Золотой сборник поэзии [Павел Александрович Дерябин] (fb2) читать онлайн

Павел Дерябин Золотой сборник поэзии

«О любви сердечной»

Полевые цветы

Снимаю шляпу перед вами,

Моя сердечная любовь.

И на закате алом,

Нарву я полевых цветов.

Поставлю их я у окошка.

Что б утром радовали вас.

Ведь любовь это на веки….

Единая для нас.

Не вернуть

Огонь любви, растопит лёд разлуки.

И станет на душе тепло.

А кто ласкает эти руки, кому такое счастье суждено.

Смотреть в глаза, не замечая ни секунды.

Что тихо растворяются в дали.

А помнишь, как тонули мы в разлуке.

Считая прожитые дни.

Обитель рая

Её душа, моя обитель рая.

А на устах её, медовая роса.

Её молчанье, хуже покаяния.

Ведь она путеводная звезда.

Она любила

Сегодня ты была прекрасна,

А завтра я, сниму с тебя белье.

Ты говорила, что нет счастья,

Но утонула, в глубокий сон.

Он был сладок и прозрачен,

Как вода из родника.

Ты говорила, что так надо,

И знала, что нет ему конца.

Но время тянет за все нити,

И мы с тобой, танцуем вальс.

Это время лишь забвенье,

Где мы играем в преферанс.

Возжелал

Я возжелал её, как яблоко из рая, что с ветви сорвано, в ночи густой.

Она спускалась ко мне в прозрачном одеяние, растворяя былью сон.

Что сладостно манил меня, в её объятия, и на теле поцелуи оставляли след.

Я улавливал её дрожащее дыхание, в боязни, что наступит чуждый нам рассвет.

И прижимаясь к ней всем телом, я разжигал пожар в груди.

Я возжелал её как деву, я возжелал её в любви.

…

Видишь тени, плывущие к алому закату.

Они режут облака.

Это мы с тобой идем по кругу ада.

Свергнув с трона короля.

Я надел его корону, ты взяла бокал вина.

Теперь мы тут правим балом.

Но увы лиши до утра.

И с наступление рассвета, ты допьешь любимое вино.

Я сниму корону эту.

И мы ляжем в вечный сон.

Былой король

Держа все муки старых дней,

В душе зачахшей как огонь.

Я был на ней, я был король.

Король без царствия и прав.

Ночами томными не спав,

Уста её ласкав.

И в памяти изгибы тела рисовав.

Что на холсте отображав.

Как страстно её я возжелав.

Мирским утехам предавав.

Плененная любовь

Ээээхххх…. Плененная любовь….

Тебе ли крылья подарить?

Да что бы ввысь и ввысь!

Поближе к солнцу взмыть!

И обжигаясь об него!

Камнем падать в низ!

К таким же, как и я!

Кто летать, увы, уже не сможет!

И бродить тут средь прохожих!

Глядеть на них, сквозь серу линзу жизни!

Старая любовь

Как он любил её до самого гроба.

Как он хотел её возжелать.

Возжелал он её до самого порога.

А любил её так, что смог откопать.

Откопал её,

Старую,

Дряхлую,

Гнилую.

Червями поеденную, в тёмной душе.

Пытался отмыть её без лишних излишеств.

Но всё понапрасну.

Она сгнила уже.

Алые уста

Давай я дам тебе возможно, жить, дышать, любить.

Потом сожгу я всё до тла, чтобы попросту забыть.

Как нам вдвоём прекрасно время, было проводить.

Целуя алые уста, друг друга погубить.

Серая темница

Не могу быть птицей вольной.

Я в темнице заточенный, днём и ночью мечтаю о тебе.

Моя печаль, разбавленная в мыслях,

Мои угодья – серая темница.

Откуда виден мне, лишь только горизонт.

Паруса надежды скрыты, как корабль, тонущий средь рифов.

Он разбитый без света маяка.

Сердечная любовь

Давай обнимемся в закате алом

Средь полевых цветов.

