Синий краевед и сасанидское серебро [Александр Тыкин] (fb2) читать онлайн

Александр Тыкин Синий краевед и сасанидское серебро

1. Краевед Говнотыкин

1711: ПЕРЕПИСНАЯ КНИГА СОЛИКАМСКОГО УЕЗДА: ВОТЧИНЫ ИМЕНИТОГО ЧЕЛОВЕКА Г.Д. СТРОГАНОВА:

(л.782) Деревня Говнотыкина а в ней крестьян

Во дворе Андрей 12 Василей 8 лет Яковлевы дети Говнотыкины у них же мать вдова Февронья Михайлова дочь 35 лет у нее 3 дочери девки … живут они во дворе деда своего Матфея Фролова сына Говнотыкина и отца их Якова и в 709-м году Матвей Говнотыкин умре а сын ево Яков бежал безвестно

Вот так и заканчиваются многолетние поиски, подумал я. Триумф, радостно поднятые вверх руки (победа!)… всего этого нет. Даже удовлетворения результатом нет. Просто усталость. Казалось бы, есть чем гордиться – двухлетний поиск предков увенчался успехом: Яков Матвеевич Говнотыкин (поменявший позднее неблагозвучную фамилию на «Тыкин» и осевший в Вятской губернии) – мой дальний предок, и я нашёл упоминание о нём в официальном документе.

И не нужно смеяться по поводу происхождения фамилии (да и названия деревни)! Раньше профессия такая была – говнотыки, ходили по полям, где скотину пасут, и палочками специальными какашки коровьи тыкали, да в мешок складывали. Удобрение, между прочим. В тяжкие времена перехода от социализма к капитализму, помнится, тоже ходил собирать на поля это дело, навоз дорогой был, а картошку удобрять надо.

И деревню нашёл откуда «есть пошёл» род наш многочисленный, Тыкиных – Говнотыкиных (хоть я и Тыкин по паспорту, но в Интернете на форумах подписываюсь «полной» фамилией, да и знакомые почти все меня Говнотыкиным называют). Можно было бы и поехать, посмотреть на «родовое гнездо», да нет уже давно деревни той. И на картах – только на ПГМ¹ найти можно, деревеньку Тыкино (тоже для благозвучия название сократили). В прошлом году по весне пытался найти это место, но на машине проехать не смог, а пешком идти тупо не захотелось – устал уже с прибором да лопатой по полям бегать, а находок порядочных в тот день не было. Вот и махнул рукой – наверняка «всё уже украдено до нас», т.е. братья-копатели уже вдоль и поперёк поле просканировали, всё, имеющее ценность, выкопали, оставив ненужную «чернину» типа разного рода железных пластин, замков, кос, лопат и топоров на видном месте. Ну и ямки незакопанные – если совести у них нет. В общем, всё, как обычно. Старые копатели говорят, что до появления в свободном доступе ПГМ-ов всё по-другому было: были некопаные места, замечательные находки и полное удовлетворение от поездок на коп. Сейчас этого нет.

Здесь позволю себе краткое отступление от своего скучного рассказа, дабы дать читателю, который «не в теме» краткий обзор ставшего с некоторых пор вне закона хобби, именуемого высокопарно «приборным поиском», простонародно «кладоискательством», а в среде адептов «копом». Занятия, заключающегося в выискивании долгими зимними вечерами (весна, осень и частично лето – время работы «в поле») информации, которая поможет найти следы новых, неизвестных доселе коллегам-конкурентам деревень, сёл, хуторов и починков, где можно «покопать». Конечная цель – найти клад, хоть вряд ли кто-то в этом признается. Ну на худой конец – горсть монет-«потеряшек», желательно редких. Да и другие предметы могут оказаться не менее ценными – нагрудные знаки, например, пуговицы, кокарды, украшения.

Потом, как только начинает стаивать снег, и земля прогревается на штык лопаты (а на юге края это происходит порой уже в начале апреля) на полях можно увидеть загадочных людей, одетых, как правило, в камуфляж, в одной руке держащих металлоискатель (он же «прибор», он же «клюшка»), а в другой – лопату, обычно – «Фискарь»². Медленно продвигаясь по полю по непонятной траектории, эти загадочные люди водят перед собой катушкой прибора, слушая мелодичное попискивание разных тонов. Затем, услышав мелодичный звук, отличающийся от «чернины» (чёрного металла), локализуют нахождение его источника при помощи этого же металлоискателя либо другого, поменьше (пинпойнтера) и берутся за лопату. Выкопав небольшую ямку, прозванивают её содержимое до тех пор, пока в руках не окажется источник сигнала – небольшой предмет из цветного металла, когда монета или колечко, а когда и водочная пробка-бескозырка, постоянный спутник русского человека на природе. Разглядев находку, копатель либо прячет её в карман, либо, матерясь, отбрасывает в сторону, в зависимости от её ценности. Потом процедура продолжается до полного изнеможения исполнителя.

Нужно ещё добавить, что предварительно копатели собираются группами по 2-4 человека (по числу членов автомобильного экипажа), рассаживаются в машины (желательно повышенной проходимости) и выезжают за сотни километров от места жительства, полагая, что уж там-то ждут их золотые горы. А из той местности точно такие же экипажи выезжают на родину к первым. После трудного дня (если приехали не на один день) разбивается лагерь, готовится нехитрая походная еда на костре, извлекаются из багажника бутылки с различными напитками. Заканчивается всё кладоискательскими байками у костра и чутким недолгим сном в палатке. Наутро процесс начинается с начала.

Для ясности ещё стоит привести классификацию копателей. Есть «чёрные копатели», известные всем. Они копают «по войне» – на местах боёв. Я таких не встречал, характеризовать не буду. Да и не по-человечески это, разрывать останки солдат ради оружия и знаков отличия. «Красные» копатели, как и «чёрные», работают на местах былых боёв Великой Отечественной войны. Но есть принципиальная разница: первые стараются для сохранения памяти предков, перезахоронения останков и поиском экспонатов для музеев, вторые же – исключительно ради собственной наживы. Есть ещё «белые», для них коп скорее просто хобби, они копают для удовольствия, но от кладика никогда не откажутся. И, наконец, «зелёные», про которых я только слышал краем уха, но кто они и чем отличаются от всех остальных, не могу сказать. Следует отметить, что для простого обывателя все мы – «черные следопыты», разрывающие могилы и гребущие лопатой горы золота.

Я никогда не был «улетевшим» по копу, это для меня лишь возможность выехать на природу в промежутке, когда зимняя рыбалка ещё не началась, а летняя уже закончилась (или наоборот). Да и возможность побывать в местах, где когда-то жили люди, а теперь – тайга или поле тоже дорогого стоит. Тем более, если можешь определить, где стояли дома, где – церковь, а где проходила дорога. А находки… ничего особо ценного мне не попадалось, так, монетки самые обычные. Но они мне всё равно дороги, а продавать я их не собираюсь, так что цена по каталогам меня мало интересует. Ну и возможность у костра выпить холодной водочки под пение птиц и шум ветра в кронах деревьев. И какая разница, что стоит рядом: ружьё, спиннинг или прибор с лопатой. В общем, себя я не относил ни к одной из групп копателей по общепринятой классификации: ни к чёрным, ни к красным. Я – «синий» копатель. По принципу: чем отличается зимняя рыбалка от летней? Та же пьянка, только в валенках. Так и для меня коп – та же пьянка, только с «Асей³». Ну и не вполне нравится мне это слово «копатель», «копарь». Я ж историю родного края изучаю! Поэтому в первую очередь я – краевед. Синий краевед. Синий краевед Говнотыкин. Звучит?

2. Серебряный след.

Поскольку происходило всё вечером пятницы, в мае месяце (самое копательское время года), снег в Чусовском районе Пермского края уже практически сошёл, а дождя не было дня три и не предвиделось, завтра (т.е. в субботу) без вариантов намечалась поездка на коп. Я уже договорился заранее с попутчиком, но в самый последний момент у него чего-то там не сложилось, семейные обстоятельства какие-то. Поэтому у меня было два варианта. Можно поехать на коп самостоятельно, а это не очень хорошая идея: в лесу в принципе одному быть нежелательно, а на машине по бездорожью ездить – тем более. Второй вариант – срочно найти попутчика. Я приступил к его реализации.

Но всё оказалось сложнее, чем я думал: из шести потенциальных партнёров только один согласился составить мне компанию, да и то – при условии, что жену уговорит. Остальные уже либо определились с компанией и маршрутом, либо вообще не ехали в субботу на коп. Вздохнув, я набрал последний возможный номер, который в записной книжке телефона значился, как «Леший».

Леший (а его все так и называли) был человеком довольно своеобразным, если не сказать больше. Ростом под два метра, весом далеко за сто килограммов, вечно небритый мужик лет сорока пяти, вечно хмурый и неразговорчивый. Мог внезапно изменить планы, не предупредив. Мог безапелляционно сказать: «Всё, собираемся домой», когда выезд на его машине. Даже если «попёрло». И пригрозить, что уедет один, оставив попутчиков в глухом лесу. Говорят, даже так и сделал как-то раз.

Ну, кладоискательские байки – отдельная песня. Начиная с анекдотов (Как в толпе определить копаря? – Нормальный человек смотрит вперёд, а копарь – под ноги) и заканчивая шуточами типа «откопал клад – закопай напарника». Или не совсем шуточек…

Так что такой гадости Леший, я так думаю, не делал. Всё же мужик он был по-своему честный и справедливый. И было у него два несомненных достоинства. Первое – заточенный под бездорожье «УАЗ», который мог проехать везде. Ну, почти везде. Причём, ездил на коп он принципиально только на своей машине. Что для меня было вполне неплохо – моя Шеви-Нива по проходимости явно уступала УАЗику Лешего, да и за рулём употреблять спиртное крайне рискованно. Леший же в качестве партнёра – это возможность выпить на природе, да и готовый собутыльник – сам он плевать хотел на ГИБДД-шников. Когда же его предупреждали, что на трассе на обратном пути стоят продавцы полосатых палок, он отвечал своим коронным «Насрать!». И правда, доблестные сотрудники почему-то демонстративно отворачивались от залитого жидкой грязью до самой крыши внедорожного монстра, едва его заметив.

Вторым достоинством Лешего была его щедрость на информацию. Если он ехал с тобой, то не скрывал ничего, что известно ему самому про место назначения. Количество жителей, были ли церкви, ярмарки, переправы и их расположение. А ездил он обычно по деревням, которые не значились на картах, а порой и в списках населённых мест и переписях, что делало такую информацию очень ценной.

Итак, я звонил Лешему. После шестого гудка я уже собрался отключиться, но услышал хриплое «У аппарата».

– Лёха, здаров! Александр беспокоит.

– А, Говнотыкин. И тебе не хворать.

– Как планы на завтра?

– Да надо бы покопать, только не знаю где и с кем…

– У меня такая же фигня. Объединим усилия?

– Ну давай. Есть у меня один могильничек…. (эту шутку Галыгина мои коллеги часто употребляют, но не стоит думать, что мы действительно копаем могильники).

– Договорились. Выехать предлагаю в 7-00, с меня бензин и коньяк.

– Давай в 6 часов, будь готов, я заеду.

Леший, как обычно отключился, не попрощавшись.

Я быстро сходил до машины (благо, стоит перед подъездом), забрал лопату и прибор, скидал в походный рюкзак выпивку-закуску, тёплые вещи и запасные батарейки, и уже собрался ложиться, когда зазвонил телефон.

– Слушаю.

– Здравствуйте. Это Вы деньги платите за информацию о кладах?

– Да, если она верная.

– Это как?

– Ну если клад действительно нахожу – плачу часть его стоимости.

– Нет, я согласен только на оплату вперёд.

– Ну тогда Вы должны убедить меня, что клад действительно существует.

– Я держу в руках монету из него. Серебряную.

– Как интересно! (Чего же не золотую? Или шлем Александра Македонского, гы-гы!) а что за монета?

– Ну, с одной стороны мужик с бородой, на голове у него вроде орла, крылья короче. По краям полумесяцы со звёздочками. С другой стороны три кольца, снаружи тоже полумесяцы, а в центре вроде два мужика стоят, а между ними колонна.

– Да, Вы меня убедили. Готов заплатить. Давайте встретимся завтра… нет, завтра я уеду. В понедельник Вас устроит?

– Да хорошо. Мне нужно пять тысяч рублей.

– Если даже клад есть, больше трёх не дам.

– Договорились. До понедельника!

– Всего доброго.

Отключившись, я с трудом перевёл дыхание – монета, судя по описанию, была драхмой Хосрова II, 28-й год правления, монетный двор – Абаршахр, Хорасан. Если мужик не обманывает меня – возможно, клад действительно существует. Однако время было позднее, а завтра (точнее, уже сегодня) предстоял трудный день. Я выпил полстакана коньяку, чтобы быстрее заснуть, и пошёл спать.

3. Серебряный след – 2.

Леший подъехал за мной ровно в 6 утра. Пунктуальный мужик! Пожал мне руку, пробурчал чего-то неразборчивое, закинул мои пожитки на заднее сидение УАЗки, и мы стартовали.

Когда проехали отворот на Тёмную, Леший нарушил молчание:

– Про Луговую Шушпанку слышал?

– Конечно.

– Говорят, там по археологии можно покопать.

– Да ладно! А там не памятник⁴?

– Где будем копать – нет. Зассал, что ли?

– Да нет, поехали.

Леший свернул в сторону деревни Кучино, где расположена знаменитая благодаря форуму «Пилорама» бывшая колония политических заключенных ВС-389/36 (Пермь-36). Проехали деревню, саму бывшую политзону, остановились перед началом непроезжей на вид колеи, полной жидкой грязи. Пока Леший крутил колпачки на передних колёсах, подключая передний мост, я тоже вышел размяться. Наблюдая, как мой напарник стравливает воздух из шин, чтобы увеличить пятно контакта и повысить проходимость своего железного коня, я спросил:

– А кто говорит… про археологию?

– Да знакомый один… прошлой осенью там копал. Поднял чего-то из звериного стиля⁵, бляху с человеко-лосем, вроде.

– Ни хрена себе! А почему я не слышал?

– Дак не треплются про такое. Как и про клады. Ты найдёшь – рассказывать всем начнёшь?

– Нет, наверное.

– Дак вот… я случайно узнал.

