Седьмой [Андрей Михайлович Фофанов] (fb2) читать онлайн

СЕДЬМОЙ

Удар за ударом по ребрам.

Твое дыхание весьма условно.

Удар за ударом по сердцу.

В твой мирок давно сорвали дверцу.

Давай по роже, еще чуть-чуть.

Ты не сможешь никогда уже свернуть.

Меть в центр, туда, где болит,

Где швы не сойдутся, где и так горит.

ПРОЛОГ

Черт! Здесь все когда-то началось. И через несколько часов закончится. Прям не верится. Возмездие вступит в свою силу. Кара всегда достигает тех, кто виновен. Рано или поздно, но это случается. Никто не может безнаказанно творить безобразие, всегда находится тот, кто накажет виновных. В данном случае я. Каратель? Хм… Не думаю, что могу называться так. Кто такой каратель? Тот, кто вершит справедливость, во что бы то ни стало – найти и наказать виновных. А что творю я? Я творю хаос. Кто дал мне право так делать? Я же сам такой же, как и он. Как они… Где мой каратель? Как я могу отличаться от них, если творю такое? Но моё наказание будет позже, а пока надо сконцентрироваться на Глебе. Он последний. Он главный. Много страданий они принесли людям. Держали в страхе многих. Для таких людей, как они, нет понятия справедливость или нравственность. И с ними нужно обращаться их же методами. Но я сильно не опущусь, не замараю руки об это дерьмо – мне противно.

Ну, да ладно. У меня будет время подумать. А сейчас нужно сконцентрироваться на происходящем.

Комната готова для приема гостей. Все на своих местах. Я долго думал, что же с ним сделать. Просто избить? Убить? Покалечить? Немного не то, что хотелось бы. Мне нужны его муки, его боль.

Положив веревки на парту, я закрыл кабинет и вышел за дверь. Закрывая ключом дверь, взгляд упал на табличку: «36. Кабинет химии». Какой странный феномен. Двойственные чувства: с этого кабинета одновременно начался кошмар моей жизни и любимое хобби, без которого я бы давно свихнулся. Ирония судьбы… Любовь Рудольфовна, учитель химии, всегда видела во мне способного ученика. И всегда, когда я спрашивал про те или иные вещества, она рассказывала, не задавая лишних вопросов. Она и сейчас мне помогла, не зная того сама.

Кабинет химии находится в конце коридора, немного за углом. Рядом лаборатория. Я прошел по длинному коридору и осмотрелся. Никого нет. Отлично. 1 сентября проходит успешно: линейка кончилась, счастливые и опечаленные школьники разбрелись по домам в преддверии завтрашней учебы, а мне надо закончить свой план. Спустившись по дальней лестнице, я вышел со школы через пожарную дверь. Слава богу, что замки никогда не меняют, уже много лет один и тот же.

Уже на улице я посмотрел на школу. Господи, как же давно я тут не был. И никакой ностальгии, скорее наоборот – меня воротит от воспоминаний.

Белый Фольксваген Транспортер преданно ждал меня у забора. Школа стояла так, что сбоку лес без тропинок (разве что маленьких, ведущих к школьной курилке), спереди дорога. Люди тут не ходят, так как за лесом только-только строится дом, в школе, кроме охранника-старика, никого нет, поэтому можно смело делать все и не прятаться. И никто никогда не узнает, что я собираюсь привезти сюда вскоре.

Сев в машину, я посмотрел на часы. 17:23. Рано пока что. Глеб встречается с барыгой в 18:30 у старой церкви. Наркоманы… Чего же людям не хватает, что они садятся на иглу?! Риторический вопрос… Билет в один конец. Почти…

Извилистая дорога не давала задуматься, приходилось сильно и постоянно вертеть рулем. Не прошло и 15 минут, как показалась та самая церковь. С Глебом будет проще всего. Он наркоман, загнанный в угол. Он боится. Поэтому, приобретя дозу, далеко не уйдет и, скорее всего, в развалинах церкви и вмажется. Там я его и возьму. Отлично. Сложность придает факт, что я в розыске. Но меня не найдут. Точнее найдут, но позже. Не сейчас. За Глебом они в любом случае следят – он же последний. Шерлоком Холмсом не надо быть, чтобы понять, что я приду за ним. Эти мысли меня рассмешили. Видимо это нервное.

Впервые за неделю я задумался о будущем. Что будет дальше? Меня посадят – это однозначно. Но на сколько? Убьют при задержании? Или потом? Мне все равно. Главное, чтобы план свершился. Я слишком долго ждал.

Развалины церкви не давали думать, в голове вспышками появлялись всё новые и новые воспоминания. Я вспомнил очкарика Юру. Бедный Юра… Ему почти полностью переломали кости. Сколько же он мучился, прежде чем умер? Час? Два? Сутки? Жуть… Он был хорошим парнем и не заслужил такой смерти.

Подкурив сигарету, я вышел из машины и обошел церковь вокруг. Подошел к тому месту, где нашли Юру. Естественно, следы крови за столько лет стерлись. Но все равно чувство, будто это было совсем недавно. Я огляделся. Тихо. Никого нет. Вдруг сзади что-то щелкнуло. Я рефлекторно упал на землю, всматриваясь в кусты. Это барыга пришел раньше. Странная личность. Вроде приличный тип, но что-то в нем мерзкое. Куртка, джинсы, кроссовки – как у всех. Но что в нем такого? Дурь продает. Мразь. И я опять вспомнил тот случай на заводе, когда впервые попробовал травку.

Глеб не заставил долго ждать. Но почему-то пришел в робе дворника из ЖЭКа. Они молча обменялись чем-то и разошлись по сторонам. Вроде нет ментов с ним. Странно, но хорошо. Мне так лучше. Не надо отбивать его от них.

Как я и рассчитывал, Глеб далеко не ушел, и в этой же церкви пустил по венам наркоту. Когда я подошел, он даже говорить не мог, да и не соображал вообще, его глаза смотрели куда-то вверх, эйфория, видимо. Быстренько забрав его и кинув в машину, я уехал в сторону школы…

…Все идет по плану.

Я много думал об этом моменте. Он лежал связанный. Мне не верилось. Весь мой долгий путь, усыпанный только болью и ядами, подошел фактически к концу. Все равно я себе не так это представлял.

–Что Глеб? Что такое? Тебе не комфортно? Ах, да прости, ты связан. Поверь, это еще не самое страшное, – я замолчал. Пульс участился, воздуха не хватало. Это не страх, нет. Это экстаз от финала. Я посмотрел на Глеба. Тысячу раз я прокручивал в голове этот диалог, но сейчас сценарий идёт не по плану. Это жизнь. – Мне вот только не понятно, почему? Чем мы тебе мешали?

Его глаза. Это стоит видеть. Глаза, наполненные страхом и наркотиком. Адская смесь. Но мне не нравилось, что он был под кайфом. Я хотел, что бы он по-настоящему понимал, что с ним происходит. Плюс ко всему я не знаю, как подействует яд, если в теле Глеба будет героин. Надо очистить его разум, чтобы он соображал, что происходит с ним, чувствовал боль и, главное, отчаяние. Хм, какой же я все-таки расчетливый. Ни одной оплошности. И сейчас. Приготовил другой наркотик, который даст ясность его сознанию. Мне прямой путь в Гарвард куда-нибудь. Но я пошел по другой тропе.

Достав из кармана маленький пакетик с порошком, похожим на кокаин, я насыпал в ладошку и поднес к его носу.

– Нюхай, вдыхай глубже, – прижав ладошку к носу и рту, я убедился, что достаточное количество вещества попало в организм. По идее пару минут и он трезв. Ну, по крайней мере, его мозг будет соображать.

Я судорожно посмотрел на часы.

–У нас с тобой, Глебушка, есть пять минут, так что давай по конструктиву, – выждав пару минут, я ввел ту самую сыворотку, которую разрабатывал очень долго, годами шел к этому идеальному составу. Это мое детище.

Я видел, что он начал испытывать боль и страх, что подействовали оба препарата. Его ломало, но он готов был на все, лишь бы сохранить свою никчемную жизнь. Он мямлил. Я и половины не понял. Даже цитировать его противно. Я снова взглянул на минутную стрелку и понял, что пора покончить с этим раз и навсегда.

–Знаешь, Глеб, таких, как ты, надо истреблять. Как насекомых. Естественный отбор сам бы сделал своё дело, но это надо ждать, чего я не хочу. Ты лишний в этом мире. Жаль, что твоя мать не сделала аборт или тебя в детстве не сбила машина, – я тяжело вздохнул, переводя дух, и продолжил: – тебе хотя бы перед смертью сказать что-нибудь хочется?

Он зарычал. Я понял, что он несчастней, чем я. Несчастней, чем мы все. Но я так же понимал, что это просто тяга к жизни. Все эти годы, я степенно шел к этому исходу. Оставив его в живых, он продолжал бы колоть в себя героин, он продолжал бы разбойничать, а его задницу всегда кто-нибудь прикрывал. Так этого оставить нельзя. Именно поэтому сейчас нет места для жалости.

– Прощай Глеб, – я решительно направился к выходу, но на мгновенье остановился, – кстати-ка, ты знаешь, яд, который сейчас разносится по твоему организму, я не тестировал. Одно знаю точно, свертывание крови начнется через 24 часа. А до этого тебе будет больно. Очень больно. Ты даже не догадываешься, что тебе ждет в ближайшие сутки. Ты будешь мечтать умереть.

Вот и всё. Всё заканчивается. Я подкурил, глубоко затянулся и медленно выдохнул. Где-то далеко послышалась сирена.

– Сомневаюсь, что тебе антидот везут, – я громко рассмеялся, но тут же продолжил совершенно серьезно, – это тебе за всё. За меня, за таких же, как я, за Свету. Света…

Глаза наполнились слезами. Стало грустно от всего, что было. А было много. Сколько судеб я загубил? А сколько спас? Не мне решать…

Быстро выбежав из школы, я побежал в сторону леса.

Дело сделано. Но я не понимаю, что происходит. Я вроде бы доволен, что все кончилось, но ничего приятного я не ощущаю. Куда я иду? Меня все равно поймают. Надо было остаться в школе. По крайней мере, на одну проблему меньше – не нужно бегать. Точнее уже на две проблемы меньше, ведь Глеб и его друзья получили по заслугам.

Я прошел через заросли леса, полностью испачкав обувь. Выйдя на асфальт, я остановился. Куда идти? Где меня ждут? Я вдруг понял, что одинок в этом мире. Теперь даже Юля оттолкнет меня. И я пойму ее. Зачем я вообще появился на свет? В чем моя миссия? Ведь каждый человек рожден для чего-то. Чтобы после себя что-то оставить. Что оставил я? Гору трупов, море всяких ядов? Не самая лучшая жизнь. Хотя я и не выбирал. Просто пришел и вскоре уйду. Но куда? В тюрьму? Я не хочу. Теперь мне стало понятно, что я боюсь. Раньше я не признавал это, но теперь боюсь. Да, мне надо сдаться.

Хотя я могу закончить все прямо сейчас. У меня есть с собой еще один шприц со смертельным зельем. Закончить жизнь самоубийством? А что дальше? Ад? Все самоубийцы попадают в ад. Без шансов и вариантов. И я тоже? Конечно, и я попаду. Хотя если меня собьет машина или я упаду и сломаю шею, то я все равно попаду в ад. Сомневаюсь, что за список моих грехов меня отправят в рай. Рай… Ад… Что за бред? Если они вообще есть. А если и есть, то неужели он хуже того ада, в котором я жил?

Я закатал рукав чуть выше локтя и немного похлопал по венам. Достал шприц. Мое сердце начало сильно колотиться. Воткнув иглу в вену, я уже собирался ввести жидкость, как вдруг вздрогнул от голоса сзади:

– Не надо, чувак. Это убьет тебя, – я обернулся и увидел молодого парня, лет двадцати семи. Он был в потрепанной куртке, немного засаленных джинсах. На его лице явно можно прочитать, что он наркоман со стажем. – Я вот пытаюсь соскочить с иглы. Это сложно.

– Не лезь ко мне, – дерзко ответил я и отвернулся.

– Да я-то не лезу. Просто помочь хочу.

– Мне не нужна помощь.

– Она всем нужна, чувак, только никто этого не признает. Они думают, что на них замкнулся круг. Но это не так. Нет безвыходных проблем. Просто надо найти выход, – его голос был каким-то теплым.

– Выход? В последную неделю я убил семь человек. Где найти выход из этого?

– Убил семь человек? Хм… – он странно уставился в землю и замолк.

– Вот и ты не видишь выход. Что мне остается?

– Выход всегда есть, чувак. Помни это, – он посмотрел на меня, подмигнул и ушел также внезапно, как и появился.

А я остался стоять у дерева с воткнутым шприцем в вену. Твою мать, откуда он взялся? Я только что мог со всем этим покончить…

ГЛАВА 1

                                                               Humanitatem ad pacem.

Зал суда

– Всем встать! Суд идёт!

Суд… Идет… Меня всегда забавляла эта фраза. "Суд идёт"… Сам процесс или судья? Так их трое! В одинаковых мантиях, но без париков. А жаль. Парики белого цвета на суровых мужиках выглядят забавно. Хотя сейчас мне не до смеха. Меня судят за шесть убийств…

Первый процесс. Сколько их будет? 5? 15? Не знаю. Но знаю, что много. Сколько мне дадут лет? Двадцать пять или восемнадцать. Не важно. Я сотворил страшные дела и теперь мне придется всё отрабатывать по полной, как говорится. Я готов. Страха уже нет давно. Как и нет сожаления. Есть гордость. Гордость того, что шесть человек, если их так можно назвать, которые мешали жить другим, больше нет. Точнее есть пять, но они уже никого не тронут и ничего не сделают. Что могут сделать инвалиды или овощи? Хотя они скоро тоже умрут, если не умерли уже. Мне не сообщили. Но пока они живы, единственное, что они могут – обмочиться под себя. И эта мысль греет душу. А еще греет их взгляд, последний взгляд на меня. Загнанный, испуганный взгляд. Парадокс, но сильные вроде люди, с садистскими наклонностями, если их немного прижать, становятся слабыми трусами. И наоборот – слабые люди способны сделать невероятные вещи. И я это сделал. Да! Я трус. Но это трусость прошла. Видимо у всего есть предел, как у стакана, в который заливаешь воду. Вода, подойдя к краям стакана, выходит за пределы сосуда. Так и я. Мой страх вышел за свои пределы. И кончился. Нет больше страха. Но он был, еще как был. С самого детства.

В суде прохладно, но я все равно потею почему-то. Оторвавшись от своих мыслей, я начал вникать в суть слов. Прокурор что-то говорил – я прослушал. Потом еще кто-то, я даже не знаю его. А потом моя тетя. Тетя… Как же она меня бесит. Отправил бы я ее тоже в больницу, но я же не зверь. Наверное.

Она говорит о гибели моих родителей, даже, тварь, слезу проронила, будто любила их. Потом взяла меня к себе и усыновила. Спасибо, конечно. Всё ничего, но почти каждый год менять место жительства – это слишком.

Говорит, что я рос замкнутым ребенком, неконфликтным и ведомым. Вот стерва! Зачем она так? Она же сама меня шугала!

– И вот в 2005 году Аристарх пошел в 111 школу. Нам сказали, что это хорошая школа с техническим уклоном. Он тогда так обрадовался, ведь химия был его любимым предметом, – она замолчала, переводя дух. Тут она права, я очень тогда обрадовался. И школа сильная, и направление нужное. – Я спросила его о первом учебном дне. Ну, как его приняли в школе, какие ребята там, что интересного было, но Аристарх просто сказал, что всё нормально и ушел в свою комнату.

– И вы на этом успокоились? Даже не стали расспрашивать больше? – вмешался прокурор. Справедливый вопрос.

– Нет, ну, что вы. Я каждый день интересовалась делах в школе. Мне действительно интересно было знать, как и с кем он проводит время.

Я аж тронулся заботой. Уморно слышать. Да ей чхать на меня хотелось! Не знала, как избавится от меня скорее. Сколько раз я приходил весь избитый, а она даже не спрашивала, что случилось со мной. Но я уже почти не сержусь на нее. Дажже есть, за что ей спасибо сказать. Она купила мне квартиру, как только я ушел в армию, и выгнала из своего дома. И за много лет впервые мы встретились тут. Заботливая тетя!

– Не понимаю, как могло произойти, что Аристарх решится на такое, – она громко заплакала, давая понять, что говорить больше не может. А жаль, я б послушал. Всегда интересно выслушать лицемерное мнение. Ну, да ладно, кто там следующий? Мой работодатель. Любопытно. Хотя нет, он ничего плохого про меня не скажет. Не знает попросту. Работал я хорошо, проступков нет, даже в отпуск уходил только дважды. Несколько лет назад, чтобы съездить на 20 годовщину смерти родителей, и сейчас. Я просто образец идеального работника. Правда, я библиотекарь. Когда я тете сказал, что иду работать в библиотеку, она ответила, что моих мозгов дауна только на это и хватает. А мне нравилась моя работа.

– Его сектор всегда был в чистоте. Знаете, я уже почти 25 лет заведую библиотекой, но такого работника у меня не было. Ни на одной книжке не было пылинки даже. Это же с какой педантичностью надо работать, чтобы на книгах не было пыли? На него никто не жаловался, не было и с его стороны конфликтности. Аристарх Борисович всегда приходил на помощь коллегам и мне. Я не верю, что он это совершил, – его голос дрогнул. Этому старику и вправду меня жаль. Пожалуй, он один из немногих, по кому я буду скучать. – Я не знаю, что еще добавить.

Затем были соседи, коллеги, участковый, муж тети, дочь тети. Зачем они их вызвали-то вообще? Что они могут сказать здравого? Бред какой-то!

А теперь они вызвали меня. Хотят меня слышать. Ладно, пусть слушают.

Я встал за кафедру и посмотрел на судей. Их взгляды… Да уж, им абсолютно все равно на меня. Они хотят, чтобы очередной рабочий день закончился. Переведя взгляд вправо, я увидел присяжных. Вот мои судьи! Они меня будут судить.

– Расскажите, что вас натолкнуло на преступление, предусмотренное частью 2 статьи 105 и частью второй статьи 121 УК РФ, по отношению к Матюсову Глебу, Матюсову Александру, Долинову Сергею, Севастьянову Максиму, Степанчук Алексею и Утесову Денису, – прокурор сказал это на автомате, будто с детства так говорит по сотни раз в день.

– Ваша честь! Господа присяжные заседатели! Можно я начну с самого начала? Ну, не с детства, конечно, а с того момента, как я перешел в 11 класс в эту школу. Это был 2005 год, первое сентября. Тетя меня привезла к парковке школы…

1 сентября 2005 года

Когда человек часто переезжает, то поневоле привыкает к новым знакомствам, новым друзьям, новой обстановки. Но не я. Сложно мне подойти к незнакомому человеку и просто поздороваться. Комплексы? Нет, не думаю. Я не знаю, как это назвать, это трудно. Я поменял шесть школ, это седьмая. И в каждой из шести я был не то чтобы изгоем, но и не своим. Все-таки моя скромность оставила оттенки на моем лице и люди обходили стороной, а вот неприятности бежали всегда в ногу со мной.

