Жена для генерала (СИ) [Хэйли Джейкобс] (fb2) читать онлайн

Пролог

Премьер-министр нервно сжал факел в руке. То, чем он занимается — это государственная измена. За такое человеку светит казнь, а для его рода огромные лишения. Но ему терять нечего. Единственная дочь, его сокровище, долгожданное дитя, оставшееся на его попечении после смерти любимой жены опорочена несправедливым приговором и заперта до конца своих дней в глухом храме за много километров от столицы и родного дома.

Чертов генерал! Он лишил ее будущего. И лишил будущего род Лараш! Старик злобно усмехнулся. Никаких мук совести он, как ни странно, не испытывал. И даже смерть императора отозвалась радостью в душе. Этот наглый идиот потворствовал племяннику во всем, и даже зная, что его хрупкая Антия не была способна совершить то, в чем ее обвиняли, он не стал назначать повторное, более тщательное рассмотрение дела, как бы премьер-министр, служащий десятилетия на благо империи и правящего рода его не умолял! Вот оно, возмездие!

— Ты долго, старик, — раздался голос из тьмы деревьев.

— Прошу прощения, возникло кое-что важное.

— Важнее, чем встреча со мной? — усмехнулся наследный принц Дарданской империи.

— Н-никак нет, — покачал премьер-министр, заметив в руке принца окровавленный меч.

Этот мужчина внушал такое чувство страха, какое за всю свою долгую жизнь старый министр еще не испытывал. Огромный словно медведь мужчина, с рассекающим бровь и скулу глубоким уродливым шрамом, горящим ненавистью и яростью красным взглядом и полностью седыми волосами до плеч. Несмотря на летнее тепло на его плечах была черная шкура неизвестного животного, выполняющая роль плаща. Настоящий варвар.

Принц оскалился, услышав блеяние старика перед ним. Он оказал ему и его огромную помощь. Дардания проиграла войну, и наследный принц, которого одолел генерал Астигар вернулся домой с позором. Но он не тот человек, который просто так забудет прошлое. Посмели отобрать земли его страны? Что ж, скоро он их вернет. А заодно и сотрет с лица земли Шаринвард и Ассанту.

— Как дела в лагере? — спросил, скалясь, принц Хорваш.

— Генерал Астигар на пороге смерти. Лекарю неизвестно, какой яд использовали ваше высочество. Однако принцесса Карита и Мэйрилин Тилер вернулись в лагерь невредимыми…

— Что?! — наследный принц наклонился к старику, хватая того за плечо.

— Э-это п-правда, я видел, как принцесса…

— Хочешь сказать, что моя сестра не справилась с заданием? Смеешь обвинять ее в провале? — прорычал принц.

— Н-нет, конечно, нет. Ничего подобного, — нервно замахал руками премьер-министр, отрицая подобные предположения наследного принца Хорваша.

Тот лишь презрительно фыркнул, отбрасывая старика на землю. Из-за деревьев вышла девушка. Она была очень похожа на принца. Высокая, стройная, с такими же рубиновыми глазами и общими чертами лица. Но ее волосы были, в отличии от седины брата, насыщенного темно-каштанового, словно кора дуба, цвета.

— Брунис, — заметил ее появление наследный принц.

— Брат, — кивнула девушка. Вид ее был болезненный. Кожа бледная, под глазами темные круги, на лбу испарина. Последствия использования магии подчинения.

— Ты не справилась, — Хорваш не спрашивал, он уже знал ответ.

— Я недооценила силы соперника. Не знать сил своего врага — это моя ошибка, — девушка склонила голову.

— Пускай это будет тебе уроком, сестра. Если подобное произойдет еще раз, наказание будет суровым, — предупредил принц.

Брунис не шелохнулась. Только она сама знала, чего стоило ей не задрожать от страха и напряжения.

— Я дам тебе шанс искупить свою вину, сестра, — вдруг улыбнулся Хорваш, оборачиваясь к скорчившемуся на земле премьер-министру.

— Убей, — скомандовал принц.

Брунис медленно сделала шаг вперед.

1

«Поруганная честь»

Эдер приблизился к месту, где располагались шатры императорской семьи Ассанты. Здесь не было спокойно. Туда-сюда сновали люди, можно было услышать тихий женский плач. Стража плотным кольцом окружила прилегающую территорию.

И как ему увидеться с принцессой? Маркиз Энвер поджал губы, подняв глаза на усыпанное звездами небо. Да, даже в такую темную ночь они продолжают ярко светить. Эдер сел, оперевшись спиной о ствол дерева рядом с поляной и принялся наблюдать.

К его удаче, принцесса вышла из шатра императрицы спустя пять минут слежки. Девушка сделала несколько шагов и замерла, устало потирая рукой шею. Бросив невольный взгляд в сторону, она заметила вальяжно лежащего мужчину со скрещенными на груди руками, который внимательно за ней следил и словно ожидал ее появления.

Карита направилась к нему.

— Что вы здесь делаете, маркиз? — холодно спросила принцесса.

— Примите мои соболезнования, ваше высочество, — поднялся с земли Эдер.

Карита кивнула. Плакать она не собиралась. Тем более на глазах у этого мужчины. Ни за что она не покажет свою слабость.

— Я пришел по просьбе Мэйрилин, — эти слова привлекли внимание собеседницы. Эдер сдержал улыбку.

— Как будет действовать правящее семейство? Что нам ожидать? Какое решение принято относительно генерала?

Принцесса нахмурилась. Если бы она знала ответы, но она может лишь предполагать. Пока слишком рано делать какие-то выводы.

Видимо, Эдер что-то понял по ее лицу, потому что он сказал, что она может не отвечать.

— Как кузен? — ее высочество подняла лицо, сталкиваясь с глазами маркиза. Принцесса слышала, что Аррон пострадал, защищая ее братьев.

— Он ранен. Клинок был смазан неизвестным ядом. Ему нужно в столицу как можно быстрее.

— Тогда пусть отправляются сейчас. И ты тоже. И дружка своего языкастого прихвати. Пока все в смятении. Мать и наложница грызутся друг с другом, вдовствующая императрица слегла, принцы не знают, что делать. Сейчас о генерале на время позабыли.

Эдер кивнул.

— Ты же за этим пришел? Разнюхать обстановку? — Карита подняла бровь.

— А ты все так же мне не доверяешь? — парировал маркиз.

— У меня нет причин верить

тебе

Я уже обожглась. Второго раза не будет. Но я верю Мэйрилин.

Эдер вдруг улыбнулся, удивляя принцессу. Не то, чтобы между ними что-то было в прошлом, но память подбросила парочку волнительных воспоминаний. Девушка зажмурилась и снова открыла глаза, не время и не место предаваться несбыточным мечтам.

— Возьмите мою карету, — неожиданно предложила Карита. — И кучера. Если кто попробует остановить, то воспользуйтесь моим статусом принцессы.

Мужчина замер, вглядываясь в голубые глаза девушки, пытаясь понять, о чем она думает и не очередная ли это ловушка. Если ее намерения честны, то помощь генералу может не сойти Карите с рук. Императрица наверняка начнет ее подозревать. Маркиз нахмурился и выдохнул. Она сможет о себе позаботиться, он прекрасно это знает.

— Берегите себя, ваше высочество, — Эдер повернулся, спеша обратно, чтобы предупредить Мэй.

Когда он вернулся, Мэй лишь кивнула, узнав о помощи принцессы. Уэсли и Эйвис принесли печальные известия. Остаток выживших солдат генерала Аррона Астигара был обнаружен мертвым. Это была группа воинов из четырнадцати взрослых, хорошо обученных вооруженных мужчин. Кто мог их убить? Не оставив следов, бесшумно и аккуратно? Девушке было очень жаль, но повернуть время вспять не способен никто. Даже она. Когда Аррон узнает, то наверняка расстроится. Эти люди были ему верными товарищами по оружию. С ними он выиграл не одну битву. Нужно будет позаботиться об их семьях, решила жена генерала.

Мэйрилин ощутила, словно чьи-то руки сжимаются вокруг нее, лишая возможности сделать вдох. Не знать своего врага в лицо, значит не знать, откуда ждать следующего удара и как его избежать. Это то, что Мэй усвоила в прежней жизни. Но об этом она подумает позже. Прежде всего нужно вернуться домой.

Сборы не заняли много времени. Через двадцать минут карета первой принцессы империи с непреходящим в сознание Арроном и Мйэрилин внутри вышла за пределы лагеря. Ее сопровождали Эдер на коне и Уэсли с Эйвис, которые ехали на одной лошади. Так было удобнее и быстрее, девушка в своем нынешнем состоянии и после бессонной ночи не очень хорошо держалась в седле, но наотрез отказалась ехать вместе с Мэй в экипаже. Ни сам виконт, ни погруженная в мысли мрачная Эйвис против такого положения дел возражений не имели.

К счастью, путникам довелось безопасно добраться до города, однако беда пришла оттуда, откуда не ждали.

— Стоять! — стражники у въезда в столицу загородили дорогу, обнажая мечи. Мэй осторожно заглянула за шторку, выглядывая в окно экипажа.

Кучер принцессы не испугался.

— Как вы смеете! Разве вы не видите герб ее высочества принцессы на карете?

Самый наглый из стражников усмехнулся:

— И что с того? Разве

вся

императорская семья сейчас не в охотничьих угодьях? Только дурак этого не знает.

— И этот дурак передо мной! — фыркнул кучер. Мэй решила, что как только они доберутся до резиденции Аррона, она лично пожмет ему руку и наградит.

— Что?! Да какое ты право имеешь…

— Такое! Принцесса устала и вернулась раньше. Что, возьмешь на себя ответственность и посмеешь не пустить ее в город? — виртуозно блефовал мужчина на козлах.

Среди стражников распространились сомнения. Этой ночью они получили приказ никого не впускать в город ни под каким предлогом. О смерти императора еще никто кроме участников охоты не знал. Среди стражи городских ворот распространился слух, что ожидается облава на контрабандистов. Никто не хотел попасть под выговор и с позором оставить службу, поэтому мужчины не хотели сдаваться просто так.

— Откуда мне знать, что в карете именно принцесса? Вдруг ты шарлатан и везешь в столицу запрещенные предметы? Контрабанда? — подозрительно прищурился тот самый спорящий с кучером стражник и сделал шаг вперед, порываясь открыть дверь экипажа.

— Ау! — он получил лошадиным хлыстом по рукам от Эдера.

— Так обращаться с ее высочеством, да ты смерти ищешь! — воскликнула Эйвис.

— А ты еще кто такая, мерзавка?

— Я — личная горничная ее высочества принцессы Кариты, единственной дочери самого императора!

— Тоже мне, нашла повод для гордости! — стражник харкнул на землю.

— Где начальник стражи? — от тона голоса Уэсли можно было продрогнуть. Эйвис удивленно повернулась к нему лицом. От тела виконта шло приятное тепло, его руки твердо держали ее, чтобы она не упала с коня. Впервые он показался ей человеком, который мог внушать страх.

— З-зачем он вам? — промямлил один из товарищей наглого стража, что вместе с остальными до этого молча наблюдал со стороны. Мэй в карете вздохнула, чувствуя дежавю.

Уэсли поднял руку, демонстрируя перстень с выгравированной на красном камне гербом своего рода.

— Я — виконт Уэсли Агавин. А это, — он махнул на Эдера, — маркиз Эдер Энвер.

Эдер сжал челюсть, чтобы не заржать от помпезности своего друга и молча протянул руку, демонстрируя свое кольцо. Эти перстни действительно были подтверждениями их личностей. Аристократы любят показушничать, поэтому многие в столице носили подобны вещи с символикой рода.

— Думаешь, такие благородные господа как мы, опустятся до того, чтобы заниматься контрабандой? Хочешь получить вызов на дуэль? Смеешь оскорблять честь и достоинство двух великих домов империи? Позовите вашего главного, чтобы он засвидетельствовал нанесенное нам оскорбление! Тогда всю вашу смену будет ждать заслуженное наказание!

Наглый стражник попятился, опуская взгляд. Все больше и больше он ощущал, что заходит в тупик. На этих всадниках дорогая одежда, которую обычно носят аристократы. Даже на девице, заявившей, что она горничная, были изысканные серьги и браслет с драгоценными камнями. И карета эта смотрелась по-настоящему. Но как смеет он нарушить приказ? Нужно хотя бы убедиться…

— Никак нет, ваше превосходительство. З-зачем вам глава стражи? Конечно, мы пропустим вас и так. Только позвольте осмотреть карету, чтобы удостове…

— Наглец! До тебя не дошло, что если этот экипаж сопровождают такие уважаемы личности как мы с маркизом Энвером, то в карете действительно ее высочество принцесса? И где только находят таких идиотов?! — праведно негодовал Уэсли.

— Прошу прощения, — стражник преклонил колено.

Мужчина уже жалел обо всем, что сказал ранее.

— Вы можете проезжать, — расступилась стража, пропуская карету и всадников.

— Скажите спасибо, что принцесса устала после дороги и решила не утомлять себя разборками с осмелевшей стражей! — бросил напоследок Уэсли, и, натянув поводья, гордо проскакал мимо, въезжая в город.

Стражники облегченно выдохнули, смахивая с висков пот. Им удалось избежать последствий такого оскорбления, нанесенного принцессе! Сегодня удачный день!

Когда ворота позади них закрылись, Эдер выпустил наружу сдерживаемый смех.

— Ты был неподражаем!

Кучер на козлах тоже уважительно кивнул, бросая взгляд на смущенного виконта Агавина.

— Мне даже показалось, что в тебя вселилась наша мисс, — хихикнула Эйвис. Манеризм Уэсли был неподражаем. Видимо, Уэсли было чему научиться у Мэйрилин. Все же, не раз он становился свидетелем подобного поведения жены генерала.

— Мелкая! Все из-за тебя! — отвернулся Уэсли, безуспешно пытаясь скрыть румянец на щеках.

Вот так шоу он устроил. Да, ему есть куда пойти, если вдруг его род, что будет невероятным, обеднеет. Прямиком на подмостки столичного театра!

— А я-то причем? — насупилась удивленно Эйвис, но в ее взгляде блестели смешинки.

— Этот мужлан посмел тебя оскорбить. Я защищал твою честь, — приосанился Уэсли, незаметно заключая девушку в кольцо своих рук.

— Каким образом он меня оскорбил? Ты считаешь это оскорблением? Чья бы корова мычала!

— Тц, — цокнул недовольно виконт. — Все тебе не нравится. Нельзя просто сказать «спасибо»?

— Да за что? — рассмеялась Эйвис.

Уэсли улыбнулся. Ну вот, наконец-то она повеселела. А то ее грустный вид выбивал его из колеи, он не мог вынести печали на ее лице.

Эдер, наблюдающий за этой парочкой лишь вздохнул и закатил глаза. Снова ломать голову над подарком на свадьбу…

* * *

В резиденции генерала их не ждали. Слуги были удивлены столь ранним возвращением хозяев и их состоянием. Дворецкому Варду доводилось видеть раненным своего господина, но в таком серьезном, реально опасном для жизни положении он видел его впервые.

Аррона разместили в их с Мэйрилин покоях. Генерал ненадолго пришел в себя, Мэй успела его немного покормить супом, но потом мужчина снова ушел в беспамятство.

Девушка с покрасневшими глазами в помятой несвежей одежде для охоты тихо поднялась со стула. Еще раз она взглянула на своего мужа и вышла из спальни.

Цветок «Серебряный призрак» рос в самом обычном горшке. Мэй коснулась одного из лепестков, серебрящегося на солнце. Она разбиралась в ядах и знала множество противоядий, но ни врачом, ни целителем она не была. Но ведь не просто так символ давно исчезнувшего рода Арнас, последним наследником которого оказался Аррон, оказался у нее в руках. Да, ей хитростью удалось заполучить его из рук императора Бадивира, и тогда она и подумать не могла, что чья-то жизнь будет зависеть от этого растения!

Но что же делать с самим цветком? Каким образом изготовить из него лекарство, сохранив все целебные свойства? Нужно ли использовать сам бутон? Листья? Корневище? Кажется, сама она не справиться.

Эдер и Уэсли покидать резиденцию друга отказались. Они понимали всю напряженность сложившихся обстоятельств. Тем более Мэйрилин и Эйвис девушки, если вдруг что-то случится, им может потребоваться мужская помощь. Сейчас они сидели в гостиной, в которой еще совсем недавно весело проводили время, когда Аррон был здоров и ничто ему не угрожало.

— Будет сложно, — задумчиво произнес Эдер, вынося вердикт предложению Уэсли.

— Да сам знаю, — кивнул виконт, с неприязнью вспоминая человека, о котором зашла речь.

Мэйрилин задумчиво надула губы. Парни рассказали ей об одном своем знакомом докторе. Только вот они не особо друг друга жаловали. Можно ли ему доверять? Сможет ли он вылечить Аррона? Нельзя предсказать его реакцию на цветок, согласиться ли он сохранить тайну государственной важности? Но ждать тоже нельзя.

— Мне бы хотелось с ним встретиться, — произнесла Мэй, потирая виски. Прошлой ночью никто не смог отдохнуть, со всеми событиями, что произошли. Парни и Эйвис тоже то и дело сдерживали зевки.

— Госпожа, почему бы вам сначала не отдохнуть и не привести себя в порядок? — заботливо предложил дворецкий Вард, недавно вошедший с подносом с закусками и чаем. В его взгляде было искреннее беспокойство и сочувствие. Мужчина надеялся, что молодая хозяйка резиденции найдет выход, он будет молиться, чтобы генерал поправился.

Предложение дворецкого было встречено положительно. Если друзья выбьются из сил, то о каком спасении Аррона может идти речь? Также следует подготовиться к тому, что их ждет, когда оставшиеся члены императорской семьи и аристократия вернется в столицу и на всю страну объявят известия о кончине императора Лейнарда и наступит официальный траур. Как ни крути, а тяжелой положение генерала Астигара в это неспокойное время вызывало тревогу. Кто знает, до чего могут дойти домыслы и обвинения в его адрес. Нужно готовиться к худшему.

Встречаться с незнакомцами лучше на нейтральной территории в публичном месте. Это Мэй знала еще с прошлой жизни. Полностью скрыть факт того, что жена генерала Астигара в поисках лекаря для своего тяжело отравленного мужа не получится, так какой смысл тогда скрываться от чужих глаз?

Ресторан «Аромат бегонии» славился своими блюдами, приготовленными шеф-поваром иностранцем, интерьер радовал глаз, и вид, открывающийся из окон вип-комнат был довольно приятным. Но больше прочего посетителей привлекал цветочный сад. Здесь можно было прогуляться после плотного ужина, полюбоваться редкими растениями или уединиться для тайного свидания.

В одной из беседок на огромной территории сада молодой человек яростно обмахивался веером. Он был здесь один. Как ни посмотри, а мужчина выделялся от мужчин столицы. Его одежда была свободной и просторной, похожей на восточные болохонистые одежды жителей Ганджу, но в отличии от ярких, пестрых, украшенных золотом и драгоценностями тканей, одеяние чудесного доктора было простым, светлым, без излишеств и запоминающихся деталей.

Аккуратные широкие брови были сведены к переносице, уголки тонких губ напряжены, отросшие ниже плечей светло-каштановые волосы, выбившиеся из низкого пучка, развевались на искусственном дуновении ветерка, создаваемым непрекращающимися быстрыми взмахами веера.

Деревья вокруг беседки создавали эффект укромности. Мужчина потянулся к маленькой чашке с зеленым чаем. Несмотря на жару, которая еще не сошла на нет в этот вечер, от напитка шел пар.

Их появление было для него неожиданным. Словно из ниоткуда на лужайке перед беседкой, куда он лениво то и дело бросал взгляд, ожидая прибытия своих собеседников, появилось четверо человек. Двое мужчин и две женщины. Каждый из них привлекал к себе его взор. Но как только он встретился с пронзительным, не соответствующим юному возрасту, взглядом сиреневых глаз девушки в светло-фиолетовом платье, он уже не мог отвести своих черных глаз.

Мэй показалось немного странным выражение лица этого мужчины. Он выглядел очень удивленным. Может, причиной тому их внезапное появление. Но они просто торопились. К чему было неспешно следовать за показывающим дорогу слугой, если она и ее спутники достаточно владеют боевыми искусствами и опаздывают.

— Даналь, давно не виделись, — улыбнулся Уэсли, отказываясь признавать читаемую неприязнь на лице доктора.

В ответ на приветствие мужчина в беседке закатил глаза.

— Вижу, вкусы твои не изменились, — продолжал как ни в чем не бывало Уэсли, игнорируя серьезную атмосферу, уставившись на чашку в руке Даналя.

— А вот твои вкусы, я смотрю, поменялись, — ответил доктор, пряча усмешку за раскрытым веером. Его черные глаза сразу подметили, что вторая девушка, которая была немного выше первой, с золотисто-каштановыми волосами и очами, словно цветочный мед, была по правую руку от виконта, который едва заметно двинулся вперед, задвигая ее за свое плечо.

Уэсли на провокацию не повелся. На его лице расцвела широкая улыбка, но в его карих глазах было предупреждение.

— Помнится, по столице ходил слух о твоих нетрадиционных…наклонностях, — Даналь специально сделал паузу, подбирая слово, но на самом деле для того, чтобы можно было понять двусмысленность его фразы.

Уэсли сжал челюсть так, что заиграли желваки, но промолчал. Что для его спутников было удивительно.

Мэй, наблюдая за этим обменом колких фраз, хотелось устало вздохнуть. На самом деле, никакой враждебности, которой она опасалась, девушка не почувствовала. Как дети малые, которые пытаются из себя взрослых строит, честно слово! Ох уж эти аристократы!

— Кажется, мое приглашение на свадьбу потерялось где-то на почте, — Даналь задумчиво посмотрел в сторону супруги генерала.

Четверо прибывших расположились за круглым столом в беседке. Мужчина сложил веер, повесив его себе на запястье, и принялся как радушный хозяин разливать чай по чашкам.

— Дай подумать, — притворно почесал подбородок Эдер, который помогал генералу с организацией свадьбы. Уэсли расплылся в предвкушающей улыбке. Когда Эдер так себя ведет, это значит, что у кого-то скоро рожа треснет!

— Одно приглашение было отправлено в твой столичный дом, второе — в резиденцию доктора загородом, третье — в Лиаданский госпиталь, где ты практикуешь, четвертое и последнее к Лоретт… — загибал пальцы Эдер. Эйвис удивленно переглянулась с Мэйрилин, они обе до этого случая даже имени доктора не слышали. Оказывается, такая важная персона, что генерал отправил целых четыре приглашения.

— Лоретт! — воскликнул Даналь, теряя ауру благородства и величия, и становясь обычным молодым мужчиной. Мэй успела поймать пустую чашку, которая выпала из его рук, когда он услышал это имя.

— Что-то не так? — невинно спросил Уэсли, очевидно догадываясь, в чем было дело, и позлорадствовал в душе. Мэй же с Эйвис непроизвольно выпрямились, любопытно переводя глаза с Даналя на своих спутников.

— Мы расстались, — буркнул мужчина, поджав нижнюю губу и отводя взгляд.

— Надо же, а она пишет, что бросила тебя, — с мягкой издевкой произнес Эдер.

— Кто еще кого бросил! — негодовал Даналь. — Это было обоюдное решение! Что еще она там пишет?

В глазах доктора было желание выпытать из Эдера содержание письма дословно. Эйвис прикрыла кашлем вырвавшийся смешок, по насмешливому взгляду Уэсли в ее сторону было понятно, что это ей не удалось. Но Даналь не обратил на подобные мелочи внимание.

— Сказала, чтобы даже в случае твоей кончины не писали ей, — пожал плечами равнодушный Эдер. До любовных отношений Даналя ему было все равно.

Мэй начали терзать сомнения, так ли умел и умен этот доктор, как о нем ходят слухи.

Такой ответ Даналю по вкусу не пришелся, но он не хотел ронять свое лицо в присутствии двух милых леди еще больше. И так крупицы сведений о Лоретт заставили его забыться, не хватало еще, чтобы в его способностях начали сомневаться. Судя по взгляду жены генерала, она уже размышляет о чем-то подобном. Даналь прикрыл глаза, глубоко вдохнул и снова их открыл.

— Прошу прощения, миледи, что не посетил такое важное для вас с генералом, моим старинным знакомым, событие — Даналь улыбнулся Мэйрилин, обмахнувшись своим веером.

Девушка кивнула, принимая его извинения.

— Я недавно вернулся в столицу, даже вещи еще не распаковал. Если честно, то ваша просьба застала меня врасплох.

Речь шла о записке, которую Мэйрилин написала и отправила вместе с слугой в дом Даналя этим утром перед тем, как пойти отдыхать. Вместе с парнями было принято решение, что именно она, жена генерала, должна в общих чертах попросить о встрече с доктором. Эдера или Уэсли этот человек мог попросту проигнорировать, даже Аррона он часто не воспринимал всерьез, занятый постоянными исследованиями и врачеванием, но девушке, новобрачной жене приятеля и неизвестной для него персоне наверняка бы не отказал. Уэсли и Эдер хорошо знали об этой черте его характера — любопытстве.

— Где же ваш новобрачный муж? Разве не должен сейчас он ревниво следить за каждым вашим шагом? Я всегда хотел понаблюдать за влюбившимся по уши Арроном, жаль тск, — цокнул Даналь, сложив и снова раскрыв свой веер играючи.

Мэй обратила внимание на его тонкие длинные бледные пальцы, так похожие на женские, и узкие запястья. Да и сам доктор был долговязым и худощавым. Мешковатая разлетающаяся одежда еще больше это подчеркивала.

— Поэтому мы здесь, — посерьезнел Уэсли и коротко рассказал хмурящемуся Даналю о том, что произошло на охоте.

— Хорошо, я вам помогу, — кивнул доктор, встречаясь взглядом с сиреневыми глазами Мэй.

Уэсли и Эдер переглянулись.

— Так просто? — маркиз Энвер задрал бровь.

— Да.

— И без множества условий и выгоды для себя? — насторожился Уэсли.

— Угу, — Даналь вытянул руку и скучающе разглядывал свои ногти.

— И Аррон не будет тебе ничего должен?

— Совершенно верно!

— Как-то это странно. Может нам поискать другого доктора? — Уэсли повернул голову, читая такую же подозрительность на лице Эдера.

— Так говорите, словно я мошенник какой-то! Как не стыдно, и эти люди просят меня о помощи, — посмотрел наверх Даналь, будто бы обращаясь к богам.

Эйвис, до этого молчавшая, хихикнула.

— Да ты, хитрый змей, просто так ничего не делаешь! Верни мне мой кулон! Он хранился в роду пять поколений! — виконт Агавин обвиняюще показал на Даналя пальцем.

Каким-то образом ситуация становилась все более абсурдной. Мэй перевела взгляд на заливающееся алым в закате небо и на деревья, тихо шелестящие листвой на ветру.

— Это было честная сделка, ты собственноручно мне его отдал. И плату я беру только с богатых, которым есть, чем платить и чем меня заинтересовать, — отрицая обвинения как ни в чем не бывало повел плечами Даналь, отпивая из чашки остывший зеленый чай.

Уэсли сжал под столом руки в кулаки. Не ясно было только, злился он на доктора за столом напротив или негодовал от собственного бессилия.

— А что это была за сделка? — осторожно попыталась узнать Эйвис.

Даналь усмехнулся.

— О, хороший вопрос. Пару лет назад посреди ночи ко мне постучался в дверь знакомый нам виконт…

— Ты! Лучше бы тебе на этом промолчать, — угрожающе выплюнул Уэсли, прищурившись на мужчину с веером в руке.

— Засим, я вынужден хранить врачебную тайну, миледи, — шутливо поклонился Даналь в сторону смущенной Эйвис, радуясь, что досадил Уэсли и отыгрался.

— Госпожа Мэйрилин, к вам у меня будет только две просьбы. Именно просьбы, не условия.

Мэй кивнула, показывая, что внимательно слушает.

— Мне бы хотелось изучить яд, которым отравили генерала. Я возьму образцы его крови и попытаюсь выяснить происхождение и состав этого вещества. Разумеется, пока состояние Аррона не придет в норму, я сосредоточусь на его лечении. И второе…

— Я бы хотел узнать вас поближе, — черные глаза Даналя заблестели непонятным Мэйрилин светом.

2

«В ожидании гроз»

— Тебе, часом, жить не надоело? — ударил кулаком по столу Уэсли, так, что задребезжали чашки.

Даналь расплылся в примирительной улыбке.

— Виконт, кажется, ты надумал себе чего лишнего, — тон доктора был холодным, предупреждая собеседников не пересекать черту.

— Это ты надумал себе лишнего. Мэйрилин — жена нашего друга. Твоего друга тоже, — карие глаза Уэсли опасно заискрились. Эдер спокойно поднес чашку с остывшим чаем ко рту, словно эта тяжелая атмосфера за столом не имела к нему никакого отношения.

— Каждый думает в меру своей испорченности, Уэс, — пожал плечами Даналь и перевел взгляд на спокойную Мэй.

— К счастью, мисс…прошу прощения, мадам Астигар не сделала ошибочных выводов, — обмахнулся веером Даналь, скрывая свое истинное выражение лица.

Мэй слегка подалась вперед и впервые за все время разговора посмотрела в глаза этому мужчине, не скрывая своих истинных чувств и мыслей.

Даналь непроизвольно вздрогнул. Эти глаза… Они пугали. Ее взгляд не соответствует ее возрасту и титулу. Как может благородная мисс из обеспеченной семьи иметь такую силу? Одним взглядом она может задавить человека, подчинить его душу. Столько силы и столько же мудрости, страданий и бремени.

— Я согласна, — голос ее не дрожал, в нем было только спокойствие и уверенность. В самом деле, они хорошо подходят друг другу. Может, стоить снова начать верить в судьбу, промелькнули у Даналя мысли о генеральской чете.

— Замечательно, — с хлопком сложил свой веер Даналь.

В резиденцию генерала они вернулись уже впятером. Тем же способом, каким и прибыли на встречу с доктором. Ни для кого не стал открытием тот факт, что Даналь довольно неплохо владел магией и боевыми искусствами. Мастер мастера видит издалека, как говорится.

— Что скажешь? — спросил Эдер, когда доктор закончил первичный осмотр Аррона и появился на пороге уютной гостиной, облюбованной прижившимися в резиденции маркизом и виконтом.

Генерал по-прежнему был без сознания. Мэй отказалась покидать спальню и оставлять, поэтому Эйвис удалось только уговорить ее переместиться с края постели на придвинутое мягкое кресло. Сама названная сестренка бывшей мисс Тилер сидела на кушетке у неразожженного камина.

— Пока все не так плохо. Может показаться, что его состояние на критическом уровне, но яд действует медленно. Хотя это странно, словно сама кровь и его организм имеют некий иммунитет и противодействуют быстрому распространению этой заразы, — проговорил Даналь, моя руки в принесенном слугой тазу и вытирая чистым полотенцем.

— Ты… нет, ничего, — покачал головой Эдер.

Даналь усмехнулся. С болезнью Аррона стало невозможно скрывать его родимое пятно на груди. Возможно, простолюдины и даже не просвещенные в события давно ушедших лет аристократы не смогли бы связать этот факт с считающимся стертым с лица земли родом Арнас и когда-то существовавшей великой империей, но никто из них, даже Уэсли, дураком не был.

— Да, ничего, — улыбнулся Даналь.

Аррон тяжело вздохнул и открыл глаза. Первое, что он увидел, это разметавшиеся на постели рядом с его правой рукой темные волосы Мэйрилин. Его носа коснулся слабый знакомый аромат зеленых яблок. Мужчина перевел взгляд, осматривая пространство, где он находился. Это была их комната в его доме. Они в столице. У Аррона были смутные воспоминания о том, как он оказался в городе. Последнее, что он помнил отчетливо, это блеск рубиново-красных глаз. До боли знакомых глаз. Может, виной тому его состояние, но он никак не мог поймать эту мысль о том, кому же принадлежали эти глаза. Но он точно видел их в прошлом. Голова мужчины болела, по телу разливалась ужасная слабость.

Генерал еле заметно улыбнулся одним уголком губ, смотря на свою спящую жену. Цвет ее лица был бледнее чем обычно. Еле заметно, но, когда дело касается ее, он помнит каждую мельчайшую деталь.

Император мертв. Его величество Лейнард, его венценосный дядя. Кто знает, сколько еще жизней будет уничтожено и сколько судеб разрушено. В империи Ассанта нескоро снова настанет мирное время. Аррон не знал о том, что сейчас происходит в столице и на территории империи, что творится в армии и в императорском совете, а также, что важнее всего, за роскошными дверями дворца и в головах его обитателей. Но не это резало его сердце без ножа, а то, что в такое неспокойное время у него даже не найдется сил, чтобы подняться с постели и защитить свою жену. Вот оказывается, какого это чувство на вкус. Бессилие. Отчаяние. И даже страх.

Да, он боялся. Не за себя и свою жизнь, а за благополучие родных и близких, чьи судьбы ему не безразличны. Даже генералы армий боятся.

Чем больше Аррон думал, тем сильнее хмурились его брови. Тык. Мэйрилин, пробуждения которой генерал не заметил, коснулась пальчиком складки над его переносицей, разглаживая появившиеся морщинки своим легким, нежным словно крыло бабочки прикосновением.

— Ни о чем не думай, — шепнула она. — Все будет хорошо. Со мной и с твоими родителями и Элинор. И даже с Уэсли и Эдером. Мы все в порядке. И скоро ты тоже будешь.

— Мэй, — выдохнул Аррон. Его жена, его вторая половинка, как никто другой она понимала его и волнения, терзавшие его душу. Раньше он представить себе не мог, что когда-нибудь жениться, но сейчас он уже не мог вообразить свою жизнь без этой маленькой женщины рядом. Только она, только рядом с ней, иначе никак…

— Я здесь, любимый, — тихо произнесла девушка, касаясь горячего лба мужа и стирая капли пота холодным влажным полотенцем для компресса.

— Все будет хорошо, я ведь с тобой, — шептала Мэйрилин, касаясь губами щек, висков, прикрытых глаз своего мужа и давая успокоиться своему тревожно бьющемуся сердцу.

Следующее утро встретило обитателей и гостей резиденции генерала Астигара и племянника покойного императора проливным дождем и затянувшими небо тучами. А также прибывшей на порог поместья посланной заботливой императрицей Рандаей кучкой дворцовых лекарей.

— Госпожа, как быть? — с тревогой в голосе спросил дворецкий Мэйрилин, прибывшую в столовую на завтрак. Остальные уже сидели за столом. В том числе и оставшийся на неопределенное время в резиденции Даналь.

— Скажи, пусть подождут.

— Ты позволишь им войти и увидеть Ара в таком состоянии? — удивился Эдер, готовясь отговорить Мэй от этого решения.

— Глупости! Только тот факт, что они не знают в каком состоянии Аррон и сможет ли он что-либо предпринять мешает им действовать так, как им хочется.

— Это большее, на что способна ее величество на данный момент. Заставить меня пустить этих лекарей на порог дома она не может. Отказываться от заботы самой императрицы не очень вежливо с моей стороны, но и плясать под ее дудку я не намерена. Пусть ждут сколько им угодно, — Мэй намазала масло на булочку и откусила, кивком благодаря Эйвис, поставившую чашку чая рядом.

— Какое коварство! — одобрительно усмехнулся Уэсли, и откашлялся, подавившись очередным кексиком. Они были размером с детский кулачек, и помещались у него во рту по четыре за раз.

— Твои манеры как всегда на высшем уровне, — закатил глаза Даналь, почеркнуто аккуратно отправляя себе в рот очередную ложку овсянки.

Эйвис и Эдер переглянулись и молча продолжили завтракать. С появлением в доме Даналя и на фоне обычного поведения Уэсли, им казалось, что они старше, чем есть на самом деле. Вот как чувствуют себя родители, когда их дети дразнятся за столом?

— Чья бы корова мычала! Я бы сказал, где только не побывал этот веер, да только неприлично о таких местах за столом и в присутствии дам выражаться! — вспылил Уэсли, притворно обмахиваясь своей пятерней копируя доктора.

— Как взрослый и воспитанный человек я решил пропустить эту чушь мимо ушей. Уважаемые леди, это все наглые наговоры, прошу не обращать внимания на глупости этого… — Даналь смерил оценивающим взглядом виконта, сидящего напротив, и, видимо, не подобрав нужных слов, молча покачал головой, показывая, как он глубоко разочарован в его поведении.

У Уэсли отвисла челюсть. С каких пор этот придурочный докторишка заделался таким благовоспитанным? Считает себя выше него? Да кто он такой, у него даже титула нет! Об этом Уэсли и не промедлил напомнить. За столом воцарилась тишина. Мэй, переговаривавшаяся с Эдером, тоже замолкла и хмуро уставилась на виконта. Да, иногда язык твой — враг твой. Это выражение как нельзя лучше подходи виконту Агавину.

— Титул… — тихо проговорила Эйвис. — Да, это ведь говорит многое о человеке, правда?

Девушка поднялась из-за стола и вышла из комнаты. Звук ее исчезающих все дальше и дальше шагов — это все, что было слышно.

— Ты такой дурак, дружище, — вздохнул Эдер, хлопнув Уэсли по плечу и тоже поспешил покинуть столовую чтобы заняться делами.

Виконт выглядел так, словно его душа покинула тело. Вид Даналя напротив уже перестал его раздражать, он и вовсе забыл о его существовании. Затихающие шаги Эйвис снова и снова воспроизводились у него в памяти. И ее смущенное от стыда выражение лица, и разочарование в медовых очах.

К чести Даналя, он никак не прокомментировал ситуацию и вообще сделал вид, что виконт перестал для него существовать. Мэй отметила этот факт. Ну, хоть один из детей иногда может вести себя по-взрослому.

Дождь барабанил по стеклам окон резиденции, некоторые из которых были открыты. Мэй сидела на диване в прилегающей к их с Арроном спальне гостиной. Даналь расположился в кресле по диагонали от нее. С улицы редко доносилось отдаленные голоса слуг, шум дождя и тихие, похожие на рычание разозленного зверя раскаты грома, которые становились все ближе. В комнату проникал свежий ветерок, приносящий с собой аромат влажной земли.

— Полагаю, вам уже известно о происхождение Аррона. Поэтому шокирующим для вас это быть не должно, — Мэй щелкнула пальцем, снимая пелену невидимости с цветка на кофейном столике.

— Что? Это же… Это то, о чем я думаю? — поднял на собеседницу расширенные от удивления черные глаза Даналь, наклоняясь ближе к объекту своего пристального внимания.

— Если вы думаете о «Серебряном призраке» то да, это он, — подтвердила невысказанные вслух мысли доктора Мэйрилин.

— Поразительно! Это ведь единственный в мире экземпляр! И символ… — Даналь не договорил.

— Неужели ты думаешь…? — неосознанно мужчина перешел на неформальный тон. — Так вот оно что. Понятно теперь, зачем я здесь. И почему именно я.

