня бы сейчас привело в чувства, это чашка чая..

– Так я.. – начинает Лео, но я перебиваю его:

– Лавандового чая, но такой умеет делать только мама. И вообще не думаю, что мы здесь и обычный-то чай найдем, когда вся прислуга разбежалась. Лучшее средство – сон.

– Поди знай.. – вновь хитро скалится Ноэ и подмигивает мне, словно у нас двоих вдруг появились общие секретики.

Лео смотрит на это с каким-то обескураженным недоумением, будто бы на его глазах обезьяна вдруг попыталась мастурбировать.

– Я спать – повторяю и захожу в свою комнату.

Не дожидаясь, пока мне что-нибудь ответит Лео или опять бросит какую-нибудь ерунду Локид, закрываю дверь и защелкиваю все замки.

Утро.

Завтра утром я либо все выясню, либо к черту картины, тайны и прошлое – просто возьму сестру и вещи, и дам деру из этого сумасшедшего места.

Может, кстати, это объясняет, почему Влад – псих, но не в дурке. Может, потому что замок и есть своего рода определенный приют для психопатов с разными диагнозами. Сначала Влад с его биполяркой (или черт знает чем), потом Ноэ с очевидным нарциссическим расстройством личности, а кто приедет следующим? Его какая-нибудь школьная швейцарская подруга, воображающая себя Мерлин Монро? Да что уж там, лучше сразу Гитлером.

Я слышу как хлопает сначала одна дверь, потом вторая – очевидно, по комнатам разошлись оба. И Лео, и Ноэ.

Я неспеша переодеваюсь в ночной комплект, распускаю волосы и уже собираюсь приоткрыть окно, чтобы на ночь оставить вхожим свежий воздух.. но в последний момент отчего-то передумываю и напротив запираю раму покрепче, проверив дважды.

И когда уже откидываю мрачное темное одеяло, собравшись нырнуть под него и хотя бы попытаться сомкнуть веки, в дверь раздается стук.

Я замираю.

Только бы не Влад. Если он вдруг увидел мой настрой, и решит первым попытаться что-то объяснить – это будет ужасно. Во-первых, получится без Лео, во-вторых, ночью. В третьих.. а может отказать ему? Да, откажу.

Все правильно.

Так и скажу: «извини, но сейчас ночь, и все разговоры терпят до утра». Да, отлично.

Я встаю и уже открываю дверь с первыми словами на губах, убежденная не только в том, что это Влад – но даже в причине его появления на пороге моей комнаты в этот час.. потому сильно теряюсь, увидев перед собой Ноэ.

Перед ним стоит сервировочный столик на колесах, на котором покоятся две чашки и фарфоровый дымящийся чайник.

От которого исходит очень сильно знакомый аромат дома..

– Знал, что ты не успеешь заснуть – подмигивает – или не сможешь, мало ли.. Решил сделать тебе небольшой сюрприз.

Он кивает на привезенный столик:

– Лавандовый чай. Не мамин, конечно..

И вновь эта лукавая улыбка, сопровождающаяся азартными огоньками в карим и зеленом глазах моего собеседника:

– Хотя, как знать.

-7-

В первую секунду я даже теряюсь.

Настолько этот аромат идентичен тому аромату чая, который делает мама, что на одно безумное мгновение мне в самом деле кажется, что это мамин лавандовый чай.

Но уже следом я заставляю себя прийти в чувства, несмотря на то, что события прошедшего вечера и идущей ночи могут дать все права мне на то, чтобы задумываться всерьез даже над таким бредом.

Да, это лавандовый чай. Нет, не мамин. Боже, Дженна, будто только мама делает лавандовые чаи! Конечно, больше же никто в мире не может делать лавандовые чаи! Это же такая редкость!

Вопрос в другом – зачем так с этим заморочился Ноэ?

Но ответ следует практически сразу же:

– Но успокаивает точно – сообщает он и пытается уже ненавязчиво протолкнуть столик в мою комнату, а вместе с ним и самому сюда пробраться.

Я ловко, и быть может даже чуть грубо, прикрываю дверь. Остается щелка лишь для меня, и если теперь и попасть в комнату – то только сразу тараном. Но не думаю, что это методы Локида.

Поняв, что я раскусила его игру – и тут же раскусив мою собственную, Ноэ вновь принимает вальяжную позу и улыбается.

– Спасибо за чай – отвечаю – но я уже сплю.

– Без проблем – жмет плечами.

Но едва я отхожу от косяка, собираясь хлопнуть дверью полностью, как он ловко вставляет в щель носок своего лакированного ботинка и, увидев мой взгляд, звонко хохочет, будто бы это самое забавное и милое, что ему доводилось видеть.

Я уже больше не улыбаюсь:

– Убери ногу.

– Да ладно тебе..

Ноэ убирает ногу, но тут же перехватывает это расстояние плечом, прислонившись к дверному проему, точно уставший путник. Еще небольшое телодвижение – и вот он стоит, оперевшись, прямо напротив меня, нивелируя любую возможность закрыть дверь.

– Я сейчас позову Лео.

– Зачем? – искренне удивляется он -я ведь просто хотел как лучше и принес тебе твой любимый чай. Который, кстати – вновь лукавая улыбка – кроме меня тебе никто бы сделать не смог.

– Спасибо – цежу сквозь зубы – и все же у меня был очень тяжелый день.. и вечер. И ночь. И больше всего я хотела бы сейчас поспать. Так что спокойной ночи, Ноэ.

Он улыбается еще шире, словно прямо сейчас идет съемка на обложку дорогого журнала. После чего окидывает меня оценивающим взглядом сверху вниз, внимательно в равной степени задерживаясь на каждой детали. А когда доходит до лица – его глаза вновь искрятся азартными огнями:

– Хорошо, пожалуй, я пойду и не буду тебе мешать.

– Спасибо.

– Но можно вопрос?

Я хмурюсь, и он поспешно смеется, вложив столько добродушия, сколько только возможно. Наверное, даже священники не могут имитировать такой невинный и бескорыстный смех.

Я бы назвала это «идеальный святой смех».

– Только один – поясняет Локид, и не дожидаясь позволения, сразу же задает его – почему ты вот так взяла и уехала с Владом в его замок? Неужели совсем страшно не было?

Я настолько не ожидаю подобного вопроса, что в миг растрачиваю способность достойно и жестко парировать нахальские попущения Локида, встав, будто истукан, и выпучив глаза.

Я ожидала сейчас от него какие-то пошлые, или быть может, с попыткой на обольщение вопросы – типо тех, которыми, должно быть, он осыпал во дворе и замке Сандру с Милли. Что-то вроде этого.

Но никак не ожидала, что речь вдруг каким-то образом зайдет о Владе..

Заметив мое замешательство, Ноэ удовлетворенно усмехается, чувствуя себя вновь у руля, и опять облокачивается на дверной косяк, не спуская с меня глаз:

– Нет, я понимаю, что он тебя особо не спрашивал: просто увез – изгибает бровь – но может в этом и секрет? Может, это и нужно женщинам?

Лукавая улыбка превращается в настоящий хищный оскал, в котором даже Локиду уже с очень большим трудом удается удерживать хоть малейшее очарование:

– Чтобы появился такой мужчина – сильный, богатый и, что уж хитрить, чертовски красивый, да? В какой-то степени загадочный. Вам ведь такое нравится, да? Чтобы была интрига, а не простак какой. Вот так вот появился на сцене и властно сказал: ты едешь со мной, в мой дом, прямо сейчас. А?

Он смотрит на меня внимательно, и даже откровеннее нужного:

– Можно, конечно, сказать об особом притяжении, родстве душ, но.. мне просто интересно. А если бы то же самое сделал обычный хороший парень, без жирного счета в банке и без дорогого костюма, без красивых голубых глаз и без каких-то тайн под покровом ночи.. Так ли охотно девушка подчинилась бы обстоятельствам и поехала за ним?

Я до последнего стараюсь усвоить хотя бы часть сказанного Ноэ, но когда понимаю, что он ждет от меня не просто какого-то ответа, а обстоятельной и желательно продолжительной дискуссии на эту тему – у меня буквально вскипает мозг.

Я устала, напугана, измоталась… а он несет какую-то чушь и еще хочет моего мнения?!

– Ты достал, Ноэ – говорю я, и, кажется, эти мои слова впервые прошибают нашего невозмутимого Мистера-Голливуда. Кажется, он ожидал какого угодно изворотливого или прямолинейного ответа по теме, но только не того, что сказала я.

– Да – киваю – достал, ну серьезно. Кошелек? Красивые глаза? Загадочность? – последнее слово я выплевываю буквально с отвращением – ты сейчас серьезно? Да не было ни одного дня, как я сюда переехала, чтобы не случалось какое-то дерьмо, ставящее все с ног на голову. То убийства, то меня связывают, то Влад уносится в ночь, то приезжают его чокнутые, мнящие себя королями дружки..

На этот моменте Локид уже возвращает себе былую беспечность и даже усмехается данному ему мной описанию.

– Да я каждый день задаюсь вопросом, какого черта я вообще до сих пор тут забыла и понимаю, что сижу тут только потому что..

Но тут вовремя прикусываю язык, чтобы не добавить «потому что мне необходимо узнать, что случилось шестьсот лет назад, а без картин это будет невозможно».

– Потому что работа! – нелепо увиливаю я – а ты приходишь ко мне в два часа ночи и на полном серьезе со своей дон-жуанской колокольни втираешь что-то о корыстных или любовных мотивах? «Родство душ, страсть» – ты это серьезно?

Я фыркаю:

– Да, твой Влад первая причина в списке – только в списке причин «убежать и не возвращаться», а не «остаться, чтобы ни было». Если весь твой мир крутиться вокруг того, «кому бы и куда бы» – я недвусмысленно дергаю бровью на его бедра – то это не значит, что у всех на этом строятся действия, поступки и мотивы, Ноэ. Увы и ах, а теперь спокойной ночи.

Но он продолжает опираться плечом, не давая мне закрыть дверь, только теперь уже смеется от всей души, это видно. Искренне, заливисто, не играя.. Только это-то и бесит больше всего.

Потому что смех этот говорит о неверии. А я ведь только что потратила добрых пять минут, чтобы сказать ему ту самую правду, которую еще даже самому Владу предстоит узнать только завтра утром за обстоятельной беседой.

– Да не обижайся ты – отдышавшись, вновь улыбается он – я вовсе не намекаю, что ты корыстная или что-то типа того. Так что не стоит прям так вот..

Он выставляет руки вперед, говоря о моем «утрированном отпирательстве действительности», каковой он ее видит.

– Мне просто нравится наблюдать за людьми. Например, как легко они ведутся на образ, внешнюю оболочку. Которую так просто создать.

Локид наклоняется ко мне ближе – причем настолько близко, что между нашими лицами остается чуть меньше дюйма и я чувствую его дыхание (пряная сладость смешанная с мятой – идеальное, как и все остальное):

– А знаешь, кто обычно строит самые красивые фасады? Те, у кого за этим фасадом прячутся очень темные тайны..

Ноэ выпрямляется и добавляет значительно громче, даже чуть в холл:

– А самое забавное, когда этот человек, с фасадом, сам начинает верить, что любят его, а не созданный образ!

Я совершенно теряюсь – складывается ощущение, что диалог уже ведется не со мной. Но, глянув чуть за плечо Ноэ, понимаю, что мы и правда уже больше не одни.

Два громких эхо от шагов – и теперь Влад останавливается уже у самой моей двери, напротив своего нахального дружка. В ярком свете холла я теперь могу разглядеть то, чего не могла увидеть в мрачном слабом освещении фар в лесу.

Его лицо.

Точнее, ту мрачную и чужую маску, от которой, кажется, тактильно веет каким-то неживым холодом.

Ноэ же, будто совсем не замечает вовсе «не игривого» настроения третьего собеседника:

– Влад, дружище, а я тут принес твоей милой гостье чай.

Усмехается, и, теперь уже внимательно следя за реакцией Влада, с лукавым оскалом добавляет:

– Успокаивающий. А то ее кто-то сегодня здорово напугал, представляешь? И кто бы это только мог быть..

Следующее движение Влада выходит таким резким и неожиданным, что я вздрагиваю. Он хватает Ноэ за край пиджака и, чуть приподняв, цедит:

– Оставь. Ее. В. Покое. Идем за мной.

Отпускает пиджак и одаривает друга таким взглядом, что я бы уже испепелилась на месте, но у Локида даже улыбка чуть не стягивается.

Невозмутимо поправив пиджак, он с таким же весельем выходит, еще что-то буркнув мне напоследок. Очевидно, что-то малоприличное, потому что это окончательно выводит Влада из себя – он с такой силой захлопывает дверь комнаты перед моим носом, что чудом ничего не падает и не сыпется.

Чуть жду, после чего приникаю ухом к двери. Сейчас в замке полная тишина, а эхо то еще – если они не уйдут только этаж на другой или не зайдут куда-нибудь, где закроют дверь, то быть может я и смогу что-то услышать.

Но слышу только удаляющиеся, удаляющиеся шаги и это от каждого стука ботинок.. А когда они останавливаются и начинается тихий шум голосов, то они уже так далеко, что я ни черта не слышу.

На свой страх и риск, я медленно, стараясь быть совершенно бесшумной, чуть приоткрываю дверь – тот единственный барьер, что мешает эху хорошо доносить мне звуки.

И вот когда в двери появляется щель, удача наконец оказывается на моей стороне.

Я слышу два голоса, как и ожидала. Один – тихий, но донельзя разъяренный, полный какой-то мрачной лютой       ненависти. Второй – совершенно спокойный, даже чуть веселящийся происходящим.

Нетрудно догадаться, где чей.

– Какого черта ты это делаешь? – рычит Влад – зачем!?

– А чего ты так злишься? Боишься, что твой план провалится?

План?

Вечеринка обещает быть интересной.

Я чуть выхожу из комнаты, будто бы это позволит мне лучше все расслышать. Скорее, только позволит больше огребстись, если они пойдут обратно, а я вовремя этого не соображу, стоя тут, наполовину высунувшаяся в холл и развесившая уши по всему полу и стенам.

Тишина.

Когда Ноэ заговаривает вновь, голос его уже не насмешливый, а непривычно серьезный:

– Влад, я ведь твой друг. А друзьям иногда приходится говорить неприятную правду. Чтобы спасти, понимаешь? Понимаешь, я знаю, хоть и упорно это отрицаешь. Иногда это приходится делать, чтобы разрушить иллюзии.. А уж я-то в них кое-что понимаю. Я помог тебе, когда нужно было. Но ты уверен, что пошел по верному пути?

Пауза, после чего еще более пониженным голосом:

– Точно знаешь, что все под контролем и твои планы не погубят ее?

Судя по каждому молчанию, на отрицание чего Ноэ постоянно отводит другу паузы – то все, что он говорит, это правда. Иначе бы Влад начал это отрицать.

Конечно, он бы стал отрицать и правду – но только если бы знал, что у них есть третьи уши.

А если ты тет-а-тет говоришь со старым другом – все верно, зачем отрицать истину? Разговор по душам.

– Ты, человек, который всегда говорил мне о честности – продолжает Локид – притащил ее сюда обманом и продолжаешь лгать ей.

[Притащил обманом.]

[Лгать.]

Я с трудом подавляю порыв выбежать к ним и потребовать объяснений этим словам прямо сейчас.

– Ты тоже лжешь – сухой голос Влада.

– Да, лгу – беспечно соглашается Ноэ – и очень много лгу. Гораздо больше тебя. Но кому я лгу? Они для меня никто, как и я для них. А кого обманываешь ты? Осталась бы она рядом с тобой, если бы знала правду?

– Да – однако, голос у Влада крайне неуверенный, будто у человека, который пытается солгать в первую очередь сам себе.

Смешок Ноэ – какой-то жесткий и безжалостный:

– Да что ты? И поэтому они все говорят о некоем таинственном убийце смотрителя? Мои восхищения, ты превзошел учителя. Он для них теперь главный бабай. Милли мне про него все уши прожужжала – теперь смех уже более длительный, заливистый – да уж.. придумать фальшивого монстра, чтобы никто не заметил настоящего. Умно, Влад, умно.

Придумать?

Придумать!?

Голова начинает раскалываться.

Что за бред? Но если Влад «придумал» убийцу, то кто тогда меня связал? И если убийцу придумал Влад, точнее придумал его связь со всем этим – значит на деле в этом замешан как-то он сам? Он меня все-таки как-то умудрился связать? Или что тогда значит эта фраза «придумать фальшивого, чтобы никто не заметил настоящего»?!

Повисает гробовая тишина, после чего Ноэ откашливается и его голос вновь становится непривычно серьезным:

– Ты ее держишь как пленницу, Влад. И прекрасно об этом знаешь. Да, ты не связываешь ей руки в прямом смысле – но обвязал уже тысячью пут условностей, из которых притом тщательно следишь, чтобы она не выбралась. Если бы тебя действительно заботила она, а не ты сам – то ты бы давно ее отпустил. А не продолжал использовать.

Вздох:

– Она как твоя оплачиваемая кукла в личном театре. Ты нашел способ удерживать ее, и теперь обыгрываешь его,

(..это лишь иная сторона той же самой манипуляции, чтобы удержать тебя в замке..)

как только можешь. Дергаешь за веревочки, прекрасно зная при этом, что лучше всего для любой куклы – это дарованная свобода. Так почему ты не даруешь ей эту свободу? Или отыграть личный спектакль и увидеть финал для тебя все же важнее? – пауза – а ты уверен, что осилишь увидеть этот финал?

Голос Влада – сухой, холодный, ледяной, как сталь, но вместе с этим как-то отчужденный:

– Хватит, Локид.

Тишина.

Ноэ добавляет что-то – но еще тише, уже настолько, что даже наполовину вывалившись из комнаты, я не могу расслышать и единого слова. Только тон, которым это говорится.

А после шаги.

Я резко запрыгиваю внутрь и прикрываю дверь, запоздало поняв, что шаги не обратно, а в том же направлении. Удаляются.

И выглянув через пару минут, я уже не могу слышать даже отдаленно их голосов, ни говоря о словах.

Зато вот у меня теперь этих слов очень даже много.

Я собиралась поговорить утром с Владом об одном, но теперь, кажется, если я в принципе досижу до утра, разговор пойдет совсем о другом.

Больше всего, пока свежи эмоции и полностью помнится услышанная информация – мне хочется пойти, тремя громкими настойчивыми стуками разбудить Лео (раз уж договаривались). Пересказать ему все, что услышала – после чего вдвоем пойти и (хоть при Ноэ, хоть без) потребовать у Влада объяснений.

Всему по порядку, и плевать, даже если это займет времени до самого рассвета. Да хоть до рассвета следующих суток.

Но так же понимаю, что это будет неразумно.

Мама всегда говорила, что побеждает холодный ум. Эмоции – лишь один из критерий поражения. На эмоциях можно играть, эмоциями можно манипулировать, с помощью эмоций можно управлять. И глядя на то, как этим пользовался со всеми другими Влад в первые дни (и продолжает это делать) – я понимаю, что это так.

Быть может не со всеми так категорично, но к Владу с эмоциями идти точно нельзя, потому что он отточил свое мастерство именно на «холодном уме». Он ловко переобуется, как то всегда делал с Лео, найдет тысячу причин и сумеет переболтать и меня, и Лео одновременно, да еще и с такой невозмутимостью, что сам Дьявол купится на его россказни.

А вот если я обдумаю услышанное, переварю как следует, осознаю, какие отговорки он может на это сказать и что я могу на это парировать.. То тогда, придя с утра, я уже буду с холодным умом. С остывшими эмоциями.. и тогда он уже просто так не соскочит с темы на тему, засыпая всяким бессвязным бредом, пользуясь моей сонливостью и остаточным опьянением.

Однако праведные гнев и возмущение просто не дают мне усидеть на месте.

Я не то, что спать – я кажется даже не смогу сейчас сесть и почитать. Я буду лишь думать, думать, думать – и минут через пять все же вскочу, обуреваемая всем этим комом, и даже без Лео помчусь к Владу и устрою настоящий (а главное совершенно безрезультатный) словесный погром.

Еще и Локида потешу.

И, как всегда, единственным вариантом на время абстрагироваться от настоящего – является сбежать от него в прошлое. Но достав полотно с портретом Сафие, на меня даже находит некоторая грусть.

Я столько всего сейчас услышала, что разумом понимаю – едва ли на все это найдется какое-то логичное объяснение. Которое, как верно заметил Лео – будет притом не просто «сладким», а правдивым. А таковым оно уже не может быть, так как Влад согласился со словами Локида о том, что он «лжет, лжет, лжет» и «держит меня, как пленницу», что бы это ни значило.

Получается ли тогда, что сейчас я последний раз погружаюсь в прошлое? Ведь если я завтра соберу вещи и уеду, картин мне не видать, ведь этот «некий таинственный убийца смотрителя»

(..придумать фальшивого монстра, чтобы никто не заметил настоящего..)

все еще не пойман, и так далее, и значит если убегаю раньше времени, то картины остаются здесь. Это не говоря вдобавок о том, что несмотря на все слова Влада, и официальный договор все еще цел и в силе. Его никто не расторгал.

Печально вздыхаю и долго смотрю на частично очищенное полотно прежде, чем взяться за работу.

Наконец, подбираю нужный инструмент и начинаю делать уже отточенные и привычные действия, приметив заглушение звуков, когда они едва-едва заметно только начинают погружаться «под воду», забирая вместе с собой и меня..

-7-

1446 год, Османская империя.

Дворец султана в Эдирне.

Возраст Лале – 16 лет.

– Так, так, так.. – от напряжения Лале даже чуть высовывает кончик языка – и поворот!

Девушка, тщательно следя за своим отражением в зеркале (будто оно может существовать отдельно и непременно захочет обхитрить ее), повторяет выученный наизусть восточный танец, с каждый новым разом делая движения все плавнее. Даже при поворотах она старается заметить каждую деталь в зеркале – резонно полагая, что самый строгий судья для ответственного человека это он сам.

Шахи-хатун, очевидно, важности этого мероприятия не понимает, потому что смотрит на свою воспитанницу с блаженной улыбкой и явно какими-то далеко уходящими отсюда мыслями. Когда, наконец, Лале заканчивает очередной круг, наставница не сдерживается и довольно заявляет:

– Ох, как же ты славно танцуешь, деточка! Гибкая, как тростинка, плавная, как речка!

Она едва не хлопает в ладоши от умиления.

Лале лишь мельком глядит на нее, после чего в очередном повороте с улыбкой сообщает:

– У меня хорошо получается, потому что мне это нравится!

Шахи-хатун начинает сиять еще сильнее, будто бы Лале сообщила, что у нее получается, потому что ее наставница лучшая в мире танцовщица и обучила ее всем азам восточных танцев:

– А мне-то как нравится, что ты наконец достойным женским делом увлеклась! Красивый танец – такая сила. Мало мужских сердец могут перед ним устоять. А то все учеба!

Лале останавливается и снисходительно глядит на наставницу. После чего, не в силах удержаться, все же хохочет:

– Так это и есть учеба! Я пишу научный трактат об искусстве танца. Так увлеклась, что и фигуры выучила.

Доброжелательность мигом слетает с лица Шахи-хатун, заменяясь кислым, как недоспевшее яблоко, выражением. Она махает рукой, точно отмахиваясь от мух, и недовольно встав, бормочет:

– Ну-ну, кто бы сомневался..

Лале вновь смеется и опять начинает все по новой. Шахи-хатун еще какое-то время украдкой наблюдает за Лале (всякий раз мигом отводя глаза, когда девушка смотрит на нее) и вскоре выражение ее лица вновь смягчается.

По учебе или нет – но наблюдение за тем, как искусно танцует ее воспитанница заставляет растаять сердце женщины:

– Послушай, милая.. – неуверенно начинает она – а ведь сегодня в гареме большой вечер танцев будет. Лучшие девушки свои умения будут друг другу показывать. Пойди и ты. Ведь не хуже их танцуешь! – она перебивает сама себя – да что там «не хуже» – ведь даже лучше будет!

Лале останавливается и хмуро глядит на Шахи-хатун. После чего недовольно кривит губы и отмахивает шикарные темные волосы за плечи:

– Зачем мне кому-то что-то доказывать? Не пойду.

Шахи-хатун теперь уже тоже недовольно хмурится в ответ, но тут же ее глаза сверкают, озаренные блистательной идеей, и с прежней благожелательной улыбкой она подбоченивается:

– А ты с трактатом пойди. Вот они танцуют, а о танцах-то ничего и не знают, как так можно? Надо же их кому-то просвещать – сделав совершенно безразличное лицо (на какое может сподобиться только женщина, который что-то очень сильно надо), Шахи-хатун жмет плечами – ну а раз пойдешь, то и станцуешь заодно. Так сказать, чтобы показать на своем примере, как сильно сказывается наличие знаний на практике.

Лале закусывает губу, подозрительно щурясь на наставницу.

Она подозревает, что Шахи-хатун просто пытается найти достойный повод так или иначе отправить ее в гарем, дабы «похвастать» умениями своей воспитанницы перед другими.. но с другой стороны она и правда подала хорошую идею. Девушки в гареме и правда не имеют никакой возможности обучаться, а так, хотя бы в подобной досуговой форме, у Лале появится возможность чему-то их да обучить. Что-то, да рассказать.

– Ну может и правда – соглашается она в итоге – им это полезно будет…

Шахи-хатун чуть не подпрыгивает, с трудом сдерживая радость от своего триумфа:

– Ну и отлично! Ну и славно! Ну и..

Она одергивает саму себя, принимается поправлять платье, да что-то бормотать под нос таким образом, чтобы Лале больше не могла разобрать ни слова. Лале даже становится немного смешно, что наставница в самом деле решила, будто смогла ее одурачить.

Девушка давно научилась распознавать подобные «выкрутасы» Шахи-хатун, но соглашаться на них только в тех случаях, которые ей самой, как например сейчас, кажутся разумными и правильными. Во всяком случае, ей уже не четырнадцать, чтобы либо безропотно делать то, что скажут, либо топотать ногами, бунтуя против требований.

Она уже юная девушка и, как всякой девушке, ей следует начинать обзаводиться той хитростью, что Шахи-хатун называет «женской мудростью». Только вот, верно, наставница бы сильно разбушевалась, узнай, что эту самую «женскую мудрость» Лале использует совсем не для обольщения мужских сердец, а для того, чтобы время от времени обводить вокруг пальца саму Шахи-хатун.

* * *

Весь стол завален бумагами трактата Лале о танцах – и несмотря на то, что она уже все их выучила наизусть, девушка все равно вновь и вновь просматривает и перебирает их. Возможность выступить с этим перед девушками гарема стала для Лале весомой причиной отучить на зубок все эти строчки, нервно теребя свои темные локоны.

Наконец, слышится долгожданный ею скрип двери и Лале радостно вскакивает, едва не перевернув все то, над чем только что так усердно корпела.

Она подбегает к Владу даже раньше, чем юноша успевает прикрыть за собой дверь.

Лале не могла говорить за себя (как и любой человек, по нескольку раз за день глядящий в зеркало – с годами не находит там совершенно никаких изменений, когда всем остальным это явственно заметно, да и он сам заметил бы, зафиксируй каким-либо образом себя в этот промежуток, а не полагайся лишь на ненадежную зрительную память), но зато точно знает, как сильно изменились за эти два года ее друзья.

Даже восемнадцатилетний Влад, который сейчас стоит перед ней и на которого чтобы посмотреть, ей приходится задирать голову еще сильнее, чем прежде. Его лицо теперь намного рельефнее ежели было, когда его только приволокли в страну завоевателей. Теперь скулы и челюстные углы гораздо значительнее выделяются на бледном лице, а голубые глаза стали еще чище и яснее. Плечи его стали шире, добавив прежде подростковому силуэту той необходимой мужественности и внушительности. Своим черным волосам, что до этого достигали лишь ушей, он теперь позволил опуститься до самой шеи. И, Лале могла ошибаться (все-таки слыша его ежедневно), но даже ей казалось, что голос Влада порядком года назад надломился еще сильнее, став при этом не грубее, а по-приятному ниже.

Запыхавшись от волнения, она взбудоражено кладет ладони на грудь друга:

– Принес?

Легкая улыбка скользит на его губах:

– Принес.

Он, осторожно обойдя подругу, точно какой-то угловатый столик, подходит к столу с ее бумагами и добавляет туда еще несколько свитков:

– Это все, что нашел. По правде говоря, там очень мало про европейские танцы.

Влад едва успевает отойти, так как Лале уже кидается к новым свиткам, точно дети к сладостям, и принимается поедать их глазами строчка за строчкой так быстро, что диву можно даться, как она вообще при этом что-то оттуда успевает понять.

Юноша еще раз одаривает скептичным взглядом свитки, которые принес, и добавляет:

– Наверное, я и то больше знаю, чем там написано.

Лале с горящими глазами отрывается от свитков и переводит взгляд на друга:

– Точно! Зачем мне свитки, если есть ты – ты же видел их своими глазами!

Влад несколько теряется, когда Лале со всей горячностью и равнодушием откидывает свитки и фокусируется на нем. Он несколько озадаченно поглядывает на дверь, обдумывая, не поздно ли еще ретироваться с поля боя.

Но, поздно.

– Ведь так?

– Да – сдается он, вздохнув – даже кое-что танцевал.

(..господин Влад, вы любите танцевать?

– да…)

Лале подпрыгивает на месте и восхищенно хлопает в ладоши, привлекая внимание остальных учеников, что ждут своего урока в этом кабинете:

– Как здорово! Покажешь?

Влад наклоняет голову, продолжая глядеть на нее с еще большим сомнением, однако Лале и не думает сдаваться. Скрестив руки на груди, она хмурит бровки и претенциозно заявляет:

– Решено. Теперь ты мой научный консультант – и не давая что-либо возразить, подводит черту – от тебя зависит судьба ученого труда, так и знай.

Влад тяжко вздыхает, со всей театральностью пытаясь продемонстрировать сколь большую ношу водрузили на его плечи, после чего усмехается:

– Ну ладно. Так, ну смотри.. например, танец пяти шагов.

Он пару секунд смотрит на Лале, которая с вещим любопытством ловит каждое его слово, но, так и не дождавшись чего хотел, нетерпеливо манит ближе к себе:

– Иди сюда.

– Зачем?

– Это парный танец, Лале. Его танцуют мужчина и женщина.

Лале кивает, впитывая каждое слово и новую информацию. Влад изгибает бровь и добавляет для пущей ясности:

– Вместе.

– А.. – девушка теряется, так как совершенно не собиралась сейчас танцевать.

Но стремление все-таки на практике узнать об этом виде танцев, будто рукой в спину подталкивает ее прямиком к другу. Первые ее шаги неуверенные, но уже сменяющиеся любопытством и предвкушением.

Влад берет одну ее руку, после вторую и начинается:

– Так, эту клади мне на плечо. Вот так.. Да нет же, вот на это плечо.. А эту сюда.. Лале, дай ее сюда!

Он нетерпеливо перехватывает заплутавшую ведущую ладонь девушки, и она оказывается в его руке. Оказавшись одно в другой, Лале вдруг обращает внимание, насколько они разные.

Ее ладошка – маленькая, хрупкая, будто фарфоровая. И его ладонь – сильная, жилистая, немного шершавая. Лале заглядывается на эти длинные пальцы, на которые прежде и не было повода обратить столь пристального внимания..

Вторая рука Влада, которая освободилась, едва он разобрался с ее конечностями, крепко обхватывает талию Лале и чуть подталкивает ее ближе к себе. Вовремя это не заметив, Лале от неожиданности подается вперед слишком сильно – и ее нос утыкается ему в плечо, лишь еще раз демонстрируя, какой у них контраст в росте.

– Ай.. – бурчит она и поднимает голову.

На мгновение она встречается взглядом с ярко-голубыми глазами друга, который машинально опускает голову на пищащий звук:

– Нос цел?

Он смотрит на нее спокойно и серьезно – как на личный научный проект. Лале же, впервые по-настоящему заглянув в эти глаза, находит в нихновый неизведанный мир, о существовании которого ей ранее и не приходилось догадываться.

Можно ли, день ото дня трясь друг рядом с другом, не замечать, насколько необычен твой собеседник? Не замечать, насколько правильные у него черты лица, насколько чистые, точно озеро, голубые глаза? Насколько сильные руки, одна из которых держит ее ладонь, а вторая прижимает к себе за талию, заставляя почему-то сердце Лале начать биться быстрее?

Смутившись противоречивых ощущений, которых ранее она не испытывала в присутствие кого-либо из юношей или мужчин, Лале поспешно опускает голову, лишь коротко кивнув на вопрос Влада.

– Хорошо. Тогда давай учить фигуры – он предупреждающе вскидывает бровь – это не так просто, как кажется. Тут арифметика.

Лале ловит его мимику лишь краем глаза, стараясь больше не поднимать лицо к нему так открыто.

Влад же, чувствуя себя совершенно непринужденно, точно обучая младшего брата искусству боя, начинает показывать ей шаги, развороты, и учить отсчитывать ритм (что дается ей хуже всего).

Хотя, если говорить откровенно, ей все дается отвратительно. У нее не получается не то, что делать это все в ритм, а она в принципе путается в движениях, чередовании и в какой-то момент начинает совершенно выходить из себя несмотря на то, что сама же напросилась на это.

А когда Влад в очередной раз требует от нее повтора для закрепления успеха (или проработки элемента в случае неудачи), Лале и вовсе начинает чувствовать себя своей гончей, которую Влад так же два года назад у озера заставлял дюжину раз подряд выполнять одно

(…но вот влад поднимает из травы какую-то ветку, дает понюхать собаке и запускает далеко в лес. оборачивается и выжидательно глядит на гончую.

она с непониманием переводит взгляд с него на лес.

– ничего – терпеливо отзывается влад и поднимает новую ветку – попробуем еще раз…)

и то же действие, дабы добиться идеального конечного результата.

– Все, не хочу больше! – психует она, когда сложность танца кажется ей уже не просто непосильной, а излишней и возмутительной. Будто бы нарочно нацеленной на унижение всех ее талантов и навыков, которые она, была уверена, успела достичь за время работы над трактатами.

Но Влад невозмутим и непреклонен:

– Если уж взялась за дело – доводи до конца. Или вовсе не начинай.

Лале хмурится и скрещивает руки на груди.

– Давай – настаивает он – еще раз. Ты такие доклады пишешь, а тут какие-то пару несчастных танцевальных фигур? Давай, вот этот повтори..

Еще немного поупрямившись, Лале все-таки приходится вновь положить ладонь на плечо Влада (а вторую вложить обратно ему в руку) и повторить то, что получается хуже всего.

Но, наконец, вскоре начинает получаться что-то одно.. а еще немногим позже все больше и больше.. Чем больше у нее получается, тем больше Лале входит во вкус (или азарт) и тем больше ей начинает нравится все происходящее.

К концу она уже настолько поглощается тем, что делает, что совершенно забывает, ради чего это все вообще затевалось. А когда Влад подхватывает ее за талию и кружит вокруг себя – она так и вовсе представляет себя птицей, и желает, чтобы этот момент танца длился если не дольше, то хотя бы повторялся бы чаще.

А еще лучше, если бы был танец, состоящий целиком только из этого момента. Ох, она бы его отрепетировала.

Но едва она достигает хорошего уровня и готова, наконец, протанцевать, пока ноги не подкосятся, Влад (словно нарочно) прекращает занятие:

– Достаточно, у тебя уже неплохо выходит. Лучше, чем в начале.

– Но еще все-таки не идеально – выпячивает она губу – надо еще немного..

– Потом продолжим.

Прерывает обучение он так же непреклонно, как и вынуждает к его продолжению – будто бы и правда не друг, а самый настоящий учитель. Впрочем, очень скоро Лале понимает, чем именно обусловлено завершение именно сейчас – когда через пару минут в класс входит ходжам Мустафа, чтобы начать уже настоящий урок у тех учеников, что его ждали весь этот промежуток (коротая время за наблюдением этой репетиции танцев).

Заметив Влада и Лале, учитель улыбается им, словно старым друзьям, поверх кучи свитков, принесенных для урока:

– О, Лале-хатун, Влад.. рад видеть. Лучшие ученики, как говорится, приходят в класс даже когда урок – не их.

Он смеется собственной шутке, но все-таки не спускает с них глаз, очевидно, ожидая услышать истинную причину.

– Мы работали над моим трактатом – объясняет Лале – Влад помогает мне.

– Прекрасно, ваш труд обещает быть..

Но тут, еще раз коснувшись взглядом лица Влада, ходжам Мустафа будто только сейчас вспоминает что-то очень важное. Вмиг стянув улыбку, он чуть хмурится и беспокойно опускает свитки бумаг на ближайший стол.

Лале озадаченно наблюдает за тем, как он, теперь совершенно игнорируя ее присутствие, обращается уже только к Владу:

– Пойдемте со мной, мой юный друг. Я хотел бы с вами поговорить.

–Ходжам Мустафа – нерешительно говорит Лале, пытаясь найти причину, чтобы увязаться следом – я..

– Потом, Лале-хатун – учтиво, но твердо, отвечает он, давая понять, что разговор будет личным и она должна остаться здесь.

Лале нервно переминается с ноги на ноги, наблюдая, как первым выходит Влад, а после учитель. Они не отходят далеко (все-таки начался урок) и останавливаются, едва выйдя из кабинета. Лале краем глаза наблюдает, как учитель наклоняется к Владу и начинает ему что-то рассказывать… но что, хоть убей, отсюда никак невозможно ни услышать, ни прочитать по губам.

Между тем в кабинет заходит Зара с количеством свитков, никак не меньшим, чем у ходжама Мустафы – очевидно, вновь ему на помощь в проведении урока. И как некстати, она, увидев Лале, идет прямиком к ней.

От досады девушке хочется топнуть ногой, так как Зара закрывает ей весь вид на учителя и друга, но последнее, что она успевает увидеть – это что по мере рассказа лицо Влада становится все бледнее и бледнее. А когда Зара окончательно перегораживает весь обзор, оно у него уже никак не румянее самого чистого полотна или куска мела.

Лале так встревожена, что несмотря на предупреждения учителя, ей хочется кинутся из кабинета и узнать, что такого страшного сообщает учитель ее другу. Но вместо этого, как полагает этикет, она лишь с трудом натягивает благодушную улыбку и отвечает на приветствие Зары, после давая ей возможность сказать то, ради чего она и подошла.

– Прошло столько времени, а я все еще благодарю Всевышнего всякое утро, за то, что он послал вас мне, Лале-хатун! – заявляет Зара – все это – окидывает взором класс – только благодаря вам! Знаете, ходжам Мустафа говорит, что будет просить, чтобы меня из его помощницы сделали учителем..

– Это же прекрасно, Зара!

Но свой собственный голос даже Лале слышит будто издалека – а уж из того, что говорит Зара, и подавно усваивает не больше половины, стараясь все выглянуть из-за ее плеча и увидеть, что между учителем и Владом происходит теперь.

Но низкий рост – ее проклятье! – не позволяет увидеть даже макушку друга.

– Да, я не смела об этом даже мечтать! – с жаром соглашается Зара – он говорит, что здесь еще никогда прежде не было женщин-учителей, но заявляет, что давно уже пора. И что в этом случае, мне выделят комнаты при школе и жалование, представляете, Лале-хатун? Мне больше не придется жить в гареме!

– Это же здорово, Зара! – Лале повторяет то же самое, заменив лишь одно слово, но поглощенная своей радостью, ее собеседница этого кажется и не замечает.

– Да, это просто невероятно! – она чуть трогает плечо Лале, вынуждая посмотреть на себя – и все это только благодаря вам. Храни вас и всю вашу семью Всевышний, Лале-хатун!

Но тут Лале замечает вернувшегося в класс учителя, и опрометью бросается к нему.

Влада же рядом с ним нет.

Как и в коридоре, где они вместе были еще только что..

– Ходжам Мустафа, где Влад?

– Наверное, пошел в сад или во двор.. – задумчиво протягивает учитель и, внимательно глядя на Лале, добавляет – вы догоните его, не помешает ему сейчас дружеская поддержка.

У Лале сердце падает в пятки, когда в следующую секунду она, подобрав полы платье, что есть мочи несется вон из кабинета.

-8-

Лале находит друга практически сразу – быть может оттого, что сложно не найти того, кто желает быть найденным.

Или же не особо прячется.

В любом случае, Лале подозревала, где сможет его обнаружить. Ведь еще до того, как она попросила его наглядно показать танцы, они с Владом договорились, что пойдут к началу смотра в особую гвардию султана, куда желает быть зачисленным Аслан. Они собирались его поддержать, и она подозревала, что Влад, скорее всего, просто решил пойти туда один.

И как выяснилось, не ошиблась.

Она догоняет его уже на середине садовой тропинки, ведущей к их месту встречи с Асланом. Влад, чуть опустив голову, идет твердым шагом, но даже заметив нагнавшую его Лале, продолжает напряженно молчать.

Задыхаясь от бега, Лале, наконец, останавливается и трогает его за руку:

– Влад, подожди! Я сейчас упаду!

Как бы нехотя друг чуть сбавляет скорость, хоть и не останавливается совсем. Лале делает пару глубоких вздохов, набирая воздуха, после чего вновь обращается к нему:

– Что случилось? Что сказал тебе учитель?

Но Влад молчит.

Идет и молчит, а Лале понимает, что как только они дойдут до места, все шансы хоть что-либо узнать у него – сойдут на ноль. Повинуясь лишь какому-то слепому чутью, она ловко скользит своей ладонью в руку друга, будто бы собираясь с ним танцевать прямо сейчас.

Этот жест несколько обескураживает Влада, потому он не успевает как-либо отреагировать и пальцы Лале переплетаются с его, сомкнувшись и не позволяя более высвободится.

Влад дергает рукой лишь единожды – и то как-то неуверенно, словно лишь для виду, после чего плотно сжимает губы и продолжает путь.

– Влад – более тихо, но теплее, повторяет Лале, стараясь заглянуть ему в глаза – что случилось? Ты можешь мне сказать, мы же друзья! Неужели мне нельзя доверять?

Следует несколько томительных мгновений тишины, после которых он все-таки сводит брови к переносице, злясь на кого-то невидимого, и произносит сквозь зубы, позволяя словам вырываться на волю едва ли не со свитом:

– Плохие новости с моей родины. Венгерский регент Хуньяди решил захватить власть в Валахии.

Ненависть сменяется на его бледном лице какой-то глубокой печалью:

– Армия моего отца разбита. Он и мой старший брат Мирча в бегах.

– Мне так жаль.. – Лале растерянно вскидывает брови – что же теперь с ними будет?

– Пока их поддерживает местное население и бояре. Последние, правда, очень ненадежны и в любой момент могут переметнуться. Но, к счастью, сейчас лидер бояр – хороший друг нашей семьи, мой крестный. Он на нашей стороне. При нем бояре не посмеют выдать моих родных венграм.

Лале облегченно вздыхает, будто речь ведется о ее семье:

– Как хорошо!

– Хорошо.. – он вновь мрачнеет, опустив взгляд под ноги – да только в этой ситуации нет совсем ничего хорошего.

Поняв, что ляпнула, Лале быстро поясняет:

– Я имела ввиду здорово, что у твоих родных есть поддержка. Что их есть, кому защитить в это тяжелое время. Было бы гораздо хуже, если бы они остались одни.

На этот раз Влад едва заметно кивает:

– Да. С моим крестным они в безопасности.

Чуть мотнув головой, будто желая

(..влад резко дергает головой, точно желая освободиться от всего, что хаосом перевернулось внутри него…)

избавиться от всего, что узнал, он спешит сменить тему:

– Давай поторопимся. Смотр вот-вот начнется, а мы обещали Аслану быть вовремя в этот важный для него день.

И лишь ладонь Лале, которую он сжал чуть крепче, говорит о продолжающемся буйстве противоречивых чувств внутри него по поводу событий на его родине и с его семьей.

Желая помочь Владу отвлечься, Лале пытается поддержать эту тему и энергично кивает, так же чуть сжав свою ладонь в ответ (что внешне, между тем, они совершенно никак не показывают, будто их пальцы и вовсе не касаются друг друга, не говоря уже о тесном сплетении, подобно замку):

– Да, он заканчивает школу в этом году, потому это его единственный шанс попасть в воинскую элиту. Он столько тренируется и достоин этого больше их всех, как по мне. Ты, кстати, не знаешь, кто будет проводить смотр?

Бледность Влада понемногу начинает уходить, возвращая на его лицо цвета:

– Великий визирь, Халиль-паша. Сейчас ведь все обязанности султана выполняет он.

Помня то, как Халиль-паша двумя годами ранее по ее просьбе отменил указ Мехмеда и, более того, позволил обучаться в школе Заре, что теперь дарует ей, девушке из гарема, возможность даже стать учителем, заставляет Лале улыбнуться:

– Это хорошо. Он мудрый и справедливый господин. Он не сможет обойти стороной старания, а главное, умения Аслана. Он непременно возьмет его в эту гвардию, я уверена.

* * *

Лале и Владу действительно приходится поторопиться, чтобы успеть прибежать к самому началу. Когда они появляются на месте, к началу смотра уже все готово. Новобранцы стоят ровными рядами, сверкая начищенным до блеска оружием. А у тех из них, у кого от него еще отражаются солнечные лучи – вообще кажутся Лале настоящими фонарями, что ослепляют в глубокой ночи.

Присутствуют почти все высшие воинские чины – главы разных подразделений армии. Хотя, впрочем, и помимо них народу хватает. Лале с Владом оказываются не единственными, кто пришли сюда «просто поглазеть». Однако, полагая, что они имеют все-таки на просмотр несколько больше прав (они глазеют не «просто так» а на своего конкретного друга), пробиваются почти к самой ограде, потесняя некоторых из тех, кто достаточно скромны или не настолько заинтересованы, чтобы пытаться отвоевать свое место.

То ли от той активности, которые создают их действия в попытке пробиться подальше, то ли само их появление совсем рядом с оградой – но что-то заставляет Аслана заметить их в этой общей толпе. На мгновение его лицо вытягивается – очевидно, он не ожидал, что они протиснутся так близко – а после он улыбается.

Лале осторожно высвобождает свою ладонь из руки Влада (с удивлением заметив, что она покоилась там все это время до этого момента), и, чуть подвинув пару юношей перед ними, протискивается к самой ограде, чтобы наклониться через нее. Не замечая изумленных (и у некоторых даже осуждающих взглядов), она кричит:

– Аслан! Ты очень достойный кандидат! Я в тебя верю!

Глаза друга будто бы загораются еще ярче. Он улыбается так широко, как только может, и не сдержавшись, даже что-то кричит ей в ответ.. за что тут же получает сильный толчок в спину от наставника, и тот час вытягивается по стойке смирно, став каменным обездвиженным изваянием.

Улыбнувшись ему еще раз, Лале так же ловко скользит от ограды обратно к Владу.

Не проходит и пары лишних минут, как толпа вдруг начинает активно шевелиться. Лале замечает причину этого – несколько стражников идут впереди, прокладывая дорогу своему господину.

Она внимательно вглядывается, уже ожидая увидеть знакомые густые усы главного визиря, когда..

– Мехмед? – голос Лале сходит до шепота, то ли испуганного, то ли растерянного, когда ее кузин первым входит на площадку, всем своим видом давая понять остальным, кто тут главный.

И лишь за его плечом, с крайне растерянным и печальным видом, идет Халиль-Паша.

Мехмед бросает взгляд на армейских руководителей и фыркает:

– Не надо таких удивленных мин. Или вы забыли, кто в нашей империи султан?

Признаться честно, за эти два года, что Мехмеда перевели на отдельное обучение, сама Лале даже позабыла, что ее кузин в принципе все еще при дворце и назначен султаном. Порой она даже забывала о самом его существовании, и кажется, судя по выражению лиц всех присутствующих – не она одна.

Мехмед это видит и, очевидно, этот факт его немало удовлетворяет, поскольку позволяет сделать его возвращение на сцену еще более эффектным:

– Да, прежде я мало участвовал в делах. Но на прошлой неделе мне исполнилось шестнадцать. Я стал полноправным султаном. И никто..

Его, полный презрения и сверкающих искорок, взгляд останавливается на Халиль-паше:

– Никто более не сможет оспорить ни один мой указ – гаденькая ухмылка возвращается на лицо Мехмеда– ну что ж, начнем смотр? Покажите, кого вы подготовили для моей особой гвардии.

-9-

Сердце Лале пропускает один удар, когда она понимает, что именно сейчас начнется. Осмотр – важнейшее событие в жизни Аслана – будет проводить Мехмед.

Мехмед!

Ее улыбки, как не бывало, и лишь мелкая дрожь пальцев выдает, насколько она нервничает. Украдкой бросая взгляды на Аслана, Лале притом не может заметить и единого намека на то, как ошарашила подобная «замена» ее друга – но быстро смекает, что заметь эти намеки на его лице она, заметил бы и Мехмед.

А уж тогда бы пиши пропало.

Хотя, что-то ей подсказывает, что с того самого момента, как ее несносный кузин появился на площадке – все и так уже «пиши пропало».

Начинается осмотр.

Юноши принимаются демонстрировать свои умения в разных видах боя, соревнуясь в ловкости и силе. Это продолжается определенное время и даже вселяет в Лале некоторую надежду – успехи Аслана настолько хороши, что даже Мехмеду будет сложно этого не признать, как бы он того ни хотел.

Однако, когда все оканчивается, новоявленный султан медленно проходит по рядом кандидатов, презрительно рассматривая каждого, после чего будто бы нарочно останавливается прямо напротив Аслана и кривит рот:

– Знаете.. я не ожидал чего-то из ряда вон. Но не ожидал и такого позора!

Он тут же поворачивается к ряду высших чинов и его лицо скалится от злости:

– Это, по-вашему, лучшие из лучших? Какие тогда остальные!? Я собираюсь в поход на Византию! Да, он будет и очень скоро! И каких же воинов вы мне предлагаете?

Вновь оборачивается обратно к Аслану, никак не желая зациклить свое внимание хоть на ком-то другом, и Лале начинает подозревать, что злопамятность Мехмеда на его отдельном обучение за все эти годы лишь усовершенствовалась, а не притупилась:

– Этих дохляков?

Лале не сдерживается и цедит сквозь зубы:

– Что он несет? – оборачивается к Владу – да каждый из них его втрое сильнее!

Однако, лицо Влада невозмутимо и совершенно бесстрастно, когда он констатирует:

– Он теперь может говорить что хочет.

Тем временем Мехмед на площадке окончательно выходит из себя. Кажется, он уже сам не может разобрать – пытается ли он мстить или взаправду разъярен. Будто маленький ребенок, которому дали слишком много прав, с которыми он понятия не имеет что делать и как разбираться, потому бросается всем подряд наугад.

Вот и Мехмед, сочтя унизительные оскорбления незначительными, теперь уже тыкает указательным пальцем Аслану в грудь, брызжа слюной:

– Вот это, по-вашему, воин султанской гвардии? Да это посмешище! Рыжее пугало!

Он отмахивается, не получив никакой реакции от Аслана (а, очевидно, ожидая хоть чего-либо, чтобы подписать ему смертную), и теперь уже окидывает яростным взглядом всех юношей:

– Гнать их всех! Подготовьте мне нормальных воинов!

После чего, точно поставив точку в своем цирковом представлении, Мехмед, вздернув подбородок, в гробовом молчании удаляется со своей стражей. Лишь Халиль-паша остается возле воевод.

Едва силуэт Мехмеда растворяется вдали, как они тут же вскакивают и принимаются наперебой что-то гневно говорить Халиль-паше. Лале пытается расслышать суть их претензий, но до ее слуха доносится лишь ответ визиря:

– Увы, и про бойцов, и про Византию – все серьезно. И теперь ему никто не указ – это тоже правда.

– Ничего не понимаю! – всплескивает руками Лале в раздражении, смешанным с отчаянием – они все прекрасно выступили. Почему он отреагировал именно так?

Лале не глупа и понимает, что Мехмед просто по сути своей не мог сказать ничего хорошего, но можно же было и с негативной оценкой оставить их в гвардии. А он же просто взял и вышвырнул всех бойцов и все годы их подготовки одним взмахом руки.

Даже у него должны быть веские причины на такое безумство!

Владу, кажется, эти причины уже ясны. Потому что с той же невозмутимостью, с какой он ответил прежде, он говорит и теперь, чуть повернув к Лале голову:

– Думаю, это был удачный повод показать свою силу. Все высшие чины армии, публика.. Никто мало того и так не ожидал, что уже через неделю после шестнадцатилетия он так серьезно возьмется за дела, а чтобы еще и такие важные решения.. Зато он добился того, чего хотел. Ради чего все это и устроил.

– И чего же?

– Теперь все поняли, в чьих руках власть. Обстоятельно, разом и наверняка.

– Это ужасно! – восклицает Лале – таким образом пытаться кому-то что-то доказать! Он же султан, а не капризный мальчишка! Как так можно? Что теперь будет с ними со всеми? Что будет с Асланом? Он столько готовился к поступлению в гвардию!

– Теперь уже никто ничего не может знать – заявляет Влад – ни по поводу гвардии, ни по поводу всего остального. Думаешь, он не коснется остальных дел империи? Подозреваю, это был только первый ход. Вспомни, что было два года назад.

– И не собираюсь! – злится Лале, после чего начинает злиться уже и на Влада – а почему ты так спокоен? Тебе совершенно все равно?!

– Просто мне еще двумя годами ранее пришлось усвоить, что есть обстоятельства, которые неподвластны моим желаниям – теперь его голос становится холоднее, а губы сжимаются.

Два года назад.. когда его с младшим братом оторвали от семьи и насильно привезли пленником в страну завоевателей.

– И было бы странно, если бы подобные вещи всё еще продолжали меня удивлять.

* * *

К вечеру Лале уже жалеет, что с утра согласилась на идею Шахи-хатун провести образовательный вечер в гареме. После этой выходки Мехмеда, у нее отпало всякое желание появляться на этом празднике танцев (или вообще где-либо еще), однако, обещание есть обещание – она еще днем предупредила Гюль-хатун (старшую гарема), да и наставница бы не дала ей покоя.

Однако, на танцевальном вечер Лале появляется в таком мрачном расположении духа, что кажется единственное, о чем она сможет поведать девушкам гарема – так это о том, как она ненавидит этого Мехмеда. Еще сильнее, чем два года назад!

Но, стоит признать, атмосфера здесь царит настолько веселая и расслабленная, точно гарем – это некий отдельный от дворца островок, никак не связанный с ним общими делами и событиями. Здесь никто не говорит про Мехмеда, про его выпады, и даже про обобщенные дела государства.. девушки в красивых нарядах просто вальяжно лежат на подушках, угощаются фруктами и сладостями, весело смеются. В воздухе витает сладкий успокаивающий запах благовоний..

И против воли через какое-то время даже Лале начинает несколько поддаваться этому общему настроению, царящему здесь. Она забывает обо всем, что происходит за пределами этих комнат, и наблюдает за девушками, которые в отсутствие мужчин становятся будто бы совершенно другими.. Какими-то живыми, что ли.

Смеются, шутят друг на другом.. Лале думала, что они уже и разучились это делать, если вообще когда-то умели.

По очереди они принимаются демонстрировать свои танцевальные умения, каждая стараясь превзойти предыдущую. Но даже этот соревновательный подтекст подавался в какой-то добродушной шуточной форме. Никто открыто ни с кем не конкурировал, и уж тем более не пытался публично обсудить выступление другой.

Лале это нравится, и когда подходит ее очередь выступить с трактатом, ее позиция успевает кардинально измениться. Теперь она напротив рада, что была вынуждена сюда заглянуть – ей требовалась небольшое отвлечение, иначе бы она так не смогла и к ночи предаться сну, томимая мыслями о несносном кузене.

После ее обстоятельного выступления, Лале в сторону отводит Гюль-хатун и даже с некоторым уважением заявляет:

– Признаться, мы ожидали, что это будет… – она медлит, пытаясь подобрать слово потактичнее – немного скучно. Но вы так интересно и весело рассказывали! Всем очень понравилось. Надеюсь, вы будете приходить к нам на вечера еще.

– Конечно, я буду рада – улыбается Лале.

Но старшая гарема продолжает стоять подле нее, словно чего-то ожидая. После чего, не дождавшись понимания, Гюль-хатун озвучивает:

– Мы были бы рады, если бы вы станцевали. Шахи-хатун говорила, что вы продемонстрируете нам свои умения и, признаться, мы томимся любопытством. После ваших занимательных рассказов – не терпится увидеть все это на деле.

Лале несколько мнется.

Да, она согласилась с наставницей в том, что выступит на этом вечере.. но про себя решила, что только с трактатом. Однако, Шахи-хатун везде поспела, кто бы сомневался. Наверняка, она раскусила хитрость воспитанницы, иначе зачем ей было самой предупреждать именно о танцевальном выступлении Лале, не давая ей пути к отступлению?

Однако, злится она недолго. В конце концов, не зря же она разучивала эти танцы, внимательно следя за своим отражением в зеркале? Если этим маленьким снисхождением ей удастся хоть немного умаслить любимую наставницу, да разнообразить вечер девушек гарема – ей будет только за радость.

Лале кивает и выходит в центр залы. Музыкантши трогают струны своих инструментов, позволяя музыки политься вновь.

Первые пару мгновений движения Лале выглядят какими-то угловатыми, и сама она себя чувствует крайне неловко и неумело под таким количеством женских взглядов… однако в какой-то момент ей удается вдруг слиться с мелодией в едином ритме, позволить ей завладеть собой и поймать такт.

Едва это происходит, все ее зрительницы будто бы таят перед взором Лале. Она словно вновь стоит перед своим зеркалом – и есть только она, ее танец, и желание станцевать его, как можно лучше, действуя с музыкой не просто заодно, а едино.. Бедра, живот, руки – они больше не принадлежат Лале, они становятся частью той музыки, что окружает и обволакивает ее, точно кокон.

И когда музыка утихает, Лале дают понять, какое впечатление произвел ее танец на всех присутствующих. Даже лучшая танцовщица гарема подходит к ней с поздравлениями, и Лале считает, что этот вечер точно оказался не лишним сегодня для нее. Конечно, она не собиралась ни с кем соревноваться и кому-то что-то доказывать, как и сказала наставнице, но получить объективную похвалу за свои старания – все равно определенно приятно.

И когда девушка уже собирается окончательно попрощаться и уйти, то замечает краем глаза, как шторы в правой части зала раздвигаются. Между ними появляются рука и делает кому-то манящий знак. Кажется, никто этого не видит.. но Гюль-хатун, пригнувшись, тут же юркает между занавесок.

Почему-то у Лале просыпается плохое предчувствие, и она решает не дожидаться старшую, чтобы узнать, кто там находится за этими занавесками. Собрав волосы, они уже почти достигает дверей, как слышит окликающий ее голос.

Обернувшись, она видит спешащую к ней Гюль-хатун:

–Лале-хатун.. вас приглашают. Идемте скорее.

Взгляд ее напуганный, а голос не то раболепный, не то растерянный. Лале все это определенно не нравится и она хмурится:

– Кто приглашает? Куда?

Старшая, покраснев, указывает на те самые занавески и спешит к ним обратно раньше, чем Лале успевает задать новый вопрос.

Подозрительно сощурившись, девушка все же следует за Гюль-хатун, однако, едва они доходят – как женщина поспешно ретируется в сторону, не желая даже самостоятельно одернуть занавески.

Ком подступает к горлу Лале, но игнорируя все это, она все же отодвигает шторы, оказавшись в небольшом закутке, откуда и вытягивалась рука для манящего жеста.

И видит того, кто скрывается в этих тайных покоях гарема.

И он тоже ее видит.

На губах Мехмеда мелькает мерзкая ухмылочка, и он, развалившись на диване, окидывает Лале с ног до головы таким взглядом, что у нее возникает непреодолимое желание тут же вымыться:

– Ну здравствуй, мой сладкий лукум…

-10-

Наше время, Румыния.

Замок Влада.

Я с шумом втягиваю воздух, будто бы едва успеваю выплыть на поверхность воды. Словно бы запас кислорода, о способности которого оканчиваться в моих легких я ранее и не подозревала – едва не подошел к концу.

Это заставляет вновь задуматься меня о том,

(..точно знаешь, что все под контролем и твои планы не погубят ее?..)

что если погружение и возвращение из прошлого так тесно почему-то оказываются связаны ощущением «воды», то есть ли вероятность того, что однажды я могу захлебнуться?

Однако, все эти мысли тут же улетучиваются, едва я вижу, что за окном светло. Все еще тучи, так что сложно сказать, сколько именно времени – шесть утра или полдень – но ночь уже точно окончена.

Значит, пришло время выяснить все «от» и «до».

Я быстро вскакиваю с кровати, будто бы и не было той бессонной ночи, которой предшествовал безумный день и такой же вечер. Быстро, но аккуратно сворачиваю полотно с портретом Сафие, над которым работала, и возвращаю его в тубу. После чего, быстро перехватив волосы резинкой, сменяю пижамный комплект (который по назначению этой ночью так и не пригодился) на джинсы и футболку, и выскакиваю в холл.

Все еще помня, несмотря ни на что, об уговоре – первым делом я стучу в соседнюю комнату Лео. Стараюсь слишком не шуметь, чтобы не дать почвы для ненужных вопросов Милли и Сандре – но запоздало вспоминаю, что их нет в замке и Влад их благополучно на ночь сплавил в селение Холодное.

Что ж, это многое упрощает!

Потому что Лео все еще не открывает, видимо, заснув медвежьим сном. Я принимаюсь колотить уже громче, пока не догадываюсь попытаться открыть дверь. Да поддается, но внутри никого не оказывается.

Я уже успеваю в своей бессонной паранойе решить, что Влад с Ноэ зачем-то что-то сделали с Лео, пока я была без сознания, как слышу его приглушенный голос через открытое окно его же комнаты, выходящей на парадный двор.

Вздохнув, тут же кидаюсь по холлу к двери.

С кем бы он не болтал – все это подождет!

Стоит ему узнать, что я услышала ночью – и он согласится со мной. Все подождет, даже если ему звонит эта вычурная Нелла –подождет и она! Сначала разговор, а после все остальное.

Или, если он решит иначе – я пойду сама.

Мое дело позвать.

Я с трудом толкаю массивную дверь, заставляя ее открыться, но Лео стоит в самом низу ступенек спиной к двери, и, очевидно, меня не слышит, потому что даже не оборачивается. Он продолжает, крепко прижав телефон к уху, с кем-то разговаривать.

Притом лицо его предельно напряжено, говоря о серьезности этого разговора, и из-за этого я на мгновение тушуюсь, а не кричу с порога.

И этого мгновения хватает, чтобы я услышала его ответ на что-то, сказанное человеком по ту сторону трубки:

– Да, Нелла, я видел.

Нелла! Ну кто бы сомневался.

Я прикрываю дверь и уже ступаю на первую ступеньку, чтобы спуститься к нему и, как следует напугав, вырвать трубку, отсоединить эту стерву на полуслове (представив ее округлившиеся глаза в этот момент), а после, не дав ему возмутиться, выложить сходу все как есть.

А после.. после успеть за ним, когда он ринется к Владу.

– ..я понимаю, на что это все указывает – продолжает он, пока я бесшумно спускаюсь все ниже – но не верю. Я просто чувствую, что это не он. Не знаю почему.

Я замираю, уже занеся ногу над третьей ступенькой книзу.

«Не он»? О ком он?

Не о Владе ли?

Но откуда Нелла знает о Владе, и как он может быть связан с работой Лео? Ведь Нелла – это по работе? А Влад.. Влад даже с Лео никак не связан, это уже моя работа, но теперь уже даже не работа, а..

Но как могут быть связаны Нелла и Влад, чтобы они с Лео разговаривали сейчас о нем?

Лео молчит, после чего вновь отвечает:

– Мне кажется, все гораздо сложнее.

Какое-то время он вновь слушает собеседницу, после чего хмурится и раздраженно цедит, даже чуть повысив голос:

– Да, Нелла, я прекрасно помню, для чего я здесь! Не надо мне напоминать!

«Для чего я здесь»?

Как интересно. Я-то до этого момента была уверена, что он «здесь» просто по идиотскому стечению обстоятельств, которое привело его сюда в желании не бросить меня в лапах полоумного миллиардера?..

Как интересно.

День ото дня все забавнее.

– Нет – вновь голос тише – это не помешает делу, поверь мне.

Я уже так же бесшумно делаю шаги обратно, стараясь как можно быстрее вернуться к двери. Все мое желание взять с собой Лео или вообще что-либо ему рассказать растаяло, как дым.

Я была уверена, что с Лео-то мы точно заодно, и ему я могу доверять, мы оба ратуем лишь за мою безопасность, и бла-бла-бла..

А теперь выясняется.. что? Что он здесь совсем не случайно, что он такая же темная лошадка, как и Влад, только в своей сфере? Что они что-то хитрят с Неллой, которая так же знает Влада?..

Что, если они вообще все заодно?

Как «добрый-злой» полицейский? Все дурачат меня ради какой-то общей цели, только Влад «злой», а Лео «добрый», но их связывает одно – они оба «полицейские».

Что, если их постоянные препирательства и склоки – это лишь нарочитая игра для меня? Я ни разу не застукивала их случайно на какой-то ссоре самих. Что бы я вышла, или случайно услышала, как они ссорятся.

Только когда я рядом… когда я могу это увидеть.

Понять (решить) насколько они ненавидят друг друга и насколько их «сотрудничество» невозможно даже в теории.

И, черт возьми, ведь это действительно сработало!

Если бы я не услышала этот его разговор с Неллой, я бы до сих пор так думала! Рассказывала бы ему все, убежденная, что он точно тот, кому я могу доверять!

Осторожно нырнув обратно в замок, я так же тихо пытаюсь прикрыть дверь, не желая выдавать Лео своего осведомления или того, что я слышала хоть часть из сказанного им.

Сердце колотится, как бешеное.

Едва я думаю, что все понятно, как узнаю что-то совершенно невероятное. И едва думаю, что уж невероятнее этого уже точно ничего не будет – как «опа»! Будешь дальше говорить «хуже быть не может»?

Нет-нет, больше не буду.

Наконец, дверь встает на место, вроде бы даже не скрипнув. Отняв от нее пальцы так медленно, словно это тоже имеет решающее значение – я резко оборачиваюсь, уже полная решимости пойти к Владу сама, как на кого-то налетаю.

Этот кто-то не иначе стоял прямо за моей спиной, иначе бы мне потребовалась хотя бы пара шагов для такого прямого столкновения.

– Ай!

Рефлекторно отступаю на шаг, стукаюсь спиной о ту самую дверь, с которой так пыталась быть бесшумной.

А после гляжу на того, в кого врезалась.

Вид Влада оказывается еще хуже, чем вчера, когда он выгнал Ноэ с дверного проема моей комнаты. Мертвенная бледность, резкие темные тени и закрытый непроницаемый взгляд.

Будто бы то, что я видела вчера вечером – загрузили снимком в фотошоп и как следует поиграли с контрастностью, убрав все показатели в самые крайности.

Но теряюсь я лишь на мгновение.

Разговор Лео с Неллой тут же быстро убирается на свое место в моем стенном шкафу под названием «голова», и я быстро достаю другую книгу.

Пролистав пару страниц, живо вспоминаю до мельчайших подробностей разговор вчерашней ночи Влада с Локидом, и моя растерянность тут же сменяется решимостью.

И не просто решимостью,

(…создать фальшивого монстра, чтобы никто не заметил настоящего..)

(..ты держишь ее тут, как пленницу, и прекрасно знаешь об этом, влад..)

(..притащил ее сюда обманом и продолжаешь лгать ей…)

(..осталась бы она рядом с тобой, если бы знала правду?..)

(..обвязал уже тысячью пут условностей, из которых притом тщательно следишь, чтобы она не выбралась…)

а решимостью, граничащей с праведным гневом. Которому нужен лишь малейший повод, чтобы выбраться наружу и сбить его с ног своим бешеным потоком.

– О, хорошо, что ты здесь! – заявляю я, даже не задаваясь вопросом, какого черта он оказался за самой моей спиной.

– Я как раз тебя искала! Знаешь, к черту кабинеты и бла-бла, у этого замка все равно такое эхо, что откуда угодно слышно. К тому же, от кого что скрывать? – с вызовом бросаю – Лео болтает со своей начальницей, Сандра с Милли далеко отсюда.. А Локид, судя по всему, и так уже знает обо всем, о чем мы сейчас будем говорить.

На лице Влада не проскальзывает ни единой эмоции на это мое начало тирады.

Тогда я делаю шаг вперед, однако он не отступает, и между нами остается расстояние лишь в пару дюймов. Приходится задрать голову, чтобы смотреть ему в глаза, а не яростно

(..лале от неожиданности подается вперед слишком сильно – и ее нос утыкается ему в плечо, лишь еще раз демонстрируя, какой у них контраст в росте…)

дышать в плечо.

– Объясни мне все сейчас же! Немедленно – здесь и сейчас! Все эти секретики, загадочные молчания, хмурые взгляды.. Достало! – кричу я – меня связывают лозой, смотрителя убивают, ты кидаешь столы на приеме у единственного человека, кто может продать остальные полотна, а потом вылезаешь ночью из леса! И вишенкой на торте – после я слышу, как Ноэ трепется о том, что ты держишь меня тут пленницей, и в ответ лишь твое молчаливое согласие!

Теперь реакция наконец происходит.

Влад прикрывает глаза, поворачивает голову в сторону и медленно втягивает воздух. Лишь после этой замысловатой процедуры вновь смотрит на меня.

– Да! – восклицаю я – я все слышала! Весь ваш разговор! И про то, что ты лжешь, и про то, что привез меня сюда обманом, и многое остальное! И знаешь единственную причину, по которой я все еще стою здесь?! Потому что большинство из его речи звучало пафосно и впечатляюще, но я ни черта не поняла, что это значит! И ты сейчас мне сам все это объяснишь! Объяснишь все, что я потребую – начнем с вашего разговора с Ноэ, а после пойдем, как в пирамидке, ко всему, что ему предшествовало, и..

– Уезжай.

Его ледяной голос перебивает меня так неожиданно, что мой запал тут же теряется.

Я молча открываю и закрываю рот, точно рыба.

Озадаченно хмурюсь.

Я ожидала каких угодно оправданий, или какого-то бреда. Даже в качестве защиты – нападение. Например, раздражение за то, что я подслушала их с Локидом разговор.

Но это?..

– Что? – мой голос больше похож на едва слышный писк.

– Парой минут назад я порвал договор – так же сухо сообщает он – как раз спускался, чтобы сообщить тебе об этом, но не нашел тебя в комнате. Договора нет. Больше тебя не связывают никакие обязательства со мной даже на бумаге. Я не требую более от тебя никаких отчетов. Ни ежедневно, ни еженедельно, никогда. Ты можешь забирать с собой полотна без каких-либо условий. Уезжай с ними куда хочешь и работай где хочешь.

Я продолжаю молчать, не в силах вымолвить хоть что-то.

Настолько разговор обернулся не так, как я задумывала.

– Подожди – наконец выговариваю – я сказала, что уеду, если ты не объяснишься. В принципе, я все еще готова тебя выслушать. Объясни мне, что это такое было, и что говорил Локид, и..

Брови Влада стремятся к переносице, словно моя непонятливость начинает здорово его раздражать:

– Я же сказал – уезжай с ними куда хочешь и работай где хочешь. Но не в замке. Не. В. Моем. Замке.

– Но…

– Мое гостеприимство для тебя и твоих друзей подошло к концу. Так понятнее? И да. Я очень рассчитываю на твой скорый отъезд. Собирай вещи и уезжай. Позавтракаешь уже там, куда поедешь. На то, чтобы собрать вещи и покинуть территорию моего замка – у вас с Лео треть часа. Не вынуждай меня принимать крайние меры.

Глава 8 ДОЖДЬ

-1-

– На то, чтобы собрать вещи и покинуть территорию моего замка – у вас с Лео треть часа. Не вынуждай меня принимать крайние меры.

Отбив это, точно молотком, Влад резко разворачивается и уходит прочь в глубь замка.

Совсем скоро его силуэт совсем исчезает в темноте коридора.

А еще через пару мгновений – до меня уже даже перестает доносится глухое эхо его твердых, чеканных шагов.

Еще пять минут назад, увидев его напротив, я планировала итогом своей жаркой тирады либо добиться внятных и правдивых объяснений, либо уехать отсюда. Но в любом случае, даже если бы мой отъезд состоялся – он должен был стать моей логичной ответной реакцией Владу на его ложь. Мой протест на то, чтобы меня обводили вокруг пальца и впутывали черт знает во что.

Этот отъезд должен был стать МОИМ решением.

Теперь, вроде бы, все так же. Один из моих вариантов. Я уезжаю из замка.

Только даже это он умудрился представить таким образом, что это не я принимаю такое решение – а он меня

(..если есть лишь один выбор – надо делать вид, будто это и есть именно мой выбор..)

выставляет за дверь своего дома уже по своему решению и желанию. Да еще, не смущаясь, попирает в спину, чтобы я поторапливалась собрать все свои шмотки поскорее.

Это в какой-то степени обидно – и уж точно во всех степенях чертовски унизительно. Меня буквально поганой метлой без всякого такта выталкивают за порог с нарочитой грубостью, будто бы это я сделала что-то невероятно ужасное. Будто это я сговаривалась все это время за его спиной, будто это я лгала ему постоянно, делала какую-то хрень – и теперь он вдруг все узнал в одночасье и такой: «убирайся нахрен из моего замка, чтоб я тебя не видел, даю тебе на все треть часа, после чего зову охрану и ты вылетишь отсюда кувырком даже без вещей».

И это при том, что виноват именно что он – во всем, в каждой детали виноват ОН. Но в итоге вышвыривают с позором, даже устанавливая до смешного мизерные временные рамки, в которые я обязана успеть собраться и убраться из этого дома – именно МЕНЯ.

Пока я стою столбом, пытаясь понять, чего мне хочется больше – яростно затопотать ногами или разрыдаться – парадная дверь больно ударяет меня в спину, пытаясь открыться.

– Ой.. – сдавленное бормотание Лео – извините, кто там..

Но вот я отрешенно отхожу, он протискивается и удивленно вскидывает брови:

– Дженна?

Сложно сказать, что именно его удивило. Мой ранний подъем, мое стояние истуканом, попирая входную дверь – или быть может совершенно озадаченный вид, выбитого по всем фронтам из колеи человека?

Теперь я уже поворачиваюсь к нему всем торсом, все так же продолжая молчать. Стараясь собрать мысли воедино, чтобы верно сформулировать свою просьбу, учитывая при том и то, кого именно я буду об этом просить.

Того, кто только что точно так же втихоря шептался обо мне во дворе с Неллой.

– Дженна? – повторяет он изумленно – что ты тут делаешь?..

Книга «про Влада» мирно возвращается на свое место в моем стенном шкафу. Но поближе к краю, так как этот томик я дочитала и потому вскоре планирую вовсе убрать в самую дальнюю библиотеку книг, в которой они с годами превращаются попросту в макулатуру.

После чего достаю книгу про «про Лео», пролистав бегло последние пару страниц. Наконец, сложив относительно четкий пазл, необходимый для ответа, поднимаю глаза:

– Отвези меня к Сандре.

Голос тверд и решителен, будто я не просто чертовски уверена в своих словах, но и будто бы Лео не иначе, как мой личный водитель, получающих огромные деньги за то, чтобы катать меня без лишних вопросов и держать язык за зубами.

На его лице проступает смятение:

– К Сандре? Но они..

– Да, к Сандре – отрезаю – надо забратьсестру.

– Забрать – в смысле привезти сюда?

– Нет – мрачнею я – забрать, в смысле забрать оттуда и нас обоих отвезти в чертов отель. Хотя.. пожалуй, от Сандры мы уже доберемся сами.

– Подожди.. – Лео хмурится и я вижу, как начинают быстро-быстро работать шестеренки у него в голове. Он довольно резво складывает два и два, приводит к общему знаменателю..

И наконец на его лице появляется упрекающее понимание:

– Черт, Дженна, ты уже поговорила с ним, да? Без меня? Мы же договаривались!

Фыркаю, смерив его яростным взглядом:

– «Мы же договаривались»! – передразниваю – а плохая Дженна взяла и соврала. А сам-то как, святой отче? Врешь и не краснеешь? Это ты у кого так быстро научился – у Влада или у Локида?

Лицо Лео изумленно вытягивается:

– Что? Ты о чем?

Отмахиваюсь:

– Впрочем, мне плевать. Просто отвези меня к Сандре, а дальше не хочу больше знать ни тебя, ни этого психованного. Никого из вас.

Теперь растерянность Лео переходит в некоторую озабоченность, смешанную с недовольством. Он хмурится:

– Дженна, какого черта здесь произошло за те несчастные пять минут от момента, как я вышел из совершенно пустого спящего замка, до момента, как я вернулся?

– Ладно – фыркаю – не утруждайся, вызову такси. Я бы его вызвала с самого начала и не подумала бы обращаться к тебе, но видишь ли, Влад ограничил мне –и тебе, кстати, тоже – время, в течении которого я должна убраться отсюда, если не хочу проблем.

Смотрю на висячие допотопные часы на стене холла:

– О, кстати треть от отпущенной нам трети часа уже прошла.

Лео сжимает зубы:

– Что? Он установил тебе таймер!?

– Номер местного такси знаешь? – игнорируя, спрашиваю я, изо всех сил стараясь сохранять внешнюю невозмутимость – а то я не в курсе.

Он сжимает кулаки, глядя куда-то в даль холла:

– Я тебя отвезу. Тем более раз я тоже съезжаю – и не дав мне ответить, добавляет – и без лишних вопросов в пути. Обещаю.

Коротко кивнув, я так же молча стремлюсь в свою комнату, дабы успеть собрать все вещи. И как можно быстрее, учитывая, что вместе с тем мне еще надо собрать вещи сестры в соседней комнате.

Это Сандра не успела перетащить сюда свои шмотки – а вот мы с Милли сразу приехали не налегке, так как съезжали из отеля с полными чемоданами. Впрочем, как и Лео, которому, ко всему прочему, надо будет еще запихать в переноску своего невозможного кота.

Ему повезет, если не придется его ловить по всей комнате, как вчера в доме Грэдиша.

Залетаю в комнату и захлопываю за собой дверь, дабы даже случайно никто любопытный не мог подглядеть за моими сборами. Даже удивительно, где носит самого «любопытного» в такой момент? Ведь склоки, раздоры и неудачи – это любимая почва для веселья Локида, так и где же самый беззаботный обитатель этого замка?

Однако, время не ждет.

Что-то мне подсказывает, что отпущенный нам Владом временной срок вовсе не был пришедшимся ко двору оборотом речи, и лучше действительно поторопиться.

Быстро зашвыриваю те из вещей, которые успела за эти пару дней достать из сумок и разложить по каким-то местам в этой мрачной комнате. Черт, да тут все комнаты мрачные – не комнаты, а склепы. С песочными часами, идущими вверх дном, старыми рамами, что распахиваются сами собой от ночных порывов ветра, и безумными, как мартовские кролики, хозяевами.

Со злостью швыряю одну вещь за другой, пока комната совершенно не освобождается от какого-либо даже намека на то, что я когда-то здесь останавливалась.

Кроме одного – туба с полотнами.

Мгновение я замираю в нерешительности – Влад разрешил мне их забрать, да.. И сказал, что уничтожил договор, да.. но проблема в том, сама я этого не видела, а сказать можно что угодно. А если договор все еще цел, и если при действующем договоре с ЧЕТКО ПРОПИСАННЫМИ в нем условиями приватизации картин, я забираю их, не выполняя (нарушая) те самые условия– то это все равно, что кража. И кто знает – может именно этого он и добивается?

Ведь несмотря на раздражение, с которым он относился к каждому моему уточнению, сам между тем раза три, не меньше, повторил, что я могу забирать картины, что я едва ли не должна их забрать. И что я должна за треть часа убраться из замка – но убраться с картинами и работать над ними где угодно.

Немного странно.

Меня выгоняют из замка, но при этом суют «в подарок» дорогущие полотна? Не очередная ли эта, из их бесконечного множества, грань той же самой манипуляции? Заставить меня поверить в то, что я могу забрать полотна, а едва я пересеку границу дома – он побежит тут же в участок, чтобы оформлять, что я украла их у него?

Без понятия, зачем ему это может быть надо и так ли это, но проверять не хочу. Точно не с этим человеком. Конечно, эти полотна мне очень дороги и чертовски жаль расставаться с ними (а главное с историей трех друзей, включая знаменитого Влада Дракулу, которую эти полотна мне ведают), но собственная безопасность и свобода мне важнее.

Не хочу оказаться впутанной в его очередные уловки и аферы.

Если он действительно хотел уничтожить договор, почему просто не отдал мне оригинал? Или не сжег, не разорвал его при мне?

Я мотаю головой сама себе, и, не прикоснувшись к тубе, что лежит у кровати, опершись на стену, беру свой чемодан и выхожу из комнаты. Даже не обернувшись на прощание, чтобы зафиксировать в своей памяти образ ее убранства.

Когда я выхожу, с трудом волоча за собой тяжеленный чемодан, который в прошлый раз до багажника дотащил Влад, а оттуда до комнаты Антон (потому я и забыла, насколько он тяжелый) – холл по-прежнему пустой.

И лишь за прикрытой дверью комнаты Лео слышится недовольное урчание Носферату. Потом какие-то увещевания, и теперь уже более явственное шипение.

Я опускаю чемодан на пол, подперев его о стену, чтобы он не упал, молния (с таким трудом и стараниями застегнутая) не разошлась и все мое шмотье за пару минут до отъезда не вывалилось на пол.

После чего захожу в комнату Милли. В отличии от меня, сестра явно постаралась тут обжиться на славу. Шмотки она вытащила совершенно все, которые только могла, и притом разбросала их еще везде, где только можно.

Решаю особо не церемониться и такой же кучей запихиваю все это уже в ее чемодан. Однако, времени это все равно занимает достаточно. Как выясняется, ком одежды запихать в сумку гораздо сложнее того же самого количества одежды, но сложенного аккуратными стопочками.

Наконец, я вытаскиваю в холл, поставив рядом со своим, и чемодан сестры. К этому моменту возле двери Лео замечаю уже и переноску со злющим котом внутри. Однако, его хозяина все еще не видно – продолжает какие-то свои сборы в комнате.

Подхожу, с неохотой дважды стучу в полуприкрытую дверь:

– Поторопись. Судя по часам, здесь уже и духу нашего не должно быть.

– Переживет – слышу раздраженный голос Лео – пусть только попробует что-то вякнуть. Даже в отелях предупреждают заранее. Треть часа – а почему сразу не три минуты? Не переживай, я уже почти все.

– Я и не переживаю – фыркаю – с чего бы? Я-то готова.

Уже собираюсь попросить его помочь мне донести чемоданы до машины, но решаю, что черта с два. Сама их дотащу – все лучше, чем помощь обманщиков.

Хватаю свой чемодан в одну руку, чемодан Милли в другую.. Понимаю, что переоценила свои силы. Перетащить я их смогу только по одному – и то с большим трудом. Прислонив чемодан сестры о стену – беру свой и, передвигаясь маленькими шажками, тащу его к двери. Открыв, вываливаюсь с ним на крыльцо.

Ступеньки становятся самым настоящим испытанием. Я преодолеваю одну, вторую.. но на третьей сильный порыв ветра заставляет меня пошатнуться, и злосчастная громадина выскальзывает из рук..

Я уже вижу, как чемодан кувырком полетит вниз со всех этих ступенек, после чего непременно старая молния все-таки разойдется, все это вывалиться на улицу. А учитывая ветер – еще и разлетится по всей территории, и я конечно же психану и не стану все это собирать два часа подряд, и лишусь таким образом всех своих вещей, и..

Но еще раньше, чем выскользнувший чемодан успевает полететь вниз – из-за моей спины вдруг появляется чья-та идеального персикового оттенка рука, и с иллюзорной ловкостью хватает ручку чемодана прямо в воздухе, в самый последний момент, точно на каком-то представлении.

Следом слышится звонкий приятный смех, а спустя мгновения вперед выходит и тот, кто спас меня от этой катастрофы.

Однако, которого, несмотря на это, я бы видеть сейчас хотела в последнюю очередь.

– Ноэ.. – недовольно бормочу я, сделав кислое лицо при виде нашего всегда улыбающегося Мистера-Голливуда.

Вот и сейчас, несмотря на ранний час, локоны его уложены в идеальной небрежности, не способные запутаться даже в порывах ветра. Все белые зубы оголены в лучезарной улыбке, шлейф парфюма тянется за ним, точно нераздельный природный аромат..

– С добрым утром – невинно изгибает бровь – опять уезжаете?

Но я ведь здесь одна, и он никак не может знать, что нам с Лео обоим дали пинка под зад.. или может? Или просто увидел в холле переноску с котом, когда выходил сюда?

– А я-то уж думала, где ты – фыркаю – но ты не заставляешь себя долго ждать.

Он с довольной улыбкой кивает, словно с чем-то соглашаясь или просто наслаждаясь этой картиной.. и тут я понимаю, что это действительно так.

Он действительно вышел насладиться этим.

Своим триумфом.

Но раньше, чем я успеваю сказать об этом, он вдруг театрально вздыхает, спускаясь вниз с моим чемоданом, будто бы зная, куда именно его надо спустить и поставить:

– Вот невезение. Приехал в гости, надеялся на славную компанию, а все куда-то разъезжаются.

– Невезение?

Иду следом за ним, решив не доводить свою гордость до абсурдности. Если на то пошло, Локид хоть и скользкий тип, но по крайней мере единственный из всего замка пока что не попался на открытой лжи мне, и, более того, еще даже может как-то прояснить ситуацию.

– Конечно..

– А мне кажется, ты именно этого и добивался. Более того, сам приложил к этому руку.

– Да? – опустив чемоданы у машины Лео, Локид оборачивается на меня с лукавой усмешкой и внимательным взглядом. Не соглашающимся, но и не отрицающим.

Играючи.

– Это очевидно – скрещиваю руки на груди – все эти твои разговоры о «фасадах» и «темных тайнах за ними»… Ты ведь наверняка намекал мне на Влада. Точно знаешь все, что он недоговаривает.

Подхожу чуть ближе и на манер уже его поведения, изгибаю бровь:

– Так может расскажешь? Я все равно уезжаю, и мы с тобой прощаемся. Почему бы не потешить себя любимого, а? Я же вижу, как тебе хочется с самого своего приезда вывалить мне все, что знаешь. То в саду, то вечером, то вчера.. так или иначе ты пытался подтолкнуть меня, чтобы я сама догадалась, дошла до очевидного.. но видишь ли, дело не в том, что я не могу сообразить, куда какой пазл вставить – а в том, что у меня не хватает многих этих самых пазл, и я не могу физически сложить цельную картину. Так может поможешь? Заполнишь пробелы того, что я уже собрала, необходимыми заныканными деталями?

– Заныканными? – теперь он уже искренне хохочет, потешаясь надо мной – если уж их кто и «прячет в рукаве», то точно не я, малышка.

Его фривольное обращение режет мне ухо и я вновь хмурюсь, раз уж мой финт не вышел.

– Но это было забавно – все с той же довольной ухмылкой заявляет Ноэ – мне понравилось.

Раздражаюсь:

– Почему ты не хочешь рассказать, что знаешь? Ведь ты сам хотел именно этого от него вчера! Да, я слышала весь ваш разговор. Ты сам хотел, чтобы он перестал мне лгать и рассказал всю правду. Но он не рассказал – просто выставил за дверь. Так может исправишь ошибку старого друга? Раскроешь карты?

– Раскрывать чужие карты до окончания игры – плохой тон – лукаво скалится он.

– До окончания игры? – развожу руками и яростно стреляю взглядом на свой чемодан – «игра» уже окончена, еще не понял?

Его медленный, ленивый взгляд вслед за моей рукой опускается на чемодан и скользит по нему, будто впервые увидев. Хотя он сам его сюда донес и поставил.

Когда же он опять поднимает свои глаза разного цвета, в них вновь мелькают те запретные азартные огоньки. Чуть закусив губу, явно приятно взбудораженный происходящим, Локид говорит уже на октаву ниже, еще более бархатистым, едва ли не заговорщицким, голосом:

– Изгнание как способ наказать за желание знать.. разве справедливо?

– Ты о Владе – догадываюсь я – что он выгнал меня, просто чтобы не отвечать на вопросы. Я это и так поняла. Знаешь, нетрудно было догадаться. Но..

Однако, тягучий голос Локида перебивает меня, точно не слыша:

– Впрочем, о потерянном рае быстро перестают сожалеть, когда понимают, что именно за его пределами – все самое интересное.

На мгновение в голову закрадывается параноидальная мысль, что он сейчас говорит не о Владе, и даже не о замке.. а обо мне и картинах. О картинах, доступ к которым я своим отъездом потеряла и которым так сильно

(..потерянном рае быстро перестают сожалеть..)

дорожила.

Но это уже просто бред!

Да, Локид почти наверняка знает о картинах и всем, что с ними связано. Но он никак не может знать об их способности телепорта в прошлое – потому что все знания, те или иные, он получает от Влада. А об этом свойстве картин тот не знает, и я ему тоже не говорила.

– Что ты имеешь ввиду? – заметно напрягшись, спрашиваю я.

Ноэ смеется еще заливистее, после чего одаривает меня внимательным взглядом с ног до головы, и, чуть задержавшись на лице уже открывает рот, чтобы ответить что-то…

– Какого черта тебе от нее нужно? – но резкий, даже враждебный голос Лео, быстро спускающегося с чемоданами (своим и Милли) и кошачьей переноской в руках, тут же рассеивает всю ту интимную, способствующую откровениям, атмосферу между нами.

Лицо Локида вновь приобретает исключительную благожелательность и он поворачивается к подбегающему Лео:

– Не беспокойся, я ей не докучаю. Просто помог твоей прелестной спутнице справиться с багажом.

После чего, уже сделав пару шагов к замку и будто бы что-то забыв, он оборачивается ко мне со своей привычной идеальной улыбкой:

– Что ж, счастливого пути, Дженна – подмигивает – и до скорой встречи.

* * *

– Что ему было нужно? – Локид уже давно скрылся в замке, но Лео, все еще пытающийся запихать все вещи в багажник своей машины, продолжает хмуро поглядывать ему вслед.

– Какая тебе разница? – теперь злюсь уже я – ты все испортил! Он мне почти что решился рассказать…

– Что рассказать?

Ах, ну да. Я ведь не успела Лео рассказать о разговоре Ноэ с Владом прошлой ночью, потому что он был занят обсуждением меня со своей начальницей.

– Хотя бы что-то! Не твое дело!

Лео еще недовольнее сверкает глазами и с грохотом закрывает багажник:

– Ну извини, что помешал вам любоваться с этим типом. Следующий раз буду знать, что всякие склизкие гады-друзья мутных хозяев дома – это исключительно твоя категория, места не занимать. И да, может я и чемодан Милли зря донес? Ну раз уж ты нашла себе такого хорошего друга, который таскает тебе вещи, ведает тайны и что-то загадочно шепчет на ушко..

– А я и не просила помогать мне с вещами! – фыркаю, и не дав продолжиться этой склоке на главном дворе замка (на виду у каждого, кто изнутри захочет за этим посмотреть), забираюсь в салон машины.

Дергаю ремень безопасности на себя с такой силой, что едва не оставляю без него свое сиденье вовсе.

Лео садится рядом, на водительское, и так же молча заводит двигатель. После чего, поглядывая в зеркало, сдает назад и выворачивает руль, направляясь на выезд из главных ворот.

Я в последний раз гляжу на замок. Множество этажей, множество стекол, но ни в одном из них я не могу ничего разглядеть, потому что слабые лучи солнца, отражаясь от стекла, лишают снаружи любой видимости того, что происходит изнутри.

Но вот, каким-то непостижимом образом, мне кажется что в окне первого этажа, втором слева (как раз в том, что должно соответствовать комнате, из которой вчера ночью он вышел), я вполне отчетливо вдруг вижу фигуру Локида. Более того, не просто мутный силуэт – я вижу его белокурые кудри, его лицо и

(..и до скорой встречи..)

его привычную лукавую улыбку. Он поднимает ладонь вверх и медленно, из стороны в сторону, будто бы машет мне.

Гляжу на остальные окна – все они, как один, не позволяют увидеть даже каких-то смутных образов внутри, даже уловить хоть какого-то движения. Как возможно, что я так четко увидела Локида?

Но когда перевожу взгляд обратно на то окно – оно теперь так же лишь отражает солнечные лучи, как и все остальные. Будто бы насмехаясь над одной мыслью того, что я могла парой секунд назад так четко различить в нем человека.

Тряхнув головой, отворачиваюсь, потому что мы уже пересекли двор и чтобы держать в поле зрения это окно – приходится сильно поворачивать шею, от чего уже начинает кружиться голова.

– Хотела запомнить живописный вид? – уточняет Лео.

Хмурюсь и сухо отвечаю:

– Боже упаси. Моя бы воля – я бы навсегда вычеркнула из своей памяти все, что связано с этим видом, этим местом и его обитателями.

Друг коротко кивает, как бы полностью соглашаясь и подписываясь под каждым моим словом.

Учитывая, какой он лицемер, это раздражает еще сильнее:

– Ты, между прочим, тоже в их числе.

– Знаешь, я хотел оставить этот разговор на тот момент, когда мы пересечем лес и уже окажемся на трассе, но если ты сама начала.. Может все-таки скажешь, в чем я тебе солгал?

Закатываю глаза:

– Ты обещал без лишних вопросов.

– Во-первых, ты сама нарочно провоцируешь. Не хотела вопросов – вообще бы не заговаривала со мной. А во-вторых, ты обвинила меня во всех смертных грехах и даже не объяснилась. Не думаю, что этот вопрос из категории «лишние». Просто хочу понять, за что мне досталось. Тем более, все равно едем вместе и вроде ни от каких дел я тебя этим не отвлекаю.

Сужаю глаза до щелок и сверкаю ими на Лео:

– А сам не понимаешь?

Он вздыхает тем страдальческим образом, будто бы весь этот чертов свет вознамерился извести его сегодня:

– Черт, Джен, понимай я в чем дело, не стал бы спрашивать, логично?

– Не логично.

– Просто объясни. В свою очередь клятвенно обещаю не отпираться, если ты действительно схватишь меня за яйца – он усмехается, пытаясь меня развеселить.

Но видя, что от этого я свирепею еще сильнее, поспешно собирается, точно первоклассник за партой, и повторяет:

– Просто объясни.

– Утро. Нелла. Телефон – я говорю лишь три слова и замолкаю.

– Утро, Нелла, телефон – невозмутимо соглашается он – и что дальше? Или, быть может, я тебе говорю, что сейчас ночь, что Неллу зовут Джессика, а что телефон это пейджер?

– Хватит! – рявкаю я.

Все те гнев, беспомощность и раздраженность, копившиеся во мне с самого вечера у Грэдиша, находят в себе выход сейчас. Когда Лео, точно полный идиот, пытается делать вид, что не понимает в чем дело.

– Утро, Нелла, телефон! – цежу я – давай я тебе объясню, в чем тут дело.

Мне требуется около пяти минут, чтобы детально пересказать все, что я услышала от него самого, покуда он стоял ко мне спиной и даже не подозревал, что его слышит кто-то еще (знакомая ситуация! Совсем, как Влад, болтая с Ноэ, никак не догадывался о наличии третьих ушей. Тех же самых, между прочим!).

Когда я заканчиваю свою яростную тираду – то уже выдыхаюсь, тяжело дышу, и откидываюсь на спинку сидения, точно пробежав огромный марафон.

Лео же совершенно никак не выказывает хоть малейших признаков обескураженности (разве что моим поведением). Лишь выжидает, и, удостоверившись, что я закончила, спрашивает:

– И первое, что ты подумала – это то, что я, спевшись с Владом, тоже строю козни против тебя? Еще и со своей начальницей? – присвистывает – ну прямо индийский сериал. Не думала в сценаристки податься? А то такой талант пропадает.

– Катись к черту.

Он перестает улыбаться:

– А если серьезно, Джен. Если честно, то даже задевает, что едва найдя что-то странное в моем поведении, ты тут же подозреваешь меня, как основная версия. И лишь потом, может быть, даешь возможность усомниться в этом первоочередном заключении. Я понимаю, если бы ты сразу так рубила с плеча о Владе – он постоянно врет, и не удивительно, если на ум приходят такие выводы. Но разве я-то хоть раз давал усомниться в своих словах?

– Только не делай из себя святого – недовольно отмахиваюсь я – может, напомнить, как ты растворился из сортира в баре?

– Это было один раз и я все объяснил. Честно.

– Окей – с вызовом оборачиваюсь к нему – тогда объясни и сейчас. Честно. Что это было такое утром?

Он вскидывает брови в вещем удивлении, будто я спрашиваю очевидные вещи:

– Это был обычный рабочий разговор с боссом, Джен.

– Ну конечно! Обычный разговор с боссом. Скажи тогда, пожалуйста, что в нем делали мы с Владом?

– Вы с Владом!? – он жмет на тормоз и машина резко останавливается.

Лишь то, что я в самом начале пристегнулось – помогает мне остаться на сидении.

– Вы с Владом? – повторяет он, сощурившись так, что его лицо начинает походить на ссохшееся яблоко – мне тоже очень интересно, что в моем рабочем разговоре делала ты, да еще и с Владом. Не просветишь?

Я фыркаю и отстегиваю ремень, чтобы полностью повернуться к нему, подобрав ноги под себя. Лео ноги под себя не подбирает, но так же поворачивается ко мне, насколько позволяет сиденье.

– Да с легкостью! Ты говорил, что это не он.. – запинаюсь – что не он, вот. Ты говорил, что это не Влад. Что не Влад?!

– Что не Влад? – повторяет он как попугай       – ты уж прости, Джен, но кажется тебе пора как следует отдохнуть. С чего ты вообще взяла, что я говорил о Владе?

– А о ком еще?

Он фыркает и теперь уже в свою очередь взмахивает руками:

– Действительно! Ведь вся моя жизнь и вся моя работа крутится вокруг Влада и его замка! Не забывай, Джен, что это твоя работа была сопряжена с этим психом, но не моя. Я там вообще был только из-за тебя – поперхнувшись, тут же поправляется – точнее, из-за вас с Милли. Моя работа – совершенно отдельно. И она никак не касается ни Влада, ни тебя, ни картин, ни вообще всего этого дурдома на выезде!

– Да, не касается? Тогда почему ты говорил о замке?

– Когда?

– Тогда! Ты говорил, что прекрасно помнишь, для чего ты здесь!

Он вздыхает, стонет, и оттягивает пальцами лицо вниз, из-за чего походит на какую-то жуткую фигуру из дома ужасов:

– Здесь – это в Румынии, Дженна! В Ру-мы-нии! Быть может, ты забыла, но я тоже, как и ты, из Штатов! И «здесь» – это я говорил про чертову Румынию.

– И почему же она напоминала тебе, для чего ты здесь?

– Потому что приехал для совершенно другого. Это мой такой же отдых, как и твой. Но как и тебя, начальница нашла меня и здесь. Тогда, утром в кафе, помнишь? Первый звонок. Потом в баре, потом она умудрилась дозвониться до меня даже тогда, когда я убежал в саду ловить сигнал, помнишь? Она всучила мне дело, и теперь контролирует, чтобы я хоть что-то по нему делал.

– И что тогда не должно мешать этому делу? Ты говорил «это не помешает делу»!

– Вы! – уже чуть не орет он – впервые за весь разговор ты верно ткнула пальцем в небо! И то речь шла не прямо о вас, а обо всей той ситуации, при которой я оказался за городом, хотя моя работа принуждает меня бывать в Бухаресте. Из-за последних событий я совсем не занимался делом, Нелла конечно это заметила, вот и начала мне пилить мозги по поводу того, что все эти загородные гулянки, как она их называет, мешают делу.

– И ты сказал..

– И я сказал, что больше они не помешают делу! Потому что, что я еще должен был сказать? Не мог же я кинуть тебя с этим психом там одну, когда он день ото дня становится все безумнее? Так что в каком-то роде он даже оказал мне услугу тем, что вышвырнул нас из замка.

Поняв, что ляпнул, тут же спохватывается:

– Прости. Я не это хотел сказать. Точнее это, но мне жаль, что ты при этом лишилась картин.

– Все равно.. – хмурюсь я – ты просто как Влад. Заболтал меня. Но я точно помню, что слышала утром, и там было про нас..

– Да? Так может вспомнишь хорошенько еще раз, что именно ты слышала утром?

(..да, но мне кажется, это не он.. все гораздо сложнее..)

(..да, нелла, я прекрасно помню, для чего я здесь! не надо мне напоминать!..)

(…нет, это не помешает делу, поверь мне..)

И правда.

Задумавшись, я понимаю, что нигде не скользили не только наши имена, но и хоть какие-то обстоятельства, позволяющие мне притянуть нас сюда хотя бы за уши.

Хотя бы косвенно, хотя бы намеком.

Просто я, очнувшаяся лишь с мыслями о том ночном разговоре Влада с Ноэ, сразу же подгребла все под эту ситуацию туда же, даже не пытаясь делать скидку на что-то другое, как верно заметил Лео.

Очевидно, видя по моему лицу, как ко мне медленно, но верно, приходит верное осознание, друг удовлетворенно (и немного оскорбленно) кивает, после чего заводит машину и мы вновь продолжаем путь.

– И знаешь, ты все-таки просто поганого мнения не только обо мне, но и о моих интеллектуальных способностях – чуть оттаяв, уже в шутку заявляет Лео.

– Почему?

– Ну, даже, если взять твою теорию за истину.. ты правда думаешь, что я такой идиот, что стал бы говорить о тайных схемах и планах по поводу тебя и Влада на крыльце замка ВЛАДА в паре шагов от окон ТВОЕЙ комнаты?

Понимая всю абсурдность своего «безупречного» разоблачения, я теперь уже сама не сдерживаюсь и усмехаюсь. Как-то истерично, совсем как в ту ночь, когда окна порывом ветра начали распахиваться, а ветер за окном завывать, причудливо складываясь в

(..теперь я почти уверена, что тогда я все-таки успела расслышать слово. и не просто слово, а это было именно это слово.

Rege…)

непонятные слова, но все-таки это уже какое-то проявление веселья.

– Значит, я прощен за «не за что» и вновь вхож в ваш круг доверия, мадмуазель? – дурачливо уточняет Лео.

– Да, мистер. С возвращением.

– Что ж, раз так, то не помешало бы и вам извиниться. А то это я вас сейчас вычеркну из своего круга доверия – усмехнувшись, добавляет – или по крайней мере из списка своих адекватных знакомых.

Я дурачливо толкаю его в плечо, мы оба смеемся, я толкаю его вновь и вновь, и вскоре Лео начинает кричать, что если я разбушуюсь не на шутку, то еще немного и мы слетим в кювет. Мы смеемся до колик в животе, точно ненормальные – совсем неподходяще ситуации.

После чего я уже от А до Я рассказываю Лео все, что не успела раньше. И про то, что услышала ночью в разговоре Влада с Ноэ, и целиком пересказываю ему наш разговор с хозяином замка с утра. После чего друг делает поразительное заключение:

– А почему ты вообще паришься на счет этого? Ну.. что нас выгнали? Да, то что ты лишилась картин, конечно, погано.. но в остальном.. ты наконец свободна от любых обязательств. Можешь делать что хочешь, ехать куда хочешь. Весь этот дурдом закончился, а этот псих, который, теперь уже совершенно очевидно творил какую-то хрень, наконец-то от тебя отвязался.

– В том-то и дело – хмурюсь я – это он сказал, что порвал договор. Но сама я этого не видела.

– Но и картин ты не взяла – напоминает Лео – так что даже если договор действителен, то картины все еще у него, и он никак к тебе не прикопается.

– Да.. наверное в этом все и дело.

– В картинах? – проницательно догадывается он.

– Да.

– Ты на них здорово помешалась, я это заметил.

Бросаю на него недовольный взгляд, и он тут же поясняет:

–Не в том смысле, что головой двинулась. Хотя.. думаю, это можно в какой-то степени назвать одержимостью. Но просто.. они тебе стали очень ценны, я заметил. И мне кажется, заметил это не только я, учитывая, как с их помощью манипулировал тобой все это время Влад.

– Да, они мне дороги – соглашаюсь я – но ты вряд ли сможешь представить насколько.

Конечно, я ведь не могу рассказать тебе, что с их помощью я перемещаюсь на шестьсот лет назад и узнаю историю Влада Дракулы, а так же всех остальных. Что я уже привязалась к ним, точно к каким-то старым знакомым, и что еще, что тоже не дает мне все-таки покоя..

Все эта троица до жути чертовски идентично похожа на нас внешне.

Конечно, это совпадение, но именно это совпадение заставило меня так быстро проникнуться к этим троим.. Глядя на Лале, я будто бы наблюдаю за собой со стороны. В каком-то комичном и странном месте и времени, но за собой. А любую беду Аслана переживаю близко к сердцу, потому что мне кажется, что происходит она не с османским мальчишкой, а с нашим Лео.

А Влад.. А за Владом я не могу наблюдать равнодушно хотя бы по той причине, что знаю, кем этот юноша из прошлого станет в будущем и как от его личности останется одна лишь фамилия, что будет внушать всем страх и ужас даже шесть веков спустя.

Да, я не могу этого всего рассказать Лео, поэтому в ответ слышу:

– Почему, я понимаю насколько, Джен. Это твоя работа, по которой ты сходишь с ума. И я это даже уважаю. Ты очень преданно и ответственно подходишь к своему делу, а тут такая реликвия.. полотна, с ликом людей, которых тогда нельзя было изображать.. еще и картины тех времен, что тематически интересны твоей сестре, с которой ты настолько упорно пытаешься найти общий язык, что даже свой отпуск потратила именно на эту страну и этот маршрут.. – легкая снисходительная усмешка – хоть и пустила по щелчку это все в урну. Но Милли все равно в восторге, я же вижу. Да, вы не побродили по захоронениям древнего монстра, зато она наслушалась много других жутких бредней и сидит от них в восторге. А в первый день так коцнулась головой, что даже какое-то время была убеждена, что видела страшного вампира. А учитывая, как она по ним фанатеет – согласись, это воспоминаний на десять лет вперед? Пусть это лишь и последствие удара.

Он вздыхает и добавляет уже серьезно:

– Я правда понимаю, как ценны тебе эти картины. И поверь, я бы сделал все, что только можно, чтобы они стали твоими. Действительно стали твоими, и ты смогла бы над ними работать сколько душе угодно. Но Влад.. так ты бы никогда не смогла стать их хозяйкой. Он просто сунул сыр в мышеловку и водил ею по полу, заставляя тебя, точно мышку, бегать за этим сыром, глубоко убежденной, что когда ты наконец к нему подберешься, то сможешь схватить и убежать. А на деле – с самого начала не было никакой возможности завладеть сыром. Ведь едва бы ты его коснулась – мышеловка захлопнулась.

Я молча смотрю вперед, наблюдая, как сегодня мы уже без труда покидаем Холодный Лес не попав ни в туман, ни слыша шепоты, и ни слетая с дороги.

Понимаю, что Лео целиком и полностью прав.

Наверное, я поняла это еще раньше – именно поэтому и оставила полотна в замке, не взирая на какие-либо условные разрешения.

Если бы договор был такой же «словесный», как и разрешение забрать их с собой – тогда да. Но вот когда условия прописаны вполне-таки обычными чернилами, с вполне-таки вразумительными подписями всех участников.. а разрешение дано чисто на слух, утром, даже без присутствия каких-либо на то сторонних свидетелей в пустынном холле его собственного замка..

Да, слишком уж ненадежное «разрывание обязательств».

– Ты прав – говорю я Лео спустя такую долгую паузу, что это становится очень сложно отнести на счет ответа, но он меня понимает – наверное, не стоило и с самого начала браться за эту сомнительную работу. Ноэ ведь прав..

– Ноэ? – Лео тут же хмурится – что он тебе говорил? В чем прав?

Меня даже несколько забавит такая резкая враждебность к Локиду, хотя тот и правда «оторви и выброси» в каком-то роде.

– Ну, вчера. Когда он пришел ко мне вечером, он нес много всякой ерунды, реально не стоящей. Но было одно,

(..почему ты вот так взяла и уехала с владом в его замок? неужели совсем страшно не было?..)

