Её амнезия просто находка [Юлия Михайловна Еношкина] (fb2) читать онлайн

Юлия Еношкина Её амнезия просто находка

Пролог

Кларк работает в научном медицинском центре своей матери уже третий год, изучая тяжелые и редкие случаи нейробиологии. Девушке попадаются порой невменяемые психически люди, но она всегда берет на себя ответственность за каждого пациента, даже если у тех на руках справка о непригодности к жизни и их пора бы списать в утиль (запрятать в психиатрическую клинику пожизненно).

Сегодня перед Кларк сидит спокойная девочка лет тринадцати, но которая не может говорить. Нет, она не глухонемая. После пары тестов и подключения аппарата к мозгу юного создания, Кларк выясняет, что у девочка врожденная стеснительность. Да, и такое психическое отклонение бывает у людей, особенно у замкнутых социально детей. Родители девочки погибли, когда ей было шесть лет, а после ее забрали к себе друзья семьи на опекунство. Но Симона так и не смогла за эти годы адаптироваться к социальной жизни. Девочка прошла множество процедур от дорогостоящих врачей, но вся эта БАДовская «стряпня», которой пичкали на протяжении долгих лет молодой организм, не возымела никакого эффекта. Только сейчас приемные родители дошли мыслью, что проблема Симоны в психике, ну никак не в речевом аппарате или глухоте.

Пустой взгляд, полное отсутствие интереса к происходящему – вот что пугает Кларк. Неужели эту девочку невозможно разговорить? Неужели она потеряна для этой жизни?

Кларк морщится, рассматривая на мониторах ритмы головного мозга Симоны. Каждый участок отвечает за конкретный вид деятельности, и к примеру, с помощью сканирования Кларк может даже сейчас узнать, какой последний мультик или фильм смотрела девочка – это отображает левый монитор со шкалой декодирования информации. В последние годы Кларк продвинулась в своих исследованиях по мозговой активности и сейчас она четко считывает информацию с графиков на экране.

– Видишь этот электрод? – Кларк демонстрирует девочке предмет и та слабо кивает. Во взгляде ни единой эмоции.

«Насколько этот ребенок несчастен, что даже не знает о радости в жизни» – думает про себя Кларк.

– Сейчас придет главный врач и сделает кое-какую процедуру, но обещаю, ты ничего не почувствуешь даже, – Кларк прикусывает губу, ругая себя за игру слов – девочка и так не проявляет никаких чувств.

Позже в кабинет заходит Эбигейл Гриффин, мать Кларк. На ее лицо надета медицинская маска, а в руках чемоданчик с хирургическим инвентарем. Операция, которую планируется провести, требует острого глаза и твердой руки – имплантация двух электродов в мозговые волокна, от которых будет пущено два проводка к ключицам, где разместятся два блока батарей, размером чуть больше спичечного коробка. Кларк надеется, что стимуляция электродами нейронов способна сотворить чудо.

Симону просят лечь на койку. Девочка повинуется всему, что ей говорят.

– Такая послушная девочка, не то что ты в детстве, Кларк. Ох и намучилась я с тобой, – качает головой Эбигейл, вспоминая неугомонность своей дочери, и поглядывает боковым зрением на юную пациентку. – Да и сейчас ты немногим лучше. Втягиваешься в любую авантюру и ищешь приключения на свою пятую… – Эбигейл снова смотрит на девочку,у нее ноль реакции на лице.

– Не при ребенке, – шикает блондинка на мать. – Да, да, мама. Я люблю искать приключения на свою попу, но и не забывай, что последнее время они сами меня находят.., – Кларк тоже на всякий случай смотрит на Симону, надеясь, что та хотя бы улыбнется, хотя бы намек на улыбку проскользнет на ее тонких губах – ничего. А ведь детям свойственно смеяться над тем, как взрослый человек отчитывает вполне взрослую дочь.

Операция проходит долго, но спокойно. Симона действительно самая покорная из пациенток. К утру в мозг девочки вживлена пара электродов, которые теперь позволять стимулировать психическую систему, контролировать и анализировать ежечасные действия, выводя диаграмму активности на мониторы.

Эбигейл говорит тихо, стараясь не раскрыть сути операции девочке, но Кларк уверяет ее, что этот ребенок – самый бесстрашный. Эбби все же продолжает говорить приглушенно, раскрывая чемоданчик.

Кларк за сегодняшнюю смену очень устала. На часах уже первый час ночи. Эбигейл предлагает подбросить дочь домой, но та говорит, что доедет сама. Кларк всегда необходимо после тяжелого трудового дня расслабиться по пути домой и выкурить пару-тройку сигарет.

Блондинка пыталась бросить курить еще три года назад, но пока количество выкуренных сигарет удалось сократить вот до подобного минимума. Эбигейл же не в курсе, что дочь не полностью отказалась от сигарет, поэтому Кларк отклоняет предложение матери поехать вместе домой. Кларк уже двадцать семь лет, а она все еще боится осуждения матери.

Кларк садится в свой «форд эксплорер» и откидывается в кресле, делая первую затяжку. Легкие приятно обволакивает ментоловым холодком и девушка прикрывает глаза. Она едва держится, чтобы не заснуть прямо сейчас в этом уютном кожаном кресле.

Посмотрев на себя в зеркало заднего вида и похлопав себя по щекам, Кларк докуривает сигарету и едет домой по ночной магистрали. Редкий поток автомобилей позволяет доехать максимально быстро, но Кларк нарочно растягивает время своего пути, поехав в окружную, мимо соснового леса.

Зажав между зубами вторую сигарету, Кларк, не выпуская руля, достает зажигалку. Только она собирается поджечь сигарету, как на проезжую часть выбегает абсолютно голая девушка. Кларк резко тормозит, что телефон слетает с приборной панели, а ее внутренности прилипают к позвоночнику от толчка.

Остановив автомобиль на обочине, Кларк выбегает на улицу, показывая девушке, что не стоит ее боятся, подняв руки вверх. Незнакомка напугана, а взгляд Кларк невольно падает на нагую стройную фигуру. Глаза опускаются все ниже и Кларк шумно выдыхает через нос.

– Та-а-ак, Кларк. Это всего лишь голая девушка посреди магистрали, ночью… Подумаешь, пустяк, – говорит сама себе мантру Кларк, открыв дверь форда и достав с задних сидений плед, протягивает его голой незнакомке. Та словно не понимает намерений Кларк и ей приходится подойти ближе к девушке и лично укутать ее в плед.

– Садись, я тебя довезу туда, куда скажешь, – Кларк осторожно, боясь спугнуть девушку, открывает переднюю дверцу автомобиля, приглашая занять сидение рядом с собой. Незнакомка неуверенными шагами направляется к форду.

«Да-а-а, везет мне сегодня на неразговорчивых…» – закатывает глаза Кларк, захлопывая дверцу, и возвращается за руль.

– Так, где ты живешь? Как тебя зовут? – улыбается Кларк, стараясь выглядеть более дружелюбной, но ее улыбка наоборот лишь пугает девушку, сидящую рядом с ней. Мысль о том, что под пледом кроется абсолютная нагота, заставляет Кларк сглотнуть и несколько раз сделать глубокий вдох-выдох. У Кларк слишком давно не было секса, с тех пор, как она рассталась с Аньей Дэвис, а было это почти полгода назад. Незнакомка очень красива лицом и фигурой, что невольно поджилки внутри Кларк натягиваются до предела.

«А что если ее изнасиловали, а ты думаешь сейчас о ее сексуальности? Бо-о-оже, только бы не жертва изнасилования, только не это…» – молится про себя Кларк, что не скрывается от девушки, сидящей рядом.

– Я не знаю, как меня зовут. Не знаю, где мой дом. Я не знаю, почему оказалась в поле абсолютно голой… – говорит впервые за время со встречи девушка. У нее выразительные глаза и манящие губы, что снова заставляет узлу внизу живота Кларк затянуться крепче.

– В смысле ты не знаешь, как тебя зовут? У тебя потеря памяти? – Кларк сразу отвлекается от сексуальности незнакомки, активируя свою научную заинтересованность. Ведь амнезия – то, с чем больше всего предпочитает работать Кларк. Если у девушки провалы в памяти, то она с радостью возьмется помочь ей.

– Похоже на то… – незнакомка откидывается в кресле и морщится, будто от боли. Девушка закидывает ноги на приборную панель, а плед полностью спадает с нее. Кларк едва не сворачивает в кювет от открывшихся видов, и не только от изящных коленных чашечек… – Черт! Нельзя же вот так! – ругается Кларк. – Достань сигареты из бардачка, пожалуйста! – повышает голос Гриффин, а на ее лбу появляется легкая испарина. – Мне необходимо закурить. Просто жизненно необходимо.

– Сигареты? А это что такое? – Кларк даже закашливается на данный вопрос девушки. – И для начала, что такое бардачок?

Кларк округляет глаза, считая, что девушка просто притворяется, поэтому несколькими секундами позже заходится в смехе:

– А ты забавная! Ладно, поиграли и хватит. Просто достань мне сигареты, – кивает блондинка в сторону перчаточного ящика.

ЧАСТЬ 1. Как ребенок

– Э-эм… Как тебя зовут? – спрашивает девушка у Гриффин.

– Кларк. Кларк Гриффин. Ну? Мне долго ждать? – Кларк уже близка к нервному тику. Эта девушка умеет отлично злить.

– Прости, Кларк, но я правда не знаю, что такое сигареты и… бардачок, – глаза виновато опускаются в пол и Кларк осознает, что перед ней непростой случай амнезии. Этой девушке изрядно досталось, что даже та часть мозга, ответственная за названия предметов, абсолютно чиста. Не локальная амнезия, а обширная.

Кларк тормозит снова на обочине и тянется к ящику, посчитав, что так будет куда лучше, нежели объяснять незнакомке, что такое сигареты и где они лежат. Гриффин чувствует, как горит ее лицо, когда взгляд невольно падает меж ног девушки, и прикрывает ее снова пледом. Никогда Кларк не была настолько возбуждена наготой абсолютно незнакомого человека.

Вставив сигарету между зубами, Кларк поджигает ее, а шатенка с любопытством смотрит на нее:

– Это сигареты? – спрашивает девушка. – Получается… бардачок – это…

Девушка косится на ящичек перед собой, а затем смотрит на Кларк.

– То, откуда я достала сигареты, верно, бардачок. Будешь? – спрашивает Кларк, начиная уже свое будущее исследование случая этой девушки, которая протягивает свои пальцы к пачке сигарет и неуверенно вытягивает одну.

«Если она не закашляется, значит она курит, просто не помнит об этом…» – Кларк внимательно следит за девушкой, которая вставляет сигарету, следуя примеру Кларк, между зубами.

– Так правильно? – спрашивает незнакомка. Кларк кивает и тянется зажигалкой к сигарете.

– Да, а теперь втяни в себя дым, – Кларк ругает себя за то, что возможно дает урок по курению несовершеннолетней. А что если незнакомка и правда еще не достигла совершеннолетия?

Девушка заходится в кашле, по-видимому, вобрав в себя слишком много дыма одной затяжкой. Кларк хлопает незнакомку по спине и протягивает ей, чуть позже, бутылку воды.

– Как пить надо, надеюсь, тебя не надо обучать? – кажется, слова и тон Кларк оскорбляют девушку, которая молча принимает бутылку и делает пару глотков из горлышка. Дальше они едут в полной тишине.

Поняв, что Кларк на автомате уже едет домой, она решает свернуть в сторону медицинского центра и отвезти в него свою попутчицу, а возможно, даже придется остаться с ней до утра. А там уже, вместе с Эбигейл, они решат, как быть дальше с этой амнезийной ситуацией.

Кларк снимает с сигнализации здание и ведет за собой девушку, которая выпускает из рук плед, и спокойно, без всякого смущения, идет по белому коридору медицинского учреждения. Заметив уже лишь возле кабинета, что незнакомка снова сверкает своими прелестями, в чем мать родила, Кларк заталкивает девушку в кабинет и закрывает за собой дверь.

– Побудь тут пару минут, я пойду подберу плед, хорошо? – спрашивает Гриффин у девушки, которая уже с интересом осматривает помещение, а ее губы приоткрыты и в глазах читается какой-то немой восторг.

Обнаружив плед возле кабинета нейрофизиологии, Кларк быстро подбирает его и спешит к своей незнакомке. Войдя в кабинет, Кларк замирает, когда девушка держит скальпель, сжимая его пальцами.

– Так, солнышко, положи этот предмет на стол. Черт! Твоя рука… Неужели тебе не больно? – осторожно спрашивает Кларк у девушки, которая с непониманием смотрит на свой сжатый кулак со скальпелем, а на керамическую плитку капает кровь.

Кларк подходит к девушке и разжимает сжатые в кулак пальцы незнакомки, которой, кажется, действительно наплевать на физическую боль. Убрав скальпель от греха подальше и вымыв его, Кларк обрабатывает порезы и забинтовывает руку девушки. Та смотрит на блондинку с восторгом, даже не поморщившись ни разу при обработке ран.

– Неужели тебе не больно? – повторяет свой вопрос Кларк, обвязывая бинт у основания ладони. – Ты даже не знаешь, что острые предметы – опасны? Тот, что ты взяла – скальпель, им делают надрезы при операциях. Он очень острый, хотя с виду кажется безобидным.

– Скальпель? Ну да, мне он показался интересным и безобидным, – дублирует слова Кларк незнакомка.

– Как же мне к тебе обращаться? – прикусывает губу Кларк, осматривая девушку с головы до ног, и лишь спустя время понимает, что она даже напрочь забыла о наготе этого юного создания. Одев девушку в операционную сорочку (за невозможностью предложить другую одежду), Кларк всерьез задумывается, как поступить с девушкой. Если она отвезет ее в полицию, то потеряет шанс продвинуть свои исследования в области изучения амнезии, а если оставит в лаборатории – возьмет на себя огромную ответственность. А что, если девушку уже ищут родственники и не могут ни спать, ни есть?

– Как ты считаешь, мне отвезти тебя в полицейский участок? – глаза девушки наполняются испугом (она точно знакома со словом «полиция»).

– Зачем? Мне хорошо у тебя, рядом с тобой, – говорит чуть охрипшим голосом шатенка. – А то, что я порезалась – ерунда. Не надо из-за этого в полицию…

Кларк успевает сейчас разглядеть цвет этих выразительных глаз, он изумрудный. Девушка действительно очень красивая. Кларк осматривает ее на предмет телесных повреждений, которые могут служить доказательством изнасилования и стать ответом на случившееся и почему шатенка оказалась голой посреди проезжей части.

– Хорошо. Останешься здесь до утра, а там мы с мамой решим, куда тебя определить.., – говорит Кларк, прикрывая ладонью рот в зевании. – Ты ложись здесь, а я прилягу на тахте.

Шатенка пристраивается на больничной постели, даже не прикрываясь одеялом. Кларк подходит к незнакомке и с некоторой заботой укрывает девушку.

– Доброй ночи, – тихо говорит Кларк, устраиваясь уже на твердой поверхности тахты.

– Доброй ночи, – дублирует девушка пожелание Кларк, на которое губы Гриффин растягиваются в улыбке.

***

Кларк просыпается от звука проворачивающегося в замочной скважине ключа. В кабинет заходит Эбигейл, которая ошарашенно смотрит на дочь, а затем и на девушку, мирно спящую на койке.

– Кто это такая, Кларк, и почему вы ночуете здесь? Это твоя новая девушка? – сыплет вопросами Эбби, с подозрением поглядывая на невинно сопящую незнакомку.

– Нет, мам. И да, доброе утро. Это не моя новая девушка. Я чуть не сбила ее сегодня ночью, когда ехала домой. Она была полностью раздета и стояла, потерянная, посреди магистрали. Не могла же я бросить человека, который определенно попал в беду. Она ничего не помнит. Не знает своего имени и откуда она. Тяжелый случай амнезии.

– Думаю, это весьма интересный случай, Кларк. Молодец, что не оставила девочку в беде. А я уж было подумала, что это твоя новая любовь.

– Мам, я ни с кем не встречаюсь уже как полгода.

– Ну ты сама виновата. Не нужно было обманывать Анью в том, что ты бросила курить. Она ведь всегда о тебе заботилась и переживала. Благо, хоть ты одумалась, пусть и с некоторым запозданием.., – Кларк прикусывает губу, стараясь не думать о своем обмане Эбби.

– Я ее не обманывала, потому что ничего не обещала конкретного.

– Тогда и не ной.

– А я и не ною.

– Ты любишь жаловаться на свое одиночество, Кларк. Я – твоя мать, и мне ли тебя не знать, как облупленную, – улыбается Эбигейл, подойдя к их спящей будущей пациентке.

Девушка трогательно причмокивает и улыбается во сне. Кларк рада хотя бы тому, что ее новый научный эксперимент – не бесчувственный робот, если не брать в расчет раненную скальпелем ладонь.

Когда незнакомка просыпается, Кларк дарит ей улыбку и утреннее приветствие. Шатенка потягивается и опускает свои пятки на холодный пол, поморщив свой аккуратный носик:

– Оу, холодно, – смеется девушка, а Кларк не понимает такой странной реакции на неприятное ощущение ледяного пола. Эта девушка полна загадок. То она ни капли не реагирует на глубокие порезы, а здесь поморщилась от того, что ее пятки почувствовали холод.

– Надень тапочки, – Эбигейл ставит возле койки белые больничные шлепки и девушка быстро ориентируется по ситуации.

– А вы?..

– Эбигейл Гриффин.

– Мама Кларк. Понятно, – улыбается девушка, болтая ногами, сидя на краю койки.

– Вы, наверное, проголодались? Я сейчас схожу куплю вам обеим завтрак, – Эбигейл выходит из кабинета, а незнакомка кидает вопросительный взгляд на блондинку.

– Завтрак?

– Утренняя трапеза. То есть, еда. Ты же хочешь кушать? – Кларк не нравится разговаривать со взрослой девушкой на детском языке, но придется терпеть, ведь она взяла теперь на себя ответственность за ее судьбу .

Эбигейл очень скоро приносит две порции тостов с индейкой и листьями салата и два стакана латте. Кларк подает незнакомке еду и та с несколько минут не решается притронуться к тостам. Блондинка убеждает девушку, что все очень вкусно и не нужно ничего бояться. Но все равно та не сразу решается отведать угощение. Кларк отмечает про себя новый факт о девушке – несмотря на потерю памяти, с доверием у нее не все гладко. Вполне вероятно, что в прошлом с ней случилось нечто неприятное, что научило ее не доверять людям.

Пока девушка ест завтрак, Кларк заходит в кабинет матери, которая стоит у окна и смотрит на солнечный Лос-Анджелес, потягивая свежесваренный кофе из стаканчика. Обернувшись на звук захлопнувшейся двери, Эбигейл хмурится и отставляет кофе в сторону.

– Эта девочка не внушает доверия у меня. Она – либо отличная актриса, либо ее память настолько повреждена, что уже не подлежит восстановлению. Кларк, ты уверена, что ее не нужно доставить в участок?

Кларк кивает, но не совсем уверенно. Она старается всегда давать людям второй шанс. Хотя подобранная среди ночи голая девушка пока не совсем внушает доверия, но и та не доверяет Кларк с Эбигейл и относится к ним с предосторожностью. Она не глупа, хотя ее мозг и исключил из своего резерва терминологию, освоенную с детства.

– Ей просто необходимо помочь. Вполне возможно, что благодаря нам найдутся и ее родственники. Мы подадим объявление, как только я немного продвинусь в ее загадке и случае. Она – необыкновенный пример редкого вида амнезии, и ты это также прекрасно осознаешь. Она – уникум, потрясающая находка.

ЧАСТЬ 2. Первое смущение

Эбигейл Гриффин пожимает плечами, но все же принимает решение дочери оставить незнакомку под личное их наблюдение.

Кларк возвращается к девушке, которая только что расправилась с последними крошками тоста. Блондинка отдает ей свою порцию и та с радостью поглощает дополнительные калории. Довольная улыбка на губах незнакомки очаровывает медленно Кларк, но она ставит научный интерес превыше личных увлечений.

Сегодня она проведет сканирование мозга этой девушки и постарается выковырять из него хотя бы события последние до несчастного случая. Вполне возможно, что девушку все же изнасиловали и она просто не помнит об этом. Не исключено, что она накануне приняла какие-нибудь наркотики, которые затронули нервную систему, а заодно и дезактивировали часть мозга, отвечающую за воспоминания.

– Ну как ваши дела? – Эбигейл заходит в кабинет и довольно хлопает в ладони, предвкушая предстоящее обследование мозга новой пациентки. – Милая, садись, пожалуйста, сюда, перед Кларк. Я сейчас подключу к твоей голове одно устройство, поверь, безвредное. Так мы, возможно, сможем хоть что-то узнать о тебе.

Незнакомка настораживается и, смахнув крошки от тоста с губ, слегка отстраняется от подошедшей к ней Кларк.

– Не бойся. Мы тебе не враги, – говорит убаюкивающим голосом Гриффин, подавая руку девушке. Она доверяет ей и в то же время боится, но Кларк сможет доказать, что она не несет для незнакомки никакой угрозы. У блондинки это всегда получалось и этот случай не станет исключением.

Подключив при помощи датчиков мозг девушки к осциллографу, Кларк и Эбигейл надеются получить хоть какой-то ответ, но на мониторе ни намека на него. Кларк подключает при помощи электродов к другому аппарату, который уж точно должен проявить хоть какую-то амплитуду, хоть маленькое колебание внутри части мозга, где должны храниться воспоминания, но они будто напрочь вычищены. Эбигейл хмурится и скрещивает на груди руки.

– Что? Все совсем плохо? – задает вопрос незнакомка, больше обращаясь к Кларк, нежели к ее матери.

– Как бы тебе сказать… Благодаря этой аппаратуре я всегда способна была разглядеть у пациентов даже их предпочтения в музыке, любимом авторе, исполнителе, фильме. Но у тебя мозг будто подвергли подчистке, он как белый лист бумаги. Лишь некоторые общие понятия и явления заложены в твоей голове, ну и наша встреча… Вот этот скачок на диаграмме.., – Кларк подходит к монитору и воздушно очерчивает шариковой ручкой кружок, демонстрируя наглядно своей пациентке результаты. – Этот скачок – когда я тебя едва не сбила на трассе. Временной интервал здесь соответствует тому… Наиболее активна в последнее время твоя лимбическая система. Простыми словами – это твои эмоции, будь то радость, смущение, печаль или страх. Что удивительно, механических повреждений коры мозга не замечено, соответственно, потеря памяти вызвана не автокатастрофой или ударом по голове. Твой мозг – словно операционная компьютерная система, которая установлена с нуля, без единого программного обеспечения и драйверов.

Кларк замечает скачок на диаграмме монитора. Снова затронута лимбическая система. Девушка определенно погружена в свои мысли и они сейчас бурным потоком сменяются одна за другой. В ее взгляде впервые проявляется настоящий страх, который Кларк и Эбигейл могут оправдать. Девушка не знает кто она, ее память была подчищена не ее стараниями.

Эбигейл просит Кларк на личный разговор и они на время покидают кабинет. Девушка продолжает наблюдать за пиками диаграммы, отображающейся на мониторе.

– Кларк, ты понимаешь, что эта девочка может быть кем угодно? Неспроста кто-то вторгся в ее сознание и кардинально его подчистил. Это страшно не знать даже названия предметам. Она сейчас ничем не отличается от ребенка, познающего мир. Кому нужно оставлять в лесу девушку голой, да еще и лишив памяти? Вдруг она – преступница?

– Мам, она определенно спокойная и не принесет вреда нам.

– Что если есть люди, которые считают обратное? Что если…

– Ма-а-а, хватит паранойю разводить. Она неплохая девчонка, даже, я бы сказала, милая и безобидная.

– Не влюбись только в нее. Даже она сама о себе ничего не знает, не говоря уж о нас.

– Ради бога, прекрати драматизировать. Я уж точно не собираюсь ни в кого влюбляться. Она мне интересна лишь как научный образец. И кто знает, вдруг именно благодаря ей я смогу написать и защитить свою докторскую.

– Я хвалю твои амбиции, но все же – будь с ней осторожнее. И не забудь, что сегодня к тебе на прием придет Симона и ее приемные родители.

– Да-а-а, мам, я прекрасно помню о Симоне.

– Люблю тебя. А теперь я пойду к себе. Сама понимаешь, на мне весь центр.., – Кларк лишь кивает, позволяя матери быстро поцеловать ее в щеку.

***

Блондинка возвращается в кабинет, а девушка сидит на койке, поджав под себя ноги, и разглядывает свою травмированную руку. Кларк подбегает к пациентке и берет ту за запястье.

– Зачем ты разбинтовала ее? – Кларк приходится заново обработать раны и по-новой забинтовать ладонь. – Твоя рука еще не зажила и заживет, такими темпами, не скоро.

– Прости…

Кларк сменяет гнев на милость, встретившись с зеленоглазым взглядом. Девушка тише травы, что заставляет Гриффин хоть как-то исправить свое поведение при ней.

– Ничего, не извиняйся. Но это хорошо, что тебе знакомы вежливые слова.

– А толку? Я не могу даже вспомнить, как меня зовут. Где мои родители и почему они не ищут меня? Я уже несколько дней как живу здесь, а их все нет. Ты же повесила объявление обо мне?

– Да, повесила, – Кларк не любит лгать, но сейчас считает более безопаснм не сообщать никому о найденной на трассе голой девушке.

– Спасибо, что пытаешься мне помочь, – улыбается с грустью девушка. У Кларк от этой улыбки и взгляда даже щемит сердце. Почему ее совесть именно сейчас дает о себе знать?

Кларк просит незнакомку посидеть спокойно в кабинете, когда к ней придет пациент, который страдает нервным расстройством. От этого мужчины у Гриффин буквально сводит желудок, такая неприятная энергетика исходит от него.

Когда пациент уходит, Кларк шумно выдыхает и падает на тахту. Смена только началась, а она уже уставшая. Шатенка подходит к ней и садится рядом.

– Ты очень много работаешь, – замечает девушка, прижимая ладони к поверхности тахты и наглаживая ее. – Мне думается, ты давно не отдыхала… по-настоящему.

– А что для тебя значит «отдых»? – прищуривается Кларк, а от взгляда глаза в глаза у нее даже стягивает низ живота.

– Проверяешь меня? Отдых – это значит полностью раствориться в себе, отключиться от окружения.

– Релакс, проще говоря? – ухмыляется Кларк. – Да, о нем я действительно уже забыла.

Кларк на минуту представляет себя где-нибудь на берегу песчаного белоснежного пляжа, где чистая вода и пальмы. Прикрыв глаза, девушку выдергивает из фантазий массаж предплечий. Эта незнакомка своей изумительной техников массажа доставляет удовольствие Кларк, что ее моментально начинает клонить в сон. Массаж имеет такой эффект (разумеется, только качественный массаж), что от расслабления хочется завалиться щеночком вверх лапками.

– Ты, наверное, обладаешь навыками профессионального массажа и была когда-то спецом в этой сфере, – мурлычет Кларк, позволяя незнакомке доставлять ей удовольствие, тот самый релакс.

– Возможно да, а может, даже отдаленно, не имею причастности к подобной сфере. Мне просто захотелось тебя немного расслабить, – говорит девушка, сильнее надавливая пальцами на ткань рубашки, нащупывая ямки под лопатками. – Было бы конечно удобнее делать массаж, если бы ты разделась.

Кларк от этого предложения даже краснеет. Она не могла ожидать такого от незнакомой девушки. Предложить раздеться? Серьезно?

– Спасибо, но я и так расслабилась, – расправляет плечи Гриффин и поднимается с тахты. – Пока у меня есть окно до следующего пациента, надо обследовать тебя. Очень удивительно, что ты не знаешь про сигареты и бардачок, но зато знакома с искусством массажа.

– Да, это и правда выглядит странно, но так и есть. Я знаю, что такое массаж, знаю также, что такое секс.., – на последнем слове девушка опускает взгляд в пол, чем умиляет Кларк.

– Ты умеешь смущаться все-таки? – смеется Гриффин. – Тебя смущает то, что ты знаешь про секс или что упомянула его при мне? – девушка кивает, а на ее скулах начинает гореть румянец. – Ладно, расслабься. Все в порядке.

– Почему ты заботишься обо мне? – задает вопрос не в лоб, а прямо в глаз шатенка. – Зачем тебе возиться с какой-то девушкой с улицы, без имени и места жительства…

– Имя и место жительства у тебя есть, главное выяснить все, поэтому сейчас я еще раз подключу тебя к аппарату и, возможно, что-нибудь узнаю, наконец, о тебе.

ЧАСТЬ 3. Эксперимент №1

Девушка позволяет подключить свой мозг к бездушной машине, но на которую остается надежда, чтобы узнать, кто же она на самом деле и почему потеряла память.

Кларк действительно замечает какие-то изменения на шкале. Лимбическая система менее заполнена сегодня скачками, значит девушка не испытывает эмоциональный стресс, чего не скажешь о самой Кларк, которая уверена, если ее сейчас подключить к аппаратуре, скачков будет вполне достаточно, чтобы состроить собственный психологический Эверест.

– Ты согласна пройти ряд процедур, чтобы бы смогли проникнуть в самые недры твоего подсознания? Потому что, без применения сывороток различного рода, я просто никак не смогу тебе помочь. Я бы предложила вживить в твой мозг парочку электродов, чтобы я смогла извне их простимулировать, затрагивая непосредственно твою нейронную систему, но сыворотки, по-моему, куда более гуманный вариант.

Девушка кивает, давая согласие стать подопытной Кларк Гриффин. Блондинка отворачивается от незнакомки, а уголки губ приподнимаются в улыбке – докторская ее уже заждалась.

– Сейчас я введу тебя в транс, он будет длиться около пары минут, но, возможно, мозг захочет дать отпор и какой-нибудь кусочек воспоминаний просочится в твое подсознание.

Кларк вводит иглу в вену девушки, у которой глаза закатываются за орбиты и она растекается телом на койке. Врач устраивает ее поудобнее, подключая несколько электродов с проводами к вискам.

Первый выход в транс заканчивается провалом, а под конец, еще и судорогами. Кларк, как можно скорее, выводит несчастную из припадочного состояния и прикладывает прохладную ладонь к горячему влажному лбу.

– Ничего страшного. Попробуем еще завтра. А сегодня просто отдыхай, – говорит Кларк девушке, которая после выхода из транса бледна, как смерть.

Гриффин наливает девушке чай, добавляет в него пару чайных ложек сахара и подает коробку с пончиками, которые любезно принесла Эбигейл.

Девушка, кажется, вот-вот плюхнется в обморок, и Кларк опасается, что избранный путь исследования состояния девушки с помощью сывороток может оказаться опасным. Но ведь таковы издержки профессии Кларк – определенные риски остаются и будут существовать всегда.

Когда к Кларк приходит Симона с родителями, последние против присутствия в кабинете постороннего и смотрят в сторону новой знакомой Кларк. Приходится отправить девушку в кабинет к Эбигейл. Оставлять ее без присмотра нежелательно. Девушка позволила до этого подключить свой мозг к бездушной машине, но на которую остается надежда узнать, кто же она на самом деле и почему потеряла память.

– Что это за девочка у вас была на обследовании? У нее похожая проблема с нашей дочерью? – спрашивает у Кларк приемная мать Симоны.

– Не совсем…

– Это настолько серьезно? – женщина, кажется, действительно проявляет живой интерес к этой девушке.

– Думаю, нам нужно заняться здоровьем Симоны. Продолжим?

***

Девушка сидит на стуле перед столом Эбигейл и разглядывает кабинет, барахтая ногами и крутя головой по сторонам. Любопытство в ней играет по-полной и сейчас оно превалирует над ее поведением. Эбигейл пытается сосредоточиться на документах, но у нее это слабо получается из-за неугомонности девушки.

– Ты можешь вести себя немного потише? – как можно деликатнее просит Эбигейл, растирая виски подушечками пальцев.

– Извините…

Женщине становится даже не по себе от своей несдержанности и она дарит девушке слегка натянутую, но все же улыбку.

– И ты меня. Я просто последнее время на нервах. Такой вот я нейрохирург, что сама о себе позаботиться не могу.

– Вы, как и Кларк, много работаете. Нужно уметь иногда расслабляться. Жизнь не должна состоять только из преданности своему делу.

– А ты рассуждаешь очень даже по-взрослому, – замечает Эбигейл, прикусывая кончик шариковой ручки.

– Ну мне ведь и не пять лет точно. Ростом, по крайней мере, я никак не тяну на ребенка.

Эбигейл даже немного расслабляется от диалога с этой неизвестной девушкой. Приятно осознавать, что в ней еще живет чувство юмора и она не относится с драматизмом к своей проблеме, не преувеличивая ее масштабы, хотя, несомненные причины для беспокойства имеют место быть.

– Я очень хочу вспомнить, кто я. Надеюсь, что у Кларк это получится, да и на ее объявление кто-нибудь откликнется, – говорит девушка, подперев подбородок ладонями и установив локти на поверхности стола.

– На объявление? – Эбигейл своим тоном выдает, что не в курсе никаких объявлений. – Я, наверное, просто еще не знаю о нем. Я спрошу у Кларк…

– Она не подавала никакого объявления? – с разочарованием в голосе спрашивает девушка у Эбби, а та спешит к своей дочери, чтобы не испортить положение.

Эбигейл врывается в кабинет дочери и на нее удивленно смотрят родители Симоны.

– Кларк, можно тебя на полминуты? – женщина отводит дочь в сторону. – Ты сказала ей, что подала объявление? Она имеет большие надежды на него. Скажи, что ты не обманула ее. Я не умею врать, ты ведь знаешь. И я тебя, помнится, никогда не учила лгать.

– Мам, я не могу вот так отказаться от своего шанса продвинуть исследование и стать доктором медицинских наук.

– Кларк, но…

– Мам, поговорим позже. Не сейчас. Но не говори ей, что объявления нет. Пожалуйста, только не сейчас, – Кларк открывает дверь кабинета, выпроваживая из него Эбигейл. – Извините. Семейное…

Кларк продолжает сканировать мозговую активность Симоны, выявляя участки, которые необходимо простимулировать, чтобы девочка наконец смогла говорить. С такого рода замкнутостью Кларк еще не доводилось сталкиваться, но решить эту проблему кажется более посильной задачей, чем заново скроить воспоминания девушки со стертой личностью.

Эбигейл возвращается в кабинет и осторожно проходит к своему дубовому столу. Возле левой стены девушка занимается разглядыванием фотографий, вывешенных в рамочках. Кадры вызывают улыбку на губах незнакомки.

– Это Кларк? Еще такая малышка, – девушка тычет пальцем на фотографию справа от себя. – А это Вы и Ваш муж?

– Кларк здесь всего три годика. А нам с Джейком было тогда столько же, сколько сейчас Кларк.

– А сколько ей?

– Двадцать семь.

– Интересно, сколько мне лет?

Женщина прикусывает нижнюю губу, не зная, как ответить на вопрос девушки.

– Я думаю, что ты младше Кларк, – улыбается Эбигейл, подойдя к девушке, и тоже присоединяется к просмотру фотографий.

– А Кларк очень на Вас похожа, на отца тоже, безусловно, но на Вас больше. Она тоже красивая, как и Вы, – от комплимента девушки у Эбигейл даже прорывается к щекам румянец смущения.

– Спасибо.

– За правду не благодарят, – пожимает плечами шатенка. Эбигейл отмечает у девушки подтянутое спортивное тело. Определенно она должна была посвящать физической подготовке изрядную часть своего свободного времени. На шее незнакомки Эбигейл замечает шрам, которые обычно остаются после лазерного удаления татуировки. Интерес вызывает, что же было раньше на этом участке кожи.

Эбигейл настолько прониклась обществом девушки, что не замечает, как пролетает целый час ее рабочего времени. Она даже смогла абстрагироваться ото всей этой завалившей ее в последнее время документации. Эта незнакомка благотворно влияет на восстановление нервных клеток Эбигейл Гриффин.

– А вот и время обеда. Садись и кушай. А после я займусь, все же, работой. Спасибо тебе, что расслабила меня, – благодарит женщина девушку, которая с аппетитом уплетает куриный суп с гренками.

– Я даже не ожидала, что вы отвлечетесь мыслями от работы. Спасибо за суп. Очень вкусный.

– Он из местного ресторанчика. У самих нас времени нет на готовку.

– Ну все равно спасибо. Все правда очень вкусно… И эти гренки тоже.

Женщину почему-то трогает воспитанность и жизнерадостность девушки, несмотря на свалившееся на нее несчастье. Эбигейл забывается и даже не скрывает своих эмоций на лице.

В кабинет к Эбби заглядывает Кларк и кивает головой в сторону, прося выйти на разговор.