И босыми мы ногами пойдём тропою нежных снов,

Где поцелуи и объятия, так сладко греют душу нам.

Давай забудем

Давай забудем то, что было,

Как страшный сон, открыв глаза.

И вспомним, что когда – то мы любили,

Мы летали в небесах.

Но страшный чёрт из табакерки

Рассыпал соль на зло богам.

И теперь мы вспоминаем,

Как любили те мы небеса.

Бремя влюблённых

Терзает огония фальшивой любви, сжигая мысли в пепел.

Она держит на грани судьбы, скорбящих прошлого века.

И вроде забыли, и всё то прошло, что грело души влюбленных,

Но память хранит тот корешок, как в книге про бремя влюблённых.

Сорванный цветок

Сорви цветок, что упал перед ногами, он предвестник надежды и любви.

Он останется на веке с нами, в виде горькой той росы.

Что скатится по шёлковой одежке нашей внутренней души.

Цветок тот издавно срывали, меняя жизнь на острые шипы.

Ищи, ищи в толпе

Ищи, ищи в толпе глазами, как воздуха глоток.

И то что теперь с нами, сбивает с твердых ног.

Ломая мысли, разум, на будущие дни.

Ищи, ищи глазами, огни потерянной души.

Любовь с рассудком

Любовь с рассудком так убога,

Что рубит душу по частям.

То любим мы в ясную погоду,

То ненавидим по ночам.

Соседский пёс

На цепи сидит пёс.

Облезлый, с потухшим взглядом.

В миски вода, а на лапах репей.

Цепь он скидывает, после заката.

И бежит в чужой сад, к болонке своей.

Там они, до утра гуляют.

Подвывая друг – другу на луну.

А с рассветом, друг – друга они оставляют.

В ожидании заката, идущему дню.

Что бы снова, встретить друг – друга.

И гулять, всю ночь на пролёт.

«Из жизни о жизни»

Безумный по ролям

Не будьте злыми.

Не продавайте душу.

Цените то что уже есть.

Ведь время утекает мимо,

И нам его не пресечь.

Поднимитесь вы, когда упали.

И улыбайтесь, когда совсем уж тяжело.

И пусть всем кажется, что вы безумны.

Ведь жить нам раз тут суждено.

Человек природы

Я мог бы быть птицей или камнем.

Что лежит на дне реки.

Но стал я, двуногим человеком.

Что тихо дремлет, заперты в тени.

И не знаю я, где та правда.

Где смысл жизни, что б её прожить.

И каждый день, я мучаюсь, жаждой.

Что б понять тот смысл, который так меня свербит.

Печальные мысли

Придя домой, заварите чаю.

И присядьте, у прозрачного окна.

Мысли сами на веют вам печали.

Что жизнь идущая очень коротка.

Адель

Играй роскошная Адель, на струнах старой арфы.

Играй ты так, как праздник при дворе.

Как жизнь и смерть, танцующие вальсом.

И в свете, тусклых фонарей, на музыку слетится нечисть.

И кружа, над городом потерянных людей.

Возьмёт своё, туда где вечность.

Крутим небеса

Не все мы можем видеть, как другие.

Ведь у каждого, свои глаза.

И шаг за шагом продвигаясь,

Мы подошвой крутим над головами небеса.

Глоток свободы

Я бы мог сидеть упорно в яме, глотая пыль, и грязь жевать.

Но из корней в той самой выкопанной яме, я строил лестницу, чтобы убежать.

Верёвки плел из собственной одежды, и потом смазывал узлы.

Чтобы подняться на поверхность, и заново учиться жить.

На краю

Разразило меня небо, своим станом кудрявых туч.

Я стоял и смотрел на бескрайнюю землю.

Где под багровым закатом кончается путь.

И в отражении лик оконных, стекали капли дождя.

Я видел там жизнь и время, что уходили в танце кружа.

Оставляя на память следы прожитых лет.