К этому приложила усилия и тетя. Постоянные крики, что я делаю все не так, когда все так. А когда и вправду не так, то я не просто криворукий идиот, но еще и жертва несостоявшегося аборта. Ей все равно, что она родная сестра моей матери, и могла ее оскорбить легко. Она считала, что в моих недостатках виновата моя мама, которую я уже и не помню. У меня даже фотографии родителей нет, тетя сказала нечего хлам хранить и выкинула все фото родителей.

Сама она работала физиком в какой-то крупной компании, отчего и вызваны постоянные переезды – командировки для нее вещь естественная.

И вот новая школа. Тетя привезла меня на парковку школы и, сказав "сваливай", быстро уехала. Ну, что же, новое начало старой песни. Школа. Хотя надо отметить, что эта школа выглядела немного странно: немного готический стиль здания, большие входные двери и лес вокруг, кроме одной стороны, куда и ведет дорога. Даже спортивная площадка где-то в стороне от самой школы.

– Чего встал на проходе, придурок, – услышал я сзади, но не успел обернуться, как получил толчок в спину, от которого еле устоял на ногах. Три парня прошли мимо меня, как будто ничего и не было. Да уж, первый день в новой школе, добро пожаловать Дёмин…

…Как только я зашел в новый класс, то увидел тех троих, что толкнули меня. Именно в тот момент я понял, что это плохой знак, но ничего, прорвёмся. Наивно подумал я.

Завуч что-то начала говорить учителю, но я их не слушал, моё внимание привлекла девушка со светлыми волосами и серыми глазами. Я впервые видел настолько серые глаза, с огоньком внутри, который улыбается, глядя на меня. Ее звали Света Доронина. Моя новая одноклассница. Она отличалась от всех девушек, что я видел. В тот момент я подумал, что это любовь с первого взгляда, но, зная себя, понимал, что ничего из этого не выйдет и не перейдет дальше дежурных фраз.

Класс был небольшой, человек 20 где-то. Среди всей серой массы одноклассников можно выделить некоторых, судьбоносных ребят: Глеб Матюсов – местный бандит, частый клиент детской комнаты милиции, заводила, глава всех школьных банд, ни одна пьянка или драка не проходила мимо него, он везде на передовой и именно он меня и толкнул у школы; Сергей Долинов – редкостный подхалим, дистрофичного вида, с засаленными волосами; Максим Севастьянов – боксер-неудачник, которого не пускают на ринг в связи с особой жестокостью по отношению к противнику, хотя он гордится этим; Алексей Степанчук – у него явно проблемы с лишним весом, хотя комплексами он не одарен; Денис Утесов – настолько наглый, что перед завучем сидит с сигаретой за ухом. Все эти личности лучшие друзья, которые горой друг за друга. Некая местная банда, развлечение которых – издеваться над другими.

– Дети, познакомьтесь, это Аристарх Дёмин, наш новый ученик, будет учиться с вами, – радостно и громко сообщила завуч.

– Ха! Аристарх! Я бы так собаку даже не назвал, – съязвил Утесов.

– Да, да, точно, – подхватил Степанчук.

– Так! Поговорите мне еще, – предприняла жалкие попытки учительница, но смех все равно прошел по классу.

Первые пять уроков на меня никто не обращал внимание. Даже никто не заговорил ни разу, кроме учителей. Да мне и не надо было разговоров. Мне достаточно и этого. Весь день я наблюдал за Светой, которая на меня даже не смотрела. «Вот моя участь – смотреть со стороны», – подумал я тогда. Я смотрел, как Света говорит, улыбается, слушает, отвечает у доски. Она прекрасна. Ради таких девушек стоит быть рыцарем.

Начался последний урок – химия. Мы пришли в кабинет 36, где нас встретила улыбчивая Любовь Рудольфовна, учительница одноименного кабинета. Мне она сразу понравилась. Как только я вошел в класс, она сразу со мной познакомилась, мы немного пообщались. Я ей сообщил, что химия мой любимый предмет, и она пригласила меня на дополнительные курсы по химии три раза в неделю. Конечно же, я охотно согласился.

Урок начался нормально. Небольшие задачи, формулы, примеры, лабораторные. Ближе к концу урока, Любовь Рудольфовна раздала самостоятельные работы. Кто-то писал, кто-то думал, за исключением компании Глеба. Они переговаривались и ржали над чем-то. Тишину нарушил сам Глеб, спросив:

– А что такое C2H5OH? Что-то не припомню такого, – сказал он и рассмеялся на весь класс.

– Дети, кто знает, что это за формула, – тихо спросила учительница.

– Это спирт, – как-то на автомате вякнул я.

– Правильно, стыдно не знать…

– А чё, часто пробуешь, раз знаешь? – перебил учителя Глеб со смехом.

И тут мне надо было промолчать или отшутиться, но я почему-то решил, что нельзя оставлять это так.

– Нет, а ты?

– Что ты, мразь, сказал?

Черт! Я понял, что ляпнул лишнего. Сильно покраснев, я окунулся в свою задачу. Любовь Рудольфовна начала кричать на Глеба, сказав, что пожалуется на его поведение директору. Он начал огрызаться, но я уже не слушал. Я сильно жалел, что спросил это. Блин! Дерьмо…

…Уроки кончились, и я уже собрался домой. Коридоры опустели. Я встретил Любовь Рудольфовну, которая мне рассказала о дополнительных занятиях. Мне понравилась эта идея, я обрадовался, что смогу заниматься любимым делом. И плюс еще тому, что я кому-то не безразличен, кто-то хочет моего общества.

Я проводил учителя химии до входных дверей, когда меня окрикнул по имени какой-то парень. Я его не знал и не видел раньше. Темненький, немного младше меня, худощавый, но со звериным оскалом. Он сказал, что меня зовет завуч и сказал, что проводит меня. Я сказал хорошо, не подозревая, что меня ждет.

Мы были около учительской, но почему-то мы шли немного в другом направлении. Я увидел открытый кабинет химии и удивился, ведь Любовь Рудольфовна при мне закрыла его и ушла. Незнакомец зашел в этот кабинет, я последовал за ним. И только переступив порог, понял, что это подстава и ничего хорошего не произойдет.

– Значит, говоришь, спирт не пьешь? – прошипел Глеб, смотря прямо в глаза.

– Нет, рее…, – мое горло пересохло мгновенно, – ребят, я не то имел в виду.

– Да, я знаю, – сказал Матюсов и ударил меня в живот. Я начал жадно хватать воздух ртом. Не удержавшись на ногах, упал. На меня посыпались удары со всех сторон, но били не сильно, видимо боялись оставить синяки. В какой-то момент все прекратилось. Я уже подумал, что они ушли, когда почувствовал запах водки. Нет! Что они собираются делать?

– Сейчас ты это выпьешь! Если нет, то тебя мать родная не узнает!

Я не хотел пить водку, тем более я ее не пробовал. Но выхода мне не оставили – двое держали мои руки, а один взял со стола учителя воронку и вставил мне в рот. Как только воронка была во рту, Глеб опрокинул бутылку, я сразу почувствовал, что противная жидкость потекла мне в рот. Это был очень неприятно, хотелось кашлять. Странно, но я поглотил все до капли, почти залпом. Когда они убрали руки и воронку, я начал сильно кашлять и плевать на пол. В животе стало очень горячо, но горло сильно сушило.

– Хороший мальчик, – сказал Глеб, смеясь во все горло. – Если скажешь кому-нибудь что произошло тут, то я из тебя бифштекс сделаю!

Вот так прошел мой первый день учебы! Домой я пришел пьяный и немного избитый, на что тетя сказала, что я даже не удивил ее своим поступком – она всегда знала, что я только это и могу.

Размышлять мне тогда вообще не хотелось, я просто лег спать, под крики тети…

3 сентября 2005 года

Этот день мне запомнился навсегда по четырем причинам. Любовь Рудольфовна провела первый дополнительный урок по химии. И меня это впечатлило. Я узнал много интересных фактов, формул и соединений. Еще Любовь Рудольфовна сказала, что неплохо было бы еще на дополнительные по биологии сходить, которые идут в тот же день, что и химия, но позже. На уроках по биологии я открыл для себя еще одну страсть всей жизни: змеи, пауки, скорпионы. Не знаю, почему они меня так привлекли. Возможно, потому что такие маленькие существа могу одним ударом или укусом убить кого-то, кто намного больше их. Скорее всего.

После занятий, эмоциональный и веселый я собрался домой и встретил Свету, которая сама со мной заговорила, тем самым предотвратила мою неловкость. Мы говорили несколько часов, я узнал много интересного о ней, о ее семье, о школе в целом и о Глебе. Как оказалось, он из не совсем благополучной семьи. Его отец мент. Его никогда не бывает дома, он всегда занят, а мать, которая постоянно в запоях, не живет с ними. Отец, когда узнает о проделках сына, сильно избивает его, но других мер не предпринимает. Получается Глеб и Саша, его родной брат, предназначены исключительно сами себе. Поэтому и творят такие дела.

Я не стал Свете говорить о своем первом дне, но она предупредила, что связываться с Глебом и его дружками нельзя. Глеб жестокий человек, который ничего не боится и не остановиться ни перед чем.

Чуть позже я понял это в действии. Когда мы со Светой попрощались, я забежал в школьный туалет и наткнулся на Глеба с его дружками. Короткий диалог, пару ударов и моя голова оказалась в унитазе. Один из них нажал на кнопку смывного бочка, и я стал мокрый в одночасье.

Не понимаю, чем я вызвал такой гнев с их стороны, но мне было в тот момент очень обидно и стыдно за себя, что не могу ответить.

А еще страшно от того, что если эти ребята так запросто могут искупать в унитазе человека, то на что они способны еще.

Домой я пришел в полной растерянности. Но именно в тот день я пообещал себе, что отомщу им при первой возможности. И неважно когда эта возможность появится: завтра, через неделю, месяц, год, семь лет – я отомщу!

10 сентября 2005 года

Как и все предыдущие дни, в которые легкие удары, толкания, издевательства стали в порядке вещей, сегодня был день, принесший мне только разочарования. Сашка увидел меня на перемене и отозвал в сторону. Как только мы зашли за угол, он сразу начал меня избивать. По голове, животу, ногам – везде, куда приходилось. Я упал, а он начал бить ногами. Бил долго и больно. Я просил не делать этого, но он все равно не останавливался, пока не послышался голос сзади:

– Хватит! Убьешь еще ублюдка, – это был Глеб, который с улыбкой смотрел на меня, лежащего в крови на полу лестничной клетки.

– Ты всё понял, тварь? – спросил Сашка, глядя на меня.

Честно говоря, я никогда не понимал того, что должен был понять в тот момент. Оставшиеся уроки я прогулял, долго умывался в туалете, а потом ушел домой так, чтобы меня никто не видел в таком состоянии. Тетя увидела кровь на рубашки, но даже не удосужилась спросить что это и откуда. Тварь!

Синяки и ссадины проходили около двух недель.

21 сентября 2005 года

Я стал боксерской грушей для этих отморозков. Постоянные синяки стали нормой. Я не мог спокойно пройти по коридору, зайти в туалет или же просто слушать учителя. Мне постоянно писали записки с текстом угрожающего характера. И, что самое печальное, я ничего не мог сделать. Мне было больно и обидно, но изменить ход событий я не мог.

В этот день к нам привели новенького. И у меня в глазах зажглась искра. Вдруг они забудут про меня, а свое внимание переведут на этого очкарика, Юрия Кутузовского. Он был немного младше меня, да и сам по себе выглядел намного младше.

Но мне в очередной раз не повезло – Юру они тоже стали избивать, но и про меня не забывали. Их даже забавлять начало, что можно бить сразу двоих. Родители Юры были всегда на работе, а свои побои он объяснял тем, что записался в группу по карате и это естественная часть занятий, пока не научишься защищаться.

Обычно друзья по несчастью сближаются, но Юра на меня смотрел так, будто я виноват в этом. Виноват в том, что не могу дать сдачи обидчику, виноват в том, что не могу защитить и его, маленького забитого мальчика…

3 октября 2005 года

Сегодня нам пришлось проходить медицинский осмотр для военкомата. Все девочки из класса остались учиться, а мы пошли в местную поликлинику.

Один за другим одноклассники ходили по разным кабинетам с личным делом, в которое врачи что-то писали. Все врачи мне написали, что я здоров и годен к воинской службе. А я был и не против, вдруг это мой шанс найти себя по жизни и научится отвечать обидчикам. Вдруг армия меня сделает настоящим мужиком, каковым я сейчас не являюсь.

Я прошел всех врачей, кроме психиатра-нарколога. Веселый старичок глуповатого вида задавал дурацкие вопросы, а я на них отвечал. Немного скованно, но судя по его лицу – по существу. Врач что-то записал и попросил немного подождать. Затем вышел из кабинета и закрыл дверь. Я начал осматриваться по сторонам. И вдруг случайно увидел на столе личное дело с надписью «Глеб Матюсов». Мне стало так интересно, что я открыл папку на последней странице и ахнул от прочитанного в заключении:

«В связи с выявлением Гебефренической формы шизофрении в ранней стадии… также выявлены другие психические расстройства… признать негодным к прохождению воинской службы…».

Глеб не годен к прохождению воинской службы! Вот это да! Такой человек, как Глеб, готовый растерзать всех, не годен… Я был потрясен. В моей голове не укладывалась это. Я знал, что он не ходит на физкультуру, но я думал, что ему просто не хочется или, как говорит он: «западло ходить на все уроки».

После военкомата все собрались у здания. Были все, кроме Глеба. Я встал в стороне, около Юры, который читал книгу. Я хотел с ним поговорить, но диалога так и не состоялось.

– Ну что, брат? – услышал я голос Лехи. Глеб вышел на крыльцо.

– Да хоть в ВДВ! Здоров, как бык, – сказал гордо он.

Да уж. Он даже никому не признался, что болен. Я плохо понимал, чем он болеет, но то, что по этой причине не берут в армию, значит серьезное заболевание. Глеб решил сохранить это в тайне. Мне в тот момент захотелось закричать во весь голос, что Глеб болен и его не возьмут в ВДВ! Что ему вообще белый военный билет дать могут! Но я боялся, что Глеб меня убьет потом за это, именно поэтому и промолчал.

После обеда я пошел на дополнительные занятия по биологии, куда ходил и Юра. Мы проводили лабораторные исследования со змеями. Это интересно. Мне начали нравиться эксперименты с ядами. Учительница рассказала, что один грамм яда индийской кобры способен убить около 140 собак средних размеров. В тот момент я захотел зависти такую змею дома.

После урока мы пошли с Юрой домой. Странно, но на неприятности мы не нарвались. Я очень захотел рассказать Юре об увиденном в военкомате. И рассказал. Он долго смеялся, но пообещал, что никому не расскажет. И я поверил ему. Зря.

5 октября 2005 года

После уроков ко мне подошел Сашка и сказал, что меня ждет Глеб. Неохотно я пошел за ним – все равно от них не сбежишь. Мы вышли со школы, и пошли в лес.

– Зачем мы в лес идем? – поинтересовался я.

– А тебе какая разница, где быть избитым? – Засмеялся он и пнул ногой мне под задницу. Я поежился от боли и побрел вперед, опустив голову вниз. Сердце готово было выпрыгнуть из груди.

Метрах в ста от входа в лес нас ждала вся компашка в сборе. Я не сразу заметил Юру, который лежал на земле у дерева. На его лице была кровь.

– Мы кое-что придумали для вас, – заявил Ден.

– Вы даже не представляете, какое веселье вас ждет, – потер руки Серега.

Макс поднял Юру с земли и поставил на ноги. Леха подошел к нему вплотную и ударил палкой по обратной стороне колен, от чего Юра упал, громко крикнув.

– Да погоди ты, у них силы должны быть, – Глеб протянул руку Юре, который неохотно взял ее, но, только встав на ноги, получил удар в грудную клетку. Глеб засмеялся, заражая смехом остальных, а Юра опять упал на землю. – Ладно, дело к вам. Сейчас вы оба будете драться. Победит тот, кто отправит второго в нокаут, – он опять засмеялся. Подкурив сигарету, продолжил, – а если вы откажитесь, то я вас буду избивать, пока вы в больничку не попадете.

Я стоял в нерешительности и боялся даже дышать. Я не могу ударить никого – это не по мне. Да и тем более Юру, беззащитного мальчика, который вряд ли будет меня бить. Если бы можно стать невидимым, я бы воспользовался этим. Мне хотелось провалиться сквозь землю.

– Да пошли вы!

Я подумал, что ослышался. Нависла угрожающая тишина. Юра явно переборщил. Так нельзя было говорить, они теперь его точно в больницу отправят. А он лежал на траве, вытирая слезы рукавом.

– Что ты сказал? – Глеб немного опешил от слов Юры. Он привык, что его слушаются сразу.

– Я сказал, что пошел ты! Тебя даже в армию не берут, шизофреник долбанный, – по Юре было видно, что он, как говорят психологи, в состоянии аффекта. Его лицо стало злобным, кулаки сжались, в глазах виднелась ненависть.

– Глеб, а это он про что? – тихо спросил Макс.

Глеб не ответил на вопрос. Он поднял с земли большую палку и ударил Юре по голове, который в этот момент побежал на него. От удара очки слетели с лица, а сам он упал на землю и обездвижено лежал секунд десять.

– Пошел вон отсюда, – зло прошипел мне Глеб. Я не стал искушать судьбу. Подорвался с земли и побежал. Бежал без остановки почти до самого дома. Я понял, что Юре будет плохо. Его изобьют очень сильно. Мне хотелось плакать, но слезы не шли.

Часов в десять вечера я позвонил Юре домой. Трубку взяла его мама и сказала, что его нет.

– А ты его не видел? А то я волнуюсь очень, он сказал, что придет к трем часам, – по голосу было понятно, что она плачет. В тот момент меня охватила зависть – по мне никто никогда не скучал и не волновался.

– Ну, мы после биологии разошлись, он ничего мне не говорил, – сказал я почему-то так. Мне хотелось рассказать правду, но я не решился. Тем более в этом и я виноват, ведь именно я рассказал Юре о болезни Глеба.

В тот момент я подумал, что если Юра расскажет Глебу о том, кто же ему сказал про армию, то мне будет очень плохо…

8 октября 2005 года

Все три дня я ходил сам не свой. Юра так и не нашелся, его искали все: менты, родители, учителя и простые добровольцы. В школе ЧП – ребенок не пришел со школы. И никто не видел, где он был и что с ним. Никаких зацепок ни у кого, кроме меня.

Был урок истории, когда в класс зашла завуч и попросила выйти учителя. Вернулась она бледная и взволнованная, но ничего не сказала нам. И только на перемене я узнал, что нашли тело Юры на другой стороне леса, на развалинах у старой церкви. Там почти никто не ходит, поэтому его долго искали. Никаких подробностей не было, поэтому никто не знал, что с ним случилось.

Но я знал! И от этого хотелось выть и плакать. Это я рассказал Юре… По моей вине убили Юру…

В тот день я понял одно: если не остановить этих людей – они много судеб разрушат. Первая жизнь на их совести уже была. Хотя какая там совесть…

Зал суда

– Погодите, – прервал меня прокурор, который немного опешил от услышанного, – вы хотите сказать, что Глеб и его друзья убили Юрия Кутузовского?

– Да, именно это я и сказал, – ответил я, не понимая, почему он удивился.