Леший надолго замолчал. Я уже было открыл рот, чтобы продолжить разговор на интересующую меня тему, но он продолжил:

– Кроме бляхи этот мужик ещё кое-чего поднял. Личину серебряную.

– Маску, что ли?

– Ну да. И ещё гривну⁶, монеты сасанидские и так, по мелочи. Вдова его попросила помочь продать. А я такими делами не занимаюсь, свёл её с нужным человеком, он металопластикой интересуется, да и не жадничает, вроде как.

– Подожди, как вдова? Он умер, что ли?

– Умер. Через месяц после того, как личину в руки взял первый раз.

– А от чего?

– Официально – онкология. Но… ты в сказки там, легенды, предания веришь?

– Да как сказать…

– В общем, я так думаю, клад этот проклятый был. Не бывает так, чтобы человек за месяц от рака загнулся.

– Да может, он и раньше болел…

– Он прошлым летом обследование в краевом онкодиспансере проходил, сказали – здоров. Поэтому – без вариантов.

– А личину куда дели?

– Я посоветовал тоже продать. Или выбросить. В реку. Куда дели – я не спрашивал.

– То есть, ты меня на место, где нашли проклятый клад везешь?

– Ну да. Зассал?

– Да нет. А если там нет больше ничего?

– Понимаешь, – Леший задумался, говорить мне или нет всё до конца. – Я уже лет пять ищу вогульское святилище. Где-то здесь оно должно быть, в районе Чусового. А святилище – это…

– … это сасанидские серебряные блюда с кувшинами или чашами, звериный стиль и серебряные монеты в качестве подношений духам и много чего ещё полезного, – подхватил я.

– Ну вот, если это – святилище, то мы…

– … то мы сможем никогда больше не работать, – опять подхватил я.

4. Проклятые клады

Собственно говоря, поездка не удалась. Ну как не удалась – это если с точки зрения находок. Не нашли вообще ничего доброго, несколько в хлам убитых монеток последнего чекана⁷, пару гильз от трёхлинейки (в этих местах колчаковцы с большевиками воевали, но не очень активно), да какую-то бронзовую хрень непонятного назначения. Я высказал было предположение, что это подвеска звериного стиля, но Леший только презрительно хмыкнул.

Зато весенняя природа и литр коньяка доставили нам обоим ни с чем не сравнимое удовольствие. После плотного ужина из макарон с тушёнкой мы устроились у костра на складных креслах, извлечённых Лешим из безразмерного багажника своего боевого авто, прихлёбывая крепкий чай с изрядным количеством коньяка. Уставшие мышцы требовали отдыха, и я уже начал клевать носом, когда напарник внезапно нарушил молчание:

– А я ведь как-то находил кладик… не скажу «проклятый», но нехороший какой-то.

– Скелет сверху лежал? – попытался пошутить я, но с чувством юмора у моего собеседника было не очень. Да и шутка, по правде говоря, получилась не очень.

– Скелет-не скелет, но крест лежал.

– Какой крест?

– Медный, староверский.

– Восьмиконечный?

– Нет, нательные у них были обычные, просто там по бокам внутреннего креста ещё стрела с одной стороны, а с другой тоже типа стрелы, но вместо наконечника три шара. И не просто лежал, а воткнут был в горшок с монетами, причём вверх ногами.

– Блин, это по-любому заговорённый клад!

– Ну, я и говорю. Мы его вдвоём нашли, с одним товарищем…

– Тоже умер?

– Типун тебе на язык! Живой. Но мы с ним в Берёзовском районе двое суток к машине выйти не могли.

– Почему?

– Клад не пускал. Слышал про такое?

Конечно, я слышал! В кладоискательской среде распространены такие истории, всегда происходившие не с самим рассказчиком, а со знакомым его знакомого. Смысл обычно сводится к следующему: кто-то находит клад, и не простой, а заговорённый или заколдованный. И либо все причастные к находке загадочным образом заболевают (а то и умирают), либо не могут сориентироваться в знакомой, казалось бы, местности. Продолжается эта беда до тех пор, пока особо умный из числа страдальцев не догадается вернуть клад на законное место. Тогда всё благополучно заканчивается. Или совсем не заканчивается, если умник не найдётся. Но здесь, похоже, всё было серьёзно, поэтому я не стал проявлять скептицизм:

– Как не слышать! И как выбрались? Обратно кладик вернули?

– Нет, возвращать не стали. Я предлагал, но напарник упёрся: сказки всё это, говорит. Клад наш, и возвращать не будем. А было дело недалеко от Брода. Бывал там?

– Приходилось. Но там двое суток негде блудить – через сорок минут выйдешь либо к реке, либо к дороге.

– Ну да. Был там такой Горностальский выселок…

– Знаю, проезжал.

– … так вот, недалеко от него, как я выяснил, был хутор староверский, ни на одной карте не обозначенный. У нас многие староверские деревни на картах не были нанесены.

– Знаю, даже кладбища они строили не на видном месте, а где-нибудь в овраге. Потому как власть официальную они не признавали и прятались от неё.

– Да, и деньги тоже не признавали, от нечистого они типа. Но, всё же приходилось время от времени деньгами пользоваться, купить в городе чего-нибудь, что сами не могли вырастить или смастерить. Дак вот, некоторая сумма денег в любой староверской деревне имелась, но хранились все деньги в одном месте и обычно не дома. А при необходимости из хранилища доставали нужную сумму и снаряжали гонца…

– …за бутылочкой винца!

Моя шутка явно снова пришлась не к месту, но Леший только досадливо поморщился:

– Да ладно, знаешь ведь, что они не пили и не курили – мечта любой бабы. Налей-ка мне ещё коньячку.

Я плеснул в кружки тягучей янтарной жидкости, понюхал, набрал в рот и замер, прислушиваясь к ощущениям. Леший замахнул залпом, крякнул и продолжил.

– В общем, сам находил и от других слышал, что обычно все деньги староверов спрятаны были в одном месте. А денег обычно немало было. Там же, в Берёзовском районе, лично находил горшок керамический литров на пять, полный серебряных Николашкиных полтинников пополам с рублями. А Кунгурские копатели как-то полведра меди подняли, от Кати до Саши второго. Несколько рариков⁸, кстати, попалось. Ну и, конечно, когда узнал я про этот хутор, сразу запланировал поездку туда. Поехали с напарником. Я ему сразу всё выложил, у него аж глаза загорелись. Приехали на место, машину оставили, а до хутора ещё пару километров через лес. Ну я, как положено, навигатор включил, точку, где машину оставили, отметил, чтобы обратно без проблем выбраться. А хутор у меня заранее отмечен был в навигаторе.

– А как же заблудились тогда? Навигатор потеряли?

– Был и навигатор с собой все два дня, и компас, и сотовый. Ты не перебивай, всё по порядку расскажу!

– Прости…

– Иди ты в жопу. Вышли на точку. А с собой взяли только воды полторашку и пару бутербродов, машина-то рядом! Полянка, правда, заросшая, но трава вся полегла. Поэтом ходить нетрудно. Пробиваем поляну по квадратам, результат – полный ноль. Ну, пару крестиков нательных нашли староверских. Да пуговицу. Железа, что характерно, нет совсем. Ни гвоздей, ни кровельного. Я уж думал, что местом ошибся. Дело к вечеру, а у нас – ничего. Пора обратно идти. Отошёл я в лесок пописать, смотрю – вроде забор старый, сгнил уже весь, завалился на землю совсем.

– В лесу?

– Да, среди деревьев. Подальше прохожу – кресты могильные, тоже сгнили почти, на земле лежат. Ну, на кладбище я не пошёл…. А перед забором ель росла, здоровая такая. И на коре, на уровне моего роста какие-то зарубки старые, заросли уже все, но видно – что-то было вырезано. Я вокруг корней прибором туда-сюда вожу, дискриминацию⁹ отключил, железа-то всё равно нет. Вдруг – сигнал. В одну сторону катушкой веду – чёрный металл показывает, в другую – серебро. Глубина – два штыка лопаты примерно. И размер приличный.

– Надо копать!

– А то! Беру лопату, и – алга! Два раза копнул – лопата скребанула по чугуну, я этот звук ни с чем не спутаю! Разгребаю – крест сверху, распятье староверское, вниз головой воткнутое. Я его обтёр, и в сторону убрал. Копаю дальше, уже ножом, аккуратно. Потом руками – чугунок, а в нём монеты. Всякие: Катины пятаки, билоны¹⁰, сибирки¹¹, всё в хорошем сохране. В общем, радоваться надо, мы – богатые люди! Только на душе как-то муторно. Напарник мой, конечно, подбежал, радуется. Что нашли – всё пополам, такой уговор.

– Это справедливо, сам всегда так договариваюсь.

– В общем, темнеет уже, мы по-быстрому чугунок вытащили, прозвонили ещё рядом всё, на всякий случай.

– А крест?

– Тоже с собой. И к машине двинули. Тропинка после нас осталась, ну как тропинка – трава примятая. Идём-идём, а машины всё нет. Совсем уже стемнело, луна поднялась. Жутковато в лесу ночью, знаешь ли. Устали уже, чугунок по очереди тащим – тяжёлый, зараза, и кажется, что ещё тяжелее становится.

– А навигатор?

– Достал, включил, а он спутники не может поймать. А компас достали уже когда поняли, что заблудились. А что от него толку? Если бы сразу… в общем, часа три шли, потом уже так, наугад. Из сил совсем выбились, решили передохнуть – утро вечера мудренее. Ну и подремать, если получится. Костёр развели, сидим, греемся – уже прохладно стало. Еды с собой никакой нет – я говорил?

– Говорил.

– Ну, нам не привыкать, да и адреналин ещё играет в крови – клад нашли! Потом, как отпускать стало, прислушиваться начали. И такое ощущение, что вокруг нас, точнее – вокруг костра, за пределами границы света, какое-то движение началось. Всматриваешься в темноту – вроде, всё спокойно. Только в другую сторону посмотришь – боковым зрением улавливаешь движение на том месте, куда только что смотрел. И звуки такие, то ветка хрустнет, то как будто шёпотом разговаривают, слышно, что речь вроде человеческая, а слов не разобрать. В общем, до рассвета глаз не сомкнули.

– А потом?

– Встали и дальше пошли. Наугад. Сколько шли – точно не скажу. У меня часы электронные, так они сначала показывали хрень какую-то, типа 48 часов 97 минут, а потом просто погасли. У напарника механические – встали. Кстати, когда вышли к машине, часы опять пошли. Но когда солнце из облаков показалось, было уже далеко за полдень. Прикинули – вроде, на северо-восток нужно идти, по солнцу сориентировались – и снова в путь. В общем, к вечеру вернулись на то место, где клад нашли. Здесь у нас с напарником чуть до драки не дошло – я настаивал, что клад вернуть нужно, а он был категорически против. Дошли уже до того, что он предложил поделить находку и разойтись в разные стороны. Типа, он не верит в сказки, и без меня бы давно уже вышел.

– Выходит, по его мнению, ты виноват?

– Выходит так. Заночевали на поляне. Там ручеёк рядом был, хоть с водой проблем не было.

– А кладбище рядом?

– Вот об этом даже не думал. Не до того было.

– А как вышли-то?

– Вторую ночь тоже какие-то звуки вокруг были, но мне уже было насрать. Спал, как трофейная лошадь. И, не поверишь, во сне мне пришло решение проблемы!

– Я уже во всё готов поверить…

– В общем, когда проснулись, потащил я чугунок на место, где его нашли. Положил в яму, крест воткнул, как было… напарник подумал, что закопать хочу обратно – чуть с кулаками не бросился. Но я прочитал молитву три раза, три раза перекрестил клад, три раза сказал «Аминь». Перекрестил, кстати, по-староверски.

– Двумя перстами?

– А как ещё? Закопали-то староверы. Потом распятье достал, сходил к ручейку, отмыл его хорошо, тряпочкой протёр и поставил на пенёк рядом с ямкой. Перекрестился, попросил прощения, достал чугунок и ушёл. Без навигатора, без компаса, сразу уверенность появилась, куда надо идти. Напарник за мной еле поспевал. И через полчаса уже были у машины, а там и еда, и выпивка, и цивилизация рядом. Вот так-то. Ладно, пошли спать, завтра ещё одно место проверим.

5. Серебряный след – 3.

Вечер воскресенья (а приехали мы рано, день тоже не задался) и ночь на понедельник я ждал звонка от мужика, у которого якобы была серебряная драхма. Ну так, вдруг решит пораньше позвонить. Хотя вероятность того, что звонок не «пустой» была очень низкой.

Когда я опубликовал на сайте и в местной газете объявление «Заплачу за достоверную информацию о кладах» на меня обрушился просто шквал звонков. К сожалению, население у нас читает избирательно: прочитали «заплачу», но не прочитали «за достоверную». Посему обычно разговор проходил по такой схеме:

– Я знаю, где закопан клад, восемь бочек золота. Или больше. Мне надо сто тысяч рублей.

– Хорошо, давайте встретимся, вы мне покажете место, если есть признаки того, что клад действительно был и ещё не найден, я вам заплачу. Тысячу рублей.

– Не, братан, там золота на миллионы, мне дед точно рассказывал. Давай хотя бы десять тысяч. И прямо сейчас. А завтра поедем в деревню, покажу.

– До свидания.

Максимум через 15 минут перезванивали:

– Ну дай хоть сотню, очень надо. Там в деревне Верхнее Калино, как к реке идёшь дерево такое… у нас все знают, что там клад закопан…

– До свидания.

В общем, максимум, чего мне удалось найти по наводкам – горсть в меру убитых монеток конца восемнадцатого века в подполе дома мужика, который тоже что-то говорил про злато-серебро. Какой-никакой, а клад! Мужик правда, сложилось у меня такое мнение, подозревал, что основное золото я забрал втихую себе, а ему показал только медь. Хотя он по дому и в подполье буквально ходил за мной по пятам и внимательно наблюдал, что я делаю. Как тут не вспомнить предложение, которое делают коллеги-копари хозяевам огородов, по которым хорошо ходить после уборки урожая. Если золото или серебро найду – всё Ваше, говорят они хозяину, а уж если медные монетки – себе заберу. Жадные хозяева обычно соглашаются, не зная, что золотую или серебряную (кроме Николашек) монету в наших краях найти – редкая удача, а иная медная монетка может стоить дороже автомобиля. Сам я таких, правда, не находил, а если и видел – то только в музее.

