Иван Дурак и происки Кащея [Михаил Голубев] (fb2) читать онлайн

Глава первая, в которой арифметические парадоксы как бы порождают ключевую цепочку причинно-следственных связей

Когда-то очень, очень давно… Так давно, что и представить страшно, когда люди уже поселились на территории России, но еще не образовали Советский Союз, где-то в Северо-западном регионе, между Кольским полуостровом и Тибетом, жил да был в деревне мужик по имени Сидор. И было у того Сидора ровно три сына. Старшего звали Фомою. Среднего (того, что младше Фомы, но старше следующего) звали Еремою. А младшенького (того, который следующий за тем, который младше старшего), конечно, Иванушкой. О нем-то и сказ.

Отец Сидор, чрезвычайно любящий своих сыновей, однажды пересчитывая их, обнаружил, что в наличии два старших сына (относительно Иванушки), два младших (относительно Фомы) и один средний, который Ерёма. По этой теории относительности их получалось пять. А насчитывалось только трое. Понять такого парадокса отец Сидор не мог, от умственного напряжения с ним случился сдвиг, мужик сошел с ума и стал дураком.

Не желая, однако, оставаться в каких-либо дураках, но и (в связи с большой любовью к точным наукам) не желая отказываться от явственно наличествующей единицы дурака в семье, хитрый мужик присвоил это звание младшему сыну, когда тот был еще несовершеннолетний и, стало быть, не имел права выбора.

Так появился Иван Дурак. Фамилия, конечно, не очень приятная, но зато звучная и похожа на иностранную.

Итак, жил-был мужик Сидор и было у него три (или пять?) вышеназванных сына.

Самое интересное началось, когда всем сыновьям исполнилось по восемнадцать, и случилось это в один и тот же день – в четверг. И данный факт оказался еще одной неразрешимой математической загадкой для Сидора. Наверное, решил мужик Сидор, все они родились у него одновременно. Подробности рождения собственных детей он помнил плохо, да и жены у него никогда не было. Тем не менее, настало время сыновьям жениться.

Вот только где им невест-то взять?

И однажды ночью, в пылу шизофренической страсти, мужик Сидор внезапно почувствовал, что ему в голову пришла идея. Он тут же проснулся, слез с печки и зычным голосом крикнул:

– Эй! Фома! Ерёма! Эта… Дурак! Кто там еще? Все сюда!

Братья лихорадочно проснулись и, в чем были, предстали перед отцом.

– Что-то, эта, не все, вроде, собрались. А?

– Все, батя, все! – заверил отца старший сын Фома.

– Ну, тогда, значица, так, – сказал мужик Сидор. – Мы собрались здеся, товарищи, штобы, эта, отметить знаменательное, товарищи, с нашей точки здрения, событие! Хм-м! Вам всем, эта, пришла пора, однако, женица. Да. И поутру все пятеро шоб явилися… ну, к хлеву хотя ба, со своим, товарищи, личным оружием.

– А зачем это с оружием-то? – поинтересовался Иванушка.

– Молчи, Дурак, – ответил мужик Сидор и продолжил. – Нынче ночью кажный из вас должон изготовить по так называемой, эта, стреле. Шобы с утра и заняться так называемым отбором, эта, значить, невест, однако.

– А на кой они нам, батя? – зевнул Ерёма. – Поспать бы!

– Цык! – ответил ему отец. – Спать опосля будете. Хе-хе. С невестами… А теперича – за работу! В кого своей стрелою попадете, за того и замуж отдам. Всё.

– Э…

– Цык! Мое слово, эта, последнее!

Сидор сказал «вольно» и залез обратно на печку. Братья же остались стоять в недоумении, не зная, что предпринять.

Потом брат Фома сказал:

– Я, братья, пойду в сарай. Там себе стрелу сварганю. На фрезерном станке. Нынче, говорят, в городе титановые стрелы в моде. Авось счастье принесет. Где-то в сарае у нас валялся старый титан…

Сказал так старший брат и пошел в сарай. Было слышно, как он заводит керосиновый генератор.

Ерёма почесал нос и сказал, что, дескать, утро вечера мудренее, и пошел досыпать.

Иванушка остался один. Делать было нечего, а делать надо было стрелу. Потому что батя так сказал. Он поискал, нет ли за печкой подходящего материала, нашел там только старый треснувший черенок от лопаты да крышку для унитаза.

Тогда Иванушка взял керосиновую лампу, острый ножик и пошел в лес искать подходящую палочку.

Шел Иванушка, шел по лесу… А в лесу темно, страшно, холодно, несмотря на лето, огокает кто-то, угукает. На лампу всякое мерзкое насекомое прет. А Иванушке в голову мысли всякие лезут, фильм ужасов, смотренный намедни в сельском клубе, в подробностях вспоминается. Но, раз батя велел, значит, жениться надо.

И тут он услышал, будто кто-то кричит. Помогите, мол, спасите, помираю!.. Дурак про стрелу совсем забыл, побежал на голос. Вдруг кто-то и впрямь в беду попал?

Вскоре лучи его керосиновой лампы осветили небольшую полянку.

Посреди полянки стоял старый трухлявый пень, а вокруг него что-то шевелилось.

Иванушка подошел поближе и разглядел, что это какой-то старик в фуфайке прищемил во пне нижнюю губу, которая вытянулась у него не менее чем на аршин. Мужик вяло орал. Он устал, наверное, орать.

Иванушка достал из кармана ножик и немного расковырял пень. Губа высвободилась и, громко шлепнув, заняла свое место на сморщенной физиономии старика.

– Ну, спасибо тебе, хлопец, – сказал старик, немножко придя в себя. – Сенк ю тебе вери мач…

– Да чего уж там… – ответил добродушный Иванушка, засовывая ножик обратно в карман и собираясь было уходить.

– Алло, алло! – крикнул ему вслед старик. – Погоди, хлопец, я есть мог бы тебе э… помощь… э…

– Да чего уж там… – вновь ответил Иванушка, но, тем не менее, остановился.

Странная манера старика разговаривать, применяя непонятные иностранные слова, несколько озадачила его.

– Дошло до меня, о хлопец, – произнес старик загробным голосом, закатив глаза, – что ты стрелу ищешь.

– Ищешь, – не мог не подтвердить слухов Иванушка.

– Вот тебе стрела, – сказал старик. – Это не простая стрела. Волшебная. В кого она попадет, ежелии ею выстрелить, уже известно заранее. Девка хорошая. Плохого не насоветую. В знак благодарности. С нею тебя ждет счастье, совет и любовь. Ну и, конечно, полная гармония в интимной жизни. Но добраться до нее, до девки то есть, большая сложность. Тебе надо будет пройти огонь, воду и всякие там…

– Эй, старик! – сказал Иванушка. – Спасибо, конечно, да я уж сам как-нибудь, без этих, всяких там…

– Да ты что, дурак?..

– Ага.

– …Не понимаешь, что ли, куда я клоню? Ну да и хрен с тобой. Вот стрела, а там делай, что хочешь.

Старик вынул из кармана стрелу, положил ее перед Иваном на пень и растаял в воздухе.

«Ну ладно, – подумал Иванушка. – Хотя бы стрелу делать не надо.» Он осветил лампой оставленный стариком предмет и аж присвистнул. Стрела была хитрая. Внешним видом она и впрямь походила на стрелу, но, в отличие от обычной стрелы, была сработана то ли из стекла, то ли из хрусталя. Внутри ее каким-то непонятным образом в великом множестве размещались разные мелкие кружочки и прямоугольнички, имеющие различный цвет. Некоторые из них слабо светились. Острие стрелы имело форму конуса с некоторым количеством маленьких дырочек. А там, где должно было быть стабилизирующее полет оперение, располагался странный оранжевый нарост будто бы из янтаря. На наросте имелась красная кнопка.

«Мудреная какая вещица» – подумал Иванушка, спрятал подарок за пазуху и пошел домой спать.

Утром, чуть свет, мужик Сидор вылез из избы и принялся кликать своих сыновей.

– Эй! – громко кричал он. – Фома! Ерёма! Эта… Дурак! Все пятеро к этому… ну к хлеву хотя ба!

Братья собрались, с интересом поглядывая друг на друга. У кого что. Старший брат успел-таки за ночь выстругать какую-то титановую стрелу. Средний брат был сонный и вместо стрелы принес треснувший черенок из-за печки. Иванушка же подарка своего раньше времени никому не показывал.

– Ну что, пойдем в поле! – приказал Сидор.

Братья взяли каждый по луку и пошли в поле, потому что там было удобней стрелять.

По дороге за ними увязалась целая деревня свидетелей. Каждому было интересно узнать, чем закончится мероприятие.

Первому стрелять было велено Фоме, брату старшему. Стрела у него была модная, лук импортный, татаро-монгольский, да и выстрелил он с присущей себе отточенной стрелковой техникой.

Стрела взвилась высоко в воздух и опустилась где-то далеко за деревней.

– Ну, я пойду, однако, – сказал старший брат Фома под радостные вопли толпы и отправился выискивать, в кого его стрела попала.

Настала очередь среднего брата. Ерема взял лопатный черенок, сказал: «Спокойно, товарищи, не надо нервов!» – и, пренебрегая луком, метнул оружие прямо в толпу.

Женщины хором взвизгнули, а мужики заматерились.

– Ну чево? В каво я попал-та? – спросил Ерёма, внимательно вглядываясь в панически бегающих перед ним селян.

– В меня, дорогой, в меня, – произнес низкий хриплый голос.

От толпы отделился стройный симпатичный мужчина с длинными гладкими волосами, заплетенными в косичку, и золотой серьгой в ухе. В своих модных железных зубах он сжимал Ерёмину палку. Он приблизился к жениху, оценивающе его осмотрел и сказал:

– Ну, пошли, дорогой!

С этими словами он нежно взял парализованного Ерёму за руку, и они быстро затерялись в толпе.

Затем приготовился стрелять Иванушка. Он достал из-за пазухи свою волшебную стрелу и нажал на красную кнопку. Внутри стеклянного древка принялась пульсировать светодиодная лампочка, а из дырчатого наконечника повылазили тонкие усики, шевелящиеся на ветру. Затем стрела поднялась в воздух и стала левитировать над головами людей, вертя щетинистым концом в разные стороны и, вероятно, выискивая добычу. Потом она внезапно замерла и ее усики задрожали от возбуждения.

Все присутствующие дружно задрали головы кверху и стали наблюдать, как стрела, плавно покачиваясь, тронулась в путь. Иванушка двинулся за нею. Все взоры теперь были устремлены на него.

И уж никто не слышал далеких криков старшего брата Фомы.

– Нашёл! – кричал он. – Нашё-о-о-л!..

Иванушка не слыхал криков брата тем более. Он побежал за быстро удаляющейся стрелой и вскоре покинул окрестности родной деревни. Первое время его сопровождали некоторые сердобольные соседи, на бегу снабдившие Иванушку новыми ботинками (изначально Дурак был, естественно, бос) и пиджаком с многочисленными накладными карманами. Потом постепенно отстали все, не выдержав темпа, и Иванушка остался бежать один.

Долго ли, коротко ли бежал он, но через некоторое время бежать перестал.

Иванушка остановился, потому что его стрела вдруг спрятала антенны и опустилась на траву. Мерцание ее пестрого корпуса поутихло, а вскоре и прекратилось совсем. Только тут Дурак заметил, что уже глубокий вечер. Оказывается, он забрел достаточно далеко в лес и не знал теперь, в какой стороне находится его деревня. И вообще.

Каково же было его удивление, когда рядом со стрелой он обнаружил давешнего старика в фуфайке и с отвисшей нижней губой.

– Гутен таг! – сказал мужик.

– Здоровеньки, – ответил Дурак, – булы.

– Я есть, э… придти, шобы… э…

Старик был явно не в форме. Различные языки и акценты мешали ему нормально изъясняться. Однако Иванушка его все же понял.

– Во-во, дед! – сказал он. – То-то я смотрю, бабы-то нигде нету! В чем дело-то?

Старик грустно засмеялся.

– Хе-хе… Бабы-то? Хе. А огонь? А вода? А, э… всякие там?

– А-а…

Иванушка загрустил. Что-то ему сразу расхотелось далеко ходить из-за какой-то девки. Ему захотелось есть.

Старик, будто прочтя его мысли, достал из кармана фуфайки батон хлеба, палку копченой колбасы, термос с чем-то, а также горшок со свежесваренной картошкой, несколько луковиц и большую соленую рыбину. Все это он разложил на скатерти, вынутой из другого кармана, оттуда же извлек настольную лампу и зажег ее, чтобы видней было есть. Шнур от лампы тянулся в карман. Но Иванушка этому всему особо не удивлялся. Он жадно набросился на пищу и начал потреблять ее.

Старик при этом давал Дураку следующую информацию:

– Стрела твоя, Иван, будет не все время летать. Она будет лежать также, набираться э… энергией, потом будет лететь-лететь, пока не будет… Э… попадать в э… баба, твой невеста. Ферштейн? Но на пути будут быть много-много всякого приключения, опасность и прочая беда. Так что надо иметь осторожность, иметь оружие и умение быть выпутываемым из разная не…ординарная ситуация. Усёк? Смотри, не попасться на ловушки. Она будет быть на каждом шаге. Нужный тебе а… атрибут ты найдешь в дупле всё. Скоро будет. Да. Ну, я пошел. Шолом.

– Эй, дедок, подожди! – крикнул Иван, утирая жирные губы рукавом пиджака. – Как она выглядит-то? Кого ради я опасности-то буду переживать-то?

Старик вздохнул, достал из уха скрученную в рулон фотокарточку, развернул ее перед Дураком и сказал:

– Здесь она, правда, в чем мать родила, но, что поделаешь, другой фотки нету.

Удивительно, но старик все же иногда срывался на нормальную речь, отчего складывалось впечатление, будто он косноязычит нарочно. Это был вообще очень странный старик. Иванушка тем временем с интересом разглядывал снимок, норовя повернуть к нему гибкую ось настольной лампы. Старик быстро спрятал фотографию. Дурак погрустнел и спросил:

– А почему лица не видно?

Старик снова хихикнул.

– Хи. А там пару много было. Поэтому и не видно. Ну что, хороша ли?

– Ой, хороша! – не мог не признаться Иванушка.

– Пойдешь?

– Пойду! – твердо сказал Дурак, не выпуская из памяти прекрасный образ.

Он не мог теперь не пойти, это было ясно. Старик удовлетворенно хрюкнул, сложил свой скарб обратно по карманам и ушел. Оставшись один, Иванушка улегся поспать, свернув пиджак на манер подушки и закопавшись поглубже в сухую листву и мох, чтобы было теплее. Только Иванушка положил голову на пиджак, как сразу же уснул. Во сне ему снилась голая невеста в туманной дымке загадок и приключений…

Проснулся Дурак от странного предчувствия какой-то опасности. И, к тому же, бок отлежал. Иванушка перевалился на другой бок и тут что-то с хрустом вошло в почву, в том самом месте, где он только что лежал.

Иванушка открыл глаза. Перед ним, освещенный по контуру восходящим солнцем, стоял зловещий черный силуэт. Силуэт был согнут в нелепой позе и держал в руках большой острый меч, воткнутый в мох совсем близко от Иванушкиного бока. Дурак сразу подумал, что, если бы он своевременно не перевернулся на другой бок, меч был бы сейчас воткнут в него.

Черный человек проворчал что-то нечленораздельное и, крякнув, вытащил оружие из земли. Тут Иванушка понял, что ему пора уносить ноги. Хорошо хоть, что ботинок на ночь не снимал. Рванув с места, Иванушка быстро оторвался от преследовавшего его злодея, поскольку тот был велик и грузен, да, к тому же, тащил за собой тяжелый меч. Но через некоторое время Дурак начал уставать, все чаще и чаще ему мешали внезапно вырастающие на пути деревья и кусты. Человек же, за ним бегущий, был более вынослив и постепенно сокращал дистанцию.

В конце концов Иванушка оказался в лесном тупике – на маленькой опушке, окруженной неприступным репейником. Тупиком служил тысячелетний дуб с круглым дуплом на уровне человеческой груди. Иванушка остановился в замешательстве, повернувшись лицом к приближающемуся противнику. Отступать было некуда. Разве что… Разве что спрятаться в дупле! Иванушка немедленно предпринял такую попытку, и она привела к положительным, но совершенно неожиданным результатам.

Начнем с того, что в дупло Иванушка не пролез – оно оказалось забитым какими-то вещами. Дурак схватил одну из вещей и… чуть не порезался. Вытащив на свет острый предмет, Иван осмотрел его. Это был меч. Очень славно справленный, с длинной рукоятью, украшенной диковинным перламутровым набалдашником, и не очень длинным обоюдоострым клинком, на котором было выгравировано слово «Кладенецъ».

Это было первое впечатление от меча, на усвоение которого у Иванушки ушло не более двух секунд. Затем на опушке показался черный незнакомец, и Дурак переключил свое внимание на него. Это был огромного – метра два с половиной – роста мужчина в черной одежде, с обмотанной черной тканью головой, вместо лица на которой красовалась блестящая медная маска. Под маской человек тяжело дышал, и воздух со свистом выходил из проделанных в металле дырок.

– Отдай стрелу, козёл! – донесся глухой голос, искаженный медной оболочкой.

– Не отдам, – отрезал Иванушка, сам удивляясь собственной наглости.

И вдруг вспомнил, что стрела-то куда-то исчезла! Потерял, стало быть, куда-то стрелу-то!

– Ну, как хочешь, – сказал между тем мужик и двинулся на Дурака, двумя руками подняв над головой свой большой меч.

Когда он подошел к Иванушке, Дурак зажмурил глаза и поднял руку, чтобы защититься от удара. Это был чисто рефлекторный жест. Он и забыл, что держит в этой руке меч «Кладенецъ».

Что-то хлюпнуло, и земля с металлическим лязгом содрогнулась. Прошло несколько секунд гнетущей тишины… Иванушка решил, что сердитый мужчина передумал его убивать, и осторожно открыл глаза.

Незнакомец лежал подле, аккуратно разделенный на две части. Громко булькала в лесной тишине кипящая кровь, растекаясь по сухой траве. Гладко разрезанный меч незнакомца валялся чуть поодаль. Иванушка в недоумении посмотрел на свою руку. В ней удобно держался окровавленный «Кладенецъ», у которого был такой вид, будто он здесь совершенно ни при чем.

Осмотрев труп, Иванушка пришел к выводу, что обладает страшным оружием. И вспомнил, что говорил ему старик в фуфайке про дупло. Заглянув в отверстие, Дурак решил, что лучше бы все это вытащить наружу и, по возможности, унести с собой.

Из дупла он извлек следующие вещи: большой крупнокалиберный станковый пулемет с боеприпасами, бронежилет, два деревянных щита, шапку-невидимку, ковер-самолет, сапоги-скороходы, связку ключей, переносной черно-белый телевизор «Юность» и три гвоздя. Помимо этого, в дупле виднелось много других вещей, но все они были слишком большие и в отверстие дупла не пролезали.

К каждому предмету прилагалась подробная инструкция по эксплуатации, написанная на английском, латинском, хинди и японском языках. Ни одного из них Дурак не знал и поэтому понадеялся на собственную интуицию.

Назначение станкового пулемета Ваня не понял. Он решил, что это, наверное, какой-нибудь сельскохозяйственный агрегат, и поэтому положил его на место, чтобы подобрать на обратном пути в деревню. Щиты он отправил туда же, поскольку они были слишком тяжелые, и вместо них вполне мог сойти и бронежилет. Последний Иванушка напялил на себя, прикрыв сверху пиджаком.

