Последний шанс [Вадим Константинович Пеунов] (fb2) читать постранично

Вадим Пеунов Последний шанс Роман

Чужая потеря не приносит счастья

За окнами — весна. Даже в эту предвечернюю пору термометр, прикрепленный к раме с наружной стороны, показывает плюс 16°С. Широкая, еще предвоенных времен форточка в кабинете зам. начальника областного управления полковника Строкуна настежь. Из нее валит дым, будто в помещении смалят кабана.

Курцов двое: Строкун и Орач. Тема беседы приятная: замначу уголовного розыска Ивану Ивановичу присваивают очередное звание. Приказ уже прибыл, он лежит в сейфе начальника отдела кадров. И хотя содержимое сейфов областного управления милиции — строжайшая служебная тайна, но полковник Строкун «случайно» видел приказ собственными глазами.

Теперь начальство ждет случая. Завтра, 30 апреля, накануне Первомая, состоится торжественное собрание и генерал зачитает приказ.

— Иван Иванович, уж мне-то ты поверь, — поучал Строкун своего друга, — хочешь стать подполковником — гладь майорские погоны вдоль просвета. Верная примета, на себе испытал.

— А каким утюгом? — в тон ему спросил Орач.

— Горячим, Иван Иванович, горячим, но... чтобы не запахло паленым.

На душе у Орача спокойно: месяц заканчивался без особых ЧП. Если что-то и было, то будничное, в пределах среднестатистических данных. Правда, впереди еще два дня... Но думать о неприятностях, из которых в общем-то и состоит жизнь работника милиции, в торжественный для Орача момент не хотелось. Да и причин пока не было. Конечно, в тихом омуте порою водятся не только караси. Но это, как говорят на Донбассе, дело третье, всего заранее не предусмотришь.

— Ну и начадили! — проворчал Строкун, вроде был к этому совершенно не причастен.

Пошарил глазами по кабинету в поисках выхода из создавшейся ситуации. На столе, на самом красном месте, жила пепельница — хохочущий Мефистофель, опиравшийся на копыто и хвост. Работа искусника из исправительно-трудовой колонии. Подарил Евгению Павловичу эту безделицу за помощь в одном «бузотерном» деле начальник Управления исправительно-трудовых учреждений Виталий Афанасьевич Тонконог.

Строкун сгреб пепельницу в кулак и принялся колотить ею по шпингалетам, прикипевшим за зиму к своему месту. Поскрипев на несправедливость судьбы, шпингалеты подались, Строкун рванул раму, и в кабинет, вороша бумаги на широком полированном столе, влетел озорной весенний ветерок.

— Теперь я понимаю, почему Петр Первый прорубил в Европу окно, высадив раму в дымной таверне, — брошу курить, — благодушно бубнил Строкун, возвращаясь к столу. — Как говорят зэки, завяжу. Вот закончу последнюю пачку и...

— Зачем же благое дело откладывать в долгий ящик? — сказал с усмешкой Орач. Подошел к столу, сгреб в ладонь красно-багровую пачку сигарет, смял ее и на глазах у опешившего Строкуна выбросил в окно.

Строкун подхватился с места:

— Да ты что?!

— Считай, что мы с тобой закончили. У мужчин так: или — или. — Вслед за красной пачкой полетела и синеватая: это Орач выбросил свои сигареты.

Замигала белая клавиша настольного коммутатора. «Дежурный по управлению».

Звонок внутреннего телефона всегда таит в себе какую-то угрозу. Пусть не явную, лишь возможную. Это — отделы, это — службы всей области. Донбасс — огромный, своеобразный регион. Вот уже сто лет сюда со всей Руси великой стекается люд, едут самые бойкие, сноровистые, и уж среди них непременно найдутся бузотеристые, шалые. Здесь оседает немало тех, кто отбыл срок наказания и хочет начать жизнь заново — всем работа находится. Словом, пять миллионов городского населения, которое разномастно по своему социальному и национальному составу, по характерам, наклонностям.

Донбасс — это тысячи судеб, а для работника милиция это еще и тысячи магазинов, сберкасс, квартир...

При первых же словах дежурного Строкун переключил телефон на динамик и кивнул Орачу: «Слушай!»

— Товарищ полковник, — докладывал дежурный, — по сообщению участкового инспектора старшего лейтенанта Дробова в восемнадцать ноль две трое или четверо неизвестных забрали выручку в мебельном магазине «Акация», что на углу Октябрьской и академика Овнатаняна.

Строкун посмотрел на овальные часы, стоявшие на столе: 18.13. Иван Иванович перехватил его взгляд. Уходит драгоценное время! Ему, исполняющему обязанности начальника уголовного розыска, следовало бы срочно мчаться на место происшествия, но вначале надо выслушать сообщение дежурного. Тот выдавал первичную информацию:

— Один из них стоял у входных дверей с автоматом, второй, угрожая пистолетом кассиру Гудерман Фриде Львовне, потребовал, чтобы она опустила в подставленную спортивную сумку дневную выручку — шестьдесят семь тысяч рублей, приготовленные для инкассатора. Кассир выполнила требование.