Девочка из Зазеркалья (СИ) [Мари Князева] (fb2) читать онлайн

Девочка из Зазеркалья

Глава 1

Когда Костя вышел от коменданта части со всеми своими проштампованными документами, то в приемной увидел фельдшера Свету, как всегда накудрявленную и разрисованную по-боевому. Она болтала с бухгалтершей Катей, но как только сержант прошел мимо, помчалась вслед, громко цокая каблучками.

— Кость! — окрикнула она его, когда он ускорил шаг, чтобы оторваться от преследования.

— М? — пришлось притормозить.

— Ну что, отпустили тебя?

— Угу.

— И когда уезжаешь?

— Завтра.

— А на сколько?

— На месяц.

— Ох, счастливый ты, Костик, а я уже одурела от этого замкнутого пространства…

А ты на что рассчитывала, когда за военного замуж выходила? — подумал Костя, а вслух сказал:

— Ничего, будет и у вас с Комаровым отпуск.

— Да уж тыщу раз переносили! То тревога, то командировка… Ой, Кость, я так измаялась, — она попыталась изобразить томность прямо на ходу, на своих полусогнутых — выглядело это смешно.

Зачем надевать каблуки, если носить не умеешь?

— Кость…

— М?

— Зайди ко мне в кабинет, я тебе записочку дам, купишь мне одну вещь?

— Свет, я не по магазинам, а на сессию еду. И заходить времени нет — собираться надо.

— Да ладно, ты че такой-то? — противным капризным тоном запричитала Света. — Тебе трудно, что ли? Вот я бы никогда тебе не отказала, мы ж друзья..!

Видал он таких друзей в телевизоре! Тетке под 40, замужем, ребенок есть, а сама… тьфу, противно! А отказать нельзя. Фельдшер ведь. Может уколоть чем-нибудь невзначай или, не дай бог, клизму назначить… Костя вздохнул и кивнул ей нехотя. А потом сбежал. Собираться.

Было ему хорошо, радостно. Не то чтоб он службой тяготился, а всё-таки приятно куда-то выбраться, обстановку сменить — почитай, почти два года тут сидит, если не считать прошлые разы, когда поступать и на первую сессию ездил. Света эта… достала. Ну что за бабы бывают приставучие? Ну разве не ясно, что не будет у них ничего? Если б могло, уже бы было. А ему тошно даже смотреть на нее. Никогда он с замужней женщиной шашни крутить не станет, да еще с такой — лучше уж всю жизнь в одиночестве провести.

В звании Костю восстановили сразу, как он в училище поступил — это грело душу. Конечно, целый год потерял, ну да что теперь об этом? А вот с личной жизнью беда. Сильно его история с Ангелиной подкосила… Первое время даже дышать было больно, как будто что-то стеклянное разбилось в груди, и теперь осколки режут при малейшем движении.

Как отчаянно он был влюблен в нее — невозможно описать словами. Честно сказать, Костя совершенно не ожидал от себя такой безумной страсти и был к ней абсолютно не готов. Он сотни тысяч раз прокручивал потом все это в голове и ясно видел, какие глупые ошибки допустил в своем поведении тогда, в тренировочном лагере. А потом вдруг понимал, что это не важно, потому что Ангелина его не любила. Подставился зря, конечно, но у них все равно ничего бы не вышло, даже если бы он вел себя иначе.

Первое, что было нужно сделать — порвать с семьей полковника Ярцева. Не стал бы старик ему мстить увольнением — это глупо и нелепо. Правда, легко так рассуждать, когда все уже закончилось, а когда ты влюблен, как мальчишка, и вот она, твоя любимая, в руках. Прекрасная, как утренняя заря, тонкая, нежная и смотрит так доверчиво. И это как будто держать в руках целый мир, всю свою жизнь, все свое счастье — ну как тут рискнешь? Костя думал, что он уладит все потом, когда она уедет. Все равно она уедет, а он… он поедет за ней, пусть хоть как рядовой, хоть как гражданский. Лина ведь с ним — может, и не любит пока, но он готов был в лепешку расшибиться, чтобы она его полюбила, чтобы увидела в нем свою каменную стену… Но это все была иллюзия, самообман. Да, он сам себя обманул, потому что был влюблен, потому что хотел верить в счастье. А Лина так легко сдалась, стоило ей узнать, что он не сказал всю правду, будто только повода ждала его бросить.

И вот тут мы подходим ко второму пункту: не нужно было на нее давить. Он сам, почти силой, добился от нее нежности. А надо было просто отступить. Позволить ей разобраться в своих чувствах. И не подставлять их обоих под трибунал. Но разве это наш метод? Неет. Наш метод: вижу цель — верю в себя — не замечаю препятствий. Ну вот ты их и получил: почти в 29 начинать все с начала, в таких местах, где не то что с девушками, а даже с бабушками напряженка.

А с женщинами тут напряженка серьезная. Лейтенант Кормилов, который в друзья Косте набивался, все твердил, что надо с сессии себе невесту привезти. Можно подумать, их на "большой земле" в магазинах продают! Девушек-то там много, да вот беда: Костя и всегда разборчив был, а после Лины совсем ни на кого смотреть не может. Прибавить к тому полное отсутствие у него навыка ухаживания (всего-то и умеет, что шоколадку подарить и полезть целоваться!) и "чудесную" перспективу для его избранницы — поселиться у черта на рогах. Вдалеке не только от родных и близких, но и от цивилизации как таковой. В общем, не жених, а мечта… Правда, немногочисленные и сплошь замужние женщины в части липли к нему, как мухи к меду: строили глазки, ворковали, ухаживали — но Костя, списывал это на замкнутость их мира, свою молодость и свободу.

Так что он ехал на "большую землю" без романтических намерений — просто на сессию. Радовался, что выбрал учебное заведение в той области, где живут родители: теперь сможет их почаще навещать. Матери с отцом нелегко приходится: пьет, зараза, как извозчик. Хорошо, что не буйный, а все ж тяжко: огород ведь, и куры, и коза в придачу…

К Свете пошел, уже когда полностью собрался, за пять минут до конца ее смены — чтоб не задерживаться. Она ждала: надушилась, кофточку какую-то блестящую напялила — ну просто звезда Дальнего Востока. Зачем надевать облегающие вещи, если на животе складки — Костя никогда этого не понимал. Юбка тоже… неподходящая к возрасту и семейному положению.

— Костик! — промурлыкала Света, изображая приятное удивление. — Как хорошо, что ты зашел!

— Я на минуту только. Давай свою бумажку и я пошел…

— Быстрый какой! Ее еще написать надо…

— Так чего не написала-то? Сидишь ведь целый день тут…

— Да я ж работаю, Костя!

Ага, работает она… слоняется по части и сплетничает со всеми, кто не прочь…

Света, сидя за своим письменным столом, положила пышную грудь на одну руку, а другой подперла подбородок.

— Ой, Кость, как бы я хотела с тобой поехать… развеяться там немного… Сходить в какой-нибудь бар…

Тьфу ты!

— Я не собираюсь по барам ходить. Я на учебу еду.

— Да ну! А где ж ты будешь с девушками знакомиться? В училище-то, поди, одни мужики…

— Свет, я тебе в последний раз повторяю: я еду на у-че-бу!

— Да эт понятно, но неужто на дискотеку ни разу не сходишь?

У Кости начало заканчиваться терпение.

— Я даю тебе 2 минуты на написание записки, а потом ухожу.

— Ладно-ладно, — спохватилась Света и стала искать бумажку, а потом корявым докторским почерком нацарапала на ней: "Золотой браслет на руку цепочкой".

— Ты сбрендила, Свет? Такие вещи надо самой выбирать…

— Я полагаюсь на твой вкус…

— Нах*ра? Его мерить надо, смотреть…

Он нарочно выругался — чтобы Светка обиделась и отстала, но она только меда в голос подбавила:

— Кость, да успокойся ты. Какой купишь, такой мне и понравится.

Плюнуть бы, отказаться… но мы ж не такие..! Костя решил, что купит не глядя, первый попавшийся, что в уложится в сумму:

— Давай деньги.

— Ой, Костик, а можно я тебе потом отдам, когда вернешься? Мне как раз пока зарплату перечислят…

А вот это уже был перебор.

— Нет, — твердо ответил он. — У меня столько лишних денег нет, чтобы золото покупать. Вот накопишь, поедете с Комаровым в отпуск — и купишь.

Света надулась.

— Ладно, — ядовито проворчала она, вырвала у него бумажку и нацарапала на другой стороне: "Шоколадка Lindt большая". — На это у тебя есть деньги?

Костя покачал головой: ну что за дурная баба?

— Посмотрим, — буркнул он и, прихватив бумажку, быстрым шагом вышел из кабинета.

Глава 2

Костя специально выехал заранее, чтобы провести у родителей выходные перед началом сессии. От созерцания родных пейзажей сладко щемило сердце. Будто и не было этих десяти лет, что мотался по военным частям… Приезжал, конечно, в отпуск, но совсем ненадолго: молодость бурлила в крови, хотелось на моря, на юга, а теперь остыл немного. И так радостно смотреть на то, как ветер колышет старинные высоченные березы — наверно, с пятиэтажный дом, не меньше. Как курится дым из банной трубы у соседей, как дед Осип окучивает картошку — кажется, он за 20 лет, сколько Костя его помнит, ни капли не изменился. Все та же белая борода, все то же морщинистое, но крепкое и загорелое тело.

А потом Костя вдруг увидел нечто неожиданное: крошечное тощее существо с короткими — до плеч — темными пушистыми волосами, огромными глазищами и длинными загорелыми ножками, торчащими из просторных шорт. Костя не видал Алису, наверно, лет 12 — точно уже и не вспомнить. Она же в городе живет, и раньше-то редко приезжала, а как он в армию ушел, так они и вовсе перестали пересекаться. Правда, по юности дружили: она смешная — Алиска. Боевая такая была, даром что козявка. Вечно и на хулигана накричит, и за собаку заступится. Добрая, но задиристая. В общем, нормальный боевой товарищ. Только вот Костя помнил ее 12-летней, а теперь… это настоящее чудо из Зазеркалья — женщина, только маленькая, как будто уменьшенная копия нормальной, но чудо, как хороша — так и хочется потискать. Интересно, сколько ей теперь… лет 25, наверно…

— Привет, солдафон! — заверещала Алиска, завидев Костю издалека и замахав тонкой загорелой рукой.

— Здорово! — буркнул он, не особенно довольный обращением к себе. — Какими судьбами?

Алиса подошла к забору и, белозубо улыбаясь, ответила:

— К бабушке приехала. А ты чего тут? Мама твоя говорила, что ты учишься…

— Да, я на сессию приехал, в N-ск, с понедельника начинается.

— Ну молодец, пора уже, пора, а то скоро внуков нянчить, а ты все неучем…

— Чего?.. — недовольно нахмурился Костя. Вот еще, новости! Какая-то шмокодявка, которую он 12 лет не видел, будет его учить, как свою жизнь строить!

— Я говорю, старый ты, Костик, сколько можно в недорослях ходить?

Он почувствовал, как гнев на это беспардонное существо ледяным огнем заливает грудь. Одним быстрым движением распахнул калитку, бросил сумку на траву и помчался на огород вслед за нахальной девчонкой, которая уже мчалась вперед, хохоча и сверкая пятками. Поймал и принялся пересчитывать ей ребра — благо, торчали они как надо, ни грамма жира на них.

— И в чем там душа держится, — пробормотал Костя, покачав головой, и отпустил верещащую на всю улицу Алису. — Тощая, как велосипед.

Это, вообще-то, не очень здорово. Силы-то где хранить? Запасы энергии на случай марш-броска… Но почему-то она кажется красивой. Наверно, все дело в том, что у него давно не было женщины, во всех смыслах этого слова. Поэтому Алиса кажется ему почти совершенством. Внешне, конечно. Внутри-то это настоящий бесенок, кого хочешь с ума сведет своей вредностью. Ничего в людях не меняется: 12 лет прошло, а она какой была, такой и осталась. Алиса из Зазеркалья…

— Ты зато за нас двоих массы набрал! — засмеялась чертовка. — Вон какой здоровяк вымахал… А мы еще с Анькой тебя Кощеем звали, помнишь? Худющий был… А теперь… — она попыталась ущипнуть его за бок, но не тут-то было: Костя тоже лишних жиров на себе не носил, только самое необходимое, для энергетического баланса.

Однако ее тонкие, но на удивление сильные пальчики все же доставили ему дискомфорт: щекотно ведь!

— Помню! — охнул он, отталкивая от себя Алискины тощие ручонки. — Вы с Анькой знатные вредины…

— А усы-то, усы какие отрастил! — продолжала хихикать глупая девчонка. — Ну просто "Фредди Меркьюри отдыхает"!

— Слышь, козявка, может, хватит издеваться? — не на шутку возмутился Костя — его и вправду этот странный прием после стольких лет разлуки начинал злить. Взрослые, вроде, люди…

— Да кто тут издевается? Я в восторге! Обожаю Фредди Меркьюри!

— Он был пи***с и умер от СПИДа! Ты меня с ним не сравнивай!

Алиса залилась новым приступом смеха:

— Ой, какие вы смешные, мужчины, со своей гомофобией!

— Сама ты гомофоб!

Ничего умнее Костя придумать не смог. Ситуация патовая: если бы Алиса была мужиком, он просто врезал бы ей по уху и всего делов, но она-то женщина, даже не так — девчонка. И он не придумал ничего лучше, чем уйти.

* * *

Алиса была разочарована. Не то чтобы окончательно и бесповоротно, но уже относилась к Косте предвзято. Подумать только! Больше 10 лет не виделись, и за одну минуту все лучшие чувства и ожидания псу под хвост. Алиса сразу заметила, как он на нее смотрит — она давно научилась определять этот плотоядный огонек в мужских глазах, который так бесил ее и превращал в ходячую катастрофу. А ведь они с Костей вместе яблоки воровали у соседей — были настоящими боевыми товарищами. И что теперь, увидел ноги и с*ськи — и все забыл? Включил режим самца, как все эти… Эх, Костя-Костя…

С мужчинами Алисе не везло. Или это ей с собой не везло? Похоже, что приличные мужчины стараются держаться от нее подальше — или это все без исключения мужчины, разглядев ее, становятся неприличными? Алиса давно поняла, что нравится парням. Она миниатюрная, симпатичная, и волосы еще эти пушистые… ей и в голову не приходило, что привлекательная внешность может стать помехой в личной жизни, но похоже, что это именно так.

Первый ее парень — Олежка — или, по-простому, олень, как она его позже стала называть, был красивым и мажористым. Ухаживал с размахом: катал на крутом байке (купленным папой, как потом оказалось), дарил подарки, водил в рестораны. Добился. Отдала ему Алиса все, что у нее было драгоценного, но он не оценил. Изменял ей направо и налево, как потом выяснилось. Однажды она застукала. Ревела неделю, наверно. Но потом плюнула и пошла дальше. С гордо поднятой головой.

Второго — Митю — выбирала тщательнее, чтоб положительный, чтоб хороший во всех смыслах слова. Митя был рад, что его выбрали. Целый год почти на руках носил (благо, ноша не тяжела), а потом случилась катастрофа. Митина первая любовь, еще со школы, развелась с мужем и оказалась свободна! Вот счастье-то. Митя Алису обманывать не стал, сказал все честно, бросил, ушел к своей Ленке, с ребенком. В смысле, что у Лены был ребенок от первого брака. Митя помаялся-помаялся со всем этим счастьем — да и обратно к Алиске прискакал. Козлик. Горный. Она, конечно, его послала далеко и надолго. Она не тряпочка, чтоб подтираться.

