Дорога на Восток 1 (СИ) [Алекс Кимен] (fb2) читать онлайн

Рождение богов IV. Дорога на Восток — 1

Пролог. Глава 1

Перед вами одно из величайших приключений из истории альтернативного человечества красного спектра реальностей GF-421. Об этом событии сняты сотни фильмов и написаны тысячи книг. Наконец с этой историей могут ознакомиться и читатели из других миров.

В их руках оказалось величайшее сокровище мира. За ними охотятся сотни убийц. Их обложили со всех сторон и нет пути назад. Остается одно: отчаянный бег наперегонки со временем и со смертью. Бег без оглядки и без остановки, навстречу неизведанному: ДОРОГА НА ВОСТОК

Пролог

Ничто не спасало от тягучего зноя, пропитанного ароматом сандалового масла и благовоний. Даже вино, принесенное из самого глубокого погреба, казалось тошнотворно теплым. Сделав глоток, Дарий погонял вино во рту и с отвращением выплюнул его в торопливо подставленную слугой чашу. Потер пальцами виски — голова раскалывалась от вязкой, тяжелой духоты.

В залу вошел придворный евнух и пал ниц. Дарий устало махнул рукой, позволяя ему подойти.

— Великий царь! Верноподданный Артасир прибыл по твоему приказу!

— Наконец-то, — раздраженно проворчал Дарий и покосился на прислужника, непрерывно обмахивающего его опахалом.

Раб испуганно вздрогнул и торопливо опустил глаза.

Нетерпеливым жестом царь отослал слуг. Толку от них при такой жаре никакого, а лишние уши сейчас не нужны. Разговор предстоял довольно деликатный.

Немного поколебавшись, Дарий подозвал хазарпатиша:

— Обыщите гостя и оставьте нас наедине.

В глазах начальника охраны мелькнуло сомнение, он не привык оставлять царя одного. Но перечить Дарию хазарпатиш не посмел. Почтительно поклонившись, он отозвал караул бессмертных, а сам встал у двери, дожидаясь появления Артасира. Наконец тот вошел в зал и бросился на колени перед царем. Дарий жестом приказал подняться и поманил Артасира к себе.

— Ну? Какие вести из Лидии?

Начальник крадущихся в темноте поднялся и приблизился к царю:

— На первый взгляд, все спокойно, мой господин, — сказал он чуть слышно.

Дарий прищурился:

— А на второй?

Артасир выразительно вздохнул:

— А на второй… Эллины копят силы, мой повелитель. Этот Византий… теперь он как кость в горле. Раньше нам досаждали Спарта и Афины, но греки всё время грызлись меж собой, словно обезумевшие псы. Можно было бросить им подачку — и они с радостным визгом кидались в драку.

— А теперь?

— Теперь среди собачьей стаи появился вожак. Умный и осмотрительный. Им больше не нужны объедки с нашего стола. Пока они ведут себя смирно — мы продолжаем подкармливать их, но собачью суть не исправить. Ведь псам всегда мало, они не знают меры…

— Значит, надо посадить псов на цепь!

— Это не так просто… В Византии полно наших людей — эти идиоты держат город открытым для всех. У меня уже четыре писаря заняты только тем, что с утра до ночи читают и переписывают донесения обо всём, что происходит в Византии. Но понять, что там творится, с каждым днем становится всё сложнее. Новая еда, новые законы, новые товары… До нас доходят слухи… Очень странные слухи…

— Какие?

— Про некое чудо-оружие: громы и молнии, разящие издалека.

Дарий криво усмехнулся:

— Безумные россказни!

— Да, мой царь! Скорее всего, это сказки для простодушных дурачков. В Византии теперь много странного, но оружие там самое обычное, такое же, как и у нас…

— Может, пора испытать его в деле?

— Наша мощь безгранична, мой царь! Но и Эллада сильна. Сейчас она, по сути, едина. Если мы нападем на Византий, то и Афины, и Спарта, и Фивы, и Коринф — все будут на их стороне! Мне доложили, что Византий во Фракии начал разработку новых золотых месторождений… Они смогут купить союзников…

— Один жалкий городок! И совсем рядом с нашими землями! Нужно собрать войско и ударить по ним! Мы захватим Византий раньше, чем они успеют понять, что происходит. Это даже не будет настоящей войной… Как там это у вас называется… — Дарий пошевелил пальцами, пытаясь подобрать подходящее слово… — Амалиат вассида! — царь хищно оскалил желтые зубы. Десяти тысяч бессмертных хватит, чтобы навести в Византии порядок!

Артасир хотел что-то сказать, но царь, уставившись в потолок, продолжал строить грандиозные планы:

— У них в Византии полно наших граждан, которых они держат в рабстве! Мы просто освободим их! И никто не посмеет сказать, что это несправедливо!

Артасир неловко кашлянул:

— Если помнишь, я рассказывал тебе в прошлом году, что византийцы отменили рабство… Теперь у них нет рабов… Именно поэтому многие твои нерадивые и недовольные слуги бегут туда…

— Гхм… Да? Что-то я запамятовал, клянусь Митрой! Ну… тогда можно потребовать у них выдачи наших беглых рабов!

— Которые стали гражданами Византия или находятся под защитой божества, получив прибежище в их храмах? — Артасир сделал многозначительную паузу и добавил: — Конечно, мы можем потребовать этого. Но вот сочтут ли другие полисы такие требования справедливыми?..

Царь с сомнением погладил бороду.

Артасир продолжил убеждать:

— Мой господин! Нельзя недооценивать их мощь. Город прекрасно защищен и не так уж и мал. Боюсь, что десятью тысячами бессмертных не обойтись… Недавно они очередной раз пересчитали живущих в полисе людей… Они делают это каждые четыре года, а результаты оглашают среди горожан… Наивные дурачки…

— И что?

— В прошлом году перепись показала, что в Византии проживает почти триста тысяч человек…

Дарий изумленно моргнул.

— Сколько? — недоверчиво переспросил он.

— Триста тысяч, — повторил Артасир.

Царь ошеломленно погладил бороду.

— А сколько живет в Вавилоне?

— Прости, государь… — Артасир опустил голову, — я этого не знаю. Никто не знает… Уверен, что не меньше… Но теперь ты понимаешь, что такой большой город не взять наскоком…

— Да… Пожалуй…

Артасир внимательно следил за реакцией Дария. Тот нахмурился, сжал кулаки и, вскочив с трона, прошелся по пустому залу. Его шаги гулким эхом отражались от высоких, расписанных яркими красками стен.

Дождавшись, когда царь поравняется с ним, Артасир натянуто улыбнулся:

— Мой повелитель!

— Что?

— У Византия есть одно слабое место.

— И какое же?

Артасир приблизился к царю и что-то торопливо зашептал ему на ухо.

Дарий слушал с каменным лицом, но вскоре на его губах появилось подобие улыбки.

— Ты уверен?

— Да, господин!

— Хм… — царь с сомнением теребил бородку. — А это не приведет в войне?

— Вряд ли, мой повелитель. Мы сделаем всё так, что никто не поймет, что случилось. А если и поймет… По такому незначительному поводу никто в здравом уме не будет начинать войну. Если бы мы напали на Византий, остальные эллины, несомненно, поддержали бы город. Но начинать войну первыми они не захотят.

— Ну что ж… — кивнул царь. — Пожалуй, это имеет смысл. Твое предложение нужно серьезно обдумать.

— Конечно, мой господин.

Отпустив Артасира, Дарий уселся на выстланный мягкими подушками трон, откинулся на мягкую спинку и мечтательно взглянул на расписной потолок. Хороший… Очень хороший план. Все тайны Византия скоро будут в его власти.

Часть I

Глава 1

1

Сигнальный рожок всполошил гарнизон крошечного форта. Тяжелый топот бегущих ног сотрясал дощатый потолок кордегардии. С потолка посыпалась деревянная стружка и труха. Телемах хмуро посмотрел на Теллида и брезгливо стряхнул мусор с белоснежного хитона. Теллид сладко потянулся и опустил босые ноги на пол.

— Всемогущий Зевс! В чем дело? — пробурчал Телемах, накидывая на плечи положенный по уставу короткий красный гиматий.

До начала дежурства оставался еще целый час. Так хотелось провести это время спокойно… Но, похоже, надеждам Телемаха не суждено было сбыться.

— Караул, на построение!

Телемах раздраженно сплюнул на пол, но медлить было нельзя. Он торопливо подошел к оружейной стойке и подхватил копье. Снял со стены щит и покосился на Теллида. Тот уже был готов. Обменявшись хмурыми взглядами, они вышли на залитый солнцем двор.

Подходя к пирсу, Телемах разглядел огибающий мол корабль, на котором суетливые матросы сворачивали полощущийся на ветру грот, и ускорил шаг.

Перед причалом строились солдаты. Начальник гарнизона, щурясь от солнца, наблюдал за маневрами корабля. Похоже, ждали какую-то важную персону. Телемах с ненавистью стиснул челюсти. На скулах заиграли желваки. Как он ненавидел всю эту афинско-византийскую погань, перед которой теперь, по новому уставу, нужно стоять по стойке смирно и отдавать честь.

Позади раздались шаги, и на пирс торопливо вышел господин Метон. Ну точно! Раз сам директор вышел встречать гостей, ожидаются важные шишки.

Под одним стакселем, ловко переменив галс, шхуна сбросила скорость и стала подходить к пристани. Портовая команда стояла на берегу, готовая принять швартовы.

Разглядев гостей, Телемах невольно сжал рукоять копья, так что хрустнули костяшки пальцев. Вот он — самый ненавистный человек в Византии, в котором по чудовищному недоразумению все окружающие не чаяли души.

Заскрипели кранцы, когда деревянный борт навалился на причальную стену. Корабль качнулся и замер, пойманный ловкими руками швартовой команды. Сходни опустились на пирс, и, повинуясь жесту начальника стражи, почетный караул, разделившись в две линии, выстроился вдоль борта.

Стратег шагнул через планширь, встал на скрипучие доски и обернулся, протягивая руку своей спутнице. При виде госпожи Пандоры Телемах невольно ослабил хватку. Захлестнувшая его волна ненависти стала утихать. Не будь рядом этой женщины, он, наверное, не удержался бы и воткнул в грудь этого напыщенного индюка свое копье, даже если бы это стоило ему жизни. Но госпожа Пандора не заслуживала того, чтобы стать свидетельницей подобной сцены. Телемах вспомнил, как после гибели отца госпожа лично посетила их семью, и тяжело вздохнул.

Стратег пошел вдоль стражи, внимательно разглядывая лица юношей, усердно изображающих суровую решимость. Телемах, прищурившись, следил за каждым его движением. Неожиданно их взгляды встретились, и Телемах опять ощутил заливающий сознание гнев. Он торопливо отвел глаза. Стратег недоуменно моргнул и остановился напротив, молча разглядывая покрывшееся красными пятнами лицо Телемаха. Два охранника, безмолвной тенью следовавшие за стратегом, замерли и тяжело засопели.

Госпожа Пандора, идущая под руку со стратегом, радостно воскликнула:

— Телемах! Мальчик мой! Как я рада тебя видеть! — она коснулась щеки молодого воина. — Как ты возмужал! Стал настоящим красавцем! — Пандора улыбнулась и обвела глазами неподвижный строй. — Вы все здесь настоящие герои!

Она махнула рукой, случайно толкнув локтем стратега, и тот торопливо поддакнул:

— Да! Настоящие герои! — он обернулся к ректору Метону. — Теперь я вижу, что ваша безопасность в надежных руках!

— Как мама? Как сестра? — участливо спросила Пандора Телемаха.

— Все хорошо. Благодарю, госпожа.

— Надеюсь, пенсии хватает? — подхватил стратег.

— Хватает, — сухо ответил Телемах.

— Ну, отлично… отлично, — улыбнулся стратег и взял руку Пандоры.

Бросив Телемаху прощальную улыбку, она последовала за стратегом .

До Телемаха донёсся обрывок прерванного разговора:

— Где же твоя красавица? На занятиях?

— Нет. С утра с подругой убежала на пляж. Сегодня у нее вечернее дежурство…

— Прекрасно… прекрасно… А как новое здание?..

— …

Телемах проводил ненавидящим взглядом удаляющуюся фигуру.

Резкий приказ начальника охраны вывел его из оцепенения:

— Вольно! Разойдись!

Теллид, озабоченно наблюдающий за борьбой охвативших Телемаха чувств, потянул друга за собой:

— Пошли быстрее. Нам через пятнадцать минут в дозор. Надо хотя бы перекусить…

Только сейчас Телемах ощутил, что гнев и ненависть отпускают его. Кажется, сегодня он чуть не сорвался. Хорошо, что никто ничего не понял… Он тряхнул головой, сплюнул и пошел следом за своим другом.

2

Дорога петляла меж скалистых холмов, то круто взбираясь вверх, то спускаясь почти к самому морю. Вдалеке, за пенистыми голубыми волнами, на азиатском берегу виднелись покрытые рыжей черепицей крыши Халкидона. Время от времени Телемах останавливался, подносил к глазам болтающийся на шее бинокль и разглядывал мельтешившие в оживленном проливе рыбацкие баркасы. И дело было даже не в караульном уставе, предписывающем тщательное и систематическое наблюдение за окружающей обстановкой. Телемаху просто нравилось смотреть на людей, подмечать сотни мелких, незначительных деталей, узнавать знакомые очертания храмов и домов далекого Халкидона. Почему-то издалека все казалось иным. Каким-то игрушечным, далеким и беззащитным. А он, Телемах, словно Зевс, взирал с Олимпа на обычных людей, занятых своими делами и не догадывающихся о внимательной и заботливой опеке. В такие моменты Телемах чувствовал себя важным и значительным. Он воин, страж и призван оберегать эту беззащитную суетливую жизнь.

— Ты хорошо держался сегодня… — осторожно заметил Теллид.

Телемах скрипнул зубами и опустил бинокль.

— Едва сумел взять себя в руки, чтобы не прибить этого мерзавца на месте! Не понимаю, почему все вокруг любят его?

— Ну, не все… — криво усмехнулся Теллид.

— Почти все… Но неужели они не видят его ничтожество и ложь!

— Он подарил эллинам богатство и знания.

— Ты тоже веришь в эту чушь?

— Я лишь повторяю то, о чем говорят люди…

— Этот треклятый лжец водит всех за нос! Какое богатство? Оно развращает настоящих воинов, превращая их в жалких лавочников! Спартанцы забыли о чести и славе, о подвигах и победах! Теперь они на побегушках у жирных купцов и торгашей!

— Но твой отец… — задумчиво протянул Теллид, — ведь он был другом и соратником Алексиуса.

— Да… Был. И потерял свою жизнь! Ради чего? Чтобы эллины собрались под началом трапезитов с большой мошной серебра? Чтобы всех можно было купить и продать? Где слава наших предков?! Где наша честь?! Ненавижу!

Теллид сочувственно кивнул.

— …а мой отец, — продолжал горячиться Телемах, — этот лжец просто поймал его в паутину обмана и лжи! С самого начала! Он и победить-то моего отца сумел лишь подлостью и коварством!

— Но ведь госпожа Пандора спасла честь Брасида, — осторожно заметил Теллид. — Без нее твой отец потерял бы свой щит!

— Да. Отец сохранил свою жизнь и свою честь. Но я на его месте выбрал бы смерть! И очень скоро я так и поступлю! Поверь…

Теллид успокаивающе похлопал Телемаха по плечу:

— Не горячись. Жизнь не настолько плохая штука, чтобы терять ее так безрассудно.

— Мне плевать!

Теллид с сомнением посмотрел на друга и задумчиво почесал подбородок:

— Слушай, как раз хотел кое-что тебе рассказать… Пару дней назад я встречался с одним человеком, и тот сделал мне предложение. Довольно заманчивое предложение… — Теллид замолчал, ожидая реакции приятеля.

— Очередной лавочник готов купить нашу силу за звонкую монету?

Теллид скривился.

— Ну… Я бы сказал иначе… У меня появился шанс разбогатеть. И у тебя тоже… — осторожно добавил он.

— Стать охранником напыщенного жлоба? Спасибо, нет!

— Ты не дослушал, — сердито буркнул Теллид. — Тут речь совсем о другом.

— И о чем же?

— О больших деньгах. По-настоящему больших. Каких ты не сможешь заработать за всю жизнь! Один персидский купец пообещал мне кругленькую сумму за одну услугу…

Телемах нахмурился:

— Это как-то плохо пахнет…

Теллид передернул плечами:

— Не ты ли минуту назад мечтал отомстить византийцам, афиняннам и лично Алексиусу?

— И что же он хочет от нас?

Теллид огляделся по сторонам, понизил голос, словно опасаясь, что их могут подслушать, и торопливо зашептал на ухо Телемаху.

Тот хмуро выслушал предложение друга. На его скулах заиграли желваки.

— Но ведь это предательство! Нарушение присяги! Бесчестье!

— Это твой шанс расквитаться с обидчиком твоего отца!

Телемах хмуро отвел взгляд. Пнул лежащий на тропе камень. Тот с грохотом покатился по крутому обрыву и плюхнулся в кипящее море. Ничего не ответил и быстро зашагал по тропе.

Теллид озабоченно посмотрел ему вслед и бросился вслед за другом.

Они долго молча шли по извилистой дорожке. Теллид несколько раз пытался разговорить друга. Шутил, задавал неуклюжие вопросы, болтал о каких-то пустяках. Но все было безрезультатно.

Наконец, когда они подошли к кряжистой сосне, растущей на краю высокого обрыва, в глазах Теллида мелькнул хитрый огонек.

Он потянул приятеля за край плаща:

— Хочешь посмотреть кое-что?

Телемах скривился:

— Что?

— Ну… — Теллид оценивающе глянул на солнце. — Надеюсь, она сейчас там.

— Кто?

— Пошли, пошли…

Теллид уверенно повернул направо и запрыгал по каменистым ступеням, сбегающим к морю. Телемах недоверчиво покосился на приятеля, поморщился и пошел следом.

3

Артемисия стояла по пояс в воде, не решаясь сделать еще шаг. Несмотря на полуденный зной, вода сегодня почему-то казалась особенно мокрой и холодной. С веселым визгом Киниска зачерпнула полную горсть воды и плеснула в лицо Артемисии. Глаза девушки залили соленые капли. Она фыркнула и засмеялась. Киниска снова погрузила руки в воду. Артемисия зажмурилась и торопливо нырнула. Прохладные волны приятно холодили тело. Как всегда, труднее всего заставить себя сделать первый шаг.

— Догоняй! — крикнула Киниска и стремительно поплыла вперед. Брызги полетели во все стороны.

Артемисия невольно улыбнулась, и ее руки замелькали, рассекая синюю гладь. Девушки плыли наперегонки к выходу из небольшой уединенной бухты, окруженной высокими скалами.

Наконец Киниска выдохлась, остановилась, перевернулась и широко раскинула руки, покачиваясь на волнах. Артемисия коснулась ее ладони, фыркнула и тоже легла на спину, окунувшись взглядом в небесную синеву. Там, наверху, в бездонном небе, безмолвно парили чайки. Сердце Артемисии сжалось от зависти и тоски. Как бы она хотела, подобно этим смелым счастливым птицам, расправить крылья и умчаться в неведомую даль, навстречу свободе и приключениям. Подальше от этого унылого острова, ставшего для нее тюрьмой.

Охватившая ее легкая радость вдруг куда-то испарилась. Тоска и отчаяние с новой силой вгрызлись в ее сердце. Ни море, ни небо, ни смех подруги не могли помочь пленнице этого ненавистного места.

Артемисия со злостью хлопнула по воде и торопливо поплыла к берегу.

4

— Ну и куда ты меня тащишь? — проворчал Телемах, осторожно шагая по осыпающейся каменной гряде. — Мы же в патруле!

— Так мы как раз и будем проводить наблюдение за окружающей обстановкой, — заговорщически усмехнулся Теллид, вытягивая шею, силясь разглядеть что-то у подножия скал.

— Тут же бухта Афродиты! Что тут можно увидеть? — проворчал Телемах и осекся, когда его друг резко присел возле обрыва.

Рефлекторно Телемах повторил его движение и коснулся рукояти меча.

— Давай сюда! — прошептал Теллид и поманил приятеля.

Телемах подкрался к нему и выглянул из-за края скалы. Внизу, прямо под ними на песчанном пляже желтела циновка, на которой лежали две девичьи фигуры. Он невольно зарделся и недоуменно посмотрел на приятеля.

Теллид с торжествующей улыбкой подмигнул Телемаху:

— Видал?

— Кто это? — растерянно спросил тот.

— Светленькая — дочь какого-то ученого, а вторая… Ее я тут прежде не видел, — Теллид прищурился, разглядывая девушку. — Кажется, это дочь господина Метона.

— Ты с ума сошел! Ты же знаешь, что нам запрещено с ними разговаривать!

— Так мы и не разговариваем…

— Подглядывать — тем более!

— Пфф… Мы просто ведем наблюдение за окружающей обстановкой, как и полагается дозорным. Дай-ка сюда бинокль.

— Нет!

— Ну тогда хоть сам посмотри!

— Это недостойно настоящего спартанца!

— Да ну тебя! Дай сюда! — Теллид протянул руку и схватил бинокль, который Телемах положил рядом с собой.

— Нет! — Телемах дернул кожаный ремешок, но Теллид уже вцепился в бинокль.

Глава 2

Отжав длинные волосы, Артемисия тряхнула головой и подошла к расстеленной на песке циновке. Киниска тоже выбралась из воды и запрыгала на правой ноге, стараясь вытрясти воду из ушей.

Артемисия растянулась на горячей соломенной подстилке, подставив солнцу покрытый солеными каплями живот.

Киниска посмотрела на нее и завистливо вздохнула:

— Купальник от Фрины? Очень красивый…

Артемисия недоуменно взглянула на подругу: завидовать вещам глупо и смешно.

— Купальник как купальник… — безразлично сказала она, разглядывая возвышающуюся над ней высокую стройную фигуру. — Твой тоже красивый…

Киниска фыркнула и закатила глаза:

— Ты даже не понимаешь, насколько тебе повезло… У тебя есть абсолютно все, а ты этого не замечаешь! В Византии каждая девушка мечтает о таком белье!

Артемисия лишь вздохнула. С каким удовольствием она бы променяла все свои бесчисленные наряды, большой дом и прислугу на возможность спокойно, без назойливого присмотра и охраны прогуляться по широким улицам Византия.

Но, похоже, подруга не понимала, какие мысли сейчас занимают Артемисию. Киниска томно потянулась, покосилась на солнце и обвела взглядом высокие скалы, окаймлявшие бухту, словно пытаясь что-то отыскать среди серых камней. Артемисия невольно проследила за ее взглядом. Киниска улыбнулась и села рядом.

— Ну как? На этот раз тебя отпустят на праздник? Мы с отцом уплываем после обеда.

— Не знаю… — тяжело выдохнула Артемисия.

Хотя к чему было обманывать себя? Разумеется, она отлично знала, что, как и в прошлые годы, все праздничные дни она проведет здесь. Запертая в четырех стенах. Среди пыльных книг и занудных аспирантов, под неустанным надзором отца и стражи.

Не заметив ее разочарованного вздоха, Киниска принялась расписывать прелести празднеств во славу Афины и Посейдона.

— …так красиво! Выступают гимнасты, артисты, музыканты. Сладости, лимонад… Ммм… обожаю! А еще карусели, цирк, дрессированные собачки, котики! А вечером будет фейерверк! Представляешь?

Артемисия сжала губы и отвела взгляд. Да… Она представляла… Очень хорошо представляла себе, что такое цирк и фейерверк. Гораздо лучше, чем Киниска могла вообразить. Фейерверк… Артемисия лично переводила учебник для кафедры среднего машиностроения, позволивший ученым разобраться в тонкостях производства цветных фейерверков. Но сама никогда не видела его своими глазами. А Киниска может любоваться этими волшебными огненными цветами уже третий год подряд.

Острое чувство несправедливости и обиды сдавило ее грудь. Это просто нечестно! Она имеет право развлекаться вместе со всеми!

— А еще в прошлом году был… эээ… — Киниска закатила глаза, силясь вспомнить забытое слово… — Такие, знаешь, танцы, под музыку… Все девушки в нарядных платьях, а юноши такие красивые… И оркестр… Как же это называлось?

— Бал, — хмуро буркнула Артемисия, и ее сердце заныло от зависти и тоски.

— Да! Точно! Бал! — повторила Киниска варварское слово, не замечая отчаяния подруги. — Тебе бы там понравилось, — она перешла на заговорщический шепот. — Во время танца к тебе подходит мальчик близко-близко, берет тебя за талию и кружит, кружит… Ох… — она мечтательно закатила глаза.

— Фу! — делано возмутилась Артемисия. — Обниматься на глазах у всех? Это же неприлично!

— Ничего ты не понимаешь! Это раньше было неприлично. А сейчас все иначе! Слышала, скульптор Каллимах сделал статую Афродиты для храма на Лесбосе, совершенно нагой! Представляешь? Богиня в храме совершенно голая! И всем нравится!

— Да? — саркастически улыбнулась Артемисия. — А ты бы сама согласилась оказаться в таком виде перед незнакомым мужчиной?

— А что такого? — передернула плечами Киниска. — Мне нечего стыдиться! — она вскочила и закружилась перед подругой, демонстрируя стройную изящную фигуру, высоко подняв полотенце. Оно развевалось над ее головой, словно белое знамя.

Артемисия невольно расплылась в улыбке.

— Пусть смотрят! — с запалом выпалила Киниска.

Вдруг сверху посыпались мелкие камешки, и в тот же миг к подножью скалы, глухо звякнув о камни, скатился какой-то странный предмет.

Киниска вскрикнула и замерла. Артемисия вскочила, напряженно озираясь по сторонам.

— Что это? — Киниска сделала несколько шагов и подняла с песка странный предмет.

Артемисия подошла к ней, чтобы взглянуть на находку:

— Это бинокль!

— Точно!

Киниска фыркнула, задрала голову и приложила ладонь ко лбу, разглядывая скалистый обрыв.

Артемисия нахмурилась, вернулась к циновке и спешно завернулась в полотенце.

Киниска проводила ее насмешливым взглядом, затем подняла руку с биноклем и громко крикнула:

— Эй, ты! Любитель подсматривать! Если нужна эта штука, тебе придется спуститься!

Артемисия испуганно зашептала:

— Зачем? Пусть уходит!

Но Киниска лишь подмигнула ей:

— Подожди! Сейчас будет весело!

…

— Болван! — зарычал Телемах и дал Теллиду подзатыльник.

Они нырнули за каменный выступ и растерянно переглянулись.

— Эй, ты! Любитель подсматривать!.. — донесся за них задорный девичий крик.

— Проклятье! Что делать?

— Нужно вернуть бинокль, — криво улыбнулся Теллид, прислушиваясь к голосу из-за скалы.

— Собираешься туда спуститься?! Ты представляешь, что случится, если нас увидят вместе с ними?

— А что будет, если мы не вернем бинокль? Или если эти девчонки отдадут его командиру?

Солдаты переглянулись.

— Ладно… — буркнул Телемах. — Пошли!

Они аккуратно сложили на землю копья и щиты и направились к узкой тропе, сбегающей к морю.

…

Прижав норовящее сползти полотенце к груди, Артемисия напряженно следила за двумя мужскими фигурами, осторожно спускавшимися по крутой тропинке. Каждый их шаг сопровождался маленьким камнепадом.

Киниска отбросила полотенце и приосанилась. На ее лице появилась хитрая улыбка, глаза заблестели.

Воины вытянулись перед девушками, опустив глаза, словно нашалившие подростки.

Киниска вертела в руках бинокль, не обращая на них внимания.

— Посмотри! — обернулась она к подруге. — Цел и невредим. Как новенький! Умеют же делать наши мастера! — она надела бинокль на шею и заглянула в большие окуляры.

— Госпожа, — вкрадчиво произнес Телемах, но девушка проигнорировала его слова.

— Ой, какое всё маленькое! — Киниска навела бинокль на солдат и протянула ладонь в их сторону. — У меня длииинная рука!

— Киниска, хватит, — тихо окликнула подругу Артемисия.

Но девушка не унималась:

— Это какой-то неправильный бинокль. Ничего не видно!

— Госпожа… — повторил Телемах. — Пожалуйста…

Киниска взглянула через бинокль на море.

— Почему всё так далеко?! — топнула она босой ногой. — Может, он сломался?

— Госпожа, — улыбнулся Теллид, включаясь в игру, — ты просто смотришь не с той стороны!

— Да?! — нарочито удивилась Киниска. — А как надо?

— Давай покажу! — Теллид потянулся к биноклю.

— Только без рук! — Киниска хлопнула по протянутой ладони.

— Дай бинокль, и я всё объясню.

— Нет уж. Показывай так!

Теллид пристроился рядом с девушкой, перехватил из ее рук бинокль, перевернул его и поднес к ее глазам. Киниска вытянула шею и прищурилась.

— Всё такое мутное, — проворчала она, поджав губы. — Дурацкая штука!

Теллид заглянул в окуляры, почти касаясь щеки девушки и покрутил колесико. Его левая рука словно случайно легла на обнаженное плечо Киниски, но она не обратила на это внимания.

Телемах неловко покосился в сторону Артемисии. Он видел ее много раз, но как-то мельком, издалека. Трудно было в этом признаться, но в глубине души он всегда хотел рассмотреть ее поближе, налюбоваться вдоволь. Телемах и представить себе не мог, что это произойдет таким образом. Как унизительно и глупо!

Артемисия исподлобья взглянула на него.

— Прошу простить нас. Это нелепая случайность, — пробормотал Телемах.

— Разумеется, — хихикнула Киниска. — Вы просто сидели тут в засаде, ожидая персидское вторжение. Чтобы встретить врага во всеоружии и внезапным нападением сбросить в море!

— Конечно! — поддакнул Теллид, всё теснее прижимаясь к зажмурившейся от удовольствия Киниске. — Это наш долг!

— Клянусь, это вышло случайно! — с жаром воскликнул Телемах.

— Не оскорбляй богов пустыми клятвами, — нахмурилась Артемисия.

— Я никогда не даю пустых клятв! — отрезал юноша, и на его скулах заиграли желваки.

Киниска, прислушивающаяся к разговору, фыркнула.

Телемах обернулся и подошел к ней.

— Госпожа! Нам нужен бинокль! — твердо и требовательно сказал он и протянул руку.

— Нет уж! Что упало, то пропало!

— Я не настроен шутить!

— И что ты будешь делать? Отнимешь силой?

— Киниска, хватит… — устало выдохнула Артемисия.

— Нет, они должны заплатить за свое нахальство!

— Какой выкуп мы можем предложить тебе, красавица? — улыбнулся Теллид.

— Ну… — Киниска мечтательно посмотрела на небо и ухмыльнулась.

Но Телемах уже устал от этой дурацкой игры. Он чувствовал стыд и неловкость. А это не подобает спартанскому воину.

— Я не собираюсь унижаться перед женщинами! — резко сказал он и повернулся к Теллиду. — Я ухожу!

— И в чем же твое унижение? — скривилась Артемисия. — Мало разглядел?

— Было бы на что смотреть!

— Ах ты, нахал! — возмутилась Киниска.

Телемах молча развернулся и направился к тропе.

— Вас накажут, если вернетесь без него! — хихикнула Киниска ему вслед.

— Мне все равно! — отрезал Телемах.

— Мы всем расскажем, что вы за нами подглядывали! — не унималась девушка.

Телемах остановился.

— Что мы можем сделать, чтобы искупить нашу вину? — с деланым испугом спросил Теллид.

Дернув ремешок, Киниска вырвала бинокль из рук Теллида. Отступила к Артемисии и демонстративно наморщила лоб.

— Вы должны умолять о прощении, а вашим наказанием будет… — она сделала многозначительную паузу, — … поцелуй.

— Я готов! — с жаром воскликнул Теллид и встал перед Киниской на одно колено. — Моя госпожа, смиренно прошу тебя о прощении!

Киниска перевела требовательный взгляд на Телемаха:

— А ты?

— Спартанцы ни перед кем не встают на колени и никого ни о чем не умоляют! — процедил Телемах сквозь зубы.

Киниска невольно отвела взгляд и растерянно посмотрела на подругу.

Артемисию уже порядком утомил этот спектакль.

— Мне ничего от них не надо, — устало выдохнула она. — Отдай им бинокль, и пусть они уходят.

— Нет уж! — возмутилась Киниска. — Их нужно наказать!

— Я готов извиниться за нас обоих! — продолжал упрашивать Теллид. — И поцеловать могу за двоих… — он шагнул к Киниске.

Девушка сняла бинокль со своей шеи и помахала им перед лицом Теллида, словно игрушкой перед котенком. Юноша хотел схватить бинокль, но не успел.

— Сначала догони! — захохотала девушка, отскочила и побежала прочь, звонко шлепая по мелководью. Во все стороны летели брызги, переливающиеся на солнце радужным светом. Теллид бросился за ней следом.

Телемах растерянно наблюдал, как Киниска с громкими воплями убегает от Теллида. Невольно он покосился на ее подругу — та недоуменно следила за веселящейся парочкой. Их взгляды встретились. Артемисия озабоченно пожала плечами, Телемах понимающе кивнул.

Вскоре Теллид настиг беглянку. Сгреб ее в охапку и притянул к себе для обещанного поцелуя. Упершись ладонями в его грудь, Киниска игриво охала и мотала головой. Но ее сопротивление ослабевало с каждой секундой. Наконец она сдалась, и Теллид победоносно впился ей в губы. Бинокль выскользнул из рук девушки и упал на горячий песок.

— Что тут происходит!? — резкий крик застиг молодых людей врасплох.

Теллид отшатнулся от девушки, та вскрикнула и прижала ладони к лицу. Даже Телемах невольно сделал шаг назад — подальше от окаменевшей Артемисии.

— Какое бесстыдство! Что вы себе позволяете!? — пожилая служанка захлебывалась от возмущения и гнева. — Клянусь Артемидой, это немыслимая дерзость!

— Я не виновата! Они сами пришли! — кричала Киниска, скрестив руки на груди, неловко пытаясь прикрыть полуобнаженное тело. Ее лицо пошло красными пятнами.

— Госпожа! Это не то, о чем ты подумала! — растерянно забормотал Теллид.

— А что тут можно подумать? — наседала служанка. — Я все отлично видела. Вы силой пытались склонить девушек к бесчинству!

— Да! — с жаром поддакнула Киниска. — Эти мерзавцы приставали к нам! Подглядывали, принуждали…

Артемисия озадаченно моргнула.

— Но как же… — начала она. — Я могу объяснить…

— Нечего тут объяснять! — отрезала служанка. — Я все доложу господину Метону. Пусть эти молодцы объясняются с ним. А тебя, госпожа, я уже битый час ищу!

— Зачем?

— Отец просил тебя прийти пораньше. Приехал господин Алексиус с супругой…

Артемисия встрепенулась:

— Мне нужно торопиться!

— Да, девушки, поспешите. А с этими бесстыдниками я уж сама разберусь, будьте спокойны!

Телемах шумно выдохнул, с каменным лицом подошел к лежавшему на песке биноклю, поднял его и, не оборачиваясь, направился к тропинке. Теллид понуро зашагал следом.

Глава 3

1

— Ну как новый библиотечный корпус? — спросил Алексиус, сидя перед ректором Университета.

Большой стол ломился от угощений. Метон подлил вино в килик Пандоры и кивнул:

— О, да! Совсем другое дело! Теперь столько места! Хранилище дагерротипов уже перевезли, и свитки постепенно переносим.

— Удалось ускорить работу?

— Удалось… немного… Но дело не столько в помещении, сколько в нехватке людей. Все работают без отдыха. Но, сам понимаешь, время не на нашей стороне… В работе скрижали все чаще возникают сбои. За последний месяц пять раз зависала. Каждый раз приходится перезагружать…

Алексиус поддакнул:

— У нас в Академии Византия похожая история. Там еще и звук накрылся. Восемь кнопок не работают…

— На нашей — пока четыре. Но тоже, конечно, неудобно…

— Сколько страниц удалось переснять за прошлый месяц?

— Почти восемнадцать тысяч.

— Очень неплохо. А нам в Академии — всего лишь восемь.

— Ну, это и понятно. Вы ведь на своей скрижали еще и расчеты делаете. А мы только переводами и занимаемся.

— И как успехи?

— Не очень. Красная очередь уже на три месяца отстает от графика. Про синюю я даже думать боюсь…

— Эх… — Алексиус озадаченно почесал макушку. — А я как раз хотел тебя попросить сделать один перевод вне очереди. Химикам срочно нужно…

— Вне очереди?! — возмущенно выдохнул Метон. — А как же остальные проекты?

— Ну, не весь учебник… Хотя бы пару разделов.

Метон тяжело вздохнул.

— Попробуем. Скажу Артемисии, чтобы взяла дополнительно…

Вошла служанка и поставила перед гостями поднос с печеньем и тремя чашками ароматного кофе.

Метон вопросительно посмотрел на нее:

— Дочка вернулась?

— Да, господин. Уже на месте, — кивнула служанка, но голос ее прозвучал излишне резко.

— Ну, отлично! Мы сейчас кофе выпьем и придем.

— Хорошо, господин.

Пандора проводила служанку внимательным взглядом и переглянулась с Алексиусом.

— А вообще, как у вас дела? Все спокойно? — спросил стратег.

— Хвала богам! Пока все тихо.

— Я как раз хотел тебя предупредить… — задумчиво произнес Алексиус. — В Византии последнее время активизировались персидские шпионы. Мы их, конечно, держим под колпаком, целый отдел для них сказки сочиняет, но всякое может быть…

— Думаешь, стоит усилить охрану?

— Да. Думаю, стоит. И обязательно нужно поговорить со стражниками, еще раз проверить всю систему.

— У меня все под контролем.

— А как насчет того юноши? — спросила Пандора. — Мне показалось, что он как-то странно себя вел.

— Какого юноши? — удивился Метон.

— Телемах, сын Брасида, — Алексиус сделал маленький глоток кофе и отодвинул чашку. — Меня его поведение тоже немного обеспокоило. У него был такой взгляд…

— Какой? — недоуменно переспросил ученый.

— Ну… — Алексиус пошевелил пальцами, подбирая слова. — Какой-то недобрый. Ты тоже заметила? — повернулся он к Пандоре.

Она кивнула:

— Да. Что-то с мальчиком не так.

— И что вы предлагаете? — нахмурился Метон. — Допросить его? Куда-нибудь отправить? Перевести в другую часть? Он же сын спартанского героя!

— Нет-нет! Я ни в коей мере не хочу вмешиваться в ваши дела! — поднял руки стратег. — Просто хотел обратить твое внимание…

— Тут всем тяжело, — оборвал его Метон. — Надежных людей мало, работы — много. Живем почти в изоляции. Конечно, бывают недопонимания, срывы, конфликты. Но мы здесь, на островах, практически одна семья и своих не бросаем!

— Конечно-конечно! — успокаивающе улыбнулся Алексиус. — Тебе виднее!

Метон вздохнул:

— Но я обязательно учту твои советы. Усилим охрану, поговорим с бойцами. Займусь сразу после праздников.

— Ну и отлично! — Алексиус поднялся и протянул руку Пандоре. — Ну что? Идем?

— Прошу за мной! — с явным облегчением выдохнул Метон и махнул рукой, приглашая гостей за собой.

2

Артемисия торопливо поднялась по широкой лестнице. Охранник почтительно поклонился и отворил тяжелую дверь. Девушка вошла в читальный зал. Ее сердце наполнилось спокойствием и умиротворением. Это было удивительно. Словно вся мирская суета, все переживания и невзгоды остались где-то там, позади, за высокими дверями. А здесь всегда царили тишина и покой.

Она окунулась в совершенно иной мир, давно ставший для нее привычным и уютным.

Взгляд скользнул по спинам аспирантов, корпевших над рукописями. Долговязый юноша, сидевший прямо перед ней, протянул ладонь и легонько повернул тянущуюся к потолку рукоять гелиос-отражателя, направив солнечный луч на подставку с даггеротипом. Заметив Артемисию, он улыбнулся и приветственно кивнул ей.

Девушка прошла мимо скрипящих перьями переводчиков к центру зала.

Дежурный хранитель Ликон неторопливо поднялся из-за стола, с хрустом потянулся и почтительно отодвинул стул перед девушкой. Артемисия присела, взяла перо, глянула на часы. Тринадцать часов ровно. Она сделала отметку в журнале дежурного и поставила подпись.

Лишь только за Ликоном захлопнулась дверь, к ее столу выстроилась небольшая очередь за консультацией. Рабочий день начался.

Артемисия приглашающе махнула рукой.

«Эффективность по Парето», — прочла она первый запрос и кивнула. Это она помнила сама:

— Парето-эффективность — это такое распределение ресурсов в обществе, когда невозможно улучшить чье-то благосостояние, не ухудшив при этом благосостояние другого субъекта, — объяснила Артемисия и заскрипела пером, записывая ответ на бланке.

— Но это невозможно, — растерянно моргнул долговязый аспирант. — Всегда кто-то выигрывает, а кто-то проигрывает…

— Нет. Классическая экономическая теория подразумевает, что возможны ситуации взаимовыгодного обмена, когда оба участника сделки улучшают свое материальное положение. Так и достигается эффективность по Парето.

Аспирант задумчиво почесал нос и кивнул.

— Кажется, понял… — он подхватил бланк с ответом и пошел к своему столу.

Артемисия снова махнула рукой. Пухлый рыжеволосый паренек поправил очки и протянул ей свой бланк:

«Распределение Бернулли», — прочла Артемисия и нахмурилась. Она не очень любила математические вопросы. Придется заглянуть в справочник. Девушка пролистала регистрационный журнал в надежде, что ответ на этот вопрос уже был найден. Ура! Две недели назад Ликона уже спрашивали об этом.

Она облегченно выдохнула:

— Посмотри подшивку ответов за шестое число.

Аспирант кивнул:

— Спасибо, госпожа!

И все-таки было странно, как много слов и понятий с запретного языка постепенно перекочевывало в греческий. Термины, названия, даже пословицы… Тем не менее, даже зная значения слов, понять фразу на запретном языке зачастую было очень сложно. Многие вещи мог объяснить лишь человек, способный не просто говорить, а думать на нем. А таких людей в мире было совсем мало.

…

Вдалеке послышались шаги и гул голосов. Артемисия узнала низкий бас отца. Она выпрямила спину, подняла голову, критическим взглядом окинула столешницу, заваленную бумагами. Торопливо собрала их в аккуратную стопку и опустила руки на стол, замерев, словно прилежная ученица.

Очередь из аспирантов дрогнула и рассыпалась. Переводчики торопливо вернулись к своим столам.

Распахнулась дверь, и под высокими сводами появился отец. Позади него шла госпожа Пандора, держа под руку стратега Алексиуса. Отец самодовольно улыбался.

— А здесь у нас самое главное место! — громко произнес он, сделав величественный жест.

Десяток притихших аспирантов разом повернули головы в сторону высоких гостей.

— Молодые ученые переводят книги и учебники по своей специальности. А если с переводом возникают сложности, они обращаются к дежурному переводчику.

Стратег с любопытством осмотрел помещение и одобрительно кивнул «молодому ученому», с восхищением глядевшим на него.

— Как солнечная подсветка? Нормально? Или темновато? — обратился стратег к ближайшему аспиранту.

— Очень хорошо, господин Алексиус! Теперь света хватает. Единственное неудобство — солнце быстро уходит. Приходится постоянно поправлять зеркала.

Алексиус понимающе кивнул:

— Да… Не очень удобно. Постараемся что-нибудь придумать…

— Но все равно так гораздо лучше и удобнее, чем в старом здании, — торопливо сказал Метон, увлекая гостей к столу в центре зала.

Подойдя к Артемисии, госпожа Пандора расплылась в улыбке:

— Девочка моя! Как я рада тебя видеть!

Запретный язык в ее устах звучал удивительно мягко.

Артемисия встала из-за стола иулыбнулась.

— Всемогущий Зевс! Как ты похорошела! — продолжала восхищаться Пандора, обнимая девушку.

Алексиус поддакнул и добавил:

— Смотри-ка, наша малышка уже выше тебя!

Почему-то Артемисия ощутила растерянность и неловкость. Неужели она действительно так выросла? И госпожа Пандора, на которую она всегда смотрела снизу вверх, теперь казалась равной ей, как обычная подружка.

— …Ты уже совсем взрослая, — заметила Пандора, подливая масло в огонь отчаяния девушки.

Она уже взрослая! А беззаботная юность, милое детство… куда и когда они исчезли? Давно ли она сидела у Пандоры на руках, слушая, как господин Алексиус читает вслух удивительные сказки? И где же все это? Осталась лишь темница, заваленная пахучими дагерротипами и тяжелыми книгами…

— Я тебе кое-что привезла! — воскликнула Пандора и протянула девушке небольшую сумочку. — Это теперь очень модный ак…акас… — она запнулась, пытаясь выговорить сложное слово — все-таки запретный язык даже ей давался нелегко.

— Аксессуар, — деликатно подсказал Алексиус. — Да, очень популярная вещица. Все девушки в Византии сейчас ходят с такими.

— Туда можно косметичку положить, гребень и зеркальце, — продолжала рассказывать Пандора.

Артемисия с интересом взяла сумочку, сделанную из мягкой телячьей кожи. Повертела в руках, разглядывая изящное тиснение. Сжала пальцами бронзовую защелку и заглянула внутрь. Между голубыми ситцевыми стенками белел конверт. Артемисия вытащила его и с любопытством посмотрела на Пандору.

— Алиса для тебя картинку нарисовала…

У Артемисии потеплело в груди.

— Спасибо, — улыбнулась она.

Раскрыв конверт, Артемисия увидела неказистый рисунок, под которым прыгающими буквами было написано ее имя. Вокруг теснились раскрашенные сердечки.

— Дети тебя часто вспоминают. Очень ждут в гости. Особенно Алиса, — Пандора повернулась к Метону. — Я как раз хотела тебя спросить, не отпустишь девочку с нами в Византий? Мне кажется, она давно не была в городе. Пусть отдохнет, развеется… Все-таки праздник.

Артемисия затаила дыхание и с надеждой посмотрела на отца.

— В город? — озабоченно переспросил Метон. — Думаю, не стоит. Не нужно ей голову забивать всякой ерундой и от занятий отвлекаться. Тем более… — ректор кивнул на Алексиуса, — срочная работа появилась. Ты согласна со мной, дочка? — отец испытующе посмотрел на Артемисию.

Конечно, она была не согласна, но у нее не хватило духу противиться воле отца на глазах у стратега. Девушка лишь тяжело вздохнула и опустила голову.

Пандора с сомнением взглянула на мужа, но Алексиус ничего не сказал.

— Дорогая, пошли покажем гостям гелиолабораторию, — Метон обнял Артемисию и повернулся к гостям. — Вам понравится!

…

Они поднялись по крутой спиральной лестнице и вышли на открытую площадку. Отсюда весь остров был виден как на ладони. Вокруг высились стройные кипарисы и высокие пирамидальные тополя.

— Очень красиво! — восхищенно воскликнула Пандора. — Как здесь уютно, и дышится легко!

Алексиус кивнул:

— Да… Не то что в городе. Духота и шум. Хорошо здесь жить.

Но Артемисия лишь поморщилась. Как по ней, так здесь слишком воняло реактивами и химикатами. Она тяжело вздохнула. Вся эта красота настолько ей надоела, что восторги гостей казались наигранными и пустыми. Она равнодушно поддакнула и, даже не глядя по сторонам, пошла к камере гелиографии.

Как раз в этот момент два стражника навалились на рычаги. Раздался скрип, и сооружение немного повернулась.

— Хорош!

Большая деревянная кабина со сдвинутой стеклянной крышей дрогнула и замерла. Открылась дверь, и гелиограф выглянул наружу. Увидев гостей, он приветливо улыбнулся и вопросительно посмотрел на Метона.

— Продолжай работу. На нас не обращай внимание. Мы просто посмотрим.

Гелиограф кивнул и принял из рук помощника снаряженную кассету.

Метон пояснил:

— Перед съемкой пластинку покрывают раствором, и у гелиографа есть всего несколько минут, чтобы сделать снимок, пока пластина не высохнет. Потом изображение сразу нужно проявить и закрепить.

Алексиус уважительно покачал головой:

— Я вижу, ты полностью погрузился в процесс.

— А как иначе? Мы уже много чего перепробовали. Мне каждый раз приходится вникать в процесс, чтобы все делать быстро и эффективно. Без этого никуда. Вот, например, сначала лабораторию сделали этажом ниже, но при мокром процессе мастер не успевал обрабатывать снимки и готовить новые пластины. Пришлось перенести…

Алексиус с любопытством обошел кабину гелиографа кругом, провел пальцем по дощатой стене.

— Мне кажется, в проекте была немного иная конструкция… — он вопросительно посмотрел на Метона.

— Да, когда начали собирать, поняли, что кабина получается слишком тяжелой и громоздкой. Чуть изменили размер и переделали сдвигающий крышу механизм.

Алексиус одобрительно кивнул.

— А почему камера черная? — с интересом спросила Пандора.

— Чтобы не бликовала, — ответил Метон.

Они подошли к открытой двери и заглянули внутрь. У залитой солнцем стены камеры, на большом столе стояла вертикально закрепленная скрижаль, от которой к солнечным пластинам тянулись провода. У противоположной стены стояла гелиографический аппарат, возле которого суетился гелиограф.

Пандора с любопытством следила за его действиями, а Алексиус ей объяснял:

— Видишь, рядом со скрижалью закреплен листок, покрытый заштрихованными квадратиками? А рядом столбик. Столбик отбрасывает на листок тень. Гелиограф выбирает квадрат, чья штриховка наиболее близка к густоте тени, которую отбрасывает столбик. Под каждым квадратом подписано время выдержки в секундах. Гелиограф открывает аппарат и засекает время на песочных часах. Вот сейчас… — Алексус шагнул к столу и вытянул шею. — Ага. Сейчас выдержка пять секунд.

— А зачем сдвигать крышу? Она же прозрачная.

— Крыша на случай непогоды. Но даже стеклянная крыша задерживает какую-то часть света, а это удлиняет время выдержки и замедляет работу, — пояснил Метон.

— Кстати, мы же, кажется, хотели попробовать химическую вспышку. Там секундную выдержку можно ставить… — вспомнил Алексиус.

Гелиограф скривился и переглянулся с Метоном. Тот, словно извиняясь, развел руками:

— Пока не получается. Очень много брака. Не удается сделать однородную смесь. А в результате или пересвет, или слишком темно.

— И пожар один раз чуть не устроили… — подхватила Артемисия.

— Пожар? — обеспокоенно переспросил Алексиус.

Метон окатил дочь гневным взглядом и пренебрежительно махнул рукой.

— Ну какой это пожар… Так… вспыхнуло немного… Но мы всегда наготове! — он кивнул на бочку с водой и ящик с песком, стоящие на краю крыши. — Да тут и гореть-то нечему, — добавил Метон. — А в хранилище свитков, как ты и предлагал, сделали газовую систему тушения.

— Ого! — удивился Алексиус. — И как? Работает?

— Да. Раз в месяц проводим тренировку. Любой огонь гаснет за пару минут.

— Вы что, каждый месяц ее запускаете?

— Да. Уксус все равно выдыхается, так что его приходится менять. А после запуска комбината в Плевроне цена на соду упала, так что проблем нет.

— Неплохо… — одобрительно кивнул Алексус.

Пандора улыбнулась и подошла ближе к гелиокамере.

Гелиограф торопливо закрыл крышкой объектив. Вставил в гнездо кассету с дагерротипом и вытянул его из аппарата. Затем зарядил новую пластинку.

Раздались шаги. За их спиной появился помощник гелиографа. Он протянул новую кассету и торопливо пошел в лабораторию, сжимая в руках отснятую пластину.

Не обращая на него внимания, гелиограф подошел к скрижали, нажал на кнопку и, бросив взгляд на листок с тенями, вернулся к аппарату.

Пока гости разглядывали гелиокамеру, Артемисия с тоской смотрела на хрупкую скрижаль. Вот он, источник удивительных знаний… и ее бед. Бог из машины, поработивший всех вокруг. Вся жизнь на островах вертелась вокруг этого неведомого устройства. Его нужно было холить и лелеять, сдувать с него пыль и молиться, чтобы оно продолжало работать…

— И сколько делаете снимков в день? — спросил Алексиус у ректора.

— Летом в хорошую погоду — до восьми сотен.

— Ого!

— А вот переводим в десять раз меньше… — озабоченно покачал головой Метон.

— Ну ничего. Было бы что переводить… Рано или поздно скрижали перестанут работать, — вздохнул стратег, — а снимки уже никуда не денутся.

Гелиограф что-то недовольно буркнул, когда тень от Пандоры упала на скрижаль, и Алексиус заторопился к выходу.

— Ладно, не будем мешать. Вижу, что у вас все под контролем. Отличная работа!

Они снова вышли на улицу.

Алексиус продолжал расспрашивать Метона:

— А какой уровень брака?

— Что? — растерянно моргнул ректор.

— «Брак» — это неполучившиеся снимки, — подсказала Артемисия отцу. Все-таки он недостаточно хорошо владел запретным языком.

— Ага… Понял… Ну, примерно один из пятнадцати снимков приходится переделывать. Обычно вечером проверяем, а утром переснимаем неудачные кадры за прошлый день.

— А где хранится скрижаль по ночам?

— О! Это самое защищенное место на островах! — улыбнулся Метон. — Пойдемте покажу…

Глава 4

1

Телемах с Теллидом стояли навытяжку перед командиром гарнизона. Тот раздраженно мерил шагами небольшой дворик, прилегающий к кордегардии, и кричал:

— Позор! Отвратительно! Как вам не стыдно, бойцы!

— Нам очень стыдно, командир… — пробасил Теллид, но капитан стражи лишь отмахнулся от его оправданий.

— С тобой все ясно! Но ты! Ты, Телемах! — он испытующе посмотрел на юношу. — от тебя я такого не ожидал!

Телемах стиснул губы и отвел взгляд.

— Капитан! Все было не так! Эти дуры… — начал Теллид.

Но командир оборвал его:

— Молчать! Думай, что говоришь о дочери нашего ректора!

— Клянусь Зевсом! Они сами спровоцировали нас!

— Да? — капитан хмыкнул. — Спровоцировали на что?

— Ну… — Теллид сбился и сердито засопел.

— А ты что скажешь? — повернулся капитан к Телемаху. — Кто спровоцировал тебя?

— Никто.

— Хочешь что-то добавить?

— Нет.

На пороге появился Метон.

Капитан почтительно поклонился. Стоявшие по стойке смирно бойцы еще больше присмирели.

Глянув исподлобья на провинившихся юношей, Метон наклонился к уху капитана и что-то сказал тому.

Капитан кивнул и сурово посмотрел на провинившихся солдат:

— Сдайте оружие и ждите меня в казарме!

— Так точно! — рявкнули бойцы и направились к выходу.

Повисла тишина. Метон с капитаном молча смотрели друг на друга, прислушиваясь к удаляющимся шагам.

Наконец начальник стражи решился:

— Прошу прощения, господин ректор. Случившееся недопустимо. Я приложу все силы, чтобы вбить это в их тупые головы! Они запомнят этот урок!

— Полно, Эвксин, — Метон устало вздохнул и опустился на клисмос. — Я все понимаю. Так же, как и ты сам. Молодые ребята, запертые здесь. Кровь бурлит, кружит голову… Все мы были молодыми…

С лица капитана исчезла маска холодного высокомерия. Он облегченно вздохнул и улыбнулся.

— Я рад, что ты понимаешь, Метон. Дурацкая история. Честно говоря, зная Киниску, я вполне могу поверить, что это девчоночьи проказы.

Метон скривился.

— Но твоя дочь хорошая девочка! Она, разумеется, ни при чем! — торопливо добавил Эвксин.

— Разумеется…

— Я накажу этих обормотов! — горячился Эвксин. — Даже если перед тобой хвостом крутят, воин должен уметь держать себя в руках! На месяц запрещу увольнительные! И по три наряда вне очереди! — капитан покосился на недовольную физиономию Метона и поправился: — По пять нарядов и полтора месяца без увольнительной! Пусть знают!..

Но Метон продолжал с кислой миной смотреть на Эвксина.

— Что? Еще строже наказать?

Ректор вздохнул:

— Скажи, Эвксин, а в последнее время в поведении этих бойцов ничего не было необычного?

— Необычного? — растерянно переспросил капитан.

— Ну, каких-нибудь намеков, разговоров, других странностей?

— Кажется, нет… У нас здесь всё строго… А в чем дело?

— Я сегодня говорил со стратегом. Чем-то ему взгляд Телемаха не понравился.

— Взгляд? Какой у него взгляд?

— Не знаю! — со злостью выкрикнул Метон и вскочил со стула.

Он начал раздраженно мерить шагами тесный дворик, вымощенный грубо отесанными каменными плитами.

— Не знаю… — повторил он уже спокойным голосом. — Но стратегу этот взгляд не понравился.

— И что? Это всего лишь взгляд! Я не могу предъявлять бойцам то, что они как-то не так на кого-то взглянули! Тем более сыновьям героев Эллады!

Метон остановился и сказал:

— Это ты не можешь предъявить. Согласен. Но вот неподобающее поведение — очевидный факт.

— И что? Предлагаешь избавиться от бойцов под этим предлогом?

Метон пожал плечами:

— Ты командир гарнизона, и решать тебе. Я просто высказал свои опасения и донес до тебя соображения стратега…

— Проклятье! — Эвксин тоже поднялся. — Ты не оставляешь мне выбора!

— У нас у всех есть долг! Перед богами и перед нашим общим делом! Ты знаешь это лучше меня…

— Хорошо, — кивнул Эвксин. — Я подумаю, как лучше поступить.