Чем ближе был час созвона (а я уже решил, что если мужик не позвонит в 10 утра, как договаривались, то перезвоню сам – негоже, чтобы такой шанс пропадал) тем больше я себя успокаивал: дескать, волноваться не стоит, драхма в наших краях – явление нечастое, может мужик напутал чего. Но сердце билось быстрее, чем обычно. Был шанс случайно выйти на сасанидское серебро.

Как и откуда появилось в Пермском крае сасанидское серебро, и почему до 80 процентов найденных в мире кладов обнаружены именно у нас – загадка. Есть версия, что древнеиранские серебряные изделия (посуда, украшения и монеты) поступали в Прикамье в раннее средневековье в результате торгового обмена. Говорят, что как раз в то время на Востоке происходило становление ислама, а эта религия запрещает изображения людей и животных. Потому и повезли восточные купцы серебряные блюда, кубки и чаши с изображениями охоты на кабанов, тигров, львов в далёкую Биармию в обмен на «мягкое золото» – пушнину. А уж местное население приспособило посуду – в ритуальных целях (поверх изображений шаманами нацарапаны новые), монеты – в качестве украшений и опять-таки для принесения бескровных жертв вогульским богам и духам. Да и отдельные исследователи говорят о влиянии сасанидского серебра на сюжеты пермского звериного стиля, хотя здесь непонятно, что появилось раньше. А если учесть, что один из самых крупных и известных кладов был найден рядом с родным Чусовым, в селе Вереино (серебряное блюдо с портретом шаха Шапура II, охотящегося на кабанов; блюдо с изображением двух баранов у дерева и чаша, украшенная рельефными фигурами всадников, охотящихся на львов, и это не считая монет и гривен), вероятность найти ещё один достаточно велика. Так что волнение моё было вполне объяснимо.

Звонок раздался ровно в десять-ноль-ноль.

– Здравствуйте, я насчёт монеты. Давайте встретимся, я Вам её покажу. Собственно, у меня целых две монеты.

– Да, давайте встретимся. Когда Вы сможете?

– Если Вы ко мне подъедете – хоть сейчас. Я живу у Вильвенского моста.

– Да, я подъеду через полчаса. Говорите адрес.

Из Нового Города к Вильвенскому мосту на машине ходу 20 минут, если нет пробок. Да-да, и в нашем городе они бывают, правда, обычно по утрам и вечерам, когда основная масса работающих на Чусовском металлургическом заводе едет на работу или с работы. Не стоит в это время ехать через город транзитом, особенно в первый гололёд. Гора стоит практически всегда. Плюс какой-нибудь кадр, спешащий больше всех, обязательно найдёт такого же умника на встречной полосе. Серьёзные аварии бывают редко, но движение встаёт. Хотя весь город можно пройти и пешком минут за сорок, вот в чём преимущество маленьких городов! Непонятно, почему тогда люди (и я в их числе) уезжают в большие города, вынужденные стоять в многокилометровых пробках и добираться до работы не 10-15 минут а 2-3 часа.

В этот раз пробок не было, но был закрыт переезд у «Третьего» магазина, поэтому добрался я за 26 минут. У калитки дома по указанному адресу меня уже ждал мужик лет пятидесяти, невысокий, жилистый и со следами злоупотребления алкоголем на лице. Хотя, в этом районе большинство мужиков выпивают не только по праздникам.

Я вышел из машины, поздоровался.

– Михалыч я, – представился мужик. – Выпить есть?

– Александр. Есть.

На такие случаи я всегда возил поллитровку дешёвой «Пермской» в бардачке.

– Пошли во двор.

Михалыч, не дожидаясь ответа, двинул к старому кухонному столу, стоявшему в огороде под яблоней. Достал откуда-то два стакана не первой чистоты, махнул ими в мою сторону:

– Будешь?

– За рулём.

– Правильно. За рулём – нельзя!

Он профессиональным жестом свернул пробку, плеснул в один из стаканов (я не заметил, куда подевался второй), вылил в рот, скривился. Сразу налил вторую, но пить пока не стал. И это правильно, чем больше выпьет информатор – тем меньше достоверность информации, это мы проходили. После второго пузыря можно вообще уходить – ценность сказанного стремится к нулю. Я напомнил, зачем приехал:

– Монета.

– Щас принесу, – Михалыч выпил, достал откуда-то засохшую половину пряника, занюхал, откусил, прожевал, направился в избу. – Принесу.

Я присел на скамейку рядом со столом. Почки на яблоне уже начали распускаться, но не на всех ветках. Видимо, дерево понемногу умирало, как и весь этот район. Запустение бросалось в глаза: покосившиеся заборы, проваленные крыши, разбитые окна домов, наспех заткнутые какими-то тряпками. Дом Михалыча выглядел не лучше – потрескавшийся фундамент, кое-как залатанная рубероидом крыша, запущенный огород. Тоскливо!

Михалыч вышел с жестяной коробкой из-под конфет, поставил её на стол, раскрыл. Внутри лежала серебряная монета и что-то завёрнутое в грязную тряпицу. Сначала я взял в руки монету. Повертел, достал складную лупу, рассмотрел внимательнее. Сомнений не было – драхма Хосрова II. Стёртая, но сохран хороший.

Я развернул тряпицу – там лежала деревянная палочка длиной сантиметров десять и толщиной с большой палец, обмотанная наполовину сгнившими нитями и какими-то шерстинками. С одного конца на палочке была прикреплена монета, похоже, тоже серебряная, но настолько затёртая, что идентифицировать её было невозможно. Я попробовал отделить монету от палочки – не вышло. Хотя не было видно ни гвоздя, которым бы она была приколочена, ни клея, но монета сидела крепко. Я не мог понять, что это, хотя смутная догадка была где-то рядом…

– Кукла, – подсказал Михалыч.

Точно, кукла! Грубо сработанная кукла, такие самоделки ещё в начале прошлого века в деревнях детишкам мастерили. А монета – вместо лица.

– Три тысячи за всё.

Я достал из кармана три тысячных купюры, почти протянул их собеседнику, но потом свернул и убрал обратно в карман:

– Рассказывай, где нашёл.

Михалыч достал из ящика стола старую ученическую тетрадь и огрызок карандаша.

– Я нарисую. Вот смотри: это мост железнодорожный через Вильву…

– Вот этот? – уточнил я, показывая рукой в сторону моста.

– Он самый. Железная дорога идёт дальше, там как бы треугольник такой, между Усьвой и Вильвой. Вот здесь – станция Антыбары. Ну не станция – остановка электрички. Здесь болота, грибов там много, черника есть.

– Знаю, бывал.

– Вот сюда тропинка идёт, она одна там, не ошибёшься. И вот сюда, в сторону Вильвы идёшь, если увидишь двойную ёлку – значит, идёшь правильно. И в ту же сторону, через болото, оно нормальное, не ссы, не утонешь. Потом – начинается трясина, туда не суйся, обходи вот здесь. Обходишь, обходишь, а вот тут – проход. Он небольшой и в кустах спрятан. Но если знаешь, что он там есть – пройдёшь. Здесь как бы островок посреди болота. На нём я всё и нашел. Там как бы избушка была раньше, сейчас все брёвна уже сгнили, но видно, что сруб стоял.

– А монеты где были?

– Под деревом. Там ещё блюдце лежало, алюминиевое, да я его не взял – на хрен нужно!

– Блюдце?

– Ну, блюдце, тарелка что ли. Измятая.

– Понятно. Если что – позвоню или подъеду.

Я отсчитал деньги. Слишком уж всё было хорошо, чтобы быть правдой. Но проверить надо. Алюминиевое блюдце… серебряное блюдо… а вдруг?

6. Тропой шамана

Ночью мне впервые за много лет приснился страшный сон… по-настоящему страшный. Я находился на болоте. Невозможно было определить ни время года, ни время суток – зябкий туман окутывал деревья, не пропуская свет. Местность вокруг была однообразно-унылая, из марева торчали высохшие низкорослые деревья, мокрые кусты и трухлявые пни. Трава на немногочисленных сухих кочках была бурая, похожая на прошлогоднюю. Куда мне нужно идти, я не представлял даже приблизительно. Так же, как и то, зачем я здесь нахожусь. Потом в голове что-то начало проясняться: «Клад… монеты… Михалыч… кукла». Внимательно оглядевшись, я увидел проход в кустах и уверенно двинулся туда.

Под ногами противно чавкало, но больше не было слышно никаких звуков, обычных для леса: ни пения птиц, ни шума ветра, ни скрипа старых деревьев. Прислушавшись, я услышал ритмичные удары, доносившиеся как раз в том направлении, куда я шёл. Больше всего это было похоже на удары барабана… или шаманского бубна. С каждым шагом мне становилось всё страшнее и страшнее, но ноги сами шли вперёд. Я откуда-то знал, что должен идти, что там меня ждёт что-то важное. Клад или… или смерть? Может быть. Но изменить я ничего не мог.

Среди деревьев забрезжил просвет. Похоже, впереди была та самая поляна, про которую говорил Михалыч. Усилился и звук бубна. Теперь он звучал с каким-то дребезжанием, как будто весь окружающий лес резонировал от звуков бубна. И человеческий голос я стал разбирать, противный такой старческий голос, хриплый, но всё ещё достаточно сильный. Он подпевал в такт ударам что-то вроде «мир-сус-ни-хум» несколько раз, потом вскрикивал «э-хэй!» и опять «мир-сус-ни-хум». От этого сочетания ритмичного стука и скрипучего голоса, произносящего непонятные мантры, у меня просто мороз по коже пробежал. Но я шагнул вперёд, на поляну.

В тумане я постепенно разглядел небольшой рубленый дом, размером чуть больше собачьей конуры, поднятый метра на полтора над землёй на толстый пень. Я вспомнил, что нечто подобное видел в музее Хохловка, такие амбары делали охотники для хранения припасов, чтобы дикие звери не забрались их поднимали над землёй. Натурально – избушка на курьих ножках. Рядом с амбаром стоял здоровенный, метра три в высоту, деревянный столб, одетый в островерхую шапку и обмотанный тканью. Вокруг столба ходил кругами плюгавенький мужичок в берестяной маске, меховой шапке, такой же, как на столбе, распахнутой волчьей шубе мехом наружу и с бубном в руках. Он-то и давал концерт на этой площадке.

Завидев меня, мужик прекратил самодеятельность, ткнул в меня грязным пальцем и быстро заговорил что-то на своём непонятном языке, время от времени то тыкая пальцем в меня, то жестом показывая на деревянного истукана, то протягивая ко мне раскрытую ладонь интернациональным жестом: «Дай!». Только вот непонятно, чего я должен был дать. Денег, что ли? Я развёл руками и печально покачал головой, мол, «моя твоя не понимай». Шаман, похоже, разозлился. Закричал что-то типа «Хуш! Интерно! Хуш!». Я опять – не понимай, а он злится ещё больше и снова – «интерно». Такая пантомима продолжалась, пока я, несмотря на жуткий страх, сковывавший всё тело, не разозлился тоже и не закричал на мужика: «Да пошёл ты в жопу, старый хрыч!». Мужик бросил бубен, упал на колени перед истуканом и что-то забормотал. Раздался протяжный то ли стон, то ли скрип, и бревно в шапке начало медленно поворачиваться. У меня выступил холодный пот, но от ужаса я не смог сдвинуться с места, со страхом ожидая, когда истукан повернётся и я увижу его лицо. Что со мной случится – окаменею, превращусь в пыль, умру от разрыва сердца, было неважно – я должен был увидеть его лицо, лицо древнего лесного бога, который возможно жил, когда по этой земле ещё гуляли мохнатые мамонты, а люди немногим отличались от обезьян. И наконец он повернулся… на месте лица сияло ослепительным светом серебряное сасанидское¹² блюдо.

7. Многие знания – многие печали

Я проснулся от своего крика и первый раз пожалел, что бросил курить. Сигарета меня бы успокоила. На часах была половина четвёртого, но заснуть я уже явно бы не смог. Я включил ноутбук, придвинул к себе блокнот и записал странные слова, слышанные во сне: «мир-сус-ни-хум», «хуш», «интерно». Очень интересно, что они значат, если это не бред моего подсознания. И я знаю, кто мне может помочь.

Среди людей, зависающих на сайтах копателей в интернете, есть достаточное число так называемых «архивариусов», которые прежде, чем ехать на коп, изучают великое множество архивных документов, летописей, легенд, сказаний в надежде найти что-то такое, что поможет выйти на «богатое» место. Некоторые и на коп вообще не ездят, променяв поиски в поле поискам в архивах. С одним из таких исследователей, который всерьёз интересовался легендами, обычаями и историей вогулов (они же манси), я был знаком, правда, не лично а виртуально. Переписывались время от времени на форумах или в почте, он всегда охотно делился информацией. Сетевое имя, кстати, у него было «Шаман», потому что увлекался культурой шаманизма и всякими эзотерическими штучками. Даже в лесу как-то жил полгода, с его слов, полностью отказавшись от благ цивилизации. Ну, виртуальный мир штука такая, если тебе что-то говорят – твоё право, хочешь – верь, не хочешь – не верь. Но общаться с ним было интересно, даже если он где-то и привирал. И самое главное – в это время он обычно ещё не спал и был в сети.

Дождавшись, когда загрузится ноутбук, я зашёл на форум кладоискателей и сразу посмотрел вниз страницы, где были отмечены пользователе в онлайне. Шаман присутствовал. Я отправил ему личное сообщение.

Говнотыкин: Привет, можешь мне уделить время?

Шаман: Здаров. Чё хотел?

Говнотыкин: Есть несколько слов, вогульских, наверное. Можешь перевести?

Шаман: Ну я попробую. Хотя не очень в этом деле разбираюсь, да и словарей нет. Пиши.

Говнотыкин: мир-сус-ни-хум, хуш, интерно.

Шаман: Ну первое похоже на имя Мир-сусне-хума, это младший сын Нуми-Торума, их верховного бога…

Шаман: ..в смысле, Нуми-Торум – это папа, самый главный командир, а Мир-сусне-хум – сынок…

Шаман: .. он землю на небесном лосе объезжает…

Шаман:… хуш – что-то типа: дай, отдай…

Шаман: … а интерно… это вообще не вогульское, по-моему. Ты прочитал или услышал эти слова?

