За тридевять зим [Анастасия Орлова] (fb2) читать онлайн

Анастасия Орлова За тридевять зим

На краю земли

Приходи ко мне

Во широкой во степи

За оврагом лихо спит;

Ох, не трожь, да не буди

Ты беду во мгле!

С вражьей кровью на руках,

Да с тесьмою в волосах

Забывать свой гнев и страх

Приходи ко мне.

Наберу дурман-травы,

Раны залечу твои,

И до утренней зари

Сгинут дым да грязь.

Только ты уйдёшь опять

С супостатом воевать,

Ой ли, мне ль тебя не знать,

Ясноокий князь!

На тяжёлой на цепи

Беспокойно лихо спит,

Ох, не долго ему жить

На святой земле!

С тяжкой ношей на плечах,

С сединою в волосах

Забывать всю боль и страх

Приходи ко мне!

Скандинавская

Заигрался твой ветер, накликал беду —

Корабли чужеземные в гавань идут,

И, когда у воды собирала цветы,

Скандинавскому воину глянулась ты.

Пусть звенела вокруг молодая весна,

Только ты уже месяц не ведала сна:

Коль отказом ответишь, то воин чужой

Всё равно увезёт тебя силой с собой.

Грей озябшие руки, кутайся в плащ,

О грядущем не думай, о прошлом не плачь!

Ветер странствий вернётся с чужих берегов,

А в душе отзовётся чужая любовь.

Море тихо вздыхало и дождь моросил,

Но тебе слёзы лить не осталось уж сил;

Ветер странствий чужим волю дал парусам,

Уносил твоё имя к чужим берегам.

И не знать, и не ведать в холодном краю,

Где могла бы найти ты иную судьбу.

И на дне бы морском кончить свой краткий век,

Только ночью стал сниться… чужой человек.

Грей озябшие руки, кутайся в плащ,

О грядущем не думай, о прошлом не плачь!

Ветер странствий вернётся с чужих берегов,

И в душе отзовётся чужая любовь.

Твердь

Закат облил земную твердь

Вином истаявшего дня.

Ты сплёл из буйных ветров плеть

И ею привязал коня.

Натянут крепкой тетивой

Твой путь по краю бытия.

Ты не позвал меня с собой,

Но оглянулся на меня,

И отблеск солнца острый меч,

Как струи крови, обагрил.

Ни на одной из наших встреч

Ты о любви не говорил…

Но сплёл из буйных ветров плеть

И ею привязал коня,

Лишь для того, чтобы успеть

Обнять пред битвою меня…

Закат облил земную твердь

Сияньем солнечных лучей.

Не разлучит нас даже смерть,

Ведь ты назвал меня своей!

Варяжская

По нам плачут птицы, —

Их хриплые крики созвучны тревоге,

В небе кружится

Предчувствие дальней, тяжёлой дороги.

Кровь земляники

Полян перезревших втоптана в землю,

Гордые лики

Богов деревянных речам твоим внемлют.

Скалятся волки, —

Клыки их остры и голодны очи;

Песни все смолкли,

Остался лишь клич, пронзающий ночи:

«Э-ооой!»

Ветер жесток, но прочны наши снасти!

Мы с тобой

Стали для всех морскою напастью!

Кованы морем

И ветром заточены души лихие,

Нам с тобою

Вновь будет слышаться песня валькирий,

А весна

Вновь заколотит от нас свои двери:

Ходит молва, что мы не люди, а дикие звери!

Эй! Сильней

Налегай на весло против ветра!

Нас, зверей,

Ждут не дождутся в Вальхалле светлой!

Тридевятая зима

Как из рук веретено

Вырывалося,

За бревенчатой стеной

Осень маялась.

Не тебе ль дарила я

Пояс вышитый?

Плачет за окном заря,

Да неслышно мне!

Ветер струнами звенит,

Да не вижу я:

Душу мне Зима томит,

Государыня…

На святые образа —

От лампады свет,

За тебя молилась я

Много горьких лет,

А над крышами стенал

Ветер северный,

Много лет тебя он ждал

Из чужих земель.

Но беспечная луна

Вновь заклятья вьёт,

Тридевятая зима

Тебя в гости ждёт.

За какой судьбой бредёшь

И охотишься?

Коли ты опять уйдёшь —

Не воротишься…

Верность

По семи ветрам вольны ходят дни,

Только жизнь моя — на твоей цепи

У порога княжьего терема:

Преданная, старая, верная.

И под солнцем жгучим, и при луне

Твой покой хранить пуще ока мне,

Жизнь твою стеречь, не смыкая глаз —

От рожденья мне дан такой наказ!