(.. так ли охотно другая девушка подчинилась бы обстоятельствам и поехала за ним?..)

что запомнилось, потому что заставило меня над этим задуматься. Я ведь действительно слишком быстро подчинилась обстоятельствам. Хотя.. они, мягко говоря, с самого начала были очень странными. Да, я подписала договор и все такое.. но на чистоту, села бы я так просто в Америке в машину к какому-то типу, который бы стал тыкать в меня какой-то бумажкой с моей подписью? Да я первым бы делом начала обзванивать друзей с юристами, узнавать, насколько можно оспорить данный договор, что для этого надо и так далее. Но здесь мне показалось самым адекватным подчиниться обстоятельствам, позволив себе думать, что у меня просто не осталось совершенно никакого выхода. Просто взять и сесть в машину к чужому человеку. Поехать с этим совершенно чужим человеком в его мрачный замок за городом. И даже умудриться там прожить какое-то время, несмотря на то, что этот чужой человек день ото дня творил хрень все большую предыдущей. Хотя мне с самого начала не стоило даже в машину к нему садится. Локид прав – я слишком быстро подчинилась этим сомнительным обстоятельствам. Слишком быстро пошла на поводу у течения, хотя это совсем не в моем характере.

– Так почему же тогда?

– Не знаю… тогда мне это что ли.. казалось правильным. Не казалось чем-то безумным и совершенно бредовым. Это выглядело нормальным и даже.. даже логичным. Как если бы мне в кафе после ланча принесли чек – и там было на пару сотен больше, чем я рассчитывала. Я бы конечно удивилась, и даже возмутилась – но чек бы все равно оплатила, верно?

– Но переехать в чужой дом – это не заплатить на пару сотен больше, Дженна.

– Теперь я это понимаю. Но знаешь.. было еще кое-что – неохотно признаю – думаю.. мне было удобно убедить саму себя в том, что эти обстоятельства непреодолимы, и что этой поставленной подписью в договоре я просто не оставила себе выхода.

– Что ты имеешь ввиду? – хмурится Лео.

– Я тогда как раз спешно съезжала с отеля и нуждалась в новом жилье. Когда он подъехал, мы с Милли заканчивали завтракать, а рядом с нами стояли собранные чемоданы. К тому же, этим переездом я быстро решала не только проблему жилья, но и проблему картин. Без каких-либо загвоздок я могла продолжить над ними работать уже через пару часов.. И признаться.. я наоборот где-то на подсознании не хотела думать над тем, возможно ли как-то оспорить договор. Потому что если возможности нет – то как бы и выбора нет. Мне вроде как приходится, несмотря ни на что, ехать туда и работать там. А если возможность оспорить есть – то мне уже придется задумываться, а правильно ли это, а безопасно ли это садится и по доброй воли ехать с чужаком в его чужой замок на отшибе, когда можно и не ехать? А когда я вроде как лишена выбора – то все гораздо проще. Лишена выбора – но при этом вроде как и лишил этого выбора меня не Влад, а я сама, понимаешь?

– Как и сейчас свободу тебе дал совсем не он, а ты сама.

– Нет.

Медленно, уставив глаза перед собой, признаюсь:

– Как раз-таки он. Если уж я решилась говорить начистоту.. Чтобы там еще не произошло в этом замке, и какая бы хрень не случилась, и даже если бы он отказался объясняться.. вряд ли бы я оттуда съехала раньше, чем закончила работу над картинами. По доброй воле, я бы никогда не оставила реставрацию полотен из-за каких-то странностей или пугающих чудачеств, происходящих с Владом или его замком. Это как с утопическими обещаниями самому себе, понимаешь? Когда человек говорит – закончится неделя и я начну худеть, закончится неделя и я сменю работу, закончится неделя и я полечу путешествовать.. но на деле, сколько бы недель не прошло – человек придумает новые причины, чтобы оттянуть эти решения. А знаешь почему? Почему что дело не в неделях, определяющих начало диеты/новой работы/ путешествия – а дело в том, что человек сам не готов пока это сделать. Не готов расстаться со сладким по ночам, не готов расстаться со старой стабильной работой и не готов отдать кучу денег за недельный отдых в Монако, потому раз за разом будет придумывать новые отговорки, откоряки и причины самому себе.. Как и я, чтобы ни происходило в замке и с Владом, не была готова расстаться с полотнами. Потому так легко соглашалась со всеми обстоятельствами, вынуждающими меня все дольше и дольше продолжать находиться в замке, и продолжала бы это делать и дальше..

В салоне повисает гробовое молчание, прерываемое лишь мерным урчанием автомобиля.

– Так что, как бы это абсурдно не звучало, выбора себя лишила я.. но свободу дал мне именно он.

-2-

Мы проезжаем еще какое-то время по трассе – едва ли большее, чем время, которое затратили ранее на поездку от замка до Холодного леса и по нему, когда, наконец, заезжаем в селение Холодное. Утро еще раннее, потому людей на этих дорожках (которых дорогами язык не повернется назвать, ибо они лишены самого основного, что предполагает собой дорога – гудрона) нет. Ни людей, ни повозок, ни тем более машин – помимо нашей.

Лео здесь не останавливался ранее, но мы с Владом высаживали тут Сандру, потому я могу без труда указать, где тут надо завернуть и возле какого именно дома остановиться. Лео слепо следует моим указаниям, ни разу в них не усомнившись. Но когда я вижу, что еще один поворот – и мы окажемся на месте, чуть трогаю его за плечо:

– Поможешь мне?

– Конечно. В чем?

– Сначала соглашаешься, потом спрашиваешь? – усмехаюсь.

– Никак иначе, мэм.

Мы опять смеемся, но вот уже минуем тот самый поворот, потому я говорю:

– Объяснишь Милли, почему мы не вернемся в замок? В смысле, так, чтобы она не сильно кричала и желательно не угрожала тем, что вызовет такси и сама поедет обратно к своему расчудесному Локиду.

Лео хохочет, не в силах удержаться, и я, с деланной суровостью толкаю его в бок:

– Я серьезно. Ты-то уехал к Грэдишу раньше и не видел..

– Чего не видел?

– Что она устроила только за то, что я ее на ночь из замка с Сандрой отправила. Так это только ночь и то, учитывая, что Ноэ, так сказать, сам мне помог в этом. А здесь, сказать, что мы окончательно съехали.. боюсь, будет концерт.

– И ты решила, что пусть лучшие места на нем достанутся мне? – уточняет Лео.

– Нет. Просто у меня точно нет никаких шансов. А ты с ней.. вроде как сладил. Пока не появился Ноэ, ты вообще был ее кумиром и примером идеального брата, так что.. у тебя есть хоть какие-то малюсенькие шансы на то, что она не станет шуметь, кричать и постарается вести себя прилично. Стой, вон там – указываю рукой на один из домов по правой стороне.

– Ладно – соглашается он, заруливая в нужную сторону – а ты?

– Что я?

– Ты в это время просто будешь стоять рядом?

– А, нет. Объясню Сандре, что к чему да почему. А то неловко будет просто запихнуть Милли в машину и молча смотаться.

– Ну да.

Мы останавливаем машину у ворот, как раз, когда из дома высовывается голова подруги. Увидев знакомую тачку, она тут же оборачивается обратно, что-то кричит, и теперь Сандра уже спускается по ступенькам к нам, явно удивленная.

Удивленная, но не сонная. Рано же они встают.

– А вы чего приехали? – изумляется она, открыв калитку – вы как раз заканчивали завтракать и думали уже звонить. А то Влад сказал, что с утра либо Лео заберет, либо сам приедет.. но напомнить о себе, а то..

Глядит на Лео, потом снова на меня:

– Вы вместе приехали, чтобы не скучно было?

Однако, вижу по глазам, что она уже начинает что-то подозревать.

В этот момент из дома вылетает Милли, с красивой светлой косой на спиной, и бежит навстречу нам.

– Зря я ее позвала? – быстро догадывается к этому моменту Сандра – я же не знала.. думала, вы..

– Ура! – Милли цепляется на шею Лео, после чего в неожиданно дружелюбных объятиях сковывает меня и демонстрирует косу – клевая, скажи же? Это мне Илинка заплела. Даже немного научила, я могу тебе потом попробовать сделать.

Глядит на машину:

– Все, мы возвращаемся? Ура! А то я уже заждалась. Как там Ноэ? Вы даже не завтракали что ли?

– Да, налегке.. – уклончиво отвечаю я и внушительно смотрю на Лео.

Тот чуть поддевает Милли, щипает за бок и она хохочет:

– Сандра сказала, что вы, наоборот, как раз завтракаете? Забежим на пару минут? А то я голодный, жуть!

– Конечно, пошли.

Милли довольно просто соглашается на это предложение Лео, хотя, ставлю голову, предложи это я – она бы сказала, что поесть я могу где угодно и вообще, сколько она может выполнять только мои желания, и когда уже начнут спрашивать о ее, и что она не будет никого ждать и хочет поскорее выдвинуться в замок, а есть давно закончила и так далее, и так далее.

Сестра даже не обращает внимания, что мы с Сандрой остаемся на улице, и когда они скрываются в доме, подруга изгибает бровь:

– А теперь правдивую версию. Я так понимаю, вы приехали не за нами, да и вообще обратно никто не собирается?

– Какая ты проницательная – искренне удивляюсь я.

– Да тут никакого проницания не надо – она кивает на заднее сиденье, где явственно виднеется кошачья переноска – с чего Лео таскать с собой кота, если вы только туда и обратно. Ставлю на кон, что в багажнике и чемоданы лежат, да?

Молча киваю.

– Почему?

– Влад нас выгнал.

Ожидаю, что Сандра сильно удивиться, но по ее лицу проскальзывает лишь сдержанная волна изумления:

– Ого.. Выгнал? Я думала, он наоборот нацелен на то, чтобы всеми силами оставить тебя в замке.

– Ага, я тоже думала. Но вчера на вечере у Грэдиша он.. натворил дел. И потом ночью. А после я услышала, как Ноэ обвинял, что он притащил меня сюда силой и все время врет..

– Так и сказал?

– Еще и не то сказал. И конечно наутро я решила потребовать всему этому объяснений.

– Логично, черт возьми – хмурится Сандра, будто я еще мягко обошлась.

– Сказала мол, либо объясняй, либо я съезжаю.

– И он, я так понимаю, сказал – скатертью дорога?

– Еще и не так сказал. В итоге получилось, что он не просто выбрал вариант «уезжай», а как бы еще и сам выгнал меня к чертовой матери оттуда. И меня, и Лео..

– Вот псих.

– Ага, даже время поставил, за которое мы убраться должны.

– Так подожди.. – она трет виски – хочешь сказать, он, который так долго всеми правдами и неправдами старался удержать тебя в замке.. выгнал к черту просто затем, чтобы не объясняться?

– Да. Даже Локид мне на это намекнул.

– Ты с ним разговаривала?

– Нет, он.. сам разговорился. Ну это же Ноэ, он везде.. и он сказал типо «изгнание как наказание за желание знать». Ну короче, и так понятно.

– Сам сказал?

– Нет, сам он говорить не хотел, нес какую-то очередную ахинею. Но потом я как-то смогла его поддеть.. если честно, сейчас уже даже не припомню, что именно сработало. Но он разговорился.. И если бы не Лео, блин, он бы сказал еще больше!

– Что, например?

Понимаю, что тогда Ноэ собирался ответить на мой вопрос, тесно связанный с картинами, а едва ли это то, о чем я собираюсь рассказывать кому-либо. Потому лишь жму плечами:

– Да что угодно. Объяснить хоть одну из странностей, которые творил его друг все это время. Судя по его довольной физиономии – он знает ответы на все. Даже не скрывает. Но при этом не говорит.

– Странный он – соглашается Сандра – не зря говорят, «скажи кто твой друг – и я скажу, кто ты». Они друг друга стоят. Не удивительно, что дружат с детства.

– А ты говорила, что Ноэ тебе понравился.

– Я сказала, что он приятный – с выражением поправляет она – а это две разные вещи. Знаешь, как приятно пахнетшампунь или мыло? Но какое это дерьмо, если попробовать на вкус..

Я даже прыскаю от такого сравнения. Интересно, чтобы на это сказал Локид? Наверное, что-нибудь бы сострил или посмеялся вместе с нами – как вчера, когда я обозвала его «чокнутым дружком, мнящим себя королем».

Обижаться или тем более злиться – нет, таких эмоций я еще у него не замечала.

Кроме

(..лицо ноэ вдруг перекашивает, точно при инсульте. у него из горла вырывается низкий утробный рык, совсем не похожий на прежний мелодичный голос. он резко наклоняется и машет рукой по огню..)

одного раза.

– Значит, в замок вам теперь путь заказан? – уточняет Сандра.

– Нам – поправляю – он сказал, что «гостеприимство подошло к концу» для меня и моих друзей. Короче, для нас всех.

– Кажись, это его адекватность подошла к концу. Для всех.

Я смеюсь, но этот приглушенный натянутый смех больше походит на какой-то хриплый кашель:

– Но знаешь, на самом деле даже хорошо, что он нас выгнал. Сама бы я не скоро оттуда решилась смотаться, а уже давно пора было делать ноги из этого дурдома.

– Давно пора – соглашается она – но что с картинами-то теперь?

– Картины у него.

– Сукин сын, так и не отдал? А ведь обещал –цедит она.

– Да нет.. в смысле да. В смысле я не знаю. Он вроде как сказал, что порвал договор и теперь я могу забирать картины без каких-либо обязательств, но он же его порвал не при мне.. вдруг бы как кражу оформил.

– Так попросила бы расписку – вскидывает она бровь – договор порвал, ну умничка. Пусть бы теперь хотя бы расписку написал, что он, такой-то такой-то, тебе, такой-то такой-то, позволяет на правах собственника вывозить полотна из его дома и распоряжаться в дальнейшем по своему усмотрения. Число, дата, подпись. Не невесть какой документ, конечно, если дело до суда дойдет – но хоть какая-та платформа.

– Откуда ты так хорошо все это знаешь?

Сандра тут же хмурится, спеша почему-то сменить тему:

– Ну так понимаю, вы этого не сделали, на его слово ты, само собой, не поверила и картины остались в замке?

– Да.

Сандра какое-то время молчит, и я уже думаю, что она скажет, какая я недальновидная, и что как можно так долго носится с полотнами, а потом даже не додуматься до расписки и так просто от них отказаться и оставить их там.. Но она лишь дергает плечами:

– Ну и черт с ними. Пусть остаются с этим психом – посмотрим, много ли он даст им ума без тебя и твоих талантов.

– Спасибо конечно, но есть много других реставраторов.

– Ага, посмотрю я как долго они его вытерпят. Так и куда вы теперь?

– В Бухарест – жму плечами – обратно в отель, наверное. Куда еще?

– Так во многих отелях номера заранее бронировать надо, сейчас же сезон, может и не быть.. Да и вообще – вскидывает бровь – зачем платить деньги, когда можете остаться у нас?

– Да ну – тут же тушуюсь я – неудобно. Нет, слушай..

– Да что неудобного, ну? Вы же не от праздного дела. Во-первых, уже пол отпуска прошло, как я по рассказам Милли поняла. Во-вторых, я сама предлагаю. К тому же – и нам не так скучно будет. А то если вы сейчас в город все рванете, я с Илинкой сама останусь? Отец-то наш теперь вообще не появляется, даже раз в два дня, как она говорит. Я сестру, конечно, люблю – но предпочитаю отдых повеселее. Оставайтесь.

– А Илинка?

– Она тоже не будет против.

Вспоминаю, какими взглядами они обменивались с Владом при прошлой встрече, и как я еще подумала, что быть может, скорее всего они ранее имели гораздо более близкие отношения.

– Ты уверена?

– На все сто. Видела бы ты, как они ладят с Милли. Тут еще вопрос – кто кого готовить научил – она хохочет – и Лео, в принципе, если хочет, тоже может оставаться. Мужская рука нам не повредит, а то чисто женский коллектив.. с ним будет ночами спокойнее.

– Лео точно не останется, у него работа в Бухаресте. Утром как раз начальница звонила.

– Насколько я знаю, начальница ему уже давно звонит, да только это не мешало ему все эти дни жить в замке.. – вкрадчиво вставляет Сандра.

– На что ты намекаешь?

– Намекаю? Да я тебе уже прямо говорю – этот парень явно к тебе неровно дышит. Поэтому они и с Владом цапались, когда тот все пытался тебя прижучить то по договору, то еще по чему. Думаешь, по доброте душевной за тебя вступался?

– Может, и не по доброте, а потому, что давно знает мою сестру – хмыкаю – достаточно давно. Собственно, из-за этого то мы и стали вместе отдыхать.. пока та проблема с баром не вышла.

– Ну как знаешь – жмет она плечами – ну так что, остаетесь? Давай, сразу тогда и завтракать залетайте, мы только сели. Еще почти все цело.

– Не знаю… – вновь с сомнением прикусываю губу – не хотелось бы, понимаешь, случайных встреч..

– Ты о Владе? Да забей – отмахивается Сандра – то, что он тогда заехал, это потому что по пути. Думаешь, он часто в селе появляется? Я вообще здесь сколько живу, впервые его из-за тебя увидела.

– Потому что он сказал, что только недавно…

И тут я замолкаю на полуслове.

– Джен? Что недавно?

Сандра щелкает у меня перед глазами пальцами, но я все равно ее будто не слышу.

(..только влад не выглядит удивленным – он с легкой улыбкой осматривается вокруг, словно прибыл в любимое место, где давно не бывал…)

(…однако, дойдя до влада, илинка смущенно останавливается, несмотря на то, что сам он смотрит на нее неожиданно приветливо, даже с улыбкой. а такое вообще нечасто можно заметить на его лице…)

(..некоторое время потоптавшись, илинка все же не решается его обнять, и лишь смущенно отворачивается, вновь возвращаясь к сестре..)

Нет сомнений, что уже к той встрече они с Илинкой знали друг друга. И не просто знали, как «виделись пару раз», а очень хорошо знакомы. Так сказать, в достаточно теплых отношениях.

О чем свидетельствует один факт улыбки Влада ей и ее смущение..

Но при этом и дворецкий, и сам Влад заявил нам в пыточной, что переехал сюда совсем недавно, не едва ли пару дней назад, поэтому ничего не успел проверить..

Но как тогда, ради всего святого, он мог успеть заиметь такие хорошие отношения с Илинкой, которая не покидает селения Холодное и уж точно никогда не бывала в Швейцарии?

-3-

– Джен?

– А, да..

Я пару раз трясу головой, и решаю все-таки уточнить:

– Слушай, а ты говоришь что уезжала работать в другую страну.. А Илинка? Она пробовала себя в других городах?

Уже по снисходительной улыбке Сандры заранее знаю ответ:

– Илинка-то? Да брось, она с рождения отсюда не уезжала. Должен же кто-то с отцом быть, помогать ему по хозяйству. Как мама наша умерла, стало ясно, что кому-то по уму надо будет с отцом остаться. Я никогда это село не любила – и вообще маленькие такие деревушки это не мое. Зато вот Илинка да, ей даже за счастье. Она наоборот

(..сандра хорошая девушка, и илинка, сестра ее, тоже.. только разные они очень…)

терпеть не может мегаполисы, потому и решать долго не пришлось, кто остается.

– Ну иногда может, отдохнуть, куда-то выезжала?

– Нет, точно нет. Ты плохо знаешь мою сестру – ей чтобы в магазин выйти, надо себя три дня уговаривать, а тут.. для нее лучший отдых это книга.

– Ты наверняка это знаешь?

Моя подозрительность начинает напрягать уже и саму Сандру. Она чуть прищуривается:

– А в чем дело?

– Просто интересно стало. Как это – всю жизнь в деревне прожить. Странно так, никогда не пойму.

Сработало.

Сандра вновь расслабляется и усмехается:

– Понимаю. Вернее, тебя понимаю. Я бы тоже скорее рехнулась, чем тут все время жила. Но Илинка другая. Она отсюда ни ногой. Мне кажется, она и старость тут встретит, и смерть. И будет счастлива, если так сложится.

Да, отлично. Но тогда откуда, черт возьми, они с Владом могут быть так хорошо знакомы..

– Ну так что? – подытоживает подруга – остаетесь? А то блины остынут, надо скорей есть.

Она подмигивает, и я понимаю, что выбора у нас уже нет, и совершенно неважно, что я отвечу.

С другой стороны – ее радушие и правда кстати. А на сэкономленные проживанием деньги могу, наконец, поехать на какие-нибудь аттракционы или монстровские экспедиции с Милли, ради которой все это и затевала пока не появились эти картины и Влад, а после замок и прочая белиберда.

Пусть – хоть и остаток отпуска – но хотя бы он пройдет, как надо. Действительно, Сандра права, вместе и веселее будет. А то Лео увезет нас в Бухарест, там постоянно будет пропадать на работе, а каждый день ездить нам в село, или Сандре в город..

А так все вместе.

Весело, дружно, бесплатно.

А главное не останется времени для пустых размышлений на бесплотные темы, которые теперь уже не имеют никакого значения. Какая разница, откуда Илинка и Влад знакомы, если меня с ним больше ничего не связывает и я могу не опасаться за свою шкуру мрачными ночами в безлюдном уединении его замка?

Где познакомились? Да хоть на луне, черт возьми. Отныне мне совершенно плевать.

Есть только я, сестра, Сандра и беззаботные оставшиеся дни нашего отпуска в Румынии.

– Ну раз остынут – хихикаю я – значит надо поскорее их есть.

Глаза Сандры довольно сверкают и мы забегаем, наконец, в калитку дома как раз тогда, когда в дверях появляется Лео. Один.

Я замираю, а мое сердце пропускает удар.

Между нами происходит секундный невербальный диалог.

«Получилось?» – я, один неуверенный кивок.

«А то» – он, уверенный кивок, сопровождающийся самодовольной улыбкой.

Я облегченно выдыхаю, и говорю Сандре:

– Ладно, мы сейчас тогда быстро вещи затащим, а вы уже начинайте.

– Окей.

Подруга уходит в дом, а мы с Лео возвращаемся к машине. Лишь убедившись, что мы точно одни (не считая злобно урчащего на нас через переноску Носферату), я возбужденно спрашиваю:

– Как? Она совсем не злилась, или просто пока не собирается заказывать такси?

– Если честно, вначале все было не совсем гладко. Но потом я исправил один небольшой факт..

Я изгибаю бровь:

– Какой? Что ты ей нагородил?

– Да ничего такого.. ну, серьезного. Просто сказал, что выставил нас за дверь не просто Влад, а они с Локидом вместе. Мол, ты слышала все эти разговоры и бла-бла, здесь все как обычно, только все в множественном числе, понимаешь? Не Влад врет – а Они врут. Не Влад отказался объяснять – а Они отказались давать объяснения. И как по итогу – не Влад указал на дверь, а Они указали на дверь.

– Что за бред.. – хмурюсь я – Милли не могла на это купится.

– Я же говорю, вначале и было не совсем гладко. Она сверкала глазами, заявляла, что Влад мне не понравился с самого начала и поэтому теперь мы с тобой оклеветали его и его невероятной души друга, чтобы сделать оттуда ноги.. но потом я ей заявил, что они и картины отобрали.

– И?

– А всем – и даже твоей невнимательной сестре – предельно известно, насколько дороги для тебя картины. И что сама бы ты их в жизни там не оставила, если бы могла забрать. Потому, когда Милли услышала про картины, она, кажется поверила. Поникла, пробубнила что-то там еще, но по крайней мере та решительная ярость, про которую ты говорила в контексте такси – точно прошла. Думаю, она даже на тебя не злится.. разве, что на Влада единственного немного за то, что выгнал. И то только потому, что злится на Ноэ она не способна в принципе.

Немного подумав, я решаю, что Лео справился со своей миссией на уверенную пятерку. Хлопаю в ладоши:

– Ты просто меня спас! Спасибо.

– Идеальный брат, как же – саркастично кивает он – умею, практикую. Кумир, эталон, даю уроки совершенства..

Я пихаю его локтем, обрывая этот поток дурачливых самовосхвалений.

Он вручает мне переноску с котом, и только потом, на полпути к багажнику, озадаченно оборачивается:

– Подожди.. «занесем вещи». А зачем мы их занесем, я что-то не понял?

– Долго же до тебя доходит. Да Сандра предложила нам остаться у них до конца отпуска, чтобы не платить за отель.. да и в общем, там с номерами проблемы могут возникнуть. Поэтому мы остаемся здесь.

– М-м.

– Тебя, кстати, она тоже звала – замечаю –но я сказала, что ты вряд ли сможешь остаться.

– Почему?

– Ну, ты же сам сказал, что начальница, все дела, хочет, чтобы ты чаще объявлялся в Бухаресте..

Лео фыркает:

– Ну пусть и дальше хочет. Уже неделю, как хочет. Шутишь, что ли? – достав и поставив на землю из багажника наши с сестрой чемоданы, он следом достает и свой – хочешь сказать, я прожил в замке у этого полудурка столько времени, чтобы когда началось реальное веселье и отдых –смотаться? Какой идиот работает, чтобы потом оставлять зарплату другим?

– Серьезно? – удивляюсь я – ты остаешься с нами?

– Если на то пошло – отсюда до Бухареста минимум вполовину ближе. Если уж Нелли так загорится – смогу и отсюда смотаться, совсем не обязательно для этого там селиться.

– Это здорово. Как сказала Сандра – повеселимся все вместе. К тому же, раз ты тоже сэкономишь на жилье – вкрадчиво замечаю я – то тоже сможешь вложиться..

Он хохочет:

– Да-да, то тоже смогу вложиться, а точнее проспонсировать все ваши развлечения, а так же быть личным телохранителем, ночным охранником дома и бла-бла, я понял, можешь не утруждаться в подбирании более корректных объяснений.

Теперь смеюсь уже я.

Лео берет два чемодана в обе руки, но когда я тянусь к оставшемуся третьему, возражает:

– Нет. Так и чемодан уронишь, еще и Носферату перевернешь. Он – самое ценное из всей клади, так что неси его одного. И двумя руками – он посылает поцелуй свирепствующему внутри переноски коту – да, дружище?

В ответ раздается яростное шипение, и Лео закатывает глаза:

– Как с цепи сорвался. И что с ним только такое?

– Думаю, он просто где-то случайно впервые увидел свое отражение. С таким знанием сложно мириться.

Лео смеряет меня строгим взглядом, точно учитель негодного ученика, и я опускаю лицо, чтобы он не увидел, как меня распирает от этого его строго вида, совершенно не вяжущегося с вольными рыжими волосами, ямочками и веснушками.

Такие люди могут быть убедительны только в улыбках, смехе, добродушие и шутках. А когда пытаются показаться серьезными, то.. Хотя, когда они ругались с Владом, у меня не возникало мысли посмеяться над его серьезностью. Тогда его раздражение вызывало лишь ропот – потому что было неподдельным.

Когда мы заходим в дом – я, наконец, чувствую этот манящий запах блинов, а мгновением спустя вижу и стол, до битку наполненный едой. Будто бы есть изначально собирались не три девушки – а сразу вся деревня.

– Вы что, готовили на месяц вперед? –изумляюсь я.

Но не успевают они ответить, как Лео, поставив чемоданы, оглядывает стол и довольно заявляет:

– Ну кому на месяц, а кому бы и на раз хоть бы хватило.

– Проглот – стукаю его по плечу.

Гляжу на Милли – та все еще мрачная, но хотя бы открыто ничего не говорит. И блин вроде даже как свой жует. Хотя, он ничем не смазан – значит, ее настроение можно трактовать как плохое, но не в высшей степени поганое.

– Я сейчас занесу свой, и присоединюсь – говорит мне Лео, направляясь к двери.

– Я как раз успею переодеться. А то джинсы жмут просто кошмар.. –оборачиваюсь к Сандре – куда я могу затащить свой чемодан?

– У нас не так много комнат.. – она отряхивает руки, уже успев взять блин, и встает из-за стола – но я думала вас с Милли и Лео поселить в летнем домике. Он достаточно просторный для троих – там как раз две комнаты.

– О, это надо через двор тащить? – вздыхаю я – черт, я не донесу. А можно где-то здесь переодеться, а потом уже?..

– Конечно-конечно, вот – указывает на соседнюю комнату и хватает одну ручку чемодана –давай я тебе даже помогу, раз встала. Так проще будет.

Вдвоем мы действительно без труда переносим чемодан в соседнюю комнату. Тут стоит диван, какой-то столик..

– Это комната Илинки, да?

– Ага – кивает Сандра – но когда приезжаю, диван раскладываем и спим тут вместе. А отец в соседней.

– А Милли где тогда спала? Одна в летнем домике? – ужасаюсь.

– Нет, что ты. Отец же сейчас не ночует, я же говорила. Она спала в его комнате. Я предлагала лечь с ней на всякий, но она заявила, что не маленькая и темноты не боится – улыбается Сандра – ну знаешь, она и правда у тебя классная.

– Ага, это видят все.. кроме меня. Может, она просто нарочно это от меня утаивает до последнего, дабы потом так развернуться, чтобы я обалдела какой бриллиант рядом с собой не замечала.

Сандра смеется и, опустив чемодан, кивает:

– Переодевайся и подбегай.

Она уходит, прикрыв за собой дверь, и я пару мгновений осматриваюсь. Да, эта комната разительно отличается от той, где я переодевалась последний раз. Здесь никаких мрачных одеял, никаких черных рам, никаких огромных окон, которые при этом будто бы поглощают весь свет на границе стекла и не дают ему проникать в помещение..

Эта комната намного меньше, намного проще.. но вместе с тем намного светлее и, как по мне, намного уютнее. В этой бы комнате, как мне кажется, я бы даже не подумала ночью закричать благим матом от раскрывшейся из-за ветра оконной рамы. Скорее, может, рассмеялась бы – или в крайней случае разворчалась, если бы этот грохот меня разбудил.

Это место не вызывает чувства опасности и потребности быть в постоянном состоянии готовности к чему-либо.

Я наклоняюсь и расстегиваю старую молнию своего чемодана, уже решив, какие шорты на себя натяну.. но то, что вижу первым делом, открыв его, заставляет меня усомниться в собственном рассудке.

Я тупо гляжу на скрученные полотна, что в таком виде занимают места не больше, чем листы бумаги – будто бы пытаясь сообразить, может ли это быть что-то еще и клала ли я их сюда.

Нет.

Я точно помню, что не клала –потому что я даже не вытаскивала их из тубы. Я посмотрела на тубу, все для себя решила и вышла. А чтобы они оказались тут в таком положении – их надо было не просто вытащить из тубы, а после этого уже иным образом скрутить, и засунуть сюда.

Что, между прочим, могло сослужить картинам плохую службу – ведь я не знала, что они тут, и не соблюдала никакой осторожности со своим багажом. Да что говорить, черт возьми, если бы не Ноэ – этот чемодан еще на крыльце кувырком бы полетел со ступеней, и тогда бы от полотен точно остались только рожки да ножки!

Знал ли об этом Локид?..

Я аккуратно вынимаю из чемодана все три полотна – здесь оказывается даже портрет Хасана, работу над которым я уже давно закончила.

Разворачиваю их и поочередно проверяю на целостность. Либо судьба, либо слепое везение – но все три полотна оказываются не поврежденными в процессе этой, иначе не назвать, варварской транспортировки.

Однако, под ними, так же на самом верху, я замечаю еще какой-то небольшой клочок бумаги.

Беру его, разворачиваю и вижу размашистый почерк с характерными завитушками:

«Пожалуйста, возьми картины. Они твои.

И всегда были твоими.

Влад».

-4-

Тупо смотрю на это послание из десяти слов, точно оно написано мало того что на иностранном, так еще и на каком-то древнем, неизвестном миру языке.

Однако, все-таки смысл до меня доходит долго.

Я бы, наверное, пялилась на эту бумажку весь день, если бы не услышала, как вновь хлопает дверь, возвещая о возвращении Лео уже со его чемоданом.

Выходит, Влад, уже когда я собрала вещи, зачем-то подложил мне эти картины? Более того, он знал, что несмотря на его заверения, я все равно их оставлю, и выловив момент – просто втихоря всунул их мне в чемодан?

Но я ведь всегда была с чемоданом, когда он мог успеть?

А, нет..

Не всегда.

(.. я опускаю тяжеленный чемодан на пол, подперев его о стену, чтобы он не упал, после чего захожу в комнату милли..)

Очевидно, он успел это провернуть, пока я собирала вещи сестры. Но там же была такая тишина, я бы услышала малейшие шаги или шум, а уж тем более, если бы кто-то пытался расстегнуть, а после заново застегнуть мое старую, как тапок деда, молнию чемодана. А если бы не расстегивать в холле – то это надо было куда-то перенести сам чемодан, тогда бы я..

Тогда бы ничего.

Учитывая способность Влада и Локида к максимально бесшумному, при надобности, передвижению, я могла ничего и не услышать.

Выходит, он выждал момент. Когда я зашла в комнату сестры, он взял мой чемодан, затащил его обратно в мою комнату, вытащил полотна из тубы, скрутил их, запихал в мой чемодан, застегнул..

А нет. Написал записку (или уже принес написанную), положил ее к полотнам и только тогда застегнул чемодан. После чего так же бесшумно вытащил его обратно в коридор, поставил на то же место и даже точно так же облокотил на стену, после чего ретировался и потому, когда я вышла уже с чемоданом сестры – холл оказался все так же девственно пуст.

Сложно такое провернуть, учитывая, что я собиралась быстро и беря во внимание лишь полуприкрытую дверь рядом находящейся комнаты Лео, в которой тот так же активно возился.

Сложно.. а главное непонятно – зачем?

Еще и как странно написана записка..

Вновь смотрю на клочок бумаги, от которого, кажется, все еще даже веет дорогим мужским парфюмом.

«Пожалуйста, возьми картины. Они твои.

И всегда были твоими.

Влад».

«Пожалуйста».. немного странное обращение к человеку, которого пятью минутами ранее написания он сам же выставлял за порог с грубыми условиями, сверкая глазами.

Учитывая, как он это делал и что говорил – после такого не говорят «пожалуйста». После такого если и намереваются что-то пихнуть, то говорят «взял, иначе еще раз отхватишь».

Ну или что-то вроде того.

Пожалуйста можно сказать, только если тебе самому очень надо, чтобы человек прислушался к просьбе/требованию. Но зачем, в самом деле, ему так приспичило, чтобы я забрала картины с собой?

Мало того – он упоминал об этом раз пять, пока выпроваживал меня. Так еще и потом, заметив, что я не внемлила его просьбам – сам их скрутил и запихал мне в чемодан.

Глядя на эти полотна, что теперь разложила на кровати Илинки, я испытываю очень противоречивые чувства.

С одной стороны – это безмерное облегчение и радость оттого, что полотна вновь со мной. Что я вновь могу продолжить работать с ними хоть сегодня, и вновь погрузиться в прошлое, и вновь узнать, чем обернулся самодурский указ Мехмеда о расформировании обученной гвардии, в составе которой Аслан и..

С другой стороны – это резонная настороженность и опасения. Обычно что-то хорошее так рьяно и настойчиво не пихают. Значит ли это, что меня уже могут искать копы? Или, что он задумал какую схему помудрёнее, но наличие картин на руках все равно отыграется мне плохой монетой?

В итоге, сгребаю все полотна и, так же взяв записку Влада, выхожу в соседнюю комнату. Лео уже сидит за столом, и по его открывшему при виде меня рту вижу – он уже собирается пошутить на счет того, что я так долго там торчала, что даже забыла переодеться..

Но потом видит полотна.

И не только он.

Их замечают все и их оживленный веселый разговор замолкает так быстро, резко и на полуслове – точно мы в телевизоре, и кто-то по ту сторону выключил звук нажатием кнопки.

Первой краснеет Милли.

Она вскакивает из-за стола, сверкает на Лео, после чего тычет в картины:

– Ты же говорил, они их отобрали! Они их забрали! А ты наврал! Даже ты наврал! Вы все наврали!

– Милли, подожди – устало, и немного заторможено (явно не состояние для споров), отвечаю я, после чего кладу на стол записку.

Первой ее берет Илинка – та оказывается к ней ближе всех. Читает, и будто что-то траурное, так же молча передает Лео. Тот, прочтя ее, сильно хмурится, но так же молча, продолжая какой-то идиотский ритуал, передает Милли.

Сестра, прочтя записку Влада, гневно потрясает ею в воздухе:

– Значит, отобрали?! Но нет, он сам просит их взять! Значит, и Ноэ хочет так же! Значит, какого черта вы вообще уехали?! Если он отдает картины – как он мог вообще вас выгнать! Вы сами уехали и все мне врете! Специально сплавили сюда, чтобы я не видела этого, и чтобы вы могли навешать мне лапши на уши, и чтобы..

Сандре приходится приложить титанические усилия, чтобы все-таки выхватить записку из рук Милли и теперь уже прочесть самой.

Она ее читает как-то иначе – вдумчиво, будто бы изучая на предмет чего-то, мне непонятного. И надо признать, читает намного дольше, чем кто-либо перед ней, зато и реагирует разумнее остальных. Отдав мне клочок бумаги обратно, уверенно заявляет:

– Любая полиграфическая экспертиза идентифицирует в ней его почерк, а значит, эту бумажку вполне можно расценить как документальное разрешение. Не серьезное, конечно, но очень близкое к расписке. Если потом возникнут вдруг какие-то ухищрения на счет «кражи картин» – это записка избавляет тебя от любых проблем и притязаний. Конечно, картины может и изымут – но на тебя, при ее наличии, не падет никакая ответственность.

Замечаю, что Лео бросает на нее такой же озадаченный взгляд, как я десятью минутами ранее, когда она рассказывала мне о расписке. Но в отличии от меня, он не интересуется сейчас природой ее обширных познаний в этой области.

– Ты уверена? – с сомнением уточняю я, поглядывая на записку, а второй рукой держа полотна – ко мне с утра не заявятся копы и не наденут наручники?

– Нет, можешь не сомневаться. Только сохрани ее – может, он рассчитывает как раз на твою легкомысленность и безалаберность. Мол, прочитаешь и выбросишь. Если записка при тебе – опасности с юридической и уголовной сторон никакой. При таком раскладе ты даже, если хочешь, можешь действительно оставить себе эти полотна.

– Серьезно?

– Вполне – она невозмутимо кивает – уж поверь, зная уловки этого скользкого богатого сукина сына, я бы не стала такое советовать, если бы не была уверена наверняка.

Повисает молчание и все они выжидательно смотрят на меня.

Я растерянно гляжу на записку.

Пауза затягивается, и Лео не выдерживает. Фыркнув, он скептично уточняет:

– Ты действительно собираешься оставить их себе?

– А почему нет?

– После всего, что он сказал и сделал – ты действительно можешь верить, что он из совершенно чистых побуждений всунул тебе картины? – он смеряет меня проницательным взглядом и добавляет – или ты просто опять позволяешь себе в это верить?

Его игра на моих откровениях не задевает за живое, а напротив приводит в ярость. Я ему рассказала свои самые сокровенные мысли, а он теперь пытается ими играть против меня же?

– Я не верю в это и не пытаюсь – цежу – а просто оставляю. Если Сандра права и это не несет никакой уголовной ответственности, значит, я ничего не теряю. Максимум – в один момент придут и заберут их. Так велика ли разница – отдать их самой сегодня же, или отдать потом, если вообще заберут?

Смотрю на Лео:

– Ты говорил, что понимаешь, насколько дороги для меня полотна и сделал бы все, чтобы они действительно стали моими. Насколько я понимаю – машу запиской – теперь они действительно мои. Я могу их хоть в США с собой забрать. Что-то не вижу дружеской радости на твоем лице.

Лео смотрит на меня так пристально, что, кажется, разучился моргать. Я ожидаю, что он сейчас раздражённо натянет улыбку на лицо, фальшивость которой будет очевидна всем, и выскочит из-за стола, как тогда утром на веранде замка Влада.

Но нет.

Вместо этого он устало жмет плечами:

– Если ты уверена, что это не несет за собой проблем и готова рискнуть – твое право. Если действительно окажется, что он тебе их просто так отдал – а я поверю в это, только когда мы сойдем с самолета в США – я действительно буду очень за тебя рад. Пока же буду наблюдать за этим с беспокойной настороженностью.

– Твое право – парирую его же словами.

– Нет, это просто охренеть! – вмешивается Милли, вновь взмахнув руками – как классно вы устроились! Сначала он рассказывает мне о том, какие Влад с Ноэ ублюдки, как вышвырнули вас взашей и забрали картины – а теперь ты «случайно» обнаруживаешь эти самые картины и записку с вежливой просьбой их принять! Я в жизни не поверю, что подобную записку написал человек, который на хренах вытолкал вас из дома!

– Да? – начинаю злиться – а во что ты тогда поверишь?

Почему я вообще обязана постоянно ей что-то доказывать и во всем оправдываться просто потому, что она запала на взрослого мужика, пару раз ей подмигнувшего и улыбнувшегося?

– Во что поверю? Даже не знаю. Учитывая написанное в записке и все, что было до этого – я очень поверю, что ты нарочно заранее отправила меня с Сандрой вчера. Даже более того – вполне возможно, Сандра об этом знала с самого начала, вы сговорились. Чтобы я не видела того, как происходит настоящий отъезд и мне можно было навешать лапши. А потом, когда мы все уехали – стало все намного проще. Наутро, сговорившись с Лео..

Невозмутимо киваю:

– Теперь и с Лео. Ты уж определись, с кем мы сговорились – с Сандрой или с Лео.

– С ними обоими! Потому что им обоим не нравилось в замке и они постоянно нагнетали на Влада!

– Открою тебе небольшой секрет – ты первая кидалась на него с обвинениями и первая в очереди кричала о том, как хочешь уехать. А, ну да, прости, забыла –это было до того, как на пороге этого самого замка появился друг этого самого Влада, который просто к чертовой матери снес тебе все мозги и..

– И наутро, сговорившись с Лео – сестра переходит на крик, дабы перебить меня – вы просто собрали шмотки и сообщили, что уезжаете. Влад с Ноэ просили вас остаться, а вы все равно сказали, что уезжаете. Рвете все нити и поэтому не берете даже картины. И тогда, поскольку Влад, как и Ноэ, честный, а он обещал тебе их отдать – он раньше срока безо всяких условий сует тебе их тайком в чемодан, чтобы соблюсти договоренность..

– Ну прямо индийский сериал! – демонстративно хлопаю в ладоши, повторив сказанную мне днем колкость Лео – несчастные Влад с Ноэ остаются одни в замке, брошенные нами, бесчувственными сухарями. А главная любовь Локида – наша главная героиня Милли –жестоко обманывается собственной сестрой и ее другом, дабы нити судьбы навсегда разлучили ее с её белокурой швейцарской судьбой..

Сандра уже не может удержаться и сотрясается от смеха, безрезультатно закрывая рот рукой. Даже Лео уже опускает лицо, а его плечи дрожат, точно в приступе.

И лишь Милли краснеет от ярости все сильнее и сильнее, наливаясь, точно спелый помидор.

Понимаю, что еще немного – и она просто вскочит и унесется. И хорошо, если в летний домик, или во двор, или просто побродить по селу. А что, если ей правда стукнет в голову и она дернет в замок? Даже без денег, имея достаточно запала, от села вполне можно пешком дойти до замка.

Но об одной мысли, что Милли одна шурнет через лес мне становится дурно.

Потому решаю не доводить до крайностей, хотя очень хочется уже ее проучить с ее постоянными истериками.

– Послушай – говорю спокойнее, и без прежнего сарказма в голосе – понимаю, в мою версию сложно поверить, но это действительно правда. Если, как ты считаешь, я тебе лгала и мы действительно бросили их там, а тебя, заранее придумав это, сплавили вечером – то зачем бы тогда я сейчас выносили сюда полотна? Даже если, допустим на минуту, твоя версия верна. Я бы увидела их, и даже если бы нужен был совет – позвала Лео с Сандрой потом в сторону, пока бы тебя Илинка чем-то заняла. Если бы все было действительно так, и я бы вознамерилась сохранить в тайне «истинный» вид отъезда, я бы в жизни не вытащила на твое обозрения картины. А даже если бы оставила – работала бы над ними, пока ты не видишь, чтобы даже не зарождать подозрений. Но я вынесла их, и показала вам вместе с запиской – потому что я сама в таком же шоке. Полном шоке.

Я жму плечами:

– Он действительно вышвырнул нас оттуда. Нагрубил и вышвырнул. И я искренне, не меньше тебя, удивляюсь такой формулировке в записке и этому вежливому «пожалуйста». Я не знаю, что творится у него в голове, но я тебе не вру. Если бы я решила сама оттуда уехать – уж поверь, ради тебя одной, я бы не стала устраивать такой спектакль с отъездами-разъездами и кучей вплетенных в эту игру людей. Кстати, будет тебе известно – Влад сам попросил вас с Сандрой уехать вчера.

– Это правда – кивает Сандра и тут же с усмешкой вскидывает ладони вверх – понимаю, я сейчас такой же враг и обманщик номер один, но ты же видела, как он подозвал меня отдельно, пока вы с Ноэ продолжили читать книгу?

Наконец, на лице Милли проскальзывает сомнение:

– Да..

– Тогда он и попросил нас уехать. Это была не инициатива твоей сестры. А его самого.

– Хочешь верь, хочешь нет – нас правда выгнали.

Я вздыхаю, и сворачиваю по одному полотна:

– Я не собираюсь доказывать тебе это целый день, потому что вообще не вижу в этом смысла и своей обязанности. Конечно, ты можешь и после этого всего сигануть в замок – только боюсь, если настроение его обитателей не изменилось, и тараканы в их головах за это время не выстроили новую империю, свергнув предыдущих правителей – то твои иллюзии рассыпятся в прах. Тебя так же шурнут оттуда, и поверь, это далеко не самая приятная процедура.

– Ноэ не такой! Он не выгонит меня!

– Да, но ты забываешь одну важную деталь – теперь уже вмешивается Лео – замок-то этот Влада, а не Локида.

– А Влад уж поверь – соглашаюсь я – выразился предельно ясно относительно своего гостеприимства касательно меня и моих друзей в своем доме. Думаю, сестра так же входит в этот круг.

Наконец, мало-помалу, безумное стихийное бедствие под название «Милли» начинает утихать, и вскоре, если она не смиряется с мыслью, что нас поскудно выгнали – то хотя бы соглашается принять тот факт, что в замок мы не вернемся и до конца каникул остаемся в этом доме.

Я заношу скрученные полотна обратно в комнату Илинки, но кладу пока на кровать. Решаю, что позже придумаю, как их буду хранить –но точно не в чемодане. И что в любом случае займусь этим позже.

Сегодня, чтобы там ни было – я буду только отдыхать.

Как угодно – кушать, смеяться, веселиться, слушать забавные истории и быть может под вечер даже прокачусь с Лео по периметру села.

Но никакой работы.

Только максимальный отдых. Я давно его заслужила, и даже более – он давно мне необходим, как хотя бы небольшая передышка в этом огромном и утомительном забеге, в котором мне вновь предстоит стартовать.

Любому бегуну рано или поздно требуется перерыв, чтобы в итоге не грохнуться без чувств посреди дистанции.

-5-

Когда я просыпаюсь на следующее утро, впервые за много лет с сопящей Милли под боком, и встав, подхожу к окну – сильно удивляюсь, когда не вижу привычного тумана, который почти все те дни, что мы там жили, обволакивал двор и окрестности замка. Не припомню такого дня, чтобы я проснулась, не задавшись вопросом – сколько сейчас времени? Раннее утро, и потому так пасмурно, или уже полдень, просто над замком опять тучи, с гор опять спустился туман и поэтому лучи вновь не доходят не то, что до моей мрачной комнаты, а даже до двора замка?

Да, никакого тумана.

И никакого замка.

Я выглядываю – и вижу маленький дворик, характерный всем деревенским дворам. И этот дворик щедро освещается яркими солнечными лучами даже в этот утренний час. Если быть совсем точными – без четверти восемь утра.

Как сообщают маленькие часики на столике, которым, угадывая возраст, вряд ли можно будет ошибиться в большую сторону.

Я потягиваюсь, после чего быстро перехватываю волосы резинкой и чуть приоткрываю окно, чтобы впустить свежий воздух.

Последнюю неделю я уже точно не чувствовала себя еще такой бодрой. Сложно сказать, чем обусловлена эта бодрость. Вряд ли дело просто в том, что я хорошо выспалась.. Нет, дело точно не в длительном и обстоятельном сне, в течении которого за ночь я даже ни разу на другой бок не перевернулась.

Нет..

Я была будто бы почти до нуля разряженным устройством.. которое в последний момент успели подключить к блоку питания. И более того, успели подключить – а дали зарядиться до полна. Полная батарейка, столько энергии – что меня, кажется, разорвет, если я тот час не найду ей хоть какое-нибудь применение.

Если вновь сравнивать с забегом – то я, скорее, взяла не маленькую отдышку, при которой наскоро отхлебывают глоток воды, а пока он с горла поступает ниже, на эти несколько секунд опирают ладони о колени и делают несколько судорожных вздохов, пытаясь заполнить тот недостаток кислорода в легких.

Нет, тут я скорее уж остановилась, сошла в сторону, вытянулась на лежаке (так как заранее прилично оторвалась от остальных бегунов), взяла стакан ароматизированной прехолодной воды и, не торопясь, через трубочку выпила ее. А к тому моменту, как мои конкуренты стали подбегать к этому месту отдыха – уже совершенно бодрая и оживленная, вскочила и вновь понеслась вперед, не давая никому занять своих позиций.

На цыпочках прохожу через маленький скрипучий коридор к другой комнате, в которой осталась на ночь приоткрыта дверь. Заглядывая, и убеждаюсь, что Лео, как и Милли, все еще спит. Одна его нога свешивается из-под одеяло и покоится на весу, не достигая пола. Думаю, когда он проснется – станет удивляться, почему эта конечность у него затекла.

Прикрываю дверь и теперь уже, накинув кофту, выхожу во дворик..

И с удивлением замечаю, что кофта явно лишняя. Там, в замке, что днем, что утром, что вечером, был нестерпимо промозглый холод.. в прочем, вполне объяснимо, учитывая близость гор.

Здесь горы тоже недалеко, но видимо этого расстояния хватает, чтобы температуры не становились такими контрастными в сравнении с предыдущим днем или хотя бы предыдущим часом. Да, если настигает порыв ветра – то и здесь, во дворике, становится совсем не жарко.. Но в перерывах между них есть даже возможность погреться в солнечных утренних лучах.

Я подхожу к ограде, облокачиваюсь о нее.. и слышу позади какой-то, характерный готовке, шум. Что-то звенит, мерно постукивает. Периодически звякает, как если ударяются друг о друга ложки и вилки, или что-то дается из кучи чего-то. Обычно, когда готовит мама, она так же не обходится без этих звуков.

По ним, еще раньше чем по запаху, я в детстве понимала, что скоро будет что-то вкусное… ну или просто «что-то будет».

Оборачиваюсь и понимаю, что звуки идут из открытого окошка кухни в основном домике. Очевидно, Сандра или Илинка уже не просто встали, а принялись что-то приготавливать. Это действительно удивительно, учитывая, что вчера мы легли все примерно одинаково. Не раньше полуночи.

Весь день дурачились, наготовили каких-то кулебяк, которые, попробовав, единогласно решили отправить в мусорку. Потом все вместе (только Илинка не захотела) отправились с Лео колесить по селу. Он даже включил какую-то дурацкую музыку, благодаря чему мне не составило труда представить нас какой-то безбашенной компанией, которая в тачке отца кого-то из друзей решила рвануть в Лос-Анджелес. Звучит, как начало типичной комедийной мелодрамы, которая заканчивается парой возлюбленных, парой трагедий, и обязательно «изменением всего в лучшее», ну или, на худой конец «ожиданием всего лучшего в будущем».

Но у нас вчера закончилось даже еще лучше. Мы встретили местных подростков, которые гоняли на старых (скорее всего еще дедовских) мотоциклах с прицепом – и устроили (точнее Лео, как водитель, устроил) с ними небольшие гонки. Учитывая качество «дорог» села и в принципе скорость тех драндулетов – это были скорее детские карусельки, но мы кричали, галдели, смеялись и подстегивали друг друга до потери пульса.

В общем, когда мы рухнули с Милли в кровать, я четко поняла, что уже долгие-долгие годы так не веселилась. Если вообще когда-нибудь так веселилась.

Захожу в домик, так же на всякий лучший не шумя (мало ли, если проснулась только одна из сестер) и на кухне обнаруживаю Сандру. Она стоит у стола, что-то по-хозяйски помешиваю в большой миске. Увидев меня, с улыбкой подмигивает и приставляет палец себе к губам:

– Тс-с, Илка еще спит.

Я дурачливо прикладываю себе к губам палец в ответ и, забежав на кухню, прикрываю за собой деревянную дверку, чтобы точно избежать ненужных шумов.

– Ты, походу, поспорила вчера с самим солнцем? – усмехаюсь, подойдя к ней и заглядывая в миску – ну, что подскочишь раньше него? Ставлю пари, ты победила.

Подруга смеется, и подает мне миску, предлагая попробовать тесто. Впрочем, обманываясь тем, что некоторые теста (от шарлоты, например) бывают достаточно-таки вкусными и сладкими, я совсем неприлично тыкаю туда пальцем и облизываю его.

Но тут же под приглушенный смех Сандры бегу к раковине и тщательно полощу рот, отплевываясь:

– Ну и гадость – утираю его полотенцем – горькое.

– Конечно, это же тесто для блинов –добавив еще щепочку чего-то, она продолжает деловито помешивать все это – я задумывала сюрприз, но раз ни я одна «поспорила с солнцем» – будешь со мной в сговоре.

– Значит, готовим блины? – уточняю я, пытаясь пристроиться рядом, чтобы успеть добавить хоть что-нибудь в это дело, пока она не отправить тесто на сковородки.

– Не просто блины – настоящее волшебство! Запеченные блинчики с творожной начинкой. В детстве я душу была готова за них продать – хмыкнув, она дергает плечом – впрочем, ничего не изменилось. Кроме того, что теперь готовлю их я, а раньше готовила мама.

– Она тебя научила?

– Нет, отец наш, Михай, в перерывах между дровами показывал, как по часовой стрелке мешать при добавлении сахара, и как в обратную сторону при добавлении пряностей – смеется она.

После чего берет одну из бутылочек с какими-то маслами и так же размашистым движением поливает смесь. Несмотря на то, что выглядит это масштабно – на деле в тесто падает не больше пары капель.

Но зрелище завораживающее.

После чего она тянется уже к другим специям, после еще к каким-то, постоянно что-то добавляя, помешивая и делая это так ловко, словно я смотрю какое-то кулинарное шоу. Пальцы мельтешат так быстро-быстро, а ложка взбивает все так ловко.. что кажется, будто в какой-то момент Сандра передумала готовить блины и начала готовить волшебное снадобье, как в Гензель и Гретта.

– Как будто отвар какой месишь, чтобы нас всех отравить – хохочу я и получаю за это щепочку муки в лицо – нет, правда, не хватает только длинного носа, треугольной шляпы и точь в точь ведьма из сказки, а?

Она как-то нервно хихикает:

– Нет.. я точно нет.

Наконец, покончив с тестом (я успеваю лишь украдкой добавить чего-то из пакетика и то неуверена, что сделала этим лучше), Сандра выливает тесто большими кругами на сковородки, но не дает им как следует прожариться. Едва они обретают форму и перестают быть водянистыми (но все еще сырые), она вытаскивает их на тарелку, запихивает туда творог и теперь уже выкладывает эту странность на противень.

– Ты уверена, что знаешь, что делаешь? – с сомнением спрашиваю я.

– Я же сказала – это необычные блины. А запеченные с творогом. Где ты видела, чтобы «запекалось» на сковороде? Надо сунуть их в духовку.

Увидев мой озадаченный вид, она отмахивается:

– Тут все очень сложно, лучше не вникай. Сама не сразу поняла, хотя смекалка у меня что надо.

Наконец, время подходит и Сандра вытаскивает последний противень с румяными, запашистыми блинчиками. Сверху вновь поливает их каким-то ароматным маслом и, сделав жест иллюзиониста при удачном свершении фокуса – говорит:

– Та-дам! Не стоит оваций, господа, пусть и некаждый из вас сможет это повторить.

Я смеюсь, отметив, насколько же Лео с Сандрой похожи. Веселые, юморные, и забавные – когда все отлично. Но едва что-то становится не так, как надо – сомневаться не придется, что они первые кинутся «помахать руками», а не будут стоять и, как кот Леопольд, призывать всех «взяться за руки и жить дружно».

– Что думаешь – разбудим их или возьмем по парочке, а остальные поедим все вместе?

– А не остынут? – сомневаюсь я.

– Остынут они, пока я Илинку добужусь – усмехается Сандра – не знаю, как обстоят дела с Сандрой или Милли, но если будить сестру раньше, чем она сама проснется – то уже и раки на горе свистнут, и ад замерзнет.

(..простишь меня раньше, чем небеса развернуться или ад замерзнет..)

Некстати всплывшее в голове такое же выражение, которое использовал на вечере Грэдиша Влад (до того, как окончательно слетел с катушек), почему-то несколько рассеивает ту беззаботную атмосферу, царящую между нами на кухне.

Я жму плечами:

– Ладно, давай тогда по штуке возьмем.

– Вот и правильно! Тем более, кто готовил, тот пробует первым.

– Ага, чтобы если совсем ужасно – невинные не пострадали.

Мы обе хохочет, и усаживаемся за стол, аккуратно взяв по парочке все еще слишком горячих блинчиков. Начинка так еще и вовсе не успевает остыть, потому мы принимаемся их ковырять:

– Кстати, все хотела сказать – гляжу на Сандру – спасибо, что повозилась вчера с Милли. Да и вообще.. мне кажется, каждый из вас, даже Илинка, уделяет ей больше времени, чем я. Хотя именно я привезла ее сюда, типо развлечься да укрепить наши «братские отношения» – натянуто усмехаюсь – да уж.

– Херня это все – отмахивается Сандра – Милка уже не в том возрасте, когда нужно водить ее за ручку, и когда восхищения можно добиться, только если постоянно перед глазами мельтешить. Наоборот, я бы на твоем месте давала ей больше свободы.

– Ага – закатываю глаза – чтобы, когда домой вернулись, уже мама дала побольше свободы кухонному полотенцу на моей спине.

Она смеется:

– Да блин, как она узнает-то? Ну сама посуди. Просто когда ты прицепилась к ним с Ноэ, ну тогда, на качелях – по-моему вообще лишнее. Во-первых я рядом, и уж точно никто лишних граней не перейдет..

– Просто не надо с ним шушукаться – ворчу я.

– Ну а почему? Скажи – почему, если за «ничего такого» не переходит? Дай ты девчонке отдохнуть, ей же 16, а не 6. Ну пофлиртует она со швейцарским чувачком, ну побежала бы через лес в тот замок, вернулась бы обратно. Будет зато, что вспомнить по приезду. Пусть творит безумства – ты сама разве в 16 лет мечтала круглыми сутками об опеке и запретах?

– Слушай, я за нее ответственна здесь перед мамой и мне проблемы не нужны. Пусть «безумствует» у меня на виду в рамках приличного.

– Какие это тогда безумства?

– Адекватные.

– Но не бывает адекватных безумств!

Заметив мой взгляд, подруга сдается:

– Ладно-ладно.

– Видишь! – всплескиваю руками – даже ты теперь считаешь, что я фиговая сестра.

– Нет, почему. По крайней мере, ты даешь ей хороший пример. Ну, как человека, увлеченного своим делом. Это ведь важно, чтобы работа захватывала с головой, а не чтобы ты просто отсиживал, считая секунды до окончания рабочего дня – Сандра кивает – я ведь такой же чокнутый трудоголик, как и ты, готовый променять каникулы и выходные на интересную работу.

Ну хоть кто-то, не корящий меня за то, что я занялась картинами во время отпуска.

– Правда? А кем ты работаешь?

Но запал Сандры тут же, словно ветром сносит. Улыбка стягивается, она вяло потирает щеку тыльной стороной ладони:

– У меня сейчас с работой не самая приятная ситуация, так что не хотелось бы об этом говорить – ловко поднявшись из-за стола, она вновь игриво хлопает в ладоши – ну уж точно не вспоминать за завтраком, когда у нас такие вкусные блинчики! Кстати, чтобы они быстрее остыли – надо их чем-нибудь полить.. было у нас тут где-то одно вкусное вишневое варенье..

Она тут же стремится к полкам, начиная усиленно перебирать различные баночки – даже сомневаюсь, что в такой скорости толком успевает прочитать, что на них написано.

Я хмурюсь, но ничего не говорю.

Очевидно, что она просто нашла предлог избежать ответа. И я понимаю, если бы тема была щекотливая – типо, есть ли у тебя парень, или как именно померла твоя матушка, или бла-бла-бла. Но что сложного в том, чтобы назвать свою профессию? Никто не просил обстоятельно говорить на эту тему. Можно было так же сказать, например – «врач, но сейчас ситуация там не самая приятная, поэтому давай не будем об этом болтать».

Но нет же.

Учитывая ее обширные познания в юридическом и уголовных делах закрадываются подозрения, кем она подрабатывает. Если бы она была юристом, копом, адвокатом или кем-то, у кого эти знания связаны с профессией – то что здесь такого, сказать об этом? Это очень даже клевая работа.

Но учитывая, как уже не первый раз она таит природу этих знаний, возникает множество вопросов. Потому что настолько хорошо в этом подкованы либо те, кто связаны с законом.. либо те, кто стоит по другую от него сторону.

Я усиленно трясу головой.

Так, все. Кажется дело не в замках и не в людях – а во мне. Даже на пустом месте я пытаюсь совершить «сенсационное разоблачение и открытие», когда надо бы уже сесть на жопу ровно и кушать блинчики. Это все румынская атмосфера – в Америке со мной такого ни разу не происходило.

К этому времени Сандра уже успевает перебрать все верхние полочки, и нагибается к нижним. Берет одну баночку, другую, опускает взгляд еще ниже.. и озадаченно хмурится.

– Что, кто-то съел твое варение? – пытаюсь пошутить я.

Но подруга не реагирует, а лишь сильнее склоняется, что-то высматривая на полу. После чего, разогнувшись, берется рукой за стеллаж, который только что исследовала на предмет нужной банки, и тянет его на себя. Тот не без труда отъезжает от стены, оголяя в полу какой-то квадратный люк.

Теперь уже и я встаю из-за стола, подойдя и с любопытством глянув на это открытие:

– У вас погреб в доме? Мило – шоркаю ногой по выемке – я думала, они у всех в гаражах. Думаешь, варенье там?

– Думаю, там что поинтереснее – неоднозначно отвечает она.

– В смысле?

– В смысле, что за все свои 26 лет я впервые узнаю, что у нас здесь, оказывается, есть какой-то погреб.

– Но ты же отодвинула стеллаж, когда его и видно не было. Значит, знала, что он там будет.

Сандра молча указывает мне на следы, будто бы рукой по пыльному полу провели. Или сухой тряпкой – потому что где-то пыль, свойственная таким вот малоиспользуемым угловым вещам, все еще осталась.. а где-то пол будто бы выметен дочиста.

– Видишь? – говорит – как увидела, сразу поняла, что стеллаж недавно отодвигали. Илинка убираться не любит, но если берется – то делает это нормально. Она бы никогда так просто тряпкой не провела что-то вытерев, а какие-то пыльные места так и оставив.

Она садится на корточки и принимается поддевать люк. Требуется не одна попытка и участие какой-то отвертки, прежде, чем тот поддается и открывается, одарив нас холодом и сыростью, исходящей снизу.

И кроме деревянной лесенки, ведущей вниз, в той темноте ни черта не видно.

Однако, подруга склоняется над ним с явным любопытством.

– Эй – я чуть касаюсь ее плеча – ты же не собираешься с криками «Джон, ты тут?» изучать какой-то неизвестный темный погреб, о котором ты впервые узнала.

– Нет, что ты – разгибается – я, найдя на кухне в своем доме этот люк, просто закрою его, задвину стеллаж обратно и сделаю вид, что ничего не видела.

Сандра достает фонарик из кухонного шкафчика и азартно улыбается:

– Ну что, на поиски сокровищ?

-6-

Мне эта идея не нравится.

Просыпаясь утром, я отнюдь не горела желаниям найти новых напастей на задницу – и именно их и может нести в себе какой-то тайный темный подвал дома, впервые открывшейся его непосредственному жильцу. Чуя неладное, я демонстративно складываю руки на груди – но Сандра не успевает этого увидеть.

Ловко зажав фонарик в зубах, она уже спускается по лестнице вниз.

Мне остается лишь, уперев руки в колени и склонившись над люком, смотреть и пытаться что-то разглядеть в этом искусственном лучике света, уходящем все ниже и ниже.

Наконец, слышится шлепок – очевидно, Сандра спрыгнула на ноги, спустившись до конца.

Тягостное мгновение тишины тянется будто бы вечно, и я уже начинаю напрягаться, когда слышу не то удивленный, ни то восхищенный вздох подруги.

– Ты там как?

Мне в лицо ударяет свет фонаря снизу и я морщусь, машинально отвернувшись.

– Лезь сюда! – возбужденный крик Сандры, которая, кажется, даже забыла, что надо вести себя тише и что все еще спят – ты должна это увидеть! Охренеть..

– Расскажи так.

– Нет – смех – либо лезь, либо так и будешь раздираться любопытством до конца дня..

Вновь изумленных вздох – но теперь уже очевидно наигранный, специально, чтобы раззадорить меня:

– Офигеть.. тут такое..

Я закатываю глаза и в итоге сдаюсь. Была не была – если Сандра все еще светит фонариком, значит не какие такие монстры и крысы размером с кухонный шкаф ее там не сожрали. А значит, по крайней мере, это безопасно.

Ну, учитывая хлипкость этой допотопной лесенки – относительно безопасно.

– Держи лестницу! – шиплю я вниз – держи ее крепче, слышишь?

– Трусиха! – вновь луч фонаря в лицо.

– Ты держишь?

– Лезь уже.

С горем пополам, я все-таки оказываюсь в самом низу вместе с Сандрой, не без опасений спустив ногу с лестницы на пол. Здесь, внизу, запах еще более затхлый и сырой.

Однако, спустя довольно небольшое количество времени – глаза начинают привыкать к этой темноте, как то всегда и происходит. И теперь, того количества дневного света, что проникает сюда из люка, вполне хватает, чтобы различать окружающую обстановку.

Сандре даже уже не так, чтобы надобится фонарь. Она держит его лучом вниз – если продолжать высвечивать все именно им, глаза вновь перестанут адаптироваться к сумраку и все, за пределами фонаря, опять погрузится во тьму.

Однако, я не вижу никаких баночек с вареньем.

Зябко поежись, бурчу:

– Очень нетривиальный погреб.

С потолка свисает паутина и вязянки каких-то растений. Я то и дело шарахаюсь в разные стороны, понимая, что увидь хоть одного паучка у себя над головой- и поднимут меня уже отсюда лишь вперед ногами.

В центре помещения стоит большой стол, а на нем необычный инвентарь. Никаких рецептов по засолке, никаких крышек для солений..

Зато куча чугунных котелков, старых свеч, коробок сушеных трав и кореньев, костей животных… и я очень надеюсь, что здесь просто разделывали купленное на рынке мясо для дальнейших шашлыков, допустим, во дворе. Такой деревенских ужин.

Но гляжу на Сандру и по ее глазам понимаю – черта с два они когда-то так сытно ужинали.

– Что это значит.. – не получив ответа, я уже резче нужного трогаю ее за руку – что это за хрень?

Однако, взгляд Сандры, конечно, удивленный – но совсем не полон того ужаса, которым сейчас объята я. И вновь я понимаю, что кто-то рядом со мной опять знает о происходящем больше, чем я.

Где бы я ни оказалась, в чем бы ни было дело..

Всегда кто угодно – но не я.

– Объясни – требую.

– Мне кажется.. – она вновь поднимает луч фонаря, чтобы получше изучить какую-то старую тетрадь, что лежит ближе к ней. Брезгливо стряхивает с нее пыль и открывает.

– Что кажется?

Замечаю, что странницы исписаны непонятными буквами и символами – конусами, крестами,

(..кого-то этот лес отпугивает, но кого-то, наоборот, как магнитом сюда тянет..)

(.. они думают, что служат сыну божьему. <..> если бы правил адом иисус, то иисусу, а так дьяволу..)

перевернутыми звездами..

– Это что, сатанинские книги? Вы что, сектанты? Мать твою, это ваша шайка-лейка там шепталась в лесу, да?

Теперь Сандра уже хмурится, но кроме обычного:

– Что?

Ничего не задает. Видимо, найденное в собственном погребе ей сейчас намного интереснее, чем ответы на всю ту бурду, которую только что ей излила я.

– Что это? – указываю на тетрадь – что за заговорщицкие книги? Эти звезды.. это пентаграммы!

Она разглядывает их вдумчиво, и медленно кивает:

– Да.. думаю, так оно и есть.

– Но чье это?! Это же в твоем доме! Вряд ли «забежали да подложили».

Она как-то странно жмет плечами:

– Не то чтобы я знала.. но догадываюсь. Скорее всего, это когда-то было комнатой моей бабки.

– Твоя бабка жила в подвале? – не скрываю сочащегося из меня скептицизма и холодного сарказма.

– Это скорее было.. я думаю.. ее рабочее место – она глядит на меня, словно не зная, как подступиться – понимаешь, бабка моя, мать Михая.. про нее слухи ходили будто она ведьма и колдовством занимается.

М-м, час от часу все интереснее.

– Я все это с детства слышала, конечно же.. но как-то не верила. У нас тут народ вообще суеверный, как ты заметила. Так что каждый выбирал, во что он хотел верить. А мне как-то может и хотелось, ну знаешь, классно было бы – да не сильно верилось, что моя бабка ведьмой была или чем-то в этом роде. А проверить никак не могла – она уже умерла, когда я сюда попала.

– В смысле «попала»? Когда родилась?

– Нет – она задумчиво ведет пальцем по тетради – это ведь не моя родная семья. Отец, мама, Илинка – я их своей семьей считаю, так как еще ребенком совсем тут оказалась.. но на самом деле они лишь мои дальние родственники. Я лишилась родителей совсем маленькой – а они меня забрали к себе и вырастили.

Я молча продолжаю наблюдать, как ее палец бегает по старой тетради ее бабки. Наконец, она убирает руку, растерянно глядит на эти сатанинские символы и опять жмет плечами с какой-то натянутой улыбкой:

– Выходит, не все слухи в нашем селе лишь пустые байки..

– Подожди.. значит, я правильно поняла? –стараюсь держаться подальше ото всей этой мрачной атрибутики – твоя бабушка была ведьмой, это ее так скажем.. кхм.. рабочая зона.. и ты о ней раньше никогда даже не знала?

– Да.

– Но кто-то точно знал, раз наверху были следы.. ты же сама сказала, значит стеллаж кто-то отодвигал..

– Да.. – задумчиво соглашается она, шагая по погребу и теперь уже внимательно присматриваясь к остальным вещам – значит, кто-то точно знал..

– Но кто? Если ты говоришь, что здесь без тебя живут только отец и сестра.

– Сестра от меня такого не таит.. Если бы нашла, то сказала бы.

– Значит, отец?

– Не знаю. Наверное.

– Но почему он вам не сказал?

– Как ты успела заметить.. – она нагибается и, нахмурившись, что-то поднимает с полу – он не слишком-то разговорчивый у нас.

– Что там такое? – я обхожу стол и смотрю на предмет, который она подняла.

Это какой-то сверток – но ткань достаточно прочная и эластичная, и ко всему тому же, далеко не покрытая таким слоем пыли и копоти, как все остальное здесь. Понимаю, почему Сандра обратила внимание именно на него:

– Это тут лежит уж точно не со времен твоей бабки.

– Ага – она разворачивает его и мы видим странный, наполированный серп. Словно кто-то как следует его очистил, отмыл (или купил), после чего завернул и спустил сюда.

Вопрос один – зачем?

Сандра, видя мое бледное лицо, старается разрядить обстановку и шуточно машет им в воздухе:

– Что, заберем наверх в качестве трофея?

– Трофея? – скептично гляжу на серп – ты как хочешь, а мне кажется, блины уже достаточно остыли, чтобы не обожгли меня и без вишневого варенья.

Вспомнив, каким образом мы тут оказались и что нас вообще привело в этот подвал – Сандра начинает смеяться. Не удерживаюсь, и тоже приглушенно хохочу. Со стороны, наверное, можно решить, что мы психи. Стоим в каком-то темном подвале с сатанинской атрибутикой, держим серп в руках и заливисто хохочем.

– Ладно, пошли уже отсюда.

– Я его все-таки заберу – Сандра зацепляет серп себе за шорты, фонарик вновь сует в зубы, и обеими руками берется за лестницу следом за мной.

Выбравшись из-под пола, я первым делом отряхиваюсь и тут же спешу к раковине вымыть руки от всей этой пыли и грязи, которой достаточно собрала хотя бы держась за лестницу.

Пока я занимаюсь этим, Сандра успевает закрыть люк и задвинуть стеллаж на место. Заметив это, а так же видя все еще прицепленный к ее шортам серп, удивляюсь:

– Ты его возвращать не собираешься?

– Сказала же, заберу как трофей – она вновь хватает его в руки и теперь уже при ярком солнечном свете рассматривает и так и эдак.

– Я думала посмотришь и спустишь обратно. Все-таки, кто-то его не так давно туда положил. Не боишься, что хватятся?

– Кого боюсь? – она усмехается – Михая что ли? А никто другой его туда положить и не мог. Или ты думаешь, это дух моей покойной бабки все еще по погребу шастает, да ночами туда вещи мыкает?

Видя, что я вполне всерьез задумалась над этим вариантом, она хохочет и хлопает меня по плечу:

– А еще над Милкой издевалась, что та в вампиров верит. Сама-то!

– Да ну тебя – отмахиваюсь – я над своим задумалась.

– Ну конечно.

Но глянув на часы, поворачиваюсь к подруге:

– А есть смысл самим уже начинать? Блины все равно остыли, а время самое то для подъема. Пойду разбужу Милли с Лео, а ты буди Илинку да сядем есть уже все вместе.

* * *

Однако, когда я возвращаюсь в летний домик, то обнаруживаю, что сестра с Лео уже не просто встали – а над чем-то потешаются в нашей с ней комнате. Зато совершенно не удивляюсь, когда через пару минут (уже идя в основном дом на завтрак) Лео потирает свою ногу и жалуется, что та затекла.

Смеюсь и рассказываю ему о том, что видела утром. Он с деланным возмущением скрещивает руки на груди:

– Леди, а вам не рассказывали, что приличные люди не подглядывают за другими?

Замечаю, что Милли все еще даже над его шутками не смеется так громко и звонко, как прежде. Конечно, она не выделывает всякие истерические фокусы, но тому настроению, которое овладевало ею в замке по понятным причинам – здесь пока что место не нашлось.

Когда заходим на кухню – Илинка с Сандрой уже сидят за столом на низком старте, которое по первому нашему приветствию налететь на блины. Собственно, никто и не возражает – разговоры подождут.

Мы все практически ничего не говорим, пока не набиваем животы до такой степени, что, кажется, даже сидеть на стуле становится уже настоящей проблемой.

Зато, когда наедаемся – мы с Сандрой в красках рассказываем о своей утренней находке, и в качестве доказательства, та даже достает найденный серп и дает его всем посмотреть по очереди. Точно мы его раскопали в древних гробницах, а не достали из (пусть и тайного и неизвестного) погреба.

– Думаешь, она правда здесь проводила какие-то обряды? Прямо под этой кухней? – едва слышным шепотом спрашиваю, наклонившись к Лео, что сидит по правую руку от меня.

Пока остальные заняты серпом, это позволяет нам перекинуться парой фраз незамеченными.

– Кто? Бабка-ведьма? – с плохо скрываемым весельем уточняет он – слушай, я вообще не уверен, что их бабка была ведьма, а не простая деревенская женщина, под старость лет возомнившая себя черт знает кем на почве маразма и рисовавшая вечерами звездочки в погребе, не говоря уже об обрядах..

Однако, не удивляется находке и Илинка – только по прямо противоположной Лео причине:

– Да, думаю это правда была мастерская бабушки – соглашается она.

По ее уверенному голосу становится очевидным – в отличии от Лео, она в наличии у ее бабки каких-то способностей ни разу не сомневается. И, в отличии от Сандры, никогда не сомневалась.

Это заключение и вообще находка в целом заметно поднимает дух сестры, которая, казалось, уже вознамерилась до конца отпуска строить из себя несчастного и удрученного.

– Офигеть! – она смотрит на меня – прикинь, Джен, мы живем в доме настоящей ведьмы? Это даже круче, чем гробница вампира!

После чего поворачивается к Сандре:

– А можно и я туда спущусь? Хочу посмотреть!

Сандра бегло смотрит на меня, как бы ожидая решения. Я чуть закусываю губу, но не успеваю ответить, как Лео, поняв суть моих опасений (спустившись одна – она точно что-нибудь заныкает себе в карман из той гадости) хлопает меня по плечу и кивает Милли:

– Я с тобой. Кости, тетради.. настоящий фильм ужасов. Бу! – он смеется и Милли, даже не подозревая об истинной причине его энтузиазма, довольно улыбается в ответ.

Когда сестра уже не смотрит на нас, Лео мне подмигивает, а я отвечаю благодарной улыбкой.

Самой с ней мне туда повторно спускаться никак не хочется.

– Только ненадолго – предупреждает он – а то мне еще к Грэдишу надо сегодня, будем опять пытаться сдруживать котов. Родня все-таки, а в прошлый раз Носферату.. был совсем не в себе.

– К Грэдишу? – удивляюсь я – разве после… всего он непротив тебя видеть?

Усмешка:

– Ну это же не я перевернул стол и чуть не перевернул мозги ему в голове. Тем более, с Владом я даже не приезжал – появился раньше и отдельно. Конечно, думаю, он все равно понял, что мы как-то связаны – но, к счастью, это никак не повлияло на котов. По крайней мере, он довольно добродушно воспринял мой порыв попытаться повторить их знакомство.

– Это здорово.. – неуверенно киваю я.

– Ты к вечеру-то хоть вернешься? – вскидывает бровь Сандра – или опять на весь день и всю ночь?

– Нет-нет. Если все пойдет гладко – то на пару часиков. Но даже если нет – то точно не до ночи. А что, какие-то планы?

– Да – теперь уже отвечает Илинка – мы вечером собираемся на фестиваль, это уже традиция. Думали, будет здорово, если вы тоже составите нам компанию. Заодно еще ближе ознакомитесь с местным колоритом.

– Фестиваль? – удивляюсь – а что за фестиваль?

При слове «фестиваль» у меня в голове вырисовывается почему-то только цирковое представление, где вата, животные и предложение купить лотерейный билет по стоимости автомобиля. Но не думаю, что в этом селе проводят нечто подобное.

– Да, единственное мероприятие, куда Илка согласна раз в год вытаскивать свой зад – смеется Сандра – проходит тут неподалеку каждый год. Этнофестиваль, если быть точнее. Музыка, спектакли, народные ремесла..

Народные ремесла. Что ж, это уже ближе к деревенской романтике.

Только почему-то звучит чертовски скучно.

Но видя, каким воодушевлением горит лицо Илинки, мне просто не удобно сказать об этом вслух. Сандра говорила, что ей до магазина собраться – целое событие, а если она легко поднимается на этот фестиваль, значит он ей действительно нравится.

Выходит, отказаться будет уже наверное невежливо.

Заметив мое замешательство, Сандра с хитрой улыбкой как бы невзначай добавляет:

– Обычно там весело. Но даже если будет не очень, я знаю одного парня, который всегда там появляется с доброй порцией медовухи..

– Сандра! – возмущается Илинка и мы все вместе хохочем.

– Ладно – соглашаюсь в итоге – поедем глянем на фестиваль, все равно планов никаких. Милли?

– Да, почему нет – на удивление быстро соглашается она.

Хотя именно на ее недовольства и отрицания я сейчас рассчитывала, как на последний вариант избежать этого всего.

– Вот и супер – Сандра вновь переводит взгляд на Лео – так а ты-то что? Успеешь?

– Очень постараюсь – заверяет он – но скорее всего уже сразу от Грэдиша на фестиваль поеду, объяснишь, как доехать? А то если двумя маршрутами, то точно не успею. Хотя, сразу предупреждаю, что к началу так и так могу и не явиться.

– Там нет как такового начала. Зато есть конец – объявись хотя бы под него.

– Очень постараюсь –повторяет он и внимательно слушает описание пути Сандрой, которая дает его в таких мельчайших деталях, что кажется уже даже я смогу туда попасть без посторонней помощи.

– Но сначала погреб! – напоминает Милли и встает из-за стола – идешь?

– Конечно.

Сандра вновь помогает им поднять люк, а я в это время помогаю Илинке убрать со стола, остатки блинов накрыть, чтобы не подсыхали.

– До вечера, значит, планов никаких? – уточняю у нее.

А из головы все не лезет вопрос – где вы с Владом умудрились так тесно заобщаться, и кем вы вообще приходитесь друг другу?

– Вроде нет – улыбается – свободное время, как говорила мама.

– Отлично, значит, займусь картинами. Если вдруг.. ну.. вздремну за работой, вы меня растормошите, как время к фестивалю придет.

– Интересная видимо работа – теперь она уже улыбается шире, но так же добродушно – если ты за ней регулярно засыпаешь.

–Что поделать – картины, повторяющиеся однотипные действия.. – улыбаюсь в ответ и быстро ретируюсь, пока она не задаст еще каких-либо вопросов, на которые я вот так вот отшутиться уже сходу не смогу.

Когда возвращаюсь в нашу комнату летнего домика – понимаю, что интерес Милли к погребу мне сыграл даже на руку. Какое-то время теперь эта комната не «наша», а моя, и я могу в спокойном уединении погрузиться в прошлое.

Разворачиваю полотно с портретом Сафие, беру нужные инструменты и усаживаюсь на диванчике. Но спустя уже пару минут понимаю, что диванчик и кровать в замке Влада – оказывается, совсем разные вещи.

На старом просевшем диване работать совсем не так удобно и, более того, появляется риск насквозь проткнуть полотно при таком его натяжении.

Поспешно перебираюсь за столик у окна и, пододвинув стул, несоразмерный высоте стола – сгорбливаюсь, как старуха. Однако, несмотря на это, здесь работа начинает идти значительно лучше и быстрее. И еще раньше, чем Милли, изучив погреб, вернется сюда с кучей новых впечатлений, я проваливаюсь в омут сотен-сотен давно канувших в бездну лет..

-7-

1446 год, Османская империя.

Гарем во дворце.

С тех пор, как Мехмеда двумя годами ранее перевели на отдельное обучение, Лале видела его очень редко. В основном, только на официальных приемах, которые, с его участием, проходили не так уж и часто. Именно оттого она порой и забывала в принципе о его пребывании во дворце, и оттого была так удивлена, увидев его на площадке смотра особой гвардии.

Но еще больше она удивляется, увидев его пред собой сейчас. В закутке гарема, вальяжно развалившемся на диване и смеряющего ее самым мерзким и похабным взглядом.

Она даже забывает об этикете и, вместо того, чтобы поклониться султану, поспешно делает шаг назад, на выход отсюда..

Но чьи-то умелые руки останавливают ее позади и тянут за поясок, напоминая о необходимости поклона. Краем глаза Лале успевает заметить подол платья и понимает, что это Гюль-хатун, которая якобы быстро ретировалась прочь – уже успела подоспеть и предотвратить ее «побег».

Однако, Лале не идет у нее на поводу и лишь слегка наклоняет голову. Мысли мало-помалу собираются в ее голове, и она лишь сухо произносит:

– Доброго вечера, господин.

Мехмед щерится еще сильнее:

– Вот уж правда, вечер сегодня славный.. – делает небрежный знак Гюль-хатун, чтобы она вновь удалилась до необходимого случая, если такой вдруг опять приключиться.

Едва женщина вновь оставляет их наедине, Мехмед встает и приближается к Лале, обойдя ее кругом и пристально осматривая, будто скаковую лошадь. Взгляд этот – будто застоявшееся варенье – липкий, неприятный, который, кажется, ей при всех усилиях никогда в жизни с себя не отмыть. Но при этом Лале совершенно никак не подает этому виду, продолжая стоять с гордо поднятым подбородком, будто это она пришла сюда по доброй воле и позвала к себе султана.

Несмотря на долгий период отсутствия взаимодействий, Лале прекрасно помнит, что страх и беспомощность – то, что скорее либо подпитывает, либо злит Мехмеда – но никак не вызывает чувство жалости или сострадания.

Наконец, кузин поднимает голову, дойдя до лица девушки:

– Как же ты расцвела.. Прекрасный, нежный тюльпан⁹. И очень хрупкий – его правая бровь изгибается, внимательно наблюдая за реакцией девушки – так легко сломать стебелек. Р-раз.. и все.

Его слова вызывают у Лале праведное раздражение, и едва сдерживаясь от поспешных и необратимых слов и действий, она цедит, нахмурив лобик:

– Иногда хрупкость бывает лишь видимой.

Мехмед угрожающе прищелкивает зубами, точно цепной пес, и тут же расплывается в мерзкой улыбке:

– Что ж, может быть. И все же цветы для того растут, чтобы быть сорванными в самом ярком цвете. А потом украсить собой чьи-нибудь покои. Пусть и ненадолго.

Он чуть склоняет голову, и Лале кривит губы, не скрывая сарказма:

– Если вы хотите обсудить цветы, может, лучше делать это с садовником? Я, признаться, не очень разбираюсь.

Она ожидает очередного приступа гнева у Мехмеда, но он, напротив, лишь задирает голову и хохочет. После чего валится обратно на подушки, продолжая довольно хохотать:

– Острый язычок.. прекрасно. Гордая, смелая птичка.. – он стягивает улыбку и останавливает на ней взгляд, точно время резко поставили на паузу – пока не попала в силок.

Ленивый зевок:

– Признаться, ты меня удивила. Твой танец.. мне было его мало. Хочется еще.

– Что ж – Лале склоняет голову с демонстративно поддельным участием – в гареме много прекрасных танцовщиц, готовых танцевать для вас до утра.

В этот раз ее непокорность (а быть может ее излишество) взбешивает Мехмеда так же резко и стремительно, как в прошлый раз рассмешили. Он вскакивает, приближается к самому ее лицу и шипит, подобно смертельно ядовитой, но совершенно маленькой змейке:

– Я сказал, что хочу именно твой танец. И ты станцуешь мне его, хочется тебе или нет. Станцуешь сегодня – пойдешь со мной в мои покои. И всю ночь напролет будешь танцевать только для меня. И.. – глумливая ухмылка вновь возвращается на его искривленное гневом лицо – может не только танцевать.

Выставив руку из-за занавесы, точно в прошлый раз, он гневно щелкает пальцами, точно подзывая какое-то животное:

– Гюль-хатун!

Та появляется так быстро, словно стояла все время в паре шагах отсюда. Он кивает на Лале:

– Гюль-хатун, сегодня я выбираю Лале. Подготовьте все.

Старшая гарема удивленно присаживается, а Лале сжимает кулаки, уже не в силах сдержанно реагировать на происходящее. Теперь, уже сама сделав шаг к нему, она едва выпускает слова со свистом чрез сжатые зубы:

– Вы, видимо, забыли, господин, что я не девушка из гарема, а знатная дама. Часть вашей семьи! Никакие правила не позволят вам..

Султан хватает ее за локоть, резко обрывая на полуслове, и сжимает так сильно, что Лале взвизгивает.

– Это ты, видимо, забыла – рычит он – что я султан и это МОЯ империя. А в моей империи мое желание – закон. Нет такого закона, который бы что-то мне запрещал, потому что Я сам – Закон!

Отпускает руку и, вздохнув, вновь хохочет:

– Какое мне дело до старых глупых правил?

– Доброй ночи, господин, я ухожу.

Гюль-хатун иступлено ахает, когда Лале собирается покинуть покои без дозволения при нежелании султана, но не успевает ее остановить. Потому что Мехмед, уперев руку в стену и преградив ей путь, справляется с этим раньше:

– Ладно, так и быть – протягивает он медленно – сегодня я не стану портить вечер и устраивать здесь шум. Даю тебе день подумать и осознать все выгоды близкого общения со мной. Все-таки ты ведь учишься, значит, умная.. значит должна быстро соображать, что к чему, в подобных ситуациях.

Губы вновь искривляются в каком-то презрительном раздражении ребенка, не получившего свою конфету:

– А завтра вечером явишься ко мне – он убирает руку, освобождая выход – иди.

Лале выбегает так быстро и стремительно, что даже не до конца осознает, как пробегает через комнаты, забыв попрощаться с девушками гарема, и выносится прочь из большой залы, ведущей прямо к выходу.

Однако, дергается, точно от электрического шнура, увидев у входа свою наставницу. Шахи-хатун, которая ну никак не должна была тут оказываться – не просто стоит, а словно томиться в каком-то радостном ожидании. Не дожидаясь, пока Лале заговорит, она налетает на нее сама, возбужденно трепыхая руками:

–Ну, как выступление, милая?

Даже в этом беспомощном гневе, Лале требуется не более пары мгновений, чтобы сложить верно два и два. Как верно заметил Мехмед, она достаточно умна, чтобы подмечать такие вещи.

Но, видимо, недостаточно, чтобы подмечать их вовремя.

С чего бы Шахи-хатун просто стоять тут, нервно теребя пальцы, чтобы узнать, как прошло выступление?

Наставница первая сообщила ей о танцах. Очень настойчиво хотела, чтобы Лале там появилась. Это показалось Лале странным с самого начала, так как обычно подобную прыткость наставница проявляла только в отношении того, что касалось мужчин, а вечер должен был быть чисто женским, с девушками гарема..

Она тут же невольно вспоминает такие же странные события двухлетней давности,

(..лале не совсем видит связь между новым указом и ее внешним видом – что в очередной раз заставляет ее мысленно вернуться к событиям вчерашнего дня. а точнее, к встрече с мехмедом, которая теперь все более кажется ей подстроенной. могла ли шахи-хатун сговорится со своей подругой и нарочно отправить лале туда и в то время, чтобы она встретилась с мехмедом?..)

когда при таких же странных обстоятельствах (в которых непосредственно была замешана Шахи-хатун) она так же пересекалась лоб в лоб с Мехмедом.

А учитывая их давнюю дружбу с Дайе-хатун, наставницей Мехмеда..

(..но если это правда так, то какой в этом смысл? шахи-хатун, лале была в этом уверена, любит ее искренне, и зачем ей тогда нарочно стравливать свою воспитанницу с новым султаном?..)

Нет, она не стравливала Лале с Мехмедом.

Она нарочно пыталась их свести, при участии своей подруги.

Это осознание, учитывая ситуацию, в которую она сейчас попала, настолько злит Лале, что она даже притопывает ногой, свирепо сверкнув глазами на наставницу:

– Это ты все подстроила! Нарочно меня туда заслала?! Как ты могла!

Однако, Шахи-хатун даже на мгновение приличия ради не тушуется и не смущается тому, что ее поймали на содеянном.

Это бесит еще больше.

Лале принимается махать руками и кричать на наставницу пуще прежнего, просто не зная, как иначе выразить всю свою ярость и негодование на этот счет.

Следовало догадаться еще тогда! Не бывает таких совпадений!

Когда Лале чуть утихает, Шахи-хатун открывает рот лишь для того, чтобы с вещей невозмутимостью уточнить:

– Он тебя выбрал?

Лале вновь взмахивает руками и подносится к наставнице так близко, что в какой-то момент с ужасом понимает, что ей даже хочется сделать по отношению к ней что-то более существенное, ежели пустые крики. Как-то пронять, как-то заставить осознать, настолько ужасную вещь она сотворила!

Потому что судя по лицу наставницы – та нисколько не сожалеет, а напротив, неприлично довольна происходящим.

– ДА! Меня! Счастлива?!

– Ну не кричи – снисходительно улыбается та – будет тебе, деточка. Волнение – это нормально. Все женщины через это проходят.

– Что?! То есть ты кладешь меня в постель к этому мерзавцу и считаешь это нормальным?! Это не волнение – это ярость! Ты просто не представляешь, насколько я зла на тебя! Ты подумала вообще о том, чего хочу я, когда делала это? О моих чувствах?!

Лицо Шахи-хатун резко ожесточается и она сурово поджимает губы:

–Чувства? Твоя мать шла за чувствами. И где она теперь? Вышла замуж по любви за этого чужеземца. Такого странного, совсем на нас непохожего.. Я не хочу тебе ее судьбы! Такой выпал шанс – стать любимой женщиной великого султана! – она фыркает – а ты недовольна, неблагодарная!

Просто не в силах подобрать хоть сколько-то приличные слова на подобное, Лале лишь смеряет ее испепеляющим взглядом и, во избежание непоправимостей, выносится вон из гарема.

* * *

Она уже собирается вернуться в свою комнату, но в последний момент меняет решение и резко сворачивает в сад, прямо в противоположную сторону от дворца.

Покои – именно там ее первей всего и сможет найти Шахи-хатун. А учитывая невозмутимость наставницы – той совсем не покажется неловким за ней последовать сразу же, пытаясь вновь говорить о том, какая Лале неблагодарная и, одновременно с этим, как ей повезло.

Этого она просто не выдержит!

Но идя по тропинке, Лале то и дело натыкается на господином и госпожей, любующихся в этот час живописными красотами, и когда ловит на себе уже пятый изумленный взгляд, понимает – ее ярость в какой-то момент переросла в обессиленную беспомощность и сейчас по ее щекам ручьем текут слезы. Именно на них, и на ее раскрасневшиеся глаза, так удивленно смотрят остальные.

Желая больше не встречать никого из подобных «любопытных», Лале сворачивает с известной садовой дорожки и идет наперекор, прямо через кусты, куда глаза глядят. Вряд ли дамы в изысканных платьях решатся вдруг глубоким вечером прогуляться, продираясь через кусты, когда есть отличная прогулочная дорожка.

Здесь уж точно на нее никто не посмотрит, удивленно вскинув брови, и не рискнет подойти с ненужным участием или быть даже вопросом «Лале-хатун, что случилось?».

Однако, сама проходя через эти дары природы, она исцарапывает себе голени. Но, как и надеялась, вскоре людей совсем не остается и теперь, выйдя на удаленную полянку, она уже может дату полную свободу своим эмоциям и слезам, не опасаясь быть обнаруженной.

Но когда дело доходит уже до конечной точки – финального монолога самой с собой, после которого слезы утираются и возвращается подобие прежнего духа – Лале вдруг слышит в кустах впереди какие-то голоса.

Она резко останавливается, невольно затаив дыхание.

Кто, подобно ей, в такой час мог нарочно не просто свернуть с тропинки, но и уйти так далеко вглубь? Очевидно, кто-то так же, как и она, почему-то не хотел быть обнаруженным.

И судя по голосам – этот человек даже не одинок в своем желании.

– .. и что, мы будем это терпеть? Куда нам теперь идти, если путь в гвардию закрыт?

По разговору Лале понимает, что собрались здесь, вероятнее всего, такие же мужчины, как и Аслан – что все эти долгие годы готовились к поступлению в особую гвардию, а сегодня одним легкомысленным вольным решением Мехмеда оказались выброшенными за дверь, точно ненужные щенки.

Причем, совершенно несправедливо.

Лале делает пару осторожных шагов к кустам, решив проверить, есть там Аслан или нет. Другу будет опасно участвовать в таких радикальных разговорах – и если он среди своих товарищей, надо будет его отозвать оттуда, чтобы не навлек на свою голову еще больших бед.

Но глянув через ветки кустов, Лале видит лишь десяток мужчин, собравшихся полукругом. Насколько она может заметить, яркой рыжей шевелюры среди них точно нет.

– .. этот юнец разрушит гвардию, а потом и империю! Нельзя ему позволить! Мы должны поднять бунт!

У Лале перехватывает дыхание.

– ..в рядах янычар тоже волнение – слышится другой голос – султан Мехмед многих разозлил своим поведением. Если мы объединимся..

Лале решает, что дальше ей тут делать нечего. Чтобы не задумывали эти мужчины, если тут нет Аслана – ей тоже следует убираться. Любопытство оно хорошо – не точно не в таких ситуациях.

Она делает один шаг назад, второй.. но вот на третьем вдруг под ее ногой что-то хрустит.

Она замирает.

Голоса, что только что так бурно обсуждали бунт, так же, будто по команде, разом смолкают.

Сердце Лале пропускает удар.

Повисает молчание.

И когда она уже думает, что все обошлось, и они, даже если услышали, решили, что им показалось – слышит крик:

– Там кто-то есть! Подслушивает!

– Хватайте его! Он нас выдаст и тогда всем нам не сносить голов!

-8-

Лале не думала прежде, что она умеет так быстро действовать и реагировать на ситуацию. Раньше, чем она даже успевает испугаться или, вернее, погрузиться в настоящую панику – ее ноги сами разворачиваются и стремятся прочь в необходимом направлении.

Однако, что она – в длинном платье и туфельках – против целой компании солдат, подготовленных в особую гвардию? Лале не успевает сделать и половину шагов от дюжины, как чьи-то жесткие руки хватают и ее грубо закрывают рот, прерывая истошные крики, что, само того не заметив, она принялась вопить, едва побежала.

Лале принимается отбиваться, но выходит довольно скверно. Однако, один раз ей удается угодить кому-то локтем в бок и рука на мгновение соскальзывает с ее рта:

– Подождите! – голосит она – отпустите меня, я никому ничего не скажу, я..

Чья-та (та же самая или другая) рука вновь прижимается к ее рту, нивелируя любые звуки. Голос с другой стороны фыркает:

– Ага, как же, будем мы рисковать своими головами из-за тебя.

Третий голос:

– Кто это вообще такая? Одна, еще в такое время, да еще и так далеко от тропы.. На кой черт тебя сюда занесло?!

Лале явственно различает в последнем голосе досадное раздражение оттого, что ее неуместное появление мало того, что прервало их обсуждения, так еще и озадачило теперь такой проблемой в виде нее.

– Погоди.. – четвертый голос, значительно более растерянный предыдущих – посмотри.. это же кузина султана..

– Что?

– Посмотри.. это же она..

Первый голос, еще более яростный:

– Ну да! Не расскажет она, как же! Так мы тебе и поверили бы – поди сразу отпусти, и тут же ринешься к своему кузену малолетнему, все про нас говорить!

Лале начинает усиленно мотать головой в знак отрицания, но, кажется, ее уже никто не собирается слушать или даже брать во внимание.

Теперь паника берет вверх и она даже представить не может, что они собираются с ней сделать, если по их разумениям, отпустить «это верная гибель». А что тогда не гибель?..

Но не успевают мужчины сами решить, куда ее дальше тащить и что там поделать, как из темноты кустов слышатся спешные шаги. А в следующий момент появляется пять широких фигур, которые стремительно несутся к ним.

Кто-то тут же отшвыривает в сторону мужчину, держащего Лале, и в следующую секунду ее хватают чьи-то другие руки, оттаскивая от происходящей свистопляски рук и ног на том месте.

– Лале? – Аслан держит ее за плечи, растерянно оглядывая. Сложно понять, что в его взгляде больше – удивления или беспокойства –что ты здесь забыла?

–А ты? – парирует она – вы все..

Она оглядывается на четверых (без Аслана) мужчин, которые уже успевают каким-то образом приструнить «бунтовщиков». Но блеска луны по лицу одного из них хватает, чтобы Лале поняла, как именно –с суровым видом стоит Али-бей, презрительно смеряя взглядом каждого из тех мужчин:

– Совсем обезумили?! А ну быстро по комнатам, паршивцы! Бунт задумали? Я вас для этого обучал!? – он сжимает кулаки и те мужчины, что только что были полны такой решимости, тут же скукоживаются, точно дети – да вас перережут всех, как щенков, пикнуть не успеете!

– Мы искали их.. – отвечает на вопрос Аслан и тянет Лале в ту сторону, откуда они появились – пошли на дорожку, нечего здесь делать..

– А они?

– Али-бей, уж поверь, найдет на них управу и без нас.

Когда они уже, с трудом, вновь выбираются на общую садовую дорожку, Лале принимается отряхиваться, только сейчас позволив себе заметить, как же напугал ее этот инцидент.

– А как вы поняли, что они затеяли.. и что они там?

– Что они там – мы поняли по твоим крикам. Точнее, не то что бы поняли – жмет друг плечами – просто услышали, обыскивая сад, и ринулись. А там уже по факту увидели, что сразу двух зайцев словили..

– А почему выих искали?

– Да они.. самые горячие на голову, как говорит Али-бей. Как не хватились их, точно по счету, сразу после сборов каждого из них, сразу поняли – ничего хорошего они не замышляют. Вот и пошли искать, пока дел не натворили. Али-бей с собой еще четверых лучших наших взял, чтобы сподручнее было, если вдруг они б совсем разгорячились..

– Лучших? Он тоже считает тебя одним из своих лучших учеников?

Теперь Лале замечает легкое усталое смущение на лице Аслана:

– Да, наверное.. тоже – значит, и ты так считаешь?

– Конечно! – с жаром восклицает она – всегда так считала, ты же знаешь. Ты достоин более любого из них, а Мехмед.. –вспомнив события часовой давности, она поджимает губы – а Мехмед просто полоумный мерзавец, которому даже на коня рано, не говоря уже о престоле.

– Да, только теперь это все неважно – усталости в его голосе становится все же больше смущения – кто лучший, а кто нет. Он ведь всех нас отверг. И, кстати, многие ребята недовольны тем что он так поступил со всеми кандидатами в особую гвардию. Понимаешь? Если бы одного, двух, даже дюжину.. но всех!

– Да, я слышала, что они говорили – признается Лале – ну, до того, как они меня заметили. Что-то про бунт и сплочение..

Аслан хмурится:

– Бунт тоже не выход. Али-бей всегда учил нас защищать, а не нападать. Тем более на султана, каким бы он ни был.

Лале облегченно вздыхает – правы или неправы бунтовщики, но ей радостно слышать, что Аслан считает иначе. Потому что, как верно заметил Али-бей, кроме неприятностей, а то и смерти, таких ребят ничего не ждет. И то, что ее друг не собирается даже думать о примыкании к их рядам – значительно поднимает ей настроение даже в этот паршивый во всех отношениях вечер.

Но тут Аслан поворачивает к ней голову и чуть хмурит свои рыжие брови:

– Ты, кстати, так и не ответила – как сама-то там оказалась в такое время? Только не говори, что случайно с тропинки сошла и не заметила, как так вышло. Все равно не поверю.

Лале поникает плечами:

– Нет, не случайно. Просто хотелось уйти подальше от чужих глаз, они..

Но она замолкает на полуслове поняв, что нужно придумать что-то другое, чем правду. Если она расскажет правду Аслану – тот непременно расскажет ее тут же Владу, а вдвоем они, пылкие и готовые на все ради Лале, могут натворить большой беды. И, что пугает ее больше всего – еще и себя этим загубят.

Ей хватало вспомнить того, что случилось в классе два года назад. А уж если теперь подставить под знаменатель события в гареме – их уж точно ничего не остановит. А что по итогу получится? И ей не помогут, и сами дни на эшафоте закончат, попытайся только что-то сделать султану.

Нет, истина не годится.

– Они слишком обращали внимание, видимо, на то, как я опечалена – говорит она, и предубеждая логичный вопрос друга, добавляет – я просто немного поссорилась с Шахи-хатун из-за наших женских мелочей, вот и хотелось побыть одной.

По большому счету – она не лгала прямо такой уж. Она говорит правду, просто не пускается в подробности. Они ведь правда ушла с тропинки, чтобы прочие не видели ее печаль. А опечалена она была из-за ссоры с наставницей. Разве что не рассказала, по какой причине такой они поссорились..

Однако, видимо словосочетание «женские мелочи» заставляют Аслана не проявлять большего любопытства и не узнавать деталей, что сподвигло бы Лале уже на откровенную ложь, а не увиливание.

Он лишь коротко кивает:

– Ладно, но проводить до комнаты мне тебя все равно придется. Все-таки в такое время я тебя больше бродить саму не пущу. Помиритесь же?

Лале облегченно вздыхает и чуть улыбается:

– Да, ничего страшного. Спасибо.

Аслан улыбается в ответ и запрокинув вдруг голову, указывает на падающую звезду. И далее все время, пока они выходят из сада, то, задрав головы, вновь тыкают в звезды и дают им причудливые названия. Потому, когда друг доводит ее до комнаты (где уже поджидает недовольная Шахи-хатун) – настроение Лале практически выравнивается и становится едва ли не хорошим.

– Я так рада, что встретила тебя сегодня! – признается она Аслану, прощаясь – пусть и при таким обстоятельствах. До того совсем мысли мрачные были.

– Ты это брось – смеется он и щелкает ее по носу – тебе нельзя грустить, жизнь для этого слишком коротка. И слишком хороша, Лале.

– Ты всегда неисправимый оптимист, чтобы не случилось – даже с некоторым обвинением заявляет она.

Все-таки, его сегодня не за что отвергли из рядов гвардии, а уже вечером он заявляет ей, что жизнь слишком хороша, чтобы даже на миг поддаваться грусти.

– Разве это плохо? – улыбается он в ответ и крепко обнимает ее.

* * *

Однако, наутро Лале просыпается вновь заметно измотанная. Вчера, явившись в комнату, ей пришлось (несмотря на абсурд ситуации) выслушать от наставницы целую лекцию о том, что во-первых в такое время не пристало ей бродить по садам. Во-вторых, разумеется (обязательный пункт в программе) не следует ей уже наедине болтаться с этим своим дружком Асланом, тем более (повтор) в такое позднее время. И третье (для закрепления) ей следует быть благодарной за расположение к ней Мехмеда, и лучше бы уделять побольше внимания и благожелательности ему, султану, ежели этим пленным чужеземным мальчишкам.

Гнев Лале к тому моменту уже совсем выветрился, потому она молча выслушала тираду Шахи-хатун и легла спать. Однако, судя по запалу наставницы, она подозревает, что едва та проснется – и продолжит, уже в качестве утренней порции, то же самое.

А этого Лале хочется меньше всего.

Потому, осторожно подойдя к двери, дабы ни в коем разе не разбудить Шахи-хатун, она выскальзывает наружу. Время слишком раннее, потому единственное, что Лале может себе придумать – это сходить до конюшни.

Общение с лошадьми всегда по-своему ее успокаивало. Да, они не могут отвечать или что-то советовать – но их глаза, такие мудрые и спокойные глаза, порой способны утешить лучше любых человеческих слов.

Если речь, конечно, не о Бардуше..

И это действительно действует. В конюшне Лале тут же подходит к лошади Аслана – шикарной Гедже, которая с годами, кажется, только хорошеет, подобно лучшему вину. Она кормит лошадь, гладит ее, и смеется, когда та, фыркая, пытается ткнуться ей своей огромной мордой в руку, точно собака..

Стоя рядом с ней, Лале начинает совершенно по-другому смотреть на то, что произошло вчера в гареме. Вчера ей это показалось настоящей, совершенно непоправимой катастрофой..

Но теперь.

Теперь же очевидно, что это просто невозможно. И то, что она видела вчера – она просто наблюдала попытку Мехмеда выйти из ситуации победителем, утвердиться и в стенах гарема. Не мог же он, когда Лале напомнила ему об очевидных

(..вы, видимо, забыли, господин, что я не девушка из гарема, а знатная дама. часть вашей семьи! никакие правила не позволят вам..)

вещах – покорно склонить голову и признать свое поражение. Конечно нет. Лале помнит, как он взбесился, услышав это, и впервые дернул ее за локоть.

Да, все последующее – было лишь способом публично не сдать своих позиций.

На деле же – это просто смешно. Да, увидел, захотел, решил взять – как капризный ребенок игрушку. Возможно, он и не знал правил, а возможно, опьяненный властью, действительно о них позабыл. Но теперь, когда Лале ему напомнила.. не поэтому ли он так спокойно отпустил ее, не став настаивать на сиюминутном появление в покоях?

Затащить в гарем девушку из собственной семьи – это слишком серьезно даже для Мехмеда и может создать ему большие проблемы. Он никогда не станет в это ввязываться ради секундной прихоти.