2

Артемисия вернулась к работе. Но у нее все никак не шли из головы слова Пандоры. Византий, праздник… Она вздыхала и косилась на подаренную сумочку. И зачем ей этот подарок здесь?! Куда тут ходить с ним? Это же нечестно! Она постоянно поглядывала на дверь в надежде, что та распахнется, войдет отец, улыбнется и скажет: «Дорогая, я вижу как много ты работаешь! Ты заслужила отдых! Поезжай с господином Алексиусом!..»

Артемисия почти убедила себя, что это произойдет. Вот сейчас. Еще чуть-чуть потерпеть. Всего несколько минут… Но время тянулось и тянулось. Стало вечереть. Когда пришел слуга и стал зажигать на столах у аспирантов масляные светильники, Артемисия поняла, что ее надеждам не суждено сбыться. Она с отчаянием сжала кулаки и зажмурилась, сдерживая рвущиеся наружу слезы. Как же это несправедливо!

Наконец ее смена закончилась. Она сделала последнюю запись в журнале. Встала, со злостью обвела взглядом ненавистные стены и, стиснув зубы, торопливо пошла к двери.

Но у выхода ее ждал отец, держащий в руках ящик с дагерротипами.

— Дорогая! Для тебя есть срочная работа!

Артемисия недоверчиво посмотрела на него:

— Работа? Сейчас?

— Это очень важно, — просительно добавил Метон. — Господин Алексиус очень просил…

— Можно, я хотя бы немного отдохну? Сегодня ведь праздник!

— Конечно, дорогая! — неловко кивнул отец и зашёл в опустевший зал, тонущий в вечернем сумраке.

Дагерротипы жалобно звякнули, когда Метон опустил ящик на рабочий стол Артемисии.

Подслеповато щурясь, отец развернул пояснительную записку и прочел:

— Нужна третья и четвертая главы. Про какие-то… Ам.. Амниты…

— Аммониты.

Метон пожал плечами:

— Может быть, и аммониты… Тут так написано, не разберешь.

— Я разберусь.

— Умница моя! — отец поцеловал Артемисию в лоб.

— И когда нужен перевод?

— Ну, ты же знаешь, — неловко улыбнулся отец, — как всегда, еще вчера.

Артемисия открыла крышку и провела пальцем по длинной шеренге позвякивающих дагерротипов. Устало потерла виски, вытащила первую пластину и навела ее на равномерно горящий светильник. Прищурилась, разглядывая буквы, и тяжело вздохнула.

— Скажи, чтобы мне принесли сюда ужин.

— Да-да! Конечно, дорогая! — отец торопливо обнял ее. — Ты моя малышка, вся в маму!

Девушка покосилась на отца:

— А что мама? Скоро вернется?

— Ну ты же сама знаешь. Пока сама все лично не обустроит и не проверит, она не успокоится! Больницу в Херсоне открыли лишь месяц назад. Там еще дел невпроворот.

Артемисия ничего не ответила. Она отыскала пластину, содержащую оглавление учебника, закрепила ее на подставке и начала записывать номера необходимых страниц.

Отец неловко потрепал ее по волосам и торопливо пошел к двери.

— Сейчас тебе принесут ужин! — крикнул он дочери и захлопнул за собой дверь.

Артемисия осталась одна. Опять одна. Она обвела ненавидящим взглядом темный зал, стиснула зубы, зажмурилась и судорожно всхлипнула. Нет, так больше не может продолжаться! Нужно вырваться отсюда! Освободиться любой ценой!

Глава 5

1

По городу плыл аромат благовоний, смешанный с запахом жареного лука, горелого мяса и паленой шерсти. Дружный рев труб заглушал несущийся с агоры людской гомон. Смех, песни, звон кифар. Всё вокруг смешалось в праздничной суматохе. Вот мимо протащили упирающегося и вопящего козла, следом прошла старуха, у которой на шее висела связка растерянно кудахтающих кур.

Но ни веселые песни, ни лукавые кроткие взгляды спешащих мимо девушек, ни почтенные приветствия степенных мужей не могли вывести Телемаха из оцепенения. Он неподвижно сидел, сжимая в руке килик с выдохшимся грошевым вином, и глядел сквозь эту людскую суету на виднеющиеся на горизонте острова.

А Халкидон жил своей праздничной жизнью, не замечая еще одну поломанную судьбу и разбитые надежды.

Из дверей харчевни вышел Теллид и поставил перед Телемахом деревянную плошку, до краев заполненную дымящейся кашей.

— Поешь.

— Не хочу.

Теллид сел рядом с Телемахом и налил себе вина:

— Да ладно, хватит! Ты же сам ненавидел этих университетских червей! О чем тут жалеть?

— О том, что меня обвинили в бесчестье!

— Ой, да ладно! Ни в чем тебя не обвинили. Отстранили, и всего делов.

— Всего делов?! Теперь каждый будет знать о том, что меня вышвырнули за неподобающее поведение! Как я буду смотреть людям в глаза?! Что скажет мать?..

Теллид испытующе посмотрел на приятеля:

— А ты помнишь наш недавний разговор?

Телемах скривился, словно от зубной боли:

— Помню…

— Если мы примем предложение, нам больше никогда не придется ни перед кем оправдываться! Ты понимаешь?

— Хочешь, чтобы меня обвиняли в бесчестье обоснованно? Чтобы я предал Элладу?

— Да при чем тут Эллада? С нами поступили подло, и ты сам знаешь об этом. Нужно просто восстановить справедливость.

— То, что предложил ты, не имеет никакого отношения к справедливости!

— Ну и что! Зато имеет отношение к деньгам, — усмехнулся Теллид, — и к мести…

— И когда?..

— Ты же сам понимаешь, что сегодняшняя ночь — самое подходящее время. Праздник. Все расслаблены, навеселе…

— Но…

— Никаких но! Послушай! Нам и делать ничего не придется! Просто указать правильное время и место. И всё!

— А если встретим кого-то из наших?

— Наши — это спартанцы, это мы с тобой! А они на островах — они не наши. Они чужаки! Именно они сделали Спарту слабой и беззубой, отдали Элладу во власть охлоса, лавочников и купцов!

На скулах Телемаха заиграли желваки:

— Я давал клятву перед богами и людьми!

— Ты клялся защищать честь своей Родины и своего рода! Именно это я и предлагаю. Защитить честь!

Повисла тишина. Опершись подбородком на сцепленные пальцы, Телемах замер, глядя на морскую гладь.

Наконец он принял решение:

— Нет. Я не пойду на это.

Теллид разочарованно вздохнул и досадливо тряхнул головой:

— Это твое последнее слово?

— Да!

Теллид прикрыл глаза и забарабанил пальцами по строганым доскам грязной столешницы:

— Но мне нужна твоя помощь…

Телемах ничего не ответил.

— Понимаешь… — продолжил Теллид. — Я… я им не доверяю. Без тебя мне не справиться.

— Я не буду в этом участвовать, — повторил Телемах.

— Но ты же не донесешь на меня? — в голосе Теллида мелькнуло беспокойство.

— Конечно, нет.

— Значит, ты уже участвуешь!

Телемах шумно выдохнул и сжал кулаки.

— Извини, извини! — Теллид обезоруживающе поднял руки. — Давай так. Ты ни в чем не будешь участвовать. Просто подстрахуешь меня. Договорились?

Телемах молчал.

— Ради нашей дружбы! Пожалуйста!

Телемах с досадой хлопнул ладонью по столу, так что опустевший килик подпрыгнул и, тихо звякнув, покатился по столу.

2

Устало потерев виски, Артемисия со стоном откинулась на спинку клисмоса, с ненавистью глядя на исписанные листы. За вечер удалось перевести всего лишь десять страниц. Ужасно! Как она ненавидела эту дурацкую химию вместе с математикой, физикой и прочей ботаникой! О боги! Как она устала! Когда же все это закончится?

Она прошлась по пустому залу, прислушиваясь к непривычной тишине. Почти все уехали в Византий на праздник Посейдона и Афины. А она, как бесправная рабыня, должна пытаться перевести с запретного языка такие вещи, о которых никто в мире не имеет ни малейшего представления! Разве это по силам обычному человеку? Разве справедливо, что ее жизнь, ее молодость проходит именно так?

Артемисия с завистью вспомнила подругу. Киниска свободна, смела и независима. Как бы она хотела стать хоть немного похожей на нее! Гулять по улицам Византия! Встречать новых людей, знакомиться с красивыми юношами! Танцевать на балах…

Артемисия невольно сжала кулаки. Несправедливо! Как же это нечестно и несправедливо! Ее глаза застилали слезы. Она торопливо вытерла их тыльной стороной ладони и шмыгнула носом.

И вдруг Артемисия вспомнила пожар в гелиографической лаборатории, случившийся несколько месяцев назад. Тогда она ощутила ужас, но одновременно и какое-то пугающее ликование. Где-то в глубине души она вдруг обнаружила надежду, что всё закончится и она наконец получит свободу.

Свобода… Что же это все-таки такое? Как бы ей хотелось стать птичкой. Стремительной ласточкой или могучим альбатросом. Раскинуть крылья и отправиться в полет над безбрежными волнами, убегающими за манящий горизонт. Беспредельный и недостижимый. Наверное, это и есть настоящая свобода…

Артемисия выдвинула ящик стола и вытащила потрепанную рукопись, испещренную необычными буквами. Читать на этом языке было нелегко. Еще один запретный язык… В отличие от других она знала, что запретный язык не один. Скрижаль знала десятки, сотни языков. И осознание неимоверных объемов хранящихся в скрижали знаний повергал Артемисию в ужас. Она уже понимала, что целой человеческой жизни не хватит, чтобы узнать даже одну сотую того, что могучие боги вложили в этот таинственный артефакт. А это значило, что в ее жизни нет места надежде и свободе. Всю жизнь она проведет в этой пыльной тюрьме.

Артемисия развернула рукопись и впилась в нее глазами, с трудом разбирая непривычные слова:

“…freedom is the very nature of his being, that whatever stands against that freedom must be set aside, be it ritual or superstition out limitation in any form.”

(… свобода есть сущность каждого, и потому все, что ее ограничивает, должно быть отметено прочь — будь то традиция, суеверие или любое другое ограничение в какой угодно форме) .

«Предела нет, Джонатан, — прошептала девушка непослушными губами. — Предела нет!» — стиснув зубы, она с треском захлопнула ящик стола, резко встала и направилась к двери.

Когда Артемисия поднялась на крышу, вдали, в черном небе на горизонте расцвели огненные цветы. Праздник был в самом разгаре. Сделав усилие, девушка отвернулась и направилась к обитой железом двери. Поставив светильник на полку, она сняла с шеи ключ. Со скрипом распахнулась дверь, и Артемисия вошла в хранилище.

Ее сердце грохотало. Девушка сама еще не понимала, зачем пришла сюда поздним вечером и что собирается сделать. Она открыла ларец и вытащила скрижаль. Нажала кнопку — на экране появился текст. Она вышла в главное меню. Проверила уровень заряда и замерла, ощущая, как все тело бьет холодная дрожь. Ее пальцы ослабли, и скрижаль чуть не выскользнула из ее рук. У Артемисии перехватило дыхание. Всемогущие боги! Что если скрижаль упадет и разобьется?

Девушка застыла, пораженная ужасной мыслью. А вдруг это именно то, чего она хочет? Избавиться от этого проклятого дара…

По ее спине побежали капли холодного пота. Нет! Нужно остановиться. Успокоиться… Она сделала несколько глубоких вдохов.

Но ее сознание уже было отравлено запретным желанием. Разбить — это слишком очевидно и просто. Отец сразу догадается, что это ее рук дело, — только у нее есть ключ. Но ведь есть и другие способы… Артемисия, конечно, знала, что скрижаль вовсе не дар неведомых богов. Она сделана людьми, а значит, как и всё, сделанное человеком, несовершенна и хрупка. Хотя все вокруг верят, что скрижаль — это дар Посейдона, она боится воды. Особенно морской. Если несколько капель попадут внутрь, скрижаль перестанет работать. И эта безумная гонка наперегонки со временем остановится. Так будет правильно и справедливо. Скрижаль уже подарила людям знания, которых хватит на многие годы. Но уже не нужно будет никуда спешить…

Или это бессмысленно и ничего не изменит? Разве это освободит ее? С тяжелым стоном Артемисия положила скрижаль и обхватила голову ладонями. Ее трясло.

Нужно успокоиться. Она судорожно всхлипнула. Нужно взять себя в руки.

Девушка вышла на улицу и подставила лицо прохладному ночному ветру. На горизонте продолжали рассыпаться яркие всполохи фейерверков. Артемисия подошла к краю крыши и облокотилась на перила, делая долгие протяжные вздохи. В висках стучало.

Позади послышался какой-то странный шорох.

Артемисия резко обернулась:

— Кто здесь?

Ни звука… Лишь треск цикад и шелест листвы заполняли ночную темноту.

Артемисия напряженно прислушивалась. Послышалось… Это нервы. Просто нервы… На нее вдруг нахлынуло горькое осознание той подлой мерзости, которую она невольно хотела совершить. Девушка закрыла глаза. «Прости меня, отец…» — невольно прошептали губы. Артемисия запрокинула голову, всматриваясь в бездонное звездное небо. Тяжело вздохнула, сделала шаг, но в следующий миг ее окутала тьма. Она дернулась, пытаясь закричать, но ее рот уже зажали чье то сильные ловкие пальцы.

— Молчи, если хочешь жить! — прошептал голос с сильным персидским акцентом.

Глава 6

1

Время до заката, казалось, тянулось вечность. Устав от томительного ожидания, Телемах перекинул плащ через плечо и вышел в город. На агоре он не удержался и заглянул в оружейный магазин «Дары Ареса». Большая выцветшая на ярком солнце вывеска обещала постоянным покупателям двадцатипроцентную скидку на набор метательных ножей. Ну что ж, стоит взглянуть…

Заметив нового посетителя, приказчик расплылся в улыбке, предвкушая удачную сделку, и приветливо махнул рукой:

— Хайре, уважаемый.

Телемах молча кивнул в ответ.

— Что тебя интересует, господин?

Телемах указал на рекламный плакат.

— Метательные ножи по акции? О! Прекрасный выбор! Отличная дакийская сталь, с содержанием углерода ноль-шесть. Великолепное сочетание твердости и упругости. Новая технология, запатентованная Стальным союзом!

Телемах требовательно протянул ладонь.

— Прошу, прошу, почтенный, — приказчик протянул Телемаху пробный комплект и поманил за собой к дальней стене магазина, где деревянной решеткой был огорожен тир.

— Ты можешь испытать ножи.

Телемах вытянул указательный палец и положил на него холодное лезвие. Баланс неплохой. Подбросил несколько раз. Крутанул между пальцами: удобный хват, хороший вес. Провел по лезвию и нахмурился. Заточка оставляет желать лучшего.

— Заточка заводская, — торопливо прокомментировал приказчик. — Но всегда можно доработать напильником.

Телемах хмуро кивнул и отодвинул приказчика в сторону. Положил в левую ладонь четыре ножа, раскрыл их веером. Пятый нож он взял в правую руку, подбросил, перехватил лезвие на лету и, не останавливая движение, резко выбросил руку вперед.

Серое лезвие мелькнуло в тусклом свете и с глухим звоном вошло в центр деревянного щита. Телемах схватил следующее лезвие и отправил его в мишень.

Раскрыв рот, приказчик наблюдал за стальным дождем, рассекавшим воздух. Последний нож совершил оборот и ткнулся в торчащую из мишени рукоятку своего собрата, звякнул, отлетел в сторону, с глухим стуком упав на пол.

Телемах поморщился. Проклятье! Вот что значит редкие тренировки. Надо было чуть опустить ладонь…

— Прекрасно! — подобострастно воскликнул приказчик и бросился вытаскивать ножи из мишени. — Они будто созданы для тебя!

Телемах задумчиво поскреб подбородок. Вообще-то он не собирался сегодня ничего покупать, тем более метательные ножи. Разумеется, Телемах знал, что метательные ножи — всего лишь игрушки. Забавные и интересные, но, по сути, бесполезные для спартанского гоплита. Но так хотелось хоть как-то отвлечься от всего, что на него свалилось.

— Перевязь в подарок! — улыбнулся приказчик, словно почувствовав его сомнения. — Очень удобная. Можно спрятать под плащом или хитоном!

Телемах задумчиво барабанил пальцами по прилавку:

— Сколько?

— Двадцать драхм.

Телемах нахмурился:

— Со скидкой — шестнадцать! — тут же поправился продавец. — А тебе, как постоянному покупателю, уступлю за пятнадцать!

Телемах вздохнул. Таких денег наличными у него все равно при себе не было.

— Чеки тоже принимаем! Византийской Коммерческой и Первой Афинской Трапезы! Без комиссии.

— А Полевого управления Центрального Византийского?

— Ну разумеется!

— Хорошо, — буркнул Телемах, почему-то ощущая внутреннюю досаду, словно его каким-то образом обвели вокруг пальца. Хотя все было честно.

Он достал чековую книжку и под пристальным взглядом приказчика выписал чек.

Тот самодовольно улыбнулся и с почтением подхватил исписанный листок, покрытый водяными знаками.

— Благодарю, уважаемый!

Скрипнула дверь, и в магазин вошла пара покупателей. Телемах покосился на них. Смуглые лица, короткие бородки, черные плащи. Настороженные, глубоко посаженные глаза. Персы. Они не были похожи друг на друга, но почему-то двигались на удивление слаженно. Когда гости окинули взглядом заставленные оружием витрины, в их глазах появился нездоровый блеск. Они перекинулись парой слов. Один потянулся к стеллажу с кинжалами. Второй пошел к стойке с мечами.

Телемах отступил, освобождая место возле прилавка. Перевязь с ножами слегка оттягивала плечо. Нужно привыкнуть к их весу.

Искоса он продолжал наблюдать за вошедшими. Что-то в них его смущало. Ловкие экономные движения? Холодный цепкий взгляд? Ну что тут особенного? Мало ли в Халкидоне персидских гостей?

Кивнув приказчику, Телемах вышел на улицу. Пригладил растрепавшиеся волосы и побрел вдоль закрывающихся лавок. Солнце уже почти скрылось за горами европейской стороны.

На углу возле харчевни Аристарха он заметил еще пару персов. Они молча уплетали знаменитую на весь Халкидон шаверму. Телемах ощутил голодное урчание в животе. Надо бы подкрепиться. Он поймал на себе напряженный внимательный взгляд незнакомцев и невольно поправил висящий на боку меч. Что-то его беспокоило в подобном любопытстве.

Махнув рукой Аристарху, Телемах взял свою любимую шаверму с рубленным мясом и острым скифским перцем, про который шутили, что он острее наконечников скифских стрел. Вместо того чтобы сесть за свой любимый столик, он подхватил обернутую берестой шаверму и пошел вниз по улице. Телемах осторожно держал шаверму, стараясь не заляпать плащ, но пару горячих капель упали на его сандалии.

Несколько поджарых вороных жеребцов, пофыркивая и постукивая копытами, стояли на привязи возле постоялого двора. Телемах задержался, разглядывая лошадей. Совсем не похожи на хорошо знакомых, крепких и приземистых фессалийских жеребцов. Эти кони были высокими, тонконогими и грациозными. Симпатичные лошадки. Но очень неуместны здесь, на задворках Халкидона, возле дешевого постоялого двора.

Улицы стремительно пустели. Те немногочисленные жители Халкидона, кто не отправился на праздник в Византий, потянулись в сторону храма Посейдона, стоящего на холме. Там уже зажгли огромные жертвенные костры, и воздух был пропитан дымом и тяжелой гарью.

Раздался призывный свист флейт. Скоро начнется жертвоприношение.

В переулке слева мелькнула чья-то тень. Телемах торопливо запихнул в рот остатки шавермы и повернул следом. Снова несколько незнакомцев в темных плащах. Не слишком ли много незнакомцев для одного дня?

Телемах лихорадочно соображал, как ему поступить. Предупредить Теллида? Но его уже нет в городе. Обратиться к начальнику стражи? И что ему рассказать? Похоже, уже поздно что-то предпринимать. Да и непонятно, в чем состоит угроза. Эллада — открытая страна. Здесь никто не запрещает чужестранцам ходить по улицам и собираться в группы.

Остается одно. Телемах сжал кулаки и торопливо зашагал в сторону постоялого двора, где они с Теллидом сняли комнату на ночь.

2

Перетянутая веревка глубоко врезалась в кожу. Артемисия уже почти не чувствовала ладоней. Изредка она пыталась пошевелить руками, чтобы хоть как-то разогнать застывшую кровь, но каждый раз получала тычок в бок. Больно и унизительно. Она с трудом сдерживала слезы. Всё случившееся было настолько невероятным и произошло так быстро, что она толком не успела испугаться. Даже сейчас ее больше волновала не собственная судьба, а то, как грубо эти дикари бросили в лодку футляр со скрижалью. Они же совершенно не понимают, какое это сокровище!

Артемисия глубоко вздохнула. Ах, если бы у нее не был заткнут рот… Она бы посулила им пять, десять, двадцать золотых талантов! Она бы назвала сумму, перед которой невозможно устоять! Спокойствие… Только спокойствие… Рано или поздно похитители позволят ей говорить. Нужно лишь дождаться этого момента, а потом людская жадность сделает свое дело…

Жадность… Артемисия с ненавистью покосилась на сидящую впереди фигуру, закутанную в серый плащ. Она напряженно вслушивалась, ловя скупые редкие фразы, которыми перекидывались похитители. И, судя по всему, именно этот человек был эллином, а значит, предателем. Кто же он? И сколько посулили ему персы, что этот мерзавец продал свою Родину, честь и богов? Ей показалось, она узнает дорийский говор. Откуда этот подлец? Мессенец? А может, с Аргоса или Мегары? Мегарцы всегда ненавидели афинян и их союзников…

— Вон свет! Правь туда! — коротко приказал впередсмотрящий на персидском.

Лодку качнуло на прибрежной волне. Фигуры в черном налегли на весла. Сделав последний мягкий прыжок, лодка ткнулась в песчаное дно. Сидевший на носу спрыгнул в воду и, упираясь ногами, потянул лодку на песчаную отмель.

Их уже ждали. Еще одна черная фигура поставила фонарь на песок и ступила в воду, Девушку схватили в охапку и потащили на берег, словно мешок с зерном.

— В условленном месте. Не оставляй следов! — отчетливо произнес оставшийся в лодке человек. И налег на весла. Лодка скрылась в темноте.

…

Артемисия очутилась на берегу. Она лихорадочно озиралась, пытаясь понять, куда ее привезли. Нужно запомнить каждую деталь. Потом, когда ее освободят, она всё припомнит каждому из этих мерзавцев!

Предатель в сером плаще подошел к одному из похитителей.

— Ну как? Договор выполнен?

— Да.

Предатель держался развязно и нагло. Но Артемисия никак не могла разглядеть его лицо, укрытое серым капюшоном.

— За девчонку надо бы доплатить.

— Ты же сам сказал, что это случайность, — перс коверкал слова, и Артемисии приходилось напрягать слух, чтобы разобрать его непривычный говор.

— Ты даже не понимаешь, как вам повезло! Эта девчонка — дочь Метона! Главного хранителя скрижали! Она посвящена в таинства и умеет говорить с богами…

— Что это значит?

Предатель развел руками:

— Сам не знаю. Это то, о чем шептались на островах. Знаю лишь, что в паре с девчонкой ценность скрижали возрастает многократно.

Артемисия ощутила приступ ярости. Мерзавец! Какая гнусная тварь! Чтоб он сдох! Впервые в жизни она пожелала кому-то смерти.

— Хорошо. Ты получишь щедрую награду за все.

— Хвала Гермесу!

Перс сделал знак тому, кто встречал их на берегу, и тихо спросил на персидском:

— У вас все готово?

— Да, мой господин, — также на персидском ответил тот. — Мои люди оцепили берег и ждут приказа.

— А что в городе?

— Все спокойно, господин.

— Хорошо… Выдай этому то, что он заслужил.

Глухо звякнули монеты. Артемисия впилась ненавистным взглядом в предателя.

— В каждом кошеле сотня золотых. Держи.

Предатель вцепился в тяжелые холщовые мешочки и начал пересчитывать:

— Один, два, три…

Словно во сне, Артемисия видела, как сзади к предателю подошел один из персов.

— … семь, восемь, девять… — голос предателя звенел от удовольствия.

— Десять! — усмехнулся перс за его спиной и взмахнул рукой.

Предатель вздрогнул и опустил взгляд, с удивлением глядя на клинок, торчащий у него из груди.

Он попытался что-то сказать, но изо рта вырвался лишь хрип, смешанный с кровавой пеной. Его руки безвольно упали, и охапка тяжелых кошельков рассыпалась по земле.

Артемисия отшатнулась и зажмурилась. Но странный свист заставил ее распахнуть глаза.

Всё мигом переменилось.

Убивший предателя перс судорожно дергался на земле, из его шеи торчала стальная рукоять ножа. Перс, отсчитывающий золото, медленно оседал, прижав ладони к распоротому животу. А меж троих оставшихся похитителей скользила стремительная тень.

Снова взмах мечом — и из шеи еще одного перса хлынул кровавый фонтан. Двое оставшихся наконец пришли в себя и выхватили оружие. Но это их не спасло. Темная фигура кружила в смертоносном танце, укрывшись за большим круглым щитом. Звон клинков. Выпад. Перекат. Прыжок. Удар снизу. Укол. И вот еще один враг падает на землю.

— Сюда! Тревога! — завопил оставшийся в живых перс.

Это были его последние слова. Толчок щитом. Ложный выпад. И стальной клинок вонзился в правый бок персидского воина. Призывный крик превратился в тяжелый стон и наконец умолк.

Человек со щитом бросился к пронзенному предателю и упал возле него на колени.

— Теллид! Теллид! Держись! Только держись! Я помогу тебе!

Сердце Артемисии упало. Она ведь только-только поверила, что все кончилось.

А незнакомец продолжал тормошить тело предателя:

— Теллид!

Где-то за темными силуэтами деревьев послышались крики.

Незнакомец поднялся и впервые посмотрел на пленницу.

— Госпожа Артемисия? — изумленно спросил он.

— Угу-бу-бу, — промычала девушка, пытаясь выплюнуть кляп.

Он склонился над ней и аккуратно разрезал стягивающие ее руки веревки. Артемисия схватила онемевшими пальцами повязку, закрывающую рот.

— Нужно уходить! — крикнул незнакомец.

Артемисия невольно поморщилась услыхав грубый дорический говор. Похоже, это спартанец… Так же, как и убитый предатель? Это сговор? Чего ей ждать?

Как там говорится на запретном языке? Из огня да в полымя… А она опять забыла спросить у стратега, что такое полымя. Видимо, ничего хорошего.

— Если спасёшь меня, получишь десять талантов золота! — сказала она твердо.

Спартанец, чье лицо она никак не могла разглядеть в ночной темноте, лишь тряхнул головой:

— Пошли!

Он протянул ей руку, и Артемисия поднялась. Ноги пронзили тысячи игл. Она ойкнула.

— В чем дело?

— Ноги затекли.

— Разотри!

Незнакомец вернулся к телу предателя. Что-то торопливо снял с его шеи и подобрал с земли несколько кошельков.

С трудом переставляя ноги, девушка подошла к командиру персов.

— Уходим! — повторил незнакомец.

— Подожди!

Девушка раскрыла суму, лежащую возле неподвижного тела. Плотная ткань была пропитана чем-то липким и горячим. Всемогущие боги! Она зажмурилась и запустила руку, ища футляр со скрижалью.

— Что ты делаешь! Быстрее!

Пусто! Артемисия издала протяжный стон.

За деревьями мелькнул свет факелов.

— Бежим!

— Помоги найти!

— Что?

— Скрижаль!

— Что? — недоверчиво переспросил незнакомец.

— Они украли скрижаль Посейдона!

— Мне плевать! Я ухожу!

— Без скрижали ты не получишь награду!

Спартанец лишь пренебрежительно фыркнул.

Артемисия металась по заваленному телами месту побоища. Один из персов был еще жив и тяжело стонал, с хрипом глотая воздух. Девушка покосилась на тускло блеснувший в лунном свете меч. Нет… Это ничего не изменит. Нужно найти скрижаль.

Больше не глядя вслед растворившейся в темноте фигуре, девушка лихорадочно обыскивала валяющиеся на земле мешки, всей кожей ощущая стремительно ускользающие секунды. Когда проклятье уже было готово сорваться с ее уст, она нащупала знакомый плотный футляр.

Эврика!

Дрожащими пальцами она открыла застежку и заглянула внутрь. Скрижаль, провода, солнечные панели… Все в порядке! Хвала Зевсу!

— Хей! Что происходит?! — резкий возглас на персидском заставил Артемисию замереть.

Она подняла голову и увидела направленные в ее сторону копья. Два перса, тяжело дыша, стояли перед ней, ошеломленно оглядывая картину побоища.

— Сюда! Они здесь! — призывно закричал один из них.

Артемисия беспомощно прижала футляр со скрижалью к груди и затравленно огляделась. Вот и всё…

— Я дам вам денег! Очень много денег! — звонко выкрикнула она на персидском.

— Заткнись, ведьма! — замахнулся копьем один из воинов.

Но его приятель оттолкнул его:

— Осел! Девчонка нужна живой!

Из-за деревьев послышались голоса, и еще пара персов выбежали на берег. Один из них держал потрескивающий факел. Поляну сразу заволокло клубами едкого дыма.

— Ты, ведьма! На колени! И руки подними!

Артемисия зажмурилась и в безнадежном отчаянии опустила футляр со скрижалью на песок.

— Что здесь произошло?

— Колдовство?

— Предательство?

— Эй ты, тварь! Ни слова! — острое лезвие коснулось ее груди.

— Один звук — и я проткну тебя насквозь, проклятая колдунья!

Вдруг земля вздрогнула от топота копыт.

— Алале!

Артемисия не успела зажмуриться, как ей в лицо брызнула горячая кровь из распоротой груди перса.

Гневно заржал жеребец и встал на дыбы, едва не коснувшись ее копытами.

— Руку!

Девушка подхватила с земли скрижаль и вцепилась в протянутую ладонь. Легким усилием, словно пушинку, незнакомец поднял ее на спину коня.

—Держись!

Извернувшись, девушка сунула футляр со скрижалью за пазуху и прижалась к спине спартанца, судорожно вцепилась в его пояс, боясь соскользнуть с покатого лошадиного крупа.

— Хватай их!

Глухой удар копьем о щит.

Спартанец ударил коня пятками. Тот взбрыкнул и рванул вперед. Артемисия невольно вскрикнула. Всадник припал к шее коня, скользнул вправо, выставив руку с мечом. И еще один перс хрипя повалился на землю. Факел полыхнул и погас где-то далеко позади.

Остался лишь свист ветра, ритмичный топот копыт и тяжелое дыхание крепкого мускулистого тела, к которому прижималась девушка.

Глава 7

1

Дни собирались в недели, недели в месяцы, а месяцы в годы. Минута за минутой, час за часом. Вся жизнь — ради достижения невыполнимой цели. Работа, работа, только работа. Многое уже сделано, а сколько еще предстоит?

И самое ужасное — это непрерывно давящий страх сделать ошибку. Чем больше он делал, тем меньше хотелось что-либо менять.

А еще счастье… Невыразимое счастье, которое было в его руках. Так страшно было его потерять.

Днем у него не было ни одной свободной минуты. Все время дела, все время на виду. Но ночи… ночи принадлежали только им одним.

Леша прижался к волосам Пандоры, рассыпанным по мягкой подушке, и глубоко вдохнул ее теплый и родной запах. Она улыбнулась во сне и потерлась о его щеку.

— Я люблю тебя, — прошептала она сквозь сон.

— Спи… спи…

Он обнял Пандору и коснулся губами ее шеи. В такие мгновения все дела и тревоги, суета и бесконечная гонка за невозможным будто забывались. Хвала богам за очередной прожитый день. Если, конечно, они есть…

В голове все равно крутились мысли. Все ли было сделано правильно? О чем он мог забыть? Леша ворочался с боку на бок. Что-то свербило и не давало покоя.

— Тебе не уснуть? — шепотом спросила Пандора и положила холодную ладонь ему на лоб.

— Все хорошо. Спи, спи…

Алексей несколько раз глубоко вздохнул, прислушиваясь к ее размеренному дыханию. Сейчас… сейчас… Еще несколько минут, и придет забытье…

Резкий стук в дверь подбросил его на кровати. Алексей резко сел, торопливо моргая. Пандора сжала его руку.

— Что случилось?

— Сейчас узнаю.

Он встал, сунул босые ноги в теплые войлочные тапочки, накинул на плечи гиматий и подошел к двери.

— В чем дело?

— Тревога, господин стратег! — донеслось из-за двери. — Нападение на библиотеку!

— Проклятье!

Леша со злостью пнул дверной косяк и откинул засов.

— Пошли!

…

Стражники почтительно отворили двери оперативного центра. Алексей стремительно вошел в большой, освещенный многочисленными светильниками зал.

Дежурный офицер вскочил и отдал честь.

— Вольно… Что случилось?

— Три красные ракеты запущены из библиотеки пятнадцать минут назад.

— Связь установить пытались?

— Утренний туман. Телеграф сможем задействовать только после рассвета. Отправили дежурный почтовик. Но и они будут там не раньше чем через два часа… Даже если из библиотеки выслали кого-то навстречу, информация будет лишь утром.

— Понятно…

Двери снова распахнулись. В зале стали появлялись заспанные офицеры оперативного штаба.

Адъютант торопливо раздувал тлеющие в жаровне угли. Слуга лихорадочно крутил ручку кофемолки. Все были при деле.

Еще несколько минут, и можно начинать совещание.

В зал вошла Пандора. В отличие от растрепанных и заспанных офицеров, казалось, что она даже не ложилась спать. Она не только успела накинуть длинный голубой пеплос, но даже уложила волосы.

Пандора поставила на стол поднос с овсяным печеньем. Офицеры, сжимая в руках дымящиеся кружки, один за другим потянулись за угощением.

— Итак, что нам известно? — начал Алексей.

— Три красные ракеты. Сигнал максимальной угрозы, — повторил дежурный лейтенант. — Больше ничего.

— Пожар? — спросил адмирал Эрасинид.

— Нет. У пожара другой код. Это вооруженное нападение.

— Проклятье!

Офицеры тихо переговаривались, обсуждая случившееся. Алексей сжал кулаки. Что же могло произойти? Кому могла понадобиться библиотека?

— Какие есть предположения? — спросил Алексей.

Со всех сторон посыпались догадки:

— Это персы!

— Спартанские заговорщики!

— Македонская диверсия!

— А я ведь делал доклад об уязвимости системы охраны Библиотеки!

Леша тяжело вздохнул. Слишком мало информации, но все равно необходимо действовать.

— Объявляю желтый уровень опасности! Поднять все специальные части по боевой тревоге! Закрыть азиатскую границу! Усилить охрану Университета! Оперативные группы — в Халкидон и на острова!

Штаб загудел как растревоженный улей. Посыпались приказы по подразделениям.

Начальник таможни крепко ругнулся:

— Ты же понимаешь, что мы не можем закрыть границу? Она как решето. А у нас всего несколько постов на основных дорогах.

— Понимаю. Давайте хотя бы закроем наши города. В первую очередь Халкидон. Закрыть ворота и никого не впускать и не выпускать до особого распоряжения.

— Хорошо, — начальник таможни начал отдавать распоряжения своему адъютанту.

Пандора шагнула к Алексею и тяжело вздохнула.

— Бедная девочка… — чуть слышно прошептала она.

— Что? — Леша недоуменно обернулся к ней.

— Бедная девочка, — повторила Пандора. — Я очень переживаю за нее…

— Кто? Артемисия?

— Да.

— При чем тут она?

— Я не знаю… Надеюсь, это ее не коснется… — Пандора болезненно поморщилась. — Нужно было забрать ее сюда! Пообещай, что привезешь ее! Ты же видел, она была на грани!

— Мы все тут на грани…

— Это не оправдание!

— Хорошо. Я прикажу, чтобы ее привезли в Византий. Пусть немного отдохнет…

2

Рассвет застал их на берегу ручья. Конь спотыкался от усталости. Нужно было передохнуть. Но Телемах знал, нутром чуял, что погоня близко. Очень близко. Он вспомнил вечернюю прогулку по Халкидону. Сколько персов преследует их? Человек двадцать — не меньше. Вспомнил тонконогих, поджарых персидских коней и стиснул кулаки. От такой погони будет нелегко уйти…

Девушка, сидящая за его спиной, протяжно застонала:

— Прошу тебя! Давай остановимся! Я больше не могу…

Телемах прислушался к дыханию жеребца. Конь хрипел. Скоро он упадет. Телемах натянул поводья. Бока жеребца судорожно вздымались. Воздух с тяжелым свистом выходил из его широких ноздрей. Из рта капала пена.

Телемах спрыгнул на землю и помог девушке слезть с коня. Артемисия, прикусив губу, массировала сведенные судорогой икры.

Не оборачиваясь на девушку, Телемах ослабил подпругу и подвел коня к ручью. Нетерпеливо фыркнув, жеребец начал жадно пить. Телемах провел рукой по его спине. Из-под попоны ползли тяжелые мыльные хлопья, смешанные с кровью.

Все… Приехали… Больше конь не выдержит. Они и так проскакали гораздо больше, чем могли надеяться.

Артемисия, покачиваясь, подошла к берегу ручья и упала на колени. Телемах бросил на нее короткий взгляд. Девушка зачерпнула пригоршню воды и с коротким всхлипом втянула ее вытянутыми губами. Ее трясло. Телемах поморщился. Похоже, она упадет еще раньше, чем жеребец.

— Кто ты? Как оказался там?

Телемах хмыкнул. Похоже, он ошибся на ее счет. Бойкая девчонка.

Он обернулся и пристально посмотрел на нее.

Артемисия вскрикнула:

— Я знаю тебя! Ты ведь тот охранник! Да?

Телемах прищурился, рассматривая ее смешно вздернутый нос.

— Почему ты молчишь? Что происходит? Куда ты меня везешь?

— Слишком много вопросов.

— Я имею право знать!

— Имеешь…

Артемисия озадаченно моргнула.

— Подожди… Но ведь ты… Ведь вас отстранили… Я слышала…

Телемах продолжал смотреть ей в глаза.

— Послушай… — девушка сглотнула вставший в горле ком. — Я говорила им, что вы ни при чем! Честно! Вечером я всё рассказала отцу, и он обещал разобраться! Киниска… Она просто испугалась и наговорила глупостей. Но ведь это ничего не значит! Когда мы вернемся, я им всё объясню!

— Сначала попробуй вернуться.

— Что? Но… Ты же поможешь мне? Ты же знаешь, кто я? Тебя наградят! Клянусь!

Телемах поднял руку, пытаясь остановить поток слов, но Артемисия не унималась:

— Я прошу тебя! Умоляю! Ты получишь много денег! Десять…

— Замолчи!

Девушка осеклась. Телемах прикрыл глаза и медленно водил головой, прислушиваясь к шуму ветра. Артемисия испуганно замерла. Кажется, показалось…

— Что там?

Телемах не ответил. Он подошел к коню, подвел его к дереву, под которым зеленела сочная трава, и погладил взлохмаченную гриву. Конь нетерпеливо заржал и принялся жадно щипать траву. Зеленая слюна капала с его морды.

Телемах снял с коня седло и попону. Под попоной обнаружилась огромная кровавая ссадина. Телемах болезненно поморщился.

Артемисия ахнула.

— Бедная лошадка… — она подошла к коню и осторожно положила ладонь на взмокшую шею.

Телемах ухватился за повод и аккуратно расстегнул уздечку. Конь поднял глаза и удивленно посмотрел на людей.

Артемисия растерянно моргнула:

— Он же может убежать!

— Он уже сделал свое дело.

— Хочешь его отпустить?!

— Да.

— А как мы поедем дальше?

Телемах швырнул уздечку в кусты и отряхнул руки.

— На этом коне дальше ехать нельзя.

— Почему?

— Во-первых, мы почти загнали его, и он сбил себе спину.

Артемисия сочувственно вздохнула.

— Во-вторых, мы сейчас находимся на территории Персии. И конь, и сбруя, и седло явно принадлежали персидскому воину. Стоит кому-то увидеть тебя с этим жеребцом, как сразу возникнут вопросы…

Артемисия кивнула и выжидающе посмотрела на Телемаха:

— А в третьих?

Но Телемах уже не смотрел в ее сторону. Он погрузился в раздумья.

Немного подождав, девушка не удержалась от нового вопроса:

— Как тебя зовут?

— Телемах.

— Кажется, я слышала о тебе… Ты ведь сын Брасида? Так?

Телемах продолжал сосредоточенно размышлять.

— Он был самым храбрым спартанским воином…

Всё так же не обращая внимания на девушку, Телемах достал меч. Уход за оружием всегда помогал сосредоточиться. Кроме того, после ночного боя он так и не успел очистить меч от крови.

При виде оружия Артемисия прикусила губу и умолкла.

Телемах тщательно протер меч ветошью, стирая капли запекшейся крови. Озабоченно поцокал языком, разглядывая новую зазубрину на острие. Вытащил из прикрепленного к ножнам футляра точило — тяжелый брусок привычно заскрипел, скользя по холодной стали.

Артемисия встала и направилась к развесистому кусту:

— Отвернись!

Но он и так не смотрел в ее сторону.

Когда девушка вернулась, Телемах продолжал возиться с оружием. В животе у нее заурчало. Она подошла поближе к Телемаху. Тот даже не поднял глаз. Девушка тяжело вздохнула. Никакой реакции. Артемисия подошла еще ближе и вздохнула еще раз. Телемах всё так же полировал стальное лезвие. Вот чурбан!

— Ты не голоден? — заботливо спросила она.

— Нет.

Артемисия вздохнула опять.

— Что будем делать?

Бросив долгий оценивающий взгляд на девушку, Телемах принял решение:

— Разойдемся.

— Что?! — вскрикнула Артемисия. — Но ведь за мной охотятся!

— Это не мое дело.

— Значит, бросаешь меня? — она побледнела.

— Нет. Просто пойду своей дорогой.

— Но… Зачем тогда ты спас меня там, на берегу?

— Я ошибся.

Артемисия закрыла лицо ладонями. Ее бил озноб.

— Прошу тебя, помоги! Ты получишь награду… Серебро! Золото! Сколько угодно!

Телемах скривился и впервые посмотрел ей в глаза. Девушка вздрогнула, ощутив леденящий холод.

— Мне не нужны деньги! — Телемах презрительно сплюнул.

— Заклинаю тебя всеми клятвами и обетами, что ты давал богам! Твоей присягой, памятью твоего отца!..

— Я выполнил все свои клятвы и обеты! — отрезал Телемах. — И не трогай память моего отца! — в его голосе звенел гнев.

Артемисия испуганно отшатнулась. Она лихорадочно пыталась сообразить, что делать.

Поколебавшись, девушка сунула руку за пазуху и вытащила футляр со скрижалью:

— Ты знаешь, что это?

Телемах равнодушно повел плечами.

— Это скрижаль Посейдона! Главное сокровище Библиотеки! Через нее боги говорят с людьми!

Телемах поморщился.

— Не веришь?! Смотри! — Артемисия торопливо раскрыла футляр и вытащила скрижаль. — Вот! Вот! — она надавила на кнопку включения.

Но скрижаль не реагировала. Она была мертва.

Следящий за ее суетливыми движениями Телемах пренебрежительно фыркнул.

— Подожди… Подожди… — бормотала девушка, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы отчаяния. — Она… Она просто проголодалась. Ее нужно накормить… Ей нужно солнце. Немного… Подожди час, и ты все увидишь своими глазами!

Телемах посмотрел на девушку с таким выражением, что она почувствовала себя полной идиоткой.

Бесполезно… Всё это совершенно бесполезно. Спартанец неумолим.

Телемах поднялся с земли и отряхнул плащ. Жеребец, пасущийся под деревом, прижал уши и с подозрением покосился на него.

Артемисия обреченно закрыла глаза:

— Хорошо. Оставь меня здесь. Но хотя бы возьми скрижаль! Это самая ценная вещь в мире! Без меня ты сумеешь уйти от погони! Только верни ее домой! Пожалуйста…

Девушка протянула Телемаху футляр, но тот лишь брезгливо убрал руки.

— Прошу тебя, умоляю! Что мне сделать? Что ты хочешь?! Я всё сделаю для тебя, только возьми скрижаль!

Телемах смотрел всё так же холодно и равнодушно.

Артемисия оцепенела. На нее нахлынули гнев и отвращение:

— Будь ты проклят! Уходи отсюда! Беги! Предатель! Трус!

Телемах с безразличные видом подошел к дереву и начал рыться в седельных сумках. На свет появились несколько подсохших лепешек, сушеный инжир, завернутый в лоскут кусок сыра, и пару ломтей сушеной конины.

— Поешь.

Глаза Артемисии застилали слезы. Словно во сне, она взяла протянутый сыр.

— Назад идти не советую. Погоня близка, и их много, — сказал Телемах и впился зубами в вяленое мясо.

Девушка судорожно всхлипнула, пытаясь унять бившую ее дрожь.

— И что мне делать? — выдавила она сквозь слезы.

— Лучше иди в Астакос.

— Где это?

— На берегу моря. Примерно четыреста стадий на юго-восток. Вон там, — Телемах махнул рукой.

— Я не дойду… — прошептала девушка.

— Это не мое дело.

Несколько секунд она смотрела в его холодные глаза.

Наконец на ее лице появилось выражение решимости.

— Будь ты проклят! — презрительно процедила она, запихивая скрижаль за пазуху.

Телемах сбросил с плеч плотный гиматий.

— Возьми. Ночью в горах холодно.

— Обойдусь!

— Как знаешь… — скривился спартанец. — Возьми тогда хотя бы бурдюк. Без воды совсем тяжело…

Артемисия стояла, разглядывая разложенные на земле вещи. Она перестала оглядываться на Телемаха и просто решила взять всё необходимое: холщовый мешок, воду, несколько лепешек, огниво… Поколебавшись, она всё же нагнулась и подняла с земли сброшенный спартанцем плащ. В горах пригодится.

Телемах с любопытством наблюдал за ее сборами. Когда Артемисия забросила за плечи мешок с вещами, он усмехнулся и протянул ей ножны с длинным кинжалом.

— Держи. На всякий случай…

Артемисия молча протянула руку и сжала тяжелую рукоять.

— Пусть боги оберегают тебя!

— Чтоб ты сдох! Трус!

— И тебе хорошей дороги…

Глава 8

1

Задувающий с Эвксинского понта бриз заставлял Алкона щуриться и придерживать полощущийся на ветру гиматий. Но усталое дыхание моря не могло развеять полуденный зной. Снизу доносился стук топоров и визгливый скрежет пилы. Хотелось сбросить треклятый плащ и подставить взмокшую спину живительному дуновению ветра, но капитан византийского флота не мог позволить себе предстать перед подчиненными в подобном виде.

Алкон крякнул и, уцепившись за толстый брус, подтянулся и влез на дощатый настил примыкающего к борту корабля стапеля. Провел ладонью по спилу шпангоута и поморщился. Эх… Подсушить бы еще хотя бы полгода. Алкон прошелся по доскам нарочито хмурясь, но в душе испытывая удивительную легкость и восторг. На его глазах творилась история. Подобного корабля еще не видел мир. Да, конечно, за пару последних тетрохроносов эллинский флот очень изменился. Парусное вооружение, глубокий киль, стеньги и составные мачты — всё это стремительно входило в обиход греческого флота.

Торговые суда стали больше, вместительнее и быстрее. Но военный флот до последнего времени эти новшества обходили стороной. На короткой дистанции в бою парус не мог тягаться со скоростью и маневренностью триеры, управляемой хорошо обученной командой. Однако появление подобного корабля всё перевернет. Это Алкон отчетливо понимал. Прежние методы войны на море уйдут в прошлое. Впрочем, поражало и захватывало дух не столько это, сколько осознание размеров и возможностей подобного судна. Оно способно противостоять ветрам и волнам! А значит, пересечь безбрежный океан! Алкон зажмурился, представляя, как этот великолепный корабль поднимает паруса и отправляется за горизонт… Он тряхнул головой, отгоняя наваждение. Конечно, старый верный «Пегас» — отличная триера, но так хочется испытать что-то новое…

Алкон выпрямился. Ветер шевелил его растрепавшиеся волосы. Он оглядел восторженным взглядом далекий горизонт, и его сердце заныло в сладком предчувствии. Хвала Посейдону! Поскорей бы… Его взгляд скользнул на возвышающийся над городом акрополь. Вдруг его внимание привлекла башня светового телеграфа. Планка готовности к приему смотрела наверх… Хм… Алкон глянул на башенные часы. Слишком рано для приема прогноза погоды…

Он нахмурился, глянул вниз и кликнул помощника:

— Эй! Киос!

— Да, господин?

— Сбегай в стратегион. Узнай, нет ли каких новостей.

— Слушаюсь.

Бросив прощальный взгляд на облепленный рабочими деревянный скелет, Алкон полез вниз.

…

Когда Алкон вошел в стратегион, совещание уже началось.

Архонт приветливо кивнул ему, озадаченно перечитал полученный по телеграфу приказ и нахмурился:

— Желтый уровень опасности… Что бы это значило? — он хмуро обвел взглядом собравшихся.

— Может, нападение персов? — предположил начальник порта.

— Или македонцы?

— Если бы началась война, был бы другой приказ…

Архонт хлопнул ладонью по столу:

— Хватит! Гадать будем потом! За работу!

На учениях они много раз отрабатывали действия при желтом уровне опасности, поэтому все офицеры небольшого гарнизона четко знали, что следует делать.

Приказы следовали один за другим:

— Закрыть городские ворота!

— Усилить охрану!

— Собрать весь гарнизон в форте!

— Выдвинуть дополнительные дозоры и секреты к персидской границе!

Алкон торопливо поднялся. Похоже, сегодня будет долгий день…

2

Алексей пил уже пятую чашку кофе за сегодняшнее утро. Голова гудела. Глаза слипались. Нужно поспать, хотя бы чуть-чуть…

Дверь оперативного штаба с грохотом распахнулась. Гонец в мокром заляпанном плаще ввалился внутрь. Все притихли.

Растерянно оглядев офицеров, посыльный сглотнул вставший в горле комок и выпалил:

— Они украли скрижаль из библиотеки!

— Что?

— Как такое возможно?

Алексея словно окали ледяной водой. Такого он даже не мог вообразить…

— …также пропала дочь директора Метона, госпожа Артемисия, — добавил гонец, переведя дух.

Повисла тишина.

Проклятье! Алексей с трудом сдержал крик.

— Как это случилось?

— Ночью кто-то проник в библиотеку. Они обошли все дозоры, миновали стражу… Похоже, они хорошо знали, как устроена система охраны.

— Так… А как же Артемисия?

— Видимо, она случайно оказалась рядом со скрижалью…

— Ночью? — изумленно переспросил Алексей.

Гонец лишь отвел взгляд.

— Понятно… Что еще?

— Стража сразу начала обыскивать побережье. На берегу, неподалеку от Халкидона, нашли шесть трупов.

— Кого-нибудь опознали?

— Да. Теллида. Служил охранником в библиотеке. Временно отстранен за неподобающее поведение… Убит ударом в спину. Остальные, похоже, персы.

— Значит, там была схватка?

Гонец лишь развел руками.

— Где нашли тела? Прямо у воды?

— Нет. Они были спрятаны в лесу.

— А Артемисия?

— Никаких следов девушки.

— Так… Понятно… — выдавил Алексей, хотя понятно ничего не было.

— Что будем делать? — спросил Теодор.

— Куда они повезут девушку и скрижаль? — Алексей обвел взглядом офицеров.

— Конечно, к Дарию, в Вавилон или Персеполь.

— Тогда им нужно будет добраться до Царской дороги.

— Скорее всего.

Все столпились возле стола с гигантской картой Эллады. Адъютанты, торопливо читая утренние доклады, орудовали длинными указками, двигая фигурки кораблей и боевых частей, рассыпанных по раскрашенной поверхности.

— Нужно сообщить всем нашим агентам в Персии, пообещать награду.

— Ты же сам понимаешь, что времени слишком мало. Они будут двигаться так быстро, как только могут. Пока информация дойдет, они уже прибудут в Вавилон.

— Есть шанс перехватить их по дороге?

Глаза собравшихся впились в карту.

— Где находится ближайшая оперативная группа?

— В Гераклее…

— Хм… Думаешь, у них есть шанс успеть?

— Стоит попытаться.

— Но ведь всё специальное оружие пока хранится в Византии…

— Придется отправить их без него. Это лучшее, что мы можем сделать.

— Хорошо. Отправляйте “Дельту”. И нужно составить ноту Дарию.

— Персы будут всё отрицать!

— Пусть. Им все равно придется заплатить за это!

— Мы еще не готовы к войне.

Алексей вздохнул:

— Да… Еще не готовы… Но пусть знают, мы этого так не оставим!

3

С деланым спокойствием Телемах следил за сборами Артемисии. Внутри у него всё кипело. Хотелось крикнуть: «Быстрее! Торопись! Беги!» Но он знал, что это лишь всё осложнит.

Наконец девушка скрылась в кустах. Телемах посмотрел на пасущегося жеребца. Его окровавленный бок уже облепили мухи. Может, еще не поздно уйти? Он глянул вниз по склону. Над рощицей вязов взлетела сорока и тревожно застрекотала. Погоня близко. Телемах вскочил и поднял с земли щит.

Старый Аргос учил, что лучшая защита — нападение. А этим самоуверенным персидским болванам подобное даже в голову не придет. Им кажется, что они волки, преследующие добычу. Но они лишь жалкие шакалы, которых встретит лев.

Рука ощутила привычную тяжесть меча. Телемах огляделся. Седло валялось на земле. Отлично. Это привлечет их внимание. Нужно просто подождать. Он вспомнил про покупку метательных ножей и невольно усмехнулся. Очень удачное и своевременное приобретение.

…

Четыре всадника медленно выехали на поляну. Трое были закутаны в черные плащи, а четвертый был в пестром балахоне. Они еще издали заметили пасущегося коня и перешли с рыси на шаг. Одетый в пестрое спешился и опустился на колени, разглядывая оставшиеся следы. Он что-то торопливо тарабанил, тыча пальцем в примятую траву. Затем махнул рукой, указывая направление, куда двинулась девушка. Ага… Похоже, следопыт. Пожалуй, стоит начать с него… Прищурив глаз, Телемах оценил расстояние и перехватил нож за лезвие. Засвистела сталь.

Следопыт захрипел и повалился набок, а Телемах уже прыгнул вперед.

— Алале! — завопил он во все горло.

Живот одного из всадников окрасился красным, когда лезвие меча вошло ему под ребра. Телемах отпрыгнул, уворачиваясь от удара копыт.

Испугавшись неожиданного крика, один из коней встал на дыбы. Наездник потерял равновесие и свалился на землю. Телемах бросился на него. Тот попытался вскочить, но Телемах с размаху двинул его краем щита. Раздался сладкий хруст. Нужно разобраться еще с одним!

Но Телемах не успел. Последний всадник вскрикнул и ударил своего коня пятками. Перепуганный конь рванул вперед. Его темный силуэт стремительно удалялся, мелькая сквозь ветви деревьев. Телемах схватил уздечку одного из коней. Кровь кипела. Ему страстно хотелось нагнать беглеца, но он заставил себя остановиться.

Позади раздался стон. Оглушенный перс с размозженным лицом пытался повернуться набок.

Телемах подошел к нему и приставил к горлу меч:

— Ты говоришь на эллинском?

— Да, — прохрипел тот, харкая кровью.

Нагнувшись, Телемах торопливо обыскал пленника. Вытащил из ножен кинжал, снял с пояса меч.

— Рассказывай. Кого ищете?

— Девчонку.

— Зачем?

— Я не знаю…

Телемах повел лезвием меча по груди перса.

Тот взвизгнул:

— Клянусь Ормаздом, не знаю, господин!

— Хорошо… Что приказано сделать с девушкой?

— Взять живой. Любой ценой.

— А дальше?

— Не знаю.

Позади раздался хрип. Телемах обернулся. Перс с распоротым животом судорожно скреб землю и натужно подвывал. Телемах скривился, оценивающе глянул на рану. Шансов нет. Он поднял меч и подошел к раненому.

— Помолись.

Тот закрыл глаза, его губы шевельнулись.

Телемах медленно досчитал до десяти.

— Ты готов?

В глазах раненого мелькнул ужас, но Телемах не стал ждать. Резким рывком он вонзил меч персу в сердце. Тот дернулся и затих. Великий Арес, прими эту жертву твоему величию!

Телемах вернулся к пленнику:

— Рассказывай дальше… Сколько вас?

— Я не знаю!

— Хватит врать! Как ты можешь этого не знать?!

Перс задрожал и торопливо забормотал:

— Честное слово, господин! Я не знаю! Нас подняли ночью. Весь гарнизон.

— Весь гарнизон?

— Да. Пятьсот человек…

— Сколько?..

— Пять сотен, господин.

— Ради одной девчонки?

— Я не знаю, господин… Но подняли не только нас. Мы встречали и других. Из Амфиполя, из Садры. И еще недавно на границе появилась сотня бессмертных…

— Будет война?

— Я не знаю!

— Клянусь Зевсом, ты вообще ничего не знаешь! От тебя живого проку мало! — Телемах приставил лезвие к его груди.

— Прошу, господин! У меня дети! Двое… Прошу тебя…

Телемах колебался.

— Если вас так много, почему здесь было лишь четверо?