В холод, дождь и зной у твоих дверей

Я дозор несла много долгих дней,

Привыкая к плёточным посвистам,

Звонким по моим бокам охлестам.

От тебя друзья отвернулися,

Все ушли, кто был, не вернулися.

Я осталась греть брюхом твой порог,

Службу исполнять у жестоких ног.

И вопила боль неизбежностью,

Что ж ты сотворил с пёсьей верностью?!

В сердце моё бил дождь неистовый,

Как мне с этой раною выстоять?

Не по доброй воле навек ушла

От тебя со смертью моя душа…

У порога княжьего терема

Расстели мою шкуру верную!

Вечно свободный

Солнце — к закату. Окончился бой.

Падают тени клочьями наземь.

Не побеждённый. И не герой.

Просто наёмник в дружине у князя.

Стала война моим ремеслом,

Хлебом и солью, кровью и потом.

Кто победит — мне уже всё равно:

Я лишь наёмник, вечно свободный!

Нет ни друзей, ни родины нет,

И обо мне не споют менестрели.

Если убьют меня, мой горький след

Не будут искать ни люди, ни звери.

Кто я, зачем я — им всё равно,

Лишь бы сражался за княжью корону!

Словно отраву, а не вино

Пью я до дна свою жизнь и свободу.

Стала война моим ремеслом,

Хлебом и солью, кровью и потом,

И у меня больше нет ничего.

Я — лишь наёмник. Я — раб свободы.

На краю земли

Проводила друга на край земли:

За высоки горы и за леса.

— Оставайся. Дальше пойду один.

И не жди, а лучше вернись назад…

…И какие могут мне сниться сны

В час, когда свечой догорел закат?

Только никогда не узнаешь ты,

Что я жду тебя много лет подряд

На краю земли…

Песнь Бояна

Ох, не петь княжьих песен,

от яств не ломиться столам!

Не расскажет о подвигах ратных

под гусли Боян,

Не получит княжна золочёных

височных колец,

Не найдёт князь с дружиной дороги

в обратный конец.

Не гореть ярким светом на солнце

блестящей броне:

Князь с дружиною сгинул в далёкой,

чужой стороне.

Полегли побратимы на поле

под грохот мечей,

Не сомкнули руки любимых

им ясных очей.

И они смотрят в небо под звоны

беспечных ветров —

Там уже для дружины и князя

давно пир готов!

И на этом пиру сколь ни пей —

не станешь ты пьян,

Сколь ни слушай — всё новую песню

сложит Боян.

Ай, да как по ковылям

Ай, да как по ковылям

Бродит лютая тоска;

Ай, по синим по степям

Плачет вольная душа.

Ай, как в сердце вьёт гнездо

Да солёная печаль;

Ай, как всем ветрам назло —

Смерти никого не жаль.

Ай, да слёзы по щекам,

И да ветер по лицу,

Ай, да выходи, встречай —

Подошла беда к крыльцу!

Светлый месяц молодой

Заблудился в облаках,

Натянулся лук тугой

Да в мозолистых руках,

И запела тетива,

Застонала в тишине…

Ай, да я уже не та,

Не печалься обо мне!

Из репья сплету венок,

Из полыни — кружева

На холодный белый лоб

Удалого молодца.

Ай, да как по пустырям

Бродит вьюга неспеша,

Так по синим небесам

Ходит вольная душа.

Ай, да косы по плечам,

И да слёзы по лицу,

Ай, да выходи, встречай —

Подошла беда к крыльцу!

Век

Уходил на год, а ушёл на век,

Но вернёшься ты, — уже мне ль не знать?

На дворе пусть дождь или белый снег —

Каждый день тебя выхожу встречать.

Но тиха заря и безмолвна даль,

Уж не колет холод босых ступней,

А в душе моей вновь метёт зима,

И тягаться с нею мне всё трудней…

И который год не могу уснуть:

Может быть, как ты, я уже мертва?

Только на заре вновь отправлюсь в путь

На причал, где столько тебя ждала.

За моря, за горы уходит день,

И мои виски покрывает снег.

Я молила Свет, я молила Тень,

Но ответа нет уж который век…

…Уходил на год, а ушёл — навек,

Не вернёшься ты, — уже мне ль не знать?

На дворе пусть дождь или белый снег —

Всё равно пойду я тебя встречать.

На исходе луны

Менестрельская

Разгулялось солнышко

На широкой волюшке,

Обошло по кругу весь белый свет.