— Так вот ты какой, знаменитый мастер Майрон, дизайнер, делец и владелец сети магазинов одежды и драгоценностей почти по всему Континенту.

— Здравствуй, Даналь, — кивнула Мэйрилин, позволяя себе небольшую улыбку, и не удивившись, что доктор так быстро сопоставил факты и раскрыл ее тайную личность. — Наконец-то мы встретились лично.

Даналь довольно усмехнулся, пожимая протянутую Мэйрилин руку. Ладонь доктора была прохладной на ощупь, но гладкой, без мозолей от долгих тренировок с мечом. Этот мужчина — не воин. Но навыки в боевых искусствах ему не чужды, в чем Мэй была абсолютно уверена.

— Вау, я ткнул пальцем в небо и попал, — Даналь не сдержал смешок. Доктор просто размышлял вслух и озвучил, осмеливаясь на блеф, невероятную догадку, которая промелькнула у него в голове. Он никак не думал, что Мэйрилин подтвердит его смелые предположения.

С мастером Майроном они были знакомы, но лично ни разу не встречались, как бы странно это не звучало. На протяжении нескольких лет вели переписку, иногда помогали друг другу, например прошлой осенью Даналь нуждался в одном очень прихотливом растении, которого в Ассанте днем с огнем не сыскать, и его товарищ по переписке, увлекающийся травами, прислал доктору даже больше, чем было необходимо. Можно было сказать, что это были крепкие, основанные на партнерстве и товариществе взаимовыгодные отношения.

— Если не везет в любви, то повезет в чем-то другом, — заметила Мэй.

Дан притворно печально вздохнул, в любви ему не везло с пугающим постоянством. Вон, Лоретт ему едва ли не смерти пожелала. Какой же он одинокий и несчастный! Но сейчас было не время предаваться жалости к самому себе.

Мужчина склонился ближе к цветку на кофейном столике перед ними, еще немного, он и выпал бы из кресла. Все внимание доктора теперь занимало необычное растение.

— Мне нужны мои книги, инструменты и куча ингредиентов… — размышлял Даналь. Затем он резко поднялся на ноги, и исчез за дверью. Видимо, даже дождь не стал для него помехой.

Вернулся он спустя часа три, и Эдер даже пошутил, что Даналь решил перевезти всю свою лабораторию. На что доктор лишь махнул рукой, гордо заявляя, что это лишь малая часть, самое, на его взгляд, необходимое.

Расположился он в соседней от покоев Мэй и генерала комнате, осторожно, словно величайшее сокровище мира прихватив цветок «Серебряный призрак» с собой и отказался выходить даже ради того, чтобы поесть.Пришлось просить дворецкого организовать поставки провианта для доктора. Иначе, поглощенный пищей духовной, он без пищи телесной протянет не долго.

Мэй обнадеживал энтузиазм Даналя, и, по мере возможности, девушка находилась рядом с ним, принимая непосредственное участие в его исследовании. А именно, доктору было нужно определить характер и степень ядовитости вещества, попавшего через ранение в тело Аррона, изучить целебные свойства растения и часть цветка, наиболее полезную и не несущую побочных эффектов для пациента, а также способ приготовления лекарства/противоядия, при котором эти свойства не изменятся либо усилятся. И все это в рамках ограниченного времени, никто из них не знал, как долго сможет продержаться без опасных последствий генерал.

За ужином за столом было непривычно тихо. Даналь ел у себя, не отрываясь от работы, Эйвис и Уэсли, обычно цепляющие друг друга, молчали. Повисла атмосфера неловкости.

Мэйрилин отметила то и дело бросающего на ее названую сестру, словно выставленный за порог во время непогоды пес, многозначительные взгляды виконта. Примирением между ними и не пахло.

После ужина Эдер попросил Мэй поговорить наедине. Маркиз поправил и без того идеально уложенные темные волосы, глубоко вздохнул и произнес:

— Карита прислала весточку. Завтра дворец официально объявит о кончине императора и о начале траура. Среди аристократов ходит много слухов, многие начали верить, что генерал Астигар, племянник императора решил узурпировать трон и совершил покушение на собственного дядю и кузенов, но к счастью, наследники не пострадали.

— Что за бред! Это же нелепо. Разве не ясно, что эти сплетни пустили, чтобы очернить репутацию Ара! — не сдержалась Мэй.

— Ну, люди быстро забывают обо всем хорошем. Все подвиги генерала остались в прошлом, для принцев он один из соперников в битве за власть, — произнес недовольный положением дел Эдер, озвучивая мотивы источников сплетен.

Мэй прикусила внутреннюю часть щеки, обдумывая возможные развития грядущих событий.

— Готов поспорить уже сейчас между лагерями императрицы и первой наложницы идет закулисная борьба. Согласно законам империи, во время официального траура запрещены все массовые мероприятия, в том числе и инаугурация нового императора. Пока еще не решено, кто займет трон, так что я предполагаю, что Карита по протекции вдовствующей императрицы и своей матери на время примет на себя обязанности регента и легально займет место главы императорского совета, — уверенно сделал вывод маркиз Энвер.

Жена генерала медленно кивнула, подперев рукой подбородок. Ее бывший временный учитель — как же давно это было, еще до свадьбы Аррон послал друга в родовое поместье невесты обучить ее традициям и культуре своего народа — размышлял здраво. За прошедшее с момента первой встречи время девушка успела составить о друзьях своего супруга определенное мнение. И Уэсли, и Эдер были хорошими людьми, в ее мире их бы назвали людьми чести, джентльменами: они были благородны, умны — особенно маркиз — верны своему слову и преданы друзьям.

Без сомнения, идеальных людей на свете не бывает, и всех есть свои достоинства и недостатки. Например, последняя ситуация с Уэсли и Эйвис. Мэй и остальные, даже слуги этого поместья — всем было очевидно, что виконт не ровно дышит к младшей из двойняшек. Но упрямство и что-то еще мешает Уэсли преодолеть все препятствия, большая часть из которых у него в голове, и обрести счастье.

Мэйрилин знала своих девчонок как никто другой. Они росли вместе. Оллин и Эйвис ее первые друзья в этом мире, да и если так подумать, ее первые близкие люди в обоих жизнях. И Мэй прекрасно понимала, что ее порой наивная, честная, озорная, нетерпеливая и иногда не в меру трусливая сестренка будет отвергать эти чувства, не решиться сделать шаг навстречу, говорить о своей симпатии, о своей любви.

Но как бы подруге не хотелось помочь обрести двум счастье двум заблудшим в своих эмоциях душам, делать этого не стоило. Только они сами могут решить свои проблемы. И если не получится, значит так тому и быть, на все воля богов.

Но то, что случится в империи дальше уж точно в руках людей, но никак не святых и небожителей.

— И тогда принцесса станет отличной ступенькой для императрицы и первого принца Ригара. Значит, вероятнее всего, скоро наложница Неллая сделает ответный ход. Что кажется странным, так это тот факт, что вдовствующая императрица поддержала Кариту в становлении регентом. Является ли это провозглашением ее поддержки главной ветви семьи? — делилась своими соображениями Мэйрилин, вспоминая высказывания ее величества Сарулы относительно места женщины.

«…должна сидеть дома и заботиться о домашнем очаге…» — вроде бы так говорила пожилая мадам на чаепитии на охоте.

Эдер замер, у него закрадывались нехорошие предчувствия. Он, в отличии от своей собеседницы, родившейся и выросшей в другой стране, был с детства вхож во дворец и был знаком со всеми членами правящего рода Сантар. Он был партнером для игр принцев, и много всего произошло на его глазах. И вдовствующая императрица, согласно его воспоминаниям, никогда не вставала на сторону единственной внучки. Казалось, что для нее важны были только принцы. Это была дискриминация по половому признаку, Сарула знала, что женщине не суждено стать будущим правителем ником образом.

— Возможно, ее величество сделала это, чтобы обеспечить спокойную передачу власти Ригару. С помощью сестры и матери первый принц легко сможет занять престол. Если они все объединят усилия и смогут противодействовать главной наложнице и ее сыновьям, то волнений, связанных с приходом новой власти, удастся избежать, — предположил Эдер.

Мэй откинулась на спинку кресла, меняя позу и расслабляя напряженные мышцы плеч. С доводами маркиза Энвер вполне можно было бы согласиться. Но Мэйрилин чувствовала в этом подвох. Вдовствующая императрица, эта старая хитрая прожжённая опытом лиса не стала бы действовать опрометчиво, и не в ее вкусе поступаться своими принципами.

— Или же она поддерживает кого-то из сыновей Неллаи и решила избавиться от императрицы, первого принца Ригара и Кариты одним махом. Подумай, одна серьезная ошибка принцессы, и ее мать и брат могут разделить ее участь.

Образ все выглядевшей всесильной единственной принцессы Ассанты возник перед глазами Эдера. Ее холодный взгляд, бледное лицо, ни намека на слезы и горе, ведь даже в такой момент она должна быть сильной. Карита не будет собой, если позволит увидеть кому-то свои слезы. Их последний разговор, когда он встретился с ее высочеством по просьбе Мэйрилин снова звучал в голове. Она сказала, что не верит ему. Значит, это послание, что он получил сегодня вовсе не было предназначено ему. Скорее всего, она знала, что он расскажет все Мэй.

Эдер молчал. Девушка не торопила его отвечать и не ждала от него ответа. Мэй чувствовала, что как бы не складывались обстоятельства, она не может разорваться. Сейчас она должна быть рядом с мужем. Кто бы что ни говорил, какая бы не грозила опасность для небезразличных ей людей — принцесса ей в самом деле понравилась — ее главная задача спасти Аррона любой ценой.

Девушка встретилась с пытающимся подавить свое волнение и тревогу Эдером и, легко коснувшись его плеча, словно предлагая разделить с ним часть тяжелого груза, произнесла:

— Ты ведь знаешь, я не держу тебя здесь. Можешь уйти когда захочешь, и вовсе необязательно быть все время рядом, сейчас ты ничем Ару помочь не можешь. Никто не станет тебя ни в чем винить. И он тоже не станет.

Эдер громко выдохнул, ощущая, будто эта жена его близкого друга только что заглянула ему в душу и прочитала сокровенные мысли, озвучить которые у него не хватало наглости бесчестия.

— Пока мой супруг не поправится, я не буду вмешиваться в эти глупые политические игры. Пусть говорят и делают, что хотят, обещаю, что как только Аррону станет лучше, я заставлю их ответить за все. Но сейчас меня это не волнует. Однако за это время может произойти много всего. И кто-то может пострадать, — озвучила свою позицию Мэй, наблюдая за реакцией собеседника.

Эдер едва заметно побледнел. В прошлом он уже совершил ошибку, и теперь, когда принцесса уже сказала, что не доверяет ему и не ждет от него ничего, он не мог, зная, что она может оказаться в беде, отвернуться от нее снова. Маркиз был благодарен Мэй, что она поделилась с ним своими опасениями, сам бы он мог догадаться, когда было бы слишком поздно. И его крепкая дружба с генералом, которую Эдер никак не мог предать, отрицала все метания сердца. Как он мог бросить товарища, который ему словно брат, в беде и отправиться заниматься другими вещами? Но слова Мэйрилин привели его в чувства и избавили от мнимой вины.

Понимал Эдер и то, что кто бы не оказался на этом чертовом троне, Кариту в покое не оставят. Такая умная, компетентная, завоевавшая доверие сильнейших родом империи, она станет угрозой для новой власти. Да принцесса и сама все прекрасно понимала, но упрямо жила так, как привыкла и не искала защиты — большое дерево, чтобы в случае чего укрыться от дождя.

Видимо, что-то появилось на лице маркиза, что Мэйрилин слабо улыбнулась, поднялась на ноги, и удалилась, сжав на прощание плечо друга. Эдер подошел к окну: дождь наконец-то кончился, но тучи на небе стали еще темнее.

3

«Первые подозрения»

После разговора с Мэйрилин, Эдер покинул резиденцию генерала Астигар. Даже Уэсли не был в курсе, вернулся ли его друг в свой столичный дом или отправился в другое место, но во дворце ему бы обосноваться не позволили. Маркиз сообщил, что, если что-то узнает, отправит весточку.

Даналь безвылазно торчал в своей самопроизвольно организованной лаборатории, но не забывал доктор и о поддержании сил организма пациента до того времени, как будет найдет рецепт и изготовлено лекарство. Пока же мужчина готовил укрепляющие бальзамы и придающие сил тоники. Они имели определенное позитивное воздействие: Аррону стало лучше, он уже не проводил во сне целые дни. Генерал бодрствовал днем и мог даже с помощью жены добраться до ванной, чтобы справить нужду. Этого обстоятельства мужчина поначалу стеснялся, но строгий взгляд фиалковых глаз вмиг заставил его проглотить все попытки возразить. И в болезни, и в здравии, как говорится.

За занятостью хозяев резиденции, поскольку Аррон даже с кровати почти не вставал, а все внимание Мэйрилин было направлено на уход за больным и нахождением рядом с ним, делами поместья занялась Эйвис, которой нужно было себя чем-то занять и отвлечься.

Уэсли еще несколько раз неудачно попытался начать разговор с обидевшейся девушкой, но без толку. В этот раз он перегнул палку. Виконт и сам понимал, что виноват. И ему хотелось попросить прощения и избавится от этого терзающего душу чувства вины. Но в то же время Уэсли начал осознавать, что его чувства по отношению к девушке, это не дружба и не легкий флирт. Медленно, но мужчина прозрел. И тогда он решил, что эта ссора даже к лучшему, не стоит им сближаться. Больше всего на свете виконт Агавин боялся влюбиться и потерять голову.

— Еще одну, — мило надула губы Мэй, прося генерала скушать еще одну ложечку. Она кормила его словно он был маленьким ребенком, неспособным держать столовые приборы в руках. Аррон поначалу противился и попытался даже позлиться, все же где это видано, чтобы взрослого мужчину кормили с рук, но под напором супруги наконец сдался. Пока она рада, он тоже рад и готов на что угодно.

Каша на завтрак скоро исчезла в желудке Аррона. Мэйрилин довольно помогла мужчине вытереть рот и уголки губ салфеткой. Не подозревая, девушка угодила в ловушку: генерал взял ее в кольцо своих рук и притянул к себе, срывая поцелуй — его награду за смирение.

Щеки Мэйрилин тут же порозовели. Девушка не знала, привыкнет ли она когда-нибудь к его прикосновениям, пылким поцелуям и трепету. Сможет ли ее сердце однажды не ускориться при взгляде в его полные любви и страсти янтарные очи? И тут же Мэй ответила про себя: «надеюсь, такое день никогда не наступит».

Императрица еще несколько раз отправляла лекарей из дворца к воротам резиденции генерала, но те могли только безропотно ждать у ворот. Внутрь их никто пускать не собирался. Тем временем в Ассанте начался траур по почившему императору Лейнарду Сантару. Подробности его трагической смерти обрастали все новыми и новыми слухами. В народе расходились самые противоречивые вести — смерть правителя в зрелом возрасте, на охоте — это не то же самое, что смерть от старости или болезни. Подданным Ассанты было крайне любопытно узнать, что же случилось в этот злополучный августовский день с их уважаемым самодержцем.

По столице поползли слухи: в тот день для всех присутствующих аристократов не было секретом, что именно генерал Аррон Астигар, племянник императора по материнской линии, был ответственен за его охрану. Это известие распространилось по столице словно пожар. К утру следующего дня сложно было бы найти кого-то, кто не был в курсе данного факта. Причем из уста в уста догадки и домыслы приобретали все больше красок и в фантазиях смелых умов становилось очевидным, что кровавый генерал воспользовался своим положением и военной силой, чтобы узурпировать престол.

— Как так, он ведь не прямой наследник!

— Нет дыма без огня, про этого генерала давно ходит плохая слава…

— Бедный император! Он погиб от рук собственного племянника! А ведь его величество так его любил…

— Ох, как жаль принцев, отец умер так внезапно, что теперь будет…

— Что уж говорить, если родной сын за дом в столице может на собственного отца руку поднять, то уж эти правители и подавно…

— Что творится, вот в наше-то время такого не было, ежели…

То здесь, то там словоохочие горожане делились друг с другом последними новостями и обвиняли во всех грехах молодого генерала.

И неизвестно, кто был первым, но очень быстро все узнали, что на одной из городских площадей собирается народ, чтобы всем вместе пойти к резиденции генерала требовать справедливости.

Сначала шум за воротами не привлек внимания обитателей и слуг городского дома генерала. Ибо само расположение здания было на оживленной улице, и доносящиеся звуки людской молвы, шум копыт и колес стали уже давно привычными.

Толпа собиралась быстро, как насекомые собираются вокруг выпавшей из рук ребенка конфеты. Люди столпились у входа в резиденцию.

— Требуем справедливости! Убийца должен понести наказание!

— Выходи, генерал-предатель!

— Узурпатор!

Тихое роптание горожан между собой превратилось в массовое выступление. Жадным взором глядели на добротно построенное здание резиденции некогда проливающие слезы благодарности за победы генерала Астигара и защиту границ империи от набегов кочевников.

Громкий крики людей с улицы проникли через открытые окна дома, донося претензии негодующих выступающих до находящихся внутри.

— Мадам, — обеспокоенно обратился дворецкий Вард к стоящей на веранде второго этажа Мэйрилин.

Девушка оглядела все прибывающие потоки людей. Теперь уже вся улица перед входом в резиденцию была похожа на человеческое море. Если так пойдет и дальше, может образоваться давка.

— Мне отдать приказ отряду стражников резиденции? — с волнением дворецкий следил за подступающими к воротам горожанами: еще немного и они смогут выбить их. Тогда уже вряд ли что их остановит.

Мэйрилин хмуро смотрела вперед. Только недавно она решила, что не будет вмешиваться, если это не жизнь и здоровье ее мужа или близких. Но кто-то не желает оставлять их в покое. Спокойная жизнь девушке разве что снилась. Мэй не сомневалась, что эта демонстрация, которая еще немного и перейдет в погром их с Арроном дома, была организована каким-то подлецом извне. Вряд ли бы простые люди, занятые своими повседневными делами и работой, пойдут просто так ломиться в чужое жилище без всякой выгоды. И в ее прошлой жизни такие мероприятия организовывались теми, кому было это нужно.

— Позови стражу к воротам. Я выйду к ним, — не оборачиваясь к удивленному дворецкому приказала жена генерала.

— Но мадам, это слишком опасно… Как же я посмотрю в глаза хозяину, если с вами что-то случиться? — не одобрил ее решение обеспокоенный пожилой мужчина.

— Все будет в порядке, — уверенно бросила Мэйрилин, заходя обратно в дом и исчезая вниз по лестнице.

Императрица? Главная наложница? Вдовствующая императрица? Или один из принцев? — гадала Мэйрилин пока шла к через ставшие таким родными и уютными коридоры резиденции. Виновен тот, кто получит больше всего выгоды. Проблема только в том, что всем им так или иначе выгодно падение генерала и дома Астигар в целом. Или же стоит рассматривать и другие варианты… Кому была нужна смерть императора Лейнарда, когда он еще не успел объявить своего наследника? И есть ли смысл, что именно на Аррона пала тень вины и всеобщие подозрения?

Внезапно открывшиеся створки ворот привлекли внимание теряющих терпение собравшихся у дома генерала горожан. Стройная аристократка необыкновенной красоты появилась перед ними. Мужчины, раскрасневшиеся от криков о несправедливости и обвиняющие во всех грехах генерала женщины потеряли дар речи. Возможно, дело было не столько в поразительной внешности вышедшей за территорию резиденции девушки, сколько в так и обволакивающей ее ауре силы, благородства и непоколебимости. Она была довольно юна, но в то же время всем казалось, что ее взгляд не соответствовал возрасту.

Мэйрилин медленно осмотрела толпу, отчего у некоторых особенно чувствительных непроизвольно забегали мурашки по спине: что за странная реакция? — недоумевали те.

Но толпа, будто единый организм, быстро оправилась от неожиданности и пришла в себя. Нападать пока никто не собирался, но Мэй заметила, что некоторые мужчины были вооружены палками, вилами, и даже грубовато выглядящими мечами.

Собравшиеся явно недоумевали, что за госпожа предстала перед ними и представляет ли она собой угрозу. Ее намерения были им неизвестны и оттого горожане пока лишь разглядывали девушку.

— Кто ты такая? — не выдержал кто-то. — Чего тебе надо?!

— Мне — ничего, — просто ответила Мэй. — Это вы пришли на порог моего дома. Как хозяйке такое следует спрашивать мне. Что вам нужно?

Толпа загудела. Они ожидали сопротивления, были готовы броситься на стражников генерала, предполагая, что предатель пошлет своих людей, чтобы силой подавить их демонстрацию. Но вряд ли кто-то из присутствующих мог догадаться, что к ним выйдет юная невооруженная аристократка, молодая жена генерала. Да и стражи, что была за ней в количестве пяти человек, было недостаточно для усмирения собравшихся, и эти воины больше походили на телохранителей, которых обычно таскают за собой благородные, когда выбираются на улицы города, чем на посланных подавить силой недовольных жителей столицы.

— Нам нужна справедливость! От рук генерала Астигара погиб его величество император Ассанты! Как смеет узурпатор претендовать на престол! — воскликнул громче прочих недовольных высокий опрятно одетый мужчина средних лет, стоящий в первых рядах.

Мэйрилин прищурилась. Оружия в руках этого, судя по всему, негласного лидера, который обязательно есть в каждой группе людей, оружия не было. Она решила считать это хорошим знаком. Но голословные обвинения в адрес мужа ей не понравились. И года не прошло, как в столице чествовали героя, а теперь в их глазах он убийца.

— Позвольте узнать, кто вы…?

— Меня зовут Морвин Крэйк. Я — честный торговец из лавки тканей на Восточной площади! — с жаром выпалил мужчина. Отчего-то он несмотря на то, что сначала хотел огрызнуться на вопрос этой аристократки, ответил честно. Остальные затихли, прислушиваясь к разговору.

— Господин Морвин Крэйк, вы торгуете золотыми шелками из Ганджу? — неожиданно спросила девушка, приводя своего собеседника и прочих присутствующих в недоумение. Какое это имеет отношение к гибели императора?

— Разумеется, наша лавка славится многолетними связями с караванами пустынников… Что вы имеете в виду? — прямо спросил мужчина, пытаясь понять, куда клонит эта мадам.

— Если я закажу у вас отрез вашего лучшего и самого дорогого золотого шелка, но к оговоренной дате вы мне его не доставите, чья будет в этом вина? — Мэй сложила руки на груди.

— Полагаю, это будет вина продавца…? — то ли ответил, то ли спросил растерянный Морвин Крэйк.

Мэй кивнула, отчего собравшаяся толпа, следящая заходом дискуссии, почувствовала облегчение оттого, что их мысли совпадали с верным решением.

— Однако, вы можете просрочить доставку и не по своей вине, в пустынях часто случаются песчаные бури, они могут идти по несколько дней и партия золотого шелка, которую вы будете ждать в понедельник может прибыть только в пятницу. Виновата ли будет ваша лавка за просрочку товара в таком случае? — мягко произнесла Мэйрилин.

— Конечно же нет. При отложенной доставке мы всегда подписываем с покупателем договор, в котором есть условие, что в случае непредвиденной задержки со стороны поставщиков наша лавка тканей за это ответственности не несет! — возбужденно воскликнул мужчина, сверкая глазами.

Мэйрилин улыбнулась, отчего еще несколько минут назад разгоряченная толпа, готовая брать ворота резиденции генерала штурмом, оказалась словно под умиротворяющим гипнозом.

— Почему вы так уверены в том, что в гибели его величества императора Лейнарда виновен генерал Аррон Астигар? — Мэй обвела взглядом стоящих полукругом горожан.

— А кто еще, по-вашему, может быть повинен? Именно генерал отвечал за охрану его величества! — закричала полная женщина, крепко сжимая в руке скалку. Снова внимание присутствующих переключилось на разговоры между собой и необоснованные обвинения в адрес генерала.

Морвин Крэйк из лавки тканей нахмурился. Ему начало казаться, что возможно их выводы не вполне обоснованы. Действительно ли Аррон Астигар — убийца?

— Как и в случае с золотым шелком и лавкой, не всегда сразу понять, чья вина. На месте покупателя мы все несомненно будет требовать справедливости от продавца, но на месте хозяина лавки, который не виноват в том, что поставщики задержали товар, мы бы обвиняли караван. А сами пустынники, доставляющие шелк из Ганджу винили бы во всем песчаную бурю.

Мэй заметила озадаченность на лицах некоторых. Такой простой пример, основанный на обыденной ситуации, людям, многие из которых даже не владели грамотой, был весьма понятен. И невозможно было не угадать намерения юной госпожи перед ними. Мэй подавила улыбку: она посеяла зерна сомнений в их головах.

— Расследование идет, и настоящий преступник непременно будет наказан и ответить за свои грехи. Генерал был ранен, а его верные солдаты, защищающие границы нашей империи от врагов и принесшие минувшей весной для Ассанты блистательную победу, прославившую мощь армии и великое имя правящей династии этой страны на весь Континент, сложили свои головы, защищая императора и его преемников — принца Ригара и принца Вэйланда, которые, слава великой Богине, совершенно не пострадали! — Мэй оторвал руки от груди и медленно сделала благодарственный жест в небеса, одухотворенно прикрывая глаза, словно она не на улице, окруженная толпой людей, а в пустом храме.

Осторожно выглядывающий через створку ворот дворецкий Вард поднес кулак ко рту, пытаясь скрыть восхищение на своем сохранившем следы времени лице. «Ах, мадам великолепна! Она не только поставила под сомнение виновность хозяина в смерти императора, напомнила о былых неоспоримых заслугах генерала и его армии перед отечеством, привела доводы в пользу невиновности Аррона, который был готов ценою жизней защищать его величество, так вдобавок и намекнула на иных возможных подозреваемых… Что за невестка! Ради такой резиденции Астигар стоило столько лет оставаться без хозяйки!» — восторженно потряс в воздухе сжатым кулаком Вард.

Лица многих присутствующих в толпе посветлели. Они уже не были настроены так категорично. В самом деле, ежели генерал виновен, почему его до сих пор не приговорили к смерти?

— Я верю в мудрость ее высочества первой принцессы Кариты, временно назначенной регентом. Кто, как не она, еще при жизни его величества императора перенявшая управление внутренними делами империи, сможет пролить свет на эту мрачную историю и добиться справедливости для своего отца! — с запалом проговорила громко Мэйрилин, которая казалось, была в плену своих чувств: веры в торжество правосудия, скорби по ушедшему в мир иной монарху и надежд по отношению к принятым принцессой решениям в будущем.

Мэйрилин решила воспользоваться случаем. Такая толпа быстро разнесет слухи по всему городу. Мало кто из простых горожан был знаком с трудолюбием принцессы Кариты. Каждый день на улицах они встречали аристократок, в большинстве своем надменных, гордых и жестоких. Такие ассоциации у людей могли возникнуть и по отношению к принцессе, о которой им ничего не было известно. А дворяне вряд ли будут делиться своим мнением относительно политики в государстве с простолюдинами.

Послышались неразборчивые разговоры. Народ живо обсуждал полученную информацию, а ее было немало. Но голос подали настоящие зачинщики.

— Это все бред, не слушайте эту женщину! Она всего лишь иностранная принцесса, какое ей дело до императорской семьи Ассанты!

— Пусть генерал возьмет ответственность за убийство!

— Он должен сдаться властям и понести наказание!

Люди были в смятении. В словах молодой девушки был смысл, но они уже собрались и пришли к дому генерала. Не зашли ли они уже слишком далеко? Что с ними будет, если генерал окажется невиновен? Этот мужчина может отнять их жизни и глазом не моргнув. Не лучше ли если его просто казнят? Тогда им не нужно будет отвечать за все необдуманные слова и то, что они едва ли не вломились в дом аристократа с оружием.

Мэйрилин молча наблюдала, как успокоившаяся от ее слов толпа снова начинает впадать в безрассудство. Девушка не испугалась бросаемых на нее гневных взглядов. Было так шумно, что перекричать этот гам для Мэй было невозможно. Да, люди привыкли подчиняться не тем, в чьих словах есть голос истины, а тем, кто громче кричит. Она подошла к одному из стражников сбоку от себя и коротко что-то шепнула ему. Тот кивнул, поднял свой меч в одной руке, и, занеся оружие, несколько раз ударил плоским лезвием по внешней стороне своего щита.

Громкий звон привлек внимание и заставил толпу замолчать.

— Дом Астигар всецело поддерживает проведение тщательного расследования. Любые сведения и информация о совершенных или готовящихся в столице преступлениях, подозрительных личностях, будут вознаграждены. Я полагаю, что сейчас злоумышленники, напавшие на императора во время охоты в городе. Ради безопасности себя и своих близких, прошу вас проявить бдительность. Повторюсь, что награду вы получите сразу, как только расскажете, что вам известно о

любых

преступлениях или сомнительных персонах, — твердо и уверенно заявила Мэй.

Награда! Их наградят! Народ загудел как встревоженный улей. Заговорщики в толпе поникли. Теперь их никто не станет слушать, еще и подозрения на себя могут вызвать.

— К кому нужно обратиться?

— Какова сумма вознаграждения?

— Абсолютно любые преступления?

— Вы точно заплатите нам?

После заверений Мэй и объяснения порядка приема информации от горожан, толпа быстро рассосалась и улица, на которой находилась резиденция генерала Астигар, снова возвратилась в привычный темп жизни.

Мэй зашла в дом. Она долго пробыла под открытыми солнечными лучами и ей было очень жарко. Девушку немного замутило, она почувствовала головокружение и опустилась в кресло. Эйвис поспешила принести своей мисс стакан холодный воды.

— Мэй, чем ты собираешься платить этим людям? Никогда не видел столько энтузиазма. Так и разориться не долго, — улыбался Уэсли.

Мэйрилин стало лучше, цвет лица тоже пришел в норму. Она пожала плечами. То, что информации будет очень и очень много она предполагала.

— Что ж, я неплохо заработала на тотализаторе, когда мы с Аром поженились, да и Карите стоит написать, для нее в этом тоже есть польза, пусть помогает, — улыбнулась девушка. Мэй знала, что возможно они не смогут узнать что-то важное, но денег ей жаль не было. Уровень преступности снизится в разы, и в столице на какое-то время наступит затишье.

Покоя жене генерала не давало другое: сегодня в толпе она почувствовала знакомое ощущение. Всякая магия оставляет следы. А это чувство ей было знакомо. Этот пристальный взгляд мага подчинения, тот же, которым смотрели в лесу медвежьи глаза. Голова одного из убитых зверей сейчас в кабинете Даналя, тот узнал об этой истории от Мэй и взялся еще и за это дело. Не может быть такого, чтобы покушения на императора и на принцессу Кариту и Мэйрилин не были связаны. А значит, с большой долей вероятности, что преступники сейчас в столице.

4

«Аромат тревоги»

Тук-тук.

В дверь постучали. Мэйрилин отняла взгляд от книги с описаниями древних растений и пригласила пришедшего войти внутрь. Даналь выглядел нервным. Обычно уверенно лицо доктора сменилось на взволнованное.

— Что случилось? — волнение передалось и Мэйрилин. Это было неудивительно. Даналь занимался изучением травмы и отравления генерала. Последние дни доктор почти не выходил из кабинета, занимаясь исследованием яда и поиском противоядия Аррона.

— Эммм… кое-что неприятное, — начал Дан и набравшись смелости — ему всегда трудно давалось высказывать неутешительные новости родственникам своих пациентов — подробно рассказал о том, к каким выводам пришел. Что поделать, он доктор, а не бог. Хотя к такому невозможно было привыкнуть.

Мэйрилин слушала молча. А Даналь продолжал говорить.

— Яд, который попал в организм Аррона через рану с помощью отравленного орудия, был в его теле не единственным. Я сначала не понял, отчего распространение нового яда, несмотря на симптомы, происходит довольно медленно, словно само тело генерала сопротивляется отраве. Это странно, но, по-видимому, оба этих яда: тот, что уже был в теле Аррона — я назвал его пассивным, ибо он судя по всему находится в нем уже многие годы и никак не проявил себя — и новый пока что неизвестный мне яд, взаимодействуют.

Мэйрилин озадаченно нахмурилась.

— Смотри: попадание в кровь яда во время нападения на охоте пробудило спящий пассивный яд, и из-за этого Ар долго был без сознания и испытывал лихорадку. Как по мне, то вообще удивительно, что обстоятельства так совпали. Если бы компоненты второго яда и дозировка незначительно отличались, то последствия могли быть гораздо хуже. В общем, оба этих яда — пробудившийся пассивный и тот новый — подавляют друг друга, тем самым сохраняя баланс в организме Ара. Как ты могла заметить, сейчас он чувствует себя заметно лучше, потому что все силы ядов сейчас направлены друг на друга. Однако, это кратковременно. Рано или поздно то или иное ядовитое вещество возьмет верх.

Мэйрилин кивнула, что поняла объяснение возбужденного своим открытием Даналя.

— Но у нас же есть цветок, разве он не может просто нейтрализовать пассивный и новый яды и излечить Аррона? — спросила Мэй.

Доктор мотнул головой. Если бы так можно было сделать, он бы уже давно опробовал этот способ.

— Не в этом дело. Эти яды являются смертельными. Действие цветка может вывести из организма оба яда, но последствия все равно такие, что в живых не остаться. В этом больше вина пассивного яда. Он был в его теле многие годы, десятилетия. Такое не может пройти как ни в чем не бывало, не оставив следов.

— Но почему, Ар не жаловался ни на какие боли, как мог воздействовать яд на его тело без всяких признаков? И что за последствия? — Мэйрилин прикусила губу, ожидая ответ от доктора.

Даналь не смог скрыть жалости во взгляде, направленном на жену генерала. Да, невозможно привыкнуть.

— Пассивный яд настолько стал частью Ара, что резкое извлечение его из организма может привести к отказу нервной системы функционировать. Последствия: паралич, смерть головного мозга, остановка сердца. Если мы изготовим из цветка эликсир — я примерно определил рецепт и дозировку — то его воздействие будет чересчур…целебным. Было бы дело только в новом, полученном на охоте яде, проблемы бы не было. Но пока мы не избавимся от пассивного яда и его токсинов, разобраться с новым нам не удастся. Но самая большая проблема в том, что… — Даналь устало потер глаза и продолжил, — стоит на избавиться от одного яда, неважно какого, так другой, без присутствия этого своеобразного подавителя сразу начнет действовать. И это воздействие тоже будет смертельным.

Да уж. Мэй обессиленно откинулась на спинку кресла.

— Значит, мы не можем вывести оба яда сразу, не можем вывести сначала один из них, потому что потеряется баланс и другой тут же начнет свое смертельное действие, и ко всему этому, они набирают силу, и это равновесие не продлится долго, если ничего не предпринять.

— Все верно, — подтвердил доктор.

— Тогда нужно вывести сразу оба яда, но постепенно, чтобы этот баланс — противодействие ядов друг к другу — сохранялся, и при этом поддерживать и укреплять физическое состояние организма, и не забыть про вывод токсинов от пассивного яда, — задумчиво предложила Мэйрилин, спустя затянувшуюся паузу в разговоре. Даналь, который уже не ожидал от нее никаких идей, резко поднял голову, отрывая взгляд от узорчатой скатерти на кофейном столике.

— А это может сработать! — воскликнул мужчина, его оживленный голос свидетельствовал о том, что благоприятный настрой доктора вернулся.

— Необходимо прежде всего определить происхождение и свойства обоих ядов. Как называются, откуда берут свое начало, где распространены и какие есть противоядия… Еще мне бы хотелось узнать, как пассивный яд оказался у Аррона, — размышляла Мэй вслух.

— Насчет того, как, я подозреваю, что он попал к нему еще до его рождения. Так бывает, правда очень редко, я такое только в научных трудах бывшей империи читал. Возможно, что травили, причем долгое время, его мать. И он, как ребенок в ее чреве, вместе с питанием и полезными веществами, с кровью, получал и яд. Тогда вывести его из организма будет особенно непросто.

Мэй и Даналь обменялись тяжелыми взглядами. Но, к облегчению девушки, доктор отказывался терять надежду и отрекаться от трудного лечения. Сама Мэйрилин сдаваться не собиралась. Сквозь пространства миров она неведомым образом попала в этот мир. Если кому-то и известно, что невозможное возможно, то это ей. Все границы только в наших головах.

Тем временем за пять дней, прошедших с момента собрания толпы у ворот резиденции Астигар и объявления Мэй вознаграждения за донос обо всех преступлениях и подозрительных лицах, преступность в столице упала до рекордно низкого уровня. Так спокойно в ранее криминальных районах города по ночам не было никогда. Вместе с пришедшей на улицы столицы безопасностью, репутация регента Кариты и дома генерала Аррона Астигара в массах возросла.

Если раньше аристократы были кем-то неведомым, далеким от простых людей явлением, которые только и могли, что принести убытки да повысить налоги, то теперь, когда одна из самых больших проблем, которая касалась каждого гражданина была решена, люди не могли не молвить одно-другое доброе слово в адрес благодетелей.

Тюрьма и подземелье следственного управления были переполнены, а экономическое состояние многих горожан немного увеличилось. И, как решила Мэй, такой исход стоил своих средств, причем немалых. Но именно эти действия помогли ей еще немного выиграть время и чуть-чуть повернуть ситуацию к лучшему. В таких обстоятельствах внезапные атаки в сторону генерала или принцессы Кариту будут выглядеть как попытка мятежа и нападения на легитимную власть. Мэй знала, что даже тот факт, что в этом мире основной формой правления является монархия, а не республика с демократическим режимом, мнение и влияние народа нельзя недооценивать. Как известно, многие исторические события ее мира, приведшие к смене власти, начинались именно снизу.

Но то, что она хотела узнать: информацию о настоящем виновнике в смерти императора и о том, кто с помощью магии подчинения стоял за нападением медведей на них с ее высочеством Каритой — ей так и не удалось. Однако Мэй не теряла позитивного настроя. Она предполагала, что те люди далеко не так просты, и действовали они в неком альянсе. Но ничто не вечно под луной. Возможно, если маг пришел понаблюдать за ней, у него есть разногласия со своим партнером? Так подсказывала девушке интуиция. И Мэйрилин привыкла ей доверять.

Даналь больше не сидел сутками в своем спонтанно созданном кабинете-лаборатории в резиденции генерала. Теперь его едва ли можно было застать в доме. Где он ошивался обитатели поместья не могли и близко предположить. Даже Мэй не всегда знала, где и чем занимается доктор, хотя, когда он возвращался на короткое время, чтобы проверить состояние Аррона, Даналь не пренебрегал поделиться тем, что успел узнать и чему был свидетелем с Мэйрилин.

Сама девушка пока что была не готова оставить супруга одного. Ей было страшно покидать мужа даже на короткое время. Аррон же уже выглядел вполне здоровым, но немного бледным. Однако как бы он не заверял и словом, и делом, свою волнующуюся молодую жену, что с ним уже все в порядке и никаких недомоганий он не испытывает, все же Мэй иногда замечала, как тот пытается сдержаться и не скривиться или застонать от внезапных болей.