Где душа моя просит покоя, а рассудок банкет.

Поэт и Жизнь

Со мной лишь строки,

И поэтическая муза.

Что живёт, где-то далеко.

Она приходит, во время солнца.

И когда уже темно.

Она твердит упрямо, грозно!

«Пиши поэт, пока есть жизнь»

И я укладываю строки.

Что бы душу излечить.

Поиск надежды

Купите мне бутылку виски.

Я вылью всю её в бокал.

И буду в поисках надежды.

Как той весной, как тот улыбчивый и нежный май.

Ночные мысли

Между нами ночь и спящий город.

И мысли, что не дают спокойно спать.

Я поднимусь на крышу адского собора.

Что бы душу твою, с собою забрать.

Паруса надежды

Я плыл ночами томными, склоняя взор людской.

Туманы над просторами, лежали беленой.

Мой компас был исправен, и сердце как часы.

Но веру все продали, сжигая дальние мосты.

Маяк светла горды, манил меня к себе.

И паруса надежды, опущены везде.

Но с курса я не сбился, доплыл в родной причал.

Я понял другой смысл и с ним восход я по встречал.

Антихрист

Мой праведный антихрист.

Продажных дней купец.

Обменщик старой веры,

Лихой ты удалец.

Приди ко мне есть дело.

На светлые деньки.

Обмен ты смелый сделай.

И память мне сотри.

Где дни в печали, грусти,

С собою забери.

Оставь мне только радость,

И светлые деньки.

Путник

Ухабиста дорога и стерты ноги в кровь.

Ходит путник от порога до порога прося ночлег и кров.

Но всюду двери закрывают, прогоняя без стыда.

И путник кочует дальше, благословляя пройдены дома.

Ни держит он ни злобы, ни обиды, он лишь идет своей тропой.

Воспоминания во снах

Луна, плывущая за скалистыми холмами,

Средь молочных облаков.

Она манит мою память окунуться в страну снов.

Где желанья станут явью,

И теплый бриз сбивает с ног.

Она манит мою память,

Где нет разбитых тех дорог.

Что залиты горькими слезами,

И смыты кровью все грехи.

Она манит мою память,

Отпить чистейшей утренней росы.

Брат

За что, такое наказание?

За что, такое испытание судьбы?

Оно давит тяжелым грузом.

Прям под сердцем на груди.

Его не снять и не ослабить.

Оно вечно будет там.

И даже время не затянет,

Такую рану до рубца.

Просторы для души

Лежит роса алмазной крошкой,

Средь колосьев золотых.

Березы малахитовыми почками,

Гонят звонящий перелив.

Маня собой весну отрадную,

Она шепчет на душе любовь.

Я изгнан был её когда-то,

За то, что наточил я свой клинок.

Которым резал, правду матку,

Не стесняясь говорить.

И душа моя как та хабалка,

Вина, вина… всё просит у меня испить.

Забытое

Разбиты помосты, златыми речами.

На улице погасших фонарей.

Если б я мог к этой бухте причалить,

Она бы была в огне.

Но на рука железные станы,

Что не дают паруса поднять.

Забыты помосты со златыми речами.

Прожито время, ничего не сказать.

Мечтатель и вдохновение

Взлетай моя мечта, взлетай туда от куда дождик капает на землю.

И растворяйся средь пушистых облаков.

Что б гулять по солнечному небу и ночью средь звездных поясов.

Вдохновляй, когда мне грустно и будь со мной, когда улыбка на устах.

А я, пройду дорогой трудной, что бы ты заново ожила, в моих руках.

Ведь зародившись ты в моём сознании, дала толчок на этот путь.

Ты верила в меня, а я в твоё создание, так будет неизменным же наш путь.

Отцовский дом

Отцовский дом, пахнущий любовью.

В нём родные лица, руки и глаза.

Но не слышно голоса родного,

Посидевшего отца.

И только в памяти остались моменты.

Они же греют душу из нутри.