– Я понимаю избиения, издевательства, но убийство? Вы уверены?

– Поймите, господин прокурор, это не люди, это звери. Хотя даже звери не убивают ради развлечения. А эти – легко. Они избивали нас только потому, что им хотелось развлечения. Руками, ногами, битами, палками – всем, что было под рукой. Их не пугала кровь – она им нравилась. Им нравилось, что мы лежим, обтекая кровью.

– Но почему вы не рассказали милиции о случившимся? – не унимался прокурор.

– А вы как думаете? – я сделал паузу в своей речи, а потом продолжил: – Вам когда-нибудь было по-настоящему страшно? Когда вы не знаете куда бежать и на что рассчитывать? Вот мне тогда было именно так. Все знали, неважно, что натворит Глеб и его друзья – их отмажет Матюсов-старший. И ничего с этим не сделаешь.

– Ваша честь, – сказал мой адвокат, которого мне помог найти один мой приятель, – в зале находится человек, который производил осмотр места происшествия. Можем его выслушать?

– Да, конечно, – судья подождал, когда седоволосый старичок подойдет к кафедре, – представьтесь, пожалуйста.

– Тамиргазин Сергей Раулович, на тот момент следователь Следственного Комитета при Прокуратуре, я тогда прибыл на место преступления и расследовал убийство.

– Хорошо расследовали, раз все парни были на свободе, – съязвил прокурор.

– Там все не просто было. Это очень сложное дело. Оно до сих пор не раскрыто, – он выждал паузу и кашлянул, – я тогда был капитаном. Повидал много всякого дерьма. Гм… Извините. Повидал много крови, убийств. Но тот случай остался в моей памяти навсегда. Этот мальчишка лежал между кучами мусора. Все его тело было в крови. Даже куртка и джинсы. На лице не было живого места. Эксперты потом сказали, что у покойного было 37 переломов, два из которых черепные. Гематомы....

Я перестал слушать. Мне было больно вспоминать тот случай, хотя я просто знал, что он погиб. Говорили, что он просто избитый был, но чтобы настолько…

– Основная часть переломов была получена при жизни Кутузовского....

Все-таки я рад, что Глеб больше никому не навредит, что он больше не дышит, не существует.

– Смерть наступила в результате обильной кровопотери…

Суки! Они оставили его умирать! Хоть он и был не жилец, после стольких переломов и травм, но… Любопытно, а о чем он думал в тот момент? Что он тогда сказал им? Я даже боюсь представить.

Вот все люди одинаково рождаются, ходят в один детский сад, в одну школу. Почему, блин, все такие разные? Почему одни могут вот так подойти и избить или убить кого-то, а другие вынуждены бояться первых?

– Место, где нашли труп, глухое. Никаких свидетелей. Эти ребята были подозреваемые, но у них было алиби – отец Матюсовых сказал, что они все вместе были на даче, а сосед подтвердил, что видел их. Было видно, что он врет, но доказать обратное так и не удалось…

Еще бы! Было бы слишком просто, если бы они тогда сели в тюрьму.

20 октября 2005 года

В дни, пока шло расследование меня, не трогали. Я спокойно начал учиться и не бояться, что меня опять изобьют. Мысли, что Юра умер, не покидали меня. Мне стали сниться кошмары. Каждую ночь Юра мне говорил: «Это ты виноват! Ты, ты, ты! Это из-за тебя!». У меня мелькнула мысль сходить к школьному психологу, но как я мог ей объяснить, что со мной происходит? Моя нервная система начала сдавать. Мне просто некому было выговориться.

Утром, когда я подходил к школе, ко мне подошел Макс и сказал сквозь зубы:

– Теперь ты будешь получать в два раза больше. Только теперь мы будем аккуратнее, – он пихнул меня и пошел дальше.

Мир остановился в тот момент. Мне захотелось убежать. И я убежал. Я прогулял уроки, блуждая по улицам района. Даже дошел до того места, где нашли Юру. Там было много крови. Я представил, как он тут лежал. И вдруг мне захотелось, чтобы так лежал Глеб, вместо Юры. Было бы не плохо. Его мне вообще не жалко.

Около двух часов дня я решил, что пора домой. Решил сократить через лес, только не выходя к школе. Небольшая тропинка вела через то место, где все началось с Юрой. Я остановился и огляделся по сторонам. Такое ощущение, что тут ничего и не было. Ни одного следа. Я застыл на том месте, где оставил Юру умирать. А что я мог сделать? Если бы что-то сказал, то меня бы нашли рядом с ним, у той церкви.

– Вот он, смотрите, – я вздрогнул и ужаснулся. Это был голос Дена.

– Ха! Пришел на место, где коллегу по несчастью бросил, – Сашка ухмыльнулся. Похоже, то, что они убили Юру, их вообще не напрягало.

– Ты молодец, – Глеб встал почти вплотную со мной. Он долго молчал и смотрел в мои испуганные глаза. – В качестве подарка за преданность мы даем тебе отпуск. Но потом не обессудь. Еще неделю тебя никто не тронет. Вообще никто. А потом я тебя познакомлю со своими новыми приемами. Увидимся, хлюпик, – он махнул остальным головой и все пошли за ним.

Боже… Что же меня ждет… Что мне делать? Я упал на землю и заплакал.

30 декабря 2005 года

Ад… Да что кто знает про ад! Вся моя жизнь превратилась в ад! Моё тело постоянно болело, я даже ходить стал тяжело. Избиения стали атрибутом дня, как будто это прием пищи и его нельзя пропустить. После той недели «отпуска» они и вправду удвоили побои. Только теперь не так сильно били, но продолжительно. Хотя бывало, что быстро и сильно.

Естественно, это не могло пройти мимо глаз Светы. Один раз, когда они переборщили со своими развлечениями, мое тело стало похоже на кусок мяса, Света сказала, что может попробовать помочь мне. Я отказался, немного оскорбив ее тем самым. Она обиделась на меня, а я очень пожалел об этом.

Моя тетя почему-то раздобрилась и спросила, что же я хочу получить на Новый год в подарок. Это было удивительно, ибо я не получал от нее ни одного подарка, поэтому я не стал упускать возможность и сказал, что скорпиона или змею хочу. Она посмеялась, но так и не купила.

Я пошел в школу, как обычно через лес. Он меня успокаивал – тишина и нет людей. В конце леса я встретил Глеба и его компанию. Но, к моему удивлению, они на меня не обратили внимание. Я только услышал, что им не хватает денег на празднование.

Уроки прошли мирно, дополнительные тоже без инцидентов. Я вышел на крыльцо и осмотрелся. Вроде никого нет. Сделав шаг вперед, я обо что-то споткнулся и упал с лестницы. Сделав кувырок по бетонным конструкциям, я растянулся у подножия крыльца. Болеласпина и голова. Почувствовав теплую жидкость на голове, сразу стало понятно, что я рассек голову об угол лестницы. Но зачинщиков это не остановило. Меня взяли под руки и куда-то потащили. За школой, у турников, куда не выходят окна школы, меня бросили на землю.

– Дело к тебе, химик недоделанный, – сказал Ден.

– Важнейшее, – подтвердил Сергей.

Я лежал на земле, весь в пыли, но даже не попытался встать, только немного отполз назад и облокотился на балку турника.

Глеб подошел вплотную и поставил ногу мне на плечо.

– Короче, доходяга! Вечером принесешь две тысячи, – он наклонился и посмотрел мне прямо в глаза.

– Мне не дают денег, – выдавил я.

– Да мне плевать, что тебе дают! Укради, – вызывающий тон Глеба заставлял молчать. Но долго отмалчиваться не получилось.

Нога Глеба еще стояла на моем плече, когда я получил удар в голову чем-то тяжелым. Мир вокруг поплыл, стало больно по всему телу. Но через мгновение боль кончилась, я услышал чей-то визг и потерял сознание.

Когда очнулся, то увидел перед собой заплаканное лицо Светы.

– Сволочи! Как они могли так поступить с тобой?

– Не надо, ты ничего не должна была видеть, – мне было стыдно, что я лежу в собственной крови на грязной земле. Не знаю где я взял силы, но смог встать и сделать шаг вперед, после которого опять упал и снова потерял сознание.

Очнулся я уже в больнице…

12 января 2006 года

Это были самые лучшие каникулы в моей жизни. Хоть и Новый год я встретил в больничной палате, но я все равно был счастлив. Медсестры принесли мне и другим ребятам различные угощения, конфеты и мандарины. А еще каждый день приходила Света. Мы болтали, гуляли по улице, проводили много времени вместе. Она призналась мне, что я ней нравлюсь. Я покраснел и ответил взаимностью.

– Давай уедем отсюда? – как-то предложила Света, когда мы гуляли по парку, что у больницы.

Я отказался, но потом еще долго рассуждал над этим. А куда? На что мы будем жить? Воровать? Это не по мне. Да и искать нас будут. Точнее Свету будут, моя тетя, которая, кстати, пришла ко мне только один раз, будет только рада, если я уеду или пропаду.

Шли дни. Мои раны затянулись, швы с головы сняли, появился румянец на щеках. Жизнь вроде бы нормализовалась. Вроде бы. Пока не привезли нового соседа. Его тело на 65% было в ожогах. К нам в хирургию его положили, потому что не было мест в больнице. Сначала я его не узнал, пока врач не сказала, что это Артур Кинчев, ученик с нашей школы, но с 10 класса. Он почти вообще не разговаривал и не сказал, кто с ним это сделал. Ясно было одно: его облили бензином и подожгли. Боже, кто мог так поступить? В горле застрял комок… Я знал, кто мог такое сделать. После случая с Юрой, я понял, что эти парни способны на все.

На Артура было жалко смотреть. Каждое движение доставляло ему дичайшую боль, которую невыносимо терпеть. Медсестра каждые три часа ставила ему уколы и меняла капельницы. Весь забинтованный Артур только стонал временами, толком даже не шевелился.

Как только его привезли, сразу начали ходить менты. Они его допрашивали, уговаривали, просили, чтобы он назвал имена тех, кто это сделал, но тот только отвечал, что не знает и не видел. Вот еще одна загубленная жизнь....

Меня выписывают, что означает возвращение в кошмар. Я не сдал их, забоялся. Им все равно ничего не будет, а мне только хуже.

Света как-то обмолвилась, что ребята меня больше не будут доставать. Ну, что же, увидим. Учеба уже началась, поэтому завтра и узнаем.

Я пришел домой. Первое, что мне сказала тетя: "уберись в комнате, грязь развел". С возвращением, черт возьми.

20 января 2006 года

Этот день запомнился мне навсегда. Я узнал, на что способны люди ради других людей. А еще, что Глеб не просто отморозок – он намного хуже.

Началось все с того, что я подслушал разговор Лехи и Макса. Они обсуждали Свету. Из их разговора я узнал, что Света переспала с Глебом. Я был потрясен и шокирован. Как так? С чего бы это? Но позже и услышал ответ: чтобы Глеб отвалил от меня. Света занялась сексом с Глебом из-за меня! Почему она пошла на такие жертвы ради меня? Разве я достоин этого? Я не верил своим ушам. Света… Светочка…

Я вдруг осознал, что люблю ее. Нет, я не одобряю ее поступка, но… Ради меня никто никогда ничего не делал, тем более не жертвовал собой… Это многого стоит. Теперь я обязан Свете. Но я в бешенстве. Когда она сказала, что Глеб меня не тронет, я понятия не имел о чем она. Но самое страшное, что ее старания не помогли… Глеб и дальше меня избивал…

В этот день, когда все уроки уже закончились, меня позвали с собой Сашка и Леха. Мы шли далеко за лес, через несколько улиц, в тупиковом квадрате, стоял старый завод, который уже не функционировал. Охраны там тоже не было, поэтому спокойно можно было зайти на территорию. Завод был большим и напоминал мертвый город: станки, некоторая мебель, скамейки, какие-то бумаги – все было в паутине. Если убрать ее, то будто все только что покинули свои рабочие места.

На втором этаже, видимо в кабинете директора, сидели Глеб, Макс, Серега, Ден и еще два парнишки, вроде бы с 8 класса. Выглядели они немного странно и потерянно.

– О! Наша кукла пришла, – бодро заявил Глеб.

Я сел на лавочку, даже не протерев ее, чтобы не привлекать внимание, и стал слушать разговор. Леха говорил, что нашел нового барыгу, у которого трава лучше, чем у остальных. Вставляет только так. Они долго обсуждали это, потом достали папиросы и стали мешать траву с табаком.

Вдруг Ден спросил, показывая на меня:

– А на него химию делать?

– Не, ты что! Он нам здоровый нужен, – Глеб улыбнулся, подкуривая папиросу.

А Ден тем временем достал из кармана какой-то тюбик и два пакета целлофановых. Я удивился, но продолжил наблюдать. Из тюбика он выдавил в пакет какую-то кисельную массу и отдал одному из восьмиклассников. Со вторым пакетом сделал тоже самое и отдал второму. Те взяли пакеты, поднесли ко рту и начали дышать воздухом из пакетов. Боже! Да они же клей нюхают!

– Я слышал, что от клея печень разлагается, – заявил Глеб. – Вот, проверяем.

Все начали смеяться, включая восьмиклассников. Они, похоже, сами были не против, что их принуждают нюхать клей. Как же противно и страшно от идей Глеба. Они же дети. В моей голове не укладывалось это. Насколько мерзкий может быть человек.

Немного погодя, когда мальчишки сидели с почти зелеными лицами, а остальные ржали, как кони, Глеб заставил меня покурить травку. Зная, что нельзя отказывать ему, я согласился. И мне понравилось это чувство. Нет, курить было противно: тяжесть в горле, кашель и отвратительный запах. Но вот потом… На их языке – меня накрыло. Я не чувствовал ни страха, ни боли, находился где-то в пространстве между сном и реальностью, которая мелькала, как кадры из старых фильмов. Это упоительное чувство продолжалось долго. Через пару часов я выкурил еще одну папиросу с травкой, мне стало еще лучше. Я не понимал действительность, фигуры людей двигались медленно, слова слышались издалека. И я понял, что хочу навсегда такое чувство. Впервые за долгое время мне всё равно на всё, мне хорошо здесь и сейчас, я не думал о побоях.

Но побои все равно пришлось вытерпеть. Только немного другого характера. Сашка надел мне на голову пакет и не отпускал до тех пор, пока я не начал терять сознание. Так повторялось долго. Потом Леха тушил об мои руки сигареты, оставляя круглые ожоги. Ден вытер об мои волосы свои ботинки, а Сергей бил пластиковой бутылкой мне по голове.

И в заключении Глеб вырубил меня ударом ноги в висок. Не помню, что было дальше, но очнулся я дома. На руке насчитал четыре ожога, на спине было несколько больших синяков, а голова болела так, будто по ней били очень долго.

20 апреля 2006 года

Состоялся разговор со Светой. Так получилось, что мы вдвоем остались на химии, после уроков. Я решил, что раз так случилось, надо поговорить. Чтобы не ходить вокруг да около, я так и спросил:

– Почему ты переспала с Глебом?

В ответ получил испуганный взгляд. По ее щеке покатилась слеза, я пожалел, что спросил про это.

– Понимаешь, – начала она, – эти скоты издеваются над всеми. Я вижу, как ты держишься, не показываешь всем свой страх перед ними, но и не рассказываешь никому. Я не одобряю это, – Света расплакалась.

– А я не одобряю, что ты спишь с этим мерзавцем, – дерзко ответил я.

– Сплю? Да он вынуждает меня. Сказал, что если я не стану с ним и дальше спать изредка, то он всем расскажет об этом. Я не хотела так, я думала, что помогу тебе, что одного раза хватит, ведь я из-за тебя это сделала. Я не знаю почему, но я, кажется, люблю тебя…

Я ахнул! Не может быть! Мне только что признались в любви. От неожиданности я сел на парту. Света, самая красивая девушка класса, с притягивающим взглядом, с добрым сердцем, мечта любого парня, любит меня. Это невероятно. Не в силах что-то сказать, я тупо смотрел на нее и молчал.

– А теперь получилось… Я беременна…, – Света, не дождавшись, когда я что-то скажу, выбежала из кабинета.

А я остался сидеть на парте. Произошедшее уже вышло из рамок развлечений давно, но это…

25 мая 2006 года

Последний звонок. Тетя купила мне дорогой пиджак, сказала, что ей придется прийти на церемонию, и она не хочет позориться с племянником-оборванцем.

Я был рад, что школа заканчивается. Ведь с выпускным и закончатся мои мучения. Они не найдут меня больше, дорога разведет нас навсегда.

Все нарядные, красивые пришли на линейку. Даже эти отморозки пиджаки напялили. Линейка прошла успешно, всех поприветствовали, концерт, речи, цветы. Я был рад, что все идет мирно, но я ошибся очень сильно – кошмар начался позже.

Ко мне подошел Глеб и сказал:

– В шесть часов чтобы был на заводе. Не заставляй меня сердится, сам приди!

Конечно, выбора у меня не было. И я пошел в назначенное время к заводу. У завода меня встретил Сашка. Мы поднялись на второй этаж, только не в тот кабинет пошли, где были уже несколько раз, а дальше по коридору в большой зал, типа концертного, но без стульев, с многочисленными железными столами. На этих самых столах сидели все остальные, включая восьмиклассников и… Светой. Черт! Что она тут делает? Ее глаза очень заплаканы.

– Привет, красавчик, – Глеб встал и подошел ко мне. Обняв меня за плечи, он подвел меня к Свете. – Сегодня особый день. Почти прощание со школой. И я хочу по-особому его провести.

Что-то мне подсказывает, что это по-особому мне удовольствия не принесет. И Свете тоже.

Сначала вечер начался нормально. Мне даже травка досталась. Но потом, когда все были под кайфом, Сашка взял какой-то провод и обошел меня сзади. Я напрягся и тут же почувствовал обжигающую боль на спине. Потом еще и еще. Я упал, начал корчится, закрываться руками, но это не помогало. Минут пять Сашка бил меня этим проводом. Потом устал, подошел ко мне, обмотал провод вокруг шеи и начал сдавливать. Я начал задыхаться.

– Погоди, пусть посмотрит. Разверни его, – сказал Глеб. Сашка меня развернул, взял за волосы и потянул наверх, чтобы я видел Свету и Глеба.

Глеб повернулся к ней, улыбнулся и сильно ударил ее по щеке, отчего Света упала на стол. Он поднял ее юбку, стянул трусы и начал жестко насиловать. Света начала кричать, но снова получила пощечину.

– Не троньте ее, – завопил я что есть силы, не зная, откуда появилась храбрость.

– Во паскуда, голос прорезался, – Леха снял с себя ремень с железной бляхой, один конец намотал на руку, сильно раскачав в воздухе другой конец, начал наносить по мне удары.

Выдержал я недолго. Все тело болело, ныло и во многих местах пошла кровь. Я лежал на полу, свернувшись калачиком. Восьмиклассников уже не было, а Ден с Максом заливались смехом. Сереги не было видно. Вскоре появился и он с дубинкой в руках. Он ударил меня по спине два раза и я потерял сознание от боли.