После второго фиаско Алиса заковала себя в сталь. На свидания с парнями ходила, но в близость не вступала. Принципиально. Никто больше месяца не выдерживал. А ей нужно, чтоб любил. А не только тискал. Мужская навязчивость стала ей претить, она уволилась из фитнес-клуба, где работала администратором, перестала краситься и наряжаться, засела дома и ударилась в свое хобби — хэнд-мэйд игрушки и декор. Даже продавалось немного. Денег, конечно, не хватало, но Алиса верила в свою счастливую звезду и что со временем все наладится.

От Костика она такого не ожидала — думала, он свой, настоящий друг. Так обрадовалась, когда его увидела, а он туда же — в вырез майки смотрит. Правда, на следующее утро провидение немного утерло ей нос в вопросах созерцания противоположного пола. Алиса, как всегда, встала рано и вышла во двор немного размяться, а заодно нарвать себе ягод на завтрак. Увидела, как на соседнем участке Костя колет дрова… без майки — и оторопела. Нет, она, конечно, вчера еще на ощупь поняла, что этот парень со спортом дружит, но чтоб так… Алиса такие кубики и грудные мышцы, наверно, только на экране компьютера видела. В клубе, где она работала, конечно, были качки, но они-то все в майках ходили, по правилам…

Вид сильного и ловкого Костиного тела ее заворожил — так хорошо был сложен этот грубый вояка. Алисе было страшно неловко, и стыдно, и мурашки бежали по коже, но она не могла оторваться от созерцания "прелестей" молодого мужского тела. Она почти уже заставила себя отвернуться и пойти куда шла, когда Костя ее заметил, улыбнулся и помахал рукой. Алисе почудилось в этой улыбке что-то торжествующее, она возмутилась до глубины души и ни секунды не раздумывая, крикнула:

— Смотри, не перенапрягись, а то поясница будет болеть! Всё-таки не мальчик уже!

Костино лицо потемнело, и Алиса поспешила смыться, пока он не надумал опять пересчитать ей ребра. Но то, что она не совсем права, Алиса поняла. Умыл. Да, он смотрел ей в вырез. А она на его пресс пялилась, да так, что оторваться не могла. Надо сделать мальчику скидку. По старой дружбе. Проверить, на что он способен. Как именно проверить, Алиса еще не придумала, но что-нибудь подвернется…

Глава 3

Костя сидел на кухне за столом, макал черный хлеб в молоко и хмуро посматривал на помятое лицо бати. Накануне тот упал в обморок из-за гипогликемии, вызванной угадайте чем!

— Бл*, ну какого х*ра ты это делаешь, а? — не сдержался Костя.

Мама вздрогнула и неожиданно громко хлопнула ящиком со столовыми приборами. Костя глухо извинился перед ней за нецензурную брань, а потом опять заговорил с отцом:

— Ты же… тебе же палец уже отняли! И инсульт был. Ты чего, бл*ха-муха, добиваешься? Чтоб маму в больницу с инфарктом увезли?

— Сын… — начал было батя, но Костя не дал ему высказаться — перебил:

— Да чего, сын-сын! Себя не жалко — хоть жену пожалей!

— Я все понимаю, я завяжу, обещаю..!

— Да… Ты и в прошлый мой приезд обещал.

Косте очень хотелось взять эту тряпку за шкирку и встряхнуть хорошенько — силы ему теперь это позволяли — но вот мать расстроится. Отец же… М*дак! Костя залпом допил молоко и вышел из дома. Он не понимал батю, потому что сам не страдал алкогольной или наркотической зависимостью. Ему казалось, если есть голова на плечах, значит, надо взять себя в руки, а не мучить окружающих. Ну вот как их наедине оставлять? Как она одна с ним справится?

— Кость! — вдруг крикнула из-за забора тощая шмокодявка из Зазеркалья.

— А? — живо откликнулся он.

Разве можно на такое крохотное существо обижаться, что б оно там ни вякало?

— Можешь мою бабулю в город свезти на машине? К доктору.

— К какому доктору в воскресенье?

— К знакомому!

Костя подумал немного. О чем тут много думать? Бабуля и ее здоровье — это святое. Машина у отца на ходу. И на том спасибо.

— Вот, — протянула Алиса с заднего сиденья тощую загорелую ручку с двумя сотенными купюрами. — На бензин.

— Оставь себе на мороженое, — отмахнулся Костя, случайно задел запястье, почувствовал, как мурашки бегут по телу от этого прикосновения.

— Нет, — опять упрямо торчит вперед тонкая рука.

— Хорошо, я возьму, но все равно куплю тебе на них мороженое, договорились? — Костя поторопился взять деньги, а Алиса торжествующе ответила:

— А я не люблю мороженое, так что себе купи! — и захихикала.

— Слушай, я раньше не замечал, что ты такая вредная!

— А кто тебе прозвище придумал? — возмутилась Алиса.

— Я думал, Анька твоя…

— Это все оттого, что сердце разбито, — вдруг подала голос Клавдия Ивановна. — Лисенок так хочет показать, что ей никто не нужен…

— Ба… — Костя заметил в зеркало заднего вида, как Алиса нахмурилась и покраснела. — Не говори глупости. Да и что Косте за дело?

— Как что за дело? — возразил он. — Мы ж друзья!

— Старый ты уже, чтоб мне в друзья набиваться, Константин Валерич!

Он фыркнул:

— Всего-то шесть лет разницы! Это ерунда, мелочь. В детстве не мешало, а теперь и подавно.

— Вот-вот, вот-вот, — живо согласилась Клавдия Ивановна. — И я говорю, хватит уже, в девках засиделась…

— Ба, да мы не про то! Костик же мне не жениться предлагает, а дружить!

Да, жениться на этакой дикой кошке, пожалуй, опасно… Хороша, конечно, зараза, но уж больно когтиста, к тому же шипит без видимых причин. Трудно с такой жить, наверное…

— А чего ж? — не унималась бабуля. — Дружите. Мальчик хороший, работящий. Будешь за ним, как за каменной стеной…

Алиса хлопнула себя ладошкой по лбу:

— Ба…

— Она у меня готовить умеет, — принялась Клавдия Ивановна наводить маркетинг другой стороне. — И постирать, и хату прибрать, и огород посадить… А рукодельница какая…

— Что за рукоделие? — спросил Костя, когда они с Алисой завели бабушку в квартиру к доктору, а сами спустились в тенистый двор и присели на лавочку.

— Скрапбукинг, — неохотно ответила Алиса, — пэчворк, макраме, текстильные куклы…

Костя усмехнулся:

— Из всех слов только "куклы" понятно.

— Почему-то я нисколько не удивлена, товарищ солдафон!

— Зачем ты это делаешь?

— Что?

— Хамишь мне. Я тебя чем-то обидел? Мы же не школьники, чтоб друг другу учебники рвать в знак внимания…

— Ты слишком много о себе возомнил, внимательный!

— Ну вот, опять! Да я не про то! Я имею в виду, что мы же можем общаться нормально, без хамства…

— Зачем?

— Ну, потому что мы цивилизованные люди…

Алиса честно пожала плечами:

— Я не знаю, по-моему, быть цивилизованными людьми — это скучно.

— Между прочим, это цивилизация дает тебе возможность щами перебирать. Если бы не она, взял бы тебя первый встречный троглодит, сунул под мышку и утащил в свою пещеру.

— Это ты на себя, что ли, намекаешь?

— Неет, что ты, я не такой… Я культурный человек. К тому же, мы ведь с тобой друзья-товарищи, с детства. Да? — Костя легонько толкнул Алису локтем, а она уставилась на него своими глазищами в пол-лица. А потом вдруг сказала хрипло:

— Поцелуй меня!

У Кости даже дыхание перехватило. На секунду. Но он быстро понял, что это очередная провокация.

— Вот еще! Размечталась, козявка! Тебе надо — сама и целуй!

Огромные глаза еще с минуту недоверчиво сверлили его лицо, а потом Алиса вдруг расслабилась, вскочила со скамейки, засмеялась и побежала на детскую площадку. Костя подавил желание броситься следом, медленно встал и нарочито не спеша побрел за своей чокнутой подругой детства. Покачал ее на цепочной качели и покрутил на крутилке. Алиса радовалась, как ребенок, а у Кости от этого зрелища щемило в груди. Какие все-таки странные существа — женщины…

На следующий день рано утром Костя уехал на учебу. От села до города всего два часа на автобусе — можно каждые выходные приезжать. Всё-таки хоть как-то матери помочь…

Он поселился в общаге еще с тремя простыми военными парнями: Витьком, Дэном и Петрушей. Жаль, в этот раз с ними не будет Никиты, старишины Орлова. Они познакомились еще при поступлении, а в первую зимнюю сессию жили в одной комнате, но в этот раз он привез с собой жену и снял квартиру. Хороший мужик: простой, но без тяги к беленькой и тупым телкам с низкой социальной ответственностью. Прочие экземпляры на учебе почти поголовно страдали этими двумя пристрастиями, причем вне зависимости от семейного положения. А старшина Орлов влюблен в свою жену — это Костя быстро вычислил, потому что сам не так давно находился в этом состоянии и помнил его хорошо. Когда Никита говорил о своей жене (не так уж много и часто, надо заметить), то у него светились не только глаза, но и все лицо загоралось, как лампочка. Он часто улыбался, рано вставал, был бодр и любознателен. А еще — трещал по телефону в коридоре каждый вечер не меньше часа и во время этих разговоров постоянно смеялся, а потом утробно басил, как бегемот, который пытается изобразить ласковый тон.

Жену Никиты — вот ведь ирония судьбы! — звали Ангелиной, и у Кости сердце ёкало всякий раз, как товарищ ее упоминал. Однако масштаб этой иронии ему только предстояло постичь.

В пятницу состоялся первый экзамен — по такике. Костя и Никита отстрелялись одними из первых и вместе вышли на крыльцо училища, чувствуя огромное облегчение и радость. Костя немного замешкался в дверях, пропуская преподавателя, а Орлов прошел вперед, даже ускорился немного — похоже, навстречу кому-то. Он распахнул руки, весело смеясь, и чуть присел, чтобы поймать в объятия хрупкую светловолосую девушку. Костя чуть не рухнул на крыльцо: это была ТА САМАЯ, ЕГО Ангелина… То есть, конечно, давно уже не его, а вовсе даже Орлова. Ангелина Орлова, жена Никиты. Костина голова налилась свинцом, а на грудь лег огромный камень, который мешал дышать и мыслить. С трудом собрав себя в кучу, он решительно направился прочь от счастливой семейной пары.

— Костя! — надрывно окликнул его когда-то такой любимый нежный голос.

Пришлось остановиться. И впрямь глупо бежать. Они же взрослые люди. Ангелина подошла к нему близко, пришлось поднять на нее глаза. Она была все так же хороша — едва ли не лучше, чем он помнил ее, хотя и в этих воспоминаниях красота ее была ослепительна до фантастичности.

— Привет, — срывающимся голосом произнесла девушка.

— Привет, — эхом ответил он, так хрипло, что пришлось прокашляться, но это не помогло. — Как дела?

Глупый вопрос! У нее все отлично, разве не ясно? Старшина Орлов — отличный парень. То есть мужчина. Муж. В общем, отличный.

— Костя, мне так жаль… Я… мне очень жаль, что…

Тут подошел ее супруг, видимо, сочтя, что дал им достаточно времени наедине.

— Вы знакомы? — спросил он удивленно.

— Да, — ответила Ангелина, покрываясь красными пятнами. — Сержант Васильев был нашим куратором в том лагере, где мы с тобой познакомились.

— Странно, что я его тогда не видел.

— Я уехал… — ответил Костя все тем же хриплым от волнения голосом, — по личным обстоятельствам.

— Ты учишься? — быстро спросила Ангелина.

— Да. В одной группе с твоим мужем.

Она потупилась, а потом вдруг ляпнула:

— Черт!

— Что такое? — удивился Орлов, сразу заподозрив неладное.

— Я тебе потом расскажу, — ответила Ангелина.

Это поразило Костю: он никогда бы не подумал, что она станет рассказывать мужу такие вещи, но, видимо, у них очень открытые отношения. Это хорошо… наверно. Костя не выдержал неловкого молчания, все так же хрипло попрощался, забежал в общагу за сумкой и тут же рванул к родителям.

Глава 4

Никита всю дорогу от училища до съемной квартиры думал не мог перестать думать о том, какие отношения связывают его жену и сержанта Васильева. Или связывали в прошлом. Никита раньше не был ревнивцем, до Ангелины, но теперь это чувство разъедало его настолько, что он не смог две сессии подряд оставлять ее одну — потому и привез сюда с собой. Нет, он ей, конечно, доверяет, но она такая хорошенькая и наивная, как ребенок…

Дома Лина, заметно нервничая, сначала приготовила зеленый чай, а потом усадила мужа на диван и опустилась на пол у его ног.

— Я вижу, что ты нервничаешь, — сказала она осторожно.

— Да нет, малыш, все нормально… Просто я понимаю, что ты неспроста сказала "черт", вот и… но я вовсе не нервничаю.

— Это хорошо, потому что нервничать не из-за чего.

— Вы с ним были… вместе? — не выдержав хождения вокруг да около, прямо спросил Никита.

— Ну… наверно, можно так сказать… с какой-то точки зрения.

— А как еще это можно назвать?

Лина задумалась.

— Еще это можно назвать так, что Костя увлекся мной, а потом… и мне показалось, что я им увлеклась. Но все это было несерьезно.

— Несерьезно? Он ведь был твоим куратором? Между вами вообще ничего не могло быть! А в таких случаях если что и бывает, то только серьезно.

— Нет, — Лина успокаивающе погладила Никиту по колену. — Поверь, тебе совершенно не о чем беспокоиться.

— Он поэтому уехал? Вас застали?

— Да. Нас застали, когда он объяснялся со мной, и его сразу наказали, отправив в дальнюю часть.

— А ты? Что ты чувствовала?

Она пожала плечами:

— Жалость…

— И все?

— Никита, я не стремилась к этому, ни с кем не флиртовала, просто так уж вышло: я помогла ему немного по медицинской части, из-за этого мы сблизились, подружились, потом он немного увлекся…

— Что-то мне это напоминает… — угрюмо произнес Никита.

Лина смущенно улыбнулась:

— Ну что поделать, если медицинская помощь всем нужна?

— Но ты… не была влюблена в него?

Она покачала головой:

— Я до тебя вообще никогда толком не влюблялась. Костя очень смутил меня своими ухаживаниями, у меня не было совсем никакого опыта в отношениях с мужчинами, я просто… запуталась. А потом он уехал, и все встало на свои места. Особенно когда я познакомилась с тобой. Наконец-то я поняла, что это такое — любовь к мужчине…

— Вот это история… — пробормотал Никита, ероша короткие темные волосы.

Лина настороженно наблюдала за его реакцией.

— Я подумала, тебе лучше знать, — пробормотала она. — Раз уж вы учитесь в одной группе…

— Да, конечно… Спасибо, что рассказала…

Никита и правда был доволен ее откровенностью, но пока еще не успел переварить услышанное, и ему было не по себе. Лина подошла к нему и села рядом на диван. Положила маленькую ладошку ему на колено, спросила, испуганно заглядывая в глаза:

— Ты не сердишься на меня?