Теперь время, унесённых ветром.

А на душе осколки,

Погасшей жизненной звезды.

Путеводная

Восьмиглавая путей небесных,

Плывущая под лазурным одеялом,

Где златом взрощены солдаты полевых.

Пробивает путь средь строя светом, что в росе блестит алмазной крошкой,

И ветром диким шелест в звон прогонит.

Да так, что сердце давит словно клином, что в тесцах зажато.

И память срежит, серпом натянутые нити солдатских полевых.

А они стоят всё так же гордо под ликом восьмиглавой, что путь им озарит.

Вот так и я, иду небрежно, лаская пальцами солдат, что всё ещё в строю.

Тропою света от бессмертной, что вечно путь мне освещает жизненных минут.

Перестройка

Мы родились в стране, где забиты были окна, окна будущих дней…..

Страх и печаль давали нам силы, бродить в полной темноте.

Обшаркивая стены, читая на них надписи прошлых лет.

Память народу оставили предки, помнить их завет.

И пускай дороги разные на одной земле,

Но наши судьбы сплетены на век.

А мы всё устало смотрим в окна, что во мгле.

Распахните своё окошко, и взгляни на мир, там время уходящих свет.

Но оно уже забыто, мы продали завет.

Окна все во тьме.

Жизни суета

Тут много лишней суеты, издержек и волнения.

Ведь мы все люди, мы просты, без всякого сомнения.

Но что-то нами движет в даль, как ледоколом в стужу.

Это наша радость и печаль, жизненно простуженных.

Сомнения жизни

Сложно жить там где не правды, и отсутствует вся лож.

Ты сомнение ставишь к ряду, существуешь ил живёшь.

Можешь думать, видеть, слышать, но какой во всём здесь толк.

Если ставишь ты сомнения к ряду, правда это или лож.

Юность

Сменил спортивный костюм, на пиджак и брюки.

Наверно повзрослел, мозолистые стали руки.

Речевой оборот уличных слов, сменился на толковый словарь.

Наверное повзрослел, и это мой капкан. Всё, что было тогда, осталось только на фото.

Да, повзрослел.

Сказал стоя у родного порога.

Людское

Поразила меня мысль, как низко все мы тут живём.

Вроде бы людское близко, и в то же время далеко.

Дом мыслей

Моя судьба давно уж решена, в ней только строки, строки, строки.

Где спокоен ум и не трещит по швам душа.

На дальнем горизонте, мыслей дом построен.

Я каждый день там зажигаю фонари и ухаживаю за диким садом.

Там по лугам гуляют львы, а из фонтана пьёт журавль.

Из камня стелиться тропинки и розы красотой манят.

И у костра сидят великие Цари, о ком легенды будут жить в веках.

Горесть на душе

О чуждый мир!

Мне нету места в нём нигде.

Бродя по улицам внимаю

Горесть на душе.

Сейчас

Возложил я перо на бумагу.

Как возложили фундамент страны.

Тут никому правды не надо.

Тут зашивают всем рты.

Но я не раб! Молчать не стану.

Всё я скажу, что на душе.

Разорвали родную отраду.

Разорвали, её нам не сшить.

Заново ожить

Не ради славы или денег, а просто для очищения души.

Нанесу на пожелтевшую бумагу графитом чувства глубины.

Зарисую в них картины, уложу их в строки рифм.

Чтобы лёгким бризом окатило, и заново ожить.

Нету рифмы

Мне тут сказали, нету рифмы.

Нет поэтической стязи.

Ах, люди! Вы меня простите!

Я не стою в стандартах пустоты.

Да, я не Есенин, и не Пушкина я брат.

Я поэт, пишу душой.

И этому я очень рад.

Рифма и деепричастие

Поэт и строки.

Рифма и деепричастный оборот.

Вот такая вот натура,

Скоро новый эпилог.

Написаны рукой поэта,

Что не стереть с лица земли.