– Ты ей не рассказала, надеюсь?

– Нет, все в порядке. Но мне нравится эта девочка, Кларк. Может быть, ты скажешь ей правду? Она – хороший человек и твоя ложь может все испортить. Она тебе очень доверяет, как и мне. Мы с тобой сейчас единственные, кто помогает ей справиться с ее проблемой. Нельзя подвести ее надежды.

– Никто и не думает обманывать ее. Я подам объявление, как только что-нибудь выясню, обещаю.

– Как знаешь. Но правда всегда становится явной, как бы ты ее не стремилась скрыть.

– Звучит как угроза. Не вздумай сама ей рассказать!

– Ни за что. Но помни, что врать нехорошо. Ты уже не маленькая девочка и должна понимать, к каким последствиям нас приводит ложь.

Кларк выслушивает нотацию матери и возвращается к Симоне, продолжая исследовать ее на предмет возможности восстановить речь.

Пациентка сидит в кабинете Эбигейл очень тихо, позволяя завершить ей важные дела. Женщина же то и дело поглядывает на девушку со все большим интересом. Что таит в себе жизнь этого невинного создания?

Когда от Кларк, наконец, уходит Симона, блондинка заходит в кабинет матери, интересуясь ее делами, а затем смотрит на притихшую незнакомку. Гриффин ведет девушку за собой по длинному больничному коридору. На двери табличка с надписью «лабораторные исследования». Кларк прикладывает пластиковую ключ-карту к сенсору и дверь издает характерный писк, оповещая о доступе в лабораторию.

Несколько кожаных коек с ремнями наводят холодный страх на девушку, которую Кларк держит за руку. Посмотрев в зеленые глаза, Гриффин разжимает пальцы и прикрывает глаза:

– Я должна тебе кое-что сказать. Точнее, попросить, – Кларк делает глубокий вдох-выдох.

– Все что угодно. Ты – моя спасительница, я – твой должник.

– Нет, ты мне ничего не должна. Мне всего лишь нужна твоя помощь.

– В чем она заключается?

– Введение новой сыворотки, одной из созданных мной не так давно, неопробованных. Я верю, что одна из них все-таки должна возыметь эффект. Я вложила в их создание очень много времени поэтому, надеюсь, они кому-то все же помогут.

– Конечно. Я не думаю, что твои сыворотки смертельны, – улыбается девушка, от чего у Кларк неприятно сводит низ живота. Она просит это ангельское создание жертвовать своим здоровьем ради какого-то эксперимента. Кларк не знает об эффекте ее сывороток, ни о положительном, ни о побочном, для этого требуются опыты.

Девушка очень смелая и предлагает ввести новое средство прямо сейчас. Кларк отказывается рисковать, потому что прошлая сыворотка погружения в транс еще не абсорбировалась полностью в крови и неизвестно, что может произойти при смешении двух разных субстанций.

Кларк решает отложить эксперимент с новым аппаратом на завтра. Кларк отвечает на все вопросы, которые интересуют девушку, пока она знакомится с лабораторией, в которой ей предстоит теперь достаточно часто бывать.

Когда девушка спрашивает уКларк, как долго ей еще находиться в больничных стенах, Гриффин не находится, что ответить, кроме как «пока кто-нибудь не отзовется на наше объявление» (снова укол совести жалит нутро Кларк и она невольно прикусывает нижнюю губу, отчитывая себя за очередную ложь).

Кларк надоело уже ночевать в медицинском центре. Прошла уже почти неделя с того момента, как она привезла незнакомку с трассы в центр, поэтому шея блондинки просто занемела от неудобной позы эмбриона на тахте. Ее же подопытный кролик мирно посапывает на койке, укрывшись одеялом. Кларк жалко девушку, а также сожалеет, что не может отвезти ее к себе домой (ведь она не опасна?), но блондинка отбрасывает проявления жалости во имя науки.

Перед введением сыворотки нельзя ничего есть и пить, поэтому у пациентки сегодняшнее утро в строгом режиме. Кларк ведет девушку по длинному коридору, как в дежа вю, прикладывая карточку к сенсорному блоку. Лаборатория распахивает свои двери, окутывая запахом формальдегида.

– Устраивайся на кушетке, – показывает Кларк в сторону ребром ладони. – Занимай любую.

Те самые койки с ремнями. Почему на девушку они оказывают такое неприятное воздействие? От них словно веет чем-то противозаконным. Ремни ассоциируются у нее с разного рода пытками. Девушка не знает, почему один взгляд на эту устрашающую койку так бередит ее сознание.

– Ты ведь не будешь меня привязывать к ней? – с надеждой в голосе обращается девушка к Кларк, неуверенно присаживаясь на одну из коек. Кларк отрицательно качает головой, даря улыбку. В ее руках шприц и она стравливает из него воздух. Капля жидкости прыскает из иглы, отчего странный страх накрывает шатенку с головой.

– Не бойся. Доверься мне. Прикрой глаза. Это не будет больно, – спокойно говорит Кларк, протирая внутренний локтевой изгиб девушки проспиртованным ватным диском.

Игла медленно запускает в вены сыворотку, от которой сознание пациентки мутнеет и она проваливается в бессознательное.

Кларк быстро сжимает вокруг головы девушки металлический обруч с индикаторами, который подключен напрямую к компьютеру, транслирующему на мониторе жизненные показатели пациентки. Пульс слегка учащается, давление повышается. У Кларк от волнения скручивает внутренности, и создается ощущение, что ее вывернет вот-вот наизнанку, но позже напряжение спадает, когда показатели приходят в норму.

ЧАСТЬ 4. Начало с конца

– Лекса, мать твою! Ты куда собралась?! – кричит мужчина в черной униформе.

Девушка стоит на месте, как вкопанная. В ее руках снайперская винтовка. Что происходит? Почему она держит оружие?

– Ты оглохла, Уорд?! Стреляй! Чего ты медлишь? – отдает приказ все тот же человек в униформе, стоя на платформе чуть выше уровня, на котором находится шатенка.

– Я… я не могу убить их! – девушка бросает оружие на землю, и взглядом, полным холода и уверенности, смотрит в глаза военного. Мужчина направляется к Лексе и хватает за волосы, заставляя ее упасть на колени перед ним.

– Ты сама так решила, знай…

Кларк бьет по щекам девушку, пытаясь привести ту в чувства. Судороги пробивают тело пациентки Гриффин, что вызывает серьезные опасения за ее состояние.

– А-а-а,черт! Просыпайся же давай! Ну же… Сыворотка должна тебя вернуть обратно, – Кларк со слезами на глазах опускается на край койки и ударяет по ее поверхности кулаком. – Ну же… Давай, малышка. Ты сможешь…

Шатенка открывает глаза. Прядки волос прилипли к вспотевшему лбу. Сердцебиение на шкале, отображаемой на мониторе, зашкаливает средние показатели.

– Сыворотка сработала. На экране в дальнем углу отобразилось белое пятно, после чего на нем стали вырисовываться квадратики, как пиксели. Твою память можно вернуть, – сообщает радостную новость Кларк, но позже ее энтузиазм угасает, когда вспоминает, что еще минуту назад боялась не вернуть в реальность эту девушку.

Пациентка сидит на койке, подтянув под себя ноги, и утыкается лбом в острые коленки. Она что-то вспомнила, она вспомнит обязательно еще часть своей жизни, но почему же теперь она боится идти дальше? Всего лишь обрывок воспоминания, который заставил ее сомневаться в том, что раньше она жила правильно.

– Меня зовут Лекса Уорд… Кажется так назвал меня мужчинав униформе, похожей на военную. Почему тот человек кричал на меня? Почему в руках у меня была винтовка? Кларк, что это значит?

– Может быть, ты в прошлом была киллером? – смеется блондинка, а затем шутливо толкает девушку в предплечье. – Расслабься. Ведь ты – сущий ангел.

– Ты так в этом уверена? – не похоже, что Лексе сейчас до шуток. Девушка разом меняется в настроении и растягивается во весь рост на койке, пытаясь привести свой спутанный рассудок в единое целое. Но разве она сможет стать цельной, если вся ее память раскрошена на тысячи миниатюрных фрагментов? Она вспомнила лишь одно из последних событий из ее жизни, а как же ее детство, родители? Где ее семья? Что с ней произошло или происходит?

Кларк уже тоже не до шуток, когда личность незнакомки постепенно начинает выясняться благодаря ее сывороткам. Завтра она испытает на Лексе очередной свой химикат, который также может оказать побочный эффект. Кларк действительно очень испугалась, когда девушка не спешила возвратиться в реальность, застряв в трансцедентальной проекции.

Что же сейчас Гриффин имеет в результате? Блондинка прикусывает кончик карандаша и вносит запись в дневник своих исследований, пока Лекса отсыпается от тяжелой процедуры.

***

Эксперимент первый.

Применение сыворотки, выработанной посредством выделенных гормонов при различных психологических состояниях нескольких пациентов. Вводный этап. Пройден почти успешно.

Побочный эффект – сложность вывести пациента из транса.

1. Имя эксперимента – Лекса (судя по всему, полное имя… Александрия?).

2. Фамилия – Уорд.

3. Возраст (не выявлен, но примерно 22-23 года)

4. Телосложение – атлетическое.

5. Цвет глаз – зеленый (неважно)

6. При погружении проявлялись судороги, кардиограмма не была постоянной, давление – повышенное.

7. Потенциально опасна (возможно, киллер – она держала в руках снайперское оружие, находясь по ту сторону реальности, в одном из своих воспоминаний, но отказалась стрелять).

8. Наблюдение продолжается. Эксперимент второй назначен на день: Понедельник, 13, май 2019.

***

Кларк стучится к Эбигейл. Садится напротив нее и запрокидывает голову на спинку высокого кресла. Она не знает, как сообщить матери о том, что привела в ее клинику потенциальную преступницу. А что, если Кларк ошиблась, или же воспоминания, отчасти, ложные?

– Сыворотка сработала, – докладывает Кларк.

– Поздравляю. И что? Ты продвинулась в своих исследованиях?

– Думаю, что да. Ее зовут Лекса. Лекса Уорд. Она вышла на одно из последних воспоминаний, до того, как она лишилась памяти. Судя по описанию этого воспоминания, оно как раз случилось незадолго до несчастного случая. Возможно, тот мужчина, которого Лекса увидела, причастен к произошедшему с ней. Он был с ней, мягко говоря, суров.

– В какой степени? – оживляется Эбигейл, внимательно слушая доклад дочери.

– Он приказывал ей кого-то убить, но она отказалась, тогда он схватил ее за волосы и поставил перед собой на колени. Это пока что все, что увидела Уорд. Надеюсь, со следующей сывороткой ей удастся еще что-нибудь вспомнить. По крайней мере, если остальные окажутся нерабочими, я смогу уже усовершенствовать свою сыворотку, синтезированную из гормонов.

– Кларк, может быть, хватит экспериментов над девочкой? – сурово обращается Эбби к дочери. – Понимаю твой азарт, но она – человек, а не игрушка для твоих опытов.

– Мам, не заставляй меня чувствовать вину. Возможно, я совершу переворот в научном мире, и человек никогда не столкнется даже с малейшим ослаблением памяти. Ты представляешь, что человеку будет за восемьдесят, а он сможет помнить всех своих одноклассников? Это ведь станет панацеей для мира фармакологии, особенно для боящихся забвения.

– Кларк. Еще раз повторю тебе – все хорошо в меру, без фанатизма.

– Но Лекса сама согласилась на испытания.

– Она хочет вернуть себя, свои воспоминания. Не пользуйся ее слабостью в данный момент. Она беззащитна, как котенок.

– Ну судя по тому, что в прошлом она дружила с оружием, не назвала бы ее котенком, – прыскает смехом Кларк, но ловит на себе упрекающий взгляд Эбигейл и моментально становится тихой.

Кларк возвращается в свой кабинет. Лекса все еще спит, но ее сон стал беспокойным. Влияние сыворотки или просто совпадение?

Шатенка начинает извиваться в постели, сминая под своими пальцами простынь. Ее кожа покрывается потом и Кларк вынуждена разбудить девушку. Та широко распахивает свои изумрудные глаза и учащенно дышит, ловя воздух ртом.

Кларк одолевает любопытство, что же такое могло присниться Уорд, что она настолько встревожена?

– Что-то вспомнила еще? – с надеждой в голосе спрашивает у девушки Кларк.

– Ничего нового, но то воспоминание… Единственное. Оно не дает мне спокойно спать. Я боюсь. Что если я, правда плохая? Что тогда, Кларк? Ты сдашь меня копам? – блондинка замечает в глазах напротив слезы. Гриффин берет девушку за руку и поглаживает тыльную сторону ее ладони.

– Успокойся и постарайся дышать ровнее. Все хорошо. Это всего лишь воспоминание. Ты ведь хотела вспомнить хоть что-то. Вот. Получи и распишись, – улыбается Кларк, но Лекса хмурится и выдергивает руку из пальцев Гриффин.

– Это не шутки, между прочим. Я держала не пистолет, не нож, Кларк, а винтовку. Даже я понимаю, что человеку без специальной подготовки ее даже не удержать в руках. А я держала кого-то на прицеле.

– Может быть, ты была на охоте… – бросает нелепое предположение Кларк, поймав строгий взгляд девушки. Теперь от нее не осталось той детскости и наивности, которая умиляла Кларк. По крайней мере, жалость не будет теперь вспыхивать в душе Гриффин и она сможет ставить без угрызений совести опыты над Лексой.

Уорд никак не комментирует последнее предположение Кларк, а просто молча сидит на койке, в излюбленной ею позе подтянутых к груди коленей.

Кларк выключает свет и ложится на тахту. Кажется, мозговой штурм, что сейчас происходит в голове Лексы, роем шумных ос отдается и Кларк.

– Прости, Лекса. Если ты не хочешь дальше участвовать во всем этом, я пойму, – тихо говорит Кларк, сама не зная зачем. Видимо голос совести не может никак заткнуться.

– Нет, все в порядке. Мы продолжим. Завтра будет новая сыворотка? – развернувшись лицом в сторону Кларк, Лекса подставляет под щеку ладонь. Кларк молчит. – А знаешь, ты и правда очень красивая. Я уже говорила вчера это твоей маме. Ты очень похожа на Эбигейл.

Кларк старается, чтобы свет луны за окном не освещал ее койку. Ей не хочется, чтобы Лекса могла что-то прочитать по выражению ее лица. Почему эта девушка так притягивает к себе?

– Кларк?.. – шепот, но достаточно громкий, чтобы услышать, отвлекает блондинку от мыслей. – Можно тебя кое о чем попросить? Если ты, конечно, против, то я приму это…

– Валяй, – максимально безразлично отвечает Гриффин.

– Могу я поцеловать тебя? – тишина. Лишь дыхание Лексы и Кларк переплетаются в этом кабинете. Блондинка прикрывает глаза, приказывая своему сердцу не так громко стучать, но оно предательски отбивает в ее грудную клетку. – Кларк?..

Гриффин выдыхает в себя, зажмурив сильнее глаза, и изображает звук, похожий на полу-храп. Ей проще просто притвориться спящей, чем ответить на животрепещущий вопрос Уорд. Да, пусть это и глупо, да и вообще, кто поверит в то, что возможно так быстро заснуть (хотя, в период особой загруженности, часто Кларк вырубается без задних ног).

– Понятно… – грустно отвечает в ночную тишину Лекса, а хруст пружин ее койки оповещает Кларк о том, что девушка отвернулась в противоположную от нее сторону.

ЧАСТЬ 5. Победа ценой доверия

Кларк просыпается в слегка угнетенном состоянии. Вопрос, заданный Лексой ночью, не дает ей покоя. Девушка же ведет себя как ни в чем не бывало, либо у нее просто здорово получается играть. Кларк понимает, что поступила как испуганный ребенок, глупо притворившись спящей. Лекса не дура и, наверное, догадывается, что Кларк не спала спокойно этой ночью.

Вопрос вогнал ее в самый обыкновенный тупик. И что вообще значила эта просьба? На самом деле Лексе хотелось поцеловать Кларк или же тоже ради какой-то проверки? Похоже, Кларк становится параноиком, как заметила она сама после той встречи с Уорд на трассе.

Эбигейл, уже по сложившейся традиции приносит завтрак, но Кларк останавливает девушку, которая с довольной улыбкой на губах тянется к свежим гамбургерам.

– У нас сейчас по плану сыворотка.

– Кларк, не будь извергом! Лекса вчера пропустила и без того завтрак с обедом.

– Мне лучше знать, мама. Так надо, – холодный тон блондинки настораживает Лексу, но она повинуется, отодвигая от себя тарелку с едой. В конце концов, Кларк старается ей помочь. – Обещаю, Лекса, я компенсирую тебе все пропущенные завтраки, обеды и ужины.

– Окей, – пародируя холодную интонацию Кларк, Лекса поднимается с койки, потягиваясь.

Девушки снова идут в лабораторию, и Лекса уже думает, что подобные утренние походы по этому длинному коридору становятся какой-то традицией.

Кларк старается сегодня не смотреть в глаза Лексе, лишь изредка поглядывая на нее, пока та отвлечена чем-нибудь другим.

Сейчас Кларк не уверена, что стоит применять новую сыворотку. Слова Эбигейл прочно засели у нее в голове, что совесть неприятно хрипит где-то там в грудной клетке.

Протирая в очередной раз кожу Лексы ватным проспиртованным диском и вводя в вену иглу, Кларк прикрывает глаза, уже не желая наблюдать, как зрачки Лексы закатятся за орбиты и затем прикроются веками, которые начнут дрожать от погружения в транс.

Кларк открывает глаза где-то через минуту, когда чувствует, что тело Лексы остается спокойным. Даже ее пальцы никак не реагируют на введенную сыворотку. Эксперимент не выдает никаких положительных результатов. Глаза Лексы широко распахнуты, как и губы. Это зрелище наводит ужас на Кларк и на ее лбу проступает холодный пот.

– Так, Кларк, спокойно, только не паникуй. Это результат сыворотки. Возможно, это и есть новый вид введения в состояние транса… Она ведь жива, так? – Кларк прижимает пальцы к сонной артерии. Пульс едва уловим. Девушка сжимает запястье – ничего. Кларк начинает колотить озноб от страха. – Нет-нет-нет… Не может она умереть. Я ведь всего лишь хотела вернуть ей воспоминания, а не убить. Черт. Лекса! Не шути со мной снова, – Кларк прижимает ладони к грудной клетке девушки и рывками надавливает, делая массаж сердца. Ничего не меняется.

Дыхание рот в рот также имеет безрезультатный итог. Кларк сползает на пол и обхватывает голову руками, начиная раскачиваться корпусом.

– Клянусь, если ты очнешься, я брошу эти чертовы эксперименты! Мы вернем тебе память вчерашней сывороткой. Лекса… Только очнись, – встав на ноги, Кларк еле удерживается на них.

Видеть эти распахнутые изумрудные глаза оказывается очень больно. Слезы опускаются по щекам Гриффин и она бьет кулаком по грудной клетке Лексы. Показатели жизни на мониторе слиты в сплошную тонкую линию. Хорошо, что при разработке этой диагностики и программы Кларк отказалась от ужасного пикающего звука, который сопровождал бы провал опыта.

***

Лекса погружается в такой спокойный мир. Она видит красивую женщину с длинными каштановыми волосами, развевающимися на ветру, и мужчину, который ждет ее возле огромного старого дуба. Почему-то это дерево кажется Лексе знакомым. Она идет прямо в направлении этой влюбленной пары. Подойдя к ним, она видит бегущую от кирпичного двухэтажного дома маленькую девочку с темно-русыми волосами и в платьишке в горошек. Обе коленки счесаны до крови, но широкая улыбка и озорные глаза говорят о том, что ей все равно на боевые детские травмы. Мужчина и женщина принимают девчушку в свои объятия, когда она врезается в них с разбегу:

– Ты снова игралась с Беллами Блейком и Джоном Мерфи? Я же тебе говорила не раз, Лекса, что нужно дружить с девочками. Твои увлечения… они совсем не детские, – с упреком говорит женщина.

– Ну, Розали, зачем ты так? Что с того, что наша девочка увлечена играми в войнушку и любит собирать конструкторы, вместо возни с куклами? – улыбается мужчина, проводя ладонью по голове дочери.

Лекса наблюдает за этой сценой и внизу ее живота стягивается одновременно приятный и болезненный узел. Ее глаза становятся влажными. Это ее родители. Кларк удалось восстановить такое важное воспоминание. Но Лекса не понимает, почему ее память разгребла такое старое воспоминание, ведь крайнее подразумевало отсчет восстановления памяти с последних событий, в обратном хронологическом порядке, а не с самого начала.

– Лукас! Ты всегда препятствуешь правильному воспитанию нашей дочери. Я не хочу, чтобы в будущем она не смогла встречаться с парнями, потому что они будут считать ее своим парнем, корешем или как еще вы там в мужской компании называете друг друга…

– По-моему, ты слишком любишь драматизировать, Розали. Лексик растет активной, физически развитой девочкой, увлеченной серьезными вещами.

– Серьезными? Может быть, ты еще ее отправишь в армию, когда она выпустится из школы? Ей всего четыре, Лукас. Ей рано интересоваться искусством ведения боя, ей рано участвовать в построении модели ракеты.

– Просто она умна не по годам. Мы должны ею гордиться и поощрять, Розали, но не указывать, что ей положено делать по стандартным клише в воспитании девочек. Она заинтересована в оружии, она интересуется военной стратегией, конструирует с друзьями модели ракет и машин. Разве в четыре года каждый ребенок способен на такое?

Слушая разговор родителей, Лекса понимает, что мать всегда была против ее интереса к оружию, но единственное воспоминание, где она держала в руках винтовку, говорит, что по-видимому случился какой-то переломный момент в жизни маленькой девочки, от чего она пошла по пути, который одобрял только отец.

– Зачем ей портить детство подобными увлечениями? Она должна расти жизнерадостным ребенком, – продолжает упрекать Лукаса Розали.

– Ты одеваешь ее в платьица, но Лекса переняла мой характер, хоть что мне говори. Она вырастет сильной девушкой.

– Еще скажи, что и повадки твои. Я не хочу, чтобы моя малышка была непробиваемой к чувствам и закрытой от них, как большинство мужчин.

– Опять ты слишком утрируешь. А вот что повадки мои… да-а-а, есть такое, – улыбается отец, обнимая маленькую Лексу. – И наша девочка уже числится в очереди на поступление в академию, где ее будут обучать настоящему военному делу. Ты представляешь, что наша малышка может стать в будущем Наполеоном?

– Что? Повтори? Ты записал ее в военную академию, не посоветовавшись даже со мной? Да как так-то?! – злится Розали, а маленькая Лекса прижимается к отцовской ноге.

– Прости, родная, но Лекса очень обрадовалась моему предложению и сама согласилась.

– Это правда, Лекса? – Розали опускается на колени перед дочкой и берет ее маленькие ладошки в свои ладони. Девочка кивает и ее лицо озаряется искренней счастливой улыбкой.

– Когда Лексе исполнится семь, она будет воспитываться уже не только нами, – отцу не особо весело, но глядя на радостную маленькую дочку, все же он дарит ей улыбку.

Лекса смотрит на начавшую расплываться перед ней семейную идиллию. Она бежит вперед, пытаясь догнать ускользающие силуэты родителей, но дальше будто кто-то выключает свет и Лекса падает вперед, проваливаясь в пустоту.

***

Жизненные показатели неожиданно начинают выталкивать резкие пики, а позже шкала приходит в норму и Лекса хватает за запястье Кларк, которая уже не верила в возвращение девушки. Она начинает плакать и завлекает Лексу в крепкие объятия.

– Боже, ты очнулась!

– А что, не должна была? – с непониманием во взгляде обращается Лекса к Гриффин.

– У тебя были все время открыты глаза, ты не дышала, а монитор ничего не показывал. Прямая линия пульса. Я думала, что убила тебя.

– Но… но я вспомнила фрагмент из своего детства. Я была там. Хочешь сказать, что ты ничего не прочитала на мониторе из моих воспоминаний?

– Как такое возможно? – округляет глаза Кларк, хватая с тумбочки блокнот и ручку, готовая записывать то, что сейчас скажет Лекса.

– Ты мне скажи, как… – улыбается Лекса, а затем ее брови вопросительно скользят вверх. Девушка выхватывает блокнот, а Кларк старается вернуть его. В порывах чудесного оживления Лексы, Кларк даже не подумала, что достать блокнот – равносильно раскрытию ее тайных намерений в оказании помощи Уорд.

– Почему… Почему ты назвала меня «экспериментом»? – сглатывает Лекса, не отрывая взгляда от страницы, где Кларк записала свои первые наблюдения после первой сыворотки. – Получается, что я для тебя не более, чем «эксперимент»? А я считала нас… подругами.

– Лекса, прости… Я…

– Получается, ты хотела не помочь мне, а устроить лишь опыт? Посмотреть, выживу ли я от сыворотки?

– Лекса, ты не так все…

– А по-моему, все именно так я поняла.

Кларк опускает взгляд в пол, боясь встретиться с глазами Лексы. Предатели не смотрят в глаза своим жертвам.

– Теперь я понимаю, почему ночью ты притворилась спящей. Целовать жалкий «эксперимент» – не в правилах Принцессы?

– Постой! Лекса! – Кларк хватает девушку за руку, когда та уже уходит из лаборатории. – Я просто испугалась…

– Чего?

– Что, приблизив тебя к себе, я буду страдать, если с тобой что-то случится.

– Но тебе ведь все равно. И ты, значит, готова была к тому, что со мной может случиться непоправимое, но все равно продолжала вести наблюдения. Я – всего лишь подопытная крыса, не более.

– Не говори так, пожалуйста.

– Я не хочу видеть тебя. Я верну свои воспоминания без твоей помощи.

– Лекса! Ты ведь даже не знаешь, куда идти. Ты не знаешь адреса, где проживаешь, ты не знаешь никого, кто мог бы…

– Я знаю несколько имен, которые, возможно, смогут помочь мне что-то вспомнить. Ты мне больше не нужна.

Кларк остается лишь провожать Лексу взглядом. Последние ее слова оказались как удар ножа, что истошный вопль вырвался из горла Гриффин. Теперь она, в глазах Лексы – не более, чем предатель. Лекса доверяла ей, а она подорвала это доверие, уничтожила его одним своим неверным шагом, хотя ее предупреждали о подобном исходе. Эбигейл это предвидела.

ЧАСТЬ 6. Гостья полицейского участка

Дрожа от вечерней прохлады, в одном спортивном костюме (который ей презентовала Кларк), Лекса неуверенно, но весьма быстро шагает по улицам Лос-Анджелеса. При ней нет даже документов.

Девушка заходит в красивый магазин, который оказывается продуктовым маркетом. Лекса видит, как люди не уходят с едой через двери, в которые вошли. Им нужно пройти через какой-то пункт, где сидят люди в жилетках. Такая схема не кажется знакомой Лексе.

Она просто берет с полок то, что ей хочется больше всего скушать. Девушка стоит перед женщиной, которая достает из сумочки несколько бумажек.

– С вас сто пятнадцать долларов, – улыбается женщина в жилетке.

Лексе знакомо слово «доллар», но она без понятия, какую роль он играет в данном заведении. Когда очередь оплачивать покупку доходит до Уорд, она лишь извиняется и просит объяснить, что за бумажка, которую требовали у женщины до нее. Кассир приподнимает брови и нажимает какую-то кнопку. Лексу грубо хватают под локоть и выводят на улицу. Мужчина в униформе смотрит на девушку исподлобья.

– Сначала найди работу, голодранка, – слова почти выплевываются в адрес Лексы.

Девушке остается только смотреть вслед грубияну, который вывел ее из магазина. Лекса никогда не испытывала такого унижения. Ее выставили воровкой. Она ведь не собиралась красть эти продукты, а всего лишь спросила, где раздобыть эти самые бумажки. Ей даже не дали объяснить всю сложность ее ситуации.

Шаркая ногами по асфальту, Лекса немного ежится от прохладного ветра. Все же, не помешало бы ей что-нибудь накинуть сверху для тепла.

– Извините, вы случайно не знаете Розали и Лукаса Уорд? – спрашивает Лекса у первого попавшегося прохожего, который смотрит на нее, как на ненормальную, и ускоряет шаг.

Этот вопрос девушка задает еще пятерым людям, но у всех реакция оказывается идентичной.

Лекса слышала о полиции. Знает, что там работают хорошие люди. Они должны ей помочь. Только… где ей найти эту полицию?

***

Кларк возвращается к себе домой, впервые после встречи с Лексой. Признаться, она успела соскучиться по комфорту. Ее кабинет, конечно, уютный, но не приспособленный для проживания. Принимать душ возле биохимической лаборатории – удовольствие сомнительное, поэтому, оказавшись под горячими струями массажной душевой кабины, Кларк блаженно прикрывает глаза, пытаясь отвлечь свои мысли о том, что Лекса сбежала. Угнетает не сам факт побега девушки, а что Кларк в ее глазах теперь остается преступницей, которая использовала Лексу как мясо для своих экспериментов. Сообщить Эбигейл о своем провале блондинка не решается, ведь мать предупреждала ее, что нельзя так поступать с тем, кто доверяет тебе свою жизнь и воспоминания, а точнее – их восстановление.

Ночь не позволяет Кларк погрузиться в сон, потому что перед глазами стоит образ Лексы. Кларк представляет, как девушка попала в беду, а никто ей не может помочь. Но ведь и правда, а вдруг с ней что-то случилось, а Кларк лежит дома, в теплой уютной постели (которая сейчас не кажется таковой). Лекса беззащитна перед окружающим миром. Она одинока, лишена памяти и не знает, куда идти (хотя и сказала Кларк, что она вспомнила некоторые имена).

На утро Кларк звонит в полицейский участок, своей подруге-детективу Рэйвен Рейес, чтобы сообщить о своей находке, но где и при каких обстоятельствах она ее нашла, так и не решилась сказать. Только вот теперь, когда Лекса ушла в неизвестном направлении, приходится все же рассказать подруге всю правду.

– Человек, который не знает своего имени, сразу же должен попадать к нам в участок, Кларк, – отчитывает девушку Рейес по телефону. – Как ее, говоришь, зовут?..

– Лекса Уорд. У нее русые длинные волосы, она стройная и красивая.., – Кларк прикусывает губу от слов, которые были произнесены самопроизвольно, но она не собиралась их озвучивать.

– Теперь понятно все с тобой. Не хочешь делиться красивыми девушками. Ты не меняешься, Гриффин, – смеется Рэйвен на другом конце провода. – В общем, жди меня сегодня в гости. Лучше будет увидеться и ты все подробно мне расскажешь о своей пассии.

– Лекса – не моя… пассия, – поправляет подругу Кларк, но та уже отключается от связи.

Кларк не может взяться за работу, но сегодня еще, как назло, пациенты идут гуськом друг за другом, что даже времени расслабиться нет.В обеденный перерыв к Кларк заходит Эбигейл, которая, разумеется, не может не заметить, что Лекса сегодня не заходила к ней в кабинет, что обычно случалось, когда Кларк была занята пациентами.

– Ты мне что-то недоговариваешь? Где Лекса? Твоя сыворотка навредила ей? – задает самый тревожный для себя вопрос Эбигейл, сохраняя надежду во взгляде, что ее предположение ошибочно.

– С ней все в порядке, мам. По крайней мере, надеюсь. Я по глупости начала заполнять при ней свой блокнот и она все узнала. О том, что она для меня – лишь эксперимент, который очень интересен… – Эбби закатывает глаза, а Кларк сразу же предотвращает ее продолжение диалога. – Да, да, ты говорила мне рассказать правду, но она вскрылась сама по себе из-за моей импульсивности и глупости.

– И где же сейчас Лекса? Сегодня я ее даже не видела…

– Она покинула центр вчера вечером.

– Ты с ума сошла? Отпустить девочку без памяти, одну, на темные улицы города? А что, если она нарвется на каких-нибудь негодяев?

– После моего предательства, я не думаю, что она будет такой доверчивой и наивной, – заключает Кларк с горестью в интонации. – Я позвонила Рэйвен. Она сегодня заедет ко мне после работы и постарается помочь в поиске Лексы. Я должна вернуть ее и извиниться. Необходимо вернуть ей воспоминания.

– А что со вчерашней сывороткой, Кларк? Почему ты молчишь?

– Объект вчера чуть не погиб. По крайней мере, я уже так думала, но оказалось, что она что-то вспомнила новое, только вот от этой радостной новости я и спалилась со своим блокнотом, желая все сказанное ею свести под запись.

– Лекса – не объект. Прекрати ее вообще так называть, – Кларк тупит взгляд. Ей и самой неприятно, что она позволила себе так назвать Лексу. – И что значит «чуть не погиб»?

– У нее были открыты глаза, ее рот был… Ее показатели оставались на нуле, но она говорила, что еще какой-то фрагмент памяти был восстановлен. Я не успела узнать, что она вспомнила…

***

Лекса сидит на скамейке центрального парка, чуть ссутулившись от проведенной ночи на улице. Оказалось, что в ночное время суток Лос-Анджелес вовсе не жаркий.

Девушка нахлобучивает на голову капюшон и наблюдает за проходящими мимо людьми. Одна семья ей очень напоминает ее семью, которую Лекса не знает, как найти. От этих мыслей девушке становится грустно и она поднимается с лавочки, направляясь к фонтану с пенящейся лазурной водой. Ветер раскидывает брызги и Лекса подставляет свое лицо солнцу и каплям воды.

Желудок сворачивается в трубочку. Сколько уже у нее во рту не было ни маковки?Последний раз Лекса ела вечером, позавчера. Урчание в животе, кажется, может услышать любой мимо проходящий человек. Подойдя к прилавку с горячими сосисками, желудок еще более предательски начинает урчать. Продавец смотрит на девушку с подозрением.

– Хот-дог – три доллара, – говорит женщина, осматривая девушку в спортивном костюме.

– У меня нет с собой денег. Я не ем ничего уже вторые сутки. Может быть, есть способ как-то заработать на горячую сосиску? На хот-дог не претендую.., – тихо говорит Лекса, чувствуя как ее щеки начинают гореть от смущения.

Женщина еще какое-то время осматривает Лексу, а позже на ее лице проявляется сочувствие к положению девушки.

– Когда будут деньги, просто придешь на это же место и вернешь, – женщина берет горячий багет, в разрез утрамбовывает сразу две сосиски и щедро поливает их соусом. – Держи. Приятного аппетита!

– Ой, спасибо вам большое! Обещаю, что я вам верну деньги, – Лекса со счастливой улыбкой на лице принимает большой горячий хот-дог из рук продавца.

Наконец найдя свободную лавочку, Лекса присаживается на нее, расправляясь с остатками сосиски. Обмакнув губы салфеткой, девушка чувствует в себе прилив сил и настроения.

– Извините, вы не подскажете, где находится ближайший полицейский участок? – спрашивает Лекса у девушки, которая держит под ручку парня.

– Где-то в полутора милях отсюда, – отвечает парень за свою девушку. – Вам нужна помощь?

Лекса не знает, почему именно молодой человек посчитал, что ей нужна помощь, но она кивает головой. Девушка, которая еще крепче вцепилась в руку своего парня, шикает на него. Парочка все же оказывается отзывчивой и довозит Лексу до участка. Поблагодарив их за помощь, девушка делает глубокий вдох и выдох, стоя напротив огромного кирпичного здания с высоким каменным ограждением и широкими металлическими воротами.

Оказавшись внутри полицейского участка, Лексу пробивает озноб, когда мимо протаскивают под руки сопротивляющегося пьяного мужчину. Шатенка продвигается вдоль стены, чувствуя неуверенность в том, что ей стоит вообще здесь находиться.

Проходящий мимо полицейский сначала не сразу замечает Уорд, но немного пройдя вперед, оборачивается и подходит к девушке.

Лекса рассказывает вкратце о том, как оказалась здесь, что она потеряла память и лишь недавно вспомнила, как ее зовут. Что ей необходимо найти ее родителей, как можно скорее, потому что они, наверное, уже с ума сходят от исчезновения дочери.

Полицейский заводит девушку в свой кабинет и просит обождать, пока база данных выведет результаты по поиску Лукаса и Розали Уорд. Мужчина растирает указательным и большим пальцами подбородок, всматриваясь в экран.

– Боюсь, для вас это прозвучит шокирующе, но в нашем городе не обнаружено никого с такими именами и фамилией. Но, если желаете, я могу пробить их по базе через полицейские участки близлежащих городов, по всему штату. Но на это понадобится какое-то время. Вам совсем негде остаться на ночлег? Можем предложить вам провести ночь в участке, правда, в камере временного заключения. Но я к вам никого не буду «подселять», – улыбается лейтенант.