Очнулся я от того, что по моей голове что-то течет. По запаху я понял, что это моча. Собрав всю волю, я поднялся на ноги. Кровь залила один мой глаз и я перестал им видеть. Обернувшись, я посмотрел на Глеба, который застегивает ширинку и на Свету, чье лицо было в крови и слезах. Остальные громко смеялись. Я повернулся и пошел к выходу, не говоря ни слова. Каждый шаг давался мне с трудом и сильной болью в груди. Похоже что-то с ребрами. Болела голова и сильно шла кровь с затылка. Уже на первом этаже я заметил, что на моей шее до сих пор тот провод и я мгновенно принял решение.

Перегородка между арками подошла в самый раз. Подтащив стол к арке, я залез на него и перекинул один длинный конец провода через железную перегородку. Затянув его на шее, ногами выбил стол под собой и упал. Провод сильно сжал мое горло, я быстро начал задыхаться, когда услышал чей-то голос:

– Твою мать, он же повесился!

Чьи-то сильные руки меня подняли, а потом резко бросили на пол. Я почти не понимал действительности, воздух давался мне с трудом.

Кто-то опять меня поднял, я испытал сильнейшую боль в груди. Меня потащили на улицу. Несколько минут несли и бросили в какой-то контейнер. Видимо мусорный.

–Рано тебе умирать, у нас на тебя планы есть еще.

– На тебе подарок.

Мне на лицо что-то упало с ужасным запахом. Несколько минут я не мог пошевелиться. На моем лице лежала мертвая кошка. О, как же я ей завидую, она уже ничего не чувствует.

Еще мгновение и я отключился…

Зал суда

– Так я пролежал около суток. Очнулся рано утром, сил не было даже поднять руку и убрать бедную кошку, – я сделал паузу. – Но страха у меня больше не было, я перестал бояться. На смену страха пришла ненависть навсегда. Я поклялся себе, что придет время, и я отомщу им. Каждому! Ближе к вечеру меня нашли бомжи и вызвали милицию, а те, в свою очередь, скорую помощь. Рассечение головы в двух местах, тяжелое сотрясение, три сломанных ребра, многочисленные гематомы, синяки и ярко красный рубец на шее, который есть и сейчас, – я поднял голову и показал судьям и присяжным красную полоску на шее.

– А Доронина? Почему она не вызвала скорою? Она же знала что с тобой, – спросил прокурор.

– Доронина… Это был последний раз, когда я ее видел в школе. Не знаю, почему никого не позвала. Но тогда я на нее озлобился сильно. А когда я ее встретил через шесть лет, она сказала, что Глеб держал ее два дня у себя. Я простил ее.

В зале нависла полная тишина, даже никто не шептался. Присяжные были в ступоре от моих слов и мало чего уже понимали.

– Скажите, а что было дальше?

– А дальше, ваша честь, я весь июнь пролежал в больнице. Травмы были не сложные, но требовали ухода. Экзамены я писал в июле отдельно. Поэтому Глеба и его мерзких друзей я не застал в школе. Сразу после школы я пошел в армию. И был прав, армия сделала из меня мужчину. И с тех пор меня никто не смел обидеть, – переведя дух немного, я обернулся назад и увидел тетю. Для нее эта история звучала впервые.

– А ваша тетя? Она что? Заявила в милицию об избиении? – Поймал мой взгляд обвинитель.

– Тетя? А что тетя? Она о себе заботилась всегда. Хотя она просила рассказать о произошедшем, но я сказал, что не видел, кто это сделал. Было темно, их было несколько. Следователь искал улики, но не нашел. Видимо отец Глеба все убрал до приезда скорой.

– Гражданин Дёмин, что было после армии, – спросил судья.

– После армии? Университет. Я поступил на химический факультет. Затем пошел работать в библиотеку. Там проще было добраться до всех энциклопедий и книг с ядами. Это была часть плана мести. Ничего личного к моему руководству, свою работу я выполнял максимально хорошо и трепетно.

– Да, это мы уже слышали. А почему вы ждали так долго? Ведь 7 лет прошло, – прокурор почесал затылок.

– Да, 7 лет. Не то, чтобы я выжидал, но так получилось. Я всегда хотел с ними распрощаться, но вот отправной точной для действия стала Света. Я встретил ее случайно и с трудом узнал. Приехал к товарищу в больницу и ждал в регистратуре, когда услышал знакомую фамилию из уст врача. Обернулся. Света выглядела ужасно: серые глаза стали тусклыми, волосы какие-то потускнелые, на спине появилась горбинка и, главное, очень медленные движения. Они куда-то ушли с врачом. Я прождал 15 минут, и она вышла. Не узнала меня. На глазах были слезы. Мы немного пообщались. После школы она начала встречаться с Глебом. Он сказал, что убьет ее, если она откажет. Когда я спросил что с ней, она молча протянула листок, это оказалась справка с больницы, и заплакала.

«Определение антител к ВИЧ всех классов (lgG, lgM) методом иммуноферментного анализа с ПОЛОЖИТЕЛЬНЫМ результатом». Это был конец. Точнее начало конца. В тот момент включился тумблер и я начал действовать. По очереди…

ГЛАВА 2

Зал суда

Сегодня в суде больше народу. Пришли свидетели, которых я вообще не ожидал увидеть: женщина с рынка, которую постоянно терроризировал Сашка – это было его развлечением, раскидать помидоры по земле и ржать, как конь. Он знал, что Глеб его отмажет в случае чего. Мальчишка со двора – у него постоянно отнимали деньги эти мрази, а заодно его избивали. Пару соседей и участковый. Он многим насолил, но теперь уж точно никого не тронет, разве что муравья переедет на своей коляске, да и то сам не справится. Поделом ему, его не жалко. Этот мелкий выродок то и дело пытался походить на своего братца, только мозгов у него намного меньше, от чего дела его были более жестокими.

Мой адвокат постарался на славу. Всех нашел, да еще и собрал много заявлений на него. Люди хоть и боялись Сашку, но время от времени то в прокуратуру отнесут заявление, то в следственный комитет. Обычные рядовые полицейские были в доле с ним, поэтому писать заявление в местный ОВД смысла не было, это все знали. Может этого инвалида еще и осудят за преступления? Было бы забавно, инвалид в тюрьме. Ха!

Мои размышления прервал резкий, писклявый, но одновременно громкий голос, от которого пошли мурашки:

– Подсудимый, расскажите о том, как вы готовили преступление по отношению к Матюсову Александру.

Я немного задумался, выждал паузу и, нарушая кромешную тишину зала суда, начал вспоминать с чего все началось…

Армия

Кто-то скажет, что армия – это бесполезное времяпрепровождение, где либо процветает дедовщина, либо пионерский лагерь для неучей. Полностью не соглашусь. Армия – это, прежде всего, переломный момент человека, где все не так, как было прежде. Распорядок, устав, питание, форма одежды, старшие по званию, да и сама атмосфера – все оставляет след на судьбе человека. И если цель достичь полноты ресурсов, что предлагает армия, то можно демобилизоваться другим человеком.

Кем я был до этого? Трусом? Слабаком? Игрушкой в руках больших мальчиков? Но я изменился. И изменения начались в военкомате, когда меня признали годным и отправили в войска радиохимической и биологической защиты. В тот момент я взял с себя слово, что ни за что не буду поддаваться страху, что бы ни случилось, как бы меня не пытались сломить. Хотя страха-то и не было.

И вот я в армии. Ворота распахнулись, автобус заехал на территорию, нас встретили офицеры.

Давление началось в первый день. Сержант построил нас, а нас было пятеро, и сказал:

– Добро пожаловать в армию, сынки. Я тут главный и вы будете выполнять мои приказы. Для начала 30 отжиманий.

Все отжимания были сделаны. Сержант встал, подошел к одному из нас и ударил его в живот.

– Отжиматься надо полностью, до земли. И руки выпрямлять до упора, – потом он повернулся ко мне. Посмотрел мне в глаза, ему не понравилась моя ненависть в них. Видимо я даже не пытался скрыть ее. Следующий удар пришелся мне. Молча. Я выдержал, немного отдышался и выпрямился. Увидев, что сержант пытается меня еще раз ударить, я немного отошел назад, поймал его руку , подтянул к себе и сказал шепотом прямо в ухо:

– Не смей меня трогать, паскуда!

Можно и не говорить, что меня все равно избили. Ну, как избили, так немного побили. По сравнению с Глебом, это были комариные укусы. Но всё равно было больно.

В санчасти я попросил обработать разбитую бровь. Молодая медсестра смазала ее йодом. Пока она обрабатывала рану, зашел один из офицеров и попросил ее выйти на минутку. Как только она вышла, я сразу подошел к шкафу с препаратами и начал быстро изучать содержимое. Найдя пару нужных ампул, я взял еще шприц и все положил в карман, резво занимая свое прежнее место.

Ночью я вышел в туалет, соединил несколько препаратов в нужной пропорции, набрал в шприц и вернулся в кровать. Этот сержант лежал через три кровати от меня. Я подошел к нему тихо, взял полотенце, резко вставил шприц в шею, выдавливая жидкость, и закрыл рот сержанту. Тот начал вырываться, но тут же обмяк. Я поправил его одеяло, подушку и посмотрел на него. Его глаза были открыты, он смотрел на меня, так испуганно, будто нашкодил.

– Сейчас ты ничего не чувствуешь, кроме тяжести. Ты парализован. На часа четыре. Если немного добавить дозу, то твое сердце не выдержит – ты умрешь. А вскрытие покажет инфаркт. Не лезь ко мне, я опасен. Я насмотрелся на таких, как ты вдоволь. Больше не хочу. Заткнись и будешь жить. А сейчас полежи и подумай над своим поведением. Уснуть все равно не получится.

Понятное дело, что я ввел ему обычное обезболивающее, просто сильнодействующее, которое вкалывают при сложных операциях, но ему это не надо знать. Главное эффектность.

Это был мой первый день в армии.

30 июля 2013 года

Я сидел в только что купленной машине. Никогда не любил микроавтобусы, но комфорт этого Фольксвагена просто зашкаливал. Отделение следственного комитета не самое лучшее место для любования автомобилем, но я ждал своего друга. Смешно, но во всей моей жизни был один единственный друг – следователь – Данил Молчанов. Парадокс. У человека, планируемого массовые преступления, друг следователь. Смех и грех, мать твою.

Не прошло и десяти минут ожидания, как дверь распахнулась и вошел Данил. В руках у него было несколько папок.

– Привет, ботаник, – весело пожал он мне руку.

– Издеваешься?

– Нет, что ты, – он засмеялся и протянул мне папки. – На каждого кадра по отдельности. Тут всё, что есть в базе. Я еще навел справки и тоже подкрепил сюда. Все, что тебе надо тут.

Я оценивающе кивнул головой, но не открыл ни одной папки, а просто убрал в бардачок.

– Даже не взглянешь?

– Позже, сейчас у меня к тебе есть дело, – я подождал, когда улыбка уйдет с лица Данила и продолжил, – я не хочу тебя вмешивать в свои дела. Это опасно может быть.

– Ой, ты мне сейчас лекцию будешь читать о вредности всего? Может хватит уже? Успокойся.

– Нет, ты не должен вмешиваться. Это мое дело, – настаивал я.

– Мое тоже, – он закурил.

– Пойми, Данил, если меня возьмут, а меня возьмут, то я не сдам тебя. А если пытать начнут? А так ты ничего не сделал и не сделаешь. Только просьба к тебе. Найди мне адвоката. Он мне нужен раньше, чем меня возьмут....

Вечером я налил себе виски, взял первую папку и написал на ней маркером «САШКА».

– Ты будешь первым, – подумал я вслух.

Открыл и начал изучать его детства. Ох, много же чего он натворил. Начнем сначала. Родился, крестился, учился. Это не интересно. Хм, а его подозревали в убийстве Юры, вот протокол допроса. Алиби у него, видите ли. А вот и протокол допроса по поводу моего избиения. А я и не знал, что его допрашивали. Потом много всего не интересного, справки, явки. Что только он не совершал: разбои, побои, грабежи, даже похищение человека с целью выкупа есть. Кстати, да он за это три года отсидел. Вот это поворот. Он уже и в тюрьме был. Ну, ладно.

Хорошо. Надо подумать, что с ним сделать. Сначала я хочу его напугать, чтобы он знал, что я иду к нему. Чтобы все знали, что я приду за ними. И для этого есть план.

Но сначала надо съехать со своего дома. Вдруг меня найдут раньше времени – тогда все насмарку. Я нашел риелтора и снял квартиру недалеко от тех мест, где провел весь одиннадцатый класс. Плохое место, но подходит для моего плана.

Отлично, шоу начинается.

7 ноября 2007 года

Мне всегда было интересно, почему некоторые люди могут жить спокойно, никого не трогая, а другие то и дело стараются сделать другому больно, выливая на него свою ненависть, бог знает к чему. Кто-то живет спокойно, не задевает других, работает, прокармливает семью, вертится, как белка в колесе, но приходит другой и выплескивает злость на первого. Зачем? Это та загадка, которая останется для меня нераскрытой.

Я стоял на остановки и увидел объявление:

«Гнев переполняет Вас? Чувствуете постоянное напряжение? Не надо с этим мириться! Наш клуб ждет Вас!»

Мне стало очень интересно, я записал адрес. Может, там я найду свои ответы. Вечером я заглянул в этот клуб. Меня встретила приветливая девушка. Она спросила первый ли я раз и сказала, что для новичков у них занятие будет через три часа. Отлично. Я взял кофе, вышел на улицу и стал ждать.

Пока я ждал начала занятия, то успел посмотреть на тех, кто входит и выходит. Почему-то люди выходят более дружелюбные, чем заходят. Прям секта какая-то.

Через пару часов начали собираться разные люди, видимо с той же группы, что и я. Все такие разные, даже женщины есть. Но во всех есть отличительная черта – раздражение и неловкость. Интересно наблюдать за такими. Жаль, что я не психолог.

Нас запустили в актовый зал, где стулья стояли по кругу, но в центре не было стола. Нас было около 10 человек. Все сели и стали ждать куратора.

Спустя пару минут появился и куратор, точнее появилась. Девушка. Красивое лицо, стройная фигура, длинные ноги. Господи, она куратор?

– Здравствуйте. Меня зовут Прохорова Юлия Евгеньевна. Я ваш куратор по управлению гневом. Я являюсь старшим преподавателем Кафедры системной семейной психотерапии Института Практической психологии и психоанализа, Член Правления Общества семейных консультантов и психотерапевтов, – она сделала паузу. Ого! Сколько всего в столь милой особе. – Вас всех сюда привела одна очень тревожная ситуация. Гнев. И я помогу вам с ним справиться. Сегодня вводное занятие, поэтому я расскажу, что мы будем делать, а потом познакомимся все.

Она подошла к свободному месту, села на стул и достала из сумки несколько блокнотов, положила на колени и продолжила:

– Гнев – постоянный спутник людей. Пульс увеличивается, лицо краснеет, сжимаются кулаки. Знакомая ситуация? В Библии гнев входит в список смертных грехов. Именно по милости гнева у нас рушатся семьи, отношения с друзьями и близкими, да другие проблемы, связанные с законом. Вместе с гневом мы разберем такие понятия, как «ярость», «раздражение» и «обида». Мы научимся контролировать себя, управлять нашими эмоциями. Но только в том случае, если вы сами хотите этого. Есть ли среди вас те, кто пришел сюда не по своей воле? Поднимите руку, пожалуйста.

Ого! Я и понятия не имел, куда приду. Управление гневом! Звучит, как название суперпопулярной книги или шоу. Юлия Евгеньевна хороша. Во всех смыслах. Твердый, даже угрожающий голос с милых уст – коктейль тот еще.

Мне стало жутко интересно послушать каждого из сидящих тут. Может, тогда я смогу расставить знаки препинания в своей голове. Я быстро придумал легенду в голове. Скажу, что мне очень хочется выплеснуть свой гнев, но я боюсь последствий, не хватает духу поднять руку, но от этого еще хуже. Да, думаю, так хорошо будет, и я заинтересую это прекрасное создание – психолога.

24 августа 2013 года

В тех бумагах, что дал мне Данил, была фотография тела Юры. Я сделал копию, вложил в конверт вместе с запиской и радостно заклеил конверт, написав на нем адрес. Прекрасно, Сашка оценит сюрприз.

В пять утра я был уже у дома Сашки. Бросил конверт в почтовый ящик и стал ждать, когда он выйдет. Ждал я долго, только часа через три он вышел на улицу, держа в руке запечатанный конверт. Ну, давай же, открой! Дай мне увидеть твои глаза. Но он не открыл его, лишь мельком оглянул его и побрел на остановку. Ладно, не испытаю я этого счастья. Я вышел из машины и пошел за ним.

Сашка дошел до остановки, сел на скамейку и стал дожидаться автобуса. От нечего делать, видимо, он решил вскрыть почтовый конверт. Увидев фото, он бросил все на землю, вскочив со скамьи. Вот оно! Я этого и ждал. Посмотрев по сторонам, он поднял письмо, прочитал текст и убрал все во внутренний карман. Еще раз посмотрев по сторонам, он побежал куда-то через дорогу, чуть не попав под колеса проезжающего автомобиля. Мой план начал срабатывать.

Я засмеялся и пошел в сторону машины. Сегодня есть еще дела, Сашка получит свое завтра.

25 августа 2013 года

Сегодня начнется череда катастроф для всей компании Глеба. Этот день запомнят все. Но главная цель Глеб. Сначала Сашка, ведь старший братец его так любит, это его слабое место. Потом по очереди их друзья. А потом Глеб. Пусть знает, что я иду к нему. Мой сюрприз придаст удивления и немного страха. Мне нужно, чтобы он не просто знал, а боялся, что я приду. И когда это произойдет, то я буду рядом и нанесу удар. Потрясающий подарок – Глеб, который боится меня. Кайф.

Сашка вышел из дома. Он внимательно посмотрел по сторонам, но никого не заметил. Конечно, в подъезде напротив прекрасный вид. Тем более он пока не знает о том, кто дал ему гостинец.

Дождавшись, когда он свернет за угол, я выбежал из подъезда и побежал за ним. Шаг Сашки был быстрый, но более или менее спокойный. Видимо подумал, что я не приду к нему. Ага, конечно. Я обошел дом с другой стороны и стал ждать, когда он выйдет прямо на меня.

Нащупав в кармане электрошокер, я достал его и приготовил. Прекрасно.

Люблю эту штуку.

Сашка не заставил ждать долго и появился передо мной с гнилой ухмылкой. Разряд тока в шею был для него внезапным. Он навзничь упал на меня. Оттолкнув его, я посмотрел на эту картину. Слюни изо рта, большие глаза, частое, но короткое дыхание. Тут и говорить ничего не надо, все и так понятно – минуту назад сильный волей человек захлебывается своими соплями.

Я дождался, когда он немного придет в себя и, достав шприц из кармана, демонстративно приготовил его и использованию.

– Ты ответишь за это, – только и смог выдавить из себя Сашка.

– Да, разумеется, – слова мне давались тяжело, но я собрал в них все силы, – но сначала ты. Этот препарат даст тебе адскую боль, ты будешь корчиться, кричать, выть, но никто тебе не поможет, нет противоядия на него. Ты станешь овощем, а я буду смеяться, вспоминая твой беспомощный вид.

Мне не хотелось ему больше ничего говорить, я ввел инъекцию в шею. Так будет лучше. Он еще не знает, что его ждет. Не стоило ему со мной так поступать.

– Тварь!