Забытый в книге этим летом,

В сквере у старенькой сосны.

Лазурный горизонт

Встречать рассвет пьяными глазами,

И росою губы умывать.

Смотреть на берега родного края,

Которые руками не объять.

И видеть там те годы,

Что проплывают средь алых облаков.

Ронять слезу на златом поле,

Где годы уплывают в лазурный горизонт.

Город ночной

Окутала ночь город большой, фонари тусклым светом горели.

Шагая вдоль улиц и старинных домов, здесь жизнь ночная кипела.

Все одеты не так, да и маски не те, улыбаются, пьют и гуляют.

И почти в каждом дворе что-то скрыто во тьме, где музыка громко играет.

Я мзду тяну

Я мзду тяну, как нити жизни.

И буду вечен в строках лир.

Как увижу очами я вечность.

Знайте, я всех простил.

Утопия мыслей

Шагнул в утопию я мыслей,

Гребя веслом из прожитых деньков.

Кто – то был мне очень близкий,

А кто – то просто уходящий эпилог.

Предельно просто

Предельно прост вопрос о жизни, нужно тут оставить след.

Чтобы помнили веками, и держали твой завет.

Чтобы были добры сердцем, и не обманывали за пятак.

И человечность сохраняли, когда вокруг большой бардак.

Грань времени

Шагаю по центральному проходу.

Шумят станки седого, старого завода.

Стучат они, аж стены сотрясает.

Горят те печи, где железо отливают.

Всё в дыму, и руки все в мозолях.

Простой народ в труду и боли.

За копейки, как при царском том указе,

Сгибают спины, не видя солнца ясного.

Людей мы судим

Людей мы судим за изъяны, не зная о человечности внутри.

И как бы речь та не звучала, ты вспомни свои поступки и грехи.

И может быть тогда ты заново родишься, перевернув весь этот мир.

Но за поступки и изъяны, ты впредь людей так больше не суди.

Скупой народ

Народ пошёл скупой и жадный.

На булку хлеба жаль монет.

Куда всё катится в раздумьях ожидания.

Людского не сыскать нам, в наш то век.

Все взгляд отводят, и ворчат угрюмо.

Как будто так и быть должно.

Сидят в раздумьях ожидания, охраняя злато то.

Собачий ген

Жаль нельзя внедрить собачий ген прям внутрь человека.

Со всеми чувствами любви и преданностью до скончания века.

Скупой и жадный

Проходит день.

И так за ним другие.

Нам крутят фигой у лица.

Мне жалок тот народ презренный,

Что занял место во дворце и у крыльца.

Укрывшись золотом, они страдают.

Они не могут обрести покой.

Как души их судьба терзает,

Лишённой мысли, что живой.

Награбленное свято прячут.

И на двери засов большой.

Скупой ведь платит дважды.

А жадный, своей судьбой.

Память о прошлом

В том мире снов, где облака под нашими ногами.

Ласкают память, как запах свежескошенной травы.

Нас старой памятью уносит в дали, родной не объятной той страны.

Где детство, юность и взросление, оставляли в сердце радужны следы.

Они ласкают мою память, как запах свежескошенной травы.

Ужасный зверь

Во мне живёт ужасный зверь, прикованный на цепь.

Рычит он где то в темноте, бросая вызов мне.

Он норовит её порвать, и разумом владеть.

Но я стараюсь совладать, держа его в узде.

Очнись

Очнись, открой глаза.

Взгляни на мир, что рядом умирает.

Его нам не вернуть.

Он весь сожжён и погибает.

Сожжён той злобою людской,

Что на грудь тяжёлым грузом давит.

Чтобы высмеять или обвинить,

А то и вовсе в сердце ранить.

На лавочке

Туман рассеян средь домов пышным покрывалом.

Землю взял он на засов до солнечного стана.

Макушки старых тополей облака щекочут.

А я на лавочке своей пером вам строки на бормочу.

Критика знатоков

Писать – это искусство,

А писать красиво – талант.

