Холодные рассветы [Яна Бендер] (fb2) читать онлайн

Яна Бендер Холодные рассветы

Пролог

В тот вечер они сидели на траве под тенью высоких деревьев в сердце парка. Он и она. Никого больше. Только лёгкий ветерок раскачивал растения вокруг. Она смущённо улыбалась от его рассказов о том, как он с друзьями провел выходные, и как скучал по ней. Наивность и влюбленность царили здесь.

– Милая, я должен тебе кое-что сказать, – сообщил он, бережно взяв её за руку и став гораздо серьезнее, чем был несколько мгновений назад.

Её взгляд демонстрировал полнейшую заинтересованность, что подтолкнуло его к началу разговора.

– Я подал документы в московский институт, прошел конкурс. В общем, – он тяжело вздохнул, – меня приняли на кафедру экологии, как я и хотел.

– Ты мне ничего не говорил об этом, – удивилась она, хоть в её голосе прозвучала грусть.

– Я не думал, что у меня получится.

– Ты оставишь меня одну? – жалобно произнесла она, подняв на него нежный взгляд.

– Нет, что ты! От нашего городка до столицы меньше ста километров… Я буду приезжать каждые выходные!

– Это ты сейчас так говоришь, а потом… – она расстроилась, забрав у него свою руку и прижав её к своим коленям.

– Я обещаю тебе! – убеждал он.

– Мне тоже через год поступать куда-то… Осталось совсем немного… А я даже представить себе не могу – кем я хочу быть!

– Тебе же всегда нравилась лингвистика.

– Кто такой лингвист в наши дни? По сути своей, безработный.

– Не говори так.

– Ладно, Илья, мне пора домой, – девушка дала понять, что сильно расстроена и не желает продолжать этот разговор.

Она встала с земли, отряхнула одежду. Он поравнялся с ней, крепко прижал к своей груди, в которой билось совсем ещё юное и легкомысленное сердце.

– Солнышко моё, у нас всё будет хорошо, – отравил сладким ядом он её сознание.

«Я тебе не верю» – прошептал ветер ей на ухо.

Шли дни. Они стали реже встречаться. Ей не хотелось напоминать себе о той боли, которую ей причинит их разлука. Какая же это будет любовь, а ведь она свято верила, что между ними именно это чувство, если он так далеко, учится, живёт, дышит…

«Лен, спустись ко мне» – прочитала она его сообщение в телефоне.

Она оделась, зашла в лифт, нажала на кнопку первого этажа, открыла дверь из подъезда и оказалась прямо перед ним.

– Ты совсем меня избегаешь. Что случилось? – в его глазах была явная обеспокоенность ситуацией.

– Я… Нам на лето задавали прочитать «Войну и мир». Я, как всегда, отложила всё напоследок, – оправдывалась она.

– Я должен тебе сообщить, что завтра уже въезжаю в общежитие.

– А какое сегодня число?

– Тридцатое августа.

– Ты и впрямь уедешь?

– Прости, – он виновато опустил голову.

– Что ж… – ей хотелось убежать прочь, только бы не видеть его и не осознавать всю горечь этого момента.

– Мы хотели собраться всей компанией перед тем, как выйти на учебу. Сегодня вечером Денис зовёт всех к себе, – решил он сменить тему. – Ты поедешь?

– Если для тебя это важно, – она была крайне огорчена. – Поеду.

– Тогда в восемь встретимся у него.

Она зашла в подъезд, вернулась в квартиру, закрыла дверь, поставила чайник на кухне, а после отправилась в свою комнату, легла на кровать и заплакала.

Илья был первым парнем, с которым она встречалась. Между ними была разница всего в год, однако сейчас он уже закончил одиннадцатый класс, а ей только предстояло учиться в нём.

Разлука, которая нависла над их отношениями, душила её за горло. Елена никогда раньше не вела себя, словно истеричка, но сейчас ей искренне хотелось выброситься в окно. Конечно, он обещал, что будет приезжать к ней, но этого было слишком мало, ведь раньше они могли вместе гулять после школы, а сейчас… Ему придется преодолевать сто километров, чтобы увидеться с ней.

Вечером она приехала в загородный дом их общего друга Дениса. Помимо двух ребят здесь была ещё одна пара – Никита и Юля. Эти двое встречались уже года два, когда-то вместе учились в одном классе, а теперь на одном курсе местного института, только в разных группах.

– Привет, – девушка, что уже была здесь, обняла гостью. – Проходи.

Илья стоял на крыльце, листая что-то в телефоне, а Денис и Никита готовили шашлык.

Молодой человек с фамилией Павлов, что являлся сыном хозяина этого дома, был довольно обеспеченным, в простонародье, мажор. У него было всё: машина, мотоцикл, толпа девушек, дорогие смартфоны, вечеринки и поездки за границу. Он нравился противоположному полу и пользовался этим. На его счету было довольно много легкомысленных юных особ, которые покорялись им в считанные дни.

– Опаздываешь, – заметил Денис.

– Так получилось, – отозвалась Лена, стоя недалеко от него.

– Кому тут нет восемнадцати?! – отобрал у неё бокал красного вина Илья.

– Эй, – она слегка возмутилась.

– Я не дам тебе сегодня напиться, – строго произнёс он.

– Будь добр, не командуй мной, – обиделась Елена, возвращая в свою руку алкогольный напиток.

– Хм, ладно, – он отошёл от неё, сел возле мангала в кресло и стал наблюдать издалека.

Оставшийся вечер они не разговаривали, даже старались не пересекаться взглядом, чтобы не спровоцировать друг друга на скандал.

– Что случилось? – Юля уловила напряжение между ними.

– Ничего, – сухо ответила девушка. – Всё, как обычно.

– Ну да, ну да…

Около десяти вечера за Леной приехал отец. На этом вечеринка для неё была окончена, за что она благодарила высшие силы и радовалась тому, что в ближайшие несколько дней не услышит ни его голоса, ни его имени.

Илья уехал в Москву, хоть и приезжал каждые выходные в родной городок, Лене всё равно не хватало общения с ним. Они переписывались в соцсетях, часто звонили друг другу, но само ощущение разлуки не могло оставить её в покое.

Текли серые учебные будни: школа, дом, репетитор, снова дом, выполнение задания, а потом ночи… длинные бессонные ночи, среди мрака которых она погружалась в свои раздумья и очень много плакала. Любовь стала исчезать так же скоротечно, как и развивалась. Теперь это можно было скорее назвать влюбленностью, глупостью, наивностью, но того сильного чувства, в котором ей клялся её избранник, она больше не ощущала в своей груди.

Двадцать второго ноября раздался телефонный звонок, как гром среди ясного неба. На экране высветилось имя Никиты. Лена ответила.

* Денис разбился на мотоцикле, – прозвучал приговор друга.

– Как?! – она медленно сползла по стене в своей комнате, зажимая рот, чтобы не закричать от моральной боли.

* Насмерть. Послезавтра похороны. Приезжай.

Следующие два дня прошли, словно в густом тумане, а на кладбище возле могилы молодого парня, помимо родителей и родственников, стояли его друзья, девушки… Каждая из них говорила, что перед смертью он просил у них прощения, словно чувствовал надвигающуюся беду, а потом обливались слезами, поскольку считали его лучшим, что могло случиться в их никчёмных жизнях.

– Так что произошло? – Лена осталась возле Никиты и Юли.

– Он ехал вечером. Было темно и скользко. Молодая мамаша переводила ребенка через дорогу там, где пешеходного перехода в помине не было. Это было возле деревни какой-то, что среди леса. Сама представь – трасса тяжёлая. Навстречу легковушка мчалась, и сам он довольно быстро ехал. Он не справился с управлением и улетел в кювет. Перелом шейного отдела позвоночника со всеми вытекающими отсюда последствиями. Умер мгновенно, – рассказал друг.

Елена заплакала, ощутив сзади теплое прикосновение и такой знакомый, уютный запах Ильи. Он повернул её к себе лицом, обнял, в ответ на что, она только сильнее пустилась в рыдания.

– Тише, не плачь. Уже ничего не исправить… – шепотом успокаивал он её.

Спустя ещё несколько дней Лена написала ему сообщение: «Прости. Между нами всё кончено. Я не могу больше жить так далеко от тебя».

Он звонил ей. Раз сорок за последние два часа. Она принципиально не брала телефон, а после вообще выключила его, поскольку ей нужно было заниматься уроками. Приехать он не мог – завтра зачёт. Она тихо скулила в ванной комнате, периодически умываясь от собственных страданий, но твердо решив, что эта боль пройдёт и теперь ей незачем держаться за него.

Глава 1

Вагон метро. Любимая музыка в наушниках, а в руках учебник по грамматике немецкого языка. Девушка, одетая в черную кожаную куртку и тяжелые ботинки, положившая рюкзак на колени, ехала в неизвестном для окружающих направлении.

Вот мягкий женский голос объявил Таганскую станцию, и она вышла из вагона, перешла на кольцевую, села в другой поезд и поехала дальше, до Новослободской.

Приложив к турникету возле охраны в своем институте магнитный пропуск, она прошла в просторный холл. Вокруг были студенты с других групп, а, быть может, и с её потока, но она не зацикливалась на распознавании лиц, а только, сдав одежду в гардероб, направилась в аудиторию.

– Ну, выучила? – Ника, её лучшая подруга, села рядом, бросив сумку на парту перед собой.

– Ну такое… – протянула девушка.

– А я вообще нет. Дашь списать, если что? А то этот старый маразматик нас опять будет иметь во все наши лингвистические щели.

– Хм, и чем же ты занималась на выходных?

– Я была очень занята. На самом деле, нет. Тусила с друзьями у одного знакомого на хате.

– Всё никак не уймешься?

– Лен, ты чего такая вся правильная? Вот заведёшь себе мужика, и сама начнёшь от него гулять.

– Нет уж, спасибо. Ни того, ни другого не хочу.

– Ты просто асексуальна. Вот и всё.

«Как знать? – подумала девушка. – Может просто уже обожглась?»

После занятий она спустилась в метро вместе с Никой, встала возле двери напротив входа в вагон.

– Ты куда сейчас? – спросила одногруппница, стараясь перекричать шум поезда.

– Надо в магазин зайти, купить что-нибудь…

– Скукотища!

– А ты?

– Ох, меня ждут великие дела! Я обещала сегодня Роме, что побудем вместе… Он свечи купил… Да ну его! Может с ним покувыркаемся, а потом я поеду к друзьям. Надоел он мне. Не люблю, когда он показывает больше чувств, чем испытывает.

– Глупенькая!

– Да брось! Он даже ничего не понимает!

– А ты этим пользуешься!

– Да фиг с ним!

– Бесстыжая! – засмеялась Елена.

– Да… Есть такое! – подхватила её собеседница.

«Осторожно, двери закрываются. Следующая станция Краснопресненская»

Зажглись красные огни, предвещавшие скорое отбытие поезда, но в последнее мгновение в вагон забежал мужчина в чёрном пальто выше колена, строгих зауженных брюках и темных ботинках на шнурках. В его руках был дипломат, который обычно можно увидеть у работников МИДа или других государственных учреждений. Темно-каштановые волосы были уложены причудливыми вихрями, а справа лоб прикрывала чёлка, спускавшаяся наискосок к виску. Глаза не были видны за темными очками. И весь этот довольно мужественный образ дополняла ухоженная длинная щетина.

Он достал из кармана телефон, коснулся пальцем сенсора на задней его поверхности, разблокировал экран, затем открыл диалоги в социальной сети, отправил фотографию какого-то документа собеседнику, подписал «Это для юристов», а после, выключив аппарат, снова положил его в карман, взялся за поручень возле Лены.

– Кстати, – опомнилась Ника, – что у нас завтра?

Её подруга не отвечала, периодически косясь в сторону элегантного незнакомца. Девушка пощелкала пальцами перед её носом.

– Эй, Ермолаева! Ты меня слышишь?! – повторила Ника, стараясь завоевать внимание собеседницы.

– Три пары. Английский, физра и ещё что-то… Кажется опять немецкий, – протянула Лена.

– А, ну отлично. Можно фигнёй заниматься.

– Можно подумать, что ты в другие дни делаешь что-то полезное… – упрекнула она её в излишней легкомысленности.

Ника только недовольно фыркнула в ответ.

– Пойдём, наша! – потянула она за руку Лену, когда поезд прибыл на Краснопресненскую.

Они вышли из вагона, затерялись в толпе, прошли под арками в общий зал. Среди сотен людей снова мелькнул таинственный незнакомец в чёрном пальто, который направлялся в сторону перехода на «фиолетовую» ветку метро.

– Пошли быстрее! – теперь уже Елена тащила за собой спутницу, ощутив, как задорный дух ребячества и какого-то удивительно острого желания преследовать проснулся в ней.

– Куда ты так бежишь?! – крикнула из-за её спины Ника.

– Потом объясню!

Подруги проскальзывали мимо пассажиров, бежали по лестнице, а затем выбежали на перрон Баррикадной. Лена осмотрелась, пытаясь найти в толпе того, кто так привлек её внимание, но, когда она наконец обнаружила его, он зашёл в вагон, после чего двери закрылись и поезд скрылся в темноте холодного тоннеля.

– Ну и куда ты так летела? – отдышавшись, поинтересовалась Ника.

– Мне показалось, что я увидела знакомого, – соврала Лена, весело засмеявшись.

– А я чуть не умерла от этого! – фыркнула девушка, положив руку на грудную клетку, демонстрируя свою усталость.

– Не говори ерунды!

– Ой, ладно, пора по домам.

Они доехали до Волгоградского проспекта, на котором Ника покинула подругу, отправившись к своему ухажеру, который наивно полагал, что она без ума от него, а Елена, доехав до своей станции «Котельники», отправилась в сторону дома.

Вечером она долго не могла уснуть. В Инстаграме Ника выкладывала истории с очередной тусовки с друзьями в каком-то баре в центре Москвы, а Лена, пролистывая её новости, всё думала о том незнакомце, которого ей сегодня не посчастливилось встретить в метро.

Ей оставалось только строить предложения, догадки – кто он, чем занимается, как зовут его жену, детей, да и его самого. Затем она перешла к анализу своего поведения – зачем ей вдруг вздумалось бежать за ним по переходу? Что толкнуло её на подобные действия? Во всяком случае, она решила оставить события уходящего дня в покое, отказываясь от разумных объяснений, которых было так мало. То, что случилось сегодня, 20-го апреля 2015-го года, останется в прошлом и, как она надеялась, больше никогда не вернётся в будущем.

Утром она вышла из дома, в котором её родители снимали ей квартиру, дошла до метро, спустилась в подземку, вступила на эскалатор.

– Привет, – такой знакомый, но в тот же миг чужой голос обратился к ней.

Она резко повернулась, чтобы увидеть того, кто посмел нарушить её покой.

– И что ты здесь делаешь? – недовольно бросила она, осознав, что перед ней стоит Илья.

– Да вот, ездил по делам… – пояснил он. – А у тебя как дела?

– Я разве интересовалась твоими?

– Брось, я знаю, что мы с тобой до сих пор друг другу небезразличны.

– Говори за себя.

– Ну так что? Может как-нибудь увидимся?

– Нет. Мне совсем не до встреч. Особенно с тобой.

– Ох, как холодно! – усмехнулся он, сходя с движущейся лестницы.

– Нам не по пути, – заметила она, направляясь в сторону поезда.

Они разошлись, но осадок у неё остался, словно кто-то провел химическую реакцию между кислотой и солью, а вместо пробирки – её сердце.

На парах снова всё было по-прежнему, а в голове в очередной раз всплывали воспоминания о лете, когда Илья так безнадежно предал её, оставив один на один с собой в маленьком городке в недалёком Подмосковье.

– Ермолаева! Отвечайте! – крикнул ей профессор от доски.

Она, словно очнувшись от зимней спячки, посмотрела по сторонам.

– Рамочную конструкцию, – пояснила Ника.

Лена что-то невнятно пробормотала, но преподаватель уже не слушал, а сам начал объяснять своим студентам тему.

Спускаясь по эскалатору, она чуть было не зацепилась за нижнюю площадку, под которой скрывались все ступеньки, толкнула впереди идущую девушку…

– Да что с тобой сегодня? – схватив её за руку и ведя к вагону, спросила Ника.

– Что? – снова отсутствовала в мыслях Елена.

– Ты где вообще?

– Здесь, вроде.

– Так, поехали. Лечить тебя будем.

– Куда?

– Поехали, поехали.

Через сорок минут они уже были на Новокузнецкой в каком-то баре, где собрались некоторые друзья Ники.

– И часто вы тут зависаете? – удивилась Лена.

– Пару раз в неделю, – прикинула в голове её спутница, – а может и чаще. Я как-то не считаю.

Она заказала в баре текилу для своей подруги, научила правильно выполнять ритуал перед употреблением этого напитка, а потом, отсев с ней на край стойки, подальше от своей шумной компании, решила наконец узнать, что всё-таки случилось с ней.

– Да… Когда-то давно, я тогда ещё училась в старших классах… В общем у меня был парень. Он кинул меня… Долгая история… – Лене не хотелось вспоминать всё сначала.

– А мы куда-то торопимся? – улыбнулась Ника. – Рассказывай.

Девушка поведала ей то, что случилось тогда, два года назад. Теперь же, по её словам, всё это было далеко в прошлом, и грусть вызывало только то, что Илья был единственным парнем, с которым она когда-либо встречалась.

– Ты ж моё солнышко! Найдём мы тебе нормального мужика! Расслабься! На самом деле все парни сейчас – редкостные козлы. Тебе кого-нибудь поадекватнее. Чтобы без вот этих дешёвых понтов… Нафиг никому не нужны!

– Я больше не смогу никому поверить.

– Сможешь! Мы бабы такие твари, что готовы верить всей той лапше, которую они, – она обвела пальцем всё помещение, – нам на уши вешают! Дуры, конечно! Никто не спорит! Но есть и свои плюсы!

– Знаешь, «и лучше будь один, чем с кем попало быть»!

– Эээ, нет, подруга, – Ника осушила стакан виски залпом, – тут ты не права! – резко выдохнув, добавила она. – Ты так говоришь, пока тебе двадцать, а вот, когда тебе стукнет тридцатка и далее… Ты запоешь по-другому! Поверь моему опыту! Видела я таких… Сорокалетних, климактеричных с пятью кошками, которых кроме цветочков и «вискаса» ничего не интересует!

– Ты мне пророчишь такую судьбу? – усмехнулась Елена, допивая вино, что темнело на дне бокала.

– У тебя ещё не самая плохая участь, если захочешь пойти по пути одиночества! Детей нет, а так бы ещё этот гемор навязался!

– Давай начистоту?

– Валяй!

– Я и тебе не особо завидую. У тебя есть классный парень, который с тебя пылинки сдувает, а ты его кидаешь, шляешься с какими-то левыми друзьями по клубам, барам, бухаешь… Разве это нормальная жизнь?

– Согласна. Фигня полная! Но, раз уж мы заговорили откровенно, тебя удовлетворял тот… Илюха?!

– В плане?

– В плане постели!

– Мы не спали!

– Да ладно? Врёшь.

– Нет.

– Хочешь сказать, что ты…

Лена только кивнула головой.

– Офигеть! А чего так?

– Мне это не нужно!

– Да как так-то?! Всем нужно, а тебе нет?

– Ну как-то так…

– А ты… Ну… Хочешь, хотя бы иногда?

– Нет. На самом деле, мне противно даже представление об этом.

– Серьезно? Чего в этом такого?

– Да, блин! Мерзко как-то.

– А, ну, ок! Твои заморочки. Не стану копошиться в твоих убеждениях.

– И на том спасибо! Ладно, мне пора! Уже поздно!

– Да останься ты, чего? Завтра пары – ерунда!

– Нет, спать уже охота! Пока!

Лена поцеловала подругу в щёку, как делала это обычно, и покинула бар. У входа стояли какие-то парни, выпуская из себя сигаретный дым и отборный русский мат. Она прошла мимо них, скрылась за длинным зданием, спустилась в метро, села в вагон, включила музыку в наушниках и прикрыла глаза.

Через пару станций она снова их открыла, чтобы узнать своё местонахождение, но толпа перекрыла ей обзор. Тогда она вытащила один наушник, чтобы слышать оператора.

Перед ней, держась за поручень над её головой, стоял мужчина. Она не сразу узнала в нём того незнакомца, что черной нитью промелькнул накануне среди людей в метро.

На следующей станции вышла добрая половина вагона, место рядом с ней освободилось, и он сел возле неё. От него пахло свежестью и вишней. Она не могла разобрать этого потрясающего аромата. В нём было что-то пьянящее, дурманящее, или же это было лишь действие вина и текилы, которые она выпила полчаса назад? Его запах казался ей невыносимо родным и в тот же миг принадлежал человеку, которого она совершенно не знала, видела лишь второй раз в жизни, но именно этот факт заставлял её желать намного ближе узнать незнакомца.

В динамике, вставленном в ухо, играла лирическая композиция известной рок-группы, но благоухание, что возвращало её в детство, не давало ей насладиться музыкой.

Она мельком взглянула на кисти его рук, сложенные на кожаной обивке дипломата: сильные, крепкие… На запястьях проступали синие вены, а пальцы были переплетены между собой… За время, проведенное рядом с ним, она выучила каждую клеточку его кожи на руках, прятавшихся от неё под идеально ровными краями рукавов чёрного пальто.

Её мысли уводили её далеко за пределы сознания, сейчас в груди сильно стучало сердце, а в голове мерещились образы, окутанные полумраком спальни, его пальцы на её холодной коже, горячее дыхание, нежные требовательные уколы его щетины на её ключице… Ей стало неловко от того, чего она вдруг так страстно возжелала. Это казалось каким-то запретным, невозможным, неверным.

«Осторожно, двери закрываются. Следующая станция Автозаводская».

Лена посмотрела на схему метро, висевшую напротив неё, в секунду осознала, что сейчас поезд стоит на Павелецкой, на которой она должна была сделать переход на кольцевую, стремительно поднялась со своего места, но двери уже были закрыты и вагон тронулся с места. Она снова села на своё место, бросив мимолётный взгляд на незнакомца. Он лишь слегка улыбнулся в ответ.

«Блин, как же неловко…» – подумала она, откидываясь на спинку сидения.

На следующей станции она вышла, пересела в другой поезд, доехала до Павелецкой, затем перешла на свою «фиолетовую» ветку и отправилась до конечной.

Заваривая чай в пустой квартире, она села на диван, находившийся в комнате, поджала ноги под себя, включила ноутбук, запустила какой-то фильм… Больше всего на свете ей сейчас хотелось просто сдохнуть, а потом морг, крематорий, избавиться от всех проблем, которые она сама себе создала.

Теперь уже она просто молча и бесцельно следила за действиями главных героев какой-то полнометражки. Кто-то кому-то изменил, потом пытался вернуться… Сопливые романтический драмы. Она хлопнула крышкой компьютера, откинулась на спинку и закрыла глаза. Перед ней вновь предстал образ таинственного незнакомца, такой близкий, но такой далёкий.

– Да пофиг, Лен! – сказала она сама себе вслух.

В полном одиночестве прошел её оставшийся вечер, а спать она легла около двух часов. Всё казалось таким ненавистным и пустым, что хотелось просто отключиться, проваливаясь в своё подсознание, готовящее для неё причудливые сновидения.

Чай остывал на столе в кухне, заварка оседала на керамических стенках кружки, а пакетик высыхал на блюдце возле раковины… Всё было слишком банальным, глупым, наивным и никчемным. Хотелось вырваться из плена пустых иллюзий, чтобы обрести яркие цвета окружающего мира в полном размере. Но нет. Это казалось слишком недоступным для неё, для той, что сегодня чуть было не сошла с ума лишь от вида рук незнакомого мужчины, от его запаха… Она прокручивала в голове снова и снова те мысли, которые пульсировали в ней в сутолоке вагона, вновь пускаясь в лёгкий озноб от всех впечатлений, захвативших её в метро.

Пусть будет так. Она одна. Снова и навсегда. Друзья приходят, уходят, а в квартире по-прежнему пусто и холодно.

Она прижалась к спинке дивана, чтобы ощущать опору за своей спиной, и крепко заснула, устав от мучений своего сердца и души, которая давно уже была слаба, хоть и делала вид, будто способна вынести все трудности этой жизни.

А дни летели с неимоверной скоростью, затопляя грустью одиночества её сознание. Она была хмурой, уставшей. По ночам редко спала, замещая сновидения никчемными попытками проанализировать происходящее в её жизни. Утром макияж, по её предположениям, должен был скрыть все её бессонные муки, что удавалось ему крайне нелегко.

Через неделю должна была начаться сессия, но она не думала о ней. По большинству предметов ей ставили «автоматы», а в остальных случаях… Она была готова ответить на любой вопрос. Да, почти на все, кроме главного: «Что тебе нужно от этой жизни?».

Прошло уже больше месяца с момента последней встречи с незнакомцем в метро. Елена уже забыла его запах, который в первое мгновение показался таким родным, его улыбку, что мелькнула на его губах… Однако, всё чаще она находила внутри себя какую-то опустошенность, тягучую вязку боль в душе, от которой невозможно было избавиться. Эти мучения приносили в её жизнь осознание того, что она ещё жива, и где-то в средостении бьётся сердце, в котором царит безразличие ко всему, что её окружает.

Сейчас она сидела на третьем ряду аудитории, имевшей вид амфитеатра, дочитывала свой конспект, слушала музыку в одном наушнике, вставленном в левое ухо. Прошлой ночью ей опять не удалось поспать. Мысли, не дававшие ей покоя в последнее время, заставляли её бодрствовать.

– Эй, – в бок её толкнула Ника, требовавшая срочного внимания для своей персоны.

– Чего? – Лена остановила музыку и обратилась к подруге.

– Ты совсем отбилась от коллектива. Все давно уже интересуются, что с тобой случилось.

– Скажи всем, что это не их дело, – несколько раздражённо ответила девушка.

– Полегче, полегче, а то убьёшь меня ещё случайно.

Лена недовольно посмотрела на неё и продолжила листать лекции.

– Ок, всё поняла! Ты влюбилась что ли?

– Нет, – не заставил себя ждать сухой комментарий.

– Ну да, конечно. Перестала общаться с одногруппниками, потеряла вкус к жизни… Он у тебя и так слабый был, а теперь совсем пропал.

– Я знаю, что делать! – к ним подошел Егор, местный гитарист, музыкант и просто грандиозный хвастун.

– Ой, Лыков, иди отсюда! – толкнула его в плечо Ника.

– Если Ермолаева согласится, то я могу взять её сегодня вечером в студию, где мы с парнями записываем музыку, – продолжал парень.

– Хм, а ведь это неплохая идея! – немного подумав, подхватила подруга Елены. – Ты как? – обратилась она к собеседнице.

– Никак. Я не слушаю этот жанр, – совершенно безразлично прозвучал её голос.

– Вообще это рэпкор, нечто среднее между рэпом и роком, – заметил Егор.

– Если я соглашусь, вы оставите меня в покое? – уже почти сдалась Лена.

– Да, – обрадовалась Ника своей победе, которая замаячила на горизонте.

– Доброе утро, уважаемые студенты! Начинаем новую тему! – прервал их дискуссию строгий возглас преподавателя.

– Ладно, – окончательно капитулировала Ермолаева. – Пойду.

– Отлично! – Ника довольно улыбалась, сидя рядом с ней, в очередной раз уговорив подругу на бессмысленную трату времени.

После пар они отправились на большую студию. Это было двухэтажное здание довольно современного внешнего вида, с большим окнами, стеклянной дверью и несколькими помещениями для записи песен. Здесь трудилась целая армия сотрудников: программисты, администраторы, звукооператоры, музыканты и прочие незаменимые люди.

Лена села в кресло в радиорубке, а парни зашли в изолированное помещение, где находились музыкальные инструменты. Пока они готовились к записи, Ника, заняв место на столе рядом с подругой, достала телефон и начала листать переписку с Ромой, чтобы показать Ермолаевой смешные сообщения и в очередной раз оправдать свой непостоянный характер.

По коридору кто-то шёл, затем его шаги умолкли возле входной двери.

– Вы не могли бы спуститься со стола? – прозвучал бархатный мужской баритон.

– Да, конечно, – Ника плавно перешла на стул возле Лены, затем остановила взгляд на человеке, сделавшем ей замечание. – А мы с Вами нигде не встречались? – уточнила она.

– Не думаю, – сухо добавил он.

Лена бросила мимолётный взгляд на стекло, что находилось прямо перед ней и отделяло изолированную комнату от радиорубки. Сначала взор небрежно скользнул по мужчине, стоявшему в дверях, затем спустился на компьютер, в котором были открыты звуковые дорожки, а после снова устремился с неким испугом и шоком на стекло, в котором отражался человек.

Она резко обернулась и посмотрела теперь уже вживую на него. Вихры коротких черных волос со спускавшейся на лицо челкой, темные очки, закрывавшие глаза, строгие зауженные брюки, ботинки, но теперь уже на нём была фирменная футболка «Harley Davidson», а не пальто, из-под правого рукава которой выглядывала татуировка, спускавшаяся непрерывным чёрно-белым рисунком до локтя. Из-под воротника был заметен её верх – причудливый завиток механической детали, что завершал скрытую от глаз удивительную композицию шестерёнок, петлей, скоб и грубых цепей.

Елена потеряла дар речи. Вот уже третий раз судьба сводит её с этим мужчиной. Какие выводы она должна сделать из этих совпадений? На этот вопрос, пожалуй, она не могла ответить в тот момент.

– Владислав Алексеевич, – к нему подошёл сотрудник со стопкой документации, – Вы просили отчёты по рейтингам.

Он молча посмотрел на двух девушек, остававшихся в радиорубке, и пошел следом за своим подчинённым.

– Что это с тобой было? – удивилась Ника, глядя на свою подругу.

– Да так… – протянула Лена, стараясь отключиться от осознания того, кто вновь появился перед ней, спустя почти полтора месяца.

– Да говори давай!

– Что говорить? – она была несколько растеряна.

– Кто это был, что ты так отреагировала?

– Я понятия не имею. Просто…

– Ну… Договаривай!

– Видела его в метро пару раз. И всё, просто удивилась, что он тут. Редко так случается, когда в Москве можно встретить знакомого случайно, а незнакомого повторно, – теперь уже гораздо бодрее говорила Елена.

– А, понятно, – Ника махнула рукой в её сторону и снова уткнулась в свой телефон.

За микшерный пульт сел один из друзей Егора, что собрал свою любительскую группу. Лена равнодушно смотрела на попытки своих одногруппников записать очередной трек, с целью создания заурядного хита. Всё это не вызывало у неё какого-либо интереса, а мысли были заняты только этим «Владиславом Алексеевичем», имя которого теперь было ей известно, благодаря такой нелепой и даже смешной случайности.

Теперь, пока начинающая музыкальная группа записывала бездарную мелодию, она внимала любым шагам в коридоре, ожидая момента, когда он снова заглянет в их отсек, придумывала диалог, который обязательно должен был состояться между ними, но нет. За два часа, проведенные здесь, он больше не появился, отчего ей было бесконечно тоскливо, но в чем истинная причина её грусти, пожалуй, не знала даже она сама.

Он был старше, лет на двадцать, а может быть и больше. Что-то в нем притягивало её. Какая-то тайна, которая нависла над этим незнакомцем и его образом, сформированный ею же самой в ее сознании.

Назад она ехала на метро, сидя в углу вагона, слушая в наушниках песню «Круги на воде» группы «Слот». Зациклив её по кругу, она внимала каждой её фразе, периодически откликаясь на свои собственные мысли, заставлявшие её вспоминать этого такого чужого, но такого интригующего человека.

«Мы друг друга на этой спирали обретали и снова теряли…» – пропел чарующий женский голос в динамиках.

«А ведь и впрямь… Нас всё время сводят обстоятельства… Но потом… Мы расходимся вновь. Никогда не говорили друг с другом… Никогда не смотрели друг другу в глаза. Я даже не представляю, какого они у него цвета!» – пульсировало в сознании, огненными буквами.

«И остаётся нам, холодным городам, просто ждать, когда станет теплее, и дышать, ни о чем не жалея!» – снова вернули её в реальность слова песни.

Лена грустно облокотилась на стенку вагона, закрыла глаза, полностью отдаваясь во власть мелодии. Ехать до конечной, а значит свою остановку ей не удастся пропустить, как в прошлый раз. Ох, уж этот «прошлый раз». У него была такая обаятельная, но, в тот же миг, печальная улыбка. Нелегко ему, наверное, приходится. Директор музыкальной студии. Или всей её сети?

Лена твердо решила пойти в следующий раз вместе с Егором на очередную запись. Вдруг ей снова удастся повстречать Владислава? Вот только… Зачем? Он наверняка женат, дети. Боже мой! Она ни разу не смогла разглядеть у него кольца на пальце. Было ли оно там? Когда они несколько недель назад ехали рядом в вагоне метро… Почему она не обратила внимание на эту деталь, ведь его руки ей удалось рассмотреть детально?

Теперь в её груди вспыхнуло горячее желание узнать об этом человеке всё, стать в миллионы раз ближе к нему. Но опять, подчиняясь разуму, она пыталась осознать, что тянет её к нему? И почему ей так хочется войти в его жизнь?

«Глупая! Глупая девчонка! На пустом месте раздуть такую трагедию!» – кричала она сама на себя в своих мыслях.

Лена доехала до своей станции, словно в густом непроглядном тумане добралась до квартиры, бросила ключи на комоде в прихожей, зашла в комнату и без сил упала на диван. Наушник по-прежнему был в ухе, а песня уже доводила до тошноты той истиной, которую она дарила в своих текстах. Ведь и впрямь, почему камень, летя в воду, всегда попадает в центр круга? Ох, сейчас этот вопрос интересовал её меньше всего, большее внимание привлекали строки «Так пускай наступает холодным рассветом на нас новый день. Всё останется в этой вселенной, всё вращается в этой вселенной. Возвращается к нам, запуская круги на воде. Ничего не проходит бесследно!»

– Возвращается к нам, запуская круги на воде… – шёпотом повторила Лена, смотря на потолок, обитый белыми панелями. – Значит и ко мне всё вернётся.

Был уже глубокий вечер, и, чтобы скоротать время, она выпила чай и легла спать. Через два дня будет экзамен. С завтрашнего дня нужно было начинать готовиться, но так не хотелось тратить свою молодость на грамматику и правила, которые она так любила в школе.

Сдав зачёты и закрыв сессию, Лена уехала из города к своим родителям в подмосковную провинцию. Впереди было целых два месяца лета, а значит можно было отдохнуть, насладиться свободой перед предстоящей каторгой на третьем курсе.

* Поедешь ко мне на день рождения?! – раздался требовательный голос Ники однажды утром.

– Когда отмечаешь? – почти равнодушно спросила Лена.

* Через три дня.

– У тебя на квартире?

* Ага, сейчас! Размечтались! Чтобы мне толпа оболтусов хату разнесла?! Ахаха! Нет. Решила дом снять недалеко от Москвы.

– А кто будет-то?

* Одногруппники, Егорка, мой Ромка, ты, я, девчонки с параллельного, некоторые знакомые постарше, Сережа…

– Какой Сережа?

* Один друг мой. Хороший парень. Ладно, так ты едешь?

– Еду, еду!

* Всё, отлично.

Теперь Лена начала экстренно искать подарок для подруги. В одном из магазинов, она наткнулась на оригинальные композиции фоторамок в форме надкусанного яблока. Подумав о том, что здесь присутствует намёк на модель телефона, которым пользовалась Ника, она без раздумий купила этот товар, затем в алкогольном магазине приобрела бутылку вина, а после отправилась за книгой о кулинарном искусстве, зная, что её одногруппница давно хотела научиться готовить.

Наступил день празднования. Отец Лены привёз её в назначенное место и, оставив там, поехал обратно домой.

– Давай, проходи! – тараторила Ника, затаскивая её в помещение.

– Вообще-то я сначала хотела тебя поздравить, – сообщила Лена.

– Да потом поздравишь! Вот, знакомься, – она подвела её к молодому человеку, лет двадцати трёх – двадцати пяти лет, – это Сережа, мой очень хороший друг.

– Очень приятно, – несколько суховато прозвучал голос девушки.

– И мне очень приятно, Лена, – подтвердил парень.

– Ну, вы общайтесь… – Ника стремилась оставить их вдвоем.

– Эй, а подарок?! – крикнула Лена, когда её подруга уже пыталась выйти из комнаты.

– Ах, да!

– Поздравляю тебя с днём рождения! – она протянула огромную упаковку и небольшой пакет с книгой и бутылкой, после чего поцеловала виновницу торжества в щёку и начала смотреть за тем, как девушка разоблачает фоторамки.

– Вау! Блин, это очень круто! Спасибо, солнышко! – она крепко обняла Лену, а после, бросив взгляд на Сергея, стоявшего поодаль, покинула их.

– Вы вместе учитесь? – прервал неловкое молчание юноша.

– Да, вот уже два года как.

– А сколько тебе лет, если не секрет? – поинтересовался он, садясь на диван возле окна, что сделала и она.

– Пока девятнадцать. Через месяц день рождения.

– О, здорово. Вся жизнь ещё впереди.

– Ну, можно и так сказать, – наивно улыбнулась она. – А тебе сколько?

– Двадцать четыре. Я уже старый, – засмеялся он.

– Да нет, видала и постарше.

– Ника сказала, что ты любишь учиться. Что тебе нравится больше всего?

– Лингвистика и музыка. Этого, пожалуй, достаточно, чтобы сделать меня счастливой.

– А как же любовь?

Лена усмехнулась.

– А любви нет.

– Прости, конкретно у тебя, или вообще в мире?

– В целом. У человечества.

– Извини, я тебя, наверное, не понял.

– Любовь родителей к детям, да, хотя и это можно назвать инстинктом. А любви между мужчиной и женщиной нет. Люди придумывают всякую ересь. То, что происходит между представителями разных полов, можно назвать как угодно: привычка, страсть, уважение, комфорт, желание, но не любовь. Её нет на земле. И не нужно искать оправдания своим призрачным чувствам, которые так изменчивы.

– Интересная у тебя точка зрения. Никогда не слышал подобного, но… Быть может, ты просто ещё никогда не любила?

– Знаешь, однажды Ника мне сказала одну вещь, над которой я задумываюсь до сих пор.

– Какую же?

– Она предположила, что я просто-напросто асексуальна. Вероятно, в большей степени, это правда.

– Тебе никогда никто не нравился?

– В школе у меня был парень. Но это так… Розовые подростковые сопли.

– Жёстко.

– Так уж сложилось.

Лена укорила себя за нелепое откровение, наполненное нотками раздражения от того, что ее подруга фактически навязала ей общение с этим юношей, но потом приняла мысль о том, что, чем раньше он познакомится с ее демонами, тем быстрее оставит ее в покое.

Гости пришли в полном составе, началось веселье, друзья отмечали праздник, а Лена, посидев с ними около часа, сославшись на плохое самочувствие, попросила пойти наверх, чтобы немного отдохнуть.

Балкон со второго этажа выводил на пологую крышку, служившей навесом над входом. На улице было темно, а высоко над головой блестели звёзды, и сияла луна.

Девушка выбралась на слои шифера, что бесшумно упирались в ступни, села по центру, прижав колени к животу и обхватив ноги, и устремила взгляд вперёд.

Внизу, в большой гостиной, где собралась внушительная толпа, все были счастливы. Ника, хоть и не особо радовалась Роме, сидела у него на коленях и смеялась, допивая бокал вина. Другие девчонки тоже были со своими парнями. Только Лене было незачем там оставаться. Со здоровьем всё было в порядке, однако сейчас, как никогда, хотелось просто сбежать.

Сергей ей показался хорошим, но она уже обожглась однажды, влюбившись в наивного юнца, что так бессовестно её предал, а сейчас начинать какие-либо отношения она просто боялась. Страх этот был вызван раной, что давно уже зарубцевалась, но до сих пор ныла, да и эстетически выглядела не очень привлекательно.

– Эй, ты чего? – Ника прервала её одиночество, садясь рядом на крыше.

– Ничего… Просто не стала вам мешать, – спокойно отвечала Лена.

– Чем мешать? – удивилась именинница.

– Своим присутствием.

– Ты с ума сошла?! Там Серый без тебя совсем закис.

– А я что? Клоун, чтобы его развлекать?

– Совсем не понравился, да?

– Нет, почему? Нормальный парень.

– Может тогда замутите?

– Замутим? Ты здесь решила сводничеством заняться? К тому же, я не сказала, что он мне понравился как мужчина. Только как человек.

– Я просто не хочу, чтобы ты была одна!

– А я и не одна, – ласково улыбнулась Лена. – У меня есть ты.

– Ты ж моя хорошая! – Ника обняла её. – Пойдём к нам. Там сейчас торт будем резать.

Лена согласилась. На ночёвку оставаться она не стала, да и незачем это было. Отце забрал её около полуночи домой. Она была трезвой, выпив лишь пару бокалов вина для поддержания разговора. Не более.

Зайдя в спальню, она бессильно упала на кровать, сжалась в ничтожный комочек, притянув колени к животу, и заплакала от тяжёлого осадка, оставшегося после этого праздника на душе. Она была слаба, ненавидела и презирала свою сущность, но, пытаясь представить себя рядом с тем же Сергеем, снова впадала в бесконечное уныние, ведь она не хотела этого: того, что сегодня увидела среди своих друзей. Девятнадцатилетние девчонки сидели на коленях у своих парней, не менее юных и безответственных, смеялись, пили алкоголь, курили кальян… Всё это было в её понятии таким пустым, безжизненным, бесцельным, словно они хотели доказать самим себе, что стали такими взрослыми, самоуверенными, имитируя собственное существование и счастье от такого поведения.

Нет. Это было далеко не так. Просто её сверстники были здесь и сейчас. Они не думали о глобальных проблемах своего будущего, о создании семьи. Сейчас их цель: напиться, накуриться и переспать с тем, кто первый на глаза попадется. Лене же хотелось тепла, понимания. Её внутренний мир стремился вырваться наружу, но она не давала ему такой возможности, поэтому он переполнял её, раздирая изнутри. Не было человека, которому она бы могла доверить все свои переживания, с чем обычно сталкиваются подростки, лет в пятнадцать, а студентке филфака пришлось предстать перед этой проблемой только накануне двадцатилетия. Маме говорить об этих глупостях… Зачем? Она и так всё видит, понимает.

В собственный день рождения Лена осталась дома, удалив все уведомления в социальных сетях для друзей, чтобы те не видели ничего. Таким образом её поздравила только три человека из группы, Ника, родители и двоюродная сестра. День грандиозной депрессии удался на славу! Она, оставшись довольной от своего самобичевания, просидела в своей комнате весь день, наслаждаясь одиночеством и мыслями о том, как всё плохо в её жизни. Под конец дня она взяла книгу, на обложке которой был написан автор – Томас Гарди и название «Вдали от обезумевшей толпы». Правда, там тоже писалось про любовь, и тяжёлые слезы на щеках не заставили себя долго ждать.

Вечер был убит нескончаемыми терзаниями сердца, убеждениями себя в том, что ей безразличны все эти отношения между мужчиной и женщиной, но, как бы она не старалась вбить себе в голову это, всё равно душа требовала эмоций, вызванных теплом и заботой другого человека.

Глава 2

Начало учебного года не предвещало больших радостей. Быть может, сейчас, когда Лена снова стала частью огромной московской толпы, ей казалось, что огромный невыносимо тяжёлый груз одиночества свалился с её плеч. Она больше не искала среди тысяч незнакомых лиц того, кто трижды по нелепой случайности попадался ей на глаза несколько месяцев назад.

Тогда не удалось отправиться со своим однокурсником, Егором, снова на студию, но она не жалела об этом. Слишком многого хотела, а значит, не могла получить ничего из того, о чем мечтала.

Снова учебные будни поглотили её, полностью погружая в лингвистику. Теперь даже в метро ей приходилось что-то зазубривать. Она молча заходила в вагон, надевала наушники, не смотря по сторонам, стараясь незамечать окружающих её лиц, садилась в дальнем углу, открывала учебник и повторяла то, что нужно было к новой паре. И, да, она постриглась. Раньше её волнистые волосы спадали на плечи, спускаясь до лопаток. Теперь же короткая мальчишеская прическа с яркой асимметрией – длинной челкой, прикрывавшей лицо слева, и прямые уложенные локоны длинной в десять сантиметров справа, делала из неё некоего сорванца. Но всё это было лишь визуально. Внутри она давно уже рассыпалась на осколки пепла, что тлел в её груди, заставляя задыхаться от боли, что нападала на неё среди ночи и душила, словно физически ощутимый предмет.

Когда она доезжала до своей остановки, быстрым шагом поднималась по эскалатору, выходила в город, стремительно продвигаясь в сторону института, без каких-либо эмоций здоровалась с сокурсниками в аудитории, бросала сумку на стол, выкладывала письменные принадлежности, а после приступала к обычным функциям студента: учиться и запоминать.

– Ничего не хочешь мне сказать? – в один из подобных дней поинтересовалась Ника.

– Нет, а что-то должна? – довольно сухо прозвучал ответ Лены.

– Ты пришла с каникул какая-то странная… Всегда была такой живой, общительной, милой, а сейчас… Кто тебя укусил? На всех огрызаешься, нервничаешь, глубже ушла в учебу… Что-то не так?

– Нет, всё так. Просто расставила приоритеты. Поняла, что для меня сейчас важно: не тусить с тобой по клубам, а сидеть дома за справочной литературой и читать учебники.

– Ты не заболела ли часом?

– Я же говорю, всё отлично.

– А с Сергеем как? Общаетесь?

– Нет, с чего вдруг? Слава Богу, мне хватило мозгов не давать ему свои координаты.

– Лен, да что с тобой?

– Слушай, давай закроем тему. У меня всё отлично. Больше не спрашивай.

– Ладно, ладно, – сдалась Ника, понимая, что, даже, если она начнет пытать свою подругу, та ей так ничего и не расскажет.

Время снова утекало стремительной рекой, которую невозможно было остановить или повернуть вспять. Егор в который раз позвал Ермолаеву с собой на студию, но она, не захотев снова встречать её директора, отказалась, сославшись на большую загруженность. Тогда ребята опять отправились без неё, хотя и Ника составила им компанию, ведь ей тоже приглянулся хозяин компании, который так пренебрежительно согнал её со стола, когда она сидела на его краю.

Лена приехала домой. Снова пустая квартира без права на личную жизнь, чистая раковина, посуду в которой она перемыла ещё утром, холодный чайник, ледяная картошка в кастрюле… Вся эта картина, не менявшаяся здесь уже несколько дней, нагоняла невыносимую тоску, к тому же, ещё эта сумасшедшая осень, законно переступившая через середину сентября, давила на сознание, расщепляя его на мелкие атомы.

– А почему бы и нет? – вслух спросила она саму себя, вновь хватая ключи, застегивая кожанку на замок, зашнуровывая берцы и запихивая в карманы немного денег, наушники, телефон и карту на проезд по метро.

Она бегом спустилась вниз, быстрыми шагами дошла до станции, прошла через турникеты, села в вагон, идущий в центр, затем пересадка на Кузнецком мосту, а после поезд до Парка культуры. Снова пробежалась вдоль оживленного шоссе, свернула за угол, прошла между домов, вышла к небольшой аллее, за которой виднелось двухэтажное здание. Зачем она так торопилась? Пожалуй, никто этого не знал. Лишь остановившись перед дверью, впускавшей внутрь, она тяжело вздохнула. Что она делает? Кому нужны эти душераздирающие муки? Куда она идет и зачем? Здесь её никто не ждет, никто не станет обращать на неё внимание. Чего она пытается добиться, стоя здесь в ожидании какого-то нелепого чуда? Бесполезные и глупые мечты! Наивная девчонка, стремящаяся обрести то, чего ей так давно не хватает, то, что она отвергает всем своим разумом, пытаясь оправдать своё одиночество, пустоту в своей груди. Любовь. Для неё не существует такого понятия, но сердце безумно хочет ощутить себя любящим и любимым. Вот только человек – существо, у которого преобладает сознание над инстинктами, а значит, вполне возможно подавить то, чего пытается добиться от тебя сама природа – обретение собственной стаи, семьи или как угодно это можно назвать.

– Вы заходите? – раздался женский голос рядом с Леной.

Она резко повернула голову в сторону звука и увидела перед собой роскошную блондинку в алом пальто.

– Нет, – уступая ей дорогу, ответила Ермолаева.

Девушка прошла мимо, толкнула входную дверь, оставив незнакомку на улице.

«Ну и чего ты тогда пришла, раз не идешь внутрь?! – спросила она себя в глубине своего сознания. – Иди тогда домой, трусиха!»

Она развернулась, посмотрела в сторону арки, ведущей на шумный проспект, сделала пару шагов, остановилась и вновь устремила взгляд на входную дверь.

– Да чего ты, как ребенок?! Иди давай! – твердо произнесла она и устремилась внутрь.

Она быстро прошла по холлу, поднялась на второй этаж, зашла в студию, в которой бывала один раз. Там сидела Ника в радиорубке.

– О, а ты чего пришла? Ты же не собиралась! – удивилась подруга.

– А я подумала – чего мне дома сидеть, за какими-то учебниками. Сгоняю-ка я к своим друзьям. В конце концов, один раз живем! – бодро проговорила Лена.

– Ну вот, теперь я узнаю тебя! С возвращением, малышка! – усмехнулась её собеседница.

В помещение зашла та самая блондинка, посмотрела на девушек, затем на парней, что находились за стеклом в соседней комнате, изолированной от шума.

– Девочки, – обратилась она к подругам, – мне нужно отъехать ненадолго… Кто-нибудь из вас, отнесите, пожалуйста, вот эти документы в пятнадцатый кабинет. Просто положите на стол, если у вас что-нибудь спросят, скажите от Насти. Ладно?

Она протягивала стопку бумаг и папку с какими-то бланками вперед. Лена стояла ближе, поэтому перехватила посылку.

– Я отнесу, – успокоила она девушку, которая через мгновение упорхнула из комнаты.

– Одна сходишь? – Ника снова села за свой телефон.

– Конечно, мне не привыкать, – усмехнулась Ермолаева и вышла в коридор.

Найдя кабинет №15, она осторожно, но требовательно постучала в дверь и, не дожидаясь приглашения, которого, вероятно, ей даже бы не удалось услышать, вошла внутрь.

Перед ней за большим столом сидел мужчина. Это снова оказался незнакомец из метро. Она провела рукой по двери, слегка прикрыв её, читая надпись «Никольский Владислав Алексеевич», а после снова устремила взгляд на него.

– Здравствуйте, – довольно бойко говорила она, – Настя просила передать Вам, наверное.

Это последнее слово, выражавшее некоторое сомнение, заставило его улыбнуться. Его обаяние снова повысило дозу адреналина в крови Елены.

– Куда положить? – уточнила она, не продемонстрировав своей растерянности.

– Вот сюда, – он указал пальцем на край стола.

Она послушно разместила там документы и направилась к двери.

– Всего хорошего, – произнесла она почему-то вместо привычного ей «до свидания».

– Девушка, постойте! – крикнул он ей вслед.

Она замерла, а в её груди что-то резко сжалось в ничтожный комочек. Вероятно, это было сердце, которое тарабанило в ребра, отбивая бешенный ритм.

– Да, – она повернулась в его сторону.

– Мне почему-то кажется, что я Вас где-то уже видел… – заметил он. – Вы у нас работаете?

– Боже, упаси! Я только второй раз тут. Друзья песни записывают на этой студии.

– Вероятно, в прошлый раз мы встречались… Хотя… Метро, где-то полгода назад. У Вас тогда ещё были длинные волосы, и Вы проехали свою станцию… Верно?

– У Вас феноменальная память, – мягко и как-то по-детски улыбнулась Елена.

– Вы забавно тогда рассердились, поэтому запомнил.

– Я пойду?

– Да, конечно, – так же спокойно ответил он и продолжил прерванную работу.

Она осторожно закрыла дверь, прислонилась к стене в коридоре, пытаясь отдышаться и понять, что это было? Ей хотелось сиять от радости, но чем она была вызвана? Тем, что совершенно незнакомый человек узнал её спустя несколько месяцев, лишь единожды повстречав среди толпы? Глупая, наивная девчонка! Совсем ещё ребенок в своих мыслях и желаниях! Неприступная, горделивая снаружи, но хрупкая и ранимая внутри. Ей хотелось простого тихого счастья, только снова приходилось всем врать о том, что ей безумно хорошо одной.

Она вернулась в студию.

– Нормально всё? Отнесла? – поинтересовалась Ника.

– Да, – как ни в чем не бывало ответила Лена.

– Мы скоро будем собираться. Или может уже сейчас слиняем? Парням мы всё равно не особо нужны.

– Пошли, я бы выпила чай в кафе, – призналась Ермолаева.

Они покинули здание. Лене безумно хотелось поделиться со своей подругой переживаниями, скопившимися в груди, но постоянно, уже собираясь начать разговор, она замолкала, осознавая, что не горит желанием ставить в известность Нику о всех своих проблемах. Быть может, ей очень хотелось говорить об этом, но результат – осведомленность подруги – не приводил её в восторг. К тому же, какой совет могла она ей дать, девушка, ведущая далеко не упорядоченную жизнь?

Сидя в кафе за столиком на двоих, Лена пила фруктовый чай, улыбалась на рассказы Ники, но сама думала лишь о том, что, в чем она боялась признаться самой себе, в ней зародилась симпатия к совершенно чужому мужчине, хоть снова она и не успела разглядеть его безымянного пальца. Оставалось только догадываться о его семейном положении.

После проведенного времени с подругой, Лена поехала домой. Всё в той же пустой квартире она села на диван, открыла учебники, но через мгновение с силой захлопнула их, бросила в стену, схватила подушку и заплакала. Всё вокруг было безумно ненавистным, бессмысленным. Одиночество пожирало её, обгладывая каждую косточку её тела, высасывая душу. Хотелось свернуться в ничтожный комочек, чтобы больше не чувствовать эту всепоглощающую боль, но она лишь сильнее подкатывал к горлу, затопляя всё вокруг беспросветной грустью.

* Погнали! В бильярд поиграем! – проговорила бодрым голосом Ника, замучив Лену своими звонками.

– Я не умею, – призналась Ермолаева.

* Я тебя научу!

– Да и не хочу. Давай в другой раз!

* Ой, фиг с тобой! Не хочешь – не надо. Опять зубришь, сидишь?

Девушка стремительно схватила учебник, валявшийся на полу у стены.

– Да, – соврала она.

* Ну учи, учи. Мне хоть будет у кого списать.

– Ник, а тебе не надоело?

* Что именно?

– Вот такая жизнь?

* О, Ермолаева, ты чего это? Счёты решила свести? Наложить на себя белы рученьки?

– Нет, я сейчас не о себе! Мне интересно, как ты можешь всё время заниматься какой-то фигнёй и радоваться этому?!

* Я не теряю свою молодость, детка, в отличие от тебя.

– Ммм, ну хорошо. До завтра.

Она выключила телефон, положила его на журнальный столик и сделала шумный выдох.

По телевизору снова крутили новости: кто на кого наложил санкции, кто кому должен несколько миллиардов долларов, кто кого убил, кто кому изменил… Это было уже просто невыносимо. Лена легла спать пораньше, чтобы избавиться от этих дурацких сплетен и мировых политических разборок.

Выпив утром кофе, она снова отправилась в свой «любимый» институт, там опять напросилась к Егору на запись. За ними увязалась и Ника.

– Я, правда, не понимаю, зачем мы сюда приходим… Но… Чисто почувствовать себя участником зарождения новых звёзд в музыке? – садясь за стол в радиорубке, говорила Ника.

– Здесь здорово! – заметила Лена, смотря вокруг.

– Да, и директор ничего такой… – протянула её собеседница.

Елена резко повернулась в сторону девушки, тревожно осмотрев её, но та не заметила этого. Она снова уткнулась в свой смартфон.

Через полчаса по коридору раздались очередные шаги, а в рубку зашёл Владислав.

– Кто-нибудь из вас двоих свободен? – спросил он у подруг.

– Для Вас, – Ника поднялась со своего места и приблизилась к нему, – я всегда свободна… – довольно томно прозвучал её голос.

– Пожалуй, мне не нужны Ваши услуги. Дело, в котором мне нужна помощь требует интеллекта, – несколько сурово отрезал он.

Ника застыла на мгновение, затем отвернулась от него, села на свой стул, закинув ноги на столешницу возле микшера.

– И будьте добры, не ведите себя, как собака на прогулке, – заметил хозяин студии. – Если Вам нужно выйти, идите на аллею. Там полно деревьев, возле которых можно поднять ноги.

Он строго смотрел на неё, в результате чего она не выдержала и села ровно на своём месте. После он перевёл взгляд на ту, что не участвовала в дискуссии.

– Пойдёмте со мной, – спокойно произнес он, обращаясь к Елене.

Она послушно проследовала за ним.

– Как мне к Вам обращаться? – уточнил он, пока они шли по коридору.

– Меня зовут Леной.

– Очень приятно. Владислав.

– А по отчеству? – замялась она.

– Не нужно. Просто Владислав, – гораздо мягче пояснил он, пропуская её в дверь своего кабинета.

Она прошла внутрь.

– Садитесь, – занимая место за своим столом, предложил он, указывая на кресло возле себя.

Она выполнила его просьбу.

– Так зачем я понадобилась? – спросила она.

– Смотрите, Елена, мне нужно, чтобы Вы рассчитали статистику по рейтингу. Здесь, в компьютере, я открою Вам эти файлы, есть данные за последние полгода. Мне сейчас нужно отъехать, а через час я вернусь. Только к вечеру у меня должно быть всё готово. В общем, завал полный, а у секретарши непредвиденные обстоятельства. Выручайте, прошу Вас!

– Да, конечно, – улыбнулась она. – Вам диаграммы нужно сделать или как?

– Просто средний рейтинговый балл за шесть месяцев. Правда там куча критериев… Но на бланке всё это есть в таблице.

Он протянул ей несколько листов, размеченных на строки и столбики. Там было порядка сотни моментов, по которым нужно было подсчитать рейтинг.

– Конечно, всё сделаю. Можете не переживать.

– Владислав Алексеевич, – в кабинет заглянул какой-то мужчина, – машина готова. Можем ехать.

– Да, иду, – отозвался хозяин студии.

Он пригласил Елену сесть на своё место, открыл ей несколько документов на экране компьютера, показал, где, что лежит, а после, подойдя к двери, взял с вешалки пальто, надевая его на плечи.

– А почему Вы ездили на метро, если у Вас есть собственный водитель? – удивилась девушка.

– Ну, во-первых, в Москве вечно пробки, во-вторых, он приболел на тот момент, а, в-третьих, мне хотелось немного прогуляться, – улыбнулся он. – Ещё раз спасибо за помощь.

Он ушёл, оставив её один на один с огромными цифрами, толстыми стопками бумаг и папок. Ближайший час она проведет в непонятной для неё вселенной рейтингов и подсчётов.

* У тебя всё в порядке? – беспокоилась Ника, когда Лена ответила на её звонок.

– Да, всё хорошо. С документами вожусь.

* Тебя ждать? Просто мы скоро собираемся уходить…

– Нет, не думаю. Много ещё, что нужно сделать. Езжайте по домам.

* Мы вообще-то в клуб собирались… Помнишь тот бар на Новокузнецкой?

– Ну, помню.

* Захочешь к нам, приезжай. Состав компании тот же, что и тогда. Разве что Сережа ещё будет с нами. Он мне уже все уши прожужжал – «Где Лена, и как мне с ней связаться?!».

– Думаю, что после этого ада, я поеду домой, – усомнилась Ермолаева.

* Ну смотри сама. Во всяком случае, ты знаешь, где нас искать. А этот директор…ничего такой. Смотри там, не растеряйся, если что, – кокетливо добавила Ника.

– Брось. Он слишком стар.

* Да ну, в самом рассвете сил!

– Так, всё! Валите уже нафиг, – засмеялась Лена, прощаясь с подругой.

* Ну и ладно! Бееее! – обиделась в шутку собеседница и выключила телефон.

Пока девушка сидела в кабинете, одна из сотрудниц студии занесла стопку бумаг, положила их на стол и посмотрела на обитательницу помещения.

– А Владислав Алексеевич скоро вернётся? – уточнила она.

– По правде говоря, не знаю. Сказал на час уехал, прошло уже немного больше.

– Ну хорошо. Скажите ему тогда, что я занесла ему отчёты по остальным филиалам.

– Конечно, – согласилась Лена.

Девушка ушла, а Ермолаева обошла стол, поглощаемая любопытством. Под её пальцами зашелестели листы документов. Это были финансовые доходов дочерних организаций. Здание, в котором она сейчас находилась, являлось головным офисом целой сети музыкальных студий. Также, помимо звукозаписи, Никольский был хозяином ряда музыкальных магазинов, находящихся в нескольких крупных российских городах. Доходы с этого бизнеса были не просто велики, а огромны. Пожалуй, хозяина всего этого дела, можно смело назвать миллионером.

– Вау! – прошептала в удивлении Лена, увидев смету доходов с довольно большим количеством нулей после основной цифры.

В коридоре послышались голоса, уверенные шаги, поэтому девушка резким и стремительным движением села за стол, чтобы наконец закончить подсчёты рейтинговых баллов по всем двадцати семи филиалам организации.

– Прошу меня простить, – извинился Владислав, зайдя в кабинет, снимая с себя пальто. – Пришлось немного задержаться. Вызывали в министерство культуры по поводу цензуры. Ничего нового не узнал, а только бездарно потратил время.

– Трудно же Вам живётся, – заметила Елена с сочувствием, выглядывая из-за компьютера.

На столе почти не осталось бумаг, которые до этого захламляли всю горизонтальную поверхность мебели. Теперь здесь лежали лишь те, что были принесены сотрудницей несколько минут назад.

– Вам просили передать, – указывая на стопку папок и отчётов, сообщила она ему.

– Да, спасибо. Но этим я займусь уже не сегодня.

Он посмотрел на часы, что красовались у него на руке и тяжело вздохнул.

– Уже половина восьмого… – протянул он.

Она молча смотрела на него, ожидая вопросов, указаний, просьб. Теперь ей удалось разглядеть его глаза, когда он, садясь на край стола, снял темные очки.

Их цвет поразил её. Здесь были самые удивительные оттенки, которые вряд ли мог бы передать даже самый искусный художник: переливы темно-фисташкового в сочетании с горячим шоколадом без молока, или же… Это можно было сравнить с тоном сентябрьской травы, что ещё не начала желтеть, но уже была готова к приходу холодов посреди осени. В них было нечто неземное, но в то же время такое тёплое и бесконечно тоскливое, что заставляло сердце сжиматься от желания утолить эту боль, убить страдания и подарить покой и свободу.

– А знаете что, Елена, – внезапно заговорил он, придумав в голове какой-то план. – Давайте поедем в какой-нибудь ресторан. Я же должен как-то Вас отблагодарить за Ваш труд. Не ставьте меня в неловкое положение. Я не люблю оставаться в долгу.

– Что Вы? Мне неудобно.

– Я настаиваю, – мягко, но не позволяя с ним спорить, прокомментировал он.

– Вы не оставляете мне выбора, Владислав, – невинно улыбнулась она.

– Вот и отлично. Я сейчас зайду в соседний кабинет, отдам им результаты Вашей работы, а после поедем. Согласны?

– Да, пожалуй, – сдалась она.

Он ушёл с документами, что она передала ему, вернулся через пару минут, надел пальто, помог ей натянуть кожанку на её плечи, пропустил её в коридор, выключил свет в кабинете, закрыл его на ключ и направился вместе со своей спутницей вниз.

Его водитель открыл дверцу перед ней. Сам же хозяин студии обошёл машину и сел рядом с девушкой. Виктор, как назвал его глава организации, повёз их по улицам Москвы в неизвестном для девушки направлении.

В пути она осторожно скользнула взглядом по своим коленям, стараясь боковым зрением разглядеть правую руку мужчины, находившегося рядом. На его безымянном пальце блестело обручальное кольцо.

«Женат» – подумала Лена, отводя взор в сторону, устремляя его в окно на мелькавшие мимо дома.

– Я не поломал Ваши планы на сегодняшний вечер? – уточнил он, решив прервать неловкое молчание.

– Нет, что Вы! Чем может заниматься студентка филфака по вечерам? – усмехнулась она.

– Ну, быть может я у Вас были какие-то договоренности с друзьями… Или ещё с кем-нибудь…

– Нет. Вечера я обычно провожу дома за просмотром телевизора.

– Способствуете процветанию установки правительства по промыванию мозгов населения? – усмехнулся он.

– О чём Вы? – несколько удивилась она.

– Новости, ток-шоу… Всё это заставляет впадать в уныние. Либо у нас всё отлично, как ни в одной другой стране, либо у нас всё плохо.

– Я не смотрю подобные каналы. Предпочитаю те, на которых показывают фильмы.

– И какие фильмы Вам нравятся? – сменил он тему.

– Ну… в основном психологические, приключенческие, редко, но любовные мелодрамы.

– А я вот уже несколько лет не включаю телевизор. Если что-то хочу посмотреть, то лучше обращусь к интернету и онлайн-просмотру.

– Ну, как вариант…

Машина остановилась возле входа в ресторан. Владислав обошел автомобиль, открыл перед ней дверцу и подал руку.

– Спасибо, Виктор, на сегодня всё. Домой сам доберусь, – сказал он водителю, и тот поехал дальше.

Они вошли внутрь. Здесь было довольно уютно. Минимум роскоши, просто удобные кресла и диваны, отдельные, завешанные шторами с двух сторон и открытые с третьей, комнаты, в одну из которых хозяин студии провёл свою спутницу, также был и общий зал, в котором находилось не так уж много людей. В дальнем углу сидела компания молодых парней, отмечавшая какое-то событие. Елена окинула взглядом всё помещение и заняла предложенное ей место.

– Что будете заказывать? – спросил её новый знакомый, когда официантка принесла меню.

Лена пробежалась по списку блюд, половину из которых она не разобрала, слегка улыбнулась, осознавая свою неосведомлённость в изящной кухне и посмотрела на мужчину, сидевшего напротив неё.

– Вы знаете, сейчас уже довольно поздно. Врачи не советуют употреблять много пищи перед сном. Поэтому, давайте я возьму какой-нибудь лёгкий овощной салат и фруктовый чай, – мягко предложила она, аргументировав свою идею.

– Неплохо, – согласился он. – Тогда, девушка, – обратился он к официантке, – давайте мне то же самое. Не будем противоречить рекомендациям специалистов.

Работница ресторана ушла, оставив их вдвоем.

– На самом деле, мне крайне неловко, – призналась Лена.

– Почему? – удивился он, разглядывая её в затемнённом углу помещения.

– Я не думаю, что Вам стоит благодарить меня за подобную мелочь.

– На самом деле, помимо того, что я действительно признателен Вам за помощь, я ещё хотел как-то отдохнуть этим вечером, познакомиться с новым человеком, поговорить…

– Разве отдых в кругу семьи для Вас кажется обузой?

– Наверное, нет.

– Я чувствую сейчас себя виноватой перед Вашей супругой в бесполезной трате Вашего времени, которое вы могли бы провести вместе.

– Простите, перед кем? Супругой? – он засмеялся несколько громче, чем говорил до этого.

– Я что-то не так сказала? – замешкалась Лена.

Он вгляделся в её лицо, выражение голубых глаз, что казались тёмно-синими в этом полумраке, и грустно улыбнулся.

– Нет, всё так… Просто мы вот уже как несколько лет разведены, двое сыновей сейчас учатся в Москве, а общаемся лишь изредка, чтобы напомнить детям о том, что у них есть как мать, так и отец.

– Мне очень неудобно, что я заставила Вас об этом вспоминать, – искренне сожалела девушка.

– Нет всё в порядке, – гораздо бодрее произнёс он.

– Но Вы по-прежнему носите кольцо… – кивнув на его руки, заметила она.

– Это? – он зажал пальцами символ брака. – Это чтобы мои подчинённые не… Ну, как Вам сказать? Не были излишне распущенными по отношению ко мне. Сейчас, конечно, никого этим не остановишь, но у всех есть совесть. Так я хотя бы немного, но недоступен для них.

– Разумно, – улыбнулась Лена сквозь сумрак.

– А Вы? Где учитесь, работаете? – решил он сменить тему разговора.

– Учусь на третьем курсе филологического. Не работаю. Живу в Котельниках. Там мне родители квартиру снимают.

– А на студию с друзьями приходите?

– Да, – она пренебрежительно махнула в сторону выхода из ресторана, – сокурсник мнит себя великим музыкантом и певцом, балуется со своей группой, что-то записывает, а мне заняться нечем, вот и прихожу посидеть в радиорубке.

– А как же личная жизнь? Тратили бы это время на любимого человека…

– Тратила бы, если бы он был, – фыркнула она, скручивая пальцами салфеточку, которую достала из подставки.

– Ну, у Вас ещё всё впереди. Будет много возможностей наверстать упущенное.

– Надеюсь, нет.

– Вот как? Почему?

– Я не хочу. Мне не интересны отношения с парнями.

– Вы нетрадиционной ориентации?

– Нет, девушки мне тоже не нравятся. У меня была одна не очень веселая история, оставившая след в душе, больше я так не хочу.

– Поделитесь? – он располагал к себе, к общению, с ним хотелось говорить обо всём на свете, даже о таких сугубо личных проблемах.

Свет, чередовавшийся с тенью, очерчивал причудливые образы в воздухе, словно открывая посетителям ресторана совершенно новый другой мир. Владислав сидел без очков и старался разглядеть среди этой игры тьмы и лучей ламп, что висели высоко под потолками, свою собеседницу, которая теперь так откровенно рассказывала о своих подростковых переживаниях, что ей пришлось вынести несколько лет назад.

– И теперь он находит своё место в Вашей жизни? – глубоким бархатным баритоном прозвучал его вопрос.

– Нет. При встрече с ним, когда иногда пересекаемся в метро или в родном городе… Я стараюсь не говорить с ним, испытывая обиду, отвращение и желание поскорее избавиться от общения с ним.

– На мой взгляд, если Вам конечно интересно моё мнение, он поступил довольно легкомысленно. О подобных вещах, как поступление в ВУЗ в другом городе, нужно предупреждать заранее… Вот только, одного я не могу понять: почему Вы теперь имеете отвращение к каким-либо отношениям в целом?

– Я просто снова боюсь предательства, – честно ответила она.

– И ждёте его именно от человека юного возраста? Неужели по-вашему все молодые люди обладают подобной преступной подлостью?

– Ох, не знаю. Могу сказать только одно, чтобы переступить через этот мой психологический барьер, человек, который захочет войти в мою жизнь, должен будет приложить массу усилий. Не думаю, что найдется такой. Сейчас все хотят получать желаемое сразу и без особых стараний. Таковы уж современные нравы.