— Приказ обыскать всё. Прочесать каждый куст, каждую тропинку. Собрали всех местных охотников и пастухов…

— За одну ночь? — недоверчиво уточнил Телемах, чувствуя неприятный холодок в груди.

— Да, господин…

— Так… — Телемах задумался: нужно как-то повести их по ложному следу. — Где стоят посты по дороге в Халкидон?

— Везде, господин! Абсолютно везде! Пройти невозможно!

— Не может быть, — нахмурился Телемах.

— Клянусь… — перс шмыгнул носом и неожиданно сообщил: — За нее обещают награду. Огромную награду! Золотой талант! Понимаешь?

Телемах скривился:

— Понимаю…

Хотя на самом деле он не понимал. Почему такая суета? Неужели Артемисия кому-то нужна? Когда она рассказывала про эту дурацкую скрижаль, Телемах решил, что это вранье. Или девчонка сама себя обманывает. Кому интересна эта бесполезная штука? Однако, похоже, всё не так просто. Если этот перс прав хотя бы на одну десятую, то всё очень и очень плохо… На миг ему действительно захотелось уйти. Так заманчиво и легко: раствориться, исчезнуть. Начать новую жизнь… Он сжал рукоять меча и затравленно огляделся. Проклятье!

Глава 9

1

— Давай! Быстрее!

— Придерживай!

— Осади!

Сощурившись, Алкон внимательно следил за погрузкой. Шум, суета, бранные крики. Взгляд скользнул на стрелку башенных часов. Полдень уже миновал. Алкон почувствовал нарастающее раздражение. Выходить в море в такой час… Это казалось величайшей глупостью. Бегающие по сходням матросы недоуменно поглядывали на капитана. Алкону оставалось лишь сурово сдвинуть брови.

— Симий, нужен дополнительный запас масла для светильников, — приказал Алкон суетящемуся кормчему, игнорируя его назойливые расспросы.

— Хорошо, капитан.

Наконец начали заводить лошадей. Это, конечно, выглядело полным безумием. Крепкие, поджарые кони возмущенно фыркали и тревожно ржали, осторожно переступая по деревянным сходням.

Алкон прикрыл глаза, очередной раз обдумывая маршрут. От Гераклеи до Амисоса примерно три тысячи стадий. В обычное время такой переход занимает три дня. Им нужно пройти это расстояние за сутки. Смогут ли лошади выдержать этот путь?

Кормчий словно прочел его мысли.

— Они не разнесут нам корабль? — спросил он вполголоса.

— Нет, — коротко отрезал Харилл, командир особого отряда. Он стоял рядом с Алконом и невозмутимо наблюдал за погрузкой.

Алкон покосился на Харилла и невольно хмыкнул. Особый отряд… Кто бы мог подумать, что в Византии есть что-то подобное. Интересно, что же в нем особенного?

— Откуда такая уверенность? — с вызовом спросил кормчий у спартанца.

— Наши кони, как и мы, привычны ко всему. Беспокойся лучше о своих людях.

Симий лишь возмущенно фыркнул.

Алкон ничего не сказал, но внутри он ощущал беспокойство. Нужно было решаться. Рискнуть и идти всю ночь или все же сделать вечером остановку? Но тогда до заката они смогут пройти не более пяти сотен стадий… Он вспомнил полученный приказ: «Срочно доставить особый отряд в Амисос». Что значит «срочно»? Что важнее — какая-то неведомая «срочность» или жизни его людей? Ради чего так рисковать?

Но все же в глубине души Алкон понимал серьезность сложившегося положения. Всё это было впервые. Желтый уровень опасности. Особый отряд. Боевая тревога. Нутром он чуял, что стал невольным свидетелем начала чего-то нового, грандиозного и удивительного. Того, что способно перевернуть жизни тысяч, десятков тысяч. А значит, у него нет права на сомнения.

…

Через час «Пегас» отвалил от причала. Флейтист издал резкую трель, задавая темп. Солнце заиграло в брызгах, поднятых одновременным взмахом полутора сотен весел. Корабль вздрогнул и заскользил по волнам.

Симий навалился на рулевое весло. «Пегас» медленно поворачивал, направляясь в створ между двумя каменными молами. Флаг на наблюдательной башне вздрогнул и пополз вниз. Алкон кивнул матросу, приказав отсалютовать в ответ. Тот козырнул и ухватился за линь. Алкон невольно улыбнулся. Все-таки новый устав флота действительно настраивал на боевой лад.

Заскрипели доски. Подошел Харилл.

— Если нужно, мои люди могут сесть на весла.

Симий скептически ухмыльнулся. Но Алкон благодарно кивнул:

— Спасибо за предложение. Если будет нужно, я обращусь к тебе. Но пока, хвала Посейдону, в этом нет нужды. Пусть твои люди отдохнут.

Харилл ничего не ответил.

— Как лошади? — спросил Алкон, прислушиваясь к тревожному ржанию.

— Все хорошо.

— Как бы они не загадили нам всю палубу, — проворчал сквозь зубы Симий. — Уже воняет навозом.

Все невольно взглянули на лошадей, зажатых в узком проходе между ритмично раскачивающимися гребцами. Под их хвостами были привязаны кожаные мешки, но несколько комков навоза свалились на палубу, и теперь кони втаптывали его копытами в отполированные доски.

Алкон вздохнул. Их ждет очень тяжелый переход…

2

Телемах вернул кровь Аресу и вскочил на ноги. Нужно спешить. Он внимательно оглядел персидских коней. Неплохие лошади. Он выбрал себе поджарого вороного скакуна, взял на привязь самую смирную кобылу и прыгнул в седло. Вперед!

Конь зашагал по выжженной солнцем траве. Кобыла нехотя побрела за ним. Телемах ослабил повод и цокнул языком. Но лошадь не поняла приказ. Он ударил пятками, затем звонко шлепнул ладонью по лошадиной ляжке. Конь лениво перешел на рысь. Глупая персидская кляча!

Телемах напряженно оглядывался, пытаясь обнаружить возможную угрозу. Но в голове вертелся вопрос: что делать? Раз за разом он прокручивал возможные действия противника и все больше мрачнел. Если на Артемисию объявлена охота, если персы привлекли столько людей, то шансов ускользнуть практически нет.

Итак, есть три варианта.

Можно попробовать вернуться в Халкидон. Они еще не успели далеко уйти от полиса. Однако за ними охотятся опытные следопыты. Все дороги и тропинки, если верить рассказу захваченного перса, перекрыты. Телемах очень хотел ошибиться в подобных предположениях, но лучше перестраховаться… В любом случае очевидно одно: позади плотная цепь преследователей, и за ними идут по пятам.

Второй вариант — затаиться в горах. Переждать несколько дней. Рано или поздно их устанут искать. Если бы Телемах был один, он, скорее всего, поступил бы именно так. Старый Аргос учил их выживать в одиночку. Таиться в диких лесах, в холодных горах. Но удастся ли спрятаться вместе с девчонкой? Продержаться вдвоем пять, а может, и десять дней. Без еды и огня. Когда всю округу будут прочесывать десятки или даже сотни опытных следопытов… Телемах вспомнил презрительно вздернутый нос, возмущенный, требовательный взгляд и невольно скривился. Нет. Попытка переждать опасность равнозначна сдаче в плен.

Остается…

Краем глаза Телемах заметил впереди какое-то движение. Он мгновенно прильнул к шее лошади и пустил коня во весь опор.

3

Артемисия брела по узкой тропинке, вьющейся по склону холма, и поминутно задирала голову, следя за положением солнца, так что глаза уже начали слезиться. Она вздрагивала от каждого звука. Шум ветра, шелест листвы, крик сойки, трель припозднившегося жаворонка — всё это ввергало ее в состояние полнейшего ужаса. Но хуже всего было одиночество и абсолютная беззащитность. Только сейчас она поняла, как ей нужен дом, крыша над головой и ощущение безопасности.

Она вспомнила полутемную, прохладную университетскую столовую: заботливая служанка, настойчиво сующая сдобную булочку; аромат душистого кофе; сытная, сладкая овсяная каша с большим куском желтого сливочного масла… Тишина, спокойная уверенность, всеобщее почтение… Кажется, она отдала бы всё на свете, чтоб вернуться в тот уютный, такой привычный и родной мир знаний, уважения и дружбы.

Закинутый за плечи полотняный мешок постоянно сползал. Колючая пеньковая веревка натирала плечо. Артемисия сделала очередную остановку. Брезгливо отерев горлышко бурдюка, запрокинула голову и сделала несколько жадных глотков. Затем перекинула веревочную лямку на другой бок. Почему этот мешок такой тяжелый? Там же почти ничего нет!

Она невольно вспомнила спартанца, и ее губы скривились в презрительной гримасе. Проклятый предатель! Ей так захотелось, чтобы боги покарали трусливого мерзавца! Чтобы Громовержец запустил в подлеца свою разящую молнию, испепеляющую на месте! Хотя Артемисия, разумеется, знала, что это всего лишь разряд статического электричества. Справедливость вершат не боги, а человек. Ну ничего. Справедливость рано или поздно восторжествует! Так было написано во всех книгах, что ей удалось прочесть, а уж прочла она немало…

До нее донесся собачий лай. Девушка похолодела. Что делать?! Лечь на землю? Спрятаться в кусты? Она растерянно озиралась, пытаясь сообразить, откуда несется звук.

Поздно! Ее заметили. Радостные возгласы, пронзительный свист, ржание понукаемых лошадей.

Бежать!! Судорожным движением Артемисия подобрала подол и помчалась, не разбирая дороги. Длинные ветви деревьев царапали лицо, хватали за пеплос. Казалось, что крики раздаются со всех сторон.

Быстрее! Быстрее!!

4

Охота на человека. Самое увлекательное занятие для любого прирожденного зверолова. Предвкушение загнанной добычи будоражит кровь. Упоительная беззащитность беглеца дарит сладкое и головокружительное ощущение власти. А уж если добыча — девчонка… то все эти чувства усиливаются многократно.

Возбуждение взявшей свежий след охотничьей своры передалось Гарбону. Собаки зашлись радостным лаем. Тройка сопровождавших следопыта воинов оживилась, озираясь по сторонам. Гарбон пронзительно свистнул и крикнул собакам: «Хум!» Свора помчалась вперед. Гарбон пришпорил свою пегую кобылу.

Проскакав пару сотен шагов, Гарбон наконец-то увидел ее. Белый силуэт, мелькающий сквозь ветви деревьев. Теперь не уйдет! Собаки уже почти настигли беглянку.

— Омэ! Оме! — завопил Гарбон и хотел свистнуть, но стремительная скачка сбивала дыхание. Гарбон больно прикусил язык и замолчал.

Девушка остановилась и прижала руки к груди. Собаки окружили ее кольцом, заливисто лая. Нельзя, чтобы они попортили такой ценный товар!

— Омэ! Омэ! — завопил охотник и соскочил с седла. — Ать! Ать! — Гарбон замахнулся на припавшего к земле рычащего кобеля. — Омэ! — пнул ногой скалящуюся суку.

Взгляд охотника скользнул по побелевшему от страха лицу юной пленницы. Хороша… Жаль, что запрещено ее трогать.

Подъехавшие следом солдаты спешились и окружили беглянку.

Девушка растерянно моргнула и потянулась к висящему на поясе кинжалу.

— Не будь дурой! — оскалился Гарбон.

Девушка затравленно огляделась.

— Будешь царапаться — я тебя ударю! — громко сказал Гарбон, пытаясь перекричать заходящихся оглушительным лаем собак.

Девушка сделала шаг назад.

— Алалле! — темный вихрь вылетел откуда то сбоку.

Стоящий рядом с Гарбоном воин захрипел и рухнул на колени. Ощерившаяся сука взвизгнула, когда лошадиное копыто ударило ее в бок. Перекувырнувшись через голову, собака растянулась на земле и заскулила. Это было последнее, что успел заметить Гарбон. В следующий миг его тело содрогнулось от пронзительной боли и глаза затянуло кровавой пеленой.

…

— Живо! Прыгай в седло!

Артемисия растерянно замерла, пытаясь понять, что происходит. В следующий миг кровь из распоротой артерии перса окатила ее лицо. Девушка зажмурилась и отшатнулась.

— Быстрее! — вопил Телемах, с трудом удерживая испуганного коня.

Свесившись с жеребца, он рубил воздух, пытаясь достать стальным острием до бешено лающих собак.

Отерев глаза, девушка уцепилась за повод и сунула ногу в болтающееся стремя.

Два оставшихся в живых воина лихорадочно дергали свои кривые кописы, одновременно пытаясь поймать разбежавшихся в испуге лошадей.

Наконец Артемисия оказалась в седле.

— Хо! Хо! — спартанец ударил пятками вороного коня. Тот сорвался в галоп. Кобыла Артемисии устремилась следом.

Они мчались мимо высоких стройных сосен. За спиной спартанца висел круглый, обитый медью щит. Стоящее в зените солнце играло в его блестящих обводах, заставляя девушку жмуриться и отводить взгляд. Усыпанная прошлогодними иголками земля мягко пружинила, заглушая тяжелый топот копыт.

Артемисия оглянулась. Погони не было.

Мчащийся впереди Телемах сбавил темп и перешел на рысь. Кобыла Артемисии резко замедлилась, так что девушка едва не вылетела из седла. Она неуклюже задергалась, пытаясь попасть в такт семенящему аллюру персидской лошади, и вцепилась в длинную гриву. Когда-то ее учила ездить верхом сама госпожа Пандора! Но Артемисия так давно не сидела в седле… Кто бы мог подумать, что ей это когда-нибудь пригодится?

Телемах свернул вправо и снова перешел на галоп. Так они и ехали, постепенно углубляясь в чащу соснового леса, которым поросли высокие холмы, преграждающие путь к далекому морю.

…

Через пару часов Артемисия уже не чувствовала ног. Кони все чаще спотыкались, петляя по узкой, усыпанной камнями тропе, которая все круче и круче забирала наверх. Наконец ехать верхом стало невозможно. Телемах остановился. Настороженно огляделся, успокаивающе похлопал по шее уставшего коня и спрыгнул на землю.

Артемисия со стоном сползла со своей кобылы, сделала шаг и тут же поскользнулась на крутом склоне. Из под ее сандалии выскользнул камень и покатился вниз. Она невольно вскрикнула. Телемах хмуро покосился на нее и начал расстегивать подпругу своего коня. Артемисия последовала его примеру.

Ослабив подпругу, Телемах взял коней под уздцы и, осторожно ступая, спустился вниз, на небольшую поляну. Девушка спустилась за ним. Она сняла со спины ненавистный мешок, болезненно поморщилась, коснувшись натертого до крови плеча, и села на землю.

— Будешь? — спросила она, протягивая Телемаху почти опустевший бурдюк.

Тот молча взял воду и, запрокинув голову, сделал несколько больших глотков, потом так же, не говоря ни слова, вернул Артемисии бурдюк.

Девушка полезла в мешок и вытащила лепешки и остатки сыра. Спартанец взял протянутую еду и не глядя принялся жевать.

— Спасибо, что спас меня.

Опять тишина. Но Артемисия не могла удержаться от расспросов.

— Почему ты вернулся?

— Это мой долг.

Девушка вспыхнула:

— Долг? О чем ты говоришь? Утром ты меня бросил!

Телемах ничего не ответил. Он вытащил меч и принялся оттирать его от засохшей крови. Артемисия ощутила какое-то странное чувство. Кажется, на запретном языке было подходящее слово для этого… Как же там? Ах да! Дежа вю! Словно всё это уже было с ней…

Она с вызовом посмотрела на полирующего лезвие спартанца. Но тот даже не повел бровью.

— Так почему ты бросил меня тогда?! — повторила она.

— Нам нужны были свежие лошади… — нехотя объяснил Телемах.

— И что? — возмутилась она. — Как это связано?

Наконец спартанец к ней повернулся. Артемисия вздрогнула, когда заглянула в холодные равнодушные глаза. На его лицо падала тень высокой сосны, и его голубые глаза казались почти серыми. Телемах молчал.

Девушка напряженно ждала ответа, но тут ее посетила догадка:

— Ты прогнал меня, чтобы я не мешала?

Отвернувшись, Телемах достал точило. Раздался металлический скрип.

— Ответь мне! — потребовала девушка.

— Дальше для коней нет пути… — задумчиво произнес спартанец.

— Ты не отвечаешь на мои вопросы! — нахмурилась Артемисия. — Как я могу доверять тебе?!

— Можешь не доверять, — равнодушно ответил Телемах.

— Нет! Объясни! Я хочу понять!

— Не хочешь…

Артемисия осеклась. Ее вдруг осенило.

— Ты дал мне шанс спастись, если с тобой что-то случится?

Телемах поморщился и встал:

— Нет. Я просто охотился на живца.

Девушка растерянно смотрела на него, не зная, что сказать.

Но, похоже, спартанцу не нужны были ее слова.

— Дальше пойдем пешком, — бросил он и закинул за спину свой щит.

Глава 10

1

Вокруг стояла такая плотная, непроглядная темнота, что казалось, ее можно резать ножом. С приходом ночи море разгулялось. Триера подпрыгивала на волнах, словно испуганный кролик. Пришлось убрать два нижних ряда весел и закрыть отверстия кожаными заглушками. Траниты, сидящие на верхнем ряду, уже несколько раз менялись с зигитами и таламитами. Однако люди уже давно выбились из сил. Флейтист продолжал играть, но его некогда веселый пересвист давно сменился тяжелым тоскливым стоном.

Алкон стоял, опершись на фальшборт, и с тревогой прислушивался к завыванию ветра. Если волны станут еще сильнее, придется идти к берегу, но это опасно в подобной темноте? Может, лучше убрать весла и лечь в дрейф, отдав штормовой якорь? Алкон бросил взгляд на прикрепленную к фальшборту вертушку флюгера, прикинул истинный ветер и скривился. Плохо…

Скудный свет масляного светильника выхватил из ночного мрака лицо кормчего. Навалившись всем телом на рулевое весло, Симий впился глазами в темноту по правому борту, выглядывая тусклые огоньки на вышках светового телеграфа, линия которого тянулась вдоль берега. Да… Без подобной поддержки идти ночью было бы полным самоубийством. Алкон представил, сколько масла сожгли за эту ночь телеграфисты, и озадаченно крякнул. Сотни людей не спят сегодня по всей Элладе, для того чтобы его корабль смог совершить этот ночной переход.

Он повернулся к матросу:

— Скорость?

Тот подхватил аккуратно смотанный лаг и повернул колбу песочных часов. Отточенным движением швырнул лаг по левому борту и начал громко считать скользящие между пальцами узелки:

— Эна… Дио… Трэс… Тессера… Пенте… — матрос повернулся к капитану. — Пять с половиной узлов!

Капитан кивнул, покосился на стоящий перед рулевым компас, затем перевел взгляд на укрытую овчиной стойку хронометра. Стрелки жутковато мерцали в темноте холодным мертвенным светом.

— Запись в вахтенный журнал, — отчеканил Алкон. — Четыре часа утра. Скорость — пять с половиной узлов. Курс востоко-северо-восток. Истинный ветер — восемнадцать узлов строго на север.

Вахтенный козырнул, четырежды ударил в рынду и склонился над штурманским столом, прижав ладонью трепещущие на ветру страницы журнала.

Угасающий звон поплыл над кораблем. Гортатор пошел по проходу, протискиваясь между лошадьми, беспокойно переступающими с ноги на ногу.

— Смена вахты!

Сонные гребцы с нижних рядов потягивались и вполголоса матерились. Впрочем, до слуха Алкона донеслись и слова торопливой молитвы. «Хвала Посейдону!» — невольно шепнули губы капитана.

— Рассвет через два часа! — доложил вахтенный матрос. Он закончил заполнять вахтенный журнал и теперь разглядывал астрономическую таблицу.

— Добро! — кивнул Алкон и взглянул на восток.

Небо впереди еще было непроглядно черным, но капитан знал, что совсем скоро облака окрасятся в розовый и вечный Гелиос помчится на своей колеснице по голубому небосводу. Беспросветную ночь всегда сменяет заря нового дня.

2

Артемисия не чувствовала ног. Она сомнамбулически делала шаг за шагом, уже не обращая внимание на водопады камней, текущих из-под ее ног. Ночной холод пробирал до костей. Она закуталась в плащ Телемаха, но это не сильно помогало. В голове вертелась лишь одно: «Почему же так холодно? Ведь сейчас же лето!» А еще ей очень хотелось есть.

Спартанец, идущий впереди, постоянно оглядывался, и каждый раз его взгляд становился всё мрачнее.

Наконец он сжалился над ней.

— Передохнем здесь, — прошептал Телемах, когда они вышли на относительно пологий склон.

Они свернули с тропинки и стали продираться сквозь заросли можжевельника. Ночь была безлунной. В густой тьме смутно угадывались силуэты низких горных елей.

Пройдя пару десятков шагов, они уперлись в уходящую в черное небо гранитную скалу. Телемах остановился. Коснулся ладонью каменной стены и вытащил меч. Раздался стук железа по дереву. Спартанец рубил ветки и бросал их под низким раскидистым платаном.

Артемисия со стоном сбросила с плеча котомку.

— Я замерзла… — прошептала она онемевшими губами.

— Попрыгай, — посоветовал Телемах.

Артемисия прикусила язык, чтобы не наговорить ему гадостей, — сил препираться все равно не было.

— Может, разведем костер? — устало предложила она.

— Нет.

Девушка вздохнула и опустилась на мягкую еловую подстилку. Ойкнула, когда острые иглы впились ей в кожу, завозилась, устраиваясь поудобнее. Главное, спрятать под край плаща ледяные ноги. Вот так. Она прикрыла глаза, наслаждаясь долгожданным покоем. Спартанец сел рядом. Аретмисия, помедлив, прижалась к его крепкому плечу. Даже сквозь толстую ткань плаща она ощутила, что его рука совершенно холодная. Только сейчас она сообразила, что он замерз не меньше нее. Артемисии стало неловко. Немного поколебавшись, она распахнула плащ.

— Не вздумай меня лапать! — строго сказала она и, дрожа всем телом, прижалась к Телемаху.

Она ощутила спокойное размеренное дыхание. Стук сердца. Чужой, пугающий запах. Внутри что-то странно сжалось от какого-то непонятного то ли предчувствия, то ли предвкушения. Но сил раздумывать об этом уже не было. Она не заметила, как провалилась в сон.

…

Плечо затекло и кололо сотней крошечных игл, но Телемах боялся пошевелиться, чтобы случайно не разбудить девушку. Он с удивлением прислушивался к своим ощущениям. Странное желание оберегать ее сон. Откуда это? Разумеется, подобная девчонка не могла вывести его из душевного равновесия. Он был воином. Он был мужчиной, опытным и умелым. Разумеется, он знал женщин. Телемах задумался, пытаясь их сосчитать. Пять… Кажется, их было пять. Три иеродулы в храме Афродиты. Пухлощекая и заботливая жена булочника, живущего у западных ворот… И еще та халкидонская гетера, с которой его свел Теллид… Ах да… Кажется, была еще какая-то танцовщица на празднике Диониса. Но тот случай вспоминался с большим трудом…

Нет… Ни одна женщина не способна его ничем удивить. Он хорошо знает их суть… И эта напыщенная, избалованная девчонка, ничего не знающая о реальном мире и не способная самостоятельно сделать ни единого шага… Сейчас она прижалась к его плечу, а завтра просто забудет о его существовании или вообще обвинит неизвестно в чем…

Но все-таки что-то было не так. Иначе, чем раньше. Сквозь наползающий сон Телемах пытался отыскать причину. Почему он дрожит? Почему с замиранием сердца прислушивается к ее дыханию? Почему ее доверчивость и беззащитность заставляют его леденеть от ужаса, стоит лишь представить, что с ней может что-то произойти…

«От баб одни проблемы!» — твердил постоянно Теллид. И, конечно, был прав.

Артемисия вздрогнула всем телом и тихо застонала во сне. Телемах с тревогой посмотрел на нее. Плотнее закутал в сползший плащ и положил руку ей на плечо, пытаясь согреть девушку своим теплом.

3

Пандора шагнула навстречу гостье и распахнула объятия:

— Дорогая! Как я рада тебя видеть!

Лисимаха улыбалась, протягивая к ней руки.

— Милая моя, ты выглядишь прекрасно!

Они сели на клине. С балкона, где Пандора принимала жрицу, открывался прекрасный вид на Босфор. Несколько торговых кораблей стояли на внутреннем рейде, ожидая своей очереди, чтобы зайти в “Золотой рог”. Лоцманский катер сновал меж ними. В брызгах, поднятых веслами, играла далекая радуга.

Лина принесла поднос с фруктами и небольшую переносную жаровню — на раскаленном песке, среди мерцающих углей, стояла медная турка. В воздухе поплыл сладкий кофейный аромат.

— У нас тут новая мода, — заметила Пандора. — Кофе на песке. Получается очень необычно.

— И изысканно… — усмехнулась Лисимаха. — Вы тут в Византии умеете получать удовольствие от жизни.

Лина разлила кофе в крошечные фарфоровые чашки. Лисимаха высоко подняла свою чашку, разглядывая, как солнце играет на золотой эмали. Многозначительно ухмыльнулась и повернулась к Пандоре. Та кивнула Лине, отпуская верную служанку.

— Спасибо, Лина. Дальше мы сами.

— Конечно, госпожа!

Проводя удаляющуюся Лину глазами, женщины переглянулись.

Рассматривая гостью, Пандора невольно вспоминала их первую встречу… Сколько лет минуло с тех пор, а жрица Афины всё так же величественна и прекрасна. Перед Пандорой всплыл образ и старой Лисимахи, ее давней учительницы и наставницы. Насколько две Лисимахи не похожи друг на друга и одновременно будто один человек…

Жрица сделал осторожный глоток. Погоняла кофе во рту, смакуя новый вкус, затем сделал еще глоток и опустила чашку на столик:

— Слышала, у вас тут случилась какая-то неприятность?

— Бывало и хуже… — уклончиво ответила Пандора.

Лисимаха усмехнулась:

— Это точно! — она сделала еще один глоток. — Как поживает стратег?

— Много работает. Сама понимаешь, столько дел…

— Понимаю… Но ты-то как? Приглядываешь за ним? Мужей нельзя оставлять без присмотра… Они такие непутевые… И наивные…

Пандора ощутила, как по спине пробежал холодок.

— Наивные… — повторила она задумчиво, — это точно.

— Без нашей женской поддержки они совершают одну ошибку за другой.

Пандора прищурилась:

— Например?

Лисимаха всплеснула руками:

— Клянусь Афиной, я же не могу обсуждать поступки таких великих мужей! Но ходят слухи… или, скорее, сплетни… Люди говорят, что стратег слишком добр и дает слишком много воли своим друзьям. А друзья эти не всегда оправдывают возложенные на них надежды…

— Алексиус говорит, что хочет развивать инициативность исполнителей. Чтобы люди учились принимать самостоятельные решения и брать на себя ответственность…

— О! Об этом он переживает зря… Инициативность у нас цветет и пахнет, я бы даже сказала — благоухает…

— О чем ты?

Лисимаха замолчала, задумчиво разглядывая далекий горизонт.

Наконец она осторожно сказала:

— Недавно я была в Дельфах. Встречалась с Пифией…

— Слава Аполлону! — невольно прошептала Пандора.

Лисимаха кивнула.

— Слава Аполлону… — жрица взяла виноградину и положила ее в рот. — Хороший виноград!

— Как поживает великая Пифия?

— Прекрасно… прекрасно! Но жаловалась, что очень много обращений. И каждый год их число растет. Народ иногда спрашивает такое… Просто диву даешься!

Пандора осторожно улыбнулась:

— Да, я подписана на “Вестник Пифии”. Там много забавного.

— Не то слово. Что не вопрос, то анекдот… Но Пифия жаловалась, что особенно утомительны тайные гадания. За них, конечно, храму причитаются хорошие дары. Но вопросы там задают… не самые приятные. Спрашивают всякие мерзости, понимаешь?

— Приблизительно…

— Раскрыть эти вопросы — святотатство. Пифия узнаёт многое из того, что знать ей совершенно не хочется. Но и поделиться с кем-то она этим не может…

— Да. У великих жриц тяжелая судьба, — вздохнула Пандора.

— Это точно, — усмехнулась Лисимаха. — И у нас-то в Афинах тот еще змеиный гадюшник, а уж что в Дельфах творится… Не передать.

Повисла тишина. Лисимаха отщипывала одну виноградину за другой, искоса поглядывая на Пандору, которая обдумывала услышанное. Похоже, Пифия что-то знала, но не могла рассказать. Лисимаха ведь оказалась здесь не случайно…

— Что же делать? Может, нам тоже нужно обратиться в Дельфы?

— Разумеется. И приготовить богатые дары! Но, честно скажу, на твоем месте на многое я бы не рассчитывала. Твой вопрос или вопрос стратега все равно станут известны всем. Да и странно будет выглядеть, если кто-то из вас попытается что-то скрыть от эллинов.

Пандора звякнула чашкой, наливая себе еще кофе.

— Тебе добавить? — спросила она у гостьи.

— Да. С удовольствием!

Поставив турку на жаровню, Пандора откинулась на спинку клисмоса.

— Ты что-то говорила про друзей стратега?

Лисимаха улыбнулась:

— Слухи, слухи… Не стоит придавать им большого значения!

— Ты имела в виду кого-то конкретного?

— Я бы назвала имя, если б знала.

— А что за слухи?

— Ну… говорят, что и в Афинах, и в Спарте есть много недовольных. И с каждым годом их число растет.

— Да… я слышала… Многие недовольны, что всё меняется слишком быстро. Поэтому стратег пытается действовать постепенно и осмотрительно.

— Слишком быстро? — переспросила Лисимаха и невесело усмехнулась. — На месте стратега я бы больше беспокоилась о тех, кому не нравится, что всё меняется слишком медленно. Такие люди к нему гораздо ближе…

Пандора невольно прикусила губу, обдумывая услышанное. Лисимаха права. Нужно обязательно разобраться во всем этом…

Глава 11

Едва на востоке забрезжил рассвет, Телемах начал тормошить девушку.

— Просыпайся.

Артемисия вздрогнула и открыла глаза. Блаженная улыбка исчезла с ее лица. Она вскочила на ноги и испуганно уставилась на спартанца.

Он поспешил ее успокоить:

— Все хорошо. Не бойся. Просто нам пора идти.

Артемисия прижала руки к животу и нащупала чехол со скрижалью. Ее надо было накормить солнечным светом… Но нужно было спешить.

Сборы длились недолго. Девушка с удивлением озиралась по сторонам. В свете утреннего солнца всё вокруг выглядело совершенно иначе. Ночью лес казался зловещим, полным опасностей и угроз. А сейчас сердце Артемисии наполнилось умиротворением. Лес дышал тихой радостью и покоем. Невозможно было поверить, что за каждым поворотом их могут поджидать охотники.

Телемах крутил головой, напряженно вслушиваясь в веселое щебетание птиц.

— Туда! — коротко бросил он и подхватил с земли опустевший бурдюк.

Артемисия прислушалась и тоже различила сквозь шелест листвы легкое журчание.

Она понимающе кивнула:

— Сейчас. Я тебя догоню.

Спартанец кивнул, забросил за плечи щит и, не оборачиваясь, пошел на звук бегущего ручья.

Напившись вдоволь сладкой родниковой воды, Телемах наполнил бурдюк. Артемисия исподволь разглядывала его поджарое мускулистое тело, когда он, обнажившись до пояса, черпал горстями ледяную воду и плескал себе на шею и лицо. Неожиданно девушка заметила длинный порез на его предплечье.

— Ты ранен? — воскликнула она с беспокойством.

Телемах поморщился и отмахнулся:

— Царапина…

— Я посмотрю! — не терпящим возражений тоном заявила Артемисия и подошла к нему.

— Некогда заниматься ерундой! — отпрянул юноша.

Но Артемисия уже схватила его запястье и принялась изучать рану.

— Глубокая, — с тревогой сказала она. — Давай я промою.

— Я уже промыл.

— Нет! Я же вижу!

Стиснув зубы, Телемах терпеливо ждал, пока девушка смоет остатки запекшейся крови.

— Потерпи. Я сейчас открою порез. Нужно промыть внутри.

— Зачем? — сквозь зубы спросил Телемах.

— Это убьет анаэробные бактерии. Именно они наиболее опасны, потому что вырабатывают ботулотоксины!

Телемах ничего не понял, но решил промолчать.

Вскрытая рана опять стала кровоточить. Телемах засопел, с трудом сдерживая гнев.

Вырвав наконец руку из цепких пальцев девушки, он проворчал:

— Быстрее! Хватит терять время!

— Я готова, — кивнула Артемисия.

Покосившись на появившееся из-за холма солнце, Телемах прикинул направление:

— Туда.

Они пошли по тропе.

Девушка на ходу разломила последнюю лепешку. Получилось неровно. Правая половина была чуть больше. Она вздохнула. Сглотнула слюну и протянула больший кусок Телемаху. Тот не глядя взял зачерствевший хлеб и впился в него зубами.

…

Артемисия шла за спартанцем и с любопытством озиралась по сторонам. Ее сердце все еще колотилось от страха. Но по сравнению со вчерашним днем она чувствовала себя гораздо увереннее. Спокойствие и рассудительность постепенно возвращались к ней. Наконец она смогла обдумать то, что случилось.

Девушка попыталась восстановить в памяти картину вчерашнего дня. Что-то беспокоило ее. Всё, что произошло, не могло быть совпадением. Она хорошо знала, как была организована охрана на островах. Патрули, секреты, сторожевые вышки, наблюдательные посты. Сложная, отлаженная система. Более того, на островах никогда не было чужих. Никто не мог знать планировку библиотеки. Никто не мог знать, где хранилась скрижаль. Никто чужой… Артемисия вздрогнула и с подозрением посмотрела в спину размеренно шагающего Телемаха. Она постаралась восстановить в памяти смерть предателя на берегу. Ее окатило ледяной волной. Ведь Телемах бросился именно к нему! К предателю! Девушка похолодела.

— Скажи! — требовательно произнесла она. — Как ты оказался на берегу, куда меня привезли? Что ты там делал?

Телемах обернулся. На лице его застыла маска холодного равнодушия, но он старался не смотреть в глаза Артемисии.

— Меня попросил помочь друг… — сказал он после короткого замешательства.

— Друг? — переспросила девушка. — Которого убили персы? Предатель?

— Его звали Теллид… — ответил Телемах и отвернулся.

Артемисия остановилась.

Сделав несколько шагов, Телемах заметил, что она отстала:

— Ты идешь?

Она смотрела на него яростным взглядом.

— Так значит, ты всё знал?!

— О чем?

— О том, что замышляли персы! Знал, что они нападут на библиотеку! Что хотят украсть скрижаль!! Что собираются меня похитить!!! — Артемисия уже не говорила, а кричала. На ее глазах выступили слезы.

Телемах молчал.

— Тебя никто не собирался похищать, — сказал он наконец. — Думаю, это вышло случайно.

Девушка задохнулась от накатившего гнева:

— Ты… Ты… Предатель! Точно такой же, как и твой друг! Клятвопреступник!

— Нет! — возмущенно отрезал Телемах. — Я не участвовал в этом! Я был против. Да, Теллид по глупости вляпался в эту историю. Он и мне предлагал. Но я отказался.

— Отказался?!

— Отказался, — повторил Телемах.

— Тогда что ты делал на берегу?

— Я беспокоился, что с Теллидом может что-то случиться.

— О боги! — воскликнула Артемисия, хватаясь за голову. — Но ведь ты… Ты же мог предотвратить всё это?!

Телемах вздохнул:

— Если б я знал, что они похитят тебя, я бы предупредил. Но речь шла только о какой-то дурацкой табличке. Ведь у вас в библиотеке тысячи таких… Одной больше, одной меньше… Какая разница?

— Тысячи?! Ты же ничего не понимаешь! — закричала девушка. — Ты даже не способен понять! Эта табличка… это и есть библиотека! Скрижаль Посейдона! Она одна больше сотни, тысяч таких библиотек!! Именно поэтому персы и охотятся за ней! Это главное сокровище мира! Ты просто осел!!

— Следи за языком, — процедил Телемах сквозь зубы.

— А то что? Ударишь меня? Убьешь? Продашь персам за пару оболов? — Артемисию трясло. Она чувствовала, что нужно остановиться, но уже не могла контролировать себя.

— Прекрати! Нас вышвырнули с островов! Моего друга убили! И я не собираюсь выслушивать всю эту чушь! Скажи спасибо, что вообще нянчусь тут с тобой!

— Вас не вышвырнули! Вас отстранили! Временно! Если бы вы подождали пару дней, всё бы решилось. Я бы всё объяснила отцу и дяде Леонидасу. Вас бы простили!

— Какое великодушие!! — фыркнул Телемах.

Артемисия попыталась взять себя в руки:

— Прошу тебя, пойми: моя жизнь… или твоя… Это всё ничто по сравнению с этим, — она коснулась спрятанной на груди скрижали.

— Вижу, ты хорошо знаешь цену моей жизни…

— Нет, нет, — торопливо забормотала девушка, силясь объяснить. — Дело не в этом… Ты просто не понимаешь…

— Чего?

— Эта скрижаль… Она содержит божественные знания. Всё то новое, что появилось за последние годы… Это всё благодаря ей! Крепкая сталь. Дешевая ткань. Лекарства. Стекло. Омнибусы на улицах Византия… Тот бинокль, в который вы подглядывали за нами… Это всё скрижаль! Бог из машины! В прямом смысле, понимаешь?

На скулах Телемаха заиграли желваки. Глаза сузились. Он шагнул к ней.

— Так вот в чем дело! В этом ваш секрет?! Эта скрижаль и это уничтожила Спарту?

— О чем ты говоришь?! — отшатнулась Артемисия.

— Именно об этом. Я так долго пытался понять, что же случилось с моей страной, что случилось с Элладой, что стало с моим отцом… Кто виноват в том, что всë, что веками создавали наши предки, пошло прахом!..

— Я … Я не понимаю, — пролепетала девушка, продолжая отступать.

— Зато я отлично понимаю! Теперь понимаю. А вот ты не можешь осознать, чем владеешь! Ты думаешь, это божественный дар?! Нет! Это проклятье! Ларец Пандоры принес в наш мир страдания и боль. А это… Это еще опаснее! Проснись наконец! Оглядись вокруг! Неужели сама не видишь?! Люди изменились. Раньше в Лакедемоне господствовали воины, а теперь торгаши. Презренные илоты, не знающие ни совести, ни чести, получили свободу и теперь диктуют нам свою волю! Где великие герои, жаждущие подвигов и славы? Где честь? Где эллинское достоинство и добродетель? Всё это уничтожила твоя проклятая скрижаль! Остались лавочники и дельцы, мечтающие дешево купить и подороже продать свою совесть!

Артемисия с ужасом смотрела на охваченного яростью спартанца, не в силах поверить своим ушам.

Телемах требовательно протянул руку:

— Отдай мне! Я уничтожу эту мерзость!

— Нет.

Телемах с искаженным от ярости лицом шагнул к девушке.

— Нет!! — крикнула она и побежала по склону.

Глава 12

1

— Итак, начинаем заседание Совета безопасности, — Алексей обвел глазами собравшихся.

Здесь были самые доверенные люди: Теодор, Сократ, Фукидид, Архидам, руководитель разведки Евкрат, даже Перикл приехал из Афин. Редко удавалось собраться вместе. И почти всегда такая встреча была вызвана чрезвычайными обстоятельствами.

— Как вы знаете, на библиотеку произошло нападение. Похищена скрижаль Посейдона, также пропала дочь ректора академии.

— А я писал тебе, что персы что-то замышляют… — проворчал Теодор.

— Да… Уже последние лет пять, а то и семь, — заметил Фукидид, — мы получаем подобные предупреждения по несколько раз в месяц. Реагируем по мере сил, стараемся держать персидскую агентуру под колпаком, но ведь невозможно за всем уследить.

— И невозможно быть постоянно наготове, — кивнул Перикл.

— Ладно, — остановил их Алексей. — Мы сейчас не обсуждаем причины, а решаем, что делать.

— У нас появился законный повод к войне, — оживился Евкрат.

Теодор нахмурился:

— Некоторые наши союзники с тобой не согласятся.

— Думаешь, македонцы не сочтут это убедительной причиной? — спросил Алексей.

— Уверен, что нет, — твердо сказал Теодор.

— Боспорское царство нас тоже не поймет, — поддакнул Перикл.

— А вот Египет, скорее всего, поддержит, — отозвался Фукидид.

— Да Египту-то что? Им бы только от персов освободиться, — поморщился Теодор.

— Меня больше беспокоит не столько реакция других царств, сколько ситуация в Элладе, — заметил Алексей. — Пять лет мы готовили договор о конфедерации. Убеждали всех о необходимости вступить в союз. Только за последний год мы отправили почти сотню делегаций. Уже потратили на это более пяти тысяч талантов! У нас был четкий план. На следующий год запланировано общеэллинское учредительное собрание. Война с Персией по нашим расчетам должна была начаться после заключения договора. Победоносная война укрепила бы союз и стала бы оправданием централизации управления.

— У нас все это четко прописано в закрытом приложении к текущему тетрохроносу, — заметил Перикл. — Развитие промышленности и перевооружение армии строится исходя из этих планов. Мы сейчас еще не готовы…

— Да ладно! — пренебрежительно воскликнул Евкрат. — Неужели Афинско-Византийский союз не справится с Персией в одиночку, без помощи других полисов?

— Справится, конечно, — ответил Теодор. — Но ты представь реакцию остальных полисов. — Если они поймут нашу реальную силу, то нас будут бояться. Заключить договор станет гораздо сложнее…

Алексей поддакнул:

— А если мы вместе одержим победу, это, наоборот, укрепит союз. Эллины осознáют, что вместе мы настоящая сила! Кроме того, в таком случае в силу вступит дополнительное соглашение о централизации управления на случай войны.

— И потом мы постараемся, чтобы временная централизация стала постоянной… — улыбнулся Теодор.

— Но как же девочка? — спросила сидящая рядом с Алексеем Пандора.

Мужчины неловко переглянулись.

— Пока что на ее поиски мы отправили ближайший спецотряд, который базировался в Гераклее.

— И что они смогут сделать?

— По нашим расчетам, Артемисию и скрижаль повезут к Дарию по Царской дороге. Есть шанс, что спецотряд успеет перехватить их по пути, — объяснил Архидам.

— А сколько в этом отряде человек? — нахмурилась Пандора.

— Десять.

— Сколько?! — недоверчиво переспросила она.

— В спецотряде больше бойцов, но триера, способная доставить их с лошадьми и снаряжением, всего одна… И больше десяти всадников им на борт не взять.

— Но что могут сделать десять человек?..

— Это лучшие из лучших. Они способны на многое.

— Десять человек против сотен или даже тысяч бессмертных?! — воскликнула Пандора.

Архидам отвел глаза.

— А что слышно из Вавилона? — спросил Теодор. — Что говорит посольство?

Евкрат вздохнул:

— Со связью возникли сложности. Они исправно шлют нам голубей, но пока никакой новой информации. В Вавилоне всё спокойно. А вот у нас запас прирученных к Вавилону голубей закончился. Последний месяц Дарий активизировал переписку, и мы пользовались голубиной почтой гораздо чаще, чем обычно. Теперь-то я понимаю, с чем это было связано. Разумеется, утром мы отправили экстренную депешу в посольство. Но дипломатический курьер с голубями из Вавилона прибудет не раньше, чем через неделю. Тогда мы сможем восстановить двустороннюю связь с посольством. И это при условии, что персы не будут чинить препонов.

— Но к тому времени и девочка, и скрижаль уже будут в руках Дария! — воскликнула Пандора.

Евкрат только развел руками.

— Так что же делать?

— Похоже, остается ждать… — вздохнул Алексей.

— А что случилось с сыном Брасида? — спросил Сократ. — Я так понял, он тоже как-то связан с нападением?

— Сложно сказать… — ответил Евкрат. — На берегу найден труп Теллида. Этот спартанский юноша служил в охране библиотеки и был отстранен за неподобающее поведение. Мы подозреваем, что он и есть предатель.

— Но Телемах был его самым близким другом. И тоже был отстранен, — заметил Архидам.

— Да. Скорее всего, они действовали в паре. Телемаха нигде не могут найти. Вероятно, он тоже участвовал в заговоре, а потом был убит.

— Почему не найдено тело?

— Это вопрос времени.

— А если он жив?

— Тогда он, скорее всего, в бегах. Возможно, возник конфликт из-за награды. Это объясняет резню на берегу. Мы разослали описание Телемаха и его даггеротип всем нашим агентам. Они его ищут. Рано или поздно найдут.

Пандора огорченно покачала головой:

— Просто не верится… Такой хороший мальчик…

— Люди сами выбирают свою судьбу… — тихо заметил Сократ.

2

Когда показалась телеграфная башня Амисоса, Алкон недоверчиво посмотрел на хронометр. Они преодолели это расстояние всего лишь за сорок часов! Невероятно. Конечно, им повезло с ветром. Но все равно это удивительное достижение.

Гребцы, выбившиеся из сил, словно воспрянули духом. Флейтист ускорил темп. Замелькали весла. Даже кони, казалось, почувствовали, что утомительное путешествие подходит к концу. Они радостно ржали и постукивали копытами, словно хотели быстрее мчаться вперед.

— Спустить парус! Отсалютовать флагом!

Алкон протиснулся между лошадьми и поднялся на бак. Он не был в Амисосе больше года. Нужно было сориентироваться. Небольшая гавань заставлена торговыми судами. Хлипкий пирс облеплен рыбацкими лодками, и лошадей там не разгрузить. Алкон опустил глаза, разглядывая лоцию. Так… Вот… К западу от мола… Песчаное дно. Хороший перепад глубин. Он поднес к глазам компас, беря пеленг.

— Курс — двести семнадцать. Ориентир — водонапорная башня.

Впередсмотрящий повторил указание.

— Верповую команду на бак! Сигнальщик — передать в порт: «Высаживаемся на берегу водонапорной башни. Нужна помощь».

Сзади загрохотали десантные мостки, которые отнайтовывала швартовая команда.

Через час Харилл осматривал готовый выдвигаться отряд. Суровые сосредоточенные лица. Идеально подогнанное снаряжение. Начищенные, накормленные кони нетерпеливо переступали с ноги на ногу.

Оглядев боевых коней, Харилл одобрительно кивнул. Потом перевел взгляд на десяток вьючных лошадей, переданных ему комендантом форта, и нахмурился. Смогут ли они поддерживать темп наравне с их боевыми конями? Но кто-то должен вести припасы… Придется приноравливаться.

Харилл шел мимо подтянутых, экипированных бойцов, собирая запечатанные конверты. Затем подошел к наблюдающему за построением Алкону и протянул тому бумажную стопку. Достал из-за пазухи свой и положил сверху.

— Что это? — тихо спросил капитан.

— Завещания, — спокойно ответил Харилл.

Алкон понимающе кивнул и крепко пожал спартанцу руку.

— Желаю удачи! Пусть боги оберегают вас!

— Хвала Зевсу! — отозвался Харилл и повернулся к своим бойцам. — По коням!

Повинуясь приказу командира, те взлетели в седла. Харилл подошел к своему коню. Озабоченно глянул на привязанную к седлу клетку с почтовыми голубями, насыпал птицам горсть зерна. Вскочил в седло, махнул Алкону и ударил коня пятками.

Капитан еще долго стоял возле дороги, пытаясь разглядеть мелькающие в пыли спины всадников. Он все еще сжимал в руках стопку белых конвертов.

— Капитан! — Симий положил ему руку на плечо. — Вторые сутки на ногах! Тебе нужно выспаться.

Алкон кивнул, только сейчас ощутив навалившуюся усталость. Его качало, словно он до сих пор стоял на мостике корабля.

Последний раз глянув вслед уносящейся кавалькаде, Алкон побрел за штурманом. Хоть они и хорошо сделали свою работу, на душе почему-то было тяжело.

3

Острие меча уперлось в грудь Артемисии. Девушка пятилась, обхватив чехол со скрижалью. Телемах возвышался над ней, словно колосс.

— Не будь идиоткой, — прошипел спартанец. — Выкинь эту дрянь и пошли. Я выведу тебя отсюда.

— Не трогай меня! — кричала Артемисия.

— Дура! Они же нас поймают!

— Лучше они, чем ты!

Телемах колебался. Он не ожидал такой реакции Артемисии.

— Уничтожь эту скверну, — повторил он, но уже с меньшим напором.

— Если хочешь уничтожить скрижаль, тебе придется меня убить!

Артемисия продолжала отступать. Телемах шел на нее, требовательно протягивая руку.

— Нет! — твердо выкрикнула девушка и сделала шаг назад.

Ее нога скользнула по краю обрыва. Каменистый грунт осыпался и потек вниз, увлекая девушку в пропасть. Ее пальцы судорожно схватили воздух.

— Осторожно! — Телемах прыгнул вперед.

В последний миг его пальцы вцепились в ладонь Артемисии, и она повисла над глубокой расщелиной.

…

Мягкие сапоги из телячьей кожи тихо ступали по скалистому грунту. Дюжина бессмертных не отступали от следопыта ни на шаг. Гарбон который раз подивился их опыту и сноровке. Недаром о них ходят легенды! Душа Гарбона пела! Он чувствовал, что добыча близко. Наконец у него появился шанс расквитаться со спартанским щенком.

Опытный взгляд отыскивал еле заметные следы. Сломанная ветка, придавленная травинка, размазанная на камне свежая глина. Всё указывало на то, что они на верном пути. В предвкушении царской награды кружилась голова, а отряд бессмертных придавал уверенности и смелости. В горячке погони Гарбон совершенно забыл о вчерашнем позоре и ноющей ране на плече. Каким бы ловким и сильным не был его вчерашний обидчик, отряд бессмертных справится без труда.

Женский вопль привлек внимание Гарбона. Он поднял руку, приказывая отряду замереть, и стал напряженно вслушиваться в свист ветра. Снова крик. Гарбон поднял голову. На самом краю скалы, болтая ногами над обрывом, извивалась женская фигура.

Командир бессмертных перехватил копье.

— За мной! — крикнул он и побежал вперед.

Глава 13

1

Пандора устало прикрыла глаза и поправила выбившуюся прядь. Верная Лина суетилась вокруг, подкалывая складки парадного пеплоса.

— Может, лучше остаться? — неуверенно спросила Пандора по-русски. — Вдруг появятся какие-то новости с островов.

Леша покачал головой:

— Думаю, нужно стараться жить дальше в обычном режиме.

— Делать вид, что ничего не случилось?!

— Нет. Просто работать. Это не первый кризис, с которым мы столкнулись, и далеко не последний.

— Я помню, как Артемисия сидела у меня на руках…

— Я тоже.

— Не могу себе простить, что мы не взяли ее вчера…

Алексей успокаивающе положил ей руку на плечо.

Лина настороженно прислушивалась к незнакомым словам. Она не любила, когда господа говорили на запретном языке. За прошедшие годы Лина завоевала полное доверие, и Пандора с Алексеем никогда не сомневались в ней, но Леша старался не упускать возможности поговорить с Пандорой на русском.

— А там, куда мы едем, может быть опасно?

Алексей невольно улыбнулся:

— Конечно, нет!

Пандора с сомнением прищурилась:

— А как же тот случай два месяца назад?

Алексей возмущенно взмахнул руками:

— Но это же совсем другое! Там было просто короткое замыкание!

— Повезло, что не длинное! — усмехнулась Пандора.

— Это точно. — вздохнул Алексей.

— А что будет здесь?

— Увидишь!

— Может, тогда взять мальчиков? Им будет интересно.

— Лучше не надо. Боюсь, что они могут случайно проболтаться в школе.

— Ну и что? В нашей школе нет лишних ушей.

— Кто знает… — нахмурился Алексей. — Вся эта история с библиотекой… Разведка раскручивает ее, и чем глубже копают, тем больше появляется тревожных фактов. Одна история со спартанскими заговорщиками чего стоит…

Пандора вздохнула:

— Да. Все это просто ужасно!

…

Ничем не выделяющаяся закрытая тетрарма уже ждала их во дворе резиденции. Четверо охранников нетерпеливо прохаживались по вымощенному белой плиткой двору.

При виде экипажа Пандора поморщилась:

— Может, поедем верхом?

— Нам не стоит привлекать внимание к тому месту, куда мы едем.

Пандора усмехнулась:

— Та штука, которую там построили… Ее не заметит только слепой.

— Ну так ведь все знают, что это посвящение Зевсу, — улыбнулся Леша. — И лучше близко не подходить, а то шарахнет!

…

Тетрарма раскачивалась и скрипела, пока лошади тащили ее по узким улочкам старого Византия, постепенно забираясь в гору. Пандора с любопытством разглядывала старые, жавшиеся друг к другу низкие домишки через щель в занавесках. В последнее время она редко выезжала в город, чаще посещала официальные церемонии или проводила время с детьми.

Старый город, конечно, сильно контрастировал с новыми районами Византия, но все же здесь была какая-то своя атмосфера уже далекой старины.

Алексей тоже смотрел в окно, заглядывая через плечо Пандоры. От нее легко пахло теплыми цветочными духами. Леша сделал глубокий вдох и прижался к ее щеке. Экипаж тряхнуло. Пандора ойкнула.

— Эх… Надо было все-таки послушать Гипподама и проложить проспект через старый город.

— Ты что, забыл, с каким недоверием встретили афинян жители Византия, когда мы сюда приехали? Если бы мы еще начали ломать их дома… Это вызвало бы мятеж… Сколько лет потребовалось, чтобы они приняли это соседство…

— Да… Зато теперь их недвижимость в центре стала буквально золотой.

— Ну, теперь они и не жалуются.

Карета наконец пересекла узкие ворота старого города и выехала в большой парк, тянущийся вдоль старой городской стены. Охранники увеличили дистанцию и разъехались, чтобы не привлекать внимание.

За окном проплывала густая роща апельсиновых деревьев.

— Я помню, как ты горячо убеждал всех, что тут нужно разбить сады. Все смотрели на тебя, как на сумасшедшего… Хорошо, что ты настоял на своем.

— Между прочим, ты тогда тоже не понимала, зачем тут нужны деревья.

— Да. Я и представить тогда не могла, как быстро вырастет город. Тогда ведь Византий окружали поля, рощи и леса. Кто бы мог подумать, что через пятнадцать лет до ближайшего леса придется добираться пару часов…

— Ничего… — Алексей загадочно улыбнулся. — Скоро мы существенно сократим это время.

Они выехали на проспект, влившись в сплошной поток телег, карет и экипажей, и тут же встали в пробке. Регулировщик поднял жезл, и на проезжую часть высыпали пешеходы, спеша поскорее пересечь дорогу и спрятаться в тени тянущихся вдоль проспекта галерей. Вокруг царил гам. Ругань извозчиков, крики газетчиков, нетерпеливое ржание и стук копыт. Пахло лошадиным потом и навозом. Скрипнув тормозами, рядом остановилась конка, запряженная шестеркой облезлых мулов.

Пандора поправила занавеску и прильнула к щели, разглядывая пассажиров. В основном это были девушки и женщины. Неудивительно, ведь в середине дня большинство мужчин на работе. Но все же, несмотря на все прожитые в Византии годы, число женщин на улицах до сих пор удивляло ее. Было в этом что-то неподобающее и вызывающее. Все девушки были с модными сумочками и изящными складными зонтами. Некоторые держали в руках книги или газеты. Их платья всевозможных фасонов пестрели яркими расцветками. Пожилые почтенные дамы, наоборот, были одеты скромно и неброско. Видно, им до сих пор трудно было привыкнуть ко всяким «новомодным штучкам».

Пандора невольно опустила глаза и оценивающе оглядела свой пеплос. Сейчас он показался ей невзрачным и каким-то архаичным. Интересно, к кому она ближе? К этому странному новому поколению, которое, казалось, не способно испытывать стыд, не почитает богов и посмеивается над традициями? Или к брюзжащим, вечно недовольным старикам, вспоминающим былое… В отличие от всех остальных у Пандоры не было оправданий. Она сама стояла у основания этого нового, непонятного и пугающего мира.

Пандора невольно покосилась на задумчивого Лешу. Интересно, он именно так все и представлял? Алексей тоже поглядывал в окно. Почему-то на его лице была гримаса досады и разочарования.

— Нужно будет посадить вдоль проспекта тополя, — проворчал он себе под нос, — и что-то сделать с конским навозом…

Неожиданно Пандора поняла, что он смотрит на город совсем другими глазами и чувствует свою вину, за все возможные проблемы. Она успокаивающе улыбнулась и положила руку на его ладонь.

— Городской совет ведь уже издал указ. Вон почти у каждой лошади под хвостом мешок для сбора навоза!

— В том-то и дело, что «почти». Да и сама видишь, это не сильно помогает… Что делать, ума не приложу…

— Мне кажется, уже сделано все, что можно.

Алексей задумчиво чесал затылок:

— Надо будет изменить правила для дворников, чтобы убирали минимум два раза в день… Расставить дополнительные ящики для сбора навоза. И еще хорошо бы водой поливать… Эх… Шланги пока еще очень дороги в производстве. Но в университете над этим активно работают. Как только сделают экономически оправданный образец, заставим всех дворников мыть тротуары…

— А воды хватит?

Леша вздохнул:

— Хороший вопрос. Сейчас как раз разрабатываем третью очередь очистных сооружений. Нужно будет еще раз перепроверить их пропускную способность, — Алексей достал из кармана записную книжку и сделал пометку огрызком карандаша.

…

У ворот они остановились. Открыв дверь, в карету заглянул лейтенант гвардии.

— Добрый день, господин стратег… госпожа…! — лейтенант испытующе осмотрел пассажиров, наморщил лоб и осторожно добавил: — Великие боги хранят Византий!

