Сказка №36. Ты как сюда попала? [Леонид Грунский] (fb2) читать онлайн

Леонид Грунский Сказка № 36. Ты как сюда попала?

— Ты кушай, кушай, моя хорошая, — говорил старик девочке лет девяти, сидящей за большим и просторным деревянным столом.

— Спасибо, дедушка, — отвечала она и набрав полную деревянную ложку ароматной и вкусной похлёбки, с громким звуком удовольствия, отхлебнула из неё.

Ложка была большой не только в руках ребёнка. Грубая, размером с небольшое полено и толстой ручкой, походила эта ложка скорее на черпак.

— Это я сам делал, — указывая пальцем на ложку произнёс старик. Он приветливо улыбнулся.

Наклонившись над девочкой, старался с любопытством заглянуть в её большие глаза.

Девочка не видела в нем глубокого старика, она воспринимала его как любопытного мальчишку, только чуть старше и с бородой. Вопросы у него были так же наивны и просты и ей, жутко голодной, бродящей по лесу, крайне повезло выйти к хижине этого милого бородатого “мальчишки”.

Пригласив её войти, старик вежливо и ненавязчиво, прямо с порога, пообещал накормить и дать выпить чего-нибудь в эту жаркую погоду, что не могло не подкупить и девчушка, до этого стоявшая с опущенной головой, сразу приободрилась и охотно зашла в деревянную, покосившуюся избу.

В лесу пели птицы и буйствовала растительность, высокие ели покачивались из стороны в сторону. Поляна перед хижиной была покрыта настолько густой травой, что девочка, идя по ней какое-то время назад, высоко поднимала руки и так же высоко поднимала голову вытягивая шею вверх, чтобы видеть хоть что-то вдали, кроме деревьев. Солнце готовилось закончить этот день в ближайшие несколько часов.

— А мне много рассказывали, — набрав вторую, полную ложку похлёбки говорила девочка, — что в лесу часто пропадают дети и доверять никому нельзя.

Её рассуждение показалось старику слегка наивным, в свете того, что она уже была в хижине и лопала за обе щёки. Конечно ему хотелось развеять опасения ребёнка, но и осознание того, что она говорит правильно, так же его заставляло вторить её словам киванием головы и своей большой бороды в такт.

— Но вы мне сразу понравились, — продолжала она, взяв со стола ещё один большой ломоть наискось отрезанного хлеба.

Старик успокоился и сел на стул развалившись на нём.

— Тебе совершенно нечего бояться, — пробормотал он.

Посидев ещё совсем недолго и любуясь как девочка кушает больше хлеб, нежели похлёбку, удивился этому и задал главный вопрос:

— Как ты сюда попала?

— С девочками игрались. С соседскими, — заметила она. — Я как маме помогла, сразу побежала к ним играть.

— И во что же вы играли? — попытался уточнить старик.

— Мы мастерили тряпичные куклы, — она вытерла рот ладонью и отставила в сторону керамическую миску. — Я никогда не кушала из такой, — заметила девочка. — Очень красивая.

Керамическая, серого цвета и бордовой каймой по краю, совершенно ничего не представляющая из себя, произвела на девочку сильное впечатление.

— Ты больше не голодна? — уточнил старик.

— Нет, дедушка, — по-доброму отозвалась девчушка и принялась смотреть по сторонам осматривая дом, но ничего особенного не заприметила, две свечи, одна из которых стояла на столе, вторая на полочке рядом с печью, не давали практически никаких шансов увидеть обстановку.

— А давно вы живёте в лесу, — болтая ногами под столом задала вопрос она.

— Всегда жил, — ответил старик и мельком глянул под стол.

— Ой. Простите, — поникшим голосом заговорила девочка и прекратила болтать ножками, — я больше не буду.

— Ты можешь ничего не бояться.

— Меня всегда ругали и мама, и бабушка. Никогда не разрешали, — жалуясь говорила девочка, — а бабушка один раз даже накричала, чтобы я так не делала, чертей не катала.

Казалось, она совершенно забыла о вопросе старика или просто не торопилась на него отвечать, но позже, спохватившись, поняв, что это может быть не вежливо, всё-таки продолжила:

— Мы играем с подружками, когда у нас есть время в перерывах между работой по дому.

— И? — улыбаясь, сложив руки на столе, жаждал продолжения старик.