– Не думаю, что следует на всех клеить одинаковые ярлыки. Я, конечно, удивлён, что девушка в столь юном возрасте рассуждает так мудро, но… Вы сильно обожглись. Вам бы залечить Ваши раны, а после начать всё сначала. Быть может с мужчиной, который старше Вас, знает, чего он хочет от жизни и от своей любимой. Вы не опытны в вопросе отношений, а значит, он должен будет Вас вести по жизни, но так, чтобы Вы ему доверяли и были на все сто процентов уверены в том, что он не причинит Вам вреда, а будет стараться обустроить ваше совместное счастье.

– Вы слишком поздно появились в моей жизни, – улыбнулась она. – Если бы этот разговор состоялся пару лет назад, я бы не пролила столько слёз из-за первых неудачных попыток обрести любовь.

– Поймите, Елена, всё, что случается в жизни, происходит вовремя и так, как это нужно. Ничего не бывает напрасного. Мы получаем опыт, понимание себя, своего мировоззрения, осознаём то, что происходит вокруг нас… Всё это направлено лишь на совершенствование нас самих. И никак иначе.

– Вы случайно не психолог? – усмехнулась девушка, опустив взгляд на стол.

Она хотела скорее сменить тему, постараться перейти на позитивное общение. Сейчас же ей казалось, что её собеседник смотрит прямо к ней в душу. Он читал её, как открытую книгу, видел все её проблемы, чувствовал эмоции. Её сознание паниковало из-за того, что слишком близко подпустило к себе совершенно незнакомого человека, мужчину, который видел всю её насквозь, стараясь раскопать все её терзания, чтобы она сама увидела причину своих мук и наконец обрела свободу от собственных предрассудков.

– Я, вероятно, утомил Вас своим занудством, – заметив её отсутствующий взгляд, с улыбкой предположил он.

– Нет, что Вы! Вы бесконечно правы! Просто я была ещё не готова принять и в полной мере осознать эту истину.

– Вы так наивны, Елена… – мягко произнес он.

– В каком смысле? – удивилась она, оживая от своих раздумий.

– Вы до сих пор верите в святость этого мира?

– Нет… – грустно ответила она. – С каждым днём я разочаровываюсь в нём больше и больше.

– Вы слишком доверяете людям, даёте себя ранить… В самое сердце.

– И Вам? – она довольно дерзко посмотрела ему прямо в глаза.

– И мне, – подтвердил он, не нарушая визуального контакта. – Не нужно открываться незнакомому человеку так сразу.

– С чего Вы взяли, что я Вас посвятила во все стороны своих убеждений?

– Я этого не говорил. В любом случае, Вам нечего опасаться. Я не стану причинять Вам вреда, обладая сведениями о Вашем восприятии мира. Другие могут. Я – человек чести.

– Разве ещё остались такие? Я думала, что подобные Вам вымерли в конце девятнадцатого века.

Он улыбнулся в ответ, а в этот момент официантка принесла заказ.

– Давайте не будем больше рассуждать на глубокие философские темы. Есть столько приятных поводов обсудить другие вопросы, – предложила она.

– Да, давайте. Прошу меня простить, если сказал лишнего, – извинился Владислав.

– Нет, всё в порядке. Мне было интересно узнать Ваше мнение.

– Кстати, какой жанр музыки предпочитаете? – наконец увёл он беседу в другое русло.

– Рок. Современный. В больше степени зарубежный: немецкий, канадский, американский. Из отечественных групп тоже есть пара любимых…

– Например?

– Слот, Би-2…

– Неплохо. Немецкие… Я так понимаю, «Rammstein»?

– Хах, – усмехнулась его собеседница, – можно подумать, что на всю Германию только одна группа. Кстати, те, которых Вы назвали были вдохновлены группой «Oomph!», что в творческом плане гораздо старше «Rammstein». Есть ещё «Eisbrecher». У них тоже довольно занимательные композиции.

– А Канада?

– «Three Days Grace», в большей степени, но ещё и «Saint Asonia»…

– У Вас довольно обширный вкус. От альтернативы до «Neue deutsche Härte¹»

– Разве это плохо?

– Нет. Знаете, чем дольше я с Вами общаюсь, тем больше осознаю глубину Вашего внутреннего мира. Быть может, это позволит Вам обдумать мои слова и начать все с чистого листа?

– Это только вершина айсберга, – как-то двусмысленно прозвучало её замечание.

Он несколько удивленно окинул её взглядом.

– Прошу прощения, я, наверное, не так выразилась…

– Нет, всё в порядке, – улыбнулся он.

Лена наколола на вилку листья салата, в то время как шумная компания молодых людей направилась к выходу из ресторана. Один из них обернулся, а после, сказав своим друзьям, чтобы они его подождали на улице, направился к паре, что сидела отдельно ото всех.

– Привет, – остановился он прямо возле стола.

Лена подняла на него глаза.

– Чего тебе надо? – на тяжёлом выдохе уточнила она.

– Да так… Решил полюбопытствовать, на кого ты меня променяла, – закипая внутри, что демонстрировала его интонация, произнёс юноша.

– Илья, тебе пора. Оставь меня, пожалуйста, в покое.

– Что? Легла под старика? Круто! Ермолаева! Ты совсем уже совесть потеряла!

– Будь добр, придержи язык, – стараясь не потерять самообладание, остановила она его.

– Шлюха! – бросил юнец ей.

– Молодой человек, – поднявшись из-за стола, заговорил с ним Владислав, – Вам же сказали, придержать язык! Покиньте ресторан, в противном случае, я вынужден вызвать охрану!

– Думаешь, я посмотрю на то, что ты весь такой крутой и богатый? Что, – он выглянул из-за своего соперника, обращаясь к девушке, – легла под него из-за бабла?

– Какой же ты мерзкий! – потеряв все оправдания для него, прошептала Лена.

– А тебе не мерзко? Шалава!

Он хотел было броситься в её сторону, но её спутник ухватил его за шею.

– Выйдем, поговорим, – предложил он парню.

– Да пошёл ты! – Илья быстро развернулся и вышел на улицу, где его ждали друзья.

Лена оперлась плечом на стену, что была справа от неё.

– Вы в порядке? – уточнил Владислав.

– Да, вполне, – через силу улыбнулась она.

– Не нужно лжи, прошу Вас. Это излишне после случившегося.

– Вы слишком добры ко мне, – пролепетала она, пока слёзы наворачивались на её глаза.

– Не нужно, – успокоил он её, взяв её руку, лежавшую на столе, в свои пальцы.

Она лишь благодарно посмотрела на него, уловив на себе взгляд полный безграничного тепла.

– Пожалуй, мне пора, – через минуту произнесла она, насладившись моментом их дружеской близости.

– Я провожу Вас, – сообщил он.

Расплатившись с официанткой, он повёл её к метро, затем посадил в вагон поезда, следовавшего до конечной, на которой она жила, не требуя никакой благодарности, не намекая на приглашение «на чашечку чая» и прочей ерунды, лишь бы поскорее уложить её в постель. Всё было довольно уютно, тепло и дружелюбно.

Добравшись до дома, Лена зашла в квартиру, поставила на плиту небольшую кастрюлю с водой, чтобы сварить пельмени, потому что салат, съеденный ею в ресторане, не дал ей насытиться, а значит сейчас, почти в половину одиннадцатого вечера, самое время съесть что-нибудь посущественнее травы и овощей.

Впечатление от этого дня, которое осталось у неё можно описать лишь словами: комфортно и надёжно. Да, ей было спокойно с этим человеком. Не нужно было говорить лишних слов, ведь он и без них всё понимал и видел. Она хотела бы иметь такого друга, но не более. Всё ещё прокручивая комментарии Ильи в ресторане, она впадала в беспомощную панику: он так старался её унизить, оскорбить, растоптать… Как низко пал этот человек! Как глуп был этот юнец, ровно, как и все его друзья и ровесники!

А жизнь с каждым днём всё больше и больше теряла смысл, а любой найденный смысл терял жизнь. Замкнутый круг, словно возникший на воде, когда кто-то бросил в неё камень, всё туже сжимал горло, не давая вздохнуть полной грудью.

Теперь единственное, что осталось у Лены после этой долгой и откровенной беседы в ресторане с мужчиной, что был гораздо старше её, тепло. Оно заставляло её двигаться дальше. Он показал ей другие стороны её сущности, другие возможности, которые она могла бы раскрыть в себе, в своем сознании.

Серая пасмурная погода скопилась тяжёлым грузом на холодном небе Москвы. Душу согревали лишь слова, сказанные Владиславом неделю назад, когда они виделись в последний раз, уехав из студии вместе и проведя в обществе друг друга без преувеличения два часа.

– Ты какая-то тихая, – заметила Ника почти неосязаемые изменения в подруге.

– Да нет, всё как обычно, – натягивая кожанку на своё замёрзшее тело в холле института, ответила Лена.

– Ну да, ну да…

– Да что не так-то? – несколько громче уточнила девушка.

– Да всё так… Просто… У тебя кто-то появился? Да? – выпытывала Ника.

– Нет у меня никого! Чего ты докопалась-то?!

– Вау, какая у нас девушка агрессивная! – засмеялась собеседница Лены, подавая спутнице рюкзак.

– Спасибо, – улыбнулась та в ответ.

Они вышли на крыльцо, прощаясь с одногруппниками, помахали руками друзьям, направились в сторону метро, но резкий гудок автомобиля слева от них заставил остановиться и обернуться на звук.

Возле машины, имевшей довольно внушительные размеры, блестевшей черным лаком под хмурым столичным небом, одетый всё в том же стиле, что и всегда, облокотившись спиной на корпус своего транспорта, стоял Владислав.

Лена удивлённо посмотрела на него, а Ника притворно улыбнулась.

– Чего это он тут? – задала она риторический вопрос подруге, которая никак не ожидала увидеть здесь человека, который теперь знал её лучше, чем она сама.

– А мне почём знать? – отозвалась девушка.

– Пойдём, поздороваемся, – потащила её спутница к мужчине.

– Зачем?

– Ну… Поболтаем. Он же для чего-то приехал…

– Тебе надо, ты и иди, – сухо бросила Лена.

– Так, Ермолаева, быстро пошла за мной! – громко и твердо произнесла Ника.

– А ты тут не командуй. Я тебе не рота солдат, – совершенно спокойно ответила её собеседница и пошла в сторону метро.

Она преодолевала расстояние уверенными шагами, как вдруг кто-то остановил её, едва ухватив за локоть.

– Елена, прошу меня извинить, я чем-то Вас обидел? – догнал её Никольский.

– Нет, – она остановилась и посмотрела в его глаза, стараясь разглядеть их сквозь затемнённые очки.

– А, что я тогда сделал не так?

– Знаете, Вы ставите меня в неловкое положение. Приехали на джипе к моему институту, ждёте кого-то, потом бежите за мной… Зачем? Компрометируете мой авторитет?

– Нет, что Вы! Я и думать об этом не мог! Всего лишь хотел снова Вас увидеть.

– С какой целью? – Лене приходилось несколько повышать громкость своего голоса, чтобы перекричать шум машин, проносившихся мимо по широкому проспекту.

– Мне было с Вами очень хорошо. Надеюсь, Вас тоже устроило наше общение. Почему бы не продолжить его? Я рассчитываю исключительно на нашу дружбу. Большего я не заслужил, да и Вы вряд ли согласитесь. Это было бы чересчур.

– Разве у Вас нет друзей, с которыми так легко можно общаться?

– Есть. Но это двое довольно зрелых мужчин. Нашей дружбе уже около тридцати лет. Мы изучили друг друга настолько, что знаем все мельчайшие детали быта каждого из нас. В моей жизни нужен новый человек, я бы даже сказал, свежая кровь. Не поймите неправильно! Я всего лишь нашёл в Вас ту, что имеет своё мнение и не стесняется его высказывать. Я люблю и уважаю честных людей.

– И Вы сейчас предлагаете сесть к Вам в машину и поехать в неизвестном направлении?

– Вы уже однажды сделали так. Всё закончилось как нельзя лучшим образом. Почему бы не повторить?

Она смущённо улыбнулась, заметив любопытный взгляд нескольких своих одногруппниц во главе с Никой.

– Последний вопрос! Можно?

– Задавайте!

– Как Вы меня нашли?

– Вы говорили, что Ваш друг учится вместе с Вами и записывается на моей студии. Просто посмотрел журнал посетителей, нашел его номер телефона, уточнил Ваше расписание, приехал…

– Заговор? – усмехнулась она.

– Вроде того, – согласился он с её шуткой.

– Ладно, что ж теперь с Вами делать? – сдалась девушка.

Он проводил её до машины, посадил в салон, захлопнул дверцу, сам сел с другой стороны, и водитель повёз их вдоль шумной улицы.

– И что это было? – удивлённо и несколько ошарашенно спросила одна из зрительниц этой сцены.

– Пока не знаю. Но Ленка же со мной обязательно поделится… – предположила Ника. – Ладно, расходимся. Спектакль закончен! – бойко разогнала она толпу соратниц, а сама направилась в сторону метро.

– Я надеюсь, у Вас найдется несколько часов свободного времени? – уточнил Владислав у своей спутницы.

– Для чего? – удивилась она.

– Для экскурсии по Третьяковской галереи.

– Ох, я не была там лет с восьми…

– Значит, я угадал с местом сегодняшней прогулки?

– Более чем, – с нескрываемым восторгом ответила она, но потом опустила взгляд на свой наряд. – Только… Одета я далеко не соответствующе.

– Ничего страшного. В наши дни никто уже не обращает внимания на такие мелочи, – улыбнулся он.

Машина подъехала к причудливому зданию в Лаврушинском переулке, остановилась возле центрального входа.

– У Вас, вероятно, тяжёлый рюкзак, – предположил хозяин музыкальной студии. – Вы можете оставить его здесь, Виктор потом привезёт его.

– Если Вы настаиваете, – согласилась она, вытащив из сумки лишь телефон, наушники, билет на проезд в метро и банковскую карточку.

Владислав провёл её внутрь, купил билет, пока она осматривалась в холле.

– Пойдёмте? – он помог снять ей куртку, и вместе со своим пальто отдал гардеробщику.

Мужчина провёл её вперёд, затем остановился и взглянул на девушку.

– Хотите взять экскурсовода или же предпочтете меня в качестве путеводителя? – уточнил он.

– Лекцию работника я могу почитать и в интернете, а вот Ваше мнение и Ваше восприятие всего окружающего мне не скачать в Ютубе, – улыбнулась она.

– Благодарю за доверие, – кивнул он головой, наигранно изобразив некоего гусара.

Одет он был в строгий офисный костюм, но, войдя в первый зал, снял пиджак, оставшись в белоснежной рубашке, сквозь которую с трудом можно было различить витой узор татуировки на его теле.

– Экспозиция содержит произведения, написанные, начиная с одиннадцатого века и заканчивая нашим временем. Такая потрясающая связь эпох… – начал рассказывать он. – Сначала это был домашний музей Третьяковых, но из-за неукротимой страсти главы семейства, коллекция росла с неимоверной скоростью.

Он долго водил её по залам знаменитой русской галереи, она задумчиво останавливалась возле великих произведений искусства, впитывая в себя незабываемые ощущения могущества кисти и красок, а после послушно следовала за своим личным экскурсоводом.

– А вот эта картина, – он подвёл её к полотну средних размеров, – художника Василия Пукирёва…

– Неравный брак, – подхватила она несколько печально.

– Да, именно, – с такой же мимолётной грустью подтвердил он. – В этой картине слишком много тайн, чтобы разгадать их за одно посещение музея…

Лена внимательно изучала произведение, а после, не совладав со своими чувствами, покинула зал. Владислав пошёл следом за ней.

Она выбежала на улицу в одной футболке, села на скамью возле входа, стараясь взять себя в руки. Ничего не получалось. В голове пульсировало изображение, заставлявшее её остановиться на границе истерики. На секунду она представила себя на месте той невесты, а своего спутника в роли жениха. Это было невыносимо! Несомненно, Владислав был ей симпатичен, интересен, но… Представить с ним, и без того мерзкую в её понимании, семейную жизнь было отвратительным шагом для неё.

– С Вами всё в порядке? – он набросил ей на плечи её куртку, а сам опустился перед ней, чтобы видеть её эмоции на лице.

– Да, – она зачесала пальцами чёлку назад, чтобы открыть свои глаза для него.

– Почему Вы ушли? – искренне желал он разобраться в её чувствах.

– Я не знаю. Просто эта картина… Она… Нагнала на меня ужасную тоску, которая выворачивала меня наружу.

– Если Вам будет лучше, мы можем прогуляться по… Какому-нибудь парку…

– Да, пожалуй…

Она встала со скамьи, натянула рукава куртки, расправила воротник. Он как следует надел своё пальто, и они вместе пошли в сторону метро.

В парке имени Горького было много молодежи, несмотря на пасмурную и унылую погоду.

Лена потянула своего спутника к прокату самокатов, где они взяли два транспортных средства, а после девушка помчалась по аллеям меж желтеющих деревьев, а её знакомый спокойно ехал следом за ней.

Сделав пару кругов вокруг него, она спрыгнула с площадки.

– Мне за Вами не угнаться, – улыбнулся он.

– Признайтесь, когда Вы в последний раз по-детски дурачились? – поравнявшись с ним, смеялась она.

– Хм, давно, – заключил он.

Теперь они ехали мимо большого фонтана, расположенного недалеко от набережной Москвы реки.

Он сошел с самоката, проследовал по наклонной доске к небольшому садику, а она, переоценив свои возможности, решила съехать прямо на двухколёсном аппарате вниз, но, не справившись со своим железным конём, полетела вперёд, упав прямо в объятия Владислава.

Он крепкодержал её в своих руках, а она, слегка откинув голову назад, пристально смотрела в его глаза, различая их блеск за затемнёнными очками, предвкушая поцелуй, который вряд ли бы сделал её счастливой.

– Вы в порядке? – уточнил он.

– Да… – протянула она, приходя в себя.

– Не рискуйте больше так. Меня может не оказаться рядом, – ласково улыбнулся он.

– Кстати, – отойдя от него, поднимая самокат с земли, вспомнила она, – говорите мне «ты». Как-то не удобно, когда… Ну, в общем, Вы меня поняли.

– Хорошо, – теперь он шёл рядом с ней, выводя её на набережную, – в таком случае, и у меня к Вам… к тебе та же самая просьба.

– Разве могу я… Так панибратски относится к Вам?

– Мне казалось, что сегодня мы перешли на несколько более близкую стадию знакомства, приближаясь к довольно трепетной дружбе, – мягко говорил он.

– Хм, ладно. Как скажешь, – усмехнулась она и снова помчалась на самокате по асфальту.

Когда аренда транспорта подходила к концу, они вернулись в центральную зону парка, сдали средства передвижения и отправились на пешую прогулку. Через час уже начало темнеть.

– Мы сегодня провели почти весь день вместе, – заметил он.

– А что с твоей работой? Её сегодня не было? – опомнилась она.

– Не переживай. Дела обстоят неплохо, поэтому я могу позволить себе хотя бы один выходной, – успокоил её мужчина.

Она слегка поежилась под холодным осенним ветром, нападавшим на город вместе с ночью.

– Замёрзла? – уловил он её почти незаметную судорогу.

– Немного, – подтвердила девушка.

– Пойдём тогда, я провожу тебя, – он приобнял её за плечи, чтобы укрыть от прохлады.

Возле центрального входа в парк уже ждала машина. Виктор отвёз их в район Котельников, где высадил девушку, а после направился к метро «Международная», где жил директор музыкальной студии.

Этот вечер был закончен. За ним следовала ночь. Пустая, ледяная, одинокая, как у него, так и у неё. Их сейчас объединяло лишь одно: грусть, что скопилась в средостении и не давала свободно вздохнуть.

Он нашел её в социальной сети, нажал на кнопку «Добавить в друзья», но к этому времени она уже уснула в своей постели, а значит утром её ждал сюрприз.

Сразу с рассветом раздался требовательный телефонный звонок.

* Ты где? – выпытывал голос Ники.

– Дома, где мне быть? – сонно, не осознав до конца, что происходит, пробормотала Лена.

* Ну, знаешь, ты вчера умотала на тачке с каким-то мужиком… Я же волнуюсь! – абсолютно искренне беспокоилась подруга.

– Не надо. Я взрослый человек. Сама разберусь.

* Ага, взрослый! – усомнилась девушка на другом конце связи. – Тебя даже детсадовец обидит!

– Ой, – недовольно заключила Ермолаева.

* Ладно, жду тебя к первой паре!

– Угу…

Она выключила телефон. До будильника оставалось полчаса, а значит было ещё тридцать минут законного сна.

Лишь в вагоне метро она зашла в сеть, после чего на экран смартфона выплыло уведомление о новой заявке в друзья. Она ответила на добавление, открыла его профиль, быстро пролистала ленту и, решив закончить начатое в свободное время, отключила интернет.

Когда Лена вошла в аудиторию, ей на глаза попались девушки, сидевшие на втором ряду и о чем-то говорившие. Они осмотрели её презирающим взглядом, нервно захихикали и продолжили шептаться.

– Ну… – протянула Ника, когда Ермолаева заняла своё место рядом с ней на четвёртом ряду.

– Что «ну»? – уточнила девушка.

– И какие у вас отношения с этим Владиславом?

– Никаких, – ответила Лена, доставая из сумки тетрадь и ручку.

– Ой, да не заливай. За человеком, с которым нет никаких отношений, так не бегают! Он прям ломанулся за тобой, когда ты к метро шла.

– Ник, отстань, пожалуйста. Твой допрос невыносим. У нас ничего нет и быть не может. Сама посуди! Какая у нас разница в возрасте. Мы вчера в Третьяковку ходили. Всё.

– А с чего это он вдруг тебя туда потащил? Такое себе место для свиданий…

Лена спокойно обернулась, но в её выражении лица было явное недовольство.

– Какого свидания? – с тяжёлым вздохом уточнила она.

– Ну, как «какого»? Того самого.

– Ой, думай, что хочешь! Мне плевать.

– Эй, ты обиделась? Ну, я же шучу… Правда теперь все в группе, да и во всём универе обсуждают ваш роман.

– Пофиг.

– Ладно, я-то тебе верю.

– Хм, ну спасибо.

После пар девушки спустились в метро, зашли в вагон. В институте было просто невыносимо находиться. Везде болтали о том, что видели, как Ермолаева закрутила роман с хозяином крупной музыкальной компании, легла под него из-за его денег… Сегодня можно было узнать много нового о себе, а о Никольском и того больше.

– Знаешь, – схватившись за поручень, заговорила Ника, – однажды, один очень умный человек мне сказал: «Каждое чудо на три дня». Если ты перетерпишь сейчас эти три дня сплетен, то дальше будет гораздо легче.

– Спасибо, утешила, – усмехнулась Лена.

– А может у вас и реально что-нибудь получится с ним.

– Надеюсь, что нет.

– Да почему? – возмущенно вскрикнула девушка.

– Ник, я тебе всё уже сказала. Зачем опять начинать этот разговор?

– Ой, ладно! Куда он денется? Влюбится и женится.

Елена лишь недовольно посмотрела на спутницу, а после усмехнулась наивности подруги.

– Мне кажется, что я заболеваю, – укутываясь глубже в свой шарф, предположила Ермолаева.

– Не мудрено, когда у тебя такой мужик… И болезнь та – любовь, – засмеялась Ника.

– Хм, не смешно. У меня горло болит.

– Вот, а это один из признаков, что вы всё-таки вместе, – продолжала девушка отпускать неуместные шутки.

– Господи, да, когда ты уже угомонишься?! – воскликнула Лена, выходя из вагона.

– Никогда, – улыбнулась её спутница.

Они расстались на одной из станций. Ермолаева отправилась домой, готовясь к длительному лечению от простуды. Видимо, вчера она всё-таки замерзла, а сегодня пожинает плоды вечерней прогулки.

Когда она уже собиралась лечь спать, забравшись под теплое одеяло, выпив чай с малиновым вареньем, померив температуру и, не обнаружив у себя признаков лихорадки, взяла телефон в руки, открыла соцсеть, снова зашла на страницу Владислава, решив посмотреть его фотографии. Их было немного: одна из них запечатлела его на каком-то горном курорте со скейтбордом в руках, другая – в небольшом баварском городке с кружкой пива за столом в местном баре, третья – в тату-салоне, где ему вырисовывали машинкой с иглами узор возле ключицы, ещё несколько фотографий изображали его в компании каких-то девушек, парней, женщин, которых он слегка приобнимал, не вызывая никаких подозрений на тесные контакты. Ничего особенного. Кроме одной фотографии, где он сидел на огромном мотоцикле в кожаной куртке, тяжелых ботинках, в митенках и со шлемом в руках, а в комментариях было написано: «Брутальный рокер», «Настоящий мужик!», «Жаль, что женат» и так далее…

– Интересно, – вслух произнесла Лена, – я одна знаю, что он разведен?

Телефон тревожно пискнул, оповещая о новом уведомлении. Девушка опустила вниз верхнюю панель. Это было сообщение от Владислава: «Привет. Ничего, что так поздно? Ты как?».

– Зачем же тебе всё это нужно? – снова задала девушка риторический вопрос.

«Всё хорошо, – ответила она. – Приболела немного, а так всё в порядке»

«Это из-за меня? Вчера гуляли по холоду…»

«Не бери в голову. Всё нормально. Сама виновата. Хожу в прохладной одежде»

Она поднялась с кровати, взяла пачку бумажных салфеток, поскольку почувствовала приближение насморка. Тем временем телефон снова настойчиво загудел.

«Напиши свой адрес. Будем лечить тебя»

Несколько аргументов против сообщения столь конфиденциальной информации рассыпались о безрассудство и желание просто не оставаться одной, когда она так плохо себя чувствовала.

Она отправила ему свои координаты, немного прибралась в квартире, поставила чайник и села на диван, укутавшись в плед в ожидании гостя, листая новости в социальной сети, периодически шмыгая носом. Лена даже не подумала о том, что выглядит совсем, мягко говоря, не презентабельно, а лишь сильнее запахнула на себе края уютного одеялка.

Спустя час раздался звонок домофона, она прошлепала в домашних тапках в прихожую, ответила в аппарат, пропустила человека, от которого немного учащался её пульс, но осознания влюбленности она не находила внутри себя.

– Ну, – улыбаясь, спросил он, перешагнув порог её квартиры, – как ты тут?

Она лишь шмыгнула носом и неуютно поежилась под его тёплым взглядом.

– Понятно, – догадался он. – Температура есть?

– Не знаю, не измеряла… – призналась она, проводя его в гостиную.

Он оставил пальто и ботинки в прихожей, снял очки, положив их на тумбочку, проследовал за ней, оставшись в футболке, чёрных джинсах и носках.

– Я сделаю тебе горячий чай, а после выпьешь лекарство. Я позвонил своей сестре, она врач-терапевт, сказала, что нужно делать.

Лена села за стол, на котором он раскладывал какие-то упаковки из аптеки, следя за его движениями, слушала слова гостя.

Он внезапно замер, вытащив очередную коробку с препаратом от простуды из пакета, и внимательно посмотрел на девушку.

– Ты мне доверяешь? – бережно уточнил он, словно сейчас это было единственное, что казалось для него важным.

Она перевела взгляд на его глаза. В них прослеживалась нескрываемая забота и беспокойство.

– Да, – как-то неуверенно прозвучал её голос.

Он подошёл к плите, быстро коснувшись ладонью стенки чайника.

– Горячий, – заметил он, беря кружку, что стояла возле раковины на столешнице.

Владислав высыпал в посуду какой-то порошок, залил его кипятком, размешал ложкой и подал хозяйке квартиры.

– Пей, только осторожно. Не обожгись, – предупредил он.

– Что это? – чисто из любопытства поинтересовалась она.

– Там всего понемногу… И витамин «С», и аспирин, и какие-то добавки… В общем, хуже не будет.

– Пахнет вкусно, – заметила она.

Он лишь довольно улыбнулся на её слова.

Девушка выпила кружку с горячим раствором, который, как оказалось, обладал привкусом лимона, что делало лечение гораздо приятнее, чем обычные микстуры и мерзкие лекарства.

– У тебя градусник есть? – вспомнил гость о температуре.

– Где-то был… – пытаясь вспомнить текущую локализацию инструмента, произнесла Лена.

– Так, понятно, – заявил он и, подойдя к ней, приложил запястье к её лбу.

– О, да у тебя градусов тридцать восемь, не меньше. Давай, бегом в постель, а я тебя буду чаем поить. Аспирин подействует, может спадёт жар. Постарайся пледом не укутываться. Голова болит?

– Немного.

– Ну, это всё из-за лихорадки. Ничего страшного, ложись, отдыхай. Я тут немного похозяйничаю. Ты не против?

– Делай, что хочешь, – устало произнесла она, направляясь к разложенному дивану.

Он взял полотенце, смочил его в прохладной воде, отжал, положил ей на лоб, стянул с неё плед, обнаружив на ней теплую пижаму.

– Солнце моё, – словно обращаясь к маленькой девочке, произнес он, – тебе не жарко?

– Нет, морозит, – изобразив озноб, ответила она.

– Так, понятно. Лежи, сейчас приду.

Он достал из кармана телефон, ушел на кухню, позвонил сестре.

– Оксан, привет, снова я, – раздался его голос за стенкой. – Слушай, чем можно температуру сбить? – он замолчал ненадолго, прислушиваясь к советам собеседницы. – Ладно, хорошо, спасибо большое.

Через пару минут он вернулся в комнату.

– У тебя водка есть? – вдруг спросил он, подойдя к кровати.

– В шкафу, кажется, была… – с нескрываемым удивлением, указывая на сервант советских времён, произнесла Лена. – Ника оставляла…

Он открыл дверцу, достал целую бутылку, сел на край её постели, открывая крышку.

– Что ты хочешь сделать? – забеспокоилась Ермолаева.

– Снимай пижаму. Доктор сказала, что нужно тебя натереть водкой, чтобы сбить температуру, – пояснил он.

– Ты думаешь, что я стану раздеваться перед тобой?

– Тебя никто не просит снимать с себя всё. Останься в белье.

– Это всё равно, что голой.

– Ты же в купальнике загораешь на людях, почему сейчас стесняешься?

– Мы так мало знакомы… – жалобно протянула она.

– Можно подумать, что на пляже ты всех поголовно знаешь! – усмехнулся он, перевернув бутылку, смачивая ладони в пахучей жидкости. – Снимай, давай!

Она неохотно стянула с себя серую толстовку, потом теплые штаны, которые явно прибавляли пару градусов к её лихорадке, легла на спину. Он, стараясь не смущать её своим взглядом, осторожно обтирал её кожу, скользя ладонями по рукам, плечам, обходя бретельки бюстгальтера, спускаясь по животу к бёдрам. По телу пробежала дрожь от холода, который теперь сковывал её плоть. Если этот озноб был предвестником скорого выздоровления, то она была готова вытерпеть и его.

Закончив процедуру, он спокойно закрыл бутылку, поставил её обратно в шкаф.

– Давай, я тебя просто укрою простыней, иначе ты совсем запаришься, – предложил он.

Она лишь послушно кивнула, после чего он накрыл её тонкой тканью, снова положил мокрое полотенце ей на лоб и, выключив свет, сел в кресло.

– Тебе нужно поспать, – взглянув на часы, которые показывали половину одиннадцатого вечера, сообщил он. – Я до утра побуду здесь, если ты не возражаешь. Хочу убедиться, что всё в порядке.

– Хорошо, – она сладко зевнула, бесшумно потянувшись под тонкой тканью, слегка согнула ноги в коленях и провалилась в сон.

«А кого ты там лечишь?» – пришло сообщение на его телефон от сестры.

«Одну свою знакомую» – ответил он.

«Ммм… Смотри у меня, ловелас, знаем мы все эти ухищрения»

«Оксан, не придумывай. С ней у меня не такие отношения. Мы очень хорошие друзья. Не более…»

«К чему это многоточие в конце?»

«Оставил для себя немного недосказанности»

«Ты хотел дописать «к сожалению»? Мог бы и прислать мне эту фразу с окончанием. Я бы поняла»

«Я пока что ничего не могу понять. Что-то происходит внутри меня, но к чему всё это приведет… Одному Богу известно»

«Ладно, спокойной ночи. Проверяй температуру время от времени. Если будет расти, звони в скорую. Одному тебе уже не справиться»

«Спасибо тебе»

«Не за что. Мы же не чужие люди»

Всю ночь он практически не спал, подходил к Лене, проверял наличие жара, а к утру всё-таки уснул в кресле.

На рассвете она на цыпочках прокралась к шкафу, взяла домашний тонкий халат, к её сожалению, он был слишком короток, но этот вариант был лучше, чем ходить перед малознакомым мужчиной в нижнем белье.

Ей было гораздо лучше. Лихорадка оставила её, а головная боль ушла. Сама же хозяйка квартиры направилась на кухню, хоть и была скована сильной слабостью. Там она поставила на огонь кастрюлю с водой, чтобы сварить пельмени, поскольку на что-то большее сейчас у неё просто бы не хватило сил. Потом она села за стол, взяв в руки свой телефон, написала в социальной сети одногруппникам, что заболела, не придёт на пары и, чтобы её, по возможности, прикрыли перед преподавателями. Староста заверила её в том, что сегодня её не отметят, как отсутствующую. Лена положила смартфон на стол, облокотилась спиной на стену и закрыла глаза.

– Почему ты меня не разбудила? – с безграничной, утопляющей в себе заботой прозвучал голос Владислава, вошедшего в кухню.

– Ты так намучался со мной… Хотела, чтобы ты отдохнул хоть немного, – виновато произнесла девушка.

– Ладно, спасибо, конечно, за беспокойство, но… – он посмотрел на небольшую кастрюльку, стоявшую на плите и, в которой уже кипела вода. – Что сварить? – с нескрываемым энтузиазмом спросил он.

– В морозилке… Во втором ящике – пачка пельменей, – указывая на холодильник, ответила она.

Он довольно быстро нашел искомое, а через пятнадцать минут поставил перед Леной тарелку с едой.

– А ты не будешь? – удивилась она.

– Я не голоден, – с улыбкой отозвался он.

Она съела пару пельменей, а потом отпустила вилку в тарелку так, что она с шумным звоном упала на керамическую посуду.

– Вот скажи мне, пожалуйста, только честно. Зачем тебе всё это? – как-то резко перешла она к допросу.

– О чем ты? – изобразив полное недопонимание, уточнил он.

– Ты приехал сюда вчера с целым арсеналом лекарств, лечил меня, всю ночь проверял температуру, да, я периодически просыпалась, стараясь сделать так, чтобы ты этого не заметил, не выспался, теперь вот кормишь меня… В чём дело? Я имею право узнать твои мотивы?

– Лена, нет никаких мотивов, – спокойно говорил он. – Просто я такой человек.

– К каждой малознакомой девушке приезжаешь и лечишь её?

– Нет, не к каждой.

– Зачем я тебе сдалась?

– Пока не знаю.

– Я тебя совсем не понимаю, – призналась она, глядя в его глаза.

– Я чувствую себя виноватым в том, что ты простудилась.

– Это не ответ.

Никольский замолчал, упершись поясницей в подоконник, сложив руки на груди.

– Скука, – вдруг выдал он.

– Прости? – переспросила Лена.

– У меня есть все, кроме того, о ком реально можно заботиться. Глупо, понимаю, но, когда твои сыновья далеки от тебя не только в прямом смысле, но и в переносном, когда твоя бывшая жена ненавидит тебя всем сердцем и вливает им яд в уши, заставляя верить, что их отец – самая последняя сволочь на этой земле… При этом, да, у тебя дорогая квартира, бизнес, личный водитель, но все это кажется пустым. Не станет тебя – все это придет в упадок и никому не будет нужно. Нужно вкладывать силы и эмоции в того, кто будет тебе за это благодарен, а не в бездушные железяки на студии.

– Выходит… Ты просто завел себе забавного зверька? – грустно усмехнулась девушка.

– Извини, если это выглядит именно так, но, в действительности, все гораздо сложнее.

– Хотелось бы мне верить, – вздохнула она.

– Нет, послушай! – с легким трепетом в груди заговорил он. – Все несколько иначе, ведь меня тянет к тебе, потому что за последние несколько дней ты что-то изменила в моей жизни. Быть может, меня… В этой нелепой кутерьме между встречами, договорами, перелетами, собеседованиями, мне удалось найти пару минут для откровений. Услышать что-то, что человек не смог бы сказать, не доверяй он тебе. Вот, что ты привнесла в мои будни – доверие. Его-то мне не хватало. Потому что все, что у меня есть не делает меня счастливым. Я не прошу у тебя ничего, кроме позволения просто поддерживать тебя в трудную минуту. Моим детям это не нужно. Никому не нужно. С друзьями ситуация иная, но и они не нуждаются в моей опеке. Дай мне возможность быть для тебя человеком, которому ты можешь позвонить в три часа ночи, сказать, что у тебя началась депрессия, и я приеду с бутылочкой вина, чтобы вытащить тебя из уныния. Вот и всё.

– Владислав, – хотела начать она свою реплику, но он остановил её.

Он вздохнул с теплой улыбкой на губах.

– Во-первых, Влад, – поправил он её, – а, во-вторых, ешь, а то пельмени остывают.

Она позавтракала, вернулась в комнату, он взял небольшой листочек, лежавший на столе, написал два номера телефона: один – личный, второй – рабочий, внёс в память своего сотового цифры для связи с Леной, попрощался с ней, сказав, чтобы звонила, если станет хуже, и поехал на работу.

– Зашибись! – воскликнула Лена, закрыв за ним дверь, услышав, как он поехал вниз на лифте.

В течение дня он периодически звонил ей, справляясь о её состоянии здоровья, которое теперь значительно улучшилось.

* Помощь не нужна? – уточнил он в один из звонков.

– Нет, спасибо, – благодарно ответила она. – Я со всем справляюсь.

* Тогда я поеду сегодня домой, надо чемоданы собрать, – вспомнил он.

– Ты куда-то уезжаешь? – не показывая своего интереса, спросила она.

* Да, через два дня самолёт до Рима. Дела там кое-какие нужно уладить.

– Понятно. Ну ладно, счастливой поездки, – довольно мягко произнесла она.

Когда разговор был окончен, она бросила телефон на диван, села в кресло, в котором всю ночь провёл её гость. Дышать было тяжело – нос заложен, но при этом воздух словно переполнял ее изнутри, взявшись невесть откуда. Это была не радость, а тихая спокойная благодарность за то, что стечение нелепых обстоятельств позволило такому человек, как Никольский, войти в ее жалкую жизнь.

Глава 3

Через три дня Лена вернулась к учёбе, стараясь на парах не занимать свои мысли пустыми фантазиями и воспоминаниями о Владиславе.

Он писал ей сообщения в социальных сетях, она сухо отвечала на них, всегда находя повод поскорее закончить беседу. Потом он стал меньше докучать ей своими разговорами, а к концу второй недели их разлуки пропал вовсе.

Когда он вернулся из командировки, снова погрузился в работу на студии, потом ещё несколько раз улетал в другие города России по делам компании. Вот только с собой он ничего не мог сделать. Сидя на полу у изножья кровати в номере дорогого отеля во Владивостоке, он допивал очередную банку пива, глядя на бессмысленно моргающие картинки в телевизоре, не отвечал на звонки сотрудников, не читал сообщений, а просто убивал вечера, разобравшись с толстыми папками, забитыми документацией в филиале его фирмы.

У него было всё: деньги, уважение, поездки за границу, даже двое сыновей, оставшихся с первой женой, но всё это не доставляло ему радости.

* Владислав Алексеевич, – голос его помощницы записывал уже восьмое сообщение на автоответчик, – перезвоните мне, пожалуйста, как только освободитесь.

В ответ он делал лишь очередной глоток алкоголя, словно не замечал происходящего вокруг.

Лена же в это время спокойно занималась своим образованием, задавив в себе и благодарность за излечение от простуды, и какие-либо теплые чувства к владельцу крупной музыкальной компании. Теперь к ней приходили двое учеников, с которыми она занималась репетиторством по английскому языку, поскольку у неё освободилось немного времени в институте.

В выходные она отправилась к родителям, чтобы немного отдохнуть, перевести дыхание и поговорить с мамой.

Отец поехал на техосмотр, а Лена, сидя в кресле в просторной гостиной, решила начать беседу.

– Мам, тут такое дело… – произнесла неуверенно она.

– Что случилось? – забеспокоилась женщина.

– Совсем недавно я познакомилась с одним мужчиной. Он богат, привлекателен, правда немолод, но… Мы ходили с ним в Третьяковку, гуляли в парке Горького… В общем, пару недель назад я заболела… Он приехал ко мне, лечил, сбивал высокую температуру… А потом был вынужден уехать в командировку. Писал мне, звонил, но я старалась меньше отвечать на его желание поговорить. Ника настойчиво мне доказывает, что я ему небезразлична… Мам, что мне делать? – совсем обессилев, выдохнула Лена.

– Он тебе нравится? – с улыбкой уточнила мама.

– Ну… Он мне не противен, я его уважаю… Просто, понимаешь, из-за той истории с Ильёй я совсем разочаровалась в мужчинах…

– Не в мужчинах, – перебила её собеседница, – а в юных наивных мальчиках.

– Ну да, да, пусть будет так… Мам…ему немного за сорок.

Женщина замолчала на минуту, обдумывая этот факт.

– Знаешь, что я тебе скажу? Мы, женщины, всегда поступаем неверно. Послушай мой совет: главное, чтобы он тебе был приятен, ты его, как ты уже заметила, уважаешь… Поверь мне, в этом мире лучше, когда тебя любят, а ты лишь позволяешь себя любить. Со временем ты будешь без ума от него. Влюбляйся не в человека, а в его отношение к тебе. Не рисуй призрачные образы ванильного розового счастья. Такого не бывает. Всегда будут трудности, споры… Но можно идти на компромисс, искать выгоду не только для себя, но и для супруга…

– Так, стоп. Какого супруга? Мам?! Мы даже не встречаемся!

– Вопрос времени.

– Не, не, не! – Лена неуютно поежилась в кресле. – Я не буду его женой. Никогда!

– Ох, милая моя, не зарекайся.

– Мам, ты издеваешься?

Женщина засмеялась и прошла на кухню, совмещенную с гостиной.

– Чай будешь? – как ни в чем не бывало, спросила она.

– Буду, – словно надутый шарик, разгневанный хомячок, подтвердила Лена.

– Какая же ты забавная, – заметила мама, ставя перед ней кружку с горячим напитком.

Вечером воскресенья Ермолаева вернулась в свою квартиру в Москве, разобрала вещи, навела порядок, приготовила еду на ближайшие несколько дней, наметила план занятий для школьников, что приходили к ней позаниматься английским.

Утром всё было довольно обычным: кофе, сборы в институт, метро, лекции, веселые разговоры с друзьями, но в четыре часа дня раздался телефонный звонок.

– Да, слушаю, – ответила девушка на незнакомый номер.

* Здравствуйте. Елена? – немного резкий женский голос раздался в динамике.

– Да.

* Меня зовут Екатерина, я хотела бы узнать на счёт занятий по английскому.

– Вы для себя или для ребенка?

* Сын, двенадцать лет.

– Какой у него уровень?

* Ох, честно? Никакого. Совсем ничего не знает. Не даётся ему этот иностранный.

– Ну хорошо, приезжайте завтра около пяти часов вечера, посмотрим, что можно сделать…

* Спасибо.

– Адрес я Вам смс-кой пришлю.

* Ещё раз спасибо большое.

– Да пока что не за что.

На следующей день в пять часов двадцать минут в домофон позвонили, девушка открыла дверь, а через пару минут на её этаж поднялась женщина с двумя мальчиками-подростками.

– Здравствуйте, – несколько растерялась Лена. – А Вы говорили, что будет только один ученик.

– Да, один, один, – гостья слегка толкнула вперёд того, кто был помладше.

Выглядела она довольно экстравагантно: короткое красное платье, черные сапоги выше колена, пальто ярко-желтого цвета, шелковый шарф с психоделическим узором всех оттенков, сумка-клатч, ногти с кровавыми переливами…

– Проходите, – пригласила Лена семейство.

Женщина устроилась в кресле, старший мальчик сел на краю дивана, а молодой педагог вместе с учеником разместились за столом. Через час занятий, пока мать юного дарования листала ленту Инстаграма, а старший сын переписывался с кем-то ВКонтакте, Ермолаева вынесла вердикт: «Основы языка есть, нужно развивать. Я могу взяться за данного ребенка».

– Отлично! – воскликнула женщина, встав со своего места. – Сколько это будет по цене?

Лена озвучила сумму.

– А, ну так это вполне приемлемо. Когда приходить на занятия?

– Давайте по четвергам в шесть часов. Устроит?

– Разумеется! Спасибо Вам большое!

Когда они ушли, девушка осталась совсем одна, включила какой-то фильм, что шел по телевизору, открыла ноутбук, начала готовить материал для своего нового подопечного, который должен будет прийти к ней послезавтра.

«Привет» – высветилось на экране телефона сообщение от Владислава.

«Привет» – не задумываясь, ответила Лена.

«Ты дома?» – снова отвлёк он её от работы.

«Да»

«Не против, если я приеду?»

«Зачем?»

Он замолчал. Минут десять не было ни единого уведомления из их диалога.

Наконец экран снова загорелся и Лена прочитала:

«Ты мне нужна»

Она растерялась. Что ответить мужчине на подобное откровение?

«У тебя что-то случилось?» – придумала она фразу.

«Нет, вот поэтому и нужна» – пояснил он.

«Ладно, приезжай» – ответила она, добавив к своим словам улыбающийся смайлик.

Через полтора часа он показался на пороге её квартиры. Она открыла дверь, увидела в его руках огромный букет цветов и бутылку вина.

– И что это значит? – нахмурилась она, окидывая взглядом этот джентльменский набор.

– Пустишь? – несколько неуверенно спросил он.

Она отошла в сторону, пропуская гостя внутрь своего жилища.

– Ну, я жду ответа, – с каким-то жестоким равнодушием звучал её голос.

– У меня в этом городе никого нет… А сегодня у меня день рождения… Не хотелось праздновать в одиночестве.

– Ты говорил, что у тебя двое прекрасных друзей, – вспомнила Лена его слова.

Он усмехнулся в ответ.

– Что ж… Раз уж зашёл такой разговор, то и день рождения у меня не сегодня, – признался гость.

– И чего ты тогда хочешь? К друзьям с букетами не приходят, а в нынешней ситуации цветы наталкивают на нелепые выводы.

– Знаешь, – как-то увереннее начал он, – мне уже сорок два, а я веду себя как мальчишка.

– К чему это предисловие? – прервала она его.

– К тому, Лен, ты рано или поздно должна была понять, что не могу я относиться к тебе только как к другу.

– Влад, постой, – собравшись с мыслями, заговорила она. – Ты отдаешь себе отчёт в том, что сейчас говоришь? Это же бред, пойми! У нас двадцать лет разницы в возрасте! О чем ты вообще думал, когда ехал сюда? Я в принципе не могу быть с тобой!

– Помнится мне, ты однажды обожглась о предательство. Тем Иудой стал твой ровесник, наивный юнец, совсем ещё ребенок! Современные парни не стóят и края твоего ногтя. Ты слишком хрупкая для них. Они разобьют, сломают, отвергнут, смешают с грязью. Они не оценят твоих чувств, которые ты принесешь им в жертву. Им не нужна честная, верная жена. Им требуются роскошные «тёлки», которых можно «склеить», переспать с ними одну ночь, сказать, словно на собеседовании, «я тебе перезвоню», даже не узнав её номера, а потом отправиться в ночной клуб, чтобы найти себе новую одноразовую игрушку.

Лена слушала его слова, всем своим сердцем понимая, что он прав. Прав до коликов в подушечках пальцев. Она была готова расплакаться, ведь слёзы уже подступали к ресницам.

– Таким образом, ты хочешь сказать, что ты не такой?! – отказываясь верить своему сознанию, произнесла она, сдерживая горечь в своей груди.

– Я не обещаю тебе, что со мной будет легко. Я могу лишь гарантировать, что у нас всё будет по-разному, но я буду рядом. Всегда, – сделав шаг ей навстречу, уверенно проговорил он.

– Чего ты хочешь от меня на данный момент? – стараясь сдерживать свои настоящие эмоции, уточнила она.

– Позволь мне просто быть с тобой. Если ты хочешь, я сейчас уеду, не стану причинять тебе дискомфорт. Тебе нужно всё хорошенько обдумать. Дай мне шанс. Сегодня или в ближайшее десятилетие. Я смогу доказать тебе, что ты сделала верный выбор.

– Ты же понимаешь, что я тебя не люблю и никогда не смогу полюбить, – сообщила она, взывая к голосу его разума.

– Да, понимаю, – твердо ответил он, – но моей любви хватит на двоих.

– Прошу тебя, уйди. Оставь меня одну, – взмолилась она, стараясь не смотреть ему в глаза.

– Ухожу, – согласился он. – Напиши мне, если примешь решение. «Да» или «нет». Я всё пойму.

Он оставил цветы и бутылку в прихожей, переступил порог её квартиры, вышел на лестничную клетку, закрыл за собой дверь.

Она прошла на кухню, поставила букет в вазу с водой, отправила вино в холодильник на нижнюю полку, села на пол, откинув голову назад, прижимаясь спиной к дверце шкафчика и, закрыв глаза, погрузилась в мир собственных тяжёлых мыслей, что сдавливали виски, пульсируя в артериях где-то под кожей.

Две недели она скиталась по своим серым будням, пусть иногда и сиявших от осеннего солнца, а октябрь тем временем подходил к концу… В душе копилась лишь усталость, сдавливая все воздухоносные органы, не давая сделать глубокий вдох, чтобы расправить сжавшиеся в комочек лёгкие. Всё это время она жила под натиском долга, так и не решаясь написать ему «Да» или «Нет». Да и чего она хотела на самом деле? На этот вопрос у неё не находилось ответа.

Сегодня, вернувшись с занятий, она пошла выбрасывать увядший букет, за которым она ухаживала все эти дни.

В подъезде было пусто и прохладно. Лена натянула поверх теплой пижамы вязанную кофту на замке, не застегивая её на молнию, взяла ключи, телефон, цветы, вышла за дверь, захлопнув её, чтобы та закрылась, спустилась к мусоропроводу и остановилась на площадке между этажей. В её руках, потемневшие от древности, готовые рассыпаться от прикосновения её пальцев, поникли бутонами алые розы. В эту секунду в её воспоминаниях пронеслись все те моменты, которые она провела рядом с Владиславом: две встречи в метро, студия, ресторан, выходка Ильи, случай возле её института, Третьяковская галерея, парк Горького, а после в сознании всплыла его забота, которой он окружил её, когда она лежала с невыносимой лихорадкой, головной болью, чётко понимая, что без него бы она не справилась с этой дурацкой простудой. А его последние слова… Мальчишки, вроде Ильи, ей больше не нужны! Эти сладкие парни сами ещё нуждаются в маминой опеке и будут всегда слабее её самой. А зачем ей ребёнок, если она сама ещё такая юная, несамостоятельная, незащищённая? Что может ей дать двадцатилетний спутник? Ничего вразумительного. Он будет укрощать её, ломать, не станет терпеть её недостатки, так и не поняв до конца, что сам далеко не идеален… Это вечные ссоры, крики, слёзы… Человек же, проживший гораздо больше её на этой бренной земле, сможет принять её капризы, пусть и воспринимая как маленькую проказницу, которая ещё не наигралась в куклы, но не станет терроризировать её своими «я так сказал», он будет исправлять её, воспитывать, но гораздо мягче и тактичнее, нежели молодой избранник.

Фраза матери, сказанная ей совсем недавно, снова оживила её разум: «Влюбляйся не в человека, а в его отношение к тебе». Что могло быть более ярким примером? Он не спал всю ночь, беспокоился за неё, тревожил сестру, которая давала советы, как скорее снизить температуру… Не слишком ли хорошее отношение к почти незнакомой девушке?

Лена сползала вниз по стене, стоя на лестнице в своем подъезде. Лепестки осыпались на пол, сжимаемые её ледяными пальцами. Она коснулась кармана кофты, достала телефон, разблокировала экран, зашла в соцсеть, нашла диалог с Владиславом, нажала на строку ввода текста и остановилась.

– Господи, что я делаю?! – с невыносимой горечью произнесла она вслух, смотря на светящуюся клавиатуру, возникшую внизу экрана.

«Да» – неуверенно написала она, готовясь послать сообщение.

– Ну же! – прошипела она на саму себя, заставляя нажать кнопку отправки.

Палец скользнул по сенсорному датчику, и в диалоге появилось её послание. Он был не в сети, что безумно её радовало, хоть и делало только больнее.

Через несколько минут, когда её сознание снова просветлело, она поднялась на ноги, собрала осыпавшиеся лепестки и выбросила вместе с цветами в мусоропровод. На этом всё, что было раньше, должно было оборваться, подарив ей совершенно новую жизнь и впечатления, но, как оказалось, всё это было только началом нового тернистого пути.

Пока она шла к своей квартире, открывала дверь, её телефон прогудел дважды. Оказавшись на кухне, она достала аппарат, открыла уведомление.

«Долго же ты решалась» – было написано в первом сообщении.

«Спасибо за этот шанс» – гласило второе послание.

«Что дальше?» – без особого интереса спросила Лена.

Он не отвечал. Тем временем она успела почистить картошку, сварить её, приготовить салат, пожарить индейку в томатном соусе.

«Ты сегодня свободна?» – пришло от него сообщение.

«В шесть ко мне ученица придет. Я занимаюсь с детьми английским» – написала она.

«Ого! И много их у тебя?»

«Трое»

«Думаю, ты – хороший преподаватель»

«Ох, не мне судить»

«Я сегодня звонил бывшей жене, она сказала, что младший сын тоже начал ходить к репетитору. У него с английским серьезные проблемы. Совсем он ему не дается. Может ему лучше к тебе перейти?»

«Ну, если тот учитель не устроит, можно и ко мне»

«Я могу тебе позвонить?»

«Звони»

Лена безвольно села в кресло, стоявшее в углу единственной в квартире жилой комнаты, свернула соцсеть, ожидая входящего вызова.

На экране высветилось его имя, она сдвинула значок телефона в сторону зеленой кнопки, поднесла динамик к уху.

* Привет, – горячим воском разлился его баритон по её сознанию.

– Привет, – с ледяным равнодушием, полным бесполезного отчаяния, ответила она.

* Я так давно не слышал тебя, – напомнил он. – Прошло столько дней с нашей последней встречи…

– Две недели, – заметила она.

* Почему ты согласилась? – вдруг решил узнать он.

– Зачем тебе это? – переспросила она.

* Для меня это важно.

– Я долго думала над твоими словами… Над тем, чего я действительно хочу от своей жизни… – она замолчала, всмотрелась в темноту своей комнаты, включила громкую связь, положив телефон на подлокотник кресла. – Ты оказался слишком прав… Я…

* Просто скажи мне, что ты хотела согласиться, а не вынуждала себя написать мне «Да».

В ответ на его просьбу лишь прошелестела тишина. Сознание придумывало различные оправдания, версии, но все они были настолько неправдоподобны, что ей приходилось просто молчать, не издавая никаких звуков.

* Лен? Ты здесь? – забеспокоился он

– Да, здесь, здесь, – отозвалась она. – Просто… Я не знаю, что тебе сказать.

* Скажи то, что думаешь.

– Я не хочу тебя обижать, да и подобные откровенные разговоры не для телефонов…

* К чему ты это сейчас?

Она обхватила руками колени, прижав их к животу, сжалась в кресле в комочек, сбросив тапки на пол. Ей было очень холодно. Физически, морально, какая уж теперь разница? Дыра в груди, которую она пыталась заполнить всем, что попадалось ей на глаза, не давала ей покоя. Черная бездна разъедала её изнутри, заставляя убивать единственный лучик надежды в своей души.

* С тобой всё в порядке? – переживал он за неё.

– Да, – изо всех сил пытаясь не выдать своего настоящего состояния, ответила она, но голос её дрогнул.

* Ты плачешь? – искренне испугался он.

– Нет, – лгала она, смахивая первую слезу, побежавшую по её щеке.

* У тебя что-то случилось? Или это из-за меня? – не унимался он.

Она снова замолчала, зажимая стон в своей груди, чтобы не выдать бешенного отчаяния, которое нависло над её изможденным телом.

– Ты можешь приехать? – заплакала она в голос. – Ты мне сейчас очень нужен!

* Через сорок минут буду! – откликнулся он, выключил телефон, быстро оделся, накинул пальто и спустился в метро, думая лишь о том, что сейчас девочка, пусть и давно уже совершеннолетняя, плачет одна в пустой квартире.

Она открыла ему дверь, стоя босиком на ледяном полу. Глаза были красными от слез, а кожа бледная, словно первый снег.

– Боже, Лена! – воскликнул он, переступив порог её жилища.

Она не отшагнула от него. Он захлопнул рукой дверь за своей спиной, прижал её к груди, а она громко заплакала.

– Тише, тише… – успокаивал он.

Уняться ей было невозможно. Боль раздирала изнутри.

– Маленькая моя, – шептал он, пытаясь спасти её из бездны, сжиравшей её душу, – что с тобой?

Она выглянула из его объятий, скомкав пальцами рукава его пальто.

– Влад, мне так плохо… – простонала она.

– Пойдем, – с безграничным теплом и заботой произнес он. – Ты разута…

Он бережно попробовал развернуть её в сторону комнаты, но она воспротивилась этой его попытке.

– Пожалуйста, – взмолилась она, – не оставляй меня одну среди этого дурацкого мира!

Владислав, оставшись в верхней одежде, подхватил её на руки и понес в комнату, она же, обвив руками его шею, покорилась силе мужчины.

– Что с тобой случилось? – посадив её на диван возле себя, спрашивал он.

– Я долго думала… – говорила она, всё ещё находясь в состоянии полной фрустрации. – Тебе было интересно узнать… Почему я согласилась?

– Если ты не хочешь говорить, я не стану требовать это от тебя.

– Нет, ты должен знать правду. Раз уж я решила сделать подобный шаг, то я не хочу, чтобы ты верил моей лжи!

– Хорошо, говори, – ласково улыбнувшись, сдался он.

– Пожалуйста, ты только не обижайся… – залепетала она. – Ты очень хороший, такой добрый, внимательный, заботливый… – она провела ладонью по его плечу, пряча глаза от его взгляда. – Но я тебя не люблю. Не знаю, смогу ли когда-нибудь испытать это чувство к тебе, просто… Я не хотела соглашаться, но и отказываться я не думала… Господи, Влад! Я тебе безумно благодарна. Ты мне очень нужен, но… Я не смогу тебе обещать безграничную преданность и страсть, которую ты действительно заслуживаешь! Прости. Ты уже был женат, знаешь, что такое семейная жизнь… Извини, я сейчас какой-то бред несу…

– Всё в порядке, – он осторожно обхватил её голову, притянул к своей груди.

Она спокойно слушала биение его сердца, подбирая нужные слова. В целом она понимала, что должна ему сейчас сказать, но фразы, которые она произносила вслух, не складывались в единый паззл.

– Ты всё сказала? – уточнил он.

– Нет, не всё, – опомнилась она, снова ровно сев.

– Тогда договаривай, – мягко предложил мужчина.

– Ты же понимаешь, как к нашим отношениям отнесутся окружающие? Нас будут осуждать… А твои дети?

– Знаешь, что я тебе скажу? Мне плевать. Каждый судит по себе, а мне не интересует мнение общества. Я слишком много за свою жизнь думал о том, что будут говорить все вокруг. Хватит! Нужно жить для себя!

В домофон кто-то звонил. Лена глянула на часы и ахнула.

– Ко мне же сейчас ученица должна прийти! – она вскочила на ноги, выбежала в коридор, впустила в подъезд гостью и вернулась в комнату, пока девочка поднималась на её этаж.

Владислав тем временем снял пальто, разулся.

– У тебя не найдутся ещё тапки? – улыбнулся он.

– Да, сейчас… – она снова вышла в прихожую, поковырялась в комоде и принесла ему сменную обувь.

– Я, с твоего позволения, останусь тут… Ты долго будешь заниматься?

– Час. Можешь пока посидеть на кухне? – попросила она.

– Как скажешь, мой капитан, – усмехнулся мужчина и прошел в столовую.

Лена открыла дверь своей ученице, провела её в комнату, посадила за стол. Они разобрали домашнее задание из школы, потом приступили к новой теме. Ермолаева не готовила к государственным экзаменам. Её задачей было лишь подтянуть детей по школьной программе, дать им основы разговорного английского языка, грамматики, речи, чтения и правописания, поэтому к ней обычно приходили ребята с четвертого по восьмой классы, родители которых осознавали низкий уровень знания предмета у своих чад.

По истечении положенного времени Марина, так звали школьницу, ушла. Лена же перебралась из гостиной в кухню, где в гордом одиночестве сидел Влад.

– Ну, как ты тут? – между делом уточнила она.

– Придумываю коварный план по похищению твоего сердца, – улыбнулся он, свернув на экране телефона браузер с кулинарными рецептами.

– Удачно? – поставив чайник на плиту, зажигая огонь, спросила Лена.

– Пока не знаю.

– Ох, ладно. Ты с ночёвкой? – поинтересовалась девушка.

– А как надо? – переспросил он.

– Снова заставляешь меня делать выбор?

– Нет, просто не хочу тебе мешать. У тебя могут быть какие-то планы на вечер.

– Никаких планов у меня нет, – сообщила она, садясь напротив него, разглядывая причудливый узор, спускавшийся по его руке из-под рукава футболки.

Он проследил за её взглядом.

– Не нравится? – предположил он.

– Не знаю, не видела всю татуировку целиком. Вообще как-то никогда не сталкивалась с подобным.

– Хочешь посмотреть? – оживился он.

– Ну, если ты не против…

Он поднялся со своего места, потянул за края футболки вверх, стягивая её со своего тела, подвинул стул ближе к Лене и сел рядом. Она начала внимательно рассматривать чёрно-белый рисунок на его коже, не касаясь его плоти и сдерживая восхищение от его фигуры.

Он был сложен довольно неплохо. Конечно же, мускулатура не визуализировалась так ярко, как это бывает у спортсменов, однако его руки, пресс, плечи, спина говорили о регулярной работе над собой и своим физическим состоянием.

– Что это значит? –спросила она.

– Биомеханика. Вроде есть что-то от роботов: всякие шестерёнки, винты, гайки, цепи, но и присутствуют живые элементы, как мышечные волокна, обрывки листьев растений и прочие детали…

– Давно ты её набил?

– Да, уже лет десять или пятнадцать… Точно не скажу.

– По молодости? – зачем-то выдала она.

Он молча посмотрел на неё, утопив в оливковых переливах радужки.

– Извини, – попросила она прощения.

– Нет, всё в порядке.

Он снова натянул футболку на своё тело, вернулся в изначальное положение, сев напротив девушки через стол.

– Ты и впрямь сказала то, что думала? – вернувшись мыслями к тому разговору в комнате, спросил он.

– Давай не будем больше об этом. Я приняла решение. Изменять его не стану. Да, быть может я сейчас иду словно на каторгу с поникшей головой, но… Так будет лучше.

Лена подошла к чайнику, который кипел уже минуты две, выключила газ, поставила на столешницу две кружки, заварила ароматный напиток.

– Пойдем в комнату, кино посмотрим, – решила она разбавить гнетущую атмосферу вечера.

Он послушно проследовал за ней, сел на диван, а она, включив телевизор, по которому шла психологическая мелодрама, разместилась рядом. Через полчаса сон поглотил её сознание, и она мирно уснула на груди мужчины, что был вынужден остаться здесь на целую ночь.

Утром они вместе позавтракали и разъехались по своим делам: девушка направилась в институт, а он – в студию, на которой сегодня должна была проходить запись одной популярной российской рок-группы.

Глава 4

Несколько недель спустя, когда снег выпал ровными пластами и укрыл собой шумный мегаполис, а ледяной ветер метался меж высотных зданий, Лена сидела дома и учила лекции. Телефон безмолвно лежал рядом, но в какой момент начал гудеть. Девушка ответила на звонок.

* Слушай, меня тут зовут на одно светское мероприятие… Не хочешь пойти со мной? – прозвучал голос Владислава довольно оживлённо.

– А что за мероприятие? – без особого интереса спросила она.

* День рождения одного влиятельного человека, моего знакомого. Он из министерства культуры. Просто… Там все будут с женами, подругами… Ты мне очень нужна!

– Ну раз так, то, конечно, я составлю тебе компанию. Когда это будет?

* В эту пятницу.

– Послезавтра?!

* Да. Только… У тебя есть вечернее платье?

– Наподобие того, какие носят светские львицы на такие праздники? Нет, конечно.

* Тогда собирайся. Я приеду за тобой через полчаса.

– Ты с Виктором?

* Да. Давай, одевайся.

Она выключила телефон.

– Блин, ну у меня же завтра зачёт! – воскликнула она, закрывая тетрадь.

Лена быстро натянула джинсы, свитер, шапку, обмоталась шарфом, сверху застегнула парку, теплые зимние ботинки и, вернувшись в комнату, чтобы забрать телефон и документы, осталась ждать Владислава.

Когда он позвонил в домофон, она ответила, что сейчас спустится, заперла квартиру и зашла в лифт. Она села на заднее пассажирское сидение большого черного джипа, стоявшего возле подъезда.

– Привет, – произнёс мужчина.

– Привет. Ну, и куда мы направляемся? – уточнила она.

– В магазин. Надо же тебя одеть в соответствии с той средой, в которую мы вольемся, – улыбнулся он.

Они поехали по шумным улицам вдоль заснеженных проспектов.

– Ты понимаешь, что я никогда не бывала на подобных раутах? – спросила она, когда он выбирал ей платье в довольно дорогом магазине.

– Ничего страшного. Я тоже не из аристократии, – оценивая взглядом очередной наряд, ответил он.

– Влад, я просто тебя опозорю, – схватив его за руку, произнесла девушка.

– Послушай, солнце, – мягко заговорил он, переведя взор на неё, – моя репутация – хуже некуда. С кем меня только не сводили… И с проститутками, и с мужиками, и с женами богатых людей… Какая разница? Главное, что только мы с тобой знаем правду!

– Вообще-то, ты всем говорил, что ты женат! Даже кольцо носишь! А тут я такая… Здрасьте…

– Боже, Лена, да какое их дело? Может ты – моя любовница. Их это не должно волновать! Я просто вынужден туда поехать, поскольку мой друг просто закрывает глаза на то, что моя студия выпускает некоторые, как бы это помягче сказать, не совсем угодные правительству песни. Вот и всё.

– Вероятнее, они подумают, что я твоя дочь, – произнесла его спутница.

– Не капризничай, – усмехнулся он, рассматривая очередное платье. – Как тебе это?

– Нормально, – безразлично заметила она.

– Возьмём тогда эти четыре, а ты их сейчас померишь, – предложил он, принимаясь искать глазами консультанта.

Женщина, работавшая здесь, помогла им отнести наряды в примерочную, повесила их на вешалку и удалилась.

– Господи, да как же это можно носить?! – послышался недовольный комментарий из-за шторы.

Влад лишь улыбнулся на эти слова.

– Ну, золушка, покажись, – попросил он.

Девушка отодвинула завесу и сделала шаг навстречу ему. На ней переливалось изумрудным свечением роскошное вечернее платье длиной до пола.

– Тебе очень идёт, – с нескрываемым восхищением заметил он.

– Блин, Влад, ну что это такое? Ну я вообще не могу всё это носить… Это кошмар какой-то!

Она состроила недовольную гримаску, а он приблизился к ней, коснувшись пальцами её подбородка.

– Ну чего ты так переживаешь? Это же так просто… Представь, что ты – английская королева. Там никого не будет лучше тебя, поверь. Они все искусственные, накаченные ботоксом и силиконом… Они пытаются реанимировать свою былую молодость и красоту, но у них получается лишь больше изуродовать самих себя. Ты там будешь самым свежим, самым чистым бутоном… Расцветающей розой. Просто верь мне.

Она улыбнулась, зашла в примерочную, задернула шторку и принялась стягивать с себя одежду, чтобы перейти к следующему варианту винно-бордового цвета.

– Не знаю, мне кажется, что я в нём как бабулька какая-то, – поделилась она своим впечатлением.

– Да, полностью согласен. Раздевайся.

Она перевела на него удивленный взгляд и засмеялась.

– Ох, Лена, я не то имел ввиду! – со наигранно-смущенной улыбкой заметил он.

– Может поможешь? – кокетливо предложила она.

Он немного опешил, не двигаясь с места.

– Шучу, – задорно выдала она и снова скрылась за шторой.

Через несколько минут она появилась в нежном до умилительной дрожи бледно-розовом платье. Оно спадало ровными лёгкими складками на пол. Вверху были почти невесомый корсет, переходящий в плетеные кружевом рукава.

– Ух, как красиво! – единственное, что он смог произнести.

– Оно? – уточнила она, проведя руками по талии.

– И оно, но ты…просто бесподобная!

– Я не это имела ввиду. Его берём?

– Ах, да! Его, конечно. Остальные так себе…

– Договорились, – улыбнувшись, согласилась она и в очередной раз скрылась за тяжелой тканью.

Потом уже Лена вышла в повседневной одежде, держа в руках выбранный наряд.

– Ну вот, а ты не хотела, – идя следом за ней, произнес Владислав.

Она остановилась, повернулась к нему и посмотрела в его глаза.

– Я и сейчас не хочу, – честно ответила она.

Он подошел ближе, проведя теплыми пальцами по её щеке, скользнул взглядом по бледной коже.

– Тогда к чертям весь этот мир, если он тебе не нужен, – выдыхая тяжелый воздух, прошептал он.

– Влад, мне… Я чувствую себя… Просто ужасно, – не пряча своего взора, заявила она, глядя на его нынешнее состояние какой-то призрачной эйфории.

– Почему? – искренне забеспокоился он.

– Я стала ненавидеть саму себя за то, что не способна дать и доли того, что даешь мне ты. Боже, Влад, я такая…тварь!

– Не говори так, – спокойно запретил он ей. – Пойдем на кассу. Нам нужно ещё туфли тебе купить.

– Зачем тебе всё это?! – с полным отчаянием воскликнула она.

– Знаешь, когда я смотрю на тебя, я вижу столько жизни в каждой твоей клеточке… Ты вся – пульсация артерий огромной вселенной, а, впрочем, галактика слишком мала для тебя.

– Ошибаешься, этот мир слишком большой для меня. Я в нём давно затерялась, – сделав шаг ему навстречу, произнесла Лена.

Он скользнул пальцами по её шее, приподнял голову за подбородок, приблизился на расстояние вдоха так, что она, закрыв глаза, уже была готова утонуть в пленительном волнении собственной крови, что забурлила в её артериях. Она чувствовала на своем лице его дыхание, слышала его, теряясь в лабиринтах собственного ожидания… Но нет. Он коснулся губами её лба, оставив на коже легкое покалывание щетины.