К концу забот о Гедже, Лале приходит к выводу, что, должно быть, он уже успел вчера найти себе новую игрушку, а к сегодняшнему утру и подавно забыл о Лале и всех желаниях, с ней связанными.

Это заметно ее воодушевляет и окрыляет, когда она покидает конюшню. Но эти остаточные мысли и заключения прерывает шум, который она слышит чуть дальше перед конюшней, едва выходит наружу.

Много разных голосов..

Она подходит чуть ближе, чтобы разузнать, в чем дело. По крайней мере – спешить ей все равно некуда, а при правлении Мехмеда стоит узнавать о каждом его самодурском указе чем раньше, чем лучше. А не иначе, это что-то оттуда, потому зачем иначе такой огромной кучи людей собираться в такое..

И тут Лале замечает, что это не просто «куча людей».

Отряд военных ведет под конвоев толпу пленных. Их достаточно много – но все они, как один, уставшие и изнеможённые люди. И молодые, и пожилые – если не все, то очень многие из них ранены.

Не осознавая, Лале делает еще пару шагов к процессии, с тоской наблюдая за этими беспомощными лицами.. когда кто-то грубо трогает ее сзади за плечо.

От неожиданности она подскакивает на месте, а обернувшись, с удивлением видит Влада. Лицо его непроницаемо, а голос, когда он заговаривает, ледянее январских ночных морозов:

– Лале? Зачем ты здесь?

От такого враждебного настроя девушка теряется, и с вызовом отвечает тем же:

– А ты зачем?

Он хмурится еще сильнее:

– Мне надо.

– И мне надо.

Губы сжимаются в тонкую полоску:

– Не будь ребенком, Лале. Нечего тебе здесь делать. Лучше уходи.

– Не указывай мне – злится она – хочу и буду стоять, сколько пожелаю.

Непокорность подруги, почему-то, очень сильно гневит Влада. Лицо его становится еще более суровым, одна бровь в вещем раздражении стремится вверх, а губы искривляются.. но он больше не отвечает ни слова.

Лале, едва он отворачивается, изумленно наблюдает за ним. Какая муха его укусила? С чего он вдруг так злится, что она стоит тут же, если сам здесь стоит?

Но замечает, что несмотря на недовольство, Влад никуда не уходит, продолжая, пусть и абстрагировано от нее, но стоять рядом.

Лале вновь обращается взглядом к происходящему.

Конвой останавливает пленных перед конюшней. Военные начинают переговариваться, решая, очевидно, куда их определить.

– Да некуда девать – слышит Лале голос одного из стражников – все переполнено. Подождем распоряжения султана, вроде должны сейчас передать.

В ожидании решения, некоторые, особо изнеможденные пленники начинают тяжело опускаться на землю, судорожно втягивая воздух. Солдаты их не трогают, делая вид, что не замечают. И никогда Лале еще не была так благодарна стражам.

Очевидно, даже они видят, насколько худо этим людям.

Видя, что Влад все так же смотрит туда же стеклянным взглядом, Лале все-таки начинает подозревать по какой такой причине друг «вдруг» оказался здесь в тот самый момент, когда привели пленных. Решив, что поэтому он может знать о них чуть больше, она вкрадчиво спрашивает, стараясь не рассердить его пуще прежнего:

– Не знаешь, из какой они страны?

Пауза так затягивается, что Лале уже не надеется получить ответ. Однако, спустя несколько томительных минут, Влад вновь обращает к ней лицо. Только теперь на нем нет той непроницаемой маски, сдобренной порцией недовольства и сухого раздражения.

Теперь за всем этим явственнее всего проступает лишь какая-та глубинная печаль и знакомая ей обреченная беспомощность:

– Неизвестно.. могут быть и из моей.

Теперь ей становится понятным, почему Влада так задела за живое эта тема. Она уже сожалеет о своих резких ответах, данных ему ранее.

– И что с ними будет?

– Кузина султана спрашивает об этом меня, такого же пленного? – уточняет Влад, но в его голосе нет каких-то насмехательских ноток, потому Лале решает, что он, верно, действительно с некоторым удивлением задумывается над подобным положением дел.

После чего, вздохнув, отвечает:

– В лучшем случае – каторга или заточение.

– А в худшем?

И тут, будто ответом на вопрос, на площадке показывается посыльным с письмом от султана. Стражник разворачивает свиток, прочитывает его и с минуту молчит.

После чего поворачивается к военным:

– Ввиду нехватки мест для содержания пленных, а так же учитывая обстоятельства и вину этих людей, султан Мехмед приказывает всех казнить.

Сделав паузу, с еще большей неохотой заканчивает:

– Через посажение на кол.

-9-

Лале прижимает ладонь ко рту и оборачивается к Владу.

Но более не видит в его лице выражения своего друга.

Брови Влада вновь с еще большой яростью стремятся к переносице, глаза темнеют, губы искривляются в каком-то полном ненависти и презрении, оскале. Опустив глаза, она замечает, что он так сжал кулаки, что костяшки побелели, а на ладонях, кажется, останутся яркие следы.

– Влад.. – она осторожно трогает его за плечо, но тот резко одергивается, теперь обратив свой сверкающий молниями взгляд на нее.

Лале чуть опешивает, но все же добавляет:

– Влад.. это не обязательно могут быть люди из твоей страны..

– Да? Значит, всех остальных пусть казнят? – его губы сжимаются и он цедит сквозь зубы – через посажение на кол. Мучительнейшая из смертей! Он нарочно избрал именно ее.

– Влад..

Юноша вновь одергивается и уносится прочь. Но когда, точно тайфун, пробегает мимо нее, Лале слышит едва различимое гневное цежение, которое обращено скорее самому себе, чем кому-либо другому:

– …тогда пусть будет готов однажды и сам принять ту участь, что раздаривает остальным.

* * *

Вернувшись после этого в комнату, Лале пропускает даже время завтрака. После увиденного – последнее, о чем ей хочется думать – это еда.

Ей очень жаль, что Влад ее так понял (она совсем не имела ввиду, что соглашается с решением Мехмеда казнить всех прочих и своей глупой речью пыталась лишь утешить друга), но еще более жаль ей того, как яростно он отреагировал на увиденное.

У обоих ее друзей пылкий и боевой нрав – но у Аслана он тесно сопряжен с доблестью, а у Влада с местью.

Аслан готов, наплевав на все опасности и угрозы, вступиться за бравое дело и справедливость. А Влад, так же безрассудно, готов вступиться за то, чтобы отомстить всем обидчикам, которые так или иначе нанесли вред ему, его семье или народу его отца (его народу, как он говорит).

И то, что она услышала от него на конюшне, очень расстроило и обеспокоило Лале. Понятное дело, это всего лишь слова – но находясь в таком взвинченном состоянии, мало ли чего он удумает. А что, если каким-то образом найдет способ примкнуть к тем остаткам бунтовщикам, которые вдруг осмелятся продолжить свои заговоры, несмотря на Али-бея? А что, если найдет другой способ проявить свое неповиновение (и вместе с тем презрение) к султану?

Учитывая еще и прежнюю неприязнь Мехмеда к ее друзьям – он казнит его без раздумий, только дай повод.

Возможно, даже так же.

Через посажение на кол.

От всех этих дурных мыслей и образов Лале начинает совсем дурнеть. И как ей остудить пыл друга? Он же совершенно не захотел ее слушать, а любые ее попытки его утешить – напротив, воспринял лишь в штыки, будто сама Лале его самый главный враг! Будто бы родство с Мехмедом, которого она сама ненавидит почище, чем Влад – делает ее вдруг его единомышленником и ответственной за все его решения и поступки!

Когда раздается стук – Лале вначале даже кажется, что это стучит у нее в висках.

Но когда дверь после первого же стука резко распахивается, Лале понимает, что стучало все-таки не в висках.

Она едва успевает подскочить на кровати, когда в комнату заходят без приглашения и даже разрешения.

Лале недовольно (и несколько растерянно) глядит на Мехмеда. Только что она о нем думала – и тут как тут.

Конечно, султан явился не один – позади стоят двое его стражников, но после кивка Мехмеда, они выходят, оставив их наедине. Меньше всего в этом состоянии Лале хочется знать, зачем он к ней пожаловал, но ничего другого не остается.

Стало быть, «неожиданные дела» Шахи-хатун, о которых она вспомнила третью часа ранее (и которые тогда показались Лале такими уместными, потому что она хотела побыть одна) – вновь оказались совсем уж не такими и «неожиданными».

Мехмед скалится:

– Доброе утро, мой прекрасный тюльпан. Вот проходил мимо.. и решил зайти.

Как часто, интересно, султан проходит мимо покоев своей кузины именно тогда, когда ее наставница, что всегда вьется рядом, вдруг вспоминает о важных делах?

Но Лале ничего не отвечает, и тогда он продолжает:

– Зайти, чтобы лично напомнить – сегодня вечером я жду тебя в своих покоях. В качестве особого гостя.

Мехмед присаживается на край кровати и пытается податься ближе, но Лале тут же, с прыткостью кошки, отскакивает и встает рывком с другой стороны кровати.

Ошарашенно глядит на недовольного ее поведением кузена, не в силах понять – верно ли она истолковала его слова? Ведь буквально часом ранее она пришла к заключению, что вчерашняя выходка была лишь безраздумным поступком, который не осмелится привести в исполнение даже Мехмед, побоясь последствий..

Но теперь, он приходит сюда и прямым текстом говорит, что ничего не отменил, ничего не забыл.. и что ей тоже не следует забывать.

Она изгибает бровь и хмурится:

– Но зачем вам это?

Султан лишь фыркает на ее вопрос:

– Потому что Я. Так. Хочу. Этого достаточно для моего желания в моей империи.

Лале понимает, что у Мехмеда уж точно окончательно и бесповоротно переклинило на почве безграничной власти и ЕГО империи.

Он вдруг падает на ее подушки, более не пытаясь дотянуться до Лале, и чуть улыбается:

– Знаешь, мне даже нравится твоя некоторая строптивость.. совсем покорные в гареме надоели.

Он изгибает бровь и поднимается:

– Ты только не перебарщивай. Не заблуждайся в том, кто я такой. И помни – начнешь портить мне настроение, придется ведь тогда и наблюдать за тем, каков я в нём.

Он глумливо смеется, но есть в этом смехе что-то угрожающее, опасное, предостерегающее. После чего Мехмед опускает голову, а его глаза поблескивают каким-то мутным блеском:

– Будь хорошей девочкой и уверен, мы с тобой подружимся. Жду вечером…

-10-

Наше время, селение Холодное.

Дом Сандры.

Впервые я возвращаюсь не потому, что такого оказалось «веление» или что-то там полотна, которое, будто длинный-длинный фильм, показывает мне видения прошлого – а потому, что меня кто-то сильно трясет.

Вначале я даже теряюсь в пространстве, мне кажется, что я падаю с дивана. Потом вспоминаю, что работала я за столом, а вот упасть со стула на старый, деревянный пол будет очень неприятно, и я уже готовлюсь, что мое уставшее лицо встретиться один на один с гнилыми занозами дома Сандры..

– Эй! – Милли еще раз толкает меня и я понимаю, что моя голова покоится на полотне, аккурат на одной руке. Вторая безвольно болтается внизу.

Раздираю глаза и, от такого варварского возвращения, с трудом разгибаюсь, переваривая действительность. Если я раньше думала, что возвращение путем «из-под толщи воды» болезненное – то это я просто еще не ощущала, какого это: быть насильно выдернутой из прошлого.

Состояние, будто с дикого похмелья. Где я сначала выпила все крепкое, потом все слабое (да-да, именно в таком порядке, понижая градус), после закинулась еще чем-то запрещенным и легла спать. А спустя каких-то три часа меня толкают и вот она я.

И вот оно мое состояние.

Не то дикое похмелье, не то еще смешанное в совокупности состояние опьянения. В любом случае – голова чертовски раскалывается, отдавая в основном почему-то на виски. Руки и ноги ноют, точно я весь предыдущий день провела в спортзале. И несмотря на то, что еще утром я ощущала себя впервые бодрее некуда – теперь такое чувство, точно я не спала семь дней и семь ночей кряду.

Прекрасно.

– Наконец-то – ворчит сестра – сколько можно тебя будить? Зачем так рано вставать, если потом засыпаешь на столах.

– А зачем меня вообще трогать? – ворчу в ответ, начав аккуратно сворачивать полотно, на котором я отрубилась – что тебе надо?

–Мне?

Она едва ли не уязвленно фыркает:

– Мне ничего. Ты вообще-то сама просила Илинку разбудить тебя, когда придет время ехать на фестиваль.

Не в силах поверить, что так быстро пролетели часы, гляжу на дисплей мобильника. Милли с удовлетворением наблюдает за мной, точно взрослый за дитем, скрестив руки и кивает:

– Ага, вообще-то уже пять. Еще и я «чего меня трогать»? Следующий раз и не буду. Поедем развлекаться, а ты спи сколько угодно. Всю жизнь проспишь.

– Прекращай говорить мамиными фразами – деланно бурчу и Милли, наконец, хохочет, что я могу засчитывать, как прощение.

Перед тем, как я окончательно сверну полотно, она заглядывает мне через плечо:

– А это кто? Тоже из 15-го века?

– Да.

– А кто?

Я жму плечами со всем актерским мастерством, которое только мне дано:

– Откуда мне знать, Милли? Не я же это рисовала.

* * *

Все время, покуда мы едем к нужному месту (на старой колымаге отца Сандры и с ее личным вождением, достаточно экстремальным, к слову) Милли мне то и дело пересказывает во всех подробностях, как они спускались в погреб с Лео.

И как она-то, разумеется, даже не испугалась, а Лео кричал как девчонка, и вся тому подобная небылица, которой мы все втроем в салоне киваем и делаем вид, что конечно же верим и что конечно же Сандра (как потом наедине расскажет) не слышала визгов Милли начиная уже со второй ступеньки спуска в темноте, несмотря на зажатый в зубах фонарик и Лео, ожидающего ее снизу и спустившегося первым.

Прерывается сестра лишь тогда, когда нам приходится съехать с трассы на грунтовую дорогу и бедную старушку-машину потряхивает, что Милли едва не прищелкивает себе язык зубами.

Пользуясь ее паузой, спрашиваю:

– А Лео-то кстати давно уехал?

– Да почти сразу, как поели – заявляет Сандра.

– Ага, мы в погребе совсем недолго повозились – соглашается Милли.

– Надо же – усмехаюсь -а по твоим рассказам, так можно решить, что вы изучали его три дня подряд. Причем без перерывов на обед и пописать.

Мы вновь смеемся, и, слава богу, к теме о погребе больше не возвращаемся.

Когда мы, наконец, доезжаем и паркуемся на отведенном для машин (такое здесь есть!) месте, я вываливаюсь из салона и как следует потягиваюсь, после чего оглядываюсь. Фестиваль располагается в долине – по одну сторону от нас виднеется лес, по другую – возвышаются горы.

Однако, глядя на это, создается смутное ощущение, будто ранее этот пейзаж я уже видела..

К этому моменту Сандра как раз тоже подходит, и я замечаю:

– Местность кажется знакомой.

– Ну еще бы. Мы довольно близко к замку – это ведь те же горы.

Она указывает на горы и я закатываю глаза. После чего недовольно смотрю на нее, и подруга со смехом машет руками, поднятыми ладонями вверх:

– Да, я знала, где это. Но нет, он здесь не появится, не парься.

– С чего такая уверенность?

– Как я заметила, наш мрачный знакомый не любил без повода покидать замок. А здесь единственный повод – это веселье. Сомневаюсь, что его это замотивирует.

Мысль о том, чтобы Влад поперся на какой-то местный фестиваль, чтобы посмотреть на народные ремесла и спектакли действительно выглядит настолько абсурдной, что теперь я уже хохочу вместе с Сандрой. А еще пару минут мы перекидываемся все более нелепыми образами о том, как и в чем он бы мог появиться здесь, с каким выражением лица, а заканчиваем нашей продолжительной дискуссией о том, что кто бы нелепее смотрелся: Влад на этом фестивале или клоун на поминках?

– О чем смеетесь? – интересуется Милли, но мы тут же быстро сводим разговор в другое русло, чтобы темой о Владе не навести ее мыслями на Локида.

Благо, сестра и не думает облачаться «в коричневый костюм и портить всем праздник». Нет, напротив, она первая показывает нам на какие-то передние шатры и тащит туда. Однако, когда я оборачиваюсь к машине, то уже не замечаю Илинку.

– Где она? – спрашиваю у Сандры, которая, кажется, совсем не обеспокоена сестрой.

– Пошла своим заниматься – отмахивается – скоро тоже к ней подойдем, но дадим, пусть народ сначала соберется.

– Народ? – и тут до меня доходит – Илинка тоже тут выступает? Поэтому она сюда так рвалась?

– Не то чтобы именно поэтому.. но да, она выступает.. можно и так сказать.

– Так может поможем ей?

Сандра как-то странно хихикает:

– Не думаю, что ей нужна наша помощь. Пошли лучше, а то Милли сейчас купит тебе деревянную ложку за тридцатку баксов, посмотрю я на твое лицо.

– Она не дура, не купит.

– Да? – Сандра хитро изгибает бровь – а если ей скажут, что этой ложкой обедал в 17-веке сам Дракула?

– Нет.. – стону я.

– Да-да. Люди у нас хоть и сельские, но прожженные на такие халтуры не меньше столичных. Наживаются на местных байках, как только могут. Ночью, само собой, сами в штаны от них делают – а днем деньги на них делают. Так и живем.

– Да уж, веселье.

– Романтика провинций.

Нам требуется около часа, чтобы хотя бы поверхностно обойти все, что тут есть. Мы успеваем послушать и мастер-классы по ремеслам, и попробовать блюда румынской кухни, приготовленные под открытым небом (за отдельную плату, разумеется). И рассмотреть какие-то самодельные резные фигурки (одну Милли все-таки уламывает меня ей купить, правда уже через десять минут же умудряется ее где-то потерять и после этого я заявляю, что это был последний ее сувенир с данного фестиваля).

Когда сестра, наконец, с восторгом указывает на какую-то большую толпу и совсем некорректно тычет туда пальцем:

– Ого, а там что?

Сандра хитро туда глядит и соглашается:

– Ладно, уже думаю можно. Людей и так толпа.

– Так это вокруг Илинки собрались? – удивляюсь я – а что она делает?

– Пошли, сами увидите.

Мы осторожно проталкиваемся сквозь толпу, которая оказывается совсем не такой дружелюбной. Местные девицы (в основном здесь они) принимаются шикать и огрызаться, очевидно долго дожидаясь своей очереди или места, и совершенно не собираясь так просто отступать сбоку.

Протолкаться становиться настоящей проблемой, пока рядом со мной не возникает Сандра – очевидно, в ней узнают сестру звезды программы, и неохотно бурча, дают нам пройти вперед. Кажется, их свирепые взгляды я все еще чувствую на своей спине.

Пробившись вперед я, наконец, вижу Илинку. Она сидит в центре на большом черно-красном покрывале, вокруг нее разложены карты.

– Она гадает что ли? – с сомнением спрашиваю я.

– Ну.. – вижу знакомый скепсис в глазах Сандры, несмотря на утреннее открытие – поклонников у нее не мало, и утверждают они, что предсказания очень точные.. – переходит на шепот, усмехнувшись – но лично мне кажется, тут просто дело в славе нашей бабке.

Ну да, это кажется логичным.

Как с актерами – ребенок может быть полным нулем, но его будут продолжать пихать во все фильмы из-за очень именитого и талантливого родителя. Просто по старой памяти, полагая, что талант может передаваться на уровне ДНК.

– Если так, то она может на этом неплохо зарабатывать.. – говорю я, наблюдая, оглядывая огроменную толпу за нашими плечами.

– Ага – вздыхает Сандра – если бы она еще действительно этим вплотную занялась, они бы с отцом могли ой-как зажить. Но нет, она это дело не особо любит, и только по особым случаям, бывает, за карты берется..

– И сколько стоит?

Теперь Сандра вздыхает еще тяжелее и удрученно хмыкает:

– Если бы она хотя бы здесь за это деньги брала. А то какой смысл вообще.. самый популярный «аттракцион» на фестивале – и словно в шутку, единственный бесплатный.

Но тут Илинка замечает нас, наконец, подняв голову – и жестом манит к себе. Мне кажется, или манит она только меня?

– Иди – толкает Сандра.

– А ты?

Но я уже оказываюсь в центре, прямо на черно-красном покрывале. Не остается ничего другого, как присесть рядом с Илинкой, стараясь игнорировать злобные шиканья и переругивания тех девушек, которые стоят в очереди уже битый час и теперь наблюдают, как какая-та городская девица протиснулась за пару минут.

Но, естественно, никто ничего открыто не говорит – Илинка ведь сама меня подманила.

– Давай погадаю тебе – предлагает она с улыбкой, тусуя колоду.

– Почему мне? –удивляюсь – там еще Сандра..

– Сестра не очень любит, чтобы я ей гадала. Да и её судьбу я вдоль и поперек изучила, ничего нового. А вот у тебя, чувствую, судьба необычная. Самой интересно, что покажет.

Смотрю из-за ее плеча на Сандру в первых рядах и едва подавляю улыбку – выражение девушки едва ли не говорит «ну все, вошла в роль сестричка».

Однако, стараюсь приличия ради сохранять серьезное выражение, будто бы во все это верю и действительно ожидаю сейчас услышать некий пророческий постулат:

– Ну давай.

Ловким плавным движением Илинка разворачивает передо мной веер из перетасованных в колоде карт. Но прежде, чем я успею узнать «правила игры», предупреждает:

– Только имей ввиду – я увижу больше, чем смогу сказать. Так всегда бывает.

Ясно понимаю, что в отличии от Сандры, Илинка, судя по всему, воспринимает свое гадание не как местную забаву, а как что-то действительно серьезное. Впрочем, стоило об этом догадаться еще тогда, когда она за столом высказалась о мастерской своей бабки со всей серьезностью.

– Ладно, поняла – киваю.

– Хорошо, тогда вытягивай любые три карты.

– Они должны быть рядом или..

–Хоть с разных концов – снисходительно улыбается она – просто любые три.

– Ладно.

В итоге одну хватаю с правого конца, вторую с левого, и еще одну посередине, тем самым едва не перевернув все чертовы карты колоды, как какое-то торнадо.

Илинка внимательно смотрит на вытянутые карты, которые все еще пока лежат «лицом» вниз, и говорит:

– Каждая из этих карт будет означать важного человека в твоей жизни.

Войдя в раж игры, уточняю:

– Важного сейчас или важного вообще?

Мой вопрос ставит ее в тупик и я поясняю:

– Ну, типо родители, сестра и так далее – это «важные постоянно». А, допустим, друзья, парни, или знакомые – могут быть важны лишь какой-то промежуток. Вот я и говорю – эти карты означают важных вообще, или важных на данный промежуток?

Мгновение она молчит, после чего смущенно смеется:

– Без понятия. Ты первая, кто задала вообще такой вопрос. Честно, сама ни разу не думала об этом. Наверное, важные в принципе… хотя..

Из толпы слышу смех Сандры:

– Боже, Джен, ты умудришься запарить даже самого невозмутимого. Не воспринимай ты так серьезно – это просто весело. Наслаждайся.

Илинка закатывает глаза, одаривая сестру взглядом из серии: «все бы тебе игры».

Наконец, она принимается переворачивать карты.

– Рыцарь Жезлов – говорит, перевернув первую, на которой вижу рыжеволосого юношу на коне, подле ног которого смирно лежит лев¹⁰.

Начинаю напрягаться и убеждать себя, что опять лишь пытаюсь выдавать желаемое за действительное, видеть во всем то, чего на самом деле нет – как обман и сговор Лео утром во дворе.. но тут Илинка переворачивает вторую карту:

– Король Мечей.

Вижу статного темноволосого мужчину в короне, доспехах и с мечом. У его ног собака.

Собака.

Но не могут же карты указывать на людей шестисотлетней давности! Да, Аслан, Влад и Лале стали мне очень близки, потому как я наблюдаю за их историей – но, ради всего святого, они ведь все давно мертвы! Как о них относительно меня можно что-то вообще рассказать?

Нет, это совпадение.

И тут открывается третья карта.

– Дама Кубков.

Гляжу, как завороженная, на изображенную там прекрасную девушку с очаровательной улыбкой.. что держит в руках тюльпан.

Нет, это уже ни в какие ворота.

– А можно переиграть карты? – уточняю.

Илинка изумленно смотрит на меня, словно не поняв вопроса, после чего говорит:

– Нет.. карты вытягиваются раз, в этом и суть. Это же не лотерея, где тянешь, «пока не повезет». А что, что-то не так?

Она внимательно всматривается в выпавшие карты, и я старательно махаю руками, не давая ей заметить в них что-нибудь не то, хотя она не ошивается на досуге в прошлом и поэтому так и так ни черта в них странного не увидит.

Может, и мне не стоит?

(..не воспринимай ты так серьезно – это просто весело. наслаждайся…)

В самом деле, это просто шутливое гадание. Ну мало ли рыжих парней – взять того же Лео, он тоже рыжий. А темноволосых мрачных? Ха, да тот же Влад. А девушка.. ею вообще может быть кто угодно! И Милли, и Сандра, и сама Илинка!

– Ну ладно, что можно сказать об этих картах тогда?

– Нет, надо выбрать только одну – возражает она – и про нее я смогу рассказать тебе подробнее.

– Почему не про все?

Вновь этот взгляд «в тупике»:

– Ну.. так положено.

Деланно равнодушно жму плечами и тыкаю в карту с темноволосым мужчиной и собакой:

– Ладно, давай про эту.

– Король Мечей – кивает она.

Берет карту в руки:

– Мечи – самая сильная масть. Символизирует высокий интеллект и сложный духовный путь. Относится к стихии воздуха. Этот человек проделал долгий и сложный путь к тебе. И ваши судьбы тесно переплетены.

Святой господь, что она несет.

Нет, не так – что мне вообще лезет в голову?

Боже, Джен, ты же не в самом деле сейчас подумала о Владе Дракуле, который жил за шестьсот лет до того, как ты хотя бы в планах у своих предков появилась, да? Мы ведь стараемся сохранять адекватность, верно?

Приструни своих тараканов, они разбушевались.

– Спасибо – сдержанно киваю, уже собираясь встать, но Илинка мягко касается моей руки.

– Подожди. Теперь – что именно ты хочешь узнать. Выбирай из колоды еще три карты.

Неохотно сажусь и тыкаю в первую попавшуюся, уже ничего не желая знать.

Перевернув карту, Илинка кивает:

– Восьмерка пентаклей расскажет о тайне.

Ну хоть кто-то мне расскажет о какой-нибудь тайне.

– Да, у этого человека есть от тебя тайна. Эта тайна такова, что ты не готова ее сейчас воспринять. Впрочем, довольно скоро часть ее тебе откроется.

Кажется, именно так я отвечала в школе на истории, когда прочитала только первые три строчки параграфа, а меня вызвали к доске.

Шикарная тайна.

Все, как всегда, Джен, а ты всерьез из этой игры надеялась что-то узнать? Тогда может начнем хотя бы с того, что ты понятия не имеешь, кого эта карта обозначает и о ком ведется речь?

Ну, из живых, разумеется.

Отлично, тогда на этом же и закончим.

Теперь она уже не мешает мне подняться. Повторно пробормотав ей слова благодарности, я замечаю, что она меня совсем не слышит. Собирая карты, Илинка выглядит какой-то задумчивой и встревоженной. Я чуть наклоняюсь, чтобы спросить, все ли в порядке, как она заговаривает первой:

– Больше ничего не скажу. Я предупреждала.

– Да и я не.. – развожу руками, и кто-то позади мягко берет меня за локоть.

Оборачиваюсь – Сандра со снисходительным недовольством тащит меня обратно в толпу. Лишь когда мы выходим к общей площадке, она уже говорит:

– Не обращай внимания. Порой Илинка слишком вживается в роль и забывает, что это просто карты. Забывает, что гадает не впечатлительным местным девчонкам, а знакомой.. или сестре.

– Поэтому тебе не нравится, чтобы она тебе гадала?

– Да, она все веселье переводит в какую-то мрачную и таинственную нудятину, а-ля Ванга. Просто парит мозги и портит все настроение.

– Да ничего не испортила – отмахиваюсь я – если честно, я даже не поняла толком, о ком она говорила, так что..

– Просто я думала, что с тобой она не станет этого проворачивать и покажет веселый аттракцион – добавляет Сандра – не надо было и подходить. Вон – тыкает куда-то в сторону сцены – смотри, пошли лучше спектакль глянем.

– Там же все по-румынски будет, да?..

– Конечно – она усмехается – но если услышу что-то интересное, то я тебе переведу. Знаешь, они так прикольно дрыгаются – и без перевода зайдет.

– Дрыгаются? –прыскаю – слышал бы тебя тот, кто ставил этот спектакль и оттачивал каждую репетицию на протяжении недель.. А где Милли?

Оборачиваюсь, понимая, что вновь потеряла сестру.

– Наверное, опять бродит по сувенирам – беззаботно отмахивается Сандра – проверь бумажник, если все на месте, то ок. Без денег уж она ничего не купит. А если купит – то я попрошу у нее мастер-класс.

Мы смеемся, двигаясь к сторону сцены, а когда подходим – оказывается, что спектакль уже прошел наполовину.

– Как мы теперь поймем?

Сандра фыркает:

– Да что тут понимать. И к концу пришли бы – за три минуты смысл уловили. Не забывай, это не Ла Скала¹¹, а всего лишь обычная деревенская постановка.

Впрочем, в чем-то она оказывается права. Даже при редком переводе подруге, которая удосуживается к этому лишь на ключевых репликах, сюжет постановки становится предельно ясен: любовь, преграды, расставание и борьба за шанс быть вместе.

Пока мы смотрим, среди прочих замечаю и сестру – что ж, зато не придется ее искать по окончанию представления.

Впрочем, долго такого ждать не приходится. На финальной линии двое героев, мужчина и женщина, встречаются после долгой разлуки. Между ними на сцене стоит стена – означает ли она реальную физическую преграду или какую-то духовную понять сложно, учитывая, что Сандра ничего не переводит уже минут десять.

Эта самая стена не позволяет влюбленным прикоснуться друг к другу, и все, что им остается – это переговариваться через эту сцену. Когда мужчина устало опускается и начинает читать влюбленной финальный стих, я уже не выдерживаю и толкаю подругу в бок:

– Переведи хотя бы это! Оно же сейчас закончится, а я даже не поняла, стена эта метафорическая или самая что ни на есть буквальная!

Сандра устало вздыхает, но все-таки переводит:

– «Любил тебя тайно и хранил молчание. Думал, тебе это понравится. Ведь наши взгляды разделяла вечность. Способная разрушить хрупкие мечты»..

Услышав, очевидно, слабый намек на английский в этой румынской какофонии, Милли быстро перебегает к нам и теперь уже слушает перевод финального монолога Сандры вместе со мной, даже чуть высунув кончик языка от волнения.

– «Но больше я так не могу. Тоска, как крепкий хмель, пьянит и развязывает язык. Я хочу захлебнуться в сладком пламени. Той души, что знает мою душу. Не видишь разве, что мой рот сжигает жажда? А за холодом глаз скрывается мучение? Девочка моя прекрасная, уйми же эту боль. Подойди ко мне и прижмись к моей груди».

Мужчина замолкает, раздаются аплодисменты и актеры кланяются.

– Да уж, это было..

Но замираю на полуслове. Глядя за плечо Сандры я вижу знакомый немигающий взгляд ярко-голубых глаз.

Влад.

-11-

Взгляд этот настолько пристальный, что не возникает сомнений – он смотрит точно на меня, и ни на кого иного. Однако, не могу не заметить, какое у него бледное и изможденное лицо.

Мы и когда уезжали вчера, он выглядел не ахти, но сейчас..

Словно не спал и не ел много дней.

Но едва я собираюсь уже указать на него Сандре, как какие-то проходящие мимо люди загораживает собой Влада. Я хмурюсь, пытаясь выглянуть из-за их плеча, но в этой огромной толпе, собравшейся, чтобы поулюлюкать местным актерам, с моим смехотворным ростом невозможно протолкнуться.

В итоге, когда они отходят – Влада там уже нет.

И создается такое впечатление, что его изначально там не было. Зачем ему, судя по виду, такому болезненному и явно в плохом самочувствии, приезжать на этот праздник? Даже если бы ему вдруг стукнуло в голову, что ему хочется сюда – уж точно он бы взял с собой единственного друга, а не поехал один.

Но Локида я не заметила.

Да и увидь меня Влад, уж точно не стал бы так пялиться. Это был взгляд человека, который словно что-то собирается мне сказать.. Но, как я поняла по выдворению из замка – если Влад что-то хочет сказать, он это говорит.

Он бы уже подошел, а не растворился где-то в толпе.

Да и что он может мне еще сказать после того, как вышвырнул за дверь? Пусть даже и отдал картины.

Что ж, прекрасно.

Сначала в картах мне мерещатся подростки из прошлого, теперь в толпе видятся мрачные хозяева замков.. А что дальше? Увижу лик Христа в сгоревшем блине?

– Бу!

– А-а! – застигнутая врасплох над своими размышлениями, я взвизгиваю несоразмерно «пуганию» и подскакиваю на месте.

Лео ошарашенно вскидывает руки вверх, как бы капитулируя:

– Прости-прости. Думал пошутить, а ты..

– Да нормально – бурчу, глядя, как они все трое едва сдерживают смех – все в порядке.

И решаю переключить внимание с себя:

– Ну наконец-то приехал! Правда опоздал на спектакль, концовка была классная..

– Да, такой стих! – подключается Милли.

– Такой перевод.. – саркастично кивает Сандра.

– Ты говорил, опоздаешь, но.. – смотрю на время – по факту можно сказать, что приехал, чтобы нас забрать.

Он как-то натянуто усмехается:

– Ага, ну да..

Хмурюсь. В чем дело?

Заметив мою подозрительность, он чуть подманивает меня:

– Можно тебя на минутку?

– Воу, что за секретики? – усмехается Сандра, но Лео уже успевает оттащить меня подальше в толпу, так что отвечать ей нет нужды.

И когда мы оказываемся наедине (точнее «наедине от друзей», так как сложно быть в таком количестве людей в принципе в уединении), я повторяю ему вопрос Сандры:

– Что за секретики?

– Тут такое дело.. надо будет вернуться в замок.

Видимо, мое выражение лица и взгляд отвечают красноречивее слов, потому что Лео тут же перебивает сам себя:

– Нет, ты не так поняла. Не жить туда опять возвращаться. Нет, просто вернуться на чуть-чуть.

– Ничего не понимаю. Зачем? И что вообще происходит.. ты котов уезжал дружить, а..

– Да, я уезжал к Грэдишу – он нарочно подчеркивает фамилию – мы дружили котов, они как всегда не сдружились.. в общем, не суть.

Внимательный взгляд на меня:

– Я решил спросить у него о картинах.. ну, мало ли. Если он меня рад видеть, то может и сделка, ну..

Это почему-то меня сильно злит:

– Что? Ты разговаривал с ним о картинах? А ты не подумал, что вначале это надо хотя бы обсудить со мной? Или даже с Владом? Я больше у него не работаю, и не факт, что ему теперь вообще нужны эти картины. А никто, кроме него, оплатить такую стоимость не сможет, да и вообще..

Лео нетерпеливо пару раз щелкает пальцами, заставляя меня сосредоточиться на нем:

– Дженна! Прошу, просто дай рассказать.

Молча скрещиваю руки и смотрю на него.

– В общем. Я спросил у него о картинах и вашей сделки.. и оказалось, что он вовсе не злится на.. ну на ту выходку Влада со столом. Более того – он все еще согласен продать картины и явно хочет сделать это побыстрее.

– Что?

– Сказал, что сам приедет в замок к Владу, и попросил меня устроить встречу в ближайшее время.

Он замолкает и теперь как бы показывает, что дает право слова мне.

Я все так же смотрю на него мрачно, скрестив руки:

– Тебе никто не давал права лезть в мои дела, словно мамочка, за спиной.

– Я не лезу в твои дела! – тяжело вздыхает он – но слушай, ты же сама говорила, что эти картины нужны тебе. Я это сделал для тебя. Видел же

(и поверь, я бы сделал все, что только можно, чтобы они стали твоими. действительно стали твоими, и ты смогла бы над ними работать сколько душе угодно)

как у тебя глаза загорелись, когда ты те полотна в чемодане нашла. А раз уж Влад действительно готов отдать тебе их в любую точку мира – то пусть уж будут все. Тем более, если Грэдиш тоже согласен.

Я смотрю на Лео и испытываю противоречивые чувства. С одной стороны – я благодарна за его попытку достать мне и те три оставшиеся полотна. Они ведь мне и правда понадобятся, если я хочу узнать всюисторию прошлого целиком..

Но с другой стороны – это злит. Все то же самое он мог сделать, обсудив со мной, взвесив все за и против. Мы могли попытаться сделать это вместе и если на то пошло, я могла поехать вместе с ним.

Словно прочтя это на моем лице, он добавляет:

– Если честно, я до последнего момента процентов на 90 был уверен, что с картинами он пошлет тут же. Все-таки то, что Влад и на него едва не набросился.. я просто пытался испытать любой шанс.. но не хотел тебя понапрасну обнадеживать. Ты ведь так легко загораешься любой идеей, а потом так расстраиваешься, если не выходит. Потому и решил сначала сам почву прощупать, а если потом.. кто ж знал, что Грэдиш мало того согласиться, так еще и как ужаленный решит все это организовывать сей момент.

Вздыхаю, но уже более миролюбиво и отчасти устало:

– Ладно, Грэдиш.. но на счет Влада я серьезно. Сам же все видел. С чего ты решил, что он захочет их все еще покупать?

– Ну.. не решил, но так же пощупал почву.. как только Грэдиш оказался легок на подъем, я поехал в замок, чтобы узнать мнение Влада, попытаться договориться. Может, даже сложиться пополам или что-то типо того..

– Подожди, ты за это время уже успел побывать и у Влада?

– Да, и привез его сюда.

Мои брови подскакивают вверх со скоростью света:

– Зачем?

Зато, хотя бы, я значит не вижу миражи. Но тогда вопрос в другом – зачем Влад так глазел на меня? Хотя нет, главный вопрос в том, что Лео, уезжая знакомить кошек, в итоге мало того, что договорился о продажи картин с Грэдишом, так судя по всему, еще о чем-то пытался договориться с Владом.. и какого-то черта его привез сюда, только непонятно зачем..

– Я..

Но он не успевает мне дать ответ на эти вопросы.

– Дженна!

Милли подлетает к нам с тревожным криком и совершенным ужасом на лице. Одно это заставляет меня тут же позабыть обо всем, что мы обсуждали с Лео.

– Дженна! – с силой тянет меня за руку – там Сандра.. она.. Быстрей!

Я бегу за сестрой без вопросов, и Лео сразу же устремляется за нами.

Но тут, справа от нас с диким скрежетом ветер сдирает и переворачивает палатку. Мы едва успеваем отскочить, чтобы не встать у нее на пути..

На долину, будто по щелчку пальцев, за доли секунды налетает такой сильный порыв ветра, что принимается таскать шатры и предметы, заставляя продавцов с криками бегать за ними. Не зная, что ловить в первую очередь – товар или палатки.

Не успеваю я задаться вопросом этой природной климатической аномалии, как сквозь толпу замечаю то, что так испугало Милли…

В небольшом круглом пространстве расступившихся людей Сандра.. а рядом с ней Михай. Он яростно трясет ее за плечи, нивелируя все ее попытки вырваться. Его лицо перекашивает гримаса такой черной ненависти, что мне самой становится жутко.

Из его груди вырывается какое-то утробное рычание, и тут с плеч его руки рывком перебираются на шею Сандры, сомкнувшись там мертвым замком и начав сжиматься. Сандра принимается хрипеть и дрыгаться, но лицо Михая настолько свирепое и безумное, что никто из тех, кто стоит поодаль, не решается в это вмешаться.

Впрочем, их не так много – большинство продавцов бегают за палатками, кто-то пытается собрать свой товар, сметенный ветром. Кто-то пытается этот самый товар втихоря запихать в карманы, пока появилась возможность..

В небе раздается жуткое громыхание и, словно разделяя его на две черные части, сверкает молния.

Словно пробки вырубает.

Небо темнеет так стремительно, как будто я наблюдаю течение дня в удесятеренном режиме скорости.

Лицо Сандры уже начинает синеть.

– ОН ДУШИТ ЕЕ! – ору я, пытаясь протолкнуться вперед, но кто-то меня опережает.

Лео выскакивает вперед, кидаясь на мужчину на спины – но буквально одновременно с ним там же оказывается и Влад. Они кидаются на Михая..

Двое сильных мужчин сразу валят его на землю, но видно, что даже им очень сложно удержать разбушевавшегося беснующегося мельника.

Сандра, едва тиски отца спадают с ее шеи, едва не оседает на землю. Я успеваю схватить ее за руку, помогая удерживать равновесие. Она потирает красные следы пальцев у себя на коже, хрипло втягивая воздух.

– Боже, Сандра! Почему он это делал?

Чуть трясу ее за плечи, стараясь привести к чувства:

– Почему он тебя душил? Сандра?

– РА-А-А-А-! – Михай между тем продолжать орать, прижатый к земле, и изрыгать какие-то румынские не то ругательства, не то проклятия.

И уже непонятно в чей адрес – дочери или Лео с Владом, что его от нее оттащили.

Вновь сверкает молния, гремит гром и.. словно в довершение всего этого безумства раздается громкий сатирический смех. Я вздрагиваю, так как он вроде совсем рядом, и резко оборачиваюсь..

– АХА-ХА-ХА-ХА-ХА!

Илинка, закинув голову и широко раскрыв рот, утробно хохочет, то переходя на высокий, но опускаясь до пугающе низкого смеха. Ее глаза будто бы выкатились, а пальцы скрючились в неестественном напряжении.

Я в исступлении шарахаюсь в сторону, а глаза Илинки между тем стекленеют, точно у фарфоровой куклы, и она принимается безумно хохотать все громче и громче.

Милли хватает меня за руку и с ужасом, что передается в ее едва ли не визжащем голосе, кричит:

– Как тогда! Такой мы тогда ее с Лео видели, помнишь, я говорила? Помнишь!? Я же говорила! Она так же безумно смеялась! И мужик этот – кивает на Михая – такой же псих, как тогда! Так же по-румынски что-то яростно нам рычал! Дженна, я хочу уехать! – она переходит на пугливый визг и дергает меня за руку – хочу уехать отсюда!

Признаться, впервые желание сестры настолько совпадает с моим собственным.

И тут Илинка резко опускает голову и, причудливо выгнув спину, уставляется своим стеклянным взглядом на прямо на меня:

– ХА. ХА. ХА!

После чего вытягивает палец и завывает каким-то незнакомым, утробным, жутким голосом:

–Темное! Темное грядет! Очень скоро! Черная тьма уже протянула свою лапу!

Словно показывая наглядно, она протягивает руку со скрюченными пальцами прямо ко мне, после чего судорожно описывает круг вокруг себя, поочередно глядя на нас всех:

– Убийца уже здесь! Он в этом кругу!

В небе, точно по заказу, раздается очередная вспышка молнии – только в этот раз намного ярче предыдущей, будто настоящее небесное светопредставление.

Она сопровождается таким же оглушающим громом, и кажется, от него будто даже содрогается земля. Запрокинув голову, я вижу, что вначале голубое, а после темное небо – теперь превратилось в одно сплошное траурно-черное облако.

Наконец, Илинка замолкает и, закатив глаза, обессиленно падает на землю.

Наверное, я бы услышала глухой стук ее тела о землю, если бы не ветер. Он достигает такого буйства, что уже не то что палатки, он едва не сносит с ног всех нас. Мне приходится чуть согнуть ноги в коленях и пригнуться, дабы не грохнуться на землю.

Но уже через мгновение Илинка дергается на земле и озадаченно оглядывается по сторонам, продолжая оставаться на коленях. Обхватывает свою голову руками и чуть хмурится, точно боль отдает ей в виски. Глядя на происходящее – ее лицо принимает то же испуганное выражение, что у всех..

Но при этом совершенно обычное.

Будто совсем не она только что несла какую-то ахинею, подобно одержимой, до смерти напугав нас с Милли почище Михая и этой бури вместе взятых.

– Уходим! – кричит мне Милли, вновь дернув за руку – скорее! Уходим!

Оглядываюсь и вижу, что уже и все остальные посетители фестиваля испуганно разбегаются, организаторы спешно пытаются свернуть все то, что ветер оставил от декораций – но прямо на их глазах, он, усиливаясь с каждой минутой, выдирает все из рук и отправляет по воздуху, закручивая в каком-то безумном черном танце.

– Да! – теперь уже я, на правах старшей, перехватываю сестру за руку, правда не совсем понимаю, куда мне бежать.

Я понятия не имею, где машина Лео, а машина Сандры.. не уверена, что это корыто сможет выехать с моим вождением, даже сумей я взять у нее ключи и завести его..

Но все равно дергаю сестру в его сторону, так как других вариантов нет.

Как чья-та сильная рука смыкается на моем плече:

– Нет! Там не пройти!

Слышу знакомый голос и оборачиваюсь. Влад тут же одергивает руку и я едва замечаю на ней оставшийся красный след, точно от ожога, как он тут же прячет ее и старается перекричать гром:

– За мной!

Небо трескает от грома и сотрясает землю новым грохотом. Теперь начинает литься дождь – точнее настоящий чертов ливень – и я в мгновение промокаю до нитки.

Но стою, не зная что делать.

Бежать с сестрой за Владом? Не лучшая идея. Но оставаться на месте – еще более худшая.

Растерянно гляжу по сторонам, как теперь подбегает уже и Лео. Вместе с Сандрой они ведут под руки совершенно бледную Илинку.

– Нужно уходить! – орет он – быстрее!

Как вдруг я с ужасом распахиваю глаза.

Я смотрю на Лео, на его рыжие волосы.. которые почему-то начинают темнеть с каждой секундой, точно кто-то вылил на него тюбик с краской. Но теперь, переведя взгляд на его футболку, вижу что и на ней появляются все больше и больше какие-то черные потеки..

Озадаченно выставляю перед собой собственные руки..

– ЧТО ЭТО?! – я слышу свой голос издалека, будто из-под толщи воды, словно совсем не мой – ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ЧТО ЭТО?!

По моим рукам обильно стекает черная вода.. которая льется на нас с самого неба.

Кто-то начинает голосить:

– Черный дождь! Черный дождь!

Люди, что мгновение назад в спешке разбегались, вдруг замирают, точно вкопанные, с ужасом глядят друг на друга, наблюдая, как вязко-черная влага стекает по каждому из них.

А в следующую секунду все они начинают истошно кричать и метаться пуще прежнего, сбивая друг друга с ног.

Кто-то вновь требовательно дергает меня за руку:

– К парковке! – другой рукой Лео все так же поддерживает Илинку – быстрее, мать твою!

– Не туда!

Влад яростно отпихивает Лео и перехватывает мое запястье:

– Там не пройти! За мной!

Лео пытается было вступить с ним в драку, но тут, будто бы понимает, о чем толкует Влад. На мгновение они яростно сверкают друг на друга взглядами, после чего Лео кивает и кричит мне:

– Верно! За ним! Все за ним!

Влад все еще крепко держит меня за запястье – настолько крепко, что кажется, он сам не осознает, как сильно его сжимает. На мне точно останутся красные следы.. но сейчас, даже в этом черном дожде, ощущение такое, будто я держу раскаленную докрасна сковородку.

Пальцы Влада.

Они буквально горят так, словно его температура давно перескочила отметку 40.

Черная вода продолжает литься с неба, становясь потоком все мощнее и превращаясь в какую-то непроницаемую черную стену..

Как вдруг по разным сторонам от меня начинаю слышать какие-то странные хлюпающие звуки..

ШМЯК!

Резко дергаюсь, пытаясь обернуться, но Влад требовательно тянет за собой, не давая остановиться. Вижу, что Лео и Сандра так же бегут, придерживая Илинку и не оборачиваясь по сторонам..

ШМЯК!

И лишь Милли успевает опустить взгляд на..

– А-А-А-А-А-А-А!

Она верещит так, что на мгновение перекрикивает дождь, после чего опрометью кидается ко мне, продолжая кричать:

– ЛЯГУШКИ! ТАМ ЛЯГУШКИ!

– Лягушки? – время вокруг меня словно вдруг начинает идти в замедленном действии. Образы размываются, капли опускаются слишком медленно, сестра растягивает гласные слишком сильно.. и даже мои собственные слова кажутся мне непомерно растянутыми – лягушки?..

– ДА! ЛЯГУШКИ ПАДАЮТ С НЕБА! А-А-А-А-А!

Она взвизгивает еще сильнее и шарахается в сторону, истерично и судорожно пытаясь стряхнуть что-то со своего плеча, извиваясь как только можно. После чего принимается прыгать на месте, кричать, я пытаюсь схватить ее, но Влад все еще тянет меня вперед, не давая остановиться..

ШМЯК!

ШМЯК!

ШМЯК!

Теперь сбоку от нас начинает визжать и Сандра. Она отпускает Илинку и с криком принимается что-то с себя стряхивать.

И тут я ощущаю как что-то двигается с моей шеи на спину..

– А-А-А-А-А-А!

Каким-то образом, то ли влага, то ли адреналин – но у меня, наконец, получается выдернуть руку из хватки Влада. Я останавливаюсь и с визгом скидываю что-то склизкое со своей спины…

ШМЯК!

Гляжу на то, что упало с меня на землю..

– А-А-А! ЗМЕИ! – я отскакиваю назад и больно ударяюсь спиной о вернувшегося Влада – ЗМЕИ! СКИНЬ ЕЕ С МЕНЯ! СКИНЬ ЕЕ С МЕНЯ!

Теперь мне кажется, что уже сотни змей ползает по моей спине. Я уже не могу отличить капли воды (черной воды!) от змей (падающих с неба!!!!) и жаб.

Милли кричит еще сильнее, ее перебивает визг Сандры – я сама извиваюсь на месте, точно сумасшедшая, но никак не могу дотянуться до спины:

– СКИНЬ ЕЕ С МЕНЯ! СКИНЬ ЕЕ.. А-А-А-А!

Влад хватает меня за плечи и пытается тряхануть:

– На тебе ничего нет! Дженна, на тебе ничего нет! Нужно уходить! Ты слышишь?! Нужно быстрее уходить!

Он вновь пытается потащить меня, но моя рука выскальзывает, я вновь принимаюсь скакать на месте, пытаясь стряхнуть с себя то ли змею, то ли текущие по коже капли воды..

Ужас, что обуял меня, заставляет сердце не участиться – а едва ли совсем не остановиться.

Я гляжу на друзей, гляжу на извивающихся девчонок, на ошеломленного Лео.. и на черную воду, которая льется с неба теперь вперемешку с падающими лягушками и змеями..

Люди кричат, орут, визжат..

Но отчетливее всего я слышу чей-то мужской голос:

– Проклятый дождь! Проклятый дождь!

Глава 9 СТОНУЩИЕ СТЕНЫ

-1-

Наше время.

Румыния.

– Бежим!

Влад вновь дергает меня за руку – только в этот раз не пытается тащить. Резко схватив за запястье, он тут же одергивает руку, будто просто пытаясь привлечь мое внимание – а лицо его на мгновение искажается гримасой боли:

– Скорее! – орет он.

Рядом со мной вновь падают клубки змей и лягушки, чудом не задевая голову и тело, и даже сквозь ужас я понимаю – если не хочу вновь ощутить что-то на своей спине – нужно бежать. Куда угодно, но дальше, дальше, дальше отсюда!

Это как стоять в паучьей норе и визжать, что на тебя то и дело заползают пауки.

Надо просто выбежать из нее к чертовой матери!

– Милли!

Но сестру уже хватает Лео – другой рукой вновь перехватывает Илинку, а Сандра, в очередной раз с криком скинув с себя лягушку, помогает ему с другой сторону.

– За ним! – орет Лео, и Влад, кивнув ему (точно старые приятели) стремится вперед.

Я кидаюсь следом за ним. Слышу, как Лео, Сандра и Милли спешат за нами. Люди вокруг продолжают кричать.

Царит такая паника, какой, наверное, не было даже в черном сентябре 2001. ¹² Все бегают, орут, дергаются, точно пораженные каким-то вирусом (на деле пытаются стряхнуть гадов, падающих прямо с небес)..

И все это сопровождается лишь усиливающимся громом, сверкающими молниями и потоком черном воды, которая начинает лить так, словно мы оказались в чертовом тихом океане.

Долину в самом деле начинает затапливать – грунтовые тропы расплываются под таким напором, превращаясь в какие-то слякотные ловушки, в грязи которых, точно в болотах, застревают ноги. Вот о чем говорил Влад – тут и правда не каждой дорогой выйдешь к парковке. Где-то просто застрянешь по уши в этой жиже!

Наконец, вместе с остальными более смышлёными, мы выбегаем к парковке. Люди грохочут дверцами машин – своими и чужими. Судя по тому, как некоторые дергают двери, а те начинают вопить, точно сирена, от сигналки – люди дергает все тачки подряд, даже не задумываясь о том, как будут заводить чужой автомобиль без ключа.

– Быстрее!

Лео вталкивает Илинку на заднее сиденье машины ее сестры, Милли прыгает туда же, а Сандра в это время открывает водительскую дверцу.. но тут же беспомощно оборачивается к нам:

– Я.. я не могу вести, у меня руки дрожат, я..

На ее шее все еще виднеются отпечатки от внушительных пальцев Михая, только теперь из красных они превращаются в синеватые, очень скоро грозясь стать большими синяками.

Влад тут же ловко обходит ее и толкает назад:

– Я поведу. Садись уже!

Сандра дергает головой, точно болванка, и тот час забирается на заднее сиденье к Илинке и Милли.

Лео, заметив, что Влад дислоцировался в машину Сандры, тут же мягко, но требовательно тянет меня в сторону своей машины (на которой он и привез Влада):

– Скорей, Джен!

И тут мне на плечо опять падает что-то склизкое..

– А-А-А-А!

Это всего лишь лягушка, а не змея, но я успеваю вновь сойти с ума, задергавшись в припадке.

– Быстрее! – теперь он уже более требовательно тянет меня к машине, заталкивает, подобно Илинку, на переднее пассажирское, а сам быстро усаживается за руль.

Мое дело дергается, точно в каком-то приступе, и я ничего не могу с этим поделать. Это не та маленькая дрожь – а настоящие конвульсии. Мне все еще кажется, что по спине что-то ползает, что моих рук что-то касается, что..

Машина дергается – Лео резко сдает назад и выруливает следом за машиной Сандры, которую ведет Влад. Разглядеть ее достаточно сложно – дворники тачки с трудом справляются с черной водой, потоком хлещущей по лобовому стеклу..

Я хочу спросить, куда они едут, но тут о мое стекло ударяется очередная упавшая змея и я взвизгиваю, рефлекторно прикрыв лицо руками, хотя нас теперь с внешним безумным миром и разделяет стекло.

После, так же не отнимая ладоней от лица, продолжаю глубоко дышать, стараясь стабилизировать дыхание.

Когда же, спустя несколько томительных минут, почувствовав толчок, говорящий о том, что мы вновь выехали с гравийной дороги на основное шоссе – я отнимаю руки от лица.

Дождь все так же хлещет в стекла, барабаня по ним глухой дробью.

Только теперь это обычная, прозрачная вода, и никаких лягушек и змей, падающих с неба..

-2-

Заметив, что я вновь гляжу на дорогу, Лео чуть разжимает руль.

Но я успеваю заметить за пару мгновений до этого – как он сжимал его с такой силой, что побелели костяшки. Вцепился, точно в последнюю спасательную веревку или палку, брошенную застрявшему в болоте.

– Вовремя мы успели.. – бормочет он с деланным равнодушием – еще немного и там бы все размыло, не выехали бы..

Ошарашенно поднимаю глаза и молча смотрю на него. Поверить не могу, что он говорит о произошедшем там, словно нас просто накрыло на редкость сильным ливнем.

Обычным, сильным ливнем.

Наподобие того, что идет сейчас.

– Да уж – натянуто усмехается он, заметив мой взгляд – местность тут конечно.. сплошные природные аномалии..

Я хмурюсь, точно не понимая простых слов, после чего так резко взмахиваю руками, что он даже чуть дергается:

– Аномалии?! Так ты называешь чертов черный дождь с сыпящимися гадами с неба?! Ты часто такое видел, Лео?! Может я не в курсе, да ты каждый год попадаешь в такие «аномалии», но что-то не припомню, чтобы в прогнозах погоды говорилось «сегодня +9, облачно, возможно осадки в виде ЧЕРТОВЫХ ЛЯГУШЕК И ЗМЕЙ»!

Пальцы Лео вновь чуть сильнее сжимаются на руле. Явственнее проступают челюстные углы, но он не отрывает глаз от дороги. После чего, поняв, что я ничего добавлять не собираясь, замечает:

– Это горы, Джен. То ветер пришел и ушел, то еще что-нибудь..

– Ветер и змеи это разные вещи! – взвизгиваю я, все еще не понимая, как до него не доходят такие элементарные вещи – как ты вообще можешь это сравнивать!?

Но и этот вопрос остается без ответа.

– Ответь что-нибудь! – требую – ответь, почему ты спокоен, как чертов слон, хотя видел то же, что и я!

– Ну.. это Румыния, Джен – неуверенно бормочет он под нос, словно пытается сейчас убедить самого себя – Холодный Лес совсем рядом.. много легенд и баек.. мистическое место, так сказать.. кто знает, что здесь может случится..

– А, серьезно?! – фыркаю – ты, который еще утром не верил даже в возможность того, что бабка Сандры могла быть ведьмой, теперь совершенно спокойно пытаешь объяснить черный дождь из лягушек и змей местными байками?!

Наконец, Лео психует и бьет руками по рулю в каком-то обессиленном раздражении:

– А что ты хочешь услышать, Джен? Что ты хочешь от меня услышать? Хочешь, чтобы я объяснил, какого черта на нас посыпались лягушки с неба? Так вот открою тебе тайну – я без малейшего понятия! Понимаешь? Я не знаю, что за хрень это была и почему она была!

– Может, именно это и я хотела услышать – холодно отвечаю.

– Тогда поздравляю, ты это услышала.

Он как-то дергано начинает постукивать пальцами по рулю, выдавая свое беспокойство. Впереди все так же мерцают задние фонари тачки Сандры, за которой мы продолжаем следовать.

Проходит порядком десяти минут моего продолжительного наблюдения за их машиной, когда пелена дождя начинает сходить на нет и мне кажется, что я начинаю различать макушки сидящих в салоне. Илинка, дальше Сандра, после знакомые светлые волосы сестры.. а чуть впереди, из-за подголовника водительского кресла виднеется черная, как смоль, шевелюра Влада..

Это напоминает мне, что Лео так и не ответил на один важный вопрос, потому что началось все это тотальное безумие, не вписывающиеся не в одни рамки адекватного восприятия мира.

– Лео – говорю, не поворачивая головы – ты так и не ответил, зачем привез туда Влада? Как вышло, что поехав говорить с ним о картинах, ты на какой-то черт притащил его на фестиваль?

– Он оказался там весьма кстати, по итогу – замечает друг – вывел нас на единственную не размытую тропу. Да и кто бы вел вторую машину?

– Это не ответ – теперь поворачиваю голову – ты не знал, что так будет, когда вез его. Так зачем тогда?

Лео вновь начинает едва заметно барабанить пальцами по рулю, но повторять дважды ему не приходится:

– Как и сказал, после Грэдиша я поехал к нему в замок, чтобы попытаться поговорить на счет картин. Договориться, или хотя бы прощупать почву, так сказать…

«… когда я заезжаю в парадные ворота и останавливаюсь напротив входа мне становится не по себе. Замок и раньше был мрачным – но теперь он будто бы излучает какую-то опустошенность и нежилую затхлость покинутого обиталища.

Такое чувствуешь, когда появляешься на кладбище, подходишь к могилам знакомых, где стоят эти неуместные лавочки, точно ты пришел поболтать в беседку..

Заходить мне сразу же перехотелось, и потому решаю найти кого-нибудь снаружи, кто сообщит Владу о моем приезде или даже позовет его ко мне. Но не нахожу совершенно никого – ни на террасе, ни на примыкающей к ней уличной кухне. Хотя время еще достаточно раннее – прислуга не могла так рано разбежаться обратно в деревню.

До заката еще достаточно часов.

Все время, что мы здесь жили прежде, в этот период раннего вечера дом был полон различным обслуживающим персонал. Однако, так и не найдя совершенно никого, мне приходится зайти внутрь.

И там атмосфера оказывается еще более угнетающей. Не хватает перекати поля и тоненькой, едва слышной игры скрипки где-то на верхних этажах.

И вновь – нигде никого.

Даже этого его мерзкого дружка нет, хотя он-то всегда появляется, стоит объявится на пороге.

Я уже решаю, что должно быть – вполне логично – Влад по каким-то причинам отлучился на родину на какое-то время, Локиду, соответственно, тоже пришлось покинуть замок.. это объясняет, почему и прислуги нет. Зачем ее содержать, когда дом пустеет?

Не объясняет только – почему двери открыты.. но обойдя весь первый этаж, и даже зайдя в кабинет Влада (и все так же никого не обнаружив) – я уже решаю уйти побыстрее оттуда, как возле самого выхода напарываюсь на Валентина. Этого его нового дворецкого.

Конечно, с английским у него большие проблемы, но небольшой коннект нам с ним (то ли словами, то ли больше жестами) найти все же удается.

– В чем дело? Где хозяин дома?

– Не в порядок.. – бурчит он себе под нос наполовину по-английски, наполовину по-румынски – совсем не в порядок. Хозяин плохо.

– Плохо? Кому он сделал плохо?

– Себе плохо. Хозяин совсем плохо.

Нам требуется внушительное количество времени, чтобы Валентин смог рассказать мне, что именно имеет в виду. А точнее – что как только мы уехали, Влад по каким-то причинам распустил весь основной персонал из замка, и с тех пор сидит в какой-то зале и не выходит.

– Совсем не выходить – добавляет он.

После недолгих уговоров и двадцатки долларов, Валентин соглашается показать мне эту залу, но только с условием, что я сделаю вид, будто бы сам случайно набрел на нее, обнаружив дом пустым. И что его, Валентина, разумеется не видел – иначе бы дворецкий, как полагает его святой обязанностью, тут же бы выгнал чужого за дверь.

Оказавшись в той зале, понимаю, что ранее ни разу на нее не натыкался за все время проживания в замке. Она огромная – действительно огромная – а ее потолок, кажется, занимает высоту всех имеющихся в доме этажей и даже верхней башенки.

В ней оказывается совсем пусто и тихо – и лишь огромные часы на стене с надоедливым цоканьем отсчитывают секунды. Мне в голову сразу приходит китайская мучительная пытка – когда на голову каждую минуту или типо того капают по одной капле воды. Прямо на макушку. Вначале это не так страшно – но уже через несколько часов человек начинает орать и попросту сходить с ума от этого.

Эти часы кажутся мне очень и очень близкими родственниками той пытки в контексте тотальный тишины залы.

И вот прямо под ними – под этими часами – сидит Влад.

Услышав меня, он чуть поворачивает в сторону входа голову. И тогда я вижу, насколько он бледный. Под глазами чернота.. не человек – а какой-то призрак из ужастиков.

Даже немного жутко становится. Словно желая удостовериться, что это все-таки он (хотя кто, черт возьми, это еще может быть?) я спрашиваю, не приближаясь и не отходя от двери:

– Влад?

Он медленно опускает глаза на мои ноги, точно задерживать взгляд на чем-то выше ему слишком тяжело, после чего, точно выпустив воздух, с некоторым усталым удивлением отвечает:

– Лео..

Делаю пару осторожных шагов к нему.

В конце концов, я пообещал не уезжать отсюда, пока не узнаю про картины. И как-то это сделать следует в любом случае.

Однако, выглядит он совсем не так, как полагает для переговоров.

Присаживаюсь рядом с ним – но на корточки, чтобы в случае чего, тут же резко можно было подорваться. Мало ли, что у этого психа на уме..

Разглядываю его еще пару минут:

– Погано выглядишь.

И впервые получаю какую-то живую эмоцию.

Он бросает на меня едкий взгляд уставших глаз – и кажется, они даже чуть поблескивают привычным раздражением.. но так же быстро вновь и гаснут, точно очень-очень короткая спичка, сгоревшая на моих глазах дотла.

– Ладно, не собираюсь тебя долго утомлять – говорю – я приехал поговорить по поводу картин. Во-первых.. хотелось бы знать наверняка, ты правда отдал ей те три полотна?

Слабый кивок.

– Без всяких фокусов? Или каких-нибудь всплывающих условий мелким шрифтом, как все предыдущие разы?

Голос, уставший и раздраженный одновременно:

– Без всяких условий. Я же сказал.

Фыркаю:

– Ну знаешь. Мне твои слова до одного места. Так, ну ладно, если так.. тогда у меня есть к тебе другой разговор о них. Посерьезнее..

И тут он хмурится, будто только сейчас о чем-то сообразив. Внимательно оглядывает меня – слишком уж долго – после чего, едва разлепляя губы, спрашивает:

– Где она?

– Дженна? У Сандры. Но сейчас они уже наверное на фестивале.

Мотает головой:

– Нельзя. За пределами замка слишком опасно. Едь к ней.

Однако, он не выглядит как человек, пытающийся навешать лапши на уши или просто быстренько от меня отделаться. Это начинает напрягать – у меня чутье, по сути профессии, и я могу распознать, когда человек за нос водит.. а когда действительно верит в то, что говорит.

– О какой опасности ты говоришь? – щурюсь – об убийце смотрителя? Том, кто ее связал?

Его глаза вновь на мгновение блеснули и я понимаю, что в чем-то ткнул точно верно, угадал.. но точно не во всем, а в чем именно он объяснять не утруждается.

– Влад?

– Езжай – повторяет – ты сможешь обеспечить ей безопасность, я знаю.

От раздражения я не сдерживаюсь и с силой пихаю его в плечо. Мгновение – и кажется будто он, потеряв равновесие, так и грохнется боком на пол… но точно неваляшка, каким-то образом возвращается в прежнее положение.

Зато подскакиваю я:

– Да пошел ты к черту со своим знанием! Я тебе кто, мать твою, железный человек или бетмен? Ты не говоришь, кто на нее объявил облаву, но хочешь чтобы я ее защитил! Как это вообще возможно!? Я должен точно понимать, чего именно мы опасаемся, иначе это борьба с завязанными глазами!

Однако, Влад продолжает все с тем же отсутствующим выражением смотреть вперед. Тогда я наклоняюсь, уперев руки о колени, и цежу:

– Как благородно.. впутал нас в какое-то дерьмо, потом вышвырнул из замка, а теперь заявляешь: «вне замка слишком опасно, так что иди разгреби теперь это дерьмо и по ходу дела желательно догадайся сам, что именно надо разгрести»! Знаешь что, а не охота и своей шкурой рискнуть хоть раз, позер хренов?! А то как ты с широкого барского плеча и с тяжелым сердцем бросаешь меня на подвиги – я польщен! Только знаешь что – если нам кто и угрожает, то пусть это ТЫ будешь первым барьером между ним и Дженной. Я вполне переживу роль страховочного. Потому что именно с тебя – тебя, мать твою, чтобы это ни было, все и началось.

Я вновь выпрямляюсь и скрещиваю руки на груди:

– Давай, я серьезно. Поднимайся. Я не собираюсь вставать грудью под огнеметный залп за твои грехи. А то посмотри, хитрый ублюдок, чужими бы руками да дорогу в рай..»

… так и получилось – заканчивает Лео – ну а в машине уже, по пути к вам, мы вернулись к вопросу о картинах, ради которых я, собственно, и приезжал.

Он замолкает, очевидно, ожидая моего взбудораженного вопроса «и что он сказал?», но не получив его, добавляет сам:

– Влад сказал, что конечно же готов довести сделку до конца, если Грэдиш не против, и в полном объеме оплатить картины. Записать их на тебя.. или, если ты все так же будешь против, оформить на себя, но отдать тебе. В общем, я все еще считаю это чертовски странным поведением, но если для тебя стало нормальным забрать первые три полотна в таких же обстоятельствах – то можно забрать тогда и эти.

Я молчу, стараясь запихать все вопросы воедино, чтобы ни один из них не вылетел за пределы досягаемости.

– Влад в итоге и в дороге так и не сказал, какую опасность имеет ввиду? – уточняю.

Кажется, Лео немного досадует, что я уцепилась именно за эту тему, а не за картины, но он все-таки отвечает:

– Да. Собственно, я пару раз еще пытался.. но бесполезно. Не знаю, от какого такого бестелесного призрака мы бегаем, но чтобы это ни было – точно тебе говорю, Влад верит в его опасность всем сердцем. Возможно, конечно, он окончательно двинулся головой и потому заставил себя во что-то там поверить.. Но то, что я вижу – это то, что человек, говорящий мне это, не лжет. В его понимании, некая опасность, угрожающая тебе – действительно существует и она вполне реальна. Досягаема, я бы сказал. Но что это – сжимает зубы – хрен его знает. Точнее, Влад знает, но это одно и то же.

Подумав, Лео добавляет:

– Скорее всего, он и правда имеет ввиду того убийцу смотрителя, что связал тебя, только зачем-то строит из себя загадочного кретина..

(…да? и поэтому они все говорят о некоем таинственном убийце смотрителя? ты превзошел учителя, я восхищен. придумать фальшивого монстра, чтобы никто не заметил настоящего. умно, влад, умно…)

– Не думаю – с сомнением говорю – точнее, всякое может быть, но мне кажется, что он имел ввиду кого угодно, но не убийцу смотрителя.

Уже вижу боковым зрением, как подозрительно косится на меня Лео, а логичный вопрос уже почти срывается с его языка.. потому, дабы опередить его, спешу сменить тему:

– Но ты сказал, что на картины Влад в итоге согласился, и Грэдиш хочет провернуть все, как можно скорее.. так и когда тогда сделка?

– Утром. Завтра утром, если за ночь нам на голову опять не упадет какой-нибудь звездолет, метеорит или иисус не сойдет по сотканной небесной дорожке, заявив, что у него есть для нас особое небесное поручение и потому со сделкой придется подождать..

Натянуто усмехаюсь, но задумчиво замечаю:

– Все-таки это очень странно..

– А то, что он подкинул тебе в чемодан те три картины совершенно нормально, конечно же, и..

– Я не о Владе.

Лео озадаченно хмурится:

– А о ком тогда?

– О Грэдише. Он был вне себя там, на своем вечере, когда Влад убежал. Сначала был чертовски напуган, а потом

(..но мой немигающий взгляд все еще уставлен на грэдиша, что продолжает вопить и махать руками на официантов..)

принялся кричать, ругаться.. он был одновременно напуган и в ярости от того, что Влад поставил его в такое положение перед собственными гостями и испортил праздник.. но при этом уже через какой-то один день заявляет тебе, что совершенно не злится, согласен закончить сделку и – вместо того, чтобы хотя бы увеличить цену за моральный ущерб – напротив старается провернуть ее как можно скорее и быстрее.. он будто бы не продает нам эти картины, а поспешно избавляется от них.

Словно прочтя мои мысли, Лео озвучивает вопрос, который я так и не решилась огласить:

– Но ведь избавляются обычно не от чего-то хорошего, так?

-3-

До Селения Холодного мы доезжаем в молчании.

Я сначала даже не сразу понимаю, куда сворачиваем машина перед нами (за которой мы и следуем). Все-таки, уже успевает достаточно стемнеть, да и в местности я ориентируюсь даже не на тройку. И лишь когда вижу знакомый забор, соображаю, что мы подъехали к дому Сандру и Илинки.

Учитывая поведение Михая – мне эта идея кажется сомнительной, однако других нет.. к тому же, рядом с нами все-таки Влад и Лео, и если что, остается надеется, они смогут его скрутить повторно..

– Кстати – оборачиваюсь к Лео, выбравшись из салона – что вы сделали с Михаем?

– Отпустили.

– Просто отпустили?!

– Послушай, начался припадок у Илинки, потом вы с Милли куда-то сиганули.. Влад сразу же за вами.. Но и Михай тогда без проблем изловчился и вырвался из моей единственной хватки. Только вместо того, чтобы напасть, побежал куда-то черт знает куда.. мне было не до того, чтобы его ловить – надо было всем сматываться скорее..

– Значит, он может быть теперь где угодно.

Поняв, что я имею ввиду, Лео успокаивающе кладет мне свою теплую ладонь на плечо и чуть потирает, желая ни то согреть, ни то ободрить:

– Да, но бояться нечего.

Пока с нами оба мужчины.

Вот что он не добавил. Пока с нами

(..двое сильных мужчин сразу валят его на землю, но видно, что даже им очень сложно удержать разбушевавшегося беснующегося мельника..)

(..влад сразу же за вами.. но и михай тогда без проблем изловчился и вырвался из моей единственной хватки..)

оба мужчины. И Влад, и Лео. Кто-то один из них без помощи второго – едва ли сможет справиться с Михаем, если тот вновь впадет в приступ безудержной ярости в нашем присутствии.

Я сильно удивляюсь, заметив, что вместе с Сандрой, Милли и Илинкой – из машины выходит и Влад. Но потом понимаю, что своей машины при нем нет – он приехал с Лео. Значит, и до замка обратно его придется кому-то отвезти.. Скорее всего, опять Лео.

Прекрасно, значит мы вообще на время останемся совершенно одни.

Но и мне отвозить его не вариант – я не хочу ехать с ним наедине туда, и уж тем более, не хочу возвращать совершенно одна обратно ночью по этому чертову Холодному Лесу.

Сандра сразу сказала, что вести не сможет.

Илинка.. может только если она? Хотя что-то она не проявляла особо энтузиазма сесть за руль, когда мы ехали на фестиваль. Она водить-то вообще умеет?

К слову, ее уже никто не поддерживает. Очевидно, за время пути сестра Сандры немного пришла в себя – теперь она уже совершенно самостоятельно выбирается из салона, и на своих двоих вместе с остальными идет к дому.

Окна там обнадеживающие черные – но это еще не значит, что там никого нет.

Требуется какое-то время, прежде чем Влад с Лео полностью обыщут летний домик и основной дом (включая тайный погреб под стеллажом) и заявят, что никого в нем нет. Где бы ни был сейчас Михай – он точно не здесь.

Лишь после этого мы проходим на кухню и рассаживаемся. Сандра беспокойно садится на диван, сжав виски пальцами. Лео падает рядом с ней, что-то бормоча. Влад тут же отходит в самый темный угол рядом с погребом, точно желая слиться с тенью и стать невидимым, а Илинка ставит чай.. словно бы чай может помочь забыть все то безумие, чему мы только что стали свидетелями.

Пытаюсь помочь Илинке, но очень скоро методичное бормотание Лео выводит меня из себя и я резко оборачиваюсь:

– Может перестанете шушукаться? Что ты там шепчешь?

Он устало жмет плечами:

– Спрашивал у Сандры об ее отношениях с отцом – теперь уже смотрит на Илинку – может, вы общались последнее время как-то.. ну, не знаю, ссорились с ним?

Илинка расставляет чашки с чаем, которым никому не нужен, и печально отвечает:

– Нет.. с того дня, когда вы ездили в Брашов, он больше не появлялся. Мы сами его тогда последний раз видели. Понятия не имею, почему вдруг..

(..в ответ мужчина лишь смеряет ее тяжелым черным взглядом, его губы искривляются, точно он смотрит на что-то омерзительное. после чего, не выжидая и секунды, эта туша равнодушно отворачивается и идет дальше, куда направлялся, вскоре скрывшись за поворотом…)

– Понятия не имеешь? – подозрительно щурюсь я и перевожу взгляд на Сандру – по-моему он уже в ту встречу был за что-то на тебя ополчен. Вспомни, как он отреагировал.

– Да – соглашается Милли, устроившись на стуле за столом, точно какая-та призрачная фигура – он так смотрел.. жуть! Он такой же был, и когда мы ехали тогда с Лео.. и сейчас, на фестивале..

– Но только на тебя – напоминаю Сандре, не давая свернуть тему в «общее безумие Михая» – он не кидался ни на Илинку, ни на кого из нас.. Он пытался задушить только тебя. Как и в тот день

(..его губы искривляются, точно он смотрит на что-то омерзительное…)

отреагировал так только на тебя.

– Это объяснимо – вмешивается вновь Илинка, впервые демонстрируя напор в чем-то – меня он видел каждый день, до вас вообще дела нет, он вас не знает.. А Сандра вернулась три года спустя, за это время ни записки, ни привета, ни ответа.. Отец просто, должно быть, разозлился не на ее приезд.. а на качество ее отсутствия все это время. На то, что она, по его мнению, забыла о нас.

– И поэтому сегодня он кинулся ее душить? – вскидывает бровь Лео – за то, что она не писала ему 3 года? Ну, типо, чтобы теперь-то уж точно больше никогда не написала, да? Как-то не вяжется.

Теперь она лишь жмет плечами, и на ее лице проступает знакомое выражение «в тупике», как когда я задавала лишние вопросы по картам на фестивале.

– Ладно Михай.. – Милли с некоторой опаской косится на Илинку, то и дело поглядывая на меня – но что с тобой-то было на фестивале? Ты кричала про убийц и смеялась, как чокнутая.

Я ее даже не одергиваю.

В этой ситуации уже не дело до приличий и этикета.

– Как в тот день – заканчивает сестра все более неувереннее – когда мы с Лео ехали.

– Кстати да – соглашается друг, словно только сейчас связав эти два события – я как-то даже сразу не сообразил.. но ведь правда.

Теперь уже Сандра резко поднимает голову на сестру, а та смущенно и с какой-то виной тут же тупит глаза в пол.

– То есть это уже было? – цедит она, точно строгий родитель – началось снова и ты мне не сказала?

Илинка нервно дергает кухонное полотенце и хватает свою чашку чая:

– А как тебе скажи? Не понятно ни где ты, ни что ты.. да и вообще, один раз ничего не значит.

– Уже не один – назидательно замечает Сандра – а ты..

– Подождите!

Я взмахиваю руками, точно какой-то рефери на боксерском ринге:

– Стоп. Ничего не понимаю. Что значит «началось снова»? Это то есть нормально, такое с тобой постоянно случается?

Илинка смотрит на меня, после чего вопросительно и бегло глядит на старшую сестру. Сандра, чуть подумав, едва заметно кивает в знак согласия и Илинка вновь переводит взгляд на меня:

– У меня с самого детства такие приступы. Их давно не случалось, я уж решила – совсем прекратились. Но, видимо, нет.

– Типо, как у эпилептиков? – уточняет Милли – припадки такие?

– Ну, почти что..

– Ну у эпилептиков они могут завершиться смертью, если не оказать должную помощь – напоминаю я.

– Нет-нет, тут все не так, они совсем не опасны, лишь выглядит страшно..

– Не опасны? – вскакивает Сандра, недовольно схватив уже свою чашку, подобно сестре, будто бы это не чай, а клинки для битвы – всякий раз после них случается что-то ужасное!

– Что значит ужасное? – хмурится Лео.

– Это не после них – возражает Илинка – а они случается перед тем, как…

В комнате воцаряется настоящий гул, и Влад, который до сих пор все это время молча стоял в том темном углу (отчасти и правда реализовав свое желание слиться с ним и стать для нас невидимым) – делает шаг вперед, выйдя на свет.

Тусклые желтые лучи лампы падают на его бледное лицо, тем самым искажая его и делая еще более болезненным. Лишь сейчас я понимаю, что за все это время он не произнес ни слова, ни разу не вклинился в наши обсуждения, будто бы это его совершенно не касается.

И почему-то только сейчас, когда речь зашла про Илинку, «вышел на сцену».

Между этими двумя точно что-то есть.

Вопрос – что именно, и что за этим скрывается.

Голос его звучит сухо и устало, но при том твердо в своей решимости, когда он заявляет:

– Время уже позднее, скоро придется ложиться. Мне необходимо вернуться в замок. Все вместе мы в машину не поместимся, но разделяться не лучшая идея, потому что Михай может вернуться домой в любой момент..

– С такой точки зрения – и с тобой разделяться не лучшая идея – холодно перебивает его Лео, очевидно, на улице пришедший к тому же выводу,

(..кто-то один из них без помощи второго – едва ли сможет справиться с михаем, если тот вновь впадет в приступ безудержной ярости в нашем присутствии…)

что и я.

– Я, увы, не могу здесь остаться на ночь. Но и вам здесь оставаться, это правда, будет небезопасно.

– Очень дельное наблюдение – язвительно кривится Сандра – и что нам с ним делать, не подскажешь?

– Предлагаю вам всем вернуться со мной в замок.

-4-

– Исключено.

Слышу чей-то уверенный, полный недовольства голос, и лишь мгновением спустя понимаю, что этот голос, первым высказавшийся в гробовой тишине – мой собственный.

Все тут же обращают на меня взгляды, словно в миг стали судьями, которым непременно надо оценить мой ход.

Притом Сандра, кажется, всерьез задумывается над этим предложением. Потому что у нее появляется небольшая расщелина меж бровей, она закусывает губу и бурчит что-то вроде:

– Ну, не знаю..

Жестоко даже так думать, но невольно закрадывается заключение, что, очевидно, когда отец ее душил, то не давал кислороду попадать в голову слишком длительное время, потому некоторые клетки ее мозга успели отмереть.

– Нет – обрываю ее размышления.

Подруга как-то сомнительно на меняглядит:

– Но, Джен.. он прав, отец явно съехал с катушек.. а что если он вернется ночью, когда Влад уедет, а Лео не сможет с ним справиться? – она внимательно смотрит на меня – что он тогда сделает со мной?

– Я все понимаю – психую – ты не видела, как нас выставили, а просто послушала про это, как про веселую байку, но..

Лицо Влада темнеет и он молча отступает обратно в тень угла. Точно актер, выступивший со своей репликой, скрывается за кулисами.

– Джен.

Теперь уже Лео подходит ко мне и осторожно берет за руку. Он смотрит и говорит медленно и мягко, словно пытаясь объяснить очевидные вещи:

– Сейчас это самый безопасный вариант. Мы же смотрим с точки зрения безопасности, а не личных отношений, верно? Если бы мы смотрели с точки зрения желаний, уж поверь, я был бы последний в очереди, кто хотел вернуться в этот чертов замок. Но если опираться на…

Кажется, они все тут сошли с ума и готовы прямо сейчас запрыгать от предложения Влада в восторге!

– Боже, Лео! – одергиваюсь – ладно она, но ты-то там был!

– Да – соглашается – он нас выставил, но..

– Он не просто выставил! Ты помнишь, как именно он нас выставил? И после этого взять и просто так вернуться? Да он вытер о нас ноги, а теперь

(..она как твоя оплачиваемая кукла в личном театре..)

точно игрушек манит обратно, когда ему опять захотелось. Да он мне время дал, чтобы выместись из замка, считай угрожал и..

– И мне очень стыдно за это свое поведение, Дженна – тихий голос раздается так близко, что я вздрагиваю.

Да, у них есть эта особенность – подбираться бесшумно. Хотя, когда я так ору – это несложно.

– Я не должен был так поступать – заявляет Влад, встав четвертым рядом с нами– и мне очень жаль, что все-таки так вышло. На тот момент мне казалось,

(..если бы тебя действительно заботила она, а не ты сам – то ты бы давно ее отпустил..)

что это правильно, но как оказалось – я совершил глупость. Прошу, прости меня за эту глупость и..

– На тот момент? – фыркаю – ловко придумано, а что же за сутки с небольшим вдруг умудрилось так кардинально измениться?

– Как минимум, на нас лягушки со змеями с неба грохнулись! – не выдерживает сестра, подойдя к нам – Михай пытался задушить нашу подругу, а Илинка вопила в припадке про убийц! Для тебя это достаточно «кардинально»?!

Она психует и отметает волосы за спину, точно героиня какой-то мыльной оперы, но я явственно вижу в каждом ее жесте беспокойный ужас и тревогу:

– Я тоже не хочу оставаться здесь, куда этот псих может в любой момент вернуться! А если он и на нас решит кинуться?

– Дженна, я был неправ – раскаянно повторяет Влад – это правда. Пожалуйста, забудь все что я тебе говорил вчера. И прости. Это было ужасно и грубо с моей стороны, и.. мне правда очень жаль. Пожалуйста, поедем со всеми остальными.

Я скрещиваю руки на груди, но прежде, чем отвечу, Лео вновь слегка поворачивает меня к себе:

– Это правда самое разумное решение, Джен. Останемся здесь, и если Михай вдруг придет, я один вряд ли смогу его удержать. В замке будет безопаснее.

Боже!

Да будто кроме дома Сандры и замка Влада больше жилья во всей Румынии не осталось!

– В отеле тоже неплохо – огрызаюсь я – туда он тоже не явится.

– Согласен – спокойно жмет плечами Лео – но, если ты не забыла, с утра у нас встреча с Грэдишом. И тебе тоже лучше бы там быть для оценки, если не хочешь получить какие-то ободранные лоскута по итогу. Было бы удобнее сразу быть там, а не вставать ни свет ни заря, чтобы успеть с Бухареста добраться до замка к утру.

Видя мое все разрастающееся свирепение, Лео поспешно сдает несколько свои странные позиции (переобувшись с такой скоростью за последние два часа, что просто удивительно!):

– Ладно, если не захочешь потом оставаться там и дальше – то давай хотя бы эту чокнутую ночь не будем шарахаться в дорогах. Что бы еще на размытых дождем рытвинах не застрять где-нибудь и не буксовать всю ночь. Переночуем в замке, с утра осмотрим полотна – а потом можно и в отель. Никто же не заставляет туда опять переезжать.

Сужаю глаза, но молчу.

Кажется, мне просто опять не оставляют выбора.

Милли не хочет в отель, Лео считай тоже в тактичной форме отказался меня туда вести, а Сандра уже согласилась поехать в замок. Не хватало самой на этом корыте их отца попытаться доехать до Бухареста и в самом деле застрять где-нибудь на выезде, на той самой грунтовой дороге, что превратилась в одно большое грязево-болотное месиво.

Но и мысль вернуться в замок притом, даже учитывая обстоятельства, кажется просто унизительной после того, как нас оттуда взашей выбросили.

Смотрю пристально на Влада, чтобы он понимал, кому именно адресованы мои ледяные слова:

– Я поеду туда только из-за картин. И только на эту ночь. С утра, едва совершиться сделка, я уезжаю в отель.

– Конечно – соглашается он – не смею тебя задерживать далее, чем ты сама того пожелаешь.

– Я изначально не желаю – раздраженно перебиваю я – но порой приходится принимать, что есть обстоятельства..

(..просто мне еще двумя годами ранее пришлось усвоить, что есть обстоятельства, которые неподвластны моим желаниям..)

– ..которые неподвластны нашим желаниям – заканчивает за меня Влад и мы оба замираем в иступленном удивлении.

Его глаза, кажется, на мгновение беспокойно расширяются, точно он сказал что-то, чего не должен был.. или услышал что-то, чего не ожидал. После чего вновь устало жмет плечами и поясняет:

– Моя мама так всегда говорила. Повзрослев, я осознал, насколько это верное и точное высказывание.

– Да.. – соглашаюсь я растерянно – очень точное.

Он слово в слово закончил мою цитату… которую, в свою очередь, я взяла из прошлого, услышав, как ее сказал Влад Дракула своей подруге Лале.

Хотя, мало ли в мире присказок. Глупо было полагать, что я теперь единственная владею этой фразой.

Это как выучить «цель оправдывает средства» и удивляться всякий раз, когда кто-то дословно будет декламировать это помимо тебя.

Однако, этого хватает, чтобы вышибить меня из «боевого» режима и, кажется, Сандра это быстро понимает, потому что тут же кивает:

– Ну все, отлично. Значит едем. Илинка, готова?

Но девушка бросает на Влада короткий взгляд, после чего тут же смущенно отводит глаза. Подобное я уже ранее наблюдала между ними.

Однако, теперь следом за этим следует бормотание:

– Благодарю за предложение.. но мое место здесь. Если нужно будет.. я приеду позже.

– В смысле позже? – изумляюсь я – а если ночью придет Михай, или утром, и нападет на тебя?

Уверенность, которая сквозит в таком вечно робком голосе Илинки, заставляет на миг усомниться даже меня:

– Меня он не тронет. А вот вам действительно стоит ехать – и поскорее.

– С чего ты уверена? – злится Сандра – я не позволю тебе тут одной остаться.

– Поверь, я знаю о чем говорю – Илинка на удивление твердо осаждает старшую сестру – со мной все будет в порядке. Езжайте спокойно.

Сандра еще какое-то время внимательно изучает младшую сестру, но, видимо не найдя то, чего искала, как-то неуверенно кивает.

Я изумляюсь, заметив, что и Влад не настаивает на том, чтобы Илинка все же поехала с нами.

Это как-то чертовски странно.

У них такие очевидно хорошие настроение, при общих ссорах он вмешивается сразу же лишь тогда, когда начинают «нападать» на нее, но когда встает вопрос о том, что она одна-единственная останется в очень сомнительных по безопасности условиях – он молчит и соглашается с этим решением.

Создается ощущение, но между ними не просто какие-то теплые отношения.

А какая-та тайна, известная лишь им двоим.

– Возьми с собой вещи и Милли скажи – советует Лео – я тоже свои возьму.

– Зачем? Если мы ..

– Если мы потом оттуда сразу поедем в отель. Или тебе хочется делать крюк и заезжать сюда? Заиметь, кто знает, встречу с Михаем?

– Ты начинаешь перенимать у Влада эту гадкую особенность общения – недовольно замечаю я.

Лицо Лео изумленно вытягивается:

– Какую?

– Добиваться своего, просто умело жонглируя словами и фактами, тем самым, загоняя человека в мнимый тупик, откуда выход, конечно же, может оказаться только тем решением, которые выгодно тебе.

– Ради всего святого, Джен, на кой черт мне выгодно, чтобы ты оставалась в замке? – хмурится он – я действую в твоих же интересах. Ради безопасности тебе лучше убраться из дома Сандры – но ради комфорта с учетом сделки – на эту ночь убраться лучше в замок. И все. Думаешь, мне самому охота там опять на постоянку поселяться? Ты уже видишь подвох там и оттого, от кого ждать совсем не следует.

На последних словах в его голосе вроде даже как звучат оскорбленные, тщательно спрятанные, нотки.

Вздыхаю:

– Прости. Просто день такой.. точнее неделя.. черт, да весь отпуск от начала получения этих картин. Что просто голова кругом. Уже.. ладно, забей. Ты прав, я возьму вещи, так будет удобнее. И сестре скажу, чтобы свои взяла.

Поскольку теперь от нашей группы «отпал» один человек в виде Илинки, нас оказалось как раз то число, которое может уместиться, пусть с трудом и в тесноте, но в одной машине. Чтобы потом не вставала новая канитель о том, как пригонять машину Михая обратно.

Лео садится на водительское сиденье своей машины, Влад справа от него на пассажирское. А мы с Сандрой и Милли, точно селедки в банке, втроем размещаемся на заднем.

– Хорошо, что мы худенькие – как-то невесело пытается пошутить Сандра – а то кому-то бы пришлось ехать в багажнике.

Я пытаюсь усмехнуться на ее шутку, но когда выходит лишь сдавленный хрип, принимаю решение молчать до конца дороги.

Собственно, никто из нас не выявляет желания затевать какую-то беседу.

-5-

К замку мы подъезжаем уже глубоким вечером – настолько, что лишь треть-четверть часа отделяют его от полноправного именование «ночи».

Лео оказывается прав – теперь замок действительно мало того, что выглядит так же мрачно, так теперь от него и веет каким-то странным опустошением. Будто бы попала в давно заброшенное здание – и если зайду внутрь, то увижу не дорогую утварь, убранства и шикарные ковры, а лишь потресканный бетон, зияющие дыры в полу и стенах, и наполовину разрушенную лестницу.

Но, кажется, на Милли это не распространяется. Она, едва машина останавливается, выбирается и раньше всех ловко выуживает свой чемодан из багажника. Правда, ее тут же перекашивает и Лео спешит забрать у нее кладь, предложив свою помощь. Влад в свою очередь подходит к нам и предлагает так же донести, допустим, мой чемодан, чтобы не заставлять Лео бегать туда-сюда..

На что Лео с нескрываемым сарказмом соглашается, предложив ему донести до замка его собственный чемодан, избавив тем самым от ненужных метаний.

Глаза Влада на мгновение сверкают, но после он покорно берет чемодан Лео, осуществляя свою ту самую «помощь».

Это странно.

За эти сутки из него будто выкачали все жизненные силы, которые он демонстрировал все то время, что мы были тут ранее. Где же его попытки острить, холодно ставить на место, извращать слова, стремление, как и у Лео, завершить пикировку, лишь выявив в ней пресловутого победителя?

Такое чувство, будто перед нами Влад… состарившийся на несколько десятилетий. Эдакий старик в молодом теле, которому уже совершенно безразличны все эти детские склоки «у кого больше», а которому просто хочется покоя и чтобы его не трогали, потому ему проще согласиться или проигнорировать, чем вступать в активные перепалки.

Потому что у него, словно бы, совершенно не осталось на них внутренних ресурсов.

Наконец, мы заходим в сам замок. Влад опускает чемодан Лео сразу же по входу в холл, не стремясь его доносить до комнаты, после чего устало желает нам хорошего вечера, и удаляется прочь.

Очень сильно напоминает наш первый приезд.

– Я буду галантнее – иронизирует Лео, намекая на свою функцию швейцара, и заносит наши с Милли чемоданы прямо в наши комнаты, не вынуждая нас их тягать по холлу.

Когда же я остаюсь сама, то первым делом бегу в душ.

Черные разводы (мы же не в сказке!) все еще покоятся на моем теле, пусть теперь больше и похожи они на какую-то черную пленку, поскольку влага высохла. Я даже не хочу думать о том, что это может быть – просто хочу поскорее стереть с себя это все.

Конечно, это не то отвращение, с которым я отмывала кровь после Брашова, но тоже мало приятного..

Я бы так сказала – тогда это было отвращение.

А теперь – это какая-та жуть.

Даже жутко наблюдать, как с меня, отмокнув под горячим душем, струями стекает темная-темная вода. И вспоминать, как она же, лилась часом ранее на нас прямо с неба, вперемешку с лягушками и змеями..

Выйдя из душа, сначала хочу достать из чемодана свой ночной костюм.. но подумав, достаю штаны и футболку. Как бы то ни было – но мой мозг слишком перевозбужден после всего произошедшего и заснуть я сейчас точно не смогу.

Совершенно.

И, если честно, абстрагироваться от этого в прошлом сейчас тоже не хочется.

Больше привлекает забыться в каких-то веселых отстраненных беседах с Лео, например. Шутки, прибаутки – уверена, мы сможем друг друга отвлечь от этой чертовщины, и это достаточно успокоит сознание, чтобы оно наконец поняло, что время позднее и пора бы уже спать.

Заколов влажные волосы, я выхожу в холл (где каждый шаг даже в моих тапочках отдается громких глухим эхо) и, стукнув один раз, открываю дверь Лео.

– Я тут подумала..

Но Лео уже вовсю машет мне рукой, второй держа телефон у уха. Весь собранный, он сидит на кресле, что-то вдумчиво слушая. На мой удивленный взгляд, чуть отводит трубку в сторону, заслоняет микрофон и говорит:

– Нелла.

Этого достаточно, чтобы все понять. Недовольно кривлю рот и он делает вид, что беззвучно смеется, но тут же вновь сосредотачивается. Щелкаю пальцами, показывая, что кое-что хочу сказать, прежде, чем уйти.

Недовольно вздохнув (видимо, там опять очень важная-важная беседа по очень важным-важным делам), он вновь зажимает микрофон в телефоне, чтобы ни боже упаси его начальница не услышала, что кто-то там отвлекает Лео от выслушивания ее важных-важных поручений.

– Хотела позвать тебя в библиотеку – быстро говорю – может на двоих что и получится перевести.. ну или угадать да додумать. Было бы весело. Но, смотрю..

– Это быстро. Иди, я скоро подойду.

Однако, учитывая, что после этого он тут же убирает ладонь и с выразительным «угу-угу», верится в это с трудом. Все, что касается Неллы, обычно сильно затягивается.

О чем наглядно говорит и ситуация тогда в саду, когда я могильник нашла скорее, чем его дождалась.

Однако, киваю и выхожу, прикрыв обратно за собой дверь.

Черт, у этой Неллы вообще есть понятия времени? То звонит в 7 утра, то почти в полночь! Может, она и глубокой ночью звонит, да я просто не в курсе? С ума сойти.

На месте Лео, как бы я не была обязана ее отцу – ее саму бы давно послала очень далеко и надолго.

Что ж, видимо, это судьба.

Я пыталась отвлечься в настоящем, но судя по всему, суждено мне забываться от безумия событий лишь в прошлом. Однако, работать в комнате совсем не хочется – всегда мрачная, теперь она мне кажется ее мрачнее и еще пустыннее, несмотря на чемодан и изножья кровати.

Потому, взяв полотно и пару инструментов, решаю все же отправиться в библиотеку.

Насколько помню, там были

(..он перехватывает мою руку, лицо его становится сосредоточенным и он кивает на кресла, предназначенные, очевидно, для чтения, не покидая библиотеку..)

кресла. Да и свет более теплый. К тому же, кто знает, может Лео и впрямь освободится раньше второго пришествия и успеет меня там настичь раньше, чем я перенесусь в прошлое? Это было бы здорово, потому что работать сейчас желания нет никакого.

Но необходимость отвлечься самая острая.

В этот раз нахожу нужную дверь с первой попытки, правда, с трудом справляюсь, дабы ее открыть (держа в руках полотно и инструменты). Захожу и оглядываюсь.

Пусто.

Пахнет старыми листами (сложно объяснить запах) и он прочно ассоциируется почему-то с приятным запахом после непродолжительного летнего дождя.

Вдохнув поглубже, я прохожу к креслам и сажусь на центральное. Умащиваю полотно на коленях, и даже успеваю сделать пару движений в работе, как дверь библиотеки вновь открывается.

– Неужели? – усмехаюсь, поднимая голову – вот уж не думала, что ты и правда..

Но тут же прерываюсь.

В библиотеку и правда вошел, устало облокотившись на первые стеллажи, мужчина. Только это не Лео.

Влад.

-6-

И он совсем не выглядит, как человек, который хотел посидеть тут в одиночестве, да неожиданно набрел на компанию в виде меня. Судя по его невозмутимому и даже какому-то странному взгляду – именно за мной он сюда и пришел.

За мной или из-за меня сказать сложно.

Но то, что мы здесь оказались в одно время в одном месте – случайно ровно настолько же, насколько может быть случайным появление Мехмеда в покоях Дайе-хатун ровно тогда, когда туда же отправила Лале ее наставница.

И это, несомненно, не может не вызывать вопросов.

Он бы хоть, что ли, приличия ради пару часов подождал – а то не успели приехать, и уже очередные заскоки. Прямо с ходу, без паузы.

Однако, делаю вид, что всего лишь удивлена его появлением, может быть чуть растеряна – но не более.

– О, Влад, это ты..

Перестаю работать над полотном, лишь делая видимость движений – мне совсем не хочется провалиться в прошлое вновь при нем. Все еще помню чем закончился прошлый такой эксперимент.

– Работаешь?

Его лицо вроде чуть проясняется, будто он изо всех сил пытается улыбнуться, но у него не выходит.

Жуткий вид.

– Да.. решила поработать..

И уже сто раз пожалела об этом.

– Просто.. – киваю на стеллажи – я бы с удовольствием и почитала, но в прошлый раз обнаружила, что все книги тут только на румынском, так что.. но атмосфера здесь мне очень нравится, поэтому..

Все больше это начинает походить на какие-то нелепые и неуместные оправдания, потому я замолкаю.

– Неудивительно. Здесь, среди книг, ты прекрасно смотришься. В своей стихии – после чего через небольшую паузу добавляет – правда да, они, увы, все на румынском..

Каждое его слово такое натянутое, словно произносить их для него – то еще испытание. Тогда вопрос в другом – на кой черт было сюда приходить и вынуждать себя на «эти испытания»?

– Но я могу тебе почитать.. и перевести, если хочешь?

– Эм.. – я поспешно дергаю рукой, будто бы моя работа начинает продвигаться в масштабах с невиданной до селе скоростью – спасибо, но я уже нашла себе занятие. Как-нибудь в другой раз.

В другой жизни.

В другом мире.

Украдкой, чуть подняв глаза от полотна, смотрю на Влада. Он все так же стоит на том же месте, внимательно наблюдая за мной и моей работой. И, кажется, совершенно не думает, что ему уже пора идти.

Библиотека, конечно же, как и дом – его.. но ты либо возьми книгу и читай, либо иди. Но не стоять же столбом и тупо пялится на человека?

Решив как-нибудь дать ему понять очевидное, я вкрадчиво уточняю через пару минут:

–Тебе нехорошо? – киваю на стеллаж – просто смотрю, ты еле на ногах держишься. Думаю, лучше тебе прилечь.

Он как-то отстраненно кивает и делает шаг вперед.. на мгновение меня накрывает ужасная догадка, что он собирается теперь присесть рядом со мной на соседнее кресло и пялится уже на расстоянии пары дюймов.. как вдруг он, сделав этот шаг и будто бы заметив мой настрой, вновь опирается рукой на стеллаж жестом человека, который в самом деле не слишком хорошо себя чувствует.

После чего, вздохнув, спрашивает едва слышным голосом:

– Несколько сантиметров между людьми – это много или мало?

Я немного теряюсь, потому дергаю плечами:

– Сложно сказать. Наверное.. зависит от людей, между которыми измеряется расстояние.

– Согласен.. – кивает Влад.

И лицо его, будто бы, на глазах становится все более изнуренным, истерзанным каким-то неизвестным, но въедливым недугом:

– Совсем недавно мне казалось, что несколько сантиметров это бесконечно много.

Он внимательно смотрит на меня:

– Но щедрым дается, у жадных отнимается.. – тяжелый вздох – я был слишком жадным. И сантиметры превратились в километры.

Зачем это мне говорит?

Только если…

(..ты такая красивая, дженна..)

если речь каким-то безумным образом не ведется обо мне.

– Горькие уроки усваиваются лучше всего. Поэтому, когда километры вдруг сжимаются до.. –он опускает глаза, словно пытаясь вычислить по полу то расстояние, что разделяет нас сейчас – .. до пары метров, то ты принимаешь это как ценный дар.

Легкая, измученный улыбка едва трогает краешки его губ:

– Дар, за который безмерно благодарен.

Чувствую, что вряд ли у нас получится дальше находится в одной комнате, учитывая его странные изменения в настроении. Как-то смешанно (больше в замешательстве) улыбнувшись, я быстро скручиваю полотно и поднимаюсь с кресла.

Улыбка на его лице тут же гаснет, возвращая уставшее выражение:

– Уже уходишь?

– Да.. знаешь.. если работа не идет, лучше и не пытаться.

– Дженна..

Он чуть поворачивается следом, когда я проношусь, точно ураган, едва не роняя свои принадлежности, мимо него к двери. Чувство такта заставляет меня с большой неохотой остановиться и обернуться на зов:

– Да?

– Я просто хочу, чтобы ты знала.. если я когда-то вдруг вел себя некорректно.. это ни в коем случае не оттого, что я плохо к тебе отношусь. Нет, я очень хорошо к тебе отношусь..

Он стопорится, словно хочет что-то сказать, но не знает как именно:

– Одной из немногих, к кому действительно хорошо отношусь.

– Да? – подозрительно изгибаю бровь – не сочти за грубость, но учитывая твои действия, звучит это все достаточно странно. Если тебе не трудно, может тогда объяснишь, почему ты «так по-особенному» ко мне вдруг стал относиться? Думаю, это бы многое упростило. И даже, возможно, что-то бы прояснило..

– Вдруг? – теперь выражение лица становится крайне утомленным и каким-то обреченным – нет, Дженна, я..

Но договорить ему не дает дверь.

Кто-то по-хозяйски распахивает ее так резко и с таким грохотом, что я вскрикиваю от неожиданности.

Впрочем, тот, кто ее открыл, ошарашивается не меньше, даже дернувшись назад.

– Дженна.. ты вернулась!?

Ноэ.

-7-

– Дженна.. ты вернулась!?

Уголки его губ, будто бы машинально, управляемые какими-то механизмами – тянутся вверх, но при этом основная часть рта остается неподвижной, потому получается лишь какая-та жуткая гримаса. Верхняя часть лица при этом, будто отделенная прозрачной пленкой, вообще остается в том же беспокойном изумлении. Натянутая улыбка никак не касается настороженных глаз.

Но вот мгновение – и будто бы по заказу его улыбка растягивается теперь уже в совершенно естественной и приятной манере, глаза привычно сверкают лукавым благодушием, и Локид чуть склоняет голову, доведя баритон до совершенства:

– Что ж.. рад видеть.

– Конечно рад – язвлю, раздраженная его таким несвоевременным появлением (совсем как Лео днем ранее уже в нашем с ним разговоре во дворе) – ждал же меня.

Влад непонимающе хмурится, переведя взгляд на друга, и я поясняю:

– Ну, Ноэ провожал меня и сказал «до скорой встречи». Вот я скоро и вернулась.

Чуть прищурив глаза, Локид заливисто смеется, будто старой, но оттого не теряющей своей прелести, шутке:

– Да, разумеется..

Оглядывает нас с Владом цепким взглядом, ловящим каждую деталь, после чего с довольной улыбочкой добавляет:

– Ждал. Но не так, как некоторые.

Лицо Влада темнеет, а меж бровей появляется знакомая расщелина.

Локид же, как всегда, делает вид, будто бы не замечает изменившегося с его появлением настроения в комнате и вновь обращается ко мне своим тягучим бархатистым голосом:

– Решила ознакомиться с местной литературой? Только жаль тут все без перевода, да?

Улыбка превращается в насмешливой оскал, и я одариваю его самым неприязненным из возможных взглядов, но он и его успешно игнорирует, продолжая:

– Ну, впрочем, находясь в Румынии несложно найти того, кто тебе переведет, не так ли? Иногда достаточно оглянуться.. Такая романтика, не правда ли? Он читает, а она слушает, ведомая им по дальним тропинкам истории..

На последнем слове он как-то по-особенному сверкает на меня взглядом, после чего невинно вскидывает брови:

– Такие маленькие радости, доступные каждому.. без денег и замков.

Лицо Влада за секунду становится таким, что я невольно отступаю от него на шаг. Будто лицо разъяренного зверя. Но вспышка, как быстро пришла – так моментально и уходит. Точно возгорание потушили внутри, пока оно не успело вырваться наружу.

Однако, Локид успевает заметить это и улыбается еще шире, будто и вознамерившись нарочно вывести друга из себя:

– Да.. но многим это кажется слишком скучным, не правда ли? Хочется страстей, страданий.

Он делает шаг ко мне, и мне приходится в ответ сделать шаг назад для сохранения дистанции. Однако, позади меня оказывается стеллаж, потому отступить не получается и при каждом сказанном слове я вновь чувствую тот знакомый пряно-мятный аромат его дыхания:

– Читала, например, красавицу и чудовище? Совсем ведь другое дело. Она – красавица, он – чудовище. И конечно же – саркастичный мелодичный смешок – только она может его спасти. Жаль только, что происходит так только в сказках. Ты вот веришь в сказки, Дженна?

Наконец, я умудряюсь, все еще держа кучу всего для работы, увильнуть вправо и вернуть расстояние между нами. Пристально продолжая наблюдать за каждым моим движением, он добавляет, не дожидаясь ответа:

– В жизни же девушки, которые думают, что смогут изменить чудовище – потом сильно об этом жалеют..

Но один инструмент все-таки выскальзывает из моих рук и падает на пол. Пытаясь вовремя его словить, я в итоге роняю и полотно.. но проворная рука идеально-персикового оттенка успевает раньше меня. Ловко свернув пойманное полотно отверенными движениями иллюзиониста, Локид с лукавой улыбочкой передает мне картину обратно.

Хватаю ее резче нужного.

Все это начинает дико раздражать.

– Понятия не имею, чего тебе надо – цежу, не отводя от него глаз – но если ты хочешь обсудить сказки или любые другие книги, то поболтай лучше с Владом. Потому что я пришла сюда не читать – трясу полотном – а работать. Но все равно уже ухожу.

