Темное наследие. Беззвездная ночь. Нашествие тьмы. Путь к рассвету [Роберт Энтони Сальваторе] (fb2) читать онлайн

Роберт Сальваторе Легенда о Темном Эльфе. Книга III

Темное наследие

Диане — раздели это со мной

Пролог

Дайнин осторожно пробирался темными улицами Мензоберранзана, города дроу. Бездомный скиталец, уже больше двадцати лет живший в одиночестве, был настоящим воином. Он хорошо знал опасности города и умел избегать их.

Проходя мимо опустевшей территории Дома, протянувшейся вдоль западной стены пещеры на целых две мили, Дайнин не удержался и замедлил шаг. Двойные сталагмиты подпирали разрушенную ограду, окружавшую здание, а двое ворот, одни внизу, а другие за балконом двадцатью футами выше, нелепо повисли на скрученных опаленных петлях. Сколько же раз сила левитации поднимала Дайнина на этот балкон и он входил в личные покои благородных членов его дома, Дома До'Урден?

Дом До'Урден. В городе дроу запрещалось даже произносить это название. Когда-то семья Дайнина была восьмой по положению среди почти шестидесяти семей Мензоберранзана; его мать заседала в Совете, а он, Дайнин, был Мастером Мили-Магтир Школы Воинов в знаменитой Академии дроу.

Сейчас, когда он вновь стоял перед родным Домом, Дайнину казалось, что с того славного времени минула тысяча лет. Семьи больше не было, его Дом лежал в руинах, а сам Дайнин вынужден был связаться с бандой наемников Бреган Д'эрт просто для того, чтобы выжить.

— Но когда-нибудь… — торжественно и тихо пообещал себе Дайнин. Он пожал плечами и натянул на себя маскирующий плащ пивафви, отлично зная, насколько уязвим в Подземье бездомный бродяга. Быстрый взгляд в центр пещеры, на колонну Нарбондель, подсказал ему, что уже поздно. В начале каждого дня Архимаг Мензоберранзана выходил к Нарбондель и наполнял ее волшебным, долго сохранявшимся теплом, которое сначала поднималось вверх, а потом опускалось. Чувствительные глаза дроу, видевшие в инфракрасном спектре, наблюдали за уровнем тепла в колонне и определяли по нему время.

Сейчас Нарбондель почти остыла — заканчивался еще один день.

Дайнину предстояло пересечь город, чтобы попасть к Клорифте — глубокой пещере в северо-западной стене Мензоберранзана. Там, в одном из своих многочисленных укрытий, его ждал Джарлакс, главарь Бреган Д'эрт.

Воин-дроу обогнул Нарбондель, лавируя между пустотелыми сталагмитами, отмечавшими границы семейных территорий, украшенными сказочной скульптурой и горгульями. Они сияли разноцветными феерическими огнями. Солдаты, охранявшие входы в Дома и на мосты, останавливались и внимательно разглядывали одинокого незнакомца, держа наготове свои арбалеты и отравленные стрелы, пока пришелец не исчезал из виду.

В Мензоберранзане приходилось быть всегда начеку, не доверяя даже собственной тени.

Добравшись до Клорифты, Дайнин внимательно осмотрелся, затем скользнул вниз и, используя врожденную способность к левитации, стал медленно спускаться в пещеру. Сотней футов ниже на него вновь нацелились арбалеты, но, едва стража узнала в Дайнине одного из своих, оружие убрали.

«Джарлакс ждет тебя», — беззвучно сообщил ему один из стражников, используя сложный язык жестов темных эльфов.

Дайнин и не подумал отвечать. Объясняться с каким-то солдатом! Он грубо растолкал стражников и вошел в короткий туннель, вскоре влившийся в запутанный лабиринт коридоров и комнат. Несколько раз повернув, темный эльф остановился перед мерцающей дверью, настолько тонкой, что она казалась полупрозрачной. Он прижал к ней ладонь, чтобы чувствительные к тепловому излучению глаза по ту сторону двери восприняли тепло его тела как стук.

— Наконец-то, — услышал он голос Джарлакса. — Войди, Дайнин, мой Хал'аббиль. Ты заставил меня ждать слишком долго.

Дайнин слегка помедлил, раздумывая над всегда непредсказуемыми словами и интонациями главаря наемников. Джарлакс назвал его «Хал'аббиль» — «мой верный друг»; это прозвище он дал Дайнину после того набега, когда был разрушен Дом До'Урден (набега, в котором Джарлакс сыграл не последнюю роль), но в тоне главаря не было заметно никакого сарказма. Казалось бы, все как обычно. Но с чего это вдруг Джарлакс оторвал его от выполнения рискованного разведывательного задания в Доме Вандри, Семнадцатом Доме Мензоберранзана? Дайнин был озадачен. Он потратил почти год, чтобы внедриться в никому не доверяющий Клан Вандри, и не сомневался, что его положение там сильно пошатнется из-за необъяснимого исчезновения с территории Дома.

Что ж, есть только один способ все узнать, решил бездомный солдат. Он задержал дыхание и шагнул вперед. Его встретила упругая водяная стена, но он был совершенно сухим, когда, сделав несколько больших шагов через текучую границу, разделявшую разные уровни бытия, преодолел обманчиво тонкую волшебную дверь и оказался в маленькой комнате Джарлакса.

Она была залита приятным красным светом, и глаза Дайнина перестроились с инфракрасного на обычный спектр. Он моргнул, когда завершилось превращение, и моргнул вновь, как всегда, когда видел Джарлакса.

Главарь наемников сидел за каменным столом в необычном мягком кресле, поддерживаемом единственной ножкой на шарнире, так что оно могло сильно отклоняться в разные стороны. Как всегда, удобно расположившись, Джарлакс откинулся назад, скрестив руки на затылке наголо обритой (что было весьма необычно для дроу!) головы.

Словно ради забавы Джарлакс положил одну ногу на стол, позвякивая шпорой высокого черного сапога, затем поднял другую ногу и ударил по камню так же сильно, но на этот раз совершенно беззвучно.

Дайнин заметил рубиново-красную повязку на правом глазу главаря.

У стола стояло дрожащее подобие человека. Ростом оно было едва ли по пояс Дайнину, даже если принимать в расчет небольшие белые рожки на круглой головке существа.

— Один из кобольдов Дома Облодры, — небрежно пояснил Джарлакс Дайнину. — Бедняга смог проникнуть сюда, но найти обратную дорогу оказалось не так-то просто.

Дайнина это не удивило. Дом Облодра, Третий Дом Мензоберранзана, был закрыт для посторонних и занимал территорию в самом конце Клорифты. Там, по слухам, держали тысячи кобольдов, чтобы пытать их ради развлечения или использовать в качестве живого щита во время войны.

— Ну что? Хочешь уйти? — спросил Джарлакс на примитивном гортанном наречии кобольдов.

Кобольд тупо закивал.

Джарлакс указал ему на темную дверь, и существо рванулось к ней. Однако у него не хватило силы преодолеть преграду, и его отбросило назад, к ногам Дайнина. Еще не поднявшись, глупый кобольд сердито фыркнул в сторону главаря наемников.

Джарлакс несколько раз взмахнул рукой, так быстро, что Дайнин не успел сосчитать сколько. Он рефлекторно напрягся, хотя прекрасно знал, что Джарлакс никогда не промахивается.

Когда он снова взглянул вниз, из безжизненного тела кобольда уже торчало пять кинжалов, образуя правильную звезду на его маленькой тощей груди.

Джарлакс только пожал плечами в ответ на вопросительный взгляд Дайнина.

— Не мог же я позволить этой твари вернуться в Облодру, — пояснил он. — После того как он узнал, что мы находимся так близко…

Дайнин рассмеялся вместе с ним. Он начал вытаскивать кинжалы, но Джарлакс напомнил, что необходимости в этом нет.

— Они вернутся сами, — бросил главарь, приподнимая широкий рукав и показывая волшебные ножны, охватывавшие его запястье. — Садись, — пригласил он своего друга, указывая на стул рядом. — Нам нужно многое обсудить.

— Почему ты меня отозвал? — прямо спросил Дайнин, сев за стол. — Я уже совершенно втерся в доверие к Вандри.

— Ах, мой Хал'аббиль, — ответил Джарлакс, — вечно ты о делах. Я просто восхищаюсь этим твоим качеством.

— Улн'хирр, — парировал Дайнин, что на языке дроу означало «лжец».

Оба они рассмеялись, но Джарлакс оборвал смех и подался вперед, сцепив руки, украшенные кольцами и браслетами, драгоценностями, которым позавидовал бы и король (кто знает, сколько из этих мерцающих сокровищ были волшебными? — часто спрашивал себя Дайнин), и лицо его внезапно стало серьезным.

— Что, пора атаковать Вандри? — спросил Дайнин, думая, что разгадал загадку.

— Забудь о Вандри, — ответил Джарлакс. — Не в них дело.

Дайнин оперся острым подбородком на свою тонкую руку. Не в них дело! Ему хотелось вскочить и придушить этого пещерного вождя. Он потратил целый год…

Однако он заставил себя отвлечься от мыслей о Вандри, внимательно посмотрел на всегда спокойное лицо Джарлакса, ища подсказки, и вдруг понял.

— Моя сестрица… — сказал он, и Джарлакс кивнул, прежде чем он успел докончить фразу. — Что она натворила?

Джарлакс выпрямился, посмотрел в другой конец маленькой комнаты и резко свистнул. По его сигналу каменная плита поднялась, открывая альков, и Вирна До'Урден, единственная из единокровных братьев и сестер Дайнина, оставшаяся в живых, ворвалась в комнату. Она казалась еще великолепнее и прекраснее, чем во времена славы их Дома.

Дайнин широко открыл глаза, поняв, что на ней было одеяние верховной жрицы Ллос, затканное орнаментом из пауков и оружия, знаками Дома До'Урден! Дайнин, не видевший подобного уже больше десяти лет, даже не подозревал, что Вирна сохранила свою одежду.

— Ты рискуешь… — начал он, но остановился, увидев ее гневное темное лицо и горящие, как уголья, красные глаза.

— Я вновь обрела благосклонность Ллос! — объявила Вирна.

Дайнин посмотрел на Джарлакса, который лишь пожал плечами и передвинул повязку с правого на левый глаз.

— Паучья Королева указала мне путь, — продолжала Вирна, и ее голос, обычно такой мелодичный, срывался ст волнения.

Дайнин подумал, что она на грани безумия. Вирна всегда была сдержанной и терпимой, даже после внезапной гибели Дома До'Урден. Однако в течение последних лет ее поведение становилось все более странным, и она проводила много времени в одиночестве, в безысходных молитвах, обращенных к безжалостному божеству дроу.

— И ты поведаешь нам, что за путь указала тебе Ллос? — после продолжительного молчания спросил Джарлакс, похоже нисколько не удивленный.

— Дзирт. — Нежные губы Вирны искривились от злости, когда она произнесла имя брата-отступника.

Дайнин вовремя прикрыл рукой рот, удержавшись от недоверчивого смешка. В конце концов, несмотря на все свое безрассудство, Вирна оставалась верховной жрицей богини.

— Дзирт? — спокойно поинтересовался Джарлакс. — Твой брат?

— Он не брат мне! — выкрикнула Вирна, метнувшись к столу, словно намереваясь броситься на Джарлакса. Дайнин успел заметить неуловимое движение главаря, поднявшего руку с кинжалами.

— Предатель Дома До'Урден! — кипела Вирна. — Предатель всех дроу!

Внезапно ее крик сменился улыбкой, презрительной и зловещей.

— Если принести Дзирта в жертву, я снова обрету милость Ллос, я снова… — Она резко оборвала себя, очевидно не желая посвящать их в свои планы.

— Ты говоришь, как Мать Мэлис, — отважился вставить Дайнин. — Она тоже объявила охоту на нашего бра… на предателя.

— Ты помнишь Мать Мэлис, женщина? — поддразнил Джарлакс, надеясь, что связанные с этим именем воспоминания несколько охладят пыл Вирны. Мэлис, мать Вирны и Матрона Дома До'Урден, умерла, в конечном счете, из-за того, что не смогла поймать и убить предателя Дзирта.

Вирна притихла, потом зашлась в припадке истерического смеха и долго не могла остановиться.

— Понял, почему я тебя вызвал? — обратился Джарлакс к Дайнину, игнорируя жрицу.

— Ты хочешь, чтобы я убил ее, пока она не доставила нам неприятностей? — так же спокойно спросил Дайнин.

Смех Вирны смолк; ее широко открытые глаза остановились на дерзком брате. «Вишия!» — вскричала она, и волна магической силы сбила Дайнина с ног и припечатала к каменной стене.

— На колени! — приказала Вирна, и Дайнин, не владея собой, упал на колени, беспомощно глядя на Джарлакса.

Главарь тоже не мог скрыть изумления. Приказ был довольно простым заклинанием, которое, конечно, не могло подействовать на столь закаленного и крепкого воина, как Дайнин.

— Милость Ллос на мне, — бросила им Вирна, стоя прямо, с высоко поднятой головой. — И если вы помешаете мне, то исчезнете, и не будет вам защиты от моих проклятий, потому что в них — сила благословения Ллос.

— Последнее, что мы слышали о Дзирте, — это то, что он выбрался на поверхность, — сказал Джарлакс Вирне, чтобы умерить ее растущий гнев. — И, по всем сведениям, там он и пребывает.

Вирна кивнула, загадочно улыбаясь, и ее жемчужные зубы ярко блеснули на фоне эбеновой кожи.

— Он там, — согласилась она. — Но Ллос указала мне дорогу к нему, дорогу к славе.

Джарлакс и Дайнин вновь смущенно переглянулись. Для них все, что говорила Вирна, — и она сама — было безумием.

Но, вопреки своей воле и представлениям, Дайнин никак не мог подняться с колен.

Часть первая ТРЕВОГА

Почти тридцать лет прошло с той поры, как я покинул свою страну, — ничтожный срок для эльфа-дроу, но для меня — почти целая жизнь. Все, чего я хотел, или думал, что хотел, когда вышел из темной пещеры Мензоберранзана, — это иметь настоящий дом, уютное место, где я мог бы повесить свои сабли над горящим камином и мирно беседовать у огня с друзьями.

Все это я обрел рядом с Бренором, в гулких чертогах его юности, где царят мир и согласие. Я ношу оружие только во время пятидневных переходов между Мифрил Халлом и Серебристой Луной.

Но прав ли я?

Никогда не сомневаясь и не раскаиваясь в своем решении покинуть тьму Мензоберранзана, сейчас, пребывая в мире и спокойствии, я начинаю думать, что мои желания в то давнее время родились из отсутствия опыта. Просто спокойная жизнь была мне неведома.

Конечно, сейчас я живу лучше, в тысячу раз лучше, чем в Подземье. Я даже не помню, когда в последний раз чувствовал тревогу, нарастающий страх надвигающейся опасности, ту дрожь, которую испытываешь, когда враг приближается и надо принять брошенный вызов.

Нет, я помню один особенный миг — около года назад, когда Вульфгар, Гвенвивар и я работали на расчистке нижних туннелей Мифрил Халла, — хотя это чувство, мгновенный укол страха, уже давно поблекло в моей памяти.

Но я задаю себе вопрос: остались ли мы людьми действия? Не будем ли мы цепляться за удобство и покой, если жизнь вызовет нас на бой?

Должен признаться, не знаю.

Однако есть одна вещь, для меня несомненная, одна истина, которая обязательно поможет мне избавиться от сомнений. Рядом с Бренором и его родом, рядом с Вульфгаром, Кэтти-бри и Гвенвивар, милой Гвенвивар, я сам волен выбирать свою судьбу.

Конечно, сейчас я в большей безопасности, чем за все шестьдесят лет моей жизни. Надежды на будущее, на непрерывный мир никогда еще не были столь оправданными. Но, несмотря на это, я чувствую себя смертным. Впервые я оглядываюсь назад, а не смотрю в будущее. И не могу объяснить почему. Я просто чувствую, что смерть ходит рядом, и все истории, которыми я хотел поделиться с друзьями, скоро станут прошлым, и ничто не придет им на смену.

Но я вновь напоминаю себе, что выбор за мной.

Дзирт До'Урден

Глава первая НАЧАЛО ВЕСНЫ

Дзирт До'Урден медленно шел по тропинке вдоль самого южного из отрогов Гребня Мира. Разгоралась утренняя заря. Далеко на юге, за долиной, у Торфяных болот, он заметил отблеск огней какого-то далекого города, похоже Несма, блекнувших перед набиравшим силу восходом. Когда Дзирт прошел еще один поворот, он увидел внизу маленький городок Сеттлстоун. Там варвары, родня Вульфгара из далекой Долины Ледяного Ветра, уже начали свои утренние хлопоты.

Дзирт наблюдал за суетящимися фигурами, казавшимися крохотными на таком расстоянии, и вспоминал недавнее время, когда Вульфгар и его гордый народ кочевали по холодной тундре на северо-западе, по ту сторону большой горной цепи, в тысяче миль отсюда.

Приближается весна, сезон торговли, и смелые, закаленные жители Сеттлстоуна, став посредниками дворфов из Мифрил Халла, смогут обрести богатое и спокойное существование, о котором они едва ли могли мечтать в своей прежней жизни. Варвары откликнулись на призыв Вульфгара, доблестно сражались бок о бок с дворфами в старых пещерах и скоро пожнут плоды своего труда, навсегда позабыв о безрадостной кочевой жизни и об оставленном в прошлом нескончаемом безжалостном ветре своей Долины.

— Да, все мы прошли долгий путь, — произнес Дзирт в холодной пустоте утреннего воздуха и усмехнулся двойному смыслу этих слов, вспоминая, что сам он только что вернулся из Серебристой Луны, великолепного города далеко на востоке, где раньше скиталец-дроу и надеяться не мог обрести приют. Когда он сопровождал Бренора в поисках Мифрил Халла, два года тому назад, его не пропустили даже за ворота Серебристой Луны.

— Только ты один прошел сотню миль за неделю, — последовал неожиданный ответ.

Тонкие черные руки Дзирта машинально сжали рукояти кривых сабель, но он тут же успокоился, узнав мелодичный голос, говоривший на языке дворфов с едва заметным акцентом. Секундой позже, прыгая по камням, из-за скалистого выступа показалась Кэтти-бри, приемная дочь Бренора Боевого Топора, из рода людей. Горный ветер трепал ее золотисто-каштановую шевелюру, а темно-голубые глаза блестели в ясном свете утра, как влажные сапфиры.

Дзирт улыбнулся, заметив веселую упругость ее походки и живость, на которой не сказались даже жестокие битвы последних нескольких лет. Сердце Дзирта теплело всякий раз, когда он видел Кэтти-бри. Девушка поняла и приняла его с их самой первой встречи на каменистом, продуваемом всеми ветрами склоне лет десять тому назад, когда она была в два раза моложе. И тогда, и сейчас для нее не имел значения цвет его кожи.

Темный эльф ожидал, что в следующее мгновение из-за обрыва покажется сопровождающий Кэтти-бри Вульфгар, который вскоре должен был стать ее мужем.

— Ты слишком далеко ушла одна, — заметил Дзирт, когда тот так и не появился.

Кэтти-бри скрестила руки на груди, нетерпеливо притопывая ногой.

— А ты говоришь как мой отец, а не как друг, — ответила она. — Что-то не вижу, чтобы кто-нибудь охранял Дзирта До'Урдена.

— Неплохо сказано, — согласился дроу без малейшего сарказма в голосе.

Девушка напомнила ему, что она в состоянии сама о себе позаботиться. На поясе у нее висел короткий меч, сделанный дворфами, а под шубкой был надет отличный панцирь, не хуже той кольчуги, что Бренор когда-то подарил Дзирту. За плечом у Кэтти-бри Дзирт увидел Тулмарил Искатель Сердец — волшебный лук, невиданное по мощи оружие. К тому же приемная дочь Бренора выросла среди отважных дворфов, и отец воспитал ее крепкой, как скала.

— Ты любишь встречать рассвет? — спросила Кэтти-бри, следя за устремленным на восток взглядом темного эльфа.

Дзирт присел на плоский валун и жестом пригласил Кэтти-бри сесть рядом.

— Я наблюдаю рассвет с первых же дней, проведенных на поверхности, — сказал он, откидывая на спину тяжелый зеленый плащ. — Хотя тогда глаза мои так болели… Наверное, это было напоминанием о том месте, откуда я пришел. Но теперь, к счастью, я могу выносить яркий свет.

— Ну и прекрасно, — ответила Кэтти-бри. Она пристально смотрела в удивительные лавандовые глаза дроу, принуждая его взглянуть на нее, заметить на ее лице ту самую невинную улыбку, которую он увидел много лет назад, встретив девушку на склоне Долины Ледяного Ветра.

Улыбка его первого друга.

— Это значит, что тебе предназначено жить под солнцем, — продолжала Кэтти-бри. — Впрочем, как и всякому существу любой расы.

Дзирт снова посмотрел на восходящее солнце и ничего не ответил. Кэтти-бри тоже молчала, и они долго сидели в тишине, наблюдая, как просыпается мир.

— Я пришла, чтобы встретиться с тобой, — вдруг сказала Кэтти-бри.

Дзирт удивленно взглянул нч нее.

— Ну, то есть, — объяснила девушка, — ты сказал, что вернешься в Сеттлстоун и придешь в Мифрил Халл через несколько дней. С тех пор я каждый день жду тебя здесь.

Выражение лица Дзирта не изменилось.

— Ты хочешь поговорить со мной наедине? — спросил он, чтобы помочь ей найти слова.

Кэтти-бри медленно кивнула, и Дзирт понял — что-то произошло.

— Никогда не прощу тебе, если ты не будешь на свадьбе, — тихо сказала она, прикусила губу и жалобно шмыгнула, старательно делая вид, что ей зябко.

Дзирт обнял ее за сильные плечи:

— Неужели ты можешь хотя бы на минуту вообразить, что я не приду, пусть даже все тролли Торфяных болот станут между мной и церемониальным залом?

Кэтти-бри повернулась к нему и широко улыбнулась, прекрасно зная, что он ответит именно так. Порывисто обняв его, девушка вскочила, потянув эльфа за собой.

Хотел бы Дзирт почувствовать такое же облегчение или, по крайней мере, заставить ее в это поверить. Кэтти-бри знала, что он ни за что не пропустил бы бракосочетание двух своих самых близких друзей. Зачем тогда эти еле сдерживаемые слезы? — удивлялся чуткий эльф. Почему ей потребовалось искать его здесь, если через несколько часов он будет в Мифрил Халле?

Он не спросил ее об этом, но был сильно обеспокоен. Как всегда, когда замечал слезы в синих глазах Кэтти-бри.

* * *

Черные сапоги Джарлакса гулко стучали по камню, пока он в одиночестве шел по извилистому туннелю в окрестностях Мензоберранзана. Большинство дроу, оказавшись одни за пределами большого города, в дебрях Подземья, были бы чрезвычайно осторожны, но наемник знал, с чем можно встретиться в туннелях, а в этой их части знал даже каждое существо, обитающее тут.

Сильной стороной Джарлакса была информация. Разведывательная сеть Бреган Д'эрт, банды, которую Джарлакс создал и сделал могущественной, была более разветвленной, чем у любого Дома дроу. Джарлакс был в курсе всего, что случилось или должно было случиться в самом городе и вокруг него, и, вооруженный этой информацией, смог прожить столетия, оставаясь бездомным изгнанником. Он так долго был неотъемлемой частью всех интриг и козней Мензоберранзана, что уже никто, за исключением только, может быть, Первой Матери Бэнр, не знал о его происхождении.

Сейчас на нем была мерцающая накидка, цвета которой, переливаясь, сменяли друг друга, а наголо обритую голову покрывала широкополая шляпа с огромным плюмажем из перьев диатримы, большой бескрылой подземной птицы. Узкий меч бил его по одному бедру, а у другого был подвешен длинный кинжал. Но те, кто был знаком с хитрым наемником, знали, что на самом деле оружия было гораздо больше, просто Джарлакс прятал его на себе и мог легко извлечь в случае необходимости.

Гонимый любопытством, Джарлакс невольно ускорил шаг, но, заметив это, сразу же пошел медленнее, решив явиться на неформальную встречу, которую устраивала сумасшедшая Вирна, с некоторым опозданием.

Сумасшедшая ли?

Джарлакс надолго задумался, даже остановился и прислонился к стене, вспоминая множество требований жрицы за последние несколько недель. Все, что сначала казалось отчаянными метаниями разоренной аристократки, не имевшей ни малейшего шанса на успех, теперь быстро складывалось в последовательный план. Джарлакс пошел на поводу у Вирны скорее из любопытства, чем веря, что они убьют или хотя бы обнаружат давно пропавшего Дзирта.

Но все же что-то явно руководило Вирной, и Джарлаксу пришлось признать, что это могла быть Ллос или кто-то из ее могущественных приближенных. Похоже, что священные силы вернулись к Вирне в полной мере. Она давала Джарлаксу ценные сведения и даже нашла отличного шпиона. Теперь они точно знали, где именно находится Дзирт До'Урден, и главарь наемников начал подумывать, что убить предателя-дроу будет не так уж сложно.

Стук сапог Джарлакса возвестил о его приближении, прежде чем он показался из-за последнего поворота туннеля и вошел в просторное помещение с низким потолком. Вирна уже была здесь вместе с Дайнином, и Джарлакса поразило (еще одно наблюдение его расчетливого ума), что Вирна чувствовала себя в этих диких местах намного увереннее брата. А ведь Дайнин провел в туннелях много лет, руководя патрулями, в то время как Вирна, тщательно оберегаемая знатная жрица, редко бывала за пределами города.

Однако если она действительно считала, что на ней благословение Ллос, тогда ей нечего было бояться.

— Ты передал наш дар человеку? — сразу же нетерпеливо спросила Вирна.

Джарлакс подумал, что все вдруг в ее жизни стало не терпящим отлагательств.

Этот внезапный вопрос вместо приветствия или хотя бы замечания, что он опоздал, на минуту сбил наемника с толку, и он посмотрел на Дайнина, беспомощно пожавшего плечами в ответ. Лицо его выражало покорное смирение, тогда как глаза Вирны полыхали огнем.

— Человек получил серьгу, — ответил Джарлакс.

Вирна достала плоский диск с таким же орнаментом, как и на другой, отданной серьге.

— Прохладный, — сказала она, проведя рукой по его металлической поверхности, — значит, наш шпион уже далеко от Мензоберранзана.

— Далеко, и с дорогим подарком, — саркастично заметил Джарлакс.

— Необходимым и полезным для нашего дела, — осадила его Вирна.

— Если этот человек действительно окажется таким ценным лазутчиком, как ты говоришь… — начал Джарлакс.

— Ты в нем сомневаешься? — Слова Вирны эхом отдались в туннеле и прозвучали как угроза, а Дайнина повергли в еще большее уныние. — Меня привела к нему Ллос, — с насмешливой улыбкой продолжала Вирна, — Ллос, указавшая мне, как вернуть честь моей семьи. И ты сомневаешься…

— Я не сомневаюсь ни в чем, что касается нашей богини, — тут же перебил ее Джарлакс. — Серьга, с помощью которой можно следить за этим человеком, доставлена ему, и он уже отправился в путь. — Наемник почтительно согнулся в низком поклоне, коснувшись своей широкополой шляпы.

Вирна успокоилась и казалась умиротворенной. Ее глаза горели воодушевлением, а на лице появилась блуждающая улыбка.

— А гоблины? — спросила она с заметной неприязнью в голосе.

— Они скоро встретятся с этими жадными дворфами, — ответил Джарлакс. — К собственному позору, без сомнения. Мои агенты уже проникли к ним. Если твой братец примет участие в этом столкновении, мы будем знать.

Видя явное удовлетворение на лице Вирны, наемник скрыл снисходительную улыбку. При помощи несчастного племени гоблинов жрица рассчитывала всего лишь получить подтверждение о местонахождении своего брата, но у Джарлакса на уме было нечто большее. Между гоблинами и дворфами существовала взаимная ненависть, такая же сильная, как между дроу и их родственниками — надземными эльфами, и любая встреча между этими группами неминуемо заканчивалась сражением. Могла ли Джарлаксу представиться лучшая возможность тщательно изучить оборонительную систему дворфов?

И найти в ней слабые места.

Потому что если стремления Вирны были вполне определенными — все, что она хотела, это убить своего предателя-брата, — то у Джарлакса были далеко идущие планы. Он подумывал, как сделать еще прибыльней предприятие по добыче мифрила, находящегося так близко к поверхности.

Потирая руки, Вирна резко повернулась к брату. Джарлакс едва не рассмеялся, заметив слабую попытку Дайнина воспроизвести на своем лице такое же сияющее выражение, как у сестры. Но Вирна была слишком поглощена своими мыслями, чтобы заметить очевидный промах Дайнина.

— А гоблины, эти твари, осознают, что у них нет выбора? — спросила она, снова повернувшись к наемнику, и сама же ответила, прежде чем Джарлакс успел открыть рот: — Ну конечно же!

Джарлаксу внезапно захотелось погасить это пламя чрезмерного воодушевления.

— А что будет, если гоблины убьют Дзирта? — нарочито невинно спросил он.

Лицо Вирны странно сморщилось, и она запнулась, не зная, что сказать.

— Нет, — наконец нашлась она. — Мы же знаем, что в пещерах живет не меньше тысячи дворфов, а может, даже в два-три раза больше. Они просто раздавят гоблинов.

— Но дворфы и их союзники все же могут потерять кого-то, — рассудил Джарлакс.

— Только не Дзирта, — неожиданно угрюмо вмешался Дайнин, и Вирна с Джарлаксом не стали ему возражать. — Ни один гоблин не убьет Дзирта. Их оружие не сможет даже коснуться его тела.

Довольная улыбка на лице Вирны показала, что она не уловила откровенного страха за словами Дайнина. Он-то был единственным из них, кто встречался с Дзиртом в бою.

— В туннелях, ведущих к городу, все чисто? — спросила Вирна и, когда Джарлакс кивнул, поспешно удалилась, не желая попусту тратить время.

— А ты хочешь, чтобы все это скорей закончилось, — заметил Джарлакс, оставшись наедине с Дайнином.

— Ты просто никогда не видел моего брата, — спокойно ответил тот, а его рука машинально сжала рукоять великолепного меча, как будто одно упоминание о Дзирте заставляло его быть настороже. — По крайней мере в сражении.

— Боишься, Хал'аббиль? — Вопрос задевал честь Дайнина и прозвучал скорее как издевка.

Однако тот даже не попытался спорить.

— Кстати, тебе нужно опасаться своей сестры, — рассудил Джарлакс, взвешивая каждое слово.

На лице Дайнина изобразилось отвращение.

— Паучья Королева или кто-то из ее приближенных определенно говорили с ней, — добавил Джарлакс скорее для себя, чем для своего товарища. На первый взгляд, одержимость Вирны казалась безнадежной и опасной, но Джарлакс давно жил среди хаоса Мензоберранзана и знал, что многие из обладающих властью, включая и Мать Бэнр, в свое время носились с похожими неистовыми фантазиями.

Почти все значительные личности в Мензоберранзане, включая и членов Совета, пришли к власти с помощью действий, казавшихся обреченными, и протискивались к славе через колючую паутину хаоса.

Может быть, Вирна была следующей, кому повезет?

Глава вторая СНОВА ВМЕСТЕ

Дзирт вступил в восточные ворота Мифрил Халла в полдень того же дня. Кэтти-бри умчалась раньше, чтобы «удивиться» его возвращению. Стража дворфов приветствовала странника-дроу, как если бы он был одним из их бородатого народа. От их сердечного приема у Дзирта потеплело на душе, хотя он и должен был ожидать такой встречи, раз люди Бренора считали его другом с тех самых дней, когда они впервые встретились в Долине Ледяного Ветра.

Дзирт прекрасно ориентировался в извилистых коридорах Мифрил Халла, да он и не хотел провожатых, предпочитая остаться наедине со своими чувствами и воспоминаниями, нахлынувшими на него, как всегда, когда он входил в горный город. Он пересек новый мост через Ущелье Гарумна. Это было великолепное арочное сооружение из камня, соединившее на высоте сотен футов стены глубокой пропасти. Здесь Дзирт потерял Бренора, как он думал, навсегда, увидев дворфа на спине огнедышащего дракона, падающего в кромешную тьму глубин.

Эльф не смог удержаться от улыбки: не один дракон потребовался бы, чтобы убить могучего Бренора Боевого Топора!

Почти перейдя мост, Дзирт обратил внимание, что строительство новых сторожевых башен, начатых только десять дней назад, близится к концу, а трудяги-дворфы целиком погружены в работу. И, несмотря на это, каждый из них нашел время взглянуть на проходившего мимо Дзирта и тепло поприветствовать его.

Дзирт направился к главному коридору, выходящему из этой огромной пещеры к югу от моста, и стук множества молотов указывал ему путь. Миновав маленькое смежное помещение, он попал в широкий и высокий зал, где лучшие мастера Мифрил Халла старательно вырубали в каменной стене статую Бренора Боевого Топора рядом с изображениями семерых его царственных предков.

— Отличная работа, а, дроу? — окликнули его.

Дзирт повернулся и увидел приземистого, толстенького дворфа с короткой соломенной бородой, едва прикрывавшей шею.

— Рад видеть тебя, Коббл, — приветствовал его Дзирт. Бренор недавно назначил дворфа Хранителем Зала Королей, очень почетная должность у этого народа.

— Ну как? — спросил Коббл, указывая на двадцатипятифутовую статую нынешнего властителя Мифрил Халла.

— Для Бренора ее стоило бы сделать стофутовой, — ответил Дзирт, и добродушный Коббл затрясся от смеха. Продолжительное эхо еще долго провожало Дзирта, когда он снова углубился в извилистые коридоры.

Вскоре он оказался на верхнем уровне, в городе, расположенном над удивительным Нижним Городом. Здесь жили Кэтти-бри и Вульфгар, да и Бренор большую часть времени тоже, поскольку готовился к весеннему торговому сезону. Большинство из двух с половиной тысяч дворфов его Клана находились внизу, в рудниках и в Нижнем Городе, а те, что оставались здесь, командовали охраной дома и элитными воинскими подразделениями. И даже Дзирт, которому всегда были рады в доме Бренора, не мог бы попасть к королю без оповещения и сопровождающих.

Похожий на скалу дворф с квадратными плечами и угрюмым лицом, с длинной бородой, заправленной за широкий пояс, украшенный драгоценными камнями, провел Дзирта к залу аудиенций Бренора. Генерал Дагнабит, так его звали, когда-то был личным адъютантом короля Харбромма из Цитадели Адбар, самой сильной крепости северных земель, но пришел во главе сильного войска, чтобы помочь Бренору отвоевать наследственные земли. Когда война с успехом завершилась, большинство дворфов Адбара вернулись назад, но Дагнабит и с ним еще две тысячи воинов остались и после освобождения Мифрил Халла присягнули на верность Клану Боевого Топора. В распоряжении Бренора оказались сокрушительные силы для защиты своих богатств.

Дагнабит остался с Бренором в качестве советника и военного командира. Он открыто не жаловал Дзирта, но, конечно, был не настолько глуп, чтобы оскорбить дроу, предоставив ему для посещения короля сопровождающего рангом ниже генерала.

— Говорил тебе, он вернется, — услышал Дзирт ворчание Бренора, когда они подошли к залу аудиенций. — Эльф не пропустит такого события, как твоя свадьба!

— Вижу, они меня ждут, — обратился Дзирт к Дагнабиту.

— Мы слышали, что ты уже недалеко, от парней из Сеттлстоуна, — ответил хмурый генерал, не глядя на Дзирта. — И поняли, что ты можешь явиться в любой день.

Дзирт знал, что генерал — дворф среди дворфов, как все говорили о нем, — был невысокого мнения о нем, да и обо всех, кто не принадлежал к его народу, включая Кэтти-бри и Вульфгара. Темный эльф улыбнулся, поскольку он привык к таким предрассудкам, а Дагнабит, как он знал, был верным союзником Бренора.

— Привет, — обратился он к трем друзьям, входя в зал. Бренор сидел на своем каменном троне, Вульфгар и Кэтти-бри стояли по сторонам от него.

— Вернулся все-таки, — сказала Кэтти-бри с напускным безразличием.

Дзирт ухмыльнулся — теперь у них был свой секрет, — похоже, Кэтти-бри никому не сказала, что встретилась с ним почти у самых восточных ворот.

— Мы к этому не готовились, — добавил Вульфгар, мускулистый гигант с длинными белокурыми кудрями и ясными голубыми глазами цвета северного неба. — Не знаю, найдется ли за столом свободное место.

Дзирт улыбнулся и низко поклонился, прося прощения. Он знал, что не заслужил их упреков. Бывало, он отсутствовал и дольше, иногда неделями.

— Пф! — фыркнул Бренор. — Говорил я тебе, он вернется, и на этот раз уже насовсем.

Дзирт покачал головой, понимая, что скоро он снова уйдет на поиски… чего-нибудь.

— Погонишься за убийцей, эльф? — услышал он слова Бренора.

Никогда, тут же подумал Дзирт. Дворф имел в виду Артемиса Энтрери, самого ненавистного из врагов Дзирта, безжалостного убийцу, так же искусно владевшего клинком, как и темный эльф, и вдобавок одержимого мыслью утвердить свое первенство. Энтрери и Дзирт бились в Калимпорте, далеком южном городе, и Дзирту удалось взять верх над противником, прежде чем обстоятельства разделили их. В душе Дзирт довел незавершенное сражение до конца и освободился от одержимости по отношению к Энтрери.

Он видел себя в этом убийце, видел, во что мог бы превратиться, останься он в Мензоберранзане. Он ненавидел далекий образ и жаждал уничтожить его. Кэтти-бри, милая и не такая уж простодушная Кэтти-бри, открыла Дзирту глаза на Энтрери и на него самого. Если он никогда больше не увидит Энтрери, он будет гораздо счастливее.

— У меня нет ни малейшего желания снова видеть его, — ответил Дзирт. Он взглянул на Кэтти-бри, сидевшую совершенно невозмутимо. Она быстро глянула на Дзирта, дав знать, что понимает его и одобряет.

— В этом огромном мире множество радостей, дорогой дворф, — продолжал Дзирт. — Но их не увидишь из тени, не услышишь из-за лязга стали и не почуешь из-за зловония смерти.

— Готовьте второй пир! — фыркнул Бренор, вскакивая со своего каменного трона. — Бьюсь об заклад, эльф намекает еще на одну свадьбу!

Дзирт пропустил это замечание мимо ушей.

Стражник-дворф в сильном возбуждении влетел в комнату и потянул Дагнабита за собой. Через минуту генерал вернулся.

— Что там? — проворчал Бренор.

— Еще один гость, — пояснил Дагнабит, и, пока он говорил, в комнату ввалился толстенький хафлинг.

— Реджис! — вскричала изумленная Кэтти-бри, и вместе с Вульфгаром она бросилась обнимать своего друга. Пятеро старых товарищей неожиданно вновь оказались вместе.

— Пузан! — завопил Бренор, прозвавший так вечно голодного хафлинга. — С чего, Девять Проклятых Кругов…

Действительно, с чего, подумал Дзирт, недоумевая, почему он не столкнулся с хафлингом на одной из троп в окрестностях Мифрил Халла. Друзья оставили Реджиса в Калимпорте, находящемся в тысяче миль отсюда, поставив его во главе воровской Гильдии, почти всех членов которой они, правда, уничтожили, спасая этого же самого Реджиса.

— Ты думал, я пропущу такое событие? — пропыхтел Реджис, прикидываясь оскорбленным тем, что Бренор мог усомниться в нем. — Свадьбу моих лучших друзей?

Кэтти-бри крепко обняла его, отчего тот, похоже, очутился на седьмом небе.

Бренор удивленно посмотрел на Дзирта и покачал головой, поняв, что дроу задает себе тот же вопрос.

— Как ты узнал? — спросил дворф хафлинга.

— Ты недооцениваешь свою славу, король Бренор, — ответил Реджис, склонясь в учтивом поклоне.

Дзирт обратил внимание, что при поклоне он весь зазвенел. На нем разом брякнули сотня драгоценных камней и с десяток пухлых кошельков. Конечно, Реджис всегда любил красивые вещицы, но Дзирт никогда не видел, чтобы хафлинг был так обвешан ими. Расшитый жемчугом камзол… А украшений больше, чем Дзирт когда-либо видел собранными в одном месте, считая и волшебный рубин на цепочке.

— Ты надолго? — спросила Кэтти-бри.

— Я никуда не тороплюсь, — ответил Реджис. — Мне дадут комнату, чтобы я мог сложить свои вещи и отдохнуть после долгой дороги?

— Найдем, — заверила его Кэтти-бри, тогда как Дзирт и Бренор вновь обменялись взглядами. Оба думали об одном и том же: как это не похоже на главу воровской организации — оставить свой пост на продолжительное время.

— А твои спутники? — задал Бренор многозначительный вопрос.

— Ну, — замялся хафлинг. — Я… пришел один. Знаешь, южане ведь недолюбливают прохладную северную весну.

— Ладно, идите, — скомандовал Бренор. — Кажется, моя очередь задать пир, чтобы порадовать твое брюхо, Пузан.

Когда все вышли из комнаты, Дзирт сел рядом с Бренором.

— В Калимпорте мало таких парней, которые хотя бы слышали мое имя, эльф, — заметил Бренор, когда он и Дзирт остались одни. — И кто к югу от Широкой Скамьи знает о свадьбе?

— Он в бегах, — сказал Дзирт.

По хитрому лицу Бренора было понятно, что опытный дворф полностью согласен с эльфом.

— Или он опять во что-то вляпался, — фыркнул Бренор, — или я не бородатый гном!

* * *

— Он ест пять раз в день, — шепнул Бренор Дзирту спустя неделю. — А порции такие, что и дворфу половины не съесть!

Дзирт, которого всегда поражал аппетит Реджиса, ничего не ответил королю. Стоя в другом конце зала, они оба наблюдали, как Реджис отправлял кусок за куском в свою бездонную глотку.

— Хорошо, что мы открываем новые туннели, — пробурчал Бренор. — Мне потребуется большой запас мифрила, чтобы прокормить Пузана.

Словно бы упоминание о новых залежах было знаком, в обеденный зал вошел генерал Дагнабит. Совершенно равнодушный к еде, грубый темнобородый дворф жестом отослал прислужника и направился через весь зал прямиком к Дзирту и Бренору.

— Быстро он, — бросил Бренор Дзирту, заметив генерала. Дагнабит ушел только утром, возглавляя разведывательную группу, посланную к новым разработкам в самых глубоких рудниках, далеко к западу от Нижнего Города.

— Неприятности или сокровища? — задал Дзирт риторический вопрос, а Бренор только пожал плечами, всегда ожидая и того и другого.

— Мой король, — приветствовал Бренора Дагнабит, подчеркнуто игнорируя темного эльфа. По непроницаемому лицу генерала невозможно было сказать, какое из двух предположений Дзирта верно.

— Мифрил? — с надеждой спросил Бренор.

Дагнабит казался удивленным такой прямотой.

— Да, — сказал он наконец. — Туннель за закрытой дверью отделяет нас от совершенно нового комплекса, богатого рудой, насколько можно судить. Легенды о твоем чутье на сокровища подтверждаются, мой король. — Он отвесил еще один поклон, ниже первого.

— Так я и знал, — прошептал Бренор Дзирту. — Я однажды спускался туда, у меня тогда еще борода не выросла. Убил одного эттина…

— Но есть и неприятности, — перебил его Дагнабит с каменным лицом.

Бренор подождал немного, пока занудный дворф соизволит дать пояснения.

— Неприятности? — наконец спросил он, понимая, что Дагнабит замолчал для пущего драматизма что упрямый генерал мог бы простоять так весь остаток дня, не поторопи его Бренор.

— Гоблины, — зловеще изрек Дагнабит.

Бренор только фыркнул:

— Мне показалось, ты сказал «неприятности»?

— Очень большое племя, — продолжал Дагнабит. — Несколько сотен, наверное.

Бренор взглянул на Дзирта и по искоркам в его лиловых глазах понял, что эта новость обеспокоила его друга не более, чем его самого.

— Сотни гоблинов, эльф, — хитро сказал Бренор. — Ну, что ты об этом думаешь?

Дзирт не ответил, только усмехнулся, а блеск его глаз говорил сам за себя. Целая вечность прошла без происшествий, с тех пор как они отвоевали Мифрил Халл; единственный звон металла, слышавшийся в дворфских туннелях, производили отбойники и лопаты рудокопов да ещесалазки ремесленников, и Дзирту ни разу не довелось встретиться с опасностью на тропах между Мифрил Халлом и Серебристой Луной. Поэтому для него новость представляла особый интерес. Дзирт был воином, его предназначением было защищать добро, и он презирал длинноруких вонючих гоблинов чуть ли не больше всех злобных рас в мире.

Бренор повел Дагнабита и Дзирта к столу Реджиса, хотя все остальные столы в большом обеденном зале были свободны.

— Ужин окончен, — раздраженно бросил рыжебородый король, смахивая на пол тарелки, стоявшие перед хафлингом. — Пойди разыщи Вульфгара! Ты должен вернуться, когда я сосчитаю до пятидесяти. Провозишься дольше, и я наполовину урежу тебе питание! — прорычал Бренор в ответ на растерянное выражение на лице хафлинга.

В мгновение ока Реджис выскочил за дверь.

Бренор кивнул, и Дагнабит, вытащив из кармана кусок угля, стал набрасывать на столе схему нового района, показывая королю, где они натолкнулись на следы гоблинов и где разведка обнаружила их основное логово. Особенно интересовали обоих дворфов рабочие туннели с гладкими полами и прямыми стенами в этой части пещеры.

— Пригодятся, чтобы удивить тупых гоблинов, — подмигнув, обратился Бренор к Дзирту.

— Ты ведь знал, что там были гоблины, — упрекнул его Дзирт, чувствуя, что Бренор скорее возбужден, а не удивлен новостью.

— Я знал, что они могут там быть, — согласился Бренор. — Пару раз видел их, но, когда появился дракон, у моего отца и его солдат вечно не хватало времени выкурить этих паразитов. Но это было очень, очень давно, эльф, — дворф погладил свою длинную рыжую бороду как бы в подтверждение последних слов, — и я не был уверен, что они все еще там.

— Нам угрожают? — послышался сзади звучный баритон. Семифутовый варвар подошел к столу и склонился над нарисованным Дагнабитом планом.

— Всего лишь гоблины, — ответил Бренор.

— Клич войны! — загремел Вульфгар, похлопывая по раскрытой ладони Клыком Защитника, своим мощным молотом, выкованным для него Бренором.

— Клич игры, — поправил его Бренор, кивнул Дзирту и расхохотался.

— Вам обоим не терпится убивать, — вмешалась Кэтти-бри, вошедшая вместе с Реджисом.

— Вечно ты споришь! — огрызнулся Бренор.

— Вы нашли кучку гоблинов, которые никому не мешают, да еще в их собственной берлоге, и уже задумали их истребить, — продолжала Кэтти-бри, не обращая внимания на реплику дворфа.

— Женщина! — рявкнул Вульфгар.

Веселая улыбка вмиг слетела с лица Дзирта и сменилась озадаченностью, когда он увидел выражение лица высоченного варвара.

— Радуйся этому, — невозмутимо ответила Кэтти-бри, не отвлекаясь от спора с Бренором. — Откуда ты знаешь, что гоблины хотят драться? — спросила она отца. — Или это надо тебе?

— В тех туннелях есть мифрил, — ответил Бренор, как будто это должно было положить конец спорам.

— Разве это не значит, что мифрил принадлежит гоблинам? — невинно поинтересовалась Кэтти-бри. — По справедливости?

— Ненадолго, — вмешался Дагнабит, пока Бренор, ошеломленный странной чередой обвинительных вопросов со стороны дочери, не знал, что ответить.

— Вы хотите битвы, все вы, — продолжала Кэтти-бри, обведя четырех мужчин проницательными голубыми глазами. — Больше, чем любых сокровищ. Вам не терпится пощекотать себе нервы. Вы бы преследовали гоблинов, даже если бы в туннелях был один голый, ничего не стоящий камень!

— Только не я, — встрял Реджис, но никто не обратил на него внимания.

— Но это же гоблины, — сказал ей Дзирт. — Разве не они убили твою семью?

— Точно, — согласилась Кэтти-бри. — И если я когда-нибудь встречу ту свору, знай, что мои родичи будут отомщены. Но это племя не имеет с ними ничего общего, они в тысяче миль оттуда.

— Гоблины есть гоблины! — проревел Бренор.

— Да? — ответила Кэтти-бри, скрестив руки. — А дроу есть дроу?

— О чем ты болтаешь? — спросил Вульфгар, сердито глядя на свою будущую жену.

— Если ты обнаружишь в туннелях темного эльфа, — сказала Кэтти-бри Бренору, по-прежнему игнорируя Вульфгара, несмотря на то что он тяжело подался вперед и стал рядом с ней, — решишься ли ты уничтожить его?

Бренор с беспокойством посмотрел в сторону Дзирта, но тот снова улыбался, поняв, к чему клонит Кэтти-бри и где упрямого короля ждет ловушка.

— Если бы ты уничтожил его, а этим темным эльфом оказался Дзирт До'Урден, кто сидел бы сейчас рядом с тобой и терпеливо выслушивал твое самодовольное хвастовство? — закончила молодая женщина.

— По крайней мере, я бы уж прикончил тебя мастерски, — донесся до Дзирта задиристый шепот Бренора.

Дзирт рассмеялся.

— Переговоры, — произнес он наконец. — Из благородных речей нашей юной, но мудрой соратницы следует, что мы должны дать гоблинам возможность хотя бы разъяснить их намерения. — Он помедлил и задумчиво посмотрел на Кэтти-бри, его лавандовые глаза холодно блестели, так как он знал, чего можно ожидать от гоблинов. — Перед тем как мы их уничтожим.

— Полностью, — прибавил Бренор.

— Она же ничего в этом не понимает! — встрял Вульфгар.

Ледяным взглядом Дзирт заставил его замолчать. Никогда еще темный эльф не смотрел на варвара так угрожающе. Кэтти-бри переводила взгляд с одного на другого, и на ее лице появилось страдальческое выражение, потом она тронула Реджиса за плечо, и они вместе покинули комнату.

— Мы что, будем договариваться с толпой гоблинов? — спросил Дагнабит, не веря своим ушам.

— Ай, да помолчи ты, — ответил Бренор, хлопнув ладонями по столу и снова занявшись изучением схемы. Только спустя некоторое время он понял, что немой диалог между Дзиртом и Вульфгаром не завершен. Бренор заметил смущение во взоре Дзирта, но, глядя на варвара, не обнаружил ни малейшего намека на то, что данное происшествие будет с легкостью забыто.

* * *

Дзирт прислонился к каменной стене коридора неподалеку от комнаты Кэтти-бри. Он пришел, чтобы поговорить с девушкой и узнать, почему она была так озабочена и так стояла на своем в разговоре о гоблинах. Кэтти-бри всегда заставляла мужчин взглянуть под необычным углом зрения на испытания, выпадавшие на долю их пятерки, но сейчас ему показалось, что нечто иное руководило ею и вовсе не мысль о гоблинах сделала ее речь такой пламенной.

Теперь темный эльф начал что-то понимать.

— Ты не пойдешь! — громко говорил Вульфгар. — Бой будет, несмотря на все твои попытки избежать его. Они гоблины. Они не пойдут ни на какие переговоры с дворфами!

— Если битва состоится, то я вам понадоблюсь, — парировала Кэтти-бри.

— Ты не пойдешь.

Дзирт покачал головой, слыша непреклонность в тоне Вульфгара, и подумал, что никогда еще не слышал, чтобы он так разговаривал с Кэтти-бри. Но потом вспомнил, что, когда он впервые встретил юного неотесанного варвара, тот был упрямым и заносчивым и рассуждал примерно так же глупо, как и сейчас.

Когда варвар вернулся в свою комнату, Дзирт уже ждал его. Дроу непринужденно оперся на стену, положив руки на эфесы своих сабель и откинув за спину изумрудно-зеленый плащ.

— Что, Бренор послал за мной? — спросил Вульфгар, озадаченный визитом Дзирта.

Дзирт закрыл дверь.

— Я здесь не из-за Бренора, — просто объяснил он.

Вульфгар пожал плечами, не понимая.

— Тогда с возвращением, — сказал он, но в его тоне не было тепла. — Ты слишком часто уходишь из пещер. Бренору не хватает твоего общества…

— Я здесь из-за Кэтти-бри, — прервал его Дзирт.

Холодные голубые глаза варвара тут же сузились, он расправил широкие плечи и сжал зубы.

— Я знаю, что она виделась с тобой там, на тропе, перед твоим приходом.

Дзирт растерялся, уловив враждебность в голосе Вульфгара. Почему варвара так беспокоит, что Кэтти-бри встречалась с ним? Что, Девять Проклятых Кругов, происходит с его другом-великаном?

— Мне Реджис сказал, — пояснил Вульфгар, очевидно неправильно поняв смущение Дзирта. В тоне его слышалось превосходство, как будто он считал, что знание этого секрета даст ему какое-то преимущество.

Дзирт покачал головой и провел тонкими пальцами по волосам, ероша густую белую шевелюру.

— Я здесь не из-за какой-то встречи на тропе, — сказал он. — И не из-за того, что сказала мне Кэтти-бри. — Его руки по-прежнему покоились на рукоятях сабель, и Дзирт прошелся по большой комнате, остановившись с другой стороны огромной кровати варвара.

— Хотя, что бы ни сказала мне Кэтти-бри, это не твое дело, — добавил он.

Вульфгар и глазом не моргнул, хотя Дзирт видел, сколько самообладания потребовалось варвару, чтобы сдержаться и не кинуться на него. Дзирт, отлично знавший Вульфгара, с трудом верил в происходящее.

— Как ты смеешь? — прорычал Вульфгар сквозь сжатые зубы. — Она моя…

— Как я смею? — отшатнулся Дзирт. — Ты говоришь о Кэтти-бри как о своей собственности. Я слышал, что ты приказывал ей остаться здесь, когда мы пойдем к гоблинам.

— Ты переходишь все границы, — предостерег Вульфгар.

— А ты кричишь, как пьяный орк, — продолжил Дзирт и подумал, что это сравнение вполне уместно.

Вульфгар глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, его широченная грудь поднялась. Он протянул руку к стене, где на крюках висел его великолепный боевой молот.

— Когда-то ты был моим наставником, — спокойно сказал он.

— Я был и остаюсь твоим другом, — ответил Дзирт.

Вульфгар бросил на него сердитый взгляд:

— Ты разговариваешь со мной, как отец с малым ребенком. Берегись, Дзирт До'Урден.

Дзирт едва не покачнулся, особенно когда Вульфгар, по-прежнему не отрывая от него угрожающего взгляда, сдернул со стены тяжеленный молот Клык Защитника.

— Теперь наставник ты? — поинтересовался темный эльф.

Вульфгар медленно кивнул, а потом моргнул от удивления, когда в руках Дзирта вдруг оказались сабли. Сверкающий Клинок, который Дзирту подарил волшебник Малькор Гарпелл, сиял мягким голубым светом.

— Помнишь, как мы повстречались в первый раз? — спросил темный эльф. Он предусмотрительно обошел изножье кровати, поскольку препятствие на пути Вульфгара давало ему заметное преимущество. — Помнишь, сколько времени мы провели на Пирамиде Кельвина, глядя оттуда на тундру и костры твоего народа?

Вульфгар медленно повернулся, не выпуская из виду опасного дроу. Костяшки пальцев варвара побелели, так сильно он сжал рукоять молота.

— Помнишь вербига? — спросил Дзирт, и улыбка заиграла на его губах. — Мы с тобой сражались вместе и вдвоем победили целые полчища гигантов… А дракона Ледяную Смерть? — продолжал Дзирт, держа вторую саблю прямо перед собой.

— Я помню, — тихо ответил Вульфгар, уже успокоившись, и Дзирт стал медленно вдвигать сабли в ножны, полагая, что отрезвил юношу.

— Ты говоришь о давно минувших днях! — вдруг прогремел варвар, бросаясь вперед с проворностью, удивительной для такого огромного человека. Он попытался нанести эльфу в лицо чудовищный удар кулаком, но попал в плечо, поскольку Дзирт успел увернуться.

От удара дроу отлетел в дальний угол комнаты и там вскочил на ноги, уже снова с саблями в руках.

— Пришла пора для еще одного урока, — пообещал он, и его лавандовые глаза загорелись внутренним огнем, который варвару приходилось видеть уже много раз. Вульфгар бесстрашно наступал, размахивая Клыком Защитника, пытаясь нанести сокрушительный удар, который размозжил бы череп дроу.

— Может, мы слишком давно в последний раз видели сражение? — спросил Дзирт, думая, что их действия похожи на нелепую игру. Может быть, конечно, для юного варвара это был ритуал посвящения в мужчины. Эльф поднял и скрестил сабли над головой, обороняясь, и блокировал опускающийся молот, но его колени подогнулись от силы удара.

Вульфгар отскочил, собираясь нанести второй удар.

— Тебе всегда мерещится обида, — отчитал его Дзирт, сверкнув своими саблями у самого лица Вульфгара.

Варвар отступил на шаг, вытирая тыльной стороной ладони узкую полоску крови со щеки, однако и бровью не повел.

— Прощу прощения, — сказал Дзирт, увидев кровь. — Я не хотел тебя ранить…

Вульфгар одним прыжком кинулся к нему, бешено раскачиваясь и громко призывая Темпоса, бога войны своего народа.

Дзирт уклонился от первого удара, который вышиб огромный кусок из каменной стены рядом с головой дроу, — и, шагнув навстречу молоту, сомкнул вокруг него руки, чтобы помешать следующему удару.

Вульфгар, одной рукой держа оружие, второй схватил Дзирта за тунику на груди и легко оторвал его от пола. Мускулы на голой руке варвара вздыбились, когда он выбросил ее вперед, с размаху прижав дроу к стене.

Дзирт даже вообразить не мог, что гигант так силен! Дроу показалось, что сейчас он пробьет камень и вылетит в соседнюю комнату, — по крайней мере, он надеялся, что там была комната. Он сделал резкое движение ногой. Вульфгар подался назад, думая, что удар направлен ему в лицо, но Дзирт зацепился ногой за напрягшуюся руку варвара и, держась так, вывернулся и ухватился рукой за запястье Вульфгара, наклонив его руку и отведя ее от стены. Упав, он сильно ударил Вульфгара в нос рукоятью сабли и отпустил молот.

Вульфгар взревел нечеловеческим голосом. Он поднял молот для нового удара, но Дзирт уже снова упал на пол. Он перекатился на спину, уперся ногами в стену и, с силой оттолкнувшись, пролетел прямо между широко расставленными ногами Вульфгара. По пути Дзирт пнул варвара в пах, а оказавшись позади него, сделал кульбит в воздухе и толкнул гиганта ногами под колени.

Вульфгар потерял равновесие и ударился о каменную стену коленом.

Дзирт воспользовался этим и сделал еще один кувырок. Вскочив на ноги, он схватил потерявшего равновесие варвара сзади за волосы и, сильно рванув, свалил его, как бревно.

Вульфгар рычал и катался, пытаясь встать, но Дзирт выбросил сабли рукоятями вперед и сильно ударил великана с двух сторон по челюсти.

Вульфгар рассмеялся и медленно поднялся. Дзирт отступил назад.

— И все-таки ты не наставник, — произнес Вульфгар, но вытекшая из угла его разорванного рта струйка слюны, смешанной с кровью, заметно смягчила его слова.

— В чем дело? — потребовал Дзирт. — Говори сейчас же!

Клык Защитника, вращаясь, полетел прямо в него.

Дзирт упал на пол, едва избежав смертельного удара. Он содрогнулся, услышав, как молот стукнулся о стену, наверняка проделав в ней дыру.

Эльф снова вскочил, удивительно быстро, еще до того, как тяжеловесный варвар приблизился к нему. Ускользнув от его неуклюжих рук, Дзирт повернулся и нанес удар по крестцу Вульфгара. Варвар зарычал и тут же получил новый удар — по лицу, — Дзирт плашмя опустил свою саблю. На этот раз крови было больше.

Однако, упрямый, как все варвары, Вульфгар сделал новый выпад.

— Твоя ярость тебя погубит, — заметил Дзирт, с легкостью уклонившись. Ему не верилось, что Вульфгар, столь искушенный в искусстве боя, — ведь это действительно искусство! — мог настолько утратить самоконтроль.

Вульфгар заревел и опять двинулся к нему, но сразу же отпрянул, потому что на сей раз Дзирт пустил в ход Сверкающий Клинок, точнее, его лезвие, чтобы предупредить удар. Вульфгар, размахнувшись, уже не смог остановиться — и схватился за свою окровавленную руку.

— Насколько мне известно, молот сам возвращается в руку хозяина, — сказал Дзирт. — Оставить тебе пальцы, чтобы ты смог его удержать?

Словно по команде, Клык Защитника вернулся к варвару.

Осознавая нелепость этой тирады и устав от всего происходящего, Дзирт вдвинул клинки в ножны. Он стоял едва ли в четырех футах от Вульфгара, так что тот легко мог его достать, безоружный и беззащитный.

В какой-то момент, когда он понял, что этот поединок, возможно, и не забава, блеск его лавандовых глаз погас.

Вульфгар долго стоял не шелохнувшись, с закрытыми глазами, и казалось, что внутри него шла своя битва.

Он улыбнулся, затем открыл глаза и уронил свой тяжелый молот на пол.

— Друг мой, — обратился он к Дзирту. — Мой учитель. Как хорошо, что ты вернулся.

И он протянул руку к его плечу.

Но внезапно сжал кулак и попытался ударить Дзирта по лицу.

Эльф увернулся, захватил его руку и дернул, продолжая движение варвара, так что тот полетел головой вперед. Однако Вульфгар свободной рукой вцепился в дроу и увлек его за собой. Они приподнялись одновременно и, все еще опираясь о стену, от души расхохотались.

И в первый раз со времени их встречи в обеденном зале Дзирт почувствовал, что его старый боевой товарищ снова с ним.

Дзирт вскоре ушел, больше не заговаривая о Кэтти-бри — по крайней мере до тех пор, пока не разберется, что же все-таки произошло сейчас в этой комнате. Ему казалось, что он наконец понял причину смятения варвара. Вульфгар происходил из племени, где женщина говорила только тогда, когда ей позволяли, и делала то, что велел ее господин — мужчина. Похоже, что сейчас, когда он и Кэтти-бри должны были пожениться, Вульфгар все еще не мог избавиться от уроков, полученных в юности.

Эта мысль сильно расстроила Дзирта. Теперь он понял, откуда взялась печаль, которую он заметил в Кэтти-бри, когда они встретились на тропе неподалеку от города дворфов.

Понял он и как возрастает безрассудство Вульфгара. Если упрямый варвар попробует загасить пламя в душе Кэтти-бри, он перечеркнет все, что сделало его в ее глазах самым лучшим, и погубит все, что так любит — и что Дзирт тоже любит — в этой девушке.

Дзирт тут же отогнал от себя эти мысли; уже десять лет он смотрел в ее проницательные голубые глаза и видел, что Кэтти-бри могла смягчить даже своего неподатливого отца.

Ни Вульфгар, ни Дзирт, ни сами боги не смогли бы погасить огонь в глазах Кэтти-бри.

Глава третья ПЕРЕГОВОРЫ

Восьмой Король Мифрил Халла, сопровождаемый своими четырьмя друзьями и отрядом из двухсот солдат-дворфов, готовился скорее для сражения, чем для переговоров. Голову Бренора венчал его основательно помятый однорогий шлем, торс прикрывали отличные мифриловые доспехи, мерцавшие в свете факелов. Он нес щит с эмблемой Клана Боевого Топора — пенистой кружкой, — а топор с тысячью зарубок по числу убитых в сражениях врагов (большинство из которых были гоблины!) висел у пояса, чтобы в любой момент его можно было выхватить.

Вульфгар, в одеянии из шкур, с волчьей головой на груди, шел позади дворфа, держа наготове Клык Защитника, покоившийся на сгибе его локтя.

Кэтти-бри, с Тулмарилом за плечом, шла следом. Но они с Вульфгаром почти не разговаривали, и между ними чувствовалось ощутимое напряжение. Дзирт шагал справа от короля дворфов, Реджис пытался поспевать за ним, а Гвенвивар, лоснящаяся гордая пантера, мускулы которой играли при каждом шаге, двигалась правее, всякий раз прячась в тень, когда низкий кривой коридор расширялся. Многие дворфы, шедшие следом за пятеркой друзей, несли факелы, чей неверный свет рождал причудливые тени, заставляя солдат быть начеку, — хотя маловероятно, что, идя позади Дзирта и Гвенвивар, они могли быть застигнуты врасплох. Черная пантера темного эльфа считалась отличным дозорным.

Да никто бы и не осмелился напасть на отряд. У всех воинов-дворфов были прекрасные крепкие шлемы, панцири и отличное оружие. Каждый дворф нес молот или секиру и оружие для дальнего боя.

Шеренга из четырех дворфов в середине строя несла на крепких плечах большую деревянную балку. Остальные тащили огромные каменные круги с отверстиями посредине, тяжеленные канаты, длинные шесты с зарубками, цепи и гибкие листы металла. Все это, как объяснил Бренор своим изумленным товарищам, не принадлежавшим к народу дворфов, называлось «игрушкой» для гоблинов. Глядя на непонятные увесистые приспособления, Дзирт представлял, как обрадуются гоблины дворфской «игрушке».

На перекрестке, в открывшемся справа широком проходе, они обнаружили груду гигантских костей, на вершину которой были водружены два огромных черепа, в каждый из которых можно было целиком спрятать хафлинга.

— Эттин, — пояснил Бренор, ибо именно он, будучи еще безбородым юнцом, убил чудовище.

На следующем перекрестке они встретились с генералом Дагнабитом и передовым отрядом — еще тремястами дворфами, готовыми к бою.

— Все готово для переговоров, — доложил генерал. — Гоблины тысячей футов дальше по туннелю, в большом зале.

— Ты зайдешь с фланга? — спросил его Бренор.

— Да, все-таки это гоблины, — ответил Дагнабит. — Четыреста тварей, как на подбор. Я послал Коббла и еще триста солдат в обход, чтобы отрезать им путь к отступлению.

Бренор кивнул. Худшее, чего можно было ожидать от гоблинов, — простое численное преимущество. А Бренор мог бы выставить любого из своих солдат против пятерых мерзких тварей.

— Я иду прямо туда с сотней людей, — распорядился король дворфов. — Еще сотня идет направо, с «игрушкой», левый фланг остается тебе. Смотри не подведи, если ты мне понадобишься.

Смешок Дагнабита выразил полнейшее понимание, но внезапно его лицо помрачнело.

— Может, не стоит тебе самому договариваться с ними? — спросил он Бренора. — Не доверяю я гоблинам…

— Они наверняка приготовили мне какой-нибудь фокус, или я не бородатый гном, — ответил Бренор. — Только, если я не ошибаюсь, эти гоблины и в глаза не видели ни одного дворфа уже несколько веков, и скорее всего они нас недооценивают.

Генерал и король крепко пожали друг другу руки, и Дагнабит заспешил прочь, а грохот сапог трехсот солдат отдался под сводами туннеля, как рокот собирающейся грозы.

— Дворфы никогда не славились умением действовать тихо, — сухо заметил Дзирт.

Реджис долго смотрел вслед удаляющимся стройным рядам, а потом взглянул на другой отряд, который нес балки, каменные диски и другие орудия.

— Если у тебя кишка тонка… — начал было Бренор, думая, что хафлинг испугался.

— Тебе мало, что я здесь? — отозвался Реджис почти грубо, и непривычная резкость его голоса удивила друзей. Но потом он, в только ему свойственной манере, поправил пояс под выдающимся вперед животиком, распрямил плечи и отвел глаза.

Остальные только посмеялись, но Дзирт продолжал недоуменно смотреть на Реджиса. Сказать, что хафлинг не особенно любил сражения, было бы таким же преуменьшением, как сказать, что он не любил пропускать обед.

Несколько минут спустя сотня солдат, сопровождавших короля, вошла вслед за ним в зал, где были назначены переговоры, и, пройдя через широкий сводчатый проход, взошла на высокий каменный помост посреди зала, возвышавшийся на несколько футов над полом. Их уже ожидал отряд гоблинов. Дзирт с удивлением заметил, что на площадке не было ни одного сталагмита, тогда как во всей остальной пещере их было в избытке. С невысокого потолка над помостом свисало множество сталактитов, но почему же натеки с них не оставили внизу обычных каменных столбов?

Дзирт и Гвенвивар скользнули в сторону, подальше от света факелов, которые дроу, с его исключительным зрением, не были нужны. Укрытые тенью нескольких низко висящих сталактитов, они словно растворились.

То же самое сделал и Реджис, став неподалеку от Дзирта.

— Уйдите с помоста до того, как все начнется, — прошептал Бренор Вульфгару и Кэтти-бри. — Гоблины не дураки!

Сказав это, он замолчал и огляделся, отметив про себя, что края каменного возвышения были обработаны, чтобы втиснуть его в эту часть пещеры. Его темные глаза подозрительно сузились, когда он посмотрел туда, где исчез Дзирт.

— Думаю, что так высоко залезать для переговоров — не слишком удачная мысль, — довольно громко сказал Бренор.

Дзирт понял.

— Все это грандиозная ловушка, — шепнул Реджис у самого плеча дроу.

Дзирт едва не подпрыгнул, недоумевая, как хафлингу удалось так тихо приблизиться к нему. Проследив за направлением его взгляда, Дзирт обнаружил, что из-под ближайшего конца каменного помоста выглядывает половина сталагмитового ствола, верхняя часть которого, похоже, была срезана совсем недавно.

— Если по ней хорошенько стукнуть, эта штука упадет, — рассудил Реджис.

— Стой здесь, — велел ему Дзирт, совершенно согласный с догадкой хафлинга. Похоже, гоблины потратили немало времени, подготавливая поле битвы. Дзирт вышел из своего укрытия, чтобы дворфы его видели, сделал знак Бренору, что отправляется на разведку, и снова скользнул в тень. Гвенвивар последовала за ним.

К этому времени все дворфы уже вошли в зал, но Бренор предусмотрительно выстроил их у заднего края полукруглого возвышения.

Сам король, Вульфгар и Кэтти-бри сделали несколько шагов вперед, чтобы разглядеть ряды гоблинов. Там, в темной части помещения, было, судя по горящим красным глазам, таращившимся на Бренора, больше сотни — может быть, двести — вонючих тварей.

— Мы пришли поговорить, — начал Бренор на гортанном языке гоблинов, — как мы и договаривались.

— Поговорить. — Неожиданно их ответ прозвучал на искаженном Общем языке. — Что мочь дворфа предложить Гар-яку и его тысячам?

— Тысячам? — переспросил Вульфгар.

— Да гоблины свои собственные пальцы и то сосчитать не смогут, — напомнила ему Кэтти-бри.

— Будьте готовы, — прошептал им обоим Бренор, — эта шайка хочет битвы. Нюхом чую.

Вульфгар с вызовом глянул на Кэтти-бри, но его мальчишеская бравада пропала втуне, потому что девушка не обращала на него никакого внимания.

* * *

Дзирт скользил из тени в тень, прятался за камнями и, наконец, добрался до переднего края помоста. Как они с Реджисом и предположили, помост подпирали несколько укороченных сталагмитовых столбов, а сам он представлял собой недавно обработанный кусок камня. Видимо, гоблины рассчитывали обрушить передний край возвышения и сбросить дворфов вниз. Между сталагмитами виднелись большие железные подпорки, и нужен был только удар молотом, чтобы они упали. Однако не гоблин ждал там, чтобы захлопнуть ловушку, а двухголовый гигант эттин. Даже лежа он был почти одного роста с Дзиртом; дроу прикинул, что, выпрямившись, чудище будет не ниже двенадцати футов. В его руках (каждая такой же толщины, как туловище Дзирта) было зажато по дубине с шипами, а две огромные головы уставились друг на друга, видимо беседуя.

Дзирт не знал, собирались ли гоблины вести честные переговоры и готовились ли захлопнуть ловушку, только если дворфы решат атаковать, но, видя этого жуткого великана, решил не рисковать. Используя как прикрытие самый дальний столб, он подполз под каменную плиту и пропал во тьме позади и немного сбоку от гиганта.

Когда Дзирт заметил глядящие на него из-за спины эттина зеленые кошачьи глаза, он понял, что пантера тоже тихо заняла боевую позицию.

* * *

Над рядами гоблинов вспыхнул факел, и трое желтокожих существ, каждое ростом в четыре фута, вышли вперед.

— Ну, — проворчал Бренор, начиная уставать от этой встречи. — И кто же из вас, собаки, Гар-як?

— Гар-як там, с остальными, — ответил самый высокий из них, мотнув головой через покатое плечо в сторону главных сил.

— Верный знак — жди неприятностей, — пробормотала Кэтти-бри, тихо снимая с плеча огромный лук. — Когда вожак в тылу, гоблины готовятся к бою.

— Тогда иди, скажи своему Гар-яку, что мы можем и не убивать вас, — жестко сказал Бренор. — Меня зовут Бренор Боевой Топор…

— Боевой Топор? — Гоблин сплюнул, очевидно узнав имя. — Ты есть король дворфа?

Бренор, не двигая губами, пробормотал своим товарищам:

— Будьте готовы.

Кэтти-бри осторожно положила руку на колчан. Бренор кивнул.

— Король! — улюлюкнул гоблин, оглянулся на толпу своих соплеменников и ткнул пальцем в Бренора. Однако бывшая начеку свита короля поняла сигнал к атаке раньше тупых гоблинов, и следующими звуками, раздавшимися в пещере, были боевые кличи дворфов.

* * *

Дзирт среагировал на призыв к действию быстрее туго соображающего эттина. Тот размахнулся дубинами, но тут же завопил от боли и изумления, когда пантера весом в шестьсот фунтов вцепилась в его запястье, а с другой стороны остро заточенная сабля вонзилась ему в подмышку.

Обе головы чудища разом повернулись в разные стороны, одна к Дзирту, другая к Гвенвивар.

Раньше, чем эттин успел сообразить, что происходит, Дзирт полоснул его второй саблей по выпученным глазам. Гигант извивался, пытаясь поймать нападающего эльфа, но проворный Дзирт проскользнул под его рукой и начал рубить головы урода.

С другой стороны Гвенвивар впилась зубами в руку эттина и скребла когтями по камню, крепко удерживая ее.

* * *

— Дзирт до него добрался! — воскликнул Бренор, когда пол под ним качнулся. Увидев, что их нехитрая западня не сработала, гоблины окружили возвышение. Тупые твари вопили и улюлюкали, толкали друг друга и метали копья, большинство из которых, впрочем, не достигало цели.

Ответ дворфов был более результативным. Атаку начала Кэтти-бри, мгновенно вскинувшая Искатель Сердец и выпустив волшебную серебряную стрелу, которая сверкнула в своем смертоносном полете, как молния. Стрела пробила насквозь одного гоблина, потом другого, стоявшего позади, и вонзилась в грудь третьего. Все трое свалились на пол.

Сотня дворфов с ревом бросилась вперед, круша секирами и боевыми молотами наступающую толпу гоблинов.

Кэтти-бри выстрелила еще и еще раз и тремя выстрелами убила восьмерых. Теперь уже она победоносно взглянула на Вульфгара, и смущенный варвар отвел глаза.

Пол сильно дернулся, Бренор услышал под собой рев раненого эттина.

— Вниз! — скомандовал король дворфов, перекрывая шум битвы.

Распаленных дворфов не надо было подгонять. Гоблины уже приблизились к краю платформы. Метательные орудия дворфов расстраивали ряды тупых тварей, вышибали из их рук оружие и сносили им головы.

* * *

Опорный столб треснул посредине, когда эттин нечаянно толкнул его, пытаясь размахнуться дубиной и ударить Дзирта. Платформа опустилась, придавив собой чудище.

Дзирт припал к земле, хотя и был в безопасности благодаря огромным размерам эттина. Он не мог поверить, что гоблины и их союзник разработали такой бестолковый план.

— И как же ты рассчитывал выбраться отсюда? — спросил он, но, конечно, эттин не мог его понять.

Дзирт покачал головой, почти жалея безмозглое чудище, а после стал наносить удары саблями по морде и шее одной из голов эттина. Гвенвивар тотчас же прыгнула на другую голову, оставляя на ней глубокие следы когтей.

Через несколько секунд воин и его напарник — пантера выскочили из-под перекосившегося помоста, сделав свое дело. Считая, что их исключительные таланты достойны лучшего применения, Дзирт не стал лезть в гущу сражения, а отошел к стене пещеры.

Он увидел, что в этот большой зал вело с десяток коридоров и почти из каждого появлялись новые силы неприятеля. Большего внимания заслуживали и неожиданные союзники гоблинов. Дзирт с удивлением заметил нескольких огромных эттинов, укрывшихся за сталагмитами и ждущих, когда можно будет вступить в драку.

* * *

Кэтти-бри, все еще стоявшая на возвышении и стрелявшая по ордам гоблинов, первая увидела Дзирта, который влез на сталагмитовый столб и призывно махал ей и Вульфгару.

От массы гоблинов отделился один боец и кинулся на молодую женщину, однако Вульфгар выступил вперед и обрушил на него свой молот, так что тот пролетел добрый десяток футов, кувыркаясь в воздухе. Варвар едва успел выпрямиться, чтобы отразить нападение еще одного гоблина, который приблизился с копьем сбоку.

Он хотел было уже метнуть его, но не успел — серебряная стрела Кэтти-бри вошла ему в голову.

— Нас зовет Дзирт, — сказала Кэтти-бри, и они двинулись к левому краю наклонившейся каменной плиты. По пути Вульфгар сбивал гоблинов, пытавшихся взобраться на нее.

Когда они выбрались из мешанины главного сражения, то увидели, как Дзирт делает Вульфгару знак осторожно приблизиться, а Кэтти-бри велит оставаться на месте.

— Он обнаружил нескольких великанов, — пояснил им спрятавшийся Реджис, — вон за теми столбами.

Дзирт прыгнул и скрылся за сталагмитом, потом вновь показался, уворачиваясь от эттина, который занес над ним обе свои дубины.

Великан дернулся, когда стрела Кэтти-бри вонзилась ему в грудь, подпалив надетую на него грязную звериную шкуру.

Вторая стрела сбила его с ног, и следом, громко призывая Темпоса, метнул свой молот Вульфгар и убил чудище.

Гвенвивар, неподвижно сидевшая рядом со столбом, прыгнула на второго эттина, появившегося из-за него. Яростно ударив чудовище мускулистыми лапами, она ослепила обе его головы, прежде чем подоспел Дзирт и пустил в ход свои сабли.

Еще один гигант появился с другой стороны колонны, но Кэтти-бри была начеку. Несколько стрел просвистели в воздухе — и он рухнул на землю.

Вульфгар рванулся вперед, поймав на ходу свой волшебный молот. Когда он подоспел к Дзирту, тот уже прикончил великана, и вместе темный эльф и варвар встретили атаку еще нескольких страшилищ.

— Как в старые добрые времена, — заметил Дзирт. Они оба вздрогнули, на мгновение ослепленные стрелой Кэтти-бри, которая сверкнула между ними, вонзившись в брюхо очередного эттина.

— Знаешь, она это сделала, чтобы утереть нам нос, — сказал Дзирт и, не дожидаясь ответа, сделал быстрый кувырок.

Поняв отвлекающий маневр дроу, варвар метнул молот прямо над ним, и эттин, наклонившийся, чтобы поразить Дзирта, получил удар молотом по одной из голов. Уцелевшая, но ослепленная и растерянная, вторая несколько секунд не могла управлять собственным телом.

Дзирту До'Урдену этого было вполне достаточно. Ловкий дроу легко увернулся от бестолково мечущегося чудища и, ударив саблями, оставил на шее гиганта две параллельные раны.

Эттин уронил свои огромные дубины и схватился за горло.

Стрела свалила его на землю.

За колонной прятались еще два эттина, но их четыре головы достаточно насмотрелись на смерть своих собратьев, и чудища поспешно скрылись в боковом туннеле.

И натолкнулись прямо на томящихся от безделья солдат Дагнабита.

Один раненый эттин вновь отступил в главный зал, а вслед ему полетела дюжина молотов. Прежде чем Дзирт, Вульфгар или Кэтти-бри успели приблизиться к нему, из туннеля выскочило множество дворфов. Они повисли на великане, повалили и начали ожесточенно колотить и рубить его.

Дзирт взглянул на Вульфгара и пожал плечами.

— Не бойся, друг мой! — улыбаясь крикнул варвар. — Врагов на нас хватит!

И вновь, призывая своего бога войны, Вульфгар развернулся и бросился туда, где шло основное сражение, пытаясь отыскать в волнующемся море гоблинов и дворфов однорогий шлем Бренора.

Дзирт, однако, не последовал за ним, поскольку предпочитал одиночные поединки общей свалке. Подозвав к себе Гвенвивар, он пошел вдоль стены и в конце концов вышел из главного зала.

Сделав несколько шагов и услышав предупреждающий рык пантеры, Дзирт понял, что позади него кто-то есть.

* * *

Уверенность Бренора в доблести дворфов оправдала себя, поскольку сражение скоро обернулось полным разгромом врага. Обмениваясь ударами с хорошо вооруженными противниками, гоблины поняли, что их грубо сработанные мечи и дубины бессильны против закаленного оружия дворфов. К тому же люди Бренора были лучше подготовлены, держали строй и не теряли самообладания в хаосе битвы.

Гоблины десятками спасались бегством, но большинство встречалось с Дагнабитом и его отрядом, поджидавшим их.

Кэтти-бри тщательно выбирала цель, поскольку не была уверена, что в этой неразберихе ее стрела вонзится именно в тело гоблина. В основном девушка целилась в тех, кто бежал с поля боя.

Несмотря на свои речи о переговорах, несмотря на обвинения, которые она посылала в адрес Бренора и других, молодая женщина чувствовала дрожь возбуждения, пробегавшую по ее телу всякий раз, когда она вскидывала Тулмарил Искатель Сердец.

Вульфгар тоже испытывал радость битвы, находясь на грани смерти, и глаза его весело блестели. Выросший среди воинственного народа, он рано узнал страсть боя и смирил свою ярость только тогда, когда Бренор и Дзирт внушили ему, кем на самом деле были те, кого он считал врагами, и как много бед принесли его племени войны.

Однако в этом бою он не чувствовал вины по отношению к злобным гоблинам, и его возвращение от стычки с эттинами к основному сражению сопровождалось прочувствованным гимном Темпосу. Увидев, что кучка гоблинов отделилась от массы дерущихся и пустилась в бегство, Вульфгар не счел их достойной мишенью для своего молота, но не стал огорчаться по этому поводу.

Первые трое гоблинов едва ли поняли, кто перед ними, когда размашистый удар Клыка Защитника отбросил их в сторону, убив при этом двоих. Те, что были позади, остановились в замешательстве, но потом продолжили свой путь, огибая Вульфгара, как река камень.

Еще один тяжелый удар Клыка Защитника разбил голову другого гоблина; варвар одной рукой направил молот наискосок, отражая меч, а затем нанес такой удар в челюсть незадачливому врагу, что тот отлетел на несколько шагов.

Тут же он почувствовал укол в бок, но успел отступить, прежде чем вражеский клинок вошел глубже. Свободной рукой он схватил атаковавшего за волосы и поднял извивавшуюся тварь над землей. Гоблин не выпускал своего меча, и Вульфгар понял, что тот легко может ранить его. Единственным спасением было трясти врага так сильно, чтобы он не смог нанести удар.

Вульфгар развернулся, отбросил назад нападавших и одновременно взмахнул молотом. Приблизившийся было гоблин попытался отступить и поднял дрожащую руку, чтобы защититься, но мощный молот раздробил ее и обрушился на голову твари с такой силой, что гоблин упал на пол лицом о камень.

Упрямец, зажатый в руке Вульфгара, пытался резануть его мечом по огромному бицепсу. Варвар с силой опустил гоблина, сжал и повернул, с удовлетворением услышав хруст ломающихся шейных позвонков врага. Уголком глаза заметив группу гоблинов, он швырнул мертвое тело в гущу его соратников, и те разбежались.

— Темпос! — проревел юный варвар. Схватив обеими руками свой молот, он ринулся в толпу, безостановочно размахивая Клыком Защитника. Каждый гоблин, не сумевший увернуться от яростной атаки Вульфгара, лишался какой-нибудь части тела, а то и жизни.

Варвар круто развернулся, почувствовав за спиной опасность. Гоблины и вправду начали было наступление, но когда они увидели искаженное бешенством лицо могучего воина, то повернулись и бросились бежать. Вульфгар метнул молот, сбил одного, затем снова развернулся и бросился к другой группе.

Эти тоже побежали, даже не обращая внимания на то, что он безоружен.

Вульфгар поймал одного гоблина за локоть, повернул к себе и ударил о землю. Тем временем Клык Защитника вернулся в его ладонь, и ярость варвара удвоилась.

* * *

Бренор крепко упер ногу в грудь очередной жертвы, чтобы вытащить из ее тела свой топор со множеством зарубок. Когда он выдернул лезвие, из тела вырвался фонтан крови, окатив дворфа. Бренор не испытывал жалости, он был уверен, что гоблины — злобные твари и что это сражение сделает мир лучше.

Удовлетворенно улыбаясь, король дворфов протискивался сквозь ряды дерущихся в поисках новой цели. Гоблин напал первым, его дубина разлетелась от удара о щит Бренора. Глупый гоблин уставился на свое сломанное оружие, не веря глазам, потом перевел взгляд на дворфа, как раз вовремя, чтобы заметить топор, вонзившийся ему между глаз.

Что-то вспыхнуло рядом с Бренором, заставив его отклониться в сторону. Но он тут же понял, что это дело рук Кэтти-бри, и в десятке футов справа увидел ее жертву, пригвожденную к каменному полу дрожащей серебряной стрелой.

— Превосходный лук, — пробормотал дворф и, оглянувшись на дочь, заметил гоблина, карабкающегося на возвышение. — Не смей, скотина! — закричал дворф, рванувшись к помосту. Он уже выпрямился рядом с гоблином, готовый нанести удар, когда новая вспышка заставила его отпрыгнуть в сторону.

Гоблин все еще стоял, глядя себе на грудь, словно надеясь обнаружить там торчащую стрелу. Вместо нее там была дыра.

Гоблин сунул в нее палец, в нелепой попытке остановить поток крови, и упал замертво.

Бренор уперся руками в бока и посмотрел на дочь тяжелым взглядом.

— Эй, девочка, — начал он ее распекать, — ты не даешь мне позабавиться!

Кэтти-бри начала было натягивать тетиву лука, но потом остановилась.

Бренора это несколько озадачило, но, когда на его затылок обрушился тяжелый удар дубины гоблина, он все понял.

— Этого я оставляю тебе, — крикнула Кэтти-бри и пожала плечами в ответ на сердитый взгляд отца.

Но Бренор уже не слушал ее. Он выбросил вверх щит, предупреждая следующий удар, и повернулся на месте, подняв топор. Гоблин втянул брюхо и отпрыгнул назад.

