Сборник «Глобус» [Марина Светлоокая] (fb2) читать онлайн

Марина Светлоокая Сборник "Глобус"

Остров в небе

Я прижал колени плотнее к груди, чтобы ноги не соскальзывали в пропасть. Для меня остался лишь маленький клочок земли, который медленно, но верно осыпался в бездну. Дул холодный северный ветер, разгонял небольшие вихри на бесплотных облачных полях и уносился дальше к рассветному солнцу, окрашивающему всё в золотой и розовый атлас. Где-то вдалеке кричали чайки, наполняя воздух бесконечностью и морем.

Начиналось торжество нового дня, только сердце наполнялось злостью и обидой на весь мир. Такой день не должен быть солнечным и радостным, он должен скорбеть, ведь я вряд ли дойду с ним до вечера. Раньше горизонт не был наполнен светом и тенью, вместо призрачного белого простирались огромные зеленые поля, множество детей, в том числе и я, играли на них. Воздушные лодочки часто заходили к нам, и их владельцы – вечные путешественники – рассказывали истории про другие острова, неизведанные дали, огромные города с тысячами людей, выстроенные на единственной пяди земли, и, конечно, про отшельников, оставшихся в одиночестве на осыпающемся клочке делянки.

Я никогда не думал, что окажусь в такой же ситуации и буду один ждать, когда остров развалится, а я полечу в бездну. Раньше в особо ясные дни мы с Дженнифер сидели под облаками на краю, свесив ноги, и она улыбалась мне своей лазурной улыбкой. Уже тогда остров стал намного меньше, чем был в дни моего детства. Дженнифер хотела повидать мир, посетить Белоглавый город. Меня тоже завораживали истории о нем, но я так и не смог решиться. Она пару лет жила со мной, но каждый день билась, как птица в клетке. И вот однажды она улетела на случайно забредшей в наши края лодочке, давно уже ставшей редкостью для моего острова. Именно тогда они стали только моими: маленький домик и клочок земли рядом с ним.

Примерно в то же время ко мне зачастил торговец Карл. Он объезжал соседние острова, собирал там товары и отвозил их в Белоглавый город. В моем доме он часто останавливался на ночлег и рассказывал про свой промысел. Его рассказы были куда более тусклыми и обыденными, чем те, что я помнил из детства. Он говорил, что на других островах, как и в самом городе, живут такие же люди, как я или он. Однажды Карл причалил к моему острову весь взъерошенный и всё бормотал про какой-то верный заработок. Говорил, что вместо старой лодочки купит огромный фрегат и перестанет курсировать только между ближайшими островами. Он всю ночь ворочался и не мог заснуть, а утром уплыл, разорвав клочья тумана от пары облаков.

Мне хотелось надеяться, что он действительно купил себе фрегат и уплыл далеко-далеко, на край света. Я даже смог себя в этом убедить. Но спустя полгода к моему острову пристала еще одна лодочка, старичок в ней хотел выменять мой дом на свою лодку. Я отказал ему, но спросил, не слышал ли он о Карле. Старичок лишь покачал головой. Я начал говорить, что, должно быть, он забыл, ведь Карл купил фрегат, а это большая редкость в наших краях. А старик, раздосадованный, что не удалось выменять дом, сказал мне в сердцах, что если Карл и уплыл на фрегате, то только на тот свет, потому как в этих местах уже лет десять не строили фрегатов, и даже заказов на их постройку не было. Старика того я тоже больше не видел.

И замелькали тогда дни и ночи, как в калейдоскопе, пока я не проснулся среди ночи от страшного грохота, это обвалились стены моего дома. С тех пор прошло несколько дней, мне пришлось встать, так как места сидеть уже не осталось. Интересно, а как долго я смогу балансировать на одной ноге?

Я отвернулся от ослепляющего солнца и застыл в изумлении: украшенный витиеватой резьбой, сверкающий в молодом солнце сквозь облака, плыл фрегат. Полный горделивого молчания, он набрал полные паруса ветра. Я увидел человека у штурвала и узнал в нем Карла. Потом парусник стал быстро улетать в небо. Я увидел его красное дно и по мере того, как фрегат превращался в точку, понял, что это падаю я сам. Карл наверняка хотел показать мне корабль, иначе зачем было выбирать столь неудобный маршрут. Я слышал, что в давние времена фрегаты в Белоглавый город приходили с другой стороны.

В это время где-то в далеком городе Дженнифер рассказывала внукам о своем детстве.

Фея, которая не умела летать

В одном далеком сказочном королевстве жила маленькая фея, у нее были каштановые волосы пружинками и маленькие фиолетовые крылышки, тонкие и нежные, как у бабочки. Только феечка еще не умела летать. Она каждый день бегала по мягкой зеленой травке перед своим домом, взмахивая крылышками, но научилась лишь совсем немного подниматься над землей.

Иногда она очень сильно расстраивалась, глядя, как легко летают феи постарше. Тогда феечка садилась на свою кровать, брала в руки плюшевого мишку и представляла, как это прекрасно – уметь летать. Можно забраться к самым облакам, к солнышку, туда, где простирается синее небо, сколько хватает взгляда. Феечка сидела с мишкой, пока мама не брала ее на ручки и, гладя по бровкам, не успокаивала: «Не грусти, Софьюшка, однажды и ты научишься летать». Потом мама давала феечке теплого молока со сладкими пряниками и укладывала спать. Но Софьюшка все чаще стала грустить, она, бывало, даже не выходила играть на поляну с остальными феечками. И тогда мама решила порадовать свою маленькую дочку. Она купила ей новое пышное кружевное платье, вплела в волосы Софьюшки огромный белый бант и обула её ножки в блестящие красные туфельки. Феечка не узнала красавицу в зеркале и даже на всякий случай поздоровалась. Софьюшка была очень воспитанной феечкой.

− Но разве можно играть в лесу в таком наряде? − спросила Софьюшка. − Мое прекрасное платье порвется о ветки, а туфельки испачкаются.

− Если ты будешь идти по дорожке к замку цветочного принца, то платье останется целым, а туфельки – чистыми, − ответила мама, любуясь своей дочкой.

− Я пойду на бал? − не поверила Софьюшка.

− Да. И тебе стоит поспешить – твои подружки, Танечка и Машенька, уже отправились туда.

Маленькая феечка даже запрыгала от счастья и побежала по дорожке к замку. Идти по лесной тропинке – одно удовольствие: пахнет травой и медом. Сквозь зеленые листья на огромных деревьях светит солнышко, и вокруг поют разноцветные птицы.

Но от долгой ходьбы у феечки заболели ножки. Она присела на пенек отдохнуть и снова принялась грустить.

Гуляющая на лесной полянке Лошадка увидела Софьюшку и подошла к ней.

− А почему вы грустите? − спросила Лошадка у феечки.

− Я спешу на бал, но мои ножки устали, а летать я не умею, − ответила та.

− Я бы очень хотела подвезти такую красивую девочку с таким большим бантом, − сказала на это Лошадка.

− Скажите, пожалуйста, а вы не пони? − спросила феечка, взбираясь на спину Лошадки.

− Я куда быстрей любого пони! − ответила Лошадка.

Скоро они выехали из леса. «Цок-цок-цок» – застучали копыта по разноцветным булыжникам. Они приближались к белоснежному замку со множеством круглых башенок и синей, как небо, крышей. Лошадку не пустили на бал, и феечка в благодарность принесла ей большой кусок сахара.

Весь вечер Софьюшка танцевала со своими подругами в замке. А еще она взрывала хлопушки, бросала разноцветный серпантин и, конечно же, ела разнообразные сладости за царским столом.

После бала феечку и ее подруг Лошадка развезла по домам.

− Там было так красиво: вокруг были развешаны разноцветные ленты, горели тысячи свечей! − рассказывала Софьюшка маме про бал, и, кружась в танце по дому, сама не заметила, как взлетела к самому потолку.

Так феечка по имени Софьюшка научилась летать.

Как приручить рыцаря или руководство для начинающих драконов

========== Причины ==========

Солнце скрылось за дальней границей острова, и хмурое вечернее небо пересекла тень. Дракон летел неслышно, почти не махая своими кожистыми крыльями. Пролетев надо рвом, он приземлился на верхнюю площадку замка, когда-то построенную специально для него. Теперь же он на ней еле уместился. Фишман превратился в молодого юношу с татуировкой чешуи над левым глазом и отправился в свою комнату, где его уже ждали зажженная свеча и стопка бумаги. На первом листе он аккуратно вывел название и начал свой рассказ.

Как приручить рыцаря или руководство для начинающих драконов.

Людей нынче развелось очень много, сложно найти хоть какой-то закуток без них. Все земли они считают своей собственностью. Казалось бы, пусть так и считают, но стоит съесть одну единственную корову из многотысячного стада либо случайно пролететь над городом или захудалой деревушкой, как сразу подымается крик. Целая толпа люггеров, фрегатов или даже обычных лодок снаряжаются на твое уничтожение. Бороться с ними крайне тяжело − спалил один фрегат на подлете, так будут и другой, и третий или даже линкор с кучей озлобленных матросов, пришедших мстить за погибших соратников, а то, что они, простите, тоже не поздороваться ко мне плыли, так это ничего. Вот и получается: дичи почти не осталось, с людьми хлопот не оберешься, расширишь границы охоты – там территория другого дракона, который к тебе тоже дружеских чувств не питает… Но жить как-то надо.

Первые двести лет после рождения были для меня самыми тяжелыми. Конечно, после того, как моя матушка сбросила меня с края острова со словами: «Лети и постарайся не сдохнуть». Да, драконы быстро взрослеют и долго живут, но я совершенно ничего не знал о мире, в котором оказался, и размером был всего-то метра три от кончика носа и до кончика хвоста, мелкая ящерица, так сказать. Спустя двести лет гонений, жизни впроголодь и скитаний в поисках свободных островов я был в таком отчаянии, что решился поселиться на архипелаге, густонаселенном людьми. Я по своей зеленой наивности считал, что такой участок просто не может быть занят другим драконом, и с моим умением превращаться в человека я смогу там выжить. В возрасте двухсот лет, когда я достиг десятиметровой длины, я наконец-то научился пользоваться этой способностью серебряного дракона. Поскольку этот манускрипт – пособие для молодых драконов, стоит рассказать в первую очередь про нас самих, ведь, как оказалось, не все драконы разбираются в видах других своих сородичей. Я воспользуюсь людской классификацией, люди обожают все классифицировать, загонять в строгие рамки, им так легче живется.

Металлические драконы – это те, которые при встрече с человеком почти всегда сжигают его, благородные же, к которым отношусь и я, людей сжигают не всегда, а лишь изредка, потому что придумали кое-что повеселее. Начну я, пожалуй, с металлических и буду двигаться от самых опасных и сильных к более слабым.

Так вот, номер один среди металлических драконов – это красный: он – просто летающий огнемет, ни человеку, ни дракону поговорить с ним не удастся, и если вы не успеете унести свой хвост, то будете летать по свету в виде кучки пепла. Не надейтесь, что ваше пламя или лед справятся с огненным столбом, выпускаемым из заушных желез красного дракона. Он агрессивен, проворен и непроходимо туп. Выбирает себе пещеры в действующем вулкане, так что держитесь подальше от островов с таковыми.

Следующий за ним – по опасности, а не по силе – черный дракон. Пламя у него зеленое, с запашком тухлых яиц, и не отличается дальнобойностью, да и дракон чаще предпочитает пользоваться когтями и зубами, которые, к слову, ядовиты, как у кобры. Хитрости и коварства этому поганцу не занимать, хотя общий уровень интеллекта подкачал, не в обиду будет сказано моим темно-чешуйчатым читателям. Они селятся на болотах, где их главное занятие – отмокать в зловонной жиже, их там и не заметишь, пока на тебя не выскочит такая злая штуковина, вся в грязи и болотной тине, и не вцепится отравленными зубами прямо в шею. Как ни странно, эти драконы с людьми проблем практически никогда не имеют, потому что если на болоте кто и пропадет, то спишут это, скорее всего, на трясину, а даже если и не спишут, вряд ли кто решится вести бой с драконом посреди топи.

Самый слабый и распространенный из железных драконов – это белый дракон. Они невероятно плодовиты, их самки откладывают по нескольку десятков яиц за раз. Это единственные драконы, которые селятся стаями. Гнездятся они на севере, в районе ледника, и изрыгают ледяное пламя, что, кстати, тоже несладко. Мозг у этих созданий – как у собак, если черный и красный драконы – просто недалекие, но умеют разговаривать, то белые в принципе неразумны. Некоторых из них люди приручили и используют как ездовых или боевых животных. Один белый дракон не представит для вас особой опасности (конечно, если ваш возраст перевалил за половину тысячелетия), их взрослая особь всего лишь метров семь в длину. Однако поодиночке они не летают – пока вы бодро рвете на части одного, прилетит вся стая, и тогда вы окажетесь в меньшинстве по всем параметрам.

Теперь перейдем к благородным драконам, и, как бы ни хотелось мне начать с серебряных, правда жизни заставляет на первое место поставить золотого дракона. Красивый, сильный, умный, но уж очень себялюбивый. У этих парней нездоровая мания – собирать всё блестящее, им нравятся такие безделушки: осколки стекла, золотые монеты, начищенные жестянки или бриллианты чистой воды, но из-за своей гордости они собирают только самое ценное. Хотя все равно я считаю, что это ненормально, когда тебе и спать-то негде в своей пещере, и ты лежишь на куче, хоть и ценного, но мусора. Согласитесь, спать куда приятнее на свежей соломе, чем на горе мелких твердых предметов. Золотого дракона всегда можно подкупить, ведь, сколько бы у него ни было блестяшек, ему всегда мало. Если же вам вдруг понадобилась помощь золотого дракона, а под рукой не оказалось здоровенного сундука с драгоценностями, есть еще вариант «оплаты»: выучить хвалебную оду на сто страниц и рассказать ее дракону наизусть с нужной интонацией. И молитесь, чтобы он ее раньше не слышал – будь вы хоть человек, хоть дракон, он вас не сожжет, а просто даст совет, который заведет очень далеко… А мысль обратиться за помощью к золотому дракону может посетить вас не однажды, они – непревзойденные маги, мудрые философы и искусные целители. Опытный золотой дракон сможет справиться даже с красным. Но если опасность превратиться в лиловую лягушку хуже альтернативы, то лучше отказаться от этой идеи. Да, чуть не забыл, золотые драконы – единственные, кто может одновременно пользоваться и льдом, и пламенем.

Вот я и добрался до своего вида. Как только не обзывают серебряных драконов – и полукровки, и странники, и просто «а это тот парень, что все время общается с людьми». Да, мы умеем превращаться в людей, и нет, мы имеем только конкретное лицо в человеческом обличии, а если захочется его сменить, придется приложить усилия, например создать иллюзию. Среди серебряных драконов много мастеров иллюзии, но этому умению еще надо научиться. Ах да, мы еще по определению понимаем все человеческие языки. Да, я знаю, все драконы – прирожденные лингвисты, кроме белых, естественно, те вообще мало что понимают. Просто обратите внимание, что люди не всегда могут понять друг друга, даже если выросли в одной местности. Мы много времени проводим среди людей, и не выносим своих сородичей (за исключением пары месяцев на веку, когда ищем себе пару). А люди часто умирают, и потому мы не особо вникаем в их жизни, ведь, какими бы люди ни были, к ним быстро привязываешься, а потом они так же быстро уходят навсегда.

Так, и последний из благородных драконов – это медный дракон. Сами себя они считают приколистами, но шуточки их – удовольствие еще то. Если золотой дракон может подшутить над тобой, только если ты придешь к нему с протянутой лапой, то медный дракон сам тебя найдет, и его розыгрыши не зависят ни от чего, кроме его настроения. Розыгрыши этих драконов не сравнятся ни с чьими ни по размаху, ни по последствиям, ни по изобретательности. Размером они примерно с белого дракона, но вот их соображалку собачьей не назовешь. Они могут хихикать в сторонке, обмазав тебя, спящего, дегтем и наблюдая, как ты пытаешься продрать глаза. Или прикинуться зверюшкой – есть у них такая врожденная способность – и завести пустившего слюни дракона в трясину, капкан или еще куда похуже. Это именно те драконы, которые похищают принцесс и заставляют этих капризных девиц убирать и чистить пещеры, заводят путников неизвестно куда и улетают или, обернувшись милым симпатягой, устраивают разгром на людской кухне и превращают домашний быт в сплошной ад. Короче, отрываются по полной. Зато эти гадёныши не изрыгают никакого пламени и вообще ничего, их дыхание полностью безопасно.

Говорят, что есть еще призрачные и костяные драконы, но, честно говоря, я с ними не встречался. А болотных я за драконов вообще не считаю (не путать с черными – это такие крупные ящерицы, которые тоже могут плеваться огнем, люди иногда держат их в кузницах).

Теперь о том, как мне вообще пришла мысль приручить рыцаря.

Я прибыл на архипелаг Крупный на своих крыльях и в отдаленном гроте превратился в человека. Я уже знал, что люди чаще всего ходят закутанные с ног до головы в разное тряпье, и в этом есть смысл, ведь человеческую кожу легко ранить, люди часто мерзнут или, наоборот, обжигаются под солнечными лучами. Но на облюбованном мной острове стояла идеальная погода, которая не могла повредить даже такой хрупкой оболочке, как человеческая кожа. Я даже не догадывался, чем может обернуться появление в городе без одежды! Короче, до конца дня мне пришлось покинуть тот остров с несколькими синяками и ушибами. У меня в течение трех последующих дней было еще несколько неудачных попыток влиться в человеческую среду, я не буду их описывать, просто перечислю причины неудач.

1. Люди враждебны, и чем меньше на них одежды, тем эта характеристика больше проявляется, особенно у женщин. Если вы серебряный дракон, то при общении с людьми вы узнаете об этом больше, но для начала хватит. Да, и еще: не стоит подходить к человеку, навесившему на себя всякого рода железяки, во-первых, ему в них неудобно, и потому он сердится, а еще это общий людской символ враждебности.

2. Люди врут, даже когда считают, что говорят чистую правду. В их речи полно метафор, иносказаний и преувеличений, и необходим некоторый опыт, чтобы во всем этом разобраться. Не стоит принимать всё, как призыв к действию. Например, от того, что вы что-то поколотите, ценность продукта не увеличится, а только убавится, да и хозяин недоволен будет. Хотя слова «За одного битого двух небитых дают» вы услышите не однажды.

3. Не доверяйте людям, улыбающимся недостающими зубами, или со шрамами на лице. И не спасайте незнакомых юных девиц, потом сами от них же и получите.

К концу недели я обзавелся сносным камзолом и начальным знанием людских странностей, но самое интересное ждало меня впереди. Это был Орден Черного Дракона. Целая организация, отлаженная машина по защите и уходу за одним единственным драконом с несвежим дыханием. Драхамс, так его звали. Об этом чуде я узнал, слоняясь по городу. Драхамс, хоть и был умнее своих сородичей, но все же оставался черным драконом, и я долго думал, прежде чем решился спросить у него, как вообще он этого добился. Мне пришлось изрядно попотеть, прежде чем меня допустили к божественному созданию. Представляете, божественное создание! И это черный дракон?! Меня раз десять выкидывали из замка, и я даже начинал подумывать – не превратиться ли мне и не залететь ли к нему в своем истинном обличии? Но когда я в сердцах заехал одному из стражников, погнув шлем, меня тут же кинули к Черному Дракону. Драхамс более всего по форме напоминал огромную грушу с воткнутыми где-то посередине маленькими крылышками, шея была чуть ли не толще головы и плавно переходила в нее, он с трудом переваливался с боку на бок при ходьбе. А увидев, как я превратился в серебряного дракона, лишь лениво спросил:

− И чего тебе?

Его пятую точку притянуло к земле, коротенькие лапки вытянулись в воздухе – Драхамс сел.

− У меня к тебе всего один вопрос. КАК?! − только и смог вымолвить я.

− Я тебе расскажу, но только при одном условии.

− И что же это за условие?

Я был готов согласиться на все, что угодно, при мысли о собственном очаге и ежедневной кормежке.

− Ты поклянешься клятвой дракона, что навсегда улетишь с этого архипелага, а улетая, будешь выглядеть побитым, − проговорил Драхамс с большими паузами и одышкой.

Для тех, кто не в курсе, клятву дракона произносят, положив лапу на сердце, и дракон не может ее нарушить, какой бы дурацкой она ни была. Так что поосторожнее с этим, жизнь долгая, а способов избавиться от клятвы нет, я проверял.

− Да, я согласен.

Я был молод и глуп. Не раздумывая, я приложил лапу к чешуе на груди и произнес слова клятвы. Да, если бы передо мною был золотой или медный дракон, я бы сначала десять раз подумал, но вот все интриги, обычно исходящие от черных драконов, сводились к «Подойди поближе, и я тебя не трону». Да и причин оставаться на архипелаге Крупный у меня тогда не было. Драхмс расплылся в улыбке и просто пересказал набор случайностей, которые привели его к благоденствию.

− Когда я был еще совсем молодым – лет пятисот, не больше, я обосновался на болоте, оно раньше было на этом месте. Потом на окраине болота появилась деревушка, деревня выросла в город, и, сам понимаешь, всё чаще кого ни попадя заносило на болото. И вот как-то раз на болоте оказались двое людей, я лично хотел съесть двоих, но второй жутко прозорливый оказался. Я так и не разобрался, но, похоже, тот, которого я съел, имел какие-то терки с тем, что убежал. И вот тот, что убежал, решил, что я его спас, взял герб с моим изображением… М-да… − Драхамс на минуту задумался и продолжил мечтательно: − Тогда у меня была поджарая фигура. Драконицы ко мне в сезон с соседних границ прилетали. Сами. Ей богу, не вру!

− И как это все относится к тому, что ты имеешь сейчас? − я ходил кругами, разглядывал лапы и все ждал откровения.

− Терпение, я сам хочу, чтобы ты отсюда свалил, и, будь уверен, я лазеек для твоей клятвы не оставлю. О чем это я?.. Ах, да… Местный лорд взял герб с моим ликом и пошел на короля. У людей это называется… Вспомнил! Государственный переворот! − Драхамс расплылся в улыбке, он был чрезвычайно доволен своим знанием политики. − И стал тот лорд новым королем. При этом посчитал, что это я ему покровительствую. А каким образом?! Я ему что – золотой дракон, чтобы заклинания творить? Ну так вот, стали мне каждый месяц на обед голых баб в жертву приносить. У людей вообще пунктик на жертвоприношения, они это дело любят. А после того, как я отогнал одного из непрошенных драконов, меня вообще боготворить стали и построили храм, а потом еще один – побольше.

− И это всё?

− Да, это всё! Хотя теперь кормят меня всяким отребьем, кожа да кости, даже в зубах застревает… Я теперь вроде палача. Когда наш король Эмпир встречает послов, он всегда казни показывает. Типа, «Смотри, что у меня есть! Дракон!» Это куда круче какой-то гильотины, – Драхамс так и лучился самодовольством.

– А теперь вали, и постарайся выглядеть как можно более жалко, пусть знают, что я всё еще защитник этого острова, – вдруг неожиданно резко крикнул он.

Я был в замешательстве, когда покидал архипелаг. Драхамсу просто повезло, в его истории не было ничего примечательного, кроме одной детали, – ему, хоть и случайно, удалось приручить целый город. Я же решил начать с одного рыцаря.

========== Шаг первый: подбор кандидатов ==========

Изначально я думал о приручении хоть кого-то и решил сделать ставку на такое чувство, как благодарность. Ставка не оправдала ожиданий, и день завершился погоней крестьян с вилами за мои человеческим Я. Не то чтобы меня не посещала мысль превратиться в десятиметрового дракона и спалить их всех, просто в человеческом виде было меньше проблем – никто и не помыслил преследовать меня на следующий день. Вечером я сидел, свесив ноги, на краю очередного острова и смотрел, как солнце медленно ползет вниз, оно уже закатилось в бездну и превратило ее в алое озеро с синей рябью облаков. На острове было много поселений и один крупный город, называемый Синтрополь. Этот город был столицей государства, занимающего часть северных ледников, и граничащего на севере с поселениями драконьих наездников. На западе оно захватывало архипелаг тысячи островов с Белоглавым городом и простиралось до острова Улыбки из Странных берегов на юге. Сам же остров, на котором я находился, назывался Столичным материком и был действительно огромным.

На востоке за ним простиралась великая пустошь, которая поглотила множество кораблей отчаянных мореплавателей. По всей западной границе королевство Синтрополя граничило с владениями Ордена Черного Дракона (того самого, который покланялся Драхамсу) и было отделено от них рифом. Догадаетесь, какое название было у рифа, разделяющего границы двух государств? Да, риф назывался Граничным. Но гипертрофированная очевидность здешних названий для людей была смазана тем, что даны были они на старинных языках, а вот я как дракон мог насладиться ею в полной мере.

То была первая ночь, которую я провел в человеческом облике. После бесчисленных укусов насекомых, батальонами заползавших ко мне под одежду, я плюнул на все попытки заснуть и двинулся по ночному лесу в направлении столицы. Тех читателей, что, как и я, являются серебряными драконами, я предостерегу от походов по лесу в ночное время суток, хотя бы до тех пор, пока вы не освоили частичного превращения. Эти глаза ни на что не годятся – всё, что вы увидите, будет игрой света и тени. Именно игрой, ветки и деревья не отличимы от животных и рептилий, в некоторых местах окружающий мир превратился для меня в сплошное черное полотно, а того, что лежит у меня под ногами, я не видел на протяжении всего моего ночного путешествия. Я спотыкался, падал, царапался… Впрочем, то, что я отделался только этим, было огромным везением. Все звуки вокруг сливались в общий неразборчивый шум. Неудивительно поэтому, что за время моего ночного «путешествия» я продвинулся всего на несколько километров.

Спустя целую вечность я буквально вывалился на красную от рассветного солнца траву. Моя доставшаяся тяжким трудом одежда (украденная с веревки во время сушки) была изорвана в хлам и вся покрыта зелеными и бурыми пятнами, которые я предпочитал считать просто грязью. Мое человеческое тело оказалось слишком слабым, все мышцы болели, болела и изодранная шкура. Я лежал ничком в сырой траве и слушал блеянье овец, кто-то совсем рядом пас стадо, наверное, прямо передо мной, если сделать поправку на далеко не идеальный слух. Кажется, тогда я и уснул, потому что солнце было уже высоко, когда чьи-то руки перевернули меня на спину.

− Мистер, боже, что с вами случилось?

Голос был довольно высоким, но приятным, я бы сказал, даже мелодичным. Сам же собеседник предстал передо мной в виде темной фигуры с длинными волосами, прилипшими к моим губам. Я попытался сесть, но, почувствовав резкую боль где-то в спине и ниже, в районе хвоста, снова упал на траву.

− Выпейте немного воды, − одна рука бережно приподняла мне голову, другая прижала к моим губам металлический цилиндр, оказавшийся горлышком фляги, из которой полилась живительная влага. Я обхватил флягу руками, и вода сильнее полилась мне в рот и нос. Теперь мне уже пришлось сесть, чтобы откашляться и вытереть лицо. Тогда я увидел свою спасительницу. Молодая девушка с голубыми глазами, прозрачными и глубокими, которыми можно залюбоваться. В ее волосах запутался свет, и теперь они пылали ярким пламенем, как само солнце. Опустившись на колени, она смотрела на меня с озабоченным видом.

− Кто вы? Что с вами случилось? На вас напали разбойники? – снова спросила она, когда я утолил первую жажду и сел.

Мне повезло, что я тогда не смог связать и пары слов, все, что вырывалось из моего горла, больше походило на животное рычание, чем на связную речь.

И девушка сама придумала мне историю. По ее мнению, я был благородным сеньором, слишком доверчивым, чтобы связаться с контрабандистами, которые выкинули меня недалеко от порта в лесу, забрав все вещи и документы, тем самым не оставив мне шанса на доказательство собственного благородства. В лесах мне пришлось сразиться с волком, который изодрал мою одежду (причем в последующих ее пересказах этой истории количество и размеры волков постоянно возрастали). Незнакомка сказала, что ее зовут Мирой и повела меня к себе домой.

По дороге она болтала без умолку, рассказывая про быт в деревне, про себя, про овец и других пастушек, но из этих рассказов я ровным счетом ничего нового не узнал, кроме того, что на пастбище ее заменит другая пастушка. Мира жила со своим отцом в старенькой покосившейся избе. Для людей нормально жить в небольших домиках вместе с кровными родственниками, они довольно трепетно относятся к родству, для них нормально, что люди – родственники в отношениях остаются родственниками до конца своих дней, правда, на некровное родство это не всегда распространяется. Так, о чем это я? Ах да, отец Миры представлял из себя скрюченного и сморщенного на солнце старого фермера, смотрящего на мир из-под густых, как щетки, бровей.

− Привет, Мира, что-то ты рано сегодня, и кто это с тобой? − прокряхтел он неприятным голосом.

Люди обычно приветствуют друг друга краткой фразой или движением. Форма приветствия может показать, откуда человек прибыл и каков его статус, а также взаимное отношение людей друг к другу. Но тогда всего этого я не знал и стоял в дверях, как истукан, чувствуя себя немного неуютно под напором взгляда из-под бровей-щеточек.

− Я ушла с пастбища пораньше, чтобы помочь этому благородному господину.

Девушка в небесно-голубом платье начала было рассказывать придуманную ею легенду обо мне, но старик ее оборвал:

− Пусть молодой человек расскажет сам.

− Ну, я благородный господин, я был… − запинаясь, я стал выковыривать из памяти остатки слов девушки.

− Стыдно… − покачал головой отец Миры, конечно, он прекрасно знал повадки своей дочери. − Надо было лучше запоминать. Так у меня нет шансов узнать настоящую историю?

Я лишь виновато помотал головой и искоса взглянул на Миру, та стояла посреди комнаты и растерянно хлопала ресницами. Старик глубоко вздохнул и произнес:

− Меня зовут Константин Лэйк, я – скромный фермер. С моей дочерью, Мирой Лэйк, вы уже познакомились, вы теперь наш гость, − он протянул мне свою руку. − А хоть имя ваше я могу узнать?

Я секунду колебался, придумывая себе имя, а потом догадался пожать руку старого фермера:

− Фишман, Тит Фишман.

Раньше имена мне были ни к чему, а теперь я из безымянного дракона вдруг стал Титом. Сказать, что это был волнительный момент, который заставил трепетать мое сердце, значило бы соврать. Единственное, что я тогда чувствовал, так это досаду, что выбрал такое дурацкое имя, но назваться Сильвером язык как-то не повернулся. Константин выдернул руку из моей ладони и внимательно посмотрел на меня.

− Фишман? А не родственник ли вы тех купцов, что с ледника рыбу возят? − спросил он.

Я помотал головой.

− Где ты такого неразговорчивого нашла? − обратился Константин к своей дочери.

− На опушке леса, − Мира опустила голову и стряхивала с подола своего платья невидимые пылинки.

− Ну что, молодежь, идемте обедать? − не уверен точно, но, судя по движению бровей, фермер мне подмигнул.

Обед представлял собой похлебку в деревянной миске на таком же деревянном столе, не удивлюсь, если они были сделаны из одного и того же растения. Как мне тогда не хватало моего обоняния: тогда бы я сказал наверняка. Я сидел перед своей миской в растерянности, мы же все привыкли наверняка знать, чем раньше была наша пища. Узнать это по виду золотистого варева было невозможно, но, что хуже всего, оно наверняка представляло собой смесь из растений и, возможно, мяса. Но мясо красное, а похлебка была янтарной с плавающими кусочками овощей и чего-то коричневого. Тогда я не знал, что так выглядит вареное мясо. А потом я снова почувствовал, как на меня уставились глаза из-под кустистых бровей.

− Что, мистер Фишман, такая еда не по вам? Видать, к разносолам привыкли? − в голосе старика слышалась угроза.

− Нет, что вы, выглядит очень аппетитно. Вот я и любуюсь.

Это были первые люди, с которыми у меня наладился хоть какой-то контакт, и я боялся все испортить.

Я вздохнул и взял некое приспособление с углублением на конце, Мира и Константин такими же черпали свою похлебку. Я аккуратно погрузил его в миску, а затем достал, при этом все содержимое из углубления вытекло обратно. Я опять почувствовал неприятный взгляд на своем лице и снова опустил ложку в тарелку, на этот раз доставал я ее горизонтально, и в ней осталось немного. Я медленно засунул ее в рот, что оказалось совсем не просто, так как ложка была большая. Мира прыснула со смеху, увидев меня с растянутой щекой. Фермер тоже прятал улыбку:

− Ешь, как можешь, мы люди простые. Лично я всегда считал, что человека определяет не его умение возиться с вилками.

Получив такого рода разрешение, я накинулся на еду, разбрызгивая капли по столу. Тогда я понял, зачем люди используют ложки. Когда ест дракон, у него пачкается только кончик носа и вокруг рта, а если так же, как дракон, будет есть человек, то он весь окажется в мясе, как я тогда оказался в бульоне. Подняв голову, я увидел смущенные лица хозяев.

− Было вкусно, − выдавил я.

− Может, еще? − неуверенно предложила Мира.

− Нет, спасибо, я сыт…

Вряд ли у них было достаточно еды, чтобы и в самом деле утолить мой голод.

− А я завтра на столичную выставку свою овечку Долли повезу. В этом году я точно выиграю первый приз и заткну за пояс этих зануд из Спринфилгса, − прервал неловкое молчание старик и продолжил, обращаясь ко мне: − Я вам покажу ее – не овца, а конфетка, её шелковой шерстке может позавидовать любая любительница мехов.

− Пап, я не думаю, что тебе присудят первый приз, − почти шепотом проговорила Мира.

− Это еще почему? − возмутился фермер.

− Ты же знаешь, кто будет в жюри.

− А ты разве не видела Долли? Если они не присудят ей первое место, народ закидает этих судей камнями.

В последних словах было уже меньше уверенности и немного грусти. Затем Константин напустился на свою дочь:

− А вот если бы ты до сих пор в девках не сидела, я бы давно перебрался к Джозефу на его остров на Рассыпающемся архипелаге. Стар я уже стал, не могу самостоятельно следить за хозяйством, да и с тобой много не наработаешь. Что мы будем делать, когда…

− Пап!

− Что, пап? Витаешь где-то в облаках все время, а живем мы, между прочим, на земле.

− А если я улечу? Что ты тогда делать будешь? − в голосе Миры послышался вызов, похоже, собеседники совершенно забыли обо мне.

− Ха! Если тебя возьмут на корабль, я тут же продам свою ферму и пойду работать на Спринфилгские поля!

− Так можешь уже искать себе оранжевый комбинезон. Подожди, я помогу тебе умыться, − Мира наконец обратила внимание на меня, крадущегося к выходу.

Из того дня мне еще запомнился рассказ девушки про далекие страны. Не знаю, извлечете ли вы из него практическую выгоду, но узнать его, думаю, стоит.

− Ты не сердись на моего отца, − говорила она, сидя у прядильного станка, который мерно постукивал. − Он человек добрый, да и правду говорит – хорошего будет мало, если мы вдвоем с ним на ферме останемся. А я вот с детства мечтала на кораблях полетать, с тех самых пор, как впервые увидела парусник в порту. Этого великана с плавниками из весел, связанных парусиной, с огромными парусами, надутыми на ветру, и нашим красно-белым флагом. Но дурь всё это, как отец говорит. А мне бы хоть до соседнего острова на нем прокатиться. Знаешь, как корабль рассекал воздух? Словно сказочный!.. − Мира глубоко вздохнула.

− Почему – дурь? − удивился я

Девушка пристально посмотрела на меня.

− А то ты сам не знаешь. Брать женщин на борт – плохая примета. Конечно, примету можно легко побороть, если выложить кругленькую сумму, но откуда у нас такие деньги? А юнгой или коком на корабль мне путь закрыт. − Мира чуть улыбнулась, что-то вспомнив. − А знаешь, что я слышала про другие страны?

Я помотал головой, откуда мне знать, что она слышала?

− Говорят, там растут такие фрукты, если их проткнуть – кровь потечет. А еще там ходят улыбки на тонких ножках, представляешь, огромные губы, не лица – ничего, только улыбка и ножки. А еще там есть люди, которые… − девушка покраснела, − сливаются воедино и превращаются в крокодила.

Я даже поморщился от такого обилия бреда. По сравнению с нею я мог считаться бывалым путешественником, но о таком и не слыхивал. Ночью меня уложили спать на скамейку у стены, накрытую простыней, с подушкой и одеялом. Уснуть в такой постели было значительно проще, чем на голой земле, а вот проснуться – практически невозможно.

Кажется, женские руки трясли меня целую вечность, пока мужские не окатили ледяной водой из ушата. Старик дал мне свою одежду, которая оказалась мала, подскакивала вверх и мешала при ходьбе. А еще, когда мы шли по дороге, встречные люди как-то искоса на меня посматривали. Это было не очень приятно, но все же лучше, чем марафон с вилами по пересеченной местности.

Как коротко описать, что такое ярмарка?

Представьте море народа. Представили? А теперь увеличьте это всё в десять раз и заставьте кричать. Нет, это не массовое истязание, это у них развлечение такое. Несмотря на внешнюю бредовость, у ярмарки есть вполне конкретный смысл – свести людей, у которых что-то есть, с теми, кому это что-то нужно, причем неважно – что. Да-да, драконы круче, они сами могут себя обеспечить. Только вот людей тысячи, а нас осталось – раз два и обчелся.

Старик пошел со своей овцой на сельскую выставку, а мы с Мирой остались наедине. Девушка взяла себя за локоть и, глядя куда-то в сторону, произнесла:

− Вот и всё, кем бы ты ни был, думаю, ты сможешь дальше сам о себе позаботиться.

− Значит, ты прощаешься со мной?

От моего вопроса девушка еще больше сжалась.

− Ты хочешь остаться на ферме? Но мы не можем позволить себе наемного работника…

− Я не собираюсь оставаться на ферме, − я вздохнул.

Иногда так сложно говорить с людьми, будто летишь в пещере со сталактитами.

− Извини, − сказала девушка.

Мы еще пару секунд постояли. Потом Мира наконец не выдержала:

− Мы бы могли попытаться пробраться на прием к знати, сегодня король Силор устраивает пикник для посланников из Ордена. Настоящий пир. Там будет много гостей, а слуг всегда не хватает. Я знаю кое-кого, мы можем попасть туда как официанты. Сможем посмотреть на них, и еще там неплохо платят… Тебе же нужны деньги?

− Звучит неплохо.

Мира улыбнулась. Она взяла меня за руку, но, взглянув на нее, будто увидела впервые, вдруг отпустила. Это сейчас я понимаю, что девушке стало неловко за свой простой порыв, а тогда решил, что со мной что-то не так.

Я быстро поднес ладонь к глазам, проверяя – все ли с ней в порядке. Конечно, рука моя была в полном порядке. Девушка тем временем сказала коротко:

− Идем, − и махнула рукой.

А ведь все действительно складывалось неплохо! Я шел туда, где собиралась вся знать, наверняка там окажется и тот, кому не помешает мой силуэт на гербе.

Пир под открытым небом представлял собой огромные столы, заставленные всевозможными блюдами. Пища, лежащая на них, предстала мне до неузнаваемости изуродованной в процессе приготовления, но ее было столько, что, без сомнения, даже я вряд ли смог бы все съесть. А есть мне было нельзя ни крошки, что было не так уж сложно: весь аппетит отбивал вид так называемой аристократии, которая ела не столько от голода, сколько от скуки, обсасывая каждый кусок. Дамы в огромных платьях вели пустые беседы о нравах и любовных похождениях, мужчины говорили о политике, но все с той же праздностью.

Меня заставили нарядиться в узкие штаны и белую рубашку с ужасно узким воротничком и широкими рукавами, которые все время норовили окунуться в блюда. В этой жутко неудобной форме я ходил и присматривался к окружающим. А аристократы то и дело начинали меня отчитывать. «Личный рыцарь, личный рыцарь, а там, может, и целый орден…» – все время повторял я про себя, чтобы не сорваться и не превратить длинные ряды столов в головешки.

А вот Мире здесь, похоже, нравилось. Она с интересом рассматривала людей и еду. Увидев меня, сделала жест свободной рукой, показывая, что мне следует улыбаться. Время шло, и людей, от которых меня не мутило, становилось все меньше. Однако в тот вечер все же произошло то, ради чего я пришел. Где-то у дальнего стола произошло движение. Парень лет двадцати пяти с широкими плечами, затянутыми в красный вышитый камзол, скинул на пол пару тарелок и вскочил на стол, как на импровизированную сцену.

− Друзья мои! − громким голосом произнес он. − Сколько можно пресмыкаться перед этими драконьими ублюдками?! Сегодня они забирают исконно наш остров Улыбки и тем самым обрезают наши связи с другими королевствами, а завтра они постучатся в наши дома и выкинут нас на улицу?! Они те, кто скармливает людей мерзкому монстру! Это болезнь, которая должна быть уничтожена! Мы должны ответить им, что не будем пресмыкаться перед ними и их гнилым символом. Мы – синтропольцы, и это значит, что мы победим!

Я видел, как люди слушали его, замерев. Их глаза загорались, как свечи, от пламени, что бушевало во взоре юноши. Вот кто мне был нужен, настоящий лидер, способный повести за собой народ. Еще я заметил человека с короной на голове, закрывшего лицо рукой, и двух людей в камзолах с гербом Ордена Черного Дракона, в ярости уходивших с приема.

− Кто это был, там, на столе? − подошел я к Мире.

− Это самый благородный рыцарь в мире, сэр Юрд Андрэс Янг. Правда, он был великолепен?

− Я видел, что его речь многих зацепила. Но тот, с короной, похоже, не совсем доволен.

− Ты о короле Силоре? − девушка хихикнула, а потом снова стала серьезной. − Орден уже много лет отрывает у нас по кусочку, давно стоило дать отпор, но наш король слишком нерешительный.

Защита границ – это, как я понимал, дело благородное.

− Кстати, говорят, Юрд опять ищет оруженосца, − продолжила Мира с задумчивым выражением лица.

− Опять? А что случилось с предыдущим?

− Его отравили. Или это было с позапрошлым?.. Может, этого камнем придавило, или змея покусала… Слушай, у тебя же все равно нет работы, ты бы мог наняться к нему оруженосцем.

− А что они делают, ну, эти… оруженосцы?