Он вновь смеется, и уже открывает рот, чтобы что-то ответить, как дверь позади распахивается, едва не приложившись ему по спине. Даже берет досада, что тот в последний момент успевает увильнуть, будто какая-та обтекаемая субстанция, которую просто невозможно застать врасплох.

Но увидев, кто это, я облегченно вздыхаю.

Лео же, напротив, явно теряется.

Конечно, с каких пор эта библиотека стала настолько публичным местом, что здесь за раз собираются почти все (за исключением двух) нынешние жильцы замка?

– Всем доброй ночи.. – сдавленно бормочет он и, нахмурившись, озадаченно смотрит на меня – я вот.. закончил и пришел, как обещал.

– Отлично, я как раз..

Но Локид беззастенчиво перебивает меня, с радостной ухмылкой сверкнув глазами на Лео, будто бы получив какой-то неожиданный приятный приз:

– Лео! Всеобщий любимец, свой парень, которому и девушку доверить не страшно..

Лео смеряет его холодным взглядом, а я уже прекрасно понимаю, что за этим последует. Локид, найдя новую игрушку, переключился с меня на Лео.

Но решаю не доставлять ему такого удовольствия и трогаю друга за плечо, кивнув на дверь:

– Пошли, я как раз вот уходила. Не будем мешать старым друзьям.

– Ладно..

Лео открывает мне дверь, но Ноэ каким-то образом успевает стремительно выскользнуть в нее первым. Озадаченно вскинув бровь, выхожу следом, а Лео последним, оставив Влада в библиотеке одного.

Но конечно, глупо было ожидать, что тому вдруг неожиданно так приспичило просто унестись в свою комнату. Судя по всему, он не закончил и явно хотел продолжить свою речь.

И в доказательство тому, когда мы с Лео выходим в коридор – Локид с довольным видом поджидает нас, небрежно облокотившись на стену, подобно известным голливудским актерам в сценах с перрон. И каждое движение руки, каждое положение пальцев и даже белокурой пряди – идеально.

Со временем я все-таки понимаю, что эта идеальность – на деле же его самый главный и фатальный изъян.

Это по первой производит эффект «вау» будто кинозвезды, на что и купилась Милли. Но со временем он начинает восприниматься, как нечто совершенно неживое, неестественное. Красивая кукла кен, или прекрасная картина, идеально отесанный скульптором бюст..

Но не живой человек.

И в этом восприятии нет ничего привлекательного.

– Пошли – киваю Лео в другую сторону, демонстративно игнорируя присутствие Локида.

Поняв мою идею, друг так же невозмутимо кивает, но Ноэ тут же догоняет нас и принимается невозмутимо шагать рядом, болтая самым светским тоном:

– Я понимаю, почему тебя все любят, Лео. Ты заботливый, добрый, словом.. удобный.

Лео резко оборачивается и отрезает:

– Это мой выбор.

– Прекрасный выбор, я бы сказал! Лучшая стратегия.

Лукавая улыбка Локида сменяется хищным оскалом, и он, чуть вскинув бровь, вкрадчиво уточняет:

– И в делах это отлично действует, да? Ну, например… по работе нужно разузнать о каком-то человеке или использовать его в своих целях..

Замечаю, что Лео уже сжал кулаки до побеления.

– Отличный способ сделать это – подружиться. Заполучить расположение, втесаться в доверие.. Эдакий преданный маленький рыжий песик, который никогда не укусит.

Ноэ широко улыбается, обнажив ровные белоснежные зубы:

– И теперь этот песик всегда может держать наивный объект под боком – быстрый многозначительный взгляд на меня – плюс получать приятные бонусы, что так же немаловажно, ведь песикам нравится, когда их чешут за ушком..

Я даже не думаю ничего уточнять об услышанном – потому что это либо бессвязная провокационная ахинея, либо, даже если он действительно что-то знает – то только неопределенными намеками дело и ограничится, уже проверяла.

«Раскрывать чужие карты до окончания игры – плохой тон».

Возникает лишь вопрос – как, являясь участником той же самой «игры», он так прекрасно осведомлен о картах даже ни одного, а всех ее прочих игроков?

Спрашивать я ничего не собираюсь, да.. Зато, пока он откровенно провоцирует Лео, мне доводится возможность оглядеть его, не ощущая при этом на себе самой его проницательного, сбивающего с мыслей, взгляда в ответ.

И теперь-то мне в глаза сразу бросается то, насколько он молодой. Я вспоминаю, какую дала ему первоначальную

(..на вид ему не больше тридцати, но если присмотреться внимательнее к его идеальной коже даже вокруг глаз – то едва ли можно дать и больше двадцати пяти.

с определенного ракурса он вполне может показаться даже на пару лет моложе меня. ..)

оценку.. Но находясь с ним рядом так долго, у меня на него, как и на остальных, просто замылился глаз. Однако теперь, не видя его пару дней, я вновь замечаю насколько он молодой.

Насколько он разительно молодой в контрасте с Владом.

Слишком молодой.

У них чересчур большая разница в возрасте, чтобы они могли учиться не то, что в одном

(..мы познакомились в школьном театре. оба там играли..)

классе, но и в одно время в старшей школе. Должно быть, когда Влад ее оканчивал – Ноэ только перешел в среднюю. Так как тогда могло так получится, что они играли вместе в школьном театре, если он разграничен даже для разниц в 1-2 класса, не говоря про такой возрастной разбег?

Чуть нахмурившись своему наблюдению, я прерываю нескончаемый словесный поток Локида:

– Ноэ, да что мы все о нас да о нас? То обо мне расскажешь, то Лео поведаешь, кто он такой.. Вот лучше ты – живем с тобой под одной крышей, старый друг Влада. Он, все что знает о нас – тебе рассказал, а вот мы о тебе так мало наслышаны.. – прищуриваюсь – сколько тебе лет-то хоть, кстати?

Но мой трюк не удается.

Смерив меня проницательным взглядом, он пару секунд молчит, после чего уходит от ответа самым распространенным образом – отвечает вопросом на вопрос:

– А на сколько выгляжу?

Я продолжаю молча на него смотреть. Он так же не отводит от меня глаз, потому я замечаю, как в них начинают плясать знакомые азартные огоньки. После чего губы медленно растягиваются в самодовольной ухмылке – как бы давая мне понять, что он прекрасно понял, чем вызван мой интерес.

Понял, но вновь – не отрицает, и не соглашается.

Опять играет, точно кот с запертой внутри клетки мышкой.

Он не может

(..раскрывать чужие карты до окончания игры – плохой тон..)

ее достать через прутья.. но мышь об этом не знает, потому ему вполне подвластно ее до смерти напугать.. ее, или любую другую мышь в этой же клетке.

Не скрывая подозрений, с вызовом бросаю:

– Выглядишь намного младше чем должен, если играл вместе с Владом в школьном театре.

Ноэ лишь беззаботно дергает бровью:

– Да? Занятное дело внешность. Сколько зависит от генетики, а сколько от недосягаемых нам внешних факторов.. –жмет плечами – ну ладно, не буду вам больше докучать. Вечерок-то выдался утомительный, да?

Он подмигивает мне и расслабленной походкой направляется в другую сторону коридора, довольно насвистывая себе под нос какую-то незатейливую мелодию.

-8-

– Боже, ну и кретин – фыркает Лео, едва тот скрывается за поворотом – ему совсем нечем заняться? Какого хрена он увязался за нами?

– Я подозреваю, что ему в принципе нечем заняться – закатываю глаза – иначе зачем он торчит здесь лишь затем, чтобы всем – включая, кстати, и Влада – просто долбать мозги? Знаешь, раньше я была уверена, что бесят люди вспыльчивые, крикливые и склочные. Но теперь..

Гляжу туда, где скрылся Локид:

– Теперь знаю точно, что демонстративно приятные, обходительные и вечно улыбающиеся ублюдки раздражают, все-таки, гораздо сильнее. Потому что и те и те нацелены задеть и вывести тебя из себя – но первые этого хотя бы не скрывают.

– Ладно, черт с ним – отмахивается Лео – а что Влад-то там делал?

– В библиотеке? Понятия не имею.

Остаточное недовольство вновь возвращается тенью на мое лицо, покуда мы поворачиваем и выходим в главный холл:

– Я пришла поработать, пока жду тебя, после появился он и начал мне рассказывать о сантиметрах и километрах..

– Чего? – хмурится друг.

– Ага, ну повспоминали мы математику, я поняла, что никакой работы мне там не светит, и тут приходит Ноэ со своими рассуждениями о французских сказках и их морали в реальной жизни..

Теперь хмурость Лео сменяется какой-то озадаченной насмешливостью:

– Они там что, все коллективно рехнулись?

Теперь даже я не могу подавить смешок:

– Короче, ты меня действительно спас из этой палаты №6. Еще немного, и я бы с лихвой рассказала им обоим и про математику, и про классическую литературу.

– О, я бы на это посмотрел – смеется Лео и я дурачливо толкаю его в плечо.

– Так, значит, ты уже с работой закончил? – уточняю.

– Я да –опускает взгляд на картину – а вот ты, как вижу, только начала?

Отмахиваюсь:

– Да, но.. знаешь, бывает если не идет, то лучше не стараться. Только хуже будет. Да и если честно, мне изначально не сильно хотелось этим заниматься, но.. – изгибаю бровь – твоя рыжая наглая начальница не оставила мне выбора. Ей, кажется, совсем неведомо чувства такта и времени.

Лео хохочет:

– Ну это же Нелла. Она звонит когда захочет и приходит куда захочет.

Мы доходим до наших комнат и Лео галантно открывает мне дверь, пропуская вперед, но, немного подумав, приглашаю его следом. Он шутит:

– Это какое-то неприличное предложение, мадам? Такой поздний час..

– Да ну тебя. Просто ни поработать не получилось, и сна все так же ни в одном глазу. Можно, не знаю, фильм посмотреть, комедию какую..

– Тебе здесь комедии не хватило? Пойди еще раз пообщайся с этими двумя, обхохочешься – заметив, что я нахмурилась, он быстро вскидывает ладони вверх – да и к тому же, с этой сетью как ты вообще что-то посмотришь? Ставлю сотку, все встанет еще на поисковой строке.

– Ну да..

Поникаю. Лео о чем-то думает, после чего довольно щелкает пальцами:

– Есть одна идея! Подожди минуту.

– Ты куда?

Но друг уже выбегает в коридор, захлопнув за собой дверь. Жду еще пару минут, но он так и не появляется. Решаю, что либо подождать надо не «минуту», либо что-то пошло не так.

Умащиваю свернутое полотно обратно поверх чемодана, как замечаю знакомую тубу в том же углу, где я ее оставила (только картин там, конечно же, теперь нет). От восторга едва не хлопаю в ладоши – как порой оказываются необходимы такие простые вещи, которым, имея, мы совсем не придаем значения.

Покуда у меня была эта туба – я вообще не считала ее чем-то нужным.

Но стоило её лишиться и беспокоиться о целостности, хранении и переносе старых полотен без нее – как теперь я точно знаю, что это изделие бесценно.

На вес золота.

С радостью хватаю тубу и вновь убираю все полотна внутрь, теперь уже не беспокоясь о том, что они могут случайно повредиться. К моменту, когда я уже окончательно перестаю ждать Лео и переодеваюсь в ночную пижаму, дверь вдруг резко распахивается и друг, каким-то крабиком, заходит внутрь, едва передвигаясь.

Мгновение – и понимаю, с чем это связано.

В руках он держит какой-то металлический подносик, доверху заставленный всякой ерундой.

– Ночной пир в студию – улыбается, опуская поднос прямо на мою кровать – для него, насколько знаю, сеть не нужна. И вряд ли что-то из этого пойдет рябью, даже если пропадут все палочки.

Я смеюсь и удивленно оглядываю разношерстное разнообразие на подносе:

– Где ты это взял?

– Обшарил шкафчики летней кухни. Сначала думал найти что в основной – но там мышь повесилась. А вот в летней кое-какие остатки еще раздобыл.

– Это ты с летней кухни так – показываю крабика – шел?

Смеюсь:

– Вообще-то мог взять поднос с колесиками, так удобнее.

– С колесиками? Такие тут есть?

– Ну да, Локид мне на нем чай привозил, помнишь, я же рассказывала?

– Чтобы прям про «поднос с колесиками» – саркастично отвечает – не помню, чтобы рассказывала. Да и ладно. Знаешь, докатить на колесиках любой дурак сможет, а вот удерживая равновесие, с растопыренными локтями, обозревая сразу на все 180 градусов…

Он останавливается, потому что я уже сгибаюсь от хохота, и бросает на меня псевдо-обиженный взгляд:

– Какие милые благодарности. Что вы, не стоит распаляться, мне было совсем не сложно.

Продолжая смеяться, беру чашку с какой-то странной жидкостью (ни то вино, ни то сок, ни то вообще холодный чай) и поднимаю вверх на манер тоста:

– За самого изобретательного в мире друга!

Он поднимает свою:

– Ну вольно-вольно, хватит оваций. Кстати – в последний момент он отводит свою кружку, и у нас не получается «чокнуться» – а ты знаешь, откуда пошла традиция чокаться?

– Да. Что-то там про спартанцев или викингов. Они чокались так, чтобы жидкость переливалась из всех чашек как-то вместе, и короче таким образом убеждались что напиток не отравлен и все могут пить.

– Ну.. если совсем грубо, то что-то типо того.

– Хочешь чокнуться, как викинги?

Мгновение он думает, после чего вновь поднимает чашку:

– А почему бы нет? Даже если что прольется – дом не мой, и если на то пошло, даже кровать не моя, так что я «за»!

– Ах ты! – смеюсь, но все же с размаху стремлюсь своей чашкой на встречу его.

БАМ!

Я успеваю отскочить, а вот у Лео не получается. Жидкость, как он и подозревал, выливается конечно частично на мою постель и ковер.. но основная часть, по иронии судьбы, оказывается равно распределена между его лицом и футболкой. Видимо, я в свою чашку вложила силы куда больше – и ее содержимое перелилось не в чашку Лео, как задумывала традиция, а сразу ему на одежду.

Я хохочу, не в силах остановиться. Лео изгибает бровь, наблюдая за мной, после чего чуть поддевает пальцами мокрую футболку и отделяет ее вперед от тела. От этого вида начинаю хохотать еще больше.

– Как мило с твоей стороны.

Но тут отпускает один палец и сжимает-разжимает указательный с большим, будто бы что-то пытаясь понять. После чего закатывает глаза и чертыхается:

– Проклятье, это еще и было что-то сладкое. Пальцы липнут – кривится и оттягивает футболку от тела еще подальше – и футболка.. и кожа.. вот же черт!

– Ты наливал и не знал, что наливаешь?

– Да знал.. там было что-то.. ни то сок, ни то чай..

– А если бы это была отрава для мышей, а ты притащил ее нам?

– Отрава для мышей в хрустальном графине? – скептично уточняет– сомневаюсь. Ладно, черт с ним..

Он брезгливо снимает свою футболку и направляется в мою ванну.

– Эй, у тебя своя есть!

– Идти липким еще и по холлу? – успеваю услышать прежде, чем дверь закроется, отделяя ванную от главной комнаты – еще чего! Это ты меня облила – твоя ванна мой моральный ущерб!

Пока он ополаскивается, я встаю и сдергиваю с кровати эту темную простыню, которая подверглась варварскому нападению липкого «чего-то-там». В принципе, это даже радует – она никогда мне не нравилась, а теперь появился весомый повод ее наконец сменить.

Отдам Валентину и уже на сон попрошу себе другую.

Желательно, светлую.

Комкаю и бросаю в угол, после чего расправляю простынь под ней. Она вроде бы не липкая и даже не влажная – значит, попало не так много и не успело пропитаться. Удовлетворенно кинув, теперь поднос переношу уже на прикроватную тумбу.

Не успеваю даже расправиться с липким одеялом до конца, как дверь распахивается.

И в комнату влетает Милли, не поднимая глаз поверх книги и едва не снеся меня с ног.

– Ой.. – бормочет, едва увидев меня, и тут же утыкается обратно в книгу – смотри что я нашла!

Успеваю разглядеть обложку – это та самая старая книженция про карпатскую гадость, которую подарил ей Ноэ. Недовольно хмурюсь:

– Я думала ты уже спишь, а не.. читаешь это.

– Сама же хотела, чтобы я читала – отмахивается она, явно желая поскорее продекламировать мне найденное – вот смотри! «..и тогда над горами пролился черный проклятый дождь с лягушками и другими гадами. Первые данные о подобном явлении в Карпатах относят к середине XV века».

Она поднимает на меня возбужденный взгляд:

– Черный дождь с лягушками! Совсем как сегодня было!

– Милли.. – но даже не знаю, что хочу сказать дальше.

В таких случаях я обычно говорю «не будь ребенком, это всего лишь..» и называю рациональное объяснение. Однако, здесь, я сама пока еще не нашла и не смогла дойти до какого-то логичного объяснения произошедшему вечером. Потому просто вздыхаю:

– Помни, что тебе говорил Влад. Это просто интересные байки, но они никак не связаны с реальностью.

– Ага, а что тогда сегодня было? – фыркает она – «интересные байки»?

– Совпадение.

– Как часто ты видела подобные совпадения!? Лягушки со змеями, Джен, это же..

Но Милли замолкает на полуслове.

И тут, в повисшей гробовой тишине понимаю, что больше не слышу шума воды за дверью. Осторожно, нехотя (уже подозревая, что увижу), оборачиваюсь и наблюдаю растерянную фигуру Лео. Он, все еще обнаженный по пояс, озадаченно стоит у открытой банной двери с полотенцем вруках.

Милли бросает короткий взгляд на него, потом на меня в пижамном комплекте, после на расстеленную кровать и брошенное в беспорядочном хаосе в углу одеяло.

Тут же страшно краснеет:

– Извините, я не хотела мешать.. я..

И запнувшись об это самое одеяло, чуть не падает, едва удержавшись, но роняет книгу. Та отлетает к стене и раскрывается. Мгновение, кажется, сестра думает над тем, пойти ли за ней (в сторону Лео), но поспешно отмахивается:

– Извините, я не знала.. я пойду..

Вновь дергается в сторону книги, но лишь на мгновение – потому что в эту же секунду за ней наклоняется уже и Лео, желая помочь – но это заставляет Милли лишь стремительно, наконец, выскочить пулей за дверь.

– Милли! – зову, но ее уже и след простыл.

Вздыхаю и недовольно скрещиваю руки на груди. Лео как-то виновато мнет книгу и жмет плечами:

– Я.. я просто заодно сполоснул ее в раковине, думал, как раз высохнет, пока доедим.. я же не знал..

– Да нет, забей – раздраженно отмахиваюсь – я уже привыкла, что обстоятельства всегда складываются самым классным для меня образом. Это неотвратимость, ничего не поделаешь.

Вид Лео становится еще более виноватым и озабоченным. Он кладет книгу на тумбу, возвращается в ванну и, выйдя из нее, уже с трудом натягивает на себя насквозь мокрую футболку:

– Надо сходить ей все объяснить, она же все не так поняла..

– Давай уберем сначала – недовольно киваю на поднос – и одеяло надо отнести Валентину, не хочу спать под занавеской, к тому же..

– Но..

– Подождет!

Отсекаю так резко, что сама от себя не ожидаю. Вздохнув, говорю:

– Ничего с ней не станется. Все время талдычит, что взрослая, но ведет себя как ребенок. Я постоянно за любую мелочь должна перед ней оправдываться, отчитываться, бежать сию секунду и все объяснять.. будто это я ребенок, а она моя мамаша! Пусть побесится – не растает, не сахарная. Уберем и тогда уже пойдем. Хотя вообще не понимаю, почему я даже здесь должна перед ней в чем-то опять объясняться..

Лео больше не спорит. Хотя, по его виду понимаю, что он бы на моем месте в случае Кэти (его сестры) поступил иначе. Что ж, ну может поэтому он и «лучший брат» в глазах всех, а я не могу даже в организованном исключительно для этого отпуске найти общий язык с сестрой.

Ну и плевать.

Пока Лео относит поднос откуда взял, я хватаю темное одеяло и обхожу весь первый холл, но так и не могу найти Валентина. В итоге, раздраженная, швыряю его прямо перед своей дверью – рано или поздно этот дворецкий все равно заметит черную кучу, поймет что это липкое одеяло, и что-то с ним сделает.

Или по крайней мере спросит, почему оно лежит снаружи, и тогда уж я ему все это объясню.

Проходит порядком трети часа, когда, наконец, все эти дела по восстановлению порядка после «викинговских чоканий» завершаются, и моя комната возвращается в практически прежний вид. Как и Лео, который успевает сменить футболку, а мокрую, очевидно, повесить где-то у себя – потому что более в моей комнате не вижу ни единого следа его присутствия давеча.

Закончив с этим, отправляюсь к сестре. Заранее беру оставленную ею книгу с собой – может быть получится умаслить ее этим. Мол, я проявила внимание, заметила книгу и вернула ее ей, так как вижу, как она интересна сестре..

Но когда открываю дверь – комната оказывается пустой.

Подозреваю, что, скорее всего, с Лео все-таки меня опередил (опять не посоветовавшись, как с картинами) и первым умчался говорить с Милли. И теперь, очевидно, подружившись и надурачившись, они тусуются в его комнате, может, даже с частью того провианта, который он не донес обратно.

Вздыхаю и возвращаюсь, стукнув в комнату Лео:

– Милли, я хотела только вернуть книгу..

Но замираю, обнаружив, что на своей кровати Лео сидит сам. Что-то зачеркивает в блокноте, но заметив меня, поспешно его закрывает и едва ли не лихорадочно убирает за спину. Растерянно хмурится, стараясь этим придать лицу наиболее невозмутимый вид.

Крайне странная реакция,

(..и в делах это отлично действует, да? Ну, например… по работе нужно разузнать о каком-то человеке или использовать его в своих целях..)

но беспокоит сейчас другое:

– Милли не у тебя?

– Нет.. а должна?

– Ее в комнате нет – теперь я начинаю напрягаться уже сильнее – я думала, ты пошел с ней поговорить и все такое.. а где она тогда еще может быть в такой час?

– Ну.. может к Сандре пошла пожаловаться, какие мы плохие?

– Очень смешно.

Однако, она и правда могла пойти к ней. Я срываюсь с места и слышу, как скрипит кровать – Лео поднимается и спешит следом за мной. Но когда я дергаю дверь Сандры, она оказывается закрытой. Уже это должно мне дать понять, что вряд ли Милли там, а подруга скорее всего уже просто легла спать, как нормальный человек..

Но я лишь продолжаю дергать дверцу, пока та, наконец, не щелкает замком и не открывается. На пороге, как и стоило ожидать, стоит подруга с растрепанными волосами и сонными глазами:

– Что-то случилось?

– Милли куда-то подевалась – бормочу – черт, я думала она у тебя. Куда она могла деться?

Лео раньше нас всех принимает сосредоточенный вид, точно эмоции это мое дело, а его – решение проблемы. Не успеваю я возмутиться, как он говорит:

– Обыскивать замок вместе будет слишком долго. Разделимся. Ты наверх, я посмотрю в правом крыле..

Сандра, кажется уже достаточно осознавшая в чем дело, с готовностью заявляет:

– А я в левом. Только.. халат быстро накину.

Лео кивает:

– Отлично. Встречаемся тут же в холле, как осмотрим.

Не дожидаясь Сандру, мы разбегаемся каждый по своим локациям. Оказавшись на верхнем этаже, я в нерешительности замираю в большом пустынном коридоре. Тут же вспоминается, как в первый день мы все шли здесь,

(..от каменных стен веет холодом, потолки уходят высоко вверх и там же теряются, будто бы достигая олимпа..)

выйдя из пыточной комнаты, которая, судя по всему, находится за какой-то стеной в паре метров от меня.

И памятуя о том «путешествии», понимаю, что здесь чертовски много поворотов и «неизведанных» помещений. Не зная, куда идти (а главное, как оттуда потом выйти) можно с легкостью, ища сестру, и самой тут затеряться.

Когда чья-та рука робко ложиться на меня позади, мое напряжение достигает высшей точки, и я судорожно оборачиваюсь, с трудом подавив крик.

Дворецкий пугается моей реакции еще сильнее, и сам отскакивает, тут же испуганно бормоча:

– Прошу прощения мисс, не хотеть вас пугать..

Валентин!

– Ты не напугал – поспешно подхожу ближе – я тебя искала на первом этаже, где ты был? Впрочем, неважно! Ты может видел мою сестру? Девушка со светлыми волосами.. – показываю на свои волосы – она единственная тут блондинка! Светлые.. понимаешь? Моя сестра, Милли?

Его лицо озаряется пониманием:

– Да, видеть Милли.

– Правда? – сдерживаюсь, чтобы не схватить его за шиворот, дабы отвечал быстрее – так где она? Куда пошла?

– Она с мистер Ноэ, мисс. Они наверх. Площадка смотреть.

-9-

Локид сегодня явно в ударе.

Не знаю, с какой цепи он сорвался, но точно с той, что ранее держала его очень и очень крепко. Сначала я в библиотеке, потом без всякого повода прицепился к Лео – и не просто прицепился, а не поленился выйти и увязаться за нами следом.. и кто знает, как долго бы он нас сопровождал, если бы я не прижала его к стене неудобным вопросом о возрасте, на который, кстати, он так и не ответил…

А теперь Милли.

Но что ему может быть надо от Милли? Что, и ей он решил рассказать, какая она циничная, или наоборот наивная, или какие еще характеристики на нас всех припасены в его неисчерпаемом багаже?

Хотя нет…

Вспоминая их общение на протяжении всего времени, с самого его появления, подозреваю, что на Милли у него появились совсем другие планы.

И если с нами он перешел грани дружелюбия.. то какие грани он решился перейти в общении с ней?

Ничего не ответив дворецкому, тут же кидаюсь к винтовой лестнице, взбираясь по ней так быстро, точно у меня не два легких, а двадцать два. Я даже не чувствую, что мне не хватает воздуха – а рука от пота опасно скользят по периллам, без которых крутой подъем может закончиться весьма плачевно..

И останавливаюсь, только когда слышу чьи-то спешные шаги сверху. Едва я замираю, как тут же грудь спирает нехваткой кислорода, мое дыхание становится тяжелым и прерывистым, и не успеваю я его восстановить.. как вижу Милли.

Сестра, явно чем-то до чиста взбешенная, отметает волосы назад, глядя под ноги, и даже не сразу замечает меня..

Лишь когда нас разделяет не больше пяти ступеней, она, очевидно, замечает мой силуэт – но, кажется, совершенно не пугается и даже не удивляется.

Ее глаза сверкают ее большей яростью.

– О, а вот и ты!

– А вот и я – раздраженно цежу в ответ, немного сбитая с толку такой реакцией – какого черта ты там делала?

– А то ты не знаешь! Ноэ позвал меня посмотреть на звезды и я согласилась. Да, согласилась – фыркает, заметив мое выражение лица – а что, вам с Лео можно, а мне нет? Развлекаешься сама – дай и другим. Я же тебе не стала мешать!

– Вот как?! – задыхаюсь в негодовании – отлично, ну и где же тогда твой герой-любовник?

– Наверху – движения вновь становятся резкими – пока тебя нет, Влад выполняет твои обязанности!

– Какие обязанности?

– Появляться в ненужный момент и все портить к чертовой матери! – шипит она и пробегает мимо, сильно толкнув плечом.

Я даже не ожидаю такого напора, но благодаря периллам удерживаюсь на лестнице, ошарашенно глядя буйствующей сестре вслед.

Влад?

А что Влад вообще делает на крыше? Хоть кто-то этой ночью в замке вообще спит?

Но как бы то ни было – там же все еще и Локид, а к нему у меня найдется парочка интимных вопросов. Разозлившись до пущей степени (сам ее позвал! На звезды смотреть, ну как же!), я несусь обратно наверх, вновь открыв третье-четвертое и миллионное дыхания.

Взобравшись, наконец, наверх– и не давая себе выдохнуть – я выбегаю на площадку..

И сразу же вижу двух мужчин.

Не знаю, чего я ожидала. Наверное,

(..появляться в ненужный момент и все портить к чертовой матери..)

каких-то криков, выяснений отношений или элементарных правил по отношению к несовершеннолетним в его доме, но все равно на повышенных тонах.. однако, не слышу ничего.

Зато вижу больше, чем хотелось бы.

Влад крепко держит Локида у самого края парапета, наклоняя его все больше над бездной.. И лишь прислушавшись, разбираю в порывах ветра все-таки едва различимые слова.

– Выбрал слабое звено, самую беззащитную? – гневное цежение Влада.

Беспокойный взгляд Локида через плечо. Его пальцы крепко вцепились в пиджак друга – судя по всему, даже он понимает, что время шуток кончилось..

– Влад.. – вновь беспокойный взгляд за плечо, покуда Влад наклоняет его все сильнее, оттесняя все дальше – ты начинаешь слишком о них переживать! Это ведь всего лишь..

– Мои гости! – рявкает он – … и друзья.

При этих словах весь первичный испуг Локида будто бы рукой сметает. Изумленно глянув на Влада мгновение, словно бы уточняя «ты это всерьез?», он вдруг разражается громким неприятным смехом:

– Друзья? – заливистый хохот разносится в воздухе – еще немного и ты станешь считать себя одним из них. Но ты – не они! Не эти жалкие создания..

– Что же ты сидишь тогда здесь, среди «жалких созданий» и никак не уберешься восвояси?

Смех Локида злит Влада еще сильнее – и теперь он уже наклоняет друга над бездной так, что тот едва касается носочками своих лакированных ботинок поверхности площадки.

– Хватит! – подбежав, я безуспешно пытаюсь оттянуть за плечо Влада, не желая наблюдать убийства пусть и мерзкого, но все-таки человека – отпусти его!

Он так удивляется моему голосу (очевидно, за этими разборками в тусклом свете даже не заметив моего появления на крыше), что в полной растерянности изумленно оборачивается:

– Дженна? Что ты тут делаешь?

Ноэ пользуется этим мгновением и вырывается из рук друга. После чего отступает к стене и с привычной невозмутимостью начинает поправлять свою одежду, будто только что и не висел на волосок от смерти.

И почему-то, вспоминая тот темный взгляд Влада, с которым он смотрел на Локида – ужасная догадка заставляет меня склониться к тому, что он и правда мог швырнуть его вниз. Потом очень пожалеть об этом, стоять с растерянным непонимающим взглядом, как тогда у Грэдиша, глядя на то, что сотворил.. но все-таки швырнуть он его мог.

И вероятнее всего, Ноэ

(…беспокойный взгляд локида через плечо. его пальцы крепко вцепились в пиджак друга..)

это тоже понимал.

– Что я здесь делаю?!

Противоречивые эмоции захлестывают меня, будто бы вода переполненный до краев бассейн. С одной стороны я все еще в ярости, с другой – в растерянности на несоразмерную поступку реакцию Влада. С третьей..

– Лучше скажи, что ты тут желаешь – после чего оборачиваюсь с Влада на Ноэ – а лучше давай поговорим с тобой, скользкий ублюдок! Не знаю, что ты успел наобещать Милли и что тут произошло до того, как появился Влад, но если ты еще хоть раз..

– Что еще хоть раз? – лукавые огоньки сверкают в его глазах и он склоняет голову, изучая меня с неприятной насмешкой – проведаю твою сестру? О-о, это будет повторяться не единожды, пока..

Быстрый взгляд на Влада:

– Скажешь ей, до какого момента это будет продолжаться, а, Влад? – жесткая усмешка – ты же честный парень, тебе нечего скрывать от своих.. друзей.

Я непонимающе хмурюсь и оборачиваюсь вновь на Влада:

– О чем он говорит? Что скрывать? Почему он не отвяжется от моей сестры? Объясни мне, какого черта он здесь, если ты сам уже не хочешь его больше видеть?!

Локид разражается неприятным смехом, но будто бы по щелчку его лицо искажает гримаса такой ненависти, какой я прежде еще не видела. Его модельное неживое личико становится будто бы куском пластилина разных лоскутов, которые смешал маленький ребенок. Сверху надавил рукой и просто так оставил.

Будто бы телевизор, который пошел помехами или голограмма, пришедшая в неисправность..

Глаза его продолжают находиться в чуть прищуренном состоянии, свойственном той благодушной деланной улыбочке, с которой он всегда ходит. Однако рот искривлен в какой-то черной ярости, точно он готов сам сейчас нас всех швырнуть с этой чертовой крыши. И вот – попеременно, будто глючить может только что-то одно – реакция глаз и рта начинает меняться местами.

Глаза – улыбающиеся, губы – искривлены злобой.

Глаза – сверкают ненавистью, губы – искрят лукавой улыбочкой.

И так быстро-быстро меняется, будто бы сломанная в конец игрушка.

Зрелище настолько жуткое и неестественное эмоционально, что я шарахаюсь от него назад.

(..объясни мне, какого черта он здесь, если ты сам не хочешь его больше видеть?!..)

– Может я тебе скажу, зачем я здесь? – он смотрит на меня, вновь и вновь «мерцая» – хотел посмотреть, как разобьются очередные иллюзии! Как же много их у людей! «Любовь», «родство душ», «дружба».. Все о них говорят, но никто никогда не видел.

Наконец, эмоции, точно по щелчку, разом застывают.

И, будто бы выверенными движениями шпателя, кто-то выравнивает эмоциональную гамму на лице Локида, сделав его совершенно безликим. Обретя эту базовую основу, он возвращает свое привычное выражение лица.

Насмешливо улыбается, чуть изогнув бровь:

– Так может это потому, что их и нет? Люди – примитивны, ими управляют инстинкты и страхи. Все ваши чувства можно разобрать на два этих простых ингредиента. Но разумеется, каждый при этом считает, что он совершенно не такой, как остальные. Что это все про других, а именно он – особенный.

Иступлено смотрю на него, теперь совершенно запутавшись.

Иллюзии, дружба, «они»…

– О чем ты вообще говоришь? Как это связано с моей сестрой и тем, что ты вытащил ее сюда?

На мгновение глаза Локида тускнеют и улыбка стягивается. Он окидывает меня каким-то сочащимся презрением взглядом, будто мелкого таракана, и со скукой поворачивает голову к Владу:

– И вот она – особенная? – губы искривляются в таком неподдельном отвращении, что мне становится неуютно – она не такая, как все? Знаешь, мне даже жаль, что ты не можешь ее сейчас заполучить. Потому что если бы мог – быстро понял бы, что она совершенно такая же, как остальные.

Вновь взгляд на меня, еще более липкий и цепкий:

– Хотя нет.. даже хуже. Прожить здесь столько времени, стать свидетельницей столько всему, получить столько недвусмысленных намеков.. и в итоге не понять, о чем я говорю?

Надменный, высокопарный смешок:

– Да ты безнадежна.

Влад резко кидается к нему и хватает за грудки, вновь прижав к стене в каких-то паре дюймов от парапета:

– Закрой рот! Оставь ее в покое.

Мгновение он испепеляет друга взглядом, после чего отпускает, но тут же упирает одну руку в каменную поверхность прямо у его головы, не давая вновь выбраться или увильнуть в сторону. Владу требуется какое-то время, чтобы взять себя в руки, зато когда он заговаривает – теперь его голос уже почти совершенно спокойный..

Только от этой спокойности, почему-то, опасности исходит больше, чем от взбешенных криков:

– Знаешь, что я сейчас чувствую, Ноэ? Гнилой запах лжи. Ты лжешь самому себе. Думаешь, что приехал сюда потешаться.. Но я слишком хорошо тебя знаю. И вижу – что-то задело тебя за живое.

Губы Локида вновь искривляются в ярости, глаза принимаются сверкать, не отнимая взора от друга..

– Неужели все-таки увидел здесь то, во что никогда не верил?

Последние слова Влада выводят его из себя окончательно. Он с силой толкает друга от себя, но вместо того, чтобы, освободившись, отскочить – напротив делает угрожающий шаг в наступление и останавливается, лишь оставив пару дюймов между ними.

Влад реагирует на это совершенно спокойно, даже равнодушно:

– Послушай меня. Ты знаешь, я хорошо к тебе отношусь и благодарен за помощь. Но то, что было сейчас с Милли – стало последней каплей! Неподходящее время ты выбрал для игр. У меня не так много времени и сил, чтобы тратить их еще и на тебя.

Он делает слабый взмах рукой, как бы отгоняя муху, и добавляет:

– Просто убирайся. Исчезни. И тогда сможем остаться приятелями.

– Убирайся!?

Локид делает шаг назад, хищно скалится – теперь даже не пытаясь нацепить маску дружелюбия – и, смерив его таким же презрительным взглядом, каким ранее одарил меня, гневно цедит:

– Ну уж нет, друг мой. За тобой должок – так что никуда я отсюда не денусь.

Сжимает зубы и поворачивается ко мне:

– Повеселюсь еще.

– Повеселишься? – подаюсь навстречу, гонимая каким-то непостижимым безрассудством – так давай веселиться вместе! К черту правила – ты же видишь, что тебя все равно пытаются турнуть из этой «игры». Зачем ждать, пока иллюзии разрушаться – разрушишь их сам! Прямо сейчас! Давай! – не замечаю, как перехожу на крик.

Мгновение Локид молча смотрит на меня.

После чего тоже делает шаг навстречу, тем самым совершенно нивелировав расстояние между нами, и, медленно обхватывает мой подбородок пальцами, заглядывая в глаза, точно в «шар будущего». Но вот секунда – и теперь пальцы начинают с невиданной силой сжиматься, точно желая раскрошить мою челюсть.

– О нет, малышка – ледяной голос достигает моих ушей, покуда разноцветные глаза, кажется, забираются в самую душу – я только наблюдаю.

Вцепляюсь в его руку, которой он сжимает мой подбородок, пытаясь убрать, но ничего не получается, и его пальцы уже очень больно впиваются в мою кожу..

Но вот Влад хватает его за шкирку и отшвыривает от меня с такой силой, что Ноэ едва не валится наземь, но, как всегда, удерживается на ногах. Однако, на губах его появляются капельки крови – очевидно, тот его все-таки как-то задел. Равнодушно вытерев кровь тыльной стороной ладони, он бросает выразительный взгляд на Влада.

И дернув бровью в какой-то мстительной угрозе, добавляет сквозь зубы:

– ПОКА только наблюдаю.

Влад тяжело вздыхает и чуть оборачивается ко мне, не выпуская друга из поля зрения:

– Дженна, я тебя очень прошу. Мне нужно закончить.. беседу с Ноэ наедине.

– Наедине? – однако, голос мой звучит скорее неуверенно, чем протестующе.

Слишком уж безумно и угрожающе выглядит сейчас Локид.

– Это наши дела, нам нужно кое-что обсудить.

– Но он же и про меня говор..

– Дженна – голос становится тверже – я очень тебя прошу, оставь нас самих. Пойди лучше проверь сестру, она была не слишком-то довольна моим появлением.

Бросаю еще один неуверенный взгляд на Ноэ.

Поймав его, губы того медленно расходятся в глумливой ухмылке, но он не роняет ни слова. Понимаю, что вряд ли он что-то для меня прояснит, а иных причин наблюдать за их разборками я не вижу.

Коротко кивнув, пячусь к винтовой лестнице.

Но прежде, чем совершенно ретируюсь с площадки, слышу насмешливый голос Локида:

– Подумай над тем, что я сказал, Дженна! Всем иллюзиям рано или поздно суждено разбиться. Уж я-то знаю.

–10-

Спускаюсь я настолько ошарашенная и озадаченная, что, оступившись на лесенке, едва не лечу кувырком вниз. Чудом удерживаюсь, зацепившись за перилла.. и прислушиваюсь.

Слышны ли крики наверху?

Станет ли кричать Ноэ, если Влад опять решит его сбросить с крыши, а меня отправил, чтобы я не мешала этому?

Если честно, сейчас это почему-то совершенно не волнует, хотя, наверное, с точки зрения человеческого долга «пред всеми и планетой» должно. Но сложно думать об этом и сочувствовать тому, кто едва не раскрошил мне челюсть.

Если Влад и сбросит Локида в итоге с крыши в своем очередном импульсе – мне будет разве что немного, быть может, жаль самого Влада, что ему потом с этим жить.

Что касательно Ноэ… что ж, такова судьба.

Причем в действительности, если задуматься, бесит совсем не то, что он схватил меня и не отпускал… а то, что, как кажется, он действительно что-то знает. Даже человек, игравший в школьном театре – не может так искусно лгать!

Так искусно разыгрывать гнев и ненависть!

Ноэ действительно был взбешен не на шутку. Взбешен чем-то, чего никак не хочет рассказать нам Влад. Взбешен тем, что тот, ввиду этого, не делает различия между нами и самим Локидом.. различия по какому принципу?

(..еще немного и ты станешь считать себя одним из них. но ты – не они! не эти жалкие создания..)

Что он имел ввиду под «жалкими созданиями»? Отсутствие несметных богатств? Он что, настолько же богат, как Влад? В этом проблема?

Учитывая, как он ни раз намекал на мою пресловутую меркантильность и как часто упоминал деньги, может быть..

Но как тогда это может объяснить его высказывание об иллюзиях?

(…может я тебе скажу, зачем я здесь? хотел посмотреть, как разобьются очередные иллюзии!..)

О каких таких иллюзиях он говорил? В чем мы заблуждаемся или в чем нас заблуждают? Говорил он это серьезно, или уже просто в гневе нес все что угодно, лишь бы хоть как-то задеть? Такое тоже возможно.

Потому что, иначе, отчего он не сказал ничего стоящего?

Только какие-то провокационные реплики, но по сути ничего, кроме воды? Ничего, так или иначе говорящего о какой-то правде, раскрывающей эту правду.. а когда я попросила сказать прямо – он вцепился мне в челюсть.

Не сказал ничего.

А пустословить и бросать многозначительные взгляды и я могу с таким же успехом. Особенно, если люди и без того

(..кот не может ее достать через прутья.. но мышь об этом не знает, потому ему вполне подвластно ее до смерти напугать.. ее, или любую другую мышь в этой же клетке..)

насторожены – заставить их обмануться проще простого.

Но если слова пустые и ничего не значат – эмоций они тоже не должны вызывать. Почему же тогда каждый раз, когда Локид говорил «псевдоразоблачающие» фразы,

(..проведаю твою сестру? о-о, это будет повторяться не единожды, пока.. скажешь ей, до какого момента это будет продолжаться, а, влад?..)

(..ну же, скажи ей – ты же честный парень, тебе нечего скрывать от своих.. друзей..)

Влад начинал злиться и приходил в ярость?

И самое странное..

(..и вот она – особенная? она не такая, как все? знаешь, мне даже жаль, что ты не можешь ее сейчас заполучить…)

Заполучить?

Уж это слишком жирный намек, чтобы его не понять – и, учитывая эти непонятные монологи Влада парой часов ранее в библиотеке, слишком правдоподобный, чтобы в него не поверить. Значит ли это, что Влад удерживал меня все то время в замке под предлогом картин, только потому, что хотел каким-то образом «заполучить»? И эта ли та самая главная тайна

(..прожить здесь столько времени, стать свидетельницей столько всему, получить столько недвусмысленных намеков.. и в итоге не понять, о чем я говорю?..)

которую всё пытается донести Локид, или есть что-то еще?

Что-то более весомое?

(..за такими фасадами скрываются самые темные тайны..)

Что-то более опасное?

Но зачем тогда, будучи другом Влада, Локиду все это нам пытаться рассказать? Даже намеками или как-либо еще. Разве он не должен в любой ситуации оказываться на стороне старого друга, а не «жалких созданий»? Или пресловутое «разоблачение чего-либо», напротив, вовсе не означает, что он на нашей стороне?

А есть ли вообще эти стороны или я просто размышляю сейчас над умелой провокацией взбеленившегося Локида? Ведь он с такой же непоколебимостью впаривал мне аналогично и всякий бред тогда на пороге, придя с чаем.

Так же уверенно.

Да, но тогда он не был в гневе.

Тогда его глаза не пылали ненавистью, а по идеально-сотканной театральной маске нельзя было сказать, искренне ли он говорит. А здесь.. по поводу слов не знаю, но вот по поводу его ярости – ее он точно не разыгрывал.

А в гневе, обычно, люди имеют свойство бросаться правдой. О чем зачастую, придя в себя, потом и жалеют, но все же..

Все же это все не имеет никакого значения в контексте того, что

(..проведаю твою сестру? о-о, это будет повторяться не единожды, пока.. скажешь ей, до какого момента это будет продолжаться, а, влад?..)

он прямым текстом пообещал продолжать цепляться к Милли. Раз так, то теперь даже малейших сомнений нет в том, что сразу после совершения сделки мы уедем к чертовой матери подальше от Влада и его ненормального дружка.

А если так – то и какая тогда разница, какие тайны скрывает фасад и скрывает ли их вообще? Если мы все равно скоро будет очень и очень далеко от этого фасада и всего, что с ним связано.

– Ох!..

Я гляжу под ноги и настолько поглощена мыслями, что врезаюсь в кого-то, совершенно не заметив прежде. Зато, кажется, этот человек меня приметил издалека, потому что совсем не удивляется.

– Эй – озабоченный голос Лео – ты чего? Все в порядке?

– Да.. – потираю виски и, оглядевшись, понимаю, что уже спустилась на второй этаж – все нормально. Милли нашлась, она..

– Да, я ее видел – кивает друг – мы с Сандрой, не найдя ничего, как раз встретились в холле, когда она ураганом пронеслась мимо нас в свою комнату. Попытались что-то расспросить, но куда там.. что-то ее как следует взбесило. Она что-то бормотала про тебя, поэтому и я побежал навстречу, решил, может что случилось..

Многозначительный взгляд дает понять, что он имеет ввиду Влада.

– Нет, ничего такого.. – вздыхаю – .. чего не происходило ранее. Все как обычно – полный дурдом.

– Так что стряслось?

– Локид окончательно спятил, если в двух словах – между тем спускаемся на первый этаж и заворачиваем в холл – зазвал Милли смотреть на звезды, Влад как-то об этом узнал и разогнал их к тому времени, как я пришла. Они с Ноэ начали жутко цапаться, тот начал орать всякий бессвязный бред и..

– Орать? Там ты это все видела что ли? Ну зачем ты пошла к ним без меня..

– Я не маленькая девочка – огрызаюсь, и ловко выдергиваю руку – порой мне кажется, что я, наоборот и без того слишком полагаюсь на остальных и из-за этого

(..прожить здесь столько времени, стать свидетельницей столько всему, получить столько недвусмысленных намеков.. и в итоге не понять, о чем я говорю?..)

упускаю что-то очень важное..

– О чем ты? Что он тебе наговорил? – Лео хмурится.

– Да всякой всячины, забей. Он просто взбесился, вот и пытался взбесить всех остальных, чтобы не одному там скакать.

Мы как раз доходим до комнат и я открываю дверь своей. Чувствую на спине взгляд Лео, но решаю, что оставшуюся ночь хочу провести сама. Да уж, я попыталась отвлечься от вечернего безумия при помощи реальности – но обрела на свою голову лишь еще больше проблем. Выходит, не судьба, находить отвлечение в настоящем..

А для прошлого мне нужно уединение.

Оборачиваюсь:

– Спокойно ночи. И, спасибо.. что помог искать Милли.

– Да не особо-то помог, она сама нашлась.. – жмет плечами и несколько озабоченно глядит на меня, после чего все-таки сдается – ладно, спокойно ночи.

Я закрываю дверь и, едва щелкнув замком, замечаю на кровати книгу Милли. Хм-м. Видимо, когда я забежала с ней в комнату к Лео

(..милли, я просто хотела отдать книгу..)

и не обнаружила сестру, то там же и умудрилась ее оставить, подавшись на поиски. Очень мило со стороны Лео вернуть ее мне, дабы дать возможность помириться с сестрой – а не самому отнести ее Милли, едва заметив в своей комнате.

Подхожу к тубе и аккуратно достаю из нее необходимое полотно с почти полностью очищенным изображением на нем Сафие-хатун.

Взяв к нему еще и нужные инструменты – забираюсь на кровать, подобрав под себя ноги и усевшись по-турецки.

И лишь сейчас понимаю, что сижу на новом покрывале. А перед дверью, в самом деле, не было больше той заляпанной,

(..валентин! где ты был? я тебя по всему холлу искала!..)

брошенной мешком простыни.

Видимо, дворецкий потом все же спустился и обратил внимание на эту груду возле двери. И без объяснений понял, что приключилось и что надо с этим сделать.

Кхм-м.. Правда, это одеяло такое же темное, как и предыдущее..

Но теперь мне это совсем не важно.

Склоняюсь над картиной и начинаю быстро дочищать ее со всех углов, очень скоро пропадая в знакомых толщах вод, каждый слой которых означает всякое минувшее с тех пор столетие..

-11-

1446 год, Османская империя.

Дворец султана в Эдирне.

Лале пытается открыть глаза.

Вначале ей это не удается, сколько усилий не прилагай, будто бы веки прочно склеили. Но спустя пару мгновений, девушка все-таки с большим трудом разлепляет глаза.. и мутная дымка постепенно превращается в очертания комнаты.

Сначала неразборчивые – и чем сильнее она пытается сконцентрироваться на них, тем больше начинает болеть голова и даже тошнить.. но мало-помалу, ей удается различить предметы, и даже обстановку вокруг себя.

Комната эта маленькая, но очень дорога обставленная.. и совершенно ей незнакомая.

Прежде Лале точно здесь никогда не была.

Чувствуя под руками шелковую ткань, она одергивается, точно от змей, и пошатываясь, слезает с.. кровати. Огромное шикарное ложе, устланное шелковыми покрывалами и заваленное подушками с роскошным золотым шитьем.

Лале озадаченно морщится и делает шаг назад, упираясь.. упираясь спиной в стену.

Прямо кожей.

Только сейчас она опускает глаза ниже и замечает то, что заметила бы намного ранее, не боли так голова и не расплывайся все перед глазами. Девушка каким-то образом оказывается облачена в расписной танцевальный костюм – похожий на один из тех, которые выдела на девушках гарема в танце.

Только этот намного и намного шикарнее.

Однако, Лале никогда не примеряла подобные костюмы.. откуда он мог быть? И откуда он мог вообще взяться на ней?

Голова начинает болеть еще пуще прежнего, но, изо всех сил противостоя ей, девушка пытается лихорадочно восстановить в памяти последние события, которые, быть может, подскажут, как она здесь (где именно) могла очутиться?

Но после обеденной трапезы, принесенной служанкой, она не помнит совершенно ничего. Причем, у нее после увиденного утром с пленными все еще не было аппетита, и она даже отказалась от еды.. лишь воду выпила. И с того самого момента воспоминания обрываются..

Подмешано!

Туда что-то подмешали.

Что-то, что заставило ее потерять сознания.. но на какой срок? И где она теперь?

Лале подбегает к единственной обнаруженной двери и дергает изо всех сил, но та и не думает поддаться. Она принимается колотить в нее кулачками и кричать, но никто ее либо не слышит, либо слышать не хочет.

Обернувшись, она замечает под потолком два маленьких окна. Но даже их снаружи закрывают массивные кованые решетки..

Клетка..

Но разве клетки снабжаются таким шикарным ложем? И разве всех, кого помещают в клетки, зачем-то переодевают в танцевальные костюмы? Да и кто вообще мог посметь ее, кузину самого султана, взять и..

Танцевальный костюм.

Клетка.

Ложе.

Кузина султана.

Догадка, озарившая Лале, заставляет ее с яростью забить кулачками в дверь еще сильнее, хотя она и заранее знает, что теперь-то это точно не принесет никакого результата.

Мехмед!

Именно он приходил к ней с утра, а после обеда, выпив воды, она вдруг потеряла связь с реальностью.. а теперь этот глупый костюм, благоухания, решетки и ложе..

Ну конечно!

Он знал, что она ни в коем случае к нему не придет и просто.. притащил силой? Нет, обманул! Нагло одурманил из-под тишка самым гадким способом!

Однако, еще пара ударов.. и последние силы покидают девушку. То, что ранее отражалось лишь на мутном восприятии комнаты, теперь переходит в общую слабость, охватившую тело. Голова вновь начинает пульсировать и Лале, прижавшись к двери, со стоном сползает по ней вниз.

Она не знает, сколько именно она так сидит, но распахивает глаза, когда ее слух улавливает какое-то шуршание в замке по ту сторону двери. Лале вскакивает и отбегает назад.. Но суровый стражник, открыв дверь, впускает совсем не Мехмеда, а хрупкую девушку с подносом.

Зара.

Увидев, очевидно, в каком состояние Лале, лицо Зары вытягивается, а после брови поспешно взлетают в крайнем сожалении и беспокойстве:

– Лале-хатун!

– Зара! – Лале бросается к девушке, хватает ее за руку, точно последнюю спасательную соломинку, и трясет – где я? Скажи, где я?

Зара осторожно высвобождается, ставит поднос, а лицо ее между тем становится все более печальным:

–Вы в гареме, в особых покоях султана Мехмеда.

– Так и знала! – Лале не понимает даже, чего больше в ее голосе, злости или отчаяния – но как я сюда попала?

– Вас сюда доставили по его приказу и подготовили – кивает на наряд – к сегодняшнему вечеру. Я ведь сейчас мало в гареме бываю, больше в школе. Но тут случайно зашла и узнала.. Сразу упросила Гюль-хатун меня к вам в служанки приставить! – теперь она уже осторожно берет руку Лале – может быть, я смогу вам чем-то помочь!

– А чем?

Ладошка Лале обессиленно выпадает из руки Зары.

Мысли, очень туманные, явно под остаточным действием чего-то из подмешанного, лихорадочно начинают метаться в голове. Чем Зара может ей помочь?

Чем вообще хоть кто-то может ей помочь, когда речь идет о султане? Кто может быть выше и сильнее султана?

Да никого!

Никто не сможет повилять на решение султана, никто не сможет его оспорить, и никто не сможет ей помочь..

Кроме.. разве что главного визиря? Халиль-паша после Мехмеда самый влиятельный человек в империи. И он, как не посмотри, все-таки старше и длительный отрезок времени по поручению самого дяди Мурада выполнял обязанности султана. Значит, он имеет достаточное уважение во дворце, и быть может, все-таки, сможет что-то сделать…

Однако, вряд ли он станет слушать Зару, девушку из гарема, пришедшую к нему с «важной просьбой». Вот если бы..

– Точно! – Лале заметно воодушевляется пришедшей ей в голову идеей и хватает за плечики Зару – прошу вас, пойдите к Сафие-хатун, дочери великого визиря! Сообщите ей о моем положении и просите поговорить с отцом! Если уж он не сможет помочь – тогда точно никто не сможет..

Зара быстро встает, едва ли не склонив голову в поклоне:

– Конечно, Лале-хатун, я все передам.

Но перед тем как уйти берет еще раз ее ладони в свои и сильно сжимает, будто бы желая через них передать ей всю надежду и поддержку.. после чего, опустив голову, поспешно ретируется из комнаты, а с той стороны вновь слышится шебуршание, говорящее о запирании двери..

* * *

Зара и Сафие-хатун подходят к кабинету Халиль-паши. Лицо дочери главного визиря теперь так же вызывает вещее беспокойство и даже тревогу, однако она поворачивается к Заре и кивает:

– Вы правильно сделали, что пришли сначала ко мне. Одну бы он вас не принял – слишком занят сейчас..

И будто бы подтверждая эти слова, у входа вместе с ними Зара оглядывает толпы военных различных чинов и подразделений. Все они достаточно взволнованные, и отчасти даже скрыто-недовольные. Даже Заре, девушке далекой от всего этого, становится понятным – происходит что-то нехорошее.

Вот дверь отворяется и из нее выходит визирь. Следом за ним какой-то мужчина, в котором Зара узнает главу янычар. Тот хмурится, пробурчав какие-то последние слова, на что визирь отвечает:

– Я понимаю ваше возмущение.. но лучшее решение сейчас – ждать.

Мужчина прощается и визирь поворачивается обратно к своему кабинету, когда Сафие быстро подбегает к нему, не давая скрыться внутри:

– Отец!

Девушка подходит к нему и принимается шептать ему что-то на ухо. Он слушает ее все более удивленно, не скрывая изумления от услышанного, однако в конце всего рассказа лишь устало жмет плечами и удрученно, едва различимо, отвечает:

– Нет, милая, мне жаль, но я ничем не смогу помочь. Ты же видишь ситуацию..

Девушка еще что-то говорит отцу, но в итоге главный визирь скрывается в своем кабинете, а Сафие-хатун возвращается к Заре еще более грустная, и лишь обреченно разводит руками:

– Сейчас слишком много проблем..

Зара краем глаза замечает, как среди прочих военных в очереди кто-то с ярко-рыжими волосами, явно узнав их, встает и подходит ближе. И когда он уже озабоченно останавливается в паре шагов, девушка различает в нем одного из друзей Лале – Аслана.

– Сафие-хатун? Зара-хатун? Что вы здесь делаете? Вы здесь по делам школы? Ходжам Мустафа отправил?

Недолго думая, Зара тут же выдает:

– Нет, дело совсем другое – пригнувшись к самому уху юношу, она тревожно шепчет – ваша подруге Лале-хатун попала в большую беду!..

* * *

Лале уже давно теряет счет времени.

В какой-то момент она уверена, что прошло пять часов, а уже в следующий убеждена, что никак не больше получаса. Пересев с пола на кровать, она лишь в томлении глядит на дверь, но ни Зары, ни спасительного силуэта Халиль-паши там не появляется.

Она периодически то невольно засыпает, то так же быстро просыпается, и ей уже кажется, что не будет никакого конца этому дьявольскому замкнутому кругу… когда раздается скрип двери.

И теперь она ясно осознает, что может быть и кое-что похуже цикличного сна-бодрствования в ожидании Зары.

Да, может.

Например, приход Мехмеда.

Вместо Зары и Халиль-паши – именно его силуэт теперь Лале наблюдает проскальзывающим в дверь комнаты. Султан явно находится в благодушном настроении – на его лице играет улыбка.

Улыбка, которую бы Лале с большим удовольствием стерла самым большим в мире ластиком. И желательно навсегда.

Мехмед либо не замечает, либо не хочет замечать, как изменилось выражение лица Лале, едва она его видит. Потому подходит к ложе, но девушка тут же вскакивает, точно ужаленная, и отбегает на несколько шагов назад. Настолько, насколько позволяет то небольшое пространство, покуда ее спина вновь не касается стены.

В ответ на это он лишь изумленно изгибает бровь:

– Боишься? Не надо. Рано или поздно это случилось бы. А я – определенно лучший вариант для.. первого раза. Кто знает, какого мужчину тебе выберут в мужья. Может, повезет, да даже не очень старого.. Ну уж точно не столь высокопоставленного.

На его губах вновь появляется самодовольный оскал:

– Потому что выше просто никого нет.

– Да из всех – вы худший вариант! – в запале выкрикивает Лале.

А что может уже случится?

Он запер ее тут, в покоях гарема, понятное дело с какими мыслями. Что еще ей смогут сделать, даже вызови она гнев султана?

Потому она дает волю всем тем словам, которые приходилось ранее держать при себе, дабы пуще прежнего не разозлить Мехмеда:

– Вы – глупый, самонадеянный мальчишка, который разрушал империю два года назад, и начинает это делать опять, вновь добравшись до престола! Худшего варианта, чем вы – да видит Всевышний – нет ни для меня, ни для всей Османской империи!

От этих слов лицо Мехмеда буквально перекашивает, точно он инсульта. Грубы кривятся, а ноздри едва ли не раздуваются, точно у быка. Сжав кулаки, он делает несколько шагов к Лале, пользуясь тем, что она сама загнала себя в угол между двух стен:

– Не стоило тебе портить мне настроение – цедит он – потому что, я предупреждал тебя, если ты это сделаешь, тебе же самой придется узнать, каков я в нем. Что ж, ты сделала свой выбор, ку-зи-на – последнее слово он нарочно произносит по слогам, с нескрываемым издевательством.

Он хватает ее за руку и тянет к ложе:

– Теперь давай знакомиться ближе.

– Нет! – Лале визжит и пытается сопротивляться, но Мехмед больно надавливает на запястье, заставляя ее в итоге сесть на подушки рядом с ним.

Пару мгновений поскользив по ней взглядом, он касается пальцами ее обнаженного нарядом плеча, и с прежней довольным оскалом растягивает слова на самый отвратнейший манер:

– Сладкий, сладкий лукум.. сегодня я буду пробовать тебя на вкус. Я даже готов обойтись без танца в этот раз. Приступим сразу к делу. Впрочем, не огорчайся, одним разом у нас не ограничится. Уж слишком ты мне приглянулась! Кто знает, может, тебе повезет и ты станешь матерью моего наследника. Будущего султана…

Об одной мысли об этом Лале начинает тошнить с новой силой.

Она вновь пытается одернуться, но на этот раз Мехмед хватает ее за руку куда больнее, заставляя вскрикнуть..

Но даже этот крик перебивает грохот, раздавшийся из-за двери. Султан мгновенно замирает, озадаченно прислушиваясь.. и в следующий миг она уже распахивается с таким шумом, что и прислушиваться не надо, дабы это услышать.

От неожиданности Мехмед вздрагивает, невольно отпустив руку Лале.. и ее тут же притягивают с ложе к себе другие – гораздо более сильные и знакомые руки.

Влад.

А позади него, обнажив меч, стоит Аслан.

-12-

Влад прижимает подругу к себе так крепко, что кажется сейчас раздавит в объятиях.

Через его плечо она видит за порогом оглушенного стражника, лежащего навзничь, и несколько служанок, что испуганно жмутся к стене. Девушка понимает, какие большие проблемы навлекли этим вторжением на себя друзья – но при этом, несмотря на все, никогда она еще не была настолько рада их появлению, как здесь и сейчас.

Она приникает к Владу еще теснее, но одним ловким движением юноша заводит ее себе за спину, и вынуждает отойти на пару шагов назад – тем самым, они вместе равняются с Асланом у двери. Теперь она оказывается за спинами уже обоих друзей – и замечает у Влада, как и Аслана, так же меч в руке.

Множественно страшных мыслей пролетают в ее голове, и будто озвучивая самую кошмарную из них, Мехмед вскакивает с кровати и кричит:

– Выподписали себе смертный приговор!

Однако, при этом, не спешит надвигаться на вооруженных юношей, а напротив, пусть и скалясь, точно дикая собака – отходит все дальше и дальше к стене, продолжая угрожать:

– Ваш шум, конечно, слышали, и с минуты на минуту здесь будет целый полк стражи!

Но с каждый словом он сам начинает кричать все больше, будто бы неуверенный в своих словах и надеясь собственными визгами обратить внимание охраны на происходящее.

Лале замечает, как сходятся к переносице брови Аслана. Он в ярости, и Лале впервые видит своего веселого рыжего друга таким угрожающим. Однако, переведя взгляд на второго – замечает, что и губы Влада искривлены в гневе.

Только в другом, совершенно ином – каком-то свирепом и устрашающем гневе, от которого даже ей становится страшно. Его пальцы, сжимающие рукоять меча, будто готовы переломить ее на двое и воткнуть это самое острие в грудь Мехмеду прямо сейчас, наплевав на последствия.

Его раздирает жажда мести за то, что султан успел сделать с Лале – и за то, что только собирался. И кажется, еще мгновение – и Влад действительно бросится вперед, уже не защищая подругу – а нападая на Мехмеда.

Но вот, словно в подтверждение слов султана, за дверью слышится топот, а уже в следующую секунду в комнату вваливается группа вооруженных янычар.

Мехмед сразу же перестает зажиматься в угол и делает грозный шаг вперед:

– Схватить их!

Янычаре тут же надвигаются на парней, выполняя приказ..

– Опустить оружие!

Голос, который приказывает фактически нарушить повеление султана – настолько знаком им всем, что Лале даже вначале не верит, его ли обладателя в самом деле она сейчас увидит.

Но обернувшись, как и остальные, в самом деле узнает в стоящем на пороге грозном человеке своего дядю.

Дядю Мурада.

Мужчина грозно обводит комнату взглядом и останавливает его на Аслане и Владе.

– Вы ворвались в покои султана. Угрожаете ему оружием! И тем самым обрекли себя на смерть!

Лале прижимает руки ко рту:

– Дядя Мурад, пожалуйста!..

Но он будто не слышит ее, продолжая смерять взглядами юношей, что лишь с его появлением покорно сложили оружие, но не растеряли своей отваги, готовые даже и сейчас, в присутствии янычар, вступится за подругу, если Мехмед посмеет вновь к ней приблизиться.

– И все ради одной маленькой девочки.. – расщелина меж бровей дяди Мурада разглаживается, показывая какое-то печальное удовлетворение – это достойно высшего уважения.

– Что? – взвизгивает Мехмед – да они..

Услышав голос сына, Султан Мурад вновь грозно хмурится и его раскатистый голос разносится с новой силой:

– А ты!

Он подходит ближе и наотмашь ударяет сына по лицу с таким звоном, но у всех в комнате, кажется, одновременно перехватывает дыхание. От такого удара Мехмед валится на пол и отползает назад, держась за щеку и вмиг растеряв всю свою браваду и напыщенность.

– У тебя в гареме сотни женщин! Но тебе было мало! Ты хотел оскорбить девушку из собственной семьи, нарушив все мыслимые и немыслимые правила! Я надеялся, что за эти два года ты поумнеешь, но что я слышу? Жалобы на произвол со всех сторон! Янычары, вся армия на грани восстания!

Он презрительно окидывает взглядом Мехмеда, жалко жмущегося к стене:

– Так вот, с сегодняшнего дня ты больше не султан! Я возвращаюсь на престол, а ты – туда, откуда прибыл. И ты не вернешься до тех пор, пока не станешь достойным носить звание падишаха!…

-13-

Наше время, Румыния.

Замок Влада.

Я просыпаюсь от грохота и мне кажется, что это, каким-то невозможным образом из прошлого в настоящее вместе со мной перенесся султан Мурад, и теперь это его голос громовыми раскатами раздается у меня над ухом..

Но это лишь гром.

Самый обычный гром.

Оборачиваюсь на окно и замечаю вспышки молний.. Совсем, как вечером, только без черной влаги, лягушек и змей.. Даже удивительно, как спустя всего пару часов мозг способен с таким равнодушием воспринимать подобные невероятные факты.

С течением времени людям свойственно преуменьшать и обезличивать любые произошедшие события. В равной степени – как хорошие, так и плохие.

Возможно, это необходимо для того, чтобы настолько же ярко воспринимать грядущее… а быть может, чтобы не сойти с ума от переизбытка эмоций, накапливающихся и не тускнеющих.

Встаю с кровати, сворачиваю полотно, сую его в тубу и возвращаю на прежнее место, как и инструменты для работы. Но вернувшись, замечаю на полу у кровати какую-то грубо распахнутую книгу.. подняв, узнаю в ней книгу Милли.

Ну да, Лео оставил ее на кровати, а я не подумала переложить.. видимо, пока была в отключке, сильно активно ерзала и скинула беднягу, поэтому и нашла в таком виде.

Аккуратно провожу пальцем по корешку, убеждаясь, что в падении книга никак не пострадала.

Какой бы чепухой не была она наполнена и кто бы ее Милли не подарил – книга есть книга. Я с детства привыкла с ними обращаться бережно и даже с каким-то любовным трепетом. С любыми книгами.

Проверяю корешок, провожу рукой по шершавой обложке.. но вроде бы все совершенно цело. Порядок. Я уже собираюсь положить ее на тумбу и лечь спать (сон, наконец – когда через пару часов рассвет – вспомнил обо мне), как вдруг слышу какой-то звук.

Вначале решаю, что это очередной раскат грома, но..

Это не гром.

Точнее, не снаружи.

Это какие-то толчки точно где-то внутри здания.. глухие толчки и.. едва различимые стоны… настолько едва различимые, что мешаются со звуками ветра за окном, и я уже начинаю сомневаться, что правда их слышу..

Но толчки точно слышу.

Я слепо хожу по своей комнате, будто бы ожидая обнаружить источник звука здесь. Мгновение мне и правда кажется, что толчки идут прямо откуда-то отсюда.. но прислушавшись как следует, понимаю, что лучше всего их слышно возле стены около входной двери..

Осторожно приникаю ухом к стенке.

Тук.

Тук-тук-тук… будто бы снаружи.

У-у-у… протяжный, едва различимый глухой стон.

Точно ветер за окном, как сказал бы Лео, а я тут развожу..

Я уже собираюсь вернуться в кровать.. но тело будто бы начинает управлять мной, а не наоборот. Я думаю об одном, но оно действует будто бы совершенно против моего желания. Словно в каком-то трансе, так же прижимая книгу к груди, я открываю дверь и выхожу в холл.

Создается ощущение, будто я – сильный магнит, и меня непреодолимо тянет к какому-то огромному холодильнику.

И независимо от того, хочу я быть притянутой или нет – это все равно случится.

Но, оказавшись в холле, понимаю, что здесь все тихо. Никаких толчков, никаких стонов..

Вновь подхожу к стене своей комнаты, но теперь с этой стороны, и прижимаюсь ухом..

Тук. Тук-тук-тук..

Только теперь кажется, что, наоборот, толчки идут изнутри.

А внутри казалось, что снаружи.. будто эти самые треклятые толчки идут из самой этой стены, потому я никак не могу их обнаружить! Я делаю шаг назад, вглядываясь в стену.. как теперь мне кажется, что толчки начинают удаляться.. медленно, но точно удалятся..

И вновь, я желаю шагнуть в комнату.. а мои ноги, мое сознание – идут за толчками. Меня, будто марионетку, дергают за веревочку.. и притом я даже не могу подать голоса.

Вначале тело, а теперь будто сам разум оказывается подчинен какой-то неизвестной магнитной силе..

Каждые шагов 5-10 я приникаю ухом к стене, убеждаюсь, что все еще слышу стуки и что они все еще удаляются в том направлении, которым я иду – и продолжаю следовать за ними.

Послушно.

Безропотно.

Совершенно не зная куда.

Шаг за шагом, шаг за шагом.. и вот я уже почти бегу, сконцентрированная лишь на звуках, которые, теперь кажется, и вовсе слышу лишь я. Пальцы крепко сжимают книгу. Все мои конечности напряжены и нацелены на то, чтобы передвигаться (почему-то, будто какая-та установка?) как можно бесшумнее.

Незаметнее.

В каком-то момент я даже перестаю замечать смену обстановки вокруг меня, и замираю лишь когда почти полностью лишаюсь света. Оглядевшись, с ужасом осознаю, что совершенно без понятия, где оказалась.

Какая-та часть замка, в которой настолько мрачно и темно, что слабое-слабое освещение от факелов едва помогает мне различить проходы, не говоря о мебели.. хотя, таковой, тут кажется совершенно нет.

Лишь пол, голые стены.. потолки слишком низкие, что, кажется, даже со своим смешным ростом я могу дотянуться до них рукой, если выпрямлю ее.. и со всех сторон несет запахом сырого подземелья.

Под землей.

Я под землей?

В каком-то темном заброшенном месте замка под землей? А что если о нем, как и о пыточной, никто, даже Влад, не знает? А если я в этом сумраке не смогу найти путь обратно, совершенно не соображая и не отдавая себе отчета, как пришла сюда?!

Я лихорадочно дергаюсь вправо, когда пугающие тени от слабого света огня принимаются бегать, точно бешеные.

Что это – мыши? Или мое воображение? Или тень от моего собственного, дрожащего силуэта?

Гипнотическое действие, что вело меня сюда все это время, словно рассеялось, заставляя вновь трезво взглянуть на мир. То ли холодильник, к которому стремилось мое тело, вдруг выключили, то ли я вдруг перестала быть «магнитом»..

Но теперь меня начинает обуревать настоящий ужас.

Я оглядываюсь и совершенно не понимаю, откуда я пришла. Куда надо идти, чтобы вернуться обратно..

С трудом осмотревшись, я в итоге замечаю какой-то темный узкий ход.. кажется, помещение там еще ниже, чем это, и едва ли я могла оттуда прийти.. и едва ли оно ведет обратно..

Но других ходов я просто не вижу!

А оставаться здесь – точно не вариант.

Решив, что мне это просто так кажется в темноте, я осторожно шагаю в проход.. Непроглядная темнота внутри не позволяет различить мне ничего дальше десяти ярдов.. Осторожно, стараясь опираться и ориентироваться ощупью на стены, пробираюсь дальше, склоняясь все сильнее и сильнее..

Будто этот лаз ориентирован на каких-то гномов, животных или..

– Что за..

Я чуть прокашливаюсь, но ощущение повторяется.

Будто бы воздуха не хватает.

Будто я нахожусь в каком-то помещении, полного угарного газа, и этот газ с каждой секундой все глубже и настойчивее проникает в мои легкие..

Теперь я уже сильнее обхватываю свое горло, то ли желая как-то протиснуть туда кислород, то ли не давая пробиться яду, и пытаюсь делать шаг назад..

Но получается лишь немного обернуться, приведя в движение торс..

Ноги же совсем не двигаются с места.

Будто у меня больше нет ног.

Нет тела.

Нет возможностей передвигаться.

И самое главное – у меня кончается возможность дышать.

Я еще сильнее сжимаю горло, стараясь из последних сил сделать последний вдох, и затянувшись тонкой струйкой кислорода, что есть сил воплю..

Вокруг начинается какой-то шорох.

Факелы, чье слабое освещение я вижу в нескольких метрах от себя на той площадке, откуда забралась сюда, начинают мигать.. как-то неестественно мигать, как совсем не положено огню, после чего вовсе гаснут, погрузив все во тьму..

А в следующую секунду будто по щелчку вспыхивают с новой силой, освещая коридор и мой лаз гораздо лучше прежнего. Теперь я даже могу различить стены этого смертельного прохода.. а удушающий газ будто бы куда-то испаряется.

Я вновь могу сделать глубокий вдох.

Я вновь могу дышать.

Жадно ртом хватаю воздух, будто боясь, что эту возможность вновь могут отобрать в любой момент, когда слышу звук спешных приближающихся шагов.

– Дженна!

Испуганное лицо Влада показывается в проеме. Со своим высоким ростом он с гораздо большим трудом протискивается внутрь и, крепко сжав мое запястье, выводит наружу. Оказавшись обратно на площадке, я с ужасом гляжу на тот лаз, куда – хватило же ума! – я забралась..

Какая-та кроличья нора..

Оглядываюсь на факелы, опускаю глаза.. и вижу в паре шагов от себя книгу. Судя по тому, как небрежно она раскрыта – я просто выронила ее, когда «очнулась» и огляделась в полной мере там, куда забрела.

Наклоняюсь и поднимаю ее, аккуратно отряхнув.

Влад, едва я вновь выпрямляюсь, осторожно берет меня за плечи и требовательно спрашивает:

– Как ты сюда попала!?

Я вижу в его глазах беспокойство, смятение, непонимание, и.. страх? Неужели я действительно вижу в глазах этого непробиваемого мужчины что-то, очень похожее на страх?

Он тоже боится этого места? Места в собственном замке?

Или он боится не чего-то.. а за кого-то?

– Как ты сюда попала? – повторяет он, легонько тряхнув меня, приводя в чувства.

Но тут же одергивает руки, будто сил касаться меня и дальше у него просто нет. На лице на доли секунды появляется болезненная судорога, но тут же исчезает:

– Ночью одна в подземелье?!

Теперь его голос начинает становится все более разозленным, смешанным с тревогой. Такое чувство, будто первые страх и тревога за что-то, теперь начинают перерастать в злость и негодование по поводу происходящего.

Признаться, я негодую не меньше..

– Влад, я.. – растерянно озираюсь – я не собиралась втихоря бродить по твоему замку, честно.. я бы никогда в своем уме сюда не зашла. Я не вру. Но.. меня ноги будто сами принесли. Такое чувство, что.. – растерянно жму плечами – что.. я не знаю..

– Сами принесли? – его лицо темнеет.

– Ну, выражение такое – поясняю, поняв, что он принял фразу слишком буквально – какое-то наваждение было.. не знаю, надо просто спать, а то от недостатка сна такое и случается.. может, это было что-то вроде лунатизма?

Он скептично чуть дергает бровью, но смотрит словно сквозь меня. Такое чувство, что в его голове лихорадочно борются за первенство собственные размышления.

В итоге, сухо мотнув головой куда-то в сторону, говорит:

– Ладно, идем.

Он поворачивается спиной, и я с облегчением спешу следом. Выбраться, наконец, отсюда – это все, чего я сейчас хочу.

– Ты меня услышал, да? – догадываюсь я – как я кричала?

Следует тишина в пару секунд, после чего краткое:

– Да.

– Спасибо, что пришел! – искренне говорю – я понимаю, что это бред, но в какой-то момент мне начало казаться, что я задыхаюсь.. наверное, у меня клаустрофобия – оказалась в этом тесном темном лазе.. я и не знала, что она у меня есть.. хотя я раньше и не застревала в темных лазах..

Страх будто бы развязывает мне язык получше вина.

– Наверное – вновь лишь краткий ответ.

– Да, наверное.. но послушай.. я слышала какие-то звуки.. в стене.. изначально, там, еще с холла, я за ними-то и пошла.. а потом как-то так вышло, что слишком увлеклась.. или что еще.. и..

Влад оборачивается через плечо, не переставая идти:

– Звуки?

– Да, как стуки.. или может просто шум.. Может, это здание оседает, или еще что такое? Как думаешь? Что это могло быть?

– Возможно, тебе просто показалось. Вероятнее всего, это действительно был приступ лунатизма.

Я киваю, все еще отрешенно глядя себе под ноги.

Но тут понимаю, что оказавшись здесь, я оставила совершенно без присмотра комнату Милли. Конечно, там есть Лео, но спит он совершенно не так чутко, как я, и если кто-то вдруг решит к ней заглянуть..

Я с беспокойством вновь окликаю Влада.

– Да?

– А где сейчас Ноэ? Я могу быть уверенной, что этой ночью он больше не явится к Милли?

На этот раз Влад отвечает, не оборачиваясь:

– Ни этой, ни какой-либо другой. Ноэ уехал.

– Уехал? – озадаченно вскидываю брови – он же говорил, что..

– Можешь не беспокоится на этот счет. Он больше не появится в моем замке.

Глава 10 ЖЕРТВА

-1-

Наше время, Румыния.

Замок Влада.

– Можешь не беспокоится на этот счет. Он больше не появится в моем замке.

Вначале я киваю, с облегчением поняв, что теперь-то мне уж точно не надо переживать по поводу Милли, ее необдуманных поступков и посягательств на нее Локида.. но уже в следующее мгновение, едва мы покидаем подземелье (таким простым путем, что становится непонятным, как я сама не могла его отыскать!), меня вдруг осеняет.

Мы приехали уже ночью.

Все эти разборки происходили ночью.

И сейчас – все еще не расцвело.

Хмурюсь:

– Подожди.. но когда он уехал? Среди ночи?

– Да.

Все это начинает казаться подозрительным. И очередной раскат грома, сотрясающий замок, будто бы подтверждает мои мысли:

– Там гром и ливень.

– Да.

– Ты сам говорил, что ночью извилистые и крутые дороги опасные. Даже в хорошую погоду – делаю паузу – а там сейчас шторм.

– Не шторм, ты преувеличиваешь – голос холодный, безучастный –ему ничего не угрожает, поверь.

– Поверить?!

Его равнодушие буквально выводит меня из себя.

Вся благодарность за «спасение» мигом слетает с меня, едва я вспоминаю, почему я вообще изначально уехала из замка и за какие именно вопросы этим поплатилась. За те же самые – происходила какая-та хрень, которую он не объяснял (как сейчас, например), а когда ее накопилось слишком много и я потребовала объяснений – выставил меня.

А теперь что, счетчик аннулирован? Мы забыли о предыдущей чертовщине и начинаем отсчет новой? С чего начнем? С Локида и его «ночного отъезда»?

Я выскакиваю вперед, обгоняю его и заслоняю собой дальнейшей путь, вынуждая остановиться:

– Поверить? А ты дал за это время хоть один повод тебе верить? Думаешь, выгнал-приманил и я все забыла? Забыла, как ты говорил, что дорожил картинами своего предка – но даже не смотрел на них ни разу! Как говорил, что замок безопасен – а потом меня связали в нем? Как говорил что связал убийца – а Локид ясно дал понять, что ты за уши этот бред притянул! Как ты того самого Локида, своего «хорошего старого друга» запросто выгнал в ночь? Как он сам согласился вдруг уехать прямо сейчас, когда еще два часа назад орал мне на крыше, что черта с два он отсюда уберется из-за каких-то твоих долгов перед ним?! Или может я забыла, как ты так и не объяснился, в чем именно ты всегда ЛЖЕШЬ-ЛЖЕШЬ-ЛЖЕШЬ! – эти слова я буквально выплёвываю ему в лицо – сам себе противоречишь и путаешься в собственной лжи! А когда тебя на этом ловят – выставляешь виноватым другого! Тактика нападения хороша, Влад, но не тогда, когда все твои косяки на лицо и черта с два агрессией можно отвлечь внимание хоть от одного из них! И еще, раз уж зашла речь за твоего друга-путешественника, потрудись пожалуйста объяснить, что это он имел ввиду, когда говорил про «заполучить ее прямо сейчас» на крыше?

Лицо Влада темнеет всю мою речь, но теперь буквально почернело на глазах.

– Откуда мне знать, что он имел ввиду, Дженна? – устало вздыхает он – это же говорил он, а не я. Он может говорить все, что угодно. Тебе самой он мало, что говорил?

Вспоминаю, какую ахинею он нес тем вечером про меркантильных

(..а если бы то же самое сделал обычный хороший парень, без жирного счета в банке и без дорогого костюма, без красивых голубых глаз и без каких-то тайн под покровом ночи.. так ли охотно девушка подчинилась бы обстоятельствам и поехала за ним?..)

женщин, которым только и нужны богатые властные мужчины и их замки.

– Допустим – фыркаю – но ты ведь не стал этого отрицать.

– Он говорил столько всего, но если бы я принялся отрицать каждый абсурд, мы бы и до утра не разобрались. Ему просто надо было выговориться и я ему это позволил – молчание – в разумных пределах.

– И после этого вы пожали друг другу руки, когда я ушла, и он согласился уехать?

Наконец, в голосе Влада вновь появляются раздраженные нотки:

– Да, Дженна. Так и было. Удивительно, что тебя так сильно стала волновать его судьба.

– Меня волнует не его судьба. А судьба всех, кто исчезает ночами из замка, или наоборот незаметно там появляется и связывает меня лозами. В общем всех тех, кто так или иначе связан с ним довольно странными обстоятельствами. Короче говоря – моих собратьев по несчастью.

Влад вздыхает:

– Дженна, я понимаю, этот замок пугает тебя. Но он старый и эти стуки вполне объяснимы..

– Меня пугает не замок, Влад! – взмахиваю руками, поражаясь его непонятливости (или искусной демонстрации оной) – меня пугаешь ты! Локид постоянно твердит про какие-то тайны, но знаешь что я скажу? Не одна раскрытая тайна, какой бы она ни была, не пугает больше той, которую так маниакально скрывают! Потому что явное ты видишь, ты способен это оценить и понять! Или хотя бы принять! А о тайном можно только догадываться. И поверь мне Влад, воображение всегда оказывается богаче, чем реальность. И пока в реальности ты, быть может , просто спер двадцатку у Локида или бросил беременную жену – в моем воображении ты уже предстал психопатом-убийцей, который совершенно невменяем и опасен для всех, кто рядом! И если ты хочешь, чтобы я действительно начала нормально к тебе относится – тебе следует все-таки придерживаться своих «принципов».

Хмурая, непонимающая расщелина появляется меж его бровей:

– О чем ты?

– А, ты уже забыл? Ну в самый первый вечер ты сказал, что очень ценишь правду. Но пока что я заметила, что ценишь ты ее только в форме сокрытия от остальных. Вот уж действительно удобно!

– Хорошо – устало кивает Влад – хочешь правду? Я могу тебе сказать кое-что. Не уверен, что ты останешься довольна, но это точно будет правда..

– Тогда я буду довольна в любом случае.

Скрещиваю руки на груди, и тут же ощущаю, как бешено бьется под ними сердце. Каждый удар – будто отбивание молотка. Вот, сейчас – он действительно ответит хотя бы на один из вопросов.

Прояснится хоть что-то из всей той череды безумия, что все это время была для меня покрыта мраком.

Влад опускает глаза в пол, словно о чем-то раздумывая – потому что взгляд его далеко отвлеченный от реальности – после чего, под той же туманной дымкой, поднимает его на меня.

Теперь в его голубых глазах нет раздражения, или недовольства моим агрессивным неуместным любопытством. Лишь усталость. Безмерная, нечеловеческая усталость и… какое-то томимое облегчение:

– Хорошо. Ты сказала, что слышала скрипы в этом замке.. Но Дженна, это логично, ведь этому замку уже больше пяти веков. Он кажется глухим и неприступным, бесчувственной каменной махиной. Но так было не всегда. Когда-то его стены были полны жизни. А потом.. жизнь погасла, и он совсем окаменел. На очень долгое время. Знаю, порой тебе бывает в нем страшно, но твое появление… за долгое время запустения.. оно пробудило его. Озарило лучом света вековую тьму. И он ни за что не причин тебе вреда. Никогда.

– Почему ТВОЙ замок вдруг пробудило МОЕ появление? – непонимающе хмурюсь – и как вообще замок сам по себе может навредить? Ну не считая пыточной, конечно..

Еще пару мгновений пытаюсь прокрутить повтором в своей голове слова Влада, найти в них какую-то крупицу, что-то, что зацепится и поможет мне.. но в итоге вконец злюсь и возмущенно взмахиваю руками:

–Что это вообще за правда? Ответом на какой хоть один из моих вопросов она служит? Ты говорил, что скажешь правду, но что за..

Его взгляд вновь меркнет, а голос становится ниже, будто надтреснутым:

– Я и так уже сказал больше, чем стоило. И это точно была правда. Но знаешь… порой правда, как фисташка: тебе ее дали, но чтобы достать этот орешек, необходимо вытащить его из скорлупы. Если начать жевать его сразу, со скорлупой – можно решить, что это вовсе не орех и тебя обманули. Выкинуть его, так и узнав, что сама фисташка все это время действительно была в твоих руках. Просто внутри скорлупки.

Я смотрю на него иступленным, непонимающим взглядом. Ожидаю, что раз уж он дал мне этот «орех», то уж тогда и сам вытащит его из скорлупы – чтобы я получила хоть одну несчастную фисташку.

Но после небольшой паузы Влад лишь кивает на коридор:

– Идем. Следует возвращаться в комнаты – ночь была тяжелая, но все-таки утро уже очень близко, а там и сделка с Грэдишом. Потребуется ясный рассудок, а для этого нужны хоть пары часов сна.

Я уже собираюсь вновь потребовать объяснений – уж черт с ним с остальными вопросами – пусть объяснит хотя бы ту ерунду, которую сказал. Потому что сейчас она кажется просто бессвязным набором слов,

(..можно решить, что это вовсе не орех и тебя обманули…)

пустой болтовней, призванной отвлечь мое внимание.. но Влад ловко обходит меня и принимается идти такими быстрыми и размашистыми шагами, что едва успеваю вовремя опомниться чтобы поспешить за ним.

Когда он доводит меня до самой комнаты и уже собирается возвращаться обратно к себе, я его окликаю.

Выражение лица, с которым он оборачивается, не иначе обреченное лицо мученика, которого вновь решили потерзать. Не давая мне сказать и слова, он опережает:

– Дженна. Я правда готов.. и больше всего хочу тебе сказать всю правду, которая только у меня есть. Ты – та, которая заслуживает ее больше всех остальных. Но поверь, есть в мире такие истины, которые человек принять просто неспособен без фатальных последствий для себя самого. Возможно, не сейчас, а быть может и никогда. Все, чего я хочу – это просто твоего благополучия.

– Как ловко ты прикрываешь ложь альтруизмом – щурюсь я – впрочем, как всегда.

– Мне жаль, что ты так считаешь – вновь сухой, безучастный тон – но, увы, сейчас я никак не могу этого опровергнуть. И не в силах заставить тебя изменить свое мнение.

Пауза:

– До завтра.

– До сегодня – машинально поправляю я – уже скоро рассвет.

Влад как-то неопределенно кивает, поворачивается и теперь уже гораздо более твердым шагом стремится прочь. Уверена, если окликнуть его сейчас – он даже не обернется.

В комнату я захожу в крайне противоречивых чувствах. Книгу, что все это время прижимала к груди – кладу на ближайшую тумбочку, дабы не забыть завтра отдать сестре. Если она сама за ней придет первей – примирения за счет вещицы не получится.

Сажусь на кровать и устало смотрю на закрытую дверь.

Теперь уже и Влад сам не отрицает, что у него есть какая-та тайна? Причем тайна достаточно серьезная

(..но поверь, есть в мире такие истины, которые человек принять просто неспособен без фатальных последствий для себя самого..)

и видимо, сугубо личная, раз он не хочет рассказывать о ней.

Однако, ведь Локид и говорил про какую-то серьезную тайну, там, на крыше..

И если это оказалось правдой, то с чего ему лгать на счет всего остального?

-2-

Я не понимаю, что мне удалось-таки заснуть, пока не просыпаюсь от какого-то навязчивого стука.

Тук-тук-тук.

С ужасом решаю, что вновь возвратились эти стуки, как понимаю – что это обычный стук в дверь. В мою дверь.

И с каждым стуком они становятся все более настойчивыми.

Тук. Тук. Тук-тук.

– Да-да.. – мямлю – сейчас.

Я с трудом встаю с кровати и, мельком глянув в окно, замечаю, что по крайней мере гром и молнии, наконец, завершились. Однако, солнце не пришло им на смену. Как и всегда, замок окружает пейзаж тумана, сырости и серости.

Опять сложно сказать во сколько я проснулась.

Но когда открываю дверь и вижу на пороге Валентина, понимаю, что скорее всего уже очень и очень поздно. Едва ли бы дворецкий стал приходить ко мне в семь утра.

– Добрый день, мисс – смущенно бормочет он, явно чувствуя себя неловко от того, что ему пришлось меня поднять на ноги.

От меня между тем не укрывается, что он говорит «день», а не «утро».

– Кушать готов. Сегодня лиловая гостиная – на улице мокро.

Я киваю, все еще туго соображая из-за того смехотворного количества сна, а главное – его временного промежутка:

– Ага.. спасибо, Валентин. Я сейчас подойду. И.. остальные уже встали?

– Все встать, мисс. Ждать вас.

– Черт возьми – и тут, вспомнив про сделку, повторяю уже с чувством – черт возьми! Валентин, Грэдиш приезжал? Мужчина, гость?

– Гость нет, мисс. Хозяин ждать гость.

– Хорошо – облегченный вздох против воли вырывается изо рта – передай им, что я скоро буду.

Умыться и причесаться стараюсь настолько быстро, насколько это вообще возможно. Между тем, от меня не укрывается факт, что будить, почему-то, меня пришел именно дворецкий, а не кто-то из «моих», как то обычно происходило.

Что, у них слишком много дел или они так же утомились этой бессонной ночью, как и я, и их «встать и ждать вас, мисс», заключается лишь в том, что они растеклись в форме инфузорий уже не на своих кроватях, а на креслах гостиной?

Может, именно из-за бессонной ночи, а не из-за мокрой террасы, мы едим в замке? Где тепло, а главное много кресел, где можно продолжить демо-версию сна?

В любом случае, быстро все сделав, выбегаю из комнаты – лишь в последний момент заметив книгу Милли. И то, только потому, что она лежала на тумбе возле двери – как все-таки я продуманно ее сюда вчера положила. Точно бы ведь забыла!

Беру ее под мышку и выбегаю в холл.

Оборачиваюсь, на мгновение дезориентировавшись.

Так.. лиловая гостиная. Та комната, в которую Антон отвел меня в самый первый день приезда. Кажется, это.. второй этаж..

Тук. Тук-тук.

Вздрагиваю и оборачиваюсь.

У-у-у..

Теперь я уже не могу списать это на дворецкого или на стуки в дверь. Я в холле одна – и больше нет никого. Однако..

Тук-тук-тук.

Однако стуки продолжаются. И это не те стуки, которые были вызваны Валентином. Эти другие – глухие, совсем глухие, и опять будто бы..

Это те же самые стуки.

У-у-у..

Вновь подхожу к колонне, хотя совсем этого не хочу. Теперь кажется, что стуки идут именно оттуда. Приникаю к ней ухом..

Тук.

Чувствуя себя полной идиоткой, стучу в ответ.

Тук.

Пауза. После чего целая барабанная дробь, будто бы пробудившегося из-за моего стука нечто:

Тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук…

Я ошарашенно отскакиваю, но будто бы влекомая вчерашней магнитной силой, тут же притягиваюсь к колонне обратно. Прикладываюсь ухом и опять стучу.

Тук.

В ответ: У-у-у..

Чувствую, что тело вновь перестает принадлежать мне. Я будто бы наблюдаю за своими действиями со стороны. Внимательно вслушиваюсь, и вот мои пальцы вновь поднимаются и касаются холодной поверхности колонны:

Тук-тук.

– Клад ищешь?

От голоса совсем рядом я вздрагиваю и подскакиваю на месте. Резко оборачиваюсь, едва не выронив книгу из рук. Лео хохочет и чуть склоняет голову, позволяя рыжим кудрям чуть закрыть лицо:

– Доброе утро, соня – кивает на колонны – нашла что-нибудь?

– А?

На мгновение мне кажется, будто бы он тоже что-то слышал и теперь мы оба об этом знаем. Знаем, что надо – нет, не надо – просто НЕОБХОДИМО найти источник этих стуков, источник стонов, их надо найти, надо идти за ними, надо, надо, надо..

– Говорю, что искала?

Голос друга вновь служит мне эффектом ведра холодной воды на голову.

– Звуки – бормочу и киваю на колонну – там звуки.

– Звуки?

– Туки, ты не слышал?

Улыбка сходит с его лица и теперь он уже гораздо более озадаченный подходит к колонне. Убрав рыжие кудри с одной стороны, приникает ухом к поверхности. Проходит пара мгновений прежде, чем он выпрямляется и жмет плечами:

– Ничего не слышу, Джен.

Но теперь ничего не слышу уже и я.

Кажется, Лео не особо притягивают эти «звуки-не-звуки», потому что он тут же выбрасывает их из головы и вновь улыбается мне:

– Смотрю, ты сегодня выспалась лучше нас всех. Сразу заснула, как пришла?

Понимаю, что Лео считает, будто бы мы все легли спать после того, как он меня проводил. Я уже открываю рот, чтобы рассказать ему о стуках, которые заставили меня выйти из комнаты после этого, о подземелье и о Владе..

Но вдруг так же быстро рот и закрываю.

Внезапно во мне поднимается странное, резкое чувство недоверия. Словно что-то сбилось в настройках ума и я вижу Лео в кривом зеркале.

Или напротив, какая-та серая пленка слетела и теперь показывает мне его истинное, до селе тщательно сокрытое, изображение. Будто бы визуальный детектор лжи вдруг взял и прогнал всю его суть через призму правды.

Его лицо, жесты, голос – все это кажется вдруг подозрительным и фальшивым. Искусно подделанным,

(..и в делах это отлично действует, да? ну, например… по работе нужно разузнать о каком-то человеке или использовать его в своих целях..)

настолько пропитанным ложью и лицемерием, что удивительно, как я раньше могла этого не замечать.

Лео, очевидно, не придает значения и тому, что я не отвечаю на его вопрос, потому что его взгляд уже тут же скользит по книге в моих руках.

– О, вот и она – он аккуратно перенимает ее из моих рук и разглядывает – специально положил на кровать, чтобы ты заметила..

И вдруг все снова резко меняется. Помехи исчезают, картинка снова становится прежней. Передо мной – вновь тот же Лео, что и всегда. Открытый, приветливый, добрый. Без каких-либо подозрительных намеков в мимике и жестах..

– Только.. она немного потрепалась что ли.. – он озабоченно смотрит на уголки – что с ней случилось?

Перехватываю книгу обратно:

– Ей немного досталось этой ночью. Ничего, переживет – как-то дёргано киваю на лестницу – пошли? Валентин сказал, все уже ждут.

– Да-да.. Я вот как раз и спустился, что ты так долго не идешь. Уже решил, что ты снова заснула.

Он добродушно усмехается.. однако его усмешка вновь искажается помехами.

* * *

Когда мы с Лео заходим в Лиловую гостиную, Сандра уже сидит за столом. Влад стоит чуть в стороне, задумчиво наблюдая, как Валентин подает еду – будто бы видит это впервые в жизни, а не ежедневно. Но заметив меня, он поспешно отводит взгляд к окну – будто бы наш разговор, как то и бывает обычно со всеми ночными откровениями, теперь ему в тягость и он бы с радостью забрал все свои поспешно сказанные слова обратно.

Кхм, можно подумать, он что-то толковое сказал.

Только какую-то ахинею про замок и «фатальные тайны» понес, и все на том.

Замечаю, что сестры между тем в комнате нет.

– А где Милли? – спрашиваю у Сандры, между тем подходя к столу.

Однако, едва я собираюсь сесть между подругой и Лео, как Валентин поспешно подбегает ко мне, неловко бормоча и спотыкаясь на румынско-английском:

– Хозяйка сидеть с хозяином. Должно сидеть рядом с хозяином. Нельзя так. Рядом с хозяином – он показывает мне на стул, что стоит подле Влада вторым в центре стола.

Но откуда Валентину известно, что в первый день Влад назначил меня хозяйкой дома? Ведь тогда дворецким еще был Антон?

Но тут припоминаю, слова Сандры

(..оказывается, он давно здесь работает – только раньше был, так сказать, за сценой. приходящим работником, трудящимся на кухне, а как антона увезли, влад дислоцировал его на роль временного дворецкого…)

и это многое объясняет. Однако, понимаю, что сейчас не только мне, но и Владу не особо хочется так тесно контактировать. Жду, что он что-нибудь скажет Валентину на правах хозяина замка, что-то типо «это не имеет значения», или «это все ерунда», или «пусть уже садится, где хочет», но он молча продолжает смотреть в окно, не оборачиваясь.

Понимаю это, как согласие с требованием Валентина.

Недовольно вздохнув, пересаживаюсь от друзей к пустующему стулу Влада.

Едва я это делаю – он сам отходит от окна и, наконец, садится на свое место за столом, будто только этого и ждал.

– Так где Милли? – повторяю Сандре свой вопрос.

– Она еще раньше меня убежала куда-то – отвечает за нее Лео – посидела тут какое-то время, а потом ушла. Наверное, должна вернуться. Я вообще думал, что она за тобой пошла..

Проходит еще пара минут.

Дворецкий уже окончательно завершает сервирование стола и можно приступать к трапезе, потому я уже намереваюсь задаться повторным поиском Милли (сколько можно – искать ее второй день подряд!) как сестра сама появляется в гостиной.

Выглядит немного растерянной и озадаченной.

– Вот ты где – киваю ей – проходи. Я уж думала, это я окажусь той, которую все ждут..

Но Милли никак не реагирует, а когда усаживается на свой стул и оглядывает приборы.. вдруг медленно поднимает голову и с некоторым подозрением обращается к Владу:

– А почему стол накрыт на пятерых? Как же Ноэ?

Точно. Она же еще не знает.

Шикарно, вот и поели.

Я вздыхаю, однако Влад отвечает так же невозмутимо, как вчера и мне:

– Ноэ уехал. У него дела.

Милли сощуривает глаза:

– И когда вернется?

– Думаю, он не вернется.

Повисает гробовое молчание. Она медленно кладет обратно свои приборы, которые успела взять, не отводя пристального взгляда от Влада:

– А то я думаю, почему я не смогла его найти..

А, ну теперь понятно, где она была! Искала своего героя-любовника.

Влад ничего не отвечает.

– Ага, дела значит появились – тем же напряженным, едва сдержанным голосом продолжает Милли – сразу, как ты налетел на него на крыше с кулаками! Тут же и появились!

– Милли – осекаю ее я.

Но сестре плевать:

– Ты его выгнал! Ты нарочно его выгнал! Какое право ты вообще имеешь вмешиваться в наши отношения..

– Да сдалась ты ему! – шиплю – он выбрал тебя просто, как объект манипуляции. Самую

(…выбрал слабое звено? самую беззащитную?!..)

доступную марионетку!

– Какие к черту отношения, Милз? – поддерживает меня Лео – тебе 16, а ему просто хотелось поиграться.

– Меньше десяти лет разницы – это вообще пустяк! – с вызовом бросает она.

– Он просто хорошо выглядит – сухо вмешивается Влад и отпивает воды из бокала – поверь мне, Милли, Ноэ гораздо старше, чем кажется.

(…да? занятное дело внешность. сколько зависит от генетики, а сколько от недосягаемых нам внешних факторов..)

– Тебя это все равно не касается! – теперь она уже заводится не на шутку, и я замечаю, как обескураженно переглядываются на сей счет Сандра с Лео – ты мне никто, какого черта ты лезешь в наши..

– Милли, хватит! – я хлопаю ладонью по столу – этот замок принадлежит Владу, и его касается все, что происходит на его территории. Включая незаконный флирт его друга с моей малолетней сестрой. И если уж даже Влад и выгнал Локида – это его друг, и их личное дело.

Милли бросает яростный взгляд теперь уже на меня… и замечает книгу. С какой-то подозрительной учтивостью, разительно быстро сменив гнев на милость, она обходит стол и берет книгу:

– О, спасибо что вернула – после чего как бы невзначай добавляет – а то я вас с Лео как вчера голыми увидела, все из рук повываливалось! Вы уж извините, что помешала. Все ведь взрослые люди, следующий раз буду стучать.

С чувством выполненного долга она возвращается на свое место, уложив книгу на колени.

Вот же зараза.

Она нарочно это сказала. В отместку за то, что я не дала ей поскандалить с Владом на счет странного отъезда Локида.

И вновь за столом повисает гробовое молчание.

Краешком глаза я могу видеть того, кто сидит рядом со мной. Его утонченный бледный профиль, изящные пальцы, лежащие на ножке бокала.. Влад сидит без движения, но его лицо после слов Милли меняется на глазах, становясь все темнее.

– Ну ты и фантазерка – с напускным безразличием говорю сестре – я была в пижаме, а Лео просто стянул футболку, потому что облил ее.

– О, вы еще и пили вместе? – глумливо улыбается она– ночью? Как романтично.

Наконец, не выдерживаю и гневно цежу сквозь зубы:

– Милли, хватит! Прекращай этот цирк немедленно.

Не понимаю почему, но мне вдруг становится жутко неловко за то, как может превратно понять слова сестры Влад. Конечно, мы можем делать, что хотим.. но все-таки он принял нас в замке из-за сделки, и выйдет нехорошо, если он решит что мы, пользуясь гостеприимством, просто спим тут друг с другом в порядке очереди.

К тому же, когда это даже близко не так.

– Да уж, Милз – вмешивается Лео, помогая мне – мы и тебя хотели позвать, но еды на кухне я смог раздобыть совсем мало и..

Я краснею пуще прежнего.

Теперь еще становится явным и то, что мы втихоря без спроса ночью шарились на кухне Влада. Еще и что-то взяли.

Господи.

Очевидно, Лео тоже это понимает, потому что тут же замолкает на полуслове и поспешно сует себе в рот какой-то мясной кусок, принявшись усиленно его жевать.

Я опасливо вновь перевожу взгляд на Влада. Он никак не реагирует – смотрит строго перед собой, будто бы не замечая ни меня, ни остальных вокруг.

И вновь гробовая тишина.

Уже который раз за это утро? Кажется, мы больше молчим, чем говорим. И к тому же молчание это далеко не безобидное.

Оценив ситуацию, Сандра пытается ее хоть как-то спасти, и, на правах единственной незамешенной в этом ночном кипише с едой и голыми людьми, невинно уточняет у Влада:

– Я как поняла, сегодня в замке будут гости? Что-то по картинам…

– Да – ледяной, короткий ответ. Красноречивее чего-либо говорящий о том, что этот человек не настроен на разговор.

Лео, проглотив кусок, пытается взять реванш:

– Да – отвечает заместа Влада, поддерживая беседу – Грэдиш приедет с картинами и своей кошкой. Последний шанс моего упрямого кота подружиться с родней. Он вообще хотел совсем рано, но мы с ним..

Милли вдруг резко поднимает голову и опять бросает на Влада пронзительный взгляд. Только теперь ее лицо будто бы как-то странно меняется.

В нем появляются совершенно незнакомые мне ранее язвительные нотки, когда она цедит:

– Гости? Ну-ну.

На сей раз голос ее неестественно спокоен. Но натянут, как струна. Будто бы человек, искусно умеющий обуздать и управлять своими эмоциями, грозится вот-вот выйти из себя.

Милли никогда так не разговаривала.

Она никогда не пыталась скрыть эмоций – и недавние крики тому явный свидетель.

– Интересно – тем же странным тоном продолжает, сверкнув глазами – Влад будет с ними так же «любезен», как и со своим другом Ноэ? Которого он неизвестно куда подевал, а нам говорит, будто тот уехал.

– Милли – одергиваю – что ты такое несешь? Мы же уже обсудили..

Но сестра не обращает внимания. Даже бровью не ведет, словно меня натуральным образом тут нет. Лишь лениво оборачивается к дворецкому, стоящему поодаль на случай нужды, и уточняет:

– Валентин, а скажи, кто-то выезжал с территории замка сегодня с утра или ночью?

– Нет, мисс. Работники приезжал. А уезжал никто.

Теперь глаза сестры блестят еще сильнее.. и на мгновение мне даже кажется, что я узнаю в них те знакомые азартные огни, только теперь смешанные с какой-то непреодолимой свирепой ненавистью:

– Ну вот. Расскажи нам, Влад. Что ты сделал с Ноэ? После вашей ссоры – ее губы кривятся опять-таки в пугающе знакомой (но совершенно на другом человеке) манере.

Влад молчит, но его пальцы до побеления сжимаются на ручке бокала.

– Милли – нервно усмехается Лео – Валентин же не может видеть все машины. У замка несколько входов.

– Да – вспоминаю я – Ноэ сам приехал со стороны леса, там, забрался через ржавую калитку, где я его и встретила. Мог так же и уехать. Тогда этого никак нельзя отследить.

Соглашаясь с нами обоими, Валентин усиленно кивает:

– Да-да.. я много занят. Я не видеть всех.

Но сестра уже, словно по какому-то щелчку, разом вскакивает с места и подбегает к Владу, гневно маша книгой у него перед носом, точно последним доказательством когда-либо бывшего здесь присутствия Локида:

– Ты его ненавидел, это было видно с самого начала! А вчера совсем взъелся! Думаешь, я не видела? Думаешь, забыла, как ты накинулся на него?! Помнишь, при первой встрече я назвала тебя «маньяком»? Так может и я не ошиблась вовсе?

Я хватаю сестру за руку, так как сижу рядом с Владом и машет она книгой фактически перед носом у нас обоих, после чего чуть тяну на себя:

– Милли, а ну замолчи! Что ты себе позволяешь?! Немедленно уймись!

Сама не понимаю, что кричу, пока не замечаю изумленных взглядов остальных (кроме Влада) уже не на сестре, а насебе самой.

Воспользовавшись моментом, что я держу ее руку, Влад аккуратно, но настойчиво вынимает из пальцев Милли книгу и небрежно, даже с некоторым отвращением, бросает на стол.

Сестра сразу утихает.

Пара раз иступлено моргнув, она как-то безвольно грохается на стул. Хватается за виски, будто только сейчас обнаружив жуткие мигрени, и сильно морщится.

Такой контрастный перепад настроения не может не кинуться в глаза.

Даже я теряюсь:

– Ты в норме?

Лео с Сандрой озадаченно переглядываются, но теперь уже смотрят и на меня, словно ожидая ответы на вопросы.

А я и сама не могу понять, что это только что был за припадок. Да, понятное дело, что сестра всей душой болеет за Ноэ, и было сразу очевидно, что будет настоящий концерт, когда она узнает о его отъезде.. было это очевидно еще вчера, когда она в бешенстве слетела с лестницы только за одно то, что Влад помешал их «романтике»..

И концерт состоялся.

Но то, что было сейчас? Это была будто не она. Совершенно на нее не похоже. Я знаю сестру – и часто, очень часто, видела ее и в гневе, и уязвленной, и обиженной, и дочиста взбешенной.. но ни разу не видела такой.