— Только не уходи далеко, — вежливо обратился к нему дворф на его родном языке, а между тем от его удара внутренности гоблина уже вываливались наружу. — Не надо было нападать на меня со спины, — единственное, что произнес Бренор вместо извинения, и вторым взмахом топора снес врагу голову с плеч.

Когда на возвышении не осталось ни одного противника, Кэтти-бри и Бренор окинули взглядом поле сражения. Девушка подняла лук, но не увидела цели. Большинство гоблинов бежали, а на выходе из пещеры их ждал отряд Дагнабита, отрезая путь к спасению.

Бренор прыгнул вниз и приказал своему войску сомкнуть ряды вокруг орды гоблинов наподобие челюстей гигантского капкана.

Глава четвертая «ИГРУШКА» ДЛЯ ГОБЛИНОВ

Дзирт пробирался по безлюдному проходу. Шум битвы остался далеко позади. Дроу не беспокоился, поскольку знал, что его тень, его Гвенвивар, бесшумно крадется чуть впереди него. Его больше волновало присутствие Реджиса, продолжавшего упрямо следовать за ним. К счастью, хафлинг двигался так же бесшумно, как и сам дроу, так же прятался в тень и пока не казался Дзирту помехой.

Только необходимость соблюдать тишину удерживала Дзирта от расспросов. Но он не представлял себе, как поведет себя не очень-то искушенный в бою Реджис, если они натолкнутся на гоблинов.

Черная пантера приостановилась и обернулась к дроу. Потом темная, темнее самой тьмы кошка скользнула в пролом и двинулась в боковую пещеру. Из пролома доносились безошибочно узнаваемые ворчливые голоса гоблинов.

Дзирт оглянулся на Реджиса. Красные точки на месте его глаз означали, что он использовал инфразрение. Хафлинги тоже умели видеть в темноте, нодалеко не так хорошо, как дроу или гоблины. Дзирт поднял одну руку, приказывая Реджису ждать в коридоре, а сам скользнул к пролому.

Шестеро или семеро гоблинов сгрудились в центре небольшой пещеры, занятые обработкой похожих на зубы столбов естественного происхождения.

Справа у стены Дзирт ощутил еле уловимое движение и понял, что это Гвенвивар, терпеливо ожидающая, когда он сделает первый шаг.

Какой же она удивительный боевой товарищ, подумал Дзирт. Она всегда предоставляла ему начинать бой, а после подстраивалась под его действия наилучшим образом.

Воин-дроу скользнул к ближайшему сталагмиту, дополз до другого и перекатился к следующему. Теперь он насчитал уже девять гоблинов, которые, похоже, обсуждали что-то важное.

Они не выставили охрану и совершенно не подозревали, что опасность рядом.

Один из них завернул за сталагмитовую колонну, за которой прятался Дзирт, и прислонился к ней. Сабля пропорола гоблину брюхо и вошла в его легкие, прежде чем он успел издать хоть звук.

Осталось восемь.

Дзирт сбросил тело на землю и встал на его место, спиной к сталагмиту.

Минутой позже один из гоблинов окликнул его, приняв за одного из своих товарищей. Дзирт что-то промычал в ответ. Первый протянул руку, чтобы потрепать его по плечу, и Дзирт не удержался от улыбки.

Гоблин похлопал его, потом еще раз — медленнее, потом начал ощупывать его толстый плащ и, похоже, заметил что-то подозрительное.

С выражением крайнего удивления на лице гоблин заглянул за столб…

Когда врагов осталось семеро, Дзирт выскочил на середину пещеры. Засверкали сабли, и еще два ближайших к нему гоблина упали замертво.

Остальные бросились врассыпную, натыкаясь на сталагмиты и друг на друга.

Один пошел прямо на Дзирта, он разевал рот и что-то мычал, широко раскинув руки, как будто в жесте дружеского приветствия. Похоже, только подойдя совсем близко, злобная тварь поняла, что темный эльф никак не может быть ей другом, и начала поспешно отступать. Сабли Дзирта схлестнулись крест-накрест, оставляя на груди гоблина кровавую рану в виде буквы «X».

Гвенвивар метнулась мимо дроу и набросилась на попытавшегося убежать гоблина. Один взмах ее когтистой лапы — и в живых осталось только трое врагов.

В конце концов двое гоблинов пришли в себя и начали организованное наступление на дроу, держа оружие на изготовку. Один широко размахнулся дубиной, но Дзирт ударил по ней, даже не дав гоблину приблизиться.

Той же саблей он сделал выпад влево, потом вправо, влево-вправо и еще раз, нанеся ошеломленному гоблину шесть смертельных ран. Падая навзничь, он продолжал тупо таращиться.

Все это время второй саблей Дзирт легко отражал безрезультатные атаки другого врага.

Когда эльф наконец развернулся к нему, тот уже понял, что обречен. Метнув свой короткий меч в Дзирта, но не попав, он ринулся за ближайшую каменную колонну.

Последний из растерянных гоблинов выскочил из-за нее наперерез первому и, поскольку дроу этого не ожидал, дал возможность своему товарищу бежать. Дзирт проклял его удачу. Он не хотел выпускать живым ни одного из них, но они, предусмотрительно или по счастливой случайности, разбежались в противоположных направлениях. Однако через долю секунды дроу услышал треск из-за столба, и гоблин, швырнувший в него свой короткий меч, вывалился оттуда с раздробленным черепом.

Реджис, держа в руке маленькую булаву, выглянул из-за колонны и пожал плечами.

Дзирт удивленно посмотрел на него, а потом бросился за последним гоблином, который петлял между сталагмитовыми зубьями, пытаясь достичь дальнего конца пещеры.

Более быстрый и проворный, дроу неумолимо настигал его. Он заметил, что Гвенвивар, морда которой была измазана свежей кровью, бежит рядом с ним и с каждым огромным прыжком приближается к гоблину. Теперь Дзирт был уверен, что у того нет ни единого шанса улизнуть.

У выхода в коридор гоблин остановился как вкопанный. Очередь хлопающих искристых взрывов прожгла все его тело. Оно дико дергалось и билось, а куски одежды и плоти разлетались по пещере. Дзирт и Гвенвивар бросились в разные стороны, укрывшись за колоннами.

Беспрестанные разрывы не давали телу гоблина упасть еще долго после того, как он был мертв. В конце концов они прекратились, и тварь свалилась на пол, оставляя за собой струйки дыма из нескольких десятков ран.

Дзирт и Гвенвивар стояли не двигаясь, абсолютно тихо, не зная, появления какого нового чудовища следует ожидать.

Помещение озарилось волшебным светом.

Дзирт, изо всех сил стараясь перестроить зрение, крепко сжал рукояти своих сабель.

— Все мертвы? — услышал он знакомый голос. Он широко открыл глаза и увидел входившего в пещеру Коббла. Одной рукой тот шарил в большой сумке на поясе, в другой руке держал щит.

За ним вошло несколько солдат, и один из них пробормотал:

— Чертовски хорошее заклинание, жрец.

Коббл осмотрел труп и удовлетворенно кивнул.

Дзирт вышел из своего укрытия.

Испуганный служитель разжал руку, и горсть маленьких вещиц — камешков? — полетела в Дзирта. Гвенвивар зарычала, Дзирт бросился в сторону, а там, где он только что стоял, камешки вызвали серию новых взрывов.

— Дзирт! — вскричал Коббл, поняв свою ошибку. — Дзирт!

Он рванулся к дроу, глядевшему на множество обгоревших ямок, оставшихся на полу.

— Ты цел, дружище? — взволнованно кричал Коббл.

— Чертовски хорошее заклинание, жрец, — широко улыбаясь, ответил Дзирт, подражая голосу дворфа.

Коббл хлопнул эльфа по спине, почти сбив его с ног.

— Я тоже его люблю, — довольно ответил он, показывая, что у него полная сумка таких взрывчатых камешков. — Возьмешь себе немного?

— Я возьму, — ответил Реджис, выходя из-за сталагмита, бывшего гораздо ближе к выходу из туннеля, чем тот, за которым стоял Дзирт.

Дзирт сузил свои лавандовые глаза, пораженный отвагой хафлинга.

* * *

Еще один отряд гоблинов, числом побольше сотни, расположился в коридорах справа от пещеры, где происходило основное сражение; он должен был подойти с фланга, когда начнется битва. Однако, увидев, что затея с ловушкой провалилась, и последовавшую за этим атаку Бренора (начатую страшными серебряными стрелами), бесславную гибель эттинов и прибытие подкрепления Дагнабита, даже самые тупые гоблины решили, что умнее будет бежать.

— Дворф! — завопил один их бежавших впереди, и остальные эхом откликнулись. Однако крики ужаса сменились злорадством, когда они увидели, что столкнулись с очень маленьким отрядом бородатого народца, может быть разведывательным.

Ясно было, что дворфы не собирались ввязываться в драку, и гоблины погнались за ними.

Через несколько изгибов и поворотов коридора бегущие дворфы и гоблины достигли широкого, тщательно обработанного, залитого светом факелов туннеля, одного из тех, что прорубили дворфы Мифрил Халла несколько веков назад.

Дворфы Клана Боевого Топора оказались здесь впервые с тех далеких дней. Они ждали.

Большие каменные диски были нанизаны на деревянную балку, один за другим, пока вся конструкция не стала напоминать огромный крутящийся цилиндр высотой с дворфа, шириной почти во весь коридор и весом около тонны. Дополняли сооружение хорошо укрепленные клинья, покрытие из листового металла (с выбитыми в нем острыми, страшными ребрами) и две ручки с выемками, шедшие от колеса цилиндра назад, так что дворфы могли стоять за орудием и направлять его вдоль коридора.

Тряпка с изображением нападающих дворфов в полный рост маскировала «игрушку» как завершающий штрих, чтобы гоблины не поняли, в чем дело, пока не будет слишком поздно.

— Они здесь, — объявил один из дворфов-разведчиков, подбегая к основному отряду. — Через пару минут покажутся из-за угла.

— «Игрушка» готова? — спросил дворф, командовавший отрядом.

Другой кивнул в ответ, и управлявшие странной конструкцией дворфы-механики крепко взялись за шесты с зарубками. Четверо солдат вышли вперед, готовые быстро бежать перед цилиндром, а остальные построились за ним.

— Укрытия в ста футах отсюда, — напомнил командир своему авангарду. — Смотрите не пропустите отметку! Когда мы разгонимся, то вряд ли сможем остановить эту штуку!

Притворные крики ужаса бегущих дворфов донеслись из другого конца длинного коридора, а вслед за ними гиканье преследовавших их гоблинов.

Командир дворфов покачал головой. Как легко заманить гоблинов — дай только им поверить, что преимущество на их стороне, — и они тут как тут.

Передние солдаты потрусили вперед, механики не спеша двинулись вслед, а за ними, в грохоте медленно катившегося колеса, весь отряд.

Опять послышались крики, и среди них прозвучала отчетливая команда: «Начали!»

Передние солдаты заревели и пустились бежать. Огромная «игрушка» покатилась за ними, а дворфы разгоняли дьявольский цилиндр все сильнее. Перекрывая грохот, зазвучала песня дворфов:

Они наступали как лавина, грохотом сопровождая крики гоблинов. Бежавшие впереди «игрушки» солдаты помахали приближающимся товарищам, остановились рядом с укрытиями и оттуда стали осыпать преследователей оскорблениями.

Командир дворфов мрачно ухмыльнулся, зная, что «игрушка» проскочит небольшие ниши — единственные безопасные места во всем коридоре — за долю секунды до появления толпы гоблинов.

Все произошло, как и планировали дворфы.

По-прежнему думая, что столкнулись с малочисленным разведывательным патрулем, гоблины продолжали выкрикивать свой боевой клич и преследовать врагов.

Заманившие их дворфы присоединились к тем, кто бежал впереди цилиндра; все вместе они нырнули в углубления в стенах, а «игрушка» прогрохотала мимо. Изображение на тряпке впереди озадачило гоблинов, и они замедлили бег.

И тут их боевые клики сменились воплями ужаса. Ближайший гоблин смело бросился на подпрыгивавшую картинку с дворфами, сорвал обманку и открыл жуткую махину за миг до того, как она его раздавила.

Грозные дворфы назвали свою боевую игрушку «соковыжималка», и оставшаяся от гоблина лужа, появившаяся позади сокрушительного цилиндра, показала, что это название было оправданным.

— Запевай! — скомандовал командир дворфов, и они громко и дружно запели, перекрывая вопли гоблинов:

Страшная машина подскакивала и подпрыгивала, управлявшие ею дворфы спотыкались о мертвые тела гоблинов. Но если один из них падал, десяток других был готов занять его место у рычага, и цилиндр крутился беспрерывно.

Войско позади «игрушки» начало растягиваться, многие солдаты отставали, чтобы добить еще корчившихся гоблинов. Но основные силы держались позади подскакивавшей машины, поскольку дальше от коридора начали ответвляться боковые туннели. Заранее назначенные бригады солдат устремлялись в них, уничтожая всех оставшихся в живых гоблинов.

— Поворот! — крикнул командир, и искры посыпались из-под завизжавших внешних колес, покрытых стальными листами. Дворфы рассчитывали остановить катящееся чудовище.

Но оно не остановилось. За изгибом маячил тупик, и десяток гоблинов карабкались по скользкому камню, пытаясь спастись.

— Отпускайте! — скомандовал командир, дворфы подчинились и, не в силах сразу остановиться, попадали друг на друга.

С ужасающим грохотом «соковыжималка» врезалась в камень. Нетрудно было представить, что произошло с несчастными, попавшими между нею и стеной.

— Отличная работа! — подбодрил командир своих подчиненных, глядя из-за поворота назад, на длинный ряд раздавленных врагов. Дворфы все еще сражались, но теперь числом они сильно превосходили противников, поскольку больше половины гоблинов было уничтожено адской «игрушкой».

— Отличная работа! — вновь довольно повторил командир, и, учитывая ненависть дворфов к гоблинам, так оно и было.

* * *

Вернувшись в главный зал, Бренор и Дагнабит заключили друг друга во влажные победные объятия, «поделились кровью врагов», как говорили грубоватые дворфы. Несколько дворфов было убито, многие ранены, но оба командующих и надеяться не смели, что разгром будет таким сокрушительным.

— Что ты об этом думаешь, девочка моя? — спросил Бренор подошедшую к ним Кэтти-бри. Ее длинный лук покоился у нее на плече.

— Мы сделали то, что должны были сделать, — ответила она. — Гоблины оказались, как мы и предполагали, сворой предателей. Но я не стану брать свои слова назад. Мы правильно сделали, начав с попытки договориться с ними.

Дагнабит сплюнул, а более мудрый Бренор согласно кивнул.

— Темпос! — донесся до них победный крик Вульфгара, и, заметив их, варвар быстро побежал к ним, держа над головой молот.

— И я по-прежнему думаю, что все вы получаете от этого слишком большое удовольствие, — заметила Кэтти-бри Бренору. Явно не желая разговаривать с Вульфгаром, ока отошла, чтобы помочь раненым.

— Пф! — фыркнул ей вслед Бренор. — Можно подумать, что сама ты играла на своем луке сладкие песенки!

Кэтти-бри откинула с лица свои каштановые кудри и даже не оглянулась. Она не хотела, чтобы Бренор видел ее улыбку.

Отряд «соковыжималки» вошел в зал полчаса спустя, докладывая, что на правом фланге гоблинов не осталось. Несколькими минутами позже вернулись Дзирт с Реджисом и Гвенвивар, и дроу сообщил, что Коббл со своими подчиненными скоро закончит в левых коридорах и в тылу.

— Тебе сколько-нибудь перепало? — спросил дворф. — Я имею в виду, после эттинов?

Дзирт кивнул.

— Да, — ответил он. — И Гвенвивар тоже… И Реджису.

Оба они с любопытством посмотрели на хафлинга, который непринужденно стоял с окровавленной булавой в руке. Заметив обращенные на него взгляды, он убрал ее за спину, словно смутившись.

— Я и не ожидал, что ты пойдешь с нами, Пузан, — сказал ему Бренор. — Думал, что ты останешься наверху и поешь в свое удовольствие, пока все мы здесь будем сражаться.

Реджис пожал плечами:

— Я решил, что безопаснее всего будет рядом с Дзиртом.

Бренор не стал с этим спорить.

— Мы можем начать горные работы через несколько недель, — сказал он своему другу-дроу. — После того как рудные экспедиции осмотрят все и решат, где безопаснее.

К этому моменту Дзирт уже почти не слушал его. Гораздо больше его интересовало, что Кэтти-бри и Вульфгар, двигаясь вдоль рядов раненых, совершенно очевидно избегали друг друга.

— Это она из-за парня, — сказал ему Бренор, заметив его интерес.

— Он думал, что женщине не место на поле боя, — ответил Дзирт.

— Пф! — фыркнул рыжебородый дворф. — Она такой же отличный боец, как и все наши. Кроме того, с нами пришло пятьдесят дворфских женщин, и двух из них даже убили.

Дзирт взглянул на короля дворфов, и на его лице отразилось удивление. Он беспомощно тряхнул гривой белых волос и пошел прочь, к Кэтти-бри, но, пройдя несколько шагов, остановился и оглянулся.

— Пятьдесят дворфских женщин, не сомневайся, — повторил Бренор.

— Друг мой, — ответил Дзирт, покачав головой. — Я не сомневаюсь. Я просто никогда не мог отличить их от мужчин.

* * *

Отряд Коббла присоединился к остальным двумя часами позже, рапортуя, что тылы очищены от гоблинов. Разгром был действительно полным, насколько могли судить Бренор и его командующие, и ни одного врага не осталось в живых.

Никто из армии дворфов не заметил тонкие черные фигуры — темных эльфов, шпионов Джарлакса, паривших среди сталактитов над сражением и с пристальным интересом наблюдавших за передвижениями и боевыми приемами дворфов.

С угрозой со стороны гоблинов покончили, но это была наименьшая из неприятностей, ожидавших Бренора Боевого Топора.

Глава пятая МАЛОВЕР

Дайнин следил за каждым движением Вирны, выполнявшей строгий ритуал восхваления Паучьей Королевы. Они находились в маленькой часовне, которую Джарлакс предоставил в распоряжение жрицы в одном из малых Домов Мензоберранзана. Дайнин остался верен темной богине Ллос и охотно согласился вознести ей молитвы вместе с Вирной, но в глубине души он считал происходящее только пустой декорацией и думал, что его сестра нелепо насмехается над своим прежним «я».

— Не надо быть таким маловером, — сказала Вирна, даже не взглянув на Дайнина, полностью погрузившись в ритуальные действия.

Однако, услышав его неприязненный вздох, она резко повернулась, и в ее сузившихся глазах загорелось злобное красное пламя.

— Зачем все это? — смело спросил Дайнин, видя ее гнев. Даже если Ллос и не была к ней милостива, как упрямо продолжал считать Дайнин, Вирна была больше и сильнее Дайнина, к тому же вооружена некоторыми магическими приемами. Дайнин сжал зубы, но упорствовал в своем неверии, боясь, что растущая одержимость Вирны потянет окружающих по гибельному пути.

Вместо ответа Вирна извлекла из складок своего жреческого одеяния странную плеть. Ее ручка была сделана из черного адамантита, а вместо хвостов были живые извивающиеся змеи. Глаза Дайнина расширились: он понял значение этого оружия.

— Только своим высшим жрицам Ллос позволяет владеть ими, — напомнила ему Вирна, нежно лаская головы змей.

— Но мы ведь потеряли благосклонность, — хотел возразить Дайнин, хотя это был слабый аргумент при виде разыгранного Вирной представления.

Не отрывая от него глаз, Вирна злобно рассмеялась, наклонилась и поцеловала одну из змеиных голов, почти мурлыча.

— Зачем тогда преследовать Дзирта? — допытывался Дайнин. — Ты уже завоевала благосклонность Ллос. Зачем же всем рисковать ради того, чтобы изловить нашего брата-отступника?

— Но она поставила условие! — взвизгнула Вирна, сделав шаг вперед.

Дайнин предусмотрительно отступил. Он еще помнил, как в детстве в Доме До'Урден его старшая и более злобная сестра Бриза часто мучила его такой же жуткой змееголовой плеткой.

Однако Вирна тут же успокоилась и повернулась к темному, покрытому скульптурными и живыми пауками алтарю.

— Наша семья пала из-за слабости Матери Мэлис, — пояснила она. — Мэлис не выполнила самое важное из всех поручений Ллос…

— … убить Дзирта, — закончил Дайнин.

— Да, — просто сказала Вирна, бросив на него взгляд через плечо. — Убить Дзирта, жалкого предателя Дзирта. Я пообещала его сердце Ллос, пообещала исправить ошибку моей семьи — вот как можем мы, ты и я, вновь заслужить расположение нашей богини.

— И что потом? — вынужден был спросить Дайнин, оглядывая неприметную часовенку с явным презрением. — Нашего Дома больше нет. Само имя До'Урден запрещено произносить в городе. Тогда на что нам расположение Ллос? Ты, конечно, будешь великой жрицей — прекрасно, я очень рад за тебя, — но у тебя не будет Дома, который ты возглавишь.

— Но буду я! — отозвалась Вирна. — Я — оставшийся в живых благородный отпрыск погибшего Дома, как и ты, брат мой. У нас есть Право Обвинения.

Глаза Дайнина округлились. Теоретически Вирна была права — Право Обвинения распространялось на оставшихся в живых знатных детей разгромленных семейств. В соответствии с ним они могли назвать имена напавших на их Дом и призвать правосудие на головы виновной стороны. Но правосудие среди беспрестанных подспудных интриг Мензоберранзана никогда не было одинаковым для всех.

— Обвинение? — Дайнин запнулся, с трудом произнося слова внезапно пересохшим ртом. — Ты разве забыла, кто уничтожил наш Дом?

— Тем слаще будет месть, — промурлыкала его упорная сестра.

— Бэнр! — воскликнул Дайнин. — Дом Бэнр, Первый Дом Мензоберранзана! Ты не сможешь обвинить их! Ни один Дом, сам по себе или даже с союзниками, не восстанет против них, к тому же Мать Бэнр контролирует Академию. Откуда же взяться правосудию?

— А Бреган Д'эрт? — напомнила Вирна брату. — Та самая банда наемников, что помогла пасть нашему Дому и приняла нас.

Дайнин вдруг осознал парадокс, жестокую иронию общества дроу, над которыми он никогда не задумывался.

— Ты мужчина и не можешь понять все величие Ллос, — продолжала Вирна. — Она питается этим хаосом, и наше положение тем приятнее ей, чем оно парадоксальнее.

— Город не пойдет войной против Дома Бэнр, — печально произнес Дайнин.

— До этого и не дойдет! — обернулась Вирна с тем же диким пламенем в красных очах. — Мать Бэнр стара, брат мой. Ее время давно прошло. Когда Дзирт будет мертв, как того требует Паучья Королева, меня удостоят аудиенции в Доме Бэнр, и тогда я… мы предъявим Обвинение.

— И Бэнры скормят нас своим гоблинам, — сухо ответил Дайнин.

— Да собственные дочери Матери Бэнр изгонят ее, чтобы их Дом заслужил милость Паучьей Королевы, — возбужденно продолжала Вирна, не обращая внимания на неверие брата. — И тогда они поставят меня во главе…

Дайнин не мог найти слов, чтобы опровергнуть непомерные притязания сестры.

— Подумай об этом, брат мой, — продолжила Вирна. — Представь, как ты стоишь рядом со мной, а я возглавляю Первый Дом Мензоберранзана!

— Ллос тебе это пообещала?

— Через Триль, — ответила Вирна, — старшую дочь Матери Бэнр, саму Мать-Хозяйку Академии.

Дайнин напряженно обдумывал ее слова. Если Триль, гораздо более могущественная, чем Вирна, собиралась заменить свою действительно состарившуюся мать, она, естественно, сама будет претендовать на трон Дома Бэнр или, на худой конец, позволит одной из своих достопочтенных сестер занять это место. Дайнин полусидел на скамье, скрестив руки на груди и медленно покачивая головой. Было очевидно, что он не очень-то верит в слова сестры.

— В моем окружении нет места неверующим, — жестко сказала Вирна.

— В твоем окружении? — переспросил Дайнин.

— Бреган Д'эрт — всего лишь орудие, необходимое мне, чтобы угодить богине, — не колеблясь объяснила Вирна.

— Ты сумасшедшая, — вымолвил Дайнин, прежде чем подумал, что благоразумнее было бы промолчать. Но, к его облегчению, Вирна не сделала к нему ни шага.

— Ты пожалеешь о своих кощунственных речах, когда предатель Дзирт будет отдан Ллос! — пригрозила Вирна.

— Ты никогда и близко не подойдешь к нашему брату! — резко ответил Дайнин. Он слишком хорошо помнил свое последнее столкновение с Дзиртом. — А я не пойду с тобой к поверхности — сражаться против этого демона. Он могуч, Вирна, он сильнее, чем ты можешь себе представить.

— Молчи! — Слова Вирны были усилены волшебными чарами, и Дайнин обнаружил, что его протест застрял у него в горле.

— Сильнее? — усмехнулась Вирна. — Что ты знаешь о силе, слабый мужчина? — На ее лице заиграла коварная улыбка, от которой Дайнину стало не по себе. — Пойдем со мной, неверующий, — велела Вирна. Она направилась к выходу, но Дайнин не двинулся с места. — Идем! — приказала Вирна, и ноги Дайнина сами понесли его прочь из часовни, прочь из Мензоберранзана, послушно повторяя каждый шаг его безумной сестры.

* * *

Как только До'Урдены скрылись из виду, Джарлакс завесил свое магическое гадательное зеркало, удалив образ маленькой часовни. Он надеялся вскоре переговорить с Дайнином, предостеречь друга от возможных последствий его упрямства. Дайнин действительно нравился Джарлаксу, и он знал, что воину грозит беда.

— Хорошо ты ее завлекла, — заметил Джарлакс стоявшей около него жрице, хитро подмигнув ей левым, не закрытым сегодня повязкой глазом.

Женщина, ростом пониже Джарлакса, но державшаяся с необыкновенным достоинством, что-то прошипела с явным презрением.

— Моя дорогая Триль, — проворковал Джарлакс.

— Попридержи язык, — предостерегающе откликнулась Триль Бэнр, — или я его вырву и суну тебе в руку, чтобы ты научился его держать.

Джарлакс пожал плечами и благоразумно перевел разговор на текущие дела.

— Вирна поверила твоим словам, — заметил он.

— Вирне не на что надеяться, — ответила Триль Бэнр.

— Она бы пустилась на поиски Дзирта даже за обещание принять ее в семью, — рассудил наемник. — Но завлечь ее идеей, что она сменит Мать Бэнр…

— Чем больше награда, тем больше рвение, — спокойно ответила Триль. — Моей матери нужно, чтобы Дзирт До'Урден был отдан Ллос. Пусть эта дура До'Урден обольщается своими фантазиями.

— Согласен, — кивнув, отозвался Джарлакс. — Дом Бэнр уже подготовил сопровождение?

— Двадцать пять воинов будут незаметно следовать за Бреган Д'эрт, — ответила Триль. — Они всего лишь мужчины, — насмешливо добавила она, затем спросила: — Ты сам будешь сопровождать Вирну? Чтобы координировать обе группы?

Джарлакс соединил свои узкие ладони вместе:

— Я — часть всего этого.

— К сожалению! — огрызнулась дочь Бэнр. Она произнесла какое-то слово и исчезла.

— Твоя мать любит меня, дорогая Триль, — задумчиво сказал Джарлакс в пустоту, словно женщина все еще стояла перед ним. — Уж этого-то я не упущу.

По расчетам наемника, охота на Дзирта была во всех отношениях хорошей затеей. Он, наверное, потеряет нескольких солдат, но их можно заменить. Если Дзирта принесут в жертву, Ллос будет довольна, Мать Бэнр тоже будет довольна, а уж он найдет способ вознаградить себя за старания. В конце концов, Дзирт До'Урден, отступник и предатель, был лакомым куском.

Джарлакс захихикал, смакуя все выгоды сложившегося положения. Если Дзирту удастся как-то ускользнуть от них и Вирна потерпит поражение, то его это не касается: он и сам сможет продолжить дело.

Но была еще одна возможность, которую Джарлакс, прекрасно знакомый с образом действий дроу, тоже учитывал. Если, что мало вероятно, все пройдет, как задумано, то он опять окажется в весьма выгодном положении просто благодаря расположению к нему Вирны. Триль пообещала ей невероятную награду, потому что так велела ей и ее матери Ллос. А что будет, если Вирна выполнит свою часть соглашения? — с интересом подумал Джарлакс. Какую шутку Ллос приготовила для Дома Бэнр?

Конечно, со стороны Вирны было безумием верить пустым обещаниям Триль, но Джарлакс хорошо знал, что многие наделенные властью дроу Мензоберранзана, включая саму Мать Бэнр, в свое время казались не менее безумными.

* * *

Чуть позднее в этот же день Вирна проникла через заколдованную дверь в личные покои Джарлакса. Ее лицо было искажено тревогой.

Джарлакс услышал какой-то шум и суматоху в наружном коридоре, но Вирна только загадочно улыбнулась. Наемник откинулся назад в кресле, постукивая по столу пальцами и пытаясь угадать, какой сюрприз приготовила ему Вирна До'Урден на этот раз.

— Нам понадобится еще один солдат, — сказала жрица.

— Это можно устроить, — ответил Джарлакс, начиная вникать. — Только зачем? Разве Дайнин не пойдет с нами?

Глаза Вирны вспыхнули.

— Пойдет, — сказала она. — Но его роль в охоте изменилась.

Джарлакс продолжал барабанить пальцами по столу.

— Дайнин не верил в предначертания Ллос, — пояснила Вирна, непринужденно усаживаясь на край стола. — Он не хотел следовать за мной. И Паучья Королева потребовала…

Джарлакс сидел неподвижно, только согнул руку с кинжалами, пока продолжалась тирада Вирны. Жрица металась по маленькой комнате, вознося молитвы Ллос, насылая проклятия на тех, кто не падает пред богиней ниц, и проклиная своих братьев, Дзирта и Дайнина.

Затем она неожиданно успокоилась и злобно ухмыльнулась.

— Ллос требует верности, — угрожающе произнесла она.

— Само собой, — ответил невозмутимый наемник.

— А исполнение правосудия — дело жрицы.

— Конечно.

Глаза Вирны загорелись — и Джарлакс весь напрягся, опасаясь, что неуравновешенная женщина сейчас бросится к нему. Но вместо этого она прошла к двери и громко позвала брата.

Джарлакс увидел за ней неясный силуэт, потом волшебная завеса подалась и натянулась, пропуская…

Первой в комнату пролезла огромная паучья нога, потом еще одна, затем третья. Следом появился жуткий мутант: до пояса у него было распухшее тело Дайнина, а ниже — ноги огромного черного паука. Его когда-то ясное лицо теперь опухло и ничего не выражало, глаза были пусты.

Наемник изо всех сил старался дышать ровно. Он снял свою огромную шляпу и провел рукой по голому, разом вспотевшему черепу.

Мутант наконец вошел и послушно стал позади Вирны, которая с улыбкой наблюдала, как неуютно стало Джарлаксу.

— Ллос не потерпит раскола в наших рядах, — сурово сказала жрица.

Если Джарлакс и сомневался ранее в том, что Вирна действует по приказу Ллос, то теперь никаких сомнений не осталось.

Вирна применила к непокорному Дайнину самое жестокое из возможных в мире дроу наказаний, которое могла осуществить только великая жрица, пользующаяся высочайшим покровительством Ллос. Она заменила сильное тело Дайнина уродливыми паучьими формами и превратила его в злобную тупую тварь, которой она могла управлять как хотела.

Дайнин стал драуком.

Часть вторая ВСЕ МЕНЯЕТСЯ

В языке дроу нет слова «любовь». Самым близким к нему будет «ссинссриг», но оно скорее обозначает похоть или эгоистичную жадность. Конечно, представление о любви заложено в сердцах некоторых дроу, но истинной любви, самоотверженному желанию, иногда требующему самопожертвования, нет места в мире жестокого и опасного соперничества.

Единственные жертвы, известные дроу, — это приношения Ллос, и, уж конечно, они не имеют ничего общего с самоотречением, поскольку даритель молится о том, чтобы получить в ответ что-то большее.

И все же представление о любви не было для меня чем-то совершенно новым, когда я покинул Подземье. Я любил Закнафейна. Я любил Белвара и Клакера. Именно способность и непреодолимая потребность любить погнали меня прочь из Мензоберранзана.

Есть ли во всем мире более неуловимое, более зыбкое понятие? Кажется, люди всех рас просто не понимают, что такое любовь, они отягощают ее прекрасную, сияющую простоту своими предрассудками и непомерными ожиданиями. Какая ирония в том, что именно я, пришедший из не знающего любви темного Мензоберранзана, лучше понимаю ее суть, чем те, кто имеет возможность любить всю свою жизнь.

Но кое-что отступник-дроу не принимает на веру.

Мои частые походы в Серебристую Луну вызвали добродушные подтрунивания со стороны друзей. «Бьюсь об заклад, этот эльф готовится к еще одной свадьбе!» — часто с понимающим видом говорил Бренор, имея в виду меня и Аластриэль, Госпожу Серебристой Луны. Я терплю эти дружеские насмешки, не желая разрушать надежды моих дорогих друзей.

Конечно, мне нравится Аластриэль, и я благодарен ей за доброту, которую она проявила ко мне. Я рад, что она, правительница в нашем часто таком безжалостном мире, отважилась позволить темному эльфу свободно ходить по чудесным улицам ее города. То, что Аластриэль приняла меня как друга, позволило мне выражать свои истинные желания, а не действовать сообразно ожидаемым ограничениям.

Но люблю ли я ее?

Не больше, чем она меня.

Иногда мне нравится сознание того, что я мог бы полюбить Аластриэль, а она — меня и что цвет моей кожи и бремя моего прошлого не могли бы бросить тень на благородную Госпожу Серебристой Луны.

И все же сейчас я знаю, что любовь стала важнейшей частью моего существования, что узы дружбы, связывающие меня с Бренором, Вульфгаром и Реджисом, — необходимая составляющая счастья, которое я когда-либо испытаю на земле.

Но моя привязанность к Кэтти-бри еще глубже.

Искренняя любовь бескорыстна, как я уже сказал, а мое бескорыстие подверглось этой весной суровому испытанию.

Я боюсь за будущее, за Кэтти-бри и Вульфгара и опасаюсь тех преград, которые им придется преодолеть. Я не сомневаюсь в том, что Вульфгар любит свою невесту, но его любовь отягощена чувством собственника, граничащим с неуважением.

Он должен понять душу Кэтти-бри, должен ясно представлять себе, почему вспыхивает огонь в ее изумительных голубых глазах. Именно это воодушевление он и любит в ней и все же, несомненно, будет душить его своими представлениями о месте жены и власти мужа.

Мой друг-варвар победил в себе многое с тех дней, когда его племя кочевало в тундре. Но он должен сделать еще больше, чтобы удержать сердце пламенной дочери Бренора, чтобы не погасить любовь Кэтти-бри.

Есть ли в мире что-нибудь более неуловимое, более изменчивое?

Дзирт До'Урден

Глава шестая ПРЯМЫМ ПУТЕМ ВО ТЬМУ

— Я не приму гостей из Несма! — рявкнул Бренор на посланца из Сеттлстоуна.

— Но, король дворфов… — Огромный рыжеволосый детина растерянно переминался с ноги на ногу.

— Нет! — Голос Бренора был непреклонен.

— Лучники из Несма сыграли не последнюю роль в завоевании Мифрил Халла, — быстро напомнил ему Дзирт, стоявший рядом с Бренором в зале аудиенций.

Бренор плюхнулся на свой каменный трон.

— Ты уже забыл, какой прием оказали тебе эти собаки из Несма, когда мы впервые попали на их земли? — спросил он дроу.

Дзирт покачал головой, улыбнувшись своим воспоминаниям.

— Никогда не забуду. — Но по его тону и выражению лица было ясно, что хотя он еще и не забыл, но уже простил.

При виде такого спокойствия своего темнокожего друга гнев дворфа быстро испарился.

— Так ты считаешь, следует разрешить им прийти на свадьбу?

— Раз ты король… — ответил Дзирт и развел руками, как будто из этих простых слов все было понятно. Однако по лицу Бренора было ясно, что он ничего не понял, и не менее упорный эльф быстро развил свою мысль дальше: — Ты обязан быть дипломатом ради своего народа. Несм ведь и важный торговый партнер, и ценный союзник. Простим солдатам города, которому так часто угрожают, их действия при виде темного эльфа.

— Пф, ты чересчур мягкосердечен, эльф, — проворчал Бренор. — И меня за собой тащишь. — Он посмотрел на огромного варвара, очень похожего на Вульфгара, и кивнул. — Ладно, шлите приглашение в Несм, но я должен знать, сколько их будет.

Варвар бросил благодарный взгляд на Дзирта, поклонился и вышел, а Бренор все продолжал ворчать.

— Столько нужно сделать, эльф! — жаловался он.

— Но ты же хочешь, чтобы свадьба дочери была самой пышной из всех, какие когда-либо видели, — заметил Дзирт.

— Хочу, — согласился Бренор. — Она этого заслуживает, моя девочка. Все эти годы я пытался дать ей все, что мог, но… — Бренор развел руками, как бы предлагая посмотреть на свое короткое могучее тело и вспомнить о том, что они не одной крови с Кэтти-бри.

Дзирт положил руку на его крепкое плечо.

— Ни один человек не смог бы дать ей большего, — заверил он Бренора.

Дворф шмыгнул носом. Дзирт подавил смешок.

— Но дел чертова куча! — заорал Бренор, тут же забыв о приступе сентиментальности. — У королевской дочери должна быть достойная свадьба, говорю я, но никто ни в чем не помогает мне!

Дзирт знал причину его бурного недовольства. Дворф надеялся, что Реджис, бывший главой целого цеха и отменно разбиравшийся в этикете, поможет ему организовать все как следует. Вскоре после прибытия Реджиса Бренор заверил Дзирта, что больше не о чем беспокоиться, что «Пузан сделает все, что нужно».

Но Реджис, взвалив на себя множество обязательств, ни одно из них не выполнил так, как хотел Бренор. Дзирт не знал, случилось ли это из-за неумения хафлинга или виноваты были завышенные требования Бренора.

Примчавшийся дворф вручил Бренору двадцать свитков с вариантами расстановки столов в большом обеденном зале. Следом за ним явился второй, неся кипу вариантов меню для пира.

Бренор только вздохнул и беспомощно посмотрел на Дзирта.

— Ты справишься, — утешил его дроу. — А Кэтти-бри все равно будет считать, что это самый лучший праздник из всех. — Дзирт собирался было продолжить, но сам себя остановил, и озабоченность на его лице не укрылась от глаз Бренора.

— Беспокоишься за девочку, — заметил наблюдательный дворф.

— Скорее за Вульфгара, — произнес Дзирт.

— Трое каменщиков заделывают стены в его комнате, — хихикнул Бренор. — Кто-то здорово разозлил мальчика.

Дзирт только кивнул. Он никому не рассказывал, что Вульфгар целился в него, пытаясь убить своего наставника.

— Мальчик просто нервничает, — сказал Бренор.

И дроу снова кивнул, хотя и не мог с этим согласиться. Вульфгар действительно нервничал, но это не извиняло его поведения. Однако других объяснений у Дзирта не было, а после драки в комнате варвар вновь стал дружелюбным и похожим на прежнего Вульфгара.

— Он остепенится, когда вся эта кутерьма закончится, — продолжал Бренор, но Дзирту показалось, что дворф убеждал больше себя, чем его. Дзирт хорошо понимал короля, поскольку девочка-сирота хоть и не была дочерью Бренора по крови, но занимала в каменном сердце дворфа единственный теплый уголок, была уязвимым местом в его броне.

Наверняка мудрый дворф отметил сумасбродное поведение Вульфгара и его попытки утвердить свое первенство. Но хотя его поступки и беспокоили Бренора, Дзирт был уверен, что дворф не станет вмешиваться, — если только Кэтти-бри не обратится к нему за помощью.

А еще Дзирт знал, что Кэтти-бри, такая же гордая и упрямая, как и ее отец, никогда за ней не обратится — ни к Бренору, ни к Дзирту.

— Ты где прятался, маленький мошенник? — заорал Бренор, оторвав Дзирта от его размышлений. Дроу обернулся и увидел входящего в зал Реджиса, вид у хафлинга был очень взволнованный.

— Впервые за сегодняшний день поел! — закричал Реджис в ответ, сделав кислую мину и положив руку на объемистый животик.

— Нет времени на жратву! — бросил Бренор. — Нужно сделать…

— … сотню дел, — закончил за него Реджис, подражая сильному акценту Бренора, и поднял пухлую руку, отчаянно моля не наседать на него так.

Бренор топнул тяжелым сапогом и кинулся к кипе предложенных меню.

— Если тебя так волнует еда… — начал он, собрав свитки в охапку и осыпая ими Реджиса с головы до ног. — Там будет до черта эльфов и людей, — продолжал он, пока Реджис раскладывал свитки. — Дай же им то, что обрадует их нежные желудки!

Реджис бросил умоляющий взор на Дзирта, но тот только пожал плечами. Хафлинг собрал свитки и поспешил прочь.

— Я-то думал, что он больше понимает во всяких свадебных делах, — заметил Бренор достаточно громко, чтобы удаляющийся хафлинг слышал.

— И меньше — в битвах с гоблинами, — ответил Дзирт, припомнив достойные удивления действия хафлинга в бою.

Бренор погладил свою рыжую бороду и посмотрел вслед Реджису.

— Наверное, много времени провел, разъезжая с такими, как мы, — изрек дворф.

— Слишком много, — еле слышно добавил Дзирт. Он знал, что и Бренор тоже удивляется неожиданным изменениям в характере их друга.

* * *

Чуть позже Дзирт по поручению короля пошел искать Коббла и обнаружил, что Бренор — далеко не единственный, кого лихорадочные приготовления к скорой свадьбе вывели из себя.

— Даже за весь мифрил в королевстве! — услышал он возмущенный возглас Кэтти-бри.

— Будь же благоразумна, — уговаривал ее Коббл. — Твой отец просит не так уж много.

Дзирт вошел в часовню и увидел, что Кэтти-бри стоит на высоком помосте, уперев руки в бока, а Коббл внизу держит перед ней расшитый драгоценными камнями фартук.

Кэтти-бри взглянула на Дзирта и коротко кивнула ему в знак приветствия.

— Они хотят, чтобы я надела кузнечный фартук! — возмущалась она. — Чертов кузнечный фартук в день моей свадьбы!

Дзирт благоразумно решил, что сейчас не время улыбаться. Он с достоинством подошел к Кобблу и взял у него фартук.

— Это же традиция Клана Боевого Топора, — сердился Коббл.

— Любой дворф был бы горд носить такое одеяние, — согласился Дзирт. — Но нужно ли тебе напоминать, что Кэтти-бри не дворф?

— Символ подчинения — вот что это такое! — бушевала девушка. — Это дворфские женщины должны работать в кузнице целыми днями. А я даже молота никогда в жизни не держала и…

Дзирт протянул руку, чтобы успокоить Кэтти-бри, и умоляюще посмотрел на нее.

— Она дочь Бренора, — стоял на своем Коббл, — и должна выполнять желания отца.

— Правда, — вновь согласился Дзирт, как прирожденный дипломат, — но не забудь, что она выходит замуж не за дворфа. Кэтти-бри и дня в кузнице не провела…

— Это же только символ, — возразил Коббл.

— … и Вульфгар держал молот в руках только в годы службы у Бренора, когда у него не было выбора, — закончил свою мысль Дзирт.

Коббл посмотрел на Кэтти-бри, потом на фартук и вздохнул.

— Мы что-нибудь придумаем, — решил он.

Дзирт подмигнул Кэтти-бри и с удивлением обнаружил, что все его старания не улучшили настроения девушки.

— Меня послал Бренор, — сказал эльф Кобблу. — Он хотел проверить святую воду, приготовленную для церемонии.

— Попробовать, — поправил его Коббл и стал метаться по всей часовне, заглядывая то туда, то сюда. — Да-да, мед, — говорил он, суетясь. — Бренор хочет назначить на этот день пробу меда. — Он поднял глаза на Дзирта. — Но вряд ли нежные желудки гостей из Серебристой Луны перенесут эту штуку.

Коббл носился по большой часовне, сгребая фляги и снимая ведра с полок, выстроившихся вдоль стен. Дзирт одними губами произнес: «Святая вода?» — на что Кэтти-бри недоуменно пожала плечами.

Жрецы многих религий добавляли в святую воду разные экзотические масла; зная же Бренора в течение стольких лет, Дзирт не удивился бы, узнав, что дворфы используют для этих целей хмель.

— Бренор велел тебе привезти много, — сказал Дзирт Кобблу, но вряд ли это замечание было необходимо, поскольку возбужденный священнослужитель уже заставил емкостями целую тележку.

— На сегодня мы закончили, — объявил Коббл Кэтти-бри. Дворф шустро потрусил к двери со своим тарахтящим драгоценным грузом. — Но не надейся, что последнее слово осталось за тобой!

Кэтти-бри возмущенно фыркнула, но Коббл уже не слышал ее из-за грохота тележки.

Дзирт и Кэтти-бри некоторое время молча сидели рядом на небольшом помосте.

— Разве этот фартук так уж плох? — в конце концов решился спросить Дзирт.

— Дело не в одежде, мне не нравится то, что она обозначает, — покачала головой Кэтти-бри. — Свадьбачерез две недели. Боюсь, сражение с гоблинами было моим последним приключением, последней битвой, не считая тех, которые я вынуждена буду вести со своим собственным мужем.

Это прямое признание глубоко потрясло Дзирта.

— Гоблины всего мира были бы рады услышать это, — пошутил он, чтобы хоть немного развеять ее мрачное настроение.

Кэтти-бри слабо улыбнулась, но в глазах ее застыла глубокая печаль.

— Ты сражалась как никто, — добавил Дзирт.

— Неужели ты думал, что будет иначе? — бросила Кэтти-бри с вызовом.

— А ты всегда такая сердитая? — парировал Дзирт, и этот упрек тут же успокоил Кэтти-бри.

— Наверное, только когда мне страшно, — тихо ответила она.

Дзирт, понимая и уважая ее чувства, кивнул.

— Я должен возвращаться к Бренору, — сказал он, вставая с помоста.

Но Кэтти-бри взглянула на него с такой мольбой, что он не смог уйти. Она тут же отвернулась, смотря прямо перед собой, и ее отчаяние тронуло его еще глубже.

— Конечно, не мне указывать тебе, что и как чувствовать, — просто сказал он. Девушка не оглянулась. — Моя ноша, как твоего друга, сейчас равна той, что несла ты в южном городе Калимпорте, когда я сбился с пути. Теперь я говорю тебе: дорога, лежащая перед тобой, скоро разойдется в нескольких направлениях, но тебе выбирать путь. Ради всех нас, и в первую очередь ради тебя самой, я молюсь, чтобы ты выбирала тщательно.

Он низко поклонился, отвел локон со щеки Кэтти-бри и нежно поцеловал ее.

Выходя из часовни, он не оглянулся.

* * *

Когда дроу вернулся в зал аудиенций, половина тележки была уже пуста. Бренор, Вульфгар, Реджис, Коббл, Дагнабит и еще несколько дворфов шумно спорили о том, «святая вода» из какого сосуда обладает самым лучшим и мягким вкусом. Спор требовал новых проб, которые, в свою очередь, порождали новые споры.

— Эта! — зарычал Бренор, вытирая густую пену с рыжей бороды.

— Эта хороша только для гоблинов! — заорал Вульфгар пьяным голосом. Но смех его резко оборвался, когда Бренор нахлобучил ему на голову пустое ведро и звучно хлопнул по нему рукой.

— Ну, может, я и не прав, — раздался из-под ведра голос упавшего на пол Вульфгара.

— Скажи, что ты думаешь, дроу! — прокричал Бренор, заметив Дзирта и протягивая ему две липкие мокрые фляги.

Дзирт замахал руками.

— Я предпочту любому меду воду горных источников, — пояснил он.

Бренор бросил ему фляги, но дроу просто отступил в сторону, и темно-золотистая жидкость стала медленно растекаться по каменному полу. Раздались громкие крики протеста из-за бесполезной траты хорошего меда, и Дзирта поразило, что первый раз в жизни он видел, как кто-то попрекнул Бренора, а тот ничего на это не ответил.

— Мой король, — прервал споры голос у двери. Довольно упитанный дворф, в полном боевом вооружении, вошел в зал, и его строгое лицо разом оборвало веселье.

— Семеро наших не вернулись из новых пещер, — доложил он.

— Задерживаются, и все, — ответил Бренор.

— Но они пропустили ужин…

— Что-то случилось, — хором сказали Коббл и Дагнабит, сразу же помрачнев.

— Пф! — фыркнул Бренор, не совсем уверенно махнув пухлой рукой. — В тех туннелях гоблинов больше не осталось. Да они там просто ищут мифрил. Нашли жилу, наверное, говорю вам. Ради такого любой дворф пропустил бы ужин.

Дзирт увидел, что Коббл, Дагнабит и даже Реджис согласно закивали при этих словах. Однако дроу, хорошо знакомого с многочисленными опасностями туннелей Подземья (а самые глубокие из туннелей Мифрил Халла ничем им не уступали), было не так просто убедить.

— А ты что думаешь? — спросил Бренор, видя его сосредоточенное лицо.

Дзирт помолчал.

— Я думаю, что ты прав… — медленно произнес он наконец. — Возможно…

— Возможно? — сердито хмыкнул Бренор. — Да тебя никогда не убедишь. Тогда иди. Этого ты хочешь? Бери свою кошку и ступай, ищи моих заработавшихся дворфов.

Судя по хитрой улыбке Дзирта, именно так он и собирался поступить.

— Я Вульфгар, сын Беарнегара! Я пойду! — громко заявил Вульфгар, но с ведром на голове он выглядел слишком уж неподобающе. Бренор снова хлопнул по ведру рукой, прервав его разглагольствования.

— Вот что, эльф, возьми с собой… — начал Бренор. С коварной улыбкой он обвел взглядом стоявших вокруг него и остановился на Реджисе. — … Пузана. Здесь от него все равно толку мало.

Большие круглые глаза Реджиса округлились еще больше. Он запустил толстые мягкие пальцы во вьющиеся темные волосы, потом нервно подергал свою единственную серьгу.

— Меня? — испуганно спросил он. — Туда?

— Но ты же уже один раз был там, — рассудил Бренор, обращаясь скорее к дворфам, а не к Реджису. — И прикончил нескольких гоблинов, если память мне не изменяет.

— Но у меня слишком много…

— Давай пошевеливайся, Пузан! — рявкнул Бренор, наклонившись вперед и едва не свалившись с трона. — Хотя бы раз с тех пор, как ты прибежал спрятаться у меня, — и имей в виду, я знаю, что ты прячешься! — делай, что я тебе говорю, без всякой болтовни и возражений!

Суровость Бренора удивила всех присутствующих, и даже Реджиса, потому что он не произнес больше ни слова, поднялся и послушно подошел к Дзирту.

— Мы успеем зайти ко мне в комнату? — тихо спросил его хафлинг. — Надо хотя бы захватить мою булаву и походную сумку.

Дзирт обнял своего маленького приятеля за плечи и повернул к себе.

— Не бойся, — еле слышно произнес он и сунул ему в руку ониксовую фигурку Гвенвивар.

Теперь Реджис был в хорошей компании.

Глава седьмая ВО ТЬМЕ И В ТИШИНЕ

Даже идя по освещенным лампами, расчищенным и размеченным коридорам, Дзирт и Реджис потратили добрых три часа, чтобы пройти через огромный комплекс Мифрил Халла к тому участку, где недавно открыли новые туннели. Они пересекли поразительный многоярусный Нижний Город, который уступами поднимался по двум склонам огромной пещеры наподобие гигантской лестницы. Окна жилищ выходили на центральную рабочую зону на дне пещеры, где кипела работа. Это было средоточие всего мира дворфов, здесь жила и работала большая часть подданных Бренора. Огромные топки выли с утра до ночи каждый день, а стук молотов сливался в одну нескончаемую песню. Несмотря на то что рудники были открыты всего пару месяцев назад, горы готовых изделий — все, от великолепно сработанного оружия до прекрасных кубков, — уже лежали в наполненных доверху тележках вдоль стен, приготовленные к новому торговому сезону.

Дзирт и Реджис покинули восточный конец верхнего яруса, пересекли пещеру по высокому мосту, спустились по длинной лестнице и вышли из нижнего уровня города, направляясь к самым глубоким рудникам Мифрил Халла. На стенах чадили лампы, их стало меньше, и расположены они были теперь реже. То там, то тут друзья натыкались на бригады дворфов, выбиравших драгоценный серебристый мифрил из стен туннеля.

Наконец эльф и хафлинг вышли во внешние туннели, где уже не было ни ламп, ни дворфов. Дзирт сбросил заплечную сумку, намереваясь зажечь факел, но, увидев красное свечение глаз хафлинга, понял, что тот пользуется инфразрением.

— Лучше бы зажечь факел, — поспешно заметил Реджис, когда дроу стал надевать свою сумку, но не зажег огонь.

— Надо беречь их, — ответил Дзирт. — Кто знает, сколько нам придется бродить в темноте.

Реджис пожал плечами; улыбнувшись про себя, Дзирт заметил, что хафлинг уже держал наготове свою маленькую, но все же опасную булаву, хотя они еще не вышли за пределы поселения.

Друзья немного отдохнули и снова тронулись в путь. Пройдя еще две-три мили, Реджис начал жаловаться на стертые ноги и замолчал, только когда услышал где-то впереди говор дворфов.

Еще несколько поворотов туннеля, и они подошли к узкой лестнице, ведущей к последней комнате стражи. Там было четверо дворфов, они играли в кости (ругаясь при каждом броске) и почти не обращали внимания на громадную дверь с железными засовами, которая преграждала дорогу в новые области.

— Приятного дежурства! — поприветствовал их Дзирт.

— Там несколько наших, — ответил коренастый темнобородый дворф, прерывая игру. — Король Бренор отправил вас на поиски?

— Повезло нам, — вставил Реджис.

Дзирт кивнул.

— Мы должны напомнить ушедшим дворфам, что мифрил надо добывать в положенное время, — стараясь вести беседу непринужденно и не тревожить стражу, объяснил Дзирт.

Два дворфа взяли оружие, а два других подошли, к двери и сняли с нее тяжелый железный засов.

— Что ж, когда захотите вернуться, постучите в дверь три, а потом два раза, — сказал темнобородый. — На другой стук мы не откроем!

— Три, потом два, — повторил Дзирт.

Засов был убран, и дверь с громким скрипом распахнулась. За ней, в кромешной тьме пустого туннеля, ничего нельзя было различить.

— Спокойно, мой маленький друг, — сказал Дзирт, увидев внезапный блеск в глазах Реджиса. Они спускались сюда всего пару недель назад, когда сражались с гоблинами, и, хотя и знали, что угроза устранена, безмолвный туннель отнюдь не казался гостеприимным.

— Давайте побыстрее, — сказал им темнобородый, явно не желая долго держать дверь открытой.

Дзирт зажег факел и шагнул во мрак, следом за ним Реджис. Дворфы тут же заперли дверь, и товарищи услышали за спиной клацанье железного засова.

Дзирт протянул Реджису факел и вытащил свои сабли, Сверкающий Клинок сиял мягким голубым светом.

— Надо поскорее закончить, — рассудил дроу. — Вызови Гвенвивар, и пусть она ведет нас.

Реджис отложил свою булаву и факел и стал на ощупь искать ониксовую фигурку. Поставив ее на землю перед собой, он неуверенно посмотрел на Дзирта, который уже на несколько шагов углубился в туннель.

— Ты сам можешь позвать ее, — сказал Дзирт Реджису, оглянувшись, несколько удивленный его замешательством, тем более странным, что хафлинг и пантера отлично ладили. Гвенвивар была волшебным существом, обитателем Астрального уровня, и подчинялась тому, кто владел статуэткой. Бренор всегда немного терялся при виде огромной кошки (дворфы не очень-то жалуют волшебство, исключая разве только магическое оружие), но Реджис и Гвенвивар были хорошими друзьями. Гвенвивар однажды даже спасла хафлингу жизнь, вытащив его из-под падающей башни и унеся на Астральный уровень.

Но сейчас Реджис стоял над статуэткой с факелом и булавой в руках, как будто не зная, что делать.

Дзирт вернулся к своему приятелю.

— В чем дело? — спросил он.

— Я… я просто подумал, что лучше бы ты позвал Гвенвивар, — ответил хафлинг. — Это все-таки твоя пантера, и твой голос она знает лучше всех.

— Гвенвивар пришла бы и на твой зов, — успокоил его Дзирт, похлопав по плечу. Но, не желая больше медлить, тихонько произнес имя пантеры.

Спустя несколько секунд над фигуркой заклубился сероватый туман, казавшийся более темным в тусклом свете, и постепенно в нем вырисовались очертания пантеры. Туман медленно сгущался и наконец превратился в большую мускулистую кошку. Пантера тотчас же прижала уши — Реджис предусмотрительно отступил на шаг, — а Дзирт ласково потрепал ее по шее.

— Пропало несколько дворфов, — объяснил Дзирт пантере, и хафлинг знал, что она понимает каждое слово. — Возьми след, друг мой. Веди нас к ним.

Некоторое время пантера прислушивалась к тому, что происходило вокруг нее, потом внимательно посмотрела на Реджиса и глухо зарычала.

— Вперед! — скомандовал Дзирт, ее крепкие мышцы напряглись, и Гвенвивар легко и беззвучно понеслась вперед, в темноту, не нуждаясь в свете факела.

Дзирт и Реджис бесшумно последовали за ней. Дроу был спокоен, зная, что пантера не уйдет от них слишком далеко, а Реджис беспокойно оглядывался на каждом шагу. Вскоре они миновали перекресток, где лежала куча костей гигантского эттина, убитого когда-то Бренором. Гвенвивар присоединилась к ним только тогда, когда они вошли в низкую пещеру, где недавно произошла битва с гоблинами.

Мало что свидетельствовало о недавнем сражении, кроме засохших пятен крови и заметно уменьшившейся груды трупов посредине. Она кишела десятифутовыми, похожими на червей гадами, которые, шевеля усиками, пожирали распухшие тела.

— Не отходи от меня, — предупредил Дзирт Реджиса. — Это падальщики, стервятники Подземья. Когда еды так много, они наверняка нас не тронут, но они опасны. Если они ужалят тебя, то могут парализовать конечности.

— Как ты думаешь, они не могли подойти слишком близко? — спросил Реджис, стараясь разглядеть в тусклом свете, нет ли в куче тел останков дворфов.

Дзирт покачал головой.

— Дворфы хорошо знают падальщиков, — сказал он. — И даже рады им, потому что с их помощью избавляются от зловонных трупов гоблинов. Едва ли падальщики могли причинить вред семерым опытным дворфам.

Дзирт собирался спрыгнуть с края платформы, но Реджис схватил его сзади за одежду.

— Там лежит мертвый эттин, — заметил хафлинг. — Много мяса.

Дзирт удивленно вскинул голову и посмотрел на быстро соображающего хафлинга. Он подумал, что, возможно, Бренор поступил мудро, послав этого коротышку вместе с ним. Они обошли выступ платформы и спустились дальше. Как и следовало ожидать, несколько падальщиков обрабатывали огромное тело эттина; пойди Дзирт этой дорогой, он оказался бы в опасной близости от них.

Через несколько секунд они снова были в пустом туннеле. Гвенвивар вела их, бесшумно двигаясь во тьме.

Факел скоро начал коптить. Дзирт хотел было достать новый, но Реджис замотал головой, напоминая, что их нужно беречь.

Они шли дальше, во тьме, в тишине, и только мягкое свечение Сверкающего Клинка освещало им дорогу. Дроу показалось, что он вернулся в прошлое, когда путешествовал по Подземью со своим хищным товарищем, и его чувства обострились, зная, что в любую минуту за поворотом их может ждать опасность.

* * *

— Диск теплый? — спросил Джарлакс, видя довольное выражение на лице Вирны, потиравшей тонкими пальцами металлическую поверхность. Она сидела верхом на драуке, и опухшее лицо Дайнина было отсутствующим и неподвижным.

— Мой брат близко, — прошипела она, закрыв глаза.

Наемник прижался к стене, вглядываясь в темноту длинного туннеля, покрытого раздавленными трупами гоблинов. Вокруг него тихо двигались темные фигуры — его молчаливая шайка убийц.

— Но точно ли Дзирт здесь? — отважился спросить наемник, боясь вызвать внезапную злость Вирны, поскольку все время имел перед глазами отчетливое напоминание о ее гневе.

— Он здесь, — спокойно ответила Вирна.

— А ты уверена, что наш друг не убьет его прежде, чем мы найдем его? — снова спросил наемник.

— Ему можно доверять, — все так же невозмутимо ответила Вирна, и ее тон успокоил главаря наемников. — Так сказала мне Ллос.

Тогда нечего и обсуждать, сказал себе Джарлакс, хотя он не стал бы доверять никому из людей, а тем более этому негодяю, которого привела к нему Вирна. Он снова всмотрелся в длинный коридор, где осторожно передвигались темные тени его наемников.

Вот уж в кого Джарлакс верил, так это в своих солдат, дроу до кончиков пальцев, самый лучший отряд в мире темных эльфов. И если Дзирт До'Урден действительно бродил по этим туннелям, опытные убийцы Бреган Д'эрт найдут его.

— Не отозвать ли отряд Бэнр? — спросил наемник у Вирны.

Она ненадолго задумалась, потом покачала головой, и по ее нерешительности Джарлакс понял, что она не так уж уверена в местонахождении своего брата, как говорит.

— Пусть пока будут рядом, — велела она. — Когда мы найдем его, они прикроют наше отступление.

Наемник согласно кивнул. Даже если Дзирт здесь, они не знали, сколько друзей может быть вместе с ним. Но если пятьдесят солдат дроу будут поблизости, Джарлаксу не о чем беспокоиться.

Он только задумался, как воспримет Триль Бэнр известие о том, что ее солдаты, хоть они и «всего лишь мужчины», используются в качестве живого прикрытия.

* * *

— Эти туннели бесконечны, — хныкал Реджис после двух часов блуждания по изгибам природных туннелей, слегка обработанных гоблинами. Дзирт решил сделать привал, чтобы поужинать, и даже зажег факел, и двое друзей устроились в небольшой естественной нише под плоской скалой, окруженной свисающими сталактитами и напоминавшими чудищ кучами камней.

Дзирт подумал, что, возможно, хафлинг прав. Они находились на глубине нескольких миль под землей, пещерам не было видно конца, маленькие и большие гроты сменяли друг друга, соединяясь с десятками боковых коридоров. Реджис и раньше бывал в рудниках дворфов, но он никогда не спускался ниже, в зловещее Подземье, где жили темные эльфы и где родился Дзирт До'Урден.

Тяжелый воздух и мысль о тысячах тонн скальной породы над головой неотвратимо воскресили в Дзирте воспоминания о его прошлой жизни, о днях, которые он провел в Мензоберранзане или бродил вместе с Гвенвивар по казавшимся бесконечными туннелям подземного мира.

— Мы заблудимся, как эти дворфы, — ворчал Реджис, чавкая бисквитом. Он откусывал маленькие кусочки и тщательно пережевывал, чтобы насладиться каждой крошкой.

Улыбка Дзирта нисколько не успокоила его. Дроу же был невозмутим, потому что они с Гвенвивар точно знали, где находятся сейчас, потому что описывали систематические круги вокруг места, где произошло сражение с гоблинами. Он показал пальцем на что-то за спиной Реджиса, и тот испуганно обернулся.

— Если мы вернемся через этот туннель и свернем в первый же проход справа, то через несколько минут попадем в пещеру, где Бренор разгромил гоблинов, — объяснил Дзирт. — Мы были недалеко отсюда, когда встретили Коббла.

— Да, а кажется, что гораздо дальше, — еле слышно пробормотал Реджис.

Дзирт не стал спорить, довольный, что хафлинг был вместе с ним, пусть даже он и брюзжал. Дзирт нечасто видел Реджиса с тех пор, как они вернулись в Мифрил Халл, за исключением, пожалуй, тех моментов, когда дворфы готовили еду в общих столовых залах.

— Почему ты вернулся? — внезапно спросил Дзирт, отчего Реджис подавился своим бисквитом.

Хафлинг недоуменно воззрился на друга.

— Мы рады твоему возвращению, — поспешил добавить Дзирт, чтобы смягчить свой слишком прямой вопрос. — И без сомнения, все мы надеемся, что ты останешься надолго. Но все же почему, друг мой?

— Ну, свадьба… — замялся Реджис.

— Прекрасный повод, но вряд ли единственный, — ответил Дзирт улыбаясь. — Когда мы виделись последний раз, ты был главой воровского цеха. И властвовал над всем Калимпортом.

Реджис опустил глаза, провел унизанной кольцами рукой по вьющимся темным волосам и подергал свою единственную длинную серьгу.

— Это была жизнь, о которой Реджис, которого я знал, всегда мечтал, — заметил Дзирт.

— Тогда, может быть, ты никогда не знал Реджиса по-настоящему, — ответил хафлинг.

— Возможно, — согласился Дзирт. — Но есть и еще кое-что. Я достаточно хорошо знаю тебя, чтобы сказать, что ты сделаешь все что угодно, лишь бы избежать сражения. И тем не менее, когда мы бились с гоблинами, ты был рядом со мной.

— Где же можно найти место безопаснее, чем рядом с Дзиртом До'Урденом?

— Наверху, в столовых залах, — не колеблясь ответил дроу. Улыбка Дзирта была вполне дружелюбной, в блеске его лавандовых глаз не было враждебности, как бы фальшиво ни звучали слова Реджиса. — Не важно, по какой причине ты вернулся, будь уверен, что все мы рады тебе, — ласково сказал он. — И Бренор, наверное, больше всех. Но если у тебя неприятности, если ты попал в беду, то лучше честно расскажи нам, чтобы мы могли вместе преодолеть их. Мы твои друзья, всегда будем на твоей стороне и никогда ни в чем не упрекнем тебя. На своем опыте я понял, что всегда лучше, когда знаешь врага.

— Я потерял свой цех, — признался Реджис. — Через две недели после того, как вы ушли из Калимпорта.

Новость не удивила Дзирта.

— Артемис Энтрери, — мрачно произнес Реджис, поднимая к дроу свое миловидное лицо и внимательно наблюдая за каждым его движением.

— Энтрери отобрал у тебя цех? — уточнил Дзирт.

Реджис кивнул.

— Это было не так уж трудно. Его сети опутали моих самых доверенных сотрудников.

— Ты должен был ожидать этого от убийцы, — заметил Дзирт и засмеялся, чем сильно удивил Реджиса.

— Тебе смешно?

— Цеху будет лучше в руках Энтрери, — сказал Дзирт в ответ на растущее недоумение Реджиса. — Он больше приспособлен к двуличию Калимпорта.

— Я думал, что ты… — начал Реджис. — То есть ты не собираешься пойти и…

— Убить Энтрери? — спросил Дзирт со смешком. — Мой поединок с ним окончен, — добавил он.

— Но Энтрери, возможно, так не считает, — угрюмо возразил Реджис.

Дзирт пожал плечами — и обратил внимание, что его небрежное отношение здорово задело Реджиса.

— Пока он остается в южных землях, ему нет дела до меня. — Дзирт знал, что Реджис не рассчитывал увидеть Энтрери в северных землях. Возможно, поэтому хафлинг и не остался в верхних пещерах во время битвы с гоблинами, подумал Дзирт. Может быть, Реджис боялся, что Энтрери как-то проберется в Мифрил Халл. Но если убийца найдет одновременно и Реджиса, и Дзирта, он наверняка сперва пойдет за дроу.

— Знаешь, ты ранил его, — продолжал Реджис. — В поединке, я имею в виду. А он не из тех, что прощают.

Взгляд Дзирта вдруг стал грозным; Реджис заерзал, отодвигаясь назад, страшась огня в лавандовых глазах дроу.

— Ты думаешь, он шел за тобой на север? — прямо спросил Дзирт.

Реджис энергично замотал головой.

— Я устроил так, чтобы все поверили, будто меня убили, — сказал он. — К тому же Энтрери прекрасно знает, где находится Мифрил Халл. Он бы нашел тебя и сам, не обязательно было следить за мной. Но он не станет. Потому что я слышал, что рука теперь его не слушается и глаз он тоже потерял. Сейчас он вряд ли сможет сравниться с тобой в бою.

— Сердца он лишился, поэтому и способность драться потерял, — заметил Дзирт больше для себя, чем для Реджиса.

Несмотря на кажущееся равнодушие, Дзирт не мог так скоро забыть свое длительное соперничество со смертельным врагом. Убийца был во многих отношениях антиподом Дзирта, холодным и безнравственным, но в искусстве боя он оказался равным ему — почти. В соответствии с философией Энтрери, истинный воин должен быть бессердечным, умелым, совершенным убийцей. Представления же Дзирта были прямо противоположны. Дроу, выросший среди воинов, исповедовавших те же идеи, что и Энтрери, считал, что любовь к справедливости усиливает воинскую доблесть. Отец Дзирта, Закнафейн, выделялся в Мензоберранзане именно тем, что его мечи защищали правосудие. Он сражался, будучи свято убежден, что его битвы нравственно оправданны.

— Не сомневайся, Энтрери всю жизнь будет ненавидеть тебя, — мрачно заметил Реджис, словно подслушав размышления Дзирта.

Дзирт воспринял искры в глазах хафлинга как знак его горячей ненависти к убийце. «Может быть, Реджис хотел или надеялся, что я вернусь в Калим-порт и завершу свою битву с Энтрери? — спрашивал себя темный эльф. — Быть может, он ожидал, что я верну ему воровской цех, сместив нынешнего главу?»

— Он ненавидит меня, потому что моя жизнь — доказательство того, что его — пустая ложь, — холодно бросил Дзирт. Не было такой причины, по которой дроу вернулся бы в Калимпорт, чтобы сразиться с Артемисом Энтрери. Сделать так значило бы опуститься до уровня безнравственного убийцы, а этого темный эльф, повернувшийся спиной к своему страшному народу, боялся больше всего на свете.

Реджис смотрел в сторону, очевидно уловив настроение Дзирта. Разочарование отразилось на его лице. Дзирт решил, что Реджис действительно надеялся, что воин-дроу подаст ему его цех на кончиках своих клинков. И Дзирт не слишком рассчитывал на заверения Реджиса, что Энтрери не пойдет на север. Если убийца или хотя бы его агенты не рыщут поблизости, почему же хафлинг так неотступно следовал за Дзиртом, когда они сражались с гоблинами?

— Пошли! — приказал дроу, не дожидаясь, пока им овладеет гнев. — Нам еще надо пройти много миль, прежде чем мы остановимся на ночлег. И надо вскоре отослать Гвенвивар на Астральный уровень, хотя с ней у нас больше шансов обнаружить пропавших дворфов.

Реджис побросал оставшиеся припасы в свой маленький заплечный мешок, загасил факел и пошел следом за дроу. Дзирт часто оглядывался на него, пораженный и разочарованный злобным блеском в красных точках — глазах хафлинга.

Глава восьмая ЛЕТЯЩИЕ ИСКРЫ

Блестящие бисеринки пота катились по рельефным рукам варвара; тени, отбрасываемые дрожащим пламенем очага, ложились на бицепсы и мощные предплечья, очерчивая напряженные мышцы.

С поразительной легкостью, как будто это был молоточек ювелира, Вульфгар без остановки бил двадцатифунтовой кувалдой по металлическому пруту. Брызги горячего металла разлетались в стороны после каждого удара и падали на стены, пол и фартук из толстой кожи. Широченные плечи Вульфгара налились кровью, но он не устал. Им руководила уверенность, что он должен работой изгнать из своего сердца демонические чувства, которые гнездились в нем.

И что, доведя себя до изнеможения, он найдет утешение.

Вульфгар уже много лет не работал в кузнице, с тех пор как Бренор освободил его от службы и отпустил в Долину Ледяного Ветра. Сейчас и это место, и прошлая жизнь казались ему страшно далекими.

Теперь Вульфгару нужно было железо, бездумное, механическое битье по наковальне, физическое напряжение, чтобы совладать со странной путаницей чувств, не дававших ему покоя. Ритмичный стук направил его мысли по прямому руслу; он разрешил себе обдумывать только одну мысль между ударами.

В этот день ему хотелось решить столько вопросов! Но в каждый промежуток между взмахами молота один и тот же образ всплывал перед ним: Клык Защитника, летящий рядом с головой Дзирта.

Он чуть было не убил своего лучшего друга.

С удвоенной силой варвар грохнул кувалдой по металлу, и длинные хвосты искр разлетелись по маленькой комнате.

Что, Девять Проклятых Кругов, с ним творится?

И снова бешено полетели искры.

Сколько раз Дзирт До'Урден спасал его? Какой пустой была бы его жизнь без этого друга с темной кожей!

Он замычал, вновь с размаху опустив молот.

Но дроу целовал Кэтти-бри — его Кэтти-бри! — на тропе у Мифрил Халла!

Вульфгар тяжело дышал, но руки его упорно трудились, вкладывая всю ярость в кузнечный молот. Глаза были закрыты так же плотно, как руки обхватили рукоять, жилы вздулись от напряжения.

— Это что, для того чтобы за угол метать? — услышал он дворфский говор.

Вульфгар открыл глаза и повернулся к приоткрытой двери, мимо которой прошаркал один из родичей Бренора; его смех еще долго отдавался в каменном коридоре. Когда варвар взглянул на свою работу, то понял насмешку дворфа — металлическое копье, над которым он трудился, согнулось посредине от слишком сильных ударов по перегретому металлу.

Вульфгар отшвырнул испорченный прут и бросил кувалду на каменный пол.

— Зачем ты так поступил со мной? — громко спросил он, хотя, конечно, Дзирт был слишком далеко и не мог его слышать. В его мозгу вновь всплыли образы Дзирта и Кэтти-бри, слившихся в страстном поцелуе, — картина, от которой Вульфгар никак не мог избавиться.

Он провел рукой по потному лбу, оставляя на нем полосу сажи, и плюхнулся на край каменного стола, как на стул. Он не думал, что все будет так сложно, не ожидал от Кэтти-бри такого возмутительного поведения. Варвар вспоминал, как в первый раз увидел свою любовь. Тогда она была совсем еще девочкой и беззаботно носилась по туннелям дворфского города в Долине Ледяного Ветра. Носилась легкомысленно, как будто все извечные угрозы этого сурового края, все воспоминания о недавней войне с народом Вульфгара не имели над ней никакой власти и остались позади, как откинутые за спину волны ее блестящих каштановых волос.

Очень скоро Вульфгар понял, что своим беззаботным танцем Кэтти-бри навсегда завоевала его сердце. Он никогда не встречал женщины, похожей на нее, в своем племени, где правили мужчины, а женщины были почти рабынями, безропотно подчинявшимися требованиям мужчин. Женщины варваров не отваживались задавать вопросы мужчинам и, уж конечно, не стали бы им перечить. Как Кэтти-бри, когда он настаивал, чтобы она не шла на переговоры с гоблинами.

Вульфгар был достаточно умен, чтобы признать собственные недостатки, и сейчас чувствовал себя круглым дураком, вспоминая, как он разговаривал с Кэтти-бри. И все же варвар ощущал потребность, чтобы рядом была женщина — жена, — которую он мог бы оберегать, рядом с которой он занял бы место, подобающее мужчине.

Все так сложно, а тут еще, чтобы еще больше все запутать, Кэтти-бри, его Кэтти-бри целовалась с Дзиртом До'Урденом!

Вульфгар вскочил с места и бросился к кувалде. Он мог провести еще много часов в кузне, переливая ярость из напряженных мускулов в молот и вколачивая ее в металл. Железо поддавалось ему, в отличие от Кэтти-бри, беспрекословно подчинялось велению его тяжелого молота.

Вульфгар замахнулся кувалдой со всей силы, и новая горячая полоса металла содрогнулась под ударом. Понг! Искры осыпали лицо Вульфгара, одна обожгла уголок глаза.

С глазами, налитыми кровью, с натянутыми канатами мускулами Вульфгар не чувствовал боли.

* * *

— Зажги факел, — прошептал дроу.

— Свет привлечет врагов, — возразил Реджис таким же приглушенным голосом.

Издали донесся низкий рык, отраженный эхом.

— Факел! — велел Дзирт, протягивая Реджису маленькую коробочку с трутом. — Зажги свет и жди здесь. Гвенвивар и я обойдем кругом.

— Так теперь я — приманка? — спросил хафлинг.

Дзирт, с обостренным в предчувствии опасности восприятием, даже не услышал вопроса. С одной саблей в руке, вложив слишком заметный светящийся Сверкающий Клинок в ножны, он бесшумно двинулся вперед и пропал во мраке.

Реджис, все еще ворча, высек искру и вскоре зажег факел. Дзирта уже не было видно.

Рычание за спиной заставило его резко повернуться с булавой на изготовку, но это была всего лишь Гвенвивар, которая появилась из бокового прохода. Она бесшумно промчалась мимо хафлинга, догоняя Дзирта, а Реджис быстро засеменил следом, безуспешно пытаясь поспеть за огромной кошкой.

Через несколько секунд он снова был один, среди зловещих длинных теней, которые рождал на неровной каменной стене свет факела. Касаясь камня спиной, Реджис понемногу двигался вперед, тихо, как привидение.

Черный провал прохода неясно обозначился в нескольких футах впереди. Хафлинг продолжал идти, выставив перед собой булаву. Он почувствовал, что за углом кто-то есть, кто-то, так же осторожно приближавшийся ему навстречу с той стороны.

Реджис аккуратно положил факел на камень, прижал булаву к груди и тихонько скользнул дальше.

Он обогнул угол одним прыжком, вслепую размахивая булавой. В ответ мелькнула голубая вспышка, раздался лязг металла о металл. Реджис отдернул булаву и размахнулся ею сбоку и пониже.

Снова раздался громкий звон встречного удара.

Новый удар булавой в этом же направлении, но противника было не так просто обмануть — и этот удар тоже был отражен.

— Реджис!

Хафлинг уронил уже занесенную над головой булаву, узнав голос Дзирта.

— Я же сказал тебе оставаться с факелом там! — обругал его Дзирт, выходя из тени. — Тебе повезло, что я тебя не убил.

— Или что я не убил тебя, — тут же парировал Реджис, и его спокойный холодный тон удивил Дзирта. — Нашел что-нибудь?

Дзирт покачал головой.

— Но мы уже близко, — тихо ответил он. — Мы с Гвенвивар уверены в этом.

Реджис вернулся и поднял факел, потом заткнул за пояс булаву, чтобы ее можно было быстро выхватить.

До них вдруг донеслось рычание Гвенвивар из дальнего конца коридора, отраженное эхом, и оба пустились бежать.

— Подожди, не бросай меня! — закричал Реджис, схватив Дзирта за плащ, и уже не отпускал эльфа, хотя ему приходилось прыгать, скакать и даже ехать на пятках, чтобы не отстать от него.

Дзирт пошел медленнее, только когда увидел желто-зеленые глаза пантеры, глядящие на него из-за угла, сразу за границей света факела, где туннель круто сворачивал в сторону.

— Думаю, мы нашли дворфов, — угрюмо пробормотал Реджис. Он протянул Дзирту факел и отпустил его одежду.

Дзирт заглянул за угол — Реджис заметил, как он содрогнулся, — и высоко поднял факел, освещая страшную картину.

Они и правда нашли пропавших дворфов; одни из них лежали на полу, другие были прислонены к стенам на небольшом участке обработанного коридора.

* * *

— Не хочешь надевать фартук, не надевай! — расстроенно сказал Бренор. Кэтти-бри кивнула, наконец-то услышав слова, которые ждала с самого начала.

— Но, мой король… — запротестовал Коббл, единственный, кто еще находился в маленькой комнате, кроме Бренора и Кэтти-бри. У него и у Бренора жестоко болела голова после «святой воды».

— Пф! — фыркнул король дворфов. — Я знаю мою девочку. Если она говорит, что не наденет, то даже все великаны Гребня Мира не заставят ее передумать.

— Слышу «пф!»! — раздался неожиданный окрик из-за двери, сопровождаемый жутким ударом. — Я знаю, что ты здесь, Бренор Боевой Топор, который называет себя королем Мифрил Халла. Открывай сейчас же и встречай лучшего из лучших!

— Ты узнаешь этот голос? — спросил Коббл, и они с Бренором недоуменно переглянулись.

— Открывай же, говорю! — послышался еще один крик, потом резкий удар. Дерево расщепилось под ударом большого шипа, вделанного в железную латную рукавицу, пробившую толстую дверь.

— А, песчаник тебя забери… — последовало приглушенное ругательство.

Бренор и Коббл посмотрели друг на друга, не веря своим ушам.

— Нет! — хором сказали оба, энергично замотав головами.

— Что такое? — нетерпеливо спросила Кэтти-бри.

— Быть этого не может, — ответил Коббл, и девушке показалось, что он от всей души желал, чтобы так оно и было.

Ворчанье за дверью оповестило, что стоявший там наконец-то извлек свой шип.

— Что это? — допытывалась Кэтти-бри, уперев руки в бока.

Дверь распахнулась, и в проеме появился самый необычный из всех дворфов, какого когда-либо видела Кэтти-бри. На каждой руке у него были металлические перчатки без пальцев с шипами — такие же шипы торчали на налокотниках, наколенниках и носках его тяжелых сапог. Изрядно поношенный панцирь (специально сделанный под его короткое, напоминающее бочонок тело) состоял из параллельных горизонтальных ребер, расставленных через полдюйма и охватывавших его корпус от шеи до середины бедра и руки от плеча до предплечья. Серый шлем был без забрала и держался на толстых кожаных завязках, терявшихся под чудовищной черной бородой, а наверху у него блестел еще один шип, почти в половину четырехфутового роста самого дворфа.

— Это, — ответил Бренор, и его голос выражал очевидное презрение, — это берсерк.

— Не просто берсерк, — встрял странный чернобородый дворф, — а Берсерк! Самый свирепый из всех берсерков! — Он пошел к Кэтти-бри и широко улыбнулся, протягивая к ней руки. Его доспехи при каждом шаге скрипели и скрежетали, так что у девушки волоски на шее встали дыбом.

— Тибблдорф Пвент к вашим услугам, моя добрая госпожа! — важно представился он. — Лучший воин Мифрил Халла. А ты, должно быть, та самая Кэтти-бри, о которой я так много слышал в Адбаре. Человеческая дочь Бренора, так мне сказали, хотя я несколько потрясен увидеть хоть одну женщину из Клана Боевого Топора без бороды до пола!

От странного создания шел такой запах, что Кэтти-бри едва не лишилась чувств. Интересно, снимал ли он свой панцирь хоть раз за последние сто лет? — подумала она.

— Я постараюсь ее отрастить, — вслух пообещала она.

— Посмотрим, получится ли, посмотрим, — ухал Тибблдорф, ковыляя к Бренору, и от скрежета его доспехов у Кэтти-бри сводило челюсти. — Мой король! — заорал Тибблдорф. Он отвесил поклон, едва не раскроив Бренору нос непомерно длинным острым шипом на шлеме.

— Что, Девять Проклятых Кругов, ты здесь делаешь? — спросил у него Бренор.

— Живой, между прочим, — добавил Коббл, беспомощно пожав плечами в ответ на недоуменный взгляд Бренора.

— Я думал, ты погиб, когда дракон Мерцающий Мрак занял нижние залы, — продолжал Бренор.

— Его дыхание несло смерть! — воскликнул Тибблдорф.

Кто бы говорил, подумала Кэтти-бри, но промолчала.

Пвент продолжал вопить, сильно размахивая руками и описывая ими круги, ни на что конкретно не глядя, словно вспоминая сцены из далекого прошлого.

— Смертоносное дыхание. Кромешная тьма окутала меня и высосала силу из моих мускулов. Но я выкарабкался и бежал оттуда! — внезапно вскрикнул Тибблдорф, поворачиваясь к Кэтти-бри и тыча в нее похожим на обрубок пальцем. — Через тайную дверь в нижних туннелях. Даже такие, как этот дракон, не смогли остановить Пвента!

— Мы удерживали залы еще два дня, пока приспешники Мерцающего Мрака не изгнали нас в Долину Хранителя, — вставил Бренор. — И я ничего не слышал о том, чтобы ты вернулся в строй и сражался бок о бок со мной и моим отцом, тогдашним королем Мифрил Халла.

— Прошла неделя, прежде чем сила моя вернулась, и горными переходами я добрался до западной двери, — объяснил Пвент. — Но к тому времени залы были заняты врагами. Чуть позже я узнал, — продолжал Пвент, проводя по своей невозможно густой бороде шипом на перчатке, — что кое-кто из молодых дворфов вместе с тобой ушел на запад. Многие говорили, что вы работаете в рудниках Мирабара, но, когда я добрался туда, никто о вас не слышал.

— Двести лет! — прогремел Бренор в лицо Пвенту. — Ты двести лет искал нас, а мы даже не подозревали, что ты жив!

— Я вернулся на восток, — с готовностью пояснил Пвент. — И жил — и неплохо жил, между прочим, по большей части был наемником, — в Сандабаре и у короля Харбромма из Цитадели Адбар. Именно там три недели назад — я, знаешь ли, уезжал на юг на некоторое время — я впервые услышал о твоем возвращении, узнал, что Боевые Топоры снова овладели чертогом своих предков! И вот я здесь, мой король! — промолвил он, падая на колено. — Укажи мне твоих врагов. — Он самодовольно подмигнул Кэтти-бри к ткнул грязным коротким пальцем в сторону шипа на шлеме.

— Рвешься в бой? — спросил Бренор несколько насмешливо.

— Как всегда, — ответил Тибблдорф.

— Я вызову тебе сопровождающих, — сказал Бренор, — помоешься и поешь.

— Я поем, — ответил Пвент. — А мытье и провожатые мне ни к чему. Я знаю эти старые залы не хуже тебя, Бренор Боевой Топор. Даже, я бы сказал, лучше, потому что ты был еще безбородым юнцом, когда нас изгнали отсюда. — Протянув руку, он потрепал Бренора по подбородку и тут же ее отдернул. Его смех звучал, как крик ястреба, а доспехи скрежетали, как железо по стеклу, когда он уходил.

— Ничего не скажешь, приятный тип, — заметила Кэтти-бри.

— Пвент жив, — в раздумье произнес Коббл, и Кэтти-бри не поняла, хорошо это или плохо.

— Ты никогда не упоминал о нем, — сказала Кэтти-бри Бренору.

— Поверь мне, девочка, — ответил Бренор, — он не стоил упоминания.

* * *

В изнеможении варвар свалился на свою кровать, мечтая ненадолго забыться. Но наваждение вернулось еще до того, как он успел закрыть глаза. Он резко выпрямился, не желая снова видеть Кэтти-бри в объятиях Дзирта До'Урдена.

Но наваждение возвращалось и возвращалось.