Говнотыкин: Услышал

Говнотыкин: во сне

Шаман: Ты с препаратами завязывай:))))) хорошо расслышал? Может, иттерно?

Говнотыкин: может

Шаман: а может… блин, может «иттерма»?

Говнотыкин: может и так

Шаман: Иттерма – это такая… кукла не кукла, фигурка антропоморфная…. Ну, на человека похожая…. Изображает умершего и является вместилищем его души. Одной из душ-птиц, «ис-хор», их всего было пять у мужиков и четыре у женщин. Потом та душа возрождалась в новорожденном каком-нибудь. Или становилась духом-покровителем.

Говнотыкин: а у неё вместо лица монету случайно не вставляли?

Шаман: да, а ты откуда знаешь?

Говнотыкин: у меня такая на столе лежит.

Шаман: МУЖИК, ТЫ ОХРЕНЕЛ! ЕЁ ЖЕ НЕЛЬЗЯ ДАЖЕ В РУКИ БРАТЬ!!!!! ТЕБЕ ЖИТЬ НАДОЕЛО? ЭТО ЖЕ ПРЯМАЯ ДОРОГА НА КЛАДБИЩЕ!!!!!!

Говнотыкин: да ладно, не верю я в эту хрень! Подробнее расскажи про иттермы, плз

Шаман: В общем, иттерма (это слово вроде как не склоняется) делают после смерти человека близкие ему люди, но не прямые родственники. Делали её из щепки, отколотой от «священной» (противоположной входу) стены дома. Вместо лица иногда, у особо важных покойничков, приклеивали монету. Покойник, которому изготовили иттерма с монетой, но потом её оторвали, превращался в злого духа – пауль-йорута. Ещё к фигурке прикладывали пучок волос покойного, части его одежды.

Говнотыкин: да, там и нитки есть, и шерстинки какие-то непонятные…. Волосы покойника… блин, гадость какая!

Шаман: в общем, хранили их 4 года женские и 5 лет мужские.

Говнотыкин: по количеству душ-птиц?

Шаман:Наверное. Но некоторые считают, что фактически 2 и 2,5 годам, т. к. счет был сакральный, год – за два. В течение этого срока душа должна была возродиться в новорожденном. Иногда, когда умер шаман или старейшина, душа вообще не возрождалась и становилась духом-покровителем домашнего очага или какого-то сакрального места в лесу, например.

Говнотыкин: а могла она охранять святилище?

Шаман: если сопоставить всё, что мне известно, с твоим сном, вполне может быть и такое. Но проблема в том, что душа в иттерма может превратиться в пауль-йорута и начать пакостить по многим причинам: например, кто-то потревожил жертвенное место, которое она охраняет. В общем, всё непросто. Ты попал в херовую историю, братишка!

Говнотыкин: давай придумаем, как эту фигню нейтрализовать. Заодно можно прогуляться до святилища, где её нашли. Не хочешь составить компанию?

Шаман: тут понимаешь, такое дело…. Короче, давай этот разговор до завтра отложим.

Говнотыкин: так, на всякий случай, если ты не в курсе, святилище – это хренова гора всяких-разных финиковских¹³ штучек. Жертвы монетками приносили, металлопластикой, стрелами, а про блюда и кувшины ты и сам знаешь. Можно будет до конца жизни не работать, если повезёт.

Шаман: я, вообще-то, к вам, «чёрным» не очень хорошо отношусь. Я, можно сказать, по-вашему «белый» археолог.

Говнотыкин:       ДА ЛАДНО!!!! А чего на нашем сайте сидишь?

Шаман: ну я уже ушёл из науки… по определённым причинам… но принципы остались. На памятниках копать не буду.

Говнотыкин: ну ты можешь преследовать сугубо научные цели – опишешь, изучишь, сфотографируешь)))))

Шаман: и смотреть, как вы могилы грабите? Нет, я так не могу.

Говнотыкин: подумай, всё же. Я номер телефона в личку скину, надумаешь поучаствовать – позвони. Ну и с информацией помоги, чего мне с иттермой делать, напугал ты меня.

Шаман: с этим помогу, не переживай. Ну, до связи.

Говнотыкин: пока.

8. «У Вас есть план?»

Шаман позвонил сам на следующий день – археологи бывшими не бывают, как и сотрудники. Сообщил, что «с гордостью примет участие». Именно так, дословно. Коротко объяснил свою роль в экспедиции: научное руководство, информационная поддержка, видео- и фотосъемка раскопа (который будет сделан по всем правилам археологической науки – это не обсуждается), классификация и систематизация находок, составление каталога. Копать сам он не будет категорически – ибо старый больной человек (опять-таки дословно). Потом делим находки по-честному. То есть, поровну на всех участников авантюры. Если что – он готов помочь с реализацией на чёрном рынке по выгодной цене. Я не был удивлён, из археологов часто уходят в подпольные торговцы антиквариатом. Но это уже не моё дело. Без Шамана мне было не обойтись, я это понимал.

Разумеется, нужно было встретиться лично. Шаман жил в Перми, как я и предполагал. Но для бешеной собаки полтораста вёрст – не крюк, и я на следующий день в 8 утра выехал в столицу края на верном Шевике, а в половине десятого уже сидел в уютной кофейне на Компросе. Кофе был отменный, но настроение у меня было, мягко говоря, не очень радостным. Страшный сон повторился. Шаман с бубном, деревянный истукан, болото… приглядевшись, я обнаружил все признаки святилища: деревянные истуканы (их было несколько, как оказалось), деревья, перевязанные цветными тряпочками, избушка на курьих ножках (амбар для хранения всяких шаманских приблуд). Шаман бил в бубен и орал что-то голосом, похожим на горловое пение…потом начал скакать, поворачиваясь вокруг своей оси, закричал «иттерма!!!!», указал на меня пальцем… и снова: ХУШ! И все деревянные истуканы хором начали бормотать: «Хуш… хуш… хуш…», постепенно приближаясь ко мне… хер знает, как, потому что они были вкопаны в землю. Короче, проснулся я снова в холодном поту и, по моему, что-то кричал.

Мой собеседник подошел незаметно. Протянул мне руку, представился «Шаман» и предложил выйти на улицу, там стояли столики летнего кафе под зонтами и ещё было не очень жарко. От кофе он отказался, заказал зелёный чай с травами.

Присели. Я наконец его разглядел: лет пятидесяти, невысокий, сухощавый. Черты лица неуловимо говорят о финно-угорских корнях, как минимум его дед (или бабка) были из хантов или манси. Уверенная манера поведения свидетельствовала, что этот человек везде будет себя чувствовать уместно: и в лесу, и в дорогом ресторане, и в драке с поножовщиной. Идеальный партнёр для лесных экспедиций, словом. Он тоже меня изучал, пользуясь затянувшейся паузой, но по его мимике нельзя было понять, удовлетворен он или нет.

– Александр, можно буду Сашей называть, – я кивнул, – тут такое дело: это опасно. Смертельно опасно. И я не шучу.

– Я уже понял.

– Опять сон?

– Опять.

– Он тебя не отпустит теперь, и чем скорее мы туда попадём и сделаем ритуал – тем лучше. Так что времени в обрез.

– Я готов, хоть завтра.

– Давай посмотрим карту.

Я достал генштабовку и спутниковые снимки, и начал излагать свой вариант.

– Предлагаю ехать на электричке до Антабаров, информатор мне описал дорогу именно оттуда. Шмурдяк за раз не перенести вдвоём, значит нужен ещё как минимум один компаньон. Он у меня есть.

Я имел в виду, конечно, Лешего. Хоть с ним и не согласовал свои планы.

– Не годится, – Шаман изучал карту.

– Почему?

– Засветимся.

– А мы типа за грибами, – неловко пошутил я.

– Ага, с чемоданами… дядя Фёдор, блин.

Поржали.

– А как тогда? – я был готов ко всему, лишь бы закончилась эта дурацкая история.

– Вот здесь брод через Вильву? На подготовленном внедорожнике проедем?

– Не вопрос! И я даже знаю, у кого такой есть, – явно Леший вписывался в затею.

– Тогда сколько возможно – на машине, дальше – пешком. Вот примерно так, – он черенком чайной ложки прочертил путь через болото к предполагаемому месту святилища.

– Тогда такой вариант: я захожу с электрички по карте, нахожу место, скидываю вам с Лешим координаты, встречаю вас у брода.

– Годится. Только я с тобой пойду, Саня. Ты даже не представляешь, что тебя там может ожидать.

– Духи лесные? Кикиморы? Леший у нас свой, так что не страшно, – я пытался перевести всё в шутку, хотя было страшновато.

– Сам увидишь. Я помогу, если что. Я же Шаман…

Расстались мы с ним уже скорее друзьями, чем партнёрами. Наметили примерную дату выезда (через три дня), список покупок для экспедиции Шаман пообещал сбросить к вечеру по электронке, особо предупредив, чтобы я не удивлялся и вопросов не задавал. К примеру, написано: «собачий корм, 5 кг.» – потрудись закупить именно 5 кг, и самого лучшего.

Шаман ушёл по своим шаманским делам, а я поехал обратно в Чусовой, по дороге набрав Лешего. Пришлось ему иносказательно предложить поучаствовать в авантюре, достаточно рискованной, чтобы попасть в эпопею про Индиану Джонса, но, в отличие от фильма, благоприятное завершение приключения я гарантировать не смогу. Надо было знать Лешего достаточно хорошо, чтобы заранее предвидеть его реакцию: он согласился, не задавая лишних вопросов. И его боевой УАЗ был на ходу, ещё проходимее и злее после очередного тюнинга.

9. Загадочные вогуличи

Поскольку остаток дня и вечер у меня были свободны (Шаман ещё не прислал список покупок), я решил посвятить время изучению матчасти. Проще говоря, собрать максимум информации о вогулах, их обычаях, верованиях и особенно – о их богах, божках, духах и прочих нематериальных сущностях. Да и вечер не за горами, а я был уверен, что во сне мне снова придётся встретиться с моим другом-шаманом и его армией тьмы. Хотя Шаман (который настоящий, а не во сне) дал мне амулет из медвежьего когтя с какими-то не то письменами, не то рисунками, надеть его на шею я не решился. Пусть полежит рядом с кроватью, на тумбочке. А против кошмарных снов у меня с детства есть чудесное средство: во сне нужно закричать, и ты проснёшься. Если уже совсем всё плохо, разумеется. Итак, о вогулах.

Про три мира (верхний, средний и нижний) в верованиях манси я уже знал. Главный в верхнем мире – Нуми-Торум, который создал и землю, и людей. Ему помогла гагара, которая достала со дна океана комок ила, увеличившийся и превратившийся в землю, но это уже детали.

В Верхнем мире живут, кроме Нуми-Торума, его брат, громовержец Сяхыл-Торум, Этпос-ойка (месяц) и Хотал-эква (солнце).

В Среднем мире (на земле) обитает Калтась-эква, жена Нуми-Торума, низвергнутая за связь с Куль-отыром, владыкой Нижнего мира, а также богиня огня Най-эква (Най-сянь). Жизнью людей заведует сын Нуми-Торума Мир-сусне-хум, который ездит на шестиногом лосе. На земле также живут бог-кузнец Сехрынг-ойка, духи-покровители паулей (территориальных групп и отдельных семей), лесные духи – менквы и мис-хумы. В качестве духа-покровителя могли быть родовые тотемы (лось, трясогузка, филин, ястреб и т.п.), а также кто-нибудь из богов (вплоть до Куль-отыра).

К существам Нижнего мира относятся возглавляющий его Куль-отыр и подчиненные последнему кули – духи болезней.

Если свести смысл отношений вогулов с духами к одной фразе, это будет «ты мне – я тебе». И тут были возможны два варианта: либо человек приносил духу жертву, удовлетворяя его «потребности» в еде и одежде, а дух давал взамен то, что просит человек. Если же дух не давал просимое – человек мог на него обидеться и высечь его изображение, к примеру. А то и вообще сжечь в огне. Второй вариант – сначала человек просит, а потом, когда дух удовлетворяет просьбу, его ждут щедрые жертвы.

Жертвоприношения делились на кровавые (йир), бескровные (пори), при которых жертвой являлась пища, а также могли выражаться в преподнесении подарков: одежды, ткани, других атрибутов, денег. Практиковалось и сочетание этих видов жертв. Просьбы же вогулов были связаны в основном с бытовыми нуждами: чтобы ловилась рыба, чтобы была удачная охота и т.п.

Это всё было безумно интересно, но меня больше занимали мифические сущности вогульского пантеона, которые могли быть опасны для нас в лесу. Таким был, к примеру, вор пупыг – лесной дух трехсаженной высоты, враждебно настроенный к людям; образ, равнозначный менкву . Его кожа была покрыта мехом, плотным, как у белки. В лесу не полагалось напрасно рисовать какие-либо изображения и свистеть, в противном случае мог появиться этот замечательный персонаж. Что ж, учту. Да и свистеть/рисовать в лесу у меня нет привычки.

Вторую опасность представляли менквы – лесные людоеды, которые имеют человеческий облик, только головы у них заострены. Они сильные и злые, но глупые. Считается, что в менквов могут превращаться погибшие в лесу люди. Кроме того, по разным источникам, их отличает огромный рост (с высокое дерево), наличие нескольких голов (от одной до семи), физически крепкое, железное тело, длинные руки и ноги с огромными когтями. Когда менкв идёт по лесу, его слышно издалека: скрипят деревья, ломаются сучья, завывает ветер. Менквов также называли «лиственничным народом», они гораздо более крепкие, чем люди, им почти невозможно нанести урон. По одной из версий менква можно было убить только стрелой с медным наконечником. По другой, человек вообще не мог убить менква, это мог сделать лишь Сяхыл-Торум (бог грома) своими огненными стрелами.

«Где-то у меня завалялся бронзовый наконечник стрелы… бронза – не медь, но хоть что-то», – подумал я, и с ужасом понял, что это всё серьёзно. Точнее, я воспринимаю это всерьёз: готовлюсь, как в последний бой с нечистой силой…серебряные пули, святая вода…о, а ведь это мысль! Святая вода в литровой банке осталась с крещения, а серебра у меня всякого достаточно. Можно расплавить газовой горелкой, наделать мелкой серебряной дроби и зарядить ей холостые патроны от пистолета!».