— Ничего такого, — она всё ещё немного стеснялась и не решалась продолжать. — А вы любите фокусы?

— Обожаю, — ответил старик, — но, если быть честным, не знаю ни одного.

— Это ничего, — девочка уселась удобно, — я знаю один.

— Очень интересно, — и он тоже сел удобней, глядя прямо в глаза девочки.

— Я показывала его подружкам, как раз перед тем, как попасть в лес.

— В чём же фокус?

Она снова опустила глаза, но продолжила:

— Я, когда была ещё меньше, сильно болела, — чуть ли не шёпотом говорила девочка, — ушки и голова. Мама думала, что я умру, а папа всё время ругался на неё, говорил, что я одна и нет у меня ни братиков, ни сестричек. Что долго меня ждали. Но я была до этого совсем маленькой, и откуда они меня ждали, я не знаю. Папа всегда смеялся, когда я у него это спрашивала.

— Понимаю, — одобрительно говорил старик.

— И вот, я долго болела, — девочка зевнула, широко раскрыв рот, но не успела прикрыться и снова опустив голову извинилась, — простите.

— Ничего, — отвечал старик, — и тоже показательно зевнул, не прикрывшись. — Ногами я, конечно, болтать не буду под столом, — и, решив не перебивать рассказ, извинившись, попросил её продолжить.

— Я один раз заметила, что если мне в нос попадает вода, она может из уха вытекать, — она говорила об этом смущённо, на столько, на сколько способны дети, что вызвало у старика добрую улыбку. — Вот и решила показать подругам. Удивить. Только наоборот.

— Это как? — уточнял старик.

— В ухо если налить воды, она потечёт через нос.

— Хех, — от улыбки старик даже прищурился.

— Это вам смешно сейчас, а у меня кровь носом пошла, когда я это делала, — говорила она с обидой в голосе.

Она облокотилась руками на стол, опустила голову и заплакала.

— Ну-ну, — привстал старик и начал гладить рукой девочку по голове, — что ты расстроилась так?

— А потом меня увидели солдаты, наряженные как на маскараде, иностранные наёмники, — всхлипывая говорила она, — во двор забежали.

— А дальше?

— Я так сильно напугалась, — она опустила голову и начала потихоньку всхлипывать, потом и вовсе замолчала, а когда подняла голову, на её детских щеках виднелись широкие дорожки слёз. — Один из солдат схватил меня за шею.

— А это точно были солдаты? — с интересом спрашивал старик?

— Они были одеты как бездомные попрошайки, только во всём новом, цветном и ярком. Каждый в своё.

— Значит это были наёмники короля, — уточнил старик для себя, но произнёс это вслух.

— От них так воняло и они были пьяные.

— Да, кстати, — старик повернулся и посмотрел в дальний конец дома, где возле печи стоял едва видимый в темноте стул с вещами, — твоё платье, наверно, уже высохло.

— Спасибо дедушка, — и девочка поправила широкую простыню в которую была закутана.

Она уже вполне согрелась и чуть распахнула в стороны полы широкого полотнища.

Девочка уже совсем почти перестала плакать и продолжила:

— Так вот эти солдаты, а особенно один из них, так сильно схватил меня, что потемнело в глазах. Вот, — с обидой говорила девочка и показала на большой, чёрный синяк на своей тонкой шее.

— А что было дальше?

— Всё просто, — она снова заболтала ногами под столом, — у нас речка течёт рядом с домом, они меня туда и отвели.

— Какие сволочи.

— Ага, — вторила старику девочка, — бросили в воду и кричали, что я ведьмино отродье и что меня надо наказать, что я кровью плююсь и такие как я испортили урожай и коровки кругом умирают — тоже я. Хотя наша живая коровка, ещё и с молоком!

Голос её уже не был таким детским, старик в миг увидел повзрослевшие глаза, но это не напугало его, он понял, какое влияние на неё оказал этот случай.

— А родители? — снова уточнял старик детали.

— Были в поле, — и она потянулась за кружкой.

Старик накрыл кружку ладонью и не дал девочке подвинуть её ближе к себе.

— Ты хочешь пить? — спросил он ласково, чтобы не обидеть девочку своим поступком.

— Да, — робко ответила она и собиралась было убрать руку от кружки, но старик взглядом показал, что намерения его иные и это явно не запрет.