Он видел тысячи тысяч искр, миллионы отраженных огоньков, вихрем уносившихся вниз, увлекая его за собой.

Он воинственно зарычал и попытался встать. Только спустя несколько секунд он понял, что по-прежнему сидит на своей койке и мчится вслед за шлейфом мерцающих огоньков навстречу проклятому наваждению.

Глава девятая СЛИШКОМ ТОЧНЫЕ УДАРЫ

Гоблины? — спросил Реджис. Дзирт склонился над одним из тел, но, еще даже не осмотрев внимательно раны, покачал головой. Гоблины не оставили бы дворфов, не сняв с них ценное оружие и снаряжение. К тому же гоблины никогда не забирали с поля боя трупы своих погибших, а здесь их не было. Даже если отряд гоблинов был очень большим и они застали дворфов врасплох, Дзирт не думал, что мерзкие твари могли бы истребить этих силачей без единой потери со своей стороны.

Раны, нанесенные ближайшему дворфу, подтверждали его подозрения. Тонкие и точные порезы были сделаны не грубыми зазубренными клинками гоблинов. Горло этого дворфа перерезало тонкое, острое как бритва лезвие, возможно зачарованное. Рана была едва видна даже после того, как Дзирт вытер кровь, но, без сомнения, оказалась смертельной.

— Почему они погибли? — нетерпеливо спросил Реджис. Он переминался с ноги на ногу, перекладывая факел из одной руки в другую.

Разум Дзирта отказывался верить в очевидное. Сколько раз за годы, проведенные в Мензоберранзане, сражаясь бок о бок с другими дроу, он видел подобные раны? Ни один народ во всех Королевствах, за исключением, быть может, наземных эльфов, не обладал таким острым оружием.

— Почему они погибли? — повторил Реджис с заметной дрожью в голосе.

Дзирт тряхнул белыми волосами.

— Я не знаю, — честно ответил он.

Он подошел к другому телу, мешковато притулившемуся к стене. Несмотря на обилие крови, единственной раной несчастного дворфа был диагональный порез с правой стороны шеи, не толще бумажного листа, но очень глубокий.

— Может быть, дергары, — сказал Дзирт Реджису, подразумевая враждебный дворфам Бренора народ серых дворфов. Предположение имело смысл, поскольку народ дергаров прислуживал дракону Мерцающий Мрак и они обитали в этих пещерах всего несколько месяцев назад, пока Бренор не выгнал их отсюда. Но Дзирт знал, что его рассуждения основаны скорее на надежде, нежели на правде. Жадные дергары обобрали бы свои жертвы, в первую очередь взяв ценные горнорудные инструменты. К тому же дергары, горный народ, были вооружены тяжелыми секирами. Но ни один из дворфов не был убит таким оружием.

— Ты сам в это не веришь, — сказал Реджис за его спиной. Дзирт не повернулся и не взглянул на хафлинга; не разгибаясь, он перешел к следующему несчастному.

И хотя Реджис понизил голос, Дзирт необычайно отчетливо расслышал его следующую фразу:

— Ты думаешь, что это сделал Энтрери. Дзирт так не думал; вряд ли воин-одиночка, как бы искусен он ни был, мог убить всех так точно и чисто. Он оглянулся наРеджиса, который невозмутимо стоял, высоко подняв факел, и внимательно наблюдал за реакцией дроу. Дзирт решил, что это предположение чересчур уж нелепо и единственным объяснением могла быть смертельная боязнь Реджиса, что Энтрери мог прийти следом за ним из Калимпорта.

Дзирт покачал головой и вернулся к своему осмотру. И на теле третьего дворфа он обнаружил подсказку, сократившую список возможных врагов до одного пункта.

Крошечная стрела торчала сбоку из-под одежды. Дзирту пришлось задержать дыхание, чтобы справиться с волнением, прежде чем вытащить ее, потому что он узнал эту вещь. И она объясняла легкость, с которой были убиты сильные дворфы. Наконечник стрелы был покрыт сонным ядом — излюбленный темными эльфами способ убийства.

Дзирт наконец выпрямился, выхватив из ножен обе сабли.

— Надо уходить отсюда, — резко прошептал он.

— В чем дело? — спросил Реджис.

Дзирт, вслушиваясь во мрак коридора, не ответил.

Где-то позади хафлинга глухо зарычала Гвенвивар.

Дзирт перенес вес с одной ноги на другую и медленно заскользил назад, чувствуя, что любое резкое движение может вызвать нападение. Темные эльфы в Мифрил Халле! Дзирт мог представить себе многие ужасы, но появление дроу не могло сравниться ни с чем.

— Куда? — прошептал Реджис.

Голубое свечение Сверкающего Клинка стало просто ослепительным.

— Беги! — закричал Дзирт, зная, что это предостережение. Он повернулся и на мгновение увидел Реджиса, который сразу скрылся в сферическом облаке тьмы, спрятавшем в мгновение, ока и свет его факела.

Дзирт перекатился к стене коридора, выпрямился и спрятался за одним из мертвых тел. Он закрыл глаза, пытаясь быстро переключиться на инфразрение. И почувствовал, как тело дворфа несколько раз слегка дернулось. Дзирт знал, что в него всадили отравленные стрелы.

Черная полоса отделилась от темного шара позади него, коридор слегка осветился. Видимо, Реджис вышел по другую сторону черной сферы, и свет его факела обозначил границы созданной им темноты.

Однако хафлинг не закричал. Дзирт удивился и испугался, подумав, что Реджиса, быть может, уже схватили.

Гвенвивар рядом с ним метнулась вправо, потом влево. Покрытая ядом стрела чиркнула по каменному полу в дюйме от быстрых лап пантеры. Еще одна со шлепком попала в нее, но огромная кошка даже не остановилась.

Дзирт видел тепловые контуры двух тонких фигур далеко от себя, каждая вытянула руку, снова прицеливаясь. Дзирт опустил облако тьмы в коридоре впереди Гвенвивар, чтобы хоть как-то защитить ее. Потом он тоже вскочил и помчался вслед за пантерой, надеясь, что Реджису каким-то образом удалось бежать.

Он окружил и себя такой же сферой, не замедляя бега, двигаясь уверенно, отлично помня все изгибы коридора. Выскочив из черного шара, Дзирт заметил темный провал бокового прохода. Гвенвивар пролетела мимо него и бросилась к двум силуэтам дроу, но Дзирт, знавший тактику темных эльфов, понимал, что боковой проход вряд ли свободен. Он услышал торопливый топот, как будто стук многочисленных каблуков, и отпрянул, ошеломленный и испуганный, видя, как восьминогое чудовище, наполовину дроу, наполовину паук, карабкается на стену, с одинаковой легкостью цепляясь за пол и стены. Оно угрожающе размахивало двойными секирами, зажатыми в каждой руке, бывшими когда-то изящными руками дроу.

Для любого дроу, в том числе и для Дзирта До'Урдена, не было на свете ничего отвратительнее драука.

Рычание Гвенвивар, сопровождаемое щелчками спущенной тетивы нескольких самострелов, привело Дзирта в чувство как раз в тот момент, когда драук бросился на него. Тварь быстро приблизилась, подняв передние ноги и размахивая ими, чтобы лишить противника равновесия, и опустила свои двойные секиры, целясь в голову Дзирта.

В последний момент Дзирт уклонился от секир, но, вместо того чтобы бежать, схватился за одну из паучьих ног, одновременно отрубая Сверкающим Клинком другую. Образовалось достаточно места, чтобы Дзирт проскользнул у самых колен страшилища и оказался как раз под ним.

Драук вздыбился и зашипел, пытаясь вонзить секиры в спину Дзирта.

Но Дзирт уже пустил в действие другую саблю, махнув ею горизонтально на уровне своей уязвимой шеи. Он отклонил одну секиру на безопасное расстояние и вонзил клинок в другую там, где лезвие соединялось с рукоятью. Дзирт встал на колени и, поднимаясь, повернулся в сторону, подняв вверх оба клинка. Захватив секиру второй саблей, он продолжил движение, перекручивая оружие в руке драука, а потом выдернул его. Он сделал выпад Сверкающим Клинком, нашел кромку защищавшего паучье тело хитинового покрова и глубоко всадил саблю в плоть чудовища. Горячая жидкость хлынула на руку Дзирту; драук пронзительно завизжал и дико задергался.

Его ноги стали колотить Дзирта со всех сторон. Воин-дроу едва не выпустил из рук Сверкающий Клинок и вынужден был потянуться за ним вперед, чтобы удержать. Через решетку его ловушки — ног паука — он разглядел еще несколько темных фигур, появившихся из бокового коридора.

Дзирт неистово завертелся, когда первый из них выстрелил. К счастью, на нем был толстый плащ, и все стрелы утонули в его тяжелых складках. Когда он закончил свой отчаянный маневр, то обнаружил, что наполовину выбрался из-под драука, но тот развернулся, чтобы преградить ему дорогу секирой. А еще один эльф с самострелом уже прицелился…

Секира опустилась как-то странно — плоской стороной вниз, вынуждая Дзирта парировать. Он ждал щелчка выстрела, но вместо него прозвучал приглушенный стон, когда шестисотфунтовая пантера подмяла под себя стрелка.

Одним клинком Дзирт отбросил в сторону секиру и взмахнул другим, выиграв достаточно времени, чтобы целиком выбраться из-под драука. Он вскочил на ноги, инстинктивно развернувшись к нему спиной, и тут же поднял вверх сабли, чтобы остановить меч, брошенный ближайшим из его противников.

— Брось оружие, и облегчишь свою участь! — закричал дроу с двумя великолепными мечами. Этого языка Дзирт не слышал уже больше десяти лет, и он вызвал в его памяти образы прекрасного, извращенного, ужасного Мензоберранзана. Сколько же раз его отец, Закнафейн, стоял перед ним, держа такое же оружие, готовясь к обязательным учебным поединкам?

Жуткое рычание (он и не подозревал в себе таких способностей) сорвалось с его губ, и Дзирт перешел в наступление, делая молниеносные выпады, в долю секунды ошеломив и выведя из равновесия своего противника. Одна сабля зашла снизу и сбоку, вторая — прямо сверху.

Глаза врага расширились при внезапном осознании своей обреченности.

Гвенвивар проскользнула между ними, прыгнула на драука, и они сплелись в единый черный клубок, из которого на миг появлялись лапы пантеры и коленчатые паучьи ноги.

Дзирт увидел, что новые темные эльфы появляются из главного и бокового коридоров. Его ярость не уменьшилась, Сверкающий Клинок и вторая сабля неистово рубили, не давая никому другому вмешаться в бой.

На мгновение шея его врага осталась незащищенной, но Дзирт не нашел в себе смелости убить его. Перед ним стоял не гоблин, а дроу, один из его собственного народа, возможно такой же, как Закнафейн. Дзирт помнил клятву, которую он дал, покидая город темных эльфов. Так и не воспользовавшись открывшейся возможностью, он вместо этого взмахнул саблей ниже и ударил по одному из мечей противника. Тут же последовал удар Сверкающим Клинком по этому же мечу, а первый клинок выбил меч из другой руки дроу, и оружие отлетело в сторону. Противник отступил, затем приблизился, пытаясь быстро атаковать снизу оставшимся мечом, чтобы оттеснить Дзирта и вновь завладеть утраченным оружием.

Вновь вспыхнул Сверкающий Клинок, и лежавший на полу меч отлетел еще дальше, Дзирт же, никогда не сомневавшийся в эффективности своего удара, даже не взглянув в ту сторону, двигался дальше.

Он мог напасть на любого из появившихся дроу, но Дзирт До'Урден вновь вспомнил свою клятву при выходе из Мензоберранзана, обещание самому себе, что больше никогда не отнимет жизнь у представителя своего народа.

Его сабля опустилась острием вниз, сделав поворот повыше коленной чашечки противника. Враг взвыл и упал, покатившись по камню и хватаясь за разорванный сустав.

Гвенвивар теперь находилась под стоявшим драуком. На ее боку из-под клока вырванной и свободно повисшей черной шкуры виднелись мышцы.

— Уходи, Гвенвивар! — закричал Дзирт. Он пробежал вдоль стены и прыгнул в самую середину перепутанных паучьих ног, рубя их саблями. Уродливая тварь завизжала, когда сабля глубоко вонзилась в одну из ее ног, почти отрубив ее, а Дзирт выкатился из-под драука с другой стороны.

Гвенвивар получила еще один удар секирой, но не последовала за Дзиртом и не попыталась напасть.

— Гвенвивар! — позвал Дзирт, и пантера медленно повернулась, чтобы взглянуть на него. Дроу понял, почему она так медлит, увидев, что Гвенвивар несколько раз вздрогнула от попаданий стрел.

Инстинкт подсказал ему, что ее необходимо отослать, пока пантера не получила новых ранений, — но у него не было с собой ониксовой фигурки!

— Гвенвивар! — снова закричал он, видя, что множество теней быстро приближаются к нему. С невыразимой горечью Дзирт решил броситься назад и сражаться рядом с пантерой до самого конца.

Восьминогая тварь победно зашипела, замахнувшись секирой для удара по шее беспомощно дрожащей пантеры. Лезвие опустилось, но вошло только в бестелесный туман, и вопль драука выразил разочарование.

— Беги! — услышал Дзирт крик Реджиса позади себя. Воин понял, что произошло. И на душе у него отлегло.

Но зато теперь драук повернулся целиком к нему, и в первый раз, пока эта часть туннеля была освещена факелом Реджиса, Дзирт хорошо разглядел лицо дроу-паука, странно знакомое ему.

Однако у него не было времени размышлять об этом. Он метнулся в сторону, намеренно сделав слишком большой прыжок, — плащ за ним взметнулся, перехватив стрелу, нацеленную в спину, — и побежал прочь.

Коридор тотчас потонул во мраке, потом слегка осветился, а затем свет снова исчез, пока Реджис переходил из одной темной сферы в другую.

Дзирт кинулся в сторону, как только вызванное им облако сгустилось вокруг него, и услышал, как дротик скользнул по ближайшему камню. Одним прыжком он догнал Реджиса, и оба промчались мимо трупов дворфов, завернули за угол и понеслись дальше. Теперь Дзирт бежал впереди.

Глава десятая ОБОРОТЕНЬ

Реджис и Дзирт сделали привал только в небольшой боковой пещерке, потолок которой был сравнительно свободен от сталактитов, а вход был достаточно низким и неприметным.

— Погасить факел? — спросил хафлинг. Он стоял позади Дзирта, пока тот, наклонившись к выходу из пещеры, прислушивался, нет ли движения в главном туннеле.

Дзирт задумался, потом покачал головой, зная, что это не имеет значения, поскольку у него и Реджиса нет шансов уйти из этих туннелей без нового столкновения. Он знал стратегию преследования темных эльфов достаточно хорошо, чтобы отдавать себе отчет в том, что, если уж они расставили ловушку, в ней нет и вряд ли появится какая-нибудь брешь.

— Надеюсь, я сражаюсь при свете лучше, чем мои сородичи, — решил Дзирт.

— По крайней мере это был не Энтрери, — с легким сердцем сказал Реджис, и Дзирт очень удивился. Если бы это был Артемис Энтрери, тогда он и Реджис хотя бы не были окружены ордой воинов-дроу!

— Ты молодец, что отозвал Гвенвивар, — заметил Дзирт.

— Она бы умерла? — спросил Реджис.

Дзирт не знал, но он все же надеялся, что пантере не грозит смертельная опасность. Он видел, как одно из стихийных существ затащило ее внутрь камня. Он видел, как она погрузилась в искусственное озеро из чистой кислоты. И каждый раз она возвращалась к нему, а все ее раны со временем заживали.

— Если бы мы дали возможность драуку продолжать бой, — добавил он, — то Гвенвивар скорее всего понадобилось бы больше времени, чтобы залечить раны на Астральном уровне. Вряд ли пантеру можно убить так, чтобы она перестала существовать в своем мире, по крайней мере пока цела статуэтка. — Дзирт посмотрел на Реджиса с выражением самой искренней признательности. — Но все же ты молодец, что отослал Гвенвивар, потому что она, несомненно, мучилась бы, попав в руки врагов.

— Я рад, что она не умрет, — заметил Реджис, когда Дзирт снова подошел к выходу из пещеры. — Жаль было бы потерять такой ценный магический предмет.

Ничто из того, что произнес Реджис по возвращении из Калимпорта, ничто из того, что он вообще сказал Дзирту за всю свою жизнь, не звучало столь неуместно, как это замечание.

Что-то здесь не так, решил Дзирт, ошеломленный бессердечными словами хафлинга. Гвенвивар и Реджис были не просто товарищами, они были друзьями долгие годы. Реджис никогда не говорил о Гвенвивар всего лишь как о «ценном магическом предмете».

Внезапно все для темного эльфа приобрело иной смысл: настойчивые упоминания об Энтрери, когда они нашли мертвых дворфов и когда говорили о том, что произошло в Калимпорте после их ухода.

Теперь Дзирт понимал, почему Реджис все время упоминал имя Энтрери.

А еще Дзирт понял, почему они так ожесточенно сражались с Вульфгаром, — ведь это Реджис рассказал юному варвару о встрече Дзирта и Кэтти-бри на тропе перед Мифрил Халлом?

— Что еще ты рассказал Вульфгару? — спросил Дзирт, не поворачиваясь и даже не шелохнувшись. — Что еще ты внушил ему с помощью этой рубиновой штуки, которая висит у тебя на шее?

Маленькая булава с шумом ударилась о пол всего в нескольких футах от Дзирта. Потом полетела еще одна волшебная вещь, маска, которую сам Дзирт надевал во время своего путешествия в южные империи. Маска, позволявшая ему менять наружность и походить на надземного эльфа. Неужели…

* * *

Вульфгар смотрел на закованного в железо дворфа с любопытством, не зная, что и подумать об этом странном бойце. Бренор представил его варвару, но Вульфгару казалось, что король был не в восторге от чернобородого, дурно пахнущего дворфа. Бренор сразу же занял свое место на троне между Кэтти-бри и Кобблом, оставив Вульфгара неловко стоять у двери.

Однако Тибблдорф Пвент, похоже, чувствовал себя в своей тарелке.

— Значит, ты воин? — вежливо спросил Вульфгар в надежде найти общий язык.

Пвент насмешливо рассмеялся.

— Воин? — хмыкнул дворф. — Ты имеешь в виду того, кто с честью сражается?

Вульфгар пожал плечами, не понимая, к чему он клонит.

— А сам-то ты воин, большой парень? — спросил Пвент.

Вульфгар выпятил широкую грудь.

— Я Вульфгар, сын Беарнегара… — хмуро начал он.

— Так я и думал, — закричал Пвент на весь зал. — И если ты с кем-то сражаешься, а он споткнется и уронит оружие, то ты отступишь назад и дашь ему поднять его, зная, что в любом случае выиграешь битву, так?

Вульфгар только пожал плечами, таким очевидным казался ему ответ.

— Этот Пвент… Он обязательно оскорбит мальчика, — прошептал Коббл Бренору, наклонившись к нему.

— Тогда ставлю на мальчишку, золото против серебра, — захихикал Бренор. — Пвент хорош, и бешенства ему не занимать, но у него не хватит сил с ним справиться.

— Я бы не стал спорить, — ответил Коббл. — Но если Вульфгар поднимет на него руку…

— И слава богам, — неожиданно вступила Кэтти-бри. Бренор и Коббл разом недоуменно посмотрели на молодую женщину. — Вульфгару стоит немного поднапрячься, — пояснила она с необычной для себя жесткостью.

— Вот и разница! — заорал Пвент прямо в лицо Вульфгару, ведя варвара за собой. — Если бы я с кем-нибудь сражался, с тобой например, а ты уронил оружие, я бы не дал тебе нагнуться и поднять его.

Вульфгар согласно кивнул, но отпрыгнул, когда Пвент щелкнул грязными пальцами прямо у него под носом.

— А потом я бы всадил шип моего шлема прямо в твою здоровенную макушку! — закончил берсерк. — Потому что я не такой тупица, как ты. — Потому что я боец, Боец, и помни, что Пвент дерется, чтобы победить!

Он еще раз щелкнул пальцами перед носом Вульфгара, потом обошел ошеломленного варвара и встал рядом с Бренором.

— У тебя возмутительные друзья, но меня это не удивляет! — заорал он Бренору. Взглянув на Кэтти-бри, он одарил ее щербатой улыбкой. — Но твоя девочка была бы милашкой, если бы ты придумал, как вырастить волосы у нее на подбородке.

— Считай это комплиментом, — тихо предложил Коббл Кэтти-бри, которая только пожала плечами и улыбнулась.

— Боевые Топоры всегда неровно дышали к чужакам, — продолжал Пвент, явно подразумевая Вульфгара, когда тот подошел и встал рядом с ним. — Никогда не мог этого понять.

Костяшки на руках Бренора побелели от напряжения, и он с силой сжал подлокотники своего кресла, пытаясь сдержаться. Кэтти-бри положила ладонь на его руку, и ее кроткий взгляд успокоил его.

— Да, кстати, — продолжал Пвент, — тут ходит один безобразный слушок, что у тебя в приближенных подвизается темный эльф. Это что, правда?

Первой реакцией Бренора был гнев — дворф всегда бросался на защиту своего друга, на которого часто клеветали.

Однако Кэтти-бри заговорила раньше, и сделала это больше для отца, чем для Пвента.

— Ты довольно скоро встретишься с ним, — сказала она драчуну. — И если есть на свете воин, подходящий под твое описание, то это, без сомнения, он.

Пвент насмешливо рассмеялся, но смех его стих, когда Кэтти-бри продолжила.

— Если ты приблизишься к нему для поединка, но при этом обронишь свой островерхий шлем, он сам поднимет его и наденет тебе на голову, — объяснила она. — Хотя потом, конечно, снова сдернет его с тебя, запихнет тебе сзади в штаны и несколько раз наподдаст сапогом, так чтобы ты сам понял, каково это — потерпеть поражение.

Губы берсерка крепко сжались. Впервые за много дней Вульфгар, казалось, был полностью согласен с Кэтти-бри, и он, Бренор и Коббл одобрительно закивали, тогда как Пвент даже не попытался что-нибудь ответить, словно потерял дар речи.

— Когда вернется Дзирт? — спросил варвар, чтобы сменить тему, пока вновь не раздался скрежещущий голос Пвента.

— Туннели длинные, — ответил Бренор.

— Он вернется к церемонии? — снова спросил Вульфгар, и Кэтти-бри померещилась какая-то двойственность в его голосе, как будто он сам не знал, какому ответу был бы рад.

— Будь уверен, — спокойно вмешалась она. — Потому что, не сомневайся, никакой свадьбы не будет, пока Дзирт не вернется из туннелей. — Она посмотрела на Бренора, отвергая все протесты еще до того, как они прозвучали. — И мне все равно, пусть даже все короли и королевы севера будут ждать целый месяц!

Вульфгар, казалось, вот-вот взорвется, но он благоразумно не стал направлять свою растущую ярость на непредсказуемую Кэтти-бри.

— Я должен был пойти с ним! — зарычал он на Бренора. — Почему ты послал Реджиса? Какая польза будет от него, если они столкнутся с врагами?

Его свирепость вывела Бренора из себя.

— Он прав, — бросила отцу Кэтти-бри, не потому, что она хотела хоть в чем-то согласиться с Вульфгаром, но потому, что она увидела в этом возможность открыто дать выход своему гневу.

Бренор откинулся назад на своем троне, его взгляд растерянно переходил с дочери на будущего зятя.

— Дворфы просто заблудились, и все, — сказал он.

— Даже если это так, какая польза от Реджиса? Он только станет обузой для Дзирта, — рассудила Кэтти-бри.

— Он сказал, что постарается не отставать! — возразил Бренор.

— Кто сказал? — требовательно спросила Кэтти-бри.

— Пузан! — раздраженно закричал отец.

— Да он даже не хотел идти! — парировал Вульфгар.

— Хотел, и даже очень! — заорал Бренор, вскочив с кресла, и сильно ткнул локтем в грудь Вульфгара. — Реджис сам попросил отправить его вместе с дроу, говорю вам!

— Реджис был здесь с тобой, когда ты узнал о пропавших дворфах, — рассуждала Кэтти-бри. — Ты ничего не говорил о том, что Реджис просил послать его.

— Он сказал мне еще до этого, — ответил Бренор. — Сказал… — Внезапно он остановился, сознавая всю непоследовательность своих слов. Где-то в глубине памяти всплыло смутное сознание, что Реджис объяснял ему, почему он и Дзирт должны вместе пойти на поиски исчезнувших дворфов… Но как же это могло произойти, если Бренор все решил только после того, как узнал о потере?

— Ты больше не пробовал святую воду, мой король? — спросил его Коббл с почтением, но строго.

Бренор вытянул руку, приказывая всем замолчать. Он отчетливо помнил слова Реджиса и знал, что они ему не приснились, но никакие образы не сопровождали их, не было обстоятельств, в которые можно было поместить разговор с хафлингом и объяснить странное временное несоответствие.

Затем перед Бренором встала картина множества сияющих граней, вихрем уносящихся вниз искр, увлекающих его за собой в глубины чудесного рубина.

— Пузан сказал мне, что пропало несколько дворфов, — медленно и ясно сказал Бренор, закрыв глаза и пытаясь извлечь воспоминания из глубин подсознания. — Он сказал мне, что я должен послать его и Дзирта на их поиски, что вдвоем они доставят дворфов домой невредимыми.

— Реджис не мог этого знать, — рассудил Коббл, явно сомневаясь в том, что сказал Бренор.

— Но даже если и знал, вряд ли коротышка захотел бы отправиться с ним на поиски, — добавил Вульфгар с таким же сомнением. — Может, это был сон?..

— Не сон! — зарычал Бренор. — Он сказал мне… с этим своим рубином. — Лицо Бренора исказилось, пока он пытался вспомнить, напрягая врожденную способность дворфов противостоять магии, чтобы пробиться через заслон в памяти.

— Реджис бы не стал, — снова начал Вульфгар, но на этот раз вмешалась Кэтти-бри, понимая, что отец прав.

— Если только это действительно был Реджис, — предположила она и замолчала, осознав ужасный смысл своих слов. Все трое давно знали Дзирта, и им было прекрасно известно, что у дроу множество злобных и могущественных врагов. Особенно хорошо они знали одного, достаточно хитрого, чтобы пойти на такой сложный обман.

Вульфгар был совершенно поражен, но Бренор соображал быстрее. Он спрыгнул с трона и пронесся между Вульфгаром и Пвентом, почти сбив обоих с ног. Кэтти-бри поспешила следом, а Вульфгар последовал за ними.

— О чем, клянусь головой гоблина, говорят эти трое? — потребовал Пвент ответа у священника, когда Коббл пробежал мимо него.

— О сражении, — ответил Коббл, прекрасно зная, как предупредить дальнейшие расспросы со стороны Пвента.

Тибблдорф Пвент грохнулся на одно колено и угрожающе выпятил вперед плечо.

— Дааааа! — закричал он, ликуя. — Я знал, что хорошо вернуться на службу к Бренору Боевому Топору!

* * *

— Ты с ними заодно или это только чудовищное совпадение? — сухо спросил Дзирт, все еще не оборачиваясь, чтобы лишить Артемиса Энтрери возможности насладиться его терзаниями.

— Я не верю в совпадения, — прозвучал ответ. Что ж, его следовало ожидать.

Наконец Дзирт обернулся, чтобы посмотреть в лицо своему смертельному сопернику, человеку-убийце Артемису Энтрери, непринужденно стоящему с острейшим, готовым к бою мечом в одной руке и с украшенным драгоценными камнями кинжалом — в другой. Все еще горевший факел лежал у его ног. Волшебное перевоплощение из хафлинга в человека было абсолютным, включая одежду, и это смутило Дзирта. Когда он сам использовал маску, она меняла только цвет его кожи и волос, и не более того. Замешательство Дзирта ясно отразилось на его лице.

— Тебе стоило бы получше изучить свойства магических предметов, прежде чем так легкомысленно разбрасываться ими, — сказал убийца, поняв его взгляд.

Конечно, в словах Энтрери была доля истины, но Дзирт никогда не жалел о том, что оставил волшебную маску в Калимпорте. Под ее защитой темный эльф мог путешествовать свободно, без помех, среди других рас. Но под прикрытием маски Дзирт До'Урден странствовал во лжи.

— Ты мог убить меня в схватке с гоблинами. И вообще, у тебя была сотня других возможностей со времени твоего возвращения в Мифрил Халл, — сказал Дзирт. — К чему эти хитроумные игры?

— Тем приятнее будет моя победа.

— Ты хочешь, чтобы я достал оружие и продолжил поединок, который мы начали в отстойниках Калимпорта.

— Наш поединок начался задолго до этого, Дзирт До'Урден, — возразил убийца. Он невзначай ткнул Дзирта клинком, но тот не шелохнулся и не схватился за свои сабли, когда острый меч оставил на его щеке царапину. — Ты и я, — продолжал Энтрери, начав кружить вокруг Дзирта. — Мы стали смертельными врагами с того самого дня, как узнали друг о друге, каждый из нас — оскорбление боевого кодекса другого. Я насмехаюсь над твоими принципами, а ты уязвляешь мои.

— Принципы и пустота — разные вещи, — ответил Дзирт. — Ты — это только оболочка, знающая, как пользоваться оружием. В ней нет никакого содержания.

— Хорошо, — промурлыкал Энтрери, покалывая мечом бедро Дзирта. — Я чувствую твой гнев, дроу, хоть ты и отчаянно пытаешься скрыть его. Что ж, доставай оружие! Научи меня сталью, если не можешь убедить словами.

— Ты по-прежнему не понимаешь, — спокойно ответил Дзирт, склонив голову набок и насмешливо улыбаясь. — Я не собираюсь учить тебя чему-либо. Артемис Энтрери не стоит моего времени.

Глаза Энтрери вспыхнули внезапной яростью, и он прыгнул вперед, высоко подняв меч, словно желая сразить Дзирта.

Дзирт не дрогнул.

— Бери оружие и продолжим то, что назначено нам судьбой! — зарычал Энтрери, откинувшись назад и держа меч на уровне глаз дроу.

— Напорись на свой собственный клинок, и встретишь единственный конец, которого ты заслуживаешь, — парировал Дзирт.

— У меня твоя кошка! — бросил Энтрери. — Ты должен драться со мной, или Гвенвивар станет моей.

— Ты забываешь, что скоро нас обоих возьмут в плен — или убьют, — заметил Дзирт. — Не надо недооценивать мой народ.

— Тогда сражайся ради хафлинга! — проревел Энтрери. Выражение лица дроу показало ему, что наконец-то он нашел уязвимое место противника. — Ты забыл о Реджисе? — дразнил его Энтрери. — Я его не убил, но он умрет там, где он сейчас, и только я знаю где. Я расскажу тебе, если ты победишь. Сражайся, Дзирт До'Урден, если у тебя нет более достойной причины, чем спасение презренного хафлинга!

Энтрери вновь сделал ленивый выпад, но на этот раз меч был со звоном отброшен в сторону, поскольку дроу выхватил саблю.

Энтрери повторил выпад и тут же пустил в ход кинжал, почти прорвав защиту Дзирта.

— А я думал, что твоя рука и глаз больше не действуют, — сказал дроу.

— Я солгал, — ответил Энтрери, отступив назад и подняв оружие. — Меня следует наказать?

Вместо ответа сабли Дзирта метнулись вперед, рубя без остановки, влево-вправо, влево-вправо, затем снова вправо, в то время как левый клинок завертелся над его головой и вышел вперед в ослепительном броске.

Им противостояли меч и кинжал, отражавшие каждую атаку.

Поединок превратился в танец, движения соперников казались слишком синхронными, слишком совершенным было их созвучие, чтобы дать одному из них заметное преимущество. Дзирт, понимая, как дорого время ему и особенно Реджису, подбирался все ближе к затухавшему факелу, потом наступил на него, затаптывая пламя.

Он думал, что способность его расы видеть в ночи будет ему на руку, но, взглянув на Энтрери, обнаружил, что глаза убийцы горят характерным красным свечением инфразрения.

— Ты думал, что все дело в маске? — расхохотался Энтрери. — Нет. Это подарок от моего партнера, темного эльфа. Он наемник, и мы с ним в чем-то похожи. — Он замолчал, начав свою атаку, его меч высоко поднялся, вынуждая Дзирта изогнуться и отклониться в сторону.

Легкое движение — и Дзирт уже перешел в нападение, Сверкающий Клинок обогнул руку с кинжалом и нацелился прямо в открытую грудь убийцы. Но Энтрери начал вращаться, отступая, и сабля даже не приблизилась к нему.

В тусклом свете Сверкающего Клинка цвет их кожи был неразличим, в серой мгле они казались похожими, как отливки из одной формы. Энтрери согласился бы с этим, но Дзирт, бесспорно, нет. Дроу-отступнику Артемис Энтрери казался темным отражением его собственной души, образом того, чем он сам мог бы стать, не покинь он Мензоберранзан и свой род.

Гнев Дзирта родил новую серию внезапных выпадов и хитроумных ударов; его сабли чертили тугие линии друг за другом, в каждой новой атаке устремляясь к Энтрери с новой точки.

Меч и кинжал работали столь же хорошо, отвечая на обманные выпады и блокируя встречные удары, которые убийца, казалось, легко предугадывал.

Дзирт мог бы драться с ним вечно, так и не устав от своего противника. Но вдруг он почувствовал острую боль в икре, а следом ощущение жжения, сменившееся онемением и распространившееся по всей ноге.

Через несколько секунд его движения замедлились. Он хотел закричать, лишить Энтрери радости победы, потому что, без сомнения, убийца, мечтавший одолеть Дзирта в честной схватке, не захотел бы воспользоваться победой, доставленной отравленной стрелой тайных союзников.

Сверкающий Клинок ткнулся острием в пол, и Дзирт успел осознать, что находится в опасности.

Энтрери упал первым, тоже отравленный. Дзирт увидел, как темные силуэты скользнули в низкий проход, и подумал, успеет ли он нанести удар по черепу упавшего убийцы, прежде чем сам свалится на землю.

Он слышал, как со звоном упала на каменный пол его сабля, затем вторая, но уже не почувствовал, как уронил их. Потом он лежал с закрытыми глазами и его потухающее сознание пыталось просчитать глубину катастрофы и что она могла значить для его друзей и для него самого.

И ему не стало легче, когда он услышал тихие слова, сказанные на языке дроу голосом из прошлого:

— Спи спокойно, мой заблудший брат.

Часть третья НАСЛЕДИЕ

Сколько опасных троп прошел я в своей жизни, по каким только извилистым путям не ступали мои ноги — и в туннелях Подземья, и в северных землях, и в дальних походах вместе с друзьями.

И я в недоумении качаю головой — неужели каждый уголок этого огромного мира находится во власти людей, которые настолько замкнуты и поглощены собой, что не могут позволить другим пересечь их жизненные пути? Люди так полны ненависти, что вынуждены преследовать воображаемое зло и охранять себя от него, даже если на самом деле это зло — всего лишь вынужденная оборона?

Я оставил Артемиса Энтрери в Калимпорте, сохранил ему жизнь и вполне утолил свою жажду возмездия. Наши пути пересеклись и разошлись — к лучшему для нас обоих. У Энтрери нет никакой разумной причины преследовать меня, он ничего не выиграет от этого, разве что удовлетворит свою уязвленную гордость.

Какой же он глупец.

Он достиг совершенства тела и отточил свое боевое мастерство, превзойдя всех, кого я знаю. Но то, что он упорно преследует меня, выдает его слабость. Когда мы открываем тайны тела, мы должны позаботиться и о гармонии души. Но Артемису Энтрери, несмотря на всю его телесную доблесть, не суждено услышать, какие песни может петь его дух. Он всегда будет ревниво прислушиваться к чужой гармонии, озабоченный подавлением всего, что угрожает его малодушному превосходству.

Он так похож на мой народ, так похож на многих представителей разных рас, встреченных мной: военных вождей варваров, чье пребывание у власти зависит от способности вести войну с врагами, которые на самом деле врагами не являются; королей дворфов, которые накапливают сокровища сверх всякой меры, в то время как даже крошечной частицы их богатства хватило бы, чтобы улучшить жизнь окружающих, а королям, в свою очередь, помогло бы уменьшить свои вечно находящиеся в боевой готовности войска и избавиться от паранойи накопительства; надменных эльфов, отводящих глаза от страданий тех, кто эльфами не является, полагая, что «низшие расы» могут каким-то образом заразить их своей болью.

Я бежал от этих людей, шел мимо них и слышал бесчисленные истории о них от путешественников из всех земель. И я знаю, что должен бороться с ними, но не с помощью оружия, а просто не отступая от того пути, который мое сердце признает верным.

Милостью богов, я не одинок. Когда Бренор отвоевал свой трон, он пообещал, что сокровища дворфов Мифрил Халла улучшат жизнь обитателей окружающих земель. Кэтти-бри верна принципам не меньше меня, а Вульфгар показал своему народу, насколько лучше идти по пути дружбы и согласия.

Они — моя опора и моя надежда на то, что в грядущем мир изменится к лучшему.

И когда пути таких, как Энтрери, вновь пересекаются с моими, я вспоминаю Закнафейна, родного мне по крови и духу. Я вспоминаю Монтолио и верю, что есть и другие, познавшие истину, и, если я буду уничтожен, мои идеалы не умрут вместе со мной. Благодаря друзьям, которых я нашел, благодаря многим достойным людям, встреченным мною, я знаю, что я не одинокий борец за свое дело. И когда я умру, все, бывшее для меня столь важным, будет продолжать жить.

Это мое наследие — милостью богов, я не одинок.

Дзирт До'Урден

Глава одиннадцатая СЕМЕЙНОЕ ДЕЛО

Одежда, безделушки, различное оружие взлетали в воздух и, кружась, падали вниз, иногда ударяясь о спину Бренора. Дворф, рывшийся в своем личном сундуке, ничего этого не замечал и даже не выругался, когда, на мгновение выпрямившись, получил удар метательным топором, плашмя хлопнувшим его по однорогому шлему, отчего тот съехал набок.

— Он здесь! — упрямо бурчал дворф, перебрасывая через плечо наполовину сплетенную кольчугу и едва не убив ею стоящих позади. — Клянусь Морадином, эта чертова штуковина должна быть здесь!

— Что, Девять Про… — начал Тибблдорф Пвент, но его прервал победный вопль Бренора.

— Я же знал! — объявил рыжебородый дворф, выпрямляясь и отворачиваясь от разворошенного сундука. В его руке был маленький закрытый медальон в форме сердца, висевший на золотой цепочке.

Кэтти-бри тотчас узнала подарок, который Госпожа Серебристой Луны Аластриэль вручила Бренору, чтобы он мог найти своих друзей, ушедших в южные земли. Внутри медальона находился крошечный портрет Дзирта. Волшебная вещица могла дать своему владельцу общие сведения о том, где находится темный эльф.

— Он приведет нас к Дзирту, — объявил Бренор, держа медальон перед собой.

— Тогда дай его сюда, мой король, — потребовал Пвент, — и разреши мне найти этого твоего… странного друга.

— Я и сам неплохо справлюсь! — рявкнул в ответ Бренор, сдвигая свой однорогий шлем на макушку и поднимая топор со множеством зарубок и золотой щит.

— Но ты — король Мифрил Халла! — возмутился Пвент. — Тебе не пристало уходить в неизвестные и опасные туннели.

— Молчи, берсерк! — ответила Кэтти-бри, прежде чем Бренор успел открыть рот. — Мой отец скорее отдаст пещеры гоблинам, чем оставит Дзирта в беде.

Коббл сжал плечо Пвента (при этом сильно порезавшись об одно из многочисленных острых ребер на его панцире), как бы подтверждая слова молодой женщины и предостерегая берсерка от дальнейшего обсуждения этой темы.

Но Бренор и не стал бы больше слушать. Рыжебородый король дворфов, с загоревшимся в глазах огнем, выбежал из комнаты, и все остальные поспешили за ним.

* * *

Сознание возвращалось к Дзирту, и он медленно выплывал из небытия. Полностью придя в себя, он увидел склонившуюся над ним свою сестру Вирну.

— Лиловые глаза, — сказала жрица на языке Дроу.

Он вспомнил, что подобная же сцена повторялась уже сотню раз, когда он был ребенком, и это странное ощущение ошеломило плененного эльфа.

Вирна! Единственная из членов его семьи, кроме погибшего Закнафейна, к которой Дзирт питал добрые чувства, стояла сейчас перед ним.

Она была воспитательницей Дзирта, выбранной, чтобы вырастить его в соответствии с положением принца Дома До'Урден и ознакомить с обычаями общества дроу. Позже, вспоминая то время, Дзирт пришел к убеждению, что Вирна отличалась от других, — в ее душе была какая-то нежность, надежно сокрытая под жестоким обличьем жрицы Паучьей Королевы.

— Сколько же времени прошло, мой беспутный брат? — спросила Вирна по-прежнему на языке темных эльфов. — Почти двадцать лет? Ты так далеко ушел, и все же как близок ты снова к тому, откуда начал, откуда ты родом.

Взгляд Дзирта стал ледяным, но он не стал ничего отвечать. Его руки были связаны за спиной, а дюжина солдат-дроу неспешно двигалась по маленькой комнате. Энтрери тоже был здесь, он разговаривал с совершенно необычным темным эльфом, на котором была шляпа с неимоверным плюмажем и короткая рубаха с открытой грудью, обнажавшая рифленые мышцы торса. Волшебная маска висела на поясе убийцы, и Дзирт испугался, представив себе, что тот может натворить, вернувшись в Мифрил Халл.

— Как ты смотришь на то, чтобы отправиться в Мензоберранзан? — спросила Вирна Дзирта, и, хоть она и не ждала ответа, все его внимание сосредоточилось на ней.

— Как заключенный, — ответил Дзирт. — И когда я окажусь перед Ма… перед злобной Мэлис…

— Матерью Мэлис! — зашипела Вирна.

— Мэлис! — с вызовом повторил Дзирт, и Вирна с силой ударила его по лицу.

Некоторые из эльфов оглянулись, чтобы посмотреть, что происходит, и с тихими смешками вернулись к своим разговорам.

Вирна разразилась громким долгим хохотом. Она откинула голову назад, и волнистые пряди белых волос рассыпались по ее спине.

Дзирт молча наблюдал за ней, не понимая, что именно вызвало такое бурное проявление чувств.

— Мать Мэлис мертва, глупец! — вдруг сказала Вирна, резко наклонившись к нему.

Дзирт не знал, как себя вести. Ему только что сообщили о смерти матери, но он не представлял себе, какие чувства при этом должен испытывать. Он ощутил легкую тоску, но тут же отмел ее, понимая, что она вызвана тем, что он никогда не знал материнской любви, а вовсе не утратой Мэлис До'Урден. Раздумывая над этим известием, Дзирт оставался спокойным. Она действительно являлась его биологической родительницей, но, в представлении Дзирта До'Урдена, ее смерть была не таким уж плохим событием.

— Ты даже не знал, правда? — смеясь поинтересовалась Вирна. — Как же долго тебя не было, заблудший!

Дзирт посмотрел на нее с любопытством, догадываясь, что его ждут дальнейшие, еще более значительные новости.

— Из-за твоих проступков Дом До'Урден был разгромлен, а ты даже не знал! — истерически закричала Вирна.

— Разгромлен? — переспросил Дзирт удивленно, но опять-таки не слишком заинтересованно. Говоря по правде, отступник-дроу испытывал к своей семье не больше любви, чем к кому бы то ни было в Мензоберранзане. Говоря по правде, он вообще ничего не испытывал.

— Мать Мэлис получила указание найти тебя, — объяснила ему Вирна. — И когда у нее ничего не вышло, когда ты ухитрился проскользнуть у нее меж пальцев, ушло и благоволение Ллос.

— Как жаль, — заметил Дзирт полным сарказма тоном.

Вирна вновь ударила его, сильнее, чем в первый раз, но он, научившись переносить все стоически, даже не моргнул. Вирна отвернулась, сжав тонкие руки, в которых и предположить нельзя было столько силы, и у нее перехватило дыхание.

— Разгромлен, — повторила она, на этот раз с внезапной болью в голосе. — Уничтожен по воле Паучьей Королевы. Они погибли из-за тебя! — вскричала она, разворачиваясь к Дзирту и указывая на него пальцем, как будто обличая. — Твои сестры, Бриза и Майя, и твоя мать. Все члены Дома, Дзирт До'Урден, мертвы из-за тебя!

В лице Дзирта ничто не изменилось, отражая полнейшее равнодушие ко всем этим невероятным новостям, которые Вирна обрушила на него.

— А что с нашим братом? — спросил он больше для того, чтобы получше разузнать об обстановке и силах противников, чем беспокоясь о судьбе Дайнина.

— Как же, Дзирт, — сказала Вирна с откровенно наигранным замешательством. — Ты же сам видел его сегодня. И едва не лишил беднягу ноги… — Замешательство же Дзирта было неподдельным — пока Вирна не закончила говорить: —… Одной из его восьми ног.

Дзирту снова удалось не выдать своих чувств, но неожиданное и трудно осознаваемое известие о том, что Дайнин превратился в драука, ошеломило его.

— И в этом тоже ты виноват! — зловеще улыбаясь, прошипела Вирна, но улыбка медленно сошла с ее лица, когда, вглядываясь в лицо Дзирта, она так и не увидела никакой реакции. — Закнафейн погиб из-за тебя! — вдруг вскричала она, и, хотя Дзирт знал, что она сказала это, только чтобы задеть его, на сей раз он не смог сдержаться.

— Нет! — гневно выкрикнул он в ответ, приподнявшись, и тут же вновь упал от легкого толчка Вирны.

Она поняла, что нащупала его слабое место.

— Если бы не грехи Дзирта До'Урдена, Закнафейн все еще был бы жив, — продолжала она издеваться. — Дом До'Урден достиг бы вершин славы, а Мать Мэлис возглавляла бы правящий Совет.

— Грехи? — презрительно бросил Дзирт. Решительность вернулась к нему, несмотря на болезненные воспоминания об ушедшем отце. — Слава? Что ты знаешь об этом?

Вирна снова замахнулась было на него, но опустила руку, поскольку Дзирт даже не моргнул.

— Во имя своего мерзкого божества ты погрязла во зле, — упрямо продолжал Дзирт. — Закнафейн умер… нет, был убит ради погони за фальшивыми ценностями. Ты не сможешь убедить меня в том, что его смерть — моя вина. Не Вирна ли нанесла удар жертвенным кинжалом?

Казалось, жрица вот-вот взорвется. Во тьме пещеры ее глаза ярко светились, а лицо жарко горело в инфракрасном спектре.

— Он был и твоим отцом, — сказал он Вирне, и та вздрогнула, несмотря на старания сдержать свою ярость. Это было чистой правдой. Закнафейн произвел с Матерью Мэлис двоих, и только двоих детей. — Но тебе на это наплевать, — решил добавить он. — Однако ты унаследовала от него больше, чем сознаешься даже самой себе.

— Молчи! — прошипела Вирна сквозь сжатые зубы. Она вновь хлестнула Дзирта, очень быстро и несколько раз подряд. Он почувствовал тепло своей крови, медленно стекавшей по лицу.

На некоторое время Дзирт замолчал, думая о Вирне и о том чудовище, которым она стала. Сейчас она была больше похожа на Бризу, самую старшую и самую жестокую из его сестер, полностью запутавшуюся в том безумии, которое с такой готовностью поощряла Паучья Королева. Куда подевалась Вирна, тайком проявлявшая милосердие к маленькому Дзирту? Куда подевалась Вирна, шедшая по темным тропам мира дроу, но, казалось, никогда вполне не мирившаяся с волей Ллос? Кудаподевалась дочь Закнафейна? Умерла и похоронена, решил Дзирт, глядя на ее пылающее лицо, похоронена под ложью и пустыми соблазнами извращенно понимаемой славы, исковеркавшей Подземье.

— Ты заплатишь за все, — сказала Вирна, вновь успокоившись. Ее нежное красивое лицо медленно остывало.

— Злодеи пострашнее тебя пытались мне отплатить, — ответил Дзирт, неверно понимая ее намерения. Вирна рассмеялась.

— Я отдам тебя Ллос, — объяснила жрица. — А в обмен я получу власть, такую, какая не снилась даже честолюбивой Матери Мэлис. Радуйся, мой заблудший брат, и знай, что ты принесешь Дому До'Урден почет, какого он никогда не имел.

— Власть пройдет, — спокойно ответил Дзирт, и его тон разозлил Вирну больше, чем его пророческие слова. — Власть вознесет Дом на еще одну вершину, откуда другой Дом, обретя благоволение Ллос, снова столкнет Дом До'Урден.

Вирна расплылась в улыбке.

— Ты не можешь этого отрицать, — продолжал Дзирт, хотя и понимал, что его доводы, как бы разумны они ни были, вряд ли будут приняты. — В Мензоберранзане все вершится по воле и прихоти Ллос.

— Прекрасно, мой заблудший брат, — мурлыкала Вирна.

— Будь проклята Ллос!

Вирна улыбнулась.

— Твое кощунство больше не задевает меня, — сказала она абсолютно спокойно, — потому что ты больше не имеешь ко мне никакого отношения. Ты всего лишь бездомный бродяга, которого Ллос признала годным для жертвоприношения. Так что можешь сколько угодно проклинать Паучью Королеву, — продолжала Вирна. — Покажи Ллос, какая ты подходящая жертва! Забавно, но если бы ты раскаялся в своих проступках и вернулся к нам, тогда погибла бы я.

Дзирт закусил губу, сожалея, что не придержал язык, пока не разобрался в значении этой внезапной встречи.

— Что, не понимаешь? — спросила Вирна. — Милосердная Ллос была бы рада принять на службу такого бойца, и я не смогла бы принести тебя в жертву. Тогда я стала бы изгнанницей, бездомной бродягой, как ты.

— И ты не боишься мне это говорить? — осторожно спросил Дзирт.

Однако Вирна знала своего брата лучше, чем он ожидал.

— Ты никогда не покаешься, глупый благородный Дзирт До'Урден, — ответила она. — Ты никогда не произнесешь лживой клятвы, никогда не упадешь ниц перед Паучьей Королевой даже ради того, чтобы спасти собственную жизнь. Но твои идеалы — всего лишь набор банальностей, за которые ты так неразумно держишься!

Вирна ударила брата еще раз, совершенно без всякого повода, и отошла от него. Ее теплый силуэт светился под защитным покровом жреческих одежд. И Дзирту показалось, что истинный облик его сестры скрыт под одеяниями служительницы жестокой Паучьей Королевы.

Странный дроу, который до этого разговаривал с Энтрери, теперь приблизился к Дзирту, громко стуча по каменному полу высокими сапогами. Он посмотрел на пленника почти с симпатией, потом пожал плечами.

— Жаль, — заметил он, показывая Дзирту Сверкающий Клинок из-под складок мерцающего плаща. — Жаль, — повторил он и отошел, ступая теперь совершенно бесшумно.

* * *

Пораженные стражники вскочили, когда в караульную комнату внезапно влетел их король, сопровождаемый дочерью, Вульфгаром, Кобблом и закованным в странную броню дворфом, которого они никогда не видели.

— Что-нибудь известно о дроу? — спросил Бренор стражу, направляясь прямиком к тяжелому железному засову на двери.

Ответом ему было молчание.

— Иди к генералу Дагнабиту, — велел он одному из стражников. — Передай ему, чтобы собирал вооруженный отряд и спускался в недавно открытые туннели!

Дворф послушно поклонился и поспешил прочь.

Когда железный засов звякнул о камень, четверо товарищей Бренора встали рядом с ним, Вульфгар и Коббл держали факелы.

— Сигнал дроу: три, потом два стука, — сказали Бренору стражники.

— Три, потом два, — повторил Бренор и пропал во мгле, подгоняя остальных, в особенности Тибблдорфа, по-прежнему считавшего, что негоже королю Мифрил Халла шастать по туннелям.

Коббл и даже безрассудно смелый Пвент обернулись и несколько изменились в лице, когда за ними захлопнулась каменная дверь, но остальные трое даже не услышали ее звука, гонимые вперед страхом за судьбу пропавшего друга.

Глава двенадцатая ПРАВДА ВЫХОДИТ НА СВЕТ

— Кровь, — хмуро пробормотала Кэтти-бри, подняв факел и склонившись над дорожкой из капель на полу коридора невдалеке от входа в небольшую пещерку.

— Она могла остаться после сражения с гоблинами, — с надеждой сказал Бренор, но Кэтти-бри покачала головой.

— Все еще влажная, — ответила она. — Кровь, оставшаяся после того побоища, уже давным-давно высохла.

— А если ее оставили падальщики, когда раздирали трупы? — размышлял Бренор. — Мы их видели.

Кэтти-бри по-прежнему сомневалась. Низко согнувшись и держа факел прямо перед собой, она прошла через невысокую арку в боковую комнату. Вульфгар протиснулся следом за ней и, как только проход слегка расширился, обогнал девушку и пошел впереди, как бы заслоняя ее.

Действия варвара не понравились Кэтти-бри. Вообще-то он вел себя совершенно правильно, будучи готовым к обороне и прикрывая своим телом того, кто нес факел и читал следы на полу. Но Кэтти-бри решила, что Вульфгар так поспешно выскочил вперед, чтобы не дать ей встать во главе их маленького отряда, потому что опекал ее, старался защитить ее от возможной опасности. И, гордая, вполне способная постоять за себя, Кэтти-бри скорее оскорбилась, чем была польщена.

И обеспокоилась, поскольку, раз Вульфгар так волновался за ее безопасность, он вполне мог допустить какую-нибудь тактическую ошибку. Друзья избежали многих опасностей именно потому, что у каждого из них было свое место и способности одного дополняли способности остальных. Кэтти-бри прекрасно понимала, что любое нарушение привычного распределения сил могло стать роковым.

Она снова обогнала Вульфгара, походя отбросив его руку, когда он попытался задержать ее. Он посмотрел на нее, но ответный взгляд девушки был непреклонен.

— Что вы там нашли? — прокричал Бренор. Кэтти-бри оглянулась на темный силуэт отца, согнувшегося в низком проходе, и на Коббла и Пвента со вторым факелом во внешнем коридоре позади него.

— Пусто, — твердо ответил Вульфгар и повернулся, чтобы уйти.

Кэтти-бри, однако, задержалась, низко нагнувшись и осматриваясь, как будто желая доказать, что варвар не прав, а не ради того, чтобы найти какую-нибудь зацепку.

— Не совсем пусто, — заявила она минуту спустя, и ее торжествующий голос привлек в пещерку Бренора и заставил Вульфгара вернуться назад.

Они встали по бокам от Кэтти-бри, склонившейся над крохотной вещицей, лежавшей на полу. Это была стрела, но чересчур маленькая для известных им типов луков. Бренор подхватил ее короткими пальцами, поднес близко к глазам и внимательно осмотрел.

— Неужели в этих туннелях есть спрайты? — спросил он, подразумевая малюсеньких, но очень злобных эльфов, которые обычно встречались в лесистой местности.

— Это что-то вроде… — начал Вульфгар.

— Дроу, — перебила его Кэтти-бри. Бренор и Вульфгар повернулись к ней. Глаза варвара сердито сверкнули из-за того, что его перебили, но через секунду он понял всю серьезность слов Кэтти-бри.

— Разве у Дзирта есть арбалет, к которому бы подошла такая стрела? — не поверил Бренор.

— Это не он, — мрачно уточнила Кэтти-бри, — а другой дроу.

Вульфгар и Бренор переглянулись, явно сомневаясь в справедливости ее слов, но Кэтти-бри была уверена в своей догадке. Давно, еще там, на пустынных склонах Пирамиды Кельвина в Долине Ледяного Ветра, Дзирт много раз рассказывал ей о своей родине, говорил о замечательных достижениях и необычных изобретениях народа темных эльфов. Среди этих изобретений было и излюбленное оружие дроу — маленький ручной самострел, наконечники стрел которого обычно обмакивали в яд.

Вульфгар и Бренор посмотрели друг на друга в надежде, что другой сможет как-нибудь опровергнуть безрадостное утверждение Кэтти-бри. Бренор только пожал плечами, спрятал стрелу и вышел из пещеры. Вульфгар обернулся к молодой женщине, и на лице у него было написано беспокойство.

Никто не сказал ни слова, да этого и не требовалось, поскольку все прекрасно помнили рассказы о хищнических набегах темных эльфов. Если предположение Кэтти-бри подтвердится, то Мифрил Халл находится под угрозой нападения.

Однако сейчас Кэтти-бри больше беспокоило собственническое стремление Вульфгара защитить ее, которое, как опасалась девушка, может привести их всех к беде. Она обогнала жениха, низко нагнувшись при выходе из маленького помещения, и оставила Вульфгара в темноте наедине с его душевной неразберихой.

* * *

Процессия медленно, но неуклонно двигалась вперед, и чем дальше, тем более дикими, без малейших следов обработки становились стены и своды туннелей. На Дзирте все еще оставался доспех, но у него отобрали оружие, а руки туго связали за спиной какой-то, видимо заколдованной, веревкой, потому что он не мог ее ослабить, как ни выкручивал запястья.

Дайнин возглавлял отряд, стуча по камню восемью ногами, за ним следовали Вирна и Джарлакс, далее — часть дроу из тех двадцати, что входили в отряд. Двое наблюдали за Дзиртом. Один раз они встретились с большим фланговым отрядом Дома Бэнр, Джарлакс негромко отдал приказ, и солдаты тихо ушли прочь, слившись с тенями.

Только теперь Дзирт начал понимать всю масштабность набега на туннели Мифрил Халла. По его подсчетам, из Мензоберранзана прибыло от сорока до шестидесяти темных эльфов — весьма многочисленные силы.

И все это из-за него?

А Энтрери? — подумал Дзирт. Он-то каким образом ко всему этому причастен? Было видно, что он хорошо спелся с дроу. Похожий на темных эльфов по строению и темпераменту, убийца непринужденно шагал вместе со всеми.

Побыв некоторое время с Вирной и бритоголовым наемником, Энтрери отстал, пропуская ряд за рядом, понемногу приближаясь к своему ненавистному врагу.

— Приятная встреча, — негромко сказал он, когда наконец поравнялся с Дзиртом. Повинуясь взгляду этого человека, два ближайших стражника-дроу почтительно удалились.

Дзирт недолго, но внимательно разглядывал убийцу, пытаясь понять, что тому надо, а затем подчеркнуто резко отвернулся.

Энтрери схватил упрямого эльфа за плечо и развернул к себе. Дзирт резко остановился, но уловил беспокойные взгляды окружавших его дроу. Тогда он снова двинулся вперед, не желая привлекать лишнего внимания, и постепенно остальные темные эльфы пошли прежним размеренным шагом.

— Я не понимаю, — вдруг обратился Дзирт к Энтрери. — У тебя была маска, ты захватил Реджиса, ты знал, где меня найти. Зачем ты стал союзником Вирны и ее шайки?

— Ты полагаешь, выбор был за мной? — ответил Энтрери. — Твоя сестра сама нашла меня — я ее не искал.

— Тогда ты тоже узник.

— Едва ли, — не задумываясь ответил Энтрери, посмеиваясь. — Ты сначала правильно назвал меня. Я не узник, а союзник.

— Там, где дело касается моего народа, это одно и то же.

Энтрери снова тихонько засмеялся, видимо не слишком веря ему. Смех убийцы был совершенно искренним, и Дзирт содрогнулся, понимая, насколько крепка была связь между его врагами, которую он на минуту понадеялся ослабить и использовать в своих целях.

— Вообще-то я имею дело с Джарлаксом, — объяснил убийца, — а не с твоей непредсказуемой сестрицей. Джарлакс — вполне трезвый, деловитый наемник, отступник и одиночка. Его я понимаю. Мы с ним так похожи!

— Но когда ты больше не будешь ему нужен… — зловеще начал Дзирт.

— Но я нужен ему сейчас и буду нужен впредь! — перебил его Энтрери. — Отступник Джарлакс, — громко повторил он, получив от наемника одобрительный кивок. Похоже, тот отлично понимал Общий язык. — Какая выгода Джарлаксу, если он убьет меня? Я — ценная связь с поверхностью, разве не так? Глава воровского цеха в экзотическом Калимпорте, союзник, который вполне может оказаться полезным в будущем. С такими, как Джарлакс, я имел дело всю свою жизнь, по всему Побережью Мечей.

— Всем известно, что дроу убивают просто из удовольствия, — возразил Дзирт, не желая отклоняться от этой многообещающей темы.

— Согласен, — ответил Энтрери. — Но они не убивают, если могут получить какую-то выгоду. Они достаточно расчетливы. Тебе не разрушить наш союз, Дзирт, ты обречен. Видишь ли, выгода здесь обоюдная, а ты, как ни крути, останешься в проигрыше.

Дзирт помедлил, обдумывая сказанное, но так и не нашел способа найти какую-то лазейку, за что-нибудь ухватиться. Но лазейка должна быть…

— Выгода вовсе не обоюдная, — тихо сказал он и поймал удивленный взгляд Энтрери.

— Поясни, — поторопил его Энтрери после недолгого молчания.

— Я знаю, почему ты преследовал меня, — начал рассуждать Дзирт. — Ты не хотел, чтобы меня убили, ты хотел убить меня собственноручно. И не просто убить, а победить в равном бою. Теперь, в этих туннелях, бок о бок с Вирной, которой не терпится принести меня в жертву, вероятность этого не слишком-то велика.

— Ты великолепен, даже когда все потерял, — заметил Энтрери, и по превосходству в его голосе Дзирт понял, что еще одна возможность ускользнула от него. — Видишь ли, я действительно смогу победить тебя в поединке — такова договоренность. В небольшой пещере недалеко отсюда пути твоих соплеменников и мой разойдутся, но сначала мы еще раз померимся силами.

— Вирна не даст тебе меня убить, — тут же отозвался Дзирт.

— Но она даст мне одержать над тобой верх, — ответил Энтрери. — А этого она очень хочет. Хочет, чтобы твое унижение было полным. И после того, как мы покончим с нашим делом, она отдаст тебя Ллос… а я благословлю тебя на прощание. Пойдем же, мой друг, — промурлыкал Энтрери, не дождавшись от Дзирта никакого ответа, и увидел, что на его лице появилось столь несвойственное ему выражение недовольства.

— Я тебе не друг, — проворчал Дзирт.

— Тогда мое подобие, — поддразнил Энтрери, приходя в полнейший восторг от того, что лицо обернувшегося к нему Дзирта сердито полыхало.

— Никогда.

— Мы воины, — начал объяснять Энтрери. — Мы оба прекрасно сражаемся, и оба стремимся победить, хотя наши цели и различны. Я и раньше говорил, что тебе от меня не сбежать, не сбежать от того, что ты есть.

Дзирту нечего было на это ответить, по крайней мере не здесь, в туннеле, где его окружали враги, а руки были связаны за спиной. Энтрери действительно и раньше говорил так, но Дзирт смог примирить и согласовать его слова с принципами своей жизни и с тем путем, который он для себя избрал.

Но все-таки благородному дроу было неприятно видеть на лице злобного убийцы такое откровенное удовольствие. Вне зависимости от того, что произойдет с ним в столь безнадежном положении.

Дзирт До'Урден решил, что сатисфакции Энтрери не получит.

Теперь они пришли в ту часть лабиринта, где множество боковых коридоров и извилистых зигзагообразных туннелей, похожих на норы червей, разбегались во всех направлениях. Энтрери сказал, что место, где их пути должны разойтись, уже недалеко, и Дзирт понимал, что время стремительно уходит.

Он бросился на пол головой вперед, сильно подтянул ноги под себя, пропустил поверх них руки и поднял их, вскакивая на ноги. К моменту, когда он повернулся назад, всегда бывший начеку Энтрери уже держал в руках меч и кинжал, но Дзирт все равно бросился на него. У безоружного дроу не было практически никаких шансов, но он надеялся, что Энтрери не убьет его, боясь лишить себя единственной возможности поединка, которого убийца так страстно желал и ради которого он столько сделал.

Как он и думал, Энтрери заколебался, и Дзирт тут же разрушил его ненадежную защиту, высоко подпрыгнув и ударив его ногами одновременно по лицу и груди, так что убийца отлетел в сторону на несколько футов.

Вскочив на ноги, Дзирт кинулся ко входу в ближайший туннель, где дорогу ему преградил единственный воин-дроу. Дзирт бесстрашно бросился вперед, по-прежнему надеясь, что Вирна пообещала страшные муки тому, кто помешает ей принести отступника в жертву, — похоже, эта надежда оправдалась, поскольку, оглянувшись, Дзирт заметил, как его сестра схватила за руку Джарлакса, сжимавшего метательный кинжал.

Ставший на дороге проворный, как кот, воин-дроу с размаху ударил Дзирта рукоятью меча. Но Дзирт успел выбросить связанные руки вперед и петлей, образованной веревкой и запястьями, захватить оружие противника, подбросив меч высоко вверх, не нанеся себе никакого вреда. Потом он кинулся на противника и, высоко подняв колено, нанес тому удар в живот. Дроу согнулся пополам, и Дзирт, не теряя времени, метнулся дальше, свалив противника на пол, чтобы задержать солдат и Энтрери, которые бежали за ним.

Неподалеку за поворотом Дзирт нырнул в другое ответвление туннеля, лишь слегка обогнав преследователей, — враги были так близко, что, влетев в следующий проход, он услышал, как стрела чиркнула по камню рядом с ним.

Однако хуже всего было то, что воин заметил еще несколько темных силуэтов, скользнувших в боковые ниши. Их было не меньше семи, а он знал, что с Вирной шло вдвое больше, не говоря уже о том большом отряде, который они встретили не так давно. Дзирт был уверен, что солдаты находились повсюду, прикрывая пути отступления, наблюдая за ним и передавая сведения по цепочке.

Он миновал еще один поворот, потом еще и повернул в противоположную сторону. Вскарабкался по невысокой стене и проклял судьбу, увидев, что начинавшийся наверху коридор сбегал вниз до прежнего уровня.

За следующим поворотом он увидел тепловую вспышку — это был специальный сигнал, металлическая пластинка, нагревавшаяся при помощи магии только с одной стороны, которую темные эльфы использовали для передачи знаков. Для обладателей инфразрения горячая сторона сияла, как осколок зеркала на солнце. Дзирт свернул в боковой проход, подозревая, что сеть вокруг него затягивается и его отчаянная попытка спастись обречена на провал.

А потом перед ним появился драук.

Отвращение Дзирта было таким сильным, что он тут же попятился назад, несмотря на поджидавшую его там опасность. Видеть своего брата в таком виде! Распухшее тело Дайнина несли восемь загребавших ног, а лицо было похоже на ничего не выражавшую маску мертвеца.

Справившись со своими взбудораженными чувствами и подавив непреодолимое желание закричать, Дзирт попытался придумать, как обойти это неожиданное препятствие. Дайнин, развернув двойные секиры, дико размахивал руками и перебирал ногами так, что Дзирт никак не мог проскочить мимо.

У Дзирта не было выбора; он повернулся, намереваясь бежать в другой коридор. Но сзади из-за поворота показались Вирна, Джарлакс и Энтрери.

Они тихо беседовали на Общем языке. Энтрери говорил о том, чтобы свести счеты немедленно, но потом, видимо, передумал.

Вместо этого к нему подошла Вирна, угрожающе помахивая пятихвостой плетью из живых змей.

— Если победишь меня, сможешь вновь получить свободу, — поддразнила она Дзирта на языке дроу и бросила Сверкающий Клинок на пол к его ногам. Он нагнулся, но тут Вирна хлестнула его плеткой. Дзирт, ожидавший чего-то подобного, отскочил назад и теперь уже не мог дотянуться до оружия.

Сзади подгреб драук и, уперев секиру в плечо Дзирта, снова толкнул его к Вирне. Тому ничего не оставалось, как попытаться снова схватить саблю, и он уже почти дотянулся до нее…

Змеиные зубы впились в его запястье. Он почувствовал еще один укус в предплечье, три в лицо и в другую руку, которой он слабо пытался заслониться. Почти невыносимая жгучая боль — но яд был еще сильнее. Ему казалось, что Сверкающий Клинок уже у него в руке, но онемевшие пальцы больше не чувствовали металл.

Вирна нанесла еще один удар чудовищной плетью, пять змеиных голов жадно вцепились в Дзирта, и от их укусов по всему телу стало распространяться онемение. Безжалостная жрица безжалостной богини хлестнула беспомощного узника еще несколько раз, и ее лицо сияло злобным ликованием.

Дзирт упорно не желал терять сознание и глядел на нее с безграничным презрением, но это только подстегивало Вирну. Наверное, она забила бы его до смерти, не вмешайся Джарлакс и в особенности Энтрери, подошедшие к ней, чтобы успокоить безумную.

Для Дзирта, чье тело испытывало жестокие муки, а всякие надежды на спасение улетучились, это было совсем незначительным облегчением.

* * *

— О-о-о! — взвыл Бренор. — Мои соплеменники!

Реакция Тибблдорфа Пвента на открывшуюся их глазам жуткую картину расправы над семью дворфами была еще яростнее. Берсерк отошел к стене туннеля и начал биться о нее головой. Так он, пожалуй, выбил бы из себя дух, если бы Коббл тихо не напомнил ему, что этот грохот слышен за милю отсюда.

— Убиты быстро и без следов, — заметила Кэтти-бри, стараясь не поддаваться чувствам и как-то объяснить их новую страшную находку.

— Энтрери! — зарычал Бренор.

— Даже если это действительно он ходит в обличье Реджиса, как мы считаем, дворфы ведь пропали прежде, чем он спустился в эти туннели, — рассудила Кэтти-бри. — Похоже, убийца привел с собой помощников. — Она вспомнила о крохотной стреле и от всей души понадеялась, что ее подозрения не оправдаются.

— Эти помощники подохнут, как только я доберусь до их глоток! — пообещал Бренор. Он опять опустился на колени, склонившись над телом дворфа, бывшего его близким другом.

Кэтти-бри не могла этого вынести. Она отвела взгляд от отца и посмотрела на Вульфгара, стоявшего тихо неподалеку и державшего факел.

Обращенный к ней сердитый взгляд удивил ее.

Она внимательно вглядывалась в жениха несколько секунд, потом, чувствуя, как ей неприятен этот жесткий взгляд, потребовала:

— Ну же, скажи, о чем ты думаешь?

— Нечего тебе было сюда приходить, — спокойно ответил варвар.

— Разве Дзирт мне не друг? — спросила она и поразилась, что лицо Вульфгара передернулось от едва сдерживаемой ярости при упоминании о темном эльфе.

— О, конечно, он тебе друг, нисколько не сомневаюсь, — ответил он ядовитым тоном. — Но ты будешь моей женой. Тебе нельзя находиться в таком опасном месте.

Глаза Кэтти-бри раскрылись от изумления, и отсветы факела, плясавшие в ее глазах, казались отражением пламени, полыхавшего внутри ее.

— Не тебе выбирать! — громко вскричала она, так громко, что Коббл и Бренор озабоченно переглянулись и король дворфов поднялся, оставив своего погибшего друга, и пошел к дочери.

— Ты моя невеста! — напомнил ей Вульфгар, тоже повысив голос.

Кэтти-бри не шелохнулась и не моргнула, упорно глядя Вульфгару в глаза, отчего тот даже отступил на шаг. Несмотря на свой гнев, решительная девушка почти улыбнулась, видя, что варвара наконец-то проняло.

— Нечего тебе было сюда приходить, — повторил Вульфгар, словно черпая силу в своем упорстве.

— Нет, это ты убирайся в Сеттлстоун! — огрызнулась Кэтти-бри, ткнув пальцем в необъятную грудь Вульфгара. — Потому что если ты считаешь, что мне не стоит идти на розыски Дзирта, то не можешь называть себя его другом!

— Да уж, конечно, не то что ты! — рявкнул Вульфгар, сжав кулаки. Лицо его исказилось от ярости, глаза сверкали.

— Что ты сказал? — спросила Кэтти-бри, действительно придя в замешательство от странных слов и нелепого поведения Вульфгара.

Бренору это надоело. Он встал между ними, легко отодвинул назад Кэтти-бри и оказался лицом к лицу с варваром, бывшим ему вместо сына.

— О чем ты говоришь, мальчик? — спросил дворф, пытаясь сохранять спокойствие, хотя больше всего ему сейчас хотелось съездить Вульфгару по физиономии.

Вульфгар даже не взглянул на Бренора, а поверх него обличительно ткнул пальцем в Кэтти-бри.

— И сколько же поцелуев ты подарила своему дружку-дроу? — взвыл он.

Кэтти-бри едва не упала.

— Что?! — закричала она. — Да ты ума лишился. Я никогда…

— Лжешь! — загремел Вульфгар.

— Заткнись! — рявкнул Бренор и поднял топор. Он замахнулся, заставив Вульфгара отскочить назад, с силой ударил по стене туннеля и взмахнул снова, отчего варвар отпрыгнул в сторону.

Вульфгар пытался заслониться факелом, но Бренор выбил его у него из рук. Юноша попытался дотянуться до Клыка Защитника, который положил в заплечный мешок, когда они добрались до погибших дворфов, но Бренор неутомимо продолжал наносить удары, не желая ранить варвара, а просто вынуждая его приседать и уклоняться, скользя по каменному полу.

— Позволь мне убить его для тебя, мой король! — заорал берсерк, поспешив к ним.

— Убирайся! — рявкнул на него Бренор, и все, а больше всех Пвент, поразились невероятной силе, прозвучавшей в его голосе. — Я уже несколько недель сквозь пальцы смотрю на твои сумасбродства, — сказал Бренор Вульфгару, — но я не намерен и дальше их терпеть. Или сейчас же выкладывай, в чем дело, или заткни свою пасть и держи ее на замке, пока мы не найдем Дзирта и не выберемся из этих вонючих туннелей!

— Я старался сдерживаться, — огрызнулся Вульфгар, но это скорее было похоже на мольбу, так как он все еще стоял на коленях, упав под угрожающим взмахом Бренорова топора. — Но я не могу молча сносить оскорблений моей чести! — Словно поняв наконец свое униженное положение, не вяжущееся с гордыми словами, варвар вскочил на ноги. — Дзирт виделся с Кэтти-бри перед тем, как вернулся в Мифрил Халл.

— Кто это тебе сказал? — потребовала Кэтти-бри.

— Реджис! — выкрикнул Вульфгар. — И он сказал мне, что вы там не только разговаривали!

— Это ложь! — воскликнула Кэтти-бри.

Вульфгар намеревался было ответить в том же духе, но увидел, как Бренор сначала широко улыбнулся, а потом расхохотался. Уронив топор на пол, Бренор уперся руками в бока и затряс головой, не в силах поверить своим ушам.

— Ну дурак… — пробормотал дворф. — Неужели ты только мускулами можешь работать? Пораскинь-ка мозгами над тем, что ты только что сказал! Ведь мы здесь оттого, что думаем, что Реджис — это вовсе не Реджис!

Вульфгар в растерянности скрипнул зубами, только сейчас что-то поняв.

— Если ты чувствуешь себя таким же болваном, как выглядишь, то так тебе и надо, — сухо заметил Бренор.

Внезапное открытие поразило Вульфгара сильнее, чем топор Бренора. Сколько же раз говорил Реджис с ним наедине за эти несколько дней? И о чем же, с усилием вспоминал варвар, они разговаривали? Кажется, в первый раз Вульфгар понял, что тогда в своей комнате он мог убить лучшего друга.

— Хафлинг… Артемис Энтрери использовал меня в своих дьявольских планах, — заключил Вульфгар. Он вспомнил мерцающий вихрь сияющих бликов — граней самоцветного камня, — увлекающий его за собой в глубину. — Он воспользовался этой подвеской, я не уверен, но, кажется, помню это… Да, думаю, что воспользовался…

— Наверняка, — сказал Бренор. — Я давно знаю тебя, парень, и никогда раньше ты не вел себя как последний дурак. Да и я тоже хорош. Послать хафлинга вместе с Дзиртом в эти катакомбы!

— Энтрери пытался заставить меня убить Дзирта, — продолжал Вульфгар, желая прояснить все до конца.

— Наверное, ты хотел сказать, пытался заставить Дзирта убить тебя, — поправил Бренор. Кэтти-бри фыркнула, не скрывая удовольствия и благодарности отцу за то, что тот поставил хвастливого варвара на место.

Вульфгар сердито глянул на нее поверх плеча Бренора.

— Ты встречалась с дроу, — не спросил, а сказал он.

— Это мое дело, — ответила девушка, не желая уступать его настойчивой и утомительной ревности.

Напряжение опять стало расти. Кэтти-бри видела что варвар по-прежнему опекает ее и хочет оградить свою будущую жену от опасности, хотя объяснение Бренора несколько уменьшило его негодование. Гордая и упрямая, Кэтти-бри опять почувствовала себя скорее оскорбленной, чем польщенной.

Однако ей не удалось проявить свой гнев, поскольку подошедший Коббл призвал их к молчанию. Только тогда они и Бренор заметили, что Пвент куда-то пропал.

— Шум, — тихо пояснил священник, — где-то далеко в глубоких туннелях. Лучше давайте помолимся Морадину, чтобы этот шум не был вызван нашей собственной глупостью!

Кэтти-бри посмотрела на мертвых дворфов, увидела, что Вульфгар тоже смотрит на них, очевидно, как и она, вспомнив, что Дзирт в серьезной опасности, и их споры показались ей такими мелкими, что она устыдилась.

Почувствовав это, Бренор подошел к ней и обнял за плечи.

— Надо было выговориться, — успокаивающе произнес он. — Надо было все выяснить и разрешить прежде, чем начнется бой.

Кэтти-бри согласно кивнула, надеясь, что бой, если он состоится, начнется скоро.

Она также всем сердцем надеялась, что это сражение не станет расплатой за смерть Дзирта До'Урдена.

Глава тринадцатая НАРУШЕННЫЕ КЛЯТВЫ

Один факел все-таки горел. Дзирт решил, что это была часть соглашения. Видимо, Энтрери еще не настолько освоился с недавно приобретенным инфразрением, чтобы сражаться с Дзиртом в полной темноте.

Когда его глаза привыкли к обычному освещению, Дзирт разглядел средних размеров пещеру. Ее стены и потолок были необработанными, кривыми, с выступающими углами и маленькими сталактитами, но пара массивных деревянных дверей, понял Дзирт, явно появилась здесь недавно, вероятнее всего по приказу Вирны, как один из пунктов соглашения с Энтрери. Солдаты-дроу стояли по сторонам дверей, и еще один занимал позицию между ними, как раз посредине.

Всего под сводами пещеры находилось еще двенадцать темных эльфов, включая Вирну и Джарлакса, но нигде не было видно драука. Энтрери разговаривал с Вирной; Дзирт видел, что она передала ему пояс с саблями.

Еще в пещере была странная ниша в один шаг глубиной и в ней выступ высотой до пояса, закрытый покрывалом. На него облокотился солдат с обнаженным мечом и кинжалом в руках.

Спуск здесь, предположил Дзирт.

Энтрери сказал, что в этом месте он и темные эльфы расстанутся, но Дзирт сильно сомневался, что, закончив свое дело, убийца пойдет назад той же дорогой, какой пришел, не попытавшись обойти Мифрил Халл стороной. И поскольку в комнате было только две двери, возможно, под покрывалом действительно находился спрятанный вход в спусковой желоб, ведущий в туннели глубокого Подземья.

Вирна обратилась к Дзирту, но он не слышал ее слов. Тогда к нему подошел Энтрери, держа оружие. Один из солдат скользнул эльфу за спину и развязал веревки. Дзирт медленно развел руки. Плечи сильно затекли, кроме того, еще не прошла боль от ядовитых укусов.

Энтрери бросил пояс с саблями к ногам Дзирта и предусмотрительно отступил назад. Дзирт посмотрел на свои клинки с любопытством, не зная, что с ними делать.

— Подними их! — велел Энтрери.

— Зачем?

Этот вопрос прозвучал для Энтрери как пощечина. В его взгляде загорелся гнев, но через мгновение лицо его стало, как всегда, непроницаемым.

— Чтобы мы наконец выяснили правду, — ответил он.

— Я и так знаю правду, — спокойно произнес Дзирт. — А ты хочешь ее исказить, чтобы скрыть от всех и от самого себя бессмысленность своего жалкого существования.

— Подними их! — прорычал убийца. — Или я убью тебя на месте.

Дзирт знал, что это была пустая угроза. Энтрери никогда не убил бы его просто так, а не в честном поединке. Но даже если бы он попробовал, Дзирт был уверен, что сейчас же вмешается Вирна. Он был слишком важен для нее; а Паучья Королева неохотно принимала жертвы, принесенные не жрицей.

Все же он нагнулся, поднял оружие и, почувствовав себя более защищенным, застегнул пояс. Он понимал, что здесь у него не будет никаких преимуществ, вне зависимости, с оружием он или нет. Но Дзирт достаточно повидал на своем веку, чтобы знать, что иногда возможности появляются тогда, когда их меньше всего ожидаешь.

Энтрери извлек свой узкий меч и богато украшенный кинжал и, низко наклонившись, широко осклабился.

Дзирт непринужденно стоял, опустив плечи, так и не вытащив сабли из ножен.

Последовавший затем взмах меча царапнул кончик носа Дзирта, заставив его отклонить голову. Дзирт небрежно поднял руку, зажимая большим и указательным пальцами ранку, из которой сочилась кровь.

— Трус! — поддразнил его Энтрери, делая ложный прямой выпад и продолжая кружить вокруг него.

Дзирт поворачивался, чтобы держать его в поле зрения, совершенно не задетый оскорбительной выходкой врага.

— Давай же, Дзирт До'Урден, — вмешался Джарлакс, наблюдая за Дзиртом и за Энтрери. — Ты знаешь, что все кончено, но неужели тебе не доставит никакого удовольствия расправиться с тем, кто принес тебе и твоим друзьям столько зла?

— Что ты теряешь? — спросил Энтрери. — Я не могу убить тебя, мне позволено только одержать верх над тобой — так мы договорились с твоей сестрой. Но ты-то можешь убить меня. Само собой, Вирна не будет мне мешать, и, наверное, ее позабавит потеря обычной человеческой жизни.

Дзирт был все так же бесстрастен. Ему нечего терять, сказали они. Но они так и не поняли, что Дзирт До'Урден сражается не тогда, когда ему нечего терять, а только если он может кого-то защитить или если обстоятельства вынуждают его сражаться.

— Прошу тебя, обнажи клинки, — добавил Джарлакс. — У тебя такая завидная репутация, и мне бы страстно хотелось видеть тебя в деле, посмотреть, действительно ли ты превзошел Закнафейна.

Лицо Дзирта, старавшегося сохранять спокойствие и не отступать от своих принципов, исказилось при упоминании умершего отца, который, как говорили, был лучшим мастером клинка, когда-либо поднимавшим меч в Мензоберранзане. Вопреки своему желанию он вытащил сабли из ножен, и гневное голубое сияние Сверкающего Клинка выдало ярость, которую Дзирт не мог вполне обуздать.

Энтрери напал внезапно и стремительно, и Дзирт, повинуясь отлично натренированному инстинкту воина, мгновенно поднял сабли, отражая все атаки меча и кинжала. Перейдя в наступление еще до того, как он понял, что делает, и действуя всецело под влиянием инстинкта, Дзирт стал описывать большие круги, клинки мелькали вокруг него, как лопасти винта, с каждым разом нацеливаясь на противника с разного уровня и под разным углом.

Энтрери, в некотором замешательстве от такой непривычной техники, пропустил несколько выпадов, но благодаря быстроте своих ног сумел избежать ранения.

— Ты всегда меня удивляешь, — мрачно признал убийца, с завистью уловив одобрительные вздохи и комментарии находившихся в комнате темных эльфов.

Дзирт закончил кружиться и остановился прямо перед убийцей, опустив сабли и держа их наготове.

— Неплохо, но совершенно бесполезно! — вскричал Энтрери и бросился вперед, низко держа меч и высоко занеся кинжал. Дзирт скрестил сабли, одной отводя меч, а другой блокируя кинжал, предотвращая удар.

Энтрери описал полный круг рукой с кинжалом, продолжая делать выпады мечом и наносить колющие удары то здесь, то там, не давая Дзирту расслабиться.

Дзирт сделал молниеносный выпад. Сверкающий Клинок со звуком молота по металлу выбил из рук противника кинжал, который отлетел в другой конец комнаты.

— Отлично! — поздравил его Джарлакс, и Энтрери тоже, отступив назад, кивнул в знак одобрения. Оставшись только с одним мечом, он осторожно приближался, делая рассчитанные выпады.

И был просто поражен, когда Дзирт не стал парировать; он пропустил два выпада, и меч легко смог проникнуть сквозь его защиту. Энтрери тут же отдернул меч, так и не коснувшись тела противника. Затем он снова приблизился, сделав обманный прямой бросок, но вместо этого отвел меч в сторону.

Он мог бы отсечь Дзирту руку или ранить его в шею, применив эту простую уловку! Однако он остановился, увидев ироничную улыбку на лице дроу. Энтрери поднял меч и плашмя ударил Дзирта по плечу, не нанеся ему никакого вреда.

Оба раза Дзирт дал ему проникнуть сквозь свою защиту, он издевался над превосходным искусством Энтрери, прикидываясь неумехой!

Энтрери хотелось громко запротестовать, призывая остальных темных эльфов в свидетели. Но он рассудил, что эта схватка была слишком личным делом, счетом, который должны были свести только он и До'Урден, не вмешивая сюда Вирну или Джарлакса.

— Попался, — поддразнил он на грубоватом языке дворфов, надеясь, что никто, кроме Дзирта, его здесь не поймет.

— Тогда тебе следовало бы меня прикончить, — спокойно ответил Дзирт на Общем языке, хотя и знал язык дворфов в совершенстве. Он как раз не хотел, чтобы Энтрери считал их поединок личным делом, желая оставить все как есть и публично насмехаться над ним.

— А тебе следовало бы драться получше, — огрызнулся Энтрери, переходя на Общий язык. — Ради своего дружка хафлинга, если не ради себя самого. Если ты убьешь меня, то Реджис будет свободен, но если я уйду отсюда… — Он оставил угрозу недосказанной, но она показалась гораздо менее зловещей, когда Дзирт откровенно рассмеялся в ответ.

— Реджис мертв, — заключил дроу. — Или умрет, чем бы ни окончился наш поединок.

— Нет… — начал Энтрери.

— Да, — оборвал его Дзирт. — Я достаточно тебя знаю, чтобы не попасться на твой крючок. Ты был слишком ослеплен яростью. Вряд ли ты просчитывал возможности.

Энтрери снова приблизился, воздерживаясь от ударов, чтобы нелепость этого затянувшегося представления не стала очевидной для зрителей.

— Он мертв? — полувопросительно произнес Дзирт.

— А ты как думаешь? — бросил Энтрери, и по его презрительному тону было понятно, каким должен быть ответ.

Дзирт уловил смену тактики, понял, что теперь Энтрери пытался вывести его из себя и вынудить его сражаться под влиянием гнева.

Но Дзирт оставался по-прежнему бесстрастным; он сделал несколько ленивых, совершенно ординарных выпадов, которые Энтрери, конечно, с легкостью отразил, но мог бы парировать их так, чтобы разгромить Дзирта.