Но я его уже не слушал, а двигался в сторону машины. Минус один. Отлично. Хотя на душе скребут кошки. Что же сделать? Вроде все идет по плану, но как-то не по себе. В кого я превращаюсь? Почему Сашка хуже меня, если я поступаю, как и он, хоть и менее агрессивно? Я такой же. Даже хуже. Надо отогнать эти мысли, пока дело не завершено. Самокритика позже.

ГЛАВА 3

Армия

Не могу сказать, что я особо запугал того сержанта, но трогать он меня больше не стал. Отыгрывался на других. Хотя бы так, нужно было привыкнуть к обстановке. Спустя месяц службы я обратил внимание на паренька, которого привезли через несколько дней после меня, он был прикомандирован в нашу часть с другой за драку с другими сержантами, он тогда сильно избил двух старших по званию. Начальник части решил не выносить ссоры из избы и договорился со своим другом, начальником нашей части, о переводе к нам. Этот парень, Данил Молчанов, был в звании сержанта, но, в отличие от других сержантов, он никого не трогал, всех немного сторонился, огрызался с остальными и держался сам по себе. Для меня это было немного странно и подозрительно.

Так я наблюдал за ним неделю – он отдавал приказы, исполнял их и все в пределах разумного, где надо быть твердым, он был им, а где нужна была мягкость, он проявлял ее. Мне понравился Молчанов. Именно о таком друге я мечтал всю свою жизнь.

Как-то вечером он подошел ко мне и спросил:

– О чем думаешь?

Для меня это было неожиданно. Не мог же я сказать, что думаю о мести смертной.

– Да так, почти ни о чем, – даже не встав с места, отозвался я. На что он протянул мне руку и сказал:

– Данил.

– Аристарх.

Он сел рядом со мной на лавку, немного помолчал и спросил, подкуривая сигарету:

– Мне вот интересно, а почему тебя сержанты не трогают? Я смотрю, они всех прессуют, а тебя нет. Сначала я подумал, что ты типа свой у них, но вы даже не общаетесь, – он улыбнулся и предложил мне сигарету. Я взял ее и закурил. Это была моя первая сигарета.

– Да просто не люблю, когда на меня давят. Вот и дал небольшой отпор, – неловко улыбнулся я.

Данил тоже засмеялся. Вот так мы и начали общаться. Это был первый человек, который делился со мной своим хорошим настроением, позитивными эмоциями, давал актуальные советы и просто болтал со мной о разной ерунде. В какой-то момент мне показалось, что Данил тот самый человек, в котором я нуждался и которого я не хочу потерять.

– Если тебя вдруг кто-то тронет, то скажи мне, я разберусь с ним, – подмигнул он мне как-то. Так и родилась дружба между Дёминым и Молчановым.

Зал суда

И снова зал суда, снова три судьи, снова 12 присяжных, тот же прокурор. Одни и те же лица. Это третье заседание. Народу опять много. Я глазами ищу Данила, но не могу найти. Почему он не приходит? Боится, что я его сдам? Не дождутся. А почему Юли нет? Все это странно немного.

Опять свидетели. Долинов натворил тоже много бед людям, вот они прутся сейчас все. Никто не хотел писать на него заявление – боялись, что он расправится с ним, а теперь, когда нейтрализован, все толпами ходят с бумагами.

Выступает сожительница Сереги. Ох, как же она его расхваливает, куда бы деться. И милый, и чуткий, и добрый… Тьфу! Какой к черту он милый? Ну да, очень мило он меня битой бил.

Потом участковый рассказывает о похождениях нашего объекта. Но как-то утрированно, видимо в доле с Сергеем был. Продавец магазина во дворе, пару пострадавших, директор рынка, дворник – вот у них хорошая оценка ему, все они утверждают, что Сергей был агрессивным, нервным и наркоманом. Конечно, какие друзья, такой и он.

– Обвиняемый, – громко сказал судья, – вы меня слышите?

– Да, простите, – увлекся я мыслями.

– Расскажите нам о том дне, когда вы начали готовить покушение на Долинова Сергея.

– Покушение? Нет, покушаются на бизнесменов, политиков, чиновников, на президента, наконец. А на Долинова не было покушения. Я просто пришел и сделал свое дело…

26 августа 2013 года

Несколько дней назад, когда Данил спросил у меня что еще надо, я сказал, что проститутка. Надежная. Он удивился, посмеялся и сказал, что есть такая. Я его проинструктировал тогда, сказал, что она нужна 26 августа, а сам посетил подъезд Сергея и положил в почтовый ящик конверт.

Сейчас та самая проститутка развлекается с Долиновым. Я ей дал одну мензурку, содержимое которой она должна налить в любой алкогольный напиток. А через пару минут позвать меня.

И вот, я стою за дверью и жду, когда девушка легкого поведения меня позовет. Серега настолько примитивный, что каждый день, абсолютно каждый, приходит к разным проституткам. Хобби, видимо, такое.

Прождал я около часа. Потом девушка, с сильно перепуганным взглядом, вышла и сказала, что он лежит без движений. Отлично.

Я зашел в комнату и увидел это ужасное зрелище: голый и худой настолько, что видно каждое ребро, Сергей лежит и смотрит на меня, пытаясь что-то промычать.

– Помнишь меня?

Он опять замычал, только сильнее. А я продолжил:

– Вижу, что вспомнил. Это хорошо. Кстати, запомни эти моменты, они последние здравые в твоей жизни, – я не удержался и засмеялся, доставая из кармана шприц. – Это для тебя. Специально. Представляешь, какая честь? Знаешь что это?

Я сел на край кровати и провел иглой по шее, оставляя небольшой кровавый след. Повернувшись, увидел проститутку, которая была очень испугана. С ней позже.

– Это сыворотка, которая нейтрализует часть мозга, отвечающую за контроль тела. Ты будешь марионеткой. Обратной стадии нет и быть не может, – я вставил иглу. Собирался уже выпустить жидкость из шприца, но решил добавить: – это тебе за все то, что вы вытворяли с нами. Вам было не жаль нас, а теперь мне не жаль вас. Я бы тебя попросил передать привет друзьям, но ты же не сможешь, сука неподвижная, – на этом слове я пустил свой эликсир по телу этой твари. Всё.

– Что со мной будет теперь? – Подала голос проститутка.

– Ничего не будет. Дай чистый стакан, – взяв его салфеткой, я провел краем стакана по губам Сергея, а потом поставил ему в руки, затем поставил на стол, – налей сюда виски, тот стакан помой хорошо и вытри. Вы закончили, а он уснул. Кто-то постучал в дверь. Когда ты открыла, я тебя отодвинул, подошел к нему, что-то вколол ему в шею, сказал что-то и ушел. Раньше ты меня не видела. Надеюсь, помнишь легенду. А сейчас вызови скорую.

Сказав все это, я вышел из комнаты трёхзвездочного отеля и пошел к машине. Странно. Вроде, когда все делаешь, то на душе хорошо. А сделав дело, так мучительно больно. Но, раз начал, надо закончить.

Минус еще один. Нужно отвлечься. Съезжу на дачу к себе. Про нее никто не знает, когда-то оформил на, как сейчас принято говорить, подставное лицо.

Зал суда

– Ваша честь, в зале суда находится лечащий врач Долинова Сергея, психиатр, психоаналитик Еремин Вениамин Степанович, разрешите его пригасить?

Психиатр. Ха! Серегу теперь лечит психиатр. Значит, моя цель достигнута. Вот и он. Подошел к кафедре, поздоровался, представился заведующим психиатрического отделения областной больницы.

– У Долинова Сергея, если говорить простыми словами, а не терминами, неизлечимая болезнь. Была повреждена определенная часть мозга, которая отвечает за мышление, разум и координацию движения, не мешая кровообращению. Тот яд, что был введен в организм действует на мозг, как отрава для тараканов. С каждым днем Долинову становится хуже и этот процесс нельзя остановить. С точки зрения науки, я не могу сказать, почему так происходит, как и то, что именно было введено в больного. Это за гранью моего знания. Я могу лишь предсказать конечную стадию развития болезни – он не сможет двигаться, питаться, мыслить, что-то понимать. Скорее всего, его тело будет парализовано полностью, но само функционировать, – он остановился. Хорошую речь сказал. Меня устраивает итог чудо-болезни. После высокой оценки моего творения, врач обратился ко мне.

– Если бы я вас встретил раньше, то с удовольствием обменялся бы научным опытом. Такие люди, как вы не должны сидеть в тюрьме, они должны работать во благо людей. У меня все, ваша честь.

Мне стало как-то неловко. Да, действительно, я мог придумать столько вещей, которые могли бы спасти миллионы жизней во всем мире. Пусть я не умею лечить, но наркозы, обезболивающие и другие препараты аналогичного типа я легко мог сделать почти из любого яда, который действует на нервную систему.

Но я выбрал другую дорогу.

14 ноября 2007 года

Перед началом занятия я опять взял кофе и вышел на улицу покурить. Невольно вспомнилось прошлое занятие. Я тогда толком ничего не сказал, только представился, рассказал о том, что недавно с армии пришел, упомянул, что были проблемы в школе. И главное, сказал, что ужасно хочется пойти и выплеснуть всю злость на них, хочется так, что даже сны не идут в голову, что еда стала безвкусной, смысла в жизни другого нет. И что я хочу от этого избавиться. Естественно, я не хочу этого, но мне интересна их методика. Не то, чтобы я был фанат психологов, но все же, может случиться так, что я встречусь со своими «друзьями» раньше, чем хотел бы, то надо будет держать себя в руках.

Я выкурил три сигареты подряд и в горле сильно запершило. Я уже собирался зайти в здание, как боковым зрением заметил знакомую улыбку. Резко повернувшись, я увидел Данила Молчанова. Твою мать, а он что тут делает?

– Привет, дружище, – радостно воскликнул он и полез обниматься.

– Привет, Дань! Ты… А.. Что ты тут делаешь?

– Ха-ха! Ты что, дар речи потерял? Забавно, – Данил засмеялся и потрепал мне по волосам. Странное чувство. Раньше никто так мне не делал. На самом деле я был очень рад его видеть, но не в этом месте.

– Так что ты тут потерял? Не говори только, что ты контролируешь свой гнев, – не унимался я.

– Да, я пришел на занятия. Долго держался, но чувствую, что нервы не выдержат. А мне нельзя так, я ж следаком хочу быть, а если сейчас начну всех месить, то дорожка будет закрыта, – Данил опять улыбнулся. Вот как этот улыбчивый человек может страдать излишним гневом? – А ты как тут оказался? Только не говори, что из тебя гнев фонтаном льется. Не поверю! Ты само спокойствие во плоти.

– Не поверишь, но мне просто интересна эта тема, – ответил я, наивно смотря на него.

– Так ты же на биологии учишься вроде? Причем тут психологи?

– Я же говорю, интересно, – засмеялся теперь я, – ладно, пойдем, скоро начало. Потом поговорим.

Занятие прошло по принципу, как и прошлое. Новенькие рассказывали о себе, несколько старых повторяли свою интересную историю. Меня тоже попросили повторить, вдруг сегодня я более разговорчив. Данил рассказал, что по жизни хочет быть следователем, именно поэтому ему надо научиться контролировать ситуацию. Еще он сказал, что ему вообще не представляет сложности просто подойти и избить другого человека, но он понимает, что нельзя так.

Я задумался о том, что какая же красивая Юлия Евгеньевна. Ее губы сегодня были телесного цвета, а тушь ярко выделяла контур ресниц. Она божественна. Идеальный овал лица, светлые волосы, слегка касающиеся плеч.

– Человек, охваченный гневом, выражает им свое отношение к чему-либо или кому-либо, часто при этом возлагая ответственность, как за ситуацию, так и за свои переживания относительно нее, на этот внешний объект. Однако, гнев, как и любая эмоция, продуцируется самим человеком. Соответственно, и регуляции она поддается только со стороны «ее владельца и создателя», – говорила она, но я ее не слушал, а просто слепо смотрел на нее. В какой-то момент она, похоже, обратила на это внимание. Я сразу дернулся и отвернулся в другую сторону, изучая остальных.

После занятия мы пошли на остановку через парк. Говорили об универе, как прикольно быть студентом, интересно учится. В какой-то момент, Данил внезапно спросил:

– А это правда, что ты сильно пострадал, когда учился в школе? Ты сказал, что почти весь одиннадцатый класс терпел унижения, – его голос был осторожен, он боится, что я обижусь.

– Да, Дань, было такое. Не хочу сейчас об этом говорить, настроение слишком хорошее. Давай потом как-нибудь обязательно расскажу?

– Хорошо, ловлю на слове, – опять засмеялся он. – А что такого хорошего в твоем настроении?

– Дань, по ходу я влюбился, – улыбнулся я.

– Да ладно? В кого?

В ответ я только молча смотрел на него и улыбался. Несколько секунд он смотрел на меня, пытаясь читать мысли, но ничего не понимая. Но вскоре лампочка в голове загорелась ион закричал:

– Ты серьезно? В Прохорову? Да ладно?

ГЛАВА 4

19 января 2008 года

Учеба в универе доставляла мне большое удовольствие. Это было то, что мне нравится. Все-таки биология – это моя тема. Особенно мне нравятся змеи, пауки и скорпионы – тут я просто кайфую от той информации, которую мне дают лекторы.

Наступила сессия. Все зачеты кончились, осталось сдать только четыре экзамена. С этим я легко справлюсь. По моему мнению, если делать то, что очень нравится, справляешься с этим намного быстрее, качественнее и продуктивней. Вот именно так и получается у меня с учебой.

Вскоре придется выбрать научного руководителя. Самых лучших очень быстро разбирают, кто по связям, кому повезло. Я решил не испытывать судьбу и раньше подойти. Я рассмотрел всех своих преподавателей и выбрал одного самого лучшего, как я считаю.

С самого утра я жду его на улице, перед входом, чтобы не пропустить. Сегодня экзамен по экологии, но это пустяки, легкий предмет.

Я прождал примерно около часа, когда его машина припарковалась у входа. Он направился в мою сторону.

– Павел Антонович, здравствуйте, можно у вас спросить?

– Да, только быстро, – резко ответил он.

– Я и не задержу надолго. Я хочу писать у вас курсовые работы, будьте моим научным руководителем.

– Я не беру студентов, вы, что не знаете?

– Знаю. Но вы единственный такой преподаватель, поэтому я пришел именно к вам.

– Какой такой?

– Член Отделения герпетологии ЗИН РАН, единственный специалист серпентологии в университете, к тому же профессор, поэтому, кроме вас, мне не с кем заниматься.

Его взгляд сначала улыбнулся, затем сразу стал суров. Он выждал большую паузу. Молча смотрел в мои глаза, а потом сказал:

– Вы не похожи на человека, который льстит. Почему вы подошли именно ко мне? Моя репутация вроде внятно говорит, что я не из тех, кто даром что-то ставит.

– Мне все равно на вашу репутацию. Мне нужен ваш опыт и знания. А даром мне ничего не надо, – резко ответил я. Даже слишком резко. Я был уверен, что он прогонит меня.

– Ладно, дам вам попытку. Скоро я у вас экзамен принимаю. Если вы ответите мне так, что я буду удовлетворен вашим ответом, то я вас возьму. Но не стоит обольщаться, я очень требователен и щепетилен.

– Я тоже, – серьезно ответил я. – Спасибо. Вы оцените меня.

Вот мой шанс. Если я хочу писать работы у достойного профессора, то мне нужно быть готовым полностью, даже больше. У меня около полутора недель, чтобы все выучить. Хотя я и так знаю весь список вопросов. Если он не обманул меня и действительно хочет проверить, то он возьмет меня. Я справлюсь.

Зал суда

Я сидел и внимательно изучал присяжных. Что у них в головах? Они все такие разные, но объединяет их одна цель: наказать виновного. Я до сих пор не могу для себя решить – виновен ли я? Да, разумеется, что я виновен по закону, а по совести? Чиста ли моя совесть? Я убил мерзких людей. Точнее нелюдей. И что мне за это будет? 25 лет тюрьмы? Или 18? Очень может быть. Я хочу думать, что мне без разницы, но мое нутро подсказывает, что далеко не все равно…

Я перестал слушать свидетелей, соседей и остальных приглашенных. Для меня стали стираться люди. Что со мной? Я никогда раньше не был растерянным. Может на меня тюрьма так влияет?

Сестра Макса рассказывала, какой он хороший, чуткий, добрый и так далее. Ну да. Быть плохим для всех, чтобы стать хорошим для одного. Чушь! Врет она. Как тупой боксер-изверг может быть чутким и добрым? Никак!

Вдруг я услышал тишину. В зале будто никого нет. Я напрягся и посмотрел на присутствующих. Все уставились на меня. Черт.

– Вы слышите нас вообще? – вопил прокурор.

– Да, извините, – попытался оправдаться я. – Что вы спросили?

– Расскажите о событиях 26 августа 2013 года.

И тут я вспомнил, что было в тот день. Да, это был день смерти Максима Севастьянова. День, когда шоу продолжалось.

27 августа 2013 года

Моя лаборатория. Это моё детище. Я долго собирал каждого из экземпляров различных особей рептилий. Ушло около 4 лет, чтобы моя коллекция пополнилась почти полностью. Самые ядовитые змеи, пауки и скорпионы мира. Рядом с ними я себя чувствую комфортно.

Некоторые, менее опасные, особи парные, поэтому я продаю потомства и получаю бешеные деньги. Как оказалось, к моему большому удивлению, очень много людей жаждут получить ядовитых питомцев. Причем чем ядовитей и опаснее, тем больше денег и желания купить его. Люди все-таки странные. Но благодаря их странностям на моих счетах лежат миллионы.

Сегодня решающий день для Макса. Он сегодня умрет. Я даже для него придумал специальный финальный сюжет. Он хороший боксер, поэтому к нему лучше не соваться просто так, как в случае с Сашкой. Лучше перестраховаться. Все-таки я мозг, а не мускулы.

Для Макса у меня есть сюрприз. Я положил одну коробку в машину, улыбнулся и уехал.

Только я припарковался у дома Макса, как обнаружил, что Глеб и Ден тоже тут. Подождем. Их было видно в окне на его кухне.

Я не был уверен, что Макс выйдет один, поэтому мне пришлось подождать. Прошло больше двух часов, когда Глеб и Ден вышли из дома и направились по дороге вдаль. Как же хотелось догнать Глеба, но я сдержался. Во-первых, силы были не равные, а, во-вторых, нужно соблюдать порядок сценария.

Они ушли. Путь свободен. Достав коробку, я решительно направился к подъезду Макса. Второй этаж. К моему большому счастью и удивлению, дверь была открыта. В квартире было тихо. Но грязно. Тут будто вообще не убирались. Минуя разбросанные вещи, я прошел в дальнюю комнату. Севастьянов сидел в кресле. Его голова была откинута назад, а в руке стакан. Судя по бутылки на столе, в стакане водка. Рядом еще два стакана. Понятно. Друзей оплакивали. Я молча открыл коробку и кинул содержимое в Макса. Десятки скорпионов сразу разбежались по его телу, нанося ему смертельные раны. Моя жертва резко вскочила с диким криком, пытаясь скинуть с себя всех скорпионов, но было уже поздно. Минимум пять порций яда желтого палестинского скорпиона геиурис он уже получил. Один укус этого скорпиона может дать смертельный исход с погрешностью в 50%. Но 5! Пять скорпионов точно дадут положительный результат. Макс упал на колени, его начало трясти. Понятное дело – судорги начались. Он смотрел прямо мне в глаза. Я ему в глаза.