Затем он померил сапоги – старые бродни с пружинами на подошвах – и тут же ощутил, как быстро и удобно в них бегать. Побегав таким образом по опушке, Иванушка оставил сапоги на ногах, а ботинки аккуратно положил в дупло.

Осмотрев шапку, Дурак вспомнил, что когда-то видал такую же у соседа. Он надел ее на голову и нащупал тумблер в области затылка. Щелкнув выключателем, Иванушка привел шапку в действие и сделался невидимым. Одна только шапка осталась висеть в воздухе, слегка гудя от напряжения.

– Ладно, – сказал Дурак и выключил ее.

Глава вторая, в которой всё только начинается

В царстве Кащея Бессмертного была напряженная обстановка. И Кащею было от чего напрягаться. По последним данным разведки, кто-то должен был прийти за спрятанной в темном каземате Василисой Прекрасной.

И Кащей догадывался, кто предатель, что за мерзавец украл из его сейфа самонаводящуюся стрелу R700, настроенную на биотоки Василисы. Кащей видел его намедни, когда тот тайком лазил с фотоаппаратом в кустах около бани, где Прекрасная совершала омовение своего божественного тела. Сначала он решил, что это просто какой-нибудь сексуальный извращенец и не придал этому инциденту особого значения – он и сам любил подглядывать, – но теперь-то он догадался! Конечно! Кто же еще мог так страстно желать освобождения Василисы из-под Кащеева гнета, как не ее отец, Ипроксим Безумный! Этот блаженный изобретатель, псевдоученый, шарлатан и фокусник, мыслечтивец и гнуснотворец!

Кащей Бессмертный даже ногами затопал от этих неприятных ему мыслей. Но что он мог поделать?! Неуловимый Ипроксим, наученный горьким опытом многовековых скитаний по чужим странам, был практически неуловим и неуязвим, его местонахождения никогда не мог зарегистрировать даже самый чуткий прибор из кащеева арсенала.

И все же Кащей был рад, что Василису должен был спасти простой смертный, поскольку ей так на роду написано, иначе Безумный не позволил бы так долго измываться над своей дочерью.

Но кто же этот простой смертный? Как его отличить от другого люда? Для этого Кащей разослал во все концы своих агентов, ориентируя их главным образом на наличие у соискателя Волшебной Стрелы.

…Наступила ночь.

Сначала красные от заката облака тянулись по сторонам, а затем ушли и они, утонув за горизонтом, где-то в дремучих лесах. А на смену им на чернильном небе выступили ночные светила: мерцающие звезды, кое-какие из планет Солнечной системы, время от времени пронизывающие небесный свод метеоры, и прочий космический мусор.

Во всём этом летел на ковре-самолете Иван Дурак. За полдня полета он успел соскучиться по земле, отдыху, здоровой пище, по родной деревне и родственникам, по спокойной жизни. В его мозгу начала даже зарождаться такая оппортунистическая мысль как нежелание заниматься самоистязаниями с риском для здоровья ради какой-то бабы, пусть даже она была самой прекрасной на свете. Да и холодно было наверху-то.

С этими мыслями Иванушка приказал ковру пикировать на примеченный внизу огонек, решив, что там он найдет желанный ночлег, очаг, кров и т.п.

Итак, ковер-самолет произвел посадку в глухом лесу, в очень мрачном районе, рядом с очень подозрительным строением. Иванушка, как только размял косточки, которые побаливали от длительного сидения на ковре, сразу направился к этому строению. Но как только более внимательно разглядел его, приблизившись, сразу остановился, даже развернулся на 180° и отошел подальше.

То, что увидел Дурак, разбудило в нем самые жуткие страхи. А увидел он не что иное, как наличие у строения двух куриных ног. Да. Насколько Иванушка смог разглядеть в довольно ярком свете луны, дом, то есть избушка, очень ветхая и древняя, покоилась на двух ногах-сваях, очень напоминающих куриные конечности. А по этим знакам можно было догадаться, что в доме наверняка живет легендарная баба Яга по кличке «Костяная Нога». В детстве Иванушка очень многое слыхал о проделках этой кровожадной старухи. И что, мол, она детишек заблудившихся к себе в дом манит, а потом варит да ест, и что имеет дурной глаз и натурально костяную ногу, а также вся лесная нечисть у нее в прислуге.

Иванушка оторопел и покрылся холодным потом. Очень не хотелось ему быть сожранным или хотя бы даже сглазенным. Да и невесту он уже мысленно проклинал, передумав жениться, да и стрелы-то все равно у него уже не было.

Дурак поглядел еще раз на Избушку-На-Курьих-Ножках, еще раз облился холодным потом и уверенно направился к ковру, чтобы улететь прочь.

На ковре сидел старый знакомый губастый старик в фуфайке и задумчиво вертел в руках «Кладенецъ». Как умный читатель уже наверняка сообразил, это и был Ипроксим Безумный.

– Ай! – сказал Ваня от неожиданности, и волосы на нем встали дыбом.

– Салам алейкум! – поприветствовал его старик.

– Алейкум асалам… – пробормотал напуганный Дурак.

– Вижу, не очень-то ты смел, – сделал замечание Ипроксим.

– Как смел, так и смел, – проворчал Иван. – Уж не знаю, как ты меня догнал, дед, но невеста мне боле не нужна! Хочу домой! Не хочу помирать!

Старик хихикнул и отложил «Кладенецъ» в сторону. Камень на его рукояти блеснул в лунном свете таинственным огоньком.

– Хорошо, – сказал старик. – Ступай домой. В один миг я тебя доставлю в отчую хату, на теплую печь. Будешь жить-поживать да горя не знать. Отблагодарю тебя щедро за хлопоты.

С этими словами старик вынул из-за пазухи и продемонстрировал Иванушке толстую пачку денег.

– Но позволь мне рассказать, для чего я все это устроил, заставив тебя мчаться в такую даль и подвергать свою драгоценную жизнь опасности.

Иванушка нахмурился, но все же сел на ковер рядом с Ипроксимом. Дед щелкнул пальцем, и возник маленький костер. Так было теплее, светлее, а, главное, уютней. Однако близость подозрительной избушки не давала Иванушке покоя. Но вскоре, слушая захватывающий рассказ старика, он об этом забыл.

Безумный рассказал Ивану всю правду. И как прелюбодей Кащей Бессмертный украл у него единственную дочь, пока он находился за границей, и как пытал ее, требуя взаимности на свою маниакальную страсть. И как узнал он, что выручить красавицу может только храбрый, честный и чистый сердцем человек из обычных людей, не имеющий корысти, но имеющий силу души. И закончил Ипроксим свой рассказ следующими словами:

– И вот выбор мой пал на тебя, Иванушка. Уж настолько ты показался мне порядочным юношей, что лучшего я своей дочке и не пожелал бы…

Иванушка помолчал с минутку.

– Чего ж ты мне мозги-то пудрил? Сразу бы и сказал, что к чему! Где живет этот придурок Кащей? Где он прячет Василису?

– А стрела-то, Иванушка…

– Ах, черт! – Иванушка сразу скис. – Стрелу-то я того… посеял…

– Что посеешь, то и пожнешь, – философски заметил Ипроксим. – Стрела в этой избе, Иванушка.

Дурак еще сильнее скис. Совесть ему подсказывала пойти в избу и довести дело до конца, но страх говорил совершенно противоположное.

– А что с избушкой-то на кур-ногах делать? Там же баба, это, Яга…

– Прости, Ванюша, – сказал Ипроксим грустно, – но здесь моя власть кончается. С тобой идти не могу – не моя территория. Но некоторые советы я тебе, конечно, дам. У тебя как с физкультурой?

– Нормально вроде…

– Ну и ладушки! А теперь слушай…

– А ну-ка, изба, повернись к лесу передом, а ко мне, Ивану, задом!

От могучего молодецкого клича встрепенулся черный ворон, слетел с громоотвода и, громко выругавшись, скрылся во тьме. Изба заскрежетала и стала разворачиваться на ногах. При этом из нее посыпалась труха. Когда дом закончил свое вращение, он оказался задним проходом к Иванушке. Дурак взял «Кладенецъ» обеими руками и стал ждать.

Но долго ждать не пришлось. Дверь прохода медленно отворилась, и из образовавшегося проёма наружу пал яркий, почти дневной свет. Изнутри повалил густой белый пар. Или дым. «Детишек варит, сука!» – успел подумать Иван. И вот появилась она. Яга. Костяная Нога. Но Ваня видел только ее силуэт на фоне яркого света. Сгорбленный силуэт потоптался на пороге, и скрипучий голос произнес:

– Фу-у! Русским духом пахнет! Кто это там?

И тут Дурак увидел, как засветились глаза ужасной старухи. Они разгорались все ярче и ярче, пока не превратились в два ослепительных прожектора, лучи которых стали рыскать по территории перед домом, пока не наткнулись на фигуру Иванушки. Тот на мгновение ослеп.

– Ага! – воскликнул скрипучий голос. – Русский Иван! Ха!

Внезапно что-то взорвалось, и позади Иванушки вспыхнуло, как керосин, включая деревья, кусты, забор и, наверняка, его ковер-самолет. Хитрая Яга, все пути к отступлению отрезала. Вокруг стало совсем светло от пожара. И Иванушка увидел Ягу. Она и впрямь оказалась очень мерзкой на вид старухой, во рванье, с нечёсаными седыми волосами чуть ли не до земли, и с крюкообразным носом, скрывающем добрую треть лица и упирающимся в подбородок. Голова у нее слегка тряслась где-то на уровне живота – так она была горбата. Хромая, старуха спускалась с лестницы и скрипела, ловко манипулируя длинной метлой:

– Зачем пожаловал, добрый молодец?

– За стрелой, старая мыльница!

«Почему именно мыльница? – вдруг подумал Дурак, поудобней ухватываясь за рукоятку меча. – Ну, теперь она точно разозлится!»

– Ах так! – действительно разозлилась старуха и вдруг принялась мелко дрожать.

Иванушка даже пожалел, что послушался Ипроксима и согласился отрубить голову этой милой бабушке. Зрелище, которое предстало его глазам, могло шокировать даже Фредди Крюгера.

Тело Яги завибрировало, распрямилось и стало прямо на глазах вытягиваться. Лохмотья на нем трещали и рвались, падая на землю. Под ними поблескивала сталь. Лицо из противного старушечьего превратилось в надменно-безразличную стальную маску, а глаза перестали светиться, но остались стеклянными, с несколькими рядами различно выпуклых линз.

В итоге этой метаморфозы перед Дураком предстала женщина-робот из стали и пластика, с руками и ногами на гидравлике, с цейсовскими объективами вместо глаз и с коварными мозгами Костяной Ноги в пуленепробиваемом черепе. Она вертела в воздухе метлой, как хороший самурай копьём, и при этом продолжала надвигаться на Ивана. Тот хоть и был ошарашен всем этим, но все же вспомнил некоторые напутственные советы Ипроксима, поэтому, согнав с себя страхи, принял боевую позицию.

Как только прыткая колдунья подошла ближе, Ваня успел увернуться от молниеносной метлы и попытался поразить бабу мечом. Но не тут-то было! Ловкая Яга оказалась проворней. Меч встретил пустоту, а древко метлы встретило спину Иванушки. Резкая боль и сила удара заставили Дурака упасть на землю. Хорошо хоть бронежилет спас. Метла, кстати, оказалась пудов трех весом, да к тому же еще и железная.

Рефлекс заставил Ваню откатиться в сторону, и метла ударила в землю, где он только что лежал. Инструмент, назначением которого было мести мусор, а не кокошить добрых молодцев, вошел в почву по самые руки колдуньи, заставив ее на мгновение замешкаться. Тогда Иванушка вскочил на ноги и нанес еще один удар мечом. Но чудо-оружие только просвистело в воздухе, аккуратно разрезав торчащий из земли железный стержень метлы на две равные части, будто он был из какого-нибудь пластилина. Гадкая же баба каким-то образом успела отскочить. А когда Ваня в злости снова кинулся на нее, то успел почувствовать только, что летит через голову, и уже без меча. После этого он стукнулся головой об землю и потерял сознание.

Когда Иванушка Дурак пришел в себя, он открыл глаза и осмотрелся. Видать, с потери им сознания времени прошло не так уж много, поскольку все вокруг по-прежнему хорошо горело.

Баба Яга металась по полю боя с «Кладенцом» в руке. Судя по всему, Дурака она не видела. «Ах да! Шапка!» – вспомнил Иван про невидимку. Наверное, при падении он стукнулся тумблером и тот переключил шапку-невидимку в рабочий режим. Значит, Ваня лежал теперь совершенно невидимый.

А Костяная Нога, между тем, в порыве ярости совершала новые метаморфозы. Сначала ее железное лицо выдалось вперед и поменяло цвет на зеленый. Глаза выпучились и стали красными. Все тело принялось извиваться, покрываясь чешуйками. Шея вытянулась, как у жирафа, а из спины вылезли и расправились перепончатые крылья, с которых еще капала свежая биомасса. Конечности обрели длинные саблевидные когти, в страшной пасти заблестели ужасные клыки. Чудовище отшвырнуло «Кладенецъ» и, оставаясь на задних лапах, стало медленно вращать мордой из стороны в сторону, прощупывая местность новыми зрительными органами. Как только взгляд его достиг лежащего Ивана, чудище замерло и из его приоткрытой пасти потекла кипящая слюна.

Скрипучий голос произнес:

– Ну вот и все, Иван Дурак. Сдавайся, ты окружен.

Иванушка выключил бесполезную шапку и поднялся с горячей земли. И впрямь, он был окружен: плотная стена огня подступала все ближе и ближе со всех сторон, а впереди покачивалось на суставчатых лапах мерзкое животное, облизываясь и потирая когтистыми лапами…

Очутившись внутри избушки, Иванушка поразился обилию разнообразных предметов, имевших место на каждом шагу. Входя в горницу, он несколько раз запнулся за толстого черного кота, за большие и малые сундуки, за металлические детали и деревянные части. А в горнице сплошь да рядом громоздилась всякая посуда, шкафы с сотнями старинных книг, какие-то станки и агрегаты непонятного Ване назначения. По полу тянулись провода, на стенах блестели медные и никелированные ручки и колпачки, горели лампочки и индикаторы на каком-то оборудовании, в углу дышала жаром гигантская русская печь, исторгая из открытой пасти языки пламени. При всем при этом помещение имело размеры футбольного поля и напоминало ангар, хотя снаружи и выглядело маленькой, скромной избушкой.

Итак, разглядывая все это, Иванушка, подталкиваемый принявшей старушечий облик бабой Ягой, проник в логово последней, чтобы быть сожранным или растерзанным.

– Ну что, милок, допрыгался?! – злорадно проскрипела Костяная Нога, хватая Дурака за загривок и пихая головой к печному жерлу.

Лицо Иванушки обдало жаром.

– Сейчас, сейчас, добрый молодец… Поджарим тебя и, того-этого, сожрем, стало быть.

«Ну, значит, не видать мне жизни, а Василисе свободы!» – с горечью подумал Дурак.

Между тем, коварная баба уже готовилась, доставая из-под шестка противень огромных размеров, снимая с полок банки с пряностями и маринадами, чтобы приготовить себе запеченного Ивана Дурака.

От бессилия своего Дурак совсем перестал что-либо соображать, не представляя, как можно выпутаться из такой неординарной ситуации. Но спасло Ивана отнюдь не чудо, а ловкость и находчивость.

Следующие мгновения Иван вспоминал потом с содроганием. Как только его, Дурака, поместили на противень, смазанный постным маслом, и задвинули прямо в огненное жерло печи, Иванушка решил, что всё, кранты. Ан нет! Не зря он был оставлен как есть, во всей одежде. То ли Яга была слишком голодна, то ли ей так больше нравилось, но с Иванушки не было снято ровным счетом ничего, даже сапоги. А они, как вам известно, не простые, а скороходы. Оказавшись за огненной завесой, внутри печки, Дурак, мучимый тяжкими температурными перегрузками, нашел в себе силы не испечься сразу. Как только на нем вспыхнули волосы и пиджак, он сделал резкое движение от нестерпимой боли и распрямился. От толчка пришли в действие сапоги-скороходы, мощные пружины распрямились, и Дурак молнией взлетел вверх, ловко угодил в дымоход, вылетел на свежий воздух, задыхаясь от едкого дыма, пронесся, кувыркаясь, по наклонной крыше и упал на землю, скатившись по козырьку крыльца.

Несколько мгновений лежал он недвижимый, с трудом сознавая, что пока еще живой. Вид его был ужасен. От пиджака не осталось и следа, хорошо еще бронежилет немного защитил. Штаны тоже прогорели. Оплавились сапоги, и с лица и головы исчезли все волосы, да и много кожи. Но отважный Дурак собрал в кулак всю свою волю и, превозмогая боль, поднялся на ноги. Кажется, еще и ребро сломал…

С трудом передвигая ноги, Иванушка двинулся обратно к избе, решив для себя, что из всей этой переделки должен выйти живым только кто-то один. Он, Дурак, уже имел свою очередь взглянуть в пустые глазницы Костлявой Дамы. Теперь была очередь Яги.

Тут нога Ивана запнулась за что-то, лежащее на земле. Ах, это старый приятель, меч «Кладенецъ»! Ваня наклонился, скорчившись от боли, взял меч за рукоятку и почувствовал вдруг, как по его руке пробежала волна энергии, охватывая все тело. Он покосился на драгоценный камень, венчающий рукоять, который излучал таинственный свет, ничего не стал думать по этому поводу, а просто поднял волшебное оружие и, медленно ступая по лестнице, вошел в дом.

Баба Яга Костяная Нога, держа в руках кочергу, открывала заслон, чтобы, вероятно, проверить готовность пищи, то есть Иванушки, к употреблению. Сунув пару раз кочергой во внутренность печи, баба крякнула и ее лицо приняло озабоченный вид. Одновременно с этим за своей спиной она услышала подозрительный шорох.

– Пшел вон! – скрипнула она, имея в виду, вероятно, своего кота, и обернулась.

На мгновение она успела увидеть некое страшилище, совершенно черное от копоти и курящееся дымом. Но затем изображение вдруг сильно тряхнулось и стало быстро перемещаться куда-то в сторону…

…Отрубленная голова бабы Яги покатилась по полу, а тело, пульсируя и меняя окраску и одежду, грузно рухнуло, взорвалось и рассыпалось в прах.

Но всего этого Иванушка уже не видел. Он лежал поодаль, закрыв глаза, и жизнь стремительно покидала его.

Через минуту в горницу бесшумно вошел черный кот и, повертев головой, оценил ситуацию. Подойдя к распластанному на полу Ивану, кот пробормотал что-то себе под нос, стукнулся головой об пол и стал вдруг увеличиваться в размерах. Шерсть посыпалась с его разбухающего туловища, словно при лучевой болезни. Через пять минут это уже был наш Ипроксим Безумный. Он извлек из кармана фуфайки большой графин с пробкой и склонился над Ваней.

Откупорив пробку, Ипроксим плеснул содержащейся в сосуде маслянистой жидкостью на живот испускающего последний дух Дурака. Жидкость забурлила, взаимодействуя с Иванушкой, проникая в его кровь и разносясь по всему мертвеющему телу, восстанавливая ткани.

Через двадцать пять минут тело Иванушки налилось жизнью, кожа на поврежденных участках наросла новая, как и волосы, впрочем. Ваня открыл глаза и улыбнулся.

– Гутен морген, – ласково сказал мужик Ипроксим.

– Какой еще морген? – пробормотал Дурак. – А чего ты здесь? А чего я живой? А где?.. А как?..