– Кажется, у меня нет другого выхода? – пожимает плечами Лекса, принимая предложение полицейского.

***

Рэйвен по-хозяйски заходит домой к Кларк, что та даже не успевает обменяться с подругой поцелуями в щеку. Ритуал по обмену поцелуями все же осуществляется, а шатенка устраивается на диване в гостиной. Кларк приносит штопор, потому что Рейес без вина – не Рейес. И действительно из сумочки, которая с виду кажется очень миниатюрной, девушка материализует из ее недр стеклянную бутылку шато.

– Ты – фокусница, в курсе? – подтрунивает над подругой Кларк.

– Не-а, не в курсе. Неа, не фокусница, – Рэйвен ослабляет галстук и уже откупоривает бутылку. – Рассказывай, дорогая, как тебя угораздило подцепить голую красотку посреди ночи на трассе, да еще, вдобавок, и сделать ее своим кроличком?

– Вовсе она не кроличек.

– Ну ты экспериментировала со своими сыворотками, как я поняла из нашего разговора утром. Значит, формально, она являлась для тебя кроличком для опытов. Не называю крысой, дабы не навредить твоим чувствам.

– Нет у меня никаких чувств… – пытается вставить свое слово Кларк, но подруга, то и дело, идет напролом. Неудивительно, что этой девушке удается постоянно распутывать сложные дела и находить преступников.

– Кроличек, кроличек. А теперь слушай меня сюда, вниматочно, – Рэйвен подносит бокал прямо к носу Кларк и чокается с ним. – За тебя и чтобы твой кроличек нашелся!

– Э-э-э, Рэйвен? Ты мне не налила вообще-то.., – обиженно произносит Кларк, пялясь в свой пустой бокал. Подруга тут же реабилитируется и наливает Гриффин.

– Ой, прости, не права. Так… вот… – Рэйвен наклоняет бутылку вина над бокалом и оно переливается через края. Девушка чертыхается, но с довольным лицом протягивает бокал Кларк. – Цель наша – найти Александрию Ворлд…

– Уорд…

– Уорд, окей. Красивых девушек, безусловно, достаточно в Лос-Анджелесе, но ты можешь хотя бы нарисовать ее фоторобот, примерный? Ты же у нас художник-любитель, так вот… Живенько берешь сейчас карандаш, любой листок бумаги и делаешь наброски. Без фоторобота будет проблематично найти ее. Обращаться к Линкольну – не горю желанием. Он последнее время взвинчен и на любую мою просьбу, не касающуюся дела, которое он официально ведет, отбрыкивается, гаденыш. Так что, с тебя фоторобот, с меня – все остальное. Не переживай. Если эта девочка рискнула выйти голой на трассу, где ее могли бы с легкостью запихнуть в багажник и продать, как секс-рабыню…

– Рэйве-е-ен, ну прекрати! Лекса потеряла память, а не сексуально раскрепощенная девица легкого поведения.

– Ладно, прости за оскорбление твоего кроличка. Но секс-рабынями, вообще-то, делают без личного на то согласия. На то они и рабыни..

– Она не…

– Не твой кроличек… бла-бла-бла… Неважно. Важно найти ее. Город большой и шансы на то, что она попала в какой-нибудь райончик, подобный Бойл Хайтс или Вестмонт, не настолько велики, учитывая отдаленность медицинского центра от них. Но, вполне вероятно, что ее, по твоим словам, стройные ножки…

– Я такого не говорила…

– Стройная она. Ты говорила ОНА СТРОЙНАЯ. И что за мода перебивать меня, Гриффин? Я вообще-то пытаюсь здесь помочь тебе найти твою подружку… Сто-о-оп! – Рэйвен затыкает рот Кларк ладонью. – Она не твоя подружка? Ну-ну… Не суть. Ее ножки легко могут дотопать хоть до Рима, если она потеряна и дезориентирована. Так что, будем надеяться, что она не валяется где-нибудь в подворотне.., – глаза Кларк моментально наполняются страхом за жизнь Лексы, но Рэйвен приобнимает подругу. – Ну тихо-тихо. Всего лишь предположение, которое, думаю, ошибочно.

***

Лекса лежит на неудобной койке и ее позвоночник молит о пощаде, поэтому девушке приходится постоянно вертеться. Пока она пытается заснуть, к ней заходит полицейский и легонько теребит за плечо.

– Возьмите. Так будет удобнее. Надо было мне сразу сообразить, – лейтенант подкладывает под голову Лексы подушку и выдает одеяло. – Мог бы допереть сюда матрас, но думаю, одну ночь как-нибудь стерпится?

– Спасибо Вам, – благодарит девушка, для которой наличие подушки и одеяла уже в радость, хотя позвоночник все равно не скажет спасибо, а точнее, лопатки, на которых, определенно, останутся синяки.

– Зовите меня лейтенант Кейн. Маркус Кейн, – улыбается мужчина, покидая камеру Лексы.

ЧАСТЬ 7. Нет пути для отступления

Веки евушки моментально становятся тяжелыми и усталость за весь день отдается в конечностях. Лекса проваливается в воронку сновидений.

Она снова видит себя маленькой. Здесь же ее мама и папа. Но…

Этого она не видела в последнем воспоминании. Какие-то люди забирают девочку у родителей. Лукас пытается их остановить, но получает удар в паховую область. К нему подбегает Розали. Маленькая Лекса плачет и ее заталкивают в черный фургон с тонированными стеклами. Взрослая Лекса наблюдает за родителями, которые бессильны против этих злодеев. Кто они?

Лекса заходит в двери фургона и едет вместе со своей маленькой версией в неизвестном направлении. Мужчины в военной, но черного цвета униформе пристально наблюдают за девочкой. Лекса также пристально следит за этими людьми. Маленькая Лекса уже не плачет, ее глаза покраснели от слез, а пальчики сжаты в крохотные кулачки. Девочка срывается с места, но ее спина тут же прибивается к стенке фургона.

– Лучше будь хорошей девочкой, иначе схлопочешь в отряде по-полной.

– В отряде? Куда вы меня везете?

– Этого знать тебе не положено. Одно уясни – ты больше не увидишь своих родителей, если будешь сопротивляться. Ты – избранная, мы давно наблюдали за тобой. Ты хорошо обучаема и сослужишь нашему делу на «ура».

– Но мне всего шесть… – тихим, но достаточно уверенным голосом говорит девочка. – Что вы сделаете с моими родителями? – а вот здесь чувствуются нотки слабости, переживания.

– Если будешь строго следовать тому, что тебе говорят, все будет хорошо.

– Если я сделаю все, как вы скажете, мама и папа в безопасности? – мужчина в униформе кивает. – Я согласна в таком случае.

– А у тебя и не было другого варианта, малышка, – говорит темнокожий мужчина, проведя ладонью по своей бороде, выплывая из глубины фургона. – С сегодняшнего дня ты официально работаешь на меня.

– Работаю на вас? А кто вы?

– Мы – армия, несущая справедливость миру. Это общество прогнило изнутри, а все началось с головы, рыба всегда гниет с нее.

– Какое отношение ко всему имею я?

– У тебя не по годам развиты физические навыки, логическое мышление, ты способна подстраиваться под ситуацию. Ты легко обучаема.

– И вы хотите, чтобы я тоже стала одной из вас?

– Я же говорю – смышленная.

– И вы думаете, я соглашусь служить в каком-то отряде?

– Родители-и-и, родители. Их жизнь может в одночасье оборваться. Ты будешь делать то, о чем я тебя попрошу. Я – Чарльз Пайк, а ты, Александрия Уорд – мой новобранец. Никаких отказов, только подчинение. И наш отряд… – мужчина задерживает свой взгляд глаза в глаза, от чего даже у взрослой Лексы холодок проходится по позвонкам. – Наш отряд – это высшая привилегия. Быть избранным в него – награда…

Лекса просыпается, сжимая в руках подушку и закрывая ею свое лицо. По щекам опускаются влажные дорожки, ее трясет. Почему новое воспоминание просочилось в ее память или же этого не было и все – сон? Тогда почему Лексу колотит озноб, а сердце безудержно выбивается из грудной клетки и не хватает кислорода?

– Девушка? С Вами все в порядке? – Маркус Кейн с переживанием заглядывает в глаза Лексы, сидя с краю ее койки. – Кажется, Вам не здоровится. Может, вызвать скорую?

– Нет, все в порядке. Спасибо за беспокойство… Просто сон неприятный.

– Бывает. Еще эти стены вряд ли придают умиротворение.

– Уж точно. Спасибо за внимание и что поинтересовались.

– Не за что. У меня к таким девушкам, как вы, отцовские чувства просыпаются.

– У вас есть дочь моя ровесница?

– Была бы. Моя жена с дочкой погибли семь лет назад, когда они отдыхали на курорте. Произошел террористический акт. Как выяснилось, это была подпольная организация киллеров, но которые постоянно меняют местоположение своего головного центра. Нам не удалось до сих пор вычислить их и закрыть на пожизненно.

Холод прокрадывается по венам Лексы, когда она слышит о какой-то тайной террористической организации. Тот отряд, о котором шла речь в ее сне… Нет, она ведь не могла согласиться убивать? Не могла? Или ее смогли заставить? Родители… Тот мужчина угрожал ее родителям.

– Сочувствую Вашей утрате.., – Лекса проталкивает комок в горле и не рискует заглянуть в глаза лейтенанту, опасаясь того, что возможно именно она причастна к гибели семьи Кейна. Но ведь не может быть таких совпадений в жизни?

***

–– Ido-b-zooki – Apocalipsa –

Рэйвен берет листок формата А4, на котором Кларк второпях набросала портрет Лексы. Рейес рассматривает изображение, подкусив нижнюю губу, а на ее лбу проступает парочка мимических морщинок от мозгового штурма, который происходит в ее голове в данный момент времени.

– А она правда красивая, – загадочно улыбается Рэйвен. – Мне даже захотелось еще больше найти ее, да поскорее. Ты ведь, как поняла, ничего против не имеешь, если я к ней подкачу? – Кларк на вопрос подруги нервно дернула скулами. – Или… все же имеешь? – прищуривается Рейес.

– Слушай! Мы здесь собрались, чтобы найти человека, потерявшего память и не имеющего понятия, где он даже находится, а ты все о своем личном, – закипает Кларк от несерьезного отношения Рэйвен к делу о сбежавшей из лаборатории Лексы.

– Ты злишься. Значит, эта Уорд тебе небезразлична…

– Да ты, чертов, мать твою, гений, Рейес! Мне нет дела до этой девицы! Мне важно лишь убедиться, что с ней все в порядке и она не пострадала на улицах ночного Лос-Анджелеса.

– Переживаешь. Все-все, поняла. Не претендую. Она – твоя.

– Да уймись же ты. Помоги мне ее найти, а там уже делай что хочешь.

– Прямо все-все, что хочу?

– Рэйвен, я серьезно прошу тебя отнестись серьезнее к моей проблеме.

Девушка делает свое лицо максимально серьезным и складывает портрет Лексы вчетверо, положив в сумку. Она обещает, что завтра постарается выяснить примерное местонахождение Уорд и сразу, как только найдет пропавшую, доставит ее лично Кларк.

Эбигейл загружена работой почти до вечера и, осмотрев последнего на сегодня пациента и отправив его на прием завтра к своей дочери, набирает номер своего бывшего мужа.

Они развелись, когда Кларк стукнуло четырнадцать. Темпераментному подростку было непросто принять факт развода любимых родителй, но спустя два года девушка научилась отделять свои эмоции от реальности. Она – реалист до мозга костей и умение принимать ситуацию такой, какая она есть – навык, который был отработан и выточен за почти тринадцать лет.

– Я думаю, Кларк будет рада провести совместный ужин в эти выходные… Нет, Джейк, Маркуса не будет, обещаю… И прекрати же меня ревновать! Не нужно было уходить к Авроре Блейк, когда у нас был шанс спасти наш брак. Теперь все счастливы. Да, я люблю его. Нет, я еще не знакомила его с Кларк. Нет, Джейк, она не знает. Почему? Потому что она разочаруется еще в одном родителе. Конечно, Джейк. Кларк узнала о причине нашего развода через два года. Думаю, мне простительно, что я встретила нового мужчину лишь недавно. Я достаточно долго была одна.

Кларк топчется возле двери кабинета матери, не решаясь войти. Она знает, что во время разговора с отцом, Эбигейл всегда на взводе. И Кларк не осуждает ее. Когда голос матери замолкает, Кларк осторожно стучится в дверь.

– А, это ты, милая. Тяжелый выдался день?

– Папа звонил?

– Я ему звонила. Предложила поужинать втроем, как в старые добрые времена. Джейк давно уже просил об ужине, но я все отказывалась.

– А сегодня передумала? С чего бы?

– Кларк… Я знаю, что ты уже взрослая девушка, которая скоро и сама может стать матерью, но я должна сказать тебе одну вещь, которая скорее всего тебя расстроит… В моей жизни недавно появился новый мужчина.

– Как давно?

– Почти полгода. Его зовут Маркус Кейн, он служит в полиции, лейтенант, – Кларк не знает как реагировать на эту новость, но услышав, что новый ухажер Эбби – коп, девушка радуется.

– Я рада за тебя, мам. А твой Маркус может нам помочь?

– Ты о чем?

– О Лексе. Ты не говорила ему, что у нас пропал об…

– Слишком насыщенной была неделя, мы с ним даже не созванивались. И ты ведь обещала не называть Лексу так.

– Я уже и так остановилась на полуслове. Больше не буду. Так что, мам? Ты попросишь его помочь?

– Конечно. Сегодня же позвоню ему. Ты… не оставишь меня? – Кларк подмигивает матери и счастливая выходит из кабинета. Она действительно рада за Эбигейл, за то, что спустя годы, мать нашла в себе силы на новую любовь.

Кларк чуть ли не пританцовывая идет по коридору, забирая из кабинета сумочку и спеша на парковку. Усевшись поудобнее в кожаном кресле Кларк довольно потирает ладошки. Хотя Лекса еще и не нашлась, но что-то подсказывает – теперь шансы найти ее увеличились вдвое, благодаря Рэйвен и Маркусу Кейну (кем бы он ни был).

***

Девочка выходит из фургона с завязанными глазами, но Лекса видит вокруг холмы из известняка и глины, а на земле – крупнокалиберные патроны.

Манекены, размером в половину человеческого роста, изрядно пострадавшие от неоднократного применения по назначению. Дети в военной униформе. Их лица в боевом раскрасе и они проходят полосу препятствий.

Повязку снимают с глаз маленькой Лексы и теперь она тоже может видеть ту же картину.

– Это и есть ваш лагерь? – задает вопрос девочка, медленно следуя за Чарльзом Пайком, шествующим впереди, а сзади замыкает цепочку другой мужчина в форме.

– Пока что да. Мы меняем точки размещения лагеря. Вынуждены менять после любого крупного задания.

– Убийства людей?

– Много людей, – маленькая Лекса сглатывает и озирается по сторонам. Слышны выстрелы – это юные наемники стреляют по мишеням. – Пойдем. Тебе выдадут униформу и ознакомят с правилами.

– А разве это законно – похищать ребенка у родителей? – задает вопрос девочка.

– Твой отец сам записал тебя в наш отряд, на добровольных условиях, – улыбается Пайк.

– Но он говорил мне про Академию.

– Но ведь никто не запрещает так называть наше дело. Мы, по сути, академия киллеров, только выдаем родителям правду, приправленную сладким соусом. Кому не захочется отдать своего ребенка в военную школу, где его научат самым важным вещам в жизни, как самооборона, умение постоять за себя и своих людей, развить навыки стратегического мышления? С сегодняшнего дня тызачислена в Академию убийц, Александрия Уорд.

– Но мне еще нет семи… И я не буду убивать!

– Еще одна уловка – эффект неожиданности. Умей сбить врага с ног неожиданно.

Лекса идет вслед за маленькой версией себя и Пайком, хмурясь от открывающихся видов – огромный склад, скрипучие раздвижные металлические двери.

Пайк приказывает маленькой Лексе сесть на стул. Девочка выполняет приказ. Ей подсовывают под нос кипу бумаг и просят на каждом документе поставить свою подпись.

– Можешь даже не читать. Все равно ничего не изменится и ты подпишешь контракт. Пути назад нет.

Лекса понимает, что ее заставили подписать эти бумаги под угрозой жизни родителей. Этот контракт Академии Пайка – договор с самим дьяволом, ты продаешь душу Аиду.

– А теперь – маленькое вступительное испытание, – Пайк подзывает одного из подростков, который сжимает в руке какой-то острый предмет. – Подойди сюда. Приподними волосы в хвост, – приказывает Пайк маленькой Лексе. Девочка не совсем понимает, что от нее требуется, пока что-то не рассекает кожу посередине ее шеи. Болезненная процедура длится около получаса и из глаз маленькой девочки текут слезы.

– Это отмечена твоя первая ступень. Нико? Продемонстрируй новобранцу Уорд свою.., – подросток с несколькими татуировками на руках, разворачивается спиной к маленькой Лексе. Символика перекрещенных между собой прямых линий, где на перекрестиях стоят черные отметины в виде крестов. – Нико у нас отлично продвинулся по карьерной лестнице и теперь возглавляет свою небольшую армию юных наемников. Они совершают внезапные рейды, нападения, но лишь в целях освобождения заложников. Нико – настоящий самородок, вышколенный убийца и ас по спецоперациям. Ты как раз отправишься к нему.

– А что означают эти символы? – спрашивает девочка, прижимая к шее салфетку, которую ей протянул Пайк. Убрав салфетку, девочка видит отпечатанную символику – остатки чернил с кровью.

– Нико, объяснишь все новобранцу Уорд? За непонимание и неповиновение – соответствующие меры. Ну не мне уже тебе объяснять…– нейтральным голосом бросает Пайк своему подчиненному.

– А что, если я не хочу всего этого? Почему я не могу отказаться от обучения?

– Родители, помнишь?

Лекса сжимает пальцы в кулаки, а ее скулы подрагивают. По щекам снова бегут слезы. Ее принудили шантажом стать тем, кем она не хотела быть, она изначально не была готова занять темную сторону. Лекса не может превратиться из такого милого ребенка в безжалостного убийцу, ведь так? Последнее, а вернее первое воспоминание, которое удалось Лексе вырвать из своего подсознания – прямое тому доказательство. Она не смогла убить. Она – не убийца.

ЧАСТЬ 8. И вновь встретились

Не проходит и несколько минут, как Лексу пробивает конвульсия и она падает на койку, ударяясь головой о металлическое изголовье.

Кадр меняется за кадром и Лексу перебрасывает в другую локацию, что ее рассудок путается и она едва остается на ногах, слегка пошатываясь, и направляется к уже подросшей версии себя. Девочка-подросток с остервенением бьет кулаками, обмотанными эластичными бинтами, манекен, что, будь это человек, он уже давно бы истекал кровью.

– Уорд! Бей сильнее! – приказывает Нико, уже возмужавший парень, у которого теперь татуировки появились даже на лице. – Как закончишь – бегом на стрельбу! А потом у нас оступившийся солдат на очереди, который не желает подчиняться нам.

Лекса подходит ближе к маленькой себе и разглядывает татуировку на собственной шее. Высокий хвост затянут на затылке и, от резких движений, которые делает девушка, отбивая манекен, не может разглядеть подробно татуировку.

Когда подросток останавливается отдышаться и смахнуть пот с лица, у взрослой Лексы округляются глаза. Три креста из четырех перекрестий – быть не может. Это значит, что Лекса продвигается по своей карьерной лестнице, и когда все четыре перекрестия окажутся заняты крестами…

Девочка-подросток следует за Нико, который выдает ей штурмовую винтовку «сиг». Это огнестрельное оружие не было создано для такой миниатюрной девочки, как Лекса, любое оружие не создано для таких милых ангельских существ, но одно из них все же уверенно сжимает приклад. Мишени – птицы. У взрослой Лексы сжимается сердце, когда первая жертва камнем падает на землю, затем вторая, третья… Зоркий глаз девочки позволяет ей за пять минут сразить порядка десяти птиц, которые привязаны за одну лапку длинной нитью, что держит их ближе к земле и не позволяет далеко улететь.

Один вопрос у Лексы на языке: «Как можно убивать этих невинных милых пернатых? Они такие славные и беззащитные…». Новый выстрел заставляет Лексу пошатнуться в сторону и она вновь спешит за уходящими девочкой и Нико.

Оказавшись в просторном складском помещении, Лекса замирает на месте. Она знает эту девочку, прикованную к стулу – Октавия Блейк, сестра ее друга детства – Беллами. Что она здесь делает? Лекса видит колебание в своем подростковом взгляде.

– Ты знаешь, что мы делаем с отщепенцами и теми, кто не может быть сильным духом. Эта девчонка из другого отряда, но обнаружили ее у нас. У нее была эта фотография. Узнаешь? – глаза Лексы-подростка блестят, когда она видит себя с Беллами и маленькой Октавией. – Мне кажется, что вы с ней заодно.

– Я? Нет, что ты такое говоришь, – говорит Лекса несколько испуганным голосом.

– Лекса, ты ведь не позволишь им убить меня? – со слезами на глазах смотрит Октавия на свою подругу. – Я знаю, чего они добиваются, но Беллами не сдавался и ты не сдавайся. Не позволь им сделать со мной то, что сделали с Беллами!

Взрослая Лекса помнит имя Беллами, из второго своего воспоминания, первого детского воспоминания, в котором Лукас и Розали упоминали Беллами и какого-то Джона, с которыми дружила Лекса и играла в мальчишечьи игры.

Что за секта, куда затянули ее и друзей, где главное правило – повиновение, а отклонение от правил – расстрел? Лекса забывает, что она – всего лишь абстракция в этом воспоминании, и когда она-подросток взводит винтовку, бросается вперед, словно это может предотвратить неизбежное. Громкий выстрел, лужа крови. Лекса-подросток со скорбящим на несколько секунд лицом опускает оружие и смывает капли крови со своего лица, которое теперь выглядит хладнокровным, а настоящая Лекса плачет, стоя на коленях перед запрокинувшей назад голову юной Октавией Блейк.

***

Лексу усердно бьют по щекам, у нее приступ, из глаз непрерывным потоком бегут слезы и она царапает свои щеки ногтями. Ее хватают за запястья и трясут. Из носа бьется струйкой кровь и Маркус Кейн прижимает платок к лицу девушки. Лекса распахивает широко глаза и испуганно смотрит в карие глаза офицера полиции.

– Я – плохой человек! Ужасный… – глотая слезы и задыхаясь от нехватки кислорода, Лекса сжимает пальцы вокруг металлического основания койки.

– Ну что ты такое говоришь? Думаю, ты – хороший человек, но с которым, по-видимому, случилось что-то плохое. У меня есть один врач, моя близкая знакомая, она могла бы осмотреть тебя.

Лекса молчит, продолжая цепляться пальцами за основания койки и устремив взгляд в одну точку на серо-голубой стене.

– Я ей сейчас же позвоню. Скоро тебя осмотрят.

Лейтенант уходит, а Лекса продолжает оставаться в прострации, не веря тому, что увидела. Нет, это просто не могла быть она. Как она может покуситься на жизнь человека, когда не в силах даже раздавить паука? Лекса любит живую природу, она любит жизнь в целом, зачем отнимать ее у кого-то? Ради чего? Шантаж, угроза родителям? Все это вполне могло послужить рычагами на психику ребенка, и это – очень жестокий прием. В той военной академии жестоки все, а те, кто не способен на жестокость – не выживают. Как не выжили Беллами и Октавия Блейк.

***

Кларк ждет ужина с отцом и матерью, с большим нетерпением предвкушая аромат индейки и домашнего вина Джейка, в приготовлении которого он просто ас.

Эбигейл слишком взвинчена, но блондинка понимает – не от предстоящего ужина.

– Звонил Маркус. У него на работе форс-мажор, нужна моя консультация. Я на часик – туда и обратно.

– А как же ужин, мам? Скоро приедет папа…

– Милая, я обещаю, что буду к его приходу. А пока, проследи за индейкой, будь добра. Не переживай. Ужин не отменяется. Просто обстоятельства вмешались…

Эбигейл едет в полицейский участок и находит Маркуса в его кабинете. Мужчина щекочет щеку любимой, даря ей быстрый легкий поцелуй.

– Будь готова, что эта девушка – самое странное, с чем я сталкивался в последнее время…– Маркус ведет Эбигейл по серому коридору, надеясь на помощь.

– Лекса? – Эбигейл вбегает в камеру и притягивает к себе девушку. – Боже, Маркус! Ты не поверишь, но я как раз собиралась тебя просить о помощи, чтобы найти ее.

– Так вы знакомы?

– Эту девушку нашла Кларк, ночью, посреди магистрали, без памяти. Она не знала даже, как ее зовут. Потом, благодаря сыворотке Кларк, эта девушка начала что-то вспоминать.

– Надо же. Получается твоя пропажа сама попала к нам в участок.

– Как это сама?

– Она пришла к нам, потерянная, желая найти своих родителей. Но по базе Лос-Анджелеса результатов ноль. Я пока что на связи с офицерами из разных штатов, на случай, если родители Лексы, все же, не из Лос-Анджелеса.

– Надо позвонить Кларк, обрадовать ее. Она так переживала, что Лекса сбежала.

– Сбежала? – потирает переносицу Маркус, вопросительно смотря на Эбигейл. Лекса будто и не понимает происходящего. Она просто чувствует, как ее позвоночник захрустел от объятий. Она рада, что ее нашла Эбигейл, а не Кларк, но растерянность от последнего сна-воспоминания не позволяет чувствам Лексы нормализоваться. – Может, лучше не надо звонить? Просто заберешь ее к себе, пока я в поисках ее родителей…

Девушка находит силы улыбнуться Эбигейл, когда та еще раз обнимает ее. Маркус рассказывает, что вызывает у него беспокойство, и Эбигейл просит побыть наедине с Лексой, чтобы расспросить ее о том, что она недавно вспомнила.

– Я не уверена, что это вам нужно знать. Вероятно, это небезопасно для Вас и Кларк, – голос Лексы охрип от шокового состояния, а все ее тело периодически пробивает озноб. – Я не знаю, почему я продолжаю вспоминать все… все это, – Лекса прижимает сжатые в кулак пальцы к губам, а из глаз бегут слезы. – Я – плохая… Я – настоящее воплощение зла.

– Ну что ты такое говоришь, милая? – Успокаивает Эбигейл Лексу, прижимая ее к своей груди, как собственную дочь. – Ты – очень добрая девушка.

– Нет, вы просто не знаете… Я вспомнила ужасные вещи. Мне нечем гордиться… Я… Я не знаю, почему стала такой. Не хотела, но потом все будто бы пошло наперекосяк.

– Ты можешь рассказать мне все, доверься. Я не расскажу даже Кларк, обещаю…

– Нет, я не могу. Это может быть небезопасно. Они могут все подслушивать…

– Да кто «они»? – тревожится за психическое состояние Лексы Эбигейл, держа ее ладони в своих.

– Плохие люди.

– Насколько плохие?

– Опасные.

– Так, Лекса, давай договоримся? Если хочешь, чтобы я тебе помогла, ты должна быть со мной откровенна.

– Я боюсь быть откровенной. Я не хочу, что вы или Кларк пострадали. Просто оставьте меня и забудьте, что знакомы со мной.

Эбигейл понимает, что разговорить Лексу сейчас особенно тяжело, невозможно. Она закрыта в себе еще больше, чем когда она впервые попала к ней в центр. Сейчас Лекса что-то узнала о себе, о своей прошлой жизни, что угнетает ее и пугает, а это, в свою очередь, тревожит Эбигейл, ведь теперь она в ответе за эту девушку и не должна отпугнуть ее от себя еще больше. Необходимо войти в доверие и наладить контакт с этой потерянной девушкой. По крайней мере, Эбигейл это удалось сделать, пока Кларк со своей жаждой до науки все не испортила.

Женщина уговаривает Лексу поехать к ней домой, на ужин. Да, Джейк и Кларк вряд ли придут в восторг от этого, но Эбби не может оставить Лексу в участке, хотя рядом с ней будет Маркус, но завтра у него заканчивается дежурство. Ни к чему девушке находиться в таком мрачном помещении, как эта ужасная камера. И без того психика Лексы травмирована тяжелыми для нее воспоминаниями, которые накатывают на нее каждой ночью новым снежным комом, как ушат с ледяной водой на голову, еще не хватало ей еще одной ночи в полицейском участке.

Лекса ведет себя очень тихо и ее даже не останавливает тот факт, что вечер она проведет в семейной идиллии семейства Гриффин, рядом с той, что ее предала, сделав подопытной крысой. Эбигейл то и дело искоса поглядывает на девушку, сидящую рядом с ней, не отрывая взгляда от дороги.

Когда на пороге дома появляется Эбигейл, Кларк вылетает с нападением на мать за опоздание, но когда видит мнущуюся позади Лексу, от удивления распахивает глаза и застывает с разинутым ртом.

– Боже, Лекса нашлась! – Кларк бросается на шею девушки и крепко ее обнимает. – Живая и невредимая, слава Богу!

ЧАСТЬ 9. На грани души

Лекса молчит на восторженное восклицание Кларк, но та считает, что причина в обиде, которую она нанесла девушке.

– Прости меня, пожалуйста. Я не хотела, чтобы все так получилось. Ты для меня – не эксперимент. Ты – девушка, которая, как я поняла за время твоего отсутствия, очень стала мне дорога. Я переживала за тебя и припрягла даже свою подругу-детектива к твоим поискам…

За время ужина Лекса даже не притрагивается к еде, что не остается незамеченным для сидящих за столом Эбигейл, Кларк и Джейка Гриффин. Лекса не отказывается только тройку раз выпить вина, поэтому пустой желудок и алкоголь дают о себе знать и девушка срывается с места, в поисках уборной. Кларк провожает Лексу до пункта назначения, и стоя за дверью, пока Уорд полощет, блондинка морщится, сочувствуя ей.

– Ты там жива? – кричит Кларк сквозь дверь и раздающиеся рвотные позывы. – Можно зайти? – молчание Лексы служит для Кларк согласием и она заходит в уборную, подхватывая под локти Лексу, сидящую на полу и опустившую вниз голову.

– Можно прополоскать чем-нибудь рот? А то прет, как от помойки… – хрипло просит Лекса, слегка покачиваясь из стороны в сторону возле мраморной раковины.

Кларк дает девушке ополаскиватель для рта и, на всякий случай, свою зубную щетку (чем только не пожертвуешь, чтобы угодить человеку, которого оскорбила своим невежеством). Лекса не гнушается и хватает щетку, выдавливая на нее щедрую полоску зубной пасты.

Минуты четыре девушка усердно растирает свои десны, зубы и язык, проверяя на свежесть свое дыхание, прикрывая то и дело ладонью губы и нос. Кларк наблюдает все это время за действиями Уорд. Последняя смотрится на себя в зеркало, встретившись через него взглядом с Гриффин. Лекса разворачивается к уже реальной девушке, а не ее отражению, и накрывает своими губами удивленно приоткрытые губы, которые не успевают среагировать на происходящее. Но секундами позже Кларк сама углубляет поцелуй, оттягивая голову Лексы чуть назад за распущенные волосы.

Лекса целует эту девушку, ей одновременно и приятно и больно. Больно, что эта девушка, к которой ее так тянуло все время, обошлась с ней подло, но это походит на безумство, вся Лекса сейчас полна его, потому что ей так приятно касаться этих желанных губ. То, что она сегодня видела во сне ужасно и подрывает всю ее природу. Она сейчас определенно не та, за кого себя выдает. Лекса – прирожденная убийца, она не терпит жалости к себе и к другим людям, так почему же, целуя Кларк в ее сладкие губы, на глаза наворачиваются слезы, а желание уберечь эту девушку от правды о себе и от опасности, которую она может принести в жизнь блондинки, съедает ее жгучим огнем? Раздвоение личности, обыкновенное биполярное расстройство? Лекса слышала о подобном заболевании. Что если она неизлечимо больна? Кларк и любому человеку опасно находиться в непосредственной близости к ней.

Лекса разрывает первой поцелуй, но в ее взгляде нет ни доли сожаления. Притяжение к этой девушке гораздо сильнее ненависти к ней. Это притяжение было единственным, что хорошего случилось в жизни Лексы и она не хочет этого лишиться. Кларк осторожно берет в свои ладони лицо девушки, пристально смотрит в ее изумрудные глаза, сначала серьезно, а позже на губах проявляется искренняя улыбка.

– Ты – мастер по поцелуям, – блаженно мурлычет Кларк, сама не понимая, что сейчас она распахнула перед этой девушкой свои сердце с душой. – Мне так стыдно за свое прошлое поведение… Прости! Прости…

– Уже… – хрипло ответила на извинения Гриффин Лекса и притянула к себе девушку, крепко обняв.

Кларк ведь не хотела ни в кого влюбляться, даже специально избегала различного рода свиданий, которые хоть как-то отдаленно могли привести ее к новым отношениям. Но что Лекса творит с ней? Она заманила ее в свой капкан и от этого у Кларк под конец вечера развивается сосущее где-то в недрах души чувство, что не стоило подпускать Лексу к себе так близко. Теперь мысли Кларк, как мириады звезд, крутятся ежесекундно вокруг одной единственной «планеты» – Лексы Уорд.

Джейк Гриффин прощается со всеми, особенно крепко с дочерью, оставляя ее снова с Эбигейл. В глазах отца девушка читает сожаление и извинение, что не может остаться с ними. Кларк понимает, что дома его ждет жена – Аврора Блейк, которая, ко всему прочему, еще и беременна.

Эбигейл рассказывала как-то, что Аврора потеряла своих детей еще шестнадцать лет назад, поэтому сочувствие Гриффин к этой женщине позволило отпустить Джейка. В конце концов, виноват в измене именно он, а Аврора – всего лишь жертва его обаяния, убитая горем смерти сразу двоих своих детей.

Кларк отказывается разделить свою спальню с красивой и манящей гостьей, а Эбигейл не понимает причины отказа дочери. Но все же Лексе приходится остаться спать в гостиной, несмотря на уговоры со стороны Эбби лечь в спальне блондинки. Что Кларк, что Лекса упорно сопротивляются этому от страха «а вдруг что-то пойдет не так и они захотят друг друга в полном и переносном смысле этого слова».

Ни Лекса, ни Кларк не в силах заставить себя уснуть, уставившись в потолок разных комнат. Но Уорд все же, через час бессонницы, удается провалиться в недолгий сон, который причиняет ей жгущую, нестерпимую боль, отбивающую набатом где-то в височной части. Она кричит во сне, обрывая сон Эбигейл и только что уснувшей Кларк.

Лекса нисколько не реагирует на попытки Гриффин разбудить ее. Кожа девушки покрыта холодным потом, а веки судорожно дергаются. Эбигейл пальцами оттягивает правое веко Лексы и направляет в него луч фонарика, но реакция на свет отсутствует. Девушка полностью погружена в одно из самых своих тяжелых воспоминаний.

– Кларк, принеси свой ретранслятор мозговой активности. Я пока включу ноутбук. Мы должны расшифровать, что же такое случилось в ее жизни, что настолько пугает ее в настоящем и почему она молчит об этом и не желает даже поделиться этим ни с одной из нас.

Кларк приносит из комнаты сконструированный ею вручную, еще на втором курсе медицинского университета, ободок, которые передает мысли человека посредством выдаваемых на экран изображений-абстракций.

Подключив мозг Лексы к ретранслятору, на экран ноутбука выпадают сообщения-картинки происходящего в данный момент в подсознании Лексы.

Кровь. Холодное оружие. Кричащий человек. Наручники. Грязь. Земля. Гроб. Обнимающаяся счастливая семья. Эмоция – слезы. Снова крик. Слезы. Кровь. Земля. Крышка гроба.

Кларк заламывает пальцы рук и считает, что ее ручной прибор просто барахлит и выдает повторяющиеся картинки. Эбигейл измеряет пульс Лексы – слишком частый.

– Кларк… Боюсь у нее какой-то посттравматический шок. В ее жизни случилось что-то ужасное, за что она себя винит и чего не в силах изменить.

– Хочешь сказать, ее воспоминания действительно небезопасны?

– Думаю, она не просто так боится их. Они ей чужды, она не хочет вспоминать, но раз за разом она вспоминает все больше.

– Хочешь сказать, толчок этому дала одна из моих сывороток? – Эбигейл пожимает плечами.

– Вполне вероятно. Ведь до введения ей последней сыворотки, Лекса не могла ничего вспомнить без постороннего вмешательства в ее подсознание. Теперь же, когда ее тело находится в непосредственном покое, разум реанимирует клетки удаленной памяти, реставрирует ее. Возможно, эти воспоминания могут навредить нам с тобой. Если люди, которые стерли ей воспоминания, узнают, что мы помогли восстановить их, мы можем попасть с тобой под прицел.

