Перцовая камера [Кристина Акопян] (fb2) читать онлайн

Кристина Акопян Перцовая камера

В мои семь с небольшим лет я пережила уже второй переезд и третий населенный пункт как место жительства. В моей памяти только обрывки второго переезда: «камаз», как я называла фуру, часть дороги до деревни, где я проживу немалых восемь лет.

Деревня одна из маленьких в округе. Однако когда-то, когда я там не бывала, окруженная персиковыми, абрикосовыми, виноградными полями. Из всего этого на момент моего переезда остались частные сады и виноградные поля. Персики и абрикосы засохли из-за отсутствия хозяйственного водоснабжения.

Однако рассказ не про мою деревню Дехцаван, а, скорее, про соседнюю, название пока писать не буду, вы еще первую не запомнили, назовем ее просто «соседняя деревня».

Так вот в моей деревне Дехцаван школы не было (она появилась лишь в конце нулевых). С первого класса все дети из моей деревни ходили в школу в соседнюю деревню: надо получать образование, иначе никак.

В других рассказах опишу, как мы, дети, шли по пустынной дороге пять километров пешком до школы и столько же обратно и в холод, и в жару. А пока – эпизод из школьной жизни.

Ребенком в доме я была непослушным, так меня характеризуют члены семьи, а я с ними, конечно, не согласна. А вот в школе и по сей день вне стен дома я строго дисциплинированный человек. Не пропускала занятия, не шумела, делала дз, выходила из класса по строгой надобности. Не доносила на одноклассников, не критиковала учителей, не ругалась, не дралась с одноклассниками, никого не булила.

Только вот что: чтобы в мире сохранялось равновесие сил, Вселенная направила меня туда, где всё вышеуказанное, кроме драк, присутствовало. Мои одноклассники – в частности, мальчики – не слушались учителей, шумели на уроках, выходили, когда хотели и даже когда не хотели, курили, не делали дз.

В классе 31 «голова» – самый большой класс в школе, нас ненавидели все учителя, никто не хотел брать нас как классный руководитель. Бывало, мы месяц в начале года были без классного.

Только методом шантажа наша директриса Копян заставила «трудовика» стать классным руководителем зверского класса. Классным он не был, ну как быть классным, если взрослого мужчину доводят до истерики малолетки? Никак!

Вы когда-нибудь слышали, чтобы классным назначали «трудовика»? И в нашей школе такое было в первый раз за всю ее историю.

Наш классный ходил с длинной толстой деревянной указкой (все-таки трудовик), и однажды так сильно ударил по спине нашего одноклассника Зоро, что разбил указку на две половины. Потом, долго ходил только со второй половиной, пока не смастерил себе новую, еще мощнее, та уже не ломалась.

К истории. 2001 год, зима, седьмой класс. Отопления нет, топили большой класс дровяной печкой. Помните, нас 31 «голова» – самый большой и соответственно самый холодный класс дали нам.

Учились в нашем классе два друга, тёзки – на двоих одно имя: Алик. Два террориста, один хуже второго. Так сложилось исторически, что один, Алик Восканян, сидел передо мной – за первой партой в первом ряду от входа, а второй, Алик Ревазян, сидел за мной за третьей партой. А я, как поняли, за второй партой того же ряда от входа.

История умалчивает, с каким настроением проснулся тогда первый Алик, Восканян, утром, что было у него в голове, но день он нам устроил сильно запоминающийся. А для других классов – поучительный. Пришел он в этот холодный день в холодную школу с целлофаном, примерно в ладонь, с сушёным острым красным перцем.

В школе печь всегда топили либо мальчики, либо технический работник, а в нашем случае – только наши пацаны. Затопили печь, холодное помещение еще не успело наполниться теплом, через 5 минут – первый урок.

Совещался ли Алик Восканян с самим собой, перед тем как бросить перец в печь, неизвестно, но разговоры о его намерениях уже слышны были. Только кто захочет помешать этому вселенскому террору? На кону сорванный урок – такой был план. Тем более, Алика в классе любили, хоть и не учился вообще.

И вот решил Алик топить печь красным перцем. А почему? А потому что был урок истории, а учительница истории, Маргарит, никогда не владела ситуацией в классе и, когда обращалась к директрисе с проблемами, которые ей устраивал самый худший класс в мире, директриса предоставляла ее самой себе: «Ты учительница, они должны тебя слушаться». Ну а если в классе узнавали, что Маргарит на нас жаловалась, за это влетало ее дочери, бедной Ануш. Ануш училась в нашем классе, Ануш не повезло.

Восканян Алик бросил в горячую печь красный острый перец (Внимание! не повторять! Слава тебе господи, деревянные печи уже в прошлом, но это не точно). Алик миссию выполнил.

Воздух наполнился едким адовым перцем. Наши малолетние мозги внушали, что это можно потерпеть, но нет. Кашель, чихание, глаза, нос – всё горело. Печь задымилась, класс наполнился дымом, так бандиты обдували для скорейшего заполнения воздуха перчиком, счет шел на минуты.