– Это есть живой вода, однако, – пояснил Безумный. – Хорошо помогать от головной боль, понос…

– А эту бабу… Ягу… я убил что ли? Что же мне теперь делать?

– Да уж, убьешь ее!.. Смотри!

Ипроксим показал пальцем в угол комнаты. Там, между комодом и двумя большими стиральными машинами, лежала на полу отрубленная голова старухи. Голова жила. Глаза ее были открыты, рот кривился, а лицо живописно изменялось в выражениях. Но тут вдруг изо рта вытянулся длинный язык с присосками, прилепился к полу в полуметре от головы и подтянул ее, залезая обратно в рот. Потом язык проделал то же самое еще несколько раз, пока голова не достигла более или менее свободного пространства. Затем ее трансформации стали проистекать более интенсивно, и вскоре длинные то ли побеги, то ли корни стали вылезать из шеи и тянуться дальше, формируя будущее туловище.

– Ой! – сказал Ваня. – Её же надо скорей замочить, не то нам конец!

– Не паникуй, Дурак, – сказал Ипроксим спокойно. – Она за нас.

– Да неужели!

Превращения бабы Яги, между тем, прогрессировали. Побеги срослись, образовав очертания женского тела. По жилкам пробежала судорога, потом еще что-то синего цвета, после чего жилистое венозное туловище вдруг быстро округлилось, порозовело, вены исчезли, а кое-где выросли волосы и даже образовался, извините, пупок.

Тогда Яга встала на ноги, поправила почерневшие волосы, улыбнулась очаровательной улыбкой и стала приближаться к мужчинам, плавно покачивая крутыми бедрами. При этом что-то снова заструилось по ее телу и образовало, знаете ли, одежду. Платье там и все остальное.

Подойдя поближе, она дружелюбно протянула Иванушке руку и улыбнулась еще очаровательней.

– Знакомься, Иван, – сказал Ипроксим. – Моя сестра, Яга Безумная. Она научит тебя кой-чему.

Ну, тут уж Ваня совсем растерялся…

Глава третья, в которой слишком много воды

С тех пор как Иванушка попал к бабе Яге, прошло недели две. От старой колдуньи он узнал, как полностью использовать силу меча «Кладенецъ». Достоинством сего предмета было не только то, что он чрезвычайно остр, но и гораздо большие возможности. Яга научила Дурака настраиваться на «Кладенецъ» и тем самым получать его энергию. Красивый камень, венчающий его рукоять, оказался устройством, обеспечивающим связь между мечом и его хозяином. Получив необходимые заклинания, «Кладенецъ» записал иванушкину конфигурацию себе в память и принял его как своего хозяина. И теперь каждое утро Иванушка совершал медитации, подолгу сидя с мечом в руках на вершине высокой сосны.

Древнее искусство выживания и единоборств вливалось в него, проникало в его мозг, в его мышцы, в его кости, делая из простого деревенского паренька настоящего богатыря, супер-воина, способного противостоять кащеевой армии.

За этот период Ваня научился многому: как фехтовать мечом, топором, вилами и вообще чем угодно; как жить в лесу, питаясь только Вечным Бубликом, который испекла ему добрая старушка-нестарушка; а также как заговаривать и гипнотизировать, чревовещать и двигать предметы на расстоянии, спать на гвоздях и свободно пить расплавленный свинец. Короче, всему, на что способен обычный человеческий организм.

Еще Ванюша узнал, что убить Кащея практически невозможно, что он действительно бессмертный, и где находится его смерть никто толком не знает. Может даже она – в самом бессмертии Кащея. И что Кащей обладает могущественными чарами, которые подарила ему его мать триста тысяч лет тому назад, в день его совершеннолетия, и что чары эти делает несокрушимыми волшебный перстень, происхождение которого вообще никому из знакомых семейству Безумных не известно. А также Ване рассказали, что техническая мощь армии Кащея тоже очень велика, что огнедышащий Дракон носит его по всей Земле и, говорят, даже за ее пределами. Но этот аспект Ивану было уже совсем трудно уяснить. Как это – за ее пределами? В космосе, что ли? Так ведь это совершенно невозможно!

Где утерянная Иванушкой стрела? Это он тоже узнал. Стрела-то вот она, у бабы Яги в письменном столе в среднем ящике лежит, Ваню дожидается. Но она выключена, поскольку повсюду шатаются кащеевы люди с чувствительными приборами, способными засечь стрелу и определить ее координаты.

Но Иванушка в ходе борьбы с бабой Ягой утерял шапку-невидимку, а также сжёг и сапоги-скороходы, и ковер-самолет. Что же ему теперь делать-то без всех этих устройств? На это ему баба Яга сказала за ужином:

– Ты, Ванька, мужик смекалистый, что-нибудь придумаешь. С такими мощными приборами тебе в логово Кащея лучше не соваться. Помехи будут, нутром чую. Кстати, и «Кладенецъ» тоже пока оставь.

– Но меч-то почему?

– Ты что, думаешь, он просто так эвон какой острый? В него, если хочешь знать, встроен портативный ядерный реактор. Тебя вычислят в два счета по его излучению. Да и опять-таки – помехи. В царстве Кащея опасно создавать лишние помехи, у него там всё на тоненьких энергетических связях. Чуть не те токи, и всё, каюк. Словно на атомной бомбе живет.

– На чём? – не понял Иванушка.

– Не важно, – замяла вопрос Яга и перевела разговор на другие, не менее важные темы.

Ну и ладно, решил Иванушка.

А далее путь ему предстоял, судя по всему, неблизкий и поэтому он решил собираться в дорогу. На себя он надел свои старые штопаные штаны, холщовую рубаху, на спину рюкзачок повесил с Вечным Бубликом, Волшебной Стрелой да сменой белья, помахал Ипроксиму и Яге ручкой и пошел в подсказанном Безумными направлении, не включая пока Стрелу, чтобы не навлечь на хозяйку избушки на куриных ногах кащеевых головорезов. Эх, путь-дорожка! Чего ты еще выкинешь? Какие заморочки на Дурацкуюголову?..

Между тем, в царстве Кащея шло собрание. Сам Кащей Бессмертный собрал лучших своих мудрецов, шпионов и извращенцев, чтобы решить, что делать с охотником до Василисиной свободы.

Доклад сделал начальник контрразведки Лихо Одноглазый. Он, в частности, сказал:

– Господа! Мною была получена и мною же обработана следующая информация: никакой опасности нам, то есть вам, то есть… ну, человек этот не представляет. Ванька он, из деревни. По фамилии Дурак. Молодой, неопытный, особой практики в обращении с оружием, магией и, хи-хи, женщинами не имеет. Глуп, как пробка, наивен и честен. Так что справиться с ним будет легко.

– У вас все? – спросил Кащей.

– Пока все, – признался Одноглазый.

– Ну тогда сядьте.

Лихо Одноглазый сел на стул и его пупырчатое лицо погрустнело. Потому что Кащеево лицо выражало недовольство.

– А до меня, между тем, дошло, – заявил Кащей, – что есть у Дурака и меч «Кладенецъ» – а это, считай, целая армия, – и ковер-самолет – считай, авиация, – и шапка-невидимка – разведка и конспирация на высочайшем уровне! И что руководит им сам Ипроксим, да еще и баба Яга к этому делу причастна. Семейка, так сказать… Кто далее еще к нему присоединится, неизвестно. Так что нужно быть начеку, не то, того глядишь…

Собрание взволнованно забурчало. Гадостные чудовища, болотные гниды, оборотни, зомби и прочие маньяки, входящие в состав Собрания, были озабочены такой информацией. И откуда он все это узнал? Кащей! Скелет проклятый! Видать, информация поступает к нему по каким-то особым каналам.

Так подумал и начальник контрразведки. И расстроился. Ух, не удержаться ему на своем посту! Надо что-то делать. Нужна идея. Стоп! Как там Кащей говорил?.. «Семейка, так сказать…» И неизвестно, кто еще присоединится? Еще как известно! Надо срочно узнать, как там этот чертов Дурак! Лихо Одноглазый шепнул своему соседу, что выйдет по нужде, и провалился сквозь стул.

Через несколько секунд он воспроизвелся на стуле снова, но был сырой, как половая тряпка, и весь в тине. От него воняло болотом.

– Можно слово? – поднял он руку.

Собрание напряженно замолкло, повернув зрительные органы на Одноглазого.

– Я знаю, господа, куда наш Дурак направляется сейчас. Идет он прямиком на Гнилые Болота. Сестра там у Ипроксима средненькая…

Уже вышло солнышко, пригрев просыпающуюся природу жизнетворными лучиками, когда Иванушка Дурак вышел на берег Гнилых Болот. То, что он увидел, никаким образом не соответствовало своему названию: чистейшая гладь огромного прозрачного озера, окруженная могучими деревьями древнего леса. Откусив от Вечного Бублика, Ваня присел на кочку и стал наблюдать, нет ли чего подозрительного в этих местах. Пора, однако, и стрелу запускать.

Но что-то явно было не так. Ванюша никак не мог понять, что именно. С виду все было вроде бы благополучно – шелестела листва на деревьях, поддаваясь нежному теплому ветерку; водная гладь озера, распростершегося насколько глаз хватало, отражала идеально безоблачное синее небо. Ничего, вроде бы, не сулило никаких кащеевых происков, но вот какая-то заковырка, что-то неуловимо-подозрительное не давало Иванушке покоя.

Хрустнул сучок.

«Ну вот и началось!» – подумал Иванушка и резко развернулся. А ничего такого вроде бы и не было. Прислонившись плечом к древесному стволу, стояла, глядя на Иванушку ласковыми глазами, красивейшая девица с зелеными волосами. Что-то в чертах ее лица показалось Дураку удивительно знакомым, но что именно, он еще не понял.

Девица улыбалась.

И побежали мурашки по коже Иванушки. Он инстинктивно осознавал, что вот она, та самая опасность, скрытая в этих ласковых глазах, густых травянистых волосах, напоминающих водоросли, в бесстыдной обнаженности стройного тела с капельками влаги на нем, в каждой из которых отражался настороженный Иванушка.

– Кто ты? – спросил он наконец.

Девица подозрительно заулыбалась и, подойдя к нему, присела на соседнюю кочку, грациозно закинув ногу на ногу.

– Меня зовут Прасковья, – ответила она низким грудным голосом. – Фамилия моя… Впрочем, это тебе знать не обязательно.

– А, так ты… вы средняя сестра!..

Иванушка совсем растерялся. Не привык он общаться с русалками.

– Ну да, – прямодушно ответила Прасковья и расхохоталась диким хохотом, уперев сильные руки в крутые бедра. При этом грудь ее пикантно заколыхалась. Иванушка боролся со своими глазами, отводя ласкающий взгляд от обнаженного тела русалки.

Внезапно Прасковья прекратила свою радость и, подвинувшись ближе к Иванушке, зашептала ему на ухо. Дурак почувствовал сильный запах тины и свежей рыбы.

– Беги, Иван! Беги отсель, коли жив остаться хочешь! Происки Кащея коварны! Руки у него длинны!

С этими словами водянистые глаза русалки стали серыми и непрозрачными, словно стальные. Она уже не шептала, а сдавленно произносила слова, будто кто-то невидимый душил ее, мешая говорить.

– Сейчас, Иванушка, прыгай в воду… Береги Стрелу, никому не давай… Остерегайся Лиха… Передай Ипроксиму, что я не… Ох… Прощай, Иванушка…

По ее телу пробежала судорога, она резко вскочила на ноги, неуловимым движением накинула Ване на шею какую-то цепочку и побежала к воде, делая гигантские прыжки, едва касаясь ступнями прибрежной трясины.

Затем случилось следующее, продлившееся буквально полмгновения. Когда до чистой воды оставалось около трех метров, Прасковья мощным прыжком взмыла вверх, изогнув в полете гибкое тело, и ноги ее соединились, а ступни превратились в один большой моноласт. В этот же миг на том месте, где русалка соприкоснулась с водой, возникла яркая вспышка взрыва.

Одновременно с этим позади Иванушки что-то громко хлопнуло. Дурак обернулся и тело его покрылось холодным потом. Промеж деревьев стояли черные силуэты кащеевых головорезов. В руках одного из них Иванушка заметил черную трубу, из ствола которой еще шел сизый дымок. Так вот почему Прасковья говорила шепотом! И вот отчего она погибла! Не продалась Кащею, не стала губить Ивана. А он-то…

– Ах вы, паскуды! – воскликнул Иванушка, поднимаясь на ноги.

А головорезы уже двигались к нему, медленно, растягиваясь цепью, зная, что Иванушке не уйти, что за его спиной теперь – озеро.

Иванушка затянул потуже ремни своего рюкзачка. Огонь он прошел. Теперь, стало быть, вода… И тут Дурак почувствовал, как русалкина цепочка зашевелилась на его груди, пытаясь врасти в кожу и соединиться с кровеносными сосудами. «Сейчас, Иванушка, прыгай в воду…» – прозвучали в мозгу слова русалки.

А черный мужик со смертоносной трубой уже заряжал ее снова. Остальные же вытаскивали из ножен за спинами короткие блестящие клинки. Острые, наверное, как бритвы. На черных лицах в узких прорезях масок сверкали раскосые глаза самураев.

«Ох ты, батюшки мои!» – подумал Иванушка и, издав боевой клич, кинулся на неприятелей. Рука его привычно дернулась к бедру, но «Кладенецъ» напрочь отсутствовал. «Черт!» – подумал Иванушка, но не отступил – он почувствовал, как энергия волшебного меча, преодолевая километры расстояния до хозяина, вливается в его мышцы.

Проделав обманный маневр, Иванушка легко взбежал по толстому древесному стволу совсем рядом с размахивающим мечом головорезом, спрыгнул сверху и ударом локтя переломил головорезу позвоночник.

Завладев вражеским оружием, Дурак отразил нападение двух других неприятелей, один из которых все же изловчился и полоснул его по боку, и, инстинктивно спрятавшись за дерево, обманул огненный шар, выпущенный убийственной трубой. Не дожидаясь встречи со сбегающимися к нему черными мужиками, Иван ловко вскарабкался на дерево, на самую его макушку.

В последний раз взглянув на неприятелей, совещавшихся далеко внизу, как его, Ивана, оттуда, сверху, достать, Дурак оттолкнулся от спасительного ствола и полетел, расставив руки крыльями. Широкие рукава его рубахи надулись встречным воздухом, и Иван спланировал прямиком в озеро под изумленные вскрики обведенных вокруг носа кащеевцев.

Когда холодная вода соприкоснулась с иванушкиной грудью и с русалкиной цепочкой, судорога свела все тело, и Дурак почувствовал, как его ноги превращаются в рыбий хвост, а между пальцами рук образовываются кожные складки в виде перепонок.

«Ну дела!» – подумал Иванушка, вращая большими выпуклыми глазами.

Лихо Одноглазый материализовался на месте событий, когда головорезы организованно погружались в лодку. Мгновенно оценив ситуацию, он поспешил к ним, выкрикивая на ходу приказы и распоряжения.

Наемники метались около лодки, мучимые противоречиями. Наконец они подавили в себе инстинкты и, успокоившись, выстроились на берегу в ряд перед Лихо.

– Ага, – говорил Одноглазый, насупив свое мерзкое лицо, – На сей раз вы опять его упустили. Нет, не надо оправдываться! С лодкой ли, без лодки ли, вы его все равно не найдете. Хотя из воды ему рано или поздно все равно вылазить придется. Так что подложим-ка ему такую вот свинью…

И поганец, сплотив вокруг себя мужиков, принялся делиться с ними своей «свиньей». Кащей прохаживался неподалеку, кивая в знак своего согласия с мыслями Одноглазого, и тот, затылком чувствуя могучее покровительство, с энтузиазмом принимался развивать свои идеи.

Что касается Дурака, так тот рассекал своим обтекаемым туловищем водные струи минут двадцать, пока впереди в мутной дымке не показалось подводное сооружение из кораллов, камней и водорослей. Сооружение было гигантским и напоминало из-за своей пестрой структуры узбекскую тюбетейку, перевернутую вниз головой. По бокам тюбетейки яркими огнями светились стройные ряды иллюминаторов, теснящихся между огромными колоннами, пилястрами, балкончиками, закомарами, барельефами, изображающими сцены из подводной жизни, и прочими архитектурными излишествами. Все это великолепие форм и красок освещалось несколькими мощными прожекторами.

Приблизившись. Иван заметил и вход.

У входа в сооружение дежурили две очаровательные русалки, зависнув в метре от мраморных ступеней огромной, под стать зданию, лестницы. Они плавно шевелили хвостами и настороженно глядели на приближающегося Иванушку.

– Гляди-ка! Человек! Да, к тому же, мужчина! – удивленно воскликнула одна из них, профессионально изучив ванин силуэт и определив его ложную рыбообразность.

– Надо бы доложить, – решила вторая и юркнула во входное отверстие. Оставшаяся русалка, подняв зазубренное копье, направила его на Иванушку и строгим голосом приказала:

– Стой, кто плывет!..

Спустя полчаса Иванушку уже вели по коридорам подводного дворца. Воды здесь не было, и поэтому биостимулятор Дурака автоматически переключился на сухопутный режим. (Надо понимать, что биостимулятор – это та самая висюлька на шее у Ивана). Приятно было чувствовать себя снова в нормальном ходяче-вертикальном состоянии.

Не менее приятны были и гостеприимные хозяйки этого царства. Это были в большинстве своем молодые, сильные женщины, с детства обученные защищать свой дом от незваных гостей и в то же время кружить головы мужикам там, на поверхности, как и подобает настоящим русалкам. На их мускулистых, но изящных телах кроме украшений из ракушек и жемчуга не было практически ничего. Кто-то носил защитные снаряжения из панцирей подводных животных, а кто-то целые гирлянды драгоценностей. А у некоторых не было и этого. Наблюдательный Иванушка решил, что и здесь, под водой, общество делится на классы, прослойки и так далее, сохраняя, однако, внешнее впечатление демократии.

Народу было много. Особенно в огромных залах, напоминающих пещеры. Когда Иванушку вводили в один из таких залов, он поразился величию сооружения, стены которого были высечены прямо в горных породах. Забранные решетками окна кондиционеров были инкрустированы кораллом, повсюду было обилие деталей из чистого золота (трубы канализации, например) и прочих дорогих вещей. Но все это выглядело очень строго и технологично, функционально и архитектурно. В глаза не очень-то бросалось. Да Ваня не больно-то и смотрел на всякую ерунду. Его больше занимало рассматривать аборигенок, которые с не меньшим интересом рассматривали Дурака.

Обширные залы пересекались коридорами и подвесными переходами, снабженными движущимися тротуарами и эскалаторами. У дверей кабинета вооруженные охранницы встретили Иванушку доброжелательно, зная, вероятно, о его прибытии заранее, и сразу пропустили вовнутрь.

Внутри, в обширном кабинете, стоял стол с телефоном, к которому вела красная ковровая дорожка. За столом сидела, закинув ноги, как это любят делать американские бизнесмены, живая и невредимая, по-прежнему очаровательная Прасковья Безумная во всей своей красе. Невдалеке, на красном диване, под висящим на стене портретом Ивана Грозного, сидел, развалившись, сам ее брательник. Он был занят чтением журнала.

Когда Иванушка вошел, бурная радость охватила вышеназванных товарищей. Они сорвались со своих мест и бросились к Иванушке, будто сто лет его не видели. Целовали и обнимали его, как родного, поздравляли с успехом, а потом наперебой стали предлагать кофе с бутербродами. Весьма кстати, потому что, Иванушке уже порядком поднадоел Бублик, пусть даже и с маслом.

