Плохорошо [Ашаи] (fb2) читать онлайн

Захожу в офис

и вижу Крону. Глаза сами смотрят в сторону её прилежно убранного рабочего места. Закутанные светлыми густыми волосами лицо, большие глаза и губы, на плечи накинуто пальто.

Зачем скрывать женственную фигуру под пальто? Я ведь специально вчера починил кондиционер, чтобы ей не дуло. Всполошил для этого пол бизнес-центра. Администратор искал лестницу, подходящую для наших высоких потолков. Рабочий помогал её нести. Программист подавал мне снизу нарезанный скотч. Всё ради Кроны.

Её образ сжимает сердце и лёгкие, что становится сложно дышать. Так что на деле я только и смог прокряхтеть приветствие.

Рабочий день пролетел незаметно. По-моему, даже ниразу не взглянул на часы. Я контактировал с Кроной три раза: запросил отгрузочные документы, сделал комплимент по факту трудолюбия, подарил самодельную подставку под кружку, вырезанную из дверного наличника. Если б она ходила на обед, то было бы четыре. Но Крона обходится лёгким перекусом прямо за рабочим местом.

После рàбы уставший, с опущенным вниз взглядом, поднимаюсь по обшарпанным ступеням столовой отведать уху из стерляди и, заодно, переждать жуткий час пик на дорогах и в транспорте. Открыв скрипучую дверь, встаю в гигантскую, извивающуюся змеёй очередь.

Что ж, высокая проходимость, значит, блюда свежие.

Наконец-то насытившись горячей едой, почувствовав вкус вечерней свободы, внимание фокусируется на ажурной деревянной ограде вдоль столиков, увенчанной миниатюрными светящимися матовыми плафонами. Отмечаю продуманность цветовой схемы интерьера кафе, выдержанного в чёрно-коричнево-белых цветах. Крона идеально бы в него вписалась в своём изысканном платье пастельных тонов. Она бы заказала чай с пирожным и томно посматривала на меня из-за кружки. Вдохновлённый переполнявшими чувствами, я пишу стихотворение и сразу отправляю Кроне в мессенджер.

19:48 ✓✓

Твои спокойные глаза,

Как много света и добра!

Ты поднимаешь их из-за компа,

И я не знаю, что мне делать.

Словно горячая струя,

За ней холодная волна

Обдали моё тело.

Наш островок затопит дело.

Я растворяюсь на пол дня

В звуках телефонного звонка.

Меня охватывает жар, когда в ответ прилетело “Браво!” У нас завязывается не долгая беседа онлайн. “Слава Богу, – думаю я, – а я боялся, что это чувство больше не вернётся.” Я бы не хотел называть это чувство любовью. Оно быстрее, выше, сильнее. В голове крутится фраза: “Только, пожалуйста, на этот раз ничего не испорти”.

В метро я проезжаю мимо своей станции. Приходится ехать до следующей и пересаживаться в обратную сторону.

На улице задувает холодный ветер со снегом. Как вышел я из метро в расстёгнутой куртке и без перчаток, так и продолжал идти все 5 км до дома, не замечая плохой погоды. На ходу записываю стихи и сразу отправляю Кроне.

21:18 ✓✓

Всегда мне нужно вставить свой каприз.

Всегда, но не сейчас -

хочу с тобой поговорить.

Ты предлагаешь конфету «Барбарис»-

вкус детства окружает нас.

«А можно повторить?»

Влечение не остановить.

Твой взгляд скользит.

Карта России во всю стену,

проактивность не знает меру-

наш продукт покоряет города.

Советуешь, как лучше поступить.

Все мои «Я» кивают «Да»,

им сложно подобрать слова.

Палец нажимает кнопку «Оплатить».

Румянец выступил и это не make up -

мы празднуем подписанный контракт.

Я почти не чувствую пальцев и не попадаю по буквам. Выручает голосовой ввод:

21:31 ✓✓

Неудержимое стремление

желания прикосновения.

Дождаться бы момент.

И я дождался.

Холодный ветер вдруг поднялся.

И твои руки просят тёплый комплимент.

Я захожу домой, и в тепле меня совсем накрывает:

21:56 ✓

Когда я добьюсь успеха, ты будешь

моей невестой?

Я нахожу её парня в соцсетях, и сразу определяю его как человека неприятного, хвастливого и недостойного Кроны.

Потом я открываю её профиль, просматриваю летние фотографии и живо представляю её в белом платье, а себя в костюме, как мы улыбаемся на совместных фотографиях.

И тут

✓✓

Как в этом дружеском розыгрыше: любуешься походкой уходящей подруги, и вдруг на глаза опускаются чьи-то ладони с немым вопросом “Кто это?”. Точно также сверху на экран с фотокарточкой Кроны обрушивается баннер с сообщением. Обычно я вчитываюсь в каждое слово, присланное Кроной, но теперь из всего текста до сознания доходит только “Ты чего?)” и “уже год живу с любимым человеком”. Негодование. Схватиться бы сейчас и резко разжать руки, закрывшие прекрасный силуэт.

Я сижу на стуле, согнув спину, упирая локти в колени, и смотрю мимо экрана смартфона, не способный сфокусировать зрение на конкретном предмете. В памяти беспорядочно всплывают осколки воспоминаний о Кроне, фразы, вырванные из разговора о ссорах с её любимым человеком, рассказы о том, как она съезжала от него, а через некоторое время возвращалась. Мне кажется, что я помню, как она кивала головой, когда говорили, что лучше жить одной, чем со скотом.

Неужели любовь может принимать такие формы?

Неужели Крону устраивают такие отношения?

Тогда кто она на самом деле?

Я комкаю и выбрасываю из головы эти мысли. Не стóит в темноте чьих-то холодных рук очернять образ уходящей красоты, оставшийся в памяти. Мне даже становится интересно: кому же все-таки принадлежат эти наглые руки.

Однажды мне настолько сильно захотелось прикоснуться к Кроне, что я дождался подходящего момента. Мы шли в сторону метро после работы. Она пожаловалась на холод на улице, и я позволил себе обнять её маленькие ладошки.

Меня передёргивает. Это те самые холодные руки, заслонявшие образ её самой! Я не верю себе. Похоже на временное психическое расстройство.

За ним следует бессилие, когда произносишь жалкое “Я не знаю, кто это. Сдаюсь.”

Нужно ответить что-то сохраняющее надежду на дружбу. И я отправляю враньё:

23:40

Прошу прощения, не знал.

Я сажусь за компьютер и записываю всё в Гугл Докс, чтобы полегчало. Потом слушаю на повторе “Мумий Тролль – Невеста”, записываю об этом в Гугл Докс, строчу Кроне ещё одно стихотворение, но не могу отправить и отправляюсь спать. Лёжа в кровати я ещё долго не могу осознать, что это было и почему на душе так спокойно. Думаю, сказывалась привычка.

В голове началась подготовка к завтрашнему дню. Как я буду вести себя рядом с Кроной? Удастся ли мне поддерживать дружескую рабочую атмосферу в коллективе? Спокойствие медленно перетекает в безразличие. Стандартная защитная реакция организма. Хорошо. Значит, психика в норме.

Просыпаюсь

с привкусом горечи во рту. Лизнул запястье и нюхаю – пахнет отвратительно. Стоматологи говорят, что именно такой запах изо рта будут чувствовать мои собеседники. Как из канализационного стока. Я зарабатываю переговорами и внимательно отношусь к подобным деталям. Если человек не купил у тебя, он купит у другого. При прочих равных мелочи, на которые не обращают внимание конкуренты, дают мне преимущества.

Завариваю геркулесовую кашу с фруктами и вспоминаю случай. Однажды мой номер совершенно случайно набрал один из наших потенциальных коммерческих партнёров, и в телефонной трубке я услышал кусок их внутреннего совещания. Можно было бы не обращать на это внимание, пожать плечами и сказать себе: “Всякое бывает”. Но я не поленился и перезвонил через несколько часов с примерно следующим посылом: “Маргарита, я не стал слушать внутреннюю информацию вашей компании, потому что считаю это не этичным. Однако, люди по-разному ведут себя в одинаковых ситуациях, поэтому в целях безопасности рекомендую Вам настроить автоматическую блокировку экрана, если она не настроена. Или отремонтировать смартфон. А лучше приобрести новый.” Если бы наша компания торговала смартфонами, то я бы уже сделал продажу. Но и без этого получилось хорошо. Маргарита благодарила как могла.

Через несколько месяцев её компания принесла нам контракт на 3.000.000 рублей. Нельзя проверить, подписали бы они контракт, если бы я не позвонил тогда. Но есть уверенность: когда человек благодарен, он постарается отблагодарить в ответ. Поэтому я ценю детали и знаю, что запах изо рта может повлиять на результат.

Завтракаю и иду в уборную. Я всегда умываюсь после еды, чтобы зубы оставались чистыми до обеда. В зеркале замечаю болезненные трещины в уголках губ. Возможно, они связаны с запахом.

Интернет рассказал мне, что это заеды, которые образуются микроорганизмами при нарушении пищеварения. Исходя из наблюдений, мой желудочно-кишечный тракт обычно возмущается на фоне стресса. А стресс – верный спутник работы в последнее время.

Все недовольные долгим производством клиенты. Регулярные задержки з/п, старший менеджер часто транслирует негатив, коммерческий директор говорит: «Отстань со своими идеями». Тут есть, чем возмущаться.

Да, когда дело доходит до дела, старший менеджер угощает вкусняшками, коммерческий директор говорит: «Вот тебе подгон – один из моих жирных клиентов», да и з/п приличная. Это тоже правда. И всё-таки минусов больше. И к ним добавляется Крона. Напоминает эффект домино, когда, знаете, одно событие цепляется за другое и привычный уклад последовательно рушится на глазах.

Я решил уволиться.

В задумчивости

хожу по комнате. Перед увольнением мне нужно выбить долг по зарплате. Я знаю, что как только напишу заявление, окажусь в самом конце списка выплат. Так что лучше вычеркнуть себя оттуда заранее.

Подхожу к холодильнику, резко срываю и кидаю в рот ягоду винограда. Заедаю стресс. Хорошо, что сорт Кишмиш без косточек – это поднимает настроение. Строго говоря, в нём есть косточки, но их развитие останавливается на раннем этапе, когда семена ещё мягкие и практически не ощущаются. Вообще все ягоды без косточек хороши. Арбуз сорта Экстази великолепен.

Но есть и противоположный полюс мнений: косточки – это такие же агенты размножения у растений, как сперматозоиды и яйцеклетки у животных. Селекция создаёт стерилизованные растения, лишая их одного из способов размножения. В таком контексте они перестают быть столь вкусными, потому что теряется чудо природы. Никто не любит косточки, их выплёвывают и дают шанс на жизнь потомству. Таков Великий замысел.