Старик посмотрел ей в глаза и задал вопрос:

— Что ты хочешь выпить?

— Мне всегда нравился мамин квас… — она замялась, — но у вас явно такого нет. Мне хоть бы воды…

Старик поднял руку и улыбнувшись, подмигнул девочке одним глазом.

— Пей.

Девочка притянула кружку к себе, осторожно, предварительно наклонив, посмотрела в неё и понюхала содержимое большой, деревянной кружки, похожей на бочку с ручкой, только в миниатюре.

Сделав несколько глотков, набрав грудью воздух, принялась пить содержимое до дна.

Закончив, она вытерла губы рукавом и довольным голосом произнесла:

— Точь-в-точь как у мамы.

— Ещё бы.

— А как вы угадали, что я люблю квас? — девочка снова улыбнулась.

— Ты сама мне сказала, только что.

— Ну ладно, — дорожки от слёз окончательно высохли.

Так они сидели и смотрели друг на друга, пока девочка, пару раз хлопнув своими большими ресницами, не спросила:

— А есть ещё?

— Конечно, — старик откинулся на стуле. — Пей! — бодрым голосом проговорил он.

Девочка снова потянулась к кружке. Она оказалась полна душистым квасом. Девочка выпила и эту кружку.

Когда третий раз она спросила про напиток после того, как поставила только что выпитую кружку, старик снова подмигнул ей, и она чуть ли не смеясь, потянулась и начала.

— А говорите, что фокусы делать не умеете, — заметила девочка.

— А это не фокус, — развёл руками старик, — и даже не чудо. Теперь это обыденность.

Поблагодарив старика, она продолжила свой небольшой, но трагический рассказ:

— Они ругались словами страшными, — грусть в голосе исчезла, напротив, появился некий азарт в её словах, — за которые взрослые всегда ругались на нас. А потом много непонятных слов ещё говорили.

— А сами произносят, — снова вторил ей старик и даже возмутился, — ай-яй.

— Да! — выпалила девочка. — А потом сильно, один из них, самый пьяный, подвёл к речке и опустил мою голову воду…

Тут она сделала небольшую паузу подбирая слова, а потом затарахтела с большой скоростью:

— Много раз меня в речку и из неё, я даже воздуха не успевала набрать. Двое остальных стояли и смеялись, громко-громко. Надеюсь, их родители никогда не узнают, какие нехорошие слова они говорили. Они бы точно устроили им взбучку, да такую, будь здоров! А этот, который у них главный самый, даже ударил своего друга, чтобы он не мешал. Я вначале даже подумала, что он успокоится, лица его не видела, а он громче и громче кричал, во всём меня обвиняя. А что я могла ему сделать, если он даже не слышал меня, потому что у меня полный рот воды был. А потом раз и опустил меня вниз, я даже камни на дне увидела, солнышко высоко, светло даже на дне. Он же больше меня, ему-то ничего не будет. А потом один раз взял, окунул и всё. Между прочим, там ни одной рыбки я не заметила, хоть и светло было, но ни капельки не было мне интересно, что там на дне происходит. Вот воздуха не набрала я, а вода мутной начала становиться и плохо видно и будто туча солнце закрыла и потемнело и этот, самый главный их, замолчал. А потом, — девочка стала говорить медленнее, — наверно они меня в лес и отнесли, чтобы я дом свой потом не нашла. Я проснулась на поляне. А платье высохло уже?

— Я сейчас посмотрю пойду, — ответил старик и, привстав, медленно побрёл в дальний угол, откуда послышалось его, — высохло.

— Отлично, — ответила девочка, — можно я пойду уже домой?

— Тебе надо поспать, — старик вновь присел за стул. — На улице ночь.

— Но я ни капельки не хочу, — грустным голосом произнесла она. — Мне домой надо. Меня мама ищет.

— Ты так и не поняла, где ты? — серьёзным голосом спрашивал старик.

— У вас в доме. В лесу.

— Да, но… — старик замялся. — До твоего дома очень далеко.

— Ну вот, — в голосе девочки вроде как и проснулся энтузиазм, но то, что она часто начала моргать, говорило только в пользу того, что она сильно хочет спать.

— Давай ещё немного посидим, — сказал старик.

— Только чуть, а то мама будет ругать, а папа нет, он на работу в город утром поехать должен был.