Газовый пистолет у меня был вполне официально, с лицензией, куплен в «лихие девяностые», когда приходилось мотаться по командировкам. Время тогда было неспокойное, и увесистый «Кольт Дабл Игл» приятно холодил подмышку. Правда пользоваться мне им, к счастью, не пришлось. Да и время газовых пистолетов прошло, теперь я его хранил чисто по привычке, ну и возможно из-за извечной тяги мужчин к игрушкам: машинкам и пистолетикам. Но для защиты от лесной нечисти он подходил идеально.

А вот лесная нечисть, которая, по легендам, доброжелательная к людям. Мис-хум – «лесной человек». Самка мис-хума называется мис-не. Отличить лесных людей можно по высокому росту (по некоторым источникам – «выше деревьев») и семи пальцам на руках. Обитали в труднодоступных таежных местах, охотились на зверей, а вместо собаки, по представлениям манси, им служил соболь с шёлковым шнурком на шее. А вот интересно – считалось, что их дочери, вступающие в связь с людьми, приносят богатство (при условии, если их не увидит посторонний). Представить мис-не, ростом выше дерева, вступающую в связь с человеком, мне не удалось. Несмотря на богатое воображение. Такой ценой богатство мне не нужно.

Ещё информация относительно кровавых жертвоприношений (йир) – по мнению манси, с помощью кровавого жертвоприношения устанавливалась прямая связь с божеством. Лесным духам (менквам , мис-хуму ) приносили в жертву мясо лося (без соли) или боровой дичи. Избегали жертвовать им мясо домашних животных, считая, что тогда лесной дух ночью будет мучить человека. Где же взять мясо лося, чтобы задобрить эту нечисть? Хотя, боровую дичь может и получится добыть…интересно, у Лешего есть ружьё в багажнике его УАЗа? Думаю, да. Спиннинг и удочка там есть точно.

Я посмотрел на часы – 21.40. Надо проверить почту, Шаман должен прислать список. Открыл почтовую программу – точно, есть. Список оказался не таким уж и большим, но включал в себя, помимо обычного экспедиционного шмурдяка, неожиданные позиции. К примеру, «дешёвые дезодоранты в баллончиках, 10 штук». «Одноразовые зажигалки, лучше Крикет, 10 штук». «Бензин – 5 литров». «Бисквитный торт – 1 штука (свежий!!!!)». Именно так, с четырьмя восклицательными знаками. Но всё перечисленное имелось в магазинах или на рынке, и за два дня я без проблем подготовлюсь к экспедиции. Позвонив Лешему для уточнения содержимого багажника УАЗа и осмотрев свои запасы, я вычеркнул из списка примерно треть позиций (имеющихся в наличии), достал из ящика газовый пистолет (чтобы не забыть про серебряную дробь) и завалился спать.

10. «Культур – мультур»

Ну и как думаете, какой мне приснился сон? Правильно, про болото, святилище и давно покинувшего наш мир шамана. Но теперь я был подкован, понимал, что святилище не полностью находится в нашем, среднем, мире. Оно наполовину здесь, наполовину в нижнем мире, царстве злых духов и их предводителя – Куль-отыра. Я ещё вечером, изучая мифологию вогулов, расшифровал ещё одно слово, услышанное от злобного шамана. Правда, воспринял я его на слух, как «культур-мультур», и не стал повторять и позориться перед Шаманом. Но теперь совершенно очевидно: говорил мерзкий старик о нём, и святилище Куль-отыру посвящено, и идол с серебряным блюдом вместо лица изображал владыку нижнего мира. В общем, ворота в царство нечистой силы. Портал в ад, каким его представляют христиане. И открыл этот портал, судя по всему, я. Ну, с помощью алкоголика Михалыча, который приволок мне иттерму.

Серый свет, сумерки, туман, болото. Я перепрыгиваю с кочки, на кочку, стараясь не промочить ноги. Хотя – какая разница во сне? Я ведь осознаю, что это сон. Вот, ноги у меня босые, и одет только в трусы семейные. Так, двойную ёлку прошёл, обход трясины, ага – еле видимый проход на остров среди болота. Вот оно, вогульское святилище. Где же шаман? Почему я его не слышу? Я осторожно, стараясь не хрустеть ветками, обошёл истукана со спины. Ну, со стороны, противоположной блюду-лицу. Лучше, чтобы он не услышал моих шагов. Увидел на пеньке небольшой меч, наподобие тех, которые скифы клали в могилы своим усопшим. Взять что ли? Конечно! В хозяйстве всё сгодится! Немного ржавый – но это ничего. Или это не ржавчина, а кровь?

Тишину болота прорезал тяжелый скрип. Так старые сосны в тайге скрипят, раскачиваясь от ветра. Деревянный истукан поворачивался вокруг оси, взрыхляя землю у своего подножия. Только вместо лица у него уже было не блюдо сасанидское, а личина. Маска шамана. Похоже, душа шамана вселилась в изображение Куль-отыра так же, как она жила в злополучной иттерме. Только иттерма маленькая, а истукан большой. Но сути это не меняло – шаман становился всё сильнее, особенно здесь, в нижнем мире.

Я ждал, пока идол повернётся окончательно, выставив в его сторону свой жалкий ржавый меч. Голову пришлось задрать, в высоту он был метра три, а то и четыре. Наконец я увидел горящие красным светом отверстия в личине, и из рта-прорези загрохотали непонятные слова на вогульском языке. Я разобрал только прежнее «культур-мультур» и «иттерма». По голосу было понятно, что шаман-истукан немного сердит на меня. Ну или не немного.

Неожиданно мне в голову пришла парадоксальная мысль: пусть это и не совсем сон, но всё же сон. МОЙ сон! Значит, я могу управлять событиями…ну или хотя бы попытаться управлять. Я набрал в лёгкие побольше воздуха, поднял меч над головой, и заорал:

– Слушай меня, лесное чудище! Это мой сон, и я здесь устанавливаю правила! повелеваю тебе говорить по-русски!

Что удивительно – подействовало! Из прорези пророкотало:

– Ты украл мою душу, человек из города. Ты должен умереть. И когда ты умрёшь, я и мои верные менквы перейдут в ваш мир. Мы убьём всех людей из города потому, что вы все прокляты. . Сдохни, сдохни, человек из города. Менквы выпьют твою кровь. Слышишь? Они уже идут сюда.

Я прислушался, но кроме скрипа деревьев и хруста ветвей не слышал ничего. Это же ветер завывает? Бля, да это же признаки появления менквов, «лесных людей»…. Сначала далеко, практически на пределе видимости в лесной чаще, среди стволов что-то замелькало… как будто одни древесные стволы двигались среди других… потом всё ближе.. ближе… наконец, одно из деревьев показалось на опушке…только это было не дерево. Точнее, дерево, но с ногами, длинными руками-ветками и остроконечной головой. Двигалось оно медленно, но было почему-то понятно, что убежать от него я не смогу. Здесь лес, здесь его дом, а я – чужак. Менкв повернулся в одну сторону, потом в другую, уставился на меня маленькими злыми глазами, похожими на дырки от сучков, и глухо заворчал. Треск и гул нарастал со всех сторон. Я увидел, как руки-сучья удлиняются, тянутся в мою сторону, приготовился рубить их своим ржавым мечом…

…и проснулся с криком «Сат менкв!». Ноги мои были до колена в болотной грязи…

11. «Сат менкв»

Не прошло и пяти минут, как я уже набирал номер Шамана. Не поздоровавшись, он спросил:

– Опять?

– Что такое «Сат менкв»? – также не здороваясь, ответил я вопросом на вопрос.

– «Сат менкв» означает семь менквов – культовое место, посвященное семи семи менквам. Там стоят в ряд семь деревянных изваяний менквов. Известные мне сат менкв расположены в бассейне Северной Сосьвы.

– Далековато от Усьвы с Вильвой, – задумчиво протянул я, – хотя… смотри, Вильва ведь незадолго до этого принимает Вижай. Вижай (Вежа-ю) – буквально «священная река»…

– Я и не знал, что ты такой умный, – хмыкнул Шаман.

– …а что, если манси считали, что не Вижай в Вильву впадает, а наоборот? Тогда остров со святилищем фактически расположен на священной реке? Всё сходится!

– Ладно, с менквами разобрались. Я тебе вышлю интересную инфу, если не забуду. Расскажи лучше, что с твоим сном.

Я коротко передал содержание сна, обратив внимание собеседника на явно выраженное желание духов меня убить (как, впрочем, и всех «людей из города») и на то, что «исполнителями», по всей видимости, будут эти самые менквы. Шаман помолчал с полминуты, затем сказал каким-то сдавленным голосом:

– Планы меняются. Задачи у нас было две: раскопки на святилище и спасение твоей жизни. Я думал, что вернуть шаману иттерму – задача второстепенная, но это не так. Если всё так пойдёт и дальше – эту ночь ты ещё возможно переживёшь, а вот следующую – вряд ли. Поэтому два момента: выезд сдвигаем на сутки раньше, т.е. послезавтра с утра. И второе: твоя жизнь (а значит – возвращение или уничтожение иттермы) – наша основная задача. Я приеду завтра вечером, но сегодня передам тебе с водителем автобуса одну вещь… Она поможет тебе пережить эту ночь. До того, как получишь посылку, спать не ложись ни в коем случае! Предупреди Лешего, готовьтесь к выезду послезавтра. Всё, отбой!

Почти сразу же после разговора мне в почту прилетело письмо Шамана, содержание которого я приведу дословно:

«Менквы – особая группа духов в верованиях обских угров. Это предшественники людей, неудачная попытка Нум-Торума создать человека. Менквы были вырезаны Топал-ойка, старшим сыном Нум-Торума, богом реки, из лиственницы: «Топал-ойка вырубил из лиственницы семь человеческих фигур. За это время Куль-отыр вылепил из глины семь человеческих фигур. Говорит Топал-ойке:

− Давай, братец, поменяемся, а?

− Нет, не буду меняться, − отвечает Топал-ойка, − твои люди глиняные, худые.

− Ну, поменяемся, − уговаривает Куль-отыр.

− Не хочу отдавать своих людей. Вон сколько я с ними бился!

− И я над своими поработал, − говорит Куль-отыр. − А ты души для них откуда возьмешь?  Нум-Торум тебе душ не давал.

Сидит Топал-ойка, голову почесывает,

− Верно, − говорит, − душ-то у меня нет. Ну а ты моих деревянных людей сделаешь живыми?

− А то как же! Я их оживлю. А из глиняных людей пусть будут менквы.

Топал-ойка деревянных людей отдал Куль-отыру, себе глиняных взял. Хуль-отыр деревянные фигуры отнес к Нум-Торуму. Нум-Торум поставил их спинами к себе, дунул на них: куда девались? Топал-ойка руки расставил, да ни одного не поймал».

Нум-Торум не смог вложить душу в лиственничных людей, они разбежались по свету и до сих пор, по верованиям манси, живут в лесах. Душа досталась глиняным человечкам, её дала верховная богиня-мать Калтась-эква или Йоли-торум-сянь (Нижнего мира мать). С тех пор на земле, согласно мифам манси, живут два народа: люди, созданные Куль-отыром (богом нижнего мира) из глины и оживлённые Калтась-эква и менквы, лиственничные люди, которых создал Топал-ойка».

«Видимо, цитата из какой-то книги по мифологии манси», решил я. Только не понятно, чем эта информация нам будет полезна.

12. Ялпын-улама

Как Шаман и обещал, водитель пермского автобуса, прибывающего в 16.05, привёз мне объёмный свёрток. Он был лёгким и мягким на ощупь, до приезда домой распечатать его я не решился. Хотя было безумно интересно, как эта непонятная вещь может спасти мою жизнь. Но после того, как я побывал в нижнем мире, меня уже сложно было чем-то удивить.

Однако Шаману это удалось: развернув упаковочную бумагу, я извлёк на свет изрядно потрепанный и поеденный молью кусок плотной ткани с вытканными на нём изображениями. Кусок это походил на воздушного змея, размером примерно метр на восемьдесят сантиметров, с «хвостом» из ободранного меха непонятного животного и бубенчиками по углам. На нём были художественно вытканы деревья без листьев, что-то, напоминающее птицу в полёте, и дерево с глазами и щупальцами, торчащими изо рта. По крайней мере, я это так воспринял.

К подарку прилагалась записка:

«Саша, это – уникальная вещь, ялпын-улама, священное покрывало. Изготовлено более 50 лет назад в мансийской деревне по специальным правилам: шить его можно только осенью, до наступления зимы, причем делать это должна была посторонняя женщина, не член семьи, но в доме заказчика. Ну и много тонкостей там, достаточно того, что всё было сделано правильно.

Но это особенная улама, таких больше нет. Обычно на ней изображён Мир-сусне-хум или Куль-Отыр, а на этой Самсай-ойка или Самсай-хум – невидимка-человек, одна из ипостасей Хуль-отыра, духа нижнего мира (не путать с Куль-отыром!). Защищает дом от Куль-отыра и пауль-йорута, охраняет жильцов от болезней. Но может и напугать и даже довести до самоубийства.

В общем, хрен его знает, как он себя поведёт, видимо, от настроения зависит. Или от того, понравишься ты ему или нет. Но Самсай-хум – твоя единственная надежда, только он может защитить тебя от Куль-отыра в нижнем мире. Если захочет, конечно.

Как пользоваться: ложись спать, только укрывшись ялпын-уламой. И не открывайся, что бы ни случилось. Ещё хорошо бы принести Самсай-хуму жертву. Лучше бы помазать кровью жертвенного животного, но сойдёт и пара ярких тряпочек: привяжи их по углам уламы и скажи что-нибудь типа: «великий Самсай-хум, прими от меня эту жертву». Ну не забывай заповеди дона Корлеоне:)».

Про фразу из «Крёстного отца» это он удачно пошутил. «Ты просишь меня о помощи, но делаешь это без уважения». То есть, просить нужно с уважением. Хотя ощущение нереальности происходящего, как будто я живу на границе нашего, среднего мира и нижнего мира меня не покидало с того момента, как мне приснился первый сон про святилище на болоте. И в эту картину мира вполне органично вписался бы Самсай-хум, оживший и сошедший с ялпын-уламы в мою комнату. И даже если бы он попросил выпить, я бы ничуть не удивился. Да, с ума сходят незаметно.