Леша кивнул, лихорадочно вспоминая имя дежурного на сегодня божества:

— Хвала… Афине!

После той памятной истории с похищением Пандоры приходилось соблюдать предельную осторожность. Охрана города всегда должна была спрашивать ключевые слова.

Лейтенант улыбнулся и махнул рукой гвардейцам.

Они подождали несколько минут, пока гвардейцы собрали дополнительную охрану. По уставу за стенами города стратега должны были сопровождать не менее десяти человек.

Наконец, карета двинулась в путь.

…

Вскоре городской шум стих вдали. Дорога поднималась все выше и выше. Через полчаса за окном мелькнула высокая башня — пустая внутри, словно сотканная из кружева. Колеса кареты загрохотали — они выехали на широкую плотину, за которой раскинулось большое озеро. В окно ворвался шум бурлящего потока воды. Вниз, пересекая зеленеющие поля, в сторону Византия убегала ниточка акведука.

Загородное отделение Университета гудело, словно растревоженный улей. На лицах руководителей университета читалась тревога. Все с нетерпеливым ожиданием смотрели на стратега. Похоже, весть о происшествии на островах докатилась и сюда. В общей атмосфере чувствовалось какое-то напряжение и недосказанность.

Пандора шепнула ему на ухо:

— Ты должен рассказать им…

Алексей вздохнул. Да. Похоже, это необходимо. Было бы ошибкой оставлять людей в неведении или делать вид, что ничего не случилось.

Его слушали молча, с хмурыми обеспокоенным лицами.

— И что дальше? — спросил заместитель ректора. — Будет война?

Леша невольно переглянулся с Пандорой.

— Надеюсь, что нет.

— Но мы же должны отомстить! Нельзя оставлять подобное безнаказанным!

— Мы обязательно восстановим справедливость… — уклончиво ответил Леша и решил перевести разговор в другое русло. — А что у нас со временем? Успеваем?

Руководитель лаборатории покосился на башенные часы:

— Еще пятнадцать минут.

— Тогда не будем медлить.

…

Они направились в сторону радиотехнического корпуса.

Лаборант торопливо объяснял детали эксперимента.

— Будут задействованы три станции: в Херсонесе, Гераклее и у нас. Прогноз погоды — хороший. В зоне эксперимента небо чистое, грозовых фронтов нет…

— А как с мощностью? Хватит? — спросил Леша.

— Здесь, в Византии, у нас есть экспериментальный генератор, — лаборант кивнул на плотину. — Так что тут мощности достаточно. В Херсонесе тоже генератор, но совсем слабый, на мускульной тяге. А в Гераклее серные банки, по ним больше всего сомнений. Но мы, по крайнеймере, рассчитываем, что они там сумеют принять сигнал.

Пандора внимательно разглядывала хмурые, сосредоточенные лица ученых. В воздухе чувствовались тревога и напряжение. Она покосилась на Алексея. Почему же он ничего не спрашивает? Похоже, ему и так все понятно. Но ученым явно хотелось поговорить…

Пандора решила им подыграть:

— А как вы сумеете включить все приборы одновременно?

— Да, это непросто! — воодушевленно начал руководитель проекта. — Время работы оборудования ограничено. Особенно в Гераклее. Заряда серных банок хватит не более чем на десять минут.

— И что же делать? — хлопнула ресницами Пандора.

— Но у нас есть солнце! — руководитель проекта указал на астрономическую башню, на верхней площадке которой виднелся одинокий силуэт.

Человек на башне держал какой-то громоздкий прибор.

— У Смироса в руках секстант. Этот прибор позволяет установить солнечный полдень. А так как мы знаем географические координаты всех городов, мы можем отмерить заданное от полудня время с помощью обычной клепсидры.

Алексей с благодарностью улыбнулся Пандоре. Конечно, она все отлично понимала и без подобных объяснений, но такие расспросы отлично снимали всеобщее напряжение.

Как раз в этот момент наблюдатель на башне махнул рукой и громко крикнул:

— Полдень! — затем дернул колокол, и по ушам ударило пронзительное “бам-м-м!”

— У нас есть одиннадцать минут! — засуетился Тимон.

Вскоре все столпились в небольшом здании у подножия ажурной башни, с которой в разные стороны тянулись то ли какие-то веревки, то ли “провода”, как называл их Алексус.

Лаборант переключил рукоятку, и лаборатория заполнилась шипеньем и тихим потрескиванием. Стиснув карандаш, лаборант занес его над чистым листом бумаги.

Ученые затаили дыхание. Пандора с любопытством разглядывала напряженные, сосредоточенные лица. Собравшиеся здесь словно готовились услышать божественное откровение. Она почувствовала, как рука Алексея коснулась ее ладони, и сама сжала ее в ответ.

Вдруг шипение заглушил отчетливый писк. По толпе пронесся вздох. На листке под карандашом лаборанта появились первые штрихи.

…

На обратном пути Пандора задумчиво смотрела в окно. Алексей взял ее за руку.

Наконец она спросила:

— Это ведь сделает ненужной систему светового телеграфа?

— Конечно! В этом и цель.

— Но ты так долго создавал эту систему… И до сих пор строятся новые башни!

Леша вздохнул:

— Да. Лет через десять все это будет не нужно. Надеюсь, что электрический телеграф и радио их заменят. Но это медленно и непросто…

— Электрический телеграф? — переспросила Пандора.

— Да. Это передача электрического сигнала на расстояние. Но уже по проводам.

— По проводам? Это такая проволока?

— Да.

Пандора задумалась.

— Но ведь тогда нужно будет протянуть тысячи стадий этих проводов… Как тянутся дороги.

— Мы так и сделаем. Но это, конечно, очень сложно и дорого. Мы еще не готовы производить проволоку в таком объеме.

— Но ты же знал, что так будет? Зачем же мы строили эти башни, если все это скоро станет ненужным? А как же люди? Я слышала, что связист — одна из самых популярных профессий. Молодые люди мечтают работать ими. Подниматься на башню и зажигать огни, преодолевая трудности и преграды. Даже песня такая есть…

Алексей криво улыбнулся:

— Да. Я слышал.

— И что же? Они учатся, работают… хотят посвятить этому жизнь. И все зря?

— Нет. Не зря. Каждое усилие важно и нужно. Но, к сожалению, все очень быстро устаревает. Такова плата за прогресс.

Пандора вздохнула.

— Без светового телеграфа у нас сейчас не было бы связи, прогнозов погоды, быстрой передачи важных известий. — начал объяснять Алексей, — За пятнадцать лет все это стало привычным. Позволило накопить ресурсы, знания и навыки для перехода к следующему этапу. Который, кстати говоря, тоже будет непродолжительным…

— Что значит “непродолжительным”? — Пандора недоуменно подняла брови.

— Ну, электрический телеграф заменит телефон, и можно будет говорить на расстоянии.

Она недоверчиво покосилась на него.

— А потом и изображение… но до этого мы, вероятно, не доживем… — Леша вздохнул.

Пандора ничего не ответила, лишь прижалась к его плечу. В голове крутился водоворот мыслей. Конечно, Алексей уже рассказывал ей о подобных чудесах. Но каждый раз его рассказы о будущем казались удивительной сказкой. И встреча с подобными чудесами в реальности ошеломляла и пугала. Ведь это значило, что в итоге всех людей ждет страшное испытание. Будут ли они готовы к нему?

Глава 14

1

Когда они подъехали к заставе, уже вечерело. Десять всадников, выстроившись в длинную цепочку, рысили по узкой петляющей тропе, поднимающейся в гору.

У очередного поворота Харилл краем глаза заметил странное движение в кустах. Тело отреагировало само. Он выхватил меч и прижался к шее коня. Верный Ксанф прыгнул вперед и бросился в сторону опасности.

Но из кустов раздался испуганный возглас:

— Свои! Свои! Спокойно!

Харилл натянул повод. Ксанф замер на краю дороги. Спартанец, прищурившись, рассматривал пару дозорных пограничников, высунувшихся из кустов. Их шлемы были оплетены ветками ольхи, а сами они были в зеленых пиксельных плащах, так что почти полностью сливались с местностью. Харилл одобрительно кивнул и оглянулся на своих бойцов.

— Хайре, уважаемый! — произнес один из дозорных. — Полдень давно миновал…

— Слуги Ареса не знают отдыха, — проворчал Харилл, чувствуя себя дураком. И кто придумывает эти дурацкие пароли?

Пограничник одобрительно кивнул:

— Мы ждем вас уже несколько часов.

Харилл спешился и пожал руки подошедшим дозорным.

— Хранят вас боги!

— Хвала Зевсу.

— Как дела на той стороне?

— Все тихо. Несколько купцов проходили около полудня, больше никого не было.

— Хорошо.

— Вы останетесь на ночь? На заставе для каждого найдется удобная койка.

Командир спартанцев покачал головой:

— Спасибо, но время не ждет.

Пограничник понимающе кивнул.

— Тогда мы проводим вас. Вон за той рощей есть старая тропа через холмы. Ее забросили после строительства дороги. Там почти никого не бывает, вы сможете пройти незаметно.

Харилл кивнул, сунул руку в седельную сумку, вытащил полгорсти овсяных зерен и протянул их стиснутым в узких клетях почтовым голубям. Его ладонь легко щекотали холодные твердые клювы, торопливо собирающие угощение.

…

В воздухе остро пахло полынью, цикады трещали, словно силясь разорвать непроглядную пелену темной ночи. Они двигались, почти ничего не различая впереди, доверившись чутью лошадей.

Пора было остановиться на привал. Харилл отдал приказ и соскочил с коня. Положил ладонь на равномерно вздымающийся горячий бок. Почти не вспотел… Это хорошо… И все-таки странно… Кто бы мог подумать еще десять лет назад, что спартанцы будут сражаться на лошадях.

Если бы кто-то рассказал ему такое в его далеком детстве, Харилл поднял бы такого фантазера на смех. Хотя нет. Дал бы просто пару оплеух. Молодые горячие головы скоры на расправу… Спартанец вспомнил своего сына и невольно улыбнулся.

Закончив чистить бока своего жеребца, он стреножил его и снял уздечку. Всем нужен отдых.

Дежурный уже выкопал в земле неглубокую ямку и теперь склонился над ней, осторожно раздувая трепетный огонек. Гипон притащил с ручья котелок полный воды и поставил его возле кострища.

Харилл невольно улыбнулся. Их небольшой отряд действовал слаженно, без лишних слов, словно единое тело. Каждый знал, что и как следует делать. Харилл хлопнул Гипона по плечу и направился к его еще не расседланному коню, привязанному к ближайшему дереву.

…

Через пятнадцать минут Харилл уже с аппетитом уплетал горячие тушеные бобы, смешанные с плохо разварившимися кусочками сушеного мяса. Его боевые товарищи сидели тесным кружком возле крошечного дрожащего огонька, спрятанного в земле.

Он обвел взглядом своих друзей, и сердце его невольно сжалось. Харилл отлично понимал, что их миссия почти безнадежна. Стоят ли жизни десятка лучших воинов в мире какой-то взбалмошной девчонки? Он тут же скривился, гоня от себя эту мысль. Приказы не обсуждают, а судьба воина — умирать, защищая граждан своей страны. Своей жизнью Харилл был готов рискнуть, а вот жизни его бойцов… это очень высокая цена. Нельзя растрачивать такое сокровище по пустякам.

Сидящий возле Харилла Гипон словно угадал его мысли. Он запрокинул голову, сделал большой глоток вина из бурдюка, вытер тыльной стороной ладони губы и тихо спросил:

— А если бы это была твоя дочь?

Харилл задумался. И правда, что если бы это была Лидия? Свою дочь он бы отправился спасать, в этом не было сомнений. Но смог бы он потребовать, чтобы другие умирали ради нее? Странные мысли. На войне подобные размышления могут стоить жизни…

Харилл встал, проверил, есть ли вода в поилках у голубей. Пора спать, скоро будет его стража.

2

Кожаный ремень глубоко впился в запястье Артемисии. Руки онемели, и приходилось шевелить пальцами, чтобы хоть как-то разогнать кровь. Она со злостью смотрела на Телемаха, стоящего перед персидским командиром. Один глаз спартанца заплыл, из рассеченного века бежала кровь. Так тебе и нужно, мерзавец. Предатель. Подлец. Артемисию трясло. Она никак не могла прийти в себя. Все случилось так быстро.

Она трясла головой, с трудом разбирая южный говорок персидского командира.

Перс с любопытством рассматривал пошатывающегося юношу, которого с двух сторон поддерживали персидские воины.

— Думаешь, это он убил наших? — спросил командир у следопыта.

— Ну не она же.

Перс равнодушно кивнул и неторопливо вытащил из богато украшенных ножен длинный кинжал.

Телемах стиснул зубы, когда острое лезвие коснулось его шеи.

У девушки сжалось сердце. Она прикусила губу сдерживая крик.

— Про него ведь ничего не было сказано в приказе? — уточнил он на всякий случай, не отнимая клинка от горла связанного спартанца.

— Только девчонка и какая-то скрижаль…

— Отлично!

Лезвие скользнуло по обнаженному плечу Телемаха, оставляя кровавый след.

— Не хочу, чтоб это пес сдох быстро, — выплюнул перс сквозь зубы.

— Стой! Подожди! — крикнула Артемисия на персидском.

Перс недовольно покосился на нее.

— Этот юноша! Он и есть скрижаль! Без него она не будет говорить с людьми!

— Клянусь Митрой, это просто чушь! — взревел командир бессмертных.

— Подожди, — одернул его какой-то невзрачный человек в штопаном сером балахоне и большой лысиной. На его пальцах блестели толстые золотые перстни. Командир бессмертных раздраженно сплюнул, но все-таки опустил кинжал.

— Как скажешь.

— Ты хорошо говоришь на персидском, — повернулся обладатель перстней к девушке. — Откуда знаешь наш язык?

— Меня учили ему в детстве.

— Кто?

Артемисия растерянно хлопнула ресницами:

— Учителя…

— Где?

— На островах, в Университете.

— Среди них были персы?

— Нет. Многие эллины знают ваш язык.

— Ты говоришь слишком гладко… — нахмурился незнакомец.

Артемисия растерянно пожала плечами:

— Я знаю несколько языков.

— И какие же?

Девушка с сомнением прикусила губу.

— Ну? — нетерпеливо рявкнул собеседник. — Отвечай!

— Персидский, греческий… все основные наречия, разумеется… Латинский…

— А это откуда?

— На нем говорят народы, живущие на севере Великой Греции.

— Еще?

— Пунический, скифский… еще немного знаю египетский…

Собеседник уважительно кивнул.

— Неплохо… Еще?

Артемисия замялась.

— Это все, — тихо прошептала она.

Но, похоже, собеседник знал гораздо больше, чем она могла предположить.

— А как ты разговариваешь с богами?

— Я… — девушка не могла отыскать нужный ответ.

— У богов ведь есть свой язык?

— Наверное…

— И ты его знаешь?

— Совсем чуть-чуть… — Артемисия запнулась, но тут же вспомнила про Телемаха. — Но боги не будут говорить со мной напрямую! — твердо сказала она. — Чтобы ожила божественная скрижаль, нужен это юноша! Он страж скрижали!

Все это время Телемах растерянно щурился, вслушиваясь в незнакомую речь. Он, конечно, знал несколько фраз на фарси, но Артемисия с незнакомцем говорили так быстро и складно, что он не мог разобрать ни слова.

— Расскажи мне про скрижаль? — мужчина повернулся к спартанцу и перешел на дорийский диалект.

Он говорил уверенно, но путал ударения.

Телемах недоуменно покосился на Артемисию, и она вытаращила глаза, пытаясь подать ему какой-то знак.

Хлесткая оплеуха заставила девушку вскрикнуть.

— Стой спокойно! — прорычал командир бессмертных.

Телемах невольно дернулся, но получил короткий и сильный удар под дых.

— Отвечай!

Телемах стиснул зубы и отвел взгляд.

Говорить было нечего, да и не имело смысла… Он закрыл глаза, пытаясь вспомнить лицо отца. Не хотелось посрамить его в последнюю минуту. Ничего… Скоро они встретятся в мрачных подземельях Аида, на берегу Стикса.

— Он не будет говорить с тобой! — звонко выкрикнула Артемисия. — Он не может! Боги запретили ему обсуждать скрижаль! Но я могу вам ее показать, и вы все поймете!

Командир бессмертных переглянулся с плешивым обладателем перстней.

— Убить его мы всегда успеем… — проворчал сквозь зубы лысый.

— Но он должен заплатить за гибель наших людей!

— Он заплатит… Можешь не сомневаться. Но сначала мы должны выполнить приказ царя!

— Да… господин, — сердито выдавил командир бессмертных.

— Ну давай, показывай, как это щенок поможет оживить божественную скрижаль.

Повозившись с узлом, лысый развязал веревку.

Запястья девушки отекли и побелели. Свежая кровь сотней иголок впилась в онемевшие ладони.

— Мы ждем, — командир бессмертных толкнул ее в плечо.

Взгляды зрителей уперлись в футляр со скрижалью, лежащий на чьем-то свернутом плаще. Никто из персов так и не решился вытащить скрижаль.

Артемисия уверенным движением отстегнула застежку. Пальцы ощутили привычную гладкую поверхность, усеянную кнопками.

Начальник бессмертных и его подозрительный напарник разглядывали неведомое сокровище, стоя по обе стороны от девушки. Даже Телемах вытянул окровавленную шею, пытаясь разглядеть, что происходит.

Артемисия продемонстрировала зрителям скрижаль. Лысый потянулся к ней, но девушка резко отдернула дощечку.

— Не святотатствуй! — крикнула она изменившимся голосом.

Лысый отшатнулся и испуганно прижал руку к груди.

Девушка речитативом произнесла несколько красивых фраз на никому не известном языке и подняла скрижаль к небу.

— Смотрите! — звонко сказала она на греческом. — Скрижаль спит. Она не проснется, пока рядом не будет стоять ее страж! — Артемисия махнула рукой в сторону Телемаха.

Взгляды зрителей с подозрением уперлись в недоумевающего спартанца. Телемах растерянно моргнул, но тут же натянул на лицо маску уверенного пренебрежения.

— Ну так пусть он ее разбудит! — скривился плешивый.

— Это не так просто. Своим нападением вы оскорбили богов!

Персидский командир пренебрежительно сплюнул:

— Если спартанский щенок не способен разбудить эту штуку, то он нам точно не нужен!

— Он может! — торопливо выкрикнула девушка. — Но это требует времени и правильных слов.

Опустив скрижаль, она снова полезла в футляр и вытащила оттуда стопку тонких блестящих дощечек, скрепленных между собой. Затем на свет появилась необычная веревка, долго хранящая следы своих изгибов.

Девушка разложила все эти странные штуки на развернутом плаще, перетащив его на залитую солнцем площадку. Концы веревки она вставила в скрижаль и в блестящие пластины. Затем обернулась на Телемаха:

— Пусть страж скрижали подойдет! — требовательно сказала она.

Командир бессмертных переглянулся с плешивым и затем кивнул стоящему возле спартанца стражнику.

— Развяжите ему руки! — потребовала Артемисия.

— Обойдется! — фыркнул перс. — Богам это безразлично.

Артемисия сжала губы и промолчала, глядя, как Телемах, пошатываясь, ковыляет к ней с маской холодного безразличия на лице. Но в глазах его читалась растерянность.

— Молись… — одними губами прошептала девушка, когда он подошел.

С сомнением покосившись на нее, Телемах обратился к Зевсу с короткой молитвой.

— Еще… — еле слышно выдохнула Артемисия.

Почесав связанными руками ушибленный бок, Телемах начал нести какую-то околесицу, уже почти не соображая, что говорит.

В глазах слушателей появилось одобрение. Бессмертный, стоящий возле Телемаха, с обнаженным клинком, уважительно покачал головой и шагнул назад.

Понукаемый одобрительным взглядом девушки, Телемах все бубнил и бубнил, невпопад вспоминая Зевса, Посейдона и Ареса.

Наконец Артемисия, не прерывая его напыщенный речитатив, опустилась возле скрижали и коснулась ее края пальцем.

Лысый метнулся к ней и впился взглядом в скрижаль.

Телемах покосился за ним следом и не поверил своим глазам. Он ощутил, как его спина покрывается гусиной кожей и волосы шевелятся на голове.

На светло-серой поверхности скрижали Посейдона появились таинственные значки. Зрители разом восхищенно выдохнули. Артемисия снова коснулась скрижали, и значки на скрижали изменились.

Телемах вспомнил слова девушки, что скрижаль нужно накормить солнечным светом и тогда она оживет. Неужели это правда? У юноши закружилась голова. А ведь он хотел уничтожить дар богов! Предать порученное ему сокровище! Теперь Телемах понял, почему погиб Теллид. Он в отчаянии прикусил губу, ощутив соленый вкус крови. О, боги, простите меня!

Артемисия встала и торжественно оглядела персидских воинов, окружавших поляну.

— Божественная скрижаль требует мира!

Она снова коснулась края пластины, и над поляной поплыли удивительные звуки.

Персы завороженно слушали неведомо откуда несущуюся мелодию. Еще миг, и они упали ниц. Впрочем, не выпуская из рук оружия.

***********************************************

Эта книга пишется в настоящий момент. Новые главы выкладываются по мере написания несколько раз в неделю.

Если вы начали знакомство с миром "РОЖДЕНИЯ БОГОВ" с этого романа и вам интересно с чего все начиналось, вы можете прочесть цикл иллюстрированных романов "РОЖДЕНИЕ БОГОВ" https://author.today/reader/45969/361004

Рекомендую так же ознакомиться с рассказом-приквелом: "Последний рассвет" https://author.today/reader/70501

********************************************

НЕ ЗАБЫВАЙТЕ ПОДПИСЫВАТЬСЯ НА АВТОРА, ЧТОБЫ НЕ ПРОПУСТИТЬ УВЕДОМЛЕНИЯ О НОВЫХ КНИГАХ

*****************************************

ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ОТЗЫВЫ И ЛАЙКИ ПОМОГАЮТ ДРУГИМ ЧИТАТЕЛЯМ НАЙТИ КНИГУ И ПОДДЕРЖИВАЮТ АВТОРА, ВДОХНОВЛЯЯ ЕГО ПИСАТЬ БОЛЬШЕ И ЛУЧШЕ.

Глава 15

1

Когда Пандора вошла в магазин, все посетительницы уставились на нее. Пандора кивнула нескольким знакомым женщинам. Те сразу приосанились, свысока поглядывая на остальных. Послышались смешки и восторженный шепот. Оторвавшись от разглядывания изысканных нарядов, висевших на вешалках, посетительницы исподволь поглядывали на жену стратега. Оценивающе смотрели на ее прическу, пеплос, хитон. Но Пандора уже давно привыкла к подобному вниманию.

Высокий потолок торгового зала переливался солнечным светом, отраженным десятками рефлекторов. Лучи играли на начищенных до блеска бронзовых ручках многочисленных стеллажей и шкафов. Огромные зеркала, расставленные повсюду, делали торговый зал похожим на сказочный дворец. Пандора вспомнила, какое впечатление на нее когда-то произвело подобное зеркало и невольно улыбнулась, глядя на пару приезжих этолиек, разглядывающих свое отражение.

Со стен улыбались дагеротипы коринфских красавиц и афинских модниц в столь вызывающих нарядах, что Пандора невольно отвела взгляд. Может, стоит все-таки поговорить с Фриной об этом? Благочестие должно блюсти даже здесь.

— Замечательный цвет, — шепнула она одной из посетительниц, примеряющей голубой диплакс. — Очень подойдет к цвету твоих глаз!

Девушка ахнула и зарделась, прижав диплакс к груди.

Пандора улыбнулась и пошла дальше.

Конечно, заходить в торговый зал было не обязательно, можно было сразу прямиком пройти в рабочие залы к Фрине, но Пандора всегда старалась сюда заглянуть. Лишняя реклама не помешает даже Фрине. Впрочем, сорок процентов Фрининой торговой империи принадлежало самой Пандоре, так что, по сути, она сейчас работала и на себя.

У входа в служебное помещение Пандору уже ждал Дорион. Похоже, кто-то из приказчиков магазина успел предупредить Фрининого мужа.

— Госпожа Пандора! Хвала богам! Как я рад тебя видеть! — Дорион распахнул дверь, пропуская Пандору вперед, и что-то торопливо зашептал суетящимся вокруг слугам.

Фрина появилась через пару минут. Женщины обнялись. Дорион крутился вокруг, по очереди предлагая вино, чай, кофе, фригийские финики и карийский инжир.

Оценивающе взглянув на Пандору Фрина, видимо, поняла, что предстоит серьезная беседа, и сделала знак Дориону. Тот кивнул и вышел из комнаты, оставив подруг наедине.

Поговорили о детях. О новом фасоне платья и о возможном неурожае оливок.

Фрина испытующе разглядывала Пандору, наконец она пригубила вина и вздохнула:

— До меня доходят странные слухи о случившемся на островах…

— Какие же?

Фрина пожала плечами:

— В газетах писали о каком-то происшествии в Университете. Пожаре или краже… Что-то случилось, и никто не знает, что именно, а болтают всякое…

— И что же болтают?

— Что будет война…

— Война? С кем же?

— Конечно, с Персией. Многие ее давно уже ждут.

Фрина испытующе поглядела Пандоре в глаза.

Пандора холодно улыбнулась:

— Люди слишком много выдумывают. И про войну с Персией говорят уже последние пятьдесят лет.

— Но не все к ней готовятся…

— Готовятся? Всемогущие боги! И как же к ней можно подготовиться?

Фрина подхватила с тарелки зеленый инжир и впилась в сочную мякоть. Косточки захрустели у нее на зубах.

— Очень вкусно! — заметила она. — Прямиком из Карии. Ты знаешь, что Персия один из крупнейших поставщиков в Византий фиников, инжира и овечьей шерсти?

— Конечно, — кивнула Пандора.

— Ну, если начнется война, наши ткацкие фабрики могут остановиться, — пояснила Фрина. — Поэтому сейчас мы увеличили объем закупок и создаем запас.

— И давно вы начали запасаться?

— Такое решение приняли на прошлом собрании совета учредителей. Еще полгода назад. Ты, кстати, зря их пропускаешь. Там очень весело…

— Весело? — недоверчиво переспросила Пандора.

— Конечно. У нас же практически копия малого совета Византия, только в его женской ипостаси. Жены почти всех советников, Зевс свидетель. Ну, кроме Ксантиппы, разумеется. В прошлый раз даже Аспасия из Афин приехала. Но я понимаю, — Фрина подмигнула, — ты-то привыкла ходить на настоящий… мужской…

— Подожди, — Пандора недоуменно тряхнула головой. — Ты хочешь сказать, что вы начали готовиться к войне шесть месяцев назад?..

— Не то чтобы готовиться… Но мы обсуждали этот вопрос.

Пандора нахмурилась:

— И кто же предположил, что будет война?

Фрина развела руками:

— Да никто, насколько я помню. Просто… слово за слово, зашел разговор… Ну ты знаешь, как это бывает… Кстати, следующее собрание через пятнадцать дней. Приходи. Все будут очень рады тебя видеть. Тем более ты крупнейший совладелец. Тебе нужно быть в курсе.

Пандора кивнула:

— Да. Очень жаль, что я пропустила собрание в прошлый раз. Теперь обязательно приду!

2

— Новый человек! — провозгласил Алексей и обвел глазами членов малого совета. — Новый человек — вот наша главная цель и задача! — повторил он.

— Новый… — хмыкнул себе нос Сократ. — И старого-то нигде не отыскать…

— Мы уже который раз собираемся по этому поводу, — проворчал Теодор. — Будто нет других вопросов. Вон уже и школы начали строить, и филиалы Академии уже в пяти городах открыли. Храмы Гефесту и Прометею почти в каждом городе…

— И культ Посейдона, хранителя скрижали, — поддакнул Евкрат. — Его почитают по всей Элладе, а пышность его празднества порой затмевает даже посвящение Зевсу и Афине.

Алексей лишь вздохнул и растерянно посмотрел на Пандору.

Она поправила прядь выбившихся волос и посмотрела на собравшихся.

— А какого человека мы хотим воспитать? Какие добродетели должны быть превыше всего?

Все невольно обернулись к Сократу.

Тот задумчиво пожевал губами.

— Хм… — проворчал он, подгоняемый требовательными взглядами. — В чем главная доблесть и добродетель человека и гражданина?.. Тут много можно перечислить. Но первейшая добродетель, мне кажется, это любовь к своему отечеству. Готовность и желание умереть за него. Труд ради его процветания.

Собравшиеся одобрительно закивали.

Алексей задумчиво провел пальцем по лакированной столешнице огромного круглого стола.

— Возможно, Сократ, ты прав, — сказал наконец он. — Но вот какой вопрос меня беспокоит… Что важнее, интересы одного человека или многих?

Сократ прищурился и задумчиво потер свой широкий нос, не торопясь, впрочем, отвечать.

Но Теодор не выдержал и воскликнул:

— Разумеется, интересы многих важнее, чем интересы одного!

— Хорошо, — кивнул Леша. — Именно из этого и следует рассуждение Сократа. Интересы многих важнее, чем интересы одного, но интересы государства, интересы всей страны важнее интересов даже большой группы людей в этом полисе. Верно?

— Верно, — кивнул Теодор.

— Но люди… — продолжал рассуждать Алексей, они не сами по себе. Они не просто члены семьи, представители какого-то сообщества или цеха, не только граждане своего полиса. Они, в первую очередь, просто люди, то есть представители всего человечества. А это значит, что на первом месте всегда должны идти интересы человечества в целом, а не интересы самого человека и даже не интересы государства, гражданином которого является тот или иной человек.

Сократ усмехнулся и погладил свою растрепанную, уже порядком поседевшую бородку.

— И самая опасная и сложная, на мой взгляд, ситуация возникает тогда, когда интересы твоей родины войдут в противоречие с интересами всего человечества. Как должен в такой ситуации поступить человек? Что он должен выбрать? Свою родину или всеобщее благо?

Повисло молчание. Члены совета неуверенно переглядывались между собой.

— И когда мы говорим про нового человека, то в первую очередь подразумеваем, что мы должны воспитать такого человека, который будет готов пожертвовать всем ради своей страны и одновременно должен быть способен остановиться сам и остановить свое государство, если поймет, что оно делает что-то, что идет против человечества в целом.

— Красиво звучит… — проворчал Теодор. — Но ведь ты буквально говоришь о том, что человек должен быть способен в любой момент предать свою родину, если ему покажется, что ее деяния чему-то там противоречат?

— Наоборот. Я хочу сказать, что родина, к сожалению, может предать тебя и каждого из своих граждан. А человек должен быть способен распознать это предательство и выступить на защиту общечеловеческих идеалов, на защиту всего человечества!

Пандора тяжело вздохнула и тихо спросила:

— А помнишь то происшествие в Университете на островах? Спартанские мальчики, даже сын самого Брасида, они ведь, по сути, предали Элладу. А ты никак не мог понять, как это стало возможным. Может, дело именно в этом?

Алексей невольно сглотнул вставший в горле комок:

— И в чем же?

— В том, что ты только что сказал. Им стало казаться, что родина предала их, понимаешь?

В зале повисла напряженная тишина. Алексей растерянно пригладил волосы и откинулся на спинку высокого клисмоса.

— Ну хорошо… Допустим… — проворчал наконец Теодор. — Но мы, клянусь Посейдоном, собрались не за этим. Ты сам объявил сегодняшнюю повестку: разработка стратегии воспитания молодежи. Давайте ближе к теме!

Под столом Пандора отыскала Лешину ладонь и успокаивающе погладила. Он невольно улыбнулся.

— А ты что думаешь, Сократ? — спросила она. — Как можно воспитать достойного гражданина… и человека?

Старый философ посмотрел в потолок, словно надеясь увидеть там подсказку.

— Моя мать, как вы знаете, была повитухой, — сказал наконец Сократ. — Она часто рассказывала мне про принятых ею детей. Человек рождается бессильным крикливым младенцем. Но все же каждый младенец смотрит на мир по-разному. Кто-то, покинув уютное лоно матери, вопит, испугавшись яркого света и громких звуков. Кто-то требовательно кричит, стремясь быстрее прильнуть к материнской груди и напиться сладкого молока. А кто-то молчит, удивленно разглядывая склонившиеся над ним лица. Причем нет разницы, кто мать, а кто отец родившегося ребенка…

— Я помню, когда родились наши дети… — невольно улыбнулась Пандора и посмотрела на Алексея. — А ты помнишь? Они были совсем разные…

Леша улыбнулся в ответ.

— И что это значит? — с легким нетерпением проворчал Теодор, глядя на Сократа. — К чему эта история?

— Я лишь хочу сказать, — ответил философ, — что все люди разные от рождения. Кому-то боги примешивают в душу медь или железо, кому-то — серебро, а у кого-то в душе отлито золото. И никаким воспитанием это не изменить. Можно лишь развить то, что уже даровано богами. И железо, и даже медь в душе угодна богам и, если придать ей правильную форму, способна служить государству… и человечеству, — добавил Сократ, с ухмылкой покосившись на Алексея. — Но, конечно, золото или хотя бы серебро в душе гораздо ценнее… Задача учителя — отыскать тех людей, у которых есть золото в душе. Ну, а тем, у кого в душе железо или медь… Такие души тоже нужно правильно учить, и это очень важно для государства.

Теодор одобрительно кивнул. Пандора не отрываясь смотрела на рассуждающего Сократа.

Алексей скептически почесал подбородок.

— Это, конечно, интересный образ. И на первый взгляд он кажется верным. Но тут есть опасность не заметить это “золото” или, наоборот, принять за “золото” нечто иное. Я представляю себе всё несколько иначе…

Задумавшись, Алексей откинулся на спинку клисмоса и посмотрел в потолок.

— …когда человек рождается на свет, он похож… на остров… знаете, такой необитаемый остров, покрытый непроходимыми лесами, быстрыми реками и высокими горами. Все люди разные, как острова… но есть у них и что-то общее. А наша душа… или, точнее сказать, наши природные врожденные склонности, подобны ландшафту этого острова. У кого-то в душе есть особенно высокие горы, у кого-то — россыпь жемчужных озер или широкая долина в пойме реки, удобная для выращивания пшеницы. Понимаете, что я хочу сказать?

Сократ задумчиво хмыкнул.

Алексей продолжал рассуждать:

— И вот на этом острове появляется… или рождается человек.

— Или волной на берег выносит потерпевшего кораблекрушение моряка, — поддакнул Сократ.

— Можно и так сказать, — кивнул Алексей. — И теперь этому несчастному предстоит выживать и строить свое будущее. И то, о чем говорил Сократ… золото или там серебро в душе… это просто свойство ландшафта нашей души. Конечно, ландшафт некоторых островов особенно удобен… скажем, для выращивания зерна, но зато там нет железа.

— Значит, золото все-таки важно… — усмехнулся Теодор.

— Да. Но не важнее других ресурсов.

— Золото — это всегда золото, — парировал Теодор.

— Но дело-то не в этом… — Алексей пытался облечь мысль в слова.

— А в чем? — улыбнулась Пандора.

— А в том, как человеку освоить этот дикий и опасный край. Как сделать его прекрасным и удобным для жизни! Как построить там города, проложить дороги. Создать настоящий эллизиум, понимаете? — Алексей обвел слушателей требовательным взглядом.

— И как же это сделать? — поинтересовался Сократ.

— В этом и заключается задача образования, воспитания нового человека. Ведь ландшафт каждого острова уникален. Если действовать необдуманно и грубо, ну, например, вырубить деревья со склонов гор, то начнутся оползни. Если вырыть слишком много каналов для орошения полей, реки иссякнут. Если обнаружить на острове залежи серебра и изрыть его шахтами, вырубить деревья для выплавки драгоценного металла, то остров превратится в безжизненную, почерневшую от копоти одинокую скалу. У каждого острова есть что-то свое, что-то ценное и уникальное. И наша задача… Задача образования и воспитания человека — именно научиться находить, видеть это ценное, но не разрушать чрезмерной эксплуатацией. Наоборот, нужно строить на этой основе нечто совершенное и прекрасное.

Повисло сосредоточенное молчание.

— Кстати, об уникальности островов, — усмехнулся Теодор. — Мне несколько капитанов рассказывали об одиноких островках, на которых высятся буквально горы птичьего… гхм… помёта… Так что острова бывают разные.

Алексей оживился:

— Серьезно? В Эгейском море есть такие острова?

— Разумеется, — поморщился Теодор.

— Ты не представляешь, насколько это ценный ресурс! Нужно будет найти эти острова… — он перехватил недоуменные взгляды слушателей и осекся. — Прошу прощения… Мы сейчас не об этом… Так вот об образовании… Мы должны построить такую систему, где можно будет обнаружить и реализовать потенциал любого человека… ну, или острова нашей души, если хотите… Тут ведь есть и еще одна проблема. Если действовать четко, по инструкции, например, строить дорогу на нашем острове наикратчайшим путем, то можно потратить много сил впустую. А вдруг на пути будет гора? И мы, вместо того чтобы ее обойти, будем десять лет долбить сквозь нее бессмысленный тоннель. Важно придумать гибкий подход к образованию человека.

— Если воины в фаланге или гребцы на боевой триере не будут действовать однообразно и сообща, как одно целое, а наоборот, каждый начнет грести или идти в атаку, руководствуясь своими уникальными особенностями, то такая триера не сдвинется с места, а фаланга рассыпется и побежит с поля боя, — заметил Сократ.

— Тут ты прав, — ответил Алексей. — Но погоди немного. Очень скоро в бою будет все решать не умение действовать как единое целое и единым строем идти на врага, а способность проявлять инициативу, умение принимать решения. Действовать сообща, но индивидуально, наилучшим способом используя как свои уникальные навыки, так и свое оружие.

— Но мы же говорим о том, что нам делать сейчас. В данный момент наша задача не построить Элизиум, а быть готовыми к нападению персов, которое, кстати, уже произошло, — сказал Евкрат. — И сейчас мы думаем о том, как нам построить систему образования и воспитания нового человека. Который должен быть и смелым воином, и достойным гражданином.

— И хорошим отцом… или матерью, — задумчиво добавила Пандора. — Ты однажды сказал мне, — обратилась она к Алексею, — что человек рожден для счастья, как птица для полета. И я думаю, что всё, о чем вы говорили сейчас, не так важно. Вернее, оно вторично. Человек будущего… мне кажется, он просто должен расти в счастье и любви. Если у него будет любовь, то все остальное приложится. Системы образования или, как вы там это называете, это все, конечно, хорошо и правильно. Но у ребенка прежде всего должны быть любящие родители, крыша над головой, он не должен расти в страхе и нищите. И ему нужно достоинство… Любовь и человеческое достоинство, — повторила Пандора тихо. — Все остальное он сделает сам…

3

Ничего более чудовищного Артемисия не могла даже вообразить. Ее подвели к большой телеге, запряженной парой быков, на которой возвышалась клетка из толстых деревянных брусьев. Сквозь щели в досках был виден пол, заваленный каким-то вонючим тряпьем.

Заглянув внутрь, девушка ощутила дурноту. Но ей еще повезло. Ее руки и ноги были свободны. У Телемаха не было даже этого. К его ноге приковали длинную бронзовую цепь, заканчивающуюся чугунной гирей.

— Оковы этого щенка стоят дороже моих доспехов, — проворчал сопровождающий кузнеца солдат.

— Давай живее! Залезай! — охранник пихнул Артемисию в бок.

Персидский жрец стоял неподалеку, разглядывая футляр со скрижалью. Артемисии отчаянно хотелось выхватить сокровище из его рук и бежать… Бежать, не останавливаясь, через горы, реки и поля — до самого Византия. Упасть на колени перед отцом, обнять маму…

Почему же она не умеет колдовать? Почему среди тысяч книг, которые она прочла, не оказалось учебника, как овладеть магией? Была лишь дурацкая математика с физикой и химией… Чем ей сейчас поможет знание, что такое синус, и умение взять производную тригонометрической функции? Сейчас ее окружали не суровые преподаватели, которых можно было обезоружить знанием теоремы Коши, а злые стражники, ощетинившиеся копьями.

— Вперед! — снова крикнул солдат и подтолкнул ее в спину древком копья.

В клетке невозможно было встать в полный рост. Артемисия забралась в самый дальний угол, поджала ноги и обняла колени руками. Следом, понукаемый стражниками, влез Телемах. Не глядя на Артемисию, он уселся возле двери.

Скрипнули колеса, и телега, окруженная конными стражниками, двинулась в путь.

Артемисия прильнула к щели между брусьев, разглядывая уходящую вдаль вереницу всадников. За ними ехала, наверное, сотня бессмертных. У царских пленников — царская охрана, подумалось девушке. Она отвернулась. Шансов убежать отсюда нет никаких…

Она посмотрела на Телемаха. Ведь он даже не знает персидского… Ему совсем не понятно, о чем говорят вокруг…

— Ты как? — спросила Артемисия его по-гречески. — Болит нога?

Но юноша не пошевелился. Его холодный взгляд скользнул сквозь Артемисию.

— Ты был прав… — прошептала она. — Тебе нужно было оставить меня тогда и уходить.

Но он так ничего и не ответил, продолжая смотреть куда-то в неведомую пустоту. Артемисия зажмурилась, сдерживая слезы, и уткнулась лицом в колени.

* * *

Не стесняйтесь комментировать ;)

Глава 16

1

В воздухе тяжело пахло грозой. Задрав голову, Харилл оглядел показавшиеся из-за леса тяжелые серые облака и скривился, спрыгнул с лошади на выгоревшую пожелтевшую траву и отдал повод подбежавшему слуге. Гипон, ехавший следом, тоже спешился. После трех дней непрерывной скачки болела спина и ныла растревоженная старая рана на ноге. Харилл, стараясь не замечать боль, внимательно оглядел спутника. Конечно, здесь невозможно скрыть их эллинское происхождение, но эллины в Персии не редкость. Достаточно не привлекать лишнего внимания: выглядеть проще и неприметнее. Серые, штопаные, выцветшие на солнце плащи кое-как скрывали толстый легкий доспех из вареной кожи. Сойдет. Лучше уже не сделать.

Харилл набросил капюшон на голову и направился к неказистой высокой двери из грубо подогнанных досок.

В придорожной харчевне всегда полно народу: утомленные купцы, окруженные многочисленными слугами, царские вельможи, спешащие с важным поручением, стражники и, разумеется, жулики и шарлатаны всех мастей.

На вошедших никто не взглянул. Ровный гул десятка голосов, звон глиняной посуды, будоражащий запах жаренного на углях мяса. Отлично… Харилл с Гипоном отыскали пустой столик в углу и уселись на тяжело скрипнувшую лавку. Черноволосый мальчик-слуга, не задавая лишних вопросов, поставил перед ними глиняный кувшин, полный прохладного пива. Вдоль широкого горлышка кувшина бежала трещина, неумело замазанная свежей глиной.

Харилл плеснул себе в чашу, сделал большой глоток и скривился. Кислятина… Хотелось вина, но в убогой забегаловке, затерянной на бесконечных просторах Персидской империи, о хорошем вине оставалось только мечтать.

Гипон, слегка повернув голову, прислушивался к беседе двух путников за соседним столом. В отличие от него, Харилл не настолько хорошо владел персидским, чтобы понять, о чем говорят, по долетавшим до них обрывкам разговора.

— Тот, который с щербатым лицом, едет с востока… с Арбелы, — прошептал Гипон, наклонившись к уху Харилла. — В пути уже четыре дня… Говорит, что очень жарко и пыльно… Ворчит, что много солдат на дорогах… Жалуется на поборы…

Харилл кивнул, кое-что из разговора он и сам сумел разобрать… И то, что им пока удалось услышать, — обнадеживало. Пленников наверняка везли с помпой и под большим конвоем. Персидские командиры любили напускную пышность. Так что после проезда такого конвоя по Царской дороге о нем бы судачили в каждой харчевне.

Гипон поманил пробегавшего мимо их стола мальчика-слугу. Шмыгнув носом, тот с интересом уставился на зажатую в пальцах Гипона серебряную монетку.

— Хорошее пиво… — неловко соврал Гипон, пытаясь изобразить дружелюбие.

Мальчик кривозубо улыбнулся.

— Хозяин варит отменное пиво, господин. Лучшее пиво на Царской дороге, — неуклюже соврал он.

Гипону показалось, что он слышит в голосе слуги какой-то знакомый акцент.

— А ты сам откуда?

Мальчик переступил с ноги на ногу и насупился:

— Тутошний я.

— А родители?

— Мать с Силиона была.

— Была?

— От горячки померла. В прошлом году.

— Она с тобой на эллинском говорила? — уточнил Харилл.

Мальчик с подозрением покосился на него и кивнул.

Гипон перехватил пару любопытных взглядов и незаметно пнул командира ногой под столом.

Гипон протянул мальчику монету:

— Держи! Принеси еще пива.

Тот сцапал монетку и заглянул в кувшин, стоящий на столе:

— Так в этом еще полно!

— А мы впрок хотим.

Мальчик недоуменно дернул плечами.

— Как скажешь, господин.

Он побежал в сторону погреба, шлепая босыми пятками по утоптанному глиняному полу.

Вскоре он вернулся, таща в вытянутых руках тяжелый кувшин, и с грохотом опустил его на стол. Пиво выплеснулось на полированную столешницу. Мальчик ойкнул и схватил свисающее с плеча грязное полотенце.

Гипон улыбнулся, пренебрежительно отмахнулся и протянул слуге наполненную чашу:

— Держи!

Мальчик схватил протянутыйсосуд и в два глотка осушил его. Сытно рыгнув, шмыгнул носом и вытер ладонью подбородок.

— Благодарствую, господа.

— Подскажи, дорогой, мы едем на запад, в Сарды. Как там дорога? Тяжело ли сейчас найти место на постоялом дворе? Слышал что-нибудь?

Мальчик пожал плечами:

— Места всегда не хватает. Если хотите, можно устроить вас в хлеву на сеновале.

— А по дороге на запад?

— Да кто ж его знает? Люди разное болтают…

— И что же они болтают?

— Говорят, посольство к Царю едет. Из самой Лидии.

— Посольство?

— Ага, — снова шмыгнул носом слуга и покосился на кувшин.

Гипон снова наполнил чашу.

— И что же это за посольство?

— Я не знаю… Только гонцы царские каждый день туда-сюда скачут… — мальчик осекся и испуганно вздрогнул, когда рядом со столиком появился полный седой мужчина с приторно слащавой улыбкой на лице.

— Добрый вечер, уважаемые. Хвала Ахурамазде!

Где-то вдалеке ударил гром.

Мальчик ойкнул и вжал голову в плечи. Хозяин харчевни многозначительно и величаво поднял ладони, словно намекая, что бог услышал его слова.

Гипон невольно коснулся висевшего на шее амулета и посмотрел в окно, за которым стремительно темнело.

— Как ваши дела? Куда держите путь? — хозяин харчевни продолжал улыбаться, но взгляд его был холодным и настороженным.

Притворяться местными было бессмысленно.

Гипон дружелюбно ответил:

— Мы из Сиде. Вот… возвращаемся домой.

Хозяин харчевни прищурился, рассматривая подозрительных гостей.

Сиде был персидским городом, но в нем проживало много выходцев из Эллады.

— Нас нанимал один купец из Арбелы… охранниками… Целый месяц таскались за ним. Теперь двигаемся назад.

— Домой? Это замечательно! Хвала богам, что ваша служба закончилась благополучно. Надеюсь, вы получили достойную награду за ваш труд? А кто был вашим хозяином?

— Гидарн, — спокойно сказал Гипон.

— Ааа! — радостно воскликнул хозяин харчевни. — Гидарн из Арбелы? Так я его отлично знаю! Он тут частый гость.

Гипон с Хариллом невольно переглянулись.

— Сын у него просто красавец! — продолжал говорить хозяин харчевни, испытующе глядя на гостей. — Ну, вы сами его наверняка видели. Всё время отца в поездках сопровождает…

— Ты что-то путаешь, уважаемый, — холодно возразил Гипон. — У уважаемого Гидарна нет сына. Кажется, у него есть дочь, но мы ее не видели, и в поездках она его не сопровождает.

— Может быть… Можеть быть… — усмехнулся хозяин. — Возможно, я и ошибся… Мало ли Гидарнов живет в Арбеле…

— Очень вкусное у тебя пиво, — вступил в разговор Харилл.

— О! Разумеется. С благословения Ахурамазды сам варю из отборного ячменя и воды из горных ручьев.

— Чувствуется, что сварено с любовью.

Хозяин осклабился. В глазах появилось некоторое дружелюбие. Он улыбнулся Хариллу, перевел взгляд на его плечо и тут же нахмурился вновь. Харилл невольно покосился на свою руку. Из-под сбившегося плаща, перехваченного бронзовой фибулой, выглядывала татуировка в виде буквы “Λ”.

Хозяин харчевни замер и пристально посмотрел на Харилла, затем его взгляд метнулся вглубь зала, словно в поисках знакомого лица.

Проклятье!

Харилл повернулся боком и положил ладонь на колено, чтобы было сподручнее выхватить висящий на боку кинжал.

Но с улицы вдруг раздался призывный крик, а за ним топот копыт и нетерпеливое ржание, которым утомленные кони требуют отдыха и меру овса.

Хозяин харчевни встрепенулся и бросился к двери. Мальчуган поспешил за ним.

На улице снова ударил гром, вызвав новую волну испуганного ржания.

Харилл с Гипоном встали, настороженно огляделись. Харилл заметил, как хозяин остановился у двери, покосился на них и что-то шепнул на ухо догнавшему его мальчишке. Спартанцы накинули капюшоны плащей и направились к выходу.

2

Поджав ноги, Пандора сидела на диване, обняв маленькую Алису за плечи.

Алексей свесился через спинку кресла и громко крикнул:

— Давайте быстрее!

Скрипнула дверь. Александр, ухватившись за уголок, тащил из своей комнаты большое покрывало. Его конец волочился по полу. Подойдя к маме, он прищурился, оценивающе глядя, можно ли влезть на диван рядом с сестрой. Но места не было. Он вздохнул и стал укутывать покрывалом Алису с Пандорой. Она притянула сына к себе и поцеловала в макушку.

— Ну мы будем читать или как? — с наигранной суровость проворчал Алексей, глядя на появившегося в дверях Анатолия.

— Ага!

Мальчики уселись на овечьи шкуры, устилавшие холодный мозаичный пол. Даже Жижек, ставший за последние годы толстым и ленивым, слез с кресла и лег на пол, опустив морду на коленки Александру. Тот почесал пса за ухом, и Жижек блаженно закатил глаза и завилял свернутым калачиком хвостом.

Первой начала Алиса:

— Т-р-и д-е-в-и-ц-ы п-о-д о-к-н-о-м

П-р-я-л-и п-о-з-д-н-о в-е-ч-е-р-к-о-м…

Александр, засунув большой палец в рот, внимательно слушал сестру. Анатолий шумно вздыхал и закатывал глаза каждый раз, когда девочка делала ошибку в слове или в ударении.

— К-а б-ы я б-ы-л-а ц-а-р-и-ц-е-й… — Алиса остановилась и дернула Пандору за палец. — Мама! А кто такая царица?

Пандора повернулась к мужу. Она всегда предпочитала, чтобы он сам объяснял значения русских слов.

Алексей улыбнулся:

— Царица — это жена царя. Помните, кто такой царь?

Анатолий кивнул:

— Ага… Человек, наделенный в государстве всей полнотой власти, которая передается по наследству. Он один принимает все решения и управляет страной.

— Ну… управлять страной в одиночку невозможно, — поправил его Алексей. — Даже у царей есть советники, помощники, наместники и министры… Но окончательные решения царь принимает один. Это верно.

Алиса задрала голову, заглядывая Пандоре в глаза:

— Мама! А ты царица?

Анатолий фыркнул.

Но лицо матери оставалось серьезным.

— Нет. Я не царица.

— Но ты ведь папина жена, а он царь!

— Папа не царь, он стратег! — возразил Александр.

— А в чем разница? Он же самый главный! — недоумевала девочка.

Пандора усмехнулась и посмотрела на мужа.

— Стратега выбирает народ, и только на определенный срок… — начал объяснять Алексей.

— Да. Нам в школе рассказывали, — решил блеснуть знаниями Анатолий. — Раньше выбирали на год, а теперь на четыре!

— И что потом? Ты станешь царем через четыре года? — продолжала расспрашивать Алиса.

Алексей вздохнул. Детские вопросы хотя и кажутся наивными, зачастую бывают гораздо серьезнее и сложнее каверзных вопросов взрослых.

— Через четыре года будут выборы. Если народ не выберет меня, то я уйду в отставку и стратегом станет другой человек.

— Но ведь тебя могут выбирать каждый раз? — уточнила Алиса. — А значит, ты можешь править всю жизнь, как царь! А наша мама — стать царицей!

— Дядю Перикла в Афинах выбирали стратегом тридцать раз подряд, — заметил Анатолий.

— Да. Если стратега выбирают каждый раз — он может править долго, — согласился Алексей. — Но… во-первых, у людей всё равно остается законная возможность поменять правителя, во-вторых, стратег не обладает всей полнотой власти. Стратег лишь исполняет решения народа. Есть Народное собрание, которое принимает законы. Есть конституционная гелиэя, которая разбирает спорные ситуации. Это называется баланс ветвей власти. Ну а кроме того… — Алексей задумчиво потер нос. — Кроме того, я готовлю закон, по которому число переизбраний стратега будет ограничено тремя сроками.

Пандора серьезно посмотрела на него:

— Ты все-таки думаешь об ограничении?

— Ты же сама понимаешь, что это необходимо. Кто знает, кто придет через пятьдесят лет или сто… Помнишь Алкивиада?

Пандора вздохнула и опустила глаза.

— Папа, но ты ведь такой хороший! — сказала Алиса. — Тебя все любят! Почему ты не хочешь быть стратегом всё время?

— Руководителя не должны любить. Он должен просто принимать правильные решения. Но чем дольше человек находится у власти, тем сильнее искажается его видение реальности, и он совершает ошибки. И в итоге это может закончиться катастрофой.

— Почему? — недоуменно хлопнул глазами Анатолий.

— Потому что правитель не может знать всё. Он знает только то, что ему рассказывают. И принимает решения, основываясь на этом. А так получается, что ему стараются рассказывать только хорошие новости.

— Хорошие? — фыркнула Пандора. — Ты хоть газеты читаешь?

— На них одна надежда… — вздохнул Алексей. — Но и их при большом желании можно заставить писать лишь то, что хочет руководство страны.

— А я смогу стать стратегом? — спросил Александр, прислушиваясь к разговору родителей.

— Если будешь хорошо учиться, — заметила Пандора и щелкнула его по носу.

— Ладно! Давайте читать дальше, — предложил Алексей. — Алиса, продолжай.

Девочка наморщила лоб, придвинула поближе раскрытую тетрадку и продолжила читать, водя пальцем вдоль строк:

— Я б д-л-я б-а-т-ю-ш-к-и ц-а-р-я

Р-о-д-и-л-а б б-о-г-а-т-ы-р-я.

Глава 17

Скрипнув колесами, повозка остановилась как раз в тот момент, когда первые капли дождя смачно шлепнулись на утоптанную тысячами ног землю. Артемисия взглянула на небо и зажмурилась. Крупная капля ударила в ее высоко задранный нос и рассыпалась тысячей брызг. Девушка посмотрела на Телемаха, сидящего в углу, — к его ноге была прикована тяжелая бронзовая цепь, а под глазом расплывался фиолетовый синяк.

Вокруг была суматоха. Придорожный постоялый двор напоминал растревоженный муравейник. Отряд бессмертных спешивался, перекидываясь шуточками и бранью. Прислуга озабоченно озиралась, пытаясь понять, куда можно поставить уставших коней.

Четверка стражников рассыпалась кольцом, окружив забранную толстыми деревянными брусьями повозку. Солдаты ощетинились пиками и не спускали глаз с вылезающего из повозки Телемаха. Они не могли забыть его недавней попытки к бегству, стоившей одному из бессмертных сломанной руки.

— Давай… вылезай… — проворчал стражник, отпирая тяжелый засов на двери клетки.

Артемисия спрыгнула на землю и повернулась к Телемаху. Намотав цепь на запястье, он, еле сдерживая стон, пытался выбраться наружу. Спартанец глядел мимо девушки, словно не замечая протянутой руки.

Резкий порыв ветра подхватил разорванный пеплос. Артемисия прижала ладонь к бедру, удерживая подол.

— Пошевеливайся, ублюдок! — стражник ткнул Телемаха древком копья.

Сверкнула молния. Девушка вжала голову в плечи, ожидая раската грома. Но оглушающий грохот все равно застал ее врасплох. Артемисия вздрогнула и повернулась к распахнувшейся двери.

Командир бессмертных как раз собирался войти в харчевню, но столкнулся с широкоплечим мужчиной, с головой завернутым в серый потертый плащ. Перс невольно шагнул назад, с удивлением разглядывая людей, спешивших навстречу надвигающейся грозе.

Телемах спрыгнул на землю. Его лицо побелело от боли, когда он оперся на ногу, вывихнутую во время вчерашней попытки к бегству. Артемисия озабоченно шагнула к нему, но юноша брезгливо отшатнулся, избегая предложенной помощи.

Один из охранников хохотнул и снова подтолкнул Телемаха древком копья.

На улице появился хозяин постоялого двора и поспешил навстречу прибывшим.

Заметив командира бессмертных, он нарочито всплеснул руками:

— Господин! Прошу! Прошу… Не стойте на улице! Заходите! Хвала Митре! Ужин уже готов… — его взгляд скользнул вслед двум удаляющимся гостям, и он осекся.

Секунду он стоял, провожая глазами направляющиеся к лошадиному стойлу фигуры, а затем крикнул:

— Эй! Господа! Куда же вы на ночь глядя? Вы же промокните! Оставайтесь, я найду для вас место!