И тем приятнее его нарушать.

До того момента, пока не настигнет совесть. А совесть всегда настигает. Но ведь это можно пережить ради наслаждения бесплодной ягодой. Косточки мешают наслаждению. Они мешают снимать стресс. Я лопаю шарики винограда во рту и стараюсь собраться.

Сейчас мне необходимо немного порепетировать беседу с генеральным директором. Это настоящая акула малого бизнеса. Я где-то читал, что акула нападает на человека в трёх случаях: голодна, инстинктивно чувствует кровь, перепутала с тюленем. Так что, если предварительно накормить её фактами, не жаловаться на раны и не вести себя как тюлень, то можно и поплавать вместе.

Я уже написал ему и скоро он должен ответить или позвонить. Я разговариваю сам с собой: “Погасите всю задолженность, это первое! – хожу по комнате из угла в угол. – Второе. С учётом того, что кроме продаж я занимаюсь логистикой, рекламацией, курьером развожу документы, прошу повышения оклада на 10 тысяч. Я исхожу из рынка вакансий. Столько в среднем платят за подобную работу. На 10 тысяч больше.”

Стоп!

При чём здесь повышения оклада? Давай, друг, наточи грифель! Я увольняюсь или нет?

Чувствую, как горит лицо. Расстёгиваю верхнюю пуговицу домашнего поло. Запахло пóтом, но душ будет потóм. Меня окружает беспокойство. Подхожу к окну и вслушиваюсь в фонтан во дворе. Звук падающей с высоты воды успокаивает. Я поднимаю с подоконника чайник, отхлёбываю из носика и твёрдо говорю вслух: “Мне нельзя задерживать зарплату!”

Внезапно меня осенило, что во многом разговор будет зависеть от ответов генерального. Скорее всего он перехватит инициативу и отвечать придётся мне. В такой ситуации имеет смысл запомнить тезисы и действовать по обстоятельствам. Я беру листок, ручку и записываю то, что озвучил в разговоре со своим вторым я. Потом добавляю ещё несколько столбов:

–С завтрашнего дня я буду бастовать.

–Мне нужно платить за квартиру. Акуле не обязательно об этом знать.

–Сначала деньги – потом работа!

Фундамент для переговоров с шефом готов.

“А я смогу так сказать? – внутренний диалог с самим собой становится неуправляемым. – А что ответит шеф? Может быть лучше в суд?” Мозг явно пытается соскочить с неприятной, энергозатратной беседы. Слишком много вариантов. Примоторная зона двигательной коры в попытках предсказать развитие событий испытывает перегрузки и вызывает общий дискомфорт.

Наконец-то вмешивается рассудок. Судебное разбирательство – это долго, поэтому смысл теряется. К тому же мы с коллегами прошли бок-о-бок путь длиной полтора года, и я не готов вступать в открытый конфликт. Берегу карму.

Я ещё долго ходил по комнате, обдумывая диалог с генеральным, предполагая возможные возражения и негодования.

Я мысленно рисую картину происходящего и представляю, как спокойно, логически и безапелляционно объясняю ему свои условия. Так, что с ними невозможно не согласиться. Для этого аргументы должны звучать просто и естественно.

Очень жарко. Я проверяю приложение Погода, чтобы убедиться, что на улице не лето. На улице -8, из-за влажности и ветра ощущается как -18. Жарит изнутри. Снимаю окно с режима микропроветривания и раскрываю нараспашку.

Я изрядно взволнован и думаю о том, как буду выглядеть со стороны. Что обо мне подумают коллеги? Хотя в сущности это не имеет никакого значения. Единственное, что действительно важно – как это будет выглядеть с позиции совести. Я процеживаю ситуацию через фильтр этики – с моей стороны всё чисто. Говорить буду вежливо, без резкого повышения тона.

Вызываю на помощь чувство уважения к людям. Я знаю, что генеральный пашет сутками напролёт ради улучшения обстановки. Кроме оклада, он платит нам щедрый процент от заказа. Наверняка у него есть веские причины задерживать выплаты. Я объясню ему, что у меня заканчиваются деньги, и я вынужден заняться подработкой, за которую платят в тот же день. Когда со мной рассчитаются, я поблагодарю всех за совместную работу и напишу заявление об уходе.

Я сажусь за стол и пишу первые строфы ещё одного романтического стиха про Кроночку. Творчество помогает мне сформулировать чувства, прибраться внутри. Словосочетания создают новые образы, а через образы приходит новое понимание жизни. В этом смысл моего существования.

Рифма получается на тоненького. Тогда я ложусь на кровать и открываю Джека Лондона “Мартин Иден”.

Чтение прерывает звонок в дверь. Это с репетиции вернулся Рисс, коллега по работе. Он носит очки и модный сейчас полубокс с длинной чёлкой. Очки смешно запотели из-за перепада температур. Рисс временно живёт у меня. Он расстался с девушкой и теперь не может снять жильё из-за задержки по зарплате. Мне нравится его необычный, музыкальный склад ума, потому он остался у меня.

Неординарный подход ко всему часто впутывает его в забавные истории. Вот и сейчас Рисс решает разогреть куриный суп. Он ставит кастрюлю на одну конфорку электроплиты, но по ошибке включает другую. В запотевших очках перепутал ручки включения. В первый раз пользования плитой со мной было тоже самое, хоть я и не ношу очки. В нашей с Риссом системе координат последовательность расположения ручек этой плиты была нарушена и интуитивно не понятна.

Через несколько минут в комнате запахло смазкой нагревательных элементов. Не критично, но Рисс об этом не знает. Он вскакивает со словами, что ему жарко и спрашивает, не буду ли я против, если он откроет балкон на проветривание. Я решаю подыграть ему и говорю, что и вправду душно.

Рисс открывает балконную дверь и подходит к плите. Он прячет лицо, потому что оно выражает катастрофу. Рисс быстро понимает в чём тут дело и переставляет кастрюлю с супом с холодной на горячую конфорку. Потом выключает её.

“Мы забыли про неё. Боюсь открывать, вдруг курица там зажарилась,” – неожиданно заключает Рисс. Всё это выглядит крайне театрально, и я тихо ликую, что смотрю такую потрясающую сцену. Рисс осторожно трогает как будто бы горячую кастрюлю, берёт полотенце, чтобы не обжечься, открывает крышку и выносит решение: “Нет, нужно ещё подогреть”. Включает конфорку снова.

Это было великолепно.

Завибрировал Айфон. Смартфон – основной инструмент переговорщика. Как скальпель у хирурга, должен быть из лучших материалов и по наилучшим технологиям. Для меня внешний вид Айфон 7 – это произведение дизайна. Особенно, когда он лежит экраном вниз. Зеркальная эмблема надкушенного яблока в тон цвета панели. Изгибы, миниатюрные кнопки, белый пластик по краям. Ну и изюминка – плеохромное покрытие задней панели, меняющее оттенок под разными углами наблюдения. Более трёх лет я с восхищением вглядываюсь в цвет панели. В искусственном освещении она солнечно-жёлтая, при дневном свете – цвета белого золота, а иногда – что-то между. И гедонистическая адаптация (фу, приелось) не наступает. Я стойко ожидаю, а она не приходит. Такую красоту совсем не хочется прятать в чехол, с ней хочется обращаться нежно. Я эстетически неравнодушен. Я беру в руки Айфон 7 и чувствую прилив уверенности. И сейчас она мне особенно понадобится.

Звонит генеральный. Я встаю из-за стола и прикладываю палец к губам, показывая Риссу, чтобы тот не шумел. Пришла моя очередь выступать. Начинаю ходить по комнате. Я часто так делаю в телефонных разговорах. Движение повышает тонус, кровь приливает к мозгу.

На том конце спокойный, низкий голос: “Что случилось, Антон? Выскажись.”

Я рассказываю всё как репетировал. Даже лучше – у меня был зритель.

Рисс поднимает большой палец вверх.

“Я понял. – прерывает меня генеральный. – Порешаем. Ты планируешь работать в компании дальше?”

К такому я не готовился. Вопрос застаёт меня врасплох, хотя выглядит вполне логичным. Вот так в переговорах перехватывается инициатива. По щелчку пальцев. Одним вопросом.

Сами понимаете, я не мог ответить “Нет” – на кону стояли очень нужные мне деньги. “Нет” означал проигрыш.

“Хорошо, – продолжает генеральный, услышав положительный ответ, – тогда выходи с утра на работу, а с деньгами порешаем в обед.”

Мне оставалось только согласиться. Я не придумал ничего лучшего.

Я сажусь на стул с опущенной головой.

Нужно признать, я провалил переговоры. Цели не достигнуты. “Порешаем” не значит “выплатим”. И где было моё твёрдое “Сначала деньги – потом работа”, а?!

Я спускаюсь в местную кофейню, чтобы взбодриться.

Окей – хоккей. Что можно сделать?

Можно не приходить с утра, но тогда придётся оправдываться и, следовательно, сдать позиции в следующем раунде переговоров.

Можно сказать: “Я ждал зарплаты больше месяца, теперь и Вы меня подождите.” Звучит неплохо, но грубо. И считывается как открытая конфронтация.

Нужно подумать.

У генерального директора всегда много хлопот. По моим расчётам за один день с ним контактируют как минимум 20 сотрудников компании, примерно такое же количество ключевых клиентов и такое же количество партнёров. Итого 60 людей в день. Многие контактируют несколько раз, так что смело умножаем цифру в 2 раза. 120 людей в день. Прибавим половину от погрешности в 10%. Получается, 126 задач решает генеральный за день. С учетом того, что мой вопрос в масштабах компании далеко не самый важный, есть большая вероятность, что к концу дня он забудет, на чём мы остановились.

Дождавшись вечера, как ни в чём не бывало, пишу генеральному, чтобы он заранее сообщил, когда приедет в офис, чтобы тоже подъехать. Самый худший исход – он вспомнит концовку разговора и напишет что-то в духе: “Мы с тобой договорились. Ты приезжаешь с утра”.

Ответ пришёл в форме вопроса:” Ты остаёшься или уходишь?”. И переговоры начались заново с той лишь разницей, что у меня было время более доходчиво формулировать суть. Беседа заканчивается стандартным расплывчатым “Приезжай с утра, порешаем.” Я парирую очень просто: “Хорошо, жду отмашки по зарплате.” Такой расклад, закреплённый в письменной форме, меня вполне устраивает. Я доволен результатом и уже начинаю делить в уме шкуру неубитого медведя.