За потреблением кофе Иванушка узнал, что за время его кратковременного пребывания в водной среде, на белом свете прошло целых три дня (из-за петли во времени, случайно возникшей, как потом выяснилось, не по вине автора). И все уже начали всерьез беспокоиться за здоровье Дурака. Сгинул, мол, в пучине и пропал. А Кащей, говорят, уже приготовил для Ивана какой-то Веселый Ящик, как будто поймал уже добра молодца. Но уж он-то…

А на этом, между прочим, радость присутствующих и закончилась. Не всякий волшебник может предугадать события.

Внезапно сильное сотрясение стены кабинета уронило на пол Ивана Грозного и в помещение, проломив крепкий железобетон, проник большой вращающийся металлический предмет, похожий на исполинский шуруп. Сквозь образовавшееся отверстие стали бить мощные струи прорвавшейся воды. Из-за дверей послышались истошный женский визг и автоматные очереди, потом что-то знакомо хлопнуло, и дверь слетела с петель, объятая пламенем.

В кабинет, прикрываясь краем плаща от водяных струй, бьющих из всех щелей, твердым шагом вошел черный, очень худой человек огромного роста. Вместо головы у человека был голый мертвый череп. Следом за этим субъектом бесшумно проникли человек двадцать с обнаженными клинками в руках и один с черной дымящейся трубой.

– Ну вот и приехали, – сказал Кащей Бессмертный и поднял костлявую руку.

На его пальце сверкнул нездоровым огнем большой красивый перстень…

Глава четвертая, в которой сюжет претерпевает аналого-цифровое преобразование

Камера, куда посадили Иванушку, напоминала печально известный «каменный мешок». Два на три метра, она не имела ни окна, ни дверей (Иванушку водворили в нее, волшебным способом протолкнув сквозь стенку). Подслеповатая лампочка под потолком освещала сие мрачное помещение, пол которого был устлан вонючей соломой.

Иванушка сел на солому, подпер давно не бритый подбородок кулаком и пригорюнился. Как же он теперь, горе-герой, будет выручать томящуюся в казематах Василису, если сам тоже вынужден томиться в них. Вот бы кто-нибудь его самого спас! На семейство Безумных надежды мало. Их Кащей упрятал в надежную комнату за семью замками, стены которой были обшиты семью слоями первосортного свинца, чтобы, значит, магическая сила проникнуть сквозь них не смогла.

–Ну кто же теперь меня выручит?! – жалобно воскликнул Иванушка, воздев руки к лампочке.

– Я выручу, – сказал кто-то из угла.

«Ну вот! Уже и глюки!» – грустно подумал Дурак и посмотрел в угол.

Там нарисовался чей-то силуэт, отделился от стены, и перед Дураком предстал небольшого роста человек в полосатой тюремной одежде и с длинной седоватой бородой.

– Кто вы? – удивился Иванушка. – И как сюда, черт возьми, попали?

– У меня трансвокер, – сказал незнакомец.

– Ну так давай же его сюда скорее! – воскликнул Дурак, обретая надежду на побег.

– Как бы не так, – грустно сказал человек и сел на пол рядом с Иванушкой. – Я сижу в этой тюряге уже триста двадцать семь лет, и если бы этот дурацкий прибор, – он подергал кристалл, висящий у него на шее, – мог действовать на наружные стены этого вонючего заведения, то моего духу здесь уже давно бы не было. А пока я могу лишь из камеры в камеру перебираться.

– А-а… – разочарованно произнес Дурак.

– Вот тебе и «а-а».

– Так как же вы меня выручать-то собираетесь, елки-палки, если сами тут триста… сколько?.. лет. А?

– Как? А вот как. Слушай.

Фамилия моя Сидоров. По профессии я инженер. Живу я… Какой нынче век? Не знаешь? Короче, в далеком будущем. Ну, это как бы давным-давно, только наоборот. Ну да тебе этого все равно не понять. Тебя как звать-то? Ага. Дурак, говоришь? Ну ясно. Слыхал я, Дурак, что завтра тебя Веселый Ящик ожидает. Это Кащей таким образом от тебя избавиться хочет. Традиционные виды казни для тебя, видишь ли, не подходят. М-да.

Ну вот. Этот Ящик – чрезвычайно скверная для простого смертного штука. Мол, кто в него входил, ни разу не выходил обратно. Хитрая вещь. Им-то, козлам, этого не понять. Человека в кренделя сворачивает – и ладно. А я инженер. Я два вуза закончил. Короче, Ящик этот не ящик вовсе, а пространственно-временной модулятор. Мне этого сейчас так просто не объяснить, но если не знать, как в нем себя вести, можно запросто подохнуть. А если с умом подойти, да с наукой, то нет проще выхода из этой хреновины. Жаль, что меня к Ящику не приговорили – дали пожизненное и… сделали бессмертным. Условно…

Инженер Сидоров обвел взглядом вокруг.

– Дам я тебе, Иван, свой трансвокер. Потеряешь – хана и тебе, и мне. Без него же в Веселом Ящике делать нечего. А с ним все системы модулятора будут работать в нормальном режиме, скорость времени перестанет проистекать спонтанно, а пространственные искажения перестанут быть невидимыми. Чего тут непонятного, Дурак? В обычную систему координат попадешь, ясно? Ну, верх там, низ, право, лево… Ну да что там говорить – раз я сказал, значит так оно и есть. Бог видит, я пытался объяснять доступно. Ну так вот, есть в этом Ящике одно место. Комнатка такая. В комнатке повсюду зеркала. В зеркалах – отображение происходящей действительности. В одном из таких зеркал найдешь мою камеру, увидишь меня, а там и ясно будет, что делать. Понял?

– Понял, – сказал Иванушка, хотя и слукавил: многое для него осталось непонятным, не уложилось в мозгах. Но он хорошо запомнил сказанное инженером и решил все сделать так, как он велел.

– И напоследок, – продолжал Сидоров, – хочу предупредить. Модулятор – штука, как я уже говорил, хитрая. Будь осторожен, не поддавайся на провокации. Если тебя занесет в лифт… ну, комнатка такая маленькая, типа клозета, с кнопками и цифрами на них. Цифры-то знаешь? Ну слава Богу! Так вот, нажимай сразу на кнопку с цифрой «5». Тогда тебя привезут почти прямо к Зеркальной Комнате. Запомни это. А сейчас… тс-с! Кто-то идет! Ну, пока, Иванушка.

Инженер Сидоров снял с шеи веревочку с приклеенным к ней кристаллом и, пятясь, ушел сквозь стену, держа кристалл на вытянутых руках. Когда из стены остались торчать только пальцы, держащие веревочку, трансвокер упал на солому, а Сидоров исчез окончательно. Иванушка подобрал ценный прибор и повесил его себе на шею, рядом с русалкиным подарком. В это время в камеру протиснулся стражник с тарелкой супа в руках…

В назначенный час Дурака привели на место казни. Матово-черный Веселый Ящик располагался в большом мрачном зале, среди орудий пыток, гильотин и прочих разнообразных предметов экзекуции.

Человек-скелет был тут же. Он восседал на троне, окруженный целой толпой головорезов, сладострастно потирал свои руки-ветки в ожидании процедуры и что-то шептал рядом стоящему Лиху Одноглазому. Тот довольно улыбался, отчего безобразное лицо его живо напоминало кучу дерьма.

Иванушку подвели к Ящику и Кащей произнес:

– Ну что, русский Иван, допрыгался? Из моего Веселого Ящика еще никто живым не выходил. А то, что от тебя там останется, можно будет в кунсткамере показывать. Ха-ха-ха! А уж Василисы тебе не видать, как собственного затылка! Э-хэ-хэ-хэ!

После этой тирады Кащей закашлялся и знаками приказал Лиху начинать процедуру.

Одноглазый подбежал к большому рубильнику на стене и врубил его. Раздалось громкое гудение, и призрачный электрический свет стал разгораться все сильнее и сильнее, освещая своими лучами громоздкое сооружение у дальней стены зала, ранее Иванушкой не замеченное. На сооружении весело перемигивались лампочки, вращались какие-то барабаны, а таинственные голубые прямоугольники экранов показывали совершенно незнакомые Дураку буквы и символы. От диковинного устройства тянулись провода разной толщины, прикрепленные, как заметил Иванушка, к задней стенке Ящика.

Лихо тем временем уже колдовал у волшебных экранов, похрюкивая от возбуждения. Но вот он сделал все, что надо, и створки дверей разверзлись, открыв вход в Веселый Ящик. Изнутри лился яркий дневной свет. С Иванушки сняли кандалы и грубо втолкнули в кабину пространственно-временного модулятора. Иванушка осмотрелся. Изнутри Ящик выглядел вовсе не таким мрачным, как снаружи. Его стенки были отделаны блестящими стальными листами, опоясаны разноцветными жилками проводов, а под потолком светил матовый прямоугольник, заставляя Дурака жмуриться от яркого света.

Последнее, что Иванушка услышал из внешнего мира, было замечание Лиха Одноглазого. Он проворчал:

– У тебя, Дурак, будет ровно минута, чтобы покаяться в грехах перед тем, как эта хреновина начнет работать.

Затем голос его изменился и он, как бы с трудом выдавливая слова, произнес:

– Гудбай, мон херц!

Иванушка вздрогнул, услышав в голосе Лиха знакомую интонацию Ипроксима Безумного, но створки Ящика быстро захлопнулись, и посторонние звуки перестали проникать внутрь. Одновременно с этим из стены кабины выдвинулся какой-то небольшой предмет и с шелестением развернулся в экран монитора. По экрану побежали буковки. Иван умудрился разобраться в них и прочитал: «До начала пространственно-временной модуляции осталось 59 секунд… 58 секунд… 57 секунд…»

Иванушка стал лихорадочно вспоминать наставления инженера Сидорова. Время… Координаты… Зеркало… Не то. Ага! Tрансвокер!

Иванушка достал из-под рубахи кристалл и, не зная, что предпринимать дальше, просто приложил его к экрану монитора, к тому месту, где менялись, убывая, цифры. Экран моргнул и выдал следующее: «Вы хотите изменить программу?» Иванушка не знал, что такое «программа», но был уверен, что хочет изменить хоть что-то. Компьютер понял ход его мыслей, снова моргнул и родил: «Программа переходит на автоматический режим с трансвокером. Ваш трансвокер идентифицирован как Transwalker 80300. Система координат считана. Счастливого пути! Лукоморье-Софт, 1090 г.»

Последняя строчка почему-то не понравилась Иванушке, но она тут же сменилась на таймер, и Дурак узнал, что до чего-то осталось 10 секунд… 9… 8… 7…

Потом что-то случилось с Ящиком. Он исказился в пропорциях, зашелестел, подобно тому монитору, стал разворачиваться в перспективу и вскоре распался вдребезги.

Иванушка оказался стоящим в чистом поле ржи. В небе ярко светило солнышко и чирикали птицы. Дул легкий ветерок, погоняя мелкие облачка. Рожь шевелилась под его нежными порывами. Иванушка стоял, открыв рот и вытянув вперед руку с трансвокером. Прошло по крайней мере минут пять, прежде чем он очнулся от шока. Тогда он повесил кристалл обратно на шею и пошел куда глаза глядят, неуверенно передвигая ногами.

Ну, Иван, давай! Огонь прошел, воду проплыл, теперь Бог знает что проходить надо. И теперь не только Василисина судьба была в его руках, но и спасение вновь приобретенных друзей от костлявого тирана. Иванушка шел, прокладывая могучей молодецкой грудью дорогу во ржи и думал: «Ну надо же!»

Долго ли, коротко ли шел Иванушка – не помню. Но вскоре привела его путь-дорога к речке Вонючке. Не шибко широка была речка, да плыть по ней не больно-то хотелось. Смрад стоял невыносимый от жижи той, которую волокла в себе Вонючка, именуемая речкой. Хотя и Дураку было видно, что это просто обычная канава. Иванушка зыркнул орлиным оком туда-сюда, переправы не обнаружил, но заметил одиноко торчащий столб метрах в ста неподалеку.

Дурак подошел к столбу и увидел, что на нем висит привязанный проводами кинескоп. На кинескопе том светится разноцветная надпись: «Добро пожаловать в Курды-Бурды-Вонюченскую область. Введите нэйм.»

Иванушка полюбовался диковинкой, мало что поняв, подергал за провода, да толку от этого было маловато. Вот только изображение пропало с кинескопа. Дурак пожал плечами и, вспомнив про трансвокер, сосредоточился на том берегу, сжался в пружину и перепрыгнул канаву, со свистом рассекая воздух штанинами.

Когда он приземлился, стало происходить вообще что-то невообразимое. Изображение природы, раскинувшейся вокруг Иванушки, запрыгало и изменилось. Он стоял теперь перед воротами в некий каменный замок, возвышающийся под небеса своими готическими башнями.

Вместо солнышка на небе был виден Сатурн, который светился ярким голубым сиянием, а ветер превратился в песок. Рожь съели бетонные плиты. Все это казалось странноватым, но Иванушка вспомнил, что он в Ящике, и перестал удивляться.

У ворот замка виднелся какой-то охранник с большим топором в руках, напоминающим алебарду. Впрочем, это и была алебарда. Так вот, этот охранник, заметив появление Иванушки Дурака, приблизился к нему, угрожающе выставив свою алебарду вперед.

При ближайшем рассмотрении человек оказался на голову выше Иванушки, с большими бицепсами на голых руках и железными доспехами на толстом животе. Бритая голова охранника имела круглую форму, маленькие, торчащие в разные стороны уши и лицо, напоминающее блин – тот самый, который, как говорится, комом. Короче, личность не из приятных.

Этот охранник смерил Иванушку с ног до головы мрачным, увесистым взглядом и, сообщив, что он, охранник, является стражником, а вовсе не охранником, как сначала подумал Иванушка, сказал:

– А у вас есть право на вход?

Иванушка подумал, что как раз интересно было бы посмотреть, что там, за воротами, и сказал:

– Наверное, есть.

– Тогда введите, пожалуйста, пассворд.

– Чего ввести? – не понял Иванушка. Стражник посмотрел на него с подозрением, почуяв неладное.

– Ну-ка, ну-ка… – сказал он, внимательно вглядываясь в Иванушкино лицо. – А не тот ли ты Иван Дурак? По приметам, вроде, похож!

Иванушка понял, что где-то прокололся.

– Да нет, что вы! Я Федор. Федор Рубильников.

И пошел было прочь, но мускулистая ладонь стражника вдруг легла на его плечо. Иванушка среагировал молниеносно, дернув за эту ладонь и присев при этом. Стражник, словно мешок с утильсырьем, перелетел через Иванушку и упал в пыль, уронив свою алебарду. Откуда ни возьмись, на шум сбежались еще пять человек таких же верзил – наверное, тоже стражников. Все они были, как у них водится, с алебардами.

– Задержите этого негодяя! – закричал им повергнутый наземь.

Стражники направили алебарды на Иванушку и бросились на него, неуклюже толкаясь. Иванушка вспомнил о трансвокере, сосредоточился и, в тот момент, когда стражники занесли свои алебарды для задержания его в плен, Дурак вдруг подпрыгнул высоко в воздух, сделал там тройное сальто и приземлился на ноги у самых ворот, за спинами опешивших блюстителей порядка. Дальнейшее было уже делом техники.

Иванушка подергал за ручку, но дверь не открылась. Вместо нее из стены вылез уже знакомый нам кинескоп и на нем высветилось: «Введите ключевое слово». Иванушка подумал о трансвокере и о ключевом слове. Дверь тут же открылась. Дурак юркнул внутрь и захлопнул дверь перед самым носом подбежавших стражников.

Место, где на сей раз оказался Иванушка Дурак, было на редкость знакомым, но в предложенном ракурсе он видел его впервые. Всё казалось до боли родным – большая комната с маленькими окошками, за которыми ночь, поэтому зажжена керосиновая лампа, самодельный половик, самодельная мебель с самодельной посудой, старый самодельный граммофон с набором самодельных деревянных пластинок и искусно нарисованный на стене телевизор с изображением дерущихся хоккеистов. Набор запасных картинок с кадрами из фильмов, телепередач и спутникового телевидения лежал на своем обычном месте. Но вот что странно – всё это было кверху ногами, в перевернутом виде. Иванушка стоял на потолке вниз головой и рассматривал следующую картину: внизу (а для него – вверху) стояли его отец мужик Сидор, его старший брат Фома, средний брат Ерема и сам Дурак собственной персоной. Фигуры замерли в неподвижности, словно скованные параличом. Рот мужика Сидора был открыт и из него торчал длинный язык. Одну руку он поднял кверху, указывая перстом на потолок, а другой рукой он поддерживал кальсоны. Братья же стояли шеренгой перед отцом, и лица их выражали крайнюю сонливость.

И тут Иванушка понял, что попал к себе домой в тот самый момент, когда мужик Сидор велел им делать стрелы для избирания невест, разбудив посреди ночи. И, судя по всему, момент, в который попал Иванушка, не собирался уступать свое место моменту следующему. Все это выглядело весьма и весьма странно, и поэтому Дурак, нащупав ручку двери, через которую вошел, открыл ее и поспешил убраться прочь, боясь даже предположить, куда теперь его леший еще занесет…

Когда Лихо Одноглазый открыл, спустя минуту, дверцы Веселого Ящика, чтобы полюбоваться останками искореженного Ивана, то не увидел того, чего ждал. Вместо бесформенного куска глупой биомассы в кабине была зловещая пустота. Дурака не было там, словно и не было никогда.

Лихо озадачился, придумывая, как бы все это объяснить Кащею. Но тот, почуяв неладное, сам подлетел к Ящику и, заглянув внутрь, неприятно пошевелил черепом.

– Ушел, гад! – проскрипел Кащей. – Что ж теперь делать? Выключай Ящик! Пусть он останется там навсегда!

Да, это был выход. Лихо Одноглазый обрадовался и побежал к рубильнику.

В этот момент помещение озарилось призрачным сиянием. Где-то под высоким сводчатым потолком затрещали электрические молнии, и сверху посыпалась штукатурка.

– Это еще что такое?! – возмутился Кащей и его верные слуги побежали проверять, что же там, все-таки, такое.

Вернулся Лихо. Он уже отключил все агрегаты, и Веселый Ящик пришел в бездействие. Одноглазый заметил, что все увлечены разглядыванием странных эффектов наверху.

– Это Иванушка, – сказал он вдруг голосом Ипроксима Безумного, и его лицо на миг приняло несвойственное ему добродушное выражение.

– Что? – обернулся к нему Кащей.

Но Одноглазый уже принял свой обычный отвратительно-гнусный облик и ответил:

– Это, наверное, электростатические заряды скопились от Веселого Ящика.

– Заряды, говоришь? – переспросил Кащей. – Ой, Одноглазый, что-то ты мне не нравишься!

– Еще бы… – пробормотал Лихо себе под пупырчатый нос.

А Ипроксим Безумный сидел в эту минуту в своей изолированной камере. Сидел с закрытыми глазами, на холодном полу, свернув ноги в позу лотоса. Сидел и посылал мощные мысленные импульсы, пробивая ими обшитые свинцом стены камеры.

Хитрый Ипроксим закодировал свои мысли так, чтобы их собственная частота совпала с собственной частотой свинцовых стен, войдя с ними в резонанс и в еще более усиленной форме выходя наружу и концентрируясь в незамысловатом мозгу Лиха Одноглазого, вытесняя постепенно его собственное сознание.