Прежде, чем ложиться спать, нужно было принести жертву Самсай-хуму. «Я правда это делаю?» – спрашивал я сам себя, когда отрезал от красной атласной ленты с гитары четыре куска, потом – когда привязывал их по углам уламы, и наконец – когда (с уважением!) просил Самсай-хума принять мою скромную жертву. Даже поклонился пару раз. Самсай-хум загадочно молчал, но я решил, что мой подарок ему понравился. Потом вспомнил, что уральские духи очень жалуют алкоголь – скажем, духам рек по весне всегда приносили в жертву еду и спиртное. Да и наша рыбацкая привычка вылить из первой рюмки в реку – оттуда же родом. Поэтому перед сном я не только сам выпил коньяку, но и угостил духа, щедро пилив его изображение «Коктебелем». Закусить, правда, не дал. Нечем было.

Спать под уламой было тем ещё испытанием. Ветхая ткань, казалось, впитала в себя все запахи дымного чума, немытого тела, пыли и затхлости за полвека. Короче, воняла неимоверно. Спать можно было только, если дышать через рот. И ещё странное ощущение: когда я поворачивался с боку на бок, улама вела себя, как живая: плавно перетекала с места на место. Даже звуки какие-то издавала. Наконец, усталость взяла своё, и я провалился в сон.

13. Самсай-хум против Куль-отыра

Ощущение падения – и я на снова оказался на капище, за «спиной» деревянного Куль-отыра. Менквы подходили всё ближе, судя по треску в чаще. Но я был не один – за моей спиной кто-то стоял. Кто-то невидимый. Самсай-хум, «невидимка-человек». Я слышал его дыхание, слышал шуршание листьев под его ногами, но если смотрел назад – там никого не было. Но, тем не менее, мне было спокойно, хотя ржавого меча (хоть какая-то защита!) на пеньке в этот раз не оказалось.

Я решил не дожидаться, пока истукан повернётся ко мне, а сам обошёл его. Опять же, иллюзия того, что именно я контролирую ситуацию. Прорези для глаз в личине загорелись красным, и над болотом раздался хриплый рокот, на этот раз сразу по-русски:

– Человек из города пришёл за своей смертью…глупый трусливый человек из города…он думает, что невидимка-человек поможет ему…он думает, что улама защитит его… Нет, глупый человек из города… Кости твои останутся гнить на болоте…кровь твою выпьют лесные менквы…тело твоё съедят дикие звери…глаза твои выклюют лесные птицы… готовься, человек из города…идёт твоя смерть…

Этот монотонный безжизненный речитатив сопровождался скрипом деревьев, завыванием ветра и хрустом веток. И ещё где-то далеко, еле слышно ритмично бил то ли барабан, то ли бубен, то ли просто палка колотила о высохший пустой изнутри ствол дерева. Было по-настоящему страшно, что тут скажешь. Тем более помогать мне никто не собирался, и даже присутствие своего защитника я перестал ощущать.

– Самсай-хум, невидимка-человек, где ты? – почти закричал я.

– Я здесь, человек-из-города, – раздалось прямо над ухом, – я рядом с тобой. Говори, чего тебе нужно, я исполню твоё желание. Может, ты хочешь уйти из нижнего мира?

Мысль была здравой, тем более – самый ближний ко мне менкв был уже метрах в пятнадцати, на поляне. Двигался он медленно, но у меня было стойкое ощущение, что даже бегом мне от него не скрыться. «Мы принимаем бой» – вспомнилась фраза из книги про Маугли.

– Самсай-хум, а что ты можешь исполнить?

– Любое желание, человек-из-города, – хочешь, будет у тебя сундук с золотом? Или ружьё, которое бьёт без промаха?

– Мне нужна бутылка с бензином и зажигалка!

– Исполнено.

Ожидал я, что невидимка-человек начнёт тупить, говорить, что не знает, какой такой бензин-шмензин, но сказочный персонаж исполнил всё в лучшем виде. Оторвав от трусов полоску ткани, я затолкал её в горлышко бутылки (наклейка «водка, цена со стоимостью посуды 4 руб. 70 коп.), подождал, пока пропитается, поджог и метнул в ближнего менква, примерно посередине высоты его тушки. Бутылка разбилась, бензин вспыхнул, и лесная нечисть превратилась в пылающий факел. Менкв заметался по поляне и обиженно зарычал, как медведь, попавший в капкан.

– Ещё бутылку, Самсай-хум! Если можно – сразу с фитилём.

– Исполнено, человек-из-города.

Щелчок зажигалки, бросок, вспышка – и другой менкв ломанулся через кусты с горящей головой. Ещё одна бутылка…но поджечь её я не успел – меня потянули в разные стороны руки-сучья, разрывая на куски плоть, я закричал….и проснулся.

14. Совет в Чунжино

Едва почистив зубы, я позвонил Шаману. Подробности рассказывать не стал, просто сообщил, что всё в порядке и улама мне помогла. Подробности вечером. Шаман пообещал приехать в 17 часов на автобусе, пообещал набрать меня, когда будет проезжать Копально, чтобы я подъехал на автовокзал и встретил его. Город, как выяснилось, он не знает, хотя говорил, что бывал здесь неоднократно. В любом случае делать мне было особо нечего, а собраться для уточнения деталей решили у Лешего, оттуда же и стартовать утром навстречу приключениям.

Леший жил один в небольшом, но добротном доме в Чунжино. Этот район с середины ХХ века пользовался популярностью у заводских начальников средней руки. Близость к реке, сравнительно свежий воздух (из-за особенностей розы ветров все выбросы с металлургического завода уходили чаще всего вниз по Чусовой), транспортная доступность до градообразующего предприятия – металлургического завода, наконец, возможность совместить городские удобства с огородом – всё это позволяло держать цены на недвижимость и землю в этом районе выше средних по городу. Но были и минусы – в каждом квартале как минимум одна семья жила в развалюхе, нигде не работала и кормилась (и поилась) только за счёт того, что удавалось спереть из домов и с участков соседей. Таких маргиналов пытались воспитывать, даже бить, но безрезультатно. Проблема решалась крепкими запорами и злыми собаками.

Лешего я застал перед домом, когда он как раз кормил своего сторожа – здоровенного кобеля по кличке Шайтан. С учётом того, что ворам в доме Лешего было чем поживиться – от дорогого инструмента, лодочных моторов и металлоискателей до разных интересных старинных штучек, которых, я уверен, у него было немало, собака (да и ружьё в сенях) была совсем не лишней. Меня, впрочем, Шайтан видел не в первый раз, и больше внимания уделял миске с едой. А ел пёс, как бригада дюжих мужиков-строителей: много и сытно. Только что водку не пил, хотя в этом я не уверен.

Я заехал к Лешему уточнить, не против ли он, чтобы вечер и последнюю ночь мы с Шаманом провели у него в доме. Он посмотрел на меня, как на идиота и поправил: «Я те дам, блядь, последнюю. Слово «крайняя» не слышал?». Меня слегка передёрнуло от собственной глупости, и я поправился:

– Хорошо, я не так выразился. Вечер и ночь перед выездом мы у тебя можем остаться? Водочки выпьем, ну без фанатизма, конечно. Можно на мангале чего-нибудь пожарить, так сказать, открытие сезона отпраздновать. Ты как, не против?

– Водки много не бери, у меня есть свой. Мяса сейчас замариную. Хлеба возьмите, кончился. И овощей там, зелени… Когда приедете?

– В половине шестого примерно.

– В пять мангал разожгу. Всё, давай, дел много.

И Леший скрылся в сенях. Самогон у него был всегда, в больших количествах, и голова после него не болела совсем. Даже если переборщить. Но сам он пил обычно водку. Или по очереди: то «свой», то казённую. То пиво вообще…О, надо пивка взять! Я прыгнул за руль и поехал в сторону автовокзала – там и пивка разливного возьму.

Не успел я расплатиться за пиво, как в кармане запел телефон – звонил Шаман, автобус пришёл чуть раньше, а Копально он проспал. Я был рядом, и через пять минут Шаман уже грузил в моего «Шевика» свои мешки. Пока ехали к Лешему, завернув по дороге в магазин за лавашом, овощами с зеленью и водкой, я коротко рассказал о своём вчерашнем сне. Шаман слушал, кивал, поддакивал, как будто ожидал чего-то подобного.

– Уламу взял?

– В машине.

– Сегодня опять спишь под ней. И завтра, в лесу. В общем, пока всё не разрулим.

Вопросов я задавать не стал. Тем более, уже подъехали к дому Лешего. Хозяин уже встречал нас у калитки, и когда Шаман вылез из машины, пошёл к нему с распростёртыми объятиями: «Ебать мой лысый череп, кого я вижу? Старая злоебучая шаманская задница к нам пожаловала!». Затем последовали крепкие мужские объятия, сопровождавшиеся похлопыванием по спинам, возгласами «ебать, ты рожу накусал!», «ты охуел так долго не приезжать» и прочими пожеланиями добра, счастья и долгих лет жизни, характерных для людей минимум с одним высшим образованием. Как вы уже догадались, мои компаньоны были знакомы уже давно, и не только виртуально. Что, в общем, неудивительно, ведь копательский мир тесен, и часто бывает, что даже не зная камрада¹⁴ напрямую, найдёшь с ним общих знакомых, общие темы и вообще – много общего.

Быстро накрыли стол под раскидистой берёзой, разлили по первой. «Ну – за удачу!». И сразу же по второй, чтобы пуля не успела пролететь. «Ну, за земляного деда¹⁵». Теперь можно и закурить, если кто курит. И беседу неспешную завести. А для беседы погода была самая подходящая – несмотря на нежаркий обычно май, солнце к вечеру нагрело воздух градусов до тридцати, и мы все трое поснимали рубашки, подставляя бледные после зимы плечи жаркому весеннему солнцу. Хороший месяц – май, тепло уже летнее, а комаров и прочей кровососущей пакости ещё нет. Однако, пора было переходить к делу.

Шаман закурил, внимательно посмотрел поочерёдно на нас с Лешим, помолчал. Потом вздохнул, и как бы нехотя начал:

– В наших пермских лесах много странного происходило всегда. Условно говоря, задолго до того, как здесь появились первые русские, в этих краях уже сложился некий симбиоз людей (пусть и полудиких) и природы, тайги. А в тайге живут не только дикие звери. Настоящие хозяева тайги – не люди и не звери. А те существа, которые живут в двух мирах: нашем, среднем, и нижнем – мире духов. Раньше с этими существами могли говорить только шаманы и только в специальных местах – святилищах, которые были своеобразными порталами между двумя мирами. Постепенно шаманы умирали, и порталы закрывались. Осталось их на весь край всего два или три, да и то неработоспособных. Но свершилось чудо: один из нас открыл такой портал. Хорошо это или плохо – скоро узнаем. Но мы обязаны его закрыть, иначе…

– …иначе через портал в наш мир может пролезть всякая нечисть, – продолжил я.

– Совершенно верно, и намерения у них не самые мирные, – кивнул Шаман.

– А как с ними бороться? – подал голос Леший.

– Ну точного рецепта у меня нет, хоть и изучал я эту тему достаточно глубоко. Для борьбы с менквами в фольклоре упоминаются огонь, стрела с медным наконечником…вот и всё, пожалуй. Древние вогулы в принципе не воевали с «лесными людьми», предпочитали мирное сосуществование.

– Ага, дед мой в лес всегда носил патрон, заряженный медной пуговицей, – добавил Леший. – Говорил, от лесной нечисти помогает.

– А ещё есть версия, что менква вообще убить нельзя, – проявил я глубокое знание предмета.

Шаман пожал плечами, видимо имея в виду, что выбора у нас особо и нет – при необходимости придётся уничтожать негостеприимных тварей любыми подручными средствами. Глубоко затянулся, потушил окурок о подошву и продолжил:

– Наша задача номер один – закрыть портал. Для этого надо нейтрализовать иттерму. Каким образом? Принесём её в жертву Огонь-матери, она же Най-сянь или Най-эква, сестра Нуми-Торума. Проще говоря, сжечь. Но сжечь не абы где, а на жертвенном костре святилища. Детали рассказывать не буду, там целый ритуал. Кроме того, нам будут мешать менквы. Но если всё получится – Най-сянь примет нашу жертву, и тогда Куль-отыр нам будет не страшен, а душа шамана уйдёт в верхний мир. Эта же манипуляция закроет портал, и мы приступим к выполнению задачи номер два – раскопки на святилище. Пары дней хватит, думаю.

– У меня вопрос, – я поднял руку, как в школе. – А если у нас не получится нейтрализовать иттерму и закрыть портал?

– Знаешь анекдот: что делать, если вы попали в одну ловчую яму с тигром? – взгляд у Шамана сделался каким-то жёстким, колючим. – Откручивайте ему яйца…

– …а если это тигрица… – продолжил я, – то откручивайте свои: они вам больше не понядобятся.

Ну да, со щитом или на щите.

15. «Вы что, собрались жить вечно?»

На следующий день все встали рано, долго пили чай из настоящего дровяного самовара. Говорили мало, предстоящий день не обсуждали вообще. Но настроение было – не сказать, чтобы подавленное. Скорее, сосредоточенность перед сложной работой, которую обязательно надо сделать хорошо. Без вариантов.

До остановки электричке «129-й километр» от дома Лешего было десять минут неспешного хода. Поэтому мы с Шаманом отказались от его предложения подбросить, решив прогуляться пешком. Сам Леший примерно через полчаса после нашего выхода должен был на загруженном УАЗе ехать в сторону брода через Усьву, и ждать там наших указаний с координатами. На случай, если не будут ловить телефоны, у нас был комплект раций, которые опробовали вчера вечером.

В двадцатых числах мая за грибами-ягодами в лес не ходят, конечно. Но двое мужиков в камуфляже и с рюкзаками ни у кого интереса не вызвали – мало ли, зачем они на болото пошли. А скорее, как сказал Леший – «да всем насрать!». Дорога до разъезда Антабары, с учётом пересадки на станции Чусовская, заняла часа полтора. За это время Шаман рассказал мне, как определить, что ты попал на границу нижнего мира. Всё просто – вот только что светило солнце, пели птицы, вокруг на деревьях молодые зелёные листочки. Идёшь себе, идёшь, пересекаешь невидимую черту – солнце пропало, вокруг как бы сумерки, всё серое и мрачное. Птицы не поют, деревья вокруг сухие, поросшие бородатым мхом, свисающим, как щупальца. Но самый верный индикатор – чувство тревоги. Нормальный человек не может себя комфортно ощущать на границе миров, инстинктивно старается оттуда сбежать. приходилось мне пару раз в таких местах бывать. Ничего хорошего.