Подхожу к зеркалу

с утра и замечаю, что в уголках рта уже три трещины вместо одной. Они углубились и стали похожи на систему геологических разломов Прибайкалья. Выглядит отталкивающе, но если улыбаться не слишком широко, то приротовые складки маскируют недуг.

Теперь я буду смотреться в зеркало намного чаще, при любом удобном случае, чтобы следить за развитием болезни. От безвыходности я иду в аптеку за мазью, заранее зная, что она не поможет. Мазь лечит симптомы, а не причины.

Машинально проверяю сообщения от Кроны в любой удобный момент. Может хотя бы по рабочим делам напишет. Но нет. Я всё ещё не могу поверить в то, что нужно начинать с чистого листа. Накатывает тоска и краски меркнут. Руки, одежда, мебель, вид из окна – всё кажется не красивым, убогим. И даже солнце, настолько редкое в Петербурге, что следовало бы доплачивать за работу в солнечные дни, раздражает своими бликами на экране монитора.

Приближается вечер, а отмашки от генерального так и не поступало.

Рисс сказал, что сегодня переночует в другом месте. Он уехал, оставив меня один на один с собой беспомощным.

Ожидание становится невыносимым. В современном мире, где многое можно получить прямо сейчас, трудно быть терпеливым. Прямо сейчас информационный рынок заставляет меня подбирать как можно более короткие ёмкие фразы, потому что мало кто читает длинные размазанные.

Я выхожу в магазин за шоколадкой “Bounty”. Всё настолько плохо, что мне не лень одеться, спуститься с 19 этажа, дойти до магазина, а потом совершить те же самые действия в обратном порядке ради двух маленьких конфет в райской упаковке.

Возвращаясь домой из магазина, я натыкаюсь на громко рыдающего ребёнка. Он стоит прямо по середине дороги неподалеку от детской площадки. Рядом с ним женщина, объясняющая окружающим, что малыш не может найти маму. Женщине приходится перекрикивать мальчика, чтобы ее услышали. Это доставляет ей неудобства и на ухоженном лице появляются некрасивые “злые” морщинки. Душераздирающий плач не мог оставить меня безразличным. Маленькому человеку хуже, чем мне, хотя я тоже готов разрыдаться. И тоже из-за отсутствия любимой женщины.

Подойдя поближе, я спрашиваю у парня, как его зовут. Он ничего не отвечает, но плакать прекращает. Женщина благодарит меня за возможность говорить спокойно, отворачивается от толпы и сообщает, что ребёнок напуган и не будет отвечать на вопросы. Её лицо заметно хорошеет и положение дел уже не кажется столь безнадёжным.

Мальчик снова начинает рыдать, но теперь не так громко. Кто-то из окруживших нас людей подсказывает, что парень живёт в соседней парадной и мы двигаемся туда. По пути я тщетно пытаюсь выяснить, где он последний раз видел маму. Женщина оказалась права: от шока мальчик молчит как партизан.

Он так и не сказал нам номер квартиры. Мы разворачиваемся на 180 перед домофоном и идём обратно. Других идей нет. По пути мы пытаемся убедить мальчика, что мама обязательно найдётся. Это мàло, но помогает. Мальчуган либо тихо плачет, либо всхлипывает. Нужно отметить, что женщина сразу проявила материнскую сноровку, и всхлипывания вместо плача – полностью её заслуга. Она использует те самые так называемые женские хитрости: “Подержи меня за ручку” или “Смотри какой у меня мячик – на, понеси”, и ребёнок её слушает. В то время как мои «Ничего страшного, дружок», «Идём, сейчас мы найдём маму” пролетают мимо. Он даже отказывается от моего Bounty! От шоколадки, из-за которой я здесь, рядом с ним, и стараюсь помочь!

Ощущая несправедливость, я немного перегибаю палку. Присев на корточки, на один уровень с потерявшемся, чтобы добиться его внимания, смотрю в глаза и говорю очень серьёзно: “Ты же мужик, хватит плакать! Мужики не плачут!» Ребёнок смотрит на меня испуганным взглядом. Я понимаю, дружище, плакать проще, чем соображать. Но нужно себя заставлять. И чем чаще, тем лучше. Сильная женщина почувствовала в моём наставлении нотки дискриминации по половому признаку и тут же пристыдила меня: «Что за народ пошёл, ни грамма сочувствия!» Она презрительно отворачивает голову и больше не смотрит в мою сторону.

Тем временем мы подходим к детской площадке. Я наблюдаю хаос перемещения маленьких тел, полнейший балаган, круговорот детей. Кто-то из малышей пробегает мне между ног, как под Эйфелевой башней. За мной прячутся от погони и просят, чтобы я нарисовал лошадь мелками на крохотной доске. Дети носятся в поисках новых эмоций и развлечений, родители – в поисках пропавшей мамы. Нашего мальчика сразу окружают дети и, видя, что он в беде, предлагают ему игрушки. Одна девочка дружески похлопывает его по плечу. И вы знаете, это срабатывает. Он полностью прекращает страдать и даже улыбается.

Я чувствую, что и мне как будто полегчало! Теперь я знаю, куда приходить, когда на душе паршиво. На детскую площадку! Если вы болеете морально, идите на детскую площадку! Детская энергетика, умноженная на количество детей, – мощнейший антидепрессант.

На площадку вбегает мама и все становится совсем благополучно. Она напугана не меньше сына. На её глазах – слёзы радости.

“Мы играли на соседней площадке, – дрожащим голосом рассказывает мать, дрожащей рукой указывая на большой игровой лабиринт с горками и лестницами, – я увидела подругу, спросила “Как дела”, хотела показать ей сына, обернулась, а его уже не было. Чтобы как-то подбодрить её, я говорю: «Путешественник растёт!» и иду домой кушать Bounty. Не знаю, правда, подбодрило ли это. Может быть она хочет, чтобы сын стал врачом. Всё-таки путешественник – это всегда волнительно.

Вовремя написала моя замужняя подруга Лúса. Она зовёт в кинотеатр, в котором показывают фильмы на языке оригинала с русскими субтитрами. Настоящая речь актеров усиливает атмосферу картины и помогает учить иностранный язык. К тому же сейчас мне нельзя оставаться одному.

Лúса любезно разрешает мне выбрать фильм, и я соглашаюсь. Мой выбор падает на историю про группу Queen “Богемская рапсодия”. “Это должно быть феерично,” – подумал я. Это должно надолго отвлечь меня от мыслей о Кроне. Лúса также пригласила свою подругу Катю, с которой она познакомилась на семинаре в духе “я собрал в одном зале 1.000 человек, заплативших по 1.000, чтобы узнать, как заработать 1.000.000”. Спикеру остаётся только добавить: “Ну что ж, теперь вы знаете как. Сделайте также.” И можно расходиться.

Вдохновившись семинаром, Лúса с Катей придумали другой путь к финансовой независимости: совместный бизнес под названием “Котоотель”. Но, как это часто бывает с идеей, быстро к ней остыли. И всё-таки они продолжают общаться. Лúса говорит, что возможный проект – это хэнд мэйд поделки. Надеюсь, у них получится.

У нас с Лúсой много общих тем для разговора, поэтому мы дружим. Раньше я считал, что дружба между мужчиной и женщиной не возможна, но Лúса развеяла мой стереотип. На долго ли?.

За окном была ясная погода и я посчитал, что +10 – подходящая температура для легкой кожаной куртки без шарфа. Но только не в дельте реки Невы. Здесь также нужно учитывать влажность и скорость ветра. К вечеру оба показателя сильно подскочили.

Уже через несколько минут я чувствую, как сильные порывы холодного воздуха пронизывают тело до костей. Время тренировать мысленное программирование. Всю дорогу до метро я представляю, что одет в тёплое осеннее пальто с подкладом. “Давай, дуй сильнее, ничего не чувствую” – говорю я ветру, трясясь от холода. Самовнушение помогает пережить что угодно.

Я опаздываю к назначенному времени встречи, поскольку несколько дней не выезжал с района и разучился рассчитывать длительность маршрута. Девушки не растерялись и оставили мой билет контролёру, а сами пошли в зал. Благодаря их находчивости и моему спасающему от холода бегу, я успеваю ровно минута в минуту. Сажусь в кресло и фильм начинается. Как раз рекламу пропустил. Лúса с Катей перестают болтать. Я оглядываюсь по сторонам. В зале почти нет зрителей, а все, кто есть, скучковались в центре. Хорошо, так теплее.

Поскольку фильм на английском, приходится следить за картинкой и субтитрами одновременно. Крайне сложная задача для мужского мозга, и я концентрируюсь на ней. Сижу как вкопанный, не отвлекаюсь даже на собственные мысли. Девушки успевают переговариваться. После сеанса в зале включают свет, и я первый раз вижу Катю. Накануне Лúса рассказала, что у неё состоятельный молодой человек. Я сразу же предположил, что она хорошенькая даже без зеркала. Так и оказалось.

Уже в холле мы немного обсуждаем фильм и, пока девушки ходят в уборную, я гуглю вопросы, возникшие после просмотра.

Правда ли, что у Фредди Меркьюри было 4 дополнительных зуба?

Здесь ответ однозначный – “да”.

Правда ли, что 4 дополнительных зуба увеличивают частотный диапазон голоса?

С этим вопросом пришлось повозиться. С одной стороны, нет. Зубы влияют только на произношение звуков. За голос отвечают форма гортани, длина голосовых связок и объём грудной клетки. С другой стороны, да. С появлением лишних зубов изменяется форма челюстей. Челюсти, в свою очередь, формируют резонаторную полость, от которой зависит диапазон. В такой трактовке лишние зубы оказались необходимыми для творчества Фредди. Сам певец отказывался их удалять, несмотря на то, что страшно стеснялся выпирающей неестественности и скрывал неправильный прикус.

Я дожидаюсь девушек и сам спускаюсь в уборную, чтобы проверить заеды. Они покрылись корочкой и немного уменьшились в размерах. Поход в кино положительно сказался на моём здоровье.

Лúса с Катей соглашаются проводить меня до метро. Пока мы идём, говорит практически только Лúса, – мы с Катей полностью укутали лица в шарфы и молча слушаем.

Ближе к ночи Лúса присылает новость: “Ты мне нравишься”. Теперь я отчасти понимаю поведение Кроны. Когда на взаимность не хватает чувств, сложно отвергнуть человека, который выражает к тебе симпатию.

21:39 ✓✓

Лúса, ты мне тоже нравишься.

Как друг.