Вирна и Джарлакс начали перешептываться, и Дзирт, опасаясь, что им может надоесть этот спектакль, перешел в более энергичное наступление, хотя по-прежнему наносил сдержанные и неэффективные удары. Энтрери едва заметно, но все же определенно кивнул, давая понять, что понял замысел дроу. Поединок, с его незаметным молчаливым общением и понятными только участникам изменениями, становился все более личностным, и теперь уже и Дзирт, так же как и Энтрери, не хотел, чтобы Вирна вмешалась.

— Будешь смаковать свою победу, — в несвойственной ему манере произнес Энтрери, словно к чему-то клоня.

— От нее не будет никакого прока, — ответил Дзирт. Очевидно, именно этого противник и ожидал от него. Энтрери жаждал победы и теперь хотел ее еще сильнее, потому что Дзирту, похоже, было все равно. Дроу знал, что его враг умен, но их цели слишком различались, хотя степень виртуозности в бою была почти одинаковой. Энтрери сражался бы против Дзирта со всем жаром, чтобы что-то доказать, но Дзирт совершенно искренне не стремился ничего доказывать, по крайней мере — не Артемису Энтрери.

Дзирт не блефовал, показывая такую слабость в этом поединке. Он бы с большим удовольствием проиграл, чтобы не дать возможности Энтрери насладиться честной победой.

И сейчас, когда его намерения были уже совершенно очевидны, такой поворот событий не стал большой неожиданностью для убийцы.

— Твой последний шанс, — подзуживал Энтрери. — Здесь мы расстанемся. Я уйду через ту дверь, а дроу вернутся вниз, в свой темный мир.

Лиловый взгляд Дзирта на мгновение метнулся в сторону, к нише, и Энтрери понял по этому незаметному движению, что Дзирт заметил ударение на слове «вниз», подразумевавшее указание на скрытый под покрывалом спусковой желоб.

Энтрери вдруг переместился в сторону, чтобы заполучить обратно свой кинжал. Это был смелый маневр и одновременно еще один намек Дзирту, потому что с таким явным преимуществом Энтрери не было необходимости рисковать, чтобы поднять оружие.

— Можно я назову твою кошку по-другому? — спросил Энтрери, приподнимая рубашку, чтобы показать кошелек на поясе, над оттопырившимся верхним краем которого вполне отчетливо была видна часть ониксовой фигурки.

Убийца предпринял быструю и сильную атаку из четырех последовательных ударов, любой из которых мог, если бы он захотел, ранить Дзирта.

— Давай же, — громко сказал Энтрери. — Ты же можешь драться лучше! Я много раз видел, на что ты способен — даже в этих вот самых туннелях, — чтобы поверить, что тебя так легко победить!

Сначала Дзирта озадачило, что Энтрери решил обсуждать их личные взаимоотношения при всех, но, наверное, к этому моменту Вирна и остальные уже и так поняли, что Дзирт не сражается в полную силу. И тем не менее это было странное замечание — пока Дзирт не стал понимать скрытый смысл слов убийцы и спрятанную в них приманку. Энтрери намекал на те битвы, когда они сражались не друг против друга, а бились вместе, бок о бок и спина к спине, чтобы победить общего врага.

Могло ли такое повториться здесь? Неужели Энтрери так отчаянно желал равного поединка с Дзиртом, что предлагал ему помощь в победе над Вирной и ее сворой? Если бы это произошло и они победили, тогда в последовавшей затем схватке с Энтрери Дзирту, безусловно, было бы что терять и за что честно бороться. Если бы он и Энтрери вместе могли уйти отсюда победителями или просто сбежать, то схватка между ними означала бы для Дзирта свободу и на дороге к ней стоял бы один лишь Артемис Энтрери…

— Темпос! — Крик прервал размышления обоих противников и заставил их остановиться.

Все произошло в одно мгновение. Дзирт взмахнул саблей, а убийца перестал обороняться, отшатнулся назад и повернулся боком. Сверкающий Клинок рассек кошель, и фигурка волшебной пантеры упала на пол.

Та самая дверь, через которую они сюда вошли, разлетелась на куски под тяжестью летящего Клыка Защитника, сбившего охранявшего ее дроу на землю.

Первым порывом Дзирта было прорваться к друзьям, но этот путь был отрезан. Несколько темных эльфов сразу же метнулись к двери. Скрыться в другую дверь также не было никакой надежды, поскольку из нее на шум появился драук Дайнин во главе подразделения дроу.

Помещение тут же ярко осветилось волшебным светом, и из всех углов послышались стоны. Серебряная стрела пролетела через выломанную дверь, вонзившись в того же самого темного эльфа как раз в ту минуту, когда он уже наполовину выбрался из-под обломков досок. Его отшвырнуло к дальней стене, где он так и остался, пригвожденный к камню стрелой, насквозь пробившей грудь.

— Гвенвивар!

Дзирт не могстоять и ждать, чтобы удостовериться, что пантера его услышала, он вообще больше не мог медлить. Он рванулся к нише, а единственный дроу, стоявший там на страже, никак не ожидая, что ему придется защищаться, поднял оружие.

Вирна закричала; Дзирт почувствовал, что кинжал пробил его широкий плащ, и понял, что он прошел всего в дюйме от его бедра. Он побежал вперед, в последний момент наклонившись вбок, словно собираясь броситься в сторону.

Стражник-дроу бросился за ним, но Дзирт выпрямился раньше него и высоко взмахнул саблей как раз на уровне его шеи.

Стражник не успел выхватить оружие, чтобы быстро отразить молниеносную атаку, и не мог уже остановить собственное движение, чтобы отклониться назад и избежать удара.

Острейший клинок Дзирта перерезал ему горло.

Дзирт содрогнулся, тесно прижал к себе окровавленное оружие и бросился головой вперед прямо на покрывало, надеясь, что под ним действительно есть отверстие и что это спуск, а не бездонная яма.

Глава четырнадцатая ПОБЕЖДЕНЫ

Тибблдорф Пвент спешил по боковому проходу, двигаясь параллельно в двадцати футах правее того туннеля, где он оставил своих товарищей, чтобы, обойдя их, сделать предусмотрительный заход с фланга. Он слышал треск разлетевшейся под ударом боевого молота двери, свист выпущенных Кэтти-бри стрел, крики, доносившиеся из нескольких мест, и даже рычание и проклял судьбу за то, что пропустил начало такой забавы.

Держа перед собой факел, берсерк быстро пошел налево и завернул за угол, все же надеясь поучаствовать в битве. Он резко остановился, заметив странное существо, очевидно не менее удивленное встречей с ним.

— Эй ты! — окликнул берсерк. — Это ты, что ли, домашний дроу Бренора?

Пвент увидел, что рука темного эльфа поднялась, и услышал щелчок арбалетного выстрела. Стрела попала в его грубый доспех, проскользнула в одну из многочисленных щелей в панцире и ранила дворфа в плечо, на котором выступила капля крови.

— Думаю, нет! — радостно воскликнул Пвент, отбросил в сторону факел и бешено кинулся вперед. Он наклонил голову, нацелив на противника шип на шлеме, а темный эльф, пораженный совершенной нелепостью нападения, замешкался, не выхватил свой меч и не приготовился к обороне.

Пвент, практически ничего не видя, но будучи готовым к тому, что враг начнет защищаться, мотал головой из стороны в сторону, приближаясь к цели, чтобы отбить меч противника. Не сбавляя скорости, он вдруг выпрямился и со всей силой обрушился на ошеломленного темного эльфа.

Они оба грохнулись о стену, дроу удержался на ногах, но так ничего и не предпринял, не зная, как действовать против такого необычного боевого приема.

Наконец темный эльф освободил руку, чтобы достать меч, в то время как Пвент просто начал раскачиваться, нанося сопернику острыми краями своего панциря длинные порезы. Эльф неистово задергался, только усугубляя этим свое положение. Пвент выпростал одну руку и стал бить с бешенством, протыкая шипом на перчатке гладкую эбеновую кожу. Потом, успев укусить противника за нос, дворф упал на четвереньки, ткнув при этом дроу в бок.

— Ааыы! — Громкое рычание рвалось из горла Пвента, пока он дико трясся и раскачивался. Он чувствовал теплую кровь врага, и это только распаляло в нем, самом неистовом из берсерков, все более сильную ярость.

— Аааыыы!

Дроу свалился бесформенной кучей, Пвент упал сверху, все еще судорожно дергаясь. Через несколько секунд враг больше не двигался, но пыл Пвента не уменьшился.

— Ты подлое темное отродье! — рычал он, без конца нанося удары головой по лицу эльфа.

Берсерк в самом буквальном смысле растрепал бедного дроу на части своим панцирем с острыми краями и шипами над суставами.

В конце концов Пвент закончил и встал на ноги, посадил безвольное тело, да так и оставил его приваленным к стене. Боец почувствовал боль в спине и понял, что по крайней мере один раз дроу все же ранил его мечом. Однако его больше беспокоило распространявшееся вниз по руке онемение от ранки, оставленной стрелой. Ярость опять вскипела в Пвенте, он наклонил свой островерхий шлем, несколько раз подпрыгнул и бросился вперед, еще раз пронзив грудь своего уже мертвого врага.

Когда он отскочил назад, мертвое исполосованное тело упало на пол, в натекшую из него теплую лужу крови.

— Надеюсь, ты не был домашним дроу Бренора, — заметил берсерк, вдруг осознав, что все случившееся могло быть роковой ошибкой. — Ну что ж, теперь уже ничего не поправишь!

* * *

Коббл, при помощи магических средств проверявший, нет ли ловушек впереди, инстинктивно вздрогнул, когда еще одна стрела просвистела над его плечом и ее серебряное сияние растворилось в ярком освещении комнаты. Дворфский священник снова принялся за работу, стараясь сделать ее как можно скорее, чтобы облегчить положение Бренора и его друзей.

Стрела, пущенная из самострела, вонзилась ему в ногу, но священнослужитель не стал обращать внимания ни на боль, похожую на укус осы, ни на яд, потому что наложил на себя заклятие, замедлявшее действие ядовитых веществ. Пусть темные эльфы всадят в него дюжину таких стрел, все равно пройдет несколько часов, прежде чем он заснет.

Просмотрев весь коридор и не обнаружив поблизости ловушек, Коббл подозвал остальных, сгоравших от нетерпения. Они, не дожидаясь сигнала, уже начали приближаться к нему. Однако когда священник оглянулся, то в тусклом свете, лившемся из вражеской пещеры, заметил на полу нечто странное — металлическую стружку.

— Железо? — прошептал он. Машинально его рука опустилась в топорщившийся на поясе мешок, полный волшебных взрывчатых шариков. Он с опаской наклонился и свободной рукой сделал остальным знак не приближаться.

Потом он прислушался к шуму боя и в общем грохоте различил голос женщины-дроу, нараспев произносившей заклинание.

Его глаза расширились от ужаса. Он немедленно развернулся, крича своим друзьям, чтобы они бежали прочь, спасались. Сам он тоже попытался бежать, да с такой прытью, что его маленькие ножки заскользили по гладкому камню.

Заклятие звучало все громче.

Железные опилки тут же выросли в сплошную железную стену со множеством острых выступов, стоявшую без всякой опоры. Она упала и накрыла собой бедного Коббла.

Потом было сильное движение воздуха, несколько тонн железа, грохнувшихся о камень, сотрясли пол, а в лицо трем потрясенным друзьям полетели брызги крови. Под стеной с сотней маленьких вспышек впустую разорвалась сотня маленьких снарядов.

— Коббл, — беспомощно выдохнула Кэтти-бри. Волшебный свет в отдаленном помещении потух.

Перед самой дверью появилась темная сфера, перекрывая конец коридора. Еще один такой же темный шар возник перед первым, а затем появился третий, прикрывая дальний край рухнувшей стены.

— В атаку! — закричал Тибблдорф Пвент, показавшись в коридоре, и бросился мимо своих нерешительных соратников.

Темный шар появился прямо перед берсерком, заставив его остановиться. Невидимые самострелы один за другим стреляли из-за непроницаемого мрака, выпуская жгучие маленькие стрелы.

— Назад! — закричал Бренор.

Кэтти-бри еще раз спустила тетиву. Пвент, в которого попало не меньше дюжины стрел, начал медленно оседать на камень. Вульфгар схватил его за шип на шлеме и потащил, спеша вслед за рыжебородым королем.

— Дзирт, — тихо простонала Кэтти-бри. Она опустилась на колено, выстрелив еще один раз, а потом еще…

Разбрызгивая яд, вражеская стрела стукнулась о ее лук и отлетела далеко в сторону, не задев девушку.

Оставаться дольше было нельзя.

Она выпустила еще одну стрелу, потом повернулась и побежала за отцом и Вульфгаром, все дальше от друга, на помощь которому она так спешила.

* * *

Дзирт улетел вниз на десяток футов, шлепнулся о покатую стенку желоба и боком поехал по извилистому и крутому спуску. Он крепко вцепился в свои сабли — больше всего он боялся, что одна из них вырвется у него из рук и, упав сверху, просто рассечет его пополам.

Его вертело в воздухе, но он умудрился перевернуться так, чтобы все же лететь вперед ногами. Правда, после следующего вертикального отрезка его снова мотнуло да еще ударило о стену так, что он едва не потерял сознание. Как раз в тот момент, когда он почувствовал, что приходит в себя, и собирался еще раз перевернуться, спусковой желоб открылся по диагонали в какой-то переход внизу. Дзирта выбросило туда, но он успел отвести сабли в стороны, чтобы не пораниться.

Он сильно стукнулся об пол, подпрыгнул и ударился поясницей о выступающий камень.

Дзирт До'Урден не обращал внимания на боль, быстро сменившуюся онемением в ногах, не стал он и осматривать многочисленные царапины и синяки, полученные после такого невероятного спуска. Он даже не думал об Энтрери. В эту отчаянную минуту в светлой душе темного эльфа пульсировало только одно чувство, и оно возобладало даже над неотступным страхом за друзей.

Он нарушил свою клятву.

Когда юный Дзирт покидал Мензоберранзан, после убийства Мазоя Ган'етта, своего соученика-дроу, он поклялся, что никогда больше не убьет темного эльфа. Он сдержал эту клятву, даже когда семья преследовала его в дебрях Подземья, даже когда он сражался со своей старшей сестрой. Тогда он только что узнал о смерти Закнафейна, и желание убить Бризу было сильнее всего испытанного им в жизни. Почти обезумев от горя и от десятилетия одинокой жизни в беспощадных подземельях, Дзирт все же не нарушил своей клятвы.

Но не сейчас. Нечего было и сомневаться, что он убил стражника, караулившего спуск, — сабли рассекли его горло крест-накрест, в виде безупречной буквы «X».

Но он был вынужден, сказал себе Дзирт, это было необходимо, если он хотел сбежать от Вирны и ее своры. Он не желал жестокости. Но разве можно упрекать его за то, что он использовал возможность избежать неправедного суда и помочь своим друзьям, которые, спеша к нему на выручку, должны будут противостоять столь мощным противникам.

По справедливости Дзирта нельзя было ни в чем упрекнуть, но, лежа здесь и ощущая, как чувствительность понемногу возвращается в покрытые синяками ноги, он никак не мог забыть одну простую истину.

Он нарушил свою клятву.

* * *

Бренор вел свой маленький отряд наугад сквозь путаницу извилистых коридоров, Вульфгар следовал сразу за ним, таща храпящего Пвента (изрезав о его доспехи все руки!). Кэтти-бри легко бежала рядом, иногда останавливаясь, если казалось, что преследователи достаточно близко, чтобы выпустить одну-две стрелы.

Вскоре в пещерах стало тихо, если не считать шума, который они сами создавали. Слишком тихо, как показалось напуганным друзьям. Они знали, как беззвучно мог ступать Дзирт, и понимали, что таким же умением обладают все темные эльфы.

Но куда бежать? Они едва могли понять, где находятся, им нужно было бы остановиться и сориентироваться, прежде чем решать, как лучше вернуться на знакомую территорию.

В конце концов Бренор натолкнулся на небольшой боковой проход, от которого ответвлялись три туннеля. Из каждого туннеля тоже выходили недлинные коридоры. Не придерживаясь определенного маршрута, рыжебородый дворф повел их налево, затем направо, и вскоре они оказались в небольшом гроте, грубо обработанном гоблинами, у низкого входа в который лежала большая каменная плита. Как только они все вошли внутрь, Вульфгар заслонил вход плитой и навалился на нее.

— Дроу! — прошептала Кэтти-бри, все еще не в силах поверить. — Как они попали в Мифрил Халл?

— Почему, а не как, — тихо поправил ее Бренор. — Почему эта темная братия оказалась в моих туннелях? И зачем?.. — продолжил он хмуро. Он взглянул на свою дочь, свою бесценную Кэтти-бри, на Вульфгара, этого заносчивого юнца, которому он помог стать настоящим мужчиной, и мрачное выражение появилось на его щетинистом лице. — Во что мы вляпались на этот раз?

Кэтти-бри нечего было ответить. Вместе друзья сражались с разными чудовищами, преодолевали невероятные препятствия, но сейчас они столкнулись с темными эльфами, бесчестными, смертоносными, злобными дроу, и похоже было, что Дзирт у них в плену, если вообще еще жив. Друзья предприняли быстрый и напористый штурм, чтобы застать эльфов врасплох и спасти Дзирта. Но их так легко заставили бежать, что они даже мельком не увидели, что сталось с их пропавшим другом.

Кэтти-бри посмотрела на Вульфгара, ища поддержки, и увидела, что он сам не отрывает от нее глаз с таким же выражением беспомощности на лице, что появилось и у самой девушки после слов Бренора.

Она просто отвела взор, не имея ни времени, ни желания препираться с варваром. Она понимала, что Вульфгар продолжает беспокоиться больше за нее, чем за себя, — она не могла выговаривать ему за это, — но воительница Кэтти-бри знала, что, если Вульфгар будет оглядываться на нее, он может просмотреть опасность впереди.

Поэтому она чувствовала ответственность за Вульфгара. Не оттого, что у него было меньше воинского мастерства или навыков выживания, но из-за его личной слабости, неспособности видеть в Кэтти-бри равного себе соратника.

Ах, как им нужна была подмога сейчас, когда со всех сторон их окружали темные эльфы!

* * *

Используя врожденную способность левитировать, солдат-дроу, преследовавший Дзирта, выбрался из спускового желоба и тут же заметил нечто бесформенное, лежащее поперек коридора и укрытое толстым плащом.

Он выхватил тяжелую булаву и поспешил к нему, заранее предвкушая награды, которые ему наверняка достанутся за поимку сбежавшего Дзирта. Булава со звонким стуком опустилась на камень, спрятанный под плащом.

Бесшумно, как смерть, Дзирт спустился из своего укрытия над выходом желоба и встал позади противника.

Глаза неудачливого дроу расширились, когда он понял обман.

Первым побуждением Дзирта было нанести удар эфесом сабли, в душе он хотел все же уважать свою клятву и больше не отнимать жизнь у темного эльфа. Хорошо рассчитанный удар мог свалить врага и на некоторое время сделать беспомощным. Потом он мог бы связать его и обезоружить.

Если бы Дзирт был один в этих туннелях и просто хотел сбежать от Вирны и Энтрери, он бы послушался зова своего сердца. Но он помнил, что выше находятся его друзья, сейчас, без сомнения, сражающиеся с врагами, от которых он бежал. Он не мог допустить, чтобы, очнувшись, этот солдат смог нанести вред Бренору, Вульфгару или Кэтти-бри.

Мелькнуло острие Сверкающего Клинка. Сабля прошла через позвоночник и сердце, вышла из груди, и голубое сияние клинка приобрело красноватый оттенок.

Когда Дзирт До'Урден выдернул саблю, крови на его руках стало больше.

Он вспомнил о своих находящихся в опасности друзьях и сжал зубы, решив, что сейчас не время думать о нарушенной клятве.

Часть четвертая КОШКИ-МЫШКИ

Какие терзания я почувствовал, впервые нарушив свою самую торжественную, самую нерушимую клятву: никогда не убивать дроу. Боль, ощущение краха, невосполнимой потери были так остры, когда я осознал, какое страшное дело совершили мои сабли.

Однако ощущение вины быстро притупилось — не оттого, что я оправдал себя, а потому что понял: истинной ошибкой было произнести такую клятву, а не нарушить ее. Когда я покидал свою родину, моя неопытность и наивность породили эти слова, и я искренне верил в то, что говорил. Но потом я понял, что подобная клятва нежизнеспособна и, если я следую в своей жизни по пути защиты драгоценных для меня идеалов, разве могу я уклоняться от поступков, которые диктует этот путь, только потому, что вставшие на дороге враги оказались дроу.

Все просто — моя верность собственной клятве целиком зависела от обстоятельств, над которыми я был не властен. Если бы, покинув Мензоберранзан, я никогда не встретился с темным эльфом в бою, то никогда и не нарушил бы своего обета. Но благоприятные обстоятельства совсем не то же самое, что высокие нравственные правила.

Однако раз уж вышло так, что темные эльфы угрожали моим самым близким друзьям, пошли войной на тех, кто не сделал им ничего дурного, как мог я, будучи в ясном сознании, держать сабли в ножнах? Чего стоит моя клятва в сравнении с жизнью Бренора, Вульфгара или Кэтти-бри? Или, в конце концов, в сравнении с жизнью любого другого невинного существа? Если бы, путешествуя, я стал свидетелем набега дроу на наземных эльфов или на небольшую деревушку, я, ни секунды не колеблясь, ввязался бы в битву, всеми силами пытаясь дать отпор беззаконным захватчикам.

Конечно, и в этом случае я чувствовал бы острейшие угрызения совести, но скоро подавил бы их, как делаю это сейчас.

И я не скорблю, что нарушил клятву, хотя память об этом причиняет мне боль, как, собственно, и всегда, когда я вынужден убивать. Но я также не сожалею, что когда-то произнес ее, потому что это проявление юношеского недомыслия не имело болезненных последствий. Однако если бы я постарался остаться верным своему невыполнимому обещанию и не поднял бы свои клинки из чувства ложной гордости, а в результате моего бездействия пострадал бы кто-то невинный, тогда боль Дзирта До'Урдена была бы невыносимей и безысходней.

Есть еще одна вещь, которую я осознал, размышляя о своем обете, еще одна истина, которая, как я надеюсь, поведет меня дальше по избранному пути. Я сказал, что никогда в жизни больше не убью темного эльфа. Я произнес это, почти ничего не зная о множестве других народов огромного мира, на поверхности и в Подземье, не понимая даже, как их много. Я никогда не убью дроу, сказал я, а как быть со свирфами, глубинными гномами? Или с хафлингами, эльфами, дворфами? А с людьми?

Могло произойти так, что я убивал бы людей, когда орда варваров Вульфгара вторглась на территорию Десяти Городов. Защитить ни в чем не повинных жителей — значило сражаться и даже убивать людей-захватчиков. И все же это никак не повлияло на мою самую торжественную клятву, несмотря на то что репутация темных эльфов значительно уступает тому, что говорят о человечестве.

Поэтому сейчас слова о том, что я в жизни больше не убью дроу только из-за того, что мы одной крови, звучат для меня как ложные, даже расистские. Ставить одно живое существо выше другого потому только, что у него одинаковый со мной цвет кожи, — значит, умалять мои принципы. Неверным ценностям, отраженным в этой давнишней клятве, нет сейчас места в моем мире. Именно эти различия делают мои странствия такими захватывающими, именно они придают новые формы и оттенки единому понятию красоты.

И сейчас я произношу новую клятву, проверенную опытом и подтвержденную тем, что видели мои широко раскрытые глаза: я никогда не обнажу своих сабель, кроме как ради защиты — защиты моих принципов, моей жизни или жизни других, которые не могут сами защитить себя. Я больше не буду сражаться за идеи лжепророков, за сокровища царей или во имя отмщения за уязвленную гордость.

И всем многочисленным наемникам, мирским или религиозным, чей идол — золото, которые сочтут подобную клятву невыполнимой, невыгодной и даже нелепой, я, гордо скрестив руки на груди, убежденно заявляю: я неизмеримо богаче вас!

Дзирт До'Урден

Глава пятнадцатая ПОЕДИНОК ПРЕЖДЕ ВСЕГО

— Тихо! — многократно повторяли приказ на тайном языке жестов дроу тонкие пальцы Вирны. — Тихо!

В двух ручных самострелах щелкнули натягиваемые тетивы. Держащие их дроу согнулись, не отрывая глаз от разломанной двери.

Оттуда, из другого конца небольшой пещерки, донеслось тихое шипение растворившейся под действием магии серебристой стрелы — и, ничем не поддерживаемый больше, простреленный ею темный эльф свалился к подножию стены. Драук Дайнин отскочил от него, топоча по камню всеми восемью ногами.

— Тихо!

Джарлакс подкрался к краю вышибленной двери и стал внимательно вслушиваться в непроницаемую тьму волшебных шаров. Он уловил легкое движение и выхватил кинжал, делая знак стрелкам приготовиться.

Однако он отменил приказ, увидев, что из мрака в пещеру выходит один из его разведчиков.

— Они ушли, — объяснил тот Джарлаксу, когда Вирна спешно присоединилась к ним. — Маленький отряд, и он стал еще меньше, когда одного из них раздавила твоя чудесная стена. — Наемник и стражник в знак уважения поклонились Вирне, улыбавшейся, несмотря на недавнее происшествие.

— А что с Ифтую? — спросил Джарлакс о стражнике, оставленном на посту в коридоре, откуда и пришло неожиданное вмешательство.

— Мертв, — ответил разведчик. — Разорван и располосован.

Вирна резко повернулась к Энтрери.

— Что ты знаешь о наших врагах? — резко спросила она.

Убийца внимательно вглядывался в нее, вспоминая, как Дзирт предостерегал его от слишком доверительных союзнических соглашений с его темными соплеменниками.

— Вульфгар, человек громадного роста, швырнул молот, пробивший дверь, — с полной уверенностью ответил он. Бросив взгляд на два остывающих тела, распластанных на каменном полу, он добавил: — А в смерти этих виновата Кэтти-бри, тоже человек, женщина.

Вирна повернулась к разведчику и перевела все сказанное Энтрери на язык дроу.

— Кто-нибудь из них попал под стену? — спросила жрица.

— Там был только один дворф, — ответил разведчик.

Энтрери понял слово, которым дроу называли бородатый народец.

— Бренор? — спросил он, ни к кому не обращаясь, гадая, не убили ли они невзначай короля Мифрил Халла.

— Бренор? — эхом повторила Вирна, не понимая, что это значит.

— Глава Клана Боевого Топора, — пояснил Энтрери. — Спроси его, — попросил он Вирну, указывая на разведчика и одной рукой как бы поглаживая бороду. — Рыжебородый?

Вирна перевела и обернулась, качая головой:

— Там было темно. Он не мог этого видеть.

Энтрери мысленно выругал себя за глупость. Он все еще не мог привыкнуть к способности подземных жителей видеть в тепловом спектре, когда формы расплывались и становились нечеткими, а цвета отражали тепловую интенсивность, а не действительные оттенки.

— Они ушли, и это нас больше не касается, — сказала Вирна Энтрери.

— И ты позволишь им так просто исчезнуть, после того как они убили троих из твоего окружения? — начал возражать Энтрери, раздумывая, куда могут завести его подобные рассуждения, и не вполне уверенный, что результат придется ему по вкусу.

— Четверо мертвы, — поправила Вирна, глядя на убитого Дзиртом дроу, лежащего рядом с раскрытым входом в спусковой желоб.

— Ак'хафта последовал за твоим братом, — быстро вставил Джарлакс.

— Значит, пятеро мертвы, — мрачно констатировала Вирна. — Но мой брат внизу, под нами, и не сможет миновать нас, если попытается пробиться к своим друзьям.

Она начала разговор с наемником на своем языке, и Энтрери, хотя еще и не изучил язык дроу в достаточной степени, понял, что она отдает указания о спуске вниз и погоне за Дзиртом.

— А как же мое дело? — прервал он ее.

Ответ Вирны был совершенно недвусмысленным:

— Ты получил свой бой. Теперь мы тебя отпускаем, как и договаривались.

Энтрери сделал вид, что вполне доволен таким ответом; он был достаточно искушен и понимал, что, демонстрируя свое возмущение, рискует присоединиться к быстро остывающим телам на полу. Но убийца не собирался сдаваться. Он лихорадочно оглядывался в поисках какого-нибудь способа изменить уже казавшееся окончательным решение.

Энтрери все отлично спланировал, за исключением того, что в этой суматохе не смог прыгнуть в желоб вслед за Дзиртом. Там, внизу, наедине, он и его самый главный соперник могли бы поставить все на свои места раз и навсегда, но теперь возможность схватки один на один с Дзиртом казалось нереальной.

Конечно, он выбирался и из более сомнительных ситуаций, — правда, сейчас, благоразумно напомнил себе Энтрери, его окружали темные эльфы, супермастера по части интриг.

* * *

— Шшш! — зашипел Бренор Вульфгару и Кэтти-бри, хотя шумел только Тибблдорф Пвент, крепко спавший и храпевший так, как способен храпеть только дворф. — Мне кажется, я что-то слышал!

Вульфгар упер шип на шлеме берсерка в стену, одной рукой взял Пвента за подбородок, не давая ему раскрыть рот, а пальцами другой зажал его здоровенный нос. Щеки Пвента несколько раз раздулись, и непонятно откуда послышался странный скрипуче-чмокающий звук. Вульфгар и Кэтти-бри переглянулись; Вульфгар даже наклонился, чтобы проверить, не прорывается ли у этого невероятного дворфа храп через уши!

Бренор вздрогнул от испуга, услышав неожиданный звук, издаваемый Пвентом, но он слишком напряженно вслушивался в тишину коридора, поэтому не стал поворачиваться и бранить своих товарищей. Из туннеля снова донесся легкий шум, едва уловимый, и потом еще раз, ближе. Бренор знал, что их скоро обнаружат; шансов скрыться у них почти не было, ведь и Вульфгару, и Кэтти-бри требовался свет факелов, чтобы передвигаться по извилистым подземным коридорам!

Снова как будто легкое шарканье у самого входа в маленькую пещерку.

— Ну, покажись, ты, остроухая оркская рожа! — прокричал в отчаянии и страхе король дворфов, выскакивая из-за плиты, частично перекрывающей вход, к оставшемуся маленькому отверстию. Дворф высоко вскинул топор над головой.

Как он и ожидал, появилось что-то черное, и Бренор хотел уже ударить пришельца топором, но темный силуэт метнулся в пещеру, при этом совершенно бесшумно.

— Что? — Со все еще поднятым топором ошарашенный дворф стремительно повернулся, чтобы помешать пришельцу, и едва не упал на пол.

— Гвенвивар! — услышал он из-за плиты возглас Кэтти-бри.

Бренор вошел в грот в тот момент, когда огромная пантера широко открыла пасть и из нее упала бесценная статуэтка — вместе с эбеново-черной рукой незадачливого эльфа, который попытался схватить фигурку, когда Гвенвивар материализовалась.

— Чертовски хорошая кошка! — с удовольствием произнес Бренор, испытывая истинное облегчение от того, что у них теперь есть новый и такой сильный союзник.

Гвенвивар зарычала в ответ, и ее мощный рык разнесся под сводами туннелей на много-много ярдов вокруг. На этот звук Пвент открыл глаза. И тут же их выпучил, увидев шестисотфунтовую пантеру всего в паре футов от себя!

Кровь снова взыграла в его жилах, он завозился и попытался вскочить на ноги (нечаянно ткнув себя шипом наколенника в голень и поранившись до крови), при этом он с молниеносной скоростью что-то нечленораздельно бормотал. Он почти встал, когда Гвенвивар, наконец поняв намерения берсерка, равнодушно шлепнула его лапой с втянутыми когтями по лицу.

Шлем Пвента издал чистый звон, когда он с размаху врезался в стену и отлетел от нее, размышляя, что еще немного поспать ему бы не помешало. Но он напомнил себе, что он берсерк, а потому сейчас должна разыграться неистовая схватка. Он вытащил из-под плаща большую флягу и самозабвенно отхлебнул, потом провел рукой по лицу сверху вниз, громко шлепнув при этом губами. Освежившись, берсерк напрягся, готовясь к атаке.

Вульфгар схватил его за шип на шлеме и оторвал от пола, так что Пвент беспомощно заболтал в воздухе короткими ножками.

— Что это с тобой? — ворчливо запротестовал берсерк, но даже у неистового Тибблдорфа Пвента кровь отлила от лица и все бешенство вдруг улетучилось, когда Гвенвивар, взглянув на него, глухо зарычала, прижав уши и обнажив жемчужные клыки.

— Пантера — наш друг, — объяснил Вульфгар.

— Чт… кто?.. Эта чертова кошка? — заикаясь, переспросил Пвент.

— Чертовски хорошая кошка, — поправил Бренор, кладя конец пререканиям. Король дворфов продолжил наблюдение за входом, радуясь, что Гвенвивар теперь рядом, поскольку знал, что в решительный момент им понадобится все, на что она способна, а может, и еще больше.

* * *

Энтрери глянул на раненого дроу, которого двое других прислонили к стене и перевязывали. Бинты быстро краснели от пропитывавшей их крови. Он узнал в раненом, того, кто кинулся к статуэтке, когда Дзирт вызвал Гвенвивар, и воспоминание о пантере подсказало ему новую идею.

— Друзья Дзирта погонятся за вами, они и по желобу спустятся, — хмуро заметил он.

Вирна повернулась к нему, очевидно задумавшись над его словами, — как и стоявший рядом с ней наемник.

— Не надо недооценивать их, — продолжал Энтрери. — Их верность не сравнится ни с чем в мире дроу — разве что с преданностью жрицы Паучьей Королеве, — добавил он с почтением, поскольку вовсе не хотел, чтобы дроу сняли с него скальп в качестве трофея. — Ты собираешься преследовать своего брата, но, даже если вы сейчас поймаете его и сразу направитесь в Мензоберранзан, они устремятся в погоню за вами.

— Но их совсем мало, — откликнулась Вирна.

— Зато они могут вернуться к себе и привести других, особенно если тем задавленным дворфом окажется Бренор Боевой Топор, — возразил Энтрери.

Вирна вопросительно взглянула на Джарлакса, но тот только пожал плечами и беспомощно покачал головой, не зная, что сказать.

— Они вернутся с хорошим снаряжением и лучше вооруженные, — продолжал Энтрери, стараясь использовать благоприятный момент; в его голове складывался новый план. — Наверное, приведут много священников. А еще у них будет этот смертоносный лук, — он бросил взгляд на тело у стены, — и боевой молот варвара.

— Туннелей очень много, — произнесла Вирна, видимо не убежденная до конца его доводами. — Они не смогут нас выследить. — И она отвернулась, чтобы продолжить обсуждение своих первоначальных планов.

— Но у них пантера! — рявкнул Энтрери. — Эта пантера — самый близкий друг твоего брата. Гвенвивар будет гнаться за вами до самого Ада, если вы спрячете там труп Дзирта.

Опять растерявшись, Вирна посмотрела на Джарлакса.

— А ты что скажешь? — спросила она.

Джарлакс потер рукой острый подбородок.

— Пантеру хорошо знали в патрульных отрядах, еще когда твой брат жил в городе, — согласился он. — Наши силы не так уж велики, а теперь еще уменьшились на пятерых.

Вирна резко повернулась к Энтрери.

— А ты, кто так хорошо понимает их поведение, — спросила она с заметным сарказмом, — как ты предлагаешь поступить?

— Следовать за сбежавшей четверкой, — ответил Энтрери, указывая на черневший за сломанной дверью коридор. — Поймать их и уничтожить прежде, чем они успеют вернуться в дворфский город и привести подкрепление. А я найду тебе твоего брата.

Вирна посмотрела на него с подозрением, и ее взгляд очень не понравился Энтрери.

— Но за это мне разрешат еще раз драться с Дзиртом, — потребовал он, придавая своему плану некоторое правдоподобие.

— Только когда мы все снова встретимся, — добавила Вирна холодно.

— Конечно. — Убийца согнулся в низком поклоне и потом бросился к спуску вниз.

— И ты пойдешь не один, — заявила Вирна. Она бросила взгляд на Джарлакса, и он сделал знак двум солдатам сопровождать убийцу.

— Я работаю один, — возразил Энтрери.

— Ты умрешь один, — поправила Вирна. — Я имею в виду, встретив моего брата там, в туннелях, — добавила она мягче, слегка поддразнивая его, но Энтрери понял, что ее обещание не имело к Дзирту никакого отношения.

Он не видел особого смысла в продолжении спора, поэтому просто пожал плечами и приказал одному из темных эльфов идти вперед.

Вообще-то, благодаря тому, что один из дроу, обладающий врожденной способностью левитации, двигался впереди, спуск по опасному желобу прошел для Энтрери гораздо приятнее.

Сначала в нижний коридор выскочил первый дроу, Энтрери ловко приземлился рядом, а следом медленно опустился второй темный эльф. Первый дроу в явном недоумении тряхнул головой и слегка пнул распростертое тело, но Энтрери, хорошо изучивший многие уловки Дзирта, оттолкнул дроу и с размаху опустил меч на лежащего. Потом убийца осторожно перевернул мертвого дроу, убеждаясь, что это был не Дзирт. Довольный, он вложил меч в ножны.

— Наш враг умен, — пояснил он, и один из сопровождающих, знавший Общий язык, кивнув, перевел его слова товарищу.

— Это Ак'хафта, — сказал он Энтрери. — Мертв, как и предсказывала Вирна.

Энтрери совершенно не удивился, обнаружив внизу убитого солдата. Как никто другой в окружении Вирны, он знал, что его противник смертельно опасен, и знал также, какой он мастер. Энтрери нисколько не сомневался, что у его провожатых, опытных, но совершенно незнакомых с особенностями поведения их общего врага бойцов, почти не было шансов поймать Дзирта. Он предполагал, что, если бы эти несведущие дроу выскочили из желоба одни, Дзирт уже вполне мог их зарезать.

Энтрери усмехнулся при этой мысли, потом его улыбка стала шире, когда он подумал, насколько эти двое не понимают, кто их друг, не говоря уж о том, кто враг.

Он внезапно ткнул мечом вбок, в ту минуту, когда изучавший след дроу оказался рядом, и аккуратно пронзил оба его легких. Его напарник повернулся быстрее, чем ожидал Энтрери, и поднял заряженный самострел.

Тут же мелькнул украшенный камнями кинжал, ранив державшую оружие руку дроу, и стрела прошла довольно далеко. Не испугавшись, темный эльф зарычал и выхватил пару прекрасно отточенных мечей.

Энтрери никогда не переставал удивляться, с какой легкостью эти темные эльфы сражаются двумя клинками одинаковой длины. Он вытащил из штанов тонкий кожаный ремень, дважды обмотал его вокруг свободной левой руки, сделав петлю, и вынудил противника занять оборонительную позицию.

— Ты на стороне Дзирта До'Урдена! — бросил ему дроу.

— Я против тебя, — уточнил Энтрери. Натиск дроу был силен: он скрестил мечи, потом широко развел их, затем скрестил вновь, заставляя Энтрери отбиваться, а потом быстро отступил. Нападение было умелым и очень быстрым, но Энтрери тут же увидел разницу между этим дроу и Дзиртом, то легкое отличие в мастерстве, которое поднимало Дзирта над всеми остальными воинами. Двойная атака мечами крест-накрест была проведена великолепно, Энтрери немного таких видел в своей жизни. Но в те несколько секунд, что дроу выполнял маневр, защита его ослабла. Как и многие другие хорошие бойцы, этот дроу мог продемонстрировать совершенство либо в нападении, либо в защите, но не в том и другом одновременно.

Недостаток был совсем незначительным; быстрота дроу компенсировала его так хорошо, что большинство воинов даже не заметили бы эту очевидную слабую сторону. Но Энтрери отличался от большинства.

Вновь последовала напористая атака. Один меч был отклонен Энтрери в последний момент. Второй меч дроу метнулся снизу, сразу же вслед за первым, но Энтрери, использовав инерцию движения своего оружия, отбил его к самой земле.

Дроу яростно наступал, мечи мелькали, выискивая малейшую брешь в защите, но Энтрери либо отражал их мечом, либо захватывал и отклонял петлей кожаного ремня.

И все это время убийца с готовностью отступал, тянул время, выжидая, когда можно будет нанести решительный смертельный удар.

Повторяя начальную атаку, мечи дроу скрестились, снова разошлись, опять скрестились и нацелились в грудь Энтрери.

Но защита изменилась, человек внезапно стал двигаться с ужасающей скоростью.

Энтрери накинул ременную петлю на острие правого меча противника. Мечи были скрещены, и этот находился внизу, так что, когда Энтрери с силой дернул влево, клинки прижались друг к другу и отклонились в сторону.

Темный эльф сразу же начал отступать и легко высвободил мечи из ременной петли, но, увлекшись нападением, он на какую-то долю секунды ослабил защиту.

Однако Энтрери этого времени хватило. Он ударил дроу слева, поворачивая острие меча, вошедшего в мягкую плоть под ребрами.

Жестоко раненный дроу отшатнулся, но Энтрери не стал его добивать, а вместо этого занял свою обычную боевую позицию.

— Ты покойник, — буднично произнес он, наблюдая, как дроу силится выпрямиться и поднять свои мечи.

Дроу и сам это понял и не мог надеяться, испытывая жгучую, ослепляющую боль, противостоять новому нападению со стороны убийцы. Он бросил оружие на пол и объявил:

— Я сдаюсь.

— Золотые слова, — одобрил Энтрери, а потом вонзил меч прямо в сердце доверчивого противника.

Он вытер лезвие о волшебный плащ пивафви своей жертвы, поднял драгоценный кинжал и повернулся, вглядываясь в пустой туннель, тьма которого казалась непроницаемой для его довольно ограниченного инфразрения.

— Ну что ж, дорогой мой Дзирт, — громко промолвил он, — все идет так, как я и планировал. — Энтрери улыбнулся, поздравляя себя с тем, что удачно справился с таким опасным положением. — Я не забыл подземелья Калимпорта, Дзирт До'Урден! — прокричал он с внезапно прорвавшейся яростью. — И не простил!

Но тут же Энтрери успокоился, вспомнив, что именно гнев стал причиной его роковой ошибки в поединке с Дзиртом в далеком южном городе.

— Соберись с духом, приятель, — тихо сказал он себе, — ибо сейчас мы наконец сможем вести нашу игру так, как должно.

* * *

Дзирт вернулся к желобу вскоре после того, как ушел Энтрери. Он сразу понял, что произошло, обнаружив два новых трупа и удостоверившись, что оба не были результатом несчастного случая. Дзирт обманул Энтрери в комнате наверху, отказался принимать участие в игре по правилам убийцы. Но, похоже, Энтрери был готов к такому пассивному сопротивлению Дзирта и заранее приготовил или составил на ходу другой план.

Сейчас он находился вместе с Дзиртом в нижних туннелях. И теперь, если дело дойдет до поединка, Дзирт будет драться со всей страстью, зная, что победа даст ему по меньшей мере возможность свободы.

И Дзирт молча поздравил своего врага с удачей.

Но стремления эльфа и Энтрери в корне отличались. Главной заботой Дзирта было найти выход, обойти врагов и воссоединиться с друзьями, чтобы помочь им в опасности. Энтрери для Дзирта являлся всего лишь помехой на его пути.

Однако, если ему случится столкнуться с Энтрери, Дзирт До'Урден доведет дело до конца.

Глава шестнадцатая ПАУТИНА

— Я недовольна, — бросила Вирна Джарлаксу, стоя в туннеле рядом с заколдованной железной стеной, под которой лежало раздавленное тело несчастного Коббла.

— А ты думала, все получится легко? — ответил наемник. — Мы проникли в туннели укрепленного комплекса дворфов с силами, не превышающими пятьдесят солдат. Пятьдесят против тысяч. Ты снова поймаешь своего брата, — добавил Джарлакс, не желая, чтобы Вирна слишком разволновалась. — Мои войска хорошо обучены. И я уже послал почти весь отряд Бэнр в один-единственный коридор, выходящий из самого Мифрил Халла. Никакая подмога там не пройдет, а его пойманные в ловушку друзья не смогут ускользнуть.

— Когда дворфы обнаружат, что мы рядом, они вышлют целую армию, — мрачно заметила Вирна.

— Если обнаружат, — уточнил Джарлакс. — Туннели Мифрил Халла длинные. У наших противников уйдет какое-то время на то, чтобы собрать значительные силы, возможно несколько дней. Мы будем на полпути к Мензоберранзану вместе с Дзиртом, прежде чем дворфы соберутся.

Вирна долго молчала, обдумывая дальнейшие действия. Вниз было только два пути: через спусковой желоб в соседней пещере и через запутанные туннели немного севернее. Она посмотрела в сторону пещеры и вошла туда, чтобы взглянуть на отверстие спуска, гадая, не совершила ли она ошибки, послав за Дзиртом только троих. Пожалуй, надо выслать в погоню большой отряд — десяток солдат и драука.

— Человек найдет его, — обратился к ней Джарлакс, словно читая ее мысли. — Артемис Энтрери знает нашего врага лучше нас, он не первый раз сражается с Дзиртом. К тому же на нем по-прежнему серьга, с помощью которой ты можешь следить за его передвижениями. А здесь, наверху, друзья твоего брата, и достаточно горсти моих разведчиков, чтобы справиться с ними.

— А если Дзирт ускользнет от Энтрери? — спросила Вирна.

— Но наверх ведут только два пути, — вновь напомнил ей Джарлакс.

Вирна кивнула, приняв решение, и пошла к желобу. Она извлекла из складок своих изукрашенных одежд небольшую волшебную палочку и закрыла глаза, негромко произнося заклинание. Медленно и целенаправленно Вирна водила палочкой над входным отверстием, и из кончика палочки извергались липкие нити. Жрица безупречно вычертила паутину из тонких волокон, накрывшую вход. Затем Вирна отступила на шаг, разглядывая свою работу. Из мешочка на поясе она достала пригоршню тонкой пыли и, начав второе заклинание, стала посыпать ею паутину. Нити сразу же стали толще и приобрели черно-серебристый блеск. Потом он померк, тепло энергии заклинания ушло, и, охладившись до комнатной температуры, нити стали практически невидимыми.

— Теперь наверх только одна дорога, — объявила Вирна Джарлаксу. — Ни одно оружие не сможет разрезать паутину.

— Тогда на север, — согласился Джарлакс — Я выслал вперед несколько гонцов, чтобы наблюдали за нижними туннелями.

— Дзирт и его друзья не должны встретиться! — приказала Вирна.

— Если Дзирт и увидит своих друзей снова, так только мертвыми, — уверенно пообещал наемник.

* * *

— Может, в пещеру есть еще один вход, — предположил Вульфгар. — Если бы мы могли напасть на них с обеих сторон…

— Дзирта там нет, — перебил его Бренор, указывая на волшебный медальон, который показывал, что их друг был где-то внизу.

— Когда мы перебьем всех его врагов, твой друг сам нас найдет, — рассудил Пвент.

Вульфгар, все еще державший берсерка над землей за шип на шлеме, слегка его тряхнул.

— Не лежит у меня душа сражаться с дроу, — ответил Бренор, озабоченно посмотрев на Вульфгара и Кэтти-бри, — не сейчас во всяком случае. Надо держаться от них подальше по мере возможности и биться с ними, только если будет необходимо.

— Мы можем вернуться, привести Дагнабита, — предложил Вульфгар, — и очистить туннели от темных эльфов.

Бренор взглянул в сторону запутанных коридоров, ведущих к комплексу дворфов, обдумывая предложение варвара. У него с друзьями ушел бы час на поиск кружного пути в Мифрил Халл и еще несколько часов на то, чтобы вернуться со значительными силами. Этих нескольких лишних часов у Дзирта не было.

— Мы идем за Дзиртом, — твердо решила Кэтти-бри. — У нас твой медальон, чтобы выбрать верное направление, а Гвенвивар выведет нас к нему.

Бренор знал, что Пвент с готовностью согласится на что угодно, лишь бы в воздухе пахло дракой, а у Гвенвивар шерсть поднялась дыбом, мышцынапряглись, и она нервно зевнула. Повернувшись к Вульфгару, дворф едва не наградил юношу затрещиной, увидев, каким озабоченным и тревожным взглядом тот смотрит на Кэтти-бри.

Внезапно Гвенвивар застыла на месте, издав низкое, тихое рычание. Кэтти-бри тут же затушила коптящий факел и пригнулась, ориентируясь по светящимся красным глазам дворфов.

Они прижались друг к другу, и Бренор шепотом велел им оставаться в пещере, пока он не разузнает, что именно почувствовала пантера.

— Дроу, — пояснил он, вернувшись мгновение спустя вместе с Гвенвивар. — Их всего лишь горстка, они быстро движутся к северу.

— Горстка дроу-покойников, — поправил его Пвент. Остальные услышали, как он в нетерпении потирает руки, громко скрежеща при этом доспехами.

— Никаких столкновений! — настолько громко, насколько позволяла осторожность, прошептал Бренор и схватил Пвента за руки, чтобы он больше не скрипел. — Я думаю, что эти дроу посланы за Дзиртом, но у нас нет никаких шансов поспеть за ними без света.

— А если мы зажжем факел, скорое сражение неизбежно, — рассудила Кэтти-бри.

— Тогда зажигайте этот чертов факел! — с воодушевлением предложил Пвент.

— Заткнись, — ответил Бренор. — Мы пойдем медленно — а ты держи факел, даже два факела, и зажжешь их при первых признаках столкновения, — обратился он к Вульфгару. Затем приказал Гвенвивар вести их, попросив пантеру не спешить.

Пвент сунул свою большую фляжку в руку Кэтти-бри на выходе из пещеры.

— Глотни-ка, — велел он, — и передай дальше. Кэтти-бри боязливо отхлебнула вонючей жидкости и протянула флягу назад.

— Ты пожалеешь об этом, когда отравленная стрела какого-нибудь дроу попадет тебе в зад, — грубовато заметил берсерк, похлопывая ее по крестцу. — Если в твоих жилах течет это зелье, никакой яд тебе не страшен!

Напомнив себе, что Дзирт в опасности, девушка сделала большой глоток, закашлялась и оступилась. Какое-то мгновение она не видела ничего, кроме кружащихся дворфских и кошачьих глаз, наблюдающих за ней, но потом зрение восстановилось и она передала фляжку Бренору.

Бренор быстро глотнул, издал вздох и с удовольствием рыгнул.

— Согревает до кончиков пальцев, — сказал он, передавая фляжку Вульфгару.

После того как Вульфгар тоже отхлебнул зелья, вся компания двинулась вперед. Впереди бесшумно скользила пантера, а позади громко скрежетал доспехами Пвент.

* * *

Сорок дворфов в полной боевой готовности следовали, возглавляемые самим генералом Дагнабитом, через нижние рудники Мифрил Халла к последней заставе.

— Мы дойдем до зала, где сражались с гоблинами, — отдавал указания генерал, — и там разделимся.

Потом он приказал страже у двери оповестить о новом сигнальном стуке и распорядился, куда должны двигаться вновь прибывающие войска, особо отметив, чтобы группы числом меньше десяти в новые области не пропускали.

Затем суровый Дагнабит выстроил своих солдат в ряды, сам встал впереди и бесстрашно вошел в открытую дверь. Дагнабит не верил, что Бренор в опасности, полагая, что король и его спутники встретили сопротивление гоблинов или какое-то другое незначительное препятствие. Но генерал был командующим старой закалки, предпочитающим преувеличивать, а не преуменьшать угрозу, и он чувствовал себя ответственным за безопасность короля.

Гулкие шаги тяжелых сапог, лязганье доспехов и грубоватая военная песнь возвещали о приближении войска. Каждый третий дворф держал факел. Дагнабит был совершенно уверен, что такому огромному отряду не нужно передвигаться тайком, и надеялся, что Бренор или другие друзья, которые могут быть неподалеку, сами выйдут навстречу шумному шествию.

Генерал и не подозревал о темных эльфах. Бодрым шагом дворфы скоро приблизились к первому перекрестку, где лежала куча костей эттина, убитого Бренором в незапамятные времена. Дагнабит послал наблюдателей в боковые туннели и продолжил путь прямиком к залу гоблинского побоища. Но еще до того, как они подошли к ответвлению туннеля, Дагнабит приостановил войско и попросил тишины.

Генерал удивленно и нервно осматривался, вступив в широкое пересечение коридоров. Его чутье воина, закаленное тремя веками сражений, говорило ему, что здесь что-то не так. Холодок пробежал по его спине.

Потом стало темно.

Сначала он решил, что почему-то потухли факелы, но по возраставшему ропоту позади и по тому, что, переключившись на инфразрение, он по-прежнему ничего не видел, генерал понял, что произошло нечто зловещее.

— Тьма! — кричал один дворф.

— Колдуны! — рявкнул другой.

Дагнабит слышал, что в рядах солдат началась суета и давка, потом уловил, как что-то просвистело мимо уха, и сразу же последовало ворчание одного из подчиненных, стоявших совсем рядом с ним. Инстинктивно генерал начал отступать назад и, через несколько шагов выйдя из темной сферы, увидел мечущихся кругом солдат. Второй темный шар разделил силы дворфов почти пополам, и те, что были впереди, окликали оказавшихся внутри шара и позади него, чтобы добиться хоть какого-то порядка.

— Построиться клином! — закричал Дагнабит, перекрывая гомон, решив выстроить солдат в основную боевую позицию дворфов. — Это заклятие мрака, и ничего более!

Дворф рядом с генералом ухватился за грудь, выдернул маленькую стрелу, какой Дагнабит никогда не видел, и свалился на пол, захрипев даже прежде, чем коснулся земли.

Что-то царапнуло Дагнабита по ноге, но он не обратил на это внимания и продолжал отдавать приказы, пытаясь построить войско в боевой порядок. Он послал пятерых солдат в обход темной сферы на правый фланг, к началу встречного коридора.

— Найдите мне этого чертова колдуна! — приказал он им. — И узнайте, с чем, Девять Проклятых Кругов, мы сражаемся!

Растерянность Дагнабита только подхлестнула его ярость, и вскоре он собрал оставшиеся силы дворфов в крепкий клин, готовый проникнуть сквозь первый шар.

Пятеро дворфов поспешили в боковой переход. Будучи уверенными, что никаких противников здесь не может быть, они быстро обогнули темную сферу, направляясь в узкий просвет между шаром и выходом в основной коридор.

Два темных силуэта отделились от тени, опустились перед дворфами на одно колено и навели маленькие самострелы.

Первый дворф, дважды раненный, запнулся, но все же успел подозвать подкрепление. Он и его четверо напарников кинулись прямиком на противников, не заметив, пока не стало слишком поздно, что новые враги, другие темные эльфы, парившие над ними, спускались вниз.

— Что за… — выдохнул дворф, когда темный эльф ловко приземлился рядом с ним и ударил его наотмашь по голове зачарованной булавой.

— Э, да ты не Дзирт, — умудрился произнести другой дворф за долю секунды перед тем, как меч дроу рассек ему горло.

Командир группы хотел было скомандовать отступление, но пол качнулся и подался к нему.

Спустя пять секунд в живых осталось только двое дворфов.

— Дроу! Дроу! — закричали они, чтобы предупредить остальных.

Один из них тяжело осел на пол с тремя стрелами в спине. Он пытался встать на колени, но темные эльфы навалились на него, коля мечами.

Последний дроу рванулся назад и встретился с единственным противником. Дроу сделал выпад узким мечом, дворф выдержал удар и ответил сильным боковым взмахом топора, отсекая дроу руку и разрубая его великолепную кольчугу.

В страхе дворф побежал мимо упавшего эльфа прямо в темный шар и, выскочив из него, столкнулся с первыми рядами медленно двигавшегося клина Дагнабита.

— Дроу! — еще раз воскликнул перепуганный дворф.

Появился еще один темный шар, соединяясь с двумя другими. Из них полетела туча стрел, а позади шли темные эльфы, большие мастера сражаться вслепую.

Дагнабит понял, что для противостояния магии дроу нужны священнослужители, но, пытаясь дать команду к отступлению, смог только глубоко зевнуть.

Что-то тяжелое ударило его по голове, и он почувствовал, что падает.

Среди всеобщего замешательства и непроглядной тьмы не было никакой возможности построиться клином, и у застигнутых врасплох дворфов едва ли были какие-тс шансы против почти равного числа искусных и хорошо вооруженных темных эльфов. Ряды дворфов рассыпались, многие догадались, что надо нагнуться, подобрать упавших товарищей и затем поспешно отступать.

Это было поражение, но среди дворфов не было новичков и трусов. Едва они выбрались из темного туннеля, как несколько из них взялись за реорганизацию своих рядов. Преследователи находились близко — не стоило даже мечтать о том, чтобы повернуться и завязать бой, — но отягощенное десятью спящими товарищами, среди которых был и Дагнабит, войско дворфов не могло надеяться оторваться от врагов.

Прозвучал призыв к добровольцам: обеспечить прикрытие, и в желающих не было недостатка.

Спустя несколько секунд дворфы продолжили отступление, оставив позади шестерых добровольцев, стоящих щитом к щиту поперек коридора, прикрывая бегство остальных.

— Бегите, или те, кто пали, умрут зря! — закричал один из оставшихся.

— Скорее, ради нашего пропавшего короля! — вскричал другой.

Бегущие в задних рядах часто оглядывались на своих товарищей-смертников — пока темный шар не скрыл линию прикрытия.

Послышался шум начавшейся схватки — темные эльфы столкнулись с упорными противниками. Звон стали, глухие звуки стремительных и тяжелых ударов… Отступавшие хмуро улыбнулись, уловив вопль раненого дроу.

Они не оглядывались и бежали вперед, наклонив головы, и каждый клялся себе вернуться и отомстить за павших соратников. Ряды прикрытия не расстроятся и не побегут, они будут стоять как скала, удерживая врагов, пока их мертвые тела не опустятся на камень. Это было проявлением преданности товарищам, высочайшей, бесценной жертвой.

Дворфы все бежали, и, если один спотыкался о камень, четверо других помогали ему подняться. Если кто-то больше не мог тащить спящего товарища, другой с готовностью принимал ношу.

Один из более молодых дворфов забежал вперед и начал выстукивать молотом по стенам условный сигнал для стражей двери. Когда они к ней приблизились, засов был снят и дверь приотворена, и распахнулась широко, когда стоявшие за ней стражники увидели разбитый отряд.

Войско дворфов ввалилось в комнату стражи, некоторые остались снаружи, чтобы впустить тех, кто мог опоздать. Они держали дверь открытой до последней минуты, пока темный шар не показался в конце коридора и стрела самострела не залетела внутрь, ранив еще одного дворфа.

Вход в туннель закрыли, и проверка показала, что из сорока одного солдата спаслось только двадцать семь, треть из которых шумно храпела.

— Проклятие, надо собирать всю армию! — произнес один из дворфов.

— И священников, — добавил другой, приподнимая безвольно повисшую голову Дагнабита, словно пытаясь придать веса своим словам. — Нужны священнослужители, чтобы обезвредить яд и сберечь свет!

Неутомимые дворфы вскоре выработали порядок действий. Половина отряда осталась со спящими в комнате стражи, а другие побежали во все отдаленные уголки Мифрил Халла, призывая к оружию.

Глава семнадцатая БРЕМЯ ДРУЖБЫ

Хотя его сабли были при нем, он чувствовал себя таким уязвимым и часто останавливался, говоря себе, что его смелость граничит с безрассудством. Но возможная цена промедления — жизнь его друзей — подгоняла Дзирта вперед, и он осмотрительно, тихо, осторожно перебирая руками, дюйм за дюймом поднимался вверх по извилистому и опасному желобу. Много лет назад, когда он был одним из жителей Подземья, Дзирт До'Урден умел левитировать и мог бы преодолеть препятствие с гораздо меньшими усилиями. Но эта способность, таинственным образом связанная с тьмой в самых глубоких областях, пропала у Дзирта вскоре после того, как он вышел на свет.

Летя вниз, он даже не понял, как глубоко упал, и мысленно поблагодарил богиню Миликки за то, что выжил после такого падения! Он уже прополз сотню футов, некоторые участки было довольно легко преодолеть, но местами желоб шел почти вертикально. Осмотрительный, как вор, дроу упрямо карабкался вверх. Что случилось с Гвенвивар? — беспокоился он. Пришла ли она на его спешный зов? Или, может, один из дроу, скажем Джарлакс, просто захватил фигурку с собой?

Дзирт приближался к верхнему выходу из желоба. Покрывало так и не возвратили на место, и в комнате наверху было странно тихо. Дзирт понимал, что там, где замешаны его соплеменники, тишина ни о чем не говорит. Он сам возглавлял патрульные отряды, которые проходили по пятьдесят миль в необработанных туннелях совершенно бесшумно. Дзирт представил себе десяток темных эльфов, окруживших небольшое отверстие и ждавших с оружием наготове возвращения глупого пленника.

Но он должен, обязан выйти наружу. Ради своих находившихся в опасности друзей он обязан подавить страх перед Вирной и ее шайкой.

Он почувствовал опасность, как только его рука продвинулась еще немного вперед, достигнув края желоба. Он ничего не видел, не ощущал никакой видимой угрозы, кроме молчаливых предостережений его внутреннего голоса.

Дзирт решил было не обращать на него внимания, но все же его рука начала двигаться медленнее. Сколько раз интуиция — он называл ее удачей — спасала его?

Чувствительные пальцы осторожно скользили по камню; Дзирт сопротивлялся яростному желанию взмахнуть рукой, ухватиться за край желоба и перемахнуть через него, а там будь что будет. Он остановился, почувствовав нечто едва ощутимое кончиком среднего пальца.

И не смог отдернуть руку!

Когда первый испуг прошел, Дзирт понял, что попал в ловушку из паутины, и попробовал успокоиться. Ему доводилось видеть, как использовали магическую паутину в Мензоберранзане; Первый Дом был окружен оградой из таких нитей, которые невозможно было разорвать. И сейчас, коснувшись волшебной сети одним только пальцем, Дзирт попался.

Он затих и не двигался, прижавшись всем телом к почти вертикальной стене. Понемногу ему удалось дотянуться свободной рукой до одежды, и сначала он извлек саблю, но, подумав, достал вместо нее крохотную стрелу, взятую им внизу у убитого дроу.

Дзирт застыл, услышав голоса в комнате над собой.

Половины слов он не мог понять, но разобрал, что дроу говорили о нем и о его друзьях. О Кэтти-бри, Вульфгаре и еще о ком-то, кто скрылся вместе с ними.

И пантера тоже была свободна — Дзирт расслышал несколько испуганных восклицаний «дьявольская кошка».

Полный решимости, Дзирт потянулся к Сверкающему Клинку, посчитав, что сейчас самое время пробиться сквозь волшебную преграду, выскочить наверх и поспешить на помощь друзьям. Однако эта отчаянная отвага быстро улетучилась, когда Дзирт понял, что если Вирна преградила выход из желоба и оставила здесь часть своего отряда, то должен быть еще один переход с уровня на уровень, не очень далеко, куда отправились остальные.

Голоса удалились, и у Дзирта некоторое время ушло на то, чтобы как следует закрепиться, упираясь ногами в стенки желоба. Затем он вытащил маленькую стрелу из складок плаща, вытер ее сначала о камень, затем об одежду, пытаясь удалить весь усыпляющий яд с наконечника. Приставив стрелу к прилипшему к паутине пальцу, он закусил губу, чтобы не закричать, и погрузил наконечник в кожу, делая надрез.

Дзирту оставалось только надеяться, что он удалил весь яд и теперь не заснет и не полетит вниз, чтобы разбиться насмерть. Крепко уцепившись свободной рукой за стену и приготовившись к рывку и боли, он с силой дернул рукой, отрывая надрезанную кожу.

Едва не лишившись чувств от боли и чуть не потеряв равновесие, он как-то удержался и поднес палец ко рту, чтобы высосать и сплюнуть, возможно, попавший в кровь яд.

Пять минут спустя он снова был в нижнем коридоре и, обнажив сабли, внимательно вглядывался во тьму туннеля в поисках своего смертельного врага, пытаясь решить, куда же ему идти. Он знал, что Мифрил Халл был где-то на востоке, но его самого вели в основном на север. И если второй выход на верхний уровень действительно существовал, то он был скорее всего дальше к северу.

Он спрятал Сверкающий Клинок в ножны, чтобы тот не выдал его своим голубым свечением, и начал неслышно красться вдоль стены, держа перед собой другую саблю. Туннель разветвлялся, и Дзирт этому даже обрадовался, поскольку не знал, куда свернуть, и не видел каких бы то ни было опознавательных знаков. Оставалось действовать наугад.

Чуть позже он пришел к пересечению туннелей и вдруг заметил промелькнувшую в тени соседнего коридора фигуру, двигавшуюся правее Дзирта и параллельно ему.

Дзирт решил, что это был Энтрери, и сообразил, что убийца должен знать другой выход с нижнего уровня. Поэтому он осторожно пошел направо, превратившись из преследуемого в преследователя.

Он приостановился, когда приблизился к параллельному туннелю, глубоко вздохнул и выглянул из-за поворота. Плохо различимая фигура быстро удалялась, неожиданно повернув еще раз направо.

Дзирт удивился. Разве не должен был Энтрери держаться левой стороны, не меняя изначального направления, если думал, что Дзирт последует за ним?

Потом он предположил, что Энтрери просто ведет его в удобное для поединка место. Однако Дзирт не мог мучиться сомнениями, когда на карту была поставлена судьба его друзей. Он быстро свернул направо и обнаружил, что ничего от этого не выиграл, поскольку маршрут Энтрери привел их обоих в беспорядочную путаницу пересекающихся коридоров.

Не видя больше убийцу, Дзирт внимательно осмотрел пол. К своему облегчению, он увидел, что его глаза, переключившиеся на инфразрение, различали тающее тепло от шагов Энтрери. Конечно, существовала опасность, что сейчас, когда он идет со склоненной головой, без малейшего понятия, на сколько секунд опередил его убийца, на него легко напасть, и Дзирт был почти уверен, что Энтрери завел его сюда именно для того, чтобы обойти и выйти из-за спины.

Дзирт шел почти след в след с Энтрери, потому что в стенах туннеля не было ниш и углублений. Следы на камне были по-прежнему едва различимы и быстро остывали, но Дзирту пока удавалось не терять их.

Впереди послышался слабый вскрик, и дроу остановился. Это был не Энтрери, но он знал, что это не может быть и кто-то из его друзей.

Тогда кто это был?

Дзирт перестал всматриваться и начал прислушиваться, пытаясь вычленить среди многочисленных отголосков едва слышное всхлипывание. Сейчас он порадовался, что, живя среди дроу, прошел годы специальной подготовки и научился расшифровывать сложные переплетения эха в извилистых коридорах.

Всхлипывание стало громче; Дзирт понял, что оно раздавалось из-за поворота.

Обнажив одну саблю и положив руку на эфес Сверкающего Клинка, Дзирт ринулся вперед.

Реджис!

Избитый и израненный хафлинг с крепко связанными руками и с кляпом во рту привалился к дальней стене. На щеках у него запеклась кровь, первым побуждением Дзирта было броситься к раненому другу, но он остановился, опасаясь, что это одна из штучек Энтрери.

Реджис посмотрел на друга с безысходностью.

Дзирт и раньше видел это выражение на лице хафлинга. Искренность такого взгляда Энтрери, в маске или без, никогда не смог бы подделать. В ту же секунду эльф оказался рядом с Реджисом, разрезал путы и вытащил кляп.

— Энтрери… — начал хафлинг, чуть дыша.

— Я знаю, — спокойно ответил Дзирт.

— Нет! — резко возразил Реджис, требую внимания Дзирта. — Энтрери… только что был…

— Он прошел здесь не больше минуты тому назад, — закончил Дзирт, чтобы избавить Реджиса от необходимости говорить.

Реджис кивнул, тараща круглые глаза, словно ожидая, что убийца сейчас вернется и прикончит их обоих.

Дзирт был занят изучением многочисленных ран хафлинга. Хотя они казались неглубокими, но все вместе были достаточно серьезны. Дзирт дал хафлингу некоторое время, чтобы восстановить кровообращение в онемевших конечностях, а потом попытался поставить его на ноги.

Реджис тут же мотнул головой; из-за приступа дурноты ноги его подкосились, и он сильно ушибся бы о каменный пол, не подхвати его Дзирт.

— Брось меня, — сказал Реджис, проявляя неожиданное мужество.

Упрямый Дзирт ободряюще улыбнулся и поднял Реджиса.

— Вместе, — сказал он. — Я тебя не брошу, ведь и ты бы меня не бросил.

К этому времени след убийцы уже совсем остыл, и Дзирт вынужден был идти наугад, надеясь отыскать хоть какое-нибудь указание на то, где может находиться переход на верхний уровень. Теперь он обнажил Сверкающий Клинок, чтобы его свет помог обойти неровности на пути и не трясти лишний раз Реджиса. Все равно они больше не могли передвигаться тайком. Реджис ныл рядом и больше греб ногами по полу, чем ступал, пока Дзирт подталкивал его вперед.

— Я думал… он меня… убьет, — заметил Реджис, когда наконец достаточно восстановил дыхание, чтобы произнести целую фразу.

— Энтрери убивает, только когда это ему выгодно, — ответил Дзирт.

— Почему он… привел меня с собой? — искренне удивлялся Реджис. — И почему он позволил… тебе найти меня?

Дзирт посмотрел на хафлинга с любопытством.

— Он привел тебя ко мне, — рассуждал Реджис — Он… — Хафлинг тяжело оступился, но сильная рука Дзирта удержала его.

Дзирт отлично понял, почему Энтрери привел его к Реджису. Убийца знал, что дроу потащит хафлинга с собой, — в представлении Энтрери именно этим и отличался Дзирт от него. Убийца считал, что сострадание — это слабость. Теперь о скрытности уже и речи быть не могло, и Дзирту придется играть в «кошки-мышки» по правилам Энтрери, уделяя беспомощному другу не меньше внимания, чем поединку. Даже если Дзирту повезет и он найдет выход наверх, мало вероятно, что он успеет добраться до друзей прежде, чем его настигнет Энтрери.

Но еще тяжелее казалось то, что Энтрери отдал ему Реджиса, чтобы быть уверенным в неизбежности поединка. Теперь Дзирт примет неотвратимую схватку и будет сражаться из всех сил, не в состоянии уклониться, потому что беспомощный Реджис будет лежать где-то неподалеку.

В течение следующего получаса Реджис терял сознание и снова приходил в себя. Дзирт не жаловался и продолжал тащить хафлинга, часто меняя руки. Воин-дроу хорошо ориентировался в туннелях и сейчас был уверен, что почти выбрался из путаницы коридоров.

Они вышли в длинный прямой туннель, немного выше и шире тех, через которые они прошли. Дзирт осторожно прислонил Реджиса к стене и внимательно рассмотрел знаки и особенности камня. Он заметил легкий подъем пола к югу, но то, что они, двигаясь на север, спускались немного ниже, ничуть его не обеспокоило.

— Это основной туннель в этой области, — наконец решил он.

Реджис озадаченно посмотрел на него.

— Здесь когда-то текла вода, — пояснил Дзирт, — по-видимому, она пробилась сквозь скалу, чтобы выйти наружу водопадом.

— Мы будем спускаться? — спросил Реджис. Дзирт кивнул.

— И если где-нибудь здесь есть переход на нижние уровни Мифрил Халла, он скорее всего в этом направлении…

— Молодцы, — послышался одобрительный смех. Стройная фигура вышла из бокового коридора в нескольких десятках футов впереди.

Руки Дзирта машинально метнулись под плащ и, когда убийца стал приближаться, тут же извлекли сабли.

— Я ведь дал тебе надежду, которая была тебе так нужна? — с издевкой спросил Энтрери. Он произнес что-то едва слышное — возможно, обратился к своему оружию, потому что его узкий меч сейчас же засветился голубовато-зелеными переливами, очерчивая тусклым сиянием изящный силуэт убийцы, приближавшегося к ждущему его противнику.

— Надежду, что ты об этом пожалеешь, — спокойно ответил Дзирт.

Белые зубы Энтрери сверкнули в сумраке туннеля.

— Посмотрим.

Глава восемнадцатая В ОПАСНОСТИ ВСЕ

— На этот шум сбежится все Подземье, — шепнула Кэтти-бри Бренору, имея в виду беспрестанный скрежет доспехов берсерка. Пвент и сам понимал это, поэтому ушел вперед и понемногу все больше удалялся от них, тогда как Кэтти-бри и Вульфгар, не умевшие видеть в темноте, еле ползли, держась одной рукой за Бренора. Только Гвенвивар, иногда двигаясь во главе, но чаще держась между Пвентом и Бренором, сохраняла некое подобие единства далеко растянувшегося маленького отряда.

Спереди опять донесся резкий скрежет, от которого Бренор скривился. Он услышал рядом покорный вздох Кэтти-бри и внутренне с ней согласился. Гораздо лучше своей дочери Бренор сознавал всю тщетность их предприятия. Он начал подумывать о том, чтобы попросить Пвента снять панцирь, но тут же отказался от этой мысли, понимая, что, даже если все они пойдут нагишом, их шаги будут звучать как походный барабан для чувствительного слуха темных эльфов.

— Зажги факел, — велел он Вульфгару.

— Нет, нельзя, — запротестовала Кэтти-бри.

— Они все равно вокруг нас, — ответил Бренор. — Я чувствую этих собак, а им безразлично, есть свет или нет, они все равно могут нас видеть. У нас нет никаких шансов прорваться без боя — в этом я уверен, — так что уж лучше драться с ними в более подходящих для нас условиях.

Кэтти-бри повертела головой, хотя и не могла ничего разглядеть в кромешной тьме. Однако она ощущала, что Бренор прав, что темные молчаливые фигуры все туже затягивали петлю вокруг обреченной компании. Секундой позже она сощурилась и заморгала, глядя на яркое пламя зажженного Вульфгаром факела.

Вместо абсолютного мрака появились мятущиеся тени; Кэтти-бри с изумлением обнаружила, что коридор, по которому они двигались, не был похож на туннели, из которых они вышли. На потолке и стенах камень был перемешан с почвой, отчего своды не казались особенно надежными. Она вдруг отчетливо представила себе тонны земли и скальной породы над головой и подумала, что малейшее перемещение камня может обрушить всю эту массу на них.

— Что с тобой? — спросил Бренор, заметив ее тревогу.

Он повернулся к Вульфгару и увидел, что тот тоже заметно нервничает.

— А, необработанные туннели, — бросил дворф, поняв, в чем дело. — Не привыкли вы к диким глубинам. — Он накрыл своей корявой рукой руку своей любимой дочери и почувствовал выступившие на ней капельки холодного пота. — Ты привыкнешь, — мягко подбодрил ее дворф. — Просто не забывай, что Дзирт здесь один и ждет нашей помощи. Помни об этом, и скоро забудешь о камнях над головой.

Кэтти-бри решительно кивнула, глубоко вздохнула и вытерла пот со лба. Тогда Бренор двинулся вперед, сказав, что выйдет из света и посмотрит, куда подевался берсерк.

— Мы нужны Дзирту, — сказал Вульфгар невесте, когда дворф ушел.

Кэтти-бри обернулась к нему, пораженная его тоном. Впервые за долгое время Вульфгар разговаривал с ней без малейшего оттенка превосходства или раздражения.

Вульфгар подошел к ней, нежно приобнял и потянул за собой. Она подстроилась под его неторопливую поступь, все время вглядываясь в его открытое лицо, пытаясь что-то разглядеть под искажавшим черты беспокойством.

— Когда все закончится, нам нужно будет многое обсудить, — тихо сказал он.

Кэтти-бри остановилась, подозрительно глядя на него, — и этим только еще больше ранила варвара.

— Я должен за многое попросить прощения, — попытался объяснить Вульфгар, — у Дзирта, у Бренора и больше всех у тебя. Позволить Реджису — Артемису Энтрери — так меня одурачить! — Возраставшее волнение Вульфгара ушло, когда он заметил выражение жесткой решимости в голубых глазах Кэтти-бри.

— В том, что произошло за последние несколько недель, конечно, во многом виноват убийца со своей рубиновой подвеской, — согласилась молодая женщина, — но, боюсь, сложности возникли уже до того, как появился Энтрери. И прежде всего ты сам должен это признать.

Вульфгар отвел глаза, обдумывая ее слова, потом кивнул в знак согласия.

— Мы поговорим, — пообещал он.

— Только когда выручим Дзирта, — добавила Кэтти-бри.

Варвар снова кивнул.

— И помни, — сказала ему девушка, — у тебя своя роль в нашем отряде, и она вовсе не в том, чтобы не спускать с меня озабоченных глаз. Помни о своем месте.

— А ты о своем, — согласился Вульфгар, и от сменившей его слова улыбки волна тепла прошла по телу Кэтти-бри, остро напомнив ей о том мальчишеском обаянии, которое так сильно привлекало ее в Вульфгаре.

Варвар снова кивнул и, все еще улыбаясь, поспешил вперед, а Кэтти-бри пошла рядом с ним, а не позади.

* * *

— Все это дал тебе я, — подзуживал Энтрери, медленно приближаясь к своему сопернику, широко расставив руки с богато украшенным кинжалом и светящимся мечом, словно показывая кому-то огромный клад. — Ты еще раз получил надежду благодаря моим стараниям, теперь ты можешь идти по этим темным туннелям, хоть немного веря, что когда-нибудь снова увидишь солнечный свет.

Дзирт, сжав зубы и крепко держа свои сабли, ничего не ответил.

— Разве ты не испытываешь благодарности ко мне?

— Пожалуйста, убей его, — донесся до Дзирта шепот измученного Реджиса. За всю свою жизнь дроу не слышал более жалобной мольбы. Он посмотрел на хафлинга и увидел, что тот весь трясется от нескрываемого страха, кусая губы и заламывая опухшие руки. Дзирт понял, какой ужас пережил Реджис, находясь во власти Энтрери.

Он снова посмотрел на приближающегося убийцу, Сверкающий Клинок гневно полыхал.

— Теперь ты готов драться, — небрежно бросил Энтрери. Его губы искривились в обычной злобной усмешке. — А умереть готов?

Дзирт решительно двинулся вперед, потому что не хотел сражаться с убийцей, если тот будет видеть Реджиса. Энтрери мог запросто метнуть свой кинжал в хафлинга, чтобы помучить или разозлить Дзирта.

Убийца приподнял руку с кинжалом, словно действительно собираясь метнуть его, и Дзирт машинально наклонился, подняв свои сабли для защиты. Однако клинок остался у Энтрери, а по его широкой улыбке было ясно, что он и не собирался его бросать.

Еще через два шага Дзирт оказался в пределах досягаемости меча противника, и его сабли начали свой смертоносный танец.

— Нервничаешь? — попытался поддеть его убийца, намеренно чиркнув своим острейшим мечом по сияющему лезвию Сверкающего Клинка. — Конечно да. Вся беда заключается в том, что у тебя нежное сердце, Дзирт До'Урден, в этом твоя слабость.

Дзирт сделал обманный выпад, потом резко опустил сабли до уровня пояса Энтрери, заставив того согнуться и отскочить назад, и в тот же момент ударил по кинжалу, открывая дорогу своим клинкам.

— Ты можешь слишком много потерять, — продолжал Энтрери, как будто не заметив опасного сближения. — Ты знаешь, что если ты умрешь, то умрет и хафлинг. Слишком много отвлекающих обстоятельств, слишком многое не дает тебе сосредоточиться на поединке, мой друг. — С этими словами убийца перешел в нападение, яростно размахивая мечом, звеневшим о сабли, пробуя пробить брешь в защите Дзирта, чтобы метнуть свой кинжал.

Но в защите Дзирта не было брешей. Ни один маневр, хотя и безупречно проведенный, не дал Энтрери ни малейшего преимущества, и постепенно клинки Дзирта перешли от обороны к нападению, тесня Энтрери.

— Великолепно! — похвалил Энтрери. — Вот теперь ты бьешься в полную силу. Этого момента я ждал с того самого поединка в Калимпорте.

Дзирт пожал плечами.

— Постараюсь не разочаровать тебя, — сказал он и бросился вперед, размахивая саблями так, что они стали похожи на винт, как проделал это в пещере наверху. И вновь у Энтрери не нашлось достойного ответа, ему оставалось только стараться не попасть под лезвие.

Бешеное вращение сабель остановилось слегка под углом к левому боку Энтрери (в левой руке убийца держал кинжал). Дроу нырнул вперед и перекатился, уворачиваясь от стремительного удара противника, тут же вскочил на ноги и развернулся за спиной Энтрери, вынуждая того круто повернуться на каблуках, размахивая мечом в лихорадочной попытке отразить выпад сабли.

Энтрери больше не улыбался.

Ему с трудом удалось избежать ранения, а Дзирт продолжал натиск, заставляя его отступать.

Они услышали приглушенный щелчок самострела откуда-то из другого конца большого зала. Не сговариваясь, смертельные враги одновременно отпрыгнули и откатились в стороны, и стрела пролетела между ними, не причинив вреда.

Пять темных силуэтов медленно приближались, обнажив мечи.

— Твои соплеменники, — бесстрастно заметил Энтрери. — Похоже, поединок придется снова отложить.

Глаза Энтрери сузились от ненависти при взгляде на приближающихся темных эльфов.

Дзирт понял его разочарование. Разве позволит Вирна Энтрери еще одну схватку, особенно если в туннелях будут другие враги, разыскивающие Дзирта? А даже если и позволит, Энтрери должен был понимать, что ему не удастся вызвать у него такое же страстное сопротивление, если его надежды на освобождение угаснут.

Однако слова убийцы удивили дроу.

— Помнишь, как мы противостояли дергарам?

Энтрери вновь начал наступать на Дзирта, пока темные эльфы приближались. Дзирт легко парировал быстрые, но небрежные выпады.

— Левое плечо, — прошептал Энтрери. Сразу же за этими словами последовал выпад мечом в плечо Дзирта. Сверкающий Клинок отразил его наискосок справа, но скользнул мимо, и меч ткнулся в плащ, оставив в нем дыру.

Закричал Реджис, Дзирт уронил одну саблю и дернулся в сторону, словно в предсмертной муке. Меч Энтрери мелькнул всего в нескольких дюймах от его горла, и Дзирт не успел отразить его Сверкающим Клинком.

— Сдавайся! — закричал убийца — Бросай оружие!

Сверкающий Клинок брякнул об пол, а Дзирт продолжал клониться вправо, как будто в любой момент мог упасть. Сзади громко застонал Реджис и попытался улизнуть, но его измученные, покрытые синяками и ссадинами ноги не держали его, у него даже не было сил ползти.

Темные эльфы неосторожно вошли в круг света, переговариваясь и одобрительно кивая, оценив отличную работу убийцы.

— Мы заберем его с собой к Вирне, — сказал один из них на ломаном Общем языке.

Энтрери кивнул, соглашаясь, но потом внезапно повернулся и полоснул мечом по груди говорившего.

Дзирт, низко согнувшийся, но вовсе не раненный, схватил свои клинки и вскочил, метко рубанув саблей по животу ближайшего к нему дроу. Раненый темный эльф хотел отступить, но Дзирт очень быстро перехватил клинок и, сделав выпад от себя вверх, вонзил саблю под ребра и проткнул грудную клетку противника.

Энтрери к этому моменту целиком сосредоточился на третьем дроу, который лихорадочно размахивал мечами, отбиваясь от убийцы. Энтрери хотел поскорее покончить с этим делом, поэтому он только наступал, решив убить противника побыстрее. Но дроу, один из старых солдат Бреган Д'эрт, не был новичком в бою. Он изогнулся, сделал кувырок назад и начал отбиваться мечами крест-накрест, создав сплошную стену защиты.

Энтрери взвыл от досады, но продолжал натиск, надеясь воспользоваться малейшей ошибкой своего противника.

Дзирт тем временем оказался лицом к лицу с двумя дроу, и один из них, коварно улыбаясь, прицелился в него из самострела. Однако Дзирт успел поднять одну саблю, так что выпущенная стрела скользнула по лезвию и отлетела.

Дроу швырнул самострел в Дзирта, вынуждая его податься назад, чтобы самому успеть выхватить кинжал, которым он дрался в паре с мечом.

Другой дроу воспользовался отступлением Дзирта и ринулся за ним, угрожающе размахивая широким и коротким мечами.

Десять, двадцать раз прозвучал звон металла о металл, Дзирт отражал все атаки. Потом подключился второй дроу, и Дзирта, несмотря на все его умение, начали серьезно теснить. Сверкающий Клинок с размаху блокировал короткий меч, продолжал выпад дальше и вниз, бил по острию широкого меча, а потом летел в другую сторону, едва успевая отразить кинжал.

Так продолжалось несколько долгих безумных минут; оба солдата Бреган Д'эрт действовали в полном согласии, каждый подстраивал свои выпады под другого и выставлял защиту, если товарищ оказывался под ударом.

Дзирт не был уверен, что сможет их одолеть, и знал, что, даже если это случится, пройдет много времени, прежде чем перевес будет на его стороне. Он бросил взгляд через плечо и увидел, что Энтрери прекратил неудержимое наступление и выбрал более спокойный ритм в схватке с умелым противником.

Убийца поймал взгляд Дзирта и, очевидно, понял его затруднительное положение. Он слегка кивнул, и Дзирт заметил, что он слегка повернул кинжал в руке.

Внезапно Дзирт бросился вперед, тесня солдата с мечом и кинжалом, затем развернулся ко второму, занося свои сабли снизу вверх, вынуждая оппонента высоко поднять широкий меч.

Но тут же остановился, отдернул сабли и отступил на два шага назад.

Противник, не поняв, в чем дело, мгновение стоял с поднятым мечом — слишком долго, — прежде чем перейти в наступление.

Самоцветы на кинжале Энтрери вспыхнули разноцветной молнией, когда клинок просвистел в воздухе и пробил ребра дроу, не прикрытые мечом. Дроу вскрикнул и отскочил в сторону, стукнулся о стену, но удержался на ногах и сохранил оба меча.

Его товарищ тут же подоспел, сообразив, что сейчас сделает Дзирт. Но раненый дроу продолжал сопротивляться: выпад широким мечом вниз, затем вверх, потом он замахнулся для удара сверху.

Дзирт отразил один выпад, отразил второй, затем нырнул под высокий третий взмах меча, переместился в сторону, нанося короткие удары обоими клинками, прорывая оборону грузно осевшего раненого дроу. Одна сабля вонзилась в тело рядом с кинжалом, следом другая, войдя еще глубже, прикончив врага.

Инстинктивно отдернув один клинок, Дзирт выбросил его горизонтально и вверх, раздался чистый металлический звон отраженного удара падающего меча второго дроу.

Темный эльф, сражавшийся с Энтрери, перешел в наступление, когда тот лишился кинжала. Клинки одинаковой длины неутомимо работали, заходя снизу и сверху то с одной, то с другой стороны. Заставив Энтрери занять удобную для себя позицию, думая, что победа близка, дроу сделал двойной выпад, держа оба меча параллельно и направив их на убийцу.

С невероятной быстротой меч Энтрери отбил сначала один, затем второй клинок, разведя их достаточно широко. По правому мечу он ударил вторично, едва не выбив его из рук дроу, потом в третий раз, высоко подбросив клинок противника.

