Распад. Сборник рассказов [Дэн Рил] (fb2) читать постранично, страница - 2

куда заселился во время поездки на рабочую конференцию. Прекрасная глазунья с идеальным тостом.

В момент планирования впитать разлившийся желток кусочком хлеба я что-то слышу. Шуршание за дверью. Дыхание перехватило. Этого не было раньше. И этого не было тогда.

Все встало на паузу, но звук странного шуршания не пропал.

Я поднимаюсь, оставляя своего прошлого «я» за столом, подхожу к двери. Звук похож на какую-то смесь из скрежета и бульканья.

Я тянусь к ручке, поворачиваю и открываю дверь.

Что… это? Плесень? Стены, ковровое покрытие на полу, деревянная мебель, все в коридоре покрыто каким-то грибком, все в темно-коричневых пятнах. Обои и краска под ними отслаиваются, все шелушится. Темные частицы висят в воздухе. И этот звук… Что это такое?

Я аккуратно выхожу в коридор. Плесень покрывает дверь номера с другой стороны. И тут что-то произошло с моим слухом. Такое ощущение, что меня оглушило, но без помутнения сознания. Я закрываю дверь, оставаясь в коридоре, но щелчок замка звучит где-то совсем далеко.

Во время наблюдения за отваливающимися частицами окружающих предметов приходит запоздалое понимание. Они гниют. Мои воспоминания гниют. Но этот грибок, это какая-то игра моего сознания, визуализация процесса забывания, повреждение мозга или же что-то иное?

Я касаюсь ручки двери, и обжигающая боль пронизывает все тело. Крича, я перемещаюсь в больницу, сюда приезжал, когда сильно обжегся во время ремонта на даче за пару лет до поездки как раз в этот отель. Рука пылает от боли.

Плесень и тут. Ее нити покрывают стены стойки регистрации, больничную мебель и застывших во время своих дел медсестер и пациентов. И тут везде это шелушение. Не просто фрагменты краски или обоев, сама реальность воспоминания расслаивается, застывает в воздухе частицами, открывая под собой абсолютное ничто.

Но ведь это яркое воспоминание, почему это происходит?

Потому что я здесь.

***

Двадцать один год, двадцать два? Кажется, я потерял счет времени, как бы нелепо это тут ни звучало.

Сколько раз я был в этой комнате? Я точно помню, что она моя, но не помню, когда это все было. Почти все вокруг прогнило, они ищут меня.

Память – это пространство, мы создаем его, а потом возвращаемся в эти места, вспоминаем события, но по итогу нам тут больше нет места. Это наши воспоминания, но это их среда, место обитания. И мы тут чужие. Я тут чужой. Им не нравится, что я тут. И мы не должны были вторгаться сюда.

Я научился прятаться, я смогу дождаться… Чего-то важного. Не могу вспомнить чего. Но я должен ждать.

***

Как я тут оказался? Что, что я тут делаю? Почему это происходит?

***

Кто я, кто я, кто я, кто я…

***

Дана перевела взгляд с экрана показателей активности на часы на стене. В ближайшее время Алан очнется. Очередное погружение проходит четко по плану.

После того как придет в себя, в этот раз она обязательно пригласит его пообедать вместе.

Она протянула руку, чтобы поправить ему челку и в этот момент Алан открыл глаза, резко вдохнул и закричал:

– Кто я?! Кто я?! Кто я?!

Его тело свело судорогой, он начал весь трястись, но фиксаторы не дали упасть ему на пол. Крик перешел в протяжный вой, который затих вместе с последним вздохом.

Дана трясущимися руками вызвала по телефону помощь и начала делать сердечно-легочную реанимацию, но вернуть к жизни Алана не удалось.

***

– Все же было в порядке, мы действовали, как и всегда, – по протоколу, с утвержденными дозировками, – Дана покрасневшими от слез глазами смотрела на Марка. – Я пыталась, я правда пыталась спасти его.

В палате было пусто, Алана увезли час назад, а часть оборудования забрали на диагностику и анализ данных.

– Поверь, тут нет ничьей вины, – Марк поправил очки, рассматривая пустую койку. – Все понимали риск, и сам Алан в первую очередь…

Он запнулся, всматриваясь куда-то в угол около одной из серверных стоек у койки.

– А это что такое? Какая-то… плесень? – Марк потянулся к темному пятну.

Трещина

Мне часто снится город, в котором я выросла. Старые вывески и серые панельные дома, трещины на дорогах, залитые летним солнцем, и такое большое количество деревьев вокруг. И теперь, когда я оказываюсь в этих местах по работе или другим причинам, у меня возникает ощущение, что я не вернулась в прошлое, нет, но оказалась во сне.

Лето, когда пропал Тики, теперь тоже кажется сном. Это была одна из самых жарких недель июля, что я помню. Мне было десять, брату неделю назад исполнилось шесть. Все лето мы проводили на окраине нашего небольшого городка в доме бабушки. Крохотный двухэтажный деревянный дом, несколько яблонь, качели на дереве, которые мы сделали из старой покрышки вместе с дедушкой, когда он еще был с нами.

Бабуля, вечно суетливая, но такая добрая и заботливая, присматривала за мной и братом, пока родители были в командировках. Смерть дедушки сильно подкосила ее здоровье – хоть она это нам старалась не показывать – и большую часть времени мы с братом были предоставлены сами себе. А