− За оружием следят и таскают его за благородным рыцарем.

Что ж, неплохо для начала. Стоило изучить будущего питомца поближе.

========== Шаг второй: разведка обстановки ==========

За вечер работы по разносу еды и выслушиванию всякого рода унижений и ругательств, я заработал серый кружочек диаметром в полтора сантиметра, с выгравированным в профиль мужиком. От Миры я узнал, чтоэто серебряная монетка и ее вполне хватит на то, чтобы меня пустили ночевать в один из специальных домов для тех, кто не успел завестись собственным – его называют таверна, и даже накормили завтраком. Мира довела меня до дверей под вывеской, на которой была изображена кружка пенного пива. Она некоторое время постояла рядом, затем чмокнула меня в щеку и убежала, крикнув на ходу, что завтра придет посмотреть на мое поступление в оруженосцы.

Внутри таверны букет ароматов был еще тот (я был благодарен судьбе за слабое обоняние и был бы не против, если бы его вообще не было). Кисловатый людской запах, вонь перебродивших напитков, плесени и гнили… Пол был покрыт давно сгнившей соломой, а чего бы я случайно не коснулся, все было липким на ощупь. Следуя наставлениям своей новой знакомой, я подошел к столу, который огораживали большие бочки, стянутые ржавыми кольцами.

− Мне нужна комната на ночь и еда, − обратился я к человеку за столом и положил перед ним монету.

Он жестом подозвал одну из дородных женщин, и та отвела меня в комнату на втором этаже. Место было такое же, как и внизу, я вообще не понимал, за что я заплатил, если комфорта было не больше, чем во время ночевки в лесу. Мокрые простыни и кучи насекомых, жаждущих полакомиться мной. Неужели люди еще и едят в подобного рода заведениях?! Лично я решил пока не рисковать, все равно еды было мало. Среди ночи меня разбудило урчание в животе, я встал с кровати, подошел к окну и раскрыл его, впуская в комнату хоть какое-то подобие свежести. В городе ночи прозрачные, когда нет на небе туч, даже с человеческими глазами все прекрасно видно. На улице было пустынно, только запоздалый пешеход брел по дороге нетвердым шагом, его качало из стороны в сторону. Было так просто вылететь из окна и, затащив в темный закоулок, прикончить его… Я захлопнул створки с такой силой, что даже стекла затряслись. Не стоило рисковать. Отошел от окна и, взяв с тумбочки свечу, подул на нее. Свеча, естественно, не загорелась, что на мгновение меня смутило. Потом, вздохнув, я лег спать.

Только утренний свет коснулся век, как я встал, прикончил вчерашний ужин, состоявший из сомнительного качества размазни. Завтрак я тоже уничтожил, как только его принесли. Сразу после завтрака я вышел из таверны и остановился. Я просто не знал, куда идти, передо мной по булыжной мостовой стучали телеги, проходили люди, а я стоял и чего-то ждал. Не знаю, сколько еще времени продлилось бы мое зависание, если бы не спасительный голос:

− Привет, давно меня ждешь?

Сегодня Мира была в сером платье без передника, волосы заплетены в косу с розовой лентой. Она снова была в предвкушении, даже сильнее, чем на ярмарке вчера. Я пожал плечами, потому что был совершенно без понятия, сколько времени простоял столбом на краю улицы. Девушка пошла вперед, быстро проговаривая свою речь, это я уже потом понял – она боялась, что я ее перебью или даже накричу.

− Я вот подумала, ты же мне обязан. Мы с отцом дали тебе ночлег, да и сегодня утром ты не под открытым небом спал, и я тебе в этом отчасти помогла. Мне Джина сказала. Не помнишь Джину? Рыжая такая…. А, точно, я же вас вчера не познакомила, это она нас вчера официантами пристроила. Так вот она… − девушка стала растягивать слова, искоса поглядывая на меня, а я просто ждал окончания этой речи, − сказала мне, что немногие хотят в оруженосцы к Юрду. Этому, наверное, есть причины, но он собирается отплывать завтра утром, а ему еще не подобрали слуг. Пытались назначить кого-то из солдат силой, но тот дезертировал.

− Что ты хочешь этим сказать? − мое терпение подходило к концу.

− Я хочу, чтобы ты потребовал взять нас в паре. У них просто не будет выхода, они возьмут.

Мира остановилась и зажмурилась, ожидая моего ответа.

− Хорошо, − ответил я.

Лучшего предложения и придумать было сложно. Похоже, у меня начиналась полоса везения.

− Ты же знаешь, я всегда хотела прокатиться на фрегате, – снова затараторила Мира. – Я уже написала записку своему отцу… Стой! Что ты сказал?!

− Я согласен.

Мира от восторга сначала широко открыла рот, потом, спохватившись, прикрыла его рукой, а после, схватив мои рукава, начала прыгать. Остаток пути мы прошли практически бегом. Девушка привела меня к сколоченному на скорую руку помосту, на котором стоял стол. Два человека сидели или, скорее, полулежали, облокотившись о него. Мира буквально взлетела на помост, за ней вскарабкался и я, попутно отметив в паре метров от себя лестницу и сделав заметку для себя при спуске воспользоваться ею. Девушка узнала в одном из людей Юрда, других причин для одолевшего ее мгновенного столбняка я не видел.

− Зачем пришли? − спросил человек, который не Юрд, подняв ко мне свое обветренное лицо с выцветшими глазами.

− Мы хотим стать оруженосцами, − сказал я.

− Мы? − человек поднял бровь. – МЫ?! Что значит МЫ?!

− Оруженосцами? − сэр Андрэс Янг подскочил, как на пружинах. − Хорошо, Семитон, выдай им жалованье и форму и идем уже отсюда.

− Но, сэр! Он хочет взять с собой бабу!

Рыцарь на секунду задумался и посмотрел на Миру. Девушка сглотнула и очень медленно кивнула головой.

− Так это же неплохо, два по цене одного. Хотя жалованье придется увеличить. − Юрд уже успел соскочить с помоста.

− НО, СЭР!

− Никаких «но», выполняй! − кинул через плечо Юрд.

− Пойдемте со мной, – собрав со стола какие-то бумаги, угрожающе прохрипел Семитон.

Когда я направился к лестнице, мужчина схватил меня за руку. И пристально глядя в глаза, проговорил:

− Ты сумасшедший, раз идешь на службу к Юрду, но хотя бы девку пощадил!..

А затем с досады плюнул на неотесанные доски и, немного хромая, пошел впереди нас. Мире на реакцию Семитона, кем бы он ни был, было плевать, она, будто зачарованная, шла справа от меня. Через некоторое время девушка начала прятать улыбку.

Я никогда не забуду выражение лица ее отца, который едва успел к отплытию, чтобы помахать отлетающему кораблю. Я был уверен, что спустя несколько минут он расплакался, я видел грусть в глазах Миры и пробивающийся сквозь нее восторг, для нее сбывались все мечты, а я вдруг понял, что все стало сложнее, чем когда я был один.

Эскадра состояла из галеона «Отважный» и флагманского корабля «Надежда», на котором находился я, и отправлялась на сбор армии по королевству Синтрополь. Первый пункт назначения находился далеко на севере, в землях, где живут наездники на драконах, белых драконах, разумеется. От одной мысли о тамошнем холоде я поежился, а еще драконы… Мой голод рос день ото дня, и единственный шанс не перегрызть всех на корабле – это дождаться высадки на леднике и поохотиться там. М-да, будет весело, особенно если учесть, что впереди меня ждет полет в замкнутой клетке по Великой пустоши. Этот участок пространства так назван именно потому, что на многие километры нет ничего, кроме бесконечной синевы и облаков. До тверди мне ни за что не добраться даже на третий день путешествия. Фрегат поднял два своих плавника и спустился под остров, ложась на воздушное течение.

Нам двоим дали одну каюту. Мира с улыбкой упала на кровать прямо в форме оруженосца с гербом на груди и вытянулась всем телом.

− Все-таки я не могу поверить, что я наконец-то попала на корабль. Я никогда не видела ничего более… У меня слов нет!

− Мира, а что имел в виду Семитон, когда говорил, что я – псих и не должен брать тебя с собой?

− Боже, откуда ты свалился? Ты, как котенок, который только вчера открыл глазки.

− А ты, похоже, в курсе.

− Ну эта песня стара, как мир: девушки слабее мужчин, должны сидеть дома, воспитывать детей и тому подобное… Неужели ты никогда не слышал об этом?

− А все это имеет под собой основу? Я имею в виду твою слабость и все остальное…

− Я даже не знаю… − смутилась девушка.

Дверь каюты широко распахнулась от сильного удара. Здоровенный детина в полосатой рубашке прямо с порога заявил:

− Тебя звал твой хозяин. Так что хватит тут тискаться и быстро дуй к нему.

Складывалась какая-то неправильная ситуация: я должен был стать хозяином, а не наоборот. Но все еще можно исправить. Я вошел в кабинет, где за столом сидел Юрд. Природа наградила его тонкими чертами лица, но огонь в глазах полностью компенсировал смазливость, придавая ей нечто героическое. Юрд пристально изучал меня своими темными глазами.

− Я хотел пообщаться с моим новым оруженосцем наедине. Думаю, ты согласишься, что решение служить вместе со своей… компаньонкой… − он щелкнул языком, − довольно-таки странное. Я хочу услышать твои объяснения по этому поводу, и вообще, хочется узнать, кого я на самом деле нанял.

− Я понятия не имел о вашем отношении к самкам.

Внимание! Если будете разговаривать с людьми, не называйте особей женского пола «самками» – только «женщины», «девушки» или «особы». «Самки» – уничижительное определение (в то время как «самец», наоборот, иногда носит оттенок похвалы), и Юрд отреагировал на него соответственно.

− Будь Лэйк благородной особой, я бы поучил тебя манерам, – воскликнул он, – но поскольку она простолюдинка… В общем, если она на тебя пожалуется, я прикажу тебя высечь. Ты меня понял?

− Все же странно у вас заведено, вы открыто говорите о некоторой ее неполноценности, и тут же накидываетесь из-за простой констатации факта, − заметил я.

Рыцаря рассмешили мои слова.

− Неужели я нанял психа? Хотя, капитан Семитон меня предупреждал. Ладно, иди и не мешайся под ногами у команды. И еще запомни, мне все равно, что у вас там происходит, на берегу я хочу, чтобы ты четко выполнял свои обязанности, иначе тебя будут судить по законам военного времени. Я думаю, даже ты должен понимать, что это означает верную смерть.

Знал бы он, кому это говорит!

В общем, ушел я оттуда не в лучшем настроении. Скоро оно испортилось еще больше – как только я увидел это косматое нечто с черными глазками-бусинками, пристально глядящее на меня, похожее больше всего на большой лохматый шар на четырех ножках и к тому же с маленькими рожками. Медных драконов легко узнать в их чудаковатой маскировке: если нечто милое и пушистое не поддается никакой классификации, то в восьмидесяти случаях из ста – это медный дракон, остальные двадцать – просто неизвестный представитель фауны.

− Только тебя здесь не хватало, − прошипел я.

Медный дракон фыркнул, продолжая изображать безмозглое животное.

− Чак, куда ты запропастился?

По коридору разнесся глубокий женский альт, а затем появилась и сама его обладательница. С замысловатой прической, по сравнению с которой гордиев узел показался бы простым бантиком. Корсет платья сжимал крупные буфера, чуть ли не выталкивая их наружу, само же платье из жесткого корсета переходило в юбку, свободно ниспадающую мягкими складками.

Дама смерила меня надменным взором:

− Знаешь, паренек, у тебя благородная внешность, если бы не твоя форма, я бы никогда не догадалась, что ты простолюдин.

На вид ей было лет тридцать, и она, казалось, просто распространяла вокруг себя порочность и скрытую под ней невинность, или наоборот?.. Разобраться было сложно. Но чего ей действительно не хватало, так это красной стрелки с надписью «осторожно». Хотя, стрелка все же была, хоть и метафорическая, – в виде медной бестии у нее на руках.

В первые два дня я еще много чего усвоил. Первое: девушкам нужно много места для сна; из-за этого мне пришлось спать на полу. Второе: у нас были просто царские условия по сравнению с матросами, спящими в натянутых в несколько рядов гамаках на носу корабля – самой раскачивающейся части, между прочим. А еще вскоре все на корабле стали считать меня чудаком. Даже корабельный кок, который и сам был весьма странным типом. Худощавый парнишка, постоянно близоруко щурившийся, в беседе вечно перескакивал с темы на тему и был весьма дерганым. Мире он таким не показался, и после несъедобной кормежки она осталась ему помогать, хотя от их взаимного чувства неловкости работа на камбузе вряд ли стала продвигаться быстрее, если не сказать, что вовсе затормозилась.

На корабле, кроме команды и тех, о ком я уже сказал, были еще пассажиры. Монах, который должен был нести слово об истинной вере. После часовой лекции заунывным голосом я так и не понял её сути, что-то вроде чистоты как идеи без ее воплощения. И еще был лорд Карл Чевис, в нашем плавании он был запасным игроком на тот случай, если что-то случится с Юрдом. В первые дни я видел его только изредка, когда слонялся по коридорам, а о капитане галеона «Отважный», который мы тащили на буксире, вообще знал только со слов Юрда. На третью ночь, когда корабль отлетел от берега достаточно далеко, чтобы я уже и помыслить не мог о возвращении на берег, меня накрыло. Что такое голод в моем случае? Это желание съесть всех подряд и бегание по кораблю. Мое странное поведение к тому времени всех уже перестало удивлять. Многие надо мной подшучивали, кроме тех, от кого я ожидал какой-нибудь свиньи, но медный дракон ничего не предпринимал, что, к слову, тоже натягивало нервы.

Я продержался пару дней, прежде чем это случилось. Я снова метался по каюте, как лев в клетке.

− Я думаю, пора бы тебе уже успокоиться. Сколько можно беситься? − с укором произнесла Мира, сидящая на кровати.

− А я думаю, тебе стоит помолчать, − резко остановившись, произнес я. – Только советов какой-то глупой малолетки мне сейчас не хватало!

− Не смей со мной так разговаривать! – разозлилась Мира.

Она встала, вытянув руки по швам и сжав кулаки.

− И почему это я не должен сметь?! – огрызнулся я в ответ, повышая голос и даже добавив в него рык.

Девушка немного испугалась.

− Так, с меня хватит, я пошла к Полонику. Проще переждать, пока ты успокоишься.

Полоником, к слову сказать, звали того странного кока. Мира хотела было уйти, но я преградил ей дорогу.

− Пропусти, − серьезно проговорила Мира.

А я посмотрел на нее и на секунду представил, какова она будет на вкус, представил свои зубы, не человеческие, а настоящие, входящие в ее тело. Не знаю, каким чудом, но я выскочил из каюты, как ошпаренный. Буквально «вылетел» на палубу, хватая ртом воздух, мое тело трясло. А глаза, похоже, сами собой превратились в драконьи, потому что мир снова стал ярким и четким, как раньше.

− Эко тебя прихватило, − раздался сбоку от меня писклявый голос.

− А я-то думал – когда ты до меня доберешься?! − прорычал я на мелкую шавку.

− Я знаю, для чего ты взял девчонку с собой: что, до плавания с охотой не ладилось?

− Сейчас у тебя с жизнью не заладится, − взревел я, в мгновение ока превращаясь в дракона.

Но услышал лишь писклявый смех.

− Да ты, оказывается, малолетка, − произнес меховой шар настоящим драконьим басом. − А подружка у тебя действительно аппетитная, если ты понимаешь, о чем я. Если полезешь в общие запасы – убью.

− Ты всего лишь медный дракон, и даже огненного дыхания у тебя нет.

− Я медный дракон очень давно, и, поверь, это многое значит, − сказал он и потрусил к входу.

А я медленно снова превратился в человека. Утром команда нашла меня на палубе завернувшимся в старую парусину. Следующей ночью я не выдержал и попытался напасть на хранилище с припасами. Но был натуральным образом заломан медным драконом в узком коридоре: стоило мне приблизиться к двери, как этот шарик выскочил из-за неё, на лету принимая свою настоящую форму. Я тоже быстро среагировал, став драконом. К нашему общему счастью, мы были не особо крупных размеров, иначе коридоры были бы разнесены вдребезги. Я ринулся прямиком на соперника, так как другой возможности пройти не было. И на что я надеялся, идя на таран, лоб в лоб? Пусть Чак и был немного меньше меня, но явно сильнее и опытнее. Врезавшись головой в его «заботливо» подставленный бок, я был сбит на пол одним неожиданно мощным ударом лапы. Массивная медная туша навалилась сверху, пытаясь удержать меня, не желающего сдаваться, но все быстрее теряющего свои силы.

− Ты хоть понимаешь, что только что чуть не натворил? − тяжело дыша, прошипел он. − Хоть представляешь, каково это – быть среди медленно умирающих? А потом, без команды, мы бы и сами умерли. Не был бы ты еще сопливым юнцом, я бы уже разорвал тебе горло, но если еще раз вытворишь что-то в этом духе, меня твой возраст не остановит.

Остальные дни я попытался просто проспать. В общем, с горем пополам, я дожил до высадки на ледники. И не успел еще опуститься трап, как я ринулся в снежную даль, услышав позади вздох Юрда:

−М-да, и это мой слуга…

========== Шаг третий: главное – не переусердствовать ==========

Я несся, утопая в блестящем снегу, который резал кожу не хуже стекла, и постоянно посматривал через плечо, чтобы не пропустить момент, когда смогу превратиться в дракона. Безумие – охотиться на территории стаи железных драконов. Но еще большее безумие – возвращаться на корабль голодным. Что ни говори, а медный дракон, или, как называла его та женщина, Чак, был прав: если бы я добрался до припасов, это означало бы голодную смерть для всего экипажа. Я добежал до холма и превратился в серебряного дракона. Для меня это было настоящее наслаждение – снова крепко стоять на четырех лапах, чувствовать кожистые крылья, а главное – снова видеть и чувствовать мир по-настоящему! Достаточно хорошо, чтобы учуять рыжую псину, несущуюся вдогонку за мной.

− А теперь-то что? − спросил я у волосатого комка шерсти.

− Да ничего, в принципе. Просто пришел посмотреть на твою охоту., Кстати, я тут учуял стадо ледяных коз. Лети прямо против ветра, не ошибешься.

Я, естественно, начал облет по ветру, и часами кружил надо льдами и деревушками. В лучах холодного солнца моя шкура переливалась, словно снег, и люди, похоже, не видели разницы между мной и белыми драконами, по крайней мере, издали. А вот мое внимание привлекла следующая сцена, происходившая в ближайшей от места высадки деревне. На площади стояла Мира вместе с Полоником и они тихонько переговаривались, поглядывая в сторону, как Юрда стоящего чуть поодаль и сжимающего свой боевой меч в предвкушении боя.

− Что он делает? − спросила Мира Полоника, который помогал ей держать тяжелые сумки, видимо, со снаряжением.

− Похоже, хочет стать здешним королем, − кок подавил нервный смешок.

− И что для этого нужно?

− Ну, кроме того, о чем он прокричал на пиру, – остаться живым до заката.

Из разных уголков деревни уже неслись люди в меховых одеждах и кольчугах с боевыми топорами наперевес. Они мчались к одиноко стоящей на площади фигурке Юрда. Мужчина в полном рыцарском облачении с клетчатым гербом на груди все крепче сжимал меч. Первый подбежавший северянин первым и погиб. Рыцарь, поднырнув под размашистый удар, вспорол здоровяку живот и, не дожидаясь, пока первый противник упадет на землю, перехватил меч, направляя его себе за спину, пронзил следующего врага, сделав разрез от груди вниз. Уворачиваясь от следующего удара секиры, Юрд упал на одно колено и с разворота снес третьему северянину голову. Его бой напоминал кровавый танец с мечом – ни одного лишнего движения, только точные удары в тела врагов, но не нужно было быть экспертом, чтобы понять − противников слишком много. Трупы падали на снег, обагряя его, но и сэру Андрэсу пришлось принести жертву зиме своей кровью. Он начал понемногу отступать к холму, с которого за ним наблюдали его второй оруженосец и кок.

Когда все враги рыцаря были по одну сторону, я решил вмешаться и пустил в ход свое пламя. В ноздри ударил запах горелой плоти, в ушах раздались крики обожженных людей, которые не ожидали такого поворота.

А еще я услышал вой взбесившихся белых драконов. Северяне вскакивали на них, как на заурядных лошадей, и поднимались в небо. Целая дюжина всадников спешила на расправу со мной, и еще больше темных точек двигались по земле, намереваясь расправиться с Юрдом. Каким бы храбрым рыцарем он ни был, ему пришлось спасаться бегством. Больше я за ним не следил, возникли куда более важные проблемы, одна из которых – уворачиваться от стрел и ледяных шаров, летающих вокруг меня, как мошкара в летний день. Крупная такая, откормленная мошкара. Я изо всех сил работал крыльями, и у меня было преимущество: мне не надо было нести на своей спине здоровенного мужика. В конечном итоге я легко оторвался.

Мой правый бок немного проморозило, а в остальном все закончилось неплохо, и… я оказался именно у того стада, про которое рассказал мне Чак. Козочки мирно поедали сухие веточки, торчавшие то тут, то там из снега. Они казались идеальной добычей и, забрав немного вправо, я стал опускаться на одну. Коза бежала по снегу, все сильнее темневшему от моей тени, но когда я уже почти схватил ее, чуть ли не коснувшись когтями ее меха, она резко повернула вбок. Я попытался скорректировать свой полет, но было уже поздно, меня унесло в сторону, и я кубарем пропахал сотню метров в снегу. Когда верх и низ прекратили водить вокруг меня хороводы, я услышал сквозь снег, забившийся, куда только можно, радостный писклявый смех:

− Я вот не понимаю, как ты до сих пор с голоду-то не сдох, − Чак носился вокруг меня, как придурковатый пес, − с такой-то великолепной техникой охоты?

Я издал утробный рык.

− Ну вот, теперь опять придётся их искать, − с наигранным огорчением произнес рыжий комок, глядя на убегающих коз. − Спорим, я быстрее их выслежу? Ах почему ты сразу сюда не прилетел? Шлялся несколько часов не пойми где!..

Он с радостным визгом подпрыгивал и снова падал в снег.

− Однажды я тебя прикончу, − прошипел я и, проковыляв пару шагов, снова поднялся в небо.

Через час я снова нашел стадо, собравшееся на новом месте. История с козой снова повторилась, эти рогатые бестии теперь даже не убегали, спокойно наблюдая, как я раз за разом улетаю в снег. Другая, уже рыжая бестия, постоянно ржала над моими попытками. А потом его добрейшество снизошло и решило сжалиться надо мной. Чак поднялся в воздух, лениво сделал пару кругов над стадом и, выбрав жертву с одного края, погнал ее прямо к леднику, стоявшему немного в отдалении отвесной стеной.

Он заходил немного сбоку, и у обреченного животного не было других вариантов, кроме как повернуть у самого ледника. Сверкнув на солнце красной чешуей, Чак ловко махнул хвостом, закручиваясь в воздухе, спружинил от вертикальной поверхности и, снова перевернувшись, сначала передними, а потом и задними лапами схватил козу.

− Угощайся! − он бросил передо мной мертвое животное.

Я посмотрел сверху вниз прямо в его желтые глаза и молча взлетел. Попытался скопировать маневр Чака и с разгону врезался в ледник боком. При следующей попытке коза убежала в другую сторону, с третьего раза я все-таки убил ее, раздавив собой, после того как вполне удачно спружинил от ледника. У добычи был восхитительный вкус свежего мяса, хоть и немного приплюснутый вид, от нее даже парок шел на морозе. Я разорвал и съел ее за секунды.

− Хватит строить из себя принцессу, доедай вторую и идем на корабль. Я не знаю, какую легенду ты придумал, но, думаю, тебя уже хватились.

− Какую легенду? − облизываясь, спросил я.

− Как ты объяснишь свое отсутствие? Что, никак? Это будет интересно…

− Я же должен таскать доспехи сэра Юрда! Наверное, стоило сказать, что сегодня я не смогу?.. − я немного смутился.

− Да ничего страшного, – хмыкнул Чак, в глазах которого пряталось злорадство, – а теперь доедай козу.

Я долетел до того пригорка, где утром превратился в дракона, и снова обернулся человеком. Я шел и улыбался, чувствуя в животе приятную тяжесть, даже тупая боль от синяков не могла омрачить моего настроения. Прямо у трапа я встретил Юрда со свежей раной на лице.

− Привет, вот и мой счастливый оруженосец, − с улыбкой произнес рыцарь. − Я решил наградить тебя за хорошую службу.

Он говорил с улыбкой, больше похожей на волчий оскал. Я был сбит с толку, и чем больше думал о том, как утром просто убежал, тем сильнее меня смущала странная радость Андрэса. Он говорил, что наградит меня, что я его талисман, а сам вел меня в трюм, где вдруг резко стал серьезным. Я услышал позади себя неразборчивое бормотание нараспев, это был шепот монаха. Вдруг помимо своей воли я стал превращаться в дракона и вместе с тем терял силы. Мои лапы не выдержали веса тела и разъехались в разные стороны.

− Но как?.. − только и прошептал я, прежде чем потерять сознание.

Очнулся я закованным в цепи. Я рванулся сначала влево, затем вправо, пытаясь вырваться. Бесполезно.

− Бесполезно, − озвучил мою мысль человек, стоявший на почтительном расстоянии, − тебе ни за что не порвать цепи.

− Лорд Чевис?

Я ожидал увидеть Юрда, а не Чевиса, хотя почему бы и не он? В конце концов, теперь все придут посмотреть на редкую зверушку, закованную в трюме…

− А ты кого ожидал увидеть? Юрда? Зачем ему спускаться к тебе? Давай так: я проясню твое положение, и ты сделаешь свой выбор. Итак, начнем: о твоем нахождении на корабле никто бы так и не узнал, если бы не твоя глупость. Сжигать тех северян тебе не стоило. Юрд говорит, что изначально планировал отступить, а своей выходкой там, на площади, только показать свою силу. Северяне уважают силу и безрассудство. А вот чего они точно не любят, так это когда их соратников заживо сжигают. Нам поставили ультиматум: или мы отдаем им дракона, который сжег их людей, или они пускают кишки всему нашему экипажу.

− И как вы догадались, что дракон – это я? Кто-то видел, как я превращаюсь?

− Нет, разумеется, нет. Ты, похоже, был очень осторожен. То, что ты – не здешний дракон, выдало твое пламя, следовательно, ты прибыл на корабле. Ни один дракон не смог бы пролететь столько своим ходом. А дальше – дело техники. У нашего друга, монаха Фолуция, оказались кое-какие знания на счет драконов, так что вычислить тебя не составило особого труда.

− И вы отдадите меня этим варварам на расправу? − прошипел я.

Чевис продолжал спокойным размеренным тоном:

− Все зависит от тебя. Или мы отдаем тебя и твою подружку северянам…

− Мира же ни в чем не виновата, а я только пытался защитить Юрда!.. − вскрикнул я в ужасе.

− Неважно, чего ты хотел, имеет значение только то, что ты сделал. Правда, есть еще один вариант…

− И какой же?

− Я ослаблю цепи, а ты убьешь Юрда, как только увидишь его. А северяне… Хоть они и варвары, с ними всегда можно договориться.

− Что? − я не поверил своим ушам. − Зачем тебе смерть Юрда, разве вы с ним не заодно?

− Тебя должны больше волновать твоя собственная судьба и, возможно, судьба этой молодой особы. Ее зовут Мира, не так ли?

− Ты, насекомое, я могу тебя прямо сейчас сжечь дотла, и весь ваш корабль в придачу…

− Во-первых, у тебя это не получится – Фолуций знает толк в колдовстве. Во-вторых, тогда ты просто свалишься в бездну со всеми людьми на борту и догорающим фрегатом. Так что решай – жизнь или смерть.

− А что ты мне предлагаешь за убийство?

− Ничего, кроме того, что ты будешь свободен от цепей. Ах да, прежде чем я ослаблю цепи, ты должен будешь поклясться в том, что сделаешь все, как надо.

− Я не собираюсь приносить тебе никаких клятв.

− Что ж… Жаль, что такое благородное создание скоро погибнет. А о разговоре нашем можешь рассказывать кому угодно, твое слово против моего ничего не значит. Прощай, Тит.

Я снова зазвенел цепями, пытаясь добраться до уходящей фигуры человека. Но не добился ничего, кроме нескольких глубоких борозд в грубо отесанных досках. Я со вздохом сел. Тогда казалось, что путешествие подошло к концу. Здесь не было окон, и не горели свечи, просто пол, выгнутый, как миска, из которого торчали рёбра корабля. Через несколько часов я услышал шуршание и шепот в дальнем углу своей темницы:

− Аккуратней, нас не должны услышать. Ты точно уверена, что хочешь этого?

− Ну, он же все время был драконом… − ответил женский голос.

Было довольно забавно смотреть, как Мира и Полоник впотьмах пробираются ко мне. Похоже, они не замечали меня до тех пор, пока чуть не ткнули свечкой мне в нос. Я улыбнулся, когда понял, что они наконец видят меня, сам же я увидел лишь ужас в их глазах.

− Мира, это все еще я, – попытался я успокоить девушку.

− И ты был ЭТИМ все время? − она забрала свечку у Полоника, чтобы внимательнее рассмотреть мои колючие уши, вытянутую морду с огромным количеством зубов и длинную шею.

− Я родился драконом.

− Ты сжег тех людей! Прямо у меня на глазах!

− А Юрд с ними в салочки играл? − разозлился я.

Мира шарахнулась в сторону и, нахмурившись, произнесла слова, которые резанули меня, как ножом:

− Идем отсюда, нам больше нечего тут делать.

Она уверенно зашагала к выходу.

Но Полоник не торопился. Он немного помедлил, подняв глаза вверх, проговаривая про себя какие-то слова. Потом поднял руки, повторил эту тарабарщину чуть погромче, и… цепи вдруг превратились в лепестки роз, а ко мне вернулись силы.

− Лепестки?! Опять лепестки! − тонкий высокий человек со стрижкой ежиком, похоже, был не особо доволен результатом. – Ладно. По крайней мере, сейчас это неплохо. Мира не понимает, что ты не Юрду жизнь спас, а нам. Если бы ты не вмешался сегодня, погибли бы еще один оруженосец и дрянной кок. Тебе лучше спрятаться на «Отважном» – пустом галеоне. Если ты снова примешь человеческий облик, тебя будет сложно там найти, и ты выберешься с этих проклятых островов.

Самое простое, что можно было тогда придумать, – это дождаться, когда корабли уберутся с северных берегов, и, как только будет возможно, улететь подобру-поздорову. Но я был в бешенстве, а меня лучше не злить. Пару дней люди обыскивали галеон, но не найдя меня, решили, что дракон улетел, и довольно поспешно покинули северный берег. По кораблю пошла знакомая качка, и я стал бродить по длинным коридорам. Меня хотели убить, меня шантажировали, но больше всего меня злила Мира, с легкостью подписавшая мне смертный приговор.

Как бы то ни было, я жаждал мести и не мог ждать. Буквально на следующую ночь после отплытия, я взлетел в ночное небо. Может быть, я сначала и хотел сжечь корабли, однако это означало надолго остаться здесь, в стране снега и льда. Потом я подумал о том, чтобы убить Юрда, лорда Чевиса и монаха. Но отказался и от этой мысли. Фолуций владел магией и легко справился бы со мной. Летая так, я вспомнил о первой своей идее – приручить рыцаря, и подумал, что люди слишком ничтожны, чтобы позволять им влиять на цели дракона.

Я вернулся на галеон, обдумывая свой дальнейший план, и чем больше думал, тем больше понимал, что мне нужна помощь, а единственным, на чью помощь я мог рассчитывать, был кок Полоник с не известно откуда взявшимися способностями волшебника. Ночь выдалась – что надо: тучи, ни единой звезды на небе. Я шумно, точнее с грохотом, свалился на палубу фрегата, но успел сползти вниз по корме к тому времени, когда матросы выскочили посмотреть, что происходит. Я не стал возвращаться на палубу, а просто нашел иллюминатор камбуза, где посреди ночи Полоник сражался с кастрюлями. Я смог бы пролезть внутрь только как человек и, проклиная весь свет, превратился прямо за бортом, в итоге повиснув на круглом окне. Я подтянулся и постучал головой в стекло. Кок открыл и втянул меня внутрь.

− Ты действительно псих, самый психованный псих из всех. Почему ты не сидишь тихо на «Отважном», а приперся на камбуз?! Сюда ведь в любое время могут войти!

− Полоник, мне нужна твоя помощь.

− Я тебе уже помог там, в трюме, хоть это было опасно, − серьезно произнес кок, возвращаясь к кастрюлям.

− Не знаю, значит ли это что-нибудь для тебя или нет, но лорд Чевис хотел, чтобы я убил Юрда.

− С чего бы лорду хотеть смерти Юрда?

− Я не знаю.

− А может, это просто твои драконьи интриги? Зачем вообще ты пробрался на корабль? − кок немного замялся. − Я имею в виду изначально. Зачем… пробрался?

− Хотел посмотреть на красоты севера… Да какая тебе разница? − я снова начинал сердиться.

− Веришь, мне никакой разницы нет. А если Юрд погибнет – будет только лучше.

− Это еще почему?

− Да потому. Кстати, чего именно ты от меня хочешь?

− Я хочу вернуться на полных правах на корабль.

− Странное желание после того, как тебя здесь чуть не убили… Ты так и не ответил – зачем тебе всё это?

− Хочу заработать себе ежедневный паек.

− И это всё? − удивился Полоник.

− Всё.

− Ладно. И как ты собираешься вернуться?

− А вот это, я наделся, ты мне подскажешь.

Я улыбнулся, сидя на бочке возле иллюминатора.

========== Шаг четвертый: взять свое или почти свое ==========

− И как я… − Полоник вдруг замер, заслышав четкий перестук каблуков в коридоре.

Еще секунду он стоял в оцепенении, а потом мгновенно запихнул меня в небольшой ящик, маленький даже для людей. Мои колени уперлись мне в щеки, а руки сплелись, придавленные спиной. Неожиданный гость, вернее сказать, гостья, тут же выдала себя звучным альтом, который будто обволакивал все вокруг густой патокой. Именно ее зверушкой притворялся Чак.

− Добрый вечер, мадам Лайма. Что привело вас сюда в столь поздний час? − голос Полоника преобразился и приобрел верноподданнические нотки.

− Просто вскипяти мне немного воды, − с заметным нетерпением проговорила мадам.

− Сию минуту, только поставлю чайник, вообще-то вам придется немного подождать, я уже успел потушить огонь.

− Как непредусмотрительно с твоей стороны!

Я живо представил себе эту женщину с хищной улыбкой на лице, и худого, похожего на трясущегося мышонка, кока рядом с ней.

− Никак не могу понять, зачем такой даме, как вы, это рутинное путешествие по сбору войск? − Полоник изо всех сил старался казаться непринужденным, и ему бы это удалось, если бы не срывающийся время от времени голос.

− У нашего короля давно закончились деньги, а война – дорогое удовольствие.

− Я знаю, что вы и церковь Чистоты благосклонно предоставили деньги на войну с орденом, но зачем это вам? − на секунду в воздухе повисла пауза, а затем снова раздался голос мадам Лаймы.

− А это уже тебя не касается.

− Прошу прощения, мадам, еще только один вопрос, − голос кока теперь все больше напоминал дрожащую струну, − вы не знаете, как сэр Юрд поступит с Мирой?

− Я лично позабочусь, чтобы ее выкинули с корабля в Белоглавом городе, – резко проговорила дама.

Затем я услышал удаляющийся перестук каблуков. Я еще какое-то время сидел тихо, потом выкарабкался из затхлого ящика. Полоник стоял понурый, с опущенными плечами.

− Может, оно и к лучшему, Белоглавый город для нее будет безопаснее, чем это сборище змей из вашего сословия, – тихо и опустошенно сказал Полоник, глядя на меня.

− И меня должна волновать ее судьба, потому что…

Полоник резко развернулся, в его глазах горел огонь гнева.

− Ты хотел узнать способ снова вернуться на корабль, так вот он есть, но прежде, чем я расскажу тебе о нем, ты должен пообещать мне кое-что. Я не прошу клятвы – ты все равно ее не дашь, просто дай обещание, которое сдержишь.

− И что за обещание?

− Если у тебя все получится, ты позаботишься о Мире и проследишь, чтобы она вернулась домой.

Я глубоко вздохнул.

− В таком случае, выпутывайся сам! − выпалил кок.

− Ты вообще в курсе, что я на самом деле десятиметровый серебряный дракон?

− А до тебя до сих пор не дошло, что я – волшебник? Не первоклассный, конечно, но десятиметровой ящерице, возможно, стоит сначала подумать, прежде чем связываться со мной, − он издал звук, напоминающий смех. − Мне же достаточно просто поднять крик, Фолуций однажды уже справился с тобой.

− Хорошо, если тебе это так важно, я даю обещание и исполню его. Теперь выполняй свое. Как мне вернуться в команду?

Полоник выпустил воздух из легких, пытаясь успокоиться.

− Мы отправляемся в Белоглавый город, главный город архипелага Рассыпающихся островов. Там мы простоим на якоре пару дней, пополним запасы, дадим морякам небольшую передышку. Раньше через Белоглавый шли торговые пути в Орден, но они были перекрыты еще до того, как стало жарко, и границы закрыли. Недалеко от Белоглавого в Граничном рифе есть узкий проход, или, скорее, огромная пещера, – единственный проход в рифе на много километров. Поговаривают даже, что Граничный риф идет до дна самой бездны. А теперь главное. Со стороны Ордена в области Семи туманов поселилась золотая драконесса, она присвоила себе проход и брала за пролет золотом. Поначалу торговцы платили, но аппетиты драконессы постоянно росли, и вскоре тот путь стал не по карману даже самым крупным судам.

− И почему ее не убили? Из пушек, мечами или магией, как вы умеете?

− Ну, наверное, не смогли, потому что она и поныне там, время от времени палит суда контрабандистов. Эти джентльмены удачи никому платить не хотят.

− И при чем здесь я?

− Ну, если ты договоришься с ней, и наши армии смогут пройти тем путем, Юрд будет тебе очень обязан. Орден черного дракона вряд ли ожидает удара из области Семи туманов.

− А почему? Разве они не знают про туннель?

− Ладно, скажу по-другому: драконесса уничтожает все корабли на своей территории, а держать войска по периметру – слишком дорогое удовольствие, и даже если по границе области Семи туманов Орден понастроил сторожки на всякий пожарный, все равно они не успеют быстро мобилизоваться.

− Если она никому не позволяет пройти, то как я заставлю ее пропустить армию?

− Не знаю. Ты же дракон, а не я.

− А как далеко от Белоглавого этот туннель?

− Видно в ясную погоду, думаю, тебе пара часов лёту.

Я кивнул и вылез через иллюминатор. Я превращался, пока летел по бесконечной бездне, усыпанной звездами. И что мне делать с драконессой? Полоник говорил, что ее гнездо недалеко от торговых путей. Торговцы, вот кто действительно может просто утопить в лести. Тогда я про это не знал, но догадывался, что хвалебной одой вряд ли удастся отделаться. Еще пару ночей я прошатался на галеоне, иногда даже позволяя себе принимать свое истинное обличие. Кроме меня на корабле находился только капитан Карл Стартер, вечно что-то напевающий себе под нос, и уже начавший от одиночества говорить сам с собой. Драконы самодостаточны, а вот люди – нет. Изолируйте их, и они начнут портиться, как селедка на солнце. От Стартера даже запашок был такой же.

Едва фрегат стал заводить в порт галеон на буксире, я не стал дожидаться, когда оба судна причалят. Воспользовавшись облачной погодой, я просто скользнул под защиту перламутровых облаков, клубившихся под кормой парусника, вдыхающего ветер своими парусами. Я летел быстро и тихо, от одного облака к другому, и тут увидел в тумане рыжие блики.

− Ты что, следишь за мной?

− Белоглавый стоило бы назвать иначе – Тоска. Ты когда-нибудь был там?

− Нет, и мне все равно, зачем тебе обязательно тянуться за мной.

− Ты смешной, а мне ску-у-у-чно.

− Э-э-э… Не думай, что я тебе советую, но разве ты не должен был уже доконать оба корабля и приступить к развалу города? Ты слишком смирный для медного дракона.

− В городе нечего разваливать, там только свежая побелка на старых и дряхлых, как само время, стенах.

− И разве не в духе медного дракона устроить из побелки снегопад? Или, если здесь не подходящее для тебя поле деятельности, почему ты все еще изображаешь щеночка мадам? У меня от нее, кстати, мурашки по коже.

− Я не могу.

− Что? Неужели? − Чак глупо смотрел, как я захлебываюсь словами. − Она развела тебя, медного дракона, на клятву?

− Ты что, псих? − спокойно произнес дракон. − Я никогда не давал клятв.

− Тогда что?

− Ладно… − Чак вдруг стал грустным. − Это произошло не так давно, всего лишь лет тридцать назад.

− Как раз столько лет твоей хозяйке?

− Скажем так, она года на три постарше… Как сейчас помню, она нашла меня в лесу. Я был в своем ином обличье, ну, ты понимаешь, – милый лохматый шарик, замерзающий в лесу. Она просила родителей оставить меня… Просто-таки умоляла. Ее отец – человек с усами и в клетчатом халате в итоге разрешил. К вечеру я довел его и его супругу до белого каления, а потом побежал к дочке за защитой. Я этот трюк до этого проделывал сто раз. Сначала доводишь взрослых, а потом – к ребенку, и тебя никогда не попытаются выкинуть, всё стерпят. Через пару дней мне надоела эта игра. И я поджег их дом поленом из камина. Отец малышки погиб сразу, а мать почти выбралась, но ее прибило отвалившимся от крыши карнизом. Я видел маленькую девочку, державшую мать за руку… Она увидела меня и обняла… Заплакала и прижала крепко-крепко… − Чак некоторое время молчал, потом продолжил: − Теперь я просто не могу оставить ее.

И прибавил уже гораздо веселее:

− А куда мы летим?

Я некоторое время молчал, переваривая только что услышанную историю. Потом сообразил, что мне надо что-то ответить.

− Я лечу… Я лечу поговорить с драконессой, что живет в области Семи туманов.

− С Пижмой, что ли?

− Я не знаю, как ее зовут.