– Я – это последнее, что ты увидишь, – моя улыбка заставила его сжаться. В глазах Макса читался страх. Конечно, он боится. У него судороги, онемение всех конечностей, тошнота. И все это одновременно и сразу. Прекрасно.

Он еще несколько раз вздрогнул, издал какой-то звук и упал. Жаль, я хотел понаблюдать дольше за ним. Он еще не умер, но вскоре это случится. Если его больше скорпионы не тронут, то через несколько часов он начнет остывать.

23 марта 2008 года

День Рождение Дани. В отличие от своего дня рождения, на который мне абсолютно наплевать, день рождение друга я люблю отмечать. Чувствуешь себя как-то иначе, чем обычно. Настроение праздника, веселость.

Естественно, на День Рождение приглашены были только самые близкие люди. Таких собралось пять человек. Отец Дани, тетя с дядей, девушка Дани и я.

Посиделки продлились до поздней ночи. Все разъехались, а мы, взяв пару бутылок виски, пошли ко мне, чтобы не смущать отца Данила.

Когда первая бутылка уже была в мусорке, а вторая уже стала початой, Данил спросил заплетающимся языком:

– Слушай, ты тогда на занятии, ну, по управлению гнева, говорил, что тебя в школе сильно били. Что там было? Ты бы не говорил про это, если бы это был разовый случай.

Я помолчал, не хотел рассказывать, но потом вдруг понял, что никогда и ни с кем не говорил про это. А сейчас возможность образовалась. Возможность исповедаться. И меня понесло. Я рассказал все. В общих чертах, конечно, без имен и дат. Но всё, включая ситуацию на заводе, сутки в мусорном баке и мой переломный характер.

Данил слушал меня внимательно, не перебивая. Только сигарету за сигаретой курил. А потом шепотом начал:

– Знаешь, почему я следователем хочу стать? Чтобы сажать в тюрьму такую мразь, как они. И никакие деньги или угрозы не помешают мне, – он снова закурил. Налил полные рюмки виски и залпом выпил свою. – Я тебе не говорил. У меня ведь брат был. Мои родители развелись лет 15 назад и разделили нас. Я остался у отца, а братишка у матери. Виделись редко очень, в основном созванивались. Разные мы очень. Мне больше сила досталась, а ему ум. Это его и погубило. Избили его очень сильно и оставили умирать. Суки! Убил бы их!

– Господи. Соболезную, – я сразу вспомнил церковь, Юру…

– Вот если бы я знал кто они, то задушил бы их собственными руками. Менты сказали, что не нашли, хотя точно знаю, что врут, суки, – он опять выпил виски. По щекам потекли слезы. Несколько минут молчания. Я решил нарушить тишину.

– Как звали твоего брата?

– Юра. Кутузовский Юра.

У меня внутри все остановилось. Юра. Данил – это брат Юры. Господи. Я вспомнил тот день, лес, церковь, кровь. Как же жалко Юру, не заслужил он такого.

– Убил бы мразей, – все продолжал Данил. Но потом перевел свой взгляд на меня. И увидел мою растерянность и влажные глаза. – Что с тобой?

– Я знаю, кто убил Юру.

Этот диалог впоследствии стал фундаментом командной работы.

Защита диплома

Вроде только что поступил на первый курс, а уже выпускаюсь. За эти годы университет меня много чему научил, открыл горизонты и дал великие знания.

Перед защитой я спокоен. Я точно знаю, что мне поставят высокую оценку. Павел Антонович в меня мало верил, пока я не принес ему небольшую известность своими работами. Я не сижу на месте и экспериментирую. Вот и сейчас моя дипломная работа это доказывает. Я совершил некое открытие, которое, возможно, даст путь многим.

В аттестационной комиссии было четыре человека. Я начал свою речь. По их лицам было видно, что им скучно слушать уже пятнадцатого выступающего, хотелось домой или просто выйти отсюда.

– Как и все алкирующие реагенты, диметилсульфат токсичен и канцерогенен. Я исключил некоторые реагенты и добавил другие, – они подняли на меня глаза. Вот! Я поймал их внимание. Я рассказал о том, что диметилсульфат гораздо лучше более дешевых аналогов. – Таким образом, его можно активно использовать в составе, например, Бензадола, Дибазола и других сосудорасширяющих препаратов и не бояться побочных эффектов, типа рака легких.

Я сделал длинную паузу. Воцарилось незыблемое молчание среди всех присутствующих. Первым подал голос председатель комиссии:

– Простите, Аристарх Борисович, как вам пришла в голову идея изменить химический состав именно таким образом?

– Интуиция и немного энтузиазма. Я предположил, что если диметилсульфат так важен для современной науки, то его надо сделать более безопасным для окружающих.

– Это логично, но как вам пришло в голову в химическое соединение добавить… яд змеи? Где вы вообще взяли яд тайпана? Эта змея, насколько я знаю, вообще исчезла с лица земли, – не унимался председатель.

– Нет, у вас ложные сведения, она никуда никогда не исчезала. Просто она обитает в Австралии, – мой язык меня погубит когда-нибудь. Эти свирепые глаза профессора меня просто прожигают. – Одна из таких живет у меня дома, ее длина 3 метра 10 сантиметров.

О, этот взгляд. Они, мягко говоря, все в шоке. Мало кто держит змей дома, тем более тайпана, который входит в пятерку самых ядовитых змей мира.

– У вас дома… Есть тайпан?

– Да. Один, – скромность превыше всего.

Естественно мою дипломную работу у меня забрали, сказав, что это прорыв, но тайпанов дорого содержать и диметилсульфат будет дорогой тогда, поэтому его не будут использовать. Ну, и ладно. После всей защиты, всех трогательных слов и так далее, ко мне подошел мой научный руководитель, пожал руку и сказал:

– Аристарх, из всех студентов, что у меня были, ты самый умный, талантливый и способный. Я очень рад, что занимался с тобой.

Еще бы. Благодаря мне, он научился из ядов редких рептилий делать противоядия очень быстро. Яды – это моя слабость, а для него наука. И, скорее всего, больше я его научил, чем он меня. Хотя первые несколько лет я много чего от него узнал. Спасибо ему.

– Поступай в аспирантуру, – сказал он, – я тебе помогу открыть лабораторию, ты будешь создавать новые составы. Кто знает, к чему это приведет. Может, ты прославишься этим, когда создашь то, что перевернет весь мир с ног на голову.

– Спасибо, но нет. У меня немного другие планы на жизнь.

Естественно другие планы. У меня цель намного масштабнее, чем излечение других.

\

ГЛАВА 5

31 декабря 2008 года

Это был первый Новый год, который ожидался быть веселым. В детстве, когда родители были живы, были веселые праздники, но я их почти не помню. А сейчас прям настроение зашкаливает. Этот день я должен запомнить навсегда. Ведь именно сегодня я хочу предложить Юле встречаться. Что-то со мной не так в этом вопросе. Меня секс и отношения никогда не интересовали, но что-то в ней есть такое, что меня притягивает. Это очень здорово с одной стороны и пугает с другой стороны. Она не входит в цель моей жизни. Точнее не входила. Но теперь поздно уже.

Праздновать мы договорились в кафе. Я, Юля, Даня и его девушка. Идеальная компания.

Мы встретились с Юлей в 6 вечера, и пошли погулять. Падал снег большими хлопьями, придавая празднику более приятную изящность. Прогулки за руку, милые беседы, игра в снежки – это для меня так слишком ново и необычно. С Юлей мое сердце тает, я забываю о своих проблемах. Именно это одно из тех качеств в ней, что меня забавляет – она другая.

После долгой прогулки мы прошлись по набережной и остановились, глядя на милые парочки с другой стороны реки.

– Юль, – начал я мямлить. – Для меня сложна эта тема, но…

– Я понимаю, к чему ты клонишь, – улыбнулась она. – Я знаю, что ты сложный человек со своими тараканами в голове. Но ты не говоришь об этом, ты держишь все в голове, я и это понимаю. Остальные темы для тебя сложны. Давай без прелюдии, просто выдохни и скажи, – она улыбнулась и сжала мою ладонь. Какая же она потрясающая. Я выдохнул и произнес:

– Я тебя люблю, давай встречаться?

Надо признаться, что я ожидал какого-либо диалога, но в ответ я получил лишь долгий и страстный поцелуй. Это был лучший момент в моей жизни. С этого момента в моей жизни официально появилась девушка.

Весь Новый год я провел в очень хорошем настроении. И впервые я не думал о Глебе, его друзьях, мести и так далее.

28 августа 2013 года

Вес Лёхи обратно пропорционален числам его IQ. Он знает, что за всеми кто-то охотится, но продолжает передвигаться один. Его растерянность возрастает с каждым годом. Мне это только на руку.

Для Лехи у меня нет особого сюрприза. Небольшая банальность. Леха единственный из всех, который с неохотой все делал. Видимо это из-за его лени. Порой мне кажется, что ему даже дышать лень.

Он заехал в магазин и купил минералки. Пока он разговаривал по телефону, я приобрел точно такую же. Сразу же, в машине, я добавил в воду свое экспериментальное снотворное. Очень сильное. Одного глотка хватит, чтобы уснуть на час. А половины бутылки – это передозировка. Насколько я понимаю, передозировка превратит его в беспомощного человека. Ну, и славно. Этот состав я придумал еще в студенческие годы, когда разрабатывал некие антидепрессанты. Мой преподаватель сказал, что такое лекарство нельзя давать массе, ибо для некоторых это будет шанс к суициду, сразу после того, как какой-то умник допустит передозировку. Пока он мне это говорил, я уже решил, что такое ценное изобретение надо будет продать кому-нибудь.

Леха остановился около машины, сделал глоток воды, кинул бутылку в салон и зашел опять в магазин. Вот мой шанс. Я думал, что за ним придется ехать полгорода, но он облегчил мою задачу. На ходу сливая лишнее с бутылки, я посмотрел в сторону магазина и, обнаружив, что Лехи нет, поменял воду буквально за пару секунд. Отлично.

Не успел я отойти и пяти метров от машины, как Леха вышел и, не обращая внимание на человека, отдаляющегося от него, сел за руль. Ну, давай, попей воды. Он завел машину и поехал. Черт. Надо за ним.

Он проехал пару улиц, сильно лихача. Я начал переживать за то, что могут пострадать лишние люди. Минут 15 мы колесили по улицам, как вдруг он резко нажал на газ, набирая большую скорость, пересек сплошную, выехав на встречную полосу, врезался в бордюр, машину занесло, она врезалась в стену большого дома. Всю водительскую сторону сильно смяло. Не уж-то насмерть?

Я остановился в несколько десятков метров от него и вышел из машины. Люди начали подбегать к нему, кто-то кричал про скорую помощь, кто-то начал бегать вокруг его машины.

Независимо от результата – минус один. Облегченно вздохнув, я закурил, сел за руль и уехал.

Зал суда

Я внимательно изучал присяжных. Двенадцать человек, которые вынесут мне приговор. Почему-то чем больше заседаний, тем больше я волнуюсь. Может то, что я не боюсь приговора и тюрьмы – это маска? Может, я все-таки боюсь? Просто еще больше боюсь себе в этом признаться? Мои мысли переполняют терзания. Неуверенность. Буквально несколько недель назад я был горд собой, но сейчас что-то происходит. Юля ни разу не пришла ко мне. Данил не пришел. Но почему? Они хоть раз должны были прийти ко мне. Мой единственный лучший друг и моя любимая девушка забыли про меня. И от этого мне особенно плохо. Кроме них мне не на кого положиться. Юля ничего не знает обо мне. Я ей не говорил ничего. Немного рассказов на курсах, да и только. Я вдруг вспомнил момент из жизни.

Юля! Я просто восхищался ею. Как она прекрасна. Вообще я не романтик и все такое, но Юля…

Помню, мы зашли в какое-то кафе после очередной ее лекции, и она стала расспрашивать о моем детстве. Я врал. Не то, чтобы я ей не доверял, просто не хотел вызывать жалость с ее стороны. Да и к тому же, я у нее был на хорошем счету. Наверное. Потом мы перешли к ее биографии. Если честно, это было скучно, да и я не слушал особо. Я пялился на нее и продумывал как с ней дальше себя вести. А самое забавное заключалось в том, что она знала, что я ее совершенно не слушаю, она же психолог все-таки, но вида не подавала. И меня это устраивало. Но нельзя было просто встречаться. Надо было дарить цветы, подарки и так далее. Ведь Юля девушка видная, а я своим не умением ухаживать за девушками могу только все испортить. И я решился.

В выходной день, я взял в охапку букет, коробку конфет, и кассету с Элвисом Пресли. Подъехал к ее дому. Во всяких мелодрамах, которых я почти не смотрел, все гораздо проще – включаешь громко романтическую музыку и стоишь под окном девушки. Она сразу же выходит на балкон, говорит какой ты прекрасный и тому подобное. А тут я, видимо, не рассчитал, она никак не выглядывала. Номера телефона ее у меня не было, а в домофон звонить и говорить, мол, пожалуйста, выйди на балкон, тут я под окном тебя караулю с цветами, было бы не так как-то. Начал кидать камни в ее окно. Пробил окно случайно. Мне потом было так неловко перед ней. Зато выглянула. Конечно, ей не подпортил особо настроение этот казус, она меня страстно поцеловала, сказала, что это все очень романтично, но осадок остался.

Интимная жизнь у нас тоже не хромала. Юля умеет заводить. Нам было хорошо вместе. И на ее лекции я продолжал с удовольствием ходить. Правда, порой я чувствовал себя некомфортно. Она на меня как посмотрит, я на нее тоже начну засматриваться, и тут Даня как начнет улыбаться. Естественно, не к месту и не к теме лекции. А потом как все заканчивается, Даня пожелает мне удачи с улыбкой на лице, он порой ведет себя как маленький ребенок, не отказывает в удовольствии себе подколоть меня как-нибудь, и пойдет куда-нибудь, а я остаюсь ждать уважаемую Юлию Евгеньевну.

Все воспоминания, связанные с Юлей – очень и очень светлые и теплые воспоминания. Но вряд ли эта была любовь. Я вообще не знаю, могу ли я любить после того, как меня морально изнасиловали и изуродовали. После всего пережитого, я вообще перестал чувствовать. Пустота. Да и только. Ах да, разве что чувство мести и какой-то справедливости имели хоть какое-то место внутри. Я надеялся заполнить пустоту пятью инвалидами в колясках и одним трупом. Ошибка? Возможно. Посмотрим, как все повернется.

Из моего бреда воспоминаний меня вывел голос моего адвоката:

– Аристарх Борисович, расскажите суду, правда, что вы торговали этим снотворным?

Мой адвокат очень хороший человек. Единственное, что он мне пообещал, что поможет смягчить приговор. Я на другое и не рассчитывал.

Торговля снотворным. Я вспомнил тот день, когда пришел ко мне человек, благодаря которому я начал строить свой капитал.

12 апреля 2008 года

Я был в лаборатории один. Все давно разошлись по домам или еще куда-нибудь, в то время как я заканчивал очередной эксперимент. В отличие от многих моих одногруппников, я с первого курса начал создавать такие вещи, о которых многие узнают на старших курсах. Естественно, это видели мои преподаватели. Особенно, когда я создал это снотворное, которое способно усыпить и муху, и слона. В зависимости от дозировки. Мне преподаватели запретили работать над составом этим. Я сохранил формулы в голове, одну колбочку дома и забыл про это.

С тех пор прошло несколько недель. Я изучал слизь южноамериканской жабы, когда услышал стук в дверь лаборатории. Не успел я ответить, как дверь распахнулась, на пороге появился человек в костюме, с идеально чистыми лакированными туфлями.

– Преподавателей уже нет, – брякнул я и опять уставился в микроскоп.

– Кто сказал, что я к ним? Я к вам, Аристарх Борисович, – сухой и тихий голос. Я не ожидал такого ответа и немного опешил.

– Что, простите?

– Я к вам, – он подошел ближе, сел на свободный стул.

– Зачем? Кто вы?

– Назовем меня анонимный источник, – он улыбнулся и взял одну из книг про жаб и лягушек. Немного нахмурившись, он опять улыбнулся и посмотрел на микроскоп. – Жабы? Это интересно. Что за жаба?

– Bufo marinus, – без интереса сказал я.

– Что в ней привлекательного?

– Слизь, – резко ответил я. – Так кто вы и зачем здесь?

– Аристарх, расслабься. Я друг. Мне просто интересно, чем ты занимаешься.

– У меня только один друг и вы не он, – я встал из-за стола и подошел к окну. Время было почти 17:00 и в здании университета никого почти не было. Поэтому я позволил себе покурить, прям тут. Подкурив, я посмотрел на незнакомца. Странный он. Анонимный источник. – Источник? Источник чего?

– Разумеется, денег, – он опять засмеялся и достал из кармана пачку денег. По моим подсчетам, там около трехсот тысяч.

– Денег? Я вас не понимаю.

– Ладно. Я буду более конкретно говорить. Ты создал лекарство, способное прекратить бессонницу. Я хочу его купить.

– Купить? Но я не продаю его. Да и тем более мне запретили этим заниматься, – я был в ступоре от его предложения.

– Скажи, а какой побочный эффект от длительного приема? – Он будто не слышал меня.

– Если принимать строго по дозировки, то нет побочного эффекта.

– Отлично. Мне нужно 10 капсул. Сколько тебе нужно времени?

– Но у меня нет нужных веществ для этого. Да и где я буду делать все это?

На несколько минут нависла пауза. Он уставился в пол и о чем-то думал. Потом резко поднял голову, взял карандаш со стола, написал на листке какой-то номер и сказал:

– Напиши мне в смс все, что тебе нужно. К вечеру все будет у тебя. Я найду место, где ты бы мог расположить свою собственную лабораторию. Так что за лягушки?

Я был в оцепенении. Что я только что услышал? Собственную лабораторию? Не зная, что сказать, я машинально произнес:

– Южноамериканская жаба, в железах которой содержаться буфотенин и галлюциноген.

– Где ты ее взял? В зоопарке украл?

– Нет, купил.

– Мне это нравится. Мы сработаемся. Я жду смс к вечеру. Не тяни с этим.

Вот так у меня совершенно внезапно появился мой первый и единственный спонсор. Было опасно заниматься этим, но азарт взял вверх. И я начал работать.

15 сентября 2007 года

Занятия в университете уже идут две недели. Мне нравится учиться. В отличие от школы, в вузах нет таких людей, которые пытаются показать свое физическое превосходство.

Хотя сегодня я встретил одного такого экземпляра. Я с ним учился в 10 классе. Он не то, чтобы издевался надо мной, но бывало, что задирался, либо, проходя мимо, толкал. Скорее он издевался словами. Но это был рай, по сравнению с Глебом.

Так вот на остановке я его и встретил. Я даже не помню его имени. Да и не узнал бы, если бы он не окрикнул меня. Я обернулся и увидел широко улыбающегося недруга.

– Привет, Аристарх. Как ты? – Он пожал мне руку и похлопал по плечу.

– Сойдет. А ты как? – Попытался проявить вежливость я. Может он изменился?

– Я отлично. Смотрю и думаю, ты ли идешь. Пригляделся – точно ты, – он посмеялся. В ответ я тоже улыбнулся. – А ты смотрю такой же мямля, как и был.