Но те лишь ускорили шаг.

Хозяин постоялого двора повернулся к командиру бессмертных, многозначительно кивнув вслед уходящим фигурам:

— Странные спартанцы, клянусь Ахурамаздой!

Реакция персидского военачальника была мгновенной. Он выхватил висящий на поясе копис и завопил:

— Стоять!

Артемисия, в чье предплечье уже крепко вцепился один из стражников, торопливо оглянулась.

Фигуры в плащах синхронно развернулись. В их руках блеснули клинки.

— Великий Митра, сохрани! — пробормотал хозяин харчевни, отступая к стене.

Вокруг было полно стражников и слуг. Одни распрягали коней, другие заносили пожитки. Готовились встать на ночлег. Но никто не ожидал нападения. Даже стражники, окружившие Телемаха, не успели понять, что происходит.

— Ни с места! Держите этих! — вопил командир бессмертных.

Его крик потонул в порыве ветра. В ту же секунду поток воды хлынул с разверзнувшихся небес.

Артемисия словно с разбега окунулась в бушующее море. Дождь сплошной стеной накрыл суетящихся слуг, тревожно ржущих коней и изумленную, растерявшуюся стражу. Девушка зажмурилась, пряча глаза от воды и слепящих ударов молнии. Внезапно она ощутила, как пальцы стражника, сжимающего ее руку, соскользнули. Звякнула цепь, и кто-то рядом захрипел в тщетной попытке сделать вдох.

Сквозь серую пелену дождя Артемисия разглядела Телемаха. Тот душил стражника, сделав захват. Еще несколько томительных секунд. Артемисия не расслышала, а скорее почувствовала, как хрустнула шея и безвольное тело шлепнулось в склизкую рыжую грязь у ее ног.

“Всемогущий Зевс!..” — впервые в жизни она обратилась к небесам.

И небеса ответили на ее мольбу. Мелькнула молния, раздался оглушительный грохот, и широкий платан, растущий возле дороги, с треском раскололся и запылал. Раскидистая верхушка рухнула на землю, разметав стоящих под деревом людей. Кони испуганно заржали. Несколько лошадей, сорвавшись с привязи, бросились в толпу мечущихся стражников и слуг.

Телемах резко ударил второго охранника свободной ногой в пах, тот завыл от боли и повалился на землю. Артемисия бросилась к упавшему в лужу врагу и выхватила из его разжавшихся пальцев тяжелый персидский клинок. Затем кинула его Телемаху. Он перехватил его на лету.

В тот же миг перед ними возникли две фигуры в плащах, сжимающие короткие мечи, с которых дождь еще не успел смыть кровавые разводы.

— За мной! — крикнул один из них.

Впервые за эти дни Артемисия услышала эллинскую речь. Ее сердце подпрыгнуло от радости.

Одна из фигур повернулась к Телемаху. Меч описал полукруг и со звоном встретился с подставленным юношей трофейным кописом.

— Нет! — воскликнула Артемисия, силясь перекричать завывание ветра. — Он наш! Он со мной!

Незнакомцы переглянулись.

— Уходим! — высокий потянул девушку за собой.

— Стойте! — закричала она. — Нужно забрать скрижаль!

В эту секунду из пелены дождя вынырнул командир бессмертных. Его меч, со свистом рассекая воздух, метнулся к широкоплечему спартанцу. Тот легким движением парировал удар. Телемах присел и крутанул цепь — она обвилась вокруг голени нападавшего. Рывок — и лицо перса нырнуло в грязную жижу. Широкоплечий великан рубанул мечом, но перс успел откатиться в сторону.

Стену дождя пронзили острые копья — бессмертные торопливо строились в линию. Бушующий ветер вырывал широкие плетеные щиты из их рук. Солдаты пригибались к земле, широко расставив ноги, стараясь сохранить равновесие. Струи дождя заливали их смуглые лица.

— Быстрее! Уходим! — продолжать кричать спартанец, пытаясь заглушить вой ветра.

Но Артемисия развернулась и бросилась к двери постоялого двора. Выругавшись сквозь зубы, спартанцы бросились за ней.

Заскочивший последним, с грохотом захлопнул дверь и навалился на нее всем телом. Засова не было. Широкоплечий подбежал к ближайшему столу, смахнул с него недоеденный ужин. Глиняные тарелки и кувшины жалобно звякнули, оказавшись на полу. В нос ударил кислый запах перебродившего пива. Захмелевшие постояльцы испуганно отпрянули, когда спартанец подхватил стол и поволок его к двери. Артемисия неловко вцепилась пальцами в дубовую столешницу, пытаясь помочь спартанцу.

Присев на корточки, Телемах дергал прикованную к лодыжке цепь, пытаясь освободиться. В дверь уже молотили чем-то тяжелым. Толстые доски трещали и прогибались под градом ударов.

Подперев дверь столом, спартанец подбежал к Телемаху и оценивающе глянул на цепь.

— Держи крепче! — коротко скомандовал он и вогнал меч в одно из звеньев возле кольца, стягивающего ногу юноши.

Затем сильно ударил по рукоятке меча, прищурился, осматривая результат, и ударил снова. В стыке кольца появилась узкая щель. Спартанец ударил еще раз.

Ухватившись обеими руками за цепь, Телемах что было мочи потянул ее, на его плечах вздулись мускулы. Болезненно морщась, спартанец повернул клинок, и бронзовое кольцо лопнуло. Кусок металла со звоном врезался в стену.

— Быстрее! — прохрипел воин, с трудом удерживая дверь. — Они сейчас ворвутся!

— Скрижаль! — крикнула Артемисия. — Она у персидского жреца! Нужно ее найти!

Широкоплечий великан сплюнул, сдерживая ругательство. Телемах вскочил на ноги, сжимая в руках цепь, на конце которой висела тяжелая гиря. Брезгливо отбросил ее в сторону и поднял с пола кривой персидский копис.

Артемисия лихорадочно озиралась по сторонам, обшаривая глазами растерянных посетителей. Несколько персов, вооружившись ножами, дубинками и табуретками, жались в противоположном углу зала, видимо готовясь дорого продать свою жизнь. Но персидского жреца среди них не было.

— Уверена, что тот, кого ты ищешь, здесь?

— Он вошел сюда одним из первых, когда мы только подъехали!

Спартанец оглядел зал. Наконец он заметил знакомое лицо, схватил Артемисию за руку и потащил ее к испуганному мальчишке.

— Объясни ему, кого мы ищем!

Артемисия затараторила:

— Такой… лысый, пожилой, невысокий, одет скромно… Но на руках дорогие кольца!

Малец испуганно съежился и указал дрожащим пальцем на узкую крутую лестницу, ведущую на второй этаж.

— В… в… вторая комната с… — он пытался выдавить из себя слова, а затем просто махнул левой рукой. — Вот с этой стороны!

Широкоплечий бросил взгляд на своего товарища, который продолжал удерживать содрогающуюся от ударов дверь.

— Гипон! Еще пару минут!

Тот коротко кивнул, упершись ногой в глиняную стену. Телемах, хромая, подбежал к нему и тоже схватился за стол, подпирающий дверь.

Широкоплечий помчался наверх, перепрыгивая ступеньки. Артемисия бросилась следом.

…

Персидский жрец сидел на низком топчане, застеленном овечьими шкурами, и задумчиво вертел в руках скрижаль. Когда незваные гости ворвались в комнату, он взвизгнул и вжал голову в плечи.

Артемисию перекосило от гнева.

— Я же предупреждала, что божественный гнев ждет любого, кто коснется священного дара Посейдона! — звонко выкрикнула она на фарси.

Спартанский воин не понял ее слов, но тон ему был понятен. Он махнул мечом.

Жрец отбросил скрижаль на топчан и отшатнулся.

— Нет! Прошу вас, госпожа! Умоляю! Я ничего не трогал!

Артемисия схватила скрижаль. Ее тонкие пальцы скользнули по гладкой поверхности, ощупывая пластиковый корпус. Кажется, целый… Она нажала кнопку включения, и на экране появились черные буквы. Девушка пролистала пару страниц, вышла в главное меню и проверила уровень заряда. Одиннадцать процентов! Скрижаль была голодна, но работала исправно.

— Быстрее! — поторопил ее спартанец.

Девушка схватила лежащий у изголовья футляр и заглянула внутрь: провод зарядки… солнечная батарея… всë на месте. Хвала богам!

Она выключила устройство и спрятала его в футляр.

— Всё в порядке!

Спартанец осклабился, шагнул к съежившемуся подле топчана жрецу и поднял меч:

— Передай привет Ахурамазде!

Жрец пискнул и зажмурился.

— Не надо! — крикнула девушка.

Спартанец фыркнул, но отступил.

— Кто вас послал? Откуда вы знаете про скрижаль?! — Артемисия тормошила жреца, но тот лишь испуганно хлопал глазами и торопливо бормотал молитву.

Спартанец схватил Артемисию за плечо:

— Уходим!

Она вскочила на ноги.

— Быстрее! — воин подтолкнул ее к двери.

Девушка выскочила в коридор. Через секунду за ней вышел спартанец, опустив клинок, с которого капала свежая кровь.

Артемисия стиснула губы и отвернулась.

Спартанец вертел головой, пытаясь сориентироваться. Наконец он принял решение.

От резкого свиста у девушки заложило уши.

— Гипон! — закричал он, повернувшись к лестнице! — Гипон! Сюда! Уходим через крышу!

Снизу донесся звон посуды, треск ломающихся досок и пронзительные вопли. Спартанец выругался и бросился к лестнице. По ней уже поднимались Телемах с Гипоном, отбиваясь от наседающих персов.

Артемисия замерла в коридоре, испуганно прижимая футляр со скрижалью к груди.

— Гипон, задержи их! — приказал широкоплечий и потащил девушку в темноту узкого коридора.

Единственным светом, проникающим сюда, были частые вспышки молний, отблеск которых пробивался сквозь узкие продушины у самого потолка.

…

Телемах вспорол кинжалом чью-то руку, схватившую его за лодыжку, и отчаянно пнул взвизнувшего врага. Еще пара ступеней…

Он ощутил, как тонкие пальцы сжали его предплечье.

— Сюда! — прошептала Артемисия и потянула его за собой.

Гипон, пригнувшись, стоял посередине лестницы, раз за разом отбивая отчаянные попытки персидских воинов подняться наверх.

Влекомый девушкой, Телемах прохромал по темному коридору и заскочил в какую-то каморку. В лицо ударил ветер с дождем. В блеске молний Телемах разглядел, как широкоплечий спартанец, забравшись на поставленный вертикально сундук, резкими ударами рукоятью меча выбивает одну за другой толстую глиняную черепицу. Пол уже был усеян осколками, тонувшими в гигантской луже.

— Давай лезь! — скомандовал спартанец Телемаху и протянул ему широкую ладонь.

Телемаха подкинуло, словно налетевшим ураганом. Он упал животом на мокрую черепицу, за шиворот тут же хлынули потоки воды. Спартанец снизу продолжал подталкивать его наверх. Телемах встал на четвереньки и переполз на другую сторону от пролома в крыше, которая выглядела более надежной. Затем торопливо развернулся и сунул руку в проем. Еще миг — и его пальцы сжали тонкое запястье. Он дернул руку, не рассчитав усилие — Артемисия, испуганно вскрикнув, взлетела вверх и шлепнулась рядом.

Телемах снова сунул руку в разлом. Теперь ему потребовались все силы. Спартанец был тяжелым, словно груженый вол. Его широкие плечи с трудом пролезли в узкое отверстие. Девушка, вцепившись в предплечье спартанца, пыталась помочь втащить его наверх. Из ее груди вырывалось тяжелое дыхание. Она скорее мешала, чем помогала. Но оказавшийся наконец на крыше великан благодарно ей кивнул.

Проверив прочность крыши, спартанец скривился и пополз на четвереньках, сжимая в правой руке свой меч.

— Стойте! — крикнула девушка, стараясь перекричать шум ветра. — А как же он? — она указала на отверстие в крыше. — Как же Гипон?!

Широкоплечий спартанец лишь коротко тряхнул головой.

— За мной! — не оборачиваясь проревел он и пополз вперед.

Телемах двинулся следом.

После секундного колебания Артемисия поползла за ними. Промокший насквозь пеплос лип к телу, в колени впивались острые края растрескавшихся глиняных пластин.

Ползший впереди спартанец добрался до края крыши и перевесился через край, пытаясь что-то разобрать в сплошной пелене. Потянулись томительные секунды. Артемисия прижалась щекой к холодной мокрой черепице и закрыла глаза. Но всполохи молний проникали даже сквозь сомкнутые веки, заставляя ее испуганно замирать в ожидании неизбежного громового раската… Ба-бах!… Бах-бах-бабах!

— Вперед! Вперед! Шевелись!!

Девушка отчаянно разлепила веки и стиснула зубы.

Спартанец прыгнул вниз. Телемах последовал за ним. У Артемисии сжалось сердце. Она беспомощно оглянулась, нащупала за пазухой теплый сверток и тоже прыгнула.

Вопреки ожиданиям, приземление оказалось мягким. Сильные руки Телемаха подхватили девушку. Она прижалась к его груди и невольно замерла, пытаясь хоть на мгновение продлить ощущение безопасности и покоя. В следующую секунду ее стопы погрузились в холодную липкую грязь. Под ногами противно чавкало и булькало, когда она бросилась вслед растворившемуся в сумраке Телемаху.

А за спиной уже вопили на персидском:

— Вон они!

— Что вы стоите, как бараны!?

— Держи!

— Не дайте им уйти!!

И еще много других слов, которые Артемисия старательно пропускала мимо ушей, впрочем, невольно поражаясь обилию животноводческих эпитетов и аллюзий.

Глава 18

1

— Господин стратег! — запыхавшийся вестовой согнулся, опершись ладонью о колено, пытаясь перевести дух. — Господин стратег, — повторил он, — только что прилетел почтовый голубь из Персии!

Алексей ощутил, как сжалось сердце. Стоящая рядом Пандора побледнела.

— Откуда письмо? — уточнил Алексей. — Из посольства?

— Нет, — выдохнул посыльный. — Отряд Дельта.

Пандора прикусила губу. Леша взял ее за руку.

— Где послание? — спросил он у вестового. — У шифровальщиков?

— Нет, господин. Оно не зашифровано…

Алексей с беспокойством переглянулся с Пандорой, и они быстро зашагали за посыльным.

…

Когда они вошли в стратегион, дежурный офицер протянул Алексею грязный, мятый, еще влажный обрывок бумаги. Леша прищурился, разглядывая расплывшуюся алую каплю, и нахмурился.

— Похоже, у них не было времени на шифровку… — пробормотал он и развернул листок.

Пандора читала через его плечо. Размашистые неровные буквы, торопливо намалеванные угольным карандашом, рассыпались по бумаге:

“15 таргелиона. Район Коммана.

Скрижаль, девочка, неизвестный у нас. Пытаемся уйти от преследования. Следуем плану Г”.

Пандора радостно вскрикнула:

— У них получилось! Получилось!!!

Алексей вздохнул. Очень хотелось разделить ее радость, но он понимал, что шансы беглецов на спасение минимальны.

— …я только не поняла, что за неизвестный?

Леша пожал плечами:

— Возможно, Артемисия сумела с кем-то подружиться… Или им кто-то помог. Но не радуйся прежде времени. Самое трудное у них впереди.

Пандора кивнула:

— Я понимаю… А что за план “Гамма”?

— Не знаю… — Алексей вопросительно посмотрел на офицера разведки.

Тот с подозрением огляделся по сторонам. В штабе были только проверенные люди, но он все равно понизил голос:

— Это один из вариантов маршрута отступления, разработанный разведкой…

— Один из… — невесело усмехнулся Алексей. — Надеюсь, вы всë продумали.

— Насколько это было возможно в текущих условиях, господин стратег. Вас интересуют детали?

Алексей посмотрел на окрыленную надеждой Пандору и покачал головой:

— Спасибо. Не стоит.

Он уже давно уяснил для себя, что хороший руководитель должен доверять своим людям. Он должен уметь делегировать и полномочия, и ответственность. Погружение в детали операции сейчас не даст ничего, кроме лишней информации и беспокойства. К тому же Пандора испытывала надежду, а Алексей достаточно хорошо понимал, что подробные сведения о всевозможных сложностях могут развеять ее оптимизм.

Алексей с Пандорой подошли к карте.

Дежурный лейтенант торопливо зачитывал оперативные данные. Офицеры длинными указками передвигали фигурки, отражая последние изменения тактической обстановки.

— Похоже, что персы стягивают войска к границе… — задумчиво пробормотал Алексей.

— Неужели они нападут? — прошептала Пандора.

— Вряд ли… Скорее, ожидают нашего нападения. Если бы они хотели напасть, то собрали бы войско в одном месте. А они пока лишь усиливают гарнизоны приграничных городов и крепостей.

— …наблюдатели отмечают усиление патрулей на Царской дороге в Памфилии, Каппадокии, Карии и Киликии. Там выставлены новые заставы. Постоянные проверки. Эллинов целенаправленно выдавливают из этих районов. Пока под благовидными предлогами. Но уже семь наших агентов были выдворены с территории Персии.

— А где находится эта Коммана? — спросила Пандора.

Офицер коснулся указкой небольшой деревянной фигурки спартанского гоплита, одиноко стоящей среди бескрайних персидских земель. На щите у гоплита белой краской была аккуратно нарисована буква Λ, к которой кто-то снизу добавил горизонтальную черту, превратив Λ в Δ.

Пандора невольно улыбнулась.

— Как же вы любите играть в солдатиков… — еле слышно шепнула она на ухо Алексею.

Он лишь развел руками.

— …голубя отправили два дня назад, — офицер продолжал описывать обстановку. — В тот момент в регионе проходил мощный грозовой фронт…

— А это хорошо или плохо? — уточнила Пандора.

— Есть вероятность, что это затруднит преследование.

Пандора покосилась на Алексея, многозначительно подняв бровь:

— Два дня назад мы с детьми специально ходили в храм Зевса и молились за нее, — прошептала она. — А ты не пошел!

Леша кивнул:

— Сегодня сходим вместе… Теперь нам пригодится любая помощь.

Пандора поджала губы и ткнула его кулаком в плечо.

— Терпеть не могу, когда ты надо мной смеешься! — прошипела она и отвернулась. — А сколько там наших? — уточнила она у дежурного офицера.

— Десять человек.

— Да… Десять человек против сотен и тысяч бессмертных, — подвел итог Алексей. — Шансы близки к нулю… Спасти Артемисию практически невозможно.

— Ты же сам всё время повторяешь, что человек создан для того, чтобы совершать невозможное! — Пандора взяла Алексея за руку. — И все мы начинаем верить в это!

Она обвела взглядом группу офицеров, прислушивающихся к их разговору. Встретившись глазами с Пандорой, они вытягивались по стойке смирно.

— Что вы думаете, господа? — серьезно спросила она.

— Нас всех учили именно этому, — невесело усмехнулся лейтенант. — Делать невозможное — наша работа. А отряд Дельта самый невозможный их всех!

2

Всю ночь они скакали без остановки. Сквозь проливной дождь, в непроглядной темноте. Сначала частые молнии хоть как-то освещали им путь. Но гроза закончилась, а дождь стал хлестать лишь сильнее. Артемисия замерзла, как никогда в жизни. Пальцы закоченели, ее бил озноб. Только горячие, часто вздымающиеся бока лошади хоть как-то согревали ее, а еще сверток со скрижалью, прижатый к груди.

Артемисии казалось, что из нее вытрясли все внутренности. Скакать в темноте галопом было бы самоубийством. Они шли размашистой рысью, иногда переходя на шаг, чтобы дать коням отдышаться.

По дороге они лишь раз остановились на минуту, когда к ним присоединились еще несколько спартанцев. В темноте Артемисия даже не могла толком разобрать, сколько человек едут рядом с ней. То ли восемь, то ли девять… а может, и больше… Она видела только еле различимый хвост коня Телемаха перед собой.

Во время той короткой остановки Артемисия успела узнать имя своего спасителя. Его звали Харилл, и оказался он здесь неслучайно. Отряд спартанцев специально отправили сюда, в самое сердце Персидского царства, ради ее спасения! И, разумеется, ради сохранения скрижали… Теперь Артемисия должна сделать всё, чтобы ее уберечь. Эта мысль — единственное, что позволяло девушке держаться в седле всю эту бесконечную ночь.

Наконец где-то вдалеке на востоке забрезжил рассвет. Долгая, изматывающая, высасывающая все силы ночь отступала, рождая рассвет и новую надежду.

Дождь ослаб и превратился в противную морось. Артемисия смогла оглядеться по сторонам. Они скакали по тропинке, петляющей между холмами, поросшими деревьями и низким кустарником. Дорога забирала наверх. Вокруг не было видно ни домов, ни полей. Дикий пустынный край…

Едущий впереди Харилл поднял руку. Отряд остановился.

— Пятнадцать минут, — отчетливо произнес спартанец и спрыгнул со своего коня.

“Пятнадцать минут…” — мысленно простонала Артемисия, сползая с лошади. Ноги словно налились свинцом, кожа на бедрах и икрах горела, живот скрутило от голода. Но всë же она удивилась: как спартанец собирается отмерять время?

Харилл достал карту и подозвал одного из своих бойцов, указав на ближайшую возвышенность:

— Поднимешься туда. Наблюдаешь час, потом догоняешь нас, — и он передал солдату сложенную в несколько раз карту. — Если не догонишь, то мы ждем тебя возле того ущелья. Если кто-то появится раньше, сразу двигайся за нами. Вот тебе на самый крайний случай… — он протянул бойцу короткий картонный цилиндр.

Тот понимающе кивнул и сунул его за пазуху.

— Если тебя заметят, карту уничтожить! — добавил Харилл и хлопнул бойца по плечу.

Только сейчас Артемисия обратила внимание, что все спартанцы уже немолодые, суровые воины. На их фоне Телемах казался наивным, безусым юнцом. Она вспомнила, в каких случаях спартанцы отправляют в бой отцов семейств, и помрачнела… В животе опять заурчало.

Харилл наконец посмотрел на нее:

— Ты хорошо держишься в седле!

Артемисия натянуто улыбнулась:

— Меня учила сама госпожа Пандора.

Харилл уважительно кивнул и спросил:

— Проголодалась?

— Немного.

Харилл подвел ее к своему коню, развязал седельную суму и запустил в нее руку. Первым делом он достал горсть зерна и высыпал его в клетку трем голубям. С радостным воркованием они принялись клевать угощение. На суровом лице воина появилось подобие улыбки. Он проворчал под нос что-то одобрительное, просунул палец сквозь прутья и погладил одну из птиц по спинке. Голубь довольно курлыкнул и распушил хвост.

Девушка смутно вспомнила, как ночью он выпустил одного из голубей. Неужели птица сумеет найти дорогу домой в кромешной темноте?

— Вот, держи, — Харилл протянул ей два брикета, завернутых в промасленную бумагу.

Артемисия раскрыла обертку. На ладонь легла липкая галета из спрессованного крупномолотого зерна, смешанного с миндалем, изюмом, и политая медом. Девушка сглотнула слюну и вцепилась зубами в угощение.

Потом улыбнулась, отыскала глазами Телемаха и подбежала к нему:

— Держи!

— Благодарю… — сухо ответил юноша, но все-таки взял угощение.

Усевшись на поваленное бревно, они принялись хрустеть галетами, уже не обращая внимание на моросящий дождь.

Вскоре к ним подошел Харилл и протянул еще пару галет, откупорил бурдюк с вином, сделал большой глоток, довольно крякнул и протянул его Телемаху.

— Ты неплохо бился…

Юноша равнодушно кивнул.

— Откуда ты? И как оказался вместе с девушкой?

Повисла тишина. Телемах сосредоточенно пережевывал галету.

— Он служил на островах! — торопливо ответила Артемисия. — Был охранником в Академии. Я его знаю!

— Охранником в Академии? — с подозрением переспросил Харилл. — И?.. Что случилось дальше?

— Меня схватили вместе со скрижалью! А Телемах помог мне!

Харилл, прищурившись, рассматривал Телемаха, который с деланым безразличием продолжал хрустеть галетой.

— Значит, ты готова за него поручиться? — прямо спросил Харилл.

Артемисия замерла, испытующе глядя на Телемаха. В ее мыслях разом ожили все сомнения. Краем глаза она заметила, как Харилл положил ладонь на рукоять меча.

Ее сердце дрогнуло, и она торопливо выпалила:

— Да! Конечно! Он же наш! Он помогал мне! А его отец… Вы же слышали об его отце, Брасиде?

— Брасид был твоим отцом? — в голосе Харилла послышалось уважение, он отступил на шаг, оценивающе глядя на Телемаха, и кивнул. — Точно. Очень похож. То-то я вижу что-то знакомое! Ну хорошо! — он одобрительно хлопнул юношу по плечу. — Такие бойцы нам нужны! Потом всё подробно расскажешь! А пока будешь зачислен в наш отряд…

Телемах собрался что-то ответить, как вдруг с вершины соседнего холма в небо взлетела красная сигнальная ракета.

— Проклятье! — выругался Харилл и бросился к своему жеребцу. — По коням! — крикнул он и запрыгнул в седло. — Вперед!

Глава 19

1

В голове Артемисии не осталось ни единой мысли, всё выдул пронзительный холодный ветер, бьющий в лицо. Вцепившись обеими руками в повод, она уткнулась носом в колючую, остро пахнущую лошадиным потом гриву кобылы, стараясь удержаться в седле.

Как персы сумели выследить их отряд, было совершенно непонятно. Однако они шли по пятам, медленно, но верно сокращая расстояние до беглецов. Изредка, когда изможденная лошадь переходила с галопа на рысь, Артемисия находила в себе смелость обернуться. Персы были еще далеко. Они рассыпались, словно разъяренный рой пчел. И было их, наверное, не меньше, чем в огромном пчелином рое…

У Артемисии всё сжималось внутри. Силы таяли. Еще час такой гонки — и всё… она просто упадет. А быть может, первой рухнет кобыла… Неважно, кто раньше упадет, важно то, что финал неизбежен. Ее спутники тоже постоянно оглядывались назад, они всё понимали еще лучше, чем она.

Дорога забирала всё круче наверх. Горизонт застилали горные вершины. Острые, холодные, грозные и сердитые, совсем не похожие на мягкие изумрудные склоны холмов Эллады.

Почему они скачут в горы? Ведь так лошади гораздо быстрее выбьются из сил!

Но, похоже, у Харилла был план.

Еще полчаса этой безумной скачки. Передовые персидские воины постепенно нагоняли беглецов. Теперь приходилось скакать “змейкой”, следуя изгибам постоянно сужающейся и забирающей вверх дороги.

Отряд влетел в узкую расщелину. Высокие скалы нависали по обе стороны дороги. Возле обочины виднелись следы оползней и обвалов.

Харилл натянул поводья, и его конь остановился. Спартанец легко спрыгнул с седла, его бойцы тоже спешились. Солдаты переглянулись.

Харилл обвел взглядом узкую расщелину и одобрительно кивнул:

— Стройся!

Загремели щиты. Гулкое эхо покатилось по расселине, убегая навстречу небесам. Гоплиты торопливо надевали шлемы, извлеченные из седельных сумок, и строились в линию.

Артемисия слезла с лошади, и ее ноги подкосились от усталости. Чтобы не упасть, она ухватилась за стремя. Рядом спрыгнул Телемах.

— Вы что?! — заорал Харилл. — Живо в седло!

Артемисия испуганно посмотрела на Телемаха. Его лицо окаменело.

Харилл метнулся к спартанцу и сунул ему мешок:

— Здесь припасы и карта. Уходите на северо-восток!

Несколько секунд Телемах жадно рассматривал ощетинившийся короткими копьями строй.

— Умереть всегда успеешь! — рявкнул Харилл. — За девчонку и скрижаль отвечаешь головой! Понял?

Телемах вышел из оцепенения:

— Клянусь Аресом и Посейдоном…

— Хорошо, боец. Не посрами честь своего отца!

Повернувшись к девушке, Харилл долгий миг разглядывал ее. Наконец на его лице появилось подобие улыбки.

— Всё будет хорошо, девочка… — Он вдруг спохватился и бросился к своему коню. — Подожди!

Артемисия проводила его напряженным взглядом.

Телемах торопливо рассовывал припасы в седельные сумки, а снизу уже несся призывный зов персидского рожка.

Еще несколько секунд, и Харилл вернулся, протягивая девушке хрупкую деревянную клеть. Ее глаза расширились от удивления, когда она увидела в клетке голубей.

— Стрелы! — завопил Телемах.

Строй спартанцев синхронно нырнул под защиту щитов. Телемах резко дернул Артемисию, пытаясь укрыть ее от опасности.

Рой стрел с грохотом ударил по медным щитам и звонко застучал по гранитным скалам. Бронзовые наконечники чиркали по камням, высекая искры.

Конь Харилла захрипел от боли и встал на дыбы, когда стрела вошла ему в грудь.

Артемисия оказалась на земле. Что-то хрустнуло. Девушка закричала, но было поздно. Перепуганные голуби выпорхнули из разломанной клетки.

— Проклятье! — Харилл бросился к своему коню.

Стрела вошла неглубоко. Резким движением спартанец вырвал стрелу вместе с наконечником. Из раны хлынула кровь. Его лицо исказила ярость. Он подобрал с земли свое копье.

— Еще стрелы!

Телемах закрыл Артемисию щитом.

— Уходите! — завопил Харилл.

Он подсадил Артемисию. Телемах запрыгнул в седло, отпустил уздечку и ударил пятками своего коня. Но кобыла Артемисии всё топталась на месте, не желая идти.

— Быстрее! Ну! Пошла! — Харилл со звоном шлепнул кобылу Артемисии по ляжке.

Лошадь обиженно заржала и рванула вперед.

Артемисия обернулась. Харилл уже не глядел на них. Подняв щит, он бежал к выстроившейся поперек расселины фаланге.

Артемисия хотела что-то крикнуть на прощание, но не смогла ничего сказать. В горле пересохло. Язык не слушался. Пальцы, сжимавшие уздечку, онемели.

Ее кобыла беспокойно прислушивалась к тревожному ржанию оставшихся позади собратьев, но продолжала бежать, следуя за уверенно идущим конем Телемаха.

Проехав пару стадий, Телемах остановился и обернулся. Артемисия замерла, увидев его каменно-бледное лицо, на котором резко выступали одеревеневшие скулы.

Несколько секунд он с какой-то жадной надеждой вглядывался вниз. Его рука невольно поглаживала рукоять висевшего на поясе меча. Наконец он поборол оцепенение и повернулся к Артемисии.

— Вперед, — приказал Телемах. — Они не должны умереть напрасно.

2

Ниоба с Метоном вошли в комнату. Пандора шагнула навстречу гостям. Алексей поднялся и протянул Метону руку.

— Дорогая, как я рада тебя видеть! Хвала Зевсу! — Пандора обняла невысокую худощавую женщину с изможденным осунувшимся лицом.

Ниоба постаралась улыбнуться в ответ, но ее улыбка больше походила на болезненную гримасу.

Гости сели за стол.

— Новостей пока нет… — упредил Алексей незаданный вопрос. — Только вчерашнее известие, что “Дельта” перехватила Артемисию.

Ниоба вздрогнула и коснулась висящего на шее амулета. Пандора тоже что-то шепнула одними губами.

— Ей на помощь отправились лучшие бойцы, — добавила Пандора.

Алексей с Метоном обменялись безмолвными взглядами. Пандора краем глаза следила, как меняется выражение лица мужа. Сожаление. Сопереживание. Грусть, смешанная с робкой надеждой.

— Но шансов очень мало? — прямо спросил Метон.

— Делаем всë, что возможно…

— Никогда себе этого не прощу! — Метон со злостью ударил кулаком по лакированному столику. Стоящая на нем посуда жалобно звякнула. — И главное, скрижаль… — выдавил он, глядя в пол. — Мы потеряли то, ради чего работали всё это время!

— Ну… уже отснятых дагерротипов хватит на десятки лет…Мы же знаем, что рано или поздно скрижаль бы перестала работать… — заметил Алексиус. — А кроме того, есть еще микропленки.

— Самое важное — это Артемисия, — добавила Пандора. — В первую очередь мы должны вернуть именно ее! И вообще, вы рано начали предаваться отчаянию.

— Да, — согласилась Ниоба, глядя на жену стратега. — Я помню ту эпидемию. Когда казалось, что всë кончено, лишь ты одна не опустила руки и не сдалась! А ведь ты была тогда совсем юной, почти девочкой. Все лекари, оставшиеся в Афинах, смотрели на тебя как на сумасшедшую, когда ты отправилась в Пирей. И это главное, чему я тогда научилась: никогда не опускать руки и не сдаваться! И я уверена, что моя дочь выросла именно такой! Способной бороться до конца!

— Ну, не знаю… — вздохнул Метон. — Я люблю дочь, но не представляю, что с ней будет, когда она столкнется с реальным миром. Она же почти не выезжала с островов… Потому я и старался ее никуда не отпускать. Она же не от мира сего… Была погружена в свои книги. А то, что случилось… это может сломать ее…

Повисла тишина.

— А кто этот “неизвестный”, о котором говорилось в послании? — спросила Ниоба.

— Пока не знаем. Ждем более обстоятельного доклада от Харилла.

Метон невесело рассмеялся:

— Обстоятельного доклада от спартанца? Это бесполезно!

Пандора грустно улыбнулась и кивнула.

— А вы уже выяснили, как это случилось? Как они проникли в библиотеку? Как смогли добраться до скрижали? — спросил Алексей.

— До сих пор разбираемся… — вздохнул Метон.

— Мне казалось, у скрижали постоянно дежурит охрана… — сказала Пандора.

— Да. Так и было до реконструкции… — с отчаянием выдавил Метон. — Но мы… Я решил, что это излишне… Острова отлично охранялись. Повсюду патрули… Стражники на входе, на стенах. Весь периметр под постоянным наблюдением. Но внутри… Понимаешь, вся эта охрана… она очень нервирует ученых. Молодые ребята, девушки… А тут эти солдафоны…

Ниоба, сверкнув глазами, с возмущением уставилась на мужа. Тот осекся.

— Я имею в виду… Они… Они хорошие ребята. Но им было всё это совершенно непонятно. Чем мы занимаемся… Для чего… Да и аспиранты, как вы понимаете, рот на замке не держат. Шутки, подколы… всë по-доброму, но… Спартанцы — а большинство охранников из Лакедемона — народ вспыльчивый… Вот я и решил после строительства нового здания изменить систему охраны. Солдаты контролировали периметр и самого острова, и Университета, и отдельно Библиотеки. Но внутри была свободная зона… Свободный университет! Ты же сам рассказывал об этом принципе. Это способствует творческой атмосфере… — лицо Метона пошло красными пятнами. Он сцепил пальцы, пытаясь унять дрожь в руках.

— Что-то я не помню, что согласовывал изменение системы охраны… — осторожно заметил Алексей.

Пандора успокаивающе положила руку на дрожащую ладонь Метона и посмотрела на Алексея:

— Ты же всегда говоришь, что люди должны самостоятельно принимать решения, а не согласовывать каждый чих. На месте лучше видно, что идет на пользу работе, а что во вред. Мы строим мир, в котором люди свободны в принятии решений.

— …и поэтому сами несут ответственность за свои ошибки, — тихо, как бы ни к кому не обращаясь, прошептала Ниоба.

Метон сокрушенно опустил голову.

Раздался резкий стук в дверь. Метон вздрогнул и переглянулся с Ниобой.

На пороге показался запыхавшийся посыльный из штаба.

Пандора невольно сжала Лешину ладонь.

Ниоба вскочила:

— Что случилось?

Алексей встретился взглядом с побледневшим адъютантом и кивнул.

— Господин стратег… — неуверенно начал тот. — Голуби…

— Что “голуби”?

— Прилетели голуби из Персии.

— Отлично! Что в послании?

— Послания нет.

— Как нет? — недоуменно переспросил Алексей.

— И почему “голуби”? — уточнила Пандора. — Он что, прилетел не один?

Посыльный кивнул:

— Да. Вернулись три птицы. Но ни у одной нет никакого сообщения.

Алексей невольно сглотнул вставший в горле ком и с сочувствием посмотрел на побледневшего Метона.

— А сколько у “Дельты” оставалось почтовых голубей?

— Три…

Пандора подошла к Ниобе. Женщины обнялись.

— Вы уверены? Ни у одного нет никакого послания? — одеревеневшим голосом переспросил Метон.

— Нет, господин. Никаких сообщений. Но птицы очень измождены. Похоже, они проделали долгий путь.

Алексей тяжело вздохнул и невольно опустил руки.

Вот и всё… Последний шанс потерян вместе с лучшими бойцами Византия.

Глава 20

Чужие горы, чужое небо, чужая земля. Даже ветер, даже солнце какие-то чужие, особенно злые и пронзительные. Солнце слепило глаза, заставляя Телемаха щуриться, напряженно вглядываясь вдаль.

Конь Телемаха устало брел по узкой тропе, осторожно перешагивая через скатившиеся на дорогу булыжники. Кобыла Артемисии трусила позади. Возле каждого куста, возле каждого пожухлого клочка травы лошадь замедляла шаг и нагибала шею, пытаясь на ходу отщипнуть сухие пожелтевшие стебельки, так что ее приходилось все время одергивать и понукать.

Погони не было. Точнее, она наверняка была, но где-то далеко позади. Они столько раз петляли по горным тропам, сотни стадий брели посередине мелководных ручьев, взбирались на крутые склоны, тащились по бездорожью, что Телемах был уверен, что преследователи потеряли их след. Никто не висел у них на хвосте и не шел по пятам. И это, конечно, могло бы обнадеживать, если бы только Телемах хоть примерно представлял, где они находятся, и понимал, как им вернуться назад. Однако позади была многолюдная Персия, кишащая шпионами, солдатами и стражей. Возвращаться туда было бы самоубийством. Оставалось двигаться навстречу неизвестности.

Преодолев очередной подъем, Телемах заметил небольшую полянку, поросшую низкими кустами и зеленой травой. Похоже, где-то рядом вода. Он прислушался… Точно! Еле слышное журчание ручья. Отлично! Телемах спешился и помог слезть Артемисии. Распряг и стреножил коней, пустил их пастись.

Поднявшись на небольшой уступ, он неторопливо оглядел развернувшаяся панораму. Хороший обзор. К ним не смогут подобраться незаметно. Телемах обернулся к Артемисии, которая, расстелив на земле влажные плащи, перебирала снятую с лошади седельную сумку.

— Переждем здесь.

При звуках его голоса Артемисия вздрогнула. Это были первые слова Телемаха за этот день.

Она внимательно посмотрела на него и спросила:

— Как долго?

Телемах оценивающе глянул на солнце, стоящее в зените.

— До завтра. Нужно дать лошадям передохнуть и убедиться, что персы потеряли наш след.

— А если не потеряли?

— Сюда они не смогут подобраться незаметно. Если увидим их, то оставим лошадей и пойдем пешком. Вон туда! — Телемах указал на возвышающуюся позади них крутую скалу.

— И как же мы туда заберемся?

— Ногами… и руками.

Артемисия испуганно посмотрела на горные кручи, возвышающиеся впереди.

Немного помедлив, она переспросила:

— Значит, до завтра остаемся здесь?

— Да.

Девушка облегченно выдохнула и достала из-за пазухи черный футляр. Телемах искоса следил за ней.

Артемисия разложила на солнце блестящие пластины и связала их со скрижалью.

— Надеюсь, ты не собираешься её разбить? — с вызовом спросила Артемисия. — Теперь-то ты понимаешь, насколько она важна?

— Десять… Точнее, одиннадцать лучших воинов заплатили за нее своей жизнью… Я буду ее хранить!

— Поклянись!

— Зевс и Арес, станьте свидетелями моей клятвы! Клянусь памятью моего отца Брасида и славой моих предков, я буду защищать божественную скрижаль и ее хранительницу до последнего вздоха!

— Хорошо, — кивнула девушка. — Но я тебя всё равно не прощаю!

Спартанец ничего не ответил.

Пока Телемах чистил спины лошадей, Артемисия возилась со своим сокровищем. Тщательно протерла скрижаль сухой тряпкой, зачем-то подула на нее. Странный ритуал.

Наконец они сели на расстеленные плащи. Девушка разложила остатки еды: две лепешки, четыре полоски вяленой конины и десяток завернутых в промасленную бумагу галет. Надолго этого не хватит…

Артемисия моментально проглотила одну галету и со вздохом посмотрела на остатки еды.

— Ешь ещё, — велел Телемах, отрывая зубами кусок сушеного мяса.

— Разве нам не нужно экономить?

— Было бы что экономить… — спартанец цыкнул зубом, пытаясь вытащить застрявшие между зубами волокна.

— Тогда тем более нужно беречь припасы!

— У меня есть лук. Завтра утром пойду на охоту.

— Нам можно разводить огонь?

— Если до завтра никто не заявится следом — можно.

— Хорошо.

— Ничего хорошего. Я не представляю, где мы сейчас и как нам вернуться домой.

— Кажется, у нас была карта?

Телемах вытащил размокший кусок бумаги и развернул его на земле.

— Клянусь Гермесом, от этой штуки никакого толку! — проворчал Телемах после долгого молчания. Всё это время он сосредоточенно изучал карту, испещренную многочисленными надписями и значками.

— Я думаю, что мы где-то здесь… — осторожно предположила Артемисия, очерчивая пальцем большой круг.

— Ага. Где-то… — проворчал Телемах. — Ты посмотри на масштаб! Ты только что обвела территорию размером с Аттику!

Артемисия наморщила лоб. Телемах пытался расшифровать пометки, сделанные Хариллом. Командир спартанцев отмечал пройденный отрядом путь. От руки были вписаны названия нескольких деревень. Но все пометки были далеко на западе от того района, где Телемах с Артемисией находились сейчас. Всё это бесполезно! Телемах сел на землю и поднял глаза в небо, разглядывая облака. Проку от карты не больше, чем от них.

— Если останемся здесь до завтра, можем попробовать определить наши координаты, — сказала девушка.

— Чего? — недоуменно переспросил спартанец. — Какие координаты?

— Географические.

— И что нам это даст?

— Мы будем точно знать, где находимся! Видишь? Карту пересекают вертикальные и горизонтальные линии? Это меридианы и параллели! Измерив ночью высоту Кохаба над горизонтом, мы определим широту, а зафиксировав полдень — найдем долготу.

Телемах нахмурился. Он что-то смутно припоминал. Кажется, когда-то давно ему что-то подобное рассказывали в Академии. Но его всегда больше интересовали фехтование на мечах и борьба, чем всякая дурацкая ботаника… или как там это называется.

— Чтобы определить полдень, нам нужны часы… — неуверенно протянул он.

— И они у нас есть! — улыбнулась Артемисия.

Телемах недоверчиво поднял брови. Он вспомнил огромные башенные часы Университета и хронометр, стоящий в казарме, размером с большой сундук. Как-то раз Телемах сумел заглянуть внутрь, когда университетский часовщик чистил и настраивал хронометр после ремонта. На Телемаха произвело впечатление обилие блестящих шестеренок и пружин. Часы — очень сложная штука.

— И где же эти часы?

— В скрижали, разумеется! — улыбнулась Артемисия. — Более того, полдень на часах скрижали соответствует астрономическому полудню главной обсерватории Византия! Понимаешь?

— Нет.

Артемисия махнула рукой:

— Неважно! Главное, что мы сможем определить нашу долготу!

Телемах почувствовал обиду. В словах девушки прозвучало какое-то снисхождение и пренебрежение. Широта… долгота… Мудреные слова. Как определить полдень и что это даст? Он ощутил, как внутри поднимаются раздражение и злость, которые так часто охватывали его на островах. Эти университетские зазнайки всегда смотрели на спартанцев свысока! Хотя сами ни на что не были способны!

Артемисия не заметила его недовольства. Она начала что-то многословно объяснять, но Телемах лишь отмахнулся. У него уже начало звенеть в ушах от ее болтовни. Спартанец встал и направился к сложенным под кустами вещам. Нужно заняться делом: проверить лук и натянуть тетиву. А девчонка пусть себе треплется, сколько хочет.

Весь вечер Артемисия возилась с какими-то палочками, камешками и веревочками. “Словно девочка с куклами”, — подумал Телемах и усмехнулся. Чем бы дитя не тешилось…

Стемнело. Ночь была холодной и ясной. Небосвод переливался тысячами мерцающих звезд. Почему-то здесь, в горах, эти звезды были гораздо ближе и ярче. Казалось, что их можно черпать горстями, как песок на пляже того далекого острова, где он впервые встретил эту девчонку… Телемах затряс головой, отгоняя видение. Откуда эти мысли?

В тусклом свете луны Телемах разглядел довольную улыбку Артемисии, когда она наконец закончила свои странные игры и подошла к нему. Телемах подвинулся, освобождая нагретое местечко. Артемисия юркнула под толстую, остро пахнущую лошадиным потом попону и прижалась к его спине. Холодные горные ночи уже давно лишили смысла все прежние условности. Главным было сохранить человеческое тепло.

Ее пальцы были холодными как лед. Он сжал ладони девушки, и она благодарно уткнулась в его плечо.

— Красиво… — тихо произнес Телемах, разглядывая звездное небо.

— Очень, — поддакнула Артемисия.

Ее длинные волосы щекотали его щеку.

— Учитель рассказывал мне, что Зевс отправляет на небо самых смелых воинов, которые погибли, защищая свою землю, и они следят за нами с ночного неба. В детстве я всё время искал на небе триста героев, стоявших у Фермопил. Я думал, что вон та звезда и есть царь Леонид, — Телемах высунул руку из-под попоны и показал на голубую звезду.

— Это Сириус, — грустно улыбнулась Артемисия. — Когда то он был псом охотника Ориона…

Телемах кивнул:

— Да… потом мне объяснили это… Но жаль, что это не спартанские герои. Может, всё же где-то на небе появилось десять новых звезд…

— Пусть боги хранят их. Они всегда останутся в моем сердце… — прошептала девушка.

Телемах стиснул зубы. Перед его глазами встали лица десяти спартанских героев, которых он так и не успел узнать. А еще он вспомнил Теллида. Он погиб совсем не геройской смертью и никогда не окажется среди звезд…

Повисла гнетущая тишина. Телемаху стало горько и тяжело.

— А ты знаешь, что Сириус не один? На самом деле там две звезды. Одна огромная, словно несколько десятков солнц, а вторая маленькая и незаметная…

— Несколько десятков солнц? — недоверчиво протянул Телемах. — Ничего себе…

В Академии ему объясняли, что Солнце — огромный огненный шар, в тысячи раз больше Земли. Это звучало настолько дико и нелепо, что Телемах предпочел сразу же забыть об этом. К чему спартанскому воину эти никчемные знания? Но всё же слова Артемисии про две звезды озадачили Телемаха, и он переспросил:

— Две звезды? Откуда ты знаешь?

— Так написано в скрижали.

— Почему ты веришь всему, что там сказано? — проворчал Телемах. — Может, Посейдон посмеялся над людьми, подарив эту штуку?

— Скрижаль создана людьми, — объяснила Артемисия. — А всё, что там хранится, это научные знания, понимаешь?

— Научные? Это как? Только для посвященных?

— Нет, — вздохнула девушка. — Научные — это такие знания, которые можно проверить. Вот, например, есть боги или нет, проверить нельзя. Мы верим в богов не на основе фактов, а потому что хотим надеяться.

— Надеяться на что?

— На всё, — усмехнулась Артемисия. — На вечную жизнь, на вечную любовь, на вечное возвращение…

— Можно подумать, нельзя подтвердить существование богов! — возмущенно фыркнул Телемах. — А зачем же тогда мы приносим жертвы? Зачем отправляем молитвы? Зачем спрашиваем благословения?

— Потому что хотим надеяться… — повторила девушка.

— Но ведь получается… что это бессмысленно!

— Людям нужна надежда, даже тем, кто верит в науку.

— Даже тебе?

— Даже мне. Поэтому я тоже молюсь и буду молиться каждый день за тех, кто погиб, сражаясь за нас.

Всё это звучало очень странно и нелепо. Да… Никогда ему не понять женскую логику…

Телемах вздохнул:

— Ладно, давай спать. Завтра тяжелый день.

— Тяжелый… Как и все последние дни, — вздохнула девушка и зашептала молитву.

Телемах в мыслях невольно повторял ее слова, обращенные к невозможному и несуществующему божеству.

Глава 21

1

Ночь была тревожной. Телемах постоянно прислушивался к каждому шороху. Вздрагивал и хватался за лежащий у изголовья меч. Лишь под утро, когда на востоке забрезжил рассвет, он позволил себе провалиться в забытье.

Когда он с трудом разлепил глаза, Артемисия уже возилась со своей драгоценной скрижалью, что-то тихонько напевая себе под нос.

— Хайре! Хвала богам за новый день! — улыбнулась девушка, заметив, что Телемах наконец проснулся.

— Хайре, — кивнул юноша, выбираясь из-под теплой попоны, в которой, впрочем, уже не было нужды.

Солнце, поднявшись высоко в небо, нагрело каменистую землю, так что в воздухе появилось дрожащее марево.

— Всё спокойно? — на всякий случай уточнил Телемах.

— Ты про персидских охотников? Ну, три раза они проехали мимо, пока ты спал, а так всё спокойно.

— Проехали мимо?! — Телемах вскочил и замер, напряженно вглядываясь вдаль. Потом он наконец сообразил, что девушка его дразнит, и насупился. — Это не шутки!

— Ты так смешно храпишь… — усмехнулась Артемисия. — Как настоящий стражник. У нас в библиотеке они постоянно засыпали на постах. И храпели точно так же, как ты. Вас этому в школе учат?

— Ага. На высших офицерских курсах, — проворчал Телемах, озираясь в поиске лошадей.

Стреноженные кони мирно щипали траву на поляне. Кажется, всё в порядке. Телемах отправился к ручью.

Когда он вернулся, девушка с торжествующим видом стояла над развернутой картой, прижатой камнями к земле.

Неожиданно для себя Телемах вдруг заметил, насколько она красива в лучах утреннего солнца, и невольно залюбовался ее стройной фигурой, распущенными волосами, смешным вздернутым носом… Он затряс головой, отгоняя наваждение.

— Ты уже поела? — спросил он, пряча неловкость.

Артемисия только отмахнулась, сосредоточенно разглядывая расстилавшиеся перед ее взором моря, горы и реки. Затем внимательно осмотрела возвышающийся позади них горный хребет и широкую долину, лежащую впереди.

— Думаю, мы сейчас здесь, — сказала она наконец и нарисовала карандашом небольшую окружность в правом верхнем углу карты.

— И как же нам понять, куда двигаться дальше? — озабоченно пробормотал Телемах. — Ведь дальше и карты-то нет…

Артемисия торжествующе улыбнулась:

— Но у нас же есть скрижаль!

— И что?

— А откуда, ты думаешь, взялась эта карта?

Телемах изумленно хлопнул ресницами, неожиданно став похожим на большого растерянного теленка.

Девушка фыркнула и объяснила:

— В скрижали есть весь мир, понимаешь?

— Не очень…

Артемисия вздохнула:

— Вот, смотри! — она нажала несколько странных значков на поверхности артефакта. У Телемаха по спине побежали мурашки, когда он увидел, как рисунок на скрижали сам собой изменился. На ней и вправду оказалась нарисованная карта. Она была, конечно, не такой яркой, как бумажная. Но можно было рассмотреть голубые моря, зеленые леса и коричневые горы. Пальцы девушки ловко скользили по загадочным символам. И изображение, повинуясь ее приказам, двигалось, становилось больше или меньше.

— Так… Ага… — Артемисия указала на карту. — Видишь очертания Каспия?

Телемах кивнул.

— И вот на скрижали… видишь?

— Вижу.

— А вот что находится за границей карты…

Изображение на скрижали дрогнуло и поползло влево. Каспий оказался в верхнем левом углу.

— Это Персидский залив, — Артемисия указала на большой водоем внизу.

— А где Вавилон?

— Где-то здесь… — девушка обвела пальцем область, где две реки приближались друг к другу. — Это Тигр и Евфрат, — пояснила она.

— Жаль, что тут всё такое мелкое, — вздохнул Телемах.

— Я могу увеличить.

Картинка на скрижали вдруг начала расти. На карте стали появляться всё новые и новые детали. Маленькие речки, водоемы, горные вершины…

— А почему тут не обозначено ни одной дороги? Ни одного города или поселка? — нахмурился Телемах, изучая изображение.

— Хм… Как бы тебе объяснить… — Артемисия с сомнением посмотрела на спартанца и начала говорить, тщательно подбирая слова: — Понимаешь, скрижаль описывает Землю. Всю нашу планету… Ты ведь знаешь, что такое планета?

— Приблизительно… — пробурчал Телемах.

— Ладно… Это сейчас не важно… Просто боги, создавая скрижаль, нарисовали мир без людей… Ну, как бы планету — как она есть…

— Боги? — недоуменно переспросил Телемах. — Ты же говорила, что скрижаль создана людьми!

— Ээ… Ну… — забормотала девушка. — Люди… боги… Всё это не так просто объяснить…

— А ты попробуй!

Артемисия вздохнула:

— Я постараюсь. Но не сейчас… Пока просто поверь: в скрижали есть карта всего мира, но на ней не обозначены ни города, ни дороги — словом, на ней нет ничего, связанного с людьми…

— Ладно, — отмахнулся Телемах. — Что есть, то есть.

Артемисия кивнула.

Они долго рассматривали карту. Увеличивали и уменьшали масштаб, двигали карту на север и на юг.

Наконец Телемах сказал:

— Вариантов у нас особо нет. Вернуться через Персию мы не можем. Там на нас объявлена охота. Остается двигаться на северо-восток. Попробуем обойти Каспий и добраться до Колхиды или Боспорского царства.

— Но ведь это десятки тысяч стадий! — со стоном выдохнула Артемисия. — Сколько потребуется времени?

— Несколько месяцев пути, — предположил Телемах.

Артемисия невольно охнула.

— Зато представь, как удивятся ваши университетские умники, когда ты вернешься домой!

Девушка нарочито скривилась, но всё же Телемаху показалось, что в ее глазах мелькнул огонек решимости и азарта. Он еще раз оценивающе посмотрел на карту, затем перевел взгляд на хрупкую девичью фигуру. К чему обманывать себя? Преодолеть этот путь в такой компании практически невозможно. Но ведь именно этому его и учили все эти годы: совершать невозможное, как и подобает настоящему спартанскому герою.

2

— Я тебя слушаю, — сатрап смотрел на Бесса холодным напряженным взглядом.

— Всё идет по плану, господин.

— Уверен?

— Насколько можно быть уверенным в подобных делах.

Сатрап вскочил и стал нетерпеливо мерить шагами большой тронный зал, тонущий в плотном сером сумраке наползающей ночи. Бесс засеменил за ним, стараясь не отставать от своего повелителя.

— Что слышно из Вавилона? Как поживает мой драгоценный братец?

— Всё так же велик и прекрасен, мой господин!

— Ну кто бы сомневался, клянусь Ормузом.

Сатрап замер возле высокого окна, пытаясь разглядеть взошедшую на небо луну. Из сада доносился треск цикад и уханье совы. Хороший знак. Эллины считают сову мудрой птицей, а сейчас ему нужно принять мудрое решение.

— Значит, греки отправили своих бойцов прямо в сердце нашей страны?

— Да, мой повелитель.

— Хм… Очень смелое решение.

— Скорее безрассудное, мой господин.

— Похоже, они все-таки не хотят войны.

— Это лишь вопрос времени. Нужно запастись терпением, повелитель.

— Придется… Я столько лет ждал. Несколько месяцев ничего не изменят.

На лице Бесса мелькнуло сомнение, но в темноте сатрап не сумел его разглядеть.

Сатрап сделал еще несколько шагов. Бесс всё так же беззвучно, словно крадучись, следовал за ним.

— Так что же все-таки там произошло? Спартанцы отбили пленников?

— Похоже, они помогли пленникам сбежать. Но что там было, толком неизвестно. Я знаю лишь то, что вся центральная Персия сейчас гудит, словно растревоженный улей. Повсюду следопыты, стражники и шпионы. Купцы жалуются, что передвигаться по дорогам стало практически невозможно. Посты, проверки… Ну и, разумеется, все хотят получить мзду.

Сатрап фыркнул:

— Разумеется… — он уселся на трон и забарабанил пальцами по резному позолоченному подлокотнику. — Так что же они все-таки стащили из этого Византия? Какое-то сокровище? Священный предмет?

— К сожалению, наши греческие друзья так и не рассказали об этом. Мы знаем лишь, что это что-то очень ценное и важное для всей Эллады.

Сатрап задумчиво погладил бороду:

— Есть идеи, куда могли направиться эти беглецы?

— В Персии им не укрыться. Так что им остается бежать только на восток или на север…

— То есть к нам, в Бактрию?

— Или к парфянам.

— Хм… Было бы неплохо заполучить эту штуку… — сатрап мечтательно закатил глаза.

— Это опасно, господин! — с беспокойством забормотал Бесс. — Такие вещи убивают всех, кто к ним прикоснется! Сейчас никто не подозревает тебя. Но если твой брат узнает…

— Значит, нужно сделать так, чтобы он не узнал. А даже если и узнает… Мы просто всё отдадим ему. Лучше, чтобы у них с Византием был лишний повод для раздора.

Бесс неуверенно кивнул, решив оставить свои возражения при себе.

— Я подумаю, что можно сделать, мой господин.

Бесс, согнувшись в почтительном поклоне, начал пятиться назад и наконец растворился в темноте.

Дождавшись, пока скрипнет тяжелая дверь, сатрап потянулся и повернул голову к тяжелой, вышитой золотом шторе, висящей вдоль стены.