Дзирт вытащил вторую саблю из груди убитого дроу, но не направил ее на своего оппонента. Вместо этого он зацепил острием перекрестье кинжала и, увидев, что Энтрери готов его поймать, сильно дернул клинком, вырвав кинжал и направив его к Энтрери.

Тот поймал кинжал свободной рукой и мгновенно всадил его между ребер врага под высоко поднятыми мечами. Убийца отпрыгнул назад, умирающий дроу смотрел на него с выражением недоумения на лице.

Какое жалкое зрелище, подумал Энтрери, наблюдая, как противник пытается поднять мечи обессилевшими руками. Он равнодушно пожал плечами, когда дроу свалился на пол и испустил дух.

Оставшийся в живых дроу скоро понял, что один на один ему не справиться с Дзиртом До'Урденом. Он только защищался, обходя его сбоку, но потом решил предпринять отчаянную попытку. Бешено работая мечом, обороняясь от сабель, он занес кинжал, словно собираясь его метнуть.

Дзирт тут же предпринял защитный маневр, готовясь одной саблей отразить летящее оружие, а другой продолжая теснить врага.

Но противник взглянул в сторону, на хафлинга, беспомощно распростертого на полу неподалеку.

— Сдавайся или я убью хафлинга! — злобно закричал темный эльф.

Лиловые глаза Дзирта жестоко блеснули.

Сабля ударила дроу по запястью, выбив кинжал из руки; другой саблей Дзирт стукнул по мечу, мгновенно опустив саблю ниже, до уровня колен противника. Сверкающий Клинок мелькнул голубой вспышкой наискосок, отбивая опускающийся меч, а снизу вперед метнулся свободный клинок, раня дроу в бедро.

Лицо обреченного дроу исказилось, он качнулся, пытаясь отступить, пытаясь что-то пробормотать, сказать, что он сдается, остановить нападающего… Однако своей угрозой в адрес хафлинга он вывел Дзирта из себя.

Наступление Дзирта было медленным, но неотвратимым, как смерть. Опустив сабли, он все же время от времени взмахивал то одной, то другой, отражая безнадежные выпады противника задолго до того, как они могли достичь цели.

Дроу видел только горящие глаза Дзирта, и ни змеехвостые плети неумолимых жриц, ни ярость в глазах Матери Дома, ничто виденное им прежде не предвещало ему такой несомненной скорой гибели.

Он склонил голову, громко застонал и, поддаваясь страху, безнадежно бросился вперед.

Сабля вонзилась ему в грудь. Рука с мечом беспомощно повисла, а другая сабля тут же вошла под подбородок дроу, поднимая его лицо, чтобы он мог бросить последний предсмертный взгляд в лавандовые очи своего врага.

Дзирт, тяжело дыша от возбуждения, с горящими глазами, отбросил тело в сторону и обернулся, желая поскорее покончить счеты с Энтрери.

Но убийцы нигде не было видно.

Глава девятнадцатая ЖЕРТВА

Тибблдорф Пвент, стоя в конце узкого туннеля, изучал просторную пещеру впереди с помощью инфразрения, замечая все тепловые излучения, чтобы лучше представить себе очертания опасной области. Он рассмотрел выступы потолка, длинные и узкие сталактиты, увидел две более холодные полосы, обозначающие края высоких выступов — один прямо впереди, другой на стене справа. В нескольких местах у самого пола в стенах были темные дыры; Пвент видел, что одна была сразу слева от него, еще две наискосок от того места, где он стоял, и одна по диагонали впереди и правее, под краем выступа. Эти дыры были похожи на входы в длинные туннели, а несколько других показались ему маленькими гротами или нишами.

Гвенвивар рядом с берсерком прижала уши и глухо, еле слышно зарычала. Пвент понял, что пантера тоже почувствовала опасность. Он жестом приказал ей следовать за ним — сейчас он был даже рад, что рядом такой необычный напарник, — и поспешил назад, навстречу приближающемуся свету факелов, чтобы предупредить остальных.

— Там по крайней мере три или четыре выхода, — сурово рассказывал берсерк товарищам, — и много открытого пространства. — Он продолжил, делая подробное описание места, уделяя особое внимание потайным уголкам.

Бренор, разделяя мрачные опасения Пвента, кивнул и посмотрел на остальных. Он тоже чувствовал, что их враги были повсюду и методично замыкали кольцо. Король дворфов оглянулсяна коридор, которым они пришли, и все поняли, что он пытается придумать какой-то другой путь в обход опасной зоны.

— Мы можем использовать их ожидания против них, — предложила Кэтти-бри, понимая тщетность надежд Бренора. У друзей было слишком мало драгоценного времени, а те немногие ответвления туннелей, которые они прошли, вряд ли привели бы их в нижние области или к более широким туннелям, где они могли бы обнаружить Дзирта.

Боевой блеск появился в темных глазах Бренора, но он нахмурился, когда секундой спустя Гвенвивар тяжело улеглась у ног Кэтти-бри.

— Она здесь уже слишком долго, — решила молодая женщина. — Скоро ей понадобится отдых.

По выражению лица Вульфгара и дворфов было видно, что новость их не обрадовала.

— Тем более надо идти вперед, — решительно заявила Кэтти-бри. — В Гвен еще остались силы для сражения, не сомневайтесь!

Бренор немного подумал, потом хмуро кивнул и хлопнул обухом своего испещренного зарубками топора по раскрытой ладони.

— Надо подойти к врагам поближе, — сказал он друзьям.

Пвент вытащил свое горькое зелье.

— Хлебните-ка еще, — предложил он Кэтти-бри и Вульфгару. — Надо освежить эту штуку в ваших желудках.

Кэтти-бри содрогнулась, но взяла фляжку, потом протянула ее Вульфгару, который тоже скривился и сделал быстрый глоток.

Бренор и Пвент присели на корточки, и Пвент быстро набросал план пещеры. Для подробных карт не было времени, но Бренор распределил, кто за какую область будет отвечать, учитывая, что лучше всего подходит боевому стилю каждого. Дворф, конечно, не мог дать никаких указаний Гвенвивар и не слишком старался втянуть Пвента в обсуждение, зная, что, когда сражение начнется, берсерк все равно будет действовать дико и необузданно. Кэтти-бри и Вульфгар тоже хорошо понимали, какую роль он сыграет, и не возражали, считая, что перед лицом таких умелых и педантичных противников немного беспорядка не помешает.

Они оставили факел и даже зажгли еще один и осторожно двинулись вперед, готовые начать битву на своих условиях.

Как только свет проник в пещеру, темный силуэт метнулся в тень. Гвенвивар рванулась направо, потом бросилась налево, к центру зала, и вновь направо, к задней стене.

Откуда-то спереди послышались звуки арбалетных выстрелов, за ними последовал визг стрел о камень, всего в одном шаге от увернувшейся от них пантеры.

В последнее мгновение Гвенвивар опять изменила направление и подпрыгнула, повернувшись в прыжке и несколько раз перебрав лапами по вертикальной стене, прежде чем приземлиться на пол. Ее цель — высокий уступ правой стены — теперь была видна, и Гвенвивар устремилась туда.

У основания стены она взмыла вверх, и казалось, неминуемо расшибет себе голову о свод, но уже в прыжке пантера изменила направление на почти перпендикулярное изначальному и пролетела, словно пробежала по земле, двадцать футов до самого выступа.

Трое темных эльфов, стоявших на нем, никак не ожидали такого маневра. Двое выстрелили в Гвенвивар и свалились в туннель; третий, к своему несчастью оказавшийся прямо на пути пантеры, смог только вскинуть руки, когда она прыгнула на него.

В пещере появились факелы, освещая поле битвы, и показался Бренор, справа от него шел Вульфгар, а слева Тибблдорф Пвент. Сзади незаметно вошла Кэтти-бри и скользнула в сторону, следуя той же дорогой, что и Гвенвивар, держа в руке лук.

Снова щелкнули арбалеты невидимых дроу, и все, кто был впереди, получили ранения. Вульфгар почувствовал, как онемение разливается по ноге, но оно сменилось пульсирующим жаром, когда начало действовать мощное зелье Пвента, побеждая усыпляющее действие отравы. Магическая тьма окутала один из факелов, но Вульфгар этого ожидал и зажег еще один, а затем отбросил его далеко в сторону.

Пвент заметил одного из дроу в туннеле слева и бросился туда, громко рыча при каждом шаге.

Вульфгар и Бренор немного медленнее, но все же продолжали двигаться через всю пещеру к входам в более обширные туннели. Варвар заметил блеск глаз дроу над другим выступом, впереди над туннелями. Он остановился и метнул свой молот, громко воззвав к Темпосу. Клык Защитника пролетел низко, врезавшись в верхний край уступа и круша камень. Один темный эльф отскочил дальше по длинному выступу, другой упал со сломанной ногой и с трудом уцепился за кусок скалы, торчащий из неровной стены.

Вульфгар не бросился вперед. Отравленная стрела снова ужалила его, и он метнулся в сторону, к туннелю в правой стене, где притаилось еще двое темных эльфов.

Бренор, который никак не мог дождаться ближнего боя, поспешил за варваром. Однако когда он оглянулся, то увидел восьминогое чудовище, выходящее из другого туннеля, прямо перед ним. Вокруг драука мелькали черные фигуры.

С восторженным криком, не сообразуясь с тем, что перевес был явно на стороне врагов, грозный дворф остановился, полный решимости сражаться.

* * *

Кэтти-бри потребовалась вся ее выдержка, чтобы не спешить с первым выстрелом. Ее позиция не давала возможности хорошенько прицелиться в тех, кого преследовал Пвент, или же в тех, с кем расправлялась Гвенвивар. Она также решила, что не стоит тратить стрелу на раненого дроу, беспомощно висящего под разрушенным краем выступа, — Бренор просил, чтобы первый выстрел до того, как ее обнаружат, нанес врагам как можно больший урон.

Нетерпеливая девушка увидела, что Вульфгар и Бренор разделились, и поняла, что это хорошая возможность. Дроу, укрывшийся за четырехфутовым косым выступом задней стены, почти точно на полпути между ее соратниками, пригнулся с арбалетом в руке. Темный эльф выстрелил, затем отшатнулся в изумлении, когда серебряная стрела пролетела мимо него и попала в камень, оставив в нем дымящуюся воронку.

Миг спустя Кэтти-бри выстрелила снова. Она больше не видела дроу, скрывшегося за камнем, но надеялась, что эта преграда не станет помехой для Тулмарила.

Стрела ударилась в каменную плиту в двух футах от ее края и от того места, где она вырастала из стены. Последовал резкий звук расколовшегося камня, а за ним стон умирающего дроу, которому она пробила череп.

* * *

Распростертый на высоком выступе темный эльф бился и пинался, заслоняясь небольшим щитом, но другой рукой ему удалось вытащить кинжал. Только первоклассная кольчуга несколько предохраняла тело дроу от цепких лап Гвенвивар, поэтому раны были хоть и глубоки, но несмертельны.

Он ударил пантеру в бок, но его оружие выглядело детской игрушкой по сравнению с таким мощным врагом и только еще больше разозлило Гвенвивар. Она отбила его руку со щитом назад, за голову с такой силой, что вывихнула противнику плечо. Дроу попытался снова поднять руку, но она уже не слушалась лихорадочных приказов разума. Темный эльф завертелся, чтобы высвободить другую руку и заслониться от пантеры, но тщетно.

Когти Гвенвивар вцепились ему в голову, как раз надо лбом. Дроу снова занес кинжал, пытаясь хотя бы ранить проклятую кошку…

Пантера разорвала ему лицо.

Вновь послышались щелчки арбалетов из туннеля у края выступа. Не принеся особого вреда пантере, они только побудили ее соскочить со своей жертвы и броситься за нападавшими.

Двое темных эльфов вызвали черные сферы между собой и Гвенвивар, повернулись и бросились бежать.

Если бы они оглянулись, то, наверное, остановились и приняли бой, потому что Гвенвивар слабела. Ранения кинжалом и стрелами, незаметно начавшая действовать усыпляющая отрава и слишком долгое пребывание на земном уровне истощили ее силы. Но пантера не желала уходить, предпочитая сражаться вместе с друзьями, надеясь отыскать своего исчезнувшего хозяина.

Однако магической статуэтке были безразличны ее желания. Через несколько шагов Гвенвивар остановилась в темном туннеле, едва держась на ногах. Ее тело окуталось сероватым дымком. Межуровневый коридор открылся и втащил ее.

* * *

В Пвента опять попали на выходе из комнаты, но крохотная стрела только вызвала кривую улыбку на искаженном яростью лице самого неистового из берсерков. Темный шар возник у Пвента на пути, но он лишь взревел и бросился сквозь него, и улыбка не сошла с его губ, даже когда он со всей силы врезался в кривую стену по ту сторону шара.

Ошеломленный темный эльф, наблюдавший за продвижением неудержимого Пвента, не выдержал, повернулся и бросился бежать. Пвент последовал за ним, скрежеща доспехами. Пена стекала с его толстых губ на черную бороду.

— Тупица! — заорал он и наклонил голову, поворачивая за угол, готовый к засаде.

Шип его шлема скрестился с мечом и проколол предплечье противника. Берсерк не остановился, а подпрыгнул и, с размаху упав на грудь врага, придавил его к полу всем телом.

Шипами на перчатках он разодрал темному эльфу лицо, ударил его в пах и, дико задергавшись, смял острыми краями панциря тонкую кольчугу врага. С каждым движением берсерка жестокая боль распространялась по всему телу дроу.

* * *

Бренор заметил тонкий силуэт дроу в какой-то невероятной широкополой шляпе с плюмажем, скользивший у входа в туннель. Потом в свете факела блеснули какие-то предметы, брошенные из-за спины драука, но Бренор успел поднять щит, защищаясь. Один кинжал ударился о металл, затем другой, третий. Четвертый пролетел ниже, зацепив ногу дворфа; пятый скользнул по наклоненному щиту, оставив порез на голове Бренора под самым краем его однорогого шлема.

Но ни раны, ни вид опухшего драука, размахивающего секирами, стучащего и скребущего по полу всеми восемью ногами, не могли остановить Бренора. Дворф бросился вперед, отразил щитом еще один удар и отбил вторую секиру. Будучи гораздо ниже своего противника, Бренор наносил удары снизу, по твердому хитиновому покрову на ногах драука. И все это время дворф неистово вертелся, держа над собой щит и отражая один за другим удары смертельно острого заколдованного оружия дроу.

Топор Бренора нашел незащищенный участок между двумя ногами драука, где не было хитинового панциря. Но довольная улыбка скоро исчезла с губ короля дворфов, потому что чудовище в ответ бешено заколотило секирами по его щиту, едва не выбив его из рук, и одной ногой сильно пнуло Бренора в живот, так что он отлетел в сторону, не причинив своим топором драуку особого вреда.

Он снова занял боевую позицию, задыхаясь и чувствуя боль в руке. Вновь из коридора позади драука вылетело несколько кинжалов, сбив Бренора с ног. Он едва успел поднять щит, чтобы отбить последние четыре. Он взглянул на первый, торчащий спереди из его пластинчатого панциря, и понял, что чудом избежал смерти.

Он также понял, что эта неожиданная остановка будет ему дорого стоить, потому что он больше не сражался с врагом лицом к лицу. Драук навис над ним, пытаясь подмять Бренора под себя.

* * *

Молот Вульфгара прокладывал ему путь в глубь коридора, каждый его бросок стоил нескольких арбалетных стрел, впивавшихся в ревущего варвара. Он прицелился в высоко висящие над входом острые сталактиты и метнул туда свое волшебное оружие.

Один из темных эльфов упал — Вульфгар не понял, попал в него упавший сверху обломок или нет, — а второй бросился вперед, выхватив меч и кинжал, решив, что варвар безоружен.

Вульфгар резко остановился перед блеснувшими лезвиями, метнулся в сторону и стал отбрыкиваться и отмахиваться, стараясь не подпустить к себе врага в течение нескольких необходимых ему секунд, пока не вернется молот.

Дроу, не подозревая о волшебных свойствах Клыка Защитника, не торопился, отнюдь не горя желанием почувствовать на себе кулаки бесспорно могучего человека. Он выполнил хорошо рассчитанную комбинацию, взмахнув сначала мечом, потом кинжалом и снова кинжалом, кольнув варвара в бок.

Дроу злобно ухмылялся.

Но тут в руке Вульфгара оказался Клык Защитника.

Одной рукой ухватившись за самый конец рукояти, Вульфгар кругами размахивал молотом перед собой. Дроу со страхом наблюдал, с какой скоростью движется страшное оружие, — и Вульфгар это заметил.

В обход кружившего молота мелькнул кинжал. Варвар ухватился второй рукой за рукоять молота повыше и отбил нападение.

Дроу оказался проворен и снизу нацелил меч в Вульфгара. Жилы на огромном предплечье варвара напряглись, когда он, остановив вращение молота, снова махнул им перед собой. Свободной рукой он перехватил рукоять Клыка Защитника посредине и сделал выпад наискосок, отражая удар меча.

Дроу стоял с разведенными руками, а Вульфгар возвышался над ним, обеими руками сжимая Клык Защитника. Прежде чем темный эльф успел сблизить далеко разлетевшиеся клинки, прежде чем он успел восстановить равновесие и отступить, Вульфгар ударил. Дроу, словно не сразу почувствовав всю силу удара, сделал непроизвольный прыжок назад и врезался в стену.

С одной вывихнутой ногой и разбитым легким, дроу выставил свой меч горизонтально перед собой в жалкой попытке защититься. Держа молот за конец рукояти, Вульфгар высоко поднял его и, сминая лезвие меча, тяжело опустил прямо на голову дроу. С отвратительным звуком череп темного эльфа треснул, зажатый между скалой и металлом мощного Клыка Защитника.

* * *

Ослепительная серебряная вспышка остановила натиск драука и спасла жизнь Бренору Боевому Топору. Но стрела летела не в чудовище. Она высоко взмыла, пригвоздив раненого дроу, который только что вскарабкался на разрушенный край уступа.

Это небольшое замешательство было все, что нужно Бренору. Он снова начал наступать, его топор с зарубками ударил драука по ноге, а высоко поднятый щит встретил несогласованные взмахи секир. Дворф наступал прямо на чудовище, одновременно пользуясь им как прикрытием от врагов в туннеле, тесня его и не давая пустить в ход все восемь ног.

Еще одна стрела Кэтти-бри скользнула мимо него и вспыхнула, отскочив от стены.

Бренор широко осклабился, благодаря богов за то, что они послали ему такого надежного и умелого друга и соратника, как Кэтти-бри.

* * *

Первые две стрелы разъярили Вирну; третья, влетевшая в туннель, едва не снесла ей голову. Джарлакс поспешил к ней со своего поста у входа.

— Грандиозно, — признал наемник. — У меня там погибло несколько солдат.

Вирна побежала вперед, сосредоточившись на поединке дворфа с ее сильно изменившимся братцем.

— Где Дзирт До'Урден? — прокричала она, усилив свой голос чарами, чтобы Бренор мог ее расслышать.

— Вы со мной деретесь да еще и побеседовать хотите?! — рявкнул Бренор, заканчивая предложение вместо восклицательного знака взмахом топора. Дайнин оступился, и Бренор продолжал давить, заставляя его отступить еще на несколько шагов.

Вирна так и не успела произнести приготовленное заклинание, потому что Джарлакс схватил ее и пригнул вниз. Ее непроизвольный гнев на наемника тут же испарился, когда над ними вспыхнула еще одна стрела, пробившая дыру в стене там, где только что стояла жрица.

Видя, что битва становится все более жестокой, Вирна вспомнила, как предостерегал их Энтрери против этой компании. Ее трясло от ярости, она нечленораздельно рычала, зная, чего может стоить ей поражение. Она ушла глубоко в себя, обратив все мысли к своему темному божеству, и воззвала к Ллос.

— Вирна! — откуда-то издалека позвал ее голос Джарлакса.

Нет, Ллос не позволит ей проиграть, она поможет ей справиться с этим неожиданным препятствием, чтобы Вирна могла принести богине обещанную жертву.

— Вирна! — Она почувствовала на себе руку Джарлакса, почувствовала, как руки другого дроу помогают наемнику поставить ее на ноги.

— Вишия! — непроизвольно выкрикнула она и совершенно успокоилась, зная, что Ллос ответила на ее призыв.

Джарлакс и второй дроу отлетели к стене туннеля, отброшенные силой ее заклинания. Оба с трепетом смотрели на нее.

Лицо наемника разгладилось, когда Вирна спокойно попросила его идти следом за ней в глубь коридора, подальше от опасности.

— Ллос поможет нам завершить то, что мы здесь начали, — пояснила жрица.

* * *

Кэтти-бри выпустила в глубь туннеля еще одну стрелу, на всякий случай, и огляделась, подыскивая более подходящую мишень. Она понаблюдала за схваткой Бренора и жуткого драука, но поняла, что стрелять в распухшее чудище слишком рискованно, потому что стрела может ненароком задеть ее отца.

Похоже, Вульфгар тоже не нуждался в помощи. Мертвый дроу лежал у его ног, а сам он заглядывал за выступающий из стены камень в поисках врага. Пвента нигде не было видно.

Кэтти-бри взглянула на разрушенный уступ над Бренором и драуком, на дроу, который так и не упал, потом на другой уступ, где скрылась Гвенвивар. В небольшой нише внизу молодая женщина увидела нечто странное: сгущающийся туман, наподобие того, что обычно предшествовал появлению пантеры. Оттенки облака менялись, потом оно стало оранжевым вертящимся огненным шаром.

Кэтти-бри почувствовала исходящее от него всеподавляющее зло и вскинула лук. Дрожь пробежала у нее по спине, за ней кто-то следил.

Девушка бросила Искатель Сердец и круто обернулась, одновременно выхватывая из ножен короткий меч. Она едва успела отразить занесенное над ней оружие левитирующего дроу, бесшумно спустившегося с потолка.

Вульфгар тоже заметил туман и понял, что не должен упускать его из виду и вступить в схватку, как только «нечто» материализуется. Но он не мог не обернуться на внезапный крик Кэтти-бри и, посмотрев в ее сторону, увидел, что ее жестоко теснят и она уже почти сидит на полу, лихорадочно размахивая мечом, чтобы держать врага на расстоянии.

Из тени позади молодой женщины и нападавшего начал спускаться еще один неясный силуэт.

* * *

Теплая кровь разорванного врага смешалась с пеной на бороде Тибблдорфа Пвента. Дроу перестал дергаться, но Пвент, опьяненный убийством, все не мог остановиться.

Стрела самострела проткнула его ухо. Он поднял голову и зарычал, при этом странно поднялась рука мертвого дроу, из которой он не успел вытащить шип шлема. Рядом был еще один враг, медленно приближавшийся.

Берсерк вскочил, мотая головой из стороны в сторону, размахивая вправо и влево мертвым телом, пока эбеновая кожа не разорвалась, освобождая шлем.

Новый противник остановился, пораженный жутким зрелищем. И когда неукротимый Пвент с ревом атаковал, дроу бросился бежать.

Ошеломленный скоростью бешеного бега коренастого дворфа, воин-дроу понял, что не сможет оторваться от необычного противника. Поэтому он решил хотя бы заманить его подальше от основного сражения.

Они проскочили несколько кривых коридоров, темный эльф с опережением на десяток шагов. Он изящно прыгал, приземлялся и разворачивался без всякого напряжения, держа наготове меч и улыбаясь.

Пвент упорно бежал. Он наклонил голову, выставив вперед острый шип на макушке. Глядя все время вниз, он слишком поздно заметил ловушку и шагнул за край ямы, через которую дроу легко перемахнул.

Берсерк полетел вниз, грохоча и подскакивая, его доспехи со множеством выступов выбивали искры, пока он скатывался по камню. Немного ниже он сломал ребро о скругленный сталагмит, ударился всем телом о камень и упал на спину в небольшой пещерке.

Он полежал некоторое время, восхищаясь хитростью темного эльфа, и бездумно отметил, что потолок — тонны породы над ним — никак не перестает вращаться.

* * *

Отнюдь не новичок в обращении с мечом, Кэтти-бри продолжала орудовать клинком, применяя все способы защиты, которым ее научил Дзирт До'Урден. Она была уверена, что дроу скоро утратит свое преимущество и она сможет подняться на ноги и драться с ним на равных.

Но вдруг ей стало не с кем биться.

Ее густые волосы отбросило воздушной волной, Клык Защитника просвистел мимо нее и со всей силы врезался в темного эльфа, отбросив его в сторону.

Кэтти-бри оглянулась, и ее первоначальная благодарность испарилась, когда она поняла, что Вульфгар опять опекает ее. К этому времени оранжевый туман возле варвара приобрел странные очертания, почти сгустившись в осязаемое тело обитателя какого-то низшего уровня. И это был враг гораздо более страшный, чем темный эльф, с которым сражалась Кэтти-бри.

Вульфгар пришел к ней на помощь, невзирая на грозящую ему самому опасность, сочтя ее безопасность важнее своей.

Кэтти-бри, слишком уверенной в своих силах, этот поступок показался скорее глупым, чем самоотверженным.

Она кинулась к своему луку — она должна была взять Тулмарил!

Но прежде чем она успела его схватить, чудовище, йоклол, полностью материализовалось. Оно было бесформенным, отдаленно напоминающим комок полурасплавившегося воска, с восемью щупальцеподобными отростками и раскрытой пастью посредине, утыканной длинными острыми зубами.

Кэтти-бри вновь почувствовала близкую опасность еще до того, как успела прицелиться в жуткое существо. Она обернулась с луком в руке и увидела дроу, опускавшего меч ей на голову.

Кэтти-бри выстрелила первой. Ее стрела приподняла дроу на несколько дюймов над полом и, пройдя сквозь него, вонзилась в потолок, рассыпавшись дождем искр. Дроу стоял там, где он опустился на пол, по-прежнему сжав меч, и по его лицу было видно, что он не совсем понял, что произошло.

Кэтти-бри перехватила лук, как дубину, и бросилась к нему, наступая до тех пор, пока дроу не понял, что он уже мертв.

Она тут же оглянулась и увидела, что йоклол схватила Вульфгара сначала одним щупальцем, потом другим. При всей своей невероятной силе варвар не мог долго сопротивляться чудовищу, и жадная пасть неумолимо приближалась к его телу.

* * *

Бренор ничего не видел, кроме черноты драучьего тела, пока он продолжал наступать, наклонив голову, оттесняя Дайнина назад. Он не слышал ничего, кроме звона клинков, лязга металла о металл или треска хитина, когда его топор попадал в цель.

Но чутьем он знал, что Кэтти-бри и Вульфгар, его дети, были в беде.

Топор Бренора наконец достал отступающую тварь, когда драук уперся в стену. Еще одна паучья нога отлетела в сторону. Бренор твердо встал на обе ноги и отступил назад на несколько футов.

Дайнин, странно скрюченный, с двумя отрубленными ногами, не стал бросаться за ним, радуясь короткой передышке, но яростный Бренор тут же снова обрушился на него, ошеломив раненого драука своей неукротимостью. Бренор отразил щитом первую секиру; следующий удар пришелся на шлем, чуть не опрокинув дворфа.

В ответ топор Бренора прорубил неровную рану поперек распухшего брюха драука. Брызнула горячая кровь. Жидкость текла по ногам драука и по дрожащим рукам Бренора.

Но Бренора уже было не остановить, он беспрерывно и неутомимо всаживал топор между двумя передними ногами драука. Под хитином обнажилась плоть, из плоти потекла кровь.

Бренор еще раз с силой ударил топором, но сам получил удар в предплечье руки, держащей оружие. Неудобное положение драука сильно ослабило взмах, и секира не пробила мифриловую кольчугу, но вспышка жгучей боли застала Бренора врасплох.

Его разум кричал, что он нужен Кэтти-бри и Вульфгару!

Морщась от боли, он послал топор вверх, ударив плоской стороной по локтю драука. Чудовище взвыло, и Бренор снова замахнулся под другим углом, попал драуку в подмышку и отрубил всю руку.

Он нужен Кэтти-бри и Вульфгару!

Длиннорукий драук дотянулся секирой до Бренора и ранил его в предплечье. Бренор прижал щит к себе и плечом придавил чудовище к стене. Отскочив, он тяжело замахнулся топором на незащищенную часть тела твари и снова ударил.

Затем дворф отпрыгнул, занес топор и, перебирая короткими ножками, бросился вперед. Он услышал, как упала на пол вторая секира драука, и, отпрянув, стал бешено размахивать топором, круша драука, разрубая его плоть и ломая ребра.

Бренор обернулся, увидел, что Кэтти-бри справляется сама, и сделал шаг к Вульфгару.

— Вишия!

Волна энергии ударила дворфа, оторвала от земли и ударила о стену в десяти футах от места, где он стоял.

Он снова бросился бежать, теперь ко входу в дальний туннель, издав единственный яростный вопль, а женщина-дроу внимательно наблюдала за ним издалека.

— Вишия! — раздался новый возглас, и Бренора опять отбросило назад.

— На сколько же тебя хватит, ведьма? — заорал крепкий дворф, встряхнувшись после нового удара о стену.

Жрица отвела глаза.

Темный шар накрыл дворфа, и он, по правде говоря, был даже рад этому, потому что последний удар ранил его сильнее, чем он думал.

* * *

Четвертый солдат присоединился к Вирне, Джарлаксу и их единственному телохранителю, когда они переместились глубже в туннель.

— Безумный дворф пока выведен из строя, — доложил вновь пришедший. — Он потерял голову от ярости. Я заманил его в яму, но сомневаюсь, что его это остановит!

Вирна хотела ответить, но Джарлакс перебил ее, указывая на боковое ответвление туннеля, откуда яростно подавал лихорадочные сигналы еще один Дроу.

— Дьявольская кошка!

Мимо сигнальщика проскочил темный силуэт, чуть позже второй. Джарлакс понял, что это его солдаты, оставшиеся в живых после двух схваток, и ему стало ясно, что уступ и боковой коридор под ним были сданы.

Мы должны уходить, знаками показал он Вирне. Надо найти более благоприятное место для продолжения битвы.

— Ллос ответила на мой зов! — зарычала на него Вирна. — Уже появилась ее служанка!

— Тем более лучше уйти, — вслух ответил Джарлакс. — Покажи свою веру в Паучью Королеву, и начнем охоту на твоего братца.

Вирна секунду раздумывала, затем, к облегчению наемника, кивнула в знак согласия. Джарлакс быстро увлек ее за собой, не переставая удивляться: неужели только пятеро из опытных солдат Бреган Д'эрт да он с Вирной остались в живых?

* * *

Вульфгар неистово колотил локтями по развевавшимся щупальцам; пальцами он вцепился в обвившие его отростки, пытаясь освободиться от железной хватки. Другие щупальца шлепнули его, отвлекая внимание.

Затем йоклол встряхнула его и отправила прямиком в огромную пасть. Острые, как бритвы, зубы впились в его спину и ребра, разрывая мышцы и царапая по кости.

Он дернулся и схватил в кулак скользкую кожу твари, повернув и оторвав целый клок. Существо никак не отреагировало на это, продолжая грызть кость я сильнее сжимая свою добычу острыми зубами.

Клык Защитника вернулся в руку Вульфгара, но варвар был так неудобно скручен, что не мог нанести врагу сильный удар. Он все-таки попытался, но рыхлая, эластичная кожа злобной твари, казалось, поглощала удары, прогибаясь под весом Клыка Защитника.

Вульфгар снова изогнулся и замахнулся, несмотря на невыносимую боль. Он увидел Кэтти-бри и лежащего у ее ног мертвого дроу, лицо девушки было искажено невыразимым ужасом при виде торчащих белых ребер Вульфгара.

И все же вид возлюбленной, которой больше не угрожала опасность, вызвал подобие довольной улыбки на лице варвара.

Серебряная стрела вспыхнула рядом, слегка испугав Вульфгара и пронзив йоклол, и варвар подумал, что его освобождение не за горами, что его любимая, которую он так недооценивал, сможет победить его противника.

Одно щупальце обвилось вокруг щиколоток Кэтти-бри и, дернув, сбило девушку с ног. Она сильно ударилась головой о камень, уронила драгоценный лук, потеряла сознание и уже не сопротивлялась, когда йоклол начала подтягивать ее к себе.

— Нет! — закричал Вульфгар и заколотил по податливому телу твари. Он позвал Бренора, но краем глаза увидел, что тот, спотыкаясь, ошеломленный, вышел из черной сферы довольно далеко.

Йоклол безжалостно сжимала челюсти, более слабый человек уже давно бы не выдержал.

Но Вульфгар не мог позволить себе умереть, пока Кэтти-бри и Бренор были в опасности.

Он с воодушевлением начал гимн Темпосу, своему богу войны. Пение лилось из самого сердца, мощно стучавшего больше двадцати лет, а легкие варвара быстро наполнялись кровью.

Он пел, позабыв о парализующей боли, пел и слышал, как звуки отражаются от сводов пещеры; словно ему подпевал хор приближенных грозного бога.

Он пел и крепче сжимал Клык Защитника.

Вульфгар замахнулся и ударил, но целью его было не чудовище, а низкий потолок. Молот разбил землю и ударился о камень.

Камни и пыль осыпали варвара и его врага. Снова и снова, не прекращая песню, Вульфгар бил по потолку.

Йоклол, поняв его замысел, рвала тело варвара зубами, но Вульфгар уже не ощущал боли. Клык Защитника отколол большой кусок скалы.

Придя в сознание, Кэтти-бри увидела, что делает варвар. Йоклол уже не обращала на нее внимания И не тащила больше, и девушке удалось вырваться и схватить лук.

— Нет, мой мальчик! — услышала она отдаленный вопль Бренора.

Кэтти-бри наложила стрелу и повернулась.

Клык Защитника снова обрушился на потолок.

Стрела попала в йоклол секундой раньше, чем своды пещеры подались. Огромные валуны покатились вниз, зазоры между ними быстро заполнялись щебнем и землей, вздымая клубы пыли. Земля жутко содрогнулась, эхо пронеслось по всем туннелям.

Кэтти-бри и Бренор бросились на пол, прикрыв головы руками, пока камнепад не закончился. Ни один из них не мог ничего разглядеть среди мрака и пыли; ни один из них не видел, как чудовище и Вульфгар скрылись под тоннами обрушившегося камня.

Часть пятая ПОСЛЕДНЯЯ СХВАТКА

Когда я умру…

Она забрала моих друзей, моего отца, моего наставника, эта величайшая из тайн, называемая смертью. Я познал скорбь в тот самый день, когда покинул родину, когда жестокая Мэлис сообщила мне, что отдала Закнафейна Паучьей Королеве. Это странное чувство, скорбь, не совсем ясно мне… Скорблю ли я о Закнафейне, Монтолио или Вульфгаре? Или о себе, о своей утрате, которую уже никогда не восполнить?

Наверное, это главный вопрос существования смертного, и тем не менее на него нет ответа…

Если только не считать ответом веру.

Я до сих пор грущу, когда вспоминаю учебные поединки с отцом, прогулки с Монтолио в горах и когда воспоминания о Вульфгаре, самые сильные из всех, проносятся в моей памяти. Они нерасторжимо связаны с несколькими последними годами моей жизни. Я помню тот день на Пирамиде Кельвина, когда, обводя глазами тундру Долины Ледяного Ветра, Вульфгар и я заметили костры его кочевого народа. Именно в эту минуту мы стали настоящими друзьями, именно тогда мы поняли, что, несмотря на всю неопределенность нашей жизни, будем вместе.

Я помню белого дракона Ледяную Смерть и племя великанов и что, не будь рядом Вульфгара, я мог бы погибнуть в любом из этих сражений. Я помню, как мы делили победу с моим другом, помню узы доверия и любви — крепкие, но никогда не отягощавшие нас.

Меня не было рядом, когда он погиб, я не мог прийти ему на помощь, как он, несомненно, поспешил бы на помощь мне.

Я даже не мог сказать ему: «Прощай!»

Когда я умру, буду ли я одинок? Если мне удастся избежать пасти чудовищ и лап смертельной болезни, я, безусловно, переживу Кэтти-бри, Реджиса и даже Бренора. Но сейчас мне кажется, что, кто бы ни стоял рядом со мной в мой смертный час, — если не будет этих троих, я действительно умру в одиночестве.

Все эти мысли не так уж мрачны. Я прощался с Вульфгаром тысячу раз. И каждый раз, когда показывал, как сильно он дорог мне, я подтверждал свою любовь словами или действиями. Самой нашей жизнью, существованием мы прощаемся каждый день. Так говорят любовь и дружба, заверяя, что память будет жить, когда плоть исчезнет.

Вульфгар обрел иное пристанище и иную жизнь — я вынужден в это верить, иначе в чем же тогда смысл существования?

Скорбь моя по себе самому, по моей потере, которую я буду ощущать до конца своих дней, сколько бы веков ни минуло. Но внутри этой скорби живет умиротворенность, божественный покой. Гораздо лучше было знать Вульфгара и пройти с ним через все, что теперь питает мою скорбь, чем никогда не ступать рядом с ним, не сражаться бок о бок, не смотреть на мир его ясными голубыми глазами.

Когда я умру… может быть, найдутся друзья, которые будут горевать обо мне, которые сохранят наши общие радости и горести, сохранят память.

Это и есть бессмертие духа, вечное наследие, источник нашей скорби.

Но и источник нашей веры.

Дзирт До'Урден

Глава двадцатая ТЕ, КТО ОСТАЛСЯ В ЖИВЫХ

Пыль продолжала оседать, затмевая мерцающий свет; один из факелов попал под обвал, и его пламя погасло мгновенно.

Погасло, как свет в глазах Вульфгара.

Когда обвал прекратился и большие обломки потолка перестали сползать вниз, Кэтти-бри смогла сесть, глядя на обрушенные своды. Она протерла глаза и несколько долгих минут вглядывалась в сумрак, пока до нее не дошла страшная правда.

Единственное видимое щупальце чудовища, все еще обвивавшееся вокруг лодыжки Кэтти-бри, судорожно подергивалось, приваленное обломками.

А дальше была только куча камней. Ужас этой картины ошеломил Кэтти-бри. Она покачнулась, едва не упав в обморок, и пришла в себя, только когда волна гнева и протеста поднялась внутри нее. Она вырвала ногу из петли мертвого чудовища и на четвереньках поползла вперед. Попробовала встать, но не смогла поднять голову. Она опять почувствовала приступ тошнотворной слабости, предвестник обморока.

Вульфгар!

Кэтти-бри подползла к завалу, отшвырнув подергивавшееся щупальце, и стала разгребать камни голыми руками, обдирая кожу и ломая ногти. Этот обвал был так похож на тот, под который попал Дзирт, когда друзья впервые вступили в Мифрил Халл. Но то была ловушка, искусственно созданный камнепад; пол опустился, когда камни посыпались с потолка, и Дзирт невредимым провалился в нижний коридор.

На сей раз это не было ловушкой, напомнила себе Кэтти-бри, и внизу не было спуска в пещеру. Тихий жалобный стон сорвался с ее губ, и она продолжала разгребать камни в отчаянной надежде добраться до Вульфгара, молясь, чтобы камни упали под углом друг к другу и он мог выжить под ними.

Рядом оказался Бренор, бросил на пол топор и щит и изо всех сил стал помогать. Сильный дворф смог отодвинуть несколько крупных камней, но затем остановился.

Кэтти-бри продолжала копать, не видя ужаса на лице отца.

Проработав в рудниках двести лет, Бренор осознал правду. Обвал был сплошным.

Юноша погиб.

Кэтти-бри копала и отфыркивалась, глухая к доводам разума.

Бренор положил ладонь ей на руку, и, когда она подняла на него глаза, у сурового дворфа чуть не разорвалось сердце. Непреклонная беспощадность была написана на ее лице. На одной щеке запеклась кровь, волосы на голове спутались. Но Бренор видел только ее глаза, темно-голубые, подернутые слезами.

Бренор медленно покачал головой.

Кэтти-бри откинулась и села, сложив кровоточащие руки на коленях. Сколько раз она и ее друзья были на краю гибели? — подумала она. Сколько раз они избегали жадных лап смерти в самый последний миг?

Теперь смерть поквиталась с ними, поквиталась с Вульфгаром, нежданно, без предупреждения.

Погиб могучий воин, вождь племени, человек, за которого Кэтти-бри собиралась выйти замуж. Ни она, ни Бренор, ни даже почти всесильный Дзирт До'Урден ничем не могли ему помочь, не могли ничего изменить.

— Он спас меня, — прошептала девушка.

Бренор как будто не слышал ее. Дворф беспрестанно отирал пыль, оседавшую на крупных каплях, копившихся в уголках его глаз и скатывавшихся вниз, оставляя полосы на грязных щеках. Вульфгар был Бренору вместо сына. Суровый дворф взял юного Вульфгара — тогда еще совсем мальчишку — в свой дом после сражения с его племенем якобы в услужение, но на самом деле чтобы научить его другой жизни. Бренор сделал из Вульфгара человека, которому можно было доверять, честного и прямодушного. Самым счастливым днем в жизни Бренора, даже более счастливым, чем тот, когда он отвоевал Мифрил Халл, был день, когда Вульфгар и Кэтти-бри объявили о своем намерении пожениться.

Бренор пнул тяжелый валун, отбросив его в сторону.

Внизу лежал Клык Защитника.

Колени храброго дворфа подогнулись при виде волшебного молота, на котором были выгравированы символы Думатойна, божества дворфов, Хранителя Подземных Тайн. Бренор глубоко вздохнул и долго пытался совладать со своими чувствами, прежде чем смог наклониться и высвободить молот из завала.

Это было самое лучшее творение Бренора, высшее выражение его кузнечного мастерства. Выковывая этот молот, он вложил в него все свое умение и любовь, он сделал его для Вульфгара.

При взгляде на оружие остатки выдержки покинули Кэтти-бри. Рыдания сотрясли ее плечи, она задрожала и показалась очень хрупкой в тусклом пыльном свете.

И силы вернулись к Бренору. Он напомнил себе, что он Восьмой Король Мифрил Халла, ответственный за своих подданных и за свою дочь. Он заткнул драгоценный боевой молот за пояс и обнял Кэтти-бри за плечи, заставляя ее встать.

— Мы ничем не можем помочь мальчику, — прошептал Бренор.

Кэтти-бри отшатнулась от него и снова бросилась к завалу, с рычанием отбросив несколько небольших камней. Она понимала тщетность своих усилий, видела тонны земли и каменные глыбы, многие из которых нельзя было даже отодвинуть. Но Кэтти-бри все равно копала, не в силах остановиться, хотя это и было безнадежно.

Руки Бренора нежно сомкнулись повыше ее локтей.

Кэтти-бри стряхнула их и продолжала свою работу.

— Нет! — закричал Бренор и снова схватил ее, насильно поднимая с земли и оттаскивая от каменной груды. Он поднял ее на ноги и встал между ней и завалом, загородив дорогу широкими плечами, и, хоть Кэтти-бри пыталась обойти его, он ей не уступал.

— Ты не можешь ничего сделать! — прокричал он ей в лицо несколько раз.

— Но я должна попытаться! — с мольбой воскликнула она наконец, когда Бренор так и не пропустил ее.

Бренор покачал головой — и только слезы страдания в его темных глазах удержали Кэтти-бри от того, чтобы не ударить его по лицу. Тогда она прекратила попытки проскользнуть мимо упрямого дворфа.

— Все кончено, — сказал ей Бренор. — Мальчик… мой мальчик сам выбрал свою дорогу. Он отдал свою жизнь за нас, за тебя и меня. Не надо позволять дурацкой боли задерживать нас здесь, в опасности, и тем позорить его героический поступок.

В словах его звучала неотвратимая истина. Тело Кэтти-бри как-то обмякло. Она больше не сделала ни шагу к груде камней — памятнику над могилой Вульфгара, пока Бренор поднимал с земли свои топор и щит.

— Попрощайся с ним, — сказал он и тихо подождал, прежде чем увести Кэтти-бри в тот самый туннель, из которого они вышли.

Кэтти-бри остановилась, рассеянно глядя на него, словно спрашивая, куда они направляются.

— Пвент и кошка сами выберутся, — сказал Бренор, отвечая на ее вопросительный взгляд, не поняв ее замешательства.

Кэтти-бри не беспокоилась о Гвенвивар, потому что знала — ничто не может всерьез повредить пантере, пока волшебная статуэтка цела, и уж тем более она не беспокоилась о пропавшем берсерке.

— А что с Дзиртом? — просто спросила она.

— Я полагаю, что эльф жив, — уверенно ответил Бренор. — Женщина-дроу спрашивала меня о нем. Он жив и сбежал от них, и я так думаю, что он скорее выберется из этих туннелей, чем мы с тобой. Может быть, кошка уже с ним.

— Но если мы ему нужны? — возразила Кэтти-бри. Она забросила лук на плечо и скрестила руки на груди. Лицо ее выражало мрачную решимость.

— Мы возвращаемся домой, девочка! — жестко приказал Бренор. — Мы не знаем, где сейчас Дзирт. Я только надеюсь, что он жив!

— И ты полагаешься на удачу? — просто спросила Кэтти-бри. — А может быть, мы действительно ему нужны? Мы уже потеряли одного друга, а может, и двоих, если убийца прикончил Реджиса. Я не брошу Дзирта, чем бы это ни грозило. — Она вздрогнула, вспомнив, как заблудилась в Тартаре, на другом уровне бытия, когда Дзирт До'Урден смело встал лицом к лицу со всеми невыразимыми ужасами хаоса, чтобы вернуть ее домой. — Ты помнишь Тартар? — спросила она Бренора, и от одной мысли об этом растерянный дворф зажмурился и отвернулся. — Я не сдамся, — повторила Кэтти-бри, — несмотря ни на что. — Она посмотрела на вход в туннель, куда скрылись уцелевшие темные эльфы. — Несмотря на чертовых темных эльфов и этих адовых отродий — их друзей!

Бренор долго стоял молча, думая о Вульфгаре и размышляя над решительными словами своей дочери. Дзирт может быть где-то поблизости. Возможно, он ранен или снова попал в плен. Дворф думал: если бы на его месте находился Дзирт, а он, Бренор, был бы в опасности, куда бы пошел эльф? И не сомневался в ответе.

Он снова посмотрел на Кэтти-бри и на кучу камней у нее за спиной. Он только что потерял Вульфгара. Разве он мог рисковать еще и жизнью дочери?

Бренор пристально взглянул ей в глаза и обнаружил в них неумолимую решимость.

— Моя девочка, — тихо сказал дворф.

Они подобрали оставшийся факел и вошли в другой туннель, спускаясь все глубже в поисках пропавшего друга.

* * *

Тот, кто не вырос среди вечного мрака Подземья, не заметил бы легкого движения, еле ощутимого дуновения свежего воздуха. Для Дзирта же это было равносильно шлепку по лицу, и он поднял голову, крепко прижав к себе Реджиса.

— Что случилось? — испуганно спросил хафлинг, озираясь, словно ожидая, что Артемис Энтрери сейчас выскочит из тени и убьет их обоих.

Они миновали широкий и низкий проход, слегка поднимавшийся вверх. Дзирт поколебался, его способность ориентироваться подсказывала ему, что они прошли мимо нужного туннеля. Однако он не обратил внимания на эти беззвучные уговоры и продолжал идти, надеясь, что отверстие окажется достаточно широким, чтобы они с Реджисом могли вдохнуть свежего воздуха.

Так и оказалось. Они обогнули поворот и почувствовали, как прохладный ветер подул им в лицо, увидели более светлый проем впереди, за ним очертания высоких гор… и звезды!

Глубокий вздох облегчения, который испустил хафлинг, в точности соответствовал чувствам самого Дзирта. Когда они выбрались из туннеля, обоих поразило величие раскинувшейся перед ними панорамы гор, невероятная красота наземного мира, так непохожая на беззвездные ночи Подземья. Ветер, овевавший их, казался веселым и живым существом.

Они стояли на узком уступе крутой тысячефутовой скалы на высоте примерно двух третей от ее подножия. Справа сбегала вниз узенькая тропа, но наклон был совсем небольшой, и можно было надеяться скоро добраться по ней до более ровного места.

Дзирт осмотрел скалу. Одному ему ничегоне стоило бы спуститься на несколько сот футов, да и подняться было бы несложно, но он не был уверен, что сможет сделать это, неся на себе Реджиса. К тому же ему не очень нравилось находиться в незнакомом диком месте, не зная, как далеко отсюда до Мифрил Халла.

Где-то рядом были его друзья, возможно в опасности.

— Там Долина Хранителя, — с надеждой объявил Реджис, указывая на север. — Наверное, в нескольких милях отсюда.

Дзирт кивнул, но сказал:

— Мы должны вернуться.

Хотя Реджиса это явно не обрадовало, он не стал спорить, понимая, что не сможет в таком состоянии спуститься с уступа.

— Отлично, — послышался голос Энтрери из-за поворота, и показался его темный силуэт, драгоценные камни в кинжале на поясе блестели так же ярко, как и его глаза. — Я знал, что ты сюда придешь, — обратился он к Дзирту. — Я знал, что ты почувствуешь горный воздух и пойдешь в эту сторону.

— И кого ты с этим поздравляешь: меня или себя? — спросил эльф.

— Обоих! — ответил Энтрери, от души рассмеявшись. — Туннель, который вы миновали, действительно вывел бы тебя на верхний уровень, там ты наверняка нашел бы своих друзей, — правда, сейчас они уже скорее всего мертвы.

Дзирт не поддался на эту провокацию и сдержал свой гнев, оставшись стоять на месте.

— Но тебе туда не попасть, не правда ли? — продолжал издеваться Энтрери. — Один ты мог бы легко обогнать меня и избежать поединка. Но, увы, с тобой раненый товарищ. Решай, Дзирт До'Урден. Брось хафлинга — и будешь свободен!

Дзирт даже не удостоил это нелепое предложение ответом.

— Я бы бросил его, — заметил Энтрери, холодно взглянув на Реджиса. Хафлинг смешно всхлипнул и крепко вцепился в Дзирта.

Дзирт попытался не думать о тех ужасах, которые Реджис пережил, находясь в руках жестокого Энтрери.

— Но ты не оставишь его, — продолжал убийца. — Мы уже давно поняли разницу между нами, которую ты называешь силой, а я слабостью. — Он стоял в десяти шагах от них, вытащив из ножен свой узкий меч, светившийся голубовато-зеленым светом. — А теперь к делу, — сказал он. — К тому, что назначено судьбой. Ты доволен полем битвы, которое я приготовил? Единственный выход отсюда только через туннель позади, так что ни ты, ни я не сможем сбежать и доведем поединок до конца. — Говоря это, он взглянул со скалы вниз. — Проигравший расшибется насмерть, — пояснил он улыбаясь. — У нашей битвы отсрочки не будет.

Помимо воли Дзирт почувствовал жар в груди. Он не мог отрицать, что в каком-то потаенном уголке своего сердца желал этого вызова, хотел доказать, как заблуждается Энтрери, доказать бессмысленность его существования. И все же этот поединок не состоялся бы, если бы у Дзирта До'Урдена была возможность выбора. Желания его, как понял и признал он сам, не стоили того, чтобы ради них вступать в смертельную схватку. Но сейчас, когда рядом всхлипывал беспомощный Реджис, а где-то неподалеку его друзья сражались с враждебными темными эльфами, вызов необходимо было принять.

Он почувствовал холодный металл эфесов сабель в руках и перевел глаза в обычный спектр, пока Сверкающий Клинок разгорался гневной голубизной.

Энтрери немного помедлил, взял в одну руку меч, в другую кинжал и не спеша пошел к Дзирту.

В третий раз за день Сверкающий Клинок тяжело столкнулся с узким клинком; в третий, и, как надеялись оба, Дзирт и Энтрери, в последний раз.

Они начали легко, каждый аккуратно ступая по необычной арене. В этом месте уступ был не больше десяти футов шириной, но сразу за спинами обоих противников заметно сужался.

Атака Энтрери началась ударом меча, потом последовал выпад кинжалом.

Последовали два ответных удара, и Дзирт выбросил одну саблю между двух клинков Энтрери, но, в мгновение ока вернув меч назад, убийца далеко отвел выпад.

Они кружили друг перед другом, Дзирт шел вдоль стены, Энтрери легко двигался по краю уступа. Энтрери напал снизу, на этот раз неожиданно пустив в ход кинжал.

Дзирт уклонился от резкого выпада и ответил комбинацией из двух ударов, нацеленных на опущенную голову убийцы. Энтрери махнул мечом направо и налево, двигая им прямо над головой, предупреждая последующие удары, и, слегка изменив угол, ткнул вперед, удерживая противника на расстоянии, пока сам не выпрямился.

— Скорой развязки не будет, — пообещал Энтрери со злой улыбкой. Но, словно опровергая собственные слова, он прыгнул вперед, держа перед собой меч.

Руки Дзирта замелькали, последовательно ударяя саблями по оружию противника. Темный эльф рубил немного вбок, стараясь не прижиматься спиной к скале.

Дзирт был вынужден согласиться с предсказанием Энтрери — скорой развязки не будет, кто бы ни одержал верх. Они могли бы сражаться долго, может быть час. Ну и что? — подумал Дзирт. Какая ему от этого выгода? А если появится Вирна со своими приспешниками и положит конец поединку?

Как легко тогда им будет схватить его и Реджиса на этой площадке, обрывающейся вниз на несколько сотен футов!

Вновь убийца начал наступать, и Дзирт опять создал саблями правильную, безупречно рассчитанную защиту, и Энтрери не смог его ранить.

Тогда Энтрери развернулся, повторяя движение Дзирта в предыдущих столкновениях, бешено вращая обоими клинками наподобие пропеллера, тесня Дзирта к пропасти.

Дзирт был поражен, что убийца настолько хорошо смог повторить смелое и сложное движение после того, как видел его всего дважды, но он сам изобрел этот прием и знал, как его отразить.

Он тоже начал вращаться, взмахивая саблями вверх-вниз. Клинки звенели с каждым поворотом, выбивая яркие искры в ночной темноте, металл скрежетал, зеленое и голубое сияние слились неразделимо. Дзирт двигался точно рядом с Энтрери — убийца внезапно перестал вращаться, но Дзирт заметил его намерение и тоже остановился, отражая обоими клинками выпад меча и кинжала.

Дзирт начал маневр снова, и на этот раз, когда Энтрери развернулся в другую сторону, так хорошо это предвидел, что изменил направление даже раньше убийцы.

Беспомощно глазевший, не смевший вмешиваться Реджис, да и любое ночное существо, которое могло стать свидетелем поединка, не нашли бы слов, чтобы описать этот невероятный танец, расцвеченный голубым и зеленым мельканием Сверкающего Клинка и меча убийцы, лиловыми бликами в глазах Дзирта и красным свечением глаз Энтрери. Скрежет клинков превратился в симфонию, мелодию, сопровождавшую танец, и рождал странную иллюзию гармонии между этими злейшими врагами.

Они разом остановились в нескольких футах друг от друга, оба понимая, что конца не будет этому кружащемуся танцу и не будет никакого преимущества ни у одного из них. Они стояли как близнецы-братья, как тома одного и того же собрания сочинений.

Энтрери громко рассмеялся, осознавая это, наслаждаясь моментом, многоактным спектаклем, который, наверное, продлится до рассвета и так никогда и не придет к развязке.

Дзирту, однако, это не казалось смешным, и его воодушевление в начале схватки прошло, оставив только тяжесть ответственности за Реджиса и друзей там, в туннелях.

Убийца сделал резкий выпад снизу мечом, с каждым ударом целясь выше, заставляя Дзирта в полную силу защищаться от многочисленных хитрых ударов.

Удары ритмично следовали один за другим, потом ритм нарушился коварным выпадом кинжала. Убийца издал вопль ликования, на мгновение решив, что задел Дзирта.

Эфес Сверкающего Клинка стал на пути кинжала, поймав и удержав его в дюйме от тела Дзирта. Энтрери скривился, но упорно продолжал давить.

Лицо Дзирта осталось холодным, кинжал ни на волос не сдвинулся.

Поворотом запястья дроу далеко отбросил кинжал. Энтрери предусмотрительно отдернул оружие, отступил назад.

— Ты почти попался, — поддразнил убийца. Он снова насупился, видя, что Дзирт не отвечает ни словом, ни движением и ни одна черта его словно окаменевшего темного лица не дрогнула.

Сабля ударила наискосок, громко звякнув о летящий навстречу меч Энтрери.

Резкий звук напомнил Дзирту о времени, о том, что Вирна может быть уже близко. Он представил себе своих друзей — в опасности, плененных или даже погибших, почувствовал укол раскаяния по отношению к Вульфгару, который он не смог бы объяснить. Он встретился взглядом с Энтрери, напоминая себе, что этот человек был причиной всего происшедшего, что именно он обманом завлек его в туннели и разлучил с друзьями.

И теперь Дзирт не мог их защитить.

Ударила сабля, вторая — с другой стороны. Дзирт повторил выпад еще раз, потом третий, с каждым лязгом металла, с каждым движением настраиваясь на свою задачу, обостряя свое чутье воина.

Удары были точно нацелены, и противник так же безупречно парировал их, но ни Дзирт, ни Энтрери, сражаясь, не отводили глаз друг от друга, не следили за движениями рук. Ни один из них даже не моргнул, когда взмах сабли Дзирта взъерошил волосы на голове Энтрери и когда меч Энтрери просвистел перед самыми глазами Дзирта.

Дзирт почувствовал: что-то изменилось, поединок скоро закончится, — и продолжал нападать и парировать, Энтрери, тоже измотанный, не отставал от него.

Убийца пригнулся, выбросив меч вперед; Дзирт описал полный круг, парируя удар за спиной.

Образы Бренора и Кэтти-бри, плененных Вирной, терзали эльфа; он представлял Вульфгара, раненого или умирающего, с горлом, пронзенным мечом дроу. Вульфгар виделся ему на вершине погребального костра — навязчивая картина, от которой Дзирт никак не мог избавиться. Дзирт позволил наваждению захватить его внимание, предоставляя страху за друзей питать его ярость. «В этом и состоит разница между мной и убийцей», — думал он, убеждая ту часть самого себя, которая уговаривала его держать разум незамутненным и совершать точные и обдуманные движения.

Так вел бой Энтрери: все рассчитывая, никогда не чувствуя ничего, кроме близости врага.

Слабое рычание слетело с губ Дзирта; его лиловые глаза пылали от гнева в свете звезд. В его воображении Кэтти-бри закричала от боли.

Он яростно бросился на Энтрери.

Убийца засмеялся, стремительно работая мечом и кинжалом, удерживая сабли на расстоянии.

— Уступил гневу, — упрекнул он. — Забыл о дисциплине!

Энтрери ничего не понял — в этом-то и было все дело.

Сверкающий Клинок ударил, чтобы, как и ожидалось, быть отраженным мечом Энтрери. Но на сей раз это было уже сложнее. Дзирт отдернул клинок, но ударил снова и не останавливаясь продолжал рубить саблей по уже выставленному оружию убийцы. Другой саблей он с ожесточением ткнул врага сбоку; Энтрери отклонил удар кинжалом.

Нараставшее смятение Дзирта, казавшееся чистым сумасшествием, не давало Энтрери наступать. Десяток ударов, два десятка прозвучали как единый долгий крик звенящей стали.

Энтрери готов был рассмеяться. Он не ожидал такого дикого натиска, не думал, что Дзирт будет так опрометчив. Если бы он хоть на мгновение освободил один из клинков, то легко поразил бы его.

Но Энтрери не мог освободить ни меч, ни кинжал. Огонь сжигал Дзирта, делая его поступь невероятно быстрой, а сосредоточенность абсолютной. Провались в Девять Проклятых Кругов его собственная жизнь, решил он, ведь его друзьям нужно, чтобы он победил.

Он наступал и наступал. Реджис прикрыл уши, чтобы не слышать страшного лязга клинков, но, несмотря на весь свой ужас, хафлинг не мог отвести глаз от сражения двух мастеров. Сколько раз Реджис был готов к тому, что сейчас один из них сорвется со скалы! Сколько раз ему казалось, что меч или сабля попали в цель! Но они продолжали драться, и ни одна атака не достигала цели — в последний момент срабатывало защитное движение.

Сверкающий Клинок ударил по мечу; следующий удар Дзирта не был отражен, но Энтрери отодвинулся и отступил на шаг.

Убийца занес кинжал. Он издал победный клич, думая, что Дзирт допустил ошибку.

Сверкающий Клинок упал наискосок сверху быстрее, чем ожидал Энтрери, быстрее, чем он считал возможным, глубоко раня его предплечье за миг до того, как кинжал успел задеть живот Дзирта. Снова ударила сабля, отбивая меч. Энтрери прыгнул вперед, сознавая, что сейчас его легко ранить.

Его внезапная атака спасла ему жизнь. Дзирт не мог достать убийцу клинком для смертоносного выпада, но зато он мог, и ударил Энтрери эфесом сабли в лицо, отбросив его назад.

Темный эльф наступал, клинки неутомимо мелькали, оттесняя Энтрери к самому краю скалы. Убийца попытался переместиться вправо, но одна из сабель остановила меч, а при помощи другой Дзирт удерживал меч прямо перед собой. Убийца попробовал двинуться влево, но он знал, что с плохо действующей раненой рукой ему будет сложно вовремя уклониться от дроу. Поэтому он остался на месте, лихорадочно отражая удары, пытаясь найти какой-то прием, чтобы оттеснить врага назад.

Дзирт начал дышать коротко и часто, подстраиваясь под сумасшедший ритм своих шагов. Его глаза неумолимо горели, когда он снова и снова напоминал себе, что его друзья гибнут, а он не может защитить их!

Он слишком поддался ярости и чуть не пропустил летящий в него кинжал. В самый последний миг он отклонился, а на его скуле остался порез длиной в три дюйма. Но хуже было то, что ритм его натиска был сбит. Руки согнулись от напряжения, импульс истощился.

Теперь наступал рычащий убийца, коля мечом, даже царапая Дзирта, оттесняя его назад и заставляя поворачиваться кругом. К тому времени, как дроу восстановил координацию, уже он, а не Энтрери стоял на краю обрыва, ощущая под каблуками пустоту.

— Все-таки я — лучший боец! — объявил Энтрери, и его следующая атака почти подтвердила эти слова. Коля и размахивая мечом, он заставил Дзирта оступиться.

Дзирт упал на колено и перенес весь свой вес вперед. Он чувствовал, как его овевает ветер, услышал, как Реджис выкрикнул его имя.

Энтрери мог бы отскочить назад и взять кинжал, но он был распален, подозревая, что у него не будет лучшей возможности закончить поединок. Его меч с яростью опустился вниз; казалось, Дзирт осел под его тяжестью, казалось, соскользнул еще дальше через край.

Дзирт погрузился в свое внутреннее «я», свои скрытые магические способности… и вызвал черный шар.

Откатившись в сторону, Дзирт прошел несколько футов по уступу под прикрытием сферы.

Невероятно, но Энтрери по-прежнему был напротив него, жестоко напирая.

— Я знаю твои штучки, дроу, — объявил искушенный убийца.

Какая-то часть Дзирта До'Урдена хотела сдаться, просто откинуться назад и упасть со скалы, но это был скоротечный момент слабости, которую Дзирт сразу подавил, который только подстегнул его упорный дух и вселил новую силу в его усталые руки.

Но Энтрери тоже разъярился.

Дзирт поскользнулся и вынужден был ухватиться за край уступа, выпустив оружие из рук. Сверкающий Клинок слетел со скалы и запрыгал между камнями.

Меч Энтрери опять опустился вниз, удерживаемый только одной оставшейся саблей. Убийца взревел и отпрыгнул, тут же бросившись вперед и замахнувшись.

Дзирт не мог его остановить, Энтрери это знал, его глаза широко раскрылись в предчувствии долгожданной победы. Поза согнувшегося Дзирта была неудобной — он не мог сделать выпад оставшимся клинком и отразить атаку вовремя. Энтрери издал победный клич.

Его не остановить!

Но Дзирт и не пытался. Он незаметно подтянул под себя ногу и бросился вперед и в сторону, спасаясь от падающего вниз меча. Затем он ловко развернулся и одной ногой ударил Энтрери спереди по лодыжке, а другой зацепил его пониже колена.

Только тогда понял убийца, что все это была уловка — и то, что Дзирт поскользнулся, и то, что потерял саблю. Только тогда Артемис Энтрери осознал, что его погубила собственная жажда убийства.

Инерция движения сильного выпада вперед бросила его на край уступа. Все мускулы его тела напряглись; узким мечом он пронзил стопу Дзирта и как-то смог задержаться, схватившись свободной рукой за пронзенную ногу дроу.

Для лежащего на гладком краю Дзирта инерция броска была слишком сильна, чтобы удержать их обоих от падения. Дроу тоже сорвался, сразу вслед за Энтрери, и покатился по камням; невыносимая боль в ноге несколько померкла в сравнении с новой болью от ссадин, синяков и порезов.

Крепко сжав вторую саблю, эльф всадил ее рукоять в какую-то расщелину и нашел опору для другой руки.

Содрогнувшись от боли, он остановился, а Энтрери растянулся под ним, над участком скалы с отрицательным уклоном, где не за что было зацепиться. Дико размахивая одной рукой, убийца отчаянно цеплялся другой за эфес меча, торчащий из стопы эльфа, — странный и ужасный спасательный трос.

Дзирт стонал и корчился, почти теряя сознание от боли, когда лезвие меча врезалось еще на несколько дюймов глубже.

— Нет! — донесся до него протест Энтрери, и убийца замер, поняв всю шаткость своего положения.

Дзирт посмотрел на него, висевшего в воздухе более чем в двухстах футах над землей.

— Так не завоевывают победу! — прокричал ему Энтрери в порыве отчаяния. — Тогда нет никакого смысла бросать вызов, это бесчестит тебя!

Дзирт вспомнил о Кэтти-бри, и опять к нему вернулось странное ощущение, что Вульфгара он потерял.

— Ты не победил! — закричал Энтрери.

Огонь в глазах Дзирта говорил лучше слов. Он ухватился покрепче, сжал зубы и повернул ногу, чувствуя каждый разрывавшийся от страшной боли миллиметр плоти, пока длинный меч скользил через рану.

Энтрери цеплялся и упирался и почти уже ухватил Дзирта свободной рукой, когда меч наконец выскользнул.

Убийца упал в черноту ночи, и его крик слился со стоном горного ветра.

Глава двадцать первая ВЕТРЫ ГОРНОЙ ДОЛИНЫ

Дзирт медленно перегнулся и дотянулся до своей ноги, как-то остановив кровь. Рана не задела связки и нервы, и после нескольких проб он обнаружил, что по-прежнему владеет стопой и может даже опереться на нее, хотя боль была сильна.

— Реджис? — позвал он, подняв голову к скале. Темный силуэт хафлинга показался над краем уступа.

— Дзирт? — неуверенно отозвался Реджис. — Я… я думал…

— Со мной все хорошо, — заверил его дроу. — А вот с Энтрери покончено.

Дзирт не мог с такого расстояния различить лицо хафлинга, но вполне мог представить радость, которую испытал от этой новости его измученный друг. Энтрери охотился за Реджисом долгие годы, дважды ловил его, и оба раза были для хафлинга испытанием не из приятных. Реджис боялся Артемиса Энтрери больше всего на свете, и сейчас, похоже, с этим страхом было покончено.

— Я вижу Сверкающий Клинок! — возбужденно вскричал хафлинг, выбросив руку над краем обрыва и указывая куда-то вниз. — Он блестит там, у самого подножия, справа от тебя.

Дзирт всмотрелся в том направлении, но он не мог видеть подножия, потому что скала круто обрывалась под ним. Он слегка отклонился в сторону и, как и говорил Реджис, различил волшебное сияние сабли, похожее на голубую звезду на фоне черных камней в долине. Дзирт некоторое время сомневался. Почему клинок, не будучи у него в руках, так ярко горит? Он всегда считал, что сияние Сверкающего Клинка передавало его собственное состояние, будучи волшебным отражением его внутреннего огня.

Он содрогнулся от мысли, что Артемис Энтрери мог завладеть его оружием. Дзирт представил себе, как довольно скалится убийца, используя Сверкающий Клинок как приманку, но тут же отмахнулся от этого мрачного предположения. Он ведь видел, как Энтрери падал с крутого уступа, где не за что было даже ухватиться, и чем дальше он летел, тем больше отклонялась он него стена. Лучшее, на что он мог рассчитывать, — это покатиться, подскакивая, по камням после тридцати- или сорокафутового полета. Даже если он не погиб, то вряд ли был способен встать на ноги.

Но что же тогда делать Дзирту? Сначала он подумал, что нужно подняться к Реджису и немедленно отправляться на поиски друзей. Он запросто мог прийти сюда потом, когда все закончится, из Долины Хранителя, и, если ему повезет, никакой гоблин или горный тролль не присвоит его клинок.

Но когда он представил себе возможность нового столкновения с солдатами Вирны, то решил, что ему будет спокойнее со Сверкающим Клинком в руке. Он снова взглянул вниз и почувствовал, что оружие зовет его, — он услышал в мозгу его призыв и не был уверен, вообразил ли он это, или в Сверкающем Клинке были скрыты еще какие-то магические способности, о которых он не подозревал. Но что-то звало Дзирта, он вынужден был себе в этом признаться. К тому же он хотел поточнее узнать о судьбе Энтрери. Ему было бы легче, если бы он сам увидел разбитое тело врага у подножия отвесной скалы.

— Я спущусь за клинком, — крикнул он Реджису. — Я недолго. Кричи, если что-нибудь случится.

Он услышал слабый всхлип сверху, но Реджис только ответил: «Поспеши!» — и не стал спорить.

Дзирт спрятал в ножны вторую саблю и стал осторожно спускаться, крепко цепляясь за выступы скалы и изо всех сил стараясь не нагружать раненую ногу. Приблизительно после пятидесяти футов началась крутая, но не отвесная гладкая каменная стена. Держаться было не за что, но Дзирту это и не требовалось. Он лег на камень и медленно заскользил вниз.

Краем глаза он заметил опасность: нечто размером с человека, но с огромными крыльями, как у летучей мыши, зигзагами летящее вместе с горным ветром. Дзирт с усилием взял себя в руки, когда, повернувшись, увидел зелено-голубое сияние знакомого меча.

Энтрери!

Убийца, кудахтая от насмешливого ликования, взмыл вверх и легко ткнул Дзирта в плечо. Плащ Энтрери превратился в крылья летучей мыши!

Только теперь Дзирт понял, почему коварный убийца выбрал именно эту площадку для поединка.

Энтрери подлетел снова, уже ближе, ударил дроу мечом плашмя и пнул сапогом в спину.

Дзирт не удержался и начал сползать вниз, когда осыпавшиеся камни стали перемещаться под ним. Он обнажил саблю и не очень ловко отразил следующий удар.

— У тебя случайно нет такого же плаща? — язвительно спросил Энтрери, круто разворачиваясь в воздухе и паря невдалеке. — Бедняжка дроу, некому подхватить тебя. — Он снова довольно захихикал и нырнул вниз, по-прежнему держась на расстоянии, зная, что перевес все равно на его стороне, и не позволяя себе допустить промах из-за нетерпения.

Удар меча, усиленный инерцией стремительного полета убийцы, с силой обрушился на саблю Дзирта, и, хоть дроу и удалось уберечься от ранения, преимущество явно оставалось на стороне Энтрери.

Дзирт съехал еще дальше. Он повернулся лицом к камню, ухватился, пропустил под собой руку, перенося на пальцы весь свой вес, чтобы поглубже погрузить их в осыпь и приостановить скольжение. Теперь Дзирт был совершенно беспомощен: и в попытках удержаться на этой ненадежной опоре, и в отражении ударов убийцы.

Еще несколько выпадов, и он просто умрет.

— Ты даже не знаешь всех моих хитростей! — победно вскричал убийца, снова бросаясь на свою добычу.

Дзирт развернулся навстречу пикирующему на него Энтрери, поднимая и выбрасывая вперед свободную руку, в которой было нечто, чего убийца никак не мог ожидать.

— А ты не знаешь моих! — парировал Дзирт. Он прицелился, несмотря на ставшее вдруг беспорядочным кружение противника, и выстрелил из крошечного самострела, взятого им у дроу, убитого на выходе из спускового желоба.

Энтрери, хлопнув рукой по шее, вырвал из нее маленькую стрелу.

— Нет! — взвыл он, чувствуя, как яд парализует его. — Будь ты проклят! Будь ты проклят, Дзирт До'Урден!

Он метнулся к скале, понимая, что не очень разумно будет спать на лету, но яд уже проник в артерию и затуманил зрение.

Он врезался в камень в двадцати футах правее Дзирта, выронив меч, сияние которого тут же погасло.

До Дзирта донесся стон, потом новое проклятие, прерванное долгим зевком.

Крылья летучей мыши продолжали удерживать убийцу в воздухе. Однако он не мог заставить сонный рассудок управлять полетом, и его просто несло ветром, подбрасывая и временами ударяя о скалы.

Дзирт услышал треск сломанной кости, левая рука Энтрери безвольно повисла. Ноги тоже болтались, расслабленные сонной отравой.

— Будь ты проклят, — повторил убийца слабым голосом, впадая в дрему, но снова очнувшись. Налетевший ветер расправил его плащ, и он взмыл над долиной и беззвучно, как смерть, скрылся во тьме.

Дальнейший спуск не был ни сложным, ни опасным для ловкого эльфа. Он даже стал небольшой передышкой, во время которой Дзирт мог расслабиться и подумать о том, что произошло. Его противостояние с Энтрери длилось несколько месяцев, но оно было не сравнимо ни с чем в жизни Дзирта по жесткости и напряженности. Убийца был его антитезой, отражением души Дзирта в кривом зеркале, тем, чем Дзирт больше всего боялся стать.

Теперь все кончилось. Дзирт разбил это зеркало. Действительно ли он этим что-то доказал? — спрашивал он себя. Наверное, нет, но по крайней мере он избавил мир от злобного и опасного человека.

Он легко нашел Сверкающий Клинок, который ярко засветился, когда он его поднял, потом пламя погасло, и свет звезд отразился в серебристом лезвии. Дзирт порадовался этому и благоговейно спрятал саблю в ножны. Он хотел было поискать оброненный Энтрери меч, но напомнил себе, что лишнего времени у него нет и Реджис ждет его.

Он вернулся к хафлингу через несколько минут, обнял друга, и они направились ко входу в туннель.

— А Энтрери? — неуверенно спросил хафлинг, словно не в силах поверить, что убийца может наконец умереть.

— Унесен горным ветром, — просто ответил Дзирт без тени превосходства в голосе. — Унесен ветром.

* * *

Дзирт и предположить не мог, насколько точным был его сдержанный ответ. Отравленный и быстро теряющий сознание, Артемис Энтрери парил в восходящих потоках воздуха над долиной. Его разум затуманился, он больше не мог отдавать телепатические приказы волшебному плащу, и могучие крылья продолжали хлопать, ничем не управляемые.

Он почувствовал, как возрастает скорость и усиливаются порывы ветра. Он со свистом несся вперед, едва сознавая, что летит.

Энтрери сильно встряхнул головой, пытаясь избавиться от назойливых объятий сонного яда. Где-то краем разума он понимал, что должен очнуться, снова взять ситуацию в руки и сбавить скорость.

Но было так приятно ощущать на своем лице свежий ветер; его свист в ушах дарил чувство свободы, освобождения от земных цепей.

Он приоткрыл глаза и увидел только беззвездную, угрожающую черноту. Он не понял, что находится на краю долины, у скалистой стены.

Энтрери врезался в скалу головой. Жестокая боль разорвалась в мозгу и во всем теле, единым вздохом воздух вырвался из его легких.

Он не осознавал уже, что от удара разорвался его волшебный плащ, прервалось крылатое заклятие, не осознавал, что теперь свист ветра в ушах — это звук падения с двухсотфутовой высоты.

Глава двадцать вторая НАТИСК ТЯЖЕЛОЙ КАВАЛЕРИИ

Впереди войска шли двенадцать вооруженных дворфов, сомкнув щиты в сплошную металлическую стену, за которую не смогло бы проникнуть никакое вражеское оружие. На щитах были специальные шарниры, позволявшие крайним дворфам отступать назад, за первый ряд, когда коридор сужался.

В следующем ряду ехал генерал Дагнабит во главе самого элитного подразделения дворфской армии. У каждого воина в руках был взведенный арбалет со стрелами, наконечники которых были покрыты серебристо-белым металлом. Несколько факельщиков, держа по паре факелов на отлете, чтобы не затруднять движения всадников, рассредоточились среди двенадцати взводов верхом на клыкастых кабанах. Остальная армия дворфов шла позади, и выражение лиц воинов сильно отличалось от того, с каким они шли на битву с гоблинами.

Дворфов ничуть не веселило присутствие в туннелях темных эльфов, к тому же их король, как они думали, был в страшной опасности.

Они подошли к боковому переходу, теперь свободному, поскольку темные сферы уже рассеялись. Куча костей эттина лежала на том же месте, нисколько не потревоженная неразберихой предыдущего столкновения.

— Священники, — прошептал Дагнабит, и его тихий приказ был передан дальше по рядам.

Где-то в шеренгах, ближайших к элите Дагнабита, полдюжины дворфских священников в кузнечных фартуках, держащих в высоко поднятых руках священные символы в виде мифриловых молотов, приготовились к бою.

— Ну-ка, — сказал Дагнабит несшим щиты дворфам в первом ряду, — дайте им наколдовать что-нибудь стоящее.

Сплошная стена щитов расступилась, двенадцать дворфов выстроились вдоль длинного прохода. Ничего не произошло.

— Проклятие! — недовольно сплюнул Дагнабит после нескольких напряженных секунд, поняв, что темные эльфы устроили новую засаду.

Через минуту боевой порядок был восстановлен и войско двинулось вперед быстрее, а небольшой отряд скользнул в боковое ответвление, чтобы убедиться, что враги не затаились и не нападут на них сзади.

Ворчливый ропот прошел по рядам — дворфы были разочарованы промедлением.

Чуть позже, как единственное предупреждение, послышался лай одной из боевых собак, ведомых внутри строя.

Самострелы защелкали откуда-то спереди, большинство стрел без всякого вреда отскочили от тесно сомкнутых щитов, но некоторые, пущенные выше, поразили солдат во втором и третьем рядах. Один факельщик упал, напугав ездовых кабанов ближайших двух всадников. Но дворфы и их животные были хорошо обучены и быстро устранили сумятицу.

Священнослужители начали нараспев произносить заклинания; Дагнабит и всадники опустили кончики стрел в пламя факелов; первая шеренга хором сосчитала до десяти, затем упала на спину, подняв над собой щиты.

Вперед двинулась кавалерия, одетые в панцири боевые кабаны ревели, покрытые магнием стрелы полыхали ярчайшим белым светом. Кавалерия быстро вырвалась за пределы света факелов, но магическое освещение, поддерживаемое заклинаниями священников, съедало тьму впереди нее.

Дагнабит и все солдаты издали восторженный вопль, видя, что темные эльфы на сей раз пытаются улизнуть, пораженные внезапной свирепостью и быстротой натиска дворфов. Дроу были уверены, что легко обгонят коротконогих дворфов. Так бы оно и произошло, но они не могли обогнать крепких клыкастых животных.

Дагнабит заметил, что один из темных эльфов развернулся и замахнулся, словно для броска, и умный, опытный генерал понял, что тот пытается вызвать темноту, чтобы погасить жалящий глаза магический свет.

Но он не успел, потому что покрытая магнием стрела подожгла его внутренности.

— Песчаник! — выкрикнул всадник рядом с Дагнабитом едва ли не единственное проклятие дворфов и завалился назад, вскинув оружие. Он дернулся, видимо раненный каким-то метательным орудием, но смог выстрелить из своего арбалета, прежде чем вывалился из седла и с грохотом ударился о камень.

Горящая стрела не попала в цель, но теперь парящему между выступами свода темному эльфу все равно некуда было деваться, потому что ее свет показал, куда целиться бегущим сзади пехотинцам.

— Потолок! — закричал один дворф, и два десятка арбалетчиков упали на колено, подняв глаза. Они заметили быстрое движение между сталактитами и выстрелили практически одновременно.

Пока они перезаряжали арбалеты, уже подоспели другие дворфы. Отряд Дагнабита спешил вперед, под лай боевых собак преследуя врагов, не заботясь о том, что они уже вышли за пределы освещенной области. Туннели были ровными, и до бегущих дроу было рукой подать.

Один священник остановился, чтобы помочь стоящим на коленях арбалетчикам. Они показали ему общее направление стрельбы, и он заклинаниями зажег там свет.

Мертвый дроу, пронзенный несколькими тяжелыми стрелами, без движения висел в воздухе. Словно по команде, когда вспыхнул свет, магия левитации кончилась и он упал с высоты двадцати футов на пол.

Но дворфы на него даже не посмотрели. На потолке обнаружились два его спрятавшихся напарника. Они пытались быстро вызвать прикрытие черных сфер, но это не слишком им помогло, потому что искусным стрелкам уже не обязательно было их видеть, чтобы точно прицелиться.

Стоны и крики боли сопровождали взрыв щелкающих звуков, когда туча стрел полетела вверх, отскакивая от множества сталактитов. Оба дроу упали, один из них, раненный, извивался на полу.

Ожесточенные дворфы навалились на него, добивая тяжелыми дубинками.

* * *

Всадники, следуя за врагами по пятам, попали в область, где основной туннель разделился на несколько. Дагнабит легко руководил своими солдатами, несмотря на становящиеся все более запутанными лабиринты и сгущающийся сумрак. Темнота даже была на руку генералу, потому что дроу, которого он преследовал, был ранен в плечо и горящая в нем стрела указывала им путь.

Дагнабит нагонял его с каждым шагом, видел лицо дроу, когда тот оборачивался, видел, что его правое плечо все больше краснеет. Генерал отбросил самострел и вытащил тяжелую булаву, направляя кабана так, чтобы приблизиться к дроу именно с этой стороны.

Дроу, попавшись на удочку, повернулся, приготовив оружие в правой руке.

В последний момент Дагнабит пригнул голову и послал кабана в другом направлении, и глаза дроу широко раскрылись, когда он понял, зачем необузданный дворф изменил курс. Он попытался отскочить, но получил сильнейший удар клыками под колени и железным шлемом Дагнабита в живот. Дроу отлетел футов на пятнадцать и пролетел бы еще дальше, если бы его не остановила стена.

Свалившись к ее основанию бесформенной кучей, не вполне сознавая, что происходит, дроу увидел, как Дагнабит осадил кабана и занес булаву.

Взрыв боли в голове темного эльфа по яркости не уступал горящему в плече магнию, а потом наступила темнота.

* * *

Боевые собаки повели большую часть дворфской армии дальше, влево от большой пещеры, в зону петляющих природных туннелей и ниш. Солдаты и священники спешили вперед, тогда как другие дворфы, вооруженные орудиями, а не оружием, принялись за работу в ответвлявшихся проходах позади них.

Они пришли к перекрестку из четырех туннелей, собаки тянули поводки влево и вправо. Хитрые дворфы направили их в центральный коридор, и, как и следовало ожидать, больше десятка темных эльфов скользнули за ними следом, выпуская свои отравленные стрелы.

Войско развернулось, священники вызвали свет, и дроу, оказавшись в меньшинстве, сочли за лучшее повернуться и бежать. Они не боялись, что кто-то преградит им путь, поскольку позади было множество туннелей. Они хорошо представляли себе численность дворфов и знали, что те смогли бы перекрыть меньше половины из них.

Спеша по первому попавшемуся туннелю, дроу поняли свою ошибку, подбежав к только что воздвигнутой железной двери, подпертой с обратной стороны. Сбоку остались щели — у дворфов не было времени как следует подогнать ее под кривые стены туннеля, — но все равно обойти ее было нельзя.

Другой туннель казался более безопасным, по крайней мере дроу очень на это надеялись, потому что дворфское войско и оглушительно лающие собаки наступали им на пятки. Но, повернув за угол, темные эльфы опять наткнулись на железную дверь, услышали стук молотов дворфов, заканчивавших работу по другую сторону.

В отчаянии дроу вызвали черные сферы по ту сторону двери, приостанавливая работу. Через самый широкий зазор вдоль косяка они выстрелили в рабочих вслепую, усиливая там сумятицу. Один из дроу просунул в щель руку и нащупал засов.

Слишком поздно. Собаки обогнули угол, и дворфы напали на них.

Тьма окутала место битвы. Дворфский священник, почти истощенный, разогнал ее, но другой дроу опять затемнил туннель. Храбрые дворфы дрались вслепую, состязаясь своей яростью с мастерством врага.

Один дворф почувствовал жгучую боль, когда невидимый вражеский меч вонзился ему между ребер и проткнул легкое. Дворф понял, что рана смертельная, почувствовал, как кровь наполняет легкие и не дает дышать. Он мог бы отступить, выскочить за пределы темного участка поближе к священнику, наложившему бы на рану исцеляющий заговор. Но он также знал, что в этот решительный миг его противник легко уязвим, что, если он сейчас отступит, в следующую секунду другой его товарищ может почувствовать острое лезвие вражеского клинка. Он бросился вперед и ударил врага раз, потом другой своим молотом.

Он упал на труп дроу и умер с улыбкой мрачного удовлетворения на бородатом лице.

Двое дворфов, стоя бок о бок, почувствовали, как возможная мишень проскользнула между ними, но развернулись слишком поздно и ударились о железную дверь. Потеряв ориентацию, они с силой замахнулись молотами и попали друг в друга.

Оба рухнули наземь и ощутили, как колыхнулся воздух над ними; это опять был темный эльф, но на сей раз на кончике дворфского копья. Раненый дроу упал на дворфов, и у них хватило сил и соображения ухватиться за этот нечаянный подарок. Они пинали и кусали его, били топорищами и рвали руками в железных рукавицах. В несколько секунд они разодрали неудачливого эльфа на части.

Больше двух десятков дворфов погибло от рук дроу в этом узком коридоре, но и пятнадцать темных эльфов тоже, половина того отряда, что преграждал путь во вновь открытые туннели.

* * *

Горстка дроу опередила своих преследователей, скачущих на кабанах, на довольно большое расстояние. Наконец они достигли той самой пещеры, где Дзирт и Энтрери дрались на потеху Вирне и ее приближенным. По выломанной двери и нескольким телам соплеменников солдаты поняли, что кто-то сильно потеснил Вирну и ее отряд, но, решив, что спасение уже близко, первый из них прыгнул в желоб — и застрял в преграждавшей вход паутине.

Застрявший дроу беспомощно дергался, угодив в ловушку двумя руками. Его соратники, и не думая помогать обреченному другу, бросились к другой двери из зала, рассчитывая на собственное спасение.

Послышалось хрюканье боевых кабанов; десяток дворфских всадников пришпоривали своих животных, спеша через сломанную дверь, и вопили от радости.

Генерал Дагнабит ворвался в пещеру пятью минутами позже и увидел пятерых темных эльфов, двух дворфов и трех кабанов мертвыми на полу.

Довольный, что врагов больше не видно, генерал отдал указание изучить местность. Горе сковало их сердца, когда они обнаружили мертвого Коббла, раздавленного железной стеной, но к нему примешивалась надежда, что Бренор и остальные, похоже, задали врагу перцу и ушли отсюда живыми.