Нет, люди не меняются.

– Нет, я не такой уже, – с чуть заметной ухмылкой ответил я.

– Да ладно? Пойдем, проверим? Туда, за остановку, – он показал пальцем. На остановке было много народу и нас слышали несколько человек.

– Я не советую тебе это делать, – почти на ухо и шепотом сказал я.

– Да? И почему?

– Потому что я сделаю твою жизнь адом. Считай, что ты уже почти не жилец, дебил.

Я отодвинулся от него и громко засмеялся. Он смотрел на меня удивленно. Обойдя его, я направился дальше. Но сделав пару шагов, обернулся и добавил:

– Жизнь научила меня, что побеждает не сильнейший, а тот, кто проворнее и умнее, приспособленнее к жизни.

В тот момент я был горд собой. Еще бы. За одну минуту я отшил человека, который мне когда-то немного мешал жить.

ГЛАВА 6

21 июня 2010 года

Я еще со школьных времен посещал библиотеки. Интернет это хорошо, но, посещая библиотеки и смотря на книги, воочию можно найти что-то интересное, что совсем не ожидал увидеть. Пользуясь этим принципом, я стал членом читательского клуба областной библиотеки. Я проводил там много времени, изучая то различные формулы, то необычные виды фауны, то просто читая что-то любопытное.

Меня почти сразу заметили, потому что я задавал вопросы, на которые никто из консультантов не знал ответов. Приходилось искать их самому.

Директор библиотеки, Шведов Петр Васильевич, как-то ко мне подошел, просто поздороваться. Пару дежурных фраз. Ему было интересно, откуда такая страсть к химии и биологии у столь молодого человека. Я ответил ему правду про свой интерес с детства, что учусь на аналогичной специальности. Его мой ответ удовлетворил.

В этот день я сидел за своим любимым столом в конце зала у окна, когда услышал шум. Из обрывка разговора я услышал, что какая-то женщина недовольна обслуживанием, что ей не могут принести именно то, что она хочет. Старенькая консультантка пыталась оправдаться тем, что эту книгу не просили давно, и она не помнит, где она находится. Аргумент так себе. И женщина начала ругаться, что она из мэрии и если ей не принесут книгу сейчас же, то она поувольняет всех тут.

Я решил сгладить ситуацию и вмешаться. Обойдя через все столы, я подошел к ним.

– Простите, о какой книге идет речь? Может, я вам помогу?

– Ты еще кто такой? – рявкнула женщина.

– Дёмин Аристарх. Так что вам надо?

– Мне нужна книга «Птицы Америки» с иллюстрациями. Если и вы не найдете ее, я буду в бешенстве.

– Погодите минутку, – я знал, где лежит эта книга. За несколько лет я прочитал название всех книг этого сектора. И, естественно, эту я тоже видел. В дальнем стеллаже, на верхней, полке я без труда отыскал причину конфликта. – Ваша книга. Она, кстати так себе. В изданиях более ранних годов и без картинок можно…

– Я не нуждаюсь в ваших советах.

Она удалилась с книгой, а я, выдохнув, побрел к себе за стол. По дороге я увидел Шведова, который странно улыбался.

– Аристарх, да ты только что разрулил скандал за минуту.

– Не стоит, Петр Васильевич, мне просто она мешала заниматься, – отшутился я.

– Да не скромничай. Я всегда знал, что ты умнее моих консультантов. Вот бы мне такого работника.

В этот момент я подумал о том, что сейчас у меня есть два месяца впереди, которые я собирался провести тут. А почему бы не совместить одно с другим?

– Я могу у вас поработать два месяца. Четыре дня в неделю. Ваш график работы меня устраивает, – улыбнулся я.

– Да ладно? Ты серьезно?

– Да. Но с одним условием. Вместо оплаты вы найдете для меня несколько книг. Я думаю это в ваших силах.

Зал суда

Обвинитель молча смотрел на меня, подбирая следующий вопрос. Понятное дело. Его первостепенная задача посадить меня на много лет. И без сожаления. Работа у него такая.

– Расскажите, Аристарх Борисович, этот ваш анонимный источник. Кто он? Вы можете назвать его имя?

– Нет. Я до сих пор не знаю его имени.

– То есть вы работали с этим человеком много лет и ни разу не спросили, как его зовут? Это нереально, – не унимался прокурор.

– Он дал понять, что не скажет. Да и мне все равно было. Он платил мне большие деньги, спонсировал мою дачу, помог привезти многих видов змей и скорпионов. Мне абсолютно неважно кто это, когда у него есть такие возможности. Я знаю, что ссориться с ним у меня не было желания.

– Ладно, допустим. Расскажите, что вы ему продавали?

– Сначала снотворное. Потом я изобрел сыворотку, которая напоминала эффект lsd. Только менее вредная. Затем целую кучу всего. Я уже не вспомню все то, что я мог ему продать и продал. Сначала свои эксперименты, потом он делал заказ на некоторые вещи. Например, он попросил сделать ему препарат, подавляющий волю.

– Подавляющий волю? Такие опыты делают ученые в секретных лабораториях, – чуть переходя на крик, гаркнул он, – вы хотите сказать, что сделали его в домашних условиях?

– Да, именно это я и хочу сказать. Когда у вас есть все необходимое и в правильном направлении мысли, то вы, безусловно, достигните результата.

– Это вы про преступления?

– Не цепляйтесь к словам, пожалуйста. Это я про опыты. Я предлагал государству много раз различные открытия, но всегда слышал, что это дорого. Поэтому я продавал это частному лицу, раз государство во мне не нуждается.

– Не давите на жалость, Дёмин, – прорычал прокурор.

– Протестую, Ваша честь. Это констатация факта, а не давление на жалость. И к чему эти вопросы, Вы и так нашли все отчеты, после обыска на даче.

– Там не было списка продаж вашему источнику.

– В земле в аквариуме со скорпионами. Только аккуратно. Они очень ядовиты.

– Не придуривайтесь, Дёмин. Об этом надо было раньше говорить.

– Об этом раньше не спрашивали.

Обвинитель немного побагровел от злости, но вовремя взял себя в руки.

– Ладно, расскажите об том ужасающем нападении на людей в кафе. Когда вы напали на Утесова Дениса.

– Да. Он был последний среди дружков Глеба. Я должен был его выловить, но он был очень осторожен. У меня не было выхода другого, кроме как сделать такой шаг.

29 августа 2013 года

Денис… Остался один Денис. Не считая Глеба, конечно. Глеб будет через несколько дней. Для него у меня целый ритуал придуман.

А пока что Утесов. Только вот проблемка. Он нанял себе четырех телохранителей. И это очень усложняет дело. Но ничего, у меня есть план, который мне позволит добраться до этого мерзавца.

Вечером он должен быть на дне рождении своей матери в кафе. Хоть на минуту, но должен зайти. И тут я его и возьму.

До начала дня рождения еще пять часов. Времени мало, надо еще заехать в лабораторию.

В моем логове есть шкаф, в котором хранятся все мои яды. Примерно, около 15 различных свойств и составов. Для разных случаев. Я гений в своем роде. Я могу создать такие вещества, за которые мне будут платить миллионы. В принципе и платят, но не миллионы. Время от времени я продаю анонимно яды для богатых людей через своего посредника. Я создавал составы типа наркотиков, только без побочных эффектов и не вызывающие привыкание. Если за них платят, то почему бы и нет. Еще есть яды, на примере вируса-газа. Его и возьму.

Со стенда я взял одну из ампул, шприц и сделал себе инъекцию. Антидот, так сказать. Не ходить же с противогазом. Да и не поможет он. Мой состав настолько уникален, что нельзя отфильтровать пары этого газа. Хотя бы часть все равно попадет в легкие.

Потом я расфасовал вирус на десять порций, положил мензурки в карман и пошел к машине.

Подъехал я к кафе за 20 минут до начала. Народ уже начал собираться. Но Дениса не было. Подъехал он только часа через два, в окружении четырех мордоворотов. Да, идти на него один на один было бы глупо.

Он зашел внутрь с цветами и подошел к своей матери.

Пора! Мой выход.

Сделав глубокий вдох, вышел из машины и направился ко входу, доставая из кармана ампулы. Закрыв за собой дверь, я кинул одну из ампул у входной двери, прям под ноги охране. Не прошло и пары секунд, как они начали задыхаться. Под их кашель вторая ампула полетела в дальний конец зала, а третья в центр. Сзади я услышал голос и тут же кинул и туда сюрприз. Еще две ампулы разбились по краям. Никто даже не понял в чем дело. На все ушло не больше десяти секунд. Еще мгновение и все упали без сознания. Отлично. Входную дверь я подпер стулом. И пошел на поиски Дениса, которого прижала его собственная охрана.

Хотелось бы ему в глаза посмотреть, высказать все, что я думаю, чтобы он знал, что именно я пришел за ним. Но при данной ситуации этого сделать не получится.

Из кухни послышался шум. Видимо уже вызвали полицию. Надо торопиться. Я достал из внутреннего кармана шприц и тут же ввел содержимое в шею Дениса. Сразу же после инъекции я направился в сторону кухни. Открыл дверь и не заглядывая внутрь кинул две ампулы. Пусть поспят. Вреда от этого не будет.

Через несколько минут я уже ехал по дороге в центр.

Зал суда

– Вы понимаете, что это уже терроризм? – Плюя слюной, крикнул прокурор.

– Нет. Моей целью был один человек.

– Вы отравили 40 человек, – грозно сказал он.

– Нет, я отравил одного. Остальные через 10 минут очнулись. Мне самому не хотелось так делать, но другого выхода у меня не было. Я точно знаю, что никто не пострадал.

– А если бы у кого-то сердце болело? У них бы сразу инфаркт был бы. Этот газ или что это было, действует на нервную систему.

– Но никто больше не пострадал. И это факт. И мне это нравится.

– Ты больной психопат!

– Ваша Честь, я протестую, – вмешался мой адвокат.

– Для того чтобы достать одного человека, вы отравили 40. Это возмутительно. Как можно было до такого додуматься? Да как можно было придумать вообще этот газ?

Я понимаю негодование прокурора. Также я понимаю, что это был глупый поступок. И вправду мог кто-то пострадать, но в тот момент мне было все равно.

Судья начал вызывать свидетелей, которые были в том кафе. Их было много, все говорили почти одно. Запах, потемнение в глазах и обморок. Естественно. Повар, кухарка, кто-то еще. Я ушел в свои мысли.

Меня опять начало заботить, что Даня и Юля не приходят ко мне. Сегодня я спросил у адвоката про них. Он сказал, что не видел их. Давно не созванивались. Сказал он это подозрительно.

Я вдруг понял, что переживаю за них. Переживание. Я никогда не испытывал этого чувства. Видимо постоянное нахождение в одиночной камере дают о себе знать.

2 февраля 2013 года

Данил метался по квартире. Он кричал, пил виски, нервно курил одну сигарету за одной. Мы обсуждали месть Глебу.

– Какие к черту яды? Давай выловим по одному и пробьем череп монтировкой, – кричал он мне.

– Нет. Тогда мы от них не будем отличаться, – твердо заявил я.

– Не будем отличаться? Какого черта ты говоришь? Ты при мне отравил капитана в армии. Он несколько часов мочился под себя, не мог даже пошевелиться, его пронзала дикая боль. И после этого ты говоришь о доброте?

– Вообще-то мы договорились это не вспоминать, – уныло сказал я.

– Да, знаю. Прости, – он, наконец, сел в кресло. – Но слушай, эти твари не заслужили хорошего отношения к ним. Ты не должен быть таким благородным.

– Да дело не в благородстве, Даня. Дело в принципах. Ты твердо пообещал себе ни в коем случае не марать руки в крови. Это моё правило.

– А травить, значит, это нормально?

– Не передергивай.

Мы оба молчали довольно долго. Даня думал о том, как быстрее со всем покончить. А я о том, как правильнее сделать. Сделать так, чтобы всем достался аппетитный кусок мести, чтобы они мучились, чтобы они знали обо мне.

– Давай поступим так, – начал я. – Я всех накажу. Всех. А ты будешь искать для меня информацию, помогать с некоторыми вопросами. Но не больше. Ты не должен ни прикасаться к ним, ни бывать на месте происшествия. Понял?

– Как ты это сделаешь, если даже драться не умеешь? Объясни.

– Ты беспокоишься обо мне? Я прекрасно справлюсь.

– Посмотрим.

Мы опять замолкли. Я достал из кармана небольшую ампулу.

– Выпей перед сном. Поможет расслабиться.

– Вот я бы не стал пить твои микстурки, – ухмыльнулся он.

– Это успокоительное всего лишь. Между прочим, мне за такую ампулу платят по десять тысяч, – заверил я.

– Да? Почему так дорого? Из чего ты ее делаешь? – Удивился он. Прокрутив в голове, что в состав данного лекарства входит яд нескольких змей, кучу разных соединений, что решил ответить просто:

– Ручная работа.

– Ага, конечно. Ручная. Поди, впихнул туда пол Австралии.

Мы посмеялись. Обстановка стала более приятная для разговора. И я рассказал Данилу о своем плане. На каждого мерзавца приходилась своя кара.

ГЛАВА 7

1 сентября 2013 года

В сейфе я взял сыворотку, которую приготовил специально для Глеба. Долгое мучение над составом дали свой результат. Она идеальна. С самого утра я был уже в лаборатории.

Мне надо было тщательно подготовиться.

Сыворотка, несколько веревок. Я все аккуратно сложил в машину. Вернувшись в здание, я огляделся. Возможно, я последний раз тут. Как же долго я обустраивал все. Сколько тут всего разного. Даже в городском террариуме меньше рептилий, чем у меня на даче.

Мой взгляд упал на телефон. Черт. Телефон. Я выключил телефон уже давно, чтобы не отследили. Включив его, я написал Юле короткое смс: "Я люблю тебя. Прости меня за все". Отправить. Нет надобности его выключать уже. Но надо уезжать отсюда.

Я ехал по шоссе и думал о Юле. Ведь я так и не сказал ей ничего. Просто исчез. Дома не появлялся, про дачу она не знает. Она сильно волнуется за меня. Вот же попадет мне потом. Хотя вряд ли. Если я переживу этот день, то она скорее убежит от меня, чем морали читать будет. Ей будет не до этого уже.

Я подъехал к дорожному кафе. С таксофона позвонил Данилу. Он сообщил, что Глеб договорился с барыгой в 17:00 на старом месте. Но где это место никто не знает. Но я знаю. Они всегда там встречались раньше.

Отлично. Это даже ближе, чем я думал.

Я покушал в этом же кафе. День сулит быть длинным.

Около обеда я приехал на пустырь. С кузова достал все бумаги, что давал мне Данил. Собрав их в кучу, облил бензином и поджог. Не должно остаться следов присутствия Дани. Данил мой единственный друг. Друг, которого я не придам никогда. Даже если вскроется факт помощи мне, взять его будет не на чем. Да и что он сделал? Распечатал пару бумаг? Ерунда. Но, тем не менее, все улики я сжёг.

Вот так лучше. Я посмотрел на часы и поехал к школе. В кармане я нащупал ключ от запасной двери. Сразу вспомнилось, как когда-то я увидел в ящике у дежурного несколько ключей от этой самой двери. И украл один. Никто и не заметил пропажи, а мне от этого польза была – когда меня Глеб ждал у школы, я уходил домой через заднюю дверь.

Я закурил. Немного нервы бьют. Сложный день. Может даже последний. Сел в машину. И поехал к школе.

20 августа 2013 года

Меня охватывала неловкость и нервозность. Света… Этот погасший огонек. Я вдруг вспомнил тот первый день в школе, тот первый взгляд серых глаз, тот первый разговор с ней, первое прикосновение к ней. Она мне нравилась. Я даже могу сказать, что любил ее. Ну, как же можно было погасить этот огонек?! Я не знаю…

Мне просто необходимо было увидеть ее. Я подъехал к их дому очень рано. Неизвестно когда Глеб уйдет из дома. Да и уйдет ли вообще.

С собой у меня были бумаги про каждого из шести. И я читал о Глебе. Естественно, там было написано про Свету тоже. Я читал и почти плакал.

Потеряв счет времени, я смотрел то на машину Глеба, то в записи. Так я просидел около четырех часов. Убедившись, что Глеб уехал, я быстро зашел в подъезд.

Дверь мне никто не открыл. Я стучал, звонил.

– Что вы стучите, там нет никого, вы же видите, – услышал я сзади.

– Простите, просто я думал, что Света дома должна быть. Это же квартира Светланы Доронины?

– Кого? Нет, – хрипло сказала бабушка, – тут Матюсовы живут, наркоманы чертовы.

– Ах, да. Матюсовы, – она изменила фамилию. – А вы не знаете, где она?

– Так в больнице же. Они вчера так ругались, что весь дом слышал. А потом она с окна прыгнула.

У меня внутри все остановилось. Как же так? Света пыталась покончить с собой? Или покончила?

– Вот ее ночью и в больницу увезли. Не знаю, как она вообще жива осталась.

Я начал спускаться вниз. Мне бабушка еще что-то говорила, но слова шли мимо меня. Я не верю. Света хотела покончить с собой. Мне надо в больницу.

Игнорируя все правила дорожного движения, я мчался к больнице. Через несколько минут я был на месте. В регистратуре узнал, что она в реанимации. Мне сказали, кто лечащий врач и я побежал к нему. Сказал, что я близкий друг. Врач похмурился.

– Плохо вы следите за подругой. Синяки, ссадины. И это было до падения. И еще у нее СПИД. Почти последняя стадия. Если она не умрет от травм, то умрет от этого, – врач умолк, видя мой опустошенный вид.

– Могу я ее увидеть?

– Увидеть? – Врач хотел что-то сказать, но осёкся на секунду, – ладно, только буквально минуту.

Я зашел в палату реанимации и увидел ее. Она лежала бледная, будто уже умерла. Вся в бинтах, ноги на вытяжке.

Мне больно на это смотреть. Я лишь наклонился, поцеловал в лоб и произнес шепотом:

– Он заплатит за это. Поверь мне. Осталось немного. Прости меня, милая. Прости.

СИЗО

.

Перед приговором

Все заседания прошли. Осталось одно единственное. Самое короткое. Приговор. Я так и не знаю, сколько мне дадут лет. Сейчас мне опять это не особо важно. Юля и Данил так и не приходили. Меня вот это волнует больше, чем собственная жизнь. Почему они не приходят? Что случилось? Не могут же они забыть про меня.

– Дёмин, на выход, – приказал надзиратель. – Адвокат пришел.

Вот у него и узнаю. Только зайдя в комнату посещений, я сходу спросил про Юлю и Данила.

– Юля к тебе придет завтра. Я сегодня с ней разговаривал. Она просила передать тебе, что сама объяснит, почему не приходила.

В душе у меня отпустило. Слава богу! Мне не важно, что она не приходила. Важно, что с ней все нормально.

– А Данил?

– Понимаешь, – начал адвокат.

– Что с ним?

– Его убили, – осторожно произнес он.

Убили… Я молча подошел к стене, оперся лбом в нее и простозаплакал. Я не мог остановить поток слез. Они шли сами по себе. Даня… Данилка… Убили. Я не хотел верить, я не мог верить. Я отказался это слышать. Мой единственный лучший друг мертв. И я больше никогда не услышу его, больше не смогу увидеть его. Вот мое наказание.