– Ты серьезно полагаешь, что Лекса несет для нас или кого-то другого опасность? – Кларк не хочет слышать на свой вопрос положительный ответ, но Эбигейл кивает. – Но как нам тогда помочь ей?

– Мы ей помогли, как смогли. Мы обещали вернуть ей память – она приходит к ней постепенно. Чем больше Лекса спит, тем больше вспоминает.

– Хочешь сказать, мы должны оставить ее в покое? Позволить уйти? – голос Кларк предательски дрожит и она, заведя руки за спину, заламывает фаланги пальцев.

– Понимаю твое желание написать успешную докторскую диссертацию, но, Кларк, эта девочка – беда. Мы можем пострадать из-за нее.

– Но разве не ты говорила, что мы должны помогать тем, кто…

– Кто нуждается в нашей помощи… Но честно говоря, я уже сомневаюсь, что Лекса желает чьей-то помощи и она всячески старалась меня в этом убедить, пока мы ехали домой.

***

Все та же Лекса, но уже вытянувшаяся немного в росте, стоит рядом с Розали. На них смотрит Лукас, стоящий у края обрыва. Пайк и его помощники держат на прицеле всю семью Уорд.

– Ты либо добровольно избавляешься от своего отца, либо мы ему поможем. Он выдал нас правоохранительным органам и из-за него мы все на тонкой ниточке висим, в том числе и ты сама, Лекса, – говорит членораздельно Пайк, стоя так близко к отцу девушки, что шаг назад и он свалится вниз с обрыва.

– Милая. Не бери на себя еще один грех. Ты и так убила слишком много… Если бы я мог знать, на что подписал тебя, то никогда бы не отдал тебя… ни в какие спортивные секции, ни в единоборства… даже в конструкторостроение.

– Он больше не выдаст нас, правда, папа? – умоляющим взглядом смотрит в глаза Лукаса Лекса, обращаясь скорее к Пайку. – Ты ведь не расскажешь о нашем новом местоположении органам? Прошу тебя… Я не хочу, чтобы они тебя убили…

Пайк смотрит исподлобья на Лексу, а затем на Лукаса. Тот молчит. Затем дарит прощальный взгляд Розали и Лексе и делает шаг назад, срываясь с обрыва. Лекса бежит за ним, но ее хватают грубо под локти, оттаскивая в сторону. Розали падает на колени и содрогается в рыданиях, умоляя не трогать ее дочь. Девушка также обмякает в руках прислужников Пайка и ее тело пронзает тугая, как натянутая до предела тетива лука, боль.

Двое парней, спустя два часа, приносят в лагерь тело Лукаса, найденное в ущелье, по просьбе Лексы. Девушке удается собраться с духом, чтобы попрощаться с отцом. Мать сидит рядом ни мертвая, ни живая, стараясь не плакать. Ее взгляд каменный, как, кажется, и все ее тело.

Лексе не без труда удается убедить Пайка сохранить жизнь Розали, но после того, как ее мужа скрывают за крышкой гроба, Лексе отдают последний гвоздь, позволяя завершить ритуал. Девушка заколачивает гвоздь с беспристрастным выражением лица, что задевает ее мать.

Розали бросается на собственную дочь, что оборачивается для нее трагедией – обойма пуль выпускается ей в спину солдатами, приставленными к Лексе на случай опасности нарушения ритуала погребения.

Лекса успевает поймать бездыханное тело матери и, не выпуская ее из рук, падает на колени, раскачиваясь из стороны в сторону, подобно маятнику Ньютона.

– Ты – солдат, Уорд, и должна сохранять хладнокровие. Ты – убийца, у убийц нет сердца и души, – приказывает Чарльз Пайк своей лучшей из учениц, у которой уже заполнены на шее все четыре уголка крестами, а новая большая татуировка на спине, после того, как в крышку гроба Розали вбивается последний гвоздь, пополняется очередным кругом. Каждый круг – жертва, которая погибла на глазах или от руки Лексы. Каждый круг – это внутреннее закаливание личности с массивным стальным хребтом.

Оказавшись в полном одиночестве в своей келье с металлической койкой, Лекса опускает плечи и позволяет себе разрыдаться. Она потеряла сегодня своих родителей. У нее их отняли эти звери, которым незнакома боль утраты. Лекса все эти годы убивала хладнокровно новобранцев и солдат, которые шли наперекор военной внутренней диктатуре, а сегодня убили самых дорогих и бесценных людей в ее жизни, которых она хотя и не видела с детства, но знала, что они были в безопасности. Отец пожертвовал собой, чтобы спасти дочь от самой себя, от той, какой ее сделали эти люди.

– Тш-ш-ш, – тихо говорит кто-то, в другом конце кельи. Лекса напрягается – ведь никто не имеет права находиться в ее комнате. – Я тебе не враг…

Темноволосый парень выходит на свет тусклой лампочки, подвешенной на проволоку посреди кельи, и поднимает руки вверх, показывая свою безоружность.

– Джон? Мерфи? – спрашивает Лекса у парня, и тот слабо кивает, улыбаясь.

Реальная Лекса наблюдает за происходящим со стороны и не верит происходящему. Это тот самый Джон из ее детства, о ком говорили родители? С кем Лекса проводила все свое время, собирая конструктор, играя в войну и разрабатывая стратегии по завоеванию мира (тогда – шутливо-игровые)?

– Я видел, что Пайк и его люди сделали с твоими родителями. Я соболезную твоей утрате…

Лекса проводит ребром ладони по щекам, смывая остатки своих слез, своей слабости, и выводит на свое лицо хладнокровную маску безразличия.

– …и не верю, что тебе плевать, Лекса. Ты плакала, я это слышал. Несмотря на твой высокий ранг, ты не можешь изменить своих чувств к родителям. Ты их любила, любишь и будешь любить.

– Замолчи, прошу…—крепко сжимая челюсть, процеживает Лекса, а ее глаза продолжают выжигать слезы.

– Я хочу, чтобы в той девушке, которая сейчас передо мной, осталась частичка той милой маленькой девочки, которая мечтала завоевать вместе со мной мир, и которая мечтала о мирной жизни на Земле. Верю, что та Лекса, из детства, сейчас слышит меня и пытается вырваться на свободу…

– Заткнись, Мерфи, – шикает на парня девушка, закрывая его рот ладонью и прибивая его грудную клетку правым локтем к стене. – Ты не знаешь меня настоящую! Так вот, я здесь, настоящая. Смотри!

Джон качает головой и убирает с силой ладонь Лексы со своего рта.

– Ты всегда была отличной актрисой, Уорд. Сейчас ты жутко фальшивишь. Даже мне, с моим небольшим опытом, легко раскусить тебя. Пайка ты не проведешь подобной игрой. Тебе не плевать, и ты это показала, когда Лукас добровольно шагнул в небытие, чтобы спасти остатки твоей души, чтобы не позволить Пайку окончательно тебя сломить, чтобы ты не смогла убить собственного отца. Я видел в твоих глазах, как ты была уже готова шагнуть в бесчеловечность. Ты была готова убить отца, лишь бы это не сделал кто-то из людей Пайка или он сам. И не говори, что ты не собиралась так поступить. И хочешь знать, как я очутился здесь? Ради тебя, Лекса. Я узнал от отца, что тебя забрали, и я знал – кто именно. Я умолял отца внести меня в списки этой «академии», чтобы быть ближе к тебе и не позволить тебе растерять себя. Мое желание исполнилось, но меня определили в другой отряд.

– Вижу, у тебя уже тоже все четыре креста.., – с сарказмом подмечает Лекса, обойдя Мерфи вокруг и остановившись за его спиной. – Ты у нас, получается, святоша, а, Мерфи?

Парень молчит, а затем, молча, закатывает правый рукав камуфляжной рубашки, демонстрируя глубокие шрамы.

– Каждый раз, совершая убийство, я платил за это…

– Ты – суицидник?

– Порой мне хочется взять и покончить со всем этим дерьмом, но что-то меня держит. Я не готов еще уйти из жизни, пока остается смысл жить. Пока нам есть за что сражаться.

– Ты – трус, Мерфи.

– Если я – трус, что тебе мешает сейчас убить меня? Тогда я пойму, что тебя уже не спасти. Пристрели меня, Уорд, – Мерфи берет запястье Лексы, сжимая его крепче. Девушка смотрит в глаза друга, стараясь не выдать своих эмоций, пока тот не вставляет в пальцы Уорд пистолет и не направляет его в свою грудную клетку, приставляя дуло прямо к сердцу.

Желваки на скулах девушки начинают подергиваться, а пальцы неуверенно сжимают рукоять пистолета.

– Ну же! Чего медлишь, Уорд?!

– Что ты творишь, идиот? – сквозь зубы проговаривает Лекса, шикая на парня, из ее глаз катятся крупные соленые капли.

– Ты ведь такая крутая, бессердечная убийца, докажи, что это так. Смерть родителей на твоих глазах не вызвала у тебя эмоций, что же тогда значит для тебя моя жизнь?

Лекса кусает губы настолько сильно, что чувствует металлический привкус на языке, рука начинает предательски дрожать, но сильнее вдавливает дуло пистолета в грудь Мерфи. Уголки его губ нервно подрагивают, когда слышится щелчок взведенного курка. Парень прикрывает глаза, готовый к смерти, но дуло съезжает с «мишени». Мерфи округляет глаза, когда Лекса подносит пистолет к своему виску, но вовремя успевает оттолкнуть девушку к стене. Выстрел, очень тихий, прозвучал. Глушитель сыграл свою роль. Мерфи опускается на колени, а затем заваливается на бок. Лекса все еще сидит на полу, после того, как Мерфи толкнул ее. Девушка подбегает к парню и держит его на своих руках.

– Помогите! Кто-нибудь! Здесь человек ранен! – кричит изо всех сил Лекса, удерживая в глазах слезы.

– Ты – это все еще ты, Лекса. Не потеряй себя окончательно… – Мерфи дарит девушке свою фирменную ухмыляющуюся улыбку, а его глаза остаются открыты. Пуля прошла сквозь сонную артерию. Лекса сидит в луже крови, не выпуская из рук Джона.

В комнату влетает несколько вооруженных до зубов солдат и они смотрят с непониманием на Лексу. Следом заходит Пайк и удивленно приподнимает брови:

– Браво, Уорд! Сегодня тебе набьют новую татуировку, – довольно улыбается генерал, покидая келью девушки.

Так и оставшись с телом Мерфи на руках, Лекса не сдерживает слез и прижимается щекой к щеке друга.

– Почему?! Я должна была быть на твоем месте, идиот! Прости меня, пожалуйста…

ЧАСТЬ 10. Наемница

Лекса шумно вбирает носом, глубоко в себя, воздух. Ее пальцы сжимают простынь, а все тело липкое от пота. Дрожь не намерена покидать ее, плечи содрогаются в рыданиях. Девушка стягивает со своей головы ободок с электродами и швыряет его в угол гостиной. Кларк с Эбигейл в немом страхе отходят на расстояние от шатенки, которая не прекращает плакать.

Уорд быстро опускает пятки на холодный пол, а голова опускается вниз, устремляя взгляд на узоры керамической плитки.

– Мне лучше уйти, а вам – сделать вид, будто вы меня не знаете, – хриплым голосом говорит куда-то в пустоту Лекса. Кларк смотрит на Эбигейл, а затем присаживается рядом с Лексой. Берет ее скользкую от пота ладонь в свою и заставляет посмотреть ей в глаза.

– Ты – хорошая девушка. Мы догадываемся, что в твоей жизни, в прошлом произошло нечто мрачное и неизбежное, за что ты винишь себя, но главное – кто ты СЕЙЧАС. А мы знаем, что нынешняя Лекса Уорд и мухи не обидит.

– Я – убийца…

– Что ты такое говоришь? – Эбигейл поглаживает Лексу по спине. – Не наговаривай на себя.

– Не верите? Давайте поедем в ваш центр и просканируем мой чертов мозг! Вы сами все увидите, если уже не успели понять, насколько черна моя душа.

Эбигейл отказывается от всякого рода проверок и вообще против возвращения девушки в лабораторию, правда теперь в ее душе есть место сомнениям относительно Лексы, той, кем она является на самом деле, основываясь на ее воспоминаниях. Какое-то время в глазах Кларк возгорается неподдельный интерес, но поймав взгляд матери, девушка опускает виновато голову.

В доказательство своего доверия к Лексе, Эбигейл все же старается не вызывать лишних подозрений своим поведением, и оставляет Уорд в своем доме. Кларк также испытывает некоторые сомнения и опасения, но все же не в силах высказать свои мысли вслух.

Лекса не может заснуть и тихо стучит в дверь спальни Кларк. Сонная блондинка говорит «заходи» и девушка на цыпочках заходит в святая святых Принцессы.

– Лекса? Ты почему не спишь? – слегка растирая глаза, спрашивает Кларк.

– Я боюсь засыпать, иначе снова что-нибудь вспомню. У тебя есть противоядие какое-нибудь к последней сыворотке? После нее ко мне стала возвращаться память, пока я сплю… или не сплю. Но я устала и уже не уверена, что хочу…

– Но ты разве не хотела вспомнить все?

– Хотела, но я не думала, что мои воспоминания настолько… болезненные и мрачные. До них я могла чувствовать себя счастливой, особенно когда познакомилась с тобой ближе… пока не узнала, что ты ведешь дневник наблюдений за мной. Но ты заставляла чувствовать себя по-настоящему живой. А теперь, засыпая, я вижу то, что не в силах изменить, а проснувшись – мне просто не хочется все это продолжать, не хочется жить. Тебе интересно знать, что я вспомнила? – Кларк кивает, несмотря на то, что правда может оказаться опасной для нее и матери.

– Я убила тех, кто пытался меня спасти от самой себя. Мои родители! Их не найдет ни Маркус Кейн, ни твоя подруга, Кларк. Они погибли несколько лет назад. Их убили те, на кого я работала с детства. Я просто стояла и смотрела, как их укладывали в гробы. Я, с бешено колотящимся сердцем, но с хладнокровием во взгляде, забивала по последнему гвоздю в крышки их гробов. Я убила друзей своего детства, Октавию и Беллами Блейка, Джона Мерфи…

– Ты убила детей Авроры Блейк? – вопрос срывается с языка Кларк, и та, сама того не замечая, придвигается спиной ближе к стене. – Убила детей жены моего отца? – Лекса не понимает, о чем сейчас говорит Кларк. – Мои родители в разводе уже одиннадцать лет… Отец ушел от нас, когда мне было четырнадцать. Он изменил маме с Авророй. Она была безутешной после смерти своих детей. Но… я просто не верю, что ты способна на убийство. Боюсь, что сыворотка имела побочное действие и это…

– Я воспитывалась с шести лет в армейских условиях, даже в более жестоких, чем армейские. Из нас делали террористов. Каждый из нас проходил курс точно по своей специализации.

Кларк прикрывает глаза и шумно выдыхает через нос. Лекса может слышать, как сердце девушки начало после ее истории начало громко пробивать грудную клетку. Лекса смотрит в глаза Кларк и подходит ближе к ней. Комната теперь пропитана холодным страхом. Эта девушка боится ее и имеет на это полное право.

– Я пойму, если ты сейчас же вызовешь полицию и меня выведут отсюда в наручниках и кандалах на лодыжках. Я и сама готова сдаться властям, вспомнив свое прошлое, даже пускай и его малую часть… Мне страшно вспоминать остальное. Я боюсь, что другие воспоминания окажутся еще страшнее.

– А вдруг ты вспомнила только самые плохие? Что если они специально все подстроили, чтобы ты чувствовала вину? Уверена, ты сделала в прошлом что-то такое, что заслуживает уважения. Тебе просто необходимо вспомнить все!

Кларк вздыхает и подходит к Лексе, которая теперь сама держится в стороне, подальше от блондинки. Гриффин берет Уорд за руку и приближается к ее губам, но та качает головой и ставит блок между собой и блондинкой.

Лекса принимается нарезать круги по комнате, пока та не приказывает ей остановиться и тормозит, встав на пути. Девушка обхватывает шатенку в локтях, не позволяя вырваться из тисков.

– Тихо… Прошлое в прошлом. Мы сейчас в настоящем, впереди – будущее, и ты можешь его изменить. Ты уже изменилась, ты раскаялась в содеянном. Просто попробуй заснуть и вспомнить, что произошло еще в твоей жизни до того, как тебе стерли память. Теперь нет сомнений, что в нее вторглись извне, что ты не сама потеряла ее.

Лекса уже не комментирует советов Кларк и собирается покинуть комнату девушки, пока та не хватает ее за руку и не тянет к себе в постель.

– Ты можешь остаться со мной, если тебе так будет спокойнее. Я смогу проконтролировать ситуацию, если тебе приснится что-то страшно-ужасное.

– Я не могу так рисковать. Я лучше пойду в гостиную, – по горлу Лексы проскальзывает комок и Кларк замечает волнение во взгляде шатенки. Она видит, как глаза горят желанием согласиться. Кларк хочет заснуть с этой девушкой и плевать, что с матерью их разделяет каких-то пару комнат. В конце концов, не собирается же она заняться сексом с Лексой. Поймав себя все же на этой мысли, Кларк поджимает губы и прикрывает глаза.

– Спокойной ночи, Кларк, – тихо говорит в темноту комнаты Лекса, прикрывая за собой дверь снаружи.

– И тебе, Лекса, – отвечает в пустоту Кларк, не в силах теперь прогнать мысли о сексе с Лексой. С каких таких пор ее эксперимент стал настолько сексуально-увлекательным?

На удивление, этой ночью Лексе удается по-настоящему заснуть, а новые воспоминания не врезаются в ее мозг. Но под утро девушка все же вскакивает в слезах – ей снились родители. Просто снились, не в виде новых воспоминаний, а будто они живы и снова вместе с Лексой.

Девушку заставляют немного поесть, пока Эбигейл суетно запихивает в сумку контейнер с запеканкой. Кларк решает сегодня дать себе выходной, получив разрешение и одобрение от матери.

К Кларк должна заехать днем Рэйвен, которая уже в курсе нашедшейся Лексы.

Интерес Рейес к незнакомке раскален до предела, поэтому, стоит ей увидеть Лексу, уже не в виде портрета от руки Гриффин, так девушка начинает откровенный пикап, на что блондинка шикает и бьет ту по пальцам ног под столом.

– У меня есть предложение – затусить завтра втроем, да на всю ночь. Пойдем в ночной клуб, бросим свои кости в самое злачное место ЛА. Оторвемся как следует!

– Прости, Рэйвен, но у меня даже нет при себе денег, – осторожно перебивает Лекса, чувствуя, как краснеет.

– Не вопрос. Я угощаю! – Кларк бьет подругу, незаметно для Лексы, под столом ногой. – Серьезно, мне не жалко, – Рейес никакие угрозы Гриффин не пугают. – Тебе нужно как-то разбавить свой стресс, Лекса. Так что? Ты согласна? – улыбка Лексы служит ответом, от чего Кларк раздраженно фыркает, но потом делает вид, будто все в порядке, когда на нее смотрит Уорд.

Вечером следующего дня Лекса и Кларк, как будто закадычные подруги, готовятся к походу в ночной клуб. Для Лексы все происходит впервые и она не знает даже во что одеться. Ей помогает Рэйвен, которая устраивает полноценный шопинг. Кларк весь день ходит за девушками тенью, чувствуя себя третьей лишней. Когда Рэйвен в очередной раз заходит вместе с Лексой в общую примерочную, злость играет в Кларк во все двести двадцать, которые готовы шибануть Рейес по самое не хочу.

Кларк признается себе, что ее злость, скорее, вызвана ревностью Рэйвен к Лексе. Ее бесит этот банальный пикап в отношении Уорд, бесит то, как Рейес влюбленно смотрит на новую подругу Кларк (подругу ли?).

Когда девушки смеются в примерочной, Кларк ревниво замечает, что при ней Лекса еще ни разу не смеялась. Что такого в Рэйвен, что она вызывает у всех такой прилив положительных эмоций? И что с Кларк не так, раз она не в силах затянуть этого сексуального кролика-плейгерл в свою постель? Ведь взгляд Лексы вчерашней ночью был явно не против, но, подумав как следует, Кларк засчитывает плюс в свою копилку – ведь Лекса сама отказалась заснуть в ее постели. А если бы она согласилась спать с ней, то и секс бы оказался неизбежен. Но насколько он был бы хорош по десятибалльной шкале?

В ночном клубе музыка выбивает барабанные перепонки Кларк и она старается как можно громче кричать Лексе и Рэйвен, что ей хочется домой. Но Лекса пьяна, как и Рейес, а вот Гриффин – трезва как стеклышко. Кларк отказывается оставлять девушек наедине. Она не позволит Рейес охомутать ее «кроличка». Кларк определенно пьяна, хотя этого и не заметно по ее виду. И с каких пор Кларк стала звать Лексу своим кроличком? Кларк чертыхается, когда понимает, что влипла по уши в Уорд.

Заказав в баре пару шотов с джином, а затем – пару с текилой, Кларк решительно подходит к Лексе, весело проводящей время в компании Рэйвен, и дергает за руку, захватывая в свои объятия. Рейес ухмыляется, а затем прыскает смехом над пьяными огоньками во взгляде подруги.

– Удачи! – подмигивает Рэйвен Кларк, удаляясь к бару.

– Рэйвен! – кричит Лекса вслед девушке. – Ты это далеко?

– В бар, детка. Тебе что-нибудь заказать? – улыбается Рейес, вновь подойдя к девушкам. – А тебе, Кларки?

Гриффин едва не рычит, когда ее называет Рейес самым нелюбимым вариантом ее имени.

«В какой это Вселенной Лекса – твоя детка?» – осклабливается Кларк, прожигая недобрым взглядом Рэйвен, которая ловит его на себе и удаляется к бару.

Играют ритмы танго и Кларк несколько резко хватает Лексу за руку. Одеты девушки под стать, чтобы влиться в аргентинские мотивы. Кларк уверено ведет Лексу в ритме музыки, а та свободно подчиняется мелодичному потоку. Когда танго сменяется другой ритмичной песней, звучат аплодисменты остальных присутствующих, среди которых главной зачинщицей является Рэйвен.

– Спасибо тебе за это квир-танго, Лекса. Ты отлично ловишь ритм или же ты обучалась искусству танцев?

Лекса лишь пожимает плечами, но на ее губах играет счастливая улыбка, а после она накрывает губы Кларк поцелуем, на что звучат еще последующие аплодисменты. Кто-то даже выкрикивает пожелания в духе «горько!», от чего на сердце Кларк действительно становится несколько горько. Может, пора открыться этой девушке? Сказать ей, что Кларк ничего не боится и готова к отношениям, что она хочет встречаться с этой невероятной загадочной девушкой, которая, вполне вероятно, и даже более, чем вероятно, является хладнокровной убийцей в прошлом.

Кларк успокаивает себя, что все это лишь в прошлом, а сейчас они в настоящем. Лекса не совершит прошлых ошибок. Да, может она и убила с десяток людей или даже больше, но это не делает Лексу плохим человеком. Ее могли заставлять, пытать. Кларк ничего не знает, потому что Лекса не посвящает ее в подробности. Но если удастся девушку разговорить, вполне вероятно, что Кларк узнает всю правду, нужно лишь выждать момент.

Рейес вызывает на всех троих одно такси, и таксист доставляет первой по адресу Рэйвен, а уже потом Кларк с Лексой. Вторая едва держится на ногах, когда они вваливаются в парадные двери дома Гриффин. Вопросительный взгляд сонной Эбигейл немного отрезвляет Кларк, которая трезвее Лексы и, лишь благодаря ее поддержке, шатенка все еще держится на ногах.

Лекса плюхается, не раздеваясь, на диван в гостиной, а Кларк делает вид перед матерью, будто тоже уходит спать. Увидев, что свет внизу выключается, девушка спускается вниз спустя пять минут.

Только она доходит до дивана Лексы, как лампы дневного света ослепляют Кларк и она прикрывает ладонью свои глаза.

– Так, мисс Гриффин. И как это понимать? – скрестив руки на груди, Эбигейл строго смотрит на дочь, а затем сменяет гнев на милость. – Только не забывай, Кларк, что она – потенциальная убийца,– уже шепотом сказала Эбигейл, когда дочь прошествовала мимо нее в свою комнату.

«Что невероятно заводит…» – думает про себя Кларк,облизав быстро свои пересохшие губы.

Блондинка, несмотря на то, что оказалась поймана на месте «преступления», засыпает у себя на кровати со счастливой улыбкой на губах от этого вечера. А квир-танго даже снится ей, пока не доносятся страдальческие стоны и разговор Лексы с кем-то в комнате.

Сбежав вниз по ступенькам в гостиную, Кларк с удивлением смотрит на мать, которая сидит рядом с Лексой и держит ее за руку, успокаивая. Девушка встревожена, а ее кожа блестит от испарины. Лекса растирает подушечками пальцев виски, прикрыв глаза.

– Я так больше не могу, миссис Гриффин, – говорит Лекса, не открывая глаза и все сильнее взбивает свои виски. – Все эти воспоминания сводят меня с ума. Я – ужасно плохой человек, почему вы разрешаете мне оставаться у вас дома?

– Ну-ну, милая… Все в порядке. Твои воспоминания – неотъемлемая часть тебя, это твое прошлое.

– Лучше бы я этого не вспоминала… Я была счастлива, не помня ничего из этого.

– Что тебе приснилось в этот раз? – тихим голосом спрашивает Эбигейл у девушки, не замечая стоящую за ее спиной Кларк.

Блондинка стоит в дверном проеме, не привлекая к себе внимания, слушая, о чем разговаривает ее мать с Уорд. Последняя встревожена и все еще держит глаза закрытыми, не выпуская руки Эбигейл из своей, а та, в свою очередь, устраивает свободную ладонь на спине шатенки, успокаивая поглаживаниями.

Венки на висках Кларк пульсируют. Почему блондинка злится за то, что Лексу успокаивает Эбби, а не она сама?

– Я вспомнила лица тех, кто стер мою память.., – чуть ли не плача, говорит Лекса. – Один из них… Он был очень зол, что я провалила задание.

– Какое задание? – с любопытством спрашивает Эбигейл.

Лекса открывает глаза и выдергивает свою ладонь из пальцев Эбби, отводит взгляд куда-то в сторону, не замечая Кларк, а затем прочищает горло, боясь озвучить свое новое воспоминание.

– Я должна была убить… Вас и Кларк…

Локоть Кларк, на который она стояла, оперевшись о дверной косяк, от неожиданной новости соскальзывает и девушка едва удерживается на ногах, сбив шкатулку с углового столика. На шум оборачивается Эбигейл и Лекса.

– Простите, я не знала, – Лекса поднимает руки, сдаваясь, потому что Эбигейл отпрянула в сторону от девушки. В глазах женщины читается испуг и зрачки бегают из стороны в сторону, пытаясь что-то найти.

К дивану подлетает Кларк и толкает Лексу, прижимая ее лицом к подголовнику, вдавливая как можно сильнее.

– Кларк, успокойся. Она не причинит нам вреда, – не совсем уверенно говорит Эбигейл, а ее утверждение скорее прозвучало как вопрос к Лексе.

– Я не желаю вам вреда. И не желала тогда! Именно из-за моего отказа убить вас, мне и стерли память. Тот, кто это сделал, его зовут… – девушка обмякает на диване, а затем ее тело начинает извиваться в конвульсиях. Темная кровь струйкой идет из носа, а в глазах Лексы немой страх, губы пытаются что-то сказать, но вырывается лишь хрип. Кровь уже идет изо рта, скатываясь по подбородку к шее. Кларк держит Лексу за руку, пока Эбигейл ищет необходимый инвентарь.

ЧАСТЬ 11. Не собственность, но моя

– Нужно уложить ее на пол. Придержи ее, Кларк. Мне нужно сделать срочно рентген, просветить ее голову. Кларк, отключи панику! – приказывает Эбигейл, помогая пристроить Лексу на полу и прибивая ее тело плотнее к твердой поверхности.

Лекса начинает кашлять, а из ее глаз бегут слезы. Кларк с трудом сдерживает девушку, бьющуюся в конвульсиях. Задержав голову Лексы правой рукой, обхватив ее за подбородок, Эбигейл проводит турбо-сканирование. На планшетный компьютерный выводится файл с рентгеном.

– Кларк. Нужно резать…

– Что? Какого?..

– Кларк, не время тянуть! Дай мне скальпель. Мозгом дистанционно управляли все это время. Видишь это затемнение? Я сначала думала, что это опухоль, но я ошиблась. Нужно извлечь детектор. Все время Лекса была на виду у них. Они боятся, что Лекса выдаст их имена и они запустили процесс разрушения мозга. Если кора окажется поврежденной, в лучшем случае Лекса останется инвалидом. Нужно извлечь этот прибор из ее головы.

– Ты сможешь? – дрожащим голосом спрашивает Кларк у матери. Ее взгляд не полон уверенности, но она кивает, принимая из рук дочери скальпель.

Кларк читает про себя молитву, чтобы Лекса осталась жива и невредима. Счет времени абсолютно теряется, пока Кларк не выдергивает из себя голос Эбигейл.

Лекса неподвижно лежит, и лишь ее грудь вздымается от тяжелого дыхания. Пот застилает ей глаза, а по щекам скатываются влажные дорожки.

Эбигейл демонстрирует Кларк миниатюрный окровавленный электрод, от чего к горлу Кларк подкатывает тошнота. Неужели он находился внутри головы Лексы все это время? Почему они не заметили его раньше? Кларк была настолько одержима своим исследованием, что акцентировала все внимание лишь на результате своих опытов.

– Твоя сыворотка оказалась каким-то образом взаимосвязана с этим чипом. Они отслеживали ее, и судя по всему, подслушивали все наши разговоры. Лекса, ты можешь назвать имена тех, кто с тобой это сделал?

– Мам, не сейчас.., – Кларк устраивает свою ладонь на плече Эбигейл. – Пусть Лекса придет в себя.

– Нет, все… Все нормально. Просто я испытываю неловкость с продырявленной головой.., – пытается пошутить Лекса, лежа на полу.

– И все тебе шутки, – выдыхает Кларк, положив свою руку на тыльную сторону ладони Лексы.

– Ну-у-у, я, пожалуй, пойду, а вы поговорите, – Эбби видит притяжение своей дочери и Уорд, и чтобы не препятствовать их разговору, позволяет им уединиться.

Кларк беспомощно облокачивается о стену, раскинув руки по полу, пока одну из ладоней не берут нежные пальцы. Блондинка виновато смотрит на Лексу, голова которой перебинтована.

Гриффин хмурит брови, не понимая причины для улыбки Уорд.

– Думаешь, они теперь оставят тебя в покое? – спрашивает Кларк у девушки. – Те люди, что так с тобой поступили, они по-настоящему опасны.

– Знаю. Но, в конце концов, они – не опаснее меня. Не забывай, за моими плечами лет тринадцать, а то и больше, обучения в киллерской школе.

– Ты действительно опасная девушка, – Кларк знает, что это правда, но почему-то ей не страшно находиться рядом с Лексой.

– И ты не боишься, что я могу в любую минуту тебя прикончить? – выражение лица Лексы и ее вопрос не кажутся шуточными, от чего Кларк все же слегка напрягается. – Расслабься. Несмотря на твое желание сделать из меня подопытную крысу…

– Кролика…

– Ладно, кролика. Раз ты считаешь, что это меняет хоть как-то общую суть. Несмотря на твое желание ставить на мне опыты, я не готова избавиться от тебя, Кларк Гриффин. Я не вижу в тебе для себя какую-то угрозу. Разве что, твоя дурацкая сыворотка напрочь лишила меня счастья и возможности спокойного сна.

– Я постараюсь все исправить.., – робко говорит Кларк, не рискуя заглянуть в глаза Лексы.

– Это каким же таким образом? Поставишь на мне новый эксперимент с новой сывороткой, дарящей спокойные сновидения? – прищуривается Лекса, наклонив голову под таким углом, чтобы была возможность смотреть на лицо Гриффин.

– Не сыворотку, но эксперимент. Я попробую сделать тебя счастливой, – не поднимая глаз, говорит Кларк, сминая край своей футболки пальцами от переживания.

– Хм-м-м, а вот с этого момента, пожалуйста, поподробнее.., – Лекса усаживается по-турецки поджав под себя ноги, показывая свой настрой на откровенный разговор.

– Я не уверена, что ты согласишься, – Кларк прикусывает губы и прикрывает на мгновение глаза, делая глубокий вдох и на выдохе задает свой вопрос. – Ты согласишься стать моей девушкой? – слова пулеметной очередью вырываются с языка Кларк, а ее щеки начинают гореть от смущения.

– Я не думала, что ты из стеснительных, так засмущалась, посмотри.., – ухмыляется Лекса, от чего Кларк уже порывается подняться с пола и уйти.

– Забудь! Я как всегда сглупила, – обиженно говорит блондинка.

– Постой, Кларк! Ну куда ты сразу убегаешь-то? – Лекса повышает голос, но успевает схватить девушку за запястье. – Я отвечу на твой вопрос, если ты так хочешь…

Лексе не приходится долго думать, чтобы дать свой ответ, и она кивает. Горячие губы ложатся поверх ее. Сердце Кларк – открытая мишень для Лексы, в колчане которой, определенно, не одна стрела. Пропускать удары, в присутствии этой красивой девушки, сердце Гриффин привыкло, но чтобы забыть как дышать – такое случилось впервые.

Блондинка углубляет поцелуй, придерживая Лексу за талию, забывая о только что произведенной операции по удалению чипа, но Уорд молчит, лишь ее учащенное дыхание говорит, что ей важен лишь этот момент их единения.

Кларк так хочется позвать Лексу с собой, в свою спальню, но она не хочет торопиться. Ей не хочется выглядеть озабоченной в глазах девушки, поэтому Кларк этой ночью спит у себя в одиночестве. Введенное Эбигейл внутривенно успокоительное только начинает свое действие на Лексу и шатенке удается расслабиться, предавшись объятиям Морфея.

За завтраком девушки ведут себя непринужденно перед Эбигейл, пока она не раскрывает их, и обеим становится неловко от того, что их поцелуй оказался достоянием общественности.

Эбби не видит в избраннице своей дочери недостатков, за исключением ее темного прошлого, а в целом, эта девушка внушает у нее доверие, поэтому остается только порадоваться за то, что Кларк нашла свою любовь. Главный вопрос – как долго продлится это увлечение? Ведь Кларк ни с кем еще долго не провстречалась.

Лексе непривычна даже сама мысль, что она теперь в отношениях. Но что такое «отношения»? Она не помнит хотя бы одного человека, с кем она бы встречалась. Ни одно из воспоминаний не открыло ей двери в эту часть ее жизни. Лекса не уверена, что у нее вообще был близкий человек. У нее были друзья, которые погибли по ее вине, были родители, которые дарили ей свою любовь до шести лет. А потом Лекса знакомилась лишь с бездушием, бессердечностью и хладнокровием.

Кларк молчит, с напряжением вцепившись пальцами в руль, не рискуя вклиниться в мысли Лексы, которая продолжительно смотрит в одну точку на дороге и периодически похрустывает фалангами пальцев, от чего блондинку слегка коробит.

– О чем задумалась? – все же спрашивает, с некоторой осторожностью в голосе, Кларк у девушки.

– Мне просто интересно… Встречалась ли я раньше с кем-нибудь? Я ничего не помню из личной жизни… Только погибших друзей и родителей.

– Уверена, у тебя была первая любовь, – Кларк устраивает свою ладонь поверх ладони Лексы и бросает на нее беглый взгляд.

– А что если она тоже мертва? – сердце Лексы в этот момент пропускает удары. Ей становится страшно, паранойя накатывает новой волной. – Я не хочу, чтобы и с тобой что-то случилось, Кларк.

– Меньше думай о плохом. Может быть ты действительно ни с кем не состояла в отношениях, тогда могу сказать, что для меня это будет лишь плюсом. Я окажусь твоей первой и единственной. Не позволяй плохим мыслям прокрадываться в твою голову.., – Кларк на пару секунд отвлекается от дороги, чтобы взглянуть в зеленые глаза. – Как она, кстати, не болит?

– Немного совсем. Ничего, пройдет. Главное, что эта дрянь теперь не внутри меня. От одной мысли бросает в озноб, что они все время следили за мной. Надеюсь, во мне нет другого инородного тела.

– Мама тебя проверила. Это все, успокойся.