— Где ты, Бренор? — прокричал генерал в пустые коридоры. — Где ты?

* * *

Крайняя решимость и полное неприятие поражения поддерживали отца и дочь, когда они, изможденные и израненные, пробирались по петлявшим туннелям, все глубже уходя в необжитые области.

Бренор нес в свободной руке факел. Кэтти-бри держала лук наготове. Ни один из них не думал, что у них есть какие-то шансы выжить, если они снова встретят темных эльфов, но в душе они не верили, что могут проиграть.

— Где же чертова кошка? — спросил Бренор. — И где этот дикарь?

Кэтти-бри помотала головой, не зная, что ответить. Кто знает, где мог оказаться Пвент? Он выскочил из пещеры в обычной для него слепой ярости и сейчас уже мог добежать до самого Ущелья Гарумна. Но с Гвенвивар все было иначе. Кэтти-бри опустила руку в мешочек на поясе, ощупывая нежными пальцами тонкую резьбу статуэтки. Она чувствовала, что пантеры поблизости не было, потому что если бы она оставалась на Материальном уровне, то к этому времени уже попыталась бы найти их.

Кэтти-бри остановилась. Бренор, пройдя несколько шагов, с любопытством оглянулся и тоже остановился. Девушка, опустившись на одно колено, держала фигурку в обеих руках и внимательно рассматривала ее, положив лук на пол рядом с собой.

— Ушла? — спросил Бренор.

Кэтти-бри пожала плечами и тихо позвала Гвенвивар. Долгие минуты ничего не происходило, но, как раз когда Кэтти-бри собиралась спрятать вещицу, знакомый сероватый туман стал сгущаться и принимать очертания пантеры.

Гвенвивар выглядела очень изможденной. Мышцы обвисли, а с одного плеча свисал оторванный кусок черной шкуры, обнажая крепкие, похожие на веревки сухожилия.

— О, возвращайся! — вскричала Кэтти-бри, ужаснувшись этому зрелищу. Она сгребла фигурку и хотела убрать, чтобы заставить пантеру снова раствориться.

Гвенвивар рванулась быстрее, чем Кэтти-бри и Бренор могли ожидать, учитывая ее тяжелое состояние. Лапой она ударила девушку по руке, выбив у нее фигурку. Пантера прижала уши и издала грозное рычание.

— Разреши кошке остаться, — сказал Бренор.

Кэтти-бри недоуменно взглянула на него.

— Ей не хуже, чем любому из нас, — пояснил Бренор. Он подошел к пантере и мягко положил руку ей на голову, успокаивая. Уши Гвенвивар опять поднялись, и она перестала рычать. — И решимости в ней не меньше.

Бренор снова посмотрел на Кэтти-бри, потом в тьму ближайшего коридора.

— Нас трое, — сказал дворф, — избитых и готовых упасть — но не прежде, чем мы подомнем под себя этих вонючих дроу!

* * *

Дзирт не знал, близко ли неприятель, и вытащил Сверкающий Клинок, изо всех сил стараясь успокоиться, чтобы лезвие сабли не засветилось. Как ни странно, клинок послушался его. Дзирт почти не ощущал тяжести хафлинга, которого по-прежнему полувел-полунес. Все его чувства были сосредоточены на том, что происходило вокруг. Пытаясь уловить, есть ли рядом враги, он прошел в низкий проход неприметной пещерки, немногим шире коридора, с двумя выходами: один сбоку и на некотором расстоянии от пола, другой — прямо и повыше.

Внезапно Дзирт сбросил Реджиса на землю и отшатнулся к стене, подняв оружие и не отрывая глаз от бокового входа. Но оттуда появился не дроу, а дворф, пожалуй самый странный из всех когда-либо виденных им.

Пвент был в трех больших шагах от темного эльфа, и в его радостном реве слышалась уверенность, что он застал дроу врасплох. Он нагнул голову, нацелив шип на макушке шлема в живот Дзирта, и услышал тревожный вскрик лежащего в стороне коротышки.

Дзирт вскинул руки вверх и нащупал сильными чуткими пальцами неровности в стене. Он все еще держал оба клинка в руках, да и уцепиться было особенно не за что, но ловкому дроу много и не требовалось. Пока самоуверенный берсерк несся вслепую, Дзирт подтянулся, и Пвент головой врезался в стену, вонзив в нее шип дюйма на три. Дзирт свесил ноги по обе стороны головы застрявшего берсерка и ударил эфесами сабель по незащищенной шее Пвента.

Искореженный длинный шип дворфа скрежетал по камню, пока тот падал навзничь на пол, издаваягромкие стоны.

Дзирт отпрыгнул, наконец позволив клинку заполыхать, затопляя все вокруг голубоватым сиянием.

— Дворф, — вымолвил изумленный Реджис.

Пвент стонал, катался, и Дзирт заметил амулет с вырезанной на нем пенящейся кружкой, эмблемой Клана Боевого Топора, на цепи вокруг его шеи. Пвент тряхнул головой и вдруг вскочил на ноги.

— Думаешь, ты меня победил? — взревел он и бросился к Дзирту.

— Мы не враги, — попытался было объяснить эльф. Реджис закричал, когда Пвент приблизился и ткнул сначала одним, потом другим шипом на перчатках.

Дзирт легко уклонился от коротких тычков, заметив множество острых ребер на доспехе противника.

Неутомимый берсерк снова кинулся вперед, наступая, чтобы отвоевать свободное пространство.

Это была всего лишь уловка, как понял Дзирт, без намерения нанести удар. Многоопытный дроу уже понял боевую тактику Пвента и знал, что ложный выпад был сделан только ради того, чтобы дать этому жуткому дворфу возможность нацелиться, а затем навалиться на Дзирта. Блеснула сабля, не подпуская неприятеля. Дворф удивился, увидев, что дроу начал вращать вторым клинком над головой, и подошел ближе, вместо того чтобы отступить, как ожидал Пвент, и, зайдя сбоку, медленно завел клинок плавным движением прямо под колени дворфа. Пвент тут же забыл о своем намерении прыгнуть и инстинктивно согнул ноги, чтобы лезвие его не ранило. Но Дзирт продолжал давить на его колени, не давая выпрямиться. Пвент взбрыкнул ногами и упал на спину.

— Прекрати! — заорал Реджис упрямому дворфу, который, свалившись, уже снова пытался встать. — Прекрати. Мы тебе не враги!

— Он говорит правду, — добавил Дзирт.

Пвент, поднявшись на одно колено, помедлил, с любопытством глядя то на Реджиса, то на Дзирта.

— Мы сюда пришли за хафлингом, — сказал он Дзирту, явно озадаченный. — Чтобы найти его и содрать с живого кожу, и вы хотите, чтобы я ему доверял?

— Это другой хафлинг, — бросил Дзирт, вкладывая сабли в ножны.

Невольная улыбка появилась на лице дворфа, когда он понял, какое преимущество дает ему соперник.

— Мы тебе не враги, — сдержанно повторил Дзирт, однако его лиловые глаза угрожающе блестели, — но у меня больше нет времени играть в твои глупые игры.

Пвент нагнулся и напряг мышцы, ему не терпелось прыгнуть вперед и разорвать дроу на части.

Глаза темного эльфа снова вспыхнули, и Пвент расслабился, поняв, что дроу только что прочел его мысли.

— Ну давай, если так хочешь, — предупредил Дзирт, — но знай, что когда ты упадешь в следующий раз, то уже не встанешь.

Тибблдорф Пвент, которого трудно было напугать, хмуро обдумал угрозу, увидел непринужденную позу соперника и вспомнил, что Кэтти-бри рассказывала ему об этом дроу — если это действительно был легендарный Дзирт До'Урден.

— Ладно, может, ты и не врешь, — пробормотал дворф и медленно поднялся.

Глава двадцать третья БРАТ И СЕСТРА

Пвент шел впереди по уже знакомому пути, и Дзирт был уверен, что не только скоро узнает о судьбе друзей, но и встретится со своей злобной сестрой. Берсерк мало что мог рассказать о Бреноре и остальных, он знал только, что их жестоко теснили, когда он с ними расстался.

Эти новости заставляли Дзирта ускорить шаг. Образ Кэтти-бри, беспомощной пленницы, мучимой Вирной, маячил на границе его сознания. Он представлял себе упрямого Бренора, плюющего Вирне в лицо, — и Вирну, которая в отместку сдирает с него кожу.

В этой области почти не было пещер. Преобладали длинные узкие туннели; некоторые вовсе нетронутые, некоторые — грубо обработанные гоблинами, установившими кое-где подпорки. Затем троица попала в выложенный кирпичом коридор с несколькими боковыми ответвлениями, длинный и прямой, под легким углом уходящий вверх. Дзирт не заметил впереди силуэтов темных эльфов, но Сверкающий Клинок вдруг вспыхнул, и дроу не сомневался в его предупреждении.

Оно тут же подтвердилось. Вылетевшая из мрака стрела вонзилась Реджису в руку. Хафлинг застонал; Дзирт потянул его назад и оставил за углом в боковом проходе, который они только что миновали. Когда он вернулся в основной туннель, Пвент уже пошел в наступление, распевая дикую песнь. Отравленные стрелы летели в него одна за другой, но он шел вперед, не обращая на них ни малейшего внимания.

Дзирт поспешил следом, увидел, что Пвент проскочил еще один темный провал — вход в другой коридор, и интуитивно понял, что дворф скорее всего двигается прямиком в ловушку.

Дзирт потерял его из виду в следующую секунду, когда стрела пролетела мимо удалявшегося дворфа и попала в него. Он взглянул на свое предплечье и почувствовал, как жарко пульсирует противоядие Пвента. Дроу подумал, не упасть ли ему здесь, сделав вид, что яд снова свалил его, и обмануть своих врагов.

Но он не мог бросить Пвента, и к тому же ему надоело ожидать столкновения с врагами. Пришло время положить конец этой угрозе.

Он скользнул в черный провал, держа позади себя Сверкающий Клинок, чтобы он не сразу выдал его. За спиной раздался разочарованный вопль. А затем полился поток дворфских ругательств, из чего Дзирт заключил, что намеченные Пвентом жертвы ускользнули от него.

Дзирт уловил легкое движение сбоку и понял, что, кто бы это ни был, берсерк возбудил его любопытство. Он глубоко вздохнул, мысленно сосчитал до трех и выпрыгнул из-за угла с грозно пылающим Сверкающим Клинком. Ближайший дроу отшатнулся, выпустив еще одну стрелу, которая ранила Дзирта в плечо. Ему оставалось только надеяться, что Пвентово зелье окажется достаточно сильным, чтобы справиться со второй порцией яда, но он несколько приободрился, вспомнив о том, что самого Пвента ранили много раз, а он все еще бежал по коридору.

Дзирт быстро оттеснил арбалетчика, пытавшегося выхватить оружие для рукопашной. Он прикончил бы его быстрее, не подоспей на помощь другой дроу, вооруженный мечом и кинжалом. Дзирт попал в маленький, почти круглый грот, справа от него был второй выход, видимо соединявшийся с основным коридором где-то впереди. Но Дзирт почти не обратил внимания на очертания помещения, механически отражая выпады противника. Он смотрел ему за спину, в дальний конец грота, где стояли Вирна и наемник Джарлакс.

— Ты доставил мне много беспокойства, мой заблудший брат, — прорычала Вирна, — но расплата будет стоить того, раз уж ты вернулся!

Вслушиваясь в ее слова, Дзирт чуть не пропустил вражеский выпад. Он отбил его в последний момент и начал размахивать саблями, рубя воздух крест-накрест и опуская клинки все ниже.

Солдаты-эльфы, однако, дрались слаженно, отразили атаку, нанося удары по очереди, и заставили Дзирта отступить.

— Я так люблю смотреть, как ты дерешься, — продолжала Вирна, ухмыляясь, — но я не могу допустить, чтобы тебя убили — пока. — Она начала распевать заклинания, и Дзирт понял, что ее чары будут направлены на него и скорее всего на его рассудок. Он сжал зубы и ускорил темп сражения, вызывая образ Кэтти-бри и окружая себя стеной крайнего гнева.

Вирна закончила заклинание победным воплем, и волна волшебства накрыла Дзирта, приказывая его телу и разуму замереть на месте, просто стоять и ждать, пока его схватят.

Внутри воина-дроу проснулась та его часть, то изначальное и дикое второе «я», о котором он и не вспоминал с тех пор, как ушел из Подземья. Он снова превратился в охотника, бесчувственного и ментально неуязвимого. Он просто стряхнул с себя заклинание; его сабли тяжело лязгнули о клинки врагов, жестоко тесня их.

Глаза Вирны широко раскрылись от изумления. Джарлакс рядом с ней чуть слышно хихикнул.

— Твои силы, дарованные Ллос, не страшны мне! — объявил Дзирт. — Я не верю в Паучью Королеву!

— Я принесу тебя ей в жертву! — прокричала Вирна, и перевес, казалось, снова оказался на ее стороне, когда на пороге, справа от Дзирта, появился еще один дроу. — Убей его! — приказала она. — Пусть жертвоприношение состоится немедленно. Хватит терпеть кощунства этого отступника!

Дзирт сражался потрясающе, даже не давая противникам перейти в наступление. Однако если еще один умелый воин вмешается в схватку…

Но этого не случилось. Из туннеля справа послышался дикий рев и, наклонив голову для одной из своих безумных атак, ворвался Тибблдорф Пвент. Он ударил удивленного солдата в бок, разрывая его своим искривленным шипом до самой брюшины.

Оба они упали перед ошеломленной Вирной.

Дроу отбивался с беспомощным отчаянием, пока Пвент безжалостно колотил его.

Дзирт понял, что поскорее должен оказаться рядом, потому что Пвент, ничем не защищенный от Вирны и Джарлакса, был в несомненной опасности. Он ударил Сверкающим Клинком, отбивая оба вражеских меча, и направил вторую саблю на ближайшего противника, того, что выстрелил в него из арбалета и у которого не было второго клинка.

Дроу смог защититься кинжалом, но Дзирт нанес ему очень болезненную рану, глубоко разрезав щеку.

Выхватив свою змееголовую плеть, с лицом, перекошенным крайней яростью, Вирна стала хлестать спину лежащего ничком Пвента. Живые змеи отыскивали открытые места в доспехе и кусали дворфа.

Пвент извлек из тела врага свой шип, ткнул шипом на перчатке в лицо умирающего темного эльфа и перенес все внимание на нового нападающего и его оружие.

Удар!

Змеиная голова впилась ему в плечо. Две другие ужалили в шею. Пвент поднял руку, разворачиваясь, но получил в нее два укуса, и конечность тут же онемела. Он почувствовал, как сила эликсира сопротивляется яду, но все же закачался и едва не упал.

Удар!

Вирна снова хлестнула его, и все пять змей вцепились ему в руку и в лицо. Пвент посмотрел на нее секунду, сложил губы, словно для проклятия, и упал, подергиваясь, как вытащенная на сушу рыба. Все его тело почти онемело, нервы и мышцы отказывались слаженно действовать.

Вирна посмотрела на Дзирта полными ненависти глазами.

— Теперь все твои жалкие друзья мертвы, мой заблудший брат! — прорычала она, нисколько не сомневаясь в своих словах. Она сделала шаг к нему, высоко подняв плеть, но остановилась, видя, как невероятная неуправляемая ярость исказила лицо Дзирта.

Все твои жалкие друзья мертвы!

Слова полыхали в его мозгу, а сердце окаменело.

Все твои жалкие друзья мертвы!

Кэтти-бри, Вульфгар, Бренор — все, кого Дзирт так любил, погибли из-за его прошлого, продолжавшего преследовать его.

Он почти не различал движений своих противников, но все же чувствовал, что его сабли безупречно отражают каждый вражеский выпад, двигаясь с головокружительной быстротой и не давая противникам возможности нанести удар.

Все твои жалкие друзья мертвы!

Он снова стал охотником, противостоящим дикому Подземью. Более того, он стал чистым воплощением воина, дерущегося с безошибочным чутьем.

Выпад меча справа. Дзирт отбил его саблей, пригнув острие к земле. Быстрее, чем мог отреагировать проворный дроу, Дзирт повернул клинок и высоко взмахнул, отбросив противника на шаг назад.

Сабля опустилась наискосок, разрубив трицепс на держащей меч руке дроу. Раненый темный эльф взвыл, но умудрился удержать оружие, хотя ему это и не помогло. Сабля снова опустилась, рассекая кольчугу и грудь.

Дзирт мгновенно перевернул эфес в ладони, и клинок взлетел вверх, в другом направлении. Он снова перебросил рукоять и нанес удар в четвертый раз, но не попал только потому, что голова, в которую он целился, уже отлетела.

Все это время второй саблей Дзирт отражал атаки другого нападавшего.

У Вирны перехватило дыхание, как и у оставшегося солдата, которого Дзирт теперь теснил с легкостью. Упавший солдат больше не закрывал собой обзор, и воин увидел, как Джарлакс дернул рукой.

Последовавшая за этим бешеная пляска Дзирта была воплощением чистого необузданного безрассудства. Первая сабля лязгнула о металл. Тут же опустился Сверкающий Клинок и отбил второй кинжал.

В одну секунду пять клинков были отброшены темным эльфом, который даже не вполне понял, что это были кинжалы.

Джарлакс отпрянул, а потом, смеясь, начал ходить кругами, ошеломленный и взволнованный невероятным зрелищем и продолжавшимся сражением.

Но неприятности Дзирта не закончились, потому что Вирна, призывая Ллос, бросилась вперед, чтобы помочь своему солдату, а с ее змееголовой плетью справиться было значительно сложнее, чем с мечом солдата.

* * *

Увидев, что мимо темного отверстия бокового коридора заскользили темные тени, Реджис укрылся в самом маленьком, какой он только мог создать, темном шаре. Хафлинг расслабился, когда группа прошла, и осмелился подползти ближе ко входу, чтобы при помощи инфразрения попробовать определить, нет ли там еще враждебных дроу.

Мерцавшие красным светом глаза выдали его, вслед за первой группой двигались еще шестеро солдат.

Реджис отшатнулся со слабым вскриком. Он схватил обломок скалы и выставил перед собой — слишком жалкое оружие перед лицом темных эльфов!

Дроу осмотрел хафлинга и туннель вокруг него, затем осторожно приблизился. Широкая ухмылка появилась на его лице при виде очевидной беспомощности Реджиса.

— Уже ранен? — спросил он его на Общем языке.

Реджис не сразу разобрал слова из-за сильного незнакомого акцента. Он угрожающе поднял камень, когда дроу подошел ближе, наклонился над Реджисом, держа в руках меч и кинжал, затем громко расхохотался.

— Ты надеешься свалить меня этим камешком? — съязвил он и, широко разведя руки в стороны, открыл грудь. — Ну, ударь, крошка хафлинг. Повесели меня, прежде чем я разрежу тебе горло кинжалом.

Реджис, дрожа, замахнулся, как будто действительно намереваясь бросить камень. Но ударил он другой рукой, сжимавшей потерянный Артемисом Энтрери кинжал.

Самоцветы смертоносного клинка, словно он был живой и любил убивать, довольно сверкнули, когда он пробил отличную кольчугу и глубоко вонзился в мягкую плоть ошеломленного темного эльфа.

Реджис моргнул, удивленный, с какой легкостью вошел кинжал, как будто противника вместо металлической кольчуги покрывал тонкий пергамент. Руку хафлинга едва не отбросила отдача от мощной энергетической волны, испускаемой кинжалом. Дроу попытался нанести ответный удар, и Реджис вряд ли спасся бы, если бы у него не было этого волшебного оружия.

Но дроу не ударил, почему-то не смог. Его глаза так и остались широко открытыми, тело конвульсивно дергалось, и Реджису померещилось, что это сама жизнь уходит из него. Открыв рот, Реджис наблюдал за выражением сильнейшего страха, написанным на лице врага.

Волны жизненной энергии перетекали в руку хафлинга; он услышал, как упало на пол оружие дроу. Реджис невольно вспомнил старые истории о страшных ночных существах, которые рассказывал ему отец. Именно так, как он сейчас, наверное, должен чувствовать себя вампир, сосущий кровь своей жертвы, ощущая, как чужое тепло разливается по его телу.

Раны Реджиса затягивались!

Его жертва безжизненно свалилась на пол. Реджис сидел, тупо уставившись на волшебный кинжал. Его трясло при каждом воспоминании о том, сколько раз смертоносное острие почти касалось его.

* * *

Дроу, заманившие Пвента в ловушку, тихо, но быстро неслись по петлявшим туннелям к Вирне и Джарлаксу. Они думали, что обогнали этого жуткого дворфа, не зная, что тот обошел их и попал к Вирне раньше.

Еще они не знали, что другой дворф, рыжебородый, с горящими глазами, обещавшими смерть любому, кто с ним столкнется, идет навстречу.

Темные эльфы свернули в коридор, параллельный главному, который должен был привести их в пещеру. Они увидели замаячивший впереди, всего в нескольких шагах от них, широкий и короткий силуэт дворфа и бесстрашно бросились на него.

Трое противников смешались в кучу, Бренор, выставив вперед щит, с остервенением слепо размахивал топором.

— Вы убили моего мальчика! — зарычал дворф, и, хоть дроу не понимали Общего языка, они хорошо поняли его ярость. Один из темных эльфов ткнул мечом поверх изукрашенного щита, чтобы повредить держащую оружие руку.

Даже если Бренор и почувствовал, что ранен, то не показал виду.

— Мой мальчик! — рычал он, отбивая меч противника мощным взмахом топора. На месте первого меча тут же возник второй, вновь нацеленный на Бренора. Дворф выдержал удар, даже не моргнув, думая только о том, чтобы убить врага.

Он занес топор снизу. Дроу перепрыгнул через лезвие, но Бренор повел оружие обратно. Дроу попытался тут же вновь подпрыгнуть, но дворф был очень скор и, ударив со всей силы по лодыжкам дроу, свалил его с ног.

Другой дроу набросился на дворфа, прикрывая упавшего напарника. Он с размаху ударил мечом, ранив Бренора в лицо и лишив одного глаза. И опять король Мифрил Халла не обратил внимания на жгучую боль, только рванулся вперед, чтобы достать противника топором.

— Мой мальчик! — хрипел он и, ударив топором со всей силы, перерубил лежащему позвоночник.

Бренор поднял щит в ту самую секунду, когда второй дроу занес над ним свой меч.

* * *

Змеиные головы кусали Дзирта с разных сторон, впиваясь и откидываясь для нового укуса. Воодушевленный тем, что Вирна рядом, солдат-дроу тоже начал наступать, яростно работая мечом и кинжалом, надеясь, что злобная Паучья Королева зачтет ему убийство, которого так желала ее жрица.

Дзирт не терял равновесия, его ноги и оружие двигались согласованно, отражая удары или делая выпад, не подпуская противников, и особенно Вирну, близко.

Он понимал, что положение серьезно, особенно когда заметил кружащего рядом коварного наемника Джарлакса, старавшегося найти просвет между Вирной и солдатом. Дзирт подумал, что он снова метнет кинжалы, и боялся, что теперь, когда плеть Вирны не давала ему возможности отвлечься, он не сможет их отбить.

Его опасения возросли, когда он увидел, что наемник направил на него не кинжалы, а волшебную палочку.

— Мне жаль, Дзирт До'Урден, — сказал наемник. — Я бы многим пожертвовал, чтобы заполучить такого искусного воина, как ты. — Он начал заклинание на языке дроу. Дзирт пытался отступить, но Вирна и солдат не пускали его.

Потом прямо над головами отпрянувших дроу и Вирны пронеслась ослепительная молния. И тут же, пока наемник произносил заключительные слова заклинания, откуда-то из-за спины Дзирта вылетело нечто большое и черное, оттолкнув Дзирта, и бросилось в открывшееся между Вирной и дроу пространство.

Гвенвивар приняла на себя всю силу взрыва, впитав энергию светящейся молнии еще до того, как она полностью разгорелась. От волны магической силы Гвенвивар взмыла вверх, прыгнула на ошалевшего наемника и повалила его на пол.

Внезапная вспышка и неожиданное появление пантеры не заставили растеряться закаленного Дзирта. Вирна тоже, слишком переполненная ненавистью и одержимая жаждой убийства, не отвлеклась от яростной схватки. Другой дроу, однако, зажмурился от внезапной вспышки и на мгновение оглянулся через плечо, чтобы узнать, что это было.

В тот же миг смертоносное острие Сверкающего Клинка прошло сквозь его доспехи прямо в сердце.

* * *

Вспышка длилась долю секунды, и она только слабым отблеском осветила основной туннель, но этого было достаточно, чтобы Кэтти-бри, пробиравшаяся следом за Гвенвивар, заметила стройные фигуры нескольких приближающихся темных эльфов.

Она выпустила стрелу в воздух, чтобы в ее серебристом свете получше рассмотреть врагов. На ее лице появилось безжалостное выражение; измученная молодая женщина выпрямилась и гордо пошла навстречу своим врагам, натягивая тетиву.

Жажда отомстить за Вульфгара преобладала над всеми остальными мыслями. Она не чувствовала страха и даже не моргнула, когда в ответ послышались ожидаемые щелчки самострелов. Две отравленные стрелы вонзились в нее.

Следующая стрела из волшебного Тулмарила попала одному из темных эльфов в плечо и швырнула его на пол. Прежде чем ее отсвет рассеялся, Кэтти-бри выстрелила в третий раз, стрела завизжала, как сирена, отлетая от стены туннеля.

Девушка продолжала идти вперед. Она знала, что дроу видят каждый ее шаг, тогда как она только мельком различала их неясные силуэты, когда вспыхивала серебряная стрела.

Интуитивно она выстрелила вверх и мрачно усмехнулась, когда стрела попала в левитирующего дроу, угодив ему прямо в лицо и снеся голову. Сила выстрела перевернула обезглавленное тело, и оно неподвижно повисло в воздухе.

Кэтти-бри не увидела, как пролетела следующая стрела, и только тогда поняла, что темные эльфы опустили на нее черную сферу. Как глупо! — подумала она, ведь теперь они не могут видеть ее так же, как она не может видеть их.

Она продолжала идти, вышла из шара, выстрелила снова и убила еще одного врага.

Стрела из самострела попала ей в лицо, больно ободрав скулу.

Кэтти-бри шла вперед, крепко сжав зубы. Она увидела красное мерцание глаз двух быстро приближавшихся к ней дроу, зная, что они обнажили мечи. Она вскинула лук, пользуясь их глазами как наводкой.

Ее накрыл темный шар.

Страх закопошился в душе молодой женщины, но она упрямо загнала его обратно, не меняясь в лице. Она знала, что в ее распоряжении несколько мгновений до того, как дроу пронзит ее мечом. Лихорадочно припоминая, где стояли ее враги, девушка наложила на тетиву стрелу, услышала еле уловимый шорох вверху слева, повернулась и выстрелила. Потом выпустила третью и четвертую, руководствуясь только чутьем, надеясь, что ранит нападающих и немного приостановит их. Она упала навзничь на пол и выстрелила, и ее передернуло, когда стрела унеслась в черноту, видимо никого не задев.

По-прежнему не видя врагов, Кэтти-бри перекатилась на спину и выстрелила прямо над собой, услышала глухой удар и потом резкий треск, когда стрела прошла сквозь парящего дроу и вонзилась в потолок. Сверху посыпались мелкие камешки, и Кэтти-бри прикрыла лицо руками.

Она некоторое время сидела так, ожидая, когда обвалится потолок или к ней бросится темный эльф и разрежет ее на куски.

* * *

Его меч мелькал возле дворфа гораздо чаще, чем неуклюжий топор дворфа приближался к нему. Но дроу понимал, что ему не одолеть разъяренного Бренора. Он обратился к своим врожденным магическим способностям и окружил Бренора синим безвредным пламенем — «волшебным огнем», — ясно очерчивая силуэт дворфа, чтобы легче было целиться.

Бренор даже не моргнул.

Дроу сделал сильный прямой выпад, оттеснив дворфа, потом повернулся и побежал, рассчитывая оторваться от врага на несколько футов и опустить на него темный шар.

Бренор и не пытался соревноваться с бегущим дроу. Он крепко сжал топор обеими руками и занес над головой.

— Мой мальчик! — закричал дворф, собрав воедино всю свою ярость, и метнул топор. Это был смелый ход, продиктованный отчаянием отца, потерявшего сына. Топор Бренора не вернулся бы к нему, как Клык Защитника к Вульфгару. Если топор не попадет в цель…

Он попал в дроу в тот самый момент, когда тот поворачивал в туннель, и вонзился ему в поясницу, отбросив его через весь коридор к противоположной стене. Дроу хотел подняться, некоторое время вертелся на полу, пытаясь вздохнуть и нащупать потерянный меч.

Когда он уже нашарил рукоять меча, дворф со всей силы наступил ему на руку тяжелым сапогом, ломая пальцы.

Бренор внимательно осмотрел, под каким углом вонзился топор и сколько крови вытекло из-под лезвия.

— Ты покойник, — холодно сказал он темному эльфу и с неприятным треском вырвал оружие.

Дроу услышал его слова словно издалека, он уже ничего не соображал, и мысли утекали из его головы, так же как кровь из тела.

* * *

Вирна не стала сражаться менее яростно, когда ее последний солдат упал замертво, по ней вообще не было видно, что ее беспокоил внезапный поворот в битве. Дзирта затошнило, когда он взглянул на сестру, которую Паучья Королева так пестовала, на ее лицо, сведенное ненавистью, яростью, беспричинной, неразумной и бессовестной.

Противоречивые чувства, однако, не повлияли на движения мечей Дзирта. Ведь теперь он думал, что его друзья мертвы. Он часто попадал по змеиным головам, но, видно, недостаточно сильно, чтобы обезвредить их.

Одна всадила ядовитые зубы ему в руку. Дзирт почувствовал покалывание и замахнулся на тварь саблей.

Но этим движением он открыл свой бок, и другая змея ужалила его в плечо. Третья впилась в щеку.

Взмахом клинка он обезглавил ближайшую тварь и отпугнул остальных.

Теперь на плетке осталось только три хвоста, но Дзирт уже еле стоял на ногах от укусов. Он отступил на несколько шагов и оперся о стену недалеко от входа. Взглянув на свое плечо, он остолбенел от испуга, потому что отрубленная змеиная голова до сих пор держалась, глубоко впившись в него зубами.

Только потом Дзирт заметил знакомые серебристые всполохи Тулмарила, лука Кэтти-бри. Гвенвивар жива, Кэтти-бри там, в зале, сражается; и откуда-то издалека, из другого туннеля справа от маленькой пещеры, до Дзирта донесся рев, который невозможно было ни с чем перепутать, — рев яростного песнопения Бренора Боевого Топора:

— Мой мальчик!

— Ты сказала, что они мертвы, — обратился Дзирт к Вирне. Откинувшись к стене, он немного успокоился.

— Мне нет до них дела! — завизжала Вирна, явно не меньше его ошеломленная этим открытием. — Меня интересуешь только ты, ты и те почести, которые мне принесет твоя смерть! — Она бросилась на раненого брата, подняв плеть с тремя змеиными головами.

Дзирт опять почувствовал себя сильным — благодаря присутствию друзей, благодаря тому, что они тоже участвовали в битве и им нужна была его победа. Дзирт не стал замахиваться или делать выпад, вместо этого он подпустил змей к себе. Он почувствовал еще два укуса, но разрубил одну из голов Сверкающим Клинком пополам, и разрезанное тело повисло, беспомощно извиваясь.

Дзирт оттолкнулся от стены, и Вирна отступила в изумлении. Он рубил саблями быстро и тяжело, все время стараясь попасть в змей на плетке Вирны, хотя не раз ему казалось, что он почти ранил свою сестру.

Еще одна змеиная голова упала на пол.

Вирна замахнулась обезглавленной плетью, но прежде, чем одна-единственная уцелевшая змея бросилась вперед, Дзирт глубоко рассек сестре предплечье. Плеть полетела на пол. Выпав из руки Вирны, извивающаяся змея превратилась в безжизненный ремень.

Вирна — сейчас она была похожа на зверя — зашипела на Дзирта, хватая воздух пустыми руками.

Дзирту не нужно было подаваться вперед, потому что смертоносное острие Сверкающего Клинка находилось всего в нескольких дюймах от незащищенной груди сестры.

Рука Вирны дернулась к поясу, где висели две одинаковые булавы, украшенные гравированным орнаментом из паутины. После лет, проведенных в Мензоберранзане, Дзирт не понаслышке знал, как умело владеет ими Вирна.

— Не смей! — приказал он, указывая на оружие.

— Нас обоих учил Закнафейн, — напомнила ему Вирна, и упоминание об отце больно ранило его. — Не боишься узнать, кто лучше усвоил его уроки?

— Нас обоих зачал Закнафейн! — отгрызнулся Дзирт, отбрасывая руку Вирны от пояса гневно полыхавшим Сверкающим Клинком. — Остановись и не позорь его. Есть путь лучше, сестра моя, есть свет, которого тебе не дано знать.

Вирна зашлась хлюпающим издевательским смехом. Неужели он и вправду надеялся остановить ее, жрицу Ллос?

— Не смей! — более повелительно скомандовал Дзирт, когда рука Вирны опять потянулась к ближайшей булаве.

Она все-таки схватила ее. Сверкающий Клинок проткнул ей сердце, и его окровавленное острие вышло сзади.

Дзирт тут же подскочил к сестре, крепко схватив за руки и поддерживая, когда ее ноги подогнулись.

Они не мигая смотрели друг на друга, пока Вирна медленно оседала на пол. Ярость и одержимость покинули ее, сменившись выражением безмятежности, столь редким на лице дроу.

— Прости, — только и мог тихо вымолвить Дзирт.

Вирна покачала головой, не принимая извинений. Дзирту показалось, что глубоко спрятанная часть ее, истинной дочери Закнафейна, принимает такую кончину.

Глаза Вирны закрылись навсегда.

Глава двадцать четвертая ДОЛГИЙ ПУТЬ ДОМОЙ

— Отличная работа. — Эти слова заставили Дзирта внезапно понять, что, хотя Вирна и мертва, битва, возможно, еще не выиграна. Он отпрыгнул, выставив перед собой сабли.

Однако он опустил оружие, увидев, что Джарлакс сидит, прислонившись к дальней стене, с вывернутой под странным углом ногой.

— Пантера, — пояснил наемник на беглом Общем языке, как будто всю жизнь провел на поверхности. — Думал, она меня убьет. Но она только повалила меня. — Джарлакс пожал плечами. — Наверное, я ранил ее молнией.

Упоминание о молнии подсказало Дзирту, что у этого дроу волшебная палочка и он до сих пор очень опасен. Он наклонился и стал кругом обходить его.

Джарлакс вздрогнул от боли и поднял раскрытую ладонь, чтобы успокоить врага.

— Я убрал волшебную палочку, — заверил он Дзирта. — У меня не было бы ни малейшего желания воспользоваться ею, если бы ты был беспомощен — как я сейчас.

— Ты пытался меня убить, — холодно ответил Дзирт.

Наемник передернул плечами, и на его лице расплылась улыбка.

— Вирна бы меня уничтожила, если бы одержала победу, а я ей не помог, — спокойно объяснил он. — И хоть ты и искусен, я был уверен, что она победит.

Дзирту это показалось правдоподобным, поскольку прагматизм был общей чертой темных эльфов.

— Но Ллос воздаст тебе за мою смерть, — рассудил Дзирт.

— Я не раб Паучьей Королевы, — ответил Джарлакс. — Я отступник.

— Это угроза?

Наемник громко рассмеялся, потом снова сморщился от боли в ноге.

Бренор ворвался в пещеру из бокового коридора. Он глянул на Дзирта, потом перевел взгляд на Джарлакса, его ярость еще не улеглась.

— Стой! — крикнул Дзирт дворфу, рванувшемуся к беспомощно лежавшему Джарлаксу.

Бренор резко затормозил и бросил яростный взгляд на Дзирта, еще более грозный из-за выбитого глаза и струи крови, стекающей со лба до самого края левой щеки.

— Нам не нужны пленники, — пробурчал Бренор.

Дзирт уловил гнев в его голосе и подумал: почему не видно Вульфгара?

— Где остальные?

— Я здесь, — ответила Кэтти-бри, входя в пещеру из главного туннеля за спиной Дзирта.

Дзирт повернулся и посмотрел на нее, на ее испачканное лицо, горькое выражение которого говорило о многом.

— Вульф… — начал было он, но Кэтти-бри медленно покачала головой, словно не могла вынести звука этого имени. Она подошла к Дзирту, и он вздрогнул, увидев торчащую из ее щеки крохотную стрелу.

Дзирт нежно погладил ее по лицу, потом сжал пальцами мерзкую стрелу и выдернул. И тут же подхватил девушку, которая чуть не упала из-за накатившей волны дурноты и боли.

— Честное слово, я ничего не сделал пантере, — вмешался Джарлакс. — Вот уж удивительное животное!

Дзирт обернулся, его лиловые глаза полыхали.

— Он водит тебя за нос, — заметил Бренор, нащупав рукоять своего окровавленного топора, — вымаливает пощаду, как бы ничего при этом не прося.

Дзирт не был так уверен. Он хорошо знал ужасы Мензоберранзана, знал, на что мог пойти дроу, чтобы сохранить себе жизнь. Его собственный отец, Закнафейн, дроу, которого Дзирт любил больше всех, был убийцей, выполняя приговоры Матери Мэлис просто ради того, чтобы выжить. Может быть, этот Дроу руководствовался такими же соображениями?

Дзирту очень хотелось в это верить. Теперь, когда Вирна лежала мертвая у его ног и у него больше не было семьи и связи с прошлым, ему хотелось верить, что он не единственный дроу-отступник в мире.

— Убей эту собаку, или оттащим его назад, — проворчал Бренор, чье терпение лопнуло.

— Что скажешь, Дзирт До'Урден? — спокойно поинтересовался Джарлакс.

Дзирт еще раз внимательно посмотрел на него. Этот не похож на Закнафейна, решил он, вспоминая, как разъярен был отец, когда узнал, что Дзирт якобы жестоко расправился с поверхностными эльфами. Безусловно, между ними была большая разница. Закнафейн убивал только тех, кто, по его мнению, заслуживал смерти. Он бы не принял сторону Вирны в этой охоте.

Из-за проснувшегося внутри внезапного гнева Дзирт едва не бросился на Джарлакса, однако подавил этот порыв, вспоминая иго Мензоберранзана, тяжесть злодеяний, не дававших разогнуть спину тем темным эльфам, которые думали не так, как все. Закнафейн признавался, что много раз едва не изменил себе в угоду Ллос, да и сам Дзирт во время своего путешествия через Подземье часто со страхом спрашивал себя, кем он может стать и кем уже стал.

Как может он судить этого темного эльфа? Он снова вложил сабли в ножны.

— Он убил моего мальчика! — вскричал Бренор, поняв его намерения.

Дзирт решительно покачал головой.

— Милосердие — странная штука, Дзирт До'Урден, — заметил Джарлакс. — Сила или слабость?

— Сила, — быстро ответил Дзирт.

— Я могу спасти твою душу, — ответил Джарлакс, — или погубить твое тело. — Он прикоснулся к краю своей широкополой шляпы и вдруг быстрым движением сбросил плащ с руки. Что-то небольшое упало на пол перед ним, взорвалось и наполнило воздух густым дымом.

— Черт его побери! — зарычала Кэтти-бри и пустила стрелу, пробившую туман и с грохотом вонзившуюся в каменную стену. Бренор бросился вперед, дико размахивая топором, но рубить было некого. Наемник исчез.

Когда Бренор снова появился из дыма, Кэтти-бри и Дзирт стояли над распростертым телом Тибблдорфа Пвента.

— Он мертв? — спросил король дворфов.

Дзирт склонился над берсерком, зная, что Пвент был жестоко искусан змеями Вирны.

— Нет, — ответил он. — Такие плети не предназначены для убийства, они только парализуют.

Чутким слухом он уловил, как Бренор еле слышно пробормотал:

— Очень жаль.

Всего через несколько секунд они привели Пвента в чувство. Берсерк тут же вскочил на ноги — и снова упал. Он отчаянно пытался подняться и успокоился только тогда, когда Дзирт поблагодарил его за неоценимую помощь.

В основном туннеле они обнаружили пять трупов темных эльфов, один все еще болтался под потолком, где был темный шар. Когда Кэтти-бри пояснила, откуда они пришли, Дзирта передернуло.

— Реджис, — выдохнул он и бросился вперед по туннелю, к ответвлению, где он оставил хафлинга.

Реджис сидел там, перепуганный, придавленный мертвым дроу, крепко сжимая в руке украшенный камнями кинжал.

— Пойдем, мой друг, — с облегчением сказал Дзирт. — Пора возвращаться домой.

* * *

Пятеро израненных товарищей, опираясь друг на друга, медленно и тихо продвигались по туннелям. Дзирт посмотрел на них. У Бренора был прикрыт один глаз, а Пвент до сих пор не вполне владел своим телом. У самого Дзирта болезненно пульсировала стопа. Он начал сильнее чувствовать рану, когда нервное возбуждение боя понемногу стало стихать. Но не физическая боль беспокоила Дзирта. Удар, нанесенный гибелью Вульфгара, поразил всех товарищей.

Сможет ли Кэтти-бри снова, несмотря на душевные муки, пробудить свой гнев и еще раз сразиться со всей страстью? Сможет ли Бренор, так серьезно раненный, что Дзирт даже сомневался, удастся ли его доставить в Мифрил Халл живым, принять еще один бой?

Дзирт не был в этом уверен, и искренний вздох облегчения вырвался у него, когда за поворотом туннеля появился генерал Дагнабит во главе своей хрюкающей кавалерии.

При виде его Бренор упал, и дворфы, не теряя времени, подняли раненого короля, привязали Реджиса к одному из кабанов и поспешили прочь из этого жуткого места. Пвент тоже последовал за боевыми животными, а Дзирт и Кэтти-бри пошли другой дорогой. В сопровождении троих спешившихся всадников и самого генерала Дагнабита они пошли к той роковой пещере, где погиб Вульфгар.

Дзирт все понял, как только взглянул на обрушившийся свод. Его друг ушел навсегда.

Кэтти-бри рассказала об обстоятельствах сражения и надолго замолчала, прежде чем нашла в себе силы поведать о героической гибели Вульфгара.

Потом она посмотрела на груду камней, тихо сказала:

— Прощай, — и вышла из пещеры вместе с тремя дворфами.

Дзирт долго стоял, беспомощно глядя перед собой. Он не мог поверить, что великан Вульфгар лежит там. Это казалось неправдой, его разум отказывался верить.

Но это была правда.

И Дзирт ничего не мог поделать.

Острое чувство вины заговорило в Дзирте, он понимал, что стал причиной охоты и поэтому причиной смерти Вульфгара. Он быстро отбросил эти мысли, не желая к ним возвращаться.

Теперь было время сказать «прощай» своему верному товарищу и дорогому другу. Ему так хотелось быть с Вульфгаром, оказаться рядом с юным варваром, чтобы успокаивать и учить его, лукаво перемигнуться с ним и храбро встретить тайны, которые откроет перед ними смерть.

— Прощай, мой друг, — прошептал Дзирт, тщетно стараясь, чтобы его голос не дрожал. — Это путешествие ты совершишь один.

* * *

Возвращение в Мифрил Халл было безрадостным для изможденных и израненных друзей. Они не могли назвать победой то, что произошло в нижних туннелях. Каждый из четверых по-своему относился к потере Вульфгара, так как всех их связывали с ним очень разные взаимоотношения, — он был сыном Бренора, женихом Кэтти-бри, другом Дзирта и защитником Реджиса.

Телесные раны Бренора были самыми серьезными. Король дворфов потерял глаз, а грозный красновато-голубой шрам от лба до нижней челюсти должен был сохраниться у него до конца жизни. Но физическая боль волновала Бренора меньше всего.

Часто в последующие дни коренастый дворф вспоминал о каких-то распоряжениях, которые надо обсудить с главным священником, и только потом понимал, что Коббл больше никогда не поможет ему в делах и не будет в Мифрил Халле этой весной никакой свадьбы.

Дзирт видел, что сильное горе состарило дворфа. Впервые за то долгое время, что Дзирт знал Бренора, он подумал, что король дворфов выглядит уставшим. Дроу жалко было смотреть на него, но еще горше ему было видеть Кэтти-бри.

Она всегда была подвижна и юна, полна жизни и чувствовала себя бессмертной. Сейчас ее отношение к миру изменилось.

Друзья были в основном предоставлены сами себе, Дзирт, Бренор и Кэтти-бри виделись редко, и никто из них не знал, что делает Реджис.

Они не знали, что хафлинг покинул Мифрил Халл через западные ворота и направился в Долину Хранителя.

Реджис медленно пробирался по скалистому отрогу в пятидесяти футах над неровной узкой долиной на южной стороне. Вскоре он набрел на безвольно свисавшее с обрыва тело, державшееся на обрывках плаща. Хафлинг улегся на остатки одеяния и подполз к краю обрыва, прикрываясь от трепавшего его бурного ветра. К изумлению Реджиса, человек внизу слегка шевельнулся.

— Жив? — прошептал хафлинг.

Израненный и со сломанными костями, Энтрери провисел здесь больше суток.

— Ты все еще жив? — Всегда предусмотрительный, особенно если дело касалось Артемиса Энтрери, Реджис вытащил кинжал с самоцветами и положил его острым лезвием под единственный сохранившийся шов волшебного плаща, чтобы одним движением сбросить убийцу вниз.

Энтрери удалось слегка наклонить голову в сторону и что-то слабо промычать.

— У тебя осталось кое-что из моих вещей, — сказал ему Реджис.

Убийца еще немного повернулся, и Реджис вздрогнул и отшатнулся от ужасного зрелища разбитого человеческого лица. Скула была раздроблена, кожа на щеке содрана, один глаз вытек.

Реджис подумал, что этот человек с переломанными костями, с телом, пронизанным острой болью от жутких ран, даже не осознавал, что слеп.

— Рубиновая подвеска, — более требовательно произнес Реджис, заметив гипнотический драгоценный камень, свисающий на цепи с шеи Энтрери.

По-видимому, Энтрери понял, потому что его рука дернулась по направлению к рубину, но затем безвольно повисла.

Реджис тряхнул головой и взял свою трость. Крепко прижав кинжал к ткани плаща, он перегнулся через край и толкнул Энтрери.

Тот не шелохнулся.

Реджис снова ткнул его тростью, сильнее, а потом еще несколько раз, пока не убедился, что убийца действительно совершенно беспомощен. С довольной улыбкой Реджис поддел концом трости цепь на шее убийцы и осторожно перетянул ее выше, подняв к себе подвеску.

— Каково тебе это? — спросил он, забирая свой драгоценный рубин. Он еще раз ткнул убийцу в затылок. — Каково чувствовать себя беспомощным пленником? Скольких ты оставлял в таком же положении, как сам сейчас? — Реджис опять ткнул его. — Сотню?

Реджис хотел снова поднять трость, но потом заметил еще одну ценную вещицу, свисающую на шнурке с пояса убийцы. Достать ее было посложнее, чем забрать рубин, но, в конце концов, Реджис был вором, и неплохим (чем он в глубине души гордился). Он забросил через край уступа петлю из шелковой бечевки и низко свесился, опираясь ногой на спину Энтрери для устойчивости.

Теперь маска была у него в руках.

Воздавая убийце по заслугам, хафлинг обшарил вороватыми пальцами все карманы Энтрери и нашел небольшой кошелек и еще один драгоценный камень. Энтрери застонал и попытался перевернуться. Испуганный, Реджис в один миг снова оказался на гребне, прижав кинжал к потертому шву плаща.

— Я могу проявить милосердие, — сказал хафлинг, глядя на кружащихся стервятников, уже нашедших Энтрери. — Я могу привести Бренора и Дзирта, чтобы вытащить тебя. Может, ты знаешь что-то важное.

Но тут Реджис живо вспомнил, сколько пыток он вытерпел, находясь во власти Энтрери. Какая великолепная ирония, подумал Реджис, взглянув на свою руку, два пальца на которой убийца отрубил этим самым кинжалом.

— Нет, — решил он. — Сегодня я не слишком милосерден. — Он снова посмотрел вверх. — Мне бы стоило оставить тебя висящим здесь, на съедение грифам, — сказал он.

Энтрери никак не отреагировал.

Реджис покачал головой. Он мог быть безжалостным, но не настолько; он не мог опуститься до уровня Артемиса Энтрери.

— Эти волшебные крылья спасли тебе жизнь, когда Дзирт спихнул тебя со скалы, — сказал он, — но больше не спасут!

И двинул рукой, надрезая единственный неразорвавшийся шов, дав собственной тяжести тела убийцы довершить дело.

Энтрери все еще висел, когда Реджис соскользнул назад с края обрыва, но материя уже начала рваться.

У Артемиса Энтрери больше не было в запасе никаких уловок.

Эпилог

Дзирт До'Урден сидел в своей комнате, обдумывая все, что произошло. Чаще всего он вспоминалВульфгара, но то были не мрачные картины обвала, под которым погиб юный варвар. Дзирт вспоминал многочисленные приключения, пережитые вместе с этим великаном, иногда утомительные, но всегда захватывающие. Будучи верным себе, Дзирт отвел для Вульфгара в своем сердце уголок, где жили воспоминания об отце, Закнафейне. Он не мог избавиться от тоски, вызванной этой утратой, да и не хотел, но множество хороших воспоминаний о плечистом молодом варваре боролись с тоской, вызывая на спокойном лице Дзирта горькую и ласковую улыбку.

Он знал, что и Кэтти-бри тоже со временем придет в себя. Она была юной и сильной, и в ней жила жажда приключений, какими бы опасными они ни были, не менее сильная, чем в Дзирте и Вульфгаре. Кэтти-бри научится улыбаться сквозь слезы.

Единственным, за кого Дзирт боялся, оставался Бренор. Король дворфов был уже немолод и не смотрел с надеждой на то, что еще принесут ему оставшиеся годы. Но Бренор пережил много трагедий за свою долгую и непростую жизнь, а стойкие дворфы воспринимали смерть как естественный переход. Дзирт верил, что Бренор достаточно силен, чтобы продолжать жить.

Пока Дзирт не перешел в мыслях к Реджису, он не вспомнил о множестве других свершившихся событий. Энтрери! Этот злобный человек, принесший столько горя множеству людей, погиб. Скольких же обитателей Мира во всех концах света обрадует эта весть?

И Дома До'Урден, связывавшего Дзирта с темным миром его соплеменников, больше не существовало. Удалось ли ему выскользнуть наконец из хватки Мензоберранзана? Возможно. Да и Бренор, Кэтти-бри и остальные жители Мифрил Халла спят теперь спокойнее, когда угроза нападения дроу устранена.

Но Дзирт был встревожен. По рассказам, в сражении, в котором был убит Вульфгар, участвовала йоклол, прислужница Ллос. Если набег с целью захватить брата-отступника был вдохновлен только безумством Вирны, зачем могучей прислужнице Паучьей Королевы вмешиваться в него?

Пока что Дзирт мог только гадать, исчезнет ли когда-нибудь угроза со стороны дроу, найдет ли он когда-нибудь покой, забыв оставшийся в его прошлом Мензоберранзан.

* * *

— Прибыли посланцы из Сеттлстоуна, — сказала Кэтти-бри Бренору, входя в его личные покои без стука.

— Мне все равно, — сердито ответил король дворфов.

Кэтти-бри приблизилась к нему, обняла за широкие плечи и повернула к себе, заставив посмотреть ей в глаза. Все вдруг промелькнуло между ними — и молчаливое общее горе, и понимание того, что если они не будут жить дальше, то смерть Вульфгара окажется еще более бессмысленной.

Что проку в смерти, если жизнь не будет продолжаться?

Бренор обхватил дочь за тонкую талию и привлек к себе. Кэтти-бри тоже обняла его и залилась слезами. Но улыбка расцвела на ее юном лице, и, хотя плечи Бренора сотрясались от несдерживаемых рыданий, она поняла, что он скоро тоже смирится.

Потому что, несмотря ни на что, Бренор оставался Восьмым Королем Мифрил Халла и, несмотря на все приключения, радости и печали, выпавшие на долю Кэтти-бри, ей было всего лишь двадцать лет.

Еще столько нужно было сделать.

Беззвездная ночь

И в первый день Эд сотворил «Забытые Королевства», где живет теперь моя фантазия.

Эду Гринвуду, с благодарностью и почтением

ПРОЛОГ

Дзирт провел пальцами по совершенно гладкой, великолепно сработанной ониксовой статуэтке. Даже на выступающих гранях, обозначавших мощные мышцы на шее пантеры, не было ни сколов, ни отметин. До чего она похожа на Гвенвивар, просто полное подобие. И как же трудно с ней расстаться, особенно сознавая, что он скорее всего никогда больше не увидит пантеру!

— Прощай, Гвенвивар, — прошептал воин-дроу, с горечью глядя на фигурку. — Я пока что в здравом уме, поэтому не могу взять тебя с собой в это путешествие; ведь за твою судьбу я буду тревожиться больше, чем за себя самого. — Он печально вздохнул. Вдвоем с его боевой подругой они долго и трудно боролись за нынешнюю мирную жизнь, ради нее пошли на многие жертвы, и вот теперь Дзирт понял, что эта победа оказалась мнимой. Как бы ему хотелось сунуть фигурку обратно в мешочек у пояса и наугад пойти вперед, надеясь на лучшее.

Дзирт поборол минутную слабость и протянул статуэтку Реджису, хафлингу.

Реджис недоуменно уставился на Дзирта и долго молчал, пораженный просьбой друга.

— Пять недель, — напомнил Дзирт.

Красивое личико хафлинга страдальчески сморщилось. Если Дзирт не вернется через пять недель, Реджису придется передать Гвенвивар Кэтти-бри и рассказать ей и королю Бренору, куда и почему ушел дроу. И по помрачневшему лицу и угрюмому тону друга хафлинг догадывался, что Дзирт не надеется на возвращение.

Поддавшись внезапному порыву, Реджис бросил статуэтку на постель и стал возиться с цепочкой на шее; в ней запутались длинные темные пряди его вьющихся волос. Наконец он освободил цепочку, расстегнул замочек и снял подвеску, на которой мерцал большой волшебный рубин.

Дзирт был поражен. Он знал цену этой вещи и страстную любовь к ней хафлинга. Назвать поведение Реджиса необычным значило не сказать ничего.

— Нет, — отказался Дзирт, отталкивая руку друга. — Я ведь могу не вернуться, и тогда она пропадет…

— Бери! — настаивал Реджис. — Ты, без сомнения, заслужил ее за все, что сделал для меня, для всех нас. Одно дело оставить здесь Гвенвивар — страшно подумать, что будет, если она попадет в руки твоих злобных сородичей… Ну а это просто волшебная вещица, не живое существо, и она может сослужить тебе хорошую службу в путешествии. Ты же берешь свои сабли, возьми и ее. — Хафлинг помедлил, глядя прямо в лиловые глаза Дзирта, и добавил: — Друг мой!

Затем он щелкнул пальцами, нарушив прочувствованное молчание, и, шлепая по каменному полу босыми ногами, в развевающейся ночной рубашке, пробежал через всю комнату и достал из ящичка еще одну вещь — ничем не примечательную маску.

— Я ее… потом нашел, — сообщил он, не желая рассказывать, как ему досталась маска. На самом деле Реджис тайком покинул Мифрил Халл и разыскал Артемиса Энтрери, беспомощно свисавшего на обрывках плаща с обломка скалы над ущельем. Реджис быстренько обшарил его карманы, а после перерезал единственный целый шов на одежде убийцы. Хафлинг с удовольствием прислушивался, как рвется ткань, удерживавшая на весу израненного, почти ничего не сознающего человека.

Дзирт долго смотрел на волшебную маску. Больше года назад он взял ее из логова банши. С помощью этой вещи ее владелец мог полностью изменить свою внешность и остаться неузнанным.

— Она поможет тебе попасть туда и вернуться обратно, — с надеждой произнес хафлинг. Но Дзирт не шелохнулся.

— Пусть она будет у тебя, — настаивал Реджис, неверно поняв его колебания и пытаясь сунуть маску в руку дроу. Реджис не понимал, что для Дзирта До'Урдена это была не просто маска. Дзирт уже однажды воспользовался ею, чтобы изменить свое обличье, поскольку ничего хорошего не ожидало темного эльфа, разгуливающего по поверхностному миру. И после этого Дзирт стал относиться к ней как к очередной лжи, пусть и небесполезной. Но он больше не мог заставить себя прибегнуть к ней, какие бы выгоды это ни сулило.

Или мог? Дзирт задумался, стоит ли отказываться от подарка. Если маска поможет в его деле, исход которого, вероятно, повлияет и на тех, кого он оставляет здесь, стоит ли отказываться от нее?

Нет, наконец решил дроу, вряд ли маска окажется так уж нужна ему. Тридцать лет он не был в родном городе — срок достаточно долгий. К тому же внешность у него не слишком приметная, и едва ли он пользуется настолько дурной славой, чтобы его сразу могли узнать. Он махнул рукой, отказываясь от дара, и Реджис, понимая, что настаивать бесполезно, пожал узкими плечиками и спрятал волшебную вещицу.

Дзирт вышел, не произнеся больше ни слова. До рассвета оставалось еще несколько часов; в верхних коридорах Мифрил Халла неярко горели факелы; изредка мимо проходили дворфы. Вроде все тихо и спокойно.

Темный эльф беззвучно провел тонкими пальцами по поверхности деревянной двери. Он не хотел будить ту, что спала за ней, хотя и сомневался, что ее сон был сладок. Каждую ночь он хотел войти и успокоить ее, но не делал этого, зная, что его слова ничуть не облегчат горе Кэтти-бри. Как и в другие ночи, он постоял у этой двери бдительным, но беспомощным стражем и, как и в другие ночи, неслышно пошел прочь по каменному коридору, скрываясь в пляшущих тенях, отбрасываемых коптящими факелами.

Лишь немного помедлив у другой двери, за которой спал один из его самых дорогих друзей-дворфов, Дзирт вскоре вышел из жилой зоны. Он пришел к месту официальных собраний, где король Мифрил Халла устраивал развлечения для своих гостей. Несколько дворфов — очевидно, солдаты генерала Дагнабита — охраняли зал, но они не заметили Дзирта и не услышали его бесшумных шагов.

Проходя мимо Зала Думатойна, где хранились наиболее ценные реликвии дворфов, Дзирт снова остановился. Понимая, что задерживаться здесь не следует и надо уйти прежде, чем все проснутся, он все же не смог справиться с нахлынувшими на него чувствами. За две недели, прошедшие после того, как было отбито нападение дроу, он ни разу не заходил сюда, но понимал, что не простит себе, если не зайдет теперь.

Громадный боевой молот Клык Защитника покоился на постаменте в центре зала — месте наивысшего почета. Дзирту показалось справедливым, что молот затмевал собой все остальные сокровища: блестящие кольчуги, огромные топоры и шлемы давно умерших героев, наковальни легендарных кузнецов. Дроу усмехнулся, подумав, что ведь Клык Защитника никогда не принадлежал дворфу. Это было оружие Вульфгара, друга Дзирта, человека, добровольно отдавшего свою жизнь ради спасения остальных.

Долгим тяжелым взглядом Дзирт окинул поблескивавший мифриловый молот, на котором, несмотря на многочисленные жестокие битвы, не было ни одной царапины. Зато хорошо можно было разглядеть выгравированные знаки дворфского божества Думатойна. Потом он перевел глаза на темную адамантитовую рукоять с пятнами засохшей крови. Упрямый Бренор так и не позволил их смыть.

Думая о Вульфгаре, вспоминая, как они сражались бок о бок — темный эльф и высоченный золотоволосый гигант со светлой кожей, Дзирт почувствовал, что колени его подгибаются, а решимость слабеет. Он вспомнил чистые глаза цвета северного неба, в которых всегда играли живые искорки. Вульфгар был всего лишь мальчишкой, так и не научившимся бояться жестоких реалий грубого мира вокруг.

Всего лишь мальчишка, но он, не задумываясь, распевая боевой гимн, пожертвовал своей жизнью ради тех, кого называл друзьями.

— Прощай, — едва слышно промолвил Дзирт, повернулся и побежал, по-прежнему бесшумно. Вскоре он выскочил на каменный навес, а оттуда спустился по лестнице в просторную комнату с высоким потолком. Там он промчался мимо недремлющих очей восьми королей Мифрил Халла, высеченных в каменной стене. Самым последним и наиболее выразительным был скульптурный портрет Бренора Боевого Топора. Лицо Бренора было сурово, а глубокий шрам, шедший от лба до самой челюсти, и отсутствие правого глаза усиливали гнетущее впечатление.

Но Дзирт понимал, что физические раны для крепкого, как скала, дворфа ничто по сравнению с душевной болью, болью утраты дорогого мальчика, которого он называл своим сыном. Был ли дух Бренора столь же крепок, как его тело, выдержит ли он? Дзирт не знал. Но в этот миг, глядя на изуродованное лицо короля дворфов, дроу подумал, что надо бы остаться, быть рядом с другом и подождать, пока затянутся его раны.

Но эта мысль промелькнула и ушла. Дроу напомнил себе, что Бренора могут ожидать еще горшие раны. Его и всех остальных друзей Дзирта.

* * *

Как и каждую ночь — точнее, каждую ночь, когда ей удавалось ненадолго забыться, — Кэтти-бри ворочалась и металась по постели, вновь и вновь переживая роковые минуты. Она слышала, как Вульфгар поет гимн Темпосу, своему богу войны, видела ясный взор могучего варвара, крушившего каменный навес у себя над головой, несмотря на нечеловеческую боль.

Кэтти-бри видела его ужасающие раны, белые кости там, где кожа была содрана акульими зубами йоклол, злобной потусторонней твари, чье мерзкое желеобразное тело походило на полурасплавленную свечу.

От раздавшегося в ушах грохота камней, сыпавшихся на ее любимого, Кэтти-бри проснулась и рывком села в кровати, глядя во тьму. Ее густые каштановые волосы прилипли к покрытому холодным потом лбу. Она глубоко вздохнула, пытаясь дышать ровно, и несколько раз повторила себе, что это лишь сон, страшное воспоминание, что все уже в прошлом. Свет мирно горевших у двери факелов немного успокоил ее.

На девушке была только легкая рубашка, а разметавшись, она сбросила с себя все одеяла. Теперь руки покрылись гусиной кожей, и она поежилась, чувствуя себя озябшей и несчастной. Кэтти-бри подобрала одеяла, натянула их на себя по самую шею и упала на спину, уставясь в потолок невидящими глазами.

Что-то не так! Она чувствовала — что-то складывается не так, как надо!

Девушка постаралась убедить себя, что ей это кажется, что ее просто взволновали кошмарные сны. Да, мир несправедлив к Кэтти-бри, чудовищно несправедлив, но ведь сейчас она в Мифрил Халле, среди друзей!

И девушка заставила себя поверить, что дурное ей только мерещится.

* * *

Когда взошло солнце, Дзирт был уже далеко от Мифрил Халла. В это утро он не стал, как всегда, присаживаться, чтобы полюбоваться рассветом. Он даже не взглянул на солнце, потому что сейчас оно казалось ему олицетворением обманутых надежд. Он посмотрел на юг и восток, мысленно переносясь по ту сторону горной цепи, и погрузился в воспоминания.

Рука сама потянулась к шее, к гипнотическому рубину, подаренному Реджисом. Он прекрасно знал, как любил и ценил хафлинг эту вещь, и снова подумал, что таким и должен быть подарок настоящего друга. Дзирт знал, что такое дружба; его жизнь стала неизмеримо богаче с той поры, как он вступил на суровую землю, называвшуюся Долиной Ледяного Ветра, и встретил Бренора Боевого Топора и его приемную дочь Кэтти-бри. При мысли о том, что, возможно, он никогда больше не увидит их, Дзирта пронзила острая боль.

Хорошо, что волшебная подвеска была с ним, с ее помощью Дзирт надеялся узнать все, что хотел, и вернуться к друзьям, но он чувствовал себя виноватым за то, что раскрыл причину своего ухода. Ему самому это казалось слабостью, малодушным желанием опереться на друзей, которые ничем не могли помочь ему сейчас. Правда, он должен был оставить какое-то предостережение. Поэтому он велел Реджису сообщить Бренору правду через пять недель, чтобы Клан Боевого Топора мог подготовиться к тому черному будущему, которое могло ожидать их в случае, если Дзирт потерпит неудачу.

То был поступок, продиктованный здравым смыслом, но Дзирт понимал, что открылся Реджису не только поэтому, а еще и потому, что ему надо было кому-то рассказать о задуманном.

«А как же волшебная маска?» — спросил он себя. Может быть, и от нее он отказался из слабости? Ведь маска могла бы помочь ему, а следовательно, и его друзьям. Но он не мог найти в себе силы не только взять ее, но даже пальцем тронуть.

Сомнения носились в воздухе, дразнили его, смеялись. Дзирт вздохнул и потер рубин узкими темными ладонями. Дзирт До'Урден виртуозно владел клинком, как настоящий воин, он был верен своим принципам и неприхотлив, но, несмотря на это, он не мог обойтись без своих друзей. Обернувшись, он посмотрел туда, где остался Мифрил Халл, и спросил себя, так ли уж прав был, тайно покинув его и отправившись в одиночку в опасный поход.

Еще одно проявление слабости, подумал Дзирт и решил не поддаваться сомнениям. Он выпустил рубин, отбросил докучливые сомнения и, сунув руку в карман зеленого дорожного плаща, извлек кусок пергамента, на который была нанесена карта земель между Гребнем Мира и Великой Пустыней Анаврок. В правом нижнем углу был значок, отмечавший местонахождение пещеры, из которой он когда-то вышел и через которую мог вернуться в Подземье.

Часть первая УЗЫ ДОЛГА

Ни для одной расы во всех Королевствах слово «месть» не звучит такой сладкой музыкой, как для ушей дроу. Для них она все равно что лучшее блюдо обеденного стола, они смакуют ее со сладострастной ухмылкой на губах. В предвкушении такого удовольствия дроу и пришли за мной.

Я не могу подавить свой гнев и избавиться от чувства вины за смерть Вульфгара, за те страдания, что враги из моего темного прошлого причинили моим бесценным друзьям. Каждый раз, глядя на светлое личико Кэтти-бри, я вижу бесконечную глубокую тоску, которой не место в ее искрящихся светлых глазах.

Сам мучась не меньше, я не нахожу слов, чтобы утешить ее, хотя и не думаю, что есть слова, способные принести мир ее душе. Именно поэтому я должен и дальше оберегать своих друзей. Я понял, что мне нужно преодолеть личную скорбь, превозмочь тоску, что овладела и дворфами Мифрил Халла, и суровыми варварами Сеттлстоуна.

Судя по тому, что Кэтти-бри рассказывает о той роковой ночи, чудищем, погубившим Вульфгара, была йоклол, прислужница Ллос. Зная эту неутешительную правду, я обязан стать выше сиюминутной печали и подумать о том, что настоящая тоска еще, возможно, впереди.

Я не в состоянии понять темные забавы Паучьей Королевы (и сомневаюсь, что даже верховные жрицы этой злобной твари понимают ее истинные намерения), но даже мне, самому нерадивому из всех когда-либо штудировавших катехизис дроу, ясно, что появление йоклол — незаурядное событие. Вмешательство прислужницы означает, что охота за мной была начата по приказанию самой Паучьей Королевы. А это не предвещает Мифрил Халлу ничего хорошего.

Конечно, это всего лишь предположение. Возможно, моя сестрица Вирна действовала в согласии с другими темными силами Мензоберранзана, и моя связь с миром дроу оборвалась с ее смертью.

Но когда я смотрю в глаза Кэтти-бри или вижу страшные шрамы Бренора, то вспоминаю, как ненадежны и обманчивы бывают наши надежды. Мои злобные родичи уже отняли у меня одного друга.

Но больше я никого не отдам!

В Мифрил Халле никогда не найти ответов на мои вопросы, и я не буду знать, по-прежнему ли темные эльфы одержимы жаждой мести. Не отправится ли к поверхности новый отряд, чтобы получить награду, назначенную за мою голову. Неся на своих плечах такой груз, отважусь ли я отправиться в Серебристую Луну или другой город? Сумею ли вернуться к обычной жизни? Смогу ли спать спокойно, боясь в глубине души, что темные эльфы могут появиться в любой момент и мои друзья опять окажутся в опасности?

Кажущаяся безмятежность Мифрил Халла, задумчивая тишина, царящая в нем, не помогут мне разгадать намерения дроу. Но ради моих друзей я должен проникнуть в замыслы врагов. Боюсь, есть лишь одно место, где это возможно.

Вульфгар отдал свою жизнь за то, чтобы его друзья могли жить. Разве может быть моя жертва меньшей?

Дзирт До'Урден

Глава 1 ЛЮБИТЕЛЬ ИНТРИГ

Наемник прислонился к колонне, стоящей посреди широкого лестничного пролета, находившегося в северной стороне необъятной пещеры, в которой размещался город дроу, Мензоберранзан. Джарлакс снял свою широкополую шляпу и провел ладонью по гладкой лысой голове, выругавшись сквозь зубы.

В городе повсюду горели огни. В высоких окнах домов, высеченных в природных сталагмитовых образованиях, дрожал свет факелов. Огни в городе дроу! С незапамятных времен дома обрисовывало мягкое свечение призрачного феерического огня, по преимуществу сиреневых и голубых оттенков, но оно было совсем иным.

Джарлакс сделал шаг в сторону и поморщился, наступив на больную ногу. Сама Триль Бэнр, Мать-Хозяйка Арах-Тинилит, одна из самых высокочтимых жриц, залечивала его рану, но Джарлакс подозревал, что коварная жрица нарочно не довела дело до конца, чтобы боль в ноге постоянно напоминала наемнику о неудаче, которой окончилась попытка взять в плен предателя Дзирта До'Урдена.

— Этот свет глаза режет, — раздался за спиной недовольный женский голос. Джарлакс обернулся и увидел старшую из дочерей Матери Бэнр, ту самую Триль. Она была небольшого роста, ниже Джарлакса примерно на фут, но держалась с достоинством и уверенностью. Джарлаксу лучше других были известны ее силы (и взрывной характер тоже!), поэтому, общаясь с этой миниатюрной женщиной, он всегда был настороже.

Щурясь, она подошла и стала рядом, пробормотав:

— Чертов свет.

— Так повелела твоя мать, — напомнил ей Джарлакс. Он старался не смотреть на нее «здоровым» глазом, а второй был скрыт темной лентой, завязанной на затылке. Наемник снова надел шляпу и низко надвинул ее на лоб, чтобы Триль не заметила, как он ухмыляется в ответ на ее недовольную гримасу.

Триль не слишком нравились действия ее матери. Джарлакс понял это, когда Мать Бэнр стала осторожно намекать о своих планах. Но из всех жриц Паучьей Королевы Триль была, пожалуй, самой фанатичной и ни за что не восстала бы против Матери Бэнр, главы первого Дома, — если только Ллос не приказала бы ей.

— Пошли, — буркнула она. Жрица повернулась и двинулась к самому красивому из трех зданий Академии, громадному сооружению, по форме напоминавшему гигантского паука.

Джарлакс, намеренно хромая, пошел за ней, преувеличенно постанывая на каждом шагу. Однако попытка разжалобить жрицу и выпросить еще один сеанс магической терапии ничем не увенчалась. Триль просто остановилась у двери в величественное здание и терпеливо ждала его, что было несколько не в ее характере, так как она никогда никого не ждала, и наемнику это было отлично известно.

Войдя в храм, Джарлакс вдохнул тяжелый воздух, в котором аромат благовоний смешался с запахом подсыхающей крови недавних жертв; из всех уголков доносились молитвы. Триль ни на что не обращала внимания; в коридоре несколько учеников поклонились ей, но она, даже не взглянув, прошла мимо.

Поглощенная своими мыслями, дочь Бэнр направилась наверх, в личные покои Хозяек Школы. Она прошла небольшую прихожую, в которой пол шевелился от множества ползавших там пауков (некоторые были Джарлаксу по колено).

Триль остановилась между двумя одинаковыми, богато украшенными дверьми и жестом указала наемнику на правую. Джарлакс помялся и попытался скрыть замешательство, но Триль, видно, не удивила его реакция. Она схватила наемника за плечо и грубо развернула:

— Значит, ты здесь не впервые!

— Я был здесь только после окончания школы воинов, — ответил Джарлакс, высвобождаясь из ее цепких рук. — Как и все выпускники Мили-Магтир.

— Ты проник на верхние этажи, — рявкнула Триль, глядя в лицо наемнику. Он усмехнулся. — Ты колебался, когда я показала направо, — продолжала жрица, — потому что знал, что слева — моя личная комната. Думал, я тебя туда приглашу?

— Я вообще не думал, что ты вызовешь меня сюда, — парировал Джарлакс, пытаясь сменить тему. Ему было не по себе под пытливым взглядом Триль. Может, он недооценил ее тревогу по поводу намерений матери?

Триль вперила в него тяжелый взор и долго смотрела, не моргая, плотно сжав губы.

— У меня свои осведомители, — наконец сдался Джарлакс.

Триль не шелохнулась.

— Ты сама просила, чтобы я пришел, — напомнил он.

— Приказала, — поправила она.

Наемник склонился в преувеличенно низком поклоне, широко взмахнув снятой с головы шляпой. Глаза жрицы вспыхнули злобой.

— Хватит! — рявкнула она.

— Тогда хватит играть со мной! — выпалил Джарлакс. — Ты попросила, чтобы я пришел в Академию, хотя знаешь, что я чувствую здесь себя не в своей тарелке, и я явился. Если у тебя есть вопросы, то я, возможно, смогу на них ответить.

Триль насторожилась. Она лучше многих в Мензоберранзане знала, как нелегко добиться от хитрого наемника правды. Мать-Хозяйка и прежде много раз имела с ним дело, но не была уверена, действительно ли ей удавалось вызвать его на откровенность. Она передумала и показала на дверь слева, и Джарлакс, отвесив еще один изящный поклон, вступил в нарядную, устланную толстым ковром и освещенную мягким волшебным свечением комнату.

— Сапоги сними, — велела Триль и, прежде чем ступить на пушистый ковер, сама сбросила обувь.

Джарлакс стоял у самой двери и рассматривал свои сапоги. Любому, знавшему наемника, было известно, что они волшебные.

— Ну ладно, — уступила жрица, закрыв дверь и пройдя в глубь комнаты, где она уютно устроилась в огромном мягком кресле. За ее спиной стояло бюро, а позади на стене висело множество гобеленов, один из которых изображал жертвоприношение невероятных размеров эльфа с поверхности, окруженного толпой танцующих дроу. Над эльфом виднелось полупрозрачное существо, наполовину дроу, наполовину паук с прекрасным и божественно-безмятежным лицом.

— Не нравятся огни твоей матушки? — поинтересовался Джарлакс. — А у самой комната залита светом.

Триль закусила губу. Как правило, жрицы пользовались светом, правда довольно тусклым, и только для того, чтобы можно было читать. При помощи инфразрения нельзя было разглядеть рун на странице. Правда, были рукописи, где чернила все еще сохраняли теплоту, но такие книги были чрезвычайно дороги, и достать их было весьма непросто даже для тех, кто обладал такой властью, как Триль.

Джарлакс наблюдал за хмурым лицом жрицы. «Вечно она чем-то недовольна», — подумал он.

— Но огни как нельзя кстати для того, что задумала твоя мать, — продолжил он.

— Точно, — злым голосом отозвалась Триль. — Но неужели у тебя хватает наглости считать, что ты понимаешь истинные намерения моей матери?

— Она снова отправит войска в Мифрил Халл, — без обиняков выдал Джарлакс, не сомневаясь, что жрица и сама это уже давно поняла.

— Да ну? — простодушно спросила Триль.

Наемник даже подался назад, озадаченный ее словами. Он шагнул к другому креслу, громко стукнув каблуками, несмотря на то, что шел по толстому мохнатому ковру.

Триль усмехнулась, на нее волшебные сапоги не произвели никакого впечатления. Все знали, что Джарлакс мог ходить бесшумно или издавая звук любой громкости, по желанию. Бесконечные самоцветы, браслеты и брелоки, которыми он был обвешан с головы до ног, тоже могли, по его прихоти, либо бренчать, либо не издавать ни звука.

— Если сделаешь мне дыру в ковре, заткну ее твоим сердцем, — пообещала Триль, наблюдая, как он, удобно устроившись на подушках, покрывавших каменное сиденье, расправлял складки на подлокотнике, чтобы хорошо было видно тканое изображение черно-желтого паука джи'анту, подземного двойника тарантула.

— А почему ты полагаешь, что твоя мать этого не сделает? — спросил Джарлакс, демонстративно пропустив угрозу мимо ушей, хотя, неплохо зная Триль Бэнр, полюбопытствовал про себя, сколько же сердец уже вплетено в ковер.

— А разве я это сказала?

Джарлакс устало вздохнул. Он так и думал, что во время их встречи Триль попытается выудить из него любые крохи сведений, постаравшись не раскрывать своих карт. Все же, когда Триль настойчиво попросила его прийти к ней вместо того, чтобы самой встретиться с ним, как было заведено, у наемника появилась надежда, что на этот раз повод был существенным. Но, очевидно, причиной стало всего лишь желание встретиться в укромном месте, где можно было бы не опасаться, что подробности разговора тут же станут известны ее матери.

И теперь эта встреча, устроить которую стоило стольких трудов, превращалась в бесцельную заурядную перепалку.

Похоже, Триль была раздосадована не меньше. Она вдруг резко подалась вперед, и черты ее лица исказились.

— Она хочет расширить владения! — выпалила она.

Джарлакс сомкнул кончики пальцев, звякнув браслетами, и подумал, что наконец-то начался серьезный разговор.

— Матери Бэнр мало править Мензоберранзаном, — продолжала Триль спокойнее, снова откидываясь в кресле. — Ее манят другие горизонты.

— Я полагал, что она просто послушна видениям, посланным Ллос, — заметил Джарлакс и несколько опешил, уловив откровенное презрение в словах Триль.

— Возможно, — согласилась жрица. — Паучья Королева будет только рада захвату Мифрил Халла, особенно если удастся поймать этого предателя Дзирта До'Урдена. Но это не единственный расчет.

— А что, еще и Блингденстоун? — предположил Джарлакс, имея в виду город свирфов, глубинных гномов, давнишних врагов дроу.

— Не только, — ответила жрица. — Блингденстоун просто расположен почти по дороге в Мифрил Халл.

— Твоя мать упомянула, что со свирфами можно будет разобраться на обратном пути. — Джарлакс решил подбросить несколько не подлежащих разглашению подробностей, чтобы вынудить Триль быть и дальше столь же откровенной. Наверное, она и так чувствовала себя глубоко уязвленной оттого, что пришлось приоткрыть завесу над своими глубоко личными чувствами и страхами.

Жрица кивнула, принимая новость сдержанно и без видимого удивления.

— Но это еще не все, — повторила она. — Задача, поставленная перед собой Матерью Бэнр, непосильна, и для достижения успеха потребуются такие союзники, как иллитиды.

Рассуждения Триль показались наемнику вполне здравыми. Мать Бэнр уже давно держала при себе одного иллитида, отвратительную и опасную тварь. Джарлакс всегда чувствовал себя скованно в присутствии этих осьминогоголовых существ. Наемнику удалось выжить и столь многого достичь благодаря отличному умению понимать своих врагов и предугадывать их ходы. В отношении же иллитидов он был совершенно бессилен. Этот народ называли «прорицателями сознания», они мыслили иначе, чем все остальные расы, и действовали в соответствии с правилами и принципами, понятными только им.

Но все же у темных эльфов были неплохие отношения с общиной иллитидов. Ведь в Мензоберранзане было двадцать тысяч отличных воинов, а иллитидов в окрестностях набиралась едва ли сотня. Так что опасения Триль казались несколько преувеличенными.

Правда, этого Джарлакс ей не сказал. Зная непостоянный и злобный нрав жрицы, наемник предпочитал больше слушать, чем говорить.

Триль была занята своими мыслями, и лицо ее оставалось недовольным. Она вскочила с кресла, взмахнув полами фиолетово-черного, расшитого пауками одеяния и стала кружить по комнате.

— Но ведь не один Дом Бэнр участвует в этом, — заметил Джарлакс, надеясь немного успокоить ее. — Огни видны и в окнах других Домов.

— Мать постаралась и подняла весь город, — признала жрица, слегка замедляя шаг.

— Но все же ты боишься, — продолжил за нее Джарлакс. — И тебе нужны надежные сведения, чтобы быть готовой к любым последствиям.

Он не смог удержаться от тихого язвительного смешка. Они с Триль враждовали долгое время, и ни один из них не доверял другому — и не без основания! А теперь она не может без него обойтись. Ведь она была жрицей в закрытой школе, куда почти не доходили городские слухи. Обычно Триль могла узнать все, что нужно, вознеся молитву Паучьей Королеве, но теперь, если Ллос действительно покровительствовала Матери Бэнр (а так оно, похоже, и было), то Триль оставалась в абсолютном неведении. Ей был необходим шпион и наушник, а равных в этом деле Джарлаксу и его шпионской сети не было во всем Мензоберранзане.

— Мы нужны друг другу, — веско сказала Триль, повернувшись и бросив на наемника проницательный взгляд. — Мать вступила на опасную тропу, только слепой этого не заметит. И если ее постигнет неудача, сам подумай, кто окажется во главе правящего Дома.

Что ж, вполне справедливо, признал Джарлакс про себя. Триль, старшая дочь Дома, бесспорно, наследовала место Матери Бэнр, к тому же как у попечительницы Арах-Тинилит у нее было самое высокое — после Матерей восьми правящих Домов — положение в городе. И в руках у Триль уже была сосредоточена значительная власть. Но в Мензоберранзане, где закон использовали как прикрытие для самых черных беззаконий, власть могла так же легко переходить из рук в руки, как смещаются лавовые озера.

— Я посмотрю, что можно сделать, — ответил Джарлакс и встал, готовясь уйти. — И как только узнаю, сообщу тебе.

Триль понимала всю неискренность предложения, но ей ничего не оставалось, кроме как принять его.

Вскоре Джарлакс уже шагал по извилистым улицам Мензоберранзана, проходя под настороженными взглядами и взведенным оружием стражников, стоявших почти на каждом сталагмите и на неровных уступах многих низко висящих сталактитов. Он не испытывал страха, потому что по характерной широкополой шляпе его узнавал весь город, а ни один из Домов не пожелал бы ссориться с Бреган Д'эрт. Это была самая засекреченная банда — немногие в городе хотя бы имели представление о количестве ее членов, — а ее укрытия были разбросаны по многочисленным укромным уголкам и разломам громадной пещеры. Однако слава о них гремела, и правящие Дома с этим мирились. Многие жители города назвали бы наемника одним из самых могущественных лиц Мензоберранзана.

Джарлакс чувствовал себя настолько свободно, что едва ли замечал пристальные взгляды бдительных стражей. Он был погружен в собственные мысли, пытаясь по отдельным намекам выяснить истинные мотивы и опасения Триль. Предполагаемый захват Мифрил Халла казался весьма многообещающим. Джарлакс и сам был в этой твердыне и видел, как надежно охраняется Мифрил Халл. Но все же он не устоит перед сильным, отлично вышколенным войском дроу. Когда под руководством Матери Бэнр они завоюют Мифрил Халл, Ллос будет чрезвычайно довольна, а Дом Бэнр вознесется на вершину власти.

Как сказала Триль, ее мать расширит владения.

Вершина власти? Эта мысль вдруг поразила Джарлакса. Он остановился неподалеку от Нарбондели, громадной колонны, служившей в Мензоберранзане часами, и широкая улыбка разлилась по его черному лицу.

— Вершина власти? — вслух прошептал он.

Джарлакс вдруг понял, что на самом деле тревожило Триль. Она боялась, что ее мать выйдет за пределы дозволенного, забросит и без того огромные владения ради новых. Чем больше Джарлакс размышлял, тем яснее видел за всем этим другой, более глубокий смысл. Предположим, Мать Бэнр достигнет желаемого, Мифрил Халл будет завоеван, а потом придет черед Блингденстоуна, рассуждал наемник. Тогда не останется внешних врагов, угроза нападения которых до сих пор придавала непрочной иерархии дроу некоторую устойчивость.

Не поэтому ли Блингденстоун, вражье гнездо в непосредственной близости от Мензоберранзана, и смог просуществовать столько столетий? Теперь Джарлакс понимал, что своим присутствием гномы непреднамеренно цементировали ступени лестницы власти Мензоберранзана. Когда рукой подать до общего врага, внутренняя борьба дроу между собой хоть чем-то сдерживалась.

Но Мать Бэнр хотела включить в свою империю не только Мифрил Халл, но и докучливых гномов. И Триль боялась не разгрома войска дроу; не пугал ее и союз с крохотной колонией иллитидов. Она боялась того, что ее мать добьется успеха и обретет новое наследие. Мать Бэнр была старухой, древней даже по меркам дроу, а Триль — первым претендентом на место главы Дома. Останься все как есть, ее будущее было бы весьма привлекательным, но если Мифрил Халл и Блингденстоун войдут в состав владений дроу, то положение станет гораздо более шатким и непрочным. Больше не будет общего врага, и между Домами наверняка начнутся распри, а сама Триль будет привязана к верхним областям, где неизбежно придется отражать набеги союзников Мифрил Халла.

Джарлакс понял, чего добивалась Мать Бэнр, но ему было не вполне ясно, чего желала Ллос, поддерживая притязания этой женщины, одной ногой уже стоящей в могиле.

— Хаоса, — наконец решил он.

Долгое время Мензоберранзан не испытывал никаких потрясений. Некоторые Дома боролись друг с другом, но это было в порядке вещей. Два правящих Дома, До'Урден и Де Вир были уничтожены, но общее внутреннее устройство города оставалось неизменным.

— Как ты великолепна! — с восхищением произнес Джарлакс, думая о Ллос. Ему вдруг показалось, что Паучья Королева просто хочет повеселиться, устроить ставшему скучным городу основательную встряску. Неудивительно, что Триль, готовясь унаследовать трон своей матери, не находила в этом ничего забавного.

Сам большой любитель интриг, лысый наемник от души рассмеялся и бросил взгляд на Нарбондель. Жар в колонне заметно уменьшился, а это значило, что в Подземье уже была глубокая ночь. Джарлакс звонко щелкнул каблуками по камню и отправился к Келларц'орлю, высокому плато у восточной стены пещеры, где располагался самый могущественный Дом Мензоберранзана. Ему не хотелось опаздывать на встречу с Матерью Бэнр, которой он собирался дать отчет о «тайном» свидании с ее старшей дочерью.

Джарлакс прикинул, что стоит сообщить Матери, а какую информацию выгоднее всего придержать.

До чего же он любил интриги!

Глава 2 РАССТАВАНИЯ И ТАЙНЫ

После еще одной долгой бессонной ночи Кэтти-бри встала с опухшими глазами, натянула на себя одежду и вышла из спальни, надеясь, что дневной свет немного успокоит ее. С одной стороны ее густые золотисто-каштановые волосы примялись, с другой торчали, но она не обратила на это никакого внимания. Потирая усталые глаза, она чуть было не наткнулась на косяк, да так и застыла, чем-то пораженная.