— Ты слышал, мой друг? — спросил он по-гречески.

Штора колыхнулась. Из-за нее показался высокий мужчина с короткой, аккуратно стриженой бородкой. На нем был персидский кафтан, расшитый серебряными нитями. Но казалось, что в такой одежде этому человеку очень неуютно.

Мужчина почтительно поклонился:

— Я всё слышал… мой господин, — тихо произнес он.

Последние слова прозвучали как-то натужно, но сатрап, как обычно, старался не обращать внимания на возможную непочтительность эллина.

— И что думаешь? Можно ли как-то поймать этих беглецов?

— Поймать? — задумчиво переспросил собеседник. — Поймать их будет непросто… Если, конечно, они не придут к нам сами.

— Придут к нам?! — изумленно воскликнул сатрап. — С чего бы?

— У меня есть одна идея, мой друг.

— Отлично! — сатрап невольно потер ладони. — Я знал, что на тебя всегда можно положиться.

Глава 22

— Итак, открываем собрание Малого Совета, — Алексей обвел взглядом присутствующих. — На повестке стоит вопрос нашей стратегии относительно Персии. Какие есть мысли?

— А какие у нас варианты? — спросил Теодор.

— Я вижу три пути: сделать вид, что ничего не было, разорвать отношения и ввести санкции и, наконец, война…

— Второй вариант — это временное решение, — заметил Сократ. — Вспомни Мегарскую Псефизму. В итоге всё закончилось войной.

— Мы уже обсуждали это, — твердо сказал Перикл. — Нам не стоит начинать войну, пока не будет заключен общеэллинский союз. А до встречи послов на Делосе еще полгода.

— А что говорит наше посольство в Персеполе? Удалось наладить с ним связь? — спросил Теодор.

— Да. Новых голубей доставили дюжину дней назад… — ответил Евкрат. — Но пока никаких новостей нет.

— Это ведь хороший знак? — Метон с надеждой посмотрел на него. — Ведь если бы Артемисию привезли к Дарию, мы бы уже узнали об этом…

— Трудно сказать, — вздохнул начальник разведки. — Похоже, персы вычислили нескольких наших людей. Я бы не доверял всей информации, которая поступает из окружения царя.

— Так что же все-таки с девушкой и скрижалью? Есть хоть какие-то вести?

Евкрат покосился на Метона:

— Надежда, что им удалось уйти, очень мала.

— А что с “Дельтой”? Они действительно погибли? — спросил Перикл.

— Погибли или попали в плен… Об их судьбе мы пока не знаем, но, по крайней мере, удалось установить место схватки. Это произошло в ущелье Барсов.

Все замолчали, разглядывая карту, лежащую в центре стола.

— Там, похоже, гористая местность… — заметил Теодор.

Евкрат кивнул:

— И дорога проходит через ущелье и ведет на северо-восток, в сторону Раги.

— Значит, если им удалось уйти, путь назад для них отрезан! — воскликнул Метон.

— Если обратный путь через Персию закрыт, то у них есть только два варианта вернуться, — подытожил Алексей. — На север, через степь. Или на юг, через Индию.

— И как они смогут там выжить? Как доберутся домой?! — воскликнула Пандора.

— Если пойдут на север, им придется очень непросто… — заметил Архидам. — Тысячи стадий бескрайних равнин, кочевники, отсутствие провианта.

— И все-таки мы должны надеяться и предполагать лучшее! Должны быть готовы оказать им помощь в любом месте! — твердо сказала Пандора, обведя взглядом собравшихся.

Мы можем отправить кого-нибудь вокруг Каспия? — спросил Алексей у Архидама.

— У нас есть пара человек в Колхиде… — осторожно заметил Евкрат. Если ты выделишь бойцов, мои люди помогут организовать спасательную экспедицию. Которая отправится навстречу беглецам…

— Так… И далеко они смогут дойти?

— Пока не встретят девушку…

— А если Артемисия отправится на юг?

— Значит, нашим бойцам придется добраться до Индии.

— И что дальше? Как им потом выбраться из Индии? — спросила Пандора.

— Хм… — Алексей испытующе посмотрел на Теодора. — Ты у нас отвечаешь за флот. Мы можем что-то придумать?

— Военный корабль нового типа строится в Гераклее Понтийской… Но это опытный образец. Мы не знаем, как он поведет себя в море. Команда не умеет управляться с подобными судами. Нужно еще пару месяцев на постройку. А для тренировки и обучения экипажа потребуются годы!

— А что значит “нового типа”? — осторожно уточнила Пандора. — В чем его новизна?

Алексей покосился на Теодора и усмехнулся:

— Новизна в том, что у этого корабля не будет никаких ограничений. Он сможет совершать далекие переходы и даже пересечь океан.

— Что ты имеешь в виду?

— Посмотри на карту… Видишь?.. Корабль сможет достичь Индии и забрать их.

— Достичь Индии! — ахнула Пандора. — Разве это возможно?

— Море везде одинаковое, главное, чтобы оно было! — мечтательно улыбнулся Теодор.

— А как же Геркулесовы Столбы? — с сомнением спросил Перикл. — До меня доходили слухи, что Карфаген никому не разрешает плавать в тех водах.

Алексей улыбнулся:

— Ну, мы же все-таки строим не просто экспериментальный корабль, а военный корабль…

— И один корабль сможет преодолеть сопротивление всего Карфагенского флота?

Алексей переглянулся с Теодором:

— Ради этого мы и работаем.

— И все же… и у команды, и у капитана нет опыта. Нельзя отправлять их в подобный поход.

Повисла тишина.

— Всемогущие боги! О чем мы вообще говорим! — воскликнул наконец Евкрат. — Вы хоть слышите себя? Вы исходите из того, что хрупкая девушка, всю жизнь просидевшая в библиотеке, сможет преодолеть десятки тысяч стадий по неизведанным землям, безо всякой поддержки, среди варваров и диких племен!? В одиночку!? И ради этого вы готовы подвергать опасности жизни наших людей? Отряд “Дельта” уже погиб! Подумайте об этом!

— А что предлагаешь ты?

— Всё очень просто. Зачем идти в обход, если можно пройти через Персию напрямик?

— Предлагаешь войну? — спросил Сократ.

— Рано или поздно война неизбежна. Так к чему медлить?

— Персия в несколько раз превосходит даже объединенную Элладу как по размерам, так и по числу людей, — осторожно заметил Теодор.

— Клянусь Зевсом, и при Фермопилах, и при Марафоне соотношение сил было еще хуже. И все-таки мы победили!

— Но тогда мы сражались на нашей земле!

— А теперь пора нести наш мир в другие земли! Разве не этого мы хотим? Единого мира под управлением Эллады! Ради всех людей! — голос начальника разведки звенел.

Все снова притихли. Алексей невольно переглянулся с Пандорой. Трудно было бы отрицать: именно в этом и заключалась его цель. Именно ради этого он днем и ночью работал все эти годы. Только единство даст человечеству шанс выжить и победить в будущей войне с гораздо более могучим противником. Но всё же была в этом какая-то неправильность.

“В чем же смысл, в чем суть войны?” — подумал неожиданно Алексей. Он уже давно уяснил, что новые территории и ресурсы гораздо проще и выгоднее получать экономическими методами. Богатая, успешная страна с мощной и развитой культурой становится настолько привлекательной, что ей не нужно воевать — соседи сами стремятся присоединиться к ней. Сначала торговый союз, затем дипломатический и военный. Потом конфедерация…

Вся Эллада уже стала практически единой. И не только Эллада. Многие соседние страны стремились войти с ней в союз: Македония, Боспорское царство, города Великой Греции, Сиракузы. Но вот война… Война ведется с врагом. А что означает слово “враг”? Тот, с кем у тебя просто не хватает умения или терпения договориться. Или всё же враг — это нечто другое? Может, враг — это тот, с кем невозможно договориться в принципе, по самой сути, по самым принципиальным и важным вопросам человеческого существования? Когда встает вопрос: или мы, или они…

Именно с таким врагом в будущем предстоит столкнуться человечеству. Именно к этому Алексей должен подготовить планету. Но ведь это значит, что люди, все люди должны быть союзниками, должны научиться жить вместе несмотря на все разногласия, чтобы встретить угрозу как единое целое. Интересы группы людей важнее интересов одного человека, интересы государства важнее интересов даже большой группы людей. Но интересы всего человечества важнее интересов отдельной страны, даже если эта страна — твоя родина. Но все ли эллины в полном смысле осознают это? Для многих понятие “родина” важнее понятия “человечество” и даже “человечность”.

Родина — понятие простое, она есть у всех. Как говорится: “Где родился, там и пригодился”. У кого-то это родные березки, у кого-то — милые сердцу оливы, у кого-то — цветущие каштаны или вишневый сад. А что такое человечество в целом? Пустая абстракция, общие слова… Ведь человечество — это и ненавистный агрессор, вторгшийся пятьдесят лет назад на твою землю, и назойливый сосед, чей драчливый петух не дает тебе спать по утрам, и далекие голопузые дикари где-то на краю мира, которые с удовольствием сожрут тебя целиком, если только попадешься им в руки. Очень трудно испытывать теплые чувства к подобным людям, но ведь они тоже человечество, их тоже нужно уважать и любить… Как научить этому других, а главное, как научиться самому?

Конечно, ему, Алексею, в каком-то смысле проще, его “родины” уже нет. Или ещё нет и никогда не будет. А у всех остальных, кто сидит в этом зале, родина очень конкретна. И что бы тут ни говорилось, эти люди, его друзья и соратники, всё равно в первую очередь действуют ради интересов Эллады или своих родных полисов. Все, кроме Сократа и Пандоры. Сократ всё понимает разумом. Для него мораль абсолютна, логична и ни от чего не зависит. Даже интересы Афин и всей Эллады не способны повлиять на его суждения. А Пандора… Она из тех редких людей, которые понимают всё не разумом, а сердцем. Она всегда чувствует, как нужно правильно поступить. Поэтому в фундаментальных вопросах мира и войны в первую очередь нужно полагаться именно на их мнение.

Это страшное слово “война”… Так просто ее начать, ведь всегда кажется, что она будет легкой, победоносной, стремительной. Особенно, когда ты сидишь в теплом уютном стратегионе и двигаешь солдатиков или модельки кораблей по огромной карте. В такие моменты ты ощущаешь себя властелином мира. И забываешь, что каждое, даже крошечное движение фигур на этой доске — это жизни и судьбы сотен и тысяч людей, за которых ты несешь ответственность…

Леша вдруг почувствовал, что Пандора дергает его за руку. В зале стояла тишина. Все выжидающе смотрели на него. Нужно принимать решение.

— Хорошо. Будем готовить спасательную экспедицию. Отряд из Колхиды обойдет Каспий и двинется на юг. А наш корабль будет ждать их здесь. Пока точкой рандеву назначаем устье Инда…

— То есть на Персию пока не нападаем? — уточнил Евкрат.

— Пока — нет, — решил Алексей и вздохнул. — Но план атаки всё равно разработайте, — повернулся он к Архидаму.

— Вообще-то, план уже готов, — заметил начальник разведки.

— Значит, нужно проработать его глубже. Особенно, если наш флот будет действовать в Индийском океане.

Совет вновь ожил. Все стали обсуждать новые планы.

Алексей устало опустился на клисмос. Пандора коснулась его ладони и еле заметно улыбнулась уголком губ, словно даря какое-то обещание.

Леша закрыл глаза. Скорей бы наступил вечер.

* * *

Не стесняйтесь лайкать и комментировать. Это ускорит выход новых глав ;)

Глава 23

Телемах неплохо стрелял. Если птица или кролик попадали в его поле зрения, когда он держал в руках лук, они были обречены. Легкий звон тетивы, свист ветра в оперении стрелы — и короткий предсмертный писк или жалобный клекот. Но проблема была не в меткости. Когда Телемах видел добычу — он не промахивался, но вот найти её, выследить и подловить… В этом и заключалась основная сложность. Чем больше они углублялись в лабиринт невысоких, полуразрушенных ветром, солнцем и временем холмов, поросших сухой жесткой травой, тем меньше им попадалось хоть каких-нибудь живых существ.

Лошадям тоже приходилось нелегко. Телемах старался делать стоянки возле иссушенных солнцем, омелевших речушек, по берегам которых можно было отыскать хоть какую-то растительность, но кони никак не могли наесться впрок.

Два раза они проходили мимо каких-то деревушек. Телемах осторожничал. Прежде чем пуститься в дорогу, он всегда внимательно изучал местность с вершины какого-нибудь холма. Пока что ему удавалось издалека замечать любые признаки присутствия людей.

Погони не было видно. Однако несколько раз Телемах замечал конные разъезды. К счастью, в лабиринте окружающих древних скал было несложно укрыться самим и спрятать лошадей.

Они начинали движение в сумерках и ехали до темноты. Последние дни луна росла, так что, если на небе не было облаков, они могли продолжать путь в ее тусклом свете. Глубокой ночью они делали небольшой привал и вновь седлали лошадей, едва на востоке брезжил рассвет. Они двигались очень медленно и осторожно и останавливались, когда тени редких деревьев становились короче их собственной высоты.

Днем они прятались в какой-нибудь расщелине между скал. Телемах отправлялся в разведку и на охоту, а Артемисия возилась со своей драгоценной скрижалью, стараясь определить их местоположение на карте. И ее наблюдения не очень обнадеживали. В редкий день им удавалось преодолеть более сотни стадий, зачастую — существенно меньше.

Недоверие первых дней между ними ушло. Но отношения продолжали оставаться какими-то странными. Напряжение оставалось. В каждом слове Артемисии Телемаху слышалась скрытая насмешка, пренебрежение или даже снисхождение. И это бесило больше всего, хотя он, конечно, старался не подавать виду. Масла в огонь его неприязни добавляло ее бесконечное раздражающее всезнайство. Стоило ему обронить какое-то слово, упомянуть какой-то предмет, она начинала рассказывать о нем и могла говорить бесконечно. Свойства минералов и небесных тел, особенности рельефа, законы природы, повадки животных — всё это она могла обсуждать буквально часами.

“Как размножаются ежики… — внутренне кипел Телемах, слушая очередную лекцию. — Ты попробуй поймай хоть одного! А потом мне расскажешь!” Но он сдерживал себя и старался говорить как можно меньше. Хотя стоило признать, что порой слушать Артемисию было довольно интересно. Знания девушки действительно были необычайно глубоки и разнообразны. Правда, иногда Телемах терял нить ее рассуждений и просто наблюдал, как она болтает, поминутно поправляя лезущий в глаза непослушный локон или трет пальцем свой вздернутый нос.

Однако оживленность ее рассказов таяла с каждым днем. На Артемисию стало больно смотреть: впалые щеки, острые скулы, голодный блеск в глазах. Их скудные припасы давно закончились, а охота почти ничего не приносила. Через дюжину дней стало понятно, что им жизненно необходимо пополнить запасы, а значит, придется выйти к людям.

Очередной замеченный Телемахом поселок находился на проезжем тракте. Этой узкой, разбитой, петляющей между скалами колее было, конечно, далеко до Царской дороги, вымощенной каменными плитами, но всё же было видно, что ей пользуются достаточно часто. Дорога уходила на северо-восток. А значит, им было по пути. Телемах долго наблюдал из-за скалы, разглядывая бредущих по дороге редких путников. Несколько раз по ней прошли обозы телег, запряженных широкорогими быками. Один раз протрусила кавалькада солдат.

Дорога шла через небольшую деревеньку — россыпь невзрачных глинобитных лачуг. Невысокое здание с плоской крышей на краю поселка было, очевидно, центром притяжения. Возле него спешились стражники и остановился небольшой караван, состоящий из груженых большими тюками верблюдов и мулов.

Телемах следил за деревней несколько часов, затем вернулся к Артемисии.

Услышав его рассказ, она воспрянула духом:

— Что будем делать?

— Надо как-то раздобыть еду.

В глазах девушки мелькнул огонек интереса:

— Как?

Телемах почесал затылок:

— Можно попробовать ночью стащить пару куриц…

Артемисия фыркнула:

— Этого хватит максимум на три дня!

— Да… этого, конечно, мало… — вздохнул Телемах. — И, главное, нужно найти хотя бы мешок овса для лошадей, а лучше пару мешков. Иначе они долго не выдержат…

— Может, купить? У нас же есть деньги?

Телемах кивнул. Харилл успел сунуть ему кошелек, полный золотых персидских дариков и византийских серебряных трезубцев. Этого хватит, чтобы купить припасов на год вперед. Вопрос только в том, как это сделать, не привлекая внимание. Он скептически оглядел свой истрепавшийся, выцветший на солнце плащ. Нет… Он одет как эллин. Впрочем, так же, как и Артемисия. Её голубой обтрепанный диплакс и обветшалый пеплос явно указывали на ее греческое происхождение. В центре Персидского царства появляться в таком виде вредно для здоровья.

— Может быть, поймать какого-нибудь здешнего олуха? — предложил Телемах. — Раздеть, связать — и готово! Надену его рваньё и отправлюсь в трактир или куплю припасы у какого-нибудь крестьянина.

— Ты по-персидски и двух слов связать не можешь! — фыркнула Артемисия. — Любой деревенский простачок сразу поймет, что ты чужак!

— Ну и ладно. Мало личужаков бродит по дорогам царства?

— Гораздо меньше, чем тебе кажется!

Телемах вздохнул и поскреб подбородок.

— Может, наоборот, мне переодеться и отправиться туда? — задумчиво протянула девушка. — Я хорошо говорю по-персидски…

— Клянусь Зевсом, я тебе этого не позволю! Это самоубийство!

— Не разговаривай со мной в таком тоне! — вспыхнула Артемисия.

— А ты не предлагай глупостей!

— По-твоему, я глупая?

— Нет. Просто это глупая идея!

Артемисия отвернулась и насупилась.

Повисла напряженная тишина.

Наконец Телемах предложил:

— А чего мы, в общем-то, мучаемся? Я ночью проберусь в какой-нибудь дом и возьму всё, что нужно.

— Ты не сможешь сделать это незаметно!

— А я и не буду… незаметно — хмыкнул Телемах, многозначительно поигрывая мускулами.

— Те, кого ты ограбишь, всё расскажут о нас! И персы поймут, где мы!

— Расскажут, если останутся в живых…

— Ты с ума сошел? Я не позволю тебе убивать безоружных людей!

— Мне не требуется твоего позволения, — отрезал Телемах. — Тут простой выбор: или мы их, или они нас. Я выбираю наши жизни.

— Это преступление! — возмутилась Артемисия.

— А то, что случилось с тобой, не преступление? Тебя схватили и насильно привезли сюда. Теперь тебя преследуют персидские солдаты. По сути, это война, а мы на территории противника. Значит, любой встречный нами перс — враг, и по всем законам его можно убить без зазрения совести.

— Раз уж мы заговорили о законах войны, — холодно возразила Артемисия, — то враг — это тот, у кого есть оружие в руках или кто явно намеревается напасть на тебя. По нашим законам, мирное население не может считаться врагом. Разве тебе не объясняли это на ваших дурацких солдафонских курсах? Или там учили только резать глотки мирным жителям?

Телемах посмотрел на нее круглыми глазами, а потом не выдержал и прикрыл их ладонью.

— У них есть царь, который вероломно напал на нас… Который хотел украсть главное сокровище Византия… — продолжил Телемах, собравшись наконец с мыслями. — Ты же не будешь отрицать, что он наш враг?

— Нет, — нехотя выдавила девушка, — не буду…

— А они подчиняются этому царю, выполняют его приказы, платят ему подати, принимают всё, что он им говорит! Эллины бы никогда не допустили подобного обращения и восстали против тирана! А эти… — Телемах брезгливо махнул рукой в сторону персидского поселка. — Эти безропотно терпят! Значит, они все виновны и им нет оправданий!

— И значит, можно убивать без зазрения совести? Даже женщин, детей, стариков?

Телемах насупился и промолчал.

Артемисия продолжала наседать:

— Враги? А где пределы этой вражды? Где ее граница? Если рассуждать, как ты, то нужно убивать всех! Понимаешь? Кровная месть без начала и конца!

— Это природа войны и природа человека!

— Природа человека? — насмешливо переспросила Артемисия. — Природа человека — это свобода, а не смерть!

— Моя природа, как и любого настоящего воина, — это готовность умереть ради свободы! — возразил Телемах. — Я готов умереть сам и потому имею право забирать жизни врагов!

— А также решать, кто враг, а кто нет?

— Разумеется.

— Значит, ты знаешь, как отличить добро от зла? — неожиданно спросила Артемисия.

— Знаю, — ответил Телемах, но уже без прежней уверенности.

— И как же?

— Добро — это то, что совершается во славу моей Родины. Зло — то, что наносит ей ущерб.

— То есть, когда грабишь и убиваешь ты, это добро, а когда тебя, то это зло? Так получается? — возмутилась Артемисия. — Это логика дикарей!

— Да? А какова же логика “культурных” людей? — брезгливо поморщился Телемах. — Называть добром то, что им выгодно? Что приносит удовольствие и деньги? Что убаюкивает их совесть и греет слепое тщеславие?

— Нет, — спокойно возразила девушка. — Всё, что ты говоришь, это домыслы, которыми успокаивают себя необ… — она осеклась, подыскивая верное слово.

— Ну давай! Чего ты замолчала? Ты ведь хотела сказать “необразованные”? Ну вот такие мы и есть — тупые, недалекие солдафоны! Не умеем думать! Можем лишь выполнять приказы. И действуем всегда только в своих интересах! И в любой момент готовы умереть ради своей страны! Как сделали недавно десять лучших спартанских воинов! Они заплатили своей кровью, а ты боишься замараться! Тогда, получается, их жертва была напрасной?

— Они погибли, защищая идеалы добра и справедливости!

Телемах возмущенно фыркнул и отвернулся.

— Думаешь, Харилл пошел бы убивать мирно спящую семью лишь для того, чтобы ограбить?

— Если бы это было нужно для блага страны, он бы и глазом не моргнул, — хмыкнул Телемах.

Артемисия несколько раз глубоко вдохнула, успокаиваясь и собираясь с мыслями. Только сейчас она наконец начала понимать всё то, о чем когда-то говорил стратег. Изменить образ мыслей людей гораздо сложнее, чем кажется. И очевидные для одного человека вещи вовсе не очевидны для других. Очень непросто найти правильные слова и аргументы, особенно если тебя не хотят слушать и слышать. Ведь у каждого своя правда…

Девушка попыталась повторить многократно услышанные слова стратега:

— Интересы группы людей важнее интересов одного. Интересы страны — важнее интересов группы людей. Но интересы всего человечества всегда на первом месте, понимаешь?

— Я не понимаю, что такое “человечество”. Это просто слово, которое ничего не значит, — нахмурился Телемах.

— Ну, это просто, — примиряюще улыбнулась Артемисия. — Действуй так, чтобы твой поступок мог стать всеобщим законом для каждого человека. И относись к каждому как к цели, а не только лишь как к средству. Вот и всё!

— А это что значит?

— А то, что мир станет таким, каким ты его создашь через свои поступки и решения. Если ты считаешь, что убивать людей ради того, чтобы забрать их вещи, это нормально, то ты и окажешься в таком мире. Не сразу, разумеется. А постепенно. Шаг за шагом… Но мир вокруг станет именно таким, где человеческая жизнь ничего не стоит и ее легко можно обменять на сиюминутную выгоду. Но после того как ты начнешь под надуманными предлогами и пустыми оправданиями отбирать жизни у других, точно так же рано или поздно поступят и с твоими близкими и родными или с твоими потомками. Понимаешь?

Телемах безразлично махнул рукой. Он уже устал от этого разговора. Спорить больше не хотелось. Хотелось есть. Даже еще сильнее, чем раньше. Он приник к скале, продолжая следить за вьющейся между холмов дорогой.

Артемисия уселась на землю, облокотившись спиной о скалу, и стала разглядывать густые пушистые облака, плывущие в пронзительной голубой синеве. Облака, так непохожие на те, что она видела в небе над родным Византием.

Опять потянулись долгие часы ожидания и неизвестности.

Неожиданно Телемах окликнул ее:

— Смотри, смотри!

Девушка подобралась поближе и заглянула вниз.

На дороге, в паре стадий не доезжая поселка, остановилась большая, запряженная парой волов телега. Вокруг нее суетились какие-то люди.

— Что они делают? — удивилась Артемисия.

Но Телемах знал не больше неё.

С телеги стали выгружать что-то тяжелое и громоздкое. Люди внизу взялись за кирки и лопаты. Через полчаса стало понятно, что они устанавливают какой-то столб или дорожный указатель.

— Чем-то напоминает гермы вдоль наших дорог… — задумчиво протянула Артемисия. — Зачем они ее здесь ставят?

— Ну а зачем вообще ставят гермы? — вопросом на вопрос ответил Телемах и тут же сам начал перечислять: — Для божественной защиты и покровительства, на удачу, как дорожный указатель, наконец…

— Да? — с сомнением поморщилась Артемисия. — Что-то я не помню таких штук на Царской дороге… Да и вообще не помню ничего похожего в Персии.

— Я тоже… — поддакнул Телемах, но тут же спохватился: — Хотя подожди… Вчера или позавчера… Мы уже видели такую штуку! И тоже недавно установленную.

— Разве? Я не помню.

— А я помню. Точно, я заметил ее внизу, когда охотился. Еще удивился, что это такое?

Молодые люди переглянулись.

— Когда стемнеет, нужно будет подобраться туда и разглядеть этот столб поближе, — задумчиво протянула Артемисия.

Телемах почесал затылок:

— Хорошо. Заодно и стащим пару куриц.

Девушка невольно сглотнула слюну и кивнула:

— Ладно. Только без жертв!

— Курицы в любом случае погибнут, — усмехнулся Телемах, продолжая разглядывать суетящихся внизу рабочих.

Глава 24

1

Пандора на мгновение остановилась перед калиткой, невольно оглянулась на маячивших за спиной охранников и наконец решительно толкнула дверь. На нее пахнуло какой-то серой затхлостью. Во всем чувствовалось запустение и разлад: пыль, облезлая штукатурка, потертая мебель, выцветшие портьеры. Пандора кивнула охране, чтобы они подождали снаружи, и вошла в дом.

Давно она не была здесь… Пандоре стало неловко. Почему она так долго не могла собраться с духом, чтобы навестить свою когда-то самую близкую подругу?

Толстая, смутно знакомая служанка радостно всплеснула руками:

— Госпожа Пандора! Хвала Зевсу! Как хорошо-то! Сейчас, сейчас… Хозяйка спустится к тебе.

“Хорошо, что Гиппарете удалось сохранить хотя бы пару слуг”, — невольно подумалось Пандоре. После декрета об освобождении для многих бывших господ это стало большой проблемой. Впрочем, те хозяева, которые хорошо относились к своим рабам, после реформы довольно легко смогли нанять их уже как наемных работников за счет выплаченной государством компенсации. Некоторые слуги даже шутили, что, когда они были рабами, господа лучше о них заботились, так как они были дорогим имуществом, а теперь, став бесценными, потеряли всякую ценность.

Наконец появилась Гиппарета.

Пандора невольно вздрогнула и поежилась, заметив, как изменилась подруга: потолстела и постарела — двойной подбородок, мешки под глазами, седина в волосах, одышка и одутловатость. Теперь Гиппарета выглядела как уставшая, изможденная, несчастная тетка. Неужели они одного возраста?.. Пандора украдкой скосила взгляд на висевшее на стене зеркало и оценивающе глянула на свое отражение. Она ощутила укол неловкости, но одновременно и какое-то гадкое удовлетворение. Сама она выглядела лет на десять моложе… Прости, всемилостивая Артемида!

Пандора улыбнулась так искренне, как только смогла, и шагнула вперед. Подруги обнялись.

— Зевс свидетель! Как я рада тебя видеть! — воскликнула Пандора.

— А ты совсем не изменилась! — ахнула Гиппарета, разглядывая жену стратега. — Всемогущие боги! Как ты хороша!

— Ты тоже! — ответила Пандора как можно более уверенно.

Гиппарета натянуто улыбнулась и пригласила гостью присесть. Служанка отправилась на кухню.

Завязался разговор. Обсудили погоду и новинки моды, обменялись новостями и сплетнями. Вспомнили общих знакомых.

— Как дети? — заботливо поинтересовалась Пандора.

Гиппарета обреченно махнула рукой:

— Эпилика молодец — очень старательный. Учителя не нарадуются. А Младший совсем от рук отбился, весь в отца, даром что носит его имя.

Пандора сочувственно кивнула:

— А кстати, как у него дела? Что-то давно ничего про него не слышала.

Гиппарета передернула плечами:

— Век бы его не знать, мерзавца!

Пандора успокаивающе коснулась ее руки:

— Ничего… Всё образуется…

Гиппарета всхлипнула:

— Если бы не вы с господином стратегом, я и не знаю, как бы всё обернулось. Просто чудом удалось развестись с этим козлом рогатым!

— Ну, ну… — Пандора торопливо подхватила ольпу и плеснула подруге вина.

Та схватила чашу, расплескав вино по столу. Терпкий запах подсказал Пандоре, что вино не разбавлено водой. Она вздохнула, глядя на подругу, торопливо делающую глоток за глотком.

Щеки Гиппареты порозовели, в глазах появился нездоровый блеск.

— Пусть отправляется в Аид!

Пандора пригубила из своего кубка и поморщилась. Очень крепкое вино. Она уже жалела, что приехала сюда.

— …год назад вспомнил-таки детишек, — бормотала Гиппарета, словно продолжая начатый рассказ. Ее язык начал слегка заплетаться. — Прислал подарочков… лишь бы откупиться от детей… скотина.

— Год назад? — с удивлением переспросила Пандора. — Он же уже лет пять как пропал куда-то. Многие думали, что он умер…

— Да куда он денется… Живёхонек.

— И где же он сейчас?

— А кто ж его знает? Подальше от закона, как обычно!

— И что он подарил?

Гиппарета безразлично отмахнулась:

— Ерунду всякую, — она обшарила глазами комнату и крикнула служанку: — Эвридика!

— Слушаю, госпожа, — вынырнула та из-за тяжелой портьеры.

— Ты помнишь, куда я спрятала ножик, который Старший Младшему прислал? Он им еще весь сундук изрезал…

— Помню, госпожа.

— Принеси сюда! — приказала Гиппарета.

Зашелестела портьера.

Гиппарета покосилась на Пандору, спохватилась и негромко добавила вслед удаляющимся шагам: — Пожалуйста…

Через несколько минут Пандора вертела в руках небольшой позолоченный кинжал. В далеком прошлом она сочла бы его очень изящным и искусно сделанным, но сейчас этот кусок металла казался аляповатым, грубым и нелепым. Ручная работа как она есть… Возможно, это оружие было сделано где-то в Персии. Но когда и где именно, сказать было невозможно.

— Ты не против, если я одолжу его у тебя на пару дней? — спросила она осторожно. Хочу показать кое-кому.

— Разумеется, — фыркнула Гиппарета и хлебнула еще вина. — Бери насовсем! Я Младшему играть с этим не позволю!

Пандора прикусила губу, сдерживая готовое сорваться с языка предложение. Она вздрогнула, вспоминая, как пару лет назад брала Младшего Алкивиада на несколько дней к себе в гости. Это был просто кошмар! Ребенок совсем не умел себя контролировать, был дерзок, груб и невоспитан. Замучил всех слуг. Дети Пандоры смотрели на его постоянные истерики круглыми от удивления глазами… Нет… Она помотала головой. При всей любви к Гиппарете повторить подобное она пока не готова.

Пандора дала себе зарок прислать детям Гиппареты какие-нибудь развивающие игры. В прошлом году она уговорила Алексея дать кредит одной из компаний, которая начала заниматься производством образовательных игр. Сама Пандора до сих пор числилась в совете попечителей. Кажется, там было много интересных штучек. Детям должно понравиться.

Распрощавшись с подругой, Пандора с облегчением покинула ее дом.

Усевшись в тетрарму, она открыла сумочку, вытащила отданный Гиппаретой кинжал и протянула его Лине:

— Передай это господину Теодору. Я хотела бы знать, где и когда сделан этот нож.

— Может быть, передать господину Евкрату? Это ведь скорее по его части?

Пандора колебалась. Что-то беспокоило её.

— Нет! Передай именно Теодору. И лучше, чтобы об этом знало как можно меньше людей.

— О чем? — недоуменно переспросила помощница.

— Эх… Если бы я сама знала… — прошептала Пандора и откинулась на мягком диване.

Мимо в окне проплывали кривые улочки старого Византия.

2

Артемисия с Телемахом стояли возле неказистого грубого столба, выпиленного на скорую руку из мягкого песчаника. Только теперь, в бледном свете луны можно было увидеть, какая это грубая работа.

Молодые люди переглянулись.

— Даже пьяный илот и тот сделает лучше, — скривился Телемах.

Артемисия согласно кивнула, продолжая разглядывать уже успевший покоситься столб. Что-то в этой штуке смущало ее. Она провела ладонью по неровной щербатой поверхности — из-под пальцев струйкой посыпался песок.

Это был уже четвертый столб, встреченный ими на пути. И первый, который они рискнули рассмотреть вблизи. Но ничего примечательного пока заметить не удалось.

— Если бы ты был персидским военачальником и тебе поручили нас поймать, как бы ты поступил? — задумчиво спросила Артемисия.

Телемах поскреб подбородок, уже успевший зарасти колючей щетиной.

— Я бы… хм… Объявил очень большую награду.

— Ну, это понятно… А еще?

— Да тут особо много не сделаешь, тем более если потерян след… Сторожевые посты во всех ключевых местах. Дозоры, разъезды, патрули. Главное, убедить людей не оказывать никакой помощи и сообщать обо всех подозрительных парах, ну или одиночках. Долго скрываться невозможно. Рано или поздно попадешься кому-нибудь на глаза или сам приползешь от голода. Ну и, понятное дело, особенно тщательно нужно контролировать все дороги, по которым беглецы могут добраться до своих.

— А если бы наоборот?

— В смысле “наоборот”?

— Ну, если бы ты хотел помочь беглецам?

— Зачем же им помогать, если за них назначена награда?

— Допустим, что деньги тебя не интересуют, а интересует то, что есть у беглецов…

— Нее… — помотал головой Телемах. — Слишком большой риск! Никто здесь не пойдет наперекор воле персидского Царя!

— Ну хорошо, хорошо… — Артемисия устала спорить. — Но представь всё же, что у тебя есть такая цель. Неважно, почему и зачем. Как бы ты поступил?

Телемах недоуменно пожал плечами. Этот вопрос казался ему странным и нелепым.

— Никак. Я бы держался подальше от всего этого, — буркнул он наконец и с усмешкой покосился на девушку. — А ты?

— А я… хм… Я бы постаралась как-нибудь привлечь внимание беглецов. Донести до них мысль, что им помогут.

— И как же это можно сделать, если они прячутся?.. — начал было Телемах, но осекся. Наконец он догадался, к чему клонит Артемисия. — Думаешь, эти штуки поставили, чтобы привлечь наше внимание?

— Всë может быть… — задумчиво протянула девушка. — Они не просто так напоминают гермы… Мне кажется, что за всем этим стоит кто-то хорошо знающий обычаи Эллады…

— Но ведь такие штуки невозможно поставить без прямого повеления сатрапа или самого царя! Сразу понятно, что это западня! Да и что мы можем понять, глядя на этого истукана? Бессмыслица!

— Сейчас узнаем… — Артемисия нагнулась и стала тщательно осматривать основание столба.

Телемах, поначалу скептически наблюдавший за ней, в конце концов не выдержал, уселся на корточки и присоединился к поискам.

Они тщательно обшарили весь столб сверху донизу. Ничего… Телемах разочарованно поднялся и брезгливо отряхнул ладони. Но Артемисия не унималась. Видимо, очень не хотела признавать свою ошибку.

— Дай мне нож! — потребовала она, пытаясь разгрести землю у основания столба.

— Ты же его испортишь! — запротестовал спартанец.

Но девушка продолжала настойчиво тянуть руку, и Телемах сдался. Он со вздохом вытащил кинжал из ножен, крутанул его, перехватив за острие, и протянул Артемисии.

Она схватила кинжал и воткнула в землю. Телемах скрипнул зубами.

— Ага! Смотри!

Спартанец опять опустился на корточки, и они чуть не стукнулись лбами. Их лица оказались совсем рядом. Телемах на мгновение замер, ошеломленный такой близостью. Он невольно качнулся, и его щека коснулась щеки Артемисии. Она отпрянула и схватилась за подбородок.

— Какой ты колючий! — проворчала девушка, продолжая раскапывать землю.

Телемах растерянно коснулся своего подбородка и моргнул.

Наконец он заметил, что привлекло внимание Артемисии: на столбе, сзади, у самого основания явно виднелся потрескавшийся слой глины, словно ею было что-то замазано…

Недолго думая, Артемисия воткнула кинжал в трещину и сковырнула толстый слой глины.

— Не смей! — возмутился Телемах и попытался вырвать кинжал из рук девушки, но она хлопнула его по руке.

— Не мешай!

Телемах с трудом подавил желание дать ей оплеуху. Лишь стиснул зубы и болезненно сморщился, глядя, как острие кинжала крошит желтую глину.

Наконец Артемисия закончила расширять отверстие. Прикусив от напряжения губу, она старалась подцепить ногтями какой-то предмет, спрятанный в узкой щели внутри столба. В конце концов ей это удалось, и она вытащила небольшой глиняный черепок наподобие тех, что использовались когда-то в Афинах при остракизме.

Растерянно хлопнув глазами, она посмотрела на Телемаха.

Тот лишь снова пожал плечами.

Девушка поднялась и повернулась, пытаясь рассмотреть находку в тусклом свете луны.

— Тут какие-то буквы… — пробормотала она, вглядываясь в кривую, покрытую облезлым черным лаком поверхность.

— Какие?

— Так… Ага…

— Что? — недоверчиво переспросил Телемах и взял осколок из рук Артемисии. Поднес его к глазам, вчитываясь в мелкие, неровно нацарапанные буквы.

Никакой ошибки. Всё было именно так, как сказала Артемисия.

Молодые люди изумленно переглянулись. Опять какая-то загадка! Проклятые персы!

Телемах потянул девушку за собой:

— Уходим!

— Подожди! — она вырвала руку из его пальцев. — Нужно всё опять замазать и закопать!

— Зачем?

— Я еще не поняла, что это такое, но думаю, что лучше никому об этом не знать. И надо проверить другие столбы. Может, там будет что-то еще.

Телемах вздохнул. Нет… Воином быть гораздо проще, чем шпионом. Проще сразиться в бою с десятком врагов, чем ломать голову над всей этой абракадаброй.

Глава 25

1

Это был знаменательный день. День, о котором Алкон грезил последние полгода. Казалось, вся Гераклея собралась на набережной. Вокруг сновали зеваки, кричали водоносы и продавцы газет. На акрополе, возле храма Посейдона в небо поднимался столб дыма. В воздухе пахло жареным мясом, жженой карамелью и горелой шерстью.

Приехавший из Византия гелиограф ходил по пристани и делал загадочные пассы руками, наводя сведенные квадратом пальцы на силуэт готового к спуску корабля. За ним со скучающим выражением лиц два помощника перетаскивали с места на место громоздкое оборудование.

Алкон очередной раз осмотрел стапель, затем перевел взгляд на высокий борт, обшитый толстыми дубовыми досками. Прозрачные капли застывшей смолы переливались на солнце, словно тысячи слезинок, которыми Гея оплакивает своих детей, обреченных погрузиться в непроглядную бездну царства Посейдона. Внутри у капитана всё сжалось: последний месяц строительство превратилось в непрерывную гонку. Из Византия шел один приказ за другим. Быстрее! Еще быстрее! Как можно торопиться при работе над таким кораблем, было выше понимания Алкона. Но у дурацких политиков свои представления о времени и скорости работ. Вероятно, они думают, что всё делается само собой, словно по велению Гефеста и Посейдона: нахмурил лоб, свел посуровее брови, стукнул кулаком по столу — и готово.

Тяжелый громоздкий корпус с торчащими огрызками мачт казался уродливой пародией на стройный изящный силуэт боевой триеры. До Алкона доносились насмешливые и недоуменные комментарии зевак. Даже начальник порта, почтительно приветствовавший капитана, выглядел озадаченным и удивленным.

Разумеется, Алкон знал, что впереди еще море работы. Корабль был готов от силы наполовину. Ему предстояла внутренняя и внешняя отделка, вооружение рангоутом и такелажем. Через пару месяцев корабль будет выглядеть совсем по-другому. Но сейчас от вида неказистого широкого корпуса лишь брала оторопь.

Алкон тряхнул головой, отгоняя сомнения. Он видел чертежи и иллюстрации, рассматривал модель, он знал, какое это будет удивительное чудо.

Верховный жрец Посейдона уже завершил приготовления к жертвоприношению. Петух, ягненок и телец ждали своей участи. Флейтисты, выстроившись полукольцом за спиной жреца, надули щеки. Начался обряд.

Алкон замер и горячо зашептал молитву. Благословенный Борей трепал его густую шевелюру. Как бы ему хотелось отправиться на этом судне бороздить безбрежные океанские просторы, отправиться за далекий горизонт, убедиться, что Земля и вправду круглая…

Наконец обряд был завершен. Все полученные божественные знаки свидетельствовали об успехе. Жрец величаво кивнул, и Алкон дал отмашку.

Два матроса подхватили деревянные молотки. Пара ловких ударов по дубовым клиньям — и тяжелый корпус дрогнул и медленно заскользил по деревянным салазкам, с каждой секундой набирая скорость. Еще миг, и корабль нырнул в воду. Фонтан брызг окатил толпу зрителей. Раздался радостный визг детей, негодующий ропот почтенных мужей, послышались женские причитания.

Высокий корпус лег на борт, тяжело качнулся — раз, другой, третий… и наконец корабль встал на киль. Хвала богам!

— Слава Посейдону! — громыхнула шеренга стоящих навытяжку моряков. Женщины с пристани начали кидать в море букеты цветов и миртовые венки.

Постепенно все успокоилось. Алкон подошел к жрецу, чтобы получить личное благословение. Начальник порта ободряюще хлопнул его по спине. Завязался разговор. Слово за слово, Алкон и не заметил, как погрузился в подробный рассказ о новых типах парусов, которые будут установлены на этом корабле. Его слушали с удивлением и недоверием.

Неожиданно кто-то дернул его за край гиматия.

— Господин Алкон! Господин Алкон!

Капитан обернулся. Мальчик посыльный протягивал ему запечатанный сургучной печатью конверт.

— Срочное послание из Византия, господин!

Алкон взял бумагу и переглянулся с Симием. Похоже, очередной приказ действовать быстрее. Ну сколько можно торопить! Быстрее всё равно не получится…

Капитан сломал сургуч, пробежал глазами послание и нахмурился. Проклятье! Как он может заниматься оснащением нового корабля, если его опять куда-то отправляют?

Он махнул рукой, подзывая помощника:

— Собирай команду. Утром выходим в море.

На лице Симия отразился испуг:

— На этом?.. — он указал на покачивающийся на волнах корпус фрегата.

— Нет, конечно, — фыркнул Алкон. — Готовь “Пегас”.

Старпом облегченно выдохнул.

— Да, капитан! Всё будет готово! Куда идем?

— Куда надо.

— Слушаюсь!

Симий исчез.

Алкон бросил прощальный взгляд на спущенный на воду корабль, по палубе которого уже бегали плотники. Так хотелось забраться на капитанский мостик. Но об этом оставалось лишь мечтать — времени, как всегда,катастрофически не хватало. Завтра нужно выходить в море, а значит, впереди очередной суматошный день.

2

Телемах уже вторые сутки наблюдал за тем местом, куда их привели подсказки на глиняных черепках. Да… стоило признать, тот, кто затеял эту игру, был не глуп и очень хорошо знал Элладу, а кроме того, у него, очевидно, были большие возможности и здесь, в пустынных землях, затерянных в самом сердце Персидского царства

Заметив движение, Телемах затаил дыхание и прильнул к земле. Стоящее в зените солнце жгло потрескавшуюся каменистую землю. Тени стали короткими и резкими. Впившись глазами в далекий силуэт, Телемах неотрывно следил за всадником. Пока что в точности повторялся вчерашний и позавчерашний сценарий. Доехав до условленного места, человек спешился и привязал коня к чахлому дереву на обочине дороги. С такого расстояния трудно было разглядеть его лицо, но угловатые движения, прихрамывающая походка, сутулость и черный плащ подсказывали Телемаху, что это тот же человек, которого он видел в предыдущие дни. И Телемах дал бы руку на отсечение, что этот незнакомец — перс, хотя, конечно, может, и согдиец или маргианец, кто же их разберет? Но точно не эллин. В этом Телемах был уверен.

Итак, человек был тот же. Это внушало некоторую надежду. Вчера они вместе с Артемисией весь вечер обсуждали потенциальную опасность подобной встречи. Артемисия уверяла, что никакую тайну невозможно сохранить достаточно долго. Особенно, когда в нее вовлечено множество людей. Если бы человек был не один, это почти наверняка свидетельствовало бы о западне. Сейчас же оставался небольшой шанс, что им действительно помогут. Но кто, почему и зачем? На эти вопросы ни у Телемаха, ни у Артемисии не было ответа. Так или иначе эта встреча оставалась чьей-то странной игрой, а значит, ловушкой.

Однако им была нужна помощь. Очень нужна. На девушку уже было страшно смотреть. Она была совсем измождена, щеки ввалились, взгляд потускнел. Единственное, что спасало ее последние пару дней, — то, что они оставались на месте. Было очевидно: чтобы идти дальше, у них просто нет сил. Кони тоже были на грани истощения. Телемах держал в уме возможность пожертвовать одной из лошадей, но одна исхудалая лошадь не сможет вывезти двоих, особенно если будет нужно уходить от погони.

За эти два дня Телемах облазил все окрестности, как в поисках засады, так и в поисках добычи. Но ему не удалось найти ни первого, ни второго. До ближайшего известного Телемаху поселка было не менее сотни стадий. Значит, незнакомец каждый день совершает значительное путешествие, чтобы добраться сюда.

Незнакомец внизу подошел к коню и отвязал от седла бурдюк. Прильнул к его горлышку. Телемах невольно провел языком по потрескавшимся губам. Остатки воды он оставил Артемисии и теперь очень хотел пить.

Он мотнул головой, пытаясь вытрясти мысли о воде. Нужно сосредоточиться на главном. Итак… стражи и наблюдателей вокруг не видно. Похоже, все-таки стоит поговорить с этим таинственным незнакомцем, так жаждущим встречи. Если его ответы не понравятся Телемаху, проблему будет легко решить… Спартанец погладил рукоять висящего на боку кинжала. Хорошо, что Артемисия осталась у ручья. Можно избежать нотаций про человечество, справедливость и всеобщее благо… Благо — отнимать жизни врагов и сохранять жизни друзей. Но девчонкам этого не понять.

Телемах осторожно попятился, уходя из зоны видимости незнакомца. Теперь нужно лишь обойти скалу, двигаясь давно намеченным маршрутом… Прошлые наблюдения говорили, что незнакомец пробудет здесь не меньше часа. Этого вполне хватит, чтобы добраться до него без лишнего шума…

…

Перс неподвижно сидел в тени дерева на расстеленном на земле плаще. Его глаза были закрыты. Грудь мерно вздымалась. Кажется, он заснул… Вот болван! Секунду Телемах примеривался к рывку и наконец бросился вперед. Острая сталь прижалась к давно немытой шее.

Незнакомец судорожно задергался, пытаясь освободиться, но легкий нажим на кинжал быстро привел его в чувство. Перс замер и судорожно сглотнул. Телемах почувствовал, как дернулся его кадык. Хорошо…

Телемах торопливо обшарил одежду пленника. Кинжал на поясе, нож в сапоге — не похож на обычного бродягу.

— Ты говоришь по-эллински? — спросил Телмах пленника.

Тот промычал что-то неопределенное.

Телемах разочарованно выдохнул. Всемогущие боги! Что же делать? Несколько секунд он напряженно думал, и вдруг его осенило: тот, кто начал эту игру… он точно знает греческий, и, конечно, знает, что идет охота на греков. Почти наверняка он бы не отправил человека, который не знает по-эллински хотя бы несколько слов. А значит, это опять какая-то дурацкая игра! Телемаха окатило горячей волной ярости. Как же это всё надоело!

Он надавил на лезвие ножа, так что на шее пленника выступила кровь.

— Хватит притворяться! — прошипел спартанец. — Если будешь делать вид, что не понимаешь, я тебя прирежу! Мне нужен тот, с кем я могу говорить! Понятно?

— Да-да. Понятно! — пробормотал перс.

— А раз тебе понятно, назови свое имя!

— Меня зовут Бесс. Я послан сюда одним очень важным человеком…

— Как его зовут?

Бесс стиснул зубы и замотал головой, отказываясь отвечать.

— Как его зовут? — повторил Телемах.

— Я не могу ответить.

— Можешь. У тебя только один шанс остаться в живых — рассказать всю правду и убедить меня, что тебе можно доверять. Имя твоего покровителя станет гарантией твоей искренности. Ты понял?

— Да…

— Тогда говори!

Бесс зажмурился, пытаясь унять бьющий его озноб. Но наконец решился:

— Арсит.

— Кто? — переспросил Телемах. — Повтори!

— Арсит, — с трудом выговаривая буквы, повторил пленник. — Это брат царя Дария, сатрап Бактрии.

Телемах невольно присвистнул и слегка ослабил хватку. Такого он не ожидал.

…

Через час связанный Бесс с кляпом во рту стоял перед Артемисией.

— Зачем ему кляп? — спросила девушка.

— Много болтал, — проворчал спартанец, роясь в седельных сумках коня Бесса. — Проклятье! Никакой еды! — он возмущенно обернулся к пленнику. — Почему у тебя нет еды?

— Он же не может тебе ответить! — нахмурилась девушка. — А еды у него нет, чтобы вынудить нас следовать за ним.

Телемах отмахнулся:

— Это был риторический вопрос…

Артемисия недоуменно моргнула, но потом догадалась, что Телемах пошутил, и неловко улыбнулась.

— Он сказал, что его послал сатрап Бактрии.

— Но ведь сатрап — родной брат Дария! — воскликнула Артемисия.

— Откуда ты знаешь? — удивился Телемах.

— Читала газеты.

Всё это время перс внимательно вслушивался в их разговор, переводя недоуменный взгляд с девушки на юношу и обратно.

Артемисия, слегка наклонив голову, рассматривала пленника. Черная борода, вьющиеся волосы с сединой, острые скулы, ровные белые зубы. Это явно был не простой воин и не обычный слуга. Его почти черные глаза смотрели внимательно и напряженно.

— Вытащи ему кляп! — приняла решение Артемисия.

Телемах хмуро покосился на нее, но всё же подошел к персу и развязал свернутый из обрывка плаща импровизированный кляп. Тот с брезгливой гримасой начал отплевываться, оттопырив нижнюю губу.

— Дай ему воды! — резко сказала Артемисия.

Телемах нахмурился еще сильнее, но выполнил и эту просьбу, уже более походившую на приказ.

Пленник жадно припал губами к мягкой горловине бурдюка.

— Его зовут Бесс, — брезгливо бросил спартанец, вытирая ладонью горлышко бурдюка. — Если, конечно, не врет.

— Я не вру! Клянусь Ахурамаздой! — крикнул перс на греческом. Его явный персидский акцент резал слух, но говорил он правильно.

— Зачем же сатрап послал тебя? — спросила Артемисия.

— Сатрап хочет помочь!

Телемах фыркнул. Но Артемисия не подала виду:

— И почему он хочет пойти против воли царя?

Бесс растерянно моргнул и замялся, подыскивая слова.

Телемах хмыкнул:

— Разве это не очевидно?

— Я хочу, чтобы он это сказал.

Артемисия сделала шаг к пленнику и покачнулась. Чтобы не упасть, ей пришлось схватиться за край растущей в небо каменной гряды. Глаза девушки блеснули в лучах заходящего солнца. Телемах смотрел на ее бледное исхудалое лицо, впалые щеки, растрескавшиеся от жары и жажды губы… И неожиданно понял, что девушка борется, действует, говорит из последних сил. Многодневная голодовка дала о себе знать. Ему показалось, что даже слова даются ей с огромным трудом, и в его груди что-то болезненно сжалось.

— Ну, я слушаю! — требовательно повторила Артемисия.

Бесс отвел взгляд:

— Эээ… клянусь Митрой… Мой повелитель… Он просто не хочет войны. Царь велик, но даже ему могут давать плохие советы, следуя которым можно совершить ошибку…

— Допустим. Но что сатрап предлагает нам?

— Сатрап предлагает вам свое гостеприимство и опеку. Он поможет вам вернуться в Византий.

Телемах заметил, как при этих словах Артемисия вздрогнула. Пальцы ее правой руки невольно сделали отгоняющий порчу знак.

— А что он хочет взамен? — спросил спартанец.

— Он хочет дружбы и поддержки объединенной Эллады.

— Для чего?

— Сатрап верит, что эллины и персы не должны враждовать. Они должны жить дружно!

— Думаешь, сможешь убедить нас подобным враньем? — не выдержал Телемах.

Но Артемисия успокаивающе коснулась его плеча.

— И как это будет? Что нам следует делать? — уточнила девушка.

— Вам нужно поехать со мной. Мои люди ждут меня неподалеку. Оттуда мы вместе направимся к моему господину.

— То есть ты предлагаешь нам сдаться в плен?

— Нет! Нет! — воскликнул Бесс. — Это не плен! Клянусь всеми богами! Вы станете почетными гостями! И сохраните свободу!

— А ты знаешь, почему царь объявил на нас охоту? Что ему нужно?

— Царь велик и мудр! — заученно отчеканил Бесс. — Простой человек никогда не сможет понять всю глубину его гениального замысла!

— Тогда почему сатрап противится воле царя? — недоуменно переспросил Телемах.

— Сатрап — брат царя и так же гениален, как повелитель!

Артемисия дернула Телемаха за руку и шепнула:

— Эти вопросы бесполезны.

Телемах понимающе кивнул.

— Мы сейчас находимся на границе Бактрии и Парфии… — начал Бесс. — По вам видно, что ваши припасы на исходе. Дальше будет только хуже. Вы уже вышли из обжитых земель. Впереди великая пустыня Деште-Кевир. Тысячи стадий без воды и еды. Там ты не сможешь никого подстрелить, кроме черепах и ядовитых змей, — перс покосился на лук Телемаха.

— Ты специально заманил нас сюда! — воскликнула Артемисия. — Мы же следовали подсказкам на ваших гермах!

— Это самое спокойное и безопасное место, — возразил Бесс. — На вас двоих объявлена охота. Вся Персия ищет вас. И если повернете назад, вас непременно схватят. Но вряд ли кто-то ожидает, что вы направитесь сюда.

— И всё же… Я бы хотела знать, кто придумал эту затею с гермами? Кто вас надоумил? — прищурилась Артемисия.

— Гениальность сатрапа не знает границ!

— Вранье! — воскликнула девушка. — Подобные знаки и слова мог подобрать лишь настоящий эллин! Тот, кто впитал наши обычаи и наши песни с материнским молоком!

— Мать сатрапа — гречанка, — заметил Бесс.

— Всё равно это невозможно! Чтобы придумать такое, человек должен жить в Элладе! Думать как эллин, а не как персидский сатрап!

Телемах с удивлением посмотрел на Артемисию. Подобное даже не приходило ему в голову. Но если задуматься… Пожалуй, девушка права. Те загадки, которые пришлось им разгадать… Никто, кроме настоящего эллина, не смог бы понять их.

— Думаешь, кто-то из наших им помогает? — тихо спросил Телемах у девушки.

— Я в этом уверена.

— Так это же хорошо!

Артемисия скривилась и сочувствием посмотрела на спартанца:

— Подумай еще раз! Как мы вообще оказались в Персии! Тот, кто им помогает, нам точно не друг!

— Ты ошибаешься! — твердо ответил Бесс, глядя Артемисии в глаза.

Но она лишь отмахнулась, сосредоточенно наморщив свой вздернутый нос, и стала размышлять вслух:

— Итак… есть какой-то эллин… К нему прислушивается сатрап Парфии. Значит, он достаточно влиятелен и известен…

Телемах терпеливо ждал. Он знал, что в такие моменты лучше не прерывать ее.

— …хорошо знает Элладу… Значит, вырос среди эллинов и получил хорошее образование…

— И, скорее всего, в Элладе у него остались друзья. Влиятельные друзья… — заметил Телемах.

— Да… Согласна с тобой… — девушка кивнула. Внезапно ее осенило: — Я знаю! — она вспыхнула. Ее бледные щеки порозовели. — Я знаю, кто это! — она повернулась к Бессу. — Если ты надеешься, что я хоть на секунду поверю этому предателю, то ты ошибаешься! Он предавал всех! Предаст и вас! Я никогда не пойду с тобой!

Глава 26

1

Алексей стоял за огромным, обитым зеленым ситцем столом. На клисмосе высилась стопка папок, бумаг и бланков. Всю поверхность стола занимала огромная таблица, составленная из сорока больших листов, аккуратно разлинованных и испещренных надписями.

Пандора тихо зашла в кабинет. В ее руках звякнула чашка с горячим кофе.

— Спасибо, — Алексей поцеловал её в лоб, не отрывая взгляда от разложенных таблиц.

— Новый тетрохронос? — тихо спросила она.

Алексей кивнул.

— Всё время забываю, как это будет по-русски?

— Четырехлетка.

— Точно!

Взгляд Пандоры пробежал по разложенным бумагам.

— На чем будет специализация на этот раз?

— Образование, медицина и армия.

— Да. Это очень важно.