— За что? — фыркнул он.

— За то, что у меня был роман с другим мужчиной…

— До меня.

— Ну и что? Всё-таки неприятно.

— Было бы намного неприятнее, если бы я узнал о нем не от тебя.

— Это верно, — вздохнула Лина.

Никита непроизвольно рассмеялся:

— Какая же ты смешная!

— Какая?

— Очень. Как маленькая девочка.

— А ты любишь маленьких девочек?

— Нет. Только тебя. В виде исключения. Зато тебя я обожаю, сразу за всех маленьких девочек, недолюбленных мной в этом мире.

Лина засмеялась, залезла к нему на колени и принялась дальше лохматить взъерошенную прическу. А Никита сразу забыл про маленькую девочку и вспомнил свою жену, взрослую 22-летнюю прекрасную женщину. Соблазнительную до умопомрачения. У нее не было близости с Костей — он знал это точно, потому что два года назад стал ее первым и единственным мужчиной. У нее с Васильевым был платонический роман, а такое Никита вполне способен пережить без потерь.

Мысль о том, что его жена никогда никому не принадлежала, кроме него, страшно возбуждала. Руки Никиты скользнули под Линину тонкую маечку, прошлись по мягкой, горячей, бархатистой коже. Он с наслаждением вдохнул ее сладкий запах, губами коснулся шеи, ключицы, плечика. Лина тихонько застонала и тоже стала целовать его во все места, что попадались под руку: щеки, лоб, нос, губы, веки, подбородок… А потом ее нежные ручки потянули вверх его футболку, а потом расстегнули пуговку на джинсовых шортах… Черт, если бы за каждую пятерку его награждали таким способом, учеба давно стала бы его любимым занятием!

* * *

Когда Костя прибыл в родное село, было еще тепло и солнечно: вечер даже не успел начаться, и разомлев от жары в автобусе, Костя решил искупаться. Надел плавки, сверху шорты, прихватил маленькое полотенце — для головы — и отправился на пруд. Народу там было — тьма тьмущая: дети, парни в здоровенных, как паруса, труселях, девушки в купальниках разной степени открытости, бабы и даже мужики с пивом. При появлении Кости женская часть населения пляжа приободрилась. Девушки принялись кто по одному, кто по двое, прогуливаться перед ним с неизвестной целью. Костя на них не смотрел — он скинул шорты, бросил их вместе с полотенцем на траву и ринулся в воду, обрызгав всех в радиусе 5 метров. Народ, однако, не возмущался, а верещал радостно и весело. Костя сделал пару кругов по озеру, потом поплавал на спине, несколько раз нырнул, а после уж вышел на бережок и, вытерев голову, улегся на траве немного передохнуть.

— Привет, солдафон! — прозвучал откуда-то сверху насмешливый голосок из Зазеркалья.

Костя приложил руку ко лбу козырьком и нахмуренно оглядел хрупкую фигурку в жизнерадостно-оранжевом купальнике на завязках. Вот черт, даже злиться на нее не выходит! И за что мужикам такое наказание? Ну стерва, ну злючка-колючка беспардонная, а на плоский животик и длинные стройные ножки глянул — и хоть оглоблей пусть бьет — все улыбаться будем.

— Вещи посторожишь? — спросила с наглой ухмылкой ведьмочка из Зазеркалья и, не дожидаясь ответа, бросила крошечный белый сарафанчик прямо ему в руки.

Такое впечатление, как будто она его на прочность проверяет, как сталь: нагревают — охлаждают, нагревают — охлаждают. Только у Алиски это получается делать одновременно. Вот что она сейчас сделала? Обращается с ним, как с псом каким-то, а он тут же, осторожно, как бы невзначай, подносит сарафан к лицу и нюхает его. Черт, как сладко пахнет… Ну не идиот?

Костя сел на траве и стал смотреть за соседкой. Еще, не дай бог, тонуть вздумает… И он оказался не так уж далек от истины! Мелкая вредная шмокодявка выползла на пирс, подпрыгнула, в воздухе сложилась в комочек, обхватив колени, и булькнулась в воду. И с концами. Костя чуть не ополоумел. В какой-то момент мелькнула мысль, что она опять его провоцирует, а сама хихикает где-нибудь за кустами, но ее он отмел как неправдоподобную и бросился в воду. Пока плыл, противная девчонка показалась на поверхности, вереща и отчаянно размахивая тощими ручонками. Вот коза! Ну ничего, сейчас спасет ее и отлупит. Как Сидорову. Костя подхватил несчастную утопающую за шею сгибом локтя и поволок к берегу.

— Ты что, дура?! — вопил он, отплевываясь и нависая над посиневшей, тяжело дышащей девчонкой. — Ты какого черта лезешь на глубину, если плавать не умеешь?

— Я… Я думала, там не глубоко… — вздрагивая и заикаясь, пробормотала она.

— Так спросить же можно! Вон народу сколько! Ты ж потонуть могла!

— Так народу же много! — заявила нахалка, приподнимаясь на локтях. — Кто-нибудь бы спас!

Костя покачал головой: ни капли мозгов! Ну ни капельки…

— Думаешь, утонуть — дело хитрое? Разок вдохнула воду — и привет!

— Ладно, я больше не буду, — недовольно буркнула Алиса. — Спасибо, что спас.

Она попыталась встать, но тут обнаружилась новая проблема: оказывается, эта дуреха еще и ногу в воде порезала — вся ступня в крови. Костя снова вздохнул и снова покачал головой. Надел шорты, натянул на Алису ее сарафан, повесил на шею полотенце. А потом подхватил легкую, как перышко, девчонку на руки и понес ее домой. Алиса ахнула от неожиданности, но потом худые прохладные ручонки обхватили Костю за шею, и это было чертовски приятно.

Все расступались перед ним, а девушки смотрели на его ношу с какой-то глухой непримиримой злобой. Интересно, чего это ее тут не жалуют, с таким-то ангельским характером…

Глава 5

Клавдия Ивановна принялась кудахтать, завидев, в каком положении ее внучка прибывает домой. Костя занес Алису в дом, положил на диван, потер бицепсы.

— Ну что, устал, спортсмен? — язвительно поинтересовалась нахальная девчонка.

— Тебе, вообще, знакомо такое слово — благодарность? — ответил он вопросом на вопрос.

— Спасибо, — с готовностью кивнула Алиса. — Ты свободен.

— Черт побери, до чего же дрянная девчонка, — пробормотал себе под нос Костя, уже направляясь к двери. От раздражения не заметил стоявший на пути стул, задел его ногой, тот повалился на пол с громким стуком.

— Смотри, мебель не переломай, медведь! — хихикнула Алиса.

Костя глянул на нее, рыкнул и с еще более громким стуком поставил стал на место. А потом гордо удалился.

Он совершенно не понимал, зачем ведьмочка из Зазеркалья постоянно его злит. Эту неделю он особенно не вспоминал о ней, но когда приехал сюда, то захотел увидеть ее, поговорить, рассказать, что сдал первый экзамен на пятерку. Что ему совсем не тяжело было ее нести, что она легкая и такая… приятная. На ощупь и на запах. И что в итоге? Она только колет, жалит и брыкается. За что — непонятно. Он ведь спас ее, и до дома тащил на руках, и в город возил неделю назад. Чего она добивается-то? Чтобы перестал помогать? А может, ее в самом деле надо отлупить, как Сидорову козу? При этой мысли, правда, в голову лезло что-то неприличное, так что он старался пропускать ее мимо.

Алискина бабушка что-то говорила про разбитое сердце — но ведь это не его проблема, верно? Он, в общем-то, в кавалеры и не набивался. Но вот что Костя знал точно и ясно: он не перестанет ее спасать, даже если это будет стоить ему жизни. Потому что сила ему дана не для того, чтобы свои обиды лелеять или на плацу строем шагать, а чтобы людям помогать. А уж как они на это реагируют — благодарят или в лицо плюют — их личное дело.

Утром в субботу произошло неожиданное: Алиска приперлась к завтраку с пирогом в руках.

— Вот… — пробормотала она. — С вишней…

Мать принялась ахать от удивления: мол, как это, почему и зачем.

— Это Косте. В благодарность. За спасение, — выдавила принцесса из Зазеркалья и покраснела.

— От кого ты Алису спас? — с лукавой ухмылкой спросила мама.

— От утопления, — ответила девушка за него. — Я вчера неудачно в пруд прыгнула.

— Отчего же? — хмыкнул Костя. — Вполне себе удачно. Жива-здорова.

— Это благодаря тебе, — сквозь зубы ответила Алиса. Как-то уж очень нехотя.

— Садись, деточка, попей с нами чаю! — предложила мама.

— Ой, да мне некогда! — неестественно бодрым голосом откликнулась Алиса. — Дел по горло! Я побегу! — и убежала.

Костя почувствовал, как холодная ярость заливает все его существо, подскочил, схватил пирог и вместе с ним догнал вредину-колючку:

— На, забери! Не надо мне твоих благодарностей!

— А это не от меня!

— Бабушка пекла?

— Нет, я.

— Зачем же так напрягаться ради какого-то солдафона?

— Меня бабушка заставила!

— А ты и ее отправь лесом! Что ж ты на провокации поддаешься?

— Ну уж нет, бабушка — это святое!

— Неужели для тебя есть что-то святое?

— А ты думал, я чертик, что ли?

— Скорее уж чертовка!

— От такого же слышу!

— Я-то чем тебе не угодил?

— А ты… — она вдруг замялась, но быстро нашлась: — Солдафон — вот кто!

— И что?

— Тебе этого мало?

— Абсолютно. Недостаточно. Еще есть претензии?

— Смотришь на меня, как…

— Как кто?

— Как кот на сметану — вот кто!

— А как я должен смотреть? С ненавистью? Ты этого добиваешься? Зачем тебе это? Расслабься, никто тут на твою сметану не покушается, велосипедина!

— Мужлан!

— Тощая стерва!

— Озабоченный котяра! — крикнула и убежала за калитку — только пятки засверкали. Чокнутая ведьмочка. А пирог вкусный оказался…

Целый день Костя разгребал кучу навоза, который сам же заказал для мамы, наслаждаясь распространяемым на всю округу ароматом и искренне надеясь, что его зазеркальная соседка тоже испытывает по этому поводу целую гамму чувств. Отец время от времени приходил помогать, но у него же "сахар скачет"… Ну конечно, как горькую пить с соседом — так все в порядке, здоров, как бык, а как удобрения таскать — так сразу сахар падает до дна! А мать еще и защищает этого симулянта, бегает вокруг него с глюкометром, тонометром и выпученными глазами. Ну да черт с ними, если им так нравится…

Перетаскав половину, устав и совершенно пропитавшись сногсшибательным запахом, Костя решил наведаться к соседке. Подоставать. Кажется, он подсел на этот их перманентный, бессмысленный и беспощадный конфликт.

Костя постучал в дверь и сразу вошел, не дожидаясь приглашения. Обувь — облепленные навозом калоши — оставил во дворе, всё-таки это уже перебор. Алиску нашел в кухне, уткнувшуюся носом в книгу. Поздоровался громко и жизнеутверждающе:

— Привет, велосипедина!

— Видались уже… — она, видимо, собиралась подобрать для него очередное "ласковое" прозвище, но не вовремя подняла глаза, да к тому же, наверное, учуяла запах и прошептала: — О, Боже… Ты что, совсем с ума сошел?!

Костя самодовольно ухмыльнулся, скрестил руки на груди и привалился плечом к косяку.

— Интересно было бы узнать, к чему относится твое "совсем"!

— Совсем — это значит клиника! Пора вызывать неотложку!

— А раньше насколько я был невменяем?

— Раньше — в пределах допустимого.

— То есть, мое безумие устраивает тебя ровно до того момента, пока тебя вытаскивают из воды и носят на руках, а дальше пусть государство разбирается?

— Кость! Ты чего в мой дом заперся в таком виде? От тебя же за километр… несет!

Она сделала шаг к нему с приподнятыми руками, как будто хотела вытолкать за дверь, но вовремя спохватилась, что может из-за этого испачкаться. Жаль, Костя вовсе не отказался бы посмотреть, как Алиса станет его толкать. Муравей против слона — это забавно. К тому же, ему нравилось, когда она его трогала своими крошечными лапками, а что может будоражить больше, чем шуточная дружеская схватка? Однако Алиса была настроена серьезно:

— Немедленно выметайся и не смей больше заявляться сюда, пока не вымоешься! Нет, тогда тоже не надо. Уходи насовсем!

Костя расхохотался с чувством превосходства и торжества и начал приближаться к своей жертве. Она даже присела от испуга — черт, это того стоило! Одно это полное ужаса выражение на ее очаровательной глазастой мордочке стоит усилий по разгрузке целого грузовика навоза. Хотелось схватить вредную зазеркальную девчонку и хорошенько потискать, заодно пересчитав ребра — так, для порядку, а может, и пощекотав усами… От этих мыслей кровь хлынула от головы к животу и ноги подкосились. Но Костя поспешно отогнал подобные идеи: трогать ее нельзя, а то обидится за то, что испачкал.

— Костя… — совсем другим, намного более ласковым голосом забормотала Алиса. — Костенька…

— Чего?! — изумился он, не переставая приближаться. — Какой еще Костенька?! А где солдафон, мужлан и похотливый котяра?

— Костя!!! — взвыла девчонка, отползая по стеночке. — Я тебя прошу, умоляю, пожалуйста, только не трогай меня!

Он притормозил на секунду, опять сложил руки на груди.

— А что мне за это будет?

— А что ты хочешь?

— Можно прям все-все загадывать?

— В пределах разумного.

Ох, как он удачно зашел, ну просто сама судьба его сюда направила… Теперь главное не продешевить.

— Давай сегодня в город съездим вместе, в кино сходим!

Отличный вариант: помимо самого мероприятия еще целых 4 часа наедине в машине. Костя всерьез рассчитывал приручить этудикую кошку — просто ей надо к нему привыкнуть…

— В кино? — удивленно переспросила Алиса, остановившись возле стола. — Зачем?

— А… я давно хотел на фильм сходить, а один не люблю.

Вредина изобразила на лице сомнения, чтобы усыпить Костину бдительность, а потом молниеносно схватила со стола стакан с водой, резко выплеснула его противнику в лицо и громко засмеялась. Пока он приходил в себя и восстанавливал зрение, противная девчонка уже унеслась прочь из домика. Костя помчался следом, просто изнемогая от приступов ярости и неутоленного охотничьего инстинкта, накатывавших поочередно волнами. Но во дворе козявка спряталась за бабушку, которая как раз собиралась заходить в дом.

Глава 6

— Здравствуйте, Клавдия Ивановна! — резко затормозил Костя.

— И тебе здоровьичка, сынок! Тебя Лисонька на обед пригласила? Это хорошо, это правильно, внученька…

— Никого я никуда не приглашала! — возмущенно воскликнула Алиса и уставилась на Костю с мстительным выражением лица.

Пришлось вспомнить предлог, под которым он поперся к соседям:

— Я… собственно, зашел спросить, не надо ли вам навоза для огорода…

— Нет! — испуганно вскрикнула мелкая вредина, конечно, сразу вообразив масштаб катастрофы, которая случится, если пустить Костю с навозом на их огород.