Еще Мэй наконец получила известия от добравшейся до Камарина Оллин, которая была занята поиском подходящего для магазина здания, подписанием договора аренды от имени и по доверенности мастера Майрона, налаживанием связей и прокладыванием логистических маршрутов для последующих поставок товара в эту далекую местность. В конце письма девушка возмутилась, что не была предупреждена о сопровождении второго принца Шаринварда Маркуса, с которым Мэй решила сотрудничать: ей хотелось открыть в Камарине что-то вроде будуара или женского салона, где в одном крыле будет магазин одежды и украшений, а в другом кафе-ресторан с развлечениями для благородных леди. Она верила, что такое предприятие добьется успеха и будет популярно среди аристократок. Тем более что Камарин является одним из самых привлекательных туристических мест всего Континента. Но опыта в ресторанном бизнесе у Мэй не было, так что девушка не постеснялась привлечь к бизнесу своего друга с высоким статусом. По правде говоря, Мэйрилин хотела обезопасить подругу, которая отправилась в далекие земли, где у Мэй не было значительного влияния, и сыграть роль крестной феи из детской сказки прошлого мира, ибо других причин у Маркуса и Оллин для общения не было. А со свадьбой и переездом мисс Тилер вероятность их встречи приблизилась к нулю.

Но письмо от старшей из двойняшек не было единственным, которое получила Мэйрилин. За день до этого в резиденцию прибыло письмо от матери Мэйрилин леди Дарин Тилер. Та интересовалась благополучием и здоровьем дочери и зятя, делами в столице Ассанты, делилась на паре листов впечатлениями от недавно отыгранной свадьбы Аркелла — кузена Мэй — и единственной дочери и наследницы генерала Дашилла Файмайера Кестрел. Эти известия из дома навеяли на девушку ностальгию и грусть по родному поместью и близким.

Видимо, матушка на момент написания этого письма еще не знала о смерти императора Лейнарда и ранении Аррона, потому что тон письма был спокойным, и о случае на охоте не упоминалось. Жена генерала решила изложить все подробности произошедшего в ответном послании, заодно неплохо приправить его заверениями о том, что все в порядке и переживать не о чем: ее мама легко поддавалась волнениям и стрессу.

* * *

Даналь не стал снимать капюшон своего плаща. Его длинные волосы, заправленные внутрь ворота простой грубоватой рубахи, неприятно скользили по спине. В этом месте лучше не раскрывать своей истинной личности, а приметы его могли легко броситься в глаза. Доктор сжал узел мешка в правой руке. Это ему дала Мэй. Очередной план жены генерала. Оставалось лишь надеяться, что добыча проглотит наживку.

Черный рынок начинал свою работу после заката. Когда в подростковом возрасте Даналь впервые попал в это место: целые кварталы катакомб под столицей империи, то испытал целый мировоззренческий кризис. Сколько всего неизвестного скрывалось прямо под ногами у простых горожан, прямо под носом у императора и всего дворянства!

Торговля проходила примерно так же, как и на обычном городском рынке с той лишь разницей, что товар был далеко не обычным. Даналь нашел в стене грязного подземелья непримечательную дверь, и скользнул внутрь. Шедшая за ним тень выждала снаружи пару минут и осторожно, но с грацией хищной кошки, последовала внутрь.

В гильдии было, как и всегда очень шумно. Наемники тут могли расслабиться после выполнения заказов, выпить пенного горячительногонапитка, насладиться вкусным ужином и узнать последние новости, а также встретиться с новыми заказчиками.

Даналь в очередной раз непроизвольно взвесил свою поклажу в руке и принюхался. Запаха не было. Он не знал, какое заклинание использовала Мэй, но его ручная кладь не выдавала признаков гниения. Иначе сейчас все взгляды были бы устремлены на него. Оставалось бы только гадать, что с ним могли сделать потревоженные вонью нетрезвые наемники. Тень следовала за ним. Даналь подавил усмешку, уловка сработала.

Доктор приблизился к барной стойке и жестом подозвал неприветливого на вид бармена. Тот недовольно сплюнул прямо на пол, но все же подошел.

— Чего тебе? — проскрежетал мужчина с продолговатым шрамом, тянущемся от виска через скулу к щеке.

— Я бы хотел выпить виски. Очень огненный виски, словно живое жидкое пламя. С долькой лайма, — выговорил Даналь, борясь с неловкостью.

Бармен смерил его взглядом, на глубине его глаз вспыхнуло узнавание, и он коротко бросил, кивнув в направлении лестницы:

— Второй этаж, крайняя третья дверь слева.

Даналь поблагодарил мужчину и поднялся наверх, аккуратно затворяя за собой дверь, но не закрывая ее не замок.

Через пять минут дверь без скрипа распахнулась.

Доктор, вытянувший свои длинные ноги на стол, единственный до этого момента присутствовавший в комнате, расплылся в улыбке.

4.2

Это стоило того, чтобы в открытую выйти за ворота резиденции генерала в плаще с капюшоном на голове и большим мешком в руках.

Тень оказалась меньше, чем Дан думал. Среднего роста в напоминающем его собственный, плаще, закрывающем лицо. Фигура вошла внутрь, но не проронила ни слова. Дверь позади нее тихо захлопнулась. Двое в комнате продолжали неспешно изучать друг друга.

Даналь сидел на стуле с высокой спинкой, задрав свои длинные ноги в высоких сапогах для верховой езды на стол. На подошве его обуви сохранились следы от грязи канализационных труб — проходов в катакомбы — через которые он был вынужден пробираться, подавив нахлынувшую брезгливость.

— Так и будем молчать? — поинтересовался Даналь, стараясь, чтобы в его голосе звучали нотки уверенности и беспечности. Холщовый мешок из грубой коричневой ткани, лежал на столе рядом с его ногами. С одной стороны внизу на мешке красовалось свежее пятно темно-бордового цвета. Доктору почудился тошнотворный запах гнили.

Фигура напротив не проронила ни слова, медленно подняла руку и сдернула капюшон со своей головы. Дан глубоко вдохнул: еще никогда он не видел такой красоты. А посмотреть было на что. Каштановые длинные волосы, собранные в конский хвост, белоснежная кожа, мягкие, нежные черты лица. Но самое необычное — это глаза. Большие, словно драгоценные рубины, сияющие очи.

Доктор считал, что повидал многое. Но тут и он лишился дара речи, жадно путешествуя по открывшемуся его взору девичьему личику.

Брунис же смотрела не на сидящего мужчину, а на мешок на столе.

Даналь тоже скинул капюшон плаща, и, заметив взгляд незнакомки, усмехнулся.

— Кто ты? — прервал тишину голос доктора.

Девушка не ответила. Она проигнорировала мужчину и сделала несколько шагов вперед, достигнув противоположного края стола. Теперь их разделяло небольшое расстояние и до Даналя донесся запах клевера и меда. Он удивленно не сводил с девушки взгляд, но не шелохнулся, по-прежнему сохраняя расслабленную позу.

— Красные словно кровь врагов глаза… — протянул мужчина. — Знакомое выражение. Кажется, на гербе у правящего рода Дарданской империи изображен красноглазый медведь. Да, фамильные рубиновые глаза, передающиеся из поколения в поколение. Отличительная особенность прямых претендентов на престол…

— Как поживает наследный принц? — продолжал провоцировать Даналь, чтобы разговорить гостью.

Девушка вздрогнула. Спина взмокла. Этот черноволосый мужчина ей не нравился. Она надеялась, что Мэйрилин сама назначит ей встречу. Но видимо ошиблась. Не такая уж она и значимая особа для того, чтобы встречаться с нею лично…

Красноглазая девушка столкнулась взглядом с темными глазами доктора. Она слышала, что этот мужчина врач. Тут же Брунис вспомнила залитый кровью зал дворца и тела десятков людей в белых одеждах. Целители… Ее брат убил их всех своими руками, после того как они не смогли вернуть его лицо и тело в прежнее состояние. Это было больше года назад, когда война только началась. Но состояние принца со временем лучше не стало, а наоборот, ухудшилось.

Брунис дотронулась до узла на мешке. Даналь и бровью не повел, ни словом, ни действием, не пытаясь ее остановить или помешать. Девушка развязала веревку и вытащила то, что было внутри.

Огромная медвежья голова, порядком потрепанная, явно не первой свежести оказалась в руках незнакомки. Брунис держала ее за шерсть на макушке одной рукой на весу. Запах, ранее скрываемый под пеленой наведенного Мэйрилин заклинания, распространился по комнате.

— Фу, какая вонь! — воскликнул Даналь, закрывая нос рукавом. Доктору многое пришлось повидать, и наблюдал он вещи и похуже, но к подобному запаху мертвечины нельзя приспособиться.

Брунис не шелохнулась, осматривая медвежью голову. Разумеется, она сразу узнала одного из троих самцов, захваченных ею несколько недель назад в лесу.

Даналь не знал всех подробностей, но решил терпеливо ждать, когда девушка примет решение. Лучше ее не торопить. Насколько он понял, перед ним сейчас никто иная, как одна из многочисленных потомков императора Дарданской империи. Судя по глазам, самая что ни на есть ближайшая в очереди к наследованию трона. С царственными особами лучше быть повежливей.

— Это такой жест доброй воли? — спросила наконец девушка, рассматривая открытую с вываленным наружу языком пасть зверя. Голову она опустила обратно на стол.

— Полагаю, ваш старший брат тоже в столице, — сказал Даналь.

Брунис едва заметно задрожала, покрываясь мелкими мурашками. Хорваш. Страшно представить, что он с ней сделает, если узнает.

— Если вы ищите убежище и защиту, мы можем вам их предоставить, — учтиво произнес доктор.

— Не просто так, разумеется, — хмыкнула девушка.

— Вы проницательны. Нам очень нужна помощь.

Брунис отодвинула стул рядом с собой и присела.

— Я готова это с вами обсудить.

Звук ее голоса заставлял сердце доктора биться чаще. Такое с мужчиной случалось довольно часто. Даналь славился своими кратковременными романами, но в этот раз он почувствовал, что что-то отличается. Может быть, он пал перед чарами принцессы? Или это просто волнение.

— Можете звать меня Брунис. Я — младшая единокровная сестра наследного принца Хорваша. Мой брат… непростой человек, — замялась девушка. — Нет, мне лучше уйти. Если он узнает…

— Так и будешь жить в страхе остаток дней? — перебил ее Даналь. — Сколько народу он уже убил? Вот кто настоящий кровавый принц, не Аррон. Однако, Хорваш хорошо заметает следы. Перерезать весь целительский корпус, да так, что даже ваш император не подозревает своего любимого сыночка! — сарказм так и лился из уст Даналя вперемешку с презрением. Было понятно, что принц Хорваш у него не в почете.

Перед глазами Брунис снова предстал залитый кровью каменный пол дворца и искореженные мечом трупы. Только в этот раз посреди зала стоял брат, в таких же рубиново-алых глазах, как и у нее читалось намерение убить. Монстр! Самый настоящий зверь. На лбу девушки выступил пот. Даналь сжал руки под столом, но не решился на что-либо.

— Бояться нормально. Испытывать страх тоже нормально. Но примириться с ним, делать вид, что его нет — вот это уже ненормально. Как думаешь, сколько еще он позволит тебе сохранять жизнь? Станешь бесполезной, и он избавиться от тебя. Слишком многое видела и знаешь.

Брунис не догадывалась откуда этот мужчина столько знает. Она думала, что о поступках Хорваша известно немногим: ей да его подчиненным. Даже отец не подозревает. Принц хорошо умеет скрывать свое безумие.

Девушка вспомнила свою мать. Родительница умерла, когда принцессе исполнилось семь лет. Последними ее словами была сказанная в бреду фраза: «Живи, что бы ни было, как бы трудно или больно тебе не было. Прошу, только останься в живых». Эта просьба навсегда отпечаталась в голове малышки Руни. Поэтому девочка терпела, сжав зубы. Любой бы решил, что стоит родиться принцессой, как можно не волноваться о будущем и жить припеваючи. Может, где-то это правило и работало, но не в Дарданской империи.

После смерти матери она никому не была нужна. Даже слуги о ней вспоминали только когда придется. Детей у императора, ее отца, было много. Среди таких выдающихся старших и младших, от любимых жен, непримечательная Брунис, мать которой умерла, ничем не выделялась. Сама Руни была уверена, что отец и вовсе забыл о ее существовании, иначе как объяснить, что, когда в пятнадцать лет все узнали о том, что она владеет магией подчинения, император спросил, как ее зовут.

Тогда на нее обратили внимание. Она стала нужной, заслужила любовь отца и братьев, пытающихся переманить ее на свою сторону в борьбе за власть и место кронпринца. Хорваш преуспел. Он дал почувствовать Брунис, что нуждается в ней, заботиться как о сестре, а не собственном орудии для достижения власти и кары врагов.

«Может быть, брат всегда был таким, и только притворялся, скрывая истинное лицо» — думала девушка после того, случая. Но ей хотелось верить, что Хорваш хотя бы раньше, но любил ее. Иначе стоило ли ей вообще жить? Ведь тогда бы все, во что она верила оказалось бессмысленным…

Живи, прошу только останься в живых…

— Хорошо, — произнесла девушка. — Я помогу вам.

Заслуживает ли она жизни? Ее руки не раз умывались кровью. Хорвашу стоило лишь приказать… Брунис моргнула. Она осознала, что сама не заметив, как, стала палачом в руках наследного принца.

5

«Ценность жизни»

Мэйрилин пробежалась взглядом своих сиреневых глаз по девушке, которую с собой привел Даналь. Она была моложе, чем предполагала жена генерала. На вид младше ее самой хотя Брунис вполне могла оказаться и ее ровесницей.

Гостья выглядела отстранённо, но Мэй догадалась, что ей просто было неловко.

— Мэй, она ведь может оказаться шпионом, — шепнула на ухо хозяйке дома Эйвис, хмуро осмотрев испачканные медвежьей кровью руки незнакомки.

Брунис заметила недружелюбный взгляд девушки, и попыталась вытереть ладони о полы своего плаща. Не стоило ей касаться головы того зверя и доставать его из мешка. Принцесса покосилась на стоящего рядом как ни в чем не бывало доктора.

Мэйрилин качнула головой, не соглашаясь с подозрениями Эйвис. Она сомневалась, что эта девушка окажется шпионом.

— Присаживайся, — мягко произнесла Мэйрилин. — Угощайся, — Мэй махнула на чашку чая перед гостьей и тарелку с печеньем.

За окном было темно. Это не удивительно, Даналь покинул поместье около десяти вечера. Сейчас было уже за полночь.

Брунис чувствовала себя неловко, она осторожно потянулась к белой фарфоровой чашке с предложенным напитком, но заметив засохшие следы крови, резко отдернула руки назад. Девушка подумала, что ее руки в крови в прямом и переносном смысле. Хорваш бы посмеялся над этой иронией.

Не успела Мэй попросить слугу принести влажное полотенце, как Даналь, присевший в соседнее кресло, спокойно опустил свою белоснежную тканевую салфетку в нетронутую чашку чая рядом и, взяв руки замершей Брунис в свои, аккуратно смыл запекшуюся кровь.

— Готово, — объявил доктор, когда следов не осталось. Брунис удивленно посмотрела ему в лицо. Этот человек в ее сознании не походил на доктора, но стоило ей всмотреться в глубину его глаз, как она замечала там такое тепло и свет, присущий только особым людям — нечто похожее она видела у жриц в храме — что на душе разливалось спокойствие.

— Спасибо, — поблагодарила девушка, отнимая свои ладони из рук Даналя. Тот нисколько не выглядел расстроенным.

Чай оказался вкусным, пусть и успел остыть. Руни уловила аромат луговых трав. Печенье было мягким и сладким, какой может быть только домашняя выпечка.

— Извини мою бесцеремонность, но где сейчас твой брат? — спросила Мэйрилин, когда чашка принцессы опустела.

Брунис пожала плечами.

— Я не видела его пару дней. Он не говорил мне, куда отправился. Но я уверена, что он где-то в столице.

— Где вы остановились? Стража проверяет все трактиры и гостиницы, — спросила Мэй.

— В доме премьер-министра, — опустила взгляд Брунис. Она вспомнила страх в глазах старика в ночном лесу, когда брат приказал ей убить и она двинулась на свою жертву. Если они узнают, будут ли относиться к ней по-прежнему? Как к гостье, а не как к убийце…

— Полагаю, сам хозяин дома мертв, — утвердительно сказала Мэй. Взгляд ее при этом никак не поменялся. Но не у всех была такая реакция. Эйвис шумно выдохнула, Уэсли, молча подпиравший стенку у двери, тихо цокнул. Даналь резко поднял взгляд, пытаясь прочитать выражение лица принцессы, которую привел с собой. Но лицо Брунис было лишь немного бледнее обычного.

— Да. Я убила его, — твердо, с вызовом произнесла та. Руни решила не ждать, надеясь на благосклонность этих людей и разочаровать их первыми. Она не благородная, добрая душа. Нет. И никогда таковой не была. Пусть уж лучше сразу сказать правду, чем потом мучиться, боясь, что узнают и их отношение к ней изменится. Да и вообще, почему она пытается сыскать их расположение. Брунис отвела взгляд в сторону, рассматривая подол своего плаща, запачканного грязью ходов подземелья.

— Это он приказал напасть на императора и отравить генерала? — спросила Мэйрилин, не реагируя на провокационный тон принцессы. Она догадывалась, какие чувства обуревали ее.

— Он ничего не приказывал. Лишь помог Хорвашу, подсказал маршрут императора и слабые места в охране, сколько человек будет в сопровождение, как они вооружены и тому подобное. Старик желал смерти всем: и императору, и его сыновьям, и генералу, — ответила Брунис.

Мэй кивнула, не спеша спрашивать что-то еще. В комнате воцарилась тишина. Принцесса немного расслабилась. После своего признания ей стало легче. Ей не нравилось, как служанка Мэйрилин смотрела на нее, но ничего с этим поделать Брунис не могла. Да и сама девушка понимала, что особого расположения и доверия не заслуживает. Тем страннее было для нее спокойствие на лице жены генерала и отсутствие презрения и раздражения в ее фиалковых глазах. Она никогда не видела таких чарующих, колдовских глаз. А когда-то принцесса считала рубиновые глаза самыми необычными на свете. Ошибалась.

— Мне вот что интересно: хотел ли твой брат убить Аррона тогда на охоте или нет? — задумчиво произнесла Мэйрилин. Ей казалось странным, что принц Хорваш, желающий взять реванш за проигрыш своей страны в войне, не спешит показаться, хотя ему известно, что сейчас генерал не в лучшей физической форме.

— Не знаю. Но у него всегда есть мысли, которыми он ни с кем не делиться, — сказала Брунис. Ее старший брат никому не доверяет и не раскрывает своих секретов. Даже ей, своей сестре.

— Ты знала, что лезвие клинка было отравлено? Знаешь, какой был использован яд? — Мэйрилин задала свой главный вопрос. Но девушка была готова к тому, что не узнает сегодня так нужных ей ответов. И она оказалась права: принцесса покачала головой.

— Я ничего не знала про яд и тем более не имею понятия, что за вещество было использовано, — Брунис почувствовала легкий укол вины. Это ее брат стал причиной того, что сейчас все эти люди отчаянно мечутся в поисках истины и лекарства. А сколько жизней загубила она сама этими руками?

Даналь хмурился, разглядывая напряженную позу Брунис, Уэсли смотрел в окно, и кто знает, о чем он думал. Эйвис задумчиво покусывала губу.

— Чего ты хочешь? — неожиданно спросила Мэйрилин, приводя всех в замешательство.

Принцесса подняла на нее взгляд, она выглядела испуганной. Неужели сейчас ее просто выставят отсюда? А если брат узнает, что она встречалась с женой его врага?

— Убежище? Помощи? Или ты хочешь остановить своего безумного брата и спасти невинного человека? Зачем ты согласилась прийти? — задавала Мэйрилин вопросы.

Брунис почувствовала, как быстро бьется ее сердце. Она поняла, что имеет в виду эта девушка с сиреневыми словно аметисты глазами. Готова ли она, принцесса Брунис, на риск? Как она может быть полезна этим людям и на что готова ради своей свободы от власти брата? Означает ли это, что Хорваш должен умереть? Это их цель?

Девушка вздрогнула, стоило этой мысли возникнуть в ее сознании. Стать свидетелем убийства родного брата. Нет. Не так. Знать и ничего не сделать ради его спасения. Но разве она не знала, еще когда следовала по пятам за высокой фигурой в плаще по улицам города и туннелям под ним, что к этому все и приведет?

Чего она хочет? Справедливости? Правды? Свободу? Разве она сама не такая же, как и брат. Сколько крови у нее на руках, сколько лжи и боли…

«Живи, только останься в живых…» — звучал в ушах голос матери. Заслуживает ли она жизнь, когда Хорваш должен умереть?

— Я помогу вам. Хочу искупить вред, что причинил… мой брат, — выдавила Брунис.

Мэйрилин кивнула, принимая такой ответ:

— Хорошо. Ты понимаешь, что тебе нужно будет вернуться к нему? — произнесла жена генерала, в ее голосе не было ни волнения, ни жалости.

— Нет! — резко воскликнул Даналь. — Мэйрилин, ты осознаешь, о чем просишь?

«Просишь рисковать ее собственной жизнью» — про себя подумал доктор.

— Да, — ответила Брунис супруге генерала, игнорируя восклицание темноволосого мужчины.

— Спятила? Мы найдем другой способ. Рисковать собой ради призрачной информации, шанс которую узнать невелик! — кричал Даналь. Лицо его побагровело от напряжения, на шее выступили вены.

— Не смей кричать на Мэй! — зашипела Эйвис.

— Твоя подруга чокнулась! — сказал ей Даналь. — Думаешь, мне не хочется спасти Ара? Но это не значит, что одна жизнь ценнее другой, — доктор смотрел прямо в глаза Мэйрилин, безуспешно надеясь увидеть в них понимание.

— Теперь я знаю, почему ты решил стать врачом, — произнесла Мэйрилин.

— Этот принц безумец! Он вырезал целый целительский корпус. Заявился в столицу выигравшей войну империи и убил императора. Просить его сестру рисковать своей жизнью, чтобы узнать крупицы информации о яде у чокнутого братца это посылать человека на верную гибель. При этом неизвестно, в курсе ли он уже о том, что она сейчас у нас! — заводился все больше Даналь.

Уэсли удивленно поглядывал на доктора: на его памяти это впервые, когда он так взбесился. Виконт принялся с наслаждением наблюдать.

Брунис удивленно смотрела снизу вверх на поднявшегося на ноги кричащего мужчину. Если бы хоть кто-то из ее семьи был бы немного похож на него, оказалась бы она сейчас здесь? Была бы ее жизнь другой? Но на ее стороне никогда никого не было. Все это пустые мысли, прошлое не изменишь.

— Я ухожу. Буду ждать брата, думаю, он скоро вернется.

— Мы будем следить за резиденцией премьер-министра. Если заметим что-то подозрительное, начнем действовать, — кивнула принцессе Мэйрилин.

Брунис поднялась и через несколько секунд словно растворилась в воздухе, так искусна она была в магии и боевых искусствах. Даналь лишь успел повернуться в сторону распахнувшейся створки окна. Доктор сжал челюсть так, что заиграли желваки.

— Это было обязательно? — спросил он спустя несколько минут напряженной тишины, когда стал понемногу приходить в себя.

— Это был ее выбор, ты сам слышал, — прервал свое молчание виконт Уэсли Агавин.

— Она не осознает всей опасности…

— Прекрасно она все осознает, — перебила Дана Мэйрилин. — Как никто другой. И все же готова рискнуть, за это я очень благодарна.

Даналь нахмурился, сжимая руки на подлокотнике кресла куда снова опустился.

— Вы понимаете, что если Хорваш узнает, то он, не только не моргнув глазом убьет ее, но и не оставит всех нас в покое.

— Как будто он оставил в покое Ара, а заодно и нас. Выжидает, подлый змей, подходящего случая. В таких условиях лучше первыми нанести удар, — не согласился с брюнетом Уэсли.

— Тем не менее бросать в змею камнем, не зная ядовитая она или нет, не самая лучшая идея, — сквозь зубы ответил Дан.

Мэйрилин опустила голову, останавливая свой взгляд на брошенной на кофейный столик салфетке со следами крови. «Одна жизнь не ценнее другой?» — этот постулат был известен ей задолго до сегодняшних событий. Но разве это так? Жизнь Аррона должна быть для нее равноценна жизни незнакомой ей до сегодняшнего дня девчонки? Нет. Она человек, не святая, и жизнь одних для нее будет всегда дороже других, какое бы они положение в обществе не занимали. Все люди равны — что за утопия. Разве жизнь добропорядочного человека равноценна жизни преступника? И что вообще подразумевается под ценой? И кто ее платит? Мэйрилин этого не знала, все, что ее заботило, это то, что жизни ее родных и близких ей дороже всех благ этого мира, и за них она готова отдать свою душу и вырвать из груди сердце. И, если так подумать, это цена, которую она готова заплатить.

* * *

Когда-то этот дом произвел на Брунис приятное впечатление. Конечно, он не мог сравниться своей роскошью и величием, а также размером, с дворцовым комплексом замка, в котором родилась и провела всю свою жизнь принцесса. Но было что-то такое в деталях, что говорило о том, что когда-то в этом доме царила любовь. Уютные подушки на диванах в кабинете главы дома, вставленные в рамки детские корявые рисунки, развешанные в длинных коридорах наряду с полотнами знаменитых художников, вязанное потрепанное временем одеяло, забытое на веранде в кресле — все это было такой мелочью, но отчего-то заставляло сердце Брунис сжиматься. У нее такого никогда не было.

Старик премьер-министр любил свою дочь, она была его единственной семьей. После того, как он умер от ее меча, принцессе было тяжело находиться в этом доме; ей казалось, что сами стены смотрят на нее обвиняюще. Всех слуг по приказу брата убили, их родственникам щедро заплатили, чтобы держали языки за зубами и пригрозили. Теперь поместье опустело.

Брунис под покровом ночи скользнула в дом. Было так темно, что невозможно было разглядеть ничего перед собой. Но это не мешало принцессе. Ее рубиновые глаза давно привыкли к темноте. Она знала, что несмотря на то, что Хорваша сейчас здесь нет, его соглядатаи-стражи, верные и преданные хозяину словно псы, готовые за него умереть, были рядом. Он даже не счел нужным обмануть ее, что это ради ее безопасности они всегда вооружены и не спускают с нее глаз. Зачем, когда и так понятно, что одно слово и Брунис умрет от рук такого же палача.

Вопрос, заданный Мэйрилин все еще крутился в мыслях девушки. Чего она хочет? Руни и сама не знала ответа. Всю ее жизнь за нее решали другие. Просто жить, как просила ее мать перед своей смертью — достойна ли она жизни? Продолжить быть подле брата, такая участь ей не нова и привычна. Нет, Хорваш безумен…. А она сама разве трезва в памяти и помыслах?

Принцесса так и не пришла ни к какому выводу. Пожалуй, ей пока не стоит об этом думать.

Комната бывшего главы дома была самой большой спальней в поместье. Площадью она уступала разве что библиотеке на первом этаже. Именно здесь, прямо на постели покойного премьер-министра, которого приказал убить, и спал Хорваш, когда возвращался, что, однако, бывало, не часто.

Личных вещей было немного. Брунис была знакома с повадками наследного принца Дарданской империи: он не любил бесполезных вещей. Несколько комплектов сменной одежды, оружие, какие-то книги и рукописи, письма, как запечатанные и неотправленные, так и полученные от других людей, не все имена на конвертах были знакомы принцессе. Она сама не знала, что искала.

Стражи внутри дома не было. Она слышала еле различимые голоса с улицы сквозь распахнутое окно. Брунис надеялась, что сегодняшние ее действия, особенно визит в дом генерала останется для всех незамеченным. Но что-то подсказывало девушке, что она тешит себя призрачными надеждами. Тем не менее, отступать уже было поздно.

В кожаном потертом ежедневнике, отсыревшие желтоватые страницы которого были девственно пустыми, Руни заметила на полях где-то в середине странный символ. Что это? Может ли пригодиться? Девушка отогнула уголок листа и оторвала край.

В первом ящике прикроватной тумбы, где, как видимо, Хорваш хранил свои банные принадлежности — здесь была бритва, кусок мыла и разные флаконы, многие из которых были без этикеток и подписей — Брунис бросился в глаза странной формы бутылек с черной маслянистой жидкостью. Мог ли брат хранить яд, которым отравил генерала, подле себя? Думал, что это вещество еще может ему пригодиться?

Забирать вот так вещь Хорваша — значит подписать себе смертный приговор. Девушка коснулась груди, где под слоем одежду, в ложбинке между грудей теплился кулон, который она носила на длинной серебряной цепочке. Это был не простое украшение, а настоящее оружие. Камень в медальоне имел редкое свойство поглощать и хранить в себе жидкости — очень нужное и полезное приспособление для мага принуждения. Кровь объекта усиливала контакт и делала жертву безвольной.

Брунис осторожно откупорила флакон с подозрительным веществом, и крохотная черная капелька упала в центр прозрачного словно горный поток камешка. Мгновенно цвет его переменился, став обсидиановым. Принцесса быстро вернула кулон обратно. Даже Хорвашу неизвестна тайна этого медальона.

За окном стало совсем темно. Даже лунный свет не проникал, так облачна была эта ночь. Брунис опустила взгляд своих рубиновых глаз, чтобы осмотреть покрытый пылью пол. У стены стояли сапоги, испачканные грязью и темно-бордовой, похожей на запекшуюся кровь, коркой, рядом прислонился поблескивающий временами меч. Этот клинок Брунис никогда не нравился, хотя причин для этого не было. То, что в нем была заключена какая-то магическая сила было очевидно. Хорваш никогда не говорил об этом при ней. Не только у Брунис были секреты.

В свете зачарованного лезвия Брунис сначала подумала, что ей показалось. Между деревянных половиц поблескивал странный предмет. Девушка присела на корточки и поскребла ногтем. Вытащить застрявший объект удалось не с первой попытки: расщелина между досок была очень узкой, и кончики ее пальцев не могли ухватиться. Но ей удалось и скоро находка отправилась туда же, что и кулон — в декольте, поддерживаемое корсетом, надетым поверх черной блузы.

Стало еще темнее, значит, скоро уже рассвет. Пора уходить. Брунис обогнула кровать, до двери было рукой подать.

— Куда-то собралась, сестра? — раздался в спальне голос принца.

Девушка замерла ни жива ни мертва. Стало холодно, ее затрясло.

— Я заходила проверить, не вернулся ли ты? — произнесла Руни, не оборачиваясь. В ответ ей тишину разрезала едкая усмешка.

— Тебе интересно, где я был? — насмешливо сказал Хорваш. Этот тон Брунис знала хорошо, кому-то он казался дружелюбным, но не ей. Совсем ему не было весело.

— Разумеется, я беспокоюсь за тебя.

Это была чистая правда.

— Моя сестра такая заботливая. И в дом генерала, тебя, разумеется, пригнала забота обо мне.

Принцесса почувствовала, как клинок прижался между лопаток. Когда Хорваш успел оказаться так близко?

— Я знал. Видел в твоих глазах.

Она

тоже смотрела на меня так перед смертью…Этот мерзкий взгляд…

Брунис поняла, кого имел в виду брат. Флорина. Девушку, что когда-то была его невестой, но умерла от болезни. Теперь принцесса уже не была так уверена в причине ее смерти. Брунис не подозревала, что Флорина была дорога Хорвашу. Хотя она ничего не знала о его личной жизни. Спустя столько лет он все еще не обручен и не женат. Для наследного принца, главного кандидата на престол, это обстоятельство не в его пользу. Женитьба на правильной партнерше может укрепить позиции нового императора и обеспечить влияние на аристократию. Неужели он все это время держал траур по почившей невесте?

Клинок надавил сильнее, девушка чувствовала, как по спине вниз ползла горячая струйка крови.

— Такой же взгляд. Захотелось даже вырвать эти глаза. Но она умерла раньше, — продолжал Хорваш, от его голоса Брунис мутило. Как было бы хорошо окажись все это сном. Вся ее жизнь, как здорово, если бы все обернулось всего лишь сном… Ночным кошмаром…

— Была такой же жалкой, как и ты, моя дорогая сестра. Я даже пытался спасти ее, лекарство искал…В ее крови был тот же яд, что и в жилах этого

генерала

, который передала ему его грязная мамаша. Подумать только, если бы события тех лет развернулись иначе, сейчас это отребье было бы наследным принцем самой большой и влиятельной империи. К счастью, всю его семейку перебили словно мух, диву даюсь как этому ублюдку удалось выжить. Но это ненадолго, — Брунис слышала усмешку в голосе брата.

Девушка не поняла, о чем говорил Хорваш, но сейчас его слова заботили ее куда меньше лезвия, прижатого острием к спине. Одно движение, и она проститься с жизнью. Принцесса прикусила губу до крови. Ей было так страшно.

— Я знаю, зачем ты пришла. Хочешь спасти его, помочь ему сохранить жизнь… Как опрометчиво с твоей стороны, сестренка. Но ты никогда не умела выбирать нужную сторону. Иначе не оказалась бы подле меня. Признаюсь, эти годы твоей самоотверженности сослужили мне неплохую службу… Но я никогда не допускал мысли, что приручил тебя. От людей нельзя ждать верности, — тихо засмеялся говоривший.

— Где же твои новоприобретенные друзья? Отправили тебя на смерть словно пушечное мясо? Они ведь прекрасно ждали, что тебе грозит, идиотка! И все равно ты решила меня предать. Желаешь мне смерти… Считаешь меня сумасшедшим.

Я хотел дать тебе шанс: если бы не сунулась ко мне в спальню и не рыскала бы как крыса, может быть, этот принц пощадил бы свою младшую сестру. Как никак ты последняя моя

живая

родственница. Ну и отец, но это временно, — Хорваш говорил так, будто все уже давно разрешилось и по их отцу уже справляют траур.

— Не бойся, — наклонился к уху Брунис мужчина. Девушка по-прежнему не видела лица брата, но лучше ей от этого не было. — Ты будешь жить, как и хотела твоя простолюдинка-мать. Как только отец спутался с торговкой? Но да ладно, оставим. Я

дам

тебе понять, что жизнь может быть хуже смерти, — в голосе Хорваша зазвучала сталь.

* * *

Дни, часы или прошли уже годы… Брунис с трудом разлепила глаза. Она лежала на полу. Тело болело так, что невозможно было пошевелиться. Принцесса могла только моргать.

Потолок гостиной был украшен лепниной. Хрустальная люстра горела всеми свечами. В комнате было светло. Сейчас день или ночь? Сколько прошло времени? Этого Брунис не знала. Зато знала агонию, не покидающую каждую клеточку тела.

Она была одна. По крайней мере присутствия Хорваша девушка не чувствовала… С потолка на нее смотрели фигуры святых и хоровод богов и богинь из белого камня. Брунис не знала, что лучше жить или умереть. Девушка закрыла глаза.

6

«Серебряное пламя»

Генерал Аррон Астигар почувствовал, когда Мэй покинула резиденцию. Поздней ночью она тихо закрыла за собой дверь спальни и исчезла во тьме улиц столицы. Ар предполагал, что его жена от него что-то скрывает или недоговаривает. Пожалуй, ему было немного не по себе от этого. Ему казалось, что его самочувствие гораздо улучшилось благодаря помощи Даналя и его тело пришло в прежнюю форму. Но известия о нахождении в его организме смертельных ядов стерли все надежды на счастливое будущее, как бы генералу не хотелось сдаваться и продолжать верить в лучшее. Словно маленький голосок нашептывал ему, что он не избавиться то этой отравы, что он не проживет долго, что он оставит свою Мэй-Мэй…

Аррон понимал, что с его друзьями творится что-то неладное. На Даналя с его черными кругами вообще было страшно смотреть. Мэйрилин была бледнее, чем обычно и чаще смотрела куда-то вдаль, задумавшись о чем-то неведанном, недосягаемом ее мужу. Особенно в последние пару дней все словно чего-то ждали, но будто не дождавшись, решили пойти и проверить лично. И генералу, хозяину резиденции конечно же ни о чем не сказали.

Мужчина старался не держать обиду на своих близких, но то, что они что-то от него скрывают, его все же тревожило. Особенно беспокоила мысль, что, если он не вмешается, кто-либо из них может пострадать.

Аррон еще раз окинул взглядом, где еще недавно на кровати подле него лежала его супруга, молча встал на холодный деревянный пол, оделся, застегнул на поясе ножны со своим самым верным товарищем, острым клинком, что сопровождал его не водном поединке и битве, и не считая нужным выходить через главный вход и попадаться дежурным слугам на глаза, перемахнул через подоконник и исчез в ночи.

Мэйрилин стояла через улицу напротив дома премьер-министра, где, как сообщила несколько дней назад принцесса Брунис, в данный момент обосновалась она сама и ее брат принц Хорваш. Уэсли перекачивался с пяток на носок, руки в карманах, никакого волнения или тревоги он не испытывал. Что нельзя было сказать о Данале, стоящем от жены генерала по другую руку.

— Так тихо. Так и должно быть? — спросил доктор, не обращаясь ни к кому конкретно.

— А ты что думал, они должны приветственную вечеринку по случаю нашего визита закатить? — не удержался как обычно виконт Агавин.

Эйвис смотрел не в сторону наводящего мрачные мысли скрытого во мраке дома, а на выражение лица своей «мисс».

— У него не много людей. Я слышу, как они передвигаются. Значит, их навыки хуже, чем наши.

— Даналь, — позвала Мэй, и, когда доктор обернулся к ней лицом, девушка серьезно заглянула в его черные глаза, — у тебя будет только одна задача. Найди принцессу и сделай так, чтобы с ее головы не слетело ни волоска пока мы не проложим выход. Нас уже ждут, так что войти не проблема, но выйти всем вместе…

Дан кивнул, что понял. Остальные молчали. Мэйрилин вздохнула, по телу разлилось возбуждение от предстоящей схватки. Давно она не испытывала подобного, и соврала бы, если не находила это чувство немного приятным. Но в этот раз она делает это не ради денег или по приказу, а потому, что хочет защитить того, кого любит.

Стена, ограждающая территорию поместья премьер-министра, была довольно высокой, но она не была препятствием для тех, кто владел боевыми искусствами или магией. Вошедшие не пытались скрыть свое появление. На улице вокруг дома никого не было. Кажется, им нужно войти внутрь. Все окна были плотно закрыты, но вот двери главного входа широко распахнуты, на полу перед крыльцом растянулась полоса зажженного изнутри света.

Мэйрилин чувствовала на бедре тяжесть кинжалов, она покрепче стиснула в руке рукоять своего тонкого похожего на саблю клинка. Как приятно, что она наконец одела не платье.