– Кларк, как я могу быть спокойна, если они знают, что я общаюсь с теми, кого должна была убить? Они определенно ведут со мной какую-то игру, о правилах которых я не осведомлена…

Кларк останавливается на ближайшей парковке, возле супермаркета, и вбирает в легкие воздух, взяв Лексу за обе руки и заставив ее посмотреть в глаза, выдыхает:

– Ты помнишь? Мысли твои. Отгрузи их в коробочки, рассортируй по назначению. Та, где все плохое, не открывай ее, не приближайся к ней. Я с тобой, Лекса, все ведь хорошо. Попозже на работу ко мне заглянет Рэйвен, и после мы поедем к ней. Ты обзаведешься новыми знакомыми…

– В смысле? – не понимая, о чем говорит Кларк, Лекса округляет глаза. – Я думала, что первый вечер, после предложения стать твоей девушкой, мы проведем вдвоем…

– Милая, у нас еще много времени впереди, а вечеринки Рэйв не так часто закатывает. Придет очень много народу, будет весело.

Лексе от этой новости почему-то не становится веселее и она всю оставшуюся дорогу до медицинского центра отмалчивается. Кларк не понимает страха Лексы поехать на вечеринку, а спросить ее об истинной причине не решается. Все равно они поедут на этот вечер и Кларк уговорит Лексу согласиться с условиями.

***

Как и договаривались утром, Рейес приезжает к Кларк на работу. Ее карие глаза загораются игривым настроем, когда видят Лексу. Непредумышленный пикап снова направлен в сторону Уорд, вследствие чего Гриффин уже не сдерживается и сообщает подруге, что теперь они с Лексой – пара.

Рейес несколько шокирована этой новостью (судя по выражению ее лица – для нее не очень радостной), но все же сохраняет свой оптимизм. Рэйвен держится в стороне от Лексы, чтобы держать себя в узде. На вечеринку собирается прийти около сорока пяти человек. Вообразив, какая суета начнется, как только народ начнет подваливать, Лекса отстраняется понемногу от нарастающего гвала и ритмов клубной музыки.

Уорд присаживается с края бассейна, сняв сандалии и опустив ноги в бирюзовую воду. Рядом с ней стоит коктейль «май тай», а в радиусе десяти метров – ни души. Только Кларк наблюдает за уединившейся девушкой из-за угла дома.

Лекса бултыхает ногами в воде и медленно потягивает коктейль из трубочки.

– А она забитая, – Кларк вздрагивает, когда со спины к ней подходит Рейес. – Мне она казалась более раскрепощенной, когда мы в первый раз вместе зависали.

– Ей некомфортно в больших компаниях… Похоже, она – не из любителей тусовок.

– Если она и правда воспитывалась в военной организации, знаешь, это неудивительно. Думаю, что она увереннее чувствует себя, когда пули свистят у виска.

– Ну что ты такое говоришь, Рэйв? – шикает на подругу Кларк.

– А что? Эта девочка, хоть что мне говори, отнюдь, не из робкого десятка. Я вот зуб даю. Гляди, – Рэйвен быстрым шагом идет к Лексе, которая сидит к ней спиной. Ничего не говоря, Рейес хватает Лексу за плечо, на что та резко выкидывает ноги из воды, и сгруппировавшись, зажимает между коленей шею Рэйвен, пока та не начинает хрипеть и хлопать ладонями по икрам Уорд.

– Зачем так пугать? Я могла…

– Убить меня. Согласна, – прокашливается Рэйвен. – Отличная, кстати, реакция.

Кларк летит в направлении подруги и толкает ее в предплечье. Из ее ноздрей, кажется, пойдет вот-вот пар.

– Ты с ума сошла? – ругается на Рэйвен Кларк, а Лекса их разводит по разные стороны от себя.

– Кларк, все в порядке. Уж я точно не пострадала, в отличие от Рэйвен. Правда, прости, – опускает взгляд Лекса, а затем снова смотрит в карие глаза. По горлу Рейес проскальзывает комок и она натягивает на свои губы наигранную улыбку, пожимая плечами.

– Со мной тоже все окей, – но Кларк видит, что подруга на взводе. А точнее, Гриффин до ужаса сейчас раздражает Рэйвен. Она возбуждена. От того, что с ней делала несколько минут назад Лекса.

Кларк отводит Рэйвен в сторону и просит Лексу оставить их наедине.

– Ты думаешь, я не знаю это твое выражение на лице? Даже думать перестань. Лекса со мной и нечего представлять ее в своих пошлых фантазиях. Я не посмотрю, что ты – моя лучшая подруга, если еще раз подобное повторится.

– Ничего себе. Моя Кларки наконец проявила характер. Хвалю, – улыбается девушка, похлопывая блондинку по спине. – Ну перестань обижаться и злиться на меня. Все-все, руки прочь от Лексы, я поняла.

– Вот и умница, – обиженным тоном отвечает Гриффин, спеша вернуться к Лексе.

ЧАСТЬ 12. Реальность из воспоминаний

Ни Кларк, ни Рэйвен не могут найти Лексу, которой нет уже возле бассейна. Толпа развеселившихся гостей улюлюкает над чем-то.

Вот и нашлась пропажа: Лекса стоит в центре круга из девушек и парней. Она растеряна. Ее призывают «пей до дна!», но она бездействует, пока какой-то парень не подходит к ней и не всучивает в руки огромный стакан с «текила санрайз». Парень подначивает Лексу и приближает стакан к ее губам. Коктейль обволакивает ее горло, часть выливается на белую майку, от чего она становится полупрозрачной. Молодой человек приобнимает Лексу за талию, держа стакан у ее губ. Когда пальцы ложатся на бедра, Уорд разбивает стакан о затылок парня и заламывает ему руки.

Кларк с Рэйвен спешат в эпицентр событий, чтобы разнять Лексу с гостем вечеринки. Пока Кларк заботливо отводит свою девушку в сторону, Рейес разбирает полеты со своим хорошим знакомым Финном Коллинзом.

– Ты совсем страх потерял? Зачем спаиваешь девочку? – отчитывает парня Рейес.

– Она ведь новенькая, а новеньким нужно пройти наше посвящение…

– Ты – идиот, Коллинз.

– Рэйв! А когда у нас с тобой будет секс? – кричит парень вслед девушке.

Рейес даже не оборачивается на него и со спины показывает лишь фак.

Кларк отводит Лексу в дом, подальше от громкой музыки и криков веселящихся гостей.

– Прости, что порчу все веселье.., – виновато говорит Лекса.

– Ты ничего не портишь. Все хорошо, – Кларк обнимает девушку и целует ее в щеку.

Лекса ничего не отвечает и сидит на диване, опустив голову.

– Они окружили меня… Я… Словно это было дежа вю. Что-то похожее будто уже происходило со мной раньше. Я впала в прострацию и не знала, как сбежать. Мое тело не слушалось меня. Я находилась в оцепенении.

– Уверена, что ты просто не привыкла быть в такой большой компании и растерялась. С кем не бывает, – улыбается Кларк, заводя темную прядку волос Лексы за ее ушко. – Ты в безопасности.

– В безопасности должна находиться ты, а не я. Кларк, пойми, пока ты со мной, ты, именно ТЫ не в безопасности. Они могут прийти за мной. Они не простили мне моего провала и захотят компенсации. Я совершила, наверное, ошибку, согласившись встречаться с тобой.

– Только не говори, что ты собираешься… – к горлу Кларк подступает ком, а ее глаза начинают блестеть.

– Нет, Кларк, я не оставлю тебя, но не хочу, чтобы ты из-за меня пострадала.

– Прекрати выдумывать, сейчас же! Не нужно никаких «НО» – закипает Кларк. – Ни со мной, ни с тобой ничего не случится. Какое им уже до тебя дело? Для них ты – слабохарактерный солдат, проваливший задание. Они стерли тебя, твою личность, но ты восстановила свое имя, теперь ты знаешь, кто ты. Разве не этого ты хотела? – Кларк пыталась остудить теперь уже свой пыл. – Просто назови имена всех, кто причастен к тому, что случилось с тобой. Одно имя мы уже знаем, так назови другие.

– Пайк – всего лишь пешка в их игре. Они хотели убить меня. Они запустили дезактивацию чипа, и если бы не оперативность Эбби и твоя, я бы уже была мертва. Они слушали каждое мое слово, все мои воспоминания, о которых я вам рассказывала. Они в курсе абсолютно всего. Я хочу уехать отсюда. Поехали, пожалуйста, домой…

Кларк безусловно не может остаться на вечеринке, ведь Лексу угнетает эта шумная атмосфера. Рэйвен очень расстраивается, когда девушки уезжают, но понимает, что причины на то имеются веские, о которых они не желают рассказывать.

Лекса сразу же занимает диван, как только они заходят в гостиную. Эбигейл что-то готовит на кухне, потому что вкусные ароматы окутывают все комнаты. Кларк садится рядом с поджавшей под себя колени Уорд. Блондинка осторожно берет девушку за руку и просит посмотреть на нее. Лекса исполняет эту маленькую просьбу. Кларк не видела раньше этого взгляда. Глаза Лексы сейчас по-настоящему не скрывают испуг.

Кларк остается с Лексой, пока та не засыпает в ее объятиях. Эбигейл шепчет дочери, что ужин готов. Кларк осторожно выползает из-под руки своей девушки, спеша на кухню, потому что желудок уже прилип к позвоночнику, а на вечеринке даже не удалось ничего поесть.

Расправившись с ужином, Кларк спешит в свою спальню на цыпочках, но ее сосредоточенность на тишине нарушает голос Лексы. Она разговаривает во сне, очень громко, на повышенных тонах. Эбигейл застывает вместе с Кларк в проеме гостиной, внимательно слушая монолог Уорд.

***

Лексу оцепляет круг из вооруженных людей. Она держит за руку миловидную блондинку, щека которой кровоточит от глубокого пореза. Лекса не выпускает из виду каждого солдата, окружившего ее и незнакомку.

– Сдай предательницу! – кричит Нико, тот самый парень с кучей татуировок. – Лекса, от тебя всего-то и нужно сдать Лайтборн. Она предала нас, переметнулась в лагерь врага.

– Вы не убьете еще и Джози! Она не заслуживает смерти! – Лекса направляет прицел на каждого, кто собирается приблизиться к ней.

– Она – твоя шлюшка, вот ты и выгораживаешь ее, Уорд. Я еще месяц назад подозревал, что тебя связывает с Лайтборн нечто большее, чем дружба. У нас даже понятие «дружба» под запретом, а ты умудрилась крутить с ней шашни. Предательница она, предательница и ты, – Нико направляет дуло винтовки в лоб Лексы, а затем резко перестраивается и пуля врезается прямо в височную долю блондинки.

Лекса успевает поймать девушку, предотвратив ее падение. Кольцо вокруг расцепляется и Лекса остается сидеть на сырой земле, держа в руках умирающую Джозефину.

– Не плакать, – Лекса прикрывает глаза, отдавая себе приказ. – Не плакать. Слезы – это твоя слабость.

– Любовь – вот что такое настоящая слабость, Уорд, – Пайк стоит над девушкой, а затем плюет в сторону от нее. – Ты получаешь штрафной балл, сейчас тебе удалят одну из меток. Еще один промах и ты узнаешь, как у нас наказывают.

– Убивают? А то я не в курсе о системе ваших наказаний! Неужели вам мало смертей? Вы убили всех, кто был…

– …дорог тебе. Потому что все они мешали тебе стать собой.

– Но Джози… Она… Она…

– Она была ТВОЯ. Уорд! Отбросить сопли в сторону! Не будь размазней. Лайтборн выплатила свой кредит. Смотри, как бы и тебе не присоединиться к клану отщепенцев-предателей.

***

Кларк теребит Лексу за руку, пытаясь вернуть в реальность. Девушка плачет сквозь сон, сжимая пальцы в кулаки.

– У меня была… девушка, – говорит сквозь слезы Уорд. – Ее звали Джозефина Лайтборн. Они убили ее, как бездомную собаку, живодеры…

Кларк делает глубокий вдох и выдох. Она до конца надеялась, что у Лексы все же не было любимого человека и что ей не приходилось из-за этого страдать. Но то, что вторая половинка Уорд мертва, не утешает Кларк. Теперь понятно, почему подсознательно Лекса боится потерять ее, Кларк, и почему не хочет, чтобы та находилась рядом с ней. Да, Гриффин боится смерти, ей не хочется умирать, но и Лексу она не бросит, ни под каким предлогом. Она дала обещание сделать эту девушку счастливой, после всех перенесенных ею испытаний и боли, и она должна стать счастливой, они обе будут счастливы.

Кларк успокаивает Лексу и жестом просит Эбигейл оставить их вдвоем. Позже, когда Лекса немного приходит в чувства, она рассказывает по просьбе Кларк о Джозефине. Конечно, Уорд и сама немного знает о ней, но эта сцена значит для нее лишь то, что Лекса готова была до последнего защищать Лайтборн, даже ценой собственной жизни. Эта девушка значила для нее очень многое, но ее отняли у Лексы точно также, как и остальных дорогих ей людей.

Лекса притворяется, что спит, надеясь, что Кларк скоро тоже уйдет спать, но она сидит с ней еще какое-то время. Позже все же девушка уходит к себе в спальню, оставив Лексу со своими мыслями. Ей не спится и она выходит на веранду, чтобы вобрать в легкие побольше чистого ночного воздуха.

Уорд любуется ночным небом, опираясь о мраморные колонны, удерживающие навес веранды. В глазах начинает рябить и девушка хватается пальцами за ограждения. Она видит себя со стороны, опускающуюся на колени прямо на веранде дома Гриффин. Удар с ноги отключает ее от реальности, рябь пропадает, и на душе от чего-то становится так спокойно.

***

Кларк, как и Лексе, не спалось этой ночью, но причина была неведома ей самой. Она спустилась вниз почти под утро, чтобы проверить девушку, но теперь бегала по дому, выкрикивая имя Лексы, которая не отзывалась. К поискам пропавшей девушки присоединяется уже и Эбигейл.

– Она же не могла убежать, мам? Мы начали с ней встречаться, она обещала, что не бросит меня, мам…

– Милая, отключи панику, прошу, – Эбигейл потирает виски, пытаясь сосредоточиться. – Ты внимательно все посмотрела? Может, она оставила хоть записку, какой-нибудь знак?

– Ни-че-го! Она пропала… ведь обещала не оставлять меня.

– Кларк, отключи свою панику, умоляю. И так голова разрывается…

Кларк не надеется, что Эбигейл как-то сможет помочь в сложившейся ситуации, но зато есть Маркус Кейн и есть Рэйвен. Эбигейл связывается с Маркусом, а Кларк едет в участок к Рейес. Подруга шокирована этой новостью не меньше самой Кларк.

– Ты всерьез считаешь, что она бы ушла неизвестно куда?

– А вдруг она что-то вспомнила, Рэйвен, и это заставило ее передумать. Она была влюблена в какую-то там Джозефину Лайтборн и это меня убивает.

– Так эту птичку ведь пристрелили, как я поняла, – хмурит брови Рейес, на что Кларк кивает. – И что ты боишься? Конкуренции?

– Не смешно, Рэйв. Эту ПТИЧКУ убили. Лекса боялась все это время за меня, до того, как это воспоминание вернулось к ней. Она могла бросить меня ради моей безопасности, – Кларк накрывает паника, а Рэйвен с трудом удается сдерживать паранойю подруги.

– Значит, будем искать нашу беглянку. Как только найдется, тут же сообщу тебе.

– Спасибо, Рэйви… Не знаю, что я бы делала без тебя, – Кларк обнимает подругу и с трудом удерживает слезы.

– Страдала бы дальше, как и всегда, – подтрунивает над Кларк Рейес.

***

Лекса лежит на твердой металлической койке. Все тело неприятно ноет, а конечности с трудом шевелятся. Девушка поворачивает слегка голову, чтобы увидеть, где находится.

Стоит ей открыть глаза, так они встречаются с тем самым лицом из ее страшных воспоминаний – Чарльз Пайк.

– Ну что же, здравствуй, Уорд. Память снова вернулась к тебе? – прижимистая улыбочка скользит по губам генерала. Лекса молчит на вопрос, пока Пайк не хватает ее больно за подбородок и ведет его вверх.

«Только не закрывай глаза. Смотри ему прямо в глаза. Ты не боишься его» – отдает себе приказ Лекса. Она будет слушаться только себя, только своих указаний, но не Пайка.

– Будешь играть и дальше в молчанку? А зачем тогда тебе твой язык, если ты не применяешь его по назначению? Лайтборн! Живо сюда! – в серое помещение, похожее на казарму, заходит красивая блондинка. Сжатая в пальцах Пайка челюсть Лексы едва ли не отвисает от удивления. Что все это значит?

– Джози, будь так добра, скажи своему отцу, что Уорд снова в наших рядах, – Лекса дергается всем корпусом, пытаясь встать с койки, но Пайк крепче хватается пальцами за скулы девушки и отталкивает ее от себя. Глухой удар от приземления на твердую поверхность головы на некоторое время дезориентирует Лексу.

В металлических широких дверях появляется просвет дневного солнца, а позже в помещении снова становится мрачно. В дальнем углу стоит фигура мужчины с бородой, который дружелюбно устраивает ладонь на плече Чарльза.

Джозефина виновато пожимает плечами, поймав вопросительный взгляд Лексы.

– Как и обещал, Рассел, я вернул твоей дочери ее девушку. Теперь, ты выполни свое обещание. Пусть она убьет Гриффин. Обеих.

– Мне нужно поговорить с ней, Чарльз, ты не против ведь? К Лексе всегда требовался тонкий подход…

Холодная волна страха разливается внутри Лексы, когда она глядит на Рассела Лайтборна, одного из виновников в случившемся. И почему Джозефина жива? Ведь воспоминание не могло солгать?

– Милая, оставь нас с Лексой. Позже вы наговоритесь вдоволь, а пока позволь…

– Постой, Джози! – кричит Лекса вслед уходящей Лайтборн. – Но… как же? Ты жива…

– А как иначе? Ты хотела, чтобы меня убили? За мое предательство, конечно, ты меня не простишь, но разве я заслуживаю смерти?

– Предательство? О чем ты…

– Джози? – мужчина с укором смотрит на дочь. – Я же попросил тебя…

– Хорошо, папочка.

Лекса морщится от этого приторно-сладкого обращения девушки к своему отцу.

– Ты помнишь меня, Лекса? – интересуется Лайтборн. – Конечно же ты помнишь, потому что я позволил тебе это вспомнить.

– Позволили? – с непониманием смотрит на мужчину Лекса.

– А ты ведь казалась мне неглупой, когда я тебя увидел. Но когда ты спуталась с моей дочерью, я понял, что ты также слаба, как остальные смертные. Что ты – слабое звено в нашей организованной цепи. Я не хочу разочаровывать свою дочку, избавившись от тебя, ведь она тебя так ждала. Но… если ты умрешь вдруг, совсем внезапно, она ни о чем не догадается. Она сможет посвятить себя делу жизни.

– Вам нужно лишь убрать меня с ее пути? Сделать из нее хладнокровного монстра-убийцу?

– А ты все же не до конца потеряна, Уорд.

– Что вам нужно от меня?

– То, из-за чего ты оказалась во всем этом болоте. Ты должна избавиться от Гриффин. Я пытался перепрограммировать твой мозг, пока ты ничего не подозревала и твои воспоминания оставались прочно запертыми изнутри, словно были вырезаны из твоего мозга, как мешающая жить опухоль. Но мой эксперимент не удался и ты лишь стала жизнерадостной сопливой девчонкой. Твое хладнокровие оказалось под угрозой, ты винишь себя за прошлое.

– И вы всерьез думаете, что я убью Кларк и Эбигейл? Тогда, вы также глупы, как и прошлая я, которая соглашалась убивать невинных людей.

– Ты действительно была самым выдающимся солдатом среди девушек, и даже могла посостязаться за этот титул с парнями, что будут покрупнее и похитрее тебя, но ты предпочла пойти нам наперекор. Я убедил Чарльза дать тебе шанс и не убивать после отказа от миссии. Стерев твою память, я рассчитывал создать более жестокую, новую версию тебя, как солдата. Но я просчитался. Ты убьешь Гриффин и я обещаю, что ты никогда больше сюда не попадешь и забудешь по-настоящему все воспоминания, связанные с этим местом. Ты забудешь все, абсолютно. Как тебе такой уговор? Ты убиваешь Гриффин, притворившись перепрограммированной, а я же обещаю тебе свободу от твоего мрачного прошлого раз и навсегда…

– Мне не нужна свобода, ценой жизни тех, кто заставил меня взглянуть на мир новыми глазами и ради которых я готова пожертвовать своей жизнью. Я готова служить дальше, но не заставляйте меня совершить то, на что я не соглашусь ни под какими уговорами.

– Может быть, пытки изменят твое представление о новой жизни, а, Лекса? Ты будешь молить меня о пощаде и согласишься на что угодно, лишь бы я прекратил твои мучения.

ЧАСТЬ 13. Игра в убеждения

– Папа? – Джозефина ускоряет шаг, отталкивая отца от Лексы. – Что происходит? Почему ты шантажируешь мою девушку? Не смей угрожать ей пытками. Я не позволю мучить Лексу.

– Эта девушка отказывается подчиняться. Ты понимаешь, что если она не исполнит указание, нас с тобой обоих обезглавят? Я взял под свою ответственность помилование Уорд. Если бы не твои слезы и не мое обещание сделать ее верным своему делу солдатом, она бы уже давно была мертва.

– Если бы я знала, что с Лексой здесь будут обращаться, как с пленницей, я бы ни за что не согласилась, чтобы ее нашли.

– Что такое ты говоришь? Ты хоть в курсе, что твоя Лекса уже встречается с другой? Что она не любит тебя.

Джозефина смотрит в глаза Лексе и понимает, что отец не лжет. Но как быть с ее чувствами? Она не может приказать себе разлюбить эту девушку за минуту.

– Почему вы изменили мое воспоминание о Джозефине? – с вызовом во взгляде обращается Лекса к Расселу Лайтборну. – Почему в моем воспоминании она погибла? – Лекса задает вопрос и сразу же обращает взгляд к девушке. – Ты погибла на моих руках. Нико выстрелил тебе в голову…

– Нико? Но ведь он…

– Что?..

– Он пошел на предательство вместе со мной. Мы с ним предали тебя, когда позволили отцу стереть тебе до основания память. Мне было страшно, что ты никогда не вспомнишь меня, а я до последнего верила, что когда-нибудь увижу тебя вновь. Пап, – обращается блондинка к Расселу. – Почему ты умертвил меня в воспоминаниях Лексы?

– Потому что мне нужно было внушить ей чувство вины.

– Как это сделали с моими родителями и друзьями?.. – в голосе Лексы появляется надежда.

– Остальные воспоминания не подправленные, они настоящие, – неужели Рассел сочувствует ей или это лишь хорошая игра?

– Вы ведь понимаете, что вам придется убить меня, потому что даже не надейтесь, что я пойду на убийство Кларк и Эбби. Но объясните мне одно – для чего вам выгодна их смерть? – волнующий вопрос озвучен и у Лексы нет пути назад. Она не знает, зачем этим убийцам нужна простая семья врачей.

– Они слишком часто совершают ошибки в деле, которому посвятили свою жизнь, и считают, что за эти ошибки не должны платить. Эбигейл Гриффин, своей рукой, хотя и по воле обстоятельств, отправила множество невинных жизней на тот свет.

– В таком случае, чем отличаетесь от нее вы, убивающие даже за маленькое неповиновение?

– Ну-ну, Лекса… Во-первых, сам я, лично, так никого еще и не убил, в прямом смысле. Я лишь заимствовал разум у тех, кто вставал на неверный путь, во благо науки. Твоя подружка, Кларк, между прочим, очень близка мне по духу, она ведь точно также одержима наукой. Твой случай послужил для нее отличным поводом развернуть свои исследования, – пальцы Лексы сжимаются в кулаки, Джозефина замечает эту реакцию девушки. – Она ведь использует тебя, несмотря на то, что удачно маскируется своей увлеченностью тобой. Ты для нее останешься подопытной крысой, как бы ни старалась снять с себя это клеймо. Зато, у тебя есть настоящий отличительный знак, что ты – лучшая из убийц, и до сих пор для некоторых из нас ты все еще вселяешь надежду.

– Вы серьезно полагаете, что даже будь я в действительности лишь экспериментом для Кларк, то захочу убить ее и Эбби? Даже если ее чувства ко мне наиграны и их на самом деле не существует, то это ничего не изменит, – Лекса поднимается с койки, но лезвие ножа касается ее горла. Рассел разминает шею, несколько нервно сжимая рукоять охотничьего ножа, проводя поверхностно надрез по нежной коже.

– Папа! Что ты делаешь? Остановись! – Джозефина бросается к отцу, выбивая из его пальцев нож. – Лекса, ты в порядке? Боже, у тебя кровь… – блондинка усаживает Уорд на кровать и отрывает от своей рубашки кусок ткани, обтирая шею. – Убьешь ее, убьешь и меня.

– Что за самопожертвование, Джози? – мужчина буквально щебечет перед дочерью, он сохраняет предельную осторожность в своих дальнейших намерениях. – Ты становишься снова слабой! Любовь – слабость! Она тебе не нужна. Лекса не останется с тобой, даже если я сохраню ей жизнь. Если не я, то любой другой может убить ее, не моргнув при этом и глазом. Джози, малышка, я тебя люблю. Эта девчонка погубит нас всех. Если Чарльз узнает, что она не изменилась… Он доложит на нас ЕМУ.

– Пайк отпустит ее, – заканчивает за отца Джозефина.

– Ты еще совсем глупышка…

– Не называй меня глупой. Я сказала, что Лекса не умрет, значит так и будет.

– Тогда согласишься ли ты завершить за нее начатое? Ты убьешь Гриффин?

Лекса в этот момент перестает дышать. Джозефина смотрит прямо ей в глаза, словно ожидая какой-то команды. Рассел вопросительно устремляет взгляд на дочь, которая перекидывается немыми диалогами с Лексой.

Лекса качает головой, умоляя не соглашаться с альтернативным вариантом Рассела.

– Прости, Лекса. Но я люблю тебя, а Гриффин для меня – никто. Я хочу спасти лишь тебя.

– Мне не нужно спасение такой ценой, Джози, – Лекса сжимает в своих руках ладони девушки. – Пообещай мне, что не причинишь ни Кларк, ни Эбигейл вреда. Пожалуйста…

– Джоз! Я – твой отец, не смей слушать эту девчонку! – Рассел хватает дочь за плечо, разворачивая на себя.

– Ты перестанешь быть для меня отцом, если сделаешь Лексе больно хоть физически, хоть морально.

– Джо…

– Пап? Я все сказала. Если ты любишь меня, то поможешь мне избавить Лексу от его контроля.

– Это, боюсь, невозможно, дорогая. Он нас… – пуля проходит сквозь сердце Рассела. Джозефина опускается на пол, удерживая отца. – …услышал…

Тот, кто виноват во всем, вот он здесь, словно просочился из последних воспоминаний Лексы в реальность, он гневно стискивает зубы, смотря поочередно то на Джозефину, то на Лексу. Держа девушек на мушке, мужчина оттягивает момент до нажатия на спусковой крючок. Лекса поднимает руки и идет прямо на дуло револьвера.

– Ты с ума сошла? Лекса, остановись! Он же убьет тебя! – со слезами на глазах умоляет девушку Джозефина.

– Сегодня больше никто не умрет, Эмерсон, – говорит Лекса, подойдя в упор грудной клеткой к дулу пистолета. Карл Эмерсон не решается спустить курок, уголки его губ подрагивают, собственно, как и руки. – Скажите мне в глаза, что было плевать на смерть моей матери, скажите это прямо сейчас. Скажите, что вы не знали, чем все может обернуться? Вы хотели сделать из ребенка вашей любимой женщины монстра, потому что он был НЕ ОТ ВАС!

– Что ты…

– Что я такое говорю? Кажется, вы забыли попросить Лайтборна спрятать от меня один важный момент в том воспоминании, Эмерсон. Я видела, как вы рыдали, после того, как моя мама упала на землю. Вы не желали ей смерти, вы не хотели убивать меня, а всего лишь пытались причинить боль моему отцу, показав его никудышным родителем, позволившим отдать дочь в лагерь убийц и сделать из меня одной из них. Все совершенные мной убийства происходили под чьим-то надзором, под давлением, с чьей-то помощью. Я никогда не убивала по собственному желанию.

– Заткнись, Уорд! – к Лексе подбегает разъяренный Пайк, он брызжет слюной от ярости. – Позвольте, сэр, избавиться от нее сейчас же!

– И кажется, я попала в самую точку, да, мистер Пайк? Ведь вас подослал Эмерсон. Вы прикидывались другом моего отца, но предали всю нашу семью! Вы – предатель! Ваша организация целиком покоится на крови и костях новобранцев и других несчастных, невинных людей. Вы не умеете держать слово, вы обвиняете других в слабости, в то время как сами все когда-то кого-то любили, кто не сумел полюбить вас. Рассел Лайтборн был вашей правой рукой, а вы избавились от него, как от мусора.

Лекса отвлекается на всхлипываний Джозефины, но снова берет себя в руки, смотря в глаза зачинщика этого ужаса. Девушка собирает в себе всю свою ненависть к этому зверю и выбивает локтем револьвер из его рук, оперативно подняв с пола. Теперь пистолет приставлен к голове Пайка и у Лексы буквально в руках его жизнь. Ей больше всего хочется прикончить именно предателя ее семьи, а не того, кому Пайк подчиняется.

Мужчина поднимает осторожно руки и качает головой, не веря, что у Лексы хватит духу убить его. Он помнит эту девушку малышкой и всегда знал, что она – слишком добрая, но все же на ее руках кровь нескольких человеческих жизней, причем близких ей людей.

– Ты – не убийца, Лекса, – тихо говорит Джозефина, сидя на полу рядом с бездыханным телом отца. – Убьешь его – уничтожишь свою душу.

– Она ведь права, – радостным, но в то же время испуганным голосом говорит Пайк, обращаясь к Лексе. – Твой отец не убил бы меня, даже если бы знал, что я – предатель. Лукас всегда был открытой книгой. Он был бесхребетным всю жизнь, – Лекса уводит дуло от виска Пайка и спускает курок, резко изменив траекторию выстрела. Пуля всадилась в колено Эмерсона, от чего тот злобно стиснул зубы, закрывая ладонью кровотечение и сползая по стене на пол.

– Лекса, он ведь тебя провоцирует, не слушай, что говорит! – Джозефина подбегает к Лексе, пытаясь отобрать у той пистолет. Пайк делает надсечку Лексе, пользуясь моментом отвлеченности девушек. Уорд на локтях ползет спиной в направлении стены. Пайк целится в нее. Выстрел прямо над ее головой.

– Это был предупредительный выстрел, Александрия. Следующий, клянусь, будет точно в твою голову.

Джозефина опускается на пол, к Лексе, берет ее за руки и заставляет посмотреть ей в глаза.

– Будь сильной, Лекса, не ведись на его… – кровь фонтаном окрапляет лицо Лексы. Пуля прошла прямо через гортань Джозефины, последние слезы скатились по ее щекам.

Почему же Лексе так больно? Джозефина, невинная девушка, которую она любила до Кларк, погибла из-за нее. И следующая пуля может достаться ей, Лексе, если она не примет правила игры Эмерсона и Пайка. У них хватит сил пристрелить ее точно так же, как сделали это с Лайтборн.

– Я согласна убить Гриффин, – стараясь придать своему голосу уверенность, Лекса перед этим прикрывает на несколько секунд глаза, задерживая дыхание.

Ей придется притвориться безжалостной убийцей. Лекса будет смотреть в голубые глаза своей девушки, приставив дуло винтовки к ее лбу или виску, но выстрелом будет награжден сам Пайк, который, без сомнений, будет личным наблюдателем (жаль, не увидит собственную кончину).

***

Маркус Кейн пьет кофе, по-хозяйски расположившись в кресле гостиной дома Гриффин. Эбигейл сидит рядом с ним и держит его за руку. Рэйвен смотрит на парочку и довольно улыбается, на что Кларк толкает подругу в плечо, а та шикает и говорит «ну что такое?».

– Значит, Лекса пропала ночью? Или утром? – спрашивает Маркус у Эбигейл.

– Мы не знаем, когда точно, но на утро ее уже не было.

– Немного познакомившись с ее нравом, несложно предположить, что Лекса могла уйти сама, боясь подвергать вашу семью риску.

– Но мы бы ее защитили.

– Вряд ли, если ее прошлое связано с киллерской организацией. Вживленный чип в ее висок – тому подтверждение. Все, что вы говорили, слышали они. Им было известно ее местонахождение. Вполне вероятно также и то, что Лексу могли похитить, – Кларк чуть ли не скулит на это предположение Маркуса Кейна, что мужчина спешит сразу же утешить девушку. – Но вероятность того, что она ушла добровольно, думаю, процентов на девяносто пять…

– А я бы не списывала и вариант, что Лексу легко могли насильно увезти, – говорит Рэйвен, чьи слова снова наводят панику на Кларк, а Маркус недовольно качает головой, ставя сказанное Рейес ей же в укор.

Стук в дверь отвлекает всю компанию от разговора. Маркус смотрит вопросительно на Эбигейл.

– Кого-то ждете? – тихо спрашивает он у своей любимой.

– Я говорила Линкольну, офицеру полиции, мы с ним что-то вроде напарников. Он обещался заехать. Наверное, приехал.., – пожимает плечами Рэйвен. – Я открою, не беспокойтесь.

Рейес направляется к парадной двери и быстро ее открывает. Первое, что она видит – дуло штормовой винтовки, прямо на уровне ее глаз. Медленно подняв взгляд, девушка видит смотрящую на нее Лексу. За ее спиной стоит еще пара вооруженных людей.

Лекса бьет прикладом по шее Рэйвен и та заваливается на пороге без сознания.

ЧАСТЬ 14. Сектор всех воспоминаний

«Прости, пожалуйста…» – мысленно извиняется перед девушкой Лекса, неуютно чувствуя себя в шкуре лже-убийцы. Пайк не спускает с нее глаз. Он грубо подпихивает ботинком лежащую на полу Рэйвен, откатив ее тело немного в сторону.

Лекса, Пайк иНико заходят в гостиную, откуда доносятся голоса. Они затихают, когда вооруженная троица врывается в домашнюю атмосферу уюта.

– Ну вот он, твой звездный час, Лекса, – говорит довольно Пайк. – Они должны заплатить за свои ошибки.

Сердце Лексы пропускает удар за ударом, когда ее глаза встречаются с голубыми. Лекса смотрит на Эбигейл, на Маркуса, которые видят во взгляде девушки сожаление. Она не хочет убивать их, но ее к этому принуждают. Кларк видит сбоку шеи Лексы крупную татуировку, где раньше были шрамики.

– Тебе решать, кто из них умрет первым. Можно избавиться сначала от неожиданного гостя, чье присутствие мы не предполагали, – Пайк смотрит на Маркуса Кейна. – Тем более, ты не знаешь его и не привязана душевно. Считай, это легкая разминка.

Лекса справилась бы с одним Пайком, но когда ее контролирует еще и Нико, самый беспощадный и высоко поднявшийся по карьерной лестнице киллер, задача усложняется.

Изначально девушка прорабатывала план лишь с одним Пайком, а теперь, всю дорогу до дома Гриффин, ей приходилось продумывать, как провернуть операцию без потерь.

Рэйвен уже пострадала, но Лекса надеется, что не так сильно ее приложила. Она знает, куда нужно бить, чтобы человек в ближайшее время пришел в себя. Нужно выиграть где-то полчаса. Но в профессии наемника главное – оперативность. На данный момент отвлекающим фактором остается только Рейес, которая пока что в отключке.

– Не заставляй меня убить тебя, Уорд, – злится Пайк и дает какую-то команду Нико. Он подходит к Маркусу и хватает его за обе руки, выкручивая их за спину и ставит на колени перед Лексой. – Всего одна пуля и дело в шляпе.

– Но они все беззащитны, – говорит Лекса. – Кодекс говорит…

– Плевать на кодекс! Это уже проваленное ранее задание. Ты просто должна его завершить. А для начала – пусти пулю промеж глаз этого человека.

Лексе тяжело смотреть в глаза Маркусу, ведь он помог ей, когда она была в беде. Он не посадил ее в общий обезьянник, а заботился о ней, а потом и вовсе вернул ее к Гриффин домой (правда, тогда она не собиралась к ним возвращаться).

– Чего ты колеблешься, Уорд? – повышает голос Пайк.

Нико достает пластиковые стяжки и по очереди сковывает руки и ноги Эбигейл, Кларк и Маркусу.

– Ну что же, у нас есть еще время. Они никуда не сбегут, а мы, рано или поздно, уйдем отсюда с завершенной миссией. Не вынуждай меня поступить так же, как с твоими родителями и друзьями, Уорд. Всего одна пуля и мы на один шаг ближе к победе.