Она провела пальцами по деревянной поверхности двери, не в силах справиться с тем же ощущением, что и ночью: что-то не так, неправильно. Вместо того чтобы сразу идти завтракать, она решила отправиться к Дзирту.

Девушка быстрым шагом поспешила к комнате дроу и постучала в дверь. Немного подождав, она окликнула: «Дзирт?» И, не дождавшись ответа, резко распахнула дверь. Ни кривых сабель дроу, ни его дорожного плаща не было на месте. Даже не успев удивиться этому, девушка перевела взгляд на постель. Она была убрана, а одеяла аккуратно застелены. Вроде бы ничего необычного…

Подойдя поближе, Кэтти-бри внимательно осмотрела все складочки и поняла, что кровать была застелена давно и этой ночью в ней не спали.

— Что все это значит? — вслух произнесла она, затем быстро оглядела всю комнату и вышла. Дзирт и раньше покидал Мифрил Халл, никого не предупредив, и нередко уходил ночью. Чаще всего он отправлялся в Серебристую Луну, сказочный город на востоке, всего в неделе пути от Мифрил Халла.

Но почему на этот раз Кэтти-бри было не по себе? Почему она не могла отделаться от чувства, что что-то не так? Девушка попыталась избавиться от назойливых мыслей и справиться со своими страхами. Она убеждала себя, что просто разволновалась, что после потери Вульфгара стала чересчур трястись над остальными своими близкими.

Размышляя так, Кэтти-бри брела по коридору и остановилась у другой двери. Она тихонько постучала. Ответа не последовало (хотя девушка не сомневалась, что тот, кто там живет, еще не встал), и она постучала сильнее. Из комнаты донеслось сонное мычание.

Кэтти-бри толкнула дверь и, быстро пройдя вперед, опустилась на колени перед небольшой кроватью. Она резко сдернула одеяла со спящего Реджиса, тот заворочался, а девушка стала щекотать его под мышками.

— Эй! — отчаянно натягивая на себя одеяла, вскричал пухлый хафлинг, уже вполне оправившийся после того, как побывал в лапах у Артемиса Энтрери. Сон мигом слетел с него.

— Где Дзирт? — спросила Кэтти-бри, потянув одеяло на себя.

— Откуда мне знать? — возмутился Реджис. — Я сегодня еще не выходил!

— Вставай. — Кэтти-бри сама поразилась своему резкому тону. Ей снова стало не по себе, и теперь от этого ощущения отмахнуться было труднее. Пытаясь понять, что вдруг встревожило ее, девушка обвела глазами комнату.

И увидела фигурку пантеры!

Кэтти-бри не мигая смотрела на самую дорогую Дзирту вещь. Что она делает в комнате Реджиса? И почему Дзирт ушел, не взяв статуэтку с собой? Это подтверждало нехорошие предчувствия девушки. Она перепрыгнула через кровать (Реджис тем временем натянул одеяла до самого подбородка) и схватила фигурку. Потом перескочила обратно и вновь ухватилась за одеяла, в которых упрямый хафлинг прятался, как в панцире.

— Нет! — заверещал Реджис. Он улегся лицом вниз, зарывшись головой в подушку.

Кэтти-бри ухватила его за вырез рубашки, сдернула с кровати и потащила через всю комнату, чтобы усадить на один из двух деревянных стульев, стоявших около небольшого столика. Не выпуская подушку из рук и не отрывая от нее лица, Реджис ткнулся головой в столешницу.

Кэтти-бри молча сжала уголок подушки в кулаке и рванула его на себя, так что не ожидавший ничего подобного хафлинг больно стукнулся о стол.

Ворча и постанывая, Реджис выпрямился, поглаживая пухлыми пальчиками свои мягкие упругие локоны, не растрепавшиеся даже после долгого ночного сна.

— Чего тебе? — ворчливо спросил он.

Кэтти-бри со стуком поставила на стол перед хафлингом статуэтку пантеры.

— Где Дзирт? — повторила она ровным голосом.

— Наверное, в Нижнем городе, — буркнул Реджис, проведя языком по нечищеным зубам. — Не лучше ли пойти и узнать у Бренора?

Упоминание о короле дворфов слегка охладило пыл Кэтти-бри. «Пойти узнать у Бренора?» — горько усмехнулась она про себя. Бренор почти ни с кем не разговаривал и был настолько поглощен своим горем, что вряд ли заметил, если бы все его подданные вдруг собрались и ушли посреди ночи.

— Так, значит, Дзирт оставил Гвенвивар, — невинно заметил Реджис, решив притворяться до конца. Однако чуткая девушка почувствовала фальшь в его словах и, недоверчиво щуря свои прекрасные голубые глаза, испытующе вглядывалась в хафлинга.

— Ну что еще? — с наигранным простодушием спросил он, чувствуя, как забилось его сердце от этого проницательного взора.

— Где Дзирт? — снова произнесла Кэтти-бри удивительно спокойным, не предвещавшим ничего хорошего голосом. — И почему кошка у тебя?

Реджис развел руками и, тихо постанывая, снова театрально уронил голову на стол.

Но Кэтти-бри слишком хорошо знала Реджиса, чтобы попасться на его уловки. Она ухватила его за темные кудри и дернула, заставив смотреть на нее, потом другой рукой схватила за рубашку на груди. Хафлинг был ошеломлен ее грубостью, это было видно по его глазам, но она не остановилась. Реджис взлетел в воздух со своего стула. Кэтти-бри протащила его три шага и с размаху прижала спиной к стене.

Сердитое лицо девушки слегка смягчилось, и она ослабила хватку, но тут увидела, что у Реджиса на шеенет волшебной рубиновой подвески, с которой хафлинг никогда не расставался. Новая странность поразила ее, укрепив в уверенности, что вокруг творится что-то неладное.

— Сдается мне, ты кое-что знаешь, — произнесла она, и ее лицо вновь посуровело.

— Кэтти-бри! — пискнул Реджис, глядя вниз на свои волосатые ножки, болтающиеся в двадцати дюймах над полом.

— И скажешь мне об этом, — продолжала девушка.

— Кэтти-бри! — снова взмолился Реджис, надеясь образумить ее.

Кэтти-бри сгребла обеими руками ночную рубашку хафлинга, оторвала его от стены и снова с силой оттолкнула.

— Я потеряла Вульфгара, — угрюмо произнесла она, словно предупреждая Реджиса, что от нее теперь всего можно ожидать.

Реджис не знал, что и думать. Дочь Бренора Боевого Топора всегда была самой уравновешенной в их компании, ее спокойствие на всех действовало благотворно. Даже невозмутимый Дзирт нередко брал с нее пример. Но сейчас…

Реджис видел не свойственную Кэтти-бри жесткость в глубине ее прозрачных голубых глаз.

Она снова оторвала его от стены и опять с размаху прижала к ней.

— Ты расскажешь мне все, что знаешь, — подчеркнуто спокойно произнесла она.

Затылок Реджиса уже ныл от ударов. Ему было очень, очень страшно. И за Кэтти-бри не меньше, чем за себя. Неужели горе довело ее до такого отчаяния? И зачем он только во все это ввязался? Ведь Реджису нужно от жизни так мало: теплая постель и горячий завтрак.

— Нам надо пойти посоветоваться с Брено… — Он не закончил, потому что Кэтти-бри влепила ему пощечину.

Хафлинг поднес руку к пылающей щеке и уставился на девушку, не в силах поверить в то, что произошло.

Похоже, Кэтти-бри не меньше хафлинга была поражена своей вспышкой. Ее ясные глаза наполнились слезами. Она задрожала, и Реджис испуганно ждал, что она сделает в следующую секунду. Он вдруг подумал, как сильно могут изменить человека несколько недель или даже дней.

— Дзирт пошел домой, — мягко сказал он, действуя по наитию. Беспокоиться о последствиях придется позже.

Кэтти-бри чуть-чуть смягчилась.

— Его дом здесь. Ты же не имеешь в виду Долину Ледяного Ветра?

— Я имею в виду Мензоберранзан, — уточнил Реджис.

Даже пущенная в спину стрела вряд ли поразила бы девушку сильнее, чем эти слова. Она выпустила Реджиса и, качнувшись назад, тяжело опустилась на край кровати хафлинга.

— Вообще-то он оставил Гвенвивар тебе, — сказал Реджис. — Вы обе ему очень дороги.

Но на лице Кэтти-бри по-прежнему отражался ужас. Как нужна была сейчас Реджису рубиновая подвеска! Девушка не смогла бы противостоять ее чарам и успокоилась бы.

— Но Бренору ничего говорить нельзя, — добавил он. — К тому же Дзирт, должно быть, еще не ушел далеко. — Хафлинг считал, что подсластить горькую пилюлю, пусть даже соврав, никогда не вредно. — Он сказал, что навестит леди Аластриэль и решит, куда идти.

Это было не совсем правдой, Дзирт ведь только упомянул, что может зайти в Серебристую Луну, но Реджис решил, что надо как-то обнадежить Кэтти-бри.

— Только Бренору говорить нельзя, — настойчиво повторил хафлинг. Кэтти-бри подняла на него глаза — никогда еще Реджис не видел такого отчаяния.

— Он вернется, — произнес Реджис, кинувшись к ней и садясь рядом. — Ты же знаешь Дзирта. Он вернется.

Этого Кэтти-бри уже не могла вынести. Она мягко оттолкнула руку хафлинга и встала, взглянув на стоящую на столе фигурку пантеры. У девушки не осталось сил даже на то, чтобы взять ее.

Кэтти-бри молча вышла из комнаты хафлинга, добрела до своей собственной и без сил упала на кровать.

* * *

Дзирт немного поспал днем в прохладной тени пещеры, находящейся за много миль от восточного входа в Мифрил Халл. Было самое начало лета, но воздух уже прогрелся, солнце жарко сияло в безоблачном небе, и даже ветер с ледников не казался холодным.

Дроу спал недолго и неглубоко. Ему не давали покоя мысли о Вульфгаре и остальных друзьях, тревожили забытые образы и воспоминания о жутком месте, где прошла его молодость, — Мензоберранзане.

Жутком и прекрасном, как и сами дроу, создавшие его.

Дзирт вышел из пещеры, чтобы перекусить. Он грелся в теплых ласковых лучах, окруженный живыми звуками природы. Как все это отличалось от его дома в Подземье! И как это было чудесно!

Дзирт отшвырнул сухарь и стукнул кулаком о камень.

До чего прекрасна была обманчивая надежда, маячившая перед его взором. Единственное, к чему он в жизни стремился — так это держаться подальше от своих соплеменников и жить в мире. Вскоре после того, как он очутился на поверхности, Дзирт решил, что здесь, где жужжат пчелы и щебечут птицы, греет солнце и серебрится луна, будет его дом. Здесь, а не в непроглядно темных туннелях Подземья.

Дзирт До'Урден выбрал мир на поверхности, но что означал этот выбор? Неужели то, что он встретит новых друзей, которые станут ему бесконечно дороги, и одним своим присутствием заведет их в западню, расставленную мраком его прошлого? Вульфгар погиб по вине сестры Дзирта, а вскоре и всему Мифрил Халлу будет грозить опасность.

Это означало, что он сделал ложный выбор и не может здесь больше оставаться.

Однако закаленный воин быстро заставил себя успокоиться и продолжил трапезу, насильно заставляя себя есть, несмотря на душивший его гнев. За едой он раздумывал, куда направиться. Дорога прямо перед ним выведет его из гор и пройдет мимо деревни под названием Пенгаллен. Дзирт уже был там недавно, и снова идти туда ему не хотелось.

В конце концов он подумал, что вовсе сойдет с дороги. Что толку идти в Серебристую Луну? Дзирт сомневался, что застанет там леди Аластриэль, ведь сезон торговли был в самом разгаре. Да и что она может сказать ему такого, чего он сам не знал?

Нет, Дзирт уже все для себя решил и вовсе не нуждается в том, чтобы Аластриэль одобрила его намерения. Он собрал свои вещи и вздохнул, вновь подумав о том, каким унылым будет путь без его дорогой спутницы — пантеры. Дроу вышел на яркий свет и направился на восток, сойдя с торной дороги.

* * *

Она даже не почувствовала голода, пропустив и завтрак, и обед, и продолжала неподвижно лежать на кровати, подавленная отчаянием. Всего за несколько дней до свадьбы она потеряла Вульфгара, а вот теперь Дзирт, которого она любила не меньше юного варвара, тоже покинул ее. Похоже, весь мир вокруг рушился. То, что казалось выстроенным из камня, на деле рассыпалось под дуновением ветра, как песок.

Всю свою недолгую жизнь Кэтти-бри была воином. Она совсем не помнила матери и смутно помнила отца, убитого во время набега гоблинов на Десять Городов, когда она была еще ребенком. Бренор Боевой Топор взял ее к себе, растил, как родную дочь, и Кэтти-бри хорошо жилось среди дворфов его клана. Но все дворфы, за исключением, конечно, Бренора, были для нее друзьями, а не семьей. Со временем у девушки появилась новая семья — первым в нее вошел Бренор, потом Дзирт, затем Реджис и, наконец, Вульфгар.

А теперь Вульфгар мертв, а Дзирт ушел обратно на свою ужасную родину. Без особой надежды на возвращение, как понимала Кэтти-бри.

И она ничего не могла с этим поделать! Она видела, как умирал Вульфгар, видела, как он обрушил каменный навес себе на голову, чтобы его друзья могли спастись от щупальцев чудовищной йоклол. Кэтти-бри пыталась помочь любимому, но у нее ничего не вышло, и все, что осталось ей, была груда камней и Клык Защитника.

Несколько недель после этого Кэтти-бри едва справлялась с собой, не в силах одолеть охватившее ее горе. Она часто начинала плакать, но обычно, глубоко вздохнув после нескольких всхлипов, усилием воли заставляла себя успокоиться. Разговаривала она только с Дзиртом.

А сейчас Дзирт ушел, и Кэтти-бри расплакалась, разразившись целым потоком слез и сотрясаясь всем телом. Пусть Вульфгар вернется! Она кляла всех богов, какие только могли ее слышать, за то, что забрали его у нее таким молодым, когда впереди его ждало еще столько великих свершений!

Постепенно ее плач стал похож на рычание. Она разбросала по комнате подушки, потом сгребла в кучу одеяла с кровати и швырнула их на пол. Затем перевернула кровать, чтобы с удовольствием услышать, с каким треском ломается дерево, ударившись о каменный пол.

— Нет! — Вопль вырвался из самой глубины ее души. Какая несправедливость, что Вульфгара нет, а она, Кэтти-бри, бессильна что-либо сделать.

И то, что Дзирт ушел, тоже несправедливо, и она снова ничего не может…

Вдруг Кэтти-бри остановилась. Все еще дрожа, но уже справившись с собой, она застыла над перевернутой кроватью. Она поняла, почему Дзирт ушел, не сказав никому ни слова, почему он, как всегда, взвалил на себя весь груз.

— Нет, — уже спокойно, словно что-то решив, повторила девушка, сбросила ночную рубашку, потом натянула штаны и блузу. Она намеренно не задумывалась над тем, что делает, боясь, что размышления заставят ее переменить решение. Девушка торопливо надела тонкую легкую мифриловую кольчугу, так искусно сделанную дворфскими мастерами, что она была почти неощутима под верхней свободной рубахой.

Лихорадочно мечась по комнате, Кэтти-бри натянула сапоги, схватила плащ, кожаные перчатки и бросилась к шкафу. Оттуда она достала пояс с мечом, колчан и свой зачарованный лук, Тулмарил Искатель Сердец. Она выскочила из комнаты и помчалась к двери хафлинга. Стукнув всего один раз, девушка ворвалась внутрь.

Реджис — ничего удивительного — снова был в постели, и под одеялом круглился его животик, куда недавно попал завтрак, плавно перешедший в обед. Однако он не спал и не выказал особой радости, увидев приближающуюся к нему Кэтти-бри.

Она рывком посадила его, и он с любопытством посмотрел на девушку. На ее щеках видны были следы слез, а белки чудесных голубых глаз покраснели. Реджис, сколько себя помнил, был вором, и сама его жизнь зависела от того, насколько хорошо он понимает людей, поэтому ему несложно было догадаться, что стоит за неожиданным воодушевлением девушки.

— Куда ты засунул пантеру? — требовательно спросила Кэтти-бри.

Реджис молча смотрел на нее, и Кэтти-бри грубовато встряхнула его.

— Быстро отвечай! — велела она. — Я и так уже потеряла много времени.

— Для чего она тебе? — уточнил Реджис, хотя и сам знал ответ.

— Не болтай, а давай сюда кошку, — сказала Кэтти-бри. Реджис бессознательно глянул на бюро, и Кэтти-бри бросилась туда, распахнула его и стала один за другим вытряхивать ящики.

— Дзирту это не понравится, — спокойно заметил Реджис.

— Тогда пусть катится в Девять Проклятых Кругов! — огрызнулась Кэтти-бри. Она отыскала фигурку и поднесла к глазам, любуясь ее безупречной формой.

— Думаешь, Гвенвивар приведет тебя к Дзирту, — почти утвердительно произнес Реджис.

Кэтти-бри опустила статуэтку в кармашек на поясе и не удостоила хафлинга ответом.

— Предположим, ты его нагонишь, — продолжал он, пока девушка шла к двери. — И чем ты поможешь Дзирту в городе дроу? Тебе не кажется, что женщина из рода людей будет смотреться там несколько необычно?

Последнее саркастическое замечание остановило Кэтти-бри, и она в первый раз задумалась над тем, во что собиралась ввязаться. Реджис прав! Как же она попадет в Мензоберранзан? А даже если и попадет, она ведь потолка над головой там не разглядит!

— Не важно! — упрямо выкрикнула Кэтти-бри, не слушая доводов разума. — Я все равно пойду! Не могу же я сидеть и ждать, пока погибнет еще один мой друг!

— Не сомневайся в нем! — взмолился Реджис, впервые испугавшись, что ему не удастся отговорить стремительную девушку.

Кэтти-бри тряхнула волосами и снова направилась к двери.

— Подожди! — жалобно крикнул Реджис, и девушка обернулась. Хафлинг застыл в нерешительности. Он понимал, что надо бы бежать и звать на помощь Бренора, Дагнабита или других дворфов, чтобы удержать Кэтти-бри. Если понадобится, даже силой. Она же помешалась; идти за Дзиртом — совершенное безрассудство.

Но Реджис понимал ее нетерпение и всем сердцем сочувствовал ей.

— Если бы ушла я, — начала Кэтти-бри, — то Дзирт пошел бы следом и…

Реджис кивнул в знак согласия. Если бы Кэтти-бри или любой из них отправился туда, где грозила несомненная опасность, Дзирт До'Урден ни секунды не медля бросился бы следом и принял бой с любым врагом, даже если бы перевес был не на его стороне. Дзирт, Вульфгар, Кэтти-бри и Бренор пересекли чуть не половину материка в поисках Реджиса, когда его похитил Энтрери.

Хафлинг знал Кэтти-бри еще с той поры, когда она была ребенком, и всегда очень высоко ценил ее, но в эту минуту он по-настоящему гордился ею.

— В Мензоберранзане человек будет помехой Дзирту, — повторил он.

— А мне плевать, — едва слышно отозвалась Кэтти-бри. Она не поняла, к чему клонил Реджис.

Он соскочил с кровати и направился к Кэтти-бри. Она дернулась, думая, что он хочет удержать ее, но он пробежал мимо нее к бюро и выдвинул один из нижних ящиков.

— Вот и надо перестать быть человеком! — победоносно заключил хафлинг и бросил Кэтти-бри волшебную маску.

Кэтти-бри поймала ее и озадаченно разглядывала, пока Реджис снова промчался мимо нее к своей кровати.

Этой маской воспользовался Энтрери, чтобы проникнуть в Мифрил Халл, и при помощи ее волшебной силы так правдоподобно притворился Реджисом, что все друзья хафлинга, включая самого Дзирта, до поры до времени не замечали подвоха.

— Дзирт действительно направляется в Серебристую Луну, — произнес Реджис.

Кэтти-бри удивилась, так как полагала, что Дзирт просто спустится в Подземье через нижние уровни Мифрил Халла. Но, хорошенько подумав, поняла, что это невозможно, поскольку Бренор выставил в нижних туннелях усиленную стражу и приказал, чтобы все двери были заперты.

— Возьми еще кое-что, — сказал Реджис, и девушка, прикрепив маску к поясу и повернувших к кровати, увидела, что он стоит на разворошенной постели и держит в руках красивый, богато украшенный самоцветами кинжал.

— Мне он не понадобится, — пояснил Реджис. — По крайней мере здесь, где я под защитой Бренора и тысяч его воинов. — Он протянул ей клинок, но Кэтти-бри взяла его не сразу.

Девушка и раньше видела этот кинжал, он принадлежал Артемису Энтрери. Однажды он даже был приставлен к ее горлу. Тогда, перед лицом убийцы, куда-то улетучилась вся ее отвага, и она почувствовала себя беззащитной маленькой девочкой. Кэтти-бри боялась, что неприятные воспоминания не дадут ей покоя, если она возьмет эту вещь с собой.

— Энтрери больше нет, — подбодрил ее Реджис, не совсем понимая, почему она медлит.

Кэтти-бри рассеянно кивнула, хотя сама все еще была мыслями в том далеком дне, когда Энтрери сделал ее своей пленницей. Она помнила этого человека, теперь неизменно ассоциировавшегося у нее с абсолютным злом. Какой беспомощной она была… совсем как в ту минуту, когда на Вульфгара с грохотом обрушился каменный навес. Что ж, неужели она будет такой же беспомощной и сейчас, когда она, наверное, нужна Дзирту?

Кэтти-бри стиснула зубы и взяла кинжал. Она крепко сжала его, а потом заткнула за пояс.

— Не смей говорить Бренору! — предупредила она.

— Он все равно узнает, — возразил Реджис. — Про Дзирта я бы еще сочинил что-нибудь — он ведь часто уходит, но Бренор быстро поймет, что тебя тоже нет.

Возразить было нечего, но Кэтти-бри это уже не волновало. Нужно догнать Дзирта. Только так она снова совладает с собственной жизнью, внезапно перевернувшейся с ног на голову.

Она бросилась к кровати, с силой прижала к себе Реджиса и горячо поцеловала его в щеку.

— Прощай, мой друг! — воскликнула она, снова опуская его на постель. — Прощай!

И стремительно вышла, а Реджис так и остался сидеть, подпирая подбородок пухлыми ручками. Один день — и такие перемены. Сначала Дзирт, а потом Кэтти-бри! Вульфгара больше нет, и теперь из их дружной пятерки в Мифрил Халле остались только двое — Реджис да Бренор.

Бренор! Реджис упал на бок и застонал. При мысли о могучем дворфе хафлинг даже закрыл личико руками. Если только Бренор узнает, что Реджис помог его дочери в этом опасном предприятии, то разорвет его на клочки.

Реджис и представить себе не мог, что скажет королю дворфов. Он вдруг пожалел о том, что сделал, пожалел, что не прислушался к голосу разума. Он знал, что поступил правильно, дав Кэтти-бри уйти, чувствовал, что ей было необходимо последовать за Дзиртом — в конце концов она взрослая женщина и прекрасная воительница. Если она действительно этого хочет — пусть, но как объяснить случившееся Бренору?

Хафлинг подумал, что и Дзирт его тоже не понял бы, и снова застонал. Он нарушил данное дроу слово, раскрыл тайну в первый же день! И по его вине Кэтти-бри теперь в опасности.

— Дзирт меня убьет! — запричитал он.

Из-за косяка высунулась головка Кэтти-бри, на ее лице была широкая лукавая улыбка, а ведь Реджис уже успел позабыть, как она улыбается. Она снова была полна воодушевления, такая, какой все ее помнили и любили: преисполненная жизни молодая женщина. До того мига, когда груда камней погребла под собой Вульфгара. Даже краснота в глазах девушки пропала, зато появились веселые искорки.

— Тогда надейся, что за этим Дзирт и вернется! — пропела она, послала Реджису воздушный поцелуй и убежала.

— Подожди! — не очень уверенно выкрикнул хафлинг. Вообще-то он был рад, что Кэтти-бри не остановилась. Он по-прежнему считал, что поступил неразумно, даже глупо, и понимал, что перед Бренором и Дзиртом отвечать все равно придется, но, увидев эту прощальную улыбку и живые искорки в глазах девушки, перестал об этом беспокоиться.

Глава 3 МАТЬ БЭНР БЛЕФУЕТ

Наемник подошел к территории Дома Бэнр с западной стороны и, прячась в тени, приблизился к серебристой паутине, отгораживавшей ее со всех сторон. Как и любой другой дроу, Джарлакс в который раз был поражен великолепием Дома, включавшего в себя двадцать гигантских пустотелых сталагмитов и тридцать богато украшенных сталактитов. Он занимал огромную площадь, по меркам Подземья, где пространство ценилось превыше всего, — почти полмили в длину и вдвое меньше в ширину.

Все в постройках Дома Бэнр было чудесно. Строители не упустили из виду ни одной мелочи; рабы без передышки трудились над новыми орнаментами там, где поверхности еще не были украшены. Творения магии, которыми здания были обязаны Громфу, старшему сыну Матери Бэнр и Архимагу Мензоберранзана, были не менее великолепны. Он же расставил в нужных местах световые акценты сиреневого и голубого феерического огня, подчеркивавшие общее величие построек и внушавшие благоговение.

Двадцатифутовая ограда, казавшаяся крохотной по сравнению с громадными сталагмитами, была одной из диковин Мензоберранзана. Ходили слухи, что это был подарок самой Ллос, хотя все в городе, кроме, пожалуй, самой «ископаемой» Матери Бэнр, были слишком молоды, чтобы знать, как она появилась. Ограда была сделана из струн толщиной с руку дроу, не уступавших по крепости железу. Она была заколдована так, что схватывала свою жертву и держала ее прочнее любой паутины. Даже острейшее оружие дроу, которому не было равных, пожалуй, во всем мире, не способно было рассечь струны ограды Дома Бэнр, и, будучи пойманным, никакое, даже самое сильное чудовище, гигант или даже дракон, не могло надеяться на то, что вырвется.

Обычно посетители Дома Бэнр подходили к каким-нибудь из находящихся в нескольких местах двустворчатых ворот. Здесь стражник произносил пароль на этот день, и струны ограды разворачивались наружу, открывая отверстие.

Но Джарлакс не был обычным посетителем, и Мать Бэнр подчеркнула, что его визиты должны оставаться в тайне. Он стоял в тени, и прошедшие мимо часовые не заметили его. Они не слишком-то бдительны, отметил про себя наемник, хотя им это и ни к чему, ведь все равно никто не осмелился бы напасть на Дом. В войске Бэнр было по меньшей мере две с половиной тысячи умелых, отлично вымуштрованных солдат и шестнадцать жриц высшего ранга вдобавок. Ни один Дом во всем Мензоберранзане — даже пять правящих Домов вместе — не мог похвастаться подобной мощью.

Наемник мельком глянул на Нарбондель, чтобы узнать, сколько еще ему осталось ждать. Едва он повернулся, послышался высокий и чистый звук рожка, потом другой.

Изнутри донеслось тихое пение, и все пехотинцы поспешили на свои позиции, стали навытяжку и подняли оружие перед собой, согласно церемониалу. Это представление должно было продемонстрировать славу Мензоберранзана, показать, что подозрения возможных врагов в том, что темные эльфы слишком большие индивидуалисты и не способны сплотиться для общего дела, безосновательны. Наемники не-дроу, в основном серые дворфы, не жалели золота и драгоценных камней на то, чтобы только посмотреть на смену караула Дома Бэнр.

Вспышки оранжевого, красного, зеленого, синего и фиолетового цветов побежали вверх по сталагмитам, встречаясь с такими же вспышками, струящимися сверху, с зубчатых сталактитов. Эта феерия возникала благодаря волшебным светящимся знакам Дома Бэнр на форме охранников, которые поднимались к самому своду пещеры, сидя верхом на подземных ящерах, с одинаковой легкостью передвигавшихся по полу, стенам и потолкам.

Музыка не умолкала. Сияние сливалось в узоры, перемещавшиеся вверх и вниз, многие из них были похожи на пауков. Это событие случалось дважды в день, и всякий дроу, находившийся поблизости, замедлял шаг, чтобы полюбоваться великолепным зрелищем. В Мензоберранзане смена караула Дома Бэнр символизировала одновременно невероятную мощь Дома и непреклонную преданность всего города Ллос, Паучьей Королеве.

Джарлакс, как и велела ему Мать Бэнр, воспользовался тем, что всеобщее внимание было сосредоточено на представлении, и никем не замеченный подкрался к ограде. Он спустил свою широкополую шляпу за спину и надел бархатистую черную маску с восемью отростками по сторонам. Бросив быстрый взгляд вокруг, наемник стал подниматься, цепляясь руками за толстые струны, как будто они были простой железной решеткой. Никакими другими волшебными заклятиями нельзя было этого добиться, миновать забор было невозможно ни при помощи левитации, ни телепортации, ни другими способами магических перемещений. Только эта паучья маска, чрезвычайно редкая и ценная, одолженная Джарлаксу Громфом Бэнром, могла перенести любого на неприступную территорию Дома.

Джарлакс перекинул ногу через край забора и скользнул на другую сторону. И тут же застыл на месте, увидев слева оранжевое свечение. Проклятье, неужели его поймали! Сам стражник не представлял никакой опасности — ведь все здесь хорошо знали главаря Бреган Д'эрт, но если Мать Бэнр узнает, что он попался, она вполне может снять с него с живого кожу.

Свет рядом почти тотчас же погас, и, когда зрение наемника привыкло к цветному мельканию, он разглядел красивого юношу с аккуратно подстриженными волосами, сидевшего на большом ящере и державшего в руке десятифутовое копье. Копье было зачаровано, Джарлакс это знал и видел в инфракрасном свете, как дрожит в предвкушении убийства его смертоносный, острый, как лезвие, наконечник.

Привет тебе, Бергиньон Бэнр, показал знаками языка жестов наемник. Бергиньон был младшим сыном Матери Бэнр, начальником «кавалерии» Дома, они с Джарлаксом хорошо друг друга знали и не питали взаимной враждебности.

И тебе, Джарлакс, ответил Бергиньон. Ты, как всегда, точен.

Того требует твоя мать, отозвался Джарлакс. Бергиньон ухмыльнулся в ответ и махнул наемнику, чтобы тот проходил, а сам пришпорил своего ящера и помчался вверх.

Джарлаксу нравился младший из мужчин Бэнр. За последнее время он много дней провел вместе с юношей, учась у него, поскольку Бергиньон когда-то был одноклассником Дзирта До'Урдена в Мили-Магтир и часто сражался с ним в учебных поединках. Движения Бергиньона в бою были стремительны и почти совершенны, и Джарлакс проникся еще большим уважением к предателю-дроу, зная, что тот неоднократно побеждал молодого Бэнра.

Джарлакс почти жалел, что Дзирт скоро умрет.

Оказавшись по ту сторону ограды, наемник снял маску и положил ее в мешочек. Он непринужденно шел по территории Дома, так и не надев свою знаменитую шляпу и получше запахнув плащ, чтобы спрятать рубашку без рукавов. Однако лысую голову не спрячешь, а поскольку дроу не брили волос, он понимал, что многие стражники его узнали, пока он продвигался к самому большому из сооружений — огромному великолепному сталагмиту, где жила знать Дома Бэнр.

Стража там, однако, не заметила его или только притворилась, что не заметила, если ей велели. Джарлакс чуть было не рассмеялся вслух: скольких хлопот можно было избежать, пройди он просто через ворота. Ведь все, включая Триль, отлично знали, что он здесь появится. Все это лишь игра, интриги, притворство, а главным игроком была Мать Бэнр.

— З'ресс! — выкрикнул наемник пароль, слово, обозначавшее на языке дроу «силу», и толкнул каменную дверь, которая мгновенно поднялась вверх.

Проходя по узкому коридору, Джарлакс снова надел шляпу и касался ее полей кончиками пальцев, приветствуя невидимую охрану (скорее всего громадных быкоподобных рабов, которых предпочитала Мать Бэнр), наверняка направивших на него смертоносные копья из нескольких узких бойниц.

Внутри строение было ярко освещено, и Джарлаксу пришлось подождать, пока его глаза не привыкнут к обычному спектру. Мимо сновали десятки женщин-дроу, одетых в серебристо-черную форму Дома, плотно облегавшую их сильные, гибкие тела. Все глаза обратились к нему — в Мензоберранзане многие желали бы заполучить главаря Бреган Д'эрт. Женщины бросали на него похотливые взоры, и Джарлакс закусил губу, чтобы не рассмеяться. Многих мужчин задевали такие плотоядные взгляды, но наемник считал, что откровенное сластолюбие женщин было ему только на руку.

Подойдя к большой черной колонне в самой середине круглого центрального зала, он провел рукой по гладкому мрамору и нащупал пластинку, нажатием на которую открывалась дверь.

Внутри колонны Джарлакс увидел Дантрага Бэнра, оружейника Дома, непринужденно прислонившегося спиной к стене. Наемник сразу понял, что Бэнр ожидал его. Как и младший брат, Дантраг был красив, высок ростом (ближе к шести футам, чем к пяти) и строен, с отлично тренированными мускулами. Его глаза имели необычный янтарный оттенок, но в моменты воодушевления становились красными. Длинные белые волосы сзади были стянуты в хвост.

Как оружейник Дома Бэнр, Дантраг был снаряжен для боя лучше всех дроу города. Когда он двигался, на нем поблескивала черная мифриловая кольчуга, с такой точностью повторявшая все изгибы тела, что казалась второй кожей. На украшенном драгоценными камнями поясе были прикреплены два меча. Только один из них был сделан мастерами-дроу, но зато это было едва ли не самое совершенное их творение из всех, когда-либо виденных Джарлаксом. Второй, как поговаривали, когда-то принадлежал жителю поверхности и был наделен собственной волей и жаждой убийства. Кроме того, он мог легко отсекать куски камня и при этом нисколько не тупился.

Воин вскинул руку, приветствуя наемника. При этом показался один из его волшебных поручей, сделанных из туго затянутых черных ремешков, унизанных мифриловыми колечками. Дантраг никогда не говорил, для чего они. Многие думали, что они обеспечивают ему магическую защиту и благодаря им он чаще побеждает. Джарлакс видел, как дерется Дантраг, и был склонен верить этому.

Но может, они и ни при чем, потому что и без всяких волшебных уловок Дантраг Бэнр был, бесспорно, одним из лучших воинов Мензоберранзана. Раньше его главным соперником был Закнафейн До'Урден, отец и наставник Дзирта, но Закнафейна больше не было в живых, его принесли в жертву за кощунства по отношению к Паучьей Королеве. Теперь достойным противником Дантрага считался лишь великан и силач Утегенталь, оружейник Барризон Дель'Армго, второго Дома Мензоберранзана. Зная, насколько честолюбивы оба воина, Джарлакс подозревал, что однажды они сойдутся где-нибудь в тайном месте на смертный бой только для того, чтобы решить, кто же из них лучший.

Наемнику было бы любопытно посмотреть на это зрелище, хотя понять подобную гордость он никогда бы не смог. Многие из тех, кто видел наемника в бою, сказали бы, что он мог поспорить с обоими, но Джарлакс ни во что подобное никогда бы не ввязался. Сражаться из гордости казалось ему глупостью, особенно если таким отличным оружием и с такими способностями можно добиться гораздо более вещественных ценностей. Вот хотя бы эти поручи, подумал Джарлакс. Может, они-то и помогут Дантрагу снять с тела Утегенталя все ценное?

Все возможно с помощью магии. Продолжая разглядывать Дантрага, Джарлакс улыбнулся — он любил всякие волшебные диковинки, а Дом Бэнр был буквально набит ими.

Вот, например, этот пустотелый цилиндр, где он сейчас стоит. На первый взгляд, всего лишь ничем не примечательная круглая комната, с одним отверстием в потолке, чуть левее Джарлакса, и одним — в полу, чуть правее.

Дантраг сделал приглашающий жест рукой налево, и Джарлакс встал под отверстием. Магическая волна подхватила его и медленно подняла в воздух, перенеся на второй этаж громадного сталагмита. Внутренность цилиндра здесь ничем не отличалась от того, который остался внизу, и Джарлакс быстро перешел к такому же отверстию в потолке, чтобы подняться на третий этаж.

Дантраг появился на втором, когда Джарлакс уже тихо воспарил на третий, и еле успел ухватить наемника за рукав, когда тот уже собирался выйти из цилиндра. Дантраг кивком показал на потолок, откуда путь шел на четвертый этаж, в личные покои Матери Бэнр.

Медленно левитируя вслед за оружейником на четвертый уровень, Джарлакс раздумывал, почему Мать Бэнр вызвала его туда, в личный тронный зал, хотя обычно принимала посетителей на третьем этаже.

У Матери Бэнр уже есть один гость, пояснил Дантраг на языке жестов, когда голова наемника показалась над полом.

Джарлакс последовал за оружейником, но тот не пошел прямо к двери, а вынул из мешочка горсть отсвечивавшей серебром пыли. Подмигнув Джарлаксу, он подбросил ее в воздух. На фоне черной стены пыль рассыпалась искрами и прихотливо завертелась в воздухе, образуя серебристый рисунок в виде паутины. Потом в паутине появилось отверстие, почти так же, как в знаменитой ограде.

После тебя, вежливо предложил Дантраг.

Джарлакс внимательно посмотрел на хитрого воина, соображая, нет ли здесь подвоха. Совершенно очевидно, что это — вход в другое измерение, и может, войдя туда, он окажется на каком-нибудь адском уровне бытия?

Дантраг остался невозмутим, и обычно столь проницательный Джарлакс не смог ничего прочесть на его красивом, точеном лице с высокими решительными скулами. Но в конце концов наемник решил, что оружейник не опустится до того, чтобы просто отправить его в небытие. Если бы ему понадобилось убрать кого-нибудь с дороги, он воспользовался бы оружием, а не колдовскими фокусами.

Вслед за Джарлаксом сын Бэнр тоже вошел в крошечный межуровневый «мешок», соединявшийся с тронным залом Матери Бэнр. Держась за серебристую нить, Дантраг провел наемника к его дальнему концу, откуда можно было видеть все помещение.

Дряхлая Мать Бэнр сидела на большом сапфировом троне. Ее лицо было испещрено тысячами морщин. Но не она привлекла внимание наемника, а трон, и он, даже не отдавая себе отчета, облизнулся. Заметив это, Дантраг хихикнул, поняв, что так соблазнило наемника. На обоих подлокотниках трона сияли огромные бриллианты, каждый весом не меньше тридцати каратов.

Сам трон был вырезан из черного сапфира чистейшей воды. В его прозрачной тьме извивались причудливые очертания; говорили, что это страдающие души тех, кто предал Ллос. Несчастные при жизни были превращены в жутких драуков, а после смерти помещены в угольно-черное пространство трона Матери Бэнр.

Эти мысли несколько отрезвили наемника; он мог мечтать, но никогда бы не свалял дурака, попытавшись стащить один из этих бриллиантов! И только потом он перевел взгляд на саму Мать Бэнр. За ее спиной стояли два неприметных писца и без устали работали. Слева от нее стояла Бладен Керст, старшая из живших в Доме дочерей, третье, после Триль и Громфа, чадо Матери. Еще больше, чем Триль, Джарлакс не любил Бладен Керст за ее кровожадность, не знавшую никакой меры. Несколько раз ему даже казалось, что он бы убил ее, если б пришлось защищаться. Правда, тяжелых последствий было бы не миновать, но наемник подозревал, что Мать Бэнр в глубине души не прочь избавиться от жестокой Бладен Керст. Даже властной главе Дома подчас с трудом удавалось управлять ею.

Справа от Матери Бэнр стоял еще один персонаж из тех, кого Джарлакс терпеть не мог. Это был иллитид Метил Эль-Видденвельп, осьминогоголовый советчик матери. На нем, как всегда, было простое малиновое одеяние с длинными рукавами, под которыми он скрывал мерзкие тощие ручонки с тремя когтями. Джарлакс был бы только рад, если бы этот урод надевал еще маску и капюшон. Каждый раз, глядя на его багровую грушевидную голову с четырьмя щупальцами на месте рта и совершенно белыми глазами без зрачков, наемник испытывал неодолимое отвращение. Вообще-то, когда светила какая-то выгода, Джарлакс был вполне способен не обращать внимания на внешность, но все же предпочитал не иметь никаких дел с уродливыми, загадочными и чрезвычайно опасными иллитидами.

Большинство дроу испытывали к иллитидам такие же чувства, и Джарлакса вдруг поразило, почему это Эль-Видденвельп занимает сейчас такое почетное место рядом с Матерью Бэнр. Однако, разглядев стоящую перед троном женщину-дроу, он все понял.

Она была худенькой и невысокой, даже ниже Триль, и уж конечно слабее. На ней были скромные черные одежды — облачение, не приличествующее Матери Дома. Однако эта женщина, Кьорл Одран, на самом деле возглавляла Облодру, третий Дом Мензоберранзана.

Кьорл? — знаками спросил изумленный наемник у Дантрага. Кьорл была одной из самых презираемых правительниц Мензоберранзана. Мать Бэнр испытывала к ней личную ненависть и не раз открыто выражала надежду, что без вечно досаждающей Одран в Мензоберранзане будет только лучше. Единственным, что удерживало Дом Бэнр от уничтожения Облодры, был загадочный ментальный дар, которым владели женщины третьего Дома. Если кто и мог понять сокровенные мысли непроницаемой и непредсказуемой Кьорл, так это иллитид, Эль-Видденвельп.

— Триста, — произнесла Кьорл.

Мать Бэнр с кислым видом откинулась на спинку трона:

— Жалкие крохи.

— Половина моих рабов, — возразила Кьорл с обычной ухмылкой, говорившей о том, что Кьорл, такая с виду простушка, лжет.

Мать Бэнр закудахтала, потом резко оборвала сама себя. Подавшись вперед и положив руки на сказочно красивые камни, она гневно посмотрела на стоящую перед ней женщину. Ее ярко-красные глаза превратились в узкие щелки. Что-то еле слышно прошептав, она убрала одну ладонь с бриллианта. Великолепный камень вспыхнул огнем, из него появился фиолетовый луч и ударил в неприметного слугу Кьорл. Тот, крича и вскидывая руки, потонул в бесконечных фиолетовых арках потрескивающих энергетических разрядов.

Мать Бэнр приподняла вторую ладонь, и за первым лучом последовал второй. Теперь от несчастного дроу остались только фиолетовые очертания.

Джарлакс наблюдал за Кьорл. Она нахмурилась и закрыла глаза, но почти тотчас же открыла их и недоуменно уставилась на Эль-Видденвельпа. Наемник был достаточно сведущ, чтобы понять — между ними в мгновение ока разыгралась настоящая ментальная схватка, и похоже, «прорицатель сознания» вышел из нее победителем.

Бедный слуга уже был слабой тенью, а миг спустя и вовсе исчез.

Во взгляде Кьорл Одран зажглась ярость, она, казалось, вот-вот взорвется, но Мать Бэнр даже не дрогнула.

Неожиданно Кьорл широко ухмыльнулась и беспечно заявила:

— Он был всего лишь мужчиной.

— Кьорл! — рявкнула Бэнр. — Это дело угодно Ллос и ты обязана принять в нем участие!

— Угрожаешь?

Мать Бэнр поднялась с трона и встала прямо напротив дерзкой Одран. Она поднесла руку к щеке Матери Облодры, и сдержанная Кьорл вздрогнула против воли. На пальце Матери Бэнр было надето большое золотое кольцо, четыре разорванные полоски которого шевелились, как восемь живых паучьих лапок. В центре блестел громадный черный сапфир. Кьорл знала, что в этом кольце заключена живая велшаресс оррб, царица пауков, родня «черной вдовы» из поверхностного мира, только гораздо более опасная.

— Тебе должна быть понятна важность этого дела, — проворковала Мать Бэнр.

К изумлению Джарлакса (он заметил, что рука Дантрага непроизвольно легла на эфес меча, как будто он хотел выскочить из межуровнего «мешка» и убить непокорную), Кьорл отбросила руку Матери Бэнр.

— Барризон Дель'Армго согласны, — спокойно сказала Мать Бэнр, вскинув руку, чтобы остановить свою дочь и советника.

Кьорл усмехнулась, понимая, что Бэнр блефует, но ей все же неприятно было слышать, что первый и второй Дома могут объединиться ради предприятия, в котором она не желала участвовать.

— И Фэн Тлаббар тоже, — хитро добавила Мать Бэнр, назвав четвертый Дом, являвшийся ненавистным соперником Облодры. Это была открытая угроза, потому что при поддержке Дома Бэнр и Дома Барризон Дель'Армго Фэн Тлаббар с легкостью победит третий Дом и займет его место в городской иерархии.

Не отрывая взгляда от Кьорл Одран, Мать Бэнр вернулась в свое кресло.

— В моем распоряжении не так уж много дроу, — произнесла Кьорл, и Джарлакс впервые увидел, как эта выскочка пошла на попятный.

— Знаю, но у тебя много пушечного мяса — кобольдов! — осадила ее Мать Бэнр. — И не смей прикидываться, что их только шестьсот. Туннели под Домом Облодра в Клорифте огромны.

— Я дам тебе три тысячи, — ответила Кьорл, по-видимому решив торговаться по-крупному.

— Мне надо в десять раз больше! — взревела Бэнр.

Кьорл промолчала, только склонила голову и несколько заносчиво посмотрела на нее.

— Я настаиваю на двадцати тысячах, не меньше, — сказала Мать Бэнр, кладя конец торговле. — Оборону дворфов не так-то просто сломить, и нам потребуется много пушечного мяса, чтобы пробиться вперед.

— Не слишком ли велика цена?

— Двадцать тысяч кобольдов не стоят далее одной жизни дроу, — бросила Бэнр и уже исключительно ради эффекта добавила: — В глазах Ллос.

Кьорл зловеще прищурилась и хотела что-то сказать, но старуха оборвала ее.

— Избавь меня от своих угроз! — взвизгнула она, вытянув вперед тощую морщинистую шею. — В глазах Ллос это предприятие неизмеримо важнее, чем борьба Домов между собой, и клянусь тебе, Кьорл, что в случае неповиновения Дом Облодра уступит свое место Дому Тлаббар!

Джарлакс изумленно раскрыл глаза и оглянулся на Дантрага, который лишь пожал плечами. Никогда прежде наемнику не доводилось слышать — ни самому, ни в чьем-либо пересказе — столь открытой угрозы одного Дома другому. На этот раз Кьорл не нашлась что ответить и даже не смогла выдавить из себя обычную ухмылку. Наблюдая за хрупкой женщиной, молчавшей и изо всех сил старавшейся не выдать своих чувств, Джарлакс понял, что это начало анархии. Кьорл Одран и Дом Облодра не скоро забудут это оскорбление, а при высокомерии Матери Бэнр обиды другим Домам не замедлят себя ждать. Вспоминая свою встречу с крайне обеспокоенной Триль, наемник теперь гораздо лучше понимал, какое взрывоопасное наследство она может получить.

— Двадцать тысяч, — тихо согласилась Кьорл, — если только мне удастся собрать этих крыс в таком количестве.

Сразу после этих слов Мать Облодры удалилась. Едва она вошла внутрь мраморного цилиндра, Дантраг выпустил из пальцев кончик серебряной нити и выбрался из «мешка» в тронный зал.

Джарлакс, неслышно шагая, последовал за ним. У трона он отвесил глубокий поклон, обмахнув пол пером диатримы, свешивавшимся с поля его знаменитой шляпы.

— Необыкновенное зрелище, — приветствовал он Мать Бэнр. — Не могу передать, как я счастлив, что мне было позволено…

— Заткнись! — все еще полыхая злобой, оборвала его старуха и откинулась на спинку трона.

Улыбаясь, наемник замолчал, всем своим видом изображая внимание.

— Кьорл неподатлива, и это опасно, — сказала Мать Бэнр. — От дроу ее Дома я почти ничего не прошу, хотя их непонятный ментальный дар мог бы оказаться полезным, чтобы сломить волю упорных дворфов. Все, что мне нужно от них, — это кобольды, из них можно создать живой щит, а раз этот сброд плодится, как паршивые крысы, то невелика потеря.

— А что будет после победы? — отважился полюбопытствовать Джарлакс.

— Это зависит от самой Кьорл, — быстро ответила Бэнр. Она взмахнула рукой, чтобы все, включая писцов, вышли из комнаты и решили бы, что она намеревается дать Джарлаксу задание следить за Домом Облодра.

Все, за исключением Бладен Керст, бросившей на наемника злобный взгляд, послушно подчинились и вышли. Бладен Керст ненавидела Джарлакса точно так же, как и остальных мужчин-дроу, которые, по ее мнению, годились лишь на то, чтобы подвергать их изощренным пыткам.

Наемник передвинул повязку на другой глаз и недвусмысленно подмигнул в ответ.

Бладен Керст тут же посмотрела на мать, словно прося позволения избить наглеца до бесчувствия, но старуха жестом приказала ей удалиться.

— Тебе угодно, чтобы Бреган Д'эрт не спускала глаз с Облодры, — сделал вывод Джарлакс, когда они остались вдвоем. — Дельце не из легких…

— Нет, — перебила Мать Бэнр. — Даже Бреган Д'эрт будет непросто следить за этим загадочным Домом.

Наемник был рад, что она сама это признала. Он секунду подумал над этим неожиданным ответом, а потом широко улыбнулся и даже согнулся в новом поклоне, отдавая дань умению старухи плести интриги. Она хотела, чтобы все остальные, и в особенности Эль-Видденвельп, считали, что она прикажет Бреган Д'эрт шпионить за Облодрой. Так она отвлечет внимание Кьорл, которая утратит бдительность, гоняясь за несуществующими призраками.

— До Кьорл мне дела нет, мне нужны лишь ее рабы, — продолжала Мать Бэнр. — Если она не сделает того, что ей велено, Дом Облодра просто будет низвергнут в Клорифту и забыт.

Она произнесла это таким будничным тоном, что не было никакой причины сомневаться в том, что так и случится.

— Но раз первый и второй Дома заодно, что еще остается Кьорл? — спросил наемник.

Бэнр задумалась, словно Джарлакс о чем-то ей напомнил. Но, видимо, отмахнулась от этих мыслей.

— У нас сейчас нет времени обсуждать твою встречу с Триль, — сказала она, и Джарлакс почувствовал, что его разбирает любопытство, поскольку он-то считал, что это и есть настоящая причина того, почему он сейчас находится в Доме Бэнр. — Я хочу, чтобы ты начал прикидывать, как подойти к территории дворфов. Мне нужны карты вероятных маршрутов и подробные детальные описания окрестностей Мифрил Халла, чтобы Дантраг и его генералы могли составить план нападения.

Джарлакс молча согласился. Уж чего он делать ни в коем случае не собирался, так это спорить со скорой на расправу старухой.

— Можно заслать шпионов еще дальше в дворфский комплекс, — предложил он, но она снова оборвала его:

— Незачем!

— Но ведь последняя экспедиция так и не добралась до самого Мифрил Халла, — удивленно взглянув на нее, напомнил наемник.

Губы Матери Бэнр искривились в довольной злобной улыбке, и Джарлаксу оставалось только гадать, что же она скажет. Не торопясь, старуха пошарила в складках своего роскошного одеяния и извлекла цепочку с висевшим на ней кольцом. Оно было белого цвета и такой формы, словно выточено из большого зуба.

— Знаешь, что это такое? — спросила она, держа вещицу перед глазами наемника.

— Поговаривают, это зуб какого-то дворфского короля и внутри кольца заключена его страждущая душа, — ответил он.

— Какого-то дворфского короля! — повторила Мать Бэнр. — Знаешь, на свете ведь не так уж и много дворфских королевств.

Джарлакс нахмурился, а потом его лицо просияло.

— Мифрил Халл?

— Именно. Судьба приготовила мне чудесный подарок. Внутри этого кольца — душа Гэндалуга Боевого Топора, первого короля Мифрил Халла, основателя Клана.

Мозг Джарлакса стал лихорадочно просчитывать возможные выгоды. Ничего удивительного, что Ллос приказала Вирне разыскать ее предателя-братца! Дзирт — всего лишь ниточка, связывающая Подземье с поверхностью, пешка в большой игре.

— Гэндалуг разговаривает со мной, — довольно, как кошка, промурлыкала старуха. — Он помнит все дороги в Мифрил Халле.

Тут вошла Сосумпту Бэнр и, не обращая на Джарлакса ни малейшего внимания, прошла прямиком к матери. Старуха не выгнала ее, как ожидал наемник, а повернулась и выжидательно посмотрела на нее.

— Мать Мез'Баррис Армго начинает терять терпение, — сказала Сосумпту.

Джарлакс понял, что она ждет в часовне, поскольку Сосумпту была хранительницей полной чудес часовни Бэнр и редко выходила из нее. Наемник на секунду задумался. Мез'Баррис была Матерью Дома Барризон Дель'Армго, второго Дома Мензоберранзана. Но к чему ей быть здесь, если, как заявила Мать Бэнр, они уже пришли к соглашению?

Действительно, к чему?

— Может, сперва надо было переговорить с Матерью Мез'Баррис? — хитро поинтересовался наемник у Матери Бэнр. Старуха восприняла это замечание благосклонно — оно свидетельствовало, что ее любимый шпион по-прежнему ясно мыслит.

— С Кьорл сложнее договориться, — ответила Бэнр. — Если заставить ее ждать, она будет в еще более паршивом настроении, чем обычно. Мез'Баррис намного спокойнее и лучше понимает, какую выгоду может принести это дело. Она согласится воевать с дворфами.

Мать Бэнр прошла мимо наемника к мраморному цилиндру; там ее уже ждала Сосумпту.

— Кроме того, — добавила старуха со зловещей ухмылкой, — что еще остается Мез'Баррис теперь, когда Дом Облодра вступил с нами в союз?

«До чего же она хороша, эта старуха, — с восхищением подумал Джарлакс. — До чего хороша!» Он бросил последний плотоядный взгляд на великолепные бриллианты, украшавшие подлокотники трона, испустил глубокий вздох и вслед за обеими женщинами вышел из святая святых Дома Бэнр.

Глава 4 ОГОНЬ В ЕЕ ГЛАЗАХ

Кэтти-бри поплотнее запахнула серый плащ, пряча кинжал и маску, полученные от Реджиса. Пока она шла к личным покоям Бренора, ею владели смешанные чувства: она надеялась, что застанет там дворфа и, одновременно, — что не застанет.

Разве можно было уйти, не взглянув на Бренора, ее отца? И в то же время Кэтти-бри казалось, что этот дворф — лишь тень прежнего, обессиленный старик, покорно ожидающий смерти. Ей не хотелось видеть его в этом состоянии и унести с собой образ такого Бренора.

Она подняла руку, чтобы постучать, но передумала, тихонько открыла дверь и заглянула в гостиную. Неподалеку от горящего камина находился другой дворф, не Бренор. Это был Тибблдорф Пвент, берсерк, он двигался кругами и подскакивал, пытаясь, очевидно, изловить надоедливую муху. На нем, как всегда, был панцирь со множеством острых ребер, из наколенников и налокотников которого, а также из перчаток и вообще всех мыслимых углов торчали острейшие шипы. Когда Пвент вертелся и прыгал, доспехи скрежетали так, что у Кэтти-бри сводило скулы. Пвентов серый шлем без забрала лежал рядом, на стуле; он тоже был увенчан шипом в половину роста хозяина. Впервые увидев Пвента без шлема, Кэтти-бри обнаружила, что дворф был почти полностью лыс, только несколько засаленных боковых прядей переходили затем в неимоверно длинную кустистую черную бороду.

Кэтти-бри приоткрыла дверь пошире и увидела Бренора, сидевшего подле почти потухшего камина и рассеянно ковырявшего кочергой наполовину прогоревшее полено. Сердце Кэтти-бри болезненно сжалось. Она вспомнила, что еще совсем недавно неистовый король просто влез бы в очаг голой рукой и как следует треснул бы по не желавшему разгораться бревну.

Глянув на Пвента, который теперь что-то жевал (девушка от души понадеялась, что это не пойманная им муха), Кэтти-бри вошла в комнату, еще раз проверив, надежно ли скрывает одежда полученные сегодня дары.

— Кого я вижу! — взревел Пвент, не переставая жевать. Хоть девушке и противно было думать, что во рту у него могла быть муха, она не могла не удивиться: что там было так долго пережевывать.

— Тебе надо отрастить бороду! — выкрикнул берсерк вместо обычного приветствия. С самой их первой встречи дворф не переставал напоминать Кэтти-бри, что она стала бы красавицей, отрасти она бороду.

— Я стараюсь, — ответила девушка, искренне признательная ему за веселый тон. — Клянусь, с тех пор как мы познакомились, я ни разу не брилась. — Она погладила берсерка по лысой макушке, но сразу пожалела об этом, почувствовав, что ее пальцы покрылись жиром.

— Вот и умница, — ответил Пвент. Он вдруг снова помчался «охотиться», очевидно высмотрев еще одно насекомое.

— Куда ты собралась? — резко спросил Бренор, не дав дочери даже поздороваться.

Кэтти-бри вздохнула, глядя на хмурое лицо отца. Как бы ей хотелось вновь увидеть Бренора улыбающимся! Девушка заметила синяк у него на лбу. Она слышала, что пару ночей тому назад у него был приступ тоски, и он головой бился в тяжелую дубовую дверь, пока двое дворфов помоложе отчаянно, но безуспешно пытались оттащить его. С этим синяком, жутким шрамом от лба до подбородка и пустой глазницей лицо старика казалось одной сплошной раной.

— Куда собралась? — повторил Бренор, начиная терять терпение.

— В Сеттлстоун, — солгала девушка, имея в виду город варваров, соплеменников Вульфгара, расположенный в долине у восточного входа в Мифрил Халл. — Племя намерено возвести курган, чтобы почтить память Вульфгара. — Кэтти-бри сама поразилась, с какой легкостью лжет; она частенько усыпляла бдительность Бренора, что-то недоговаривала или играла словами, чтобы не сказать правду в лоб, но никогда еще так нагло не врала ему.

Однако, памятуя, насколько важно дело, ради которого она так поступала, девушка смело посмотрела в лицо рыжебородому дворфу.

— Я хочу попасть туда до начала строительства — проследить, чтобы все было как положено. Вульфгар этого заслуживает.

Единственный глаз Бренора затуманился, что придало ему еще более плачевный вид, и изувеченный дворф отвернулся, снова погрузившись в бесцельное ворошение углей, правда, перед этим он рассеянно кивнул в знак согласия. В Мифрил Халле все знали, что Бренор не любил говорить о Вульфгаре — он даже стукнул одного жреца, настаивавшего на том, что Клык Защитника нельзя поместить на почетное место в Зале Думатойна, поскольку его хозяином был не дворф, а человек.

Кэтти-бри вдруг обратила внимание, что не слышит больше скрежета доспехов Пвента, и обернулась посмотреть, куда подевался берсерк. Он стоял у отворенной двери и безнадежно смотрел в спину своему королю. Кивнув девушке, он тихонько (насколько позволяли его невозможные доспехи) вышел из комнаты.

Теперь Кэтти-бри осталась наедине с жалким стариком, в которого превратился Бренор Боевой Топор, и она с болью смотрела на него.

— Все тебе сочувствуют, — обратилась она к нему, желая как-то поддеть Бренора, хотя тот, казалось, ничего не слышал. — Весь Мифрил Халл с такой жалостью говорит о своем раненом короле.

— Скройся с глаз моих, — почти не разжимая губ, произнес Бренор. Он по-прежнему сидел, глядя в огонь.

Девушка понимала, что за грубыми словами ничего не последует, и это еще раз указывало на то, как сильно изменился ее отец. Если раньше Бренор Боевой Топор так обращался к кому-нибудь, тот немедленно исчезал, а то Бренор и сам мог помочь ему убраться. Но, похоже, стычка со жрецом и драка с дверью были последними вспышками его душевного пыла, и сейчас он почти угас, как огонь в очаге перед ним.

— Ты что, до конца жизни собираешься сидеть вот так и ковырять уголья? — спросила Кэтти-бри, намеренно пытаясь поиграть на его гордости и разозлить.

— Если мне это будет по душе, — безучастно отозвался дворф.

Кэтти-бри еще раз вздохнула и демонстративно распахнула плащ. Несмотря на то, что она собиралась отправиться в путь одна и вовсе не намеревалась посвящать в свои планы Бренора, она молила богов, чтобы в нем остались еще хоть какие-то искры душевного жара и он хотя бы обратил внимание на маску и кинжал Энтрери у нее на поясе.

Мучительно долго тянулись минуты, и ничто не нарушало тишину, кроме редкого потрескивания поленьев в камине да шипения сырого дерева.

— Я вернусь, когда захочу, — не скрывая досады, отрывисто бросила Кэтти-бри и направилась к двери. Бренор рассеянно махнул ей через плечо, даже не удосужившись взглянуть на дочь.

Кэтти-бри постояла у выхода, потом открыла дверь и тихонько прикрыла ее, не выходя из комнаты. Выждав немного, она бесшумно прокралась к противоположной двери, ведшей в спальню короля.

Девушка прошла к большому дубовому столу Бренора, подаренному ему народом Вульфгара. Дерево было отполировано до блеска, а боковые стороны стола украшали резные изображения Клыка Защитника, боевого молота, сделанного Бренором собственноручно для юного варвара. Несмотря на спешку и боязнь, что отец ее обнаружит, Кэтти-бри приостановилась, вспоминая Вульфгара. Никогда она не смирится с этой утратой! Она хорошо понимала это, но в то же время чувствовала, что ее скорбь идет на убыль и пора возвращаться к жизни. Особенно сейчас, когда другому ее другу грозила опасность.

В каменном ларце, стоявшем на столе, Кэтти-бри нашла то, что искала, — маленький медальон на серебряной цепочке, подарок Бренору от Аластриэль, госпожи Серебристой Луны. Во время первого похода в Мифрил Халл случилось так, что друзья сочли Бренора погибшим, потеряв его в туннелях. Но он смог выбраться, едва не угодив к злобным серым дергарам, считавшим Мифрил Халл своей собственностью. И тогда Аластриэль помогла ему разыскать Кэтти-бри в юго-западном городишке Широкая Скамья. Дзирт и Вульфгар к тому времени уже ушли дальше на юг, пытаясь найти Реджиса, захваченного в плен Артемисом Энтрери. Поэтому Аластриэль и дала тогда Бренору волшебный медальон. Внутри него был миниатюрный портрет Дзирта, и при помощи этой вещицы можно было узнать, куда ушел дроу. Точное направление и расстояние определялось по степени исходившего от медальона волшебного тепла.

Сейчас его металлическая поверхность была прохладнее воздуха в комнате, и это значило, что Дзирт уже успел уйти далеко.

Девушка открыла крышку и долго разглядывала удивительно четкое изображение своего дорогого друга. Она никак не могла решиться взять медальон. Едва они нападут на след Дзирта, Гвенвивар обязательно выведет ее к нему.

Где-то внутри жила тайная надежда, что Бренор, узнав обо всем от Реджиса, бросится в погоню и в его глазах вновь вспыхнет прежний огонь. Она любила того, неудержимого Бренора, и так хотела, чтобы он помчался на помощь к ней, помог спасти Дзирта, но понимала, что это была лишь детская фантазия, не только несбыточная, но еще и опасная.

Кэтти-бри решительно захлопнула медальон и сжала его в ладони. Так же неслышно она проскользнула из спальни в гостиную (рыжебородый дворф по-прежнему сидел у огня, унесясь мыслями куда-то далеко, и не заметил ее). Выбравшись наружу, она поспешила в туннели верхнего уровня, торопясь уйти, пока решимость не оставила ее.

Уже на поверхности она снова взглянула на медальон, понимая, что, взяв его, тем самым лишила себя единственной надежды, что Бренор последует за ней. Теперь она могла рассчитывать только на себя.

Значит, так и должно быть, решила Кэтти-бри, надела цепочку на шею и стала спускаться вниз по горному склону, надеясь застать Дзирта в Серебристой Луне.

* * *

Тихо и незаметно, как только возможно, он пробирался темными улицами Мензоберранзана, и его теплочувствительные глаза светились во мраке красными точками. Самым большим желанием путника было добраться до Джарлакса, единственного из дроу, оценившего его по достоинству.

— Ваэла риввил! — послышался резкий окрик откуда-то сбоку.

Он тут же остановился, устало привалившись спиной к груде камней у никем не занятого сталагмита. Он и раньше не раз слышал эти слова, и всегда в них звучала явная насмешка.

— Ваэла риввил! — повторил женский голос, и перед ним возникла женщина-дроу, державшая в руке красноватый хлыст, чьи три хвоста длиной в восемь футов извивались сами по себе, словно им не терпелось наброситься на жертву. Хорошо еще, у нее нет одной из тех зубастых плеток, подумал он, вспоминая о страшных орудиях из живых змей, которые обычно носили жрицы высокого ранга.

Она стала перед ним, и он, не оказывая ни малейшего сопротивления, почтительно потупил глаза, как учил его Джарлакс. Он подозревал, что незнакомка тоже хотела пройти по улицам города незамеченной — иначе зачем женщине-дроу, да еще облеченной властью (о чем свидетельствовал хлыст), красться переулками одной из самых безлюдных частей Мензоберранзана?

Она певуче произнесла какую-то длинную фразу на языке дроу, но так быстро, что он почти ничего не понял. Он уловил только слово «каре», подразумевавшее приказание, и «харл' ил' цик», значившее «опуститься на колени», чему он совершенно не удивился, поскольку ему всегда велели падать на колени.

Он тут же послушно опустился, хотя падать коленями на камень было больно.

Женщина медленно вышагивала перед ним, давая ему возможность насладиться видом ее стройных ног. Потом остановилась и, промурлыкав свое имя: «Джерлис», откинула назад его голову, чтобы он взглянул ей в лицо, действительно очень красивое.

Затем нагнулась, словно хотела его поцеловать, но вместо этого больно ударила по щеке. Его руки непроизвольно дернулись, чтобы выхватить меч и кортик, но он напомнил себе, каковы будут неизбежные последствия, и тут же остыл.

Женщина все так же неспешно шагала, разговаривая как бы сама с собой. «Иблис», — несколько раз повторила она слово, означавшее «испражнения», и он наконец решился прервать ее, произнеся лишь одно дроуское слово: «аббан», значившее, как говорил Джарлакс, «союзник».

— Аббан дель дартхиир! — взвизгнула она и наотмашь ударила его по затылку, отчего он чуть не упал лицом вниз.

Он не вполне понял, но решил, что «дартхиир» обозначает что-то связанное с поверхностными эльфами. И тогда он начал понимать, что попал в серьезную передрягу, из которой вряд ли будет легко выпутаться.

Одно из щупальцев хлестнуло его по затылку, и он на мгновение ослеп. Правая рука пока не слушалась после первого удара магическим хлыстом.

Однако надо было что-то делать. Левой рукой он потянулся к правому боку, где висел кортик, но сразу передумал и занес руку в другую сторону.

— Аббан дель дартхиир! — замахиваясь, снова пронзительно крикнула Джерлис.

Он круто развернулся и мечом отразил удар. Оружие, изготовленное не в Подземье, гневно вспыхнуло, соприкоснувшись со щупальцами. Зеленый сполох, и один отросток упал на каменный пол, но два других, дико извиваясь, мазнули его по лицу.

— Дживвин! — восторженно воскликнула женщина, что на ее языке означало «игра», «развлечение», и, ловко играя хлыстом, порадовалась, что его глупое сопротивление превратило их встречу в прекрасную забаву.

— Попробуй-ка поиграть вот с этим, — отозвался он, прыгнув вперед с поднятым мечом.

И тут же на него опустился магический шар непроглядного мрака.

— Дживвин! — рассмеялась Джерлис и сделала шаг вперед, занося руку. Но незнакомец, очевидно, не впервые сражался с темными эльфами, и, к ее удивлению, внутри темной сферы его не оказалось.

Он обошел шар кругом, левой рукой виртуозно играя полыхающим мечом, поскольку правая по-прежнему висела без движения. Но его соперница тоже была мастером боя, да и ее оружие многого стоило. Она ловко парировала его удар и напала сама.

Только намерений своего противника она не поняла.

Он бросился вперед, повернулся влево, словно задумав нанести удар с разворота, но потом перехватил рукоять, отскочил вправо и метнул меч, как копье.

Острие меча вошло точно в середину груди, разрубив кольчугу, отчего во все стороны посыпались искры.

Нападавший прыгнул вслед и обеими ногами пнул дрожащий эфес, всадив клинок в тело злосчастной жертвы еще глубже. Она полетела на груду камней и стала медленно сползать вниз, пока не зацепилась за какой-то выступ, да так и застыла в полусидячем положении, изумленно вытаращив красные глаза.

— Какая жалость, Джерлис, — прошептал он ей на ухо и легонько чмокнул в щеку, нагибаясь, чтобы выдернуть меч. При этом он с удовольствием наступил на извивавшиеся щупальца хлыста. — А ведь нам могло бы быть так хорошо вместе.

Он вырвал меч из ее груди и поморщился, подумав о последствиях. Но все равно чувствовал удовлетворение оттого, что хоть в некоторой степени начал снова распоряжаться собственной жизнью. Неужели надо было выйти победителем из всех прежних схваток лишь для того, чтобы окончить свои дни рабом!

Чуть позже он вышел из переулка, предварительно завалив Джерлис и ее хлыст камнями. Его поступь снова стала уверенной.

Глава 5 ПОСЛЕ СТОЛЬКИХ ЛЕТ

Дзирт чувствовал, что за ним наблюдают. Он был уверен, что это светлые эльфы и что наверняка на него нацелен не один лук. Но он продолжал спокойно идти по тропинке, вившейся по Лунному лесу. Он не приготовил оружие и откинул капюшон своего изумрудного плаща, не скрывая белоснежной шевелюры и черного лица.

Солнце слегка пробивалось сквозь густые зеленые кроны, и все вокруг было в бледных золотистых бликах. Дзирт не прятался в тень, демонстрируя поверхностным эльфам, что он не обычный дроу и не меньше них любит солнечное тепло и свет. Ровная и широкая дорожка уводила его все дальше в дремучий девственный лес.

Прошел час, заросли стали гуще, и Дзирт стал думать, что он, возможно, так и пройдет весь лес, никого не встретив. Конечно, неожиданности были ему ни к чему, ведь он хотел как можно быстрее начать и завершить задуманное.

Наконец он вышел на небольшую полянку. Вокруг выложенного камнем кострового места квадратом лежали поленья. Дзирт понял, что это не чей-то лагерь, а место, где мог остановиться любой путник, чтивший лес и его обитателей.

Дроу обошел полянку, внимательно глядя себе под ноги. Во мху на корнях громадного дуба он заметил несколько рисунков. Контуры их уже немного стерлись, но можно было узнать стоящего на задних лапах медведя и кабана. Это были знаки вольных странников, таких же как и Дзирт. Дроу уважительно кивнул и тщательно обшарил кустарник у корней дерева. Вскоре он обнаружил тайник. Внутри нашлись сушеные припасы, топорик и кожаный мех, наполненный хорошим вином. Дзирт отлил из него совсем немного и пожалел, что ему нечего оставить взамен, поскольку в долгой дороге по полному неожиданностей Подземью ему пригодится каждая крошка.

Расколов топориком найденное поблизости бревно, Дзирт снова сложил все на место и легонько прочертил на покрытом мхом стволе свой собственный знак — единорога. Потом вернулся, чтобы развести костер и приготовить еду.

Но ничего не успел, потому что за его спиной раздался мелодичный голос:

— Ты не такой, как все дроу. — Неизвестный говорил на языке эльфов, и голос его был благозвучнее человеческого.

Дзирт медленно обернулся, понимая, что в этот момент он представляет собой идеальную мишень для лучников. Перед ним стоял один-единственный эльф. Точнее, одна — это была девушка, еще моложе Дзирта, хотя и он не прожил пока даже десятой части отпущенного ему срока. На ней была одежда цветов леса: зеленый плащ, похожий на тот, что был на Дзирте, коричневая рубашка и трико. За спиной у девушки висел длинный лук, а к поясу был прикреплен узкий меч. Ее черные волосы отливали синевой, а кожа была настолько бела, что тоже казалась голубоватой. Яркие синие с золотыми искрами глаза сияли. Дзирт понял, что перед ним представительница серебряных, или, как их еще называли — лунных эльфов.

За годы, проведенные на поверхности, Дзирт До'Урден несколько раз встречал эльфов, но все они были солнечными. Только раз в жизни он видел лунных эльфов, в ту самую первую вылазку на поверхность, когда он вынужден был участвовать в жестоком набеге дроу, во время которого его родичи истребили большую семью эльфов.

При взгляде на это прелестное нежное существо на Дзирта нахлынули воспоминания о той страшной ночи. Тогда уцелел только один лунный эльф, маленькая девочка, которую Дзирт спрятал под телом ее убитой матери. Этот обман дорого ему обошелся. Семья Дзирта лишилась милости Ллос, и из-за этого в конечном итоге погиб Закнафейн, его отец.

Дзирт снова взглянул на девушку с сияющими глазами. Ей было лет тридцать, не больше. Темный эльф похолодел. Именно в этой местности его сородичи много лет назад устроили кровавую бойню.

— Ты не похож на других дроу, — повторила девушка на своем языке. Ее слова звучали угрожающе, глаза недобро сверкали.

Дзирт широко развел руки. Он понимал, что нужно что-то сказать, но слова не шли на ум, а в горле застрял ком.

Глаза девушки сузились; она сжала зубы и непроизвольно схватилась за эфес.

— Я не враг, — с усилием вымолвил Дзирт, понимая, что если сейчас не заговорит, ему придется принять бой.

Но девушка уже бросилась на него, подняв меч.

Дзирт даже не притронулся к своим саблям. Он так и стоял, разведя руки, и ни один мускул не дрогнул на его лице. Девушка-эльф остановилась напротив него, не опуская оружие, но выражение ее лица вдруг изменилось, как будто она внезапно что-то разглядела в лиловых глазах дроу.

Она издала пронзительный крик и занесла было меч, но Дзирт молниеносно прыгнул вперед и, крепко сжав, остановил ее руку, а другой рукой обвил ее за плечи и крепко прижал к себе. Он думал, что она вцепится в него или укусит, но, к его изумлению, девушка обмякла в его объятиях и, уткнувшись лицом ему в грудь, вся затряслась от рыданий.

Даже не успев подумать, что сказать ей в утешение, Дзирт ощутил, что ему в шею сзади уперлось острие меча. Он тут же отпустил девушку и снова развел руки в стороны. Из-за деревьев показался эльф постарше, с суровым, но тоже очень красивым лицом, обнял девушку и увел ее.

— Я не враг, — повторил Дзирт.

— Зачем ты идешь через Лунный лес? — на Общем языке осведомился эльф, стоявший у него за спиной.

— Мне нужно… — рассеянно отозвался Дзирт, все еще думая об удивительной девушке. — Мне нужно только пересечь Лунный лес с запада на восток, и я не причиню никакого вреда ни вам, ни вашему дому.

— Единорог, — послышался голос еще одного эльфа позади. Видимо, он нашел метку, оставленную Дзиртом на мшистом стволе исполинского дуба. Меч, к радости дроу, был тут же убран.

Дзирт немного постоял молча, ожидая, что скажут эльфы. Потом собрался с духом и обернулся. На поляне никого не было, лунные эльфы неслышно скрылись среди густой зелени.

Он хотел было выследить их, узнать, кто была та девушка, но передумал, решив, что нехорошо беспокоить эльфов в их лесном доме. Он быстро покончил с едой, внимательно осмотрелся, убедился, что оставляет поляну в том же виде, что и нашел, потом собрал вещи и вновь тронулся в путь.

Пройдя около мили, он увидел необычное зрелище. Перед ним стояла полностью взнузданная лошадь с вплетенными в упряжь бубенцами. Увидев приближающегося дроу, она забила копытом.

Дзирт ласково заговорил с животным и постарался подойти к нему как можно тише, чтобы не напугать. Однако лошадь совсем не боялась и даже потерлась об него мордой, когда он подошел вплотную. Это было прекрасное существо, Дзирт оценил его с первого взгляда. Лошадь была отлично ухожена, а под шкурой ее обозначались крепкие мускулы, хотя сама она была невелика. По всей шкуре были разбросаны черные и белые пятна, пятна были даже на морде — один глаз окружен белым кольцом, а второй — черным.

Дзирт огляделся, но не заметил вокруг никаких следов. Он догадывался, что лунные эльфы приготовили лошадь для него, однако уверенности не было, а уводить чужое животное он не собирался.

Поэтому он погладил шею лошади и прошел мимо. Но не успел он сделать и нескольких шагов, как услышал фырканье и топот копыт. Лошадь обогнала дроу и снова стала на тропинке перед ним.

Дзирт из любопытства вновь обошел ее, но животное опять загородило ему дорогу.

— Кто тебя научил так делать? — спросил Дзирт, потрепав холку лошади. — Это вы ей велели? — громко выкрикнул он, обводя взглядом заросли. — Я обращаюсь к эльфам Лунного леса: эта лошадь — для меня?

В ответ послышался только гомон потревоженных птиц.

Дроу пожал плечами и решил, что может верхом добраться до границы леса — в конце концов, это не так уж далеко. Он вскочил в седло и быстро поскакал по широкой ровной тропе.

К восточной кромке Лунного леса он подъехал ближе к вечеру этого же дня, когда длинные тени уже протянулись от стволов деревьев. Считая, что эльфы снабдили его лошадью только для того, чтобы он поскорее покинул их царство, Дзирт остановил лошадь в тени, намереваясь спешиться и отпустить ее обратно в лес.

Вдруг дроу заметил какое-то движение на широком лугу, начинавшемся сразу за лесом. Он разглядел за кустами сидевшего на высоком вороном жеребце эльфа, смотревшего в его сторону. Эльф поднес пальцы к губам и пронзительно свистнул. Лошадь под Дзиртом сорвалась с места и помчалась по густой траве.

Эльф тут же скрылся в зелени, а Дзирт не стал оставлять лошадь. Теперь он убедился, что лесные жители решили издалека помогать ему, поэтому с признательностью принял их дар и поехал дальше.

Незадолго до того, как остановиться на ночлег, Дзирт приметил, что всадник-эльф не отстает от него, только двигается немного южнее. Похоже, доверие эльфов было не беспредельным.

* * *

Кэтти-бри нечасто доводилось бывать в городах. Она проезжала через Лускан, на волшебной летающей колеснице пересекла замечательное Сияющее Море и побывала в великолепном южном городе Калимпорте. Но ничто не могло сравниться с теми красотами, что ожидали ее на широких улицах Серебристой Луны. Она уже была здесь однажды, но тогда, находясь в плену у Артемиса Энтрери, вовсе не интересовалась изящными шпилями и роскошными зданиями города.

В Серебристой Луне жили философы и художники. Город славился своей терпимостью. Здесь архитектор, руководствуясь только полетом воображения, мог выстроить стофутовый шпиль. Здесь поэт мог выйти на улицу и во всеуслышание читать свои стихи, принимая звонкие монеты, что бросали ему прохожие, честно зарабатывая на жизнь своим искусством.

Несмотря на серьезность положения и перспективу вскоре спуститься во тьму Подземья, с лица Кэтти-бри не сходила широкая улыбка. Теперь девушка понимала, почему Дзирт так часто покидал Мифрил Халл, чтобы посетить этот город; она даже не подозревала, что где-то в мире можно встретить такое великолепие.

Повинуясь порыву, девушка свернула в темноватый, но чистенький переулок. Она вынула фигурку пантеры и поставила ее перед собой на мощенную камнем мостовую.

— Иди сюда, Гвенвивар, — тихо позвала она. Девушка не знала, вызывал Дзирт здесь кошку или нет, и понятия не имела, не нарушает ли она какие-нибудь правила, но ей очень хотелось, чтобы Гвенвивар тоже полюбовалась окружающей красотой. Почему-то ей верилось, что в этом городе можно следовать голосу сердца.

Над статуэткой сгустился серый туман, который понемногу принял очертания пантеры. Вскоре рядом с Кэтти-бри стояла угольно-черная мускулистая кошка, весом в шестьсот фунтов и высотой в половину роста девушки. Пантера озиралась, пытаясь понять, где она.

— Мы в Серебристой Луне, Гвен, — шепотом сообщила Кэтти-бри.

Пантера тряхнула головой, словно спросонья, и негромко и спокойно заворчала.

— Иди рядом, — велела Кэтти-бри, — никуда от меня не отходи. Не знаю, можно тебе здесь находиться или нет, но я хотела, чтобы ты посмотрела город.

Из переулка они вышли вместе.

— Ты здесь раньше бывала, Гвен? — спросила Кэтти-бри. — Я ищу леди Аластриэль. Ты не знаешь, где она может быть?

Пантера ткнулась девушке в ногу и отскочила в сторону, как будто показывая, куда идти, и Кэтти-бри последовала за ней. Многие оборачивались на странную парочку: покрытую дорожной пылью молодую женщину и ее необычную спутницу. Но все смотрели хоть и с любопытством, но довольно дружелюбно, никто не пугался и не бросался наутек.

Выскочив на другую просторную улицу, Гвенвивар чуть не столкнулась с двумя мирно беседующими эльфами.

— Что за чудо! — воскликнул один из них певучим голосом.

— Изумительно! — поддержал другой. Он осторожно протянул к пантере руку и спросил Кэтти-бри: — Можно?

Девушка решила, что ничего плохого в этом нет, и кивнула.

Лицо эльфа просияло, и он легко коснулся пальцами сильной шеи Гвенвивар. С улыбкой до ушей он оглянулся на своего менее решительного товарища.

— Что ж, покупай! — согласился тот.

Кэтти-бри вздрогнула; Гвенвивар прижала уши и зарычала. Эхо отразилось от стен домов.

Девушка знала, что эльфы быстро бегают, но этих словно ветром сдуло еще до того, как она успела что-нибудь сказать.

— Гвенвивар! — сердитым шепотом одернула она пантеру.

Уши у кошки снова поднялись, она повернулась и, встав на задние лапы, положила передние на плечи Кэтти-бри. Потом ткнулась носом девушке в лицо и потерлась о ее щеку. Кэтти-бри еле удержалась, чтобы не упасть, и ей пришлось долго втолковывать кошке, что ее извинения приняты.

Они пошли дальше. Многие показывали на них пальцами, а некоторые встречные даже переходили на противоположную сторону улицы, пропуская женщину с пантерой. Кэтти-бри понимала, что они слишком заметны, и начала корить себя за легкомыслие. Она уже подумывала о том, не отправить ли Гвенвивар обратно на Астральный уровень, но боялась, что этим привлечет еще большее внимание.

Поэтому она не удивилась, когда отряд вооруженных солдат в серебристо-голубых мундирах городской стражи окружил их, держась на почтительном расстоянии.

— Твоя пантера? — спросил один из них, видимо, старший.

— Ее зовут Гвенвивар, — миролюбиво ответила девушка. — А я — Кэтти-бри, дочь Бренора Боевого Топора, Восьмого короля Мифрил Халла.

Солдат улыбнулся, и Кэтти-бри облегченно вздохнула.

— Вообще-то, это кошка дроу! — не удержался другой солдат. Но тут же покраснел оттого, что распустил язык, кинул быстрый взгляд на командира и опустил глаза.

— Да, Гвен — подруга Дзирта До'Урдена, — подтвердила Кэтти-бри. — А он здесь? — не утерпела она, хотя сначала следовало бы спросить об Аластриэль и задавать остальные вопросы правительнице города.

— Я о нем не слышал, — ответил командир, — но ваш визит — большая честь для Серебристой Луны, принцесса Мифрил Халла. — Он отвесил низкий поклон, а Кэтти-бри, непривычная к такому обращению, смутившись, вспыхнула.

Конечно, слова солдата расстроили ее, но она напомнила себе, что и не рассчитывала так легко найти Дзирта. Даже если он и прибыл в Серебристую Луну, то скорее всего сделал это, не привлекая чужого внимания.

— Я пришла, чтобы встретиться с леди Аластриэль, — сказала она.

— Вас должны были сопровождать от самых ворот, — недовольно заметил командир, раздосадованный тем, что подчиненные нарушили протокол приема высоких гостей.

Кэтти-бри поняла, что он рассержен на нерасторопных солдат, охранявших Лунный мост, почти прозрачное сооружение, протянувшееся над Речной долиной, и из-за нее у них могут быть неприятности.

— Они не знали, кто я, — поспешила она за них заступиться, — и зачем я здесь. Я думала, будет лучше, если я пройду одна.

— Неужели их не насторожило присутствие такой… — он осекся, чуть было не сказав «зверюшки», и закончил: —…пантеры?

— Гвен тогда со мной не было, — не задумываясь, ответила Кэтти-бри, но тут же прикусила губу, понимая, что ее ответ только запутает все еще больше.

К счастью, стражники не стали вдаваться в подробности. Они немало слышали о пылкой дочери Бренора Боевого Топора, чтобы понять, что перед ними действительно она. Держась на некотором расстоянии, солдаты сопровождали Кэтти-бри и Гвенвивар через весь город до западной стены, где располагался сказочно красивый волшебный дворец леди Аластриэль.

Оставшись в одиночестве в приемной, девушка не стала отпускать пантеру, решив, что ее присутствие придаст больший вес ее словам. К тому же кошка сразу почувствует, здесь ли Дзирт или, по крайней мере, был ли он тут.

Время шло, а ничего не происходило, и непоседливая Кэтти-бри заскучала. Она подошла к боковой двери и легонько толкнула ее. За дверью оказалась нарядная туалетная комната с чашей для умывания и маленьким позолоченным туалетным столиком с большим зеркалом на нем. На столике были разложены разнообразные расчески и щетки, стояло множество флакончиков и открытый сундучок, наполненный коробочками со всяческими красками и притираниями.

Сгорая от любопытства, девушка оглянулась, проверяя, не вошел ли кто, а потом зашла и села перед столиком. Взяв щетку, она провела ею по густым спутанным волосам, решив, что перед встречей с госпожой Серебристой Луны надо хотя бы попытаться выглядеть получше. Заметив грязь на щеке, она нахмурилась и, недолго думая, опустила руки в чашу, энергично потерла щеку и довольно улыбнулась своему чистому отражению.

Потом она снова выглянула в приемную, проверяя, не пришел ли кто. Лениво развалившаяся на полу Гвенвивар подняла голову и негромко заурчала.

— Тихо ты! — пригрозила Кэтти-бри и снова скрылась за дверью. Внимательно оглядев ряд флакончиков, она сняла с одного из них притертую пробку, понюхала и фыркнула, таким неожиданно крепким оказался запах. Гвенвивар снаружи тихо зарычала и чихнула, и Кэтти-бри со смехом сказала: — Да ладно тебе!

Девушка перебрала еще несколько флаконов, иногда морщась, иногда чихая, и наконец нашла один, аромат которого ей понравился. Этот запах напомнил ей о покрытом цветочным ковром луге, он был нежным и ненавязчивым, как воздух весеннего дня.