Громко говорю

зеркалу: “Всё будет хорошо!” Идёт третий день лёгкой забастовки. Мне никто не звонит – я не езжу на работу. Лёгкой, потому что я всё же отвечаю клиентам, звонящим на личный номер и пишущим на рабочую почту. Не могу бросить людей. Но не только поэтому. По некоторым вопросам требуется помощь Кроны. Разговор с ней по телефону обезболивает мою душу. Её голос льётся как эликсир. В некоторые моменты по интонации голоса чувствуется, что как будто ещё не всё потеряно. С языка сами собой срываются комплименты. Но какая-то непонятная сила изнутри заставляет хмурить брови. Разговор сушится и заходит в тупик.

Сегодня крайний день оплаты проживания за следующий месяц. Я захожу в онлайн-банк. Денег на счету хватает только на пол месяца. Звоню хозяину жилья и предупреждаю, что съезжаю через несколько дней. Остановлюсь на время у родителей, пока решаю финансовые проблемы. Точно не помню, когда последний раз гостил у них. Два, три года назад? Может быть больше. Родители – единственные люди, готовые помочь в любое время, в любой ситуации. Я покупаю билеты на поезд и звоню маме. Мама говорит, что они с отцом ждут меня, и расспрашивает про моё положение, и что у меня с работой. Действительно, а что у меня с работой?

У меня есть одно интересное предложение работы из дома – роботов по телефону продавать. Можно работать из любой точки мира, без привязки к офису. Можно сделать свой собственный хоум офис. Единственное, в чём я сомневаюсь – хватит ли самодисциплины.

В памяти всплывают картинки, как однажды я откликнулся на вакансию в крупную ИТ-компанию с актуальным для бизнеса продуктом и офисом класса А в центре города. Я прошёл собеседование по телефону и готовился к встрече с руководителем корпоративного отдела, но приглашение всё никак не поступало. Как будто про меня забыли. В случае трудоустройства предлагалась сказочная для меня, белая зарплата. По моим расчётам, уже через год я смог бы закрыть все долги, отправиться в путешествие за границу и накопить на первый взнос по ипотеки. И мозг придумал нестандартный ход.

Параллельно проходил набор в отдел массовых продаж. Прямо на сайте компании была размещена информация о времени и месте встречи с hr-специалистом. Я без труда прошёл тестирование и ролевую игру, подтвердив свою компетентность. Когда ЭйчАриица сделала предложение по работе, я поблагодарил за потраченное на меня время и сказал, что с удовольствием поработал бы в масс-команде, но произошло небольшое недоразумение.

“Прошу прощение за мою невнимательность, – сказал я, – но я был уверен, что иду на собеседование в отдел по работе с крупным бизнесом. Я уже прошел тестирование по телефону. Когда я понял, что попал не туда, было бы не вежливо с моей стороны встать и уйти. Могу я Вас попросить передать информацию в корпоративный отдел, чтобы они назначили мне время собеседования?” В тот же вечер меня пригласили на встречу с руководителем корпоративного отдела.

Он проверял мои навыки больше двух часов и принял на полудневную стажировку. Я был доволен собой. На стажировку я пришёл свежевыбритым, в новых нежно-абрикосовых брюках, песочном пиджаке и в отличном настроении. В процессе работы выяснилось, что клиенты, найденные мной путем обзвона холодной базы, прохождения секретарей и другой грязной работы, за мной не закреплялись. Они передавались отделу по работе с текущими клиентами. Это означало, что мне предстояло постоянно разогревать холодную базу клиентов, а сливки снимал другой отдел.

Друзья, такого мы не обговаривали.

От коллектива веяло хамством, воздух наполнял черным юмором.

Вы серьёзно, ребята?

Но я всё же выполнил поставленную задачу и назначил встречу. Я уже собрался на неё ехать, но руководитель сказал, что цвет и фасон моей одежды не подходит для встречи, поэтому на неё поедет другой сотрудник.

Вот это уже слишком!

Я пришёл в приталенном пиджаке правильного размером, рубашка светлее галстука, носки в цвет брюк. Всё по этикету! То, что мой внешний вид не подходил для деловой встречи, говорил человек в мешковатом костюме с гнилыми зубами! Спасибо, предложение заманчивое, но есть кое-что важнее денег.

Я говорю маме, что буду работать в режиме домашнего офиса.

“Ты думаешь, у тебя получится?” – с тревогой в голосе спрашивает она.

Не знаю, чем столь безобидный вопрос меня раздражает. Скорее всего, нотками неуверенности в моих силах. Я ведь сам не до конца уверен в выборе, который сделал только что!

“А я откуда знаю!? – кричу я, – я не хочу слышать такие слова! Я хочу слышать: “У тебя всё получится, сынок!” На этом разговор кончается, не успев начаться. Снова одно и то же.

“Так дело не пойдёт!”

– думаю я о разговоре с мамой на следующее утро. Не понятно, откуда такая реакция на слова человека, который больше всех за меня беспокоится? Должно быть, багаж из прошлого. Пусть так, но что с этим делать? Прошлое не изменишь, но можно изменить отношение к нему. В этом смысле поездка домой очень кстати. Я изменю отношения с родителями, ведь это основа, на которой строятся остальные коммуникации с внешним миром. Буду говорить другие фразы, вести себя по-другому. Вместо нервозности – понимание, вместо безразличия – сочувствие.

Мне звонит друг и приглашает в гости поиграть с его дочкой.

Развеяться – это то, что мне сейчас нужно. Рано или поздно, Крона должна покинуть мою голову. Я не против, чтобы она появлялась в моих мыслях, но не так часто. Как говорится в одной европейской пословице: “Любовь как война: легко начинается, тяжело заканчивается и никогда не забывается”.

Когда Вы в гостях у 6-летней Маши, скучать не придётся. Сначала побеситесь с рыжим котиком, потом покатаетесь на скейте по коридору. Потанцуете на кухне под ирландские мотивы. Будете выкладывать монетки из трёхлитровой банки в порядке увеличения номинала. Потом станет ясно, что такая башенка не устойчива, и деньги нужно складывать в порядке уменьшения номинала. Потом башни будут разрушены и построены снова по странам, в которых была Маша. Самой высокой окажется Евро-башня.

И самой дорогой тоже. 86 euro.

Вы вместе разрежете картонную коробку из-под телевизора и нарисуете на ней игровое поле для настольной игру, но так и не сыграете в неё, потому что это занятие уже надоело. Какое-то время Вы побудете дворовым скакуном принцессы в розовом платье и белых гольфах. Она будет восседать у Вас на плечах, держась за завитки ушных раковин, и периодически оттягивать их, величественно восклицая “Но-о-о, лошадка, но-о-о!” и заливаясь громким смехом [отказать невозможно].

Поиграете в прятки, в Барби, в мячик, в догонялки. Вернётесь к настольной игре и назовёте её “Маша + Ваше имя”. Порисуете фломастерами на уже изрисованных обоях. Придётся защищаться, чтобы набросок не появился и на Вашей одежде тоже.

Будете часто смеяться в ответ.

И всё это практически без перерывов и несколько раз. Вы удивитесь, как быстро пролетит время, а ночью будете спать как младенец.

Если смысл жизни в удовольствии, то игра должна продолжаться.

“Приезжай, будем решать”

– приходит сообщение от генерального. Наконец-то. Неделю ждал.

Первым делом я поднимаюсь на четвёртый этаж бизнес-центра, в кассу, где мне, как и договаривались, была отложена зарплата. Из небольшого окна появляется рука с приятным маникюром и деньгами. Я по привычке опускаю сотку в узкую щель картонной коробочки с надписью “На корм животным”, припаркованной рядом с окошком. Это часть моей благотворительной программы.

Другая часть укладывается в простое правило: всегда оставлять монеты меньше рубля кассирам в магазинах. Сложная, монотонная работа у них. Может показаться кощунством, но я прикидывал, в год выходит около 3000 рублей. В этом случае благотворительность соседствует со здравым смыслом: кошелёк с монетами слишком тяжёлый. Настолько тяжёлый, что даже куртка начинает провисать. В добавок мелочь периодически рассыпается. Хорошо, когда деньги работают, а не лежат.

В кассе мне даже не улыбаются. Как будто знают, что я увольняюсь.

Это так. Я ухожу, хотя обещал, что останусь.

Получение денег не вызывает у меня привычного всплеска серотонина и прилива радости. Серотонин подавлен норадреналином и тяжёлыми мыслями. Как мне сейчас сообщать об уходе?.

Я захожу в офис и попадаю на общее собрание за большим круглым столом. Оно только началось – я вовремя. Мельком смотрю на Крону и ничего не чувствую. Чувствую, что выздоравливаю. Время лечит. Сажусь на свободное место и вижу перед собой листок с буквами.

“Ознакомься с трудовым уставом.” – говорит генеральный.

Пока я читаю, коллеги обсуждают текущие дела. Судя по всему, этот документ – ответная реакция на мою забастовку, и он мне не нравится. Рабочий день увеличен, а зарплата уменьшена. Я уличаю подходящий момент и заявляю об этом во всеуслышание. Все потупили взор, кроме двух человек. Крона смотрит с восхищением и блеском в глазах. Генеральный испепеляет взглядом.

“Ты знаешь где условия лучше?.” – задаёт он риторический вопрос, не повышая голос. Понимая, что я не собираюсь спорить и, следовательно, менять свою точку зрения, продолжает: ”Пиши заявление на увольнение.”

Спасибо, шеф, что избавили от лишних объяснений.

Именно так я и поступаю, почувствовав, как гора сошла с плеч.

В тот же день я устраиваюсь на удалённую работу из дома.

Лúса собрала

людей из нашего общего чата в Телеграме в реальной жизни, у них с Ладом на квартире.

Телега – мой любимый мессенджер. Наверное, я – патриот. Приятно, что такую стильную штуку создал мой соотечественник. Это подбадривает. Может и у меня получится создать массово полезный продукт. То, что Телеграм использует ультрабезопасный протокол шифрования, меня не сильно вдохновляет. Мне нечего скрывать. Читайте, смотрите кто хочет – я всегда рад поделиться опытом. Для меня гораздо ценнее видеосообщения в кружочке и крутые стикеры, которые передают эмоции друзьям ещё точнее.

Не все 17 членов собрались на годовщину чата, но самые активные пришли. Нас навестил австралиец Майк. Лúса и Лад познакомились с ним в баре. Мы рассаживаемся в гостиной вокруг стола.

Сложно было не обратить внимание на карту мира во всю стену. Я предлагаю всем рядом с родным городом написать своё имя. Легко соглашается Майк, и я показываю ему, where situate a White Sea and a Severodvinsk City. В ответ он пишет свой никнэйм рядом с небольшим городом недалеко от Мельбурна. Водя руками по карте и активно жестикулируя, мы с жаром рассказываем друг другу, кто-где был.