За широкими дверьми в холле догорала одинокая свеча. Кроме нее других источников освещения не было. Уэсли щелкнул пальцами и на его ладони появился маленький сияющий пульсирующий комочек света. Ребята заметили заброшенность этого дома, пыль на полу и подсвечниках на стенах, листву, которую возможно занесло внутрь ветром сквозь открытую кем-то давно створку окна.

Никаких звуков слышно не было, так что им не оставалось ничего другого как продолжать идти вперед, в сторону сердца дома — гостиной. Места, где хозяин встречает своих гостей.

Тяжелая дверь из темного дуба была приоткрыта, Уэсли погасил свой огонек, Мэй распахнула створку настежь. Шикарно украшенная в золоте и изысканном орнаменте комната была залита светом множества зажженных свечей. Было такое чувство, что их собрали здесь со всего дома. Будто это были софиты для сцены. Но то, что они подсвечивали, Мэй и ее сопровождающим не понравилось.

На полу растянулась девушка. Она лежала на спине, ее руки были раскинуты словно ангельские крылья. Когда-то каштановые волосы были белее мрамора, залитого сейчас алой кровью дочери императора Дарданской империи.

Эйвис тихо охнула, Уэсли рядом сжал ее плечо, чтобы она не двинулась вперед. Мэй не видела Даналя позади себя, но могла представить сейчас его лицо и взгляд. Возможно, доктор даже винит ее в произошедшем.

Как можно было поступить так с родной сестрой?

— Она жива, — раздался эхом голос. Скоро появился и его обладатель. Принц Хорваш вышел из-за колонны, где позади в стене видимо скрывалась потайная комната.

Это был высокий, мощного телосложения мужчина, может быть немного старше генерала Астигара. Его скулу пересекал уродливый красноватый рубец, очевидно шрам от оружия. Такие же как у Брунис рубиновые глаза полыхали словно лесной пожар. Теперь брат с сестрой еще больше были походили друг на друга: серебряные от седины волосы принца лежали на плечах, в то время как успевшие полностью поменять свой оттенок с коры дуба до ртутного пряди принцессы разметались на полу, слипшись от подсохшей крови.

— Проходите, не стойте в дверях, — развел руками принц, приглашая пришедших переступить порог гостиной.

Уэсли вышел вперед, закрывая собой девушек.

— Надо же, какое благородство, виконт, — одобрительно кивнул Хорваш и оскалился в улыбке.

Сам он тем временем присел на кресло, которое возвышалось рядом с распластанным бессознательным телом Брунис словно некое подобие трона, и скрестил ноги, откидываясь поудобнее. На хлюпающие звук, что издавали его сапоги при соприкосновении с скользкой от бордовой крови мраморной плиткой, принц нисколько не обратил внимания, жадно оглядывая одного гостя за другим. Других людей Мэйрилин в комнате не заметила. Неужели он действительно отозвал своих воинов и встречает их один?

— Да, не принц, но видимо благородней тебя, — выплюнул Уэсли, глядя на Хорваша с нескрываемым отвращением.

— О, прошу прощения, где же мои манеры. Проходите, присаживайтесь, — повел рукой в сторону роскошного дивана принц, улыбка не сползала с его губ.

— Не хотите? Ну, ничего не поделать, — пожал плечами мужчина, когда никто из компании Мэйрилин не двинулся с места.

— Зачем вы поступили так с собственной сестрой? — не выдержал Даналь, который не отрывал глаз от тела Брунис. С каждым ее еле заметным вдохом он чувствовал мимолетное облегчение и ждал следующего.

— Уважаемый доктор знаком с моей младшей сестрой? Брунис о вас ничего не говорила. Хотя, за эти три дня она вообще почти ни слова не проронила. Жаль, а я питал такие надежды.

Видите ли, дорогие гости, она посмела меня предать, но я думаю, это вам уже известно. А предателей я не люблю. Псина становится бесполезной, стоит ей укусить руку, что ее кормит. Тогда в ее существовании нет больше никакого смысла, — ощерился Хорваш.

— Кто это там, сама жена генерала? — наклонился в сторону принц, пытаясь разглядеть из-за спин Уэсли и Даналя Мэйрилин.

— Мэйрилин Тилер из Шаринварда. Жертвенная принцесса договорного брака между двумя империями, что разрушили мою страну и растоптали многовековую гордость нашей фамилии. Наследница угасшего великого рода Амалер по женской линии…Вижу-вижу, вам передался этот фамильный цвет глаз. Вы могли заметить, мы с Брунис тоже обладаем подобным родовым знаком…Да…

Как поживает ваша матушка? Тяжко, наверное, столько лет провести в незнании. Почему предыдущий император обвинил ее семью в измене и избавился от всех членов рода, не щадя даже детей? По ироничной случайности только ей и удалось выжить, да еще произвести на свет дочь. К счастью, родился не мальчик…

Хорваш говорил, растягивая слова и наслаждаясь знанием, которое доступно только ему. Он бросал много намеков и фактов, но не спешил говорить прямо. Мэй старалась держать лицо, не проявляя заинтересованность или обескураженность. Она не понимала, почему принц тянет время и рассказывает это все.

— Чем ты отравил Аррона? — терпение Мэйрилин не было вечным, она отодвинула застывшего Уэсли и упрямо встретилась взглядом с рубиновыми глазами, в которых плескалось безумие.

— О, так сразу, только встретились и уже на «ты». Хорошо, я тебе подыграю…Ничем таким особенным. Я сам не ожидал, что он продержится так долго. А новостей о кончине все не было и не было… Тогда я стал искать в чем причина, и наткнулся на кое-что интересное.

Ах, Великая Иллидара, империя, которую мы теперь можем посетить разве что в своем воображении! — расплылся в мечтательной улыбке мужчина в кресле.

«»»

— Как удивительно совпало, в утробе матери нашего славного генерала уже травили. И этот яд годами не подавал никаких признаков своего существования. Кто мог подумать, что вещество, которое должно было убить его, в итоге однажды спасет ему жизнь! Но это ненадолго, — посерьезнел Хорваш, на еголице было написано презрение и злоба.

Мэй осторожно осмотрела комнату. Не мог принц встречать их в одиночестве. Где-то должны были прятаться его воины. Подобраться к принцессе было невозможно: она лежала прямо перед Хорвашем. Звероподобный мужчина, заметив изучающий взгляд Мэйрилин, скривил губы в насмешке, видимо понял, что она думает о том, как спасти Брунис и выбраться отсюда.

— Ну не торопитесь, у нас полно времени. Думаю, моя любимая сестрица продержится еще пару часов. К сожалению, я не прихватил погребальный саван с гербом семьи, мой просчет, — развел руками принц.

Даналь шумно выдохнул.

— Кстати, виконт, мои соболезнования. Скоро ведь очередная годовщина гибели бывшего виконта и виконтессы, — голос Хорваша не содержал ни грамма жалости или грусти, с которыми принято произносить подобные слова. Его глаза радостно горели, было видно, что он наслаждался промелькнувшей на лице Уэсли вспышкой боли.

— Ах ты гаденыш, сейчас получишь! — подался вперед виконт, сжимая руки в кулаки. Безрассудная ярость сменила мимолетную слабость мужчины.

— Стой! — успела среагировать Эйвис, обнимая блондина со спины и останавливая его порыв. — Он только этого и добивается, пожалуйста остановись, — шептала девушка.

Уэсли замер. Его рука была вскинута в замахе, готовая обрушиться на Хорваша. Виконт плотно сжал челюсть и отвернулся, ослабляя хватку Эйвис. Но Уэсли остался на месте, освободившись от обнимающих рук. Хорваш цокнул, снова поочереди переводя взгляд с одного гостя на другого.

— У каждого свои секреты, верно? Даже между близкими родственниками могут быть тайны. Уважаемый доктор, вам нужно поскорее рассказать правду, будет обидно, если вы умрете, и истина умрет вместе с вами.

Мэйрилин по-прежнему не отводила от Хорваша пристального взгляда, но слова принца и для нее самой были неожиданностью. Было ясно, что у Уэсли и Дана есть какие-то тайны, но как об этом пронюхал принц. Откуда он столько знает? Кто его информатор? Может ли кто-то стоять за его спиной?

— Чего ты добиваешься? Даже родную сестру не пожалел, ты вообще человек? — голос Даналя эхом отразился от стен. Упрек в его словах был очевиден.

Усмешка исчезла с лица Хорваша.

— Ты начинаешь меня раздражать. Нет у меня терпения к вашей братии, — принц, до этого вольготно сидевший в кресле, встал.

Даналь сдержался, бледнея от упоминания принцем расправы над целительским корпусом. Не один его знакомый распрощался с жизнью в тот день. Мэйрилин и остальные сразу напряглись, готовые в любую секунду отражать атаку или нападать.

— Что ж, немного поболтали и хватит. Дальше можете побеседовать с моими людьми, — принц элегантно махнул рукой в воздухе, оставляя возникших из скрытых ходов дома вооруженных воинов в черных одеждах и таких же масках на лицах, ринувшихся на четверку за своей широкой спиной.

Среди этого хаоса Мэй не смогла разглядеть, куда делся Хорваш. Но сокрушаться по этому поводу ей было некогда: на каждого из ее друзей приходилось по шесть хорошо обученных бойцов. Клинок девушки затанцевал в воздухе, соскучившись по хорошей драке.

Уэсли сражался отчаянно, время от времени поглядывая на размахивающую клинком Эйвис, готовый прийти на помощь в любой момент: на лбу девушки проступил пот, но она не показывала признаков усталости, упрямо выводя людей принца из строя. Даналь не стоял на месте, он прокладывал себе путь к еле дышащей принцессе, раскинувшейся сломанной куклой на полу в луже собственной крови.

— Забирай ее и уходи! — крикнула Мэйрилин, заметив, что доктор уже присел на колени рядом с телом Брунис и проверял ее пульс. Ее крик привлек к Даналю внимание нападавших. Тут же часть из них отступила и бросилась к тому месту, где лежала поседевшая за три дня молодая девушка.

Но брюнет действовал быстро: осторожно взяв на руки принцессу, в несколько шагов он пересек гостиную, исчезая в выбитом с ноги окне.

Потасовка продолжалась еще минут двадцать, наконец, Уэсли обезоружил последнего нападавшего в черном. Направив на его шею острие меча, виконт, не обращая на текущую из царапины на скуле струйку крови, спросил:

— Где Хорваш? Куда он направился?

Мужчина в черном что-то пробурчал и с булькающим звуков повалился на пол. Эйвис отодвинула маску с его лица, цвет которого был неестественно синим.

— Отравился. Видимо, у него за щекой была капсула с ядом.

— Мерзкие псы, верные своему хозяину до последнего вздоха. Проклятье! — ругался виконт, ему отчаянно хотелось лично отправить Хорваша на тот свет.

Эйвис прикусила губу, задумчиво смотря на парня. О чем говорил принц? Как погибли родители Уэсли? Она ничего об этом не знала. До сегодняшнего дня девушка даже мысли не имела о том, почему такой молодой мужчина носит титул, а не является наследником этого статуса, как это принято у аристократов, передающих власть в семье по старшинству. Было странно видеть, как в глазах всегда улыбающегося Уэсли промелькнула боль вперемешку с яростью.

— Верность это или страх… — тихо произнесла Мэй, осматривая трупы. Она-то не понаслышке знала, что заставить следовать за собой можно многими способами. Угрозы, шантаж, деньги, жажда наживы и обещание расправы…

— Идемте, нужно осмотреть комнаты, вдруг осталось что-то, — позвала жена генерала и Уэсли с Эйвис отправились следом.

Аррон продолжал пересекать город, преследуя темную фигуру. Принц двигался хаотично, зигзагами, пытаясь оторваться от хвоста, скользя по черепице крыш городских домов, но Ар сдаваться не собирался. Сегодня он положит ему конец.

На окраине столице, в неосвещенном переулке, Хорваш остановился.

— Не ожидал тебя сегодня увидеть. Что, решил выбраться из теплой постели и посмотреть, куда сбежала своевольная жена? — повернулся принц, сверкая в лунном свете алыми глазами, словно бешеный зверь, загнанный в угол.

Генерал молчал. Его не волновали слова, вылетающие из грязного рта этого психа.

— Они чем-то похожи: твоя жена и моя бывшая невеста. Может, мне вернуться и проверить, так ли схож вкус ее губ? — облизнулся Хорваш, обильно смачивая уголки рта слюнявым языком.

Аррон не двигался, лишь крепче стиснул рукоятку своего меча. Нельзя поддаваться на его провокацию. В этом была стратегия Хорваша, сражаться в обороне было для него удобнее, выжидая благоприятный момент, чтобы нанести решающий удар исподтишка, грязно расправляясь с соперником.

— Как же ты не отправился к своей супруге, вдруг ей нужна помощь. Неужели ты не настолько ее любишь, как говорится в слухах или тебе просто плевать? Если бы это была моя жена, меня бы сейчас здесь не было…

Ответа не последовало. Генерал не шелохнулся.

— Ну и как это, жить, зная, что тебе осталось немного? Еще не отчаялся, чтобы умолять меня сказать, каким же ядом я смазал тот клинок? — продолжал Хорваш, меняя тему, когда понял, что так просто Аррона ему из себя не вывести.

— Я знаю, чего ты хочешь, можешь не тратить на это время, — холодно прервал свое молчание генерал.

— Надо же, у кого прорезался голос! — притворно удивился принц, скалясь, — И чего же я хочу?

Оба двигались в замедленном танце, по невидимой дуге скользя в безлюдном грязном переулке. Генерал делал шаг, принц отступал. Но кто из них хищник, а кто добыча, было неизвестно.

Луна скрылась за темными грозовыми облаками, стало сложнее видеть противника. Если не считать случайного воя собак, то других звуков слышно не было.

Именно в этот момент Хорваш решился нанести первый удар. Меч столкнулся с другим мечом, послышались лязги металла о металл, началась смертельная схватка между двумя охотниками. Принц сражался порывисто, не гнушаясь грязными приемами, ему нужна была победа. Аррон защищался, пытаясь найти брешь в атаке противника.

Это было сложно. В темноте было почти не разглядеть ловких движений наследника Дарданской империи. Пару раз генерал пропускал удары, рукав его камзола разошелся, по плечу потекла горячая кровь. Но это ничуть не повлияло на его оточенные взмахи мечом. Он обязан отправить сегодня этого ублюдка к праотцам. Иначе Ар самого себя не будет уважать. Пришел час расплаты за всю ту болтовню, что ему пришлось слушать.

Отразив наступление генерала, Хорваш отскочил назад, в битве наступила короткая пауза. Мужчины могли слышать тяжелое отрывистое дыхание друг друга.

— Что, даже не попытаешься выторговать у меня…

Аррон не стал ждать, когда Хорваш закончит. Генерал сделал выпад вперед, проскользнул под поднятой с клинком рукой принца, оказавшись за его спиной, и перебросив меч в другую руку, пока соперник оборачивался, направил лезвие вперед, проникая острием в податливую плоть…

Принц захрипел, выплевывая себе на подбородок сгустки крови. В небе вновь засиял полумесяц. Тучи рассеялись. Аррон смог разглядеть быстро бледнеющее лицо принца, на котором читалось неверие.

— Как…как ты… — каждое слово давалось Хорвашу с трудом. Его седые волосы искрились в лунном свете. Рубиновые глаза догорали словно угольки, пока наконец не затухли навсегда.

— Вот и все, — равнодушно сказал Аррон, резко вытаскивая свой меч из груди врага. Было проще, чем он думал.

7

«Тепло чужого сердца»

Когда генерал Аррон Астигар вернулся в свою резиденцию, Мэйрилин уже ждала его в кресле с перекрещенными на груди руками.

— Где ты был? — вскочила девушка, заметив возвращение мужа. — Ты ранен? Как себя чувствуешь?

В ее сиреневых глазах было неприкрытое волнение, ощупывающие плечи муча руки подрагивали. От недавней решимости и хладнокровия в доме премьер-министра не осталось и следа. Сейчас она была простой супругой воина, сходящей с ума от волнения за ушедшего на битву с врагом мужчину.

— Мэй, — выдохнул Аррон, наклонившись так, чтобы коснуться своим лбом ее и заглянуть в глаза любимой. — Все хорошо. Я цел.

— Где ты был?

Мэйрилин не могла скрыть отчаяние. За него она переживала больше, чем за себя.

— Я заметил, что ты ушла. Не мог не заметить. Но было уже поздно, когда я пришел, Хорваш как раз пробегал мимо…

— Что?! И ты…

— Да, — перебил генерал повысившую до крика голос Мэй, — Я отправился за ним. Не мог же я упустить такой прекрасный шанс?

Руки Мэйрилин крепко сжались вокруг шеи мужа. Только так, ощущая его в своих объятьях она могла успокоиться.

Генерал перехватил руки Мэй, сжимая их в своих ладонях, внимательно осматривая девушку с головы до ног и обратно.

— Ты в порядке? Не ранена? — заботливо спросил мужчина, понизив голос, отчего по телу Мэй растеклось тепло.

— Я в порядке, — утвердительно кивнула она. — Но у тебя кровь на плече!

Девушка поднесла руки ко рту, расширенными глазами смотря на раненую руку генерала.

— Это пустяк.

— Где же пустяк, на ровном месте кровью не истекают! Садись, нужно обработать рану, — не терпящим возражений тоном приказала Мэйрилин. Аррону не осталось ничего кроме как, удовлетворенно улыбнувшись от приятной заботы жены, послушаться.

Мэйрилин не спрашивала о судьбе принца, если ее муж вернулся в хорошем настроении, значит, с тем ублюдком покончено. Ей нисколько не было жаль Хорваша, она размышляла, был ли он всего лишь марионеткой в чьих-то опытных руках.

Аррон снял камзол и с помощью жены избавился от рубашки. Мэй взяла со столика в гостиной корзинку с бинтами и медикаментами и вернулась в спальню, невольно любуясь обнаженным торсом генерала. Ар сделал вид, что не заметил восхищенного взгляда супруги, хотя ему и льстило то, что даже спустя время она еще не привыкла к его наготе.

Девушка осторожно промыла неширокую, но глубокую царапину на правом плече мужа водой, затем обработала специальной обеззараживающей мазью, которая должна была помочь ускорить заживление, и принялась за перевязку.

«»»

Даналь в это же время отчаянно боролся за жизнь принцессы Брунис. Девушка едва дышала, ее пульс был настолько слабый, что едва прощупывался. Молочно-белая когда-то кожа была сейчас белее простыни. Но еще ужаснее вид скрывался под одеждой. Когда доктор разрезал тряпки на теле девушки, то даже Эйвис, которая не питала к принцессе симпатии на смогла сдержаться и тихо всхлипнула. И это девушка, которая хладнокровно расправлялась с нападавшими каких-то полтора часа назад, отправляя их на небеса.

Налитые бордовым гематомы, многочисленные ссадины и синяки, глубокие продолговатые отметины от рассекшего плоть и повредившего мышцы острого клинка, на нежной коже принцессы не было живого места.

— Она потеряла много крови, раны не смертельные, так что ими займемся попозже, — произнес Даналь. Эйвис, вызвавшаяся ему помогать кивнула. Сейчас ее помощь была здесь нужнее. Тем более что после возвращения в резиденцию генерала, Уэсли куда-то делся: в его спальне виконта не было.

— Это кровеостанавливающий эликсир. Держи, ты будешь вливать, а я прослежу, чтобы она его проглотила. Но вливай медленно, иначе она может задохнуться.

Даналь и Эйвис принялись за дело. После эликсира, цвет лица принцессы немного улучшился, но пульс оставался слабым. Они обработали все раны, и накрыли тело Брунис теплым шерстяным одеялом, Даналь разжег камин, подбрасывая побольше поленьев. В комнатке, которую врач определил под свой кабинет быстро стало жарко. Так было необходимо, чтобы пациентка, пострадавшая от кровопотери, на замерзла до смерти.

Теперь все зависело от самой Брунис.

Принцесса проснулась на следующий день. Первым что она увидела, было уставшее лицо заснувшей в приставленном к кровати, на которой она лежала, Эйвис. Стоило девушке немного пошевелиться, как подруга Мэйрилин мгновенно открыла глаза.

— Привет, — шепнула Эйвис. В ее взгляде больше не было презрения или недоверия. Он даже показался принцессе сочувствующим.

— Что произошло? — попыталась спросить Брунис, но из горло вырвались лишь хриплые обрывки фразы.

— Тише, не говори, — наклонилась к ней Эйвис, осторожно кладя прохладную сухую ладонь на ее лоб. — Теперь все в порядке, ты в безопасности.

Они пришли за ней, подумала, Брунис. Она была не столь наивна, чтобы обманываться, что Мэйрилин и ее друзья явились в дом премьер-министра к поджидающему их Хорвашу только ради нее — если бы дело не касалось жизни генерала, то никто не стал бы рисковать для ее спасения — но тем не менее, ей помогли. Теперь она в долгу перед Мэйрилин.

— Жара больше нет, но температура все еще повышена, — констатировала Эйвис. — Хочешь пить?

Брунис слабо кивнула, прикрывая глаза от яркого солнечного света, пробивающегося сквозь тонкую полоску ткани на окнах. Тепло.

Эйвис поднесла чашку с широкими краями к губам Брунис и помогла ей наклонить голову так, чтобы можно было сделать глоток. Прохладная вода полилась внутрь, принося с собой некоторое облегчение.

Принцесса пила жадно, но неаккуратно. Вода лилась ей на грудь, увлажняя сорочку, в которую она оказалась переодета. Когда девушка закончила, Эйвис поставила чашку обратно на столик у изголовья постели больной.

— Я пойду сообщу Дану и остальным, что ты очнулась. Если хочешь, можешь еще поспать, они не станут тебя тревожить, — заботливо произнесла Эйвис.

Брунис покачала головой. Тело снова налилось усталостью, сил встать не было вовсе. Но как бы не слипались ее веки, она должна рассказать все, что успела узнать. Передать информацию, чтобы Мэйрилин не теряла время. Каждый день у генеральской четы на счету.

Эйвис кивнула, что поняла и вышла из комнаты.

Меньше, чем через пять минут у кровати принцессы Брунис уже сидела Мэй. Даналь, который вошел следом за ней, стоял, оперевшись спиной дверной косяк. Больше никто не пришел. И дело было вовсе не потому, что им не было интересно узнать, что же поведает принцесса, а в том, что ее грозный доктор отказался пускать в самопроизвольную палату больной такое количество народу. Дан вообще был изначально против того, чтобы Брунис беспокоили, но сжалился под взглядом Мэй.

— Мне кажется, я не нашла ничего такого важного, но это лучше, чем совсем ничего. Может быть, вы сможете как-то разобраться, — бледная девушка, лежащая на постели, потянулась к своей шее. К счастью, ее кулон по-прежнему был на месте.

Мэй смотрела на черный камень на цепочке принцессы. С немым вопросом она подняла взгляд, встречаясь с рубиновыми глазами Брунис.

— В этом кулоне странная жидкость, которую я нашла в ящике у брата. Я не знаю, что это. Подумала, может быть это яд, которым отравили генерала, — тихо произнесла принцесса, вкладывая ослабевшими пальцами кулон с налитым чернотой камнем.

— И еще кое-что. В моих брюках в потайном кармане… — Брунис подняла глаза на Даналя. Вероятно, именно он занимался ее лечением вчера и, наверное, он раздел ее. Девушка была так слаба, не только физически, что даже такой поворот событий ее не смутил. Как будто это произошло не с ней.

Доктор повернулся, поднял с пола в углу комнаты окровавленные одежды принцессы, которые они с Эйвис бросили здесь прошлой ночью и вытащил из кармана брюк маленький неровный квадратик старой бумаги. Не пытаясь его развернуть, он просто передал его в руки Мэй.

— Спасибо, — поблагодарила жена генерала, не обрывая зрительного контакта с принцессой.

Мэй не стала рассматривать предметы, которые ей отдала Брунис в тот же момент, как они оказались в ее руках. Вместо этого она убрала их в сторону и, протянув руку, коснулась ладони Брунис. Обе девушки молчали. У каждой было то, что она хотела, но почему-то не могла произнести. Но каким-то образом и Брунис, и Мэй поняли, что лежало на сердце друг у друга.

«»»

Мэйрилин смотрела на простой клочок бумаги перед собой. Кроме непонятного символа больше ничего написано не было. Он представлял собой круг, которые перекрещивали наложенные по диагонали квадраты. Что он мог означать девушка не знала.

С кулоном Брунис было проще. Стоило только извлечь из него черную жидкость, как Мэй сразу поняла, с чем имеет дело. Характерный запах концентрированного бензина и черную маслянистую консистенцию человек из современного мира ни с чем не спутает. Нефть.

Но как она оказалась в руках принца Хорваша? Да и вообще, как обитатели этого мира узнали об этом веществе? Мэйрилин не поверила глазам, когда растерла кровь земли между пальцами. Маслянистая жидкость блестела на проникающих в комнату солнечных лучах радужными отсветами.

Это странно. Насколько было известно девушке, в этом мире добыча подобного энергоресурса не ведется. Никто даже не догадывается о свойствах черного золота, если вообще знает о ее существовании…

Знакомое чувство кольнуло сердце. Это не первая странность, несколько месяцев назад, в Шаринварде, та старая книга с аукциона, которую она предала огню… Древние труды магистра Шастро с описаниями как изготовить оружие, взрывчатку, наркотики… Сейчас появились сомнения, что эта книга вообще была подлинной, а не ловкой уловкой, чьей-то хитроумной наживкой.

Мэй думала, что после того, как она избавиться от проклятой вещицы, все вернется на круги своя и подобное больше ей не встретиться. Она думала, что единственная попаданка, даже если и были другие, то это все происходило в прошлом. Но теперь девушка уже не была в этом так уверена. Интуиция подсказывала ей, что в этот мире есть еще один иноземец.

В гостиной собрались все, кроме Брунис, которой по-прежнему требовался покой и лечебный сон.

На кофейном столике одиноко лежал лист бумаги, на который Мэй перерисовала символ с вырванного из записной книжки Хорваша символ.

— Не видел ничего подобного, — сказал Аррон, рассматривая рисунок.

Эйвис покачала головой. Если Мэйрилин не в курсе, то она тем более не знает, что может обозначать этот знак.

Уэсли нахмурился. Он уже видел что-то похожее. Очень давно, когда был ребенком. Вспоминать не хотелось, но виконт понимал, как нуждаются в помощи его друзья. Он знал, где искать ответы. Туда он не возвращался уже много лет. Дом, где хранились его самые страшные, самые потаенные воспоминания. Там, куда ему придется вернутся.

— Я уже видел этот символ. Даже не символ, это эмблема или печать. Очертания похожие… — разрезал тишину голос Уэсли.

Эйвис вскинула голову. Ей показалось, что она услышала скорбь в словах мужчины. После того, что произошло в доме премьер-министра, он словно закрылся. Это было странной переменой. Если раньше виконт постоянно ошивался вокруг Эйвис, преследуя каждый ее шаг, то сейчас его нигде нельзя было найти. Было ясно, что он избегает общества и не собирается говорить о том, что сказал Хорваш о его родителях.

Аррон сделал попытку встретиться взглядом с другом, но Уэсли очевидно избегал зрительного контакта. Он уже все для себя решил. Генерал угрюмо смотрел на виконта.

— Ну и? Что дальше? Сказал «А», говори «Б», долго нам ждать, пока ты тут с мыслями соберёшься? — не выдержал напряжения Даналь. Доктор не мог упустить возможности поддеть своего заклятого друга.

Уэсли двигался так быстро, что никто не ожидал. В два шага он преодолел расстояние между ним и Даном, хватая брюнета за ворот рубашки, и прерывисто выдыхая сквозь сжатые зубы. Но наносить удар Уэсли не собирался. Он вообще выглядел так, словно его сознание находится не здесь, а где-то в другом месте. Глаза потухли, и видел перед собой он не Даналя.

— Полегче, Уэс…Уэсли, — позвал виконта Аррон, отодвигая Мэйрилин подальше себе за спину и спеша привести друга в чувства.

Эйвис смотрела широко распахнутыми глазами, прижав руку ко рту, словно она видела его впервые.

— Ты как, в порядке? — генерал хлопнул блондина по плечу.

Уэсли опустил ворот белой рубахи Дана, выглядел он так, что не мог взять в толк, что только что произошло. Будто был одержим каким-то демоном, навевающим неприятные воспоминания.

— Да, да… в порядке, — пробормотал виконт. Но было ясно, что в порядке он не был.

Мэйрилин казалось, что все, что произошло за то время, с тех пор как она вернулась с Савьером в Фитару — столицу империи Шаринвард — имеет какое-то скрытое значение. История с еще одним таинственным попаданцем, секреты прошлого Уэсли, кажется, будто секреты всплывают на поверхность один за другим.

Возможно ли сохранить в тайне ее происхождение и принадлежность не к этому миру? Пока что ни одна душа не знает, что эта Мэйрилин не та, которая изначально была здесь. Раньше Мэй не приходилось сомневаться, что ее тайна раскроется. Если она молчит, то как бы ее не подозревали, никаких доказательств получить не получится. Странности в характере и поведении можно списать на что-то другое. Нормальному человеку навряд ли придет в голову, что в теле девушки душа из другого мира.

Но теперь уверенности в сохранности этой тайны у жены генерала не было.

Как отреагируют остальные, если она сама им расскажет? Сочтут сумасшедшей? Подумают, что она шутит? Отвернуться от нее? Сдадут властям или храму, уверовав, что она одержима злым духом? А что скажет Ар и семейство Тилер? Она не их дочь. Будут ли они любить ее после этого? Будет ли он любить ее, узнав, что она не была с ним до конца честна?

Секрет Уэсли в сравнении с тайной Мэй кажется не таким серьезным, но даже так виконт не спешит поделиться им. Нет. Эту тайну никто не должен знать. Придется найти этого кукловода, раз он так ищет ее сам, оставляя намеки, которые может понять только она.

Найти и убедиться в том, что он не заговорит. Преимущество на его стороне, похоже, что он в курсе, кто на самом деле скрывается за маской Мэйрилин Тилер. И этот кто-то знал ее в прошлой жизни. Это сужает круг подозреваемых, но четкого ответа не дает. Она не знает, чья душа попала в этот мир, и в каком теле очутилась.

«»»

Уэсли стоял у ворот дома, в котором родился и прожил десять лет своей жизни. За территорией бывшего поместья рода Агавин ухаживали. В клумбе возле входа в дом распустились белые розы, которые когда-то посадили по приказу его матушки.

Виконт посмотрел наверх, непроизвольно ища окно своей спальни. Казалось, что время здесь остановилось, не имея власти над хранившимися в стенах дома воспоминаниями. Мужчина сжал и разжал кулаки, и вошел через открытую створку ворот на территорию поместья.

Сегодня он пришел за одной вещью. Если бы не этот символ, ноги бы Уэсли здесь не было. Злость и обида на родителей даже спустя столько лет не прошла. Он любил их, скучал по ним, и в то же время ненавидел обоих за их слабость, за совершенные ошибки и принятые неверные решения.

Что двигало отцом, когда он направил кинжал в сердце матери, а потом и в свое, когда понял, что натворил? Была ли это ревность из-за измены виконтессы или эти чувства копились в нем долгое время, собираясь по крупице пока однажды не привели к взрыву?

Они оба были эгоистами. Что мать, что отец. Погрязли в мучении друг друга, наплевав на своего ребенка, которого оставили жить сиротой с этой бесконечной болью в сердце и недоверием к людям.

Уэсли взялся за ручку двери и вошел внутрь. Из-за проникающего сквозь окна солнечного света было не темно, но как-то сразу чувствовалось, что в этом доме никто уже давно не живет, хотя в вазе на столике при входе стояли свежесрезанные цветы. Старая прислуга продолжала следить за состоянием поместья, оставшегося без хозяина.

Уэсли прошел через широкий холл внутрь дома. Вот и главная гостиная. Здесь, на ковре, не том, который лежит сейчас, но на похожем, той ночью и обнаружили холодные тела супругов. И забившегося в угол мальчика, стеклянным взором смотрящего на расползающиеся по полу тонкие ручейки крови.

Больше десяти лет прошлого с тех пор, мальчика забрали дедушка с бабушкой по отцовской линии и растили так, чтобы он ни в чем себе не отказывал, заглушая эту душевную боль, от которой невозможно избавиться.

Мужчина прекрасно ориентировался в доме. Он поднялся на второй этаж и рывком открыл дверь отцовского кабинета, словно руководствовался принципом если сделать все быстро, то не будет так болеть.

Книги по-прежнему стояли на полках в абсолютно хаотичном порядке без всякой системности, отец смеялся, говоря, что здесь царит только ему понятный порядок. Бывший виконт всегда знал, где лежит то, что ему нужно, в отличии от всех стальных.

Уэсли помнил, как маленьким играл многие часы у камина, рассматривая картинки детских сказок, и поглядывал время от времени на занятого работой отца, в надежде, что тот отвлечется и составит ему компанию за игрой и как радовался, когда он так и поступал, взъерошивая рукой курчавые светлые волосы сынишки и растягивая губы в теплой отеческой улыбке.

Даже чернильницы были наполнены до краев, а в первом ящике лежала стопка чистой нетронутой пером бумаги, словно хозяин все еще пользуется этой комнатой и слуги следят за тем, чтобы у него не возникало неожиданных неудобств.

Уэсли наклонился и потянул на себя потайной рычажок, спрятанный в днище одного из ящиков. Механизм щелкнул, и из стола выдвинулась потайная дверка, вроде некого сейфа для хранения важных документов и писем, различных дорогих сердцу безделушек.

Мужчина достал бумаги, перебирая их одни за другими, ища пожелтевшие конверты писем. Он видел их всего раз, отец не хотел делиться с ним своими тайнами. Но приходящие время от времени бумаги без указания адресанта, с одним лишь непонятным символом на сургучной печати вызывали у маленького Уэсли жгучее любопытство. Однажды он даже смог заполучить заветный конверт в руки, но открыть его и прочитать, что же там написано, не вышло. Отец застал его с поличным и серьезно наказал. С тех пор Уэсли даже к кабинету родителя не подходил. До сегодняшнего дня.

Руки виконта замерли, когда показался распечатанный конверт со знакомым символом. Внутри было письмо.

8

«Новые обстоятельства»

«Ваша сиятельство, виконт Шелтон Агавин, я уже не раз высказывал вам свою позицию по вашему вопросу. Должен отметить, что при всем уважении, статуса виконта и располагаемых вами сил не хватит, чтобы убедить стражей и шаманов острова дать разрешение на торговлю с материком.

Если однажды и наступит такой день, когда стражи примут решение возобновить отношения с большой землей, я постараюсь сделать все возможное, чтобы вы, мой друг, участвовали в этом.

Что же касается вопроса по устройству вашего сына в нашей академии, то это будет сложно, но не сказал бы, что подобное невозможно. У нас уже бывали прецеденты, когда школа принимала в свои стены выходцев с материка, хотя они и имели родственников среди коренных жителей Космина. А уж для принцев и принцесс Канды получить образование на острове имеет прямую связь с последующим престолонаследием. Считаю, что вам, виконт, не помешало бы поговорить об этом с супругой, по моим данным, у нее есть определенные связи с нынешней императрицей Кеминой…»

На этом первая страница письма заканчивалась. Других листов в конверте Уэсли не обнаружил. Нынешний виконт Агавин потер морщинку между бровями. Ну, по крайней мере теперь они знают, что это за знак. Отправитель письма определенно с острова Космин — загадочной земли, жители которой не слишком охотно ведут дела с остальным миром. Возможно даже, что этот символ — это эмблема академии, о которой говорит неизвестный, с которым его отец вел переписку. В любом случае мужчина был рад, что узнал хоть какую-то крупицу информации. Прийти в это место и уйти с пустыми руками для Уэсли было бы поражением, в котором он винил бы себя.

Виконт так и стоял у стола в отцовском кабинете. Скорее всего это было одним из последних писем, потому что он так никуда и не поехал, а родителей не стало.

Уэсли еще раз проверил ящики стола и бегло осмотрел книжные полки. Ничего не зацепило его взгляд.

— Молодой господин, не желаете ли отобедать? — в отрытую дверь кабинета постучал пожилой дворецкий.

Он был один из слуг, что остались верны дому и продолжали следить здесь за всем. Уэсли знал его с самого детства, Велдон был дворецким еще при отце. Для виконта этот старый слуга был неотрывной частью резиденции и воспоминаний из прошлого.

— Спасибо, но я не буду здесь задерживаться. Передай от меня привет остальным и мои извинения перед Мартой, я отведаю ее стряпни в следующий раз…может быть…

На морщинистом лице Велдона не мелькнуло даже отголосков сомнения в словах Уэсли. Он просто кивнул и медленно удалился. Виконт вздохнул. Он и сам знал, что навряд ли когда-нибудь наступит этот следующий раз.

«»»

— Тело пропало?

Уэсли замер у входа в комнату. Он едва помнил, как вернулся из своего дома детства в резиденцию генерала. Наверное, видок у него был еще тот, суда по хмурому лицу провожающего его взглядом дворецкого Варда. Виконт вздохнул и выдохнул, схватился за ручку двери и вошел внутрь, к своим друзьям. Эти люди — самые близкие ему существа в этом мире.

— Да, — кивнула Эйвис, оборачиваясь, заметив вошедшего Уэсли.

В последнее время она смотрит на него как на пациента, с какой-то смесью жалости и невысказанных слов во взгляде. Ну, возможно, отчасти он и сам в этом виноват, сколько дней он уже избегает ее.

— О чем речь? — спросил виконт, ожидающе посмотрев в сторону Мэй, хлопая по плечу Аррона в знак приветствия и садясь рядом с ним на диван.

— Тело Хорваша исчезло. Мои люди ничего не нашли, когда я оправил их избавиться от трупа, — ответил Аррон.

— Ну, это же хорошо, разве нет? — удивился виконт. — Меньше проблем.

Его искусственный энтузиазм заставил Эйвис поджать губу. Но, кажется, кроме нее никто больше этого не заметил. Или решил тактично не обратить внимания.

— Может да, а может и нет, — пожала Мэй плечами. — Понимаешь, лучше уж нам знать, кто вдруг по доброте душевной решил оказать нам такого рода услугу.

— Да, — продолжил Аррон. — Это значит, что есть некто, кто в курсе его гибели. Может быть, даже свидетели нашей дуэли. Если бы он был простым человеком, а не наследным принцем одной из империй, то это дел не было бы настолько важным. Государственно важным.

Уэсли промолчал. Через пару минут он потянулся к внутреннему карману камзола и достал оттуда конверт, который обнаружил в кабинете отца. Виконт неловко бросил бумагу на кофейный столик, стараясь побыстрее от нее избавиться, будто она обжигала ему ладони.

— Ты нашел! — воскликнула Эйвис.

В ее глазах засияли огоньки. Впервые за долгое время. Уэсли нравилось, когда у нее такое выражение лица. Сердце кольнуло, но быстро отпустило, подавляя нежеланные чувства.