Так как мы не смогли, по ясным причинам, остаться в классе, то вышли в коридор, где уже было пусто. Дети разошлись по классам, наша Маргарит опаздывала на полминуты. Пришла учительница истории, однако в класс войти невозможно, но урок должен состояться, считала Маргарит.

– Кто это сделал? – спросила она с надеждой в глазах «а вдруг». – Вам не стыдно, и как мы будем сидеть в классе?

– Никак не получится здесь остаться! – из разных экспертных уст были возгласы. – Никак не получиться!

– Это не мы, это кто-то из старших классов.

– Отпустите нас.

– Все в класс, немедленно! – еще раз попыталась Маргарит, но мы как стояли, так и остались стоять.

Маргарит, не вытерпев, пошла к директору, перед которой вся школа тряслась как банный лист. Да, согласна, ей одной не удалось бы разрулить, но загнать нас в руки директрисы – бессердечно. Эту катастрофическую ошибку Маргарит класс не забывал до конца 2002 года. А может, и дольше, это был мой последний год в этой прекрасной школе.

Цоканье каблуков. В наших венах застыла кровь, пульс покинул тело навсегда, грудную клетку придавливает динозавр.  Время замерло или остановилось, ну не важно. Серые глаза с бирюзовыми тенями, как бензопила валит тонкие стволы деревьев. Очень, очень, мягко говоря:

– Все в класс. Без торга и переговоров, – приказала директриса Копян.

– Но как? Как мы войдем? Перец в воздухе, глаза слезятся, невозможно! – спасались мы как могли. Ничего не помогло.

– Ну!… О чем думали, когда хулиганили? Если виновник признается, остальные могут быть свободны, пока класс не проветрится.

Кажется, директриса Копян брала нас на “слабо”.

Алика Восканяна  никто не сдал, и он сам себя не сдал, предпочел помолчать, был уверен, Копян не осмелится детей загнать в перцовую камеру. Ошибся. Директриса Копян загнала нас, нам сказать было уже нечего. В данном случае расследование, попытка найти виновника из других классов были бессмысленными. Это как тест с одним вариантом ответа.

Сидит весь класс, окна открыты настежь, холодно, в глазах щиплет, больно, плачем от перца. Все молчат, точнее, сопят. Ну не выдадим мы Алика!

Копян ушла, пришел классрук. Его не боялись, пока он не вытащил козырь из рукава.

– Пусть признается тот, кто бросил перец в печь, добровольно, иначе, когда узнаю, будет высшая мера наказания. А я ведь узнаю, —сказал классрук.

Подождите, это еще не козырь.

– Молчите? – спросил он.

А мы молчали, Алик был не последним в классе. Двоечником? Да! Борзым? Да! Уважали его? Да! Кто бы его сдал? Никто!

Однако друг на друга поглядывали. В классе были отличники: под расправу попадут – все, дорогая цена для амбициозного школьника закончить год на «отлично».

– Не хочет виновник признаться, тогда все вы идете домой, всем поставим два за урок истории, а за остальные уроки прогул, – заявил классрук.

Вот сейчас был козырь. Отличники заволновались. Гриша, староста, по совместительству лидер мнений, запротестовал.

– Я не согласен. Почему всем два? – Гриша воскликнул.

– Гриша, тебе должно быть стыдно, ты староста класса. Скажи, кто это сделал?

Протест Гриши был отклонён. С него больше всего спроса, он же староста, как мог такое допустить? Гриша ответа не дал.

Это деревенская школа, не спрашивайте о правах учеников и о порядке в школе, учителя выживали в руках подростков как могли.

Теперь в дело вступает герой этой истории, второй Алик, с третьей парты первого ряда. Не забыли его еще?  Сидеть в холодном классе, заполненном перцовым воздухом, не входило в планы, кто-то должен был разрулить эту вакханалию.

– Это я, – вскочил с места и заявил Ревазян Алик за моей спиной.

– Нет, он врет, это я! – вскочил с места и воскликнул Алик Восканян с передо мной.

– Так кто из вас? – Классрук ликовал: сразу двое сдались.

– Мы вместе! – Ревазян Алик, который за мной, шел до конца.

– Он врёт! Алик вообще ни при чем! – Восканян Алик был на грани пересечения красной линии. Если не решительность, то что? – Я принес из дома красный перец и бросил в печь! –  Он мог допустить гибель всего класса, но гибель своего друга – не мог.

Восканян Алик заработал еще один рубец на своей репутации. Уверена, в этом году все учителя только и думали: «Еще один год – и все, мы их не увидим больше». Действительно, многие ушли после восьмого класса. После восьмого, потому что до 2002-го года в Армении было десятиклассное образование.

Больше в печь красный острый перец никто не бросал. Но на выпускной в восьмом классе нас не пустили, потому что это был самый худший класс в мире.

Пользуясь случаем, хочу поблагодарить учителей из моей или, пусть так, из моих двух школ за то, что несмотря ни на что были терпимы к нам. Ну а мы, неблагодарные малолетки, портили вам день, а то и год, а то и жизнь.