Потом начался мини-кёрлинг. Я прошу у Лúсы мел и на черном деревянном журнальном столике рисую круг. В сантиметрах тридцати от него провожу линию старта. За ней ждут игры четыре миниатюрных стальных шарика – по два каждому участнику. На каждый из шаров сверху надет круглый пластмассовый бочонок таким образом, что бочонок можно катать, а шарик служит колесом.

Игроки ходят по очереди и стараются закатить бочонок от стартовой линии в круг. Выигрывает тот, у кого сразу два бочонка одновременно находятся в кругу. Страсти накаляются, когда бочонок соперника выталкивает из круга твой бочонок.

Лúса просит сыграть с ней партию. Мы присаживаемся на диван, и она незаметно под столом упирается коленками мне в ногу. Я стараюсь сыграть с ней вничью, но случайно выигрываю. Я немного не рассчитал силу толчка, и мой бочонок вместо того, чтобы встать в круг рядом с Лúсиным, выбил его из “дома”. Лúса закрывает лицо руками и ложится всем телом на мои колени, убитая горем.

Сегодня у нашего чата Новый год. Пришло время Тайного Санты. Каждый наугад вытягивает из Лúсиной летней парусиновой шляпки бумажку с именем человека, которому дарит подарок. Я снимаю эту забаву на видео в кружочке и сразу отправляю в наш чатик. Тот, кто пришёл без подарка, выкручивается сам. Андрей, например, поздравляет Лада настоящим мужским поцелуем в щёку. Лад явно смущён, но старается не подавать виду. Что делать, не всегда подарок – это приятный сюрприз. Иногда – просто сюрприз.

Самому Андрею в Санты достаётся его бывшая жена и её подарок – елочная игрушка ручной работы, которую они по иронии судьбы вместе покупали несколько лет назад.

Все веселятся, слушают музыку, общаются и много смеются. Вечеринка продолжается. Лад с Лúсой приготовили отличную лазанью по-грузински и несколько видов канапе: с сыром, рыбой и фруктами.

До закрытия метро остаётся недолго. Я благодарю всех за отличный вечер и прощаюсь. Лúса вызывается проводить меня до лестничной площадки.

Двери лифта открываются, и Лúса заскакивает в него вместе со мной.Двери захлопываются, я – в ловушке. Она обвивает руками мою шею, и мы едем вниз. Предполагая дальнейшее развитие событий, я повторяю фразу, которую писал ранее: “Ты мне тоже нравишься. Как друг. А друзья не должны целоваться.”

Только друзья и всё. Наша история не про разрушенный брак.

“Я и не собиралась с тобой целоваться,” – обиженно отвечает подруга.

Лúсе кажется, что её никто не уважает и не любит. Она говорит об этом. У неё опускаются руки и лицо. У меня внутри всё переворачивается, потому что я сам был в подобной ситуации. Мне знакомы эти чувства, и я рассказываю ей об этом в ответ.

Сейчас, по прошествии трёх месяцев, когда я стучу по кнопкам ноутбука, описывая этот эпизод, не могу дословно вспомнить ни одной фразы, произнесённой нами в те мгновения. Настолько близко мне было положение, в которое попала Лúса. В памяти осталось лишь глубокое ощущение дежавю.

Знаю, что в такие моменты нужна поддержка и крепко обнимаю её. Нужно было сказать комплимент, но в голову лезло решительно ничего. Лифт уже давно остановился на первом этаже.

«Лад точно тебя любит. Это очень заметно со стороны, – наконец я прерываю затянувшуюся паузу. – Пойдём немного освежимся на улицу».

Начинаю чувствовать себя неловко и хочется поскорее уйти, но я не могу. Вопрос остаётся нерешённым. Мы выходим из подъезда на крыльцо и по красным глазам я понимаю, что Лúса плакала. В этих слезах было всё: и неудовлетворённое желание, и то, что мир больше не будет прежним, и накопленная усталость на фоне отсутствия самореализации.

Прошу Лúсу придержать входную дверь в подъезд, чтобы не сработал автодоводчик. Сам же подчёрпываю в ладони свежевыпавший снег и предлагаю Лúсе приложить его к лицу, чтобы снять красноватое раздражение кожи от слёз. Лúса с благодарностью берёт снег и кидает его мне в лицо, а потом убегает домой по лестнице. Я кричу вслед «Лúса!», наивно считая, что это заставит её вернуться.

Пусть хотя бы знает, что мне не безразлично.

Я поднимаюсь на том же лифте. В нём до сих пор не остыл неприятный запах Лúсиного парфюма. Дверь в квартиру открыта, я прохожу в гостиную. Ребята громко смеются, что я уже соскучился по ним. Кто-то спросил: “Что оставил?” Лúсы среди них нет. Из кухни выходит Лад, и я предлагаю ему перекурить на балконе.

В этой ситуации ему хуже всех. Я твёрдо уверен, что Лад имеет право знать правду и в двух словах рассказываю ему о происшедшем. Его мимика изображает боль и доказывает его чувства к Лúсе. Если бы он мне врезал, я бы его понял, и завязалась бы оправданная драка. Но он спокойно спросил, как я отношусь к Лúсе.

«Как к другу, – в который уже раз отвечаю я. – У нас всегда есть интересные темы для разговора, мне безумно нравится, как она рисует и как себя преподносит, всё очень по-женски. При этом меня не тянет к ней в сексуальном плане».

Надеюсь, Лад мне поверил.

На балкон заходит Лúса, и беседа резко заканчивается. От неловкости момента никто из нас не смеет взглянуть в её сторону. Мы молча смотрим на двор, на монументальные советские многоэтажки, разукрашенные тёплым светом домашних очагов. Притворяемся созерцателями. Я напрягаю боковое зрение и вижу Лúсины “руки в боки”. Лад докуривает, приобнимает её за талию, и они вместе уходят в гостиную.

В коридоре я встречаю Патра в куртке, заматывающего поплотнее шарф. Нам по пути.

Оказавшись на свободе, у меня появляется устойчивое желание напиться, но я сдерживаюсь. Эмоции переполняют – есть потребность выговориться. Я рассказываю Патру о случившемся на вечеринке. Его реакция меня сильно удивляет: он веселится как будто всё ещё там. Я смотрю на него с удивлением и негодованием. Он буквально кричит в пустую улицу, что я просто плохо знаю Лúсу, что она регулярно на глазах у Лада устраивает такие шоу.

Вот это новость!

«Ты просто не видел, она также флиртовала с Майклом» – подытоживает Патр, когда приходит время расходиться.

Единственное, что радует – обратная дорога до метро отличается от моего маршрута в ту сторону. Люблю ходить разными путями. Удачно получилось, что мы с Патром сделали небольшой крюк к его дому. Идти, а потом возвращаться одной и той же дорогой меня не устраивает. Даже если она самая короткая. Рутина, рутина.

Порой, желание проскочить в незнакомый дворик заставляет идти на нарушение правил. Например, переходить дорогу в неположенном месте. Нелегальные тропинки на придорожных газонах подсказывают, что я не один такой.

Но сейчас всё по правилам. Я иду до метро и думаю о том, как не легко было Ладу прожить этот вечер. Но он это сделал. Из-за любви к Лúсе. Также не просто, вероятно, было и Крониному парню.

Пару дней назад, когда я чувствовал себя совсем одиноко, когда не хватало одобрения и поддержки, я выложил несколько стихов про Крону в соцсети. Пришло несколько комментариев и стало легче. Вскоре мне написала Крона с просьбой больше не вывешивать стихи в публичный доступ, потому что поступают лишние вопросы от её молодого человека.

Должно быть, стихи поставили её парня в условия конкуренции и заставили уделять больше внимания и заботы. Мне хочется считать, что это укрепило их отношения. Остановившись на светофоре, я смотрю на свои замёрзшие красные руки и меня передёргивает. Это и есть те руки, закрывавшие образ уходящей красоты.

Откуда ни возьмись ко мне приходит понимание, что отношения – это ежедневная тяжёлая работа ради общего будущего. Неправильная реакция на фразы или действия откидывает назад и взаимопонимание приходится настраивать заново. Теперь я понимаю Крону, которая была в отношениях целый год и работала над ними каждый день. Ребята только-только притёрлись, а тут я со своими чувствами. Похоже её парень не так уж плох, раз вытерпел испытание и не соскочил с лодки.

Домашний

рабочий день начинается на час позже, чем офисный. Вместо шестидесяти минут спешки, однообразной дороги и безразличия толпы – сон. В моей новой компании отсутствует такой инструмент психологического давления со стороны руководства, как оклад. Мои деньги – это процент от сделки. Я на аутсорсе: предоставляю услугу по переговорам с клиентами, за это забираю комиссию от заказа. Меня устраивают сетевые партнёрские отношения, построенные на доверии. Взаимодействия в духе “начальник-подчинённый” мне не по вкусу.

И всё же руководство требует от нас выполнение плана по занесению клиентов в базу. Где требования – там недоверие. Я поясню.

Раз в неделю мой домашний рабочий день начинается с виртуального собрания в формате видеоконференции.

Продюсер компании вменяет мне невыполнение плана. 120 контактов вместо 200 положенных. В ответ я сообщаю, что в моём оффере прописана неполная занятость по 4 часа в день и легко разворачиваю ситуацию в свою сторону: “Получается, что план перевыполнен. 120 контактов вместо 100. На 20% перевыполнен.”

Поймите, я за то, чтобы исключать из рабочего процесса элементы недоверия.

Вредные они.

Если человека загнать в угол планом, он возьмёт недостающее количество контактов из воображения. Два часа бесполезных усилий и в базе появятся Менеджеров Вам Нерàбович и Злоева Нелюбовь Депрессьевна. Как видите, плановая система может мотивировать на отрицательные действия. Понятно, что план помогает прогнозировать объём продаж, снимает беспокойство и гладит по голове: “Всё хорошо, друг, всё работает”. Но вряд ли это сделает меня счастливым.

Я сам решаю, сколько мне работать, и сколько отдыхать. Вот, что делает меня счастливее.

Я правда думаю, что на собрании лучше тратить время на анализ поведения клиента или на решение ситуационного кейса по переговорам. Кейсы вскрывают невежество и заставляют развиваться. Подготовлю кейс сам и вынесу на обсуждение в следующий раз. Чтобы не забыть, ставлю напоминание в Айфоне.

У нашей компании свободный стиль. Запись совещания выложена в общий чат, чтобы пропустившие были в курсе обсуждения. Открыто и прозрачно. Я прослушиваю свою речь – не наговорил ли чего лишнего. Вроде уложился в рамки деловой этики. Всё прекрасно. Но не долго.