— Да ты что, родная? Человек помочь хочет, а от такого предложения грех отказываться… У меня вот только с деньгами не очень, сынок, честно тебе скажу. Всю пенсию на ремонт крыши потратила.

— Да вы что такое говорите, Клавдия Ивановна! — нахмурился Костя. — Какие деньги?! Я бы и крышу вам починил, если б дождались…

— Кто ж знал, что ты приедешь…

— Ну, в другой раз буду предупреждать заранее. Сейчас мне ваша внучка свой номер телефона даст, и я буду ей звонить перед приездом, — он с торжествующей улыбкой посмотрел на Алису — ее лицо выражало столько презрения, сколько и поместиться-то не могло в ее тщедушном тельце.

— Ой, Лисеночек, обязательно! — Клавдия Ивановна даже задрожала от радости. — Дай свой номер Костеньке, я удивляюсь, что до сих пор не дала…

— Ну что, Лисеночек, — ухмыльнулся он, когда добрая наивная старушка скрылась в доме, — давай, расщедрись на номерок… Ты же послушная внучечка…

Алиса страшно надулась — кажется, еще чуть-чуть — и лопнет от злости. А Костя ликовал, как мальчишка, внезапно выигравший джек-пот, хотя даже лотерейных билетов никогда в руках не держал.

— Ладно, — процедила вредина сквозь зубы. — Но не вздумай мне глупости какие-нибудь туда писать или названивать почем зря — добавлю в черный список!

— Я все понял, звонить буду только по делу!

Алиса забежала в дом и вернулась через минуту с маленькой бумажкой.

— Спасибо! — сверкнув улыбкой, Костя спрятал записку в карман шорт. — А насчет кино сегодня все в силе! Выезжаем в шесть!

— Чего? Я не соглашалась!

— Какие твои годы! Я ж сейчас начну к вам навоз носить…

— Я тебя не боюсь!

— Ну и зря. Я страшный человек!

— Это я уже поняла. Со страшными в кино не хожу! — и убежала в свое Зазеркалье.

Да, взбудоражила его эта бестия не на шутку… Давно он такого интереса к женщинам не испытывал. И ведь что за человек! Кукла Барби, и размером недалеко ушла, а перестать думать о ней он не может, хоть ты тресни! Милая такая, когда молчит… И голосок нежный — ну настоящее дите. Несет, правда, что попало — какую-то чушь. Ну какой из него похотливый кот? Да он монашеской жизнью живет уже незнамо сколько лет..! И ей ничего плохого не сделает. Да лучше умереть, чем такую кроху обидеть! Он же не дурак… понимает, что барышня тонкая, что с ней надо осторожно. Конечно, есть желание ее потискать, но совсем не так, чтоб больно сделать. Наоборот, хочется о ней заботиться, защищать, на руках носить… Но она же не дает ему проявить свое рыцарство! Брыкается и царапается почем зря. Дикая кошка, ведьмочка, коза упрямая…

Таская навоз, Костя все высматривал, не выйдет ли Алиса, хоть одним глазком на нее взглянуть, может, даже извиниться за то, что испугал… Но она, конечно, спряталась. Пару раз ему казалось, что он видит ее любопытную мордочку в окне, но та всякий раз растворялась в темноте, стоило ему обернуться. Он понял еще тогда, в прошлый свой приезд, что ей нравится его фигура — Алиса буквально поедала глазами его обнаженную грудь и торс — и старался использовать это максимально. Навоз, например, таскал без майки. Оно так и практичнее: помылся — и все, меньше стирать… И малявка, конечно, засматривалась, но уже держала себя в руках, не допускала слишком зависать на этом разглядывании. А Костя радовался: хоть что-то у него есть безусловно привлекательное для нее.

К шести он закончил свою работу, оставив во дворе лишь небольшую кучку — до завтра — и даже успел принять душ. Это, кстати, невероятный кайф — после тяжелой, вонючей работы смыть с себя всю грязь и запахи прямо на улице прохладной водой. Летний душ — великая вещь, есть в ней какая-то первобытная радость.

Костя надел приличные шорты и рубашку поло — и пошел за Алисой. Конечно, вряд ли согласится, но хоть попробовать. Постучал в дверь, заходить не стал: неохота при бабушке препираться. Девчонка выбежала на крыльцо, неожиданно положила руки ему на плечи и тщательно обнюхала. У Кости, кажется, чуть инфаркт не случился от таких нежностей.

— Ладно, заходи, — одобрила Алиса его запах и пригласила в дом.

Костя так растерялся, что чуть не ударился головой о дверной проем. На столе у соседей был накрыт ужин.

— Ты курицу с картошкой будешь? — деловито осведомилась молодая хозяйка.

— Конечно, будет, что ты спрашиваешь? — ответила за него старая. — Мужчине надо хорошо питаться, он сегодня много работал.

— Нет-нет, спасибо, я только что из-за стола! — поспешно возразил Костя. — Вы… кушайте, я подожду.

— Чего ты ждешь? — удивилась Алиса.

— Тебя. Мы же договаривались ехать…

— Ты что-то путаешь, Костик, я ни о чем с тобой не договаривалась!

— Ну, может, и так, но мы ж все равно едем? — он смотрел на нее ехидно, с нескрываемым удовольствием.

Девушка бросила быстрый взгляд на свою бабушку, а потом сделала Косте большие глаза. То есть, ее огромные очи на пол-лица стали еще больше и заняли, наверное, две трети мордашки.

— Ты перепутал! — строго сказала она. — Мы не едем, мы идем.

Что ж, лучше, чем ничего.

— Вы на дискотеку? — вставила свои пять копеек бабушка.

— Ага, — кивнула Алиса. — На дискотеку. Обожаю танцевать. Особенно на деревенской дискотеке!

Бабушка закончила резать салат из овощей, переставила его на стол и уставилась на гостя:

— Ой, сыночек! Как ты обгорел сегодня! Разве можно столько времени на солнце раздетым проводить? Глянь! — сказала она внучке, проведя пальцами по Костиной розово-алой руке, оставляя быстро исчезающий белый след. — А ну-к, Лисенок, тащи мою мазь.

— Ба, может, после ужина?

— Ну ладно…

Косте налили чаю и отрезали пирога с малиной, и все они втроем очень мило посидели за столом. Алиска вела себя прилично: не огрызалась, не хамила. Клавдия Ивановна еще раз от души поблагодарила соседа за навоз, а потом щедро поделилась с ним прочими своими заботами: колодец пора чистить, в теплице несколько стекол вывалилось, осока на огород залезла — и так далее, и тому подобное. Костя, на самом деле, был рад. Помочь и повидаться лишний раз с Алисой. Она же молчала, не пытаясь усмирить бабулю — наверное, уже отчаялась повернуть эту реку вспять.

После ужина малявка попыталась вымыть посуду, но бабушка отправила ее переодеваться.

— Переодеваться? — удивленно переспросила Алиса.

— А ты что, прямо так на дискотеку пойдешь?

— А чем плохо?

Костя усмехнулся. На самом деле, выглядела эта пигалица в своих шортиках умопомрачительно. Но это была заслуга не шортиков, конечно, а длинных загорелых ножек.

— Ты в этом на огород ходишь — вот чем! — безапелляционно заявила Клавдия Ивановна. — А ну марш платье надевать!

Алиса обреченно вздохнула и поплелась в спальню. Вернулась еще красивее. Правда, эта красота была более целомудренна, не так очевидно-чувственна, но будоражила не меньше. Желтое платье с пристойным воротником, свободной юбкой и длиной до колена — в нем Алиса была похожа на цыпленка, маленькая и трогательная, как ребенок, но в то же время по-женски очаровательная.

— Хоть бы расчесалась, — укоризненно пробормотала Клавдия Ивановна, но настаивать не стала.

Выскочив со двора, Алиса бросилась куда-то в кусты.

— Ты чего? — усмехнулся Костя. — Дискотека в другую сторону!

— Какая дискотека? Ой, Костя, ты-то хоть не будь ребенком!

— Ого, какая честь! Ты назвала меня по имени, даже не под дулом пистолета!

Мелкая вредина фыркнула и закатила глаза:

— Ну ладно, солдафон, признавайся, чего тебе надо?

— В каком смысле?

— Чего добиваешься? Зачем пришел сейчас ко мне?

— Так в город же ехать…

— Не говори глупости, ты прекрасно понял, что я никуда не поеду! — она подошла так близко, что Костя почувствовал ее дыхание на своем лице, и уставилась на него своими глазищами, которые теперь стали такими большими, что вообще заслонили весь мир.

У Кости от этой близости полыхнуло в груди. Не поддаваться! — скомандовал он себе. — Держать лицо!

— Пойдем хоть куда-нибудь отойдем, — сказал он как можно спокойнее, унимая дрожь в голосе, — а то орешь прямо посреди улицы… — взял ее за руку и повел в колхозный яблоневый сад.

Глава 7

За 30 с лишним лет, прошедших с того момента, когда колхоз приказал долго жить, сад совсем одичал, выродился и превратился в яблоневый лес, в котором по-прежнему можно было найти плоды, но если их попробовать, то вполне можно понять, почему Машенька из сказки "Гуси-лебеди" отказалась есть дикие яблочки даже в обмен на информацию о братце. Зато тут было тихо, романтично, и этим часто пользовались парочки, которых родители гоняли из собственных садов. Густой подлесок хорошо скрывал от посторонних глаз.

— Так о чем ты хотел поговорить? — спросила малявка, поеживаясь и опасливо оглядываясь.

— О нас с тобой.

— О каких еще нас?

— Да не придирайся ты к словам!

— Как это — не придираться? В этом вся я!

— Вот об этом я и хотел поговорить… Зачем ты так себя ведешь? — теперь Костя сам приблизился к девушке вплотную, чтобы немножко придавить ее психологически. Чтоб не отвертелась.

— Как я себя веду?

— Грубишь мне. Я же сказал, не собираюсь тебя домогаться. Соседи всё-таки, хотелось как-то по-человечески…

— Как это — не собираешься домогаться? А в кино зачем?

— Ты думаешь, друзья в кино не ходят вместе?

Алиска хихикнула:

— Тоже мне дружок-сапожок! Котище с масляным взглядом.

— Вот заладила, взгляды-взгляды! Можно подумать, такое сокровище, что все вокруг только о тебе и мечтают!

— А о чем ты мечтаешь?

Костя опешил, не успел перестроиться.

— В смысле?

— В смысле жизни. Мечта у тебя есть?

— Ну… — он потупился, чувствуя, что заливается краской, сам не зная отчего. — Генералом стать. Героем…

— Хорошая мечта, — одобрила крохотная шмокодявка с серьезным лицом. Костя не смог не расхохотаться.

— Чего ты ржешь, как поручик Ржевский? — возмутилась Алиса. — О, точно, вот как я буду тебя называть!

— Какое сходство-то? Он же пошляк! Разве я хоть раз сказал что-то пошлое при тебе?

— Во-первых, — назидательным тоном начала козявка, — настоящий поручик Ржевский — герой фильма "Гусарская баллада" — вовсе не пошляк, просто охоч до баб. Во-вторых, может и не сказал, но подумал — я по глазам вижу, — она заливисто засмеялась и встала наизготовку, видимо, собираясь спасаться бегством, но Костя сдержал свой порыв и не доставил ей такого удовольствия — а то еще и правда сбежит домой — но вместо этого воскликнул:

— Я вовсе не охоч до баб! С чего ты это взяла?

Ведьмочка из Зазеркалья театрально ахнула и даже дотронулась до его плеча:

— Так что, мои параллели с Фредди Меркьюри оказались не так уж далеки от истины?

Костя почувствовал, как голова наливается кровью. Ну это… это просто невозможно… Это невозможная женщина, она… она просто нарывается! На доказательство того, насколько он на самом деле охоч до баб… Заметив, видимо, бешеное выражение его глаз, Алиска присела от испуга, напружинилась… сейчас точно убежит, надо срочно ловить!

Они сорвались с места одновременно, но Костя чуть быстрее. К тому же, у него сильные длинные руки, а вот вестибулярный аппарат подвел — наверно, от приступа ярости — и они оба покатились по траве.

— Негодяй! — пропищала откуда-то из-под него малявка. — Подлец! Мерзавец! Мое платье!..

Костя моментально вскочил и поднял крошечную врединку за плечи. Внимательно осмотрел. Вроде, все в порядке.

— Ничего твоему платью не сделалось, а вот ты мне душевную травму нанесла. Разве можно так с мужиком шутить?

— У мужика должна быть кожа потолще, а то так на каждую шутку реагировать — никаких нервов не хватит!

— Много ты понимаешь, кто кому что должен… Ты со мной так не шути, мы же не чужие люди…

— А какие, близкие, что ли?

— Ну… были когда-то друзьями… И сейчас можем быть, если ты перестанешь так сильно брыкаться.

— Ага, и в кино вместе ходить, и в театр…

— И друг другу помогать. Вот, хочешь, я тебе табуретку починю? И дверцу у шкафчика…

— А что ты за это попросишь?

— Ничего. Ну, если хочешь, можешь чаем напоить…

— Ага, я так и знала..!

— Я сказал, если хочешь!

— Так оно всегда и начинается…

— Противная ты какая, просто невыносимо..!

— Так чего ж ты таскаешься за мной?

— Сам не знаю, скоро брошу… надоело.

— Давай сейчас! — предложила Алиса.

— Нет. Рано еще.

— Давай-давай, — она уперлась ему в грудь тощими ручонками и стала толкать в сторону улицы.

— Алис, перестань, — попросил Костя, накрывая ее крохотные ладошки своими большими руками.

Малявка вдруг уставилась на них своими огромными глазами и пробормотала:

— Какие у тебя руки горячие… — перестала давить и приложила одну прохладную ладошку к его лбу. — Мне кажется у тебя жар…

Она вдруг схватила его за руку и повела по улице к своему дому. Через калитку, через двор, на крыльцо. Костя шел покорно, как бычок на привязи — так непривычна была для него эта ее инициатива. Шел бы и шел, куда поведет… Алиса привела на кухню, усадила на табурет, приказала:

— Снимай футболку!

Костя послушно разделся, с удовольствием пронабюдал, как сверкнули ведьмочкины глаза. Она достала из буфета стеклянную баночку с чем-то пахучим, а потом… потом случились примерно десять самых приятных минут в его жизни, потому что чокнутая соседка из Зазеркалья натирала его своей ароматной мазью мягкими массирующими движениями. Косте стоило немалых усилий не застонать от удовольствия — а то прогонит еще…

— Откуда этот шрам? — серьезно, даже немного печально спросила Алиса, проведя пальцами по тому месту, что когда-то зашивала ему Ангелина. — Боевое ранение?

Костя усмехнулся:

— Почти. С мотоциклом упал.

Уж не рассказывать же ей всю эту безобразную историю!

— Ты гоняешь, что ли? — удивилась малявка.

— Было дело. Теперь негде.

— И байк есть?

— Ага. Пылится в гараже в части. Хочешь покататься?

Алиска неопределенно засопела, но он и так понял: хочет. Сразу представил, как летит вместе с ней по трассе, а она обнимает его сзади своими тонкими ручками, и прибалдел еще немножко сильнее. Промурлыкал хрипло:

— Покатаю как-нибудь…

Алиса ничего не ответила. Закончив со спиной и плечами, она обошла его и стала обрабатывать лицо. От прикосновений ее тонких мягких пальчиков его буквально уносило в космос. Голова кружилась, дыхание сбивалось, мысли путались… просто невыносимо хотелось сгрести строптивую девчонку в охапку и заобнимать до потери сознания. Глупая малявка, ну чего она топорщится?!