Конечно, Локид сейчас для сестры эдакий кумир – потому не удивительно, что она попыталась перенять от него некоторый стиль и манеру общения. И, разумеется, использовать на практике, раз уж представился случай – потому на мгновение я и узнала в ней его подачу…

Но то, как резко закончился этот припадок.

Такого за ней тоже никогда не наблюдалось.

Требуется очень много сил и криков, чтобы заставить Милли замолчать, если уж она приходит в ярость.

Опасливо гляжу на Влада, ожидая, что теперь-то он точно скажет все, что думает об моей сестре, о наших с Лео «оргиях» и о том, как мы все вместе объедаем его кухни по ночам. Надо признать, даже несмотря на скепсис по отношению к нему, за эти несчастные пятнадцать минут было действительно озвучено слишком много наших косяков, чтобы закрыть на них глаза.

Особенно учитывая финальный аккорд в лице Милли.

Но Влад, напротив, лишь присаживается рядом с ней, чуть пододвинув свой стул для удобства и с каким-то заботливым беспокойством следит за реакцией.

Милли еще сильнее сжимает виски, и теперь уже переживать начинаю и я. Но вот она опускает руки, поднимает глаза и вновь растерянно обводит нас всех взглядом. Останавливается на Владе..

– Извини – озадаченно бормочет, едва произнося слова – я не хотела говорить.. то есть, я конечно считаю, что ты его выгнал.. действительно выгнал посреди ночи.. но про маньяка, и про то, что что-то сделал, это бред.. и я.. понятия не имею, почему я так сказала.. будто бы

(..я не знаю, почему я сюда пришла, влад. я бы никогда не стала так втихоря шарится ночью по твоему замку… но ноги будто бы сами меня принесли..)

оно само.. не знаю..

– Все нормально – он успокаивающе проводит ладонью по ее спине – не бери в голову.

– Ну, знаешь ли, «не бери в голову».. – неуверенно вмешиваюсь я, решив не злоупотреблять таким его снисхождением к этому выпаду и хотя бы для вида пожурить сестру – бери в голову, Милли. Так вот обвинять человека, без всяких оснований, еще и так бестактно махать перед лицом книгой. Помни, в чьем доме ты находишься, пока ты тут находишься.

Ожидаю, что она попытается огрызнуться.. но Милли будто бы пережила за эти пару минут все стадии гнойной ангины. Лишь безвольно качнув головой, отвечает:

– Да.. извини.

После чего встает и уже пересаживается обратно на свое место. Влад пододвигает обратно свой стул в центр стола, рядом со мной. Окончание завтрака проходит в полной тишине, и уже никто не пытается каким-то образом завязать разговор, учитывая результаты всех предыдущих попыток.

Однако, когда сестра (доев первая – и то, съев лишь совсем по мелочи), встает из-за стола и протягивает руки к своей книге.. пальцы Влада ловко перехватывают ее у Милли прямо перед носом.

– Это моя книга.. – вновь чуть хмурится – или из-за того, что она подарена мне Ноэ, то тоже подлежит выдворению?

Но Влад реагирует миролюбиво:

– Конечно, твоя. Я ни в коем разе ее у тебя не смею отнимать. Но мне надо кое-что посмотреть, можно? А чуть позже тебе ее принесу.

То ли его учтивый и вежливый тон, то ли память о собственной недавней безосновательной грубости – заставляет Милли несколько неуверенно, но все-таки кивнуть:

– Ладно, посмотри. Только не забудь вернуть.

(..не воспринимай эту книгу всерьез, милли. это сборник фантазий. забавных, но не связанных с реальностью..)

Очевидно, само содержимое книги не представляет для Влада интереса.

Тогда что именно ему надо в ней посмотреть?

-3-

Милли уходит из Лиловой гостиной, и обстановка за столом становится еще более напряженной. Казалось бы, после ретирования сестры, которая и создала большинство склок этим утром – все должны расслабиться, вздохнуть и сказать «фух, ну а теперь, когда эта проворная белобрысая заноза ушла, давайте поболтаем?».

Но нет.

Стол вновь накрывает тишина.

Кажется, будто бы уже ничто не сможет вернуть ему хотя бы деланной иллюзорной видимости благодушия и дружелюбия, свойственному совместным трапезам. В результате, подождав еще порядком минут десяти для приличия, Лео находит хороший предлог, чтобы тоже покинуть нашу сомнительную компанию:

– Грэдиш скоро приедет – говорит, вставая из-за стола – надо подготовить Носферату, а то опять примется царапаться.

– Кстати, да – решаю схватиться за ту же соломинку, не дожидаясь собственной очереди или оригинальности.

Тоже встаю из-за стола, спешно промакивая уголки рта салфеткой:

– Мне тоже надо немного подкраситься, да приодеться, все-таки деловая встреча..

Мы с Лео, не дожидаясь реакций и ответов, спешно покидаем гостиную едва ли не «дружным детским паровозиком», один за другим. И лишь оказавшись снаружи, в малом холле второго этажа, выдыхаем.

– Ну и атмосферка – усмехается друг – я думал, он меня сожрет просто с потрохами.

– Кто? – изумляюсь.

– Влад! Не видела что ли, как он на меня смотрел? Все время с того момента, как Милли этой чуши про «голых» нагородила. Думал, может ему надоест – так нет. Так пялился, что кусок в горло не лез.

– А-а..

Изумляюсь, что сама этого не заметила. Впрочем, я вообще с того момента на Влада старалась не смотреть, потому не удивительно, что не замечала на кого, в свою очередь, направлен уже его взгляд.

– Я, конечно знал, кстати, что Милли отреагирует.. буйно – вкрадчиво замечает он – но чтобы настолько.. особенно во второй раз, когда она уже вскочила к нему..

– Не напоминай – отмахиваюсь – знаешь, если Влад и действительно выгнал Локида, а не тот сам уехал, то я все равно рада. Он бы не дал нам и спокойной минуты, пока бы сидел тут.

– Ну да, тот еще тип – соглашается Лео – без него прямо вздохнулось свободнее..

Но не успевает он договорить, как дверь Лиловой гостиной распахивается вновь. И мы испытываем опять – уже раз четвертый за утро – самый неловкий момент. Когда в эту распахнутую дверь, покуда выходит Сандра, Влад замечает, что и мы с Лео (такие очень спешащие по делам!) все еще стоим под дверью, о чем-то переговариваясь.

Господи, так тупо попасться на лжи.

Сама требую от него правды, а в итоге даже на такой мелочевке, как смыться с завтрака, мы попадаемся только потому, что не догадались отойти на пару долбанных шагов от двери.

Просто отойти на пару шагов, а лучше сразу спуститься в холл и уже там болтать.

Но с этим взглядом пронзительных голубых глаз я встречаюсь лишь на мгновение – вот Сандра выходит и массивная дверь вновь закрывается.

– Проклятье.. – бурчу.

– Хорошо, что вы еще здесь! – замечает она – Джен, боялась, что ты уже ушла. Торопилась..

– Что такое?

– Слушай, тебе долго там готовиться, к встрече? –она многозначительно поднимает бровь, говоря о том, что ей все понятно – а то я хотела предложить проведать наших ланей до этого.

– Ланей?

– Ты забыла?

И тут меня осеняет.

Да, я опять забыла. Со всеми эти отъездами-переездами-разъездами, я совсем забыла о животных, которых мы спасли.

– Надеюсь, Влад ими занимался – неопределенно жму плечами – или поручил кому из прислуги.

– Которую тогда

(…а точнее – что как только мы уехали, влад по каким-то причинам распустил весь основной персонал из замка, и с тех пор сидит в какой-то зале и не выходит…)

он распустил? – уточняет Лео.

– Черт.

– Ну так что? – Сандра нетерпеливо переминается с ноги на ноги – я все равно пойду, ты со мной?

– Да, пошли – киваю.

– Я тогда тоже побежал – Лео взлохмачивает свои рыжие кудри – мне-то и правда надо с котом что-то сделать. Он вроде адекватный, но как только видит кошку Грэдиша, будто с катушек съезжает. А если мы их так и не подружим, то на кой черт тогда вся эта заварушка с Румынией? Только из-за него ведь ехал. Поэтому попытаюсь хоть что-нибудь сделать..

Когда мы все спускаемся на первый этаж, Лео сворачивает в свою комнату, а Сандра с сомнением смотрит на дверь Милли:

– Позовем ее собой?

Думаю:

– Знаешь, пусть немного остынет. Ты же видела, отъезд Локида здорово встряхнул ей мозги. Не думаю, что ей сейчас куда-нибудь упрутся эти лани.

– Логично.

Но вижу, что мысли Сандры витают где-то совершенно далеко отсюда, и уже через мгновение она сама дает понять, «где именно»:

– Знаешь, я все-таки надеюсь, что Влад хотя бы раз обработал им раны. Если за все это время к ним никто не заходил, дело может быть совсем плохо.. знаешь, инфекция, особенно в такую погоду и грязь..

Она закусывает губу и щелкает пальцами:

– Забегу на террасу, возьму у работников антисептик и бинты. Ты пока иди к ним, я подбегу..

Мне не особо хочется идти к животным самой.

Особенно, учитывая, что при самых плохих раскладах я могу увидеть – не хочется становится первой свидетельницей этого акта пьесы. Но Сандра успевает умчаться раньше, чем я возражу хоть что-то.

Потому с большой неохотой выхожу во двор и бреду в сторону загона. Нарочно иду как можно медлительнее, надеясь, что подруга успеет все взять и нагнать меня раньше, но, естественно, в итоге все равно оказываюсь у места первей и сама.

Войдя на территорию вольера, я пытаюсь найти ланей глазами, но нигде их не вижу. На мгновение перед моими глазами уже предстает большая тушка животного с жутко загноившейся раной, где копаются черви.. но как раз в этот момент замечаю движение в углу у самой ограды.

Все трое.

И вроде все живые. Пока что.

Только… нет, не трое.

Рядом с ними, сидя на коленках прямо на мокрой траве, замечаю девушку с черными, как смоль, волосами. Она очень бледная и худенькая, точно живой экспонат из кунсткамеры. Девушка что-то хлопочет с ланями, потому сложно ее разглядеть достаточно хорошо – но вроде она вполне молоденькая, не старше двадцати.

Надо же, оказывается за те неполные сутки, пока нас не было, Влад успел обзавестись новой компанией.

Странно, что нас не познакомили.

Что ж ладно, мы люди не гордые. Сами познакомимся. Эта гостья, по крайней мере (если так возится с животными, не брезгуя грязью), наверняка будет поприятнее его прежнего дружка Локида.

– Эй, привет!

Я заступаю за ограду, но едва она слышит меня – как тут же испуганно подскакивает и пятится назад.

– Не бойся! Я тоже отсюда, мы гости Влада. Ты же тоже к нему, да?

Однако, останавливаюсь, потому что девушка так напряглась, точно готова дать деру прямо сейчас при любом резком движении.

Но моя остановка ничего не меняет. Девушка продолжает молчать, не отвечая на мой вопрос и попытку познакомиться, и лишь жмется к бревнам забора со своей стороны. Теперь же, когда она смотрит на меня в упор, я замечаю, что она не просто очень худенькая.. она явно нездорова. Лицо бледное, истощенное..

Уверена, она даже намного худее, чем показалось вначале – но наверняка сказать сложно. Сарафан из домотканого полотна, в которой она облачена, достаточно свободный и его полы достигают самой земли, кое-где даже волочась по грязи.

– Я Дженна – повторяю.

И тут до меня доходит.

Ну конечно, это не обязательно гостья Влада. Это вполне может быть кто-то из работников «за сценой», как раньше был Валентин. И как и Валентин, она может весьма скверно говорить по-английски. А может, судя по ее молчанию и иступленному взгляду, не понимать его и от слова совсем.

Черт, сюда бы Сандру. Где она ходит?

Поднимаю ладонь в общеизвестном мировом жесте приветствия, но и на него девушка никак не отвечает.

– Кому машешь?

На облегчение, слышу голос подруги. Оборачиваюсь и вижу за оградой приближающуюся Сандру с какими-то баночками.

– Ну наконец-то! – теперь уже машу ей – иди сюда, тут девушка ухаживала за нашими ланями, надо бы ее..

Но повернувшись обратно.. понимаю, что больше тут никого, кроме меня, нет.

Так же лани.

Так же ограда.

Но девушки нет.

–Что? – Сандра, наконец, подбегает – какая девушка за ланями?

У нее все еще приличная отдышка – видимо, она бежала, чтобы не терять много времени.

– Да тут.. – озадаченно смотрю на пустое место – была девушка, явно румынка, не понимала меня. Когда я пришла, она возилась с ланями. Я вот думала поблагодарить ее, чтобы ты перевела.. но.. видимо она успела убежать, пока я тебе кричала.

– Убежать?

– Ну да.. она немного странная. Напугалась сильно.

– Ну еще бы – усмехается Сандра – сама представь: подлетает к тебе какая-та тетка, что-то шпарит невесть пойми что на незнакомом языке, что-то от тебя хочет, а ты ее первый раз вообще в глаза видишь..

Соглашаюсь:

– Ну да.. они же к ночи возвращаются в деревню, поэтому не видели, как мы приехали.

– Вот-вот, а я.. – но тут Сандра замолкает.

Ее лицо мигом принимает какое-то озадаченное выражение, когда она опускает взгляд себе под ноги. После чего, не поднимая его, уточняет:

– Так это была девушка или все-таки маленькая девочка?

– Что? Ты меня не слушала? Говорю, молодая девушка, ну чуть старше Милли может..

Но теперь опускаю глаза и понимаю, чем вызван вопрос подруги.

В грязи снова виднеется цепочка следов детских босых ножек. Совсем свежих..

– Ну.. – озадаченно протягивает Сандра, глядя за эту цепочку, уходящую аккурат к ланям, где и возилась незнакомка – бывают же люди с маленьким размером ноги..

– Настолько маленьким?

Я опускаюсь и не ленюсь приложить свою ладонь к отпечатку в грязи. И моя ладонь, оставив поверх слепок – явно демонстрирует, что след этой ножки занимает не больше трети ладони.

След ноги.

Треть от ладони.

Да у лилипутов ноги больше!

– Ну.. – Сандра наклоняется и смотрит на то, что я сделала – согласна. Но может ты еще кого-то здесь видела? Может девчонка с братиком пришла, да быстро спрятала, как тебя увидела? Ну, типо, побоялась что ругаться будешь или хозяину расскажешь..

– Я же тебе говорю – она меня вообще не заметила. А потом испугалась, как увидела. Сомневаюсь, что это была актерская игра.

– Тогда не знаю – она выпрямляется и разводит руками – детей в замке нет, а следы есть.

На ум приходит роман «Джейн Эйр», где главный герой прятал свою жену в доме и никто не знал, что она там вообще есть.

– Может, дети и есть? – предполагаю – допустим, незаконный ребенок Влада, которого он прячет от публики, чтобы не было лишних вопросов?

– Ага, но при этом этот ребенок свободно гуляет по двору, с ланями, и никто этого не видит?

– Ну, вообще то не видит! – всплескиваю руками – мы же до сих пор никого не видели.

Она вновь скептично глядит на следы:

– Нет, бред это. Если бы Влад в замке прятал ребенка такого возраста – взгляд на крошечные следки – мы бы рано или поздно его услышали. Вспомни, какое эхо: на первом этаже слышно все, что творится на третьем. Скорее всего, просто кто-то из деревенских сюда тайком лазает. Может, даже и отношения никакого ни к работникам, ни к Владу не имеет. Обычная сельская шпана, наслушавшаяся баек и решившая кровь в венах погонять – а тут бац и ланей нашли. Вот теперь и зачастили.

– А, ну кстати.. – соглашаюсь я.

– Ладно, лучше давай раны посмотрим – она забирается в вольер и идет к ланям.

– Да она там уже возилась – повторяю я, идя следом – наверное, все сделала.

Однако, изучив рану старшей лани, мы приходим в некоторое недоумение. Рана действительно чистая, без воспалений.

Но при этом совершенно не зажила.

Ни насколько.

Как свежая – будто она ее только сегодня и получила.

Как мы ее забинтовали – в таком же состоянии теперь и нашли. Разве что грязи и заражения нет, из-за того, что Влад поручил этой работнице ее промывать.

– Наверное, нужно время..

Я лишь киваю, потому что ничего не смыслю ни в ранах, ни в обработках, и вообще мне не очень здесь нравится. Играть с ланями одно – но вот возится с их ранами, запекшейся кровью и прочей гадостью, еще и в окружении грязи и общей погодной сырости..

Благо, в этот раз Сандра не требует помощи, и я свободно ретируюсь подальше от них, к ограде. А чтобы и вовсе не наблюдать этот малоприятный процесс перебинтовывания, оглядываю местность.

Я бы с радостью поиграла с детенышами – но они, точно та девчонка, отбегают на десять шагов, едва сделаешь к ним один. Я стою столбом порядка пары минут, когда замечаю недалеко от ограды черный маленький силуэт.

Аккуратно сложив лапки, черная кошечка садится на дорожке, и внимательно смотрит на меня. Ее появление меня значительно воодушевляет – хоть кого-нибудь сегодня потискаю.

Я уже оборачиваюсь к Сандре, чтобы спросить, видела ли она в замке кошек, или это какая-та бродячая и ее лучше с ее блохами не трогать.. но едва поворачиваюсь к подруге, как животное тут же вскакивает и замирает.

Я поворачиваюсь обратно и кошка спокойно садится.

Но едва я опять делаю вид, что хочу позвать Сандру – она вновь вскакивает, точно попрыгунчик.

Смекнув, решаю не звать ее, чтобы не спугнуть единственную живность, которую могу погладить. Что ж, даже если она окажется с блохами – те, вроде как – людям не опасны. Лишь бы не лишай, вот он спокойно передается..

Заметив, что я ринулась к калитке, Сандра удивленно окликивает меня:

– Ты куда?

– Сейчас вернусь. Минуту. Не уходи без меня!

Обойдя калитку и оказавшись теперь по другую ее сторону – вновь замечаю кошку. Та все так же сидит на прежнем месте, совершенно не думая убегать несмотря на то, что я теперь значительно ближе и приближаюсь все сильнее.

Специально замедляю шаг, однако, когда между нами остается не больше пары ярдов – животное само встает и не спеша подходит ко мне. После чего начинает тереться об ногу, довольно мурча.

– О, ну хоть кому-то я здесь понравилась.

Наклоняюсь, но все-таки не глажу ее.

Одно дело – что она потрется через штанину, но другое погладить. Из далека этого не было заметно – но вблизи я вижу, что шерсть у нее грязная, и местами даже взялась колтунами или какими-то плешинами.. в общем, штаны постираю, а руками трогать не стану.

Кошка продолжать урчать и тереться.

Так проходит несколько минут, и я уже собираюсь возвращаться, решив, что Сандра наверняка должна была уже покончить со всеми ранами – как кошка замирает.

Навострив уши, она смотрит куда-то в кусты.

Очевидно, их слух более чуткий – потому что я ничего, кроме ветра, совершенно не слышу.. однако, уже в следующую секунду на дорожку выскакивает, точно ошпаренный, Носферату.

Пронесшись еще какое-то расстояние по инерции, он останавливается, заметив нас. Сначала я решаю, что вредный лысый кошак узнал меня, и потому остановился – но понимаю, как ошиблась, когда он с довольным видом подходит к черной кошке и они начинают обнюхиваться.

Сюда по всему, видятся животные не в первый раз.

– О, смотрю вы уже знакомы? – усмехаюсь – ну вот, а Лео все говорит, что ты не способен ни с кем подружиться. Надо будет ему сказать – обрадуется.

И стоит мне о нем вспомнить – как следом из кустов с разницей в пол минуту от кота – вылетает Лео. Его кудри сбиты в кучу, взгляд недовольный и растерянный одновременно. Первым он даже замечает кота, а не меня – хотя я, что греха таить, фигура значительно более заметная и массивная.

– О, Лео, я..

Но не успеваю сказать и слова, как следом за ним, гораздо более степенной (и более раздраженной) походкой выходит Грэдиш, надменно держа на руках свою кошку. Его глаза недовольно сощурились.

Лео как-то растерянно бормочет мне слова приветствия в ответ, уже наклоняясь за котом. Кажется, он вообще не до конца осознал, что я действительно здесь стою. Просто механический ответ.

Он явно чем-то очень загружен – и судя по лицу Грэдиша и этим «догонялкам», не трудно догадаться чем именно.

– Ты вот говорил, что Носферату с другими котами с катушек слетает – радостно замечаю я – а он сейчас нюхался с этой кошкой.

Указываю на черную, хотя оба мужчины и так прекрасно ее видят, потому что она никуда не убежала даже при такой толпе:

– Ага – цедит Лео – с кем не надо он запросто, а с кем надо..

Едва он берет Носферату на руки, как тот опять начинает гневно шипеть и вырываться.

– Да- манерно соглашается Грэдиш, смеряя черную кошку презрительным взглядом – с такой водиться, учитывая его родословную, это просто преступление. А ваше попущение этому – теперь взгляд на Лео – халатная неосмотрительность.

Лео уже краснеет с головы до пят, словно школьник:

– Да кто ему разрешает? Вы же видели, он сам вырвался! И убежал..

– Да уж.. и что только такие дворняжки тут делают – вновь короткий взгляд на черную кошку – господин Влад совсем не следит за территорией своего замка?

Мне становится обидно за кошку, которая единственная проявила из животных ко мне дружелюбие – и на которую сейчас все так набросились. Потому жму плечами и равнодушно замечаю:

– Почему сразу не следит? По-вашему, на территории замка могут ходить только породистые лысые коты? Никто же не пускает ее в дом. Не понимаю, почему надо запрещать ей появляться в саду.

Грэдиш одаривает меня взглядом из разряда «девушку из села, но не село из девушки», но вдруг его глаза мерцают узнаванием.

Как будто он только сейчас увидел во мне именно меня:

– О, мисс Дженна.. сразу и не узнал вас в таком..

Тут же запинается и тушуется, явно не договорив именно фразу «в таком виде». Пытаясь исправить ситуацию, поправляется:

– В таком.. необычном месте. Ну, не фуршет и не дом, а сад..

Выходит криво.

И только сейчас я понимаю, что все у него выходит криво. Он весь какой-то дерганный, движения резкие, а глаза то и дело бегают во все стороны, не в состоянии сфокусироваться на чем-то конкретном, будто он до жути напряжен и взбудоражен.

Неужели грядущая сделка ввела его в такое состояние?

– Ну да – сухо отвечаю.

– Что ж, могу я попросить вас пообщаться, так сказать, тет-а-тет?

Удивленно вскидываю брови:

– Со мной? Мистер Влад вам может не сказал, что я лишь оцениваю полотна, и эти не будут оформляться на меня..

– И все-таки – нетерпеливо перебивает он – могу отнять у вас минутку времени?

– Да.. ну ладно. Вы кстати довольно быстро приехали – замечаю –хотя, Лео говорил вчера, что вы будете совсем-совсем рано, так что, наверное, по моим расчетам вы, скорее, даже задержались.

Пытаюсь пошутить, чтобы сгладить возникшее между нами напряжение из-за кошек (раз уж нам теперь предстоит отойти вдвоем), но Грэдиш вовремя не смеется. А когда я уже решаю, что он нарочно проигнорировал мою реплику, демонстрируя враждебность – мужчина вдруг пару раз как-то нервно и запоздало хохочет.

Мы с Лео озадаченно переглядываемся.

Да уж, мысли Грэдиша точно заняты чем-то другим.

– Ладно – он совершенно бесцеремонно впихивает свою кошку в руки ошарашенному этим жестом Лео – подержи ее, будь добр, немного. Я быстро. Присмотришь? – и не дожидаясь ответа, добавляет скороговоркой – вот и отлично, благодарю. Что ж, Дженна, идемте.

Мне не остается ничего иного, как последовать за Грэдишом, оставив Лео на растерзание двум лысым и одному лохматому котам. Может, за эти пару минут он успеет кардинально поменять свое мнение о всепоглощающей любви к кошкам.

Вскоре я понимаю, что траектория Грэдиша медленно, но верно, выводит нас обратно тропинкой к главному двору замка. Пару минут мы идем молча, после чего мужчина с натянутой улыбкой осведомляется:

– Как ваши успехи с картинами, мисс Дженна?

– Вы уже спрашивали – напоминаю – за минувшие двое суток ничего не изменилось.

Он резко останавливается и смотрит на меня почти что с раздражением:

– Нет, правда. Все получается? Или это вежливый ответ, как принято у вас, американцев?

Теперь злиться начинаю уже я. С какой стати он меня вот так допрашивает, да еще и отчитывает?

– Все в порядке, мистер Грэдиш – фыркаю – в полном. Более того, к вашему вечеру у меня было закончено полторы картины, а теперь в наличии уже два очищенных полотна.

Почему-то мне доставляет большое удовольствие после такого наседания на меня – утереть ему нос.

Он заметно теряется и тогда я добавляю:

– Не знаю, что там может быть сложного. Слой краски свежий. Кто-то закрасил полотна совсем недавно – а отреставрировать такое не составляет..

Но лицо Грэдиша вновь принимает нездорово-возбужденный вид:

– Да-да! Слой совсем свежий! И вам не кажется это странным? Кто-то закрашивает уникальные старинные картины и дарит старому, богом забытому музею! Инкогнито!

Его глаза уже горят, как два факела – и мне приходится самой возобновить шаг, чтобы не стоять тут с ним на месте.

– Потом убивают смотрителя – продолжает он – вы ведь слышали о его смерти?

– Да.

– И вам это не кажется..

– Необычным? – уточняю.

– Необычным?! – он фыркает и как-то зло шипит – к черту необычность! Это, мать твою, феерическая странность! Вся эта хрень, что с ними творится!

Впервые слышу, как этот аристократ выражается подобным образом.

Но что интереснее всего – он не просто выражается, а уже буквально кричит и злится, и весь этот поток почему-то направлен на меня, будто бы это я причина всех бед.

– Да, это странно – цежу – как и то, например, что вы вдруг решили продать картины Владу – быстро поправляюсь – мистеру Владу. Другой бы и говорить с ним не стал после того инцидента в гостях, будем уж откровенны. А вы сами приехали к нему в замок.

Гляжу на него, чуть замедлив шаг, и добавляю не без сарказма:

– Проявили поразительное великодушие.

Весь запал мужчины тут же теряется.

Он как-то испуганно моргает и невнятно мямлит:

– Да.. мы, аристократы.. великодушие – наша черта…

Но эта разительная перемена настроения красноречивее всего остального говорит мне о том, что он лжет.

Благодаря Владу я научилась примерно различать, когда человек лжет. Я все еще не мастер, но и Грэдиш, судя по всему, в этом не спец.

Потому я вижу – он лжет.

Каждое слово.

Он по какой-то определенной и очень существенной причине так спешно продает эти картины. Как верно сказал Лео – словно

(..он будто бы не продает нам эти картины, а поспешно избавляется от них..)

избавляется от них.

И еще одно, что не дает мне покоя.

(..это, мать твою, феерическая странность! вся эта хрень, что с ними творится!..)

«Вся эта хрень», как он выразился.

Но что он подразумевает под этим? Что у него случилось с этими картинами, что так сильно выбило его из себя и заставило приехать сюда, к человеку, который едва не поколотил его на его же вечере, чтобы сбагрить настоящие реликвии как можно скорее?

Ведь кроме убийства смотрителя – он так толком ничего и не назвал.

Но определенно сказал «вся эта хрень».

Вся – значит, совокупность каких-то событий.

Событий, повлиявших на его решение. Событий, которые он усердно утаивает и которые, наверняка, следовало бы узнать прежде, чем совершать сделку.

Событий, связанных с полотнами.

Между нами повисает значительная пауза, в результате которой он становится все белее и белее, явно уже пожалев о том, что вообще решил со мной поговорить. И потому, заметив с нашим приближением выглядывающий двор замка, я позволяю себе язвительное замечание:

– Неважно выглядите сегодня, мистер Грэдиш.

Но вместо того, чтобы оскорбиться, он теряется еще больше, будто я застала его на месте преступления.

Тяжело сглотнув, отмахивается:

– Да уж. Бессонные ночи… у жены мигрени.

* * *

Во дворе я замечаю и машину, на которой приехал Грэдиш. А рядом с ним подозрительно знакомого человека в подозрительно знакомом сером костюме с подозрительно знакомыми часами на запястье..

– Добрый день, мисс Бёрнелл. Рад встрече.

Этот молодой человек улыбается, едва мы приближаемся, и явно не скрывает того, что помнит наше знакомство.

Еще бы его не помнить.

Склизкий ублюдок, который заодно с Винсентом пытался проверить, перепродам ли я картины, и в итоге чуть не напугал меня до смерти своими преследованиями.

Последний раз я его видела еще тогда в баре, когда мы все вместе с Владом и переоформили картины на меня.

– Добрый – сухо отвечаю и поворачиваюсь к Грэдишу – что он здесь делает? Это шутка какая-та?

– Прошу прощения? – непонимающе хмурится он.

Дайте ему Оскар! Такой талант пропадает!

– Это и есть тот тип, который..

– Жан – мягко вмешивается парень, все так же смущенно улыбаясь – да, все верно, мисс Бёрнелл. Я оформлял продажу первых трех полотен картин с Винсентом. Поэтому господин Грэдиш счел разумным нанять меня и для сегодняшней сделки.

– Счел разумным? – вскидываю бровь – в Румынии юристов больше не осталось?

– Юристов-то достаточно – мягко отвечает Жан – но вот тех юристов, которые работают с искусством, в стране действительно совсем немного. А узнав, что я уже имел дело с господином Владом, выбор господина Грэдиша, как я уже сказал, стал очевидным.

– Да – все так же отрешенно кивает Грэдиш, косясь куда-то ту сторону, откуда мы пришли – прошу прощения, я заберу свою кошку. Все-таки, оформление договора и вся эта бюрократия дело небыстрое. Не хочу оставлять ее на такое длительное время с этим юношей.. который и за своим-то котом уследить не может.

Я кривлю губы:

– Что же вы тогда в принципе с ним ее оставили?

– Ну – нервная надменная улыбка – моя девочка слишком непоседливая в незнакомых ей местах, чтобы было удобно вести значимый разговор, не отвлекаясь притом на ее капризы.. к тому же с тем, чтобы удержать кошку пять минут, справится даже полный болван. А вот дольше..

Видя, как меняется мое лицо, он больше ничего не добавляет мне и лишь кивает Жану:

– Пара минут, пока можете подготовить все с господином Владом..

– Собственно, я поэтому здесь и стою. Ожидал вас, чтобы сообщить, что для сделки уже все готово. Господин Влад ожидает нас в замке.

– Что ж – неопределенный нервный взмах рукой – значит вернусь и сразу начнем. Да.. сразу начнем. Вернусь и начнем. Сразу.

Еще что-то продолжая бормотать себе под нос, Грэдиш спешно скрывается на тропинке сада, оставив нас с Жаном во дворе одних. Серая и пасмурная погода прямо-таки благоприятствует тому, чтобы поскандалить с этим человеком по поводу дел минувших, за которые мы не успели еще поругаться. Но весь свой ресурс на сегодня я успела выместить на Грэдише, пока сюда шли – потому просто молча скрещиваю руки и демонстративно отворачиваюсь, решив ожидать мужчину, оглядывая просторы горизонта.

Видимо, парень не в пример мне, настроен очень дружелюбно, потому что слышу, как он обращается к моей спине:

– Мне правда жаль за тот случай, мисс Бёрнелл. Но это была моя работа. Мистер Винсент платил – я выполнял. К тому же, я никоим образом вас этим не оскорблял. Если кто и проявил недоверие вашему профессионализму – это мистер Винсент. Но не я.

Оборачиваюсь и уже хочу огрызнуться..

Но понимаю, что он прав. Не доверял мне – Винсент, поэтому он его и нанял. Задал определенную цель (попытаться перекупить картины) – тоже Винсент. Вся эта идея – Винсента.

Жан – обычный наемный рабочий, выполняющий свою работу.

И учитывая его отчасти даже смущенное дружелюбие, глупо будет пытаться и дальше продолжать ему грубить. Если на то пошло, сегодня нам еще какое-то время все равно придется взаимодействовать…

И тут меня осеняет.

Грэдиш нанял Жана, как юриста. Чтобы тот помог в оформлении сделки. Может, парень знает хоть что-то и о причинах, почему эта сделка в принципе состоится?

– Согласна – отвечаю, стараясь, чтобы моя смена расположения не показалась ему слишком подозрительной – думаю, не стоит долго помнить прошедшие недоразумения, тем более, если мы оба оказались жертвами обстоятельств.

Заметно, что Жан едва сдерживает облегченный вздох.

– Скажи, а ты давно знаешь мистера Грэдиша?

– Грэдиш – известный коллекционер. Я слышал о нем многое, но дело лично имею впервые.

– Ясно.. как думаешь, ну.. с профессиональной точки зрения, у тебя же большой опыт..

Увиливания получаются настолько кривыми, что я начинаю беситься на саму себя и говорю прямо:

– Может есть какие предположения, почему он вдруг решил продать картины, которые сам купил совсем недавно?

Жан смотрит на меня пытливым взглядом:

– Мисс Дженна.. мы с вами, согласен, познакомились при не самых приятных обстоятельствах, но моя симпатия к вам обусловлена именно тем, что я сразу увидел – вы человек своего дела. Не из тех, кто в искусстве ради денег или пафоса. А ради него самого. Таких сейчас немного.

Он делает небольшую паузу, явно борясь с кучей противоречивых чувств внутри себя:

– Поэтому, если позволите, я дам вам совет.

– Буду благодарна – озадаченно бормочу.

– Ни за какие деньги не беритесь за реставрацию этих картин. С ними что-то не так.

-4-

Я вскидываю брови и растерянно гляжу на Жана.

На мгновение мне кажется, что парень как раз-таки и имеет ввиду их способность порталировать в прошлое.. но потом понимаю, что будь это так, Грэдиш наоборот ни за что бы и никогда бы их не продал, сколько бы нулей в конце ценника не стояло.

Значит, речь идет о

(..это, мать твою, феерическая странность! вся эта хрень, что с ними творится!..)

чем-то другом.

– Что-то не так? – повторяю – что ты имеешь ввиду?

Парень начинает заметно нервничать и бросает пару косых взглядов на тропинку, будто боясь, кто Грэдиш может выскочить оттуда в любой момент, как черт из табакерки:

– Ну.. не знаю, как дела с первыми тремя полотнами.. Но с теми, которые у Грэдиша, что-то нечисто.

Нечисто?

– Прости?

Жан подходит ближе и когда чуть склоняется ко мне – я не отстраняюсь, а напротив придвигаюсь, поняв, что парень просто не хочет быть случайно услышанным посторонними:

– Первый реставратор, которого нанял Грэдиш, сбежал через неделю, наплевав на гонорар. Потом было еще несколько, но они тоже быстро отказались от работы. Сегодня во всей Румынии нет ни одного специалиста, который согласился бы иметь с ними дело.

– Во всей Румынии? – не верю я –что за бред? Краска свежая, ее очистить сможет даже новичок. Что у них не получалось-то?

– В том-то и дело, что.. получатся-то получалось.. – он вновь мнется – но.. один из них – мой давний знакомый. И он рассказал.. Все, что удавалось очистить за день – ночью возвращалась обратно. Как будто и не было восстановлено.

– Что?

– Понимаю, что звучит нелепо.. но этому человеку я вполне могу верить. Более того, сразу после начала работы его начали преследовать кошмары. Он совершенно перестал спать. Ему все время снился какой-то жуткий монстр..

Невольно отстраняюсь от него, просто чтобы заглянуть в глаза и убедиться, что он втихоря там не посмеивается надо мной.

– Ты это серьезно? – вскидываю бровь – краска возвращалась на картины, а ночами монстры вторгались в сны? И ты думаешь, я поверю? Может, твой знакомый, как и его предшественники, просто хотели себе немного медийности, вот и сговорились придумать этот бред? «Синдром Амитивилля» не слышал? В «тайный кошмар» поверит весь мир, если найдется хотя бы пять человек, которые одновременно станут утверждать, что видели одно и то же собственными глазами. Главное слова заучить – хмыкаю – чтобы показания не расходились, а то неловко будет.

Он вздыхает и печально усмехается, будто ожидал чего-то подобного:

– Я понимаю, как все это звучит.. Но если не верите моему знакомому, то знаете.. вы спрашивали есть ли у меня предположение, почему Грэдиш так спешно скидывает картины? Да, есть. Причем весьма основательное. Когда я приехал договариваться с ним об этой сделке, я случайно слышал его разговор с женой. Он видит такие же

(..да уж. бессонные ночи… у жены мигрени..)

кошмары. А так же получает таинственные телефонные звонки с требование немедленно «вернуть картины». Вот истинная причина, по которой он так спешит их продать. Хотя не испытывает к господину Владу ни малейшей симпатии.

–Ясно.

Видимо, скепсис так очевидно проглядывается в выражении моего лица, что Жан добавляет прежде, чем закрыть тему:

– Если вы считаете, что я вам лгу или просто сам наивен – ответьте тогда на вопрос: почему Грэдиш в самом деле продает эти картины? И почему все три, как одна, полностью покрыты краской? Уж не думаете ли вы, что за все это время он не попытался нанять ни одного реставратора для работы над ними? И если краска в самом деле не возвращалась за ночь на полотно и все это лишь «синдром Амитивилля», то где тогда хотя бы одна очищенная картина? Да хоть один очищенный фрагмент хоть на одной из них?

* * *

Остаток времени мы стоим с Жаном в неловком молчании. Впрочем, сегодня видимо такой день – сначала завтрак, и вот теперь. Неловкое молчание становится его девизом.

Я просто не знаю, что еще сказать.

После этого абсурдного рассказа, поданного как нечто серьезное – пытаться завязать разговор на какую-то отстранённую тему будет совершенно нелепо. А пытаться развивать эту – совершенно неразумно.

Я просто недоуменно поглядываю на него то и дело, попеременно размышляя – пора ли в дурку ему или мне. Ведь если он говорит серьезно – то в дурку пора ему. Но если же картины и впрямь окажутся все неочищенными от краски, то стоит же задуматься над его словами, ведь так?

А если я решу задуматься над ними – то в дурку пора уже мне.

Хотя, кто знает, может краска и действительно возвращалась за ночь на полотна? Что могут еще выкинуть картины, способные перемещать в прошлое? После открытия этого их свойства, по-моему было бы глупо удивляться еще чему-то подобному.

Вопрос в другом – если их нельзя очистить, то зачем их тогда покупать?

Но и просить отменить сделку я не могу. Что, если Жан мне просто наврал и Грэдиш изначально не нанимал ни одного реставратора, поэтому картины неочищены? Купил, потом понял, что слишком уж это затратное вложение на какие-то старые лоскуты полотен – и решил продать.

Так часто бывает с вещами.

А я буду просто выглядеть глупо, пытаясь сейчас, за пять минут до сделки, убедить Влада в невозможности очистить полотна, которые даже в глаза еще ни разу не видела, потому что те якобы обладают какими-то странными свойствами, в которые я верю потому что те, которые у нас уже есть – могут переносить в прошлое..

Ага, ну как же. Бегу и падаю.

Пусть покупает.

Наконец, когда я окончательно успеваю замерзнуть, на тропинке появляется Грэдиш – уже намного злее и с костюмом, который теперь значительно грязнее. Будто его знатно поваляли по земле, прежде чем отпустить обратно. В руках держит кошку – то спокойное животное, которое я видела третью часа назад… теперь так же шипит и вырывается из рук хозяина, как ранее и Носферату у Лео.

Жан поспешно подбегает, наверняка, желая предложить какую-либо помощь.. Но Грэдиш лишь взбешенно бросает:

– Откройте дверь, Жан.. пожалуйста. С ней невозможно будет решать дела – оставлю в машине.

– Конечно.

Жан открывает заднюю дверцу автомобиля и Грэдиш, который еще только что рассказывал о бережном и должном обращении с подобными кошками – теперь буквально не запихивает силком извивающееся гневное животное. После чего так резко захлопывает дверь, что чуть не прищемляет себе пальцы.

Утирает лоб и гневно выдыхает:

– Треклятая животина.

Совсем сложно поверить, что еще два дня назад он говорил об этой кошке «моя любимая девочка» и устроил в ее честь настоящий фуршет, точно в честь собственного юбилея.

Разводит руками:

– Что в нее только вселилось? Никогда такой не была – и добавляет уже гораздо тише, себе под нос – впрочем, с кем поведешься от того и наберешься.

Очевидно, имея ввиду уже Носферату.

Решив проблему с кошкой, мы теперь уже все втроем спешим в замок. Перед кабинетом Влада, Жан галантно открывает дверь, пропуская меня вперед. Впрочем, после меня так же проходит и Грэдиш, и лишь после этого доводится очередь бедного юриста.

Когда мы заходим, Влад в одиночестве стоит у окна, но едва услышав наш цыганский табор – тут же оборачивается.

– Вы пришли. Хорошо, я ждал.

Мы рассаживаемся на кресла по одну сторону стола – Влад садится вновь в одиночестве на свое. Смерив нас троих взглядом, останавливается в итоге на мне.

Интересно, он еще помнит, как мы пытались обвести его с завтраком и как глупо спалились?

– Дженна – голос сухой, исключительно деловой – должен снова задать тебе этот вопрос: ты готова стать владелицей картин? Три уже принадлежат тебе. Если пожелаешь – остальные тоже будут твоими.

Хмурюсь, и он добавляет:

– Да, ты уже озвучивала ранее свой ответ касательно моего предложения, но я обязан уточнить еще раз перед заключением договора на тот случай, если твое мнение на этот счет вдруг изменилось.

Смотрю на него пару секунд, после чего все же твердо повторяю:

– Благодарю, но нет. Мне еще хватает последствий, связанными с приобретениями трех первых. Я готова работать над полотнами, но оформлять на себя их отказываюсь.

– Хорошо. Значит нет.

Никаких эмоций. Такой же сухой, деловой ответ.

Едва мое решение известно, в дело вступает Жан и начинается оформление. На всем его протяжении Влад выглядит напряженным и очень сосредоточенным.

Невооруженным глазам заметно, как он старается держаться от Грэдиша на максимально возможном расстоянии. Впрочем, и тот все еще будто на иголках – нервные, резкие движения. Запоздалая, неуместная реакция.

Наконец, контракт готов и Грэдиш, близоруко прищурившись, принимается его читать. После пары мгновений, озадаченно поднимает взгляд:

– Господин Влад, здесь нигде не указано ваше имя. На месте покупателя везде значится «Аноним».

Не давая ответить, Жан вмешивается:

– В сделках по искусству не редкость, когда одна из сторон желает остаться неизвестной, мистер Грэдиш. Вы же знаете.

Грэдиш пытается улыбнутся, но выходит лишь какой-то дерганный оскал:

– Ваша фамилия является тайной, господин Влад?

– Нет.

Вновь сухое и холодное. А на выжидающий взгляд Грэдиша он отвечает молчанием. И таким взглядом, что Грэдиш не выдерживает и очень скоро первым отводит глаза:

– Что ж, ладно. Не имеет значения. Давайте скорее подписывать.

– Подождите – вмешиваюсь – меня попросили присутствовать на этой сделке, чтобы проверить полотна на пригодность их к восстановлению.

Грэдиш начинает заметно ерзать и вновь белеть:

– Какая проверка? При всем уважении, мисс Дженна, что можно проверить за пару минут?

– И все же, я хотела бы на нихвзглянуть.

– Давайте вначале..

Влад переводит ледяной взгляд на Грэдиша:

– Проверка полотен до окончательного заключения сделки входит в условия нашего с вами договора. Я вынужден настаивать, чтобы мисс Дженне дали взглянуть на картины, которые я покупаю. Она специалист с моей стороны и я не стану ставить свою подпись без ее профессиональной оценки.

Грэдиш кисло кивает Жану и тот выходит из кабинета. Проходит какое-то количество времени прежде, чем, очевидно вытащив ее из автомобиля, Жан возвращается к нам с тубой, внутри которой остальные три картины.

И передает ее мне.

Следуют томительные минуты, пока я, нацепив на себя самый умный вид, разворачиваю каждое полотно. Если честно – не вижу в них никаких отличий от тех, что уже у меня есть. Да, совершенно неочищенные.. но совершенно обычные.

В итоге не остается ничего другого, как сложить картины обратно в тубу и заявить, что по моей скромной оценки, картины подлежат реставрации, я готова за это взяться, а следовательно, мистер Влад вполне может завершить эту сделку.

Грэдиш и Влад ставят свои подписи.

Благо, поскольку я никак не фигурирую в этом контракте – моя подпись не требуется. А раз нет подписи – значит, даже теоритически, меня не смогут потом притянуть за какие-то надуманные обязательства.

Наконец, сделку можно считать состоявшейся.

Жан с каким-то сомнением протягивает мне руку:

– Поздравляю.

Протягиваю свою в ответ:

– Спасибо конечно, но это картины мистера Влада. Поздравлять с приобретением стоит его.

– Разумеется – он еще какое-то время смотрит на меня, пока Грэдиш и Влад разбираются у выхода из кабинета, после чего добавляет – и все же, подумайте над тем, что я сказал. Не беритесь за эту работу. Никакие деньги этого не стоят.

* * *

После сделки мы выходим во двор провожать гостей. И то лишь по той причине, как мне кажется, что Влад просто лично хочет убедиться, что они наверняка и точно убрались из его замка. Так сказать, быть уверенным в том, что их и след простыл.

Зато Грэдиш после подписания договора заметно меняется в лице. Будто бы скинув с себя какой-то балласт, он веселеет и становится намного болтливее и добродушнее. Влад же, будто его темное отражение, напротив делается мрачнее. В каждом его жесте сквозит что-то резкое и тревожное.

Не могу понять – тому причиной я, или все-таки присутствие Грэдиша? Учитывая утренний инцидент (вернее серию утренних инцидентов), теперь уже нельзя сказать наверняка.

Болтливость Грэдиша довольно быстро переходит с грани «доброжелательная вежливость» на «неуместный словесный поток». Заложив руки за спину, он с благодушной улыбкой осматривает уходящие вверх стены, пока идет с нами к своей машине:

– Даже странно, что я раньше не слышал об этом замке. Вы давно здесь живете?

– Нет.

Вновь сухой и холодный ответ.

Влад даже не пытается скрыть, насколько он не расположен к беседе со своим гостем. Но Грэдиша, как в свое время и Локида, это совершенно не беспокоит. Лишившись собеседника во Владе, он непринужденно оборачивается теперь ко мне:

– Знаете, Дженна, во владении моей семьи тоже были замки. Помните, я говорил о своем знаменитом роде? Это ведь не просто аристократия. Нет! Грэдиши были приближенными к правящей семье господарей!

Портрет его предка был от XV века и Грэдиш сказал, что предки

(....Валахия <..>наш род, мои предки, долгое время играли весомую роль в судьбе этой маленькой, но прекрасной страны..)

были из Валахии.

А теперь говорит, что они были приближенными к правящей семье господарей. На тот момент, 15 век, правил еще Дракула – точнее, отец Влада Дракулы. Выходит, предки Грэдиша были приближенными к семье Влада Дракулы?

Между тем тот продолжает распаляться:

– .. были их верными советниками и соратниками. Они направляли и не раз выручали их в беде!

На последний словах лицо Влада разительно меняется и темнеет еще сильнее. Он делает резкий шаг к нам – теперь в его взгляде уже отчетливо проступает самая настоящая угроза. Едва сдерживаясь, чтобы не вцепиться в Грэдиша прямо сейчас в своем очередном приступе, как на вечере, он цедит сквозь плотно сжатые челюсти:

– Прошу извинить, мистер Грэдиш, но я должен заняться другими делами. Потому прощаюсь с вами. Прямо сейчас.

Тот несколько растерянно хлопает глазами, не понимая, почему вдруг дружелюбная беседа так резко изменила течение.

Влад добавляет:

– Думаю, вы сами разберетесь, как покинуть мой замок.

Грубо.

Теперь уже я растерянно хлопаю глазами.

Грэдиш же ничего такого не сказал? Ну да, начал опять пустозвонный треп о своем роде, но что так взбесило в этой болтовне Влада?

– Да.. да, мы сами – Грэдиш мигом теряет всю свою болтливость, и поспешно пятится к машине, потягивая за собой и Жана.

Влад резко оборачивается ко мне. В таком его состоянии страшно представить, чего можно ожидать, и сердце пропускает удар.. но он лишь напоминает:

– Дженна. Как и говорил, не смею тебя задерживать в своем замке далее, чем ты сама того пожелаешь. Сделка завершена. Ты можешь покинуть замок хоть сейчас, если хочешь. Но я буду признателен, если ты все-таки решишь поработать какое-то время здесь. Если же нет – разумеется, пойму и приму твой выбор. Твоим друзья, как и прежде, так же предоставлены места в моем доме на неограниченное количество времени. Ни твои решения, ни поступки, ни передвижения – от твоего пребывания здесь никак не будут мною ограничиваться, как я опрометчиво пытался делать это ранее. Я предлагаю тебе просто свой кров. Без условий, без ультиматумов, без мелкого шрифта. Какого будет твое решение?

Мне и самой было бы весьма кстати здесь остаться на одну ночь – именно грядущую. Чтобы очистить одно из новых полотен и посмотреть, вернется ли на него краска за ночь. Если да – то не будет никакого смысла забирать новоприобретенные картины с собой, и тогда возьму только первые три.

Все лучше, чем таскать их потом туда-обратно.

Да и Сандре, конечно, пока тут будет лучше, чем в доме, куда может вернуться Михай. А очевидно, что как только съеду я – помашут сразу ручкой здесь и всем моим друзья.

Но Владу, естественно, я об этом говорить не намереваюсь, и представляю свое решение в форме одолжения, дабы заиметь определенные привилегии:

– Я могу остаться.. – внимательно смотрю на него – на очень небольшой срок, но могу. Но только при одном условии: если вдруг что-то, на протяжении моего проживания в замке, по какой-то причине вызовет вопросы или станет непонятным.. будь то проблемы замка или твое собственное поведение.. я спрашиваю у тебя об этом – а ты говоришь мне правду. Не лжешь, как раньше, и не увиливаешь. А только правду.

Он мрачнеет, но я добавляю:

– Я помню. Про какую-то пресловутую истину, которую мой мозг не в состоянии принять или что-то типо того. Можешь не раскрывать мне ее, и все, что касается ее. Твои личные тайны, не затрагивающие меня, могут и дальше оставаться тайнами. Я говорю лишь о своем проживании и том, что может вызывать вопросы из-за него. Если же не сможешь сказать правду – тоже не страшно. Я просто съеду в тот же день. Если ты согласен на такое условие, то я буду благодарна за твое гостеприимство.

На мгновение его взгляд становится непроницаемым, он выдерживает паузу. После чего коротко, сухо кивает:

– Я согласен. По мере необходимости и возможности.

Но раньше чем я успеваю спросить, что это еще за такое хитрое уточнение, и как оно может отыграться на практике – он быстрым твердым шагом уносится в замок, оставив меня, с тубой в руках, наблюдать как машина Грэдиша выезжает со двора.

Холодный порыв ветра заставляет и меня вернуться в замок.

Когда захожу – холл уже девственно пуст.

Очевидно, Лео все еще где-то ловит своего кота, или отчитывает его за невозможное поведение (ведь судя по испачканному костюму Грэдиша – «родственники» так и не подружились). Сандра.. черт, Сандра меня наверное потеряла, ведь я говорила, что уйду на минуту и просила меня подождать, а в итоге..

Но почему-то любопытство к новому приобретению перевешивает вину, которая бы заставила меня вновь выйти на ветер и пойти к загону проверить на случай, если подруга все еще меня ждет.

Потому я лишь быстро юркаю в свою комнату и вытаскиваю наугад одно из трех новых полотен.

– Что ж.. проверим, действительно ли вы такие «заговоренные».. Может, вы и в прошлое перенести не сможете..

Беру свои инструменты, и принимаюсь за свою обычную работу. Довольно скоро мне открывается небольшой фрагмент полотна – чей-то мизинчик. Тонкий, изящный.

Женский.

Опять девушка. Я надеялась, что хоть на одном своем портрете Лале рано или поздно изобразит своего друга Влада Дракулу. Это было бы хорошим подарком мне. Увековеченный запечатленный образ известного монстра до того, как он таковым стал.

Он ведь был очень симпатичным юношей.

По крайней мере в тех видениях, которые я пока наблюдаю.

Но мизинчик женский. Что ж, посмотрим, что за женщина здесь на этот раз. Но не успеваю я добраться и до соседнего пальчика, как знакомые волны утягивают меня с собой все глубже, как и предыдущие два полотна, готовые продолжить рассказывать мне свою историю, давность которой – больше пятиста лет..

-5-

1446 год, Османская империя.

Домик Хюмы.

Лале переступает порог заброшенной комнаты, лишь сейчас позволив себе остановиться и глубоко вздохнуть. На ней по-прежнему этот глупый танцевальный костюм, в который ее облачили без сознания – потому что сразу из своей клетки она побежала, и отнюдь не в свою комнату.. Она бежала, бежала, сама не понимала, куда именно она бежит и когда же все-таки сможет остановиться.. пока не поняла, что оказалась в летнем домике, а вокруг нее крутиться Момпен.

То, что бежала она не одна – Лале тоже понимает лишь сейчас, когда слышит поспешную пару шагов позади, вслед за ней переступившую порог и остановившуюся.

Друзья ринулись за подругой сразу же, и бежали все то время, как и она, пока не оказались все втроем в этой комнате.

Лале растерянно оглядывается, после чего, будто бы во сне или каком-то мираже, оборачивается. На пороге, на расстоянии пары шагов от нее, стоят Влад и Аслан. Два человека, которые только что чуть не отдали свои жизни, чтобы спасти ее. Два человека, которые не думали и мгновения, а ринулись ей на помощь. Единственные два человека во всем дворце и, быть может, на всем белом свете, которым на нее не все равно.

Девушка чувствует, как последние силы, что она истратила на бег, вновь покидают ее и возвращают место той слабости, которую она чувствовала в гареме. Той слабости, которой она обязана той гадости, которой ее опоили..

Будто заметив это, Влад неуверенно делает чуть шаг вперед и протягивает ей руку, словно бы спрашивая разрешения:

– Лале..

И она, наконец, позволяет эмоциям внутри себя вырваться наружу.

Кинувшись в объятия друга, она прижимается щекой к его груди и, не в силах больше сдержать рыдания, содрогается всем телом. Влад обхватывает ее руками так же крепко, как тогда, вызволив из ложа Мехмеда, только теперь и не думает отстраняться и заводить себе за спину. Напротив, прижимает к себе так порывисто и судорожно, что Лале чувствует каждую струну его донельзя напряженного тела.

Прохладные пальцы Влада впиваются в талию Лале с такой силой, будто бы он боится, что кто-то может ее сейчас у него отобрать. Будто бы намеревается прижать к себе лишь для того, чтобы никогда более не отпускать. Не отдавать ни ушлой наставнице, ни мерзкому Мехмеду.. Никому.

В какой-то момент грудь Лале так сдавливает, что ей становится тяжело дышать, но вместо того, чтобы чуть отстраниться – она вопреки всему лишь еще теснее прижимается к другу, а он позволяет ее слезам впитываться в собственную одежду.

На какое-то мгновение им обоим кажется, словно они не два отдельных человека, слившихся в объятии, а единое целое, которые уже попросту будет невозможно разделить при всем желании.

Но вот подходит Аслан, и Влад поспешно отстраняется, позволяя и ему сковать подругу в объятиях поддержки и сочувствия. Лале видит, как неохотно Влад отступает, как медленно опускаются его пальцы с ее талии и вскоре совсем исчезают с ее платья. Он отступает чуть назад, наклонившись к собаке, и лишь украдкой смотрит за тем, как Лале теперь сжимает в таких же крепких объятиях Аслан.

– Лале – он прижимает ее к себе, обхватив за спину, а она обвивает его шею руками. Его кожа, в отличии от Влада, напротив горит, будто бы тот самый огонь, что означают его ярко-рыжие волосы.

Лале будто протягивает руки к самому пламени и обхватывает его, позволяет согреть себя целиком, оградить от всех проблем и уберечь от зимы.

– Мы проводим тебя в комнату – слышит она голос Влада, когда объятие Аслана уже затягивается.

Они отстраняются и поворачиваются к другу, который, последний раз потрепав собаку за ухом, вновь выпрямляется:

– Не позволю, чтобы ты сама бродила по этой темноте – кратко бросает неодобрительный взгляд вниз – еще и в таком наряде.

– Кто вообще решил, что это можно считать одеждой? – соглашается Аслан.

Но Лале делает шаг от них обоих и уверенно мотает головой:

– Нет, не пойду в комнату. Останусь здесь.

Влад беспокойно хмурится:

– Здесь – ночевать?

– Да.

Лале оглядывается еще раз. Комнату в заброшенном домике в саду освещает лишь дрожащее пламя двух маленьких ламп. Давно покинутое всеми место, оно все-таки хранит в себе частичку людей, что однажды оставили его: все их нетронутые вещи, мебель, подушки, покрывала. Изрядно старые, но все же они тут есть.

И этого достаточно, чтобы можно было здесь переночевать. Тем более, что Лале всегда нравилась эта комната, и будучи здесь достаточно часто (рисуя и храня картины), она старалась так или иначе поддерживать в ней чистоту и уют. Поэтому вещи не были пыльными или грязными – по крайней мере, с потолка не свисали комья паутины, а благородные белые пятна на спине ее гончей, за двухлетнее проживание ее здесь, не превратились в серые или черные.

Лале опускается на широкую кровать, чуть поправив одеяло, и глядит на Влада, чье лицо нахмурилось еще сильнее. Оно выражает одновременно беспокойство, опасения за нее.. и оттого некоторое недовольство, которое едва-едва проступает за всем этим:

– Не думаю, Лале, что это хорошая идея. Одна, ночью, пустой заброшенный дом..

– Я не одна – возражает девушка и начинает гладить собаку, довольную тем, что все трое друзей появились здесь в такой поздний час, когда она уже и не ждала их – со мной Момпен. Она будет охранять меня всю ночь, правда, красавица?

Собака довольно тявкает и, будто согласившись, укладывается возле нее, ткнувшись мордой в ноги.

Видя непонимание друзей, Лале поясняет:

– В этом всем участвовала Шахи-хатун. Она нарочно подослала меня к Мехмеду, и знала, чем это все обернется. Более того – она этого хотела и этому способствовала. Не вынесу ее сейчас видеть! Поэтому в комнату не вернусь. Останусь ночевать сегодня здесь. Это точно.

– Нет, так не пойдет – возражает Аслан, но видя решимость в изнеможденном усталом лице подруги, добавляет – я тоже останусь.

– И я – тут же кивает Влад – ложись здесь, а мы пойдем на улицу, следить..

– Разве вам можно остаться?

– А разве тебе можно? – парирует Влад – не думаю, что этой ночью кому-то будет дело до таких условностей. Возвращение султана на престол, удовлетворение недовольной армии.. вряд ли кто-то кинется трех подростков.

В Лале поднимается волна облегчения, о которой ранее она и не догадывалась. Она и не могла подумать о такой возможности, но когда друзья ее озвучили, девушка понимает, что именно этого ей и не хватало. Чтобы самые близкие люди остались этой ночью рядом с ней – отгоняя от нее все кошмары, и даруя защиту.

– Тогда оставайтесь здесь!

– Мы так и сделаем – кивает Аслан и показывает Владу на дверь – пойдем, Влад.

– Нет – она вскакивает с кровати и с жаром машет руками – вы не поняли, прямо здесь. Со мной. Да, кровать одна.. но она достаточно широкая, мы все поместимся.

Лале плевать на приличия, о которых в такой ситуации неизменно завопила бы наставница.. думать о приличиях после всего, что только что произошло (и чуть не произошло) в гареме – последнее дело.

Юноши сомнительно переглядываются.. но лишь мгновение. Видя состояние Лале, которая готова вот-вот вновь разрыдаться от переизбытка пережитого и эмоций за это, никто из парней и не думает спорить. Коротко кивнув, они подходят к ней. Влад успокаивающе проводит

(…все нормально, милли – он успокаивающе проводит ладонью по ее спине – не бери в голову..)

ладонью ей по спине:

– Хорошо, мы останемся. Не переживай.

Лале кивает и забирается вновь на кровать. В этот раз она придвигается к центру, стараясь ужаться как только можно (хотя с размерами кровати в этой нет необходимости). А друзья ложатся по обе стороны от нее, точно верные стражи, закрывающие с обоих сторон.

Проходит пару минут, когда Лале начинает пробивать мелкая дрожь. В этом открытом наряде температура в комнате кажется намного ниже, чем всегда. Влад, чье плечо прижимается к ней, замечает это первее – и тут же вытаскивает из-под себя свой край старого одеяло, которым накрывает подругу. Аслан, заметив это, так же поступает со своей стороной, тем самым укутав Лале в своеобразного вида кокон, оставив снаружи лишь голову.

Какое-то время они продолжают лежать молча, все трое совершенно без сна. Вслушиваются в трель сверчков за окном. В жалобное уханье ночной птицы, доносящееся из сада.

Лале то и дело замечает на себе краткие, едва уловимые взгляды то одного, то другого из друзей. Они, будто бы чередуясь на посту, наблюдают за ней, удостоверяясь, что все в порядке. Она же в свою очередь, лежа на спине, глядит лишь в потолок, что испещрен лунными бликами, точно белыми нитками.

В какой-то момент Лале проваливается в сон.. но каждое ее сновидение наполнено лишь событиями минувшего. Лицо Мехмеда, его крики, ее страх, беспомощность.. Всякий раз, едва сомкнув глаза, девушка тут же просыпается от очередного кошмара.. кошмара, что еще совсем недавно был реальностью.

Проснувшись так в который раз, Лале через мгновение ощущает пробравшуюся к ней под одеяло руку Влада. Его ладонь находит ее маленькую дрожащую ладошку и крепко сжимает, пряча в своей большой и холодной. И, словно бы по какому-то наитию, совершенно не зная об этом, через пару мгновений так же со своей стороны поступает и Аслан.

И теперь, сжимая одну горячую руку и другую холодную, Лале ощущает себя намного спокойнее. Прижавшись к ним обоим еще теснее, она может чувствовать тепло двух родных сердец, которые бьются так близко от нее.

– Влад, Аслан.. – едва шепчет она, не зная, как обличить все свои чувства, бурлящие внутри, в слова – вы.. вы мои самые близкие люди. Я благодарна Всевышнему за то, что вы у меня есть.

И снова, не сговариваясь, юноши едва ли не синхронно придвигаются к ней еще ближе, теперь совершенно не оставляя между телами свободного места и, поверх одеяла, укрывают ее своими руками, умостив щеки на плечи подруги каждый со своей стороны.

Одновременно нежные и крепкие объятия. Согревающие тело. И успокаивающие душу..

– Мы всегда будем рядом – так же, едва слышно, отвечает Влад.

И впервые Лале слышит в его, почти всегда чуть прохладном и отстранённом голосе, так много тепла и нежности. Быть может, она впервые за всю их дружбу видит Влада настолько эмоционально открытым, не скрывающим своих чувств, привыкшим держать их под контролем и в узде даже среди друзей.

– Всегда – подтверждает с другой стороны Аслан – и навсегда.

Темная комната в заброшенном доме.

Три юных сердца.

Такие одинокие, каждое по отдельности. На нашедшие однажды поддержку друг в друге. С тем, чтобы больше никогда не потерять.

Они так и засыпают вместе, в обнимку, на одной кровати.

И до самого утра Лале больше не снится ни один пугающий, беспокойный или просто нехороший сон.

-6-

На утро, едва первые лучи пробуждают их, настойчиво лаская лица солнечным светом, юноши убегают, чтобы успеть на утренний смотр. Лале же не спешит покидать домик, приводя его в порядок, как и собственные мысли. Даже несмотря на наступление утра и целую прошедшую ночь – ей все так же совсем не хочется видеть Шахи-хатун.

Потому она продолжает хлопотать в домике, после играть с Момпен, и совершенно забывается о времени. Солнце между тем уже поднимается и раскрывается во всю силу, наполняя домик и Лале новыми силами и энергией. И когда девушка уже решает, что вполне готова к обстоятельному и серьезному разговору с наставницей.. на парадной дорожке, ведущей к домике, вдруг слышатся чьи-то шаги и голоса..

Лале быстро берет собаку и юркает через заднюю дверь, откуда всегда и забирается, и приникает спиной к стене, чуть ниже окна, чтобы ее не было видно. Еще пара мгновений – и шаги становятся совсем звонкими, а вскоре в домик заходит чья-та пара ног.

Услышав голоса нежданных гостей, волосы Лале едва не встают дыбом.

– Зачем это, Дайе-хатун.. зачем мы пришли? – усталый голос Мехмеда.

– Тебе нужно попрощаться с домиком твоей матери перед отъездом.

Не в силах удержаться, Лале чуть заглядывает в окно, подозревая, что от солнечных бликов едва ли ее будем заметно. Но с облегчение видит, что гости и не смотрят в эту сторону, потому не могут ее увидеть.

Однако, девушку поражает лицо Мехмеда, разительно изменившееся со вчерашнего дня. Усталость в его голосе она было списала на недовольство, но теперь понимает, что дело, должно быть, в другом. Потому что и на нем самом не осталось более ни следа было заносчивости.

Только опустошение.

И печаль.

– Домик матери.. – отстраненно повторяет он слова наставницы – странно.. я почти не помню ее лица. Только теплые руки и голос..

Лицо женщина печально осунулось:

– Она тебя любила больше жизни.. все готова была за тебя отдать. И отдала.

– Что тогда случилось, наставница? – голос Мехмеда чуть надламывается – почему меня все так возненавидели? Ведь я был просто

(..шахи-хатун, но за что его сослали тогда? что мог натворить пятилетний ребенок, чтобы заслужить изгнание?..)

ребенком.

– Ах, мой птенчик, если бы я могла рассказать.. но ты ни в чем не виноват! И она не виновата. Да никто.. так распорядилась судьба.

Мехмед сжимает кулаки и на его лице проступает беспомощная ярость:

– Я знаю, кто виноват. Он! Султан Мурад – такой прекрасный, мудрый и добрый правитель! Да.. со всеми. Кроме меня. Четвертый сын от безродной рабыни.. Кому он нужен, когда есть три других от женщин благородных кровей!?

Кулаки разжимаются и он бессильно втягивает носом воздух:

– Да, их он любил, готовил в приемники – и вновь мимолетная ярость – а меня сослали в дыру, забыли! Даже образования не дали! Всем было плевать!

– Султан Мурад отослал тебя не потому, что не любил. А из чувства вины. Слишком ты ему напоминал об его ошибке.

– Ошибка его, а расплачиваться мне? О да, мудро, ничего не скажешь! Как отец теперь может что-то от меня требовать? Когда сам не дал мне ничего, кроме своего презрения!

Мехмед опускает голову и замолкает. Теперь ярость окончательно уходит с его лица, уступив место глубокой усталости. Какое-то время он молчит, после чего резко вздёргивает подбородок, и заявляет сквозь сжатые зубы с такой уверенностью, что Лале холодок пробирает:

– Я обязательно вернусь. И это будет триумфальное возвращение! Потомки будут говорить обо мне, как о великом султане! И это будет не его – а только моя заслуга.

Лале озабоченно глядит через небольшое отверстие в окошке на Мехмеда. От того мерзкого и гнилого парня не осталось никакого видимого следа.

Лишь усталый, уязвленный и дочиста обделенный любовью и вниманием юноша. Свою боль он пытался обличить в злость. Собственные натиски судьбы обратить на других, чтобы за счет их страданий забыть о своих собственных…

Но как бы то ни было это все равно не позволяло ему делать то, что он делал. Никакие душевные травмы и неизгладимый отпечаток ошибок его отца – дяди Мурада – не позволял ему обрекать на казни людей, рушить судьбу военных, и пытаться совершить такое с ней..

Этому нет оправданий. И никогда не будет.

Но теперь появляется понимание.

Почему он это делал.

Дайе-хатун печально всплескивает руками:

– Ох, мальчик мой, да услышит тебя Всевышний! Ну пойдем, нам пора в путь.

Мехмед еще раз оглядывает домик, но так и не найдя ничего знакомого, за что можно было бы зацепиться взглядом – уходит вслед за наставницей.

Лале выжидает еще какое-то время – чтобы случайно не столкнуться с ними на дорожке, если они вдруг задержатся по пути, и не попасть в неловкую ситуацию.. после чего собирается и делает то, что и планировала до их прихода – возвращается во дворец, на обстоятельный разговор со своей наставницей.

* * *

Но явившись в комнату, она не обнаруживает там Шахи-хатун. Очевидно, наставница уже успела поднять на ноги весь дворец в поисках своей воспитанницы. Однако, когда девушка собирается сама отправится уже на ее поиски.. ее опережает слуга, пришедший с посланием от Султана Мурада.

Сообщалось, что дядя Мурад ждет ее у себя.

Лале быстро причесывается и одевается, как полагается. Но когда входит в покои своего дяди, обнаруживает, что оказывается здесь не одна.

Точно по струнке, так же стоят ее друзья.

Она растерянно хмурится, подойдя к ним:

– Влад? Аслан? Что вы здесь делаете?

Зато вот они, кажется, совершенно не удивляются такому повороту событий. Аслан жмет плечами:

– Нас позвали.

– Да – невозмутимо соглашается Влад –видимо, султан хочет говорить со всеми тремя.

И тут Лале понимает, что «всех троих» связывает в глазах дяди Мурада и ее настроение тут же падает. Очевидно, речь пойдет о вчерашнем происшествии. И в каком бы настроении оно не велось – ей все равно совершенно никак не хочется это вспоминать, об этом думать и уж тем более говорить.

Однако, когда шторы раздвигаются и в зале появляется Мурад II – выбора не остается.

– Приветствую вас, дети. Хотя вчерашние события всем показали, что вы уже не дети..

Падишах одаривает племянницу взглядом, полным любви и грусти:

– Прежде всего, позволь извиниться перед тобой, моя девочка..

Лале теряется:

– Что вы, падишах.. вам не за что.

– Поверь мне, есть за что..

Но так и не объяснившись, он поворачивается к Аслану и Владу:

– А вам, молодые люди.. мои благодарность и восхищение.

Лале облегченно выдыхает. Ну мало ли, может за ночь дядя пересмотрел свои взгляды да и решил, что как-то чересчур поощрять нападение на султана. Но, к счастью, взгляды султана Мурада на эту ситуацию несколько не изменились.

Он одаривает благодушным взглядом с ног до голову Аслана и говорит:

– Аслан, я знаю, вы хотели поступить в особую гвардию султана?

Сердце Лале пропускает удар. Судя по бледному замершему лицу друга – и его тоже.

– Вы уже в ней – заканчивает султан.

Лале едва не подпрыгивает от счастья за друга.

– Если в первые месяцы покажете себя хорошо, станете старшим отряда.

О таком, кажется, не смел мечтать даже Аслан. Едва сдерживаю неприлично широкую улыбку, он склоняет голову:

– Благодарю, падишах.

– Влад.. – однако, когда султан смотрит на второго друга, его взгляд грустнее. Он одаривает его почти отеческим взглядом, но Лале улавливает в этом взоре нечто еще.. что-то нехорошее, что заставляет ее сердце замереть в тревожном предчувствии.

Влад ничего не хотел.. чем его можно наградить?

– Вы с самого начала выделялись из всех юных принцев, которых сюда привозят – заявляет Мурад II – в вас есть то, что делает лучших правителей: ярость, внутренняя сила, незаурядный ум. А главное – отчаянная смелость, как вы вчера доказали. Вашему отцу очень повезло с таким сыном.. Вы станете его достойным преемником. Именно такой господарь нужен Валахии в эти сложные времена.

Лале не сразу понимает о чем речь, зато лицо Влада тут же искажается и темнеет:

– Преемником? Отец еще молод. И у меня есть старший брат.

Султан кладет руки на плечи Влада:

– Увы, мой мальчик.. больше нет. Ваш отец и брат погибли. Их предали валашские бояре. Точнее, их лидер – Грэдиш.

-7-

– .. их предали валашские бояре. Точнее,

(..помните, я говорил о своем знаменитом роде? это ведь не просто аристократия. нет! грэдиши были приближенными к правящей семье господарей!..)

их лидер –

(..но, к счастью, сейчас лидер бояр – хороший друг нашей семьи, мой крестный. он на нашей стороне. при нем бояре не посмеют выдать моих родных венграм..)

– Грэдиш.

Мурад II говорит что-то еще, но Лале его уже не слышит. Бешеный стук сердца, точно отбойный молоток, заглушает все звуки вокруг. Она лишь неотрывно смотрит на бледное, как полотно, лицо Влада. Одновременно такое белое – и такое черное.

Вот видит, как он яростно скидывает со своих плеч руки султана, гневно крича ему что-то прямо в лицо.. и через мгновение выбегает из зала..

Лишь громко грохнувшая за ним дверь, приводит Лале в чувства. Она резко оборачивается туда, как Аслан мягко останавливает ее за руку. Лицо друга изумленно и совершенно растерянно:

– Что значит предали? Разве они не правители Валахии? Причем здесь бояре?

И тут Лале понимает, что о падении армии его отца Влад рассказал лишь ей одной – как раз, по пути в саду, когда они шли на смотр Аслана и где в итоге увидели самодурства Мехмеда.

Аслан ничего не знает.. а объяснять ему сейчас будет слишком долго.

Нельзя оставлять Влада в таком состоянии, каждая секунда важна на вес золота..

– Я все объясню потом! – отмахивается она, ловко выдернув свою руку из его, и выносится в дверь следом за другом.

Однако, тот уже успел скрыться где-то. Лале озадаченно оглядывается во все стороны, но не видит и намека на то, куда мог побежать Влад. Дворец – точно нет. Конюшня.. это скорее отдушина ее и Аслана, Влад никогда не питал особой любви к лошадям.. Озера? Да, она тогда показала ему их раз.. но без них он прежде там не появлялся.

Куда, находясь в чужой стране, может побежать такой, как Влад, узнав о гибели своих отца и брата? О предательстве крестного, которое и стоило жизни его семье?

Точно туда, где он окажется без лишних глаз, совсем один..

(..желая больше не встречать никого из подобных «любопытных», лале сворачивает с известной садовой дорожки и идет наперекор, прямо через кусты, куда глаза глядят..)

Сад!

Точнее, самые заброшенные и тернистые его закутки, где она сама в прошлый раз едва не нашла себе беды на голову! Конечно, это не наверняка – то хотя бы какое-то более менее разумное предположение, других у нее просто нет.

Лале бросается к саду, но довольно быстро вновь сбегает с уложенной тропинки, убегая все дальше вглубь сада. В какой-то момент она понимает, что она оказывается уже намного дальше даже того, куда забрела в прошлый раз, встретив янычар.. это какая-та еще более удаленная, почти дикая его территория..

Она останавливается и растерянно оглядывается.

Нет, здесь никого нет, и ей самой тоже не стоило так далеко забредать..

Но тут среди кустов замечает едва мелькнувшую чью-то тень.

И блеснувшие лишь на миг, ярко-голубые глаза, не оставляют сомнений в том, что она все-таки не ошиблась.

– Влад!

Но тень исчезает, напротив стремительно удаляясь от нее. Лале кидается следом, уже не обращая внимание на то, как царапают ветки ее лодыжки, как ранят руки и обдирают подол платья..

Она лишь бежит, с трудом различая его силуэт впереди.. И вот его тень заметно замедляет шаг, выйдя куда-то, но так же быстро скрывается с поля ее зрения из-за большого расстояния. Тогда Лале старается ускориться еще сильнее, и очень скоро выбегает из сада, оказываясь на каком-то пустыре.

Очевидно, увидев его, тут же замедлил шаг и Влад.

Неудивительно.

Это какое-то мрачное, ранее не виданное место.

Она даже не видит какого-то расплывчатого силуэта друга – сквозь дымку тумана, охватившую эту местность, не видно ничего на расстоянии дальше десяти шагов.

А вокруг лишь стоят какие-то странные конструкции.

Лале осторожно подходит к одной из них, пытаясь понять, что это за диковинное такое сооружение и что оно тут делает..

– А-а-а-а-а-а!

Но тут же с беспомощным визгом отскакивает обратно.

Потому что понимает, что это за конструкция.

Все, что окружает ее и все, чем заставлен этот пустырь.. это колы, на которых

(..ввиду нехватки мест для содержания пленных, а так же учитывая обстоятельства и вину этих людей, султан мехмед приказывает всех казнить. через посажение на кол..)

посажены люди.

Место вчерашней казни.

Она шарахается еще на шаг назад, но тут же задевает спиной другой кол. С таким же криком отбегает, но стукается о третий.. Они везде..

Везде!

Застывшие в неестественных позах неживые тела, перекошенные лица.. жужжание мух.. и ни с чем не сравнимый запах смерти.

Знал ли Влад, куда идет, или забрел сюда случайно, ища уединения?

Однако, вспоминая, как он нарочно явился к конюшне, откуда-то заранее зная, что именно туда приведут пленных.. Лале с ужасом подозревает, что он с самого начала знал, куда идет. Именно сюда он и побежал сразу же, едва покинул покои султана..

Девушка чувствует подступающую к горлу тошноту. В висках начинает стучать, а перед глазами лишь рябят колья и колья, и колья, и тела, она ничего не разбирает кроме этих колей..

И оборачивается на сад, откуда выбежала. Его все еще видно. Она вполне может уйти из этого ужасного места, вернутся в сад, а там и выйти на тропинку, дворец, ее комната, где тихо и спокойно..

Но Влад – он ведь убежал дальше. Один со своей болью утраты. Она просто не может его здесь бросить, когда нужна ему – как и он не бросил ее вчера, когда уже он был ей нужен.

Собрав остатки силы, она ступает дальше. Шаг, второй, третий.. Она идет медленно, стараясь не касаться ни одного из тех, несмотря на тесноту и их вездесущность.. Но колы стоят слишком близко друг к другу, и как она не старается, то и дело оступается..

Коснувшись очередного мертвеца, она шарахается назад и тут же напарывается на другой столб. Отбегает, кричит.. и тут взгляд ее падает на лицо этого покойника.. В отличии от остальных, в нем она узнает одного из тех немолодых людей, которые принялись опускаться на землю в ожидании

(..в ожидании решения, некоторые, особо изнеможденные пленники начинают тяжело опускаться на землю, судорожно втягивая воздух. солдаты их не трогают, делая вид, что не замечают..)

указа султана.

Еще вчера живой, так крепко засевший в ее памяти – теперь это уже просто безымянное мертвое тело, нанизанное на кол.

Лале все еще не видит Влада, и идя куда-то в том направлении, куда он ранее вроде бы свернул, она теперь лишь путается еще сильнее среди кольев.. теперь она уже не видит и тропинки, и леса.. лишь туман и эти трупы кругом..

Не спуская глаз со «знакомого» мертвеца, она отступает на шаг, еще один, ее тело начинает судорожно дрожать..

И тут что-то происходит.

В ее глазах темнеет, она видит пустые колы, лица солдат – и она наблюдает за ними, будто они совсем рядом с ней..

ВСПЫШКА!

И теперь перед ней уже колы с людьми, что корчатся на них в муках..

Она вскрикивает, поняв, что только что увидела момент смерти этого самого человека. Этого самого «знакомого мертвеца».

Его глазами.

-8-

Вслед за страхом ее будто бы сшибает какая-та энергетическая волна. Будто бы все чувства человека, так и не пережившего этого и теперь находящегося тут, на этом коле – разом влились в нее. Она хватается за голову, что начинает раскалываться с ранее невиданной болью.. и задевает спину другого мертвеца.

И то, что ранее вызывало лишь страх – теперь вновь порождает новые картинки перед глазами.. новые чувства, новые смерти..

Они будто бы переживает смерть каждого из этих людей, до кого дотрагивается.. видит последнее, что видели перед смертью они..

Девушка кричит и падает на землю, сжимая голову руками. И лишь, оказавшись на земле и не имея возможности больше дотронуться до тел, что нанизаны значительно выше – она перестает видеть ужасные картины..

Голову понемногу отпускает, но слабость никуда не уходит.. Напротив, она будто бы становится только сильнее.. перед глазами все начинает кружиться бешеным вихрем, небо и земля едва ли не меняются местами..

Теперь, не в силах уже удержаться даже на коленях, Лале падает ниц в пыль между кольями, издав тонкий, едва различимый стон. Небо начинает кружится перед глазами уже бешеным торнадо, и ее веки смыкаются..

* * *

Лале не знает, сколько проходит времени, но когда глаза вновь размыкаются – она видит, что ее ноги все еще лежат в пыли. Однако, верхняя часть тела теперь опирается на какое-то возвышение. Решив, что каким-то образом на землю упал труп и она оказалась на нем – девушка было дергается, но чьи-то сильные руки на мгновение сжимают ее сильнее, не давая подскочить..

С трудом повернув голову, она понимает, что лежит на коленях у Влада. И что это его руки прижали ее еще крепче, не отпуская от себя. Однако, пожалуй, это движение – было единственным, что выдало в нем хоть какую-то оставшуюся жизнь.

Его спина согнута, лицо опущено.. и поглощено беспросветным мраком. И тут Лале вспоминает, зачем она вообще ринулась сюда, как оказалась на пустыре, где потеряла сознание..

И собрав последние силы она выбирается из объятий Влада.. но лишь затем, чтобы обнять его самой, крепко прижав к груди. Но он не двигается, никак больше не отвечает на ее объятия и сидит, точно неживой. Будто вконец окаменев.

– Влад.. мне так жаль.. – шепчет она, принимаясь перебирать его волосы, едва касаясь пальцами его лица..

Но друг остается недвижимым.

Лале не знает, сколько проходит времени. Для нее оно все равно, что остановилось. Секунды, минуты, быть может прошли уже целые часы.. Когда Влад вдруг подает голос.

Все так же не поднимая головы он заговаривает глухим, хриплым голосом:

– Это моя вина..

– Что? Нет! – Лале приникает к нему еще теснее – при чем тут ты? Это..

– В Валахии идет постоянная борьба за влияние между османами и венграми, Лале – напоминает он, и на мгновение голос его содрогается.

Ему приходится замолчать, а когда он заговаривает опять – он вновь лишь глухой и едва слышный:

– Силы венгров сейчас значительно превосходят. Отец мог пойти на их условия и спасти свою жизнь.

Внезапно он скидывает с себя руки подруги так же резко, как ранее ладони султана со своих плеч, а его лицо искажает гримаса ярости.. и огромной, непомерной боли:

– Но тогда османы казнили бы двух его сыновей, которых держат в заложниках! Меня и Раду. Он выбрал наши жизни, но заплатил за них головами – своей и моего старшего брата. Султан Мурад проявляет сочувствие ко мне.. – его глаза сверкают на Лале – но их кровь и на его руках!

Он смотрит на нее, будто бы пелена гнева совсем исказила то понимание, что Лале не в ответе за дела своего дяди. Будто бы она лично, как и он, вдруг стала виновата в смерти семьи Влада..

Но девушка понимает, что причина этого лишь в горе и огромной утрате ее друга, и что на деле он совсем так не считает.. и потому, несмотря на первые яростные сопротивления Влада вновь попытаться взять его в объятия, в итоге ей все же удается прижаться к нему обратно со спины.

Еще несколько секунд он дергается, после чего позволяет рукам Лале остаться сцепленными на его груди, а ее щеке прижатой к его спине:

–Венгры, османы.. это враги. От них нельзя ждать ничего другого. Тут все честно. Самое страшное – предательство своих. Отец и брат могли спастись, если бы их не предал лидер бояр – его челюсти сжимаются так сильно, что последние слова едва проникают чрез них наружу – наш друг семьи, мой крестный. Грэдиш.

Влад яростно ударяет кулаком в землю пред собой, подняв облако пыли. В его глазах вновь горит лютая ненависть – такая, какой Лале не видела у него прежде, даже в гареме, когда они с Асланом ворвались к ней:

– Я отомщу за них! Всем им – боярам, османам! Стану их самым страшным кошмаром!

Лале еще теснее приникает к другу, еще крепче сжимая свои сцепленные ладони на его груди. Ее горячая щека еще крепче прижимается к его холодной спине и она шепчет:

– Месть не восстанавливает справедливость, а лишь уничтожает того, кто ею одержим. Сжигает дочиста, оставляя от души лишь пепел. Подумай, чего бы больше всего хотели твой отец и брат? Чтобы ты стал достойным правителем своей страны. Привел ее

(..потому что валахия – маленькое государство, зажатое между несколькими сильными империями, которые без конца терзают и делят ее. если я когда-нибудь стану правителем, я положу свою жизнь на то, чтобы добиться независимости…)

к освобождению и процветанию..

Влад вновь дергается, пытаясь освободиться, но Лале не позволяет ему этого сделать и слышит:

– Да, конечно, только мне этого уже никогда не узнать! Потому что они мертвы. Мертвы! И если месть сжигает дочиста – значит я сгорю заживо! Но и они – все они – сгорят вместе со мной!

– Но если начнешь гореть ты – пламя неотвратимо перекинется и на меня.

Услышав это, Влад перестает дергаться. И на очень длительное время замолкает. В какой-то момент Лале даже кажется, что она вновь обнимает какую-то безжизненную скалу, когда вдруг слышит тихий – совершенно лишенный прежней ярости и ненависти – голос. Скорее, уставший и исполненный глубокой печали:

– Знаешь, я ведь любил своего крестного. Мы часто бывали у него в гостях. Он всегда баловал нас с братом..

Но по мере того, как он говорит, перед Лале против воли вновь начинают мерцать картинки, как тогда.. только теперь это картинки того, что когда-то видел сам Влад, которого она обнимает..

«…просторная зала, каменные стены, праздничное настроение.

– Пойдем, Влад, крестный зовет! – рука старшего брата Мирчи хватает руку младшего и ведет за собой – у него там пирожные! Такие, как ест французский король!

-А вот и мои озорники! – бородатый мужчина склоняется к ним – Мирча, Влад, идите сюда! Ну, какие из них на вас смотрят?

Мирча усердно тыкает пальцем в большое пирожное:

– Можно мне вот то, белое!

– Конечно.. тебе и Владу..

Крестный протягивает мальчики невообразимо прекрасное, волшебное и большое пирожное, как, в его представлении, у французского короля!

– Ешьте мои милые! – улыбается он – от сладкого у

(…грэдиш улыбается, глядя им в след, словно это не племянники, а его родные сыновья:

– От сладкого у деток зоркие глазки.

я едва успеваю заметить, с какой быстротой лицо влада при этих словах вдруг чернеет, напрягается и оскаливается, а глаза становятся темно-синими. ноздри раздуваются, точно у бойцового пса, с силой втягивая воздух, а кулаки сжимаются в мгновение ока до побеления костяшек..)

деток зоркие глазки..»

..видение закруживается мутной дымкой.

ВСПЫШКА!

И Лале снова видит лишь Влада и кучу кольев вокруг.

Но теперь вдруг тыльной стороны ее ладоней, сомкнутых на его груди, вдруг едва ощутимо касаются холодные пальцы Влада. Вначале Лале сжимает руки еще крепче – решив, что теперь друг намерен высвободитьсядругим образом..

Но вот его касание, сначала едва заметные, становятся более ощутимыми. Он не пытается расцепить руки Лале и скинуть их с себя.. нет, он просто их касается. Касается и отпускает, касается и отпускает. Минута за минутой.. и наконец, будто жаждущий до неиссякаемого источника воды, он вдруг жадно приникает к ладоням Лале.

С силой сжимает их своими собственными руками и прижимает к своей холодной щеке. Лале чувствует на своей коже его горячее прерывистое дыхание.. и расслабляет руки, позволяя Владу их разомкнуть и теперь уже уткнуться в ее ладони лицом.

Проходит еще какое-то время, прежде чем дыхание друга становится немного ровнее, и, не отнимая лица от ее рук, он произносит едва слышно:

– Спасибо, Лале.. За то, что ты со мной. Я не знаю, как ты это делаешь, но когда ты рядом – порой озаряется даже самый кромешный мрак…

-9-

Наше время, Румыния.

Замок Влада.

Я распахиваю глаза, впервые не чувствуя ужасного ощущения «прорывания через толщи вод». Быть может оттого, что моя голова буквально взрывается увиденным, и я пытаюсь как можно быстрее все это осмыслить, не упустив из виду не одной детали, не забыв ни одного образа..

Там, в прошлом – некий приближенный лидер бояр по фамилии Грэдиш предал семью Влада, из-за чего были убиты отец и старший брат Влада Дракулы. И здесь – уже в настоящем – наш Влад пылает лютой ненавистью к этому Грэдишу, явному потомку того рода. Потому что портрет именно того мужчины висел у него в кабинете, которого я только что видела.. через видения Лале.. это был он! Точно!

(…это мой предок, тоже грэдиш. говорят, между нами есть сходство.

услышав это, влад тут же переводит на него взгляд и смотрит слегка замутненным взором, после чего как-то отрешенно и отрывисто заявляет, точно слова стоят ему больших усилий или дико пересохло в горле:

– да. вы очень похожи..)

Может ли быть такое, что Влад настолько детально изучил историю своего рода вплоть до 15 века (что логично, раз он и явился

(…я родился и вырос в швейцарии, и лишь недавно узнал, из какой семьи происхожу. В эту страну меня привело желание больше узнать о своих предках…)

в Румынию только для изучения рода и даже знает, кем был построен замок), что осведомлен о предательстве того Грэдиша? О причине, по которой погибли двое его дальних предков – отец и старший брат Влада Дракулы?

Тогда это объясняет, почему сегодня так взбесился, когда Грэдиш

(..были их верными советниками и соратниками. Они направляли и не раз выручали их в беде!..)

нагло начал говорить о помощи его рода Дракуле, когда на деле те их напротив предали в самый уязвимый момент и стали причиной гибели тогдашнего правителя и его старшего сына.

Однако, судя по реакции Грэдиша – тот не имеет такой богатой и глубокой информации о своем роде и не знаком с такими деталями его (не самыми приятными для него, кстати) биографии. Напротив, он гордился сегодня и

(..это ведь не просто аристократия. нет! грэдиши были приближенными к правящей семье господарей!..)

и бахвалился об их участии в семье «правящих господарей». Да, Грэдиш об этом не знает. Зато Владу точно об этом известно. Это объясняет тогда еще и то, почему он скрыл сегодня свою фамилию

(..везде указан «аноним».. <..> господин влад, ваша фамилия является тайной?..)

в документах – слишком уж она, кхм-кхм, «громкая». Но все это сходится только в том случае, если он правда тот, за кого я приняла его с самого начала – дальний потомок Влада Дракулы.

Тогда и это, и ненависть к роду Грэдиша и всем его предкам и потомкам, и сокрытие фамилии, и построенный в 15-веке «моим предком» замок, и

(..мой предок, основатель замка, очередь дорожил этими картинами..)

картины…Все-все сходится в одну точку, от которой теперь уже никак нельзя откреститься, несмотря на отсутствие необходимого надгробия в фамильном «могильнике».

Наверняка, этот Влад – потомок Влада Дракулы.

Но я больше не хочу играть в детектива! Хватит с меня загадок, предположений, метаний..

Он пообещал мне

(..я согласен. по мере необходимости и возможности..)

правду. Не думаю, что его происхождение из рода Дракулы является той истиной, которую моему мозгу будет непосильно принять. Поэтому если он действительно хочет, чтобы я осталась тут еще хоть на одну ночь и продолжала работы в замке – пусть докажет, что действительно хоть что-то изменилось. Что он в самом деле готов идти навстречу.

Что он готов говорить правду.

Пусть либо скажет ее, либо, если начнет опять увиливать или лгать – я просто уеду.

Полная решимости, я вскакиваю с кровати и лишь тогда замечаю – что в комнате настоящий мрак. Как и за окном – видимо, на этот раз я опять сильно выпала из общей картины мира. А глядя на часы понимаю – что уже даже не вечер, а его очень-очень поздняя его часть.

Заключительная, я бы сказала, перед выступлением на сцене Ночи.

Благодаря тому, что мы заключали сегодня сделку – я знаю теперь, где находится кабинет Влада. Выбежав в коридор, я опрометью несусь на второй этаж, так.. вторая дверь справа, вторая дверь справа..

Но дернув ее дважды, понимаю, что она заперта.. и судя по звукам, за ней никого нет.

Но где он может быть в такой час?

И тут, через пару ярдов, замечаю как из дверей Лиловой гостиной, где мы завтракали, выходит Валентин. Тут же кидаюсь к дворецкому, перепугав его до смерти, и очень надеюсь, что он быстро поймет мой английский, а я его:

– Валентин, помоги! Мне нужно найти Влада! Видел его?

Он как-то иступлено моргает.

– Ну же, Валентин! – злюсь я и бедняга теряется все больше – пожалуйста! Влад? Хозяин? Хозяин замка? Он здесь? Где Влад?

– Господин Влад?

– Да!

– Господин Влад нет в замке. Он бежать в лес за мистер Грэдиш.

Сердце падает в пятки.

– Как бежать? – отпускаю плечи дворецкого – Грэдиш же еще днем уехал. Я

(..он быстрым твердым шагом уносится в замок, оставив меня, с тубой в руках, наблюдать как машина грэдиша выезжает со двора..)

сама видела!

– Вернуться. Блуждать, туман, дорога нет, ехать обратно.

– Но почему они тогда в лесу? Почему не в замке?

Плохое предчувствие без всяких оснований начинает подкатывать комом к горлу.

– На терраса пришла черная кошка. Кошка мистера Грэдиша вырваться и бежать с ней в лес. Он идет искать. Господин Влад за ними.

Черт! Та самая кошка!

(..грэдиш, который еще только что рассказывал о бережном и должном обращении с подобными кошками – теперь буквально не запихивает силком извивающееся гневное животное. после чего так резко захлопывает дверь, что чуть не прищемляет себе пальцы.

– треклятая животина. что в нее только вселилось? никогда такой не была..)

Видимо, эта черная кошка полюбилась не только Носферату. А Грэдиш все язвил, мол Лео «за своей уследить не может». Выходит, и сам-то он, когда дело коснулось «дворовой кошки» не смог уследить.

Только вот

(..да уж.. и что только такие дворняжки тут делают. господин влад совсем не следит за территорией своего замка?..)

представляю, как побег его кошки может накалить обстановку между ним и Владом, который вызвался ему помочь. Когда они, испачкав костюмы, наконец ее словят – Грэдиш наверняка не постоит за словцом на счет того, что сказал уже мне.

А Владу, уже по известной причине на него ополченного – только повод дай.

Не хватало драки..

– Спасибо!

Бросив дворецкому это уже на ходу, бегу вниз. Лучше мне будет найти их прежде, чем они найдут кошку. Не думаю, что при мне они сцепятся – по крайней мере, я очень постараюсь этого не допустить. К тому же, черная кошка меня полюбила – кто знает, может я даже смогу им помочь. Она выйдет ко мне – а за ней и увязавшаяся кошка Грэдиша..

Я выбегаю в лес известным лазом, которым мы кинулись, когда услышали пальбу по ланям. Однако, выглянув через ворота террасы, мое желание не допустить склоки мигом рассеивается… холодно, туманно.. и впереди лишь чернота леса.

Откуда я знаю, где они в нем сейчас конкретно? А если я пойду в одну сторону – а они уже в другой?

Да, идея точно не лучшая.

Просто, вернувшись из прошлого, где все кипит страстями и юный Влад Дракула готов убить своего крестного.. я на миг вдруг позабыла, что эти Влад и Грэдиш – всего лишь их потомки. И даже если они и подерутся.. то точно не поубивают друг друга.

Да уж, грани между временами явно начинают у меня стираться и с этим надо что-то делать.

Я уже поворачиваюсь, чтобы вернуться обратно..

Как вдруг где-то недалеко в чаще раздается истошный, душераздирающий мужской крик.. И я узнаю этот крик.

Это кричит Грэдиш.

А следом за ним какие-то странные подвывания, смешанные с рычанием..

Господи, на них что, напали волки? А что я могу сделать? Что, во имя всего святого, я могу сделать, если там волки?

Но помня, откуда в прошлый раз (с ланями) Антон достал ружье,

(..мы всегда его держим заряженным. на всякий случай..)

я быстро кидаюсь туда и нахожу нужную вещицу. Судорожно вспоминая все о стрельбе, чему

(..у меня отец охотник, не хуже вас бы справилась..)

научилась от отца, тут же выбегаю за ворота и бегу в чащу, ведомая лишь криком Грэдиша. Дороги никакой нет и я – будто Лале, бегущая за Владом к пустырю – петляю по кустам, царапая ноги и ведомая лишь голосом мужчины.

Но вот, чем глубже я оказываюсь, чем почему-то тише становится крик. Он сменяется стонами, а после и вовсе умолкает.. Будто всякие жизненные силы все же покинули его обладателя.

Мороз пробегает по моей коже..

Теперь и подвываний не слышно. Неужели волки жрут его живьем? Но что тогда с Владом? Почему я не слышала его? Или они разделились?

Беру ружье поудобнее и замираю.

Полная тишина.

Больше никаких ориентиров.

Я уже делаю один шаг назад, сосредоточенно целясь сразу во все стороны, как в кустах слышится шуршание.. какая-та возня, приглушенные возгласы..

Осторожно ступая, я продираюсь через ветки и, держа под прицелом непонятно что, выбегаю на звук этих шебуршаний, оказавшись на небольшой поляне.

И вижу Грэдиша.

Мужчина неподвижно лежит на земле лицом вниз. Вокруг него в лунном свете расплывается темное пятно крови.

А рядом стоит Влад.

Глава 11 ОСВОБОЖДЕНИЕ

-1-

Наше время, Румыния.

Лес за замком Влада.

Осторожно ступая, я продираюсь через ветки и, держа под прицелом непонятно что, выбегаю на звук этих шебуршаний, оказавшись на небольшой поляне.

И вижу Грэдиша.

Мужчина неподвижно лежит на земле лицом вниз. Вокруг него в лунном свете расплывается темное пятно крови.

А рядом стоит Влад.

Услышав меня, он поднимает голову и я резко беру его под прицел, совсем неосторожно попятившись и из-за этого зацепившись за какую-то ветку. Вскрикнув – одновременно от жуткого испуга и неожиданности – я на мгновение выпускаю его из прицела, взмахнув руками, для удержания равновесия.

– Дженна!

Он было кидается ко мне, но в этот момент я как раз вновь возвращаю себе владение телом, и прижимаю палец к спуску.

Влад замирает.

Мои руки дрожат. Я лихорадочно перевожу взгляд с него на Грэдиша, под которым лужа крови становится все больше.

Он. Его. Убил.

– Не подходи! – кричу и трясу ружьем, хотя с момента, когда я вновь взяла его под прицел, Влад и так не двигается. Он даже не успел толком отойти от тела.

– Я буду стрелять!

Однако, голос мой дрожит. Теперь, уже попеременно глядя под ноги, я делаю несколько шагов назад, уходя с поляны.. и едва оказываюсь вновь в цепких ветвях леса, то просто оборачиваюсь и опрометью несусь вперед, не разбирая дороги.

Очень надеюсь, что бегу я к замку – а не еще глубже в часу.

Я раздираю ветви, и дуло ружья давно уже опущено вниз. Я держу его, но пользуюсь сейчас лишь для того, чтобы более быстрее продираться сквозь деревья и кустарники. И вот, когда уже, кажется, я вижу сквозь лунные блики силуэт ограды..

Кто-то, непонятно откуда выбежав сбоку, сбивает меня с ног.

– А-а-а-а!

Вы кубарем катимся вниз, ружье выпадает из моих рук. Я решаю, что это Влад меня нагнал и решил прикончить, как свидетеля.. но этот мужчина намного крупнее.. Вот он оказывается сверху, а его огромные руки смыкаются на моей шее…

И тут в этом безумном лице я узнаю его.

Михай.

Отец Сандры.

А в следующее мгновение глухой удар. Хватка Михая на моей шее чуть ослабляется – он как-то отрешенно хватается за голову и резко вскакивает. Прямо за ним вижу Лео – с моим ружьем. Очевидно, он подхватил его и долбанул Михая прикладом (от чего любой бы уже отрубился, а не просто изумленно потер голову), потому что тебе перебрасывает ружье другой стороной и прицеливается в бугая.

Но едва успевает щелкнуть затвором, как мужчина с гневным рычанием уносится обратно в чащу. Мгновение – вижу как дергается тело Лео, желая погнать за ним, а лучше догнать..

Но краткий взгляд на меня и он бросает свои затеи.

Подбегает и хватает за талию, помогая поднять.

– Дженна? – озабоченно оглядывает – черт возьми, он что-то тебе сделал?

– Нет.. он свалил меня.. хотел душить, как Сандру..

– Черт возьми! – теперь он злится – зачем ты сюда пошла?!

Но теперь, более не душимая огромным бугаем и не находясь напротив трупа Грэдиша – я смотрю на Лео, ночью, в чаще леса, так вовремя оказавшегося «случайно» тут когда надо.. и возникает логичный вопрос:

– А ты как здесь?

– Валентин – отмахивается – нашел меня в комнате, начал что-то ломано объяснять про то, что ты побежала в лес. Он очень был перепуган, я и дослушивать не стал – сразу побежал следом. Лес ночью -не игрушки, Дженна!

Он недовольно трясет в руках оружием:

– Даже с ружьем. Где ты его взяла?

– Там же –как-то неопределенно махаю в сторону замка– я просто слышала рычание.. вой.. и крики Грэдиша. Думала на них с Владом напали волка. Но..но.. это были не волки.

Лео хмурится:

– Не понимаю.

Михай на мгновение сбил мои мысли, но теперь ко мне вновь явственно приходит осознание того, чему свидетельницей я только что стала. Поднимаю безумный взгляд на Лео и хватаю его за плечи, словно тряска позволит ему быстрее усвоить информацию:

– Там Грэдиш! Влад убил Грэдиша!

Глаза друга расширяются:

– Что? Подожди, ты..

– Да, я уверена! – психую и пытаюсь вырвать ружье, сама не понимая, что стану с ним после этого делать. Но Лео не позволяет и коснуться его, ловко убрав за спину и теперь уже сам взяв свободной рукой меня за плечо.

– Я уверена! – повторяю – были крики! Жуткие крики! А потом я увидела его, он лежит в крови.. а над ним Влад! Они ушли вместе ловить кошку! И он его убил! Убил, понимаешь?!

Лицо Лео вмиг становится серьезный и сосредоточенным:

– Где ты их видела?

– Что? – я хмурюсь – надо вызвать полицию! Надо вернуться в замок, запереться на все замки, и вызвать полицию! Он убийца, понимаешь? Он убил его и теперь перебьет всех нас, как свидетелей! Он знает, что я видела! Он..

Но Лео требовательно встряхивает меня, заставляя прийти в себя и хоть немного собраться. Хотя бы на эти пару минут:

– Дженна, очень важно убедиться, что Грэдиш мертв. Возможно, скорая сейчас нужна первее. Или мы сможем оказать до их приезда помощь. Но убежав в замок и оставив его с Владом – мы обречем человека на смерть, понимаешь ты?

С такой стороны я не смотрела.

Ведь и правда – кровь была, но я, разумеется, не проверяла, мертв ли он.

Однако, идея возвращаться туда..

Заметив это, Лео вновь перебрасывает в руке ружье:

– Не бойся, я тоже стрелять умею. И если понадобится – смогу выстрелить, не убивая. Думаю, тебе лучше пойти со мной, чем без оружия возвращать одной через чащу в замок. Так будет безопаснее.

– Где-то я уже слышала про безопасность! – шиплю – кажется, вчера ты говорил, что в замке будет безопаснее!

– Да – раздраженно оборачивается он – а ты, кажется, говорила, что сразу после сделки собираешься отсюда съехать сию секунду! И что же ты все еще здесь?

Повисает молчание и он кивает:

– Нам всем суждено ошибаться. Не это сейчас главное – а Грэдиш, которому еще, быть может, можно помочь.

Я показываю Лео, где именно их нашла – хотя в темноте, больше без ориентировочных на курс криков, сделать это крайне сложно. Ведь я, можно сказать, случайно туда набрела.. То крики, то шорох кустов.. Сложно воссоздать вот так просто маршрут обратно..

– Ну и? – нетерпеливо переспрашивает Лео, когда я вновь замираю и озадаченно оглядываюсь – мы заблудились, да, Джен?

– Я не знаю! – взмахиваю руками – я пытаюсь!

Видя, что я вот-вот сдамся, он примирительно протягивает руки:

– Я знаю, прости.. просто человек..

И тут замолкает, озадаченно опустив голову вниз. Я следую за его взглядом и понимаю, что заставило его замолчать. Сделав шаг ко мне, он наступил на что-то вязкое. Теперь же, пытаясь выпутаться, невольно скользит в сторону и едва удерживается на ногах, выбираясь из гадости.

– Что за.. – он хмурится, оглядываясь.

Какая-та густая слизь болотно-серого цвета. На земле.. и не только. Липкие нити паутиной тянутся по кустам, веткам..

– Это здесь было? – настороженно уточняет Лео.

– Нет.. да.. нет.. –я растерянно оглядываюсь – не было.. значит, мы пошли не туда или оно появилось?..

Смотрю на Лео, но он сам, кажется, не знает, что ответить.

И тут где-то за деревьями слышатся шорохи и шепот, прокатывающийся волной – то дальше, то ближе. Испуганно смотрю на Лео и понимаю, что мы подумали об одном и том же. Только он промолчал, а я восклицаю:

–Это оно? Как тогда в лесу? Шепот?

Но тут же хмурюсь:

– Но откуда в чаще у замка сектанты?

Кажется, и Лео уже не может подстроить свою прежнюю версию под реалии происходящего сейчас. Лишь тянет меня к себе за руку и настойчиво заводит за спину. Его руки на ружье напрягаются и теперь я понимаю, что он всерьез чего-то опасается. Быть может, мои прежние слова он не особо брал в расчет, пока не увидит сам.. но вот этот шепот вокруг..

Но в следующее мгновение он замолкает так же резко, как начался.

Мы с Лео стоим еще какое-то время, после чего оглядываем с осторожностью эту слизь, стараясь в нее не вляпаться.

– Я уже не уверена, что это здесь.. – бормочу – там были кусты и, я шла на крики..

– Просто попытайся – просит он – у меня-то уж точно никаких шансов. Я там даже не был.

Мы петляем еще какое-то время, прежде чем я, наконец, обнаруживаю ту поляну, которая, как оказалось, была под самым нашим носом –я не успела убежать от нее далеко.

Просто мы, видимо, пошли чуть по другому курсу, поэтому и петляли.

И как же сильно я изумляюсь, все еще увидев Влада возле тела Грэдиша, лужа крови под которым стала значительно больше.

Я была уверена, что Влад давно убежал либо искать нас, чтобы так же прикончить, либо поспешно стряпать себе алиби или типо того. В общем что угодно, но никак не продолжать сидеть на месте преступления, зная, что тебя застали с поличным.

Но нет.

Он тут. Сидит на коленях у неподвижного тела, точно скорбящее вдова. Учитывая обстоятельства, это выглядит на насмешка.

Лео наводит на него ружье, но ничего не говорит и не делает больше. Лишь насторожено смотрит.

Вот рука Влада на мгновение зависает в воздухе, а потом касается плеча лежавшего. Бледное лицо хозяина замка искажается, как от невыносимой боли.

Не выдерживаю и толкаю Лео:

– Сделай хоть что-нибудь! Не видишь?! Он хочет его добить!

Он моего истошного крика, разумеется, уже бы и мертвый перевернулся –нет сомнений, что Влад нас услышал. Но он не дергается, не вскакивает – лишь медленно оборачивается. Увидев ружье теперь у Лео, встает и медленно отходит на пару шагов от тела, позволяя нам приблизиться к несчастному.

И по какой-то причине.. Лео вдруг опускает ружье и подбегает к Грэдишу:

– Мистер Грэдиш! Мистер Грэдиш!

Я же кидаюсь к другу, пытаясь перехватить оружие:

– Что ты делаешь! Не спускай его с прицела! Он и нас убьет! Убьет! Он всех убьет! Убьет!

Понимаю, что у меня начинается какая-та истерика. Я уже не могу контролировать ни свои действия, ни слова. Как какая-та сумасшедшая невменяемая, я лишь повторяю одно и то же, чередуя с незамысловатыми словами, и пытаюсь выдернуть у Лео ружье.