Мы единственные из всего электропоезда спрыгнули на перрон разъезда. Плиты, потрескавшиеся и покрытые мхом, домик дежурного, в который уже давно никто не заходил, и тайга вокруг. Жутковато. Шаман закурил, я тоже попросил сигарету. Жадно затянулся, ловя давно забытый вкус и запах никотина. Больше десяти лет не курю, но иногда до сих пор снится, как достаю из пачки сигарету, щёлкаю любимой зажигалкой «Зиппо», прикуриваю, затягиваюсь и пускаю кольца дыма… на деле всё гораздо прозаичнее: затянулся, захлебнулся дымом, закашлялся. Как будто мне снова шесть лет и я в подвале пробую затянуться окурком, любезно предоставленным «большими пацанами». Что тогда был дураком, что сейчас ничего не изменилось.

– Курение – медленная смерть, – с усмешкой заметил Шаман, глядя, как я опозорился с сигаретой.

– Да и хрен с ним. Мы что, собрались жить вечно? – я затоптал окурок, – двинули!

И мы углубились в чащу по еле заметной тропинке.

Остров на болоте и святилище мы нашли достаточно быстро. Возможно, этому помогли мои путешествия во сне. Всё было узнаваемо и знакомо: высокий трухлявый пень на месте истукана Куль-отыра, развалины небольшого сруба, который старый алкоголик Михалыч принял за остатки избушки. На самом деле здесь когда-то стоял на столбе-подпорке лабаз-чамья, «избушка на курих ножках», в которой шаман хранил свою шаманскую амуницию, я видел её во сне.

Пока всё было тихо, но Шаман оставался настороже: постоянно озирался по сторонам, сжимая обрез охотничьего ружья, заряженный медными пулями. Обрез нашёлся на чердаке у Лешего, а два десятка пуль мы отлили вчера, зарядив ими гильзы 12 калибра. Можно было и больше, но мы справедливо решили, что ствол у нас один на всех, а перезарядить много раз его всё равно не получится, если что. Да и не факт, что медные пули помогут против менквов, огонь надёжнее.

Я достал навигатор, подождал, пока он «поймает» спутники и определил координаты. До брода от святилища около двух километров, но проехать на машине получится только половину, если не меньше. Телефон был бесполезен – сеть не определялась. Странно, до города не так уж и далеко. Я покрутил телефон в разные стороны, но Шаман махнул рукой:

– Бесполезно. Святилище каким-то образом экранирует радиоволны.

– А почему спутник поймался?

– Там сигнал сверху идёт, а не параллельно земле. Отойдём метров на четыреста – связь появится.

И мы двинулись в сторону реки, предварительно включив в навигаторе запись трека. Чтобы потом не искать место снова.

В эту сторону идти оказалось сложнее – болото было уже не пружинящей под ногами кроватью из дёрна и травы, попадались лужи и ямы. Прыгая с кочки на кочку, мы наконец вышли на сухое место. Поляна была достаточно большая, и мы решили, что лагерь разобьём здесь. До реки оставалось около километра, но здесь виднелись следы грузовой машины, видимо, через брод сюда можно доехать. Дальше мы пошли по автомобильной колее, предварительно сообщив Лешему по рации координаты (телефон по-прежнему отказывался принимать сигнал). В результате, когда мы вышли к реке, Леший уже форсировал брод и ждал нас на этом берегу. До места будущего лагеря на УАЗе мы домчали минуты за три. Первая часть путешествия благополучно завершилась. Что будет дальше? – спросил я себя, прислушиваясь к зловещей тишине, в которой особенно громким казалось щёлкание остывающего мотора УАЗки.

16. «Сат менкв-2»

– Первый раз идём налегке, – Шаман жестом остановил Лешего, который начал выгружать из багажника лагерное оборудование.

– Может, хоть чаю выпьем? – мне хотелось максимально оттянуть решающий момент.

– Выпьем, – согласился Шаман, доставая из рюкзака плоскую флягу. – Но не чаю. Вернее, это не совсем чай. Но он поможет нам увидеть сразу и наш мир, и нижний. Не пугайтесь,это не галлюцинации. Хотя похоже, особенно когда картинки миров накладываются одна на другую.

– Мухоморы? – Леший с сомнением принял от него металлическую рюмку.

– Совсем чуть-чуть. Для открытия «третьего глаза». В основном лесные травы, не то, чтобы наркота, так…слегка расширяют сознание. В списке запрещённых веществ их нет, в общем. Я-то могу и без этого между мирами путешествовать…а вам поможет.

– Ты правда шаман, Шаман? – удивился я.

– Камлаю потихоньку, – уклончиво ответил он.

Выпили. Как раньше говорили, «за успех нашего безнадёжного предприятия». И двинули по уже знакомой тропинке: я первый, потом Леший, Шаман замыкающим. Минут через семь меня «накрыло»: солнце погасло, начинающие зеленеть осины превратились в корявые сушины, ели покрылись наростами странного мха, свисающего до земли, а всё вокруг стало заволакивать двигающимся туманом, который казался живым. По реакции моих спутников я понял, что видят они то же самое. Положительный момент – мы могли «разговаривать без слов», то есть стоило только подумать, и собеседник тебя понимал. Это было круто, что уж говорить. «Ну её нахуй, такую крутизну» – прозвучало в моей голове голосом Лешего. «Это точно» – согласился я, так же мысленно.

Вот и раздвоенная ель, за которой вход на остров. В нижнем мире ель эта выглядела несколько устрашающе – казалось, что это двухголовый змей-горыныч, который охраняет святилище. И я нисколько не удивился, когда увидел, что стволы ели заострены вверх, и на них просматриваются грубые черты лесных великанов-менквов. Когда же у деревьев открылись глаза, я подумал: ещё немного и я бы обосрался от страха. Эти красные огоньки на деревьях я уже видел. Во сне.

Слева и сзади от меня оглушительно громыхнул обрез, и левая половина ствола рассыпалась в труху. Вторая половина угрожающе заворчала, но повторный выстрел успокоил и её. Заскрежатав, остаток ствола завалился набок. «Работает» – удовлетворённо констатировал Шаман, перезаряжая обрез. Путь на остров был свободен. Но нужно было ещё пройти мимо истукана Куль-отыра.

В нижнем мире его высота была примерно метра четыре. Серебряная личина была настолько высоко, что приходилось задирать голову вверх. И тоже светящиеся зловещим красным цветом глаза. Как нам объяснил Шаман, истукан не представлял опасности, а вот менквов, которые охраняли святилище нам с Лешим, нужно было нейтрализовать. По крайней мере, пока Шаман проводит ритуал.

Шаман встал перед идолом, Леший принял у него обрез и закрыл ему спину слева, а я сделал то же самое, но справа и без обреза. С оружием у нас было туговато, но вот тут-то и пригодились странные запасы Шамана – дешёвые дезодоранты в баллонах, коих он заказал аж десять штук. Оказалось, всё просто. Ну, для тех, кто в детстве подносил к струе из баллона (лак для волос, например) зажжёную спичку. Пламя бьёт метра на два, проверено лично. А чего боятся менквы? Правильно, огня. С баллоном и зажигалкой я и занял оборону.

Судя по бормотанию Шамана и звукам сзади, он разводил жертвенный костёр, чтобы принести иттерму в жертву Огонь-матери и Куль-отыру (поскольку костёр разводился перед его изображением). Такая двойная жертва. А, ну поскольку у жертвенного костра Най-сянь было принято ставить еду и спиртное, мы притащили с собой ещё одну непонятную прежде вещь из списка Шамана – бисквитный торт. Чекушка дешёвой Пермской водки дополняла жертвоприношение.

Леший выстрелил два раза подряд, и совсем рядом раздался треск падающего бревна. Менквы подкрались незаметно, и были совсем близко. Я щёлкнул зажигалкой и начал поливать огненной струёй ближнего ко мне великана. Тот горел, но сдаваться не желал. Тем более, за его спиной хрустели сучьями ещё пять или шесть чудовищ. В отличие от первых двух, эти не издавали никаких звуков, только с хрустом ломились через деревья.

Баллончик закончился слишком уж быстро, я выхватил второй, чуть замешкался с зажигалкой, и корявый сучок-рука царапнул меня по щеке. На моё счастье первый менкв, полыхая и разваливаясь на куски, завалился в сторону, собрав ещё двоих сотоварищей, в том числе – самого шустрого. Компания вспыхнула, как порох и начала кататься по земле, разгораясь всё сильнее от каждого движения. Два выстрела красноречиво сказали о том, что менквов стало ещё меньше. Семь минус три минус два – сколько осталось? Двое? Это уже полегче. Тем более на глаза они больше не показывались.

Я вытер пот, повернулся к Шаману, и сделал это как раз вовремя, чтобы увидеть жуткую картину: вспыхнувший почти на высоту истукана жертвенный костёр с иттермой, и в пламени этого огня призрачная фигура старика-шамана из моего сна. Про его душу, которая сначала была в кукле, а потом вселилась в идола Куль-отыра, мы как-то совсем забыли. И эта забывчивость могла нам стоить жизни.

17. Битва шаманов

Силуэт старика сгущался, в руках у него были бубен с колотушкой, на лице – берестяная маска с клювом. Я догадался, что полностью материализоваться он не мог, даже в Нижнем мире, но сила его была достаточной, чтобы управлять стихиями. Он ударил в бубен, и деревья закачались, завыл ветер, и туман сгустился. Что делать в такой ситуации я не знал, и мы этот вариант развития событий не обговаривали. Я с ужасом слушал ускоряющийся стук бубна и думал, что слишком молод, чтобы остаться в Нижнем мире навсегда.

Но к низкому рокоту бубна старого шамана неожиданно присоединился похожий звук, но выше и звонче. Да, это был звук другого бубна. И бил в него другой шаман. Нет, вот так – Шаман, наш товарищ. Обернувшись, я понял, что выход есть даже из казалось бы безвыходной ситуации. И битва наша решится схваткой двух шаманов. Шаман (для ясности я так буду называть нашего товарища, а старого шамана – Стариком) вместо маски, которая необходима шаману, чтобы его не узнали духи, развернул флисовую шапочку-балаклаву, которая скрыла его лицо, оставив только глаза. В руках у него был овальный бубен, обтянутый кожей, и колотушка. Только все это размерами было поменьше, чем у Старика. И ритм он отбивал не совсем ровный, какой-то рваный, обрубленный. И после каждых пяти-шести ударов выкрикивал что-то типа «Хой…хохой!» голосом, похожим на горловое пение народов Сибири.

Приближаясь постепенно друг к другу, два шамана оказались на расстоянии примерно пяти метров, разделённые жертвенным костром, и начали ходить по кругу, стуча в бубны и глядя прямо перед собой. Это было жуткое зрелище: живой человек и призрак из сгустившегося тумана повторяют движения друг друга под заунывные звуки двух бубнов и горловые крики. Временами казалось, что они поднимаются в воздух и величественно плывут по кругу, не касаясь земли… а может, и не казалось – это же Нижний мир. Между тем, это и было состязание двух шаманов примерно одинаковой силы: то Шаман прерывал своё бормотание на непонятном языке выкриком «Най-сянь!», и пламя жертвенного огня вспыхивало до верхушек деревьев и выстреливало в сторону противника, то Старик так же выкрикивал «Куль-отыр!», и пламя пыталось достать Шамана. Никакого вреда, впрочем, они друг другу причинить не могли, как ни старались.

Тогда Старик разорвал круг, отвернулся и начал раскачиваться из стороны в сторону, глухо рыча и постепенно ускоряя бой бубна. Его неуклюжие движения были похожи на медвежьи…и я догадался, что так старый колдун вызывает своего зверя силы – медведя. Понял это и Шаман, его движения тоже изменились, но что за зверь был его тотемом, я никак не мог понять. Схватку должны были продолжить два зверя силы, чей победит – тот и станет сильнейшим шаманом, другому же места не будет ни в Среднем мире, ни в Нижнем.

Первым появился медведь. Это был матёрый зверюга, метра три в высоту, когда поднялся на задние лапы. Шерсть его была светло-коричневого цвета, с сединой и проплешинами. Казалось, что медведя поела моль, но возможно он просто ещё не отошел от спячки. Огромная башка вертелась из стороны в сторону, и маленькие злые глаза искали цель… Увидев Шамана, медведь зарычал, поднявшись на задние лапы, затем опустился на четыре конечности и рванул в атаку.

Внезапно путь ему преградил небольшой, раз в пять меньше медведя, зверь, что-то среднее между медведем и барсуком. И хотя размерами он был по сравнению с медведем невелик, бесстрашно затявкал и приготовился драться.

«Да это же росомаха!» – догадался я, хотя в природе (да и в зоопарке) никогда с ней не встречался. Но сразу вспомнились рассказы об этом звере бывалых таёжников. Как-то на Косьве, к примеру, остановились мы заночевать на галечном берегу, и в кустах всю ночь кто-то возился и хрустел сучьями. Даже выстрелы из ружья не помогли – возня продолжалась до утра. Утром из соседней почти вымершей деревни к нам пришёл мужичок, ему мы и рассказали о ночном происшествии. «Да это мишка, – успокоил мужик, – он мирный. Так, напакостит иногда, вот на прошлой неделе у меня рыбу утащил, которая на улице сушилась. А вот если бы на той стороне остановились – пиздец. Там росомаха живет. Она бы всё у вас разворотила, да и не боится она ничего».

Действительно, росомаха – это отморозок животного мира. Не признаёт никаких авторитетов, даже звери намного крупнее её боятся и врагов в природе у неё нет. Хотя, возможно, это связано с тем, что она имеет «химическое оружие» – она, как и американский скунс, «метит» территорию. Или выстреливает вонючую струю в сторону неприятеля. Собаки, говорят, после этого даже нюх теряют.