— Зачем тебе эти странные усы? — вдруг спросила она непривычно мягким голосом.

— Там… — срывающимся голосом ответил Костя. — Там родимое пятно на губе под носом, помнишь?

— Ну и что? Оно тебя нисколько не портило…

— А усы портят?

— Тебе честно или по-зазеркальски?

Костя улыбнулся. Желание обнять эту козявку становилось все невыносимее…

— Как хочешь!

— Они же, наверно, целоваться мешают!

— Хорошо, я их сбрею, если ты обещаешь меня поцеловать!

— Вот еще! Это я за твоих девушек беспокоюсь…

— Каких моих девушек?

— Только не надо меня убеждать, что у тебя нет девушки..!

— С последней своей девушкой я расстался два года назад. У нас в городке девушки только моложе 10 или старше 30 — но те все замужем.

— А в городе? Где институт.

— Я там учусь, а выходные, как видишь, провожу с тобой. Так что на данный момент ты моя единственная девушка. Так как насчет поцелуя?

— Размечтался! Вот тебе поцелуй! — Алиса ловко ущипнула Костю за мускулистый бок и, засмеявшись, отскочила в сторону.

Он, дернулся, встал, медленно сделал шаг к ней…

— Костик, ты же весь в мази! — воззвала малявка к его совести. — Платье испортишь!

— Раньше надо было думать! Когда щипалась, гадкий утенок!

Алиса взвизгнула, метнулась ближайшую комнату и закрыла дверь на шпингалет. Костя несильно стукнул ее кулаком:

— Все равно выйдешь когда-нибудь, и я тебя поймаю! — подхватил майку и пошел домой. Ладно, хватит на сегодня игр…

Глава 8

На улице как раз стемнело. Стрекотали в траве кузнечики, от пруда доносился лягушачий хор — такой громкий, что даже отсюда слышно.

Костя подставил пылающее лицо легкому ветерку и задумался о чудной соседке. Ну ведь смешно? Ну ведь детский сад! Он ведь, туды-растуды, четвертый десяток разменял — ну к лицу ли ему в эти глупые догонялки играть? Был бы какой кривой или тупой — еще бы ладно, но он-то женщинам нравится! Сдалась ему эта психически неуравновешенная козявка! Хорошенькая, конечно, спору нет, и может казаться милой, когда хочет — но вот это все остальное ей зачем?

Костя в очередной раз махнул на все рукой и побрел домой. Хватит за ней бегать. Больше он не поддастся на провокацию!

А утром, как проснулся, сразу вспомнил Лину. Впервые за эти выходные! И то, только потому, что увидел ее во сне. Она гладила его по голове, утешала, но потом уходила прямо в лапы Орлова. Чем-то он лучше Кости. Это было обидно, но — плевать! И за это спасибо Алиске. И за это можно многое простить! А уж ершистость — и подавно!

Костя поднялся с кровати бодрым и отдохнувшим, что странно, учитывая, как сильно он вчера обгорел. Осмотрел себя в зеркале и удивился — почти все взялось! Не болит и не горит. Чудо-мазь! Или чудо — ведьмочкины ручки? При одном воспоминании о вчерашнем массаже по телу побежали мурашки, и тут Косте в голову вдруг пришла гениальная мысль: Алиска делает это неспроста! Не из тупого упрямства или хамовитости. Она умная, интеллигентная и нежная девочка — это ведь очевидно. И когда ему нужна была помощь с солнечным ожогом, она и секунды не раздумывала. Сама к себе привела и сама намазала. Этим хамством она чего-то добивается, чего — непонятно, но оно не взаправдашнее, не искреннее. Наносное. Хотя получается у нее, надо признать, виртуозно. Конечно, талант к вредничанью налицо. Но Костя тоже не лыком шит. Хочет его испытать? Что ж, посмотрим, кто кого…

Костя натянул плавки, сходил в летний душ и почистил зубы. Оделся в шорты и майку, задумался на секунду, майку снял. Сбегал на луг за колхозным яблоневым лесом, нарвал цветов и пошел к соседям. Алиска была во дворе — рвала малину.

— Привет, велосипедина! — радостно воскликнул Костя и протянул ей цветы.

Козявка вздрогнула.

— Чего это?

— Цветы!

Безумно содержательный диалог…

— С какой стати? — а сама ручонку тянет, и пальчики дрожат.

— В благодарность! Смотри! — и провел рукой вдоль туловища.

Алиска замерла, законно разглядывая его мышечное богатство. Сам ведь пригласил…

— Хорош, — вдруг выдавила малявка и залилась краской.

— Я знаю, — самодовольно кивнул Костя. — Но я про кожу. Потрогай, — и двинулся чуть вперед, подставив козявке мускулистый живот.

А она взяла — и послушалась!.. Осторожно коснулась пресса, завороженно разглядывая, как он покрывается гусиной кожей. Костя не сдержался — булькнул губами. Алиса сразу отдернула руку, вскинула на него испуганные глазищи — просто две пропасти, а он в них падает…

— Щекотно, — с трудом выдавил он, вышло хрипло. — Но ты трогай, я потерплю…

Вредина тут же сложила руки на груди:

— Чего это я трогать тебя должна?

— Да не должна, просто… видишь, не горячий уже… да и не красный почти. Мазь твоя меня спасла, индюка поджаренного. Спасибо.

— Индюк — это мне нравится, — усмехнулась козявка. — Пожалуйста.

— Нравятся? — Костя указал взглядом на цветы.

— Хорошие, — нехотя кивнула Алиса. — Правда, я больше живые люблю. Которые в земле растут.

— Ну конечно, — ухмыльнулся Костя. — Угодить принцессе из Зазеркалья — это пока не мой уровень. А может, и ничей…

Но он не обиделся. Он помнил про свою решимость разгадать эту мелкую занозу и знал, что торопиться не надо. Пошел домой, насвистывая по дороге что-то жизнерадостное.

* * *

Хитрый, коварный, почти подлый усатый котяра! Ну вот как с ним сладить? Как продержаться целый месяц?! Мало того, что он добрый и заботливый до самоотверженности. Мало того, что он заметил, как она залипает на его обнаженный торс, и бесстыдно пользуется этим. Он еще и ухаживать умудряется! Несмотря ни на что! Алиса просто из кожи вон вылезала, чтобы казаться грубой — и ничем не могла его пронять! В кино тащит, цветы носит… А у нее уже нервы сдают! А прошло-то всего девять дней…

Потрогай, говорит… Да она теперь весь день только и будет вспоминать, как трогала его мускулистый живот… до сих пор пальцы горят и трясутся. Но ведь нельзя сдаваться! Проверка-то только начата! А она думать ни о чем не может. И ее душит ревность… Уж как девчонки на него пялились на пляже — ни в сказке сказать, ни пером описать — чуть не съели глазами. А он ее на руках понес, как рыцарь свою прекрасную даму. И тогда уже ее все глазами поедали, только по-другому. С ненавистью.

А может, ну ее — проверку эту? Это же Костик, ее любимый друг детства, она его знает, чего проверять-то? И уж так хочется, чтобы он ее обнял, так хочется — прямо до слез… Но — нельзя. Это и для нее проверка. Насколько она отрешенно может относиться к мужчине. Ревность — это глупость, она всегда это знала. Надо ее задушить. Если Костя предаст ее и свяжется с какой-нибудь более доступной деревенской вертихвосткой, значит, туда ему и дорога.

С его ухаживаниями и нежностями дело обстояло сложнее. Этот ромашково-незабудковый букетик — удар ниже пояса. Сама непосредственность, ну просто — прелесть. Сердце аж зашлось, когда Алиса увидела пучок крошечных цветочков в Костиной медвежьей лапе. Как только он ушел, она сразу отнесла букет в дом, чтобы засушить на память. Разложила в свою любимую книжку — "Три мушкетера" Дюма. Даже слезинку уронила на страницу. Ну чего она парня мучает? Надо… Черт, нет, надо действовать по плану! Мужчины еще и не на такое способны, чтобы в койку затащить — подумаешь, цветочков нарвал!

С физическим контактом вообще беда. Алису прямо в жар бросает от его прикосновений. У него еще такая кожа горячая и руки… И усы бы ей ничуть не помешали его поцеловать — дело-то не в усах! Алиса с ужасом поняла, что если Костя просто крепко обнимет ее и поцелует, то она не сможет больше сопротивляться. Надо ни в коем случае не позволить ему это сделать!

Массаж с мазью стал для нее серьезным испытанием. До чего приятно гладить Костино мускулистое тело — не описать словами. Невыносимо приятно, до боли, до головокружения… У него такая гладкая ровная кожа — только руки грубые да еще шрам. Алискино сердце сжалось от сострадания, когда она его увидела — было понятно, что ранение серьезное, не просто царапина. Даже следы от нити остались. Нельзя не посочувствовать — оттого и размякла.

Дополнительной болью стал мотоцикл. Алиса о нем всегда мечтала — то есть, не о мотоцикле, а о мотоциклисте. Ее первый парень — тот, который мажористый — любил гонять. Может, она его за байк и полюбила — молодая же была, глупая. Покататься с Костей — вот это было бы феерично! Но для этого нужно ехать к нему на место службы. Ну что ж, Костик, все в твоих руках… Но в груди что-то тупо ныло при мысли, что ее солдафон может сдаться…

На этот раз Костя уехал вечером в воскресенье, даже попрощаться зашел. Алиса чуть не расплакалась — пришлось срочно изображать веселость:

— Ну наконец-то! Я уж думала, ты тут навечно поселился!

Индюк нахмурился, но тут же складки на его лице разгладились, словно он вспомнил что-то приятное. Ухмыльнулся:

— Я знаю, что ты на самом деле меня любишь! Просто у тебя голова с языком не дружит…

Что за чушь! Так не бывает…

— Разве любят головой?

— Честно, я не знаю, чем ты меня любишь, но явно не обычным каким-то местом.

— Дурак! — фыркнула Алиса и аккуратно толкнула его в плечо.

Костя, видимо, решил из вредности с ней больше не спорить:

— Это точно! Только у дураков бывает столько терпения и упертости. Ну ладно, — тут он вдруг притянул ее к себе и обнял одной рукой — у Алисы аж дыхание перехватило. — Бывай. Я тебе как-нибудь на неделе позвоню.

— Только по делу! — напомнила она срывающимся голосом и сама пожалела: надо было молчать.

Костя отстранился и осмотрел ее теплым взглядом:

— Что, уже соскучилась?

— Не дождешься! — Вырвалась из объятий и убежала в дом. Не хватало еще разреветься у него на глазах!

Костя и впрямь позвонил через пару дней — похвастаться хорошей оценкой за экзамен по высшей математике. Руки у Алисы тряслись, но голос не подвел — звучал вполне равнодушно:

— Фу, какой отстой! А че не отлично?

На самом деле, она очень гордилась им. Высшая математика — это вам не картошку чистить, тут голова нужна. А если учесть, сколько лет он после школы окопы рыл… так почти гений. Но баловать нельзя, надо в ежовых рукавицах держать.

Глава 9

Костик, конечно, обиделся, не звонил пару дней. Потом написал сообщение:

— Давно хотел спросить, а у тебя-то есть мечта?

— Конечно! Я хочу красную Ferrari.

— Ерунда какая-то… Ну ладно, а как ты планируешь на нее заработать?

— Удачно выйти замуж, разумеется.

Долгое молчание.

— А красный байк не подойдет? Японский, хороший…

— Он у тебя красный???

— Нет, черный, но если надо, я могу перекрасить.

— И подарить..?

— Ну, только если ты удачно выйдешь замуж… за меня.

В груди полыхнула молния. Так, Лисенок, не расслабляться! Это стандартная мужская байка для обезоруживания противника!

— Спасибо, я подумаю. Насчет байка.

— Подумай. Можем тебе еще купить шлем под цвет.

Примчался он уже в пятницу — и сразу к Алисе, прямо с автобуса, с сумкой, потный… и, конечно, обниматься полез. Ей-то все равно приятно, но его-то надо в тонусе держать:

— Фу, товарищ солдафон, вам надо в душ сначала!

Врагу не сдается наш гордый Варяг:

— А потом?

— Суп с котом!

— Ужином, значит, покормишь? — а глаза хитрые-хитрые.

— Это вряд ли, у меня коты закончились.

— Ну, тогда чаем! — и убежал к себе.

Алиске стало тревожно: она была намного сильнее рада его видеть, чем сама ожидала. Как бы себя не выдать. Поручик Ржевский примчался минут через десять и, конечно, без майки.

— Молодой человек! — остановила его Алиса на пороге. — Вас, кстати, как по званию?

— Сержант, — пробормотал он растерянно.

— Товарищ сержант, вы не по форме, вообще-то…

— Я думал, тебе так нравится… Да и мне, я в этом автобусе изжарился…

— И решил продемонстрировать мне свои зажаренные телеса?

— Ну, типа того. Смотри, как я загорел!

Паршивец покрутился, показывая ей свою мускулистую спину и бока. Бьет, чертяка, в больное место! Алиса мысленно застонала, а вслух позволила себе лишь вздохнуть и отрезала:

— Иди надень майку, сержант Васильев!

— Ух, вредина… — пробормотал он. — Ну ладно, я еще на тебе отыграюсь!

Эта угроза внезапно отдалась тягучей болью в животе и возмутительной мыслью в голове: "Уж поскорей бы!"

Костя вернулся в белой футболке с черно-белым принтом — сексапильной девушкой в военной кепке, шортиках и коротком топике, открыващем живот — и надписью "You're in the army now". Майка очень красиво оттеняла шоколадный загар соседа-усача. Вообще, весь он в последнее время стал казаться Алисе невыносимо красивым. Это так странно: когда она только его увидела две недели назад, он был… несуразным. Смешным, круглолицым, и усы эти дурацкие… А теперь нате вам, получите-распишитесь, милый парень с обаятельной улыбкой, умопомрачительной фигурой и сильными руками… Ох, как Костя прижал Алису к себе этими медвежьими лапами — у нее аж дыхание перехватило и ноги подкосились.

— Я по тебе соскучился, занозочка моя, — глухо пробормотал он ей в шею.

У Алисы что-то дрогнуло в груди. Черт! Так она долго не продержится…

— Ага, я вижу! — пискнула она в отчаянии. — Сейчас раздавишь меня, горилла!

Он сразу отпустил и аккуратно взял за плечи:

— Ох, прости, я не рассчитал… Ты такая маленькая и хрупкая…

— Еще цветочком меня назови, — надулась Алиса, вырвалась из его рук и пошла ставить чайник.

Костя, как ни в чем не бывало, уселся за стол и подпер кулаком подбородок, не сводя с нее масляного взгляда.

— Ну, только если розой — шипы у тебя — дай бог каждому. На зимнюю резину можно ставить…

— Больше не мучаешься вопросом, зачем они мне? — лукаво осведомилась Алиса.

— Ну, есть одна идея на эту тему…

— О! Да ты у нас мыслитель! И какая?

— Расскажу, если поцелуешь!

— Сначала усы сбрей!

Костя вскочил с табуретки с такой скоростью, что та с грохотом упала на бок.

— Прямо сейчас пойду и сбрею! — почти закричал котяра.