Мэй подалась вперед и взяла конверт в руки, проводя кончиками пальцев по сургучной печати и кольцу символа. Девушка не стала церемониться и достала единственную страницу письма, быстро пробегая глазами по ее содержанию. Ар наклонился в бок, опираясь рукой на подлокотник ее кресла, заглядывая жене за плечо. Уэсли было немного не по себе от возникшего вдруг непонятно чувства вины без какого-либо повода.

Когда Аррон дочитал, Мэй передала письмо жадно схватившей его Эйвис.

— У нас нет никаких прямых доказательств того, что происхождение яда именно с острова Космин, — произнес генерал. — Это всего лишь клочок бумаги из пустого блокнота Хорваша. Может они хотел связаться с их экспертами, или обратиться за политической или военной поддержкой или еще что.

Мэй задумчиво кивнула. Разумом она была согласна с рассуждениями супруга, но вот инстинкты подсказывали, что все это было хлебными крошками, ведущими вглубь чащи леса.

— Но это подсказка! — Эйвис дочитала письмо и теперь оно снова лежало на столике, откуда могло гипнотизировать всех присутствующих своими тайнами.

— А если нет? Сколько времени мы потратим на то, чтобы ее проверить? До острова добраться, это не даже не в соседнюю империю съездить. Тем более что населением там относиться к жителям Континента враждебно. Для них только отношения с Кандой имеют вес. А чего стоит пройти через Безликую бухту! — возразил Аррон.

— У моего отца есть корабли, — произнесла вдруг Мэйрилин. — И опытные, бывалые люди. Возможно среди них есть те, кто плавал к острову.

После ее слов у Эйвис и Уэсли появилась прекрасная возможность наблюдать как меняется мнение женатого мужчины.

— Ну…в этом есть смысл. Если ты хочешь, то, наверное, нам стоит убедиться… — неуверенно пробормотал генерал.

Мэй понимала, что в ее предложение неубедительно.

— Я считаю, что все, что происходит в последние пару месяцев словно спланировано. Будто мы следуем какому-то неизвестному сценарию, чужому плану. Если этот символ приведёт нас к способу избавиться от яда, то я готова рискнуть. Другого варианта у нас все равно нет. Мы можем остаться и продолжить ломать головы над противоядием, но на это могут уйти годы, а у нас их в запасе нет.

Аррон коснулся маленькой ладони Мэйрилин. Она сжала его пальцы в ответ.

— Ну, раз уж мы решили, то пора собирать вещи! — усмехнулся Уэсли, отвернувшись.

Эйвис прикусила внутреннюю часть щеки. Она не может заставить его поделиться с ней тем, что бередит его душу, ей остается только ждать, пока он откроется ей сам. Она знает его уже достаточно хорошо, чтобы видеть сквозь эту напускную браваду и отличать настоящие эмоции от поддельных.

Следующую неделю в резиденции полным ходом шла подготовка к отъезду хозяев и гостей дома. Все были заняты. Слуги сновали туда-сюда по двору и в коридорах. Нужно было приготовить достаточно вещей и провианта для дальней поездки в Шаринвард. В плавание ресурсами запастись генерал планировал уже в столице Фитаре. Везти с собой дополнительный груз только замедлит их скорость.

Мэйрилин написала отцу и матери. Ответ она попросила не писать. Если вдруг адмирал Тилер откажется помочь — его действия могут привлечь внимание императора — они просто наймут корабль и команду. Золото любят все.

Подготовка к путешествию была почти завершена. Тем неожиданней оказалось прибытие имперских гвардейцев к воротам резиденции генерала Аррона Астигара, племянника бывшего императора.

«»

Отряд, численностью не меньше двадцати человек, все как на подбор широкоплечие и мощные, с мечами на перевес и холодом во взгляде стояли во дворе резиденции. Имперские гвардейцы считаются элитой среди армии. Они подчиняются только императору — длани государя, вершащие дела от его имени и в его пользу.

Мэйрилин почти сразу определила главного среди них. Именно он смотрел на вышедших из дома долгим, немигающим, пронизывающим взглядом. У девушки закралось нехорошее предчувствие.

— Что вам нужно? — повысив голос, спросил Аррон, обратившись, судя по всему, к этому самому командиру.

Он ответил не сразу, окатив генерала тяжелым взглядом с различимым презрением.

— Генерал Аррон Астигар, вы обвиняетесь в убийстве наследного принца Дарданской империи! По приказу нового императора Вэйланда Сантара вам необходимо проследовать с нами. И лучше вам не сопротивляться.

— Что? — воскликнул Уэсли, выражая всеобщее удивление.

Когда на престол успел взойти новый император? Еще даже не закончился траур по предыдущему государю, Совет не одобрил бы инаугурацию во время траура.

— Что случилось с регентом, принцессой Каритой? Как Вэйланд занял престол? — спросил Аррон у командира гвардейцев.

Несколько раз он видел этого мужчину, пусть они и не общались, но и вражды между ними раньше не было.

Главный нахмурился, но в глазах его было удовлетворение от того, что он знает то, о чем не в курсе прославленный на всю империю генерал. Не долго ему осталось носить это звание. Мужчина облизнулся и ответил:

— Принц Ригар найден повешенным у себя в доме. Вероятно, скорбь по отцу сделала свое дело. Императрица Рандая слегла, узнав вести о единственном сыне, очень печально. Что же до принцессы Кариты, Совет выбрал ее как благочестивую деву, которая должна отвести от императорской семьи беду и отвести грех, который навлек ее брат своим самоубийством. Через три дня она последует в загробный мир вслед за императором и принцем, чтобы предотвратить несчастья…

— Ее похоронят заживо?! — перебила командира Мэй.

Дикость, абсолютная дикость…

— Это огромная честь. Совет избрал принцессу… — начал было возражать командир имперских гвардейцев, но снова был перебит. В это раз генералом.

— Этот обряд не использовали уже сотни лет. Почему вдруг Совет принял такое решение?

— Ну, никто из его членов передо мной не отчитывается. Вам,

многоуважаемый генерал,

стоило бы побеспокоиться о своей собственной судьбе. Вы арестованы по обвинению в убийстве принца Хорваша, — съязвил командир, кивая своим солдатам в сторону Аррона.

— Есть ли у вас доказательства? На каком основании вы смеете задерживать моего мужа? — выступила вперед Мэй, пытаясь закрыть собой супруга.

Главный гвардеец скривил губы в надменной усмешке. По лицу его скользнуло недовольство, видимо, не понравилось, что ему посмела перечить женщина. Он поднял руку, останавливая своих людей на месте, чтобы ответить.

— У меня есть приказ императора и тело дарданского принца. Доказательства найдутся, — фыркнул командир. — Взять его! — мужчина в синем офицерском мундире и нашивкой на погонах махнул рукой своим солдатам.

Гвардейцы бесцеремонно преодолели расстояние от ворот до лужайки у дома и, заломив Аррону руки потащили его к выходу.

— Что вы делаете? Как вы смеете! — гневалась Мэй, пытаясь разжать стальную хватку имперских воинов.

Эйвис в ужасе прижала руки ко рту, смотря на разворачивающуюся перед ней сцену широко распахнутыми глазами. Уэсли подался было вперед, но поймав многозначительный взгляд друга, замер на месте.

Один из держащих руки Аррона гвардейцев оттолкнул мешающуюся Мэйрилин в сторону. Девушка не пострадала, но это действие вызвало у генерала, до этого хотевшего мирно последовать за прибывшими, приступ гнева. Он парой ловких маневров разметал в стороны скрутивших его воинов и оказался рядом с женой.

Девушка не пострадала. Аррон взял ее за руки, коснулся плеч, убеждаясь, что она цела. Но генерал не успел ничего сказать, как новая партия солдат оторвала его от жены и вывернула руки так, что невозможно было пошевелиться.

В другой раз Ар не стал бы потворствовать рукоприкладству и такому произволу во время задержания, но если они хотят покинуть страну, как и планировали, то лучше, чтобы погони за ними — как поступали беглыми преступниками — не было. Даже могущественный генерал армии не может противостоять мощи императора и аристократов. Аррону еще предстоит выяснить, как к власти пришел сын наложницы, и что вообще происходит.

Мэй с тревогой смотрела, как гвардейцы уводят ее мужа.

class="book">— Какого черта творится? — спросил Уэсли, не обращаясь ни к кому конкретно, растерянно взлохматив волосы руками.

Двор снова опустел, но никто не спешил заходить внутрь. Солнце клонилось к закату. Эйвис вошла внутрь и спустя пять минут снова вышла. Она сменила наряд и забрала в тугой хвост, распущенный до этого локоны. В брюках и сапогах, из-за краев которых торчали рукояти ножей, она напоминала наемницу.

Виконт нахмурился, поджав губы, но не смог ничего сказать, неодобрительно следя за тем, как девушка подошла к Мэйрилин, что-то шепнула ей на ухо и скрылась в надвигающейся на город тьме ночи.

«»

Вернулась Эйвис только ближе к рассвету. К облегчению ожидающих ее Уэсли и Мэй, она была цела и не ранена. Следом за ней через раму открытого окна в комнату скользнул Эдер. Этот прием не дался ему легко. Выглядел он не очень. Потрепанный, с царапиной на скуле и припухшей губой. Эйвис помогла его добраться до ближайшего кресла, из-за хромоты его сильно вело в сторону.

— Спасибо за помощь, — поблагодарил девушку Эдер. Благодарность эта была, очевидно, не только за то, что она помогла ему сесть. Эйвис моргнула, молча ее приняв и не придавая произошедшему большого значения.

— А с тобой что приключилось? Где Карита? Ее действительно собираются похоронить заживо? — спросил Уэсли, не собираясь держать любопытство в себе.

Эдер выдохнул, и, немного помедлив, кивнул.

— Принц Ригар мертв, думаю, что ему помогли. Никакая скорбь, если бы он даже мог ее испытывать, не смогла бы остановить его от борьбы за власть. Его жена пропала без вести, все слуги в поместье молчат и как один твердят, что он повесился от горя, — Эдер выдохнул и помотал головой, все еще не до конца осознавая, что произошло за каких-то три-четыре дня.

— Дворец закрыли. Никто не мог выйти или войти. Когда императрице сообщили вести о смерти сына, она ушла в небытие и так и не очнулась. Вдовствующая императрица заперлась в своем дворе. Решила переждать, старуха и выбрать сторону победителя. Наложница Неллая собрала Совет, подняла вопрос о выборе императора. Как понимаете, он был небольшим. Либо ее старший сын Вейланд, либо младший Гриир, — Эдер устало потер складку меж нахмуренных бровей.

— Вдобавок к этому… — на челюсти маркиза вздулись желваки. — Она предложила провести «обряд очищения» чтобы преодолеть этот кризис династии и благословить Вэйланда на

благоприятное

правление…

— Какое-какое правление? Странно, конечно, убить принцессу как жертвенного барашка, чтобы принести стране пользу, где логика? — фыркнул Уэсли.

— Все просто. Логика в том, чтобы окончательно убрать со своей дороги всех противников. Карита была для Неллаи большей угрозой, чем Ригар. Императрица могла посадить на трон сына, и он бы был ширмой, а Карита — мозгами. Наложница не успокоилась бы, пока у Рандаи остается ребенок — наследник — который может перейти дорогу ее сыну. Даже если это принцесса.

— И где она сейчас? — спросила Мэйрилин, имея в виду ее высочество.

Маркиз отвел глаза и мотнул головой.

— Я не знаю. Я пытался их остановить, как только узнал, какое решение принял Совет…

— Конечно, они прогнулись. Трусливые старики, спасающие свои шкуры. Личные солдаты Неллаи ворвались во дворец принцессы и утащили ее неизвестно куда. Она сказала мне не искать ее… — Эдер растер лицо сжатым добела кулаком.

Воцарилась тишина.

Мэй обдумывала полученную информацию. Аррона схватили, принцессу Кариту, которая могла встать на их сторону и обеспечить поддержку, где-то держат и собираются обречь на страшную смерть. Вдовствующая императрица Сарула помогать и вмешиваться в ситуацию не станет. На трон взошел принц, который собирается менять порядки и перекроить власть под себя, а совет аристократов, последний оплот неугодных матери нового императора, решил плясать под ее дудку.

Единственное, что могло помешать, это армия, и это настоящая причина почему Неллая приказала схватить генерала, не из-за Хорваша, хотя его смерть стала отличным поводом для ареста. Мэй побледнела. Сейчас у наложницы есть два варианта: убедить генерала армии, пользующегося непререкаемым авторитетом среди военных, подчиниться и оказать поддержку Вэйланду, присягнув на верность перед народом, признав легитимность его правления, либо, если он откажется — в чем Мэйрилин, как его жена не сомневалась — избавиться от ставшего ненужным, способного помешать, предателя.

Заклеймить принесшего славу и победы стране, национального героя и любимого племянника бывшего императора изменником, предателем. Это определенно потешит самолюбие наложницы, долгие годы терпевшей сравнение своих сыновей с выдающимся Арроном Астигаром, до которого им как до солнца и обратно.

В груди Мэй поднималась буря. От гнева в висках шумела кровь. Пришло время ей навести здесь порядок.

9

«Спасение проклятой принцессы»

Как бы не хотелось Мэйрилин вызволить мужа из дворца — она боялась, что обращаются с ним далеко не как с родственником правителя — сейчас это было бы необдуманным шагом. Прежде всего нужно выяснить все подробности восшествия нового императора на престол и спасти Кариту от судьбы быть погребенной заживо.

А еще Мэй очень хотелось встретиться и «поболтать» с новой матерью-императрицей — бывшей наложницей Неллаей — но по рассказам Эйвис, ходившей на разведку и собравшей первоначальную информацию — женщину тщательно охраняют.

Действовать нужно в тайне, скрытно, чтобы о ее участии в делах государственной важности никто не узнал. Пока что новость о том, что Вэйланд стал новым императором не распространилась, и соседние государства еще понятия не имеют, что творится в Ассанте. Это им на руку. На случай, если ее поймают — ее деятельность не будет считаться государственной изменой, поскольку легальность престолонаследия можно оспорить.

— Куда-то собралась? — о косяк распахнувшейся двери облокотился боком Эдер.

Мэй стояла напротив зеркала, поправляя темные одежды наемницы и платок на шее, которым собиралась закрыть лицо. Личину она уже успела сменить, впервые за долгое время представ бледной тенью, какой ее знали в Шаринварде до самой помолвки.

Никто не сможет ее узнать. Даже такой примечательный сиреневый цвет глаз теперь был обычным. Но даже так маркиз увидел неприкрытую решимость в глубине ее взгляда.

— Я не собираюсь тебя останавливать, — Эдер поднял руки. — Просто будь осторожна. Если с тобой что-то случиться, Ар нас убьет.

Мэй кивнула. Она не собиралась уходить сегодня надолго. В любом случае ей понадобиться помощь друзей.

— Я вернусь. Если не появлюсь к ужину… не ходите за мной. Спасайте Аррона и уезжайте.

Мэйрилин открыла окно и выпрыгнул наружу.

— Зачем вообще в этом доме дверь? — покачал головой Эдер в опустевшей комнате.

Солнечно сегодня не было. Тяжелые тучи закрыли небо, грозя вот-вот обрушится на этот мир проливным дождем.

Ярость клокотала в груди девушки, но она прекрасно знала, что нельзя давать волю эмоция там, где необходим холодный расчет.

До дворца Мэйрилин добралась быстро и незаметно. Здесь было тихо. Даже редко проходящие по дорожкам слуги держались настороженно. Кажется, новый режим не всем пришелся по нраву.

Мэй не стала тратить время зря и проникать в будуар принцессы, ее там все равно не было, как сказал Эдер, и уж точно Карита не встретила новости о собственной кончине с радостью. Ее держат где-то во дворце под охраной — чтобы не сбежала.

Мэй затаилась за сводом крыши напротив здания кухни. Пленнице тоже нужно что-то есть.

Здесь было оживленнее, чем в остальных закоулках императорского дворца. Периодически туда-сюда сновали слуги с подносами, слышались разговоры. Кухня — лучшее место для сплетен.

Мэйрилин перевернулась на спину и прикрыла глаза рукой. Крыша была теплой, дул прохладный ветерок. Но на сердце девушки было не спокойно. Ее генерала держат где-то здесь. Во дворце. Что с ним? Как он себя чувствует? Поел ли? Не дал ли знать о себе яд?

Стоит ли влюбляться, если однажды это счастье обречено на завершение?

Ее уже предавали и ранили так, что Мэй не думала, что когда-нибудь снова сможет впустить кого-то в свое сердце. Но любовь слепа и глупа, она не слушает голоса разума.

Мэй прикидывала, что прошло не меньше трех часов. За это время она узнала, что бывшую императрицу, которая находится в беспамятстве, держат в Холодном дворце, ее приказано кормить раз в день пищей, которую не едят даже слуги. Это она узнала из слов старшей служанки, которая вернула нетронутый поднос и жалобно жаловалась о печальной судьбе своей госпожи всем, кто желал ее слушать.

Еще Мэй из разговоров между поварами поняла, что готовиться какой-то банкет. Возможно, что скоро во дворце проведут официальный прием по случаю восшествия нового императора. Нужно действовать быстро, чтобы успеть.

Наконец, случилось и то, чего так ждала Мэй.

— О, Лизи, вернулась? — хихикнула молоденькая помощница кухни, когда в дверь вошла непримечательная девица в форме дворцовой горничной с болезненным выражением лица.

Наблюдающая с соседней крыши Мэйрилин подобралась, внимательно следя за разговором. Что-то подсказывало ей, что эта служанка приведет ее к принцессе.

— Да, — выдохнула Лизи.

— А что там, Лизи? На тебе лица не было вчера, когда ты вернулась. Ну ска-ажи, что там такого прячут? Неужто это…

— Марта! — рявкнул один из поваров. — Еще одно слово и ты вылетишь отсюда! Пойдешь к прачкам помощницей! Погляжу я тогда, будет ли у тебя время раскрывать свой болтливый рот!

— Прости, Джо, больше не слова. Я помогу Марте собрать поднос.

Началась возня. Звякала посуда, шкворчала готовящаяся еда, кто-то наполнял чем-то жидким кувшин.

Через пять минут две девушки вышли из здания. Одна из них — та самая Лизи, горничная, которая пришла в кухню — держала в руках нагруженный едой поднос, другая — очевидно, Марта — стояла рядом, придерживая первую за рукав.

— Ну скажи, — шепотом просила девица. — Я никому не расскажу, клянусь…Кому ты относишь эту еду? Вдовствующей императрице?

Лизи замялась, не хотя отвечать. Ее лицо побледнело.

— Нет, не ее величеству… Я не должна говорить…

Марта охнула, прикрыв ладошками раскрытый рот.

— Неужели…проклятой принцессе? — последние слова она произнесла губами, не издавая ни звука.

— Я ухожу, — воспользовавшись тем, что хватка Марты исчезла, горничная попятилась, но удержала поднос, и поспешила оставить любопытную служанку за спиной.

Мэйрилин на крыше приподняла уголки губ и последовала следом за Лизи.

Горничная петляла по территории дворца, не подозревая, что за ней следует незаметная глазу тень. Наконец Лизи остановилась возле неприметного обветшалого здания и, обойдя его сбоку, замерла перед каменной стеной. Присев на корточки и опустив поднос седой на покрытую травой землю, девушка нащупала меж густой растительность выступающий крюк и потянула его вверх.

Покрытая пластом земли, заросшей зеленью, крышка люка подалась не сразу, хилой горничной пришлось приложить больше усилий. Тихо кряхтя, она отворила прямоугольную дверцу ведущего под землю хода.

С опаской девица огляделась, и, убедившись, что осталась незамеченной — Мэй на покрытой черепицей крыше поправила платок на лице — быстро схватила оставленный ранее поднос с едой и исчезла внизу, осторожно перебирая ногами по влажным каменным ступеням, уводящим ее в подземелье.

Мэй в два прыжка оказалась у открытой крышки люка. Пахло сыростью и плесенью. Она осторожно заглянула внутрь. На стенах, выложенных галькой, мерцали отсветы пламени. Факелы. Хорошее подземелье. Сама Мэй вряд ли бы смогла его обнаружить.

Жена генерала не спешила спускаться внутрь. Она решила дождаться момента, когда горничная Лизи вернется. Мэй спряталась за углом заброшенного здания.

Лизи вернулась спустя минут семь. Но она была не одна. Следом за девицей из лаза появился мужчина в доспехах. Стражник.

— Лизи, — простонал он, прижимая худосочную горничную к каменной стене здания, когда закрыл ход в подземелье, опустив тяжелую крышку.

Лизи ничего не ответила, громко простонав мужчине в ответ. Заросшая высокой травой полянка скоро наполнилась звуками страсти. Прятавшаяся Мэй прикусила губу. Такой ситуации она не ожидала.

Когда звуки стихли, девушка осторожно выглянула из-за угла.

Лизи поправляла одежду, мужчина надевал сброшенные впопыхах доспехи, довольно ухмыляясь.

— Я пойду, старшая горничная сделает мне выговор если я снова опоздаю, — промолвила девушка, перевязывая волосы лентой.

— Иди, — сказал стражник, но отпускать девицу он явно не хотел.

Она ушла, но мужчина не спешил возвращаться вниз, смотря вслед служанке, довольно вздыхая. Он не успел даже обернуться, ничком валясь на землю.

Мэйрилин позади него действовала быстро. Оттащила стражника в сторону, связала ему руки его же поясом и принялась снова ждать.

Через двадцать минут крышка люка снова поднялась. Мэй едва не закатила глаза.

— Проклятый Вэш, где его демоны носят? Сказал же, десять минут… — бурчал под нос вновь прибывший, коллега развлекшегося со служанкой Вэша.

Его постигла та же участь, что и предыдущего.

Еще через десять минут явился третий стражник.

— Да куда делись эти остолопы. Вздумали поразвлечься пока начальство за них всю работу…

Коллекция стражников Мэй пополнилась очередным экспонатом.

Больше девушка решила не ждать, те, что остались внизу в подземелье могли догадаться, что происходит что-то странное. Мэй проверила, что трое стражников еще долго будут находиться без сознания и поспешила к люку.

Девушка схватилась за крючок и потянула дверь на себя. Да, она и впрямь была не легкой, но справиться с ней у Мэй не составило большого труда.

Жена генерала скользнула внутрь. Тихо опуская дверцу люка за собой.

Внутри сразу же сделалось темно. Но далеки блики пламени от прикрепленных к стенам факелов не давали наступить кромешной тьме. Мэй спустилась по крутым ступеням и осмотрелась. Впереди был длинный мрачный коридор. Настолько длинный, что ей не удалось разглядеть, что было на другом его конце.

Мэйрилин дошла до ближайшего факела и вытащила его из крепления. Двойная польза: освещает путь и может служить в качестве орудия защиты или нападения.

Преодолела расстояние прохода Мэйрилин быстро. На другом конце коридора обнаружилась тяжелая деревянная дверь, обшитая по бокам железом. Девушка потянула за кольцо ручки, не спеша входить внутрь.

— Наконец-то! Где вас носило, Вэш, проклятый ты развратник, пришлось дважды посылать за тобой…

Мэй ворвалась внутрь.

Это была небольшая квадратная комнатка. Здесь не было много мебели. Грубые деревянные стол и четыре стула, ветхая видавшая виды тахта у стены.

— Ты еще кто такая? Как здесь оказалась? — завопил бородатый коренастый стражник.

Его долговязый товарищ, с которым они играли в карты резко встал из-за стола, опрокинув свой стул и потянулся к палашу на поясе. Больше людей в комнате не было. Значит, всего их было пятеро. И это даже не гвардейцы.

Как самонадеянно. Скорее всего, это верные люди наложницы Неллаи. На ее месте Мэй тоже бы опасалась доверять имперским гвардейцам. Императору они пока подчиняются, но их верность легко может поменять своего хозяина. У династии много родственников и претендентов на престол.

Мэйрилин достала кинжалы в ответ на угрожающей ей клинок, освобожденный из ножен. Не она первая обнажила оружие.

— Девка, ты кто такая? Жить надоело? — проревел бородатый.

Мэйрилин не стала затруднять себя ответом, ударом ноги вырубив коренастого стражника.

Долговязый товарищ бородача неловко переложил палаш из одной руки в другую и заикаясь произнес:

— Не-не подходи! З-заколю!

Девушка не стала с ним возиться, ударив тупой рукоятью кинжала второго стражника по затылку, отправляя в забытие.

Стало тихо. Вот и все, с охраной покончено.

Девушка пересекла комнату и дернула непримечательную дверь. Та не поддалась. Заперто. Пришлось снова вернуться к неудачливому караулу и обыскать. Ключ нашелся быстро, был привязан к поясу брюк коренастого бородача.

Дверь поддалась со второй попытки.

Карита сидела на полу, обняв руками колени, рядом стоял нетронутый поднос с едой, который принесла горничная Лизи.

— Ну и долго же ты! — усмехнулась принцесса, встречая взгляд Мэй.

— Как ты узнала, что я — это я? — спросила удивленно Мэй. Ее настоящее лицо было скрыто под личиной. Карита знала только ту, другую Мэйрилин.

Принцесса фыркнула, смотря на прибывшую снизу верх.

— Я — это я, ты — это ты. Не знаю, сразу поняла, что передо мной ты и никто другой. Понятно объяснила?

— Да не особо, — ответила Мэйрилин, осматривая помещение.

— Соскучилась по мне? Почему не ешь, возможно, это твой прощальный обед.

Карита скривила лицо и показала Мэйрилин язык.

— Еще чего, может, Неллае взбредет в голову меня убить, а уж потом хоронить, как и положено.

— Ты как? — спросила Мэйрилин, снимая с лица шарф и присев рядом с принцессой. Теперь она поняла почему та не спешила встать, на лодыжках были кандалы, прикованные к короткой цепи с тяжелыми звеньями, уходящей в пол.

— Да, знаешь, могло бы быть и лучше… — протянула Карита, не стремясь показать, как ей было страшно эти последние четыре дня. — Эдер…

— В порядке. Он в безопасности.

— Хорошо, — кивнула принцесса с облегчением во взгляде. Последнее, что она видела, это как стража пытается схватить маркиза. Она боялась, что его могли убить.

Мэй внимательно осмотрела кандалы на ногах Кариты.

— Здесь нет замка, я понятия не имею как их…

Бам!

Мэйрилин с помощью кинжала разрубила цепи. Теперь на лодыжках принцессы были своего рода утяжелители в виде толстых железных браслетов — остатков кандалов.

— Я тут пришла к выводу, что недооценивала тебя. Ну, знаешь, в прошлом. Теперь я так не думаю, — поднялась с пола освобожденная принцесса. — Хотя куда уж, ты на моих глазах отрезала медведю голову…

Мэй убрала кинжал за пояс и осмотрелась в комнатке. Здесь не было ничего примечательного. Голые пол и стены. Поднос с едой, какие-то тряпки в углу, наверное, они служили в качестве одеяла или места ночлега. Сложновато было поверить, что гордая принцесса империи могла находиться в таких условиях.

— Догадываюсь, о чем ты думаешь, — Карита разминала затекшую шею и спину. — Я хочу ее убить.

Принцесса захрустела костяшками. Мэй повернула голову в ее сторону.

— Кого?

— Неллаю. Насчет Вэйланда пока не знаю, может, отправить его сюда и посмотреть, как долго он продержится на моем месте?

Карита была бледной и осунувшейся, покрытая мелкой пылью и грязью, с царапиной на шее — возможно, что ей приставили к горлу лезвие, чтобы она вела себя тихо — но сила духа ее не пострадала. Эта принцесса — настоящий боец.

Мэйрилин пожала плечами:

— Поживем-увидим. Сейчас нужно выбираться отсюда. Не было времени планировать твой побег, так что уходить лучше побыстрее.

Одно дело проникнуть внутрь, другое — безопасно покинуть это место. Задача усложнилась тем, что теперь Мэй была не одна, а в компании нежелательного лица, которое при новом режиме должно было ждать тихо своей участи быть погребенной в тайной темнице.

До люка наружу девушки добрались без проблем. Охрана была по-прежнему без сознания. Проходя мимо, принцесса как бы случайно пнула бородача в живот. На задранную в немом вопросе бровь Мэй она пояснила с улыбкой:

— Ой, нога дернулась. Долго сидела на земле, судороги, понимаешь…

— Ага…

Принцесса довольно подставила лицо солнцу и глубоко вдохнула. Ах, свобода, что-то начинаешь ценить только когда потеряешь. И кого-то…

— Пригнись, — появившаяся из люка следом за Каритой Мэйрилин потянула принцессу вниз, в гущу зарослей травы.

Этот заброшенный двор хорошо проглядывался со стороны дорожки, по которой ходили обитатели дворца и слуги.

Девушки сидели на поросшей бурьяном лужайке, гуськом двигаясь в сторону угла покосившегося здания, в кусты, где Мэй оставила отсыпаться выманенных из подземелья неудачливых охранников.

Карита в отвращении скривила губы. Эти люди были ей омерзительны. Жалкие крысы, покусившиеся на обещания наложницы. Мелкие сошки, выполняющие грязную работу не поскупившись преступить закон и всякую мораль. Она успела наслушаться угроз из их уст. Слава богине, что Мэйрилин появилась раньше, чем они осмелели и опьянели настолько, чтобы воплотить свои мерзкие фантазии в жизнь.

Мэй не знала о чем размышляла принцесса. Ей пришла в голову идея.

— Посиди здесь и не высовывайся, — наказала она принцессе.

— Что ты хочешь сделать? — спросила Карита, но осталась без ответа.

Мэйрилин тихонько взяла одного из стражников, Вэша, за ноги и потащила в сторону люка, скоро он оказался в компании бородача и долговязого в той комнатушке, где они обычно коротали время за игрой. Пока она тащила его бренную тушу, мужчина замычал и начал приходить в себя, но кулак Мэй заметил это вовремя, и снова Вэш ушел в небытие. Следом за ним последовали его коллеги. Тела охраны были сгружены в комнатушке подземелья, дверь заперта с помощью очередного ключа, украденного со связки на поясе бородача, который Мэйрилин, выбравшись по лестнице наружу и закрыв крышку люка обратно, запульнула в гущу зарослей двора.

— Вот и все. Надеюсь, это их задержит, — жена генерала отряхнула запылившуюся одежду.

— Обещаю тебя никогда не злить, — усмехнулась Карита. — Что дальше?

— Дальше…нужно выбираться. Я обещала вернуться к ужину.

— Не говори о еде, я четыре дня голодала, — принцесса накрыла рукой живот. Если не думать о голоде, то не так остро его ощущаешь, наверное…

— Сможешь перепрыгнуть через дворцовые стены? — спросила Мэй.

Принцесса опешила и округлила на Мэйрилин глаза:

— То, что я неплохо держусь в седле и стреляю из лука не значит, что в мое образование входило обучение боевыми искусствами! Нет конечно!

— Да…есть свои минусы в том, чтобы быть принцессой, — задумчиво протянула Мэй. Они оставались в укрытии, но долго им здесь лучше не находится. В любую минуту могут явиться люди наложницы, чтобы проверить Кариту и обнаружить охрану в отключке.

— Минусы? О, да, например, быть похороненной заживо, определенно жирный минус, — съязвила принцесса.

Мэй нравилось разговаривать с ней. В опасных ситуациях язык Кариты становился особенно острым. Люди этого мира редко позволяли себе подобную язвительность и сарказм. Это считалось дурным тоном.

— Ну, — Мэйрилин почесала бровь, прикидывая план действий, — послушай, это твой дом, ты должна знать дворец как свои пять пальцев…

— Черта с два, иначе я была бы в курсе о существовании подобного места, — перебила Карита, указывая пальцем в сторону люка. Сейчас, когда дверца была опущена, это была простой бугор, покрытый порослями травы.

— В любом случае, ты знаешь окрестности лучше меня. Есть здесь выход, который не охраняется имперскими гвардейцами? Может быть, какой-то тайный ход? В подобных местах ведь должны быть тайные ходы? — загорелись глаза Мэйрилин.

Определенно должны быть. В старых замках, аристократических дворцах ее мира парочка секретных туннелей или потайных дверей и комнат обязательно находилась. Люди древности всегда были очень предусмотрительными. Иногда вход-выход должен быть не на свету, чтобы можно было сбежать незамеченными.

Карита поджала губы, размышляя.

— Нет таких ходов, о которых бы не было известно гвардейцам и Неллае с Вэйландом — это ведь и их дом…в данный период времени.

Туча закрыла собой солнце. Стало прохладнее. Время от времени пожухлые листья срывались с ветвей и падали наземь. Осень медленно, но неотвратимо вступала в свои полные права. Слышалось стрекотание сверчков где-то в зарослях, далекие ссоры диких птиц.

— А императорская конюшня сильно охраняется? — спросила Мэй, прерывая долгое молчание.

Карита нахмурилась.

— Это ведь не то, о чем я подумала?

— Не знаю, зависит от того, о чем ты подумала?

— Я потому и спрашиваю, что ты сошла с ума, если это то, о чем мы обе подумали, — парировала принцесса.

Мэй облизнула губы и откинулась спиной на шершавую каменную стену дома. Глаза ее были закрыты, а на уголки губ приподняты в легкой улыбке. Карита сложила руки на груди, казалось, будто она знала что-то, о чем ее высочество не подозревала.

— Ну, если после моего пленения ничего не изменилось, то охраны много там быть не должно быть. Кони во дворце не нужны. Ими пользуются только когда кто-то из семьи покидает дворец. Считается, что раз уж их содержат на территории дворца, то вряд ли кто-то осмелится воровать у короны, каждый выход под защитой гвардии, живым не уйти!

Улыбка Мэйрилин стала шире, хотя глаза ее были по-прежнему закрыты.

— Эй, твоя улыбка меня пугает!

— Мэйрилин!

— Гвардейцы вооружены до зубов! Это тебе не те охранники-недотепы!

— Ты меня вообще слышишь?

Девушка открыла глаза. Лицо принцессы было напротив. В глазах Кариты читалось волнение и тревога.

— Отдохни. Нам нужны будут силы.

— А-а…может, нам тогда лучше уйти отсюда? — нашлась, что ответить Карита.

Мэйрилин задумалась. С одной стороны здесь не совсем безопасно — нет, за ту великолепную пятерку в подземелье она не беспокоилась, даже если они придут в себя, им не выбраться, и даже если они будут орать, что есть мочи, их никто не услышит, на то это и темница, ни звука не просочится на поверхность — поскольку когда угодно может объявится кто-то, кому известно о существовании этого подземелья.

Но с другой стороны, если они останутся тут, где не снуют слуги и низка вероятность быть обнаруженными случайно, то узнают первыми, в случае, когда откроется пропажа принцессы. В общем, Мэй пришла к выводу, что можно пока отсидеться здесь, о чем и сообщила ее высочеству.

Карита тяжело вздохнула.

— Едва ли у меня есть другой выход, верно?

Жена генерала посчитала, что на этот вопрос можно не отвечать. Она снова прислонилась спиной к стене и прикрыла глаза. Но слух ее работал, различая голоса слуг в соседних зданиях и шаги несущих караул гвардейцев у главного дворца. Оставалось надеяться, что принцесса Карита не растеряла свои навыки верховой езды.

10

«И вспыхнет пламя»

Скакала принцесса знатно. Мэйрилин бы даже насладилась зрелищем, если бы у нее было на это время. Но в отличии от Кариты, в задачу которой входило прокрасться в стойло и вывести лощадь — два копытных им были ни к чему, девушки могли поместиться на одном коне, к тому же так было бы быстрее и проще уйти от погони — на долю Мэй выпало отвлечение охраны и открытие ворот.

Уходить решили красиво. Все равно вести о побеге принцессы не удастся скрыть, так к чему скромничать? Да и потом, главные ворота вели напрямик в город, а среди многочисленных улочек столицы от погони уйти проще.

Мэй пробралась к воротам и спряталась за колодцем. Четверо дежурных стояли у закрытых ворот. Деревянные створки были плотно затворены, так, что сквозь них даже свет бы не просочился, не то, что две худенькие девушки.

Действовать пришлось быстро. Мэй достала из волос, заколотых на макушке в пучок, несколько острых словно иглы шпилек. Ловким движением она одну за другой отправила их в полет. Четверо гвардейцев упали навзничь почти одновременно, не успевая даже понять, что произошло.

Мэй скользнула к воротам и подняла тяжелый брус, распахивая створки, и громко свистнула, подавая принцессе сигнал.

Да, держалась в седле ее высочество превосходно.

— Эй, а ну стоять! — из соседнего здания выбежала охрана.

— Именем императора, остановитесь!

— По коням! Хватайте! Не дайте им уйти!

Карита протянула руку и Мэйрилин схватилась за нее, на ходу взлетая в седло сзади принцессы. Ее высочество затянула поводья, прикрикивая и подгоняя лошадь, чтобы та унесла двух всадниц в тьму наступающей ночи.

На разговоры у девушек времени не было. Мэй обернулась. Не меньше дюжины, а то и вовсе две, скакали следом. Гвардейцы были вооружены, но стрелять из лука пока не рисковали, чтобы не ранить принцессу. О ее побеге уже стало известно.

Немногочисленные жители столицы, прогуливающиеся по улицам города, завидев конную погоню бросалась в стороны.

— Куда нам теперь? Они не отстают! — обернулась назад принцесса и прокричала Мэйрилин. Из-за топота копыт и криков преследователей они плохо слышали друг друга.

— Вперед, прочь из города! — Мэйрилин закинула ногу и, обернувшись, села к Карите спиной и лицом к гвардейцам. У нее при себе был короткий тонкий клинок и три кинжала.

Они скакали через рыночную площадь. Людей здесь было больше. Повсюду стояли торговцы с прилавками. Мэйрилин обрубила веревки одного из навесов. Плотная ткань, закрывающая днем товар от солнца, полетела на гвардейцев, послышалось ржание лошадей, кто-то вылетел из седла. Преследователей стало меньше, но это не остановило погоню, только распаляя в гвардейцах желание поймать нарушителей.

Мэйрилин не опускала руки с мечом. Все, что могло использоваться в качестве преграды или препятствия, летело в сторону погони. Число гвардейцев, сидящих у них на хвосте, остановилось на отметке семь.

Но семь вооруженных мужчин это все равно много.

Тем временем домов становилось меньше, оседланный Каритой и Мэйрилин конь мчал девушек прочь из города. Мэй обернулась, всматриваясь в расстилающуюся перед ними дорогу.

Ворота выезда из города были открыты. Дневная очередь въезжающих почти закончилась. Обычно в это время, когда народу немного, в город стремились попасть большегрузы — длинные караваны или поток телег, нагруженных доверху.

Мэй усмехнулась, заметив длинную цепь из груженных обозов. Очень кстати. Осталось раздобыть немного огня.

Стража на въезде еще не заметила погони. Они вышагивали вдоль телег, проверяя каждую и тыкая мечами в груз, убеждаясь, что не провозится ничего запрещенного. В руках одного из проверяющих Мэй заметила факел. Бинго!