Тебя критикуют без разумного смысла.

И указывают, что да и как.

Одни говорят, что нету рифмы, другие, что не стихотворный формат.

Ах простите меня, знатоки вы поэтического искусства.

Я с вами больше не буду никак!

Восьмиструнная

Подарите вы мне, восьмиструнную.

Подарите! Чтоб играть для вас мог.

Подарите вы мне, музыкальную.

Что бы в руках согревать её мог.

И спою я вам с восьмиструнною.

Всё, как есть на душе, я вам спою…

В четверостишия буду строки укладывать.

С душой! В песню свою…

«О родной природе и погоде»

Весенняя хандра

Дождь тарабанил по крыше, словно секунды считал.

Ветер, склоняя деревья, листву с них сдирал.

Укрывая землю мозаикой, одев на неё цветной пеньюар.

Лужи с черными пятнами, дождик на землю бросал.

Времена года

Пришла зима, и белоснежным покрывалом, окутала всю Русь мою.

Как долго ждал я, зимнего стояния, чтобы наблюдать узоры по утру.

Которые, творил мороз на окнах, будущих и прошлых лет.

Те молодые годы, мне совсем не в пору, и приходящих так же остывает след.

Но в памяти моей, мелькают старые картинки, словно время повернуло вспять.

А за окошком всё тот же дикий холод, а на душе осенний смрад.

Родные просторы

Мой дом, обросший мхом, стоит в строю средь братьев.

Я бегал в нём голышом, встречал рассветы и закаты.

Он видел очерки юности моей, и знает он всю правду.

От содранных колен, до папиросы знатной.

Ты знай, я скоро вернусь, под сенокос пахучий.

И буду прятаться на веранде, в тени, от солнца жгучего.

Весенние строки

Душа поет и сердце тает.

За окном уже весна.

И птицы по двору кота гоняют.

Давай играть! Нам скучно без тебя!

И малышня со смехом звонким.

Пускает в лужи корабли.

Пришла весна, теплом своим, зиму прогоняя.

Даря нам лучики любви.

Могучим ветром

Как прекрасен летний день с перезвоном птиц поющих.

Эээхх, если-б не было-б мне лень, стал бы ветром я могучим.

И вздымал бы к небесам землю матушку родную.

Иль гулял бы по морям, задувая парус юный.

Пробегал бы, над домами, средь печных, дымящих, труб.

Гнал бы дымку я по полю, что б все знали что я тут.

Звезда родного края

Кочует племени звезда, с любовью алого заката.

Куда она, туда и я, в родных просторах нет преграды.

Где в поле вольная заря, там свежим сеном пахнет.

Там юность прожита моя, там всё цветёт и пахнет.

Красота родных краёв

Ты смотри, каких прекрас просторы, не объять их за края.

Справа речка, слева поле, для души любовь одна.

Дикие птицы запевают, и медведь малину рвёт.

Лось лосиху зазывает, эххх моя душа поёт.

Сколько тут простор невинных, тут для глаз отрадные места.

Юность пробежала в миг тут, вот вернуться бы туда.

На родные те просторы, где пахнет сеном с молоком.

Ключевой водицы выпить, да с ветром в поле на обгон.

Дом родной

Мой дом, обросший мхом, стоит в строю средь братьев.

Я бегал в нём голышом, встречал рассветы и закаты.

Он видел очерки юности моей, и знает он всю правду.

От содранных колен, до папиросы знатной.

Ты знай, я скоро вернусь, под сенокос пахучий.

И буду прятаться на веранде, в тени, от солнца жгучего.

Гордый орёл

Он парит, высматривая жертву.

С высоты, что другими не взята.

Его клич разносится по небу.

Ужас наводя на синие небеса.

Все бегут, и прячутся презренно.

Никто не в ступит в смертный бой.

Он король под этим небом.

Он решает, жизнь или покой.

Сибирские забавы

Лежит на ёлках, снег пушистой шапкой.