– Ты ещё не готова, – прошептал он.

Она посмотрела на него отрешенным взглядом, искренне не понимая, что заставило его сейчас поступить именно так.

– Почему? – единственное, что она была в силах произнести.

– С этим нужно повременить, – пояснил он. – Это один из тех барьеров, переступив который уже не будет пути назад.

– Точка невозврата? – догадалась она.

– Не торопись. Всё будет, но со временем. Я не хочу, чтобы ты раскаивалась в своих поступках. Мне не нужно твое подчинение из-за моей силы. Я стремлюсь заслужить словом и делом твоей добровольной капитуляции, чтобы ты сама захотела сдаться…

Она сделала шаг назад.

– Ладно, пойдем, – согласилась она, направляясь к кассе, однако продолжая анализировать его слова в своем сознании.

После этого магазина, они направились в соседний за обувью. Лена всё время сопротивлялась покупке дорогой пары туфель, но её спутник настаивал.

– Зачем ты так на меня тратишься? – далеко не радуясь этому, спросила она, когда они уже сели в машину.

– По-моему, это нормально, когда мужчина делает подарки своей любимой девушке, – незамедлительно ответил он.

– Не на такие суммы.

– Забудь. В следующий раз ты вообще не узнаешь стоимости.

– Надеюсь, что следующего раза не будет, – пролепетала она, отворачиваясь к окну.

– Почему?

– Ты ставишь меня в неловкое положение. Как я буду выглядеть в глазах друзей? Мне не очень хочется выслушивать их пошлое мнение о том, каким путём я заработала эти подарки от тебя.

– Прекрати думать о том, что скажут другие. Нам никто не указ. Тебе тяжело свыкнуться с мыслью, что твои действия должны иметь смысл только для тебя, потому что ты не вращалась в тех кругах, в которых теперь нахожусь я. Меня часто окружают популярные личности. Они-то меня и научили не думать о мнении общества и делать так, как нужно тебе.

– Быть может, со временем, я смогу освоить эту технику мышления. Но пока…

– Пока доверься мне, – он улыбнулся и взял её руку, безвольно лежавшую на сидении, в свою.

– Ладно, пока, – произнесла Лена, когда джип остановился возле её подъезда.

– Пока. Завтра тебе позвоню, скажу, что и как, – задумчиво сообщил Владислав.

– Хорошо.

Она открыла дверцу, взяв в руки пакеты из магазина, посмотрела на улицу и остановилась, устремляя взгляд на своего собеседника.

– Что-то не так? – уточнил он.

– Нет, всё в порядке. До завтра, – с нескрываемой фальшью ответила Лена и вышла из машины.

Он лишь улыбнулся уголком рта, пока она шла по тротуару к подъезду. Это была его очередная победа над страхами этой девочки, ведь сейчас она не хотела уходить, а значит, уже готова была остаться, но он не стал навязываться, решив дождаться в скором времени её снисхождения, момента, когда она добровольно захочет быть с ним.

Лена положила пакеты на пол возле дивана, поставила чайник на плиту, вернулась в комнату, взяв вешалки из шкафа, что стоял в нише напротив входа в ванную комнату, разобрала покупки. Перед тем, как убрать наряды, она решила ещё раз полностью примерить свой образ.

В зеркале отражалась абсолютно новая Лена, которой очень шел бледно-розовый цвет вечернего платья, туфли на невысоком каблуке и небольшой клатч, где могло бы уместиться только несколько наиболее важных предметов: телефон, паспорт и что-нибудь из косметики.

– Ну, привет, Еремеева, – обратилась она сама к себе, глядя на свой кардинально изменившийся имидж. – Давай договоримся так, тебе не нужно всем нравиться на этой вечеринке. Достаточно будет не опозориться. Хотя… – она внимательно изучила складки своей одежды. – Постарайся быть незаметной, чтобы не привлекать внимание высшего общества.

В комнате зазвонил телефон. Она сбросила туфли в коридоре и побежала в гостиную.

– Да, мам! – выдохнув тяжёлый воздух, ответила она.

* Ты чего это там? Спортом занимаешься? – раздался голос матери.

– Нет, просто до комнаты бежала. Как у вас дела там?

* Всё хорошо. Ты чего-то давно не звонила. У тебя как?

– Неплохо. Кстати, хотела с тобой поговорить на одну тему…

* Давай.

– Помнишь, я тебе говорила про Владислава?

* Это тот взрослый мужчина?

– Да.

* И что он?

– Ну, не знаю, можно ли назвать то, что между нами сейчас происходит отношениями… Но этот бред длится уже несколько недель. А послезавтра он тащит меня на какую-то светскую тусовку… Мам, там будут очень влиятельные люди, роскошные женщины… Я совершенно не вписываюсь в этот «высший свет»!

* Так, во-первых, тебе нужно купить хорошее платье…

– Уже, – перебила Лена собеседницу. – Он сегодня повез меня в магазин, купил и платье, и туфли, и сумку… Вообще, ты знаешь, я искренне не понимаю, что происходит вокруг меня. И самое главное, что вообще никак не способствую развитию наших отношений, поскольку воспринимаю их далеко не всерьёз. Полностью отдала инициативу в его руки и плыву по течению. Мне вообще… Всё так пофиг…

* Ну, ты уж совсем загнала себя в тупик. Просто езжай с ним, развеешься… Может быть тебе понравится. Будь милой со всеми. Старайся не обращать внимания на колкости со стороны окружающих, я уверена, что таких будет немало. Будь лучшей версией себя. И, раз уж он так с тобой бережно обращается, доверься ему. Он всё знает сам. А через пару недель приезжайте к нам на выходные. Познакомишь нас с ним.

– Не рано ли?

* Тогда уж сама смотри по обстоятельствам.

– Ладно, мам. Спасибо.

* Да не за что, солнышко. Если что, звони.

– Хорошо.

Лена выключила телефон, отложила его в сторону, с трудом расстегнула молнию на спине, стянула с себя платье, переоделась в домашние джинсы и майку, убрала наряд в шкаф.

– Всё это, конечно, замечательно, но… – глядя на себя в зеркало, произнесла она. – Кто же тебя будет красить? Ты же с косметикой совсем не дружишь!

Она тяжело вздохнула и пошла на кухню, в которой уже свистел чайник. Завтра ей предстояло сдать зачёт, поэтому ночью она будет готовиться, изучая все свои лекции.

Утром она проснулась в шесть часов, лежа на диване в обнимку с конспектами и учебниками. Пришлось быстро одеться, перекусить парой бутербродов, запить всё это кофе, забросить в сумку студенческий билет, тетрадь, несколько ручек и побежать в сторону метро.

Приехала она в восемь часов десять минут, забежала на второй этаж, где уже толпились одногруппники.

– Ещё не принимают? – уточнила она.

– Неа, – отозвался рыжеволосый парень.

– Отлично.

Из аудитории вышел преподаватель, окинув взглядом встревоженных студентов.

– Заходим по трое, – прозвучал его приговор, после которого он снова скрылся за дверью кабинета.

– Ну, кто пойдёт? – зашепталась молодежь.

Две девушки и один юноша решили отправиться в первой тройке.

– Ты готовилась? – спросила Ника, сев рядом с Леной на подоконнике в коридоре.

– Да. Но всё равно ничего не помню. Всю ночь не спала, учила…

– Бедняжечка… – погладив подругу по голове, заметила она.

Ермолаева лишь улыбнулась в ответ.

Через двадцать минут из аудитории показалась студентка.

– Сдала? – забросали её вопросами однокурсники.

– Да, на тройку, – сообщила она.

– Ну, кто следующий? – зашумели вокруг.

Лена спрыгнула с подоконника и пошла в кабинет.

– Тяните билет, – произнесла преподаватель.

– Двенадцатый, – озвучила цифру девушка, взяв один из листов, лежавших на столе.

– Готовьтесь.

Через пятнадцать минут Лена вышла в коридор.

– Ну, что? – загудели все хором.

– Пять, – выпалила она.

– Ну вот! А ты боялась! – засмеялась Ника.

– Ох, – тяжело вздохнула её подруга.

– Всё, теперь увидимся только после выходных. У нас будет ещё несколько учебных дней, потом экзамен и всё… Новый год!

– До нового года ещё три недели.

– Ой, да забей! Не парься. Где, кстати, отмечать будешь? Может с нами? Мы хотим квартиру снять в центре, там будем праздновать…

– Нет, спасибо. Я к родителям поеду.

– Ну, как хочешь. Как там у тебя с твоим… – Ника перешла на шепот, – Владиславом Алексеевичем?

– А что с ним?

– Ну, вы же вроде как…

– Никак, – перебила она её. – Забудь, это было так… Ошибка моей молодости, а у него – седина в бороду, бес в ребро.

– Ммм, – протянула девушка, – ну-ну…

– Ладно, я поехала. Пока.

– Пока.

Лена вышла из института, застегнув парку до самой шеи, на которой был намотан шарф, поправила шапку, закинула за спину рюкзак и ровными шагами направилась к метро.

«Ты на студии?» – написала она сообщение в социальной сети Владиславу, пока ехала в вагоне поезда.

«Да, а что?» – незамедлительно пришёл ответ.

«Ничего. Просто спросила»

Она заблокировала экран, продолжая слушать песню Breaking Benjamin «So cold» в наушниках.

Через несколько секунд она снова включила телефон, и набрала новое сообщение.

«Можно я к тебе приеду? Просто уже освободилась, а дома совсем делать нечего. Ученик только в шесть придет»

«Конечно, приезжай. Я тебя потом отвезу домой – сегодня до пяти работаю, может пораньше получится уйти»

Она открыла карту московского метро, изменила свой маршрут, установив новый конечный пункт «Парк культуры».

Через полчаса она подошла к зданию студии, пересекла холл, поднялась на второй этаж, расстёгивая на ходу куртку, снимая рюкзак и верхнюю одежду.

Возле кабинета №15 толпились сотрудники.

– Можно подумать, что, если мы не успеем к концу недели сдать отчёты, компания «загнётся»! – недовольно воскликнула женщина, стоявшая поодаль, делившаяся своими мыслями с собеседниками.

Лена уверенно шла к кабинету Никольского.

– Девушка, туда нельзя! – бросила ей молодая особа вульгарного вида.

Еремеева лишь посмотрела в её сторону и толкнула дверь.

Возле стола стоял мужчина лет пятидесяти в строгом костюме, а на своём рабочем месте находился Владислав.

– Борис Андреевич, вот Вы мне скажите, почему до сих пор, хотя с моего распоряжения прошло больше месяца, не готовы документы по юридическому обеспечению компании? Вы мне обещали, что всё сделаете в срок! Все возможные даты заканчиваются завтра! В чем дело?! – хозяин студии был излишне суров со своими подчинёнными сегодня.

– Но, Владислав Алексеевич, мы не успеваем подготовить…

– Меня не интересуют Ваши проблемы! Завтра утром у меня на столе должны лежать все договора! Если их не будет, Вы уволены!

– Хорошо. Будем работать ночью… – решил надавить на жалость сотрудник.

– Значит будете работать ночью, – без доли сострадания подтвердил Никольский. – Идите!

Всё это время Лена стояла возле двери, повесив куртку на вешалку. Влад не видел её, поскольку она была укрыта от его взгляда за спиной Бориса Андреевича.

– Ты давно здесь? – спросил он у девушки, когда его подчинённый выходил из кабинета.

– Нет, – отозвалась она несколько испуганно, посчитав, что ее выходка была излишней дерзостью.

Дверь хлопнула, и они остались вдвоём.

– Ты чего? – поднявшись из-за стола и подходя к ней, уточнил он.

На её лице было недоумение. Она увидела его совершенно в другом качестве: таким жёстким, строгим, беспощадным…

– Ты…так с ними разговариваешь… – неуверенно прозвучал её голос.

– Лена, я – начальник, которые отчитывает подопечных за их халтуру.

– У тебя проблемы? – садясь на стул, который он подвинул ближе к ней, поинтересовалась она.

– В понедельник приедет проверка из министерства… Мы должны подготовить всю документацию, которая у нас есть, подчистить наши недочёты, черную бухгалтерию и так далее… – он ласково смотрел на неё, объясняя все эти абсолютно скучные мелочи ей, как маленькому ребенку. – Как сдала зачёт? – вспомнил он, решив, что детали его бизнеса не самая интересная тема.

– На пять.

– Молодец, – улыбнулся он, и лёгкие морщинки пробежали в уголках его глаз.

Лену умиляло его отношение к ней. Это был взрослый мужчина, который относился к ней, как к дочери, однако, претендуя на любовь далеко не своего чада к отцу, а женщины, жены, матери его детей.

– Я сейчас буду тебе мешать? – предположила она, когда за дверью раздались громкие разговоры.

– Нет, не будешь. Я скоро закончу. Дам ещё задание паре человек, и мы с тобой сможем поехать куда-нибудь, пообедать. Ты голодная?

– Да в принципе, нет. Давай ты будешь заниматься работой, а я пойду в студию, там посижу. Ладно?

– Как хочешь, – согласился он.

Она оставила в его кабинете куртку, рюкзак, вышла в коридор, в котором её испепелили вопрошающие взгляды, проследовала в радиорубку.

Здесь оказался её однокурсник Егор вместе со своими друзьями.

– О, Ермолаева, здорово! – воскликнул он, выходя из изолированной комнаты. – А ты чего тут?

– Да так… – попыталась скрыть она правду.

– Колись, давай!

– Да какая тебе разница?

– Интересно мне.

– Давай закроем тему?

– Скрытная какая! – усмехнулся музыкант. – Кстати, – опомнился он, устремив взгляд за спину подруги, за которой кто-то стоял, – помнишь Серегу? Он был на дне рождения Ники.

– Ммм, – изображая попытки вспомнить этого человека, промычала Лена. – Ну, что-то припоминаю…

– Он теперь с нами в команде. Он классно обрабатывает музыку в программе… Ну, в общем, забей, – Егор резко повернул её за плечи к том, кто стоял позади неё.

Им оказался тот самый Сергей.

– Привет, – неловко произнес молодой человек.

– Эмм, привет, – улыбнулась Лена.

– Серый, мы тогда пошли записываться. Сядь за микшер, пожалуйста.

– Да, конечно.

Парень занял место в кресле возле стола, на котором находилась студийная аппаратура. Заиграла музыка, а Сергей начал работать, следя за звуковыми волнами на экране компьютера.

Лена стояла возле стекла, за которым играли её друзья, немного кпереди от стола. Футболка, плотно облегающая стройную фигуру, спускалась вниз, заканчиваясь чуть выше середины бедра, далее продолжались узкие джинсы, заправленные в тяжёлые ботинки на невысоком каблуке.

Сергей, время от времени поглядывая в её сторону, пытался сосредоточиться на работе, но получалось у него не совсем удачно.

После записи Егор вышел в рубку.

– Ну, нормально всё? – уточнил он, подойдя сзади к оператору.

– Да, можете пока перекурить. Я обработаю, – ответил парень.

– Ладно, – ребята из группы ушли, оставив молодого человека и Лену наедине.

Она села возле стола, наблюдая за его деятельностью, положила ногу на ногу и подперев голову рукой.

– Интересно? – спросил он с улыбкой.

– Да не очень… – честно призналась она.

– А ты здесь чего?

– По личному.

– Ммм… И с кем у тебя это «личное»?

– Да какая разница?

– У тебя здесь парень работает?

– Сереж, я всё равно не отвечу на твой вопрос. Нет смысла пытаться меня вывести на чистую воду.

– Ладно, извини. Кстати, а что ты делаешь сегодня вечером?

– У меня есть сегодня кое-какие дела… Поэтому, предугадывая твой следующий вопрос, завтра тоже ничего не получится, – Лена не оставляла шансов на предположение о том, что у Сергея есть возможность встретиться с ней на выходных или на следующей неделе.

– Лен, давай начистоту? – полностью повернувшись к ней, предложил молодой человек.

– Хм, – усмехнулась девушка, – ну давай.

– Ты мне очень нравишься, – он взял её за руку. – Откровенно говоря, я не понимаю, почему ты не хочешь пообщаться со мной… Скажем так, более близко… Я не маньяк какой-нибудь, – улыбнулся он. – Просто… Ты не даёшь мне возможности показать себя с лучшей стороны.

– Сереж, ты, правда, очень хороший, я полагаю, но… Я тебе говорила, что меня не интересуют отношения. Совсем, понимаешь? – она осторожно вытянула свою руку из его ладоней.

– Ты просто чего-то боишься?

– Нет, не боюсь. Просто мне это не нужно. Абсолютно. Я не хочу причинять тебе моральной боли, поэтому скажу сразу, извини, у нас ничего не выйдет.

– Лен, – он не успел договорить, поскольку в рубке показался Никольский.

– Елена, можно Вас на минуту? – попросил директор студии.

– Да, конечно, Владислав Алексеевич, – отозвалась она и вышла вслед за ним в коридор.

– Пройдёмте в мой кабинет, – предложил он.

Они скрылись за дверью, на которой были написаны инициалы хозяина компании.

– Я сейчас скажу Виктору отвезти тебя домой. У меня пока нет возможности составить тебе компанию. Ладно? – говорил Влад.

– Да, конечно… – согласилась Лена.

– Собирайся. У тебя сегодня ещё ученик придёт, – напомнил как-то сухо он.

– Влад, – девушка подошла к его столу, за который он сел сразу, как только вошёл в помещение, остановилась возле мужчины, опираясь на столешницу задней поверхностью бёдер, – что-то случилось? – видя его недовольство, спросила она.

– Нет, всё в порядке, – солгал он.

– Влад, – снова повторила она его имя, – скажи мне правду, пожалуйста.

– Кто это был с тобой там? – вздохнув, уточнил он.

– Один знакомый. Моя подруга представила нас друг другу ещё летом на своём дне рождения. Ничего особенного.

– Тем не менее, он признавался тебе в любви.

Девушка по-детски засмеялась.

– Боже, о какой любви идёт речь? Он меня совсем не интересует! Это что-то вроде… Ну, знаешь, женщинам хочется нравиться абсолютно всем… Хм, нет, не так… Они себя прекрасно чувствуют, когда они всем нравятся. Вот, так будет точнее… Ну, и мне, разумеется, приятно, что он признался мне в любви… Только мне плевать. Понимаешь?

– Ты разрушаешь его грёзы. Он, наверняка, уже построил грандиозные планы в своих фантазиях.

– Это меня не касается. Пусть хоть мир захватывает в своём воображении. Я ему сказала, что меня это не интересует.

– Я слышал, – безразлично бросил её собеседник в ответ.

– Ты подслушивал? – улыбнулась она без доли упрёка.

– Это вышло совершенно случайно.

– Ладно… Когда там твой Виктор приедет?

– Он уже здесь. Одевайся, он тебя ждёт на улице.

– Хорошо.

Она хотела пойти к вешалке, но он, стремительно встав со своего места, не позволил ей слезть со стола, разместившись прямо перед ней, заключив её пальцы в свои руки.

– Позволь задать ещё один вопрос, – попросил он, глядя ей прямо в глаза.

По её телу прокатилась ледяная волна электрического тока. Его взгляд был таким пронзительным, словно он опускался вглубь её сознания.

– Конечно, – через силу согласилась она.

– Как ты вообще расцениваешь то, что происходит между нами?

Она молча смотрела на него. Что она должна была ответить? Что это какая-то странная дружба между взрослым, зрелым мужчиной и совсем ещё юной девушкой? И дружба ли это вообще? Любовь? Но она его совершенно не любит… И как назвать то, что он испытывает к ней? Отцовский инстинкт? Или плотское вожделение? Тахикардия, доводящая до безумства, симпатия, творящая невразумительное. Абсурд. Ересь. Нелепость. Бред.

– Не знаю, – наконец собравшись с мыслями, заговорила она. – Многие называют это «отношениями»… Но… Какие же это отношения, если мы с тобой ведём себя, как отец с дочерью, да и по возрасту соответствуем? Влад, действительно, в какую игру мы играем?

– Ты спрашиваешь не того человека, – несколько угрюмо заметил он. – Этот вопрос должен быть обращен внутрь твоего сознания.

– Я же тебе говорила, что не способна расценить тебя иначе, как друга. Что ты прикажешь мне делать? Мне, безусловно, плевать на мнение общества, обязательно найдутся недовольные, к тому же, нельзя нравиться абсолютно всем. Просто… Боже, как же тяжело говорить правду! Ты… Ты слишком взрослый для меня, наверное, это единственная формулировка, которую я сейчас могу озвучить…

– Твои страхи… Они все оправданы. Я понимаю всё, что ты сейчас хочешь сказать, но в силу воспитания и боязни как-то меня оскорбить, не можешь произнести свои мысли вслух. Ты так невинна в своих помышлениях… – он провел ладонью по её щеке, отстраняя длинную косую челку, что скрывало от его взора часть лица. – Ты так наивна, что подкупаешь меня своей неопытностью, чистотой и грацией… Лена, неужели ты думаешь, что я хочу растлить тебя, испортить, осквернить?

– Твои речи…кажутся мне сладким ядом, – призналась она, вспомнив цитату из какой-то давно забытой книги.

Он улыбнулся, видя раскаяние в её взгляде за то, что она была сейчас с ним здесь, в этом кабинете, в это время, в этой жизни.

– Почему ты любишь меня, если это чувство, которое ты питаешь ко мне, можно так назвать? – напрямую задала она вопрос.

– Ты принесла в мою жизнь свет и осознание того, что я ещё жив и могу дышать полной грудью. Как можно не любить тебя, когда ты спасла меня от моральной гибели среди серых будней? Как можно не любить тебя, если ты вытащила меня из этого ада, что окружает меня ежедневно? Я был совсем один. Друзья не в счёт. Мне надоело быть сильным для самого себя, я уже готов был всплыть вверх брюхом, чтобы избавиться от этих кошмаров, снившихся мне по ночам, когда я пытался забить всю свою голову только работой, бизнесом, путешествиями… Тот наш первый ужин. Тогда я просто хотел поблагодарить тебя за помощь, но разговор показался мне необычным, глубоким, даже философским, и… Меня подкупила твоя откровенность. Ты была слишком… Настоящей. И я увидел в тебе то, что уже перестал искать в людях – признание своих слабостей и ошибок. Так почему бы тебе не позволить мне теперь быть сильным ради тебя, защищать тебя и твои интересы, стать нерушимой стеной, крепостью, за которой ты будешь в полной безопасности? Мне нужно это, просто потому, что в противном случае, я либо сойду с ума, либо погибну среди безжизненных улиц мегаполиса.

– Влад… – она спустилась на сладкий шепот, боясь прервать его исповедь.

– Лена, дай мне шанс начать всё сначала. Прошу, – в его оливковых глазах было столько мольбы, будто он просил Цезаря, сидевшего в императорской ложе Колизея, о пощаде.

Комок застрял в горле. Она не могла найти подходящих слов. Его откровения обезоруживали её, ведь в случае своего отказа, она чувствовала бы себя последней тварью, лишившей жизни такого замечательного человека.

– Хорошо, – капитулировала она, – давай попробуем всё сначала. Только, хочу снова тебе сказать это, – она по-прежнему сидела на краю стола, а он касался своим торсом её коленей. – Я знаю, что слушать это тебе неприятно, но и скрывать от тебя правду я не стану. Ты знаешь, что я тебя не люблю. Возможно, когда-нибудь я скажу иначе, но пока, нет. Я бесконечно тебя уважаю, благодарю за твою доброту, поддержку, внимание и заботу, этого достаточно, чтобы хорошо относиться к мужчине и доверить себя ему. И, поскольку, я так понимаю, теперь мы с тобой… – она вздохнула, мысленно подбирая подходящее слово, – встречаемся… Я обещаю, что не стану… Господи, что за бред я несу?! – усмехнулась она, вдумавшись в свой мнолог. – В общем, обещаю, что не стану флиртовать с другими и даже скрывать свои отношения с тобой, если ты того захочешь.

– Ты думаешь сказать своим друзьям правду? – уточнил он.

– Ты не согласен? Просто… Сегодня этот парень, который сидел со мной в рубке… Он не знал о том, что у меня кто-то есть, поэтому претендовал на… место под солнцем, – затараторила она.

– Ладно, хорошо. Давай скажем, но по мере необходимости. Просто так трубить направо и налево… Слишком безрассудно.

– Ну, конечно.

– Так, тебя уже Виктор заждался! – опомнился Влад, отходя от неё, давая ей проход.

– Блин, точно! – воскликнула она, спрыгивая со стола и направляясь к вешалке.

Лена быстро натянула на себя куртку, замотала шарф вокруг шеи, надела шапку, схватила рюкзак и остановилась возле двери.

– Ты говорил, что уточнишь по поводу завтра… – добавила она напоследок.

– Во сколько к тебе придет ученик сегодня? – взяв в руки какую-то папку с документами, спросил он.

– В шесть. А что?

– Давай я приеду где-то в семь вечера, мы с тобой всё обсудим. Ну, и закончим наш разговор на счёт… Наших отношений, – произнес он нужные слова.

– Хорошо, – подтвердила она и вышла в коридор.

Она замерла возле его двери, сделала пару шагов вперёд, но потом резко развернулась и снова оказалась в помещении, где находился Никольский.

– Я кое-что забыла, – довольно бойким голосом произнесла она, направляясь к его столу.

– Что? – он уже сидел в кресле за компьютером.

Теперь уже несколько робко она приблизилась к хозяину студии, наклонилась и по-детски неловко поцеловала его в щеку, затем, озвучив громкое «Пока», ретировалась.

Он положил свою ладонь себе на лоб, опираясь локтем на столешницу, и засмеялся, прикрыв глаза, вокруг которых образовалась довольно глубокая сеточка мимических морщинок.

Её искренняя наивность и попытки заставить вести саму себя с ним как-то увереннее, приводили его в умиление, которое ему с трудом удавалось скрыть от её внимания. По сути своей, она была ещё совсем маленьким ребенком, которого, забрав из родительского дома, нужно было продолжать воспитывать, чтобы вырастить из неё роскошную женщину, опираясь на свой вкус и богатый опыт.

Виктор ждал возле машины. Когда Лена показалась на крыльце здания, он открыл заднюю дверцу, пропуская её на пассажирское сидение.

– Что Вы! – воскликнула она, заметив этот жест. – Не стоило!

– Это моя работа, – улыбнулся водитель.

Она быстро запрыгнула назад, а он, захлопнув дверь, сел за руль.

Мимо мелькали тусклые дома, украшенные гирляндами, витрины, переливавшиеся яркими огоньками, вывески с надписью: «С новым, 2016-м годом!». На улицах было не так уж и много людей. Сейчас все, вероятно, находились на работе или учебе. По радио тихонько играла музыка.

Лена прислушалась к словам и попросила водителя сделать погромче. Красивый женский голос пел: «Спроси моё сердце, с кем хочет оно спеться. Спроси мою душу, запреты все нарушив. Узнаешь этой ночью, с кем слиться сердце хочет… Не оставляй со мной рассвет, не уходи. Моя несмелая любовь в моей груди. В моей груди моих надежд незримый след. Немой упрек, немой вопрос, немой ответ…»

Девушка, сидевшая наискосок от Виктора, бесшумно заплакала, отвернувшись к окну. Она просто губила свою жизнь, тратила на старика, которого не может полюбить. Все попытки заставить себя влюбиться в него венчались провалом. Сергей… Он тоже был ей безразличен. Ненавистный Илья! Он сделал её такой бесчувственной! Он совершил с ней немыслимую подлость, которую стоило бы забыть, но сердце больше не может поверить даже самому честному человеку. Да, она убеждала себя в том, что Владу стоило дать шанс доказать ей, что он заслуживает её любви, но любви нет. Это немыслимая субстанция, выдуманная романтиками, которые нашли своё «я».

Сейчас ей безумно хотелось напиться, но мысль о том, что ей предстоит провести занятие, отговорила её от подобных планов.

Машина подъехала к её дому. Она поблагодарила Виктора, вышла на улицу, подошла к подъезду, открыла магнитным ключом дверь и поднялась на свой этаж. В квартире было пусто. Она сняла верхнюю одежду, переобулась, прошлепала в комнату, включила ноутбук, чтобы приготовиться к встрече с учеником, заварила себе чай и приступила к работе.

В шесть часов вечера к Лене пришел Данил, тот самый двенадцатилетний мальчик, который несколько недель назад появился в первый раз с мамой и старшим братом. Девушка проводила его в комнату, они разобрали домашнее задание из школы, потом познакомились с новой темой – особенности употребления прошедших времён в английском, а ближе к семи часам раздался звонок.

Ермолаева открыла дверь, встретила Влада, который приехал к ней, как и обещал, попросила подождать полчаса на кухне. Он, сняв верхнюю одежду, послушно проследовал в столовую.

По истечению тридцати минут, Лена вышла в коридор вместе со школьником, опираясь на стену плечом, пока он одевался в зимнюю куртку.

– Шапку не забудь надеть, – улыбнулась она.

– Да, да, – пролепетал мальчишка.

– Лен, а где у тебя заварка? – Влад показался в коридоре, держа в руке пустой чайник.

– Посмотри над раковиной. Там пачки стоят, – пояснила она.

– Папа? – растерянно прозвучал голос ребенка, увидевшего мужчину.

Никольский опешил.

– Ты что тут делаешь? – спросил он у подростка.

– Английским с Леной занимаюсь. Мама договорилась. Она тебе сказала об этом, вообще-то…

– Да, я помню, – признался Влад. – А почему с Леной, а не с… Что за панибратство? – слегка повысил он голос.

– Так… – ученик замешкался.

– Это я прошу детей так меня называть, – вмешалась девушка.

– Так, Данил, давай договоримся так, – начал мужчина, – твоя мама ничего не должна знать. Понял?

– Понял.

– Ты продолжаешь заниматься английским, но не рассказывай ничего. Ладно?

– Да, да, всё понял. А Лена теперь… Моя вторая мама? – в его голосе скользнуло лёгкое волнение.

– Нет, просто подруга твоего отца, – встряла хозяйка квартиры в разговор.

– Ладно, пока… – задумчиво протянул мальчик и вышел из квартиры, захлопнув за собой дверь.

– Ты, кажется, чайник ставил… – напомнила она, посмотрев на посуду, находившуюся в руках Влада.

– То есть, тебя сейчас совсем ничего не смутило? – удивился он её реакции на подобное совпадение.

– Москва не очень уж и большая. Бывают и такие встречи, – забирая у него заварник, произнесла она.

– Когда Алла мне сказала, что наняла репетитора, я ни за что бы не подумал, что тебя.

– Почему же? – она подтолкнула его в сторону кухни.

– Ну, понимаешь, она слишком… Скажем так, любит понты. Ей подавай английский колледж, школу с углубленным изучением, но не простую девушку, которая сможет дать качественные знания.

– Может всё-таки это не твой сын? – усмехнулась Лена. – И привела ко мне его не твоя жена?

– Бывшая жена, – поправил он её.

– А почему вы с ней разошлись? – спросила девушка, разливая ароматный чай по кружкам.

– Долгая история… – задумчиво произнес он.

– Мы же никуда не торопимся сегодня вечером, – заметила она, зачем-то положив свою руку на его.

Он с грустной улыбкой посмотрел на этот мимолётный жест, перевёл взгляд на собеседницу и вгляделся в её глаза.

– Ты действительно хочешь это знать? – ещё раз убедился он в её намерениях.

– Да, – она крепче сжала его пальцы.

– В принципе, нет ничего проще… Она хотела от этой жизни слишком многого. Я, безусловно, благодарен ей за то, кем я теперь являюсь. Она вечно требовала больше денег, особенно ярко это проявляется, когда человек выбивается из грязи в князи… Поначалу, у нас всё было довольно скромно, потом я решил начать свой бизнес, она же твердила, что ничего у меня не выйдет… А, когда я начал зарабатывать, причем довольно крупные суммы, её желания возросли в цене: шубы, драгоценности, машины… Детьми она практически не занималась, отдавая их на попечение бабушек и дедушек. А потом… Я вернулся домой раньше обычного, в коридоре висел чей-то пиджак, валялись мужские ботинки, её туфли, из комнаты раздавался смех, стоны… Картина, которая предстала предо мной, была более, чем красноречива. Их обнаженные тела, наша супружеская постель… А её любовником оказался мой секретарь. Как выяснилось позже, она приехала ко мне на работу, чтобы устроить очередной скандал из-за какой-то мелочи, вроде перевода денег на её банковскую карточку для бездарного шоппинга, а в итоге уехала с этим мужчиной и, пока детей не было в квартире, решила наскоро изменить мне. Как тебе такая история?

Лена молча смотрела на него, на его попытки держать себя в руках, отключить эмоции, но горечь, с которой он произносил каждое слово своего рассказа выдавала его истинные чувства.

– И ты снова готов поверить женщине? – удивилась она, погружаясь в бесконечно глубокую печаль, сгонявшую слёзы к краям глаз.

– Женщине? Нет. И никогда не смогу вновь сделать это. А тебе, да.

– Даже не знаю, мне сейчас обижаться или нет? – попыталась она разрядить обстановку, слегка улыбнувшись.

Он накрыл её руки своими, даря ей безграничное тепло своего тела.

– Нет, ни в коем случае! Ты ещё так юна, наивна, честна и неопытна, что не станешь причинять мне боль, даже, если ты честно признаешься в том, что ты меня не любишь и вряд ли сможешь испытать подобное ко мне в ближайшие годы… Ты сама однажды стала жертвой предательства, обмана, бесчинства. Ты знаешь, каково это – быть выброшенной на обочину чей-то жизни. Мы оба с тобой потерпели крах, обрели раны, нам нужно вместе залечить их, стать друг для друга лекарством, болеутоляющим. Ты согласна со мной?

– Влад, – она пыталась подобрать нужные слова, чтобы избавиться от гнетущих её мыслей, но, ничего не придумав лучше, решила сменить тему, – знаешь, у меня есть одна проблема…

– Какая? – с лёгким волнением, уточнил он.

– Я не умею пользоваться косметикой. И… Не знаю, что делать завтра… – пробормотала она, смущённо наклонив голову, словно провинившийся ребенок.

Он ласково улыбнулся, видя её стыдливость.

– Я позвоню сестре, она решит эту проблему, – успокоил он её.

– Ты её и в тот раз озадачил, когда спрашивал о моей температуре, – напомнила она.

– Ничего страшного. От нее не убудет.

– Ну ладно, как скажешь, – сдалась Лена.

Проснулась она на разложенном диване, положив голову на грудь Влада. Вечером они посмотрели какой-то фильм, подробности которого она толком и не помнила, а после она мирно уснула.

От мужчины пахло теплом и бесконечной заботой. Это дремота, окутанная морозным рассветом, околдовывала до потери пульса, хоть и под щекой чувствовались сильные удары любящего сердца.

Будильник не сработал, ведь никто и не вспомнил о нем накануне вечером. Да и сейчас смотреть на время не было никакого желания.

Лена провела пальцем по футболке, собранной в несколько складок на теле Влада, приподнялась над уровнем постели и вгляделась в его сонную мимику. Он мирно спал в её объятиях. Рукав его майки был скомкан до плечевого сустава, обнажая причудливый узор татуировок.

Телефон, каким-то образом оказавшийся на полу, недолго прогудел, уведомив о входящем сообщении. Лена опустила руку на паркет, нащупала аппарат, зажгла экран.

«Погнали гулять!» – писала Ника в соцсети.

«Не хочу» – призналась Ермолаева, взглянув на мужчину, лежавшего рядом.

«Спишь ещё что ли? На улице такая погода! Мороз и солнце! Давай, выходи из своей клетки!»

«Куда ты собираешься?»

«Мы идём на каток! Пошли с нами!»

«Я сто лет уже не каталась. Да и холодно!»

«Не выдумывай! Собирайся!»

«Ник, у меня были планы на вечер»

«Хм, так я тебя сейчас зову, а не вечером. Какие планы?»

«Я тебе потом обязательно всё расскажу!»

«С Никольским?»

Лена оставила это послание непрочитанным, выйдя из приложения, чтобы не обижать подругу сокрытием своих тайн.

– Ты уже проснулась? – не открывая глаз, прошептал Влад.

– Да, минут десять назад…

– А сколько время? – уточнил он.

– Девять утра, – взглянув на настенные часы, сообщила девушка.

– Сколько?! – он резко сел на диване. – У меня в одиннадцать спонсорыприедут! – воскликнул он, вставая на пол голыми ногами.

– А чего будильник не поставил? – испугалась она.

– Забыл, да и возможности не было, – находясь в поисках своего смартфона, отвечал он, – ты так сладко уснула на мне…

– Ты сейчас уедешь? А вернёшься во сколько? – поинтересовалась она.

– Вернусь часов в пять. Будь готова. Мероприятие у нас в семь начинается, а мне нужно ещё будет домой заскочить за костюмом. И, да, я сейчас позвоню Оксане, это моя сестра, она подъедет к тебе около четырёх, разберётесь с косметикой… Ну это уже ваши женские вопросы… Я дам ей твой номер. Договорились?

– Да, договорились, – согласилась Лена. – Тебе завтрак сделать?

– Нет, спасибо, мне некогда. В студии кофе выпью.

Он остановился в дверях, одетый в пальто, ботинки, шарф, с дипломатом в руках, посмотрел внимательно на ещё сонную, утопленную в домашней пижаме Лену, улыбнулся, обхватив её за шею, поцеловал в лоб и стремительно покинул квартиру.

– Ну ладно, – пожала она плечами, натягивая рукава толстовки до кончиков пальцев, направляясь в кухню, чтобы что-нибудь перекусить.

После завтрака она навела порядок в квартире, выбросила мусор, приготовила обед. Около трёх часов дня в домофон позвонили. Девушка ответила на вызов, а в динамике раздался приятный женский голос: «Елена, здравствуйте. Это Оксана, сестра Влада». Еремеева открыла входную дверь, встретила гостью, приглашая внутрь.

На вид это была женщина лет тридцати пяти, не больше. Её длинные волосы были заплетены в косу. Она казалось довольно мягкой, но при этом держалась уверенно в незнакомой обстановке.

– Мой брат дал мне Ваш адрес, – пояснила она, пока снимала пальто.

– Он избавил меня от излишних хлопот, наградив ими Вас, – улыбнулась Лена.

– Давай на «ты»? – предложила сестра Никольского.

– Давай. Чай будешь?

– Если нальёшь…

Они сели на кухне, наслаждаясь ароматным напитком и беседой.

– А кем ты работаешь? Влад говорил, что ты врач… – между делом уточнила хозяйка квартиры.

– Да, педиатр. А ты… Лингвистикой занимаешься? Сколько языков знаешь? – гостья была довольно мила в общении и доброжелательна.

– В идеале, два – английский и немецкий, ну, не считая русского, а сейчас учу третий – итальянский.

– Тяжело, наверное?

– Не думаю, что труднее, чем в медицинском. А ты замужем?

– Да, моему сыну – одиннадцать лет, а дочке – восемь.

– Ого, – удивилась Лена. – А с кем они сейчас?

– С бабушкой. Свекровь согласилась посидеть с ними до вечера. Вообще, она не очень занятой человек. Я просто ей сказала, что сегодня мне приём удлинили… Ну, в общем, неважно. Пойдем? Влад попросил тебе помочь с макияжем.

– Пойдем, – согласилась Лена, провожая Оксану в комнату, где она разложила весь свой скудный комплект косметики на столе, сама села на стул, с надеждой глядя на сестру Никольского.

– Ууу… – протянула женщина. – Так дело не пойдет. Я с собой взяла кое-что… – она полезла в свою сумку, достала небольшой клатч, в котором находились принадлежности для «грима», высыпала всё это на стол и подошла ближе к Лене. – Главное, доверься мне. Не переживай. Будешь самой красивой!

– Мне будет достаточно не казаться пугалом, – усмехнулась Еремеева.

– Не говори так, – мягко возразила Оксана. – Не косметика делает тебя роскошной, а то, как ты ведёшь себя.

– Можно у тебя кое-что спросить? – девушке хотелось поговорить о хозяине музыкальной компании.

– Конечно, – улыбнулась ей в зеркало его сестра.

– Расскажи мне о Владе, пожалуйста…

– Что именно тебя интересует?

– Всё.

– Всё? – задумчиво переспросила гостья. – Что ж… – она открыла первый флакон с тоником для лица, увлажняя кожу Лены. – Слушай, – нанося макияж, начала Оксана. – Влад старше меня на девять лет. Родился он шестнадцатого апреля семьдесят четвертого года прошлого века. Наши родители – физик-инженер и преподавательница музыки в старших классах. Ничего особенного. По рассказам мамы знаю, что он был довольно редкостным сорванцом. Она хотела, чтобы он научился играть на гитаре и фортепиано, но у него всегда не хватало усидчивости. Со временем это прошло, но… Понимаешь, он очень сильный человек. Не в физическом плане, хотя и в нем тоже. Он морально устойчив ко многим ситуациям и проблемам. Наверное, по этой причине, он всё-таки занялся музыкой, однако… Отдал предпочтение ударным инструментам. Он – прекрасный барабанщик. С годами, разумеется, он освоил и гитару, и немного фортепиано, но установка – вот его стихия.

– А где сейчас живут ваши родители? – пока Оксана сделала паузу, поинтересовалась Лена.

– В Чехии. Он купил им там небольшой дом, в который мы приезжаем каждую весну. Там очень красиво цветут деревья… Вообще, Влад очень много путешествует. Раньше это было в основном по работе, ведь его фирма – довольно крупная отрасль музыкальной индустрии. Сейчас его перелёты – просто способ заполнить пустоту в сердце.

– Как ты относишься к тому, что он общается со мной?

– Знаешь, он абсолютно взрослый человек. Сам вправе выбирать себе девушку, если даже она и моложе на… Сколько тебе?

– Двадцать.

– На двадцать лет, – посчитала гостья.

Лена обречённо опустила голову на грудь.

– Эй, так у тебя все стрелки размажутся, – предупредила женщина, вырисовывавшая ровную линию бордовым карандашом на веках Лены.

– Извини, – снова села ровно хозяйка квартиры.

– Вот, потом Влад закончил школу с серебряной медалью, поступил в институт на юриста, отучился два года, после чего ему всё это надоело, он забрал документы и ушёл в армию. Вернувшись, восстановился в университете, закончил его с красным дипломом, что далось ему на удивление отца довольно легко, а потом решил всё бросить и заняться музыкой и бизнесом. Сначала играл в своей группе, собранной из старых школьных друзей, потом они записали парочку своих альбомов, заработали немного денег. Влад же ещё устроился в одну адвокатскую контору, копил нн-ую сумму неизвестно на что, по крайней мере для нас, а после улетел в Германию с несколькими знакомыми по музыкальной карьере. Два года мы ничего о нём не знали. А потом он вернулся, когда ему уже исполнилось двадцать девять с толстым кошельком. Он вкратце объяснил нам, чем занимался за границей, что делал там музыкальную карьеру, познакомился с продюсерами. После возвращения на родину он открыл в Москве свою собственную студию, в тот же год женился на Алле, ещё через десять месяцев стал отцом, ещё через три года родился и младший сын… А потом…

– Он мне рассказывал, – избавила Лена Оксану от печальных воспоминаний.

– Он сделал неплохие деньги. Филиалы его компании разбросаны по крупнейшим городам России… Сначала Алле было мало денег, потом внимания, а потом и… одного мужчины. Она захотела всё сразу. Теперь у него гораздо больше свободного времени, вот только долго не появлялось желание с кем-то попробовать всё сначала. Он рискнул с тобой. Снова. Бросился в омут с головой, так сказать. Попробуй не добить его окончательно. Я понимаю, ты так молода… Нет достаточного опыта в общении с людьми, подобными ему, но… Если ты не хочешь быть с ним, просто сразу скажи. Ещё одного предательства он не вынесет.

Лена улыбнулась через силу, поднялась со своего места и распахнула настежь окно, впуская морозный воздух в комнату, ведь ей уже стало тяжело дышать от всего того груза ответственности, свалившегося ей на плечи.

– Продолжим? – достав тени из косметички, предложила Оксана.

– Да, конечно, – девушка снова села на стул, отдавшись в руки профессионала.

Через полтора часа зазвонил домофон. Сестра Никольского открыла дверь, и через несколько минут на пороге показался её брат.

– Проходи, – пригласила она его.

Он был в пальто, под которым виднелся строгий костюм, белая рубашка, довольно элегантный галстук, на ногах были дорогие ботинки, а руки прятались в карманах верхней одежды.

Владислав прошел в комнату. Лена стояла в вечернем платье, её короткие волосы были уложены изящными линиями, в руках она держала клатч, а образ завершали туфли на высоком каблуке.

Она подняла голову, взглянув на мужчину. Он не смог произнести ни слова – Оксана превратила золушку в настоящую принцессу.

– Ты великолепна! – с нескрываемым восторгом заметил он.

– Спасибо, – смутилась она.

– Подожди, – он подошёл ближе, оказался за её спиной, обвил её шею дорогой цепочкой.

Она взглянула вниз, увидев чуть ниже своей ключницы изящное ожерелье.

– Влад, – залепетала она, когда он закрепил застёжку, – это слишком… Я не могу такое надеть… Более того, я не умею это носить!

– Успокойся, просто доверься мне, – улыбнулся он, коснувшись тёплыми пальцами её подбородка. – Сделай глубокий вдох.

Она шумно втянула воздух, а потом выдохнула.

– Помогло? – спросил он.

– Немного, – призналась она.

– Спасибо, Оксан, – выводя свою спутницу из квартиры, надев на неё зимнее пальто, поблагодарил он сестру.

Женщина спустилась вместе с ними вниз и отправилась в сторону метро, а сам Никольский посадил девушку в машину, и Виктор повёз их в неизвестном для неё направлении. Лена же чувствовала, как колотится её сердце, ведь она так боялась этого вечера.

За окном уже темнело, а ночь ложилась густым холодом на Москву.

– Ты чего? – заволновался Влад, заметив лёгкую дрожь её рук.

– Ничего. Просто… Я впервые в подобной ситуации, – пояснила она.

– Помнишь, что я тебе говорил? Они – все искусственно созданные куклы. Ты – единственно живая на этом празднике. Не дай клонам побороть твой внутренний стержень.

– Почему клонам? – удивилась она его метафоре.

– Вот увидишь, они все выглядят так, словно их производили на одной фабрике по одному шаблону. Абсолютно одинаковые. Платья, серьги, сумки, туфли, губы, глаза – абсолютно пустые и безжизненные. И да, не теряйся из виду. Я буду всегда рядом, но мало ли что…

– Хорошо, – она положила свою руку поверх его ладони, лежавшей на подлокотнике между задними пассажирским сиденьями, слегка сжав её замёрзшими пальцами.

Он посмотрел в её сторону и ласково улыбнулся.

– Не бойся, они кусаются конечно, но редко, – прошептал он, намекая на светских львиц.

– Спасибо, успокоил, – нервно усмехнулась девушка.

Машина подъехала к высокому зданию, над величественным входом в которое виднелась надпись «Гранд Отель».

– Это гостиница? – удивилась Лена, когда Влад подал ей руку, помогая выйти на улицу.

– Да, но нам на самый верх, – пояснил он.

Они прошли внутрь, улыбчивый швейцар открыл им стеклянные двери, за которыми яркими переливами горел свет в огромном холле. Мужчина и девушка прошли к лифту, нажали кнопку верхнего этажа.

Никольский посмотрел на свою испуганную спутницу.

– Эй, ты чего? – поинтересовался он, пока они вдвоем ехали наверх.

– Тут всё так…роскошно… Влад, мне страшно.

– Не бойся. Всё будет отлично.

Лифт остановился на последнем этаже, двери раскрылись, и их глазам предстало огромное светлое помещение со стеклянным потолком, за которым темно-вишневым светом переливалось московское небо. Прямо напротив открывались панорамные окна, и виднелся просторный балкон на уровне двадцать седьмого этажа.

Лена взяла своего спутника под руку, будучи неуверенной в крепости своих ног. Мужчина же показал охранникам, стоявшим у входа в зал пригласительный, а те с улыбкой соизволили проводить гостей к устроителю торжества, забрав у них верхнюю одежду.

Ермолаева неуверенно ступала по мраморному полу, издавая лёгкий стук высоких каблуков. Её пальцы впились в рукав Влада, но он старался не потакать её страхам.

Они подошли к мужчине лет пятидесяти, стоявшему возле элегантной дамы в темно-красном платье с глубоким декольте, державшей бокал вина в правой руке.

– О, какие люди! – воскликнул хозяин мероприятия. – Сам Владислав Никольский! – он весело засмеялся, пожав руку гостю, а после обратил внимание на особу, сопровождавшую его. – Пришёл со спутницей?

– Да, познакомься, это Елена, моя девушка, – слегка приобняв её за плечи, подвигая ближе к собеседнику, представил он её.

Замминистра протянул ей руку, на что она сделала ответный жест, а после слегка коснулся губами её запястья. Она несколько удивилась, но постаралась не выдать своих эмоций.

– Очень приятно, – произнес мужчина, – Борис Головицкий, а это моя жена, – он с улыбкой указал на женщину, находившуюся рядом, – Александра.

– Мне тоже очень приятно, – немного неуверенно ответила Лена.

– Борь! – какой-то человек в строгом костюме окликнул виновника торжества и махнул ему рукой.

– Пойдем, Силованов опять что-то учудил, – пригласил Влада замминистра.

– Будь осторожна, – поцеловав Ермолаеву в висок, прошептал Никольский и последовал за своим знакомым.

Лена осталась один на один с Александрой, которая протянула ей бокал вина, что был поднесен официантом.

– А Вы ведь не из наших кругов, верно? – предположила светская особа.

– Да, впервые в этом обществе, – несколько осмелела девушка, почувствовав завязку разговора.

– И давно Вы встречаетесь с Владом?

– Не очень. Что-то около полутора месяцев.

– Учитесь, работаете?

– Учусь в лингвистическом.

– Вы так юны, Вам ещё только придется вкусить все радости жизни.

– О каких радостях Вы говорите?

– Ох, милая моя, Вы верно ещё многого не знаете… Никольский, конечно, значительно отличается от большинства наших друзей, но и ему не чужды замашки богачей: дорогие поездки за границу, машины, украшения для своих подруг… Всё это издержки нашего образа жизни. Нам скучно, понимаете? Эдакая богема, которой уже приелись все возможные и невозможные радости жизни…

– Как говорят в простонародье «с жиру бесятся»?

Александра засмеялась.

– Да, приблизительно так, – с усмешкой подтвердила она.

– Саша, – к жене замминистра подошла девушка лет двадцати пяти, оглядываясь по сторонам, – ты видела того симпатичного официанта? – шептала она подруге.

– Ну и что? – изящно подняла бровь женщина.

– Сейчас все пойдут смотреть салют, а я… Ну ты меня поняла…

– А как же твой Дима?

– Муж-то? Этот старый импотент? – смеялась собеседница. – А кто это с тобой? – заметила она Лену.

– Познакомься, девушка Владислава Никольского, Елена, – представила её Головицкая.

– Виктория Суздалева, – представилась несколько взбалмошная особа.

– Очень приятно, – улыбнулась Ермолаева. – Я стала случайной слушательницей Вашей беседы… – начала Лена.

– Ой, да не обращайте внимания! – затараторила Виктория. – У нас здесь все изменяют мужьям. Самое забавное, – она весело усмехнулась, – что сами мужья об этом знают!

– Вот как? – студентке филфака были в диковинку такие нравы.

– Поверьте, Вы тоже скоро нас поймёте!

– Сомневаюсь… – протянула Лена. – Позвольте покинуть вас, – с наигранной улыбкой произнесла она и, не дожидаясь ответа, отошла от светских львиц.

– Забавная девочка, – заметила Суздалева.

– Наивная пока ещё, – отозвалась Головицкая.

Ермолаева подошла к шведскому столу, на котором находились всевозможные закуски, взяла тарталетку с начинкой, сделала глоток вина.

Никольский стоял в компании мужчин, одетых в костюмы или просто в рубашки. Они о чем-то оживленно беседовали, смеялись, некоторые активно жестикулировали.

Лена наблюдала исключительно за его поведением. Он был весьма аристократичен, но в какой-то момент она поймала себя на мысли, что он гораздо лучше всех собравшихся в этой зале.

Недалеко две женщины тихо обсуждали свои похождения «налево», способы разнообразить свою скучную жизнь…

«Господи, как я сюда вообще попала?» – она огляделась по сторонам, осознавая сложившуюся ситуацию, съела тарталетку, сделала ещё один глоток вина, снова устремив взор на Владислава.

Он что-то ответил своему собеседнику, а после повернулся в её сторону. Двенадцать секунд – ровно столько раз пробил её ровный пульс в висках. Неотрывный взгляд глаза в глаза. Лёгкий холодок и одновременно с тем обжигающая лихорадка пронеслись по её телу.

Мужчина сказал два слова своим друзьям и направился уверенными шагами к ней. Из мощной звуковой установки доносилась какая-то классическая композиция, что уже подходила к концу.

– Ты как тут? – заботливо взяв из её рук бокал с вином, поинтересовался он.

– Никак, – призналась она.

– Не хочешь потанцевать? – предложил он.

Она посмотрела вокруг, видя как несколько пар двигались в спокойном темпе вальса.

– Под это? Я не умею, – виновато опустила она взгляд.

– Не под это, – успокоил он. – Я сам лично составлял плейлист. Следующая песня из фильма «Призрак оперы». Ты смотрела его?

– Да, – подтвердила она.

Он слегка подался вперёд, наклонившись к её уху.

– Тогда просто доверься мне, – сладко прошептал он, одновременно поставив за её спиной на стол полупустой бокал.

Музыка умолкла, наступила полная тишина.

Он медленно шел к центру зала спиной, ведя и окидывая свою спутницу взглядом.

– Что за песня? – уточнила она.

– «Music of the night²», – ответил он, поставив её рядом с собой, осторожно взяв её пальцы в свою ладонь и положив вторую руку на её талию.

– Влад, что ты творишь? – прошелестел её голос, испуганный новым неопределенным для неё положением.

– Тшш, – прошептал он, – слушай музыку и подчиняйся мне – всё, что от тебя нужно.

Она замерла, пытаясь вспомнить мотив мелодии из фильма, но голос певца, а точнее актёра, который исполнял эту песню, дал ответ на все её вопросы.

По залу разлился бархатный, усыпляющий, дурманящий баритон, а сильные руки направили её тело в нужном движении. Ноты проникали прямо в её сердце, заставляя отдаваться во власть своего партнёра. Это был не вальс, поддающийся счёту на «раз, два, три», это был танец, который нужно чувствовать только душой, а не разучивать наизусть. Кожа покрывалась мурашками от пронизывающего мотива, а веки томно закрывали глаза, давая свободу безграничной фантазии её сознания.

Вокруг стояла толпа, искрившаяся изумлением лиц светских особ: дамы нервно попивали вино, осознавая свою нынешнюю непригодность, а мужчины в восхищении наблюдали за порханием этой юной бабочки, которую привёз с собой Никольский.

Мелодия угасала, позволяя участникам танца услышать среди полной тишины бешеный стук двух сердец.

– Спасибо тебе, – прошептала Лена, всё ещё находясь во власти этой магии, когда Влад, не отпуская её из своих объятий, наклонил свою голову так, что они соприкоснулись лбами.

– Это я должен благодарить тебя за это, – отозвался он, переведя дыхание.

– Только, давай поедем отсюда. Мне здесь не нравится, – предложила она, в ответ на что он согласно улыбнулся.

Через несколько секунд зазвучало танго «Una Gabenza», но они уже ушли из центра, уступив место другим парам.

– Неплохо, неплохо… – заметил Головицкий, подойдя к ним.

– Борис, извини, мы покинем вас минут через пятнадцать, – прощался с другом Влад.

– Я сейчас приду, – предупредила его Лена, отправившись в дамскую комнату.

Она подошла к зеркалу, что висело над раковинами. Щеки её пылали то ли от стеснения, то ли от духоты. Она смочила кончики пальцев в ледяной воде и приложила к вискам.

Дверь распахнулась и в паре метрах от нее показались две девушки лет двадцати двух. Они бросили на неё равнодушный взгляд, и одна из них достала из своей сумочки небольшой пакетик с белым порошком.

– Этот хоть не такой, как в прошлый раз? – спросила другая.

– Нет. Нормальный. Ну что? Здесь?

– Да, сыпь прямо сюда.

Первая надорвала упаковку, аккуратно наклонила её над столешницей, в которой располагались углублённые раковины, высыпала дорожкой содержимое. Вторая наклонилась, зажав нос с одной стороны пальцами и втянула в себя воздух вместе с наркотиком.

– Ух, отлично! – слегка передернувшись, заметила она, а та, что принесла сюда порошок, последовала примеру своей подруги.

Лена наблюдала за всем этим действием лишь в отражение зеркала, стараясь не столь пристально следить за действиями девушек.

– Ну всё? Пошли? – бодро проговорила одна из них, а через пару секунд они обе покинули туалет.

– Офигеть, – не двигаясь с места, произнесла Лена, а после вышла в зал в поисках Влада.

Он был недалеко, говорил с каким-то мужчиной. Она бесцеремонно подошла к нему, дернула за рукав, улыбнулась его собеседнику и с неуёмный требованием во взгляде, посмотрела на Никольского.

– Ладно, мы поедем, – сказал он своему знакомому, – до встречи.

Охранники подали им верхнюю одежду, она затащила его в лифт, прижалась к стенке, положив свою ладонь к себе на лоб.

– Что случилось? – беспокоился он.

– Я не могу больше находиться в этом обществе! Я никогда не встречала такой концентрации мерзости в одном месте. Увези меня отсюда, пожалуйста, – заплакала она, сползая вниз.

– Тише, тише, – он подхватил её, прижав к своей груди. – Что произошло в туалете?

– Зашли две девушки, закинулись наркотой, или как там это говорится? Это просто ужас какой-то! Всё так отвратительно!

– То есть тебя только это расстроило?

– Нет! Там такие разговоры сегодня велись! Это невыносимо! Кто, сколько раз изменял мужу, как всё это было… Невозможно!

– Ты ещё всего не знаешь. Александра, которая жена замминистра, спит с другой женщиной в тайне от мужа, хотя для него это не тайна. Все давно уже всё знают.

– Влад, прошу тебя, прекрати! Просто отвези меня куда-нибудь, подальше отсюда! Это отвратительно. Я больше не хочу здесь быть!

Лифт спустился в холл, они вышли из здания, нашли машину, в которой их ждал Виктор, сели на заднее сидение, а водитель, заведя двигатель, помчался по ночным улицам Москвы.

К концу поездки Лена уже мирно засыпала на плече Влада. Он посильнее укутал её в пальто, вывел на улицу среди высоких застекленных зданий. Они вошли в просторных холл одной из современных башен. Девушка с трудом понимала, где они находятся, но покорно следовала за своим спутником. Он приложил ключ-карту к турникету, затем к датчику лифта. Они поднялись на этаж, зашли в квартиру Никольского.

Глава 5

Просторное жилище оказалось на семьдесят четвертом этаже восточной башни «Федерация» в комплексе Москва-сити.

– Куда ты меня привёз? – с нескрываемым равнодушием, спросила она, чувствуя, что сейчас ей абсолютно всё безразлично, кроме сна.

– К себе. Всё-таки я живу ближе, чем ты, – снимая с неё верхнюю одежду, повесив её в шкаф в прихожей, ответил он.

Слева от входной двери располагалась ещё одна, которая вела в ванную комнату, напротив первой находился вход в проходную гостиную, совмещенную с кухней, а свернув налево – в спальню-кабинет.

Владислав проводил свою гостью на диван, помог разуться.

– Хочешь, я наберу тебе ванную? Ты очень устала… Тебе нужно отдохнуть, – заметил он.

– Слушай, у меня нет с собой никакой одежды… – пояснила она некоторую неловкость своего положения.

– Ничего страшного, – он скрылся за дверью спальни.

Лена окинула взглядом просторное помещение, в котором она находилась: огромные панорамные окна открывали вид на ночную Москву, переливавшуюся множеством огоньков; внизу медленно ползли машины, застрявшие в пробке; приглушенный свет торшера с длинной изогнутой ножкой, нависшего над журнальным столиком, наполнял комнату уютом.

Никольский вернулся через пару минут с большой мужской футболкой.

– Подойдёт? Тебе по длине будет как туника, – улыбнулся он.

– Почему мы приехали сюда?

– Знаешь, – начал он, став несколько серьёзнее, – твоя квартира давит на тебя. Она, конечно, для тебя нечто родное, но, сегодня, как мне показалось, тебе просто необходимо сменить обстановку.

– Ладно, – сдалась она. – Я бы и впрямь с удовольствием приняла ванну.

Он проводил её, помог расстегнуть платье на спине, набрал горячей воды, показал где какие средства для ухода, а потом ушёл, прикрыв за собой дверь.

Через час она вернулась в гостиную, из которой доносился звук работающего телевизора. На ней была его черная футболка, а сама она сушила полотенцем волосы.

– У тебя нет зарядки для телефона? – уточнила она гораздо бодрее, нежели была до этого.

– Есть, – поднялся он с дивана и начал копошиться в ящиках комода.

Через минуту он подал ей устройство, которое она подключила к своему смартфону.

– Давай, воткну в розетку, – улыбнулся он, забрав у неё технику. – А вообще, – остановился он, – тебе пора спать. Иди за мной.

Он провёл её в спальню, расстелил кровать, подключил телефон к зарядке, пожелал ей спокойной ночи и собрался оставить её одну.

– Влад, – окликнула она его, когда он уже подошёл к двери.

Он обернулся.

– А ты где будешь? – спросила она, осознавая, что эту ночь они проведут порознь.

– В гостиной. Там прекрасный диван, – пояснил он.

– Может останешься? – жалобно произнесла Лена, кивнув в сторону разобранной постели.

Ему безумно хотелось согласиться, заключить эту маленькую девочку, одетую в его футболку, стоявшую босыми ногами на тёплом полу, в объятия, зарыться носом в её мокрые после ванной волосы, прижать к своей груди, защищая от всех невзгод и мерзких воспоминаний о сегодняшнем дне… Но нет. Сейчас он должен был сдержаться, чтобы однажды она ещё сильнее захотела остановить его, подчиниться его силе и его любви.

– Не думаю, что это отличная идея, – предположил он, грустно улыбнувшись. – Спокойной ночи, – он коснулся пальцами выключателя на стене, погасил свет и, осторожно прикрыв за собой дверь, сел на диван, бессмысленно смотря на светящийся экран телевизора.

Она поначалу с трудом различила очертания кровати в непроглядной тьме комнаты, потом красное небо над Москвой, заглядывавшее внутрь квартиры через огромные окна, позволило ей быстрее адаптироваться к сумраку, после чего Лена, подальше откинув одеяло, залезла в постель, легла на бок, прижав колени к груди, свернувшись в комочек, обхватив одной рукой лодыжки, а второй подпирая подушку под своей головой, ещё раз прокрутила в сознании момент этого полуночного расставания с хозяином квартиры и почему-то загрустила, поймав себя на мысли, что постепенно, хоть и довольно медленно, начала влюбляться в этого мужчину, хотя, кто знает, быть может это лишь домыслы наивной и юной фантазии?

На рассвете из кухни донёсся запах кофе и тихий звон посуды.

Лена открыла глаза, осознав то, что была укрыта теплым одеялом, села на постели и посмотрела по сторонам. Рядом со шкафом, что стоял слева от неё, находился рабочий стол с ноутбуком Владислава. Вся стена справа от девушки была застеклена, открывая вид на столицу.

Лена слезла с постели, заправила одеялом свое спальное место, на цыпочках прокралась к двери, что была слегка приоткрыта и вела в гостиную, осторожно прошла в ванную, умылась тёплой водой, увидев в зеркале беспорядок, что захватил её прическу после мытья, а потом отправилась в кухню.

– Тебе помочь? – сладко потянувшись, спросила она, видя как Влад что-то готовит у плиты.

Он обернулся и окинул её ласковым взглядом.

– Нет, спасибо, – улыбнулся он. – Садись, сейчас будем завтракать.

Она посмотрела в сторону, в которую он махнул деревянной лопаткой для готовки – эта зона находилась между двумя другими – кухней и гостиной. Там стоял стол и несколько стульев.

Лена послушно заняла указанное место. Она завороженно смотрела на заснеженную Москву, спокойно болтая ногами в воздухе под стулом. Окна впускали внутрь яркие лучи зимнего солнца. Сегодняшний день был особенно морозным.

– У тебя нет утюжка для волос? – как-то по-детски наивно поинтересовалась она.

Он посмотрел на неё с умилительной гримасой на лице.

– В ванной, в шкафу возле раковины, – пояснил он.

– Не думала, что найду его у тебя.

– Оксана иногда заезжает. Вообще он принадлежит ей, но не думаю, что она будет против.

Лена всё ещё сонно улыбнулась в ответ, потерла нос, слегка поморщившись, когда зазвонил телефон, оставленный в комнате.

– Ответишь? – уточнил Влад, расставляя тарелки с аппетитным завтраком на столе.

– Не хочу, – призналась она, принимая вилку из его рук. – А что это? – глядя на свою порцию, поинтересовалась девушка.

– Картошка с кабачками, залитые яйцом, – спокойно ответил он.

– Ммм, – протянула она, – вкуснятина.

Она поджала ноги под себя и отломила вилкой кусочек овощной запеканки.

– Тебе удобно? – удивился он, глядя на её позу.

– Угу, – промычала она с улыбкой.

Он лишь мягко усмехнулся в ответ и приступил к своему завтраку.

Через несколько минут Лена уже мыла тарелки, а Влад наливал ароматный напиток из кофемашины. Телефон снова зазвонил.

– Да кто же там трезвонит? – буркнула девушка и пошлепала босиком в спальню.

На экране высветилось имя Ники.

– Извини, подруга, не хочу сейчас с тобой разговаривать, – произнесла Лена, включив беззвучный режим.

Она вернулась на кухню, домыла посуду и снова села за стол.

– Латте, – сообщил Влад, поставив кружку перед ней. – Или ты какой-то другой любишь?

– Нет, – улыбнулась она, – это то, что нужно.

– Выспалась? – он сел напротив.

– Вполне… Блин, а сегодня суббота? – опомнилась Еремеева.

– Да, не думаю, что тебе нужно в институт, – заметил Никольский.

– Нет, я к родителям обычно уезжаю на выходные…

– Ну так в чём дело? Позавтракаем и поедем, – уверенно проговорил он.

– «Поедем»? – удивилась она.

– Почему бы и нет? – он немного подался вперёд, захватив её пальцы в свою руку. – Ты же не против, если я пообщаюсь с людьми, которые дали тебе жизнь и воспитали?

– Влад, – она вытащила свою кисть из его хватки, слегка смутившись, – тебе не кажется, что ещё слишком рано делать подобные шаги?

– Думаешь, что не поймут? – он снова откинулся на спинку стула, делая глоток кофе.

– Уверена. Мама ещё, быть может, воспримет это… Ну в общем, не будет сильно удивлена. А вот папа… Не думаю, что он будет в восторге, мягко говоря.

– Полагаю, мы найдём с твоим отцом общий язык.

– Хочешь рискнуть? – усмехнулась она.

– Знаешь, да! Почему бы и нет?

– Хорошо, поехали! Нас Виктор повезет?

– Нет, подожди. Давай так. Я сначала съезжу в твою квартиру, возьму тебе одежду, потом вернусь, и мы поедем вдвоём на моей машине.

– У тебя есть ещё одна? – удивилась Лена.

– Да, личная, скажем так.

– Хорошо, договорились. Только надо маму предупредить.

– У тебя будет время, пока я поеду к тебе. Я тебе позвоню, когда доберусь, сориентируешь меня по своему гардеробу.

– Ладно, – согласилась она.

В течение ближайшего часа он покинул её, одевшись потеплее и замотав черный шарф на шее. Лена навела порядок в кухне, зашла в спальню, взяла свой телефон.

– Привет, мам, – произнесла она, когда длинные гудки оборвались ответом.

* Привет. Совсем не звонишь, не пишешь… Куда пропала?

– Мам, тут такое дело… Даже не знаю, как сказать…

* Не пугай меня.

– Я приеду сегодня к вам, но не одна.

* С Никой?

– Нет, не дай Бог! Это тот самый мужчина, о котором я тебе говорила когда-то…

* А… Это тот, которому за сорок?

– Да.

* Ну, приезжайте. Папу я подготовлю, не переживай.

– Тогда часа через четыре будем, – с нескрываемым облегчением вздохнула Лена.

* Хорошо, ждём.

– Господи, только бы всё обошлось! – отключив телефон, прошептала Ермолаева.

Она уложила волосы, найдя в ванной обещанный утюжок Оксаны, прошла в гостиную, села на диван, включив телевизор, пролистала каналы, остановившись на одном из них, по которому шла комедия с Луи де Фюнесом, и положив смартфон на журнальный столик перед собой, принялась безвольно ждать звонка от Влада.

Он связался с ней, как только вошёл в её квартиру. Она сказала ему какую одежду взять и где её найти. Никольский послушно забросил всё в пакет, который нашел на диване, по указанию Лены забрал пару учебников, закрыл входную дверь и поехал снова в центр, где в холостятской берлоге его ждала совсем ещё маленькая и наивная девочка.

– Ты готова? – осторожно постучал он в спальню, в которой она переодевалась в одежду, привезённую им.

– Почти, – послышался её голос.

Через несколько минут она вышла в гостиную.

– Поехали? – одернув джинсы и поправив свитер с округлым вырезом, уточнила она.

– Ты маме позвонила?

– Да.

Он взял ключи от машины, которые лежали в прихожей на комоде. Его гостья тем временем застегивала на себе куртку.

– Так. Где твоя шапка и шарф? – серьезно спросил он.

– Шапка – вот, – она вытолкнула рукой из рукава вязаный головной убор.

– А шарф?

Она как-то по-детски пожала плечами.

– Нетю, – состроила она невинную гримаску, голосом подражая ребенку.

– Ясно, – он покопался в шкафу возле двери, вытащил из него теплый снут Оксаны и намотал на шею Лены, пониже натянув её шапку у нее на голове.

– Ну мы же на машине, – простонала она, надув щёки.

– А, если с ней что в дороге случится?

– Ой, ладно, пошли! – она потянула его к выходу.

Он запер квартиру с помощью ключ-карты, после чего они вместе спустились на подземную парковку, подошли к машине. Влад отключил сигнализацию, сел за руль, а Лена разместилась рядом. Внутри было вполне тепло, но двигателю необходимо было немного согреться, чтобы нормально функционировать в пути.

Солнце спряталось за тучами, погода портилась, хоть синоптики и не предвещали её ухудшение.

– Ну вот, а ты шарф не хотела надевать, – заметил он, выезжая с парковки, включив отопление на полную мощность.

– А сам? – недовольно поморщилась она. – Вон, горло всё открыто!

Он ласково улыбнулся ей в ответ, смахнул дворниками снежинки с лобового стекла, включил фары.