И хотя это было совсем не просто, но Ипроксим задумал еще более коварный опыт с Лихом. Но это позже. Сейчас главное – заставить Одноглазого вынести из Кащеева замка гибкий магнитный диск, на котором была записана программа дальнейших приключений Иванушки.

Лихо изъял диск из Веселого Ящика так, чтобы Кащей этого не заметил, и украдкой спрятал в карман. Непонятная сила все еще продолжала руководить его поступками.

В тот момент, когда в кащеевом дворце был обесточен Веселый Ящик, Иванушка как раз бился с железным Болваном – очередной ловушкой Кащея Бессмертного. Изображение тряхнулось в глазах Иванушки, и он почувствовал, что его куда-то уносит, и тело его распадается на мелкие части. Говоря по-научному, на байты. Потом возникла сплошная темень, и Иванушка потерял сознание.

Но кристалл трансвокера, висящий на его груди, продолжал действовать. Энергия прибора окутала Иванушку защитным полем, не дав распасться, и направила в нужное русло, разместив в свободном пространстве одного из параллельных миров. Иванушка пришел в себя минут через пятнадцать после всего этого.

Он открыл глаза, чувствуя, как глазные яблоки распирает от повышенного давления. Голова кружилась, и поэтому Иванушке казалось, что он падает в какую-то бескрайнюю пропасть. Но, открыв глаза, Дурак убедился, что это вовсе не так, что он лежит на земле, посреди неба висит огненная шайба солнца и светит так, что перед глазами появляются глюки в виде радужных геометрических фигур.

Иванушка напряг мышцы живота и сел. Головное недомогание прокатилось по мозгам, упало в желудок и выскочило оттуда через рот вместе с остатками пищи. Иванушка вытер губы рукавом и вспомнил, что ничего не жрал много часов. Понятие суток, дня и ночи уже не к чему было применять. Дурак пошарил за пазухой и обнаружил верный ломоть Вечного Бублика. Хорошо, что успел заранее позаботиться, еще в гостях у бабы Яги рассовав Бублик по разным карманам одежды.

Все видимое Иванушке пространство было усеяно мусором, обломками бетонных и кирпичных зданий, трубами, искореженными автомобилями и прочими стеклянными, железными и даже деревянно-тряпочными обломками, обрывками и осколками.

Иванушка медленно побрел среди этого хлама, солнце светило ему в темечко, он задумчиво жевал хлеб и трогал руками доселе невиданные предметы или, вернее, то, что от них осталось после какого-то кошмарного апокалипсиса.

Хотя вокруг было совершенно безлюдно, Иванушка все же не надеялся на лучшее и вооружился обломком канализационной трубы сантиметров пяти диаметром и длиною около метра. Ржавая и рваная на краях железяка выглядела вполне устрашающе.

Так он шел и шел, а руины казались бескрайними, как пустыня, и солнце стояло почему-то все время в зените, не сдвигаясь ни на йоту за многие часы. И не видно было ни конца, ни края этому однообразному безобразию…

Прасковья Безумная сидела на старом прогнившем деревянном ящике, служившем в камере одновременно столом и стулом, и, грациозно подвернув под себя голые ноги, с интересом наблюдала за метаморфозами своего брата.

Ипроксим Безумный находился все в той же йоговской позе, закрыв глаза, и все тело его мелко дрожало. Если бы Иванушка увидел его сейчас, то наверняка не узнал бы. Лицо Ипроксима изменилось невероятно. Кожу покрыли мелкие пупырышки, и она приобрела зеленовато-коричневый оттенок, нос вытянулся и раздулся, обрастя бородавками и мелкой щетиной. Знаменитая нижняя губа Безумного втянулась в нижнюю челюсть и сошла на нет, а из-под верхней губы медленно и со скрипом вылезли кривые зубы. Уши плавно шевелились, еще не закончив своего превращения, но пупырышки покрыли уже и их. Все тело Ипроксима скорчилось и было видно, как шевелятся под одеждой мышцы, изменяя форму.

А в это время Лихо Одноглазый сидел у себя в квартире, в туалете, и блевал в унитаз чем-то зеленым. Его вид тоже довел бы до содрогания, если не до обморока, любого из его старых знакомых. Куда делся пупырчатый нос? Где зубы, торчащие во все стороны? Где всяческие бородавки с пупырышками и разлапистые уши? И что это за губища, черт возьми?!

В последний раз вылив содержимое внутренностей в унитаз, Лихо Одноглазый встал и выпрямился. Сделав несколько гимнастических упражнений и прочитав молитву, он подошел к умывальнику и включил теплую воду. Глянув в зеркало, он улыбнулся отразившемуся там Ипроксиму Безумному, подмигнул ему единственным глазом Лиха, заметил, что здесь что-то не так, пошевелил лицом и на нем вырос второй глаз, отпочковавшись от надбровной дуги. Вот теперь вроде бы все нормально.

Ипроксим умылся, почистил зубы и вышел из ванной, довольный собой. Теперь надо было выручать свою сестру.

Ипроксим прислушался. Где-то в соседней комнате, вероятно, на кухне, бренчала посудой жена Лиха Одноглазого, Кикимора Болотная (красавица, кстати, еще та). Это было как раз на руку…

Иванушка стоял перед останками некогда роскошного кирпичного здания, от которого теперь остался только остов, изъеденный временем и таинственными разрушениями, да сиротливо торчащая из фундамента лифтовая шахта, разрушенная где-то на уровне второго этажа.

Дурак поднялся по непрочным ступенькам чудом уцелевшего лестничного пролета и остановился перед дверцами лифта. Они были плотно сомкнуты. Что же заинтересовало Иванушку здесь? Почему он заострил свое внимание именно на этом сооружении? А вот почему. В свободной от обрезка трубы руке Иван держал странную, не виданную им доселе вещицу на кожаном ремешке, который должен был, в свою очередь, куда-то крепиться сам.

Но самым интересным было не это. Самым интересным было то, что было написано на данной вещице, а точнее, на оборотной ее части. А написано там было вот что:

«Дорогому Сидорову

от Осьминуха Чшлобпа,

инженеру и человеку

от инопланетного коллеги.

Да пребудет с тобой трансвокер!»

Как только Иванушка разобрался в этой надписи, то сразу поразился обилию знакомых слов. Инженер Сидоров, трансвокер… Что за ерунда такая?

Он нашел вещицу как раз перед этим самым домом. Подумал немного и смекнул, что это какое-то знамение и просто так подобные вещи на дороге не валяются. На всякий случай он вошел в дом. И, как оказалось, не зря.

Перед закрытыми створками лифта Иванушка стоял минут пять, размышляя. Затем попытался сопоставить находку с упомянутым на ней трансвокером и… надо же! Сопоставил! Оказывается, лицевая часть найденного Иванушкой предмета имела не только красивый вид и жидкокристаллические буквы и цифры, которые все время менялись, но и некую углубленную выемку, тютелька в тютельку подходящую по форме и размерам под имеющийся у Дурака кристалл. Ваня вставил кристалл в выемку, и тот врос в нее, словно приклеился. Циферки и буквы тотчас изменили свой цвет. Ваня повертел полученный результат в руке, потом положил свою трубу на пол и принялся надевать устройство на запястье левой руки, используя для этого ранее упомянутый ремешок. Получилось.

После этого Дурак снова обратился к лифту и подумал: для чего же сия дверь? И тут же в его мозгу созрел ясный ответ, полученный не иначе как от трансвокера, что сие и есть лифт, и что инженер Сидоров упоминал уже когда-то что-то в этом роде. И, словно в ответ на его мысли, за дверцами что-то ожило, зашевелилось и загудело. Иванушка в ужасе отпрянул и поспешно поднял с пола свое импровизированное оружие. Через несколько секунд что-то со скрежетом поднялось из-под земли, и дверцы лифта раскрылись.

И тут Иванушка уже не смог удержаться и широко раскрыл свой рот, пораженный увиденным. В приехавшей кабине стояла прекрасная девушка лет восемнадцати, одетая в джинсы и майку. Это была самая красивая из всех виданных Иванушкой девушек. Она была подобна сказке, поскольку в реальной жизни таких не бывает. Ее длинные шелковистые волосы цвета пшеницы были растрепаны, а большие голубые глаза, похожие на озера, глядели до умиления испуганно и даже, как показалось Иванушке, затравленно.

Иванушка бессильно опустил трубу, с шумом выдохнув воздух, а девушка выставила вперед руки, сжимая в них какой-то блестящий предмет, и двинулась прямиком на Ивана.

– Ну-ка, прочь с дороги, кащейский приспешник! – зловеще выкрикнула она, обращаясь, видимо, к Дураку. При этом ее тонкие брови изогнулись, придав милому личику строгое выражение. Иванушка почувствовал, как кровь приливает к его щекам, заставляя их краснеть от волнения.

– Я не кащейский приспешник! – попытался оправдаться он. – Я Иван и фамилия моя Дурак!

– Ну да! – не поверила девушка. – Чего ж ты тогда за мной охотишься?

– Не охочусь я за тобой, леший тебя подери! Я вообще сюда случайно попал. По делу, можно сказать.

– По делу, говоришь? – девушка внимательно посмотрела ему в глаза, и Дураку показалось, что она ему душу наизнанку выворачивает.

– Ну ладно, – сказала наконец девушка, удовлетворенная содержанием Иванушкиных мыслей.

И в ее голосе больше не чувствовалось неприязни. Но она как-то странно смерила Иванушку взглядом, и он заметил, что ее щеки тоже тронул едва уловимый румянец. Но, может, это ему только показалось.

– Вообще-то, мне уже пора, – сказала девушка после непродолжительной паузы, но без прежней уверенности. – Видишь ли, за мной гонятся, так что побеседуем как-нибудь в следующий раз.

С этими словами она нажала на что-то в кабине лифта пальчиком и дверцы закрылись, отрезав Иванушку от таинственной незнакомки.

– Эй! – Иванушка попытался раздвинуть дверцы руками, сбросив внезапное оцепенение, но они не поддавались. – Тебя как звать-то?

Но в ответ раздалось лишь знакомое скрежетание и шелестение невидимых тросов. В сердцах Дурак стукнул в дверцы кулаком и сел на пол, прислонившись спиной к бетонной балке. Свежий ветер подул, поднимая пыль с кирпичей, а Иванушка так и сидел, призадумавшись, и прекрасный образ увиденной девушки не выходил из его буйной головушки. Что-то подсказывало ему, что надо бы ей как-то помочь. Мужик ведь все-таки. Какой-никакой.

И тут Дурак увидел кнопку на стене. Он вскочил на ноги и стал остервенело нажимать на нее, твердо уверенный, будто что-нибудь произойдет, поскольку ничего другого делать ему и не оставалось. Через минуту доброе, знакомое скрежетание возвестило о прибытии лифта. Но, когда дверцы открылись, кабина оказалась отнюдь не пуста. Напротив, она была битком набита людьми. Человек пять или шесть черных кащеевцев теснились там, пока дверцы не открылись. После этого они всей гурьбой вывалились наружу, стараясь, главным образом, придавить Иванушку.

Они прижали его к торчащей балке и, наверное, так и раздавили бы, но трухлявая балка не выдержала напора и развалилась, а вся весёлая компания посыпалась на улицу.

Несмотря ни на что, в руке у Ивана все еще была верная труба, и он ее не выпустил. Приземлившись, он сразу вскочил на ноги и принялся орудовать ею, раскидывая кащеевцев направо и налево. Главным образом, конечно же, налево.

Когда остался всего один живой кащеевец, Иванушка прижал его ногой к бетонной стене и спросил:

– Куда же это Вы так торопились, гнида?

Кащеевец задрожал и не смог сказать ни слова. Тогда Дурак убрал ногу, и негодяй мешком свалился на землю. Он мелко дрожал. Водя трубой у него перед носом, Иванушка продолжил допрос:

– Что вам, гадам, надо было от девушки? Куда онаподевалась и как ее зовут?

– Н-не знаю, – пролепетал плененный. – Кащей велел…

– Об этом я и сам уже догадался, – сообщил ему Иванушка и побежал к лифту.

Тот как будто ждал его, любезно распахнув свои дверцы.

Глава пятая, промежуточная, в которой успешно происходит обратное цифрово-аналоговое преобразование

В доме Лиха Одноглазого, как у любого порядочного негодяя, был персональный компьютер. Лихо делал на нем служебные отчеты, держал досье на каждого, кого знал, составлял программы для Кащеевых махинаций, а также попросту играл в игры. Компьютер был хороший – почти новый ZX-286.

Ипроксим и его сестра, русалка Прасковья, склонились над вычислительной машиной и, после нескольких тщетных попыток, нашли, где он включается.

Включив, наконец, машину, они ждали, пока она раскочегарится, загрузится и все такое, нервно поглядывая на разноцветные лампочки в корпусе компьютера. А ведь в любой момент могли нагрянуть люди Кащея!

И вот, наконец, можно было вставить диск с программой. Как-то там в нём Иванушка поживает? Не стёрся ли?

Ипроксим пробежал пальцами по искусно вырезанной из ореха клавиатуре, запуская программу. Вроде все было в порядке. Но что это?! Волшебники склонились над экраном, вчитываясь в непонятные простому смертному символы, бегущие по экрану. Судя по всему, Иванушки в программе уже не было. Неужели-таки стерся? «Где И.Дурак?» – набрал на дисплее Безумный, обращаясь к компьютеру. «Нету», – бесстрастно ответил агрегат.

Ипроксим в сердцах стукнул глупый прибор кулаком, и тот сломался.

– Что же теперь делать-то будем? – спросил он у сестры по-латински.

– Надо идти к Яге, – ответила сестра на кантонском диалекте.

Ипроксим всё понял. У бабы Яги, второй его сестры, было Волшебное Зеркальце. Уж оно-то понадежней всех этих компьютеров-фигнютеров!

Безумный бережно извлек из ЭВМ с таким большим риском добытый диск и сунул его в карман фуфайки, которую образовал из домашнего халата Лиха Одноглазого. Потом они с сестрой вышли на улицу, и Ипроксим негромко свистнул. Через пять секунд откуда-то сверху плавно опустился ковер-самолет и завис в метре над землей. Безумные погрузились на него, и летательный аппарат взлетел вертикально вверх, подняв кучу пыли своими антигравитаторами.

Оказавшись в кабине, Иванушка Дурак, вспомнив все указания инженера Сидорова, нажал на кнопку с цифрой «5». Дверцы лифта затворились, и кабина пришла в движение. Двигалась она, однако, по весьма странной траектории. Если бы Иванушка когда-нибудь раньше ездил в лифтах, он, несомненно, подивился бы тому, что его несет то вверх, то вниз, то куда-то вбок, то по диагонали, а то еще черт-те знает как. Но Иванушка думал, что так и надо, и поэтому ничему не удивлялся.

Ехал он таким образом несколько минут, пока кабина не остановилась. Дверца раскрылась, и Иванушка вышел.

А оказался он вот где: длинный коридор тянулся от лифта в далекую даль, нигде не кончаясь и не сворачивая. Вдоль коридора располагались какие-то серые шланги или трубы, а также лампы дневного света. Некоторые из них горели.

Иванушка, не видя другого выхода, двинулся прямо по коридору, надеясь, что он куда-нибудь приведет. И не зря. Бесконечность коридора оказалась обманчивой. Вскоре он уперся в кованую металлическую дверь с висячим замком на ней. Вот тут-то и пригодилась Ване найденная когда-то в дупле связка ключей. Подбирая их к замку, Дурак вспомнил дупло, вспомнил меч «Кладенецъ» и пожалел, что недальновидные волшебники не позволили ему взять это превосходное оружие с собой.

Но вот, наконец, замок побежден, и Ваня отворил железную дверь.

Комната, которая открылась перед глазами Дурака, поразила его воображение. Все ее стены, потолок и даже пол были сделаны из больших и малых зеркал различной формы. Комната была огромна, и зеркал в ней могло находиться многие и многие количества тысяч, если не миллионов. Ваня открыл рот и, отражаясь огромным количеством экземпляров самого себя, осторожно пошел по зеркальному полу, опасаясь, что вся эта стеклянная нагромождённость вот-вот хрустнет у него под ногами, и он куда-нибудь провалится. Но не успел Ваня сделать и нескольких шагов, как все в комнате вдруг резко и неуловимо изменилось.

Нет, зеркала по-прежнему оставались на своих местах, но вот только Дураки в них почему-то перестали отражаться. И только теперь Иванушка понял, каково же истинное количество этих зеркал-экранов. Теперь они уже ничего не отражали, но зато что-то показывали. Каждый экран – своё.

Если бы на месте Иванушки был хотя бы инженер Сидоров, то ему наверняка пришло бы в голову сравнение Зеркальной Комнаты с большим магазином по продаже телевизоров, где каждый телеприемник настроен на свою программу.

Пестрота и разнообразие сюжетов и видов, представленных зеркалами, продолжали будоражить сознание Иванушки. Он ползал по полу на четвереньках и внимательно разглядывал изображения. Постепенно до него дошло, что данные экраны являются как бы обратной стороной обычных зеркал, висящих, стоящих, лежащих на столах, стульях, тумбочках, в карманах и на складах, и проецируют то, на что все эти зеркала направлены.

И все же Иванушка не стал растрачивать драгоценное время на праздное любопытство. Он вспомнил слова Сидорова о некоем зеркале, с помощью которого можно было спастись. Ему помог бы в этом трансвокер, но вместо этого помешал. Впрочем, с какой стороны посмотреть…

За круглым столом, стоящим посреди избушки на куриных ногах, сидели трое: Ипроксим Безумный, русалка Прасковья и баба Яга Костяная Нога. Последняя вертела ручки настройки Волшебного Зеркальца.

– Так-так, – сказала она, наконец, прервав напряженное молчание. – Ну-ка, братец, подай-ка сюда дискетку-то…

Ипроксим бережно протянул Яге требуемый предмет. Она повертела дискетку в руках, понюхала ее тут и там, потом приложила к Зеркальцу, и дискета исчезла в нём, словно провалилась. На зеркальной поверхности возникли уже виденные Ипроксимом символы.

– Свет мой, зеркальце, скажи, – загробным голосом сказала баба Яга в микрофон, обращаясь к своему прибору, – да всю правду доложи! Где Иванушка Дурак? Где он? Что с ним? Жив, иль как?

Зеркальце зажужжало, символы в нем запрыгали, и вдруг произошло невероятное: стекло отражающей поверхности загорелось ярким светом, и из него вылезла человеческая рука. Послышалось: «Что это еще такое, мать-перемать?!» – и из Зеркальца со страшным звуком выпал Иванушка Дурак.

Он скатился на пол, уронив бабу Ягу со стула, и уселся, вертя головой в разные стороны и приговаривая:

– Что же это такое, а?

Наконец он пришел в себя и узнал присутствующих.

– А-а! Елки-моталки! Вот оно в чём… А я-то уж!..

Волшебники помогли ему встать и отвели на кухню расспрашивать, как там оно. И где. После непродолжительной конференции Иванушка потребовал, чтобы его запихнули обратно в Зеркальце.

– Некогда мне тут с вами балакать! Дело делать надо! – заявил он присутствующим.

Ипроксим безумный подошел к нему и, положив руки ему на плечи, заглянул в глаза. У Иванушки по спине забегали какие-то насекомые от одного этого взгляда. Прямо как от взгляда той девицы, которую, кстати, не мешало бы выручить. Уж больно приглянулась она Иванушке…

– Что?! – вдруг воскликнул Безумный, отпрянув от Дурака.

– Что? – не понял тот.

Но в следующее мгновение Ипроксим уже снова владел собой, и лицо его приняло обычное спокойное выражение.