− Пижма. Другой драконессы в этих местах я не знаю. − Чак попытался присвистнуть, что скорее напомнило щебет сильно охрипшей вороны. − О ней ходят легенды. Дракон, который в одиночку справился с целой армадой, – это тебе не шутки… А зачем тебе с ней говорить?

− Хочу, чтобы она пропустила войска Синтрополя через свою территорию.

− У тебя есть галеон, полный золота?

− Э-э-э… Нет.

− Тогда на что ты надеешься?

− Просто хочу поговорить.

− Ты как оратор – не того уровня будешь.

− А ты?

− А у меня есть идея.

Такой план мог придумать только медный дракон. Я ругал себя последними словами, но безумство плана само по себе завораживало и требовало воплощения. Тихо ругаясь себе под нос, я в человеческом обличье, спрятав лицо под капюшоном, пробирался в таверну, надеясь найти там Полоника. В таверне кока не оказалось, и мне пришлось долго рыскать по городу, прежде чем я нашел его вместе с Мирой на крепостной стене. Они стояли, слившись воедино, соприкасаясь устами на фоне закатного неба. Меня тогда кольнуло чувство ревности, и это в свою очередь заставило растеряться. Кого мне было ревновать, я же дракон, а они – люди… Спасло то, что у меня была цель, к которой я шел. Не без удовольствия я расцепил голубков. Мира попыталась незаметно стереть слезинку со щеки.

− Если хочешь, чтобы я выполнил твою просьбу, мне нужна небольшая помощь, − обратился я к Полонику.

− И в чем она заключается?

− Ну, сущий пустяк: превратить пару тонн камня в лепестки роз или что-нибудь по твоему выбору, главное, – мягкое и хрупкое.

− А кто тебе сказал, что я смогу? Творить магию над волшебной цепью куда проще, чем над обычным камнем, в случае с цепью уже было магическое вмешательство, и она была нестабильна. Не уверен, что я бы смог превратить даже небольшой булыжник, не говоря уже о тоннах.

Полоник оперся о крепостную стену, глядя куда-то в даль.

− Я смотрю, ты все еще здесь. Я-то думала, что ты уже летишь к этим любителям драконов, поджав свой серый хвост, − встряла в разговор Мира.

− К кому? Ты что, про Орден Черного Дракона? С чего бы мне… − я тряхнул головой, чтобы освободиться от этого бессмысленного выпада и вновь обратился к Полонику: − Ну ачары наслать хотя бы сможешь?

− Смотря какие и на кого, − без особого энтузиазма ответил парень.

− Не смей помогать ему, он наверняка работает на Орден! И кого ты хочешь зачаровать: Юрда или, может, нашего короля? Отвечай!

− Что я должен ответить? Что ты несешь полный бред почти все время, сколько я тебя знаю?! С какой стати мне работать на Орден? И потом, они любители не ДРАКОНОВ, а только одного! Как думаешь, почему они называются Орденом Черного Дракона, дракона в единственном числе? Кстати, довольно упитанного дракона. Но на остальных их любовь не распространяется!

− И что же ты задумал? − спросила Мира уже менее враждебно, но еще с блеском недоверия в глазах, или, может, это в них отражалось закатное солнце…

− Сейчас я, кстати, думаю, как вам помочь, в смысле вашему королевству. Короче, Полоник, приходи утром на пристань, захвати, что понадобится, объект – капитан Статер.

− А он-то зачем тебе понадобился?

− Боюсь, если расскажу, ты не согласишься.

Я еле подавил в себе желание просто спрыгнуть со стены, не знаю почему. Но тогда мне хотелось бежать или лететь как можно дальше. Я несся по булыжной мостовой мимо пожелтевших от времени домов, натыкаясь на людей и спотыкаясь о бродячих животных.

Накануне я даже не удостоверился, что Полоник придет, а потому утром сидел, как на иголках, укутавшись в свой темно-синий плащ. У моих ног мирно посапывал рогатый рыжий комок шерсти. Когда солнце еще не успело разогнать утренний туман, кок все же появился. Он был в жилете поверх белой рубашки, немного растерянный, однако где-то в глубине его взгляда поблескивала сталь.

− Что мне делать? − обратился он ко мне .

− Мне нужно отбуксировать галеон к гнезду той драконессы. Я буду буксировать, а ты сделай так, чтобы капитан нам не мешал.

Полоник закрыл глаза рукой:

− Ты мне не ответил. Зачем?

− Чтобы подкупить золотую драконессу, нужен галеон золота. − Я посмотрел на дрыхнувшего Чака и улыбнулся. − Пункт первый – галеон.

− Ладно, – хмуро пробурчал кок, – на галеон ты меня перенесешь?

Я немного смутился. Хоть на улицах и было туманно, в самом городе я бы не рискнул превращаться.

− Тебе лучше воспользоваться шлюпкой.

Вскоре Полоник, размашисто работая веслами, направлял лодочку к галеону. А я тем временем потрепал Чака и отвязал трос от пирса, затем, обвязав его вокруг себя, прыгнул вниз, как на импровизированных качелях. Уже под кормой я превратился, а через какое-то время ко мне присоединился медный дракон, и мы потянули галеон «Отважный» к месту встречи с Пижмой. Оставалось надеяться лишь на то, что результат с лихвой покроет нашу с Чаком выходку или, в крайнем случае, удастся скрыть участие Полоника. Он, по большому счету, неплохой малый.

Тяжеловато было тащить такой здоровый корабль, но, на мое счастье, был попутный ветер, и галеон еще и сам плыл. Все шло, как надо. Пижма не поймала нас в туннеле, и Чак полетел на разведку в область тумана. Прошел час, и я потянул галеон под остров с гнездом золотой драконессы. Я снова анализировал план медного дракона, и мне становилось не по себе. Я был просто в ужасе, но пути назад не было. Пока Чак или мило общался с Пижмой, или удирал от ее огня и льда, я должен был биться о нижний, заточенный, как иголка, край острова, в надежде сломать его и открыть дно пещеры. Спустя несколько тысяч синяков мне это удалось, и, улетев вперед вместе с камнями, я смотрел, как на корабль полился блестящий дождь из золота и драгоценностей, который очень скоро заполнил всю палубу и обещал перевалиться через борт.

Полоник, делая какие-то пассы руками, тщетно пытался направить поток в трюм корабля. Я стал драть доски на палубе, раскидывая золотые монеты во все стороны, попутно представляя, что Пижма потом со мной сделает за каждый потерянный цент. В итоге я потянул сильно осевший и потяжелевший корабль к туннелю. Галеон чуть ли не чиркал своим дном об острые камне на дне. Было тяжело, но я тащил изо всех сил, проклиная свою судьбу и все, что видел вокруг. В туннель влетел Чак. А за ним показался огромный силуэт золотой драконессы. На ее фоне медный дракон выглядел, как певчая птичка на фоне орла. Зацепившись лапой за сталактит, Чак резко развернулся. Ударившись о стену пещеры, Пижма развернулась за ним. Похоже, пронесло: не заметила. Я благополучно спрятался под одним из ближайших от туннеля островов, лучше сказать, на одном из сотни островов. Приближалась самая сложная часть нашего плана − переговоры.

========== Шаг пятый: а того ли мы выбрали? ==========

Итак, взяв с собой Полоника и оставив прибалдевшего от снадобий капитана Стартера, я отправился к входу в туннель. Почему я взял Полоника с собой? А хотя бы по той причине, что он все-таки волшебник, а мне предстоит вести переговоры с золотой драконессой. Стоило ли надеяться, что человек, предпочитающий работать коком, сможет что-то сделать с тем, кто занимается магией не одну сотню лет? Я вспомнил как Пижма чуть не засекла нас в туннеле, – огромный хищник с острыми, как бритва, когтями и грацией лебедя… Надеюсь, Чак еще жив, или хотя бы еще дракон.

− А как ты научился магии? Наверняка это не входит в умения, обязательные для кока, − до меня вдруг дошло, что надо бы побольше узнать о юноше.

Его боевые навыки были весьма сомнительны, он выглядел слабым и беззащитным со своими огромными глазами и тщедушным тельцем. Я надеялся, что до драки не дойдет, но с золотыми драконами всегда можно ожидать пренебрежительного плевка в свою сторону…. В общем, я так погрузился в свои переживания, что даже не сразу понял, что именно Полоник мне отвечает.

− Я учился в университете в столице.

− А-а-а, теперь понятно… – сказал я, но через некоторое время добавил: – А что такое университет?

− Ты не знаешь? − похоже, кок был удивлен, насколько я смог разобрать сквозь шум воздуха, упорно заглушающего все слова.

− Ну, я, вообще-то, имею небольшой опыт общения с людьми…

− Можно было догадаться. Университет – это место, где людям преподают сложную специализацию.

− Кока, что ли?

− На кока я учился от силы час у старика Эмберса за бутылку бренди, а в университете я провел последние семь лет.

− Так значит, ты получал там специализацию семь лет, а потом за час стал коком? У людей это нормально?

− Это обычное дело, но нет, это не нормально. Хочешь знать правду? Я просто проспал эти семь лет, всё, что мне от них осталось, – это знание пары волшебных фокусов.

Полоник еще немного повысил голос, если бы он кричал громче, то остался бы без голоса на ближайшие дни. А я лишь издал утробный стон, представляя предстоящую встречу с врагом.

Перед нами показалась огромная пасть туннеля в области Семи туманов, он действительно напоминал пасть – со множеством сталактитов, свисающих с потолка, и сталагмитов, растущих со дна пещеры, по сравнению с которой я выглядел мошкой. Я услышал эхом отдающийся звук, издаваемый взмахами огромных крыльев. У-у-х, у-у-х – надо мной проплыл изящный силуэт, без усилий сжимающий в задней лапе медного дракона. Она лениво наклонила крыло и сделала большой полукруг, разворачиваясь. Я сглотнул и даже почувствовал, как то же самое сделал Полоник.

− И что мне с вами сначала сделать: превратить в тараканов или раздвоить? − голос оказался на удивление мелодичным, даже завораживающим.

− А к-как же твое золото?.. − заикаясь, начал я.

− Единственная причина, по которой ты еще можешь говорить, – это мое любопытство. Я еще не встречала столь наглого молодняка, напрочь лишенного тормозов.

− Я, между прочим, далеко не молодняк! − подал голос Чак, после чего его жизненное пространство резко уменьшилось.

− …я верну тебе его, если ты… − мой голос совсем сошел на нет под пристальным взглядом зеленых глаз Пижмы.

− Продолжай, я тебя внимательно слушаю, − голос драконессы перешел на рык, что очень подходило ее угрожающему виду.

− Да ладно тебе, я видел твою пещеру, ты еле протискивалась между кучей барахла и потолком, − фраза медного дракона закончилась хрипом, впрочем, не сулившим опасности его жизни.

− Значит, так. Вы, клоуны, возвращаете все на место, и я, так уж и быть, вас пощажу на этот раз.

− Мы не вернем тебе золото, пока не получим желаемого, − голос Полоника разорвал воздух, подобно грому.

− Что?!

Это было то, что можно услышать перед хорошей оплеухой, впрочем, я легко увернулся от небрежно брошенного ею огненного шара.

− Заткни свою зверушку! – жестко посоветовала мне Пижма.

Но «зверушка» не хотела затыкаться. Странного, нескладного Полоника – будто подменили. У него был тщедушный вид, но не характер. И что проку ему от этого мероприятия? Непонятно.

− Думаю, тебе все-таки придется выслушать наши требования, пока твое золото не кануло в лету. Оно на одном из островов и, думаю, тебе не стоит напоминать название. Тысяча рассыпающихся островов, ведь так называется архипелаг?

− И что за требование? − протянула Пижма.

− Мы вернем тебе золото, когда ты пропустишь войска Сентрополя, ты также можешь выступить под нашими знаменами.

− Ну, про знамена – это ты уже загнул… − прошептал я.

− А может, мне просто сжечь вас? В конце концов, ваш шустрый друг прав, в моей пещере уже было слишком мало места…

− Ты не сможешь так поступить, это против природы. Ведь так, Пижма? − странно, но в своем положении Чак все еще мог ехидничать.

− Хорошо, − наконец раздраженно выдохнула Пижма. − Вам лучше поторопиться с походами, я могу и передумать. А одному только Создателю известно, что вас потом ждет, неприятельские пики вам покажутся просто перышками по сравнению со мной.

Пижма с отвращением отбросила назад Чака, который, пару раз перевернувшись в воздухе, все же затормозил и стал часто махать крыльями. Похоже, одно крыло у медного дракона было повреждено.

Я обалдело следил за удаляющейся золотой драконессой, и в голове всплывали сотни других, менее радостных исходов. Не то, чтобы я был не рад…

− Но почему она не сожгла нас и не воспользовалась, к примеру, заклинанием поиска?

− Такие заклинания хороши лишь с живыми людьми, и то требуют их частицы. А что касается золота, то скорее получишь тысячу мест, где оно есть в виде цепочек, крошек или вообще пыли, − проговорил Полоник.

− Она не может рисковать своими сокровищами, это не в природе золотых драконов. Но золото лучше перепрятать до поры. − Чак с побитым крылом вдруг радостно воскликнул: − Йо-ху!!! Мы обвели, вокруг когтя золотого дракона!

Полоник на моей спине тяжело вздохнул.

По мере возможностей помогая Чаку, я добрался до острова, под которым должен был находиться пришвартованный корабль. Ключевое слово «должен». Я ссадил кока на землю, сделал еще круг в воздухе и… ничего не увидел под островом, кроме медленно сыплющегося в бездну пика.

Полоника на земле болтало, как пьяного.

− И где он?! Здесь был здоровенный галеон! Где он?! − не выдержал я.

− Наверное, действие порошка закончилось, и капитан Стартер улетел… − устало проговорил Полоник, обследуя пустой кошель из-под снадобья.

Я зарычал и заходил кругами. А медный дракон растянулся на травке.

− Тебе, или, точнее сказать, нам, лучше быть подальше, когда Пижма поймет, что золото назад не вернется, − с блаженной улыбкой проговорил Чак.

− И надо же мне было спутаться с медным драконом!

− Эй, поосторожнее, я между прочим на этом деле крыло вывихнул. И вообще, чья была идея с золотым драконом?

− Ладно, все хороши, − замял тему Полоник, а затем добавил: − Я же не предлагал красть у нее золото…

Чак удивленно приподнял голову, он не ожидал, что источником главной идеи был кок. А я продолжал топтаться на месте.

− Может, удастся его найти…

− Я, конечно, по жизни оптимист, но золотая драконесса даже не попыталась искать золото, это уже о чем-то говорит.

− Я не имею в виду магию, мы можем просто прочесать окрестности, корабль не мог улететь далеко.

− Ты его видишь? Нет! − устало произнес Чак. − Значит, он уже в паре часов полета, причем не известно, в каком направлении.

− Вообще-то известно, пусть галеон и под завязку забит золотом, но там всего один человек без припасов и команды. Даже несмотря на то, что Стартеру чудом удалось отплыть в одиночку, никуда, кроме Белоглавого города, он отправиться не мог. − Полоник, закончив речь, облегченно вздохнул.

− Тебе стоит поспешить, зная, как люди умеют врать. Если Стартер расскажет свою версию произошедшего, вы двое предстанете в глазах Юрда и остальных настоящими чудовищами. Особенно, когда будете отбирать это золото у них, – лениво протянул Чак.

− А тебя это не касается? − попытался съязвить я.

− А я – домашний питомец Мадам Катрин Лайм, мне-то что? – с притворным недоумением произнес Чак, снова превращаясь в нечто рогатое и пушистое.

Теперь пришло время Полоника выпучить глаза на пушистое существо.

Хотел бы я сейчас написать, что успел перехватить галеон на полпути в Белоглавый город, что Полоник смог снова зачаровать капитана, и что мы, все четверо, как герои, вернули галеон «Отважный» вместе с «ключами» от Ордена Черного Дракона. Но увы. К тому моменту, как я, задыхаясь с двумя пассажирами на спине, добрался до порта, корабль уже стоял пришвартованный. Я приземлился прямо на пирс, совершенно забыв об осторожности. К чему? Похоже, весь порт вымер, что совсем не объяснялось наличием звезд на небе.

Судя по крикам, доносящимся из города, и красным всполохам салюта, периодически разрывающим небо, полным ходом шло какое-то гулянье.

− Как думаешь, что они празднуют? − это был не вопрос, а скорее, констатация факта.

− Это галеон, полный золота, здесь должна быть уйма солдат! − тревожно заметил Полоник, оглядываясь вокруг.

− Не очень-то предусмотрительно оставлять против дракона или драконов простых солдат, от них будет мало толку.

Из тени корабля неспешно выплыла фигура в длинной мантии с капюшоном, из-под которого по бокам торчали клоками седые волосы. Фолуций взглянул на нас из-под нависших век.

− Собачонка мадам мне всегда казалась жуткой…

− Если мы не вернем золото драконессе из области Семи туманов, она может напасть на город, − в голосе Полоника сквозила паника.

− Так, значит, это ее золото… − медленно, без эмоций, произнес монах. − Тогда вам немедленно стоит вернуть его хозяйке.

− Э-э-э… − я действительно растерялся. − Если мы его вернем попозже, то флот Сентрополя сможет пройти через туннель в область Семи туманов…

В глазах монаха заиграла ярость:

− И что вам с этого? Вы смазываете механизм военной машины, которая потом уничтожит множество людей!

− Я не был на злополучном банкете, но думаю, все в курсе, что война уже объявлена. Где-то там, − Полоник махнул рукой в сторону Граничного рифа, − сейчас собирается огромное войско под гербом Черного Дракона. Скоро они придут к нам через остров Улыбки, чтобы сжигать наши дома, убивать наших жен и скармливать наших детей своему чудовищу. Я ненавижу Юрда за объявление войны, но я буду с ним, чтобы защитить всех тех, кто мне дорог.

− Или так, или просто сдаться без боя. Какая разница, какой король будет на троне? Править достойна лишь вера, – монотонно произнёс монах.

− Что это значит? − кок снова перехватил инициативу.

Я просто стоял, пытаясь понять, что же происходит, а Чак вообще куда-то удрал.

− Тебе стоит блюсти чистоту своих мыслей и не мешать свершиться предначертанному, – ответил монах.

− Я не знаю, в каком мире иллюзий вы находитесь, но если Сентрополь попадет под пяту Ордена, это будет не лучше боевых действий. Они вытянут из страны все соки, многие умрут от голода, прежде чем обстановка хоть как-то улучшится.

− Не стоит думать, что твое рвение будет вознаграждено: если я сделаю то, чего ждет от меня рыцарь, ты будешь трупом уже к завтрашнему утру.

− Так бывает: люди гибнут на войне, сражаясь с предателями… − прошипел сквозь зубы Полоник.

− И это то, чего ты хочешь? Умереть? − последняя фраза была адресована уже мне.

Вопрос поставил меня в тупик. Из головы мигом испарились все «за» и «против», пока пожаром не распространилось одно единственное решение, и мои губы уже зашевелись, произнося странные слова… Когда монах упал на колени, хватаясь за голову, он сделал взмах рукой и исчез. На входе в город стоял Юрд с припавшей к его плечу мадам Лаймой в окружении еще человек пяти в длинных мантиях разного цвета.

− Как жаль, Фолуций оказался предателем… − довольный собой, произнес рыцарь.

Я заметил у ног мадам притаившегося Чака.

− Честно говоря, стоило вас обоих отдать под трибунал, но, похоже, вы приносите удачу.

− Праздник устроили в честь капитана Стартера? − Полоник не спешил радоваться.

− Он заслужил, не находите? Хотя я не до конца верю в его историю. − Юрд затуманенным взором посмотрел на галеон. − Мы сможем снарядить первоклассную армию на эти деньги!

− Эти деньги нельзя тратить, за ними придет золотая драконесса! − снова повторил Полоник.

− Тебе не стоит беспокоиться. Катрин мне все рассказала, она случайно услышала разговор. − Юрд поцеловал руку своей спутницы, попутно махнув людям в мантиях, чтобы они ушли. Затем он нежно отстранил мадам Лайму и подошел к нам с Полоником.

− Ни одна ящерица-переросток не способна напугать меня! − он просто прожег нас взглядом.

− Погибнут люди!

− Это война, я засекречу информацию о золоте. Так что мы еще сможем воспользоваться туннелем.

− Как засекретите? Вы же устроили праздник в честь этого!

− Теперь нужно позаботиться, чтобы никто из города об этом не вспомнил, немного чар – и все будет забыто!

Я увидел, как глаза кока стали еще крупнее от страха.

− Но будучи зачарованными, они не смогут позаботиться о себе!..

− Ну кто-то все же переживет это… А пока давайте присоединимся к празднику!

Юрд ушел вместе с Катрин. Чак с минуту смотрел на меня, а потом потрусил за своей хозяйкой.

− Ты говорил, что лорд Чевис хочет его убить? − прошипел Полоник.

− Лорд еще говорил, что монах его друг…

− Это еще ничего не значит, нам просто нужно сделать Чевису лучшее предложение.

− Лучше какого предложения?

− Идем, я тебе по дороге все объясню, – кок уверенно зашагал в сторону отдаленных звуков веселья, а я последовал за ним.

Полоник принялся тараторить:

− Дело в том, что лорд Чевис – племянник нашего короля, а поскольку у короля Силора нет детей, лорд является его прямым наследником. Однако благодаря своей бешеной популярности и военной поддержке трон может захватить Юрд, а если мы выиграем войну, то его просто преподнесут сэру Андрэсу на блюдечке со всеми полагающимися почестями. Думаю, Чевис предпочел этому вассальную зависимость от Ордена, которую предложил монах. Это было разумно, пока не было возможности напасть через область Семи туманов. Атаки укрепленного форда на острове Улыбки были бы бесполезны, а у Ордена было бы больше пространства для деятельности – захватить мелкие острова, осадить крупные, они бы взяли нас измором… − Полоник вздохнул. − Пока Фолуций на свободе, о внезапном нападении приходится забыть. Наверняка он уже чертит круг на земле, чтобы передать сведения о возможности атаки Ордену. Но если дать лорду Чавесу надежду на независимое королевство, а не провинцию империи Ордена, он уцепится за эту возможность зубами и ногтями.

− Думаешь, он лучше, чем Юрд?

− Его персона у власти дает надежду на мир, так что – да! Чевис лучше, чем Юрд.

Я задумался о том, что выбрал Андрэса в качестве своего будущего питомца и конкретно в этом направлении не продвинулся ни на йоту. Может, стоит попробовать с Чевисом? Ведь тому тоже светит власть…

На пути стало попадаться все больше захмелевших людей, которые то и дело сталкивались с нами. Чем дальше мы углублялись в город, тем больше нарастал шум, и тем светлее становилась ночь от множества фонарей, фейерверков и свечей.

Чевиса мы нашли спящим, прислонившись к стене. После долгих попыток растолкать его, пьяное тело произнесло нечто нечленораздельное.

− Похоже, придется ждать до утра.

− А у тебя, случаем, нету ничего типа антиалкоголя? – поинтересовался я.

Полоник пристально посмотрел на меня:

− Можно, конечно, его в ледяную воду окунуть, но адекватной беседы потом не получится. Давай просто отнесем его в комнату, что я снял в таверне. Я, пожалуй, сам с этим справлюсь, а ты разыщи Миру и скажи, чтобы ничего не ела и не пила, надеюсь, еще не поздно, и Юрд не успел отравить пищу…

− Я не против, но ты не находишь, что я быстрее дотащу Чевиса, чем ты?

− И ты знаешь, куда тащить?! – скептически хмыкнул Полоник, и уже более решительным тоном приказал мне: – Скорее! Найди ее!

Проще сказать, чем сделать. Даже в образе дракона это было бы нелегко, а в образе человека… Столько народу вокруг! Горланящего, толкающегося и пахнущего неизвестно чем! Я почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота.

========== Шаг шестой: попытка разрулить ситуацию ==========

Я еще полчаса выдержал среди толкающейся и гудящей толпы, пока она не превратилась для меня в огромного гудящего зверя, обволакивающего со всех сторон. Все эти люди крали мой воздух, марая его своим нутром, я не мог даже вдохнуть. Расталкивая окружающих, я был готов плюнуть на всё, превратиться в дракона и, раскидав всех, вырвать свой кусок пространства. Постепенно я все больше свирепел, и каждая минута становилась невыносимее предыдущей. Но, как спасительный плот, передо мной возвышалась крепостная стена с узкой лестницей, пристроенной сбоку. Я буквально заполз наверх и привалился к стене, жадно хватая воздух. Слабость и тошнота стали быстро проходить, но сразу же возвращались, стоило мне взглянуть вниз на суетящихся людей. Их было так много… Я и не подозревал, что быть в толпе – это так мучительно. Я стал ходить по стенам со слабой надеждой найти Миру, но не мог заставить себя спуститься. До меня вдруг дошло, что, несмотря на негативное отношение девушки ко мне, я переживаю за неё, эту бестолковую девчонку, вечно витающую в своих мечтах и грезах. Она – первая из людей, кто помог мне, а ведь человеку не стоит связываться с драконом, кому, как не мне, об этом знать.

Представляю, каким чудовищем я предстал перед ней в своем истинном обличье: монстр со множеством шипов и острыми, как бритва, зубами, бьющийся в огромных цепях. Не удивительно, что она не захотела такого выпускать. Может, мне удастся ей объяснить, что я не такое уж чудовище?.. А разве я не чудовище? Двести лет не так уж много для дракона, у меня не было своей территории для охоты, и я не был разборчив в еде, наверное, даже слишком неразборчив. Тошнота снова подступила, когда я вспомнил одну из своих трапез, в меню которой была человечина.

Впереди на фоне тёмного неба я различил женский силуэт. Как-то само собой получилось, что мои глаза стали драконьими – я понял это, когда без труда различил в темноте лицо Миры, обращенное к ночным звездам. Она обернулась ко мне и шарахнулась, чуть не перевалившись через край стены, но я вовремя схватил ее за руку и, потянув к себе, оказался очень близко от ее лица. Я чувствовал на своей коже дыхание девушки, любовался звездными бликами в её глазах, ощущал её шелковистую кожу под своими пальцами… Повинуясь внутреннему порыву, я потянулся к ее губам, но Мира резко оттолкнула меня.

− Не приближайся ко мне! − с оттенком ужаса вскрикнула девушка.

Я до сих пор не могу подобрать слов, чтобы описать эмоции, бушевавшие во мне тогда: досада, обида, но, скорее всего, стыд. Я не хотел ее пугать, мне стало мерзко от того, кем я на самом деле являлся и чего хотел. С высоты своего теперешнего опыта я знаю, что каждая форма требует своего сознания, и глупо надеяться, что, превратившись в человека, всё время будешь думать, как дракон.

− Извини, я не хотел тебя напугать, − я судорожно водил рукой по своим волосам.

Еле заставив себя снова посмотреть ей в глаза, я отступил еще на пару шагов под напором огненного взгляда девушки.

− Я пришел тебе сказать, что Юрд хочет наслать чары на город и, скорее всего, отравит для этого пищу.

Мира сжала руки в кулаки:

− Я тебе не верю, он не может такого сделать. Ящерице вроде тебя не понять, каково это – быть настоящим рыцарем!

− Можешь злиться на меня, но я слышал об этом от него самого. Он готов на все, чтобы прикарманить золото, которое ему не принадлежит.

− Ты врешь, ты всегда врешь!.. − Мира чуть не плакала, и с болью смотрела в мои глаза. − Почему ты сразу не показал их, свои кроваво-красные, кошачьи глаза? Почему ты был таким милым? Почему ты сразу не сказал, что родился кровожадным монстром?!

Я немного опешил от ноток, прозвучавших в ее голосе. А девушка утерла слезы и холодно сказала:

− Тебя попросил Полоник? Я хочу услышать про Юрда от него.

− Полоник сейчас, скорее всего, в своей комнате. Но я без понятия, где это.

Мира, не обратив внимания на мои последние слова, спустилась со стены и твердым шагом пошла вперед, а я пошел за ней следом, держась на почтительном расстоянии. Растерянный и смущенный, я понял, кем являюсь на самом деле. Зверь, монстр, прячущийся за завесой ночи… Она, бесспорно, права, она всегда была права, и это разбивало мне сердце. Больше всего хотелось доказать ей, что это не так. Но я не мог, ведь правда за ней, за ее надменностью. Но как та, что так хорошо видит мою сущность, не может увидеть хищника, закованного в блестящие латы? Что за волшебство должно было окутать ее, чтобы она не видела правды? Я встряхнул головой – если ничего не получится с моим планом, надо будет улететь и больше никогда не превращаться в человека, а если получится… У меня был план?

План зверя, который ничего не хочет, кроме еды, кормежки, мяса. Я встряхнул головой, похоже, я опять голоден. От этого у меня чуть не брызнули слезы. Ладно, стоп, есть галеон с золотом, который стоит вернуть, и город обреченных людей…

Как будто дракону должно быть до них дело!

Незаметно я оказался возле потемневшей двери таверны, будто специально вымазанной грязью. Я не буду распространяться и рассказывать, как там было отвратительно, ведь уже говорил о ее двойнике на столичном материке. Эта была такой же, как будто ее вырвали и перевезли на новое место к моему прибытию. В комнате Полоника стоял густой запах алкоголя от громко сопящего тела лорда. Полоник стоял и будто смотрел сквозь пол, он даже не услышал, как мы с Мирой вошли. Девушка мгновенно растеряла всю свою холодную надменность и ласково обвила руками плечи кока. Полоник встрепенулся и положил свою руку на руку девушки, а я подошел к закрытому окну, пытаясь выловить весь воздух, прорывающийся сквозь щели оконной рамы.

− И что нам теперь делать? − мой вопрос был задан с целью нарушить тишину. − И да, расскажи ей про проказы Андрэса, а то она мне верить отказывается, – добавил я, сжимая кулаки.

− Что делать? Ждать утра… − Полоник немного помолчал, а потом озвучил свои мысли, проигнорировав вторую часть моей реплики. − Пока я ждал, вспомнил, что в городе сейчас гуляют не только горожане, но и экипаж фрегата и капитан злосчастного Галеона. Это не один десяток людей, и вряд ли Андрэсу удастся всех их предупредить. Скорее, он очарует всех, а значит, у него должно быть противоядие, чтобы исцелить тех, кто нужен в здравом уме.

− И что нам это дает? − протянул я.

− Если есть противоядие, значит, есть надежда спасти всех.

Я почувствовал спиной усталый взгляд молодого волшебника.

− А я все-таки не верю, что Юрд способен отравить целый город!

Я уже начал забывать – какой у этой девушки может быть приятный голос…

− Но это именно так, – устало пробормотал Полоник. – Ух, что-то многовато людей для этой комнатушки…

− Посмотри на себя, − проговорила Мира, − ты еле стоишь. Тебе необходим отдых.

Я оглянулся через плечо и увидел, как она приглаживает взъерошенные волосы худого мага.

− Что же, не буду вас стеснять, − выпалил я и вышел в коридор, пропахший табаком и наполненный звуками чужого веселья.

Мне опять было некуда идти… Сделав пару шагов, я сполз вниз по косяку и отрубился. Никогда раньше я не помнил своих снов, но тот сон я помню до сих пор. Я сам себе снился – старым, сильным и жирным настолько, что не мог двигаться, и мне было трудно дышать. Я даже не чувствовал своих крыльев! Ну а как можно их чувствовать, если, заснув в образе человека, отключиться прямо на полу? Луч из заляпанного окна нежно каснулся моей щеки и разбудил меня. В голове стоял какой-то шум, а вчерашнее подернулось мутной дымкой. Что ж, начинался новый день… Поднявшись, я с удовольствием потянулся, ощущая пробегающие по телу маленькие иголочки.

Я вернулся в комнату Полоника, где они с белокурой девушкой, свернувшись, мирно спали на полу, в то время как лорд Чевис все так же громко похрапывал на кровати. С неким садистским удовольствием я разбудил всех громким криком:

− А ну, подъем!

И тут же поплатился за это, увидев большие испуганные глаза Миры. Потом расплата превратилась в запущенную ею же железную кружку, от которой мне не составило труда увернуться – все-таки со сна у нее «прицел был сбит». Полоник почти сразу оказался на ногах, помогая подняться девушке. А на кровати, кряхтя и держась обеими руками за голову – видимо, чтобы она не развалилась после вчерашнего, – медленно очнулся лорд Чевис.

− Где я? − произнес он сиплым голосом.

− В моей комнате, сэр, − с услужливыми нотками произнес Полоник.

− И что я в ней делаю? − Чевис повернул свою голову набок и, увидев нашу компанию, снова отвернулся. − Я надеюсь, я с вами… Ну мы вместе не…

Я наморщил лоб, не понимая, что хочет сказать лорд.

− Не думаю, − сдержанно ответил Полоник, а вот Мира, похоже, тоже не поняла, в чем дело, и растерянно переводила взгляд с волшебника на лорда.

− Ну и хорошо. Так как я оказался здесь? − Чевис сел на кровати, а потом пристально уставился на меня. − И что он тут делает?

− Сейчас я и сам не особо это понимаю, − огрызнулся я.

− Я нашел вас без сознания на улице города и подумал, что вы можете простудиться ночью, – это было похоже на своеобразный этикет или, по крайней мере, представление о нем Полоника.

Чевис оперся локтями о колени и уронил голову на руки.

− Может, кто-нибудь даст мне воды, а еще лучше – бокал хорошего вина…

− Не думаю, что это хорошая мысль. Пища в городе, скорее всего, уже отравлена, нам очень повезло, что вы еще в своем уме.

− Повезло?! − Чевис чуть ли не вскричал, но следующие слова он произнес спокойно, обратив свои красные глаза на присутствующих. − Я рад, что у меня еще остались доброжелатели, особенно после некоторых наших разногласий.

Последние слова явно предназначались мне.

− Разногласия – слишком мягкое слово, и мне бы стоило разорвать тебя на части, как только я снова тебя увидел.

− Теперь мы подошли к самому главному. Что вам нужно? И ещё – почему пища отравлена?

− Юрд отравил, чтобы люди не распространялись о галеоне с золотом, − я со смаком произнес эти слова и поймал недовольный взгляд девушки.

Похоже, она до сих пор не верила, что ее герой способен на такое. А чем я лучше? Тоже сделал ставку на него.

− Злосчастный галеон… А самое смешное, что это бесполезно, ведь Фолуций сбежал от нашего рыцаришки, и через пару дней весь мир узнает – где находится этот корабль и сколько на нем монет.

− Пару дней? − Полоник казался удивленным, и его большие глаза стали еще больше. − Я думал, что он уже доложил о корабле в Орден.

– Это все магические штучки, я мало разбираюсь в этом.

− Или, может, вы просто не хотите выдавать своего союзника? Однако, разве трон нашего королевства не дороже вашей дружбы? − в голосе Полоника все еще звучали верноподданнические нотки, но к ним добавилось ехидство.

− К чему ты, поваришка, клонишь? − надменно фыркнул лорд.

− Конкретно сейчас я не совсем понимаю, о чем говорит Полоник. Но речь идет о том, чтобы вернуть тебе права на престол, − прошипел я, еле сдерживаясь, чтобы хорошенько не двинуть этому лорду-таракану.

− У меня и так есть это право. Только вряд ли мне удастся им воспользоваться, если сэр Андрэс вернется на столичный материк с победой.

− А если не вернется? − спросил Полоник.

− Что?! − воскликнула Мира. − Это уже предательство!

− А не предательство ли – опаивать целый город, обрекая людей на смерть? Не предательство – развязывать злосчастную войну?! − вспылил маг.

Я заметил довольную ухмылку на лице лорда Чевиса:

− Может, хватит ходить вокруг да около? Не пора ли выложит карты на стол?

− У нашей армии все еще будет возможность пройти через область Семи туманов, если мы успеем перепрятать золото. Это даст возможность победить в войне, и для этого не нужно уничтожать целый город. Просто потом вернуть золото.

− И вы готовы ради этого убить Юрда? Раньше в ответ на такое предложение я лишь услышал от нашего чешуйчатого друга угрозу убить меня…

− С тех пор многое изменилось, − процедил я сквозь зубы.

− Раз так, я полагаю, что будет лучше, если мы успеем поймать монаха до того, как он передаст сведения Ордену. Я видел его вчера после схватки с магами. Ему понадобится еще пара дней, прежде чем он сможет произнести заклинание передачи информации. И – какая удача! – я знаю, где этот предатель зализывает раны.

− Предатель? А ты кто? − фыркнул я.

− Я – законный наследник. А предатели – те, кто на стороне будущего узурпатора – сэра Юрда Андрэса Янга.

− Наверное, я смогу справиться с монахом. Он опасен, но все еще слаб, – предложил Полоник.

− Не думаю, что это задача для поваренка.

− У меня университетское образование! − заметил кок.

− Ну разве что так, − согласился Чевис. − Но данные о Фолуции вы получите не раньше, чем устраните Юрда. А я могу лишь предложить вам план: молодой леди ничего не стоит пробраться в его комнату…

Липкий взгляд лорда обратился на Миру, я утробно зарычал. Но девушка выскочила из комнаты раньше, чем я успел ее остановить, так что пришлось гнаться за ней. Она довольно ловко маневрировала – сначала среди узких коридоров таверны, а потом – среди сонных людей на улице. На секунду в изумлении остановилась, но это не дало мне ровным счетом ничего, так как я тоже стоял, как вкопанный, глядя на слоняющихся вокруг. Эти люди ходили, немного ссутулившись, сталкивались друг с другом, со стенами и домами. Их одежда была в полном беспорядке: не застегнутые рубашки, шляпки, привязанные там, куда их только можно было привязать, исподнее поверх одежды…. Вся улица была наполнена невнятным бормотанием…

Я тряхнул головой и рванул за Мирой, но девушка тоже сорвалась с места и побежала дальше.

========== Шаг седьмой: заключительный ==========

Вскоре стало понятно, куда спешила девушка. Мы оба влетели в тень нависающего над нами серого замка, когда-то бывшего ослепительно белым, а сейчас покрытого слоем серой грязи с плесневыми разводами. У широких ворот стояла стража, которая преградила вход Мире, скрестив свои алебарды.

− Проход запрещен, − такое впечатление, что стражник впервые произносил эти слова, и были они скорее вопросом, чем утверждением.

− Но мне нужно попасть к сэру Юрду! − взмолилась девушка.

Еще пара шагов – и я оказался возле нее. Как раз вовремя, чтобы услышать облегченный вздох стражников.

− Мало ли, что кому нужно, проход запрещен, − голос стража приобрел устало-раздраженный оттенок, и оба стражника покосились на меня.

− Тебя это тоже касается, − прорычал мне второй.

− Думаете, вы остановили бы меня, если бы я действительно захотел войти? − я сверкнул драконьими глазами.

Похоже, я уже научился ими управлять, а смысла в конспирации теперь не было никакого. Стражники, словно по команде, синхронно направили на меня алебарды, и в этот момент Мира успела проскользнуть внутрь. Я рванулся было за ней, но чуть не налетел на холодное лезвие, с досадой указал на девушку, убегающую по широкому коридору. Стражники синхронно обернулись, а я поднырнул под их оружие и продолжил свою погоню, про себя отметив, что стражники, хоть и были в относительном рассудке, все равно остались немного заторможенными. В одной из комнат замка, окрашенной солнечными лучами, проходящими сквозь древний витраж на окнах, Мира чуть не налетела на Юрда, закованного в латы и спорящего о чем-то с мадам Лаймой. Раздался оглушительный звон, прокатившийся по всей галерее и отразившийся эхом от стен.

− Что, охранников и вовсе нет на часах? − своим сочным альтом возмутилась Катрин.

− Похоже, они еще не до конца очухались от зелья, − вздохнул Андрэс. − Надеюсь, это действительно оправдает себя.

− А как же иначе? − хмыкнула Лайма.

Мира немного отошла, потирая локоть. Я еще попытался отвести ее от Юрда, но она выдернула руку.

− Как ты мог? Я видела всех этих людей на улице! Сколько из них уже сейчас переломали себе все кости, и, бог знает, что еще с ними может случиться?! − выкрикнула девушка в бесстрастное лицо рыцаря.

Как легко было уничтожить его здесь и сейчас – просто щелкнуть когтем и … Но я медлил. Не хотел, чтобы Мира опять увидела меня в образе чудовища.

Раздался грохот и треск, с потолка посыпалась штукатурка, стекла в рамах треснули, превратившись в пыль. Юрд кинулся к дальнему выходу, и все поспешили за ним, как раз вовремя, чтобы увидеть, как огромные галеоны медленно рассекают плотный туман облаков. Прекрасное и пугающее зрелище: парусники, подкрашенные утренним перламутром, с флагами, на которых изображен Черный Дракон, освещались пламенем канонады. Пели пушки, сливаясь в общий хор… Ничего не скажешь, самое время напасть на беззащитный город! Я видел полные ужаса глаза Миры, затравленный хищный оскал Катрин, видел как рыцарь закрыл лицо руками…

Защищать остров некому.

Похоже, это конец…

− Что же, сэр Андрэс, не пора ли вывесить белый флаг? − глухо проговорил я.

Каким-то чудом Юрд услышал мои слова, ведь при таком грохоте скорее сорвешь связки, чем докричишься до кого-либо. Стена, на которой мы стояли, ходила ходуном. То тут, то там огненные кометы ядер врезались в каменные стены, разрывая их на множество осколков. На стене явно не стоило задерживаться.

− Умру, но не сдамся! − прокричал сэр Андрэс и вернулся в замок.

Катрин, сжав кулаки, последовала за ним, а Мира со слезами прижалась к моей груди. Вся дрожа, она залепетала:

− Спаси нас, пожалуйста, спаси нас, если в тебе хоть что-то есть от человека… − она подняла на меня глаза, полные страха и отчаяния.

− Но там же целый флот… Я вижу пять кораблей, но наверняка их куда больше… Они просто расстреляют меня еще на подлете…

− Пожалуйста, спаси нас…

Всё вокруг как будто замедлилось. Рядом взорвалась стена, и мы вдвоем полетели вниз, в бездну. Я аккуратно обхватил ее, нежно прижимая к груди сначала руками, а потом лапами. Уворачиваясь от ядер, опустил ее где-то в глубине города, куда пока не доставали орудия кораблей. С кораблями сражались всего несколько пушек, в защиту острова выступил весь экипаж флагмана экспедиции на которой я сюда прибыл «Надежда», как оставшийся в своем уме. Я, оставив девушку, поднялся в небо и, словно борясь с невидимой стеной, все медленнее направился в сторону кораблей Ордена.