– Пристёгивайся, – произнес он, остановившись на выезде, включая подогрев сидений и сам закрепляя свой ремень безопасности.

Лена выполнила его указание. Влад направил машину по оживлённому шоссе.

– Куда едем? – уточнил он маршрут.

– В сторону Гжели, потом к Воскресенску… – начала изображать она дорогу пальцами.

– Нет, ты мне скажи конечный пункт. Я в навигатор забью.

Лена назвала деревушку в районе провинциального городка, Влад ввёл данные в бортовой компьютер, включил музыку, что была записана на диске, вставленном в магнитолу и спокойно повёл автомобиль в нужном направлении.

Его спутница молчала минут сорок, слушая мелодии, согреваясь на переднем сидении, глядя в окно, пока они не покинули Москву, выехав на трассу вдоль леса. Потом она не выдержала и начала разговор.

– А что это за машина? – с некоторой наивностью, спросила она.

– БМВ семёрка, – серьезно ответил он.

– Дорогая, наверное…

– Достаточно, – слегка улыбнулся он уголком рта.

– Влад, вот скажи мне, пожалуйста, – сев к нему больше анфас, нежели в профиль, произнесла Лена.

Он бросил на неё быстрый взгляд, а потом снова устремил его на дорогу, усыпанную снегом и покрытую льдом.

– Я весь во внимании, – отозвался он.

– Чего ты добиваешься?

– О чем ты?

– У меня иногда появляется такое чувство, что ты меня словно приручаешь. Как дикого котенка… Знаешь?

Он лишь улыбнулся в ответ.

– Влад, подожди, – она нажала кнопку, чтобы выключить музыку. – Какова твоя конечная цель?

– Тебе не жарко? – он убавил интенсивность обогрева салона.

– Уходишь от ответа?

Он молча включил поворотник в сторону обочины, расчищенной дорожными службами, остановился посреди леса, пока мимо проносились другие машины.

– И зачем? – немного испугалась она.

Он открыл дверь, вышел на улицу, снял пальто, бросил его на заднее сидение и снова вернулся за руль.

– Не хочешь снять куртку…шапку? – поинтересовался он.

Ей стало бесконечно стыдно. Она засыпала его дурацкими вопросами, подозревая не пойми в чем, а он заботился о её комфорте.

– Влад, прости, – извинилась она, стягивая с себя верхнюю одежду.

– Ничего страшного, всё в порядке, – улыбнулся он, даже не спросив её о причинах подобного допроса.

Он снова выехал на дорогу и продолжил путь, она же молча ехала, подперев голову, глядя на заснеженные деревья, в совокупности своей образовывавшие лес.

– Как зовут твоих родителей? – уточнил Никольский, когда они уже подъезжали к пункту назначения.

– Роман Сергеевич и Галина Владимировна, – без особых эмоций, откликнулась Лена.

– Кем работают?

– Отец – классный программист, создал одну из сверхсложных защитных систем для компьютеров. Сейчас на службе в крупной московской и международной фирме. Мама – преподает психологию и конфликтологию в медицинском колледже.

– Так, понятно, – тяжело вздохнул он.

– Что-то не так? – заметила она его эмоциональное напряжение.

– Нелегко с ними будет?

– Не знаю, но уверена, ты справишься, – улыбнулась она, положив руку на его ладонь, находившуюся на колене мужчины.

– Лен, скажи мне, пожалуйста, только честно, ты совсем ничего ко мне не испытываешь? – он посмотрел на неё, когда они уже въезжали в поселок.

Она виновато опустила взгляд и убрала свою руку к себе.

– Я тебя безгранично уважаю. Пока всё.

– Значит, у меня ещё не всё потеряно, – усмехнулся он. – Какой дом? – уточнил он, оглядевшись по сторонам.

– Вон тот, с темной крышей, – указала она пальцем вперёд.

Девушка набросила куртку, когда Никольский припарковался возле ворот, намотала шарф, пониже натянула шапку и, схватив рюкзак с заднего сидения, позвонила в калитку.

Мама открыла дверь, быстро окинув взглядом гостей.

– Привет, – Лена крепко обняла женщину.

– Привет, солнышко, – с той же радостью ответила она.

– Здравствуйте, Галина Владимировна, – серьезно произнес Влад.

– Здравствуйте, – несколько оценивающе прозвучал голос хозяйки. – Ну, пойдёмте, – она повела их в дом.

Отец встретил их прямо в коридоре. Они с приехавшим мужчиной пожали друг другу руки, познакомились.

– Как мне к Вам обращаться? – уточнил Роман Сергеевич.

– Владислав.

– А по отчеству?

– Не стóит, – улыбнулся гость.

– В таком случае, добро пожаловать.

Лена неуверенно прошла вслед за родителями и своим спутником.

В столовой был приготовлен обед. Мама испекла свой фирменный мясной пирог, сварила немецкий гречневый суп с клёцками и потушила картошку с овощами и мясом. Запах стоял потрясающий.

– Присаживайтесь, – Галина Владимировна радушно улыбнулась.

Все четверо заняли свои места.

Лена чувствовала скопившееся напряжение, которое давило на неё.

– Как дела на работе, пап? – решила облегчить она свои страдания, разрядив обстановку.

– Неплохо. Сейчас вот подписали договор с итальянской компанией, буду частенько летать туда, – ответил хозяин дома. – А Вы чем занимаетесь, Владислав?

– Мне принадлежит сеть музыкальных студий по всей России, несколько звукозаписывающих компаний и ряд музыкальных магазинов, – абсолютно спокойно отвечал Никольский, словно у него совершенно не было никаких переживаний.

– Ооо, – удивился отец девушки, – и Вы сами добились всего этого?

– В большей степени, да. В молодости, конечно, родители помогали мне, но инициатива всегда шла от меня.

– А почему не были женаты?

– Был, но это сложная история.

– Вы знаете, я хочу быть на все сто процентов уверен, что я могу Вам доверять, тем более, доверять свою дочь.

– Я Вас понимаю, Роман Сергеевич.

– А вот и суп, – тактично прервала допрос Галина Владимировна, расставляя тарелки с первым блюдом перед гостями и мужем.

Пообедав они перешли в гостиную, где расположили на двух диванах, стоящий друг напротив друга.

– Что ж… – произнес Роман Сергеевич. – А какое у Вас образование?

– Высшее юридическое, – спокойно и уверенно отвечал Влад.

– Почему же не работаете по профессии?

– Знаете, я закончил институт с красным дипломом, но до сих пор не понимаю, зачем. Да, безусловно, мне сейчас это помогает в моём бизнесе, но… Душа к этому не лежит.

– Много путешествуете?

– Да. И по работе, и по отдыху, скажем так.

– Позволите мне вмешаться? – поинтересовалась мать Лены. – А что для Вас главное в жизни?

– Папа, я смотрю, – влезла девушка, – всё с практической точки зрения рассматривает. Мама же в душе хочет разобраться.

– Ничего страшного. Я всё прекрасно понимаю, – успокоил её Никольский. – С точки зрения пирамиды Маслоу? – снова заговорил он с хозяйкой дома. – Или же касательно исключительно моего мировоззрения?

Мама была приятно удивлена. Мужчина, разбиравшийся в психологических терминах, давал надежду на благоразумие и тактичность.

– Ох, Вы знакомы и с подобными понятиями? – улыбнулась Галина Владимировна.

– Разумеется, – ответил он.

– Что касается Вас? Какие цели перед Вами стоят?

– Полагаю, что всех я добился, кроме одной: любить и быть любимым… – он нежно посмотрел на Лену, сидевшую возле него.

Спустя несколько секунд молчания, он снова повернулся к родителям девушки.

– Да, я был женат, – откровенно начал он, – мы уже говорили об этом. Моя жена искала себе лучший вариант и, видимо, обретя его, пренебрегла браком и счастьем двух детей.

– Хотите сказать, что Вы не самый лучший вариант? – женщина искала лазейку в его подсознании.

– Как оказалось, не лучший для неё конкретно. Возможно, лучший для кого-нибудь другого…

– У Вас двое детей? – удивился Роман Сергеевич.

– Да, два мальчика, пятнадцати и двенадцати лет.

– Они живут с Вами?

– Нет, с их матерью.

– Вы платите алименты?

– Она отказалась от них в письменном договоре, поскольку сейчас сожительствует с довольно обеспеченным человеком.

– Вас не задевает это? – снова вмешалась женщина.

– Ни сколько. Каждый выбирает свою судьбу сам.

– Так, всё, хватит! – не выдержала Лена, встав с дивана. – Устроили тут допрос! Давайте просто каждая сторона выскажет, что её конкретно не устраивает. И всё. Все будут осведомлены и на этом покончим.

– Дочь, будь добра, сделай нам всем чай, – попросил отец.

Она послушно ушла на кухню, мама отправилась вместе с ней.

– Владислав, – заговорил хозяин дома, – Вы же прекрасно понимаете наше отношения к Вам. Вы гораздо старше Лены… Давайте начистоту, я не в восторге от того, что Вы стали избранником моей дочери.

Никольский достойно слушал замечания собеседника, не прерывая его речи.

– Она слишком послушная, беззащитная, терпеливая, – продолжал отец. – Вы уже разведены, имеете определенный груз за плечами… Сами всё понимаете.

Роман Сергеевич откинулся на спинку дивана.

– Благодарю, что Вы меня выслушали. Теперь я готов познакомиться и с Вашим мнением.

– Видимо, сейчас я должен как-то оправдаться, – начал Влад. – Я не стану этого делать. Всё, что Вы сказали – правда. Я полностью солидарен с Вашей позицией. Однако, давайте посмотрим несколько иначе на ситуацию: Ваша дочь, уже довольно взрослая девушка, разумеется ещё с нескрываемыми признаками ребенка в поведении, уже однажды сделала ошибку, выбрав молодого человека. Он причинил ей достаточно боли, что теперь, как она откровенно признается, ей стали не интересны, а, возможно, даже противны её сверстники. В таком случае, смею Вас заверить, я, сформировавшись как личность, как член социума,знаю, что и как в этой жизни. Уже сейчас могу ей дать обеспеченную жизнь. Она не будет ни в чем нуждаться… Но, если однажды, она твердо решит уйти, я не стану держать её насильно. Это всё равно, что реанимировать труп.

– В таком случае, добро пожаловать в наш дом, – Роман Сергеевич подался вперёд, протягивая собеседнику руку.

Никольский сделал ответный жест, и они скрепили свой словесный договор рукопожатием.

Тем временем Лена и Галина Владимировна принесли чай с шарлоткой и, стараясь разрядить напряжённую обстановку, начали разговаривать на совершенно отдаленные темы.

Они обсуждали грядущие праздники, планы на них. Отец девушки пригласил гостей отмечать новый год в этом доме, чтобы, как он выразился, собраться всей семьёй.

С этого момента Владислав Никольский был принят в ближний круг Еремеевых, что, к слову сказать, далось ему нелегко.

Поздним вечером, после долгих бесед о политике, мировоззрении и искусстве, Лена проводила его в гостевую спальню, где была уже готова постель.

– Ты в порядке? – уточнила она, когда, закрыв за собой дверь, оказалась с ним наедине в комнате.

– Да. Не волнуйся. Я всё понимаю. Они – твои родители и переживают за тебя, – пояснил он ей.

– Я заметила, что, когда мы с мамой вернулись, вы стали как-то по-другому общаться. Лучше, что ли…

– Узнали друг друга поближе.

– Ладно, всё равно не расскажешь. Так?

Он улыбнулся в ответ, подошёл к ней ближе и коснулся губами её лба.

– Мы с тобой почти два месяца вместе, – напомнила она.

– И что?

Она слегка подалась вперёд, приподнявшись на цыпочках и неуверенно поцеловала его в уголок рта.

– Какая же ты ещё маленькая, – ласково прошептал он. – Иди спать. Поздно уже, – заметил он, мельком взглянув на часы.

Она поспешно удалилась, оставив его один на один со своими мыслями.

Через несколько минут он выключил свет и лег на кровать. Этой ночью ему будет не до сна. Думы и размышления не оставят его в покое.

Ей же предстояло проникнуться всей глубиной собственных воспоминаний об этом нелепом поцелуе. Зачем она это сделала? Что стало причиной её глупого поступка? Нет, она определенно осознавала, что его «подачки», касания её лба губами – всё это оскорбляло её. Неужели она не способна разбудить в нём более яркие чувства, чем простое отношение, как к маленькой девочке? Это цепляло в ней женское начало, которое теперь взяло верх, но её детская сущность лишь усугубила неясность этой попыткой вызвать у Никольского приступ страсти… Или… Быть может он уже не способен испытывать её?

Ледяной рассвет заглянул в её спальню сквозь неплотно задернутые шторы. Лена потянулась под теплым слоем одеяла и, отбросив его на противоположный край постели, села на кровати.

В коридоре было тихо, а на улице падал снег. Она осторожно вышла из комнаты и увидела, что дверь в гостевую открыта. Девушка бесшумно заглянула в неё. Там было пусто.

Внизу раздавались голоса, и в воздухе стоял запах омлета с беконом, который готовила мама.

– Как спалось? – поинтересовалась Галина Владимировна, когда её дочь показалась в кухне.

Они были там вдвоём, и Лена посчитала нужным поговорить с матерью один на один.

– Как думаешь, они поладили? – уточнила она.

– Кажется, твой отец смирился с наличием зятя, который моложе его всего на пять лет.

– В том-то и дело, мам, что я ещё не уверена, что он будет вашим зятем. Да и… вообще… Будет…

– О чем ты? Тебя до сих пор терзают сомнения?

– Терзают? Я барахтаюсь в них как в пучине морской!

– Тшш, нас услышат…

– Ладно, пойду в гостиную. Тебе помощь нужна?

– Нет, справлюсь, – улыбнулась в ответ женщина, набирая воду в чайник.

Лена обнаружила отца и Влада в зале. Они оживлённо обсуждали политику, экономические и военный проблемы стран, что нагоняло исключительную тоску на девушку.

Днём, пообедав, Никольский вместе со своей спутницей отправился обратно в Москву. Дорога была занесена сугробами, а с неба до сих пор падали крупные снежинки.

– Всё нормально? – между делом спросила она.

– Да, твои родители – прекрасные люди… Не вижу причин для тревоги, – глядя вперёд, спокойно отвечал он.

– Влад, давай договоримся, – предложила Лена, – если кого-то из нас что-то не устраивает, то сразу об этом говорим. Не будем держать в себе.

– Да, мой генерал, – усмехнулся мужчина.

– Влад… – протянула она.

– Лен, знаешь, что я не могу понять? – начал он. – Ты так редко улыбаешься… С друзьями, я видел, ты всегда была такой веселой… Со мной всё по-другому. Почему?

– Я… – попыталась она что-то сказать.

– Позволь предположить, – подхватил он. – Неужели ты думаешь, что обречена провести остаток своих дней со стариком?

– Нет! – вскрикнула девушка. – Не смей так говорить! Я сама пока ещё ничего не знаю.

– Ладно, прости меня, – извинился он, видя, как задел её подобными подозрениями.

– Давай больше не будем возвращаться к теме моего настроения. Я просто не люблю зиму. Вот и всё.

– Хорошо, – он мягко улыбнулся.

Несколько минут они ехали молча, лишь музыка играла в динамиках машины.

– Знаешь, – убавив громкость мелодии, заговорил он, – сейчас в кинотеатрах фильм идёт один… «В сердце моря». Может сходим?

– О чем он? – прервав бесцельное наблюдение за мелькающими за окном деревьями, повернувшись к водителю, спросила Лена.

– О китобоях. Отзывы о нём положительные… Ну как?

– Давай, – без особого желания согласилась она.

– Ты же свободна сегодня вечером?

– Да, конечно.

У неё всё больше и больше складывалось впечатление, что она безвозвратно потратила свою жизнь, и теперь, когда уже всё летело к чертям, она наплевала на возможность спасти свою молодость и оставила попытки заставить себя осознать, что все эти отношения с Никольским никогда не смогут сделать её счастливой, как бы он ни старался.

Разумеется, её сознание приводило всяческие доводы в пользу Владислава: он был опытным, зрелым мужчиной, который знает, что хочет от жизни, многое может ей дать, обеспечить её существование… Но в сердце по-прежнему было пусто. Пару дней назад, танцуя с ним в огромном зале на приёме у замминистра по культуре, она была почти уверена в том, что этот мужчина ей далеко небезразличен, но сегодня, когда на голову сыпались бездушные снежинки, а небо было серым и хмурым, ей снова хотелось впасть в унылое забвение, дабы избежать мыслей о Никольском.

Большинство женщин, которым уже было немного за тридцать, согласились бы ехать вместе с ним на край света, только бы он взял их в жёны. Конечно, он был далеко не беден, пользовался успехом, входил в высшие круги общества, водил знакомства с министрами и другими влиятельными людьми, путешествовал по миру, обладал дорогой машиной и квартирой в центре Москвы, но всё это было бы причиной брака по расчету, а не по любви, в отсутствии которой Лена была уверена.

Её собственные убеждения вбили ей мысль о том, что и сам Влад имел какие-то дивиденды с их отношений, если не материальные, то, как минимум, моральные, а в дальнейшем, если ему удастся склонить её к сожительству, физические, ведь она больше не верила людям и в искренность их поступков и чувств. Казалось, будто холодная вьюга навечно поселилась в её сердце и всё больше и больше захватывала её сознание, погружая в вечную тоску и апатию.

Машина, преодолев все препятствия в виде сугробов, торопившихся пешеходов и встречных автомобилей, подъехала к дому Лены.

– Я подожду тебя, – сообщил Никольский, пока девушка отстегивала ремень безопасности.

– Я только сумку закину, – предупредила она и вышла на улицу.

На голову сыпались снежинки, окутывая холодной шалью плечи, запрыгивая за воротник куртки. Ермолаева достала ключи из кармана, открыла дверь, ведшую в подъезд, поднялась на свой этаж, зашла в квартиру, бросив рюкзак в прихожей, затем направилась в спальню, где, переодевшись, брызнула на чистый мягкий свитер духами, поправила джинсы, сползавшие с её бедер, снова накинула куртку и, схватив телефон с тумбочки в коридоре, закрыла своё жилище на ключ. По дороге на улицу ей удалось натянуть шапку, заправив непослушную челку под её края.

– Поехали, – довольно бодро произнесла она, сев на переднее пассажирское сидение в машину Владислава.

– Ты выпила что ли? – усмехнулся он.

– Неа, – ответила она.

– Выходила такая кислая, а вернулась… Прямо не узнать, – пояснил он.

– Это всё свежий воздух… Ну, поехали, поехали! – подгоняла она.

Теперь в её совсем ещё юной фантазии она строила грандиозные планы, рассчитывая, что, ежели её не удастся быть счастливой и любить его, то она хотя бы попробует подыгрывать человеку, который всё своё сердце жертвует ради неё. Она сама создала себе эмоциональные качели, пользование которыми превратила в целую трагедию, то и дело решаясь потратить свою жизнь на самоуничтожение, а затем на попытки испытать всепоглощающие чувства к мужчине.

Они зашли в кинотеатр, что располагался в большом торговом центре недалеко от станции метро Котельники. Влад купил билеты.

– Попкорн будешь? – спросил он.

– Нетушки, – булькнула она, глядя на него так, словно он сошел с ума.

– Почему это? – несколько возмутился он.

– Вот у тебя сестра – врач. Неужели она тебе не рассказывала, какой он вредный? – Лена говорила ему всё это, словно маленький ребенок, который решил открыть какой-то чудесный секрет взрослому человеку, удивляясь тому, что этот самый взрослый не знает таких простых истин.

– Заботишься обо мне? – улыбнулся он, взяв её за руку.

Она, будучи немного то ли возмущена этим действием, то ли как-то обескуражена или же вовсе смущена, отобрала свою кисть, а потом, обставив своё поведение, как забавную игру, повернула его, обхватив за талию, и с долей баловства, начала толкать по направлению к дверям зала, в котором должен был начаться фильм.

– Так, – резко остановился он и повернулся к ней, так, что теперь ей с трудом бы удалось продолжить свою шалость. – Будешь плохо себя вести, поставлю в угол, – засмеялся он, а после подхватил её за ноги и, перекинув через плечо, потащил в сторону кинозала.

Лена наигранно сопротивлялась, свисая головой вниз, и заливалась детским смехом, пока пожилая билетерша не остановила их.

– Ваши билетики, – слегка улыбнувшись, попросила она.

– Пожалуйста, – Никольский протянул ей требуемые бумажки, вытащив их из заднего кармана, придерживая левой рукой девушку, что на время прекратила попытки спрыгнуть на пол.

Женщина сделала надрыв по центру и отдала обратно пропуски в зал. Влад вернул их на изначальное место, поправил сползавшую с его плеча Лену, занёс её в темноту помещения, на экране которого транслировали рекламу, что всегда предвещала скорое начало сеанса, поставил её на ноги.

– У меня аж голова закружилась! – засмеялась она, перекрикивая громкие шумы трейлеров грядущих фильмов.

– Наконец-то я смог её вскружить! – подхватил он её хорошее настроение.

– Ой, – наигранно фыркнула она, потащив его за руку на их места, что располагались на восьмом ряду.

После окончания фильма, когда на экране появились титры, Лена тяжело вздохнула.

– Эй, ты чего? – удивился Влад.

– Тяжёлый фильм.

– Почему?

– Я вообще не выношу, когда убивают животных, и даже здесь, когда кит преследовал этих рыболовов, я больше переживала за зверя, – пояснила она.

– Пойдем? – предложил он, кивнув в сторону выхода.

– Пойдём, – согласилась она, переплетя свои пальцы с его.

Он скользнул взглядом по её руке, незаметно улыбнулся от того, что теперь она сама ищет тактильного контакта с ним, чувствуя так себя более защищённой.

Они вышли из зала, покинули кинотеатр, оказавшись среди рядов различных магазинов.

– Спасибо тебе за этот вечер, – поблагодарила она, когда они уже сели в машину, которая была оставлена на стоянке.

– Я рад, что тебе было хорошо, – улыбнулся он, заводя мотор.

Она неловко молчала, глядя в окно, пока он вёз её домой.

– Когда мы сможем с тобой увидеться? – обеспокоенно спросил Никольский, остановив автомобиль возле её подъезда.

– Не знаю, Влад… – задумчиво произнесла она. – У меня сейчас будет целая неделя учебная, а на следующей экзамен… В среду, кажется… В выходные даже к родителям не поеду. Буду готовиться. Если захочешь, приезжай. Только какой в этом смысл? – честно уточнила она, не понимая его желания вновь встретиться с ней.

– Я скучаю по тебе, – признался он.

Она застенчиво улыбнулась в ответ. Он слегка подался вперёд, обхватил правой рукой её шею и протянул к себе. Щетина кольнула её вокруг губ, а его дыхание разлилось по её артериям, словно обжигающий кислород. Он целовал её так нежно, так бережно, что ей не хотелось покидать его в этот холодный вечер. Дворники со скрипом счищали налипавшие на лобовое стекло снежники, а музыка тихо до безумия играла в динамиках.

Никольский отстранился на мгновение, заглянув бесконечным теплом своего взора ей в глаза.

– Я бы тебя сейчас увез туда, где нас бы никто не нашёл, укутал в теплое одеяло и никому бы не отдал… – осторожно шептал он.

– Если бы не предстоящая сессия… Я бы согласилась, – ласково улыбнулась она, не испытывая особого чувства влюбленности в своей груди, а только тишину и покой.

Ей до безумия хотелось испытать этот трепет, но она не позволяла себе этого, раз за разом напоминая себе, что произошло в прошлый раз, когда она впустила в свое сердце эти чувства.

– Тебя проводить? – уточнил он.

– Нет, спасибо, – отказалась она, открыв дверцу. – Созвонимся, – довольно мягко проговорила девушка и, помахав ему рукой, пошла к поезду.

– Договорились, – потух он, когда она покинула его.

Она ворвалась в квартиру, словно ледяной ветер, кинула ботинки в прихожей, сняла куртку, стянула шапку, прошлепала в комнату, в которой переоделась в домашнюю пижаму. Лена бросила мимолетный взгляд на часы – 22:47. Нужно собраться в институт.

Она распахнула рюкзак, положив в него пару учебников, тетрадь с лекциями сразу по нескольким предметам, разделенными только цветными стикерами, включила свет в ванной комнате, открыла кран в душевой кабине.

Всё, что ей сейчас так страстно хотелось – смыть то, что накопилось за эти дни в её душе. Воспоминания, эмоции и, самое главное, холод, сковывавший её разум и сердце.

Она сняла с себя одежду, встала под теплую, убаюкивающую струю воды, что текла сверху на неё. Ее пальцы коснулись губ, некоторое время назад ощутивших его поцелуй. Теплая улыбка едва тронула их, но Лена поймала себя на мысли, что она не имеет права позволить себе вновь влюбиться, ведь это так опасно, что ей следовало бы разрубить этот клубок эмоций в ту же секунду, как они посмели зародиться в ней, но она уже впустила их внутрь своей души. Теперь ей нужно было немного глухого молчания, оставившего все переживания позади, в этих семидесяти двух часах, что она провела вместе с Никольским.

Он припарковал машину на подземной стоянке под башней «Федерация», поднялся в свою квартиру, раздраженно бросив ключ-карту в прихожей на комод, разулся, повесил пальто на вешалку, а после направился в кухню, где, достав из холодильника банку пива, открыл её и вернулся в гостиную, включив бесполезный новостной канал с прогнозом погоды на завтра. Закинув ноги на журнальный столик, стоявший перед диваном, Влад сделал первый глоток отвратительного зелья, что должно было вернуть его к жизни после утраты её смысла вместе с уходом Лены. Свет не горел нигде. Только сотни огней, что усыпали город, распластавшийся за окнами, и сиявших соседних башен. Лишь сумрак и тупое мигание экрана, на котором то появлялись, то пропадали титры, люди, животные, растения… Всё это совершенно не имело никакого смысла, за исключением пустой траты времени, которое душило его, прилагая к этому все свои усилия.

Зачем он отпустил её сегодня? В этот холодный вечер, предвещающий не менее холодный рассвет?

Поставив сосуд с мерзким на вкус алкогольным напитком, он прошел в комнату, достал из шкафа платье, оставленное Леной в его квартире пару дней назад. В нем она была с ним в тот вечер, когда он в очередной раз поймал себя на мысли, что эта девушка делает его безумным, заставляя искренне радоваться её присутствию в его скромном существовании. Она разбавляла своей искренностью то притворство, на котором был основан прием замминистра по культуре. В ней он видел единственную надежду на спасение, бегство из этого высшего общества, что давило на него своей лживой сущностью.

Никольский включил ноутбук, нашел ту самую песню, что играла на дне рождения Головицкого, прижал к своей груди бледно-розовую ткань, которая ещё таила в себе запах её юного тела, и стал медленно двигаться в такт музыки, словно держал в своих руках не кусок бездушного атлáса, а самое дорогое для него сокровище – её хрупкое тельце, полностью подчинявшееся его воле. Казалось, он впадал в бескрайнее безумие, будто был пьян, одурманен, но выпитая банка пива не могла бы добиться подобного результата. Всему виной была она, та, что покинула его пару часов назад, оставив ему лишь воспоминания о трех днях, проведенных вместе.

Пусть так, даже если он и лишен разума в пользу победы собственных чувств. Что с того? Если это делает его счастливым? Но всё оказалось далеко не так. От всех этих эмоций он становился только печальнее, и какая-то боль терзала его в груди, как будто кто-то поджег средостение, заставляя тлеть его душу, пока та не превратится в пепел.

Лена вышла из душа, закутавшись в махровое полотенце, взяла телефон, оставленный на кровати, зашла в социальную сеть, листая несколько десятков сообщений от Ники, которая сначала интересовалась, куда пропала её подруга, а потом начала рассказывать о том, как она провела эти выходные.

Почерпнув всю эту совершенно ненужную для неё информацию, Ермолаева поставила чайник на огонь, заварив ароматный напиток, написала своей собеседнице, что ездила к родителям, а в остальном – всё по-старому. Вот только отправив это послание, она вдумалась в глубокий смысл последнего слова. По-старому? Что это значит? Теперь в любом слове, характеризовавшем время, возраст она искала подвох, и любая фраза, сказанная о ком-то, напоминала ей о Никольском. Даже неважен был контекст и цель высказываний.

Однако, с завтрашнего дня начиналась последняя учебная неделя, а значит сейчас, довольно глубоким вечером, уже пора была ложиться спать, чтобы утром встать пораньше, одеться, уложить волосы и хоть немного перекусить перед занятиями.

Глава 6

– Ну, рассказывай, чем занималась, – слишком назойливо потребовала Ника, когда Лена, приехав утром в институт, села рядом с ней в аудитории.

– Я ж тебе вчера написала… У родителей была, – недовольно ответила девушка.

– Одна?

– Нет, блин, – фыркнула Ермолаева, – с цыганским табором, чтобы веселее было!

– А чего ты такая нервная? Уж и спросить нельзя!

– Ты же не спрашиваешь, ты допрашиваешь. Я перед матерью родной так не отчитываюсь!

– Ладно, ладно, поняла всё. Проблемы у тебя что ли?

– Нет у меня никаких проблем.

– Ну да, конечно. Просто парня тебе надо найти хорошего, вот и всё.

– Как у вас всё просто!

– У кого «у вас»?

– У баб, – Лене хотелось поскорее сменить тему или вовсе закончить этот нелепый разговор.

– А ты, можно подумать, не баба?!

– Давай поговорим о чем-нибудь другом?

– Ладно, извини, – замялась Ника, уступая подруге.

– Ты меня тоже…

После пар она вернулась домой, навела порядок в квартире, приготовила учебники по английскому языку, поскольку вечером к ней должен был прийти её ученик – Дима.

Так прошла её неделя – бесполезно, бесцельно, бессознательно. Влад порывался ей написать, но каждый раз останавливал себя в момент, когда палец уже был готов нажать на кнопку отправки сообщение. «Буду нужен – напишет сама» – с этими словами он постоянно откладывал телефон и продолжал заниматься работой, которая теперь совершенно не приносила ему морального удовлетворения.

В среду, 23-го декабря, как и было запланировано, был сдан последний экзамен, поэтому во время сессии, которая будет только в январе, студентам нужно будет лишь проставить все оценки в зачетные книжки и подписать у преподавателей.

Лена сразу же позвонила маме, сообщила ей радостную новость.

* Ну, приезжайте к нам, будем готовиться к новому году, потом вместе отпразднуем… – предложила Галина Владимировна.

– «Приезжайте»? – уточнила Лена. – Блин, я совсем забыла!

* Что такое, милая?

– Я с Владом уже дней девять не общалась!

* Как так?

– Да я закрутилась… С этим экзаменом… Ох, как неудобно получилось!

* Звони сейчас, скажи, как есть. Мол, прости, так получилось, хочу исправиться, поехали к родителям… Ну, придумаешь что-нибудь.

– Ладно, сейчас, разберемся. Потом напишу тебе, что, да как…

* Хорошо.

Девушка завершила исходящий вызов, заходя в поезд метро. Она встала возле дверей в конце вагона, бесцельно глядя на горящий экран телефона. В последний момент, когда приятный женский голос произнес название следующей станции, рядом с ней, успев проникнуть внутрь, через закрывающиеся створки, остановился человек.

Лена не заметила его присутствия, заходя в социальную сеть, открывая диалог с Никольским.

«Прости меня, пожалуйста, – писала она в сообщении. – Я совсем забегалась с этим дурацким экзаменом. Не звонила тебе, не писала… Не сердись, прошу…»

Она нажала на кнопку отправки, поймав момент, когда появилась связь, пробивая канал через толстые слои бетона над поездом.

– Как я могу сердиться на тебя? – прозвучал знакомый голос над ухом, обжигая горячим дыханием её щеку.

Лена испуганно повернулась в сторону говорившего.

– Боже! – воскликнула она. – Как ты меня напугал!

– Так ты его сдала? – поинтересовался он, пытаясь перекричать стук колес.

– Кого? – удивилась она.

– Экзамен, – напомнил он.

– Да, на пять.

– Молодец, – с бесконечно теплой улыбкой похвалил он.

– А ты чего тут делаешь? – осознав сложившуюся ситуацию, спросила она.

– Ездил по делам. У Виктора сегодня жена родила. Он поехал к ней.

– Разве бывают такие совпадения? – уточнила Ермолаева, глядя ему в глаза, хоть ей это давалось слишком тяжело.

– Какие? – с хитринкой усмехнулся он.

– Мы с тобой попали в один вагон, в одно время, на одной станции…

– Хорошо, признаюсь, я позвонил в учебную часть твоего института и узнал, идет ли ещё экзамен у твоей группы. Мне сказали, что да, поэтому я подождал тебя немного, а потом пошел за тобой.

– А просто позвонить мне? Никак?

– А вдруг ты сидишь на экзамене и пытаешься списать с телефона, а тут мой звонок… Не хотел быть причиной твоей допсессии.

– Ух, – выдохнула она недовольно.

– Что-то не так? – с некоторым волнением проговорил он.

– Я не списываю. Я все учу. А вообще… Детский сад, – пояснила она.

– О чем ты?

– А вдруг? А что? А когда? Взял и позвонил. Если бы помешал, я бы сбросила вызов, а потом перезвонила. Что не понятного?

– Ты так забавно злишься, – он смотрел на неё, как на капризную девочку.

Она остановила взгляд на его улыбке и устало покачала головой.

– Ой, иди в баню, – усмехнулась она. – Ты сейчас куда? – решила сменить тему юная особа.

– Вообще, я на сегодня всё закончил.

– А завтра, послезавтра… И в целом, есть какие-то планы до нового года?

– Хочешь составить компанию?

– Мама зовет на праздники к ним. Обоих.

– Ну, раз мама зовет, – протянул он. – Нельзя отказывать родителям своей девушки.

– Когда ты вообще работаешь? – удивилась она.

– Слушай, я – хозяин фирмы – когда хочу, тогда и работаю, – пояснил Никольский. – Наша станция. Ты же со мной?

– Сегодня поедем? – уточнила она у него, пока он выводил её из вагона за руку.

– Конечно, – подтвердил он её догадки.

– Ну ладно, – сдалась она, следуя за ним по переходу Киевской.

Лена пыталась вести себя с ним непринужденно, помня его слова о том, что с ним она почти не улыбается, теперь же ей удавалось исправлять ситуацию, изображая радость при встрече с ним, однако, если бы у неё нашлась минутка и была бы возможность поглубже покопаться в себе, она бы осознала то, что ею движет желание избежать впредь подобных разговоров и замечаний с его стороны. Нет, он говорил об этом предельно тактично, осторожно, но ей просто не хотелось ещё раз напоминать ему о том, что она не любит его. Пока что не любит.

Следующие две недели они провели в Подмосковной деревушке, обитая в доме семейства Ермолаевых, отметили здесь новый год в довольно узком кругу, а после и рождество.

Восьмого января за два дня до отъезда обратно в Москву утро началось с обычного кофе и выпечки из слоёного теста. Лена, одетая в теплую пижаму, спустилась в гостиную, откуда доносился приятный аромат, села в кресло, стоявшее возле дивана, на котором расположился её отец, и приняла у мамы кружку с бодрящим напитком.

У северной стены слева от окна, скромно устроившись в углу, переливалась мерцающими огнями большая нарядная ёлка.

– Надо будет убрать её после старого нового года, – заметила Галина Владимировна, поставив на стол тарелку со свежими круассанами, занимая место возле своего мужа.

– Это опять доставать все коробки, – фыркнула её дочь, согнув ноги в коленях, поджимая их под себя.

– Вообще, в последнее время всё меньше и меньше хочется устраивать весь этот праздник… Слишком много суеты получается, да и проблем тоже: приходится наряжать ёлку, потом убирать её, между тем делать салаты, закуски… Какой-то кулинарный марафон! – продолжала хозяйка дома.

– Ну да, – согласилась девушка, откусывая кусочек сдобы.

Никольский внимательно посмотрел на неё, оценивая взглядом её настроение и способность здраво рассуждать в данный момент.

– Чего? – подхватывая обломки крошащегося теста, удивилась она, заметив его взор на себе.

– Нет, ничего, – улыбнулся он.

– Да говори, – с детским любопытством потребовала она.

– Ты и вправду хочешь, чтобы я сказал? – в его голосе прослеживалось яркое сомнение. – Я думал, что этот разговор следует начать несколько позже.

– А чем тебе этот момент не подходит? – не догадывалась она о смысле его слов.

– Ладно, – согласился он, скользнув рукой в задний карман своих брюк.

Его движения были спокойные, но несколько неуверенные. Он действительно не собирался спрашивать об этом сейчас, но, раз уж Лена сама этого захотела, значит пусть будет так.

– Лена, мы с тобой знакомы где-то около пяти месяцев… Знаю, что это абсолютно незначительный срок, но не вижу смысла тянуть время, чтобы отсрочить этот миг, – он медленно подошёл к ней, опустился на одно колено возле её кресла, открывая пальцами левой руки крохотную ювелирную коробочку, что находилась в его правой ладони. – Ты выйдешь за меня замуж?

В голове девушки, казалось, замерли все мысли. Она бездумно смотрела на золотое кольцо, что было утоплено между бархатными фиксаторами внутри темно-красной упаковки и украшалось каким-то камнем, в которых она не разбиралась. Её глаза не выражали никаких эмоций, лишь крайнее удивление.

Родители молчали, ведь и их Никольский застал врасплох. Ермолаева младшая тревожно оглянулась, дабы разглядеть совет в их глазах, но мама лишь приветливо улыбалась, что несколько успокоило Лену. Она снова устремила взгляд на Влада, положив руки на подлокотник кресла, в котором находилась.

– Я так понимаю, ты ждёшь от меня ответа, – неуверенно произнесла она.

– Я не посмею тебя торопить с твоим решением, – отозвался он.

В её сознании фантазия развернула неслыханные баталии, в которых она представляла себя женой, матерью его детей, а потом медленно старела возле своего немолодого мужа. В какой-то момент она поняла, что теперь ей плевать на свою жизнь. Разочаровавшись в людях, она боится рискнуть им поверить снова, а значит, как ей казалось, она потеряла смысл своего скромного существования. Может ли она его обрести снова, дав человеку, что готов до собственной смерти жертвовать собой ради неё? Способен ли этот путь заменить ей желание плакать от одиночества, говоря при этом окружающим, что любви не существует, она в неё не верит и не нуждается в ней? Решение, которое она примет сейчас, может дать ответы на все её вопросы. Но так страшно узнавать правду о самой себе и окончательно отрекаться от своей молодости в пользу чужого блага, подразумевая под ним свое собственное.

Она скользнула ладонью по его запястью, заглянула в его глаза, в которых читалась бесконечная мольба и отчаяние, набрала немного воздуха в лёгкие, словно готовилась произнести последние в своей жизни слова, стоя перед палачом, готовящим для неё плаху, и улыбнулась через силу.

– Я согласна, – ответила она на его предложение, стараясь не вникать в смысл своей фразы, чтобы не отказаться от своего решения.

Он бережно взял её руку и, достав кольцо из коробочки, осторожно надел на безымянный палец, затем приподнялся над полом, нежно коснулся губами её губ.

– Ты не пожалеешь, – шепнул он ей, благодаря за согласие.

«Сомневаюсь» – пронеслось в её мыслях.

Через два дня, собрав свои вещи, готовясь к отъезду в Москву, Лена переодевалась в своей комнате. Галина Владимировна бесшумно заглянула в спальню дочери, что последние сорок восемь часов старалась избегать прямого контакта глаза в глаза со всеми, кто её окружал.

– Как ты себя чувствуешь? – беспокоилась мама.

– Нормально, – безразлично ответила девушка.

– Поделишься? – женщина остановилась возле двери, не желая нарушать личного пространства своей собеседницы.

– Мам, правда, всё хорошо, – улыбнулась Ермолаева, хоть все прекрасно поняли, что она нагло лжёт, чтобы избавиться от ненужных объяснений и лишить себя возможности вникнуть в суть сложившейся ситуации.

– Ну, как знаешь, – сдалась хозяйка дома и покинула её.

Лена села на пол возле большого зеркала, взяла пудреницу, нанесла бледный, как её кожа, порошок на щеки, растушевав его мягким ватным диском. В какой-то момент она снова обратила внимание на украшение, что мелькнуло в отражении на её пальце.

– Господи, что я творю?! – в отчаянии прошептала она, обхватив руками свою голову.

Через минуту в дверь постучали. Это был Никольский. Лена стремительно вернулась к прерванному занятию и пригласила его войти.

– Не помешал? – увидев, как она наносит косметику, уточнил он.

– Нет, я почти готова, – спокойно отвечала она.

Он сел рядом на пол, глядя на неё в зеркало.

– У тебя что-то случилось? – догадался он, заметив, что за последние два дня она старалась избегать человеческого общества и разговоров о женитьбе.

– Нет, всё в порядке, – солгала она. – Просто не могу свыкнуться со своим новым статусом, – её улыбка окончательно убедила его в искренности её слов, хоть это было и не так.

– Я пойду, прогрею машину и буду ждать тебя внизу, – сообщил он, покидая её комнату.

– Хорошо, – весело ответила она, а, после того, как он вышел в коридор, быстро поднялась на ноги и, с силой замахнувшись, бросила пудреницу на кровать.

«Идиотка! – крутилось в голове, пульсируя черной кровью в висках. – Ну, раз ты решила сгубить свою жизнь, так иди до конца. Нет смысла сворачивать с этого пути!»

Она спустилась через пару минут на первый этаж, натянула шапку на голову, замотала шарф вокруг шеи, застегнула зимнее пальто, ботинки.

– Поехали? – заглянув в гостиную, произнесла она.

Никольский попрощался с родителями Лены, вышел в коридор, оделся и, подождав, пока его спутница расстанется с хозяевами дома, повёл её к машине.

Дорога пролегала по заснеженным деревушкам, по холодной лесополосе и мелким городкам. По расчету навигатора в пути они должны провести два с половиной часа.

– Влад, можно тебя кое о чем попросить? – неуверенно прозвучал голос Лены.

– Конечно, – отозвался он, глядя вперёд.

– Давай никому не будем говорить об этом, – предложила девушка.

– О чем?

– О наших отношениях, о браке… И ещё… Могу ли я оставить свою фамилию после свадьбы? Не хочу менять документы, подпись, да и в институте чтобы никто не узнал.

– Конечно, если тебе так хочется. Но почему ты скрываешь всё это? Из-за разницы в возрасте?

– Нет, просто… Понимаешь, начнутся сплетни, обсуждения… Я устаю от всего этого. Пусть будут знать только родные. Ладно?

– Разумеется. Кстати, когда тебе на учебу?

– В феврале, а вообще в понедельник начинается зачетная неделя… придется бегать по кафедрам за подписями преподавателей.

– Так, а сегодня воскресенье. Ты не против, если мы встретимся с двумя моими друзьями? Выпьем немного пива в каком-нибудь баре…

– Почему ты спрашиваешь? Конечно, иди.

– Я вообще-то имел ввиду нас двоих.

– Я пиво не очень люблю… Скорее, равнодушно к нему отношусь, но в принципе я не против этой идеи.

– Отлично. Тогда заедем к тебе в квартиру, завезём сумки и отправимся к ним. Да?

– Да, только у меня есть ещё один вопрос.

– Я тебя слушаю.

– Можно я не буду носить обручальное кольцо? Это к проблеме о сплетнях и обсуждениях.

– Можешь надеть на другую руку и сказать, что подарили родители на новый год.

– Кстати, как вариант, – улыбнулась она.

Минут сорок они ехали молча, слушая лишь визг проезжавших мимо машин и музыку, что играла в динамиках.

– Влад, – снова прервала она немую сцену, – давай в ЗАГС никого звать не будем, кроме родителей и твоей сестры?

– Даже свидетелей?

– Ну, можно же, наверное, как-то и без них обойтись…

– Можно, конечно.

– И ещё…

– Боже, Лена, твоё волнение и мне передаётся, – засмеялся он, осознав сколько у неё накопилось эмоций.

– Нет, подожди, я хотела тебя попросить… Давай повенчаемся?

Он посмотрел на неё взглядом, полным недоумения.

– Ну чего? – смягчила она его испуг. – Моя тётя, мамина сестра, когда я была маленькая, выходила замуж. Так вот, они венчались. Мне так всё это понравилось, что я тоже захотела. Родители у меня тоже проходили этот обряд… Почему бы и нам не сделать этого?

– Ты глубоко верующая? – спокойно и серьезно уточнил он.

– Ну, не то, чтобы очень. Просто иногда ставлю свечи в церкви… Влад, ну, пожалуйста… – протянула она, как маленькая девочка, стоявшая у витрины с красивой куклой, прося её купить.

– Ладно, желание невесты – закон, – согласился он, смягчившись от её слов.

– Знаешь, хочу, чтобы это было тайное венчание, как в старых романах: только будущие муж и жена и ещё пара человек.

– Родители?

– Ну можно и так…

– А свидетели не нужны?

– Да чего ты всё про своих свидетелей? Мы же не банк грабить идём! – усмехнулась она.

– Просто нужно помнить, что свидетелей убивают первыми, – подхватил он её криминальную шутку.

– Вот, чтобы этим не заниматься, мы от них избавимся заранее!

– Всё, хорошо! Уговорила! Сдаюсь, – засмеялся он. – Ты, кстати, знаешь уже свое расписание контрольных?

– Каких контрольных? У меня зачёты…

– Ну вот я про них и говорю. Есть день, когда тебе не с самого утра идти в институт? Чтобы мы с тобой заявление подали?

– Во вторник, кажется. Там к двенадцати, по-моему.

– Значит, во вторник я с Виктором за тобой заеду.

– Ладно, – вздохнула она.

Машина остановилась возле её подъезда, девушка вышла на улицу, захватив с собой рюкзак и небольшую сумку с вещами.

– Тебе помочь? – предложил Никольский.

– Не, не надо! – отказалась Лена, направляясь к дому.

Она поднялась на лифте в свою квартиру, оставила одежду, привезенную от родителей, немного подкрасила ресницы черной тушью и губы бледно-розовой помадой. Он тем временем позвонил своим друзьям. Они собирались встретиться при любых обстоятельствах именно сегодня, но он заранее предупредил, что будет не один и попросил деликатно относиться к девушке, что приедет с ним.

Через десять минут она вернулась к своему спутнику, который повез её в центр.

– Ты, кстати, машину водить умеешь? – спросил Влад, когда они подъезжали к бару на Таганке.

– Умею, даже права есть, но только с механической коробкой передач, – ответила девушка, вырисовывая пальчиком на запотевшем окне снежинки.

– А чего не ездишь? – удивился он.

– По Москве боюсь, да и на автобусах, метро удобнее.

– Понятно.

Он припарковал машину на стоянку, написал сообщение своему водителю, чтобы тот забрал автомобиль через три часа. Никольский подал руку своей нынешней невесте и повел её в сторону лестницы, ведшей вниз, на нулевой этаж невысокого здания, где находилось заведение.

Помещение было довольно тёмным, но просторным. Справа от входа располагалась барная стойка, а всё остальное пространство занимали столики, за одним из которых в дальнем и самом тихом углу, сидели двое мужчин.

Первый был русым, хоть и с некоторым оттенком рыжего цвета в волосах, носил короткую бороду, но не стремился её отрастить, скорее всего это был лишь лёгкий намёк на избыток тестостерона в крови. Его собеседник, щеки которого был покрыты густой длинной щетиной с яркой сединой, был абсолютно лысым. Но оба казались приветливыми и дружелюбными.

– Кольцо переодень, – шепнул Влад своей спутнице, когда они зашли внутрь и снимали верхнюю одежду у вешалки.

Она быстро стянула украшение и перенесла его на безымянный палец левой руки.

Никольский направился к двум мужчинам, что оживлённо о чём-то беседовали, а Лена последовала за ним.

– Ну, о чём опять спорим? – подойдя к ним, уточнил Влад.

– Привет, – откликнулся один из них. – Ты представляешь, говорит, что японские машины лучше немецких, – затем он снова повернулся к оппоненту. – Ты действительно хочешь сказать, что Фольксваген, БМВ и все остальные хуже твоего Ниссана и Митсубиси?!

– Согласен, – вмешался Владислав, – лучше немцев, на мой взгляд, нет машин. Ну ладно, познакомьтесь, – он подвёл спутницу ближе к столу, – это Лена, моя очень хорошая подруга.

– Очень приятно, – улыбнулась она.

– Это – Геннадий, – указал на русого мужчину Никольский, – а это – Александр, – представил он и второго. – Садись, – он придвинул стул Ермолаевой, и она заняла предложенное место, а сам он разместился рядом.

В самый разгар общения, когда девушка уже ответила на все вопросы своих новых знакомых об учебе, планах на будущее, отношении к футболу и хоккею, последний из которых ей нравился с самого детства, раздался телефонный звонок. Это была Галина Владимировна.

– Мама звонит, я сейчас вернусь, – предупредила она всех троих и направилась в сторону дамской комнаты.

Девушка зашла внутрь, остановилась возле ряда умывальников и ответила на входящий вызов.

– Да, мам.

* Чего не позвонила? Как доехали?

– Да всё хорошо. Встретились с его друзьями, сейчас сидим, общаемся.

* Ну ладно, держи нас в курсе.

– Во вторник думаем заявление подать.

* О, Боже. Всё так быстро у вас развивается, что даже не знаю, правильно ли это…

– Знаешь, я решила не думать ни о чем. Будь, что будет. Конечно, я не горю желанием выходить за него замуж, но других вариантов, наверное, и не будет. Зачем же тогда пренебрегать этим?

* Тебе действительно безразлична твоя судьба?

– Ой, мам, не начинай… Просто я хочу провести эту жизнь так, будто в запасе у меня есть ещё восемь, которые я смогу переиграть и начать всё с самого начала.

* Но их ведь нет на самом деле.

– Пусть так, но вера в это должна у меня быть.

* Как знаешь, – женщина была явно расстроена. – Просто мы с отцом сегодня смотрели на вас, да и в целом все эти дни, что вы провели с нами… Он так тебя любит… Видя это, я успокаиваюсь, зная, что помимо нас у тебя есть человек, который будет тебя беречь и заботиться о тебе.

– Мам, любви нет.

* Прекрати, ты же сама понимаешь, что просто хочешь обмануть саму себя. Она есть. Просто не такая, как все её себе представляют.

– Ладно, я пойду. Меня ждут.

* Раз уж ты решила потратить впустую свою жизнь, то не ломай хотя бы его. Да, мы не в восторге от твоего жениха, который намного старше тебя, но мы видим много плюсов в том, что он теперь рядом с тобой.

– Всё, я тебя поняла. Могу идти?

* Да, милая. Звони нам, мы переживаем, как ты там. Хорошо?

– Да, мам. Пока, – мягко произнесла Лена напоследок, а потом выключила телефон.

В зеркале на неё смотрело немое отражение. Та, что была замурована по ту сторону обратной реальности, походила на приведение – бледные щеки и лоб совершенно не выражали никакой тяги к жизни, глаза, словно потухшие звезды, упавшие с небес, не могли обещать, что однажды снова засияют с прежней силой, волосы, спускавшиеся косой челкой, прикрывали страх в сильно расширенных зрачках. Мир гас вокруг неё, хоть и светили тусклые лампы в женском туалете, указывая направление к выходу. Здесь она умирала, готовая снова упасть на пол, прижать колени к животу и заплакать от того, что сама, добровольно хоронила свою молодость в пользу человека, который, по словам матери, бесконечно её любит. Она была жертвой собственных убеждений, отчаянных поступков, безумных событий.

На губах снова вспыхнули слова «Обратного пути нет!». Но он был! Как она не могла различить в темноте эту яркую лунную дорожку, что спускалась по ледяной воде к ней, чтобы вывести из-под гнета собственных мыслей? Сказать Никольскому «Нет!». Что может быть проще?! Но для неё это было невыносимо тяжело. Быть может, она и сама хотела дать положительный ответ на его предложение? Вряд ли бы она стала капать могилу собственной молодости, не испытывая ровным счетом никаких чувств к человеку, что жертвовал собой ежечасно, только ради того, чтобы быть с ней. Ей нужно было дать немного времени, чтобы осознать, как он важен для неё, но такой возможности просто не было, а вторник уже грозился подачей заявления. Снова в памяти всплыла та ночь, когда её знобило от высокой лихорадки, а он был рядом все эти часы, стараясь облегчить её страдания. Он не оставил её одну тогда. Так почему теперь она должна платить ему злом?! Нет, она не сможет отказать, ведь тепло, что греет её сердце, когда он смотрит так пристально в глаза, окутывает её и сейчас, пока она в черном тумане, освещаемом лишь бледными вольфрамовыми нитями, что натянуты в лампах, стоит в полном одиночестве, рассуждая о сущности своего бытия.

Александр вопросительно посмотрел на Влада.

– Ну, что ты хочешь сказать? – перехватил его Никольский.

– Хм, мы тебя знаем уже двадцать пять лет, – начал его друг. – Так вот назревает вопрос: что это за девочка такая с тобой пришла? Не ври, что подруга. Ты на неё смотришь иначе.

– Как же я на неё смотрю?

– Так, как на бывшую жену не посмел бы взглянуть в самом начале вашей любовной истории.

– Хочешь узнать правду?

– Не только он, – вмешался Гена.

– Ладно. Это девочка, как ты выразился, теперь самое дорогое, что есть в моей жизни, но пока она сама об этом не знает, или закрывает глаза на мои выходки. Так вот, когда она всё поймет, я стану самым счастливым человеком на свете.

– Это в том случае, если она не пошлет влюбленного старика на три буквы.

– Не пошлет. Я в этом уверен, – улыбнулся он в ответ на колкость Александра.

– Ну, в таком случае, за твою уверенность, – подняв бутылку пива надстолом, произнес его собеседник.

– Да, давайте, – подтвердили друзья.

Лена вернулась к ним, прихватив у бармена пачку чипсов, допила со своими знакомыми предназначенную для неё дозу алкоголя, что была в три раза меньше, чем у остальных членов компании, а потом Влад, позвонив водителю, уточнил его местонахождение.

– Тебя подвести? – предложил он.

– Нет, спасибо, – улыбнулась она. – Я на метро доберусь.

Он промолчал в ответ, уже решив все для себя.

Около одиннадцати часов вечера они все вместе вышли из бара. Двое мужчин направились в сторону Таганской станции, предложив девушке проводить её до подземки, но Никольский отказался вместо неё.

– Эй, ты чего? – удивилась она. – Я бы поехала домой сама.

– Давай, садись в машину, – мягко произнес он, дав понять, что не желает спорить с ней.

– Ладно, – сдалась она, когда он открыл перед ней дверцу. – Здравствуйте, Виктор, – улыбнулась она водителю, что уже был за рулем. – А как Вы сюда попали? Владислав ведь забрал ключ…

– Так у меня второй экземпляр, – ответил штурман.

– Ну тогда вообще замечательно, – она чувствовала, что немного пьяна, хоть и выпила всего половину бутылки пива и немного вина…два бокала.

Её жених сел рядом, дав указание водителю. Машина тронулась, а Ермолаева, не успев ровно сесть на своем месте, упала на Влада.

– Ой, – засмеялась она. – Я – неваляшка.

Ей показалось это довольно смешным, и она, теперь уже не слишком хорошо контролируя своё поведение, залилась детским смехом. Потом она затихла, словно уснула, но на самом деле, положив свою голову ему на плечо, бездумно смотрела на дорогу.

– Ты сегодня устала, выспись хорошенько. Только будильник не забудь поставить, – предупредил Никольский, когда они уже въезжали во двор её дома.

– Как скажешь, начальник, – усмехнулась она, приподняв голову так, чтобы уловить его взгляд.

– Ох, не дойдешь ты сама, солнце моё, – как-то ласково, но с легким упреком предположил он, выводя её на улицу под руку.

– Ты меня ещё одеялком укрой, – фыркнула она, но не стала сопротивляться, пока он открывал дверь в подъезд ключом, который она ему дала.

– Надо будет, укрою, – предупредил он, вызвав лифт.

– Напои, накорми, спать уложи… – она оперлась на стенку на лестничной клетке первого этажа и загибала пальцы, произнося глаголы, часто употребляемые в русских народных сказках.

– Заходи, – он обхватил её за талию и завел в лифт.

Она споткнулась о порожек и схватилась за его плечи. Пару мгновений она оставалась в тотальном бездействии, но потом, немного подтянувшись, обретя твердую опору под своими ногами, прильнула губами к его устам. Он прижал её сильнее к себе, чувствуя сквозь её куртку пульсирующую аорту в груди девушки.

– Господи, Влад, – прошептала она, – зачем всё это?

– О чем ты? – он пристально смотрел на неё, освещаемую тусклой лампочкой.

– Зачем мы нужны друг другу?

– Спроси об этом себя через сорок лет, – улыбнулся он, когда лифт остановился на её этаже.

Казалось, будто она немного протрезвела, ступая увереннее по каменной плите.

– Отпусти водителя, – недвусмысленно произнесла она, прислонившись спиной к стене возле своей двери.

– Не рано ли? – он подошел на расстояние вдоха.

– Пожалуй, я слишком пьяна, чтобы здраво рассуждать.

– А ты хотела ехать на метро, – напомнил он.

– Ну так что? – вернувшись к своему предложению, уверенно глядя в его глаза, спросила девушка.

– Я сейчас открою твою квартиру, ты зайдешь внутрь, разденешься, примешь душ, поставишь будильник на утро и ляжешь спать. Тебе завтра на зачёт, не забудь.

– Эй, не будь такой занудой, – она притянула его к себе, ожидая очередного поцелуя.

– Лена, ты пьяна. Я не хочу, чтобы ты, протрезвев утром, проклинала меня, себя и эту ночь, – уверенно отказался он.

– Ты просто боишься быть первым! – бросила она.

Он с силой прижал её к бетонной стене, впился своими губами в её, позволяя крупной дрожи пробежать по её телу, а потом, резко отойдя прочь, открыл дверь, пропустил её в коридор, приблизился к лифту, нажав на кнопку вызова.

– Не опоздай завтра, – ещё раз напомнил он, скрываясь из виду.

Она заперла квартиру изнутри, сняла куртку, шапку, шарф, бросив их в прихожей, поставила ботинки в углу на коврике, надев тапки, прошлепала в них в спальню, упала на кровать и уснула в джинсах и рубашке.

В шесть утра раздался телефонный звонок. Лена повернулась на бок, сползла с постели на пол и, не найдя в себе сил и желание открыть глаза, начала наощупь искать сотовый аппарат.

– Аллё, – голосом болотной кикиморы из советских фильмов для детей ответила она.

* Так и знал, что проспишь, – бодро произнес Влад, услышав этот сонный стон.

– Какой догадливый, – в том же мистическом духе продолжила Ермолаева.

* На время посмотри, – посоветовал Никольский, спустившись на снисходительный тон.

– Мне лень, – возразила девушка, ложась на пол.

* У тебя через два с половиной часа начинается зачет. У тебя есть десять минут на то, чтобы умыться, ещё пятнадцать на одевание, потом собери сумку, я уверен, что вчера вечером ты не сделала ровным счетом ничего из подготовки, потом у тебя останется полчаса на завтрак, а оставшееся время ты проведешь в пути, – давал указания он.

– А теперь давай я тебе расскажу свой план, – предложила она, с трудом открыв глаза и увидев предрассветную темноту за окном. – Я сейчас сниму с себя вчерашнюю одежду, надену пижамку и вернусь в кроватку. Потом встану часов в двенадцать, позавтракаю, ну или пообедаю, как тебе больше нравится, а потом позвоню старосте, спрошу, когда можно будет проставить уже имеющуюся оценку. Сразу скажу, мой вариант мне нравится больше твоего.

* Нет, уж, – не согласился Влад, – давай, собирайся и поезжай в институт.

– Неть, – снова капризничала она.

* Лен, ну я серьезно!

– Ну ладно, – протянула она, садясь ровно на полу. – Так уж и быть… Если ты просишь…

* Вот, молодец!

– Ещё пять минуточек и поеду.

* Никаких «пять минуточек»! Время поджимает!

– Ой, ты ведь не отстанешь?

* Не отстану.

– Ладно, – она отключила телефон, бросила его на кровать, поднялась на ноги и отправилась в ванную комнату, где умывшись, бросила вчерашнюю одежду в стиральную машину и вернулась в комнату.

Через два часа она вошла в центральные двери своего университета, за двадцать минут до начала зачёта.

– Ну, – Ника нервно стояла возле неё, пока Лена возилась в раздевалке.

– Что «ну»? – уточнила Ермолаева.

– Не писала мне, не звонила. Я уж думала ехать на твои похороны.

– Если бы я на самом деле умерла, то первым делом позвала бы тебя на это торжественное траурное мероприятие, – усмехнулась девушка.

– Ой, брось, – махнула рукой её подруга. – Я соскучилась, – она крепко обняла её.

– Я тоже, – призналась Лена.

– Как новый год отметила?

– Не так весело, как ты… Видела твои истории в Инстаграме…

– Да… Это я со своим рассталась, вот и выкладывала, чтобы он видел. У тебя-то как дела?

– Нормально, провела две недели у родителей, отдохнула, почувствовала себя овощем на грядке, но радует то, что учеба начнется нескоро.

– А на личном как? Ты же общалась с этим, как его… Никольским… Ну, хозяином студии, на которой наш «великий музыкант» Георгиссимо записывался, – засмеялась Ника.

– Ой, да забей, ничего путного… Так, дружим периодически.

– Ммм, – девушка схватила Лену за руку, – какое колечко… Кто же его подарил?

– Не утруждай себя фантазиями, родители вручили на новый год.

– А выглядит, как обручальное, – не унималась одногруппница.

– В отличие от тебя, моя дорогая, я не знаю, как выглядят обручальные кольца. Пойдем. Родина – мать зовет.

– Не смешно, – фыркнула собеседница в ответ на последние слова.

Пока в аудитории студенты, не сдавшие экзамен ещё в декабре, писали работу, Лена вышла в коридор, жадно вцепившись пальцами в свой телефон. Она оперлась на подоконник возле большого окна, набрала номер Никольского, ухватив минутку собственного одиночества, сбежав от пристального контроля Ники.

– Привет, – произнесла она, когда гудки оборвались неловким молчанием.

* Привет, ты как? Успела?

– Да, успела, не переживай. Я… Хотела извиниться за вчерашнее. Вела себя ужасно. Прости.

* Ничего страшного. Это моя вина. Не рассчитал твою дозу алкоголя.

– Откуда ты мог знать?

* Теперь я в курсе, что тебе мало нужно, чтобы лишиться рассудка.

– Звучит…двусмысленно.

* Вполне, – согласился он.

– Что у нас завтра? Всё в силе?

* Ты передумала?

– Нет, просто уточняю.

* Я позвонил сегодня в ЗАГС, уточнил время работы ещё кое-какие детали… В девять утра нам надо быть там.

Лена повернулась спиной к окну и увидела свою подругу, которая приближалась к ней довольно быстро.

– Ладно, мам, – включила своё актерское мастерство Ермолаева, – сегодня вечером у меня ещё ученик придет, а там потом созвонимся.

* Кто-то рядом? – догадался он.

– Да, – подтвердила девушка.

* Может я вечером приеду, чтобы утром вместе поехать, а не бегать, искать друг друга в метро?

– Ну, в принципе, можно, – продолжала свою конспирацию Лена.

* Тогда в семь жди, – ответил он.

– Хорошо, пока, мамуль, – улыбнулась она.

* Я сейчас должен тебя доченькой назвать? – засмеялся он.

– Это необязательно.

* Пока, солнышко, – с безграничным теплом произнес он напоследок.

Ермолаева отключила телефон, спрятав экран от подруги, чтобы та не увидела номер вызываемого абонента.

– Чего мама говорит? – поинтересовалась Ника.

– Да ничего особенного, спрашивает, как у меня дела, – соврала её подруга.

– А, ну пошли в аудиторию. Наша дражайшая Екатерина Николаевна соизволила поставить зачёты тем, кто уже все сдал, а не ждать, пока двоечники напишут свои экзамены.

Они вернулись в кабинет, приготовили зачетки, а через час уже были свободны.

– Ты домой? – выйдя из института, уточнила Лена.

– Нет уж, я сегодня на тусовку, – отозвалась одногруппница.

– Не нагулялась за праздники?

– Ой, не смеши меня.

– Кстати, неплохо вышло, что большинство сдает экзамены только сейчас, а мы уже отмучались.

– Конечно, потому что преподы сказали, что к январю мы всё забудем, да и им сейчас не очень хочется возиться с целым потоком, а только с теми, кто «завалил» декабрь. Ну… В принципе, я с ними согласна. Ладно, давай, – Ника поцеловала собеседницу в щеку и побежала в направлении противоположном тому, куда собиралась отправиться Ермолаева.

Вернувшись домой, девушка разобрала сумку, потом пришла на кухню, надев обручальное кольцо на правую руку, почистила картошку, сварила суп, приготовила плов, а после отправилась в комнату, чтобы собрать учебники и тетрадки по английскому языку для Димы, который должен прийти в шесть часов на урок.

Время пролетело почти незаметно, поглотившись хлопотами по дому. Мальчик просидел со своим репетитором шестьдесят минут, почерпнув много новых знаний, а потом начал собираться, надевая верхнюю одежду в прихожей.

Зазвонил домофон, Лена ответила и впустила долгожданного гостя в подъезд. Через пару минут, пока ещё подросток был в квартире, Никольский показался на пороге.

– Привет, – осторожно произнес он.

– Привет, – она окинула его взглядом. – Подожди, пожалуйста, пять секунд.

– До свидания, – окончательно одевшись, попрощался Дима и вышел на лестничную площадку.

– Проходи, – несколько растерянно пролепетала Ермолаева.

– Это тебе, – протягивая ей огромный букет белоснежных хризантем, улыбнулся Влад.

– Вау, – воскликнула она, – спасибо! Проходи.

Он разулся, снял пальто, шарф и проследовал за ней на кухню. Она нашла вазу, налила в неё воды и поставила цветы на широкий подоконник возле стола.

Хозяйка достала посуду, налила суп в тарелку, поставила перед гостем, а он, уловив момент, взял её за руку.

– Что-то не так? – спросила она после непродолжительного взгляда глаза в глаза.

– Нет всё в порядке, просто… Может переедешь ко мне? – предложил он, потянув её к себе, усаживая на левое колено.

Она обхватила его шею и робко улыбнулась.

– С чего вдруг такое предложение?

– Ну, во-первых, мы с тобой, как-никак, помолвлены, хоть и в довольно узких кругах, во-вторых, тебе будет ближе добираться до института, в-третьих, больше не будешь снимать квартиру и платить огромные деньги за неё… Да и, в конце концов, мы с тобой будем видеться каждый день.

– Я могу посоветоваться с родителями? – Лена запустила тонкие пальцы в его волосы.

– Конечно, – выдохнул он, прильнув к её губам.

– Давай ужинать, – предложила она, высвободившись из его объятий.

– Как дела на учебе? – поинтересовался Влад, когда она села напротив него.

– Знаешь, я раньше не замечала, какой назойливой бывает моя подруга, – призналась Лена. – Она сегодня ни на шаг от меня не отходила.

– Ты предупредила её, что возможно завтра опоздаешь на выставление оценок?

– Нет. Зачем? Скажу, что проспала.

– Ммм, неплохо, – протянул Никольский.

– Ты сейчас о моей лжи или о борще?

– Обо всём сразу. Я так давно не ел нормальной пищи…

– Бедный, голодный, – ласково улыбнулась она с актерским состраданием.

– Наконец-то хоть кто-то меня забрал к себе, накормил, обогрел…

– И спать уложил, – закончила она его фразу.

После ужина они вместе навели порядок, посмотрели старый советский чёрно-белый фильм «Девчата» и, разложив диван, легли спать. Лена свернулась в комочек, возле стенки, лёжа к ней спиной, а Влад осторожно обнял её, прижав к своей груди, согревая теплом своего тела ту, которая теперь заменит весь смысл его жизни.

– Сладких снов, маленькая моя девочка, – прошептал он, убрав волосы с её лица, но она уже не слышала его пожелания, полностью погрузившись в мирную дремоту.

Лена проснулась от звуков, доносящихся с кухни. Она быстро поднялась и направилась к источнику шума.

– О, Господи, это ты, – воскликнула облегчённо она, увидев, как Никольский что-то жарит на сковородке.

– Ты чего так рано? – удивился он, увидев её испуганный взгляд.

– Я забыла, что ты ночевал у меня. Думала, что я вечером не выключила плиту…

– Так, ладно, – произнёс он, – иди, умывайся, одевайся, я пока тут доделаю завтрак, а потом поедем. У нас сегодня с тобой важное дело.

– Да, я помню, – уже уходя из кухни, крикнула Лена.

Когда сборы были окончены, она, одевшись в свой повседневный наряд, съела свою порцию воздушного омлета с беконом и, захватив из комнаты небольшую сумку, в которой лежала зачетка и прочие мелочи, начала обуваться в прихожей.

– Так, свет выключили, газ тоже… Вода везде закрыта… Всё сделали… Поехали? – обговорил все моменты Влад.

– На метро? – обрадовалась девушка.

– Ага, размечталась, – усмехнулся он. – Виктор уже внизу ждёт.

– Я всегда себя так неловко чувствую, когда он возит нас туда-сюда… – призналась Ермолаева.

– Солнце мое, это его работа. Он за это деньги получает.

– Уф, – вздохнула она, запирая квартиру на ключ, пока он вызывал лифт.

Работница ЗАГСа – женщина довольно милая во всех отношениях, одетая в строгий костюм, внимательно осмотрела пару, решившую узаконить свои отношения.

– На какое число планируете свадьбу? – поинтересовалась она, когда заявление уже было подано.

– А когда у вас есть свободное время? – уточнил Никольский.

– Ну, смотрите, – она развернула календарь. – По закону с момента подачи документов должно пройти не меньше месяца. Значит, где-то середина февраля. Так, теперь ищем свободные дни. Девятое число подойдёт? Это вторник.

– Да, вполне, – согласилась невеста.

– А время какое? – вмешался жених.

– Десять часов утра.

– Давайте, – произнес он, посмотрев на Лену. – У тебя занятий на будет?

– Могу пропустить, – успокоила она его.

– Всё, просьба – не опаздывать.

– Конечно, – улыбнулась девушка.

Они спустились вниз, сели в машину, Виктор довёз девушку до института, возле которого она, попрощавшись с Владом, обещала поговорить с родителями на счёт своего переезда к нему.

– Позвони мне, когда освободишься, – попросил он.

– Как скажешь, – усмехнулась она, наскоро поцеловала его, сидя в салоне автомобиля и выбежала на улицу, пониже натянув шапку на уши.

Увидев подругу, Ника как всегда устроила допрос.

– Ну, и чего не приехала вовремя? Уже все почти подписали зачёты.

– Проспала, – бросила Лена в ответ, снимая верхнюю одежду в гардеробе.

– Да?

– Да, – Ермолаева по-детски показала собеседнице язык.