– Убьет! Всех нас убьет! Он убил его!

Что я с ним буду делать?

Наведу на Влада?

А что буду делать, если он дернется на нас или чтобы убежать? Выстрелю? Знаю ли я куда стрелять, чтобы «не убить» как выразился Лео? Нет, такому охотники на зверей не учат. А стану ли я стрелять, зная, что могу убить?

Смогу ли я убить человека, пусть он и сам убил?

А если нет, то зачем выдираю ружье?

Просто истерика. Нелогичная, необоснованная и безрезультативная, но обмякшее тело Грэдиша в полуярде от меня (и его убийца справа) дает мне на это всякое право.

–Дженна, хватит! – Лео аккуратно, но твердо, перехватывает мои руки и отталкивает назад, дальше от тела – дай мне прощупать пульс!

Вижу, что он сам в большой растерянности, и с трудом держит себя в руках..

Зато эти слова – будто пощечина, заставившая хоть немного меня прийти в себя.

Делаю еще шаг назад.. и резко оборачиваюсь.

В паре ярдов от меня все еще стоит Влад. Все еще здесь! Хотя на него даже ружье никто больше не направляет! Он что, издевается? Или ему нравится наблюдать за тем, что он сделал?

Не думая, подбегаю и со всей силы пару раз ударяю его в грудь, а между тем во мне равными долями борются дикий, всепоглощающий животный страх перед этим человеком – и такая же, почти не уступающая, ярость на него.

Как он смел его убить! За что?! Просто за то, что когда-то в прошлом из-за предков Грэдиша погибли его предки?! Из-за того, что было чертовых ШЕСТЬСОТ ЛЕТ НАЗАД?!

Это какой-то бред, а он какой-то псих, если правда причина в этом!

Еще раз ударяю его в грудь:

– Что ты с ним сделал! Зачем ты это сделал! Отвечай немедленно! Отвечай! Ты, чертов псих и убийца!

Но Влад никак не отражает мои удары, не пытается перехватить руки.. Он лишь смотрит на меня с какой-то глубокой тоской и отчаянием, и, прекратив нападать, замечаю, что его руки слегка подрагивают:

– Я не хотел, чтобы..

Но его перебивает Лео:

– Влад! Помоги! Быстрей!

Оборачиваюсь и вижу, что друг пытается осторожно перевернуть зачем-то тело Грэдиша. С Влада будто сходит странное оцепенение – в глазах появляется решимость и он так быстро стремится к Лео, что я уже решаю, что стремится он к ружью подле него, а не к Лео..

Но вот он так же падает на колени и они вдвоем, равно придерживая тело с обоих сторон, с предельной осторожностью его переворачивают.

Почему Лео так спокойно подпускает его к себе, даже не заботясь о ружье?

Теперь я уже не уверена, что рядом с ним мне безопасно.. Что, если они правда заодно? И поэтому он побежал в лес сразу же, как ему сказал Валентин – понял, что могу застать его сообщника на месте преступления? И поэтому не пустил меня в дом, якобы «ради безопасности», а на деле зная, что я уже свидетель?

Ладно Владу – но зачем в таком случае Лео смерть Грэдиша? Он ведь почти незнакомы! Ну, за исключением кота..

Это бред!

Когда Грэдиш оказывается перевернут лицом вверх, я замечаю, что пиджак на его груди вспорот, а под ним виднеется рана, из которой и сочится кровь.

– Надо отнести его к воротам, из леса – твердо говорит Влад, будто окончательно вернувшись в наш мир.

Руки его больше не дрожат, глаза не заволочены пеленой:

– Быстрее. Туда уже сможет подъехать скорая, вызывай скорее.. Помоги же!

Но не успевают они толком и взять его под мышки, чтобы поднять – как где-то вдалеке слышится приближающееся:

У-и! У-и! У-и!

Сирены.

Будто бы Влад одним своим словом смог в эту секунду переместить сюда скорую, полицию или кто еще может так сигналить.

Мужчины озадаченно переглядываются:

– Ты уже вызвал? – настороженно спрашивает Лео.

Влад не отвечает – по его взгляду и так понятно. Они смотрят на меня и я ошарашенно машу руками:

– У меня даже телефона с собой нет!

– Тогда кто?

– Может, Валентин.. – неуверенно бормочу – если он позвал и тебя..

– Но он же не знает про Грэдиша! – восклицает Лео – с чего ему вызывать службу спасения?!

– Не важно – обрывает нас Влад – быстрее, несем его туда.

Надо же! Какая бравада! Или думает, что помощь тому, на которого сам же напал, зачтется на суде? Или он печется о суде Высшем?

Радует одно – если они его тащат, значит мужчина пока что жив.

Когда мы, наконец, выбираемся из чащи – звук сирен уже совсем громкий, а полумрак леса прорезает яркий свет фар. По листьям бегут цветные пятна от мигалок – мы выходим к стенам замка практически одновременно с подъехавшей туда же машиной полиции. За ней же останавливается скорая..

– Почему они сразу приехали сюда? – спрашиваю – парадный въезд с другой стороны!

– Они могли приехать сюда, только если кто-то нарочно указал, с какого именно въезда им стоит быть – сухо отвечает Влад.

Я сверкаю на него яростными глазами:

– Кто же это мог быть?

Не скрываю обвинений.

Это и так очевидно. А страх, который боролся с гневом в лесу, мигом улетучивается, когда мы оказываемся уже в поле зрения копов и медиков. Слишком много людей, чтобы он начал нас мочить по очереди.

Едва нас видят – из машин с криками высыпают люди в униформах. Несколько медиков кидаются навстречу и тут же, подхватив Грэдиша, несут к скорой. Сирена умолкает, но мигалки продолжают крутиться, как бы напоминая нам о том, что все совсем не в порядке.

Едва Лео с Владом освобождаются от Грэдиша, к нам подходят трое копов, не давая возможности увильнуть. Я и не собиралась.. а Влад свое время для этого уже дважды упустил в лесу.

Лео же бросается к ним, заговаривая первым, словно бы с коллегами. Хотя, в какой-то степени, наверное, охранное агентство и может считать себя коллегами с полицией, ведь оба они нацелены на охрану людей и создание безопасности.. Только одни это делают за счет городского бюджета, потому не особо стараются – а вторые частники, потому их клиенты всегда под «надежной броней».

– Офицер, мы нашли его в лесу. Метрах в пятидесяти отсюда – Лео указывает в сторону чащи позади нас – во-он там. И мы видели человека.. возможно, он недалеко ушел.

Черт, человека. Я и забыла про Михая!

А когда увидела Михая – забыла про Грэдиша! Неужели моя память настолько скудна, что сталкиваясь с двумя сумасшедшими событиями – я могу запомнить лишь одно из них?

Старший полицейский тут же что-то говорит помощникам на румынском. Они опасливо переглядываются, но не смеют возразить и направляются в лес.

Ага, наверное, им поручили поискать там этого «человека» или обыскать место преступления. Ночь, темный лес, находящийся там, откуда исходит столько местных зловещий баек, на которых эти копы, должно быть, выросли..

Да уж, не самая приятная досталась им роль.

Но у меня тоже сегодня не одна из лучших ночей в жизни, а у меня это даже не работа, в отличии от них!

Едва они удаляются, я спрашиваю я старшего офицера:

– Почему вы приехали? Мы же не звонили? Откуда вы узнали, что здесь происходит?

– Нам позвонил мужчина полчаса назад. И сообщил, что здесь произойдет убийство.

– Куда подъехать тоже он сообщил?

– Да – он оглядывает нас троих и прищуривается – это был кто-то из вас?

– Не думаю – говорит Лео – мы сами хотели..

– Тогда что вы там делали?

Почему Лео молчит?! Почему ничего не говорит? Решив не дожидаться еще больших странностей в поведении друга, я, достаточно взяв себя в руки, выступаю вперед и совсем непорядочно тычу пальцем на Влада чуть дрожащей рукой:

– Я нашла его там! Это он его убил! Он убил! Он убийца, задержите его, он..

Лео мягко касается моего плеча, и я замолкаю, поняв, что контроль покинул меня так же быстро, как и вернулся на то короткое время. Однако, моей речи хватает, чтобы все копы теперь обратили обвиняющие взгляды на Влада. Один даже начал поигрывать наручниками.

Влад бросает на меня мимолетный взгляд, после чего говорит офицеру:

– Я не знаю, что произошло.

– Надо же. А вот.. – выжидающий взгляд на меня.

– Мисс Бёрнелл – теперь мой голос звучит уверенно – Дженна Бёрнелл.

– А вот мисс Бёрнелл говорит совсем другое. Как вы это объясните?

Вновь мимолетный взгляд Влада на меня. Но даже за эту секунду успеваю увидеть в нем упрек. Черт, будто это меня застали за трупом (точнее, сильно раненным человеком) в лесу!

–Не знаю, о чем говорит мисс Бёрнелл – тот же ледяной, сдержанный тон – да, она действительно обнаружила меня в лесу с Грэдишом. И, возможно, я и был первым, кто обнаружил.. его раненное тело. Но точно не был последним, кто видел его в здравии.

Понимаю, что он намекает на то, что будто бы кто-то другой напал на Грэдиша – кто и «видел его последним в здравии», и приложил все усилия, стараясь отправить того к его знаменитым праотцам.

Второй офицер пристально упирает неверящий взгляд во Влада и вновь трогает наручники у себя на поясе. Я удовлетворенно жду, пока они, наконец, их на него нацепят.. но тут вновь вмешивается Лео, точно заделавшись личным адвокатом:

– Я думаю последним, кто видел Грэдиша в здравии был Михай      . А не Влад – короткий взгляд в его сторону – знаете, не Влад напал на Дженну в лесу, пытаясь ее задушить. И не Влад пытался задушить нашу подругу прошлым вечером. Я почти уверен, что и к Грэдишу он не имеет отношения.

От негодования всплёскиваю руками перед лицом друга:

– Да?! А что он тогда делал рядом с его телом?!

– В том и дело, Дженна! Тебе не кажется странным, что он даже не попытался сбежать? А таскается с нами, сам вышел к копам? Тебя это не смущает?! Зато вот Михай, черт знает откуда появившийся здесь, пытался тебя задушить и вот его-то, если ты не заметила, среди нас сейчас и нет!

Господи.

Запомнить-то одновременно оба этих событий для меня было сложно – а теперь еще и как-то их связать…

– Хватит препираться! – жестко обрывает нас полицейский и обращается к Лео – вы сказали «Михай». Кто это? И есть тот «человек в лесу», которого пошли искать мои люди?

– Да. Это отец нашей подруги, он живет в селение Холодном.

– Что он тогда делал здесь?

– В этом и вопрос, офицер – кивает Лео.

По блеску в его глазах вижу, что сейчас он – в своей тарелке. Все-таки копы и охранное агентство, видимо, связаны намного теснее даже, чем я могла раньше подумать.

Лео уже будто бы расследует вместе с ними, а не выступает в роли стороннего свидетеля.

Зато теперь хотя бы понятно, почему он в лесу не беспокоился о Владе и позвал его помочь. Уже тогда, очевидно, он вычеркнул его из своего личного списка подозреваемых.

А что на счет меня? Вычеркнула ли я?

Нет.

Михай, Влад, Грэдиш, звонок копам.. Чувствую, что моя голова начинает раскалываться и я просто отмахиваюсь, как бы давая понять, что отдаю решение этой проблемы и нахождение справедливости в руки копов и Лео. И пусть делают как хотят, и находят виновного среди кого хотят.

Я уже сказала и так все, что видела.

И я по-прежнему считаю, что это дело рук Влада. И пока мне не докажут обратного, пусть хоть сто Михаев, пытающихся меня задушить, пробегут по лесу – я не изменю своего мнения.

–Еще раз, назовите его имя – теперь коп достает блокнот.

А раньше было никак?! Он вообще не фиксировал наши показания? Да уж, в сериалах про полицейских все куда более лучезарно!

– Михай – повторяет Лео.

– Михай? – услышав знакомый женский голос позади, оборачиваюсь – вы говорите о моем отце?

-2-

Из-за ворот к нам выходит Сандра, изумленно переводя взгляд с нас на копов.

Ее лицо становится все бледнее, когда она окончательно подходит к нам:

– Вы говорили о нем, я слышала. Он был здесь? Это из-за него весь этот шум? Что он сделал?

– Что ты здесь делаешь? – тревожусь я – думала, ты спишь.

Последняя, кому следует тут сейчас быть – это она.

– Услышала сирены, они и мертвых поднимут – растерянно отвечает подруга – Милли тоже вышла, хотела со мной..

– Но ты ее не пустила? Спасибо – искренне говорю.

– Да нет, ее Валентин перехватил.. позвал куда-то, какие-то кошки, я так и не поняла.. – вновь взгляд в офицера – так что вы говорили о моем отце?

Но не успевает он открыть рот, как за деревьями в лесу слышатся крики на румынском и звуки ожесточенной борьбы. И тут на очередном крике лицо Сандры вдруг вытягивается и белеет пуще прежнего:

– Это голос отца!

– Нашли его что ли?! – кажется, такой скорости изумляется даже Лео.

Старший офицер выхватывает свое оружие и бросается в чащу. Лео, будто бы его компаньон, тут же устремляется следом. Не знай его, точно решила бы, что он один из копов, просто одет в штатское.

Я решаю, что Сандра тоже побежит – но она напротив лишь как-то озадаченно делает шаг назад и механически потирает шею.. Ну да, прошлая их встреча не отличалась теплом, незачем желать скорейшего ее повтора..

БАМ!

Раздается оглушительный хлопок выстрела. И снова крики, опять возня..

Я делаю шаг вперед, но Влад осторожно перехватывает мое запястье:

– Дженна, не надо..

Я резко одергиваюсь и шиплю, отскочив на шаг:

– Не трогай меня! Если обвел их – не значит, что смог одурачить и ме..

Но мой голос перекрывает возрастающий шум из леса. В следующую секунду оттуда показываются полицейские и Лео. Они тащит Михая, будто бы мешок картошки. Левая часть груди мужчины залита кровью, и он прерывисто хватает ртом воздух, точно рыба на суше.

Большая, безумная рыба.

Но при этом сейчас впервые за все время он мне кажется в своем самом адекватном состоянии. Обычный огромный мужчина. Да, раненный, да, залитый своей кровью.. Но в глазах больше нет той свирепой, черной, необъяснимой ярости, какую я видела каждый раз, как встречала его.

Кажется, Сандра это тоже замечает, потому что теперь уже не думая кидается им на встречу. Трогает плечо отца и отталкивает от него офицера:

– Что вы с ним сделали!?

– Мне жаль, мисс – отвечает старший офицер – он выхватил у сержанта пистолет.. и выстрелил себя в сердце.

Что? Сам?

Я думала, он оказывал сопротивление, да его пристрелили..

Видимо, Сандре тоже слабо в это верится. Она ошарашенно оборачивается к Лео, который так же вышел с ними из леса, но тот лишь печально кивает:

– Это правда, Сандра. Я все видел собственными глазами.

Мгновение она молчит.. и мне кажется, что сейчас она взорвется, как бомба. Как те женщины из фильмов. Как я.. парой минут назад. Начнет кричать, вопить, махать руками, всех обвинять..

Но Сандра напротив лишь падает на колени возле отца, и хрипло обращается к нему, бережно положив ладони на плечи:

– De ce, tata?

Мужчина, кашлянув кровью, отвечает:

– En nu an vrut.. El m-a impus… larta-ma, Sanduta.

Последние слова он еле произносит одними губами.. после чего закрывает глаза. Тут же подбегают медики уже к нему, начинают суетиться, как прежде возле Грэдиша и несут в машину. Кстати, а что с Грэдишем?

Как его унесли в скорую, никто о нем ничего не говорил.

Насколько серьезны травмы?

Сандра, проследив за ними, отходит к воротам и прижавшись к ним, сползает вниз. Прижимает кулак ко рту, а по ее щекам молча начинают катиться градом слезы. Она не издает ни звука – но, кажется, я слышу этот оглушающий крик.

Убедившись, что пока мы никому не нужны – показания взяли, а медики пока ничего сообщать не собираются – я отхожу к Сандре и беру ее за плечи. Молча обнимаю и глажу по спине, так как знаю, что в такие моменты – слова излишне. Правильных не подобрать, а другие не нужны.

Лео, чуть помявшись, тоже подбирается к нам. Видно, что он чувствует себя неловко, но при этом не может стоять в стороне. В отличии от меня, он пытается что-то сказать Сандре – и его слова оказываются куда более подходящими, чем те, которые могла бы сказать я.

Бросив взгляд за его плечо замечаю единственную оставшуюся одиноко стоять на прежнем месте фигуру.

Влад.

Он никуда не уходит, не отпущенный копами. Но и не садится в их машину, пока что официально не арестованный. Он не подходит к скорой – там как ему не о ком интересоваться. Но и не подходит к нам – так как едва ли ему тут будут рады.

Ловлю на себе его взгляд темно-синих глаз. Они полны какой-то грусти, отчаяния, и печали. Чего угодно.. кроме радости за успех, или раздражения по поводу провала.

Он и правда не выглядит как человек, который только что напал и так сильно ранил другого человека.

И то, что он все это время там стоял и сам с нами пошел..

Доводы Лео, теперь, когда я начинаю чуть отходить от шока и давать кислорода разуму – начинают казаться логичными. С чего ему выгораживать Влада? Он просто действовал согласно своей личной инструкции, как действовал бы и в любой другой такой ситуации.

Он просто был профессионалом, пытающийся расплести клубок белых ниток, попутно вытаскивая ненужные цветные, случайно туда затесавшиеся и отвлекающие от главной сути.

Он просто вытащил Влада из общего шмата, как цветную нить.

Так что тут два варианта. Либо Лео – самый хреновый владелец охранного агентства. Либо все-таки Влад и правда мог не трогать Грэдиша, а просто оказаться первым, кто его обнаружил..

Но одних догадок друга мне все-таки мало.

Проходит еще пара минут прежде, чем к нам вновь подходит старший офицер:

– Дамы, господа.. взгляните, вам знаком этот номер?

Он показывает нам листок бумаги с какими-то цифрами. Мы отрицательно трясем головами, зато вот Сандра явно его узнает. Вытерев лицо от слез тыльной стороны ладони, она кивает и сдавленно бормочет:

– Да.. это мобильный отца. Откуда он у вас?

– С него был звонок с сообщением об убийстве.

– Что? Какой звонок?

Лео быстро пересказывает Сандре то, что нам успели рассказать пока ее не было, а офицер в это время недовольно подзывает сюда и Влада, видимо, нуждаясь во всех свидетелях-обвиняемых, и показывает нам какой-то прозрачный запечатанный пакет:

– И еще эта вещь. Кто-нибудь из вас ее раньше видел?

Внутри лежит окровавленный серп.

– Я.. я.. – поворачиваюсь к Сандре, которая тоже, как зачарованная уставилась на вещицу – мы же с тобой.. такой же..

– Да.. – соглашается она, не отрывая от него взгляда – очень похожий мы нашли недавно

(..она разворачивает его и мы видим странный, наполированный серп. словно кто-то как следует его очистил, отмыл -или купил-, после чего завернул и спустил сюда..)

в доме моего отца.

– Довольно необычная штука – вкрадчиво замечает коп – такие редко встретишь. Ребята нашли его в кустах возле места нападения на Грэдиша. Судя по всему, именно им наносили удары. Об этом говорит и характер ранений.

Лео на мгновение поворачивается ко мне и одаривает внушительным взглядом из серии «я же тебе говорил».

Да уж..

Я иступлено моргаю.

Если с доводами Лео было поспорить можно.. как и с течением обстоятельств, и с бегающим Михаем по лесу, пытающимся меня душить..

Но с тем, что это Михай позвонил и сообщил об убийстве.. Значит, он-то точно его планировал. И серп – я своими глазами видела этот серп и даже трогала его. Выходит, он взял этот серп, позвонил, сообщил об убийстве и пошел убивать Грэдиша. И, видимо, когда тот с Владом разделились в лесу, чтобы быстрее найти кошку, он его тюкнул.. И Влад первым нашел Грэдиша, побежав на его крики (как и я) – просто поскольку оказался ближе всех.

Поэтому он был таким потерянным, когда я его увидела. Он сам его только что обнаружил..

Но остается один, очень и очень занимательный вопрос тогда: зачем Михаю убивать человеку, которого он прежде в жизни ни разу не видел? А я больше чем уверена, что мельник с села вряд ли когда пил один чай с аристократом из особняка.

Как теперь могу быть уверена так же и в том, что Влад тоже его не трогал.

Черт.

Черт!

Еще вчера утром ругала Милли за ее беспочвенные обвинения на Влада.. но по сравнению с тем, что выдала сейчас я.. то ее крики –просто детский лепет.

Вот почему он

(..вновь мимолетный взгляд влада на меня. но даже за эту секунду успеваю увидеть в нем упрек…)

так на меня посмотрел. Он-то уже тогда знал, что невиновен. А я кричала, махала руками.. господи, я ведь его даже била.. и офицеру про него наговорила.. Черт.

Опасливо чуть поворачиваю голову, но взгляд Влада устремлен строго вперед – на машину скорой помощи, из которой сейчас вышел один из врачей и говорит с кем-то из полицейских.

– Не пойму одного – в этой тишине, что повисает между нами четырьмя в ожидании черт знает чего, задумчиво произносит Лео – ладно, он убил Грэдиша. Ладно, взял этот серп и быть может нашел даже какие-то мотивы.. Но зачем он перед этим позвонил в полицию?

– Я ничего не понимаю.. – шепчет Сандра – сейчас ведь, когда мы говорили, перед тем, как он.. я ведь спросила его! Он

(..De ce, tata?

– En nu an vrut.. El m-a impus… larta-ma, Sanduta..)

ответил: «я не хотел, это ОН меня заставил».

– Он? – хмурюсь – кто – ОН?

– Я не знаю – она беспомощно разводит руками – но именно из какого-то НЕГО он это сделал с Грэдишом..

– Кстати, почему нам ничего про него не говорят? – вспоминаю уже второй раз.

– И про отца тоже..

Еще пару минут мы наблюдаем за тем, как медик продолжает разговаривать с полицейским, после чего тот, наконец, возвращается к нам:

– В общем, мужчины.. Они оба скончались. Грэдиш почти сразу, после.. а Михай несколько минут назад.

Быстрый, неловкий взгляд на Сандру:

– Мои соболезнования, мисс..

-3-

Когда становится понятным, что Влад невиновен, а мужчины скончались – процессия начинает медленно, но верно идти на завершение. Еще по Брашеву и убитому смотрителю помню, насколько это утомительный и затягивающийся процесс, а видя состояние Сандры (которое после новости о смерти отца только разительно ухудшилось), я вызываюсь проводить ее в комнату.

Вначале, конечно, подруга противится и говорит, что будет стоять там, вдруг понадобится.. но Лео и Владу, вмешавшись, удается убедить ее, что основное уже и правда завершено. Осталась лишь бюрократическая волокита, урегулирование вопросов.. Ее присутствие действительно больше не обязательно.

Только после этого, она, теперь уже дав себе разрыдаться вслух, позволяет мне увести себя. Оставив мужчин утрясать там, я обнимаю Сандру и мы обе возвращаемся в замок. Однако, когда я уже намереваюсь зайти вслед за ней в комнату, она мягко, но твердо отказывается:

– Я лучше лягу спать – пауза – мне сейчас лучше побыть одной.

И уже собирается закрыть дверь, как я едва ли не в щелку отвечаю:

– Но если я понадоблюсь – знай, я очень рядом. В любой час. Стучи хоть ночью. Хорошо?

– Хорошо – глухой ответ и закрывшаяся дверь.

После чего несколько щелчков, красноречиво говорящих о запертых изнутри замках.

Да уж, а я думала, понадобится моя утешительная компания, уже приготовилась всю ночь пытаться приводить ее в чувства или просто давать выплакаться.. а меня просто за порог, едва довела.

Бесплатный эскорт.

Но обижаться в этой ситуации просто нелепо. Потерю близкого каждый переносит по своему. Кому-то нужна «живая подушка» и куча кофе. А кому-то просто уединение с мыслями и осознание собственного горя.

Решаю, что, пусть я и не понадобилась – возвращаться обратно мне тоже не имеет никакого смысла. Потому решаю выпить чашку кофе, дабы поработать с картинами (и отвлечься, как всегда, таким образом от настоящего) и отправляюсь на кухню.

Лео говорил, что не нашел там еды – но, думаю, кофе я там точно обнаружу.

Недолгие поиски увенчиваютсяуспехом – я нахожу банку кофе, высыпаю себе добрых две ложки.. но вот с сахаром мне не везет. Его найти у меня так и не получается. Вот уж действительно – будто в замке и одного человека не живет, не то, что целых пятеро.

Выпиваю, морщась, эту горькую жижу и иду обратно. Однако, вернувшись в холл и почти дойдя до своей комнаты.. слышу какие-то голоса за входной массивной дверью. На улице, причем, судя по слышимости – едва ли не на крыльце – кто-то явно говорит на очень повышенных тонах.

Причем, это точно больше двух людей..

Но что за спор там опять начался? Я думала, уже остались лишь формальности..

Нахмурившись, решаю выглянуть и посмотреть, в чем там дело. Может, понадобится моя помощь или какое повторение из моих показаний.. или из-за чего там могла случится потасовка. Даже при мне, когда мимо таскали раненных людей и никто не понимал в чем дело – кричал только один человек.

И это была я.

Кричала: «Убил! Убил! Он убил!».

Всё.

Так что такого случилось теперь, когда все уже должно закругляться, что они сейчас там разорались? И еще на главном дворе – когда были у ворот заднего въезда?

Я подхожу к двери и с трудом ее отпираю – мало того, что она сама по себе тяжелая и неподатливая, так еще порывы ветра то и дело тянут ее обратно, не давая выйти. В итоге, остаюсь на пороге, не выходя на крыльцо – таким образом дверь скрывает меня от ветра хотя бы с одной стороны. Что, впрочем, не мешает окостенеть с другой.

Во дворе, действительно прямо перед ступенями, стоит кучка людей. Три копа и Жан с Владом. Собственно, хватает взгляда мельком, чтобы понять, что спор происходит именно с Жаном, а Влад за этим вроде как лишь наблюдает на правах хозяина.

Надо же, я и забыла про Жана.

Конечно, Валентин сказал «туман. ехать обратно», значит, тем же количеством, что и уехали туда, но почему-то я подумала лишь о Грэдише.. быть может потому, что Жана не было в прошлом, из которого я, точно бешеный мартовский кролик, так спешно тогда вернулась, подскочив на кровати.

– .. да, я знаю, что там одна дорога! – голос Жана становится все громче и нетерпимее – но все-таки мы не могли выехать! Этот чертов лес как заколдованный! Куда не поедешь – опять на том же месте!

Он про Холодный Лес? Там же, откуда тогда

(..туман. они ехать обратно..)

в такой же, резко начавшийся, туман не могли выехать мы с Лео?

(..куда не поедешь – опять на том же месте..)

Куда бы мы не сворачивали, и как бы не пытались вернуться – совершенно ничего не менялось. Лишь туман становился только гуще и плотнее, словно отсекая нам даже дальнейшие попытки что-то с этим поделать.

(..может я свернул не туда?

– но как ты мог свернуть не туда, лео, если тут одна дорога, нет развилок..)

Одна дорога, но

(…да, я знаю, что там одна дорога! но все-таки мы не могли выехать! этот чертов лес как заколдованный! куда не поедешь – опять на том же месте!..)

при этом почему-то у всех с ней возникают проблемы.. И ведь Грэдиш-то с Жаном возвращались совсем не ночью..

Однако чем взбешеннее становился Жан в попытках донести свою версию правды, тем раздраженнее становился и старший офицер, который вел с ним диалог. Вот, на эту тираду, он уже смеряет Жана откровенно холодным и презрительным взглядом, не скрывая всего, что думает о нем и обо всей этой ситуации в целом.

Однако, двое его помощников, кажется, воспринимают слова Жана с иступленной доверчивостью (собственно, они и моложе своего начальника лет на десять) и что-то смущенно начинает бормотать на румынском между собой. Старший офицер кривится и зло бросает им:

– Да что вы опять мне эти байки! Может, и в отчете про мистику напишем?

А что, на счет этой ситуации даже есть какие-то суеверия? Хотя, о чем я. Конечно есть. Это ведь Холодный Лес. Как сказала Сандра, лишь суевериями о нем местные и живут – днем делают на них деньги, ночью сами от них обделываются.

Увлеченная их разговором, я все же оставляю дверь и спускаюсь к подножию крыльца, чтобы сильные порывы ветра не скрадывали части предложений.

– Лес как лес. Ну а что люди в нем пропадали – так вот и ответ сегодня! Этот маньяк, видно, давно здесь орудует. Кто знает, сколько еще на его счету..

Он устало трет лоб и опять поворачивается к Жану, который уже исходит жаром от негодования, точно дровяная печь:

– Я вам еще раз говорю, мы ДЕЙСВИТЕЛЬНО не могли..

– Ладно – перебивает он его, очевидно, не желая слушать повтор надоевшей, как заевшая пластинка, тирады – мы, конечно, разберемся во всем этом.. Хотя лично мне все ясно. Очередной псих, который сам уже умер – отмахивается подчиненным – поехали, хватит на сегодня.

Копы идут к воротам, а Влад направляется в замок, пройдя мимо твердыми, размашистыми шагами, даже не глянув в мою сторону и на миг.

Черт, неудобно вышло – это одно. Но я ведь еще даже не извинилась за это!

– Влад, подожди! – я спешу за ним.

На мгновение мужчина останавливается и оборачивается, хотя я ожидала, что после такого он и окликаться не станет. Но не успеваю я сделать и шага, как теперь окликают уже меня:

– Мисс Дженна, можно на минуту!..

Оборачиваюсь и вижу Жана, что, заметив меня, уже сам поднялся на две ступеньки навстречу. Хочу уже сказать ему, что сейчас не время, и я спешу.. как слышу шум от хлопка массивной входной двери. Оборачиваюсь и вижу, что Влад уже скрылся в замке.

Вздыхаю и спускаюсь к Жану, не скрывая досады:

– Да?

– Видите? Я не зря вас предупреждал – его голос становится ниже – и не все ладно не только с картинами.. поверьте мне, все это место.. скорее уезжайте отсюда.

– При всем уважении – раздраженно цежу я – при чем здесь съехавший с катушек мельник, убивший аристократа, и картины, Жан?

Он вздыхает, точно я оказалась так же тупой, как коп:

– Неужели вы не видите связи? Или в самом деле вам удобнее объяснить все эти странности одним обезумевшим маньяком? А что по поводу тумана?

– Туман был и с утра.

– Нет.. вы не понимаете, что мы видели в лесу.. сквозь него не было бы видно собственной руки, протянутой вперед..

Почему же, понимаю. Сама его видела. Вспомнив объяснение Лео, говорю его и Жану:

– Это горная местность, резкая смена температур вот тебе и туман.

– А дорога?

– Ты сам только что сказал, что руки бы не было видно. Не удивительно, что вы не могли разобрать дороги и метались там, как..

– Да, но дорогу обратно к замку господина Влада мы при этом разобрали отлично – он вскидывает бровь в каком-то беспокойном возбуждении и ждет моей реакции.

– Значит, туман начал рассеиваться. Я попала в точно такую же ситуацию на днях, так что..

– Так же, пытаясь уехать из замка? – он уже почти готов мне кинуть «вот видите!».

– Нет – сухо отвечаю – напротив, когда пыталась вернуться. Вам бы поменьше верить в местные суеверия, Жан. Удачи.

Я уже разворачиваюсь обратно, как он бросает мне в след:

– Не бывает дыма без огня, мисс Дженна. Откуда-то эти «суеверия» все-таки берут свой исток. Я бы вам настоятельно рекомендовал убираться из этого места, пока не поздно.

Оборачиваюсь обратно и устало, не скрывая сарказма, говорю:

– Звучит как слоган к низкобюджетному ужастику. Доброй ночи, Жан, надеюсь сейчас вы сможете удачно выбраться.

Он открывает рот.. но за мгновение до того, как вновь что-то ответить, лишь коротко кивает:

– Я тоже на это надеюсь. Не хотелось бы провести здесь и одной ночи. Удачи, мисс Дженна.

Распрощавшись, наконец, с Жаном, я возвращаюсь в теплый холл замка, прочь от бушующего ветра. Кажется, вся эта ситуация и убийство Грэдиша – оказались перебором для этого впечатлительного парня. Он и днем-то был.. слегка поглощен этими россказнями о картинах, а теперь и вовсе на этом слетел с дистанции.

Но зайдя внутрь, обнаруживаю в дальнем конце холла Валентина. Они о чем-то, очевидно с трудом понимая друг друга, переговариваются с моей сестрой. Притом замечаю у нее на руках что-то точно живое.. Кот? Это Носферату?

Но подойдя ближе вижу, что Носферату почему-то одет в уродливое розовое кошачье платье.

– Милли? – окликаю сестру – Валентин? Что происходит?

Гляжу на сестру, и не давая ответить, добавляю:

– Я думала, ты уже легла обратно спать.

– Ага, заснешь тут – фыркает она – эти сирены..

(…услышала сирены, они и мертвых поднимут. милли тоже вышла, хотела со мной..)

– И мертвого поднимут, да-да, я в курсе – отмахиваюсь – я о том, что тебе пора возвращаться обратно.

– Простить, это я позвать мисс Милли помочь – вмешивается Валентин, виновато опустив глаза.

(..да нет, ее валентин перехватил.. позвал куда-то, какие-то кошки, я так и не поняла..)

– С чем помочь? – вновь гляжу на кота – и почему на Носферату это идиотское платье?

– Это не Носферату – Милли поглаживает лысое животное – это кошка Грэдиша. Они вот ее искали, а она сама вернулась..

– Сама?

– Да – вновь кивает Валентин – кошка прибежал и прятался в кухня. Меня шипеть, кусать. Я не мог взять. Попросить мисс Милли – она мне помогала поймать. Ее кошка не кусать. Ее кошка мурчать.

– Просто она сама испугалась – поясняет сестра – и чувствовала, что Валентин тоже боится..

– Кошки не собаки – вскидываю бровь – они страха не чувствую.

Уже опасаюсь, что теперь сестра попросит оставить это лысое чудовище себе, потому тут же замечаю:

– Ладно, здорово, что вы вызволили кошку, теперь надо устроить ей ночлег.. а утром, думаю, Влад с ней разберется.

На удивление, Милли быстро соглашается:

– Да, мы с Валентином так и хотели сделать. Я как раз ему объясняла, какое мне нужно покрывало. И сколько – а то она без шерсти, ей холодно будет..

– Ладно – отмахиваюсь и обращаюсь к дворецкому – кстати о Владе. Он пару минут назад тут проходил. Не видел, куда он пошел?

– Мистер Влад просить принести ему чай – кивает Валентин – но просить другим его не тревожить.

Но мне надо извиниться! И извинения уместны вовремя – если я приду с ними завтра, выглядеть это уже будет натянуто и глупо.

– Валентин, мне надо. Куда он пошел?

Но дворецкий на удивление упрямится:

– Мистер Влад приказать не тревожить его. Только нести чай.

– Хорошо – киваю – я сделаю чай и принесу.

– Мистер Влад..

–Валентин! – не выдерживаю я – ты сам утром мне сказал, что я хозяйка дома и поэтому мне положено сидеть там и там. А раз я хозяйка дома, то имею право забрать твое поручение себе и отнести чай. Ведь так?

Мгновение дворецкий что-то нервно обдумывает, после чего неохотно кивает:

– Хозяйка дома иметь право..

– Отлично. И где Влад?

– Идемте, я дать вам чай и пойдем к мистер Влад.

– А одеяло! – возмущается Милли.

– Он потом вернется и закончите с одеялами – отмахиваюсь – пошли за чаем, Валентин.

Сейчас дворецкий кажется мне на редкость медлительным. Пока он делает чай, пока ставит его на поднос, пока еще пытается притулить какие-то неуместные цветы, будто я несу это на фуршет.. В итоге не дождавшись, пока он все закончит, неумело хватаю поднос и неловко делаю шаг вперед:

– Куда идти?

Валентин выбегает вперед и ведет меня каким-то ранее неизвестным маршрутом. Однако, когда он останавливайте возле одинокой двери и открывает мне ее, помогая пройти, я вдруг понимаю, что оказалась, очевидно, в той самой зале, о которой

(..она огромная – действительно огромная – а ее потолок, кажется, занимает высоту всех имеющихся в доме этажей и даже верхней башенки. в ней оказывается совсем пусто и тихо – и лишь огромные часы на стене с надоедливым цоканьем отсчитывают секунды..)

рассказывал мне Лео. Подняв голову, даже вижу те же самые огромные часы, о которых он говорил.. а под ними, точно повторяя рассказ друга, сидит Влад спиной ко входу. Его спина согнута,

(.. спина влада согнута, лицо опущено.. и поглощено беспросветным мраком…)

голова опущена, а руки безвольно покоятся на коленях.

Впустив меня, дворецкий прикрывает дверь с той стороны. Услышав этот шум Влад, не оборачиваясь, глухо говорит:

– Почему так долго, Валентин? Я же просил..

И в этот момент бросает взгляд через плечо.. увидев меня, тут же замолкает на полуслове. В его пустых глазах мелькает нечто, похожее на изумление… и некоторое облегчение:

– Дженна? Что ты тут делаешь?

Заметив поднос в руках, вздыхает и с трудом поднимается, будто бы древний старик:

– Это работа дворецкого, ты не обязана..

– Да я сама его заставила – жму плечами с натянутой улыбкой – иначе не хотел показывать, где тебя найти, а мне очень надо было тебе..

Я неловко мнусь, и в итоге ставлю поднос на пол, так и не найдя не единой поверхности, куда его можно было пристроить. Делаю пару неуверенных шагов к Владу, переминая руки. Он смотрит на меня внимательно, не отводя глаз, но не произносит ни слова.

– В общем..

Ладно уж. Если храбрилась на обвинения – надо уметь и извиняться.

– Прости, за то, что я.. ну, наговорила всего этого бреда тебе тогда. Да, конечно, я увидела тебя с Грэдишом.. но вот так вот обвинять было просто нелепо, бестактно и.. и вообще-то откровенно грубо!

Киваю, будто он спорит, хотя Влад продолжает молчать, не двигаясь:

– И прости, за то, что.. боже, не верю, что я правда это делала.. за то, что я побила тебя там.. ну.. в лесу. И что копам наговорила – отмахиваюсь – и вообще за все, что с этим связано. Я вела себя не просто, как полная дура, а как совершенная грубиянка и вдобавок к тому хамка.

–У тебя были на то основания – спокойно замечает Влад, притом не оспаривая самую суть описанного мной поведения – выглядело, соглашусь, это и правда весьма двусмысленно.

– Да, двусмысленно – быстро подхватываю его идею, спасающую меня от совершенно катастрофичного положения – но, все-таки, мне стоило вести себя сдержаннее. И корректнее. И вообще держать себя в руках по мере возможности..

(..я согласен. по мере необходимости и возможности..)

– запинаюсь – и необходимости..

Сказав это, я вдруг вспоминаю будто только сейчас, зачем изначально шла искать Влада, и как оказалась

(..он пообещал говорить мне правду. не думаю, что его происхождение из рода дракулы является той истиной, которую моему мозгу будет непосильно принять. поэтому если он действительно хочет, чтобы я осталась тут еще хоть на одну ночь и продолжала работы в замке – пусть докажет, что действительно хоть что-то изменилось. что он в самом деле готов идти навстречу..)

вообще в этом лесу в этой идиотской ситуации, где выставила себя полной дурой.

Заметив мое замешательство, Влад, очевидно, принимает это то ли на счет окончательного смущения, то ли растерянности, и поспешно вскидывает руки ладонями вверх:

– Конечно, я тебя прощаю, Дженна. Увидеть труп человека.. и рядом единственного, кто с ним пошел в лес. Признаюсь, многие бы на твоем месте поступили бы так же – это естественная реакция на экстремальную ситуацию и я тебя в этом не виню. Рад, что все в конечном счете прояснилось.

– Да.. – однако, мои мысли уже успевает убежать далеко от убийства и теперь витают где-то около картин – ладно, я тогда..

Но развернувшись к выходу, я так же быстро и поворачиваюсь обратно – со стороны, должно быть, кажется, будто бы я просто крутанулась вокруг своей оси, точно в танце:

– Хотя нет.. я хотела бы еще.. Понимаю, что в свете нынешних событий это может быть неуместно.. но ради этого я и вышла тебя искать, и в итоге оказалась во всем этом лесу со всем этим.. в общем. Я хотела тебя спросить…

Пытаюсь придумать, как бы это обыграть помягче, а потом решаю, что к черту мягкость:

– Ты Дракула?

-4-

Его лицо бледнеет на глазах.

Глаза так же темнеют, черные круги под ними выступают еще больше, Влад проводит пальцами, сжимая их в кулак..

– Твой предок – продолжаю я – который построил этот замок. Ведь так была его фамилия? Ты – и есть его потомок. Потомок правителя Валахии, Влада III Дракулы?

Он переводит дыхание. Кулак медленно разжимается:

– Да, Дженна. Это фамилия нашего рода. Его носил мой отец – пауза –и я.

И замолкает, выжидающе глядя на меня.

Я даже теряюсь тому, как быстро все прояснилось. Учитывая предыдущий опыт общения с Владом, когда дело касается каких-то секретиков – я была уверена, что все это затянется и по итогу не получу ничего, кроме ведра воды и ни одного внятного ответа.

А он вот так вот.. за секунду.. сразу все сказал, как есть.

Пытаюсь взять себя в руки и уточняю:

– И твоя реакция на Грэдиша.. пока он был жив. Приступы ярости, необоснованная злость.. это все из-за того, что его предки предали твоих предков в далеком прошлом? Ты об этом узнал и поэтому так к нему относился?

Влад едва заметно качает головой:

– Грэдиш – просто потомок. Он ни в чем не виноват. У меня не было причин так себя вести. Это только моя проблема.

– Вообще-то причины были – резонно возражаю я, едва ли не дословно повторяя его же слова, сказанные мне парой минут назад – он потомок тех, кто предал твой род, стал их врагам и тем самым погубил двух твоих предков. Конечно, это было шестьсот лет назад, но..

И тут замолкаю.

Только сейчас понимаю, что но он даже не спросил, откуда я узнала такие подробности о его роде. Откуда-то я – Я-ТО – могу знать детали такой давности о его семье.

Хотя я, признаться, уже приготовилась нести чушь про исторические книги и множественные статьи в интернете.

Дабы не акцентировать внимание на своем резком замолкании, быстро нахожусь:

– Значит, поэтому же ты и фамилию свою в договоре не указывал?

Медленный, уставший кивок:

– Да. Фамилия моего рода приобрела достаточно странный смысл сегодня, и потому стараюсь афишировать свою принадлежность к нему без надобности как можно реже. Меньше вопросов и изумленных взглядов. Не все хотят продолжать вести с тобой какие-то деловые переговоры, когда узнают, что ты – Дракула.

– Да, скорее всего..

Но от моего внимания не ускользает его замечание «приобрела достаточно странный смысл сегодня». Значит, сам он не верит, что его дальний предок когда-то был вампиром? И считает это лишь сказками?

Понимаю, что лезу уже не в свое дело и его умозаключения по поводу его рода – это уж точно меня не касается – но все же не могу не спросить:

– Ты сказал.. «приобрела странный смысл». Значит, сам ты не веришь в то, что Влад III был.. кхм.. монстром?

Влад смеряет меня внимательным, изучающим взглядом.. но лицо его становится все печальнее, словно я тронула какую-то больную тему или, того лучше, высыпала на нее целый пуд соли.

– Смотря, что ты имеешь ввиду под этим определением – отвечает он спустя продолжительную паузу – «монстр»?

– Ну..

Но раньше, чем я отвечу, Влад добавляет:

– Есть много историй о вполне человеческих злодеяний Влада III, о его жестокости и множестве жертв. Говорят, освободившись из османского плена, он только что и жил войнами и местью,

(..если месть сжигает дочиста, значит я сгорю заживо! но и они – все они – сгорят вместе со мной!..)

убивая столько, что мог искупаться в их крови..

– Но если капнуть чуть глубже – возражаю я, решив не показаться такой уж невежественной – то можно обнаружить, что все это преувеличено. И он лишь защищал свой народ доступными ему способами.

На озадаченный взгляд Влада жму плечами:

– Я ведь сюда из-за сестры приехала. Она сходит с ума по Дракуле. Я изучила немного его историю.. точнее достаточно много, если честно.

Он как-то задумчиво кивает, будто бы уже уйдя далеко в свои мысли. И лишь значительно позже, оказавшись в своей комнате, я понимаю, что он так прямо и не ответил на мой вопрос – верит ли в мистическое прошлое своего дальнего предка или же нет.

Молчание затягивается, а его задернутый дымкой взор говорит о том, что Влад уже давно и очень далеко ушел в свои размышления. Решив покинуть комнату как можно тактичнее, я прерываю его размышления:

– Спасибо, что сказал мне правду. Хоть я и сама догадывалась – но я ценю, что ты держишь свое слово.

Он смотрит на меня каким-то взглядом, в котором мелькает потаенная горечь от моих слов и будто бы хочет сказать что-то … но спустя томительную паузу отвечает лишь невразумительное:

– Знаешь, есть одна румынская баллада, называется «Мастер Маноле». Она рассказывает об архитекторе, который очень хотел построить лучший в мире собор. Но для этого ему пришлось принести страшную жертву – замуровать живого человека в стену у основания.

Жду продолжения и какого-то логичного вывода, к чему он вообще мне это рассказал, но Влад замолкает и вновь повисает гнетущая тишина. Только теперь добавляется еще и неловкость.

– Ладно – натянуто улыбаюсь и делаю шаг к выходу – извини еще раз, что обвинила. Мне правда жаль и..

– Не бери в голову – с легкой улыбкой повторяет он мне, совсем как Милли – вместо неиссякаемых извинений мне было бы намного приятнее, если бы ты согласилась все же, чтобы я тебе перевел что-нибудь из библиотеки. Я замечал там тебя уже дважды, и мне даже становится неловко, что все книги на румынском, а перевести могу только я.. А я..

Он будто не договаривает очевидную фразу «а я тот, кого ты захочешь слушать в последнюю очередь». Однако, сейчас осадок от собственной вины перед ним, плюс некоторое расположение за откровенность и правду.. заставляет меня пожать плечами:

– А почему нет?

Возвращаюсь назад с того шага, что уже успела сделать к двери. Конечно, эти его баллады без окончания немного странные.. но от меня же не убудет, если я соглашусь на его небольшую просьбу?

– Я бы с удовольствием послушала что-нибудь их того же сборника, из которого ты рассказал мне ту легенду. Как ее.. – щелкаю пальцами – Мистер Маноле, вот. Заснуть все равно не скоро грозит после произошедшего. А вот сказки вслух всегда успокаивают.. располагают ко сну.

Мне кажется, или на его лице проступает слишком уж очевидное облегчение от моего ответа? Нет сомнений, он был уверен, что я все-таки откажусь.

– Чудесно – легкая улыбка трогает уголки его губ – тогда можно подняться в библиотеку и взять нужную книгу.

– И там же почитать – подхватываю я.

Уж лучше сразу обозначить границы моей благодарности, что бы мы в итоге не разогнались до чтений «в его комнате», «кабинете» или «пледе под луной».

– Конечно – невозмутимо соглашается – как пожелаешь. Идем.

Но уже направляясь к выходу, замечаю на полу поднос с чаем, который сама же принесла:

– Черт.. чай, наверное, уже остыл. А..

– Ерунда, забудь – отмахивается Влад.

Привычным галантным жестом открывает мне дверь, пропуская вперед:

– В нем больше нет надобности – и уже гораздо тише, будто бы говоря себе самому, добавляет – мне уже не холодно.

-5-

Пока мы поднимаемся из той странной залы в уже знакомую мне библиотеку – не встречаем ни в холлах, ни в коридорах не единого человека. Очевидно, я пробыла в зале гораздо больше времени, чем казалось, и уже все – включая Милли с ее котами, и Лео – после этого происшествия в лесу успели лечь и благополучно заснуть.

Завидую людям, которые, увидев труп, уже через час могут видеть пятый сон в своей кровати.

Наконец, достигаем знакомой двери, которую Влад вновь открывает передо мной. И вновь множество стеллаже      й, приятный запах старины, смешанных с запахом летнего-теплого дождя.

В углу, как всегда, покоится несколько кресел, приглушенное теплое освещение озаряет в равной степени все укрома этого большого помещения. Я озадаченно оглядываюсь, так как не знаю, на каком именно стеллаже надо искать нужную книгу.

Но Влад лишь с улыбкой указывает мне на кресла, а сам устремляется в глубь стеллажей. Пока я успеваю выбрать то, которое мне нравится (хотя они все одинаковые) – он уже успевает вернуться, держа в руках какой-то увесистый старенький томик.

– Выглядит оптимистично – смеюсь – будем читать до следующего столетия?

Он усмехается:

– Вполне бы согласился на такой исход.

Влад тянет за левый рукав свой пиджак, очевидно, намереваясь его снять, и я решаю помочь с книгой. Зачем ее держать, усложняя задачу? И тянусь к ней, ловко перехватив из его рук. Однако замечаю, как на то мгновение, когда наши пальцы невольно соприкоснулись – дернулось его лицо. Точно от электрического разряда.

Но произошло это так быстро, что решаю, будто мне показалось.

Без книги в руках Влад справляется с пиджаком гораздо быстрее и, повесив его на свое кресло, чуть закатывает рукава темной рубашки. Будто бы готовить собирается, а не читать, честное слово. Пока он это делает, я рассматриваю обложку книги – но все опять (и снова) по-румынски, потому кроме картинок ничего понять не могу.

Наконец, он заканчивает и, сев в кресло подле меня, протягивает руку, чтобы перехватить книгу обратно. Однако теперь, чтобы проверить наверняка и понять, показалось или нет, я нарочно пытаюсь задеть его кожу. Хотя, надо отдать должное, он так ловко и усиленно избегает контакта, беря книгу из моих рук, что сделать это оказывается достаточно сложно.

Но когда, все же, удается – я вновь замечаю, как искажается на мгновение его лицо.

Нет.

Точно не показалось!

– Тебе больно меня касаться? – непонимающе изгибаю бровь – я же вижу, как меняется твое лицо. И это совсем не какие-то приятные ощущения.

– Не то что бы больно..

– Больно – возмущенно перебиваю – я же вижу. И ты вел себя так при касании со мной всякий раз, с самой первой встречи в баре отеля. Что это? Особая аллергия? Фобия?

Но тут же вспоминаю как он свободно касался Милли и Лео:

– Хотя других ты можешь касаться спокойно. Только меня нет.. Или тебе просто настолько неприятно меня трогать, что передергивает?

– Дело не в этом – Влад вновь устало вздыхает, огорченный тем, что разговор зашел в эту тему, а еще более огорченный тем, что вынужден теперь отвечать на него, а не юлить и выскальзывать – просто я.. очень странный человек Дженна. У меня множество проблем. И это – одна из них.

– Боль при касании одного единственного человека? Что за бред? Почему именно я?

– Просто.. в тебе слишком много света. Особенного света.

– Я не электрическая лампочка, чтобы во мне было много света.

Помолчав, он добавляет:

– А моя тьма слишком мрачная. Они просто не могут соприкасаться.

Фыркаю, не скрывая раздражения:

– Начитался тех же книг, что Локид? Он мне тоже все рассказывал о сказке «красавица и чудовище». Очень похожий мотивчик. Только знаешь, я давно выросла из возраста принцессы. И вообще если не хочешь говорить правду..

Я поднимаюсь, собираясь уйти, но он мягко касается моей руки, желая остановить. И вновь его лицо болезненно передергивает и он вздрагивает, одернув руку.

Смотрю, ожидая. Но не сажусь обратно.

– Дженна, послушай. Это лишь форма.. определенная усугубленная форма интровесического взаимодействия с некоторыми людьми. Это исправляется, и я прохожу определённую терапию.

– Терапию от тьмы? – саркастично уточняю, вскинув бровь.

Влад трет пальцами переносицу, выдержав небольшую паузу, после чего поднимает на меня глаза:

– Я пошутил. Это была неудачная шутка, я хотел создать.. сказочную атмосферу – ты права, я перечитал книжек. На самом деле ты такая не одна, у меня со многими моими знакомыми в Швейцарии была такая проблема. Я прохожу терапию раз в три месяца. Вот как раз должен проходить сейчас, но из-за того, что в Румынии, временно пришлось отложить. Вот и последствия.

Изучаю его пытливым взглядом:

– А что это конкретно за болезнь? Или фобия? Или..

– Слишком долго рассказывать. Начало берет еще в юности.. это совсем не интересно – машет книгой – в отличии от сказок. Садись.

– Сказок? Мы же собирались взять те легенды? – все же опускаюсь обратно в свое кресло – я думала ты взял их.

Сама я ни слова не понимаю в этих румынских заголовках, поэтому неудивительно, что вовремя не смогла распознать, что у нас не та книга.

– Ты же хотела сказку, чтобы навести сон, вот я и решил взять сказки. Тут есть одна очень занимательная – о том, как прекрасный юноша Фэт Фрумос искал похищенное солнце..

Я с любопытном перегибаюсь, силясь заглянуть на старые страницы через его плечо и, быть может, первые пять минут даже попытаться различать румынские слова и те, что он будет переводить на английский – так сказать, держать палец у строчки..

Но тут краем глаза замечаю, что Влад смотрит уже не в книгу.

А на меня.

В его ясно-голубых глазах, точно в прозрачной воде в погожий день, отражается какая-та ностальгическая тоска. Точно мы читали так уже много-много раз, когда-то в детстве, быть может..

А теперь, спустя долгое время, встретились и взялись за старое дело вновь. Неловко, неумело.. ведь столько времени прошло. Все изменилось. Но при этом оно такое же знакомое, несмотря на пропасть лет..

– Я соскучился по тебе, Джен – вдруг произносит он – так соскучился. Понимаю, мои слова сейчас звучат странно и возможно этим я всё испорчу и ты поднимешься, решив, что я опять не в себе, и теперь уже-таки уйдешь в комнату. И я тебя пойму. Но не могу этого не сказать. Однажды ты поймешь, что я имею ввиду.

Чуть подозрительно сощурившись, медленно перевожу взгляд на него:

– И когда настанет это «однажды»? Когда я наконец пойму не одно твои действие, а все? Я же говорила, что раскрытая тайна лучше всех гложущих. Я понимаю тебя, и узнав мотивы, понимаю почему ты перевернул стол и устроил тот бедлам у Грэдиша. Но тогда, не зная этого, я посчитала тебя опасным психопатом..

Замолкаю, и, чуть подумав, добавляю:

– Может, это нам урок? Что не стоит скрывать правды? Тянуть до последнего? Может не надо ждать какого-то «однажды»? А объяснишь мне сейчас, что ты имеешь ввиду… и что имел ввиду тогда, в библиотеке, когда рассказывал про расстояние между людьми?

Его лицо, одновременно печальное и томимо-обреченное.. Влад с выражением глубокого отчаяния чуть склоняет голову:

– Не сейчас. Прости. Но обещаю, что однажды ты все поймешь. Правда не уверен, что тебе понравится то, что ты поймешь.

– Что ж, узнать мы это сможем только тогда.

– Да, только тогда.. – вновь взгляд на раскрытую книгу – а сейчас можно вернуться к сказке? Все еще хочешь ее послушать в моем исполнении или уже нет?

Он задает вопрос максимально равнодушным, безразличным, ни к чему не обязывающим тоном.. но я вновь слышу то неощутимое напряжение в каждой клетке его тела, в каждом дыхании и подъеме груди. В его чуть согнутых в томлении ожидания пальцах, держащих книгу, в сомкнутых губах..

Насколько сильно он опасается, что я сейчас откажусь. Что действительно встану и уйду, все же оставив его тут самого.

Мгновение молчу, после чего едва ли не с вызовом киваю:

– А хочу.

Беззаботно откидываюсь на спинку своего кресла, решив больше не «держать палец у строчки» и чуть прикрываю глаза, позволяя телу расслабиться:

– Надеюсь, в школе у тебя по «чтению» было чуть больше D?

– Сейчас посмотрим.

Я уже не могу его видеть, но слышу, насколько потеплел его голос, даже появился отдаленный, призрачный намек на веселье. Будто бы какой-то огромный айсберг, с многовековыми льдами толщиной в сотни метров, чуть вдруг подтаял с одного края, и именно этого его края я сейчас касаюсь.

А быть может, он и подтаял именно с этого края – как раз потому, что я его касаюсь?

-6-

За чтением, как и всегда для меня, время пролетает незаметно, и нет никакого смысла пытаться вести ему счет – все равно собьюсь. Влад читает мне поставленным, бархатистым голосом одну сказку за другой. Вначале на румынском, а после вольно переводит ее смысл на английский.

Поначалу я пытаюсь вникнуть и даже моя псевдо-расслабленная поза все же напряженная, но понемногу я и правда погружаюсь в суть румынских сказок, и в произношение родного языка Владом, и мое тело обмякает в удобном мягком креслом. Периодами я даже чуть проваливаюсь в дрему, то просыпаюсь. Могу заснуть в начале сказке, и открыть глаза на середине – а к концу все равно все понять.

А если нет – Влад без проблем соглашался пояснять мне то, что я не поняла (а точнее проспала).

Все это оказывается намного увлекательнее и приятнее, чем я подозревала, соглашаясь лишь из чувства благодарности – потому держусь до самого последнего момента, пока уже мои глаза не начинают натуральным образом склеиваться с тем, чтобы не разлепиться иной раз через десять минут.

Понимаю, что чтение закончено, когда просыпаюсь не сама по себе, а от голоса Влада:

– Дженна? Джен..

Открываю глаза. Приятная сонливость раскатывается по телу. Заметив, что я очнулась, Влад тепло улыбается и закрывает книгу:

– Подозреваю, что на сегодня мы закончили. Но если понравилось – буду рад повторить это еще как-нибудь. Мне точно понравилось.

– Да, было здорово – соглашаюсь, зевнув.

Он встает и относит книгу на нужный стеллаж, по пути замечая:

– Вижу, мое чтение отлично усыпляет.

Сдавленно смеюсь, все еще наполовину находясь во сне, и с трудом поднимаюсь с кресла:

– Ну знаешь.. учитывая, с какой целью мы брали сказки – то это скорее комплимент.

Слышу из-за стеллажей его звучный, заливистый смех:

– Возможно. По крайней мере, так считать куда приятнее.

А слышала ли я вообще ранее, как он смеется? Хоть раз? Я и улыбку-то на лице Влада видела не так часто, но смех.. да, это определенно первый раз.

Но у него такой

(..с деланным недовольством лале грозно сжимает кулачки и теперь уже глядит на влада:

– и ты иди сюда!

влад смеется и подходит к ней, покорно склонив голову:

– как прикажете, ваше высочество…)

знакомый смех..

Наконец, Влад показывается из-за стеллажей уже без книги и мы выходим в холл. Он доводит меня до самой комнаты, будто сама я не иначе, заблужусь, забыв вдруг, где именно спала все это время. И только когда закрываю дверь изнутри, слышу по ту сторону глухое эхо его удаляющихся шагов.

Смотрю на часы на стене.

Пять утра.

– Это уже начинает входить в норму – бурчу, валясь на кровать, не переодевшись в пижамный костюм.

После чего как-то нервно хихикаю сама себе, точно пациент шестой палаты:

– Ненорма начинает входит в норму. Значит ли это, что не все нормальное на деле не было когда-то ненормальным, а не всякое ненормальное не может стать однажды нормальным?

Еще пара безумных мыслей (как то всегда бывает глубокой ночью – по типу «как размножаются рыбы» и «почему единица называется именно единицей») пролетают в моей голове прежде, чем я все-таки отдаюсь сну.

* * *

Просыпаюсь я от настойчивого стука в дверь.

Разлепляю глаза и меня накрывает мощное чувство дежавю. Я почему-то уверенна, что мой поздний отбой опять заставил меня спать до полудня, и теперь, когда уже все проснулись и замучались меня ждать к завтраку – отправили Валентина разбудить. И вот теперь этот самый Валентин, совсем как вчера, стучит мне в дверь…

Тук. Тук. Тук. Тук!

Только намного назойливее. В самом-то деле!

Как будто у него там пожар. Я встаю заведомо недовольная, а когда сую ноги в тапочки и задираю голову, чтобы глянуть на часы.. мое сонное первичное недовольство трансформируется в настоящее возмущение и праведное негодование.

Девять утра!

Девять утра!?

Они совсем сдурели? Да даже если лечь в нормальное время, не каждый встанет в такой час, а учитывая вчерашнее происшествие.. вернее, вчерашнюю трагедию.. короче, вчера каждый из нас в замке уж точно не заснул раньше часу, не говоря уже о нас с Владом, которые легли в пять, но…

Девять утра!?

Тук! Тук! Тук!

Да чтоб тебя подрало!

Я поправляю мятую одежду, только сейчас поняв, почему все-таки стоило переодеться в пижамный костюм – теперь мои любые джинсы и самая удобная футболка не пригодны для выхода в люди. Однако, сейчас это неважно – твердым шагом направляюсь к двери, резко распахиваю ее и уже собираюсь сказать много приятностей тому, что прервал мой сон в девять утра…

Но останавливаюсь, толком не успев даже для этого втянуть воздух.

Передо мной стоит Сандра.

Вид ее – хуже некуда.. Красные глаза и осунувшееся лицо красноречивее слов говорит о том, за каким таким занятием она провела всю ночь. Очевидно, она в принципе не засыпала – потому не стоит удивлять тому, что так рано «проснулась». Однако, несмотря на общий вид, появилось в ее глазах что-то, чего вчера я не видела.. что-то.. какая-та решимость что ли.. решимость смешанная с упрямством и даже немного со злостью.. но решимости все-таки больше всего из этих составляющих.

Чуть потираю глаза, подавив зевок, и с большим трудом заставляю себя улыбнуться:

– Да, Сандра, что-то случилось?

(..но если я понадоблюсь – знай, я очень рядом. В любой час. стучи хоть ночью. хорошо?..)

Теперь мое предложение уже кажется мне слишком опрометчивым. К чему был этот пафос? «В любой час». Боже, не думаю, что сейчас возникло что-то настолько неотложное, что не могло подождать до полудня. Ну, только если она не нашла машину времени, с помощью которой можно воскресить Михая и которая, по классике сказок, действует только до двенадцати. Только в нашем случае дня, а не ночи.

– Привет.. – она кратко пробегает по мне взглядом –прости, я тебя разбудила?

Однако, в глазах я не вижу сожаления или неловкости на сей счет. Ее мысли настолько поглощены чем-то другим, что для этого там просто не остается ни места, ни времени.

– Да нет – отмахиваюсь – я уже и так вставала. Не каждый же день до трех спать – нервно усмехаюсь – а ты что-то хотела?

– Да, ты говорила..

Да, я помню, что я говорила.

Но вместо этого лишь терпеливо улыбаюсь еще шире, понимая, что мое мимолетное раздражение обусловлено лишь тем, что я проспала всего лишь четыре часа. Но ведь это мои проблемы, что я слушала сказки до пяти утра, верно? В конце концов, у нее умер отец – не стоит быть старым, засохшим сухарем.

– Ты говорила, что я могу тебя позвать в любое время- продолжает она – я бы не стала будить, если бы терпело.. просто боюсь, что копы могут туда сразу с утра отправиться, а мне надо успеть до них..

Хмурюсь и потираю переносицу:

– Копы? Прости, не совсем понимаю..

– Мне надо съездить на отцовскую мельницу. Пока копы туда не забрались, поэтому пораньше. Илинке я уже позвонила, она с села туда приедет. Но я думала, может ты тоже поедешь?

Точнее, может я сопровожу тебя до мельницы, как ранее до комнаты? А там уже всучу в руки сестры и буду ждать, пока мой эскорт заново не понадобится для обратной дороги.

Устало вздыхаю:

– А зачем тебе туда?

– Не знаю.. мне кажется, я смогу найти там что-нибудь, что может мне понять мотивы отца.

– Подожди.. типо, почему он убил Грэдиша?

– Думаю, да. В любом случае, что-то..

Теперь я уже не могу скрыть то небольшое раздражение, которое в гораздо большем объеме охватывает меня еще и оттого, что начинает пульсировать в висках. Облокачиваюсь о свой дверной проем и с беззаботным предложением замечаю:

– Тебе не кажется, что лучше, как раз-таки, пусть этим и займется полиция? Все же, это их работа – искать мотивы, преступников, исследовать мельницы..

В глазах Сандры сверкают огоньки:

– Да ты их видела, Джен? Они и копать не станут, уж поверь! Он уже для них сумасшедший маньяк, а поскольку умер – им другой версии и не надо – она хмурится – а я в это не верю. Отец не такой.

– Не хочу показаться грубой, Сандра.. но именно он пытался тебя задушить на ярмарке?

– И именно он сказал мне вчера, что некий ОН заставил его это сделать! Все это!

– Ну.. – стараюсь выбирать слова помягче – ты пойми, он понимал, что умрет – он же сам выстрелил себе в сердце. И какому отцу захочется посмертно остаться в глазах детей убийцей? Вот он и выдумал первое, что в голову пришло, пока.. жив был.

– Выдумал?! – теперь Сандру охватывает настоящее раздражение, и я быстро подсобираюсь, поняв, что где-то все-таки высказалась грубее, чем следовало – думаешь, мой отец псих? И ему не надо причин, чтобы убить незнакомца? Я верю, что в этом замешано что-то еще. Но если не хочешь ехать, могла просто сказать, а не..

– Нет-нет – примирительно выставляю ладони вперед, стараясь успокоить подругу – я совсем не это хотела сказать. Конечно, я поеду, просто.. ну это немного странно. Если уж ты и хочешь что-то найти – почему не искать в доме?

– В доме, по рассказам Илинки, он последнее время почти не бывал.

Однако, Сандра выдыхает и кажется немного берет себя в руки:

– А вот мельница зато так точно была его первым домом. Кажется, он любил ее больше, чем нас. Если и могут быть какие-то ответы, то они там.

Вновь подавляю зевок и медленно киваю:

– Ладно, хорошо. Минут пять хотя бы у меня есть? Переодеться, а то..

– Да-да, конечно – нетерпеливо кивает она, не давая закончить – я буду ждать в машине.

– В какой машине?

– Я попросила у Лео ключи. Поедем на его тачке.

– Лео тоже едет?

– Нет, я только ключи попросила. Он дальше спать лег.

Везет.

Поникаю:

– А перекусить? Или..

– Да приедем и потом поедим – нетерпения в ней становится все больше – Джен, пожалуйста, если ты едешь, давай побыстрее. У копов это дело первое, потому что вчера было последним. Они сразу рванут туда, как дом обыщут.

– Ладно-ладно.

Но естественно, когда я возвращаюсь в комнату и закрываю дверь, первым делом я не переодеваться иду. А бросаюсь ко вчерашнему полотну, дабы проверить

(…все, что удавалось очистить за день – ночью возвращалась обратно. как будто и не было восстановлено..)

нелепые байки Жана.

Но, развернув его, не замечаю никаких изменений. Как я и думала – никакая краска на очищенный мной фрагмент не вернулась. Я все так же вижу крошечный мизинчик и частичку безымянного пальца.

Что ж, стоило этого ожидать – но все-таки, не могла не проверить.

Теперь уже очевидно – Жан совершенно потерялся между реальностью и вымыслом.

– Дженна! – слышу эхо в холле, хотя, кажется, прошло не больше пары минут, а она обещала ждать меня в машине.

Да уж, веселая будет поездка.

Быстро натягиваю светлые брюки, в которых ездила к Грэдишу (хоть и подозреваю, что светлый – не лучший выбор, если речь идет об исследовании грязной старой мельницы) и нелепую футболку с глупым принтом, которую вообще брала с собой в Румынию на тот случай, если порву пижамный комплект каким-то образом и мне не в чем будет спать.

Впрочем какая разница – кто сможет оценить мою одежду на старой мельнице?

Сцепляю волосы резинкой и выбегаю в холл. В последний момент вспоминаю, что надо бы написать записку Милли, чтобы она меня не потеряла,

(..я попросила у лео ключи. поедем на его тачке.

– лео тоже едет?

– нет, я только ключи попросила. он дальше спать лег…)

но беря во внимания слова Сандры решаю, что если мы уж слишком запозднимся и все встанут до нашего возвращения – Лео объяснит им, где мы и что мы. По крайней мере, лучше уж точно больше не испытывать нервы подруги своими записками, у которой явно пригорело и которая, накрутив себя за всю ночь, кажется, смогла бы за пять минут добраться до мельницы и без тачек.

И несмотря на всю спешку, когда я едва ли не залетаю в салон машины Лео, все равно слышу:

– Боже, Джен, тебя пока дождешься – можно второе пришествие увидеть.

* * *

Я думала, что мельница будет где-то в селе, но оказалось, что она располагается на самой окраине, так сказать, отшибе между Холодным Лесом и селением Холодным. Неприкаянная территория, которая никому задаром не сдалась, кроме Михая. И который, судя по всему, здесьблагополучно сошел с ума.

Конечно, я никогда не скажу (точнее не повторю) такое подруге, но я полностью солидарна с офицерами полиции – Михай просто спятил по каким-то лишь ему известным причинам, если для безумия вообще необходимы причины. Сошел с ума. Сначала напал на свою дочь, потом вообще на Грэдиша. Со вторым кстати весьма успешно. А после, в окончание своей безумной жизни, сам себя же и застрелил.

И у нее еще есть сомнения?

Но, кажется, сомнения после череды ночных размышлений у Сандры появились самые серьезные.

Она останавливает машину Лео рядом со старой мельницей и мы выбираемся из салона. Очевидно, заметив мой скептичный мимолетный взгляд на это сооружение, она замечает:

– Да, мельница старая, лет ей больше чем Елизавете II. Но отец тщательно следил за ней. Так что старушка в отличном состоянии.

Если этим она пыталась приободрить меня и намекнуть на то, что все это творение рук человеческих не рухнет в тот самый момент, когда мы окажемся внутри – то вышло неубедительно. Однако, вновь лишь натягиваю улыбку, киваю, бормочу что-то несвязное, но кажется, вполне устраивающее Сандру – и иду следом за ней внутрь.

Миновав большее нижнее помещение, мы поднимаемся в каморку наверху. Эти несколько мгновений, покуда мы с трудом забираемся по скрипящей и ходящей ходуном лестнице туда – официально становятся самыми ужасными мгновениями этого дня. Но, оказавшись наверху, озадаченно хмурюсь:

– А где Илинка-то? Я думала здесь.. ты же говорила, она тоже приедет.

–Да, приедет – бормочет Сандра, уже погрузившись с головой в раскопки в самом прямом смысле – опаздывает, наверное. У нас-то..

И уже что-то неразборчивое – она окончательно наклонилась в какие-то ящички и кучу хлама на полу, пытаясь, очевидно, именно в них найти ответы на безумие своего отца.

Оглядываю каморку, стараясь, в отличии от Сандры, ничего не касаться. Несмотря на ее заверения – выглядит тут все крайне неопрятным и запущенным. Не знаю, кто за чем тут тщательно следил – но точно не чистотой и порядком.

Всюду валяются какие-то старые журналы, инструменты и рабочие принадлежности. Неспешным шагом хожу от угла в угол, делая вид, что тоже помогаю в исследованиях:

– Кстати, а как Илинка-то отреагировала? – бестактный вопрос вырывается раньше, чем я опомнюсь – ей-то он родной отец был.

Уже закусываю язык, но это, судя по всему, Сандру совсем не оскорбляет:

– Да.. но все-таки вырастил он нас обеих, так что я его тоже как за отца считаю. Тоже очень сильно расстроилась она.. если это можно так назвать. Но что поделать, когда никто не виноват.. он сам.. ну – голос жестче –кроме этого ЕГО.

Я вздыхаю.

Михай умудрился даже перед смертью запудрить дочери мозги. Нет, чтобы по-тихому принять свое поражение, окей, даже застрелиться.. нет, он еще навешал всякого бреда, чтобы о нем не вспоминали, как о психе, а я теперь из-за этого шатайся по этой грязной мельнице в девять утра в поисках следов выдуманного «злодеятеля».

В итоге, я так часто нарезаю круги по этой небольшой каморке, что начинает кружится голова. Дабы не стоять посреди комнаты, как истукан, подхожу к столику и выбираю самый непыльный журнал, чтобы продолжать делать вид «помощи» без хождения по кругу. Однако, они все одинаково грязные и противные.. кроме одно.

Будто совершенно новенький – лежит. Ни пыли сверху, ни грязи. Выглядит достаточно притязательно.

Прочитав название, понимаю, что это атлас румынских городов. Хм, может даже интересно будет – время убью. Подхватываю его и принимаюсь бездумно листать, лишь иногда задерживаясь взглядом на страницах. Потому, заметив знакомое мелькнувшее название, не сразу останавливаюсь вовремя..

Спохватываюсь лишь через пару мгновений и приходится пролистывать обратно, чтобы вернутся на нужную страницу, номер которой, разумеется, я даже не смотрела. Пара минут – и вот я вновь вижу то, за что зацепился мой глаз..

«Брашов».

И это не часть статьи журнала.. Это сделанная от руки карандашом пометка в нижнем углу, где нет напечатанного текста. А под ним – название улицы, номер дома..

Да, все совпадает.

Это то место, где я забирала картины и куда, поехав потом с Владом, обнаружила тело смотрителя..

Это адрес музея Брашова.

– Сандра! – тут же озадаченно окликаю подругу – твой отец увлекался искусством?

Слышу приглушенное вещами фырканье:

– Искусством? Отец и искусство – это разных полюса. А что?

– Тогда, думаю, тебе будет интересно на это взглянуть.. – не дождавшись никакой реакции, повторяю уже нетерпеливее – иди сюда, я кое-что нашла!

Теперь Сандра уже спешно выныривает из-под кучи вещей и едва ли не бегом пересекает комнату, стремясь ко мне. Заглядывает через плечо, когда я показываю ей на пометку в журнале. Мгновение, и она хмурится:

– Но да.. это его почерк.

– Выходит, он сам записал себе адрес музея?

– Выходит..

– Но зачем? Если ты говоришь, что он и искусство..

Она хмурится еще сильнее, после чего вновь отбегает к той же кучи:

– Секунду. Есть одна мысль!

Я терпеливо жду, продолжая смотреть на кривоватые буквы, складывающиеся в название и адрес музея Брашова.

Наконец, вытащив из общего хлама какую-то увесистую тетрадку, подруга возбужденно подбегает обратно. Кладет на стол, раскрывает, и принимается водить пальцем по каким-то записям:

– Так.. какого числа вы ездили в Брашов?

– 14-го.. – озадаченно бормочу – а что ты делаешь? – теперь уже я пытаюсь через ее плечо заглянуть в ее тетрадь.

– Так.. 14-го..В этот день произошло убийство смотрителя.

– Да.. но что ты ищешь? И что это за тетрадь?

– Это его записи клиентов. Кто, в какой день и сколько чего молотит на мельнице..

Но вот Сандра останавливается бешено бегущим пальцем на какой-то строчке и резко тыкает в пустую графу:

– Вот! 14-е! Ни одной записи. Он не работал в этот день. А ведь это середина недели, самый сезон. Отец никогда бы не позволил себе просто так отдыхать в такое время.

– И что?

Она щелкает у меня перед глазами, давая понять, что я не соображаю каких-то элементарных вещей.

Что ж, неудивительно. Поспать 4 часа.. а в предыдущий день не больше 6-ти.. Это при том, что мой организм привык спать не менее..

– Как что? – восклицает она – 14-го числа убивают смотрителя музея, который зачем-то записал себе отец, хотя все это искусство ему до лампочки! И именно этого числа – единственный день – в середине недели он почему-то совсем не работал!

– Намекаешь, что он зачем-то мог убить еще и смотрителя?

Интересно, она мотивы отца все-таки пытается искать, или сбагрить на него еще больше мертвецов?

Сандра неопределенно жмет плечами и принимается возбужденно ходить по комнате. В ее сверкающих глазах замечаю азарт, который видела вчера и во взгляде Лео, когда он помогал офицеру. Может, все же работа Илинки как-то связана с законом или чем-то около того? Или это просто запал из-за личной темы?

– Илинка говорила, что отец не ночевал дома- бормочет она – и что пришел утром чернее тучи. Вы попали в Брашов примерно к полудню. Влад говорил, кровь не выглядела слишком свежей.. тело вполне могло пролежать там с раннего утра. Внучка смотрителя нашла его, когда пришла на работу. Но главное – способ убийства: такой неудобный, нетипичный.. Резаные раны. Такие вполне можно нанести серпом..

Сандра останавливается и запускает руки в волосы:

– Это, конечно, все нужно доказывать.. но лично я думаю, это был он.

– Ага – вздыхаю – отлично. Значит, сначала смотритель, потом ты, потом Грэдиш..

И несвязность этих людей лишь сильнее говорит о его безумии. Но Сандра не дает закончить мне мою мысль, итогом которой я хотела предложить отправиться обратно в замок, а перебивает:

– Нет, я была случайным звеном. Свидетелем, который мог помешать.

– Свидетелем чему? Ты же не видела, как он убил смотрителя..

– Нет.. – закусывает губу, и тут же щелкает пальцами – как убил не видела, но выходит, нашла орудие убийства, сама того не зная. Тот серп! Помнишь, как он выглядел? Отполированный, словно его долго и тщательно очищали, или новым купили. Я думаю теперь – не купили. Он и правда после убийства смотрителя тщательно очистил тот от крови и спрятал в подполе. А я его вытащила и оставила там. Точнее, не совсем там – я в ящик положила.. Но, видимо, он был там после нас и заметил его.. понял, что орудие убийства найдено. Да еще кем?

Она раздраженно кривит губы:

– Той, что не остановится, будет копать и обязательно все узнает.

Теперь я уже не могу удержаться от вопроса, который зрел у меня в голове давно, наблюдая за Сандрой. Да, вопроса сейчас крайне неуместного, но думаю, мое любопытство приемлемая цена за то, что я в принципе торчу в этой халупе ранним утром совершенно голодная и сонная:

– Это ты о себе? Ты случаем не связана работой в органах? Очень уж у тебя поставленная речь, обширные знания в области юриспруденции и уголовного дела. Слишком обширные, я бы сказала, для обычного человека, и..

Но Сандра лишь отмахивается, ловко уйдя от ответа, как бы списав это на свои несдерживаемые эмоции по поводу открытия:

– Да, это я о себе! И отец прекрасно это знал! Если бы он в тот вечер не напугал меня до смерти, я бы так и сделала. Думаешь, оставила бы без внимания, что у нас серп в доме кто-то под полом втихоря прячет? Я могу казаться дурочкой, могу казаться наивной – но это совсем не значит, что такая я и есть.

Это я заметила.

Хотя она никогда такой и не казалась, как по мне.

Я всегда видела в ней прожженного человека. Касательно мужчин, вещей, устройства мира.. Пожалуй, даже слишком прожжённого, чтобы с ней можно было непринужденно и легко общаться на постоянной основе.

– Ладно, даже если так – соглашаюсь я, поняв, что на мой вопрос ответа допытываться бесполезно – ты случайное звено. Но а смотритель и Грэдиш? Что связывает старого, нищего старика и обалдеть какого богатого и пафосного аристократа?

Сандра думает, и тут ко мне приходит осознание. Кажется, оно приходит к нам одновременно, потому что мы говорим почти в один голос:

– Картины!

Но тут я вновь скептично хмурюсь:

– Эм.. мельник, убивающий из-за картин? По-моему мы просто успешно притянули кота за хвост. Таким макаром можно найти причины и следствия чему угодно, если очень захотеть.

– Не забывай, что остается этот ОН – напоминает Сандра – быть может, отец был просто исполнителем, а мотивы в картинах были у кого-то другого..

Я уже закатываю глаза и собираюсь тоже напомнить подруге, что если любую несостыковку объяснять байкой Михая о «НЕМ» то она никогда не доберется ни до мотивов, ни то ответов, а придумать сладкую сказку из тех скудных фактов, что у нас есть, и притянуть за уши одно к другому – можно и в замке, в тепле и с едой.. когда вдруг усердно начинает скрипеть лестница.

А уже через мгновение в каморке показывается Илинка.

Вид у нее печальный, но не менее решительный, чем у сестры. Даже не обмолвившись с нами ни приветами, ни чем другим, она тут же кидается к столу:

– Нашли что-нибудь?

Сандра начинает взахлеб рассказывать ей о журнале, Брашове, тетради, записях, следствии-причине трех убийств, не забывая попеременно (в тех местах, где возникают пробелы ее прекрасной «теории убийств») вставлять слова Михая о «НЕМ», и тем самым заполняя пустые и сходящие места.

С таким же успехом можно заклеить скотчем дыру в каменной стене здания и сделать вид, что все в порядке.

И я совершенно не удивляюсь, когда Илинка (что гадает на картах, всерьез верю собственных раскладкам и на все сто убеждена, что их бабка действительно была ведьмой) акцентирует внимание из всего этого именно на «НЕМ».

Иначе говоря – на самой бесполезной части рассказа.

– Он.. знаете, за пару дней до моего первого приступа, когда Лео и Милли впервые меня видели, у нашего дома появился один странный тип. Явно иностранец. Хотя по-румынски говорил идеально. Стал расспрашивать о нашей бабке. Знаю ли, чем занималась, умею ли так же..

– Таких много – отмахивается Сандра – слава о ней далеко пошла. Люди до сих пор приезжают..

– Да, поэтому ему сразу дала от ворот поворот, как всем прочим. И он вроде ушел – Илинка беспокойно хмурится, словно пытается вновь вытащить эту картину из своей памяти, заставить всплыть перед глазами – а потом вижу, что Михай на дороге с ним разговаривает..

– Михай? – скептично уточняю я – на дороге с незнакомцем? Мы говорим об одном и том же мужчине, который при встрече даже дочери слова лишнего не сказал?

– Да он такой был – печально соглашается Сандра – со своими как воды в рот набрал, а вот с чужаками..

– И вот стоит – нетерпеливо продолжает Илинка – слушает его внимательно даже больше, чем отвечает. А потом они ушли вместе куда-то..

– И как он выглядел? – тут же сощуривается Сандра.

– А вот это самое интересное. Я помню, что был мужчина, а внешность – как стерли из головы.

Как удобно! И что изменилось? Все тот же «таинственный ОН», о котором ни черта неизвестно. Как можно не запомнить совершенно ничего из внешности? Хотя бы что-то должно было бросится в глаза даже у самого неприметного!

Как сказал бы Локид «придумали фальшивого монстра, чтобы никто не заметил настоящего». В данном случае, Михай придумал некоего таинственного ЕГО, чтобы мыслями о нем дочери и не подумали, что и в самом деле настоящим психом-маньяком был всего лишь их отец. Без каких-либо оговорок по Фрейду.

А тот человек, с которым он болтал.. господи, ну мало ли людей      , тем более, если Сандра говорит, что он стабильно с чужаками мог трепаться, а люди с вопросами о бабке для них обычное дело?

– Как можно совершенно ничего не запомнить из внешности? – не выдерживаю я, задав свой вопрос вслух – ты уж прости, но даже с большими проблемами в памяти..

– Я конечно с приветом – снисходительно кивает Илинка – но с памятью у меня все отлично. Просто он, думаю, не из простых был.. тоже силу имеет.

–Чего? Какую силу?

Видимо, мое выражение лица красноречивее слов говорить обо всем, что я сейчас думаю. Потому что Сандра смеряет меня внимательным, вдумчивым взглядом.. молчит какое-то время, после чего едва заметно кивает младшей сестре:

– Ладно. Расскажи ей все, как есть.

Надо же! Опять секреты!

Илинка же, в отличии от Сандры, смотрит на меня с сомнением:

– Не уверена, что стоит..

– Стоит-не стоит– психую я – говорите уже. Я сонная, голодная и злая. Если и вы начнете скрывать от меня какие-то секретики, я наплюю на чувство такта и прямо сейчас вернусь в замок. Конечно, потеря будет невелика, но я еще и разговаривать с вами перестану.

Конечно, звучит моя тирада совсем уж по-ребячески, и если уж она и может подействовать – то только из чувства жалости ко мне, а не из чувства страха и уважения за напор.

В итоге Илинка вздыхает:

– В общем, многое я умею, не только карты раскладывать. И совсем не шутки это. Мне правда дар видения от бабки передался. Но он только называется дар, а на самом деле тяжкий крест – она едва ли не обиженно хмурится – а я хочу, как нормальные люди жить! Семья, работа, дети..

Замолкает, переводит дух, убирает лишние эмоции, и продолжает уже ровнее:

– В общем, потому поставила себе на него запрет еще в юности, как только силы поднабралась. Но тут, после появления этого типа, опять все началось..

– Значит, все же был посторонний человек – заключает Сандра – понимаешь? Тоже, с определенной силой.. как у Илинки. Потому она и не помнит его, что он блок поставил. А не от плохой памяти.. – оборачивается к сестре – но кто он? Что ему нужно?

– Так стоп – на этом я все-таки вынуждена вмешаться – выходит, ты хочешь сказать, что ты .. ведьма, как твоя бабка.. и к вам приходил вроде как.. другой ведьмак? И он болтал с Михаем? И это и есть этот таинственный «ОН»?

– Я не уверена, что это и есть ОН – поправляет Илинка – но что силы в нем есть, это точно..

– Подожди – теперь оборачиваюсь уже к Сандре – но если ты сама в это все веришь, то зачем там, на ярмарке, несла мне всю эту ахинею? Ты же сама

(..боже, джен, ты умудришься запарить даже самого невозмутимого. не воспринимай ты так серьезно – это просто весело. наслаждайся..)

говорила, что все это игры и чушь собачья. Еще после самого гадания наседала, что это просто Илинка в роль вживается и..

– Да-да. Прости – перебивает Сандра – но мы это не афишируем, Илинка же сказала, она открестилась от всего этого и не хотела этим жить. Так, раз в год, для людей, задаром.. И то преподносит, как игру, просто люди-то знают, что это вовсе не игры.. но если вдруг все совсем серьезно начнется, ей уж нормальной жизни не видать.

– А я похожа на ту, у которой есть возможности и желания рассказывать про ее способности местным?

– Ну Джен, давай честно – когда Илинка на твоих картах совсем уж распалилась, смотрю – у тебя глаза пять копеек. Ну мало ли, люди по-разному реагируют, вот я и решила на всякий случай тебя немного отсудить.

– Остудить?! Ты наврала мне!

– Да брось. Скажи честно, эта ложь тебе хоть где-то бы навредила? Если бы сейчас сказать не пришлось из-за Михая, ты бы и вообще не узнала. И плевать бы было.

Тут не могу не согласиться. К тому же, то – что в это верят они и считают правдой, далеко не одно и то же тому, что это

(..слушай, джен, я вообще не уверен, что их бабка была ведьма, а не простая деревенская женщина, под старость лет возомнившая себя черт знает кем на почве маразма и рисовавшая вечерами звездочки в погребе, не говоря уже об обрядах..)

действительно правда.

Кивнув, словно бы подводя черту под этими препираниями, Сандра вновь поворачивается к Илинке:

– Слушай, а можешь посмотреть о НЕМ на картах?

– Смотрела. Не показывает. Есть, правда, другой способ. Но.. – и вновь сомнительный взгляд на меня.

– Какой другой? – фыркаю – нарисуем на зеркале пентаграмму и трижды скажем «Кровавая Мэри приди», после чего ее расспросим о том типе?

Но почему-то в ответ никто не смеется.

Я изгибаю бровь:

– Вы сейчас серьезно?

– Нет, не Кровавая Мэри, конечно – поспешно бормочет Илинка – но я могу попробовать вызвать дух нашей бабки, быть может она что расскажет.

Перевожу взгляд на Сандру, но она лишь выжидательно глядит на меня.

Взмахиваю руками и фыркаю, не в силах облечь свое негодование в слова:

– Нет, это просто бред какой-то! Я не собираюсь участвовать в этом идиотизме! Может, еще дьявола вызовем или на доске Уиджи погадаем? Это нелепо!

– Тебе и не надо в этом участвовать – поспешно перебивает Илинка – я сама все проведу. Просто.. если ты слишком впечатлительная, можешь подождать нас снаружи? Ну, у мельницы?

– А ты останешься? – с вызовом бросаю Сандре – серьезно? Без шуток, веришь во все это?

– Джен, послушай..

– Нет-нет – отмахиваюсь я – спасибо. Играйтесь тут сами. Я пойду. Увидимся на улице.

И с большим трудом спускаюсь по лестнице вниз.. Но Илинка идет следом за мной. Когда я уже решаю, что к ним вернулся рассудок и мы уходим все вместе – она просто вытаскивает откуда-то из загашников отца иголку с ниткой, и поднимается обратно.

Любопытство начинает перевешивать, когда я слышу какие-то громыхания сверху..

Подхожу к двери, как следует громыхаю ей, чтобы они услышали и подумали, что я вышла.. после чего, на цыпочках, подбираюсь к люку так, чтобы меня не было заметно при всем желании. И затаиваю дыхание.

Слышится какое-то неразборчивое бормотание сверху.. как не прислушиваюсь, ничего разобрать не могу.. Но тут бормотание прерывается хриплым, низким голосом:

– Ha-a-a! Nepoata!

Я даже вздрагиваю. Этот голос точно не принадлежит ни Илинке, ни Сандре.. но кто тогда? Потом вспоминаю, каким

(..убийца среди нас! он в этом кругу!..)

голосом кричала на ярмарке Илинка и понимаю, что он очень похож на этот. Вероятнее всего, это она и говорит:

– Как я рада, что дар наш не пропал! К тебе перешел! Отец-то твой, Михай, пустым оказался! Горе какое, единственный мой сын, а не видит ничего!

Какой-то жуткий грохот, будто одним маханием руки смели все со стола.

И хохот.

Жуткий гомерический хохот.

– Уж я с ним и так и эдак билась! Да все без проку.. Чего нет, тому и взяться неоткуда. Перед уходом я ему наказала долг наш выполнять. Да ведь без силы много не сделаешь..

И вновь хохот.

От этого смеха у меня волосы на голове встают. Я даже представляю, какое лицо сейчас у Илинки – наверняка такое же, как тогда на ярмарке, когда она так же смеялась, неживое, пустое, жуткое..

– Ты о долге-то знаешь? Я расскажу. Теперь он к тебе перейдет. Дар в нашей семье не одно столетие передается. И ничего плохого мы людям не делаем. Разве что по их же людским просьбам. А они частенько просили.. Да только потом за помощь не благодарили, а преследовали нас.

Вновь смех:

– Люди никогда не прощают тех, кто их мерзость видел.. Очень давно, в те времена, когда Константинополь Истамбулом стал, наш предок по имени Симион попал в беду. Чуть было не сожгли его односельчане за собственные грешки. Но Господин его спас, прям из огня вытащил. Симион после того его преданным слугой стал, всюду за ним следовал. А когда Господин ушел, поклялся оберегать его покой в гробнице и всем своим потомкам наказал. Это наш долг, прятать гробницу в лесу, невидимой делать для глаз людских.. А когда Господин восстанет – служить ему, как служил наш прадед Симион.

Молчание.

Когда я уже решаю, что припадок (ритуал?) закончился, слышу невнятное:

– А в том, зачем ты меня позвала, я помочь не могу, деточка. Вижу только, что отец твой на силу польстился. Тут и моя вина, я ж его все упрекала, что нет в нем дара. Вот и пошел он на сговор с тем, кто ему его пообещал. Да только кто он такой, я никак узнать не могу. Слишком большая, слишком темная сила за этим стоит. Какая ни мне, ни тебе не снилась.. Берегись, девочка моя. И Господина, когда понадобится, береги. Ты ведь знаешь его. Точно во снах видела. Так вот, когда увидишь наяву.. знай – время пришло!

БАМ!

Опять грохот.

Только теперь такой, будто бы кто-то на пол грохнулся.. Может, Илинка? Судя по всему да, потому что речь больше не продолжается, и повисает довольно длительное молчание.

После которого слышу уже ее нормальный голос:

– Ох.. ты слышала?

– Слышала – растерянный голос Сандры – только не поняла ничего. Какой-то долг, господин, гробница.. что это значит?

Я уже собираюсь медленно отступать к двери, чтобы они не заметили, спускаясь, что я все это время стояла тут и подслушивала. Глупая получится ситуация – типо «вы идиоты и приемы идиотские», а в итоге втихую стояла и слушала.

Однако, когда я уже почти выскальзываю на улицу, меня вдруг осеняет.

(…очень давно, в те времена, когда константинополь истамбулом стал..)

Но ведь Константинополь стал Стамбулом в середине XV века.. как раз во времена правления Влада III Дракулы.

(..а когда Господин ушел, поклялся оберегать его покой в гробнице и всем своим потомкам наказал. это наш долг, прятать гробницу в лесу..)

Спрятанная в лесу гробница.. это то, что я и читала о захоронении Дракулы. Гробница в лесу.. Может, именно поэтому в семейном могильнике Влада, дальнего предка Влада III Дракулы, и нет могильной плиты его самого печально-известного родственника? Просто потому

(..это наш долг, прятать гробницу в лесу..)

что она тщательно спрятана кем-то и даже с его деньгами он не смог ее отыскать?

Так может ли тогда быть такое, что «Господин» – это и есть Влад Дракула, а предки Сандры и Илинки ему служили, потому что в свой век он спас Симиона?

Но это возможно лишь в том случае, если у Илинки действительно есть дар. Однако, даже при таких раскладах остается непонятным очень многое, но больше всего одно..

(.. и Господина, когда понадобится, береги. ты ведь знаешь его. точно во снах видела. так вот, когда увидишь наяву.. знай – время пришло!..)

Как можно беречь того, кто давно умер и кого захоронили в гробнице, которую они же сами вроде как теперь и охраняют? Или типо того.. И что значит – увидишь наяву? Как можно наяву увидеть мертвого? С помощью грибов лесных, не очень хороших?

И что значит..

И тут, свой последний вопрос я слышу почему-то озвученным другим голосом. И тут понимаю, что просто наверху его же задала сестре Сандра:

– Ты и правда видела во снах какого-то Господина? Ты что-то, точнее бабка через тебя, об этом говорила.. Мол, ты его знаешь, во снах видела, если наяву увидишь..

Я замираю и даже перестаю дышать, вслушиваясь.

Мгновение, второе…

– Дело уже к полудню – непривычно непреклонный, до невозможности холодный голос Илинки – нам пора уходить. Если копы приедут и нас тут увидят – на неприятности нарвемся. Или опять на трехчасовой допрос.

Я чертыхаюсь одними губами и быстро скольжу к двери. Шаги наверху начинают приближаться к люку с лестницей.. Начинаю открывать дверь, и она скрипит.. Но в этот же момент начинает скрипеть лестница, потому этого не слышно.

Быстро прикрываю дверь с той стороны и подскакиваю к машине Лео, стараясь перевести дыхание и сделать вид, будто бы стою тут давно, ничего не слышала, и слышать ничего не хочу. Эдакий голос разума в их безумной компании.

Хотя, признаться, кажется безумие все же заразно..

-7-

Илинка на машине отца, которую я сходу и не приметила чуть поодаль от мельницы, уезжает обратно в село, а мы с Сандрой садимся в машину. Я тщательно имитирую вид полного скептицизма и незаинтересованности.. однако жду, что та не вытерпит и сама расскажет обо всем, что произошло наверху.

Еще бы – о таком не рассказать!

Да у меня бы язык уже через минуту развязался.

А как только она расскажет – я смогу на всех правах засыпать ее вопросами, при том не раскрывая того, что сама подслушивала.

Однако, Сандра, кажется, даже не думает мне что-то говорить.

На полпути тотального молчания, я уже почти собираюсь спросить сама, с некоторой небрежностью и снисходительностью в голосе, мол: «ну и что, как там ваша бабка – с собой кого с того света за компанию не захватила?» или «как поболтали, спросили как дела?», или типо того. Что не выдаст интереса, но послужит катализатором к тому, чтобы Сандра все же начала рассказ…

Но в итоге так и не придумываю такой вопрос, который был бы достаточно небрежен, но при этом еще и не оскорбителен для Сандры. Решаю, что пошло оно все к черту и мы так и доезжаем до замка в полной тишине.

Однако, когда заезжаем на главный двор – сходу замечаю Влада и Лео. Они оба, разодетые, стоят возле машины Влада, явно чего-то ожидая.

Сандра останавливается в паре ярд от них, а когда выходим из тачки – кидает ключи Лео. Тот очень ловко их хватает на лету и Сандра одобрительно присвистывает:

– Это было круто. Думала, упадут.

– Не на того напала – усмехается он.

Влад совершенно игнорирует их диалог, как и наше, впрочем-то, появление. Лишь смотрит на вход замка, словно желает превратить его во что-то силой мысли.

– Спасибо за машину – теперь мы с Сандрой уже подходим к ним совсем близко.

– Обращайся – взгляд на меня – ну как оно, утро было добрым?

– Поостри мне тут – устало усмехаюсь и он смеется, одним движением руки притянув к себе и обняв, точно плюшевую игрушку. Я пытаюсь возмущенно бурчать и отталкиваться, но заканчивается все нашим общим смехом, в результате чего я взъерошиваю ему кудри.

– Ну что ты делаешь! – он принимается их поправлять – мне выезжать, а ты такое устраиваешь..

– А куда вы едете? – но смотрю преимущественно на Влада, который все еще всех нас троих игнорирует – а, Влад?

Обращение к нему будто бы приводит его в чувства.

Как пощечина.

Он резко поворачивает голову в мою сторону, но глаза теплые. Хоть и сосредоточенные.

Чем-то озабочен.

Но при этом вопрос он не переспрашивает, очевидно, хоть и не обращал на нас внимание – но при этом тщательно слушал, что мы говорим. Потому отвечает:

– Лео собрался отвезти кошку Грэдиша его вдове. Я выразил желание поехать с ним. Принести соболезнования, быть может смогу оказать посильную помощь его семье.

– Ага, материальную – вкрадчиво добавляет Лео – они же такая бедная семья. Несчастные, неимущие аристократы.

По этому едкому замечанию становится понятно, что Лео не в восторге от перспективы ехать куда-то с Владом, но поскольку его машину мы забрали, у него не было выбора, когда Влад решил тоже ехать.

Не мог же он отказать ему ехать в его же машине?

Однако, теперь, наверное, пересесть в свою и поехать с Владом на разных машинах в одно место будет слишком грубо без очевидной на то причины.. И, видимо, Лео решает так же.

Потому что дальше этого едкого комментария дело не уходит.

– Так а чего вы ждете? – не понимаю я.

– Кошку.

(..лео собрался отвезти кошку грэдиша его вдове..)

Замечаю, что кошки и правда нет – не у них на руках, ни в салоне машины.

– Она сама к вам выйдет в указанный час или как? – насмешливо уточняет Сандра.

– Милли с ней возится, пытается поймать – отвечает Лео – у нее хоть какие-то шансы есть. Остальных

(..меня шипеть, кусать. я не мог достать..)

она атакует.

– Даже тебя? – удивляюсь – я думала, ты-то знатный котовод. Ты же вроде с ней даже оставался, пока..

Не договариваю до конца. Лео и так поймет о чем речь, а если Влад услышит, что мы с Грэдишом болтали тет-а-тет, возникнет много ненужных вопросов. К тому же, беседа получилась все равно совсем не о чем.

– Да, но.. – друг неохотно жмет плечами – она тогда едва не вырвалась, всего меня исцарапала и вообще.. а потом еще на Грэдиша кинулась, когда тот пришел и

(…на тропинке появляется грэдиш – уже намного злее и с костюмом, который теперь значительно грязнее. будто его знатно поваляли по земле, прежде чем отпустить обратно..)

попытался перенять ее на руки.

Отмахивается:

– В общем, дикое животное.. хотя на первом вечере казалась такой милой..

– Грэдиш тоже говорил, что она никогда себя так раньше не вела – соглашаюсь, и в шутку добавляю – может у твоего кота научилась? Он-то на том вечере показал знатный пример.

Лео натянуто смеется:

– Да уж, зажёг не по-детски – краткий взгляд на Влада, который вновь абстрагировался от нас – впрочем, не он один.. Ладно, а у вас-то как? Нашли что-нибудь или только зря смотались да бензина мне пожгли?

– Да, нашли..

Однако, замечаю, что былого возбуждения, с которым об этом рассказывала она мне и даже Илинке – в голосе Сандры уже нет. Будто бы все, что она нашла – вдруг стало совершенно неважным. Не имеющим значения. Не существенным.

Будто важным теперь стало совершенно другое.

– Тетради, записи.. – буднично перечисляет она – я думаю, исходя из них, отец был в Брашове в день убийства смотрителя.

Лео изумленно вскидывает брови и тогда Сандра рассказывает все в подробностях. Однако, на мое удивление, она совершенно не говорит ни слова о даре Илинки и уж тем более о проведенном ими ритуале. Будто бы этого и не было. Будто бы мы нашли тетрадь, все соотнесли, а потом все вместе вышли во двор.

Это притом, что она думает, будто я ничего не слышала из того, что под этим делом несла Илинка.

Подозрительно как-то.

Зачем это скрывать? Или боится, что раз моя реакция была таковой – то и все остальные отнесутся к этому в лучшем случае скептично? А в худшем засмеют или вызовут дурку?

Только ли в этом причина?

– Довольно сомнительное заключение, конечно – вдумчиво произносит Лео в итоге – он мог пропустить работу из-за чего угодно. Заболел, например.

Удовлетворенно киваю:

– Я тоже самое сказала. Просто притянуто

(..эм.. мельник, убивающий из-за картин? по-моему мы просто успешно притянули кота за хвост. таким макаром можно найти причины и следствия чему угодно, если очень захотеть..)

за уши.

Сандра недовольно хмурится на нас обоих:

– А адрес музея? Он написал его своей рукой, хотя ему дела нет до искусства! И никогда не было.

– Ну – жмет плечами друг – адрес музея тоже кто знает, зачем он мог ему понадобиться.

Наконец, Влад перестает имитировать неживой предмет, который не имеет к нам никакого отношения, и чуть поворачивает голову:

– Лео прав, доказательств мало. Но твой вариант, Сандра, звучит довольно правдоподобно.

Она благодарно смотрит на него, как на единственного, кто хоть в какой-то степени признал ее версию событий.. которая, в прочем-то, теперь ей уже и не настолько важна, как была до прихода Илинки и всего этого каламбура.

– О, Джен, и ты тут! -слышу за спиной голос сестры и оборачиваюсь.

Позволяя легкому порыву ветра трепать ее распущенными светлые волосы, сбегает по ступенькам вниз Милли, любовно прижимая к себе лысую кошку Грэдиша. Та совсем не кажется сейчас тем стихийно буйным животным, которое я видела вчера в обед.

Она мирно сидит на руках сестры, и лишь чуть беспокойно прижимает уши при виде нас всех.

– Привет – улыбаюсь – теперь ты у нас особенная? Кошка ладит только с тобой.

– Она милашка – заявляет Милли и подбегает к машине. Никто из мужчин не спешит перенять животное, и Лео просто открывает заднюю дверь, как бы предлагая запихать ее туда.

– Ей самой там будет страшно – хмурится сестра.

– А если она будет у меня на руках – страшно будет уже мне – парирует Лео – а Влад вообще за рулем. Так что давай, Милз. Это склочное животное, и второй раз я с ней дел иметь не хочу.

После чего внушительно смотрит на кошку:

– Я не куплюсь на твою мнимую милоту на руках Милли. Я знаю, какова ты в гневе.

После чего закатывает рукав свитшота и показывает животному две глубоких царапины чуть ближе к сгибу своей руки:

– Не в этой жизни, сеньорита. Не в этой жизни.

В итоге смеется даже Милли и соглашается все же усадить кошку на заднее сиденье. Хотя, я не уверена, что это их спасет, если в дороге животное все же решит выйти из себя и показать им место зимования раков.

– Все? – Лео захлопывает дверь, едва Милли убирает руки.

– Едем – коротко кивает Влад и уже открывает дверь со своей стороны, как сестра недовольно замечает ему:

– Ты уже посмотрел, что хотел? Обещал занести книгу еще вчера. Я так и знала, что забудешь.

На последней фразе явственно слышен укор.

Он оборачивается, на секунду замешкавшись:

– Прости, и правда совсем забыл.

Однако, по тону понятно, что он совсем не забыл. И более того – скорее всего рассчитывал на то, что забудет об этом, напротив, Милли. Но почему он не хочет возвращать ей книгу? Неужели действительно настолько возненавидел Локида, что и вещей его в своем замке видеть не хочет?

– Ну так я напоминаю – совсем нетактично кивает Милли – верни.

Замечает мой взгляд, и неохотно добавляет:

– Пожалуйста. Я хочу почитать, тут сети нет и заняться без нее вообще нечем.

Он вздыхает, о чем-то думает, после чего кивает ей:

– Позови, пожалуйста, сюда Валентина, если тебе не сложно. Он хорошо знает замок. Я объясню ему, где оставил книгу, и он тебе ее отдаст.

Милли кивает и быстро уносится в замок. Видимо, дворецкий был где-то на первом этаже, потому что возвращаются они уже вместе довольно быстро.

– Да, господин Влад?

– Ai facut ce te-am rugat?

Валентин утвердительно кивает.

– Sunatoare? Ai gasit?

И снова кивок.

– Хорошо, отдай, пожалуйста, книгу Милли. Она в моем кабинете, на тумбе справа.

Вначале меня удивляет, как быстро он перешел с румынского обратно на английский, и зачем вообще говорил на румынском, если у Валентина проблемы только с ответами, а понимать он прекрасно понимает английский..

Но еще больше удивляет – о чем они говорили? Если о местонахождении книги он сказал ему сейчас, на английском?

– Конечно, господин Влад – кивок моей сестре – мисс Милли?

Они обратно уходят в замок, а Лео с Владом между тем усаживаются в машину. Как я и думала, кошка начинает буянить от одного заведенного мотора – и быстро перепрыгивает с заднего сиденья к ним вперед.

Лео начинает грязно сквернословить и пытаться скинуть ее с себя, а когда откидывает на Влада, точно какой-то мячик, то тот что-то сдавленно цедит по-румынски, усиленно пытаясь вернуть животное обратно назад.

Подозреваю, это какие-то румынские ругательства.

Мы с Сандрой просто не можем пропустить этот цирк и, несмотря на зябкую погоду, продолжаем стоять и хохотать над этим, точно сумасшедшие. Наконец, парням удается утихомирить кошку, и когда Влад уже сдает назад, чтобы повернуть руль и выехать со двора.. из замка выбегает Милли.

– Подождите! – кричит.

–Что такое?

Но сестра пробегает мимо меня и озабоченно подносится к Владу, показывая книгу через опустившееся стекло водительской дверцы:

– Это другая книга.

– Та же самая – невозмутимо отвечает он и указывает на обложку – видишь, «Энциклопедия Карпатской нечисти».

– Да, но.. – лицо Милли крайне озадаченное – она пахнет по-другому.. так странно.. лекарствами или травами..

Морщится и сует Владу, чтобы он сам понюхал, но тот воздерживается и терпеливо поясняет:

– Это из-за нового переплета.

– Нового переплета?

– Да. Прежний был.. довольно старым. Мог в любой момент развалиться.. я это заметил, как раз, когда читал. Решил, что ты огорчишься, если твоя книга развалится – вот и попросил Валентина поменять переплет.

– Да?

Она все еще растерянно глядит на книгу, после чего как-то неуверенно жмет плечами:

– Ну ладно.. спасибо.

Влад кивает, поднимает стекло и они с Лео, наконец, покидают замок.

Сестра убегает с книгой внутрь, и когда мы с Сандрой последними тащимся по ступеням, я спрашиваю:

– Слушай, а что говорил Влад дворецкому? Ну, когда по-румынски?

– А, он спросил, сделал ли Валентин то, что он ему велел. И еще что-то про зверобой.

– Зверобой? Растение?

Мы уже заходим в холл, где гораздо теплее, чем на улице.

– Ну да. Что-то про то, нашел ли тот зверобой или типо того. И Валентин сказал, что нашел, только я не совсем поняла, зачем он Владу.