— Всё важно… — вздохнул Алексей. — Но это как “Тришкин кафтан”. Помнишь это выражение?

Пандора кивнула.

— Да… “Тришкин кафтан”… — повторил Леша. — Невозможно сделать всё и сразу. Бюджет ограничен. Не хватает рабочих рук, а главное, не хватает тех, кто знает, как организовать работу.

— Поэтому медицина и образование в приоритете?

— Да.

— А армия?

— Ты же сама знаешь…

— Будет война?

— Скорее всего.

— В прошлый тетрохронос в приоритете было строительство жилья и всякие товары…

— Легкая промышленность, — подсказал Алексей. — Это было необходимо для наполнения бюджета. Нам нужно развивать торговлю. Она привязывает союзников не хуже, чем война, но вести ее гораздо выгоднее.

Пандора кивнула:

— Теперь я понимаю… Жаль, что мы с Теодором отговорили тебя тогда от строительства моста. Каждый раз, когда смотрю на Босфор, я представляю, как его пересекает мост… Просто дух захватывает!

— Нет, вы были правы. Мост пока не нужен. Это была бы нерациональная трата ресурсов. Понадобилось бы еще дополнительно пять мартенов построить на Истре. Это могло бы вызвать разбалансировку структуры производства…

Пандора улыбнулась уголками губ. Она чувствовала, что Леше нужно помочь выговориться.

— Почему?

— Для строительства моста нужно огромное количество чугуна и стали. Производство железа мы начали развивать еще в первый тетрохронос. Но его объем, хотя и непрерывно растет, всë же ограничен. Строительство моста потребовало бы в два раза больше объема металла, чем мы могли получить. Значит, пришлось бы построить дополнительные мартеновские печи. А им потребовались бы гораздо большие объемы угля. Для его перевозки нужны были бы дополнительные баржи… и так далее… Но чтобы всё это построить, пришлось бы забирать ресурсы из других отраслей. А у нас во втором тетрохроносе в приоритете была химическая промышленность… Ну, сама понимаешь…

— А что это за таблицы? — указала Пандора на разложенные на столе листки.

— Это матрица межотраслевого баланса. Она показывает, сколько и чего может произвести промышленность и какие у нее потребности. Вот, например… — Леша указал пальцем на одну из ячеек. — По плану нам необходимо вооружить пять полков новым типом оружия. Значит, нужно десять тысяч стволов и сотня полевых орудий… Так… смотрим столбец с ружьями… На их производство потребуется сто тонн стали. Переходим к строке со сталью… Вот суммарная потребность, включая те самые сто тонн. На весь тетрохронос по нашему плану необходимо восемьдесят тысяч тонн.

— Ничего себе, — удивилась Пандора.

— Да… нужно много. Но что делать… Смотрим необходимые ресурсы… — Алексей провел пальцем по таблице, отыскивая нужный столбец. — Ага… Вот… Нужно двести тысячтонн угля… Один рабочий производит…

Пандора невольно вздохнула. От всех этих цифр у нее заболела голова. Но она постаралась не подавать виду. Она слушала и поддакивала, прижавшись к плечу Алексея. Ее рука ворошила его взлохмаченные волосы.

Наконец он закончил свои объяснения.

— И что в итоге? К чему мы пришли?

Алексей развел руками:

— В итоге? Как всегда — дефицит.

— Не хватает денег?

— Не хватает всего: денег, людей, ресурсов.

Пандора задумчиво рассматривала висевшую на стене карту Аттики.

— Значит, если Эллада сможет подчинить Персию, ресурсов станет гораздо больше? Ведь там много жителей и много богатств.

Леша отмахнулся:

— Их богатства роли почти не играют. Для наших целей это мелочь. А вот люди и территория — это действительно важно. Но проблема не только в количестве людей и территорий, но и в их качестве. Образовании, навыках, готовности трудиться — если мы говорим про людей. А для территории важна инфраструктура: дороги, поля, нетронутые леса, ирригационная система. Со всем этим в Персии большие проблемы. И для развития этих земель потребуются огромные ресурсы.

— Поэтому ты оттягивал войну?

— Не только… Но это тоже существенный фактор.

— Но всё же я не понимаю про деньги. Все говорят, что персидский царь сказочно богат. Золотые дарики принимают во всем мире. На эти деньги можно сделать всё то, о чем ты говоришь…

Алексей с силой протер ладонями глаза и посмотрел на жену.

— Деньги… — пробормотал он задумчиво и, заложив руки за спиной, прошелся вдоль стола. — К сожалению, мало кто понимает, что такое деньги. Почему-то почти все уверены, что они ценны сами по себе. Но это не так. Даже если завтра мы найдем гору из чистого золота, это не решит никаких проблем и даже не позволит нам профинансировать дефицит бюджета. Ну, разве что один из необходимых ресурсов будет в избытке. Но не более того.

— Но ведь на золото можно купить что угодно!

— Да… пока его мало. Но ведь, когда ты голоден, ты не будешь есть золото. Когда тебе холодно, оно тебя не согреет. Золото просто удобно для обмена: оно редкое, легко делится, и каждая его часть взаимозаменяема, а главное, оно может храниться неограниченно долго. С серебром, кстати, такая же картина, разве что встречается оно чаще и поэтому менее ценно. Нужно понять ключевой момент, что деньги — это просто инструмент рационализации принятия решений людьми. Они позволяют сравнивать и оценивать результаты принятых нами решений, не больше, но и не меньше. Если ты принимаешь рациональные решения, то денег у тебя становится больше, если нерациональные, то деньги исчезают.

— Хочешь сказать, что бедные люди сами виноваты в своей нищете? По-твоему, они просто не способны думать рационально?

Леша замялся. Пандора удивительным образом всегда умудрялась заглянуть в самую суть проблемы. Что это? Женское чутьё? Обостренное чувство справедливости? Врожденная доброта? А может ли доброта быть врожденной? Разумом Алексей всегда убеждал себя, что это невозможно, что у человека не может быть врожденных моральных качеств. Добро или зло, хорошее или плохое — это всегда результат нашего выбора, а значит, то, за что мы несем ответственность. Но каждый раз, сталкиваясь с этим качеством Пандоры, он терялся… Потому что ее доброта всегда шла откуда-то изнутри, вопреки всем разумным аргументам. Может, в этой врожденной и неизбывной доброте и состоит знаменитая женская “алогичность”?

— Ты права, — признался он наконец. — Всё не так просто. У людей, родившихся и выросших в бедности, зачастую нет шанса выбраться из нищеты, даже если они сумеют каким-то образом научиться мыслить рационально и принимать правильные решения. Есть такое понятие — “порочный круг нищеты”. Связанная цепь причин и факторов, которые не позволяют людям вырваться из лап бедности. Нищета всегда множится и воспроизводит сама себя, в первую очередь под влиянием внешних факторов: голода, неопределенности, страха перед будущим. Даже рациональный человек в такой ситуации совершает ошибки и принимает неэффективные решения. И, самое главное, в такой системе пропадает умение доверять людям.

— Умение доверять? — с хитрой улыбкой усмехнулась Пандора. — Ты про то время, когда мой отец доверил тебе управление мастерскими, а ты присваивал себе львиную часть дохода?

— Это следствие социальной системы, основанной на рабстве, — насупившись, проворчал Алексей. — Она размывает понятие собственности. Пока я был рабом, всë, что принадлежало мне, принадлежало и твоему отцу, это было просто перекладывание из одного кармана в другой.

Пандора нарочито закатила глаза:

— Как много умных слов в оправдание своей лжи…

— А чего ты еще хотела от бывшего раба? Где и каким образом он может научиться вести себя достойно и быть честным? Если бы твой отец освободил меня, если бы мы с ним подписали соглашение, я бы никогда не стал обманывать его. Ты же сама это прекрасно знаешь!

— Хорошо, — отмахнулась Пандора, — тогда объясни, что же такое тогда деньги, если не золото и не серебро?

Деньги — это то, что выполняет их функции: мера стоимости, средство платежа, накопления и обращения. Но самое главное в деньгах — это доверие людей. Все должны понимать, что деньги — это ценность. Тогда люди будут готовы обменивать свой труд на деньги, даже если взамен получат не золотую монету, а обычную бумажку…

Пандора улыбнулась:

— Ты про те разноцветные бумажные штучки, которые вы уже четвертый год раздаете в виде жалования всем, кто работает на государство?

— Да.

— Помню, с каким недоверием они рассматривали эти “фантики”. Лина десять раз меня спрашивала, точно ли это деньги? И все равно все сразу побежали в трапезу менять их на серебро.

— Ага… четыре года назад. А теперь уже все привыкли.

Пандора кивнула.

— Да. Сейчас большинство пользуется ими, а серебро хранят дома под подушкой… Неудобно с ним ходить по городу. Особенно девушкам.

— Открою тебе страшную тайну, — подмигнул Алексей, переходя на шепот. — Центральная Византийская трапеза обязана менять бумажные деньги на золото и серебро по первому требованию, но на самом деле золота там хватит лишь на тридцать семь процентов от всех напечатанных денег.

— Это не тайна, — заметила Пандора. — Я читала об этом в газете.

Леша кивнул:

— Разумеется. Такие вещи нельзя хранить в секрете. Кто хочет (особенно трапезиты, которые работает с деньгами), отлично знают об этом. И тем не менее это работает.

— В газете писали, что это лишь потому, что вы принимаете налоги и государственные пошлины только бумажными деньгами.

— Что значит “вы”? — нахмурился Алексей. — А ты что, не с нами?

Пандора улыбнулась и чмокнула его в щеку:

— С вами, с вами… Но я не понимаю: если можно напечатать денег сколько угодно, почему бы не раздать их всем? Точнее, я понимаю, что тогда они потеряют свою ценность. Но я не понимаю, где эта грань? Как она определяется? Почему тридцать семь процентов в резервах — это нормально, а десять или пять — уже мало.

— Количество бумажных денег в обращении должно соответствовать скорости их оборота и темпам роста производства товаров и услуг. Есть определенные закономерности. Ну, знаешь, как весы безмен. Только определенная комбинация массы и длины рычага приводят весы в равновесие…

Пандора вздохнула:

— В общих чертах я понимаю всё это, тем более ты уже много раз рассказывал. Но я хочу понять одно: как сделать так, чтобы люди не страдали от нищеты? Если деньги не имеют ценности и основаны лишь на доверии, почему не сделать так, чтобы все в них верили? Почему не обеспечить достаток каждому человеку? Ведь можно же сделать так, чтобы каждый человек получал хотя бы немного, хотя бы столько, чтоб хватало ему на пропитание и достойную жизнь?

— Ты сама ответила на свой вопрос. Всë дело в доверии. Не только в доверии людей к деньгам, но и в доверии людей самому государству, а главное, вообще в их доверии друг другу. Чем больше люди доверяют друг другу, тем они становятся богаче и тем быстрее растет экономика, — Алексей вдруг вспомнил недавнюю насмешливую колкость Пандоры и добавил: — Доверие и защита прав собственности!

— Но как быть с теми, кто застрял в твоем пресловутом “порочном круге нищеты”? Как они могут научиться доверять и рационально мыслить?

— Есть такая концепция, которая называется “безусловный базовый доход”, — кивнул Алексей. — Это сумма денег, которая выплачивается всем гражданам без исключения и без всяких дополнительных условий, которая покрывает базовые потребности человека. Экономический отдел Университета делал расчет. Я уверен, что с проблемой голода в Элладе мы справимся в ближайшее время. В Византии уже справились. Но проблема безусловного базового дохода гораздо глубже. Понимаешь… человеческие потребности безграничны. А экономика страны, какой бы развитой она ни была, имеет предел.

— Но ведь мы говорим о самых основных потребностях, это еда, кров, лекарства, образование.

— Всё это можно обеспечить. И я уверен, что мы так и сделаем в обозримом будущем. Но это принесет результат только при условии, что и люди, которые получают эти блага, тоже работают на общество, а не просто сидят в андроне и пьют неразбавленное вино, перемывая косточки стратегу. Мы должны воспитать новый тип людей. Которые, с одной стороны, будут испытывать уверенность в своем будущем, а с другой, будут готовы работать ради блага других. Поэтому мы сейчас разрабатываем концепцию “условного базового дохода”, я думаю, что он позволит вырвать большинство людей из порочного круга нищеты.

— И что это такое?

— Условный базовый доход — это сумма, которая будет выплачиваться всем, и ее будет хватать на удовлетворение основных потребностей человека. Но ее выплата не будет безусловной. Тот, кто хочет получить ее, должен будет выполнить одно, но очень важное условие.

— Какое?

— Он должен учиться. Хотя бы несколько часов в день. И не просто учиться, а учиться всерьез: выполнять задания, сдавать экзамены. Сейчас более половины людей в Византии даже не владеют грамотой. Среди освобожденных рабов таких девять из десяти.

— То есть ты хочешь учить людей и еще платить им за это деньги? Причем учить, независимо от возраста? И молодых и старых?

— Да.

— И чему же их нужно учить?

— В первую очередь грамоте и элементарной математике. Дать базовые знания о том, как устроен мир, как работает наша законодательная и судебная системы, банки.

Пандора задумалась.

— Подожди, но ведь в Афинах уже есть что-то похожее. Там, правда, платят деньги не за учебу, а за участие в судебных заседаниях…

— Конечно, — поддакнул Леша. — Шесть тысяч присяжных в Гелиэе получают по оболу в день за участие в каждом судебном процессе. Плюс все остальные должностные лица… Это ведь и было сделано именно с такой целью: обеспечить базовые потребности самых бедных слоев населения. Лаврионские рудники дают много серебра, и нужно было придумать способ распределять его между афинскими гражданами…

— Но эти люди ничего не создают и ничему не учатся, — понимающе кивнула Пандора.

— Вот именно. Плата за заседания позволяет многим сводить концы с концами. Им не нужно работать, зато можно целый день сидеть и перемывать косточки Периклу… Но если бы они тратили это время на образование или на то, чтоб овладеть какими-то полезными навыками, то смогли бы зарабатывать гораздо больше и принимать более рациональные и взвешенные решения.

— Звучит красиво… — вздохнула Пандора. — Но я боюсь, что эти твои мечты просто разобьются о реальность.

— Может быть… — вздохнул Алексей, — Но пока это всё, что пришло мне в голову. Мне кажется, это наш единственный шанс воспитать нового человека и изменить мир. Ты же знаешь, что ждет человечество, если мы не сумеем решить эту задачу?

— Я помню, — шепнула Пандора и прильнула к его груди.

Пандора уткнулась лицом в грудь Алексея. Он, зарывшись в копну ее каштановых волос, грел их своим дыханием, вдыхал ее сладкий аромат.

Внезапно Пандора вздрогнула.

— Я ведь совсем забыла, зачем шла к тебе! — воскликнула она, отрываясь от Алексея.

Он вопросительно посмотрел на нее.

— Кинжал!

— Какой кинжал?

— Я была в гостях у Гиппареты и увидела кинжал, который Алкивиад прислал сыну.

Алексей нахмурился, на его скулах заиграли желваки.

— И что кинжал? — тихо спросил он.

— Этот кинжал сделан в Бактрах! Ты понимаешь, что это значит?..

— Что Алкивиад прячется где-то в Персии… В принципе, мы знали об этом и раньше…

— Но мы не знали, где именно… Бактрийская сатрапия… Это многое объясняет.

— Да… похоже, братцу Дария не терпится переехать в Персеполь, — усмехнулся Леша. — Интересно, как кинжал попал в Византий?

— У тебя есть целая куча шпионов, чтобы выяснить это, — усмехнулась Пандора.

— Что-то смущает меня самостоятельность Евкрата в последнее время, — заметил Алексей.

— И не зря… — Пандора понизила голос. — Я встречалась с Ниобой, матерью Артемисии.

— И что?

— Я пыталась понять, кто разработал новую систему охраны библиотеки…

— Метон же сам признался, что это его идея!

— Да. Он так думает. Но прежде чем принять решение убрать охрану из внутреннего помещения, он провел несколько консультаций… Угадай, с кем?

— Мы давно с тобой знаем ретивость Евкрата, — вздохнул Алексей. — Но он никогда меня не подводил. И вспомни, как он помог тебе…

— Я не сомневаюсь в его преданности нашей стране, — заметила Пандора. — Я вполне допускаю, что он таким способом пытается “помочь” Византию. Рациональное мышление, долгосрочное планирование и забота о благе государства присущи не только тебе…

— Да… — кивнул Леша. — Я стараюсь выбирать людей, способных к независимому мышлению. Но такая самостоятельность имеет и обратную сторону…

— Я не прощу ему Артемисию!

— Не уверен, что его нужно убирать, особенно сейчас, накануне возможной войны. Слишком много завязано на нем…

— И что ты предлагаешь?

— Поговорить с ним… обтекаемо… Намекнуть, что у него есть шанс, если его люди помогут вернуть девушку и скрижаль.

— Намекнуть? — нахмурилась Пандора. — Не нравится мне, к чему ты ведешь…

— Если я сам жестко поговорю с ним, он может запаниковать и наделать глупостей. Тогда мы потеряем всë, что он создал за последние десять лет… А если я поговорю с ним мягко, он может неправильно оценить всю глубину проблемы…

— То есть как обычно? Ты будто ни при чем. Делаешь вид, что ничего не знаешь и занимаешься государственными вопросами, а мне опять во всем этом копаться? Ты хороший и добрый, а я плохая?

— Но ведь так и есть… — попытался пошутить Леша и тут же получил по заслугам. — Ай! Чего ты кусаешься! — воскликнул он, потирая плечо.

— А что ты про меня гадости говоришь! — делано надулась Пандора.

— Уж если кто и сможет помочь Артемисии сейчас, так это Евкрат. Ты же сама это понимаешь.

— Понимаю… — вздохнула Пандора. — Подумаю, как это лучше обыграть.

Они обнялись и долго стояли, прижавшись друг к другу, вслушиваясь, как бьются в унисон их сердца.

2

Телемах исподлобья глядел на Артемисию. Связанный Бесс молчал, с интересом разглядывая возникшую перед ним сцену.

— Я никуда не поеду! — наверное, в десятый раз воскликнула девушка. — Ты же сам понимаешь, что это западня!

Телемах понимал. Скорее всего, это действительно ловушка. Но есть ли у них выбор? Артемисия каким-то невероятным упорством продержалась последнюю дюжину дней, но теперь было очевидно, что она на грани, а вернее, уже за гранью истощения. Каждый день они проезжали всё меньшее расстояние, и каждый раз это требовало всё больших усилий от девушки, которая всю жизнь провела в уютном изолированном мирке. Телемах восхищался ее мужеством и силой воли, но отчетливо осознавал: еще несколько дней, и всё — Артемисия не сможет ни ехать на лошади, ни тем более идти пешком. Состояние лошадей тоже вызывало серьезные опасения. При таких тяжелых переходах коней обязательно нужно подкармливать овсом или пшеницей, а в этой пустыне невозможно отыскать даже пучка прошлогодней соломы. Если поехать с Бессом, появится хоть какой-то шанс. А если продолжать путь самим, шансов нет вообще.

Понимает ли это Артемисия? Телемах испытующе перехватил ее возмущенный взгляд, в глубине которого скрывался отчаянный страх. “Понимает… — подумал он. — Понимает, но боится признаться. Придется ей помочь”.

Взмахом руки он оборвал ее очередные возражения и вытащил из ножен кинжал.

— Хорошо. Клянусь Аресом, ты меня убедила! Мы пойдем дальше. Тем более у нас появилась свежая лошадь.

Телемах шагнул к пленнику, держа кинжал наперевес:

— Ты можешь помолиться.

— Что? Нет! Господин… Умоляю! — испуганно забормотал Бесс.

— Что ты делаешь? — Артемисия схватила Телемаха за плечо.

— Следую твоему решению. Мы пойдем дальше. Но ты же понимаешь, что этого… — Телемах ткнул в сторону Бесса острием кинжала, — нельзя оставлять в живых.

— Хочешь его убить?

— Разумеется.

Перс рухнул на колени и умоляюще протянул связанные руки к Артемисии.

— Пощади, госпожа! Прошу! У меня дети!

— Ты знал, на что шел, — усмехнулся Телемах. — Так будь мужчиной!

— Подожди! — крикнула Артемисия, хватая Телемаха за руку. — Не нужно!

— Если персы возьмут наш след, нам не уйти. Кони измождены. Как и мы… Понимаешь?

— Я никому не расскажу! — продолжал причитать пленник.

— Конечно, — кивнул Телемах, поигрывая ножом.

Он выжидающе смотрел на девушку.

Артемисия прикусила губу, сосредоточенно размышляя.

Наконец она предложила:

— Давай ты возьмешь скрижаль и вернешься к нашим. Я уверена, что ты справишься. Одного тебя они никогда не поймают!

— А ты? — опешил Телемах.

— Я поеду с ним, — девушка кивнула на Бесса. — Я понимаю, что я обуза. Без меня тебе будет гораздо легче…

— Нет! — Телемах не мог это даже слушать. — Я тебя не брошу! Я же поклялся защищать тебя!

Артемисия зажмурилась. Легкий ветерок шевелил подол ее перепачканного пеплоса. Она опустилась на землю и прижала ладони к лицу.

— О боги, как же я устала… — еле слышно прошептала она. — Я так больше не могу…

У Телемаха заныло в груди. Женское бессилие — невыносимо для мужчины. Он убрал кинжал в ножны, присел рядом с девушкой и обнял ее за плечи.

Она уткнулась лицом в его гиматий и замерла.

— Всё будет хорошо… — неловко пробормотал Телемах и погладил ее растрепавшиеся волосы. — Всё будет хорошо.

Глава 27

— Нужно еще пять мулов и десять мешков овса… Итого пятнадцать мин…

В этой глуши никто не принимал чеков Центральной Византийской Трапезы, так что Алкону пришлось использовать корабельную казну. Тяжелые серебряные монеты глухо позвякивали, опускаясь на деревянную столешницу. Блестящие, красивые и абсолютно новые монеты, без малейшего изъяна. Надо же… За последние несколько лет он уже отвык от тяжести и вида настоящего серебра. Даже жаль отдавать такие красивые монеты.

Алкон подвинул столбик серебряных тетрадрахм Симию, затем еще один и еще… Старпом сгреб монеты со стола и высыпал их в кошель.

— Можно идти?

— Хранит тебя Посейдон!

Симий кивнул и вышел из комнаты. Алкон раздраженно стукнул кулаком по столу и захлопнул сундучок с казной. Он погрузился в организацию экспедиции гораздо глубже, чем хотел. Что он делает в этой дурацкой Колхиде? В Гераклее его ждет новый корабль, который нужно срочно готовить к дальнему походу. Но так вышло, что его “Пегас” — единственный представитель Византия, на которого мог положиться генеральный штаб. Мало того что ему пришлось срочно переправить в Колхиду еще один спартанский отряд, так теперь еще приходится помогать в подготовке дальнего похода: продумывать снабжение, закупать провиант… Спартанцы — отличные вояки, но организаторы они совершенно никудышные. А ему самому никто не потрудился ничего объяснить. Сделай то — никто не знает что…

Куда направляется отряд? Какие у него цели и задачи? Всё это хранилось в строжайшей тайне даже от Алкона. Это злило. Он понимал, что, скорее всего, эта секретность оправдана. Но всë равно это выводило капитана из равновесия. Приходилось действовать, опираясь на смутные догадки, расплывчатые предположения и обрывки слухов.

Даже ушлые агенты Евкрата в Колхиде, судя по всему, не понимали, что происходит и куда отправится спартанский отряд.

В комнату вошел командир спартанцев Прокл. Наконец-то. Алкон поприветствовал его и разложил на столе карту. Им нужно было многое обсудить.

Они с Проклом склонились над картой, изучая возможный маршрут.

Итак… На юге горы, которые тянутся от Эвксинского понта до Каспия. Не похоже, что отряд отправится туда. Но ведь всякое может случиться… Нужно будет купить им веревок. Хотя откуда в Колхиде нормальные веревки…

— Если пойдете в горы, понадобятся веревки. Я выдам вам из корабельных запасов.

Прокл одобрительно кивнул.

Алкон сделал пометку в списке и снова посмотрел на карту.

А ведь предстоящий маршрут так легко узнать… У Прокла есть запечатанный конверт. Достаточно сломать сургуч, и всё станет ясно… Но есть приказ: вскрыть конверт лишь после пересечения границы Колхидского царства. Дурацкая секретность! Алкон внутренне негодовал, но разумом понимал, что подобные предосторожности не случайны. Да и не пойдет спартанец на нарушение приказа.

Он вернулся к карте. Итак, если не юг, то остается север. Бескрайняя выжженная степь, кишащая дикими варварскими племенами. Быть может, спартанцам придется пробиваться с боями. Хотя им не привыкать… А еще реки. Огромные полноводные реки, каких не знает Эллада. Отряду придется форсировать их.

— Возможно, вам придется пересекать широкие реки? — заметил Алкон. — Какое понадобится снаряжение? Может, надувные меха?

Спартанец скривился:

— Займут много места. Попробуем сделать плот.

— Какой плот? Из чего, если там нет деревьев?

Алкон попытался представить степь… Бескрайний океан высокой травы. Зеленые волны, перекатывающиеся в порывах сухого горячего ветра. Эх… был бы у него корабль, способный двигаться по суше. Смогут ли когда-нибудь люди покорять земную твердь так же, как сейчас покоряют морские просторы?

— Нам будет нужна вода, — заметил Прокл. — Нужны дополнительные бурдюки.

— Может, их и использовать вместо мехов для переправы через реки?

Прокл озадаченно почесал гладко выбритый подбородок:

— Можно будет попробовать.

Перешли к обсуждению оружия. Особое оружие — особая забота. Алкон имел с ним дело только пару раз на закрытом полигоне в далеком Херсонесе, и у него осталось двойственное впечатление. Разумеется, Алкон как будущий капитан военного корабля нового типа в первую очередь познакомился с большими тяжелыми оплами. Новое изобретение одновременно изумило, напугало и расстроило его. Конечно, выстрел из оплы ошеломлял, особенно неподготовленного зрителя. А уж если вспомнить одновременный залп пары дюжин таких штук… Эффект был потрясающий. По крайней мере, грохота и дыма было много.

В первый миг Алкону стало страшно и тоскливо. Показалось, что это конец. Конец его эпохи. Конец всему, что он знал и умел. Но, изучив вопрос с оплами более тщательно, Алкон пришел к выводу, что всë не так однозначно. Во-первых, оплам нужен скони. Много-много скони. Залп батареи из двадцати опл съедал целый пифос. Но, как понял Алкон, делать скони было нелегко. Кроме того, он приходил в негодность от влаги. А как на море спрятаться от воды? Да и попасть в цель из оплы весьма непросто. Особенно, если твой корабль в море переваливается с борта на борт…

Он слышал, как инженеры на полигоне говорили, что это лишь первый этап. Что скоро появятся гораздо более совершенные оплы — точные и дальнобойные. Конечно, сразу возникал вопрос, зачем тогда использовать эти? Не проще ли подождать? Но адмиралтейству виднее.

И все же главной проблемой оставался скони. Где его брать в нужном количестве? Особенно, если твой корабль отправился в дальний поход.

— Вы берете ручные оплы? — спросил Алкон, очнувшись от своих размышлений.

— Да, — буркнул Прокл.

Стало понятно, что его тоже беспокоит этот вопрос.

— Понимаю твои сомнения, — кивнул Алкон.

Отряд спартанцев был вооружен легкими ручными оплами. Несмотря на грозный эффект, проблем с этим оружием ожидалось немало. Запас скони, который отряд может взять с собой, очень ограничен. И когда он закончится, ручные оплы станут бесполезной обузой.

Прокл подтвердил его опасения:

— Новые оплы — отличные штуки. Мои ребята попадают в глиняный горшок за сто шагов девять раз из десяти.

— Вы чего? По горшкам стреляете?

— Бывает и по горшкам… — кажется, Прокл смутился. — Но это я так, для образности. Чтобы ты понимал размер мишени.

— Ааа… Понимаю… А долго заряжать? С нашими морскими оплами возни много…

Прокл хмыкнул. Похоже, ему хотелось поделиться с кем-то. "Суровые спартанцы постепенно становятся людьми…" — подумалось Алкону. Общаться с ними стало легче и приятнее. Алкон слышал, что в военной академии этому уделяют особое внимание. Все-таки со всех сторон твердят, что эллины — единый народ. Поэтому солдат учат общению и пониманию. Но с этой тотальной секретностью особенно не поболтаешь…

— Раньше действительно было много возни с заряжением… — начал объяснять Прокл. — Пока ствол прочистишь, пока скони засыпишь, пока вставишь пулю и пыж… Говорят, что из-за этого стратег отложил массовое внедрение ручных опл. Решили ждать новое поколение. И вот несколько месяцев назад оно появилось.

— И в чем новизна?

— Заряжается с казенной части. Ну… сзади, понимаешь? И пуля сразу с картонной гильзой идет. А в гильзу уже нужная порция скони насыпана. Построили специальную фабрику, где такие патроны делают.

— Ничего себе! И как быстро получается стрелять?

— Пять-шесть выстрелов в минуту вполне реально сделать. Но ствол быстро забивается. Сразу чистить нужно. Университетские умники всё обещают новый тип скони. Без дыма и гари. Краем уха я слышал про скорострельность сто выстрелов в минуту. Но, думаю, это сказки. Никакая сталь не выдержит — раскалится и лопнет. Тут уже после трех выстрелов ствол такой горячий — дотронуться невозможно. Что уж говорить про сотню…

— И главное, непонятно, что с этими оплами делать, когда закончатся… эти… как их там…

— Патроны, — подсказал Прокл.

— Да. Патроны. Ведь их число ограничено?

— Нам выдали по три сотни на человека.

— Ого! — удивился Алкон. — На десятерых выходит три тысячи? Хватит на небольшую армию…

— Угу… — проворчал Прокл. — А вот на большую уже не хватит.

— А что делать с оплами, когда заряды закончатся?

— Утопить в реке… И самим… утопиться.

Они замолчали и снова принялись разглядывать карту.

— И какая, по-твоему, конечная цель? — задумчиво спросил Алкон у спартанца.

Прокл усмехнулся:

— Посмотри на карту. Отсюда открыты дороги в любую часть света. Весь мир у наших ног.

Алкон невольно усмехнулся. Он знал, насколько сильно ошибается Прокл. Нет… Пока что им доступен далеко не весь мир, а лишь крошечная его часть.

— Ну что ж… Поживем — увидим. Зевс свидетель, если доберетесь до какого-нибудь моря, я постараюсь вас подобрать.

— Даже на Каспий?

— Нет… там… — начал было Алкон, но осекся. — А ведь ты прав! Клянусь Посейдоном! Смотри!

Капитан повел пальцем по карте, скользя по извилинам Танаиса.

Прокл, опершись кулаками о стол, внимательно следил за намеченным маршрутом.

— Вот! Мы поднимаемся вверх по течению. Это максимум десять дней пути. Причем в низовье Танаиса есть несколько наших поселений, где нам могут оказать помощь.

— А дальше?

— А дальше — вот тут! Здесь Танаис делает поворот на восток. Как раз рядом с местом, где изгибается Ро.

— Тут же вроде написано другое название, — Прокл прищурился, вглядываясь в мелкий текст.

— Какой-то. Вол-гас…

— Неважно! — отмахнулся Алкон. — Это я по старинке… Главное, что Ро, как и Танаис, течет на юг, но впадает в Каспий. Понимаешь? Я смогу забрать вас! Или даже подвести…

— Подожди… Но ведь тут, между Танаисом и Ро, всë равно большое расстояние, — Алкон сложил два пальца и приложил их к границам Танаиса. — Смотри… Тут четыреста стадий, не меньше. Кроме того, это дикие земли… Ты никогда не перетащишь боевую триеру на такое расстояние.

— Мда… — Алкон немного поостыл. — Получается в десять раз длиннее Диолка*. С другой стороны, мы перетаскивали корабли в Коринфе поболее, чем десять раз… И кроме того… мы можем где-нибудь на Танаисе в одном из наших поселений оставить Пегас и реквизировать что-нибудь полегче. С одним рядом весел. Я возьму лишь транитов. Они крепкие ребята… Если надо, перенесут корабль на своих плечах.

* — Диолк (др.-греч. Δίολκος) — дорога-волок длиной 6 км и шириной 3-4 м, мощёная каменными плитами с глубокими желобами, в которые помещали деревянные полозья, смазанные жиром. Диолк пересекал Коринфский перешеек и соединял два его порта — Кенхреи и Лехей.

— Всё это было бы хорошо… — протянул наконец озадаченный Прокл, — если бы я сам знал нашу цель…

— Ты можешь узнать ее в любой момент…

— Но это будет нарушением приказа.

— Не знаю, как у вас, у сухопутных землероек, но нас в морской академии всегда учили, что корабль — это самостоятельная боевая единица. И только капитан владеет всей информацией, а значит, имеет право даже нарушить приказ, если это целесообразно и оправданно.

Прокл всë еще сомневался.

— Может, послать запрос в штаб?

— Мы сейчас на территории другой страны. До ближайшей телеграфной вышки два дня пути. Если послать запрос, потеряем дней пять — шесть.

— У меня есть почтовые голуби.

— Откуда? Из Византия?

— Нет, — помрачнел Прокл, — из Херсонеса.

— Хорошо. Потерям на пару дней меньше. Но приказ, как я понимаю, был срочный? По крайней мере, моей команде даже собраться толком не дали. Заставили отправиться в море в тот же день. Значит, важен каждый час…

Алкон говорил и одновременно не понимал, зачем он это делает. Ему совершенно не хотелось подниматься по Танаису и там неизвестно где перетаскивать корабль, возможно, в окружении враждебных племен. Более того, он отлично понимал, что это смертельно опасно.

Он с удивлением прислушивался к себе и неожиданно осознал, что внутри у него словно поселился некто третий. Не тот Алкон, который думает, принимает решения и отдает приказы, и не тот Алкон, который испытывает голод, страх или жажду. А совершенно новый Алкон. Даже какой-то гипер-Алкон, понукающий разумного и приструняющий пугливого. Гипер-Алкон, заставляющий забыть страх, лень и даже собственную выгоду. Где-то в глубине души этот новый гипер-Алкон понимал всю важность поставленной задачи. Осознавал, что его обязанность — рискнуть всем: своей жизнью, жизнью своей команды и даже своей капитанской честью, пойдя на нарушение приказа. С каким-то отстраненным, холодным любопытством Алкон задумался, на какой же из лекций в Морской академии он подцепил эту душевную заразу… Может быть, все капитаны немного сумасшедшие?

Но похоже, и Прокл испытывал такие же чувства. Им овладела непреодолимая потребность достичь именно той цели, которая и стояла за приказом, даже вопреки ему.

— Хорошо, — решился наконец спартанец и сунул руку за пазуху.

Неужели он держал конверт с приказом при себе?

На стол лег конверт из плотной желтоватой бумаги, с четырех сторон перехваченный бечевкой, залитой сургучом. И с надписью: “Вскрыть после пересечения границы Колхидского царства”.

Прокл и Алкон переглянулись. Почему же так сложно нарушать приказы?

Прокл положил ладонь на конверт.

— Подожди! — воскликнул Алкон и взял со стола судовой журнал. — На всякий случай… — пробормотал он, с какой-то опаской поглядывая на дверь, словно ожидая появления инспектора адмиралтейства.

Он открыл журнал, глянул в окно, оценивая положение солнца, взял графитовый карандаш и сделал запись в журнал:

8-е Скирофориона. Полдень. Питиунт. Постоялый двор “Арго”.

В связи с тактической необходимостью, капитаном Алконом совместно с командиром группы “T” Проклом принято решение досрочно вскрыть секретный пакет с приказом генштаба от 3-го Скирофориона. Подписи ответственных лиц:

Алкон поставил размашистую закорючку и протянул журнал Проклу. Тот пробежал глазами написанный текст, кивнул, послюнявил кончик карандаша и расписался.

Захрустел сургуч — мужчины склонились над извлеченным из конверта листком бумаги.

Глава 28

К огромному удивлению Телемаха, пока всë действительно было хорошо, как и обещал Бесс.

Пропетляв около часа среди лабиринтов острых скал, они встретились с людьми Бесса. Их никто не связал, не бросил в клетку, не заковал в цепи. Но в этом и не было особой необходимости. Четверо мрачных, хорошо вооруженных стражников взяли их в кольцо. Телемах оценивающе глянул на них и скривился. С парой таких он бы, наверное, разобрался… Но четверо… Многовато. Но ему хотя бы оставили оружие.

Там был и пятый. Укрытый с ног до головы невзрачным, выгоревшим на солнце серым плащом с большим капюшоном, скрывающим его лицо. Он всë время молчал и держался обособленно. Но испытующий взгляд его пронзительных голубых глаз заставлял Артемисию вздрагивать и плотнее кутаться в свой рваный пеплос.

Им дали свежих лошадей и новую одежду. Укрывшись в расселине, Артемисия натянула нелепое персидское платье с яркими цветами и большой красный платок. Кое-как уложила волосы и расправила неровные складки. Ее пальцы ощутили грубые нити со множеством маленьких узелков, зацепок и катышков. Она долго не могла понять, что ее смущает, но наконец догадалась. Это же ткань ручной работы! Какие-то персиянки потратили десятки, а может, и сотни часов на пряжу и ткачество, чтобы она смогла надеть этот странный наряд. Оказывается, эта ткань сильно отличается от ставшего уже привычным идеально гладкого, ровного и тонкого полотна, сотканного на знаменитых ткацких фабриках Византия. Артемисия зажмурилась, пытаясь выкинуть из головы воспоминания о родном городе. Ах… Великая Афродита, почему здесь нет самого обычного зеркала?

Девушка вышла к мужчинам, продемонстрировала свой новый облик: повернулась боком, спиной — и наконец вопросительно уставилась на Телемаха. Тот одобрительно кивнул.

Теперь Артемисию было практически невозможно узнать. Она выглядела как настоящая персиянка. Да и по говору почти ничем не отличалась от уроженки этих земель. Только прядь светло-каштановых волос, выбивающихся из-под платка, выдавала в ней чужестранку.

…

Уже почти стемнело, когда они наконец добрались до затерянного среди пустыни поселения, в центре которого блестел небольшой пруд. Вокруг толпились лошади, верблюды, мулы и прочая живность. Воняло навозом, тлеющим кизяком и прелой соломой. Артемисия натянула платок на нос так, что остались видны лишь ее огромные глаза.

Протолкавшись мимо караванщиков, они спешились. Пара охранников принялась расседлывать лошадей.

Бесс проводил их в небольшую глинобитную хижину на окраине. Уже на пороге Артемисия уловила аромат жареного мяса, и живот нетерпеливо заурчал в предвкушении долгожданного ужина.

Артемисии стоило больших трудов сдержаться и не наброситься на еду. Но она знала, что следует есть понемногу: горстка вареного нута, половина пшеничной лепешки и куриная ножка. Более чем достаточно…

После сытной трапезы на Артемисию навалилась сонливость. Но всё же она не удержалась от вопроса:

— А здесь можно где-то умыться или принять ванну?

Бесс озадаченно почесал растрепанную бородку:

— Умыться?.. Но ведь ночь на дворе.

— И что? Ночью вода не смывает грязь? — к Артемисии вернулись дерзость и задор.

— Эээ… Но… — растерянно промычал перс. — Если служанки сумеют рассмотреть твое лицо, они сразу поймут, что ты эллинка.

— Я справлюсь сама!

— Точно? — хмуро переспросил Бесс. — Ну ладно… Пошли.

Артемисия призывно глянула на Телемаха и пошла за персом. Секунду поколебавшись, Телемах крякнул и последовал за ними.

Бесс привел их в маленький дворик, окруженный высокой стеной.

— Тут вас никто не потревожит. И здесь есть всё, что надо, — перс указал на несколько больших глиняных кувшинов, стоящих на лавке возле стены.

— И это всё? — удивилась девушка.

— А что вам еще нужно?

Артемисия растерянно поглядела на Телемаха и сказала:

— Ну… принеси нам хотя бы сухого холста, чтобы вытереться.

— Хорошо.

Артемисия глянула внутрь большой глиняной бочки, напоминавшей пифос. Он был до половины наполнен водой. Девушка опустила внутрь ладонь и поморщилась.

— Холодная, — пожаловалась она Телемаху.

Но тот отмахнулся:

— Главное, что чистая.

— И как будем мыться?

Телемах поднял с лавки кувшин с отколотым носиком и кривой ручкой.

— Ты можешь залезть на лавку и полить меня из кувшина.

— А как мне помыться? — озадаченно моргнула девушка.

Телемах развел руками:

— Я могу полить тебя.

— Но мне же придется раздеться… — Артемисия ощутила, как краска заливает ее лицо.

— Я закрою глаза, — пожал плечами Телемах. — Или можешь обтереться губкой, — спартанец указал на какую-то рваную тряпку на лавке возле кувшина.

— Фу! — девушку передернуло.

Телемах окунул кувшин в бочку и протянул Артемисии.

— Не тяжело?

— Нормально… — пробормотала она, обхватив обеими руками щербатые глиняные бока.

Повернувшись к девушке спиной, Телемах быстро сбросил одежду. Она старалась не смотреть на него, но ее взгляд то и дело скользил по широким плечам, мускулистым рукам и крепкой спине. Под кожей, покрытой ссадинами и рубцами, перекатывались мышцы.

— Ну? Чего ты ждешь? — голос Телемаха вывел ее из оцепенения. — Давай, лей!

Девушка вскарабкалась на лавку, встала на цыпочки и натужно подняла кувшин. Телемах довольно зафыркал, когда струя холодной воды полилась ему на голову.

— Лей, лей, не жалей! — крикнул он, подставляя покрытые шрамами плечи.

Вскоре кувшин опустел. Телемах набрал еще воды и протянул сосуд Артемисии. Она всë так же исподтишка разглядывала его. Крепкое тело Телемаха напоминало статую Ареса. Девушка невольно облизала пересохшие губы, внезапно ощутив какую-то странную пустоту в животе.

— Давай! Давай! Лей больше! — требовал Телемах, фыркая и отплевываясь.

Наконец он закончил умываться. Наскоро вытеревшись принесенным Бессом холстом, он обмотал ткань вокруг живота. Над белой тканью отчетливо выступали кубики пресса.

— Ну? Тебя полить или ты сама?

Артемисия вздохнула:

— Полить… Но не глазей на меня!

Телемах передернул плечами:

— Больно надо.

Девушка разделась. Прохладный вечерний воздух холодил кожу. Она ощутила, как ее плечи и спину покрывают мурашки, и задрожала при мысли о ледяной воде.

К счастью, бюстгальтер и трусики, изготовленные на фабрике Фрины, выдержали это нелегкое путешествие. И теперь давали хоть какое-то ощущение защищенности рядом с мужчиной.

Холодная вода ударила в спину. Артемисия невольно взвизгнула.

— Не пищи!

— Ты льешь воду мимо! — возмутилась девушка.

— Ну я же не смотрю…

— А я и не говорю, чтоб ты смотрел! Но лей нормально! — огрызнулась Артемисия.

— Уж как могу, — усмехнулся Телемах, опрокидывая кувшин.

Хотя, конечно, не смотреть на девушку было выше его сил. Стройное изящное тело, дрожащее в потоке холодной воды, заставляло его сердце трепетать от какой-то странной смеси невыразимой жалости, восторга и очарования. Хотелось согреть ее своим теплом. Стиснуть в объятиях. Укрыть, спрятать, защитить…

…

Когда они закончили умываться, пришел Бесс и отвел их в небольшую каморку.

— Девушка может спать здесь, — указал он на узкий деревянный топчан, застеленный овечьими шкурами и пестрым покрывалом.

Телемах, громыхая щитом, цепляющимся за стены, втиснулся следом за Артемисией.

— Ты что? Собираешься тут остаться? — с легким удивлением спросил Бесс.

— Разумеется, — проворчал Телемах, скептически оглядывая темную комнату.

Крошечное духовое окно у самого потолка не позволит никому пролезть внутрь, но и не даст возможности сбежать…

— Как хотите, — пожал плечами Бесс. Повесил на стену чадящий светильник и вышел в коридор.

Скрипнула дверь. Телемах переглянулся с Артемисией и поставил щит возле стены. Потом опустил засов и ощупал дверь, чтобы убедиться, что она достаточно прочная.

— Это же бессмысленно, — заметила девушка. — Если они решат напасть на нас, их ничто не остановит.

— Не остановит, — кивнул Телемах. — Но я хотя бы заставлю их заплатить… Или ты хочешь, чтобы я ушел?

— Конечно, нет! — возмутилась Артемисия. — Я без тебя не смогу уснуть.

Телемах криво усмехнулся. Снял с себя перевязь с мечом, затем поднял с топчана пару овечьих шкур и потащил их к двери.

— Ты чего? — опешила Артемисия, стянув с головы платок.

— Буду спать у входа. Чтобы никто не смог войти.

— Не говори ерунды! — возмутилась девушка. — После всех ночей, что мы провели в горах, это просто глупо!

— Хочешь, чтобы я спал рядом с тобой? — нарочито удивился Телемах, ощущая при этом какое-то сладостное удовлетворение.

— Да, — пробормотала девушка, стараясь не смотреть ему в глаза.

— Хорошо… — кивнул Телемах, чувствуя все-таки какую-то неловкость.

Одно дело — прижиматься друг к другу, дрожа от пронзительного холода в диких горах, и совсем другое — лежать рядом в удобной постели, укрывшись теплым покрывалом… Или разницы нет?

Телемах погасил светильник, и комнату окутала темнота. Он улегся рядом с девушкой. Артемисия положила голову ему на плечо. По коже с мокрых волос скатывались холодные капли. Она всë еще дрожала от холода, и Телемах опустил руку ей на спину.

— Спасибо… — прошептала девушка и благодарно потерлась щекой о его ладонь.

— За что?

— За всë.

— Засыпай, — проворчал Телемах, чувствуя, как прерывистое дыхание девушки будоражит его кровь. — Завтра тяжелый день…

— Спокойной ночи.Хвала богам за прожитый день.

Наконец наступила тишина. Лишь сквозь слуховое окно с улицы доносился стрекот сверчков да беспокойное ржание лошадей.

Артемисия прислушалась к его дыханию. Кажется, он еще не заснул…

— А ты был… ну… спал с женщинами? — решилась спросить она, преодолевая неловкость.

— Конечно, — возмущенно буркнул он, чувствуя, как краска приливает к лицу.

— И как это?

— Почему ты спрашиваешь?

— Не знаю…

Телемах поморщился. Дурацкий вопрос. Как на него ответить?

— Это приятно, — сказал он наконец.

— А целовался?

— Разумеется!

“Странная женская логика, — поразился он. — Как можно спать с женщиной и при этом не целоваться с ней?”

— А целоваться приятно?

— Приятно.

“Что за детские вопросы?” — скривился Телемах

— Я целовалась с Киниской, — призналась вдруг Артемисия. — Хотела понять, каково это. Но ничего не ощутила. Просто касаешься губами другого, и всё. Как-то это глупо.

Телемах задумался на секунду и вдруг с удивлением осознал, что Артемисия права. Он вспомнил, как ЭТО было у него… Иеродулы в храме Афродиты просто лежали, уставившись в потолок, и ждали, пока он закончит, целоваться с ними даже не приходило ему в голову. Да и им было не до поцелуев после долгой службы во славу богини. Жена булочника? Да, она торопливо скользнула своими губами по его губам, а потом чмокнула его в щеку. Но она так спешила, что времени на поцелуи не оставалось. И вообще, ее интересовало другое… Вот гетера. С ней было интереснее всего. Он целовался с ней, хотя вспоминалось всё очень смутно… Гетера прильнула к его губам, что-то жарко прошептала ему на ухо и опустилась на колени… По телу Телемаха прошла сладкая дрожь от вспыхнувшего воспоминания. О да! Он знает, какие бывают женские поцелуи!

— Спи давай! — проворчал Телемах, убрал ее руку со своего плеча и повернулся набок, спиной к Артемисии. Он ощутил, что и она отвернулась к стене. Наконец-то этот дурацкий допрос закончен.

Он лежал, прислушивась к уханью совы за стеной. Почему-то никак не удавалось уснуть.

— Поцелуй меня, — неожиданно прошептала Артемисия. — Я хочу почувствовать, как это…

Почему-то от этой наивной просьбы Телемаха бросило в жар. Он сел и посмотрел на нее, силясь разглядеть девушку в непроглядной темноте. Она продолжала неподвижно лежать спиной к нему, уткнувшись лицом в стену. Может, ему просто послышалось?

С трудом проглотив вставший в горле комок, Телемах положил руку ей на плечо. Она всё так же неподвижно лежала, свернувшись калачиком, не поворачивая к нему головы. И как ее поцеловать, если она отвернулась?

Неловко перегнувшись через ее плечо, он склонился над девушкой и коснулся губами ее щеки.

— Ты колючий! — возмущенно фыркнула она, зарываясь в подушку.

Телемах опешил. Никогда ему не понять женщин. Так нужно целовать или нет?!

Он вздохнул и коснулся ладонью ее лица, ощутив, как она прижимается щекой к его руке. Кажется, целовать всё же нужно…

Телемах опять склонился над ней, вдохнул запах ее волос, коснулся губами щеки… У него вдруг закружилась голова от какого-то сладостного предчувствия. Он решительно обхватил ладонями ее голову, повернул к себе и прильнул к губам Артемисии.

Прошла секунда, другая… Его губы плотно прижимались к ее губам, но больше ничего не происходило. Телемах вдруг понял, что он что-то делает не так. Наконец он оторвался от нее и сел.

Артемисия не шевелилась. Они молчали. Телемах испытал какую-то злость, смешанную с досадой. Все эти поцелуи — дурацкая трата времени! Девичья забава. Проку от них никакого.

— Я думала, что это по-другому… — призналась Артемисия и вздохнула.

Телемаху стало неловко. Словно он провалил ответственное поручение, не оправдал возложенных на него надежд. Может, попробовать еще раз?

Он опять склонился над девушкой, пытаясь понять, в чем же его ошибка. Может, губы слишком сухие? Он коснулся ее щеки, скользнул по тонкой шее, поцеловал вздернутый нос, дрожащие веки и наконец снова прильнул к ней. Неловко извернувшись, он чуть шире открыл свои губы, и его язык невольно скользнул по ее губам. Артемисия вздрогнула. Телемаха словно пронзило молнией. Так вот в чем дело! Ему и в голову не приходило, что при ЭТОМ нужно использовать язык!

Артемисия затрепетала. Из ее груди вырвался тяжелый вздох. Телемах продолжал целовать все сильнее и настойчивее, всё глубже проникая языком в глубину ее рта. У нее загрохотало в висках. Изнывающая пустота в животе заставила крепко сжать бедра. Она не выдержала и оттолкнула его.

Грудь девушки тяжело вздымалась. Она не могла отдышаться. Слова застряли в горле. Ей вдруг стало не по себе от осознания того, что могло произойти.

— Не делай так больше! — с трудом выдохнула Артемисия, закрыв лицо ладонями.

Она съежилась, прижала колени к животу и зажмурилась,

Телемах отодвинулся от нее и лег на спину, сунув руки под голову. Он неподвижно лежал, прислушиваясь к бешеным ударам своего сердца.

— Знаешь… — хрипло прошептал он неожиданно для самого себя. — ТАК я еще ни с кем не целовался. Никогда…

В ответ он услышал лишь тяжелый судорожный вздох.

Повернувшись набок, он закрыл глаза и постарался уснуть.

Глава 29

1

Эрасинид третий раз перечитывал последнее донесение с Херсонеса. Он никак не мог взять в толк, как это стало возможным. Один из лучших капитанов Византийского флота не подчинился приказу! Более того, ввязался в какую-то авантюру! Великие боги! Что происходит с людьми? Очень не хотелось сообщать об этом стратегу, но другого выхода не было.

Адмирал подошел к тактической карте и отыскал Танаис, затем нашел Ро. Четыреста стадий! Это безумие! Он присмотрелся внимательнее. Кажется, там все-таки есть пара небольших речек. Может, все-таки удастся часть пути преодолеть по ним? Хотя нет, стоп! О чем он вообще думает? Нужно срочно отправить приказ остановить эту самоубийственную авантюру! Или всё же сначала доложить стратегу?

— Хайре!

Эрасинид обернулся и обнаружил стоящего за спиной Евкрата. Начальник византийских шпионов всегда подкрадывался незаметно, впрочем, как и его подчиненные.

Адмирал кивнул:

— Да хранят тебя боги!

— Как дела на флоте?

— Всё хорошо.

Евкрат заинтересованно покосился на листок с донесением, который Эрасинид продолжал держать в руке.

— Плохие новости?

Адмирал неопределенно развел руками:

— Сам не могу понять.

— Расскажи, уважаемый. Может, я смогу помочь?

— Один капитан проявляет чрезмерное рвение.

— И каким же образом?

— Его послали с простым заданием — переправить боевой отряд в Колхиду. А он раньше срока вскрыл секретный приказ и самовольно принял решение переправить корабль на Каспий.

— Что? — изумился Евкрат. — Разве это возможно?

— Вот и узнаем, — невесело усмехнулся адмирал.

— Но как?

— В этом месте… — Эрасинид провел пальцем по карте, — Ро от Танаиса отделяют четыре сотни стадий.

— Протащить боевую триеру четыреста стадий по дремучим лесам?!

— Посейдон свидетель, Алкон, конечно, обезумел, но не до такой степени. Он хочет оставить триеру в устье Танаиса и с командой транитов реквизировать судно поменьше, где-нибудь среди наших поселений в Тавриде. Точнее… — Эрасинид покосился на календарь. — Думаю, он уже там. У него слова не расходятся с делом.

— А боевой отряд? Это тот, который отправлен выручать девчонку?

— Да. Спартанцы прошли Колхиду и движутся к берегу Каспия.

Евкрат склонился над картой и одобрительно кивнул.

— В этом есть своя логика. Если у отряда на Каспии будет такая поддержка, шансы на успех миссии многократно возрастут.

— Не знаю… — пожал плечами адмирал. — Может, и возрастут, но они действуют вопреки приказу.

— Но сама идея хороша! — восхитился Евкрат. — На совещании нам подобное даже в голову не пришло! Если твой капитан сможет пройти этим путем… — у Евкрата загорелись глаза.

В зале совещаний появилась супруга стратега. Евкрат осекся и почтительно поклонился. Эрасинид также опустил голову.

— Приветствую тебя, госпожа.

— Пусть боги оберегают вас!

Мужчины переглянулись. Пандора подошла ближе.

— И чего же тебе не пришло в голову, дорогой Евкрат? — улыбнулась Пандора. — Мне казалось, что ты знаешь абсолютно всё и обо всех!

Евкрат криво усмехнулся. В обществе госпожи Пандоры он всегда чувствовал себя не в своей тарелке. С самим стратегом было гораздо проще. Он словно открытая книга. Легко понять, что у него на уме. А эта женщина — совсем другое дело. Ею невозможно было управлять, но всегда приходилось принимать в расчет.

Дюжину лет назад, когда Евкрат только стал приближенным Алексиуса, он попытался предпринять некоторые шаги, чтобы уменьшить влияние Пандоры на стратега. Поначалу это казалось легко: пустить слух, что жена вьет веревки из своего мужа. Чего проще? Но это не сработало. Слухи Алексиус упорно игнорировал, а Пандора… О да! Он до сих пор вспоминал их давний разговор, полный тонких намеков и завуалированных угроз. Она всё отлично просчитала, каким-то непостижимым образом поняла, кто стоит за всеми слухами и сплетнями… Евкрата даже бросило в жар от нахлынувших воспоминаний. Эх, если бы у него был такой человек!

Его люди в Афинах проверили всю ее подноготную, но не нашли ничего, за что можно было бы зацепиться. За исключением, разумеется, любовной связи со своим рабом, который теперь стал для всех них господином. Как было бы замечательно, если б у нее появился любовник… ну или любовница на крайний случай. Это было бы мощное оружие. Но так обнадежившая его поначалу история с Фриной оказалось пустышкой. А все попытки внедрить в окружение Пандоры симпатичных молодых людей закончились полным провалом. Она каким-то удивительным образом умудрялась влюблять в себя и очаровывать всех, оставаясь при этом идеальной супругой. У нее появлялось всё больше верных и лояльных слуг, а Евкрат только терял своих доверенных людей.

Противоположный подход тоже не увенчался успехом. Алексиус словно не замечал красивых, даже очень красивых женщин вокруг себя. Заколдовала она его, что ли? Такие слухи тоже ходили, но, тщательно всё взвесив, Евкрат решил не развивать эту тему.

— Так что же все-таки случилось? — повторила Пандора, обрывая неприятные воспоминания начальника шпионов.

Евкрат постарался улыбнуться:

— Отличная идея одного молодого капитана, которая так расстроила нашего уважаемого Эрасинида.

— И что же это за идея?

— Идея, которая позволит перебросить наш флот на Каспий.

— Ого! — удивилась Пандора и взглянула на карту.

Но ее показное удивление не могло сбить Евкрата с толку. По ее реакции он вдруг отчетливо понял, что она знает про этот маршрут. Наверняка обсуждала его со стратегом. Вот стерва!

Взгляд Пандоры вдруг стал испуганным и беззащитным.

Она с тревогой посмотрела на Эрасинида:

— Я рада, что у вашего капитана хватило смелости и решительности на этот шаг. Надеюсь, вы не собираетесь наказывать его?

— Я… эээ… Клянусь богами… это нарушение приказа… — забормотал Эрасинид.

— Но, дорогой адмирал, — Пандора коснулась его руки и заглянула ему в глаза, — я уверена, что он сделал это из лучших побуждений. Тем более этот путь действительно важен для будущего Эллады! Кто-то должен пройти им в первый раз!

