Зеркало. Навеяно ОКРами [Игорь Михайлович Ройз] (fb2) читать постранично, страница - 2

разработанными в первую неделю брака, усыпили ее бдительность.

По наивности она продолжала оправдываться, не зная, что в таких случаях работает только «Виноват. Дурак. Исправлюсь». Причем «дурак» вслух лучше не произносить. Непонятно, на чей счет будет принято.

– Где-то полчаса на среднем делении…

– «Полчаса-а». Тридцать минут плюс/минус допуск. «Среднее деление» – плиту поменяла и что твое среднее деление, а мощность, она и в Африке мощность.

– Зато я все взвесила. На весах…

– Свидетельство о поверке есть?! Не-ет?!!! Да мне чихать на такие измерения!

В ее глазах недоумение с ужасом начали сменяться ненавистью. Муж уловил кардинальную смену внутреннего состояния жены и на всякий случай смягчил свою позицию.

– Ладно, давай поужинаем. Завтра с бумагами наведешь порядок. А то голодный как волк.

– Конечно – сказала она и медленно стала наклоняться к его лицу.

Он подставил щеку для поцелуя, но в этот момент её зубы сомкнулись у него на горле.

Когда она слизывала с губ липкую, теплую кровь, в ее мозгу массой примерно 1,3 кг (точнее когда‑нибудь скажет патологоанатом после вскрытия и взвешивания на весах, прошедших своевременную поверку), мелькнула естественная, для такой жизни, мысль: «На анализ, что ли, сдать…».

2019 г.

1984

¹

Продовольственная программа, принятая на Пленуме ЦК КПСС в мае 1982 года, для преодоления товарного дефицита, не привела к ожидаемому результату.

Этот факт не давал покоя молодому, недавно демобилизовавшемуся с военно-морского флота председателю колхоза «Полный вперед».

– Как же так, – размышлял он – мы первые полетели в космос, у нас лучшие в мире танки, самолеты, автоматы, а едой себя обеспечить не можем.

Несколько недель мучительных раздумий принесли свои плоды. Как-то раз часа в три ночи он проснулся от внезапно посетившей его гениальной мысли: «Ключ в организации труда! К выполнению продовольственной программы нужно подойти так же, как к выполнению гособоронзаказа. Организуем в колхозе пилотный проект по внедрению аналогичного метода. Будем первыми! Прославимся на всю страну, станем колхозом-миллионером. Сегодня же на правлении разработаем детальный план».

– Все собрались? – спросил председатель.

– Чего это среди недели, ЧП какое? – поинтересовался кто-то из членов правления колхоза.

– Товарищи, – проигнорировав вопрос, начал торжественно председатель, – ни для кого не секрет, есть решение расформировать наш колхоз и по программе укрупнения объединить с соседним совхозом. Людей для улучшения условий жизни переселят туда же. Я знаю, мало кому хочется срываться с насиженных мест…

– Куда деваться, решение-то принято! – выкрикнул кто-то из зала.

– Вот! – председатель многозначительно поднял вверх указательный палец. Лицо его озарилось триумфальной улыбкой. – Сегодня ночью мне пришла в голову гениальная мысль! Я придумал, как выполнить продовольственную программу, принятую на Пленуме. Речь идет, практически, о спасении страны и попутно колхоза. Это будет наш якорный проект!

– Почему якорный? С места, что ли, не сдвинемся? – перебил речь тот же голос.

– Якорный – это я образно. Это как бы бурное море жизни несет нас на рифы продовольственной мели, но мы ухватимся мускулистой рукой за якорную цепь и вытянем наш корабль из смертельного течения, а потом пойдем вперед. К успехам!

– Якорь не даст вперед! – не унимался тот же голос.

– Да угомонись ты, наконец, суть не в этом…

Члены правления на своих местах беспокойно заёрзали, предчувствуя, что жизнь может стать «еще лучше и веселее».

Председатель воодушевленно продолжал свою речь.

– Посмотрите, каких высоких производственных показателей достиг наш славный военно-промышленный комплекс (ВПК). Все это, я считаю, благодаря особой организации труда. Мы внедрим в своем колхозе подобную. Станем колхозом-миллионером: заасфальтируем улицу, отремонтируем клуб, построим стадион и шахматную школу.

В глазах председателя разгорался огонь, казалось, его фантазиям, пардон, планам не будет конца.

«Двадцатипятитысячник, едрит твою…» – подумал Семеныч, а вслух произнес:

– Господин председатель… – раздался старческий голос из угла.

– Семеныч, ну какой господин? Ты когда отучишься?

Семеныч – дед лет девяноста, точно никто не знал. Всю жизнь с перерывом на Великую Отечественную он прожил в этой деревне, видел, как мужики уходили на первую мировую, помнил революцию и гражданскую. Пережил раскулачивания односельчан. Люди с горящими глазами и громадьём идей его слегка пугали. Жил Семеныч при клубе, бывшей усадьбе помещика, которому прислуживал еще пацаном. Барин сгинул в лихие годы начала века, а пацан так и остался жить в своей комнатушке. По непонятным односельчанам причинам ни женой, ни хатой Семеныч не обзавелся. В свои девяносто он был крепким мужичком, продолжал работать сторожем и дворником при клубе. Исторически сложилось, что он присутствовал на всех