За твоею скрипкою,

За шальной улыбкою

Вслед по площадям звон летел монет.

Соберутся старые

Путники усталые

В кабаке за кружечкой поболтать.

Захмелеют к вечеру,

Путь ещё далече им,

И о доме их ты споёшь опять.

А наутро тонкими,

Словно струны, тропками

Ты пойдёшь по миру искать приют.

За рекой широкою

Есть изба высокая,

Может быть, не песен — тебя в ней ждут.

Соберутся старые

Путники усталые

И до дома посохом застучат,

А тебе под ветрами

Вить дороги лентами,

Только струны пусть да не замолчат!

Загулялось солнышко

Да на вольной волюшке,

Нет у солнца родины на земле.

Много троп исхожено,

Много песен сложено,

Только не поётся в них о тебе.

Лютик

Ты был чужим. Ты шёл домой.

Усталый одинокий путник.

Средь разнотравья пред собой

Ты почему-то выбрал лютик.

Вдыхая запах травок пряных,

Шёл незнакомой стороной.

Из всех домишек деревянных

Ты почему-то выбрал мой.

Ты попросил подать напиться

Холодной, ключевой водой.

Из взглядов, что могли бы сниться,

Мне почему-то снится твой…

Гость

Затянут до света ночной разговор,

По поясу шью я нарядный узор

Серебряной нитью, острой иглой;

Ах, гость мой, тебе не пора ли домой?

Из дальних краёв не тебя я ждала,

Венок из цветов не тебе я плела,

Зачем ты пришёл ко мне ночью на двор?

Ведь я вышиваю другому узор!

Уж скоро он должен вернуться домой,

Пропахший ветрами и пряной травой,

Прошедший за жизнь свою сотни дорог…

Ах, гость мой, тебе не пора ль за порог?

Княжна

Как в светлицу месяц белый да заглядывал,

Как свои загадки звёздам да загадывал,

Из теней на стенах плёл кружева…

Пред иконами молилась княжна.

А свеча давным-давно уже растаяла,

В двери нянюшка стучала — да оставила,

Лишь минуты хороводы вели

Вкруг коленопреклонённой княжны.

Отчего ж на сердце так раздождилося?

Даже солнце на рассвете двилося!

И не тронуты осталися сны,

Что лежали под подушкой княжны.

А наутро будет всё как положено:

Сарафаны, ленты, бусы, речи сложные…

Знает только молодая весна,

За кого всю ночь молилась княжна.

Гуси-лебеди

Вышивала судьбу свою нитками,

Гуси-лебеди в небушко кликали,

Но репейник мне кланялся в ноженьки,

Расплетая косицы-дороженьки,

И хватал за рукав мой обтрёпанный…

Для чего я тебе, приворотный мой?

Для чего я тебе — наговорная,

Да не дева-краса — трава сорная!

Не лебёдушке с белыми крыльями —

Волки вслед как родне своей выли мне,

И лилась под луной песня славная!

Не тебе — ветру в поле я равная,

Прорастаю травою болотною.

Для чего я тебе, приворотный мой?

Раскричались твои гуси-лебеди,

Ни о чём да не знали, не ведали,

Зазывали в палаты богатые

И меня князю светлому сватали.

Да не чистой водицей озёрною,

А хмельною водой, наговорною.

Славянская

Дождь прошёл, и в разрывах туч

Солнце ясное катится,

Дарит свой золотистый луч,

Дарит и снова прячется.

Выходи в сени, девица,

Посмотреть да на Божий свет!

Стройная, словно деревце,

Зореньке передай привет!

Заплетай косу русую,

Голосок — словно реченька,

Напевай песню русскую,

Пока в девках — беспечная!

На траве мокрой и густой

На коленях помолишься

И умоешься ты росой,

И слезами умоешься.

Дождь прошёл… По чужим ветрам

Горлинке теперь маяться.

Отдана, да чужим рукам,

Девица ты, красавица!

Солнышко

Оборву шелкову нить —

Не судьба нам вместе быть,

И не стоит тебе пить

Боль до донышка.

И, пока не тёмна ночь,

Уходи отсюда прочь!

Я — луны родная дочь,

А ты — солнышко…

Начертить свою судьбу

Сызнова я не смогу

И с тобою не пойду

Рядом-около.

Пусть тебя, желанный мой,

Два крыла несут домой

Вслед за утренней зарёй

Ясным соколом!

Оборву шелкову нить:

Не хочу тебя губить,

Я одна должна испить

Всё до донышка.

Ты мне счастья не пророчь,

Уходи скорее прочь,

Я — луны родная дочь,

А ты — солнышко.

