Свой чужой ребенок [Сергей Семенович Монастырский] (fb2) читать постранично, страница - 3

Клава, – это дом бабушки, она меня растила с пяти лет. Родители погибли, недавно умерла и бабушка.

– А муж? – на всякий случай спросил Федор.

– Объелся груш! – спокойно сказала она. – Как только я забеременела, ушел в армию и не вернулся.

– Погиб? – посочувствовал Федор.

– Просто не вернулся. Нашел там кого-то. Сюда уже не приехал. Мы ведь и женатые не были.

Жили на бабушкину пенсию. Я ведь забеременела сразу после школы. Нигде еще не работала.

… Федор стал заходить в этот дом. В выходные он еще уезжал к себе, но все чаще в эти дни стал оставаться в этом провинциальном городке.

Буквально на второй такой раз, когда нагулявшись, они заканчивали ужин у Клавы, она положив ладонь на его руку, вдруг сказала:

– Не уходи сегодня. Оставайся.

В спальне после первого поцелуя, Клава, как стояла в чем была одета, так и осталась стоять.

Федор еще раз ее обнял.

– Что нибудь не так? – спросил он раздеваясь.

– Нет, я не знаю, что дальше делать? – Она беспомощно посмотрела на него.

– У тебя же был парень?

– Не говори о нем. Он просто бросил меня на кровать, долго возился, чем-то таким воткнул, я не успела ничего почувствовать.

Федор стал медленно расстегивать на ней блузку.

… С тех пор Федор не то чтобы перешел жить в этот дом – он этого боялся, потому что вовсе не собирался заводить семью, тем более в этом провинциальном городке, где он вообще оказался временно.

Но стал вечерами бывать у нее все чаще.

Во-первых, Клава была ему симпатична, а во-вторых, что делать в скучной провинции молодому человеку.

Приятный роман окрашивал существование.

Правда, Федор стал замечать, что он уже как бы создает эту семью. В каждый приход приносил кучу продуктов, ну, как бы для совместного ужина, или обеда, если приходил рано, приятно было видеть и радость в глазах ребенка, когда среди продуктов она обнаруживала сладости.

– Федор, ты зачем это делаешь? Мы ведь не впроголодь живем! – совестливо кричала Клава.

– Впроголодь! – Федор открывал дверцу почти пустого холодильника. Денег Клава действительно почти не получала. Впрочем, давали от собеса на ребенка, как матери одиночке, да когда случался редкий заработок, например, когда мыла полы в подъездах.

Потом случилось неожиданное. Строительство подошло к концу, контроль проектного института уже был не нужен, и только что назначенный из Москвы молодой директор предложил ему остаться в должности главного инженера.

Логика в этом была – никто кроме Федора лучше не мог знать все нюансы этого проекта, а в первые годы работы всегда будет что-нибудь не так.

Да и деньги были серьезные, о такой заплате Федор и не мечтал. И в городе его ничего не держало.

– Пять лет, – убеждал директор, – пять лет ты проработаешь, а потом если захочешь, тебя с руками оторвет любой проектный институт. Ты же это производство изнутри будешь знать: и в действии и на бумаге.

Федор остался. Но с Клавой решил потихоньку завязывать. Потому что ни через пять, ни через десять лет он с этим чемоданом никуда не уедет!

А по выходным будет по-прежнему уезжать в город, жить как нормальный человек, к тому же теперешняя зарплата давала широкие возможности.

Но на следующий день заболела маленькая Надя. Температура под сорок, рвало, ни есть, ни говорить она не могла.

– Тяжелое инфекционное, – констатировал участковый врач, надо бы в инфекционное, но у нас оно закрыто на ремонт, могу дать направление в город, но с матерью не положат, не грудной все же ребенок.

– А здесь? – спросил Федор.

Вошла Клава, которая уже ни говорить, не плакать не могла. Только вцепилась в дочку руками и повторяла одно и тоже:

– Не отдам!

– Пока можно и здесь, – с сомнением, впрочем, сказал врач,– Лекарства что дома, что в больнице одни и те же. Буду приходить.

Федор в эту ночь, конечно, остался.

Клава от пережитого шока впала в какое-то полуобморочное состояние. Она то проваливалась в сон, то испуганно открывала глаза, с трудом в первые секунды, понимая, что происходит.

– Спи, спи! – успокаивал ее Федор, – Я здесь.

Девочка лежала с открытыми глазами, ухватившись за палец Федора, и не выпускала его. И Федор подумал, что если она выпустит его палец, то прервется какая-то нить между ее болезнью и жизнью. Так ему почудилось. Так видимо чувствовала и маленькая Надя, а может, в своем бессознательном состоянии она принимала его за доктора. А доктор обязательно вылечит!

Так они провели ночь, и в эту ночь Федор понял, что отчаянно полюбил эту малышку, так полюбил, что утром уже не представлял, как он будет без нее жить.

Клава как-то сразу отошла на второй план. Она была при них двоих, ну и пусть будет, ведь это Надина мать, куда же деться!

Утром Федор позвонил директору, объяснил, что у него заболела дочь и он просит два дня, хоть за счет отпуска, хоть за свой счет.

– Надо же, – удивился директор, – я не знал, что у тебя здесь семья!

– Я и сам не знал, – странно ответил Федор.

С этого дня они с Клавой поменялись ролями. Клава готовила, стирала, убиралась, ну