– Ах, ты ж негодница какая! – воскликнула её одногруппница и побежала за ней, когда та, предвидев дальнейшее развитие сюжета, поторопилась скрыться от в шутку разъяренной девушки.

Вечером пришла Марина, девочка, с которой Лена занималась английским, они просидели час за учебниками, разобрали новую тему, подтянули разговорные навыки, а потом хозяйка квартиры осталась одна.

«Надо позвонить маме» – подумала Лена, поставив чайник на плиту.

– Привет. Как там у вас дела? – поинтересовалась девушка.

* Всё, хорошо. Ты как? – отозвалась женщина.

– Неплохо. Мам, тут такое дело… Мы с Владом сегодня подали заявление в ЗАГС. Свадьба девятого февраля. Приедете? Только вы вдвоем. Не нужно сообщать никаким родственникам.

* Конечно, приедем, солнышко. Тебе ещё платье надо будет купить…

– А можно в том, в котором ты за папу замуж выходила?

* Но оно совсем простое.

– Вот именно. Этого я и хочу. Поверь, это не самое яркое событие в моей жизни, и обставлять его как-то особенно я не собираюсь.

* Зачем ты так с собой? Если ты чувствуешь, что тебе это не нужно, значит следует отказаться от его предложения. Когда есть хотя бы доля сомнения, не нужно делать этот шаг.

– Знаешь, что я тебе скажу? – решила перейти на откровения Лена. – Я не хочу за него замуж, да, ты права. Но и за другого я не выйду никогда. Есть один парень, Сережа, нас с ним Ника познакомила ещё на своём дне рождения летом. Как-то он признался мне в том, что я ему очень нравлюсь. Но… Ох, мама! Я сама не понимаю ничего! Мне не нужен очередной наивный парень, который будет питать меня сказками о безграничной любви, которой на самом деле нет. Никольский… Он… Он уже взрослый, знает, что ему нужно, как он должен себя вести со мной, что говорить, а о чем умолчать… Он зрелый во всех смыслах человек.

* Это не повод выходить за него замуж.

– Мам, пойми, если не он, то никто другой. Да, я может быть, где-то глубоко в себе хочу ощущать его заботу, тепло. Мне с ним хорошо, без него плохо. Но я даже не влюблена. Пока что не влюблена. Видя его старания, рано или поздно, ему удастся найти ключ от клетки, в которой я заперлась от окружающего мира.

* Ты в это веришь?

– А мне больше ничего и не остаётся, как слепо надеяться на чудо.

* Раз ты всё уже решила, то разубеждать тебя уже нет смысла.

– Я позвонила по другому поводу.

* Что-то случилось?

– Он предложил мне переехать к нему. Больше не надо будет снимать квартиру, тратить большие деньги на всё это… Да и к тому же, мы помолвлены, хоть и в довольно узких кругах… – она бесшумно засмеялась, но несколько нервозно, осознав, что почти слово в слово повторила его высказывание.

* А сама ты, что думаешь?

– Не знаю. Мне всё равно.

* Ты же понимаешь, чем всё это может закончиться? Мужчина и девушка в одной квартире… Вдвоём…

– Не думаю. Он довольно порядочный человек.

* Ну да, ну да…

– Так что?

* Решай сама. Мы поддержим тебя в любом случае.

– Ладно, тогда пойду собирать вещи.

* Хорошо. Папа позвонит хозяйке завтра. Обсудит этот вопрос.

Зазвонил домофон. Ермолаева попрощалась с мамой, отключила телефон, оставив его на столе в кухне, и направилась в прихожую.

– Да, слушаю, – ответила она незваному гостю.

* Ленок, открывай! Медведь пришёл, – с трудом выговаривая слова, раздался пьяный голос Ники.

– Заходи! – устало вздохнула девушка, впуская её в подъезд.

Она открыла дверь и ждала, пока подруга поднимется к ней на лифте.

– Привет, солнышко! – держа в руке бутылку виски, улавливая потерянное равновесие, крикнула одногруппница, вышагивая навстречу.

– Ну, и что сегодня за праздник?

– Я рассталась со своим парнем!

– Ты мне это говорила уже.

– Ха-ха, сегодня уже две недели, как я свободна.

– О, Боже, заходи, – Лена, учуяв сильный перегар, запустила её в квартиру.

Ника оперлась на шкаф в прихожей, делая очередной глоток алкоголя.

– Эй, эй, – запротестовала Ермолаева, отбирая спиртное, – хватит! И так уже ноги не держат!

– Ой, да ладно тебе, – как в замедленной съёмке говорила гостья.

– Давай, ползи в комнату. Лечить тебя буду.

– Не надо, мне так хорошо… – простонала девушка, медленно направляясь в спальню, опираясь на стены и окружающую мебель.

Лена пошла на кухню, нашла в аптечке активированный уголь, рассчитала примерную дозировку для своей подруги, оставила медикаменты на столе, а пока занялась приготовлением содового раствора, чтобы немного обезвредить этанол в организме Ники.

– На, пей, – протянула она ей стакан с лечебной жидкостью.

– Что это? – взяв в руку посуду, уточнила девушка.

– Знаешь, у меня нет желания проводить эту ночь с пьяной в стельку барышней, поэтому пей.

– Ладно, – она не с неохотой осушила бокал.

– Держи второй, – Лена подала ей ещё один.

– Фее, – поморщилась её собеседница, если можно было так назвать безвольное тело с пассивной ориентацией в пространстве.

– Пей, пей, сейчас ещё уголь выпьешь, и я тебя в душ засуну.

– Не хочу в душ, – промычала одногруппница, поглощая очередную порцию раствора.

– А я тебя и не спрашивала, – усмехнулась Ермолаева и, дождавшись пока Ника употребит всё лекарство, забрала стакан.

Через несколько секунд она вернулась с таблетками, а после того, как все медикаментозные методы были перепробованы, она стянула верхнюю одежду с подруги и повела в ванную комнату. Здесь она включила прохладную воду, поставила девушку под неё, а в это время в спальне зазвонил телефон гостьи. Хозяйка квартиры отправилась за ним.

На экране высветилось имя Ромы, того самого, с которым Ника рассталась две недели назад, Лена ответила на входящий вызов, выяснила, что он очень переживает за самочувствие своей бывшей девушки и хочет её забрать, чему Ермолаева была безгранично рада, а после, сообщив адрес молодому человеку, вернулась к пьяной подруге.

Через полчаса они уже сидели на кухне и пили чай: Лена – привычный для неё, разбавленный холодной водой, а Ника – ужасно крепкий и невкусный.

– Мне не нравится, – призналась она.

– Так ты быстрее протрезвеешь, – ответила девушка.

– Да я уже почти нормальная.

– Вот когда будешь абсолютно адекватной, тогда и поговорим.

– Блин, Ленок, прости… – гостья взяла подругу за руку. – Я – такая скотина… Припёрлась к тебе так поздно, в таком виде… На самом деле, мне очень стыдно.

– Забудь. Я всё понимаю. Ты же не виновата, что я единственный человек в твоём окружении, к которому можно пойти в подобном состоянии.

– Ахаха, да… Это уж точно. Не заявлюсь же я домой так…

Через несколько минут приехал Рома. После непродолжительного разговора в прихожей с Леной, он вошёл на кухню. Ника поначалу сопротивлялась его попыткам забрать её к себе, но потом сдалась и, поблагодарив подругу за всё, отправилась в квартиру своего бывшего, а судя по тому, как она кокетничала с ним сейчас, настоящего парня.

На часах было одиннадцать часов вечера. Ермолаева, наконец оставшись одна, допила свой чай, приготовила одежду на завтра, разложила по местам учебники и, уложившись в кровать, укрывшись одеялом, взяла телефон, чтобы проверить свои соцсети. Экран горел синевато-белым цветом во мраке комнаты, освещая её лицо и футболку, в которой она спала.

«Был в сети два часа назад» – прочитала она на странице Влада, решив познакомиться с её содержимым.

В основном он делал репосты записей официальных сообществ музыкальных групп, компаний и мировых новостей. Ничего особенного. Она просто искала ответ на свой вопрос: «Хочу ли я провести с ним свою молодость и всю оставшуюся жизнь?».

Открыв его аудиозаписи, она ткнула пальцем на первую попавшуюся песню, вслушалась в мелодию, оставила её играть до конца. И так несколько композиций подряд. Ей нравилась эта музыка – такая искренняя, живая, немного тяжёлая, но это было в самый раз. Ровно столько, сколько было нужно.

«Чего не спишь?» – высветилось в верхней панели сообщение от Владислава Никольского.

«Музыку слушаю» – ответила она, не выключая звука.

«Не поздно ли?»

«Просто сна нет» – призналась она, переключив трек.

«Как прошел твой день?»

«Я же тебе звонила после института, рассказывала…»

«Это было так давно»

«Поговорила с мамой по телефону. Она не против моего переезда. Вечером ко мне приехала пьяная Ника, я вывела её из запоя, потом её забрал парень. Ничего интересного…»

«Очень даже интересно. У тебя такая насыщенная жизнь!»

«В общем, я сегодня слишком устала, поэтому, наверное, не могу уснуть»

«Думаешь поэтому?»

«Не знаю. Какая твоя версия?»

«Тебе чего-то не хватает?»

«На себя намекаешь?» – не стала она церемониться и прикидываться, что ничего не понимает.

«Может быть»

«Спасибо тебе» – вдруг написала она.

«За что?»

«За то, что ты меня оберегаешь, заботишься обо мне… Не надоедаешь так сильно, как это делают обычно парни. Не предъявляешь на меня свои права, запрещая мне что-то делать или отбирая у меня телефон, чтобы прочитать все переписки. Это глупо, я знаю. Только двадцатилетние мальчики думают, что так они доказывают девушке, что они главные, крутые и прочее…»

«Просто они ещё сами не знают, как себя вести»

«Вот именно»

«Любовь проявляется не в тотальном контроле, а в том, чтобы потеплее одеть её в холодную погоду или написать в половину двенадцатого ночи, что уже слишком поздно и пора спать, что собственно я и собираюсь сделать»

«Не поняла…»

«Посмотри на время»

«23:32»

«Тебе завтра никуда не надо?»

«Да, надо. В девять утра сказали приехать на кафедру за подписью. Только сна совсем нет, как и настроения»

«Почему?»

«Мы снова возвращаемся к вопросу о моей усталости?»

«Нет. О твоем настроении»

«Влад, мне хорошо с тобой, буду откровенна. Но я боюсь пока самой себе в этом признаться. Вот и всё»

«Что тебя пугает?»

«Мысль о том, что я снова привязываюсь к человеку, который в любую секунду может меня предать»

«Лен, пора отпустить прошлое. Я знаю, тебе тяжело снова поверить кому-то, но рано или поздно это придется сделать, ведь ты не сможешь целую вечность быть одна»

«Да, знаю. Ты прав. Во всём. Просто… Мне нужна твоя помощь, твоя поддержка…»

«Конечно. А пока ложись спать. Завтра займемся переездом, если ты не против»

«Уже завтра? Я думала, что только начну собирать вещи»

«Ты же сказала, что тебе нужна помощь»

«Я другое имела в виду. Хотя здесь ты мне тоже нужен»

«Я рад, что ты решила написать мне немного откровений на ночь глядя»

«Ладно, – решила закончить она переписку, – я буду спать. Спокойной ночи»

«И тебе» – ответил он, сначала добавив в конце «маленькая моя», но затем стерев его.

Через несколько минут Лена сладко уснула, оставив после трудного дня приятное послевкусие. Никольский выключил телевизор, который опять показывал старые новости, стянул с себя футболку, прошёл в спальню, откинул одеяло, а потом направился к окну, что доходило до пола и открывало перед ним огни ночного города. В глухом безмолвии он простоял здесь четверть часа, глядя на яркие московские фонари и свет соседних башен комплекса Москва-Сити, а потом долго не мог уснуть, даже не пытаясь прогнать мысли из своей головы о том, что ему предстоит сделать в ближайшие дни.

Ника пришла за пять минут до начала процедуры выставления баллов, высосав за это время булыку воды и достав вторую. Лена лишь с сочувствующей улыбкой смотрела на подругу и на её безрезультатные попытки прийти в себя.

– Ой, только не читай мне нотации! – фыркнула одногруппница, уловив на себе взгляд Ермолаевой, когда они стояли с одногруппниками в коридоре возле кабинета преподавателя.

– И не собиралась. Вообще, после того, что ты вчера учудила, тебя, по-хорошему, убить мало, – усмехнулась девушка.

– Ленка, зато я с бывшим помирилась. Жизнь налаживается!

– Надолго ли.

– Да не парься, – ответила Ника.

После получения заветных оценок они разошлись в разные стороны. Лена приехала в съёмную квартиру, достала из шкафа дорожные сумки и начала готовиться к переезду. После того, как часть вещей была собрана, она позвонила Никольскому, который в тот момент был на студии.

– Ты обещал приехать, помочь, – напомнила она.

* Да, я приеду. Через полтора часа.

– Ты с Виктором?

* Нет, один, на своей машине.

– Ладно, не буду отвлекать.

Она выключила телефон и вернулась к прерванному занятию. Собрав первый чемодан, она вытолкала его в прихожую, а тем временем позвонил отец. Он предупредил, что будет с минуты на минуту, поскольку договорился с хозяйкой квартиры, что сдаст недвижимость с рук на руки.

– Ну, уже собираешься? – Роман Сергеевич показался на пороге.

– Да, – ответила Лена, пока гость осматривал помещения.

– Всё тут нормально?

– Ну, пап, – протянула она, – я же аккуратная девочка.

– Конечно, никто и не спорит, – поцеловав её в лоб, заметил отец.

В домофон снова кто-то звонил.

– Это Влад приехал! – пояснила она, впуская его в подъезд.

Открыв дверь на лестничную клетку, она остановилась в проёме, бесцельно глядя на стену, скрывавшей в себе лифт, который зашумел где-то на уровне первого этажа.

– Лен, всё нормально? – уточнил Ермолаев.

– Да, пап, – заставив себя улыбнуться, отвечала она, – всё отлично!

Никольский вышел на площадку, подошёл к девушке, взяв её за руки.

– Тебе нужна помощь? – уточнил он.

– Да, поможешь сумки донести? – она хотела казаться бодрой и весёлой, но в душе царил хаос, а где-то глубоко в её подсознании металась из стороны в сторону маленькая девочка, визжащая и плачущая.

Двое мужчин обменялись крепким рукопожатием, обсудили детали переезда.

– Ну, вы, наверное, можете ехать. Я здесь сам закончу, – посоветовал Роман Сергеевич.

Лена, оставила ключи на комоде в прихожей, поцеловала отца в щеку и, одевшись по-зимнему, проследовала за Никольским, что нес её чемоданы к выходу.

Загрузив "приданное" в машину, Влад сел за руль, а его спутница на переднее пассажирское сидение, пристегиваясь ремнём безопасности.

– Помнишь, – начал он, – после дня рождения замминистра ты оставила у меня платье?

– Вечернее? Помню.

– Наверное, своего рода, это была монетка, которые бросают в фонтан, чтобы вернуться туда вновь.

Она вопросительно посмотрела на него.

– Ладно, поехали, – смягчил он её недопонимание.

– Боже, Влад! – воскликнула она. – Я совсем забыла!

– Что? – испугался он.

– Как же теперь ко мне ученики ходить будут?

– Может стоит от них отказаться? Я тебе обещаю, ты не будешь нуждаться в деньгах.

– Да при чем тут деньги? Это моё хобби, увлечение. Мне просто нравится заниматься репетиторством.

– Ох, не знаю, – он тяжело вздохнул, – может позвонить их родителям? Уточнить, смогут ли дети ездить ко мне?

– Хм, а твой сын?

– Что "мой сын"?

– Твоя бывшая жена узнает, где живёт его учитель по английскому.

– Во-первых, даже, если и узнает, то мне абсолютно наплевать. Во-вторых, я ей не сообщал свой адрес, поэтому…

У него зазвонил телефон, он ответил на входящий вызов, приложив аппарат к уху, продолжая вести машину.

– Да, слушаю, – произнес он. – Нет, пока не знаю… Ну, пускай записываются… Сейчас напишу Марине, чтобы посмотрела расписание… Пока не за что… Да, до встречи.

Он отдал телефон Лене.

– Найди, пожалуйста, в контактах "Марина – администратор", напиши ей, чтобы втиснула куда-нибудь запись группы Би-2, – попросил он.

Ермолаева оперативно пролистала список абонентов, нашла искомого получателя, быстро натыкала по сенсорным клавишам сообщение и отправила его.

– У тебя будут писаться Би-2? – дошло до неё.

– Они частенько заглядывают ко мне, – пояснил он.

– Обалдеть!

– Давай, звони своим ученикам, скажи им новый адрес, – настоял Никольский. – Или лучше на Скайп переходите. Те же уроки, но дистанционно.

– Боже, почему я не подумала об этом? – обрадовалась девушка, включая экран своего смартфона, начиная поиск абонентов в книге вызовов.

Закончив последний, третий, диалог, она спокойно улыбнулась.

– Ну что? – спросил Влад.

– Всё нормально. Двое на Скайпе, а твой сын категорически очно. Так сказала твоя бывшая… его мать.

– Ну вот видишь, а ты боялась.

По радио играла песня группы Город 312 "Обернись". Девушка отвернулась к окну, разглядывая мелькающие Московские пейзажи, слушала слова композиции и грустно о чем-то раздумывала.

Машина спустилась на подземную парковку, заняла отведенное ей место. Водитель заглушил двигатель.

– Всё хорошо? – уточнил он.

– Да, – притворившись созданием, в котором так и плескался безграничный позитив, отозвалась она.

Никольский вытащил из багажника сумки, включил сигнализацию, повёл свою спутницу к лифту.

– Ну вот и всё, – заметил он, поставив её пожитки в прихожей. – Проходи, раздевайся, обустраивайся.

– Завтра как раз твой сын придёт, – напомнила она, расшнуровывая зимние ботинки. – Ой, а как его пропустят?

– Решу вопрос. Оформим временную ключ-карту, чтобы мог на этаж подниматься, а в квартиру уже сама будешь запускать. Пойдём, покажу тебе тут всё.

Он завёл её в ванную, дверь в которую вела из коридора, продемонстрировал место нахождения всего, что тут было, потом проводил на кухню, указал на посудомоечную машину, плиту и прочие принадлежности.

– Сейчас сумки разбирать будем или завтра? – уточнил он.

– Лучше сейчас, завтра будет лень, – засунув руки в задние карманы джинс, предположила она.

– Ладно, – согласился он.

Он помог ей разместить вещи в шкафах и на полках, пока за окнами сгущалась темнота, предвещавшая скорую ночь.

На часах была половина одиннадцатого, а на Лене – домашняя пижама из шортиков и футболки, ноги были обуты в мягкие тапочки-угги.

Влад сидел в гостиной, положив ногу на ногу, переключая каналы, ожидая, пока девушка переоденется в спальне. Свет здесь не горел, а освещение давал лишь экран телевизора и огни за окнами.

– Слушай, – она неловко замялась, стоя в проёме.

Он перевёл на неё изучающий взгляд.

– Что? – несколько встревоженно спросил он.

– А мы… Ну… Спать вместе будем? – выдавила она из себя.

– Если ты против, то нет, – мягко ответил он.

Она сделала пару шагов навстречу, села рядом с ним на диван, положив голову на его плечо.

– Прости меня, пожалуйста, – пролепетала она, чувствуя себя виноватой. – Я обязательно привыкну, но только чуть позже…

Он обнял её одной рукой и бережно поцеловал в макушку.

– Я знаю, маленькая моя, знаю, – бесконечно ласково прозвучал его голос.

Так они просидели несколько минут, но потом хозяин квартиры спросил о подготовке к завтрашнему дню. Лена сказала, что собрала свою сумку и повесила одежду на вешалку.

– Ладно, иди спать. Тебе завтра в институт, – напомнил он. – Только оставь паспорт, чтобы я утром тебе ключ сделал у охраны.

Она, приняв ровное положение, окинула его взглядом в синеватом свете телевизора, робко приблизилась к нему, приподняв его голову за колючий подбородок, касаясь губами его губ, как-то по-детски поцеловала его и, поспешив удалиться, скрылась за дверью, ведущей в спальню.

«Ничего, – подумал про себя Влад, – и привыкнет, и научится, и всё встанет на свои места»

Утро нагрянуло холодным рассветом, заглянувшим в большое панорамное окно возле кровати, а после прозвенел будильник, что лежал на туалетном столике.

Ермолаева, поправив одежду, тихонько прошлепала в ванную, чтобы не разбудить Никольского, спавшего в гостиной, умылась, а потом отправилась на кухню. Поковырявшись в холодильнике, она наткнулась на варёный рис в кастрюльке и некоторые другие продукты.

– Хм, ладно, – произнесла она вслух. – И из этого можно сделать шедевр.

Она взбила молоко с яйцами, выложила готовую крупу на сковородку, полив её подсолнечным маслом, нарезала пару сосисок, смешала всё вместе и, накрыв крышкой оставила тушиться. Когда яйца полностью "связали" остальные продукты, Лена уложила сверху тонкие дольки томатов и завершила своё произведение последним штрихом – зеленью.

– Божественный запах, – заметил Влад, опершись на дверцу холодильника.

– Иди, умывайся, сейчас завтракать будем, – улыбнулась она в ответ.

Через несколько минут, когда он вернулся, она лезла на верхнюю полку шкафчика за кружками к чаю, поднимаясь на цыпочках над полом. Короткие шортики приоткрывали нежную кожу на бедрах, позволяя фантазии Никольского уносить его далеко за пределы этой кухоньки.

– Тебе помочь? – очнулся он от сладкого безмолвия.

– Если не трудно, – она отошла на несколько шагов.

– Надо будет перенести их пониже, – заметил он, подав ей два стакана с ручками.

– Да уж, – согласилась она, поставив чайник на плиту.

Позавтракав, Влад настоял на том, чтобы Лена отправилась одеваться, а он тем временем комплектовал посудомоечную машину.

– Я готова, – она зашла на кухню, пока он вытирал руки полотенцем.

Никольский обернулся. Она стояла в тонком бежевом свитере, связанного из пуховой нити, натянув его рукава так, что они прикрывали даже средние фаланги пальцев, и тёмно-синих зауженных джинсах.

– Подбросишь до метро? – по-детски мяукнула она.

– Конечно, – улыбнулся он, отправляясь в спальню, чтобы переодеться.

Она натянула куртку, зашнуровала ботинки и осталась ждать Владислава. Он появился через пару минут в брюках и белой рубашке, взял своё пальто с вешалки и остановился возле неё.

– Почему шея голая? – поинтересовался он.

– Ну, Влад, – заканючила она.

– Давай, давай, одевайся.

Он взял её шапку, натянул ей на голову, что было сделано слишком неуклюже, поскольку глаза девушки скрылись под вязаным узором убора. Потом последовал шарф, замотав который, он придержал концы, остановившись на пристальном взгляде.

– Нам пора, – напомнила осторожно она, боясь потревожить его отсутствие в мыслях.

Он слегка притянул её к себе, коснувшись кончиками пальцев её подбородка. Губы соприкоснулись в неуверенном порыве нежных чувств, не позволяя ей снова говорить о том, что времени осталось мало, а ей ещё предстоит ехать на метро.

Лена закрыла глаза, позволяя мурашкам, несмотря на теплую куртку, пробежать по её телу.

– Влад, – прошептала она, когда он слегка отстранился, дав ей возможность сделать глоток воздуха.

– Прости, я, наверное, слишком требователен к тебе, тороплю события… – виновато заметил он.

Она приподнялась на цыпочках, дотянувшись до его губ, опровергая сказанные им слова, позволяя далеко неробкой девочке вырваться наружу, углубляя поцелуй.

– Тише, тише, – успокоил её буйство страстей Никольский. – Ты так точно опоздаешь.

Они спустились вниз, сели в машину. Лена, вспомнив о кольце, переодела его на другую руку.

– Боже, Влад, прости, – проанализировав своё поведение в квартире, пролепетала она.

– Всё в порядке, – ответил он, бережно взяв её за руку.

На метро, возле которого её высадил Виктор, она добралась до института, забежала внутрь ровно за семь минут до начала приема, сняла верхнюю одежду в раздевалке, затем отправилась в аудиторию.

– Ну, что новенького? – Ника оживленно посмотрела на подругу.

– Да ничего, – соврала Ермолаева, пока они обе стояли у длинной студенческой очереди к заведующей кафедрой.

Телефон нервно прогудел. На экране высветилось сообщение от Оксаны, сестры Влада.

«Какие идеи на счёт платья?» – писала она.

Лена стремительно выключила уведомление, чтобы никто не обратил внимания на странные послания.

Попрощавшись с подругой, она вышла из института и по дороге к метро позвонила родственнице Никольского и сообщила, что хочет надеть свадебный наряд матери. Та не возражала, мягко согласившись на условия девушки.

Спустившись в подземку, Лена поехала на студию, поскольку ключ-карта от квартиры ещё не была готова.

Снежинки густой сетью ложились на Москву, посыпая тротуары, утонувшие в мерзкой слякоти.

Ермолаева поднялась на второй этаж небольшого здания, сняла куртку в коридоре, оставив на себе из верхней одежды шапку и шарф, постучала в кабинет хозяина.

– Я занят! – раздался голос Влада.

– И для меня? – приоткрыв дверь, уточнила она.

– Для тебя я всегда свободен! – поднимаясь со своего места, ответил он.

Повесив её куртку на вешалку, хозяин студии вернулся за стол.

– Виктор забрал твою карту из башни. Если хочешь, можешь поехать домой, – сообщил он.

– К нам сегодня твой сын придет, – напомнила она.

– Да, я знаю.

– Неловко как-то получается, – призналась девушка, опустив взгляд.

– Всё в порядке, – успокоил он.

– Ладно, – заключила она, – я поехала домой, заскочу по дороге в магазин, куплю что-нибудь к ужину…

– На, – он достал из кармана банковскую карту и протянул ей.

– Эмм, – смутилась она. – Зачем?

– Ну, ты же будешь покупать продукты…

– И что? Я живу в твоей квартире… Могу я хотя бы что-то купить за свои деньги? – она постаралась сказать это как можно мягче, но всё равно получилось несколько категорично.

– Послушай, люди не заводят котов, чтобы те платили за еду, аренду и ЖКХ. Они их заводят, чтобы те дарили им тепло.

– То есть, я для тебя – кот? – усмехнулась Лена.

– Я этого не говорил. Просто привел пример.

– Хорошо, можно я хотя бы мяукать не буду? – уточнила она как можно доброжелательнее, но в её интонации прослеживалось раздражение.

– Договорились, – с улыбкой постарался он снять напряжение, возникшее в воздухе.

– Так, ладно, я поехала.

– Возьмешь? – ещё раз спросил он, держа карточку над столом.

– Возьму, – смирилась она.

Он сказал ей пинкод, который она прошептала ещё три раза, чтобы лучше запомнить.

– Забудешь, звони, – заботливо произнес он, помогая ей надеть куртку.

– Хорошо, – сдалась она, покидая его кабинет.

В коридоре она положила пластиковый «кошелек» во внутренний карман и направилась к выходу. Спустя сорок минут она зашла в магазин на территории комплекса, в котором располагалась квартира Никольского, зажала в руке телефон и свою сумку.

«Так, чтобы знать, что купить, нужно знать, что придётся готовить…» – подумала Лена, зажигая экран своего смартфона.

В интернете, наскоро изучив результаты поиска по запросу: «Что приготовить на ужин?», она составила примерный список покупок.

Потом она проследовала к стеллажам и холодильникам, набирая все необходимые для своего кулинарного произведения компоненты: шампиньоны, лук, сметану, пачку макарон и куриную грудку. Заглянув в винный отдел, Лена выбрала легкий напиток вроде «Апсны», а после прошла на кассу, где у неё попросили паспорт, за которым пришлось лезть вот внутренний карман ручной клади.

Зайдя в квартиру, она разулась, сняла верхнюю одежду, разобрала покупки, глянув начасы, показывавшие «17:22». Через сорок минут должен прийти Данил на занятие, поэтому времени оставалось мало.

Она забросила макароны в воду, почистила и порезала лук, потом то же самое проделала с грибами. Оставив это всё в миске, приступила к куриному филе, разделила его на небольшие кусочки, затем смешала всё приготовленное и перешла к тушению, после чего залила сметаной и, когда сварился гарнир, оставила всё на плите.

Ей пришлось спуститься вниз на первый раз, чтобы встретить мальчика. Они вместе вошли в прихожую. Ученик снял верхнюю одежду, а потом Лена проводила его в гостиную, где, открыв свой ноутбук, начала занятие.

Через полчаса пришел Влад, бросив ключ на комод возле входа, разулся, снял пальто.

– Как у нас вкусно пахнет, – протянул он, заходя в комнату, обнаружив своего сына.

– Папа? – удивился подросток.

– О, Даня, привет. Вы ещё не закончили? – уточнил Никольский.

– Так Лена теперь у тебя живет? – догадался ученик.

– Как видишь, – улыбнулся отец, уходя в спальню, чтобы переодеться.

Мальчик с некоторой грустью посмотрел на девушку.

– Вы вместе? – предположил он.

– Ох, даже не знаю, что тебе ответить… – призналась она.

– Правду, если можно.

– Думаю, что, да. Вместе.

– И как мне теперь тебя называть?

– Как и раньше. Леной.

– Только маме не говори. Ей не нужно это знать, – попросил Влад, выходя из соседней комнаты, на ходу натягивая белую футболку на свой торс.

Ермолаева на секунду замерла, разглядывая его тело, хоть оно и не обладало особым атлетическим сложением, но было довольно притягательным.

Владислав отдал новую карту своему сыну, чтобы тот впредь сам поднимался и спускался в башне.

Когда занятие закончилось, девушка проводила подростка в прихожую, после чего, одевшись, Данил покинул квартиру. Она же отправилась в кухню, поставила тарелки на стол.

– Извини, что помешал занятию, – раздался голос Никольского над её плечом, пока она наполняла посуду едой.

Он коснулся её шеи, бережно наклоняя рукой её голову в противоположную сторону, обняв за талию, прижимая к себе.

– Ты голоден? – уточнила она, пытаясь контролировать своё самообладание.

– Очень, – прошептал он, явно имея ввиду совершенно другое.

– Ужин остывает, – напомнила она.

Он повернул её к себе, оставив свои теплые ладони на её теле. Внутри неё всё трепетало и, казалось, сердце выскакивало наружу, с силой пульсируя в средостенье. Его губы были так близки, что их дыхание сливалось воедино, оставляя недосказанные фразы, обладающие лишь одним смыслом, который теперь они оба не в силах были скрыть.

– Я хочу знать всё, – не выпуская её из объятий, усыплял он своими словами.

– Что всё? – продолжая пребывать в своих мыслях, спросила она.

– Всё, что тебя тревожит, всё, чего ты боишься, всё, о чем ты думаешь, что так страстно желаешь…

Она немного отстранилась назад, вернувшись в реальность из сладкой страны призрачных мечтаний.

– Сейчас, больше всего на свете, я желаю, чтобы макароны не слиплись, а курица оказалась настолько мягкой, насколько я это планировала, – улыбнулась она, хоть её слегка колотило изнутри.

– Извини, – он отпустил её. – Я, действительно, не хочу, чтобы твои старания прошли зря.

– Не пройдут, садись за стол.

После завершения приема пищи, девушка отправилась в комнату. Некоторые преподаватели задали им задание на каникулы, что-то вроде написать подробный конспект той или иной темы. Лена начала готовиться к новому семестру уже сейчас, пока шла сессия. Никольский же собрал посудомоечную машину, пришел в гостиную, сел на диван и, включив телевизор, заложил руки за голову.

Ермолаева разложила на письменном столе, что находился в углу комнаты, учебники и тетради с лекциями, но телефонный звонок не позволил ей начать работу.

* Как у вас дела? – сразу спросила мама, как только девушка ответила на входящий вызов.

– Всё хорошо. А у вас? – она зажгла настольную лампу, открывая книгу, на которой было название "Грамматика немецкого языка".

* Благополучно. Как обстоит ваша совместная жизнь?

– Да никак. Ничего нового. Спим в разных комнатах, видимся за завтраком и за ужином… Я на учёбе, он на работе. А что?

* Просто интересуюсь.

– Мамочка, не переживай. Всё в порядке.

* Ладно, раз уж ты так спокойна, то чего мне волноваться? Верно?

– Ну, конечно!

* Спать собираешься?

– Пока нет. Нужно кое-что написать в тетради.

* Хорошо, но тогда заранее – спокойной ночи.

– И вам с папой, – улыбнулась Лена и отключила телефон.

Следующие полтора часа она провела за конспектированием новой темы, которую, по всей вероятности, преподаватель будет спрашивать на первом же практическом занятии после каникул.

Влад осторожно постучал в комнату. Она пригласила его внутрь.

– Ты ещё не спишь? – удивился он, посмотрев на часы, на которых ярко горели цифры «22:17».

– Нет, – на мгновение оторвавшись от тетради, ответила она.

– Может чай попьешь, отдохнёшь немного?

– Мне немного осталось, – стараясь поскорее вернуться к учёбе, заметила она.

– Ладно, – он вернулся в гостиную, переключил канал.

Через пятнадцать минут она сама вышла к нему, сложив все книги на полке в стеллаже.

– Извини, если обидела. Просто… – начала она, сев рядом.

– Всё в порядке, – успокоил он. – Я всё прекрасно понимаю.

Он осторожно обнял её, прижав к своей груди, на которой она и уснула под приглушённые голоса в новостях и бледный свет экрана телепередач.

Никольский осторожно подхватил её на руки и отнёс в спальню, укрыв одеялом. Она сжалась в крохотный комочек так, словно сильно замёрзла. Он посмотрел на её бессознательные попытки согреть саму себя, но, поняв, что всё это бесполезно, лёг рядом, задернув шторы на окне. Мужчина, обхватив рукой этот запутавшийся в постельном белье клубок, придвинул его немного к себе. Она тихонько что-то промычала и уткнулась носом в его, украшенную татуированным узором, ключицу. В этот миг он наконец осознал, что такое счастье.

Глава 7

Чем больше проходило времени и, чем ближе становился день свадьбы, тем сильнее Лена желала убежать на край света, закрыться за семью замками и не отвечать на чьи-либо звонки.

Закончилась сессия, потом прошли и каникулы. В понедельник началась обычная учеба – за день до знаменательного события она как обычно отправилась на занятия в институт. В голове творилось что-то невразумительное. Она не могла сосредоточиться на лекциях.

– Что-то случилось? – забеспокоилась Ника, видя отсутствующий взгляд подруги.

– Дома проблемы, – пояснила Ермолаева, стараясь не вдаваться в подробности.

– Родители?

Она не стала отвечать на вопрос.

– Слушай, сможешь прикрыть меня? Я уеду на два дня, по семейным обстоятельствам… – предупредила Лена.

– Только вроде начали учиться… А так… Да, конечно.

После занятий Лена сразу поехала домой. В квартире Никольского она металась, как загнанный зверь. Единственное, на что ей хватило самообладания, так это позвонить своим ученикам и отменить занятия на ближайшие пару дней.

Решив заняться домашними делами, она скрывала тревогу, что пульсировала в её сердце. В голову то и дело лезли мысли о том, что, возможно, стоило отказать ему, но сомнения перед свадьбой тревожат многих невест, поэтому она просто включила телевизор, оставив ужин на плите, и уснула под голоса дикторов на новостном канале.

Проснулась она посреди ночи, будучи бережно укрытой одеялом, лёжа на кровати в спальне. Влад был рядом. Он всегда оказывался поблизости, когда ей нужна была поддержка.

Несколько секунд посмотрев в темный потолок, она вылезла из его объятий, встала босиком на теплый пол, уложенный паркетом, прошла к панорамному окну в гостиной и, отстранив штору, остановилась возле стекла.

Вид с семьдесят четвертого этажа открывался на добрую половину города. Вся Москва лежала у её ног со своими огнями, шумом и бешеным ритмом даже в столь поздний час.

Ермолаева села на пол, оставив замёрзшие пальцы на ледяной поверхности прозрачного стекла. Она была слишком погружена в свои мысли, не заметив, как Никольский опустился рядом с ней.

– Лена? – тихо окликнул он её.

Она не повернулась, но решила сказать ему хоть что-то.

– Влад, я знаю, это глупо, но… – начала она, страшась признался самой себе. – На самом деле я очень боюсь.

– Чего? – удивился он.

– Брака. Меня пугает неизвестность. Да и отношения в целом. Предполагается же, что мне придется провести остаток своих дней с одним человеком, – она обратила на него взгляд. – Не обижайся, конечно, ты заслуживаешь другого. Точно не меня. Девочка с такими заморочками… Зачем она тебе?

– Мне кажется, что мы уже говорили об этом, – напомнил он. – Но я повторюсь. Ты приносишь в мою жизнь свет. Разве этого мало, чтобы любить?

– Ты просто разочарован в своей бывшей жене? Признайся честно. Давай же, – взмолилась она, – пустись в откровения хотя бы раз. Мне этого будет достаточно. В конце концов, я же должна знать, почему я говорю «да».

Он встал, ушёл на кухню. Вернувшись через пару минут к оставленной в недопонимании Лене, поставил два бокала на пол, открыл пробку на бутылке с вином, которую держал в руках, налил кроваво-алой жидкости в стеклянные сосуды и протянул один из них своей собеседнице.

– Я не хочу, чтобы ты думала, будто я святой. Всё не так и, как правило, гораздо сложнее, – начал он, сделав глоток алкоголя. – Когда я женился на Алле… Это был минутный порыв. Обычно, про такое говорят «по молодости». Да, так оно и было. Она изначально не была «моим человеком». Мы долго привыкали друг к другу, и, казалось бы, всё у нас шло идеально, разумеется, были и ссоры, и угрозы развестись, но потом всё заканчивалось довольно миролюбиво. Только в какой-то момент понимаешь, что впустую тратишь время с тем, кто не предназначен для тебя. Годы уходят в никуда, в какую-то бездну, но при этом ты ничего не получаешь взамен.

– Хочешь сказать, что я – «твой человек»? – вмешалась Лена в его монолог.

– Помнишь, когда мы впервые увиделись? – спросил он с лёгкой улыбкой. – Ты тогда проехала свою остановку в метро.

– Да, конечно, – согласилась она, решив оставить при себе воспоминания об их по-настоящему первой встрече, когда она бежала за таинственным незнакомцем с подругой по станции, чтобы взглянуть на него ещё раз.

– В тот день я ехал с конференции. Студию собирались закрыть, персонал уволить, поэтому настроение у меня было ни к чёрту. Потом появилась ты. Такая живая, лучезарная… Даже не знаю. Внутри как будто что-то щёлкнуло, а потом мне стало плевать на всё. Уже не мог думать о проблемах, поскольку воспоминания о тебе вызывали улыбку. Конечно, в ближайшие дни я уладил конфликты с комиссиями, всё вернулось на круги своя, но именно в тот момент, когда я почти умер морально, в мою жизнь ворвалась ты… Не могу представить, с чем можно сравнить твоё появление. Наверное, с порывом свежего весеннего ветра…

– По-моему, ты переоцениваешь мой вклад в твои заслуги, – засомневалась Лена, выпив почти половину бокала.

– Знаешь, я никогда не думал, что могу так зависеть от чего-то, а тем более от человека. Так почему бы не дать наркоману его дозу? – усмехнулся Влад.

– Потому что это убьёт его, – ответила она, лишая второго смысла его высказывания.

– Хорошо, а если это не наркоман, а больной раком, которому нужно болеутоляющее?

– Зачем ты это говоришь? Мог бы и прямо всё сказать.

– Я пытался объяснить всё, как есть, но люди чаще лучше понимают метафоры, нежели прямые фразы.

Ермолаева залпом допила вино и поставила пустой сосуд возле себя.

– Пойдём спать. У нас завтра трудный день, – предложила она, отходя от окна.

– Конечно, – согласился он.

Утро нагрянуло пасмурным светом и тяжёлыми снеговыми тучами сквозь стёкла в спальню.

Лена недовольно поежилась от угнетающего звука будильника, потом спустила ноги на пол, откинув одеяло, прошла на кухню, тихо включив музыку, приготовила завтрак. Умывшись, она вернулась в комнату, разбудила Никольского. Через полтора часа они уже ехали в ЗАГС, где их ждали лишь её родители и Оксана со своим мужем.

В маленьком зале, не отличавшемся особой роскошью собрались только самые близкие люди, хоть для этой крохотной церемонии их присутствие было и необязательным. Отпустив все свои сомнения, окончательно отправив свою жизнь по неизвестному маршруту, Лена дала положительный ответ на вопрос регистратора, ровно, как и Влад, уверенно осознававший весь груз ответственности, которая свалилась на его плечи в этот миг.

Никакого торжественного празднования этого события не было, а после официальной части все разъехались по домам. Молодожены, хоть их половина и состояла из представителя сильного пола в довольно зрелых летах, прибыли в квартиру Никольского. Ермолаева захотела побыть одной и смыть с себя всю сутолоку сегодняшнего дня, полностью погрузившись в теплую ванну.

Она закрыла кран, когда вода приблизилась к краю бортика, потом прислонилась спиной к холодной задней стенке и растерянно посмотрела вокруг. На безымянном пальце правой руки красовалось кольцо. Обычное. Без камней и украшений, как она сама попросила теперь уже своего мужа.

Через пару мгновений, прячась от собственных мыслей, она с головой ушла под воду, оставив глаза открытыми, хоть жидкость и раздражала их слизистую. Пусть её мир, который уже нёсся в туманную бездну в одних лохмотьях, будет окончательно затерян в закоулках её спонтанных и совершенно неоправданных решений. Она давно потеряла смысл жизни. Вот только в памяти до сих пор была та минута, когда она бежала за таинственным незнакомцем, который так запал ей в душу, по переходам метро, чтобы ещё раз взглянуть на него, отпечатав его образ в своём сознании.

Влад осторожно постучал в дверь ванной комнаты. Лена вздрогнула и спустилась чуть ниже, прячась за стенку.

– Да! – крикнула она.

Он осторожно заглянул внутрь.

– Тебе Ника звонит уже третий раз, – предупредил он. – Принести телефон?

– Напиши ей смс-ку. Скажи, что позже перезвоню, – попросила она.

– Хорошо, – согласился он, покинув её.

Закончив водные процедуры, Ермолаева вышла в гостиную, одевшись сразу после душа в пижаму и замотав полотенце на голове. Она связалась со своей подругой, которая посчитала необходимым рассказать ей о своих успехах на личном фронте. Лене же приходилось терпеливо выслушивать истории о похождениях Ники, умалчивая при этом о том, что сама она сегодня вышла замуж, как бы нелепо это не звучало.

Никольский не пришел ночевать в спальню: то ли боялся сорваться, то ли не хотел нарушать её покой. Казалось, будто с каждым часом их отношения приобретают всё более сложный характер. Их обоих не устраивала эта ситуация, но поделать они ничего не могли.

На рассвете, а солнце в феврале встаёт не так уж и рано, они поехали в подмосковную церковь, что находилась на окраине небольшой деревни, окружённой густым лесом. Туда приехали и родители Лены. Вообще всё это мероприятие, даже можно сказать вылазка, напоминало тайное венчание: так мало родственников, отсутствие свидетелей, далёкий приход православного священника, двое певчих на скромном клиросе и один алтарник. Тихо. Спокойно. Даже немного уныло, но именно это радовало Ермолову больше всего, ведь многим девушкам нравится чувствовать себя по-особенному несчастными.

Обряд был проведён, кольца освящены и возвращены на законные места. Теперь их венчанный брак был закреплён не только на земле, но и на небесах, что добавляло ещё один аргумент в пользу надвигающейся депрессии Лены.

Всё развивалось слишком быстро? Разве достаточно подобной фразы, чтобы описать всё её отчаяние в подобной ситуации? Она добровольно пошла на персональный эшафот, решив пустить всю свою жизнь на волю судьбы, перестав сопротивляться. Да и был ли смысл в этом сопротивлении, если она сама не знала, чего хотела получить в конечном итоге?

Она злилась на саму себя за то, что полностью погрузилась в уныние и наслаждалась этим самоуничтожением.

Вечером ничего не изменилось. Лишь горечь, копившаяся столько времени, сильнее сдавила грудь. Лена снова легла спать в полном одиночестве, обменявшись за весь день лишь парой фраз со своим мужем. Он не требовал от неё ничего, прекрасно понимая, что ей сейчас приходится нелегко, ровно, как и ему, но он был мужчиной, к тому же, женившимся во второй раз, а значит все его переживания сводились к одному – к той, что сейчас не может найти себе место в его доме, хоть уже стала его хозяйкой.

* Милая, привет. Как у вас дела? – заботливый голос мамы обволакивал встревоженное и раздражённое сознание Лены.

– Нормально, – сухо заметила девушка, посмотрев прямо перед собой, а после, спустившись с кровати и сев на пол возле окна, за которым поблескивали огни города.

* Волнуешься? – предположила Галина Владимировна.

– О чем ты? – откровенно отсутствующий тон дал понять женщине, что её дочь даже не думает ни о чем сверхъестественном на грядущую ночь.

* Ну как о чем? Ты же меня должна понять…

– Ах, – вздохнула Лена, – ты об этом… Ничего не будет, мам. Ближайшие несколько дней. Я не хочу… Боюсь… Не готова…

* Но теперь-то он твой законный муж, – напомнила собеседница на том конце провода.

– Давай не будем об этом, – попросила Ермолаева.

* Слышу по голосу, что настроение неважное.

– Да… Есть немного… – снова воздух забился в лёгких и распирал их изнутри, словно страстно желал вырываться наружу, но диафрагма не разделяла этих стремлений. – Знаешь, – вдруг начала она, – мне иногда кажется, будто у меня в запасе ещё несколько жизней. Вот я могу прожить эту, как черновик, а потом обязательно будет другая, которую я смогу "переиграть" по-новому… Я отказываюсь от того, что хотела бы получить, предпочитая делать других людей счастливыми, забывая о себе…

* Давно пора понять, что жизнь только одна и не нужно тратить её на то, чего ты не желаешь.

– Так легко говорить подобным образом…

* А чего бы тебе сейчас хотелось? Как бы ты хотела прожить свою "чистовую" жизнь?

Наступило молчание. Лена бездумно смотрела на кружащиеся за окном снежинки, что опускались белыми вихрями на землю где-то ниже на семь десятков этажей; на свет окон соседних башен, которые разбавляли темноту московской ночи хотя бы на долю оттенков, но это не спасало от уныния и отчаяния, что щемили её сердце.

– Я не знаю, мам, – честно призналась девушка. – Я не люблю Влада, но уважаю и ценю за его любовь ко мне… Это эгоистично, я понимаю, присвоить себе того, кого ты не заслуживаешь, но… Быть может, со временем, когда я осознаю то, какое счастье мне выпало – быть его женой, я смогу испытать это глубокое чувство, а пока… Боже, как мне тошно…

* Никольский – хороший человек, и, я уверена, с каждым днём ты будешь ценить его всё больше и больше, пока не познаешь весь объем своей удачи, когда ты встретила его.

– Спасибо, мам, – через силу улыбнулась Лена, – ты дала мне долю светлой надежды, но я не уверена, что она избавит меня сегодня от слёз.

* Доброй ночи, милая. Тебе нужно поплакать, ведь так тебе будет проще принять своё новое положение, которое, поверь мне, не такое незавидное, как ты себя убедила в этом. Просто позволь ему стать тем, кем, как он считает, ты хочешь видеть его.

– Спокойной ночи, мамочка, – прошептала девушка и выключила телефон, а после, прижавшись щекой к ледяному стеклу окна, горько заплакала от нависшей над ней суровой реальности, которая теперь стала далеко не смутным сном, а вполне себе настоящей жизнью, что предстоит провести с человеком, боготворящим её, но недостаточно любимым ею.

Тихий стук в дверь спустя час её одинокого мучения разбудил сознание, прервав тревожные мысли.

– К тебе можно? – Влад осторожно заглянул в комнату.

Лена мгновенным движением смахнула слёзы и улыбнулась через силу, повернувшись к нему.

– Конечно, это же твоя квартира…спальня, – зачем-то напомнила она.

Из гостиной по полу расползался тусклый синеватый свет экрана телевизора. В полумраке видны были лишь очертания, а мимика казалась слишком недоступной в темноте.

– Как ты? – Никольский сделал шаг внутрь, с трудом различая её силуэт на фоне московских огней.

– В порядке, – стараясь произносить как можно меньше слов, чтобы не выдать своих переживаний, ответила Лена. – А ты? – лишь для приличия уточнила она.

– Беспокоюсь за тебя, – честно признался он.

Она судорожно покрутила обручальное кольцо на безымянном пальце, теряясь в догадках по поводу того, зачем он пришел к ней в столь поздний час.

Ему же не хватало умения обращаться с девушкой, что сама не «вешалась» ему на шею. Он игнорировал тех, кто не давал ему прохода, презирал развратниц, что приходили в его кабинет, надев юбку, что едва ли прикрывала ягодицы. Однако, сложившаяся ситуация представлялась абсолютно иной: его молодая жена, что согласилась вступить с ним в брак лишь при условии венчания, не желает видеть его в супружеской спальни в первую брачную ночь. Или же она недостаточно любит его, если это чувство вообще имеет место быть в её сердце?

Никольский на самом деле не понимал, что он делает не так, поэтому, решив не навязываться молча проследовал к выходу из комнаты.

Лена безвольно следила за тем, как он покидает её. Вот снова дверь приоткрылась, и через щель в спальню проник голубоватый проблеск телепередач.

– Влад? – окликнула она его, видя, что он поник головой, нуждаясь в её объяснениях.

Мужчина тут же обернулся, ожидая приветливого слова, которое бы смогло дать ему ответы на вопросы, что душили неукротимой тучей обессиленный разум.

– Прости меня, пожалуйста, – её голос ледяным осколком кинжала вонзился в его сердце, разрывая на лохмотья и без того израненную плоть, – я просто не готова, – честно сообщила она. – Я знаю, что ты иначе представлял себе эту ночь, но…

– Я тебя ни в чем не виню, – заверил он ее, хоть ей и послышалась доля лжи в его словах.

Твердым шагом он приблизился, слегка наклонился к ней, бережно взяв её голову в свои ладони, и ласково поцеловал в лоб, коснувшись губами её кожи, к которой в тот же миг прилила кровь, но ему не суждено было этого различить в темноте.

– Спокойной ночи, – заботливо произнёс он и покорно проследовал в гостиную.

Лена легла на кровать, сжавшись в ничтожный комочек и заплакала. В мыслях пульсировала лишь одна догадка: теперь они будут мучиться, обрекая друг друга на вечные страдания только потому, что она боится позволить ему сделать её счастливой.

Будильник бесцеремонно ворвался громким звоном в её сновидения. Она слегка поежилась, но ощутила тепло одеяла, заботливо укрывшего её замёрзшее тело.

Сегодня, впрочем, как и вчера, и две недели назад, было пасмурно, а сквозь плотно задернутые шторы не пробивался ни единый пучок света. Комната, отделанная в серых тонах, нагнитала хроническую депрессию, однако из кухни доносилась тихая музыка и запах свежих блинчиков.

Лена села на постели, окинув взглядом спальню. Ничего нового. Только ноутбук пропал со стола. Видимо, Влад забрал его ночью, тогда же он и укрыл её, увидев, как она на подсознательном уровне пытается согреть себя, обхватив собственные плечи руками.

«Какой заботливый, – пронеслось где-то в коре головного мозга, – а ты так жестока к нему»

«Я исправлюсь! Мне только нужно время!» – теперь уже сознание взяло верх и настойчиво надиктовало ей эту мысль.

Ноги в тапочки. Поправив длинную футболку, что доходила до середины бедра, а потом, заправив кровать, Лена прошлепала в ванную. Умывшись, она пришла на кухню.

Её движения казались совершенно беззвучными, поэтому Никольский не услышал её шагов, стоя спиной к остальному пространству столовой, глядя на мокрые башни и улицу, усыпанную грязными снежинками, что разметались за огромным окном. На плите стояла сковородка с оладьями, а возле заварника вишневый джем к завтраку.

Лена бесшумно подошла к нему сзади, обвив руки вокруг талии на обнажённом торсе, покрытом татуированным узором. Он блаженно закрыл глаза, наслаждаясь таким неловким порывом её нежности. Ему не хотелось, чтобы этот миг заканчивался, а для этого нужна была тишина.

Она освободила правую ладонь, скользнув ею по его позвоночнику вверх. Неловкость. Неопытность. Невинность. Пожалуй, единственные слова, описывавшие её действия в тот момент. Она хотела выразить свою признательность его заботе, но не знала – как. Те образы, что чудились ей во сне прошлой ночью, пугали её: слияние двух тел… Такого юного и хрупкого, что хладным стало от страха и прикосновений мужчины, зрелого, горячего, раскаленного от страсти и желания, сковавшего её в своих объятиях, покрывавшего её плоть обжигающими поцелуями… Всё это было запретным для неё, неведомым и ужасным.

До её обоняния донёсся запах гари.

– Идиот! – выругался он сам на себя, в одно мгновение вернувшись в реальность, бросившись к сковородке. – Проглядел!

– Не расстраивайся, – успокоила она его, по-детски глядя в его глаза. – Последний блин всегда комом вопреки всеобщему мнению…

Он выключил плиту, а потом вновь приблизился к ней. Ловким движением подхватив её на руки, приподнял над уровнем пола, посадив на столешницу возле раковины, оказавшись меж её бёдер, обхватив ими свой мощный торс. Его пальцы скользнули по ее подбородку, а после легли на поясницу, прижав её тело к его.

Она сама взяла его лицо в свои ладони, решив отдаться воле случая и нахлынувших эмоций, а точнее, как ей тогда показалось, действию гормонов, что накопились в её крови. Её губы неуверенным прикосновением лишь намекнули ему на поцелуй, но, осознав, что сама она не сможет справиться с вечным спором разума и чувств, Никольский сам продолжил этот акт безмолвного признания в любви.

Рука скользнула по ее спине, забравшись под футболку, но в комнате раздался телефонный звонок.

– Давай забудем обо всём, – его голос охрип от предвкушения, когда они соприкоснулись лбами, остановив порыв, что подходил к своей кульминации.

– Мне нужно ответить. Вдруг что-то важное, – в её словах проскользнул лучик надежды, ведь произнесла она их так нежно и светло, что Влад подумал, будто ей самой противна мысль о том, что кто-то им помешал.

Он сделал шаг назад, позволяя ей спуститься. Она же спрыгнула на пол и, преодолев зону столовой и гостиной, коснулась ручки двери, ведшей в спальню, но, лишь приоткрыв ее, повернулась к нему.

– А ведь я уже была готова сдаться, – задумчиво усмехнулась она.

– Ещё не вечер, – печально улыбнулся он в ответ.

* Ты ещё дома? Сегодня приедешь? – Ника быстро тараторила в телефон.

– Да, приеду. У нас же в 8.30 пара? – уточнила Лена.

* Нет. Ты совсем новости не смотришь? В беседе группы староста написала, что ко второй. Суслова отменила свою. Сказала, что заболела. Но не важно. Может встретимся пораньше? В кафе сходим перед занятиями?

– Которое возле метро?

* Да, там до института пять минут ходьбы.

– Хорошо, давай.

– Всё в порядке? – Никольский облокотился плечом на дверной проем, когда Ермолаева выключила сотовый и бросила его в мякоть постели.

– Одногруппница сказала, что нам сегодня ко второй, но она хочет встретиться, поболтать пораньше, – ответила ему жена.

Жена. Как смешно звучит это в отношении совсем ещё юной девушки, которая не до конца осознала свой статус.

– Тебя подвезти? – заботливо предложил он.

– Да нет, доберусь на метро, – улыбнулась Лена, желая поскорее уйти из дома, чтобы безумие, охватившее её сознание несколько минут назад не вернулось вновь и не овладело ею окончательно.

Позавтракав, она собрала рюкзак, надела теплую куртку, шапку, пока он внимательным взглядом изучал каждое её движение, стоя в прихожей, сложив руки на груди так, что плечи приобрели довольно рельефную форму, благодаря напряжённым мышцам.

– Деньги есть? – уточнил он, подойдя ближе, поправляя её шарф, замотанный на шее.

– Да, на карте и наличные… – несколько удивлённо ответила она.

– Хорошо, вы же кофе будете покупать, – пояснил он свой вопрос.

– Ну ладно, пока, – оживилась она, приблизившись к выходу.

Он последовал за ней, чтобы закрыть дверь.

Она обернулась, повернув ручку, уже почти выйдя на лестничную клетку, но её взор на мгновение столкнулся с глазами Никольского.

– Влад, прости, что утром так получилось… – замялась она.

– Всё в порядке, – мягко отозвался он.

– Я, наверное, ещё не готова… – она не смогла смотреть на него, поэтому опустила взгляд.

Он обхватил её голову своими ладонями и бережно поцеловал в лоб.

– Иди, Ника ждёт, – с улыбкой настоял он.

Она покинула квартиру и зашла в лифт. Он же, дождавшись пока она уедет, вернулся в комнату, и начал собираться на работу.

Перед тем, как зайти внутрь кафе, Лена сняла кольцо. За столиком возле окна сидела её подруга в компании какого-то парня. Подойдя ближе, девушка поняла, что это был Сергей.

– Привет, – оставив все свои проблемы дома, постаравшись искренне улыбнуться, произнесла Ермолаева.

– Привет, – юноша даже поднялся со своего места, несколько растерянно глядя на неё.

Она села напротив Ники, рядом с ним.

– Разобралась с проблемами в семье? – уточнила одногруппница.

– Не совсем, – ответила Лена, ведь теперь ее семья – это не только родители, но и Никольский, ставший её…мужем.

– Что-то серьезное? – забеспокоился Сережа.

– Это слишком личное и… Я не хочу посвящать кого-то в… Ну вы сами всё понимаете, – пояснила она.

Когда к ним подошла официантка, они заказали чай с бергамотом и десерты.

– Я дома завтракала, – ответила Лена на вопрошающий взгляд Ники, которая, помимо всего прочего, попросила принести ей итальянскую пасту.

Сережа посмотрел на девушку, которая собрала их здесь. Она немного замялась, а потом, сказав, что скоро вернётся, направилась в дамскую комнату.

– Лен, – парень сел напротив, туда, где сидела до этого Ника, взял руки Ермолаевой в свои ладони, глядя ей прямо в глаза, – у меня есть к тебе разговор…

– Не стóит, – девушка опустила взор, предугадывая то, что может сообщить он.

– Прошу, выслушай меня, – взмолился юноша. – С того момента, как мы познакомились… Помнишь? На дне рождения у Ники? Ты мне очень понравилась… И с каждым днём я всё сильнее ощущал нехватку тебя в моей жизни. Мы… Взрослые люди, если, не считать, что в нас до сих пор играет детство… – он усмехнулся своим же словам. – Я… В общем… Давай встречаться?

В голове что-то взорвалось. Вилы, которые уже стояли наготове, наконец вонзились в стену за ее спиной, зажав между прутьями ее горло.

Вариантов было немного, ведь она не собиралась изменять мужу, да и начинать любые отношения с кем бы то ни было. Ей бы со своим браком разобраться… Рассказывать Сереже о том, что она вышла замуж… Глупая затея, особенно, когда ты хочешь сохранить всё в тайне.

– Видишь ли… – вздохнула она, давая понять, что ей очень нелегко. – Я тебе говорила, что у меня есть кое-какие проблемы… По части отношений.

– Я не верю в асексуальность, – тут же возразил он.

– Зря, – твердо ответила она. – Ты очень хороший, правда… И…

– Но не в твоём вкусе, – виновато опустил он взгляд.

– Сереж, прости… – извинилась она за то, что он накрутил себе фантазии о седьмом небе, на котором, по его мнению, они оба были бы счастливы.

– Неужели у меня совсем нет шансов? – резко погрустнел он.

Она лишь отрицательно покачала головой.

– Это психологическая проблема… Её решают лишь в клиниках… – начала она оправдываться, на ходу придумывая какие-то аргументы.

– Я готов ездить с тобой по врачам, поддерживать, клянусь… – оживился он, эмоционально доказывая ей, что хочет помочь.

– Я не смогу принять это, – отказалась она. – Лучше забудь про меня. Я того не стою, чтобы тратить на меня время и силы.

– Да как же так? – возмутился он.

– Сереж, – позвала она его по имени, пытаясь вывести из этого состояния тотального безумства, но поняла, что это совершенно бесполезно, – скажи Нике, что я ей переведу деньги за чай.

Лена поднялась со своего места, надела куртку и вышла из кафе.

– Ну, что она сказала? – его подруга вернулась через минуту после ухода Ермолаевой.

– Что переведет тебе деньги… – задумчиво, опершись локтем на стол, заявил он.

Ника поняла, что свидание прошло как нельзя ужасно. Всё свелось к тому, что Лена отметала все возможные варианты построения своего собственного счастья по мнению ее одногруппницы.

За минуту до начала лекции девушка показалась в аудитории. Ермолаева уже сидела за партой на четвертом ряду, слушая музыку в наушниках, стараясь отключиться от окружающего мира.

Подруга слегка толкнула ее в бок, разместившись рядом.

– Зачем ты его привела? – гневным шепотом спросила Лена, избавившись от гарнитуры.

– Слушай, дорогая моя, – возмутилась юная особа, – тебе двадцать. Не пора ли начинать встречаться? Воздержание вообще-то вредит организму.

– Воздержание от чего? От того, чего никогда не было? Да… Действительно, проблема! – сарказм так и бил ключом в речи девушки.

– Ты просто боишься серьёзных отношений! – не успокаивалась Ника.

– Не надо устраивать мою личную жизнь! – схватив свою лекционную тетрадь, ручку и рюкзак, Лена пересела за другую парту, спустившись на два ряда вниз в аудитории-амфитеатре.

Её подруга не стала преследовать её. Пусть побудет одна.

Весь оставшийся день жена Никольского избегала одногруппницу. Она переживала из-за того, что ей пришлось отказать в столь грубой форме прекрасному человеку, который немного опоздал со своими признаниями. Хотя вряд ли что-нибудь изменилось бы, сообщи он о своих чувствах до её свадьбы. Она бы всё равно выбрала Владислава.

– Ты на метро? – уточнила Ника, подойдя к ней возле раздевалки.

– Да, – сухо бросила Лена.

– Я с тобой, – сообщила её собеседница.

– Нам не по пути, – возразила девушка, надевая куртку.

– Ты обиделась?

– Нет. Просто мне на другую станцию. Я сменила квартиру. Теперь живу в другом районе, – постаравшись успокоиться, ответила Ермолаева и, застегнув рюкзак, вышла из института, не дожидаясь кого-либо из знакомых.

– Поругались? – к Нике подошла их сокурсница.

– А ты и рада! – вспыхнула девушка в ответ.

Лена доехала до дома, зашла в пустую квартиру. Здесь еще стоял запах завтрака. Сняв куртку, она направилась в гостиную, повернула защелку вентиляции в окнах, чтобы проветрить помещение.

Позвонил сын Никольского, попросив отменить на сегодня занятие, поскольку он не успевал добраться с внеклассных занятий к ней на английский. Ермолаева не возражала.

Через пару минут она оказалась в спальне, переоделась в домашнее – длинную черную мужскую футболку с Эйфелевой башней на принте и короткие шорты, которые скрывались под краями своеобразной туники, в которой утонуло ее хрупкое тело.

* Как дела? – мама позвонила около пяти вечера.

– Хорошо, ужин готовлю, – укладывая на противень слой теста для будущей шарлотки, сообщила Ермолаева.

* Что нового? – Галина Владимировна тактично заходила издалека.

– Было три пары, потом добралась до дома… Все по-старому.

* А Влад? Как он?

– Не знаю, – честно призналась она. – В его глазах столько…

* Боли? – договорила Ермолаева старшая.

– Да, пожалуй, – согласилась девушка.

* Знаешь, что я подумала, – резко сменила тему женщина, – прогноз погоды оставляет желать лучшего… В выходные обещают метель, гололед… Лучше вам обоим остаться в Москве…

– Хорошо, – как-то быстро согласилась девушка.

* Проведете два дня вместе… – пояснила мама.

– Ах, вот к чему ты клонишь, – грустно протянула Лена. – Ладно… Возможно, твоя уловка сработает.

* Надеюсь на это, всё-таки не зря столько лет изучала психологию, – по голосу было слышно, что собеседница улыбнулась.

– Ладно, мам, – решила закончить разговор жена Никольского, – у меня тут… Готовка…

* Удачи, – пожелала женщина и выключила телефон.

Лена подошла к окну, за которым белоснежные хлопья бережно ложились на холодный город, укрывая его пушистым одеялом. В душе закружилась метель, ледяной рукой сдавливая горло. Хотелось плакать, но сил выдавить из себя хоть немного искренних эмоций не хватало.

Она закрыла створки вентиляционной системы, через которые проникал свежий воздух, нарезала яблоки, разложила их на будущем пироге, потом переплела тонкие ломтики теста поверх начинки и поставила всё это творение в духовку. Спустя пару минут, Ермолаева включила аудиосистему, нашла довольно чувственную мелодию из кинофильма «Цвет ночи» и вернулась к домашним хлопотам.

Датчик входной двери едва слышно пропищал, засвидетельствовав приход хозяина квартиры.

Он вошел в прихожую, тут же рефлекторно устремив взгляд вперед, туда, где была Лена, находившаяся в столовой, расставлявшая тарелки для ужина. Она резко обернулась, держа в руке посуду, ощутив на себе пристальное внимание мужа.

Взор глаза в глаза. И сердце бешено заколотилось в грудной клетке, словно птица, которую зажали в руках, лишив привычной для нее свободы. По телу прокатился такой непривычный жар, а через мгновение уже стало ужасно холодно…до мурашек…до пульсации, которая отдавала в висках.

Никольский замер. Лена через силу улыбнулась, пытаясь вернуть своему рассудку привычное безразличие.

– Как вкусно пахнет… – опомнился он, разматывая шарф на своей шее.

Пальто повисло на вешалке, ботинки были аккуратно поставлены на коврик возле двери. Сам же хозяин квартиры прошел вперед, по пути сделав небольшой крюк, бросив сумку с ноутбуком на диван в гостиной.

– Переодевайся, мой руки, кушать будем, – произнесла Лена.

– У тебя здесь так…атмосферно, – он посмотрел на горящую в полумраке подсветку в кухне, свет в духовке.

Музыка разливалась по помещениям, окутывая призрачным туманом мебель.

– Кажется, недостаточно, – она на мгновение взглянула на него.

– Сейчас исправим, – решил он, оглядевшись по сторонам, а потом подошел к одному из ящиков, достал из него несколько больших восковых свечей,

В его руках вспыхнул огонь из зажигалки, которую он нашел все в том же шкафчике. Пламя разнесло новый жар по кухне в совокупности с тем, что уже запек шарлотку и был выключен, но и этого оказалось недостаточно.

Влад подошел ближе, взяв ее за запястья, не давая ей пути отхода. Лена коснулась задней стороной обнаженных бедер столешницы. Его взгляд прожигал ее душу насквозь, словно превращал в камень, лишая воли.

Она тяжело вздохнула. Он наклонился, касаясь губами нежной кожи на шее, спустился к ключице, уколов ее плоть длинной черной щетиной. Снова вздох.

– Картошка сгорит, – собрав последние капли рассудка, прошептала она.

Он мимолетным движением выключил электрическую плиту, а потом, с легкостью приподняв девушку над полом, посадил ее на гладкую поверхность разделочного стола, обхватив ее ногами свой торс. Словно в тумане, слыша лишь бешенное биение своего сердца и отдельные звуки песни, она коснулась пальцами пуговиц на его белой рубашке, расстегнула первую…вторую…

Тела воспламенялись, а ее взору уже предстал татуированный биомеханический узор на его ключице. Рывком она спустила рукава с его плеч, обнажая причудливый рисунок.

Его рука скользнула под футболку, остановившись на пояснице, притянув девушку ближе к себе.

– Не здесь, – через силу выдохнула она.

Он подхватил ее, словно она была невесомым листком бумаги, не опуская на пол, толкнул ногой дверь, что вела в спальню. Окна здесь не были занавешены, и ночной город расстилался за толстыми стеклами, и в нем тоже теплилась жизнь, как и на семьдесят четвертом этаже в небольшой комнате, где сегодня должно было обязательно случиться то, к чему всё шло с самого начала их нелепых отношений.

Во мраке блеснуло обручальное кольцо на безымянном пальце, когда она обняла его за шею, прижимая к своей груди.

– Позволь себе забыться, – прошептал он. – Смотри мне в глаза, – призывал он ее, высвобождая из оков, которые представляли собой скомканную одежду.

– Там таятся твои демоны, – отозвалась она из глубины шелковых простыней, процитировав песню популярной группы.

Он незаметно улыбнулся краешком губ, словно наслаждался моментом, который предвещал грядущую бурю. Прикосновения были мягкими, будто ласковый ветер целовал каждую клеточку ее бренной плоти.

Лена выгнулась навстречу его горячему дыханию, что остановилось на уровне живота. Она с силой сжала пальцами ткань, которая прикрывала собой матрас.

– Стой, – простонала она, лишь на миг осознав, что происходит.

– Что? – выдохнул он, поднявшись выше, глядя на ее лицо, замершее в страхе.

– Я не могу, – приподнявшись на локтях, запротестовала она, узрев свою наготу в свете далеких городских огней, что были где-то внизу на московских улицах. – Мне… – дрожащим голосом она подбирала подходящие слова. – Противно, – решившись, призналась девушка.

– Противен я? – уточнил он, уже готовый принять правду.

– Нет! – воскликнула она. – Не ты! Само действо… Это всё так…мерзко…

– Милая, – он убрал волосы с ее лба, оставив ладонь на ее шее, – маленькая моя… Я – твой муж… Сама же говорила…

– Наш брак освящен на небесах, – напомнила она сама себе вслух.

Он прильнул губами к ее устам, бережно укладывая на подушку. Она заставила себя перестать сопротивляться.

Осторожно, будто боялся спугнуть перепелку, охотясь за дикой птицей, он покрывал её тело поцелуями, становясь всё ближе и ближе к сакральным тайнам её подсознания, будто разгадывал самую сложную загадку, которая когда-либо встречалась ему, улавливая любое движение, вздох и даже изменение пульсации её артерий.

Он остановился в паре сантиметрах от её кожи, наклонился, целуя в губы, словно затыкал ей рот, избегая нежелательных криков. Сначала она не поняла, что происходит, думая, что не так уж и сложно играть по его правилам, а потом… тягучая боль разлилась меж тазовых костей, а спазм прокатился волной, сжав горло.

– Ммм, – не слишком громко простонала она, не смея крикнуть, да и не имея возможности.

Он замер, чтобы она привыкла к новому ощущению – такой близости с ним.