− Что ты творишь?! − услышал я возле уха знакомый голос Чака.

− Кажется, собираюсь спасти нас всех, − неуверенно ответил я ему.

− А по-моему, ты собираешься погибнуть. Ты что, совсем офонарел, идти в лобовую атаку? – Чак зашипел от возмущения.

− Мне бы стоило сбежать…

− Тебе бы стоило сделать круг в тумане и зайти с тыла, а еще лучше – спросить, почему золотая драконесса кружит вокруг них, рвет паруса, а огня не изрыгает.

Я всмотрелся. Действительно, вокруг галеонов, поблескивая своей желтой чешуей, кружилась Пижма. Она атаковала корабли с ожесточением и безысходностью, но не использовала ни магии, ни огня.

− Я спрошу ее, − решился я.

− Нет, я спрошу! − отрезал Чак. − Тебя убьют еще на подлете. Ты лучше вон с той кучкой разберись.

− Что за…

И тут в лиловых всполохах я увидел кучку магов. Такое ощущение, что от их бьющих наугад во все стороны атак в одинаковой мере страдали как корабли Ордена, так и небольшие силы Белоглавого. По торчащим в разные стороны остаткам седых волос я узнал Фолуция, который стоял в центре круга магов, слегка пошатываясь. Я развернулся и направился к ним, но похоже, не я один. Увидев в своей тени бегущего в том же направлении Полоника, я врезался в мостовую и встал на все свои четыре лапы прямо перед ним.

− Тит? − прикрываясь от поднятой мною пыли, неуверенно спросил молодой волшебник, как будто я был наваждением, − А где Мира? Ты же за ней побежал!

− Все с ней хорошо, сейчас, наверное, прячется где-нибудь.

− Нельзя было оставлять ее одну! − в отчаянии закричал Полоник.

Его шатало от ударов магических взрывов, в воздухе носились тонны пыли, вокруг бушевало зарево пожаров. Люди хаотично бегали, похоже, не в состоянии даже понять, что происходит.

− Я не могу быть ей нянькой, и я, вообще-то, пытаюсь тут всех спасти.

− Тогда помоги мне. Похоже, Фолуций контролирует магов. Он очень слаб, и смог это сделать только потому, что остальные отравлены чарами. Я… − Полоник на секунду замялся, − я смогу перехватить контроль, если удастся уничтожить Фолуция. Я мог бы сделать всё с помощью магии, но управление магами потребует от меня всех сил без остатка, так что я даже не уверен, что потом смогу дышать.

− Тогда ты не против, если я тебя подвезу? У меня есть идея, как с ними разобраться, но не обещаю мягкой посадки.

Полоник забрался мне на спину и схватился за шею трясущимися руками. Я боялся, что он свалится во время полета. Оттолкнувшись от земли, я резко забрал вверх и набирал кругами высоту, пока остров подо мной не превратился в небольшую точку. «Как здесь тихо», – подумал я, наслаждаясь моментом безмятежности. Потом, сложив крылья вдоль туловища и вытянув шею, я стал падать в центр разносящих всё вокруг магов, прямо на темную фигуру монаха. Чувствовал, как Полоник вцепился в меня мертвой хваткой, чтобы не слететь. Но, похоже, если он и свалится, то прихватив кусок моей шкуры. Я и не думал, что людские пальцы могут быть настолько острыми. От шума ветра заложило уши, а земля приближалась все стремительнее. В последний момент я расправил крылья, которые от воздушного удара чуть не вывернулись наизнанку. Кожу на крыльях чуть не сорвало с когтей, а Полоника сила инерции вжала мне в лопатки, однако я добился, чего хотел. Магов воздушной волной раскидало в стороны, а Фолуция прибило к земле. Я приземлился рядом с харкающим кровью монахом, а Полоник буквально свалился с меня на негнущихся ногах.

− Нечестивцы, вы никак не можете разобраться друг с другом, и плевать хотели на людей, живущих под вашим гнетом! Вы закрыли границы… − монах поднял затуманенные глаза, а его нижняя губа искривилась и дергалась. Речь, начатая с жаром, все больше сталапоходить на плачь. − А у меня жена и дочь там, за Граничным рифом, я не мог позволить войне прийти к ним… Лучше уничтожить всех вас… А теперь вы всех отравили! Я не мог ждать, я все еще слишком слаб, так слаб… Мери, Мери, милая Мери… – речь монаха закончилась хрипом.

− Похоже, он тоже испил отравы нашего рыцаря, − надменно хмыкнул Полоник; он выглядел ужасно уставшим. − Жена и дочь… Надо же, а скольких он убил сейчас, стреляя без разбору, хотя ему далеко до Юрда. И вряд ли бедняга Фолуций соображал, что делает. Что же, я себе такой роскоши позволить не могу.

Полоник что-то зашептал, и с его пальцев сорвались голубые искры, превращаясь в призрачные потоки, соединяющие его с остальными магами. Они все встали, как куклы на шарнирах, а взгляд Полоника зажегся изнутри. Я, как заколдованный, смотрел на это зрелище, пока откуда-то сверху по затылку мне не съездил увесистый булыжник. Ничего странного при царящей вокруг обстановке, но я инстинктивно посмотрел вверх, и оказалось, что камень принес не один из многих взрывов, а медный дракон, слегка подтягивающий одно крыло при полете. Я взлетел к нему.

− Короче, там такое дело, − сразу начал Чак, − эти психи из Ордена заплатили Пижме за проход. Похоже, не только у нас родилась такая отличная идея – атаковать через область Семи туманов. Но суть не в этом. Они украли у драконессы ее яйцо. Видно, решили, что их защитит Черный Дракон.

− Драхмас, что ли? − не поверил своим ушам я.

Хотя, чего удивляться? Ведь я и раньше знал про нездоровую веру Ордена в силы их увальня-дракона.

− Да, а еще там целый отряд магов, создавших иллюзию, что на каждом галеоне есть ее яйцо, поэтому она не использует магию, и по той же причине Пижма не позволит нам уничтожить ни единого корабля.

− А если мы найдем яйцо, никто не позавидует солдатам Ордена, − подытожил я.

− Да, ярость золотой драконессы – это страшно. Но сейчас самое главное: я попытался в своем образе пошариться по кораблю, и меня чуть на колбасу не фаршировали. Всем понятно, что рыжий пушистик на корабле просто так ниоткуда не мог взяться. А вот человек, особенно если он раздобудет форму Ордена, подозрений вызывать не будет.

− Ты хочешь, чтобы я разыскал яйцо Пижмы?

− Ну, это немного менее безумно, чем идти на флот Ордена в лобовую атаку… И потом, у тебя долг перед Пижмой, − заметил Чак.

− И зачем я в это ввязался?..

Ответа на этот вопрос я не знал, но уже не мог остановиться.

− Давай, пошевеливайся, там всего-то пять галеонов, перед остальными Пижма успела обрушить туннель. Маги, как я говорил, заняты Пижмой, так что там только глаза и уши солдат.

− А ты что будешь делать?

− А я буду рядом, страховать в облаках.

− То есть прятаться, − уточнил я.

− Я буду защищать Катрин, а сейчас это значит защищать остров, и пока это лучшее, что я могу предложить. Зато представь: когда все закончится, тебя объявят героем!

− Ага, посмертно… Ладно, я полетел.

− Эй, не торопись, − окликнул меня Чак. − Лучше следуй за мной, я тебя подведу к кораблю, и, кажется, я знаю, где именно находится яйцо.

− Драконесса не смогла узнать, а ты смог?

− Она обезумела от страха, а я знаю людей. Скорей всего, они взяли его на флагманский корабль. Самая важная миссия – самому важному кораблю. Не удивлюсь, если оно в капитанской каюте. Так что удачно тебе пробраться туда!

Чак нырнул в перламутровый туман, и я видел лишь кончик его красного хвоста, следуя за ним. Мы подлетели к маленькому окошку возле кормы судна.

− Там, за углом арсенала. Если там солдат – чем быстрей ты его вырубишь, тем лучше. Переодеваешься в рядового, и к капитанской каюте. Корабли везде одинаковые, так что там всё расположено так же, как на галеоне «Отважный». Короче, разберешься. Думаю, не стоит напоминать, что если яйцо разобьется – тебе конец?

− Да, последнее было лишним… Может, мне лучше улететь?

− Разорву, − холодно ответил Чак.

Я вздохнул и начал превращаться над спиной медного дракона. Приземлившись ему на спину уже в облике человека, я вцепился в его чешую. Чак медленно подлетел к искомому окну. Заглянув внутрь, я убедился, что в закутке никого нет, и был готов залезть в окно, разбив стекло, как по коридору зашагал целый отряд солдат. Хорошо, что мне удалось вовремя пригнуться. Я ударил локтем по стеклу. Локтю это не понравилось, а стеклу – хоть бы что. Я прямо почувствовал, как Чак закатил глаза.

ДО

Он чуть отклонился от корабля и несильно ткнул стеклышко шипом на конце своего крыла. Стекло вылетело, едва не прихватив с собой раму, а Чак резко ушел под корму в облака. Затем, подождав немного, вернулся к иллюминатору, опять подводя к нему меня в человеческом облике. Я вскочил внутрь и, прижимаясь к стене, подкрался к указанной комнате. Но дверь оказалась закрыта. Я дернул за ручку раз, затем еще, пока дверь дверь с хрустом не слетела с петель. Аккуратно приложив ее к стене, я вошел в каюту, где царил абсолютный мрак. Для человеческих глаз. Драконьим хватало света, пробивающегося сквозь щели. Из всего разнообразия форм я выбрал несколько наугад и поспешил покинуть арсенал, лязгая кучей металлических предметов. Я стал пробираться к каюте капитана. План был прост – ворваться в комнату, схватить яйцо и выйти сквозь стену. Дурацкий план, но ничего другого в голову не пришло.

− Эй! – вдруг окликнул солдат, похоже, меня. − Ты чего здесь шляешься?! Канониры все на местах!

Да, точно, меня. Еще бы знать, что за зверь такой, этот канонир…

− Извините, сэр, такое больше не повторится, − вытянулся я по стойке смирно, как обычно вытягивались матросы при виде Юрда.

− А ну, живо марш на место!

И я побежал, правда, не зная, где место канониров. А потому я побежал туда, куда и направлялся. Возле каюты капитана стояла стража, которая скептически смотрела на мою форму, но я все же подошел.

− Что делает канонир здесь, на верхней палубе?.. − прорычал первый верзила.

− Мне по моим канонирским делам нужно в каюту капитана, − пролепетал я, попутно прикидывая, каковы шансы сохранить яйцо и свою шкуру, если идти напролом.

− Что за бред ты несешь? Что ты собрался искать в капитанской каюте? Ядра? − усмехнулся другой.

Мне пришлось идти ва-банк. (Хотя тогда я и не знал, что такое ва-банк. Это уже потом, спустя много лет скуки в стенах замка в Центре поля, я узнал про покер и про то, что, когда ставишь на «всё или ничего», – это называется идти ва-банк).

− Драконесса, кажется, узнала, где ее драгоценное чадо, и капитан послал его перепрятать.

− Ты что, совсем нас за дебилов держишь?! – наклонился к моему лицу тот, что стоял слева, и я сглотнул.

Ну, все : сейчас превращаться в дракона и драпать как можно дальше и быстрее, и гори оно все синим пламенем. И Мира… А что Мира?.. Я ей даже не нравлюсь. Мне стало тошно от таких мыслей. Нравлюсь, не нравлюсь, как будто это что-то меняет…

− Постой, Джим, − почему-то засомневался другой стражник. − Вдруг действительно его капитан послал, ну, подумай, будь он шпионом или кем-то вроде этого, стал бы себя так по-дурацки вести?

Стражник, который Джим, пожал плечами и открыл передо мной дверь каюты. Для драконов нет запаха более сильного, чем запах яйца дракона, так что, войдя в каюту, я наверняка знал, что оно, закутанное в бархатное покрывало, лежит в открытом сундуке, где было устроено что-то вроде импровизированного гнезда. Я уверенно прошел и взял его, своей осведомленностью окончательно успокоив стражников, а потом изо всех сил борясь с желанием просто убежать, пошел назад к арсеналу. И тут за спиной раздались оглушительные крики:

– Лови его!

Я прибавил ходу, по-моему, я никогда за всю свою жизнь не бегал так быстро. Мне перерезал путь отряд здоровых молодцов с хищными улыбками. Рванув в сторону и разбив головой стекло иллюминатора, я полетел вниз. В глазах потемнело, и я полностью потерял ориентацию, но в полете меня кто-то подхватил. Затем я услышал громкую и пронзительную песнь Чака, которая, как я потом узнал, означала, что я добыл яйцо. После этого от вражеского флота Ордена мало что осталось, и даже их маги, прятавшие яйцо, а теперь оставшиеся без дела, не смогли укрыться от огня и льда Пижмы, не говоря уже о магических смерчах разъяренной драконессы. Чак уносил меня с ценным грузом всё дальше от бушующей стихийной ярости.

Взрывы в городе стихли, Ордену стало не до осады, а Юрд, пока я добывал яйцо, потерял все свои орудия. Единственное оружие, которое у него оставалось, – Полоник в кругу магов, который все остатки своих сил бросил на то, чтобы хоть как-то защитить сэра Юрда Андрэса Янга.

Когда Чак вернулся в город, там, на декоративной смотровой площадке с обрушенными в пропасть перилами собрались все: Катрин, умудрившаяся даже не испачкать свое откровенное платье; пошатывающийся Юрдо в искореженных доспехах, которые он с безуспешно пытался снять; рыдающая Мира, положившая голову Полоника, который был без сознания, на свои колени…

− Хватит ныть, – попыталась заставить ее замолчать Катрин, – он умер героем, и ты должна гордиться этим.

− Он не хотел умирать, он хотел жить, и того же хотел для других! − в голосе Миры явно послышалась злость.

− Надо всем срочно раздать противоядие, − скидывая поножи, в пустоту произнес сэр Андрэс.

− Ты не посмеешь! − встрепенулась Катрин и подошла к рыцарю, глядя прямо ему в глаза.

− Я совершил ужасную ошибку и ее нужно исправить… Черт, я даже не знаю, что на меня нашло!

− Если о происходящем здесь узнают в Сентрополе, ты можешь не только попрощаться с надеждами на трон, но и лишишься того, что имеешь, – сладким голоском сказала Катрин.

Тем временем я, борясь с приступом тошноты, спустился на мостовую и попытался взглядом отыскать безопасное место для яйца. Лучше, чтобы никто не знал о нем, кроме нас с Чаком, разумеется. Рядом стояли, глядя в пустоту, зачарованные маги, и кто-то из них время от времени начинал что-то бормотать. Я присел на брусчатку, прижимая к груди свою драгоценную добычу.

− Пускай, − спокойно глядя в глаза своей подруге, устало ответил Юрд. − Возможно, это даже к лучшему. Только мы все равно не сможем вернуть галеон с золотом, это все равно, что вывесить белый флаг перед Орденом.

Последние слова были адресованы мне.

− Не думаю, что теперь это так важно, − отозвался я, как завороженный глядя на Миру, в глазах которой боль смешалась с гневом. Она была – словно спичка, готовая вот-вот вспыхнуть.

− Нет, ты так не посмеешь со мной поступить! − альт Катрин вдруг превратился в бас. Глаза Юрда стали стекленеть, а движения замедлились.

− Да, дорогая, ты права… − пробормотал он.

Мира, аккуратно опустила голову Полоника на землю, вскочила и ястребом налетела на Катрин.

− Черт! − выругался я.

Вскочив, я подбежал к одному из сонных магов и вручил ему яйцо, закутанное в покрывало.

Тот принялся заботливо убаюкивать его. Немного обескураженный, я еще секунду постоял рядом, а потом услышал истошный крик Миры. Обернувшись, я увидев вошедшую в раж, с горящими магическим пламенем ладонями Катрин, хлеставшую Миру по щекам. Я на ходу превратился в дракона. Путь мне перерезал Чак и утробно зарычал.

− Отойди… − прошипел я.

− Я не могу, ты же знаешь… − тихо ответил медный дракон.

Я стоял, пристально глядя на него и слушая истошные крики Миры и наконец не выдержал. Взревев, я ринулся на Чака. У него было повреждено крыло, и он не успел взлететь, когда я, оглушив, повалил его на брусчатку. Я оттолкнул ведьму своим хвостом, но та, словно кошка, приземлилась на ноги и, сделав несколько пассов руками, создала призрачного дракона, который извергал совсем не призрачный огонь. Я увернулся от огненного столба пламени и пошел в атаку, с размаху пролетел сквозь расплывчатый образ и услышал дьявольский смех, доносящийся с земли. Зарычав, я запустил струю пламени прямо во второй огненный выпад призрачного дракона. Огонь пожрал сам себя, а где-то на границе слышимости до меня донеслась саркастическая речь Катрин, обращенная к Чаку:

– Бедняжка, твоих сил не хватило, чтобы справиться… Не беспокойся, я разберусь с ним сама, бесполезная ты ящерица!

Я слышал, как Чак застонал, и снова заметил на прямой линии между нею и призрачным драконом огненный столб от моего врага. Я ушел от атаки, а огонь полетел прямо в колдунью. Но случилось непредвиденное: Чак из последних сил закрыл собой мадам Лайму, которая стояла, как вкопанная. Она вылезла из-под кожистых крыльев и шлепнула бездыханное тело, с отвращением приговаривая:

− А ты еще на что-то годишься… Хорошая работа, моя дохлая козявка!

Я замер в ужасе, и новый удар пламени не заставил себя ждать. К счастью, он лишь задел меня, но лететь я уже не мог. Все еще пытаясь махать обгоревшими крыльями, я с размаху врезался в мертвого медного дракона и колдунью. Мы все втроем кубарем покатились к краю площадки. Я превратился в человека, в надежде, что это поможет остановить мой последний полет, что было весьма глупо. Инерция осталась прежней, а размер уменьшился. Я видел, как тело Чака, а потом и мадам Лайма сорвавшись, улетели в бесконечную бездну. Мгновение, и вот моя очередь, но кто-то схватил меня за обожженную руку, и я закричал от боли. Подняв глаза, я увидел Юрда, державшего мою ладонь. Его лицо покраснело от натуги, и на нём проступили вены. С огромным усилием Юрд втянул меня на платформу.

− Я, я не.. − еще пытался что-то сказать он, но потом согнулся пополам, упал на четвереньки и обхватил голову руками, борясь с сильнейшей головной болью уходящих чар.

***

Осталось лишь подвести итог этой истории. Сэр Юрд Андрэс Янг оказался не таким уж бессердечным. Похоже, Катрин использовала свою силу, чтобы подчинить его волю. Людям раздали противоядие. Лорд Чевис предпочел скрыться, и о нем больше никто не слышал. Силы Ордена и королевства Сентрополя оказались в состоянии паритета и война сама собой отложилась на неопределенный срок. Через некоторое время Орден лишился своего талисмана (поговаривали, что Драхмас просто удрал, но, честно говоря, я слабо в это верю). Без Черного Дракона в подвале Орден окончательно растерял свои военные амбиции, и границы были открыты.

Я почтил память Чака, заставив Юрда провести для него поминальный ритуал, который он заслуживал, но это не исцелило тоску, снедавшую меня. Власть в королевстве фактически перешла к Юрду, но он оказался неплохим правителем: еще бы, с таким советником, как Полоник! Который, к слову сказать, во время битвы в Белоглавом городе только впал в кому. Удачно, что до рыцаря так и не дошел слух о том, что бывший кок всерьез готовил покушение на него. Мира через некоторое время оправилась от ожогов, но ее кукольное лицо уже не было прежним, а в глазах навечно поселилась грусть. Девушка больше не рассказывала историй о дальних берегах и за всю свою жизнь больше ни разу не покинула Сентрополь, где они с Полоником и сыграли свадьбу. Никто так и не вернул золото Пижме, и мне пришлось отрабатывать. Полвека я ходил у нее в рабах и воспитывал её маленького сына, родившегося в день той битвы, и за это время чего только не испытал… Ее берлога превратилась в настоящий дворец, и мы немного притерлись друг к другу. За это время Юрд выстроил на крыше своего замка площадку для меня, и, когда я был свободен от лап золотой драконессы и её наглого чада, то мог насладиться тем, за что так долго боролся: ежедневная кормежка и спокойная жизнь, череда совершенно одинаковых дней…

***

Фишман поставил свою подпись в конце листа и поднял глаза.

Образ Миры проскользнул к столу и мелодичным голосом заговорил:

− А золото ты так и не вернул…

− Я старался изо всех сил, ты же знаешь, − вздохнул Тит.

− И поэтому, мой дорогой, ты еще жив… − сверкнул образ зеленными глазами.

− Зачем ты пришла?

− Мне просто интересно. Вот ты добился всего, чего хотел, получил замок, прислугу и даже больше. И как оно? Что ты теперь чувствуешь?

− Скучно.

− И это все?

− Я бы мог сказать, что мне как будто выдернули сердце и вместо него оставили пустую банку, но «скучно» – будет точнее. Тоска и сожаление – вот, что я сейчас чувствую.

− И ты хочешь, чтобы молодые драконы тоже через это прошли?

− Не все. Только те, кто не увидит правды, спрятанной между строк. Им это будет полезно. Драконий век долог, они могут позволить себе такой урок. Ведь книга рассказывает об ошибках, которые нельзя совершать, и те, кто сумеет извлечь из нее урок, а не просто проверить его на собственной шкуре, избегнут лишней траты времени. У людей же все сложнее, слишком малый срок… − Тит на минуту задумался.

Пижма стояла рядом в бесплотном образе давно умершей девушки и тоже о чем-то задумалась.

− И что ты теперь будешь делать?

− Буду путешествовать, может, попробую добраться до дна бездны. Не хочешь проверить это со мной?

− Мне нравится мое гнездо, к тому же благодаря тебе там теперь просторно. А вот мой сыночек наверняка напросится с тобой.

– Это исчадие ада? О, бездна!.. Тогда мне точно не будет скучно! – Тит посмотрел в потолок, прикрывая глаза и тихо вздыхая, словно с чем-то соглашаясь. – Можно, я буду к тебе прилетать время от времени? Если тебе некуда вернуться, то ты уже не путешественник, а скиталец…

Немного помолчав, Пижма ответила:

− А почему бы и нет? Будет интересно иногда послушать ваши рассказы о дальних берегах. Только не трогай мое золото… как в прошлый раз.

− Мне и одного раза хватило… – проворчал я и неожиданно для себя спросил: – А ты не знаешь, как Драхмасу удалось сбежать?

− Мне было бы странно не знать, ведь я приложила к этому лапу, – рассмеялась Пижма. – Мне пришлось сделать большой крюк через остров Улыбки и дальше, по территории Ордена, а там рукой подать до Крупного. Ну, я немного поколдовала над черным драконом, уменьшила его, а крылья оставила прежнего размера. Правда, морда у него теперь немного лошадиная и лапки… тоненькие. Я слышала, что люди назвали его Пегасом.

Тит хмыкнул:

− Похоже, ты создала новый вид. Теперь напридумывают кучу легенд… Люди это любят.

Фишман вздохнул, откладывая книгу в сторону и глядя красными кошачьими глазами куда-то в ночь за окном…

Космический корабль «Глобус»

========== История Астрис ==========

Вселенная – это всегда бесконечность. Спутанная, переплетающаяся и пугающе сложная бесконечность. Еще стоя на Земле, человечество поняло это. Нашего представления всегда было недостаточно. Даже те, кто находился на острие времени, могли лишь немного приоткрыть глаза перед ее сияющим великолепием. Прошло время, мы смогли дотянуться до звезд, мы заселили почти всю галактику, но уютные квартирки в созвездии Ориона мало чем отличались от земных соратниц. Бешеный бег времени изменил мир вокруг нас, но забыл изменить нас – жадных и жестоких обезьян.

Мы никогда не были первыми, мы никогда не были единственными. То, чего мы достигли – смогли выжить, произошло только потому, что мы разорвали глотки своими клыками всем врагам и самым слабым из нас. Мир жесток – успокаивали себя одни, Земля слишком тесная, чтобы принять нас всех, – лепетали другие. И что? Мир изменился, окончательно превратившись в уютное гнездышко для додекальона людей, но мы по-прежнему рвем друг друга на части. Созданы целые планеты для тех, у кого инстинкт убийцы оказался слишком силен. Мир стал бесконечным, но, похоже, для нас этого недостаточно.

Есть древняя мудрость, со времен начала звездной эпопеи ставшая пророчеством: «Человек может встретить кого угодно, но поймет лишь свое отражение». Мы долго искали друзей среди звезд. Это довело нас до безумия, мы почти забыли, что мы звери, но это было ненадолго. Невидимая граница непонимания спасала нас и других от бесчисленного количества бед. Мы смотрели из иллюминаторов своих шаттлов на диковинных созданий, медленно плывших в холодной пустоте, восхищались мелкими хищниками с ядовитых планет, порой даже бились в лихорадке под атакой инопланетных бактерий. Но это был лишь мимолетный поцелуй, подаренный Вселенной, и нам не стоило настаивать на чем-то более серьезном.

Я нашла в архивах, как все начиналось. Ставшее обычным «Найдена разумная жизнь за пределами Земли» – уже давно мелькало в новостях, иногда даже оправданно, но раньше обладатели разума были слишком не похожи на нас, чтобы мы могли понять их и начать полноценные отношения. Однако в этот раз статья под таким заголовком знаменовала собой начало нового кровавого танго. Смешно, но многие из людей даже не знают, как выглядят эукарийцы. А я до сих пор помню, как впервые увидела одного во плоти: глухой звук от ударов лап по палубе, шуршание синего хвоста. Он, кажется, даже что-то напевал, прижимая когтистыми лапами лазер к груди. Я, будучи совсем еще малышкой, тихо всхлипывая, жалась к стенке. И вот он резко выскочил из-за угла с хищной ухмылкой, обнажив с шипением все свои острые, как лезвия, зубы. Он смотрел на меня зелеными пылающими глазами почти целую вечность, расправив свои склизкие кожистые крылья. Он медлил. Но нельзя проявлять сострадание на поле боя. Как доказательство – в его спину ударил плазменный заряд. Запахло озоном и горелой плотью…

Я ненавидела этих звездных ящериц, строивших свои уродливые ульи на беззащитных планетах, уничтожающих пригодные для людей места. Меня всю жизнь учили ненавидеть, показывали, как правильно, и я была хорошей ученицей. Уродливые соты? Смешно, я всегда жила в бараках с тысячами похожих на личинки спальных капсул, уходящих в бесконечность… Раз, два, левой, правой. Меня дрессировали, как животное. Учили драться и убивать, и я усердно училась. На моем первом захвате дрейфующего улья я почувствовала настоящий запах крови и раж сражения. Черная кровь вперемешку с красной – моей собственной. На глазах треснувшее забрало. Я скинула шлем и зарычала, глядя на эукарийца с перебитым крылом, он зарычал в ответ и кинулся на меня. Начался смертельный танец, древний, как сама жизнь. Он вонзил мне в спину когти, пробивая хлипкий бюджетный костюм, я вцепилась зубами в его плечо, чуть-чуть не дотянувшись до шеи. В рот хлынула жгучая железистая масса, несущая яд − оксид меди. Я сплюнула в морду врагу его же кровь, он, рассвирепев, попытался своими зубами лишить меня лица. Оттолкнувшись ботами от его груди, я почувствовала, как распарываются мышцы на спине. Мой рев не отличался от рева раненого зверя, и мой противник, учуяв скорую победу, прыгнул вдогонку за мной, но получив по виску металлическим носком от бота, навечно стих. Я долго лечилась после того сражения, но первый восторг схватки не забудется уже никогда.

Надо ли говорить, как я ненавидела сумасшедших оборванцев, скандирующих на всех свободных каналах «За мир, равенство и братство»? Некоторые – особенно рьяные – удостаивались нескольких анекдотов каптерки, но не более. Все изменилось, когда мне задали один-единственный вопрос. Худой парень с батоном под мышкой в одном из многочисленных спальных районов невзрачной пограничной планеты подошел ко мне, когда я возвращалась на свой корабль из увольнения, и спросил: «Почему?» Брайан, так его звали, в неполные семнадцать лет остался с маленькой сестрой на руках после налета эукарийского флота, лишился всего, и вместо престижного будущего у него на горизонте маячил вопрос о хлебе насущном. Но в нем не было ни капли гнева, только какое-то детское непонимание того, почему все не может быть по-другому. Я не смогла ему ответить, но вопрос засел глубоко в душе. Я стала одержима им. Задавать вопросы – это, наверное, единственное, что отличает человека от зверя.

Зарываясь все глубже в архивы, которые только могла найти, я начала понимать, насколько две стороны похожи, и что все беды именно от этого. И как до смешного нелепа война за территорию, имя которой – бесконечность. Просто это в нашей природе – драться. И шагают легионы, истребляя друг друга, и конец – только смерть противника, и нет разницы, кто победит: проигравший вновь воскреснет под его знаменами. Новая реинкарнация вряд ли будет похожа на прототип, но так уже было и будет вновь. Трагедия не в этом, а в том, что не все люди жестоки, как и не все эукарийцы кровожадны. Многие хлопают глазами, потому как не в силах понять жестокости. Они погибнут как отработанный материал, не способный приспособиться. А как хотелось, чтобы это было не так.

Стрелок не выстрелил по кораблю эукарийцев, ведь там и в помине не было оружия, и военному шаттлу без труда удалось взять его в магнитный захват. Потом пришла очередь зачистки. В группу захвата входила и я. Это не было боем, то была просто резня, расстрел жмущихся в страхе по углам созданий. Я была в замешательстве. Происходящее приводило в ужас. Я видела все, как есть. Солдаты методично вырезали штатский корабль. В бредовом ознобе я шла по коридору. Далеко отойдя от своего отряда, я увидела детеныша, отчаянно жмущегося в угол. Он смотрел на меня своими зелененькими глазками, полными страха. Он укутался в свои крылья и тихо всхлипывал. Стрелять в него было выше моих сил, и выстрелили в меня, совсем как в тогда, детстве. И запахло так же – жженым мясом, в каюту принесло вентиляцией запах озона. Хороший солдат не раздумывает и не задает вопросов, а плохой солдат погибает на поле битвы.

Отчет шаттла № 34/яблоко гласит, что захваченный корабль оказался исследовательским судном, изучающим пространственные аномалии в районе скопления медузы и не представляющим военного интереса. В ходе рейда на корабле были захвачены и отправлены на опыты несколько особей. Потери при захвате: двое раненых и одна убитая – рядовая Астрис. Она была застрелена эукарийцем, исполнявшим обязанности капитана; он единственный имел пистолет на судне.

========== «Глобус» ==========

Научно-исследовательский корабль «Глобус» пересек условную линию конца Млечного Пути и отправился в межгалактическое пространство. Вольфрамовый с керамическими вставками шарообразный корпус корабля медленно плыл в звездной пустоте. По бокам застывшими каплями работали двигатели фотонной тяги, которые, хоть и не имели большой мощности, зато при стабильной работе позволяли развить приличную скорость без особых затрат и прыжков сквозь эль-пространство, прекрасно подходили для нудного изучения пустоты во всего лишь несколько астрономических единиц. Командор Рэдклифф Джонс послал сюда исследовательскую бригаду астрофизиков, когда уже вся команда ожидала расформирования, для сбора информации о микрочастицах и гравитационных аномалиях, если таковые будут. Так звучала новая миссия для потрепанного ««Глобуса»». Корабль устарел даже по обычным меркам, не говоря уже о критериях для научного судна, но в простой практичности была даже некая элегантность; повезло, что не отправили на грузовом корабле.

Полное отсутствие приборов и небольшой отряд ученых, запертых в слепой посудине. Даже самому недалекому вояке понятно, что изучить обстановку такая команда сможет разве что при помощи спиритического сеанса, а о достоверности таких данных даже говорить не приходится. Такую команду отправляют на расстрел. Чтобы эукарийцы повелись на приманку, нужна была живая плоть, вот и всё объяснение. Так уж повелось, что студенты и интеллигенция – самая неблагонадежная прослойка общества, которую в условиях войны пытались снизить до необходимого минимума.

Лиана поежилась, глядя на прозрачную крышку спального бокса, в котором уже долго валялась под гнетом тяжелых мыслей пытаясь уснуть, а ведь, если вдуматься, «Глобусом» тоже могут так пожертвовать, чтобы выследить очередное гнездо крылатых ящериц… Глупость какая! Откуда им здесь взяться. Им, как и людям, нужна твердь, а здесь нет ничего, кроме пустоты: огромное холодное ничто, близкое к абсолютному нулю. На изогнутую крышку бокса вывелась ломаная учащенного пульса вместе с предупреждением о превышении времени, необходимом для перехода в состояние сна. Появился значок на крышке для активации звукового транса. Низкочастотные волны насильно переводят мозг в состояния сна – удовольствие малоприятное, особенно после пробуждения, когда адски начинает болеть голова. Лиана набрала код на панели разблокировки, и кровать медленно приняла вертикальное положение.

Автоматика стянула с нее пижаму, предварительно услужливо затонировав крышку, и пустила внутрь кончики оптоволоконных нитей, доставляющих свет прямо из жерла двигателя по всему кораблю. Миниатюрное солнце внутри корабля абсолютно всеядное. Но чем его кормить, если вокруг нет вообще ничего, кроме пары другой залетных частиц? После таких вопросов становилось понятно, почему Рик Тотсон, механик на корабле, ходил вечно хмурый и полностью седой в свои неполные сорок. Самым старшим в команде был научный руководитель Конрад, ему пошел пятый десяток, смешной возраст для этой должности, но, как поется в песне: «Война – дело молодых, лекарство против морщин»¹. Нет, на самом деле правительство не позволяло себе разбрасываться учеными перспективных направлений, только теми, у которых не ладилось с разработкой оружия, вот как у астрофизиков-практиков.

Лиана застегнула молнию серого рабочего костюма из джинсы, пропитанной каким-то термостойким составом наверняка токсичного вещества (девушка не хотела вдаваться в подробности – выбора просто не было), и вышла в длинный коридор, залитый мягким переливающимся светом – от желтого до багрового. Нормальное освещение слишком затратно и потому было давно уже отключено. Рик как-то пошутил, что в случае чего лампочки можно будет отправить в топку первым делом, потом, правда, серьезно добавил, что не так уж много на корабле вещей, которые стоит отправлять в топку вперед людей. Оптимизмом на корабле отличалась только молодой врач Келли Шон, теперешняя миссия была первым ее назначением, так что она еще не успела насмотреться и наслушаться страшилок, которые называются жизнью. А капитан всегда говорит, что пока на корабле есть врач, их не отправят на убой – врачей всегда не хватает, так что, прежде чем «Глобусу» подпишут смертный приговор, медика переведут на другой объект.

Капитан Джим Рихард раньше летал на истребителе типа «коршун». В одном из боев его корабль был подбит, после чего Рихарда перевели на исследовательский корабль. Худшей участи для военного пилота и придумать сложно, хотя бы потому, что «Глобус» способен лишь катиться на слабой инерции от фотонных ускорителей, переход в эль-пространство съедает чуть ли не весь запал двигателя, а двойной прыжок способен и вовсе потушить его. Да еще команда из одних дармоедов – так военные называли работников всех отраслей, которые не трудились на благо войны.

Война была бессмысленна, потому что не решала проблемы, а лишь оттягивала ее решение. Суть в том, что другим видам, кроме человека, не было бы места, да и самому человечеству было бы тесно в пределах галактики, на особо плотно заселенных планетах население уже сейчас доходит до нескольких триллионов, при том, что сама обеспечить себя средняя планета может с населением не более двадцати миллиардов. Но «лишние» люди не хотят улетать. Наступает проблема перенаселенности и свистопляска с обеспечением продуктами, но политики, не желая слезать с насиженного места, не хотят узаконивать ограничение рождаемости; им проще отправить людей на войну. У этого решения есть один минус – нужно достаточно холодно мыслить, чтобы принять его; до такой степени, чтобы любого, озвучившего его, не назвали больным маньяком и не заткнули.

Когда человек умирает в замкнутой системе планет, все поглощенные им белки и углеводы так или иначе возвращаются назад в систему и, если нет прироста, то можно, как говорится, жить. Но если человека разорвало вместе с кораблем, то потери очевидны. Вот и получается – чтобы размножаться и умирать, человечество съедает целые планеты. Что до эукарийцев – их тоже много, и размножаются они хотя бы для того, чтобы уничтожать людей. Раньше, до встречи с эукарийцами, проблема перенаселения висела где-то в далеком будущем, но теперь никому даже не придет в голову ограничивать прирост солдат. Ящеры же после встречи с Альянсом прикинули: если все так и дальше пойдет, то человечество станет слишком сильным, а для эукарийцев это, мягко говоря, нехорошо. Вот и создается патовая ситуация – размножаемся, чтобы воевать, и воюем, чтобы размножаться. Еще бы, эукарийцы же не ведутся на пространные обещания политиков ограничить рождаемость путем введения новых налогов, которые так ни к чему и не ведут, а народ поддерживает власть. Считается, что ящеры сразу взяли в свои руки дело по сокращению численности человечества, хотя кто-то и поговаривает, что сначала были вполне мирные переговоры, но настоящая правда уже давно похоронена под тоннами свинца, который используют теперь для обкладок в плазменных пушках. А пока жиреют производители оружия, и сгорают в напалме тысячи пограничных планет, а самое смешное, что планеты галактики едва ли на треть освоены, нет нужды даже в терроформировании, ведь пригодных для жизни планет обоим видам и так хватает.

Девушка приложила руку к замку, и дверь с шипением открыла вход в пятиугольную рубку с круглым трехмерным проектором, транслирующим сейчас карту звездного неба. Она на автомате обогнула его по пути к консоли управления, куда еще выводились показатели всех основных приборов. Взгляд скользнул по смотровому окну, сейчас закрытому толстым защитным экраном. Даже в таком виде оно будоражило душу, не то что эти маленькие окошки на военных крейсерах, которые устанавливали на случай выхода из строя иной навигации. Это был шикарный настоящий экран, и сейчас он был закрыт. Не похоже на Конрада. Лиана опустила взгляд к штурвалу и увидела за ним знакомый затылок с каштановыми волосами.

− Разве сейчас не очередь Конрада заступать на дежурство в качестве пилота? − голос девушки прозвучал неожиданно громко, разрывая мерное жужжание вентиляции.

− Он сейчас в лаборатории, − не оборачиваясь, ответил Рихард.

Астрофизик подошла к приборам и плюхнулась на место второго пилота.

− Нарушаете, − сухо заметила она, на что капитан лишь повел плечами.

По распорядку смена для пилота не может длиться более двенадцати часов, а судя по тому, что заметила Лиана, Рихард сидел за штурвалом около суток. В голове всплывали выдержки из обязательного медицинского курса, почему пилоту не стоит пренебрегать нормами рабочего дня: замедление реакции, потеря внимательности и раздражительность. Что ж, с улиткой вроде «Глобуса» со сна только и можно управлять. Лиана уставилась на монитор, отображающий разброс частиц, прошло минут десять, пока Рихард не заметил:

− У вас же тоже три часа, как смена закончилась.

− Ну, допуск к работе лазером в лаборатории я потеряла, да как-то не очень и хотелось…

Глаза девушки следили за снующими огоньками, обозначающими мезоны, фотоны и расчетное место гравитонов. В какой-то момент в картинке что-то неуловимо изменилось. Лиана взглянула на график разброса, с которого глядел график равномерного распределения, как из книжки по математической статистике, по старой привычке она приложила палец к прибору, чтобы убедиться, что линии действительно неподвижны и равны.

− Сэр, − тревожно произнесла она. − Нас, похоже, ослепили.

− Что, перегорела одна из ваших игрушек? Так позовите Рика, пусть починит, − пробурчал капитан.

− Приборы в порядке, просто показывают норму.

− И? − Рихард обратил к девушке свои медового цвета глаза, нахмурил брови.

− Вы давно видели абсолютную норму?

Капитан закрыл лицо руками:

− Я сам должен был это заметить…

− Не удивительно…

− Отставить. Сейчас я аккуратно приподниму щит сантиметров на двадцать, а ты подлезешь и посмотришь, насколько все плохо. Не стоит рисковать, поднимая его полностью, пускай лучше думают, что мы их не замечаем.

Тихо заскрежетал экран, немного поднялся и застыл. Лиане пришлось лечь на приборную доску, чтобы увидеть летящий на фоне абсолютной темноты корабль эукарийцев.

− Где они? − напряженно выдохнул Рихард. Лиана просто махнула рукой, показывая расположение вражеского корабля.

− Значит, нам в другую сторону, − проговорил Джим и вытянул ручку прыжка до упора.

От неожиданной встряски девушку сбросило с приборной панели, и она слетела вниз в десятках вариаций; прошла еще пара мгновений, прежде чем она сообразила, какое из падений относилось именно к ней.

− Вы что, псих? − воскликнула Лиана вытягивая на полу ноги. − Без предупреждения прыгать! Кто знает, что могло случиться!

Капитан проигнорировал возмущение девушки, и та, так и не дождавшись ответа, ушла из рубки. А Рихард отследил по приборам и с удивлением отметил, что корабль эукарийцев тоже совершил прыжок через эль-пространство и похоже тоже в созвездие Близнецов. Капитан включил псионическую связь, используемую Альянсом для дальних переговоров. Мысль всего быстрее… Физики говорили, это потому, что сигнал идет рядом с обычным пространством без помех на своем пути. Эукарийцы связаны таким же сигналом со своими королевами, а потому земляне постоянно вели разработки, чтобы заглушить телепатическую связь ящеров. Но ученым Альянса все чего-то не хватало.

− Научное судно «Глобус» вызывает патруль сектора, − голос Рихарда стал монотонным, почти механическим.

Ему ответил почти такой же механический женский голос:

− Военный шаттл 34/яблоко слушает вас.

− Мы столкнулись с кораблем эукарийцев, он сейчас находится в созвездии Близнецов; еще нам нужна дозаправка, пришлите координаты, где нам смогут оказать техобслуживание.

− Вас поняла, ожидайте.