Бликуя нежный солнца свет.

И детвора катается на санках,

Рассекая звонким смехом горный силуэт.

Мороз игриво их щекочет.

Румяня щеки на ветру.

А стужа пуще всё бормочет.

Нагоняя снежную пургу.

Звон родных прекрас

Дымки столб плывет по ветру, словно пелена на глаз.

Средь берёз, и ёлок пышных, тихий звон родных прекрас.

Он загадочен и люб, на любую ноту певчий нам.

Издавна народным слогом прославляем каждый раз.

Злато поле

По лугам, где в злато поле.

Пахнет сеном по утру.

Где коса, хозяйка вольная,

Со свистом режет на слуху.

Позолоченные пряди,

Взращённых с росой в ночи.

Под лазурным светом алым.

Поднимались травы и сады.

Весенний дождь

Тарабанит дождь по крыше, как по клавишам спинет.

Каждый раз всё громче, громче, как поэтический сонет.

Напевая рифму сладко, и творит кордебалет.

Заставляя в пляс пуститься, словно с ним единый я дуэт.

Над водной гладью

Над водной гладью лëг туман, окутывая берег.

Там веру качает по волнам, и душа горит в сомнениях.

Там тропы созданные зверем, где человеку нет прохода.

Там солнце восходит из-за гор, играя с утренней зарëю.

«Не вошедшие в сборник»

Девушка на перроне

У вокзала на перроне,

Стояла девушка в слезах.

За что такое горе,

Километры и тоска.

Она ждёт, желанно верит,

Он приедет в родной дом.

Но билеты все продали,

И качается вагон.

Гусар

Живой!!! Живой!!!

Кричал гусар на поле боя.

Лежа средь трупов, в томной тишине.

И знамя то, покрыто кровью.

И сердце, словно всё в огне.

Надежды нет, весь порох мокрый.

И пулю, не пустить себе в висок.

Он вспомнил, родные те просторы.

Где юность убегала, как времени песок.

И вот слеза скатилась по шинели.

Услышав подкрепленья марш.

Он улыбнулся небу, не настал его тот час.

Его несли над полем боя, и знамя возвышали к небесам.

Сердце, что в груди, покрыто было болью.

Победы наступил, заветный час.

Его несли над полем боя, гордо возвышая флаг.

Облиты он был, людской кровью и порохом сырым пропах.

И войско то, с гордыней ликовало, не щадя людских потерь.

Знамя вражеское пало, сгорев в воинственном огне.

И вот, придя на холм родной, обитель часовым приказ отдал.

Трубите Братцы! Так трубит, что бы знали, кто тот воевал.

Его шинель была пробита орденами, а под ней отметки той войны.

А часовые всё гадали, кто же он?

Седой старик, забытой той войны.

И вот та старость, без войны.

И на теле в память шрамы.

Ордена лежат в пыли, и шинель совсем уж рвана.

Забыты подвиги героев, и тех, кто не вернулся в родной дом.

И раны, не ноют старой болью, старик седой, покинул родной дом.

Слепой дурак

Слепой дурак на площади молитв,

Упавший на колени.

Просил богов лишь об одном,

Вернуть ему людское зренье.

И боги сжалились над ним,

Спустив ему дарованные очи.

И вот дурак прозрел,

Увидев мир во очью.

Он стал гулять по улицам и мостовыми,

По тавернам и базарам.

Смотреть на люд, общаясь с ним,

До лунного заката.

И он с рассветом понимал,

Какая жизнь, какая лож и правда.

И вот вернувшись к площади молитв.

Просить богов забрать дарованное,

С увиденным обратно.

14, 13, 12, 11, 10, 9, 8…

Тишина…

Тишина братья…

Окна задрожали…

На границе бьют…

А у нас лишь слышно…

Как горькую поют…

Жизнь как сон

Рожденье, садик.

Школа, институт.

Работа, тусы.

Дом, уют.