– Доверься мне, – прошептал он, касаясь губами кожи над её ключицей, бережно целуя яремную ямку над грудиной, в которой особенно ярко чувствовалось биение сердце и наполнение аорты.

Его движения были, пожалуй, слишком плавными и медленными. Простынь под ее пальцами превратилась в измятую бумагу. Теперь она уже не понимала – терзают ли её эти ужасные и омерзительные ощущения, или она смогла получить хоть какое-то удовольствие от этой пытки, на которую она себя добровольно обрекла, согласившись выйти за него замуж. Воспаленное сознание, однако, могло здраво оценить её положение: пожалуй, это самый лучший вариант из всех возможных, ведь другой мог бы поступить гораздо грубее и безжалостнее.

Руки на мгновение разжали ткань и ногти вонзились в кожу на его спине. Он негромко простонал. Он причинил боль ей, теперь настала её очередь. К её кровоточащей ране то и делоприкасалась его плоть. Ей хотелось взвыть от спазмов, разливавшихся по её животу.

В какой-то момент ощущения изменились. Теперь она сконцентрировалась на других чувствах, которые подкатывали к её горлу. Через несколько секунд её тело обдало неистовым жаром, прокатившимся от бёдер к шее.

Владислав лишь выдохнул от того, что она углубила ногти в его кожу.

– Тише, – взмолился он, опасаясь за последствия её реакции.

Туманная судорога захватила тело девушки. Она выгнулась навстречу Никольскому. Голова дернулась в непроизвольном движении, углубившись в подушку.

Он склонился над ней, покрывая жаркими поцелуями шею.

– Влад… – измученный голос жалобно протянул его имя.

Он лег рядом, так и не насладившись близостью с той, ради которой он жертвовал всем своим сердцем и благами, по крайне мере, в эту ночь.

– Ты как? – трепетно уточнил он, коснувшись губами её виска.

Она повернулась на бок, оказавшись спиной к нему, прижав колени к груди.

– Я хочу побыть одной, – её голос охрип, а движения, казалось, причиняли ей боль.

Ему было неловко. Он взял её силой? Нет, она сама была готова к этому. Или не готова?

Никольский поднялся с постели, бережно укрыл ее одеялом, стараясь не прикасаться к ее телу, натянул сброшенные в угол джинсы, а потом вышел из комнаты. Призрачный свет скользнул незаметным пучком по полу, когда он открыл дверь. Как только он покинул спальню, и вновь воцарился мрак, нарушаемый лишь далеким светом мерцающий ламп в городских фонарях, Лена заплакала, обхватив подушку руками. Сознание заволокло мерзким туманом, в объятиях которого становилось по-настоящему тошно. Хотелось раствориться в каждой молекуле воздуха, чтобы больше не видеть своего обнаженного тела, оскверненного и растерзанного.

Он был предельно нежен и осторожен, но мерзость того, что произошло в этой комнате несколькими минутами ранее, застилала её рассудок, стирая все аргументы в защиту Владислава. Она ощущала себя использованной, выброшенной… Так отвратительно она никогда ещё себя не чувствовала, презирая всех мужчин.

Боль уже не ощущалась так остро, а превратилась скорее в какое-то подводное течение, заглушаемое шумом реки – угнетающим голосом её сознания, которое обвиняло её во всех смертных грехах, но в большей степени в блудных. Лишь одного она не могла принять – это не был блуд, не был грех, ведь совершенное с законным мужем в венчанном браке – есть предназначение супружества.

Слезы застилали доводы рассудка, одурманенного собственными обвинениями в аморальном поведении. На миг она отвлеклась от того, что творилось в её голове, осознав, что Влад пожертвовал своим удовольствием ради неё. Он не пришел к логическому финалу, в отличие от Лены. В какую-то секунду ей даже стало стыдно, что она с такой ненавистью отнеслась к нему и тому, что он совершил.

– Господи, он же святой! – убеждая себя в этом, прошептала она, заткнув себе рот уголком подушки.

«Не замыкайся в себе! Не концентрируйся на своих ощущениях! – мысленно приказывала она своему сознанию. – Я не хочу забывать то одиночество, которое не было таким мерзким! – она сильнее прижала колени к животу, обхватив их руками, словно пряталась в самой себе от этого жуткого мира. – Я больше не та, кем была раньше… Теперь я ничем не отличаюсь от всех остальных… женщин. Ведь отныне я женщина, а не девушка… Какой отвратительный статус, но гораздо ужаснее осознание того, что он, – она вспомнила глаза Никольского, – сделал меня такой!»

Она снова заплакала, вытирая слезы пальцами. Кольцо обдало её жаром. Лена различила его очертания во мраке. От этого стало только хуже: обвинять себя в том, что всё идет своим чередом – наивысший предел её глупости, за которую она презирала себя.

«Неужели сегодня погибла моя свобода? Я больше не буду летать во сне, ведь я пала! Сегодня… в темноте я наконец-то узнала, кто я… Падший ангел? Или я никогда не была светлой? Но лучше быть с кем-то, чем одной! – от этой мысли она слегка подалась вперед, впав в бесшумные рыдания, сдавившие горло стальной рукой. – Мерзкая! Отвратительная! – угнетало сознание мрачными возгласами».

Этой ночью ей не уснуть, но когда-нибудь настанет момент, когда она должна будет вновь взглянуть в его глаза.

В гостиной затихла музыка. Последней звучала песня группы Evanescence – Lithium, усугубившая чувство вины Ермолаевой. На кухне тихонько скрипнула дверца холодильника, звякнуло стекло, затем послушался почти бесшумный хлопок.

«Бутылка из-под пива, – пронеслось в мыслях. – Ему сейчас не лучше, чем мне…»

Сил не было, но она заставила себя собрать крупицы энергии, что, возможно, ещё теплилась в ее теле. Опираясь на слабые руки, села на постели, обнажив торс, высвободившийся от одеяла, которым её укрыл Влад. Ухватившись за вертикальную стойку изголовья кровати, она поднялась на ноги.

Её нагота была ей противна, но она старалась не обращать внимания на свой внешний вид, стягивая тонкое покрывало, что лежало у изножья. Тело не слушалось, а побледневшие пальцы, цвет которых она не различила в сумраке, укутали плоть в нежную ткань, касания которой напоминали поцелуи её мужа.

«Я должна преодолеть себя… Ему тяжело… Он чувствует себя виноватым… Господи! – кричала она в своем сознании. – Помоги мне!»

Она подошла к двери. Её шаги были бесшумными, но казались гораздо увереннее, чем пару секунд назад. Дверь, ведшая из спальни в гостиную, приоткрылась, и Лена показалась в проеме.

Никольский сидел за столом, смотря на то, как пламя свечи трепетало от его дыхания, потом, сделав глоток холодного алкоголя из бутылки, устремил взгляд на девушку.

– Иди ко мне, – с трудном выдавила она из себя на тяжелом выдохе. – Я не хочу спать одна…

– Я чувствую себя монстром, – виновато заметил он, опустив взгляд.

Она приблизилась к стулу, который располагался напротив мужчины, заняла свободное место, не сводя с собеседника глаз, придерживая края покрывала над грудью.

– До это от наших отношений веяло могильным холодом, – заметила она, разглядывая его мрачное лицо в свете огоньков.

Она немного подалась вперёд, скользнув ладонью по столешнице, накрыв его кистью своею. Он наконец осмелился посмотреть на неё, словно ждал хоть какого-то жеста, доказывающего её благосклонность.

– Я привыкну, честно, – успокоила она его. – Просто дай мне время.

– Похотливый старик… – усмехнулся он. – Растлил, осквернил святыню… Чистую, невинную девочку, которая, возможно, никогда и не предназначалась ему, – от его голоса мурашки пробежали по коже – привычно мягкий и бархатный баритон превратился в ледяную сталь, сухую и безжизненную.

Он заметил, как её попытки взять себя в руки, изображая спокойствие и нежность, рассыпались пеплом. Она откинулась на спинку стула – ей было не по себе.

– Я не хочу, чтобы ты меня ненавидела, – тут же исправился он, вернув прежнее тепло в свою речь. – Если ты больше никогда не захочешь…быть со мной…иметь близость… Я всё пойму.

Лена опустила голову, глядя как её пальцы переплелись между собой, когда она положила руки себе на колени.

– Дай мне время, – попросила она. – Обещаю, что совсем скоро я сама сделаю следующий шаг… Просто…

Она замолчала, собираясь с мыслями, подбирая нужные слова.

– Сегодня ты убил ту девочку, которую любил до свадьбы, – вздохнула она, осознавая всю горечь правды, которую произносила.

– Мы оба знали, что так будет, – заметил он, ища им двоим оправдание.

Она повернулась в сторону окна, увидела на фоне красного неба Москвы, окрашенного в отблески тысячи её огней, очертания мебели.

– Ты голоден? – уточнила она, наивно полагая, что ей удастся изменить ход сегодняшнего вечера. – Я готовила ужин.

– Нет, спасибо, – отказался он. – Аппетит пропал.

В её голове всплыли слова какой-то песни, услышанной пару дней по радио: «Гораздо больнее молчать…проще голос сорвать! Кричать!». В самом деле, этот спокойный казалось бы разговор причинял невыносимую муку. Если бы она завопила на всю квартиру! Было бы легче!

– Тогда пойдем спать, – предложила она, тяжело вздохнув. – Я устала.

Она поднялась из-за стола, подошла к спальне, проникла внутрь. На полу лежала её футболка, а возле изножья на кровати – шорты и нижнее белье. Лена оделась и забралась под одеяло.

Влад появился через пару минут, задернул шторы, лёг рядом. Попытавшись обнять её, он услышал неловкую просьбу, приправленную тоской в голосе: «Пожалуйста, не касайся меня». Он не обиделся, ведь прекрасно понимал, что ей сейчас нелегко. Забавно было осознавать, что каждый из них жертвовал собой ради другого, но сами они не уходили так глубоко в свои рассуждения.

Она уснула очень быстро, ему долго этого не удавалось. Он лежал, заложив руки за голову, бесцельно глядя в потолок. Его мысли блуждали по отголоскам прошлого и темного, загадочного будущего. Посреди ночи Лена сама повернулась к нему, прижавшись щекой к его обнаженной груди, украшенной наколотым узором. Это было абсолютно рефлекторно… Не имело под собой никакого подтекста, но мысль о том, что её подсознание само желает сблизить их даже подобным образом, вселила в него надежду.

Глава 8

Горячая вода наполняла ледяную ванну. По коже бежали мурашки от ужасного ощущения перепада температуры, когда спина прикасалась к холодной стенке, пока согревающая влага стремилась успокоить плоть. Вспоминались чьи-то слова: «Лишь тот, кто познал ужас ночи, может понять сладость наступления утра».

До начала занятий еще было слишком долго, а Лена уже начинала разбираться в себе. Смартфон лежал на полке совсем рядом. Тихая мелодия навевала ужас, вбивая в сознание жестокие слова: «Они нам дуло к виску, они нам в дребезги сердца, а мы за ними во тьму, а мы за ними в небеса…»

– Кому? Зачем? А мы им посвящаем жизнь… – по щеке вновь прокатилась слеза, когда девушка шепотом повторила за исполнителями.

Она зажгла экран телефона, посмотрела на время.

Было шесть часов утра. Никольский проснулся один в остывшей постели. Он резко сел, осознав, что его жены нет рядом.

«Ушла?» – первое, что пронеслось в мыслях, с ужасом оставляя окровавленный след в его сознании.

Он поторопился покинуть спальню, прошел через гостиную, столовую, кухню, лишь потом услышав, как в ванной комнате течет вода.

Остановившись в коридоре, соединявшем жилую комнату с прихожей, он опустился на пол, бесцельно глядя прямо перед собой. Внутренний голос зверем хрипел в его груди: «Мерзавец!». До слуха донеслись тихие слова песни. Она ему не верит, боится. Осознание своей роли в её жизни пришло само собой. Ей страшно, что всё повторится вновь. Он тяжело вздохнул. Желания переубеждать её в том, в чем теперь она была уверена, не было, ровно, как и смысла во всём этом.

– Ты же знаешь, что это не так, – произнес он вслух так неслышно, что сам вряд ли бы поверил, что на самом деле озвучил свои мысли. – Ты же знаешь, что я тебя не предам!

За закрытой дверью послышались шаги. Лена вжалась в бортик ванны, прижав колени к груди.

– Ты в порядке? – мягкий и искренне заботливый голос Влада вонзил ей острое лезвие в сердце.

Она молчала, бесшумно шевеля губами, словно звук навечно покинул ее.

– Лена? – он начал беспокоиться.

– Я в норме, – отозвалась она, испугавшись, что он зайдет к ней.

Он прислонился спиной к стене возле двери, переплетя руки на груди так, что мышцы напряглись, рельефно выпятив татуировку. Теперь он был вынужден бродить по собственной квартире, как лев, загнанный в клетку.

Лена выключила воду, взяла в руку белоснежное махровое полотенце, села на бортик ванны, расправляя ткань. Встав на коврик, разложенный на гладкой плитке, она сделала шаг вперед, но половица скользнула. Девушка с шумом упала на пол.

Ногу пронзила боль так, что стон вырвался из груди.

– Что случилось? – за дверью снова раздался голос Влада.

Она молча касалась голеностопа, проверяя перелом или вывих.

Никольский не стал дожидаться ответа, взломал замок ножом, который он наскоро схватил с кухонного стола, ворвался внутрь, отбросив ледяной металл на крышку стиральной машины, опустился рядом с Леной на колени.

– Позволишь? – он посмотрел на ее ногу.

Она лишь согласно кивнула. Его рука легла на её кожу. Боль вдруг затихла от тепла его тела.

– Просто подвернула, – заключил он, подхватывая ее под коленями и за поясницу, поднимая над мокрой плиткой.

Она обхватила его шею, облегчая ему задачу. Владислав занес ее в гостиную, положил на диване.

– Какие сегодня пары? Сможешь пропустить? – уточнил он, отправляясь в спальню за одеялом, которым через минуту укрыл её.

– Да, смогу… – тяжело вздохнула она.

– Значит отсидишься весь день. Я сейчас завтрак приготовлю, – успокоил он её, улыбнувшись через силу. – Телевизор включить?

– Тебе на работу надо, – напомнила она, попытавшись изобразить заботу, которую в действительности она лишь заставляла себя испытывать.

– Я позвоню на студию. Без меня разберутся, – уходя на кухню, ответил он ей.

«Еще один день с глазу на глаз…» – подумала она про себя.

Он принес латте с карамельным сиропом и кусок шарлотки, которую достал из духовки, где пирог находился со вчерашнего вечера.

– Спасибо, – сухо произнесла она, избегая взгляда глаза в глаза.

Он всё понимал, поэтому не навязывался, строго соблюдая дистанцию, которая оказалась предельно комфортной для нее.

Ей ужасно хотелось с кем-то поговорить, но поделиться с Никой она не могла, а мама… Она бы не поняла её переживаний, ведь что такого в том, что произошло между ней и её мужем?

– Сегодня кто-нибудь придет на английский? – вспомнил он о её учениках.

– Нет, – ответила она.

– Тем лучше… – смягчился он.

– Надо старосте написать, чтобы прикрыла, – вспомнила Лена, допив кофе.

– Где твой телефон? – начиная поиски, спросил Никольский.

– В ванной, кажется… – с сомнением произнесла она.

Он принес аппарат через пару минут. Она открыла диалог в соцсетях, предупредила одногруппницу, что её сегодня не будет.

Влад включил ноутбук, послал своему заместителю электронное письмо, тот ответил почти сразу.

На экране всплыло уведомление: «Шварц звонил сегодня нам. Сказал, что нужно приехать в немецкий офис. Там есть кое-какие вопросы. Их юристы уже подготовили документы. Останется только подписать. С финансами там вроде все в порядке, но перестраховаться не помешало бы, особенно после того, что там творилось раньше. И еще, пара фирм прислали свои резюме, надо бы обсудить с нашими коллегами».

– Поедешь со мной в Германию? – вдруг прозвучал его голос в тишине гостиной, пока Лена пролистывала новостную ленту.

– В каком смысле? – удивилась она, отложив телефон.

– Мне туда нужно слетать на пару дней по работе. Впереди как раз двадцать третье февраля… Три дня выходных… Вот я и подумал… Почему бы нет?

– Это же загранпаспорт надо найти… – оживилась она. – Где-то был в документах… Вещи собрать…

Влад довольно улыбнулся, видя, как она вдохновилась этой идеей.

– Заодно попрактикуешь свой немецкий, – напомнил он.

Впервые за последние часы она почувствовала воодушевление. Нога уже почти не болела, и девушка, откинув одеяло, собралась встать.

– Э, нет, – остановил её муж. – Разбежалась на радостях, – усмехнулся он.

– Ну, блин… – протянула она, изобразив обиженную гримасу.

– Вечером найдешь, – заверил он ее.

Настроение показалось не таким уж и скверным, поэтому она взяла пульт с журнального столика, включила комедийный канал, по которому шел какой-то фильм, но, досмотрев его примерно до середины, она уснула.

Ермолаева отошла ото сна часа в два после обеда с чувством грядущих перемен. С таким ощущением обычно просыпаются маленькие дети, которым накануне купили новую игрушку, и им не терпится вновь вернуться к ней.

– Выспалась? – Никольский сидел на полу, прислонившись спиной к дивану, а у него на коленях разместился ноутбук.

Лена приподнялась на локтях, окинув взглядом невозмутимую позу мужа, остановила взор на компьютере. Почему-то в голове возникла призрачная мысль, которая удивила её саму: «Вот бы оказаться на месте этого гаджета…». Она испуганно посмотрела на Владислава, словно опасалась того, что он прочитает её помыслы.

– Да, вроде… – словно в тумане ответила она.

– Как нога? – продолжил мужчина.

– Кажется, лучше… – она придвинулась ближе к нему, глядя на горевший экран. – Работаешь? – пытаясь отвлечь себя от странных рассуждений, зародившихся в ее сознании, уточнила она.

– И да, и нет, – снова начав набирать какой-то текст на клавиатуре, произнес он.

– В смысле? – Лена наклонилась над ним, наконец различив написанное.

Это был какой-то документ, как обычно, скучный и непонятный, написанный исключительно юридическим языком, в котором студентка филфака не понимала ровным счетом ничего.

– Нужно подготовить договор с одной компанией… – начал было он объяснять, запрокинув голову назад, увидев её лицо над собой, но потом замолчал, слегка улыбнувшись. – Скажи честно, что тебе это не интересно, – попросил он.

Она обхватила его шею, положив ладони на его грудь чуть ниже ключиц, нависнув над ним.

Казалось, будто он перестал дышать, чтобы не спугнуть её нежный порыв, который был способен сблизить их хоть на мгновение.

– Давай так, – предложила она, достав из глубины своей измученной души все крупицы ласки и тепла, – я пообещаю тебе, что постараюсь изменить свое отношение к тебе и тому… Ну… Что будет происходить между нами. А ты… Влад, – она вздохнула, возвращая себе на секунду взбунтовавшееся спокойствие, – дай слово, что не будешь торопить события. Начало положено, а дальше… мне нужно немного времени, чтобы привыкнуть к…тебе…и твоему…

– Достаточно. Можно было остановиться только на мне, – усмехнулся он.

– Не смешно, – по-детски надула она губки.

– Кто сказал, что я смеюсь, – он поставил ноутбук на стол, поднявшись с пола, с силой закутал ее в одеяло, повалив на диван, его пальцы защекотали её до истерики, что она залилась звонким смехом.

– Хватит! – взвизгнула она из глубины своего кокона.

Он оставил ее в покое, разворачивая толстую ткань, вынимая свое сокровище из нее.

Ее волосы были взъерошены, а на лице явное недовольство, увидев которое он посчитал, что слишком заигрался, но потом её мимика резко сменилась, и она рассмеялась.

– Видел бы ты себя сейчас, – закатилась она.

– Ах, ты ж, проказница! – он ухватил края одеяла и набросил его на нее, а потом прижал к себе.

– Пути меня! – простонала она исковерканное «пусти» из его объятий.

Через полчаса они отправились обедать. Владислав помог ей дойти до кухни, поддерживая за талию.

– Давай закажем на вечер что-нибудь из ресторана… Я вдруг понял, что разучился готовить, – признался он.

– Могу я ужин организовать. Нога, в принципе, уже в норме, – подбодрила она его.

– Можно задать тебе глупый вопрос? – подозрительно покосившись на нее, уточнил он, перемешивая ее вчерашнюю картошку.

– Ну, рискни здоровьем, – настроение было явно приподнятым, и именно это удивило Никольского.

– Что такое тебе приснилось, что теперь ты такая…бодрая? – спросил он.

– Может что-то и снилось… – мечтательно закатила она глаза. – Только я все равно не помню. Просто… Произошла переоценка ценностей… Если можно так выразиться.

Вечером они позвонили в доставку еды, заказали пиццу, пасту и прочие атрибуты итальянской кухни. В целом, ничего полезного для здоровья, но изредка можно было себя побаловать вредным питанием.

– Надо найти паспорт, – вспомнила Лена после ужина.

– Он точно не у твоих родителей? – поддержал ее муж.

– Точно. Я, когда переезжала к тебе, запихивала его в какую-то коробку. Осталось вспомнить в какую именно.

Она теперь уже свободно поднялась с дивана, на котором они сидели до этого, отправилась в спальню, где возле письменного стола находились некоторые вещи, не разобранные ею до сих пор. Среди этих пожитков она и нашла документ.

– Фух, – выдохнула она, показавшись в проеме двери, – вот он!

– Оформим срочные визы, а пока закажу билеты на самолет, – он открыл крышку ноутбука, зашел на сайт.

Выбрав нужную дату, мужчина оплатил покупку.

– Пойдем завтра в кино или еще куда-нибудь, – предложил он, осознав, что ей тяжело будет находиться с ним в одной квартире все выходные с глаза на глаз.

– Не знаю… У меня в понедельник практическое занятие по культурологии… Надо кое-что подучить… Но… Желания нет совсем.

– Придется. Не доводи до долгов.

– Это вряд ли, – усмехнулась она. – Там такой преподаватель, что… В общем, достаточно будет всего лишь прочитать материал.

– Ладно, утром решим, благо, что сегодня еще пятница, – с улыбкой заметил он.

Следующим вечером они отправились в кинотеатр. Там шел какой-то мистический триллер с говорящим названием «Затмение». Сюжет оказался напряженным, и весь сеанс Лена держалась за руку Владислава, словно ища у него защиты.

Он умилялся от вида её беспомощности, позволяя ей думать, что с ним ей не грозит ровным счетом ничего.

Вернувшись домой, девушка приготовила ужин и села за учебники. Спать ей теперь точно не хотелось, особенно после этих ужастиков. В постель она отправилась только около двух часов ночи, когда силы совсем иссякли. Оставшись в майке и нижнем белье, она залезла под одеяло, на котором лежал Влад, продолжая свою работу на переносном компьютере.

– Всё? Твои батарейки сели? – мягко заметил он, отвлекшись от работы, наблюдая за тем, как она подмяла край подушки под щеку.

– Угу, – промычала она.

– Будешь спать? – уточнил он, закрыв ноутбук.

– Если получится, – с трудом усмехнулась она.

– Мне уйти? – ему почему-то вспомнилось напряжение, которое она испытала, когда он обнял ее в ту ночь.

– И оставить меня один на один с подкроватным монстром? – недовольно фыркнула она, дав ему понять, что её обида – наигранная.

Он встал с постели, отнес гаджет на стол, выключил в спальне свет. На фоне темного окна мелькнул его силуэт, когда он снимал с себя джинсы и футболку. Как маленький ребенок, Лена наивно приоткрыла один глаз, наблюдая за Никольским. Крохотное сердечко затрепетало в груди. В её муже было столько силы, энергии, мощи, что хотелось безукоризненно подчиниться им, почувствовав свою беспомощность в его могучих руках, крепких объятиях.

Он подошел к кровати. Она откинула уголок одеяла, словно приглашая его на супружеское ложе.

– Ох, и хитрюга же ты, – усмехнулся он, блеснув во тьме белоснежной улыбкой, а потом лег рядом с девушкой.

Она отпустила подушку, обхватила правой рукой его торс, положив голову на его грудь, в которой уверенно билось любящее сердце.

Полежав так пару минут, она приподнялась на левом локте, заглянув ему в глаза, но потом опустила взгляд, пытаясь различить во мраке татуированный узор на его ключице, водя пальцем по верхним ребрам, скрытым под художественной биомеханикой.

– Может нам стóит попробовать снова? – предложила она, намекая на проблему, с которой вдруг столкнулся их брак.

Он подался вперед, взяв в свои ладони ее голову, наклонил чуть ниже. Его губы коснулись её лба.

– Спи, хватит с тебя приключений на сегодня, – бесконечно тепло и мягко прозвучал тягучий баритон, разрушая ледяной звон тишины в супружеской спальне.

Она вернулась в исходное положение, сильнее прижавшись щекой к его коже, что покрывала грудь, и уснула, чувствуя себя в полной безопасности, словно его руки были крепостью, что окружила её и защищала от холодного, злобного мира, хранившего в себе столько опасности. Но теперь она нашла своё убежище, которое никогда не будет сломлено натиском вселенной, обрушавшей на неё свои жестокие удары.

Он же, заключив её в свои объятия ещё долго думал о её предложении. Теперь он просто выжидал, когда она сама захочет вновь ощутить их близость не только душевную, но и физическую. Он пробуждал в ней голод, умело действуя на слабое девичье сознание, желавшее получить запретный плод, который оказался не таким уж и запретным, ведь Бог, скрепивший их союз, создав мужчину и женщину, Сам повелел им «расти, множиться и населять землю». Почему Владиславу вдруг вспомнился этот факт из Псалтыри? Или из Евангелия? Может быть вообще из Библии… В половину третьего часа ночи, казалось, уже всё равно.

Он последовательно приучал её к себе: к своему телу, голосу, прикосновениям, будто она была диким зверьком, которого он хотел накормить, но тот боялся человека, что был таким сильным и большим для него.

Выходные прошли в ленивом и тусклом скитании по квартире с учебником по культурологии. Влад к концу воскресения закончил писать юридический до самой последней точки документ, привычный для людей с его образованием, но непонятный для всех остальных. Этот вроде бы русский язык, который был совершенно неясен для простых смертных и больше напоминал анамнез в истории болезни, составленный врачами, которые, как подумалось Лене, зачем-то взглянувшей на экран ноутбука, выражались столь же запутанно и витиевато, словно наводили порчу, а не объясняли людям причины и течение их недуга.

В понедельник они оба разъехались по своим рабочим местам: она – в институт, он – на студию. Обручальное кольцо было положено в кошелек в отдел с мелочью перед тем, как войти в аудиторию.

– Лен, – Ника пришла чуть позже, но задолго до звонка, села за одну парту с Ермолаевой, – прости меня за мою… назойливость, – извинилась девушка.

– Всё в порядке, – улыбнулась жена Никольского. – Это я что-то сорвалась…

– Это потому, что у тебя нет парня, – снова начала свою лекцию ее подруга.

«Да, парня нет, зато есть муж» – подумала про себя Лена.

– Ты, кстати, как-то…изменилась что ли… – заметила юная особа, окинув собеседницу оценивающим взглядом.

– В каком смысле?

– Не знаю… Стала женственнее… Или повзрослела? Не могу точно сказать. Как выходные-то провела? К родителям уезжала? – Ника всё не унималась, будто не могла нарадоваться тому факту, что они наконец-то помирились.

– Нет, не ездила. Почитала учебник, прибралась по дому… Так… Ерунда, – довольно уклончиво выразилась она.

– Скучно живешь, Ермолаева! – усмехнулась одногруппница. – Вот я с Ромой ездила кататься на горных лыжах. Тут база в Подмосковье… Ужас! Чуть не переломалась вся!

«Эх, – вздохнула в мыслях Лена, – знала бы ты, что на самом деле происходит в моей жизни!»

В аудиторию вошел преподаватель, начал лекцию. На второй паре было практическое занятие, на котором обе девушки получили достаточно высокий бал, поскольку ниже четверки пожилая женщина, ведшая этот предмет, никому не ставила.

– Слушай, – вспомнила Ника, когда все уже расходились по домам после окончания всех занятий, – мы тут думали поехать в выходные в загородный дом. В конце концов, двадцать третье февраля будет. Коттедж снимем, замутим там тусовку… Давай с нами.

– Нет, спасибо, – с улыбкой глядя на наивную подругу, отказалась Ермолаева. – Хочу уехать из Москвы. Мама скучает.

– Я уверена, что она тебя поймет и разрешит. Ну же, не ломайся! – её глаза округлились, чуть ли не слёзно уговаривая спутницу.

«Ну уж нет! – возмутилась Лена в мыслях. – Это ты у нас девушка свободная, а я теперь – замужняя женщина! Женщина…» – последнее слово особенно остро резануло сознание, что её аж передернуло.

– Ты чего? – удивилась Ника.

– Холодно тут, – солгала жена Никольского. – Да и по домам пора.

– Ну так что? – не унималась собеседница. – Поедешь?

– Нет. Не вижу смысла, – уже выходя на крыльцо института повторила свое решение Лена.

– Так ты точно ни с кем не познакомишься, если запрешься в своей конуре, – фыркнула её подруга.

– А мне и не нужно, – усмехнулась Ермолаева и направилась в сторону метро.

Одногруппница поплелась за ней. Они расстались на одной из станций, разъехавшись в разных направлениях.

Неделя протекала в привычном режиме: учеба – дом, дом – учеба. Никаких намеков, напоминаний. Всё чинно и благочестиво. Владислав даже не пытался подтолкнуть её к новой попытке наладить их интимную жизнь, по крайней мере, ничего не говорил, но делал… достаточно.

Теперь каждое утро он решил заниматься упражнениями для совершенствования своего тела, которое и без того было вполне удовлетворительным. Тактика, избранная им, была довольно действенной, ведь отныне, умывшись и возвращаясь из ванной комнаты обратно в спальню через гостиную перед занятиями, Лена наблюдала увлекательную картину, демонстрировавшую ей слаженную работу мускулов. Никольский то отжимался от пола возле большого окна, где было больше всего свободного места, чем во всей квартире, то качал пресс… На секунду её сердце переставало биться, когда она останавливалась в дверном проеме, глядя на все эти спортивные игры мышцами, потом, правда, переведя дыхание, она продолжала собираться на учебу, но все эти представления, которые, впрочем, на самом деле «убивали двух зайцев» одновременно, постепенно начинали усиливать свое действие на её сознание.

Вот так без лишних слов он завоевывал её расположение, пробуждал желание, заставлял добровольно покориться его силе.

– Влад, – тихонько мяукнула она, когда они легли спать в четверг вечером за два дня до отлета в Германию.

– Ммм? – протянул он, смирившись со своей участью, ожидая её капитуляции хотя бы в этом месяце.

– Ты сильно устал? – она решила зайти издалека, вот только не рассчитала, что её оппонент слишком хороший психолог.

– Смотря для чего… – ответил он, прекрасно понимая, к чему она клонит.

– Ну… Не знаю… – она немного оживилась, подползая ближе, пытаясь поймать на себе его взгляд, но его глаза оказались закрыты, когда она очутилась совсем рядом.

Он уже предвкушал сладостные последствия этих её неловких намеков – таких наивных и по-настоящему детских, однако, все его грезы вдруг оборвались.

– Ладно, спокойной ночи, – тяжело вздохнув, выдала она, возвращаясь на свою половину кровати.

Осознав, что она повернулась к нему спиной, он открыл глаза, с досадой принимая поражение. Почему она вдруг передумала?

– Лен? – сладкий шепот был немного напряженным.

Он приблизился, положил ладонь ей на плечо.

– Чего хотела-то? – изобразив тотальное непонимание, уточнил он.

– Да… Уже неважно, – отмахнулась она.

В действительности, в ней боролись две стороны одной медали. Одна напоминала ей о том, какое мерзкое чувство сдавливает горло в момент их близости, как тяжело смириться с этим отвратительным ощущением; другая же – в красках рисовала его тело – такое сильное, мощное, полное незыблемой энергии, руки, которым хотелось отдаться, забыв обо всём, погрузиться в страсть, охватывающую немощную, хрупкую плоть… К какой версии ей следовало прислушаться она не знала, но теперь уже ей самой было интересно – кто победит в конечном итоге?

Он снова лег рядом, разглядывая призрачный потолок, который уже казался несуществующим в свете уличных фонарей.

«Что я делаю не так?» – пульсировал вопрос в его сознании, но он был уверен, что именно такой путь – единственно правильный, а значит, желаемый эффект совсем скоро докажет ему это.

Всего пара дней пролетела в хлопотах. Лена собирала вещи, потом снова перекладывала их из одной сумки в другую, затем, решив, что взяла слишком много, сокращала их количество. Никольский лишь с умилением наблюдал, как она бегает по квартире, упаковывая чемодан.

– Всё собрала? – за час до выезда спросил он у нее, видя ее растрепанные волосы, которые до сих пор не были уложены после утреннего душа.

– Почти, почти! – застегивая замок на багаже, сидя сверху на сумке, отвечала она.

– Тебе еще одеться надо, – Влад застегивал джинсы, засовывая в них края черной рубашки.

– Ты бы еще костюм надел, – усмехнулась она, мельком взглянув на него.

– Тебе не нравится? – удивился он, просовывая ремень в петли на поясе.

– Ну… Без этого тебе лучше, – произнесла она и снова опустила взор, словно сама смутилась своих слов.

Он постарался не заострять внимание на её высказывании, насладившись своей очередной победой. Эта игра, которой являлось приручение собственной жены, казалось ему увлекательным водевилем, хотя вряд ли он наслаждался стратегией, приносившей лишь тахикардию, вызванную выбросом адреналина в кровь, а не бурю положительных эмоций.

Никольский сидел в гостиной на диване. Лена вышла из спальни.

– Сойдет? – покрутилась она перед ним, будучи одетой в узкие джинсы и черную толстовку без рисунка.

Волосы наконец были уложены, и нанесен легкий макияж.

– Конечно, – отозвался он, поднявшись со своего места.

Она выкатила чемодан на колесиках из комнаты, поставила в прихожей. Рядом положила маленький рюкзачок – ручную кладь с телефоном, наушниками, зарядкой, салфетками и прочей дорожной мелочью, которая могла пригодиться в пути.

Через полтора часа они уже оказались в аэропорту, куда их привез Виктор на служебной машине.

– Я уже сто лет никуда не летала, – взяв мужа за руку, испуганно сообщила Ермолаева, стоя в очереди на посадку.

– Боишься? – ласково улыбнулся он.

– Нет, что ты? Это всего лишь самолет, – немного нервно усмехнулась она.

– Слушай, я так всю жизнь летаю, – попытался он успокоить её.

– Ладно, разберемся по ходу дела, – выдохнула она. – Сколько время?

– Семь утра, – ответил он, посмотрев на наручные часы.

– А в Германии? – она пыталась отвлечься.

– На два часа меньше, – понимая цели ее вопросов, пояснил он.

– А куда мы вообще едем? – опомнилась она, вдруг осознав, что совсем ничего не знает об их путешествии, окончательно доверив своему супругу свою жизнь и судьбу.

– Летим до Ганновера, потом берем машину в прокате и едем до Брауншвейга, – рассказал он.

– Брауншвайга, – поправила она его. – Из-за особенностей написания в немецком третий слог читается по-другому.

– Ну вот, будешь моим репетитором, – усмехнулся он.

– Да без проблем, – согласилась она.

В самолете она села к иллюминатору, а Влад рядом. Весь полет она спала на его плече. Впрочем, он тоже не особенно и бодрствовал, склонив голову в её сторону.

Никольский разбудил её, когда они приземлились в аэропорту Ганновера. Он арендовал машину, положил вещи в багажник.

– Так, смотри, у тебя есть сорок минут, чтобы определиться с отелем, – начал Владислав, когда они уже ехали по лесной дороге.

– Заинтриговал, – оживилась Лена.

– Я заказал два номера, но в разных гостиницах. Какая атмосфера тебе больше нравится? Темная готика или светлый хайтек? – в его голосе была искренняя заинтересованность.

– Ну… Даже не знаю… – протянула она, предвкушая заселение. – Чем темнее, тем лучше?

– Держи, – он протянул ей свой телефон. – Зайди на их сайт, отмени бронь.

Он выполнила его просьбу, а через полчаса вдали показался Брауншвейг.

Город встретил их заснеженными улочками, выводящими к проспектам.

– Куда едем? – уточнила Лена, разглядывая пейзаж за окном.

– Сначала в Pentahotel, потом я тебя оставлю на пару часов. Надо будет посетить студию, а вечером… Я полностью в твоем распоряжении, – он окинул её голодным взглядом, от которого она невольно поежилась, но ей тоже хотелось утолить эту жажду, что терзала их обоих, ведь терпеть его присутствие рядом… так близко… она больше не могла.

Администратор встретила их на ресепшен, проводила в номер.

– Я отлучусь ненадолго, – поцеловав жену в лоб, предупредил Владислав. – Ты голодная? Там внизу ресторан. Сходи, позавтракай. Вернусь, погуляем по городу, покажу тебе достопримечательности.

– Так ты уже был здесь? – догадалась она.

– Конечно, здесь филиал моей фирмы, – улыбнулся он и, переодевшись в костюм, оставил её одну.

Она села на край постели, заправленную темным атласным бельем, глядя в большое окно, открывавшее вид на заснеженный город.

Когда вещи были разобраны, она надела теплое черное платье-футляр, спустилась вниз.

Лена заказала бизнес-ланч, в который вошел овощной салат со сметаной, мясная лазанья и фруктовый чай.

За соседним столиком сидела молодая пара. Парень оживленно о чем-то рассказывал своей спутнице на неплохом английском, потом у нее зазвонил телефон, и она, извинившись, покинула его. Он на секунду посмотрел на Ермолаеву. Она рефлекторно улыбнулась, он ответил тем же, а потом вдруг оставил своё место и сел напротив нее.

– Hi. My name is Charles. And you? ³ – произнес он, глядя ей прямо в глаза.

– Елена, только я не думаю, что Ваша девушка поймет, почему Вы поменяли место Вашей дислокации, – спокойно ответила она на том же языке.

– О, не берите в голову. Это моя сестра. У нее завтра свадьба, поэтому я приехал сюда из Ньюпорта.

– Мои поздравления Вашей сестре.

– А Вы? Одни здесь? Откуда приехали, кстати?

– Я из России. Приехала сюда с мужем. Он бизнесмен и у него здесь деловая встреча.

– Ой, Вы замужем? Прошу прощения, не знал.

– Ничего страшного.

Он хотел продолжить разговор, но в дверях ресторана появился Владислав. Никольский подошел к их столику, демонстративно наклонился к жене, поцеловав её перед англичанином и повернулся к незнакомцу.

– Any problems? – его голос был мягким, но интонация сообщала некоторое недовольство.

– No, no, – забормотал юноша, – just talking about nothing… Excuse me⁴, – парень покинул их, вернувшись на свое место, потом к нему присоединилась его родственница.

– Как дела? Все в порядке? – Влад был несколько обеспокоен происходящим.

Она взяла его за руку, лежавшую на столе, ласково улыбнулась.

– Не волнуйся. Ничего ужасного не случилось.

– Ты позавтракала? – уточнил он, чувствуя, как нежность затапливает его сердце.

– Да, могу подождать тебя. Как, кстати, встреча прошла? – продолжила она выбранную ею стратегию.

– Ох, не знаю, – он махнул рукой, и к ним подошла официантка.

Никольский сделал заказ и продолжил разговор.

– Слишком гладко стелют, – задумчиво произнес он. – Конечно, контракт с их компанией выгоден мне, но… Мои ребята сейчас собирают сведения по ним… В понедельник нужно будет всё решить… – он посмотрел на скучающее выражение лица жены. – Зачем тебе эта информация? – улыбнулся он.

– Тебе же нужно с кем-то поделиться, – ответила она. – С коллегами ты не можешь, поскольку ты – начальник и должен быть для них чуть ли не Богом, а я…

– А для тебя я не должен быть Богом? – перехватил он её мысль.

Она опустила глаза, словно смутилась, но потом устремила на него прожигающий взгляд.

– Ночью узнаешь, – она говорила серьезно и твердо, а в её голосе была уверенность, даже доля угрозы, которая ошарашила Никольского.

Официантка принесла заказ. После завтрака они вернулись в номер, переоделись и отправились на экскурсию по городу.

Первым делом они посетили площадь Бургплац, которая была центральной в Брауншвейге. Владислав рассказал своей спутнице о том, что заложена она была еще в средние века, а в двенадцатом столетии её расширили по приказу герцога Генриха Льва и установили на ней памятник в виде царя зверей. Рядом с площадью граничил дворец Данквардероде, в которой жил сам Генрих. Следующим пунктом их пешеходной прогулки была церковь Святого Власия и дом Фивега.

– Не хочешь зайти в магазины? – спросил он ее, когда они проходили мимо торгового центра.

Она согласилась, но пробыла там недолго, купив ему подарок на грядущий российский праздник и кое-что из одежды для себя, а точнее для Влада. Проще говоря, комплект нижнего белья, выбирая который она выглядела крайне озадаченно, что пришлось просить девушку-консультанта помочь ей. Никольский же ждал её в кафе недалеко от рыночной площади, где они и пообедали, а потом, когда уже стемнело, прогулялись по старинным аллеям, мимо красивых исторических зданий и древнего фонтана в готическом стиле.

Они вернулись в отель, когда на часах было уже около десяти часов вечера. Поднявшись по лестнице на свой этаж, сняли верхнюю одежду ещё в коридоре, включили небольшой светильник в прихожей, повесили пальто на вешалки.

– Боже мой, я так устала… – тихонько простонала Лена, разувшись, вступив на мягкий ковер в гостиной. – И дико хочу в душ…

Влад уже и не рассчитывал на «продолжение банкета», которое его жена обещала ему ещё утром за завтраком. Сама же она почти сразу отправилась в ванную комнату, где провела ближайшие полчаса.

Насладившись ласковыми прикосновениями теплой воды, очистив свое тело от груза пережитых сегодня событий, она показалась в спальне – свежая и обновленная.

– Пойдешь? – уточнила она у мужа, который, увидев её, закрыл крышку ноутбука, спустился с кровати, где лежал поверх покрывала.

– Ну, если это так бодрит… – согласился он, покидая её.

Как только он вышел из комнаты, она тут же нырнула в пакет с покупками, спрятала небольшую коробочку с подарком для него в свой чемодан, достала ажурное белье, но сразу, скомкав его, сунула обратно в упаковку.

– Нет, это слишком, – отказалась она от идеи, возникшей в её голове. – По крайне мере не сейчас…

Бумажная обертка вместе с содержимым оправилась в дорожную сумку.

– Ладно, придумаем что-нибудь другое… – вздохнула она.

Она осталась в домашнем халатике, смирившись с провалом собственной затеи, а потом вдруг решила заглянуть в компьютер. Чем это, интересно, он занимался, пока она была в душе?

На экране показались открытые в браузере вкладки. Продажа в основном немецких машин. Как выяснилось, здесь, в тридцати километрах от Брауншвейга был еще один городок – Вольфсбург, в котором располагался головной завод одной из самых популярных марок автомобилей.

– Ну… мало ли… – произнесла Лена вслух, подумав о том, для чего он смотрел всё это.

Она поставила компьютер на прикроватный столик, выключила тусклый светильник возле изголовья, открыла шторы, так что теперь в спальню проникал свет уличных фонарей.

Взяв телефон, Ермолаева написала маме в мессенджере, что у них всё благополучно, а город приятно удивил старинной красотой и атмосферой. Галина Владимировна ответила радостным комментарием и пожелала «спокойной» ночи, выделив прилагательное кавычками, от чего Лена только улыбнулась, поняв, какой смысл скрыла женщина в этих символах.

Вода в ванной затихла, потом раздались шаги. В полумраке ночи, окутавшей Брауншвейг, он появился в дверном проеме, обмотавшись белым полотенцем от пояса и ниже. Воображение помогало представить сложный узор на его обнаженных руках, груди…

Он привычным движением потянулся ладонью к выключателю.

– Не надо, – попросила она его слегка дрогнувшим голосом откуда-то из темноты.

– Почему? – удивился он, однако выполнил её указание.

Она подошла чуть ближе, неловко развязывая тонкий поясок халата, под котором было лишь привычное белье. Он сумел различить неточные движения в сумраке.

– Ты снова готова попробовать? – уточнил он, стараясь не дышать, боясь спугнуть этот её порыв.

– Ника говорила, что это, как сигареты – в первый раз не очень, а потом неоторваться, – спазм сковал горло так, что звуки получались совсем неуверенными.

Он резким движением обнял её за талию, привлек к себе, сделав шаг навстречу. Терпение мужчины лопнуло. Его губы… Такие горячие, полные страстного, опьяняющего желания… Этот поцелуй сделал её увереннее. Она уже была готова подчиниться его силе, мощи, которая вырывалась наружу из его тела.

Лена обвила руками его шею, Владислав приподнял её над полом так, что ей пришлось обхватить его торс ногами. Он наклонился над постелью, укладывая самое ценное, что только было в его жизни на гладь атласного покрывала; его сокровище, его запретный плод, коим являлась исключительно она.

Дыхание то замирало, то становилось шумным и аритмичным.

– Ты убиваешь меня, – прошептал он, спускаясь колючей дорожкой из поцелуев к её животу, наслаждаясь тем, что она выгибается к нему навстречу.

– Ты сам напросился, – через силу вглядевшись во тьму, что окутала их наготу, ответила она.

Власть, которую он получил над ней, теперь сводила её с ума. Она становилась безумной, зависимой, безвольной, когда он прикасался к ней. Мужчина, которого она так долго не подпускала к себе, которого ненавидела, когда это случилось впервые, которого теперь она так страстно желает всем телом и душой…

– Заставь меня забыть весь мир… – выдохнула она, взяв в ладони его голову, чувствуя, как вода с его мокрых волос капала на её грудь.

Он улыбнулся уголком губ, заглянув ей прямо в глаза, касаясь горячим дыханием её кожи. Взор уже привык к темноте, поэтому очертания становились всё отчетливее.

Пламя охватило их двоих, когда она наконец ощутила жар его плоти где-то меж тазовых костей, внутри себя… Туман окутывал пространство, делая всё во вселенной бессмысленным, кроме ощущений, разрывавших их тела.

Далеко за полночь по местному времени она уснула на его груди, обхватив мощный торс рукой, а он, прижав её к себе, впал в беспамятство, наконец осознав, что он ей нужен, что она не избегает его и даже способна желать его, как мужчину.

Она осторожно приподнялась над постелью, разглядывая его лицо, когда хмурое солнце заглянуло в открытое окно. Его мимика выражала полную безмятежность. Вокруг глаз легкие мимические морщинки – «гусиные лапки». Он стал чаще улыбаться в последнее время, хоть ей было нелегко помочь ему в этом. Закрытые веки, под которыми скрылись зелено-карие глаза, что вспыхивали адовым пламенем прошлой ночью от трепетного вожделения. Длинная черная щетина, примерно в 6-7 миллиметров… такая жесткая, но привычная для неё. Губы…

Она подползла чуть ближе, разделив с ним одно дыхание на двоих… Ей ужасно хотелось его поцеловать, но он опередил её, тут же раскрыв глаза, заключив свою жену в крепкие объятия. От неожиданности она ахнула, но смысла сопротивляться уже не было. Он повалил её на спину, прижав своим телом к кровати. Его ладонь скользнула вдоль её обнаженного позвоночника, оставляя после себя мурашки от властного прикосновения.

– Светло… – простонала она.

– Стесняешься, – ласково усмехнулся он.

– Пока что… да, – призналась она, упершись пальцами в его грудину.

– Ладно… – согласился он. – Давай позавтракаем, а потом я покажу тебе старинную ратушу.

– Уговорил, – она натянула на себя покрывало, обмотав свое тело. – Эй, отвернись, – капризно мяукнула она.

Он перекатился на свою сторону постели и укрылся одеялом.

– Не хочу вызывать у Вас смущение, миледи, – с улыбкой пояснил он свои действия, прикрыв наготу.

Она весело хихикнула и отправилась в ванную, где вчера оставила свою одежду, когда принимала душ.

Сразу из ресторана они отправилась к следующей достопримечательности, а после обеда поехали на машине, взятой напрокат, в соседний город – Вольфсбург.

– Что мы там забыли? – согревшись на переднем сидении кроссовера рядом с Владом, спросила Лена.

– Увидишь, – немногословно ответил он.

– Ну что за тайны? – надулась она, изобразив наигранную обиду.

– Неугомонная какая, – он мельком посмотрел на нее, а потом снова перевел взгляд на заснеженную дорогу.

При заводе был шоу-рум, в котором находилось несколько автомобилей. Никольский подъехал к центральному входу, обошел машину, открыл дверцу перед женой, подав ей руку. Она спрыгнула на асфальт.

– Хочешь новую купить? – кивнула она в сторону салона.

– Нет, с моей всё в порядке, – улыбнулся он.

– А чего тогда? – она на самом деле не понимала, что происходит.

Они зашли внутрь.

– Выбирай, – махнув рукой в сторону новеньких внедорожников, произнес он.

– В каком смысле? – удивилась она, не осознавая до конца сути его слов.

– Ну, права у тебя есть, а машины – нет.

К ним подошел консультант, предложил помощь.

– Скажи ему, чтобы посоветовал наиболее удобную для девушки модель, – попросил Владислав свою спутницу. – А то я с немецким не очень дружу.

Девушка посмотрела на сотрудника, а потом повернулась к мужу.

– Знаешь, я тут подумала… – замялась она.

– Ну, – подбодрил он её.

– Я не хочу машину, дорогих подарков… – она заглянула ему в глаза, словно раскаивалась в чем-то. – Я просто хочу быть с тобой… Без всей этой мишуры…

Он засиял от счастья, а через секунду обнял ее, прижав к своей груди. Она уткнулась носом в его шарф, скомкавшийся между краями воротника его пальто, вдыхая запах его парфюма.

– Поехали отсюда, – поцеловав её в макушку, предложил он.

Она извинилась перед работником, потом они оба сели в машину, на которой приехали и скрылись из виду.

– Скажи мне, только честно, – решил он выведать у нее то, чего она на самом деле желает, – что ты хочешь в действительности? Что бы могло сделать тебя по-настоящему счастливой?

– Мы живем в одном из самых крупных мегаполисов, – издалека зашла она. – Мне иногда так нужна тишина… Стук капель дождя по крыше… Может в будущем сможем построить домик в лесу?

– В ближайшем будущем, – поправил он ее. – А вообще… Как только вернемся в Москву, я сразу же займусь этим вопросом.

С бесконечной признательностью в глазах, она положила руку на его ладонь, находившуюся на коробке передач.

– Спасибо тебе за всё, – с ноткой печали в голосе, произнесла она.

– Это меньшее, что я могу сделать для тебя, – ответил он, стараясь не отвлекаться от трассы.

Так они добрались до отеля, когда на улице был уже глубокий вечер. Завтра ему предстояло решить судьбу своего бизнеса. Утром ему пришлют файл со всеми проектами организации, желавшей сотрудничать с ним, но это совершенно неинтересная рутина, которая нагоняла на Лену тоску.

– Жаль, что я не смогу выложить эти фотографии в соцсети, – немного расстроившись заметила она, рассматривая снимки с экскурсий, на которых она была со своим мужем.

– Почему это? – удивился он, когда они сидели за столиком в ресторане на первом этаже, ожидая заказ.

– Так я же не афиширую свой брак, – напомнила она.

– Ладно, оставим в семейном альбоме. Медового месяца не получилось, так хоть эта трехдневная поездка…

– Не переживай, это даже к лучшему… – заверила она его.

– Летом исправим это недоразумение, – сообщил он. – Просто… Не знаю, как быть весной. Я обычно с Оксаной и её семьей езжу к родителям в Чехию. Поедешь со мной?

– Посмотрим. Я пока не уверена, что с учебой всё будет спокойно. Кстати, – она запустила пальцы в свою сумочку, достала оттуда упаковку с подарком, который она переложила по возвращению из Вольфсбурга, – это тебе. Завтра же праздник, но не думаю, что с утра будет время на это. Ты будешь занят…

– Ох, неожиданно, – улыбнулся он.

Мужчина открыл коробочку, достал витую серебряную цепочку.

– Я подумала, что ты крестик не носишь, потому что не на что повесить, а тут… Да и на фоне татуировок будет смотреться… внушительно, – оправдалась она.

– Это прекрасная идея! – его эмоции были вполне искренними, и он поблагодарил её за заботу.

– Вот уж кто о ком заботится, так это ты обо мне, – усмехнулась она.

Завершив ужин, они отправились в номер. Сегодня, запасаясь энергией на завтрашний день, они просто уснули в обнимку.

С рассветом Владислав покинул отель. Лене предстояло провести половину дня в одиночестве, поэтому она отправилась гулять по городу, одевшись потеплее, поскольку ночью выпала приличная куча снега. Включив музыку в наушниках, она наслаждалась временем, что словно застыло на улочках, хранящих в себе атмосферу какого-то равнодушия и безмятежности. Людей вокруг было мало – конечно, кто станет мерзнуть в такую погоду?

Мелодия нежно окутывала разум, словно пыталась согреть рассудок своим теплом. Бархатный голос обволакивал сознание… Он был так похож на голос Никольского. К слову сказать, музыканты, игравшие эту композицию, были родом из соседнего городка, который Ермолаева с мужем посетили вчера. Но сейчас мысли уводили её далеко за пределы этого занимательного факта.

Она зашла в кафе, что было недалеко от центральной площади, купила кофе в пластиковом стаканчике с крышкой.

– Не подскажите, что можно посмотреть здесь, кроме исторической архитектуры? – уточнила она по-немецки у официантки.

– Есть небольшой офисный район из девяти зданий, – начала сотрудница заведения. – Называется «Счастливый дом Рицци». Довольно креативное местечко. Что касается других мест… Даже не знаю, что Вам подойдет. Можно попробовать музеи. Их в городе два…

– Ох, спасибо, – улыбнулась Лена. – Исторических сведений с меня хватит.

Немка понимающе посмотрела на собеседницу, а та, в свою очередь, поблагодарила её за помощь и удалилась.

Несколько кварталов на север от отеля, попивая горячий латте с кокосовым сиропом, и девушка добралась до цели. Её взору предстали домики с разукрашенными стенами. Зрелище, по истине, нестандартное, вот только прерванное загудевшим телефоном в кармане пальто.

* Ты где? – голос Влада больше излучал любопытство, чем укор.

– На… – она огляделась по сторонам в поиске названия улицы. – Аккерхов, дом четыре, – ответила она.

* Тебя забрать?

– Нет, я сейчас вернусь. А ты уже освободился?

* Да, еду в отель.

– Хорошо.

Лена сделала пару фотографий удивительных зданий, несколько снимков себя на их фоне, а потом отправилась в обратный путь. После обеда они собрали вещи.

– Как договор? – играя роль заботливой жены или, быть может, на самом деле беспокоясь о благополучии мужа, спросила Ермолаева.

– Ознакомился с документами, которые мои ребята мне предоставили… Юристы всё проработали. В общем, всё в порядке. Подписали, вопросы решили, – он заметил её отсутствующий взгляд. – Завтра утром уезжаем, – напомнил он. – Не пожалела, что поехала со мной?

– Пожалуй, я нуждалась в этом – отвлечься от учебы, страны… – усмехнулась она.

– Внизу есть пара бильярдных столиков… Почему бы нам не отдохнуть вечером? Закажем вина… – он хотел, чтобы этот последний день в Германии запомнился ей.

– Тебе завтра за руль, – напомнила она.

– Тогда пиво. Оно быстро выветрится, – он взял её за руку, когда она застегивала чемодан.

– Хорошо, – согласилась она.

В баре играла легкая музыка, царил полумрак. Владислав арендовал бильярдный стол, пока Лена заказывала алкоголь.

– Держи, – она протянула ему бутылку пива.

– Ты тоже будешь это пить? – удивился он, увидев в её руке такой же сосуд.

– Почему нет? – весело ответила она.

Он подал ей кий.

– Играть умеешь? – он сделал первый глоток качественного немецкого напитка.

– Ну… – протянула она, осматривая бархатную зеленую поверхность, ограниченную бортиками. – Ты же научишь? – жалобно мяукнула она, переведя на Никольского кокетливый взгляд.

– Научить? Тебя? – он подошел к ней так близко, что, казалось, мгновение, и их губы сольются в поцелуе. – Сегодня вечером я планирую напоить тебя до беспамятства, чтобы утром ты не вспомнила о том, какие чудеса вытворяла на этом столе, – он кивнул в сторону бильярдной поверхности.

– Ладно, – согласилась она, – уговорил. Но при одном условии.

– Ммм, – словно смакуя каждый звук, простонал он, – каком же?

– Если мои навыки в этой игре значительно улучшатся, – пояснила она.

– Тогда начнем, – улыбнулся он, а после поцеловал в лоб, вопреки тому, чего ждала Лена.

Он вкратце объяснил ей суть процесса, а потом, наклонив её вперед, встал сзади, слегка приобняв жену, направляя её руки вместе с кием в нужную точку, чтобы биток, разбивающий шар, атаковал остальные.

Вечер прошел весело. Ермолаева вошла во вкус и даже умудрилась выиграть несколько партий у своего мужа. Она выпила достаточно, чтобы чувствовать себя свободно с человеком, который был ей родным, но казался совершенно чужим. После окончания игры они отправились в номер. Неуверенно стоя на ногах, Лена задернула шторы, выключила свет, пока Влад был в душе.

Постель так манила к себе, что она без чувств упала в её мякоть, обхватив руками подушку, прижав её к себе.

– Уже спишь? – усмехнулся Никольский, вернувшись из ванной комнаты, обмотавшись полотенцем.

– Угу, – промычала она откуда-то из темноты.

– Даже одежду не сняла, – с улыбкой заметил он, подходя ближе, повернув её на спину одним мощным движением.

Она лишь недовольно простонала, когда он потревожил её покой. Он же наклонился над ней, расстегивая пуговицу на джинсах, а потом и молнию.

– Эй, – возмутилась она, но сил сопротивляться не было, впрочем, как и желания.

– Спи, – прошептал он, тяжело вздохнув, стягивая её брюки.

Потом он избавил её от футболки и, оставив только в нижнем белье, укрыл одеялом, а после и сам разместился в постели, бережно обняв уснувшую девушку. Утром им предстояло собраться и поехать в аэропорт Ганновера, потом несколько часов полета, и они, наконец, вступят на родную землю, но это будет только завтра, а пока… Он прижал к себе её хрупкое тело, в котором ровно билось спокойное сердце. Его дыхание было безмятежным, глубоким. Он быстро погрузился в сон, разделив его с Леной.

Глава 9

Посреди апреля Владислав уехал в Чехию. Лена осталась одна в московской квартире своего мужа, взяв с него обещание, что его день рождения, который они должны были отпраздновать шестнадцатого числа, но, который он проведет в пути обратно в Россию, они обязательно наверстают и устроят уютный праздник на двоих.

Он обещал вернуться через пять дней, но и за это время могло произойти непоправимое, что, собственно, и случилось.

Ермолаева изменилась. Настолько, что заметила это не только Ника, но и все окружающие. Теперь в ней было столько жизни, что ни один человек, пообщавшийся с ней хотя бы минуту, не мог остаться в плохом настроении.

– Просто вопрос – что с тобой случилось? – подруга всё никак не могла привыкнуть к обновленной одногруппнице.

– Да с чего ты взяла? – отшучивалась жена Никольского.

– У тебя кто-то появился? – никак иначе девушка не могла объяснить смену настроения.

– Вечно ты всё к одному сводишь, – уклончиво ответила Лена.

В веселом беспамятстве днем и ледяных объятиях пустой постели ночью прошли первые два дня. А потом среди тихого вечера с куском пиццы перед телевизором раздался телефонный звонок.

* Милая, ты дома? – мама была чем-то взволнована.

– Да… Ужинаю, – не догадываясь о случившемся, произнесла Ермолаева младшая.

* Помнишь Илью Куприна? – от этого имени у Лены что-то оборвалось внутри, словно диафрагму разрезали пополам кинжалом.

– Ну, помню, – предвкушая дальнейшие слова, согласилась девушка.

* Он умер вчера утром.

– Как? – жена Никольского устремила отсутствующий взгляд на экран телевизора.

* Он полгода уже страдал от депрессии и под конец не выдержал.

– Не выдержал чего? Мам, это шутка? – она искренне не верила в случившееся.

* Нет, не шутка. Завтра похороны. Надеюсь, ты приедешь сюда.

– Зачем? – её голос стал ледяным, словно его пронзили тысячи стальных прутьев, а жалость навечно покинула её душу.

* Его мать посчитала, что вы дружили когда-то, и она попросила меня об этом.

– Я не хочу, – твердо отказалась Лена.

* Подумай, каково ей сейчас. Она потеряла сына. Думаю, что она безутешна.

– Как он погиб? – без особого интереса спросила девушка.

* Ехал по ночному шоссе, разогнал автомобиль и врезался в столб. Видеорегистратор доказал, что случилось всё по его воле. Он оставил напоследок послание родителям.

– Отвратительно! – фыркнула она.

* Так ты приедешь? – решила закончить разговор Галина Владимировна.

– Да, приеду, – смирилась Ермолаева. – Потому что, если я этого не сделаю, то стану врагом номер один!

Женщина осталась недовольна беседой, ведь ожидала больше сочувствия и понимания. Видимо, она не до конца осознавала, что произошло между ними когда-то: предательство, ложь, расставание и ненависть. Разве можно было теперь сострадать мальчишке, пустившемуся по обманному пути?

«Мама позвала меня на выходные к себе. Ты не против?» – написала Лена мужу сообщение в соцсети.

«Нет, конечно. Поезжай. В воскресенье я уже прилечу» – ответил он.

Она не стала говорить об истинной причине своей поездки. Меньше знает – крепче спит. Хотя, на самом деле ей ужасно не хотелось объяснять все их сложные взаимоотношения с Ильей. Однажды она рассказала ему немного о прошлом «неудачном» опыте, а потом… Если захочет узнать больше, она обязательно его посвятит во все свои тайны, но не теперь.

Утром она записала длинное видеопоздравление для мужа с его днем рождения, а потом поехала с небольшим рюкзаком на вокзал, села на автобус до своего небольшого городка, где её встретил отец. За час до начала мероприятия, Лена переоделась в доме своих родителей в более подходящую для мрачного торжества одежду. На ней оказалась черная длиною до колена юбка, слегка расклешённая книзу, блузка столь же темного оттенка, а на голове – шарф.

– Постарайся вести себя подобающе, – попросила ее мама.

– Конечно, это же его похороны, а не день рождения, – съязвила девушка, сама не ожидав от себя подобного.

Её раздражал тот факт, что в её счастливое настоящее вдруг ворвалось болезненное прошлое, от которого она, казалось, вот-вот избавилась и надеялась больше никогда не сталкиваться, но у судьбы были другие планы.

– Галина! – воскликнула мать Ильи, когда семейство Ермолаевых показалось у входа на кладбище, где собрались и остальные приглашенные. – Я рада, что вы все вместе приехали… – она бросила мимолетный взгляд на дочь своей подруги. – И тебе здравствуй, Елена.

Тон девушке не понравился, ровно, как и вся нелепость сложившейся ситуации.

– Ленка! – Юля, некогда девушка, а теперь невеста Никиты, которая вместе со своим женихом входила в компанию, включавшей и погибшего Дениса, и Илью, подбежала к ней, крепко обняв.

– Привет, – жена Никольского прижала её к груди, гладя по спине, пока та, будучи не в силах успокоиться, рыдала возле подруги.

– Ты как? – заплаканные глаза смотрели прямо на Ермолаеву.

– Я в норме… Но до сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что его больше нет с нами, – ответила она, не испытывая в действительности никаких чувств, и даже банального сострадания.

– Тебе, наверное, тяжелее всех… – вздохнула спутница Никиты. – Вы же с ним…вроде как встречались.

– Это было больше трех лет назад, – напомнила Лена.

– Разве такое проходит? – всхлипывая, не унималась Юля.

– Проходит, – заверила её собеседница, поправляя шарф, сдавивший горло.

– Ты что? Замужем? – заметила девушка кольцо на безымянном пальце.

Ермолаева поспешно убрала руку в карман плаща.

– Да, – сухо ответила она на вопрос.

– И кто он? – казалось, будто про Куприна все благополучно забыли, а его безжизненное лицо, еще не прикрытое крышкой гроба, который стоял в кузове небольшой газели, не вызывало такого интереса, как новый статус Лены.

– Как-нибудь в другой раз всё обсудим, – предложила она со снисходительной улыбкой, стараясь избежать разъяснения подробностей своей личной жизни.

– Попрощаешься с ним? – Никита прервал их разговор.

– Я с ним не здоровалась… слишком давно, чтобы теперь прощаться, – довольно жестоко прозвучали её слова.

– Если бы здоровалась, то он бы сейчас был жив… – вздохнул старый знакомый.

Лена поторопилась отойти от друзей, направившись к умершему, возле которого находились его и её родители, но на полпути обернулась с колким замечанием в адрес всех присутствовавших.

– Забавно, что многие так хотели, чтобы я приехала, но при этом, увидев меня здесь, оказались недовольны моим присутствием, – в её голосе скользнул непривычный для неё холодок, полный неистового отвращения к лицемерию, скопившемуся здесь.

Она подошла к гробу. Позади нее послышался шепот – Куприна попросила всех отойти, чтобы дать возможность бывшей девушке её сына проститься с юношей.

– Ну, привет, – Лена положила ладонь на бортик на уровне груди покойника.

Илья был ужасно бледным, холодным и абсолютно безжизненным. Разве можно было обвинять его в том, что когда-то произошло между ними?

– Не думала, что тебя ещё когда-нибудь встречу, а уж тем более при таких обстоятельствах… В последний раз, когда мы с тобой столкнулись в метро… Я была, пожалуй, слишком строга к тебе, но, согласись, ты тоже был не ангелом… В общем, – она тяжело вздохнула, – покойся с миром…

Она покинула его. Его тело скрылось под тяжелой крышкой, которую прибили гвоздями двое парней из похоронного бюро.

– Священники отказались его отпевать… – пожаловать мать умершего. – Сказали, что самоубийц нельзя…

Гроб поднесли к могиле, опустили в землю на веревках. Лена совершенно безэмоционально смотрела на происходящее, стоя рядом со своим отцом. В голове крутились давно забытые слова песни, которая когда-то стала судьбоносной для нее в отношениях с Никольским: «Кто-то ушел на дно, а кому-то всё равно – погрустили, а завтра забыли, будто не были и не любили… Кто-то ушел наверх, то есть ушел навек и следит, улыбаясь за нами, сквозь глаза наших воспоминаний…». Слеза невольно прокатилась по щеке. Она не показывала эмоций, ведь их у нее не было. Всё происходящее не трогало её до глубины души, как это принято, но теперь… На секунду она вспомнила его объятия, взгляд теплых глаз с легкой хитринкой. Он был такой жизнерадостный, словно в нём всегда жил лучик надежды на светлое будущее, а потом… Сгорел. Исчез бесследно в пучине тяжелого психического заболевания. Депрессия не пожалела его и забрала с собой. В ад. Ведь самоубийцы не попадают на небеса, как бы этого не хотелось.

Через мгновение её мысли перенеслись в Чехию. Как там сейчас он? Её муж. Она никогда бы не подумала, что так будет скучать по нему. Влад… Некогда вызывавший у неё лишь уважение и сочувствие из-за того, что он посчитал возможным их нелепый союз, теперь заставлявший её дрожать лишь от одного только звучания его голоса… бархатного, низкого, теплого. Он топил её в своей нежности, своих объятиях… Ей и в голову бы не пришло, что именно ему она сможет отдать всю себя, как в прямом, так и в переносном смысле.

– Это всё из-за тебя! – прошипела Куприна, вернув Ермолаеву в реальность, когда деревянный ящик, в который был замурован её мертвый сын, оказался скрытым под толстым слоем земли.

Девушка удивленно посмотрела на неё, не до конца понимая, что женщина обратилась именно к ней.

– Если бы ты тогда не предала его, он бы не наложил на себя руки! – возмущалась мать Ильи.

– Дорогая, не нужно, – её муж поспешил успокоить супругу.

– Нет! Пусть знает, что она стала причиной гибели моего мальчика! – продолжала она.

– А Вас не смущает тот факт, что с момента нашего с ним расставания прошло почти четыре года, а в депрессию он впал только полгода назад? – Лена решила не сдаваться в этой глупой битве.

– Ещё не известно, почему на самом деле умер Денис! – её оппонентка решила припомнить всё, что происходило среди тех, кто был дружен с Ермолаевой.

– Боже, Вы себя слышите? – возмутилась жена Никольского. – Павлов разбился на мотоцикле в результате несчастного случая, а Илья… Да простит он мне эти слова, но исключительно по своей глупости, и моей вины в этом нет.

– Дрянь! – не унималась женщина.

– Я подожду вас в машине, – сообщила девушка своим родителям, протянув руку отцу, чтобы тот дал ей ключи.

Ступая по мокрой апрельской земле, хлюпавшей под ногами, она покинула кладбище, оставив позади знакомых и бывших друзей. Её больше ничего не связывало с этими людьми, впрочем, как и раньше, но теперь… Всё казалось слишком бессмысленным.

Сев на заднее сиденье автомобиля, она достала смартфон, открыла социальную сеть, затем диалог с Владом.

«Я ужасно соскучилась!» – написала она, но потом стерла это сообщение, так и не отправив его получателю. Ей показалось, что это было бы слишком откровенно. Не желая проявить свою слабость, она выбрала другой текст для послания: «Жду, когда ты вернешься. Надоело быть одной», потом нажала на заветную кнопку «Отправить». В этих словах не было нежности, но Никольский был рад и тому, что пришло к нему в мессенджере. Ей его не хватает – именно такой вывод сделал он, ведь, несмотря на то, что она постаралась избежать тотальной искренности, он разглядел в её сухом сообщении её истинные чувства.

«Я поменял билет. Вылетаю рано утром. Часов в 12 буду в Москве. Могу приехать за тобой»

Она слегка опешила. Он заберет её от родителей? Но это нелегко… После трудного перелета, смены часовых поясов, пусть и незначительной, но всё же… Два часа от столицы, потом обратно по трассе…

«Ты сильно устанешь. Не хочу тебя беспокоить» – отказалась она от его предложения.

«Не так сильно, чтобы я не поехал за своим сокровищем на край света» – уговаривал он её.

«Ты сказал своим родителям обо мне?» – сменила она тему.

«Да»

«И? Как они отреагировали?»

«Знаешь, мне кажется, что они вполне спокойно к этому отнеслись. Более того, хотят, чтобы мы с тобой приехали к ним летом на пару недель. Конечно, после того, как ты сдашь сессию»

«Ого, какое заманчивое предложение» – оживилась Лена.