Прямо по середине рабочего дня меня начинает всего трясти. Гнев поднимается где-то из области живота всё выше к груди. Потом ещё выше, и выплёскивается через рот гнилыми словами, пахнущей желчью интонацией и фразами коричневого цвета. Дикая, бессознательная, мгновенная реакция на раздражитель. Я хочу разобраться в вопросе.

Это происходит в ситуациях, когда кто-то хочет от меня баблэйро или напрягает что-нибудь сделать. Это происходит в независимости от глубины знакомства с человеком. Разница в том, что в споре с друзьями негодование подавляется привязанностью и чувством доверия, зато с чужими контроль над агрессией теряется и всё заканчивается стычкой.

Эмоциональное цунами зарождается вокруг песчинки, сущего пустяка. Арендодатель моего жилья просит при выезде помыть холодильник и сделать перерасчёт квитанций. Чистка холодильника занимает 20 минут, перерасчёт встанет мне не более чем в 1000 рублей. Обе просьбы абсолютно справедливы: запачкал – убери, нажёг свет – заплати. Нужно ли тратить нервы и время на споры, учитывая, что хозяин студии прав?

Конечно, нет.

А что, если я слышу от него такую фразу: “Наш договор не пролонгирован, я могу прийти с участковым и выселить тебя”? Похожие ощущения испытываешь, когда в прохладный осенний вечер проходишь мимо фонтана. Ветер усиливается в твою сторону и обдаёт холодными, нежданными брызгами. А что, если он последний скряга? Тогда что?

Тогда, конечно, да! Держи чертежи! Ссора стоит нервов.

Во всём этом не было бы проблемы, если бы не долгое угнетённое состояние после, которое принято называть раскаянием. Когда ты судишь и себя и других в попытках разобраться, а в итоге не понятно, кто прав, кто виноват, и зачем вообще всё это. Крайне непродуктивное душевное состояние. И я нашёл лекарство – это то, что я делаю прямо сейчас. Просто записываю происшествие.

Тут главное начать, перебороть внутренний страх с немым вопросом себе: “Зачем тебе это?”

Обычно я отвечаю: “Однажды я соберу эти разрозненные записи в рассказ, а может и в роман, или даже в новый, ещё несуществующий жанр. Опубликую его. Людям обязательно понравится и пригодится мой опыт.”

После такого ответа я готов работать.

В моём Гугл Документе несколько разделов: Словечки, Фразы, Мысли, Эпизоды. И даже, Что такое русская национальная идея.

Сегодня добавился ещё один: Сны. Возможно, они приблизят меня к разгадке смысла моей жизни. Я слышал, что сон – это напоминание о нерешённых наяву, важных вопросах. Они важные, потому что закрепились на подсознательном уровне во время мощнейшего эмоционального всплеска. Да-да, сила эмоции определяет значимость происходящего для нашей памяти. Чтобы в следующий раз самые значимые события в жизни сопровождались самыми яркими эмоциями. Такая вот замкнутая система. Во сне переживания смешиваются с жизненными ситуациями и получается сказочная история.

Первый сон в новом разделе моего Гугл Документа – мистический. Очень страшно смотреть страшный сон, но еще страшнее его записывать. Даже сейчас, вспоминая о нём, мурашки по коже. Если исходить из концовки сна, то смысл моей жизни во мне же самом. Звучит крайне эгоистично, но нужно это признать, несмотря на распушённый павлиний хвост.

Я убегаю от демона, который наказывает за невыполненное обещание самому себе: покурил сигарету, хотя бросил, или играл в компьютер вечером после работы вместо того, чтобы тянуться к мечте. Наказывает за слабости, одним словом. Я бегу медленно, хотя стараюсь изо всех сил, по малоухоженным коридорам здания советского образца с облупившейся краской и мерцающим освещением. Я пробую вернуться назад за поворот, а там уже другая локация с моими друзьями в атмосфере вечеринки студенческого общежития с алкоголем, музыкой и громкими голосами. Но я не планирую отвисать здесь. Мне нужно поймать демона, который меня преследует. Для этого в руках материализуется деревянная прямоугольная ловушка без крышки. Контакты замыкаются вручную по бокам коробки. Я смеюсь и обращаюсь к друзьям: “Ну что, ребят, давайте проверим – вдруг кто-то из нас демон.” Ставлю ловушку на подоконник, с размаху двумя руками ударяю по контактам и

сам же полностью втягиваюсь в ловушку.

Нервный вечер

за несколько дней до выезда из квартиры. Мои заеды разрастаются, становятся глубже. Вокруг комиссуры расползлось дугой красное пятно раздражения. Как я и думал, мазь не помогает.

Хозяин студии не унимается и просит с меня дополнительные деньги за коммунальные услуги. Пришло время его представить. Его зовут Борис. За этот вечер имя Борис стало ассоциироваться у меня со Вселенским злом. Теперь я буду относиться предвзято к людям с этим именем, пока какой-нибудь Борис не убедит меня в обратном.

История странная. Я часто снимаю квартиры, но до этого ниразу не попадал в ситуацию с пересчётом квартплаты. Просто каждый месяц платишь по квитанциям и всё.

Дело в том, что сейчас октябрь, а квитанция посчитана за сентябрь. И теперь Борис требует с меня оплату не только по квитанции, но и за текущий месяц. Плохие новости, поскольку я только устроился на новую работу, и зарплата будет не скоро. Я совсем не учёл, что никто не жил здесь до меня, и забыл, что в первый месяц получал нулевые квитанции. Борис мне об этом напомнил, прислав в Вайбер фото квитанции, которую я сам же ему и отправлял больше года назад. Таков был уговор: оплата -> подтверждение. Тогда я подумал: “Хм, серьёзный подход к делу”.

Теперь всё поменялось. Поменялось после того, как Борис пригрозил мне участковым, а я ему в ответ – налоговой. Понятно, что никаких налогов за сдачу в аренду жилья он, конечно, не платил. Возможно, даже не был в курсе, что нужно.

Не знаю, сильно ли он испугался. Всем известно, что часто на крупную неуплату налогов закрывают глаза, что же говорить про микробизнес.

Выселение с участковым также кажется мало возможным. Не могу представить, как он будет объяснять полиции, что из квартиры нужно выгнать человека с оплаченным договором аренды на руках. Тем не менее, у меня есть план Б на случай появления полиции.

Я не буду сразу открывать им дверь – пусть сначала повозятся с замком. Изнутри я всегда закрываюсь на защёлку, потому Борису придётся какое-то время безрезультатно скрежетать ключом по замочной скважине, прежде чем он начнёт трезвонить звонком. Сделаю вид, что я слушал музыку и открою дверь в наушниках. Когда они войдут, я буду снимать всё на камеру. А потом скажу, что из этого получится отличный репортаж для Телеграм-канала и статья в газету. Вероятно, Борис передумает и отзовёт заявление. Для многих людей публичная огласка – страшная мука. Участковый глубоко вздохнёт, покачает головой, фыркнет, развернётся и уйдёт.

Если нет, то как минимум будет над чем посмеяться с друзьям. Я не переживаю, мне есть у кого переночевать несколько дней. Конечно, не хотелось бы экстренно собираться и тащиться с сумками, но на улице не останусь.

Так что морально я готов и могу диктовать свои правила.

Борис пишет, что оплата по квитанциям нужно сделать сегодня. Я отвечаю, что заплачу до отъезда в любой удобный мне день. После этого он хочет поговорить со мной по телефону и названивает несколько раз подряд. Мне бы тоже хотелось, чтобы с возрастом волосы больше росли на голове, и меньше на лице. Все-таки на часах уже десять вечера, обойдусь без нервных разговоров. Борис пишет, чтобы я перезвонил и названивает ещё несколько раз. Игнорирую провокацию. Звонки проходят мимо, не касаясь.

Вечер спокойный, когда всё по моему. Я знаю, что заплатил за проживание заранее и могу здесь находиться, поэтому правда за мной. Поэтому вечер спокойный.

Рисунок автора

Я был уже в тонусе

после нескольких переговоров с клиентами, когда снова позвонил Борис. Мгновенно отвечаю на звонок. Да и не мог не ответить – слишком много думал об этом. Иначе зачем думал?.

С самого начала разговор вводит меня в бешенство. Борис опять говорит про выселение и добавляет, что новые жильцы уже готовы заехать. Тут меня прорывает. Я высказываю всё нелицеприятное, о чём думал весь прошлый вечер. Я даже пригрозил статьей о недобросовестных арендодателей в местные СМИ. Он не понимает, что в случае выселения я – заказчик, которому продавец отказывается полностью предоставить услугу. Часть моей услуги предлагается другим людям. Это что за кэшбек наоборот?!

Несколько минут пререканий длятся не менее часа. Я чувствую, что аргументы начинают повторяться. Пора заканчивать. Борис боится, что я съеду, не заплатив пересчёт, поэтому требует деньги сейчас, а не в момент передачи ключей. Всё из-за 1000 рублей. “У меня нет гарантий. Ты можешь съехать раньше, и где тебя искать?” – он думает, что я обманщик.

В этот момент ко мне приходит мысль, что сэкономленные нейроны стоят дороже тысячи. Перевожу её на карточку Борису и, оставив работу, иду гулять под музыку. Я высказался, но не чувствую удовлетворения. С третьей попытки стрельнул сигарету. Закурил, хотя вроде бы бросил. Злюсь, что приходится вести дела с такими людьми. Злюсь на то, что злюсь.

Вечером раздаётся двойное улюлюкивание дверного звонка. Наверное, пришла реклама интернета. Как обычно, увижу в глазке двояковогнутого человека с планшетом и сделаю вид, что никого нет дома.

Но нет.

За дверью стоит Борис. Он даже не предупредил меня! Я опять вскипаю. В это время хозяин жилья ковыряет замочную скважину своим ключом, но дверь на защёлке. Раз он без полиции, то можно открыть сразу. Я делаю недовольную мину с готовностью ругаться. В дверном проёме появляется извиняющееся лицо Бориса с вежливым вопросом на губах: “Я могу войти?”

И это разворачивает ситуацию на 180.

Хозяин квартиры просит разрешения зайти в неё. Неужели меня услышали, когда я говорил про отношения продавец-клиент.

Борис рассказывает, как ехал через весь город, а потом пол часа шёл по холоду пешком. Он вынужден экономить и не может допустить лишних расходов. Всё-таки очень нелегко с двумя ипотеками. Как-то раз он проронил это в разговоре. Потому он сражается за каждую тысячу.

Борис говорит, что пришёл проверить, всё ли работает, и извинился за неожиданный визит. Он не может себе позволить лишние траты в случае серьёзных поломок техники. Мне стыдно за свои мысли о Борисе.