Лекса смотрит на Маркуса. В конце концов, он – полицейский, и сможет, возможно, как-то поспособствовать благоприятному исходу. Лекса становится к мужчине максимально близко:

– Постарайтесь выбить у меня оружие.., – еле заметно шевелит губами Лекса, смотря на Кейна. – Может быть, есть что сказать на прощание? – спрашивает уже громко Лекса, обращаясь к Маркусу, изображая свою готовность произвести выстрел.

– Есть. Но не сегодня! – Маркус бьет Лексу обеими ногами в пах, выбивая из ее рук оружие. Девушку отбрасывает в сторону, и она влетает в шкаф со стеклянными дверцами. Стекла осыпаются прямо на ее голову. Она даже не успевает прикрыть руками лицо, потому что ее тело временно парализовано ударом в пах.

Стягивающий запястья и ноги Маркуса Кейна пластик препятствует максимально быстро провернуть операцию, но он совершает выстрел в Нико, а затем в Пайка. Оба лишь ранены, но временно недееспособны. Лекса находит силы бросить Маркусу нож и он разрезает стяжки.

– Ты предала нас! – кричит Пайк, дотянувшись до винтовки и взведя курок. Выстрел оглушает присутствующих в комнате. Кейн вовремя успевает выбить оружие, хотя пуля, под которую он бросился на защиту Лексы, прошла через его предплечье и на рубашке моментально расплылось большое алое пятно. Нико поднимает руки, отпрянув от винтовки в сторону, когда к его затылку прикладывается холодный металл.

Маркус потирает место ранения, будто это всего лишь пластиковая пулька. Мужчина освобождает Кларк и Эбигейл. Лекса все время пытается не закрывать глаза, пытаясь сделать попытку подняться на ноги, но сознание девушки упорно проваливается в никуда.

***

Кларк не отходит от Лексы ни на шаг, пока та, наконец, не приходит в чувства. Веки кажутся невероятно тяжелыми, а по телу будто проехались катком. Легкие прикосновение к ее шее заставляют девушку собраться с силами и приоткрыть глаза. Она прикусывает губу, когда пытается лечь в более удобную позу, потому что ее тело уже успело онеметь.

– Тихо. У тебя сломано два ребра и сотрясение, – голос Кларк оживляет Лексу и она находит силы улыбнуться. – Посмотри, мам, она еще и улыбается после всего произошедшего. Похоже, она и правда сильно ударилась головой.

Лекса строит на лице гримасу и закатывает глаза. Она чувствует на губах солоноватый привкус и проводит быстро по ним языком – кровь. Кларк прикладывает ватный тампон к краешку губ Лексы и удерживает его какое-то время.

Уорд морщится, потому что губу неприятно саднит. Эбигейл все это время наблюдает за девушками, но позже, понимая, что им нужно остаться наедине, покидает спальню Кларк.

– Мы отчитали Маркуса за то, что он не рассчитал силу и вывел тебя временно из строя. Но так было безопаснее для тебя. Он знал, что делает.

– Ему нужно было сыграть свою роль. Он правильно сделал все. Не стоит осуждать его. По крайней мере, он нас всех спас.

Кларк лишь пожимает плечами, а затем резко оборачивается. Лекса замечает отстраненность девушки от реальности, а с ней она ведет себя предельно осторожно.

– Ты боишься меня? – кидает свою догадку Лекса, заставляя Кларк посмотреть глаза в глаза.

– Ну что ты за ерунду говоришь? – оправдывается Кларк.

– Меня сложно обмануть. Я вижу, что ты изменилась в поведении…

– Не придумывай, Лекса.

– Прошу тебя, не обманывай. Что не так?

– Хорошо, – Кларк делает глубокий вдох-выдох. – В какой-то момент я думала, что ты все же исполнишь их приказ. Пожалуйста, не обижайся! – Кларк быстро берет девушку за руку.

– Как ты могла вообще об этом подумать? Я ни за что бы не причинила вам с Эбигейл вреда, ни под каким предлогом не пошла бы на ваше убийство. Кларк… Я просто поверить не могу, что ты…

– Прости, пожалуйста… Рядом с этими людьми ты выглядела непредсказуемой.

– Но я ведь даже им озвучила свое нежелание убивать вас.

– Да, я знаю, просто…

– Просто ты не доверяешь мне.

– Неправда, Лекса!

– А по-моему, твои слова говорят сами за себя, – Лекса не успевает договорить, как головокружение заставляет ее снова опустить голову на подушку.

– Ты как? – Кларк осторожно придвигается ближе к девушке. – Ты побледнела.

– Я в полном порядке.

Кларк не верит словам Лексы, но предпочитает не доставать своими расспросами. Но когда Уорд прикрывает глаза, Гриффин начинает не на шутку переживать. Руки Лексы дрожат, а веки закрыты. Кларк зовет Эбигейл и та просит дочь принести фонарик.

Блондинка быстро исполняет приказ матери и та наводит свет фонарика в закатившиеся за орбиты зрачки.

– Похоже на приступ. Ее мозг сейчас подчиняется сам себе, мы не должны вмешиваться. Думаю, это связано с сотрясением.

– А вдруг, когда они ее похитили, то снова впихнули этот чип?

– Я не вижу свежих швов, а без хирургического вмешательства невозможно вживить чип в голову, – Эбигейл убирает руку с виска девушки, прикрывая обратно тонкий шрамик волосами. – Понаблюдай за ней, а я пока съезжу к Маркусу, проверю его плечо.

– Но они сделали ей татуировки на месте прежних шрамов… – Эбигейл дослушивает дочь, с сожалением качает головой, выражая свое явное неодобрение происходящего. Кларк прощается с Эбигейл, но не отрывает взгляда от Лексы, глаза которой по-прежнему закрыты, но ее мозг активно работает, заставляя веки дрожать. – Лекса? Ты меня слышишь? Все будет хорошо…

***

–– Tori Amos – Lust –

Лекса находится в просторной белой комнате со множеством мониторов, установленных на стенах. В каждом разные живые кадры, сменяющие друг друга. На всех кадрах Лекса и близкие ей люди. Девушка подходит к ближайшему экрану и со слезами на глазах смотрит трансляцию своего первого воспоминания – появление на свет:

Розали принимает крохотную девочку с рук акушерки и прижимает комочек к своей груди. Лукас любуется этой картиной, его глаза тоже на мокром месте.

– Как и решили, еще пять месяцев назад, милый? – спрашивает Розали у отца девочки. – Александрия?

– Или просто – Лекса, – улыбается мужчина.

– Хочешь подержать ее? – Розали передает розовое одеяло с ребенком Лукасу, и тут он уже не сдерживает слез радости.

– Она такая малютка. Ну что, здравствуй, солнышко? Добро пожаловать в эту жизнь, – мужчина целует малышку в лобик и возвращает комочек матери.

Лекса смотрит в экран и прижимает кулак к дрожащим губам, сдерживая эмоции внутри себя, хотя по щекам уже сползают влажные дорожки.

Девушка подходит к другому монитору, видя себя примерно в возрасте четырех лет:

Она сидит недалеко от садовых качелей, а рядом с ней два мальчика, которые играются в гонки машинками по спресованной песочной «трассе».

– Белл! Ты играешь не по правилам! – возмущается один из мальчиков.

– Лекса. Будешь нашим жюри?

– Конечно, только с радостью. По какой шкале судить вас? – спрашивает девочка, обращаясь к мальчику, что чуть поменьше другого.

– Джон будет рад, если ты отнесешься к нему не предвзято. Ведь известно, что равных мне нет в гонках.

– Я буду предельно объективна к каждому из вас, – насупив носик, обращается к мальчишкам маленькая Лекса. – На счет три – начинаем.

Лекса не считает это воспоминание чем-то важным, поэтому удивляется, что оно вернулось к ней. Раньше она считала, что вспоминает только то, что действительно сыграло важную роль в формировании ее судьбы, но никак ни эти игры в гонки в песочнице с Беллами Блейком и Джоном Мерфи. Несомненно приятно вспомнить хоть что-то из далекого детства и воспроизвести в памяти друзей, когда они были детьми, а заодно вновь ощутить ту боль, которую она испытала, потеряв их.

На другом экране Лекса видит себя, уже чуть постарше, примерно в том возрасте, когда ее забрали в лагерь наемников, на спортивном мате, в белом кимоно. Ее сбивает с ног напарник, который ростом чуть выше ее, где-то на голову:

– Уорд! Помни главный наш девиз «упал – поднимайся не медля». Вставай быстрее и не позволяй противнику нанести тебе контрольный удар, после которого ты едва ли уже сможешь подняться на ноги. Нико, покажи еще одну хитрость Александрии, – так вот когда впервые они встретились с Карлом Эмерсоном.

Вот почему в воспоминании из военного лагеря Нико казался таким знакомым ей. Он ходил в ту же группу джиу-джитсу, что и Лекса. Он знал ее с самого детства, но в лагере притворялся, что не знаком с ней. Эмерсона Лекса уже знала не по наслышке, как своего преподавателя по джиу-джитсу.

Следующий монитор привлекает особенное внимание Лексы – на нем она видит Пайка. Он встречает Лукаса на улице возле торгового центра. Они пожимают друг другу руки:

– Сколько лет, сколько зим, – ухмыляется Чарльз Пайк. – А ты все не меняешься, Уорд. А кто это за Принцесса?

– Лекса, моя дочь, – Лукас смотрит на Лексу, держа ее за маленькую ручку. – Поздоровайся, милая. Это Чарльз Пайк, бывший мой сослуживец по армии.

– Я теперь служу в военной академии, Лукас. Мы обучаем юных дарований с пеленок искусству ведения боя, самозащиты и созданию различного рода стратегий. Так сказать, я подался в творческую стезю.

– Молодец, поздравляю, – пожимает руку Пайку отец Лексы.

– А маленькая мисс Уорд не хотела бы обучаться у меня? – не сказать, что глаза девочки горят интересом. Ей почему-то не нравится этот человек, хотя он и предлагает заманчивое получение образования вместо обычной школы.

– Это было бы очень интересно, да, малышка? – девочка тянет руку отца, торопя таким образом домой. – А что для этого нужно? Какие-то специальные документы? Мы вот с секции джиу-джитсу идем. Может, увидимся как-нибудь, посидим, выпьем, как в старые добрые времена, пива в каком-нибудь баре?

– Буду только рад, – Пайк пожимает на прощание руку Лукаса, а маленькая Лекса всю дорогу до дома молчит.

– Все хорошо, солнышко? – спрашивает отец.

– Мне не нравится твой друг, – угрюмо говорит Лекса. – Он странный.

– Ты у меня такая серьезная растешь. Чем же тебе не понравился Чарльз?

– У него выражение лица недоброе.

– Просто у кого-то нет настроения? Что, опять Нико тебя победил? – улыбается Лукас, зная уже ориентировочные причины подобного подавленного настроения дочери.

– Не в Нико дело…

– Значит, я все же прав?

– Нико победил меня, но этот мужчина мне просто не нравится, вот и все.

– Какая же ты маленькая бука.

– Пап, ты знаешь, я не люблю, когда ты меня так называешь.., – мило морщит носик Лекса, поведением больше похожая на подростка, нежели на пятилетнюю девочку.

– А все потому что ты – моя любимая маленькая бука.

– И не сюсюкайся со мной. Я не маленькая, – с вызовом в голосе бросает девочка, от чего у взрослой Лексы на губах проскальзывает улыбка.

Слишком много экранов, на которых транслируются все воспоминания Лексы. Чтобы все основательно вспомнить, необходимо здесь надолго задержаться. Теперь у нее есть надежда вспомнить. Вспомнить все – не только плохое и мрачное, но доброе и светлое, поэтому отказываться от такой возможности будет великим упущением.

– Я хочу вспомнить всю свою жизнь до сегодняшнего дня, – говорит Лекса, смотря на очередной монитор с трансляцией ее воспоминаний.

ЧАСТЬ 15. Неотложные меры

Кларк крепко сжимает в ладони ладошку Лексы. Эта девушка сейчас так беззащитна, она столько всего пережила, а Кларк только и может, что просто молча дожидаться, пока Лекса самостоятельно выйдет из внезапного транса.

Даже Эбигейл уже успела вернуться домой, а ситуация нисколько не изменилась. Лекса все также не слышит их, очевидно, вспоминая что-то новое из своей жизни.

– Мам, я люблю ее… – сквозь слезы говорит Кларк, крепче сжимая пальцы своей девушки в своих.

– Я знаю. С ней все будет хорошо.

– Я так сожалею, что помешалась на своих опытах, вместо того, чтобы сразу проникнуться ей как человеком.

– Она тебя простила, прости и ты себя. Так было нужно, чтобы ты все осознала. Не сразу, но ты все же поняла.

Кларк лишь кивает и с надеждой во взгляде смотрит на Лексу, веки которой продолжают дрожать.

Маркус заходит в гостиную с подвешенной на бондаж рукой, а здоровой приобнимает Эбигейл сзади за талию. Кларк даже не обращает внимание на гостя, уделяя все свое внимание лишь Лексе, дыхание которой учащается, а пульс зашкаливает. Эбигейл просит Кларк принести все необходимое для сооружения капельницы.

После того, как канюли вводятся в нос Лексы, начинается отторжение и по прозрачным трубочкам уже течет не прозрачный физраствор. Он становится бордовым, потому что кровь из носа Лексы всасывается через канюли. Эбигейл впервые сталкивается с подобным обратным оттоком. Девушка задыхается от собственной крови, кислород не поступает в ее легкие, а Кларк не может собраться с мыслями, чтобы выполнить точные инструкции матери.

***

Лексу везут с завязанными глазами в военном фургоне, ее руки скованы за спиной металлической стяжкой. На всякий случай девушку придерживают под локти приставленные к ней солдаты, чтобы она не попыталась сбежать. Ее тело ужасно болит от полученных лазерных ожогов, которые остались от удаления всех боевых отметин. Все ее достижения враз оказались уничтоженными (если это можно было назвать достижениями).

Теперь, за непослушание и отказ от исполнения миссии, ее везут в неизвестность, чтобы убить. Никто даже не найдет ее труп, никто не вспомнит о том, что вообще была Александрия Уорд, потому что находить и вспоминать больше некому. Она потеряла всех. Теперь остается лишь Джози, ради которой Лекса еще готова жить.

– Вытаскивайте ее! – отдает приказ неизвестный мужской голос, но который все же кажется знакомым.

Лекса сейчас находится в собственном теле, она не наблюдает за всем со стороны, как это было раньше. Лишь одно осознание, что все это, по-прежнему, воспоминания, заставляют Лексу не переживать за дальнейшие события.

Она ощущает резкий толчок в спину, позже слетает чуть ли не кубарем со ступенек фургона, когда ее грубо вытаскивают из него.

Повязка срывается с глаз и девушка осматривает окрестности. Кругом сплошной лес, ни единой души. Полная тишина и шелест листвы. Но где-то все же есть признаки цивилизации. Лексе даже кажется, что она слышит шум автострады.

– Есть какие-то особые пожелания, сержант Уорд? – теперь Лекса видит, кому принадлежит голос. Рассел Лайтборн. В руках он сжимает шприц с толстой длинной иглой, а затем стравливает из него воздух, приближаясь к девушке. – После того, как я введу этот раствор в твои вены, ты все забудешь. Ты не будешь помнить ни своего имени, ни то, откуда ты родом, кто твои родители. – Лекса пытается рассмотреть, что такое помещено в раствор шприца, там определенно что-то плещется, маленькое, черное.

– Возможно, однажды ты вновь это вспомнишь, но только это окажется для тебя ударом. Считай, я оказываю для тебя огромную услугу. Я спасаю тебя от твоих воспоминаний. И если ты, все же, вспомнишь когда-нибудь, хоть что-то, знай, все это было с тобой. Ты вновь переживешь тот ужас. Зато ты будешь уверена в том, что знаешь о себе всю правду.

– Я знаю свою жизнь. Я знаю, что вы сделали со всеми моими друзьями, с моими родителями, – оскаливается Лекса и выдает смачный плевок в лицо Лайтборна.

– То, что с тобой произошло в этой академии – ты забудешь навсегда. Убийства, множество убийств, совершенных милой, красивой девушкой, но с уродской душой.

– Зачем вы все это мне сейчас говорите?

– Ты – зверь, Александрия. Ты – не человек. От таких не должны рождаться дети!

– Прекратите!

– Скоро все прекратится. Ты все забудешь, – Рассел держит в одной руке шприц, а второй надавливает на плечо Лексы, заставляя ее упасть на колени.

– Я хочу забыть все эти смерти…

– Знаю, дитя мое. Поэтому я это и делаю.

– Я хочу счастливую жизнь…

– Она невозможна в данный момент. Прошлое тебя будет преследовать. Зверь внутри тебя, рано или поздно, очнется, и ты станешь собой. Ты не помнишь тот вечер, когда ты получила третью метку, как он закончился?

– Не помню. Мы слишком много выпили…

– Не сваливай все на алкоголь. Ты трахнулась с Нико! Ты изменила Джози!

– Вы лжете! Мы с Джози любим друг друга, как бы вы не были против наших отношений.

– Скоро моя дочь будет отомщена. Твой плод умрет сегодня.

– Плод? О чем вы…

– Именно из-за Джози я и вынужден так с тобой поступить, – толстая игла врезается в место шрама, а с губ Лексы срывается крик. Рассел закрывает рот девушке своей широкой ладонью, пока та медленно заваливается на бок. Запястья за спиной пытаются сделать последний рывок, чтобы высвободится из металлической стяжки, пока тело в руках Лайтборна не ослабевает окончательно. Рассел разрывает металлическую стяжку, сдерживающую руки Лексы, снимает с нее всю одежду. – Ты и этот… щенок, – Рассел с ненавистью смотрит на молодого киллера. – Ваше отродье умрет очень скоро, а ты, Уорд, навсегда забудешь об этом. Ты нарушила одним своим неверным шагом десяток предписаний. Можешь быть спокойна об одном – Джози об этом никогда не узнает. Для нее ты будешь простым дезертиром, она забудет тебя, выкинет из своей головы раз и навсегда, и поймет, наконец, что отец всегда прав.

– Так, получается, вы меня наказываете не за отступление от миссии? Вы не исполняете приказ Эмерсона? Не из-за того, что я не убила Гриффин? – округляет глаза Лекса, в попытке приподняться цепляясь пальцами за траву, которая тут же обрывается.

Солдаты присвистывают, когда девушка лежит, распростертая на земле в своей абсолютной наготе. Нико подходит к Лексе и приподнимает ее голову, оттягивая за волосы. Его челюсть плотно сжата от злости и одновременно от жалости к Уорд.

– Мы могли бы сбежать из этого ада, но ты сама избрала неверный путь. Расплачивайся теперь, как знаешь… Отец об этом не узнает, я сохраню нашу тайну, – Нико одаривает на прощание Лексу пренебрежительным взглядом и встает на ноги. Девушка поджимает к своей груди колени, свернувшись в позу эмбриона, чтобы хоть как-то согреться и спрятаться от унижающих взглядов.

Лекса не знает, что было в том шприце, но оно уже начинало свое воздействие. Внутренности девушки будто плавили огнем, голова разрывалась от боли, и даже ладони, сжимавшие ее в висках, не спасали положение. Внизу живота раскинулся дополнительный очаг, в котором плавились и купались в огненном мареве ее внутренности. Первая мысль, промелькнувшая в этот момент – Рассел не соврал. Она действительно БЫЛА на первом сроке беременности. Отцом был Нико. Нико Эмерсон.

До того, как потерять сознание, в голове Лексы не укладывается, как она могла изменить Джозефине с этим ублюдком? Пытаясь собрать события того вечера в единый паззл, Лекса чувствует, как ее рассудок начинает рассыпаться. Ее память разрушается точно также, как вирусный червь или троян пожирает операционную систему и все ее файлы. Уорд массирует пальцами виски, прикрывая глаза, из которых бегут слезы. Боль невыносимая, плавящая мозг, прекращается одновременно с потерей сознания, а затем и неожиданным пробуждением.

С чистого листа.

***

Уорд открывает глаза наяву, широко их распахивая. Кислорода не хватает, а ее собственная кровь из носа оказывается в канюлях, поступая обратно. Голубые глаза, смотрящие со страхом на нее, заполнены слезами, Лекса пытается что-то сказать, протягивая правую руку к щеке Кларк, задерживая подушечку указательного пальца посередине нижней губы Кларк.

Лекса цепляется пальцами за ворот рубашки Кларк, приближая ее к себе. Одним резким движением Лекса вырывает прозрачные трубочки канюлей, а кровь из носа уже стекает по ее губам, темно-красной густой дорожкой опускаясь к шее.

Кларк придерживает голову Лексы, чтобы та не запрокинула ее назад. Уорд обхватывает Кларк, повисая на ее шее, пачкая кровью светлую рубашку блондинки. Горячее дыхание касается уха Гриффин и она начинает безудержно рыдать.

– Нам лучше расстаться… если я выживу, – тихим охрипшим голосом шепчет Лекса. Кларк смотрит на девушку с непониманием, возмущением и болью. – Я не была хорошей девушкой для Джози. Не стану и для тебя.

– Ты от меня так просто не отделаешься, Лекса Уорд, – навзрыд, пытаясь все превратить в шутку, говорит Кларк, задыхаясь от собственных слез.

– Я – зверь, – говорит Лекса, проводя ребром ладони под носом, размазывая кровь по левой щеке. – Нам лучше забыть о нашей встрече…

Эбигейл прислушивается к тому, что говорит Лекса, и выставляет по бокам руки, с возмущением надвигаясь на нее. Женщина отталкивает от Уорд свою дочь.

– Маркус, принеси ремни, – повелительным тоном говорит Эбби.

Кейн не понимает этого приказа, но, лишь пожав плечами, уходит в другую комнату и приносит через пару минут пять ремней разной ширины.

– Мам! Что ты собираешься делать? – Кларк становится между Лексой и Эбигейл, устремив испуганный взгляд в карие глаза.

– Выжечь эту чертову татуировку! Нужно зафиксировать ее, процедура будет весьма болезненной, – с уверенностью в голосе произносит вердикт женщина. – Поверь, я знаю, что делаю. Она теряет слишком много крови, и еще… Я проанализировала состав этой метки. В нем содержится фермент, уничтожающий дофамин, гормон мотивации и радости.

– Мам, я знаю, что такое дофамин! Но с чего ты взяла, что все дело в нем?

– А я думаю, что это гениально, – нахваливает Маркус свою возлюбленную, а Кларк делает такое выражение лица, будто ее вот-вот вырвет.

– Знаю, звучит больше как теория-предположение, но мы лично ничего не теряем, если попробуем извлечь из кожи красящий пигмент. Изменения в ее поведении, состоянии здоровья начались с того похищения, с момента, как на ее шее появился символ несущей смерть. Но это – лишь малая часть беды. Удалив остатки фермента из организма, есть риск, что Лекса снова потеряет память, и в этот раз неизвестно, чем все закончится.

Кларк не пытается уже поймать волну мыслей матери и целиком теперь полагается на ее докторскую интуицию. Раз Эбигейл считает, что Лексе плохо из-за воздействия на ее мозг каких-то психотропных ферментов, значит такие догадки имеют свое логическое заключение. И если Лексе суждено вновь забыть всю свою жизнь, значит так нужно, а может, будет даже лучше, если она все забудет, потому что девушка не испытывала ни разу радости, вспомнив свою прошлую жизнь.

Эбигейл спрашивает разрешения Лексы на проведение операции по выведению фермента и девушка, сглотнув, кивает. Снова белые стены кабинета, куда Кларк привезла голую девушку в ночь их встречи. Кларк помогает матери зафиксировать руки и ноги Уорд ремнями, и когда дело завершается, блондинка проводит подушечками пальцев по щеке беззащитной девушки, а позже дарит кроткий поцелуй в краешек пухлых губ.

– Я буду здесь. Мы все с тобой, Лекса, – уверяет Лексу Кларк, сжав перед началом операции в своей ладони холодную ладошку. – А после у нас все будет хорошо, обещаю. Я буду оберегать тебя, несмотря на то, что ты мне сказала, я не оставлю тебя. Больше никогда не оставлю.

Когда Эбигейл вводит в вену Лексы катетер вазофикс, прикрывает глаза, шумно вздохнув перед этим. Женщина прикрепляет к указательному пальцу правой руки пациентки клипсу, отслеживающую дыхание. Кларк тоже закрывает глаза на долю секунды, чтобы сбросить с ресниц просящиеся слезы. Эбигейл приказывает дочери не паниковать и не драматизировать раньше времени. Сейчас нужно полагаться лишь на удачу.

Маркус сидит в кресле, нахмурив брови, о чем-то сосредоточено размышляя. Кларк подходит к мужчине и вопросительно на него смотрит, не скрывая своего переживания за дальнейшую судьбу Лексы.

– Вы ведь не сдадите ее властям? – дрожащим голосом спрашивает блондинка, заламывая пальцы, и мужчина качает головой, растирая пальцами свой подбородок, но определенно что-то не договаривая. – Спасибо…

– Но для нашей же безопасности мы должны убедиться в ее психической уравновешенности. Такая жизнь, как у Лексы, может сломать любую психику, а нездоровые эмоционально люди несут опасность обществу. После того, как Эбби выведет фермент из ее организма, мы должны будем лично позаботиться о состоянии здоровья Лексы.

– Так и собиралась я поступить. Я ее не брошу, не оставлю в беде больше никогда.

– Но никогда не говори «никогда». Ты должна пообещать, что закончишь свои опыты над ней, – Кларк распахивает широко глаза, приоткрывая в возмущении рот. – Эбигейл мне все рассказала. То, как ты поступила с Лексой – это было антигуманно, ты и сама сейчас это понимаешь, взглянув немного назад на себя со стороны.

Кларк виновато тупит взгляд в пол, но позже встречает рассудительный, но не осуждающий взгляд Маркуса Кейна. Эбби не врала, когда давала этому мужчине лишь положительную характеристику. Он и правда хороший.

За спокойной беседой с Маркусом, Кларк отвлеклась мыслями об операции, и лишь сейчас вспомнила о ней, подойдя к матери со спины. Женщина напряжена, но это напряжение ее постепенно отпускает, когда Кларк подходит к ней.

Лекса мирно спит, пока капельница делает свое дело. Руки и ноги девушки уже освобождены от ремней и все ее естество также дремлет. Кларк проводит плавную линию пальцами по скуле Лексы и просто любуется девушкой, сочувствуя тому, что ей пришлось пережить в своей жизни.

– Думаю, она в порядке, – кивает Эбигейл, отвечая на не озвученный дочерью вопрос. —По крайней мере, анестезия мощная и она ничего не почувствовала, – Кларк подходит поближе к Лексе, чтобы рассмотреть поближе ее шею, точнее – оставшийся шрамик. Эбигейл постаралась не оставить слишком бросающиеся в глаза следы от операции. – Но мы узнаем все подробности, когда она очнется.

– Это будет через сколько? Через час, два?

– Даже раньше, думаю.

ЧАСТЬ 16. Все совершают ошибки

Последнее воспоминание покидало Лексу и она цеплялась за него, как за спасательный круг. Глаза открыты, но она не здесь, не в реальности. Из ее памяти уходили имена: Лукаса, Розали, Джона, Беллами, Октавии… Нико, Чарльза Пайк, Нико Эмерсона… Маркуса Кейна, Карла Эмерсона, Эбигейл Гриффин… Кларк.

Режущая височная боль. Крик. Пальцы настолько крепко сжимают подлокотники, что вот-вот сломаются от такого давления. Голова кружится от сменяющихся частых картинок, которые размываются в эффекте Гаусса, а затем пустота.

Чистый слой.

Белый лист.

На нее смотрит несколько пар глаз, принадлежащих неизвестной женщине, мужчине и девушке. Сделав попытку приподняться на локтях, Лекса поморщилась от боли. Ее вены запульсировали от потянувшегося в сторону катетера. Женщина заботливо обхватила Лексу за плечи и аккуратно устроила на подушке.

– Как ты себя чувствуешь, Лекса? – девушка с непониманием смотрела на встревоженную женщину. – Боже, Кларк… Этот ее взгляд. Он рассеянный.

– Нет, нет… Только не это. Только не опять, – по щекам блондинки от чего-то бежали слезы. – Она ведь не могла потерять снова память.

– Но этот риск был. Мне очень жаль, Кларк, но Лекса не помнит нас. Никого.

Блондинка отошла от Лексы на некоторое расстояние и зарядила кулаком по тумбочке. Недоумевающая Уорд лишь хлопала глазами, не понимая, кто эти люди и почему они так реагируют по-странному на ее пробуждение.

Люди чего-то ждут от нее, но Лекса не знает, что конкретно, поэтому ее локти вбиваются в простынь, а на лбу проступает испарина. Слишком тяжело дышать. Слишком мало воздуха. Лекса раскрывает рот и начинает жадно ловить кислород губами. На лицо ей натянули какую-то прозрачную маску.

Дышать теперь значительно легче. Легче. Веки тяжелеют.

***

Маркус Кейн сидел в кресле напротив койки, где лежала бессознательная девушка, над которой суетилась Эбигейл, пока Кларк старалась не накручивать себя и ушла за кофе.

– Ты ведь понимаешь, что теперь девочка может начать абсолютно новую жизнь? – подставив кулак под подбородок, нарушил напряженную тишину Маркус, обращаясь к Эбби. – Мне кажется, все лишь к лучшему. Чарльз Пайк и Нико Эмерсон теперь за решеткой. Угроза миновала. Все в безопасности.

– Я не думаю, что Лексу так просто оставят. Она говорила постоянно про кого-то другого, не называя его имени, и думаю, что этот кто-то все еще в курсе происходящего. Они бы не стали делать татуировку Лексе, если бы не имели на нее видов. Она им нужна. Даже без памяти.

Маркус поджал губы и о чем-то глубоко задумался, затем вновь вернув взгляд к Эбигейл:

– Мы ее защитим.

– Маркус, я не хочу показаться грубой и бесчеловечной, но разве мы мало пережили? Нам больше не нужны проблемы.

– Что ты хочешь этим сказать? Ты открещиваешься от этой девушки?

– Боюсь, что так.

– Но она рисковала собой. Ради нас. Ради Кларк. Она отказалась убивать вас, даже когда вы не были близки. А теперь мы – как одна большая семья, Эбби, и Лекса – ее часть.

Эбигейл ничего не ответила на реплику Маркуса, проигнорировав его, от чего он прищурился, вглядываясь в свою женщину, которая сейчас казалась ему совершенно чужой, из-за подобного высказывания о Лексе.

Когда вернулась Кларк, сжимающая в руках пластиковый стакан с кофе, она сразу почувствовала напряжение между матерью и Кейном. Брови Кларк приподнялись вопросительно и Маркус лишь пожал плечами.

Блондинка подошла к мирно спящей Лексе, присела с краю койки и взяла теплую ладонь своими пальцами. Веки девушки стали медленно подниматься, видно было, что ей очень тяжело удавалось совладать с собой, чтобы найти силы открыть глаза.

– Кто вы? Все… – озираясь по сторонам спросила охрипшим голосом Лекса, еще более сдавленно звучавшим из-за приспущенной с лица кислородной маски, которую Кларк осторожно опустила, когда заметила намерение девушки что-то сказать.

– Я – твоя девушка, а это – моя мама и ее… муж, – у Кейна от удивления брови приподнялись и он невольно ухмыльнулся. Лишь Эбигейл оставалась более всех напряженной. Она подошла к Кларк и взяла ее за запястье, медленно ведя на выход из кабинета. – Подожди минуточку, Лекса. Мне нужно поговорить…– нехотя Кларк все же пришлось оставить Лексу. – Ну что такое, мам?! – возмутилась блондинка, разводя руки в стороны и высвобождая свое запястье от пальцев Эбби.

– Мы должны отпустить ее, Кларк.

– Что… о чем ты говоришь? Я не отпущу ее. Она – моя девушка…

– …которая даже не помнит твоего имени. Она ничего не помнит. Как в тот день, когда ты привезла ее с автострады. Вряд ли ее люди из киллерской группировки просто так сдадутся. Если они не приручат Лексу вновь, то захотят избавиться от нее. Но мы уже не будем с ней связаны, поэтому ты, я и Маркус… Мы будем в безопасности. Кларк, милая, я не хочу потерять тебя или его. Маркус меня осудил за то, что я сказала относительно Лексы, но я надеюсь на твое понимание.

– Понимание? Ты предлагаешь мне отправить свою девушку в неизвестность, оставить без поддержки, когда она особенно теперь в ней нуждается. Лекса многое пережила, она не заслуживает быть брошенной. Я… Я люблю ее, мама. По-настоящему. Сейчас я особенно четко это признаю и не готова отступиться при первых же трудностях, которые могут и не возникнуть. А если они и будут, то мы справимся со всем, несмотря ни на что. Забудь о своей дурной идее бросить Лексу на произвол судьбы. Я больше не стану возвращать ей воспоминания, я сменю тему диссертации, никаких экспериментов ради докторской степени. Лекса начнет жизнь с чистого листа, где не будет места жестокости и насилию. Я ее окружу любовью и заботой, что она и не подумает, даже подсознательно, о желании вернуть воспоминания. Я напомню ей лишь о ее родителях, напомню о том, как я люблю ее, о том, как она захотела впервые поцеловать меня, а я по глупости отказала ей в этом. Она вспомнит благодаря мне только свои светлые и лучшие воспоминания.

– А как ты ей объяснишь, где все время она жила? Как ты заполнишь тот пробел, образовавшийся между ее детством и сегодняшним днем? – скрестив на груди руки, Эбигейл в упор смотрела на Кларк, и та промолчала, не зная, что ответить на вопрос.

– Тогда мы вернемся сейчас к ней и мы постараемся сгладить эффект ее амнезии. Успокоим.

– Ма-а-ма? Ты что-то задумала или же мне только кажется? – тревожно посмотрела Кларк на Эбигейл. – Если ты хоть как-то постараешься меня разлучить с Лексой, я за себя не ручаюсь.

Теперь тревога тяжелым илом осела на дне души Эбигейл. Ее дочь способна прочитать все ее потаенные мысли, но нужно стараться не выдать их. Не сейчас. Слишком рано.

***

Кларк не покидала кабинет, пока Лекса достаточно не окрепла. Когда уже пришло время выйти из-под капельницы, Лекса схватила Кларк за руку и притянула к себе, поцеловав в губы. Кларк была счастлива, что девушка поверила ей и эмоции не выглядели поддельными. Между девушками действительно была слишком крепкая эмоциональная связь.

Улучив момент, когда Кларк на время покинула кабинет, в него вошла Эбигейл, сжимая под мышкой синюю папку. Она протянула папку с какими-то бумажками девушке. Лекса достала всю кипу документов и, прочитав первую бумагу, подняла глаза на Эбигейл:

– Билет в Сидней? – игра бровей Лексы говорила о ее волнении. – Но зачем? И тут… лишь один билет. Миссис Гриффин… Я чего-то недопонимаю…

– Ты не ошиблась. Билет один. И ты улетишь завтра в Австралию. Одна.

– Это… приказ?

– Так будет лучше для всех нас. Особенно для Кларк. Я не хочу ничего объяснять, но ты должна улететь. Ради Кларк.

Лекса не понимала, что происходит. Почему Эбигейл так стремится сослать ее на другой конец света, якобы во благо Кларк, когда та даже намеком не обмолвилась о подобном? Только Лекса собралась задать щекочущий язык вопрос, как в кабинет возвратилась довольная Кларк, в руках у нее было два рожка мороженого. Посмотрев на синюю папку, лежащую на койке, и переведя взгляд на Лексу, пальцы которой судорожно теребили уголки авиа-билета, Кларк выхватила его из рук своей девушки.

– Как это… понимать? – недоумение, вот что могла прочитать на лице Кларк Лекса. – Ты собиралась бросить меня и ничего не сказать? – мозг Кларк слишком реактивно подыскивал подходящие версии для происходящего, и тут ее взгляд перепрыгнул с Лексы на Эбигейл, которая прижалась спиной к стене, ожидая истошных воплей дочери, но та вобрала побольше кислорода в свои легкие и на выдохе посмотрела на Лексу.

– Та-а-ак, мам. Если я правильно все поняла, это ты принесла чертов билет Лексе. Она тебя об этом попросила, скажи честно? – Эбигейл быстро посмотрела на Лексу, и та кивнула головой, собираясь уже принять весь огонь на себя. Кларк подняла в воздухе ладонь и прикрыла Лексе рот. – Не-не-не, любимая. Я хочу услышать версию своей наилюбимейшей мамы.

– Кларк, билет купила я. Без просьбы Лексы. Я посчитала, так будет лучше, если она…

– Если она уедет молча, ничего не сообщив о том, что собралась в другую страну? Ты хотя бы помнишь наш разговор, где я тебя предупреждала о том, что будет, если ты попытаешься разлучить нас? Так вот! Получи и распишись! – Кларк хватает билет за уголки и разрывает его, из ее глаз бегут слезы. – Лекса, мы сейчас же уезжаем отсюда!