– Ничего, Иванушка, ничего… Вот тебе «Кладенецъ». У меня чувство такое есть, что тебе скоро пригодится он, да.

– А как же спасение вашей Василисы без волшебных приборов? – спросил Иванушка, с радостью принимая любимое оружие.

– «Кладенецъ» не есть волшебное, он есть научное механизм. А Василиса… Мда-с. Не есть… Ну да ладно.

В мозгах Ипроксима опять, наверное, что-то зациклилось, и он забормотал по-японски. Прасковья отвела старика в сторону и принялась спорить с ним о чем-то громким шепотом. Тоже по-японски.

А баба Яга, превратившись для удобства общения из низенькой старушки в высокую женщину, сказала Ивану следующее:

– Тебя, Иван, ждут еще многие приключения, ранее нами не предвиденные. Скоро здесь будет Кащей, но тебе еще не время и не место встретиться с ним. Поэтому ты сейчас подойдешь к Волшебному Зеркальцу и приложишь к нему это, – она указала пальцем на трансвокер, находящийся на Ваниной руке. – Я не знаю, что это за предмет, но он поможет тебе и дальше.

Яга заглянула в сознание Дурака и продолжила:

– Нужное место ты найдешь сразу, как выйдешь отсюда. Там твой друг. Он ждет тебя. О Василисе не беспокойся, с ней ты тоже скоро увидишься. Вот, возьми волшебные пилюли, – она протянула Иванушке баночку с таблетками. – Примешь одну, когда тебе и твоим друзьям будет грозить смертельная опасность. А сейчас… Чу! Кащей близко! Ступай к Зеркальцу. Да пребудет с тобой…

– Трансвокер! – торжественно вставил Иванушка и, попрощавшись со всеми, залез обратно в Зеркальце.

Волшебники проводили его полными надежд взглядами и с улыбкой переглянулись. Дальнейшая судьба Иванушки была уже известна.

А между тем, с улицы донесся нарастающий громкий гудящий звук. В окошко было видно, как с небес медленно спускается огнедышащий Дракон Кащея Бессмертного. Сразу стало значительно теплее. И Ипроксим вспомнил, как год назад такой же Дракон унес его дочь в царство Кащея, спалив заодно всю деревню, а он, бессильный, не мог тогда ничего сделать. Тогда. Но не теперь!

Через пять минут дверь распахнулась, и в помещение вошел огромный черный Кащей. Он бесцеремонно пнул кота, подвернувшегося под ногу, и гаркнул с порога:

– Где Ванька, сволочи?! Я всё знаю!

За ним в помещение ворвались верные кащеевцы, и один из них был вооружен черной огнестрельной трубой. Трое Безумных стояли посреди комнаты и спокойно глядели на разворачивающиеся события.

– Ну ладно, – ворчал между тем Кащей. – Не хотите говорить, и не надо! Сами разберемся!

Из-за спины Кащея выполз воняющий болотом Лихо Одноглазый и что-то прошептал на ухо своему боссу.

– Ну ладно, – повторил Кащей и, развернувшись на 180 градусов, вышел вон.

– Сжечь их! – скомандовал Одноглазый, и черная труба тут же с громким хлопком воспроизвела на свет огненный шар.

Глава шестая, в которой герои совершают невозможный побег и, разумеется, попадают в ловушку

Инженер Сидоров уже совсем отчаялся ждать, сидя в своей камере, когда из зеркала, висящего на стене, выпрыгнул Иванушка живой и здоровый.

– Привет, инженер! – воскликнул он радостно. – Ты свободен!

И оба ушли, предусмотрительно разбив за собой зеркало и отрезав тем самым путь для преследователей. Через некоторое время они уже бежали по коридорам, в которых инженер ориентировался, словно в своей собственной квартире. Нужное место было уже совсем недалеко.

– Куда мы бежим? – спрашивал Иванушка, тяжело дыша. – Я не знаю, что такое «космический корабль»! Объясни!

– Некогда, дружище! – отвечал ему Сидоров на бегу. – Ты сам увидишь!

Наконец они достигли огромного зала, где в сетях исполинской паутины высился гигантский сигарообразный предмет, округлые бока которого отливали матовым металлическим блеском. Рядом с гигантским предметом что-то происходило. Инженер и Иванушка остановились, вглядываясь и вслушиваясь в происходящее.

– Похоже, там кто-то бьется, – разглядел Иванушка.

– Это кащеевцы, – согласился с ним инженер. – Дай-ка мне трансвокер, а сам приготовь свой меч к бою!

Между тем, у подножия странного сигарообразного небоскреба всё кончилось. Приблизившись, Иванушка и инженер увидели недавно встреченную Дураком девушку. Она стояла, привалившись спиной к корпусу сооружения, а вокруг нее валялись трупы кащеевцев. В руке девушка держала дымящийся прибор, вероятно некое, не знакомое Иванушке, оружие.

– А, Иванушка… – без особого энтузиазма поприветствовала она сияющего от счастья Дурака. – Ты как раз вовремя!

Иванушка, не обращая внимания на иронию, сказал:

– Это мой друг, инженер Сидоров. А ты-то что здесь делаешь?

Девушка пожала плечами.

– Как обычно, спасаюсь от кащеевцев. Заодно пытаюсь забраться в эту колымагу.

Она сердито стукнула кулачком в металлическую стену рядом с собой.

– Извините, девушка, – вмешался Сидоров. – Это моя колымага.

– Ну так откройте же её! – невозмутимо велела девушка.

– Ничего себе… – проворчал инженер, но, тем не менее, обошел колымагу стороной в поисках нужного места и, отыскав таковое, приложил к нему трансвокер. В металлическом боку колымаги отворился незаметный люк, и на землю спустилась ажурная металлическая лесенка.

– Скорее! – сказала девушка. – Сейчас сюда придет Кащей. Он уже все пронюхал. Я чувствую…

Но она не успела договорить. В помещении вдруг ярко зажглись прожектора, осветив космический корабль, и громоподобный голос Бессмертного, усиленный мощными динамиками, произнес:

– Оставайтесь на своих местах, негодяи! Вы окружены, и вам не поможет даже ваша дьявольская техника!

– Скорее в корабль! – скомандовал инженер Сидоров и вскарабкался по лесенке в люк.

Его примеру последовала девушка, а за ней влез Дурак, убрав за собой лесенку и закрыв люк. Тотчас по обшивке корабля защелкали огненные шары, не принося, впрочем, никакого ущерба.

Иванушка не уставая удивляться, легкой трусцой передвигался внутри корабля. От обилия сверкающих лампочек и экранов всевозможных приборов рябило в глазах. Фантастическая необычность интерьера тоже поражала воображение. Однако и девушка, и инженер как будто ничего этого не замечали.

Когда они добрались до центральной рубки, Сидоров велел всем занять места в мягких креслах и пристегнуться ремнями. Сам он сделал то же самое, усевшись перед пультом управления кораблем.

– Здесь же воды нет, – сказал вдруг Иванушка, понемногу приходя в себя после бешеной скачки.

– Чего? – не понял инженер, копающийся под крышкой пульта в поисках отвалившегося провода.

– Как мы поплывем на корабле, если нигде воды нету? Непонятно.

– Дурак!

– Что?

– Ничего.

Ловкие пальцы инженера быстро пробежали по клавишам на пульте, и пол под ногами вздрогнул. Все вокруг задрожало и затряслось от громкого гула. Иванушке надоело удивляться, и он впал в прострацию. Последнее, что он услышал, это слова инженера. Сидоров сказал:

– Эх, елки-моталки, давненько мы этим не занимались!

И тут Иванушку вжало в кресло, а его желудок провалился куда-то в область прямой кишки…

Когда Иван очнулся от забытья, было невероятно тихо. Он открыл глаза и увидел, что инженер и девушка сидят на своих местах и спокойно о чем-то разговаривают. Большой экран перед пультом управления, которого Ваня раньше не заметил, поскольку тот был выключен, показывал теперь бездонное звездное небо.

Иванушка и раньше любил смотреть на звезды, но эти выглядели невероятно отчетливыми и крупными. И некоторые из них прямо на глазах изменяли свое положение в пространстве.

– Что это? – спросил Иванушка сам себя.

Инженер Сидоров резко повернулся к нему вместе с креслом.

– Это Космос, Иван, – сказал он серьезно. – Следующее испытание, которое нам придется теперь делить на троих.

Иван перевел взгляд на девушку. Вероятно, в его глазах было много вопросов, поскольку девушка сказала:

– Не сейчас, Ванюша. Скоро ты сам во всем разберешься.

Дракон появился ровно через секунду.

Он возник на экране, словно чудовищная маска, внезапно выскочившая из-за угла. Это был один из тех Драконов, которые время от времени прилетали разорять деревни и красть хорошеньких девушек для услады Кащея. Его черно-красная, медленно шевелящаяся туша висела в пространстве, будто кусок разноцветного пластилина, случайно попавшего в муфельную печь. Стеклянные глаза Дракона смотрели угнетающе.

– Сколь быстр твой корабль? – спросила девушка у инженера.

– Это не имеет значения, – ответил Сидоров. – Сейчас мы устроим ему хорошую трепку.

Он нажал на пульте несколько кнопок, и на экране возник крестик прицела.

– Ой, инженер, не поможет всё это, – тихо сказала девушка и стала копаться в карманах.

Между тем, Сидоров дал первый залп. Огненные точки устремились к дракону и корпус его осветился от множества ярких вспышек.

– Попал! – радостно воскликнул Инженер, но через мгновение его лицо вновь приняло озабоченное выражение.

Дракон, тело которого теперь дымилось, медленно поворачивал свою пасть прямо на экран. Она открылась, показав огромные клыки, и из не вылетели снопы ярких искр и молний, с непостижимой быстротой приближающихся к кораблю. В следующее мгновение экран засветился нестерпимо ярким светом и, раньше, чем девушка успела швырнуть какой-то найденный в кармане джинсов платок, лопнул и растекся по пульту управления. Девушкин платок вылетел в образовавшуюся дыру в стене и вспыхнул там синим пламенем.

– Черт! Не успела! – девушка в сердцах стукнула по подлокотнику кресла, да так, что он чуть не отвалился.

Инженер беспомощно шарил по расплавленным клавишам пульта, прикладывал то там, то сям свой трансвокер, но ничего не помогало.

Пульт был мертв. Наконец Сидоров повернулся к пассажирам и сказал:

– Все кончено. Единственное наше спасение – это выйти в гиперпространство. Я пойду в двигательный отсек, а ты, Иван, охраняй девушку.

Дурак хотел было запротестовать, мол, с какой стати, если надо идти и биться с Кащеем! Да и кто она такая, чтобы ее охраняли? Она и сама кого хочешь, эта, охранит!.. И девушка снова, очевидно, прочтя его мысли, сказала, когда инженер ушел:

– Ты, Ваня, на меня попусту не траться, иди наверх, там есть лазерная пушка. Попробуй что-нибудь сделать. А я и сама за себя постою.

Иван посмотрел в ее голубые глаза и передумал. Он решил, что если с этой девушкой что-нибудь случится, то и ему будет жить неинтересно. И к черту какую-то там Василису! Иван открыл было рот, чтобы высказать девушке свои наболевшие мысли по этому поводу, но тут вдруг входная дверь распахнулась и в нее просунулась вороненая труба.

Иванушка среагировал молниеносно. Он выскочил из кресла и в прыжке выхватив «Кладенецъ» прямо из воздуха, отсек это странное дуло. Обрубок упал на пол и откатился в сторону. И тут началось! В помещение, словно вода из прорванной трубы, стали вливаться кащеевцы. Иванушка орудовал мечом, как самолет пропеллером, рассекая черных врагов в мелкую капусту. Кипящая кровь хлынула на пол.

Девушка залезла с ногами на кресло и пыталась докричаться до Ивана, но тот не слышал ее из-за воплей раненых врагов. И только когда проход был до такой степени завален трупами, что в него уже не могли проникнуть другие претенденты, Иванушка малость успокоился и повернулся к девушке. То, что он увидел, заставило его на секунду оцепенеть. Лихо Одноглазый держал девушку за талию, приставив бластер к ее виску.

Иванушка узнал в бластере ту самую штуковину, которую девушка ранее использовала как оружие.

– Брось ножик, придурок! – сказал Одноглазый, выразительно водя дулом бластера около виска девушки.

– Беги, Иванушка! – закричала заложница, пытаясь вырваться из цепких лап зеленого чудовища.

Но Иванушка уже принял решение. Черт с ней, с Василисой. Если он погибнет сейчас, то ее спасет кто-нибудь другой, а если он сейчас сделает неверный шаг, то эту девушку (надо бы спросить, как ее зовут, наконец!) уже никто не спасет. Он видел все в ее глазах. И поэтому отбросил «Кладенецъ» в сторону.

– Вот так-то лучше, дурачок, – сказал на это Лихо и убрал ствол от головы девушки, направив его прямо Ивану в лицо.

– А теперь прощайся с жизнью, твою мать!

В этот момент девушка извернулась и ударила локтем Одноглазого в солнечное сплетение. Он поперхнулся, рука его дрогнула и смертоносный заряд вылетел из бластера, не попав в Иванушку. Он взорвался где-то под потолком, вызвав в одной из систем корабля короткое замыкание. Все дальнейшее произошло в одно мгновение. В той стене, спиной к которой стояли Лихо Одноглазый и девушка, внезапно открылся большой автоматический люк, раньше ведущий в соседний отсек, а теперь почему-то в открытый космос. Вероятно, вследствие короткого замыкания сработали приводы, открывающие люки. Непонятно только, куда делась остальная часть корабля, ранее расположенная по ту сторону люка. Видимо, Кащей успел изрядно разрушить корабль.

Но это все ерунда. Главное, что воздух стал стремительно покидать помещение, вытягивая за собой и всех, в нем находившихся.

Иванушка мало что знал о космосе. Он и не представлял себе, до какой степени там холодно и до какой степени там нечем дышать. И, пожалуй, по этой причине совершил следующее. Когда он увидел, как Лихо, все еще обнимая девушку своей лапой, вылетел в зияющее отверстие вместе с ней, он принял решение.

Поймав «Кладенецъ» за рукоятку, Иван, уворачиваясь от дохлых кащеевцев, вылетающих в космос, оттолкнулся ногами что было сил и торпедой понесся по открытому пространству вслед за девушкой. Он настиг ее через пару секунд.

Благодаря теплому воздуху, в струе которого они продолжали находиться некоторое время, девушка была еще жива. Иван, руководствуясь скорее рефлексом, чем логикой, достал из кармана таблетку бабы Яги и быстро сунул ее в рот, затем крепко обнял уже потерявшую сознание девушку и оттолкнул ногой бездыханного Одноглазого.

И тут только до Иванушки дошла невероятность всего происходящего.

И стало ему холодно, и стало ему нечем дышать…

Глава седьмая, в которой происходят инопланетные гендерные недоразумения и военные конфликты космического масштаба

Первое, что пришло в голову Иванушке, когда сознание вернулось к нему, это мысль, что он умер и находится в Раю. Было тепло, щебетали птицы, синее небо резало глаза своей кристальной чистотой, шелест листьев вокруг и мягкая трава, на которой лежал Дурак, раскинув руки и ноги. Он пошевелил конечностями. Вроде все на месте. Потом он сел и огляделся. Неведомые кусты и деревья росли вокруг него, с ветвей свисали спелые плоды, в густой траве ползали какие-то живые организмы, похожие на кроликов. «Это, наверное, и есть тот самый Эдемский Сад», – подумал Иванушка, сладко потягиваясь. Но внезапно воспоминания навалились на него, и Иванушка тряхнул головой, отгоняя мысли о Том Свете. Если уж каким-то чудом ему удалось выкарабкаться, то что же сталось с той девушкой? Черт, надо будет спросить все же, как ее зовут…

– Василиса, – донеслось из-за кустов.

– Что? – Иванушка чуть не поперхнулся.

Ветви раздвинулись и на полянку, где сидел Дурак, вышла девушка. Она была одета в древесные листья, широкие и прочные, как хорошая ткань. Ее золотистые волосы, волнами ниспадающие на изящные плечи и грудь, были украшены незнакомыми цветами. Теперь она выглядела иначе, чем в тертых джинсах и драной майке. Она была прекрасна!

– Василиса, – повторила девушка. – Меня зовут Василиса. Я дочь Ипроксима Безумного.

У Иванушки глаза полезли на лоб.

– Так что? Я тебя, значит, спас все-таки?!

– Выходит, что да, – сказала Василиса и улыбнулась, подходя ближе и присаживаясь на траву рядом с Иванушкой.

– Значит, ты – моя невеста… – робко то ли спросил, то ли сообщил Иванушка, чувствуя, как волны страсти пробегают по его организму, заставляя сердце биться чаще.

– Выходит, что да, – тихо повторила Василиса, смущенно опустив глаза.

И тогда Иванушка обнял ее и поцеловал в губы… А в небе еще долго парила какая-то местная птица, вроде нашего петуха, победно выкрикивая что-то на своем языке. Потом она повернула на северо-восток и полетела по направлению к Золотым Пещерам. Туда, где жило своей жизнью племя курчавиков, местных аборигенов, которыми правил прославленный Волосенька Зубатко, вождь курчавиков и член совета Шызоппы, цивилизация которой носила характер первобытнообщинного социализма. Но об этом позже.

Инженер Сидоров несся по космосу в маленькой спасательной капсуле, движимой неисчерпаемой энергией трансвокера. За ним, держа дистанцию в каких-то полпарсека, плыл Дракон.

Кащей не спешил уничтожить свою жертву. Он знал, что она все равно от него не уйдет, и интересовала его живой, способной дать хоть какую-нибудь информацию об Иванушке и Василисе. Что насчет Иванушки, то у Кащея были с ним теперь особые счеты. Проклятый смертный лишил его правой руки – верного Лиха Одноглазого, останки которого летают сейчас где-то в безбрежном космосе.

В своей личной безопасности Кащей не сомневался. О том, где спрятана его собственная, кащеева, смерть, не мог знать ни Ипроксим, ни все его родственники и родственницы вместе взятые. Кащей и сам толком не помнил, где его Смерть. Может, ее и нету вовсе, раз он Бессмертный? Все эти дурацкие сказочки про иглу в яйце, яйцо в селезне, селезень в… Черт, где же селезень-то? В сундуке! Хе-хе-хе! Глупее трудно было что-нибудь придумать!

Наконец Кащей решил, что же делать с инженером Сидоровым.

– Накрыть его Мантией Дьявола! – приказал он стоящему за его спиной Гниде Вонючему.

Мантией Дьявола Кащей называл особое силовое поле, способное удержать, сжав в свои тиски, предмет любой формы и размера, летящий на любой скорости. Еще минутой раньше Кащей не решился бы использовать Мантию, поскольку малейший промах, и силовое поле, не встретив жертвы, безвозвратно рассосалось бы в Пространстве. Но сейчас Кащею было наплевать на всё.

Ему было весело. Шиза накатила.

Гнида Вонючий убежал выполнять приказ, и Кащей смог наконец свободно вздохнуть, не зажимая носа. Он поудобней устроился у экрана, чтобы в деталях рассмотреть процедуру пленения инженера Сидорова.

Из головы Дракона вылез предмет, напоминающий корзинку. Зонтообразный корпус корзинки медленно шевелился, прицеливаясь в жертву.

– Давай! – заорал Кащей весело, когда крестик прицела совпал с изображением инженеровой капсулы.