Алису бросило в жар. Нет-нет-нет, только не это! Если она его поцелует, всем проверкам конец! Может, так оно и к лучшему? Может, так и надо? Наплевать на все, ведь так хочется его поцеловать, до потемнения в глазах..! Но она взяла себя в руки и схватила своего солдафона за рукава футболки:

— Да я ж шучу, глупый! Только напрасно предашь Фредди Меркьюри…

— Вредина! — заскрежетал зубами Костик, обхватил ее руками за талию, притянул к себе. — Я все понимаю, ты боишься, что я тебя обижу, ну сколько можно-то, неужто непонятно до сих пор!..

Катастрофа! Он все понял… все ее тайные оружия стали явными, а он… он теперь станет мять ее своими медвежьими лапами, пока она не сдастся окончательно… Алиса стиснула зубы и выдавила:

— Ничего подобного! Что ты там себе навоображал, солдафон? Что я уже почти у твоих ног? Какая самонадеянность!

Костя отклонился, глянул на нее осуждающе, злобно рыкнул и быстро покинул дом. У Алисы даже слезинка скатилась по щеке и закралась страшная, пугающая мысль: а что, если она дура и напрасно мучает хорошего мальчика? Но ведь они все хорошие, пока до тела не доберутся… А тело явно жаждет прикосновений этого "хорошего мальчика", нельзя давать ему волю… Осталось-то потерпеть какую-нибудь пару-тройку недель…

* * *

Костя твердо решил больше не думать о чокнутой соседке. На кой черт она ему сдалась со своими тараканами? Если ей помощь будет нужна, он поможет, но продолжать навязываться со своими ухаживаниями — увольте! А то и на дискотеку, может, вечером сходить? Познакомиться там с кем-нибудь, потанцевать… Танцевал Костя, конечно, как корова на льду, но если медляк, то это несложно…

Почти всю субботу он потратил на работу в огороде: вскопал матери новую грядку, окучил картошку и даже прополол морковь. Труд на свежем воздухе — самое целительное занятие для души. Работал в майке — принципиально: если уж отказываться от притязаний на соседку, то по-честному.

Сама малявка большую часть дня просидела в беседке — все штопала что-то да пришивала. Костины глаза будто сами косили туда, не слушаясь приказов от мозга. Алису было не особенно видно — так, то коленка высунется, то темный локон. Прическа у нее смешная: пушистая, как одуванчик, но приятного цвета горького шоколада. А коленки — про те лучше не вспоминать. Не коленки, а сплошное расстройство: гладкие, загорелые, худенькие, но не болезненно тощие, а просто очень стройные. Выглядывавшие время от времени из беседки икры и ступни тоже не оставляли желать лучшего: маленькие, изящные, как у танцовщицы из "Нотр Дам де Пари", ну, как Костя ее себе представлял…

Ближе к вечеру козявка отложила рукоделие и взялась поливать огород. Костя сдерживался минут пять, глядя, как эта крохотная шмокодявка таскает от бочки, куда стекала дождевая вода, на огород и обратно огромную лейку. Этот ржавый монстр с широким рассеивателем на длинном железном носу был едва ли вдвое меньше ведьмочки из Зазеркалья. Она вся изгибалась, как прутик, когда поднимала лейку, полную воды — смотреть на это было невыносимо. Костя подошел к забору, который разделял их участки.

— Алис…

Девушка тут же вскинула на него свои огромные глазищи. Непримиримые. Не девушка — валькирия. Костя не растерялся, взял себя в руки:

— Ты так надорвешься! Давай я тебе шланг прокину с нашей скважины?

— Вот еще! Чтоб я огород ледяной водой поливала?! И вообще, с чего ты взял, что мне тяжело? Заботливый! Прибереги свои заботы для кого-нибудь послабее..!

Ну, как обычно… он к ней со всей душой, она в ответ — со всем хамством. И где столько вредности помещается в этом крохотном тельце? Костя молча покачал головой, а потом его взгляд упал на малиновые ягоды, что росли на кустах вдоль забора. Он сорвал одну и бросил в грубую девчонку. Ягодка оставила на белой маечке маленький, но яркий розовый след. Алиса ахнула и посмотрела на пятно полными ужаса глазами, которые сразу стали еще в два раза больше. А Костю вдруг обуяло озорство: майка-то все равно испорчена! Он схватил еще несколько ягод и все по очереди запульнул в противную соседку. Алиска начала ахать и верещать, бросила лейку и убежала куда-то за дом. Костя постоял секунду, развернулся и сделал шаг, как вдруг ему в спину ударила тонкая струя воды. Он резко обернулся и увидел хохочущую ведьмочку, стреляющую в него из водяного пистолета. По Костиной майке быстро расплывались мокрые пятна, а Алиса смеялась все более радостно и тожествующе. Ах, так!…

Глава 10

Костя бросился к бане, подхватил шланг, щелкнул выключателем и побежал на противника, тоже недвусмысленно выражая радость от возможности отомстить за все, чего натерпелся от глупой малявки из Зазеркалья. Алиса кинулась прочь, но не успела и уже через пару секунд оказалась мокрой с головы до ног. Ее чудесные кудряшки повисли на голове, как черная тряпочка, майка облепила стройный стан, по ногам текла вода.

— Ах ты негодяй! — верещала она, уже не пытаясь уйти с линии "огня". — Солдафон! Черт усатый!

Тут на поле боя появилась Костина мама.

— Сынок! — ужаснулась она. — Ты что творишь? Простудишь ведь девочку!

— Да какая она девочка! — возмутился Костя, выключая воду. — Это бесенок настоящий, только и знает, что провоцировать!

Алиса убежала в дом, мама покачала головой:

— Кость, ты мужик, тебе 30 лет, а ведешь себя, как подросток. Да пусть хоть запровоцируется, ты зачем реагируешь? Ты веди себя, как взрослый человек.

— Можно подумать, ей 15, - недовольно буркнул Костя.

— Ну, понятно. Вы с ней два сапожка — пара. В детстве не наигрались — теперь доигрываете. Я просто не понимаю, зачем все эти глупости, как будто вы в одном классе учитесь и ты ее за косички дергаешь. Ты не можешь Алису просто на свидание пригласить?

— Да приглашал сто раз, — неохотно ответил Костя, чувствуя, что заливается краской — и впрямь, как подросток!

Мама мягко улыбнулась:

— Что, не соглашается? Видимо, не верит в серьезность твоих намерений. Алиска у нас девушка строгая — я ее ни разу с парнем в деревне не видела. Все сидит да сидит подле бабушки, хотя девчонка симпатичная, всем нравится…

— Кому это — всем? — ревниво нахмурился Костя.

— Ну, парням с села. Я видела, Витька Костромчук к ней все свататься ездил, Ленька Полетаев, Степа Конорин…

Костя почувствовал, что закипает от такого длинного списка поклонников. Правда, мама сказала, что ни с кем ее в деревне не видела…

— И что? — с трудом выговаривая слова, осведомился Костя. — Никто ей не мил?

— Да похоже, что нет. Оно и понятно: барышня тонкая, а наши-то местные те еще кавалеры…

Это Костю нисколько не утешало: ему претила сама мысль, что кто-то смотрит на его маленькую девочку с вожделением. Кулаки сами собой сжимались и хотелось почесать их об чью-нибудь наглую рожу… Ну, за этим дело не станет: если только он увидит кого, подбирающегося к козявке из Зазеркалья — пусть этот кто-то пеняет на себя. Проблем с рукопашкой у Кости нет, это одна из его любимых дисциплин…

А вот как проявить серьезность намерений — это насущный вопрос. Потому что нету никаких сил у него держаться на расстоянии и спокойно ждать, когда возле малявки окажется достойный кавалер. Костя взял ящичек с инструментами и пошел к соседям — демонстрировать свою серьезность.

Алиса хозяйничала на кухне и, кажется, даже вздрогнула, увидев его на пороге.

— А ты чего без стука? Ах, да, простите, товарищ солдафон, я забыла… Сержантам разрешение не требуется, да? По закону военного времени…

Костя не стал отвечать на очередную провокацию и прошел прямиком к шкафчику с поломанной дверцей. Долгое время со стороны молодой хозяйки не было слышно ни звука, как будто она превратилась в соляной столб. Эта тишина и неподвижность была так нехарактерна для нее, что Костя не выдержал — обернулся. И внезапно поймал ужасно непривычное выражение лица девушки: заинтересованное, внимательное и как будто… ласковое? Да, она смотрела на него без обычной насмешки, неприязни или чего там еще… Неужели лед тронулся? И отчего? Из-за душа, которым он ее облил (кто знает, может, она любит агрессивных мужчин?), или из-за ремонта этого шкафчика? Кажется, он делал для нее и более трудозатратные вещи…

Пока Костя размышлял над природой девичьих чувств, выражение Алискиного лица сменилось на привычно-снисходительное.

— Прости, что облил тебя, — быстро буркнул Костя, пока она не ляпнула свою очередную грубость и ему не расхотелось извиняться.

Малявка вдруг лучезарно улыбнулась и махнула рукой:

— Подумаешь, какие мелочи, — а потом, как всегда, подло добавила: — для такого солдафона, как ты…

Костя стиснул челюсти, тяжело вздохнул, вернулся к дверце шкафчика. Закончил, собрал инструменты, молча вышел. Козявка догнала его во дворе:

— Спасибо. За дверцу…

Костя ответил со злостью, не глядя на нее:

— Это не для тебя, это для бабушки твоей, — и ушел к себе.

Серьезнее надо быть. Он ведь не тряпка… На дискотеку не пошел. Да ну их вообще, этих глупых баб…

Почти все воскресенье он старался не думать о противной соседке. Прямо с раннего утра взял удочку, накопал червей, прихватил конспекты, домашний хлеб и козье молоко — и ушел на речку, далеко, почти за 10 км. Это оказалось очень правильное решение: сидел, смотрел на воду, зубрил динамику — так голова прочистилась, ну просто как стёклышко стала. Старый он уже, чтобы с неразумными девчонками в догонялки играть. Если б у самой Алиски серьезные намерения были, она бы их уже и в нем рассмотрела, а так — пустая трата времени и нервов. Ближе к вечеру, уже дома, собрал сумку, поцеловал мать, вышел за калитку — и вдруг кто-то напал на него сзади. Кто-то маленький и костлявый. И пушистый — мягкие кудряшки щекотнули правое плечо.

— Кость… — тихий, скромный такой голосок — аж сердце бухнуло. Следом глаза — огромные, грустные, виноватые. — Я тут тебе… — протягивает пакетик с чем-то теплым и пахучим. Выпечка.

— Чего это? — с непривычным чувством превосходства поинтересовался Костя.

— Пирожки. Я испекла. Тебе.

— Зачем?

— Покушать…

— Ты что, записалась в благотворительную организацию по снабжению солдафонов?

А она ничего не ответила. Встала на цыпочки, ухватила его за шею и чмокнула в щеку. Костя чуть сознание не потерял от шока. И дышать перестал, совсем. Вот это нокаут!

— Видишь, — весело ухмыляясь, сказала кокетка, — даже усы брить не пришлось!

— Да я… — хрипло выдавил Костя, кое-как справившись с дыханием. Прокашлялся. — Я усы за такой детский поцелуй не продаю.

Алиса прыснула, прикрыв ротик ладошкой:

— А я еще слишком маленькая для взрослых поцелуев! — и убежала к себе за ограду, сверкая малюсенькими пятками.

А Костя не стал догонять. Он приедет через пять дней и все выяснит. Пока с него хватит этого крошечного ростка надежды.

Всю учебную неделю Костя думал о том, что бы приятного сделать для своей упрямой соседки. Конечно, он помогал, но, может, нужно что-то еще… подарок, например? Более существенный, чем букетик ромашек… Но что можно подарить такой странной девушке? Явно не ювелирное украшение. И шоколадные конфеты — для нее слишком банально. Честно говоря, у Кости было очень мало опыта в ухаживании за утонченными особами. Он встречался только с простыми девчонками (которым приглашения в кино было довольно для восторга) и Ангелиной, но этот последний роман проходил в замкнутом пространстве и ограниченных ресурсах.

Эх, покатать бы ведьмочку из Зазеркалья на мотоцикле..! Явно она не равнодушна к байкам. Надо подумать, может, взять у кого из села…

А пока он отправился в магазин рукоделия и запросил у продавца что-нибудь для мастера.

Старшина Орлов практически перестал общаться с Костей — было даже похоже на то, что Ангелина ему все рассказала. Это хорошо, это правильно. Неловко теперь, конечно, но честность — всегда лучше. Лина была честна и с самим Костей. Никогда не признавалась в любви. Целовать себя, правда, разрешала, но это оттого, что сама запуталась, да и ребенок совсем. И возраст в 20 лет нисколько не мешает женщине оставаться девчонкой — как оказалось, и в 24 года. И что бы было, если б Алиса была взрослой? Степенной дамой, котораязнает, чего хочет. Может быть, все было бы хорошо и просто: они были бы близки во всех смыслах этого слова, Костя — счастлив и… возможно, забыл бы про учебу… А может быть, ему бы стало скучно с малявкой — что, конечно, вряд ли, учитывая ее темперамент — но в целом, все, кажется, развивается наилучшим образом.

Костя сдал еще два экзамена — на хорошо и удовлетворительно — и, вооружившись набором для скрапбукинга, поехал к родителям в село. Помня прошлый опыт, сначала отправился в душ и переоделся в чистое. Посмотрел на себя в зеркало. Хорош! Короткие волосы торчат, загорелое лицо все в веснушках, и усы — может, они и вправду дурацкие? Косте всегда нравились его усы, но быть похожим на Фредди Меркьюри — это не очень здорово… Хотя, в общем, все не так уж плохо. Единственное, что расстраивало — в этот раз он смог приехать только в субботу. Целый день потерян! То есть, потрачен на учебу, но в деревне хотелось провести побольше времени…

С замиранием сердца Костя пошел к соседям, сжимая в руках подарок.

Глава 11

— Привет, солдафон! — завидели Костю издалека.

— Ты опять..! — сразу вспыхнув, нахмурился он.

— А ты что подумал? Чмокнула в щечку разок — значит, все, готово дело?

— Да какое дело? Чего тебе, вообще, надо, противная вредина?

— Что ж ты ко мне таскаешься, если я такая противная?

— Ты права, — прорычал Костя. — Глупость — да и только! — бросил подарок к ней за забор и широким шагом отправился домой.

* * *

Алиса ревела, не скрываясь ни от самой себя, ни от бабушки, когда распаковывала Костин подарок. Это оказалась такая невероятная красота — сразу видно, что от всего сердца. Ну и что ей теперь делать?

— Лисеночек, ты что плачешь? — обеспокоенно запричитала бабушка.

— Я, бабуль, похоже, дура… непроходимая.

— Ну вот еще новости! С чего ты взяла?

— Я… бабуль, я, кажется… люблю его.

— Кого?! — ахнула бабушка.

— Соседа нашего, солдафона пропащего.

— Чего это он пропащий? Хороший парень. Добрый, не жадный, заботливый… Чего тебе еще надо?

— Мне… и так уже слишком много.

— Так я не поняла, в чем проблема-то?

— В том, что я дура.

— Глупости. Иди и скажи ему про свои чувства.

— Не могу!

— Почему?

— Я ж сказала уже…

— Ну, знаешь, милмоя, так и до старости сокрушаться можно. Чего ты ждешь? Пока его друга кака дура уведет?