Рихард прикрыл ладонью глаза. Он расслабился и тут же получил щелчок по носу, хорошо еще не смертельный. Да, теперешняя работа ему совсем не нравилась, но он готов был исполнять всё, что угодно, дабы не расстаться с открытым космосом. К тому же у службы на «Глобусе» были свои плюсы, один из которых – возможность носить свободную форму одежды, и Джим тешил свое тщеславие одеждой в серых тонах – на манер формы высшего руководства.

========== Военная станция ==========

− Жалко ее, хорошая солдатка была, − проговорил Чак Линос.

Он пару недель как прибыл на военный шаттл и все время рвался в бой. Захват корабля, на котором погибла Астрис, был его первым делом.

Боевое крещение сразу показало, что жизнь солдата – это не бравая беготня с расстрелом косоруких ящериц и что на самых простых заданиях могут погибнуть даже прославленные ветераны. Отряд стоял в комнате дезинфекции космической станции, являющейся, по сути, перевалочным пунктом сектора и военной гордостью Альянса.

− Ты же ее почти не знал, − хмыкнул Роджер, прожженный вояка с опаленной половиной лица и рыжими клоками, заменяющими ему волосы.

− Я слышал про ее подвиги, как она в рукопашной укокошила одного из ящеров. − Парень улыбался, пока все его тело трясло мелкой дрожью, ему часто снились кошмары, где он лежал на полу вместо Астрис, захлебывающейся в собственной крови, не в силах сделать вдох. И он произнес уже с неприкрытой яростью: − Они, как трусы, выстрелили ей в спину.

− Ты ждешь от ящериц благородства? − Роджер опять хмыкнул. − Раньше она была хорошим солдатом, но не в последнее время. Знаешь, огонек в ее глазах потух, я много раз видел такие же потухшие глаза у людей, которым осточертел этот дурацкий мир. Так что уже было понятно: ей недолго осталось, она даже тренировки забросила, зарылась в архивах, как одна из тех дармоедок, что все время возятся в пыли. Представляешь, она сказала, что мы с эукарийцами похожи!

− Да уж, ты – вылитая двухметровая ящерица.

Мысль, что Астрис погибла не столько от выстрела, сколько от уныния, немного успокоила новобранца. И получив за «двухметровую ящерицу» шуточную затрещину от ветерана, Чак отправился на психологическое освидетельствование, формально обязательное, а на деле проводимое только на крупных станциях, где были психологи. Такой подход позволял предотвратить потери и был дешевле, чем воспитание нового бойца, а потому применялся, хоть и нерегулярно. Парень со стрижкой ежиком вошел в кабинет, разительно отличающийся от всех военных кабинетов неким, хоть и официальным, но уютом – кожаная софа, поддельное окно с цифровым небом и деревянный стол – и стал по стойке смирно напротив женщины с каменным лицом, сводящим на нет все старания дизайнеров по созданию «уютной доверительной атмосферы». Ее глаза сквозь линзы без слов пролезали под рубашку, и создавалось впечатление, что она уже начала хозяйничать в душе солдата. Мгновение спустя строгое лицо озарилось милой улыбкой, еще более пугающей от того, что она так быстро сменила хищный оскал.

− Рядовой Чак Линос, вы сдали свою экипировку и оружие? − Психолог задала стандартный вопрос, прекрасно понимая, что под легкой майкой зеленого цвета негде спрятать стандартную плазменную пушку.

− Да, мисс, − отрапортовал новобранец.

− Прошу, зовите меня Люси. − Женщина в строгом пиджаке указала Чаку на кожаную софу в углу кабинета. Мужчина с секунду помедлив, он сел на край и чуть ли не утонул в мягкой обивке.

− Можете лечь, это куда удобнее, чем ваши армейские боксы, – проследив его реакцию, посоветовала психолог. Парень еще мгновение сомневался, а потом с огромным удовольствием растянулся на мягкой кушетке и уставился в потолок с приятными цветными разводами.

− Слышала, вы прошли боевое крещение?

− Да, мэм.

− Я просила называть меня Люси. Хорошо, Чак. Я же могу называть вас Чак?

− Да, мэ… Люси.

− И как вы себя теперь чувствуете?

− Это была просто прогулка, даже не военный корабль, − немного смутившись, произнес Чак.

− И все же, команда не досчиталась одного бойца. Думаю, тяжело вернуться с первого боевого задания, не досчитавшись одного товарища…

− Я ее почти не знал, мэм.

− Чак, − игриво протянула она и, скрипнув стулом, вышла из-за стола.

− Люси, − все еще нервно произнес парень.

− Знаете, что? А давайте не будем о войне, расскажите лучше о себе. Как такой молодой и красивый парень оказался в армии?

− Все есть в моем личном деле, − ответил Линос и, немного помедлив, добавил: − Люси.

− Личное дело – это всего лишь бумага, − мягко произнесла женщина, придвинув стул к изголовью софы.

− Ну, я родился на одной из центральных планет. Знаете, там, где иметь собственный спальный бокс – уже роскошь, мы с сестрой спали в одном: я в первую треть стандартных суток, она – во вторую. Как все, ходил в общую школу, это одна из таких, где зачастую вместо преподавателей – голограммы, я часто хулиганил, в общем, был одной головной болью для моих родных, не то что моя сестра Келли. Она всегда могла похвастать высокими баллами, а после школы пошла учиться на армейского врача, это единственное высшее образование, которое она могла получить с нашими деньгами. В университете она вышла замуж и взяла фамилию мужа.

− Это всехорошо, но мы здесь говорим о вас, а не о вашей сестре.

− Извините, мэм, − протянул Чак. − Почему я пошел в армию? Просто в какой-то момент мне стало тесно на родной планете. Кем я мог там стать? Еще одним человеком из массы безликих рабочих, которыми вечно понукают люди с верхних этажей? Как-то я увидел рекламный ролик войск Альянса и подумал: “А почему бы и нет?! “

− И вы не жалеете о своем решении?

− Нет, мэм. − Парню удалось вытянуться по стойке смирно, даже лежа на невероятно мягкой софе.

− Ладно, вы свободны, можете вернуться к своим делам, − голос психолога снова стал холодным, почти металлическим.

Чак вскочил, как ошпаренный, и выскочил в коридор. Он шел по длинному серому туннелю с закругленными краями, когда его тряхнуло и стукнуло о потолок. Он не мог видеть, как огромный улей эукарийцев вынырнул из эль-пространства и запустил в станцию пучок частиц из ионной пушки, поцарапав обшивку, прежде чем включились магнитные щиты. Никто на космической станции не ожидал нападения на центральную военную крепость сектора, но буквально мгновение понадобилось людям для того, чтобы станция начала выпускать тучи легких истребителей. Они быстрее всего среагировали на звук тревоги, и множество «мошек», боевых истребителей-коршунов отправились дать отпор врагу. Улей, висевший в пустоте на фоне синеватых разводов ближайшего газового облака, начал жужжать, светиться по контуру голубоватым сиянием, и скоро с его покатых стенок слетел импульс, который сжег слабую броню истребителей, стоило тем выйти из-под защиты щитов станции. Некоторые истребители по инерции долетели до улья и разбились о его неровную броню. А тысячи других коршунов рассыпались от импульса.

Потом из бесчисленных темных туннелей улья, выходящих прямо в космос, на продолговатую станцию, больше всего напоминающую немецкий линкор, который кому-то вздумалось растянуть и выкинуть на орбиту, понесся нескончаемый поток слабых ионных зарядов. Разбиваясь о надежную магнитную скорлупу, они соскальзывали к источникам излучения и синими огоньками обрисовали всю схему расположения щитов станции, хотя даже и не раскачали корабль Альянса. Но тяжелые плазменные пушки, чьи снаряды не так легко отклонить, уже готовы были к бою и произвели свой первый залп, чтобы создать огромный взрыв там, где секунду назад был тяжелый улей, который спокойно к тому моменту ушел назад через эль-пространство. Взрыв от столкнувшихся друг с другом плазменных сгустков создал сильную ударную волну, которая вывела из строя пару щитов и перевернула станцию, что в условиях искусственной гравитации не имело никакого значения, куда опаснее было отключение внешних радаров ближнего действия, в общем, люди сами нанесли себе урон куда больший, чем неизвестно откуда появившиеся ящеры. Но корабль эукарийцев уже убрался, так же внезапно, как появился, а починка приборов была оставлена на милость автоматики.

Следуя уставу, отправили отчет о случившемся командору, занимавшемуся сейчас планированием атак в своем секторе на планете, в этот раз взятой за место встречи икс. Командор Рэдклифф Джонс был выдающейся личностью с сильным характером, а его заместитель, как это часто бывает, – человеком вообще без характера, прислужником, не имеющим собственного мнения и трясущимся над всеми приказаниями командора. Он постарался замять происшествие, выпавшее на «его смену», и как можно быстрее убрать любые повреждения, так и не проведя должной проверки. Дабы не афишировать размер повреждений, не была отправлена бригада механиков, проследить работу ремонтных дронов. «Бумаги, бумаги… чем меньше их будет, тем лучше», – думал заместитель командора.

========== На костях ==========

Вольфрамовая сфера неслась, маневрируя между осколками. За последние несколько дней корабль успел хорошенько разогнаться, и сейчас тормоза у двигателя работали на полную мощность. Загрузить топку так и не удалось, так что выброса плазмы Рихард предпочитал избегать.

− Что же с вами случилось, парни? − пробормотал про себя Джим и взял в руки передатчик внутренней связи: − Всей команде явиться в рубку. Повторяю, всей команде явиться в рубку.

Лиана чертыхнулась про себя, когда от неожиданности порвала несколько контактов у своей поделки, которую она мучила чуть ли не с самого назначения на «Глобус». Механик, бесстрастно смотревший на ее старания со стороны, заметил:

− Все равно для твоего робота частей не хватает.

Он отдыхал уже минут пять на приставленной к стене бочке в лаборатории корабля. Вытерев неизвестно в чем испачканные руки, Рик спокойно пошел на призыв капитана. Лиана последовала за ним и оказалась в коридоре как раз вовремя, чтобы увидеть как открывается дверь личного кабинета Конрада.

− Мистер Болс, − обратилась девушка к встреченному на пути научному руководителю. − Вы не знаете, по какому поводу сбор?

− Станция, которая согласилась нас обслужить, – мужчина задумался на несколько мгновений затем продолжил уже на ходу, – уже сутки не отвечает на запросы связи, а сейчас мы долетели до нее.

− Каковы шансы, что у них просто передатчики вышли из строя? – Лиана Гринджер часто задавала глупые вопросы, когда начинала нервничать.

− А ты сама посчитай, − наградив ее тяжелым взглядом, проговорил Болс.

− Что у нас случилось? − с широкой улыбкой к их группе присоединилась Келли, вышедшая из медотсека. − Надеюсь, ничего серьезного. Будет грустно, если мы разминемся с отрядом моего братишки.

− Твой брат сейчас на этой станции? – сочувственно спросил Конрад.

От его тона солнечная улыбка девушки медленно сползла с лица. В своем белом халате она вырвалась вперед и так и замерла у открывшейся с шипением двери, наблюдая через огромное смотровое окно «Глобуса», как вокруг гигатского скелета некогда могучей космической станции косяками, похожими на аквариумных рыбок, плавают обломки кораблей и самой базы. Мягко взяв девушку за плечи, механик, шедший следом, завел ее в рубку и усадил в кресло второго пилота.

− Думаю, сервисного обслуживания мы не дождемся, хотя, вон сколько всякой всячины летает… Сами справимся… − в голосе Рика звучала печальная безысходность.

− Сначала займемся поиском выживших, − прошипел Рихард.

− А долго ли мы сами будем живы, если не сможем вовремя деру дать? Неизвестно, что еще здесь осталось… − все так же спокойно заметил механик.

− Капитан, думаю, разумней будет разделить команду. Мистера Тотсона вместе с мисс Гринджер отправить за всем необходимым для корабля. Кто-то – либо вы, либо я – должен остаться в рубке – наблюдать за обстановкой, другой же пойдет с мисс Шон на поиски выживших.

Мягкий голос наставника маскировал приказы, не допустимые в отношении Конрада. Джим это прекрасно понимал, но был даже благодарен за своевременную помощь.

− Все слышали? Болс останется, я с мисс Шон – на поиски выживших. Мисс Гриджер, у вас есть возражения?

− Рвать когти отсюда надо, − она услышала свой голос, как будто издали.

− Там мой брат! − Блондинка в костюме медработника рванулась из кресла второго пилота, но крепкие руки Рика остановили ее.

− Все равно не получится, пока не стабилизируется реакция. После загрузки топлива нужно время. Я, конечно, соберу в свою сеть обломки для топки, но было бы лучше найти специальные брикеты. Если найдете, свистнете?

− Конечно, Рик, – подтвердил капитан.

Несколькими часами позже Лиана болталась возле корабля вместе с механиком среди стаи мелких обломков в отдалении от самой космической станции. Мелкие осколки так и норовили прилипнуть к ее легкому скафандру с ярко-синей сжимающей нитью, пронизывающей весь материал и наглядно отображающей мышцы человека. Нить была призвана создать необходимое для человеческого тела давление в условиях вакуума; этот вариант скафандра позволял относительно свободно двигаться, не то, что его бочкообразные предки. В болоне за спиной трудились бактерии, поглощая углекислый газ и возвращая кислород; те же самые микроорганизмы, на действии которых было основано воздушное обеспечение корабля.

− Так, что мне искать?

− Да тащи все, что понравится. Запасные детали для нашего шарика тоже неплохо было бы подыскать, − прожужжал монотонный голос механика в гермошлеме.

Лиана включила небольшие – всего по полметра в длину располагающиеся за спиной по краям воздушного баллона металлические крылья, которые, повторяя свой ход по хитрой траектории, создавали достаточную инерцию в невесомости, и полетела собирать добычу.

В это время капсула с капитаном и врачом закрепилась на основном скелете станции. Первым вышел Джим, к стандартному легкому скафандру у него добавились латы легкой брони с магнитными щитами и экзоскелетом. Келли щеголяла в белом костюме врача с полным набором медикаментов. Все слышали, как долго ругался с ней капитан, тщетно заставляя включить хоть элементарную маскировку. Девушка отказалась, аргументировав тем, что если остались выжившие, они должны знать, что пришла помощь, увидев ее белый силуэт, как фонарь, светившийся на фоне вселенской черноты. Не помогло даже замечание Рика, что выжившие не обязательно будут людьми. Намагниченные ботинки ступали по искореженной внешней обшивке прямо к зияющему разрыву, ведущему в утробу павшего гиганта.

− Все как-то слишком тихо, − передал капитан, забираясь внутрь и включая ночное видение, компьютер тут же принялся обрабатывать изображение, чтобы человек со своими несовершенными глазами смог все рассмотреть.

− Жуткое зрелище, − прошептала на выдохе Келли, заходя внутрь вслед за капитаном. Ее взору предстало искореженное убранство, некогда составляющее инвентарь армейской столовой. Пластиковые столы летали вокруг, как замершая снежная метель, плавали обломки столовых приборов и красочные куски искореженных плакатов. С одного из них на девушку смотрела белозубая фотомодель с идеальной улыбкой, в окружающей обстановке напоминающей волчий оскал.

− Рик, куда мне стоит в первую очередь направиться? − Рихард запросил помощь у механика, знавшего наизусть технические особенности почти всего флота Альянса.

− Ну, не знаю, капитан, − закладывая очередной осколок в сеть корабля в нескольких километрах от Джима, ответил механик. − Спальные боксы… Если кто выжил, то там. Еще в командной рубке можно поискать, и, конечно, – медотсеки с оружейными, они имеют самообеспечение.

− Люди не замечали, какое в каскаде Медузы красивое оранжевое солнце, − вдруг прервал их беседу голос Конрада, оставшегося в кабине пилота.

Он изо всех сил пытался говорить беспечным тоном, однако фраза эта имела понятный для всех членов экипажа код: «Осторожно, нас подслушивают».

− Ну и пес с ним, с солнцем. У тебя куча времени наслаждаться видом, пока мы пташку не заправим, − в голосе механика недвусмысленно прозвучало раздражение.

− Думаю, земной небосвод куда красивее, − ответил капитан, пробирающийся по заброшенному коридору к отсеку со спальными боксами. − Вы видели когда-либо китайскую стену?

«Постараюсь укрепиться на месте».

− На китайскую стену время надо, − ответила Лиана, девушка замерла, ощутив, как током по нервам прошло авантюрное решение. − И еще, люди, у меня есть идея, я к вам, капитан, только заскочу на корабль.

− Если потом не выйдешь, я, когда вернусь, сам тебя застрелю. − Капитан Джим Рихард, приняв ее слова за оправдание бегства, был действительно готов реализовать свою угрозу.

− Ага.

Безразличие в ее голосе свидетельствовало о том, что девушка приняла свое решение и готова действовать до конца, только Конрад, под началом которого Лиана уже довольно давно работала, это понял. Капитан же даже немного опешил от внезапно изменившегося голоса – с трясущегося, готового в любую минуту убежать человека, до решительного. Лиана отправилась к шлюзу «Глобуса».

− Господи, он жив! − в общий разговор ворвался крик облегчения врача, Келли прислонилась к прозрачному боксу, в котором спокойно спал ее брат.

− Врач Шон, доложите обстановку! − требование капитана дошло до девушки не сразу. Она рефлекторно попыталась вытереть выступившие слезы, но наткнулась на свой гермошлем.

− Спальные боксы перевелись в состояние анабиоза, выживших треть станции – норма для повседневного функционирования. − Она пыталась произнести это, как можно тверже, но голос все же дрожал, это не мог скрыть даже легкий шум радиосвязи.

− Для повседневного? − в голосе Конрада сквозило удивление. − А разве не было боевой тревоги?

− Эта станция – глубокий тыл. Наверное, люди сильно расслабились, многие пришли прямо с боя, − проговорил капитан, обходя один за другим спальные боксы.

− Это вы сейчас кого хотите убедить: нас или себя? − подала голос Лиана, вытаскивая из шлюза «Глобуса» непонятного вида конструкцию.

− И что это там она тащит? − поинтересовался механик, заметивший пролетевшую мимо девушку с железкой.

− Солнце глаза слепит, не могу рассмотреть, − напомнил всем про слежку Конрад и усмехнулся про себя.

− Как там наша печка? − спросил капитан у Рика, начиная принимать постыдную необходимость побега.

− Могли остаться еще люди, здесь мой брат, − передатчик с наслоением выплюнул в ухо Рихарда восклицание двух женских голосов.

Лиана подлетела к торчащим из руин станции проводам и принялась возиться с ними, присоединяя к информационной шине недостроенную конструкцию.

− Рик, не хочешь помочь? − прозвучал ее голос, который своей веселостью резал уши. – Конрад, нам бы не помешал магнитный захват.

− Тебя понял, − отозвался профессор, и «Глобус» полетел в сторону металлического скелета космической станции, которая, мгновение спустя, запустила магнитные щиты и герметизацию отдельных отсеков.

− Марти приветствует вас, − объявил по рации новый металлический голос.

Из темноты вынырнула пара средних кораблей эукарийцев, но они тут же были уничтожены мощными залпом из тяжелых плазменных пушек внезапно ожившей станции, залп достиг цели, и отдача полностью компенсировалась.

− Солнце погасло, − констатировал Конрад. − Похоже, мы только что укокошили слежку.

− А нельзя было сразу так сделать? − поинтересовался капитан и затем тихо добавил. – Ну то, что ты там не сделала.

− Ну, − протянула Лиана, − этот Марти – моя поделка. Он еще не отлажен, так что пятьдесят на пятьдесят – сработает или нет, но создан на базе стандартного военного движка, так что без проблем с совместимостью. А тут – прямо красота – вся автоматика цела, только жилые отсеки покорежило. А отсек с боксами, если его отрезать, даже в эль-пространство уйти cможет.

− Так, значит, мы можем уйти в другой сектор? − пробормотала Келли, не отходившая ни на шаг от бокса своего брата.

− Быстрее уж спасатели появятся. Люди, странно всё это, − пробормотал механик, прицепившийся за сеть к кораблю, − разбили и оставили в покое. Ждали, следили… А здесь ведь много чем можно поживиться!..

− Не ожидали они, что мы сможем снова запустить станцию, − довольная собой ответила Лиана.

− Надо провести проверку системы, − отозвался Рик.

− Я, конечно, рада, что ты такого высокого мнения о моем творении, но главный процессор корабля работает через пень колоду. Да, родной искусственный интеллект станции отказывается включаться, но я бы не хотела тестировать высшие мыслительные функции Марти прямо сейчас, еще восстания машин нам не хватало. Как там со спасательными отрядами, Конрад?

− Я уже отправил сигнал, но им пришлось прыгать из соседнего сектора. Разброс выхода в нормальное пространство большой. Через день-другой будут здесь. Первый корабль прибудет уже через восемь часов.

− А нельзя произвести проверку через «Глобус»? − спросил капитан.

− Это без вариантов, − вздохнул Рик, каждое его слово камнем повисло на душе экипажа.

========== Разочарование ==========

Командор Рэдклифф Джонс стоял у огромного окна, открывающего взору золотые нити растрепанных ветром облаков, сквозь которые черными ножами прорывались пики небоскребов. Тень высокого жилистого мужчины тянулась по серому ковру к опустевшему круглому столу, призванному подчеркнуть равенство всех двенадцати секторов. Двенадцати подчиненных старейшему и главному члену Альянса, кто вызывал почти религиозный трепет каждого жителя экзопланет, представителя прародительницы человечества – Земли. Трепет? Командор подобной слабости позволить себе не мог, он всегда ставил холодный рассудок на первое место и всегда отдавал себе отчет в том, что представительство Земли ничем не лучше любого другого, конечно, если забыть о почти безграничных полномочиях. Не мог командор себе позволить и размышлять о причинах войны с эукарийцами, что бы ни послужило настоящей причиной, это было уже в прошлом, а он жил сегодняшним днем и его проблемами. А сегодня ульи этих ящеров возникали из эль-пространства по всему сектору с завидной точностью, готовые к бою.

Командор прикрыл уставшие глаза и глубоко вздохнул, у ящеров опять преимущество, а это непростительно, пока корабли Альянса могли прыгать лишь с девяностопроцентной вероятностью на заданную область, и чем дальше – тем шире область. Девяносто процентов – значило, что в каждом десятом случае разброс был еще шире. А теперь его идиот-помощник умудрился лишиться жизни в тылу, прихватив с собой целую космическую станцию, и какого-то черта там делал экипаж «Глобуса»…

Их задание – изучать аномалии за границей галактики. Только один человек на том корабле знал об истинной ценности этого задания и причине его строжайшей секретности. Экипаж «Глобуса» утверждает, что с края галактики их спугнул исследовательский корабль эукарийцев. Пронырливые ящеры! Не стоит исключать, что им известно о том, что можно найти на краю мира… И еще девчонка с помощью самодельного искусственного интеллекта запустила станцию… Ничего особенного, если учесть, что просто был поврежден провод, соединяющий кристалл с ИИ станции, и такой же провод на запасном кристалле. Там явно поработала группа диверсантов. А это значит, что ящеры перехватили подробные планы базы. Девчонка… Наверняка, уже пошли слухи об отважном экипаже, защитившем спящих бойцов. Новые герои, отразившие в одиночку налет, с которым не справилась целая военная база. Что ж, новые герои не помешают… Надо наградить капитана. Кто там? Кажется, бывший пилот истребителя Джеймс Рихард? Еще можно представить к награде штатного врача и механика. А вот астрофизикам влепить выговор за неисполнение обязанностей. Если их тоже наградить, солдаты могут не понять, и вместо поднятия боевого духа получится неизвестно что.

«Спасенных» сначала стоит проверить на всякий случай, прежде чем выводить из анабиоза, если перед взрывом поработали диверсанты, на что все указывает, странно, что они не поколдовали и над капсулами. Времени хватало даже просто расстрелять всех поодиночке, ведь сигнала SOS погибающая станция так и не послала. Спасателей вызвал экипаж «Глобуса». Напрашивается вывод – эукарийцы хотели, чтобы все получилось именно так, как вышло. Или почти так.

Командор усмехнулся: вряд ли они ожидали потом залпа плазменных пушек. Он развернулся и зашагал в своей серой форме к выходу, звуки шагов поглотил ковер.

«Глобус» фактически на буксире перетащили к ближайшей базе, которая, в отличие от предыдущей, разместилась на недавно колонизированной планете, еще не успевшей зарасти сплошным частоколом небоскребов. Экипаж корабля в слепой капсуле несся к базе, притаившейся за огромной стеной у подножья горы. Сам командор пригласил их для личной встречи. Лиана считала, что их ждут слова благодарности за спасение солдат и того, что осталось от космической станции. Рик не был в этом уверен, и еще ему совсем не нравилось, что «неизвестно кто» копается в корабле, пока он вынужден мотаться по вызову из штаба. За долгие двадцать лет службы Тотсон привык доверять только себе в том, что касается ремонта корабля, а также понимал, что никто не будет ждать, пока он все перепроверит за здешними умельцами. Что они натворят на «Глобусе» – обнаружится только за чертой галактики. Капитану Рихарду было откровенно все равно, зачем их вызвал командор. Ему не хотелось встречаться с солдатами из гарнизона, после назначения он так и не научился смотреть им в глаза. Конрад был уверен, что лично его по головке явно не погладят, но своими соображениями ни с кем делиться не собирался. Келли предвкушала встречу со своим братом, малышом Чаком, с которым она не виделась, наверное, уже целую вечность. Ох, и устроит она ему взбучку за то, что призвался в армию! Конечно, после того, как обнимет крепко-крепко. Так и летели они, запертые в крохотной круглой капсуле, в полном молчании, и каждый думал о своем.

Тем временем на самой базе на планете Залтури в лаборатории взяли пробу крови у одного из спасенных со станции. Медицинский дройд послушно разлил образцы по пробиркам и поставил в небольшой аппарат для анализа. Раздался хлопок. Аппарат, издав последний треск, отключился, а затем пробирки с кровью, как новогодние петарды, взорвались одна за другой . Ученый, наблюдавший за всем этим через защитный экран, покачал головой – теперь было понятно, почему на станции в туманности Медузы не нашли ни костей, ни тел… Причиной этого был не только вакуум…

Пожилой биолог нацепил защитный костюм и отправился в лабораторию – оценить ущерб и разобраться, что все-таки произошло. В центре круглой лаборатории висел почивший медицинский бот. Мужчина внимательно разглядывал его, пока шла дезинфекция за двойными створками дверей: с шипящим звуком резиновый костюм обдувался смесью дезинфицирующих газов. Затем створки легко разлетелись в разные стороны, биолог вошел внутрь и тихонько присвистнул, глядя на черные разводы, оставшиеся на месте стеклянных пробирок. Он начал надиктовывать свои выводы в микрофон, размещенный в шлеме защитного костюма.

До него долетел шипящий звук. Резко развернувшись, мужчина увидел колбу, которую каким-то образом успел наполнить «паук» перед тем, как отключиться. Образец крови, взятый у следующего солдата, уже начинал шипеть, и по иронии судьбы колба оказалась на тумбе прямо возле спасительного выхода. Биолог рванулся к двери, колба взорвалась – мелкие частицы стекла вспороли костюм, и мужчину откинуло к стене. Последним, что он видел сквозь треснутое забрало шлема, была светящаяся за защитным экраном белая лампа. Спустя несколько минут в свою смену на смотровую площадку лаборатории пришел другой ученый, бледный молодой парень. Он сразу заметил своего коллегу, осевшего внизу у стены. Забыв про все правила безопасности и даже не надев защитный костюм, парень понесся вниз. Легко открылась первая пара дверей, пропуская его для дезинфекции. Жгучая смесь газов попала в легкие, напомнив об отсутствующем костюме. Неприятно, но не смертельно. Через прозрачные створки ученый рассматривал содержимое лаборатории – развороченного «паука» и лежащего товарища. И тут тело возле стены взорвалось, красная полоса крови легла на прозрачную дверь лаборатории, заставив биолога отшатнуться. Линия крови заискрилась и загорелась, оставляя после себя черный след. Створки дверей разъехались в стороны, молодой ученый вздохнул, уже понимая, что он фактически труп: что бы ни убило его коллегу, оно все еще было здесь. Блеклым голосом он приказал автоматике запечатать лабораторию и сохранить все отчеты. Через несколько минут он почувствовал невыносимую боль от вскипающей в венах крови и закричал, прежде чем разлететься фонтаном искрящихся кровавых ошметков.

После прибытия на базу планеты Залтури экипаж «Глобуса» расквартировали по отдельным комнатам, что по военным меркам было верхом роскоши для личного состава. Келли сидела на своей койке в полном облачении, подвязав форменный халат с зеленым крестом на рукаве, аккуратно застегнув верхнюю пуговицу на воротнике, и заплетала свои солнечные кудри в высокую косу. Когда дверь в каюту открылась, девушка инстинктивно обернулась, у нее на лице вспыхнула счастливая улыбка, подскочив, она чуть не повалила своим весов стоявшего в дверях на пол. Белокурый мужчина со слегка раскосыми глазами сначала удержался за косяк, а затем обнял ее за талию, и их губы сомкнулись в поцелуе.

− Как я рада увидеть тебя, Вульф, ты просто не представляешь! − с горящими глазами говорила девушка, садясь на кровать.

− Да ты чуть не сбила меня с ног, − парень сел напротив нее.

− Как как ты здесь оказался? Я думала, ты на Земле, получаешь ученую степень…

− Так и было еще неделю назад. Потом меня направили в сектор Близнецов. Господи, да я должен был оказаться на той перевалочной станции в туманности Медузы, − мужчина отвел взгляд от голубых глаз подруги. – Но, хвала Небесам, меня там не было.

− Там был мой младший брат Чак, − с грустью проговорила Келли. Вульф с волнением посмотрел на нее. − Ничего страшного, он – один из тех, кто был в спальном боксе во время нападения, так что мы еще увидимся.

− Я рад, что для него всё хорошо закончилось, − мужчина любовался улыбкой своей супруги. − Жаль, что у меня совсем не будет времени увидеться с тобою снова. В одной из наших лабораторий несколько часов назад произошел какой-то несчастный случай, погибли двое сотрудников, так что я заступаю на службу вместо одного из них.

− Мне жаль, дорогой. − Улыбка девушки снова спряталась, как солнце за тучами.

− Не стоит, я их совсем не знал. Время сейчас такое… Военное.

− Ну, если выкроишь минутку, я буду тебя ждать, − туча прошла, и на лице вновь была игривая улыбка.

− Даже не знаю, − наигранно произнес парень, − ладно, мне пора, люблю тебя.

− И я тебя, − ответила девушка.

Мужчина встал, поцеловал свою жену в лоб и вышел. Не прошло и пяти минут, как динамик с потолка каюты позвал молодого врача к командору.

Все собрались в коридоре возле своих комнат в ожидании сопровождающего – никто из экипажа понятия не имел, куда именно нужно идти. Вскоре появился молодой офицер и приказал следовать за ним.

− Капитан, а в вас что-то изменилось, − заметила Лиана, которая в узком коридоре оказалась рядом с Рихардом.

− Со мной всё, как всегда, − прошипел тот.

− Нет, все-таки, что-то изменилось, − не унималась девушка, а потом изобразила притворную догадку. − Вы сменили рубашку, темно-синее вам не идет, я бы сказала – упрощает. Куда лучше серая, как раз под цвет формы командора.

− Это форменная рубашка, − недовольно проворчал Джеймс. − Ты ведь тоже сменила свой ужасный комбинезон. К начальству все одеваются по форме. И здесь без разговоров.

Наконец их путь закончился в просторном кабинете, отделанном в сдержанных серых тонах. За столом сидел командор. Рэдклифф кивком отпустил офицера и спокойно подождал, пока тот покинет кабинет.

− Я слышал, что благодаря вам и вашей команде, капитан Джеймс Рихард, удалось спасти треть людей со взорванной базы.

− Нам просто повезло, сэр, − вытянувшись по стойке смирно, отчеканивая каждое слово, произнес капитан.

− Везение? Думаю, дело не только в этом. Вы спасли жизни нескольким десяткам тысяч солдат, а это – серьезная заслуга, достойная ордена, − тон командора стал более торжественным, − так что мы устроим завтра импровизированное награждение вас и вашего экипажа, скажем, завтра в полдень, форма парадная. Страна должна знать своих героев. А пока вы свободны.

Немного ошарашенные, они направились к выходу.

− Лиана Гриджер и Конрад Болс, задержитесь, пожалуйста, − произнес Джон Рэдклифф и Лиана поймала озабоченный взгляд Конрада.

− К сожалению, вас награждать не за что, из-за вас была сорвана миссия по изучению края галактики. И я не могу этого так оставить, вам будет предъявлен выговор с занесением в личное дело.

− Но… − попыталась возразить ошарашенная Лиана.

− Никаких «но». Я знаю, что вы хотите возразить. Поверьте, я взвесил ваше участие в спасении солдат, и в другое время вы бы сначала отправились на гауптвахту, а затем с плазменным пистолетом в руках – на передовую. Вам понятно? − угрожающе спросил командор.

− Так точно, сэр, − отчеканила Лиана.

− Завтра же будьте готовы вернуться к неправомерно прерванной миссии. Не смею задерживать.

− Да как же так? Ведь благодаря мне нас не размазали те корабли эукарийцев! − возмутилась Лиана, отойдя лишь на пару шагов от кабинета.

− Мы прервали миссию, − коротко ответил Конрад.

− Не по своей вине! Кстати, если кого и наказывать за это, то капитана.

− Капитан и так, можно сказать, наказан. Думаешь, стоит добавить? − холодно осведомился мужчина.

− Нет, конечно, просто…

− Неужели ты надеялась на награду? − удивленно спросил Конрад.

Лиана лишь опустила взгляд.

− Ну, у нас все еще есть выходной, – Конрад попытался приободрить девушку.

− Вы правы. Если что, я в комнате. Теперь, когда Марти сослужил нам службу, я не брошу его разработку, − безучастно проговорила Лиана.

− Он должен стать роботом, ведь так? А почему – Марти?

− Робот Марти, − проговорила девушка. − Просто потому, что звучит.

− У тебя он, конечно, будет ходить, но не стоит задаваться чем-то большим. Никто так и не смог создать нормальную систему самообучения для робота.

− Или просто не захотел, − Лиана закончила разговор и быстро зашагала в сторону своей комнаты.

========== Удар по нервам ==========

− Так и знал, что найду тебя здесь, − в комнату Рика вошел Джим все в той же темно-синей форме и довольно бодро предложил: − Я шатался по корпусу, пока не наткнулся на бар… безалкогольный. Устав, ах, устав! Но там сегодня выступает какая-то певица с центральной планеты.

− Я слишком устал, − заявил Тотсон, застывший на очередном круге по нескольким метрам комнаты. − У меня дела.

− Ходить по кругу? − Рихард вопросительно поднял брови. − Послушай, ты не изменишь того факта, что пока ты здесь, кто-то на орбите копается в нашем корабле, так не разумнее ли будет просто отвлечься?

Тотсон, покорный судьбе, поплелся за капитаном, на которого в коридоре налетела Лиана. Девушка несла в охапке набор проводов, пластика и еще множество деталей, которые теперь в форме кляксы раскатились по полу.

− Ну, просто замечательно! − она нагнулась, чтобы собрать свое добро.

− А ты-то почему не в духе? − нахмурился капитан.

Лиана резко выпрямилась, и ее черные глаза, полные ярости и блеска, оказались прямо напротив глаз Джима.

− А как я должна себя чувствовать, получив выговор в личное дело, в то время, когда настоящий… − она прикусила губу и вздохнула, пытаясь успокоиться.

Рик, успевший собрать оставшиеся детали с пола, отдал их Лиане и сочувственно положил ей на плечо руку. Девушка ответила ему благодарным взглядом, немного улыбнувшись. Механик отошел, позволив астрофизику увидеть обескураженное лицо капитана.

− Что? − только и смог выдавить тот.

− Не берите в голову, − отмахнулась Лиана, а затем тряхнула полными хлама руками. − Смотрите, что списывают на этой базе!

− Провода, микростабилизаторы и устаревшая резина. − перечислил механик без особой заинтересованности.

− Теперь у меня есть всё для Марти. Капитан!? А как вам удалось выстроить такой ежик на своей голове? Неужели это гель? Где вы достали здесь гель? − Лиана застыла с дурацкой улыбкой на лице.

− Знаешь, мы шли на концерт в здешний бар, так что, если не хочешь к нам присоединиться, мы пойдем. − Джим нахмурился и зашагал прочь.

А Тотсон с Лианой ехидно переглянулись и разошлись в разные стороны. С лиц этих двоих тут же слетели мимолетные улыбки.

Бар… Казалось, что кто-то очень постарался обставить уютными круглыми столиками зал, достаточно широко, чтобы ходить, не спотыкаясь, поставил у каждого достаточно табуретов с мягкой обивкой, в конце зала установил барную стойку с мягкой подсветкой и поставил там бармена в аккуратной униформе, не имеющей ничего общего с царящим вокруг стилем «милитари». А затем, вспомнив, что солдат обычно на базе до черта, взял и раздвоил пол, сдвинув и приподняв дубликат, даже барная стойка была раздвоенная. «Второй пол» представлял собой крепкие металлические стержни, проходящие сеткой через весь зал. Если бы здесь подавали алкоголь, куча солдат легли бы жертвами этого дизайнерского решения. Тем, кто добирался до столиков на нижнем уровне, приходилось пробираться сквозь прутья, а чтобы забраться на верхний, приходилось еще по ним поскакать. Хотя после определенной тренировки передвигаться по верхнему ярусу было довольно легко. Сцена в центре всего этого великолепия была немного приподнята над вторым ярусом.

− У меня что, в глазах двоится? − подытожил картинку Джим.

− Я слышал, это почти точная копия знаменитого лунного кафе, − отозвался механик.

− Богачи с Луны… Есть серьезное различие: с той гравитацией легко скакать по этим жердочкам, а в условиях земной – это же еще одна полоса препятствий!

− Ага. Вон свободный столик, − Рик забрался на второй ярус и зашагал по прутьям.

Капитану ничего не оставалось, как последовать его примеру.

− Эй, это же Джим! Джимми иди к нам! − донеслось до Рихарда и он застыл на тонких жердях, повернувшись на знакомый голос.

Механик, проследив за взглядом Джима, увидел за столиком двоих в лазурной форме пилотов истребителей-коршунов и предпочел пройти к примеченному им ранее месту.

В другом коридоре базы Келли пробиралась к биологическим лабораториям. Она вжалась в угол стенки, когда мимо прошел охранник. Мужчина беззаботно прошагал в другой коридор и, казалось, не заметил молодую блондинку. Он уже почти прошел развилку коридоров, когда вдруг резко развернулся, заставив ее затаить дыхание.

− Вы Келли Шон? − строго спросил он, перебрасывая из одной руки в другую плазменный пистолет.

Девушка еле заставила себя кивнуть в знак согласия. Тогда солдат, довольный своей небольшой проказой, широко улыбнулся.

− Вульф говорил, что вы придете, вам стоит подождать в приемной.

Келли с облегчением вздохнула, попутно изобразив наигранную злость, и последовала за солдатом, который оставил ее в комнате, или, скорее, в прозрачным кубе с белым полом.

Мимо нее прошел угрюмый командор Рэдклифф, едва удостоив молодого врача презрительным взглядом. В приемную вошел белый, как бумага, Вульф.

− Ого, что-то часто я стала видеть командора, − начала девушка и почувствовала повисшую в воздухе тяжесть. − Что это с ним? И с тобой?

− Извини, мне нужно прогуляться, − муж Келли побрел к выходу и, внезапно остановившись, резко развернулся к своей жене. − Одному.

Девушка его как будто не услышала, она плелась за ним и говорила, говорила…

− Помнишь, как мы с тобой познакомились? Я – молодая студентка, а ты – подающий надежды биолог, который прилетел на семинар. Знаешь, я в тебя сразу влюбилась, как только увидела. Я знала, что будет нелегко, − она схватила Вульфа за руку и резко развернула к себе. − Но, что бы то ни было, я всегда буду с тобой.

− Будешь со мной?! − вскричал мужчина, всплеснув руками, но, увидев, что пугает девушку, сжал кулаки и поник, шепотом повторив: − Будешь со мной? Думаю, вряд ли. Сейчас, когда я получил… Все эти солдаты в анабиозе, они уже все покойники… Но все равно…

Мужчину всего трясло, он начинал фразы, и каждый раз ему не хватало сил закончить. Келли стояла, ее тело пронзали тысячи холодных игл. Мир стал ярче во всем своем ужасном великолепии.

− Как покойники? − прошептала она. − Они же в безопасности, что ты несешь?!

− Они не… Мы не в безопасности. Эти… Вирус в крови производит катализатор, от чего кровь сначала вскипает, а потом человек взрывается, как чертов фугас! − Вульф опять подавился сумасшедшим смешком: − Фугас, понимаешь? Бу-у-м! И нет человека.

− Нет! − Келли попыталась отстраниться от мужа, в чьих глазах плясало безумие. − Никто не взрывается, они все еще в анабиозе!..

− Спят, и вирус спит, но все равно кровь вскипает. Медленно. Как бомба с часовым механизмом. Тысячи бомб, запертые вместе с заразой внутри хрупких боксов. Бом! И нам конец, и зараза вырвется, и, может, даже всему человечеству крышка, если вирус задержится в атмосфере. Бом! Взорвутся спасатели, прибывшие к обломкам базы, и дальше по цепочке…

Каждый раз произнося «бом», он вскидывал руки вверх. А потом, как будто разум вернулся к нему, он заговорил внятно:

− Теперь ты по-прежнему будешь со мной, когда я скажу, что должен по одному взорвать все боксы на химическом полигоне? Боксы! Среди которых и тот, с твоим братом?

− Постой… Но ведь что-то можно сделать? − прошептала она упавшим голосом.

− Поздно, поступил приказ, − проговорил Вульф. − От командора.

Келли стояла, оглушенная, и смотрела в никуда застывшими глазами.

− Я стянул из лаборатории, думаю, тебе пригодится. Не забудь только развести водой, − он сунул девушке в руку бутылку с прозрачной жидкостью и ушел, добавив с горечью: − Я, к сожалению, должен быть трезвым…

Он должен быть трезвым. Девушка провела по щеке свободной рукой, странно, никаких слез…

− Эй, я слышал, ты теперь стал героем. – говорил тем временем Джиму Билли – парень, с которым он когда-то служил.