Евкрат с ухмылкой смотрел, как Эрасинид мнется и что-то бубнит, но тем не менее периодически бросает на Пандору умиленный взгляд. Что же это за ведьма, очаровавшая всех вокруг! Он вдруг и сам заметил, что рассматривает ее беспокойно вздымающуюся грудь, укутанную тонким пеплосом. Вот же стерва! И где стратег откопал ее?.. Или это она где-то отыскала стратега?

— Милый Евкрат, — доверчиво улыбнулась Пандора, поймав наконец его взгляд, — я хотела посоветоваться с тобой еще вот по какому вопросу… Мне сообщили, что в связи со всей этой ситуацией торговля с Персией сократилась.

— Да, — кивнул он. — Очень неприятная история.

— В стране нехватка шерсти. Сам знаешь, Персия была одним из основных поставщиков.

— Так… — протянул Евкрат, чувствуя неприятный холодок в груди.

— Я хотела спросить твоего совета… Что можно сделать с этим? Может, у нас где-то есть запасы или придется искать новых продавцов?

Евкрат невольно сжал кулаки. Ведьма! Подобные намеки не могут быть случайными! Неужели она обо всем догадалась?

2

Уже третий день они двигались через бескрайнюю пустыню. Вокруг была лишь раскаленная растрескавшаяся глина, присыпанная песком, перемежающаяся с белыми, как снег, солончаками.

“Да… — сокрушенно думал Телемах. — Мы с Артемисией никогда не смогли бы сами пройти через эти места”.

Девушка ехала рядом, с ног до головы закутанная в яркие персидские ткани. Солнце жгло кожу, горячий воздух высасывал последнюю влагу, даже обычное дыхание иссушало тело.

Краем глаза Телемах заметил, как лошадь Артемисии замедлила шаг, и тоже натянул поводья. Их нагнал спутник Бесса — тот самый, который до сих пор так и не открыл своего лица и не сказал ни слова.

— Так и будешь молчать… — то ли спросила, то ли сообщила Артемисия, будто ни к кому особо не обращаясь. — Интересно, что не позволяет тебе говорить — стыд или страх?

Бесс, тоже подъехавший ближе, навострил уши.

Незнакомец покосился в сторону девушки, но ничего не ответил.

— Интересно, а вправду человек может найти оправдание любой своей низости? Неужели можно совершить подлость, но искренне верить, что это было сделано во благо?

Слова Артемисии повисли в воздухе. Неожиданно Телемаху стало неуютно. Он вдруг подумал, что этот вопрос можно адресовать и ему.

— Я всегда верил, что делаю всё во благо Эллады, — сам не зная зачем, ответил Телемах.

Артемисия тут же включилась в игру:

— И как же ты понял, что совершаешь ошибку? Что на самом деле поступаешь вопреки нравственному долгу?

Телемах озадаченно моргнул. Он никогда не задумывался об этом. Да и что вообще такое “нравственный долг”? Для солдата всё очень просто — в любой миг он должен быть готов умереть ради своей страны. Вопрос скорее заключался в том, чтобы понять, где “свои”, за которых и нужно отдавать жизнь, а где “чужие”.

— Возможно, всë дело в справедливости… — предположил Телемах. — Я подчинялся приказам, пока знал, что они справедливы.

— Но как только ты почувствовал, что к тебе относятся несправедливо, ты начал сомневаться?

— Справедливость бывает разная, — признался Телемах после некоторого раздумья. — Вот, например, командир отругает тебя, что у тебя меч не начищен, а ты только что с дозора вернулся и у тебя просто времени не было… — это несправедливо, но правильно. Тут никаких обид или претензий. На то ты и солдат, чтобы за оружием следить.

— Ну а что же тогда по-настоящему несправедливо?

— А по-настоящему несправедливо, когда командиры говорят про доблесть, честь и отвагу, но солдатам не позволяют эти качества проявлять. Когда солдат должен подчиняться какому-то олуху, который из лука и за десять шагов не попадет и копья в руке сроду не держал…

— А просиживал все дни в библиотеке, читая какие-то нужные книжки? — понимающе поддакнула Артемисия.

— Да ладно бы книжки, — угрюмо возразил Телемах. — А если это лавочник или мытарь? Заработал он денег, оббирая и обманывая честных людей, завел себе приятелей, раздавая деньги направо и налево. А теперь сидит в Народном собрании или вообще получил должность притана и начинает приказами сыпать. Вот что такое несправедливость!

— Как, например, господин стратег? — уточнила Артемисия.

— Моего отца он победил бесчестно! — отрезал Телемах.

При этих словах незнакомец с любопытством покосился на спартанца.

— Я не знала об этом, — сочувственно произнесла Артемисия. — Я слышала про поединок господина Алексиуса и Брасида, но не знаю, что там произошло…

— Стратег нанес моему отцу подлый удар, а затем просто ждал, пока он истечет кровью, уклоняясь от настоящей схватки.

— Твой отец — знаменитый спартанец… — сказала девушка после некоторого молчания. — Все говорили, что он был великим воином.

Телемах приосанился и кивнул.

— …но стратега никто никогда великим воином не называл, — добавила Артемисия.

Незнакомец, ехавший рядом, будто бы ухмыльнулся.

— И разве было справедливо ставить такого прекрасного бойца, как Брасид, против неумелого противника? — спросила девушка.

Телемах скривился. Как она умудрилась всё вывернуть и извратить! Он насупился и замолчал.

— И что же такое тогда справедливость? — продолжала размышлять Артемисия вслух. — Вот ты, Телемах, ты считаешь себя справедливым?

— Я стараюсь быть таким.

— Быть может, каждый считает себя справедливым?

— Возможно… — пожал плечами Телемах.

— Почему же в мире так много несправедливости, предательства и злобы, если каждый считает себя хорошим и справедливым?

— У каждого своя правда, — предположил Телемах. — То, что кажется благом для одного, для другого оказывается злом и несправедливостью.

— Так и чья же правда — настоящая? Воина или купца? Эллина или перса? Как ты понимаешь, за чью правду стоит отдать свою жизнь?

— Правда — то, чему меня учили в детстве… — с сомнением протянул Телемах.

— А господина Бесса учили в детстве совсем другому, — заметила девушка, глядя на прислушивающегося к разговору перса. — Не так ли?

Тот лишь недоуменно передернул плечами и покосился на своего молчаливого спутника.

— Но раз вы стали врагами, значит, кого-то из вас учили неправильно? Разве нет? Кто-то неизбежно ошибается!

— Правда в силе! — решительно заявил Бесс. — Кто силен, тот и прав, а все эти разговоры не имеют смысла!

— Но ведь все же знают, что дважды два — это четыре и что солнце встаёт на востоке. Как бы ни был силен тот, кто утверждает обратное, он ошибается. Даже если он соберет войско и разобьет армию тех, кто с этим не согласен, дважды два все равно будет равно четырем… Даже если уничтожить всех, кто думает иначе, всë равно! Пройдут годы, может быть, века, но люди рано или поздно поймут, что было ложью, а что истиной.

— Какая разница, что поймут или не поймут люди через сотню лет, — проворчал Бесс. — Важно, что происходит сейчас! Нужно просто остаться в живых, и если для этого нужно будет сказать или поверить в то, что дважды два равно пяти, я колебаться не буду!

— А ты веришь, что мир создан богами? — спросила Артемисия у перса.

— Разумеется, — фыркнул он, — Да славится сила и могущество Ахурамазды!

— Но раз мир создан божеством, то и истина имеет божественную природу, не так ли?

— Возможно… — неуверенно протянул Бесс, чувствуя какой-то подвох.

— …и получается, что человек, который отвергает истину, идет против воли божества… Против космического совершенства. И никакая человеческая сила тут не поможет. Ложь всегда остается ложью, а зло — злом.

— Но боги-то разные! — возразил Бесс. — Правда Ахурамазды отличается от вашей эллинской правды, охраняемой Зевсом.

— Значит, общей для всех истины не существует?

Бесс лишь недоуменно пожал плечами.

— Но тогда по каким законам живут боги?

— Не знаю и не хочу знать! — отрезал Бес. — Мне и своих проблем хватает, чтоб еще думать о божественных!

— Неужели ты до сих пор не поняла, что людям не нужна истина? — не выдержал наконец их молчаливый спутник. Он говорил на чистом аттическом наречии, низким, спокойным, уверенным голосом.

Артемисия впилась в него глазами.

— …каждого волнует лишь он сам. Когда человеку хорошо, всë вокруг становится истиной, — продолжал рассуждать незнакомец.

— Мне всегда казалось, что настоящая истина позволит всем людям жить счастливо. Мы изучаем законы природы, чтоб обратить их на благо всех людей. Победить болезни, голод и нищету. Боги потому и совершенны, что причастны к этой вечной истине…

— И если люди откроют истинную правду о мироздании, они станут подобны богам, — насмешливо фыркнул незнакомец, как бы развивая мысль Артемисии. — Глупости и наивные девичьи мечты! Люди порочны по своей природе. Ты можешь дать им всё, а они всë так же будут ненавидеть соседа, злиться на жену и завидовать тому, кто добился большего.

— С точки зрения логики, ты ошибаешься, — с насмешкой возразила девушка. — Суждение “люди порочны по своей природе” — общеутвердительное. Достаточно единичного примера, чтобы показать его ложность.

— И ты можешь привести этот пример?

— Конечно, и не один! Сократ, моя мама, госпожа Пандора — даже этих имен достаточно, чтобы показать насколько ты ошибаешься в своих обобщениях!

— Исключение лишь подтверждает правило! — отрезал собеседник.

— И опять ты не прав. Я соглашусь, если ты скажешь, что “некоторые люди — порочны”. Однако раз порочны лишь некоторые, пусть даже и большая часть, то это значит, что есть и другие. Нужно просто понять, что делает людей лучше. Это и есть та истина, которую мы ищем. Та сила, которая меняет людей и весь мир!

Телемах слушал разговор, невольно затаив дыхание. Он, разумеется, знал, что Артемисия всезнайка, но ему всегда казалось, что её слова ничего не значат, а истина Артемисии просто удобна, чтобы найти путь по звездам или понять, съедобен ли висящий на дереве плод. И вдруг оказывается, что за всем этим стоит нечто большее, гораздо большее, такое, о чем он сам старался никогда не думать, потому что это было одновременно бессмысленно и жутко.

Судя по виду притихшего Бесса, его посетили схожие мысли.

Даже их таинственный собеседник, похоже, не мог найти слов. А может, просто решил, что спорить бесполезно. Он лишь насмешливо фыркнул, тряхнул головой и пришпорил своего коня.

Глава 30

1

Ночной сумрак неотвратимо наползал на засыпающий Византий. С Босфора уже начинал задувать легкий морской бриз, развевая занавески, отгораживающие выход на террасу. Жижек сладко посапывал, свернувшись калачиком возле ног Алексея.

Леша сидел за столом и задумчиво покусывал длинное гусиное перо, занесенное над листком бумаги. К вечеру голова была тяжелой и ватной. Мысли текли лениво и неторопливо. Нелегко было ухватить еле осязаемую идею и впихнуть ее в кривые строчки прыгающих букв. Хорошо, что Леша успел записать свои основные идеи еще давно, много лет назад, когда у него было больше свободного времени, свежая голова, наивность и вера в светлое будущее. Каждый день на посту стратега вера в людей, как и в светлое будущее, становилась, честно говоря, всë меньше и меньше. Если бы не Пандора, эта вера, скорее всего, исчезла бы совсем, сменившись унылым скепсисом и бескрайним цинизмом. Но когда любимая женщина смотрит на тебя с доверием и надеждой, невозможно обмануть ее ожидания.

Скрипнула дверь, в комнату вошла Пандора. Алексей с облегчением отбросил перо и откинулся на спинку клисмоса.

Она подошла к нему, взъерошила его волосы и поцеловала в лоб.

— Сколько написал сегодня?

Алексей тяжело вздохнул.

— Как-то совсем не идет текст…

Пандора оценивающе взглянула на девственно чистый лист бумаги, обняла Лешу и сильно укусила его за плечо.

— Ай!

— Не будешь работать, я тебя накажу!

Алексей снова вздохнул:

— Да кому всё это нужно? В библиотеке дагерротипов наделали на десятки лет вперед! Читай, не перечитай.

— Это нужно мне, — ответила Пандора и коснулась его щеки. — Я уверена, что твои слова будут читать многие поколения людей, и ты должен принести в будущее свои идеи.

— Да я понимаю всё это, — Алексей с силой потер усталые веки. — Просто тяжело писать то, во что перестаешь верить. Всё это: добро, гуманизм, служение человечеству… Может, это просто красивые слова и не более того? Оглянись: кругом обман, жадность и беспринципность. Люди, которые думают только о себе…

— Ты же сам всё время говоришь, что в правильно организованном обществе эгоизм может работать на общее благо, когда все остаются в выигрыше.

— Ну да… в теории… А в реальности сплошные страдания, одиночество и боль.

— Я не страдаю, — спокойно ответила Пандора. — И я не одинока — так же, как и ты. Значит, твои идеи работают. А люди… Люди со временем поймут, что к чему. Рано или поздно…

— Скорее поздно, — вздохнул Алексей и прикрыл глаза.

— Кстати, о долге и служению человечеству… — улыбнулась Пандора. — Я сегодня в стратегионе услышала интересную историю…

Алексей поднял на Пандору вопросительный взгляд.

— Один из капитанов нашего флота, кажется, Алкон, если я правильно запомнила его имя…

— И что же он натворил?

— Нарушил приказ…

— Ну вот видишь! Никому нельзя верить!

— Ты не дослушал, — нахмурилась Пандора.

— Ну так что случилось?

— Алкон должен был переправить спасательный отряд на Колхиду. И он выполнил это распоряжение. Но затем… — Пандора сделала интригующую паузу. — Затем он вопреки приказу не вернулся в Гераклею, а направился на север.

— Зачем?

— Решил перетащить свой корабль из Танаиса в Ро, а затем отправиться на Каспий на подмогу спасательному отряду, понимаешь? Именно то, о чем мы говорили с тобой несколько дней назад.

— Да. Мы это обсуждали. Но мы решили, что это слишком опасно, а шансы на успех минимальны. Такой риск не оправдан!

— Как видишь, наши граждане сами способны оценивать риск и принимать решения! Твои идеи работают!

Леша с беспокойством поглядел на Пандору:

— Но ведь это же авантюра! Нужно срочно его отозвать!

— Думаешь, Алкон не понимает возможные риски?

— Хватит с нас и гибели “Дельты”.

— Ты не можешь отобрать у людей право рисковать своими жизнями.

— В разумных пределах.

— Ты слишком разумен, чтобы правильно оценивать их риск… — Пандора вдруг осеклась. — А кроме того… подумай об Артемисии и о скрижали.

Алексей сдался:

— Может, ты и права. Невозможно постоянно осторожничать. Последние десять лет мы копили ресурсы, создавали инфраструктуру, готовили людей. Наступает новое время. Время решительных действий и больших рисков… — он замолчал и уставился куда-то вдаль.

Пандора погладила его по щеке. Алексей поймал ее ладонь и прижал к своим губам.

— Кстати, о рисках… — вздохнула Пандора. — Я сегодня разговаривала с Евкратом, как ты меня и просил.

— И что?

— Думаю, всё обстоит именно так, как мы подозревали…

— Вот! Видишь, к чему приводит чрезмерное рвение! Евкрат — отличный образец решительного и независимого человека, способного действовать вопреки приказам. И какой результат?! Они все толкают нас к войне, хотя еще столько всего не сделано!

— И как ты с ним поступишь?

— Не знаю… Вся разведка завязана на нем. Избавимся от него в такое время — и останемся слепы и глухи. В своем деле он очень хорош. Кроме того, он же помог тебе тогда, помнишь?

— Помню… — вздохнула Пандора. — Хотя предпочла бы забыть…

— Ну ты ему намекнула, чтобы вел себя в рамках?

— Намекнула, как могла… И знаешь что? Мне уже надоело выступать в роли коварной интриганки.

— Но у тебя хорошо получается…

— Ага. А у тебя хорошо получается изображать наивного простофилю, не замечающего ничего вокруг!

— Но ведь так и есть!

— Ну да. Как же. Знаю я тебя и твою “наивность”, — Пандора сердито щелкнула Алексея по носу.

Леша встал и крепко обнял жену:

— Без тебя я никогда в жизни не смог бы добиться всего этого.

— Ты же делаешь это не для себя… — прошептала Пандора, тая в его объятиях.

Их губы слились в поцелуе. Одном из тысяч поцелуев, страстном и пронзительном, словно он был первым и последним поцелуем в их жизни. Ведь когда по-настоящему любишь, можно целовать только так…

2

Этот поход был подобен прогулке в Тартар. Алкон обернул голову холстом, так что выглядывали только глаза. Пот, ручьями бегущий по лбу, заливал глаза, сбегал по шее, щекотал спину. Вокруг, злобно жужжа, роились тысячи гигантских полосатых мух, каждый укус которых напоминал укол раскаленной иглы. Чтобы укрыться от этих тварей, вся команда с ног до головы закуталась в плащи и хитоны.

Им еще крупно повезло, что в этом месте в Танаис с востока впадала небольшая речушка. Идти по ней на веслах было нельзя, зато можно было тянуть корабль за толстые канаты вдоль низкого, поросшего ивняком и камышами берега. Несколько счастливых обладателей скифских штанов шли впереди, разрубая короткими мечами сплетенные ветви кустов.

Но вот даже этот извилистый путь подошел к концу. Пора было вытаскивать корабль на сушу.

Легкий речной лемб оказался вовсе не таким уж и легким. Его приходилось толкать по круглым ошкуренным бревнам, брошенным на сухую выгоревшую на солнце траву. Немного помогли купленные в низовье Танаиса (по совету опытного Симия) горшки со свиным жиром, которым обильно смазывали скользящий по каткам киль. Но расход жира был такой, что скоро стало ясно: надолго его не хватит.

Кругом, куда видел глаз, простиралась степь. То тут, то там, словно островки посреди бескрайнего моря, зеленели рощицы и виднелись одиночные деревья. Особенно впечатляли могучие кряжистые дубы, под сенью которых можно было укрыться и передохнуть. Однако в тени деревьев им досаждали уже не злобные полосатые мухи, а комариные тучи, облеплявшие с ног до головы, пролезавшие даже сквозь крошечные щели. Гиблое место!

Лишь одно помогало им — степь постепенно спускалась на восток. Хотя это и пугало: ведь все знают, что путь в подземное царство ведет в самую бездну, навстречу неведомым опасностям.

Очередной привал. Хвала богам! Алкон коснулся ладонью натертого до крови плеча и с хрустом потянулся, расправляя натруженную спину. Его спутники рухнули на жесткую ломкую траву.

Алкон с трудом подавил в себе желание упасть рядом. Капитану всë же полагается демонстрировать выдержку и силу. Собрав волю в кулак, Алкон стал обходить своих людей. Он шутил и подтрунивал над измотанными, обессиленными моряками.

Внезапно из-за невысокого холма раздался рев сигнального рожка.

Симий вскочил первым:

— К оружию! Стройся!

Моряки бросились к кораблю. Пятерка лучников, карабкаясь по сплетенным рукам, спинам и плечам товарищей, перемахнула через высокий деревянный борт. Они принялись лихорадочно перекидывать через широкий планширь плетеные щиты, тяжелые копья и ножны с мечами, выставленные вдоль борта. К сожалению, шлемы, панцири и поножи они оставили в базовом лагере на берегу притока, и теперь Алкон, сжимая в ладони полированное древко копья, чувствовал себя чуть ли не голым.

На вершине холма показалась пара дозорных. Они бежали со всех ног, торопясь вернуться к своим боевым товарищам.

— Что там? — крикнул Алкон.

— Варвары! — отозвался дозорный.

— Сколько? Где они?

Дозорные наконец подбежали к ощетинившимуся копьями отряду, окружившему стоящий на земле корабль.

— С полсотни человек, — выдохнул дозорный, пытаясь перевести дух. — На лошадях и с оружием.

— Похоже, они давно нас заметили, — спокойно прокомментировал Симий.

Алкон осмотрелся: ощетинившиеся копьями траниты стояли плечом к плечу, прижимаясь спиной к высокому борту. Из-за борта выглядывали лучники, державшие наготове свое оружие. Ну что ж… остается лишь ждать и быть готовым ко всему. Алкон покрепче стиснул древко копья.

И вот наконец на вершине холма показались варвары — хозяева этой земли. Они ехали гурьбой на низких коренастых лошадях, покрытых вместо седел овечьими шкурами. Все как на подбор бородатые и угрюмые. Алкон постарался пересчитать их: примерно сорок человек. Могло бы быть и хуже. Если, конечно, второй отряд не заходит им в тыл.

Варвары сжимали изогнутые луки, на поясе у каждого висел короткий меч, за спиной — колчан, полный стрел. Похоже, эони были готовы дать отпор незваным гостям.

Алкон ободряюще коснулся плеча Симия и вышел вперед. Кормчий последовал за ним. В свое время Симий достаточно походил по этим местам и мог немного объясняться на варварском наречии.

Алкон демонстративно положил пелту и копьё на землю и протянул руки ладонями вперед. Симий повторил его действия.

— Скажи, что мы пришли с миром, — сказал Алкон Симию, не отводя взгляда от высокого варвара, который ему показался предводителем.

Симий неуверенно крякнул, но всë же выкрикнул несколько слов.

Варвары с сомнением переглянулись.

— Скажи, что мы готовы заплатить за то, чтоб пройти по их земле.

Симий затарабанил.

Алкон заметил огонек интереса в глазах предводителя и обернулся в сторону корабля:

— Эй, там, на борту! На баке под лавкой в сундуке! Достаньте мне кошель!

Один из стрелков отложил лук и начал пробираться на нос лемба.

Варвары с настороженным любопытством разглядывали эллинов. Напряжение постепенно начало спадать. Ехавший впереди воин что-то коротко сказал своим товарищам и спрыгнул с коня.

Про себя Алкон решил, что это вождь.

— Интересно, они хоть знают, что это такое? — пробормотал подошедший сзади матрос, протягивая Алкону тяжелый кошель.

— Не хуже тебя! — хмыкнул Симий, не поворачивая головы.

Алкон прикинул на ладони вес мешочка с деньгами. Здесь должно быть полсотни полновесных византийских драхм. Более чем достаточно… Он развязал кошель, запустил в него ладонь, зачерпнул пригоршню монет и сделал еще несколько шагов навстречу аборигенам. Затем поднял кулак и демонстративно высыпал монеты обратно в кошель. Серебро приятно позвякивало. Последнюю монету Алкон зажал в пальцах и протянул предводителю варваров.

— Объясни, что он получит деньги, если позволит нам беспрепятственно пройти. Мы не хотим драться.

Они сошлись посередине. Алкон протянул монету варвару, и тот подхватил ее толстыми пальцами с грязными ломаными ногтями. Глаза варвара округлились. Алкон понимал его изумление. Новые византийские трезубцы сильно выделялись на фоне афинских сов или персидских дариков. Новые монеты штамповались на паровых прессах и обладали идеальной формой, гладкостью и фактурой, недостижимой для монет, сделанных вручную.

Зажав монету, варвар разглядывал ее в лучах жгучего солнца, затем попробовал на зуб, провел пальцем по ребристому краю, защищающему монету от порчи, и наконец, подслеповато прищурившись, принялся изучать суровый лик Посейдона на аверсе.

Начались переговоры.

Варвар, нарочито хмурясь, тыкал пальцем в слегка завалившийся на левый борт корабль и что-то возмущенно верещал. Воины за его спиной дружно поддакивали и кричали.

— Он что-то говорит про гнев богов и священный ручей… — пробормотал Симий, напряженно вслушиваясь в варварский гомон.

— Священный ручей? — напрягся капитан.

— Да врет он! Набивает цену, — поморщился Симий. — Эх… вот бы запрячь их лошадей… — мечтательно добавил кормчий, потирая натруженную спину.

— Хм… Запрячь лошадей? — переспросил Алкон, мысленно прикидывая возможности корабельной казны. — Клянусь Посейдоном, это хорошая мысль!

Глава 31

1

Сколько дней они уже были в пути? Если бы не календарь в скрижали, Артемисия уже давно бы сбилась со счета. Каждый день был похож на предыдущий: ранний подъем, скорый завтрак и бесконечная дорога по выжженной, иссушенной земле. Мимо обезлюдевших деревень, заброшенных полей и обмелевших каналов. Богатая сказочная Персия в действительности оказалась совсем не похожей на давние фантазии и мечты: нищей, пустой и какой-то блеклой. Всюду ощущалось дыхание пустыни, упадок и безнадежность. Уже который раз Артемисия подумала, что путешествия на деле оказываются вовсе не таким захватывающим приключением, каким кажутся в девичьих грезах.

Их отряд существенно вырос. Теперь их сопровождали четверо слуг и дюжина рослых воинов. Оружие у Телемаха не отобрали, но было очевидно, что в случае схватки оно ему не поможет. По словам Бесса, до Бактры оставалась еще неделя пути. А что потом? Артемисия все чаще и чаще задумывалась об этом. Что ей остается? Смирение и покорность? Плыть по течению, подчиняясь воле захвативших ее людей, то ли друзей, то ли врагов? Главное — сохранить скрижаль Посейдона. Остальное неважно.

Получится ли у нее хоть когда-нибудь вернуться в родной Византий? Обнять отца, поцеловать мать? Или впереди её ждёт вечное заточение? А что будет с Телемахом? Позволят ли ему остаться с ней или, наоборот, они больше никогда не увидят друг друга? От этих мыслей сжималось сердце, и девушка невольно пыталась поймать его взгляд. Но спартанец словно не замечал её. Он напряженно всматривался вдаль, всегда готовый к стычке.

Предатель Алкивиад уже давно перестал скрывать своё лицо. Его кожа так загорела, что среди персов он казался практически “своим”. Лишь голубые глаза — пронзительные, холодные и настороженные — выделяли его на фоне черноглазых равнодушных спутников.

Алкивиад старался держаться ближе к Артемисии, несмотря на ее брезгливость и отвращение к нему. Казалось, что ему даже доставляет некое удовольствие изводить девушку своим молчаливым присутствием. Но иногда всё же между ними завязывалось некое подобие разговора или, скорее, спора. Телемах всегда был рядом. Он слушал, о чем они говорили, но почти никогда не вмешивался. Артемисия даже не могла понять его отношение — то ли Телемах поддерживал ее идеи, то ли, наоборот, презирал их, а может, ему просто было безразлично.

Ночами они спали рядом. Поначалу Артемисия еще испытывала неловкость и стыд оттого, что это видят другие, особенно, что это видит Алкивиад. Будто это каким-то образом принижало и обесценивало все ее доводы и аргументы. Но когда Телемаха не было рядом, она начинала паниковать. Стыд оставался наименьшим из зол.

Каждое утро Артемисия заряжала скрижаль. Обдувала ее. Протирала сухой тканью. Бесс и Алкивиад с любопытством наблюдали за ее действиями. Как-то раз Алкивиад, улучив момент, когда Артемисия отошла, оставив скрижаль завтракать, сделал попытку рассмотреть устройство вблизи и хотел взять его в руки. Но, как оказалось, Телемах также был настороже. Артемисия даже не успела гневно окликнуть предателя, как блестящее острие меча уперлось в грудь Алкивиада. Подняв руки, афинянин отступил с нарочито натянутой улыбкой. И больше уже не делал подобных попыток.

Сильнее всего Артемисию угнетала невозможность поговорить с Телемахом наедине, без лишних ушей и глаз. И дело было даже не в том, что хотелось обсудить с ним какой-нибудь секрет. Какие у неё могут быть секреты? Просто ей было необходимо разделить свой страх и свою боль с кем-то, кому можно доверять. А говорить обо всех владевших ею чувствах прилюдно она, разумеется, не могла. Ах, если бы спартанец знал запретный язык! Как много она могла бы ему рассказать! Скольким они бы могли поделиться друг с другом…

…

Уже вечерело, когда вдалеке из-за холма показалась городская стена. Спутники заметно повеселели. Наконец-то удастся переночевать в теплой удобной постели, а не на холодной земле под открытым небом.

Кони тоже почуяли приближение уютного стойла и ускорили шаг, в надежде получить охапку душистого сена и меру сладкого овса. Стражники на городской стене, заметив запоздалых путников, терпеливо дожидались их, не спеша закрывать тяжелые ворота.

Постоялый двор встретил их удушливой смесью запахов подгорелой баранины, прелой соломы и конского навоза. Стражники, устало переругиваясь, торопливо распрягали и чистили лошадей. Кругом сновали слуги, накрывая стол для нежданных гостей. К счастью, от Артемисии никто не ждал, что она займется своей кобылой. Хоть какая-то “привилегия” почётной пленницы.

Накинув повод на деревянные козлы, Артемисия ослабила подпругу, призывно глянула на Телемаха и направилась внутрь. Спартанец тенью следовал за ней.

Перед тем как войти в дом, Артемисия отыскала кувшин с чистой водой и заставила Телемаха полить ей на руки, а затем умыться самому, чтобы смыть с ладоней дорожную пыль, смешанную с лошадиным потом. Спартанец уже не противился этим “водным процедурам” — успел привыкнуть к причудам спутницы.

Зайдя в полутемный зал, освещенный лишь парой небольших светильников, Артемисия остановилась и несколько раз торопливо моргнула, привыкая к темноте.

— Прошу, госпожа! Прошу… — согнувшись в почтительном поклоне, слуга, елейным голосом осыпая гостей пожеланиями всяческих благ, проводил их за стол.

С легким недовольством Артемисия заметила, что Алкивиад зашел следом и остановился у входа, оглядывая зал. Он недолго постоял, словно раздумывая, где сесть, и наконец направился в противоположный угол. Хвала Гермесу!

Перед Артемисией появилась глиняная плошка с луковой похлебкой, сухая пшеничная лепешка, кувшин кисло пахнущего пива. Наконец с торжественным видом слуга опустил перед ними блюдо с жареной бараньей лопаткой. Девушка поморщилась — ее уже воротило от всех этих изысков персидской трактирной кулинарии.

Краем глаза девушка следила за Алкивиадом. Что-то в его поведении смущало её. Вот он огляделся и сел. Трактирный слуга метнулся к нему, торопясь поставить на его стол кувшин с пивом. Кивком головы Алкивиад поблагодарил его и подхватил со стола глиняную чашу. Поерзал, словно пытаясь удобнее усесться на деревянной лавке, и откинулся, облокотившись на глиняную стену, покрытую паутиной трещин.

За столом напротив, положив голову на сведенные руки, громко храпя и причмокивая, спал какой-то обросший бродяга, от одного вида которого хотелось заткнуть нос и еще раз вымыть руки. Перед бродягой тоже стоял кувшин, но, судя по всему, уже давно опустевший. На лавке рядом с бродягой лежала полуразвязанная сума.

В следующий миг у Артемисии чуть глаза не полезли на лоб: Алкивиад протянул руку и словно невзначай сунул ладонь в суму бродяги. Еще миг — и эллин как ни в чем не бывало отхлебнул пиво из чаши и скривился, будто сумел наконец разобрать вкус персидской кислятины. Но глаза Алкивиада настороженно бегали по лицам гостей. Встретившись взглядом с Артемисией, эллин неожиданно усмехнулся и подмигнул ей. Девушка поперхнулась и закашлялась. Телемах, сидевший рядом, озабоченно повернулся к Артемисии и несколько раз хлопнул ее по спине.

В тот же миг с треском распахнулась дверь, и охранники Бесса гурьбой ввалились в трактир. Сразу стало шумно, тесно и душно. Артемисия устало потерла ладонями глаза и попросилатрактирного слугу принести чистой колодезной воды.

…

Наконец наступила ночь. Артемисия лежала, уткнувшись в плечо Телемаха, вслушиваясь в ночные звуки. Почему-то сон всё никак не шел. В голове крутились беспокойные мысли. Она ощущала, что оказалась в тупике. Конец их пути скорее всего означает конец всего. Что же делать? Она представила, как в Бактрах ее разлучат с Телемахом, и в груди заныло. Она еще крепче прижалась к нему и зажмурилась, словно желая укрыться от неизбежного.

Но тут сквозь стрекот сверчков и тревожный писк летучих мышей до нее донесся шорох, будто кто-то осторожно скребся в дверь. Артемисия вздрогнула. Реакция Телемаха была мгновенной. Он резко сел на топчане, в его руке блеснул кинжал. Когда он успел схватить его?

Снова шорох. Телемах прижал палец к губам и откинул одеяло. Через миг он уже замер возле двери.

Легкий скрип, дуновение ветра и чей-то сдавленный шепот:

— Отпусти меня, идиот!

Артемисия спустила босые ноги на утоптанный земляной пол.

В отблесках луны лишь смутно угадывались очертания тел. Телемах втащил кого-то в комнату и прижал к стене.

Девушка осторожно выглянула в коридор, настороженно прислушалась. Кажется, тихо. Артемисия прикрыла тихо скрипнувшую дверь и повернулась к Алкивиаду, к горлу которого Телемах прижимал лезвие кинжала.

— Что тебе надо? — прошептала она.

— Помочь вам, глупые дети!

— Помочь? — возмущенно выдохнула девушка. — Ведь это из-за тебя мы здесь оказались!

— Не преувеличивай моих заслуг. Не я, так нашелся бы кто-то другой.

— Это не оправдание!

— Тихо!.. Тихо… — не выдержал Телемах. — Всех перебудите!

Спорщики притихли.

— Так в чем дело? Как ты собираешься нам помогать? — Артемисия наконец взяла себя в руки.

— Есть один человек… Он станет вашим проводником.

— Ты про того бродягу, что спал в трактире?

— А ты наблюдательная девочка, молодец.

— Лучше спроси его, зачем он решил нам помочь? — хмуро проворчал Телемах.

— А самому спросить воспитание не позволяет? — хмыкнул Алкивиад.

Но спартанец пропустил его выпад мимо ушей.

— Так зачем ты помогаешь? — Артемисия сурово сдвинула брови.

— Если я скажу, что мне вас жалко, вы поверите?

— Нет, конечно.

— Хочу вернуться в Элладу. Увидеть своих сыновей…

— Я сейчас расплачусь от умиления! — скривилась Артемисия, но ее сердце почему-то дрогнуло.

— А если это ловушка? — спросил Телемах.

Алкивиад насмешливо фыркнул:

— Зачем? Вы и так в полной власти сатрапа.

— Так же, как и ты, — заметила Артемисия.

— Думайте, что хотите. Мне всë равно!

— И… что дальше? Как это будет? — спросила девушка после некоторого раздумья.

— Ты ему поверила!? — не выдержал Телемах.

— Нет. Но… мы ведь ничего не теряем.

— Ничего. Кроме наших жизней, — проворчал спартанец.

— Впервые вижу такого трусливого лакедемонянина.

— Я боюсь не за себя! — вспыхнул Телемах.

— Ну-ну… — саркастически поддакнул Алкивиад.

Артемисия с беспокойством посмотрела в сверкнувшие гневом глаза Телемаха и успокаивающе коснулась его руки.

— Он же предатель. Он предает всех, кто верит ему. Скорее всего, хочет усидеть на всех стульях сразу. И вашим, и нашим. И персам, и эллинам.

— Это не предательство, а политика, девочка.

— Ну конечно, — усмехнулась Артемисия. — Просто политика, ничего личного… Объясни толком, что ты предлагаешь? Кто этот проводник? И куда он поведет нас?

— Ваши византийские друзья очень переживают за вас. Всё норовят спасти ваши невинные шкурки. Ну… или эту штуковину, которую ты лелеешь на своей прелестной девичьей груди.

Телемах сдавил Алкивиаду шею, но тот лишь осклабился и продолжил:

— Мой человек поведет вас на север. Возможно, там вас кто-то встретит. Я не знаю деталей, но это ваш единственный шанс. И уходить вам нужно сегодня ночью. Завтра уже будет поздно.

— А ты?

— Как мило, что ты за меня переживаешь, — хмыкнул Алкивиад. — Но я, пожалуй, останусь. У меня есть еще пара дел при дворе сатрапа.

Артемисия в изнеможении прикрыла глаза. Что же делать? Алкивиад давал им шанс. Не воспользоваться им было бы глупо, но слушать советы предателя и клятвопреступника — еще глупее.

— Решайте, детишки! Время не ждет…

Девушка подняла глаза на Телемаха:

— Как поступим?

— А у нас есть варианты?

Артемисия шмыгнула носом.

— Я не знаю… — пробормотала она. — Но я так устала от всего этого!

Зато Телемах не колебался.

— Уходим! — решительно прошептал он.

— Предупреждаю: через час я подниму тревогу.

— Что?! — одновременно воскликнули Телемах с Артемисией.

— Ну а что вы хотели? Мне надо отвести подозрения.

— За час мы не успеем далеко уйти!

— Вы уж постарайтесь.

— Предатель… — процедила девушка сквозь зубы.

Алкивиад лишь равнодушно отмахнулся и начал объяснять, как им перебраться через городскую стену и где найти проводника.

…

Прислонившись к стене, Алкивиад с усмешкой наблюдал за их торопливыми сборами. Хотя о каких сборах могла идти речь? Покрепче завязать кожаный ремешок сандалий, поплотнее закутаться в теплый плащ, взять суму со скрижалью, повязать пояс с ножнами.

— Ты же не собираешься брать его? — усмехнулся афинянин, наблюдая, как Телемах оценивающе смотрит на свой щит.

— Я его не оставлю!

Артемисия невольно переглянулась с Алкивиадом, но промолчала.

Закинув щит за плечи, Телемах выпрямился:

— Я готов!

— Тогда вперед! Желаю удачи и надеюсь, что больше мы с вами не встретимся.

— Я тоже, — отчеканила Артемисия.

— А в наших краях принято говорить “спасибо”…

— Может, просто его прирезать? — задумчиво предложил Телемах. — Это наверняка отведет от него все подозрения!

Но Алкивиад лишь усмехнулся.

— Не угрожай тем, что не в состоянии выполнить, — назидательно процедил он. — Иначе будешь глупо выглядеть. Впрочем, вы спартанцы всегда выглядите именно так.

Артемисия потянула Телемаха за край плаща.

— Не обращай внимания, — посоветовала она. — Предатели в надежде самоутвердиться пытаются унижать других.

Телемах шумно выдохнул, но промолчал.

— Я готова!

— Я тоже.

— Молодцы, — похвалил Алкивиад и выглянул в коридор. — Вперед, — он махнул рукой и крадучись растворился в темноте.

Глава 32

1

— Спешиться и занять оборону!

Бойцы рассыпались по земле, прикрываясь круглыми щитами. Горстка из десяти стрелков казалась до нелепости малочисленной и беззащитной на фоне орды скифских лучников, кружащих в отдалении. Однако спартанцы были какими угодно, но только не беззащитными. И скифы успели убедиться в этом на собственном опыте.

Солдаты выдвинулись вперед, беря в кольцо навьюченных лошадей, среди которых металась пара проводников, стараясь удержать встревоженных коней.

Скифы уже давно поняли, что рассыпавшийся строй стрелков крайне неудобная мишень, и теперь старались попасть стрелой хотя бы в лошадь.

Прокл понимал, что нельзя дать скифам приблизиться на расстояние выстрела из лука. Но нужно экономить патроны. Может, использовать луки и стрелы самих скифов? Благо этого добра у них теперь предостаточно. С другой стороны, так они продемонстрируют нападающим, что запас выстрелов из огнестрела у них ограничен, и тогда атаки будут только усиливаться. А пока есть шанс, что скифы поймут бесплодность своих попыток.

Прокл поймал в прицел особо рьяного лучника и сделал глубокий вдох. Палец лег на спусковой крючок. Грохнул выстрел. Проклятье! Промазал… В нос ударил едкий запах, глаза защипало. Его обволок сизый дымок. Прокл мысленно выругался. Минус еще один патрон. Спартанец раздраженно сплюнул. Он не должен был промахнуться. Возможно, дело в скони? Ученые говорили, что на дальних дистанциях качество скони может существенно влиять на точность. Прокла злило, что яйцеголовые очередной раз оказались правы. А еще больше раздражало то, что они так и не смогли исправить это. Удивительно: то, что в казарме и на стрельбище казалось занудным умствованием, в реальности обернулось смертельной угрозой.

Прошептав обращение к Аресу, Прокл встал с колена, закинул щит за плечи и прошелся в сторону беспокойно ржущих лошадей, собирая по пути скифские стрелы, вонзившиеся в землю. Набрав дюжину, он достал из ножен кинжал и принялся срезать наконечники. Древки спартанец переламывал через колено и отбрасывал в сторону. Среди грубых бронзовых наконечников попалось несколько изящных стальных, выкованных на византийских фабриках. Прокл не мог понять, радует это его или огорчает, но было видно, что цивилизация постепенно проникает даже в эти дикие места.

Позади громыхнул еще один выстрел. Вдалеке послышались крики. Кто-то из его бойцов стреляет получше командира. Прокл подошел к своему коню, успокаивающе потрепал его по холке, развязал седельную суму и ссыпал наконечники в холстяной мешочек. Нужно не забыть утопить их в реке, когда они наконец доберутся до неё.

Наконец скифы отступили. Спартанцы сели на лошадей. Отряд двинулся вперед, утопая в безбрежном океане высокой душистой травы, ныряя в поросшие ивняком низины и взлетая на пологие гребни, с которых открывался вид на бесконечную, убегающую за горизонт степь.

На мгновение Прокл задумался, есть ли шанс отыскать одинокую девушку в этом бескрайнем мире… Очевидно, что для этого нужно опрашивать местных, вести разведку и наблюдение. Но как это сделать, отбиваясь от непрерывных атак, под градом скифских стрел? И как общаться с местными, если видишь их лишь на кончике прицельной мушки?

Поднявшись на очередную возвышенность, Прокл остановился и открыл висевший на боку кожаный планшет с картой, достал компас и секстант. Близился полдень, следовало уточнить направление на истинный север и взять точный азимут на новый ориентир. Пожалуй, на сегодня им станет вон тот двурогий холм, еле видный в дрожащем мареве раскаленного воздуха.

Едущий рядом проводник с любопытством покосился на спартанца. Прокл протянул ему планшет. Фронтис прищурился, изучая карту. Он довольно быстро научился по ней ориентироваться. В нескольких местах виднелись пометки, сделанные Проклом со слов проводника. Фронтис оторвался от карты и указал пальцем на северо-запад.

— Там есть родник. Полдня пути, не больше.

— Родник? — задумчиво переспросил Прокл. — Но нам нужно на юго-восток. Там тоже есть вода.

Фронтис кивнул.

— Там тоже. Но родник на северо-западе — удобное место. Скифы там обычно разбивают лагерь.

Прокл задумался. Если там и вправду есть какое-то поселение или хотя бы временная стоянка, то, может, стоит туда заглянуть? Довольно смиренно терпеть скифские вылазки! Пора и самим предпринять ответные действия! Как учили в Академии — лучшая защита это нападение. Хотя, конечно, когда у тебя лишь десять бойцов, а бойцы противника исчисляются сотнями (если не тысячами), мысль об атаке — последнее, что приходит в голову.

Прокл еще раз поглядел на карту. Судя по всему Фронтис имел ввиду вот эту лощину, в сотне стадий отсюда. Хотя он уже не раз убеждался, что в таких мелочах карта часто ошибается. Может это вообще другое место… Но что-же делать? Ничего лучше у них все равно нет… Спартанец еще раз бросил взгляд на солнце, затем поглядел на компас. Хорошо. Меняем маршрут. Попробуем преподнести скифам сюрприз.

2

Напрямую двигаться в сторону скифской стоянки не стоило. Это могло спугнуть варваров. Прокл приказал повернуть на север.

До вечера никто не тревожил маленький спартанский отряд. Лишь изредка вдалеке мелькали едва различимые фигуры всадников. За ними наблюдали, но в этом Прокл и не сомневался.

На траверс предполагаемой цели они вышли за несколько часов до заката, и Прокл решил сделать привал раньше, чем обычно, рассудив, что это вряд ли сильно встревожит скифских наблюдателей.

Расстелив на земле лошадиные попоны, бойцы заснули. Стоило набраться сил — предстояла нелегкая ночь.

Прокл сам встал на стражу. Он сидел на снятом с лошади седле и глядел, как на западе разгорается закат. Вся степь будто пылала в лучах Гелиоса, катящегося за горизонт, а далекая темно-синяя туча напоминала клубы черного дыма, поднимающегося от невидимого пожарища.

Как далеко сумеют они пройти? И сколько его друзей останется лежать в этих пустынных скифских землях? Прокл подумал о неугомонном капитане. Сейчас Алкон где-то далеко на севере пытается перетащить по такой же бескрайней степи свой круглобокий лемб, чтобы хоть немного повысить шансы на успех у этой самоубийственной затеи.

Туча на горизонте начала чернеть. Всё плотнее наваливаясь на бескрайнюю равнину, словно стараясь задавить, задушить угасающее солнце. Еще несколько минут — и наступит темнота… Прокл поднялся, подбросил хворост в костер. Важно, чтобы скифские лазутчики были уверены, что они останутся на месте до утра.

…

Когда на небо высыпали звезды, спартанцы уже были готовы выдвигаться. Фронтис остался у костра — поддерживать огонь и присматривать за вьючными лошадьми. Бойцы взяли коней под уздцы. Первую пару стадий следовало пройти пешком.

Прокл шагал по траве, вдыхая терпкий аромат полыни и степной пыли. Вокруг стрекотали кузнечики и сверчки. Спокойная теплая летняя ночь. Очень скоро она наполнится страхом и болью. Ничего, эти варвары сами напросились. Прокл прошептал короткую молитву Зевсу-победителю, оценивающе глянул на звезды, вскочил в седло и пустил коня рысью.

…

Скифы явно не ждали нападения. Десятки костров окружали тихую заводь, чернеющую в поросшей кустами низине. Прокл поднес бинокль к глазам. Большие линзы собирали свет, превращая ночную тьму в вечерний полумрак. В лагере врага было тихо. Похоже варвары беззаботно дрыхнут, уверенные в своей безнаказанности. Им же хуже.

Спартанец прищурился, выбирая цель. Высокий, пестро расшитый шатер в центре стойбища выглядел многообещающе.

— По коням… — хрипло прошипел командир. — Без шума! Используем кописы. Арей и Клеомен — прикрывают.

Бойцы вскочили на коней и обнажили кривые мечи.

Они катились с холма, безмолвно и неотвратимо. Плащи развевались, словно крылья Немезиды, несущей отмщение и справедливость.

Всадники летели мимо покосившихся шатров, догорающих костров и спящих под открытым небом варваров. Прежде чем враг опомнился, они уже были в самом центре стойбища.

Лишь когда Прокл спрыгнул на землю и, прикрывшись щитом, сделал шаг к покачивающейся на ветру овчине, закрывающей вход в шатер, раздался приглушенный крик, впрочем, тут же перешедший в предсмертный хрип. Спартанцы были настороже. Лаконик небрежно махнул мечом и проткнул изумленно трясущегося головой стражника, так и не успевшего обнажить свой меч.

Прокл ворвался в шатер. В противоположном от входа конце, на груде сваленных на земле шкур копошились какие-то тени. В нос ударил спертый воздух, пропитанный запахом прокисшей браги, человеческого пота, паленой шерсти и плохо выдубленной кожи. Через отдушину в потолке падал тусклый свет.

— Хой! — возмущенно выкрикнула одна из теней и что-то сердито булькнула.

Лаконик, шедший следом за командиром, прыгнул вперед и смачно врезал рукоятью меча по смутно различимой в темноте физиономии, затем схватил за волосы оглушенного варвара и поволок его к выходу. Раздался испуганный женский крик. Прокл поднял клинок. Его взгляд споткнулся об огромные, испуганно блестящие в лунном свете глаза. Спартанец скривился — он не любил убивать женщин. Как же ее утихомирить, чтоб не подняла шум?

— Молчи! — сказал он по-гречески, надеясь, что она поймет его. — Или умрешь!

Глаза растерянно моргнули, но их обладательница не издала ни звука. Наверное, поняла…

Лаконик откинул полог шатра, выволакивая пленника наружу. Прокл покосился на него: огромный, заросший, рыжебородый детина, лицо залито кровью.

Свет костра осветил внутреннее пространство. Прокл поморщился: вид шатра изнутри вполне соответствовал запаху. Облезлые шкуры, объедки на полу, несуразный кривой меч, кривой лук без тетивы. Лишь один предмет привлек его внимание: медный шлем, украшенный оскаленной волчьей пастью. Может, это она и воняет? Неплохой артефакт для его коллекции… Но брать его сейчас не сподручно…

Краем глаза Прокл заметил движение: встав на четвереньки, женщина поползла к выходу из шатра.

— Не двигайся! — прошипел Прокл.

— Господин! Прошу, умоляю… — прошептала она по-гречески, но с сильным ионийский акцентом.

Проклятье!

— Кто ты?

— Меня зовут Ливия! Я из Фасис.

Снаружи раздались крики и звон мечей.

— Командир, нужно уходить!

Прокл колебался.

— Давно ты здесь?

— Пять лет.

Сердце Прокла болезненно сжалось. Он понимал, что взять ее с собой невозможно. Но и оставить здесь — тоже… Всемогущие боги!

— Знаешь, кто этот человек? — Прокл мотнул головой в сторону лежащего на земле пленника, Лаконик как раз заканчивал связывать ему руки.

Лицо девушки исказилось ненавистью:

— Знаю, — процедила она сквозь зубы. — Его зовут Гнур. Он их царь!

— Хорошо, — Прокл принял решение. — Пойдешь с нами.

Только сейчас он заметил, что на девушке нет одежды, она просто куталась в пестрое лоскутное покрывало, которое едва прикрывало дрожащее тонкое тело.

— Следуй за мной! — велел Прокл.

Варварский лагерь стремительно просыпался. Уже со всех сторон неслись крики.

Спартанцы, выстроившись полукругом возле входа в шатер, прикрывались щитами, рубя излишне рьяных варваров, пытавшихся прорваться к своему предводителю.

Лаконик закинул пленника на коня и прыгнул в седло. Прокл подставил щит, принимая удар тяжелого копья, присел на колено и рубанул по чьей-то грязной ноге. Парировал удар топора. Проткнул варварское брюхо и ощутил тошнотворный запах внутренностей. Еще выпад и удар. Очередной скиф рухнул на землю.

Прокл громко свистнул, приказывая отступать.

— Господин! Господин! — девушка вцепилась в край его плаща.

— Держи, — он протянул ей свой щит и велел: — Закинь за спину!

Затем подскочил к коню и прыгнул в седло, свесился с коня и схватил девушку за руку, помогая вскарабкаться на круп лошади.

— Вперед! — закричал Прокл и двинул коня прямо на набегающую человеческую волну.

Конь захрипел и сорвался в галоп. С холма загрохотали выстрелы. Варвары бросились врассыпную.

Прокл оглянулся, пытаясь пересчитать бойцов. Проклятье, ничего не видно!

— Сколько позади наших?! — крикнул он девушке, судорожно вцепившиеся в его пояс.

Она ничего не ответила, лишь сильнее сжала пальцами его перевязь.

Прокл свесился вправо и рубанул кописом стоящего на пути скифа. Позади что-то звякнуло — скифы начали стрелять из луков. Прокл потянул повод, уводя коня влево. Над головой просвистела пуля. Всемогущий Арес! Еще не хватало, чтобы их подстрелили свои!

— Семеро! Их семеро! — выдохнула девушка за его спиной.

Неужели всë это время она пыталась пересчитать спартанцев? Проклу стало спокойнее. Как это ни удивительно, но похоже, пока все целы. Это хорошо.

Последний шатер мелькнул где-то позади. Прокл натянул повод и соскочил с коня. Девушка испуганно вскрикнула, оставшись сидеть на крупе лошади.

Прокл отвязал оплу и опустился на колено.

— Натяни повод! — велел он Ливии и прильнул к прицелу.

Так… Вдох… Задержать дыхание и плавно нажать на спуск. Грохнул выстрел. Ливия взвизгнула и вцепилась в холку лошади. Один готов! Прокл передернул затвор. Хорошая штука эти новые оплы!

Рядом Евном спрыгнул с седла и также припал к прицелу. Его опла плюнула огнем.

— Командир! Отходите, я вас прикрою!

Прокл кивнул и забрался на коня. Мимо проскакал Лаконик — на его лошади, свесив руки и ноги, болталось тело скифского царя. Как бы он не помер ненароком… Прокл с беспокойством посмотрел вслед Лаконику и отправил коня в галоп.

Эпилог

Тяжелый зной выжег землю на тысячи ли вокруг. Обмотав лицо платком, Лян с беспокойством осматривал убегающую к горизонту равнину, поросшую колючим кустарником и пожухлой травой. Проводник, если Лян правильно его понял, утверждал, что к полудню они наконец доберутся до оазиса. Впрочем, толкового объяснения от этих варваров ждать не приходилось. Грубые, грязные, неотесанные дикари.

Прикрыв глаза, Лян представил родной Линь-Цзы. Неторопливое течение Цзыхе, низкие берега, поросшие зарослями зеленого бамбука, тихо перестукивающегося в порывах порывами прохладного ветерка. Плошка рассыпчатого дымящегося белого риса… У Ляна даже заурчало в животе, и он с сожалением сглотнул слюну. Последнюю порцию риса они съели два месяца назад, и теперь он был вынужден давиться отвратительной варварской похлебкой из конины и лука.

Мысленно Лян продолжил писать доклад императору: “…а еще в варварских землях есть такое животное с кривой спиной и вогнутой шеей. Этот зверь создан богами специально, чтобы передвигаться по бесконечной, безжизненной пустыне. Он может не пить и не есть целый месяц…”

Резкий свист охранника прервал полет его мысли. Лян встрепенулся, вытянул шею и пнул пяткой неторопливо бредущего верблюда. Но животное даже не повело ухом, всё так же продолжая размеренно вышагивать по потрескавшейся от зноя земле.

— Господин! Смотри, вон там!

Лян поднес ладонь ко лбу, прикрываясь от слепящего солнца.

— Не вижу!

— Там, там! Возле дерева!

Начальник охраны уже отдавал приказы:

— Построиться кругом! Приготовиться! Ли, Юн, Тао — охраняете господина! Остальные — ко мне!

Некоторое время Лян рассматривал подозрительное дерево. На засаду не похоже. Да и негде тут прятаться.

Он повернулся к начальнику охраны:

— Проверьте, что там!

Юн кивнул и махнул рукой. Четверка всадников, поднимая пыль, сорвалась с места.

Лян проводил их взглядом. “…А еще, о великий Император, хочу сообщить о полезном устройстве, созданном варварскими мастерами. Это сиденье из дерева и кожи, которое крепится на спину кобылы. К нему привязывают специальную опору для ног, так что всадник сидит на спине коня очень крепко. Долгий путь становится легче, а быстрая скачка — безопаснее…”

Снова раздался свист. Но теперь он означал конец тревоги. Похоже, опасности нет. Поколебавшись, Лян что было силы натянул уздечку и пнул своего верблюда. Тот нехотя переменил шаг и побрел в сторону спешивших охранников, что-то оживленно обсуждающих в тени одинокого анчара. Не самое разумное место для укрытия…

Подъехав ближе, Лян разглядел мертвую лошадь. Возле нее в тени на голой земле лежали два тела. Кажется, мужчина и женщина. Как они оказались здесь?

Юн склонился над безжизненными телами.

— Мертвы? — спросил Лян.

Юн приложил ухо к груди мужчины, затем коснулся его шеи.

— Кажется, жив… — он покосился на тело коня и заметил кровавые подтеки на его шее. — У них закончилась вода… Но они боролись до конца.

Лян вздохнул. Ему совершенно не хотелось связываться с варварским отребьем. Но и бросить путников умирать в пустыне тоже было нельзя. Он кивнул Юну.

Тот махнул рукой одному из охранников:

— Дай воды!

Когда влага коснулась сухих потрескавшихся губ незнакомого юноши, тот застонал. Капли воды побежали по подбородку. Его кадык ритмично двигался в такт жадным судорожным глоткам.

— Спокойно… спокойно… — произнес Юн непонятно для кого.

Лян спешился, подошел ближе и стал с интересом рассматривать найденных людей. Его любопытство росло. Они были совсем не похожи на местных. Светлая кожа, тонкие черты лица. Рядом с юношей лежал облезлый потускневший щит обитый медью. Очень необычный щит со странным иероглифом в центре.

Юн подошел к девушке.

— Тоже жива! — крикнул он с видимым облегчением.

— Очень хорошо, — кивнул Лян. — Только не давай им сразу много воды. Пусть пьют по чуть-чуть. Еще можно добавить сок уки.

— Да, господин.

Очень странная девушка… Варвары черноволосы, а у нее волосы словно сердцевина запеченного каштана. Тонкие пальцы, очень необычные черты лица…

Девушка застонала, припав губами к горлышку бурдюка. Ее веки дрогнули. Она открыла глаза и посмотрела на Юна. Затем сделала еще глоток.

Лян плохо понимал местную речь. Но ему хотелось расспросить девушку. Он обернулся, ища глазами проводника. Куда же он запропастился?

Лян поймал взгляд незнакомки: пытливый и внимательный — трудно ожидать подобного от человека, который только пришел в себя.

Девушка издала какой-то, смутно знакомый звук…

Юн вздрогнул и невольно переспросил:

— Повтори, что ты сказала?

— Благодарю… — прошептала девушка по гораздо более отчетливо. — Благодарю, господин… — повторила она на ханьюй.

Юн ошарашенно уставился на Ляна, пытаясь осознать услышанное.

**********

Дорогие друзья, первая книга этого цикла подошла к концу. Я буду крайне признателен вам за обратную связь. Большое спасибо за ваши лайки и комментарии.

Оглавление

Пролог. Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Эпилог