Раздался легкий хлопок, эхом пронесшийся по коридорам Дракона, и Бессмертный увидел, как расплылась на экране зеленая лужа Мантии Дьявола. Но… Что это?! Капсула инженера, вот-вот настигаемая полем, вдруг резко уменьшилась в размерах и исчезла с экрана, озарив его яркой вспышкой. А Мантия Дьявола все разрасталась и разрасталась, теряя насыщенность и растворяясь в безвоздушном пространстве…

– Не по-онял! – выговорил Кащей крайне изумленным тоном. – Что это за хреновина такая?!

Он нажал костяную кнопку на коммутаторе и крикнул в микрофон:

– Эй, Митрофаныч! Что там еще такое? Капсула-то где?

Митрофаныч Клоповдт, старший инженер на Драконе, большой специалист по расчету траекторий, растерянно отвечал:

– Да шут ее знает, Ваше Кащейство! Вроде как вышла в гиперпространство… А впрочем, кто ее знает…

– Ясно, – буркнул Кащей и отключился.

Вот оно, значит, как! Перехитрил его Сидоров, перехитрил! Выждал, когда потратят на него Мантию, да и вышел в гиперпространство! И как он смог на своей колымаге-то? Невдомек было Кащею, что Сидоров воспользовался трансвокером, его широкими возможностями!

И делать Кащею было нечего. Слишком много он потерял, упустил и растратил в этой дьявольской гонке. А все из-за чего? Из-за бабы! Можно подумать, мало их было у Кащея! С его-то возможностями, с его-то богатством и могуществом! Ан нет! Такие бабы как Василиса на дороге не валяются. Да и Иванушки Дураки. Да и сам Кащей – дурак, холера его побери!

От этой догадки Бессмертного аж передернуло. Ну конечно! Надо было сразу к матушке Холере обратиться. Она, эта матушка Холера, все знает, все видит. И зря только Сидорова тормошил!

Кащей Бессмертный набрал на пульте заклинание матушки Холеры. Экран засветился, и на нем изобразилось корявое старушечье лицо с опущенными веками. Матушка была слепа.

– Ты штоль, Кащеюшка? – спросила она, поводив длинным кривым носом. Узнала.

– Я, я, матушка Холера! – ласково ответил Кащей.

– Пошто давненько не звонил? Хворал штоль, аль как? – участливо спрашивала Холера.

– Да уж, хворал, – сказал Кащей грустно. – Беда у меня, матушка!

– Ой-ой, плохо… Знаю, – ответила старуха. – Куда уж там. Беда.

Она несколько секунд молчала, беззвучно шевеля сухими губами, а затем произнесла загробным голосом:

– Ищи, Кащей, на планете Шызоппа, по каталогу Грунт-4. Твои враги и твоя женщина у Волосеньки Зубатко. Племя его могущественно, и силы его велики. Веди туда свой флот. Весь свой флот… Всё! Больше я не могу говорить. До связи, Кащеюшка! Заходи как-нибудь на блины!

Матушка Холера не стала дожидаться Кащеевых досвиданий и исчезла с экрана, уступив место Гниде Вонючему.

Гнида был явно растерян.

– Как же ты, Гнида, упустил инженера?! – специально возгневался Кащей.

– Не вели казнить!.. – возопил Гнида в ужасе.

– Да ладно, – сказал Кащей более миролюбиво. – Выдай-ка мне справку по Шызоппе. Планета такая.

– Щас! – обрадовался Вонючий неожиданной милости Кащея. – Щас-щас, будет сделано!

Через минуту по экрану поползли буквы: «Грунт-4, родное название Шызоппа. Четвертая планета системы Грунт. Координаты: 726-13, 7-2, 03. Открыта в 3046 году до Новой эры экспедицией Снорпа Бородатого. Цивилизация на уровне первобытнообщинного строя, уровень техники – на том же уровне. Остальные уровни – разные… Сбой в программе… Недостаточно сведений… Курчавики – передовая нация Шызоппы. Вождь – Волосенька Зубатко. Старший советник – Зубоволос Волосинкин. Полководец – Йох-Чох Мохнатый. Кроме курчавиков: мусики, бусёлики, крототы, индураки, а также деградировавшие до уровня домашнего скота кибернетические организмы «лысики», чья протоплазма употребляется курчавиками в пищу. Размножаются яйцами. Много золота и других ценных металлов. Ядерного оружия нет. Химической технологии нет. Другой информации тоже нет.»

Кащей задумчиво прочитал это сообщение. И чего Холера велела весь флот туда переть? Дура, наверно, старая. И какие там силы, к черту? Каменными топорами закидают, что ли?

Бессмертный повернулся к микрофону и скомандовал:

– Эй, Митрофаныч! Видал сообщение об этой, как ее, Шызоппе? Видал? У-у, прыщ! Ну, рассчитывай тогда скорее курс. Да-да, черт возьми, для всего флота! Что? К среде? К какой среде?! Ты что, опупел, что ли?! Чтоб через полчаса доложил! И никаких «ить»! То-то же! Этого дай, Гниду… Это ты, Вонючий? Отдай приказ по всем Драконам, чтобы летели сюда. Нет, черт возьми, не вечеринка! Идем на Шызоппу. Курчавиков молотить. И лысиками закусывать. Что? Сидорова? Ладно, он твой.

После этого Кащей Бессмертный алчно потер ручками и облизнулся.

Аборигенов было пятеро. Об их присутствии Иванушка и Василиса узнали только тогда, когда что-то со свистом пролетело в воздухе и воткнулось в ствол дерева совсем рядом с головой Дурака. «Что-то» оказалось остро заточенной отверткой.

– Не фига-а себе-е! – только и сказал Иван, автоматически вызывая из воздуха «Кладенецъ».

Как только он встал на ноги, из чащи на поляну вышли пять человек. Это были маленькие, по пояс Иванушке, существа, очень похожие на людей. Этакие здоровенькие коротышки с мышцами Арнольда Шварценеггера, одетые кое-как. На одном была набедренная повязка из шкуры животного, второй был в коротких штанах из брезента, третий в холщовой рубахе и шароварах, четвертый и пятый тоже в набедренных повязках, но не из шкуры, а из металлизированной ткани, причем один из них был в красной футболке, а другой – в шляпе. Все пятеро были с длинными кучерявыми волосами, украшенными разными фенечками, но без бород и усов. Кожа у них была смуглая, однако лица скорее европейские, хотя носы и картошкой. У каждого было оружие, напоминающее Иванушке столярные инструменты его отца – стамески там, гаечные ключи, отвертки, молотки и прочие штуковины.

Аборигены окружили Иванушку и Василису, которая тоже стояла, с любопытством рассматривая пришельцев. Иванушка попытался сделать устрашающий жест мечом, чтобы показать им, кто здесь главный и крутой, но тут абориген в коротких штанах кинул в него что-то типа веревочки, которая обмоталась вокруг руки Дурака, и абориген дернул за нее. Но Иванушка не поддался на эту штуку и меча не выпустил. Он кувыркнулся в воздухе, подлетев к хозяину веревочки, и обеими ногами толкнул его в выпуклую грудь. Мужик в штанах упал на траву, а Иванушка уселся на него сверху и приставил «Кладенецъ» к его мускулистой шее. Но в следующий миг четыре острых предмета были приставлены к спине Иванушки. Один из аборигенов что-то сказал на непонятном Иванушке языке, и Василиса подала голос:

– Оставь его, Ваня. Это курчавики. Они ничего плохого нам не сделают.

И сказала что-то аборигенам на их родном языке. Те сразу убрали оружие и что-то наперебой заговорили, дергая Иванушку за рубаху. Кончай, мол, приставать. Иванушка убрал меч и, подав руку обладателю брезентовых штанов, помог ему подняться.

Через пятнадцать минут вся компания сидела посреди полянки и беседовала. Курчавики оказались сторожевым отрядом, охраняющим границы племени от возможных шпионов и лазутчиков. Общение с ними было простым. Оказывается, курчавики были очень наслышаны о Земле, более-менее понимали русский язык и даже изъяснялись на нем.

– Вечереет, однако, – сказал тот, который в штанах (его, кстати, звали Вшивейко Мохнатис, он был командиром отряда). – Скоро быть совсем темно-темно! Хищники р-р-р! Надо есть идти к Золотые Пещеры. Волосенька Зубатко, вождь, ого! Он есть быть разбираться что к чему.

И вот что еще поразило Иванушку: курчавики все до одного внимательно разглядывали Василису. И в их глазах не было вовсе каких-то там сексуальных желаний, несмотря на всю привлекательность девушки, едва прикрытой легкой одеждой из листьев. Нет, они смотрели на нее с любопытством. Украдкой, но внимательно. Как дети рассматривают незнакомого, не виданного ранее зверя. Откуда Иванушке было знать, что на Шызоппе никогда не было женщин! Курчавики, как и другие народности планеты, были однополы. Два раза в жизни курчавик мог снести яйцо, из которого потом вылуплялся другой курчавик, через пару недель вырастающий в сформировавшегося воина.

Всю дорогу до Золотых Пещер курчавики восторженно, перебивая друг друга, рассказывали землянам про свое племя, как им тут хорошо живется, не то что в других загнивающих племенах.

А Золотые Пещеры оказались и взаправду золотыми. Они высились на многие сотни метров вверх, хорошо видимые издалека. Заходящее светило заставляло их сиять всеми цветами радуги и слепило глаза.

Чем ближе процессия подходила к вышеописанному горному массиву, тем больше курчавиков встречалось им по пути. Кто шел с охоты, кто с работы, кто просто так. И все они с любопытством глядели на землян, улыбались и махали руками. В общем, дружелюбный оказался народ.

У самых Пещер, на площади Собраний, провожатые передали землян двум конвоирам, вооруженным символическими дубинами и одетым в традиционные набедренные повязки. Конвоиры ввели землян в одну из пещер. Внутри оказалась витиеватая система коридоров и лифтовых шахт. Всюду сновали курчавики в строгих набедренных повязках и каждый имел галстук на волосатой мускулистой груди.

– Куда это нас ведут, интересно? – спросил Иванушка у Василисы.

– К вождю, вестимо, – сказала та и хитровато подмигнула.

Вождь курчавиков, Волосенька Зубатко, оказался веселым мускулистым коротышкой с густой шевелюрой на голове, из которой торчало украшение в виде локтевой человеческой кости. Курчавик был одет в набедренную повязку спортивного стиля на широких цветастых подтяжках. Волосенька сидел на большом каменном столе, стоящем посреди пещеры, и курил трубку.

– Вы с Земли? – радостно переспросил он вошедших, словно не доверяя докладу конвоира.

– Ага, – сказал Иванушка. – С нее, родимой.

– А как прибыли? Ракетой или Лифтом? – продолжал расспрашивать Волосенька. – Да вы садитесь, садитесь… Вот сюда, на пол.

Курчавик очень хорошо говорил по-русски, так что обходились без переводчика.

– И тем, и другим, судя по всему, – ответил Дурак на вопрос вождя.

– Гм. А как вас зовут? Такие вы кто? Чего прилетели? Да садитесь, садитесь!

Земляне уселись на ковер из шкуры овцебыкосвина.

– Я Иван Дурак. А это моя невеста Василиса Прекрасная.

– Гм, – снова сказал Волосенька, присматриваясь к Василисе. – Я не буду спрашивать, что есть «невеста», но ты, вроде, похож на женщину. Бывал я на Земле, видал… Но так близко не приходилось.

Вождь спрыгнул со стола, подошел поближе, наклонился, нахально заглянул со всех сторон, хмыкнул и уселся рядом. Понравилась, стало быть, Василиса.

Между тем Иванушка продолжал рассказывать о том, какие мытарства пришлось испытать им с Василисой на Земле и вне ее, прежде чем они достигли Шызоппы. Волосенька слушал внимательно, лишь изредка поглядывая на представительницу столь редкостного здесь пола. Но когда Иванушка упомянул имя Кащея, Зубатко вдруг насторожился, стал серьезным и далее слушал с нескрываемым интересом.

– М-да, – сказал он, когда Дурак кончил свой рассказ, – Кащей Бессмертный – это большая, большая сволочь. И не только у вас на Земле. В наших летописях множество раз упоминается это имя. Это имя известно любому нашему воину, а лично мне это имя приносит много-много боли в душе.

Когда-то давным-давно, много лет тому назад, Кащей или кто-то из его предков напал на нашу планету и выкрал всех женщин, приговорив наш род к вымиранию. Да-да, мы раньше тоже были двуполы, как и вы. Мы ведь тоже выходцы с Земли. Да. Но наш народ оказался более изобретательным, чем предполагал Кащей. Как видите, мы научились обходиться и без женщин. Ну вот. А недавно, лет тридцать назад, мой старший сын Володя Зубатко возвращался с Земли на каникулы, на летние, в школе он у вас учился, так вот, напал на его злой Кащей, всех убил, а сына моего заколдовал и превратил в камень. А камень этот где-то сейчас?.. В Галактике. А Галактика большая… Так что, ребята, у меня с этим ублюдком свои счеты, и вы можете рассчитывать на мою помощь!

Как только он это сказал, в дверь вошел другой курчавик в ярко-зеленых, в горошек, фланелевых брюках. Его лицо выражало крайнюю озабоченность.

– А-а, – сказал вождь курчавиков. – А это, позвольте вам представить, мой советник, Зубоволос Волосинкин!

Зубоволос кивнул землянам, будто век был с ними знаком, и сказал Волосеньке:

– Вождь! Пойман странный человек с бородой. Не мусик, поскольку не лыс и высок ростом. Уверяет, что с Земли. Прилетел на какой-то штуке, ранее мною не виданной. Для ракеты вроде бы маловата.

– Ну так тащи его сюда! – обрадовался Волосенька новому гостю.

Через минуту в пещеру ввели инженера Сидорова. Он был грязен и оборван, лицо его исхудало, а глаза провалились.

– Сидоров! – воскликнул Иванушка и бросился навстречу старому другу.

Инженер тоже бросился ему навстречу, и трансвокер сверкнул на его руке. Глаза Волосеньки Зубатко округлились.

– Сынок! – воскликнул он, и бросился, в свою очередь, к трансвокеру. – Даже в таком обличии я всегда узнаю тебя!

В этот момент в пещеру вошел еще один курчавик. Он был толст и очень волосат. Одет он был в длинное холщовое рубище до пят. Это был полководец племени Йох-Чох Мохнатый. Он оборвал хэппи энд трагической фразой:

– Дык, круто… На наших радарах немерянный флот Кащея Бессмертного, эта, близок к Шызоппе, как уши к голове, эка! Дык…

Кащей Бессмертный смотрел на экран внешнего обзора с нескрываемой радостью. Маленькая зеленая планетка, беспомощно повисшая в Пространстве, сулила ему желанную Василису, расправу над Дураком, инженером Сидоровым и, наконец, несметные золотые запасы курчавиков, да заодно и покорных рабов в их лице. Пора было кончать с этой планетой, давно пора… Да и какое сопротивление могут оказать жалкие пещерные люди его армаде, состоящей из тысячи Драконов, созданных по последнему слову магии! Но было что-то, что заставляло Кащея все-таки сомневаться в успехе предприятия. Он чувствовал, что жуткое семейство Безумных где-то рядом. Не смог, видать, покойный Лихо расправиться с ним раз и навсегда. Не на таких напал…

Между тем, планетка с каждой минутой увеличивалась в размерах, приближаясь. Пора было приступать к штурму. Кащей включил экран переговорного устройства.

– Эй, Гнида Вонючий! – позвал он в микрофон. – Начинай посадку флагманских Драконов с десантом. Да-да, поближе к Золотым Пещерам. Сейчас мы врежем им по первое число! Ха-ха-ха! Только смотри! Василиса, Иван и инженер не должны пострадать! Они мне нужны!

– Слушаюсь! – ответил Гнида и стал быстро отдавать распоряжения по Драконам.

Через полчаса десять десантных Драконов, каждый из которых был нагружен сотней кащеевцев, вооруженных мечами и огнедышащими трубами, пошли на сближение с Шызоппой.

Но как только они приблизились на расстояние километров восемьсот до поверхности планеты, произошло нечто совершенно невероятное. Все десять Драконов были одновременно охвачены пламенем, принесенным с планеты десятью тонкими тепловыми лучами. Раздались взрывы, и яркие вспышки озарили экран внешнего обзора.

– Что это, черт побери?! – заорал Кащей, протирая внезапно ослепшие глаза костлявыми кулаками. – Не может этого быть! Вонючий, что же это такое, а?

– По всей видимости, лазерное оружие, сэр! – отозвался Гнида. – Мы не могли предполагать, что у курчавиков оно есть! И как они нас заметили?

– Раз уж у них такое оружие, – раздраженно сказал Кащей, – то почему бы не быть и телескопам или радарам?! Болван!

«Черт! – подумал Бессмертный. – Права была матушка Холера! Не взять нам их просто так!»

– Что там с десантом? – вслух спросил он у Гниды.

– Восемь Драконов уничтожено начисто. Два потеряли управление, и их унесло в открытый космос.

– Ну вот! – расстроился Кащей. – Что ж мы теперь делать-то будем?.. Вот! Высылай на штурм все наши истребители, пускай ведут непрерывный огонь по их лазерным установкам. Пусть смешают с грязью все живое! Но, ради Бога! Чтоб земляне остались целы!

Еще через полчаса пятьсот Драконов начали атаку Шызоппы, на этот раз действуя более осторожно. Они маневрировали так, чтобы курчавикам трудно было целиться, и, между тем, сами старались выпустить побольше зарядов по планете.

А у Кащея уже созрел новый план. Пусть отважные кащеевцы бьются, уменьшая силы курчавиков, а он на своем корабле втихомолку сядет где-нибудь в безопасном месте, сам найдет Василису и покончит с Дураком. А заодно найдет треклятого вождя курчавиков и уничтожит его, лишив его племя сердцевины. Сами сдадутся!

Тем временем на орбите Шызоппы творилось нечто невероятное. С поверхности планеты стали подниматься какие-то точки, постоянно увеличивающиеся в размерах. Когда точки приблизились к атакующим Драконам, сомнений быть не могло – это были космические корабли курчавиков. Если Кащей предполагал бы такой прогресс в развитии дикарей, то вряд ли осмелился бы нападать на эту планету.

Космические корабли курчавиков были небольшими, поменьше Драконов, но более маневренные. Они имели обтекаемую форму, и корпуса ихбыли покрыты мохнатой шерстью. Двигались они вообще непонятно на какой энергии. Все это создавало жутковатое впечатление.

Волосатые ракеты роем налетели на кащеевские неуклюжие рептилии, и начались самые настоящие звездные войны. В космос летели искры, куски кораблей, валил густой дым, и все это пронизывали лучи теплового оружия курчавиков и электрические молнии Драконов. Пространство осветилось призрачным сиянием побоища.

Но Кащей Бессмертный этого уже не видел. Его Дракон с доброй сотней верных кащеевцев на борту шел на посадку, надеясь, что увлеченные боем курчавики его не заметят.

Так оно и вышло. Курчавики действовали очень организованно во время боевых действий. Горький опыт борьбы с космическими пиратами приучил их к этому.

Сложный механизм, придуманный лучшими инженерами племени, автоматически пришел в действие по сигналу тревоги. Весь массив Золотых Пещер, где жили курчавики, а также прилегающие к ним площадь Собраний и радиотелескоп, опустились под землю в надежные укрытия, и, в довершение всего, мощное силовое поле, вырабатываемое ядерными генераторами, куполом повисло над этими укрытиями, защищая от падающих из космоса осколков сражения.

Иванушка Дурак, Василиса Прекрасная, инженер Сидоров и Волосенька Зубатко с сыном, находившимся, как и прежде, в состоянии трансвокера, сидели глубоко под землей и догадывались о ходе происходящих наверху событий только по кратким рапортам и телеграммам с командного пункта Йох-Чоха Мохнатого.

