Дороги наши [Константин Викторович Еланцев] (fb2) читать постранично, страница - 5

экспроприации излишков хлеба и других сельхозпродуктов на нужды голодающему рабочему классу. Три дня подготовки верховой езде на отбитых у белогвардейцев конях,  два дня на обращение с винтовкой и стрельбу, день на политинформацию…. Пять телег, да пятнадцать конных продотрядовцев составляли костяк этой по-настоящему боевой единицы.

 Мотала судьба Сёмку по выжженным зноем полям, по неприветливым сёлам, в которых, завидев продотряд, закрывались калитки и ставни, а потом долго смотрели вслед скрипучим телегам заплаканные женские глаза. И полные ненависти взгляды бородатых мужиков обещали беспощадную месть всем, обрёкших крестьянские семьи на голодную смерть.

 Спасали одних, чтобы погубить других…. О, Россия!

 Не мог привыкнуть Сёмка к безудержным порывам Милютина! Не принимала душа его бессердечия и жестокости! В одной деревне он без колебания застрелил молодого парня, когда тот хотел накрыть собой заброшенный на телегу мешок с просом, в другой отхлестал нагайкой щуплого старика, который с проклятиями попытался остановить входящих в хату продотрядовцев. Сёмке всё время казалось, что это другая жизнь бурлит в его жилах, что какой-то другой человек сидит на крупе гнедого, и совершенно чужие уши слышат детский плач да причитания перепуганных баб.

 И только в  Алексеевке он пришёл в себя. Только тогда, когда дядька его Игнат, завидев племянника, отвернул в сторону голову, когда соскочивший с коня Милютин, ударом в плечо легко отбросил в сторону хромого мужика и шагнул в дверь хаты.

– Дядя! – крикнул Сёмка, но Игнат, поднимаясь с земли, показал племяннику кулак:

– Иуда ты, племянничек, изверг! Братьев и сестру свою на смерть обрекаешь. Как жить-то будешь потом, а?! Проклинаю….

– А ты не спеши проклинать! – выкрикнул, появившийся на  дворе Милютин, – Не спеши!

Он оглядел покосившийся сарай, поставленный ещё до войны, прошёл за хату и глянул на мёртвое поле, погубленное невыносимым зноем.

 Бойцы разбрелись по соседним дворам, пытаясь найти хоть что-нибудь. Где-то закудахтала чудом сохранившаяся курица, потом ещё одна.

– Зерно где? – спокойно спросил Милютин у Игната.

– В земле.

– В земле – это хорошо! И много?

– Было в земле, сам видишь! А теперя нету!

 В одном из дворов взметнулся к небу молодой девичий вскрик, послышался звук затвора, но выстрела так и не последовало.

 Милютин хотел было повернуться назад, к Сёмке, но не успел. То ли раскалённый воздух принял на себя тяжёлый выдох выпущенной пули, то ли секунда от жизни до смерти пролетела так стремительно, что не понял Сидор, с чего это вдруг он падает лицом в раскалённую пыль. Он так и остался лежать с открытым от удивления ртом, а на застиранной выцветшей гимнастёрке расплывалось громадное кровавое пятно.

– Дядька, бежать надо! – спокойным голосом сказал Сёмка, опуская винтовку.

– Ты что это, Сёма… – глядя на лежащего Милютина, прошептал Игнат, – Ты что.…

 А Сёмка оглянулся и снова выстрелил. На этот раз в мужика, продотрядовца, который подбежав, рвался перепрыгнуть через плетень.

– Воронов… – не глядя на Игната, уточнил Сёмка, – Такая же гнида!

 Он кивнул на убитого Сидора, а потом добавил:

– Собирай своих, дядька!

 Через несколько дней в Губкоме сообщили, что продотряд Милютина бесследно исчез вместе с обозом в одном из уездов. Поговаривали, что в недавно появившейся банде Молодого, видели нескольких продотрядовцев, но подтвердить это было некому. Потом банда исчезла, и ходили слухи, что с боями пробившись через красные кордоны, она влилась в большую армию Антонова в Тамбовской губернии, которая вела яростные бои с Советской властью.

Медведь

Я хочу рассказать о двух случаях, когда судьба свела меня с этим хищником. Должен признаться, что это не совсем приятные воспоминания. В первом случае – страх, во втором – жалость.

 Работа на сейсмостанции оставляет много свободного времени, поскольку сейсмограммы на приборах  меняются два раза в сутки, да оформление документации и расчёты занимают 2-3 часа. В остальные часы занимаешься своими личными делами, не считая, конечно, заготовку дров, уборку, выход на связь с базой  и другие разные мелочи.

 Как-то раз, в конце мая, взяв мелкашку, решил я прогуляться по окрестностям Северо-Муйского хребта, что плотным кольцом прижал нашу маленькую сейсмостанцию к горной речушке. Малокалиберная винтовка, мелкашка – это так, для полной экипировки, потому что ни на что в тайге она не годится, разве что рябчиков пострелять!

 Не помню уже, сколько я гулял по близлежащим склонам, но вышел на какую-то полянку. Небольшая полянка, метров двадцать в диаметре. В тайге тепло, птицы кое-где поют. Хорошо! Прислонил винтовку к дереву, сам присел, было, что б сапоги переобуть. Неожиданно мой  взгляд зацепился за какой-то предмет, что неподвижно возвышался на противоположной стороне. Мама моя, медведь!

 Он стоял на задних лапах и внимательно разглядывал меня. Сейчас всё не дают покоя мысли: почему? Он не