– Мне очень жаль, Аристарх. Прокурор запретил мне говорить об этом пока все слушания не пройдут.

– Удар за ударом по сердцу, в твой мирок давно сорвали дверцу…

– Что?

– Как это случилось?

– Это Матюсов. Он убил дворника во дворе Данила, надел его робу и подметал двор, пока Данил не вышел. На камерах видно, что они о чем-то быстро побеседовали, а затем Матюсов ударил ножом его. Сожалею…

– Меть в центр, туда, где болит, где швы не сойдутся, где и так горит.

Я со всей силы пнул стену. В ноге появилась резкая боль, я упал. Адвокат что-то бормотал, подскочил ко мне. А я лежал на полу, стуча кулаками в бетон.

– Это я виноват! Я! Если бы я успокоился, если бы я не пошел мстить, если бы я его не впутал. Он был бы жив, слышите? Он был бы жив, – кричал я, схватив адвоката за пиджак. – Это я виноват. Да, я такой же, как и они, такая же мразь. Данил. Он не заслужил, чтобы вот так умереть, – слезы текли новой и новой порцией. Я уткнулся в грязный пол и просто плакал.

– Дежурный, – крикнул адвокат. – Он, кажется, ногу сломал.

– Поймите, я не хотел так, я не хотел, чтобы он погиб. Я хотел, чтобы он жил. Я не давал ему даже близко к ним подходить, как же так? Как же так вышло? Кто я теперь?

Моя истерика прекратилась, когда врач вколол мне успокоительное. Я даже не заметил, когда он вошел.

Зал суда

Я стою перед судьей, перед присяжными, перед теми, кто пришел посмотреть на меня. Видеокамеры, фотоаппараты – все смотрит на меня. Судья читает по каким статьям меня обвиняют. 105, 121, еще какая-то. Я не слушаю. Сегодня утром я узнал, что мой лучший друг погиб из-за меня. И этому нет оправдания.

– Подсудимый, вы в состоянии присутствовать на суде? – Услышал я сквозь мысли.

– Что? – Не понял я.

– Ваша нога. Да и что с вами? Вы какой-то странный, – я услышал нотку сочувствия в голосе судьи.

Опустив голову, я посмотрел на свою ногу. Она была загипсована, я еле стоял на одной ноге. Я совсем забыл про это. И только сейчас осознал, что мне очень больно стоять. Если бы мне сейчас дали пистолет или один из моих шприцев, то я тот час бы покончил жизнь самоубийством.

– Да, я в порядке, – только и смог произнести.

Я думал, что меня ничто уже не сломает, но я очень ошибался. Смерть Данила для меня стала самой огромной потерей. Я кончился. Весь. Я вспомнил нашу первую встречу с ним. Встречу перед лекцией. Моменты, когда нами не двигала месть. В те моменты я понимал, что мне понятна дружба. Что я могу дружить, что я не такой замкнутый. Дружба. Вот самое высшее на земле. Превыше дружбы нет ничего. А сейчас именно ее нет.

«Обвиняется Дёмин Аристарх Борисович…», – послышал я где-то далеко. Как будто этот голос на другой стороне леса, а я на опушке. А вокруг… кровь. Кровь, трупы. И ползают змеи. Страшная картина. Я сильно вздрогнул и пошатнулся. Вскрикнул от боли и в последний момент зацепился за решетку, что впереди меня.

– Подсудимый, вы точно в порядке?

Я молча уставился в судью. Я даже его толком не видел из-за слез на глазах. Они нахлынули внезапно. Сразу же я увидел вспышки фотоаппаратов слева. Конечно, для них это сенсация. Серийный убийца-интеллектуал плачет на приговоре.

– Подсудимый, вам предоставляется последнее слово....

Я подошел ближе к решетки и схватился за нее, чтобы не упасть. Вспомнил слова адвоката, что заседание можно перенести в связи с болезнью подсудимого. Но болен ли я? Каждый шаг доставляет адскую боль. Но я хочу быстрее покончить с этим. Чтобы уже не видеть этих людей, чтобы остаться наедине с собой. И в удобный момент свести счеты с жизнью.

– Я… Я не знаю, что мне сказать, – я уткнулся лицом в решетку. – Еще вчера или сегодня утром, я бы рассказывал, что вообще не сожалею о том, что сделал, что повторил бы с радостью каждый свой шаг. Но теперь… По моей вине погиб мой лучший друг. Единственный человек, который мне дорог настолько, насколько может быть дорог друг. И теперь он мертв. Спасибо прокурору за то, что узнал об этом только сейчас, а не в тот день, – мой мертвый взгляд уставился на него. И впервые этот напыщенный человек не выдержал моего взгляда. – Я бы сделал все, чтобы вернуть все назад и защитить Данила. Все! Даже отказался бы от убийств. От мести. Да я бы потерял весь смысл своей жизни, чтобы вернуть его. Но вместо этого я убил их. Матюсовы, Долинов, Севастьянов, Степанчук, Утесов. Шесть человек, которые испортили мою жизнь полностью. И что в итоге? Они мертвы, Данил мертв. Кому от этого легче? Да я точно такой же, как и эти шестеро! И заслуживаю максимального наказания.

После этого я сделал шаг назад, не дожидаясь разрешения, сел на скамейку. В зале воцарилась полная тишина. Я просто уставился в пол и смотрел, смотрел, смотрел. Даже мыслей не было. Только какие-то фрагменты воспоминаний.

Подняв голову, я заметил, что присяжных нет. Видимо ушли на совещание перед приговором. Ну, что ж. Вот и близок конец. Наконец-то. Я давно этого ждал.

Вся моя жизнь была изначально кончена. Мне надо было еще тогда, в той мусорке сдохнуть. Я вспомнил ту мертвую кошку, как я ей завидовал. Почему я выжил? Я очень хотел же умереть, как она. Она была такая спокойная. Ее уже ничто не тревожит. Я тоже хочу спокойствия. Умереть. Сдохнуть. Я могу прямо сейчас напасть на кого-то, и меня пристрелят. Хотя вряд ли у меня получится с такой ногой что-то сделать. И вместо пули в лоб, я получу дубинкой по спине. Не то, что мне нужно. Ладно, надо вытерпеть это. Меня переведут в тюрьму. Там что-нибудь придумаю. А пока только боль…

СИЗО

.

После приговора

В камере было прохладно, но меня бил озноб. На лбу появились испарины. Я лег. Нога ужасно болела. Сказали, что вызвали врача, но он придет позже. Опять же всем на всех все равно.

Перед приговором у меня спросили, смогу ли я идти. Я ответил, что да, смогу. Каждый шаг мне давался с трудом. Но это я понял, когда меня вели обратно. Я упал прямо в зале суда. Упал и расшиб голову. Растяпа.

Я молился про себя, чтобы поднялась высокая температура, и мое сердце не выдержало. Но этого не случится. Я не медик, но кое-что понимаю в этом. Я биолог. Хороший биолог. Возможно лучший. Самый лучший. Кем бы я мог стать, если бы не моя слепая вера в месть? Профессором? Доктором биологических наук? Я много чему могу научить людей. Мог.

Постепенно разум начал проваливаться в темноту, я уснул.

Я очутился в каком-то лесу. Вокруг желтые листья целым одеялом. Никого вокруг не было. Даже тропинок нет. Я решил пойти в любое направление. И я шел, шел, шел, но не видел выхода из этого лесного лабиринта. Где я вообще?

Поднялся сильный ветер и листья начали подниматься. Мне стало холодно, и я укутался еще сильнее в куртку.

– Сыночек, – услышал я сзади. Резко обернувшись, я никого не увидел. – Миленький.

Голос звучал где-то рядом. Это мама. Мама!

– Мамочка, – закричал я. – Это ты?

Ответа не было. Я побежал. Без какого либо направления. Просто бежал вперед. Мне казалось, что я бегу целую вечность. Я оперся о дерево, тяжело дыша. В груди было больно.

– Аристарх, ну как же так? – Голос Данила заставил меня вздрогнуть.

– Даня, прости меня, – крикнул я в небо. – Слышишь? Прости! Я не хотел такого. Я не хотел.

Я упал на землю и просто заплакал. Не в силах что-то говорить и бежать. Я кричал, бил руками о землю.

– Ты жалкий придурок, – я резко вскочил на ноги. Я без труда узнал голос Глеба. Подняв какую-то палку и размахивая по сторонам ею, я закричал:

– Где ты? Выходи! Я прикончу тебя!

Но он не появился. Как и не появились мама и Данил. Бросив палку вдаль, я опять упал и заплакал еще больше.

– Дёмин, очнитесь, – я попытался угадать голос. Я его не слышал раньше. Чистый, теплый женский голос. – Дёмин.

Я резко вздрогнул и осознал, что лежу в камере. А рядом врач.

– Вам плохо?

– Я не знаю, – я отвернулся к стене. Мне только что приснилась мама. Господи, мама… Как же я хочу к ней. Она меня поймет.

Врач о чем-то разговаривала с начальником СИЗО. Из обрывков я слышал, что меня переводят в санчасть.

Меня очень трясло.

– Больно, – выдавил я.

– Я сейчас сделаю укол, вам сразу станет легче, – тем же милым голосом сказала она.

– Морфий?

– Нет, вы что. Новокаин.

– Вколите двойную дозу, пожалуйста. Или снотворное.

– Хорошо, конечно.

Пару мгновений и я опять провалился в пустой черный сон.

Лазарет

Боль проникала в каждый участок моего тела. Я не мог пошевелиться. Точнее даже не пытался. Просто понял, что если я сделаю движение, то боль пронзит тело. Не открывая глаз, я вспомнил последние события. Суд. Приговор. Твою мать! Даня… Я уж было подумал, что это сон был, но нет. Данька…

Собрав все силы в себе, я открыл глаза, чтобы посмотреть, что со мной. Я помню, что сломал ногу, помню, мне было плохо. Но почему все болит? Я посмотрел вокруг. Нога на вытяжке, привязанная к кровати, на руке капельница, на второй руке наручники. Ну да, я прям и хотел в таком состоянии убежать. Рядом со мной были две пустые больничные койки. А чуть дальше кресло, в котором кто-то сидел. Мне не видно было человека, сидящего в моей палате, обзор закрывала капельница и низкая подушка. Напрягшись, я чуть привстал. И увидел Юлю, которая спала в кресле. Юля! Юлечка. Моя любимая. Она пришла ко мне. Пусть спустя столько времени, но пришла. Как же мне стыдно перед ней. Я ничтожество.

– Юль, – прошептал я.

Она нерешительно открыла глаза и посмотрела на меня. По щекам тут же потекли слезы. Она несколько секунд просто смотрела на меня, а потом рванула ко мне. Вблизи я увидел, что ее глаза сильно заплаканы. Она переживает за меня.

– Аристарх, миленький, прости меня, пожалуйста, я не знаю, что на меня нашло, я испугалась, я уехала из города. Когда я увидела в новостях тебя и тех подонков.., – начала она быстро говорить. Но я ее перебил:

– Тссс. Не надо извиняться. Это я должен просить прощения. Я убил столько людей. По моей вине погиб Данил, – я тоже не выдержал и заплакал.

– Нет, ты не виноват, ты не мог знать, – она опустила голову вниз. Видимо что-то хотела сказать, но промолчала.

– Что? Договаривай. Я знаю, что ты хотела сказать, – я немного поднялся. Прикинув, что со мной может быть, я понял, что просто на каких-то препаратах. А если и болен, то чем-то не хуже гриппа. – Ты думаешь, что я убийца, мразь.

– Нет, Аристарх, я так не думаю. Я понимаю мотивы, которые тебя натолкнули на этот ужасный шаг, но я тебя не осуждаю.

– Не осуждаешь? Да ты должна проклинать меня, – закричал я. – Ты должна презирать меня. Я испортил свою жизнь, жизнь Данила, твою жизнь!Да я мразь, сволочь, убийца! И не говори мне, что это не так. Я знаю, что я прав. Я не достоин жить.

В палату вбежали врачи. В руках у одной медсестры был шприц. Ирония судьбы. Вот недавно я бегал по городу со шприцами, а теперь ко мне бегут.

Вслед за врачами зашел еще один человек. Его я видел несколько раз среди зрителей в зале суда. Он обошел всех врачей, махнул медсестре, на что та сразу убрала шприц в карман. Все переглянулись молча. Секундная тишина.

– Мы будем за дверью, – заверил доктор и все вышли, кроме этого господина и Юли.

Он подошел ко мне и сел на соседнюю кровать. Немного помолчал, смотря на меня своими карими глазами. Мне на секунду показалось, что он проест дырку во мне. Первой нарушила тишину Юля:

– А вы кто?

– Я из центра по контролю заболеваний. Меня зовут Гречаев Вячеслав Игоревич. И у меня к вам, Аристарх Борисович, есть несколько вопросов.

– Центр по контролю заболеваний? Вопросы? Вы о чем вообще? – Я не понимал о чем речь. Я болен или это по поводу моих изобретений?

– Меня интересуют формулы некоторых видов противоядий, что вы придумали. Насколько я знаю, вы придумали сотни различных лекарств, антидотов, ядов, витаминов и так далее. И все это в кратчайшие сроки. И в связи с этим у меня к вам есть предложение.

Я громко рассмеялся. Но не от того, что мне смешно. Скорее это нервное. Я только что говорил о смерти, и тут приходит этот тип с предложением. Уморно.

– Ну и какое же?

– Я могу облегчить вам жизнь в тюрьме, – сказал он после паузы. И опять остановился. Дает время на то, чтобы слова дошли до мозга. На что он рассчитывает? Что я вот так возьму и скажу ему да? Глупец. – В обмен на ваши материалы. Бумаг особо у вас не нашли в лаборатории. А значит, вы их либо уничтожили, либо в голове храните. При любом из вариантов нужна ваша помощь.

– Вы совсем тупой? Скажите мне, – почти шепотом сказал я. Но тут же перешел на крик. – Вы дебил или как? Я сдохнуть хочу, мать вашу, а вы мне предлагаете хорошие условия? Да кто вас вообще звал сюда?

– Доктор, – крикнул Гречаев. Тут же вбежал тот самый врач и медсестра, со шприцом наготове.

– Да пошли вы все! Все! И ты, и ты, и даже ты, укол она мне пришла делать. Суки! Я вас ненавижу всех!

– Аристарх, миленький, успокойся, – начала меня успокаивать Юля. Но я уже ничего не слышал, я просто орал во все горло. Врач схватил меня, а медсестра быстро сделала укол. Я почувствовал, что начинаю проваливаться в сон. Язык уже не может говорить, голова падает. И сквозь туман голос Юли:

– Я люблю тебя, Аристрах. Слышишь? Люблю! И я беременна от тебя, – это были последние слова перед отключкой. Я посмотрел на ее заплаканные глаза, но не в силах что-то сказать, ушел в сон.

                            Удар за ударом по ребрам,

Твое дыхание весьма условно.

Удар за ударом по сердцу,

В твой мирок давно сорвали дверцу.

Давай по роже, еще чуть-чуть

Ты не сможешь никогда уже свернуть.

Меть в центр, туда, где болит,

Где, швы не сойдутся, где и так горит.

Увы, заложник, не на той стороне

Ты посмел родиться и вот теперь:

Замариновонный в собственной крови

Но ты не умер, нет, ты остаешься жить.

ЭПИЛОГ

Кошмары сняться мне каждую ночь. Каждую ночь я вижу лицо Данила. Видимо кто-то сверху в очередной раз проверяет меня на прочность. Но я выстою. Я смогу. Для этого у меня есть хорошая мотивация. Мой сын.

Прошел год с тех пор, как Юля мне сказала о ребенке. Теперь я ее понимаю. Она испугалась, что отец ее будущего ребенка маньяк, которого показывают на каждом канале в новостях. И она, скорее, бежала не от меня, а от себя самой. Но вернулась.

Мне даль семнадцать лет тюрьмы строгого режима. Я заслужил их по праву. Могли дать и больше. Спасибо присяжным.

Вячеслав Игоревич тоже не обманул. Он действительно сильно помог смягчить нахождение в тюрьме…

– Ты гений, Аристарх, и не должен сидеть в тюрьме. Коль так вышло, что тебя нельзя вытащить, тобой надо пользоваться, как бы это не звучало. Ты должен создавать свои шедевры. А я помогу всем, что будет в моих силах, – сказал он в одну из первых встреч. – Через 17 лет ты не сможешь ничего придумать. Ты растеряешь навыки и желание. Так что, давай немного поработаем. Ты нужен своей стране. Хоть ты за решеткой, но ты нужен.

Он не обманул меня. Я действительно расшифровал ему некоторые виды своих изобретений, так сказать, авансом. А он в свою очередь, посодействовал с моим переводом в одиночку. В хорошую одиночку. Да и в самой тюрьме мне выделили лабораторию, из которой я не вылезаю. Что я только не пытаюсь там создать. При необходимости мне привозят необходимые вещества.

Света скончалась в больнице. Ее иммунитет не справился с той нагрузкой, что дало падение. Сердце отказало. Это лучше, чем она умирала бы от спида. Да, безусловно.

Юля ко мне приезжает очень часто. Сынишку оставляет с бабушкой, а сама ко мне. Обещает, что и сына привезет показать, вот только он окрепнет немного. Путь неблизкий преодолеть надо, а автомобиля нет. Я сказал, где у меня лежат деньги от моих продаж, пусть купит машину. Но сначала получит водительское удостоверение.

Я не знаю, что меня ждет в будущем. Мой сын, который всегда будет знать, что его отец в тюрьме все его детство, поймет ли меня? Все окружающие поймут ли? Хотя на них мне все равно, главное Юля и сын. Она назвала сына Даней. Данька!

Мне надо выжить в этом мире. Просидеть в лаборатории еще шестнадцать лет и выйти на свободу, чтобы наконец-таки обнять своих любимых. Я женюсь на Юле. Она сказала, что будет меня ждать. Я ей верю. Они – это самое дорогое, что у меня есть. И смотря на них, я понимаю, что, во что бы то ни стало надо жить.

Оглавление

ПРОЛОГ

  Зал суда

  1 сентября 2005 года

  3 сентября 2005 года

  10 сентября 2005 года

  21 сентября 2005 года

  3 октября 2005 года

  5 октября 2005 года

  8 октября 2005 года

  Зал суда

  20 октября 2005 года

  30 декабря 2005 года

  12 января 2006 года

  20 января 2006 года

  20 апреля 2006 года

  25 мая 2006 года

  Зал суда

  Зал суда

  Армия

  30 июля 2013 года

  7 ноября 2007 года

  24 августа 2013 года

  25 августа 2013 года

  Армия

  Зал суда

  26 августа 2013 года

  Зал суда

  14 ноября 2007 года

  19 января 2008 года

  Зал суда

  27 августа 2013 года

  23 марта 2008 года

  Защита диплома

ГЛАВА 5

  31 декабря 2008 года

  28 августа 2013 года

  Зал суда

  12 апреля 2008 года

  15 сентября 2007 года

ГЛАВА 6

  21 июня 2010 года

  Зал суда

  29 августа 2013 года

  Зал суда

  2 февраля 2013 года

ГЛАВА 7

  20 августа 2013 года

  Зал суда

  Лазарет

ЭПИЛОГ