Иванушка сидел на табуретке и чистил лезвие меча «Кладенецъ». Он знал, что последняя стычка, возможно смертельная, с Кащеем Бессмертным уже скоро. Внутренний голос говорил ему об этом. Внутренний голос, в частности, сообщил: «Ты, Иван, не дрейфь, ферштейн? Скоро есть прийти Кащей, и ты будешь иметь с ним этот… файтинг. Но ты не забывай о том, что говорила Яга! Смерть Кащея – в его бессмертии! Может, ты и не убьешь его физически, но сможешь использовать против него его же недостаток. Я думаю, что ты сможешь допенькать, поскольку фамилия твоя – Дурак. Не посрами фамилию! И помни, что мы всегда с тобой. Сайонара!»

Кащей появился, как всегда, неожиданно. Когда Волосенька Зубатко в очередной раз включил видеофон, чтобы связаться с командным пунктом, то на экране вместо круглого лица Йох-Чоха появился гнусный костлявый череп Бессмертного. Вождь курчавиков не успел выключить прибор. Удар жуткой силы отбросил его от видеофона на несколько метров вместе со стулом.

– Ложись! – крикнул Иванушка, когда увидел знакомое черное дуло, вылезшее каким-то чудом прямо из экрана.

И тут же дуло родило на свет ослепительный огненный шар, разорвавшийся в пещере, как ядерная бомба. Иванушку отшвырнуло взрывной волной и он, стукнувшись о золотую стену, на миг потерял сознание.

Когда он вновь открыл глаза, то увидел, что сеча в самом разгаре. Черные фигуры кащеевцев метались по пещере. В еще не рассеявшемся дыму сверкали их клинки. Волосенька Зубатко бился, как тигр, используя большой напильник в качестве оружия. Действовал он этим импровизированным мечом не хуже, чем кащеевцы своими, и, судя по многочисленным трупам последних, даже гораздо лучше. Василиса Прекрасная оторвала сетевой шнур от видеофона, прекратив доступ врага в помещение, и орудовала им с ловкостью ковбоя, стегая повизгивающих от боли кащеевцев увесистым штепселем. Инженер Сидоров отгонял врага трансвокером. И только Иванушка сидел на полу и ни с кем не бился. Ему сделалось неловко.

– Эй вы, кащеевы задолизы! – выругался он, резко вскакивая на ноги и вращая «Кладенцом».

Клинок зловеще засвистел в воздухе, и бой немедленно затих. Все стояли и ошеломленно смотрели на страшное оружие в руках Дурака. Секунды замешательства было достаточно, и Иван одним махом срубил головы сразу пятерым кащеевцам. Кровь фонтанами ударила в потолок и подхлестнула опешивших негодяев. Те набросились на Ивана, забыв обо всех остальных.

Дальнейшее можно было сравнить разве что с действием электрической мясорубки. В стороны полетели руки, ноги, головы и другие части неприятелей. Через пятнадцать секунд все было кончено. Стоя по колено в крови и выпущенных кишках, Иванушка вытер лезвие о рукав и сказал:

– Ну? А где же Кащей?

– Тут я, родимый! – донеслось оттуда-то извне, и Дурак почувствовал, что пол уходит из-под его ног…

Глава восьмая, последняя, но как бы намекающая, что это еще не конец

Поле выглядело чистым и казалось бескрайним. Солнце стояло, как всегда, почти в зените. Кащей был один. Нигде не было видно ни его приспешников, ни телохранителей. Бой должен быть честным.

Кащей был затянут в тонкие блестящие латы из неизвестного Иванушке материала. Череп укрывал металлический шлем с опущенным шипастым забралом, делая голову Кащея похожей на голову личинки стрекозы. В руках Кащей держал обоюдоострый двуручный меч и, разминая старые кости, делал с ними какие-то гимнастические упражнения.

Иванушка тоже времени зря не терял. Он быстро сориентировался после перемещения в пространстве и тоже готовился к дуэли. И заодно смотрел по сторонам. Поле было действительно чистым, но не шызопповским и, тем более, не земным. Трава была фиолетовой. Наверное, Кащей выбрал нейтральную планету. И правильно сделал.

– Что, русский Иван, башкой вертишь? – спросил вдруг Кащей скрипучим голосом. – Аль надоела она тебе, башка-то?

– Прикрой пасть, гнида! – отвечал ему на это Иванушка.

– Экий ты грубый, Иван, – говорил Кащей, продолжая психологическую подготовку. – Хотел я тебя пощадить, да, видно, не получится!

С этими словами Кащей поднял меч над головой и побежал на Иванушку. Вольный ветер засвистел и затрепыхал полами длинной черной кащеевой накидки.

Иванушка встретил атаку как подобает, по всем правилам фехтования. Искры брызнули в разные стороны от встретившихся клинков. Но кащеев меч выдюжил против «Кладенца», не поддался.

Снова развернулись бойцы лицом друг к другу, и снова Кащей начал атаку первым. Но Иван изменил тактику и, увернувшись от вражьей стали, подставил «Кладенецъ» набежавшему Кащею под ребра, а сам отодвинулся чуть в сторону. Прием удался, и тело Кащея разделилось на две части. Нижняя часть пробежала дальше, а верхняя упала рядом с Иванушкой. Потекла какая-то зеленая дымящаяся жижа, заставляя иноземную траву краснеть и сворачиваться в трубочку.

Расчлененный Кащей захохотал.

– Ты, Иван, действительно Дурак! – объявил он радостно.

И тут Иванушка увидел, как тело Кащея начинает восстанавливаться. От груди начали отрастать тоненькие стебелёчки, образуя живот и ноги, формирующиеся на глазах. То же самое делалось и с нижней частью туловища, которая через несколько секунд превратилась в нового Кащея. Кащей номер один и Кащей номер два стояли теперь перед растерянным Иваном и спорили между собой, решая, кто из них нападет первым.

– Ах ты, дрянь мерзкая! – сказал наконец Иван, не дождавшись от них решения, и бросился в атаку сам.

Через десять минут перед ним стояло двадцать четыре Кащея, и все они громко хохотали. Иванушка все понял. Он сел на травку и заплакал. Дурак ты, Иван, глупый. Действуя против силы силой же, ты только приумножаешь силу, а вместе с ней и количество зла. Друг «Кладенецъ» помог в этом разобраться сразу. Иван отбросил его далеко в сторону и поднялся на ноги.

Двадцать четыре Кащея окружили его плотным кольцом, сорок восемь черных глазниц сверлили его уничтожающим взглядом. Поскольку на всю толпу Бессмертных оказался всего один меч, который, как известно, делиться не умеет (да и тот валялся в нескольких метрах к северо-западу), то Кащеи были безоружны.

– Возьми меч, Иван! – хором шептали злодеи. – Возьми свой «Кладенецъ» и приумножь наши ряды!

– Сейчас приумножу, – мрачно сказал Иванушка и достал из кармана заветные таблетки.

Затем сунул одну из них в рот. И тут произошел фокус. Тело Иванушки внезапно затрепыхалось и стало видоизменяться. Во все стороны от Дурака поползли отростки, утолщающиеся на концах. Отростки непрерывно шевелились и увеличивались на глазах изумленных Кащеев. Через минуту в кольце Бессмертных стояло ровно двадцать четыре Иванушки Дурака. Все, как на подбор.

– Ну держись, дохлятина! – хором воскликнули Иванушки и набросились на Кащеев.

Завязалась потасовка. Клубок из Кащеев и Иванушек катался по полю, издавая стоны, глухие удары и сдавленные попискивания. Так продолжалось минут тридцать, пока оба отряда не выбились из сил. Тогда они одновременно, как по команде, расцепились и расползлись в стороны.

– Ты сильнее, чем я думал, русский Иван, – сказал Бессмертный, тяжело дыша в двадцать четыре дыхалки, и с легким хлопком объединился в одного здорового и бодрого Кащея, снова готового к бою.

Иванушка съел еще одну таблетку, и его двойники вернулись в первоначальное тело, вернув ему истраченную энергию.

Кулаки Кащея были твердыми, как камень. Они сразу превратили симпатичное лицо Иванушки в один сплошной кровоподтек. Дурак даже сообразить ничего не успел, пропустил мощный удар в грудь и упал на землю. Струйка крови брызнула изо рта. Все произошло так неожиданно, что Иванушка не смог вовремя сконцентрировать внимание. В воздухе мелькнуло лезвие Кащеева меча. «Так нечестно!» – подумал Дурак и откатился в сторону. Меч поразил ни в чем не повинную почву. Пока Кащей возился, высвобождая оружие из земли, Иванушка вскочил на ноги и пнул по костлявой Кащеевой руке, держащей рукоять меча. Кость хрустнула, и Кащей с криком отскочил. Но Иванушка уже летел по воздуху, в прыжке ударяя ногой Бессмертного по железной голове. Шлем отлетел в сторону, а Кащей уселся на землю, держась за звенящий череп обеими руками.

– Ну что, ублюдок, не нравится?! – поинтересовался Иванушка.

Но на кащеях все быстро заживает, и вот он уже снова вскочил на ноги, норовя принять боевую стойку. Но Иван оказался проворней. Его кулак вылетел вперед и с треском соединился с лицом кащеева черепа. Негодяй рухнул на землю и, наверное, скончался бы, если бы не бессмертие.

– Вот так-то, рожа, – сказал ему Дурак. – Не будешь больше девок наших воровать!

Он отвернулся от распростертого скелета и, вытерев кровь с лица рукавом рубахи, медленно пошел прочь.

– Рано хоронишь, сукин сын! – раздался вдруг хриплый голос над Иванушкиной головой, и черная тень заслонила голубоватое солнце.

Иванушка поднял голову и успел разглядеть только проломленное лицо Бессмертного и большие перепончатые крылья. За этим последовал страшный удар, и Иванушка, слыша, как с треском ломается его позвоночник, упал на землю. Когда через секунду наплывший было туман боли слетел с его глаз, Дурак увидел перед собой ощерившийся череп. Нескольких зубов не хватало. Иванушка попробовал тело. Ноги не слушались, правая рука тоже.

– Прощайся с жизнью, русский Дурак! – прошипел Кащей ему в лицо, дыхнув смрадом, и Иван почувствовал, как когтистые пальцы впиваются ему в горло.

– Ладно, Кащей, – прошептал Дурак, задыхаясь. – Но для начала скушай-ка вот это!

И он сунул в щербатый кащеевский рот последнюю свою таблетку, надеясь только на чудо.

Челюсти Бессмертного автоматически захлопнулись, как только таблетка оказалась в полости рта. Он хотел было ее выплюнуть, но не успел. Маленькое колесико прошмыгнуло в пищевод и быстро растворилось в слизи, не успев даже достичь желудка. Кащей поперхнулся и отпустил посиневшее горло Иванушки, который уже терял сознание.

Кащей Бессмертный завыл нечеловеческим голосом. Лик его исказился и позеленел, язык мертвой плетью болтался из открытого рта, извергающего бесконечный поток желтой рвоты. Живот Кащея раздулся от переполнивших его газов, разорвав прочную ткань доспехов. Ноги монстра подкосились, и он упал в лужу собственного дерьма, вылившегося из лопнувшего живота. Яд был страшной убийственной силы. Он действовал мгновенно и ошеломляюще эффективно. От одной капли этого яда мог скончаться целый полк. Но главной бедой Кащея было то, что он не мог скончаться. Он был бессмертным.

Когда Иванушка пришел в себя, он с трудом, превозмогая боль, поднял голову и осмотрелся. Кащей сидел подле и скалился, наблюдая за Иванушкиным пробуждением. Кащей был жив и здоров. Кащей был бодр, как спортсмен. Кащей злорадствовал.

– Смерти моей хочешь? – ядовито спросил он наконец, вдоволь насмотревшись на жалкие попытки Иванушки подняться с земли.

– Да, козел вонючий! Чтоб ты провалился!

– Ну и что? – уже более мирно проскрипел Бессмертный. – Провалюсь. Куда? С моим-то могуществом да с моей-то живучестью? Я, друг ты мой любезный, еще и не таких, как ты, встречал. Покруче были искатели моей смерти. Так что, поверь, убивали меня всяко. И, как видишь, все старания напрасно. Только буйны головушки свои потеряли.

Кащей сделался серьезным и задумчиво уставился в пространство.

– Я, Иван Дурак, и сам помереть бы рад, да не знаю, где смерть-то моя окаянная. Уж стараюсь, народ против себя настраиваю, девок ворую, деревни жгу. Ан нет, не нашелся еще тот добрый молодец, способный погубить меня. Нету на меня погибели!

– Врешь, паскуда! – прорычал Иван. – Врешь! Найдется и на твое свиное рыло кирпич!

– Ужель? – Кащей посмотрел на Иванушку с повышенным интересом. – Ты мне начинаешь нравиться, русский Иван!

Кащей подобрался поближе к распластанному на земле Дураку и доверительно прошипел ему на ухо, обдав могучей вонью из потревоженных отравой внутренностей:

– А что, Иван, можешь попробовать… Раз уж ты так хочешь со мной разделаться, то на вот, даю тебе шанс. Позабавимся?

Кащей снял перчатку и с трудом стянул с пальца какую-то вещицу. Протянул ее Ивану и сказал:

– У тебя есть ровно минута, Дурак. За эту минуту ты можешь придумать для меня любую казнь и произнести ее вот в этот прибор. Выдумывай, что хочешь. Можешь превратить меня в таракана, можешь рассыпать меня в песок, разложить на атомы, скормить крокодилам – мое могущество, моя Магия выше всего этого, Иван. Ты можешь даже разделить меня на мелкие части и разослать их в любые, даже самые отдаленные точки пространства и времени, мне все равно!

– Пространства и… времени?.. – машинально повторил Иванушка, задумчиво разглядывая врученный ему Кащеем предмет.

Это был массивный золотой перстень с красиво ограненным камнем, похожим на… трансвокер. Видать, не один только волосенькин сын стал жертвой превращения в камень…

Голос Кащея отвлек Иванушку от этих мыслей:

– Время пошло, Дурак! И только одно желание! Одно! И если я останусь после этого жив, то пеняй на себя!!!

Иван занервничал. Адская боль не давала ему сосредоточиться, сознание то и дело пыталось покинуть его.

– Ну давай, давай, Иван! Сделай это! Время выходит!

Иванушка медленно надел перстень на указательный палец левой руки. Время выходит… Время!

Дурак поднес перстень к губам и, тщательно выговаривая слова, произнес!

– Хочу, чтобы время Кащея пошло вспять, к моменту его рождения, хочу, чтобы его мать, кем бы она не была, скончалась во время родов, убив тем самым и своего сына… Пускай ты не родишься совсем, поганый ублюдок!

На миг лицо Кащея исказила гримаса сильного удивления, но затем произошла яркая вспышка, ослепившая Иванушку, и раздался громкий хлопок, похожий на выстрел…

Когда зрение вернулось к Дураку, он увидел, что на месте Кащея лежит и корчится какое-то маленькое существо. Младенец!

– Хи-хи-хи! – раздался тоненький скрипучий голосок. – Дулак ти, Ивануска, дулак! Я зе бессмейтний! Я зе всё явно Кассей, хоть и маенький! Хи-хи-хи!

Иванушка покрылся холодным потом. Все! Последняя возможность упущена, теперь его буйную головушку ждет неминуемая погибель! А мелкий Кащей уже стал расправлять свои сморщенные зеленые члены, поднялся на кривенькие ножки и стал пыжиться, пыжиться…

– Вот сёлт! – пискнул он, пыжась. – Вот сёлт, не выходит!

Он все пыжился, пыжился, пыжился, но у него ничего не получалось кроме каких-то тусклых вспышек с жиденьким дымком, да неизвестно откуда выпавших фонтанчиков разноцветного конфетти.

Иванушка смотрел на все это с нарастающим изумлением, брови его поднялись вверх, глаза округлились, и он вдруг дико расхохотался, испытав внезапное облегчение, будто гора с плеч упала.

– Циво смиёся, дулак? Вот сисяс я… Вот сисяс…

– Да ничего не выйдет у тебя, Кащейчик! – еле выговорил Иванушка сквозь раздирающий его легкие смех. – Куда ж тебе теперича превращаться?! – Ты ж малой еще! Несовершеннолетний! К тебе еще могущество не пришло твое!

– Сто такое?! – Кащейчик, по-видимому, и сам уже начал догадываться об этом. – Так ета сто… Ета мне до совейсенноетия здать опять?! Ета сто, ессё восемьсот тисясь годов здать?! Отдай коецько, Дулак! Отдай, я ласковдуюсь!

– Фигушки! – твердо сказал Иван, что-то прошептал в перстень, вздрогнул, легко поднялся на ноги, полностью исцелившись, и спрятал волшебную вещь в карман. – Фигушки, Кащейчик! Иди-ка домой, играйся в солдатиков. За восемьсот-то тысяч годов авось да придумаешь что-нибудь. А сейчас мне пора. Вон, пришли уже за мной.

Он показал пальцем в небо, где появилась волосатая ракета.

– И я тебе не советую, Кащейчик, попадаться на глаза моим приятелям. Не посмотрят, что малой, растопчут!

– Ах-х, сёлт! Мать-пелемать! Ёйки-мотайки! Соб вы тута все пловалилися! А с тобой, Дулак, мы ессё увидимся! Ой, увидимся!..

Кащейчик взвыл еще что-то тоненьким фальцетом и, выпустив горсть конфетти, побежал прочь, смешно переставляя маленькие кривые ножки. Долго еще можно было слышать хлопки и шипение, сопровождающие выбросы конфетти и цветастых лент, пока шум приближающейся ракеты не заглушил и эти звуки…

Трансвокер безошибочно вывел отряд спасателей на планету F-3 Арабеллы, где Кащей планировал расправиться с неуемным бунтовщиком, и точно посадил ракету на нужное место. Первой из ракеты выскочила Василиса Прекрасная. Она бросилась к Иванушке, одиноко стоящему среди поля, повисла на его шее и, рыдая от счастья, приговаривала: «Жив, родименький! Жив, касатик…»

– Да чё там… – смущенно отвечал Иванушка, пытаясь деликатно высвободиться из цепких страстных объятий. Он слишком устал для таких буйных ласк.

– А где же Кащей, Иванушка? – вспомнила вдруг Василиса. – Неужто одолел?

– Как же… Одолеешь такого… Но гадить он больше не будет. По крайней мере, в ближайшие восемьсот лет.

Позже, на пути к земле, Ипроксим Безумный спрашивал у инженера Сидорова:

– Слушай, парень, как ты думаешь, почему на Земле люди в Чудо больше не верят? Ты ведь знаешь. Ты сквозь время ходил.

– Откуда мне знать, дед? – пожал плечами инженер и задумчиво потер пальцем старшего сына Волосеньки Зубатко, пристегнутого к его левой руке. – Может, Дураки перевелись?..

Архангельск

декабрь 1988 – апрель 1991

Оглавление

Глава первая, в которой арифметические парадоксы как бы порождают ключевую цепочку причинно-следственных связей

Глава вторая, в которой всё только начинается

Глава третья, в которой слишком много воды

Глава четвертая, в которой сюжет претерпевает аналого-цифровое преобразование

Глава пятая, промежуточная, в которой успешно происходит обратное цифрово-аналоговое преобразование

Глава шестая, в которой герои совершают невозможный побег и, разумеется, попадают в ловушку

Глава седьмая, в которой происходят инопланетные гендерные недоразумения и военные конфликты космического масштаба

Глава восьмая, последняя, но как бы намекающая, что это еще не конец