– Что происходит, Кларк? – Лекса несколько раз споткнулась, пока Кларк тянула ее за собой по длинному коридору. – Я с места не сдвинусь, пока не объяснишь… – Кларк резко потянула за руку Лексу, что та нарочно завалилась на пол. Блондинка тащила распластавшуюся девушку по гладкому керамическому полу.

– Черт возьми! Да можешь ты подняться наконец? Не будь как ребенок, Лекса! – пыхтела Кларк, пытаясь поставить свою любимую на ноги. До Кларк уже доносился стук каблуков и знакомая манера ходьбы Эбигейл.

– Прости, Кларк! Я клянусь, что больше не влезу в твои с Лексой дела!

– Я порой забываю, что взрослые – это дети-переростки. Почему ты не могла оставить все, как есть, мама? Почему ты привыкла все усложнять? Я люблю Лексу и ты не можешь помешать нам быть вместе… – Лекса потянула Кларк за рукав, что та присоединилась к посиделкам на полу. – Не сейчас, родная, – шепнула Лексе блондинка. – Нет, она не против наших однополых отношений, но она против… – Эбигейл усердно качала головой, умоляя дочь не рассказывать о причине ее переживаний. —В прошлом у тебя были… кое-какие проблемы с законом, так сказать. А мама у меня слегка мнительная и не верит, что люди способны измениться.

– Извините, миссис Гриффин, если я… – тихо вступила в полемику матери и дочери Лекса.

– Стоп! Прекрати, сейчас же. Если бы каждый человек начал извиняться за свое прошлое, то в мире бы наступил хаос. Но то, что было, оно кануло в Лету. Больше нет нас прошлых. Есть лишь мы. И мы сейчас – это настоящие мы.

Кларк хитростью заставила Лексу подняться на ноги с пола и уже обхватила девушку со спины, сдавливая ее грудную клетку замком своих рук. Лексе от этого становилось смешно, а Эбигейл, наблюдая за тем, как ее дочь счастлива рядом с этой девушкой, поставила себе в укор ее недавний проступок. Как она посмела посягнуть на личную жизнь Кларк? Чем она только думала?

***

–– Zayn feat. Sia – Dusk till Dawn –

И ты больше никогда не будешь одинока,

Я буду с тобой от заката до рассвета,

Я буду с тобой от заката до рассвета,

Малышка, я рядом.

Я буду обнимать тебя, когда что-то пойдет не так,

Я буду с тобой от заката до рассвета

Кларк пришлось напроситься переночевать в доме Маркуса, вместе с Лексой. Мужчина понимал, насколько девушкам необходимо все обсудить, наедине, поэтому покинул моментально собственный дом под предлогом срочного дежурства. На самом же деле он приехал к Эбигейл, воспользовавшись теперь случаем во благо их отношений.

Блондинка лежала на широкой кровати, подмяв под себя левое плечо Лексы, руки которой обвились вокруг талии Гриффин. Пальцы Кларк зарывались в густые темные волосы любимой девушки, расчесывая их и наслаждаясь мягкостью и ароматом бананового шампуня.

Меньше всего Кларк хотелось обсуждать события сегодняшнего дня, который был феерично изгажен (иначе не скажешь) проступком Эбби. До сих пор не верилось, что Лекса могла улететь в Сидней, ничего не сказав. Комок обиды на мать встал поперек горла и пальцы резко упорхнули из густых волос, сжавшись в кулаки.

– Ты слишком напряжена. Расскажешь, в чем дело? – с беспокойством в голосе, Лекса посмотрела в голубые глаза.

– Давай не сегодня, родная, хорошо? – Кларк прильнула губами ко лбу своей девушки и поцеловала ее. – Я просто хочу побыть в тишине, рядом с тобой…

Лекса кивнула и крепче обняла Кларк, наслаждаясь их близостью, которая не казалась выдумкой. Единственное, чему Лекса могла сейчас верить, потеряв память, так это в то, что Кларк – ее судьба, которой можно доверить даже собственную жизнь.

ЧАСТЬ 17. Оживление прошлого

К сожалению или же к счастью, воспоминания Лексы о ее прошлой жизни не спешили к ней возвращаться, но она не сожалела об этом. Единственное, о чем она чаще всего думала – потеря родителей. Кларк рассказала ей, что Лукас и Розали погибли в автокатастрофе, когда Лексе было шесть лет. После этого она росла в приюте. Лгать любимой девушке не было в приоритете у Кларк, но ради безопасности Лексы приходилось сражаться со своими внутренними демонами.

Также Лексе пришлось окончить экстерном школу, ибо Кларк просто не могла предъявить никаких документов об ее окончании, а на желание Лексы поехать в приют, в котором она якобы провела все свое детство и отрочество, нашлась лишь новая причина солгать. Для Лексы ее документы об окончании школы безвозвратно утеряны. Девушка определенно с трудом купилась на это ухищрение Кларк, но все же смирилась с тем, что пришлось сдавать все дисциплины, которые на удивление с легкостью ей давались.

– Поздравляю тебя с выпуском из школы, таким же экстренным, как и все обучение, – Кларк нависла над упавшей в кресло Лексой и подарила ей крохотный поцелуй в краешек губ, а затем взяла ее за правую руку и поднесла к своим губам, поцеловав безымянный палец с кольцом.

– Спасибо, что во всем мне помогаешь, – улыбнулась Лекса, согревая уже в своих ладонях руки Кларк. – Если бы тебя не было в моей жизни, не знаю, где бы я сейчас была.

– Но ты ведь помнишь? В болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас… – слова про разлуку скользким полотном накрыли сердце Кларк. Сколько раз она теряла Лексу и находила? Достаточно, чтобы понять, что весь этот путь в их отношениях не был пустой тратой времени.

Сегодня к девушкам должна была заехать Эбигейл с Маркусом. Они недавно вернулись из своего турне медового месяца и собирались поделиться своими эмоциями от путешествия. Лекса собиралась пройтись по магазинам, а позже заняться организацией семейного ужина.

Возле отдела со свежими овощами Лекса будто вросла в пол ногами,которые казались чугунными. На нее смотрел странный мужчина с выбритыми висками и шрамами на них. Даже его шея была испещрена порезами, которые скрывались под татуировками. Мужчина перебрасывал с руки на руку цукини, не отрывая взгляда от Лексы, которой все более становилось не по себе и она поспешила в другой раздел супермаркета, лишь бы не находиться под прицелом внимания этого незнакомца, который напоследок странно ей улыбнулся.

Расплатившись за покупки, Лекса схватилась за ручку бумажного пакета и подняла его до уровня подбородка, чтобы он по пути к такси не порвался.

– Что же, рад видеть тебя в здравии, Уорд, – голос за спиной заставил девушку вздрогнуть и обронить пакет, из которого на асфальт вывалились все покупки. Мужчина принялся помогать собрать оброненные продукты и задержал свой взгляд на Лексе. – А ты стала еще более красива и все больше похожа на свою мать.

Упоминание Розали заставило все тело Лексы задрожать изнутри. Она забросила в пакет головку сыра и поспешила к ожидавшему ее такси, но незнакомец схватил ее за руку и не желал быстро отпускать.

– Что вам от меня нужно? – в голосе Лексы смешивались злость со страхом. Мужчина сжал пальцы вокруг ее запястья и сильнее надавил на него, что из глаз девушки посыпались искры, а еще, кажется, что-то хрустнуло. Незнакомец тащил ее в сторону тонированного внедорожника, пока Лекса старалась привлечь внимание прохожих, которые лишь шарахались от нее, боясь встрять в неприятности.

Лексу уже затолкали на переднее кресло внедорожника, быстро захлопнув за ней дверцу, которую девушка безуспешно пыталась открыть, но автоматическая система закрытия дверей не позволяла ей совершить побег. За руль уселся незнакомец и, перед тем, как завести двигатель, схватил Лексу больно за запястья.

– Что вы творите? Это похищение! Оно уголовно наказуемо! – негодовала Лекса, пытаясь освободить скованные пластиковой стяжкой руки.

– Я ведь обещал, что ты навсегда останешься со мной, – мужчина наглаживал колени Лексы и та пыталась безуспешно отбиваться. – Я любил Розали больше жизни, но твой отец увел у меня ее. Теперь, когда ты превратилась в нее, я понял, для чего были все испытания. Судьба готовила для меня тебя. Ты предназначена мне, а не Розали, – незнакомец поглаживал пальцы Лексы и провел указательным по кольцу. – Неужели ты успела выйти замуж? Кто он? Я сделаю тебя намного счастливее, поверь мне. Да, мы – солдаты и у нас на уме одна война и оружие, но таких сильных духом девушек, как ты, я никогда не встречал ранее. Я помню тебя еще маленькой девчушкой с косичками и озорными зелеными глазами, помню твою тягу ко всему новому, помню первое совершенное тобой убийство…

Лексе словно зарядили под дых этими словами. Она крутила головой по сторонам, пытаясь позвать на помощь. Незнакомец продолжал рассказывать в подробностях о ее прошлой жизни, где было так много боли и крови. Крови ее близких людей.

– Ты – монстр, но которого я безумно полюбил. Ты – машина для убийств, и возможно я сумасшедший, меня это дико заводит… Ты была для меня как дочь, которой у меня никогда не было, но ты была лучшим солдатом, которым я безумно был горд.

Незнакомец говорил и говорил, пока тащил Лексу к какому-то заброшенному домику. Вставив ключ в замок, дверь со скрипом отворилась. Подтолкнув девушку в спину, ее нос столкнулся с запахом плесени. Здесь давно никто не жил, но на стенах висели многочисленные фоторамки с фотографиями какой-то семьи.

Лексу усадили на стул, примотав каждое запястье к подлокотникам, только вот слова не желали проталкиваться ближе к языку, а застревали где-то посреди гортани. Незнакомец снял со стены напротив фотографию и поднес ее поближе к лицу Лексы, чтобы она могла рассмотреть ее.

– Конечно же, ты теперь снова не помнишь родителей и живешь уже несколько лет с памятью, как чистый лист, но ты должна помнить их в лицо. Ты должна помнить, что они погибли из-за тебя.

– А как же… автокатастрофа? – запинаясь спросила Лекса, разглядывая со слезами на глазах людей с фотографии.

– Что-о-о? Какая автокатастрофа? Хочешь я тебе напомню, как они погибли и как ты собственными руками похоронила их? – Лекса отрицательно крутила головой, но пальцы, сжимавшие ее подбородок, заставляли смотреть прямо в темно-карие глаза незнакомца. – Тот, кто сейчас является твоим мужем, выдумал сказку про трагическую смерть твоих родителей, вынудил поверить в то, что ты никак не причастна к их гибели, но определенно сам в курсе, что же произошло на самом деле? Так вот давай ты послушаешь эту историю от непосредственного ее первоисточника…

***

Кларк с переживанием посмотрела на настенные часы в форме Эйфелевой башни и на сенсорный экран телефона, который молчал. Несколько попыток дозвониться до Лексы закончились провалом, а Эбигейл с Маркусом уже были на подъезде. Ужин так и не был приготовлен, потому что продукты не были доставлены домой, под командованием Лексы, которая куда-то запропастилась. Кларк уже перестала бояться отпускать девушку одну с тех пор, как Пайка и Нико Эмерсона посадили за решетку. Тем более Лекса уже достаточно освоилась и хорошо ориентировалась в городе. Теперь же Кларк жалела, что именно сегодня отпустила свою жену одну за продуктами. Автоответчик на ее телефоне просто сводил с ума.

Эбигейл с Маркусом сразу заподозрили неладное с дочерью и быстро догадались о причинах ее подавленного настроения.

– Уверен, с ней все в порядке, – старался утешить Кларк Маркус, поглаживая ее плечо.

– Не так я хотела встретить вас из медового месяца. Это должен был быть праздник, а не время в переживаниях за то, где же она…

Заказав ужин с доставкой, кусок не лез в горло. На улицах Лос-Анджелеса начинало смеркаться, а мысли о Лексе накатывать снежным комом, проходящим по горлу и обжигающим внутренние органы. Даже температура тела Кларк казалась сейчас больше относящейся к температуре трупа, нежели живого человека.

Маркус советовал не спешить с поисками и не обращаться в полицию. А вот если Лекса и ночью не появится дома, тогда стоит забить тревогу, о чем меньше всего хотелось бы всем думать.

***

Лекса кричала, дергала примотанными к подлокотникам руками, пытаясь высвободиться из плена, а Карл Эмерсон продолжал с упоением наблюдать за ее душевными и физическими терзаниями. Девушке не хотелось верить в то, что ей рассказал этот умалишенный, который привез ее в дом родителей, который заставил погрузиться ее в самые болезненные моменты прошлого, которое было ужасным.

– Зачем бежать от прошлого, когда оно все равно навсегда с тобой? Даже все забыв, ты не сможешь отрицать тот факт, что была чудовищем. Ты навсегда останешься уродливой изнутри, твоя душа пахнет гнилью. А милое смазливое личико тебя не убережет от последствий содеянного тобой. Твои нынешние поступки никак не сгладят ужасные шрамы, оставшиеся от прошлого на твоей душе и теле… – пальцы Эмерсона гуляют по бархатистой шее Лексы, что вызывает у нее эмоциональное отторжение. Когда лицо Эмерсона приближается к приоткрывшейся ложбинке, Лекса бьет лбом его голову, о чем позже пришлось жалеть.

Пальцы Эмерсона с яростью разрывают рубашку на девушке, затем срывают бюстгальтер, открывая похотливому взору обнаженную нежную женскую грудь. Холодное лезвие ножа касается сначала левого соска, затем и правого. Эмерсон играется со своей жертвой, проводя прямую линию лезвием от горла к пупку. Полоса покрывается мелкими капельками крови. Опустив вниз голову, Лекса старается избегать прямого зрительного контакта со своим похитителем, который получает наслаждение от ее мучений.

– Я сейчас освобожу тебя и пообещай быть хорошей девочкой, – Эмерсон подводит поочередно лезвие к запястьям Лексы и разрезает скотч.

Сначала Лекса ведет себя нерасторопно, но когда похититель подходит к ней со спины, девушка делает резкий разворот и подсекает его. Эмерсон с гулким грохотом падает на дощатый пол, ругаясь матом, успевая схватить за лодыжку спешащую сбежать Лексу, которая с трудом дотягивается до массивной гипсовой статуэтки и с размаху оглушает ею противника. Карл Эмерсон обхватил руками голову, по его виску стекала струйка крови. Его рука потянулась за кожаный ремень и вытянула из-под него револьвер, который теперь смотрел дулом прямо в лоб Лексы.

Страх быть пристреленной окутал с ног до головы, завладевая всем ее естеством, а руки медленно поднялись вверх. Когда Эмерсон заводит их за спину девушки, она, рискуя жизнью, все же дает отпор, выбивая из рук противника горячее оружие, которое отлетело в пыльный угол гостиной заброшенного дома Уорд.

Битва за револьвер накаляется, образуя сгусток из двух тел, катающихся по полу и вцепившихся в глотки друг друга Эмерсона и Лексы. Удар коленом под дых выбивает дух из Лексы и она теряет свое превосходство, уступая на шаг Эмерсону, который ползет к револьверу. Собрав всю волю и силу в кулак, Лекса, превозмогая боль в паху, настигает Эмерсона и заряжает ударом массивного ботинка по его челюсти. Эмерсон харкает кровью, пачкая и без того грязный пол.

– Если хочешь убить, давай. Не тяни. Мне уже нечего терять. Сын в тюрьме, любимая женщина мертва, дело моей жизни разрушено руками копов, а моя свобода… она ничто, по сравнению с моим желанием быть с тобой… – хрипит Эмерсон, скрючившись на полу от еще одного удара Лексы ногой.

Пальцы девушки с дрожью хватают с пола грязную майку с изображением Deep Purple и натягивают ее через голову. На старой ткани скоро проступает красная прямая полоса от глубокого пореза. Ненависть закипает в Лексе все сильнее, ярость накатывает на нее лавиной, лавой, торнадо, все вместе. Такого гнева в душе она никогда наверное не испытывала, и это уничтожало ее по фрагментам. Единственной ее эмоцией на данный момент была непреодолимая агрессия. Дополнительный удар ботинком по лицу Эмерсона не убавил ее пыл и вот удар за ударом обрушиваются на голову Эмерсона, что вскоре на полу вместо головы лежало сплошное багровое месиво.

Лекса пронзительно закричала, и этот крик был полон боли, злости, отчаяния. Все эмоции окрутили ее с головой и девушка просто согнулась пополам на полу, свернувшись калачиком, словно группируясь от неизбежного удара. Она рыдала в себя, прислонившись щекой к пахнущему пылью и кровью деревянному полу, из глаз, по правой скуле, скатывались слезы. Хрип в углу комнаты заставил девушку вновь ощутить вспышку ярости. Она подлетела с куском арматуры к умирающему и нанесла контрольный удар по его и без того размозженной голове. Он испустил последнее дыхание, оставшись с открытыми глазами. Подняв запачканное кровью лицо на стену, где висел целый фото-ряд ее родителей с маленькой девочкой, Лекса зарылась лицом в ладони и ее плечи задрожали.

– Простите, пожалуйста, что не смогла вас сберечь… Простите, что я стала…ТАКОЙ…

Лекса упала на колени и долгое время ее потерявшие интерес к жизни глаза поднялись наверх, смотря на потолок. Она вспомнила о том, каким планировался быть этот день, но все испорчено. Кларк и Эбигейл с Маркусом теперь наверное потеряли ее и даже не представляют, во что она оказалась втянутой.

Достав дрожащими руками телефон из заднего кармана джинс, Лекса нерешительно смотрела на шестнадцать пропущенных от Кларк. К ее горлу подступил ком. Она сразу вспомнила желание Эбигейл отправить Лексу, втайне от Кларк, в Сидней. Теперь Лекса, вспоминая тот разговор, понимала, чего так остерегалась мать ее возлюбленной – саму Лексу, ее прошлого.

Бежать, куда глаза глядят – поведение жалкой трусихи. Но как теперь Лексе вернуться прежней счастливой девушкой к своей любимой, когда на душе так погано и скверно?

Пальцы Лексы суматошно набирают текстовое сообщение и, спустя несколько минут колебаний, указательный палец касается кнопки «ОТПРАВИТЬ».

***

Уже отчаявшись получить хоть какой-то знак от Лексы, Кларк упала на кровать. Эбигейл с Маркусом уехали час назад, но просили держать их в курсе дела, как объявится Лекса. Звуковой сигнал sms натянул нервные окончания Кларк до предела. Ей так редко кто-то писал сообщения, что она просто отвыкла от звука их оповещения. Увидев имя контакта и начало предложения сообщения, душа Кларк уже провалилась в пятки.

Лекса: «Мне невыносимо осознавать, через что пришлось тебе пройти, связав со мной свою жизнь. Я – монстр, и ты, зная это или же только догадываясь, все равно осталась со мной. Разве таких, как я, можно любить?»

И больше ничего. Кларк дрожащими руками прижимает телефон к уху, слыша гудки исходящего звонка, которые проходят словно рой вибраций через все ее тело.

– Что это ты написала, Лекса?! Я не понимаю. Что случилось? Ты где? Я приеду за тобой. Объясни, пожалуйста! Я лишь старалась уберечь тебя от прошлого и плохих воспоминаний! Я врала лишь ради тебя.... Я вся изошла на нервы, переживая за то, что ты пропала… Боже… Скажи, что не бросаешь меня. Я этого не переживу. Ответь. Почему ты молчишь? Лекса!

Кларк ребром ладони размазывает под глазами тушь, садясь за руль. На улице идет дождь и на душе точно также – тоскливо, мокро и тревожно. Пока навигатор направляет ее до места назначения, которое ей продиктовала Лекса, Кларк понимает, что путь ведет в пригородную черту. На дорожном указателе блондинка повернула налево, крепче обхватив пальцами руль. Двухэтажный старый кирпичный дом открылся взору Кларк. Блеклое освещение из комнаты, расположенной на первом этаже, говорит девушке, что она на месте.

Постучавшись в дверь, Кларк понимает, что она не заперта. Тут весьма жутко и пахнет сыростью. Еще какой-то неприятный запах витает в стенах этого дома. Выйдя на свет тускло горящей лампочки, Кларк видит ужасную картину: Лекса сидит в углу комнаты, поджав под под подбородок колени, а посреди комнаты лежит труп неизвестного с расколотым черепом. Глядя на лицо Лексы, запачканное кровью, на ее потрепанный внешний вид, Кларк понимает, что случилось ужасное.

Опустившись на колени перед Лексой, Гриффин взяла ее безжизненные руки в свои и сжала ее ладони, заставляя смотреть глаза в глаза. Пальцы Кларк гладили холодные пальцы, но что-то заставило блондинку остановиться.

– Кольцо… – голос Кларк звучал также безжизненно, как смотрели на нее сейчас изумрудные глаза жены. – Почему? – по щекам Гриффин медленно опускались влажные дорожки.

– Потому, что я не хочу видеть твоих слез, – эти слова Лекса словно выплюнула, что заставило Кларк пошатнуться, стоя на коленях, и полностью приземлиться на пол. – Я причинила слишком много боли, многим людям, которые этого не заслуживали…

– Кто это? Как ты здесь оказалась? – Кларк старалась взять себя в руки и выяснить первопричину происходящего сейчас с Лексой. Она определенно сама не своя и не понимает сама, что говорит.

– Эмерсон… Карл. Его сына закрыли в тюрьме на пожизненный срок. Он… – Лекса посмотрела на бездыханное тело и затем вернула взгляд Кларк. – …любил мою маму. И он решил, что я смогу ему ее заменить… Но потом… Потом он начал распускать руки. Я… Мне было до ужаса все это противно… Все. Даже его история о моем прошлом. Ты ведь мне солгала о смерти родителей. Они не погибли в автокатастрофе. Их убили из-за меня. Их убила я…

– Ты их не убивала, Лекса. Послушай… – Кларк попыталась приобнять любимую, но та увернулась и покачала головой, смотря на нее с болью во взгляде.

– Ты не заслуживаешь такого, Кларк. Такую, как… Прости… То есть я не заслуживаю тебя. Так не должно было случиться…

– Чего именно? Нашей свадьбы? Нашей любви?

– Я люблю тебя больше жизни, Кларк… И я поклялась в этом под небесами. Моя любовь к тебе не исчезнет, но ты должна меня…

– Ни за что! – Кларк с трудом могла говорить, ее слезы смешивались и подступали к комку в горле, от чего становилось тяжелее дышать. – Я не отпущу тебя, ни при каких обстоятельствах.

– Тебе этого и не понадобится. Я уйду и ты сможешь со временем найти намного лучше человека, который хотя бы действительно будет человеком, а не мон…

Кларк закрыла ладонью рот Лексы и качала головой, пока слезы безудержным потоком бежали из ее глаз. Лекса не пыталась убрать ладонь любимой со своего рта и лишь ее взгляд говорил Кларк о том, как она сожалеет, что все так произошло.

Девушка подняла с пола кольцо и вернула его на безымянный палец любимой, которая тихо плакала. Лекса захватила ладони Кларк в свои и поднесла к губам особенно бережно, словно руки ее жены были какой-то драгоценной реликвией. Кларк грустно улыбнулась, а слезы бежали из ее глаз соревнуясь со слезами Лексы.

– Ты ведь помнишь… вместе, до конца, – губы Кларк накрыли губы жены, а руки схватили ее хрупкое тело в охапку, всеми фибрами, льющимися изнутри души, дающими понять, насколько Кларк не желает отпускать от себя любимую.

ЧАСТЬ 18. Последствия неизбежны

Через несколько часов к домику родителей Лексы подъехал Маркус Кейн со следователем, который с особой щепетильностью разглядывал смертоносные увечия, нанесенные Эмерсону Лексой. Кларк не ожидала, что Кейн привлечет кого-то постороннего, потому что ей не хотелось, чтобы на Лексу завели уголовное дело. Но Маркус быстро успокоил девушку, обещая, что кроме условного срока Лексе ничего не грозит. Хотя само слово «срок» совсем не ласкало ей слух, а очень даже резало.

– Уэллс, ты ведь понимаешь, что это была самооборона, – следователь нахмурил брови, недоверительно смотря на запачканную кровью Лексу, которая стояла в углу гостиной, внимательно прислушиваясь к тому, о чем разговаривают Кейн с его коллегой. – Мы не можем забрать ее, пока не проведена доследственная проверка.

– Можем. У нас есть труп, есть преступник, совершивший убийство. Каким бы гадом не был умерший, это не избавляет Александрию от ответственности за убийство. Это убийство и тут ничего не попишешь.

– Но ведь ты обещал, что Лексу не арестуют! – негодовала Кларк, загораживая собой Лексу, словно ее вот-вот у нее заберут.

– Это всего лишь официальная процедура, Кларк. Даже при самообороне заводится уголовное дело. Обещаю, что мы наймем ей лучшего адвоката…

– Не говори о ней так, словно Лексы здесь нет, – сделала замечание Маркусу Кларк, а потом развернулась к любимой. – Они тебя не отнимут у меня.

– Кларк, не надо. Я все прекрасно осознаю и не собираюсь избегать ответственности за совершенное преступление. Даже несмотря на то, что Эмерсон причастен к гибели всех моих близких и хотел изнасиловать меня…

– Что?! Изнасиловать? Ты мне не говорила, что он…

– Был близок. Я как раз впервые ударила его по голове. А затем… Я словно провалилась в прострацию, я не понимала, что делаю. Я лишь била, била, била… и не могла остановиться. Я никогда прежде не чувствовала себя настолько гневной.

Следователь краем уха подслушивал диалог девушек и бесцеремонно встрял в него, став перегородкой между Лексой и Кларк.

– Насколько я понял, Вы убивали его в состоянии аффекта? У Вас были родственники, перенесшие биполярное расстройство или какие-то психические отклонения?

Вопрос возмутил больше всего Кларк и она с нападками принялась обвинять следователя в некомпетентности. Маркус успокаивал Кларк как только мог.

– Он обвинил Лексу в психической неуравновешенности!

– Постой, Кларк. Выслушай меня. Если мы сделаем так, что у Лексы выявится психическое расстройство, ее не смогут обвинить и просто признают невменяемой…

– Но ты забываешь, что обычно делают с психами! Их упекают в психушку и там становятся жалкими овощами. Я не позволю забрать свою жену в психиатрическую клинику!

– Между прочим, Александрии там обеспечат куда более должный уход, нежели в тюрьме, – похрустывая фалангами, следователь Уэллс Джаха с интересом посматривал на Кларк, прижавшуюся к своей любимой.

– Я больше ничего не желаю слышать ни о заключении, ни о психушке, с меня хватит! – Кларк схватила Лексу за руку и поспешила покинуть дом, но следователь преградил им путь, несмотря на уверения Маркуса в адекватности Лексы.

– Дружище, ты сам понимаешь, что мы не должны отпускать с места преступления подозреваемого. Как бы вам всем того не хотелось, но есть труп, от которого мы не можем избавиться, просто выбросив на свалку или в реку, и есть убийца…

«Убийца…Убийца…Убийца» – слова врезаются глубоко в мозг, как опухолью сжирая все хорошее, что было у Лексы. Джаха прав, она – убийца. Убийца убийцы.

«Убийца…Убийца…Убийца» – дробью в ушах отзывается это единственное, но такое остро-воспаленное слово.

Лекса находится где-то далеко от реальности, а просьбы Кларк о том, чтобы ее не заковывали в наручники игнорируются. Девушка едет на заднем сидении полицейской машины со скованными наручниками запястьями.

Последнее, что помнила Лекса, это как лоб Кларк прислонился к мокрому от дождя окну машины и голубые глаза были полны слез. Слипшиеся от дождевой воды светлые волосы прядками прилипали к щекам Кларк, а ее лоб по-прежнему вбивался в скользкое стекло. Лекса отвела в сторону глаза, не желая показывать своих слез. Все должно было закончиться не так. Но даже Маркус Кейн, казалось, не был сейчас на ее стороне. Весь мир был против нее. Кроме одного единственного человека, которому Лекса по-прежнему доверяла.

***

В камеру Лексы зашел Маркус Кейн и защелкнул на ее запястьях металлические браслеты. Девушку привели в серую тесную комнату, где кроме стола, двух стульев и настольной лампы не было больше ничего.

– Постарайся расслабиться и рассказать все, что помнишь о том дне, когда ты забила до смерти Карла Эмерсона, – приятный с виду, холеный адвокат уселся напротив Лексы и с любопытством разглядывал свою клиентку.

Лексу держали в камере уже вторую неделю, потому что найти хорошего адвоката быстро не так просто в Лос-Анджелесе. Девушка осунулась лицом, а оранжевая форма лишь подчеркивала ее худобу. Ей не позволяли даже видеться с Кларк. За все это время им позволили поговорить лишь пару раз, и те по минут десять, не больше, а этого было слишком мало.

– Ваш случай весьма… незаурядный, я бы так сказал. Но выход из столь затруднительного положения имеется, и даже несколько. Вас признают невменяемой и помещают на год в реабилитационный центр, либо же признаете свою вину, что смягчит приговор и сделает его условным, если судья признает жестокость совершенных Вами действий аффективной. Как будет предпочтительнее для Вас? Врать для этого Вам и не придется, поскольку, насколько я правильно понял, все так и было.

Обговорив с адвокатом условия для своего возможного освобождения, Лекса вернулась в камеру, сопровождаемая Маркусом, который теперь добровольно выходил на дежурства в изоляторе временного содержания, чтобы приглядывать за своей подопечной.

***

Лекса предпочла условный срок, но суд присяжных признал ее невменяемой и общим решением было принято заключить Лексу на год в реабилитационный центр. Такой исход дела не обрадовал никого.

Собранная сумка в углу комнаты напоминала Кларк, что завтра утром ей предстоит отвезти в клинику для душевнобольных свою любимую, которая пока что мирно сопела на соседней подушке. Кларк провела подушечками пальцев по горячей скуле, а пухлые губы улыбнулись ей сквозь пелену сна. В уголках голубых глаз скопились слезы и Кларк громко сглотнула, пытаясь сбить таким образом новую волну эмоций.

– Не волнуйся, любимая. Главное, что мы вместе через это все пройдем, и я счастлива, что в своей беде я не одна, – говорила Лекса с закрытыми глазами, сжимая руку Кларк в своих пальцах. – В конце концов, это не тюрьма, а уж за содеянное мной я ее заслуживаю, ты это понимаешь… – веки Лексы поднялись и она теперь наблюдала за тихой Кларк, которой было сейчас больнее, чем ей.

Утро слишком быстро наступило, и Кларк не успела насладиться последней в этом году их совместной с Лексой ночи. Целых 365 дней им предстояло провести друг от друга порознь, что будут не способны компенсировать даже ежедневные посещения клиники.

Кларк сжимала руль до побеления костяшек, а Лекса кособочилась на нее, боясь сделать что-то не так. Складывалось ощущение, что в психиатрической клинике предстояло провести целый год не Лексе, а Кларк. Блондинка нарочно ехала на минимально дозволенной скорости, периодически посматривая на любимую, с которой ей до боли в груди не хотелось расставаться. Но как бы не тянула Кларк время, она уже парковалась на стоянке клиники, а Лекса медленными движениями отстегивала свой ремень безопасности. Теперь время шло для Кларк как в замедленной съемке. Она слышала биение собственного сердца, эхом отдающимся в ушах, и не слышала, что ей говорила Лекса перед тем, как она облачилась в белую больничную рубашку (хорошо, что не смирительная, так утешала себя Кларк).

– Не переживайте. Ваша жена выйдет отсюда совершенно новым человеком, – успокаивал лечащий врач Лексы безутешное состояние Кларк.

– О том и речь. Я не хочу новую Лексу. Я хочу ее прежнюю, – тихо произнесла Кларк с глубокой горечью.

– Боюсь, что первые недели Вам не имеет смысла сюда мотаться, – продолжал говорить врач, пока глаза Кларк расширялись до размера блюдец.

– Первые недели?! Вы с ума сошли? – Кларк позже поняла, что ее возмущение прозвучало как каламбур (сойти с ума в клинике для душевнобольных – та еще дикость, и то правда). Речь шла о первых нескольких сутках, но не о неделях. Я не могу не видеть ее целых несколько дней. И сколько это НЕСКОЛЬКО, док? Две, три?..

– Полтора месяца… – врач потупил взгляд, избегая встречаться с рассерженным и расстроенным взглядом Гриффин.

– Твою мать! Полтора месяца? Да если бы мне это сказали сразу, я ни за что бы не согласилась на такие условия!

– Согласились бы. Это лучше, чем десять лет условного срока. А тут год —и отстрелялся. Тем более тут ничего не нужно делать. Считайте, что Александрия попала на курорт.

– Юморист из Вас паршивый, надо заметить, – оскалилась Кларк.

Кларк вошла на прощание в палату, куда определили Лексу. Ее соседкой была странновая рыжая девушка, которая вот уже час пялилась в одну точку, лежа на койке. Кларк то и дело подозрительно озиралась на эту сумасшедшую особу и ей было до щемящей боли в сердце обидно за Лексу. За то, что ее, абсолютно адекватную, поместили в психиатрическую клинику, а лечащий врач еще вдобавок с черным юморком и вовсе раздражал Кларк.

Присев в кресло рядом с Лексой, блондинка смотрела на нее так, будто они виделись последний раз. Полтора месяца не видеть друг друга казалось целой вечностью для девушек.

– Я наверное лучше буду пропадать целыми днями на работе, займусь исследованиями, которые подзабросила, нежели буду больше времени проводить в нашем доме, где мне просто невыносимо без тебя, – Кларк взяла ладонь Лексы в свою и посмотрела на безымянный палец благоверной. Кольцо пришлось забрать домой, поскольку здесь даже украшение может стать причиной чьей-нибудь смерти.

– Я не забуду, что мы женаты, милая, – уголки губ Лексы напряженно растянулись в подобии улыбки. Кларк хныкала, как ребенок, прижимаясь к груди своей жены, не желая ее оставлять.

– Мне невыносима сама мысль, что я вернусь домой без тебя.

– Но все это – вынужденная необходимость, от которой мне и самой скверно на душе.

– Я стараюсь думать, что тебя здесь действительно подлатают, а не будут пичкать транквилизаторами, – Лексе хотелось засмеяться, но выражение лица Кларк не терпело юмора, она не шутила. – Я понимаю, что ты много перенесла, что оставило неизгладимый отпечаток на твоей жизни, и это несмотря на то, что часть воспоминаний безвозвратно утеряна…

– О самом плохом мне рассказал Эмерсон.

– Он мог тебе солгать…

– Мог, но когда я разбивала его череп арматурой, то поверила в возможность того, что действительно могла убить… их всех.

– Но родителей убила не ты.

Лекса замолчала и опустила взгляд, когда в палату вошел лечащий врач и с наигранно-сочувственной улыбочкой начал спроваживать Кларк из палаты. Уговоры уже были бесполезны, Гриффин пришлось смириться с тем, что теперь она увидит Лексу лишь через полтора месяца. Она не понимала, почему ее визиты будут под запретом, ведь присутствие близких людей при лечении оказывает лишь положительный эффект и ускоряет выздоровление. Хотя Кларк не признавала, что Лекса нуждалась в психиатрической помощи и в реабилитации. А пережить последние ужасные события они бы смогли вдвоем, устраивая себе спа-процедуры, совершая утренние пробежки, а вечерами посещать центральный парк, наслаждаясь свежим воздухом.

Кларк ехала домой в подавленных чувствах. Такие она могла бы испытать, если бы Лекса неожиданно сообщила ей, что должна улететь на другой конец света и не взять Кларк с собой. Такие эмоции испытывает человек, провожающий любимого в аэропорту, не отрывая взгляда от его спины, которая растворяется в потоке из моря пассажиров, так и норовящих пихнуть тебя в бок, наступить на ногу или же проехаться чемоданом по твоим начищенным туфлям. Весь спектр подобных эмоций Кларк испытывала сейчас разом, а сердце тамтамами шумело в запертой грудной клетке.

Провернув ключ в дверном замке, Кларк шагнула в тишину их с Лексой обители, где они до недавнего времени провели почти два счастливых года, после того как поженились. Чтобы окончательно не зарыться в своей тоске и нахлынувшей ко всему апатии, Кларк набрала Рэйвен, которая моментально среагировала на призыв подруги о помощи и очень скоро уже сидела в ее гостиной, распивая вино.

Рэйвен Рейес – тот единственный человек, с которым Кларк может поделиться абсолютно всем, что ее угнетает и что радует, и который никогда не осудит ее, если только в шутку, в которой может оказаться доля истины.