— Стоять!

— Держите беглецов! Остановить!

Это кричали своим коллегам по оружию гвардейцы.

Охрана у ворот повернулась и узрела происходящее. Но вовремя отреагировать они не смогли. На то они стража городских ворот, а не подчиненные короне гвардейцы, между ними разница словно пропасть.

Мэйрилин выхватила на ходу факел из ослабевших рук ничего не понимающего охранника и бросила его на обоз с сеном. Вспыхнуло пламя. Запряженные в телеги лошади занервничали и бросились в стороны. Но убежать они не могли. Огонь перекидывался с одной телеги на другую. Настал полный хаос.

Из-за плеча Мэй смотрела, как преследователи резко одергивают поводья, поднимая коней на дыбы из-за образовавшейся пробки и пламени, пугающего животных, как озадаченно озираются седоки. Все кончено. Они потеряли беглянок из виду.

Карита не останавливалась. Принцесса гнала коня изо всех сил в лес. Это были хорошо ей знакомы окрестности столицы. Они не останавливались еще минут двадцать. Пока бравый конь не остановился сам тяжело задыхаясь.

Мэйрилин выпрыгнула из седла не землю, осторожно осматриваясь. Карита спешилась.

— Что дальше? Каков твой план? — спросила принцесса, опираясь руками на колени и мелко дыша. Ее лицо и волосы были влажными от пота. Никогда в своей жизни она не поступала так отчаянно. Сердце в груди кололо от бешенного ритма.

Это была небольшая поляна у ручья. Конь отдышался и теперь жадно пил, опустив морду в проточную родниковую воду.

Мэй вытерла рукавом пот со лба. Следующие ее действия стали для принцессы полной неожиданностью.

Карита стояла, прислонившись к стволу ели спиной, кинжал был приставлен к ее горлу.

— Ты чего? С ума сошла? — прохрипела принцесса.

— Говори, что вы с наложницей замышляете?

Мэй изменилась до неузнаваемости. В ее глазах была сталь. А голос холоднее льда. Карита смотрела на девушку округленными от шока и страха глазами.

— О чем ты? Мы с ней не заодно. Клянусь, я в ее делах не участвую. Да меня заживо похоронить собирались, и ты мне не веришь? — удалось собраться и прошептать принцессе.

Мэй не опустила клинок, всматриваясь в глаза ее высочеству. Карита не знала, что в конце концов та там увидела, но вздохнула с облегчением, когда жена генерала медленно опустила лезвие вниз.

Принцесса схватилась за горло и откашлялась. Она упала на четвереньки, пытаясь вырвать, но от голода в ее желудке уже давно не было пищи.

— Какого черта? — спросила принцесса, откашлявшись, сидя на голой земле и задрав голову вверх, всматриваясь Мэй в лицо. — Не доверяешь мне?

— У меня не было причин тебе верить. И спасать.

— Но ты спасла. Пришла за мной. Почему?

— Знаешь, как бы я поступила? Я бы ворвалась во дворец, перерезала глотку твоей мачехе и ее сынку, забрала бы своего мужа и покинула бы эту страну навсегда… — вздохнула Мэйрилин, по-прежнему стоя на месте и держа опущенный клинок.

Карита моргнула. На ее лице было неверие.

— Но ты не осмелилась….

— Нет, — перебила ее Мэй. — Я люблю его. Поэтому я поступила так. Он лучше меня, он бы не хотел, чтобы ты погибла. Он любит эту страну и свой народ и не смог бы оставить ее в хаосе и разрухе. Мой генерал.

Мэйрилин посмотрела вдаль. Карита проследила за ее взглядом. Не было видно ничего кроме деревьев. Они были везде. Но принцессе казалось, что Мэй видит то, что она постичь не в силах.

— Придется здесь заночевать. Поспи, я посторожу, — сказала Мэйрилин спустя какое-то время.

Карита головой на снятое с лошади седло. Стоило ей закрыть глаза, как ее сморил сон. Мэй же сидела и смотрела в темное небо. Там не было ни одной звезды.

* * *

— Здесь воняет.

Принцесса сморщила носик. Даже после заключения в темнице, не самой приятного побега из дворца и бешеной скачки через всю столицу и ночи в лесу на голой земле, она оставалась особой имперских кровей.

Мэй закатила глаза. А как еще должны пахнуть катакомбы? Эти лабиринты знали больше тайн и секретов, чем кто-либо другой. Здесь сгинул не один человек. Настоящая теневая столица преступного мира Ассанты. Черный рынок и парочка не самых приятных торговцев и честных гильдий наемников — это еще сказки по сравнению с тем, что тут творится на самом деле. И Мэйрилин не хотелось этого знать.

— Возьми. Надень и спрячь лицо, — девушка протянула Карите плащ.

К счастью, Мэй хорошо могла ориентироваться на местности, и тайный схрон с предметами первой необходимости они нашли довольно скоро. Сложнее было убедить принцессу в том, что им нужно переплыть лесное озеро и почти у самого дна заплыть в подводную пещеру. Последние дни Карита провела под землей, поэтому тревога и паника ее высочества была для Мэйрилин ожидаемой.

Самым сложным оказалось задержат дыхание так надолго. Мэй не предполагала, что глубина озера будет большой. Пусть ей объема легких для такого маневра вполне хватало, но вот ее спутница начала задыхаться и потеряла сознание. Пришлось тянуть ее за собой и бить по щекам, чтобы та пришла в сознание, когда Мэй вытащила на берег ее бренное тело.

В пещере за грудой камней был вход в туннель. Судя по тому, как был вытоптан мох на влажной гальке на полу вокруг прохода, пользовались им довольно часто.

— Кто мог подумать, что под самой столицей существует такое… — протянула Карита, надевая капюшон.

Принцесса, росшая во дворце; этот опасный мир для нее был чужд.

Мэй потянула ее высочество за собой. Жена генерала останавливалась на каждом перекрестке каменного лабиринта, прислушиваясь и пытаясь разглядеть движение в темноте уходящих вдаль коридоров. В руке у Мэй был фонарь со стенками из слюдяного стекла и зажжённой свечой внутри, которым она освещала себе и принцессе путь.

Шли долго и молча. По пути им пока никто не повстречался.

— Ааааааа, завизжала вдруг принцесса.

Мэйрилин в одно мгновение достала из ножен кинжал и обернулась. Но никого не увидела.

— К-крыса.

Карита показала пальцем на скользнувший гладкий хвост, исчезнувший за поворотом, и прижала руку к груди, пытаясь успокоить свое гулко дрожащее в груди от страха сердце.

Мэй прижала палец к губам, показывая, чтобы принцесса молчала. В далеке раздавались хлюпающие в сырой грязи туннеля шаги. Это был не один человек.

— …пересекли границу. Целая делегация уже на подходе к столице, Хас! С этого дела можно неплохо заработать.

— Замолкни Дилан! Я тебе чой, дурак, чтобы послов грабить? Небось, охрана у них не то, что у купцовых обозов, это тебе не шелками торговать, дела государственной важности решать едут. Не, это дело без меня.

— Дак…Дак ведь это, Хас…они ведь ей-ту везут. ко-ни-му-цию.

— Контрибуцию, бездарь! Только вот нам от этого ни холодно, ни жарко. Думаешь, генерал так просто тебя в покое оставит, коли ты с такой казной вздумаешь ноги сделать? Ай, нет, как бы не так! Будешь потом на виселице болтаться, так и знай! Мой тебе совет, в это дело не лезь и другим не советуй, авось и доживешь до глубоких седин…хотя, чует сердце, прирежут тебя как порося на деревенской ярмарке…

— А чой это меня, чья б корова мычала! А генерал, слыхал, в казематах в министерстве дух уже испустил. Предатель, говорят. Императора, ейвого дядьку родного, погубил!

— Тебя бы кто погубил, дурья башка…

Шаги затихли и голоса доносились тихим бубнежом, ничего более нельзя было разобрать. Неизвестные повернули в соседний тоннель, чудом не нарвавшись на застывших совсем рядом девушек.

Мэй и Карита встревоженно переглянулись. Думать о том, правда ли то, что только что прозвучало, не хотелось. Аррон не может ее бросить! Не может ее так оставить, не может…

— Посольство… — прошептала Карита. — Едет посольство от Дарданской империи…

Мэйрилин решила подумать обо всем после. Сначала нужно вернуться в поместье.

Остаток пути по катакомбам прошел нормально. Разве что принцесса встретила семейство крыс да прытко убегающего от света фонаря паука размером с ладонь.

Вылезли мокрые после купания в озере и грязные от подземных ходов девушки в ближайшем к дому генерала проулке. Стояло позднее утро, народ сновал по улицам города туда-сюда. Горожане закупались продуктами и товарами, купцы зазывали к своим прилавкам и обозам, остальные спешили кто куда по своим делам. Обычное утро.

Незамеченными им пересечь торговую площадь и дойти до резиденции Астигар не удалось, все же их вид привлекал внимание, но не более того. Иной горожанин оборачивался вслед, строя догадки, где их так угораздило испачкаться.

У ворот стояли гвардейцы. Этого Мэй не боялась, потянув Кариту за собой, огибая с приличного расстояния охрану, оказавшись у задних стен ограды поместья.

— О нет! Нет-нет, ты же не думаешь, что я полезу на забор… — неверяще покачала головой Карита, давя неловкую улыбку. Но взгляд Мэй говорил, что ей на мнение принцессы плевать.

— Я тебя подтолкну, забирайся.

Мэйрилин перемахнула через стену следом за принцессой.

Карита постанывая поднялась на ноги, потирая поясницу. К ее чести, свое недовольство она оставила при себе.

В саду было тихо. Незамеченные девушки вошли в дом через заднюю дверь.

Атмосфера за поздним завтраком была неважная. Мэй так и не вернулась к ужину. Несмотря на ее слова о том, чтобы в подобном исходе они высвободили Аррона и бежали из страны, все же Эйвис, Эдер и Уэсли решили подождать. Посреди ночи по городу распространились вести о том, что принцессу похитили из дворца. Это был хороший знак. Значит, план Мэйрилин должен был удастся.

Эйвис размазывала кашу по тарелке. Со вчерашнего дня она не съела ни крошки. Эдер молча смотрел перед собой, скрестив руки на груди. Оставалось лишь догадываться о чем он думает. Один только Уэсли отправлял себе в рот один эклер за другим, запивая чаем.

Появлениядевушек было неожиданным, но, несомненно, приятным сюрпризом.

— Мэй! — Эйвис поднялась со своего места и бросилась к своей названной сестре, заключая ее в объятия и проверяя, что она цела. — Ты не ранена? Все в порядке? Перед домом выставили гвардейцев, но, к счастью, они не могут войти внутрь.

— Да, все хорошо, — улыбнулась Мэй и обняла Эйвис в ответ.

Эдер тоже неловко поднялся на ноги. Стул позади него перевернулся, но мужчина этого даже не заметил. Во все глаза он смотрел на бледную, с взлохмаченными влажными волосами и грязной одежде принцессу. Она жива. С ней все в порядке. Маркиз сделал шаг вперед. Он сам не знал, чего хотел: заключить ее в объятья, коснуться щеки, спросить, в порядке ли она…

Карита шагнула навстречу. Действия и решимость Эдера стали увереннее. Он протянул руку. Ее высочество поравнялась с мужчиной и… прошла мимо, ее взгляд был прикован к обеденному столу и накрытому на нем завтраку. Она громко сглотнула и схватила первое, что попалось ей под руку.

Уэсли не сдержал смешок, глядя, какое глупое выражение лица было у его друга. Бедный маркиз, его променяли на сдобу с творогом.

11

«Суд»

Мэйрилин задумчиво листала украденные из кабинета наложницы Неллаи бумаги. Спасение принцессы было важным делом, но упустить такую прекрасную возможность она тоже не могла, тем более вчера наложницы во дворце не было, и охрана решила устроить себе отдых, что облегчило задачу жены генерала пробраться в охраняемые покои матери нового императора и стащить несколько приметных бумаг и книжицу с тайными расходами. Это уже интересно.

Чтобы наложница не заподозрила ничего раньше времени, Мэй воспользовалась магией и оставила копии бумаг.

Девушка принялась размышлять. Посольство проигравшей в войне Дарданской империи на подъезде в столицу. Генерал, разгромивший их армию теперь для новой власти нежелательное лицо, обвиняемое в покушении на императора и убийстве кронпринца Хорваша. Как поступит наложница?

Причин потакать послам кроме как признание ими легитимности восшествия Вэйланда на престол у Неллаи нет. Зато есть желание избавиться от Аррона любыми средствами. Выдать преступника — неплохой мотив подписать генералу смертный приговор. И никто из аристократов даже пикнуть не посмеет против, если есть обвинение в убийстве и доказана вина.

Бесстыдство! Отдать на растерзание национального героя своему вчерашнему врагу.

Мэй пробежалась глазами по листу бумаги. Это было письмо, адресованное Неллае от одного из ее верных приспешников, в нем говорилось о том, что все приготовления к суду над генералом завершены, о свидетелях можно не волноваться. Мэй было очевидно, что показания якобы «очевидцев» расправы над кронпринцем не будут правдивыми. Аррон не настолько глуп, чтобы оставлять за собой следы.

Чертов Хорваш, даже после смерти приносит одни неприятности.

Но никто не знает, что в столице есть одна важная фигура, появление которой может испортить наложнице всю игру.

Времени у Мэй было немного. Ей и друзьям удалось выяснить, что суд состоится через два дня, послов из Дарданской империи ожидают завтра.

После смерти Хорваша Мэй не сидела сложа руки. Она предполагала, что кто-то из его подчиненных остался в живых и ускользнул, поэтому приказала Эйвис и своим подчиненным, скрывающимся в тени, следить за резиденцией бывшего премьер-министра, в которой останавливался кронпринц. Весьма проницательный шаг. Спустя несколько часов после гибели Хорваша, в дом проникли три человека в черном. Даже обыскав весь дом сверху донизу, Мэй не удалось найти доказательств того, что именно брат Брунис был причастен к покушению на императора. Однако она просто не знала где искать. В отличии от верных подданных скончавшегося от меча генерала его высочества.

Все было сделано быстро. Все нужные доказательства лежали перед Мэйрилин на столе.

Приезд послов произвел в городе фурор. Улицы столицы оживились, торговля процветала. Дворец расщедрился на приготовления к приему прибывших из далека гостей. В первый же день был подан обед со сменой семи блюд, а вечером устроено празднество с танцевальными и цирковыми представлениями приглашенных специально артистов. Для послов и их сопровождающих были приготовлены лучшие комнаты, их обслуживали по самому высокому разряду.

— Пфф, лучше бы они за безопасностью так следили. Принимаем шпионов словно королевских особ.

Уэсли даже не пытался делать вид, что ест, так и не прикоснувшись к ложке. Таверна, в которой обитатели резиденции генерала сегодня решили отужинать была расположена весьма удачно. С уличных столиков можно было свободно просматривать кто входит и выходи из главных ворот императорского дворца.

Эдер и Карита остались в доме, им не к чему лишний раз светить своими лицами, особенно принцессе, которая считалась похищенной, что, однако знали весьма не многие, такая новость для новой власти была бы не на пользу. Ее поиски велись тайно.

Гвардейцы тоже по-прежнему стояли у входа в резиденцию, но Уэсли, Эйвис и Мэйрилин это обстоятельство ничуть не помешало выйти за ее территорию.

— Суд уже завтра. Как думаешь, принцесса решится дать показания? — это спросила у Мэй Эйвис. Принцесса, которую они имели в виду была сестрой кронпринца Хорваша, Брунис, которая в тайне ото всех продолжала свое лечение в доме генерала.

Мэй кивнула.

Суд уже завтра. Каким бы ни был его исход, после его окончания им больше в Ассанте делать нечего. Мэй останется только нанести короткий визит наложнице и все, можно отправляться. Больше эта женщина не посмеет прыгать выше головы.

— Вон она, — произнесла Мэйрилин, заметив спешащую прочь из дворца служанку. Простая, ничем не примечательная девушка.

— Ты уверена? Это — доверенная помощница Неллаи? — Уэсли сомневался.

— Да, я видела ее во дворце, а еще она несколько раз ходила в министерство под надуманными предлогами. Да и в такой момент, когда каждый человек во дворце на счету, довольно странно, что простая служанка спокойно выходит наружу. Наложница хочет убедится, что все завтра пройдет гладко, она пошла проверить, что доказательства не сбежали.

— Почему мы не можем просто пойти за ней и избавится от этих подставных свидетелей? — сделала любопытное лицо Эйвис.

Мэйрилин пригубила ягодное вино. Сладко.

— Потому что чем больше она будет уверена в своем триумфе, тем больше ошибок допустит.

Факт того, что Неллая отпустила от себя служанку означал, что она не заподозрила подлога документов и не имеет подозрений. Значит, эти доказательства станут для нее неприятным сюрпризом.

В день суда дежурящие возле резиденции гвардейцы вызвались сопровождать жену генерала во дворец, где в главном зале будет проходить показательное подобие суда над генералом. Столь зрелищное событие должно было стать для аристократов предупреждением. Новая власть — новые порядки. Даже те, кто в прошлом был на короткой ноге с императором должны действовать осмотрительно.

Жаль, но могущественность молодого императора сегодня не найдет себе места в головах дворян. Скорее наоборот, это правление станет самым коротким в истории Ассанты.

Послы Дарданской империи довольно ухмылялись на своих местах по правую руку от трона в первых рядах, когда в зал скованного цепями словно опасного преступника ввели Аррона Астигара, мужчину, что разгромил их войска и поставил их великую империю на колени. Даже факт того, что они привезли с собой контрибуцию — плату победителю за проигрыш от побежденной страны — не мог умалить всей радости и предвкушения расправы над великим генералом. Нет, они не убьют его быстро, он будет молить о легкой смерти. Сначала они приволокут его к своему императору, и будут пытать, отделяя его плоть от тела маленькими кусочками, пока он не истечет кровью. И это при том, что послам было еще невдомек, что их любимый кронпринц покинул вверенные ему земли и пал от рук ненавистного генерала.

Когда вошли стражники с окровавленным генералом, закованным в цепи, точно дикий зверь, на теле которого не было живого места от побоев и ран, Мэйрилин едва сдержалась, чтобы поубивать всех в этом зале. Особенно наложницу, не скрывающую своей победной улыбки. Она сидела подле сына Вэйланда, выглядящего словно ребенок, забравшийся на трон, который был ему явно не по размеру.

Судьей был почтенный старик. На лице его была смесь страха и опаски. Но все присутствующие знали для кого на самом деле проходит этот процесс. Члены императорского совета отводили от Мэйрилин свои взгляды. Им было неловко. Они знали, чего добивается новая вдовствующая императрица — уже подготовившая указ о присвоении себе данного титула — наложница.

Аррон искал глазами среди сидящей рядами толпы Мэйрилин. Словно в тот далекий день, когда они встретились на торжестве во дворце Шаринварда как официальные жених и невеста. Как давно это было!

В ее глазах он увидел вс ту боль, что испытывал сам. Его внешний вид огорчил ее. Она переживает. Аррону было неприятно расстраивать жену, но они находились слишком далеко друг от друга, как генерал не хотел коснуться ее, он не мог. Оставалось только смотреть.

Он даже не слышал слов обвинителя, с упоением и особой торжественностью зачитывающего совершенные им преступления. Все, что он мог видеть, это лицо своей жены. Аррон в очередной раз думал, что не заслуживает этой девушки. Даже такой исход дела предвидеть не смог. Самонадеянно рассчитывал на благоразумие министров и членов совета, старые аристократические рода.

Но и сбежать он не мог. Генерал был до последнего вдоха предан этой стране, в которой вырос и где жила его семья, отец и мать, сестра, где жили его друзья. Как бы ему не хотелось взять за руку Мэй и умчатся с ней на край света, туда, где они смогут проводить свои дни тихо и мирно, словно обычные люди, Аррон не мог так поступить. По крайней мере не сейчас.

— Раз обвинение уже вынесено, полагаю, что можно перейти к допросу свидетелей.

Слова императора не пробудили волны недовольства. Все, словно трусы, молчали и сидели, поджав хвост.

Обвинитель начал допрос. Врали очевидцы складно. Опытный человек мог с легкостью понять, что все эти «показания» не несут в себе и толики правды. Но правду сегодня в суде не искали.

— У меня все, ваша честь, — поклонился в сторону судьи обвинитель.

Судья кивнул:

— Раз так, то прошу всех встать при оглашении приговора…

— Прошу передать слово защите! — со своего места поднялась Мэйрилин Астигар, жена генерала.

Наступила оглушающая тишина. Все взоры были направлены в сторону Мэй. Лицо судьи побледнело. Он посмотрел на императора и женщину рядом с ним, запрашивая указания, что делать дальше.

Наложница Неллая недовольно повернулась, на ее лице появилась мерзкая ухмылка.

— Что ж, позволим защите выступить, раз уж все мы сегодня здесь собрались. Только быстро, нужно успеть до начала бала в честь прибытия наших дорогих гостей.

Она улыбается самоуверенно, словно это в ее руках вся полнота власти, словно она сама истина в последней инстанции.

— Хмм, — мнется судья. — Защита, можете начинать.

— Благодарю,

ваша честь.

Мэйрилин выходит вперед, занимая место в центре зала, под прицелом сотен пар глаз.

— Сегодня мы собрались здесь по воле и приказу нового императора. Не успело остыть тело покойного императора, и тьма еще не сошла с земли, на горизонте восстало новое солнце Ассанты, — Мэйрилин склонила голову в сторону, сидевшего на троне Вэйланда.

Тот жадным взором пожирал фигурку девушки, которую его мать одно время прочила ему в жены.

(события главы 23, появление Мэйрилин на банкете в честь приезда в страну)

Только Вэйланд не подозревал в словах Мэйрилин издевку и укор. Тьма не сошла с земли — это значило, что еще не успел кончится траур по усопшему, приходящемуся отцом новому величеству. Это было серьезным обвинением в отсутствии сыновьей почтительности родителю.

— Однако заслуги моего мужа были признаны старым солнцем, его военная мудрость и храбрость укрепили положение империи, а вести о победах заставили всколыхнуться все четыре стороны света.

Я хочу обратится к вам, достопочтенные аристократы, которые пытаются скрыться от грозы под сенью могучего древа, прогнившего изнутри. Сможет ли оно защитить вас от надвигающегося урагана, от разрывающих небеса разрядов молний?

— Самонадеянность!

— Что за неуважение!

Раздались возгласы среди фракции, поддерживающей нового императора.

Остальные же сидели молча. Но можно было видеть, как работают в их головах шестеренки.

Верно, малец без опыта и без авторитета в армии, сможет ли он защитить земли империи от соседей, которые прознав про смерть великого генерала налетят на их границы как стервятники, споря друг с другом за территории, за земли, которые принадлежат

им,

герцогам, графам, виконтам и баронам?

— Что за надуманные обвинения? Если у вас нечего сказать в защиту подсудимого, то… — повысил голос судья, замечая, как пошла пятнами ярости на бледном лице новая вдовствующая императрица Неллая.

— О, прошу меня простить, ваше величество Вэйланд, — низко поклонилась Мэйрилин перед человеком, занимающим место на троне.

Новый молодой император не мог понять отчего весь спор. Что такого было в словах девушки, она назвала его новым солнцем империи и проявила должное уважение, положенное мужчине, возвышающимся над всеми остальными, императору…

Мягкая улыбка на устах девушки и кротость ее взгляда, а также это неприкрытое восхищение в глубине сиреневых глаз сделали Вэйланда очень довольным собой. Он недовольно посмотрел на покрытого потом от напряжения судью, отчего старик невольно вздрогнул.

Вэйланд махнул рукой, останавливая негодование среди недовольных речами Мэйрилин дворян.

— Прошу, продолжайте.

— Благодарю, ваше величество, о лучезарный правитель Ассанты! — произнесла, улыбнувшись Мэй и повернулась в сторону аристократов, одаривая их победным взглядом, что и требовалось доказать.

Можно было видеть, как смягчился взгляд императора, как он тал расположен жене генерала.

Неллая до побелевших костяшек сжимала подлокотники своего кресла. Полоумный щенок! Да что у него в голове, так вести себя на глазах у всего двора?

Глядя на устроенную женой генерала демонстрацию, дворяне чувствовали себя последними идиотами. Да как они вообще допустили, чтобы на трон взошел этот идиот? Да он же продаст страну за пару лестных фраз и подсунутую согревать ему постель обольстительницу!

— Мадам Астигар, у вас есть доказательства невиновности генерала?

Это произнес громогласным голосом герцог Годвин Барретт, огромного размера мужчина, широкий в плечах, ветеран войн, когда армию в бой еще водил отец Аррона, великий маршал Сараш Астигар, а также самый крупный землевладелец империи, можно сказать второй после императора человек, со словом которого нужно считаться.

А самое важное, он обладал непререкаемым авторитетом среди всей аристократии.

Даже судья не посмел сказать ничего поперек в ответ на то, что герцог вмешался в процесс.

Мэйрилин встретилась глазами с требовательным взглядом крупногабаритного мужчины.

— Разумеется, ваша светлость. Не хотите ли сами взглянуть.

Мэй кивнула Эйвис, которая вспорхнула к ней со своего места словно быстрокрылая птичка, и вложила подготовленные заранее бумаги в ее руки.

Жена генерала подняла руку с бумагами, привлекая все внимание к доказательствам, и передала их вышедшему в центр герцогу Барретту.

— Это бумаги, свидетельствующие о том, что наследный принц Дарданской империи совершил покушение на императора и его сыновей во время охоты в результате чего его величество Лейнард Сантар скончался.

— Абсурд!

— Это клевета!

— Вы поплатитесь за свои слова!

Среди послов Дарданской империи воцарилось недовольство. Они гневно сверкали глазами во все стороны, видя в каждом присутствующем врага, особенно жажду убийства на себе ощущала Мэй, источник всех бед.

Герцог аккуратно взял бумаги из рук Мэйрилин и принялся внимательно читать их содержимое. Он никуда не торопился, ему было очевидно, что сегодня день, когда история Ассанты сменит свой курс.

— Пока его светлость знакомится с бумагами — о не переживайте, разумеется, я дам прочитать их и нашим уважаемым гостям — я бы хотела задать послам вопрос.

— На каком основании ты смеешь… — взорвалась, не выдержав Неллая, выкрикивая на весь зал.

Дворяне удивленно, а кто из неприкрытым ехидством уставился на истеричную женщину. Каков контраст, одна, умудренная возрастом женщина, годами стоявшая по правую руку от императора, мать нового императора, другая — совсем юная девушка, которой нет и двадцати, но разница в поведении была просто поразительной.

Повезло генералу взять в жену столь искусную девушку, помимо красоты она обладала еще и таким умом, коим был благословлён не каждый мужчина. Взять хотя бы нового императора, который так легко попался на ее удочку и даже сейчас еще не осознал, что все это была лишь хитрая игра.

— И что же хочет узнать эта самонадеянная госпожа? — вскинул бровь главный среди послов.

Это был худосочный, но крепкий пожилой мужчина с неприятным лицом, которое выглядело так, словно он смотрит на всех вокруг сверху вниз.

— Вы видели тело кронпринца Хорваша?

— Что? — удивился растерянно посол.

— Вы видели? Лично? Признаюсь честно, меня беспокоит факт того, что, приняв известия о гибели наследного принца собственного государства послы не отказались от присутствия на специально подготовленном в честь их прибытия торжестве с музыкой, танцами и приглашенными

леди

из квартала красных фонарей…

— Как…Как смеет юная дева обвинять…подозревать…И это обращение, которое полагается представителям империи и самого императора?! — взревел посол.

— Прошу прощения, если оскорбляю ваши патриотические чувства, но разве вы не побежденная сторона, доставившая в качестве компенсации за мир на своих землях контрибуцию?

Герцог Барретт, почти закончивший знакомиться с бумагами Хорваша не сдержал усмешки. Вот так да! Вот это настоящая наследница из военной семьи, истинная воительница, разящая врага не столько мечом, сколько словом.

— Ваше величество, вы будете терпеть это? Позволите какой-то девке так говорить с вашими гостями?

Вэйланд нахмурился. Он вообще не вникал, что происходит, любуясь красотой сверкающих словно драгоценные камни глаз Мэй.

— О, прошу прощения, великое солнце империи, я позволила себе грубость, — склонила голову Мэйрилин в сторону императора.

Тот кивнул, принимая ее извинения, и наклонился к матери, тихо спрашивая у нее, что имел в виду посол.

В зале со стороны аристократов, не принявших сторону Неллаи, раздался смех, прикрываемый кашлем и попытками выдать его за прочистку горла.

— Повторюсь, господин посол. Вы

лично

осматривали тело?

— Что за глупости! Разумеется нет! Для этого есть другие, слуги в конце концов!

Дворяне следили за этим разговором как за представление на сцене имперского театра.

Уэсли про себя в очередной раз поклялся не переходить Мэйрилин дорогу.

— Значит, вы не опознали тело… Вы понимаете, к чему я клоню?

Посол растерянно покачал головой. Он наконец начал соображать, куда привела его просьба девицы задать один вопрос.

— Какой смысл тогда нам здесь быть сегодня, как даже мы не уверены в предъявляемых моему мужу обвинениях?

Воцарившуюся тишину прервал голос герцога:

— Я закончил проверку. Могу однозначно подтвердить, что эти бумаги — доказательства того, что принц Хорваш совершил покушение и

убийство

императора!

— Что это значит?

— Как такое возможно?

— Это месть! Провокация!

— Генерал невиновен!

Неллая побледнела.

— Данное обстоятельство отношения к делу не имеет. Сегодня мы рассматриваем обвинения в адрес генерала Астигара по поводу убийства наследного принца Дарданской империи! — выкрикнул кто-то со стороны дворян, верных новому императору.

— Полагаю, это имеет прямое отношение к делу. Мы узнали, что наследный принц соседнего государства совершил тяжкое преступление в отношении правящей семьи Ассанты, как это может не относится к делу? — хмыкнул герцог Барретт.

Мэй скрыла улыбку. Этот мужчина и впрямь такой, как о нем отзываются. Это стоило того, рискнуть и поставить на него.

Послам Дарданской империи передали бумаги, но, прежде чем это сделать герцог взмахнул рукой, и на пустых листах, поданных ему слугой, появились копии содержания. Как-никак это были веские доказательства.

Главный посол просто опешил от подобного жеста, но сдержал свой норов, разумно оценивая повернувшуюся против них обстановку.

— Тем не менее, у нас показания свидетелей, которые были очевидцами того, как генерал Астигар жестоко расправляется с наследным принцем! — воскликнула взявшая себя в руки Неллая.

Усмешка Мэй не померкла. Она так посмотрела на женщину, что той стало не по себе.

— Уж не о тех свидетелях вы говорите, которых бессовестно подкупили и которым угрожали?

— Как ты смеешь! Наглая ложь! — вскочила наложница.

— От одной горничной у меня оказались весьма занятные бумаги, — произнесла Мэйрилин, ожидая, какой эффект возымеют ее слова над Неллаей.

Та побелела, но старалась сохранять равнодушное выражение. Правда дворяне тоже не вчера родились. Было очевидно, что Мэйрилин снова попала в цель.

— Герцог Барретт, если вас не затруднит, — попросила Мэй, неловко улыбаясь его светлости.

— О, ничуть, — усмехнулся мужчина, принимая от Эйвис очередную партию доказательств. В этот раз их было немного, так что времени чтение много не заняло.

— Здесь четко указано, что очевидцам события была заплачена крупная сумма из казны, чтобы они дали показания против генерала. На самом же деле, сомневаюсь, что они видели хоть что-то. Если судья не против, прошу позвать их снова в зал, я бы хотел допросить их лично.

— Не нужно! — всхлипнула вдруг Неллая.

Мэй прищурилась. Она что, думает, что у нее в запасе несколько жизней? Решила теперь надавить на жалость?

12

«Перемены»

По щекам наложницы потекли горькие слезы.

— Да, теперь, когда меня загнали в угол как какую-то простолюдинку, я вынуждена признать, что это была целиком моя идея подкупить свидетелей, прошу вас не наказывать несчастных, они делали это лишь из-за того, что я их вынудила!

Как продуманно! Мэй смотрела на заливающуюся слезами женщину.

Ну конечно, это старый трюк, сердце какого мужчины не смягчится при виде столь жалкого зрелища как рыдающая женщина. Посыл сего действия и произнесенных слов был таков: «Я слабая женщина, не ведала, что творю, мой сын ничего не знал и к этому отношения не имеет, это все на моей совести, ах, бедная я, несчастная глупышка, но я не какая-то простушка, я женщина погибшего императора, ах».

— Значит, у вас нет никаких доказательств того, что именно генерал Астигар является тем, кто убил наследного принца Хорваша? — серьезно спросил герцог Барретт. Его ничуть не тронули напускные слезы наложницы.

Неллая лишь уткнулась лицом в платочек, которым вытирала слезы, становясь еще более жалкой. Мэй едва удержалась от того, чтобы не усмехнуться вслух.

— Кто еще мог это сделать? Если генерал не убивал его величество императора, тогда он несомненно должен был знать — как личный охранник императора — что кронпринц Дарданской империи был организатором нападения! Но генерал не пошел в министерство и не заявил об этом регенту, вместо этого он самодовольно решил покарать врага сам! У кого еще мог быть мотив избавиться от наследного принца? — воскликнул судья.

Мэй прищурилась в его сторону, отчего у старика задергался кадык. Ему не понравился этот опасный взгляд.

— Верно! Так или иначе, но убийство — это серьезное преступление. Тем более убийство наследного принца другой империи. Это дело государственной важности! — поддержал кто-то слова судьи в зале.

Посол от Дарданской империи почувствовал себя немного лучше. Он с первого взгляда на переданные ему бумаги понял, что они подлинны. Именно их наследный принц был организатором убийства императора Лейнарда. Боги знают, что еще он успел натворить в то время, как все думали, что наследный принц выполняет приказ императора и курирует восстановление пострадавших от войны территорий.

Резкий звук распахивающихся настежь дверей заставил весь зал замолкнуть и обернуться ко входу. На пороге стояла та, кого меньше всего ожидали увидеть.

Рубиново-красные глаза и еще недавно каштановые волосы, которые теперь цветом напоминали свечение Луны.

— Ваше…высочество?! Что вы здесь делаете? — первым отреагировал посол.

Брунис медленно прошла вперед, пока не оказалась в центре.

— Я хочу пролить свет на гибель наследного принца. Обвинения в адрес генерала этого государства беспочвенны. Это я убила Хорваша.

— Ваше высочество! Что вы говорите! Принцесса Брунис!

— Можете пожалуйста, рассказать об этом более подробно, — попросил герцог Барретт.

Брунис кивнула.

— Мой брат уже долгое время страдал от болезней, терзающих его душу. После смерти невесты он сильно изменился. В течении нескольких лет его сердце становилось все темнее и темнее, пока в нем окончательно не померк свет. Он вырезал весь целительский корпус во дворце, а также избавился от иных претендентов на престол — моих братьев и сестер — других детей императора. Я лично слышала, как он планировал избавиться и от нашего отца…

— Как это…возможно, — в шоке замер посол.

— Да…когда я узнала о его планах, я попыталась его остановить, но все тщетно…со мной брат тоже не церемонился, я чудом избежала смерти.

Брунис говорила ровно, голосе не дрожал, она не плакала, выражение лица девушки было бесстрастным, словно она говорила не о себе, а о ком-то другом. Но даже так ее слова не казались ложью или наговором. Не оставалось сомнений, что все сказанное — правда.

— Ваше высочество, вам угрожают? Вас заставили сказать это? — спросил посол с надеждой.

Брунис не торопилась с ответом.

Да, именно меч Аррона забрал жизнь Хорваша. Но Руни чувствовала, что вина за его смерть, за все те грехи, которые он успел совершить была на ней. Это она молча продолжала смотреть, как он творит свои бесчинства, и даже принимала в них участие, хоть и под угрозой расправы с его стороны.

Почему она не пошла к отцу? Почему ни разу даже не попыталась остановить брата сама? Почему продолжала жить в этом кошмаре?

Можно ли считать смерть Хорваша освобождением. Это был вопрос, на который у принцессы не было ответа. Она только знала, что последствия за его убийство для генерала и для нее — принцессы, единственной выжившей дочери императора — будут несоизмеримы. Так какая разница, если Брунис хотела помочь?

Это Хорваш пришел в Ассанту. Это он ранил Аррона и забрал жизнь императора. С самого начала он напрашивался на неприятности…

— Нет, я в трезвом уме и памяти, — ее тон не терпел возражений.

Слово принцессы обладают своим весом. Это не просто слова аристократки, это слова дочери императора, к ним нельзя относиться с пренебрежением. Никто не посмел бы усомниться в них, даже если это была ложь.

— Что ж… — выдохнул его светлость герцог. — За сим, полагаю, судья может объявить, что генерал Астигар невиновен и снять с него все обвинения, а также дать приказ об освобождении его из-под стражи.

Голоса герцога Баррета был категоричным, на его серьезном лице проступила ухмылка.

Дела другой страны не в компетенции Ассанты. Им хватает и своих проблем, так что пусть Брунис и послы разбираются дальше со всем сами.

— Д-да, полагаю, что… — пожилой судья оглянулся в сторону наложницы Неллаи, которая нехотя коротко кивнула, — все обвинения сняты и невиновность генерала Астигара не подлежит сомнениям. Сегодняшнее судебное заседание окончено…

— Не спешите, многоуважаемый судья, поскольку все мы уже здесь, то я бы хотел вынести на повестку дня вопрос о престолонаследии и обвинения в самоуправстве в адрес мадам Неллаи, — спокойно произнес герцог Барретт своим громогласным голосом.

— Что за глупости?

— Еще одно разбирательство?

— Это провокация!

Среди дворян, поддерживающих новые порядки поднялась суета. Но они были подавлены остальным большинством во главе с герцогом. Если бы сегодня не слова и действия Мэйрилин, сохраняющие нейтралитет рода не примкнули бы к тем, кто был против нового императора и его матери.

— Новая вдовствующая императрица не только нарушила законы империи, прервала траур по почившему императору Лейнарду и, можно сказать, силой захватила власть, но также есть существенные сомнения в ее верности государству; она посмела обвинить в убийстве невиновного человека, оскорбила великого генерала перед лицом тех, над кем еще недавно он одержал честную победу… — разносился по помещению голос герцога.

Неллая, которая мгновение назад роняла горькие слезы, теперь смотрела на всех остро, оглядывая присутствующих словно врагов. Особенно досталось Мэйрилин и генералу.

— А еще собиралась похоронить меня заживо!

Появления Кариты заставило ближайших к ней аристократов вздрогнуть и схватиться за сердце. На фигуру в углу с накинутым на голову капюшоном никто внимания не обращал. Неизвестно, когда она появилась в зале и как много успела увидеть и услышать.