«И ещё, на счет моего завтрашнего визита к тебе. У меня есть небольшой сюрприз, который нужно обсудить с тобой именно там, поэтому, пообещай мне, что не станешь возвращаться в Москву без меня»

«Ладно, а что за сюрприз?»

«Узнаешь»

На улице раздались голоса. Ермолаева посмотрела в окно машины и увидела всех участников траурной церемонии. Ей стало немного не по себе.

Отец сел за руль, мать, попрощавшись с Куприной, заняла переднее пассажирское сидение.

– Ты как? – обратилась она к дочери.

– Нормально, – с неохотой ответила девушка.

– Пойми, ей сейчас нелегко… – попытка женщины оправдать свою подругу не увенчалась успехом.

– Всем сейчас нелегко, – твердо отрезала Лена.

– Милая, ну прости ты её… У неё сын умер.

– Знаешь, мам, он для меня умер еще четыре года назад, не стану же я об этом говорить ей. А то, что я не рыдала на похоронах… Извините, я не была с ним так близка, чтобы так бурно реагировать на событие, – она пыталась защититься от этих жутких просьб о взаимопонимании, а точнее о сострадании к той, которая несколько минут назад обвинила её почти во всех смертных грехах. – Здорово! – возмутилась Ермолаева младшая. – Я не собиралась приезжать на выходных сюда, но ты меня уговорила. И что я получила взамен? Тонну негатива, который на меня вылила та, что не сумела воспитать своего сына порядочным и честным человеком. Если бы он не был таким, то всего этого могло бы и не случиться.

Телефон уже три раза прогудел, высвечивая на экране сообщения от Влада.

– Кто тебе там всё пишет? – недовольно заметил Роман Сергеевич.

– Муж, – фыркнула Лена и, взяв в руки смартфон, прочитала послания, а после начала отвечать на них.

«Оксана тут решила тебе купить небольшой подарок, – писал Никольский. – Не буду говорить, какой именно. Пусть останется сюрпризом»

В следующем сообщении он спросил, удобно ли ей сейчас говорить с ним, а потом, не получив ответа, прислал короткую, но многоговорящую фразу: «Не скучай. Люблю тебя. Спишемся позже тогда».

Она послала ему лишь: «Я тебя тоже», когда он уже вышел из соцсети.

– Почему ты не поехала с ним? – Галина Владимировна решила сменить тему их беседы, продолжая при этом разговор, но гораздо мягче, чем прежде.

– У меня была непростая учебная неделя… Как раз на пятницу пришелся коллоквиум… – пояснила Лена. – На самом деле, очень хотела полететь… – она сделала небольшую паузу. – С ним, – добавила в конце.

– А знаете, что? – начала мама. – Давайте поедем домой, я напеку пирожков, устроим посиделки, поговорим о наболевшем или просто о какой-нибудь ерунде? Как вам идея? – в её голосе был задор, который тут же поднял настроение.

– Я за! – тут же согласилась её дочь, и они обе устремили взгляд на главу семьи.

– А что вы на меня смотрите? – усмехнулся он. – Я на всё готов ради своих девчонок. Даже набрать пару лишних килограммов.

– Вот и отлично.

Вечер прошел в теплой обстановке с горячим сладким чаем и свежей выпечкой. Около полуночи Роман Сергеевич отправился спать на второй этаж их загородного дома. Лена с мамой остались вдвоем в гостиной. Женщина решила вывести девушку на откровенный разговор.

В комнате горел торшер, по телевизору показывали какую-то комедию, но звук был выключен, поэтому беседе ничего не мешало. Хозяйка налила в кружки новую порцию чая, нарезала в него яблоки и подала на журнальный столик.

– У тебя совсем ничего не дрогнуло, когда ты его увидела сегодня? – спросила она у жены Никольского.

– Ты об Илье? – хмыкнула её собеседница. – Нет… – в её голосе было слишком много безразличия. – Он искал себя и, видимо, нашел, – она замолчала на секунду, сделав глоток янтарного напитка. – Давай поговорим о чем-нибудь другом. Как в колледже дела? Студенты хорошо себя ведут?

– Да, с ними проблем почти нет. Есть правда один… Слишком любознательный. Всё никак не поймет, что я – психолог, а не психиатр, вот и задает вопросы о различных патологиях… А в целом, – Галина Владимировна ласково улыбнулась, – всё по-старому. Расскажи лучше о себе, Владиславе… Как у вас складывается семейная жизнь? Мы так давно с тобой не говорили в подобной обстановке… С того периода прошло уже слишком много времени.

– Знаешь, когда я выходила за него замуж, думала, что он не способен сделать меня счастливой, заставить любить его… Приручить, – она улыбнулась уголком рта, поймав себя на мысли, что он улыбается порой точно так же. – Сейчас же… О Боже, мама, его нет три с половиной дня, а я уже безумно скучаю… Дело не в постели, близости, хотя это тоже теперь неотъемлемая часть нашей жизни, которую я так когда-то боялась… Дело в нем. Я просто иссыхаю без его взгляда, объятий… Слишком много слов, но мало в них смысла, чтобы описать мои истинные чувства.

– Рядом с ним ты дома? – направила её по верному пути мама.

– Да, пожалуй, так, – согласилась девушка. – Он для меня – нерушимая стена, за которой мне ничего не грозит…

– Наслаждайся этим временем, пока никто лишний не знает, что вы женаты. Потом начнутся осуждения, упреки, сплетни, слухи… Постарайтесь подольше сохранить свой брак в тайне.

– Рано или поздно всё равно все узнают. В последние дни всё сложнее скрывать это от Ники. Она так и норовит заглянуть в мой телефон. Удалять переписки с ним я не хочу… Мы же не школьники, чтобы прятаться за гаражами.

– Тогда вам придется принимать на себя удары общества.

– Ты до сих пор не приняла его как должно? – догадалась Лена, увидев оттенок сомнения в глазах матери.

– Мне следует его уважать только за то, что ты с ним счастлива, что он заботится о тебе, порой даже больше, чем некогда мы с отцом. Он – неплохой человек, как я это увидела из личного общения с ним, но на большее ему рассчитывать не нужно.

– Он приедет за мной завтра после обеда, – сообщила Ермолаева младшая.

– Что ж… Будем рады встречи с ним.

– Знаешь, я сейчас вдруг подумала, в какой момент я осознала, что не хочу ничего менять и быть только с ним… Это было в Брауншвайге… В тот день мы сильно устали, но это не помешало мне вновь решиться на близость с ним. До сих пор помню, как колотилось тогда моё сердце…

– А во все последующие разы? Не так сильно? – улыбнулась хозяйка дома.

– Тогда как-то по-особенному, словно хотело достучаться до него и, кажется, ему удалось это сделать.

– Чего вы еще не спите? – Роман Сергеевич спустился со второго этажа, чтобы попить воды.

– Уже идем, – ответила его жена.

Лена поторопилась допить остатки чая, помогла маме убрать со стола, а после отправилась в свою комнату.

Постель была пуста. Холодная простынь, одеяло… Здесь даже не было его запаха – белье оказалось совсем новым и имело аромат стирального порошка.

Она сняла халат, надела свою домашнюю футболку, легла в кровать, крепко обняв подушку, прижав её к своему хрупкому телу.

– Как бы я хотела, чтобы сейчас вместо тебя был он… – тихонько прошептала она, обратившись к смятой ткани, оказавшейся в её руках.

На электронных часах печально переливались синеватые цифры «1:29».

«Он уже, наверно, спит…– подумала Лена, остановив взгляд на светящихся значках. – Сколько сейчас в Чехии? Половина первого?»

Но он не спал. В гостевой комнате, одной из двух, что находились в доме его родителей, построенном в сорока километрах от Праги, заложив руки за голову, бесцельно глядя в темный потолок, он думал лишь о том, что меньше, чем через сутки, наконец сможет обнять её… Такую маленькую и беззащитную. До вылета оставалось семь часов, потом три часа уйдет на сам перелет… Он уже представлял, как, забросив в квартиру вещи, сядет в свою машину и поедет в Подмосковье. По дороге обязательно нужно будет созвониться с риелтором, с которым он уже договорился о сделке. Вот только останется показать участок жене.

Оксана сегодня сказала ему, что он растлил наивную девочку, которая осмелилась поверить ему, позволить войти в свою жизнь. Он долго сидел с сестрой в беседке возле дома. Ей наконец удалось поговорить с ним по душам. Впервые за последние несколько лет. Она упрекнула его в её разложении, словно подговорил к бунту против чести и совести, а потом разделил с ней ложе. Младшая дочь Никольских… Что она понимает в чувствах брата? Он пытался объяснить ей, что только так смог уберечь её от жестокого мира, который намеревался причинить ей лишь страдания и ничего, кроме них, но женщина не верила родственнику.

«Признайся честно, – с усмешкой попросила она, – ты просто решил кому-то что-то доказать. Скажем, что ты ещё о-го-го».

Он не стал отвечать ей на эту колкость. Во-первых, она была женщиной, поэтому вряд ли смогла бы его понять, а, во-вторых, значительно моложе, к тому же, ещё и замужем… Слишком много обстоятельств отделяло их друг от друга. Теперь они говорили совершенно на разных языках, будто и не были родными братом и сестрой. В её жизни всё было просто – работа, семья, работа; в его всё только начало налаживаться, и отказываться от хрупкого счастья, что пульсировало в его сердце он не желал, впрочем, как и та, что разделила эту жизнь с ним и, как и он, не спала в эту холодную, но звездную апрельскую ночь.

– Милая, просыпайся, – мамин голос бережно будил Лену в десять часов утра.

– Влад ещё не приехал? – даже не открыв глаза, спросила она.

– Нет. Ты же говорила, что он будет только после обеда.

– Ну мало ли… – промычала она.

– Давай, вставай. Завтракать будем, – поторопила Галина Владимировна.

Укутавшись в плед, допивая чай с блинчиками и медом, девушка сидела в гостиной. По телевизору шел боевик, и Роман Сергеевич увлеченно следил за сюжетом, впрочем, как и его супруга. Их дочь же, лишь изредка поглядывая на экран, почти всё время наблюдала за молчащим телефоном. Внезапно он зазвонил, высветилось имя мужа.

– Алло, – нетерпеливо ответила она, словно после длительного кислородного голодания, смогла схватить сухими губами глоток свежего воздуха.

* Буду через двадцать минут, – его голос разлился горячей шоколадной патокой по её артериям, что пульсировали в такт участившемуся дыханию.

– Что? Уже подъезжает? – усмехнулся отец Лены, увидев её реакцию.

– Да, – поторопилась ответить она и побежала на второй этаж одеваться.

Она стояла возле окна в своей комнате, натянув уютный свитер с круглым вырезом поверх рубашки, предвкушая грядущую встречу. Вдалеке показался свет знакомых фар. Сердце забилось чаще.

Ермолаева спустилась вниз, когда глава семейства открыл входную дверь перед своим зятем. Они обменялись рукопожатием, и Никольский был приглашен внутрь.

– Влад, – она остановилась на последней ступеньке лестницы, ведшей со второго этажа, его имя само соскользнуло с её губ.

– Лена, – он устремил взгляд на свою жену: расстегнутая верхняя пуговица, приоткрывавшая нежную кожу шеи над вязаной каймой свитера, облегающие леггинсы, глаза, полные недосказанных слов, насыщенных искренностью и тоской.

Преодолев расстояние в несколько шагов за пару секунд, он подошел к ней, обхватив сильными руками за талию, стащив со ступени, приподнимая над полом. Она обняла его за шею, словно нависая над его лицом.

– Я скучал, – прошептал он, немного опустив её так, что их губы соприкоснулись, одновременно поставив обратно на лестницу, но она не отстранилась от него.

Несколько секунд тишины, а в голове уже вспыхивали образы ночного буйства черно-белых красок, сплетение тел, обрывавшееся дыхание на половине вздоха… А сейчас он был в кожаной куртке, из-под которой выглядывала футболка с изображением мотоцикла, заставляя ее дорисовывать в воображении то, что скрывалось под ней.

– Ну что? – произнес он, сделав шаг назад, подав ей руку, чтобы она спустилась. – Поехали?

– Прямо сейчас? – удивилась она, посмотрев на родителей, показавшихся в холле.

– У нас есть ещё одно дело, – пояснил он.

Она не сразу поняла о чем речь, точнее, не поняла вовсе и, попрощавшись с отцом и матерью, отдав дорожную сумку Владиславу, послушно проследовала за ним в машину.

– Так куда мы едем? – сидя на переднем машине его автомобиля, пока он выезжал из поселка на трассу, спросила она.

– Знаешь, я решил украсть тебя, увести в Сербию на загородную виллу и провести остаток своих дней только с тобой, – с улыбкой ответил он.

– Здорово, – усмехнулась она, – вот только не пойму: это угроза или предложение?

– Констатация факта, – озвучил он третий вариант. – На самом деле везу тебя за город, но не в Сербию, а здесь недалеко… Километрах в десяти от дома твоих родителей.

– И что там? – её любопытство не давало ей покоя.

– Приедем, узнаешь. Потерпи, – мягко попросил он, включив радио.

Заиграла старая песня, романс… Лена вслушалась в слова, подперев рукой голову, облокотившись на дверцу машины.

«Не взыщи, мои признанья грубы, ведь они под стать моей судьбе. У меня пересыхают губы от одной лишь мысли о тебе…». Девушка задумалась, ведь она правда скупа на искренность. Ей так часто хочется проявить свои эмоции, но в последнюю минуту она принимает совершенно другое решение. Когда она увидела, что Влад уже едет по дороге к дому её родителей, она хотела выбежать ему навстречу… И каждый день писать сообщения со словами, которые ей на самом деле хотелось сказать мужу: «Я ужасно соскучилась!». И нет, ни один восклицательный знак, а сотни, тысячи! Почему она боится признаться в своей слабости? В самом начале их отношений она не верила в то, что сможет полюбить его, а теперь… Что теперь? Его не было четыре дня, а она уже волком выла на неполную луну.

– Слышишь меня? – голос мужа оторвал её от собственных размышлений.

– Ай, – откликнулась она.

– Не выспалась? – заботливо прозвучал его вопрос.

– Нет, просто… задумалась, – оправдалась она. – О чем ты говорил?

– Оксана пока что осталась в Чехии, но к концу следующей неделе собирается вернуть в Россию. Не против, если она к нам заедет?

– Нет, конечно. Буду рада её видеть, – в её интонации проскользнул скорее банальный этикет, а не честность.

– Что-то не так? – он отвлекся от дороги и посмотрел на спутницу.

– Давай включим что-нибудь другое? Это слишком тоскливо… – вздохнула она.

– В бардачке диски, – улыбнулся он. – Найдешь?

Она тут же открыла небольшой ящичек, нашла что-то вроде альбома, где были вложены диски. На одном из них она прочитала название немецкой группы, которую она обсуждала с Никольским несколько месяцев назад. Это был их альбом от 2015-го года.

Вставив в проигрыватель пластинку, девушка нажала «пуск». По машине разлилась тяжелая музыка. Ермолаева откинулась на спинку кресла, облегченно выдохнула.

– Ты как будто камень с души сбросила, – заметил Влад.

Она промолчала в ответ, наслаждаясь мелодией, прикрыв глаза. Потом композиция сменилась. Теперь солист пел о безграничной любви, которая заставляет его целовать все раны той, которую он боготворит, поскольку все её шрамы принадлежат и ему.

– Останови машину, пожалуйста, – почувствовав приторный комок в горле, как в тумане произнесла она, когда они ехали по загородному шоссе мимо лесных массивов.

– Что-то не так? – забеспокоился он.

– Останови, прошу, – повторила она просьбу.

Он сбросил скорость, съехал на обочину, припарковался, тревожно глядя на девушку.

– Лен, тебе плохо? – его взор затопила безграничная нежность.

– Нет, просто хочу на воздух, – она открыла дверцу, вышла на улицу.

Мимо проносились автомобили. Ветер свистел в ушах от их скорости. Влад покинул салон, подошел к жене, осторожно положил ладонь между её лопатками, потом она сама повернулась к нему, приблизившись до того расстояния, когда слова уже бесполезны, а биение сердец говорит гораздо красноречивее. Она уткнулась в его шею, вдыхая запах его кожи.

Аромат старого тела. Оно может быть бесконечно ухоженным, чистым, но… Это чувство, которое возникает, когда пропускаешь через себя тяжёлый воздух, чувство прикосновения к древности, ветхости, словно к книгам в библиотеке, напечатанным в 1970-х годах. Так было и с Леной, ведь их разница в двадцать с небольшим лет была видна с первого взгляда. Ее мысли сосредоточились на этом, хоть она и осознавала их абсурдность. От него пахло мятой и вишней, смешанными с дорогим парфюмом, чем-то таким родным, но напоминающем о боли.

Она вдруг поняла, как ненавидит его. Никольский. Он взял её из родительского дома, привел в свою квартиру, подчинил её своей власти, растлил, осквернил, обесчестил, и неважно, что они были не просто зарегистрированы в ЗАГСе, а венчаны. Всё это оказалось куда более мерзким, чем она думала в ту ночь… первую ночь с мужчиной в её жизни.

Она тихо плакала. Слезы сами катились по щекам, не подчиняясь голосу рассудка. Всё, что она себе внушала три месяца подряд, вдруг рухнуло на её глазах. Пелена, в которую она добровольно закутывалась, сгнила, превратившись в прах. Больше не было никаких ценностей – они оказались утраченными. К чему теперь слова, если мир был сожжён? Она была готова, пожалуй, ко всему. Ко всему, кроме этого.

Его попытки узнать, что с ней происходит, и кто стал причиной подобнойистерики, что бесшумно изливалась на его футболку, ни к чему не привели. Он так и остался в неведении. Боль, которая сейчас пронзала ее тело и душу принадлежала только ей, и, даже, если бы она сейчас смогла в ярких красках расписать ему свои переживания, вряд ли бы он смог их разделить.

Самообладание… как бы ей сейчас хотелось, чтобы оно взяло верх над её измождённым разумом, но, как только она делала шаг навстречу рассудку, он словно отступал снова и снова. Всё это давно утратило свой первоначальный смысл, но только Влад был способен сейчас вывести её из этой чёрной комы.

Он бережно отстранил её от себя, взяв её голову в свои ладони. В нем было столько тепла и нежности, что она невольно всхлипнула, как это обычно делают дети, когда их обида на себя и весь мир потихоньку начинает покидать сознание. Темно-болотный оттенок любящих глаз утопил её грусть, сосредоточив внимание на себе. Как сложно ей было любить и ненавидеть в один миг одного и того же человека!

– Я не знаю, что случилось, – баритон, сравнимый с горячим шоколадом, разлился по её венам, словно он был единственным лекарством в эту трудную минуту, – но уверен, что ты сможешь преодолеть всё, а вместе мы несокрушимы, – мягкая улыбка, ласковый взгляд… всё это заставило её успокоиться.

Она больше не плакала, пытаясь растворить осадок ушедшего приступа паники в своей груди, но это, казалось, невозможным. Она слишком много себе придумала, чтобы сейчас так просто избавиться от тяжёлых фантазий, засоривших её разум.

Они вернулись в машину и оставшийся путь провели в молчании, слушая лишь тяжёлый немецкий рок, заполнявший пустоту между ними, и, как бы странно это не звучало, приводивший нервы в полный порядок.

Объехав небольшой городок, в районе которого жили Ермолаевы, с Юго-Восточной стороны, Никольский остановил автомобиль на трассе посреди леса в паре километрах от самого населенного пункта.

Лена удивлённо посмотрела на него.

– Пойдём, – позвал он её, выходя на улицу.

Метрах в десяти от них стояло ещё одно транспортное средство – что-то вроде джипа.

– Зачем мы здесь? – уточнила она, оглядываясь по сторонам, когда он повел её в чащу.

– Это и есть обещанный сюрприз, – многообещающе пояснил он.

Она покорно шла следом за ним, держась за его руку, чтобы не споткнуться. Кругом были коряги, пни и деревья, а полы ее длинного плаща путали ноги.

Пройдя метров сто вглубь, он вывел её на крохотную опушку, размером, быть может, десять на пятнадцать. Здесь же стояли мужчина с женщиной.

– Здравствуйте, Владислав Алексеевич, – он подошёл к Никольскому, протянул ему руку.

Муж Ермолаевой сделал ответный жест, и после приветствия слово взял Влад.

– Познакомьтесь, Артур, это моя жена, Елена, – он сделал жест, указывавший на его спутницу.

– Очень приятно, – улыбнулся ей незнакомец, но потом перешёл к делу. – Я подготовил все документы. Вы можете с ними ознакомиться и, думаю, если Вас всё устроит, можем их подписать.

– Да, разумеется, – согласился Никольский. – Дайте нам пару минут кое-что обсудить.

– Конечно, – Артур отошёл на несколько шагов, обсуждая что-то со своей помощницей.

Влад повернулся к Лене. Она удивлённо приподняла бровь.

– Помнишь, ты ещё в Брауншвейге мне сказала, что хочешь домик в лесу, – начал он.

Её интерес только вырос.

– Я собираюсь купить этот участок. Он достаточно большой, поэтому, когда мы огородим его, забора видно не будет, а кругом будет только зеленый массив.

– Ты с ума сошел? – единственное, что она смогла из себя выдавить.

– Я помню твои слова о том, что тебе иногда нужна тишина, вместо мертвого воздуха мегаполиса, – оправдал он свои действия.

– Порой мне кажется, что ты безумен, – усмехнулась она, по-прежнему оставаясь в недоумении.

– Оно того стóит, – заверил он её. – Так что? Ты согласна?

– Купить этот участок? Но… Почему именно здесь? Так далеко от Москвы?

– Зато ближе к твоему родному городу, да и родителям. И… если уж искать умиротворение, то подальше от шумной столицы.

Она застенчиво улыбнулась, словно боялась спросить, но потом набралась смелости.

– Это не слишком дорого? – она не была уверена, что этот вопрос уместен.

– Не волнуйся. Мы можем себе это позволить, – успокоил он ее.

К ним вернулся Артур. Владислав отошел с ним, взяв из его рук договор о покупке. Лена не вдавалась в подробности этой бумажной волокиты – ей было гораздо интереснее осмотреть территорию.

– Я прогуляюсь, – предупредила она мужа и, не дожидаясь его ответа, двинулась вглубь леса.

Под ногами хрустели ветки, оставленные здесь природой ещё с осени. На секунду Лена представила, как здесь будет красиво летом, когда трава заполонит всё вокруг – настоящая сказка. В душе, казалось, воцарился покой от тишины, окружавшей её. Запах хвои и мокрой земли от не так давно растаявшего снега ударил в нос.

Несколько минут она бродила меж деревьев, наслаждаясь прохладным одиночеством. От порыва ветра мурашки пробежали по коже.

– Замерзла? – Никольский появился словно из ниоткуда прямо позади неё.

– Да нет… – задумчиво ответила она.

– Поедем или хочешь еще погулять? – в его голосе, казалось, что-то оборвалось, когда она наконец повернулась к нему, глядя прямо в глаза.

Он не знал, что вдруг перевернулось внутри, но её взгляд парализовал его разум. Рассудок заволокло туманом.

– Влад, – она сделала шаг навстречу, положив ладонь на его грудь в центре чуть ниже ключиц, касаясь футболки, что выглядывала из-под кожанки, – спасибо тебе… – её интонация говорила гораздо больше, чем слова, ведь она была полна бесконечного тепла и признательности.

– Прошу, не провоцируй меня на отчаянные поступки, – он неловко усмехнулся, но в этом жесте была какая-то растерянность.

– Прости, – она смутилась, опустив голову, сама не понимая, почему.

Но он хотел совсем не этого. Ей предстоит разобраться в смысле каждого его высказывания за ближайшие несколько лет, а пока, он коснулся её подбородка, вновь поднимая на себя её взгляд.

– Разве это я имел в виду? – мягко улыбнувшись, заметил он, а после, насладившись её неуверенным взором, в котором проблескивали хрупкие искорки затухавшей страсти, прильнул к её устам.

Она считала про себя от одного и до бесконечности, но сбилась уже на восьми. Стоило ли засекать длительность мгновения, когда она была счастлива?

– Поехали, – отстранившись от губ, но не от нее, предложил он. – Нужно ещё проект дома выбрать.

– Ох, непростая задача, – вздохнула она.

Вернувшись в машину, она села на переднее пассажирское сидение. Её тяготило это чувство… Чувство перепада из льда в пламя, словно она выбегала из горящей избы на ледяной снег, обжигавший босые ноги морозными прикосновениями: любовь и ненависть. За полчаса она сменила и то, и другое. В её сознании отвращение сменялось восхищением. Это убивало её. Сначала она была готова признаться ему в том, что он испортил ей жизнь, использовал её, уничтожил, а, спустя непродолжительный отрывок времени, смотрела на него взглядом, полным благодарности, уважения и даже… Страсти?

– На майские праздники, – начал он, прервав тишину в машине, – Гена с Сашей хотят поехать на байк-шоу. Нас с тобой зовут. Поедем?

Лена была поглощена своими раздумьями, поэтому, осознав, что он обращается к ней, успела ухватить только последние слова.

– Куда? – переспросила она.

– Ну… Поездка в Рязань. Там будет что-то вроде трехдневного фестиваля с рок музыкой на Open Air ⁵.

– Заманчивое предложение, – заметила с улыбкой она. – На мотоциклах? – вспомнила девушка про то, что он упоминал об этом.

– Да, мы почти каждый год так ездим, – пояснил он.

– У тебя есть байк? – она заметно оживилась.

– Конечно, стоит в гараже родительского дома… Это недалеко от Москвы. Они туда почти уже не приезжают. Там обычно Оксана со своей семьей выходные проводят.

– Ты не говорил мне об этом, – немного упрекнула она его.

– Повода не было, – оправдался он с чрезвычайной легкостью, словно это даже не задело его.

– Влад… – неуверенно произнесла она, словно боялась начать какой-то очень трудный для нее разговор.

– Да? – тут же отозвался он, будто сам ждал этого момента.

– Какой ты? – вопрос прозвучал, казалось бы, глупо, но она вложила в него именно тот смысл, который хотела.

– Наверное, ты – единственная, кто знает меня настоящего, – он понял, что она желала обсудить.

– Мы близки с тобой, но, мне кажется, что до свадьбы… Словом, обретя близость физическую, потеряли духовную… – слишком много боли было в её голосе, чтобы он равнодушно отреагировал на эту беседу.

Он остановил машину на выезде из поселка, который они проехали по пути в Москву, заглушил двигатель, припарковавшись на обочине.

– Меня не было рядом четыре дня, а ты уже пустилась в философские размышления? – его выражение лица демонстрировало только искреннее беспокойство за её состояние.

– Дело не в этом… – она опустила взгляд на свои пальцы, что невольно переплелись между собой, когда она положила руки на свои колени.

– А в чем тогда? – он понимал, что её что-то тревожит, но теперь, казалось, в ней поселилось какое-то недоверие к нему.

– Ты так заботишься обо мне… – ей с трудом удавалось произносить эти слова, словно она признавала свою неправоту, но ведь это было не так. – Столько сделал, чтобы я была счастлива, а я… – она мельком посмотрела на него, положившего левую руку на руль, повернувшегося к ней, опершись правым локтем в спинку водительского кресла. – Ты ставишь мои интересы выше своих, а мне кажется, что ты жертвуешь привычным для тебя укладом жизни, чтобы не вызвать мою неприязнь.

– Я знаю, что ты испытываешь ко мне, Лена, – его тон вдруг стал строже обычного и, ей почудилось, будто он и впрямь угадал все её эмоции, пережитые сегодня, но, когда он начал говорить, она вдруг осознала, что ему удалось заглянуть ей прямо в душу. – Тебе тяжело, я это вижу. С одной стороны, ты испытываешь благодарность, даже некоторое восхищение, которое мне, хоть и редко, но удается прочесть в твоих глазах, а с другой… Тебе есть за что меня ненавидеть. Ты считаешь, что цена, заплаченная тобою слишком высока. Ты не можешь с этим смириться. Хотела бы причинить мне боль, но я, как назло, веду себя безукоризненно, боготворя тебя…

Он слегка приблизился, упершись ладонью правой руки в её подголовник, почти касаясь её волос. Его взгляд гипнотизировал девушку. Сердце громко застучало, ускоряя темп своих сокращений. Огромный, непроходимый комок застрял в горле. Связки, по крайней мере такое было у нее ощущение, пересохли, и даже литры чистой воды не смогли бы их вернуть в привычное состояние.

– Тебе кажется, что я притворяюсь, и на самом деле не такой, каким ты меня видишь? – этот вопрос был вполне уместен, вот только сама Лена не поняла, как он пришел к такому выводу, если она боялась признаться в этом подозрении, даже оставшись наедине со своими мыслями.

Она лишь неуверенно кивнула в ответ.

– Раз уж зашел такой разговор, – с легкой усмешкой, которая, казалось, несла в себе настоящую угрозу, начал он, – то давай откровение за откровение. Начнем с тебя, – это фраза заставила крупную дрожь скользнуть по её телу. – Почему ты вышла за меня замуж? Ведь ты меня не любила и не надеялась полюбить, как бы не старалась притворяться. Я это знал, не удивляйся, – теперь от него нельзя было скрыть даже долю её удивления – он оказался куда прозорливее, чем она себе представляла.

– А, если знал, то почему пошел на это? У тебя не было гарантий, что я изменю о тебе своё мнение, – она с трудом выговорила эти слова, словно каждая буква причиняла невыносимую боль её гортани.

Он резким движением отвернулся от нее, запустил пальцы в дверцу машины, в пластиковом кармане которой лежала бутылка с водой.

– Держи, – он протянул сосуд жене. – У тебя в горле пересохло.

– Ты такой внимательный, – она сказала это искренне, но в интонации проскользнула нелепая доля иронии, которую она совершенно не желала вложить в своё замечание, поэтому, произнеся это, она виновато опустила голову, откручивая крышку на минералке без газа.

Он терпеливо выждал, пока она утолит жажду, а Лена тем временем, делая один глоток за другим, продумывала варианты ответов. Однако, осознавая, что ей придется импровизировать, она понимала, что рассказать правду – было бы гораздо лучше, если бы истина несла в себе хоть какой-то смысл.

Бутылка вернулась в руку Никольского, когда она вновь закрыла её.

– Поехали домой? – жалобно простонала она, пытаясь избежать надвигающихся объяснений.

– Нет уж, – впервые за всё время их совместной жизни, категорично отказал он ей в просьбе. – Если мы сейчас закончим этот разговор, то потом уже никогда к нему не вернемся.

– Ты хочешь, чтобы я тебе сообщила то, чего я сама не знаю, – возмутилась она, но, видя его внимательный взгляд, устремленный ей прямо в глаза, несколько остудила свой пыл.

– Хорошо, – согласился он. – Ты можешь сказать хотя бы то, что ты чувствовала? Я никогда не интересовался этим, потому что был уверен, что, кроме отвращения, я ничего не заслуживал по твоему мнению.

– Не решай за меня, – с искренней мукой, разрывавшей её душу, взмолилась она.

– Тогда посвяти меня в свою версию происходящего, – предложил он.

– Какую «версию», Влад? За последние полгода всё изменилось! Раньше перед тем, что было в моей жизни, я ставила знак «минус». Теперь – «плюс». Что ещё я должна объяснить? Да, я показываю меньше чувств, чем испытываю на самом деле, но, пойми, я просто не знаю, что ждать в ответ!

– Ты мне не веришь? – догадался он.

– Как я могу тебе не верить? Ты и впрямь ведешь себя безукоризненно! Но я хочу знать, какой ты – настоящий! Я не могу больше осознавать, что твоё поведение – лишь маска, под которой скрылась твоя истинная сущность. Я хочу узнать тебя, Влад! – она уже почти кричала, а слезы сами полились из глаз, будто желая добавить её словам больше красок и значимости.

– Так почему ты вышла за меня? – вновь повторил он свой вопрос, не взирая на её мольбу.

– Можешь считать это изощренным видом самоубийства. Я – мазохистка, и мне было плевать на свою жизнь и судьбу, – честно ответила она. – Осознав, что твои намерения серьезны, я решила, что хоть один из нас будет счастлив, но это не я. Теперь я понимаю, что всё перевернулось с ног на голову и вышло из-под моего контроля. Я собиралась ближайшие десятки лет провести под гнетом неравного и губящего меня брака, но сейчас всё изменилось. Ты сделал меня центром своей вселенной, хоть я и не заслуживаю этого. Неужели цена, которую я заплатила, оказалась столь велика для тебя?

– Для тебя она была дороже, – тут же, без промедления, напомнил он.

– Мы сейчас говорим ни о чем, – упрекнула она их обоих.

– Нет, как раз сейчас, наконец-то, мы говорим о том, что действительно важно для нас.

– Брось! Ты же прекрасно знаешь, что все эти слова… Они не значат ничего…

– Слова – нет, а вот твои слезы… Они выразили всё куда более красноречиво, чем могла бы ты речью.

– Вернемся к началу, – предложила она. – Мы слишком ушли от темы.

– Ты хотела знать, какой я? Но я и сам этого не ведаю… Не ведал, – тут же исправился он, – пока не встретил тебя. Ты научила меня видеть свет, когда вокруг одна сплошная непроглядная тьма…

– Как я могла это сделать, – перебила она его, – если в самом начале нашего общения, я имею ввиду тот период, что был до свадьбы, я была полностью погружена в себя, искала ответы на свои вопросы, пыталась заставить себя хоть что-то чувствовать… Это было невыносимо!

– Но ты справилась. Смогла различить в себе способность довериться мне.

– Если бы ты только знал, сколько усилий я приложила для этого!

– Знаю. Я приложил не меньше, чтобы ты смогла найти этот путь во мраке.

– Я хочу тебя любить, Влад! – воскликнула она, словно этот стон исходил из самого потаенного уголка её сердца. – Но я хочу любить тебя настоящего, а не того, что каждый день пытается завоевать меня своей религией, в которой место богини отводится мне.

– Многие мечтают об этом, а ты просишь обратного.

– Ты так и не понял, что я не одна из них, – легкий кивок головой куда-то в сторону, а после она вновь устремила взгляд на него.

– Я, быть может, открою тебе ужасную истину, но я – лишь отражение того, чего заслуживает человек. На работе я один, с друзьями другой, с семьей – третий… С бывшей женой каждый вечер были скандалы. На основании этого опыта, я понял, что лучше меняться самому, чем пытаться изменить другого. С тобой я тот, кто должен быть в твоей жизни. Не думай, что я притворяюсь, когда забочусь о тебе. Ты на самом деле нуждаешься в таком муже. Не упрекай меня в двуличности. Говорят, рано или поздно любой проявит свою сущность. Так вот, с тобой я буду таким всегда, а это значит, что я в действительности являюсь тем, кем ты меня видишь. Я предельно искренен, чего не скажешь о тебе, – он перевел на нее все стрелки. – Теперь твой черед раскрывать карты.

– Мы слишком заигрались, – заключила она. – И, да, когда ты был в Чехии… Я сильно по тебе скучала, заходила в видеочат, готовая звонить тебе, а потом выключала телефон. Я не могу показать тебе то, что я чувствую на самом деле. Мне плохо без тебя. Я думала, что ты будешь моей повинностью, которую я взвалила на себя, выйдя за тебя замуж, но оказалось, что из нас двоих страдаешь больше ты. И да, я ни разу не говорила тебе этого, или, быть может, говорила, но не искренне. Я люблю тебя! И наконец-то готова в этом признаться. Я скучаю по тебе, даже, когда ты рядом. Это невыносимо. Я ненавижу тебя, когда вспоминаю, что мне пришлось заплатить, чтобы теперь так умирать от любви. Но есть еще одно «но» – я не знаю, что это такое. Да, я читала романы… Там всё было, пожалуй, слишком красиво. В моей жизни… Хаос, который я сама же устроила, а теперь не могу в нем разобраться.

Он ласково улыбнулся, видя, как она пытается вытащить всё, что накопилось в её душе за последние двадцать лет, наружу.

– Влад, прошу тебя. Давай быть честным друг с другом. Мы так по-разному смотрим на мир, но в конечном итоге, он принадлежит нам обоим, иначе не было бы этого союза, брака… Мне кажется, что всё, сказанное мною, не несет в себе того смысла, который я хотела передать.

– Нет, всё предельно ясно: ты хотела видеть себя жертвой обстоятельств, ненавидеть меня за то, что я посягнул на твою честь, пусть и являясь твоим законным мужем… – в его голосе было спокойствие, и от этого становилось только хуже. – Но, так уж сложилось, я оказался не монстром, что совратил юную девушку, растлил и уничтожил, а стал заботиться о тебе, беречь, выполнять любые просьбы, которых, к слову, было так мало, что они оказались мне даже в удовольствие, нежели в тягость. Потом в тебе зародилось смятение. Был период, когда ты не могла на меня смотреть, затем я сумел разжечь в тебе страсть, желание, и ты сама захотела быть со мною… Да, мы играли в игру. Теперь осталось сделать последний ход. Выбор за тобой, Лена, – интонация сменилась равнодушием, и он перестал улыбаться, серьезно глядя на неё. – Кто из нас двоих выиграет? Или может быть будет «ничья»?

– Что я должна ответить? – устало вздохнула она.

– Ты готова провести со мной остаток своей жизни, не внушая себе, что ты – жертва собственной судьбы, обреченная на брак с нелюбимым? Или ты хочешь кардинально изменить всё, навсегда покинув мой дом?

Она отвернулась от него, глядя в окно, за которым расцветала весна.

– Как я могу отказаться от тебя, когда ты помог мне возродиться из пепла? – она не могла смотреть ему в глаза – ей было стыдно. – Ты сделал меня такой, какой я являюсь теперь. Ты подарил мне новую жизнь, ведь от старой я отказалась, посчитав, что брак с тобой позволит мне считать себя поистине несчастной. Так что с того, что я думала так глупо? – она отстранилась от стекла, вновь обратив свой взор на собеседника. – Я не хочу, чтобы между нами были недосказанные слова. Мы оба ходили по тонкому льду, изучая друг друга. Лишь в одном мы отличались: я была диким зверьком, которого ты приручал, когда тот забивался в угол. Тебе удалось это сделать. Теперь я – твой ручной питомец, как бы смешно это не звучало. Мы оба постарались на славу, создав себе образы, которые далеки от реальности. Будем продолжать? Или попробуем вернуть себе истинную сущность? Я хочу узнать тебя! Узнать тебя настоящего! Мне всё равно, какой ты в действительности, ведь я уже смогла ощутить на себе глубину твоих чувств. Она утопила меня, и я, поверь, не собираюсь выплывать из неё. Так позволь мне захлебнуться, не взирая на всю горечь правды, которую, быть может, ты скрываешь под маской.

Он вздохнул, отведя взгляд, потом неловко улыбнулся, словно готовился признать её правоту, обличившую его, но это было не так.

– Ты думаешь, что всё мое поведение полно лжи, – начал он. – Тебе кажется, что никто не способен любить так, как я люблю тебя, а точнее показываю это тебе. Но ты ошибаешься. Всё, что я делал, я делал искренне. Ни в одном моем слове, деле и даже помышлении не было и доли обмана. Да, я, можно сказать, боготворю тебя, но за что я должен тебя не любить? Ты полна жизни, света! Ты наполнила солнцем мои серые будни… И что, что ты меня не любила? Я знал, что мне удастся изменить твое мнение о себе, ведь я любил за нас двоих. А теперь, позволь мне разделить эту участь с тобой. Пусть сорок на шестьдесят, или даже двадцать на восемьдесят, но… «Моей огромной любви хватит нам двоим с головою…» – он процитировал песню знаменитой исполнительницы и слегка усмехнулся. – Что скажешь?

– У нас дома есть пельмени? – неуместно прозвучал её вопрос.

– Да, – несколько растерялся он.

– Поехали, – гораздо бодрее предложила она. – Вечером нам будет не до готовки. Я ужасно по тебе соскучилась и нуждаюсь в тебе, как никогда раньше, – как-то буднично прозвучали её слова, но Никольский оценил их значимость, ведь она так боялась показать свои настоящие чувства, что этот её первый шаг на пути к исправлению казался невыносимо трудным, но она его сделала, и теперь всё будет иначе.

Он завел двигатель, провернув ключ в зажигании, и мельком взглянул на жену.

– Влад, – её голос прозвучал как-то неуверенно.

– Что? – отозвался он, пока они всё ещё стояли на месте.

– Поцелуй меня, – в интонации проскользнула детская наивность.

Он посмотрел на неё с улыбкой, потом перегнулся через центральную консоль, где находился рычаг передачи. Она тоже приблизилась к нему. Губы соединились в едином касании, оставляя всю горечь оконченного разговора позади. Им обоим казалось, что именно так начинается новая ступень в их отношениях, новый этап… и новый уровень в этой игре, в которой, как они оба искренне надеялись, будет «ничья».

Владислав бросил ключи от машины на полку в прихожей. Плащ с её плеч повисло на вешалке. Его кожаная куртка свалилась где-то рядом с её верхней одеждой. Свет был выключен, а за окнами сгущались сумерки. Неловкий вздох. Ужин будет потом, а сейчас, пока сердца бешено бьются в груди, нельзя терять ни минуты.

Её руки скользнули под его футболку. Через секунду черная ткань отлетела в угол гостиной, обнажив его мощный торс, покрытый биомеханическим татуированным узором. Дверь в спальню распахнулась, громко звякнув ручкой, ударившейся о стену. В полумраке кровать манила к себе, вырисовывая мягкий контур заправленного одеяла.

Он расстегивал пуговицы на её рубашке. Одну за одной, зайдя ей за спину, касаясь губами тонкой кожи на шее, ненавязчиво заставляя отклонить голову в противоположную сторону.

– Влад… – простонала она, поворачиваясь к нему, когда края её одежды окончательно разошлись в стороны.

– Nomina sunt odiosa⁶, – почему-то всплыл в его памяти афоризм, который он, собственно, и озвучил.

Она поняла, о чем он говорил, пусть и на мертвом языке, что, казалось, так похож на итальянский… сейчас это было уже неважно. Он бережно положил её в мякоть постели, покрывая колкими поцелуями тело.

– Я так по тебе скучала, – выдохнула она, когда их тела слились в единое целое, а её пальцы сжали мышцы на его руках.

– И я по тебе, – прошептал он, склонившись над ней, касаясь губами ледяного лба, на котором проступил пот.

Лена вернулась в реальность из сонной дремоты, в которую она провалилась после горячего времяпрепровождения со своим мужем, спустила ноги на пол, укрывшись покрывалом, скомкавшимся возле изножья. На часах было немного за полночь. Босиком она тихо пробралась в кухню, откопала в шкафах небольшую кастрюлю, набрала в неё воды и поставила на огонь, включив газовую плиту.

Влад, по крайней мере ей так показалось, уснул где-то полчаса назад, хотя… Как она могла судить о времени, если сама ещё мирно спала на его груди несколькими минутами ранее?

Жидкость вскипела, и Ермолаева полезла в морозильную камеру за пачкой пельменей.

– Сойдет, – беззвучно протянула она, поднимаясь с пола.

– Проголодалась? – усмехнулся Никольский, показавшись в проеме, будучи одетым в домашние джинсы.

– Ух, – вздрогнув и чуть не уронив упаковку с полуфабрикатом, вскрикнула Лена, – напугал. Будешь? – она кивнула в сторону кастрюли.

– Буду, – сразу согласился он, однако на его губах проскользнула едва заметная ухмылка.

– Эй, ты чего? – ей удалось уловить эту мимику.

Он скрылся в спальне, а вернулся уже со своей чистой футболкой.

– Держи, а то неудобно в покрывале, – пояснил он, протянув ей одежду.

Она больше не стеснялась его, размотала ткань, надела майку. Влад ушел в гостиную, вернулся через пару минут с ноутбуком, сел за стол.

Лена подала полночный ужин, села рядом с мужем, начав позднюю трапезу. Телефонный звонок прервал идиллию, заставив Никольского отправиться на поиски смартфона.

– Слушаю, – сухо ответил он, прочитав на экране имя бывшей жены.

* Не сильно занят, удовлетворяя свою новую подстилку? – язвительная интонация раздалась в динамике.

– Что ты хочешь?

* Предупредить, что Данил больше не будет ходить к этой стерве на занятия.

– Она от этого не обеднеет, – равнодушно заключил Влад, собираясь отключить телефон.

* Конечно, она же неплохо зарабатывает в твоей постели.

– Алла, займись наконец своей жизнью, а в мою не лезь, если не хочешь возобновления судебного процесса, в котором я отниму у тебя все, что оставил после развода. Живи и радуйся.

* Ненави… – завизжала она, но он уже сбросил ее звонок.

– Проблемы? – Лена загружала грязную посуду в моечную машину.

– Отголоски прошлого, – вздохнул он.

– Что-то не так?

– Мой сын больше не придет на занятия.

– Это из-за меня? – догадалась девушка.

– Нет, – солгал он. – Из-за меня. Он, видимо, проболтался матери про нас. У тебя все равно еще есть ученики на видеосвязи.

– Да, но… Ты ведь знаешь, что дело не в деньгах.

– Не волнуйся. Это не потому, что ты – какой-то неважный учитель, а потому, что и мои беды свалились на твою голову.

– И в горе, и в радости, помнишь? – улыбнулась она, подбодрив его.

Часы показывали глубокую ночь, когда Лена, обняв Влада, уснула у него на груди, слушая биение его сердца под ребрами. Утром начиналась рабочая неделя.

Ника недовольно опустилась на стул возле подруги, нервно постукивая по парте алым ногтем.

– Что случилось? – поинтересовалась Ермолаева, заметив неважно расположение духа напарницы.

– Задержка. Неделя уже, – недовольно выдала девушка.

– Что ж, поздравляю, мамаша, – усмехнулась она.

– Легко тебе говорить! – вспыхнула ее собеседница. – Тебе-то нечего волноваться. Разве что от Святого Духа забеременеть.

«Так Влада еще никто не называл» – усмехнулась про себя Лена.

– Кто отец-то?

– Издеваешься?

– Зная тебя, всякое можно ожидать.

– Рома! По крайней мере, с большей вероятностью.

– Ну вот, а я еще и издеваюсь…

– Ты сейчас не помогаешь!

– А чем тебе помочь? Денег на аборт не дам.

– И что? Рожать теперь что ли?

– Тест, для начала, сделай.

– Блин… – простонала Ника. – Я и забыла. Сразу панику развожу…

– Потом будешь, если положительный окажется.

– По дереву постучи, а то накаркаешь.

– Рома тебе накаркает, если не перестанете рисковать.

– Знаешь, как сейчас медицина развивается?

– Действительно, кастрируй его и не будешь переживать.

– Не смешно.

Преподаватель, вошедший в аудиторию, начал занятие, пока Ника, погруженная в свои волнения, искала аптеку поблизости, чтобы в перерыве между парами отправиться за тестом на беременность.

– Ну что там? – стоя возле кабинки в женском туалете, спросила Лена.

– Не знаю. Пока ничего, – напряженно протянула ее подруга.

Прошло несколько минут ожидания, разрушенные радостным воплем девушки.

– Отрицательный! – радостно выбежав наружу, воскликнула Ника.

– Поздравляю, – усмехнулась Ермолаева.

– Спасибо! Это даже лучше закрытой сессии.

– Ну, для кого – как.

– Для меня, точно.

– Ладно, пора возвращаться.

После занятий Ника настояла пройтись по магазинам, вынудив Лену потратить в пустую три часа жизни, которые она могла бы провести с пользой.

– И в каком районе ты сейчас живешь? – поинтересовалась старшая из девушек, пока выбирала себе новое платье для цветущего мая.

– В западном, – немногословно ответила ее спутница.

– А точнее? Вдруг захочу в гости нагрянуть без предупреждения?

– Это вряд ли… Там система охраны, ключи… Только, если со мной сможешь пройти, – усмехнулась она.

– Под системой охраны ты имеешь ввиду консьержку? – рассмеялась Ника.

– Ну, почти, – не стала уточнять Лена.

– А чего вообще переехала-то?

– Просто нашла вариант получше.

– Мда… Жаль. Стены той квартиры помнят мои пьяные выходки.

– Надеюсь, они больше не повторятся.

– Да-да, как же!

Ермолаева схватила первую попавшуюся пустую вешалку и шлепнула ею подругу по ягодицам. Та недовольно вскрикнула, но лишь для вида, а не от боли.

– Давай быстрее, – поторопила ее Лена. – Домой уже хочется.

– Я думала, мы зайдем перекусить.

– Нет, у меня сегодня еще занятие.

– Тебе не лень?

– Нет.

Пока Ника меняла в примерочной один наряд за другим, жена Никольского отвечала мужу на сообщение, содержавшее предложение забрать ее из торгового центра на машине, отказом.

«Я сама доеду на метро» – наскоро написала она.

«Ужин приготовить?»

«За еду, вроде, я отвечаю?»

«Сегодня нет»

Губы растянулись в умиленной улыбке, когда она перечитывала диалог. Ника выскочила из-за шторы, демонстрируя выбранное платье.

– Ну? Как? – крутилась перед подругой она.

– Неплохо, но тебе больше бы пошло что-то посветлее.

– А ты чего такая довольная? – заметила она настроение спутницы.

– Я не довольная, а уставшая. И мне уже хочется домой.

– Сейчас, еще парочку примерю и все. Не найду подходящее, значит не найду.

В животе предательски заурчало.

– Говорила же, что перекусить надо, – недовольно фыркнула старшая из них, услышав этот звук.

– Я теперь на правильном питании, – соврала Ермолаева, чтобы найти причину отказаться.

– Ого! – воскликнула Ника. – Неожиданно.

– Решила немного похудеть, – продолжала Лена, вспоминая вчерашний плотный ужин в полночь.

– Эх, молодец ты, не то, что я, – девушка собрала тощую складку кожи у себя на животе сквозь футболку, делая вид, будто ей не нравится толщина той самой складки.

– Тебя бы в деревню к бабушке, чтобы откормила, – фыркнула Ермолаева.

– Да, пирожки – это хорошо.

Они закончили обход бутиков через час. Лена радостно оставила подругу, которая, в свою очередь, договорилась вместе с Ромой посидеть в кофейне.

Дорога по метро не заняла много времени. Жена Никольского довольно быстро добралась до делового центра, прошла через турникеты, поднялась на лифте на свой этаж. Когда она вошла в квартиру, было около четырех часов.

В нос ударил приятный запах специй и немного гари. Она бросилась в кухню, не разуваясь, ожидая увидеть тлеющую в сковороде еду.

– Ты чего такая взъерошенная? – удивился Влад, помешивая деревянной лопаткой какое-то блюдо в раскаленной посуде.

Лена замерла на мгновение, окинув взглядом мужа, державшего кухонные принадлежности в руках, стоявшего с обнаженным торсом под фартуком, одетого в клетчатые слаксы, испуганно смотревшего на нее.

– Я думала, что ты тут горишь, – вздохнула она, собираясь вернуться в прихожую, чтобы снять верхнюю одежду.

– Я и горю, – кокетливо усмехнулся он.

– Не в прямом же смысле, – фыркнула она, расшнуровывая ботинки возле входной двери.

– Мой руки и иди за стол! – крикнул он ей, пока она вешала плащ на стойку.

В ванной зашумела вода. Лена выдавила жидкое мыло из дозатора, растерла на увлажненные ладони. Невольно подняв взор на свое отражение в зеркале, она машинально улыбнулась, удивив тем самым саму себя. Как давно она не была так приветлива и довольна жизнью? Обрекая себя на страдания, обрела счастье. Но где-то глубоко в груди зудело какое-то нелепое чувство страха, напряжения, ожидания чего-то плохого, которое все никак не могло оставить в покое, понуждая то и дело оборачиваться назад в безрезультатной попытке понять, что именно является его источником.

– Как дела на учебе? – Никольский расставил посуду на столе, а теперь раскладывал порции по тарелкам.

– Неплохо. Скоро, правда, начнется неделя коллоквиумов, но, уверена, это будет несложно, – отозвалась Лена, выйдя из спальни, в которой она переоделась в домашнее.

– У тебя два часа на отдых, – напомнил он, посмотрев на время.

– Если ты не возражаешь, это последний учебный год, когда я занимаюсь с детьми, – заметила она.

– Конечно, я не против. Давно тебе предлагал оставить это все.

– Да, знаю, просто…

Она села за стол, поджав под себя ноги.

– Эй, – окликнул ее Влад, возвращая сковородку на плиту, сняв фартук.

Он подошел к ней, присел рядом, проведя раскрытой ладонью по ее бедру.

– Если тебе нужно хобби, то мы найдем, чем заняться, – без доли заигрываний произнес он бархатным полушепотом.

Девушка смущенно улыбнулась, коснувшись пальцами его колючей щетины.

– Ты подсадил меня на этот наркотик… – откровенно призналась она. – На потребность в тебе…

– Ну… Я имел ввиду другое хобби, но твой вариант мне тоже нравится, – рассмеялся мужчина.

Она опустила ноги на пол, слегка подалась вперед, приподнимая его голову за подбородок. Нежные губы коснулись губ Никольского. Лена неуверенно углубила поцелуй, но с каждой секундой робость все больше превращалась в пламя, сжиравшее изнутри.

Влад первый отстранился, поднявшись во весь рост.

– Давай сначала поужинаем, – мягко улыбнувшись, предложил он. – А то опять останемся голодными. У тебя, к тому же, скоро занятие.

Она наигранно обиделась, словно у ребенка отобрали конфетку.

– Вот всегда ты так… – пробурчала Лена. – Сначала дразнишься, а потом…

– Приятного аппетита, – с легким самодовольством произнес мужчина, сев напротив через стол, взяв в руки столовые приборы.

– И тебе, – мяукнула она.

Трапеза прошла за бытовой беседой о работе, учебе, походе в магазин с Никой и ее настойчивых попытках узнать о подруге чуть больше, чем той хотелось бы. Занятие с учеником по видеосвязи длилось час, и Ермолаева впервые поймала себя на мысли, что ждет не дождется его окончания, чего раньше никогда не бывало, ведь прежде она получала от них удовольствие.

Освободившись, она вышла в гостиную, но теперь был занят Влад, сидевший на диване с ноутбуком на коленях и телефоном возле уха, обсуждавший нечто со своими подопечными на повышенных тонах.

Лена тихонько подошла сзади, наклонившись к его шее, коснулась ее губами, спустилась к украшенному узорами плечу, затем ключице. Никольский тяжело вздохнул, ощутив ее близость, отстраняя от себя гаджет. Его ладонь прикрыла динамики.

– Милая, подожди немного, я скоро закончу, надеюсь, – полушепотом произнес он, а после вернулся к разговору с коллегами.

Девушка отправилась в кухню, заварила чай в небольшом френч-прессе, засыпав в него какой-то цветочный микс, залив смесь кипятком. По квартире разнесся возмутительно чувственный аромат яблок, ванили и цитрусовых, затем, постепенно заглушая предыдущий, появился запах смородины и жасмина. Янтарная жидкость наполнила большую кружку, о которую было безумно удобно греть замерзшие пальцы в зимний мороз, а сейчас ее было достаточно, чтобы успокоить взбесившиеся гормоны.

– Идиоты! – раздался возглас Владислава, отбросившего телефон на подушку в углу дивана.

– Что такое? – поинтересовалась Лена, не в силах оторваться от чая, ароматом которого она наслаждалась, сидя за столом.

– Девушка, которая занималась составлением расписаний ушла в декрет. Сейчас на ее место взяли другую – глупую, как… – он явно перебирал все цензурные слова в голове, чтобы найти сравнение.

– Так приди, и настучи ей по макушке, – беззаботно перебила его жена.

– Пришел бы, если бы это было у нас на студии.

Он оперся руками на спинку стула, стоявшего напротив Лены, глядя, как она внимает горячим парам напитка.

– А где это? – удивилась она.

– В Хабаровске.

– Ого!

– Не желаешь отправиться со мной на другой конец страны? – усмехнулся он.

– Нет, не сегодня, – включив свое актерское мастерство, отработанно в школьных спектаклях и на уроках литературы, фыркнула она.

– Жаль, – заключил он, отправившись за посудой для чая.

– Глупо ехать ради одной девчонки, – решила она.

– Согласен, но там есть еще кое-какие проблемы, поэтому… рано или поздно все равно придется, – его интонация выдавала его нежелание отправляться за тысячи километров из-за нерадивых сотрудников, среди которых, он был в этом уверен, ему придется провести «чистку».

Влад опустился напротив, нервно водя пальцем по кайме кружки.

– Знаешь, слышала одно выражение… – видя напряжение мужа, начала говорить Лена. – Не помню дословно, но смысл в том, что чай не пьют с кем попало, а только с тем, кто очень близок. Мне, конечно, кажется, что лучше выразиться несколько иначе – обычный чай не пьют со всеми подряд, а вот такой… – она кивнула на сосуд, зажатый пальцами. – …особенный… пьют с теми, кто глубоко в душе.

Мужчина мягко улыбнулся, прочувствовав всю полноту ее признания, хоть она и не сказала ничего конкретного, но смысл был ясен – он важен для нее, а большего он и не желал.

– Тебе завтра рано ехать на занятия? – убил он всю романтику будничным вопросом.

– Нет, первых пар по вторникам больше не будет, они закончились, второй и не было никогда, поэтому к третьей. А тебе рано вставать? – она позволила себе довольно дерзко заглянуть ему в глаза.

– К сожалению, – недовольно протянул он. – Теперь еще с Хабаровском проблемы. Почему люди просто не могут выполнять свои обязанности?

– Потому что сволочи, – как-то невинно прозвучало ее заключение.

Никольский искренне рассмеялся, глядя на нее.

– Что? – невозмутимо поинтересовалась она.

– Новый этап наших отношений? Ты начала ругаться при мне? – сквозь смех уточнил он.

– Боже… – перехватив воздух влажными от чая губами, простонала она, остановив свой взгляд на его глазах, окруженных легкими морщинками, проявившимися от улыбки.

– Хочешь я угадаю, о чем ты думаешь? – в приподнятом настроении спросил мужчина.

– Нет, не хочу, – опустив взор, ответила девушка.

– Разве?

– Точно, нет.

– Хорошо, тогда я задам тебе вопрос, вполне уместный в свете последних событий.

– Один вопрос – один ответ. Договорились? – предложила она компромисс, хотя прекрасно понимала, о чем пойдет речь, ведь она так бесцеремонно сдавала все свои тайные желания глупыми выходками.

– Куда делись все твои фобии и отвращение?

– Ох… – перевела она дух. – Спросил бы что-то полегче.

– Нет, меня интересует именно это.

– Я тебе скажу одну вещь, которую мне однажды сообщила Ника, но, как бы, в шутку. Вот только теперь оказалось, что это совсем не шутка была.

Он уперся локтями в столешницу, подпирая подбородок пальцами, демонстрируя ей свое внимание.

Полумрак, разливавшийся по комнате добавлял неясности чертам лица. Горевшая в кухонной зоне подсветка над электрической плитой, не позволяла осветить помещение в достаточной мере – от этого обстановка отличалась особым расположением к подобным беседам и их продолжению.

– Она сказала, что… Влад, я не хочу это произносить вслух. Честно.

– Нет, давай, договаривай, раз начала, – настоял он.

Лена набрала воздух в легких, чтобы произнести нескромную фразу на одном дыхании, дабы не осознавать ее смысла, и захлопнула веки, чтобы не было так стыдно.

– Если мне сорвать резьбу, то потом я с тебя живого не слезу. Дословно.

Она посмотрела на замершего Никольского одним глазом, словно подглядывала на экран телевизора во время просмотра с родителями фильма ужасов. Мужчина молчал, анализируя сказанное, а потом залился громким смехом.

– Ты чего? – протянула она.

– Я не знаком с твоей подругой, но это была мудрая мысль, – пояснил он.

– Тогда готовься к смерти, – скрестив руки на груди, надулась она.

– С чего это?

– «Я с живого не слезу», – повторила девушка, передразнивая автора фразы.

– Поверь, я выносливый, – заверил он ее.

– Так, – остановила она этот нелепый разговор. – Хватит. Теперь у меня все настроение пропало. Как с тобой сложно-то! – воскликнула она.

– Нет, все очень даже просто, – произнес он, спускаясь на тон ниже, превращая свой тембр в горький шоколад.

– Ты только что смеялся со сказанного мною, а теперь… – она вспыхнула красками. – Ну уж, нет. Теперь-то точно обойдешься.

– А ты? – его взгляд скользнул по ее губам, спустился к шее, ключицам, круглому вырезу его футболки, надетой на нее.

– Ненавижу тебя, – прошипела Лена, хватаясь за кружку с чаем.

– Ты, правда, хочешь спрятаться за чашкой? – усмехнулся он, но теперь его мимика была не забавной и не располагала к веселью, напротив, в ней чувствовалась какая-то сила, власть над ее хрупким телом, словно весь он – воплощение контроля над ней.

– Нет, Влад, прошу… Не делай из меня тряпичную куклу, – взмолилась она вполне серьезной интонацией, устранив прежние задорные нотки в своем голосе.

Мужчина поднялся со своего места, приблизился к ней, протягивая раскрытую ладонь. Завороженно глядя в его зелено-карие глаза, она вложила в его руку свою. Он притянул девушку к своему обнаженному торсу, заставив ее ощутить мощь, таившуюся в его теле.

В шее затрепетала сонная артерия, отбивая жесткий ритм, пульсировавший и в висках. Никольский позволил ей выбрать самой дальнейшие действия, но ей безумно хотелось подчиниться его желаниям, ведь ее собственные она забывала в тот же миг, как оказывалась рядом с ним.

Он бережно убрал ее растрепанную длинную челку за ухо, открывая ее лицо, окутанное полумраком, своему взору.

– Ты меня испортил… – не в силах произнести это достаточно громко, прошептала она.

– Я тебя воспитал, – с томным звериным рыком, зародившемся в его груди, возразил он. – Для себя.

Онаподалась вперед, подобравшись к его шее, поцеловала – сначала неуверенно, затем чуть настойчивее. Секунды спустя ее прикосновения стали напоминать укусы – порывистые, беспорядочные. Она спустилась ниже, оставляя то нежные, то болезненные следы на его теле. Оказавшись на коленях, она замерла, глядя на него снизу, словно ища одобрения у него на то, что она собиралась сделать.

– Нет, ты пока не готова, – решительно отказался он от ее немого предложения, беря ее за запястье.

За считанные секунды они добрались до спальни. Панорамные окна обнажали их близость перед городом, которому была безразлична страсть, вскипевшая в их артериях, полная отчаяния и голода. Неутолимой жажды, которую этой ночью удастся лишь приглушить.

Глава 10

Лена допивала утренний кофе, листая проекты домов на ноутбуке Влада. Сегодня, накануне наступления жаркого мая, они собирались отправиться на грядущие праздники к родителям девушки, но ее внешний вид не говорил о скором отъезде, скорее, о позднем пробуждении.

– Ты еще не готова? – удивился мужчина, увидев, как она напряженно смотрит на экран гаджета, зажав кружку бледными пальцами в воздухе.

– Слушай, теперь я начала сомневаться, что мы выбрали тот самый вариант… – вздохнула она.

Никольский подошел к ней, опершись на спинку ее стула, заглянул в компьютер, оценивая очередную схему помещений. Лена запрокинула голову, смотря на него снизу.

– Ты же искала специально со вторым светом, а у этого он отсутствует, – напомнил он, стараясь не отвлекаться от изображения.

– Я сейчас подумала, что второй свет – это потеря места… – сообщила она, хоть ей было и неудобно говорить в таком положении.

Теперь он обратил взгляд на нее, улыбнувшись лишь уголком рта.

– Проблема в том, что изготовление дома уже началось. Каркас в производстве, – как ребенку объяснял он простую истину.

– А отменить уже нельзя? – мяукнула она.

– Они его почти две недели делают. Сомневаюсь. Чем тебе старый вариант не угодил?

– Да всем он угодил, – она снова посмотрела на экран, оценивая новую версию дома. – Просто… Сомневаюсь.

Мужчина рассмеялся, сложив воедино два события из их жизни.

– Что? – по-детски возмутилась она.

– Когда ты выходила за меня замуж, ты не сомневалась, а как проект выбрать, так сразу столько вопросов, – ответил он без тени упрека.

– Это другое, – хмыкнула она.

– Да, действительно, – сдался он, но, впрочем, они оба понимали, что Влад останется при своем мнении, а Лена осознала его правоту. – Иди, переодевайся. Нам ехать давно пора.

Девушка захлопнула крышку ноутбука, поднялась со своего места, отправляясь в спальню за уличной одеждой.

В пути они слушали музыку, обсуждая сроки изготовления и строительства дома.

– Может, все-таки нужно было покупать участок ближе к Москве? – вновь охватила паника Ермолаеву, когда они выехали на загородную трассу.

– Лена, прошу, успокойся. Мы взяли его там, где ближе к твоей семье, потому что рано или поздно нам понадобится помощь твоих родителей, – устало произнес Никольский.

– О чем ты?

– Ну… – протянул он. – Мы с тобой это не обсуждали, но, рано или поздно, у нас же будут дети?

– У тебя же есть уже двое, – напомнила она.

– Считай, что они не у меня, а у Аллы. К тому же, почему я не могу обрести маленькие копии своей любимой жены? Настоящей, а не бывшей. То была ошибка прошлого.

– Боже, – прошептала она, кладя руку на свою грудную клетку чуть ниже ключиц, концентрируясь на своих ощущениях.

– Да, понимаю, ты не хочешь это говорить… Я бы тоже не хотел… – продолжал он.

– Нет, Влад, дело не в этом, – прервала она его рассуждения. – Останови машину, пожалуйста.

– Что такое? – испугался он, заметив ее недомогание.

– Быстрее, – настояла Лена.

Он съехал на обочину. Девушка тут же выбежала наружу, повинуясь инстинкту, склонилась над оврагом, убирая волосы за уши. Акт рвоты застал ее врасплох.

– Милая, что с тобой? – Никольский оказался рядом, придерживая ее от падения.

– Наверное, укачало, – простонала она, когда он подавал ей салфетки, взятые из дверцы машины.

– На переднем сидении? – удивился он.

– Значит волнуюсь о грядущей сессии, – заключила она.

Она вернулась на свое место, ровно, как и водитель. Они продолжили путь, и, доехав до маленького городка, в котором выросла Лена, Влад свернул на парковку возле аптеки.

– Посиди, я куплю что-нибудь из лекарств, – предупредил он, выходя на улицу.

В помещении никого не было. Он подошел к окошку, в котором ожидал покупателей фармацевт.

– Слушаю Вас, – произнесла пожилая женщина.

– Добрый день, у Вас есть что-нибудь успокоительное и от тошноты? – уточнил он.

– От тошноты есть «Церукал» – таблетки внутрь. А успокоительное – Вам для кого? Взрослый? Ребенок?

– Взрослый. У жены скоро сессия. Волнуется.

– «Пустырник» подойдет? – поинтересовалась сотрудница.

– Наверное, – хмыкнул он.

– Сейчас поищу его тогда…

Она удалилась вглубь подсобных помещений, дабы отыскать противорвотное и седативное средства. Мужчина тем временем рассматривал витрины, попавшиеся ему на глаза. Взгляд скользнул по стеллажу с презервативами и тестами на беременность. На секунду он задумался, осознавая общую совокупность симптомов: тошнота, рвота, небольшая нервозность.

– Накаркал, – вздохнул он, увидев, как фармацевт несет ему необходимые лекарства.

– У Вас все? – спросила она.

– Еще тест на беременность, – решился он. – А лучше два.

Женщина принесла и их. Он оплатил озвученную сумму, вернулся в машину.

– Купил? – Лена была бледной, но спокойной, ожидая его здесь.

– Давай так, пока сами не узнаем наверняка, родителям не говори. Не нужно их озадачивать раньше времени, –начал он.

– О чем ты? Что опять случилось?

– Держи, – он протянул ей две коробки с индикаторами.

– Зачем? – удивилась она.

– Сейчас доедем до их дома и узнаем, – подытожил он, заводя двигатель.

– О, нет… – осознание пришло к ней не сразу, но в глазах появился испуг.

В дом она вбежала довольно быстро, наскоро поздоровалась с родными, сбросила обувь и верхнюю одежду и, солгав, что ей срочно нужно уединиться в санузле, отправилась проверять версию Влада. Проделав все необходимые процедуры, Лена подождала пару минут, готовясь к вердикту теста. До последнего не веря, что две полоски – это положительный результат, она пыталась успокоить себя, убеждая, что это просто ошибка индикатора, но и другое средство, выпущенное иной фирмой, подтвердило наличие беременности.

Никольский постучал в дверь, почти шепотом спрашивая все ли в порядке, но девушка не отвечала, сев на пол по центру ванной комнаты.

– Лена? – вновь позвал он ее, но теперь уже громче.

– Заходи, – откликнулась она.

Он провернул ручку, проник внутрь помещения. Увидев ее опустошенный взгляд и разложенные перед ней подтверждения ее положения, он опустился рядом с ней, дав ей возможность просто обнять его и прижаться к его груди.

– У нас все будет хорошо, слышишь? – напомнил он. – Мы со всем справимся.

Она лишь всхлипнула в ответ из глубины его объятий.

Майские праздники показались ей совсем нерадостными. Так и не сказав ничего за четыре дня Ермолаевым, супруги покинули их дом, вернувшись в Москву.

– И как теперь? Как учеба? Мне брать академический отпуск? – Лена металась по гостиной, словно загнанный зверь. – И… Ты хотел поехать на концерт с друзьями? На байк-шоу?

– Милая, сейчас май. Детей, если ты не знаешь, вынашивают девять месяцев. Значит роды придутся на зиму. Скорее всего, будущий семестр ты сможешь отучиться, – успокаивал он ее, наблюдая за ее хождением по комнате из стороны в сторону. – А байк-шоу… Да и Бог с ним!

– Это же мне теперь надо на учет вставать у гинеколога? – опомнилась она, хватая телефон, чтобы записаться на прием.

– Хочешь через Оксану запишемся? – предложил он.

– Нет! Никаких Оксан! – воскликнула она. – Не вмешивай в наше безрассудство свою семью.

– Лена, – окликнул он ее, – ты – моя семья. Ты и этот ребенок.

– Я сейчас не об этом. Мы должны были это планировать, а не вот так… Как снег на голову… Надо было бы готовиться к этому событию…

Ее начала охватывать паника, и она вновь поспешила укрыться в крепости рук Влада, прекрасно понимая, что сейчас только он способен привести ее в чувства.

– Записывайся на прием и не волнуйся. Мы сможем пройти с тобой через любые сложности, – заверил он ее, осторожно гладя ее по голове, пока она, уткнувшись носом в его ключицу, начинала анализировать происходящее.

Лена сидела в очереди возле кабинета врача, нервно перебирая пальцами талончик с номером очереди и временем консультации. Ее муж порывался отправиться с ней, но она заверила его, что одной ей будет спокойнее, поэтому он ждал ее в машине на парковке возле клиники.