– Может, чай какой? – жму плечами – делают чаи из зверобоя?

– Кто его знает – видно, что мысли Сандры сейчас далеко от чаев – ну ладно, пойду, надо кое-что обдумать, собрать мысли в кучу.

И не дав мне ответить, как и вчера, скрывается за дверью своей комнаты.

Конечно, обдумать.

Например ваш ритуал с сестрой. О котором ты никому ничего не сказала – как и о его результатах.

Мне ничего не остается, как тоже вернутся в свою комнату. Сестра сейчас носится со своей старой-новой энциклопедией, Сандра со своими мыслями, а Лео бросил меня и обменял на кошку. Как и Влад.

А общество Валентина, при всем уважении, с его английским – боюсь, будет мне непосильно.

Естественно, раз уж обнаружилось свободное время, я приступаю, едва переодевшись, ко вчерашнему полотну. Но на работу не настроена, мысли о другом – потому даже спустя два часа меня так никуда и не переносит. Я уже даже начинаю раздражаться, и мои движения инструментом получаются слишком уж резкими для такого хрупкого материала..

Зато за это время успеваю очистить все пальцы одной руки и добрый фрагмент платья под ними. Зеленого платья, и судя по всему, очень красивого. Видимо, на картине изображена какая-та дама из верхов, наподобие Сафие-хатун.

Хотя, судя по перстням на очищенных пальцах… кто-то посерьезнее Сафие-хатун.

И лишь когда события мельницы окончательно вытесняются из моей головы размышлениями о той женщине на портрете, которую я начинаю понемногу различать, о ее платье, и ее кольцах.. лишь тогда знакомый водоворот все же соглашается принять меня в свои объятия и унести прочь отсюда беспощадным ветром времени..

-8-

1448 год, Османская империя.

Дворец султана в Эдирне.

Возраст Лале – 18 лет.

Лале пытается заглянуть себе через плечо, стоя напротив зеркала, чтобы увидеть, как сидит на ней платье, подготовленное по этому случаю наставницей. Нежно-голубое, с чуть более открытым верхом, зато прекрасными воздушными рукавами. Книзу оно не расширяется, а напротив ниспускается мягкими волнами, подобно самим волосам Лале, рассыпающимся по, приятного молочного оттенка, ее плечам.

– Ну как? – окликает ее Шахи-хатун, стараясь заглянуть из-за спины и всплескивает руками – ах, будешь краше невесты!

Лале, наконец, оборачивается к наставнице с едва заметной снисходительной улыбкой, которой взрослый одаривает неуемного ребенка:

– Точно не буду. Сафие такая красавица и умница.

– Ну, умницы так долго с замужеством не тянут – скривившись, отмахивается женщина – уж все думали, в девках останется. Стольких достойных женихов спровадила! Халиль-паша тоже хорош, позволял ей. Другой бы отец..

Не желая слушать продолжения, Лале перебивает ее, вновь отвернувшись к зеркалу и принявшись рассматривать платье:

– Будет тебе! Зато теперь она выходит за любимого. За Дамета.

– Ну какая любовь? Они виделись-то раза два.

Лале закусывает губу (и благо, стоит спиной к наставнице, отчего та не может увидеть выражения ее лица), поняв, что чуть не проболталась.

– А жених хорош, да – продолжает женщина, так и не заметив этого – глава особой гвардии султана. Звание серьезное. Слышала, он с самых низов поднялся, из простых янычар. Зато теперь большой человек.

Ты слышала – думает Лале – а я собственными глазами это видела. И то, как поднимался, и то, как Сафие его ждала. С самых их тайных встреч в саду, которые потом перенеслись в летний домик – когда Лале только 14 лет было. До вот теперь – четыре года спустя их свадьба. Кто мог подумать?

Подумать никто, но Лале в тайне всегда верила, что такие истории печально не заканчиваются.

Девушка вновь оборачивается к наставнице и видит, как та поднимает свою шаль, укутывая плечи.

– Все, я готова к Ночи Хны¹³ – заявляет она, теперь демонстративно для наставницы покрутившись вокруг себя – спасибо за платье, Шахи-хатун. Оно мне очень нравится!

Женщина довольно улыбается, наблюдая за воспитанницей, и вновь удовлетворённо потрясает руками:

– Ох, хороша. Даже жаль, что там одни женщины будут.

Лале тут же враждебно хмурится, сжав губы:

– Ты обещала, Шахи-хатун, что больше не будешь меня сватать!

Наставница тут же испуганно махает руками, не зная, куда девать себя, очевидно, с радостью бы вернув вылеченные на свободу слова обратно:

– Да я просто сказала, просто сказала! Ух, характер..

Встает, все еще несколько беспокойно поправляя шаль на плечах, будто бы опасаясь, что пыл Лале вновь обернется той силой и гневом, как два года назад, когда у них состоялся первый разговор после свержения Мехмеда с престола и той ночи.

– Пойдем уж – она манит воспитанницу за собой – а то опоздаем ведь.

Лале решает, что сегодняшний вечер (вечер Сафие-хатун) не достоин того, чтобы портить его разбирательствами с Шахи-хатун – тем более, что та, пусть и словесно, но уже признала свою вину. Чуть вздернув подбородок, девушка кивает и выходит следом.

* * *

Но Шахи-хатун зря боялась, что они опоздают – Лале это понимает, едва они входят. В торжественно украшенной зале уже, конечно, собралось несколько десятков женщин разных возрастов – но далеко не все, а значит, они явились не последними.

Невеста же, согласно традиции, в алом платье, расшитом драгоценными камнями – потому Лале тут же вычленяет ее из общей массы глазами. Собственно, Сафие-хатун и сама спешит к прибывшим гостям:

– Лале-хатун! Добро пожаловать! Шахи-хатун!

Обменявшись любезностями, наставница Лале уходит вперед, а девушкаоборачивается к подруге:

– Поздравляю! Четыре года ожидания, но теперь вы все-таки будете вместе.

Сафие смущенно улыбается и чуть склоняется, зашептав ей на ухо:

– Ведь это благодаря вам, Лале-хатун.. Все эти годы портрет сопровождал Дамета. Оберегал в самых тяжелых боях. И хранил нашу любовь.

Лале снисходительно улыбается в ответ:

– Не думаю, что дело тут в портрете.. но очень рада, если смогла помочь.

Но вот заходят новые гости, и Сафие вынуждена отойти уже к ним. Лале уже хочет вновь пойти за своей наставницей, что в другом конце комнаты разговорилась с кем-то, как кто-то легонько трогает ее позади за плечо.

Как будто бабочка села на оголенный участок тела.

Лале оборачивается и с удивлением видит знакомое лицо.

– Привет, красавица – однако, губы Нурай-хатун

(..ходжам мустафа, будьте снисходительнее – заявляет нурай-хатун, ослепительно улыбаясь – девичий ум не столь гибок и остр, как мужской. наше предназначение: лишь украшать мир благородных мужей, и на этих уроках в том числе…)

лишь большими усилиями растягиваются в улыбке приличия – как поживаешь?

Последний раз Лале видела Нурай еще полгода назад, до ее замужества. После оного же она уехала из Эдирне.

– Спасибо, хорошо – улыбается она в ответ – а ты?

– Лучше всех.

Однако, звучат эти слова почему-то настолько натянуто, будто бы Нурай с вызовом бросает их Лале, ожидая, что та тут же примется оспаривать их истину.

Но заметив, что таковой реакции не следует, Нурай вновь чуть улыбается и принимается поправлять вуаль на щеке.

– Рада за тебя – несколько озадаченно отвечает Лале – ты ведь всегда мечтала выйти замуж за знатного, богатого человека. А твой муж – визирь и теперь, как я слышала, будет отвечать у нас за культуру и образование.

– Да, Явуза назначили.. и мы переехали в столицу.

На ее лице на миг появляется надменное выражение и она деловито махает рукой.. но при этом нечаянно задевает вуаль, которую так усердно поправляла все это время, и та сползает с ее щеки.. оголяя огромный, багровый синяк прямо на виске.

Глаза Лале расширяются, и мгновение она даже не может сказать и слова.

– Ох, Нурай! Что это?

– Ничего – губы девушки сжимаются, и она проворно поправляет вуаль обратно, вынуждая ее прикрыть творение рук ее супруга.

Теперь даже натянутая улыбка покидает ее губы, будто бы фокусник, чью иллюзию разоблачили, больше не видит смысла делать вид, будто бы может достать кролика из шляпы.

А следом и сама она тут же оборачивается, очевидно, так же не видя больше смысла продолжать разговора с Лале, который стало вдруг известно намного больше, чем хотелось Нурай.

– Постой! – Лале одергивает подругу за руку и та с некоторым раздражением поворачивается. Однако, несмотря на это напускное недовольство – глаза Нурай блестят от влаги.

Это сочетание печали и злости заставляет Лале поспешно отпустить руку подруги.

– Не спеши замуж, Лале. Там не так хорошо, как рассказывают.

Но прежде, чем она успевает что-то ответить, Нурай поспешно разворачивается и отходит в другой конец залы, красноречиво давая понять, что больше не желает и не будет продолжать этот разговор.

Лале не остается ничего другого, как все же вернуться к наставнице.

Через какое-то время, когда все гости, наконец, оказываются в сборе, начинаются традиционные обряды «Ночи хны». Подруги водят вокруг невесты хороводы, поют прощальные песни. Вкладывают ей в ладони монеты с пожеланием богатой жизни.

Наконец, уже к самой ночи, остается последний – главный – обряд с хной. Однако, пока к нему все готовятся, поглощенные и взбудораженные, к Лале украдкой подходит незнакомая женщина и окидывает изучающим взглядом. Ранее Лале ее никогда не видела, но судя по взгляду самой женщины – та ее либо видела, либо слышала о ней неоднократно.

Одета женщина весьма просто, черные волосы достигают груди:

– Ты дочка Айше? Надо же, как взгляды похожи..

Лале растерянно улыбается:

– Да, а вы знали мою маму?

Но, словно черт из табакерки, между ними тут же возникает взвинченная Шахи-хатун. Ее лицо перекошено такой гримасой недовольство, точно вместо женщины она вдруг увидела гадкую и склизкую змею, или того хуже, какую-то плесень:

–Здравствуй, Халиме. Что тебе от нее нужно?

И тут же прежде невинная улыбка Халиме прямо на глазах Лале растягивается в самодовольный, ехидный оскал, покуда она отвечает:

– Ничего. Просто хотела познакомиться.

Но противореча своим словам – тут же отходит в сторону.

Лале озадаченно глядит ей в след, после чего оборачивается к наставнице:

– Кто это?

– В прошлом: фаворитка султана Мурада, почти королева этого дворца – все с большим отвращением отвечает Шахи-хатун, еще глядя в след Халиме – теперь: никто. Просто забытая всеми бывшая наложница.

Лале вновь смотрит в спину Халиме:

– Жаль ее..

– Напрасно – резко обрывает женщина – она-то никого не жалела. А мать твою так и вообще в могилу свела..

– Что?

Опомнившись, наставница тут же умолкает на полуслове и с каким-то нарочито глуповатым выражением указывает в сторону:

– Смотри, хну уже несут, идем.

– Но Шахи-хатун, ты сказала..

– Идем-идем, негоже отвлекаться на постороннее в вечер невесты..

На неудовольствие Лале – в залу и правда вносят большой поднос, по краям которого горят свечи, а в центре возвышается горка зеленоватого порошка. Вскоре этот порошок смешивают с водой, получая жидкую пасту.

– По традиции расписывать руки невесты хной должна самая удачливая в замужестве женщина – заявляет одна из гостей – чтобы новобрачной повезло в семейно жизни так же, как и ей.

Мгновение все оглядывают друг друга, после чего, едва ли не единогласно, подзывают девушку с вуалью:

– Нурай-хатун, кому как не тебе повезло с замужеством. Богатый, знатный, видный человек. Иди сюда.

Лицо Нурай белеет. Однако, она покорно подходит к подносу, берет кисточку, обмакивает ее. На секунду замирает, глядя на счастливое лицо Сафие-хатун… после чего вдруг кладет кисть обратно несколько резковатым движением:

– Простите, я что-то нехорошо себя чувствую. Пусть кто-нибудь другой.

Голос ее звучит холодно, слова такие же обрывчатые, как и движения. Сказав это, она быстро возвращается на свое место, а ей довольно скоро находят замену, проведя обряд по всем правилам.

После росписи Сафие – наступает уже ее очередь делать рисунки своим подругам. Оглядев всех, она подзывает к себе первой Лале. Впрочем, девушка не удивляется – она была почти уверена, что так и будет, поскольку Сафие начисто убеждена, что сохранение их любви с Даметом – исключительно заслуга нарисованного Лале портретом.

Следует несколько минут, покуда Сафие с излишней старательностью выводит узоры на оголенных ключицах подруги:

– Вот, почти готово. Сейчас, тут один штришок поправлю. Не прокрасился..

Сафие чуть сильнее надавливает, и..

ХРУСТЬ!

Тонкая кисточка в ее руке надламывается.

– О, Всевышний! – с ужасом восклицает Шахи-хатун.

А в зале воцаряется гробовая тишина.

-9-

Лале изумленно оглядывается на женщин, что все как одна, испуганно уставляются на нее. В ее груди поднимается неприятное чувство и она переводит взгляд с одной на другую:

– Что? Это что-то значит?

Но все молчат, кратко переглядываясь между собой. Наконец Шахи-хатун, которую, как уже показалось Лале хватил удар, поспешно встает и отмахивается на женщин:

– Ну что смотрите? Ничего особенного, давайте дальше!

Женщины тут же тупят глаза, начинают нарочито громко заговаривать, активно имитируя видимость «все нормально», тем самым еще более явственно заставляя Лале осознать, что произошло что-то ужасное.

Голова начинает болеть, в висках стучать, а воздуха вдруг становится слишком мало.. Разговоры становятся будто бы все громче, косые взгляды на нее все чаще..

Она поспешно вскакивает:

– Я пойду, Сафие-хатун, выйду на улицу. Что-то мне нехорошо.

Но уже у самых дверей ее окликает чей-то насмешливый голос. Обернувшись, она замечает явно чем-то очень довольную Халиме, стоящую поодаль от остальных. Помня слова наставницы, Лале враждебно хмурится:

– Чего вам?

– Забавная ситуация – с ехидной ухмылкой говорит та, изображая из себя саму невинность – почему никто не хочет объяснить тебе значение произошедшего, если оно в самом деле ничего не значит?

– Может, тогда, вы объясните? – с вызовом бросает она.

– О, с радостью, милая. Сломанная кисть при таком обряде – это самый дурной знак. Означает, что девушка никогда не выйдет замуж.

Ухмылка становится еще шире:

– А если и соберется, то умрет накануне замужества…

* * *

Лале входит в класс со стопкой рисунков и принимается раскладывать их на учительском столе. Ходжам Мустафа заранее попросил ее подготовить эти рисунки, и она с радостью изобразила необходимое к сроку урока с ребятишками.

Собственно, эти же самые ребятишки лет десяти-двенадцати и галдят сейчас здесь, в ожидании учителя, и совершенно не обращая на ее появление никакого внимания.

Кроме одного.

Худенький, бледнолицый мальчик с черными, как смоль, волнистыми волосами – очень сильно походящий на Влада. Однако, между братьями есть одна главная отличительная черта – глаза Раду тускло-зеленого цвета, а не ярко-голубого, как у его старшего брата.

Он единственный подходит к ней ближе.

– Привет, Раду – улыбается Лале, заметив его – как дела?

– Все хорошо, Лале-хатун. Вам помочь?

– Можно – она с готовностью указывает ему на стол – нужно разложить рисунки по темам, справишься?

– Конечно.

Он с излишней старательностью принимается за вверенное ему дело. Лале украдкой поглядывает на него и понимает, что несмотря на разный цвет глаз, они с Владом все же будто два брата близнеца с десятилетней разницей в возрасте. Он все больше начинает походить на того юношу, которого четыре года назад привезли ко дворцу.

Тогда Раду был лишь маленьким мальчиком – но теперь в нем все явственнее проступают те черты, что уже окончательно оформились во внешности его старшего брата.

Невероятно красивый мальчик, который служит Лале хоть какой-то отдушиной для глаз, пока она не может видеть его брата. Глядя на него – ей кажется, что будто бы и Влад совсем не так далеко отсюда, как есть на деле.. будто бы вот он, стоит перед ней, слегка потерявшись во времени и утянувшись в росте.

– Как ты сейчас без брата? – спрашивает Лале – скучаешь по нему?

Она-то уж точно скучает.

– Нет.

Мальчик произносит это как-то слишком резко и сухо. И тут же в его глазах мелькает неловкость:

– В смысле, все в порядке. Я взрослый мужчина и справляюсь.

Лале едва сдерживает улыбку:

– Взрослые мужчины тоже иногда скучают, Раду. В этом нет ничего постыдного.

Он как-то недоверчиво смотрит на нее, после чего жмет плечами и продолжает раскладывать рисунки.

– К тому же, Влад скоро закончит свое обучение у Азиз-паши и вернется и вернется к нам – решив переформулировать свой вопрос, дабы мальчик так не супился, Лале спрашивает теперь иначе – ждешь его возвращения?

Раду не догадывается, что по факту это один и тот же вопрос, и тут же активно кивает:

– Да. Очень – после чего, чуть помедлив, неуверенно поднимает глаза на нее – а вы, Лале-хатун?

– Еще больше – с легкой улыбкой отвечает она.

Наконец, они заканчивают с рисунками и Раду возвращается к ребятам, а Лале наблюдает за ними, ожидая прихода учителя. Вскоре ходжам Мустафа появляется в классе и, увидев Лале с рисунками, расплывается в широкой улыбке:

– Лале-хатун, опять вы нас выручаете, чтобы мы без вас делали! – подходит ближе, рассматривая картинки – может, все-таки подумаете об учительской должности? Я был бы рад.

– Нет, ходжам Мустафа, но спасибо. Я с удовольствием рисую для школы учебные материалы, но учительство – это не мое. Я бы хотела посвятить себя живописи.

Он внимательнее смотрит на рисунки и кивает:

– Понимаю.. Грешно такой талант зарывать, его надо освещать, Лале-хатун..

– Но у вас же есть Зара – напоминает Лале, увидев вошедшую следом девушку – вместе вы отлично справляетесь.

Зара подходит к ним и, глянув на рисунки, восторженно улыбается:

– Какие чудесные рисунки, Лале-хатун! Они нам здорово помогут!

– Зара, приглядите за этими сорванцами? – просит учитель -я кое-что забыл..

И поспешно ретируется из кабинета, в который только что зашел. В ожидании его возвращения, Лале начинает расспрашивать Зару о ее новых успехах.. когда вдруг дверь открывается шумным толчком. Будто бы кто-то, не иначе, стукнул в нее ногой.

Девушки подпрыгивают и оборачиваются.

В зал гордым шагом входит мужчина. Одежда его говорит о высоком звании, но Лале почему-то видит его впервые – хотя обычно знает и внешне и поименно всех высших чинов при дворце.

Он окидывает их с Заре придирчивым взглядом:

– Одна из вас – Зара-хатун, я полагаю.. – еще раз приценивается и кривится, остановившись взглядом на Заре – видимо, вы.

– Да, господин. А как ваше имя?

– Явуз-паша.

Явуз.. Явуз..

(..да, явуза назначили.. и мы переехали в столицу..)

Муж Нурай-хатун! От этой догадки Лале едва ли не подпрыгивает повторно, после чего уже с вещим любопытством оглядывает мужчину. Высокий, широкоплечий. Черная щетина, густые, близкопосаженные брови. Узкие губы, надменный взгляд..

Он сказал не так много – но уже вызывает у Лале отвращение.

Впрочем, ее чутье еще ни разу ее не обманывало. При первой встрече с Мехмедом в покоях султана, толком не узнав его, она так же испытала к кузину необъяснимое отвращение. И позже, раз за разом, Мехмед лишь доказывал ей и всем остальным, насколько ее первичное впечатление о нем оказалось верным.

Да впрочем, доблестный мужчина и не поднял бы, по разумениям Лале, на свою супругу руку –а синяк на виске Нурай говорил совсем об обратном.

– Султан Мурад поручил мне навести порядок в культуре и образовании – между тем продолжает Явуз-паша – что ж, предстоит многое сделать.

Он одаривает Зару новым, с плохо скрываемым презрением, взглядом:

–Что может заставить женщину увлечься наукой? – гнусная ухмылка – разве что неуспех в женских делах.. В гареме на вас, кажется, не особо обращали внимание? Так вы от безысходности в учителя подались?

Зара заливается краской, опускает голова и молча бросается к двери:

– Простите, у меня урок в другом кабинете, я спешу. Лале-хатун, присмотрите, пожалуйста, за ребятишками до прихода ходжама Мустафы..

И раньше, чем кто-либо из них что-либо ответить – девушка тот час убегает из класса.

Лале охватывает настоящий приступ гнева. Сжав кулачки, она делает шаг к Явуз-паше, сверкая глазами:

– То, что вы сейчас сказали – очень грубо и несправедливо. Зара с детства увлечена наукой и..

Но он ее даже не слушает. Взгляд визиря скользит по лицу девушки, явно чем-то удивленный.. и отчасти напряженный. После чего совершенно бестактно перебивает ее на полуслове:

–Дочка Айше? Лале?

– Да – сквозь зубы отвечает она.

– Это многое объясняет. Твоя мать такая же была. Дерзкая, упрямая.. Делала то, что хотела она. Ты похожа на нее взглядом.. – мерзкая улыбка – и даже еще красивее.

Однако, тут же улыбка сменяется жестким, угрожающим оскалом:

– Но женская строптивость способна испортить любую красоту. Запомни это, девочка. И не повторяй ошибок своей матери.

На лице визиря вновь появляется снисходительная, слегка натянутая, улыбка. Он кладет свою ладонь на плечо Лале..

ВСПЫШКА!

Как два года назад, с телом покойника и с Владом, она вновь видит воспоминание человека, коснувшегося ее…

«…Молодая женщина. Бледная, испуганная, в слезах.. но очень красивая. Ее густые рыжие волнистые волосы струятся по плечам. Яркие зеленые глаза кажутся от заполняющей их влаги двумя огромными изумрудами. И будто бы оттеняют то зеленое платье, в которое она облачена,

(..зеленого платья, и судя по всему, очень красивого. видимо, на картине изображена какая-та дама из верхов, наподобие сафие-хатун.

хотя, судя по перстням на очищенных пальцах… кто-то посерьезнее сафие-хатун…)

подобно множеству драгоценных перстней у нее на пальцах..

Лале сразу узнает в ней свою мать, хоть и помнит ее весьма туманно, поскольку та умерла, когда ей было всего пять лет..

– Нет.. нет..

Женщина плачет и пятится. Поначалу она говорит шепотом, но к концу уже почти переходит на крик:

– Почему вы это делаете? Это несправедливо.. Несправедливо! ..»

ВСПЫШКА!

Видение ускользает так же быстро, как и открылось для нее. Лале, будто ошпаренная, тут же рывком скидывает со своего плеча ладонь Явуз-паши и отскакивает на несколько шагов назад:

– Уберите руки!

Но мужчина в ответ лишь самодовольно скалится и выходит из класса одновременно с тем, как заходит ходжам Мустафа. Конечно же, учителю приходится сделать шаг назад и дать вначале выйти визирю.. хотя ему никто особо варианта и не предоставляет. Явуз-паша просто толкает его плечом, заставляя отступить, и выходит.

Когда учитель заходит и видит бледное лицо Лале, беспокойно спрашивает:

– Что с вами, милая? Он вас чем-то обидел? – оглядывается –а где Зара?

– Она пошла на свой урок.. я вот.. присмотрела за ребятишками – однако, ее растерянный взгляд все еще устремлен на дверь, за которой скрылся мужчина.

Проследив за ним и поняв направление ее мыслей, ходжам Мустафа обреченно вздыхает:

– Да уж, Лале-хатун.. Явуз-паша – худшее, что могло случиться с османским образованием..

-10-

Лале уже второй час в комнатке летнего заброшенного дома водит углем по холсту. Изображение пока выходит очень схематичным и неточным, совсем как было поначалу с Хасаном и даже Сафие – но как и в прежних работах, даже на этом этапе в нем уже угадываются тонкие черты того, кому предстоит по итогу на нем предстать во всей красе.

Айше.

Ее матери.

Раньше Лале помнила свою мать очень смутно и расплывчато, будто бы подглядывая из-под какой-то темной пелены. Она помнила ее голос, знала имя, даже помнила рыжие волосы.. но не помнила ни их длины, ни черт ее лица.. Но теперь, увидев ее так четко и живо, она уже не может забыть это лицо.

Оно будто бы всегда было с ней, будто она всегда его знала и помнила. Так живо, ярко, четко.. словно бы она своими глазами видела ее вживую не давеча, как парой часов назад.

Впрочем, может, отчасти, так оно и было..

Девушка продолжает рисовать, а Момпен, довольная приходом хозяйки, лежит у ее ног. Поначалу собака пыталась гавкать и скакать, призывая ее поиграть с ней, но поняв, что Лале пришла не для этого – покорно легла и все это время не двигалась с места. Лишь иногда, когда раздавалось особенно громкое птичье пение – лениво чуть приподнимала голову, как бы давая понять, что еще не оглохла окончательно, несмотря на свой преклонный собачий возраст.

Но вот голова Момпен вновь приподнимается – только на этот раз не лениво, даже скучающе.. а резко. Собака замирает, будто бы вслушиваясь во что-то, доступное на этом этапе лишь ее слуху..

После чего так же резко подскакивает, задев при этом ноги Лале и заставив ее оступиться. Из-за этого девушка случайно делает помарку на холсте и недовольно журит животное:

– Момпен, я..

Но не успевает и начать тираду, как собака с громким лаем вдруг выносится за дверь.

Лале холодеет – а что, если это опять кто-то из любителей памяти «Хюмы»? Ведь никто не знает, что здесь живет собака, несмотря на уже довольно большой четырехлетний срок. Поскольку заглядывают сюда не часто.. Но верно выражение – «редко, но метко».

– Момпен!

Лале, бросив все, выскакивает на задний дворик вслед за гончей.

Странно, обычно если и бывают тут редкие посетители – они приходят с бывшего парадного входа.. о заднем знает лишь Лале и те немногие, кому она рассказывала..

Но вот собака, успешно пробежав дворик со скоростью, будто бы ей на добрый порядок лет меньше, исчезает в кустах.

– Момпен!

Лале останавливается, не решаясь побежать за ней в кусты. Ведь и о том, что она здесь рисует – никто не знает так же, как и о собаке! Ей самой впору прятаться! Тем более, что Момпен совершенно и не думает возвращаться, а ловить животное, которое побежало навстречу раскрытию..

Замерев у кустов, Лале уже делает шаг обратно.. как вдруг они начинают шуршать еще сильнее. Там явно уже кто-то намного крупнее ее собаки.. даже крупнее ее самой стало быть, по шуму и движениям зелени..

Лале делает еще один шаг назад.. но прежде из кустов резко выскакивает мужская фигура, бесцеремонно хватает ее за талию и поднимает вверх. Лале визжит, но уже в следующее мгновение различает рыжих волосы своего друга.

Теперь они не вьются кудряшками, потому что Аслан отпустил их до самой груди – теперь это длинные рыжие волосы, лишь немного волнистые к низу.

– Лале!

Он принимается кружить девушку вокруг себя, и Лале вновь визжит – только теперь от радости, еще крепче обхватив Аслана за шею. Он ставит ее на землю и она смеется – отчасти все еще потрясенно, от части нервно-возбужденно:

– С ума сойти, Аслан! Я чуть не умерла от страха.. Там Момпен, а потом кусты, а ты..

Она дурачливо грозит ему кулаком, чем заслуживает еще одно крепкое объятие. Он вновь поднимает ее над землей:

– Пусти! – смеется она – а ну пусти!

– Никак не могу! – смеется он в ответ, сжимая ее еще сильнее – слишком соскучился! Сколько мы не виделись, три месяца?

– Два с половиной – слышится знакомый низкий голос совсем недалеко.

Лале замирает и только теперь, из-за плеча Аслана, видит Влада. Он так же выходит из-за кустов, осторожно убирая ветки и стараясь их не обломать.

Несмотря на его всего лишь двадцатилетний возраст, перед Лале стоит уже не юноша, и даже не молодой парень – а настоящий мужчина. Оформленные рельефные черты лица, которые были и прежде – скулы, челюстные углы – теперь стали еще более ярковыраженными. За эти два года он еще больше окреп, черные волосы все так же опускаются совсем чуть ниже скул. Бледное, сосредоточенное лицо. Глубокие голубые глаза..

Глядя на него, вполне живо можно представить, как выглядел его отец..

– Влад! – не веря своим глазам, восклицает Лале.

– Да, я тоже здесь – со снисходительной, сдержанной, как всегда, улыбкой отвечает он.

Но вся эта сдержанность улетучивается, едва девушка поспешно высвобождается из объятий Аслана и бежит к нему. И, совершенно не сбавляя хода, виснет на шее.

Он смеется и обвивает ее талию своими сильными прохладными руками, прижимая к себе и даже чуть подняв над землей. Она хохочет, и дурачливо бьет его кулачками по спине, требуя поставить обратно на землю, но при этом, напротив, сама прижимается к нему еще теснее, слыша отбиваемый эхом каждый удар его сердца.

Учащенное сердцебиение, настолько ему – всегда сдержанному и отстраненному – не свойственное..

Тук-тук-тук-тук-тук..

Словно отбойный молоток.

Но Лале уверена, что ее сердце сейчас бьется и того быстрее.

Наконец, Влад все же выполняет ее просьбу, но опустив на землю, все еще не отпускает от себя, а зарывается лицом в ее волосы. Он жадно вдыхает запах ее волос, словно не в силах насытиться этим ароматом, после чего утыкается лицом уже ей в плечо. Из-за чего голос его заглушается, потому она едва может разобрать:

– Я так сильно

(..я соскучился по тебе, джен. так соскучился..)

скучал по тебе, Лале. Так сильно скучал..

-11-

Наше время, Румыния.

Замок Влада.

Уже второй раз за свою работу над полотнами – просыпаюсь от какого-то внешнего фактора, шума, насильно вытаскивающего меня из мира прошлого. А водоворот времени не прощает подобное – потому состояние мое, едва я разлепляю глаза, вновь будто у похмельного с недельной попойки пьяницы, плюс к тому же, который все это время непрерывно бился головой о стену.

Пил и бился, пил и бился..

И так неделю.

Ужасное состояние.

Первый раз это была Милли, трясущая меня за плечо и будящая в доме Сандры, потому что я сама об этом попросила. Дабы не проспать ярмарку.. хотя оглядываясь назад, лучше бы я на нее и не ездила.

Однако, сейчас я точно никого не просила себя будить, да и в доме-то не так много людей, да и вообще..

Но, глянув в окно, замечаю, что еще по крайней мере день. Конечно, солнце уже начинает лениво клониться к закату, но хотя бы не ночь, как всегда. А то было бы обидно – только встала ни свет ни заря на мельницу и уже..

Тук. Тук. Тук.

Ага, а вот и причина моего досрочного возвращения из XV века. С трудом, все еще держась за голову и массируя виски, сползаю с кровати. Сую ноги в тапочки и подхожу к двери, открыв ее. Собственно, я и не закрывалась на замки, так что заранее подозреваю, кто может быть по ту сторону.

Ни Лео, ни Сандра, ни Милли не стали бы стучать при незапертой двери, если бы им вдруг что-то загорелось.

Однако, увидев Влада, у меня в глазах почему-то начинает словно рябить.. будто одно изображение пытается наслоиться на другое.

Я и раньше видела его явственное сходство с его предком – Владом III. Но ранее то в видениях был совсем юный парень, потому сходство проглядывалось, но в чертах нашего Влада все же было больше остроты и мужественности. Теперь же, увидев Влада Дракулу в 20-летнем возрасте и сразу после этого увидев нашего…

Единственное их существенное, пожалуй, различие – это наличие щетины у нашего, и отсутствие таковой у Дракулы. В остальном.. будто бы идеально скопированные образы.

Впрочем, Грэдиш тоже был невероятно похож на своего предка.

Видимо, эта схожесть передается лишь через множество-множество поколений и сот лет..

Заметив мое замешательство, Влад принимает это на свой счет и беспокойно уточняет:

– Не помешал?

Встрепыхаюсь:

– А? Нет, нет.. – поправляю взлохмаченные волосы – я просто немного.. работала.. и заснула.

Сочетание-то конечно то еще «работала» и «заснула». Сообразив это, быстро пытаюсь сменить тему, чтобы он даже не успел заострить на этом внимание:

– А вы уже приехали? Как съездили?

– Все хорошо.. – он неуверенно кивает и начинает заметно нервничать – послушай, Дженна, я зачем пришел.. По поводу моего предложения, ну, продолжить эти вечера чтения.. Впрочем-то, если ты сегодня вечером не занята, то я..

БАМ!

ДЗИНЬ!

Грохот где-то позади в холле не дает Владу договорить. Я вздрагиваю, так как звук очень громкий и режущий – видимо, где-то совсем рядом. Быть может, даже за его спиной..

Собственно, так и оказывается.

Влад резко оборачивается и теперь мы оба видим Валентина. Тот, шагах в тридцати правее нас, сконфуженно падает на колени, пытаясь собрать остатки хрустальных ваз с пола. Не знаю, сколько их было изначально – но целой осталась только одна.

А рядом валяется поднос..

Очевидно, несчастный дворецкий пытался донести их все одновременно, но слишком уж переоценил свои силы..

Рядом с осколками и водой, что разлилась по полу и в отличии от частей, что попали на ковер – тут же впитываться никуда не спешит – валяются бедные цветы. Обычные желтые полевые цветы, которые, очевидно, и были с водой в этих вазах.. Их надо бы срочно поставить вновь в какую-нибудь емкость с водой..

Но тут же замечаю, что Влад тоже бросает взгляд на цветы.. однако, какой-то полный замешательства, нервный.. и лицо его стремительно меняется.

– Господин Влад, я простить, я хотеть.. – начинает скороговоркой лепетать дворецкий.

Но Влад молча поднимает его за шкирку с пола обратно на ноги так грубо и резко, что я теряюсь, после чего цедит:

– Что это за цветы?

Дворецкий начинает запинаться от испуга:

– Sunatoarea..

– Нет, это не зверобой! – кричит он ему теперь уже в лицо – это обычный золотарник!

Отпускает его и Валентин едва не падает обратно на пол, с трудом удержавшись на ногах и тут же отскочив на пару шагов.

– Простить, господин Влад, я думал..

Влад шумно выдыхает и упирает в него тяжелый, мрачный взгляд:

– Для переплета тоже его брал?

Теперь Валентин уже совсем белеет и принимается испуганно кивать, бормоча какие-то объяснения и пятясь еще быстрее..

Влад в бешенстве выпаливает какие-то румынские слова – мне кажется, парочку из них

(..тот что-то сдавленно цедит по-румынски, усиленно пытаясь вернуть животное обратно назад. подозреваю, это какие-то румынские ругательства…)

я даже узнаю по его утренней речи – и несется к двери Милли.

– Влад! – я бегу за ним, а он уже распахивает дверь моей сестры.

Однако, прежде, чем он вновь сорвется с места, успеваю заметить, что в ее комнате никого нет.

– Влад! – одергиваю его за плечо, когда он уже кидается в другую сторону – что происходит? Причем здесь переплет? Что с книгой?

– Милли в опасности! – он стряхивает мои руки впервые таким бесцеремонным образом и переходит на бег, уносясь вдаль коридора. Я тут же стремлюсь за ним, едва не падая, потому что от больной головы все еще бегут точки перед глазами и мир слегка кружится, заставляя подступать к горлу тошноту.

Мы минуем несколько коридоров, пролетов, лестниц.. и все время только спускаемся, спускаемся, спускаемся.. и чем дальше, чем мрачнее становится вокруг..

И вдруг в какой-то момент я узнаю этот маршрут.

Тем же маршрутом он выводил меня на днях из подземелья, куда меня завели стуки и уханья, что слышались мне в стенах и везде вокруг.

И словно в подтверждение моих слов – мы еще через пару пролетов оказываемся на том же самом месте. Та же самая мрачная, темная, затхлая и сырая площадка, тускло освещаемая лишь факелами с огнем, с бегущими по стенам тенями..

Влад резко останавливается, замерев, и оглядывается – то ли прислушиваясь, то ли решая, куда бежать дальше.

– Влад, почему мы сюда при..

Но не успеваю договорить.

В одном из темных коридоров, справа, – слышится грохот камней. Будто бы прямо сейчас обваливается целая стена.

Влад с полными ужаса глазами, тут же дергается в этот коридор, схватив на лету один из факелов:

– Милли!

Я бросаюсь следом за ним, уже представляя, как найду под грудой камней бездыханное тело сестры, случайно попавшей под обвал старого здания.. но.. но как она вообще тут оказалась? И откуда Влад знал, куда бежать?

И причем здесь переплет ее книги? Подаренной Локидом..

Факел с трудом освещает темноту коридора – но этого свечения хватает, чтобы мы увидели, наконец, в самом конце коридора Милли.

Живую.

Она стоит, ошарашенно глядя куда-то напротив себя.. куда-то.. в стену?

И тут я замечаю кучу камней у ее ног.

Именно та стена, куда она глядит, видимо и обвалилась…

– Беги оттуда! – кричу ей, но она меня будто не слышит.

Не моргая смотрит перед собой, куда-то вдаль. И тут, в следующее мгновение вдруг начинает испуганно отступать и жаться к противоположной, целой стене позади нее..

И я замечаю, от чего она жмется.

Из разрушенной стены напротив, куда она и смотрела, вышагивает наружу темный силуэт. Я не могу его разглядеть – но от сквозняка в следующее мгновение пламя факела в руках Влада скашивается и освещает фигуру.

Ноэ.

Его лицо перекошено какой-то маской свирепой ненависти, ярости и неподдельной, всепоглощающей обидой предательства. Приблизившись ко вконец испуганной Милли, он мягко кладет ладонь ей на плечо, не спуская с нее глаз:

– Благодарю – голос натянутый, точно струна, которая вот-вот порвется – даже от таких жалких тварей, как вы, порой можно заиметь какой-то прок.

– Не трогай ее, Локид! – орет Влад на бегу.

Между нами остается не больше десяти шагов, когда, услышав голос друга (друга ли?) Ноэ оборачивается.

На его лице тут же появляется зловещая ухмылка. Но он совершенно не двигается – лишь молча, с нескрываемым удовольствием и насмешкой, наблюдает за тем, как мы к нему приближаемся.

Но едва мы оказываемся уже в шаге от него.. Локид вдруг просто испаряется.

В буквальном смысле.

Исчезает, как дымка.

Растворяется в воздухе.

Глава 12 КОРОЛЬ ВЫХОДИТ НА СЦЕНУ

-1-

Наше время, Румыния.

Подземелье замка Влада.

Какое-то мгновение я просто стою, будто бы потеряв дар контролировать свое тело. Словно бы время замерло – само время – и потому замерли все, кто так или иначе находится под его влиянием. Я просто смотрю, и кажется даже не мигаю, на то место, где только что был Локид..

После чего все-таки вытягиваю и провожу рукой.

Может зрительная галлюцинация? Все-таки темнота, игра света, тени..

Но нет, там пусто.

И только тогда я слышу крик..

Это не мой крик.

В паре шагов от меня начинает, точно бешеная, кричать Милли. Этот крик, полный ужаса и какого-то дикого страха. Она так же смотрит на то место, где только что был Ноэ, и жмется к стене, жмется туда, где уже место пустого не осталось… Кричит, вопит, бьет руками по каменной поверхности, будто бы желая подвинуть ее дальше весом собственного тела. Ее светлые волосы разметались, лицо исказилось, на щеках начинают проступать слезы, и она вопит-вопит-вопит..

– Милли!

Я подлетаю к ней, между тем сама лихорадочно озираясь.

Где он? Как такое могло случиться?

– Все нормально, Милли, тише – бормочу сестре, хотя сама в это не верю.

Но кажется, она меня и не слышит. У нее ни то истерика, ни то припадок. Не знаю, что она успела увидеть до нашего появления, но мне для такого же состояния хватает и того, что я увидела сама лично..

Это..

– Кто он!? – вопит она, сжимая виски – что здесь происходит! Кто он такой! Кто он такой!?

– Кто? – я хватаю ее лицо в ладони, стараясь, будто Марианну, привести на мгновение в чувство – ты говоришь о Локиде, Милли?

Она отвечает невпопад, что-то невнятно бурчит, прерываясь на крики и всхлипы, но вот, наконец, на череду этим безумным стенаниям приходит более или менее различимая речь:

– Он.. я.. я читала.. и там стуки – опять неразборчиво – стоны.. я будто бы не сама.. я пошла.. а потом тут.. я оказалась тут и испугалась.. жуткое место..

Вновь всхлипы, но зато эти истошные вопли по крайней мере начинают утихать. Эхо от них в стенах этого мрачного коридора нагнетало еще большего ужаса.

– Я испугалась.. а потом.. – она замирает и вытирает щеку тыльной стороной ладони, уставившись каким-то мутным взглядом в разрушенную стену – а потом я услышала голос Ноэ. Он успокаивал меня, пытался развеселить и говорил, что бояться нечего. А я все никак не могла его увидеть. Пыталась.. но так темно. Я спросила где он, и он сказал, что совсем рядом, но ему бы немного помочь.. и тогда он отведет меня наверх. Влад его старый друг и он хорошо знает его замок. Вместе мы выберемся и выпьем чаю на террасе..

Теперь слезы уже совсем не текут по ее лицу, и оно становится каким-то жутковато-каменным, словно сестра повторно переживает все эти события, находясь сейчас не с нами, а вновь там, с голосом Ноэ.

– Я спросила, как он здесь оказался – продолжает она – ведь Влад сказал, что он уехал. А Ноэ сказал, что Влад много чего говорит и ему не стоит верить. Что Влад слишком заигрался.. а он хочет помочь. Помочь всем нам, но для этого вначале стоит помочь ему и повторить некоторые слова за ним. Он еще пошутил – мол как выучить наизусть тот детский стишок деду-морозу на утренник в четвертом классе. Я еще так удивилась, откуда он это знает, ведь мы никогда раньше не виделись, а это было так давно..

Сестра замолкает и лишь спустя паузу заговаривает вновь уже совершенно бесцветным голосом. Настолько безжизненным, что мне хочется немедленно ее оборвать, но я не могу этого сделать – важно понять, что именно тут произошло из того, что я не видела:

– И я повторяла – но чем больше повторяла, тем больше странного происходило. Свет начал тускнеть, мне стало очень холодно, появились вокруг странные звуки, стало страшно.. голос Ноэ стал меняться, он перестал быть похож

(..лицо ноэ – эдакое идеальное модельное личико из журнала vogue вдруг перекашивает, точно при инсульте. у него из горла вырывается низкий утробный рык, совсем не похожий на прежний мелодичный голос..)

на человеческий. И тогда я попыталась остановиться – но он будто завладел моей волей. Я не могла остановиться, не могла сопротивляться, а мои губы сами собой продолжали повторять за ним эти странные длинные слова.. а потом стена рухнула.

Она выдыхает и обмякает, точно марионетка, у которой из спины вытащили руку кукловода.

Я осторожно, опасливо перевожу взгляд на Влада – его лицо я вижу очень хорошо, потому что факел по-прежнему в его руках. И в отличии от меня – его, кажется, рассказ Милли совсем не удивляет. Не удивляет, не шокирует, не вводит в состояние паники или хотя бы беспокойства.. Нет, он будто бы слушает про то, как она в Диснейленд съездила.

Не спуская с него взгляда, медленно спрашиваю у сестры:

– Рухнула? Стена рухнула сама по себе?

– Она рухнула, когда он сказал последнее слово, а я его повторила..

– Хочешь сказать, она рухнула из-за каких-то слов?

Вновь смотрю на внушительную груду обломков и камней. За ней нет никакого лаза, никакого бункера, даже никакого мало-мальского полого пространства.. как он мог там оказаться? А самое главное – где? Откуда он вышел?

Из стены?

Чувствую, что меня начинает колотить дрожь, а ум заходит за разум. Сестра же, напротив, будто бы истратив последние силы и эмоции на рассказ, замерла, уставившись в одну точку.

– Милли! – расталкиваю ее – Милли.

– Я хочу спать – голос пустой.

Поднимаю вновь глаза на Влада и срываюсь на крик:

– Может, объяснишь хоть что-нибудь? Как твой друг, который уехал, оказался здесь? И здесь – это где?! Каким макаром обрушилась стена, и куда он подевался? Как он это сделал?! – я уже визжу – почему сюда пришла моя сестра, и почему меня тоже сюда тянуло против воли..

Но тут замолкаю, поняв, что нас обоих

(..он.. я.. я читала.. и там стуки..)

связывало в этой ситуации. И из-за чего, точно ошпаренный,

(..переплет тоже из них делал?..)

сюда бросился Влад.

– Книга.. – слова с большим трудом вырываются из моего рта.

Словно подтверждая мою догадку, Влад мягко, но беспокойно спрашивает у сестры:

– Милли, где сейчас книга?

– Там – едва заметно кивает в сторону обломков – ее камнями завалило..

– Хорошо.

– Хорошо?! – я толкаю его в грудь так, что факел, который он держит, едва не падает на пол – что здесь хорошего? Что здесь хорошего!? Объясни все немедленно! Я тебе задала вопросы – ответь на них все! Отвечай сейчас же!

Лицо Влада мрачнеет, в его глазах мелькает вереница каких-то эмоций, но притом на самом лице не дрогает ни один мускул. Он долго молча стоит, после чего замечает:

– Не думаю, что этот разговор следует вести при Милли. Ей уже сегодня досталась. Милли – он наклоняется к ней – пойдем в комнату?

Но я со всей дури бью его по вытянутой руке:

– Не смей ее трогать!

Я не могу даже толком объяснить, по какой именно причине меня вновь обуяло дикое недоверие ко Владу и всей его персоне. Может оттого, что причин просто слишком много. Локид, которого тут не должно быть, стена, исчезновение, книга, рассказ сестры..

Я сама помогаю ей подняться и вслед за Владом мы выбираемся из подземелья. Я ожидаю (даже вернее, жду) что Милли по пути придет в себя, станет той самой вредной занозой-Милли и скажет, что ни в какую комнату она не пойдет, и что ответы ей нужны так же, как мне, и что пусть Влад объяснит нам все обоим..

Но она будто бы исчерпала все свои жизненные ресурсы. На последних метрах я едва ли не волоку ее, но все равно не позволяю Владу коснуться ее и тем самым помочь мне.

Пока все не пойму – черта с два он подойдет ближе, чем на ярд.

Однако, уже возле самой ее комнаты, когда я открываю дверь и собираюсь завести ее внутрь, Милли как-то очень устало оборачивается. Этот жест напоминает мне жест либо очень больного человека, либо того, кто не спал неделю подряд. Только смотрит она не на меня – а за мое плечо:

– Влад – голос такой же пустой, ничуть не стал лучше – а это очень плохо, что я его выпустила, да? Когда он тогда коснулся

(..приблизившись ко вконец испуганной милли, он мягко кладет ладонь ей на плечо..)

меня, он… это было так жутко. Его глаза.. они.. он очень-очень зол. Почему-то он ненавидит

(..даже от таких жалких тварей, как вы, порой можно заиметь какой-то прок…)

(..ты не такой как они, ты не эти жалкие создания, влад!..)

(..его лицо перекошено какой-то маской свирепой ненависти, ярости и неподдельной, всепоглощающей обидой предательства…)

нас всех.. и теперь он..

В глазах Влада я успеваю увидеть мелькнувшую черную тень, но он все-таки выдавливает из себя улыбку и перебивает Милли с какой-то отеческой теплотой, не дав договорить:

– Главное, что ты в порядке. С остальным разберемся.

Однако, вновь без прямого ответа.

У меня уже достаточно опыта общения с этим человеком, чтобы понять – любая изворотливость это уход от правды. Значит, если он не ответил прямо, то ответ утвердительный.

Да, это очень плохо, что она «выпустила» Локида.

Осталось понять только как, откуда и что это вообще значит.

Но вот, не говоря больше ничего, сестра сама заходит в комнату, едва переставляя ногами, и я закрываю дверь лишь тогда, когда убеждаюсь, что она дошла до кровати и легла на нее, а не мимо.

Обернувшись, уже ожидаю, что Влад успел смыться за это время и мне придется его искать.. хотя к черту искать, я просто соберу вещи и..

Но нет.

Он все так же стоит.

– Милли здесь больше нет – стараюсь цедить яростно, но наружу все равно пробиваются истерические, запуганные нотки – я хочу знать все, что происходит в этом чертовом замке с его обитателями. Но для начала я хочу знать, как здесь оказался Ноэ!

Я взмахиваю руками и вновь едва не кричу, а холл услужливо разносит эхом каждое мое слово (заставляя Влада хмуриться):

– Ты говорил что он уехал! Уехал или ты выгнал его – неважно, главное что он не в доме! Но если так – то как он.. как он..

В этот момент Влад уже открывает дверь моей комнаты и едва ли не силой впихивает меня туда. После чего заходит сам, закрывает ее, и не скрывая отчаянного раздражения и безысходности, бросает мне:

– Как он оказался в стене? Я его там запер!

-2-

Повисает гробовая тишина.

Не сразу нахожусь, что ответить. После чего, пытаясь воссоздать перед глазами образ того подземелья, уточняю:

– Запер? Там есть лаз,

(..вновь смотрю на внушительную груду обломков и камней. за ней нет никакого лаза, никакого бункера, даже никакого мало-мальского полого пространства.. как он мог там оказаться?..)

бункер?

Но не дожидаясь его, отвечаю тут же сама себе, теряя весь пыл и браваду буквально на глазах:

– Нет.. там нет ничего такого.. это обычная стена.. стена, которая обвалилась, да.. но как там оказался Ноэ.. и как ты мог его там запереть?

Наконец, вновь поднимаю глаза на Влада.

Теперь раздражение сошло с его лица – осталось лишь какое-то мрачное, по-настоящему черное отчаяние. Когда он отвечает – голос его глухой и немногим лучше того, которым говорила Милли:

– Ты говорила что любая изобличенная

(..не одна раскрытая тайна, какой бы она ни была, не пугает больше той, которую так маниакально скрывают..)

тайна лучше сокрытой.

Пауза:

– Думаю, ты уже поняла, насколько сильно ошибалась.

– Это не ответ – но голос мой совсем не похож на голос того, кто требовательно допрашивает. Скорее голос того, кто напротив отчаянножелает избавиться от всех знаний.

– Не ответ – повторяю я – как Ноэ вообще оказался в стене и..

И тут я замолкаю.

Оказался в стене.. в стене.. стена обвалилась, голос из стены..

Тук-тук-тук.

(..тук-тук-тук..

в комнате мне казалось, что звуки идут с той стороны. здесь же, снаружи, мне теперь наоборот кажется, что стуки идут из комнаты. создается ощущение, будто бы они идут.. изнутри. из самой стены…)

Эти воспоминания порождают в моей памяти другие.. какие-то смутно похожие, но другие.. я очень пытаюсь за них зацепиться, но никак не могу ухватить..

(..туки, в колонне. ты не слышишь, лео?..)

Стена.. в стене.. изнутри..

И тут вспоминаю.

(..знаешь есть одна румынская баллада, называется «мастер маноле». она рассказывает об архитекторе, который очень хотел построить лучший в мире собор. но для этого ему пришлось принести страшную жертву – замуровать живого человека в стену у основания..)

Я еще тогда не поняла, к чему он рассказал мне эту балладу, но теперь

(..спасибо, что сказал мне правду. хоть я и сама догадывалась – но я ценю, что ты держишь свое слово.

влад смотрит на меня каким-то взглядом, в котором мелькает потаенная горечь от моих слов и будто бы хочет сказать что-то …)

– Это была никакая не баллада.. – говорю я под нос скорее сама себе, но судя по тому, что Влад меня не перебивает, то понимает, что я имею ввиду – вернее.. баллада. Но ею ты хотел сказать правду. Я благодарила за правду, и ты захотел сказать еще одну правду.. но, как фисташку

(..порой правда, как фисташка: тебе ее дали, но чтобы достать этот орешек, необходимо вытащить его из скорлупы…)

дал мне ее сокрытой. Ты имел ввиду Локида, которого так же, как тот архитектор, ты замуровал у основания – ведь это же подземелье, значит основание замка – в стену..

Ошарашенно поднимаю на него глаза:

– Но что значит запер его там? Как ты мог его там запереть?

Понимаю, что пришли к тому же, с чего начинали – а ответов все так же минус один. Только вопросов в поиске ответов стало еще на дюжину больше.

– Как я его запер? – переспрашивает Влад, а лицо его становится все темнее и темнее – а тебя не интересует, например, почему я его вообще там запер?

Я опасливо делаю шаг назад, и мямлю, будто послушный ученик:

– Почему ты его там запер?

– Потому что он заигрался и стал опасен!

Нащупываю ручку двери и осознание того, что если ситуация выйдет из-под контроля – я смогу выбежать и закричать, привлекая внимание Лео и всех вокруг, возвращает мне немного храбрости. Потому я фыркаю:

– Он заигрался? А вот

(..ноэ сказал, что влад много чего говорит и ему не стоит верить. что влад слишком заигрался..)

он считает, что заигрался ты!

Влад как-то испытующе смотрит на меня, чуть склонив голову:

– И кому же ты решишь верить?

– Кому? Зависит от того, как ты объяснишь в принципе его нахождение здесь и свои байки про его отъезд! Ты ведь так ничего и не сказал по этому поводу! «Пожали друг другу руки и он уехал, Дженна»! А..

– Локиду это никак не повредило – сухо перебивает меня он – просто небольшая изоляция. Время для раздумий.

– Небольшая изоляция – это запертая комната, а не стена! – не выдерживаю я.

Сердце начинает колотиться, и я чувствую, что схожу с ума:

– КАК, черт возьми, он мог оказаться в долбанной стене! Знаешь, все-таки это меня интересует гораздо больше, чем «почему» он там оказался!

Но Влад молчит, очевидно, не собираясь давать ответа на этот вопрос.

Я отпускаю ручку двери и делаю шаг навстречу:

– Хорошо, не хочешь отвечать сходу, давай разберем на составляющие. Так будет легче.. – тяжело втягиваю воздух, стараясь собрать мысли в кучу – смотреть на это, как на какую-то задачу, что нужно решить. Что у нас есть – запертый в стене человек. Составляющие этого события – моя сестра, ты и книга. Хорошо, если мы не можем решить задачу сходу, начнем решать ее отдельно, по составляющим, и уже ответы составляющих в совокупности дадут нам ответ на задачу, так?

Влад смотрит все так же молча, лицо непроницаемо. Не знаю как он, а я уже на этом этапе чувствую себя сумасшедшей.

Чертов человек в стене! Какие тут могут быть составляющие!

– С моей сестрой мы разобрались, насколько это можно – все-таки продолжаю я – и выяснили, что ее туда привела и заставила сделать все, что она сделала – книга. Значит, остались только ты и книга. С тобой разобраться до конца мы не можем, значит давай разбираться с книгой.

Вновь перевожу дыхание, стараясь сама не растерять свою «логическую» цепочку:

– Книга.. Эту книгу

(..я бы не за что не стала втихую шариться ночью по твоему замку, но ноги будто сами..)

(.. я хотела остановиться, но он будто завладел моей волей и я..)

ей подарил Локид – смотрю на Влада – и с ней явно что-то не так. Когда эта книга была у меня, мне слышались звуки и стоны, как и ей. И привели они меня туда же, куда и ее. И ты забирал эту книгу, и менял в ней переплет, и потом именно из-за нее ты ринулся в подземелье. И еще.. эта книга Локида. Что с ней?

Этот вопрос, кажется, видится Владу более посильным. Потому что чуть потерев переносицу, он отвечает:

– Локид, он.. мастер иллюзий. Один из лучших. И это не те иллюзии, что демонстрируют ярмарочные фокусники. Эта книга – его книга – была под его влиянием. Всякий, у кого она находится в руках – так же оказывается под его влиянием. Это объясняет, почему вы обе с книгой в руках оказались в подземелье, почему слышали эти.. звуки. Его пребывания.. там.

Влад очень старается обходить главный вопрос «Ноэ в стене», на который не дал ответа, однако даже сейчас получается это сложно.

– Мастер иллюзий.. – с прищуром повторяю я – что это значит? Ты сказал «не ярмарочный фокусник», значит кроликов из шляп не вытаскивает. Но ведь подавление воли за счет предмета.. это уже не иллюзии. Это какая-та ..магия. Поэтому ты хотел поменять переплет? Тем самым лишить книгу воздействия этой магии?

Влад молчит.

– Иллюзия – это видимость, которой нет на деле – продолжаю наседать я – так сказать «замыление глаза». Но когда два человека, держа одну и ту же вещь в руках, слышат одни и те же вещи, и спускаются в одно и то же место, где и находится обладатель этой вещи.. это уже не иллюзии, Влад. Это манипуляции, кукловодство, черная магия, черт возьми, да что угодно, но не иллюзии!

Но тут вспоминаю

(..я, конечно, с приветом, но с памятью у нее все в порядке. просто, он не из простых был.. тоже силу имеет)

(..да только кто он такой, я никак узнать не могу. слишком большая, слишком темная сила за этим стоит. какая ни мне, ни тебе не снилась.. берегись, девочка моя. И Господина, когда понадобится, береги..)

слова Илинки и ее приступ во время обряда вчера на мельнице.

Вновь переведя дыхание, уточняю как можно спокойнее:

– Локид.. обладает какой-то силой?.. Типо, передается в роду и ему передалась? Какая-та.. темная сила, потому что светлая сила не вынуждает людей действовать против их воли!

Влад неохотно отводит взгляд, его челюсти сжимаются, скулы проступают отчетливее и круги под глазами становятся темнее:

– Можно и так это назвать.

– Можно? А как нужно?!

И вновь молчание.

– Получается, он тебе не друг вовсе? А какой-то.. я не знаю.. – истерично фыркаю – злой колдун из сказки про белоснежку, который появляется в замке и хочет, что хочет? Если он не твой друг, почему он вообще жил в замке столько времени?!

– Он в самом деле мой старый приятель – сдержанно отвечает Влад, хотя сжатые до побеления костяшек в кулаки пальцы говорят о том, что сдержанность это лишь видимость – мы знакомы с ним очень давно. Когда-то он помогал мне освоиться в новом для меня мире.

Тут взгляд Влада подергивается какой-то дымкой и он устало, печально чуть дергает уголком рта:

– Удивительно. Полные противоположности. Мы почему-то сблизились, стали почти друзьями. Его забавляла моя страсть

(..ты, влад, человек, который всегда говорил мне о честности..)

к правде. А меня привлекала в нем легкость и беззаботность. То, от чего я сам был тогда бесконечно далек – вздох, теперь уже вновь тяжелый – недавно он снова помог мне в одном деле. Однако, у любой благодарности есть предел. Локид его перешел – когда стал угрозой для вас.

– Но он не был угрозой для нас.

Говорю я спокойно, размеренно, но внутри между тем бушует целый шквал эмоций:

– В том-то и дело, Влад. Он ничего нам не делал. Нам он опасности не представлял. Он был угрозой для тебя. Потому что постоянно то и дело, больше либо меньше, намекал нам на какие-то твои тайны.. что тебя

(..какого черта ты это делаешь? – рычит влад – зачем!?

– а чего ты так злишься? боишься, что твой план провалится?..)

сильно бесило.

Вновь отступаю назад:

– Не прикрывайся благородством и заботой о нас. Делаешь этим только хуже. Ты избавился от него – как и каким образом все еще каменный вопрос – только по личным мотивам. А вот эти личные мотивы, как раз, уже касаются нас. Говоришь, его забавляла твоя страсть к правде? Но почему-то из вас двоих именно он пытался открыть эту самую правду. И поплатился за это, да?

Влад сжимает кулаки еще сильнее, и я замечаю капельки крови от мелких ранок, которые оставили небольшие ногти его пальцев на ладонях. Ногти совсем маленькие – это насколько же ими надо впиться в кожу, чтобы оставить следы, достаточные для стока крови?

– Значит, теперь он наш местный герой? – сухо уточняет Влад – храбрый рыцарь в доспехах, несчастный мученик?

(..но вот секунда – и теперь его пальцы начинают с невиданной силой сжиматься, точно желая раскрошить мою челюсть..)

(..даже от таких жалких тварей, как вы, порой можно заиметь какой-то прок…)

(..голос ноэ стал меняться, он перестал быть похож на человеческий. и тогда я попыталась остановиться – но он будто завладел моей волей. я не могла остановиться, не могла сопротивляться..)

(..локид.. обладает какой-то силой? какая-та.. темная сила, потому что светлая сила не вынуждает людей действовать против их воли!

– можно и так это назвать…)

Я уверенно мотаю головой:

– Нет. Вот уж точно нет. Но и ты нет. Вы оба скрываете слишком многое, чтобы..

Но прежде, чем договорить до конца, я вспоминаю

(..помочь ему и повторить некоторые слова за ним..)

(..а мои губы сами собой продолжали повторять за ним эти странные длинные слова.. а потом стена рухнула..)

что есть еще одно составляющее. Четвертое.

Слова.

Замолкаю.

– Чтобы что? – холодно интересуется Влад.

– Чтобы.. – хмурюсь – книга. Ты сказал, что книга Локида была под его влиянием и все такое.. но что за слова он просил повторять Милли? Она сказала, что стена рухнула после того, как она повторила последнее слово – а ты говоришь, что Ноэ обладает некоторой.. темной силой. Вряд ли это совпадение, да? Что это были за слова? Какое-то.. заклинание?! Чтобы разрушить стену, или разрушить..

– Можно и так сказать – повторяет он тоже, что сказал ранее.

И больше ничего не добавляет.

– Можно и так сказать.. – повторяю теперь уже я – а как можно сказать тогда то, что он сам не произнес эти слова? Вернее, он же знал их, зачем ему надо было, чтобы их повторяла Милли?

– Потому что сила слова недоступна таким, как он.

– Каким? – тут же подхватываю я – каким? Кто он такой? Колдунам доступна сила слова! Иначе бы не было заклинаний, черных книг и прочей колдовской атрибутики, продающейся на каждом углу!

– Я не говорил, что он колдун – замечает Влад, но эти слова, что очень видно, даются ему крайне сложно.

Будто бы невиновного принуждают сознаться на суде в массовом убийстве и обречь себя на пожизненное или казнь:

– Я ответил «можно и так это назвать».

– Значит, он не колдун? Но имеет темную силу.. поэтому он смог раствориться в воздухе, точно по щелчку пальцев? Ты издеваешься что ли!? – не выдерживаю и взмахиваю руками – что здесь, черт возьми, вообще происходит?!

Но он продолжает молчать.

Я киваю.

Выходит как-то резко.. дергано, точно у куклы.

– Ладно, хорошо – говорю – надеюсь, мы же оба понимаем, да, что после всего этого… безумия, объяснения которому ты даже толком не можешь дать, не хочешь отвечать и.. а то, что отвечаешь – еще хуже

(..правда не уверен, что тебе понравится то, что ты поймешь..)

(..но поверь, есть в мире такие истины, которые человек принять просто неспособен..)

неотвеченного. Просто какая-та откровенная чушь! И я просто хочу сказать, что..

– Что ты хочешь уехать.

Он говорит это отстранённо, бесстрастно, как бы констатируя факт.

– Да – киваю – рада, что мы поняли друг друга.

– Ты несправедлива, Джен. Ведь ты говорила, что тебе нужна правда – замечает он мрачно – а теперь наказываешь за то, что я тебе ее дал? Так может, надо было тогда признаться хотя бы самой себе – что тебе нужна не просто «правда», а правда, которая тебе понравится. Иначе говоря, другими словами, та же самая ложь, только в красивой обертке.

От подобного на мгновение все эмоции затмевает негодование:

– Правда?! А какую правду ты мне дал? Может, ты рассказал, как Ноэ оказался в стене? Каким, мать его, образом ты смог его туда засунуть? Или может, ты рассказал, что значит «у него есть темные силы, но он не колдун»? Или может, ты ответил на то, как он испарился?

– Я дал тебе сейчас гораздо меньше того, что у меня имеется – но и этого оказалось гораздо больше того, чем ты способна принять. Этого я и опасался. Из-за этого был опасен и Локид. Всему свое время, Джен, а ты очень сильно торопишь события, думая, что делаешь себе тем самым лучше.

– Загадки, ребусы, да-да – психую я – тайны, секреты – это все в твоем стиле. Фисташки в чертовых скорлупах! Но знаешь – у меня не осталось ни малейшего ни желания, ни сил эти бесконечные скорлупки расщёлкивать! Занимайся этим сам! А, можешь позвать Локида – он-то теперь тоже «свободен»!

Мы стоим друг напротив друга, не роняя более ни слова.

Так продолжается несколько секунд – может, даже полминуты. Пока, наконец, я не киваю, точно откланявшись:

– Думаю, на этом мы и распрощаемся. У меня нет никакого желания оставаться в замке, где в любой момент так же по щелчку пальцев, как и исчез, может появиться твой дружок.

– Я позабочусь о том, чтобы он больше не мог проникнуть в замок.

– Я просто искала тактичную причину сообщить тебе о своем очевидном решении – так же, стараясь сохранять ровность голоса, поясняю я – я уезжаю. Милли тоже. Остальные – пусть решают сами. Но мне понадобится Лео, чтобы он отвез меня – потому что машин у нас только две, и уж извини..

– Хорошо, я понял – вновь сухой, деловой тон.. но темно-синие глаза скрывают целое торнадо бурлящих внутри эмоций.

– Отлично.

– Я пойду найду его. Сообщу о твоем намерении..

– Я и сама могу.

– ..и кое о чем переговорю – продолжает Влад – мне надо будет кое-что с ним обсудить, и после этого, уверен, он отвезет тебя в село к Илинке.

– В отель – поправляю я, помня, какие у них с Илинкой «теплые» отношения – сразу в отель.

– Уже вечер. Путь до Бухареста не близок, вы попадете в пути в ночь.

– Ничего, переживем.

– Мне кажется, было бы благоразумнее уже переночевать здесь, а на утро ехать. Я же..

– Никаких больше ночевок – отрезаю – я уезжаю прямо сейчас. Собираю вещи, уезжаю и не к Илинке, а в отель. Если тебе что-то там надо сказать Лео – указываю рукой на дверь – можешь идти говорить. Потому что мне собираться недолго.

Коротко кивнув, Влад идет к двери, но уже открыв ее, оборачивается. Видно, что он что-то хочет сказать, что-то, не имеющее отношение ко всему этому хаосу, но тоже очевидно что-то очень важное…

Но в итоге лишь сообщает:

– Как мы закончим, Лео будет ждать тебя во дворе у машины.

– Хорошо.

Вновь кивок.

Внимательный, пытливый взгляд.. будто бы он пытается запомнить мое лицо, каждую мельчайшую деталь. Подобно фотоаппарату, надолго запечатляющему на своей пленке какой-то особенно дорогой человеку момент или образ… а после быстро выходит, закрыв за собой дверь.

-3-

Я быстро скидываю вещи в чемодан. С такой скоростью, о которой ранее в своих руках и действиях даже не подозревала. Да, уже скоро закат и мы большую часть пути будем ехать по темну – но это точно лучше того, чтобы остаться еще хоть на одну ночь в этом месте с Владом. Просто скопище какой-то хрени! Необъяснимой и бредовой!

Не дом, а чертов шабаш!

Человек в стене, он его там запер, потом он испарился в воздухе и.. «ты же хотела правду»!

А я ее получила?!

Кучу воды на голову я получила. Вода-вода-вода, и опять ничего конкретного. И ладно, когда он просто таился и тихарился – но когда теперь эти тайны сопровождаются настоящей угрозой мне

(..точно знаешь, влад, что все под контролем и твои планы не погубят ее?..)

и моей сестре, это перестает быть чем-то, что хочется узнать, в чем хочется копаться и за чем любопытно понаблюдать.

Скидываю вещи, после чего тянусь к тубе… моя рука замирает.

А к черту! Я заслужила! Я сегодня такой шок пережила, что точно пара седых волос на голове появилась. Эти картины я уж точно заслужила. Тем более, три из них и так оформлены на меня, а вторые три.. над одной из которых я сейчас и работаю..

Влад, конечно, сказал, что он их покупает с тем, чтобы отдать во владение мне.. И Лео сказал, что они так с ним договорились..

Ну так значит пусть и будет так.

В конце концов, я только добралась до 1448 года – года раскрытия главной тайны – так и почему я должна оставлять теперь то, что мне важно, только из какого-то нелепого чувства такта или, напротив, чтобы показать свою гордость? Мол, «не нужны мне твои подарки и подачки»?

Нет уж, спасибо.

Картины мне нужны, от кого бы они не были. От Влада? Значит, от Влада. Спасибо, Влад, я заберу их с собой. Все шесть. Благодарю, и надеюсь, меня не остановит потом в аэропорту Интерпол при попытке покинуть страну.

Покончив со своими вещами, перехожу в комнату Милли.. но замечаю, что сестра спит. Причем спит так крепко, что даже не просыпается от моего появления, хотя занеслась я, как торнадо. Сама бледная..

Ладно, соберу ее вещи за нее – не в первой, один раз я уже отсюда утаскивала ее чемодан. А ее разбужу уже когда все сгрузим в машину Лео, просто чтобы она туда пересела и так же заснула. Не хочется ее лишний раз тормошить после сегодняшнего..

Быстро скидываю и ее вещи, все застегиваю и ставлю возле кровати.

Покончив, обнаруживаю, что собралась в самые кратчайшие сроки.

Десять минут.

На оба чемодана!

Да уж, прошлый счетчик Влада заставил меня привыкнуть к спешным сборам. А быть может, я и сама торопилась, чтобы выехать как можно быстрее и преодолеть злосчастный Холодный Лес еще до заката.

Заглядываю в комнату Лео – но та пуста. Ни его, ни Влада нет.

(..я его найду, надо поговорить.. <..> как мы закончим, лео будет ждать тебя во дворе у машины..)

Нацепив кофту, выхожу во двор – машина есть, Лео нет. Значит не закончили. Хорошо бы было их поторопить, но боюсь, пытаясь наобум найти их в замке, я только сама заблужусь и еще больше потрачу времени. Тем более, Влад сам не хочет, чтобы мы ехали по ночи – и вряд ли будет нарочно задерживать Лео дольше нужного.

Видел же мой настрой – понимает, что уедем мы сегодня в любом случае.

Пару минут стою возле машины, но потом решаю пройтись по периметру. Так сказать, немного проветрить голову, пока жду Лео, и сами мысли. К тому же, можно зайти попрощаться с ланями – конечно, уходчик из меня был тот еще. Их все время обрабатывала и ухаживала за ними Сандра. Собственно, только она из нас двоих о них и вспоминала.. но они все равно милые.

Когда я еще в Штатах смогу увидеть живых ланей так близко? И потрогать?

Решаю отправиться к загону на, так сказать, финальное прощание с замком, его территорией, живностью и всем, что с этим связано.

Как бы то ни было – половину отпуска мы все же провели именно здесь. Не самую лучшую половину.. хотя и здесь, конечно

(..беззаботно откидываюсь на спинку своего кресла, решив больше не «держать палец у строчки» и чуть прикрываю глаза, позволяя телу расслабиться:

– надеюсь, в школе у тебя по «чтению» было чуть больше d?

– сейчас посмотрим.

я уже не могу его видеть, но слышу, насколько потеплел его голос, даже появился отдаленный, призрачный намек на веселье..)

были иногда приятные моменты.

Пока я бреду к загону, мысли в моей голове сменяются с пугающей быстротой. То ночные сладости с Лео – то дождь из лягушек и змей. Ведание прекрасной истории картин – и зверское убийство смотрителя, после чего я приехала вся в крови. Покупка новых – и убийство Грэдиша. Блинчики с Сандрой – и серп в подполе. Теплая, приятная атмосфера за книгами с Владом – пугающее исчезновение Ноэ сегодня и его заточение в стене.

Будто бы за каждое приятное событие со мной здесь – я обязана отплатить таким же ужасным. Будто бы какая-та жестокая, жадная плата. Моментальная.

Получил хорошее – тут же держи плохое.

Без рассрочек, долгов и молебней.

Получите – распишитесь.

Нет, мэм, никаких оговорок. Такова цена, отбейте товар на кассе. Не хотите брать – оставьте за стойкой.

Пожалуй, самое время покинуть этот чертов магазин.

И поглощенная всеми этими мыслями, я даже не замечаю еще одного человека в загоне, пока не упираюсь совсем уж в ограду, чуть не стукнувшись о нее.

Правда, она меня не замечает точно так же.

Как и в прошлый раз.

Та же самая незнакомка с черными волосами.

Несмотря на пронизывающий холод (заставляющий меня даже в кофте зябка потирать руками), она снова сидит прямо на земле, что-то проделывая с раной старшей лани. И даже, если мне не изменяет слух и не играют злую шутку порывы ветра – что-то тихо напевает себе под нос.

Подол ее длинного сарафана немного задрался, обнажая ноги.

Босые. И совсем крошечные.

Как у ребенка.

Я озадаченно свожу брови к переносице, а она между тем все так же сидит на земле, все еще не замечая моего присутствия. Мой взгляд медленно переходит от ее ног до следов, вновь оставленных на грязи.. не остается сомнений, что и это, и предыдущие

(..бывают же люди с маленьким размером ноги?

– настолько? – прикладываю ладонь, и след в грязи занимает на ней не больше трети..)

следы принадлежат ей. Что не было никаких детей, которые увидели ланей и бегали из села посмотреть, никакой шпаны.. но эти ноги.. они просто не могут быть ногами взрослого человека, даже будь тот карликом, а это девушка ростом почти с меня..

Чувствую, что ощущение неладного в моей груди начинает усиливаться.

Может, это какое-то генетическое отклонение? Ну, например, как нестандартная внешность у людей с синдромом Дауна, или типо того?

– Эм.. прости..

Едва я окликаю ее – она тут же вздрагивает и вскакивает, вновь как в прошлый раз. Поспешно одергивает подол и прикрывает ими свои ноги. Не остается сомнений – она отдает себе отчет в том, как странно (как минимум) это выглядит. Она знает об этом, она пытается это скрывать, но..

– Привет – неуверенно машу рукой и на лице девушки проступает узнавание. Кажется, она признала во мне ту же гостью хозяина, что пыталась разговорить ее и в прошлый раз.

Еще мгновение – и на ее бледном, смертельно-бледном лице проступает улыбка. Я бы даже теперь не назвала ее лицо бледным, как полотно. Нет, оно скорее будто вылито из металла и посыпано пеплом. Серое, бледное, болезненное..

Не спешу подходить ближе того, к чему уже подошла. Таким образом нас продолжает разделять ограда загона и еще пара шагов между нами, помимо него. Рассеянно жму плечами:

– Тебе не холодно в сарафане? Я вот и в кофте мерзну.

Она продолжает молча на меня смотреть, с каким-то иступленным непонимаем. Ах да, она же, скорее всего, не говорит по-английски – к этому я и пришла в прошлый раз. Но на всякий случай все-таки добавляю:

– Но сарафан красивый, ради него и потерпеть холод не жалко.

Девушка вдруг резко краснеет и смущается, как застенчивый ребенок от похвалы. Я непонимающе хмурюсь, одновременно пытаясь выдавить улыбку, чтобы не выглядеть грубой.

Она понимает мою речь – теперь сомнений нет.

Но почему не отвечает? Почему в прошлый раз никак не реагировала на мои попытки завязать диалог? И..

– Кстати – добавляю – а куда ты делась в прошлый раз? Так быстро убежала, пока я подругу звала..

Девушка вновь стягивает улыбку и смотрит на меня с некоторым подозрительным беспокойством. Да уж, у нее явно какие-то нелады не только в физическом, но и в психическом плане. Взрослый человек, но будто бы с задержкой развития.

– А ты давно работаешь у Влада? – все еще пытаюсь выдавить из нее хоть слово – я вот знаю из его работников только Валентина и Антона.. теперь вот и тебя. Так как тебя зовут?

И вновь молчание.

Я очень хотела погладить ланей      , но теперь мне кажется, что не такая уж это и большая необходимость. Не самый важный пунктик в «прощании с замком». Да и в целом-то прощаться с ним как-то перехотелось. Пожалуй, стоит вернуться к машине Лео, и смиренно ждать его появления там..

Но не успеваю я, пробормотав что-нибудь невразумительное про отъезд и спешку, сделать и шага назад – как, до этого все время спокойные, лани вдруг начинают испуганно метаться и жалобно стонать.

Девушка вдруг резко, как дикий зверек, подскакивает и приникает всем телом к ограде, испуганно прислушиваясь. Она так резко подбежала к этому ограждению, остановившись лишь в каких-то полуметре от меня, что я чуть было не вскрикиваю.

Хотя чего тут бояться, оптимально говоря?

Нервы.

Просто уже нервы.

Еще бы – тут у любого бы нервы уже оголились, только электрические провода. Пора бы уезжать.

– Ладно, знаешь.. – бурчу, теперь все-таки сделав шаг назад – мне пора, я ведь не сказала, что мы погостили и теперь вот уезжаем, а..

Но сделав еще один шаг и оказавшись чуть в стороне – могу увидеть теперь ее спину.

И увиденное заставляет меня в полном шоке замереть. Я ошарашенно останавливаюсь, буквально пустив корни в землю и не в силах более пошевелиться.

Ее спина..

Я раньше не могла видеть ее спину – что в этот, что в прошлый раз она находилась слишком на большом расстоянии, и всегда лицо. Но теперь..

Кожа на спине девушки будто бы содрана вместе с мясом, так, что я отчетливо вижу ее внутренности. Человек, получивший такое ранение – должен скончаться на месте в течении первой же минуты. Однако, у этой девушки не идет ни кровь, ни падать она не собирается.. и что страшнее всего – она вообще будто бы не замечает этой раны. Перебегает, вслушивается, двигается..

Ужас накрывает меня волной и, шумно втянув воздух, я не замечаю, как начинаю визжать в полный голос. Ужас, страх, шок, непонимание – все выливается в этот крик. Я, будто бы в самом худшем из кошмарных снов – не могу пошевелиться, и будто бы на каждый мой шаг надо около двухсот дней времени, но на крик это почему-то не распространяется. Обычно во сне – и кричать ты пытаешься, а выходит лишь беззвучный свист..

Но здесь нет.

Я отчетливо слышу свой полный ужаса крик. Он буквально содрогает все вокруг. Это даже не крик – а иступленный визг наподобие того, что выдала часом ранее в подземелье Милли.

Но почему я еще могу быть уверена, что точно кричу, а не мне это слышится – это потому что незнакомка тут же хмурится и шикает на меня, словно мой крик куда страшнее того, что у нее на спине нет чертового шмата кожи!

И даже мяса!

Однако от того, что она обращает на меня внимание – я начинаю кричать еще больше, чувствуя, что просто схожу с ума. У нее – У НЕЕ – нет половины спины, я вижу ее внутренние органы – а она при этом не истекает кровью, вполне себе бегает и отлично себя чувствует! Да по сравнение с этим теперь ее маленькие ступни – просто чушь собачья!

Но тут внимание девушки что-то повторно отвлекает.

С еще большим испугом она смотрит куда-то вдаль –и только теперь начинаю замечать, что подле нас начинает расстилаться густой туман. Такой же резкий, непроницаемый и внезапный – как тогда в лесу с Лео. Он подбирается все ближе, точно опытный охотник к дичи. После пары секунд вглядываний в него– девушка быстро начинает подгонять ланей к сараю:

– У-у! Самча!

Я впервые слышу ее голос. Значит говорить все-таки может.

В отличии от всего остального – голос почти нормальный. Только очень тонкий и писклявый – точно голос какой-то маленькой девочки, а не взрослой девушки.

Хотя теперь это уже не имеет никакого значения! Потому что она вновь оборачивается и я вижу ее спину!

Едва она, с трудом загоняя ланей-детенышей, сама на мгновение скрывается в сарае – меня будто снимают с паузы. Будто пробуждают ото сна и возвращают способность двигаться.

Я чувствую – что если дернусь сейчас, то теперь уже смогу побежать. Не будет этого ужасного ощущения беспомощности и обездвиженности, точно в сонном параличе.

И я дергаюсь.

Дергаюсь так резко, что едва не падаю, все еще лихорадочно оглядываясь на сарай, как во что-то врезаюсь, сделав быстрый шаг вправо, в сторону главного двора замка..

– Ай!

Испуганно падаю, не в силах удержать равновесие, прямо в грязь, и смотрю снизу вверх. Туман застилает все на расстоянии вытянутой руки – потому в первое мгновение я ничего не вижу.

Но там точно что-то есть.

Я обо что-то ударилась, о какую-то преграду, и именно из-за этого упала..

Но ведь я точно помню, что там не было ни забора, ни лавочек, ни столбов. Просто пустая дорожка, выводящая аккурат ко двору – именно по ней я сюда и добралась.

Но не успеваю я и подняться, как из тумана проступают две фигуры – которые, очевидно, и стали моим «препятствием».

Поначалу я решаю, что это Влад с Лео.. но понимаю, что силуэты слишком низкие для двух высоких мужчин.. Я самая низкая во всем замке – но эти даже меня будут ниже на две головы точно. Прищуриваюсь, пытаясь разглядеть..

А в следующее мгновение они полностью выходят из тумана.

И все прежние чувства, которые я полагала пережитым безграничным ужасом – по сравнению с этим оказывается просто ничем.

-4-

В метре от меня появляются два существа, которых я даже не могу вписать в какие-то рамки человеческого, мистического, разумного или безумного. Они не вписываются не во что, что мне известно, или о чем только приходилось читать да догадываться. Они будто бы..

Это два существа.. думаю, существа, раз они все-таки живые и могут перемещаться, хотя.. хотя с трудом могу разобрать у них то, что свойственно всем живым существам – то или иное понимание лица/морды/головы или чего-то в этом роде. Я даже не могу отчленить их тело от головы, руки от ног.. это будто бы одна единая масса, покрытая слизью

(..какая-та густая слизь болотно-серого цвета. на земле.. и не только. липкие нити паутиной тянутся по кустам, веткам.. лео озадаченно переводит взгляд на меня..)

и чем-то еще более мерзким. Я лишь могу предположить, что небольшие отросты в самом низу и где-то посередине этой массы – это что-то наподобие рук и ног. Они намного больше человеческих, но по виду больше напоминают какие-то жабьи лапы, или даже.. Где-то сверху массы по бокам виднеются жабры, а по центру два черный круга. Но когда эти круги смыкаются и размыкаются в подобии моргания – могу догадаться, что этим тварям они служат чем-то наподобие глаз людям.

Начисто лишенные белком или радужки.. они все-таки явственно блестят хищным голодом. Эти твари, будто бы не замечая меня, по-хозяйски оглядывают загон, точно не раз здесь бывали. Но явно не находят того, чего хотели.

Я вновь истошно вскрикиваю – но на этот раз крик все-таки не вырывается из моего рта, а глушится где-то на уровне горла. Однако, я подскакиваю и вновь делаю несколько шагов назад.

И опять во что-то упираюсь..

Визжу.. но вновь беззвучно, и инстинктивно бегу в единственном направлении, отчего-то не взятом туманом – к загону. Перепрыгнув через ограду и сильно поранив ногу (я же не чертов Рембо!), я продолжаю открывать рот в безуспешной попытке выдавить хоть звук.

Однако, все эти движения, или быть может отсутствие того, за чем они пришли, кем бы ни были… заставляют этих тварей, которых теперь выступает из тумана гораздо больше, чем двое – обернуться на меня.

Они наконец-то замечают меня.

Чуть ниже того, что служит им глазами, склизкая масса растягивается в беззубом черном рте. Усмешка? Улыбка? Не знаю и знать не хочу. Но вот они, один за другим, начинают вслед за мной забирать в загон, окружая и загоняя меня тем самым в тупик. И туман, будто бы их неотрывный спутник, свободно начинает проникать в те части загона, где они оказываются, словно выстилая им дорогу..

Еще немного и мы все окажемся в этом густом смоге, где этих тварей может быть сколько угодно и ничего не видно..

Я вновь открываю рот, но вновь без звука – и бегу к сараю. Однако, как раз в этот момент из него выходит девушка.

Я уже и забыла, что она повела туда ланей.. Эти твари выбили у меня всякое ощущение реальности, пространства и времени. Я побежала в сарай просто потому, что это единственное оставшееся доступным мне помещение с хоть какой-то преградой в виде двери..

Но наткнувшись на девушку, теперь уже не отшатываюсь.

Все познается в сравнении.

Ее исполосованная спина, которая еще несколько минут назад чуть не послужила мне причиной инфаркта в 25-летнем возрасте – теперь, на фоне этих сущностей, кажется такой же смешной, как ее маленькие стопы. Потому что у нее, хотя бы, есть лицо и человеческое тело.

Но девушка даже не смотрит на меня – ее взгляд тут же обращается в сторону подступающих тварей. Только он не удивлен и беспокоен..

Это разгневанный взгляд:

– Ди-и-ирр!

Ее пронзительный тонкий крик заставляет меня зажать руками уши, чтобы не полопались барабанные перепонки. Будто бы какой-то ультразвук, вышедший из-под контроля или подключенный к стерео-системе.

Однако, очевидно, этот звук так действует не только на меня..

Склизкие сущности-массы, которые только что щерились, приближаясь все ближе, теперь вдруг замерли.. их тела начали покрываться еще большим количеством слизи и.. вибрировать?

Будто бы еще немного – и их просто разорвет на куски от этого крика. Будто бы бомба, заложенная внутри них, вдруг активировалась.

Но происходит так лишь мгновение.

После чего рябь вновь прекращается. И теперь черные рты больше не растягиваются в улыбке – но и не смотрят на меня. Теперь все эти чертовы адовы сущности устремляют взгляд на девушку. Ненавистный, сверкающий.. и отчасти что ли пугливый?

И тут она вдруг падает на землю, пригибается.. и на том месте, где только что была черная копна ее волос и белый длинный сарафан я вижу черную кошку с белым пятном на груди.

Ту самую

(..аккуратно сложив лапки, черная кошечка садится на дорожке, и внимательно смотрит на меня..)

черную кошку.

Она не просто похожа. Это и есть она – то самое животное. Я понимаю это по знакомым плешинам в шерсти и.. и девушки нет.

Там, где только что была она – теперь кошка.

А самой девушки нет.

И теперь животное, выгнув спину дугой и вздыбив шерсть, начинает отчаянно шипеть на тварей. Те как-то злобно сверкают глазами, но больше не спешат наступать. Однако и отходить не собираются. Их рты вновь раззявливаются.. и тогда я слышу исходящее из самых утроб этих масс пугающе знакомое

(…и тут где-то за деревьями слышатся шорохи и шепот, прокатывающийся волной – то дальше, то ближе. испуганно смотрю на лео и понимаю, что мы подумали об одном и том же. только он промолчал, а я восклицаю:

-это оно? как тогда в лесу? шепот?..)

злобное шептание..

И тогда кошка начинает медленно, но уверенно двигаться на них.

Какое-то маленькое лохматое животное против НИХ!

Но тем не менее сущности, испуганно вновь содрогнувшись вибрацией, начинают медленно отступать назад, за забор. А туман, словно бы не в силах распространяться без их помощи, так же начинает отходить следом за ними. Кошка начинает надвигаться все быстрее – и их отступление так же принимает более спешный оборот.

Еще несколько мгновений – и все твари скрываются в тумане, который теперь поспешно отползает от границ владений замка, скрываясь там, откуда пришел – на территории чащи леса.

Мгновение я ошарашенно смотрю на это.

Но когда кошка оборачивается – и, будто бы моргнув – на ее месте вновь возникает та самая девушка, робко улыбаясь..

– А-А-А-А-А-А-А-А-А!

Я кричу, и, содрогаемая крупной дрожью, кидаюсь на тропинку обратно к замку. Теперь, когда щупальца густого смога уползли обратно – видимость вновь стала хорошей, и я прекрасно вижу ее. Я бегу по тропинке, продолжая кричать, но не рискую обернуться.

Я слишком боюсь увидеть свирепую девушку (или кто она такая?! что она такое?!) , прогнавшую конкурентов – и теперь уже кинувшуюся за мной, своим обедом. Или боюсь увидеть тварей, которые вновь следом за туманом выползают из леса. Или самого Люцифера Денницу, поднимающегося на лифте из недр Ада в раззявленной пасти земли..

Я просто кричу и бегу, едва разбирая тропинку, ко двору.

Я уже не уверена, что смогу отсюда выбежать, и кажется, будто бы дорожка каким-то образом закольцевалась, и я просто бегаю по кругу, потому что я уже давно должна была выбежать, а все еще бегу..

Но вот, наконец, вижу двор.

И даже Лео!..

Но он почему-то стоит не возле машины, готовой сей момент дать по газам, а.. что он делает?

Он закрывает главные ворота замка. На засов, а потом на замок, будто решил забаррикадироваться изнутри..

Но услышав мой крик, резко оборачивается. Я подлетаю к нему, и меня совершенно не интересует природа его действий. Я просто вцепляюсь в его рубашку, точно в последний спасательный круг посреди открытого океана, и истеричного визжу, напуганная до чертиков:

– УЕЗЖАЕМ! СЕЙЧАС ЖЕ! УЕЗЖАЕМ! ПРЯМО СЕЙЧАС! БЫСТРЕЙ В МАШИНУ! УВЕЗИ МЕНЯ ОТСЮДА!

Лео встревоженно перенимает мои руки, заставляя их отцепиться от рубашки, и чуть потряхивает:

– Джен, что случилось? Что с тобой?!

– Неважно! – ору – все потом! Просто уезжаем! УЕЗЖАЕМ СЕЙЧАС ЖЕ!

И на последнем звуке я резко схожу на хрип – мой голос наконец срывается. И теперь, будто бы кашель какой-то старой бабки, я могу лишь хрипеть, ощущая при каждом произнесенном слове сильно саднящую боль в горле.

– Подожди, Джен, я..

– Уезжаем! – беспомощно повторяю, вновь дергая скрюченными в какой-то судороге руками – ты не понимаешь! Я сейчас видела.. я сейчас.. СРОЧНО НУЖНО УЕЗЖАТЬ!

Вырвавшись из хватки Лео, который толком ничего не делает, и смотрит на меня точно идиот, я хватаю замок и пытаюсь его дергать, но тот уже успели закрыть и теперь нужен ключ, чтобы его отворить..

– ЗАЧЕМ ТЫ ЭТО СДЕЛАЛ?! – хриплю, вновь вцепившись в Лео – ГДЕ КЛЮЧИ? ЗАЧЕМ ТЫ ИХ ЗАКРЫЛ! ЗАЧЕМ ТЫ ЭТО СДЕЛАЛ?

Теперь я понимаю, что чувствуют люди, погребенные заживо. Лео сейчас сделал практически тоже самое по непонятной мне причине. Здесь, в этом чертовом месте бродят чертовы адовы сущности, а он закрыл ворота, которые не перелезет в высоту даже гигант – а открыть чтобы которые, нужны ключи.

Стоп.. есть второй выход.. там, где лес, где вчера подъезжали машины службы спасения и копы..

– Потому что Илинка звонила – отвечает Лео, беспокойно дергаясь все больше.

Кажется, моя паника и ужас передаются ему, хоть он ничего и не видел.

Я даже не сразу понимаю о чем он.

А потом доходит, что он отвечает на мой вопрос о засовах.

– Она звонила совсем недавно.. Мы с Владом как раз были на террасе.. я ел, когда он меня нашел. Начал говорить что-то про Локида, про тебя, про отъезд.. я толком ничего понять не успел, ведь Локид давно уехал, и как.. он как раз объяснял мне это, когда на террасу выбежала Сандра..

Так вот о чем он

(..и кое о чем переговорю. мне надо будет кое-что с ним обсудить, и после этого, уверен, он отвезет тебя..)

хотел поговорить с Лео? Но зачем Владу было рассказывать ему о том, что мы увидели в подземелье, непременно до того, как друг отвезет меня в отель? Ведь если бы не их чертов разговор, мы бы уже были далеко отсюда! И я бы не пошла оглядываться, и не увидела бы всего того, что теперь до конца жизни в кошмарах сниться будет!

– .. она была жутко напугана – продолжает Лео – держала в руках телефон, начала пихать его Владу, сказала, что Илинка звонит и что-то срочно хочет сказать.. Я не знаю, о чем они говорили, но когда Влад выслушал ее, то очень сильно встревожился. Раньше я его таким не видел. Сказал, что нужно срочно запереть все выходы. Я еще спросил, в чем дело, от кого мы их запираем – а он сказал, что лучше бы побыстрее это сделать, чтобы не увидеть этого лично..

Лео озадаченно пускает пальцы в свои рыжие кудри:

– Он побежал запирать задние ворота, мне сказал запереть эти. Перед этим запер комнату Милли и..

Мои глаза расширяются от ужаса:

– Что?! Ты позволил ему запереть Милли?!

– Он сказал, что там сейчас будет безопаснее всего. И на случай, если она вдруг проснется – чтобы не могла выйти. И чтобы к ней никто тоже не мог попасть..

– Но кто к ней может попасть в его замке?!

Хотя, разве я не знаю ответа на вопрос?

– Я не знаю! – теперь орет уже Лео, совершенно сбитый с толку ужасом во всех моих жестах – он сказал, так надо, и знаешь, я как-то не задумался.. он, был в такой жути, что я даже не подумал о том, что он может врать..

– Черт возьми! ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ЛЕО! – я вновь хватаю его за рубашку – да он просто запер нас здесь, как в клетке! Разобщил и запер! Он отдал тебе ключ от комнаты Милли?

– Нет, он забрал его с собой..

– Мы теперь сами не можем выбраться, потому что ворота заперты! А даже если найдем способ – я не могу уехать без сестры, а он запер и ее! А ключи от комнаты только у него! Где Сандра?!

– Она пошла с ним, он попросил помочь..

– ЧЕРТ!

Неужели он правда не видел, насколько это все странно, когда шел запирать главный вход? Звонит вдруг Илинка, после чего Влад спешно заставляет запирать все входы и выходы из замка. Запирает мою спящую сестру, якобы для безопасности, и забирает ключ с собой, отделив ее тем самым от нас. После чего забирает, якобы помочь, с собой Сандру – теперь разделяя уже их с Лео. А меня с самого начала он отделил и..

И черт, и я бы правда уже могла навсегда «выйти из игры» в том адовом месиве, если бы не.. кошка? Девушка? Фортуна? Черт, я не знаю!

Но он разделяет нас! Разделяет и запирает, не позволяя выбраться!

Что сообщила Илинка? Илинка, с которой он такие хорошие друзья-любовники? Что сюда едут копы? Что что-то кому-то стало известно? Что заставило его спешно изолировать замок от внешнего мира?

Почему Лео не нашел это подозрительным?! Лео, который с самого начала подозревал его даже в гораздо более незначительных вещах – так просто побежал закрывать ворота по его команде?!

Я смотрю на друга.. да, его движения казались мне рваными, а глаза объяты ужасом.. но теперь, всмотревшись внимательнее, я вижу что они деланные.. слишком приторные, слишком театральные..

Да, он напряжен. Да, он встревожен.

Но он не напуган. Он не ошарашен догадкой, которую я ему озвучила. Он совершенно не встревожен тем, что мою сестру заперли и ключ забрали и тем, что Сандра сейчас с Владом.

Он не выглядит, как человек, который чего-то не понимает.

Что на самом деле ему успел рассказать Влад до того, как прибежала Сандра?

О чем на самом деле шел их разговор?

Я осторожноделаю шаг назад, не спуская с него глаз:

– Зачем ты действительно запер ворота? – спрашиваю.

Он изумленно вскидывает брови:

– Я же тебе говорю, Илинка позвонила и Влад..

– И ты так просто поверил Владу? Человеку, которого ненавидишь и презираешь, так просто вдруг поверил?

Лео замолкает, явно поняв, что где-то облажался.

Напускной ужас сходит с его лица, оставляя лишь подлинные эмоции встревоженности:

– Дженна..

– Ты не просто так ему поверил.. – делаю еще один шаг назад – кто угодно, но не ты. Ты бы никогда не стал ничего делать, не понимая сути происходящего. Он либо тебе сказал, либо ты сам знал – почему это надо сделать. И решил, что согласен с этим. Так спрошу тебя еще раз – зачем на самом деле заперли все ворота?

– Дженна, я говорю правду, потому что позвонила Илинка и..

Он делает шаг ко мне, протягивая руку – но я быстро отскакиваю, точно ошпаренная:

– Не трогай меня! Я не знаю, что за хрень тут творится, но я только что видела тварей, которые будто прямиком из Ада выбрались! И я не сошла с ума! Я не рехнулась! Я видела девчонку, у которой шмат мяса из спины выдрат -я видела, как она превратилась в долбанную кошку! И быть может после этого я и рехнусь к чертовой матери – но тогда я была точно в своем уме, и точно все это видела своими глазами! Здесь происходит какая-та чертовщина! Отсюда надо уезжать, если я не хочу здесь сдохнуть – но выбежав, вижу, что вы заперли ворота, тем самым отрубив нас от внешнего мира, и буквально заперев с этими тварями внутри..

– Дженна, я правда не хочу ничего плохого..

Я истерично хохочу, но руки мои начинают испуганно подрагивать:

– Вот ты и прокололся! Ты забылся, Лео! Ты не удивился! Не испугался, когда я сказала про тварей?! Про адовых тварей и девчонку с содранной спиной! Ты знаешь о них да? Они как-то связаны с тем, что мы закрываем ворота, да?!

Я отскакиваю его на шаг:

– И ты знаешь! Ты что-то точно из этого знаешь, иначе бы не закрыл чертовы ворота! Плевать!

Я оборачиваюсь и резко несусь обратно в замку. Лео тут же срывается за мной следом:

– Нельзя, Дженна! Разделяться опасно!

– Да? И поэтому ты дал ему запереть мою сестру, и Сандре уйти вместе с ним? Поэтому один пошел сюда запирать ворота – потому что разделяться опасно? Следовало тебе вспомнить об этом раньше!

– Куда ты?!

Он резко дергает меня за руку, вынуждая остановиться и обернуться. Дергаю рукой, но даже адреналин в крови не дает такой силы, чтобы я могла высвободиться из этой железной хватки:

– Отпусти!

– Дженна – он цедит сквозь зубы, глядя мне в глаза – я знаю немногим больше, чем ты. Ему позвонила Илинка – и единственное, что он сказал мне, что есть какие-то твари. Опасные твари. Они идут на замок – они достаточно близко, и за его пределами опасно! Уезжать уже поздно – поэтому Илинка и звонила! Предупредить, чтобы заперли все ворота! Твари снаружи – но не внутри!

– ОНИ ВНУТРИ! – мой голос хрипит на последнем издыхании – я видела их, Лео! Они хотели напасть на меня! ОНИ УЖЕ ВНУТРИ!

И тут замираю. Гляжу на него:

– Я их видела, поэтому верю.. но как мог так быстро в них поверить ты? Тебе просто сказали, что есть какие-то адовы твари, которые до этого были только на обложках книг, и ты тут же безоговорочно принял на веру и само их существование в мире в принципе, и то, что существуют они совсем рядом от нас и более того, идут сейчас на замок?

Теперь-то Лео натуральным образом бледнеет.

Если предыдущее разоблачение его лишь немного нервировало.. то тут, кажется, я тронула что-то действительно, чего трогать не следовало. Так сказать, моя лопата ушла под землю слишком глубоко и стукнулась о крышку чье-то давно закопанного гроба, который нельзя открывать.

Воспользовавшись его минутным оторопением, я резко выдергиваю руку – и на этот раз мне это удается. Отбегаю прежде, чем он вновь успеет меня схватить.

– Дженна!

Но я уже бегу. Слышу, что он бежит следом за мной, но лишь надеюсь, что моей физической формы хватит для того, чтобы добежать до замка быстрее, чем он.

Ружье.

Последний раз он взял у меня его в лесу, в ночь убийства Грэдиша. После этого занес его в замок и поставил у входа. Я несколько раз видела его там, приложенным к стене, и все удивлялась, почему Влад или Валентин не уберут его на место. Что оно стоит там, настоящее оружие, как какая-та вешалка или детская игрушка?

Но теперь мне лишь надо добраться до него первее Лео.

– Дженна, стой!

Но во мне появляется на удивление много силы.

Наверное, начинает работать инстинкт самосохранения, выживания. Ранее, быть может, он еще сомневался в необходимости самооактивации – но теперь, кажется, факторов ему стало достаточным для того, чтобы признать – еще немного и мы с сестрой навсегда останемся вечными гостями в этом чертовом месте!

Я дергаю массивные входные двери замка, когда пальцы Лео крепко смыкаются позади на моей кофте.

ВЖИХ!

Ловкое движение вниз, и я сдергиваю ее с себя, оставляя в его руке лишь шмат ткани, после чего тут же юркаю внутрь. Резкий оборот – если его здесь нет, то все пропало. Все пропало…

Но оно здесь.

– Дженна!

Лео залетает следом за мной как раз тогда, когда я щелкаю затвором, направив ружье на него.

Он медленно поднимает руки, замерев на месте:

– Дженна, ты..

– Я уже говорила, что мой отец охотник, да? Так вот. Мне нужны ключи от комнаты моей сестры и от ворот. Я заберу ее, открою двери и уберусь отсюда к чертовой матери.

– У меня правда нет ключей – отвечает – я тебе клянусь. Он забрал ключи от ее комнаты с собой. Можешь обыскать меня! У меня их нет..

– Где он? У заднего входа?

– Уже, скорее всего, нет. Мы договорились, как запрем ворота, встретиться на западной стороне замка.

– Почему там?

– Он сказал, это самое уязвимое место..

Я внимательно смотрю на него, после чего резко отвожу ружье и нажимаю на спуск.

БАМ!

Мы оба подпрыгиваем – настолько оглушительным эхом разносится выстрел по холлу. Но прежде, чем Лео даст деру – я вновь направляю ружье на него:

– Хорошо – киваю. Но из-за дрожи в руках, ружье тоже подрагивает – теперь мы оба точно знаем, что оно заряжено. А еще, что я настолько сейчас не в себе, что точно нажму на спуск, если вдруг что-то начнет мне угрожать. Поэтому сейчас ты поведешь меня к западной стороне, к Владу, где мы заберем у него ключи. Но кое-что мы можем сделать уже и сейчас.

Я киваю стволом ружья на пол:

– Кидай на пол ключи от своей тачки.

Беспокойное выражение его лица сменяется настоящей тревогой:

– Дженна, снаружи намного опаснее, чем..

– КЛЮЧИ! – клокочущий хрип вырывается из моего горла, и я вновь беру под прицел уже его.

Лео медленно достает знакомые (по поездки с Сандрой) ключи и кидает их к моим ногам, все так же сохраняя означенную мной дистанцию. Нагнувшись, поднимаю их, сую в карман, после чего махаю дулом на дверь:

– Хорошо. А теперь идем. Осталось дело за нашим радушным хозяином.

-5-

Лео идет впереди меня, на расстоянии десяти шагов. Более близкое расстояние опасно, потому что он легко может развернуться и выбить ружье, перехватить его у меня из рук. Это мог бы попробовать сделать и обычный человек – но владелец охранного агентства точно провернет это с успехом, быстро поменяв нас ролями.

Однако, и более дальнее расстояние снижает вероятность попасть точно в цель, если потребуется. Да, мой отец охотник – но все-таки уметь обращаться с оружием и метко стрелять, это разные вещи. Потому десять шагов – самая оптимальная дистанция, соблюдающая оба этих условия.

Даже резко обернувшись, он не сможет разом выбить ружье у меня.

Но если решит напасть – я выстрелю и точно с этого расстояния попаду в цель, не промахнувшись.

– Дженна, я правда лишь хочу тебя уберечь.. – медленно говорит Лео, не оборачиваясь и не сбавляя шага – я не знаю до конца, что за хрень тут происходит, но знаю точно, что он не врет. Снаружи опасно. Намного опаснее. И даже то, что видела ты – лишь подтверждает это. Если эти твари смогли пробраться внутрь, то только представь, что тогда может поджидать снаружи..

Но я не поддаюсь на его провокации.

Он знает намного больше чем хочет, чтобы все думали.

Его не удивляют склизкие твари, девушки с выдранными спинами, странные звонки и требования запереть ворота.. Ему нельзя верить. Никому здесь нельзя верить.

Ничему.

Черт, сейчас я даже не уверена, что глазам своим могу верить.

Надо просто взять ключи, забрать сестру, сесть в тачку (к черту вещи, мы даже не будем тратить время чтобы их перетащить!) и уехать отсюда, вдавив в газ до максимума. И уже когда мы будем в Бухаресте – я, быть может, постараюсь все увиденное попытаться вписать (на худой конец силой запихать) в рамки своего понимания мироздания.

Он продолжает что-то говорить и говорить, но заметив, что я никак не реагирую, и совершенно никак не отвечаю – наконец, замолкает. Мы идем еще какое-то время, прежде, чем оказываемся на месте.

Я это понимаю еще издали – заметив силуэт Сандры. Почему-то ее я замечаю даже первее, чем Влада. Быть может потому, что она осталась единственная, кому я еще не знаю, можно ли верить. Хотя.. учитывая прожженность Сандры

(..я могу показаться дурочкой или наивной, но это совсем не значит, что я такая и есть на самом деле..)

очень сомневаюсь, что ничего не понимая,

(.. нашла, да еще кто? та, кто будет копать и в итоге точно все узнает..)

она дала бы замуровать себя в замке Влада. Очень и очень в этом сомневаюсь. Да и сейчас ее вроде никто не держит – она стоит там совершенно спокойно, а Влад так и вообще повернут к ней спиной.

Она остается тут по собственной воле.

И делает так же по своей воле.

Как и Лео.

Нет, ей тоже определённо нельзя доверять.

И тут я на миг поднимаю глаза к тому, куда они оба уставились, даже не замечая нашего приближения.

То ли от какого-то оползня, то ли от времени – в западной части стена вокруг замка

(..он сказал, это самое уязвленное место замка..)

просела и стала заметно ниже. Влад, стоя в середине мощеной камнем площадки, напряженно смотрит на это проседание, будто бы на какую-то личную ахиллесову пяту. Там, где из-за ее низости относительности остальных стен, видно заходящее солнце, разливающееся вязкими кроваво-красные подтеками света.

Сандра замечает нас первой. Однако, увидев, как именно мы идем, она тут же настороженно произносит:

– Влад..

Голос ее размеренный, не громкий, но предупреждающий.

А когда хозяин замка оборачивается, отвлёкшись от стены, я замечаю в его руках два меча, словно у нас тут начался комикон. Один простой, а второй – более сложной, дорогой работы. С узорами в виде львов и драгоценным камнем по центру рукояти.

То, что они настоящие, а не из магазина игрушек – понимаю по опасно сверкающим лезвиями.

И тут же, позволив Лео отойти вперед – перевожу ствол уже на Влада.

На долю секунды в его глазах мелькает эмоция, которую я раньше не видела и даже не предполагала в нем. Это.. изумление? Вещее удивление? И.. восхищение?

Но так же быстро его брови сдвигаются к переносице в напряженном беспокойстве и тревоге. А еще.. какому-то недовольству. Эмоции будто калейдоскопом со скоростью света меняются на его лице, потому я перестаю пытаться их угадывать, а лишь трясу ружьем:

– Ключи! Мне нужны ключи от комнаты сестры и от ворот. Мы уезжаем сейчас же!

– Она увидела каких-то тварей в загоне – сухо сообщает между тем Владу Лео, будто бы я не слышу их – они пытались напасть. Еще какую-то девчонку, которая в кошку превратилась..

Лицо Влада мрачнеет. Он было делает шаг ко мне, но я отступаю назад и вновь потрясаю ружьем, напоминая о его существовании между нами:

– Стой там!

– Джен, они не тронули тебя?

– Они?! ОНИ?! – опять гортанный хрип сорвавшегося давно голоса – а не скажешь, кто это ОНИ? Хотя нет – просто давай сюда ключи! НЕМЕДЛЕННО! Клянусь, я выстрелю!

– Дженна – мягкий голос подруги раздается справа.