Любовь, семья.

Обжитый быт.

Родня, знакомство.

К свадьбе всё сулит.

Четвёртый год, девятый месяц.

Роды, траты.

Всё Терпим вместе.

Ребёнок, садик, школа, институт.

Работа, дом, семья, уют.

Родня, знакомства.

Свадьба, внуки.

Старость, пенсия, поруки.

Маразм, таблетки.

Отдых, сон.

Воспоминания о былом.

Свой век отжил.

Конец на том.

Всё было прожита как сон.

Братское плечо

Вся грудь пробита орденами, за честь и доблесть мы стоим.

Наша память братьев славит, их нам и во век всех не забыть.

На передовой снаряд и пламя, но мы крепчаем с каждым днём.

За правду мы горой все встанем, опираясь об братское плече.

Боевых сто грамм

Вот смотрю я на неё, а она из князи в грязи.

Ни друзей, за то полно врагов.

Думает что всё в её то власти.

Казнить, иль миловать народ.

Решать не сложно, правда..

Но вот беда, там разбойники с больших дорого.

Кто отсиделся до распада…

Эхххх отец не добил их твой народ

Печально, грустно и досадно….

Сейчас бы боевых сто грамм

И вперёд, вперёд за правду…….

Убитый ядом

Убитый ядом,

Будет ныне мертв.

Ведь этот мир нам в наказание.

Сжигать минуты сладкий сон,

Но всё ведёт нас к покаянию.

Крыло самолёта

Крыло самолёта, иллюминатор,

И двигателя гул за бортом.

Аэропорт, взлет и посадка,

И ты среди облаков.

Сердце с душою считают минуты

До вылета в новый край.

Диспетчер выдал команду,

«В добрый путь экипаж, взлетай».

И вот они снова парят в мирном небе,

Летя по маршруту мечты.

Несите нас в даль добрые люди,

На железных крыльях судьбы.

Оглавление

«О любви сердечной»

  Полевые цветы

  Не вернуть

  Обитель рая

  Она любила

  Возжелал

  …

  Былой король

  Плененная любовь

  Старая любовь

  Алые уста

  Серая темница

  Сердечная любовь

  Давай забудем

  Бремя влюблённых

  Сорванный цветок

  Ищи, ищи в толпе

  Любовь с рассудком

  Соседский пёс

«Из жизни о жизни»

  Безумный по ролям

  Человек природы

  Печальные мысли

  Адель

  Крутим небеса

  Глоток свободы

  На краю

  Поэт и Жизнь

  Поиск надежды

  Ночные мысли

  Паруса надежды

  Антихрист

  Путник

  Воспоминания во снах

  Брат

  Просторы для души

  Забытое

  Мечтатель и вдохновение

  Отцовский дом

  Путеводная

  Перестройка

  Жизни суета

  Сомнения жизни

  Юность

  Людское

  Дом мыслей

  Горесть на душе

  Сейчас

  Заново ожить

  Нету рифмы

  Рифма и деепричастие

  Лазурный горизонт

  Город ночной

  Я мзду тяну

  Утопия мыслей

  Предельно просто

  Грань времени

  Людей мы судим

  Скупой народ

  Собачий ген

  Скупой и жадный

  Память о прошлом

  Ужасный зверь

  Очнись

  На лавочке

  Критика знатоков

  Восьмиструнная

«О родной природе и погоде»

  Весенняя хандра

  Времена года

  Родные просторы

  Весенние строки

  Могучим ветром

  Звезда родного края

  Красота родных краёв

  Дом родной

  Гордый орёл

  Сибирские забавы

  Звон родных прекрас

  Злато поле

  Весенний дождь

  Над водной гладью

«Не вошедшие в сборник»

  Девушка на перроне

  Гусар

  Слепой дурак

  14, 13, 12, 11, 10, 9, 8…

  Жизнь как сон

  Братское плечо

  Боевых сто грамм

  Убитый ядом

  Крыло самолёта