Я предлагаю выпить за компанию горячего чаю, а также уверяю, что уберусь в квартире перед отъездом, чтобы у новых жильцов не было к нему вопросов. Он отказывается, ссылаясь на спешку. Пока я тонкими дольками нарезаю яблоко к себе в кружку, Борис внимательно проверяет душевую кабину, стиральную машину и плиту.

“Вроде всё работает. Я снял показания счётчиков. Закрой за мной, пожалуйста.” – доносится тихий голос из коридора. Я хотел было извиниться за телефонный разговор, но Борис уже вышел в общий холл. Мы расстались в хороших.

Я чувствую, как по телу постепенно приятно разливается настоящее спокойствие. Это совсем не то спокойствие, которое наступает от записанной на носитель ситуации. Это спокойствие от того, что ситуация закончилась миром и дружбой. Это высокое и одновременно глубокое спокойствие. Давно я не спал так хорошо.

Я проснулся чистым.

В уголке рта было чисто.

За час до

моего выезда приезжает Борис. Он хочет убедиться, что бытовая техника осталась на месте, а мебель не испорчена со дня нашей последней встречи. Я мог бы оставить ключи в почтовом ящике, чтобы он приехал за ними в удобное время, но я даже не стал предлагать. Очевидно, мне не доверяют, и это всегда не приятно.

Хотя мы разошлись мирно, сейчас напряжение снова возрастает. Давление усугубляет и сам факт отъезда. Хорошо, что я полностью поглощён упаковыванием всех вещей в три сумки и один рюкзак. Когда занят делом, нет времени на эмоции.

Борис снова спрашивает меня, всё ли работает. Он хочет услышать моё подтверждение, а потом проверить сам.

“Да.” – отвечаю на автомате и как можно короче.

«Как нам с тобой решить вопрос с этой царапиной на полу?» – «Нужно гуглить».

«Ты купил этот вай-фай роутер или он в аренде на квартире?» – «Я его купил и заберу с собой».

Он звонит в Ростелеком, чтобы проверить. Государственные корпорации мало замотивированы оказывать качественный сервис, поэтому на горячей линии можно замёрзнуть, пока ждёшь. Борис садится за стол, включив режим громкой связи. Из динамика доносится позитивная мелодия ожидания.

Борис несколько минут крутит в руках карандаш, а потом спрашивает:

«Ты в девять выезжаешь или раньше?»

«Ровно в девять.» – я надавливаю коленом на крышку чемодана, чтобы молния сошлась. Провокации меня не трогают. Я стараюсь представить, как тащить вещи. Рюкзак за спиной, один чемодан на колёсиках толкаю впереди, второй качу сзади. Но что делать с этой огромной сумкой? Сейчас бы я хотел дополнительную кибер-руку. Но у меня есть только мозг.

Поставить сумку сверху на чемодан и катить их как одно целое, аккуратно придерживая за ручку. Элементарное решение, и всё-таки приятно придумать его заранее.

У меня остаётся время, чтобы выкинуть всё, что не влезает в багаж. Когда собираешься в большую дорогу, приходит осознание, что действительно ценно, а что можно оставить в прошлом. Крайне тяжело оставлять друзей. Момент прощания для меня особенно трагичен, потому я предпочитаю уезжать по-английски. Моя бесконечная благодарность адресована создателям Интернета за возможность бюджетно и постоянно оставаться онлайн с друзьями.

В процессе сборов я оцениваю вещи с учётом ценности, веса и объёма. В съёмной квартире остаются: одежда, неиспользуемая больше года, потрепавшиеся настенные геологические и географические карты, вся посуда, еда с большим сроком годности, чистящие средства, веник, швабра, пластиковое ведро, бесполезные подарки [скрепя сердцем, но нужно признать]. Борис заслуживает того, чтобы перечисленное добро прямо на его глазах оказалось на помойке. Но я решаю быть добрее и оставляю всё следующим квартирантам.

Поезда

расположились по обеим сторонам платформы, и я не сразу соображаю, какой из них мой. Перед глазами всё ещё стоят недовольные лица опаздывающих, когда в пункте досмотра вещей моя огромная сумка сползла с чемодана. Из внешнего кармана на пол посыпались мелкие вещи: ключи, кошелёк, мелочь из кошелька, документы, бочонки для мини-кёрлинга. Банковская карточка не удачно проскользила под ленту багажного сканера. У девушки, стоявшей за мной, вырвалось разочарованное “Ооо-й!” Кто-то было метнулся в соседнюю очередь, но, на половине пути увидев в ней бабушку с тележкой, вернулся обратно к нам, решив, что я всё-таки расторопнее.

Я вваливаюсь в купе с раскрасневшимся от переноса тяжести лицом, выражающим дискомфорт. С соседями по купе мне везёт. В дверях, приветственно приподнявшись со своего места, меня встречает мужчина с чёрными усами и располагающей к себе улыбкой. Он оказывается энциклопедией лайфхаков для путешественников. Мужчина помогает разложить вещи в тесном купе так, что мне не пришлось заказывать место в багажном отделении. В какой-то момент он полностью отстраняет меня от дела. «Студентом я проходил практику комплектовщиком на складе.» – Снова улыбается он, укладывая чемодан в ровноотведённую для него щель между сумкой и стеной. Я понял – лучше не мешать.

Когда вопросы с размещением вещей были улажены, пришло время застилать постель. Потирая чёрную щетину подбородка, мужчина советует сначала заправить матрац на нижней полке, а потом, уже заправленным, переложить на верхнюю. Так действительно удобнее.

«Когда вдеваешь одеяло в пододеяльник, соедини уголки, а потом потряси». Ну это я знал. Такой совет может даже обидеть.

Другой мой сосед по купе, а точнее сказать, соседка – бабушка.

“Сообща и дело спорится!” – комментирует происходящее бабушка. Уже по интонации понятно, что с нами едет доброта во плоти. Она говорит на распев, порой растягивая гласные. Таким голосом только сказки внукам и читать. Вернее, петь.

Мужчина залез на верхнюю полку решать кроссворды. Мы с бабушкой сидим друг напротив друга у окна и смотрим на проносящийся мимо цветной лес периода золотой осени. Я всматриваюсь вдаль, но иногда фокусирую взгляд прямо перед собой, и тогда отдельно стоящие деревья сливаются в бесконечное красно-жёлто-зелёное полотно абстракциониста.

Под воздействием этого эффекта, или просто от безделья, на мои мысли накатывает бурлящая волна воспоминаний южной романтики. Те две недели в обнимку в кафешках, поцелуев на пляжах, фотографий на фоне моря пролетели как скорый поезд в окне – за 6,5 секунд размытой яркой полосой. Ей страшно подниматься на открытом фуникулёре – крепкие объятия в дополнение к ремням безопасности. Ужинаем на пуфиках за низким восточным столом – повод прилечь головой на её коленки. Вдвоём в ночном море – пора пробовать подводный поцелуй.

Я надеялся на продолжение отношений в будущем, но зря. Наши взгляды на совместную жизнь не совпали. Она склонялась к патриархальному семейному укладу, в котором муж содержит жену, а потому считает своей собственностью. Потом он холодеет к ней и думает о других женщинах. Я же мечтал о свободном образе жизни с затяжными путешествиями, с работой по желанию, а не по графику. Я хотел вставать не по будильнику, она хотела стабильности. В итоге я пришёл к домашнему офису, но один. За всё приходится платить и не только деньгами. Как бы то ни было, нам обоим не забыть сладко-солёный вкус поцелуев на губах.

Воспоминания настолько сильные, что я чувствую этот привкус прямо сейчас. В проходе шумно обсуждают недостатки нашего вагона старого образца.

«Теснова-а-ато», – заразилась бабушка.

И сразу добавляет: «В тесноте, да не в обиде!» И смеётся, а точнее сказать, кряхтит.

«Это из-за смены обстановки. Выход из зоны комфорта. – рассуждаю я. – Обычно в таких ситуациях повышается уровень стресса и недовольства. Уверяю, через некоторое время все привыкнут и будут считать своё положение вполне сносным. Даже те, кто едут рядом с туалетом.»

Я снимаю с верхней полки бабушкин матрас. Мужчина зовёт проводницу, чтобы та застелила его. Бабушка вежливо отказывается от помощи, но мы настаиваем. На душе становится тепло.

«Тепло-о», – радуется бабушка, находя плюсы вагона.

«Окна хорошо изолированы, не дует», – соглашаюсь я.

Мой багаж занимает практически всё свободное место на полках, а в купе должен был обосноваться ещё один пассажир. Ничего, буду решать проблемы по мере их поступления. В конце концов, место могло быть не выкуплено. Но я не учёл один нюанс: человек мог заехать ночью, когда все будут спать.

Так и вышло.

Слышу через сон, как внизу возмущается женщина. Ей некуда поставить сумки. К тому моменту, когда я окончательно протёр глаза, бабушка умело скомпоновала свой багаж, чтобы сумки женщины тоже поместились.

«Ну что делать, если сто-олько клади. Нужно как-то всем помещаться,» – успокаивает она женщину. Я наблюдаю за происходящим со своей второй полки и, убедившись, что мир восстановлен, засыпаю дальше.

Утром первым делом я извиняюсь перед женщиной за доставленные неудобства.

“Надо было раньше думать, когда занимал все места, сейчас-то что.” – упрекает она, но в итоге принимает ситуацию как есть.

В купе через стенку молодой парень феерично рассказывает соседям, как бюджетно путешествовать. Он так эмоционально тараторит про чартеры и неоплаченную бронь, что не даёт собеседникам (правильнее – слушателям) вставить и слова.

Я представляю, как он размахивает руками с широко открытыми глазами. Можно подумать, что это он раскачивает вагон, а не волнообразный износ рельсов и колёс. Парень без остановки сыплет фактами, рассуждениями, своим опытом. Книжным и настоящим. Скоро даже я начинаю уставать. Бедные его соседи! В этом достоинство книги: её можно закрыть, не обидев.

Бабушка с женщиной тоже разговорились. Женщине скоро выходить, потому она заговорила первой. Нам спешить некуда – мы едем до конечной. Женщина говорит, что вышла на пенсию и наконец-то живёт для себя: ходит в бассейн, а также по-скандинавски с лыжными палками в руках.

«Вы так хорошо выглядите, что и не сказать, что на пенсии, – очень быстро заговорила бабушка. – А я всё для кого-то живу: то для мужа, то с внучатами нянчаюсь».

Женщина отвечает, что хоть и выглядит моложе своих лет, а пьёт таблетки по две в день.

«А я таблетки никогда не пью. Болит голова и болит. Скоро пройдёт, значит, – смеётся бабушка. – И давление не мерею. Я пост соблюдаю.»