Я уже и забыла о ней, потому тут же шарахаюсь в другую сторону, теперь стараясь удержать под прицелом уже их обоих. Лео пока приближаться обратно не собирается, так что на него внимание растрачивать не приходится.

– Джен.. – Сандра внимательно смотрит на меня, вытянув ладони вперед – снаружи правда опасно.

– Опаснее чем здесь уже не будет нигде! Что сказала твоя сестра?! Лео сказал, что она позвонила и после этого всё начали закрывать! Замуровывать нас тут!

– Не замуровывать! – тревожно возражает она – а наоборот, стараться обезопасить! Илинка ведьма, мы же тебе говорили.. она.. она.. – Сандра закусывает губу – она увидела, как они двигаются сюда. Она позвонила предупредить! Она почувствовала это.. Наружу нельзя!

– Ведьмы, колдуны, твари.. – киваю я – спасибо, с меня хватит! ХВАТИТ ВСЕГО ЭТОГО ДЕРЬМА! Я не знаю, что здесь происходит, и даже не хочу знать! Мне хватило, того, что я увидела, что бы да – ДА! – трясу ружьем на Влада – ты прав, чтобы понять, что я НЕ хочу знать НИКАКУЮ правду! Не о чем! Хочу просто уехать, так что быстро кидай на землю чертовы ключи!

– Дженна, на вас нападут, едва выйдете за ворота замка! – отчаянно взмахивает руками Сандра.

– Чтобы это ни было – цежу я и киваю на оружие в руках – думаю, с этим как-нибудь пробьюсь.

– Нет, Дженна, ружьем их невозможно..

– ВОТ ДЬЯВОЛ!

Крик Лео заставляет нам всех обернуться, как ошпаренных. Он указывает рукой на крепостную стену. С нее стекают и, медленно растягиваясь, падают вниз крупные капли слизи. Совсем точно такие же, которые я видела на тварях в загоне.

А наверху копошатся – шепчась и рыча – те самые, с кого эта слизь и падает. Серая масса.. каких-то конечностей и отростков. Будто бы сотня тех тварей, которых я видела там, вдруг слились в один ком, который пытается перебраться через стену на эту сторону.

Теперь в них даже примерно нельзя разобрать ни то что тела и конечности, а даже отделить друг от друга. Просто какое-то серое, склизкое, шипящее месиво щупалец, цепляющихся за стену. Иногда из общей массы выныривают лысые наросты, и по двум черным дырам, что являются у них глазами, понимаю что это лица..

– Лео! – Влад кидает ему меч с узорами львов, и друг на удивление ловко его схватывает, тут же перекинув в руке, точно всегда орудовал этим давно вышедшим из обихода оружием.

Влад тоже поднимает свой клинок.

Сандра смотрит на эту живую стену, живую серую массу сотней-сотней тварей внутри, которая пытается перебраться

(..опасные твари. они идут на замок – они достаточно близко, и за его пределами опасно!..)

через нее внутрь.. И на ее лице в равной степени отражается необъятный ужас и трепетное благоговение. Будто бы глубоко религиозный старик одним утром обнаружил вдруг на своем дворе мерно покачивающимся на качелях Иисуса.

Будто бы Сандра вживую сейчас увидела то, во что много-много лет верила, но никогда не подозревала, что когда-либо сможет получить доказательства своей веры.

И вот первый «кусок» массы пластом падает на эту сторону площадки. И тут же трансформируется, распадаясь в дюжину таких же тварей, которые пытались напасть на меня в загоне. Теперь они уже явственно отличаются, не являясь одной общей массой и..

Я визжу и в ужасе нажимаю на спуск, паля по ним, пока в какой-то момент щелчки не становятся пустыми, говоря о том, что патроны в ружье кончились.

Пули, что попали по тварям заставили их распасться.. будто желе, они от точки «ранения» трещиной расходятся вниз и вверх. И пластом падают по обе стороны от себя, будто бы распиленные бензопилой..

Но уже в следующее мгновение эта масса

(..чтобы это ни было – цежу я и киваю на оружие в руках – думаю, с этим как-нибудь пробьюсь.

– нет, дженна, ружьем их невозможно..)

быстро стекается в единый неразборчивый ком, поднимаясь собственным количеством.. и вот из него вновь выступают отросты и открываются черные глаза. Сущность глядит на меня и ее беззубый черный рот скалится в хищной усмешке.

После чего она бросается вперед.

-6-

– А-а-а-а!

Я перехватываю ружье другой стороной, и со всей дури бью сущность прикладом, когда та добегает до меня, намереваясь напасть. Но приклад лишь проходит сквозь нее, будто сквозь что-то желейное и бестелесное. А когда я вновь вытаскиваю оружие обратно, ошарашенно отскочив на несколько шагов – та его половина, что погрузилась в тварь – теперь полностью покрыта липкой слизью, каплями падающей к моим ногам.

С криком ужаса и отвращения отбрасываю оружие в сторону, а существо между тем уже кидается на меня повторно.

– Нет!

Влад нагоняет существо как раз тогда, когда нас разделяет уже не больше пару дюймов – и одним сокрушительным ударом обрушивает лезвие меча на его верхушку. Тот, будто нож в сливочное масло, входит в эту тварь и рассекает до самого низа.

Уже знакомым «пластом» она разделяется на две части и падает на землю. Но разрубленная его мечом – в отличии от ружья – масса не собирается обратно. Напротив, остается разжижаться, превращаясь в какую-то серую воду, которая тут же впитывается в землю, не оставляя и следа – будто ее никогда тут и не было.

Я с ужасом наблюдаю за этим, когда Влад толкает меня от себя:

– Назад! Назад!

Лео, разрубивший в это время позади одним ударом двоих тварей, оборачивается и, увидев нас, тоже кричит:

– К стене! Держитесь у стен здания!

Но вот на него нападает еще три твари, а еще три пробиваются и несутся мимо, на нас.

– Влад! – кричит он – помоги!

Влад вновь требовательно толкает меня назад:

– Прошу! К стене!

И тут же оборачивается и одним молниеносным ударом отражает нападение тварей. Однако, я успеваю заметить даже в этом, охватившем с ног до головы меня паническом состоянии и полной убежденности потери рассудка – что сущности бежали не на него.

Они бежали на нас с Сандрой.

Они бегут на Лео.

Но Влада они.. оббегают. Будто бы он невидимый. Они попросту на него не нападают..

– Слева! – орет Влад и Лео успевает обернуться, пронзив мечом исподтишка подкравшуюся сущность.

Я все еще стою, ошарашенно наблюдая за происходящим, когда кто-то резко дергает меня за руку.

– К стене, они же сказали! – Сандра силой тянет меня к дальней стене, подальше от места наступления этих тварей. В ее голосе все еще слышится это трепетное восхищение, смешанное с ужасом. И сложно сказать, чего больше.

У меня много вопросов – но ни один из них сейчас не лезет в голову, когда в паре ярдах от меня неизвестные твари, падая густыми каплями со стены, распадаются во множество неизвестных кровожадных существ.

Но вот одна из них, вновь распавшаяся в приземлении из очередной капли, оглядывается и ощеривается на Влада. Я это замечаю – потому что она первая, кто вообще заметил Влада. Хищные черные глаза блестят, но как-то озабоченно победно..

Это взгляд труса. Обнаглевшего труса. Низкого, слабого существа, неожиданно получившего власть.

– Кто они!? – иступлено кричу я, вжимаясь сильнее в стену – кто они?! Что им надо?!

– Это нечисть – дрогнувшим голосом отвечает Сандра, так же внимательно наблюдая за той сущностью, что уверенно несется на Влада.

– НЕЧИСТЬ?! – я уже не замечаю, что кричу, но этого все равно неслышно из-за адского шума шептаний и рычаний той нескончаемой массы, что уже потоками, а не каплями, хлещет внутрь – что им надо?!

– СЛЕВА! – орет Лео и Влад резко оборачивается, в последний момент заметив наглое существо.

Он наносит ему удар, но прежде чем упасть и превратиться в темную воду, то рычит на неизвестном языке:

– E timpul! Am venit dupa sange!

Он падает и превращается в воду, зато остальные, будто бы обезумев, тут же подхватывают:

– SANGE! SANGE!

– Им нужна кровь.. – глухим голосом отвечает Сандра, но в какой-то момент мне кажется, что она просто перевела мне то, что сказала тварь.

Не отводя взора от этого месива, я восклицаю:

– Это что, человеческий язык?! Они говорят по-человечески?!

– Румынский.

– Тогда что они скандируют?! – я хватаюсь за височные волосы, боясь в припадке их себе выдрать – что они скандируют!?

Между тем «SANGE» становится все громче, и масса будто бы еще быстрее хлыщет через стену.

– Кровь.

Влад, сверкая бешеным взглядом, теперь уже не отбивается, а переходит в наступление. Он несется на тварей и мечом, точно косой траву, скашивает их со своего пути:

– Inapoi!

Какие-то распадаются, какие-то успевают увильнуть. Но тех доканчивает Лео, не давая прорваться к нам..

Но их все равно намного больше.

Численный перевес на лицо был изначально, но теперь… Кажется в объеме этой жижи, в каждой из которой сотни и дюжины тварей, можно просто искупаться.

Смертельная ванна.

– Сзади!

– Слева!

Лео и Влад, предупреждая друг друга, отбиваются от тварей. Их клинки реагируют быстро, преграждая путь.. но уже становится очевидным, что долго так не протянуть. Их остается здесь все так же двое – а сущностей становится гораздо и гораздо больше.. Кажется, этот поток, идущий из-за стены, просто поступает из неиссякаемого болота..

Я дергаюсь вправо, но Сандре удается меня как-то удержать. Ее глаза расширены:

– Куда?! Надо держаться стен!

– НАДО БЕЖАТЬ! – ору я.

Но тут она залепляет мне звонкую пощечину – такую, что у меня голова отлетает назад. Какой-то частью я понимаю, что это отчаянная попытка вернуть меня в чувства – но, видимо, она не удается. Потому что я все так же не в себе и хорошо, если хоть когда-то смогу вновь обрести контроль над телом и рассудком..

– Некуда бежать! – орет она, схватив своими горячими ладонями мое лицо – ты еще не поняла?! Нечисть окружила замок! Они повсюду, с каких ворот не выйди! Шаг отсюда – и смерть!

Я хватаю ее руки, отрывая от своего лица:

– Но они прорываются! Их слишком много! Что будет, если они все-так прорвутся внутрь?!

И тут Сандра как-то странно обмякает и явно теряет весь свой пыл:

– Если они прорвутся – нам всем конец.

Она это говорит так отстраненно, словно обсуждает потерю акций или пару-тысяч долларов.

– Но выйдешь за ворота – и конец будет куда ближе.

Я вырываюсь из ее рук, когда вдруг вижу боковым зрением какое-то белое пятно. Резко оборачиваюсь, боясь, что это опять та девчонка-кошка, и еще какое-то адово создание..

Но это..

– Илинка!

-7-

Сандра пролетает мимо меня прямо к сестре. Та, между тем, словно бы совершенно ее не замечает. Единственный раз, когда я видела Илинку хотя бы отчасти такой сосредоточенной – это тогда на ярмарке, когда она мне гадала.

Ее движения уверенные, твердые, быстрые, ловкие.. прежде я и не подозревала, что она может двигаться так осмысленно. Илинка всегда казалась мне младшей сестрой Сандры, которая «не от мира сего», но сейчас я вижу ее совершенно другой.

Будто бы

(..дар у бабки правда был. и мне он перешел..)

в своей стихии.

Она быстро кидает какую-то сумку, что принесла с собой – скорее, какой-то черный бесформенный балахон, и тут же падает рядом на каменную площадку. Будто бы не замечая ни Влада, ни Лео, ни тех сущностей, которых уже слишком много.. она лишь поспешно вынимает из сумки спичечный коробок и бросает Сандре:

– Быстро! Разведите огонь! Нужен огонь!

Руки Сандры, так же чуть гонимые мелкой дрожью, с трудом владеют коробком, но едва она делает шаг в сторону, как Илинка требовательно кричит, продолжая что-то еще вынимать из своей сумки:

– Здесь разведи! Прямо здесь!

После чего разводит руки в стороны, точно какой-то потерявшийся во времени и пространстве человек, и ее глаза закатываются знакомым образом. Как на ярмарке. И голос

(..этот голос точно не принадлежит ни илинке, ни сандре.. но кто тогда? потом вспоминаю, каким голосом кричала на ярмарке илинка и понимаю, что он очень похож на этот..)

становится совершенно чуждым, когда она вдруг кричит:

– Ai at toosor!

– Дженна, помоги! – голос Сандры заставляет меня выйти из оцепенения.

Я резко оборачиваюсь – подруга спешно собирает сухие ветки для костра, который поручено разжечь. Вот берет еще парочку и кидает прямо возле сестры. Кучка жалкая, но она вновь бежит и бросает мне:

– Быстрее! Поджигай уже это!

Бросает мне спичечный коробок, и моя рука скорее рефлекторно поднимается вверх и в последний момент ловит его. Однако, неловко, потому он чуть съезжает в сторону, коробок открывается и пара спичек выпадает на землю прежде, чем я успеваю закрыть его.

В паре метрах от нас отчаянно бьются Влад и Лео.

У второго уже на руке серьезные ни то порезы, ни то укусы. Правый рукав промочен кровью. Теперь же, вижу, что нападают твари уже и на Влада. Прямо при мне одна из них вгрызается ему в руку за секунду до того, как меч мужчины распарывает эту массу.

Их много.. слишком много..

Слишком поздно что-то делать, надо сматываться..

– Дженна, поджигай! – голос Сандры будто бы из-под воды.

(..некуда бежать! ты еще не поняла?! нечисть окружила замок! Они повсюду, с каких ворот не выйди! шаг отсюда – и смерть!..)

– …енна!

Коробок все еще безвольно покоится в моей руке.

(..если они прорвутся – нам всем конец..)

Снаружи смерть.

Если пройдут сюда – здесь тоже смерть.

Значит, единственный способ выжить – это помочь Лео и Владу, чьи мечи единственные еще могут останавливать и убивать этих тварей. Умрут они – умрем мы.

– Дженна!

Это осознание помогает мне будто бы подняться на поверхность.

Я быстро вновь открываю коробок, только теперь уже вытаскиваю оттуда спичку. Руки дрожат, но я смыкаю правую ладонь в кулак, заставляя дрожь хотя бы на мгновение уняться. После резко раскрываю, точно обманув самую физиологию, и чиркаю тонкой спичкой по кайме.

ВШИХ!

Маленький лучик огонька – бросаю в сухие ветки и тот тут же начинает разгораться.

Смотрю на Илинку – та уже за это время успевает насыпать по другую сторону от себя горку землю. При мне бросает перо и ставит склянку с водой.

– Вот еще! – Сандра подбегает и бросает еще небольшую охапку сухих сучьев.

Язычок едва разгорающегося пламени цепляется за них и теперь уже расходится в полную силу, превращаясь в полноценный огонь.

– Храни! – орет Сандра – ветер!

И тут я вижу, что пламя начинает зверски тянуть вправо. Оно еще сопротивляется, будто комфорка на сквозняке, но еще немного – и просто погаснет. Илинка будто бы не видит этого – она полностью поглощена подготовкой к чему-то более серьезному..

Я быстро понимаю, с какой стороны дует ветер и падаю на землю перед костром, заслоняя его от порывов собственным телом. Ветер, будто бы разбушевавшись такой наглости, начинает хлестать еще сильнее, пробирая меня буквально до косточек..

– Да!

Но восклик Сандры где-то за спиной говорит о том, что мне все-таки удается хотя бы на время уберечь пламя от потухания.

Заслоняя пламя спиной, я теперь оказываюсь прямо напротив Илинки и вижу, как ее глаза вновь закатываются:

– Ai at toosor! AT VAM TERRU!

Ее голос вдруг громыхает, словно она заговорила в рупор. Он перекрывает и рычания с шептаниями тварей, и звуки борьбы, и даже завывающий ветер..

И словно бы в ответ на это – в небе что-то вспыхивает, а над стеной вокруг замка начинает стремительно сгущаться очень плотная пелена тумана.

– Нет! – кричу я – этот туман! Он помогает тварям! Их там еще больше!

Но тут рядом падает Сандра, кинув в костер притащенные ветки, и кричит, но при этом из-за голоса Илинка я ее почти не слышу. Я вообще почти ничего и никого не слышу.

– Это не тот.. он.. не их.. он..

И все. Слова окончательно теряются в каком-то ультразвуке.

Я не слышу.

Зато вижу.. вижу, как масса, что еще только что потоком хлестала через стену, дабы на земле распасться на множество сущностей – теперь начинает дергаться, будто

(..склизкие сущности-массы, которые только что щерились, приближаясь все ближе, теперь вдруг замерли.. их тела начали покрываться еще большим количеством слизи и.. вибрировать?

будто бы еще немного – и их просто разорвет на куски от этого крика. будто бомба, заложенная внутри них, вдруг активировалась..)

вибрировать.. И вот, вместо того чтобы продолжать падать вниз, они, будто какой-то силой притяжения, теперь напротив начинают падать обратно. И через пару мгновений на стене не остается ни одного намека на былую массу – лишь непроницаемое кольцо серой дымки.

Я оборачиваюсь на Илинку.

Ее глаза все еще закатаны.. но вот она дергается, будто бы обмякает и открывает их. Смотрит на стену:

– Есть! Защита работает – и теперь смотрит куда-то правее.. я почти уверена, что обращается она к Владу – больше никто не влезет!

Да, не влезет никто – но на территории замка по эту сторону остается немало тех, кто уже успел проникнуть сюда до защиты.

Однако, покуда их количество больше не увеличивается, Лео с Владом начинают гораздо быстрее и ловчее расправляться с оставшимися тварями. Требуется совсем немного времени, чтобы все их остатки просто впитались в землю, ни оставив не единой сущности..

Вытерев испарину со лбов, мужчины оборачиваются к нам. Влад направляется прямо, и мне кажется в какой-то жуткий момент, что он идет прямо ко мне.. но в последний момент его курс чуть кривит вправо и вот он прикладывает руку к сердцу, поклонившись.. Илинке?

– Благодарю – искренний, теплый голос – ты спасла нас.

Девушка смущенно улыбается, совсем как в ту первую встречу, и тоже склоняется в поклоне:

– Это мой долг. Господин.

-8-

Господин?

(..ты про долг-то знаешь? Да я тебе расскажу..)

(..берегись, девочка моя. и господина, когда понадобится, береги. ты ведь знаешь его. точно во снах видела. так вот, когда увидишь наяву.. знай – время пришло!..)

Быстро гляжу на Сандру.

И впервые за сегодня вижу ее действительно ошарашенной. Шок

(..ты и правда видела во снах какого-то господина? ты что-то, точнее бабка через тебя, об этом говорила.. мол, ты его знаешь, во снах видела, если наяву увидишь..)

человека незнающего..

Да, она знает о даре сестре, знает, сколько и чего та может. Судя по всему, даже слышала и все-таки верит в нечисть, вспоминая ее благоговейное выражение лица.. но она определенно только сейчас понимает, о каком именно «Господине» говорила их бабка через Илинку.

А вот, судя по всему, сама Илинка об этом знала с самого начала. И то, что я вначале приняла за

(..однако, дойдя до влада, она смущенно останавливается, несмотря на то, что сам он смотрит на нее неожиданно приветливо, даже с улыбкой. а такое вообще нечасто можно заметить на его лице.

некоторое время потоптавшись, илинка все же не решается его обнять, и лишь смущенно отворачивается, вновь возвращаясь к сестре..)

роман между ними, на деле было лишь родовым

(..ну все, отлично. значит едем. илинка, готова?

но девушка бросает на влада короткий взгляд, после чего тут же смущенно отводит глаза. подобное я уже ранее наблюдала между ними.

однако, теперь следом за этим следует бормотание:

– благодарю за предложение.. но мое место здесь. если нужно будет.. я приеду позже..)

долгом.

Поэтому он и предлагал сегодня заночевать мне у нее, а не ехать по ночи в Бухарест. Потому что знал, что может ей полностью доверять – поскольку ее семья испокон веков служит его семье. Значит, как я и решила в самом начале -

(..так может ли тогда быть такое, что «Господин» – это и есть влад дракула, а предки сандры и илинки ему служили, потому что в свой век он спас симиона?..)

долг симиона передался Илинке так же, как право «Господина» через поколения передалось и Владу его предком.

В любой другой день, даже может быть двумя часами ранее – это открытие настолько бы меня взбудоражило, что породило бы новый, неиссякаемый всплеск вопросов.

Однако, не сейчас.

Сейчас я лишь отстранённо (и не потому что спокойна, а просто потому, что, кажется, организм за эти несчастные полчаса успел израсходовать все мои недельные ресурсы эмоций и чувств) подхожу к Владу и легким толчком в плечо обращаю на себя внимание.

Он оборачивается, тревожно глядя на меня:

– Джен.. ты в порядке?

– Ключи – бесстрастно напоминаю – от комнаты Милли. От ворот.

– Дженна.. – опасливый голос Сандры.

– Чтобы это ни была за дрянь – вспомнив слова Сандры, поправляюсь – нечисть.. Илинка их разогнала. Значит, я могу уезжать. Я хочу уехать.

– Я лишь создала защиту.. – поясняет Илинка, показывая на плотный купол смога, сгустившийся над территорией замка – за его пределами..

Я молчу.

Однако, думаю, по моему состоянию и так все ясно. Я либо уеду отсюда в ближайший час – либо просто слечу с катушек и остаток своей жизни проведу в хорошей белой палате с мягкими стенами, рассказывая всяк и каждому о карпатской нечисти, родовых долгах рода Дракулы, и девушках-кошках с содранными до мяса спинами..

Когда шок от угрозы смерти начинает отходить, все увиденное вновь начинает давить на меня все с большей силой..

Лицо Влада темнеет в каком-то.. сожалении? Вине?

Подняв раненную руку, едва заметно при этом поморщившись, Влад указывает ею мне на башню замка:

– Я поднимусь наверх. Оттуда видно, что происходит за стенами. Если все в порядке, и они отступили – я вернусь и отдам ключи.

Я хватаю его за запястье, словно опасаясь, что он вдруг даст деру. Замечаю, как на мгновение болезненно исказилось его лицо, и тут же ее одергиваю. Но, кажется, мой посыл Влад уловил, потому что сдержанно кивает:

– Клянусь, я вернусь и отдам ключи.

Лео едва заметно кладет руку мне на плечо и сообщает доверительным тоном:

– Не переживай, Джен. Я пойду с ним и прослежу.

– Катись с черту – но бросаю я это уже без всяких эмоций, лишь скинув его ладони с себя – не притворяйся моим защитником после всего этого.

– Ты же видишь, что я не лгал. За воротами действительно было опаснее, и потому я..

– И потому ты совсем не удивился наличию карпатской нечисти на этой площадке? – сверкаю на него глазами.

– Не будем терять время – окликает его Влад – идем.

Они уходят в башню, оставив нас внизу.

Какое-то время мы не произносим ни звука. Илинка начинает собирать свои вещи, Сандра так же молча помогает сестре их укладывать в сумку, подавать. Когда, наконец, вся эта атрибутика вновь исчезает в недрах черного сумки-мешка, который она принесла с собой, меня вновь осеняет.

Отстраненно вскинув бровь, я уточняю каким-то далеким-далеким голосом:

– Илинка, а как ты сюда попала? Лео сказал, что они с Владом заперли все ворота.

Внимательный взгляд на нее.

Но она совершенно не смущается и не теряется. Лишь жмет плечами, как-то устало склонив голову:

– Есть тайный ход. Он ведет прямо в замок. Я в бабкиных тетрадях о нем вычитала.

– А почему позвонила и сказала все запереть? – не унимаюсь – почему просто сразу не приехала с этими свечками, платочками и не разогнала?

– Я сразу знала, что вовремя поспеть не поспею. Слишком поздно почувствовала, как опасность в лесу собирается, нарастает.. кто-то гораздо более могущественный их покрывал, потому я не могла увидеть в срок..

– Эти существа.. Сандра сказала, что они нечисть. Что это значит? В смысле, в.. реалиях, так скажем.

– Нечисть – застрявшие между мирами. Ушли из жизни, но не нашли смерти. Когда-то в здешних местах их было много. Потом времена изменились, они разбрелись, попрятались.

– А сейчас вернулись.. – Сандра хмурится – или их вернули? Ты сказала кто-то могущественный покрывал это нападение.. ты можешь увидеть кто?

– Нет.. – задумчивый взгляд, будто бы без слов понявший ход мыслей сестры – но энергетика другая. Это не тот же самый, что к отцу приходил. Но тоже из темных.

Немного подумав, Сандра замечает:

– Дженна видела девушку-кошку,

(..на увидела каких-то тварей в загоне – сухо сообщает между тем владу лео, будто бы я не слышу их – они пытались напасть. еще какую-то девчонку, которая в кошку превратилась..)

это же мавка, да?

– Да.

– Это кто? – спрашиваю.

– Тоже нечисть. Но из всех они самые безобидные. К животным приходят, лечат их.

– Вот почему она возле ланей терлась.. – но заметив на себе удивленный взгляд Сандры, поясняю – те следы маленьких ножек.. у нее были эти ножки. Это она постоянно там бегала.

После чего все же фыркаю:

– А то ты не знала!

– Не думай, что я какой-то спец по магии – устало отмахивается она – да, моя сестра ведьма, и потому я знаю о существовании всего вот этого.. но поверь, я далека от того, чтобы настолько сильно в них разбираться. Я и уехала-то отсюда, чтобы не иметь с этим ничего общего..

Кажется, последние слова вылетают поспешно, потому что она тут же резко замолкает.

– Эта.. мавка – говорю Илинке – она прогнала этих тварей в загоне. Почему не могла помочь сейчас?

Илинка изумленно распахивает глаза:

– Не может такого быть. Мавки не обладают такой силой.

– Это правда! Она прогнала тех тварей, еще

(..у-у! самча!..)

кричала что-то типо «самча, самча!».

– А, самча.. – голос вновь размеренный – это совсем другое. Даже не нечесть, а так.. темные отбросы. Они как мухи, или комары.. любят возле скота виться. Молоко воруют или кровь попивают.

– Но выглядели так же, как эти.

– Весь низший сброд на одно лицо.

– А как она их прогнала? – хмурится Сандра.

– Превратилась в кошку и просто зашипела. Бред какой-то. Что их, кошка напугала?

– Вообще вся нечисть довольно труслива – жмет плечами Илинка – этих со стены направляли, подпитывали своей собственной силой, только поэтому они лезли и лезли.. В общей своей сути, это они скорее нас боятся, чем нам их стоит.

– Как с пауками – вяло пытается пошутить Сандра, но видя мое лицо, которое кажется, стало уже таким же пепельно-серым, как у той мавки в людском обличье, поспешно прекращает свои попытки.

Из-за этой неудачной попытки весь этот кошмар перевести в забаву, мы вновь все замолкаем. И на этот раз разговор уже не возобновляется. Проходит еще несколько минут, прежде, чем мы слышим приближающиеся шаги и распаляющийся голос Лео:

– Даже не думай идти один! Пойдем вместе!

На площадку быстрым шагом забегает Влад, а за ним несется Лео. Влад оборачивается и одаривает его злым взглядом, после чего резко кивает на нас:

– А кто с ними останется?! В замке больше никого!

– Что значит останется? – вскакиваю я – ты сказал отдашь ключи. Где они?

– Нельзя выходить, они не ушли – перебивает меня Лео – эти твари.. их просто чертово бесконечное количество за стенами. Только теперь они уходят от замка в другую сторону.

– Да мне плевать, куда они уходят! Главное, что уходят и я могу уехать! – оборачиваюсь к Владу – ключи, ты поклялся!

– В том и дело, что не плевать – цедит он – единственная дорога отсюда в Бухарест, да и куда-либо вообще – это через Холодный Лес. Через Холодный Лес, после минуя селение Холодное..

– И?

– Ты не проедешь, потому что именно туда они и направляются.

-9-

– Что? – лицо Сандры белеет – в наше село? За кровью?

– Да – голос Влада холоден, но весь вид выдает, насколько он взбешен – замок теперь недоступен, а в селе они найдут то, чего так жаждут.

Сандра тут же склоняется над сестрой:

– Ты можешь сделать такой же купол для нашего села?

– Нет. Много сил на этот ушло. Да и село слишком большое.

– Боже, но там столько людей..

– Они туда не дойдут – перебивает ее Влад – я остановлю их.

Он собирается уже было шагнуть вперед, но Лео довольно грубо останавливается его за плечо, фыркнув:

– Нет, да это просто смешно! Герой, мать его, за ногу! Ты совсем рехнулся? Забыл, что здесь было? А если бы при этом еще нас было не двое, а только лишь один? Да мы бы даже до Илинки не продержались! Идти против такой орды в одного – самоубийство! Ты никого не остановишь, они просто подомнут тебя под себя, как каток, и пойдут дальше.

Влад сверкает глазами, но Лео продолжает:

– Замок под защитой. Нечисть уходит в другую сторону. Девушкам ничего не угрожает. Я иду с тобой.

Я даже ничего не замечаю им о том, как спокойно они приняли новость о существовании нечисти и о ее нападениях. Будто бы знали об этом факте, как и Сандра с Илинкой, всю свою жизнь, а сейчас просто увидели. Типо, как джунгли – до этого на картинках, теперь вот в жизни, ничего удивительного.

Но вот только Лео с Владом не ведьмы и не колдуны, и такая спокойная реакция на сам факт существования всякой темной дряни напрягает не меньше самой этой дряни.

– Вы и вдвоем ничего не сделаете.. – озабоченно лепечет Сандра – здесь же было..

– А ты предлагаешь просто отдать им целое село на растерзание? – сухо замечает Влад – я иду – взгляд на Лео – один.

Илинка, все это время молчавшая, вдруг поднимает взгляд на Влада:

– Лео прав, Господин. В одиночку с ними никто не сладит. Идите вместе, так толку будет. А я останусь тут и позабочусь об остальных.

От меня не ускользает, что Илинка говорит не «так толку больше будет», а просто «так толку будет». Словно предугадывая заранее, что вдвоем они с этой задачей точно справятся.

Удивительно! Здесь не справились – а там так за нечего делать.

Но я не встреваю.

Плевать. Пусть хоть защищают село, пусть его хоть пожрут. Главное, чтобы в итоге эти твари разбежались, я уехала со своей сестрой, улетела из этой страны и навсегда забыла все это, как страшный сон.

Влад не сводит с Илинки глаз, но молчит. И тогда она добавляет:

– Уверяю, Господин, я справлюсь.

Он бросает болезненный взгляд на меня, после чего уже склоняется к самому уху Илинки и что-то начинает быстро говорить ей на румынском, какую-то непривычно эмоциональную речь. Та лишь внимательно выслушивает его и кивает:

– Я все сделаю. Обещаю. Идите.

– Но как вы их догоните, если они уже двигаются туда? – бросает им вслед Сандра.

– Ход, через который пришла Илинка – коротко отвечает Влад – мы выйдем им наперерез.

* * *

Дверь в тоннель, соединяющий Холодный лес и замок, тщательно замаскирована в плитах неподалеку от входа в замок. Когда мужчины уходят, я, глядя, как Илинка заново закрывает лаз от чужих глаз, недовольно уточняю:

– О чем он тебя попросил? Чтобы не дала мне выбраться через этот лаз? Для него-то ключи от ворот не нужны..

– От ворот да – невозмутимо отвечает она, закончив и разогнувшись – но от комнаты Милли все еще при нем. И нет, он просил не об этом.

– А о чем тогда? Я знаю, что речь шла обо мне – он посмотрел на меня.

Но как и тогда, когда Сандра на мельнице спросила у нее «про Господина», Илинка лишь мягко, но непреклонно жмет плечами и быстро меняет тему:

– Кстати о воротах. Нужно бы еще раз обойти все ходы, проверить, что они плотно заперты. Все-таки, в спешке делалось, могло что и упуститься..

Она коротко глядит на сестру:

– Пойди с Дженной, а я пока сделаю защитный круг у входа. На всякий случай. Лишний барьер лучше, чем отсутствие необходимого.

На мгновение мне кажется, что ввиду ситуации, сестры будто бы поменялись местами. Теперь Илинка, словно бы вдруг став старшей, отдает указы и поручения, а Сандра, послушно кивая, молча и безропотно их выполняет.

– Джен, пойдем.

Я смотрю на Илинку, но та, не обращая на нас больше внимания, словно мы уже ушли – достает из своей бездонной сумки мелок и принимается чертить им на площадке перед замком какие-то странные символы.

– Джен.. – Сандра уже более настойчиво тянет меня за руку – идем.

Мы идем молча и любую попытку Сандры завести разговор – япрерываю на корню. Когда она в очередной раз пытается что-то сказать, не выдерживаю:

– Можешь просто оставить меня в покое?

– Джен, но я-то что сделала? Ты знала, что Илинка ведьма. Мы тебе рассказали.

– Да, но ты не рассказала, что вокруг замка шныряет всякая тварь, готовая нас сожрать!

– Так я сама этого не знала! – всплескивает руками – думаешь, стала бы тут жить с вами? Да и сказала же тебе Илинка, не было их тут – их направляет кто-то. Все что знала – я тебе сказала.

– Ты не говорила про нечисть.

– Ну слушай – возмущается она – между делом и о религии не говорят. А тут по сути то же самое – нечто неосязаемое, чему нет никаких доказательств. Ну.. не было. Просто каждый сам для себя решает – верить или нет. Как ты представляешь себе, я бы завела эту тему? Как братья Иеговы, только «верите ли вы в карпатскую нечисть? Ну не спешите, давайте я вам расскажу», так что ли?

– Не знаю! – злюсь, потому что понимаю, что она права – просто все эти твари.. а вы так спокойно на это реагируете! Будто не знаю.. речь о каких-то совершенно нормальных вещах!

– Слушай, я не знаю, почему Влад и Лео так спокойно к этому..

Но она не успевает договорить. Мы как раз проверяем засов возле загона с ланями – и собираемся уходить, как вдруг раздается настойчивый стук. Такой громкий и резкий, что мы подпрыгиваем.

И когда уже собираемся бежать прочь (кто может стучаться с той стороны – понятно!), вдруг слышим голос:

– Откройте! Почему все ворота закрыли! Откройте!

– Милли?

Я ошарашенно делаю шаг к воротам, но Сандра останавливает меня, приложив палец к губам, и отвечает:

– Милли, а как ты там оказалась? Влад же тебя запер в комнате!

– Я проснулась и испугалась, что дверь закрыта и никого нет! И выбралась через окно, этаж-то первый, подумаешь.

– Да.. но как ты оказалась за воротами?

– Это случайно вышло, я искала вас, и там.. откройте, тут страшно! Уже совсем темно!

Я хватаюсь за железный засов, но Сандра вновь меня останавливает.

– Рехнулась? – отпихиваю ее – там моя сестра, а эти твари могут появиться в любой момент! Там незащищенная территория!

– Подожди – она чуть оттесняет меня и дергает створку небольшого решетчатого окошка в воротах.

И мы оба видим испуганное лицо Милли.

– Пусти ее! – теперь уже я отпихиваю Сандру и быстро отпираю засов.

Едва мы открываем ворота, Милли пулей влетает к нам, а Сандра так же спешно, лихорадочно оглядываясь, вновь их запирает на все засовы.

– Что ты там делала?! – накидываюсь на нее, но при этом прижимаю к себе.

Теперь она здесь! Со мной – и я точно знаю, что с ней все в порядке. Не в запертой комнате, не в..

Комнате.

Так.. теперь мне не нужен ключ от комнаты, потому что сестра со мной. А тот лаз не требует ключей от ворот. Эти твари сейчас идут в деревню и им не до нас. Пешком мы можем срезать путь, да как угодно..

Илинка, конечно, скорее всего попробует помешать воспользоваться тайным ходом – но в ней не так много веса, справлюсь. Вот Сандра, конечно, другое дело.. тот ее приемчик на улице с шестеркой Блума.. Ну тут уже скорость.

Успеем.

Нагибаюсь еще ближе к уху сестры, делая вид, что просто крепко обнимаю, и шепчу:

– Ничего не спрашивай. Все объясню потом. Просто здесь очень опасно, а нам, как бы это сказать.. делают добро насильно. Впихивают против воли, так это назовем. Надо отсюда бежать, пока Влад с Лео не вернулись. Девчонок будет обвести проще. Никаких вопросов.

Повторяю это, потому что у меня самой на этом моменте возникла бы их уже уйма:

– Просто делай, как делаю я. Сейчас дойдем до двора, а потом придется бежать. Там есть дверь – как только открою этот лаз – сигай туда и беги что есть силы. Я за тобой. Если поняла, то скажи: «я так испугалась, Дженна».

Размыкаю объятия, и сестра, глубоко вздохнув, с ужасом выдыхает:

– Я так испугалась, Дженна! Там было так страшно, темно.. ворота закрыты!

Вот это игра!

Даже странно.. Милли бы уже задала тысячу вопросов и всё запорола, потребовав тысячу объяснений. Хотя.. вспоминая, какой она была после «встречи» с Локидом в подземелье. Ничего удивительного.

– Да уж, и меня напугала – киваю я.

Сандра, кажется, ничего странного не замечает и мы возвращаемся на главный двор.

Пока идем, Сандра по пути заваливает мою сестру вопросами о том, каким образом она смогла оказаться снаружи, когда все ворота уже были заперты. Милли бормочет в ответ что-то невразумительнее, и мы так ничего и не понимаем:

– Я услышала.. показалось.. выглядываю, а потом бац! Уже заперто..

Та же белиберда, что после встречи с Локидом в подземелье. Разве что в истерике не бьется.

Да, теперь в этом деле ее замещаю я.

Когда мы приближаемся ко входу, то замечаем, что Илинка уже закончила все свои приготовления. Теперь странные, расчерченные мелом фигуры, заключены в один общий круг. Который, в свою очередь, окаймлен жуткими черными зажженными свечами. Выглядит это несколько.. плохо смахивает на то, что должно обезопасить.

Скорее на то, что призывает демонов и кровавых Мэри.

Увидев нас, Илинка машет рукой:

– Идите сюда, в круг.

– Мы должны в нем сидеть до скончания веков? – уточняет Сандра – тут холодно. Я думала, это просто защита.

– Да, но чтобы сделать ее сильнее, надо связать нашей кровью.

– Охренеть не встать – я оборачиваюсь на Сандру – это же черная магия. Кровь. Я не хочу связывать себя ни с чем при черных свечах. Ага, чтобы даже когда я в Америку вернулась, оно за мной увязалось…

Кажется, Милли придерживается того же мнения. Потому что резко останавливается в паре шагов от круга, хмурится и делает шаг назад.

– Да, понимаю, выглядит странно – кивает Сандра – но сестричка свое дело знает, ты же убедилась уже, Джен. Давайте в круг, закончим с этой кровью и в замок, а то я уже замерзла.

Нет, в замок вы пойдете сами.

Нам нужен лаз.

Но для этого, черт возьми, надо хоть на минуту отвлечь их внимание от наших персон, иначе никак не выйдет даже добежать до него.

– Ну же, Милз, чего ты боишься. То читаешь про нечисть, а теперь свечек испугалась – наклоняюсь к ней, якобы чтобы ободряюще обнять, но вновь шепчу на ухо – зайди в круг и дай им руку. А когда я скажу «беги» как следует толкни на свечи Сандру. Именно Сандру – одежда загорится и она потратит время, чтобы справится с огнем. А с Илинкой мы и сами справимся.

Однако, в этот раз, сестра резко делает шаг, не дослушав:

– Выглядит страшно – пустым голосом сообщает она – я туда не пойду.

– Милли, не глупи – начинаю злиться я – лезь в круг.

Ее брови стремятся к переносице в каком-то странном выражении:

– Я туда не пойду.

Теперь уже напрягаются все, а это то, чего нам как раз не надо было!

– Милли – уже цежу я – лезь в круг! Закончим с защитой и пойдем в замок.

Но тут мой взгляд цепляется за окно.. точнее за окна. Все окна первого этажа имеют эту особенность. Я раньше этого даже не замечала из своей комнаты, но быть может, потому что не так часто в них смотрела. Но они

(..милли, а как ты там оказалась? влад же тебя запер в комнате!

– я проснулась и испугалась, что дверь закрыта и никого нет! И выбралась через окно, этаж-то первый, подумаешь..)

все, как одно..

Зарешечены.

-10-

Я не успеваю ничего сказать, как Милли тут же делает от меня несколько резких шагов. А когда я оборачиваюсь к ней – лицо ее как-то неестественно искривляется.

Она заметила, что именно заметила я?

Но как тогда, черт возьми, она выбралась через припаянные решетки? Просочилась, как жидкость?

Но теперь ее лицо уже не просто искривляется, а совершенно растягивается в какой-то жуткой гримасе..

Увидев это, Илинка тут же подскакивает и вылетает из круга, схватив меня за руку:

– Живо в круг!

Голос вновь властный, не терпящий пререканий.

Сандра же уже сама поспешно забегает внутрь.

– Моя сестра!

Но Илинка уже едва ли не впихивает меня.. когда из-за ее плеча я вижу силуэт Милли. Именно что силуэт..

Потому что теперь она идет волнами, будто бы расширяясь, растягиваясь.. И вдруг, совсем как на та болотная масса на стене, распадается на несколько маленьких существ. Это совсем не те твари, которых мы видели на стене..

Эти гораздо.. гораздо меньше.

Но гораздо ужаснее.

В отличии от тех – у этих вполне явственно оформлены тела, конечности и лицо.. если это повернется язык так назвать. Лысая голова, два черных зрачка, и вместо рта с носом – огромные раззявливающиеся четыре щупальца с черной дырой посередине. Словно из фильма про ужасных морских гадов, обитающих на тех глубинах, что уже не изучили люди.

Пальцы – длинные, тонкие, с острыми ногтями на концах. Стопы напротив – огромные, несоразмерно большие. Почти что длиной как все существо целиком. Тело и конечности покрыто кучей-кучей складок. Но не толстых – а тоненьких-тоненький, едва ли не ходящих волнами. Будто бы их сначала напихали кучей всего, из-за чего они растянулись, а потом все это вытащили.

Но они, вопреки всему, не стремятся нападать – а напротив быстро-быстро разбегаются по темным уголкам двора, словно желая спрятаться от наших глаз.

Илинка хмурится:

– Кто он? Кто вас прислал?! Такие фокусы не по зубам здешнему лесному сброду!

– Прислал, прислал.. – запинаясь, бормочу я – она постоянно говорит, что их кто-то прислал, но что это не тот, кто приходил к вашему отцу. Кому тогда могло еще это понадобится? И почему именно сейчас?

В это время Илинка шагает к одному из тварей, что бегают по двору в попытке скрыться, хватает его за макушку и начинает шептать какие-то слова. Существо начинает трепыхаться, вопить.. а потом вдруг затихает и, что-то странно булькнув, начинает растворяться, вновь впитываясь в землю, как и те сущности на стене.

Илинка хватает следующего, а некоторые из тех, кто беспорядочно бегают, вдруг начинают подбегать к нам. Я визжу и зажимаю глаза руками, но Сандра ободряюще касается моего плеча:

– Все нормально, смотри. Смотри, Джен.

Открываю глаза и вижу, что они начинают скакать возле самой границы, но не могут пробраться к нам. Меловая линия для них точно каменная стена. Но эти твари.. боже, они в каком-то метре от меня!

Да этот кошмар вообще когда-то кончится?!

И тут я замечаю, что они как-то странно и медленно, но все же вытягиваются. Вглядываюсь в них пристальнее и понимаю, что мне не показалось – они меняются, увеличиваются в размерах..

– Сандра.. – дергаю ее за руку, не отводя от них глаз.

– Вижу – отрешенно бормочет она – что за черт..

Самый крупный вдруг плюет чем-то вроде огненного шара в Илинку и та едва успевает увернуться:

– Надо успеть их убрать, пока не набрали силу!

Она принимается хватать их быстрее, и потому уже через пару минут отлавливает и избавляется от последнего из оставшихся существ. Меня к этому моменту начинает уже бить такая крупная дрожь и происходит такое расслоение с реальностью, что кажется поздно уже уезжать в Бухарест или Америку..

Можно увозить уже сразу в Джуперс-Хилл.

Илинка заходит к нам в круг и устало опускается:

– Забрали всю энергию.. – тяжело вздыхает, облокачиваясь руками о колени – ладно, ничего. Зато теперь чисто.

И будто бы ответом на эти слова за ее спиной из темноты выходит какой-то огромный силуэт. Показавшись на свет огней, я различаю в нем одно из тех существ.

Только гораздо.. гораздо крупнее.

Этот ростом намного выше человека, и значительно его шире. Черные маленькие щупальца, которые были у мелких вместо рта, у этого превратились уже в настоящие огромные щупальца осьминога, едва ли не длиной каждое как моя нога.

А черная дыра между ними наполняется каким-то ярким светом..

И тут это свет

(..самый крупный вдруг плюет чем-то вроде огненного шара в илинку и та едва успевает увернуться..)

вырывается из его пасти огромным огненный шаром. Совсем не таким, как пускал тот недоросток. Этот ухитрился спрятаться достаточно надежно, чтобы не быть замеченным раньше времени… и набрал силы в полном объеме.

– ВНИЗ!

Илинка едва успевает повалить нас с Сандрой к земле, когда нечто горячее пролетает в каких-то полудюймах от нас.

Огненный шар.

Каким-то образом прорвавшийся сквозь защиту.

– Как?! – кричу я, а Илинка уже вскакивает на ноги и выбегает из круга навстречу монстру – как через защиту!

– Она же говорила, что

(…я думала, это просто защита.

– да, но чтобы сделать ее сильнее, надо связать нашей кровью..)

эта защита недостаточно надежда – Сандра беспокойно вскакивает на ноги, наблюдая за сестрой в кругу.

Хотя какой теперь смысл от этого круга, если сквозь него пролетают шары?

Но в следующее мгновение я понимаю, какой смысл.

Илинка едва уворачивается от предыдущей атаки, но запинается и падает на землю. Быстро подскакивает, но монстр, дернув головой, уже пускает в нее очередной огненный шар, теперь уже больше похожий на настоящую шаровую молнию и не оставляющий времени ей успеть отскочить..

– Нет!

Сандра выскакивает из круга и хватает сестру, пытаясь оттолкнуть ее с пути летящего шара..

Но не успевает.

БАМ!

Огненный сгусток влетает в обоих девушек и площадка озаряется яркой вспышкой..

– Сандра!

Я замираю на границе меловой дорожки.

В паре метров от меня падают тела Сандры и Илинки. Распластавшись на камнях, сестры лежат совсем безжизненно.

А я остаюсь здесь совсем одна.

Монстр, будто бы поняв это, поднимает голову и смотрит на меня. Я тут же делаю шаг от меловой дорожки, оказавшись в центре круга, но он разгоняется и несется на меня.

– А-А-А-А-А!

БАМ!

Когда между нами остается не больше шага, он

(…хотя какой теперь смысл от этого круга, если сквозь него пролетают шары?

но в следующее мгновение я понимаю, какой смысл..)

он вдруг с диким грохотом падает на землю, словно стукнувшись обо что-то невидимое на всей скорости.

Меловая граница.

Стена.

Да, сгустки могут преодолеть эту защиту – но для него она по-прежнему слишком сильна.

Я обессиленно падаю прямо на землю, глядя снизу вверх на поднимающегося монстра. Он не может попасть сюда.. не может.. не может..

Значит я просто буду сидеть внутри.

Может быть, смогу дождаться прихода Влада и Лео, и..

Но все мои надежды рушатся, когда он раззявливает пасть, которая начинает откуда-то из глубины освещаться, становясь все ярче и ярче..

Но я не могу выбежать.

Как только я покину круг – он сможет схватить и сожрать меня.

Но если я его не покину – то будто бы на ладони. Он сможет прицелиться и точечно пустить огненный шар..

Смотрю на безжизненные тела Илинки и Сандры.

Что ж, если мне все-таки уготовано здесь сдохнуть – буду выбирать менее болезненную смерть. И уж точно она идет не в пользу пасти того чудовища, что будет раздирать меня заживо..

Sange, sange..¹⁴

Ты ее не получишь! Не мою и не сегодня!

Свет в пасти монстра набирает полную силу и в этот раз шар намного ярче и больше всех предыдущих..

Он выплёвывает его прямо на меня..

БАМ!

Меня обдает жаром, а перед глазами встает полный мрак..

…Первыми возвращаются звуки.

Шорох листвы..

Сверчки..

Какое-то журчание воды..

Что это?

Рай?

Адамов сад?

И словно бы ответом на мой немой вопрос следом начинает рассеиваться темнота, которая накрыла меня по щелчку, точно выключив свет в комнате.

Она отходит медленно, постепенно.. вырисовывая вначале силуэты деревьев, потом каких-то камней..

Но сколько я не вглядываюсь – светло так и не становится.

Глубокая ночь, озаряемая лишь тусклым лунным светом.

Где я?

Пытаюсь пошевелиться, но с ужасом понимаю, что все мое тело знакомым образом что-то связывает. Руки прижаты к туловищу, ноги.. Как тогда, в замке..

И как и тогда, повернув голову, вижу что связывают меня вновь не веревки, а стебли каких-то растений, крепко прижимающих к дереву..

Словно бы только сейчас вернувшись в реальность – я понимаю, что не лежу, а «стою» связанной.

Мое тело в вертикальном положении привязано к стволу огромного дерева. Но ноги при этом чуть не достают до земли, потому я как бы в невесомости.

Чуть повернув голову в другую сторону – вижу горы, покрытые лесом. А прямо передо мной возвышается скала, резко выделяющаяся на общем умиротворенном фоне. Не в пример остальному пейзажу – она совершенно голая, черная, с острыми краями, которые не смогли сгладить даже многовековые дожди и ветра.

А у ее подножия в каменных берегах поблескивает небольшое озеро. Вода в нем какая-та очень темная и слишком густая..

Вот, что издавало журчащие звуки..

Значит, я все еще где-то на земле? Живая?

Но как, этот монстр же..

И словно бы ответом на мой немой вопрос раздается заливистый бархатистый смех позади.

После чего чья-та рука с идеальной кожей персикового отлива откуда-то со спины поддевает один из стеблей, что связывает мои руки:

– Небольшое дежавю, не так ли, малышка? Вновь связанная, вновь стебли и ночь.. страсти и страдания.. – глумливый смешок и вновь лилейный лукавый голос – ну, в общем, все как ты любишь, правда? Я старался.

Обладатель руки, наконец, вальяжно выходит из-за ствола дерева вперед, позволяя мне его увидеть. Хотя, еще и до того, как лунный свет освещает накрахмаленный дорогой костюм, идеально уложенные светлые локоны и обольстительную неестественную улыбку, сопровождающуюся хитрым сощуром двух глаз разного цвета, я знаю, кого увижу.

Локид.

-11-

Он стоит передо мной, на расстоянии не более ярда, весь такой лощенный и глянцевый, будто бы из-под призмы какого-то дорогого журнала, что возникает некоторый сюрреализм. Последний раз я его видела в подземелье – такого же блестящего своей идеальностью, точно новогодняя елка. А после этого начался самый кошмарный день в моей жизни, который успел изрядно потрепать не только меня – и вот, я снова вижу его. Но в отличии от меня – у него за это время даже ни единый локон из общей..

И тут мои мысли, будто бы вслух озвученная речь, резко обрываются. Я будто бы получаю, наконец, необходимые пазлы, готовые встать на пустующие места сложенной картины.

(..последний раз я его видела в подземелье..)

(..а после этого начался самый кошмарный день в моей жизни..)

Внимательно вглядываюсь в собеседника напротив, чья улыбочка становится еще шире, будто бы позволяя мне самой дойти до того простого понимания ситуации. Самой избавиться хотя бы от единой чертовой скорлупки и вынуть фисташку.

(их будто кто-то подпитывает)

(кто он? кто вас прислал?! такие фокусы не по зубам здешнему лесному сброду!)

(..слишком поздно почувствовала, как опасность в лесу собирается, нарастает.. кто-то гораздо более могущественный их покрывал. потому я не могла увидеть..)

(..нечисть очень труслива. этих со стены направляли, подпитывали своей собственной силой, только поэтому они лезли и лезли..)

Сейчас же глаза Локида более не горят той

(..его глаза.. они.. он очень-очень зол. почему-то он ненавидит нас всех.. и теперь он..)

ненавистью, что я видела в подземелье парой часов назад. Напротив, теперь в них

(..влад.. это очень плохо, что я его выпустила?..)

сверкает доподлинное удовлетворение.

(..это не тот же самый, что к отцу приходил. но тоже из темных..)

(..он не колдун <..> локид.. обладает какой-то силой?.. какая-та.. темная сила, потому что светлая сила не вынуждает людей действовать против их воли!

– можно и так это назвать..)

Будто поняв, что я уже практически справилась с этой головоломкой (которая настолько очевидна, что странно как раньше я к этому не пришла – хотя учитывая насыщенность последних пары часов – ничего странного) – Ноэ с каким-то насмешливым одобрением кивает и, приложив руку к груди, изящно кланяется:

– Добрый вечер, леди, и добро пожаловать на нашу

(..зачем ждать, пока иллюзии разрушаться – разрушишь их сам! прямо сейчас! давай!

– о, нет малышка, я только наблюдаю

<..> равнодушно вытерев кровь тыльной стороной ладони, он бросает выразительный взгляд на влада. и дернув бровью в какой-то мстительной угрозе, добавляет сквозь зубы:

– ПОКА только наблюдаю..)

скромную вечеринку. Не самое комфортабельное размещение, уж простите..

Он чуть тянет на себя поддетый стебелек, после чего равнодушно отпускает и тот вновь больно врезается мне в кожу:

– Зато спектакль обещает быть захватывающим.

– Ты.. – вырывается хрип моего сорвавшегося голоса, однако даже в нем можно уловить враждебные утвердительные нотки.

– О да, это я, твой покорный слуга – усмехается он – и по совместительству режиссер того шоу, что началось сегодня в замке и завершится здесь.

– Ты тот «темный», что наслал тех тварей на замок – я вновь дергаюсь, но настолько ослабла, а стебли настолько искусно обмотаны вокруг моего тела, что подобная безрезультатная попытка только забавит Локида – кто ты такой?!

– Ну, этого тебе знать совсем необязательно для того, чтобы понять замысел моей кропотливой работы..

Но едва я вновь открываю рот, как его губы растягиваются еще шире:

– «Что мне надо»? Таков следующий вопрос, да? Вы настолько примитивы и предсказуемы, что порой становится даже скучно – он театрально вскидывает брови в обиженной гримасе – столько сил, подготовки, стараний.. и даже никакой оригинальной реакции? Впрочем – он окидывает меня неспешным скептичным взглядом с ног до головы и вздыхает – от кого я этого ожидал..

– Ну так раз такой примитивный вопрос – фыркаю я – может дашь на него примитивный ответ?

– Что такому как Я, может быть надо от таких как

(..даже от таких жалких тварей, как вы, может быть прок..)

(..но ты не они, влад, не эти жалкие создания..)

Вы? Разве что потехи немного.

Что он собирается делать? Мучить меня? Кромсать? Иначе зачем еще связывать, не давая пошевелиться? Какая потеха может быть в его понимании, учитывая его предыдущее отношение?

Видимо, он замечает тот мелькнувший ужас в моих глазах, потому что вновь веселится:

– На самом деле ничего плохого, не бойся ты так – мелодичный смешок – плохое это по части Влада, а я же просто

(..он мастер иллюзий. лучший в своем мире..)

фокусник. И сегодня хочу провести грандиозное разоблачение одного очень сложного… но достаточно затянувшегося фокуса. Готова принять в нем участие? Ты будешь что-то вроде той дамы, которую кладут в ящик и распиливают на глазах зрителей, а потом вынимают целой и невредимой. Знаешь, эдакий главный атрибут, без которого бы фокус никак не удался..

Не надо быть сто пядей во лбу, чтобы видеть, как он смакует каждое слово и какое удовольствие ему доставляет все происходящее.

– Пошел к черту – плюю в сердцах.

Слышала где-то в каком-то фильме – что если уж даже умирать, то не теряя достоинства. Ну или не умирать, а что он там мне уготовил.. В любом случае, не доставлю ему такого удовольствия, как трепыхание от страха и визги о помощи.

– Да ладно тебе. Ты сама ни раз хотела разоблачить этот фокус, но.. умения не хватало. А порой желания и сообразительности, что уж скрывать. Так что я, можно сказать, твой верный слуга, помогающий закончить то, что ты сама начала.

Я молча вновь трепыхаюсь в стеблях, но в этот раз все же вынуждена признать, что все последующие попытки будут безрезультативными. Да и какой смысл? Мы здесь одни. Даже вырвусь я – он все равно меня опять схватит.

Он же.. колдун?

Нет, не колдун.

(..локид не колдун. я сказал лишь «можно и так это назвать»..)

Но кто-то гораздо сильнее обычных смертных.

Подождав, пока я угомонюсь, Локид одаривает меня снисходительной улыбкой, обнажив свои идеально-белые зубы, и делает еще шаг вперед, вновь минимузируя расстояние между нами до недопустимого:

– В этот набор юного иллюзиониста, кстати, входит одна небольшая история. Послушаешь? Могу в виде сказки.

В его глазах промелькивает знакомый азартный огонек, и лукавая улыбка говорит о том, что ему

(..а вот сказки вслух всегда успокаивают.. располагают ко сну..)

(..ты же хотела навести сон, вот я и решил взять сказки..)

известно больше, чем я думала.

Ну конечно, если он все это время бродил по стенам замка.. точнее внутри них, то мог оказаться в любой его части в любое время совершенно незамеченным.

– Ты ведь любишь сказки, да? – улыбка становится все шире и хитрее – я, конечно, не румынский аристократ.. но думаю, в моем исполнении они тебе тоже понравятся.

Молчу.

– Ну так что, послушаешь?

Молчу.

Поняв мою тактику, он хохочет, пару раз насмешливо хлопает в ладони, точно аплодируя актерам на сцене, после чего берет мое лицо в эти самые ладони. Несмотря на приятный пряный запах, исходящий от его идеально бархатистой нежной кожи – я с отвращением одергиваюсь.

Для меня это сейчас равно тоже самое, что слизь тех тварей со стены.

– Да ты не переживай! Тебе понравится.

Однако, руки он все-таки медленно опускает, смерив меня каким-то, впервые за все это время, любопытным взглядом.

– Знаешь, в отличии от Влада, я не люблю держать дам в дураках. Раньше мне было недоступно рассказать тебе правду – но сделав то, что сделал – Влад дал мне полную свободу действий. И как ты заметила по тому спектаклю в замке – я изощренно пользуюсь новообретенными правами. Так что, если решишь выслушать – я смогу объяснить тебе все, чего не мог все это время дать он. Объяснить, почему вы блуждали в лесу, что за шепоты вы слышали, что за диковинный концерт со штормом был в самую первую ночь и кто действительно тебя связал тогда виноградной лозой. И более того..

Он хищно скалится, приподняв правую бровь:

– Я открою тебе его главную тайну, из которой это все исходит. Разоблачу фокус, развею иллюзии.. называй как хочешь! Ты поймешь – совершенно все.

Небрежно отмахивается:

– И потом можешь убираться, куда хочешь. Те твари в замок больше не вернутся – ведь все это было нацелено лишь на финал спектакля. Когда он закончится –все кончится тоже, и ты спокойно сможешь уехать, ну что скажешь?

– На финал спектакля? Так ты это видишь? Ты нас чуть не убил! А в загоне эта нечесть..

– Их – всех их – питала моя сила, без нее они ничто. Поверь, малышка –беззаботно ухмыляется – если бы я увидел, что наш бравый герой и его рыжий помощничек не справляются, тут же бы поумерил их пыл. Скажем, убрал бы, как с шахматной доски, пару сот лишних, чтобы они стали им по плечу. Я все контролировал, никто бы вас не «покусал». Этого не было в программе шоу.

Вспомнив безжизненные тела Сандры и Илинки, я буквально за секунду вспыхиваю огнем ярости:

– А Илинка и Сандра? Их смерть была в программе твоего шоу, ублюдок?

– Смерть? – он вскидывает брови и искренне, мелодично смеется – о, нет, они не умерли. Более того, им даже ничего не будет. Проснутся, как новенькие, будто после хорошего, крепкого сна.

Я настолько теряюсь этому, совершенно убежденная, что сестры умерли, что даже не нахожусь, что ответить.

И вновь его внимательный взгляд на меня:

– Видишь? Я совсем не злодей.. Точнее, НЕ Я злодей этого спектакля. Так что думаю, на необходимое нам обоим небольшое время мы сможем подружиться, что скажешь? Будешь, наконец, слушать сказку?

Дергаю правой рукой, напоминая о своих путах:

– Как будто у меня есть выбор.

Он хохочет:

– Выбор есть всегда!

– И какой же у меня выбор?

– Ну.. – делает вид, что задумался – смотри, ты можешь сейчас бунтоваться и кричать, потому когда на сцену подоспеет наш главный герой, ты совершенно не будешь понимать сути постановки. Будешь сидеть с открытым ртом, увидишь финал и все. Знаешь, мне будет достаточно и этого. Но если же ты все-таки хочешь по достоинству разобраться в пьесе, в которой от начала до конца ты и твои друзья, кстати, играли самые главные роли – то это время рекомендую тебе потратить на мою небольшую предысторию, которую я тебе любезно согласен поведать.

Смеряю его ледяным взглядом:

– Ладно, все лучше, чем слушать все это время твой неиссякаемый самовосхваленческий треп.

Локид ухмыляется и приникает к моему лицу так, что между нами остается едва ли не полдюйма. Я тут же с отвращением отворачиваюсь, но он хватает мой подбородок и требовательно поворачивает к себе обратно. После чего, нарочито растягивая слова, отвечает:

– Боевая.. острая на язык.. дерзкая.. кто знает, если бы направляла эти качества в замке в другое русло, то быть может этого бы шоу и не понадобилось. Ты бы добралась до сути сама гораздо раньше. Но нет.. ты предпочитала свой гонористый характер изобличать в криках, бесконечных истериках, побегах и склочности. Впрочем, как вам и свойственно.. Ну и что, принесло это какую-то пользу? – он невинно выпячивает нижнюю губу – нет? Ах, какая жалость!

Вновь отстраняется и на его губах проскальзывает жесткая усмешка:

– Ладно, на счет сказки, раз уж ты согласна слушать.. а то у нас осталось совсем немного времени, слишком уж заболтались. Что ж..

-12-

…Помнишь, твоя милая сестричка читала в моей энциклопедии, что в XV веке в этих местах развелось много нечисти? Только я не стал бы называть их нечистью. Не доросли. Это был низший сброд. Отбросы темного общества. Подобного алкоголикам-бомжам в людском мире, так понятнее?

Он бросает на меня мимолётней взгляд и я растерянно киваю.

– Отлично. Так вот, как все отбросы, они были не только жалкими, но и беспросветно глупыми. Постоянно ссорились, пакостили друг другу и людям. Из-за этого началась «охота на ведьм». Массовые преследования.. но уже не только их, но и благородных темных существ. Последним это так не понравилось, что они решили усмирить отребье силой. Те утихли.

Равнодушно жмет плечами:

– Но только вскоре вся их подавленная злоба и жажда вылились на местные селения черными дождями. С лягушками и гадами.. что только еще больше переполошило людей.

Теперь Ноэ вновь поворачивается ко мне и на его губах заигрывает привычная лукавая улыбочка:

– По счастью, в те времени здесь, в Карпатах, был один король. Человек. Да не простой.. Не знаю, как и почему, но оказался он перед темными силами в долгу. Поэтому они поручили ему решить эту проблему. И он решил.. да так, как никто не ожидал. Первым делом он эту мелкую нечисть собрал, выслушал, узнал их потребности. Сумел организовать, ввести порядки и законы.. А потом умудрился направить их жажду крови на армию завоевателей, которые тогда угрожали его стране..

Локид потирает ладони, будто бы в нетерпении:

– Бравые солдаты врага, которых было в десятки раз больше, чем у нашего короля, разбегались в ужасе, называя его Дьяволом.¹⁵ А нечистый сброд насытился и надолго успокоился. Блестящий ход.. После того его стали почитать королем этих мест не только в людском мире, но и среди темных.

Он делает паузу:

– А потом этот король умер. Точнее, люди так подумали. Ведь те, кто связан с темными силами, так просто не умирают. Они трансформируются. У него был выбор – стать вечным скитальцев в человеческом мире. Жить, скрывая свою сущность. Или уйти в мир темных сил, где его ждало уважение и блестящее будущее.

Но вот улыбка неожиданно сползает с вечно беззаботной гримасы Локида, на его лицо ложится тень и он как-то отстранённо смотрит перед собой, тут же отвернувшись. Будто бы не желая обличать мне эти эмоции:

– А еще был у него среди темных один приятель – даже голос теперь становится намного ниже и серьезнее, чем все время до этого – легкомысленный, взбалмошный тип. Но наш король смотрел глубже и видел не только это. Единственный относился к нему серьезно, с теплотой. Этот приятель очень хотел, чтобы король ушел к ним, темным. Убеждал его, просил..

Но вот Ноэ оборачивается и я вижу, что лицо его приняло какое-то болезненное, ранее совершенно несвойственное ему выражение, омраченное глубинной тоской:

– Но тот не выбрал ни один из этих путей. Сказал, что темная власть ему не нужна. И среди людей искать нечего. Он предпочел остаться в небытие, между мирами. Преданный слуга положил его тело в склеп

(наш долг оберегать гробницу в лесу, делать невидимой для глаз людских)

в этом самом лесу. И он лежал в нем веками. Лишь иногда жажда крови заставляла его выходить и охотиться в лесу на случайных путников. Со временем он все больше терял свой первоначальный облик. Забыл все, что с ним было..

(..остаться между мирами..)

(..положил тело в склеп…)

(..жажда крови заставляла выходить..)

Неприятный холодок догадки заставляет тело покрыться мурашками.

Уж не о знаменитом ли вампире Владе Дракуле он говорит? Неужели хочет сказать, что тот не умирал,

(..король умер. точнее, люди так решили..)

а все это время покоился в гробнице где-то совсем рядом с тем местом, где мы жили?

– Он превратился в дикого, примитивного монстра. Почти такого же, как его бывшие подопечные.

Локид сверкает глазами, чуть встряхивает своими белокурыми идеальными кудрями и на его лицо возвращается прежняя беззаботная лукавость:

– Но вот совсем недавно прибыла в эти места одна девушка. И так случилось, что наш монстр, увидев ее фото,

(..все еще держа ее за ногу одной лапой, второй он нагибается и неумело подцепляет мобильник. поворачивает его грубыми когтистыми лапами и замирает, глядя на экран, как зачарованный.

его тупой звериный взгляд вдруг меняется, превращаясь в более человеческий..)

вдруг вспомнил всё и передумал. Уж больно эта красотка напоминала ему подругу юности, которой он так дорожил. И что сделал наш король? А? Правильно! Тут же помчался к своему старому

(..мы с ноэ действительно старые приятели.. <..> недавно он опять помог мне в одном деле..)

темному приятелю с просьбой помочь вернуться в мир людей. И тот помог. Ведь в своем мире он заведует иллюзиями

(..он мастер иллюзий. лучший в своем мире..)

и образами. Что-то вроде костюмера. Когда кому-то из темных нужно явиться в людском мир под видом человека – он создает ему образ. Полный пакет маскировки, так сказать. Это и внешний облик, и все необходимые знания-навыки того времени и места, куда он отправляется.

Натянутая усмешка,

(..верхняя часть лица при этом, будто отделенная прозрачной пленкой, вообще остается в том же беспокойном изумлении. натянутая улыбка никак не касается настороженных глаз..)

как и тогда в библиотеке:

– Для своего приятеля костюмер постарался на славу. Даже старое жилище помог ему вернуть. Насколько был рад его возвращению.. И вот уже на второй день вчерашний дикий монстр явился к своей леди в образе мужчины, перед которым сложно устоять. Приятель был уверен, что наш король порезвится немного со своей дамочкой и вернется к темным, как только она ему наскучит. Он ведь знал, как это бывает..

Глаза Локида вновь сверкают азартными огоньками, лукавая улыбочка растягивается еще шире, смеряя меня пытливым взглядом:

– Сам не раз являлся в человеческий мир в образе красавца и наслаждался дамским вниманием. Что-то, а это у людей славно придумано, весело и приятно.. – мелодичный смешок – девушки такие легкие жертвы.. Если иметь смазливую внешность, деньги, немного загадочности, а главное – красиво намекать ей на вечную любовь.. Так сказать, сапожник без сапог – не мой случай.

Теперь я понимаю, почему внешность Локида с самого начала казалась мне странной. Какой-то слишком блестящей, нереальной,

(..со временем я все-таки понимаю, что эта идеальность – на деле же его самый главный и фатальный изъян.

это по первой производит эффект «вау» будто кинозвезды, на что и купилась Милли. но со временем он начинает восприниматься, как нечто совершенно неживое, неестественное. красивая кукла кен, или прекрасная картина, идеально отесанный скульптором бюст..

но не живой человек.

и в этом восприятии нет ничего привлекательного..)

ненастоящей, пустой.. Очевидно, он так разошелся с созданием своего собственного образа – что подозрительно выглядел с самого начала.

– На себе ты слишком перестарался – замечаю сухо, разбавляя его монолог – за милю несет фальшью.

– Да? – склоняет голову и ухмыляется – а вот твоя сестренка так не считает. Впрочем..

Блеск глаз становится все более туманным, а улыбка стягивается и ужимается все сильнее:

– .. это не имеет уже никакого значения. Потому что все пошло не так!

В один миг сладкая улыбка Ноэ искажается приступом гнева, и

(..локид разражается неприятным смехом, но будто бы по щелчку его лицо искажает гримаса такой ненависти, какой я прежде еще не видела…)

его мелодичный голос сменяется каким-то низким, неприятным утробным криком:

– Актер наш слишком вжился в роль! Почти поверил, что он снова человек! И это становилось все опаснее не только для него, но и для той девушки!

Подойдя, он больно хватает меня за подбородок, но тут же чуть ослабляет хватку, оставив лишь силу, необходимую для фиксации моей головы в нужном ему положении:

– Тот самый сброд, который он успокаивал шесть веков назад, тоже прознал о его возвращении. Стал собираться в окрестностях, прося, а потом и требуя милостей от короля..

(..глаза антона выпучиваются, он как-то дергано машет рукой и выкрикивает на манер глашатая:

– darul pentru rege! – после чего переводит взгляд на влада, истерично хохочет и выкрикивает еще громче – REGE!

последнее слово он выделяет особенно сильно и влад тут же меняется в лице.

– что он сказал? это по-румынски?

– да.. – кивает Сандра – переводится, как «подарок королю». rege – это «король»..)

(..теперь я уже почти уверена, что смогла тогда разобрать слово, что скандировали сотни голосов.

rage..)

Локид отпускает мой подбородок с каким-то отвращением, но не отходит, а внимательно смотрит в глаза:

– И странно, что обитатели замка этого в упор не замечали. Ведь этот сброд и приветственные ритуалы своему королю на дороге

(.. и тут я замечаю на траве по ту сторону дороги какие-то выжженные круги со странными узорами из камней. теперь уже, нарочно наклонившись, я вижу, что на несколько таких же камней, лежащих прямо на дороге и преграждающих путь, смотрит и влад.

– влад, что это? это следы каких-то.. ритуалов?

– это просто глупости..)

устраивал. И даже эту самую даму

(..меня больше озадачивает другое.. почему с вами так по-разному обошлись? вас обоих связали, да. но его подвесили за ноги и вставили кляп в рот, а тебя уложили на стол как на нечто ценное.. и, рот не затыкали же, да?..)

в подарок приготовили вместе с нерадивым дворецким, на которого

(… господин влад, но это сущая ерунда! все дворецкие так делают..

– все обманывают хозяев? Воруют?

– вы назначили мне такое большое жалованье! я и не думал, что столь щедрый господин обратит внимание на копейки..

слышится глухой удар – будто кулаком о стол. голос влада начинает звенеть от повышенного тона:

– дело не в сумме, как ты не поймешь!..)

хозяин был так зол. Все, лишь бы король смилостивился. Ведь нынче нечисти несладко живется. Убежищ все меньше, кровь добывать все сложнее. Они надеялись, что он придет, решит их проблемы, напоит кровью, как тогда. Да только ему не до того оказалось..

Порывистый шаг от меня, вновь тень на лице и отстраненный взгляд:

– Он и с приятелем своим рассорился, хотя тот ему только добра желал.. всегда помогал. И даже сейчас лишь хотел развеять иллюзии, которые тот сам себе настроил – потому что, какими бы сладкими они не казались, ничем хорошим это не кончается, уж он-то в иллюзиях толк знает. Сам пытался пару раз не те сапоги

(..так сказать, сапожник без сапог – не мой случай..)

на себя натянуть.

– Насильное добро – хриплю – что-то знакомое. Но кажется, добро силой не пихают?

Он сверкает на меня яростным взглядом:

– Тебе не понять, что это такое, когда осознаешь ничтожность сотворенного самим собой фальшивого мира. А осознаешь ты его только тогда – когда он с треском разбивается, едва ты его достроил! Уж лучше все смести на основании, а не тянуть время, не так обидно будет. Хотя кому я это говорю.

Он вновь старается взять себя в руки и поправляет рубашку. Когда заговаривает вновь – голос его снова невозмутимый и беззаботный:

– Ну так что, Джен, как тебе моя сказка?

– Может, мы и «жалкие твари», как ты выражаешься, но не настолько тупые. Я поняла, о чем и о ком твоя сказка – только ведь сказка на то и сказка, что это собранный в кучу бред для интересного времяпровождения. Что ж, я интересно провела время.

Несмотря на бурлящий внутри меня поток самых противоречивых эмоций, я каким-то образом все-таки умудряюсь это произнести холодно, ровно, и отчасти даже безразлично.

Кажется, это выводит его из себя.

Ноэ подходит ко мне и аккуратным, ловким движением заправляет выбившуюся прядь волос мне за ухо. Однако его напряженная до последней мышцы рука – говорит о том, что он из последних сил сохраняет эту видимость сдержанности, сам при том горя желанием скорее выдрать мне эту прядь с корнем, а лучше сразу со скальпом:

– Я и не думал, малышка, что ты мне поверишь – голос натянут, как струна – конечно же, нет. Собственно, ради тебя только и будет отыгран последний акт пьесы.

Отстраняется и невинно уточняет:

– Кстати, как тебе мой образ Милли? Неплохо, а? Даже сестра родная не отличила. Впустила, едва

(..но илинка уже едва ли не впихивает меня.. когда из-за ее плеча я вижу силуэт милли. именно что силуэт.. потому что теперь она идет волнами, будто бы расширяясь, растягиваясь..)

в бега с ней не подалась..

Он хохочет, а я сверкаю глазами, вместе с тем осознавая собственную ничтожность и беспомощность перед всем, что здесь уже произошло, происходит или только будет происходить.

– В общем, детка! – хлопает в ладоши, словно опытный ведущий, привлекая внимание отвлеченных на еду гостей – подопечных короля ты сегодня уже видела и даже имела с ними дело. Осталось показать тебе его самого во всей красе. Он сейчас как раз покончил с нечистью.. Наверняка получил весточку от меня и уже несется сюда. Да, надо признать один из вас все-таки и меня удивил..

Локид чуть склоняет голову:

– Дружок ваш рыжий не так прост оказался, как

(..и теперь этот песик всегда может держать наивный объект под боком, плюс получать приятные бонусы, что так же немаловажно, ведь песикам нравится, когда их чешут за ушком..)

(..ты же видишь, что я не лгал. за воротами действительно было опаснее, и потому я..

– и потому ты совсем не удивился наличию карпатской нечисти на этой площадке? – сверкаю на него глазами..)

остальные. Хотя косит совсем уж под невинного дурачка. Впрочем, хорошая стратегия, вызывает некоторое уважение.

Он отмахивается, но жест этот выходит плавным, и едва ли не грациозным:

– Впрочем, это все неважно. Главное, что у меня для нашего короля есть сюрприз вот под этой горой.

Ноэ указывает на черную скалу. И теперь я вижу, что по ней тонкими ручейками в озеро стекает темная жидкость. Так вот откуда она там.. И за время нашего разговора уровень воды поднялся и стал значительно ближе к острым каменным краям.

– Это не вода.. – озадаченно бормочу я – что это такое..

Он лишь лукаво скалится, и чуть ведет плечом:

– Удивительные здесь места.. Такие эмоции, как злость, жажда мести, ненависть – становятся материальными.Они и в обычном вашем мире всегда обретают форму.. но здесь – гораздо быстрее. И гораздо разрушительнее.

Струйки становятся еще толще..

– Что будет, когда она достигнет краев? – опасливо, не спуская оттуда взгляда, спрашиваю.

Мой вопрос ему явно приходится по душе, потому что глаза опять сверкают азартными огоньками:

– Увидишь, малышка. Совсем скоро ты все увидишь. Я ведь сегодня в режиссерском кресле, верно? Хочу своей сказке красивый финал!

В его голосе слышится некоторая претенциозность:

– А для этого, по закону жанра, после сложной битвы, где он конечно же побеждает, славного короля должна ждать награда – прекрасная принцесса…

Но его прерывает громкий треск веток, а уже в следующий миг из чащи показывается Влад.

Ноэ на мгновение замирает, после чего самодовольно хохочет:

– Дружище! Как ты вовремя, даже не представляешь.. – вновь заливистый хохот, заставляющий его согнуться пополам – ну вот она, принцесса твоя. Иди забирай ее.

-13-

Я замечаю, что вдобавок к прежним ссадинам и укусам на руках Влада – появились другие, и их достаточно много. Правая рука его так и вовсе пропиталась от крови. Но едва увидев меня, Влад кидается в нашу сторону, и Ноэ едва успевает поспешно отпрянуть на несколько шагов. Будто бы не желая мешать этому процессу.

Очевидно, тоже запланированному в его спектакле.

Влад резкими движениями меча перерезает держащие меня стебли, но ноги, что не доставали до земли – едва теперь касаются ее, как тут же подгибаются. Тело не в состоянии вот так вот с воздуха удержать равновесие – я же не птица! – и потому едва не падаю. Влад в последний момент подхватывает меня за талию (вновь судорожное скашивание лица) и удерживает на ногах.

– С тобой все в порядке? – с каким-то лихорадочный беспокойствам он помогает скинуть с меня оставшиеся стебли – прости меня, прости.. я.. прости, что он тебе сделал?

– Ничего..

Я настолько растеряна, что даже забываю, что была зла на Влада и за что была зла.. Признаться честно, у меня вообще все из головы вылетает. Я лишь поспешно, вслед за ним, избавляюсь от последних стеблей на руках.

Ноэ стоит в стороне, шагах в тридцати, с удовлетворенным выражением на лице наблюдая за нами.

Как Влад смог оказаться здесь так быстро, если был в Холодном Лесу? И тут меня осеняет..

– Мы где-то недалеко от замка, да? – спрашиваю шепотом у него, будто бы в самом деле надеюсь что-то утаить от чуткого слуха Локида.

Но Влад не отвечает.

Расправившись с последним стеблем и убедившись, что я свободна, он в один прыжок оказывается возле Ноэ и с молниеносной скоростью приставляет меч к его горлу. Собственно, мне даже кажется, что тот и не думал сопротивляться, или как-то избегать этого..

– Ты перешел все границы, Локид, и на этот раз заплатишь за это!

Вдруг журчание усиливается, заставляя меня глянуть в сторону скалы.. Те черные густые, точно смола, ручейки, стекающие с нее, теперь стали намного и намного шире и быстрее, точно какое-то сильное течение..

И теперь с шумом врезаются в озеро, подобно настоящему черному водопаду в самом центре Ада.

(..главное, что у меня для нашего короля есть сюрприз вот под этой горой..)

Я перевожу взгляд с воды, стремительно приближающейся к опасной отметке, на Влада, чье лезвие все сильнее впивается в кожу Локида. Локида, что совершенно не пытается оттолкнуть, образумить или противостоять другу..

Словно бы желая дать его ненависти

(..такие эмоции, как злость, жажда мести, ненависть – становятся материальными. они и в обычном вашем мире всегда обретают форму.. но здесь – гораздо быстрее. и гораздо разрушительнее..)

в полном объеме вылиться прямиком в это озеро.

Заставить выйти

(…что будет, когда она достигнет краев?

– увидишь, малышка. совсем скоро ты все увидишь..)

его из берегов!

– Влад, нет! – я кидаюсь к ним и пытаюсь оттащить Влада от Локида, но тот будто бы та самая скала, который невозможно сдвинуть с места и на которую невозможно воздействовать.

– Перестань! Не трогай его! – я уже в ужасе визжу, наблюдая, как густая жидкость почти достигает острых краев – он только этого и добивается! Ему нужна твоя злость для озера! Он хочет что-то сделать с озером! Озеро как-то отображает чувства, он сам сказал, прекрати, Влад!

Я вновь кидаюсь на его руку, и в этот раз он как-то оторопело, то ли нехотя, то ли не до конца осознавая – позволяет мне оттащить его руку с мечом от горла друга. Его глаза, еще мгновение назад будто бы задернутые какой-то туманной черной пеленой, теперь вдруг понемногу проясняются. Он смотрит на Локида уже более осмысленно.. и окончательно опускает руку с мечом вниз.

– Не надо – киваю я, и теперь уже убирая за ненадобностью от него свои руки, дабы не увеличивать болезненные ощущения от тактильного контакта – он нарочно хочет вывести тебя из себя, чтобы ты забыл в этой агонии, что он твой друг и..

И слышу заливистый знакомый смех – только теперь вперемешку с кашлем от небольшой раны, оставленной мечом на горле. Перевожу взгляд на Локида, и вижу как он содрогается от хохота:

– Рассмешила, малышка, правда рассмешила. Не проецируй на меня ваши человеческие заблуждения. Друг? – новая волна смеха – сколько раз тебе повторять, что дружба, привязанность и любовь – это лишь людской нарочитый самообман, на который вы добровольно идете с широко распахнутыми глазами! Сколько уроков тебе надо, чтобы ты наконец усвоила этот несложный материал? Для этих ваших пафосных понятий есть одно, более честное определение – взаимная выгода.

– Правда? И в чем же тогда твоя выгода, что ты устроил весь это спектакль, привлекая внимание Влада? Ты говоришь, что хотел развеять его иллюзии, потому так запарился со всем этим – но скажи, даже если так, разве такое станут проворачивать для того, кто совершенно безразличен? Такое делают только для тех, кто так или иначе важен!

Ноэ переводит взгляд на скалу и, заметив, что ее черные потоки теперь вновь превратились лишь в тоненькие ручейки – темнеет от злости, а его лицо вновь перекашивает знакомым образом:

– Важен? Не смеши меня! Я это сделал, просто из профессионального интереса, я ведь иллюзионист, забыла?! – резкий взгляд на Влада – а ты забыл, что она стоит тут сейчас, до смерти перепуганная и с красными следами от стеблей только потому, что мне житься скучно стало?!

Вижу, как рука Влада вновь сжимается, а лицо темнеет. Ручейки вновь становятся толще и быстрее..

– Не слушай его! – встаю между ними, загораживая Локида и заставляя Влада смотреть на себя – он лжет, нарочно лжет! Пока ты не пришел, он говорил мне совсем другое, он..

Но вот крепкая хватка отпихивает меня, и теперь Локид уже встает прямо напротив Влада, без препятствия в виде меня. Его лицо вновь дергается, точно вышедшая из строя голограмма, а слова вылетают через сжатые зубы, точно шипение:

– Да что с тобой такое?! Где твоя ярость, твой запал?! Я ведь навредил ей, навредил им всем – признай, ты ненавидишь меня за это!

– Нет – голос Влада сдержан, спокоен, хотя я и боялась, что теперь-то он точно кинется на Локида – я тебя не ненавижу.

Лицо Ноэ подрагивает от бешенства. Он отскакивает от него, точно ошпаренный, и орет так громко, что голос его эхом, кажется, способен раскатиться на многие мили вокруг:

– ЗАТО Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ!

Его глаза темнеют от ярости, а я с ужасом замечаю, что тоненькие струйки теперь не просто утолщаются и ускоряются – а просто льют единым мощным черным потоком..

– Люди столько раз тебя предавали, ВСЮ ТВОЮ ЖИЗНЬ! – орет он, а все его тело трясется от злости – они попросту ее сломали, растоптали! У нас же тебя уважали, я тебе помогал! И что я вижу?! ТЫ СНОВА ВЫБИРАЕШЬ ИХ?!

Потоки бьют уже со всей силы, кромка озера трепещет…

– Если в тебе недостаточно ненависти, чтобы наполнить это чертово озеро, то ее теперь достаточно ВО МНЕ!

И вместе с его последними словами – черная вода выходит из берегов.

-14-

Ноэ победно хохочет:

– Да! Да! ДА! Теперь мой сюрприз состоится!

Сверкает глазами на меня, ухмыляясь, и его ярость стирается с лица так быстро, словно ее там никогда и не было:

– Ну что, малышка, готова к финалу?

Гора над озером вдруг начинает трястись, земля ходит ходуном прямо под нами, точно при десятибалльном землетрясении, готовая разойтись по обе стороны.. Голос Ноэ принимается тонуть в начавшемся вакханалическом грохоте, но часть его я все еще слышу:

– Чудесные здесь места! Под этой скалой, по легенде, заперто древнее зло. Чудище, каких не видел свет. Оно старше этих гор! И впервые за много веков выйдет наружу!

И вновь приступ хохота, больше похожий на смех сумасшедшего:

– Ненависть, переполнившая чашу, станет ключом, откроет скалу!

Гора принимается трястись все сильнее – от ее основания вверх ползет трещина. Земля тоже принимается дрожать новыми толчками и на очередном я, будто бы оказавшись на каком-то сумасшедшем батуте, падаю:

– А-а!

– Дженна! – Влад подхватывает меня, но недостаточно быстро. Я падаю на землю и сильно бьюсь. Одну ладонь саднит, задело бедро.

То и дело встревоженно оглядываясь на гору, Влад поспешно меня поднимает, а Ноэ между тем продолжает распаляться:

– Ну же, Влад, ни тем способом спасаешь даму! Вперед на подвиги! – кивок на гору – только сила истинного короля этих гор сможет его остановить! Но сначала придется ее взять! Тебе. Твою. Королевскую. Силу!

Влад быстрым движением руки заводит меня за спину, закрывая собой, и поднимает меч.

На что Локид разражается еще большим хохотом:

– Нет! В этом хилом теле ты можешь разве что разгонять мелкий сброд, что шарит по этому лесу! Чтобы сражаться с древним злом – ты должен стать истинным собой! Тем, кем ты есть на самом деле – тем, кем был всегда!

Голос его теперь звучит так громко, что может посостязаться за первенство с грохотом апокалиптического разрушения горы:

– ВЕЛИКИМ ТЕМНЫМ КОРОЛЕМ КАРПАТ!

Он вновь смеется:

– А для этого нужно что? Правильно – кровь из человеческого тела, как основа энергии всем Темным!

После чего торжественно указывает рукой на меня, точно на какой-то подарочный сверток, подготовленным им на Рождество.

Я чувствую, как в груди перестает хватать воздуха:

– Влад, скажи, что он врет.. Как всегда врет! Ты же никакой не король, да? Никто не живет сотни лет, это просто сказки, которые читает Милли? Ты сам говорил, что это все истории, не имеющие связи с реальностью!

– Дженна, детка – скалится Локид – почему же ты уже смирилась с наличием нечисти в этом мире, но все никак не можешь принять тот элементарный факт, что..

– ЗАМОЛЧИ! – голос Влада перекрывает Ноэ, а его темный напряженный взгляд не сходит с горы.

БАМ!

Трещина становится все шире, и теперь из нее начинает валить дым, летят огненные искры, точно внутри небывалой силы пожар..

Локид едва не подскакивает на месте от восторга:

– Балаур! Так называют это существо! Он изрыгает огонь и драгоценные камни. Один его выдох способен сжечь небольшую деревню.

БАМ! БАМ! БАМ!

Снопы искр уже вылетают наружу, дым становится все гуще и чернее, гора сотрясается уже, точно какой-то огромный великан пытается из-под нее выбраться, встать на ноги..

– Чего ждешь, Влад? – наущает Локид – возьми ее кровь! Спаси нас всех! Ты же благородный, ты же любишь защищать, быть эдаким героем! Так вперед – я создал все условия, чтобы ты мог показать себя в деле, дружище!

Лицо Влада чернеет, но он не сдвигается с места, и тогда Ноэ вкрадчиво добавляет, обращаясь уже ко мне:

– А вот если балаур освободится, тогда уж точно погибнешь и ты, и твоя сестренка, и все твои друзья, и многие-многие другие..

БАМ!

Будто бы ответом на это заявление из самой широкой части трещины вдруг взметается ввысь что-то длинное, чешуйчатое, огромное.. ни то щупальце, ни то хвост. Точно кракен¹⁶ освободился из самых недр океана, внезапно сойдя на сушу..

Мгновение оно просто застывает…

БАМ!

После чего с грохотом опускает всю свою силу на землю. Куча трещин и вибраций расходится по ней, мы все втроем падаем ниц, а щупальце в это время уже мечется, снося на своем пути массивные валуны..

Будто бы Армагеддон, о котором писали в книгах, наконец настал!

Каждый раз в этот чертов день, когда мне казалось, что худшее закончилось и осталось позади – выяснялось, что я просто перешла на новую ступень, новый уровень этого кошмара!

Неужели найдется в этом мире что-то еще более ужасное, чем то, что я уже вижу сейчас?!

Хотя ведь так же я думала и увидев девушку с ободранной спиной, и санчей, и ту нечесть на заборе, и монстра, метающего огненные шары…

Каждый раз одно и та же мысль – и каждый раз вселенная отвечает мне «ДА! ДА! ДА!».

Влад с Локидом подскакивают мгновенно, я же поднимаюсь вновь на ноги самая последняя – и то не уверена, что это хорошая идея. Если щупальце еще раз грохнется на землю с такой силой – то упав, мы попереламаем себе к черту позвоночники!

И тут к первому щупальцу вдруг присоединяется второе..

Оно выныривает из трещины, что успевает разойтись еще шире – и оно уже гораздо больше.. Гораздо толще, уродливее, и.. опаснее..

– ВОЗЬМИ ЕЕ КРОВЬ! – теперь Локид уже не смеется.

На его лице смешивается раздражение и смутное беспокойство:

– БЕРИ ИЛИ ЕЙ КОНЕЦ!

– НЕТ! – но Влад больше не поднимает перед собой меч. В его глазах какой-то настоящий ад.. Будто бы вся чернота, что в нем есть, борется с тем небольшим светом. И они скорее погубят его, чем определят победителя, несмотря на численный перевес.

– Ты теряешь время! – орет он – других человеческих тел здесь нет!

– Есть!

Этот голос звучит позади, но мы с Владом одновременно замираем, услышав его. Впрочем, даже лицо Локида на миг вытягивается в каком-то изумленном негодовании.

Лео.

-15-

Он выскакивает из той же части чащи, откуда ранее появился Влад. Вся его одежда изодрана. Как и у Влада – его руки кровят и покрыты глубокими ранами и укусами, однако на лице – небывалая решимость. Он продирается и подскакивает к Владу, лишь мельком подняв голову на два

(..дружок ваш рыжий не так прост оказался, как остальные..)

метающихся над нами щупальца:

– Нужна кровь, чтобы остановить эту тварь!? Бери мою!

Я ошарашенно пячусь от них, но задев камень, оступаюсь и едва не падаю на землю.

Лицо Влада темнеет и он так же шарахается от Лео:

– Нет.. НЕТ!

Он сжимает челюсти до скрежета и с силой швыряет меч о землю.

БАМ!

Из-под скалы вырывается новый сноп черного огня. И еще третья конечность..

БАМ!

Очередной удар по земле.

– БЫСТРЕЕ! – Лео хватает Влада за грудки и требовательно трясет – они все умрут! Делай, что должен!

С совершенно мертвенным лицом, потерявшим всякие остаточные краски, Влад шагает к Лео. Со скоростью молнии наклоняется к его шее.. Во рту показываются длинные острые клыки, будто бы отрастающие прямо в этот самый момент из ничего – а в следующее мгновение они уже впиваются в кожу, обрамляясь кольцами алой влаги..

– БОЖЕ МОЙ! ГОСПОДИ!

Я вскрикиваю и теперь-таки, сделав несколько спешных шагов назад, все-таки оступаюсь и грохаюсь на землю.

БАМ-БАМ-БАМ!

В ярде от меня ударяет щупальце и ударной волной меня отбрасывает еще дальше на несколько ярдов, точно от какого-то взрыва. Земля начинает топорщиться и вздыбатся, точно натяжной потолок, который вот-вот ухнет..

Чуть повернув голову, я замечаю, что губы Влада все еще касаются шеи Лео. Лицо друга, еще только что румяное и вполне-таки живое, стремительно меняется на глазах, точно он истекает кровью от смертельных ран..

Сначала оно становится чуть бледнее, потом серее.. а в том момент, когда он закрывает глаза, бессильно обмякнув в руках Влада, это уже лицо мертвеца.

И его уже опускают на землю не руки Влада..

В паре ярдов от меня, бережно положив тело Лео на землю, стоит настоящий

(..милли резко оборачивается, и у нее перехватывает дыхание.

прямо за ней, на расстоянии менее фута, стоит огромная высокая тварь. клыкастая, за спиной которой виднеются огромные уродливые крылья, точно у летучей мыши..)

(..серая грубая кожа ходила ходуном на его огромных грудных костях, словно от каждого последующего вздоха вампир мог просто разорваться изнутри…)

монстр.

Кто-то ловким движением со спины подхватывает меня за талию и насильно поднимает на ноги, не позволяя отвернуться от монстра, а над ухом слышу знакомый удовлетворенный голос:

– Ну вот, Дженна. Теперь ты видишь. Теперь ты веришь! Вот он – истинный Темный Король Карпатских Гор! Король на сцене!

Он грубо отшвыривает меня от себя, точно что-то ненужное, и я вновь едва не падаю. Локид же опять склоняется в церемонном поклоне едва ли не до пола, сверкая лукавой усмешкой:

– Добро пожаловать, Ваше Величество!

А то чудовище, что еще недавно было Владом, уже хватает своими огромными когтистыми лапами меч и мчится к горе. Едва он оказывается на достаточном расстоянии от Лео, я тут же кидаюсь к другу, упав перед его телом на колени.

Обхватываю плечи руками и трясу, но он не подает никаких признаков жизни.

– Лео!

БАМ!

Слышится оглушительный треск и я невольно дергаю головой в его сторону. Там, возле скалы, чудовище уже вонзает клинок в мечущийся хвост и та тварь, очевидно, и издает эти вопли-трески. Потом в другой.. снова и снова, загоняя, точно стадо овец, обратно в логово. С нечеловеческой силой эти когтистые лапы сдвигают край горы, пытаясь закрыть трещину, из которой рвется все больше дыма, искр, камней..

Я не моргая наблюдаю за ним. Огромное, высокое чудовище, с серой кожей. Ничего, даже близко походящего на человека..

Он обернулся другим, точно та девушка, став кошкой. Только он стал совсем не кошкой..

Выходит, Влад на самом деле

(..когда Господин восстанет и увидишь его наяву – знай время пришло..)

(король умер – точнее, так решили люди..)

(но вот недавно в эти края приехала девушка и наш монстр увидел ее фото и вдруг все вспомнил..)

(..он изменился, когда увидел твое фото!

– думаешь, дженна настолько страшная, что даже монстр ее испугался? – попытался пошутить лео.

– нет, он не испугался. он.. он будто бы узнал тебя, джен..)

(..уж больно эта красотка напоминала ему подругу юности, которой он так дорожил..)

(..мы настолько идентично похожи, что глядя на лале, я будто бы наблюдаю за собой со стороны. в каком-то комичном и странном месте и времени, но за собой..)

(..я соскучился. я так по тебе соскучился, джен.. <..> однажды ты поймешь что я имею ввиду, но не уверен, что тебе понравится это понимание..)

и есть то чудовище.

Он никакой не предок Влада III Дракулы – он и есть тот валашский правитель, вампир и

(..ты сказал.. «приобрела странный смысл». значит, сам ты не веришь в то, что влад III был.. кхм.. монстром?

влад смеряет меня внимательным, изучающим взглядом.. но лицо его становится все печальнее, словно я тронула какую-то больную тему или, того лучше, высыпала на нее целый пуд соли.

– смотря, что ты имеешь ввиду под этим определением – «монстр»?..)

монстр. И всегда им был!

Боже, все это время от мелких чудовищ нас защищало самое главное чудовище! Самое страшное, опасное и древнее! Настолько древнее, что нет ни одного на всей планете, кому не будет известно его имя, бывшее однажды всего лишь

(..да. это имя нашего рода. его носил мой отец.. и я..)

родовой фамилией!

И с этой тварью, чья серая кожа теперь бугрится в лунном свете над грудой мышц, мы жили столько времени! Святой боже, я даже сидела с ним один на один в библиотеке! Ночью, когда все спали! С этим монстром!

Чувствую, что мне не хватает воздуха.

Господи!

Ноэ, стоя на том же месте, где поднял меня (ярдах в десяти от нас с Лео) самодовольно наблюдает за моим, полным ужаса, лицом, будто только ради этого все и затевалось:

– Нравится? Так вот это только начало! Не таким ты себе его представляла, а? В прошлом он совсем другой, правда? Ну так пора бы тебе окончательно понять, что прошлое навсегда осталось в прошлом, Дженна! Вот – его истинный облик! И уже навсегда! А все, что ты видела до этого – лишь лощенный, индивидуально скроенный мною под него костюм! Я сшил этот костюм! И это лишь костюм,

(создать фальшивого монстра, чтобы никто не заметил настоящего)

отвлекающий внимание…

Но между тем своей болтовней отвлекается от происходящего сам Локид.

«Влад» со всей силы толкает край скалы, стараясь закрыть трещину, и два из трех щупалец уже успешно скрылись внутри.. но последнее ловко скользит сейчас сзади прямо к Локиду.. Он, распаленный собственный болтовней, не замечает, как оно обвивается вокруг его ноги, предусмотрительно не касаясь кожи – пока то резко не дергает его на себя, повалив с ног и шандарахая об камни, будто маленький ребенок какую-то свою тряпичную куклу, волоча в оставшуюся небольшую трещину, которую закрывает «Влад».

Щупальце стремится к ней обратно с такой скоростью, что не остается сомнений – «Влад» уже почти придвинул скалу, и балаур теперь просто стремиться забрать с собой внутрь хотя бы одного..

Локид кричит и вопит, а все камни и валуны, об которые по пути бьется его тело так, что уже сломалось бы надвое, точно тоненькая веточка – наконец, теряет всякий лоск. Весь его костюм, его волосы, и все «Мистер-Голливуд» одеяние становится таким, будто по нему трактор проехал. Все порвано, коцано, волосы шмотками наполовину выдраны. Лицо в крови и ссадинах (но у любого ЧЕЛОВЕКА уже бы череп на две части раскрошился после первых двух секунд).

На мгновение щупальце его отпускает, когда скала вдруг надавливает еще сильнее.. Но лишь для того, чтобы в последний раз взметнуться поудобнее и теперь схватить его сверху, подняв за ногу и утащив, подобно в жерло вулкана..

Ноэ уже охрипает, а его тело конвульсивно, но без всякого результата, дергается, поднимаясь все выше над землей..

А «Влад» между тем застывает и, даже перестав двигать скалу, ничего не делает – просто наблюдает, как Локида затаскивают внутрь, где ему и суждено сгинуть.

И тут на какой-то миг я ловлю взгляд Ноэ..

Его разноцветные глаза сверкают ужасом, лицо в полной растерянности исказилось, он дергается, но будто бы рыба, осознавшая, что попалась на крючок – лишь открывает и закрывает рот.

– ВЛАД, ПОМОГИ! – наконец, среди грохота я различаю его крик и понимаю, что он не просто открывает рот – ПОМОГИ МНЕ! НЕ БРОСАЙ МЕНЯ!

Щупальце поднимает Локида все выше..

Но почему «Влад» ничего не делает, если ему по силам спасти своего друга?

Едва ли Локид совершил что-то такое, чем бы заслужил свою смерть, тем более такую мучительную. Единственное его преступление – это стремление раскрыть правду вопреки желанию остальных. Но ведь оглашение истины само по себе, не взирая на детали, не может караться смертью!

Я вскакиваю на ноги, не в силах заставить себя приблизиться к монстру:

– Влад нет!

И тут он как-то отстраненно оборачивается на меня. Но я не вижу в его звериных глазах и десятой части чего-то человеческого. Я уже начинаю сомневаться, что он в принципе понимает людскую речь и не кинется раздирать меня сейчас в клочья, но все-таки кричу.

Вдыхая горький запах черного дыма, все еще снопами вырывающегося из оставшейся щели трещины, куда и тащит Локида щупальце, я закашливаюсь, но ору:

– Помоги ему! Все, что он сделал – он это сделал не со зла для тебя, а напротив,

(..он и с приятелем своим рассорился, хотя тот ему только добра желал.. всегда помогал. И даже сейчас лишь хотел развеять иллюзии, которые тот сам себе настроил – потому что, какими бы сладкими они не казались, ничем хорошим это не кончается, уж он-то в иллюзиях толк знает..)

(..для своего приятеля костюмер постарался на славу. даже старое жилище помог ему вернуть. насколько был рад его возвращению..)

(..лучше разрушить иллюзии на основании – не так обидно будет. уж он-то в иллюзиях толк знает. сам пытался пару раз не те сапоги на себя натянуть..)

желая помочь! Он просто хотел помочь! Он очень дорожит тобой, как другом! Ноэ правда считал, что помогает!

Мое горло уже сдавливает от гари, и я хватаюсь за него, заходясь в диком приступе кашля, и последние слова вырываются совсем уж отчаянным хрипом:

– Помоги ему! СПАСИ ЕГО!

Монстр еще мгновение смотрит на меня.. После чего из его горла вырывается дикий, душераздирающий рев..

– РА-А-А-А!

Он обхватывает меч обоими своими огромными когтистыми лапами… и с силой опускает их на ускользающее щупальце в ярде от лодыжки Локида.

У-У-У!

В ответ вновь раздаются визги-трещание балаура. Обрубленное щупальце забивается в какой-то крупной дрожи и поспешно уползает обратно под гору без добычи. Приложив последние усилия, «Влад» толкает скалу и она, наконец, встает на место.

Дым начинает иссякать, рев и толчки постепенно утихают, сообщая о том, что чудовище уходит все глубже под землю. Вновь на многовековой покой..

Ноэ, откинув остаток щупальца, с большим трудом поднимается, едва держась на ногах. Он весь в крови, тяжело дышит, и чуть не падает – но едва поднявшись, поднимает голову и бросает на меня какой-то странный взгляд..

Будто я только что сделала что-то, что выходит за всякие рамки его понимания мироздания.

После чего просто растворяется в воздухе.

-16-

Проходит еще несколько томительных мгновений прежде, чем все окончательно стихает. Хотя казалось, что эта апокалиптическая какофония уже никогда не умолкнет – и под эту музыку нам всем предстоит сегодня умереть.

Но теперь все смолкает едва ли не так же резко, как и начало громыхать, разверзая скалу..

Слышится лишь ветер и треск догорающего поблизости сухого дерева, которому, как и мне, не посчастливилось оказаться в этом месте в это время.

«Влад» оборачивается к нам.

Мгновение он смотрит на нас с Лео, после чего направляется аккурат в нашу сторону медленными тяжелыми шагами. И чем ближе он подходит, тем явственнее и лучше я могу его разглядеть.. клыки, вздувшиеся вены, налитые кровью звериные глаза, серая вздымающаяся кожа, когтистые лапы, огромные заостренные уши, больше походящие на уши летучих мышей..

Я придерживаю тело Лео, но чувствую, как меня пробирает ужас.

Локид испарился.

Лео без сознания.

Я одна и понятия не имею, где именно. Лишь я.

И это чудовище, которое идет прямо на меня.

Шаг..шаг.. еще шаг..

Уверена, ужас во всех своих красках написан на моем лице, но его это почему-то не останавливает.

– А-А-А!

Я кричу и вскакиваю, отбежав на несколько ярд назад. Испуганно распахнув глаза, смотрю на него, не зная, что делать и куда вообще бежать дальше. Если эта тварь смогла затолкать скалу, ей ничего не станет меня догнать..

Но тут его глаза на мгновение печально сверкают.

И на одно это мгновение я будто бы вновь узнают в них те ярко-голубые глаза Влада. Человека, которого видела все это время.

Но преследует он, как выясняется, совсем не меня.

Дойдя до тела Лео, он тихо опускается возле него на колени.

– Нет! – я воплю, но даже ради Лео не готова рискнуть своей жизнью и накинуться на монстра, потому не подхожу и на шаг – нет! Не трогай его! Не смей! Уйди! Не трогай!

Но «Влад», игнорируя мои крики, осторожно приподнимает мощными когтистыми лапами его руку.. На мгновение мне уже кажется, что он решил закончить начатое..

Но вот после этого он припадает заостренным уродливым ухом к его сердцу:

– Еще бьется..

Глухой, низкий, рычащий голос, в котором едва можно различить слова.

Совершенно чужой.

Звериный.

Я отшатываюсь от этого голоса никак не меньше, чем от самого монстра.

Еще бьется.. Еще..

Шаг назад.. Еще шаг..

Перед глазами вдруг все начинает закачиваться и плыть, а звуки доносятся будто бы из-под воды. Но я же не работаю с картинами, как такое может быть..

Однако, мир все быстрее и быстрее закручивается в какую-то неразборчивую спираль. Уже не видя ничего перед собой, я чувствую, как запинаюсь за камень и сама, будто груда камней, падаю ниц.

Но еще раньше, чем коснусь земли, погружаюсь во тьму..

Примечания

1

Носферату – синоним слова «вампир». По другой версии, производно от рум. nesuferitu, что означает «невыносимый, омерзительный» и относится к чёрту.

(обратно)

2

Валахия – средневековое княжество, занимавшее территорию нынешней Румынии.

(обратно)

3

Хатун – «госпожа», почтительное обращение к женщине в Османской империи

(обратно)

4

Шехзаде – сын султана, наследный принц.

(обратно)

5

Великий визирь – главный министр и советник султана

(обратно)

6

Ходжам – учитель, почтительное обращение к наставнику

(обратно)

7

Бостанджи – гвардейцы дворцовой охраны

(обратно)

8

Тюрбе – фамильная гробница для султанов и их близких.

(обратно)

9

Лале (Lale) – в переводе с турецкого «тюльпан».

(обратно)

10

Аслан (aslan) – в переводе с турецкого «лев».

(обратно)

11

Ла Скала – самый большой оперный театр мира, находится в Милане. Основан в 1778 году. Вместимость театра – 2030 зрителей.

(обратно)

12

11 сентября 2001 года – день, когда два пассажирских самолета, угнанные террористами «Аль-Каиды», врезались в башни-близнецы Всемирного торгового центра в Нью-Йорке.

(обратно)

13

«Ночь хны» – старинная турецкая традиция, последний вечер невесты в родном доме, накануне свадьбы. Подруги и знакомые провожают ее в новую замужнюю жизнь.

(обратно)

14

Sange – в переводе с румынского «кровь».

(обратно)

15

Дракула – в переводе с румынского «сын дьявола».

(обратно)

16

Кракен – легендарное мифическое морское чудовище гигантских размеров, головоногий моллюск.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1 НОВОСТИ ИЗ ПРОШЛОЙ ЖИЗНИ

Глава 2 НОВЫЙ НАСЛЕДНИК ПРЕСТОЛА

Глава 3 НЕОЖИДАННЫЙ ПЕРЕЗД

Глава 4 ПЕРВАЯ НОЧЬ В ЗАМКЕ

Глава 5 ПРЕСТУПЛЕНИЕ

Глава 6 ДРУГ ДЕТСТВА

Глава 7 НЕУДОБНЫЙ ГОСТЬ

Глава 8 ДОЖДЬ

Глава 9 СТОНУЩИЕ СТЕНЫ

Глава 10 ЖЕРТВА

Глава 11 ОСВОБОЖДЕНИЕ

Глава 12 КОРОЛЬ ВЫХОДИТ НА СЦЕНУ

*** Примечания ***