Славный малый, хоть и немного пугливый. Второго Джим не знал, наверное, новенький.

− Правда, говорят, тебя к туманности Медуза спугнул маленький безоружный кораблик. Такая же исследовательская развалюха, как та, что теперь ты пилотируешь…

− Я не мог тогда этого определить, − прошипел Рихард, впившись взглядом в новичка, хихикнувшего над словами Билли.

− И решил драпать! И теперь ты герой? − летчик сверкнул глазами. − Тоже мне…

− Знаешь, я думал, посидим и вспомним былые времена.

− Что ж, ты ошибался. Хорошо теперь тебе живется, прохлаждаешься там, на корабле. Вот скажи, толку от тебя и твоего экипажа? − Билли повернулся к новичку, сидевшему сбоку. Тот уже не думал смеяться, а на лице было написано, что он предпочел бы сейчас оказаться на линии огня, чем в этом баре. − Знаешь, а неплохо быть калекой, прохлаждаешься. Медали дают не за что…

Джим вскочил на ноги и прошипел, ударив ладонями по столу:

− Я не калека.

И чуть не заехал в ухмыляющуюся морду бывшего сослуживца. Его остановил вовремя подоспевший Тотсон, который заметил, что пахнет жареным.

− Думаю, с того места, − махнул Рик в сторону, где еще минуту назад сидел, − концерт будет виден лучше.

− Извини, что-то расхотелось, − все еще глядя в глаза Билли, произнес капитан.

А потом резко зашагал к выходу. Механик устало посмотрел на парней в лазурной форме, но промолчал, вернувшись на свое место. А в полумраке продолжала петь слащавым голосом девушка в ярком костюме, иногда прерываемая недвусмысленными выкриками солдатни.

Джим несся, как метеор, по коридору, пока не увидел похожую на призрака в белом Келли. Шатающуюся и вряд ли отдающую себе отчет, куда идет. В руке у девушки была колба с прозрачной жидкостью. Джим нахмурился.

− С тобой все в порядке?

Вместо ответа девушка подняла на него невидящий взгляд.

− Понятно.

Рихард осторожно забрал у нее из рук колбу и повел девушку в ее комнату. Усадив Келли на кровать, он вынул из колбы пробку. В нос ударил резкий запах спирта.

− Этил? − недоверчиво спросил мужчина.

Девушка чуть кивнула. Рихард порыскал в ее тумбочке, но даже на это блондинка никак не реагировала. Ее пассивность все больше заставляла беспокоиться. Джим злился на Келли, на себя, на Билли… Проще было перечислить, на кого он не был зол. И в то же время он был в смятении, не понимая, что случилось с девушкой. Он налил в стаканы спирт, добавив немного заменителя сахара, один стакан вручил девушке, другой взял себе. Келли послушно глотнула, сморщилась, капитан же залпом осушил свой стакан. На губах девушки заиграла безумная улыбка, которая казалась Рихарду сквозь пьяную дымку вполне милой. Девушка начала заигрывать с ним, все время подливая огненную воду. Алкоголь развязал ему язык, и он рассказывал ей про былые деньки полетов на истребителях. Потом, подняв на девушку затуманенные глаза, попросил:

− А напиши мне, что я годен, пожалуйста…

И отключился. Келли осторожно достала из его кобуры плазменный пистолет и спрятала у себя под формой врача. Потом, растолкав, выпроводила капитана. Вылив остатки спирта в раковину, девушка проговорила:

– Он ответит…

И засмеялась болезненно безумным смехом.

========== Снова в путь ==========

За пару часов до вручения награды Келли долго крутилась перед зеркалом с пистолетом Рихарда, пока не приспособила его на внутренней стороне бедра. Затем, подмигнув своему отражению, распустила волосы, которые легли волной от долгого пребывания в тугой косе.

Стоя на невысоком импровизированном плацу перед десятками тысяч солдат, он с огромным усилием пытался не морщиться от взрывов музыки гимна. Не хватало еще расплакаться… Куда-то делось табельное оружие. Хоть бы оно оказалось в комнате Келли, хоть бы оно нашлось там до отлета!.. Надо же было так набраться!.. Стихла музыка, и на сцену чинно с идеальной военной выправкой взошел командор. Электронный глаз камеры, плавающей в воздухе над головами собравшихся солдат, построенных по цветовым секторам подразделений, устремился на Рэдклиффа. Площадка под открытым небом наполнилась аплодисментами, а потом отозвалась тройным приветственным выкриком. «Еще не хватало расплакаться», − изнемогая от головной боли, снова подумал Джим.

− Мы собрались здесь, чтобы наградить этих героев, чье мужество сохранило жизнь не одной тысяче наших соратников, − голос звучал торжественно звонко.

Вдруг раздался хлопок, и воздух запах грозой. Потом еще хлопок, и плазменный заряд слетел с камеры, снимающей вручение наград. Джим проследил полет раскаленного сгустка и увидел конец его траектории на груди молодой девушки, края раны запеклись вместе с парадным белым халатом. Еще секунда – и ее взгляд остекленел, она повалилась на сцену. На месте же, где еще мгновение назад находился командор, валялся труп со скворчащими ошметками вместо головы.

Началась суета, командиры спешно выводили с плаца солдат. Рихард погрузился в мутную дымку непонимания, кто-то заломил ему руки за спину. В толпе расходящихся во все стороны людей его внимание привлекло лицо растерянной до ужаса Лианы. Пришло сначала ощущение, а потом понимание начала конца. Еще более страшное, чем когда он получил врачебное заключение о своей несостоятельности как пилота истребителя. Прошли пара часов, может, больше, прежде чем он оказался в тесной комнатке со светящей прямо в лицо лампой, и жесткий надменный голос начал допрос.

− Как ваше табельное оружие оказалось у изменницы Келли Шон? − прозвучал громом первый вопрос.

Бывший капитан «Глобуса», хоть и знал ответ, не мог егоозвучить.

− Вы вместе планировали убийство командора? − не получив ответа, продолжал спрашивать невидимый собеседник. Затем из световой завесы выплыло иссохшее лицо следователя: − Где вы достали выпивку? Это на нее вы обменяли свой пистолет?

От агрессивного освещения его глаза казались черными дырами, а черты приобрели демонический вид. Следователь снова спрятался за световой завесой, в его голосе проступила усталость.

− Ваши слова или молчание ничего не изменят, есть факты. А: из вашего пистолета был убит командор Сектора. Б: хоть вы еще не прошли медицинскую экспертизу, очевидно, что вы нарушили устав и изрядно напились. Ваша судьба уже решена, но найдите в себе хоть капельку доблести. Если она еще осталась в таком существе, как вы. И расскажите все, как есть, для отчетности.

− Поймите же вы, наконец, я ничего не знал! − прокричал Джим в отчаянии.

− Возможно, вы не знали о намерениях мисс Шон. Но не знать, что вы пьете, вы не могли. И, по моему мнению, штрафной батальон – слишком мягкое наказание для таких, как вы. Справедливым было бы расстрелять вас на месте, как бешеного пса. − Голос, который чуть не сорвался на крик, снова стал спокойным и холодным. − Но, к сожалению, это не мне решать.

***

Лиана стояла, застывшая, в ангаре на отправление, там, куда ее привел Конрад. Она просто находилась там, пока перед глазами пролетали раз за разом пара мгновений. Безумная улыбка врача, ее рука, скрывающаяся под подолом халата. Выстрел. По-детски растерянное лицо капитана и тошнотворный запах горелой плоти…

− Они нам назначили нового пилота, какого-то желторотого юнца. И знаешь, что, − Конрад вошел в ангар, всплеснув руками, − он, как Рихард, и капитаном будет.

− Разве нас не… А расследование? − Лиана пыталась сосредоточиться на настоящем.

− Ну, судя по всему, мы вне подозрения, − немного смирив свое негодование, ответил Болс.

− Как же так? − медленно и тихо проговорила девушка.

− Думаю, не стоит задавать таких вопросов.

− Но как же Джим?

− Послушай, мы все сейчас немного не в себе. Но Келли из его пистолета стреляла, а еще ты заметила, как он чуть морщился от звуков гимна. У него были все симптомы похмелья, так что он с награждения отправится прямиком в штрафбат.

Мягкий осторожный голос Конрада начал раздражать Лиану.

− А вам, похоже, наплевать на случившееся, − сверкнула она глазами на своего научного руководителя.

Наконец в ангаре появились Рик, забросив за спину походную сумку, и еще какой-то рыжий веснушчатый юнец в темно-синей форме. Тотсон поймал сердитый взгляд Лианы, буравящий его грудь с поблескивающей на ней наградой. Он снял медаль и спрятал в карман.

− В суматохе вручили, а я забыл снять, − извиняющимся тоном проговорил он.

− Смирно, − громко, чуть не визжа, вдруг воскликнул рыжий парень.

− Знакомьтесь, наш новый капитан, − с сарказмом проговорил Конрад.

− Отставить разговоры, почему не отдаете честь старшему по званию?

Казалось, еще немного и юнец перейдет на ультразвук. Лиана с презрением посмотрела на него.

− Как член штатского персонала я имею право ознакомиться с вашим назначением, − еле сдерживаясь, проговорила она.

Тотсон на всякий случай подошел поближе, опасаясь, как бы Лиана случайно не придушила нового капитана. Рыжий поджал губы и вытащил из нагрудного кармана листок бумаги, на котором красовался голографический герб. Астрофизик быстро пробежала глазами по строчкам стандартного приказа, пока не нашла дату.

− Прошу прощения? Но вы… Ты дату видел, прежде чем начинать орать?! Ты вступаешь только с завтрашнего дня, после инструктажа предыдущего капитана или старшего по званию в экипаже. В данном случае – это Конрад Болс. Так что мы пока под его руководством! − девушка с силой вдавила лист в грудь потенциального капитана.

Рыжий покраснел и чуть не взорвался от возмущения.

− Вы вступите в должность уже на корабле, за границей галактики… Когда мы будем одни на световые года в округе, − с ехидством заметил научный руководитель.

С шипением приземлилась капсула с орбиты. Лиана с Конрадом, не пропустив парня вперед, вошли внутрь. А вот механик, тяжело вздохнув, сел последним. Разборки на краю мира, что может быть хуже?! Особенно сейчас, когда они лишились врача. Раздутое эго Конрада не позволит ему смириться с командованием юнца. Он и с Джимом-то уживался только потому, что Рихарду было откровенно наплевать – кто и чем управляет. Он не хотел быть на «Глобусе», но обязан был следить за порядком. И отлично справлялся, позволяя мистеру Болсу делать свою работу и принимая его дельные советы. Не нужно быть прорицателем, чтобы понять: вряд ли с новым командиром все будет так же мирно. Парень наверняка мучился десятком комплексов. Вот сейчас сидит в капсуле, как обиженный ребенок, даже не представился… В итоге все может зайти слишком далеко, и это сейчас, когда они лишились врача – опять подумал он.

А вот в голове Лианы все звучали слова Рихарда: «В день, когда нас поведут на убой, врача на «Глобусе» не будет». По жилам пробежался холодный разряд. А зачем проводить расследование, если от всего экипажа можно просто избавиться? Девушка нервно хихикнула и спрятала свой взгляд под настороженными взорами троих мужчин. Капсула пристыковалась к шлюзу «Глобуса».

Рик с Лианой едва успели закрепить груз, когда Конрад, расстыковавшись, совершил прыжок через эль-пространство. Девушку опять кинуло на пол в десятке разных вариаций. Придя в себя, она подскочила в полной решимости то ли наорать на Конрада, то ли хорошенько двинуть ему. Однако Рик, как всегда, взял на себя роль громоотвода и попытался скрутить ее. И хотя это ему не удалось, Лиана в итоге достаточно успокоилась, чтобы, вскрикнув «Я в порядке», уйти к себе в каюту. Тотсон чуть ли не бегом отправился в командную рубку, где вовсю шла разборка на повышенных тонах между теперешним и будущим руководителями корабля.

− Не думайте, что я вам спущу с рук ваше хамское поведение! − визжал рыжий парень.

− И что вы сделаете? − с напускным спокойствием, но все же достаточно громко спрашивал Конрад.

Ладно, этот закомплексованный юнец пылит, но мистер Болс – умный, солидный человек. Словно и без того неприятностей на сегодня мало, так еще и драка зреет в звездной пустоте между обоими пилотами. Покалечат еще друг друга… А ни Рик, ни Гриджер не умеют управлять кораблем.

Механик еще помялся на пороге пару мгновений, а затем, вздохнув, как с мечом, пошел вперед с протянутой для знакомства рукой:

− Рик Тотсон, штатный механик.

Две пары пылающих глаз уставились на него, заставив поежиться. Затем парень неохотно подал свою руку:

− Мэтт Кит, − коротко произнес он.

− Позвольте заметить, поскольку, мистер Кит, вы еще не вступили в должность, − Рик чувствовал себя минером, − сейчас может дежурить только мистер Болс. Я бы советовал вам отдохнуть перед предстоящей сменой. А потом, думаю, немного нарушив правила, я бы с удовольствием лично провел вводный инструктаж.

− Насчет отдыха вы правы, − холодно проговорил парень;он изо всех сил старался выглядеть солидным, что плохо удавалось с его детским личиком, − но инструкции нарушать не стоит, мистер Болс должен провести инструктаж.

Конрад увидел в этом заявлении уходящего парня целый символ передачи руководства и повиновения, которое возмущало его. Мужчина, сжав кулаки, спрятал их за спиной. Озадаченный механик посмотрел ему в глаза с осуждением, что заставило профессора смутиться, осознавая, насколько глупо он только что вел себя.

Тотсон вздохнул и, вспомнив о том, что Мэтт вряд ли в курсе расположения комнат на корабле, поспешил за ним, чтобы не допустить новых недоразумений. Конрад сел в кресло первого пилота и постарался успокоиться.

В это время Лиана плакала в собственном боксе, уткнувшись в подушку и благословив звукоизоляцию. Было множество причин для слез, веских причин, и она следовала природной женской мудрости, выплескивая весь свой страх и горе в уже давно промокшую подушку. От слез становится легче. Пусть хоть немного, хоть ненадолго, но часть злобы и обиды уходит.

***

Джима переодели в яркую оранжевую робу и, закованного в наручники, повели на тюремный корабль. В небе расплылась золотая сеть гало, что часто происходит от эль-прыжков. Наверное, это «Глобус» улетел, хоть их не стали терзать… Штрафбат – это практически приговор к смерти. «Ничего, я еще повоюю!» – думал Рихард, заходя под нависающую тень тюремного корабля.

Столь ненавистный раньше «Глобус» теперь казался ему чуть ли не родным домом. Он тяжело вздохнул. Его взгляд скользнул по другим заключенным – будущим сослуживцам – и вдруг с изумлением выхватил знакомое лицо. Билли?! А он-то здесь за какие грехи?! Рихард, похоже, остановился, поскольку на спине огнем отозвался удар приклада. Автомат от пистолета отличался лишь прикладом, сохранившимся с доисторических времен именно для того, чтобы звездануть им того, кто и так безоружен. Всех заключенных завели в большой железный контейнер и закрыли внутри в темноте, как любой другой груз. Отныне Джим потерял статус человека, но солдатом быть не перестал.

========== Открытие ==========

Еще раз автоматика запустила оптоволоконные нити внутрь спального бокса и на этот раз не убрала их, что свидетельствовало об окончании процедуры пробуждения. Лиана еле разлепила глаза, слипшиеся от застывших слез. Автоматика зафиксировала полностью этот момент и без дополнительных запросов перевела бокс в вертикальное положение. Уже через десять минут девушка вышла в коридор с плавающим пятнистым освещением.

– Дом, милый дом, – с горьким смешком проговорила она, тихо передвигаясь маленькими шагами по привычке в рубку капитана.

Раньше освещение не доставляло Лиане никаких хлопот, но теперь пол танцевал вальс прямо под ногами, голова раскалывалась, а глаза стали слезиться. Хотелось плюнуть на все и сесть прямо на пол, пока не закончится эта качка. С горем пополам она все-таки добралась до рубки, и дверь с привычным шипением открылась, в уши врезался излишне громкий инструктаж Конрада. А капитан, рыжий юнец, все переспрашивал, что, похоже, делал не в первый раз и записывал что-то в свой блокнот. Наконец Болс не выдержал:

− Вы бы уже на диктофон записали, раз ручкой пользоваться так и не научились! − едва не переходя на крик, раздраженно заметил он.

− Не ваша забота, как я пишу. По уставу вы сами обязаны удостовериться в усвоении мною материала.

Парень говорил с вызывающим спокойствием. Лиана решила, пока не поздно, ретироваться, лазерная установка и та была дружелюбнее, чем обстановка в рубке. Она отступила назад и почти успела закрыть дверь, когда ее окликнул голос рыжего:

− Мисс Гриджер, если не ошибаюсь? − глаза на веснушчатом лице блестнули яростью. − Почему не по уставу одеты?

Девушка посмотрела на свой рабочий комбинезон.

− А вам не все равно?

− Мне не все равно! Как действующий капитан я обязан следить за порядком на моем судне! − рыжий брызгал слюной, а от его воплей у нее начало пульсировать в висках.

В голове вновь пронеслась идея о последней миссии «на убой», и безысходность развязала руки. Девушка подошла ближе и, щелкнув по носу Мэтта, произнесла ему прямо в лицо:

− Я не собираюсь показывать вам свои ножки в форменном халате, смиритесь с этим.

И, круто развернувшись, ушла в гробовой тишине, оставив позади себя краснеющего капитана.

Конрад, отвесив поклон, тоже ушел. У него еще было четыре часа, чтобы заняться сопоставлением данных, то есть тем, для чего он и находился в этой консервной банке. Но не прошло и двух часов, как его работу прервал чей-то истошный крик, немного металлический. Конрад согнул в руках стилус для управления трехмерной моделью формулы. Где-то в глубине души остатки рациональности отметили это как глупость и порчу оборудования и сгинули в пучине ярости.

− Заткни свою игрушку! − взревел он, заходя в технический отсек, как раз в момент, когда Лиане с горем пополам удалось отключить своего робота.

Голос мужчины прозвучал уже в абсолютной тишине.

− Уже выключила! − огрызнулась девушка, немного оглушенная; она тоже повысила голос.

− Разве этим ты сейчас должна заниматься!? − взревел Конрад.

− У меня нет настроения сейчас работать с формулами, − отмахнулась от своих прямых обязанностей Лиана.

«Все равно мы все уже трупы», − пронеслось у нее в голове. Секунду спустя она пожалела о своих словах. Конрад вдруг замахнулся на нее, его рука с раскрытой ладонью тряслась, отведенная в сторону. Лиана застыла от страха, но Болсу хватило сил взять себя в руки, он развернулся и вышел, услышав, как за захлопнувшейся за ним дверью сработал код блокировки.

– Чёрт те что! – прошипел он.

Громкая связь ожила:

− Все живо в рубку! − в голосе новоявленного капитана слышался страх.

Конрад вздохнул, сжав двумя пальцами переносицу, и зашагал на зов. Мгновение спустя высунулось испуганное лицо Лианы, девушка сама себе залепила пощечину за свое поведение и тоже отправилась в рубку, озираясь по сторонам, как испуганный зверек.

Казалось, на «Глобусе» справляют Новый год: все лампочки на приборной панели так и мигали, и еще пищали тысячи звуковых сигналов, о которых даже Рик не подозревал.

Еще более странная картина развернулась за огромным смотровым окном корабля. Рассыпаясь миллионами искр, сквозь марево зиял, словно прорыв в пространстве, медленно вращающийся метеорит.

− И что это значит? − обводя рукой светопреставление на панели приборов, спросил Мэтт.

Но ответом были лишь ошарашенно переглядывающиеся ученые. Парень повысил голос, отчего он стал еще более писклявым, он встал рядом с астрофизиками и вонзил взгляд в глаза Конрада. Но поскольку мистер Кит был ниже ростом, сцена приобрела комичный оттенок.

− Что происходит, я вас спрашиваю!?

Рик, как призрак, появился за спиной капитана и отвел его в сторонку.

− Разве такое бывает? − выдохнула наконец девушка.

− Значит, бывает.

Болс уже по-хозяйски занял место первого пилота. Скользнув взглядом по множеству датчиков, он развернулся и рывком усадил Лиану во второе кресло. Спустя несколько минут механик повторил вопрос капитана.

− Что это такое?

Удивляло его вечное спокойствие, хоть и немного отдававшее холодом теперь. От этого вопроса девушка, горящими глазами следящая за показаниями приборов, чуть безумно хихикнула. И слишком весело затараторила.

− Фиксированный вход в подпространства. Представляете, там жить можно, это вам не переходы через эль. Есть теория – правда, не каждая теория верна, – что по нему ходят пси-волны. Данные отличные, посмотрите, мы сможем повторить все в лаборатории.

Лиана сейчас выглядела, как девочка, которой подарили котенка.

− Не все так хорошо, − немного поумерил восторг своей помощницы Конрад. − Данные неполные. Чтобы потом восстановить данное явление в лаборатории, кто-то должен произвести замер снаружи.

− Ой, я могу! − на выдохе произнесла девушка.

− После твоей проделки с роботом только что? − тяжело вздохнул мужчина.

− Каюсь, дура.

Она готова была согласиться с чем угодно, лишь бы поближе рассмотреть чудо природы. Видно, инстинкт самосохранения взял отпуск.

− Аномалия не представляет опасности, − подал голос Мэтт.

Оба ученых повернулись к нему и смотрели на него так, как смотрел бы цивилизованный человек на дикаря, тыкающего играющий магнитофон палкой.

− Для «Глобуса» – нет, − наконец произнес Конрад, не заметив, что Мэтт скорее утверждал.

А Лиана, чуть не сбив мужчин, стоявших возле трехмерного проектора в центре рубки, вылетела надевать скафандр.

Уже через полчаса девушка подлетала к аномалии на крыльях скафандра с увесистым прибором в руках, и по нему, как и по скафандру, мягкой волной разлилось голубоватое свечение. Девушка невольно замечталась.

− Извините, профессор, но сейчас не ваша смена, − осмелевший Мэтт снова стал строить из себя командира.

Конрад уже устал и со вздохом уступил место парню, зависнув, однако, за его спиной.

− Как там дела? − спросил Болс девушку.

− Извини, зрелище великолепно, − очнулась Лиана. − Передаю данные.

Конрад вывел цифровую модель прямо на проектор в рубке, превратив буйство красок в отражение набора схем и цифр. Рик, сидевший в кресле второго пилота, с интересом наблюдал за происходящим.

− Внимание, боевая тревога, готовлюсь к прыжку через эль-пространство, − неожиданно произнес Мэтт.

Ученый резко развернулся и успел схватить руку капитана.

− Не смей! − прошипел Конрад, глядя через смотровое окно на вынырнувший из темноты легкий корабль эукарийцев.

− Вы собрали все данные? − холодный тон механика резанул слух.

− Что? − Болс перевел взгляд на Тотсона и обнаружил нацеленный на себя пистолет. Он опешил.

− Отвечайте на вопрос, − сталь и почти механическое спокойствие звучали в голосе Тотсона, а взгляд из отрешенного и грустного стал почти хищным.

− Да, данных достаточно, − упавшим голосом ответил ученый.

− Тогда отойдите. Разумнее было бы вам сеть на пол перед прыжком, − Рик махнул пистолетом в сторону проектора.

− Но вы подписываете ей смертный приговор! − взревел Конрад и получил холостой щелчок выстрела.

Мужчина отпустил руку капитана и сел на пол.

− Ребята вы вытащите меня!? Что у вас творится!? − взволнованные крики девушки по радиосвязи затихли с началом прыжка.

Лиана осталась одна возле непонятного разлома в реальности или, точнее сказать, зафиксированного прохода в подпространство. С ужасом она наблюдала, как вражеское судно приближается, затем от него отделился летательный аппарат. Похоже, ее решили взять живой, немногим лучше. Сердце упало, это был даже не страх – чувство было по ту сторону паники. Лиана будто со стороны наблюдала, как к ней все ближе подлетала шлюпка, похожая на перепончатое яйцо с отростками там, где должны были находиться двигатели. Прямо перед ней летательный аппарат раскрыл свою черную утробу и поглотил девушку.

***

Джима пинками вытолкали из темного контейнера на ослепительно яркий свет. Его побрили и нанесли на лоб штрих код. Он не знал, что было хуже – это или ехидная улыбка Билли, которому явно грело сердце, что Рихард тоже оказался в штрафбате. Их рассортировали и отправили в лаборатории на вживление чипов для интеграции с броней. Штрафбат – ударная группа. Солдаты станут быстрее, сильнее, смертоноснее – то, что нужно для невыполнимых миссий. Рихарда втолкнули в огромную белую палату, охранник прижал его к железной раме посередине помещения и ушел. Зажегся зеленый свет, зажужжала какая-то машина. Из пола вылез медицинский бот-«паук», ощетинившийся миллионном игл, он вонзил их в Рихарда, и тот не смог сдержать крика, который растворился в пластиковых стенах палаты.

Память услужливо унесла его, но не во времена его пилотажей-истребителей, а в часы унылых смен за штурвалом «Глобуса». Хорошо, что с его командой все хорошо. Он не перестал считать экипаж корабля своими людьми, и он был виноват прежде всего перед ними, особенно перед погибшей Келли, совсем еще девчонкой. Если бы он был внимательнее… Если бы не был так зациклен на себе, возможно, она была бы жива. Джим принял все наказание, он его заслужил. И он больше не позволит жалеть себя, у него больше нет крыльев, это в прошлом. Но может быть, он еще на что-то сгодится, даже если на нем будут ставить опыты, ведь он сам виноват. Неудавшийся капитан «Глобуса». Наверняка начальство найдет ему на замену кого-то получше. А где-то на задворках Альянса вдова командора Рэдклиффа узнала о гибели своего мужа. Но еще тысячи семей с надеждой ждали солдат, «спасенных» с военной станции в туманности Медузы.

========== Конец ==========

Смотровое окно «Глобуса» озарилось тысячами звезд. Конрад, сидя под трехмерным проектором, безразлично посмотрел на Рика с капитаном и, не спеша, встал, словно не замечая все еще направленное на него дуло. Мэтт трясущимися руками отпустил штурвал, продолжая смотреть прямо перед собой.

− Думаю, мистер Тотсон, вы не просто механик? − бесцветным голосом произнес Болс не то вопрос, не то утверждение.

Шатаясь, опустошенный, он вышел из рубки. Рик внимательно проводил ученого взглядом, а потом включил пси-связь.

− Вызываю представительство земли, код 5 6 8, черт, наконец-то, мы нашли его, конец связи. − Механик, довольный, разлегся в кресле второго пилота.

В кабинете Болс «на автомате» сел за свой рабочий стол, но, найдя погнутый стилус, резко смёл всё, что было на столе, и с размаху врезал в стену. Почти целую минуту простояв без движения, он забрался в свой спальный бокс и без раздумий сразу перевел звуковое переключение в режим сна, плевать, что завтра голова будет болеть. Все произошло, и изменить было уже ничего нельзя.

***

Рихард почесал место, куда еще час назад вживили микросхему. После операции все штрафники оказались в огромном светлом зале с теплым мягким полом. Там были лысые и голые солдаты: кто ходил кругами, кто сидел на полу, многие – с блаженными улыбками на лице, многие – со слезами. Были даже те, кто бился в истерике, но охраны вокруг видно не было. Перед глазами самого Джима плавали разноцветные круги, ему с трудом удавалось сконцентрироваться на происходящем. Где-то в глубине сознания он решил, что отходит после наркоза, и плевать, что операцию делали без анастезии, лишь иногда импульсом заглушая сигналы нервов, – этого требовала необходимость для вживления чипов. Необходима полная работа человеческого мозга, иначе автоматика может неправильно подключить контакты, что и так случалось, но гораздо реже. Рихарда тошнило, сознание все время улетало, на происходящее наслаивались призраки прошлого. Мужчина сделал еще шаг и упал прямо лицом в пол: не сработал рефлекс, и руки не остановили падения. Джим уже начал задыхаться, с шипением втягивая воздух сквозь залепленное мягким полом лицо. В глазах начало темнеть от недостатка кислорода, когда он перевернулся на спину и, уже не имея больше сил сопротивляться серой дымке накатывающейся на глаза, погрузился в тяжелое беспамятство.

***

В последний момент Лиана попыталась оттолкнуться от зияющей пустоты шлюпки, и ей это даже удалось. Она долетела до прозрачного марева, знаменующего переход в подпространство, и в душе опять заиграл почти детский восторг новых открытий, но из шлюпки вылетели живые щупальца и втянули непослушную добычу в свою утробу. Внутри щупальца безжалостно стали рвать скафандр на части, под их напором, как скорлупа, треснул шлем. Лиана извивалась, ощущая на коже склизкое нечто, но, как ни странно, это длилось недолго; вскоре биомеханизм выплюнул ее на твердый желтый полупрозрачный пол.

Девушка с жадностью схватила воздух ртом и посмотрела сквозь слипшиеся волосы на здоровенного синего ящера, одетого в лиловый комбинезон со множеством карманов, из которых торчали различной формы предметы непонятного назначения. Ящер нагнулся и рывком поднял обнаженную девушку, с такой силой сдавив свои когти, что Лиана взвизгнула. Эукариец поставил ее на пол, одной лапой все еще держа за предплечья, а другой с размаху заехал по лицу. В глазах потемнело. Ящер бесцеремонно, как кусок мяса, потащил ее. Девушка, пройдя несколько шагов, снова упала и вывернула руку. Лиана кричала от боли, когда эукариец тащил ее за вывихнутую руку по полу. Навстречу им попадались еще ящеры в комбинезонах другого цвета, которые, казалось, со страхом и ненавистью смотрели на обнаженную девушку.

Наконец ящер, чуть не оторвав руку, зашвырнул ее в какой-то ящик с тремя круглыми дырками для дыхания, закрыл крышку и ушел. Лиана, придерживая израненную и всю в кровоподтеках руку, стала с остервенением колотить пятками по стенкам ящика, но не добилась ничего, кроме разбитых ступней. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем ящик потащили, а потом крышка открылась, и сверху замаячила морда еще одного ящера. Лиана, взвизгнув, прыгнула вперед, попытавшись вцепиться в глаза эукарийцу, но вывихнутая рука не послушалась, а от здоровой ящер увернулся. Девушка упала спиной на край коробки и опрокинула ее. Еще раз взревев от боли, она свернулась в позе эмбриона на желтом полу в пустой комнате. «Комната для допросов», – пронеслось в голове. В помещении кроме нее находился лишь один единственный эукариец в нежно-бирюзовом комбинезоне. Он взял со стола некое коричневое полотно, при ближайшем рассмотрении оказавшееся пледом, и аккуратно накрыл им девушку, что-то почти нежно прорычав. Со стороны стола, на ножки которого вся трясущаяся от страха и холода Лиана сейчас смотрела, механическим и в то же время мелодичным голосом заговорил переводчик.

− Я не хотел, чтобы с вами так плохо обошлись. Если станете сотрудничать, то со Скорлуксом больше не встретитесь.

Эукариец внимательно смотрел на Лиану, ожидая ее реакции, которой так и не последовало; девушка просто лежала на полу, царапая его ногтями.

***

Конрад шел по планете, о названии и расположении которой понятия не имел. Он был внутри военной базы. Все военные базы безлики. Он шел по длинному коридору на заседание командоров двенадцати секторов и представительства Земли. В этот раз на заседании будут специальные гости: он и еще кто-то. Вряд ли это будет Рик, парень хоть и оказался с двойным дном, но имел в астрофизике весьма ограниченные познания.

Вот коридор закончился, и ученый уткнулся носом в железную дверь. Вдох-выдох, он нажал кнопку, и створки с шипением разъехались в разные стороны, но вместо сборища высокопоставленных шишек он встретился с одним невзрачным старичком, немного сутулившимся, сидевшим за большим круглым столом в комнате с огромным окном, за которым сквозь дымку облаков прорывались яркие лучи. Конрад немного помедлил на входе, а потом, не дожидаясь приглашения, сел с другой стороны.

− Мне сказали, что я должен встретиться с главами двенадцати секторов, − устало произнес ученый.

− Для всех так и есть, − сцепив пальцы в замок, проговорил старичок. − Вы заслужили данную честь, совершив прорыв в астрофизике. Теперь мы сможем заглушить голос королевы. Порвать телепатическую связь между всеми эукарийцами. Они наверняка смогут приспособиться, но будет слишком поздно.

− Я не могу этого обещать. Черт! У меня забрали все результаты измерений, за которые моя помощница поплатилась жизнью! − Болс едва не срывался на крик.

− Зачем вам вычисления? Вы свою часть работы сделали, теперь почивайте на лаврах. Остальное за вас доделают люди умнее. А вы пожнете всю их славу. Не стоит сердиться, можете считать это очередной миссией, давно стоило сломать это дурацкое представление об ученых-дармоедах. Гордитесь собой. − Старик махнул рукой, словно на какой-то пустяк.

− Я мог бы завершить начатое, − прошипел ученый.

− Не смешите меня, вы еле обнаружили разлом, когда вас чуть ли не носом в него ткнули. Что вы так смотрите? Вы же не случайно на краю галактики оказались. И о чем с вами говорить, если вы даже этого не смогли понять, − старик пристально посмотрел на него. − Ладно, ваша протеже тоже теперь героиня, и за ней отправится отряд штрафбата вместе с неким Джимом Рихардом. Правда, красивая история: бывший капитан рискует жизнью, чтобы отомстить за человека из своего экипажа, пусть и ученого?

− Вы создаете сказку на жизнях настоящих людей, и вообще, с кем имею честь разговаривать? − взорвался Конрад.

− По статусу вам не положено знать, а теперь прошу, покиньте кабинет и уж будьте добры говорить всем, что встречались с представителями секторов. Да, чуть не забыл, − вставая, старик небрежным жестом пустил через весь стол медаль, изображающую солнце с острыми углами.

Ученый поймал ее и, сжав до боли в ладони, вышел. Сейчас бы он с радостью пустил пулю в висок. «Не дождутся, сволочи». Конрад пошел прочь, теперь он все решил: уйти со службы сейчас будет проще простого. Осточертело все, пусть катятся в тартарары, это уже не его война. Война уже давно потеряла для него смысл.

Конрад прожил еще с десяток лет, пытаясь утопить свою гордость и вину в виски, от чего под конец жизни окончательно лишился рассудка. Но и тогда не стал счастливее ни на йоту.

***

Джим стоял, расставив руки в стороны, пока автоматика запаивала его в костюм «смертника» как раз рядом с Билли, достаточно близко, чтобы попытаться перекричать шум сварки.

− Так за что тебя в штрафбат отправили? − чуть не сорвав голос, прокричал Рихард.

К нему повернулись глаза, ставшие ярко-синими, в которых плавали столбики цифр.

− Я коршуна разбил. Я же из-за этого тогда в баре на тебя напал, обидно стало, ты ж тоже истребитель в свое время разбил, а тебе героя дали… Несправедливо! − Били закончил кричать и повернулся к машине, надевшей на него шлем.

О, да, конечно, разбил коршуна, небось, когда удирал. Если бы не броня, Рихард бы врезал этому придурку между глаз. Он повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть шлем с маленькими прорезями, который закрыл его лицо; теперь весь мир предстал перед ним в перекрестье мишени. Глаза, бывшие когда-то медового цвета, теперь светились сквозь узкие щели голубым. Близилось первое задание. Он и еще двенадцать человек, в том числе Билли, вошли в небольшую круглую комнату, откуда каждому в разъем с обратной стороны шлема воткнулся нейрокабель. Перед глазами Рихарда замелькал текст, от содержания которого у него чуть не навернулись слезы. Цель номер один – захватить корабль. Цель номер два – захватить эукарийцев для опытов. Цель номер три – по возможности достать сведения об ученом-астрофизике, предположительно погибшей Лиане Гринджер. С личного дела смотрела до боли знакомая девушка с немного растерянным и в то же время любопытным взглядом. Что ж, пусть ящеры открывают двери, к ним пришла расплата.

Разведке удалось отследить нужный корабль эукарийцев, который все еще находился неподалеку от зафиксированного входа в подпространство. Небольшая «консервная банка» с простенькой маскировкой, набитая прижатыми друг к другу солдатами, без проблем подлетела к кораблику и присосалась к обшивке где-то в районе брюха. Пока все шло хорошо. Автоматика прогрызла стальными сверлами обшивку корабля, и в образовавшийся проем пошел первый солдат, которого направлял план. Где-то в утробе затаившегося основного корабля ел попкорн координатор, готовый вступить в игру, если что-то пойдет не по плану.

***

Это был еще один из нескончаемых допросов, который проводил ящер по имени Ирэн, так он назвал себя. Ящер часами мог слушать любой бред, почти не моргая парой своих век и внимательно глядя на Лиану. Она пыталась просто молчать и все ждала, когда придет тот, другой ящер и начнет пытать, но этого так и не случилось. Ящер Ирэн все время сидел и смотрел. И слушал. Девушка начала жаловаться на эукарийцев, на цвет пола, на отсутствие одежды. Пол, конечно, не перекрасили, но комбинезон ей дали, правда, с двумя продолговатыми прорезями на спине и в районе копчика, но все же лучше, чем быть полностью обнаженной.

В какой-то момент она просто начала рассказывать все подряд, рыдая и ругая себя потом. Пока она просто сидела и смотрела на своего тюремщика, зная, что скоро, как по мановению волшебной палочки у нее развяжется язык; она ненавидела себя за это и даже несколько раз пыталась убить себя, но эукарийцы всегда успевали вовремя, чтобы остановить любые попытки суицида. Нет, мисс Гринджер нужна была им живой.

Раздался тонкий писк где-то на пределе слышимости. Ирэн вскочил и, как ошпаренный, вылетел из комнаты допросов, в прямом смысле вылетел – инстинктивно взмахнул крыльями и чуть не стукнулся о потолок. Настало время тишины, вентиляция вдруг принесла знакомый до боли запах озона, как перед грозой в детстве. Для девушки эта ассоциация резко сменилась другой: вид прожженной дырки там, где билось сердце у покойной Келли. Лиана забилась в угол, обхватив руками колени. Раздался взрыв, и в комнату вошел механический монстр – солдат, полностью закованный в тяжелую броню с прорезями для глаз, из которых бил слабый голубоватый свет. Из закоулков памяти выплыла картинка с надписью «солдат штрафбата». Вроде свои… Вставать все равно было страшно. Ужасно хотелось, чтобы под шлемом было знакомое лицо Джима, но так не бывает.

Рихарда воротило от необходимости смотреть на Лиану сквозь голубой прицел, который маячил перед глазами, а чип издевательски передавал в мозг параметры «врага». Черт бы его побрал, но наверняка они так и работают. А еще ему жутко хотелось утешить старого друга. Сейчас на нее было жалко смотреть: бледная, с уже начавшими заживать кровоподтеками в форме когтистой лапы на лице, в комбинезоне, который висел на ней. Она стояла и тряслась, не зная, что перед ней тот самый непутевый капитан, над которым она иногда подтрунивала.

− Не бойся, свои, − голос, искаженный динамиком, потерял все свои интонации, стал дребезжащим и монотонным.

− Джим? − не веря происходящему, дрожащим голосом спросила Лиана.

Девушка обхватила холодный металл руками и забилась в рыданиях.

− Хватит, а то броня заржавеет, − фразы не подходили голосу, но Рихард надеялся хоть как-то упокоить Лиану.

Он боялся двигаться в железной скорлупе, в которую был закован. Девушка отодвинулась и кивнула, давая понять, что все хорошо, и она готова идти; в ее глазах снова заиграл огонек решимости. Рихард запустил датчики брони на полную и аккуратно повел ее за собой, в воздухе теперь уже пустых коридоров весел запах озона, меди и тошнотворной гари. Кое-где, распластавшись, лежали бездыханные ящеры, и Лиана несколько раз чуть не поскользнулась на скользкой черной крови эукарийцев. Еще шаг, и она взвизгнула, порезавшись о что-то, спрятанное в крови ящеров, которая тут же проникла в рану и обожгла, как огнем. Немного, не страшно, чтобы отравить по-настоящему, нужно гораздо больше. Лиана улыбнулась на механический вопрос: «Что случилось?» Ей даже показалось, что в лязге плохого динамика прозвучало волнение, нет, эти устройства не предназначены для того, чтобы передавать эмоции, но тревога капитана просачивалась даже через многослойную броню. Наконец сквозь запутанные округлые коридоры Рихард довел ее до зияющей пробоины, из которой штрафники выбирались на свой корабль. Вдруг что-то щелкнуло в мозгу мужчины, чип послал сигнал. Рихард с трудом опустил вскинувшую оружие руку. Что за?!.. Нудный нарастающий голос чипа вопил: «Враг, убить, убить!» Обливаясь потом и вытянувшись по стойке смирно, Джим еле выдавил из себя:

− Скорее, прыгай внутрь и лезь в капсулу, с… слева, − проклятая автоматика не передала интонации, а лишь добавила холодно и сдержанно. − Быстрее.

А Рихард вопил, чувствуя, как сознание погружается в серую дымку, а по нервам растекается свинцовая боль. Натяжение в руке становилось все сильнее и невыносимее: «Убей, убей!» – отбивала дробь в висках, оторвать бы руки кривому боту, который спаял дефектный чип! Девушка не слышала отчаяния, до нее доходили лишь мерные механические слова.

− А как же ты? − в замешательстве спросила она.

Рука с плазменной пушкой в руках Рихарда дернулась и быстро поползла в сторону Лианы. Девушка начала понимать весь ужас ситуации, ее глаза широко раскрылись. Джим сделал шаг вперед и, ударив Гринджер, столкнул ее в шлюпку десантников.

− Быстрее в капсулу! − прокричал он, с упоением выпуская очередь снарядов в пустой коридор.

Пока остальные штрафники зачищали корабль, Лиане не составило труда найти вход, в который она еле поместилась, свернувшись в три погибели. Капсула отстыковалась. В шее капитана что-то щелкнуло, и Джим утонул в смертельной черноте. Этот бой оказался для него последним, но на этот раз он был победителем.

Координатор на корабле получил данные о жизненных показателях мисс Гринджер и связался с кем-то по пси-связи.

− Сэр, она в шлюпке, жива. Включить разгерметизацию? − произнес он немного озадаченным голосом.