— Чуть, — произнёс старик.

Он снова привстал и пошёл уже совсем в другой конец комнаты. Оттуда он принёс небольшую лучину и зажёг её от свечи. Стало чуть светлее.

— Пойди приляг, — предложил старик девочке, но она не согласилась, вся готовая отправляться в путь уже прямо сейчас.

— Мне надо идти, — и она спрыгнула с высокого стула на пол.

Длинное “одеяние” её то и дело спадало на пол, она его постоянно одёргивала, чтобы не “подметать” пол.

— Перед длинной дорогой надо полежать, — старик пытался уговорить девочку отдохнуть совсем немного.

— Ну хорошо, — ответила она старику. Только вы мне расскажите, как вам живётся в лесу?

— Хорошо.

Старик отвёл девочку к кровати и подсадил на высокую перину поставив стул напротив неё.

— Мы спать не будем, просто посидим, — утвердительно произнесла девочка, хотя глаза её слипались, она жутко хотела спать, но не могла признаться в этом.

Поставив лучину подле кровати, старик начал небольшой, но интересный рассказ:

— Ты не спи, — говорил он, — можешь просто полежать с закрытыми глазками. Хорошо?

— Да, — девочка кивнула и её веки медленно закрылись.

Она ещё слышала, что говорит ей старик, но голос его становился тише и тише с каждым новым предложением.

— Утром ты пойдёшь сама, — говорил он ей, — завтрак будет на столе. Твой любимый завтрак.

Девочка кивнула в ответ старику, а он очень осторожно положил свою руку на её голову и гладил по волосам.

— Ты будешь идти домой, правда это будет долгая, очень долгая дорога, — он улыбался так, будто девочка видела его улыбку.

Хотя глаза её были закрыты и она не видела его, улыбнулась в ответ.

— Твоё путешествие начнётся от порога моей хижины. Дальше, как только ты проголодаешься или тебе станет скучно, ты обязательно встретишь добрых и отзывчивых людей. Их будет много, потому что всё детство у тебя впереди.

— А мама? — сквозь сон спросила девочка.

— Ты обязательно её найдёшь, только это будет очень нескоро, — старик задумался, — на твоём пути ещё встретятся добрые люди в этом лесу.

Старик будто рисовал весь её дальнейший путь: с каждым разом будут встречаться больше людей и так, от домика к домику, их количество будет увеличиваться, число домов в лесу будет расти. Потом будут встречаться целые деревни и везде тебе будут рады, будут встречать, кормить. Так ты будешь идти по лесу в поисках мамы, пока не попадёт в большой город на поляне и к этому времени станешь старше и значительно подрастёшь. Город этот понравится тебе и ты решишь в нём остаться, именно в нём и встретишь родителей и свою младшую сестрёнку. Кстати, её зовут также, как и тебя.

— Но у меня нет сестрёнки, — снова через сон заговорила девочка.

— Пока ещё нет, — старик гладил её по волосам, — но будет. Обязательно будет.

— Как здорово! — восхитилась девочка, но даже не открыла глазки. — А папа тоже будет с мамой?

— Обязательно, — успокаивающим голосом говорил старик. — папа будет позже. Мама, потом папа и только потом твоя сестрёнка, намного позже.

— А где мы будем жить?

— В любом месте. Все жители этого леса и города очень дружелюбны. Вы никогда не будете ни в чём нуждаться.

— Но как же называется этот лес, — уже совсем сонным голосом спросила девочка, — если он так далеко от моего дома, значит я в нём никогда не была?

— Не была, но этот лес станет твоим домом и всё в нём будет хорошо, — старик сел ровно на стуле. — Это место зимовки всех птиц и змей.

Но последних слов старика девочка уже не слышала, старик понимал это, она снова озорничала со своими подружками, помогала матери управляться по дому, только происходило это в глубоком детском сне.

Старик привстал и снял догоревшую лучину.

Пройдя по тёмному дому от угла к углу, боясь разбудить девочку, старик снял со стены тяжелый и плотный тулуп. Накинув на себя, он подошёл к двери, за которой слышался длинный и протяжный вой вечно голодной снежной бури.

Вытянул в сторону руку и тут же в его увесистом кулаке оказалось древко бердыша, ростом со старика. Потом одним решительным движением он открыл деревянную дверь и вышел на мороз.