– Жаль твоего кроличка, Кларк. Ну поверь, год пролетит как неделя, очень тягомотная нудная неделя, но игра стоит свеч. Реабилитационный центр – это не психушка, так что, прошу не нагнетай ситуацию. Лексе здесь, по-моему, хуже всего, но она молодчина и справится. По крайней мере, никто из ее врагов прошлого больше не побеспокоит ее. Эмерсон долго выжидал, но все равно его план по перехвату Лексы провалился. Наша девочка – не промах.

– Я все понимаю и верю, что все будет хорошо рано или поздно. Но мне ее уже не хватает.

– Не но-о-ой, Гриффин, я тебя прошу. Любовь-морковь-страсти-мордасти и так далее, но… Черт! Лекса не умерла, ау! Она в целости и сохранности, и скоро вернется домой. А полтора месяца мы уж с тобой придумаем как провести. Кстати, у тебя когда отпуск?

Рейес теперь агитировала Кларк уехать на Шри-Ланку, чтобы получить одухотворение, духовно просвятиться и очиститься от негатива. Подруга уже юзала на сайте бронирования отелей и отметала неподходящие варианты, остановившись в итоге на отеле типа бунгало, с многочисленными пляжными домиками и большим оснащенным по последнему пику спа-центром.

Кларк закатила глаза, когда Рэйвен, игнорируя ее нежелание куда-либо уезжать, нажала кнопку «Забронировать», и хлопнув в ладоши, с улыбкой мартовского кота, сказала лишь «Дело в шляпе!».

Рассказав Эбигейл о предстоящей поездке на Шри-Ланку, Кларк не ожидала от матери столь радостной реакции. Она начала расхваливать культуру этой республики во всех подробностях, потому что всерьез увлеклась ей после медового месяца. Неизгладимое впечатление отложило на Эбигейл посещение этого азиатского государства.

После интенсивного пиара Шри-Ланки, Эбигейл чуть ли не сама начала собирать чемодан за Кларк, душой желая вновь повторить свой медовый месяц с Маркусом. Кларк вовремя остановила мать, пышущую энтузиазмом, и выхватила у нее из рук свой чемодан, начиная постепенно собираться к предстоящему путешествию. У нее будет целых три недели на то, чтобы расслабиться и на время отпустить мысли о вынужденной разлуке с Лексой. Кларк не одинока, ведь у нее есть лучшая подруга в лице Рэйвен Рейес. Как жаль, что она не может забрать с собой Лексу. Она будет единственной, кого будет не хватать Кларк.

***

В самолете Кларк пытается сконцентрироваться и прочитать журнал, который ей всучила Рейес, которая выглядела уже достаточно одухотворенной. Что же с ней будет после отдыха в Шри-Ланке? Кларк ухмыльнулась, задумавшись над этим вопросом, таким образом, сама того не заметив, отвлекла себя от печальных мыслей.

Приземлившись в Бандаранаике (прим. авт.: международный аэропорт Шри-Ланка), Кларк удивилась, насколько аэропорт оказался переполнен туристами, которых сюда притянуло со всех концов света, сделав Бандаранаик каким-то эпицентром сгустка людей разных национальностей и одетых кто во что горазд. Особо предприимчивые (по-видимому завсегдатаи этой азиатской страны) уже были в национальной одежде Шри-Ланки, что заставило брови Кларк приподняться в легком изумлении. Ее поражала пестрота собравшихся здесь туристов и раздражала чрезмерная суета аэропортов. Последнее – одна из причин, почему Кларк, в принципе, не относится к любителям путешествий.

С трудом успев добежать до такси, обогнав несколько парочек, Рэйвен уже торговалась с водителем, пытаясь договориться о максимально выгодной поездке до отеля. Местный водитель оказался весьма гибким в своих тарифах, сославшись на то, что давно в их страну не прилетали такие красотки (хотя Кларк понимала откровенную лесть, поскольку, буквально одна из тех парочек, которая чуть опоздала в погоне за этим такси, были весьма красивы).

– Ух ты! А здесь весьма уютно, – Кларк бросила чемодан в углу бунгало и принялась рассматривать их с Рейес апартаменты, где им предстоит провести три недели, посвящая себя святому духу и насыщая свой организм в достижении дзена. – Мне нравится.

– А то! Я ведь ерунды не предложу. Расслабимся с тобой, подружка, оторвемся как следует от обыденности, предадимся наивысшему наслаждению под названием «отпуск».

ЧАСТЬ 19. Новый отсчет

В отличие от Кларк, которая сейчас подставляла свою беловатую кожу жарким лучам Шри-Ланки, Лексе приходилось подставлять свое лицо флуоресцентным лампам, открывать и закрывать рот по команде лечащего врача, а порой (в периоды особенного недомогания из-за приема транквилизаторов) и ходить под себя в утку.

Через неделю курса интенсивной терапии Лексу стали постепенно выводить из заторможенного состояния, а ее голова уже не так часто разрывалась от боли. Постоянным объектом внимания врачей были многочисленные шрамы девушки, причины появления которых Лекса не помнила, а перессказывать те истории, которыми ее пичкал Карл Эмерсон при похищении, вовсе не было желания.

То, что у Лексы была потеря памяти казалось особенно интересным для исследований ученых, работающих в стенах клиники. Они постоянно обращались к своей пациентке за помощью и толкали ей чуть ли не перед каждым приемом пищи листки-опросники. Бесконечным тестированиям не было ни конца ни края, они уже выводили из состояния только что установившегося эмоционального равновесия и Лекса просто закрывалась изнутри, не желая контактировать с безумными учеными, помешанными на своих исследованиях. Конечно, называть ученых безумцами было не совсем правильно для Лексы, противоречиво в отношении ее любимой жены, но Кларк была совсем другим типом ученого, который, помимо исследований, спасал жизнь людей, а не портил ее.

Лексе запретили даже пользоваться телефоном на время реабилитационного основного первого курса, о котором Кларк даже не оповестили. Поэтому, когда девушка вновь получила возможность связаться с любимой, при включении телефона даже произошел сбой от многочисленно сыплющихся sms и пропущенных звонков.

– Не переживайте, что ваш телефон разрывался от сообщений и звонков, – предупредил вопрос Лексы врач. – Миссис Гриффин звонила лишь один день, а потом позвонила в регистратуру и там ее ввели в курс дела. Теперь вы можете позвонить своей жене и наговориться с ней за все упущенное время.

Лекса крепко сжимала пальцами корпус смартфона, не сразу решившись выбрать соответствующий пункт меню. После нескольких глубоких вдохов-выдохов, Лекса закатила глаза, смотря в потолок, и посмотрела вновь на сенсорный экран. Книга вызовов открыта, осталось лишь нажать «трубку».

Кларк проплыла брасом уже около семисот метров, как Рэйвен с берега начала размахивать руками, крича: «Кла-а-а-рк! Лекса звонит!!».

Как же ее сердце взволновалось от этого клича Рейес, словно это был клич победы. Все мышцы Кларк были на пределе возможностей, пока она изо всех сил гребла к берегу. Даже не отдышавшись, Кларк бежала по песку. Ее мокрые пятки оставляли после себя ямки, разметая по пути к своему шезлонгу облака песка.

Добежав до Рэйвен, Кларк выхватила из ее рук телефон, с возмущением посмотрев на подругу, которая разговаривала с Лексой.

– Боже, милая, как же я рада слышать тебя! Извини, что голос Рэйвен ты услышала раньше моего, – Кларк покосилась на подругу. – Этого не было в моих планах. Как ты?.. О-о-о, любимая, мне так жаль, что тебе приходится через все это проходить одной… Хотелось бы, чтобы ты увидела это прекрасное место… Мне стыдно, что я повелась на агитацию Рейес и улетела без тебя… Конечно! Не сомневаюсь, что мы однажды прилетим сюда вместе с тобой. Устроим наш второй брачный отпуск. Первый прошел мимо нас. Не будем о грустном… И я тоже безумно скучаю… – брови Рэйвен нахмурились, когда она заметила влажные дорожки на щеках Кларк. Ей захотелось высказать Лексе, что та портит настроение ее подруге, но за подобное высказывание Рейес прилетит от Кларк по-полной.

– И я тебя очень люблю. Больше жизни. Скучаю, моя малышка… – Кларк прижала телефон плотнее к уху, произнеся эти слова, а когда звонок завершился, ее губы коснулись сенсорного экрана, на что Рейес сначала было закатила глаза, но позже ее взяла жалость к Кларк и она приобняла подругу за плечи, утешая ее.

– А теперь давай-ка мы пойдем в наши апартаменты, устроим аперитив и снова пойдем плескаться в Индийском океане, – девушки брели по песку в направлении своего пляжного домика. Пятки Кларк чувствовали буквально каждую песчинку, каждый мелкий камушек, попадающий на пути. Вся она была сплошным оголенным проводом нервов, ее дзен вновь скатился на начальный уровень и придется заново достигать наивысшего спокойствия, стараясь не думать о грустном, а значит – не думать о Лексе, находящейся сейчас в адских, по сравнению с Кларк, условиях.

***

После разговора с Кларк на душе Лексы стало чуточку спокойнее, но она определенно слышала через телефонные динамики заложенность носа любимой, а значит она плакала. Лекса с трудом сдержала слезы, но ей это удалось скорее всего благодаря не до конца испарившемуся эффекту от транквилизаторов, нежели благодаря силе воли.

Лечащий врач заметил поникшее настроение своей пациентки, принеся на ее прикроватный столик вазу с водой. Вопросительный взгляд Лексы нашел тут же ответ.

– Это вам от Эбигейл Гриффин и Маркуса Кейна, а точнее послание через них от Кларк, – улыбнулся мужчина и поправил свой белый халат. – А она знает толк в цветах. Ее выбор.

Лекса приняла букет и прижала его к лицу, вдыхая в себя чудесные ароматы цветочного попурри. Сейчас ее слезные каналы давали сбой и щеки защипало от мокрых дорожек. Лекса провела ребром ладони поочередно по обеим скулам и поставила букет в вазу. Мысли о том, что Кларк нашла такой физический способ связаться с ней посредством живого языка цветов, навеяли Лексе и тот факт, что по-видимому, Гриффин тут же после разговора с ней, позвонила Эбигейл и заставила ее сорваться с работы ради того, чтобы купить и доставить свое послание в клинику.

Взяв телефон в руки, Уорд набрала короткое текстовое сообщение:

«Получила твое цветочное послание. Это так душещипательно. Спасибо, родная. Люблю, обнимаю… скучаю :*»

Успев дописать sms, к Лексе вошла медсестра с пластиковым одноразовым стаканчиком с водой и несколькими разными таблетками на маленькой тарелочке.

– Это седативное и антидепрессант. Зеленая – первое, розовая – второе. Выпьете с интервалом в несколько часов. Зеленая, затем красная, после того, как проснетесь.

Лекса исполнила предписание и проглотила зеленую продолговатую таблетку, сжимая в свободной руке телефон, в надежде получить сообщение от Кларк перед тем, как провалиться в сон.

***

Кларк с Рэйвен отобедали, а затем решили искупаться в теплых водах океана. Сбросив с шеи белое махровое полотенце, Кларк, перед тем, как пойти принять душ, заглянула в телефон. Сообщение от Лексы пришло уже почти час назад, но Кларк все же решила позвонить любимой. Долгие гудки, но абонент не отвечал. Рэйвен успокоила подругу, что не стоит сразу кидаться в панику и рвать на себе волосы. Лекса не на курорте и с легкостью могла уйти на процедуры.

– Как увидит пропущенный звонок – перезвонит. Не ссы в компот, Кларки, – похлопав по плечу блондинку, Рейес плюхнулась на мягкий клетчатый диван и закинула ноги на спинку, демонстрируя свои ухоженные гладкие пяточки. Кларк всегда удивлялась способностям Рэйвен всегда и везде успевать. Помимо насыщенного рабочего графика, подруга всегда находила время на себя любимую, посещая салоны красоты, фитнес-центр и театры. Кларк просто повезло иметь такую подругу, которая помимо работы и уходом за собой, находила время и для нее, никогда не отказывая в помощи, если она требовалась.

Кларк упала рядом с Рейес и пристроила свою голову у нее на животе, приобняв, как это делают обычно дети со своими родителями, которых горячо любят и нуждаются в их внимании. Рэйвен поглаживала светлые волосы и смотрела в макушку подруги, задумавшись о том, каково должно быть сейчас тяжело Кларк стараться быть счастливой, когда ее жену держат в реабилитационном центре и, вместо экзотических фруктовых коктейлей, наполовину смешанных с алкоголем, заставляют глотать таблетки и подставлять свою кожу для уколов.

Отложив свои негативные мысли о Лексе, Рэйвен заставила сама себя улыбнуться, ведь Кларк, даже не видя ее лица, может почувствовать напряжение.

– Сейчас еще немного поваляемся и пойдем на пробежку, – Кларк запрокинула голову на животе Рейес и сделала жалостливое лицо. – Никаких поблажек. Нечего себя жалеть. Ты помнишь, о чем мы договорились в самолете, – Кларк кивнула и изобразила сердитую гримасу. – Так что сегодня бежим до открытия второго дыхания и дальше, не жалея легких и ног.

***

Прошла уже третья неделя в реабилитационном центре, и Лекса, посмотрев на календарь, приклеенный к покрашенной белой стене, спохватилась и поспешила набрать Кларк, которая уже как несколько часов назад должна была приземлиться в Лос-Анджелесе. Лекса очень быстро дозвонилась до любимой и свободно выдохнула, крепче сжав в ладони телефон.

Эти три недели для Кларк пролетели, наверное, очень быстро, чего не скажешь о Лексе. Для нее они выдались чертовски удручающими, ведь основной массив лекарств и процедур как раз выпал на этот период. Спросив у врача о возможности посещения Кларк, тот покачал головой и ткнулпальцем в календарь, где Лекса собственноручно обвела в кружок четырнадцатое июня – день, когда визиты к ней будут возобновлены.

– Не раньше этого числа, – сочувственно покачал головой лечащий врач Лексы. – Половину ты уже выдержала от этого отрезка времени, думаю, с легкостью преодолеешь и вторую часть. В конце концов, думай о том, насколько счастливой будет ваша с ней встреча.

Прикрыв глаза, чтобы просто отдохнуть, Лекса очнулась где-то через несколько часов, тяжело дыша и вцепившись в простынь, которая была влажной. Холодный пот скользил от шеи по позвоночнику, а сердце выкидывало кульбиты, прошибая кости.

Это не было сном. Все происходило как наяву. Введение иглы под кожу, прибитое к койке ремнями тело, закатившиеся за орбиты глаза, смотрящая на нее Кларк в медицинском халате. А дальше слишком быстрая цепочка из обрывков воспоминаний… Старых и не очень. Проснувшись, перед глазами Лексы мельтешит белым по черному слово «объект» в дневнике исследований Кларк. В нем ее, Лексы, имя. Она – тот самый объект.

Почему Кларк ничего не рассказала об этой части их истории, почему промолчала, что ставила над ней эксперименты своими сыворотками? Кларк привязывала ремнями к койке свой объект, и не один раз.

Лексе нужен был разговор с Кларк. Ей необходимо было все узнать из уст своей жены, всю правду, которую та предпочла скрыть от нее. В глубине души Лекса понимала причину, по которой Кларк не желала напоминать об этой части их отношений, ей и самой, Лексе, было бы непросто открыть себя с подобной стороны. Если бы Лекса ставила опыты над Кларк и та бы потеряла память, она бы точно также захотела бы защитить и себя и ее от тяжелых воспоминаний. Да и разве эти воспоминания настолько уж тяжелые по сравнению с последними, после которых она проснулась в холодном поту… Множество тел, окровавленных, обезображенных, сваленных в единую кучу, как никчемный мусор.

– Лекса, все в порядке? – лечащий врач стоял уже напротив койки девушки и светил в ее распахнутые в слезах глаза ярким фонариком. – Тебе что-то приснилось?

– Так, всего лишь кошмар… – осипшим голосом ответила Лекса, не желая привлекать внимания к своей внутренней проблеме – к ее вернувшимся воспоминаниям.

– Я бы так не сказал. Твои показатели превышают норму в полтора раза. Да и ведешь ты себя растерянно. Кайли? Проверь Лексу и в случае, если мои недавние опасения подтвердятся, ты знаешь, что делать…

Подслушав диалог между врачом и медсестрой, которые разговаривали почти шепотом, на душе Лексы стало еще более сумбурно, а особенно, когда медсестра, проявляя наигранную заботу, обращалась с ней, как с психически неуравновешенной особой.

***

Кларк опустила голову и долгое время смотрела на осколки кружки, валявшиеся под ее ногами. Виски разрывало от боли и было не просто преодолеть ее даже лекарствами, когда она была источником переживаний за Лексу. Лечащий врач позвонил ей и сообщил о своем подозрении на развитие биполярного расстройства. Теперь Лексе необходимо было принять курс нейролептиков, чтобы убить болезнь в зародышевом состоянии. Кларк знала, что от этих препаратов человек часто испытывает вялость и сонливость, и с этими побочными эффектами смирилось множество врачей, поскольку без нейролептиков было бы утеряно много человеческих жизней. Несмотря на ущерб, который наносили эти препараты на психическое состояние пациента, эффективность их неоднократно подтверждалась.

После работы Кларк постоянно ехала по уже хорошо заученному маршруту, преодолевая по десятку миль за вечер ради единственной цели – доставить цветочное послание любимой.

Семь дней в неделю равнялось количеству букетов, которые уже превратили палату Лексы в оранжерею, по словам администратора, через которого шли послания.

Обсудив состояние Лексы с лечащим врачом с глазу на глаз, тот согласился, что будет лучше, если первая встреча Лексы с Кларк после разлуки случится неделей раньше. И Кларк теперь зачеркивала дни календаря, засыпая и просыпаясь с мыслью о скорой встрече с любимой.

***

Задерживаясь допоздна на работе, почти каждый день, время для Кларк пролетело быстрее, чем она могла представить. Часть пациентов ей перепоручила Эбигейл, от чего лишь все были в выигрыше. Мысли о Лексе не лезли в ответственные моменты, когда Кларк нужно было залезть в чей-то мозг в прямом и переносном смыслах этой фразы.

Сегодня, наконец, Кларк могла уйти с работы вовремя, чтобы успеть приехать к Лексе, по которой она ужасно соскучилась.

Блондинка превышала скорость, не думая о последствиях в виде кучи штрафов. Сейчас ей было важно успеть к семи вечера, пока еще разрешены визиты.

Кларк не стала даже заморачиваться со своим внешним видом и сломя голову неслась уже от стойки регистратуры наверх, в палату Лексы. Халат, который выдали Кларк для посещения, пару раз упал с ее плеч. Настолько девушка спешила к своей любимой, что ее легкие еще некоторое время гудели от такой интенсивной пробежки.

Страх увидеть Лексу не такой, какой ее видела в последний раз Кларк, настропалил ее нервные окончания, но опасения не оправдались и девушка выдохнула полной грудью, увидев улыбающуюся жену в белой больничной рубашке. Волосы девушки были блеклыми, как и ее цвет лица, но такие перемены не умаляли ее красоты.

Кларк завлекла любимую в свои крепкие объятия и наконец она могла чувствовать вкус ее губ, чувствовать легкие вибрации от поцелуев. Соседка по палате даже нисколько не смущала девушек, зато саму соседку, похоже, малость завела эта любовная сцена, и от нее последовал глупый и слишком личностный комментарий, который Кларк и Лексе даже было бы стыдно процитировать. Гриффин, разозлившись, потянула за ширму, которая зонировала палату на две части, и только тогда могла посвятить себя всецело Лексе.

– Я просто не верю, что нам наконец-то позволили увидеться, – счастливая улыбка озаряла лицо Лексы, что даже ее бледноватый цвет лица на несколько тонов стал свежее. Кларк просто не отводила глаз от жены и крепко сжимала в своей руке слегка прохладную ладонь. Но все же, вспомнив, где они находятся, настроение блондинки поубавилось.

– Я в курсе, что ты вспомнила все, что забыла… – начала Кларк, опустив взгляд, словно стыдясь Лексы. – И знаю, что также ты вспомнила и прошлую меня… мои…

– Не надо, родная. Все позади. Ты осознала давно свои ошибки, не стоит за них извиняться сейчас, – несмотря на заверения Лексы, что все в порядке, сама Кларк не была в порядке. Ее опыты над Лексой до сих преследовали и не желали так просто испариться из ее памяти.

– Прости, все равно… – Лекса притянула Кларк поближе к себе и та улеглась на колени любимой. – Жду не дождусь дня, когда заберу тебя домой. В нем ужасно пусто без тебя… Мой дом – это ты. Дом там, где мое сердце, которое принадлежит тебе одной…

– Кла-а-арк? Ну прекрати меня смущать своим высоким слогом, а то я чувствую себя какой-то неполноценной, – улыбнулась Лекса, и хотя в ее словах не было ничего, что могло бы обидеть, но они все же задели Кларк, только на обиды она не желала тратить ни минуты своего драгоценного времени рядом с Лексой, поэтому просто крепко обняла ее и поцеловала в висок, вложив в этот скромный жест всю свою любовь и переживания.

Кларк не хотелось обсуждать с Лексой ее состояние, она боялась узнать, что что-то могло пойти не так, но в поведении девушки Гриффин не обнаруживала никаких странностей. Она была по-прежнему самой собой, той Лексой, которую когда-то Кларк полюбила больше жизни и с которой желала прожить ее до конца.

Но синдрома щемящего от тоски сердца после посещения Лексы Кларк не удалось избежать, и она, смахивая слезы ребром ладони, удерживала свободной рукой руль, не слишком спеша вернуться к себе в пустой дом.

Все тот же коврик в прихожей, те же мятного цвета обои на кухне и персикового – в спальне. Все также, без изменений, но только Кларк, глубоко внутри, сама не своя. Блондинка не находила себе места, начав новый отсчет до встречи с Лексой, которая состоится теперь лишь через три дня. Лечащий врач решил, что ежедневные визиты пока что слишком большая привилегия, учитывая тот факт, что и без того девушки получили желаемое раньше на неделю.

ЧАСТЬ 20. Нет места безнадежности

В следующий визит к Лексе, Рэйвен напросилась поехать вместе с Кларк, что та прищурилась, заподозрив на секунду неладное, но быстро успокоилась, когда сказала, что просто соскучилась по подруге, и не только Кларк свойственно скучать по ней.

Гриффин даже была благодарна Рейес за такую поддержку, тем более после Шри-Ланки между ними заложилось нечто вроде пакта о взаимопомощи. Рэйвен пару раз вытаскивала Кларк из воды, когда та слишком далеко заплывала и ее заворачивало в волны, как в кокон. Несмотря на приключения, которые пришлись на долю Кларк во время отдыха, она не забывала о Лексе и мысли ее постоянно продолжали крутиться вокруг девушки.

Предстоящая новая встреча с любимой вновь заставила сердце Кларк сжаться, а когда лечащий врач попросил ее на личный разговор, она и вовсе забыла как дышать.

– Боюсь, что мозг Александрии разрушается и держать больше ее в нашей клинике не имеет смысла, – врач выглядел слишком невозмутимым, словно с подобными случаями сталкивался ежедневно, но Кларк-то знала – это не так. Лекса – совершенное исключение.

– Я не знаю, что случилось на самом деле в жизни этой девушки, но диссоциативная дуга уже перерастает в прогрессирующую амнезию. Думаю, вы могли слышать об этом виде диссоциативной амнезии, когда человек может просто уехать в другой город, не зная даже своей биографии. Судя по тому, что вы рассказали мне и что узнали от Лексы, все ровно так и начиналось. Теперь же, проснувшись сегодня, она не в состоянии вспомнить то, что вспомнила несколько дней назад. Обрывки воспоминаний пытаются прорваться в ее подсознание, но через время вновь блокируются. Я могу лишь сказать, что будет дальше, и только вам решать, как поступить с этим непростым случаем…

– Лекса – не случай, она – человек, а я не собираюсь сдаваться так быстро, как делаете это вы, – Кларк вздохнула и это был вздох отчаяния. На самом деле она не знала, что жизнь подсунет еще ей под ноги. – Я буду только рада забрать ее из этой треклятой клиники, но я не понимаю, какой был прок от того, что Лекса пролежала здесь немало времени, когда прогресса – ноль.

– Мисс Гриффин, дослушайте, пожалуйста, меня до конца, – прочистив горло, врач, со своим по-прежнему безымоциональным выражением лица, посмотрел на Кларк исподлобья, а затем уткнулся в свои каракулевидные записи в блокноте. – Прогрессирующая амнезия непоправима. С каждым отрезком времени Лекса будет воспринимать каждое новое событие все более спутано, а затем и вовсе потеряет способность запоминать даже самые свежие воспоминания. Чтобы немного замедлить развитие болезни, нужно как можно больше стараться вовлечь ее в интеллектуальную деятельность, такую как разгадывание кроссвордов, сканвордов, решать головоломки или же заучивать стихи. Мозг должен находиться в активности, иначе регресс даст слишком быстро о себе знать. Понимаю, что все это воспринимается как воспитание, но по сути, Лекса сейчас на столько же беззащитна, как и ребенок. Изменения в ее головном мозге уже необратимы и дегенеративны, поэтому остается только замедлять развитие болезни.

Рэйвен не могла не заметить, с каким лицом стояла Кларк, удерживая пальцами ручку двери в палату Лексы. Она не решалась повернуть ее и войти. Рейес устроила ладонь на плече подруги, а затем, положив другую свою ладонь на тыльную сторону ладони Кларк, провернула ручку вместо нее.

– Я вижу, что врач сказал тебе что-то неутешительное, – тихо сказала Рэйвен, потому что дверь уже приоткрыта и Лекса могла услышать разговор. – Но ты должна быть честна перед ней. Скажи все так, как есть.

– Она… снова не вспомнит ни меня, ни тебя, – голос Кларк охрип, а в глазах стояли слезы. – Пошли…

Рэйвен не ответила ничего на комментарий Кларк, но убедилась в скором времени, что та оказалась права. Зеленые глаза с непониманием смотрели на девушек, не признавая в них знакомых лиц. На какое-то время в зеленом море радужек появилась надежда для Кларк, потому что они внезапно просветлели и Лекса даже улыбнулась уголками пухлых губ.

– Меня предупредили, что у меня сегодня будут посетители, – губы Кларк начинали дрожать и она их периодически теребила, прикусывая зубами, заодно помогая самой себе сдерживать слезы. – С тобой, – Лекса посмотрела на Кларк, – мы вместе живем, типа как пара, да? – Гриффин кивнула, заставив себя улыбнуться. – А ты…

– Рэйвен – наша подруга, – помогла Кларк, и ее голос дрогнул.

– Ты плачешь? – зеленые глаза прищурились, с губ спала улыбка. – Что-то не так?

– Лекса… Ты снова все забыла, хотя три дня назад еще все было хорошо. Врачи бессильны, и я… честно говоря, у меня начинают опускаться руки.

– Т-ш-ш, Кларк. Не надо ей такого говорить, – отчитала подругу Рейес шепотом, но это заметила Лекса. – Все будет хорошо, Лекса, даже не переживай. Кларк у нас просто от природы сентиментальная пессимистка.

– Ну да, я так и поняла, – хотя в голосе Лексы не чувствовалось оптимизма, но она храбрилась как только могла. – И я верю, что все наладится. По крайней мере, меня отсюда выписывают сегодня, что не может не радовать, – Рэйвен даже покоробило от того, насколько эта улыбка сейчас не задалась Лексе. Нельзя было не заметить напряжения в ее лицевых мышцах и того, как тонкие пальцы теребили края футболки.

***

Кларк вернулась домой. Уже с Лексой. Рэйвен составила компанию, потому что вернувшаяся в родные стены Лекса определенно не чувствовала себя уверенной в действительности, но все же вела себя достаточно расслаблено и, казалось, даже доверяла Кларк больше, чем себе самой.

Понимая, что Лекса и раньше не позволяла обращаться с собой как с ребенком (даже в первую их встречу), Кларк бесконтрольно выдохнула ртом казалось бы охладившийся в ее легких воздух.

Гриффин чувствовала себя медленно сдувающимся воздушным шариком, из которого выкачивали воздух. Она не чувствовала в себе тех сил, что справится со всем. Теперь ничего не будет как прежде.

Кларк достала из сумки лекарства, которые прописали Лексе, и положила их в отдельный пластиковый бокс, что стоял рядом с аптечкой. Бокс был объемным и вместительным, как раз соответствующий списку больничного выписанного рецепта, среди которого не значилось антидепрессантов или нейролептиков, зато превалировали ноотропные, сосудистые, антидементные препараты и биостимуляторы. Из всего списка, пожалуй, самым безобидным был витамин B.

Стоя за спиной Гриффин, Лекса оперлась спиной о дверной косяк, скрестив на груди руки. Суетливость блондинки отчаянно бросалась ей в глаза, что Уорд просто-напросто хотелось стукнуть ее, но вместо этого она обратилась к ней тихим голосом:

– Хотя я ничего не помню, но я верю тебе, Кларк. Что бы ни случилось, знай, что я признательна тебе за все, что ты сделала для меня, а я уверена ты сделала для меня гораздо больше, чем я могу подумать, и буду признательна на данном этапе, если ты позволишь мне хотя бы изредка останавливать тебя от излишней заботы обо мне. Я не инвалид, у меня целы руки-ноги-позвоночник, и понимая, что я не дружу лишь с головой…– Лекса выдержала паузу, чтобы увидеть хотя бы намек на улыбку Кларк и что та оценила ее легкую шутку, но та оставалась предельно сосредоточенной на упорядочивании новой специальной аптечки. – Не игнорируй только меня, Кларк. Если вдруг завтра или же уже под вечер я забуду твое имя, нет ничего страшного, если ты мне напомнишь его. Я не помню абсолютно ничего из своей жизни и знаешь, я чувствую странное облегчение, несмотря на то, что мой мозг с каждым днем будет только разрушаться. Мне спокойно, потому что ты рядом со мной и я чувствую, что могу тебе доверить не только свою жизнь, а вообще всю себя. Мой мозг все забыл, но вот сердце… – Лекса приблизилась к Кларк и взяла ее за руку, ведя ладонью к своей левой стороне грудной клетки. Кларк чувствовала ладонью, как там, в клетке бьется сердце ее любимой, и глаза моментально увлажнились. Ну почему же так сложно сдерживать в себе эмоции? – Мое сердце, Кларк, оно помнит тебя. Оно сохранило тепло воспоминаний о тебе, я это могу понять, глядя в твои, как безоблачное небо, глаза. Я могу понять, что люблю тебя всю, основательно, от одного прикосновения к твоей нежной коже. А внутри меня живут маленькие и не очень маленькие подсказки, что у нас все было хорошо, а значит будет снова…

– Я так люблю тебя, – Кларк резко развернулась и обняла Лексу до хруста позвонков, она уже не сдерживала слез, но чувствовала как вместе с ними утекают все ее переживания. И почему она позволила чувству паники захватить себя в плен? Конечно же у них все будет хорошо и они проживут вместе долгую и счастливую жизнь, как бы судьба не ставила им подножки. В конце концов, Кларк еще поборется за мозг своей любимой. В конце концов, она – нейробиолог, который, возможно, сможет однажды совершить свой прорыв в научном мире и подарит возможность восстановить фрагменты коры головного мозга не только своей любимой, но и всем нуждающимся в чуде отчаявшимся людям.

Она просто верит в то, что найдет выход, потому что Лекса рядом и Лекса верит в нее, пускай и не помнит ничего из своей жизни.

Эпилог

Океан мрачнел, тучи сгущались, но песок под босыми пятками все еще оставался теплым и приятно ласкал кожу. Вода, дотягивающаяся своими лапами до девушек, смывала остатки песка, унося его следом за собой в океанное пространство.

Кларк держала ее за руку, сжимая ее пальцы в плотном замке. Лекса выглядела счастливой, несмотря на то, что за те четыре года после выписки из клиники, она частично восстановила свою память, но с периодичностью в четыре-пять месяцев ее будто пробивало током и память оставалась вновь чиста, как белый лист. Кларк по этому поводу переживала гораздо больше самой Лексы, которая, казалось, была счастливее в своем неведении и не помня свою кошмарную жизнь.

Налюбовавшись вечерним океаном и поласкав свои ноги в слегка прохладной воде, Лекса торопила Кларк домой, но та была погружена в свои мысли. Ей приходило за все время множество идей по разработке эффективной сыворотки, которая смогла бы восстановить мозг Лексы, но пока что она не решалась воплотить ни одну из своих идей в реальность. Она не хотела возвращаться к тому периоду, когда было впервые нарушено доверие между ней и Лексой. Делать из нее подопытного кролика Кларк не желала всеми фибрами души, но желание помочь любимой было с каждым днем только сильнее.

– Куда мы едем? – брови Лексы преобразовались в домик, а голова крутилась в стороны, пытаясь разглядеть маршрут. – Явно не домой…

– Мы едем в нашу лабораторию. Я собираюсь совершить свой прорыв.

– Прорыв? Ты о чем?

– Я чувствую, что сейчас тот самый момент, когда стоит рискнуть.

Лекса поджала губы и свела свои острые коленки вместе, постукивая ими друг о дружку, и изредка поглядывая на задумчивую Кларк.

Гриффин разработала пару месяцев назад финальный вариант сыворотки, но не решалась испытать ее. Но сейчас внутренний голос разума вторил голосу ее сердца – это подходящий момент для открытия.

– Я уверена, что сегодня будет особенный вечер. По-настоящему. Я привыкла прислушиваться к своей интуиции, и что-то мне подсказывает, что шанс есть.

– Шанс? На что? – Лекса все еще не понимала языка загадок Кларк, но нисколько не волновалась по этому поводу.

– Обожди. Я позвоню маме, – Кларк уже поправила блютуз-гарнитуру на правом ухе и нажала вызов Эбигейл. – Ты еще не уехала домой? Я скоро буду. Есть одно сверхважное дело. Ты нужна мне.

***

Сыворотка оказалась слабой по своей силе, но достаточно эффективной, чтобы отодвинуть амнезию Лексы на ступень ниже. По крайней мере, бесконтрольная зачистка памяти увеличилась по интервалу и вместо четырех-пяти месяцев воспоминания держались в голове Лексы уже по семь, а иногда и по восемь месяцев, что было уже не так и плохо.

Не сдаваясь, Кларк каждый день совершенствовала формулу, разработанную в тот период, когда она уже совсем отчаялась найти выход из положения. Но выход был всегда – в голове Кларк. Ее мозг трудился на тысячи оборотов в минуту, в то время как мозг Лексы готов был разрушиться в любой день. Но этого не произошло благодаря усердию Кларк в любви к Лексе, и только уже потом – любви к науке.

Теперь шансы на частую потерю памяти уменьшились втрое, а шансы на благополучную жизнь, без лишних воспоминаний, подарили Лексе возможность начать ее действительно с чистого листа.

– Только никогда не забывай, насколько любит тебя мое сердце, – улыбнулась в губы Кларк Лекса, сжимая ее в своих объятиях.

– У меня на это сделана зарубка, – усмехнулась Кларк, играясь своим носом с носом Лексы.

– Где? На дереве в нашем саду? Котором из?.. – прищурилась Лекса, изучая взглядом Кларк, словно видела ее в первый и последний раз. Гриффин же уже привыкла к такому поведению своей возлюбленной, что для нее это стало своеобразной частью акта любви.

На вопрос Лексы Кларк покачала головой и улыбнулась, разорвав поцелуй. Затем поднесла ладони любимой к своей груди и плотно припечатала их. Местоположение ладоней Лексы послужило ответом на ее вопрос относительно зарубки о любви…

ВСЕМ…

СЕРДЦЕМ …

Оглавление

Пролог

ЧАСТЬ 1. Как ребенок

ЧАСТЬ 2. Первое смущение

ЧАСТЬ 3. Эксперимент №1

ЧАСТЬ 4. Начало с конца

ЧАСТЬ 5. Победа ценой доверия

ЧАСТЬ 6. Гостья полицейского участка

ЧАСТЬ 7. Нет пути для отступления

ЧАСТЬ 8. И вновь встретились

ЧАСТЬ 9. На грани души

ЧАСТЬ 10. Наемница

ЧАСТЬ 11. Не собственность, но моя

ЧАСТЬ 12. Реальность из воспоминаний

ЧАСТЬ 13. Игра в убеждения

ЧАСТЬ 15. Неотложные меры

ЧАСТЬ 16. Все совершают ошибки

ЧАСТЬ 17. Оживление прошлого

ЧАСТЬ 18. Последствия неизбежны

ЧАСТЬ 19. Новый отсчет

ЧАСТЬ 20. Нет места безнадежности

Эпилог