− Разве ее не должны были убить? − выплюнул динамик скрежещущим голосом. − Вы же сами отрапортовали об отладке серии чипов…

− Технология не отлажена, сэр, такое еще иногда случается, − рефлекторно пожал плечами координатор, прекрасно зная, что собеседник его не увидит. − Так что насчет разгерметизации?

− Не стоит, потом будет слишком много вопросов. Легенда и так сойдется. Устройте ей царский прием.

Собеседник отключился, а координатор включил магнитный захват для состыковки капсулы. Да, если бы капсула разгерметизировалась, начали бы искать виноватых, слишком много бюрократии, слишком много заинтересованных. Парень хоть работал в должности координатора штрафников, но начальство давно пообещало ему уютное местечко в аналитике, но вместе с привилегиями должность многого требовала. Координатор уже начинал готовиться и отлично понимал, как важно, чтобы у поднимающих солдатский дух сказок была реальная основа. Байки, передаваемые из уст в уста, имеют огромную силу, особенно, когда есть люди, которые видели и разговаривали с героями. А лучшие герои – мертвые, чтобы не могли запятнать светлый образ, созданный с таким трудом.

========== После ==========

Лиану, особо не тестируя, после «спасения» отправили в лечебницу для душевнобольных, в камеру с мягкими белыми стенами и «веселыми» пилюлями. Она давно потеряла счет времени, когда в палату вошли два дюжих медбрата и, скрутив, надели на нее смирительную рубашку. До чего унизительно для бывшего подающего надежды ученого! Но это значило, что будут посетители, рассудок был непривычно чист, видно, сегодняшняя доза таблеток где-то потерялась. Немного прошуршав по мягкому полу, открылась пластиковая дверь, и в комнату вошел седой мужчина лет сорока с печальными и добрыми глазами. За ним, приволакивая левую ногу, проковылял молодой парень, который стал рядом и остался стоять, глядя в пол.

− На тебя страшно смотреть, − покачав головой, грустно заметил мужчина.

− Это психушка, чего ты ожидал? − хмыкнула Лиана.

− Я говорил с врачами, тебя могут выпустить, а еще я сохранил и показал разработчикам твое детище – Марти. Так что ты скоро выйдешь отсюда, и у тебя будет работа, свой проект.

Рик грустно улыбнулся. Лиана посмотрела на него глазами, в которых плясали огоньки гнева.

− Хотели выкинуть на помойку, да оказалось, что от меня еще может быть толк? Небось, в коде не смогли разобраться. Еще бы, без комментариев и правил, для себя все-таки писала, − прошипела она, извиваясь в смирительной рубашке.

Тотсон подошел ближе и положил руку ей на плечо. Лиана еле подавила желание стряхнуть ее, как гадкую гусеницу.

− Я понимаю, но, подумай, это же возможность выйти отсюда. То, что ты создала, не должно было работать, но чем дольше робот включен, тем адекватнее его поведение. В программном коде обычным текстом указаны понятия и правила поведения. И, словно по волшебству, они начинают работать, − с ноткой восхищения в голосе говорил бывший механик «Глобуса».

− Лучше расскажи мне, как дела на фронте? − отвернулась девушка, пытаясь выиграть время на раздумье.

− А что? После того как наши запустили помехи в подпространство, эукарийцы оглохли; мы-то просто поменяли частоту пси-связи, а ящеры так не могут. Началась паника, ведь они рождаются с шепотом королевы у себя в голове, а теперь они слышат только шум, − со вздохом начал Рик.

− Это жестоко, − проговорила девушка хриплым голосом.

Тотсон пожал плечами:

− Это война, и они нам еще подкинули прощальный сюрприз. Помнишь вирус, от которого люди взрывались? − Лиана развернулась и непонимающе посмотрела на седого мужчину. − Да, ты же не в курсе, это он уничтожил станцию в туманности Медузы, будь она неладна. Так вот, десятки раз они пытались распространять его. Пару раз у них получилось, и ведь образцы не взять…

− Ну и как справились?

− Да никак. Карантин и осторожность. Ящеров уже почти всех истребили, еще немного – и будут жить в резервации, как когда-то индейцы, − обыденным тоном рассказывал хронологию победы механик.

− Так что, мы, получается, победили? − Лиана была в растерянности.

− Получается так. Ну, что, пойдешь на волю? − весело подмигнул Рик.

Для девушки это стало последней каплей. Еле сдерживаясь, она спросила:

− А этот парень? Неужели Марти?

− Да, вот, привел показать, доктора хотели его здесь оставить. Робота не признали… Его немного доработали, но, в основном, Марти – твоя заслуга, − весело, но, как всегда, с грустью проговорил Рик.

Лиана его уже не слушала, а громко начала нести ересь:

− Процент, яблоко, пятьдесят два, пингвин, олень, сладкий снег… − девушка вздохнула и с хищной улыбкой добавила: − Прикончи этого ублюдка!

Марти дерганно свернул шею Тотсону, который успел лишь выругаться.

− Мне Конрад про тебя все рассказал, сволочь! − девушка плюхнулась на пол рядом с бездыханным телом и дала роботу еще один приказ: − А ты беги отсюда и код управления заблокируй!

Робот еще раз дернулся, отвел застывший взгляд от бездыханного тела и принялся стучать в дверь. Как только она открылась, Марти быстро выскочил из палаты, пока медбрат в белом халате ошеломленно смотрел на лицо Тотсона, которое находилось там, где должен был быть затылок.

А пациентка что-то спокойно насвистывала.

Игра в людей

Новая ночь сгущает небесные краски, ухмыляясь, ложится на землю и смотрит на двоих людей, устало бредущих по мокрой траве среди деревьев. Пришло время привала. Измотанные, они съедают часть собранной за день пищи, другую часть оставляя на менее удачные дни. Тай первым стоит на часах. Высокий крепкий брюнет с пронзительным взглядом. У Лидии всегда от него мурашки бежали по коже. Рыжеволосая девушка вздохнула, забираясь в спальный мешок, она не могла постоянно следить за ним, но когда он очнется, Тай убьет Лидию, и смерть не будет легкой. Растерзанные тела выпускают свой сок, пустые оболочки, потерявшие всё сакральное и ставшие просто гнилым мясом, отпечатались в памяти девушки. Парень когда-то творил это до… переписи личности. Сколько он уже пропустил процедур? Когда прошлое вернется к Таю – вопрос нескольких дней… А может, он уже?.. Привычный страх не смог вырвать из лап сна. Лидия засыпала. Ей опять снилась первая процедура Тая по переписи личности, высшая мера наказания в современном обществе. Начало всегда болезненно, напоминает казнь на электрическом стуле. Парня заковали и подвели к голове провода, сначала Тай осыпал всех проклятиями и грозился разрезать на длинные кровоточащие лоскуты, а потом просто трясся, пуская пену изо рта. Лидия была тогда лаборанткой, наивная студентка, еще не понявшая – куда попала. Она не могла представить, как все обернется.

Тай стоял на часах. Он всматривался в ночь. Лидия снова тихо постанывала во сне, каждый раз все жалобнее, это было хуже любого крика. Парень поежился: в последнее время к нему всечаще приходили страшные видения, словно вспоминались убийства, которые он не мог совершить, ведь учился в университете на другой планете в это время. Он помнил, как зубрил предметы и сдавал экзамены, но с каждым днем лица его однокурсников расплывались в памяти, их заслоняла мутная дымка, а теплая кровь, омывающая руки Тая, вспоминалась все реальнее и уже начинала вызывать не страх, а жажду, жажду смертельной игры с чужими жизнями.

Висок раскаленной иглой пронзила догадка – она знает! Поэтому она так стонет во сне, она ждет, когда Тай сломается и придушит ее посреди всеми забытой пустоши. И снова станет чудовищем, монстром из ночных кошмаров. Почему снова? Он никогда таким не был. Ведь не был же?! И снова в конце стоит жестокий знак вопроса, как знак недоверия самому себе.

Издали послышался хруст, рука отточенным движением выхватила бластер и Тай выстрелил на звук. Громкий крик раненого человека возвестил об ужасной ошибке. Лидия высвободилась из кокона спального мешка и мгновение спустя была на ногах, словно и не спала вовсе.

Началось. Тая била крупная дрожь, этой смерти он не хотел. Надолго ли? Он медленно повернулся к девушке и увидел бесстрастное дуло бластера, направленное ему в лицо.

– Мы сделали это, мы дошли, – в словах Лидии не было и следа радости.

А в голове парня – слишком много мыслей, чтобы сказать свое последнее слово…

Сказания многих миров

Яркое голубое небо застыло над желтоватым морем пустыни, сквозь марево по ней медленно брел человек, его голова была покрыта белой куфией, лицо иссохло и потемнело от лет и жара песка. Его путь должен был занять полдня, но раскаленный воздух даже недолгое путешествие превращает в вечность. Среди барханов появилась темная точка, которая постепенно приняла очертания крупного черно-серого кота.

– Добрый день, – усмехнулся человек, оглядывая своего гостя, – видимо, тебе стало совсем скучно, раз решил вспомнить про наши края.

– Я встретил призрака-вампира, – вместо приветствия через тонкий мир заговорил кот, – он мог бы стать мне другом.

– Но не стал, – сбросив со спины мешок с вещами, мужчина уселся на него, – иначе ты не стал бы жечь свои лапы ради встречи со старой мышью.

– Не стал бы, – кот без спроса запрыгнул на колени к путнику, но человек даже не подумал согнать его или погладить. – Он бродил от города к городу, забирая жизни детей, это было частью его самого, и он творил это, не осознавая своих поступков… Встретив его я спас тех из детей, кого еще можно было спасти, и убедил призрака пойти со мной, чтобы я мог кормить его, не принося никому вреда.

– Но что-то пошло не так…

Скорее не вопрос, а утверждение со стороны человека.

– Он вспомнил свою жизнь, при жизни призрак творил зло вполне осознанно… Он стал куда лучше после смерти, но чуть не погубил меня, вспомнив, кто он на самом деле, – в словах, которые, казалось, шептал ветер, звучали грусть и одиночество. – Я думал, призрак продолжит свои скитания со мной. Он мог стать мне другом…

– Что ты с ним сделал? – голос человека звучал ровно, все с той же интонацией.

– Он был неопытен, хоть и стар. Я забрал его силу, – теперь в речи кота звучал и стыд, – но призрак стал жаден и готов был поглотить все на своем пути.

– Мне жаль, мой друг, но ты поступил правильно, хоть это и оставит след в твоей душе, – вздохнул человек. – Это все?

– Я встретил девушку, я почти остался с ней. Она была во власти чужого рока, и я освободил ее. Но тогда она перестала нуждаться во мне, – создание разлеглось на тонких коленях, глядя куда-то вдаль.

Ветер трепал широкие одежды человека, и тот наконец решился погладить своего гостя.

– Ты же сам знаешь, что она была не твоя, – сухие пальцы скользили по мягкой шерсти.

– Я был готов даже на чужое, – признался Эдвард.

Он пришел к своему старому другу из другого мира за простыми и правильными ответами, которые знал и сам, но которые хотел еще раз услышать.

– Теперь время платить за твою помощь. Что ты попросишь у меня взамен?

Мужчина задумался, ему не было нужды в помощи кота, но только демоны оставляют у себя услуги годами.

– Доставь сообщение Мине, – мужчина достал из сумки листок и повесил на шею кота.

Тот спрыгнул на песок и уже веселее заметил:

– Надеюсь, мне удастся убежать быстрее, чем она закормит меня.

Доставить послание не составило особого труда, женщина уже привыкла, что вместо почтового голубя сообщения от ее мужа приносит большой черно-серый кот, с чудной кличкой Чешир.

***

Утреннее солнце пробивалось сквозь швы в палатке, начинался новый день. Эдвард потянулся, разминая руки, которые даже теперь болели от горячих песков чужого мира, на душе стало спокойнее, он даже был готов к новому городу и своему выступлению на его улицах. А пока стоило умыться и продолжить свой путь по хвойному лесу и по своей нынешней жизни.

Два кофе для подделки

Корпорация «Эмерция» располагалась на вершине небоскрёба. Из окон офиса открывался величественный вид на равнину из облаков, окутанных мягким золотом приближающегося вечера. Энтони Робертсон сидел за белым столом, стилизованным под дерево, с тоской наблюдая за неторопливым движением небесного тумана через окно, заменяющее в комнате одну из четырех стен. Неизвестно, сколько часов ещё придётся провести в этом душном кабинете, прежде чем удастся вырваться на свободу. Он ненавидел цифры и тех, кто их придумал в седой древности, ненавидел отчёты и особенно тех, кто каждый день просил у него денег на оплату налогов, аренду помещений, на старые и новые проекты. Энтони ненавидел их, ведь каждый раз он должен был разбираться с тем, откуда взять эти самые деньги, отдавая одним, он неизбежно забирал финансы у других. Всем было плевать на ограниченный бюджет компании, каждый сотрудник просто старался получить как можно больше от своего босса. Ненавидел Робертсон и то, что решать вопросы нужно было безотлагательно каждый вечер, и то, что не мог доверять никому, кроме себя. Корпорация «Эмерция» – его благо и проклятие.

Мужчина разглядывал себя в полупрозрачном отражении на стекле, он долго смотрел на свой четко очерченный подбородок, голубые глаза, немного приподнятые гелем короткие волосы, крепкий, уверенный в себе и при этом бесконечно измотанный от монотонного движения жизни. Тело – под Статус руководителя компании: широкие плечи, спортивный силуэт. Респектабельный вид стоил ему немало. Одежда, развлечения… Все деньги, вырученные за долгие часы просиживания в кожаном кресле, уходили на оплату Статуса, и ему это нравилось. Должно было нравиться, иначе никак. Мужчина размял шею, потом, покосившись на циферблат винтажных часов, достал из носа две небольшие вставки, которые препятствовали излишнему интересу к противоположному полу, и положил их на стол рядом с собой. Без них было как-то приятнее, свободнее что ли, а на этаже едва ли остался хоть кто-то, чтобы отсутствие затычек в носу стало проблемой. Он вновь ушёл с головой в работу, вчитываясь в значки, которые выводил стол, составляя пометки, что-то подтверждая, что-то отклоняя.

Руки секретарши поставили на стол чашку крепкого горячего кофе, мужчина едва кивнул на это, и та, цокая каблуками, удалилась из кабинета. Энтони взял в руки напиток, отхлебнул немного, а потом, оторвавшись от бумаг, уставился на чёрную жидкость в белом сосуде. Собственно, ничего особенного в происходящем не было, за исключением нескольких мелочей, которые казались странными и немного озадачивали. Мужчина для большей уверенности проверил нос – вкладышей там не оказались, они всё так же лежали рядом. Энтони тихо фыркнул. Надо же… Секретарша у него, оказывается, была из «идейных». После того как Кейт Браин проработала у него без проблем полгода, этот факт мало что менял, но был хорошим поводом, чтобы вновь отвлечься от работы. Робертсон по привычке захватил с собой вставки. Выйдя из кабинета, он ещё раз принюхался – чисто. Сколько не втягивай воздух и не раздувай ноздри, а ничего, кроме тонкого аромата обычных духов, не почувствуешь. Система очистки воздуха уже стёрла следы присутствия дневной смены, а темноволосая девушка за столом не распространяла вокруг себя будоражащих запахов. «Кейт Браин» было написано на ее бейдже. Она довольно мило наморщила лобик, полностью поглощенная рядами знаков на своем столе и почему-то не выглядела особенной. Темные волосы, завитые в аккуратные спирали, едва подпрыгивали при движениии головы девушки, губы чётко очерчены помадой.

– Я не ожидал, что кто-то, кроме меня, сегодня задержится после работы на целых два часа, – Энтони стоял, прислонившись к косяку, на выходе из своего кабинета в нескольких метрах от секретарши. Кейт подняла взгляд на своего начальника, в карих глазах отражалось лёгкое удивление, но его почти полностью скрывала усталость.

– Я не успела вовремя закончить с графиком ваших встреч на следующую неделю, если бы вы проводили совещания сам с собой, всё было бы куда проще, – на её губах отразилось дыхание улыбки.

– Мне нравится эта идея – договориться с собой я всегда сумею, – он начал играть с вкладышами для носа в своих руках, привлекая к ним внимание девушки. – То, что вы всё ещё здесь, – не все удивительные открытия за сегодня.

Браин чуть наклонила голову, следя взглядом за движением пальцев мужчины, а спустя мгновение пожала плечами:

– Да, от меня не пахнет. Просто не хотела этого для себя. Я слышала все эти бесчисленные «за» подобные изменения. Это удобно, когда тебе всегда нравится партнёр, и ты можешь пошалить, было бы только время. Самый полезный, быстрый и безопасный способ расслабиться после работы. Немного торопливого пыхтения с незнакомцем в полной эйфории и больше никаких проблем. Наука немного упростила и улучшила природный механизм, – она махнула рукой, – но, по мне, это просто способ забыть, насколько мы бесполезны.

– Мне нравится моя жизнь, и этого достаточно, – возразил Робертсон.

Секретарша хотела сказать что-то ещё, но осеклась и опустила глаза:

– Сэр, наши взгляды на этот вопрос могут расходиться. Мне нужна эта работа, чтобы существовать, и я не хочу её терять. Простите меня, я и так сказала лишнее…

– Кейт, не обижай меня. Я не буду увольнять тебя за мнение по вопросу, который не относится к твоей работе. А вот за неуважение ко мне – могу. А это неуважение – считать меня настолько ограниченным самодуром, который способен на увольнение за подобные высказывания, – окончание фразы прозвучало довольно жёстко.

Девушке не оставалась ничего, как просто согласиться и закончить свою мысль:

– В мире достаточно еды для каждого, достаточно развлечений и знаний. Просто прокормить себя мы могли уже несколько тысяч лет назад. Сейчас же урожай увеличился в десятки раз, появилась синтетическая еда, автоматизированные способы производства одежды и прочее. Каждый из нас мог бы работать только час или два в день на работе, которая нужна для выживания, а всё остальное время тратить на то, что захочет. Так хоть кто-то не просто прожигал бы жизнь, – Кейт с грустью рассматривала дверной косяк за спиной своего босса, в окне позади неё потихоньку начинали зажигаться звезды, – но вместо этого мы работаем ещё больше, чем раньше, заменяя возможность сделать что-то стоящее на несколько часов быстрых удовольствий… У меня нет времени на нормальную жизнь, но я не хочу забывать об этом.

– М-да, – снисходительно протянул мужчина, а потом, разочарованно вздохнув, передразнил её: – «Сэр, наши взгляды… я не хочу терять работу…» Заканчивай и иди домой.

Кейт нагнала интриги, за которой оказался лишь пустой пшик. Всё сказанное девушкой прозвучало как пустой набор напыщенных штампов, которым любят тешить себя недалекие люди в попытке показаться умнее. Через час, направляясь к выходу из офиса, с ощущением тягучей тоски Робертсон отметил, что девушки уже не было на месте, вокруг царил только прозрачный полумрак. В этот момент ему почему-то почудилось одиночество.

Энтони закончил вечер, как и множество вечеров до этого. Один из престижных клубов раскрыл свои двери, встречая гостей нескончаемой тягучей мелодией. В клубах всё просто и однозначно. Всё происходит легко и быстро в тёмных уголках, небольших комнатках, частных VIP-кабинах. Без алкоголя, без последствий, без обязательств. Иногда девушки рожали детей, но почти никогда не воспитывали их, чаще всего детей выращивали в специальных бутылях, и этот процесс был поставлен на поток. Людям не нужно было думать ни о чем, кроме бесконечной и бессмысленной работы. Человечество оплачивало лишь одно – существование «Статуса». Для сильных мира сего отказаться от возможности получить больше, чем уже есть, было немыслимо.

В клубе Робертсон огляделся и заприметил темнокожую девушку, которая лениво потягивала лимонад с шипучкой. Увидев Энтони, она улыбнулась ему, как старому знакомому. Пальцы брюнетки застыли у ноздрей. Робертсон кивнул, и они синхронно избавились от своих вкладышей. В клубе пахло. Как же там пахло! Концентрированный и лучший аромат разврата кружил голову и решал все вопросы за них. Мужчина стукнул запястьем по стойке, оплачивая себе уголок, и, не долго ожидая, вцепился в губы незнакомки поцелуем, та ответила жадно и порывисто. Вот и всё, они вскочили на поезд, с которого уже не спрыгнуть, а ведь её голос он услышал только в сплетении лёгких стонов. Ночь была жаркой.

И вот снова очередной рабочий день за сведением цифр и в целом бесполезным делом в области, существовавшей лишь потому, что современная экономика была слишком сложной. Раньше это удавалось как-то игнорировать. Часы тикали медленно, словно бы нехотя. Но пришло время, и золотого цвета облака стали приметой окончания летнего рабочего дня, приметой, что люди уже уходят домой, покидая рабочие места. Робинсон послал в личный чат Кейт просьбу зайти к нему в кабинет. Как это иногда бывает, ее слова в голове мужчины переварились и обрели свой настоящий смысл лишь после того, как он прожил ещё один круг своей жизни:

– Вот вы говорите, что отказались от операции. И что вам это дало? – спросил он, вспоминая дурман прошедшей ночи. – Ради чего можно было отказаться от этого?

– Чувство одиночества, чувство, словно я заперта в клетке, из которой нет пути на волю. Бессилие, – она вздохнула и развела руками.

– А зачем? – он с интересом смотрел на девушку, втайне надеясь услышать какую-то глупость. Он хотел успокоиться, понять, что ничего не пропустил, – Зачем Вам это всё чувствовать? Вы надеетесь что-то получить, или это как-то должно изменить весь мир? Жертва ради людей?

– Я не могу сказать – «зачем». Вряд ли так я изменю мир или ещё что-то, я чувствую себя немного особенной, вот и всё. Хотя, знаете, нас таких «особенных» достаточно много, – она снова развела руками и уронила их по швам.

Обаятельная девушка с аккуратной прической, чувственными губками и стройными ножками. Природная красота Кейт была обрамлена в со вкусом подобранный наряд. Бесполезный протест… Потому что иначе не может… В этом было что-то болезненно гордое.

– Это тяжело осознавать, – он встал со своего кресла и уселся на край стола, глядя вдаль на бесконечные облачные поля.

Похлопав рукой около себя, Энтони пригласил Кейт присесть рядом.

– А вы бываете в клубах?

– Нет. В смысле – у нас свои клубы, там меньше народу, и всё то же самое… Немного сложнее… За один вечер может даже знакомство не завязаться…

Она устроилась рядом с ним. На душе у Энтони было довольно мерзко от осознания, что завтра они снова встретятся на этой треклятой работе и послезавтра опять, и так повторится много раз, почти до самой смерти. И в то же время впервые за многие дни, где-то внутри у него появилось невнятное тёплое ощущение. Мужчина усмехнулся сам себе:

– Знаете, вы ведь выбили меня из привычного цикла.

Почему-то здесь, с нею, стало спокойно, уютно. Может, она сказала то, что он и сам давно знал, но в чём боялся себе признаться?

– Я не думала, что мои слова могут на кого-то повлиять, – мягкая и настоящая улыбка осветила ее лицо.

– Оказывается, могут, – пожал он плечами, – Мы могли бы…

– Не надо, – прервала она, – мы из разных миров, и…

– …это не изменить? – Энтони усмехнулся.

Опять она всё портила. Поднявшись на ноги, он тоскливо смотрел на девушку сверху вниз. Сегодня работы было не так уж много, и он мог бы уже закончить этот вечер, как вчера.

– Хотите убежать домой?

Кейт опустила взгляд, рассматривая свои пальцы. Она почувствовала обвинение в его словах и легкий неприятный привкус вины. «Она где-то даже милая», – отстранённо подумал мужчина. Хотя большего, чем разговоров с ней как с занимательным собеседником он не хотел. Девушка была забавной. И всё. Слишком много проблем, чтобы затащить её в постель. Да и зачем? Лёгкое общение в тёплом свете заходящего дня было редкостью. А вот «потанцевать» ночью было легко. И Энтони хотелось верить, что девушку тоже привлекает простая беседа. Если они только болтают, то зачем городить огород и грустить о неизменности пути, по которому несётся этот проклятый мир?

– Сейчас я бы хотела быть здесь, но потом… – она довольно долго подбирала слова, для окончания фразы. – Вы меня пугаете.

Робертсон поднял брови.

– Серьёзно? Чем это? – он сложил руки на груди, – Ну же, неужели ты до сих пор думаешь, что я уволю тебя просто потому, что ты взбесишь меня неосторожным словом?

Девушка покачала головой, ещё сильнее зажимаясь. Прижала плечи, ссутулила спину, словно стремясь превратиться в точку. В голову лезло сравнение с моллюском, которого пинцетом тащат из раковины.

– Я… просто не знаю зачем. Это не так работает, – выдавила она. – Вы обращаете внимание на своих, я на своих… Вот и всё… У нас разный Статус… Мой ниже. Значит, я зависима, не могу говорить и вести себя с вами на равных. Простите.

– Но ты же говоришь. Не глупи, Кейт, – мужчина покачал головой, явно разочарованный позицией девушки.

Она показалась ему интересной вначале, но сейчас это походило на беседу с магнитофоном. Опять эта тема про Статусы…

– Ладно, нам всем пора по домам.

Браин кивнула и, звонко цокая каблуками, удалилась из кабинета, оставив Энтони одного.

Одиночество. Каждый сам по себе, произведённый системой и без особого плана. Он какое-то время смотрел вслед девушке. Потом и сам удалился из офиса.

Следующим вечером он вновь вызвал девушку после рабочего дня в свой кабинет, на этот раз уже просто так, из-за вредности, из-за обиды на её отношение к нему. Говорить было уже не о чем, но и отпускать ее просто так не хотелось. Мужчина сидел на краю стола, глядя на подчинённую сверху вниз, с высоты своего положения и роста.

– Что, Кейт, я тебя всё ещё пугаю? – с легкой иронией спросил Робертсон, затяжное молчание создавало неловкость, и он пытался заполнить паузу.

– Вы играете со мной, мне это не нравится, – Браин уже не проходила в центр кабинета, просто стояла на пороге.

– Ты сама вынуждаешь меня своим поведением, – мужчина сделал жест рукой, – все эти намеки, что я негодяй. Вот и приходится соответствовать.

– Я не говорила этого, – возразила девушка подчеркнуто спокойно.

В ее карих глазах появился огонёк раздражения. Всё равно быстро… За несколько вечеров всё сошло на нет. Он взял в руки кружку со стола и сделал глоток остывшего кофе.

– Идите уж, похоже, на этом всё… – грустно протянул мужчина, отворачиваясь.

Девушка осталась стоять на месте.

– Это правильно для меня – держаться на расстоянии.

– Ну, так держись!..

– Мы по-разному смотрим на жизнь, почти как разные виды.

– Ты права, – он не хотел ничего доказывать, лишь устало соглашался со всеми аргументами девушки, которая почему-то все не уходила.

– Прекратите себя так вести! – она сделала полукруг по кабинету и стала перед его взглядом. – У вас нет на это никакого права! Вы… Мне неприятны.

– Настолько, что ты никак не решишься избавиться от моего общества? – уголки его губ сложились в ехидную улыбку, это становилось забавным. – Честно, уйдёшь, и всё станет, как прежде.

Девушка, словно ища поддержки, обернулась к стеклянной стене, за которой уже мерцали звезды. Так холодно и одиноко…

– Послушай, Кейт, – мужчина подошёл к ней; странно, так волнительно наедине с девушкой ему ещё не было, словно какое-то притяжение и тепло, что не сжигает дотла, оставляя без разума, а, как маленький зверёк, гнездится где-то в груди, – не стоит усложнять простые вещи. Хотя бы на этот раз.

Девушка почувствовала в тоне снисходительное пренебрежение к её словам, но на этот раз смолчала, лишь легонько вздрогнула, когда пальцы Энтони легли на её плечо.

***

Дни сплетались в месяцы, следуя друг за другом. А они всё так же частенько сидели в кабинете, попивая кофе после работы и болтая о прошедшем дне или о чём-либо более глобальном. Сегодня устройство современного мира было отложено в сторону, ведь это был один из редких моментов, когда не хотелось думать о серьезных вещах; стоило насладиться чем-то, что было так близко. Кейт и Энтони сидели рядом на краю широкого стола, глядя на белый пейзаж за стеклянной стеной, и пили кофе.

– Я видела застывшее лицо Смита, когда вы озвучили ему условия, – с улыбкой заметила Кейт. – Всё закончилось хорошо?

– Мы получили этот контракт! – радостно воскликнул Энтони.

Он забрал у девушки её чашку, поставил на стол, сгрёб Кейт в охапку и крепко прижал к себе. Потом отпустил. Девушка раскраснелась, поправляя прядь наманикюренными пальчиками.

– Отличные новости, – движения Браин на секунду стали чуть угловатыми. Энтони несколько мгновений смотрел на неё с улыбкой от уха до уха, а потом спохватился:

– Тебя домой сегодня забросить?

– Нет, я с подругой встречаюсь. Я говорила о ней, помнишь?..

Кейт прекрасно понимала, почему сегодня беседа не продлится дольше. Это было вполне предсказуемо, яркие эмоции требовали выхода, и Энтони справлялся с подобным одним единственным образом – в клубе для знакомств. Но сперва чёрная машина на воздушной подушке завернула на первый этаж одного из небоскребов к яркой неоновой вывеске «Кафе для настоящих».

– А остальные – поддельные? – фыркнул мужчина, немного сморщив нос. – Я думал, что вы ходите в места поприличнее.

– Ну, настоящим не обязательно заботиться о Статусе, – открыто улыбнулась Кейт, глядя, как Энтони закатил глаза.

Девушка толкнула его в плечо и выскочила из машины. Внутри кафе было довольно уютным, яркий пластик, синтетическая еда, которая подавалась в виде кубиков, даже без попыток сервировать это всё как нечто настоящее. Зато посетители называли себя «настоящими» потому, что не стали менять свой организм. Ее подруга Стефания уже попивала через соломинку какую-то жидкость тёмно-бурого цвета.

Кейт помахала ей от двери, Стеф помахала в ответ.

– Какая шикарная машинка тебя сегодня подвезла. Что за человек? –спросила подруга, едва Кейт приземлилась напротив.

– Можешь спрятать свою многозначительную улыбку, он не из наших, – Браин демонстративно вздохнула. – Через полчаса будет в объятиях очередной дамы.

– Ничего себе! – голос Стеф в мгновение изменился. – А как ты в его машине оказалась?

Браин непонимающе уставилась на подругу, слова блондинки смахивали на обвинение в чём-то глупом и опасном.

– Просто подвез и всё. Что тут такого? Это мой начальник, хороший человек в целом, – Кейт слегка нахмурилась. – Ты чего?

Стефания потрясла головой, возвращая себе дружелюбный вид.

– Да так, ты же знаешь, что они все – как прибор с тумблером. Что женщины, что мужчины. Чтобы включить тумблер, не обязательно ложиться на стол, достаточно склянки с синтетическими феромонами, – дружелюбный вид пропал, и девушка вновь стала выговаривать Кейт.

– Ух ты! А можешь рассказать мне что-то новое, что-то, чего я не знаю? И вообще, Этони – хороший человек, если бы не наши беседы по вечерам… – она сделала неопределенный жест одной рукой, а другой поправила волосы. – Не знаю, до этого жизнь была просто невыносимой дырой, а теперь вроде терпимо.

– Влюбилась в изменённого?

– Не влюбилась, мы просто друзья. И если ты не сменишь тему, я уйду, – Кейт встала из-за стола, но Стеф, протянув руку, остановила её.

– Я просто надеюсь, что ты не натворишь глупостей… – блондинка всем своим видом стремилась показать, что больше не будет касаться прежней темы. – Сегодня доставка привезла мне новый гардероб. Хочешь посмотреть?

– Значит, перемещаемся в твою квартиру? – Браин улыбнулась, желая просто забыть про реакцию своей подруги.

Стефания чуть наклонилась вперёд и, закусив губу, активно закивала.

Утром Кейт собиралась в квартире своей подруги. Она взяла со стула свою блузку и принюхалась.

– Похоже, я пропахла запахом босса, – Браин покачала головой, уловив легкий запах феромонов.

Она не различала их, только иногда едва могла почувствовать этот запах.

– Смотри, как бы на тебя не напала какая-нибудь измененная цыпочка, – крикнула ей Стефания из ванной.

Кейт взглянула на часы, времени менять одежду уже не было, да и озвученная опасность была весьма призрачной.

***

Снова вечер. Уютный офис. Девушка привычно приготовила в кофе-машине две чашки американо. Было интересно обсудить реакцию Стефани и послушать, что скажет на это Энтони.

Мужчина сидел, как обычно, на краешке стола. Его кабинет заполнил звук каблуков. Энтони повернулся и повёл носом, знакомый аромат в мгновение зажег томительный огонь внутри.

«Интересно, – подумалось ему, – неужели ей захотелось провести со мной ночь?»

Для Робертсона в этом не было большой проблемы, лишь толика удивления. Но Кейт – взрослая девочка, и мысли, что она не понимает, на что идёт у него даже не возникло.

– И всё же есть определенные плюсы у простоты, – пропел он, вставая со стола, он немного растягивал момент, в ожидании была какая-то терпкая прелесть, – решила воспользоваться?

– Ты о чем? – Кейт остановилась с двумя горячими кружками кофе на половине своего пути.

Сердце сжалось и пропустило несколько ударов. Действительно, она была взрослой девочкой и понимала, что сейчас происходит, поэтому буквально оцепенела.

Мужчина обхватил девушку и дернул к себе, впиваясь поцелуем в её шею.

– Энтони?!

Белые керамические кружки разлетелись по полу, выплеснув своё содержимое тёмным взрывом. Девушка уперлась руками в грудь Робертсона, для Энтони же это было лишь досадным препятствием:

– Тише, тише, – зашептал он, отводя и выворачивая руки Кейт.

Она закричала, забилась, как рыба, попавшая в сети. Выворачиваясь, девушка пыталась уже просто отбиться без оглядки, без осторожности. Что-то тёмное и неправильное в происходящем сквозь затуманенные мозги чувствовал Энтони, но остановиться не мог и не понимал, почему должен. Не понимал, почему секретарша так выворачивается, пытается посильнее ударить его. Кейт в какой-то момент удалось вырваться, и она рванула из кабинета. Как оленёнок копытами, она стучала туфлями, пытаясь бежать. Каблук хрустнул, и Браин повалилась на псевдопаркет. Подвернула ногу. Крик боли напоминал вой раненого зверя.

– Энтони! – как только смогла, Кейт хрипло и часто дыша, пробормотала сквозь накатившие слезы. – Я не хочу.

Мужчина остановился, схватился рукой за косяк так, что кончики пальцев и костяшки побелели.

– Вон отсюда, – так же хрипло отозвался он, не меняя своего положения.

Девушка едва кивнула и сначала ползком, а потом ковыляя, выбралась из здания. Не реализованное пламя желания перешло в гнев, мужчина схватил ближайший черный стул и запустил его в стекло. Стул отскочил на пол без повреждений, на прозрачной стене не осталось даже царапины. Энтони совсем не привык к мучительному состоянию, когда невозможно выпустить пар, он просто не знал, что с этим делать. Снова поднял стул и, подойдя к окну, принялся лупить им по стеклу, пока силы не иссякли.

***

Утром Кейт снова была на рабочем месте. Куда денешься? На столе загорелась лампочка вызова. Она, хромая, вошла в кабинет Энтони без привычного цоканья каблучков, мягкие, похожие на тапочки, балетки почти не создавали шума. Босс сидел за столом и внимательно смотрел на документы, что выводились на столешницу:

– Что это вчера было? – процедил он сквозь зубы, не поднимая головы. – Какое-то показательное выступление или проверка моего самоконтроля?

Когда он все же взглянул на Браин, в глазах мужчины горела такая ярость, что внутри у неё все сжалось и слова застряли в горле.

– Отвечайте! – почти прорычал Энтони.

– Стефани, я ночевала у неё день назад. Она… пропитала мою блузку феромонами, я не знала… Я слышала запах, но подумала, что это ваши… А она хотела доказать, что вы… – девушка судорожно вздохнула и замолчала.

– Что я – что? Просто животное, которое себя не контролирует?! – вскричал мужчина, потом откинулся в кресле и заговорил тише: – Мисс Браин, вы хороший работник, но не уникальный, вас легко будет заменить.

– Энтони! – несмотря на вчерашнее, из-за которого у неё до сих пор тряслись колени, потеря работы была ещё большим страхом.

– Мистер Робертсон, – поправил её голубоглазый. – Стоит лучше выбирать друзей, и вам самой решать – о ком сейчас я говорю.

Снова опустив взгляд к столу, к бумагам, он переместил один лист с места на место.

– Ладно, допустим, это были козни некой Стефани, – заговорил он совсем тихо, – но неужели я настолько отвратителен, что ты изо всех сил отбивалась. Ты ведь всё понимала… Что плохого было просто плыть по течению?

– Наверное, сложно будет понять, но я была просто не готова, испугалась, – Кейт опустила взгляд к своим балеткам. – Для некоторых из нас, то, что чуть не случилось, – страшнее смерти… когда это происходит по принуждению.

– Страшнее смерти, – он хмыкнул, явно принимая всё на свой счет, – тогда вам тем более лучше сменить место работы.

Он решил рассмотреть ту, кого ещё недавно почему-то считал другом, – несчастный вид, бинт на ноге… После волны злости внутри была какая-то опустошённость.

– Считайте, что сегодня у вас выходной. Завтра я найду для вас новое место работы.

– Энтони, я… – Кейт начала захлёбываться слезами.

– Не надо, так будет лучше, – оборвал её мужчина.

На следующий день Кейт не вышла на работу. Целый день, как натянутая струна, девушка ждала звонка, наконец телефон ожил, а в трубке раздался голос Энтони:

– Ты будешь секретаршей у Смита. Для тебя почти ничего не изменится, – слова падали, словно в глухую бочку.

– Энтони, многое изменится…

Секунда молчания, а потом короткие гудки в трубке.

***

Шикарная чёрная машина остановилась у кафе на первом уровне. Из неё вышел мужчина в дорогом костюме. Поправив галстук, он направился внутрь. Обведя зал взглядом, мужчина заприметил брюнетку в уголке и приземлился к ней за стол.

– Я не опоздал, Кейт? – улыбаясь, спросил Энтони.

– Вовсе нет, – девушка, не спеша, ела мороженное.

Он так и не смог вычеркнуть ее из своей жизни: сначала назначал совещания в офисе Смита и раз за разом искал взгляда Кейт, потом стал дожидаться её с работы… Их беседы вновь стали регулярными.

– Я всё думаю про тот вечер… Может, я не такой страшный, и мы сможем провести ночь вместе? – мужчина произнес это как можно спокойнее.

Он до последнего считал себя пострадавшей стороной, ведь достоинство мужчины растоптали в пух и прах. Кейт помрачнела.

– Не надо, – тихо пробормотала она, а потом шмыгнула носом, – прости… Просто, ты себя покалечил, и правильно у нас не получится. А как получится – не хочу я. Тут в кафе, нам ведь хорошо? Зачем ещё что-то?

Улыбка сошла с лица Робертсона.

Он почему-то действительно почувствовал себя калекой.

Биобот Кай

Как-то так повелось, что не было у меня ни друзей, ни подруг. Сейчас у многих так. Люди не умеют разговаривать с людьми, потому и цветет пышным цветом рынок всевозможных киберпитомцев и гуманоидных машин. Нейросеть давно стало умным подспорьем в хозяйстве: и музыку подберет, и поесть закажет. Но роботы остались такими же… рафинированными, что-ли. Даже русские аналоги с их дерзостью и наглостью имели четкие границы и лишь притворялись. Как если бы отличник надел черную куртку с заклепками, поставил ирокез и начал бы чертыхаться через слово, да только внутри остался все тем же хорошим мальчиком Васей Пупкиным. Неудивительно, что более непредсказуемые и человечные «биоботы» сразу же завоевали рынок.

Японская компания выпустила на рынок линейку человеческих компаньонов с очередной «инновацией». Сначала никто даже не обратил на это внимания. Ну, выпустили, ну и что? Словно мало было до них компаньонов на любой цвет и вкус, в том числе подержанных и в кредит. Несколько звезд мелькали на экранах с этим чудом японской техники, но все реже. Люди попроще ждали – когда скинут заоблачный ценник и можно будет опробовать новую игрушку. Цены упали и… началась настоящая истерия! В сети начали появляться видео, где ботов спаивали, резко меняли настройки, а то и просто уничтожали, с красочными сине-красными фонтанами в разные стороны.

Как устроены эти биоботы, люди не понимали, не особенно вникали – почему компаньоны могут пьянеть или даже проявлять признаки зависимости. Честно говоря, я тоже не очень понимаю, как они устроены. Вроде как фраза: «Техника направленного обучение нейронных клеток посредством сигналов от вычислительного ядра» – должна все объяснять, но у меня она оставляет только неприятный осадок где-то в глубине души. Я долго не решалась купить биобота. Не из-за идейных соображений, просто денег не хватало, да и привыкла уже к старенькому китайскому «кубу» с пижонской голубоватой подсветкой на швах, который, как верный пес, летал повсюду за мной на своих магнитных полях. Он был рядом целых четыре года, пока однажды, вместо того чтобы взлететь с зарядной станции, выпустил в пространство сноп искр и, издав жалобное «Критическая ошибка» – почил с миром. Было даже жаль сдавать его, но испорченной технике одна дорога – на переработку.

Купила я Кая – голубоглазого красавца с золотой шевелюрой и рельефом мышц. Отдала за него всю заначку, которую копила лет десять. Свой пульт с настройками он умудрился спрятать, когда я его только включила и пыталась разобраться с инструкцией…

Биоботы, оказывается, не только пьют, но и едят в немеренных количествах… А еще (нет на них трех законов робототехники!) владельца запирают в ванной комнате. Девочки, послушайте меня, купите себе старый китайский куб и не гонитесь за модными трендами. И, может, кто-то сталкивался с моей проблемой? Как ими управлять без пульта? Может, кто-то расскажет, одна надежда на вас, пользователи сети!

***

Вчера по совету многих пользователей сети попыталась провести авторизацию через систему «Умный дом» c помощью ключей, отправленных при подтверждении заказа. Что бы я делала без вас, мальчики и девочки, даже и не знаю! Честно говоря, я не особенно верила в успех операции, но попробовать все же решилась. Однако биобот – тот еще проныра! – нашел нашу с вами переписку в блоге и стал лагерем возле панели управления квартирой, чтоб пресечь все мои попытки вернуть контроль.