Женщина очень удивилась, а потом говорит, что пост – это не для неё.

«Выдержите. 40 дней всего. С чистой душой – выдержите».

Мне стало интересно, что бабушка понимает под чистой душой. Решаю спросить об этом после того, как женщина сойдёт. Чем меньше ушей, тем честнее ответы.

Поезд останавливается, и мы снова слышим парня из соседнего купе. Он уже дошёл до темы оформления виз и живо рассказывает про преимущества финского Шенгена. Сильно впечатлительный малый. Столько энергии. Слушатели подкидывают в топку вопросы, комплименты и провокации. Это разжигает его ещё больше.

Пора прогуляться.

На остановках предпочитаю выходить на улицу из первого или последнего вагона. Я иду транзитом через плацкартные вагоны и смотрю на людей на нижних местах. Настоящие лица без масок, которые можно застать только врасплох. Большинство из них меня не замечают, погрузившись в свои житейские мысли или дела. Как будто катишься в аттракционе «Коридор из лиц». Умиление, блаженство, страдание, спокойствие, концентрация, безразличие, – десятки разных чувств проносятся слева и справа.

Моё внимание привлекает дом из белых, натянутых между второй и третьей полкой простыней. Сверху стены дома прижаты чемоданами, а снизу подвёрнуты под матрас. Входом служит щель между двумя простынями. Я бы назвал этот архитектурный стиль Смекализм.

Или Простото.

Щель еле заметная и нельзя разглядеть, что происходит внутри. Разумеется, никто и не должен видеть, как именно дети будут нарушать правила в этот раз. В таких лабораториях создаётся основа эксклюзивной технологии решения изобретательских задач.

В памяти всплывают картинки из детства.

Мы с родителями в таком же вагоне едем в сторону тёплого моря. У каждого из моих друзей по вагону есть похожий белый дом на второй полке. Мы перепрыгиваем друг другу в гости, чтобы поиграть в игрушки какие у кого есть.

Теперь я еду к родителям в сторону холодного моря. Я еду быть хорошим с мамой. И, как минимум, не быть с ней плохим. Я начитался психологии и теперь считаю, что сложно построить счастливые отношения с женщиной, пока не счастлив в отношениях с мамой. Оказывается, через образы на подсознательном уровне конфликты с родителями проецируются на взаимоотношения с противоположным полом. Моя задача – поменять негативные образы на позитивные. Задача непростая, потому что воспоминания сформировались в детстве и лежат глубоко в памяти. Но я настроен решительно, я буду стараться. Я просто буду хорошо думать о матери, выделять её сильные стороны, чаще обнимать, честно говорить с ней. По мере возможности, как можно чаще.

Размышления прерывает пёс-трансформер, который летит в меня из входа в белый дом. Похоже, что по замыслу он должен был превратиться в самолёт и долететь до базы. Я уворачиваюсь, и пёс падает под стол. Из щели на меня смотрит спайдермен. В руках у него самодельная катапульта, выполненная из большой консервной банки. Жестяная крышка, вскрытая наполовину и загнутая, работает как пружина и метательная чаша одновременно. Спайдермен порезался о заусеницы на краях крышки, и из его маленького пальчика капает кровь. Тем не менее, его взгляд красноречив: “Пёс доставлен на базу, конструкция удалась”.

В узком проходе за мной столпились люди. Образовался затор. Мужчина у меня за спиной недовольно дышит. Я спешу выйти на перрон.

Прогуливаясь обратно до своего вагона, встречаю тех, кого не было на местах во время моего “Коридора из лиц”. Хотелось бы представлять, с кем я еду в одном поезде. Мимо проносится знакомый, быстрый голос путешественника из соседнего купе. Идущую рядом женщину он называет мамой и рассказывает ей, зачем обходчик простукивает колёса нашего поезда. Как выясняется, в поисках возможной трещины. Оба они выглядят очень счастливыми.

Соседка по купе сошла на этой станции, и я сажусь на её место перекусить за столом. Эксперт по застиланию кроватей мирно похрапывает на верху. Бабушка – напротив меня. Я спрашиваю, что она понимает под чистой душой.

“Так и понимай – чистая душа,” – веселится бабушка.

Конечно, вот так вот с наскока сложно получить ответ на фундаментальный вопрос. Я задаю наводящие.

–Вы сказали, что чистая душа помогает выдержать пост. Каким образом?

–Нужно верить, тогда можно выдержать не только пост. – Бабушка уходит от прямого ответа.

–А с грязной душой можно верить?

Бабушка улыбается с видом, как будто раскусила меня. Мне стало не по себе.

–Можно, но пользы мало. Когда думаешь с добром, вера усиливается.

Я предположил, что она говорит о вере в Бога. Но не сказал об этом. Религия, политика и спорт – три темы, на которые я стараюсь не разговаривать с незнакомыми людьми. Да и со знакомыми тоже. Спорные темы.

–Значит, чистая душа – это добрая душа? – не унимаюсь я.

Бабушка отвечает после небольшой паузы.

–Когда во время войны мой отец ушёл воевать на фронт, мы всей семьёй молились, чтобы он вернулся. Были голодные времена. Без него хозяйство встало. Мы молились, и через 6 лет он вернулся. В трудные времена Бог помогает, если к нему правильно обращаться.

–Ну, – говорю я на вдохе, – мы не можем проверить, вернулся ли Ваш отец, если бы Вы всей семьёй не молились. Но вера помогла вам дождаться, придала силы, я полагаю. Также как помогает дождаться окончания поста.

Бабушка немного откидывается назад и улыбается с прищуром.

От части она со мной согласилась, а от части думает, что я ещё многого не понимаю.

Родители приехали встречать

меня на вокзал за 40 километров от дома. Я попадаю в тёплые объятия и слова. Мама подхватывает рюкзак, а отец один из чемоданов. Мы идём к машине, хрустя ногами по первому снегу. В голове проносится: “Да ты сам себе накрутил лишнее. Всё хорошо: было, есть и будет.”

Я откладываю в сторону нейро-лингвистическое программирование. Сейчас я не планирую обманывать свой мозг. Стараюсь размышлять объективно.

Не может быть абсолютно всё хорошим.

Я оцениваю, а значит, использую сравнительный подход. В общепринятой системе координат хорошее можно сравнить только с плохим. Это крайние точки на шкале, между которыми лежат все оттенки серого. Это противоположности, как чёрное и белое.

Абсолютное “хорошо” абсолютно незаметно.

Если я хочу, чтобы было хорошее, должно быть и плохое. Без плохого хорошее не будет хорошим, а будет чем-то другим. Выходит, что проблема лишь в моём отношении к плохому. Здесь нужно уточнить. К тому, что я считаю плохим. К примеру, мне не нравится, когда на меня кричат. Не нравится. Заменяю на Нравится: скорее всего человеку нужно выплеснуть накопившиеся эмоции. Он делает это как умеет. Мне нравится помогать людям, так что не буду мешать – пусть проорётся. По-моему, хорошая техника. Но тогда придётся распрощаться и с хорошим. Похвала, комплименты, искренняя радость успеху – всё это, если быть последовательным в рассуждениях, заслуга внешних обстоятельств, а не лично моя. А в дальнейшем придётся отказаться и от оценочного мышления в целом, относиться ко всему нейтрально.

Сложный выбор.

Мои родители живут в обставленной, с современным ремонтом квартире и регулярно её обновляют. Это всегда отмечают гости. У них два автомобиля, каждый год они ездят в путешествие. Кажется, что нет поводов для ссор.

Да, но не всегда.

Мы с отцом собираемся ехать на дачу. Ему нужно забрать хранящийся там инструмент, а мне – коньки и клюшку для хоккея с мячом – скоро сезон. Попутно я хочу устроить мини зал славы – то есть повесить на стену две футболки со своей фамилией на спине, а рядом – две медали за победу в чемпионате Университета по футболу.

Спорт всегда занимал особенное место в моей жизни, а результат в виде наград мотивирует продолжать. Продолжать активный образ жизни, продолжать развиваться. Не гоже, чтобы вдохновители пылились в ящике под кроватью.

Я захожу в гостиную и объявляю об этом родителям. Мама в это время готовит завтрак за овальным столом из розового мрамора. Обычно она говорит приятным тонким голосом. Выслушав мою идею, она практически сразу, без перехода, стреляет враждебной интонацией. Я не услышал ни одного весомого аргумента.

“Просто не нужно ничего никуда вешать,” – приподнятые брови выражают безаппеляционность. Без шансов на компромисс. Почему спортивные достижения так важны для меня, объяснять бессмысленно.

Отец снимает с зарядки автомобильный аккумулятор, сохраняя молчание.

“Будет своё жилье – там и будешь вешать,” – закончила мать.

Дело в том, что наша семья не всегда жила благополучно.

Чтобы достичь сегодняшнего уровня комфорта, отец и мать по-честному пахали. В 90-е денег не хватало и приходилось на многом экономить. Когда у человека нет возможности хотя бы изредка тратить деньги на сиюминутные желания, вкус к жизни теряется. Буду считать, что причина такой реакция на малейшие изменения в привычной обстановке – воспоминания о нелёгких временах перестройки. Мне сложно представить, какого это: 30 лет воспитываться в стабильном коммунизме, и вдруг проснуться в хищном капитализме. Какого это: жить в итоге в укладе, против которого боролись?. Интересно, как бы реагировал я, переместившись из либерального общества в формат железного занавеса, цензуры и одинаковых рубашек.

От таких мыслей становится тоскливо.

Не дождавшись одобрения от мамы, я развешиваю свои спортивные регалии на чердаке бани. Мама никогда туда не поднимается.

Это бегство от решения спора. И даже немного подло.

Но также в этом действии содержится тот самый, очень нужный компромисс.

Вечером, не поднимая глаз, я всё-таки рассказываю об этом маме, и она, расплывшись в добрейшей улыбке, прислоняет кудрявую голову к моему плечу.

Захожу в офис,

просыпаюсь.

В задумчивости

подхожу к зеркалу,

громко говорю:

“Так дело не пойдёт!”

“Приезжай, будем решать.”

Лúса собрала

домашний,

нервный вечер.

Я был уже в тонусе

за час до

поезда.

Родители приехали встречать.

С

БЛАГОДАРНОСТЬЮ

ЗА ВАШЕ

ВНИМАНИЕ

Оглавление

Захожу в офис

Просыпаюсь

В задумчивости

Подхожу к зеркалу

Громко говорю

“Так дело не пойдёт!”

“Приезжай, будем решать”

Лúса собрала

Домашний

Нервный вечер

Я был уже в тонусе

За час до

Поезда

Родители приехали встречать