Медведь между тем поднялся на задние лапы и зарычал устрашающе. В животе у меня предательски заурчало, и я не к месту вспомнил старый анекдот. Про то, как бороться с медведем. Ну, кидать в него дерьмом. А когда наивный слушатель спрашивает, а где же ему собственно это дерьмо взять, ему отвечают: «увидишь медведя – узнаешь». Вот так даже в критические моменты чувство юмора не даёт скучать….

Росомаха, не дожидаясь атаки, забежала медведю за спину и выдрала здоровенный кусок мяса из медвежьей задницы. Пока обиженный косолапый разворачивался, противник снова оказался у него за спиной и укусил за жопу уже с другой стороны. И так далее…в общем, если сначала я сомневался в успехе стороны добра, то через несколько минут быстрота и ловкость взяла верх над грубой силой, и медведь свалился в луже собственной крови и затих. Напрасно Старик бил в бубен, кричал, призывал злых духов…лесной великан захрипел и издох. Росомаха же, пометив добычу жутко вонючей струёй, тявкнула на прощанье и потрусила в лес.

Я перевёл взгляд на Шамана…он уронил бубен, упал на колени, а затем завалился на бок. Старик же стал дрожать, как летнее марево над раскалённым асфальтом, потом побледнел и исчез совсем, постепенно сжимаясь к центру, как изображение на экране лампового телевизора. Добро победило зло!

– Бляяяя… – выдохнул я.

– И не говори… – протянул Леший.

18. «Не в этот раз, мужики…»

…сказал нам Шаман, едва открыв глаза, в ответ на наше «Мы думали, тебе пиздец». Дело было уже в лагере, куда мы его дотащили буквально за несколько минут, несмотря на приличное расстояние. И, готов поклясться, признаков жизни он не подавал. Открыл глаза только тогда, когда я догадался влить ему в рот водки.

– Шаманом дед мой был, – начал свой рассказ Шаман, устроившись на раскладном стуле с кружкой горячего чая в руках. – Когда умирать стал, надо ему было кому-то свою силу передать. Неделю уходил, всё никак не мог, мучился. А бабка мне настрого запретила к деду подходить, брать у него что-то и вообще разговаривать с ним. А я пиздюк был ещё, лет шесть или семь. В школу точно не ходил.

– Ну да, колдуны так просто не умирают… – начал я, но Шаман жестом прервал меня, и я заткнулся.

– И вот, зашёл в избу, водички попить, а дед меня зовёт. Мне интересно, я подошел. А он: хочешь, говорит, птичку покажу. Я башкой кивнул. Он достаёт вот это, – Шаман достал из ворота на кожаном шнурке небольшую бронзовую подвеску в виде птицы с человеческим лицом на груди, – и мне протягивает. Ну я, дурак, и взял.

– А дальше? – терпение кончилось уже у Лешего.

– А дальше дед сразу умер, бабка на меня накричала, но птичку не забрала. Сказала: теперь она твоя, ты её носить будешь.

– Это он тебе свою силу передал, – проявил осведомленность я. Шаман кивнул.

– Но лет до двадцати мне это никак не мешало, скорее помогало даже. Экзамены сдавать, например. Знал заранее, какой билет попадётся. Или мог войти в комнату и повторить, о чем без меня говорили. Но это скорее забавляло, чем могло практически пригодиться. Но вот однажды я услышал шаманский зов, и это, скажу я вам, полный пиздец. Сначала просто стало на всё насрать, сессию я не сдал, но вместо того, чтобы пойти в армию, взял и уехал на север области, в глухую деревню. Ну как деревню – оставалось от неё три дома, в одном жил старый дед, а два других периодически использовали рыбаки и охотники. И всё меня куда-то тянуло, в лес пойду – не то, всё дальше и дальше ухожу. Потом смотрю – звери и птицы лесные меня не боятся, а вроде как даже разговаривают. Потом духи мне начали являться, говорить: ты шаман, и дед твой шаманом был, и прадед. И ты шаманом должен быть, иначе умрешь. Потом началась шаманская болезнь: все через жопу идёт, вся из рук валится, вся жизнь рассыпается. Причём, и на близких это тоже отражается, и вообще на всех, с кем контактируешь. Болеешь страшно, всё тело ломит. А врачи причину не могут определить.

– И долго это с тобой было? – я слышал про шаманский зов и шаманскую болезнь, но не знал, что всё так серьёзно.

– Пока не согласился стать шаманом, – вздохнул Шаман. – Три с половиной года.

– А как ты согласился? – подал голос Леший.

– В одно прекрасное утро я сломался. Пошёл в лавку каких-то экзотических товаров, чтобы купить бубен. Продавец только на меня посмотрел, ни слова не говоря, ушёл в подсобку, вернулся с бубном и колотушкой. Денег не взял. Сказал, что трудный путь мне предстоит, но выбора нет. Выбора не было сразу, как я понял. Это не ты выбираешь путь шамана, это путь выбирает тебя.

– И что, болезни прошли? – Леший закурил сигарету.

– В тот же день. И из универа позвонили, типа ошибка произошла, можете восстановиться. И на работу пригласили, в музей, я на археолога учился. И девушка вернулась, типа осознала, что не права…

– А ты? – я не верил своим ушам, хотя сталкивался с подобными вещами не раз.

– А я бросил всё и уехал на Байкал, учиться у бурятских шаманов. Там меня основам научили, как между мирами путешествовать, как камлать, как людей лечить. Там ко мне шаманский дух-покровитель явился, вы его видели. Это он меня звал, когда я упрямился. Теперь он всегда со мной.

– А правду говорят, что шаманы могут в тело духа-покровителя вселяться? – Леший тоже слушал, буквально открыв рот.

– Ну не совсем вселяться…я вот могу в него войти, но просто вижу мир глазами духа-покровителя. А не так, чтобы сам стал росомахой. Шаман – не оборотень, это немного другая категория. Она самка, кстати. Дух-покровитель всегда существо другого пола. «Небесная жена шамана».

– А какой вообще смысл шаманского камлания? – поинтересовался я.

– Камлание – путешествие между мирами. Основная задача шамана в племени – лечить людей, ведь болезни происходят по двум причинам: одна – от человека уходит его дух-хранитель, и он слабеет. Вторая – в человека наоборот вселяется чужеродная информационная сущность, злой дух болезни. В первом случае нужно вернуть как можно скорее духа-хранителя, иначе человек заболеет и умрёт в конце концов. Во втором – изгнать злого духа из тела. Для этого шаман путешествует в Нижний мир. Это если коротко.

– И всё? – вся суть шаманизма в двух словах Лешего явно не устраивала.

– Нет. Можно ещё будущее предсказывать, для этого можно путешествовать как в Нижний, так и в Верхний мир. Можно у духов просить что-нибудь. Только потом надо жертву принести, если исполнят просьбу, а то обидятся. А самые сильные шаманы вообще с духами дрались и заставляли их себе служить.

Мы молчали, переваривая услышанное. Шаман сделал паузу, отхлебнул чаю и продолжил.

– Вообще шаманы на три категории делятся. Самые слабые даже и шаманского духа-покровителя порой не имеют. Они на серьёзные дела не способны, даже камлать не умеют, так, придуриваются. Шарлатаны, одним словом. Таких процентов девяносто сейчас. По мелочам кое-что умеют, вещие сны иногда видят. Иногда даже болезни лечат успешно. Вторая – шаманы средней силы. Как я, например. Кое-что умеют, даже многое. Между мирами путешествуют, камлают. С духами общаются. Духа-покровителя имеют, некоторые даже двух. Сила у них разная, зависит от духов-покровителей. И может меняться в течение жизни. Я вот силу два раза полностью терял, потом дух мой возвращался, и я снова мог летать.

– А что же тогда самые сильные шаманы могут? – осторожно спросил я.

– О, тут Гарри Поттер отдыхает, мужики. Они могут всё. Вообще всё: погодой управлять, со зверями разговаривать, жить вечно могут. Могут людей оживлять, если меньше недели со дня смерти прошло. И потом нормальный живой человек опять получается, а не зомби какой-нибудь. И ещё лет двадцать прожить может.

– Извини, Шаман, но тут ты точно пиздишь, – категорично отрезал я. Он спорить не стал, отхлебнул чая и задумчиво ответил:

– Чистая правда. Сам бы не поверил, если бы своими глазами не видел. Мой дед таким был. Охотника медведь задрал, принесли холодного уже. Дед два дня рядом с ним на полу в избе пустой лежал, потом встал и вышел. И охотник за ним следом вышел. А дед после этого неделю с постели встать не мог, но потом оклемался. Да и шутка ли – деду уже сто тридцать четыре года было, но для Великого шамана это не предел. Он вообще сам уходит, когда жить ему надоест. И кстати – великих шаманов на земле одновременно только четыре может быть.

Мы все надолго замолчали. Знать бы, что на свете есть такие вещи, которые только в сказках можно прочитать. Ну или в фантастических фильмах увидеть. Может, и жил бы я по-другому. А может… я пднял глаза на Шамана:

– А простому человеку, вот мне, например, можно шаманом стать?

– Практически невозможно, Саня. Шаманский корень нужен. Это…как бы сказать… предрасположенность, что ли, которая в родне передаётся. Словами не описать. У тебя его нет, поэтому даже и не заморачивайся. Да и нет в этом ничего хорошего, по правде сказать. Вся жизнь – боль и страдание. И бросить никак не получится. Такие дела…

Шаман закурил и продолжил негромко:

– Нельзя по желанию стать шаманом, но можно жить, как шамана. Это в первую очередь, понимание того, что мир един и он живой. И все, что тебя окружает, живое. Деревья, цветы, реки и даже камни. И со всеми можно разговаривать. И все могут дать тебе хороший совет, если относиться к ним с уважением и любовью. Не зря сказано: «Бог есть любовь». И жить в гармонии со всем, что тебя окружает. Ты не станешь мусорить и деревья в лесу ломать – и лес тебя порадует, грибов даст, или там ягод. Только не бери больше, чем надо и обязательно поблагодари от души. И будешь жить по законам шаманизма.

– И всё? – хором спросили мы с Лешим.

– И всё, – подтвердил Шаман.

Эпилог

На этом, собственно, я и закончу своё увлекательное (надеюсь) повествование, ибо дальше не было уже ничего интересного. Четыре дня мы добросовестно вели раскопки под чутким руководством Шамана. О находках говорить в нашей среде не принято, скажу только, что кое-что интересное мы всё же нашли. Но не так много, как хотелось бы. То есть, «не работать до конца жизни» у нас не получилось. Часть артефактов (интересные с исторической точки зрения) попала в музеи, часть – в частные коллекции. В целом опыт был интересным и экспедиция с экономической точки зрения окупилась.

Только вот теперь я, чаще во сне, но порой и наяву, иногда «проваливаюсь» в нижний мир. Идёшь так по тайге, солнышко светит, птички чирикают…и вдруг – сумерки, зелёная хвоя с деревьев куда-то исчезает, вместо неё вокруг сухие кривые сучки… которые вот-вот потянутся к моему горлу, чтобы сомкнуться и не отпускать никогда… Моргну, отведу взгляд – нет, опять все по-прежнему. Покажется же такое!

И ещё…периодически чувствую в лесу чей-то тяжелый взгляд. И иногда кажется, что дерево в поле периферического зрения движется вместе со мной. Посмотришь прямо – нет, дерево как дерево. Только отвёл глаза – опять движется. Ведь «сат менкв» – значит семь менквов, а убили мы с Лешим только пятерых. Осталось двое. Два сильных, но тупых злобных лесных великана. По одному для каждого «человека-из-города»… для меня и для Лешего…

Уфа – Челябинск, 2013 – 2019

Примечания

1

План генерального межевания, старейшая из известных подробных карт Прикамья

(обратно)

2

Лопата марки «Fiskars»

(обратно)

3

«Ace-250», один из самых дешёвых и самых популярных среди начинающих копателе металлодетекторов, производится фирмой “Garret”.

(обратно)

4

Имеется в виду памятник археологии, который охраняется государством и вести там любые земляные работы категорически запрещено

(обратно)

5

Пермский звериный стиль – название стиля, объединяющего бронзовую художественную пластику VI—XII в. н. э. созданную средневековой цивилизацией Урала.

(обратно)

6

Гривна – серебряное или золотое изделие (украшение, знак отличия или различия) в виде обруча, носившееся на шее, в том числе в Древней Руси. Металлический обруч, надетый на шею, казался древнему человеку надёжной преградой, способной помешать душе покинуть тело.

(обратно)

7

Под определение «последний чекан» попадают все медные монеты, ходившие в России с 1867 по 1917 гг.

(обратно)

8

Рарик (раритет) – редкая монета.

(обратно)

9

Дискриминация – способность металлоискателя реагировать на одни предметы (цветные металлы), игнорируя другие (железо).

(обратно)

10

Билон – разменная монета из низкопробного серебра.

(обратно)

11

Сибирская монета – это разновидность денежных знаков времен правления Екатерины Второй. Суть этих денег заключалась в том, что такие монеты использовались только на территории Сибири. В остальной части Российской империи они не котировались. Чеканились эти монеты в монетном дворе поселка Сузунь.

(обратно)

12

Древнеиранские монеты, украшения и утварь, созданные из серебра в период с 3 по 7 века нашей эры, принято называть «сасанидским серебром»

(обратно)

13

Жаргонное название народов финно-угорской группы, к которым относятся и вогулы (манси)

(обратно)

14

Обычное обращение копарей друг к другу на форуме и в реале

(обратно)

15

Земляной дедушка – дух-покровитель копателей. Чтобы он вместо мусора подбросил монетку, его надо задобрить: выкопать ямку и бросить туда пару монеток из кармана. Также, по слухам, любит выпить и сладости.

(обратно)

Оглавление

1. Краевед Говнотыкин

2. Серебряный след.

3. Серебряный след – 2.

4. Проклятые клады

5. Серебряный след – 3.

6. Тропой шамана

7. Многие знания – многие печали

8. «У Вас есть план?»

9. Загадочные вогуличи

10. «Культур – мультур»

11. «Сат менкв»

12. Ялпын-улама

13. Самсай-хум против Куль-отыра

14. Совет в Чунжино

15. «Вы что, собрались жить вечно?»

16. «Сат менкв-2»

17. Битва шаманов

18. «Не в этот раз, мужики…»

Эпилог

*** Примечания ***