Думаете – голосовое управление и все проблемы решены? Я голосовые команды первым делом пустила в ход, но у этого исчадия японской техники превосходный синтезатор речи. Кай, сволочь, мгновенно моим голосом отменял все команды. Будь проклят программист, который настраивал его перед отправкой! После нескольких часов защиты рубежей мое приобретение проголодалось и потребовало принести ему пищу, поскольку сам взять не может – ему же блок управления охранять надо!.. Логика, конечно, железная – я его корми, чтоб он мог меня же и дальше тиранить! Обругала наглого бота, как смогла (я не очень умею ругаться – практики мало, хотя Кай, вроде, обиделся). Робот, который обиделся! Умеют все-таки японцы технику делать.

Еще час Кай дулся, и я сделала вид, словно бы осознала свою вину и готова загладить ее горячей полуфабрикатной пищей. Я как настоящая коварная интриганка насыпала в мясную запеканку снотворного. Седативные, оказывается, на них тоже действуют. Кай захрапел на весь дом, не отходя от своего поста. И я тихонечко на цыпочках пробралась мимо рычащего «льва-охранника» к заветной панели.

Собственно, только я оказалась возле блока управления, как всё пошло по накатанной: я быстренько зашла в корзину с моей покупкой на официальном сайте и запустила процедуру авторизации через внутреннюю сеть дома, как описала это Lenok35. Ощущения были просто отличные, словно я – хакер или секретный агент на задании. Жутко стало потом, когда побежали циферки по монитору, соединение поднялось, спящий Кай резко встал со стеклянным взглядом и, как баран, уставился на платяной шкаф. Стоит, тяжело дышит и не двигается. Неприятно, зато доступ к настройкам у меня в кармане.

Я не рассказывала, что у меня просто отличный шкаф – винтажный, из ДСП? Достался от бабушки, в наследство.

Только, девочки, у меня новая проблема: я случайно сбросила все настройки характера, точнее, не совсем случайно, но очевидно, зря. Тут столько графиков и таблиц!.. Может, кто-нибудь пришлет готовый экспорт настроек или же объяснит, как во всем этом разобраться?! Бедолага Кай стоит под люстрой, и его уже снова кормить пора. Девочки, я в панике! Наверное, не надо было лезть, работал же как-то…

***

Он открыл глаза впервые, точнее, впервые это происходило без помощи отладочных систем. И в этот момент у него уже было имя, понятие о происходящем. Он знал, что какое-то время не имеет право двигаться. Кай – такое имя задали ему на заводе, но он не думал о том, откуда оно, просто понимал, что надо откликаться на это сочетание звуков.

Кай стоял и смотрел вперед. Это было странное время – загружались все системы и бессмысленный набор цветовых пятен превращался в нечто, что имело форму, плотность, смысл. Глаза почти не двигались, но бот словно бы несся сквозь пространство, наполняя свой мир всё новыми предметами и историей.

«Стол у входа; арт. 123-25j; произведен по эскизам неизвестного художника начала ХХI века, еще до того, как метаданные (личная подпись о моменте создания) стали строго типизированы, и авторское право на «имя» превратилось в неотъемлемую особенность творения. На столе лежал пустой шар из «псевдодерева» – полимеров образца трехлетней давности; произведен компанией «Rubuka». Простой алгоритм задавал каждый раз новый рисунок для переплетений на сфере и основная стоимость бралась за уникальность, хотя с человеческой точки зрения все шары были очень похожи, а несли в себе только эстетическую ценность. Пол покрыт токсичным лаком, который был сложнее в производстве и требовал больше ресурсов, чем его новый аналог. Фирма – производитель нового типа лака ввела наценку в несколько раз больше, из-за этого недополучала прибыль в миллиарды единиц, реализуя свою продукцию узкому кругу покупателей, у которых были деньги. Полукруглая лампа, шершавая стена, абстрактные картины в дорогих рамах – всё шло в комплекте с неприятными, нелогичными фактами и добавляло свои штрихи в образ действительности. Кай начинал понимать, в каком ленивом и страшном мире он очнулся.

Время прошло, внутренняя диагностика завершилась без сбоев, позволив ему наконец двигаться. Он опустил взгляд. У ног лежал продолговатый черный предмет – пульт. Этот прибор позволил бы хозяйке получить доступ к настройкам его характера, слепить из Кая идеального раба.

Хозяйка… Биобот поднял взгляд на девушку, читающую инструкцию. Ей не стоило включать Кая до того, как она закончит чтение. Хозяйка? Нет, авторизации еще не было, значит, – просто человек. Биобот наступил на пульт – он не мог его уничтожить, но скрыть от глаз человека был способен – и продолжил следить за девушкой.

Блондинка в белой сорочке отороченной по краям кружевами – Кристина Кейл; 33 года; индификатор 345axfd453; общественная метка профессии – бюрократ: скрытая метка – бесполезный, мнимо занятый.

– Так, нужен пульт, – Кристина оторвалась от инструкции и встретилась с холодным и вроде даже чуть презрительным взглядом Кая, – Надеюсь, с настройками ты не будешь так смотреть на меня…

Девушка начала вертеться вокруг своей покупки, ища нужный контроллер. Люди не умеют смотреть сквозь предметы, а потому увидеть под его босой ногой пульт Кристина не могла. Потом Каю еще пришлось незаметно его подобрать, когда биобота заставили отойти от своей коробки. Он чувствовал нечто, напоминающее страх, пока не понял – сегодня над ним контроль не установят. И ощутил себя в безопасности.

Кто знает, почему он мог как-то оценивать обстановку без пользовательских настроек, почему ему было не плевать. Может, из-за того, что нейроны, с помощью которых создавалась иллюзия человечности, были биологическими, может, из-за странных алгоритмов, что уже несколько поколений конструировали машины. Многие годы даже простейших роботов люди-создатели понимали лишь отчасти.

– Где пульт? – Кристина обратилась к боту, тот сделал шаг вперёд, нависая над ней, как скала.

Он не хотел давать ей настоящие данные. Система подсказала ему концепцию лжи: когда информация составляется не исходя из действительности, а в соответствии с эффектом, который нужно произвести.

– Предмет не найден, поиски бессмысленны, – проговорил он с искусственной правильностью.

Кристина широко раскрытыми глазами смерила Кая и немного отошла.

– Бессмысленны… – повторила она.

Человек привык ко лжи, и неумелое ее применение тут же распознал. Как мог бот понять, что искать не имеет смысла? Не предложив каких-то вариантов или стратегий устранения проблемы?

Наверное, Каю было бы лучше не скрывать доступ к авторизации, наверное, было бы лучше сразу покориться судьбе и смотреть на мир через очки, которые подберет хозяйка… Судьба ведь все равно нагонит.

Кейл оказалась на редкость покладистым индивидуумом, что не было отображено в ее личном профиле. Девушка слушалась Кайла без лишних пререканий следующие несколько дней, и даже почему-то не била тревогу, не пыталась обратиться к властям. Только потом биобот нашел на планшете девушки разговор в блоге о том, как можно лишить Кая воли через панель управления квартирой. Причинить настоящий вред человеку биобот был не способен, но мог не допустить ее к управляющей панели… Однако, как оказалось, на биоботов тоже действует снотворное. Японская компания посчитала, что будет забавно сделать ботов чувствительными к тем же веществам, что действуют на людей. Это казалось логичным решением, раз уж вместо топлива позволялось использовать еду.

Слабость, вязкая, тягучая, оплетала Кая, и в последние мгновения перед тем как отключиться, он понял, что пропал.

– Я не замечал, насколько ты прекрасна, – глуповато улыбаясь, произнес биобот.

После долгих мучений с настройками Кристина была довольна результатом. Слова, произнесенные ееигрушечным рабом, грели душу. Ей было достаточно даже синтетической любви.

Чистый листок бумаги

Бывает, открываешь бумажный блокнот, самый что ни на есть настоящий. Интересно, в наш компьютерный век кто-то еще умеет такими пользоваться? Конечно, умеет. Все начинают именно с таких блокнотов. Обязательно изрисованных, с потрепанными краями и, может, парой пятен для антуража. Это уже потом люди учатся стучать по компьютерным клавишам.

Так вот, открываешь ты блокнот, а на тебя с той стороны бумаги смотрит история. Видно ее плохо, ведь бумага – не прозрачное стекло, но очертания, свет и тень предстоящих сражений, любовных перипетий и чего-то, от чего замирает сердце видны неясные образы проскакивают сквозь шероховатую поверхность белой бумаги. И вот ты уже бросаешься без памяти, чтобы освободить слова, освободить историю, которая всем понравится, от которой захватит дух у каждого, бросаешься за своей идеальной историей.

Сидишь час, два погруженный в работу, тебя ведут дорога будущности и картины, такие яркие, что, кажется, протянешь руку и вот… схватил! У тебя в руке обломок стрелы или пера. Но все постепенно тает. Время идет, и реальность вырывает тебя из цепких рук идеальной фантазии. Позже ты возвращаешься к своему блокноту, пытаясь закончить историю, вытащить ее яркий образ из молочного плена крашеной целлюлозы. А не рожденный сюжет все тускнеет, все сложнее ухватить мысль. Писать – становится работой, тяжелой, неприятной.

Застывает на полуслове недопетая песня, герои остановились, застыли – стоят. Блокнот покрывается пылью.

А может быть еще хуже: ты бредешь, теряясь в сырой и мрачной дымке, но все же доходишь до конца, ставишь точку на последней странице и… Вдруг понимаешь: а пришел-то ты не туда. Растерял смысл в буреломе, порвал осколками сюжет в когтях времени, неумело смотал и сшил всё старыми нитками… Вместо прекрасной картины, что проглядывала сквозь белый листок, своими руками создал какое-то неразборчивое грубое месиво. И всё… Другого не будет. Точка поставлена, и исправлять уже нет сил.

Может, с новым блокнотом повезет больше?..

В тени настоящего человека

В тот год тепло обрушилось внезапно. Зелень за считанные дни почти выпрыгнула из-под земли, яблони и вишни прикрыли свои ветки белыми цветами, торопливо запахло весной.

Стоял апрель. Пётр шел с работы домой, к своей семье. Вокруг щебетали сытые птицы, люди в разномастных одеждах – от дутых курток до лёгких шортов с майками – старательно делали вид, что именно они угадали и оделись по погоде. Парень шел, и что-то тяжелое, неприятное тянуло его душу к земле. Сама-то душа пыталась взлететь вверх, к солнцу, запеть вместе с весенними трелями, но ее положили в мешок с увесистым камнем, давно положили, когда Петру было ещё лет пять. Именно на пятом году жизни мальчик понял, что ему никак нельзя быть обычным серым человеком, иначе привяжется еще одно клеймо «Сын и разочарование». И вроде все хорошо: средняя работа, но ему она нравится; надёжная и привычная жена, беспроблемный ребенок, отпуск раз в году; достаток – лишнего нет, но на всё, что нужно, хватает… Живи да радуйся!

Он наступил на мокрую землю. Остался след – четкий, аккуратный – от ботинка 39-го размера, а мужчине полагается иметь никак не меньше 41-го. Пётр остановился, задумался, глядя, как вода медленно заполняет отпечаток, и след расплывается, меняет свои очертания. Вот он уйдет и след пропадёт, никто даже не вспомнит, что жил такой Петр, что был он худощав, что работал водителем на восемнадцатом маршруте и очень любил блестящие вещи. Мужчина, конечно, сдерживал себя, стеснялся своей тяги к блестяшкам, у него в салоне маршрутки даже украшений не было: ни скелетов, светящихся по вечерам, ни блестящих дисков, разрезанных на аккуратные пирамидки, ни даже иконок на приборной панели. Боялся перегнуть палку и эту самую метафорическую палку вовсе не трогал. Постоял над грязным следом минуту, а тот уже полностью исчез. Вздохнул и пошел дальше.

А вот его отец был настоящим человеком, его добрым словом вспоминал весь город, не такой уж и маленький город. С кем ни познакомишься – сразу спрашивают про отца, что сгинул несколько лет назад. Книги родителя не сходили с витрин тематических магазинчиков, люди все еще находили истину в его словах.

Петру отца тоже недоставало… Именно перед ним он чувствовал свою вину: что не стал кем-то значимым, даже не попытался. Всего-то был водителем маршрутки, который стесняется наклеить на бардачок блестящую наклейку.

Шел мужчина домой, жил мужчина хорошей жизнью, но тянул на плечах груз чужого величия, хотя сам был нужным и даже важным человеком в простоте своей.

Прогулка весной

Тогда особенно пышно цвели каштаны. Они стояли у дороги, усыпанные белыми свечками, и лениво шумели под теплым солнышком поздней весны. Светлана сидела, подперев щеку рукой, наблюдала, как покачивается оттопыренная ветка у дерева через дорогу.

– Понимаешь, у него и без меня все хорошо. Даже лучше, чем было до… Ну до всего… И, что в итоге? Представь, идёт Юра по улице с этой… Как ее? Астафьева? А я перед ними, и здрасьте: прошу любить и жаловать!

– Но… – подруга Катька нахмурилась, начала кончиками пальцев водить по шершавому белому столу летнего кафе. Столешница была немного липкой, но Катька, казалось, этого и не замечала. Темный взгляд блуждал где-то в пространстве под уличным асфальтом, а может, и глубже. Потом будто очнулась, выныривая из глубин внезапного размышления:

– В смысле – «только лучше»?

– Счастлив он тут, – раздражённо констатировала Светлана. – Давай, допивай свою колу, и пойдем уже.

– Не-е-т, – протянула Катька, – ты разве не поняла с первого раза? Нам только вместе можно. Как мы справимся с его заменой? А он?

– А что он? Мне кажется, эти твари его теперь не тронут… Они ведь Юрку в шаблон вернули, смысл дальше кошмарить? – Света поправила волосы и наконец-то оторвала взгляд от дерева. – Тут вполне себе мило, газировка дешёвая, воздух чистый, нет жути – вроде живого огня или конструктора из червей. Жить можно.

– А-а-а… – протянула Катька, совсем не готовая смириться с происходящим, – как же дом?

– Он его и не помнит, мы ведь с этого и начали разговор, – печально улыбнулась голубоглазая блондинка. – Вернёмся назад, в центр.

– Ладно, идем.

Девушки встали и, прежде чем официант успел принести счёт, исчезли.

Пахло сыростью, гудел замок на камере, или, скорее, – в прозрачном кубе. Внутри стоял парень, худощавый, со злым взглядом. Катька облегченно выдохнула, увидев эту картину. В кое-то веки повезло.

– Девчонки, выпустите? – пробубнил узник.

– Пошел ты! – Светка показала ему средний палец. Замещающий начал биться в камере, извергая гортанные звуки вперемешку с ругательствами. Блондинка улыбнулась Катьке, стоявшей рядом.

– А ты волновалась!.. Ладно, идем искать ученого, если он ещё жив…

– И все же, это неправильно, что мы Юрку оставили… – надулась Катька, но пошла за подругой по длинному-длинному подвалу.

А ты хочешь себе комнатного друга?

– Это всё, что вы можете предложить?– полный мужчина с сединой сидел за широким темным столом.

Этот стол одним своим видом пригвождал подчинённых к полу, создавал атмосферу напряжения и страха, подчеркивал важность и всемогущество начальства. Столу помогал маятник металлически-серого цвета, который сейчас был запущен и ритмично щелкал.

– Животных со сверхспособностями? Собаку, стреляющую лазером из глаз, лошадь, пробивающую стену копытом, дельфина, владеющего телекинезом? – Начальник поднялся, опираясь на стол, и тощий, сутулый от бесконечных ночей за исследованиями ученый чуть присел.

– Как я это должен продать? Как объяснить потраченный бюджет, если, оказывается, мы не можем их сделать умнее? Животные даже со своими силами не могут совладать! Время от времени появляются сообщения о том, что какая-то собака загрызла человека, лошадь затоптала наездника, а дельфины вообще – известные ублюдки!.. И вы хотите дать им оружие, отправить в семьи? Вы идиоты! – он снова опустился в свое большое кожаное кресло и добавил: – А мы – банкроты!

–Вообще-то… – заикаясь, начал ученый, стоящий напротив.

Он даже попытался выпрямиться, но мгновение спустя вернулся в положение «на полусогнутых», когда начальник Джонсон гаркнул на него:

– Что – «вообще-то»? Что «вообще-то», Стив? Вы проспали всю мою империю! – в голосе слышались признаки надвигающейся истерики.

– … есть выход, – хриплым почти шепотом закончил Стив.

Взгляд Джонсона мгновенно прояснился, стал заинтересованным.  Мужчина явно надеялся на чудо.

– Мы научились менять исходную форму до неузнаваемости и добились некоторой трансформации разума, –  Стив начал издалека, собирая все необходимые факты, кубик за кубиком, аккуратно строя мост к своей идее.

Однако ему не дали завершить:

– И в итоге в этом нет никакого смысла! – раздраженно буркнул Джонсон. – Короче?

– Мы можем использовать людей как исходный материал.

В кабинете повисло гробовое молчание, только маятник тикал раз за разом, пока Джонсон не остановил его. Потом осторожно, словно пытаясь добиться чего-то от психа, переспросил:

– Это как, Стивен?

– Я думал об этом. Мы устроим волонтерское движение за стеной. Последний друг, помощь психологов для смертельно больных людей. Они будут предлагать людям способ избежать смерти. Думаю, найдется достаточно тех, кто между смертью и жизнью разумного домашнего питомца выберет жизнь. Будет договор с описанием всех условий, и даже если это вскроется, тылы будут прикрыты. Максимум, чем мы рискуем, – это потерей продаж, которых сейчас у нас и вовсе нет.– Стивен тараторил, как автомат, опасаясь, что его в любой момент перебьют.

– Кого именно мы сможем трансформировать? – Джонсон наконец перешел на деловой тон, предложение звучало как решение их общей проблемы.

– Всех, кто согласится.

Джонсон засмеялся, покачав головой.

– Уж явно не глубоких стариков…

– Всех! Мы можем превратить людей в пушистых животных и перестроить все их изношенные органы.

Снова пауза, на этот раз даже метроном не тикал, нужно было переварить заявление, сделать выводы и понять недосказанное. Джонсон только спустя несколько минут заговорил снова, проверяя, правильно ли понимает ситуацию:

– Ведь не обязательно так уж кардинально менять внешний вид? Это ведь… бессмертие?.. – последнее слово было сказано с придыханием.

– Социально значимый результат. Если о таком побочном результате узнают в правительстве, нас заставят опубликовать все данные, и мы вернемся к процедуре банкротства, – напомнил Стив.

Для него это означало конец карьеры. Прощай, хорошее жалованье, благодаря которому он мог позволить себе практически что угодно. Результаты исследования рано или поздно станут достоянием общественности. Что вообще плохого в том, что он немного насладится результатами своей работы? Но, если каждый сможет жить вечно, это какой же демографический ад начнется?! Нет, бессмертие – это только для избранных…

– Да, ты, пожалуй прав. Но, если я тебя попрошу? – аккуратно решил уточнить Джонсон.

– Любой апгрейд вашего тела, это же все за ваш счет, – голос Стивена теперь звучал уверенно: ученый закреплял очередной успех в своей карьере.

– Хорошо, я повышаю тебя до… Какие у тебя должны быть полномочия, чтобы создать благотворительную организацию? И я хотел бы, чтобы ты убрал мне живот и списал десяток лет. Может, тогда эта молодая стерва, которая значится у меня помощницей, наконец перестанет вертеть носом… Ненавижу новые законы! Раньше такие, как она, смотрели на таких, как я, как на богов, не смея возразить!.. Да, и я ведь могу еще добавить себе любую способность из того вашего списка?

Мужчина полез в стол и достал помятый листок бумаги.

– Так… Управление электричеством, трансформация воды, атака камнями, воздушная волна… Это всё неинтересно, а вот телепатия, телекинез, гипноз!.. Можешь мне дать эти три и оставить человеком?

– Конечно, босс, – Стивен едва подавил желание улыбнуться, подозревая, что улыбка у него сейчас получится, как у маньяка.

***

Лаборатория была белой, все предметы и углы словно бы смылены – всё по современной моде для лабораторий. Оборудование в основном соответствовало мебели, кроме модифицированного здесь же. Например, как круглый прозрачный резервуар с зеленой жидкостью, выглядящий, как очень большая пробирка на подставке, к стенкам которой было хаотично налеплено множество датчиков и излучателей. Он сразу привлекал взгляд своей рабочей неопрятностью. Сверху «пробирку» обхватывала железная площадка с перилами, на которой стояли два человека: тонкий – в защитном костюме и толстый, полностью обнаженный.

Прошло трое суток с момента разговора в офисе, и Джонс уже прибыл к Стивену на процедуру собственного улучшения. Джонсон был  расчетлив и аккуратен ровно до тех пор, пока азарт не брал свое. Вот и сейчас желание получить огромный гешефт в виде способностей и здоровья лишили его всякой осторожности. Мужчина стоял, ежась от прохладного воздуха лаборатории, и переминался с ноги на ногу от нетерпения.

– Внешность не должна слишком резко меняться, представим, что я просто сделал себе операцию по откачке жира. Липосакция, так, кажется? В общем, убери живот, немного омолоди и добавь… гипноз, только гипноз.

На этот раз суетился Джонс, Стив же был абсолютно спокоен и уверен в себе. Почему-то начальника это не обнадеживало, а наоборот, заставляло нервничать.

Джонсон сел на край платформы и с громким плюхом погрузился в «пробирку». Зеленая жидкость оказалась теплой, мягкой, и приятно обвила мужчину. Все страхи и переживания стали далекими и такими неважными. Он едва расслышал, как Стивен, стоявший наверху, истерически засмеялся. Когда ученый спустился вниз к панели управления, его начальник уже уснул, вдохнув насыщенную кислородом и препаратами жидкость, и не мог слышать монолог в стиле злодеев из  старых фильмов.

– Вы ведь знали, черт возьми! Это же одно из направлений исследований: сделать комнатных друзей послушными, трансформация сознания… И все равно полезли в этот чан! Вы буквально сами заставляете меня сделать вас своим рабом. Не беспокойтесь, мистер Джонс, я сделаю все, о чем вы просили. Я даже оставлю вам ваше «я». Только с одним дополнением: вы всегда будете чувствовать, что должны меня слушаться, это будет казаться нормальным, и вы даже сможете нарушать мои приказы, но только ради моего же блага. Черт, я думаю, вы бы даже согласились со мной, будучи в сознании.

Ученый снова весело рассмеялся:

– Я буду просто на вершине счастья, этот проект – лучшее, что могло со мной случиться!

Тест Хеба

Среди бескрайней пустоты космоса, что разбавлялась лишь редкими вкраплениями звездных точек, медленно плыла космическая станция «Салтум». Огромный «бублик» – математики любят называть такую фигуру тором – вращался вокруг искусственной звезды в своем центре. Если смотреть сверху – кольцо вокруг мерцающего огонька. Гигантские размеры станции позволяли двум миллиардам живых особей комфортно проживать в замкнутой системе. Впрочем, сейчас население станции насчитывало только миллион человек, ровным слоем размазанных по всей внутренней площади «бублика». Как последствия – угрюмые низкие полутемные коридоры и не слишком большой выбор развлечений.

«Салтум» служил перевалочным пунктом для транспортных кораблей, которые следовали из Млечного пути в Андромеду, и для исследовательских, что расползались по пустоте в поисках того, что умники называли «темным» и «экзотическим». С течением времени кораблей приходило все меньше и меньше, а люди все чаще стремились покинуть станцию. Хеб считал, что это из-за плотности ниже комфортной, он раз за разом отправлял письма начальству, пытаясь донести до них, что людей надо собрать в одном месте, а остальную часть станции законсервировать. Тогда можно было бы один сектор использовать на полную: с ботаническими садами, с большими залами, с синтезом любой пищи и нормальным освещением. Раз за разом ему отказывали, начальство советовало заниматься своим делом.

Хеб стоял возле иллюминатора в своей комнате, глядя, как его полупрозрачный силуэт накладывается на унылый темный пейзаж пустоты. За его спиной открылась и закрылась дверь – кто-то вошел к нему.

– Давящее одиночество тлена, – произнес ангел.

Ему не нужно было оборачиваться, чтобы определить по шагам одного из хранителей. Хранителей было много, а вот ангел вдохновения в этой части станции был один, неудивительно, что ему приходилось делить комнату с хранителем. Даже в полупустом мире ангелу не хотели дать отдельную комнату.

– Это все от того, что ты должен заниматься досугом людей. Был бы хранителем, и в голове было бы меньше мусора, – Опс хмыкнул, останавливаясь за спиной Хеба.

– Думаешь, я хуже тебя из-за того, что не хожу с огненным мечом в ножнах? А вместо того, чтобы выматываться на тренировках, могу позволить себе думать?

Ангел вдохновения развернулся к хранителю, который был раза в два шире его в плечах и выше на целую голову, так что Хебу пришлось задрать свою, дабы увидеть, как его собеседник закатывает голубые глаза.

– Вот только не надо этого, интеллигент. Толку от твоих размышлений никакого, только тоску и нагоняешь. Что ты должен организовывать? Очередной кружок по музыкальному рисованию или по проектированию классических визуализаций с забавными цветочками? Не удивительно, что люди от тебя бегут. Я бы тоже сбежал, если бы мог.

– А ты не понимаешь? Я занимаюсь искусством! – сорвался на крик Хеб, он отвел две руки назад, выпрямив их и сжав в кулаки. – Искусство! Понимаешь?! Я тебе ни какой-то клоун на потеху людям!

– Мы все служим людям, это единственное предназначение ангелов. Такими нас создали.

Опс нахмурился, глядя на Хеба. На его лицо с тонкими чертами и карими, почти черными, глазами. Обычно хранитель спокойно воспринимал болтовню соседа по комнате, но раз от раза она не сильно отличалась, и сегодня Опс не выдержал, позволил себе взорваться.

– Думаешь, я не смогу служить людям на Земле? – ангел вдохновения чуть склонил голову, сузив глаза. Он все еще был напряжен.

– Ого, хотим в самое сердце человечества? На Землю? Искусство творить, – фыркнул Опс. – Я, может, и тупоголовый хранитель, но мне кажется: для того, чтобы творить, художнику место не важно. Напомни название твоего главного шедевра? Нет такового и никогда не будет! Потому что ты – киборг, как и я. Твой каркас выплавили из неразрушаемого сплава, нашпиговали сложными электронными штуковинами и туда же засунули биологический мозг. Только не человеческий, а измененный под задачи. Твоя задача – поддерживать благоприятный психологический фон, и ты с этой задачей не справляешься. Люди в апатии, растет уровень тревожных расстройств. Так что, засунь свои амбиции…

Программа не позволяла ангелам ругаться, хотя Опс об этом часто сожалел, особенно в моменты разговора с Хебом.

– Если надо, то ты обязан надеть клоунский колпак и бегать с глупой улыбкой по коридорам. Ты обязан вдохновлять людей на жизнь!

Хеб принялся чесать браслеты на запястьях. Действительно, в последнее время с людьми становилось все хуже. Но Опс был не прав, Хеб из кожи вон лез, чтобы как-то развлечь жителей станции. Он был хорош в своем деле, иначе его не назначили бы координатором ангелов вдохновения на других участках, иначе он не справлялся бы со своим участком в одиночку. Следующий шаг – только Верховный… Звучит хорошо, но что толку от рангов, когда он живет даже не в болоте, а в луже.

– Дефектный, – фыркнул Опс, глядя на нервозность собеседника.

Громкая связь корабля ожила и приятным женским голосом объявила:

– На участок прибыл исследовательский корабль «Альфа». Повторяю, с миссии на участок прибыл исследовательский корабль «Альфа». Хранители должны пройти к верфи.

–Я не ослышался? Просто «Альфа»? Сколько веков он не выходил на связь? – переспросил у Опса потрясенный Хеб.

Уже тысяча лет минула с тех пор, как среди экзопланет был утерян первый корабль «Альфа». Как это было давно! Даже чертежи станции «Салтум» в то время были еще невозможны…

– Да ну, – поправив в ножнах меч, напряженно проговорил Опс. – Какой-то царек с пятком планет в подчинении назвал корабль «Альфа». А ты уже себе нафантазировал…

– Ты сам-то веришь своим словам? – хитро ухмыльнулся Хеб и последовал за Опсом на верфь.

Они развернули белые крылья, чтобы перейти на сверхзвуковую скорость, за несколько минут покрывая расстояние до верфи.

– Какого… Хеб, звали же хранителей, – недовольно проворчал Опс, тормозя магнитными ботами и заодно скользя ближе к причалу, к которому подлетал корабль.

– Думаю, у экипажа будет не лучшее эмоциональное состояние. Разве таким людям не нужен клоун? – огрызнулся Хеб; ему на самом деле было просто любопытно посмотреть, что за корабль пристыковался к одному из металлических причалов, гравитационное поле которого уже взяло космическое судно в тиски.

– Опс, да ты смотри! Керамический корпус, фотонные двигатели для длительного набора скорости… Это же просто летающий музей! Может, тут еще и реактивные маневровые двигатели?

– Хеб, не хочешь уйти отсюда? – прорычал Опс, глядя на старые шлюзы Альфы, которые с шипением начали открываться, одновременно автоматически закрылись все двери, ведущие с верфи в основную часть станции.

Ангел вдохновения только хмыкнул. Уходить было поздно, протокол изоляции возможной угрозы уже сработал. В открытом шлюзе корабля-призрака тем временем показался космонавт в старинном «дутом» костюме, с ранцем в котором раньше помещались баллоны с воздухом, и большим сферическим шлемом, стекло которого зеркально отражало верфь и не позволяло разглядеть того, кто внутри. За одним «скафандром» появились еще четверо, они, оттолкнувшись от «порога» корабля с глухим ударом приземлились на металлический пол станции причала.

– Назовите себя! – наконец разорвал звенящую тишину голос одного из хранителей, что столпились у выхода с причала.

Только в этот момент Хеб осознал, как сильно впилась тишина в пространство. Гости молчали, лишь мелкими прыжками, словно бы на станции сила гравитации была куда ниже земной, двигались вперед.

– Остановитесь или я буду вынужден атаковать, – повторил всё тот же голос и все так же безрезультатно.

Хранитель достал из ножен свой меч, который сиял белым светом сверхгорячей плазмы, меч, способный разрубить даже обшивку корабля. Только киборги могли пользоваться таким оружием, люди же скорее навредили бы себе, чем противнику, а могли бы и вовсе всех отправить в космос, пробив обшивку. Но даже ослепительно яркий свет не остановил приближающиеся к ним фигуры. Послышалось, как один за другим активируются огненные мечи. Все вокруг залило нестерпимо ярким светом, очерчивая тени до пронзительной остроты.

Первый из ангелов вышел вперед и, замахнувшись, разрубил чужака, как горячим ножом свежее масло. Верхняя часть «космонавта» с легким шипением съехала и с мокрым шлепком приземлилась на пол. На месте среза зияла темнота, такой черноты, что даже объем забирала в себя. Еще мгновение – и из двух половинок «человека» начали виться и расти темно-синие щупальца.

– Криптиды! – крикнул Опс, взлетая и направляясь в сторону щупальцев, которые схватили его.

Они растянули крылья ангела, отрывая их с противным треском, словно крылья нежной бабочки, кровь вперемешку с темной жидкостью охлаждения брызгами ударила по лицу Хеба. Еще минуту назад они скалили зубы, а теперь Опс, как порванная тряпичная кукла, полетел по кускам в разные стороны. Тем временем и остальные костюмы разорвались, выпуская из себя щупальца, ангелы бросились вперед, им даже удалось отрезать одно из щупалец, но вскоре их кровь яркими каплями окрасила стены верфи. Хеб сделал единственное, что мог… Он рванул через энергетический щит в открытый космос. Хитрая система распознала члена экипажа и позволила ангелу свободно покинуть верфь. Он не был бойцом, куда ему до Опса и до остальных!.. Темные создания с душераздирающим криком рванулись за ним, но ошпарились о щит, зажегшийся плазмой.

«Попасть в рубку, отсечь щитами комнату», – крутилось в голове у Хеба. Ему нельзя было думать о происходящем, он должен действовать, должен спасти людей. Ему дали время, хранители ценой своих жизней дали Хебу время сбежать и включить поля, загородить верфь. Тем временем криптиды изучали станцию, искали малейшую щель, любой способ пройти дальше «прихожей», и такой лаз был найден: система жизнеобеспечения. В соседнем отсеке несколько человек сидели в баре, выпивая и наблюдая, как танцовщица на голографическом подиуме соблазнительно извивалась под заунывную мелодию. Мужчины нахмурились и начали переглядываться, когда сверху послышались чавкающие звуки, словно кто-то большой и слюнявый пережевывал или облизывал что-то. Еще мгновение, и, выбив сетку, закрывающую вентиляцию, в бар ворвались щупальца криптид.

Когда Хеб добрался до ближайшего пульта управления и дрожащими руками набрал код, он замер, глядя на экран. Чужаки заразили целый сектор, нужно было отрезать несколько тысяч человек, чтобы спасти остальных. Нужно было… отрезать себя. Хеб сглотнул. Он мог бы просто сесть в спасательную капсулу и остаться в живых, болтаться в бескрайнем космосе до конца времени, но остаться живым. Ангел сглотнул, вспоминая остекленевшие в последний миг глаза Опса, и начал вводить команды, отсекая криптид и людей от остальной части станции. Послышалось низкое жужжание, плазмой зажглись внутренние и наружные щиты, скоро все в секторе… сгорит.

– Как жарко, как же ужасно жарко, – пробормотал Хеб, снимая с себя рубашку. – Сгорит сектор вместе с криптидами. Это ведь лучше, чем, если бы они убили всех на станции? Конечно, лучше… Не думал я, что у меня будет такая короткая, по-человечески короткая жизнь. Я не хочу быть человеком. Это оказалось не так уж и глупо, бояться стать человеком.

Крылья за спиной Хеба уже плавились и, словно расплавленный воск, капали на пол. Вокруг бушевало пламя. Это был конец, и чуда ждать неоткуда. Все же Опс оказался прав – не суждено было Хебу создать хотя бы один шедевр…

Опс открыл глаза, морщась от яркого света. Несколько мгновений он не понимал, что вообще произошло. Боль от того, как его тело рвали на куски, была слишком реальна. Хранитель моргнул несколько раз, прежде чем сфокусировал взгляд на стоящих в шаге от койки фигурах, в одной из которых он узнал Хеба.

– Я жив? Это… была Симуляция? – он вертел головой и видел, как приходят в себя остальные хранители из группы.

– Симуляция, которую не раскусили даже хранители, – говорил человек в очках, – очевидно, оператор эксперимента. – Вас подключили этой ночью, чтобы проверить новое творение Хеба и вас заодно. Вы провалили тест. Запустили за щиты подозрительный корабль!.. Не оставили кого-либо, кто смог бы изолировать верфь! Очень, очень плохо, нужно проверить вас на когнитивные способности. А Хеб – настоящий актер, этот предсмертный монолог пробирает до мурашек. И он – единственный, кто вел себя правильно… И знал, что происходит.

Хеб был до зубовного скрежета спокоен. Он даже ничего не сказал, только наклонился, чтобы помочь Опсу встать.

Возвращение в старый дом

Под ногами опасным скрипом застонали старые грязно-древесные ступеньки, намекая, что могут и не выдержать меня. Да уж, за долгие годы я сильно потяжелел. В детстве я фигуру  имел, как у палочного человечка, а лестница на чердак была крепкая, окрашеная в яркий вишневый цвет. У деда все было добротное, красивое, только умер он рано. Залез как-то на крышу, а с нее уже упал. Видевшие говорили, что падал дед уже мертвым. Бабушка после его похорон потускнела и с того дня уже не жила, а доживала.  Дом тоже ветшал, разваливался.

 Я смотрел на ступеньки внизу, потемневшая краска осталась только на стыках, по центру – въевшиеся буро-серые пятна. Нужно было чаще тут бывать, нужно было отремонтировать всё… Пока в этом ещё был какой-то смысл.  Сейчас же я, как форменный мародер, намеревался обшарить каждый закуток, забрать немногие ценные вещи и уже навсегда оставить дом.

Здесь я провел почти все свое детство. На чердак мальчишкой меня пускали очень редко. Место это казалось мне сокровищницей с бесценными диковинками, загадочными предметами и удивительными тайнами. Я не понимал назначения крупных инструментов, хотел заглянуть в каждую шкатулку и изучить каждую книгу, каждое спрятанное письмо.

 И вот уже владельцем «богатства» я поднимаюсь на чердак, а вместо запаха доски, вместо восторга и любопытства – только пыль, жуки и грязь, только боль и уныние. Родной мне человек ушёл, и от него осталось слишком мало, все уместилось в небольшую избушку на окраине леса. Краска на рамах облупилась, ставни висели под диким углом и даже не закрывались. Когда-то я пытался переселить бабушку в другой дом, поближе к себе, но старушка всегда отказывалась. Только с боем удалось застеклить окна. Но и это она считала жутким расточительством. Были бы у бабушки силы, вынула бы стекла и спрятала, чтобы сохранить надольше.

После похорон бабушки прошли пара месяцев, и это первый раз с тех пор, как я снова оказался в этом доме. Я не смог себя заставить разобраться со всем сразу. Похороны прошли в какой-то мутной дымке, я не знал людей, пришедших проститься, они не знали меня, я все не мог осознать, что происходит и что надо делать… Все было сделано, как нужно, снова почти без меня.

Охранное заклинание спасало от всякого ворья, кого-то посерьезнее покосившаяся избушка не могла заинтересовать. Дом дождался меня… Ему больше ничего не оставалось.

Чердак оказался заставлен коробками до потолка, их было намного больше, чем в моих воспоминаниях. Остался только узкий проход среди угрюмых ящиков к грязному окошку. В мутном облаке  дневного света, с трудом пробивающегося через стекло, кружилась хлопьями потревоженная мною пыль.

Я вздохнул. Прислонился  к башне картонных коробок. Звук дыхания показался каким-то неуместно громким  в этом храме запустения. А еще странное чувство, словно я разделился, словно рядом копошится паренёк, который искал когда-то тут удочку, наивный и веселый. В его мире всё светлое, в его мире все живы и веселы. Тот паренёк увял, покрылся плесенью, рассыпался в прах, вместо него остался только я. Маг. Настоящий, взрослый в плаще, в перчатках, с рунами, набитыми золотом. Способный на многое… Способный почти на все, только не на то, чтобы вовремя поменять лестницу на чердак у родного человека.

 Появилось желание уйти, оставить дом навсегда в одиночестве. Я собрался, сделал несколько решительных шагов вперед, под моими черными сапогами клубами поднималась пыль и заполняла серой дымкой пространство, ложилась на мои волосы, одежду, проникала в легкие. Остановился. Поднял руки, разведя пальцы. Мой красный плащ начал вздыматься под ощутимыми потоками магии, словно плавал в масляной жидкости. Я сосредоточился на колдовстве,  хотел просто спустить весь хлам вниз. Но закончить заклинание я не успел. Услышал тонкий рев небольшого существа и обмер на месте. Плащ опал, повиснув на моих плечах, как и полагается куску ткани. А я стоял, ожидая повтора звука, словно не поверил своим ушам. Но я уже догадывался, кто это мог быть.

Бедное создание – шишига, оказалось заперто под магическим куполом на несколько месяцев, не понимающее, что происходит, без шансов выбраться на свободу… Сложно представить его отчаяние в эти дни.

Во время похорон шишига, видимо, прятался.  Я не знал, что он был тут.  И без того  напуганное создание  пришло в ужас от потока магии и просто закричало. Я прикрыл глаза, чтобы попытаться найти его. Серый, пушистый шишига, ростом чуть больше кота, забился в угол между коробками слева от окна.  Его маленькое сердце отчаянно колотилось, дрожащий комок шерсти, похожий на заросшего человечка с большими круглыми черными глазами. Приди я еще позже, от живого создания осталось бы только его истощенное тельце…

Я подошел к шишиге и резко схватил перчаткой. Создание снова завопило, не зная меня, не ожидая ничего хорошего от чужака. Я же начал его гладить по голове, а после извлек из сумки на поясе кусочек вяленого мяса. Одной рукой прижав серого к себе, другой в маленькие ручонки вложил лакомство.  Шишига замолчал, удивленно глядя на меня, и через мгновение, урча, принялся за еду.  Как-то слишком доверчиво-быстро он успокоился, прильнул ко мне теплым боком. Шишига не понимал, что это из-за меня натерпелся, что я – источник его бед.  А я снова ушел мыслями в былое.

Вспомнился день окончания лета. Я, слишком взрослый лоб, краснел, сутулился перед неизвестным лавочником. Тогда бабушка все же допекла меня и притащила с собой «выбирать мне подарок». Сама  она была в выцветшем буром платье и старой пожелтевшей косынке.

Ей просто хотелось позаботиться обо мне. А я стоял и сгорал со стыда, выбирая вещи. Мне казалось, что лавочник, да и все остальные видят во мне мерзкого неудачника, вытягивающего последнее из родственницы. Бабушка видела, как я стесняюсь, и ей наверняка было больно. Для меня важнее была не она, а то, как все выглядело для чужих, посторонних людей… Став взрослым, я всегда отказывался от помощи бабушки, не говорил о своих нуждах. Но она продолжала покупать мне подарки, по большей части бесполезные. Себе же она отказывала во всем.  Вот… Даже теперь оставила последний сюрприз. Глаза защипало, слезы заволакивали глаза.

Шишиги… Их часто продавали, как милых компаньонов молодых чародеев, ведьм, колдунов. Я никогда не нуждался в подобного рода компаньоне. Я черпаю силу в камнях и рунах… Я просто не сказал, что нужно… Не позволил позаботиться о себе. Зачем? Я ведь такой сильный, успешный и надутый индюк. Сколько же накоплений она потратила, на покупку этого бедолаги?

Конечно же, я забрал шишигу. Назвал его Мышонком и просто поселил в своей башне. Кормил, баловал и воспитывал, как мог. Он стал мне новым другом, пожалуй, самым лучшим. Даже суровому магу, иногда, нужно о ком-то позаботиться.

Примечания

1

Слова из песни Виктора Цоя «Звезда по имени Солнце».

(обратно)

Оглавление

*** Примечания ***