– Ермолаева, – пригласила ее медсестра, когда настал ее черед.

Она зашла внутрь. Гинеколог – довольно милая женщина – предложила сесть на стул возле ее стола. Девушка последовала указанию.

После сбора анамнеза жизни, акушерка перешла к опросу по поводу половой жизни, беременности и прочим медицинским деталям. Собрав все данные, медик провела осмотр, установила примерный срок – восемь недель, затем перешла к ультразвуковому исследованию.

Размытая черно-белая картинка, которую увидела Лена на втором экране монитора, предназначенном для будущей матери, оказалось совершенно непонятной для нее. Врач показывала на какую-то точку, говоря, что это эмбрион, но девушка от напряжения так и не различила ничего.

– Хотите послушать сердцебиение малыша? – уточнила женщина.

Пациентка замерла. Это событие свалилось на нее, как снег на голову – вряд ли она была готова принять этого ребенка, да и пока не осознавала свое новое положение. Едва заметно кивнув, она дала свое согласие.

Из аппарата донеслись частые удары крохотного сердечка. Пульс был таким быстрым, что легко можно было сбиться при подсчете.

– Сто пятьдесят в минуту, – увидев замешательство Ермолаевой, произнесла гинеколог. – Это норма для такого срока.

– С ним все в порядке? – завороженная звуками, уточнила Лена.

– Да, в полном.

Медсестра подала ей салфетки, помогла вытереть живот от геля. Пациентка оделась и, получив заключение и пару снимков эмбриона, вышла в коридор.

До машины Никольского она дошла в состоянии призрачной эйфории, словно под наркозом. Сев на переднее сидение, даже не посмотрела на мужа.

– Что такое? – забеспокоился он.

– Держи, – она протянула ему две черно-белые картинки с крохотными очертаниями будущего ребенка.

– Он здоров? – волновался мужчина.

– Да, да… Просто…

– Что?

– Мне дали послушать его сердцебиение… Оно такое быстрое… – она устремила нежный взгляд в глубину его глаз, улыбавшихся от осознания счастья.

Он молча взял ее за руку, бережно сжав пальцы.

– Поехали домой, – предложила она.

– Сначала заедем за заказом, – напомнил он.

Машина пронеслась по московским дорогам, нырнула в тоннель, затем вновь показалась под открытым небом, завернула в торговый квартал. Никольский попросил свою спутницу подождать его, а сам отправился в одно из зданий с названием популярного книжного магазина. Несколькими минутами позднее он вернулся со стопкой энциклопедий по наблюдению за беременными, питанием, образом жизни и прочими важными моментами в этот период.

– Боже, Влад, зачем? – рассмеялась Лена, увидев этот набор. – У тебя ведь уже есть дети? Что еще о них ты не знаешь?

– О них я знаю многое, а вот о тебе в положении – мало. Когда Алла ждала ребенка, я особо не интересовался всем этим. Теперь, кажется, пора.

Он разместил свою библиотеку на заднем сидении, сел за руль и повез свою молодую жену в их квартиру. Вечером ему позвонили сотрудники фирмы по производству каркасных домов, сообщив, что все детали изготовлены, и бригада рабочих может приступать к сборке. В ближайшие выходные нужно будет отправиться на их участок в лесу, где начнется строительство.

Раннее утро субботы было наполнено солнечным светом, разливавшемся по лужайке перед домом Ермолаевых. Лена сидела в гамаке, укутавшись в теплый плед, и читала учебник по немецкой грамматике, повторяя уже заученные правила, готовясь к грядущей сессии, что обещала нагрянуть через две недели – в первой половине июня.

Владислав спустился с террасы, держа в руках кружку, из которой дымился ароматный запах горячего шоколада. Мужчина придвинул плетеное кресло ближе к жене, протягивая ей напиток. Тонкие бледные пальцы благодарно приняли его.

– Ты не замерзла? – спросил Никольский, глядя на нее.

– Нет, все в порядке, – тепло улыбнулась она.

– Может пойдем в дом?

– Здесь так хорошо… – протянула Лена, словно и не отвечая на его вопрос.

– Дома всегда лучше, чем… – начал было он, но она перебила его.

– Нет, я о другом. Здесь хорошо, потому что все самые дорогие люди рядом, а один… Даже внутри, – она ласково погладила живот ладонью.

Никольский с улыбкой наблюдал за ее действиями, наслаждаясь ее счастьем, наполнившим его жизнь.

– Ты еще не сказала родителям? – уточнил он.

– Пока не знаю… Как это сделать?

Она замолчала ненадолго, а после продолжила.

– В детстве, точнее, когда я была подростком, мы смотрели фильм, который назывался «Отец невесты». Обе части. С тех пор я поняла, что испытывают люди, когда их дети приводят в дом посторонних, сообщая, что теперь тот или иной человек будет жить с ними, или вовсе, что скоро родится ребенок… Не хочу причинять им дискомфорт.

– Ты же беременна от мужа, а не от проходимца, который тебя предаст и оставит один на один с этим миром, – вздохнул мужчина.

– Да, знаю, но… Все равно это переломный момент сразу двух семей.

Тишина повисла в воздухе – никто из них не знал, что еще можно добавить, если все, сказанное Леной, истина.

– Сегодня должны привести материалы для строительства? – опомнилась она после минутного молчания.

– Да, – подтвердил он. – Поедешь со мной? Твой отец тоже захотел поучаствовать в процессе.

– Ох, сейчас опять начнет поучать, – вздохнула девушка, сделав глоток напитка, что принес ей муж.

– Имеет полное право.

– Он руководил работами, когда строили наш дом, изучил кучу сайтов и литературы, а теперь мнит себя великим архитектором, – усмехнулась Лена. – Вообще, он часто дает советы налево и направо, даже, когда этого никто не просил…

– Не будь к нему слишком строга.

– Надеюсь, ты не станешь таким же, как он в его возрасте? – кокетливо мяукнула она.

– Через десять лет? Не знаю, – засмеялся мужчина, поднимаясь с кресла.

Он шагнул к ней, ласково чмокнув в макушку, забрал у нее учебник и направился в сторону крыльца, попросив ее возвращаться в тепло, ведь солнечные лучи до сих пор были не в состоянии прогреть землю.

После второго завтрака все семейство отправилось на участок, куда прибыла строительная бригада вместе со всеми материалами. Владислав, как хозяин территории, дал добро на начало работ. Роман Сергеевич, как и предполагала Лена, вмешивался в каждый аспект начатого монтажа.

Женщины же просто прогуливались по участку, время от времени бросая заинтересованные взгляды на своих мужей. Галина Владимировна, заметившая изменения в своей дочери, решила, что самое время поговорить по душам.

– Какой срок? – не собираясь подводить девушку к разговору, задала вопрос старшая Ермолаева.

– Влад сказал? – предположила ее собеседница.

– Нет, молчит, как партизан, но я-то все поняла. И видела вас сегодня утром из окна, как ты живот гладишь, как улыбаешься…

– Девять недель, – ответила Лена.

– Чего сразу не сказала?

– Это было слишком неожиданно. И…

– Ты его не хочешь? – предположила женщина.

– Кого? – испугалась девушка.

– Ребенка.

– Не хотела, когда узнала. Думала, что моя жизнь испорчена, и можно ставить крест на учебе и дальнейшей карьере. А потом… Потом я услышала, как бьется его сердечко.

Галина Владимировна не смогла сдержать улыбки, бережно обняла свою дочь.

– Сейчас сдам сессию, пойду в деканат оформлять академический отпуск, – решила Лена.

– Вот и умница, – похвалила ее мать, останавливая недалеко от мужчин, наблюдавших за тем, как рабочие начали бурить скважины под сваи будущего дома.

– …Сейчас температура где-то около плюса семнадцати, поэтому нужно будет подождать чуть больше десяти дней. В идеале – пару недель, – донесся комментарий Романа Сергеевича до жены Никольского, обращенный к хозяину этого участка и прорабу, руководившего процессом. – Было бы чуть теплее, то и недели бы хватило. Потом можно будет делать все остальное.

Владислав молча кивал, не собираясь прерывать своего тестя, помня утренние слова Лены, которая предупредила его о том, что ее отец будет умничать на каждом этапе строительства.

Едва женщины приблизились к ним, Никольский предложил Ермолаеву отвезти их домой, чтобы они не присутствовали при заливке фундамента, поскольку подобные мероприятия – не самое безопасное место. Тот согласился. Галина Владимировна взяла мужа под руку, и они вместе направились к машине. Лена задержалась на минуту.

– Мама в курсе, – заявила она, глядя как руководитель бригады направляется к въезжавшей на участок бетономешалке.

– В курсе твоего положения? – догадался он.

– Да. Говорит, сама поняла, – она с подозрением покосилась на него.

– Что? – удивился он. – Думаешь, что я сказал?

– Нет?

– Нет.

– Ну, ладно… – протянула она, наигранно изображая недоверие.

– Эх, ты! – улыбаясь, воскликнул он. – Обвинить меня в таком!

Его руки легли на ее плечи, осторожно притягивая ее тело к его торсу. Она откинула голову назад, глядя на него снизу.

– Поезжай с родителями, почитай свои учебники… – настоял он, поцеловав ее в лоб.

– Нет, так дело не пойдет, – фыркнула она, касаясь пальцами его колючего подбородка.

Лена приподнялась на цыпочках, требовательно впиваясь в его губы. Он ответил ей взаимностью. Ее дерзости хватило на то, чтобы слегка прикусить податливую кожу, в ответ на что она получила тихий низкий стон, вырвавшийся из его груди, но вызван он был не болью или дискомфортом, скорее наслаждением от ее преображения и появившейся уверенности, которую теперь она являла, оказываясь так близко к своему мужу.

– Если ты сейчас же не уедешь, – разомкнув горячий поцелуй, заговорил Владислав, – я затащу тебя в свою машину и церемониться не стану.

– Я беременна, вообще-то, – хмыкнула она, высвобождаясь из его объятий, и направилась за территорию их участка, игриво вильнув бедрами.

– Чертовка, – усмехнулся Никольский, возвращаясь к прорабу, ждавшего, когда хозяин даст добро на дальнейшие действия.

На следующие выходные не удалось приехать к родителям Лены – ее муж был вынужден покинуть Москву и отправиться в Хабаровск, чтобы решить ряд проблем в дальневосточном филиале. Одной же ей не хотелось путешествовать, поэтому она осталась в квартире, готовясь к экзаменам.

Владислав отсутствовал полторы недели, и за это время Ермолаева уже успела получить отличные оценки по двум предметам. Оставался последний сложный этап сессии, после которого она собиралась идти в деканат.

В тот день Ника предложила устроить вечеринку на пустом месте, чтобы, по ее словам, развеяться в разгаре страданий и мучений. Лена согласилась, но с условием, что вернется домой до десяти часов вечера – сегодня должен был прилететь Влад, и ей очень хотелось встретить мужа дома, но для подруги она нашла другое объяснение – режим дня, который она вынуждена соблюдать в столь непростое учебное время.

В квартире Ники собралась большая компания ребят из института, друзей, появившихся в ее жизни неизвестно откуда и прочих любителей «халявы». Лена помогла хозяйке мероприятия подготовиться к празднику, сейчас же сидела на диване в углу гостиной, попивая апельсиновый сок, наблюдая за тем, как народ, скопившийся в маленьком помещении пытается не наступать друг другу на ноги, двигаясь в такт громкой мелодии.

– Ты чего такая хмурая? – поинтересовалась виновница происходящего, подсев к ней с бокалом вина, перекрикивая музыку.

– Не знаю, что-то душа не на месте, – задумчиво ответила Ермолаева, чувствуя, как тревога сковывает ее сознание.

– Да брось, все же круто! Все свои здесь, Сережа сегодня тоже с нами! – она помахала парню на другом конце комнаты, и он ответил ей тем же.

Лена через силу улыбнулась. Ника толкнула ее в плечо.

– Пойдем, давай танцевать. И хватит пить сок! Давай налью тебе что-нибудь покрепче!

– Нет! – как-то резко воскликнула Ермолаева. – Мне нельзя…

– С чего это?

– Хочу на трезвую голову домой возвращаться, – солгала она. – К тому же, – она посмотрела на наручные часы, – уже достаточно времени, и мне скоро надо будет ехать.

В кармане настойчиво завибрировал смартфон. Высветился номер мамы.

– Извини, – произнесла Лена, уходя в спальню Ники, в которой было гораздо тише. – Да, мам, – ответила она на звонок.

* Срочно включи телевизор! – воскликнула Галина Владимировна.

Девушка огляделась по сторонам, вспомнив, что ее подруга сегодня сюда утаскивала всю технику из гостиной, чтобы ее никто там не разбил в пьяном угаре. Она воткнула вилку в розетку, откапала в беспорядке пульт и зажгла экран.

«А теперь к экстренным новостям, – говорила диктор, – двадцать минут назад в аэропорту Шереметьево произошла катастрофа. Самолёт, в результате технической неисправности, рухнул на посадочную полосу. Данные о погибших и раненных пока не сообщаются. На месте крушения работают спасательные бригады. Подробнее о происшествии Артем Соломин».

Картинка сменилась. Теперь перед взором телезрителей появился молодой журналист, за спиной которого находилось панорамное окно, открывавшее вид на посадочные полосы, окутанные полумраком глубокого вечера, но переливавшиеся огнями карет скорой помощи, пожарных и других служб.

За спиной раздался голос Ники, которая пришла навестить подругу в ее гордом одиночестве, но застала ее за просмотром новостей, Лена же не посмела отвлечься на пустую болтовню хозяйки квартиры.

«Да, Евгения, – начал репортёр, – действительно, подсчёты только ведутся, и полиция призывает всех, чьи родственники были в этом самолёте, прибыть в аэропорт Шереметьево. Напомню, что рейс Хабаровск – Москва, совершил аварийную посадку на восьмой полосе. Некоторые пассажиры погибли, но точных данных о числе пострадавших пока нет. Спецслужбы обещали вывесить списки в течение часа, но пока все остаётся в неизвестности».

– Влад! – пересохшие губы Лены с трудом прошептали имя мужа.

– Что? – Ника не оценила масштаба её личной трагедии.

* Скорее поезжай туда! – донесся мамин совет из динамика телефона, пока Ермолаева ещё была способна слышать.

Она схватила свою маленькую сумку, оставленную здесь еще днем, в которой лежали документы и деньги.

– Прости! – наскоро бросила она подруге, но от Ники было не так-то просто отделаться.

Лена выбежала из подъезда, махнула рукой первому попавшемуся такси, села в салон, а следом за ней залезла туда и её однокурсница.

– Что с тобой? – удивилась она.

– В Шереметьево, пожалуйста! И поскорее! – взмолилась её подруга, обратившись к водителю.

– Да что случилось? – Ника никак не могла понять то, что происходит.

Судорожными движениями Лена набирала номер Никольского, но он был недоступен. Слёзы уже наворачивались на глаза, но она всеми силами пыталась держать себя в руках, поглаживая живот, словно успокаивая не только себя, но и ребенка.

Неизвестность душила сильнее, чем мрачные мысли. В груди с силой стучало сердце. Километр за километром они становились всё ближе и ближе к конечному пункту поездки, и вот, наконец, расплатившись с таксистом, Лена выбежала на улицу и со всех ног побежала в главный вестибюль аэропорта.

Охранники преградили им с Никой путь, но Ермолаева заявила, что она жена одного из пассажиров, находившегося на борту самолета, потерпевшего крушение.

– Чья жена? – удивилась её спутница, но девушка не собиралась отвечать на её глупые вопросы.

Их пропустили. Первым делом Лена подбежала к стойке информации.

– Девушка, есть данные о погибших?! – голос дрожал от страха и горя.

– Можно Ваши документы? – встревоженная сотрудница попросила паспорт.

Ермолаева тут же протянула его.

– Никольский Владислав Алексеевич летел рейсом Хабаровск – Москва, – торопливо повторяла Лена, – вот штамп о браке, – она наскоро перевернула страницу в документе, удостоверяющем личность. – Я не меняла фамилию. Прошу, скажите мне, что с ним всё хорошо!

– Лена, ты замужем?! – Ника была шокирована и, открыв рот, удивлённо смотрела на подругу, пока регистратор искала в компьютере сведения о пострадавших.

– Пока нет никаких сведений, – с печальной интонацией сообщила сотрудница аэропорта.

Внутри что-то сломалось, будто выбили шестерёнку из слаженного механизма, в котором все было подобрано и настроено до мелочей. Ермолаева повернулась к стойке спиной и опустилась вниз, на каменный пол, прижимая ладони к животу, больше не в силах сдерживать слезы. Ника села рядом, крепко обняв её.

– Елена? – обратилась к ней девушка.

Та тут же поднялась на ноги, забыв обо всем.

– Выжившие сейчас находятся в соседнем зале. С ними работают медики, – сообщила сотрудница. – Вы можете отправиться туда и сами узнать. Жертв достаточно много, поэтому мы не успеваем фиксировать все данные.

Ермолаева отдала Нике сумку и паспорт, снова набрала номер Никольского и побежала туда, где, возможно могла найти его, по крайней мере, ей этого сейчас бы очень хотелось.

Она неслась сломя голову по широкой полосе между рядов сидений. По правую и левую руку от неё находились раненные, но живые люди. Она искала взглядом мужа и, остановившись, оглядела всё огромное помещение, в котором могло поместиться несколько десятков самолётов, но это сейчас было совсем неважно, ведь она пришла сюда не за тем, чтобы восхищаться современной архитектурой.

Глаза щипало от слез, а размытое изображение мешало сосредоточиться. Яркие лампы давали достаточно света, но это не помогало – слишком много людей: медики, пострадавшие, родственники… Вокруг нее была суматоха, шум и чужие лица – кто-то уже нашел близкого человека и радовался тому, что он жив, а кто-то узнал, что больше никогда не сможет увидеть родные глаза, и сейчас полностью погружался в свое горе, сидя на полу в полном одиночестве.

Взор упал на дальний угол, возле которой померещился знакомый силуэт. Толпа мелькала перед глазами, закрывая полноценный обзор. Она присмотрелась, стараясь различить его и вот, когда ей удалось осуществить задуманное, она шёпотом произнесла его имя, а после, зажав телефон в ладони, побежала к нему, лавируя между людьми, преграждавшими ей путь.

Ее движения были рваными и быстрыми, в отличие от остальных, кто наполнял это помещение. Именно поэтому Влад различил ее среди общей размытой массы, которая превратилась для него в серое пятно за последние полчаса пребывания здесь, пока его осматривали медики, хоть ему и не требовалась их помощь – он отделался легкими царапинами. Заметив ее, он поспешил к ней навстречу.

– Влад! – теперь уже в голос кричала она, расправив руки, словно крылья, несясь к нему.

Не останавливаясь, она сходу запрыгнула на него, обхватив бедрами его торс, губы блуждали по его лицу, а слёзы сами потекли из её глаз. Он прижал свою маленькую, но такую сильную девочку к своему телу. Она наполняла его теплом, которое в миг вспыхнуло в ее груди. В висках стучал пульс. Он заглушал общий гул в зале ожидания.

– Господи! Господи! – повторяла она, не смея нарадоваться тому, что он жив. – Боже, любимый мой! – она впервые сказала ему так, словно все, чем она дышала всю их совместную жизнь – был он. – Как же я за тебя испугалась!

В груди бешено колотилось сердце, а в голове помутневший разум начал проясняться, пока Влад держал её на руках. Наконец уста слились в едином поцелуе, который говорил гораздо больше, нежели могли бы они сами произнести вслух. Было тяжело дышать от переизбытка эмоций.

– Я больше никуда тебя не отпущу! – искренне прошептала она, упершись своим лбом в его.

– Я и сам никуда не уеду, – согласился он, благодаря её за то, что она смогла сегодня пережить.

Ника молча ехала на переднем сиденье такси, задумчиво глядя в окно, перебирая в голове мысли, полные осознания того, что ее подруга так долго скрывала от нее правду. Нет, она не злилась, но искренне не понимала, чем заслужила такое недоверие с ее стороны. Хотелось повернуться назад, где Лена, положив голову на грудь Влада, обхватив его одной рукой, плакала от счастья, устроить допрос с пристрастием, но сейчас было не то время. Она обязательно заставит ее все рассказать после последнего экзамена, а пока пусть едут домой, ведь им теперь, явно, не до ее вечеринки.

Через полчаса они вышли возле подъезда Ники, где их уже ждал Виктор. Он довез их до подземной парковки башни «Федерация». Никольский вывел жену наружу, отдав распоряжения водителю. Она держалась за его руку все время, что они ехали в лифте, словно боялась, что снова упустит его из виду.

– Лен, я никуда не денусь, – улыбнулся он, чувствуя, как напряжены ее мышцы под этой клетчатой рубашкой с короткими рукавами. – Не нервируй ребенка.

– Что там произошло? – впервые задала она этот вопрос, подняв на него уставшие от слез и мучений глаза.

– Давай дома расскажу, – предложил он, когда створки разомкнулись, и они вышли на своем этаже.

Ей было сложно разомкнуть их пальцы, когда они оказались внутри квартиры. Влад собирался принять душ, а Лена тем временем разогреть ужин, который она приготовила еще утром.

Ночь давно расцвела за окнами мрачными красками, позволяя фонарям и освещенным окнам разорвать ее на осколки рваной тьмы. В гостиной горел лишь торшер, а в кухне – подсветка под навесными шкафчиками – яркий свет казался излишеством для того, что было пережито сегодня. Он разрушил бы то нелепое чувство, которое выворачивало наизнанку, заставляя несказанные слова хлынуть ледяным потоком горной реки наружу.

Никольский вышел из ванной, завязав полотенце на талии. Капли воды скатывались по его торсу, оставляя на причудливом узоре татуировок влажные дорожки. Он остановился в проеме, ведшем из прихожей в зону столовой, где сидела Лена, крутя в руках вилку, приготовленную для ужина, уже разложенного по тарелкам. Она была слишком далека в своих мыслях, что не услышала, как он вошел.

– Как ты? – его голос разрушил тишину, раскалывавшую ее голову на части.

Она вздрогнула, переведя на него взгляд.

– На секунду… – ее интонация казалась надломленной. – Я поверила, что…тебя больше нет.

Девушка нервно закусила нижнюю губу, сдерживая очередную волну слез. Мужчина едва заметно улыбнулся, с блаженством ощутив то, ради чего он так долго боролся с ней же самой – ради того, чтобы позволить этой любви наполнить их сердца в полной мере, и теперь она боится его потерять, боится, что он исчезнет из ее жизни, и это стало для него истинным наслаждением, когда она так испугалась за него сегодня.

Он приблизился к столу, за которым сидела его жена, опустился на колени рядом с ней, взяв ее руки в свои. Его взгляд выражал глубокое спокойствие, затоплявшее все ее сознание, словно то было самое мощное успокоительное.

– Посмотри на меня, – взмолился он, видя, как она борется с эмоциями. – Прошу, посмотри.

Она повернулась к нему, чувствуя, как ток пробежал по венам, задевая ее душу.

– Что там произошло, Влад? – обратилась она к нему

– Мы уже заходили на посадку, но что-то пошло не по плану. При приземлении был сильный удар, а после… – Никольский тяжело вздохнул, вспоминая ужас минувших часов. – Ощущения не самые приятные.

– Вам хоть что-то сказали? – слегка подавшись вперед от волнения, залепетала Лена.

– Хвостовая часть отвалилась, видимо, не рассчитали со скоростью приземления, была перегрузка. Люди из эконом-класса выпали прямо на бетонные плиты – вот откуда столько погибших. Стойки шасси были сломаны, разрушено левое крыло. Каким-то чудом не возникло пожара.

– Каким-то чудом ты жив, – она обхватила его голову, прижимая к своей груди.

Он крепко обнял ее, слушая, как бьется ее сердце. Казалось, время остановилось, но ровное тиканье часов на стене опровергало это предположение.

Написав после ужина длинное сообщение маме, что у них все в порядке, Лена осталась в кухне мыть посуду – это был единственный шанс на секунду отвлечь себя от мрачных мыслей, но и сейчас они не покидали ее.

– Когда у тебя последний экзамен? – этот его вопрос казался таким глупым и ненужным, что она не сразу смогла переключиться на обычный бытовой разговор.

– Что? – переспросила она, выныривая из черного болота, разрушавшего ее разум. – Послезавтра, – опомнилась Лена.

Он подошел к ней, взял ее ладони, поднося к воде, текшей из крана, смывая мыльную жидкость с ее кожи. Влад насухо вытер ее руки.

– Ложись спать, – настоял он, выключая подсветку в кухне.

– Я боюсь, – неуверенно ответила она.

– Почему?

– Не знаю… Мне кажется… Я проснусь, а тебя нет.

Он шагнул к ней, заключая ее в объятия. Ее руки скользнули под его футболку, которую он успел надеть вместе с домашними брюками после ужина. Прикосновение ее пальцев отозвались в нем тягучей болью. Сегодня, когда мощный удар при посадке неопытным вторым пилотом его самолета уничтожил множество человеческих жизней, он думал лишь о двух – о ее и их ребенка, которого она носит в себе. С ее появлением в его мире он забыл, что могут быть иные ценности, ведь теперь самое дорогое, что было у него, сейчас учащенно дышало в его шею от вновь нахлынувших эмоций.

Не позволяя себе разомкнуть их контакта, обняв ее за плечи, он помог ей добраться до кровати. Ее уставшее выражение лица говорило за нее довольно красноречиво – она была вымотана этим ужасным днем. Едва он сделал шаг в сторону двери, она с силой ухватила его руку.

– Нет, не уходи, – мольба в ее глазах не позволила ему отказать ей.

Пообещав, что он вернется через минуту, выключив свет в гостиной, он покинул спальню на короткое время. Когда он вновь появился в ней, Лена пыталась выпутаться из одеяла, которое никак не хотело расправляться на постели. Он ласково усмехнулся, застав эту картину в самом разгаре войны своей жены и обычного куска ткани. Ему пришлось вмешаться, чтобы Ермолаева точно победила в этой схватке и не покалечила себя.

– Спасибо, – булькнула она, заползая в мякоть кровати.

Никольский лег рядом, позволяя ей выбрать для себя удобную позу, в которой она сможет уснуть. Девушка подползла к нему ближе, обхватывая рукой его тело, уткнулась носом в его шею, и, будучи не в силах противостоять усталости, провалилась в сон, чувствуя ровное дыхание мужчины рядом.

Ее будильник утром не сработал, ведь Влад выключил его, едва проснулся сам, чтобы дать ей возможность поспать подольше. Самого его не было рядом, от чего Лена заметалась по остывшей постели, вспоминая события вчерашнего вечера. Но, обнаружив свой телефон на соседней подушке с приложенной к нему запиской, несколько успокоилась.

«Включи последнюю видеозапись в галерее» – настаивал ее муж в послании.

Она поспешила выполнить его указание. Это было обращение к ней, которое он записал сегодня утром после пробуждения. Он говорил, что все в порядке, и ей не следует беспокоиться, будто ей приснился благополучный исход крушения самолета. Нет, он жив и с ним ничего не случилось. В конце он добавил, чтобы она позавтракала, подогрев то, что он оставил на плите для нее, и не грустила, потому что это плохо скажется на ребенке. С довольной улыбкой она побрела в ванную, а после – на кухню, где ее ждал воздушный омлет с томатами и сладким перчиком, как она любила.

В день, когда экзамен был сдан на отлично, а сессия закрыта, Ника, не слушая отговорок, повела Лену в их кофейню, где учинила допрос, которого Ермолаевой ни за что не удалось бы избежать. Там же ей пришлось сообщить подруге о своей беременности и грядущем академическом отпуске, документы на который она подаст в ближайшее время. Девушка была огорчена, но во всем искала свои плюсы, акцентируя внимание жены Никольского на том, что теперь ей удастся отдохнуть от учебы, хотя заботы о ребенке, наверное, казались ей более сложным занятием.

Двумя неделями позднее Лена вышла из деканата, в который отнесла все бумаги, необходимые для оформления академического отпуска – все справки из женской консультации, заявления и решение медицинской комиссии о предоставлении ей отсрочки в обучении на следующий учебный год. Довольная таким поворотом событий, она вернулась в квартиру, где нужно было собрать вещи, чтобы отправиться к родителям вместе с мужем, ведь на их участке во всю шли строительные работы, за ходом которых присматривал ее отец. Казалось, что жизнь налаживается, вопреки принятым традициям.

Глава 11

Владислав переложил стопку документов на край стола, завершив очередной этап подготовки к приезду налогового инспектора на следующей неделе. Утром он сообщил Лене, что купил билеты для поездки в Чехию, чтобы наконец познакомить ее с родителями. Она упросила его позволить ей отправиться в магазин, купить что-то для первой встречи с ними. Он настаивал на том, чтобы Виктор отвез ее на машине, но Ермолаева была слишком убедительна, заявив, что хочет прогуляться по воздуху, может быть, посидеть в парке.

Телефон нервно зазвонил. На экране высветился городской номер.

– Слушаю, – ответил он.

* Никольский Владислав Алексеевич? – спросил женский голос.

– Да, верно.

* Вас беспокоят из экстренной гинекологии института Склифосовского.

Мужчина вскочил на ноги, оттолкнув офисное кресло позади себя так, что оно врезалось в стену.

– Что случилось? – его интонация заметно дрогнула, предвкушая самые печальные исходы этого разговора.

* Вы не могли бы подъехать к нам? Ваша жена сейчас находится в нашем отделении.

– Что с ней? Она в порядке? Что с ребенком?

* Я не имею права сообщать Вам это по телефону. Она жива. С ней все хорошо, но необходимо Ваше присутствие.

– Еду, – без лишних слов подытожил он.

Виктор довез его в объезд пробок за двадцать минут. Никольский вбежал в приемное отделение. Его встретила медсестра.

– Она уже в палате, состояние стабильное, – подводя его к двери одной из комнат, заверила она. – Нам пришлось купировать паническую атаку препаратами, и… Ей требуется Ваша поддержка.

Пропустив его вперед, женщина зашла следом. Перед ними на узкой кровати лежала бледная Лена. В синюю вену был вставлен катетер и установлена капельница. Она молча повернула к нему голову.

– Если что, зовите, – напомнила медсестра и оставила их наедине.

– Маленькая моя, что случилось? – он опустился на колени возле нее, бережно взяв ее ладонь в свои.

– Влад… – простонала она не в силах сдержать эмоции.

Слезы хлынули из глаз, и ей пришлось свободной рукой прикрыть лицо.

В палате снова кто-то появился. Мужчина обернулся, заметив человека в белом халате.

– Добрый день, – произнес нежданный гость, – я лечащий врач Вашей жены. Мы можем поговорить?

Никольский поднялся во весь рост, осторожно коснувшись губами ледяного лба девушки.

– Я сейчас вернусь, хорошо? – прошептал он в надежде, что это хоть немного успокоит ее.

Они оба покинули помещение, выйдя в коридор, остановились возле окна, опершись на подоконник. Медик скептически оглядел узор татуировок, выглядывавший из-под рукавов белой футболки мужа его пациентки, и начал говорить.

– Она вызвала скорую в торговый центр, обнаружив кровотечение. Бригада диагностировала патологию, привезла сюда. В ходе ряда манипуляций мы выявили замершую беременность. Было проведено выскабливание матки с удалением плода. Нам придется подержать ее еще пару дней здесь. Крови она потеряла немного, но ее психическое состояние беспокоит нас больше.

– Что вызвало это состояние? – уточнил Никольский.

– Мы обнаружили патологию плода, несовместимую с жизнью. Скажем так, мутацию. К тому же, возможно, были провоцирующие факторы. Мертвый ребенок находился в матке около недели, возможно, чуть больше. Не припомните, что могло случиться в тот период?

Влад тяжело вздохнул.

– Крушение самолета в Шереметьево, – ответил он. – Я был на борту. Сильный стресс мог повлиять?

– Сейчас трудно сказать, но это была одна из причин.

– Каков риск повтора подобной ситуации?

– Еще одной замершей? Примерно двадцать процентов. У всех по-разному.

– И что нам делать сейчас? После выписки? Проходить реабилитацию? Или лечение дополнительное?

– Нет, ситуация стабильная, поэтому не требует никаких дополнительных мер. Планировать следующую беременность можно будет не ранее, чем через полгода, но обязательно пройти предварительное обследование.

– Вы сказали, что беспокоитесь о ее психическом здоровье. Быть может, будет лучше, если я заберу ее домой?

– Я бы хотел, чтобы она ночь провела здесь. Мы последим за ее состоянием. Утром сможете приехать за ней.

– Спасибо, – сдался Влад, и врач уже собирался уйти, но он окликнул его. – Доктор, кто это был?

– Мальчик, – с легким оттенком грусти отозвался медик, после чего удалился.

Никольский нервно взъерошил волосы на голове и вернулся в палату. Сев на край постели, он вновь взял руку Лены, но теперь она безучастно смотрела в потолок, даже не взглянув на него.

– Мне сказали, что завтра тебя выпишут, – начал мужчина. – Поедем домой…

Девушка никак не отреагировала на его слова, продолжая рассматривать пустоту.

– Твой отец мне утром прислал фотографию со стройки. Сегодня уже начинают стропильную систему возводить. Каркас стен уже готов, добрались теперь до крыши.

Он замолчал, прекрасно понимая, что сейчас ей абсолютно все равно на их дом, на день выписки и прочие мелочи, которыми он пытается ее отвлечь от свершившегося горя. Ему тоже нелегко, но он осознавал, что ей гораздо тяжелее. Она только смирилась с тем фактом, что станет матерью. Получив документы на академический отпуск, начала водить мужа по магазинам детской одежды, рассматривая витрины с игрушками и прочими приятными деталями грядущего события. Все оборвалось в один миг.

Вчера она была еще счастлива, листая каталог с колясками для будущего малыша, который уже был мертв.

– Милая, прости меня, – наклонившись к ее бледной ладони, касаясь ее кожи губами, прошептал он.

Она медленно повернулась к нему.

– За что? – почти беззвучно спросила она, будто ее голос покинул плоть.

– За то, что не смог защитить, как обещал, ни тебя, ни ребенка. За то, что оставил одну и подверг переживаниям. За то…

– Остановись, – из последних сил выдавила она. – Ты ни в чем не виноват. Мне сказали, что при наличии патологии плода был лишь вопрос времени. Исход был ясен с самого начала. Он был зачат с изъяном, чтоуж говорить….

– О чем ты? – последние ее слова обладали куда более глубоким смыслом, чем она произнесла вслух.

– Наша любовь, Влад, – устало вздохнула она, будто объясняла ему простые истины. – Она с самого начала была обречена, и мы не заслуживаем счастливого финала. У таких, как мы его просто не может быть.

Он испуганно посмотрел на нее, но нашел в себе силы подняться и подойти к окну, чтобы не видеть, как она вновь пытается доказать ему то, что было известно с первого дня.

– Ты права, – согласился он, заталкивая руки в карман джинсов. – Тысячу раз права. Безумный старик возомнил себя Господом-Богом, заставив невинное создание сдаться ему, а в итоге испортил ей жизнь.

Лена отвернулась к стенке, не в силах спорить с ним, что делать, впрочем, ей не очень-то и хотелось, поскольку доля истины в его словах, определенно, была.

Влад прошелся по палате, остановился возле кровати.

– Если бы я знал, через что тебе предстоит пройти, я бы не посмел и думать о твоем завоевании. Для меня до сих пор остается загадкой истинная причина твоего согласия на брак со мной.

Ее молчание убивало больше, чем мысли, роившиеся в его голове. Хотелось заставить ее говорить, но он был не в силах сделать это.

– Как бы ты не хотела от меня избавиться, я не оставлю тебя сейчас одну. Не заставляй меня проклинать себя еще и за эту ошибку, – взмолился он, снова опускаясь рядом с ней на колени. – И, когда ты вернешься к жизни, которую я у тебя отнял, тогда и примешь решение – исчезнуть мне в небытие или позволишь мне быть рядом.

– Той жизни уже не вернуть, – едва слышно отозвалась она, по-прежнему глядя в стену.

Он провел в ее палате бóльшую часть дня и покинул больницу лишь тогда, когда персонал настоял на этом.

Заехав на студию, он передал все документы своему заместителю и взял бессрочный отпуск за свой счет. В ближайшие пару месяцев он не появится здесь. В квартире ему пришлось прятать все, что могло напоминать о нерожденном ребенке – книги, энциклопедии, снимки ультразвукового исследования.

Посыпать голову пеплом казалось бесполезным занятием, но ему не удалось избежать этого. Чувствуя на себе вину за все, что происходило с Леной, он раз за разом анализировал свои поступки и ошибки, придя в конечном итоге к выводу, что главной проблемой, которая встала на пути этой маленькой, но сильной девочки был он сам.

Утром вместе с Виктором Никольский отправился в больницу, чтобы забрать жену домой. Она равнодушно встретила его в палате. Мужчина забрал небольшую сумку с вещами, которые у нее были при себе во время госпитализации.

В дороге она молчала, совершенно бессмысленно глядя в окно на мелькавшие городские пейзажи.

– Если ты позволишь, я помогу тебе принять душ, – предложил Влад, когда они оказались в квартире.

– Нет, спасибо, – отказалась она, отправляясь в ванную.

Прогреваться ей было нельзя, поэтому Лена постаралась минимизировать время, проведенное в воде. Врач рассказал ей об особенностях реабилитации, но, кажется, она не все запомнила. Впрочем, медики объяснили и ее мужу, как ухаживать за ней в послеоперационном периоде, но ее теперь это волновало в последнюю очередь. Сильнейшая эмоциональная боль разрывала ее изнутри. Хотелось кричать во все горло, но вместо этого она молча выносила всю тяжесть свалившегося на нее горя, время от времени колко отвечая на вопросы Влада. Она прекрасно понимала, что его вины ни в чем нет. И все эти едкие комментарии она озвучивает лишь потому, что ей самой ужасно тяжело. Глубоко в душе она корила себя за такое отношение к нему, но при этом ничего не могла сделать с самою собой.

Единственное, что она четко запомнила из рекомендаций по восстановлению, так это воздержание от близости в течение минимум двух недель. Уж в этом она была уверена – воспоминания о последствиях их связи вызывали легкую судорогу гнева в ее теле. Смотреть в сторону Никольского ей было тошно, хоть теперь она и была так сильно зависима от его помощи.

– Тебе удобно? – положив ей подушку под голову на диване, укрывая легким покрывалом, чтобы не простыла от кондиционера, спросил мужчина.

– Да, – равнодушно отозвалась она, глядя в стену перед собой, на которой висел телевизор.

– Включить что-нибудь? – предложил он, взяв пульт с журнального столика.

– Нет, – односложно отвечала она.

– Что хочешь на обед?

– Я не голодна, – она повернулась на бок, подкладывая пальцы под щеку, закрыла глаза.

– Лен, – Влад опустился на край дивана рядом с ней, дерзнув положить ладонь на ее спину, осторожно поглаживая, – тебе нужно нормально есть. Все-таки кровопотеря имела место быть… Силы не возьмутся из пустоты.

– Не трогай меня, пожалуйста, – едва слышно, прошептала она.

Он резко отдернул руку, осознав свою ошибку – слишком рано попытался наладить тактильный контакт, слишком рано прибегнул к этим способам возвращения к нормальной жизни.

Он оставил ее наедине со своими мыслями и попытками понять – почему ее жизнь за такое короткое время превратилась в ад? Сам он отправился в кухню, где, вопреки ее отказу от еды, принялся готовить – этот процесс его успокаивал, да и получалось это у него в разы лучше, чем пытаться ее утешить, не имея при этом достаточно мощных рычагов воздействия, кроме своего сердца и любви, которые он мог ей предложить, если бы она смогла сейчас принять все это. Теперь забота о ней превратилась в его образ жизни, хоть это и непросто – вытащить человека из зыбучих песков, когда сам он сопротивляется помощи, стараясь всеми силами умереть в этой ловушке судьбы.

Первые несколько дней прошли под флагом принудительного лечения здоровой пищей, свежим воздухом и чаем. Никольский читал вслух «Портрет Дориана Грея», заставляя Лену немного забыться в звучании его бархатного голоса и причудливых фраз классической литературы. Но вскоре ему пришлось отправиться на студию, чтобы встретиться с налоговым инспектором, не пожелавшем беседовать с его заместителем. Звонок Оксане с просьбой побыть пару часов с его женой ничего не дал, поскольку его сестра находилась на работе и не могла оставить маленьких пациентов на попечительство медсестер.

Оставлять девушку одну – казалось глупостью, но выхода не было. Ее родители находились далеко и помочь не могли. Он уже сто раз пожалел, что не отвез ее к ним сразу после выписки, побоявшись, что долгая дорога будет для нее трудной. Теперь нужно было что-то придумать, чтобы присматривать за ней дистанционно, но заполонить квартиру камерами наблюдения у него не было времени. Ситуация была безвыходной.

– Я не маленькая. Справлюсь, – заметив его метания, объявила Лена, сидя на диване, поджав колени к животу, глядя, как он не находит себе места.

Ей было трудно не испытывать ничего к нему, к тому, кто каждую минуту своего существования отныне и вовек посвящал ей одной, но и чувствовать благодарность или нечто иное ей не хватало сил.

– Умоляю только, просто отдыхай, – взмолился он, видя, как она с трудом пытается делать вид, будто все хорошо, и как у нее это плохо получается. – Я скоро вернусь. Если что, звони.

Она равнодушно кивнула. Мужчина поспешил собраться и покинуть квартиру, пока она держала себя в руках, и ничто не предвещало беды. Виктор довольно быстро доставил его на студию, где должна была пройти встреча.

Лена поднялась на ноги – тело ломило от движений после долгого бездействия. Она прошлась по гостиной, добралась до кухни, налила воды в кружку. Взгляд метнулся по шкафам, заметив маленький клочок бумажки, торчащий из-под одной верхней дверцы. Не поленившись, Ермолаева придвинула стул, забралась на него, вынула находку, с горечью осознавая, что держит в руках УЗИ-снимок ее погибшего сына.

– Зачем же ты так далеко его запрятал? – с безумной глубиной всей своей боли спросила она пустоту, обращаясь к Владиславу.

Пальцы прижали маленькое изображение к груди, пока она вновь спускалась на пол. В глотке зародился комок, который поднявшись кверху, заставил эмоции перелиться через край, выпуская наружу годовой запас ее слез. Она сползла по кухонной мебели на колени, ощущая, как голову охватил сильный спазм.

– Господи, за что?! – прохрипела Лена, сжимая черно-белую картинку.

Руки сами потянулись к кухонному ножу, лежавшему на краю столешницы. Она долго не решалась совершить это, но, вновь взглянув на крохотный силуэт мертвого ребенка, позволила холодному лезвию рассечь кожу над синей веной запястья. Физическая боль пронзила тело, заставляя забыть об эмоциональной. Это принесло облегчение, но ненадолго. Алые капли, пачкавшие белую мраморную плитку, завораживали своим видом, растекаясь по светлой поверхности. Еще один надрез – вновь мука, вопреки логике, приносит спокойствие.

Входная дверь распахнулась, и Никольский, не разуваясь, вбежал в гостиную, чтобы проверить, как себя чувствует его жена. Картина, обнаруженная им, повергала в шок: молодая девушка сидела на полу, испачканном ее собственной кровью, наслаждаясь болью, которую причиняла себе сама. Несколько ран на ее теле заставили его броситься к аптечке за бинтом.

– Нет, Влад! – воскликнула она, когда он схватил ее запястье, туго заматывая на нем белую ткань. – Оставь меня!

– Что ты творишь?! – впервые повысил он голос на нее. – Зачем ты это делаешь?!

– Мне так легче! Ты не понимаешь!

– Это иллюзия, Лена!

– Ты меня спрашивал – почему я вышла за тебя? – вспомнила она их недавний разговор. – Так потому, что мне нравится причинять себе боль. Сначала моральную, а теперь и физическую, чтобы хоть как-то заглушить воспоминания. Прости, что разочаровала тебя, но я такая, какая есть.

Едва он отпустил ее, закончив наложение повязки, она поднялась на ноги, собираясь сбежать от его опеки, но он перехватил ее за плечи, заставляя остаться. Маленькие кулачки ударили его в грудь, вынуждая отпустить ее, но Никольский был непреклонен и, конечно же, гораздо сильнее.

– Он умер! Как ты не понимаешь?! – закричала она, погружаясь во тьму переживаний.

– Я понимаю, Лена! – пытаясь воззвать к ее рассудку, которого она всеми силами стремилась лишиться, возразил он. – Ты думаешь, что мне плевать?! Это не так!

– Не ты испытал животный страх, когда увидел кровь на белье! Не ты в ужасе набирал номер скорой из туалета в торговом центре! Не тебя заставили подписывать согласие на операцию! Не ты считал от десяти до одного, погружаясь в наркоз! Не тебя чистили на гинекологическом кресле! Это больно! Унизительно! Ужасно! После этого жить не хочется, не говоря уже о том, чтобы смотреть на тебя, как прежде!

– Я знаю, милая, знаю, – он попытался притянуть ее к себе, чтобы успокоить ее разыгравшийся гнев, но она оттолкнула его, вырвалась из его хватки и скрылась за дверью спальни, где, упав на кровать, прижимая подушку к своему животу, отдалась эмоциям и заплакала.

Стрелки часов неумолимо клонились к полуночи. Владислав, смирившись с неэффективностью выжидательной позиции, направился на переговоры. Он вошел в комнату с твердым намерением заставить Лену жить дальше – питаться и дышать, как до их общей утраты, но, едва он показался на пороге, вся его решимость в миг угасла.

Хрупкое тельце, сжавшись в крохотный комочек, подпирая щеки бледными ладошками, скрутилось в середине кровати, мирно погрузившись в глубокий сон. Никольский замер. Казалось, он больше не дышит, чтобы не нарушить ее покой, но это не спасло ее от пробуждения.

Она сладко потянулась, утопая в теплых объятиях одеяла. Едва открыв глаза, она заметила его силуэт на фоне мрачного дверного проема. Испуг охватил ее тело. Девушка моментально подскочила на месте, вжавшись спиной в изголовье.

– Это я, – убаюкивающе прозвучал его голос. – Ты чего, маленькая? Неужели ты меня боишься?

– Не подкрадывайся так больше, – из темноты прошипела она, унимая бешенное сердцебиение.

– Прости, я не думал, что вызываю такой страх у тебя, – виновато произнес он, призывая ее вдуматься в более глубокий смысл его слов, но Лене не было дела до чтения между строк.

Она обхватила похолодевшими пальцами рук свои ступни, прижимая колени к груди, глядя на него, как зверек, загнанный в угол.

– Тебе совсем наплевать на то, что случилось? – выдавила она из себя вопрос.

Влад подошел к краю кровати, сел на расстоянии от жены, заметив, как она сильнее вжимается в мебель.

– Мне не наплевать, – признался он, слегка ссутулившись. – Просто я не привык проявлять свои эмоции. Не думай, что я легко переношу нашу утрату. Это не так. Просто из нас двоих мне сейчас легче быть сильным и здраво мыслить.

– По-твоему, я потеряла рассудок? – глядя в пустоту, равнодушно спросила она.

– Я делаю все, чтобы этого не случилось, – заверил он.

Она медленно моргнула, переводя взгляд на окно, пропускавшее сквозь себя мертвый свет искусственных ламп соседних башен и огней Москвы.

– Почему ты не вызвал скорую сегодня, когда я резала вены? – ее не очень интересовал его ответ, но не спросить она не могла.

– Поперечные раны не вызывают большой кровопотери. Достаточно наложить давящую повязку. Если бы приехали врачи, они бы забрали тебя в психиатрию, накачали транквилизаторами и оставили бы там гнить, – объяснил он.

– Как благородно, – фыркнула она, обдумывая его поступок. – Впрочем, как и прятать вещи, напоминающие о нашем ребенке.

– Если хочешь, я верну их на места, – предложил он.

– Нет. Лучше сожги, – небрежно бросила она, словно это для нее ничего не значило.

– Ты будешь жалеть об этом, – упрекнул он ее.

– Нет.

Никольский покинул комнату, не посмев нарушать личных границ Лены, словно они снова стали чужими людьми. Это расстояние между ними разрывало его изнутри, истощало его дух, и было гораздо проще, когда их разделяли физические километры, а не миллиарды световых лет между их сердцами. Что бы он ни делал – все превращалось в пепел от ее колких замечаний. Ей было больно, но при этом она причиняла страдания и ему. В одну секунду ей хотелось броситься к нему на шею, моля о прощении, но в следующий миг она мечтала спрыгнуть с крыши лишь бы сбежать от его взгляда и голоса. Эта борьба внутри нее заставляла забиваться в угол, чтобы не делать выбор между первым и вторым вариантами. Вспоминая слова матери, сказанные ей однажды о том, что все в этом мире временно и проходит абсолютно любая горесть, она уже представляла, как смогла бы перемотать на несколько недель вперед, где они вновь воссоединились с Владиславом, нашли общий язык и вместе справились со своими печалями, но судьба казалась ей жестокой, заставляя задержаться в этом моменте, наполненном жутким чувством отчаяния.

Среди ночи загремел металл столовых приборов – Никольский прятал острые предметы в самые дальние ящики, чтобы Лене было их труднее достать, пока он мог отвлечься на какие-то дела. Самые тяжело переносимые лекарства он убрал из аптечки – вдруг ей в голову придет отравить себя? Тогда точно придется вызывать скорую, и одному Богу известно, куда они решат ее отвезти.

Несколько вечеров спустя Ермолаева мирно уснула на диване в гостиной под тихий гул новостного канала. Влад не стал ее будить или самостоятельно относить в постель: что, если она проснется у него на руках? Это причинит ей дискомфорт, ведь вряд ли она сейчас жаждала ощутить его прикосновения на себе. Ему и так приходилось менять повязки на ее запястьях, избегая тактильного контакта с ней, чтобы не вызвать ее гнев.

Утром он вышел из спальни. На мягкой мебели в гостиной небрежно лежал тонкий плед, оставленный ею. Наивно полагая, что Лена решила принять душ, он подошел к двери, ведшей в ванную комнату. Осторожный стук и его вопрос остались без ответа. Дернув ручку, он без труда проник в помещение. Там было пусто. Ее обувь исчезла с коврика в прихожей.

– Черт! – воскликнул он, спешно отправляясь на поиски своего телефона.

Звонок за звонком – он пытался связаться с ней, но в динамике раздавались лишь долгие гудки. Номер Ники он добавил в свои контакты, когда его жена встретила после авиакатастрофы, чтобы, в случае непредвиденной ситуации, ему было кого попросить о помощи. Подруга Ермолаевой ответила сонным голосом, сообщив, что никто к ней не приходил и вообще она спит после ночной пьянки в очередном клубе. Галина Владимировна достаточно быстро ответила ему. Слова зятя взволновали ее – она не знала, где находится ее дочь.

Оставалось одно – воспользоваться старыми связями. Бывший одноклассник Никольского теперь работал в спецслужбах, и мог помочь с определением местоположения телефона девушки. Надежда на то, что она не оставила его где-то пылала в его груди пожаром.

Весь процесс занял несколько минут, и уже через полчаса Владислав прибыл на место. Это оказалась набережная в Парке Горького. Он нашел Лену, сидевшую на ступенях возле грязной воды Москвы-реки. Она внимала пению ветра, закрыв глаза, ловля каждое его дуновение.

Мужчина остановился за ограждением, где была пешеходная дорожка, чтобы не вмешиваться в ее уединение. Пока она не пыталась причинить себе вред – он был спокоен. В голове созрела идея о том, как вывести ее из этого состояния, вернуть к жизни и напомнить, как можно дышать полной грудью – для этого он зашел на сайт авиакомпании, чтобы заказать билеты до нужного ему пункта назначения, о существовании которого он внезапно вспомнил.

Позволив ей еще немного насладиться одиночеством, он спустился по лестнице к ней, протянув ей раскрытую ладонь.

– Пойдем. У меня есть план, – спокойно произнес он, будто и не злился за то, что она сбежала от него, не отвечала на звонки, даже не оставив записки, куда направилась.

Она удивленно посмотрела на него, но теперь это был взгляд, наполненный любопытством и предвкушением грядущего спасения из ада, в котором она жила последние две недели. Ее рука легла в его – впервые за долгое время она добровольно пошла на контакт с ним.

Ей пришлось сообщить родителям о том, что произошло. Она была немногословна, и Влад вовремя перехватил ее телефон, когда она была на грани очередного срыва, объясняя Галине Владимировне его идеи по реабилитации Лены. Женщина дала добро на все решения Никольского. Дальнейшие ее попытки поговорить с дочерью были отвергнуты последней. Еще одна беседа на эту тему могла довести ее до появления стойкого желания совершить самоубийство. Сам же Влад попросил Романа Сергеевича присмотреть за окончанием строительства дома, который рабочие обещали сдать в полной боевой готовности к середине августа.

Вопреки тому, что, когда Ермолаева узнала о том, что беременна, она испугалась и не хотела этого ребенка, теперь эта утрата казалась невосполнимой и неизлечимой, ведь она привыкла к мысли, что станет матерью, что в ней растет и развивается маленькая жизнь, о которой нужно заботиться. Не смогла. Понимание того, что это дитя было с момента зачатия обречено на смерть из-за генетической патологии, никак не желало укладываться в ее голове. Было гораздо проще обвинять себя и мужа в том, что произошло.

Вещи в поездку она собирала без особого энтузиазма. После последнего посещения ее врача-гинеколога были отменены все ограничения, кроме, разве что, планирования новой беременности. Этого она не собиралась делать еще год.

И вот, когда наступило первое число августа, на рассвете Виктор отвез Никольского с женой в аэропорт. Лена нервно сглотнула, вспомнив крушение самолета, на котором в Москву прилетел Влад – боль от потери ребенка лишь начала угасать под натиском заботы ее супруга, но по-прежнему стояла комом в горле, время от времени пропуская в сознание и другие эмоции: оттенки благодарности, страха и гнева.

Два места в бизнес-классе обеспечили комфортом все время их полета. Девушка сидела у окна, с тревогой поглядывая на безоблачное небо, окружавшее их, но, вопреки ее ожиданиям, воздушное приключение прошло без особенностей.

Аэропорт Афин встретил их жарким греческим воздухом. Им предстоял путь до конечной точки их поездки – острова Донуса в Эгейском море, который редко посещали туристы. В этом местечке было тихо и немноголюдно – именно поэтому Никольский выбрал его.

Паром доставил их до пункта назначения. Узкие улочки, вымощенные песчаником, окаймленные белыми домиками с голубыми дверями и балконами с одной стороны и ярко-розовыми зарослями рододендрона с другой, наполняли пространство предвкушением свободы от собственных оков.

Домик, в котором они поселились, находился на побережье. Он был рассчитан на две семьи и имел два отдельных входа. На первом этаже разместилась пожилая пара из Франции, а на втором – Лена и Влад.

Девушка села на край белоснежной постели, оглядывая уютное помещение.

– Здесь одна кровать… – протянула она.

– Именно, – отозвался мужчина, распаковывая багаж.

– Только месяц прошел, – напомнила Ермолаева, недовольно поморщившись.

– Уже, – поправил он ее. – До каких пор ты будешь существовать, а не жить?

Он не смотрел на нее, занимаясь размещением их вещей на новые места, полагая, что без зрителя не будет и спектакля. Ей хотелось вывернуться наизнанку, чтобы показать ему, как ей больно, но, пока он не видел ее эмоций у нее на лице, было сложнее передать этот гнет словами и интонацией.

Ей ничего не оставалось, как смириться со своей участью, полностью отдав инициативу в руки мужа, у которого, определенно был уже какой-то план по ее исцелению, но какой именно ей пока не удалось выяснить, впрочем, она и не старалась.

Лишь к вечеру они закончили с распаковкой багажа, и были готовы отправиться на пешую прогулку по острову. Влад был готов, а Лене ничего не оставалось, кроме как согласиться на его предложение, впрочем, ей и самой было любопытно взглянуть на достопримечательности и насладиться видами, хоть она и не хотела демонстрировать свою заинтересованность Никольскому.

– Надень что-нибудь на плечи, – настоял он, прежде чем они вышли из их временного дома.

– Здесь же тепло, – фыркнула она, не желая принимать во внимание его комментарий.

– Настаиваю, – мягко, но при этом безапелляционно произнес он.

Лена тяжело вздохнула, но выполнила его требование, отыскав в шкафу, встроенном в стену с голубыми деревянными дверцами, светло-серый кардиган, способный защитить ее от прохладного ветра, нападавшего с моря на остров.

Влад пропустил ее вперед. По винтовой кованной лестнице они спустились вниз, пройдя несколько метров по внутреннему дворику, оказались на узкой улочке, уводившей одним своим направлением к морю, а вторым – на возвышенность. Мужчина подал руку своей спутнице, но она невольно поежилась от его безмолвного предложения. Заставлять он не стал, приняв для себя решение, что, в случае необходимости, просто окажется рядом. Проведя ладонью по воздуху, он предложил направиться в сторону воды. Она послушно последовала за ним.

– Знаешь, у этого острова существует красивая легенда, – начал Владислав в попытке разрядить обстановку и напряжение между ними, когда они спускались по дороге, охваченной ароматом засыпавших на закате цветов.

Он посмотрел на свою спутницу, несколько отстававшую от него, сбавил темп прогулки. Она слушала его, но при этом, будто находясь в своих мыслях, обводила взглядом пейзажи. Никольский продолжил.

– Помнишь миф о Минотавре? Тесей, убивший его, с помощью нити Ариадны смог выйти из лабиринта… Вместе они сбежали с Крита на остров Наксос. Он недалеко от нас находится, – заметил он между делом, кивнув в сторону запада, где солнце заходило за горизонт, окуная свой округлый бок в водную гладь. – Но их совместная жизнь не сложилась, и он оставил ее одну, отправившись совершать другие подвиги. Ариадна была повержена предательством, окружена печалью. Решив покончить жизнь самоубийством, – Владислав сделал многозначительную паузу, словно напоминая Лене о ее склонностям к саморазрушению, – она дала себе последнюю ночь, чтобы на рассвете броситься в море со скалы, но не учла тот факт, что Наксос был островом, который облюбовал сам Дионис – бог вина, веселья и театра. После очередной вакханалии он прибыл в свою «резиденцию», чтобы восстановить силы, но обнаружил в своих чертогах незнакомку, спавшую под деревом. Он был очарован ею и, когда она проснулась, заговорил с ней нежно. Так, что она прониклась его вниманием и рассказала о том, что с ней произошло. Бог остался подле девушки, утешая и заверяя, что жизнь не заканчивается на этой ноте. Сердце Ариадны забилось чаще от обаяния Диониса, она ответила на его любовь. Но Тесей, прознав об их отношениях, решил вернуть то, что принадлежит ему. Тогда бог виноделия спрятал возлюбленную на этом острове – Донусе. Когда поиски героя не увенчались успехом, он покинул эти места, смирившись со своей участью. Ариадна и Дионис сыграли свадьбу и были счастливы, но недолго. Вскоре она заболела и умерла. Ее муж был безутешен. Взяв ее корону, он бросил ее в небо, а другие боги Олимпа создали из нее созвездие – Корону Ариадны. С тех пор Дионис перестал быть прежним весельчаком, тогда Зевс сжалился над ним и вернул ему жену, сделав ее бессмертной.

– Как все просто у них, – фыркнула Лена, когда они дошли до пляжа, окутанного мягким полумраком.

– Это мифы. Жизнь отличается от них.

– Жизнь ужаснее, – протянула девушка, сбрасывая обувь на крупную гальку, делая шаг к морю.

Мужчина заметно напрягся, в любую секунду готовый броситься за ней, решившей утопиться, но Ермолаева лишь по колено зашла в воду, чувствуя обволакивающую прохладу вокруг себя. На секунду ей показалось, что эта уютная бухта очистит все ее скорби, смоет тоску и печаль, наделив силой и способностью вернуть все на круги своя.

В это время они оказались здесь одни. Остров не славился многолюдностью, но именно тишина здесь была красноречивее сотни голосов толпы. Она заполняла пустынные улочки, освещенный тусклым светом фонариков, украшавших входные двери домов.

Какое-то дивное волшебство наполнило пространство, окружавшее остров – далекие блики светильников, тихая музыка – все это превращало вечер в сказку, готовую превратиться в быль.

Владислав стянул с себя футболку и брюки, оставшись в белье для купания. Его движения были подобны охоте хищника из семейства кошачьих – он поравнялся с Леной, пытаясь не спугнуть дикую лань у водопоя. Она перевела на него взгляд, рефлекторно скользнувший по его телу.

– Теперь у тебя два варианта, – спустившись на самые бархатные низы своего тембра, произнес он. – Первый – ты отказываешься принимать тот факт, что отрицанием и отчаянием ничего не исправить, возвращаешься в дом, а утром мы улетаем обратно в Москву, где ты подаешь на развод, и мы с тобой больше не будем испытывать друг друга на прочность.

– А второй? – напряженный вопрос требовал незамедлительный ответ.

– А второй, – повторил он, – ты выходишь на берег, снимаешь платье и кофту, остаешься в купальнике и возвращаешься сюда, и мы попытаемся вернуть тебе прежнее ощущение свободы.

– Свободы… – с ядовитой усмешкой на губах протянула она.

Ее пальцы скользнули по одежде, приподнимая промокший край юбки. Шаг за шагом она двигалась в сторону суши. Едва выйдя на берег, Лена повернулась к нему, стоявшему в тусклом свете растущей Луны на фоне темного горизонта. Сейчас ей нужно было принять решение. Понять, как будет складываться ее дальнейшая судьба, и какой из вариантов, предложенный ее мужем, станет для нее роковой ошибкой.

Кардиган упал на землю. Следом за ним отправилась и воздушная ткань белоснежного сарафана. Теперь она была уверена в своих действиях – слишком долго обдумывала их последствия, но, осознав, неизбежность выбора, дала себе второй шанс.

Прохладная влага коснулась кожи, высвобождая боль из души и тела. Влад протянул ей раскрытые ладони, и она приняла его немое предложение довериться ему. В нем же загорелся едва пульсирующий фитилёк надежды на благополучие. Это был первый шаг на пути к восстановлению.

Лена с трудом заставила себя смириться с его близостью, позволить ему поддерживать ее. Там, где ему еще удавалось касаться дна, она уже не чувствовала опоры под ногами, вынужденно схватившись за плечи мужа, впрочем, это было сравнимо с тем, как он спасал ее после потери ребенка, когда она уже не могла находить в себе силы жить, и ему приходилось делать это за двоих.

– Ты со мной? – внезапно спросил он.

– Да, – тихо ответила она.

Повернувшись спиной к спутнице, он обхватил ее руками свою шею. Несколько ловких движений, и они уже плывут параллельно берегу на запад, туда, где несколькими минутами ранее зашло солнце.

Свежесть соленой воды приятно контрастировала с теплом его тела. Внизу живота появилось чувство напряжения, словно после долгой тренировки. Внезапно ей вновь захотелось ощутить каждой клеточкой своей плоти его поцелуи, горячее дыхание. Ловя себя на этой мысли, она невольно скользнула пальцами по его позвоночнику. Ощутив ее прикосновение, Никольский направил их двоих в сторону суши, и там, где глубина позволяла Лене встать в полный рост, не утонув при этом, он остановился, поворачиваясь к ней лицом.

Ее взгляд скользнул по его груди, вздымавшейся под биомеханическим узором, прошелся по шее, губам, замер на глазах и сразу же устремился вдаль. Ей показалось, что он прочитает все ее мысли, но они уже были ему известны.

Он понимал, что ей нужна помощь, чтобы сделать шаг навстречу. Его теплые ладони легли на ее талию. В ее взоре он прочитал одобрение, и больше ничто не останавливало его. Уверенно притянув ее к себе, он позволил ей обхватить бедрами его торс. Легкий поцелуй на его коже показался неуверенным, но его последователи спустились требовательной дорожкой к ключице. Он уже не слышал голос своего разума, дав возможность Лене взять все под контроль, но какой был в этом смысл, если и она медленно теряла рассудок?

– Подожди, – настоял он, ощущая всем своим телом ее желание. – Давай не здесь.

– Пойдем домой, – простонала она, потянув его за собой к берегу.

Теперь в их танце вела она, задавая ритм и направление. Наскоро натянув сухую одежду на мокрую кожу, девушка вцепилась в руку своего спутника, уводя наверх по узким улочкам, наполненным звучанием какой-то легкой греческой мелодии, сопровождаемой голосом юной певицы.

На винтовой лестнице быстро простучали шаги, остановились у двери, ведшей в апартаменты. Ключ едва скрипнул в замочной скважине. Пара проникла внутрь. Огни поселения освещали комнату через окна и арку, ведшую на балкон.

Ему хотелось окружить ее нежностью и заботой, но все планы Никольского рухнули, когда Лена, толкнув его на кровать, прижала его к постели своим телом, сев сверху на уровне его таза, забираясь тонкими пальцами под одежду.

– Ты уверена? – он приподнялся на руках, приблизившись к ее лицу.

– Да, – наскоро бросилась она, помогая ему стянуть футболку.

– Может… Не так? – предложил Влад.

– Так, – жадно выпалила девушка, отбрасывая белую ткань прочь, после чего слегка надавила на его плечи, призывая вернуться в горизонтальное положение.

Он послушно откинулся на подушки, отдавая ситуацию под ее контроль. Со своим платьем она разобралась довольно быстро, ровно, как и с бельем. Теперь же она не наслаждалась им, а сжирала в пламени своего долгого ожидания.

Если в самом начале их совместной жизни он предпринимал попытки соблазнить ее, добиться ее желания, то после потери ребенка он просто выжидал, когда наконец она вновь захочет разделить с ним ложе. Поездка в Грецию стала тем самым пусковым механизмом на этом пути, но большее воздействие на ее сознание оказала его сила, его власть над ней, которыми он, впрочем, не злоупотреблял, но сейчас ей безумно хотелось подчиниться ему или, напротив, подчинить его себе, раз сегодня она была главной и диктовала правила.

– Как ты себя чувствуешь? – Владислав был искренне обеспокоен ее состоянием после возобновления их близости спустя долгое время ее отсутствия.

– Нормально, – сладко протянула Лена, свернувшись клубочком у него под боком, смяв подушку под щекой, чувствуя приятную ломоту внизу живота.

Он ласково улыбнулся, укрывая ее обнаженное тело тонким покрывалом. Этот рассвет они встретят в объятиях друг друга.

Две недели теплые ветра Греции согревали замерзшую душу юной девушки. Ее немолодой супруг научился контролировать внезапные вспышки тоски и приступы всепоглощающего пожара, гореть в котором приходилось ему.

Весь обратный путь она нежно держала его за руку, позволив их пальцам сплетаться меж собой.

Едва они вступили на родную землю, телефон Никольского требовательно загудел в кармане. Он прочитал имя бывшей жены на экране.

– Слушаю, – ответил он, когда они забирали багаж.

* Я знаю, что тебе сейчас не до наших детей, – недовольно прозвучал голос Аллы, – но мне поступило предложение, от которого я не имею права отказаться.

– Сделать операцию по пересадке мозга? – с издевкой уточнил он, глядя, как Лена что-то ищет в своем маленьком рюкзачке.

* Сейчас умру, как смешно, – фыркнула женщина.

– Не торопись. Все там будем.

* В общем, – продолжила она, – я познакомилась с мужчиной. У него бизнес в Китае. Поэтому через два дня я улетаю с ним на восток.

– А сыновья? – возмутился Влад.

* У них же есть не только мать, но и отец. Поживут у тебя какое-то время.

– Восхищаюсь твоим умением решать проблемы, – хмыкнул Никольский.

Отстранив телефон, он наскоро объяснил своей жене ситуацию. Лена, ни секунды не раздумывая, дала свое согласие на переезд мальчиков к ним. Ругая Аллу всеми известными ему словами, он сообщил ей, что приедет за детьми следующим вечером.

Пасмурный закат был наполнен звуками капель, стучавших в окна уютного домика посреди леса где-то на юго-востоке Московской области. Октябрь расцвел ярко-оранжевой вспышкой на горизонте, усыпав увядающую траву желтыми листьями. Дождь атаковал и без того мокрую осень, наполняя воздух запахом свежести и чистоты.

Из кухни доносился запах запеченного в духовом шкафу мяса со специями. Лена открыла дверцу, выпуская клубы ароматного пара наружу. Двое мальчишек тут же прибежали из гостиной, где они поставили на паузу фильм о мальчике-волшебнике, который собирались смотреть вместе со всей семьей, но не смогли дождаться приезда их отца, да и мачеха была слишком занята приготовлением еды, чтобы составить им компанию.

Мачеха. Нет, она не могла именоваться этим ужасным словом, хотя по сути своей и являлась именно таким родственником для этих двух сорванцов. Они ее безумно любили, как подругу и старшую сестру, а она всегда прикрывала их перед Владиславом, чтобы он не ругал их за мелкие шалости.

За окнами раздался шум двигателя, затем в дверь постучали.

– Спроси, кто там, – кивнула старшему из сыновей Никольского Лена.

Данил тут же отвлекся от наблюдения за тем, как хозяйка дома разрезает белое мясо на ломтики и направился в прихожую. Через минуту он вернулся в компании главы семейства, заключившего несколькими часами ранее очередную успешную сделку для сети своих музыкальных студий.

– Мойте руки и садитесь ужинать, – настояла Ермолаева.

Все трое послушно отправились в ванную, пока девушка накрывала на стол. Вечер прошел в узком семейном кругу, и мальчишки заснули прямо на диване у экрана телевизора, висевшем над затопленным камином. Владислав обнял свою жену, расположившись вместе с ней на другом краю мягкой мебели.

– Не хочешь подумать о маленькой компании для них? – рискуя напомнить Лене о случившемся с ними несколько месяцев назад, спросил он у нее.

– Только, если эта компания будет носить милые платьица, собирать вместе с тобой кукольный домик, и у нее будут твои глаза, – неожиданно тепло отозвалась она.

– И твой характер, – усмехнулся мужчина. – Попробуем?

– Сделаем, – заверила его девушка, поудобнее устраиваясь у него на плече.

– Но сначала закончи последний курс института.

– Договорились, – заключила она, когда его губы коснулись ее лба, возвращая ей умиротворение от его прикосновений, которым теперь она была рада всегда.

КОНЕЦ

НАЧАЛО

Примечания

1

Neue deutsche Härte – (нем. Новая немецкая тяжесть) направление в немецкоязычной метал-музыке, возникшее в 1990-е годы.

(обратно)

2

(англ.) Музыка ночи.

(обратно)

3

(англ.) – Привет. Меня зовут Чарльз. А Вас?

(обратно)

4

(англ.) – Какие-то проблемы?

– Нет, нет, всего лишь разговоры ни о чем… Прошу прощения.

(обратно)

5

(англ.) Открытый воздух. (Зд.) музыкальное событие, концерт, проходящий на открытом воздухе, а не в зале.

(обратно)

6

(лат.) Имена ненавистны.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

*** Примечания ***