Ремесло

Я убиваю драконов.

Встаю до света, отправляюсь в путь. Вблизи драконьего логова кладу приманку — самоцветы — и жду в укрытии. Главное — не уснуть.

Я убиваю драконов — это вовсе не сложно.

Как только змей появляется, меч достаю из ножен и тихо к дракону подкрадываюсь. Он занят сокровищем: перебирает каменья, любуется, мечтает… Клинок мой отравлен — пореза достаточно. Достаточно даже царапины, и дракона не станет. Или не станет меня. Но пока я удачливей.

Я убиваю драконов и мне это нравится.

Они жгут поля, уносят овец, а, бывает, даже детей. В эти странные времена очень сложно героем быть для людей. У меня пока получается…

Ты приручаешь драконов.

Не спишь ночами, кормишь их рыбой, гладишь их там, где им нравится: у основания крыл за плечами.

Ты приручаешь драконов:

ждёшь их там, где они обычно гуляют; приманиваешь, даришь подарки. Они любят блестящее. Ты и сама вся в блестящем, и они тебе доверяют.

Ты приручаешь драконов совсем одна.

Я не знаю, как ты справляешься! Ты говоришь, что это несложно, а я смотрю: твои руки снова в свежих ожогах и ссадинах, с каждым драконом их больше.

Ты приручаешь драконов, и они тебе повинуются!

Носят тебе всякий хлам, что им кажется ценен, ложатся у ног, позволяют чесать себе пузо и садиться на спину. Они охраняют тебя, словно псы, и даже виляют хвостами, когда ты домой возвращаешься, и тянут свирепые морды, и боком толкают друг друга, чтоб первыми их угостила.

Ты приручаешь драконов, тебе это нравится.

Даришь детёнышей людям: ручных и воспитанных, ласковых, словно котята.

Ты приручаешь драконов, а я… Я скоро останусь совсем без работы с твоим ремеслом.

Наверное, это к лучшему.

Забывай

Льётся небо седой водой

Через край.

Забывай меня, недруг мой,

Забывай!

Растекусь ледяным дождём

По вискам,

Только память спали огнём —

Всё отдам!

Разрывается в клочья день,

И, хоть плачь —

Не укроет твой след метель,

Мой палач!

Мне же — литься живой водой

Через край.

Забывай меня, любый мой,

Забывай!

Драконы

Хороводят по лесу туманы

С заблудившимся в ельнике сном.

Среди дикой заросшей поляны

Умирает могучий дракон.

Просто кто-то бескрылый дал слово

Убивать всех, дерзнувших взлететь,

И, с земли поднимаясь, драконы

Знали: им суждено умереть.

Человечья жестокая зависть

Заслонила небесный узор,

Но драконы в лазурь поднимались

В небе грудью встречать приговор.

Их звала за собою свобода,

Но был меток бескрылый стрелок.

Вот взлетает последний из рода,

Он, как солнце, без неба не смог…

Уведут за собою туманы

Память древних волшебных времён,

И умрёт среди дикой поляны

В этом мире последний дракон.

Полынь

Слышишь ли ты меня,

Нежный мой, грозный мой?

Вот и вернулась я,

вот и пришла домой.

Камень надгробный, исчерченный знаками…

Я никогда ни о ком не плакала,

Я никогда никому не верила!

Только вот ты… ты — исключение.

Слышишь ли ты меня?

Там, за большой рекой,

Я не смогла одна

И я пришла домой.

Только теперь мой дом — дым да пожарище,

Судеб, оборванных смертью, пристанище;

Горькие травы, полынные заросли,

Ветер, пропитанный тьмой и усталостью…

Слышишь ли ты меня,

Нежный мой, грозный мой,

Слышишь ли ты меня

В небе над звёздами?

Камень надгробный, исчерченный знаками;

Я никогда ни о ком не плакала!

Так почему же теряю все силы я,

Стоя в траве над твоею могилою?..

На исходе луны

Сосны спят в серебре

На исходе холодной луны.

Я оставлю тебе

Как по сердцу — по снегу следы.

И январскую тишь,

И мороз над поляной лесной…

Позабудь меня, слышишь?

Я уже не увижусь с тобой.

Не грусти обо мне

И не нужно, чтоб плакала ты

Там, где спит в серебре

Тихий лес на исходе луны.

Послесловие

Я твой крест,

Я твой рок.

Из стольких мест

И дорог

Тебе выпало — здесь,

Тебе выпало — я.

Это и есть

Секрет бытия.