Алиса аккуратно сложила подарок на комод, умылась, надела сарафан. Все равно вид ужасный: глаза опухли, лицо красное, вся какая-то растрепанная. Но — плюнула. Пошла. Надо брать на себя ответственность за свою жизнь. Пробралась к границе с соседним участком, увидела Костю, красящего забор, и… спряталась за кустом смородины. Легко его задирать и издеваться, а что хорошего сказать? Алиса чувствовала себя круглой идиоткой. Как будто разговаривать разучилась… да что там разговаривать — мысли-то в голове ни одной умной нет. Точно, она влюбилась в Костю! Все признаки налицо. Да как в него можно не влюбиться? Он ведь такой… медведище… сильный, красивый, заботливый… То самое крепкое мужское плечо. Ох, как тяжко..! Алиса просидела в смородине, наверно, полчаса, но так и не смогла ничего хорошего придумать. Ушла домой, как побитая собачонка.

В шесть приехали Витька Костромчук и Степа Конорин, один на мотоцикле, другой на мотороллере — звать на дискотеку. Смешно! Парням скоро на пенсию (обоим за 26 уже!), а они все по дискотекам ходят. Да еще ее — Алису — с собой тащат. Нет уж, старовата она для дискотек: туда есть смысл ходить лет до 20 — не больше.

Но они — бравые деревенские парни — не сдаются! Грохот от них на всю улицу, дым выхлопной — столбом, дышать нечем. Одна только польза: завидев и заслышав знатных кавалеров, активизировался брутальный сосед. Принял боевую стойку у себя на участке, замер — только глаза, вмиг потемневшие, угрожающе посверкивают. Все ж ревнует немножко, все ж претендует на нее… это грело Алисе душу. Так, что не могла перестать улыбаться. Витек и Степка приняли это выражение радости на свой счет. Дураки!

— Ну что, лиса Алиса, хватит ломаться, поехали! — сказал Витька. Сама оригинальность!

— Я же сказала, не могу, занята!

— Да брось, чем ты там занята, малявка? Поехали, покатаемся, а потом потанцуем…

— А я не умею танцевать!

— Я тебя научу..! — многообещающе хрипло пробасил Степа.

Так глупо, так самонадеянно, что Алиса не выдержала — расхохоталась.

— Нет, спасибо! Я уж как-нибудь обойдусь…

Витька слез с мотоцикла, двинулся к калитке. Алиса отступила на шаг — как-то не по себе стало от этих его нарочито-медленных движений, как будто перед прыжком.

— Да лан тебе, Лисенок, ты нас боишься, что ли?

Она словно во сне наблюдала за тем, как он открывает калитку, заходит внутрь. Как и большинство деревенских парней, скорее жилистый, чем мощный, он был выше Алисы, наверное, на полторы-две головы. Высоченный, с тяжелым взглядом и огромными, страшными мозолистыми лапами… Алиса открыла рот, чтобы закричать, но голос куда-то пропал. Сделав еще шаг назад, она уперлась спиной в столбик крыльца. Витька навис над ней со своим волчьим оскалом, Алиса зажмурилась на мгновение, уже чувствуя, как противно воняет от него луком и дешёвым одеколоном, как вдруг на нее пахнуло свежим воздухом. Витька охнул, отлетел в сторону — когда Алиса открыла глаза, он валялся уже на траве у забора.

— Эй, Васильев, ты че, ох*ел? — в калитку уже входил Степа — тот еще покабанистей, чем Витя.

Рядом с ними крепкий мускулистый Костя смотрелся не так серьезно, как рядом с Алисой. Он был немного ниже них ростом, но это оказалось отнюдь не проблемой. Стоило Степке занести руку, как он со скоростью молнии оказался на земле, на обеих лопатках. Алиса даже не успела заметить, что именно сделал ее защитник. Потом он со злостью сказал:

— Это вы, ребята, ох*ели. На беззащитную девчонку вдвоем нападаете!

— Не твое, бл*, дело, к*злина! — заявил уже очухавшийся Витек и сразу получил мощный удар в челюсть:

— Ошибаешься, ***, еще как мое!

Алискины поклонники были в бешенстве, но больше получать, очевидно, не хотели. Поднялись с земли и ретировались, злобно выплюнув напоследок:

— Ты не обольщайся, Васильев, ***, мы на тебя управу найдем, ***!

— Давай-давай, смельчак, вали за подмогой, — одобрил Костя и плюнул им вслед.

— Спасибо, — тихо сказала Алиса, когда мотоцикл и мотороллер с громким треском умчались прочь по улице. — Думаешь, стоило так обострять?

— Нет, зачем? Пусть лапают тебя, как хотят…

— Да я ведь за тебя беспокоюсь, глупый!

— С чего бы? Какое тебе дело до меня?

Алиса закусила губу и опустила глаза. Голова ее отяжелела, сердце бешено колотилось. Ну скажи, скажи, дура, что еще какое дело! Что предпочла бы запереться дома навсегда, чем видеть его избитым… Конечно, приятно, когда мужчина защищает твою честь, но только не ценой своей жизни и здоровья…

Костя не стал ждать, пока она соберется с силами, и ушел домой. Только взял с Алисы обещание, что она позовет его на помощь, как только начнется что-то неприятное для нее.

Однако ничего подобного вечером не произошло. Алиса решила, что ребята испугались Костиных кулаков и теперь оставят ее в покое. Какое счастье! Но век этого счастья оказался недолог. Ночью, где-то во втором часу, Алису разбудил треск моторов и грубые мужские крики.

— Лиска-Алиска, выходи! — орал кто-то дурным голосом.

Она испуганно сжалась под одеялом. Надо звонить Косте… но что, если обойдется? Она ведь в доме, дверь заперта на задвижку — не станут же они лезть в окно! А Костю жалко отдавать на растерзание этим пьяным зверям…

Алиса затаилась, как в детстве, в глупой инфантильной надежде, что если притвориться, что тебя тут нет, то все как-то само собой рассосется. Но оно не рассосалось. Через пару минут на кухне с дребезгом разбилось окно. Алиса вздрогнула, трясущейся рукой нашла телефон на тумбочке у кровати и стала судорожно искать Костин номер. Но он не взял трубку. Потому что прибежал на звук. Алиса услышала его грозный рык за окном и просто не смогла остаться дома. Натянула спортивные штаны и кофту, выскочила во двор. Там веселье уже шло полным ходом, причем полная луна так отлично все освещала, что видно было почти как днем. Витька и Степа привели с собой еще троих дружков разной степени быковатости. Они угрожающе приближались к Косте.

— Алиса, иди домой! — взревел он, едва завидев ее, но кто-то из агрессоров оказался проворнее — подскочил к ней, схватил за плечи.

Она завизжала, задергалась, но это было, конечно, абсолютно бесполезно — как если бы мышка пыталась вырваться из лап тигра.

— А вот и награда победителю! — довольно прорычал громила, обдавая Алису парами дешевого алкоголя, проще сказать — спирта.

Костя матерно выругался и принялся расталкивать противников, пробираясь к своей "награде". Алиса испуганно ахала и вскрикивала всякий раз, когда ее защитнику прилетало в лицо или в корпус, так что даже не замечала, как все крепче стискивали железные лапы держащего ее негодяя. Окончательно почувствовала она себя в ловушке, когда он вжался своим пахучим лицом в ее волосы и шею, чуть ли не прикусив последнюю. Алисе стало так плохо, что, кажется, еще секунда — и ее стошнит. Живот скручивало болью, в голове плескалась мерзкая муть.

— Ба-буш-каа! — завопила она из последних сил в надежде, что та в состоянии вызвать участкового. Правда, пока он приедет…

Глава 12

Подмога пришла, откуда не ждали — с соседнего огорода, топая прямо по грядкам семимильными шагами, прискакал Костин отец — Валерий Ильич. Глаза его бешено сверкали, а в руке металлически поблескивало что-то длинное и тонкое.

— Ааа ну, ррразошлись, ссобаки! — взревел сосед, перемахнув через забор. — А то щас шмальну по пяткам!

Деревенские парни вдруг отшатнулись, кажется, готовые попадать на землю, как осенние листья. Костя быстро сориентировался, оттолкнул того верзилу, что тискал Алису, и спрятал ее за своей спиной.

— Че стоите? — прорычал он негодяям. — Плохо слышите? Валите отсюда, ***, чтоб я больше вас здесь не видел! Ясно вам?

— Ну ты, ***, борзый, дед! — злобно сквозь зубы прошипел Витька. — У тебя разрешение-то на оружие есть?

— Да ты не беспокойся, паря! — в том же тоне ответил Валерий Ильич. — Если надо, я и лицензию на убийство предъявлю!

Парни ещё поругались, чтобы хоть немного сохранить лицо, угрожая Васильевым самыми страшными карами, какие смогли придумать, но потом всё-таки убрались восвояси. Как только их тарахтящие железные клячи скрылись за поворотом, Костин отец обессиленно привалился к забору.

— Ох, староват я для таких фокусов… — пробормотал он. — Поди, сахар опять упал… мать ругаться будет… Пойду чаю попью… — и он медленно, но ровно поплелся к себе на участок — на этот раз через калитку.

Алиса же решительно взяла Костю за руку и повела его к себе в дом. Включила на кухне свет, посадила своего рыцаря на табуретку, достала аптечку. Потом вспомнила про бабулю, сбегала в спальню — и тихонько прыснула в кулачок: ее прародительница мирно посапывала, безмятежно улыбаясь во сне.

Костя сидел смирно и молча ждал. Майки на нем, конечно, не было, и все синяки и ссадины сияли свежими розовыми пятнами. Алиса аккуратно промокнула поврежденную кожу ватными дисками, смоченными перекисью водорода, шишки намазала бабулиным пахучим чудо-средством.

— Ну вот, — мягко, даже ласково пожурила она своего защитника, — все как я и говорила. Приехали с группой поддержки и тебя… — голос ее дрогнул.

Костя ничего не ответил. Алиса погладила его ладошкой по щеке, осторожно коснулась большим пальцем его разбитой нижней губы. Ну вот, теперь и не поцелуешь даже — ему больно будет.

— Спасибо, Костя, — прошептала Алиса, стараясь унять звенящий от накипавших слез голос. — Что бы я без тебя делала?

Он по-прежнему молчал и смотрел на нее выжидающе. Надо еще что-то сказать… или сделать… но что?

— Я… приду завтра, — наконец нарушил тишину Костя, — заделаю окно.

— Хорошо. Спасибо. Я буду тебя ждать.

И все. Ушел. Не приставал, ничего не требовал. Алиса почти обиделась — совести не хватило — точнее, бессовестности. Он ведь чуть голову за нее не сложил, какие тут могут быть обиды?

* * *

Костя понял, что все изменилось, но теперь его обуяло упрямство. Пусть сама скажет или хотя бы поцелует. Он три недели вокруг нее увивался, а теперь еще и последний шаг за ним?

Однако в том, что ее чувства изменились, сомнений не было. Она ходила грустная, задумчивая и совсем перестала дерзить. А смотрела так ласково, что у Кости сердце замирало. Но ничего, время еще есть — последняя неделя сессии — пусть пострадает немножко. Одно его смущало — как бы эти придурки опять не заявились, пока его нет. На отца надеяться не стоит — это был для него героический рывок, после которого он отлеживался несколько дней в постели. Часто он подобное проворачивать не сможет. Так что Костя взял с малявки обещание, что при малейшем шуме она запрется дома и сразу вызовет полицию, а потом наберет его. И он приедет из города, наплевав на все. Потому что она — его. Его маленькая, противная, вредная козявка, его ведьмочка из Зазеркалья, его боль и радость. Бывает же такое, что люди предназначены друг другу? Теперь он был уверен, что бывает, и у них с Алиской без вариантов. Сколько нервов она ему растреплет — наплевать. Все равно она ему нужна. Крохотный, тощий комочек счастья. Упрямая коза, девочка-одуванчик. Любимая малышка.

Эта последняя неделя тянулась бесконечно, душа сержанта Васильева рвалась в родную деревню, к глупой девчонке. На последний экзамен он пришел уже с вещами, а как только сдал — всего лишь на удовлетворительно, потому что башка думать отказывалась — рванул на автовокзал. Одногруппники собирались отметить окончание сессии, звали его в кабак, но это Костю совершенно не интересовало. Он мчался к своей ведьмочке.

Алиса встретила его на подходе, даже из калитки вышла на дорогу. Бросилась обнимать, мокрого, потного, пыльного.

— Да подожди ты, — бормотал он хрипло, конечно, вовсе не желая ждать, на самом деле, — дай хоть переодеться.

— Я сама тебя переодену! — заявила козявка нахально, отчего у Кости в глазах потемнело.

А Алиска ничтоже сумняшеся взялась за края его майки потянула вверх. Он послушно поднял руки, чувствуя, как живот наливается огнем, а ноги слабеют.

— Готово! — захихикала козявка и побежала на свой участок, держа в руках Костину футболку.

Он со смехом помчался следом, поймал девчонку, стал пересчитывать ей ребра. Она визжала и извивалась, как уж на сковородке. Но не сопротивлялась, не отталкивала… В конце концов, Костя скрутил ее своими здоровенными лапами, прижал к себе, уткнулся в пушистую шоколадную шевелюру. Как сладко она пахла…

— Как это тебе, вообще, в голову пришло — стать военным? — спросила Алиса, теребя тонкими пальчиками полевой цветочек. — Мне кажется, это такая странная профессия…

— Еще бы! — усмехнулся Костя, с наслаждением наблюдая, как легкий ветерок играет с ее темными кудряшками.

Он больше никуда не торопился, потому что чувствовал себя на своем месте. И даже до сих пор ни разу не поцеловал свою маленькую глупышку. Ждал, когда она сама созреет. И знал, что ждать осталось недолго: Алиса часто и подолгу засматривалась на его усы и губы, потом слегка встряхивала пушистой головой, чтобы отогнать наваждение. Обнимать себя позволяла безропотно — и то же ожидание во взгляде, что у него в душе. Что ж, посмотрим, кто раньше сдастся…

После взаимного радостного приветствия Костя принял душ, переоделся — без майки, конечно — и Алиса накормила его пирогом с грибами и сметаной. А потом они пошли гулять в яблоневый лес, предусмотрительно прихватив с собой покрывало. Костя лег, подложив руки под голову, Алиса уселась рядом по-турецки, так что их бедра соприкасались.

— Мне бы она тоже казалась странной, — сказал Костя, — если бы я был такой мелкой и беспомощной козявкой.

— Ты преувеличиваешь мою беспомощность.

— В самом деле? Давай проверим!

— Как? — сразу испуганный блеск в огромных глазищах.

Костя молниеносным движением приподнялся обхватил Алису на уровне солнечного сплетения так, чтобы и руки зажать, и повалился обратно на спину вместе с ней. Она пыталась высвободиться, поводя худенькими плечиками и трогательно, тоненько кряхтя. Костя весело рассмеялся:

— Ну как? Все еще не чувствуешь себя беспомощной?

Он обнимал ее аккуратно — не сдавливая, а просто держа в кольце рук, и потому козявка возомнила о себе невесть что:

— Что-то слабовато ты меня сжимаешь, я почти ничего не чувствую!

Взыграла природная вредность! — с досадой подумал Костя и чуть усилил давление:

— А так?

Малявка охнула, но отважно замотала головой:

— Ерунда! Недостойно защитника Отечества…

Костя ухмыльнулся, напрягся еще больше — самую малость. Вредная ведьмочка из Зазеркалья стала хватать ртом воздух, но о пощаде не попросила.