— О, ваше высочество! Я вас не заметил, — улыбнулся его светлость герцог Барретт.

Карита кивнула, приветствуя мужчину.

— Напугала! Откуда они берутся, то одна, то другая. Сегодня просто какой-то дождь из принцесс… — пробурчал под нос пожилой аристократ на соседнем от Кариты месте.

Аррон бросил удивленный взгляд в сторону жены. Об этом он ничего не слышал. Мэй подмигнула мужу.

— Сестра! Где ты была? Ты совершила страшный грех, избегая святой участи… — начал было император Вэйланд.

— Брось, какая еще святая участь, не смеши меня! Ты и твоя мать просто решили избавиться от меня! Избрана! Грехи! Все это полный бред. Мало вам было смерти моего брата и полоумия матери, меня вы тоже хотели сжить со свету!

Карита смотрела на Вэйланда и его мать с презрением.

— Гадкая девчонка! Что ты несешь? Кто виновен в смерти твоего брата, а? Как будто ты сама не мечтала занять этот трон? Регент! Кто тебе поверит? — орала Неллая.

— О, твои мечты были уж точно не меньше моих! Только вот я никогда бы не осмелилась идти по головам.

— А ты, — Карита обратилась к Вэйланду, — лишь жалкая марионетка, не боишься раскрывать рот без разрешения?

— Тварь! Заткнись! Как ты смеешь? Схватить ее! Стаража! — завизжала Неллая.

Только стражники, стоящие у входа, не спешили покидать свои места.

— Оглохли? Выполнять! — разозлился Вэйланд, вставая с трона.

Но солдаты не спешили выполнять приказ юного императора.

Карита усмехнулась, еще сильнее зля единокровного брата и его мать.

— Кажется, у тебя не хватает власти им приказывать.

— Да как ты смеешь! — взревел Вэйланд.

— Ну-ну, полно вам,

ваше высочество,

— произнес успокаивающим тоном герцог Барретт, намеренно отказываясь обратиться к императору как к его величеству. — Сейчас вы и ваша мать находитесь под следствием. Вас обвиняют в незаконном захвате власти, а также в заговоре против официального регента ее высочества принцессы Кариты. Каждое ваше слово имеет вес и лучше вам тщательно обдумать мысль перед тем, как ее высказать.

— Ха! Кто ты такой, чтобы учить этого императора! Я сын Неба и наследник Солнца на этой земле. Я — закон! Мое слово — вот правда, которую вы должны принять и исполнять!

Аристократы недовольно начали шептаться. Даже среди сторонников Вэйланда и Неллаи наметился раскол сомнений. Только никто не смел вслух перечить императору. Да и не зачем им — графам и баронам — вмешиваться, когда есть в зале присутствующие рангом и происхождением их выше.

— Справедливость — не слабость. Господа, если мы не смеем уничтожить причины и предотвратить продолжение этого варварства, то боюсь, что нам не будет оправдания перед потомками, когда правление этого маменькиного сынка приведет к гибели нашу империю, нашу родину!

Раздались голоса. Дворяне поддерживали высказанную герцогом Барреттом позицию.

Мэйрилин приподняла уголки губ в мягкой улыбке. В ее глазах было торжество. Неллая вздрогнула, удивляясь про себя, как все вдруг так быстро встало с ног на голову. Разве изначально они не собрались сегодня здесь, чтобы вершить суд над генералом? Как так вдруг обернулось, что теперь обвиняют ее и ее сына?

Император мог говорить что угодно, вознося подобно богу, но он смертен и всего лишь человек. У власти нельзя продержаться в одиночку. Даже если взойдешь на вершину, какой толк если тебя не будут слушать, не будут исполнять приказы. Этот император всего лишь пустышка.

Сегодня почти все сторонники фракции наложницы и Вэйланда увидели бесперспективность в поддержке этих двоих. Они уже не роптали и не бросали на остальных предостерегающие взгляды.

После того, как обвинения сняли, очевидно, что великий генерал и сила армии за ним не станет молча подчинятся новому императору. Рано или поздно образуется раскол. В такие дни станет плохо всем.

Когда сила и власть находятся в разных руках, когда армия отказывается признать главу империи и в головах граждан прорастут корни сомнений в праведности и истинности государя, наступят страшные времена. И для монархии, и для ее главной опоры — дворянства.

Мэй видела, о чем задумались аристократы. Для нее было ясно, что творится у них в головах. Часы правления Вэйланда истекли.

— Предлагаю начать обсуждение, — подала голос Карита.

Дворяне смотрели на принцессу с уважением. Со многими она была знакома лично, поскольку еще при жизни отца вела доверенные ей государственные дела империи. Если бы только она не была женщиной, ни у кого не оставалось бы никаких сомнений в правильности того, что именно такой человек должен быть преемником династии.

— Да, — вздохнул герцог и подойдя к трибуне сместил обескураженного судью, уверенно занимая его место. — Стоит начать.

— Господа послы, лучше вам удалиться. Ваша империя и так уже

непозволительно

вмешалась во внутренние дела Ассанты, — с нажимом произнес один из графов, который был в коалиции герцога Барретта.

Послы неловко встали и поспешили покинут зал. Брунис с гордо выпрямленной спиной вышла следом.

Мэй подошла к мужу, один из гвардейцев освободил генерала из кандалов и цепей. Аррон еле стоял на ногах, но при приближении жены счастливо улыбнулся, словно совсем не чувствовал боли. Сердце Мэй сжалось, будто бы пронзенное сотнями клинков. Уэсли поспешил помочь другу, подставляя свое плечо, чтобы мужчина не упал.

— Домой? — прохрипел Ар, сохраняя безмятежную улыбку на губах.

Мэй кивнула, быстро моргая, чтобы никто не увидел ее слез. Она привыкла быть сильной, быть той, кто всегда знает, что сделать, как поступить, какие найти слова в любой ситуации… Иногда быть сильной тоже бывает тяжело. Мэй было страшно, она боялась, что больше никогда не увидит своего мужа, никогда больше не встретиться с ним взглядом…

— Да, — выдохнула с облегчением девушка, пытаясь улыбнуться в ответ.

Никто не стал останавливать чету Астигар, когда они двинулись прочь из дворца. Аристократы лишь молча провожали их взглядом, невольно допуская мысли, что эти двое стоят на совершенно ином уровне, не гонятся за славой и богатствами, невосприимчивы к соблазну властью и величию навсегда поселится на страницах истории, утопая в вечности и памяти многих поколений, которые придут им на смену.

И дворяне почувствовали облегчение, потому что, если эти двое захотели бы завладеть целым миром, ничто не смогло бы остановить их.

На следующий день Мэйрилин и все остальные вместе с вернувшимся генералом узнали, что произошло на суде после их ухода.

Сыну и матери — императору Вэйланду и наложнице Неллае — было предложено два варианта. Первый: он добровольно отрекается от престола и покидает дворец, отправляясь на жительство в свое поместье в городе вместе с матерью. Это было сродни заточению. Либо второй: дворянская коалиция осуждает его и его мать в серьезных преступлениях и приговаривают к казни.

Естественно, что иного выхода у Неллаи не было. Уже ранним утром она и Вэйланд покинули дворец, подписав предварительно манифест об отречении.

Но привело в удивление Мэйрилин другое. Она думала, что Вэйланд подпишет отречение в пользу Кариты, однако своевольная принцесса по какой-то причине не спешила обратить ситуацию в свою пользу и укрепить свою положение. Казалось, ей стоило только протянуть руку и сладкий желанный плод окажется в ее руках, но ее высочество отчего-то медлила.

— Она наверняка думает теперь, стоит ли игра свеч, — бросил за завтраком Эдер на следующее утро, когда генерал вернулся в поместье. Он был одним из тех, кто лучше всего понимал принцессу.

На вопросительно приподнятые брови всех остальных маркиз объяснил:

— Все произошедшее заставило ее задуматься об обратной стороне судьбы главы государства. Даже власть императора не безгранична и не гарантирует долгой и счастливой жизни. Вокруг полно врагов, всегда найдется тот, кто захочет оказаться на твоем месте. Подданные будут подле тебя, внемля приказам, только если ты тоже сможешь дать им что-то взамен. А без их поддержки даже истинный потомок династии, занимающий свое место по праву, не сможет носить корону долго.

Мэй кивнула как ни в чем ни бывало. Да, это не было новостью для нее. Поэтому она никогда не хотела власти, слишком обременительно, много ответственности по сравнению с прилагаемыми усилиями по ее сохранению.

Остальные задумались о своем.

— Я и не думала, что самый главный в империи человек может быть в таком уязвимом и незавидном положении, — произнесла Эйвис. — Я впервые жалею императора.

Откуда ей, простой дочери рыбака, знать, что происходит в умах аристократии и правящего рода?

— Если не она, то кто еще осмелится взойти на трон? — нахмурился Уэсли. Виконт был рад, что вся эта кутерьма с престолонаследием — не его проблема.

Мэй пожала плечами, накладывая Аррону побольше еды в тарелку. За те несколько дней, что они провели в разлуке, генерал сильно исхудал. Было это проявлением отравления или результатом ужасных условий содержания в темнице неизвестно, но последствия налицо. Его щеки впали, скулы стали острее, а одежда до этого сидевшая впору, теперь была свободной. Но янтарные глаза мужчины, сверкали подобному расплавленному золоту, сохраняя редкую силу духа.

— Ну, сами посудите, — продолжал развивать тему Уэсли, загибая пальцы на руке для более наглядной демонстрации. — Вэйланд в пролете, старший брат Кариты — Ригар — мертв, императрица в беспамятстве и непонятно, вернется ли ее душа и разум в прежнее состояние, а младшего сына Неллаи вряд ли допустят до престола, с такой-то матерью, да и мал он совсем… Только принцесса обладает всеми необходимыми качествами, чтобы взойти на трон. Тут уже не важно хочет она или нет, ей придется.

Эйвис удивленно округлила глаза перед такой перспективой. Она была свободолюбивой и терпеть не могла, когда ее заставляют делать что-то против воли.

— Такова участь потомков династии, — молвил Эдер. Слово «долг» для него не было пустым словом. — Мы не выбираем в какой семье рождаемся.

Эйвис подперла рукой подбородок, слова Эдера напомнили ей выплюнутые в порыве гнева обвинения Уэсли в адрес Даналя о титуле и о превосходстве. Виконт, казалось, тоже вспомнил это, потому что он попытался встретиться с девушкой взглядом, но тщетно. С того самого эпизода отношения между ними только по делу, и от былых подначиваний и шуток, которыми они обменивались, не было и следа.

Только Даналь за столом продолжал безучастно водить ложкой в поданом завтраке. У обычно проводящеговсе время в лаборатории в попытке найти лекарство и сварить обезболивающий раствор, который при виде еды сметал все подчистую не было аппетита.

— Она скорее всего вернется обратно вместе с послами так быстро, как это возможно, — тихо сказала Мэй так, чтобы кроме Аррона, тактично сделавшего вид, что ничего не слышит, ее слова услышал только лекарь.

Эх…эта любовь, приходит тогда, когда ее не ждешь. Тех, кого любить мы тоже не всегда выбираем сами, сердцу не прикажешь…

13

«Месть и последствия»

Даналь вздохнул, не поднимая головы.

Его светло-каштановые волосы успели отрасти, челка падала на глаза, хотя остальная часть волос была убрана назад в привычный пучок. Аррон был не единственным, кому нужно набрать немного массы, просторные светлые одежды доктора висели на нем пуще прежнего. Черные глаза казались еще больше из-за бледности лица мужчины, который редко проводил время на солнце.

— Хочешь сходить попрощаться? Я могу это устроить. Или отправишься вместе с ними в Дарданскую империю. Такой лекарь как ты не пропадет. Можешь рассчитывать на место при дворе.

Лекарь покачал головой. Он не был даже уверен в том, что его симпатия взаимна. К тому же, он не был до конца уверен и в своих чувствах. Он был не таким человеком, чтобы бросаться в эмоции с головой. Прежде чем сделать шаг вперед, он отступит назад и подумает десять раз. Именно эта его осторожность в отношениях порой выступала отталкивающим фактором.

— Нет, спасибо за предложение. Лучше мне остаться. Да и здесь я нужнее, моя помощь еще может пригодиться, когда мы доберемся до острова.

Мэй послала ему слабую улыбку, на которую лекарь ответил, едва приподняв левый уголок губ.

— Ты не можешь нас так кинуть! — воскликнул Уэсли, продолжая спор.

Мэйрилин вопросительно подняла брови. Аррон наклонился, объясняя, что произошло пока она говорила с лекарем. Его шепот приятно щекотал открытую кожу девушки и ухо, посылая по всему телу электрические разряды.

— Эдер сказал, что останется в Ассанте, сейчас он нужен здесь. Уэсли считает, что это предательство.

— Ты! Ты все еще наш друг? — вопрошал виконт, обвиняюще наставив указательный палец на маркиза.

Эдер закатил глаза.

— Э? Что за реакция? Глаза на меня закатываешь? Эд!

— Глупости. Мне просто нужно было срочно посмотреть на потолок. Сейчас все в порядке, — ответил Эдер с непроницаемым лицом.

В словесных поединках Уэсли редко выходил победителем. Это не было новостью для всех за столом.

Виконт шумно задышал, сверкая на друга глазами.

— Арр — наш друг. Как ты можешь отвернуться от него в такое время?

Эдер помедлил, взвешивая каждое слово перед ответом:

— Он продолжает быть моим другом, как и ты. Но я должен остаться. Я

обещал

.

На его губах возникал непроизвольная улыбка. Аррон в отличии от Уэсли кое-что да понял, потому что генерал хлопнул Эдера по плечу и сказал.

— Я понимаю. Поступай так как считаешь нужным.

Уэсли перевел взгляд с одного болвана на другого. И вот это — его друзья? Виконт хмыкнул и продолжил поглощать разноцветные макаруны, поданные на дессерт, проглатывая один за раз почти не жуя.

Эйвис позабавили его надутые то ли от обиды, то ли от сладостей щеки. Но девушка быстро стерла улыбку с лица, стоило Уэсли посмотреть в ее сторону.

Мэй вздохнула.

Аррон взял ее руку в свою под столом и положил себе на бедро. Их руки складывались словно частички единого целого будто два паззла. Девушка смотрела в глаза мужа, никто не понимает ее лучше него.

— Ты в порядке? — спросил Аррон одними губами, не произнося ни звука.

Она кивнула и улыбнулась.

Пока ты рядом.

«»

Неллая была вне себя от распиравшего ее гнева и безысходности. В поместье в городе все было не так, как во дворце. Здесь было меньше слуг, причем все они были отправлены герцогом Барреттом, так что это были его люди. Не слуги, а соглядатаи, шпионы. Здесь было не так роскошно и просторно, как в покоях наложницы, в которых она прожила большую часть своей жизни будучи любимой женщиной императора и матерью его сыновей.

Пусть детей от нее не отняли, но радости ей этот факт не приносил. Младший сын, шестилетний Тэйт, без конца рыдал, действуя этим матери на нервы. Вэйланд заперся в своей комнате вместе с одной из своих фавориток, а когда Неллая попыталась привести его в чувства и уговорить не сдаваться и продолжить борьбу за престол, только рассмеялся и приказал слугам выставить его за дверь и не пускать в его крыло.

Неллая после этого унижения и оскорбления разнесла всю комнату. Все, что могло быть разбито, было разбито, становясь осколками на полу. Мебель перевернута, вещи были раскиданы, но этого ей было мало. Вспоминая довольной лицо Мэйрилин и ее торжествующую улыбку с новой силой в крови женщины вскипала ярость.

— Ненавижу! Будь ты проклята, чертова ****, - взревела Неллая, когда ее захватил очередной приступ гнева.

— Как злобно.

В комнату запрыгнула фигура в черных одеждах.

Кто это? Подосланный убийца? Ассасин?

Неллая отпрянула назад.

Мэйрилин сняла с лица черный платок.

— Ты! — заорала женщина, которая еще вчера была матерью империи, вдовствующей императрицей, и бросилась вперед. Но всего лишь одно движение руки Мэй и она отлетела назад, болезненно приземляясь на пятую точку.

— Ах ты тварь! Как посмела заявиться сюда? Стража! Кто-нибудь, сюда!

Мэй цокнула, покачав головой.

— Никто не придет.

Медленно, загоняя свою добычу в угол словно дикий хищник она сокращала расстояние между ними.

Неллая неловко пятилась, отползая по полу к стене.

— Что тебе надо? — голос ее дрожал, выдавая нотки страха.

Правильно, она должна бояться.

— Даже после всего сделанного ты не раскаиваешься.

— Раскаиваться? С чего бы мне раскаиваться? Я не сделала ничего, за что бы чувствовала вину!

Даже будучи загнанной в угол Неллая не могла покориться и опустить взгляд, признавая поражение. Пока жива она никогда не сдастся!

Мэй покачала головой.

— Так я и думала.

В шею Неллаи вонзилось что-то острое. Боль быстро распространилась по всему телу, вызывая онемение в конечностях и легкую тошноту. Сердце забилось в груди женщины раненой птицей. Из уголка губ потекла струйка ярко алой крови.

— Что это? Что ты сделала со мной? — в ужасе спросила наложница.

— Это яд. Я тебя отравила.

— Я умру?

— Не сразу. От него нет противоядия, только средство, которое может продлить жизнь, но его нужно принимать каждые тридцать дней. Если пропустишь хоть раз — умрешь.

Мэйрилин отвечала равнодушно, без эмоций в голосе, словно сам посланник смерти. Неллая побледнела.

— Чего ты хочешь? — выдавила вопрос наложница. Глупой она не была и понимала, что теперь у ее жизни есть цена, которую она должна платить ежемесячно.

— Будешь жить тихо. Как будто тебя нет. Если посмеешь снова поднять голову, то умрешь. Живи словно насекомое, которое не видно под ногами.

Неллая задрожала, покрываясь холодным потом.

— Ровно через месяц тебе передадут лекарство. В твоих интересах сразу же его принять и жить так, как я сказала, иначе в следующий раз ты его не получишь.

Сказав все, что хотела, Мэй покинула дом тем же путем, что и пришла.

Никто из них двоих не заметил подглядывающего сквозь щель в приоткрытой двери мальчика с мокрым от слез лицом. Он не издал ни звука, но его глаза были расширены от испуга. Маленький Тэйт после увиденного перестал плакать и замкнулся в себе. Воспоминания об этой ночи навсегда изменят его судьбу.

«»»

Дорога до Шаринварда была долгой и скучной. Пейзаж за окном кареты уже давно опостыл глазу, поэтому шторки внутри были задернуты плотно.

Сделано это было так же и для того, чтобы Мэйрилин могла отдохнуть и солнце, пробивающееся внутрь своими упорными лучами, не могло ей помешать.

Она никогда не любили длительные поездки в карете. Этот транспорт был чрезвычайно неудобен, но другой альтернативы не было. Ехать верхом целый день еще хуже.

Уж лучше она останется в экипаже, здесь можно прикорнуть в момент усталости и выпить чашку чая со всеми удобствами.

Эйвис составляла своей названной сестре компанию, предвосхищая ее просьбы поднося то прохладный сок, то нарезанные красивыми дольками фрукты.

Аррон ехал верхом, тень его непоколебимой фигуры можно было увидеть, не раздвигая шторок на окнах кареты. А стоило кому-либо из девушек отодвинуть ткань и высунуться наружу, как генерал вмиг направлял коня еще ближе и участливо наклонялся спросить нуждаются ли они чем-то, не забывая одарить Мэйрилин горячим взглядом, в котором плескалась такая чувственность, от которой незамужней Эйвис становилось неловко.

Границу в этот раз пересекли без препятствий и быстрее, чем планировалось. Погода благоволила, лошади были крепкими и выносливыми, дороги пустынны, так что не приходилось съезжать на обочину чтобы пропустить движущийся навстречу караван купцов или обозы путешественников.

Когда их процессия вошла в земли империи Шаринвард в их отряде разлилось заметное напряжение. Ничего противозаконного естественно ни Мэй, ни кто-то из ее спутников не совершил, но подозрительность и плохое предчувствие никуда не делось.

Дорога стала хуже, все чаще попадались выбоины и трещины, колеса застревали в ямах, приходилось останавливаться, чтобы протолкнуть массивный транспорт вперед, лошади нервничали. Все это замедляло ход.

В один из таких дней, когда до столицы Шаринварда — Фитары — оставалось дней пять пути при лучшем исходе, экипаж встал в очередной раз. Но остановка эта была сделана не из-за неисправностей механизма кареты или очередной ямы на пути.

Карету, обоз с вещами, конных Уэсли, Аррона, Даналя и сопровождающий путников отряд из десяти воинов окружили не меньше четырех, а то и даже больше десятка разбойников.

— Что происходит? — высунулась наружу головка Эйвис, когда экипаж остановился, но никто не спешил объяснить девушкам причину этой остановки.

Уэсли, к которому она обратилась, сжал губы в тонкую линию, не отводя глаз с плотного кольца из мужчин не самой приятной наружности, скалящих свои рты в хищном, многообещающем оскале. При появлении в окне девушки часть из них направила в ее сторону сальные взгляды.

Виконт сжал рукоять зачехленного меча. На его светлых руках проступили вены, пальцы побелели от напряжения. Эйвис невольно сглотнула и вернулась на место, задергивая шторку.

— Сами сдадитесь или помочь? — усмехнулся один из немногих кто был верхом.

Не составляло большого труда понять, что это и был предводитель разбойников с большой дороги.

Если бы это был обычные аристократы с небольшим отрядом охраны — во что свято верили бандиты — то, как такого выбора бы у них не было. Пришлось бы сдаться на милость превосходящему числом неприятелю.

Но у Мэй и ее спутников в головах и мысли не было о том, чтобы сдаться. Невозможно было представить подобный исход без смеха.

Не получив ответа, главарь шайки порядком разозлился. Особенно его взбесила расцветшая подобно цветку уверенная улыбка на лице обнажившего меч генерала, залихватски подкидывающего его в руке, чтобы схватиться за рукоять поудобнее. Это действо было подобно размахиванию красной тряпкой перед быком.

— Ну, как знаете, потом не умоляйте меня на коленях сохранить ваши жизни! Братья, вперед! Сегодня нас ждет знатная добыча. Тому, кто принесет мне голову этого наглеца, я дарую право первому оприходовать

леди

в карете.

Бандиты краешком глаза видели только высунувшуюся Эйвис и не предполагали, что внутри с благородной дамой — ценным грузом — был кто-то еще.

Уэсли заскрипел зубами и ринулся в едва начавшийся бой.

Мэйрилин же внутри сидела, как и до остановки, в расслабленной позе прикрыв глаза и откинув голову на заботливо подложенную Эйвис шелковую подушечку.

Сама младшая из двойняшек тоже никакого волнения не испытывала.

— Мэй, стоит ли мне помочь?

Снаружи донеслись звуки битвы и крики.

Темноволосая красавица лишь пожала плечами, не поднимая век.

— Как хочешь.

Эйвис кивнула, позабыв что ее подруга не увидит этот жест и осталась на своем месте, сервируя столик чайным сервизом.

— Раз уж мы остановились, не хочешь выпить чаю и перекусить?

Мэй открыла глаза и выпрямилась, подавшись вперед. Почему бы и нет, должна же быть хоть какая-то польза в этой остановке?

— Это для меня? — спросил дразнящий голосок.

Ни Мэй, ни Эйвис, занятые поеданием пирожных не заметили возникшей в окне гостьи.

— Сестра! Оллин!

На лице младшенькой отразилось искреннее, но приятное удивление.

— Привет!

Прибывшая девушка лучезарно улыбнулась.

Мэй повела бровью, путешествие пошло ей на пользу, она чувствовала, что Оллин как-то изменилась, ее глаза блестели невиданными до этого искорками.

В безбрежном холодном море отображалась целая река мерцающих на небосводе звезд.

Эйвис распахнула дверцу и чуть ли не вывалилась из кареты прямиком в объятья сестры, с ее губ колокольчиком срывался радостный смех, отчего у Уэсли порозовели уши.

— Эй, ну, Эйвис, — засмеялась в ответ Оллин, не пытаясь бороться с набросившейся на нее подобно обезьянке двойняшкой.

Мэй тоже вышла из кареты, но смиренно ждала своей очереди на объятья.

— Как прошла поездка? — задал девушке вопрос оказавший рядом Маркус.

Остальные были заняты связыванием оставшихся в живых порядком побитых и теперь смирных разбойников.

— Хорошо, а ваша? — Мэй не смогла скрыть подтекста в своем тоне.

Второй принц Шаринварда усмехнулся. Его зеленые с коричневыми крапинками глаза блестели ничуть не меньше Оллин.

— Довольно успешно. За это мне стоит отблагодарить мисс Тилер…леди Астигар. Без вашей помощи этот принц бы не справился.

— Глупости, я всего лишь довела до вашего сведения свои планы, остальное — ваша заслуга, — отмахнулась Мэйрилин.

— Не преуменьшайте, вы любезно пригласили меня присоединиться к вашему новому бизнесу, это далеко не мелочи. Моя благодарность безгранична. Можете просить о чем угодно, — бархатный голос принца сочился лестью.

Кому не будет приятно услышать доброе слово?

Отношение Мэйрилин к этому принцу возросло в лучшую сторону. Про себя она похвалила свои глаза, они не ошиблись, этот мужчина может осчастливить дорогого ей человека.

— Что вы, ваше высочество, не стоит разбрасываться столь ценными обещаниями, вы не можете знать, что придет мне в голову или как сложатся обстоятельства в будущем, — качнула головой Мэй, ее собранные в высокий хвост волосы повторили движение, походя на извивающийся ручеек пролитых чернил.

Аррон недовольно нахмурился, глядя на свою жену в компании с другим мужчиной. С этим принцем он был мало знаком и доверия тот ему не внушал.

Разбойник, связыванием которого занимался в этот момент генерал болезненно ойкнул, обвитые вокруг его запястий веревки затянулись так, что он его пальцы посинели.

Парочка верхом появилась в самый разгар битвы, не то, чтобы Аррону и остальным была нужна их помощь, но Маркус и Оллин присоединились к битве, привычно прикрывая спины друг другу.

Их действия были такими естественными, а взгляды, которыми они обменивались многозначительными, что природу связывающих их отношений можно было определить как нечто большее, чем просто друзья или вынужденные работать вместе коллеги.

И все же, даже видя, что угрозы нет, генерал ревновал.

Оллин вырвалась из объятия сестры, не перестающей рассказывать обо всем, что произошло с момента ее отъезда, и крепко сжала в своих руках Мэй, которая ответила ей тем же.

— Я скучала, — прошептала жена генерала так, чтобы только Оллин могла слышать.

— Я тоже, — без промедлений произнесла девушка.

— Ну ладно вам, хватит уже нежностей, — попытался прервать неловкую сцену Уэсли.

— Коли сам на подобное не способен, то не вмешивайся, — хмыкнула Эйвис.

— С чего это? Тебе-то откуда знать?

Разъярился виконт, походя на нахохлившегося недовольного птенца.

— Забыл уже как ты с Эдером прощался? В предательстве его кто обвинял? — припомнил последний завтрак полной компании в поместье генерала в Ассанте Даналь, вмешавшись в разговор.

Уэсли хмыкнул.

— А кто заявил, что ваша с ним дружба окончена? Уж не ты ли? — продолжал Даналь, испытывая настоящее наслаждение от словесного избиения товарища.

— Когда это? Не припомню, — бессовестно заявил Уэсли. — И вообще, тебя никто не спрашивал, герой-любовник!

Даналь не обиделся, для него оскорбления Уэсли были все равно что с гуся вода.

— Не твой вот ты и бесишься.

Эйвис вытерла слезы с глаз после продолжительного хохота.

Лицо виконта залилось алой краской. Доктор же сохранял вежливую улыбку, но в его черных глазах так и играло, переливаясь через край самодовольство.

— Каждый думает в меру своей испорченности!

— О твоей испорченности я наслышан, — продолжал провоцировать Даналь.

— Осторожно доктор, ты с огнем играешь, — предупредил его виконт.

— О, с тем, который горит в твоем сердце?

Уэсли не стал отвечать на это, он просто рванул вперед, снося Дана на землю.

Но как бы зол не был мужчина, ярость не застилала его разум, до мордобоя дело не дошло. Вместо это он, пользуясь дезориентацией не ожидавшего подлянки от друга Даналя схватился за собранные в пучок волосы обидчика и окунул его лицо в кучку конского навоза.

Эйвис наблюдала за этой сценой не зная смеяться ей или плакать.

14

«После долгой разлуки»

Настроение путников заметно приподнялось после того, как в их отряде на двух человек стало больше.

Теперь в карете Мэй составляли компанию обе сестры. Оллин делилась впечатлениями от поездки в Ганджу и Камарин, рассказывала истории, что приключились с ней и Маркусом в дороге туда и обратно.

Воистину их путь не был легок, но все преграды и препятствия помогли двум найти общий язык в результате чего в их отношениях произошел большой прогресс.

Мэй с улыбкой слушала Оллин, замечая, как румянились ее щеки при каждом упоминании принца, и радовалась про себя, что свадебные платья и приданное уже давно было готовы для обеих сестер-двойняшек.

Фитара — столица Шаринварда — становилась ближе день ото дня. Мэйрилин предвкушала встречу после разлуки с семьей.

Город встречал их проливным дождем. Осень уже вступила в свои полноценные права. Деревья стояли без единого листочка, дороги в грязи, но, казалось, ничто не способно прервать поток людей, стремящихся попасть в город через огромные ворота.

«Эта очередь ничуть не меньше той, когда я впервые прибыла в столицу» — подумала Мэйрилин.

Но им ничего не оставалось кроме как ждать. Воспользоваться своим положением никто из них не захотел.

Через несколько часов, когда солнце уже близилось к краю земли на западе, а небо меркло перед наступлением ночи, путники наконец въехали в город. В этот раз препятствий на пути они не встретили.

Что ж, значит так тому и быть, меньше потратили времени.

Поместье герцога Тилера сияло разожжёнными огнями словно путеводная звезда.

Первой обняла Мэйрилин мать. Леди Дарин не сдерживала своих чувств и катящихся по щекам словно жемчужины с порванной нити слез.

Прием выдался теплым. Немалым шоком для Мэйрилин стала парочка ее старшего кузена Аркелла и Кестрел. Воительница внешне мало изменилась с их последней встречи. Ее черные волосы были также убраны в высокий хвост, одета она была по мужской моде, в брюки и рубаху с камзолом, но обожания в лице Аркелла от этого не было меньше.

Однако поведение дочери наследницы великого воина претерпело существенные изменения. За ужином эти двое словно парочка неразлучников ворковали, друг с другом почти не обращая внимания на свое окружение, на радость, Алланис — матери Аркелла.

Вот уж кто был по-настоящему счастлив. Мэй была готова поспорить, что та уже ждет не дождется стать бабушкой. Да у нее уже, наверное, полным ходом идет подготовка одежды и игрушек для долгожданного внука или внучки.

Кестрел краснела от смущения, но Аркелл свои поползновения не прекращал. Ему все было ни почем.

Мэй оглядела лица родни, они удивленными не выглядели, видимо такое поведение давно уже стало для них нормой. Ну да, не так много времени прошло со свадьбы, они еще молодожены, у которых сейчас самые сладкое время.

После ужина, когда все собрались в семейной гостиной отец Мэйрилин — адмирал Линтон Тилер — сообщил дочери, что ее письмо было принято к сведению и корабль, на котором группа отправится на остров Космин уже готов к отплытию, а команда моряков во главе с капитаном собрана и завершает последние приготовления для путешествия.

Было решено, что они отправляются через три дня, если море будет спокойным. Из-за грозы и дождей океан штормило и даже самый надежный корабль, и опытный капитан не могут гарантировать того, что их путешествие будет безопасным. А уж о скалистой гавани вокруг острова и говорить нечего, это был чистый риск.

Именно из-за того, что береговая линия была испещрена подводными камнями, моряки с континента не подплывали к Космину, это была своего рода еще одна ступень защиты острова. Только местные жители знали секретные пути и способы провести корабль так, чтобы он и его пассажиры не пострадали.

Однако капитан корабля, которого нашел отец Мэйрилин был не простым человеком, и раз уж сам адмирал морского флота Шаринварда ему доверял, Мэй тоже решила поверить в его силы.

«»»

— Ваше величество, куда вы?

Преданный слуга его величества Бадивира взволнованно наблюдал за тем, как император в одних нижних одеждах спешит покинуть свои покои.

— А? Куда…я? Нектар закончился…мне нужно еще…еще…больше!

С тех пор как при дворе появился странный мужчина с тростью, одевающийся в черные одежды, их правитель переменился.

Лицо Бадивира осунулось, и сама фигура его стала худосочной и жалкой, он уже не внушал величие и страх одним своим видом.

— Ваше величество! — бессильно окликнул слуга, когда мужчина начал рыться в ящиках стола в поисках шкатулок с остатками волшебного средства.

Но все было тщетно.

Все последние запасы его величество уже израсходовал. С каждым разом испытывая неудачу в поисках Бадивир распалялся все сильней. Его трясло, вены на шее вздулись, но лишенное красок лицо не краснело, оставаясь пепельно-серым.

— Где, где он… «Нектар богов» …где, — приговаривал император в бреду, взлохмачивая жидкие тусклые волосы.

Слуга у дверей вздохнул. К этой сцене он уже привык. Но безумные глаза императора, когда у него случался подобный припадок все равно заставляли его покрываться мурашками.

— Позови, позови этого жреца! Сейчас же!

Поняв, же ничего не нашел, Бадивир заорал на слугу.

Великий жрец острова Космин внушал опасения.

Было ли дело в его черных одеждах или часто сопровождающим его черном вороне, вольготно сидящем у него на плече или на рукояти трости, а может все дело было в его глазах и улыбке на прекрасном, холодном лице, которая хоть и была улыбкой, но не внушала ни теплоты, ни радости.

Двери за выбежавшим прочь слугой захлопнулись.

Колданн жил во дворце Шаринварда в лучших покоях для дорогих гостей. Он никуда не спешил. Терпение — добродетель, это он знал прекрасно. Мужчина знал, что она вернется. Он приложил к этому руку. Зачем ему трястись в карете — из-за состояния этого тела, из-за этой проклятой ноги верхом он ездить не мог — если в его силах было сделать так, чтобы она сама пришла к нему?

Он умел ждать.

Но у всего есть предел. И у его терпения тоже.

«»»

— Плохие новости, — объявил Уэсли зайдя в дом семьи Тилер, радушно принимавший гостей, попутно стряхивая с рукавов капли дождя. Лило за окном с прошлого вечера.

На вопросительно обращенные к нему взгляды присутствующих — Мэйрилин и Аррона — виконт произнес:

— Дворец Шаринварда объявил, что порт закрыт, всем кораблям запрещено покидать берег.

— В чем причина? — нахмурилась Мэйрилин.

Неужели Бадивир уже прознал про то, что она в городе? Но откуда он может знать их планы? И почему решил им помешать, в этом не было для него никакой выгоды… Девушка задумчиво перебирала в голове различные варианты.

Генерал откинулся в кресле. Его лицо выглядело слегка болезненным. На самом деле Аррона все чаще и чаще начинали мучать боли, но пока что он мог делать вид, что в порядке. Он не хотел волновать жену, но от Даналя секретов у него не было. По прибытии в особняк Тилер доктор заперся в выделенной ему гостевой спальне, она разрабатывал для Ара новое обезболивающее.

Уэсли прикусил губу, прокручивая в голове то, что собирался озвучить:

— Ну, все считают, что это из-за непогоды…но по пути я встретил слугу, он передал мне это, — Уэсли протянул конверт с печатью в руки Мэй, — чтобы я отдал это тебе.

Мэйрилин узнала эту сургучную печать.

Эмблема рода Шарин — герб правящей династии.

Приглашение во дворец?

Сухой текст умещался всего в пару строк.

Мэйрилин задумчиво провела пальцем по давно высохшим чернильным буквам.

Здесь не было и слова о том, чтобы она посетила дворец с Арроном. Это письмо было адресовано лично ей.

Что император имеет в виду?

На следующий день Мэй проснулась раньше обычно и с помощью Эйвис и Оллин подготовилась к визиту. На ней было платье, вышитое золотыми нитями, и украшенное драгоценными камнями вдоль лифа. Украшения были подобраны в тон светло-голубому платью, серьги и ожерелье из лунного камня эффектно подчеркивали белоснежную без изъянов кожу девушки, и на их фоне фиалковые глаза Мэй еще больше походили на сверкающие аметисты.

Ее пригласили на личную аудиенцию, она не может отказаться или ударить лицом в грязь.

Мэй испытывала легкое волнение. Ей было немного не по себе оттого, что она не знает, чего ожидать. Но страха или тревоги девушка не чувствовала. Она была уверена в своих силах.

Дворец встречал своим великолепием. Странно, но по сравнению с прошлыми разами, когда Мэй посещала это место, сейчас оно казалось каким-то более пустынным и безжизненным.

Император восседал в роскошной приемной. Здесь были обшитые шелком диваны и кресла с витыми ножками, мебель из редких и дорогих пород дерева, а также различные предметы декора вроде статуэток, картин, зеркал и ваз с живыми цветами.

Посреди всего этого великолепия фигура осунувшегося Бадивира смотрелась несколько не к месту. На его лице проступили скулы, цвет лица был бледновато-желтым и говорил о болезненности обладателя, зеленые глаза его величества были будто под поволокой, белки глаз налились кровью.

Мэйрилин едва узнала в этом мужчине величественного императора Бадивира, но она не показала виду и элегантно склонила голову, приветствуя главу государства.

— Хорошо, можешь поднять голову, — доброжелательно произнес мужчина и кивнул в сторону богато накрытого стола с разнообразными дессертами.

В соседней комнате мужчина в черном жадно следил за каждым действием девушки.

Мэй заняла место напротив Бадивира, который сейчас играл роль доброго дядюшки и лично разливал по чашкам черный чай. Казалось, что всех недоразумений в прошлом не было и император не затаил обиду на девушку за «кражу» цветка и расторжение помолвки с третьим принцем.

По ее лицу невозможно было понять, о чем она думает.

— Благодарю, — Мэй вежливо приняла из рук Бадивира чашку и пригубила напиток.

— О, не стоит. Все же ты, пусть и номинально, но принцесса Шаринварда и можешь считаться моей дочерью. Тем более столько лет я привык думать о тебе как о дочери в виду вашей с Валентайном помолвки, — произнес с улыбкой император.

Лихорадочный блеск в его глазах Мэй не нравился. Но в чем была причина подобного физического состояния императора она не представляла. Неужели император чем-то болен?

Несколько месяцев назад он казался абсолютно здоровым. Может быть это яд? Валентайн решил действовать?

Мэй приподняла уголки губ в вежливой улыбке, не реагирую на слова императора. Только дурак не поймет, что под этими фразами он подразумевал, что не забыл обо всем, что произошло в прошлом. Мэйрилин слышалось предостережение.

