Митра [Кир Семенов] (fb2) читать постранично, страница - 4

делать… – Хван Самнанг утянутый водоворотом отчаяния вторил скорбному хору людей, которые вот-вот, буквально через несколько минут буду съедены.

С решительной обреченностью ринулся Хван Самнанг в битву и проиграл. Храбрость и готовность к самопожертвованию покинули его, и остался только страх разъедавший стены священной обители не хуже слов Тумёган Годжона.

Тяжело осознавать себя бессильным. Сосуществование становилось невозможным, формы, обретаемые от сопряжения хабчана с нынешней действительностью, не представляли собой ничего, что могло бы вселить надежду. Кровь, мясо, клыки. Кровь, мясо, клыки. Небо становилось красным, стены красными, и люди становились красным. Массовый приступ ритуальной эритропсии, поражающий бесконечной глубиной красного цвета. В голове звучал заунывно рог и вторил сам себе чудовищным эхом. Этот звук словно медленно перемешивал густую красную гуашь в красной банке, в красной комнате, с неровным светом красных факелов скрытых за выкрашенным в красный цвет стеклом.

Жизнь в версумане это не просто серия взглядов в черные окна, не просто беззвучный стук в пустоту с надеждой раскрытия разумом хоть строчки что даст твоей жизни Идею.

Хван Самнанг верный рыцарь Митры терял идею Сосуществования. Процесс проходил больно для него. Хор превратился в крики, нестройный смех и гортанные вопли. Он стоял с опущенным мечом, пока ворвавшиеся в крипту рыцари-каннибалы вонзали свои мечи в тела людей. Их не волновали женщины, и плевать им было на смерти товарищей. Они пришли есть. Простота их идеи была настолько умилительна, сулила настолько больше Порядка, что самый верный рыцарь Митры дал слабину.

– Я не понял Митру. – Просто сказал Хван Самнанг и, опустившись на колени, принялся, есть чью-то руку. В лицо прыснуло чем-то красным, залив оранжевые глаза, что просвечивали даже сквозь кровь.

Снова красный. Хван Самнанг раздражался. Он ел и исполнялся ярости. Голода. Он чувствовал то, что раньше запрещалось чувствовать. Бесцельный гнев. Прежняя священная решимость, напыщенная храбрость и склонность к самопожертвованию будто бы исчезли.

Он стал максимально простым.

Не было пустого и неизвестного Хвана Самнанга. Не было рыцаря Митры. Был Митра. И Митра был не понят Хваном Самнангом. Теперь он, одетый в синие и белые траурные одежды, в шляпе нонбайтхан разбитой и лишенной сакральных плачей, стоял на коленях и ел человека.

Сержант Тханг Висна справился со своим страхом, и совершил величайшее кощунство, разбив стены крипты и открыв взору присутствующих черный и чистый версуман из букв, но без Идей. Вряд-ли бы он успел сделать хоть что-то для Хван Самнанга, который уже вошёл во вкус, доедая найденную плоть.

– Пусть хор подскажет, что тебе читать, рыцарь. – разочарованный в друге, Тханг Висна сказал краткий плач-мольбу за благополучие бывшего рыцаря Митры, и бежал вслед за жрецом, читавшим путь в неизвестность. В эту же секунду ненасытные орды ворвались в крипту, хватая тех, кто не успел или не смог убежать, не тронув лишь пирующего Хван Самнанга.

В тот день из храма Митры спаслось от силы три сотни человек. Сосуществование было отвергнуто. А Митра остался лишь в цветах, проросших сквозь трупы. Сады были разорены, дома сожжены, люди убиты и съедены. Храм остался, изуродованный тумёган годжоном, Голод стал господствующей Идеей, и все, что было там – ело. Ел и Хван Самнанг, проливая слёзы. Доспех его стал не то медного, не то ржавого цвета от крови, что впиталась в него. Сама суть годжона превратила защиту его в Икону Голода. А меч направляемый Митрой – рассыпался в прах, не в силах обратиться вслед за хозяином.

Когда пир был закончен, рыцари-каннибалы молчаливо двинулись обратно к своим кораблям. Они брели, едва перебирая ногами, и многие умирали, прямо по дороге от полученных ран или разрыва желудка. Многие из них переели человечины.

Хван Самнанг шёл за ними, Потерянный и размышляющий. Сосуществование было отвергнуто. Но что же тогда сейчас происходит? Почему он бредет среди одиноких каннибалов, не тронутый. Тумёган годжон будто бы принял его, и Хван Самнанг думал им и мыслил. Заставило ли отчаяние или безысходность принять новые понятия? Или это был страх? Или что-то другое? Какое-то понимание?

Шепчущий Флот каннибалов стоял в спокойном версумане, омываемый безмятежным пространством символов. С поднятыми омнипарусами он ожидал отбытия, ведомый рыцарями-с-зашитыми-ртами.

Сотни кораблей похожих на гордо поднявшего грудь сома, стояли, раскинув свои изящные, похожие на крылья скатов омнипаруса, на фоне символов и слов хабчана что были уже неотличимо смешаны с годжоном образуя искаженную реальность с окровавленной землей проросшей кровавыми же цветами.

Никем не остановленный, Хван Самнанг медленно взошёл на борт флагманской каракки и услышал шум генератора приводившего в