— Ты беспомощная, как ребенок, — покачал головой Костя, — но упрямства и безрассудства хватит на четверых мужиков…

И разжал объятия. Алиса уперлась тонкими ручками в его грудь, уставилась на его губы в упор, но вслух пробормотала:

— И это все, на что ты способен?

— Малыш, я тебе ребра могу сломать — не стоит заходить в играх так далеко, даже в угоду собственному упрямству.

Алиса вдруг положила пушистую, сладко пахнущую голову ему на грудь и тихо спросила:

— Так что там с профессией?

Костя с удовольствием погладил мягкие курчавые волосы.

— Все мальчишки мечтают стать военными…

— Но ведь не все становятся…

— Да, к призывному возрасту многие теряют силу намерения. А я, вот, как-то сберег.

— Там тяжело жить — в военном городке?

— В каком смысле — тяжело? Гоняют по плацу и стреляют по пяткам? Нет.

— Ну, изоляция…

— Можно подумать, ты не в изоляции живешь… За ограду-то не выходишь никогда.

— Это в деревне. Опасаюсь деревенских приставал. А в городе у меня подружки есть. И магазины еще, для рукоделия.

— Можно ведь все по интернету заказывать, наверное?

Алиса неопределенно вздохнула, потом приподнялась на локтях, как будто хотела проверить что-то в его лице. Костя улыбнулся ей:

— Что? Всё-таки сбрить усы?

Малявка покраснела, сползла с него, села рядом. Смешно. 25 лет человеку, а как будто не целовалась никогда. Опять принялась теребить травинку, кусая губы. Долго молчала, а потом решилась спросить:

— Ты когда уезжаешь?

— Завтра утром. Поезд из города в полдень.

— Уже? — ахнула Алиса. — Я думала, ты еще недельку пробудешь…

— Я больше месяца отпуск по учебе взял, еще ведь ехать несколько дней…

— А когда… тебе в следующий раз отпуск дадут?

— Это сложный вопрос, много от чего зависит, в том числе от ситуации накануне отпуска. Но думаю, месяца через 3–4, вряд ли раньше.

Алиса опять печально вздохнула. Костя сел, взял ее за руку:

— Ты можешь приехать ко мне… в гости.

Но она ничего не ответила. Они гуляли долго, до темноты, обсуждая все подряд, но больше не касаясь своих отношений и предстоящей разлуки.

На следующее утро Алиса пришла к Косте сама, принесла подарок — какое-то замысловатое сооружение, состоявшее из круглой основы и намотанных на нее разноцветных нитей, которые сплетались в подобие паутины. Вниз свисало несколько тесемок с кистями.

— Это ловец снов, — пояснила девушка, передавая Косте необычный подарок. — Его надо повесить у изголовья кровати. Он задерживает в своей паутине плохие мысли и сны, а на рассвете они улетучиваются. Чтобы тебе снилось только хорошее.

Костя улыбнулся, принял ловца, скользнув пальцами по тонким девичьим ладошкам, отложил его на стол и вернулся к ее рукам. Мурашки бежали по коже от этих прикосновений, сердце рвалось из груди.

— Алис… — шепнул Костя, и она приникла к его груди, обвила шею руками, уткнулась лицом в плечо.

Он погладил ее по голове, запустил пальцы в мягкие волосы и вдруг почувствовал, что майка на плече намокла. Оторвал глупую козявку от себя, посмотрел в огромные грустные глаза — и не стерпел. Стал целовать, собирая соленую воду с ее лица губами и усами, пока не добрался до жадного пылающего рта. И переселился в другую Вселенную. Где нет ни времени, ни пространства — ничего. Только этот чувственный, отчаянный поцелуй, лишь усиливающий голод. Безумный, нестерпимый голод по ее глазам, губам, запаху… В какой-то момент Алиса тихонько застонала. Костя не без труда оторвался от нее и хрипло прошептал:

— Поехали со мной!

— На вокзал? — уточнила она, смотря на него мутным взглядом.

— Нет, насовсем. В военный городок…

Большие прекрасные глаза стали еще больше:

— Вот так, без вещей, ни с кем не обсудив?

— Вещи сейчас соберем за 15 минут, а кто должен это одобрить? Ты ведь уже большая девочка…

Но она не согласилась на эту авантюру. Поколебалась немного — и на том спасибо. Проводила до поезда. Они целовались до самого отправления, но потом Алиса выскользнула из Костиных рук и убежала в свое Зазеркалье. Ох, как Косте хотелось выскочить из поезда, догнать, схватить, увезти с собой… Ну, на крайний случай, остаться с ней тут. Но он взял себя в руки. Мужик всё-таки, не мальчик. Уехал.

Глава 13

Два месяца спустя.

Костя поставил Алискин чемодан на пол возле двери и внимательно посмотрел на ее лицо. Комната в общежитии — более чем скромная. Даже двухспальной кровати не нашлось — пришлось две односпальные сдвинуть. Древний лакированный шкаф, еще более древний письменный стол и стул. Вешалка у входа. Костя помог своей девушке снять плащ, повесил его на крючок. Он был почти уверен, что ей не понравится: она и хорошее-то не принимала, а тут — настоящий шалаш. Оставалось уповать только на то, что он — Костя — ей на самом деле мил…

Алиса держалась хорошо — ни один мускул на лице не дрогнул при осмотре всего этого "богатства".

— А ты неплохо устроился! — неожиданно сказала девушка совершенно искренне. — Я думала, те, кто без офицерского звания, в казарме живут — ну, знаешь, как в кино: огромное длинное помещение и двухъярусные койки в три ряда…

Костя усмехнулся:

— Это срочники так живут. А для младших чинов вроде меня есть свое общежитие, по 3–4 человека в комнате вроде этой…

— А это…

— Специально для тебя выделили, — выдохнул он и поправился: — Для нас. — И покраснел, как мальчишка.

Алиса смущенно улыбнулась, сняла шарф, присела на кровать. Она выглядела так трогательно в своих облегающих голубых джинсиках и как будто бабушкой связанной кофточке. Как ребенок.

— Душ… — начал Костя и поперхнулся. Прокашлялся. — В конце коридора.

Алиса вскинула на него свои большие умные глаза, встала, подошла вплотную, провела тонкой прохладной ладошкой по щеке.

— Костя, это совершенно не важно. Правда.

Он нервно усмехнулся:

— Не верится. Правда. Ты ведь…

— Заноза? — она хитро улыбнулась, становясь от этого еще красивее, еще желаннее. — Ты так ничего и не понял?

— Чего? — удивился Костя.

— Меня.

— Видимо, нет. Но это немудрено, поверь мне.

— Верю.

Какая, оказывается, у нее мягкая, нежная, чувственная манера речи! Волосы на затылке встают дыбом, мурашки бегут по всему телу, а на голову наползает непроглядный туман… Костя не выдержал этой атаки, подхватил девушку на руки, уложил ее на кровать и целовал-целовал-целовал… Очнулся, когда Алиска, уже без кофточки и в расстегнутых джинсиках запищала:

— Костик, душ!.. Мне всё-таки нужно в душ…

Сел, принялся краснеть и извиняться. Алиса обняла его своими тонкими ручками за талию, нежно прошептала:

— За что ты просишь прощения? Мне просто стыдно за то, как я, наверно, пахну после трех суток в поезде…

— Я даже не заметил, — покачал он головой, поглаживая ее ладошки. — С ума схожу, когда ты рядом и… честно говоря, не верю, что все это на самом деле происходит. Что ты мне не снишься… Ты такая… красивая, милая, сладкая… просто с ума схожу…

— И мне тоже не верится, Кость… я… знаешь… я, кажется, люблю тебя…

Этого он не мог стерпеть безучастно. Извернулся, усадил ее к себе на колени, зацеловал до изнеможения.

— И я тебя люблю, дуреха ты моя…

Возмущенный писк:

— Чего это я дуреха?

— Ключевое слово здесь "моя"!

— Ну, с этим не поспоришь…

И снова долгие объятия вперемежку с поцелуями — битый час они не могли оторваться друг от друга, обмениваясь взаимными признаниями и нежностями. Больше всего Костю возмутил честный рассказ Алисы о том, как ситуация во время сессии обстояла на самом деле.

— Через неделю?! — вопил он, сверкая глазами и сжимая огромные кулаки. — Ты уже через неделю хотела оказаться в моих руках, но все равно мучила меня еще три?! Ради чего?!

— Костик, ну я же объяснила… — виновато бормотала Алиса, заламывая ручки.

— Да это бред какой-то сивой козы, а не объяснение! Надеюсь, ты не во всех жизненных вопросах пользуешься такой извращённой логикой?

— Ну… я больше не буду… О, придумала, я буду всегда советоваться с тобой!

— Да уж, это непременно… если не хочешь, чтобы я поседел за два года!

— Ты все равно блондин, — беспечно махнула ручкой Алиса. — Никто и не заметит…

Нечего и говорить, что за подобными высказываниями опять следовала щекотка, объятия и, конечно, поцелуи. Костя смог остановиться, только когда услышал, как у козявки урчит в животе. Такого допускать нельзя: там и так непонятно, в чем душа держится — голодать его малышке уж точно противопоказано. Как раз приближалось время ужина. Костя проводил свою девушку в душ, караулил ее под дверью добрых полчаса, а потом сам же отвел обратно в комнату.

— Боишься, что меня кто-то перехватит по дороге? — смеялась она.

— Я уже не знаю, чего бояться… Но пока есть возможность, лучше постерегу от греха подальше. Тем более, пока ты не ориентируешься…

— Где тут ориентироваться? Один коридор, 20 метров по прямой! Кость, ты уж совсем за младенца новорожденного меня принимаешь…

Совсем не в тему он вдруг представил на руках у козявки своего младенца — Федора Константиновича или Анну Константиновну — и внезапно эта мысль обожгла ему грудь…

Малявка тем временем открыла чемодан и стала искать там, что надеть на ужин. Больше половины места занимали вовсе не одежда, а материалы для поделок: куски ткани, нитки, веревки, пуговицы, бумага… Костя усмехнулся:

— Серьезные запасы..!

Алиса дернула плечом:

— Ты ведь работать будешь целый день… А я не люблю без дела сидеть.

Она извлекла наконец штаны, показавшиеся ей достойными солдатской столовой, и тонкую кофточку с длинным рукавом и смущенно сказала:

— Можешь подождать меня снаружи?

— Я бы предпочел сам тебя переодеть, — хрипло откликнулся Костя.

— Тогда мы рискуем не попасть на ужин, — еще ярче зарумянилась девушка.

Пелена тумана мгновенно накрыла мозг сержанта Васильева: он бы не колеблясь обменял ужин на… то, на что она намекала. Но он снова сделал над собой усилие и прогнал дымку: ему-то можно пропускать приемы пищи, а вот малявке нужны силы. И им некуда торопиться — они все успеют.

* * *

Еду в столовой подавали вполне сносного качества. Понятно, до домашней кухни далеко, но отнюдь не противно. Алиса поела гречку, куриную котлету и салат из капусты — и осталась вполне довольна. Им с Костей выделили собственный электрический чайник, и они отправились пить чай в свою комнату. Там, однако, ее мужчина с видом фокусника извлек из шкафа бутылку красного полусухого вина.

— Решил меня напоить? — с улыбкой спросила Алиса. — Чтоб уж наверняка…

— Язва возвращается… Ладно, обойдемся без вина. Оставим на какой-нибудь праздничный случай.

— Какой, например?

— Например, наша помолвка или твоя беременность.

Сердце Алисы полыхнуло огнем.

— Ты уже о детях мечтаешь?

— Уже? Мне 30, малыш, это у тебя все еще детство никак не закончится.

— Но как же… растить ребенка в общежитии? Купать в общественном душе?

— Об этом не беспокойся, это моя забота. И я обеспечу нам подходящее жилье, можешь не сомневаться.

Алиса подошла к нему и обвила его талию руками, а потом вдруг встрепенулась:

— Ой, Костя! А на мотоцикле ты меня покатаешь?

Он усмехнулся:

— Покатаю. Конечно. Обещал ведь…

Они выпили чаю, потом Костя отправился в душ, а Алиса переоделась в ночную сорочку, которую специально купила, когда собиралась сюда. Шелковую и с кружевами. Расправила постель, залезла под одеяло, затряслась. Как ни старалась она расслабиться и унять эту глупую дрожь, ничего не выходило. Вроде, и одеяло уже согрелось, а ее все трясет. Давно она не была с мужчиной, да и Костю страшно разочаровать. За те два месяца, что они прожили порознь, любовь к нему разрослась из молодой березки в двухсотлетний баобаб и заполонила всю ее сущность. Только поэтому она решилась ехать в такую даль, в чужое незнакомое место. Костя регулярно звонил и писал ей, и почти каждый их разговор заканчивался его просьбой о встрече. Но сам он вырваться к ней не мог, так что оставалось одно. Алиса не жалела, что приехала, даже скромные жилищные условия ее не смущали. Она и сама не богатая невеста, а вместе они как-нибудь устроятся, особенно если Костя сможет добыть жилье с кухней и ванной. Про детей Алиса не думала… до того, как он о них сказал. И эта мысль ей понравилась. Еще один маленький Васильев — правда, пока без усов, но это дело наживное. Алиса была уверена, что ей понравится нянчить малыша: у нее была куча племянников и просто знакомых детишек — это довольно забавное племя.

Костя пришел из душа, увидел ее лохматую голову, торчащую из-под одеяла, и весело улыбнулся:

— Какая ты смешная!

— Почему это?

— Потому что я смотрю на тебя, и мне весело.

Алиса нахмурилась и села на постели. Одеяло немного сползло, обнажая кружева на груди. Костин взгляд моментально потемнел, а Алисин живот откликнулся на это горячей сладкой болью. Ей внезапно стало жарко, она выбралась из-под одеяла и, прошлепав босыми ножками по холодному полу, подошла к своему мужчине. Скользнула ладошками по его бокам и спине, стащила с него мягкую хлопчатобумажную толстовку и, сладострастно замычав, припала губами к мускулистой груди. Костя пыхтел, как паровоз, не смея пошевелиться.

— Какая красивая у тебя фигура, — простонала Алиса, — даже больно смотреть…

Костя то ли зарычал, то ли замурлыкал, прижал ее к себе за талию и потащил на кровать. Все ее тело расслабилось, размягчилось в ожидании его ласк — и Костя не подвел: гладил и целовал ее всю, где-то задирая сорочку, а где-то слегка покусывая прямо через тонкую ткань и кружево. Алиса выгибалась, стонала и ласкала его в ответ. А когда больше не смогла терпеть, то сама потянула его штаны вниз и с наслаждением полетела в пропасть.

Падали они туда вместе с Костей несколько раз за эту ночь, и каждое падение сопровождалось таким невыносимым ощущением счастья, что хотелось плакать и смеяться одновременно и было хорошо до умопомрачения, и казалось, будто от такого удовольствия и умереть можно — да и не жалко.

— Я надеюсь, ты понимаешь, что я теперь никуда тебя не отпущу, — сказал ей Костя утром первым делом после пробуждения и приветственного поцелуя.

Он знал, что у Алисы куплен обратный билет на поезд через 10 дней. Она счастливо улыбнулась, расслабленно кивнула и устроила свою растрепанную голову на его мускулистой груди. Какое же это блаженство — принадлежать любимому мужчине…

Конец!

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13