— Попробуйте эти персиковые тарталетки, очень вкусные. Фирменный дессерт от дворцового кондитера, попробуйте!

Мэй опустила глаза на придвинутое императором блюдо. Дессерт выглядел довольно эстетично и дорого. В глазах девушки промелькнула какая-то эмоция и она обвела взглядом комнату.

Мужчина в соседней комнате, наблюдающий все происходящее в приемной с помощью специального артефакта в виде одностороннего зеркала, словно через окно, торжествующе усмехнулся.

«Мэй, ах, Мэй, это и вправду ты. В этой жизни у тебя нет аллергии на персики, так чего же ты опасаешься?»

Мэйрилин осторожно откусила кусочек предложенного дессерта под внимательным взглядом императора. Атмосфера этой встречи все больше ее настораживала.

— Ваше величество, я бы хотела узнать причину, по которой вы закрыли порт.

Со стороны император и молодая девушка казались вполне гармоничными собеседниками. Мужчина соблюдал застольный этикет и ухаживал за своей спутницей, подавал ей напиток и дессерты, вежливо отвечал и держался как настоящий образец гостеприимности. Девушка была красива, каждый ее жест был грациозен и наполнен благородством.

Можно было подумать, что этих двух связывают теплые родственные отношения, какие могут быть между старшим поколением и младшим в семье.

Но это было не более чем поверхностная игра.

— О, это? Разве нужны какие-то объяснения? Как император, я, естественно должен заботиться о благе и жизнях своих граждан. В это году осенью бушует непогода. На море также периодически возникает буря.

— Но ведь подобное случается каждый год. К тому же, сезон дождей уже закончился, сегодня на небе нет даже туч, а море спокойное.

— Ох, вы, юная леди, разве вы смыслите в мореходстве? Даже старые министры в правительстве не осмеливаются подвергать сомнениям мои решения, — в голосе императора прозвучало предупреждение.

Мэйрилин натянула вежливую улыбку:

— Конечно же вы правы, ваше величество…

Бадивир не дал ей закончить, император закашлялся и достал из кармана трубку, умелым движением прикурил и облегченно выдохнул. Его глаза еще больше заволокло туманом.

Мэй хватило одного вдоха, чтобы понять, что это определенно не табак.

— Ваше величество, что это?

Бадивир блаженно улыбнулся.

— Это — подарок от главного жреца острова Космин — «Нектар богов».

Нектар богов? Главный жрец?

В голове у Мэйрилин появлялось больше вопросов. Этот «Нектар богов», это ведь опиаты! Теперь понятно, почему Бадивир находится в таком состоянии. Личность главного жреца острова еще больше начинала настораживать девушку. Этот человек определенно знал об эффекте своего «подарка». Чего он добивается?

— Ваше величество, это наркотик. Он вызывает зависимость. Это плохо для здоровья, — попыталась достучаться до мужчины Мэй, но тот ее даже не слушал, выдыхая счастливо пары дыма изо рта.

— Не тебе учить императора!

В дверях появился тот, кого Мэй желала видеть меньше всего. Ее бывший жених — принц Валентайн.

На лице бывшей невесты было написано отвращение. Она даже не пыталась его скрыть.

Глаза принца были прикованы к фигуре девушки. Валентайн подавил в себе желание и обратился к императору.

— Отец, прибыл министр торговли по тому делу. Он ожидает.

— Что ж, пожалуй, тогда я вас оставлю, — расплылся в улыбке Бадивир на прощанье и поспешил уйти.

В комнате остались Мэйрилин и третий принц.

— Как…Как ты поживала? — неловко спросил Валентайн. Им вдруг овладело смущение.

Мэй не ответила, громко отодвинув стул от стола и поднявшись на ноги.

— Мне пора, — девушка кивнула принцу из вежливости и поспешила покинуть дворец. Абсолютно бесполезная поездка. Император словно назло закрыл порт и ввел запрет на выход кораблей в море.

— Постой!

Валентайн схватил Мэй за запястье. Нежная кожа и тонкая рука в его захвате ощущалась великолепно, он не хотел разжимать пальцев. Наоборот, он хотел сжать так сильно, чтобы на белоснежном запястье появилось кольцо синяков. Он хотел отметить ее, показать, что она все еще в его власти.

Только вот Мэйрилин не собиралась позволить этому случиться. Она вывернула руку и оттолкнула его высочество. Принц не ожидал сопротивления и отлетел, опрокидывая столик с каменной статуэткой коня.

Он сидел на полу, из разбитой губы текла кровь.

— Мало? — подняла бровь Мэйрилин. К этому мужчине она испытывала лишь презрение.

Валентайн поднялся на ноги. В груди его разгорался пожар. Глаза полыхали то ли гневом, то ли страстью, а может всем сразу. Он хотел увидеть ее слабой, беспомощной. Хотел ее сломать и приковать к себе, чтобы ее душа и тело были в его власти. Будет ли она послушной, когда он уничтожит все, что ей дорого? Когда ей некуда будет бежать…

Третий принц лизнул кровь с губ и усмехнулся.

Мэй решила, что Валентайн настоящий извращенец. Выглядел он как безумец.

— Вот ты и примчалась по первому зову. Что, не такой уж и сильный твой генерал? Одно мое слово и порт будет открыт. Ну так что, не хочешь опуститься на колени и умолять? Ты же готова на все, чтобы спасти его жалкую жизнь.

Речи Валентайна не трогали Мэй, не задевали за живое. Что за ребячество! Единственное, что она узнала из его слов, так это то, что он был в курсе отравления Аррона.

Главный жрец острова Космин при дворе Шаринварда, яд, которым отравили генерала имеет связь с островом, опиаты, кронпринц Хорваш…Нужно встретиться с этим жрецом.

— …спасти этого жалкого верного пса? Неужели это и есть сила любви? Спасет эта любовь ему жизнь? — продолжал распаляться Валентайн, его улыбка становилась шире. Выглядел он таким же зависимым, как и его отец.

Мэйрилин подошла ближе, каждый ее шаг сопровождался гулким биением сердца третьего принца.

Его голова повернулась в сторону из-за удара наотмашь.

Мэй разжала кулак и смерила опешившего принца, не ожидавшего, что девушка его ударит, равнодушным взглядом. Такие даже ее презрения не заслуживают.

— Передавай привет Ноэлле, — не поворачиваясь произнесла Мэй и вышла из комнаты.

15

«Грубая и мягкая сила»

Валентайн смотрел как девушка, с которой он был помолвлен в прошлом, уходит. Его сердце словно сжали тиски. Он хотел ненавидеть ее, но в то же время не мог. Умная, сильная, ослепительно красивая…и больше не его. От захватившего его сожаления принц шумно выдохнул, но напряжение в груди не исчезло.

Совсем позабыл Валентайн о том, как пытался избавиться от навязанной невесты, от этого мусора, недостойного даже стоять рядом с ним и дышать одним воздухом…

Мэй вышла из комнаты не оглядываясь. Она уже выбросила из головы встречу с третьим принцем. Сейчас ее занимало другое.

— Прошу прощения.

Мэй повернулась. Позади нее стояла необычно одетая девушка.

— Вы — жена генерала Астигара?

Девушка выглядела довольно молодо, на ее щеках с обоих сторон были глубокие вертикальные борозды шрамов. По два с каждой стороны. Выглядели они симметрично и четко, такие не получишь случайно или в бою.

Мэйрилин, однако не спешила отвечать. Она развернулась, проигнорировав девушку, и продолжила путь прочь из дворца.

— Стой! Разве тебе не интересно, что я могу сказать? — раздалось за спиной. В голосе звучало неприкрытое удивление и нетерпение.

Мэй едва подняла уголок губ и снова вернула лицу равнодушное выражение лица. Она не собиралась вести речи с незнакомкой. Такая бесцеремонность, ее совершенно не волновало то, что могла сказать эта девушка, вряд ли это что-то полезное.

Догадка Мэйрилин была справедливой:

— Эй! — топнула девушка, злясь, что ее игнорируют. Разве эта жена генерала не мусор, о котором говорила ей принцесса Валери? Да как она только смеет игнорировать ее?

— Стой!

Терпением Накато — так звали девушку со шрамами — не отличалась. Хмыкнув, она схватилась за хлыст, который всегда носила при себе, замахнулась и решительно нанесла удар. Движение было настолько стремительным, что даже звук рассечения воздуха раздался после того, как хлыст уже был готов коснуться своей жертвы.

Но Мэйрилин просто отошла в сторону, оставаясь невредимой. Накато замахнулась снова. И снова мимо. Да кто эта девушка? Ее владение хлыстом было на высшем уровне, еще никому не удавалось уйти от нее.

Тем временем Мэйрилин, которая до этого продолжала свой путь, резко остановилась.

— Правильно! Дошло наконец, что такое страх? — рассмеялась девица с хлыстом.

Мэй обернулась во второй раз, рассматривая эту назойливую муху внимательней.

Одета она была во все черное, причем подобный стиль одежды Мэй видела впервые. Ее каштановые волосы были переброшены на плечо, волосы у виска и под ухом были сбриты, на открытом месте красовалась татуировка с непонятными письменами. Хлыст в руке Накато был простым хлыстом, каким обычно погоняют лошадей. Но он отличался от тех, что используют в Шаринварде.

Кочевница — пришла к такому выводу Мэйрилин. Если это так, то она должна была знать Аррона. Только друзьями они уж точно не были. Скорее врагами. Мэй вспомнила рассказ Роско много месяцев назад, когда она спросила кузена, почему генерала называют непобедимым. Тогда он упомянул, что Аррон защищал границу от набегов кочевников.

Навряд ли это просто совпадение. В такие вещи Мэй не верила.

— Да, такие жалкие девки как ты, должны бояться. Чему вас учат в вашей империи? Вышивать да носить неудобные платья. Хе-хе. Мусор, ты небось, даже верхом ни разу не ездила?

Мэй едва заметно нахмурилась, но вступать в этот пустой разговор не намеревалась.

— Да уж! Прятаться за спиной мужчин — вот единственная участь таких имперских неженок как ты. Кто виноват, что ты ни на что не годна? Ваш правитель и его министры. Будто женщина только и должна сидеть дома да наследников вынашивать, — продолжала Накато, заметив, что Мэй остановилась и слушает ее.

Жена генерала сдержалась, чтобы не закатить глаза и снова развернулась. Безумная девица. Зря только воздух тратит.

— Эй, куда собралась!

Хлыст снова взмыл в воздух. В этот раз Мэй не отклонилась в сторону. В последний момент она схватила другой конец хлыста и дернула изо всех сил.

Накато, не до конца сообразившая, что происходит, проехалась по земле на несколько метров вперед. Ей пришлось зажмуриться и закрыть рот, чтобы пыль не попала внутрь.

Когда она вновь открыла глаза, полыхая от ярости, то увидела лишь спину удаляющейся впереди Мэйрилин. Хлыст валялся мертвой змеей на пустой дорожке.

Домой Мэйрилин не поехала. Она села в карету и приказала ехать в порт.

Море было спокойным. Звуки разбивающихся о скалы волн действовали успокаивающе. Запах соли и песка заставлял дышать глубже. Над головой раздавались крики чаек. В порту было необыкновенно безлюдно.

Не было толкающихся пассажиров, спешащих взойти на борт, торговцев, представляющих свой товар недалеко от доставившего его корабля, попрошаек, снующих между прохожих, здесь не было никого.

Пришвартованные корабли плавно качались в общем ритме. Паруса были спущены, матросы занимались ремонтом, пользуясь простоем, самые юные из них старательно намывали палубы.

Мэйрилин прошлась вдоль, разглядывая судна.

— Эй, красотка, какими судьбами в наших краях? — свистели при виде девушки моряки, ноне получали в ответ даже взгляда.

Мэй нашла корабль, который должен был отвезти их на остров. Он был крепким на вид, и казалось, мог выстоять в любую непогоду. Но девушка не была удивлена. Техника ее мира здешним обитателям даже не снилась. А деревянными кораблями с парусами и мачтами ее не удивить.

Девушка прошла мимо, пока не остановилась у последнего пришвартованного судна.

Этот корабль на первый взгляд ничем не отличался от остальных. Но в то же время был совершенно другим. Разница была в мелочах. Эти мелкие детали не бросались в глаза и не вызывали подозрений, но все равно не укрылись от глаз Мэй. Это был корабль таинственного гостя с далекого острова — главного жреца, который скармливает императору опиаты.

Скрипнула дверь и из капитанского отсека на палубу вышла девушка. Она о чем-то недовольно вздохнула и посмотрела в сторону открытого моря. Где-то там посреди волн есть клочок земли, который был ее домом. На Континенте Дейтири чувствовала себя неспокойно.

Колданн вел себя в последнее время странно, и она избегала его общества. Если бы не долгие годы связывающей их вместе дружбы, девушка бы давно уже махнула рукой и отправилась обратно на остров.

Вот подлец, они уже не виделись три недели, а он даже не послал за ней, совсем не волнуется о том, что с ней и как она.

Заметив движение, девушка обернулась. Незнакомка взошла на борт.

— Кто вы? Что вам нужно? Этот корабль — частная собственность.

Мэй улыбнулась.

— Привет…Какие необычные узлы, — Мэй кивнула в сторону. — Я таких нигде не видела.

Дейтири немного расслабилась, заметив, что собеседница выглядит как типичная светская леди, но настороженность никуда не делась.

— Да, это изобретение нашего капитана.

— Вот как. Давно вы в Шаринварде?

— Два с половиной месяца, — ответила Дейтири, решив, что ничего секретного в этих сведениях нет.

Мэйрилин одарила девушку мягкой улыбкой.

— Вы не из этих мест, я права? Ваше произношение немного отличается, прошу прощения, если я вас задела. Я решила прогуляться, люблю море, а ваш корабль такой…необычный.

— Вы правы, — протянула девушка, пытаясь понять, чего хочет добиться непрошенная гостья, — я не из этих мест, мой дом…далеко.

— Меня зовут Мэй, а вас?

— Дейтири. Приятно познакомиться.

— И мне. Вы выглядите одинокой, могу я составить вам компанию? Или, может, вы не против прогуляться? Сегодня один из редких погожих дней, жалко потратить его впустую. Вы любите дессерты? Я вот души не чаю в персиковых тарталетках.

Обворожительная улыбка, которая отражалась в чистых и ясных глазах девушки, по-детски милые ямочки на щеках смягчили сердце подозрительной Дейтири. К тому же, что такого в том, что она сходит вместе с Мэй за дессертами. Она кажется доброй и невинной.

— Хорошо, может, и впрямь стоит пройтись.

«»»

В кафе было не очень многолюдно. Если бы здесь было пусто, то пришлось бы уйти. Мэй хорошо знала, что если хочешь встретиться с кем-то тайно или если нужно выведать секретные сведения, то лучше выбирать оживленные места.

Так шанс того, что встреча пройдет без подозрений возрастет. В толпе заметить, что что-то не так или подслушать разговор сложнее, чем в каком-нибудь пустом и безлюдном месте.

Разумеется, такой метод сработает, если вы не собираетесь совершать что-то противозаконное. Иначе ваши действия привлекут внимание прохожих и у события появится много ненужных свидетелей.

Дейтири показалась Мэйрилин вполне спокойной и собранной девушкой. И совершенно было непонятно, какие отношения связывают ее и главного жреца острова.

К тому же Мэй была уже на девяносто процентов уверена, что таинственный попаданец и ее знакомый из прошлой жизни, который был виновен в ее смерти — это одно и тоже лицо.

В том, что главный жрец — это попаданец из ее мира, точно такой же, как и она сама, девушка не сомневалась. Слишком уж много следов доказывали, что это и впрямь так.

Например, та книга с иноземными «руководствами к действиям», которая оказалась наживкой. И найденный в вещах кронпринца пузырек с нефтью, а также взявшийся непонятно откуда наркотик, который так случайно попал в руки императору.

Мэй в совпадения не верила. Все, что произошло до этого, было не просто так. Ко всему он успел приложить руку.

Девушка подозревала, что пришли они с ним в этот мир примерно в одно и тоже время. Значит, он здесь уже давно. И похоже все это время он пытался ее отыскать.

Может быть раньше мотивы этого человека ее бы заинтересовали. Что ему от нее нужно? Чего он пытается добиться? Но сейчас ее это не интересовало. По крайней мере не настолько, чтобы пытаться искать с ним встречи.

Также Мэй не заботило отчего вдруг он попал в этот мир. Сам факт его появления означает, что его прошлая жизнь закончилась. Причем незадолго после того, как он ее убил.

Но кармы точно не существует. Такой, про которую говорят, что это вселенское возмездие за грехи. Иначе Конн бы не переродился. Строго говоря, Мэй тоже не пришла бы в этот мир. В той жизни она не была ангелом и праведницей. Она тоже совершила много нелицеприятных вещей.

Наверное, каждый из нас заслуживает второй шанс.

Но третьего у него не будет, в этом Мэй была уверена.

Дейтири поведала ей кое-что интересное за чашкой горячего шоколада. Может быть, эта девушка просто устала, или решила пооткровенничать с незнакомкой, проявившей к ней немного внимания и интереса — давно известно, что люди охотнее раскрывают свои секреты людям, которых раньше не встречали и навряд ли встретят в будущем — в любом случае она рассказала то, о чем Мэйрилин догадывалась и то, что было ей неизвестно.

Не исключала Мэй и возможность того, что Дейтири поняла, кто она такая, и что у нее с Колданном — так звали главного жреца — есть что-то общее, и решила таким образом достичь собственных целей. Все же эта девушка не была глупа. Мэй подозревала, что тупо следовать за кем-то было не в ее характере, но было что-то такое в их общем прошлом, что заставляло девушку сносить все поступки жреца и оставаться на его стороне.

Хотя эти отношения скоро завершаться. Дейтири все больше и больше сомневалась в себе и в своем решении безоговорочно поддерживать друга детства.

После прибытия в Шаринвард она часто была предоставлена сама себе и у нее появилось много времени на размышления.

Да, люди взрослеют и время меняет каждого. Сейчас он уже не тот человек, которым когда-то был и не осталось причин ей продолжать надеяться, что ее друг вернется. Пора было признать, что их пути разошлись давным-давно.

Дейтири догадалась о том, кем являлась девушка напротив нее. Она не была глупа и, как и подозревала Мэй у нее были свои мотивы.

Она хотела, чтобы Колданн остановился, хотела, чтобы он образумился и, Дейтири не могла признаться в этом даже перед самой собой, но она боялась того, что может он сделать невинным перед ним ни в чем людям.

Иногда опасный блеск глаз мужчины бросал ее в дрожь. Она не могла остановить его или хоть слово против. Чувство вины давило так, что ей оставалось только закрывать глаза на происходящее и подчиняться.

Но так не может продолжаться вечно. Если не она, то кто-то должен положить конец его беспечности и играм с людскими жизнями.

Мэйрилин была в ее глазах очередной ни в чем не повинной жертвой. По крайней мере она заслуживала знания того, с чем имеет дело, решила Дейтири. Да и вряд ли ее слова можно было воспринимать как предательство, Колданн никогда не делился с ней своими мыслями или планами, так что она просто поделилась той информацией, к которой у нее был доступ.

А именно о прошлом мужчины.

Мэй узнала в какое время в этот мир пришел Конн и телом кого завладел, как изменилось поведение друга по словам Дейтири после несчастного случая и о травме, из-за которой он не может передвигаться без трости. Как добился позиции главного жрица, о множестве изобретений, благодаря которым жизнь островитян стала в разы проще, о том, как его боготворят старейшины и остальные жрицы…

После плодотворной беседы Мэйрилин вернулась в поместье Тилер.

Ничего нового за время ее отсутствия не произошло.

А к вечеру у Аррона начался первый приступ.

Время было беспощадно, и никакая сила не могла остановиться его течение.

Генерал корчился от боли, разрывавшей его тело изнутри. Его трясло, ломало, напряженные мышцы сводило судорогами, он не мог вымолвить ни слова.

Даналь спешно приготовил ванну с лекарственным раствором и с помощью Уэсли поместил беспокойного мужчину в воду. Эффект наступил сразу.

Аррон облегченно выдохнул, но глаз не открыл. Его брови были по-прежнему сведены к переносице от терзающей внутренности бури. Оба яда в его крови решили побороться в силе.

Его лицо было белым как простыня. Но он крепко и одновременно нежно держал ладошку жены в своей руке.

К утру приступ отступил, но он не ушел без последствий. Аррон продолжал кашлять темной кровью.

Нельзя медлить, нужно как можно скорее отправляться.

— Подготовьте корабль, — приказала Мэйрилин стальным голосом.

16

«Двойное счастье»

— Но приказ о запрете выхода кораблей в море не был отменен. Как мы доберемся до острова? — обеспокоенно произнесла Эйвис.

— Власть императора не может распространяться на весь Континент. За пределами Шаринварда море открыто. К тому же, в приказе четко указано «море», про прочие воды речи не идет, — пояснила Мэйрилин.

Глаза Эйвис засверкали от догадки.

— Мы можем опуститься вниз по реке и выйти в море с побережья Дарданской империи! Это даже проще!

— Сэкономим неделю пути, — слабо улыбнулся Уэсли.

Бессонная ночь оставила на его лице следы: черные круги под глазами придавали обычно оживленному лицу виконта некоторую болезненность.

— Проблема в том, что мы не сможем перенести корабль из порта к реке, — рационально размышляла Оллин. — И что-то подсказывает мне, что стоит нам попробовать, эти действия не останутся без внимания. Кто знает, что тогда взбредет императору? Ибо очевидно, что этот запрет имел конкретную цель — помешать отъезду Мэй и Аррона.

— Нужно написать Брунис…возможно, она сможет помочь. Добраться до границ с Дарданской империей можно и на рыбацкой лодке, но в морское плавание на ней выйти все равно что искать смерти. Принцесса…

Договорить у Мэй не получилось, в глазах потемнело и она пошатнулась, на несколько секунд теряя ощущения реальности. Что происходит?

— Мэй! — Эйвис, которая была к девушке ближе всех успела придержать подругу от падения.

На лицах всех остальных вмиг появилось беспокойство.

Лишь Дан продолжал сохранять хладнокровие, присущее врачу. Со знание дела он осмотрел Мэйрилин и умело взял ее запястье, концентрируясь на пульсе.

Мэй не теряла сознание, но внезапное ощущение слабости испугало девушку. При помощи Эйвис она осела в кресле, с тревогой наблюдая за серьезным выражением лица Даналя.

— Что с ней? — с волнением в голосе не выдержал Уэсли, прерывая тревожную тишину.

Оллин стояла с неестественно прямой спиной и равнодушным на первый взгляд лицом. К счастью, Аррон отдыхал после беспокойной ночи, иначе генерал бы уже сходил с ума от волнения и страха за любимую.

— Все в порядке, правда… — попыталась успокоить друзей Мэйрилин.

Она и впрямь почувствовала себя лучше. Возможно, ей просто нужно немного поспать, это всего лишь усталость…

— Мэй, — позвал Даналь серьезно.

Девушка вздрогнула. Неужели с ней что-то опасное? Это яд? Но как, она была уверена, что не позволила бы никому себя отравить? Смертельная болезнь?

— Когда у тебя…когда у тебя в последний раз были эти дни? — несколько смущенно задал вопрос доктор.

— Что? Какие еще «дни»? — не понял Уэсли, оглядывая изменившиеся вмиг лица присутствующих девушек.

— Я…не помню.

Глаза Мэйрилин расширились от осознания того, что имел в виду Даналь. Когда? В последний раз, кажется, они были перед охотой…или после?

Рука девушки непроизвольно опустилась на живот. Там было так же плоско, как и всегда. Неужели…

— Какие дни? — не сдавалась Уэсли, пока Эйвис не воткнула ему локоть в бок. Виконт тихо охнул то ли от боли, то ли от внезапного озарения и замолчал.

— Я беремена?

Даналь встретил серьезный взгляд девушки. Он не мог понять рада ли она была или встревожена. Мужчина осторожно кивнул.

— Частота пульса выше, чем в обычном состоянии. Это нормально при беременности. Мне нужно будет взять анализ крови, но я почти уверен, что да.

Это было неожиданно.

Столько всего произошло за последнее время, Мэйрилин поняла, что действительно не помнит, когда в последний раз у нее наступали критические дни.

Ее ребенок. Их с Арроном малыш. Ребенок, у нее будет ребенок!

Глаза девушки наполнились слезами. Она выглядела особенно беззащитной и в то же время прекрасной.

Остальные не могли понять, рада она или огорчена. Оллин и Эйвис переглянулись, обе одинаково обескураженные.

Сердце Мэй наполнилось счастьем и любовью к крохе в ее животе. Сейчас их малыш наверняка не больше тыквенного семени, но она уже любит его безмерно.

Девушка продолжала осторожно поглаживать живот, на ее губах расцвела слабая улыбка, из глаз текли слезы.

— Мэй? — прохрипел в дверях Аррон.

Генерал все утро пролежал в постели. Сейчас он чувствовал себя гораздо лучше, но глаза мужчины были налиты кровью, а лицо оставалось бледным. Выглядел Арр измученным.

Когда они встретились взглядами — ее аметистовые очи и его янтарные — казалось, время остановилось и все остальное стало неважным. В какой-то момент в комнате остались лишь генерал и его жена.

— Это правда? Ты беремена?

У него будет ребенок?

Аррон представил уменьшенную версию Мэй. Маленькая девочка с такими же сиреневыми глазами и алебастровой кожей сладко зовет его «Папа».

Прежде, когда Мэйрилин согласилась выйти за него замуж и провести с ним жизнь рука об руку он уже не думал, что когда-нибудь будет так же счастлив. Но сейчас Аррон просто не мог сдержать глупой улыбки. Он рассмеялся и заключил девушки в свои объятия, нежно и осторожной, опасаясь сжать ее талию слишком сильно.

Вдруг он причинит ребенку вред?

— Да, Дан говорит, что нужно еще сделать анализ крови, но мне кажется, что я и правда… — всхлипнула Мэй.

Аррон отстранился и внимательно заглянул жене в лицо. Он хотел ребенка, но почему Мэй плачет? Она не хочет? Арр знал, что не все женщины хотят быть матерями и это нормально. Каждый делает свой выбор.

— Ты не рада?

Аррон поспешил и не обратил внимание на чувства Мэйрилин. Ему было не по себе. Но он никогда бы не стал заставлять делать что-то против ее воли. Если — генерал сглотнул, принимая про себя решение — если она не хочет детей, тогда и он тоже.

Мэйрилин встретилась взглядом с мужем и сразу догадалась, о чем он думал.

Кулачок мягко ударил генерала по плечу, нисколько не причиняя боли.

— Глупый! Это же наш с тобой ребенок! Как я могу быть не рада?

Аррон схватил ударивший его кулачок и поднес к губам, прикрывая глаза чтобы из них не упала ни слезинка. На самом деле он не особо любил детей и н имел с ними дела. Но это был не просто ребенок. Это был их ребенок! Ее ребенок!

Первая реакция на беременность постепенно прошла и Мэйрилин вдруг окатила волна реальности.

Она беременна. Так же, как и

тогда.

Фантомная боль от выстрела в живот пронзила ее тело. Девушка вскрикнула. Он здесь. В этом мире. Совсем рядом.

Мэй вспомнила, как была счастлива, когда тест показал две полоски. Она словно окрыленная летала на седьмом небе от счастья. У нее будет семья, дитя от любимого человека.

И как эти мечты рухнули в один момент, стоило раздаться первому выстрелу. Оглушенная, она не могла понять, что болит сильнее, ее пронзенное пулями и истекающее кровью тело или разбитое сердце и сломленная душа.

Она не смогла уберечь того ребенка.

Не уберегла от этого мужчины.

И он здесь, такой же сильный и хитрый, как и в прошлом.

Изменился лишь мир вокруг, но не он.

Мэй была тихой. Непривычно тихой. Аррон видел, как сползла с ее лица улыбка. В это мгновение лицо девушки было очень серьезным. Настолько серьезным, что это пугало.

Беспокойство появилось в сердце Мэйрилин.

Что произошло? Почему у его Мэй-Мэй такое выражение лица? В сердце Аррона поселилась тревога. Ее взгляд был таким печальным и уязвимым, что у него заболела душа.

— Мэй, — Аррон взял Мэйрилин за руку. Он хотел согреть ее. — Что случилось?

— Аррон…, - опустошенность в глазах девушки поразила генерала. Он притянул ее в свои объятья, растирая ладонями ее плечи.

— Что случилось, любимая? Расскажи мне, что случилось Мэй-Мэй! Я на твоей стороне. Не бойся, не бойся, любимая.

— Арр, — Мэйрилин обняла мужчину в ответ, хороня лицо на его широкой груди. Ее тело слегка дрожало. Она могла почувствовать, как взволнованно бьется его сердце.

— Он пришел! Он уже здесь!

Мозг Мэйрилин был в хаосе. Воспоминания из прошлой жизни нахлынули, мелькая одно за другим. Она умерла от рук Конна, он также убил их ребенка. Он знал, что делал. Не мог не знать!

Гляда на две дорожки слез на лице Мэй, Аррон не знал, чего или кого она боялась. Он протянул руки и взял ее маленькое личико. Его пальцы вытерли слезы.

— Мэй, что случилось? Кто это «он» о котором ты говорила?

— Он убил ребенка. Он убил меня! — в груди Мэй было душно. Она тяжело дышала. Этот человек, которого она считала самым дорогим и родным, самым близким во всем мире…Она не простит его! Она не будет…

— Он — демон! Он не человек!

Было ли это из-за внезапных эмоций или из-за недостатка кислорода, но глаза Мэй закатились, и она потеряла сознание.

Аррон взял жену на руки.

— Кто-нибудь! Дан! На помощь! Позови Дана, позови врача! — ревел Аррон словно раненый зверь, пугая слуг.

Стоило Дану появиться в дверях, как генерал затащил его внутрь комнаты.

— Скорее, осмотри Мэй! Как она? Что с ней? Почему она такая?

Даналь был слишком занят, чтобы обращать внимание на боль от хватки друга.

— Успокойся. Она слишком разволновалась. С ее телом все в порядке. Она здорова, — произнес доктор после того, как проверил состояние Мэйрилин.

— С ребенком тоже все должно быть в порядке, — добавил Даналь.

Человек, который заставил Мэйрилин так сильно переживать и беспокоиться не может быть обычным. Этот «он»! Аррон не знал, кто скрывается за этим простым местоимением, но он уже его ненавидел.

«Посмел причинить вред моей жене, готовься попрощаться с жизнью!»

Мэйрилин медленно пришла в себя. Это было уже в середине ночи. Когда она открыла глаза, Аррон посмотрел на нее с беспокойством.

— Не хмурься. Ты не красивый когда хмуришься, — девушка протянула руку и попыталась пальцами разгладить морщинку, залегшую меж сведенных словно острые клинки бровей генерала.

Видя, что с Мэй, как и говорил Дан было все в порядке, Аррон облегченно выдохнул.

— С тобой все в порядке. Слава Богу, ты цела!

В то время, пока Мэйрилин спала, Аррон не мог отпустить терзавшее его беспокойство. Он был в ужасе, что она окажется в глубоком сне и больше не проснется. Однако он боялся разбудить ее; боялся, что нарушит ее покой. Это было нехорошо для нее и ребенка.

В итоге пока Мэйрилин спала, Аррон охранял ее сон. Генерал сидел у ее кровати и не смел уйти. Он хотел быть первым, кого она увидит, когда откроет глаза.

Пара дьявольски красивых янтарных глаз светилась беспокойством. Мэй знала, что своим поведением, она, должно быть, сильно испугала этого мужчину.

— Я в порядке. Ребенок тоже в порядке.

Услышав это, Аррон почувствовал облегчение, подался вперед и поцеловал супругу в лоб.

— Ты, наверное, проголодалась. Я тебя покормлю.

Генерал приказал принести еду, которую все это время сохраняли разогретой, не позволяя остыть. Он помог Мэй сесть и сам покормил девушку, не позволяя поднять ей даже ложку.

После сна Мэйрили была голодна, она не заметила, как съела все за один присест.

На протяжении всего ужина Аррон не упоминал того, что предвещало обморок Мэй, опасаясь, что он взбудоражит Мэйрилин.

Только когда они вышли в сад, чтобы немного пройтись после приема пищи, Мэйрилин, укутанная Арроном с ног до головы так, чтобы даже малейший ветерок не смог развеять ее тепло, спросила у генерала:

— Арр, ты хочешь знать, о ком я говорила?

Душевное спокойствие, которое давал ей этот человек, не могло сравниться ни с чем иным. Мэйрилин прислонилась к плечу генерала. Сейчас, вспоминая прошлое, сердце Мэй было гораздо спокойнее.

— Мэй, не думай о нем. Поскольку он делает тебя несчастной я убью его!

Аррон сузил глаза, скрывая отражающееся в них убийственное намерение. Его голос был мягким, но предостерегающим. Он никогда не хотел так сильно кого-то убить!

— Прежде чем ты примешь какое-либо решение я должна рассказать тебе о настоящей себе.

Мэйрилин никогда ником не рассказывала о своей настоящей личности. Первоначально она намеревалась скрывать это навсегда и жить со своей нынешней личностью. У нее был мужчина, которого она любила. В будущем у нее будет пара-тройка милых детей. Она будет жить долго и счастливо.

Она сейчас возникла такая необходимость, чтобы Аррон знал о ее прошлом.

— Аррон, возможно, то, что я собираюсь сказать, покажется тебе невообразимым, но я клянусь, каждое сказанное мной слово — правда. Ты должен мне поверить.

Прежде чем признаться, Мэй произнесла эти слова очень серьезно. Генерал был немного удивлен, но из этого он мог видеть, что его жена была настроена решительно.

— Я поверю всему, что ты скажешь.

Слова Арра прозвучали как обещание, что заставило девушку слабо улыбнуться.

Как же ей повезло оказаться здесь в этом мире и встретить этого мужчину!

Мэй собралась с мыслями, несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, и начала рассказ.

— Я не из этого времени, и я также не настоящая Мэйрилин Тилер. Раньше меня звали просто Мэй. Я пришла из двадцать первого века с Земли…

Голос Мэй звучал очень нежно. Ночью осенью было прохладно, но даже холод не мешал распуститься мелким фиолетовым цветкам, которые цвели каждый год перед зимой.

Солнце уже спустилось с холма, его свет рвномерно распространялся на фигуры Мэй и Аррона. Издалека они выглядели как пара бессмертных богов, спустившихся на землю.

Мэй начала рассказывать все с того самого момента, как ей было четыре года и ее забрали из приюта. Она говорила целых два часа. После того как она закончила свой рассказ, она обнаружила, что небо уже полностью посветлело, а солнце уже стояло высоко. На ее плечах лежало пальто Аррона.

— Значит, ты говоришь, что родом из того места, где человек может подняться высоко в небо или опуститься на дно океана? А транспорт работает на бензине, а не из-за запряженных лошадей?

Генерал не мог представить каким был мир, о котором говорила Мэйрилин. Эти слова сложились в картину в его сознании, но независимо от того, как он на это смотрел, он находил это странным.

— Это место слишком сказочное!

Мэй тихо рассмеялась.

— если бы я могла, я бы хотела показать тебе его. Я жила там больше двадцати лет, мне там нравилось.

Мэй сказала, что любила свой прошлый мир. Это заставило тело Аррона непроизвольно напрячься. Он крепко держал девушку за руку, боясь, что в момент его беспечности она вернется туда, откуда пришла.

— Не волнуйся, — произнесла Мэй, заметив, что осторожный жест Арра, — я никуда не уйду. Я всегда буду здесь, рядом с тобой. К тому же, наверняка мое тело уже давно похоронено, так что я не могу вернуться.

Услышав это, Аррон нахмурился: «Итак, я должен поблагодарить Конна, если бы не он, она бы не попала в этот мир и более того, они бы никогда не встретились?!»

Мэйрилин тоже подумала о чем-то подобном. Действительно, если бы не пистолет Конна, то как бы у нее появилась возможность пересечь пространство и время и обрести личность Мэйрилин Тилер? Как бы она влюбилась в Аррона, не говоря уже о том, чтобы выйти за него замуж?

Хотя, когда она описывала Конна она использовала несколько слов, но по голосу Аррон мог слышать глубокую ненависть, которую испытывала Мэй по отношению к этому человеку.

Особенно, когда она упомянула, как хладнокровно Конн убил ее и своего нерожденного ребенка. Услышав это, Аррон нежно погладил поверх одежды животик Мэй.

Пусть прошлое остается прошлым. Сейчас у нее под сердцем его ребенок. И он скорее умрет, чем позволит кому-то причинить им обоим малейший вред.

Аррон не понимал того мужчину, который своими же руками уничтожил собственное счастье.

— Мэй-Мэй, что из себя представляет этот человек?

— Он очень вспыльчивый. Но он может держать гнев под контролем. Он редко выходит из себя и довольно осторожный. Но он привык быть высокомерным, считая всех вокруг ниже себя. У него нет понятий о добре и зле, он поступает только так, как выгодно лишь ему.

После того как она раскрыла свою личность, Мэй почувствовала себя расслабленной. Она пришла в этот мир уже давно и до сих никто не знал о ней всей правды. Даже Эйвис и Оллин, которые были самыми близкими для нее людьми в этом мире долгое время, не были в курсе.

Сегодня Мэйрилин была очень счастлива, рассказав все Аррону. Потому что ощущения того, что ты делишься с другими чем-то сокровенным было довольно приятным. В частности, после того как генерал услышал ее историю он не подумал, что она говорит чепуху и решил ей поверить. Это заставило Мэй почувствовать, что у нее есть «сообщник».

В конце концов ее истинная личность была самой большой тайной Мэйрилин. Было очень приятно делиться секретами с Арром.

— Мэй, если этот жрец Колданн действительно Конн, тогда он пришел за тобой. Слишком много всего произошло, чтобы можно было назвать это совпадением. Но в любом случае, вне зависимости от того, является ли Колданн человеком из твоего мира мы должны… — Аррон провел рукой по горлу.

Генерал не стал вдаваться в подробности, но его интуиция подсказывала ему, что желание этого человека найти Мэй можно описать как безумие. Если это не так, то зачем он продолжает ее поиски? В прошлой жизни он убил ее, может ли быть так, что он раскаялся и осознал свои ошибки и теперь хочет, чтобы она была с ним? Или же он снова хочет ее убить?

Нет! Он никогда не позволит ничему такому случиться! Не важно Мэй из другого мира или Мэйрилин — как бы ее не звали, но она его жена! Он не отступит и не даст никому возможность забрать ее у него.

Зная Аррона так долго, Мэй привыкла идеть его мягким и нежным, любящим и заботливым, она никогда не видела его таким.

— Тсс, я видела твою нежную сторону так долго, что совсем забыла, что тебя называют демоном во плоти!

— Мэй, — Аррон опустил голову и прикусил мочку уха девушки. — Я буду защищать тебя так, как воин защищает свою любимую. Я не позволю ему приблизиться к тебе…к вам обоим.