Только что начавшаяся метель свистела во всю силу и мощь, она обжигала лицо старика, била ветром в глаза, не давая широко их раскрыть.

Сильно прищурившись, старик вглядывался в белую мглу. Приставив руку ко лбу, чуть вытянул шею, смотрел вперёд. На хижину, через всю поляну, где снега было в пояс, шли три фигуры, медленно приближаясь к хижине. В руках у одного из них был факел который всё время пытался скинуть с себя пламя и замёрзнуть, но чудом, самый кончик огня цеплялся за край горячей смолы и продолжал жизнь, тускло освещая путь странникам.

Старик, тщательнее вглядевшись в идущих, упёр деревянное древко в подошву сапога, а верх отвёл чуть в сторону, будто стражник.

Громким голосом крикнул:

— Стоять!

Путники замерли. Они явно шли к хижине, но в такую метель сложно было разглядеть старика на чёрном фоне хижины.

— Ты кто? — спросил один из идущих и голос его не был робким и испуганным.

— Хозяин этого леса, — голос старика звучал властно, несмотря на шум метели он был явно громче её, что уже насторожило путников.

— Нам нужен кров и еда, — заговорил другой.

— Здесь вы его не найдёте, — старик был крайне груб и настойчив.

— Мы можем взять силой, — и двое из путников разошлись по сторонам.

Полагая, что у старика нет ничего в руках, они подошли ближе, но старик не растерялся и сделал шаг вперёд, одной ногой погрузившись в глубокий снег и сразу же стал виден бердыш в его крепких, несмотря на возраст, руках.

— Старик, — сказал самый наглый голос того, что стоял в центре, — нас больше.

— Ты просто не знаешь моего опыта, ландскнехт! — голос старика становился более угрожающим.

— Дай нам еды, старик, и мы просто уйдём, — обходя с двух сторон говорили чужаки.

— Чтобы победить трёх жалких наёмников и убийц, у меня нет необходимости даже в оружии! — старик был непреклонен.

Чуть наклонившись, свободной рукой он взял горсть снега и подбросил её вверх. Как только снежинки рыхлого снега начали опускаться, сильно отклоняясь от ветра, старик дунул и придал им ещё большее ускорение. Ветер в одно мгновение взвыл и резко ударил в лицо выступавшим на старика наёмникам. Те, закрывая лицо руками от бьющего в лицо, буквально жалящего, снега, вынуждены были отступить.

Огонь, не потухая даже при таких условиях, сжался на смоле до размеров точки и служил ориентиром чужакам, которые снова собрались вместе.

— Вы нигде не найдёте места в этом лесу. Каждый, кого вы встретите, будет гнать вас, как бешеное животное и не найти вам ни крова, ни еды! Вечно вам жить в этом лесу, питаясь ягодами и травой. На-все-гда! — проговорил старик, который исчез из вида в поднявшейся снежной буре.

Ветер усиливался и выдавливал чужаков с поляны. Они вынуждены были ретироваться и отойти к соснам на краю поляны. Как только один из них обернулся, хижина скрылась из вида в вихре из снега. Они пытались снова выйти на поляну и дойти до хижины, но было всё тщетно, хижина пропала, будто её никогда и не было.

***

Девочка проснулась. На столе, как и обещал старик, был скромный, но вкусный завтрак: несколько ломтиков сыра, крынка молока и большой свёрток из ткани, в который она не решалась заглянуть.

В хижине было пусто.

Она выглянула в приоткрытую дверь.

— И тут никого, — проговорила она вслух. — Ой!

Она вернулась к столу, взяла бережно самый большой ломтик сыра, оставив несколько, меньше размером, на столе. Развернула ткань, а там увидела несколько крупных кусочков тёмного, но такого желанного сахара. Его крупные кристаллы она обожала, понимая, что ей, возможно, никогда не удастся его попробовать, но так часто представляла его вкус несмотря на то, что только слышала о нём. Из пяти достаточно крупных кусков, она положила в карман платья два, остальное же, бережно завернув, оставила старику, которого нигде не было.

Она легонько открыла дверь и вышла на порог. Перед ней открылась удивительное зрелище, большая поляна усеянная цветами и небольшая тропинка, ведущая от хижины в лес, по которой она и побежала вперёд, крича на ходу:

— Спасибо, дедушка!