Она подскочила на месте и едва не ткнулась носом во флакон, когда ей на плечо легла чья-то рука. Кэтти-бри обернулась. Перед ней стояла Аластриэль — это могла быть только она! Длинные распущенные волосы, доходившие до пояса женщины, отливали серебром, а глаз яснее этих Кэтти-бри в жизни не видела, красивее их могли быть только небесно-голубые очи Вульфгара. Воспоминание о нем больно кольнуло сердце девушки.

Аластриэль была на добрых полфута выше Кэтти-бри и очень изящно сложена. Ее пурпурное многослойное одеяние из превосходного шелка одновременно и скрывало и подчеркивало женственные изгибы ее тела. Голову венчала высокая золотая корона, усыпанная драгоценными камнями.

По-видимому, женщина была хорошо знакома с Гвенвивар, потому что пантера все так же спокойно лежала на боку, с довольным видом прикрыв глаза.

Почему-то Кэтти-бри это не понравилось.

— А я все думала, когда же мы наконец встретимся, — негромко произнесла Аластриэль.

Кэтти-бри снова стало неприятно. Ей показалось, что Аластриэль говорит с ней несколько снисходительно. К тому же все еще в запыленной дорожной одежде, растрепанная, она чувствовала себя неловко рядом с этой царственной женщиной.

— Давай пройдем в мои личные покои, — предложила хозяйка. — Там нам будет удобнее разговаривать. — И она вышла первой, на ходу погладив задремавшую пантеру. — Пошли с нами, Гвен! — позвала она, и пантера тут же вскочила и встряхнулась.

— Гвен? — прошептала Кэтти-бри с недоумением. Никто, кроме нее самой, да еще Дзирта, не обращался к гигантской кошке так запросто. Задетая за живое, она взглянула на пантеру и пошла вслед за Аластриэль.

Теперь великолепный дворец, при первом взгляде показавшийся ей словно перенесенным из сказки, стал каким-то неуютным. Идя позади Аластриэль по широким коридорам и роскошно обставленным помещениям, девушка смотрела себе под нога, боясь, что на полированных полах останутся ее грязные следы.

Дворцовые слуги, а также посетители — настоящая знать, решила про себя девушка — с удивлением смотрели на странную процессию, и Кэтти-бри не смела поднять ни на кого глаза. Она казалась самой себе маленькой, ничтожной замарашкой по сравнению с высокой и прекрасной Аластриэль.

Когда они наконец пришли в личную гостиную Аластриэль и хозяйка затворила за ними дверь, Кэтти-бри вздохнула с облегчением.

Гвенвивар неслышно прошествовала через всю комнату и вскочила на мягкий диван. Кэтти-бри изумленно уставилась на нее.

— Слезай немедленно! — приказала она громким шепотом, но Аластриэль лишь усмехнулась и, проходя мимо, рассеянно потрепала огромную кошку по голове. Жестом она пригласила Кэтти-бри сесть.

Девушка сердито посмотрела на Гвенвивар, чувствуя себя так, словно пантера ее предала. «Интересно, — подумала она, — сколько раз уже огромная кошка удобно устраивалась на этой лежанке?»

— Что привело дочь короля Бренора в мой скромный городишко? — с улыбкой спросила Аластриэль. — Жаль, что я не знала о твоем визите — я бы подготовилась получше.

— Я ищу Дзирта, — довольно резко ответила Кэтти-бри и откинулась назад, сама удивившись своему тону.

— Дзирта? — переспросила Аластриэль. — Я уже очень давно не видела его и надеялась услышать от тебя, что он здесь или собирается ко мне.

Кэтти-бри допускала, что дроу может скрываться от нее и Аластриэль ему подыгрывает, но почему-то поверила, что Дзирта здесь нет.

— Ну что ж, — вздохнула Аластриэль, не скрывая разочарования. — А как твой отец? — вежливо поинтересовалась она. — И красавец Вульфгар?

Вдруг она переменилась в лице, поняв, что сказала нечто неуместное.

— А свадьба? — нерешительно продолжала она, и Кэтти-бри нахмурилась и стиснула зубы. — Я собиралась ехать в Мифрил Халл…

Она замолчала и внимательно посмотрела на девушку. Та шмыгнула носом и обхватила себя руками за плечи, как от внезапного озноба.

— Вульфгар погиб, — безучастно произнесла она, — а отец теперь совсем не тот, каким ты его знала. Я же ищу Дзирта, он недавно покинул Мифрил Халл.

— А что случилось? — с тревогой спросила Аластриэль.

Кэтти-бри встала.

— Гвенвивар! — позвала она, разбудив пантеру. — У меня нет времени на россказни, — резко сказала она. — Если Дзирта не было в Серебристой Луне, то я и так уже отняла у тебя достаточно времени и потратила слишком много собственного.

Она двинулась к двери, но тут увидела короткий голубоватый сполох, после чего дерево словно распухло и дверь оказалась будто приваренной к косякам. Однако девушка все равно упрямо подергала за ручку, хотя и понимала, что это бесполезно.

Кэтти-бри глубоко вздохнула, потом мысленно сосчитала до десяти. Подумала, дошла до двадцати и лишь потом обернулась к Аластриэль.

— Мой друг нуждается в моей помощи, — подчеркнуто спокойно, но грозно сказала она. — Так что лучше открой дверь! — Позже, вспоминая об этой минуте, Кэтти-бри с трудом могла поверить, что осмелилась угрожать самой владычице Серебристой Луны, правительнице самого большого и сильного города на северо-западе, Аластриэль, считавшейся наиболее могущественной волшебницей севера!

Но в тот момент разъяренная молодая женщина об этом не думала.

— Я могу помочь, — всерьез обеспокоенная, предложила Аластриэль. — Но ты должна мне рассказать, что произошло.

— Время дорого! — пробурчала Кэтти-бри. Она дернула за ручку еще раз, стукнула по зачарованной двери кулаком и через плечо оглянулась на Аластриэль, вставшую с места и теперь медленно шедшую к ней. Гвенвивар так и осталась лежать на диване, подняв голову и внимательно глядя на обеих женщин.

— Я должна его найти, — хмуро сказала Кэтти-бри.

— А где собираешься искать? — с невинным видом полюбопытствовала Аластриэль, подойдя вплотную к девушке.

Этот простой вопрос поставил Кэтти-бри в тупик. Действительно, где? Она вдруг почувствовала себя такой потерянной и беспомощной. Маленькой дурочкой, которой хотелось сейчас только одного — оказаться дома, с отцом и друзьями, Вульфгаром и Дзиртом, и пусть все будет, как раньше… до того, как темные эльфы вторглись в Мифрил Халл.

Глава 6 ЗНАК СВЫШЕ

На следующее утро Кэтти-бри проснулась на мягкой, как пух, кровати, в комнате, обитой бархатом, где на окнах висели кружевные занавеси, сквозь которые сочился утренний свет, нежно касавшийся ресниц девушки. Она не привыкла к подобному комфорту, даже спать над уровнем земли ей было в диковинку.

Накануне вечером она отказалась от купания, хотя леди Аластриэль уверяла ее, что пенная ванна с экзотическими маслами и мылом освежит ее. Кэтти-бри была воспитана неприхотливыми дворфами, и ей подобная процедура казалась совершенно не нужной, лишенной смысла причудой. Она купалась часто, но только в холодной воде горных источников и без всяких там благоуханных масел из дальнихземель. Дзирт как-то рассказывал ей, что темные эльфы многие мили способны следовать за врагом по запаху в темных извилистых коридорах Подземья, так зачем же оказывать им услугу и плескаться в ароматической ванне?

Однако сегодня утром, когда солнце лилось сквозь прозрачные занавеси, девушка увидела, что от наполненной горячей водой ванны идет пар, и передумала.

— Похоже, ты от своего не отступаешь, — тихо сказала она в адрес леди Аластриэль, мимоходом подумав, что вода снова нагрелась не иначе как благодаря чарам хозяйки.

Кэтти-бри обвела взглядом ряд бутылочек и представила, какая ей предстоит долгая и пыльная дорога, путешествие, из которого она может и не вернуться. Ей вдруг захотелось хоть раз уступить внезапной прихоти и, не прислушиваясь к доводам разума, она сбросила с себя одежду и уселась в горячую ванну с густой пеной.

Сперва она тревожно поглядывала на дверь, но потом опустилась пониже и совершенно расслабилась, прислушиваясь, как слегка пощипывает кожу и по телу разливается приятное тепло.

— Я же тебе говорила… — услышала она вдруг и рывком села, мигом очнувшись от дремоты. Но тут же, смутившись, сползла обратно в воду, потому что вместе с Аластриэль вошел странный дворф со снежно-белыми бородой и волосами, в легких шелковых одеждах.

— У нас в Мифрил Халле принято стучать, когда входишь к кому-то, — с видом уязвленного достоинства заметила Кэтти-бри.

— Я стучала, — возразила Аластриэль, — но ты, похоже, слишком разомлела и не слышала.

Кэтти-бри отбросила мокрые волосы с лица, и на щеке ее осталась пена. Пару секунд она из гордости притворялась, что не замечает ее, но потом сердито смахнула.

Аластриэль улыбнулась одними углами губ.

— Можете выйти, — буркнула ей девушка.

— Дзирт и в самом деле идет в Мензоберранзан, — объявила Аластриэль, и Кэтти-бри взволнованно подалась вперед; перед лицом важных новостей стеснение было забыто.

— Этой ночью я была в мире духов, — продолжала волшебница, — там можно найти ответы на любые вопросы. Дзирт обогнул Серебристую Луну с севера и пошел через Лунный лес к Перевалу Мертвого Орка.

По лицу Кэтти-бри было видно, что она озадачена.

— В этом месте Дзирт выбрался на поверхность, когда оставил Подземье, — пояснила Аластриэль, — через пещеру к востоку от этого самого перевала. Я полагаю, этим же путем он намеревается спуститься обратно в свой город.

— Отвези меня туда, — потребовала девушка, вставая из ванны, из-за тревоги совершенно забыв об условностях.

— Я дам тебе волшебных коней, — сказала Аластриэль, протягивая ей пушистое полотенце, — и у тебя уйдет не больше двух дней на то, чтобы добраться до гор.

— Разве ты не можешь доставить меня туда при помощи магии? — грубовато спросила Кэтти-бри, словно подозревая хозяйку в том, что она может сделать больше, но просто не хочет.

— Я не знаю точно, где расположена пещера, — просто призналась женщина с серебряными волосами.

Кэтти-бри чуть не выронила свою одежду, которую уже сгребла в охапку, и беспомощно уставилась на Аластриэль.

— Поэтому я и привела Фреда, — поспешно добавила та.

— Фредегар Сокрушитель Скал, — важно представился дворф неожиданно мелодичным приятным голосом, после чего театрально раскинул руки и склонился в изысканном поклоне. Кэтти-бри подумала, что так мог бы разговаривать эльф, по какой-то неведомой ошибке природы запрятанный в тело маленького человечка. Повнимательнее всмотревшись в него, она нахмурилась; хоть и выросшая среди дворфов, девушка никогда не встречала подобных ему: аккуратно подстриженная борода, безукоризненно чистая одежда, а кожа нежная и ухоженная. Чересчур много полощется в душистых маслах, неприязненно подумала девушка, бросив теперь на горячую ванну презрительный взгляд.

— Фред был среди тех, кто выследил Дзирта, когда он вышел на поверхность, — продолжала Аластриэль. — Когда он ушел из тех мест, моя неуемная сестрица и ее друзья по его следу вышли на ту самую пещеру, где скрыт спуск в глубокие туннели. — Я сама не могу показать тебе дорогу, — помолчав, добавила она, и по ее тону и лицу было ясно, что ее очень тревожит судьба девушки.

Кэтти-бри прищурилась, потом быстро оделась. Ни перед кем больше она не опустит глаз, даже перед Аластриэль; и никто больше не будет принимать решения за нее.

— Конечно, — согласилась с ней хозяйка, и девушка оторопела, решив, что та прочитала ее мысли.

Аластриэль жестом приказала Фреду взять вещи Кэтти-бри. Опрятный дворф состроил кислую мину, приблизившись к грязному мешку, и поднял его двумя пальцами. С неподдельной скорбью посмотрев на госпожу, не удостоившую его даже взглядом, он вышел из комнаты.

— Мне не нужны попутчики, — невежливо буркнула Кэтти-бри.

— Фред будет твоим проводником только до входа в пещеру, — возразила Аластриэль. — Твоя смелость похвальна, но, прости, несколько безрассудна, — добавила она и, прежде чем девушка нашлась что сказать, вышла.

Кэтти-бри некоторое время стояла не двигаясь, и холодные капли стекали с волос ей за шиворот. Она вдруг снова показалась себе маленькой девочкой, потерявшейся в большом и опасном мире, такой крохотной рядом с высокой могущественной леди Аластриэль. Кэтти-бри изо всех сил старалась не поддаваться этому ощущению, но оно никуда не уходило.

Через два часа, сытно пообедав и еще раз проверив припасы, Кэтти-бри и Фред вышли из восточных ворот Серебристой Луны, называвшихся Воротами Сандабара; рядом шла леди Аластриэль, за которой на почтительном расстоянии следовала охрана.

Вороной жеребец и лохматый серый пони ждали путешественников.

— Может, не надо? — уже, наверное, в двадцатый раз с тех пор, как они покинули дворец, спросил Фред. — Разве подробной карты недостаточно?

Аластриэль только улыбалась и молчала. Фред панически боялся всего, что могло его испачкать или же оторвать от обязанностей ближайшего советника Аластриэль. А предстоящее путешествие в окрестности Перевала Мертвого Орка предвещало и то, и другое.

— Подковы коней зачарованы, и они понесут вас быстрее ветра, — обратилась госпожа к Кэтти-бри. Через плечо она бросила укоризненный взгляд на ворчащего себе под нос дворфа.

Кэтти-бри не спешила ответить и даже не поблагодарила за хлопоты. После утренней встречи она не сказала Аластриэль ни слова и держалась подчеркнуто независимо.

— Если повезет, то вы прибудете к пещере раньше Дзирта, — произнесла Аластриэль. — Поговори с ним и убеди вернуться домой, умоляю тебя. Ему больше нет места в Подземье.

— Пусть Дзирт сам решает, где ему быть, — огрызнулась Кэтти-бри.

— Без сомнения, — согласилась Аластриэль, и на ее лице мелькнула та самая мудрая улыбка, видя которую Кэтти-бри чувствовала себя неразумным ребенком.

— Заметь, что я не стала удерживать тебя, — подчеркнула Аластриэль. — И сделала все, что в моих силах, чтобы помочь, вне зависимости от того, считаю я твое решение целесообразным или нет.

Кэтти-бри прыснула:

— Последнее можно было и не говорить.

— Разве у меня нет права на собственное мнение?

— Ага, а еще и на то, чтобы рассказывать о нем кому попало, — заметила Кэтти-бри. Аластриэль, хоть и понимала причину такого поведения, все же была неприятно поражена.

Кэтти-бри снова хохотнула и ударила пятками по бокам коня.

— Ты его любишь, — уверенно произнесла госпожа Серебристой Луны.

Девушка резко натянула поводья и, остановив лошадь, повернулась к волшебнице. На ее лице отобразилось изумление.

— Темного эльфа, — пояснила Аластриэль, просто заканчивая мысль, а не ради того, чтобы объяснить то, что и так не нуждалось в объяснении.

Кэтти-бри закусила губу, но не придумала, что ответить, и, пришпорив коня, поскакала прочь.

— Это же так далеко, — опять начал ныть Фред.

— Тогда постарайся вернуться скорее, — ответила Аластриэль. — И приведи с собой Кэтти-бри и Дзирта.

— Воля ваша, госпожа, — повиновался дворф и пустил пони галопом. — Воля ваша.

Еще долго после того, как Фред и Кэтти-бри скрылись из глаз, Аластриэль стояла у ворот и смотрела им вслед. Это была одна из тех не столь уж редких минут, когда госпоже Серебристой Луны хотелось забыть о своем положении и обязанностях. С какой радостью она вскочила бы сейчас на своего скакуна и помчалась вдаль вместе с этой решительной девушкой. И, если надо, спустилась бы в Подземье, чтобы разыскать удивительного дроу, давно ставшего ей другом.

Но это было немыслимо. В конце концов, Дзирт До'Урден — всего лишь частичка огромного мира, мира, который без устали напоминал о себе в шумном и многолюдном дворце леди Аластриэль.

— Счастливой дороги, дочь Бренора, — тихо пожелала прекрасная женщина с серебряными волосами. — Счастливой дороги и прощай!

* * *

На каменной тропинке, поднимавшейся в гору, Дзирт спешился. Дул теплый ветерок, и небо было ясным, но пару дней назад здесь прошла гроза, и дорожку размыло. Боясь, что лошадь поскользнется и сломает ногу, он пошел пешком и осторожно повел ее под уздцы.

Не раз за это утро он видел эльфа. Тропинка шла по открытой местности, и между всадниками, то спускавшимися, то поднимавшимися в гору, расстояние нередко оказывалось небольшим. Поэтому Дзирт не очень удивился, когда, обогнув скальный выступ, увидел эльфа, приближающегося к нему по параллельной дорожке.

Светлокожий эльф тоже спешился и остался, кажется, доволен, видя, что и дроу сделал то же самое, однако остановился футах в двадцати, как будто не решаясь приблизиться.

— Если ты должен присматривать за лошадью, то мы могли бы идти рядом, — громко предложил Дзирт. Эльф кивнул и подвел своего лоснящегося вороного жеребца к черно-белой лошадке Дзирта.

Дроу глянул вперед, на убегавшую вверх тропку.

— Наверное, сегодня последний день, когда мне нужна будет лошадь, — объявил он. — Хотя, по правде сказать, я не знаю, придется ли еще ехать верхом.

— Тебе нужно перевалить через горы? — спросил лунный эльф.

Дзирт провел рукой по густым белоснежным волосам, сам пораженный тем, как на самом деле близка его цель.

— Я ищу рощицу здесь, неподалеку, — ответил он. — Когда-то там жил Монтолио Де Бруши.

— Слепой воин, — понимающе отозвался эльф.

Дзирт удивился, что тот слышал о нем. Он немного помолчал и внимательно посмотрел на своего спутника. Лунный эльф был не похож на воина или вольного странника, однако же знал Монтолио.

— Это справедливо, что имя Монтолио Де Бруши стало легендой, — наконец произнес дроу.

— А что станет с именем Дзирта До'Урдена? — спросил эльф. — Да, я знаю тебя, темный эльф, — добавил он в ответ на озадаченное выражение лица собеседника.

— Тогда ты в лучшем положении, чем я, — заметил Дзирт.

— Меня зовут Таратиль, — произнес его спутник. — И мы не случайно оказались на твоем пути в Лунном лесу. Когда моему немногочисленному роду стало известно, что ты неподалеку, мы решили, что Эллифен будет полезно увидеть тебя.

— Той девушке? — уточнил Дзирт.

— Да. — Кожа эльфа в солнечном свете казалась почти прозрачной. — Мы не знали, что с ней будет, когда она увидит дроу. Прими наши извинения.

Дзирт кивнул.

— Она ведь не из вашего рода, — предположил он. — Или, по крайней мере, она среди вас не с самого рождения.

Таратиль ничего не ответил, но по загадочному выражению, появившемуся на его лице, Дзирт понял, что почти угадал.

— Ее семейство было вырезано дроу, — продолжил догадки Дзирт, с ужасом ожидая подтверждения.

— Что тебе об этом известно? — настороженно спросил Таратиль, и впервые в его голосе появились металлические нотки.

— Я участвовал в том набеге, — сознался Дзирт. Таратиль потянулся к мечу, но дроу перехватил его руку.

— На моей совести нет ни одной смерти, — поспешил объяснить он. — Если я и хотел кого убить тогда, так это моих собственных соплеменников.

Таратиль успокоился, и Дзирт отпустил его.

— Эллифен мало что помнит о том ужасе. Наяву она ничего не говорит, только во сне, да и то очень бессвязно. — Он помолчал и прямо посмотрел на Дзирта. — Но она несколько раз упоминала лиловые глаза, — продолжал он. — Мы не знали, как это понять, а она и сама не могла ничего объяснить в ответ на наши расспросы. Лиловый цвет глаз редко встречается у дроу, так гласят наши предания.

— Это правда, — подтвердил Дзирт безучастно, и перед его мысленным взором снова встали картины той жуткой ночи. Так это та самая девочка! Та, для спасения которой юный Дзирт До'Урден поставил под угрозу собственную жизнь и глядя в чьи глаза он отчетливо понял, насколько отвратительны обычаи его народа!

— Поэтому, когда мы услыхали о Дзирте До'Урдене, дроу, друге дворфского короля, да еще с лиловыми глазами, то решили, что хорошо бы Эллифен встать лицом к лицу с ее прошлым, — закончил Таратиль.

Дзирт лишь кивнул, все еще поглощенный воспоминаниями о давно ушедшем дне.

Таратиль больше ничего не сказал. Видимо, Эллифен все вспомнила, но ее прошлое, представшее перед ней воочию, нанесло ей слишком серьезную травму.

Лунный эльф ответил отказом на предложение Дзирта забрать лошадей и вернуться, поэтому чуть позже они ехали бок о бок по узкой тропинке через горный перевал, по пути, который Дзирт прекрасно помнил. Он думал о Монтолио, Монши, как его называли, своем учителе из верхнего мира, слепом лесном воине, без промаха попадавшем стрелой в цель, руководствуясь уханьем своего ручного филина. Именно Монтолио поведал Дзирту о божестве, в чьем образе воплотились все стремления, волновавшие сердце юного дроу, покинувшего свою темную родину. Звали божество Миликки, это была богиня лесов, и с тех пор Дзирт До'Урден шел по жизни под ее безмолвным покровительством.

Когда тропинка спустилась с перевала вниз, на осыпь, противоречивые предчувствия стали обуревать Дзирта. Он с тревогой думал о том, что увидит в роще. А вдруг орда орков — эти уроды часто встречались в здешних местах — захватила удивительную рощу, последнее пристанище старого воина? Или ее уничтожил внезапный пожар и теперь там осталось только страшное пепелище?

Они ступили в густые заросли, по-прежнему придерживаясь узенькой, но вполне различимой тропки. Дзирт ехал первым. Деревья впереди поредели, и за ними открылся небольшой луг. Дроу остановил свою черно-белую лошадку и оглянулся на Таратиля.

— Это здесь, — сказал он и соскочил с седла; эльф последовал его примеру. Они привязали лошадей в зарослях, а сами крадучись двинулись к кромке леса.

Посреди луга виднелась роща Монши, вытянувшись с севера на юг. В длину она была ярдов шестьдесят, в ширину вполовину меньше. Высоко возносились стройные сосны — никакое пламя не коснулось их, — и на разной высоте еще можно было разглядеть канатные переходы, когда-то натянутые между ними слепым охотником. Даже невысокая каменная стена сохранилась, все валуны были на месте, и ничего не заросло травой.

— Здесь кто-то живет, — заметил Таратиль, осматриваясь. Место совсем не выглядело заброшенным. Эльф увидел, что лицо дроу помрачнело, а в руках оказались кривые сабли, одна из которых светилась мягким голубым сиянием.

Дзирт осторожно выбрался из кустов и перебежал к каменной стене. Таратиль приготовил длинный лук и бросился следом.

— Я видел много следов орков в горах, — прошептал он. Потом натянул тетиву и вопросительно посмотрел на Дзирта. — За Монтолио?

Дроу кивнул и, приподнявшись, выглянул за край стены. Он ожидал увидеть орков и уже приготовился к бою.

Тут он застыл на месте, опустив руки и с трудом переводя дыхание.

Таратиль ткнул его локтем, не поняв, в чем дело. Но Дзирт молчал, и эльф, вскинув лук, сам выглянул из-за стенки.

Сначала он ничего не увидел, но, проследив за направлением взгляда Дзирта, заметил, что в небольшом просвете между деревьями ветки качались, словно кто-то только что пробежал там. Единственное, что сумел разглядеть эльф, — что-то белое, мелькнувшее в зелени. Лошадь, решил он.

В следующее мгновение существо выскочило из тени. Это оказалась огромная лошадь снежно-белой масти со светящейся шкурой. В ее странных глазах горело розовое пламя, а во лбу рос большой, в половину роста эльфа, белый рог. Она посмотрела на них, ударила копытом о землю и фыркнула.

У Таратиля хватило сообразительности нырнуть вниз и потянуть за собой остолбеневшего Дзирта.

— Единорог! — почти неслышно сказал он дроу, и рука темного эльфа непроизвольно потянулась к воротнику дорожного плаща, где висела подвеска в виде головы единорога, которую сделал для него Реджис.

Таратиль махнул назад, на плотную купу деревьев, где они оставили коней, и знаками показал, что надо уходить. Но дроу только покачал головой. Самообладание вернулось к нему, и он снова выглянул из-за камней.

Единорог исчез, словно его и не было.

— Надо уходить отсюда, — сказал Таратиль, убедившись, что волшебное существо пропало из виду. — Поверь, никто лучше единорога не присмотрит за рощей Монтолио.

Дзирт уселся на край стены, пристально вглядываясь в переплетение ветвей. Единорог! Символ Миликки, чистейшее воплощение сил природы. Более совершенное существо невозможно себе даже представить, и Дзирту подумалось, что лучшего стража для рощи Монтолио Де Бруши действительно не найти. Ему хотелось бы немного задержаться здесь, еще хоть разок взглянуть на сказочное создание, но время было дорого, впереди ждал мрак Подземья.

Он с улыбкой посмотрел на Таратиля и повернулся, чтобы идти назад. Но поперек тропинки перед ними стоял могучий единорог.

— Как ей это удалось? — спросил Таратиль. Шептаться больше не было необходимости, потому что белая лошадь стояла прямо перед ними, беспокойно била копытом и мотала величественной головой.

— Это он, — поправил Дзирт, заметив характерную для самцов белую бороду. Вдруг у дроу появилась какая-то мысль, он сунул сабли в ножны и соскочил вниз.

— Так как ему это удалось? — переспросил Таратиль. — Я не слышал топота копыт. — Тут он улыбнулся и оглянулся в сторону рощицы. — Если только он здесь не один!..

— Нет, он один, — с уверенностью сказал Дзирт. — Просто единороги обладают магическими способностями.

— Обойди его с юга, — прошептал Таратиль. — А я — севернее. Если мы его не напугаем… — Вдруг лунный эльф остановился, поскольку дроу, не слушая его, пошел прямиком вперед.

— Осторожно, — предостерег Таратиль. — Единороги, конечно, прекрасны, но они опасны и непредсказуемы.

Дзирт поднял руку, призывая его к молчанию, и медленно пошел к животному. Единорог заржал и замотал головой, размахивая густой гривой. Он звучно стукнул копытом оземь, оставив в дерне отнюдь не маленькую вмятину.

— Дзирт До'Урден! — предостерегающе окликнул эльф.

Разумнее было бы повернуть назад. Единорог запросто мог сбить его с ног и втоптать в землю, потому что с каждым шагом Дзирта величественное животное нервничало все больше.

Однако единорог не сорвался с места и не направил рог на Дзирта. Спустя минуту дроу был всего в паре шагов от него, чувствуя себя совсем крохотным рядом с могучим зверем.

Дзирт протянул руку и осторожно коснулся пальцами густой гладкой гривы, сделал еще шаг и легонько погладил мускулистую шею единорога.

Дроу едва дышал; вот бы Гвенвивар была с ним и видела это прекраснейшее из созданий природы! Хорошо бы и Кэтти-бри оказалась здесь, она бы испытала не меньший восторг, чем он.

Он обернулся к Таратилю, сидевшему на каменной стене и довольно улыбавшемуся. Вдруг улыбка на лице эльфа сменилась изумлением, и, повернувшись, Дзирт увидел, что ведет рукой по воздуху.

Единорог словно испарился!

Часть вторая МОЛИТВЫ БЕЗ ОТВЕТА

С того дня, как я покинул Мензоберранзан, мне не приходилось принимать более сложного решения. Я сидел у входа в пещеру, передо мной высились горы, а за спиной был туннель, ведший во мрак Подземья.

Я думал, что здесь-то и начнется настоящее приключение. Выходя из Мифрил Халла, я совсем не думал о дороге, мне почему-то казалось, что в пути со мной не может случиться ничего особенного.

Но потом я встретил Эллифен, перепуганного ребенка, спасенного мной тридцать лет тому назад. Мне хотелось вернуться к ней, поговорить и помочь справиться с болью, причиненной тем давнишним нападением дроу. Хотелось выбежать из пещеры, догнать Таратиля и вместе с ним поскакать обратно в Лунный лес.

Однако забыть о том, что привело меня сюда, невозможно.

И конечно, я ожидал, что посещение рощи Монтолио, с которой связано столько дорогих сердцу воспоминаний, станет для меня духовным переживанием. Ведь он был моим первым другом в поверхностном мире, моим учителем, тем человеком, благодаря которому я пришел к поклонению Миликки. Выразить не могу, как я обрадовался, увидев, что его рощицу стережет единорог.

Единорог! Символ моей богини, наивысшее выражение совершенства природы! Наверное, я единственный из темных эльфов, удостоенный чести коснуться его мягчайшей гривы и мощной шеи, единственный, с кем это сказочное существо вело себя дружелюбно. Какое редкостное удовольствие хотя бы увидеть знаки присутствия единорога в том благословенном месте, и еще более редкостное — лицезреть прекрасное создание наяву. Немногие из жителей Королевств могут похвастаться встречей с единорогом; и еще меньшему числу живых довелось прикоснуться к нему.

А мне довелось.

Было ли это посланием моей богини? Моя вера в Миликки тверда, и я не сомневаюсь, что она дала мне знак, чарующий, но осязаемый. Однако что он значит?

Я редко молюсь, предпочитая общаться с моим божеством посредством поступков и искренних чувств. Нет нужды приукрашивать пустыми словами то, что происходит на самом деле, пытаясь представить самого себя в более выгодном свете. Если Миликки со мной, она знает, как я живу и что чувствую.

Однако ночью у входа в пещеру я молился. Молился, чтобы она наставила меня, чтобы открыла мне смысл явления единорога. Животное позволило мне прикоснуться к нему; оно не скрылось от меня, а высшей чести вольный странник и желать не может. Но что под этим подразумевалось?

Хотела ли Миликки сказать, что мое место здесь, на поверхности, или то, что мне не надо покидать рощу? Или же явлением единорога богиня дала знать, что одобряет мое решение вернуться в Мензоберранзан?

А может быть, сказала мне «прощай»?

Эта мысль не давала мне покоя всю ночь. Впервые с той минуты, как я ушел из Мифрил Халла, я задумался о том, что именно я, Дзирт До'Урден, могу потерять навсегда. Я думал о своих друзьях, Монтолио и Вульфгаре, оставивших этот мир, думал о тех, кого уж, наверное, никогда больше не увижу.

Тысячи вопросов донимали меня. Переживет ли Бренор потерю своего приемного сына? Справится ли Кэтти-бри со своей скорбью? Вернутся ли в ее голубые глаза волшебные искры, засветятся ли они снова любовью к жизни? Смогу ли я когда-нибудь еще раз склонить усталую голову на мощное плечо Гвенвивар?

Как мне хотелось в тот момент выскочить из пещеры и помчаться домой, в Мифрил Халл, снова оказаться рядом с друзьями, разглядеть их, прежних, сквозь печаль, затуманившую лица, просто быть рядом, выслушать и обнять.

Но я не мог забыть о причинах, приведших меня в пещеру. Я мог бы вернуться в Мифрил Халл, но то же самое могут сделать и мои темные сородичи. Не виню себя в смерти Вульфгара — приход темных эльфов был неожиданностью для меня. Но сейчас я не могу закрывать глаза на свои предчувствия — мне хорошо известно, что такое извращенное сознание дроу и ненасытность Ллос. И если дроу вернутся и чудесный свет в газах Кэтти-бри погаснет навсегда, для меня это будет равносильно тысяче мучительных смертей.

Всю ночь я молился, но божество так и не снизошло ко мне. И, как всегда, я в конце концов понял, что должен следовать тому пути, который в глубине сердца считаю правильным, верить, что внутренний голос созвучен желаниям Миликки.

Я не загасил костер у входа в пещеру. Хотелось как можно дольше видеть его яркое пламя и черпать в нем душевные силы, пока я буду спускаться в туннель. Спускаться во тьму.

Дзирт До'Урден

Глава 7 НЕЗАВЕРШЕННОЕ ДЕЛО

Бергиньон Бэнр висел головой вниз на своде громадной пещеры, надежно прикрепленный к седлу верхового ящера. Молодой воин не сразу привык к такому положению, но теперь как командир всадников Дома Бэнр он много часов проводил на этом своеобразном наблюдательном пункте, с высоты обозревая город.

Его внимание привлекло какое-то движение сбоку, за тесной группой сталактитов. Одной рукой он покрепче сжал десятифутовое копье, а другой ухватился за узду, одновременно не выпуская рукоять взведенного ручного арбалета.

— Я — сын Дома Бэнр, — громко объявил он, считая, что этих слов будет достаточно, чтобы пресечь любые враждебные поползновения. Он огляделся в расчете на подмогу и вытащил из сумки на поясе сигнальную пластину, которая с одной стороны была нагрета, а с другой оставалась холодной. Такие пластины использовались для того, чтобы наделенные инфразрением существа могли общаться знаками. Поблизости находились десятки всадников Дома Бэнр, и по первому зову они должны были поспешить к Бергиньону.

— Я — сын Дома Бэнр, — повторил он.

И вздохнул с облегчением, увидев появившегося из-за сталактитов старшего брата, Дантрага, сидевшего верхом на более крупном подземном ящере. Смотреть на него было забавно — длинные белые волосы старшего Бэнра, схваченные в пучок, свисали с макушки вниз.

— Я тоже, — отозвался Дантраг, приблизившись к Бергиньону.

— Что ты здесь делаешь? — поинтересовался тот. — И где ты раздобыл ящера без моего разрешения?

Дантраг фыркнул.

— Раздобыл? — переспросил он. — Я — оружейник Дома Бэнр. Я его просто взял, и никакое разрешение от тебя мне не требуется.

Младший Бэнр вперил в него тяжелый взгляд, но промолчал.

— Ты забываешь, кто обучал тебя, братец, — спокойно заметил старший.

Действительно, наставником Бергиньона был Дантраг.

— Ты готов встретиться с Дзиртом До'Урденом? — спросил Дантраг, и Бергиньон чуть не вывалился из седла от такого вопроса.

— Ведь это не исключено, раз мы собираемся напасть на Мифрил Халл, — холодно добавил Дантраг.

Бергиньон тяжело вздохнул, несколько растерявшись. Когда-то они с Дзиртом вместе учились в Мили-Магтир, Академии воинов. Бергиньон, подготовленный Дантрагом, поступил туда, ничуть не сомневаясь, что будет лучшим в классе. А этот выскочка, предатель Дзирт До'Урден, побеждал его каждый год. Конечно, Бергиньон считался одним из первых в Академии, но Дантрагу этого было мало.

— Так ты готов с ним встретиться? — настаивал Дантраг уже с заметным раздражением.

— Нет! — выпалил Бергиньон. Он прямо сидел на своем ящере, и на его привлекательном лице играла нахальная улыбочка. Бергиньон понимал, что брат неспроста добивается от него ответа. Дантраг хочет убедиться, что Бергиньон останется лишь зрителем, если им доведется столкнуться с бродягой До'Урденом.

И еще Бергиньон знал, почему Дантрагу хотелось первым сразиться с Дзиртом. Младшего До'Урдена обучал Закнафейн, главный соперник Дантрага. Он был единственным оружейником Мензоберранзана, дравшимся лучше, чем Бэнр. Все говорили, что Дзирт стал по меньшей мере равен своему учителю, если не превзошел его, и, если бы Дантрагу удалось его победить, он наконец вышел бы из вечной тени славы Закнафейна.

— Ты дрался с нами обоими, — хитро прищурившись, начал Дантраг. — Скажи мне, дорогой братишка, кто же лучше?

Бергиньон не мог бы ответить с уверенностью. Тридцать лет прошло с тех пор, как он сражался с Дзиртом До'Урденом, и с тех пор он даже не видел его в бою.

— Дзирт раздавит тебя, как козявку, — все же сказал он, чтобы позлить своего заносчивого братца.

Дантраг так быстро взмахнул рукой, что Бергиньон едва заметил его движение. В мгновение ока оружейник рассек мечом ремни на седле Бергиньона; не помог даже наложенный на них заговор на прочность. Другой рукой старший брат молниеносно выдернул уздечные ремни из креплений, и Бергиньон полетел вниз.

В воздухе младший Бэнр перевернулся. Он воспользовался магическими способностями к левитации, присущими каждому дроу, но у знати развитыми особенно сильно. Вскоре падение прекратилось, и Бергиньон, сжимая в руке свое страшное копье, медленно начал подниматься к хохочущему брату.

Если бы Мать Бэнр узнала, что ты выставил меня на посмешище перед солдатами, она бы тебя убила, просигналил он Дантрагу на языке жестов.

Пусть лучше пострадает твоя гордость, чем глотка, быстро знаками же ответил ему Дантраг и, пришпорив ящера, скрылся за сталактитами.

Приблизившись к своему ящеру, Бергиньон немного повозился с ремнями и уздой. Он только что заявил, что Дзирт — лучший воин, но теперь, учитывая, как ловко Дантраг провел атаку и вышиб его из седла, засомневался, так ли это на самом деле. Может статься, что, доведись этим двоим сойтись в бою, оплакивать надо будет Дзирта До'Урдена.

Бергиньону было приятно об этом размышлять. Со времени учебы в Академии слава Дзирта затмевала его собственную, как это было и с Дантрагом, которому не давала покоя память о Закнафейне. Если Дантраг одержит верх над Дзиртом, то братья Бэнр будут считаться сильнейшими воинами и положение Бергиньона станет выше уже оттого, что он ученик Дантрага. Это Бергиньону нравилось. Ему приятно было мечтать о славе, ради завоевания которой ему не придется пальцем о палец ударить, и не нужно будет снова драться с этим лиловоглазым дьяволом До'Урденом.

А ведь не исключено, что последствия этой битвы окажутся еще более выгодными, и втайне Бергиньон на это рассчитывал. Возможно, Дантраг убьет Дзирта, а потом, обессиленный и, вероятно, израненный, сам падет жертвой меча младшего брата. Тогда и слава, и положение Бергиньона окажутся несравненно выше, и он станет наиболее вероятным преемником почетной должности оружейника Дома.

Юный Бэнр перевернулся в воздухе, чтобы снова сесть в седло, и коварно улыбнулся, предвкушая выгоды, которые сулило ему предстоящее вторжение в Мифрил Халл.

* * *

— Джерлис, — угрюмо прошептал дроу.

— Джерлис Хорлбар? — уточнил Джарлакс. И прислонился спиной к неровной поверхности сталагмитового столба, пораженный этой вестью. Джерлис Хорлбар была Матерью Дома, одной из двух высоких жриц, управлявших Домом Хорлбар, двенадцатым по счету в Мензоберранзане. И вот она, бездыханная, лежит под грудой булыжников, а рядом с ней валяется сломанный хлыст.

Хорошо, что мы шли по его следам, пальцами показал солдат просто для того, чтобы сделать приятное главарю, а не сообщить что-то новое. Конечно, хорошо, ведь Джарлакс сам приказал следить за ним. Он знал, что этот человек опасен, невероятно опасен, но сейчас, глядя на лежащий перед ним располосованный мечом труп Матери Дома, одной из высших жриц Паучьей Королевы, наемник подумал, что недооценивал обстановку.

Мы можем донести и тем снять с себя подозрение, замелькали пальцы другого члена банды.

Сначала совет показался Джарлаксу дельным. Тело матроны, несомненно, найдут, и тогда начнется основательное следствие. Если никто другой не предпримет его, то Дом Хорлбар сам возьмется за дело. А в Мензоберранзане соучастие и укрывательство считалось нешуточным преступлением. Джарлаксу же подпольная война с двенадцатым Домом была совершенно не нужна, особенно теперь, когда и так назревало столько серьезных событий.

Но потом он принялся просчитывать другие возможности. Конечно, это происшествие было очень некстати, но, может, и его можно обратить себе на пользу? В игре, затеянной Матерью Бэнр, должна была быть по меньшей мере одна шальная карта, некий неизвестный фактор, который мог бы вместо неустойчивого хаоса вознести наемника к новым ступеням славы.

Завалите ее снова камнями, жестами показал главарь, спрячьте поглубже, но не слишком усердствуйте. Я хочу, чтобы труп обнаружили, только не сразу.

И наемник пошел прочь, бесшумно ступая тяжелыми сапогами и ни разу не звякнув многочисленными побрякушками.

Мы должны встретиться позже? — так же знаками спросил один солдат.

Джарлакс, не останавливаясь, покачал головой. Он знал, где искать того, кто убил Джерлис Хорлбар, и еще он знал, как использовать против него новые сведения ради того, чтобы укрепить его рабскую преданность Бреган Д'эрт или для чего-либо еще. Однако Джарлакс понимал, что провернуть все это надо предельно осторожно. Придется пройти по узкой грани между интригой и войной.

А никто во всем городе не умел это делать лучше него.

* * *

Утегенталь скоро прославится.

Мысль внедрилась в сознание, и Дантраг скривился. Он знал, откуда она исходила, и понял ее скрытый подтекст.

Мать Бэнр рассчитывает на него, последовал следующий телепатический посыл.

Дантраг вынул из ножен свой меч, когда-то принесенный им с поверхности, и взглянул на него. Торец невозможно острого лезвия светился невероятно тонкой алой линией, и рубиновые глазки чудовища, изображенного на эфесе, тоже горели внутренним пламенем.

Дантраг крепко сжал эфес и прислушался к тому, что внушал ему меч Хазид-Хи, Потрошитель.

Он силен и только выиграет от набега на Мифрил Халл. Он жаждет крови молодого До'Урдена и не меньше твоего хочет унаследовать славу Закнафейна — а может, даже больше.

Последнее замечание было сделано только затем, чтобы привести Дантрага в ярость. Хазид-Хи относился к нему не как к хозяину, а как к равному, соратнику, и знал, что им проще манипулировать, когда дроу разъярен.

Однако Дантраг, уже много лет владевший этим мечом, сам знал это, поэтому заставил себя сдержаться.

— Никто не желает Дзирту До'Урдену смерти больше, чем я, — заверил он клинок. — И Мать Бэнр постарается, чтобы именно у меня, а не у Утегенталя появилась возможность прикончить предателя. Мать Бэнр не допустит, чтобы слава такого выдающегося деяния досталась воину из второго Дома.

Алая полоса по краю меча загорелась еще ярче и отразилась в янтарных зрачках Дантрага.

Убей Утегенталя и облегчи ей задачу, уговаривал Хазид-Хи.

Дантраг расхохотался, и рубины на эфесе гневно вспыхнули.

— Убить его? — переспросил сын Бэнр. — Убить того, на кого Мать Бэнр собирается возложить важное задание? Да она с меня с живого шкуру спустит!

А ты мог бы убить его?

Дантраг снова рассмеялся, потому что упрямый клинок намеренно дразнил его, надеясь спровоцировать схватку, которой Хазид-Хи уже давно с нетерпением ожидал. Меч был страшно честолюбив, ничуть не меньше своего хозяина, и отчаянно желал принадлежать лишь сильнейшему в Мензоберранзане, причем ему было совершенно все равно, кто им окажется.

— Тебе бы следовало молиться, чтобы я мог это сделать, — ответил Дантраг, поигрывая настырным мечом. — Имей в виду, что Утегенталь предпочитает трезубец. Если он окажется победителем, то великолепный Хазид-Хи может окончить свои дни в ножнах какого-нибудь посредственного воина.

Он от меня не откажется.

Дантраг убрал меч, даже не думая отвечать. Он уже устал от препирательства с собственным оружием, да и Хазид-Хи задумчиво умолк.

Но клинок навел Дантрага на некоторые размышления. Он понимал всю важность предстоящего нападения. Если во время него он одержит верх над молодым До'Урденом, вся слава достанется ему, однако, если Утегенталь доберется до него раньше, Дантраг окажется на втором месте и никогда не освободится от этого унизительного положения, если только не убьет Утегенталя. А его матери такой расклад не понравится, это Дантраг знал точно. Пока Закнафейн был жив, его собственное существование было пыткой, потому что Мать Бэнр без конца наседала на него, требуя, чтобы он убил легендарного оружейника.

Но если он останется вторым и теперь, мать может не оставить ему даже такого выбора. Бергиньон становится отличным воином, и она вполне способна пожертвовать средним сыном и передать высокое место оружейника младшему. Если она обоснует подобную перестановку тем, что Бергиньон бьется лучше, соперничество между оружейниками двух Домов все равно сохранится.

Решение было простым: Дантраг должен сам расправиться с Дзиртом.

Глава 8 ЧУЖОЙ

Он беззвучно пробирался сквозь кромешную тьму туннелей. Глаза его сияли лиловым пламенем, и он внимательно всматривался в неразбериху тепловых следов на полу и стенах, оценивая близость врага. Он казался обычным обитателем Подземья и вроде бы чувствовал себя здесь как рыба в воде, двигаясь легко и уверенно.

Но тем не менее Дзирту было не по себе. Сейчас он находился ниже самых глубоких туннелей Мифрил Халла, и стоячий воздух угнетал его. Почти двадцать лет он провел на поверхности, следуя правилам и обычаям земной жизни. Они отличались от тех, что были приняты в Подземье, как цветок из лесной чащи отличается от пещерной поганки. Ни человек, ни гоблин, ни даже чуткий эльф не заметили бы Дзирта, пройди он в паре метров от них, но ему самому казалось, что он ужасно неуклюж.

Он замирал на каждом шагу, боясь, что эхо его шагов гремит на сотни ярдов вокруг. Ведь это Подземье, и здесь зрение не играло большой роли, важнее были слух и обоняние.

Почти две трети своей жизни Дзирт провел в Подземье, а добрую часть последних лет прожил в подземных туннелях, принадлежащих Клану Боевого Топора. Но он больше не причислял себя к жителям Подземья. Его сердце осталось там, где высились горы, где сияли звезды и луна, где всходило и садилось солнце.

А это была ночь без звезд — точнее, одна бесконечная тьма, в которой трудно было дышать. Да и свисающие сталактиты затрудняли движение.

Туннели были разной ширины — в некоторые Дзирт едва протискивался, а в иных могли бы с легкостью разойтись десяток человек. Пол плавно уходил вниз, уводя Дзирта все глубже, но свод тоже понижался, так что высота коридора все время оставалась равной примерно двум ростам дроу. Довольно долго на пути Дзирта не встречалось ни пещер, ни ответвлений, чему он был рад, поскольку пока еще не был готов к выбору маршрута. Да и нежданные враги могли появиться только спереди.

Дзирт никак не мог привыкнуть даже к врожденному инфразрению. Через некоторое время напряженного всматривания в тепловые узоры в мозгу начала пульсировать боль. Когда-то Дзирт мог не то что неделями, а месяцами пользоваться одним лишь инфразрением, различая только тепловые градации. Теперь же глаза, привычные к солнцу и свету факелов, горевших в коридорах Мифрил Халла, болели.

В конце концов он не выдержал и извлек из ножен Сверкающий Клинок. Магическая сабля осветила тьму бледным голубоватым сиянием. Дзирт прислонился спиной к стене и подождал, пока зрение перестроится, а потом пошел вперед, освещая дорогу саблей. Вскоре он оказался на перекрестке двух горизонтальных туннелей с вертикальной шахтой в месте пересечения.

Дзирт спрятал Сверкающий Клинок и посмотрел вверх, во тьму. Тепловых пятен он не увидел, хотя это его не особенно успокоило. Многие хищные твари Подземья научились разными способами скрывать тепло своих тел, подобно тому как тигры используют полосатый рисунок шкуры, чтобы прятаться в густой траве. У некоторых развился внешний панцирь: наружные костяные пластинки надежно прятали тело существа, так что теплочувствительным глазам они представлялись всего лишь ничем не примечательными каменными глыбами. А многие из подземных чудовищ были хладнокровными и потому почти невидимыми.

Дзирт несколько раз втянул носом тяжелый воздух, замер и прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на звуках. Но ничего, кроме биения собственного сердца, не услышал. Тогда он проверил свою одежду и вещи, чтобы убедиться, что все надежно держится, и начал медленно спускаться вниз, стараясь не задеть какой-нибудь шаткий камень.

Он бесшумно преодолел шестьдесят футов, отделявших его от нижнего коридора, но в то мгновение, когда его сапоги легко коснулись пола, один-единственный камешек оторвался от стены и с громким стуком ударился об пол.

Дзирт замер на месте, прислушиваясь к многократно отразившемуся от стен эху. Когда-то он руководил патрульными отрядами и мог безошибочно идти на любой звук, машинально определяя, откуда он доносится. Но теперь ему стало трудно различать особенное звучание каждого эха. И он снова почувствовал себя здесь чужим. Тьма подавляла его. А сейчас он к тому же был в опасности, поскольку большинство жителей подземных коридоров легко ориентировались по эху, и отражение звука упавшего камня любого из них вывело бы прямиком к нему.

Он быстро помчался по лабиринту пересекающихся, разветвляющихся, иногда круто сворачивавших или резко шедших вниз туннелей, которые часто соединялись с другими ярусами не менее запутанных коридоров.

Как же ему не хватало Гвенвивар! Пантера нашла бы дорогу в любом лабиринте.

Чуть позже, сделав очередной поворот и внезапно наткнувшись на недавно убитую кем-то тварь, Дзирт снова вспомнил о кошке. У его ног лежал какой-то из подземных ящеров, слишком изувеченный, чтобы Дзирт мог с уверенностью определить его вид. Хвост и нижняя челюсть были оторваны начисто, брюхо распорото, а внутренности сожраны. На коже твари виднелись длинные глубокие царапины, как будто следы когтей, и длинные тонкие кровоподтеки, какие остаются от ударов плетью. В нескольких шагах от тела, рядом с лужей крови, Дзирт обнаружил единственный след — отпечаток огромной кошачьей лапы, который вполне мог бы принадлежать Гвенвивар.

Но его верная спутница была в сотнях миль отсюда, а ящер, как решил дроу, был убит не более часа назад. Обычно животные Подземья не уходили далеко от своего логова, как делали их собратья на поверхности, поэтому вполне вероятно, что опасный хищник затаился где-то поблизости.

* * *

Бренор Боевой Топор несся по коридору, сметая все на своем пути, его безысходное горе на время отступило под натиском едва сдерживаемой ярости. Тибблдорф Пвент еле поспевал за ним и, захлебываясь, засыпал короля вопросами, в то время как его доспехи пронзительно скрипели и визжали.

Бренор вдруг резко остановился и развернулся к берсерку, приблизив разгневанное лицо почти к самой физиономии Пвента, покрытой косматой бородой.

— Шел бы ты помылся, что ли! — рявкнул Бренор.

Пвент отшатнулся, не верясвоим ушам. Когда дворфский король приказывает подданному вымыться — это все равно как если бы какой-нибудь король человеческой расы велел своим рыцарям идти и убивать младенцев. Так считал берсерк. Ведь есть же границы, которые даже правитель не волен переступать!

— Пф! — фыркнул Бренор. — Ну и черт с тобой! Пойди хотя бы смажь свои проклятые доспехи — король думать не может, когда ты так скрипишь и скрежещешь над ухом!

Пвент с готовностью согласился на такой компромисс и немедленно поспешил прочь, опасаясь, как бы этот деспот снова не вернулся к теме мытья.

А Бренору хотелось только отослать куда-нибудь берсерка — все равно под каким предлогом, и он тут же и думать забыл о нем. Нелегкий выдался денек. Король только что принимал у себя Берктгара Храброго, посланника из Сеттлстоуна, и узнал, что в городе варваров и слыхом не слыхивали о Кэтти-бри, хотя прошла уже почти неделя, как она покинула Мифрил Халл.

Бренор лихорадочно припоминал подробности последней встречи с дочерью. Он пытался восстановить в памяти, как она выглядела и что говорила, поймать хоть какой-то намек на то, что она в действительности задумала. Однако тогда Бренор был чересчур поглощен собственными мыслями. Если даже Кэтти-бри и обмолвилась, куда она на самом деле направляется, дворф попросту пропустил это мимо ушей.

Беседуя с Берктгаром, он сначала испугался, что в горах с девочкой могло что-то случиться. Он уже готов был вызвать целую армию дворфов и приказать им прочесать местность, но тут по какому-то наитию спросил, как обстоят дела с курганом Вульфгару.

— С каким курганом? — переспросил Берктгар.

И Бренор тотчас понял, что обманут. Но тут же решил, что выведет на чистую воду сообщника Кэтти-бри, если девчонка действовала не в одиночку.

Он чуть не снес с петель тяжелую, обитую железом дверь, ворвавшись в мастерскую Бастера, одного из лучших оружейников Клана. Бастер, дворф с синей бородой, и находившийся в мастерской хафлинг застыли от изумления. Реджис стоял на небольшом возвышении, а оружейник как раз измерял его талию, чтобы подогнать доспехи с учетом еще больше выросшего животика хафлинга.

Бренор бросился прямо к возвышению (при этом Бастер предусмотрительно отскочил в сторону), сгреб в кулак рубашку на груди Реджиса и одной рукой поднял его в воздух.

— Где моя девочка? — зарычал он.

— В Сеттлсто… — заученно начал хафлинг, но Бренор бешено встряхнул его, так что голова Реджиса мотнулась туда-сюда, как у тряпичной куклы.

— Где моя девочка? — чуть спокойнее, но недобро повторил Бренор. — И не вздумай водить меня за нос, Пузан.

Реджису уже основательно поднадоели грубые выходки со стороны его так называемых друзей. И сообразительный хафлинг быстренько сочинил про себя байку о том, что Кэтти-бри сбежала в Серебристую Луну в поисках Дзирта. В конце концов, это было не так уж далеко от истины.

Но тут он взглянул в изуродованное, искаженное гневом лицо короля, на котором при этом читалось глубочайшее страдание, и не смог солгать.

— Опусти меня на пол, — тихо сказал он, и дворф, видимо уловив в голосе хафлинга подлинное сочувствие, осторожно поставил его на ноги.

Реджис оправил рубашку, погрозил Бренору кулаком и крикнул:

— Как ты смеешь?

Дворф даже отступил на шаг перед таким неожиданным выпадом, не свойственным хафлингу, но Реджис и не думал останавливаться.

— Сначала является Дзирт и требует, чтобы я все сохранил в тайне, — бушевал маленький человечек, — потом врывается Кэтти-бри и чуть не вытряхивает из меня всю душу, требуя, чтобы я ей все рассказал. А теперь вот ты… Хороши же у меня друзья, нечего сказать!

Его резкая отповедь слегка охладила разгневанного короля. Но о какой такой тайне болтает этот хафлинг?

Тут в комнату ввалился Тибблдорф Пвент. Скрежет навешанного на него металла не уменьшился, зато все лицо, борода и руки были основательно намазаны жиром. Он остановился рядом с Бренором, мигом оценив обстановку.

Пвент с удовольствием потер руки, а потом пробежался пальцами по торчащим из его панциря лезвиям.

— Прикажешь, чтобы я от души обнял его? — с надеждой обратился он к Бренору, указывая на Реджиса.

Но король лишь жестом показал, чтобы он не вмешивался.

— Где моя девочка? — еще раз спросил Бренор, но уже спокойным, тихим голосом, каким и подобало разговаривать с другом.

Реджис с достоинством поджал губы, кивнул и начал рассказ. Он ничего не утаил, даже не забыл упомянуть, что сам помог Кэтти-бри, отдав ей волшебную маску и кинжал наемного убийцы.

Лицо Бренора снова перекосилось от ярости, но Реджис выпрямился во весь рост (хоть это и нелегко было заметить) и несколькими словами загасил уже готовое разбушеваться пламя.

— Неужели же ты на моем месте усомнился бы в воле и силе Кэтти-бри? — спросил он, напоминая дворфу, что его дочь уже не ребенок, да и не понаслышке знакома со многими опасностями дальних странствий.

Бренор не нашелся что сказать. Он хотел придушить Реджиса, однако понимал, что так он просто изольет свою горечь, самого-то хафлинга не в чем винить. И что теперь делать? И Дзирт, и Кэтти-бри уже успели далеко уйти, а где их теперь искать, Бренор даже не представлял.

Но в этот момент у него и сил не было. Он уставился в каменный пол, и весь его гнев мигом испарился, а на смену ему опять пришла прежняя черная тоска. Не сказав больше ни слова, король вышел. Ему надо было хорошенько обо всем подумать, а, если он собирался помочь своей ненаглядной доченьке и дорогому другу, думать нужно было быстро.

Пвент вопросительно посмотрел на Реджиса и Бастера, но они лишь покачали головами.

* * *

Чутким ухом Дзирт различил легчайший шорох, вероятно, шаги хищной кошки. Он стоял не шелохнувшись, весь обратившись в слух. Если это действительно была кошка, она все равно уже учуяла его и знала, что кто-то вторгся на ее территорию.

Дзирт быстро осмотрелся. Туннель был неровным, он то расширялся, то сужался, пол был усеян ямами, трещинами и выступами, а в стенах имелись естественные ниши и углубления. Потолок тоже то понижался, то поднимался. В тепловом спектре стены казались неоднородными, и Дзирт понял, что наверху много карнизов и выступов. Гигантская кошка вполне могла броситься на него сверху.

Думать об этом было не слишком-то приятно, но что делать? Возвращаться бессмысленно, потому что для этого нужно преодолеть крутой подъем и подняться на верхний уровень, а там еще долго блуждать в поисках новой дороги вниз. Времени на это не было — ведь от него зависит жизнь друзей.

Дзирт прижался спиной к стене и, чуть пригнувшись, медленно двинулся вперед, держа наготове одну саблю, а Сверкающий Клинок до времени оставив в ножнах. Ему не хотелось обнаруживать себя свечением, хотя он и знал, что охотники Подземья отлично видят и без света.

Занеся ногу для следующего шага, Дзирт почувствовал, что позади пустота — это была неглубокая, но довольно широкая ниша. Следом в стене была другая, поуже и более глубокая. Убедившись, что в ней никого нет, Дзирт вошел в нее и обернулся, чтобы как следует оглядеться.

С навеса на противоположной стене прямо на него, не мигая, смотрели светящиеся зеленые кошачьи глаза.

Дзирт тут же выхватил Сверкающий Клинок, и его гневное голубое сияние озарило тьму коридора. Когда глаза его привыкли к нормальному спектру, дроу разглядел очертания громадного темного зверя, уже прыгнувшего на него. Он едва успел отскочить. Кошка — у нее было целых шесть лап! — легко коснулась камня и молниеносно развернулась, сверкнув глазами и обнажив белые клыки.

Она была похожа на пантеру и по размерам напоминала Гвенвивар. Шкура у нее была густого смоляного цвета. Дзирт не знал, как поступить. Была бы это обычная пантера, он попытался бы успокоить ее, внушить, что он не враг и пройдет мимо ее логова, не причинив ей никакого вреда. Но перед ним стояло шестиногое чудовище. К тому же из-под лопаток у кошки росли странные, похожие на щупальца отростки с острыми костяными наконечниками, сейчас злобно шевелившиеся.

Тихо рыча, прижав к голове уши и оскалив огромные клыки, зверь пошел на него. Дзирт пригнулся пониже, выставив клинки перед собой, и уперся ногами в пол, чтобы в любой момент увернуться.

Кошка остановилась. Дзирт напряженно смотрел, как она подбирает средние и задние ноги, готовясь к новому прыжку.

Все произошло мгновенно: Дзирт сделал шаг влево, но зверь замер, и дроу тоже остановился, но сразу же прыгнул вперед и сделал выпад. Клинок должен был войти пантере как раз между глаз.

Но лезвие только рассекло воздух, и Дзирт не удержал равновесия. Он машинально кинулся вниз и сделал кувырок, едва успев увернуться от щупальца, пронесшегося как раз у него над головой; зато другое слегка оцарапало ему бедро. Он бешено работал саблями и как-то сумел отбиться. Потом вскочил и побежал, оставив кошку в нескольких футах позади.

Снова став в защитную стойку, Дзирт почувствовал некоторую растерянность. Бесспорно, зверь был умен — эльф даже не ожидал, что животное может быть таким хитрым. Но он не понимал, как мог промахнуться. Удар был точен. Даже обладай пантера сверхъестественной реакцией, она бы не успела так быстро отпрянуть. Вдруг справа возникла когтистая лапа, и он, защищаясь, замахнулся саблей в уверенности, что отрубленная конечность сейчас упадет на камень.

Но опять промахнулся, а потом едва успел, сам себе удивившись, увернуться. Но на сей раз ранение в бедро оказалось чувствительным.

Тварь бросилась на него, вытянув вперед лапу. Дзирт скрестил сабли, но нацеленные на него когти пронеслись футом ниже скрещенных клинков.

Только великолепная реакция спасла дроу. Громадная лапа не порвала его лишь потому, что параллельно с ее движением он бросился на пол, прямо под оскаленную кошачью морду. Сам себе он показался домовой мышью, пытающейся пробежать под брюхом у кота. Но, в отличие от последнего, у этой твари было целых шесть лап, и любой из них она могла его убить.

Дзирт брыкался и отбивался локтями, и ему удалось нанести довольно сильный удар. Ослепленный собственными лихорадочными движениями, он ничего не видел. Только оказавшись позади кошки, он сообразил, что в слепоте и есть его спасение. Дроу вскочил и сразу сделал кувырок головой вперед, едва избежав двойного удара когтей.

Он нанес свой единственный удар, пока был слеп!

Кошка обходила его кругом, рыча от ярости, не сводя с дроу ярко горящих зеленых глаз.

Дзирт, чтобы проверить свою догадку, плюнул ей прямо в морду. Промахнуться он не мог, а зверь не сделал ни малейшей попытки уклониться, но тем не менее послышался явственный шлепок о каменный пол. Кошка попросту была не там, где казалась.

Дзирт попытался припомнить, чему их учили в Академии Мензоберранзана. Один раз он слышал о таких существах, но они были столь редки, что учителя упоминали о них лишь вскользь.

Кошка бросилась вперед. Дзирт прыгнул навстречу, под неминуемый удар ее лап. Наугад он полоснул саблей парой футов правее, где, как ему казалось, было в этот момент животное.

Но оно оказалось слева, и сабля только со свистом рассекла воздух. Теперь Дзирту было несдобровать. Он прыгнул вперед и почувствовал, как мощная лапа вцепилась в стопу — как раз в ту, что пострадала во время поединка с Энтрери. Он рубанул Сверкающим Клинком, и раненая кошка отдернула лапу. Они упали вместе, сплетясь телами. Дроу ощущал горячее дыхание твари и с огромным усилием вывернул запястье, чтобы перекрестьем сабли защитить руку, которую она могла бы оторвать.

Он закрыл глаза — зрение только сбивало его с толку — и с силой ударил чудовище по морде навершием Сверкающего Клинка, потом вывернулся и отпрыгнул. Кошачье щупальце настигло его и полоснуло по спине, но он успел сделать кувырок вперед, поэтому боль была не очень сильной.

Снова вскочив на ноги, Дзирт помчался вперед что было сил. Добравшись до первой неглубокой ниши, он скользнул туда; зверь гнался за ним по пятам.

Дзирт сосредоточился и обратился к своим внутренним магическим способностям. Его накрыл шар непроницаемого мрака. Сияние Сверкающего Клинка и горящие глаза чудовища исчезли.

Сделав два шага в сторону, Дзирт бросился вперед, так как не хотел выпустить зверя из темной сферы. Он почувствовал, как рядом взметнулась лапа, просвистела по воздуху совсем близко и после нацелилась на него под другим углом.

Дроу с размаху полоснул по ней саблей и довольно усмехнулся, когда почувствовал, что лезвие прошло плоть насквозь.

Тварь взвыла от боли, и теперь Дзирт точно знал, где она. Подходить слишком близко было нельзя, но сабли давали ему некоторое преимущество. Подняв Сверкающий Клинок для защиты, он бешено заработал другой саблей, нанеся животному еще несколько неглубоких ран.

Разъяренная кошка прыгнула на него, но Дзирт предугадал это и бросился на пол. Потом перевернулся на спину и сделал выпад обоими клинками вверх, всадив их довольно глубоко в брюхо зверя.

Кошка тяжело осела и ударилась о стену. Даже не дав ей приподняться, Дзирт бросился вперед. Сабля вонзилась зверю в голову. Кошка дернулась, пытаясь вырваться, растопырила лапы и широко распахнула пасть.

Острие Сверкающего Клинка вошло ей под челюсть и скользнуло ниже, рассекая шею. Тяжелая лапа шлепнула по сабле, едва не вырвав ее из руки Дзирта, но дроу, понимая, что от этого зависит его жизнь, держал саблю изо всех сил. Кошка дико забилась, но Дзирт, отступая, не подпускал ее к себе.

Раненый зверь теснил его, и оба вывалились из шара непроглядного мрака. Дзирт сомкнул веки. Он почувствовал, что кошачье щупальце сейчас вцепится в него, и изменил направление движения, внезапно навалившись на Сверкающий Клинок всем своим весом. Щупальце огрело его по спине — он едва успел выставить локоть, чтобы когти не скользнули вперед, к лицу.

Сверкающий Клинок на пол-лезвия вошел в тело зверя. Из кошачьей глотки вырвался какой-то булькающий звук, тяжеленные лапы забили по бокам Дзирта, разрывая плащ и царапая тонкую мифриловую кольчугу. Кошка попыталась извернуться, несмотря на раненую шею, и впиться зубами Дзирту в руку.

Дзирт остервенело размахивал саблей, рубя кошку по голове.

Длинные щупальца с когтями крепко вцепились в него и не выпускали, зубастая пасть была всего в дюйме от его живота. Один коготь вошел между кольцами кольчуги и сильно уколол его в бок.

Но Сверкающий Клинок без устали взмывал вверх и со свистом опускался.

Оба противника, сплетясь, свалились на пол бесформенной грудой. Дзирт упал на бок и, глядя в злобно горящие глаза зверя, вдруг испугался, что обречен, хотя и отчаянно пытался вырваться из-под тяжелого тела. Но внезапно хватка животного ослабла, и дроу понял, что тварь мертва. Извиваясь, он выбрался из-под нее. Даже после смерти глаза кошки продолжали светиться зеленым огнем.

* * *

— Лучше не лезь туда! — предупредил Реджиса один из стражей у дверей тронного зала Бренора. Хафлинг чуть приостановился — такого страха он не видел еще на лице ни одного дворфа.

Дверь с грохотом распахнулась, и оттуда вывалился целый отряд дворфов в полном вооружении и амуниции. Торопясь, они натыкались друг на друга и падали. Вслед им несся целый поток ругательств, изрыгаемых их славным королем.

Один из стражей стал торопливо закрывать дверь, но Реджис бросился вперед и протиснулся внутрь.

Бренор расхаживал около трона, время от времени с силой ударяя по нему кулаком. В кресле для посетителей сидел генерал Дагнабит, командующий войсками Мифрил Халла; вид у него был мрачный. Позади Бренора в полном восторге скакал Тибблдорф Пвент, предусмотрительно отпрыгивая в сторону, когда король круто разворачивался.

— Жрецы — тупицы! — рявкнул Бренор.

— После смерти Коббла не осталось никого, равного по силам… — начал было Дагнабит, но Бренор его не слушал.

— Жрецы — тупицы! — ожесточенно повторил он.

— Точно! — с готовностью поддакнул Пвент.

— Мой король, ты отправил два поисковых отряда в Серебристую Луну и еще один на север, — попытался урезонить его Дагнабит. — И половина моих солдат обследует нижние туннели.

— Так я отправлю туда же и остальных, если эти не найдут ход вниз! — заорал Бренор.

Никем не замеченный Реджис, стоя у двери, начал понимать, в чем дело. То, что он видел, его определенно радовало. Бренор снова был похож на прежнего Бренора и готов был перевернуть все вверх дном, лишь бы найти Дзирта и Кэтти-бри. В нем опять бурлила жизнь!

— Но там не меньше тысячи туннелей, — настаивал Дагнабит. — Можно потратить неделю на их изучение, а потом убедиться, что они тупиковые.

— Так отправь туда тысячу дворфов, — взъярился Бренор. Он снова прошествовал мимо трона, но потом круто остановился, заметив хафлинга, так что Пвент налетел на короля сзади.

— Ты на что пялишься? — выкрикнул Бренор, видя изумленный взгляд Реджиса.

Реджис хотел ответить: «На своего старого друга», но не смог и дернул плечом. Глаза Бренора гневно вспыхнули, и хафлинг испугался, что тот сейчас кинется на него и придушит. Но король успокоился и опустился на трон.

Реджис осторожно подошел поближе, внимательно следя за Бренором и почти не слушая увещеваний трезвомыслящего Дагнабита, говорившего, что нагнать давно ушедших друзей сейчас невозможно. Реджис уже понял, что генерала не особенно тревожит судьба Дзирта и Кэтти-бри. Это его не слишком удивило, поскольку суровый дворф не питал особой любви к тем, кто не принадлежал к его народу.

— Была бы у нас эта чертова кошка, — начал Бренор и вновь бросил гневный взгляд на хафлинга. Реджис заложил руки за спину и склонил голову.

— Или хотя бы треклятый медальон! — орал Бренор. — Куда, Девять Проклятых Кругов, я сунул этот треклятый медальон?

Реджис моргал и вздрагивал, слушая, как бушует король, но все равно пребывал в уверенности, что поступил правильно, когда помог Кэтти-бри и отдал ей Гвенвивар.

И, несмотря на вероятность в любую минуту получить от Бренора зуботычину, он был страшно рад видеть своего друга вновь полным жизни.

Глава 9 НАЗАД ПУТИ НЕТ

Они медленно продвигались вверх по каменистой тропе, чаще ведя коней в поводу, чем сидя верхом. Кэтти-бри изнывала от их черепашьего шага. Этой ночью она видела свет костра вдалеке и была совершенно уверена, что там — Дзирт. Она сразу же бросилась к лошади, готовая скакать на свет, но Фред остановил ее, заявив, что волшебные подковы нисколько не спасают лошадей от изнеможения, и напомнив об опасностях ночных переходов в горах.

Кэтти-бри вернулась к своему костру совершенно подавленная. Она хотела было вызвать Гвенвивар и отправить ее по следу Дзирта, но передумала. Чужой костер горел светлой точкой где-то высоко, за много миль от них, к тому же она ведь не знала наверняка, был ли там Дзирт.

Но теперь, поднявшись выше в горы и неуклонно, хотя мучительно медленно приближаясь к тому месту, где ночью горел огонь, Кэтти-бри начала раскаиваться, что ничего не предприняла. Она видела, как Фред, почесывая подбородок, озирается, вглядываясь в ничем не примечательный пейзаж, и пожалела, что свет костра не указывает им путь.

— Мы туда доберемся! — уверял опрятный дворф, посматривая на ее унылое лицо.

Утро незаметно сменилось полднем; еще немного, и тени удлинились.

— Надо сделать привал, — объявил Фред, когда спустились сумерки.

— Останавливаться нельзя, — не согласилась Кэтти-бри. — Если это был костер Дзирта, значит, он и так уже обогнал нас на целый день, несмотря на ваши хваленые волшебные подковы!

— Прошу прощения, но я вряд ли разыщу пещеру впотьмах, — огрызнулся дворф. — Вполне возможно, что мы обнаружим великана или, скажем, тролля, насчет волков я даже и не сомневаюсь, но вот пещеру?..

Однако, видя, что Кэтти-бри сурово свела брови, Фред пожалел о своем саркастическом выпаде.

— Ну ладно, ладно! — воскликнул он. — Продолжим поиски до тех пор, пока не станет совсем темно.

Они двигались дальше, пока девушка не перестала различать идущую рядом с ней лошадь, а пони Фреда чуть было не оступился на краю ущелья. Тогда даже упрямой Кэтти-бри пришлось сдаться.

Когда лагерь был разбит, она нашла высокую сосну и вскарабкалась на самую ее вершину. Девушка решила, что если снова увидит костер, немедленно тронется в путь или, по крайней мере, пошлет вперед пантеру.

Но в эту ночь никакого огня она не видела.

Едва забрезжил рассвет, они снова пустились в дорогу. Примерно через час Фред радостно всплеснул беленькими ладошками, решив, что напал на знакомую тропку.

— Мы почти у цели, — обнадежил он девушку.

Тропинка ушла вверх, потом спустилась в каменистую, заросшую лесом ложбину, вновь поднялась вверх на скалистый, овеваемый всеми ветрами утес. Фред привязал пони внизу к дереву и объявил Кэтти-бри, что они почти на месте, надо лишь подняться по пологому склону. Но, потратив два часа на подъем, дворф обнаружил, что перепутал вершины.

Уже далеко за полдень они поняли, что Фред был прав, сказав утром, что они почти у цели. Тогда от пещеры их отделяло не более полумили. Но разыскать какую-то определенную пещеру в горах — задача не из легких даже для дворфа, а ведь Фред был здесь только однажды, да и то почти двадцать лет назад!

Но в конце концов, когда тени вновь удлинились, они вышли к нужному месту. Внимательно осмотрев вход и кострище, Кэтти-бри покачала головой. Огонь горел здесь две ночи назад, и угли лежали аккуратной кучкой, как и сложил бы их лесной странник.

— Он был здесь, — уверенно заявила Кэтти-бри, — две ночи тому назад.

Девушка поднялась и откинула на спину каштановые кудри, укоризненно глянув на Фреда, будто это он был во всем виноват. Потом перевела взор вниз, словно пытаясь рассмотреть то место, откуда она увидела свет.

— Мы бы все равно не добрались сюда той ночью, — оправдывался дворф. — Хоть бегом, хоть верхом, но…

— Мы могли бы ориентироваться на свет, — перебила его Кэтти-бри.

— Ну да, только долго ли? Это просто удача, что в какой-то просвет между скалами мы заметили огонь. Но едва мы оказались бы в ущелье, то потеряли бы его из виду или гора заслонила бы свет. И куда бы ты пошла тогда, упрямая дочь Бренора?

Гневный взгляд Кэтти-бри оборвал тираду Фреда. Он лишь глубоко вздохнул и безнадежно махнул рукой.

Но девушка понимала, что он прав. Едва только они углубились в горы после той ночи, еле различимые тропки сразу стали необычайно путаными, они спускались вниз и убегали вверх, петляли между скальными выступами. Чтобы попасть к пещере, им пришлось бы преодолеть не меньше двадцати миль по такой дороге, и Кэтти-бри понимала, что даже Гвенвивар не удалось бы нагнать дроу.

Но разумные доводы не слишком-то утешили ее. Она поклялась разыскать Дзирта и вернуться с ним домой, но теперь, стоя у входа в мрачную пещеру в совершенно незнакомой местности, девушка понимала, что стоит лицом к лицу с безграничной тьмой.

— Надо возвращаться к леди Аластриэль, — сказал Фред. — Может, среди ее друзей — она ведь дружна со многими — есть такие, кто поможет найти дроу.

— Ты о чем это?

— Это было смелое предприятие, — ответил Фред. — И твой отец будет тобой гордиться, но…

Кэтти-бри подскочила к дворфу, отпихнула его с дороги и вбежала в пещеру, где чернел вход в подземные туннели. По дороге она наступила на острый камень, но сдержалась и не вскрикнула, боясь, что покажется Фреду смешной, нелепой и бестолковой. Однако именно такой она себя и чувствовала, пока шарила в сумке в поисках трута, огнива и масленки.

— Кстати, знаешь, ты ей очень нравишься, — как бы между прочим заметил Фред.

Девушка остановилась и оглянулась на силуэт дворфа, вырисовывавшийся на фоне серого неба у входа в пещеру.

— Я имею в виду Аластриэль, — пояснил он.

Кэтти-бри не нашлась что сказать. Рядом с царственной госпожой Серебристой Луны она чувствовала себя очень неуютно. Вряд ли Аластриэль делала это намеренно, но в ее присутствии Кэтти-бри казалась себе ничтожеством.

— Это правда, — настаивал Фред. — Ты не только ей нравишься, она восхищается тобой!

— Расскажи это оркам! — фыркнула Кэтти-бри. Она решила, что он издевается.

— Ты похожа на ее сестру, — продолжал Фред и ухом не ведя, — Дав Соколицу, совершенно необычайную женщину.

Теперь Кэтти-бри промолчала. Она много слышала о сестре Аластриэль, легендарной женщине-следопыте, а иногда и вправду воображала себя похожей на нее. Слова дворфа вдруг перестали казаться ей совершенной нелепицей.

— Бедняжка Аластриэль, — заметил Фред. — Ей хотелось бы быть немного похожей на тебя.

— Расскажи это оркам! — опять буркнула девушка, уже не в силах остановиться. Мысль о том, что величественная Аластриэль, могущественная волшебница, может хоть в чем-то завидовать ей, показалась Кэтти-бри совершенно абсурдной.

— А я говорю тебе! — вышел из себя Фред. — Какие вы, люди, странные существа, вы единственные среди всех рас не умеете оценивать себя по достоинству. Каждый человек либо чересчур высокого, либо чересчур низкого мнения о себе! Я же говорю, ты нравишься Аластриэль, она восторгается тобой! Если бы было иначе и она считала тебя зарвавшейся дурочкой, а твои поступки — бестолковыми, с какой стати она стала бы возиться с тобой? И разве отправила бы она в помощь тебе меня, своего незаменимого советника? И зачем бы тогда, дочь Бренора Боевого Топора, она передала тебе вот это?

Он поднял руку и что-то показал Кэтти-бри, но она не разглядела что. Девушка помедлила, всматриваясь, и подошла к дворфу.

В руке Фреда была диадема — тонкая серебряная цепь с вставленным в нее большим камнем.

— Как красиво, — зачарованная бледно-зеленым камнем, пересеченным по центру черной полоской, выдохнула девушка.

— Красиво — это еще не все, — отозвался Фред и протянул украшение, чтобы она его примерила.

Девушка надела цепочку на голову, застегнула. Камень оказался точно посредине лба, и она чуть не вскрикнула, потому что очертания предметов вдруг задрожали и смазались. Теперь она могла видеть только силуэт Фреда. Не веря своим глазам, Кэтти-бри обернулась, всматриваясь в глубь пещеры. Казалось, что подземная тьма осветилась неярким светом звезд, и девушка вполне отчетливо видела все выступы и ямки в каменном полу и на стенах.

Полоска в камне на ее голове расширилась, и он стал похож на кошачий глаз, но этого она, конечно, видеть не могла.

— Идти в Подземье с горящим факелом в руке было бы не очень разумно, — заметил Фред. — Одна-единственная свеча выдаст тебя и сделает мишенью для многих охотников. Да к тому же много ли масла ты сможешь унести с собой? К концу первого же дня твой фитиль окажется совершенно бесполезным. А с Кошачьим Глазом свет и вовсе не нужен, сама видишь.

— С Кошачьим Глазом?

— Так называется этот агат. — Фред показал на камень в диадеме. — Аластриэль сама наложила на него заклинание. Обычно камни, зачарованные таким образом, показывают разные градации серого цвета. Но госпожа предпочитает звездный свет. Очень немногие во всех Королевствах могли бы похвастаться таким даром.

Кэтти-бри кивнула, но промолчала. Раздумывая над своим отношением к госпоже Серебристой Луны, она почувствовала угрызения совести, и собственное поведение представилось ей нелепым и глупым. Как она могла усомниться в этой женщине, позволив глупой ревности затуманить глаза!

— Я получил указание попытаться отговорить тебя от этого опасного путешествия, — продолжал дворф, — но Аластриэль уже тогда знала, что у меня ничего не выйдет. Ведь ты и вправду похожа на Дав, такая же целеустремленная и упорная, да к тому же не менее свято верящая в собственное бессмертие. Хотя госпожа и боится за тебя, но знает, что ничто, даже Подземье, тебя не остановит.

В тоне дворфа не было ни сарказма, ни пренебрежения, и Кэтти-бри, не ожидавшая подобных слов, снова растерялась.

— Ты проведешь ночь в пещере? — сменил тему Фред. — Я могу развести костер.

Кэтти-бри покачала головой. Дзирт и так уже ушел вперед слишком далеко.

— Ну да, само собой, — тихонько пробормотал дворф.

Но девушка его уже не слышала; она шла к входу в туннель. Чуть приостановившись, она позвала Гвенвивар, боясь, что не обойдется без ее поддержки. Когда большая кошка материализовалась, девушка оглянулась, чтобы попросить Фреда поблагодарить за нее Аластриэль, но тот уже ушел.

— Пошли, Гвен, — сказала девушка с напряженной улыбкой. — Надо найти Дзирта.

Пантера исследовала вход, а потом скользнула внутрь, очевидно взяв след.

Кэтти-бри помедлила, бросив прощальный взгляд на кусочек неба, видимый из пещеры. И подумала о том, увидит ли она вновь звезды.

Глава 10 СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ

Он шел по узким коридорам и просторным залам, таким громадным, что их противоположные стены и свод терялись из виду. Он совершенно беззвучно преодолевал участки голого камня и жидкой грязи. Углубляясь все дальше в туннели Подземья, Дзирт До'Урден с каждым шагом все лучше вспоминал те дни, когда ему приходилось в одиночку выживать в подземных дебрях, когда он еще был охотником.

Надо было вновь разбудить в глубине своего существа ту первобытную сущность, которая жила, руководствуясь инстинктами. В диких лабиринтах Подземья не было времени на раздумья — только на действия!

Дзирту было неприятно, что придется подчиняться примитивной дикой составляющей его души. Но ведь и само это путешествие не нравилось ему, а идти было необходимо. Если он погибнет здесь, так и не добравшись до Мензоберранзана, его затея принесет друзьям только вред. Его не станет, но темные эльфы не узнают об этом и все равно пойдут в Мифрил Халл. Ради Бренора, Реджиса и милой Кэтти-бри надо было идти вперед, значит, Дзирт должен снова превратиться в первобытного охотника.

Решив в первый раз за день отдохнуть, он забрался к самому своду одного высокого туннеля, повис головой вниз, зацепившись ногами за край глубокой и узкой расселины в стене, и задремал, держа руки за поясом, поближе к саблям.

Спустя час его разбудило какое-то отдаленное эхо. Звук был слабым, похоже, кто-то наступил в жидкую грязь, и Дзирт замер, настороженно прислушиваясь к колебаниям воздуха и по едва слышному затухающему эхо вычисляя, откуда донесся звук.

Оттолкнувшись от стены, он перевернулся в воздухе и пролетел пятнадцать футов до пола. Сначала Дзирт коснулся камня носками мягких сапог, а потом только стал на полную стопу, приземлившись совершенно бесшумно. Он побежал, стараясь держаться подальше от тех туннелей, откуда слышалось эхо, — ему не хотелось лишних осложнений по пути в город дроу.

С каждым шагом он двигался все увереннее. Возвращалось прежнее чутье, а вместе с ним и воспоминания о времени, когда он в одиночку скитался по Подземью. Он вышел в туннель, где под ногами хлюпала жидкая грязь, воздух был теплым и слышалось тихое шипение и бульканье горячей, насыщенной воздухом воды. Тут и там торчали влажные блестящие сталагмиты и сталактиты, превращая туннель в сплошной лабиринт.

Дзирт хорошо знал это место, помнил его еще с того времени, когда искал выход на поверхность. Он почувствовал одновременно облегчение и трепет. С одной стороны, дроу был рад, что находится на верном пути, но с другой — именно поэтому ему и было страшно. Он пошел на звук воды, зная, что нужный ему туннель начинается как раз позади горячих источников.

Воздух все нагревался и вскоре стал горячим, но Дзирт не снимал плаща, чтобы в случае неожиданного столкновения в этом довольно опасном месте руки не были заняты ничем, кроме верных сабель.

А место и впрямь было опасным. Какие угодно чудища могли таиться за бесчисленными природными колоннами, а Дзирту с большим трудом удавалось беззвучно передвигаться в раскисшей жиже. Шагни он чуть медленнее, нога бы глубоко погрузилась в грязь, и следующий шаг неминуемо сопровождался бы громким хлюпом. Дзирт только один раз сознательно замешкался, чтобы послушать, какой получится звук. Сравнив его с услышанным чуть раньше эхом, он понял, что тот шум был произведен сразу несколькими парами ног.

Дзирт быстро осмотрелся, оценивая температуру воздуха и степень излучаемого сталагмитами тепла. Чужие шаги становились громче, и дроу понял, что в его сторону движется целый отряд. Он внимательно оглядел все ответвления туннелей и удостоверился, что те, кто сюда шел, не пользовались светом.

Скользнув под тонкий сталактит, оканчивавшийся футах в четырех над полом, дроу опустился на колени и поджал ноги. Потом расправил плащ, чтобы получился конус, следя, чтобы нигде не было крупных складок и ничто не торчало. Затем внимательно рассмотрел висевший над ним сталактит, поднял руки и обвил его конец.

Он закрыл глаза и склонил голову между поднятых рук. Немного поерзал, приноравливаясь к новой позе и добиваясь наиболее естественного вида.

Дзирт превратился в сталагмит.

Вскоре повсюду стали слышны шлепающие шаги и грубые визгливые голоса, принадлежавшие скорее всего гоблинам. Дзирт осторожно выглянул из-за сталагмита, чтобы убедиться, что у них нет ни факелов, ни светильников. Если бы на него упал свет факела, вся маскировка гроша бы ломаного не стоила.

Но стать невидимым в Подземье — совсем не то, что спрятаться в лесу, даже в непроглядно темную ночь. Здесь самым важным было изменить отчетливые контуры, создаваемые любым теплокровным существом в инфракрасном спектре. Дзирт был уверен, что температура сталагмитов вокруг была примерно такой же, как и у его наружных покровов.

Всего в нескольких шагах от него прошел гоблин, и по звукам Дзирт догадался, что всего их было не меньше двадцати. Он представил себе последовательность движений, которые надо будет совершить, чтобы как можно скорее выхватить клинки. Если один из этих уродов его заденет, игра будет кончена, и Дзирт взметнется, молниеносно работая оружием, чтобы прорваться сквозь их ряды и убежать прежде, чем они даже осознают, что здесь кто-то был.

Однако ничего подобного не потребовалось. Толпа гоблинов последовала дальше, обойдя множество сталагмитов и сталактитов и одного дроу, притворившегося каменным столбом.

Дзирт раскрыл лавандовые глаза; теперь в них горел азарт охотника. Еще некоторое время он оставался неподвижным, выжидая, не отстал ли кто от прошедшей мимо компании, а потом совершенно беззвучно бросился бежать.

* * *

Кэтти-бри сразу же поняла, что жуткую шестиногую тварь, похожую на кошку с костяными отростками на спине, убил Дзирт. Стоя на коленях перед тушей, она заметила характерные изогнутые порезы, к тому же девушка сомневалась, что так лихо разделаться со зверем мог кто-то еще.

— Это сделал Дзирт, — убежденно прошептала она Гвенвивар, и пантера тихо заворчала. — И не больше двух дней тому назад.

Глядя на труп чудовища, она почувствовала легкую панику. Если даже Дзирту, умевшему незаметно передвигаться в Подземье и знавшему здесь все ходы и выходы, не удалось избежать столкновения, то какова вероятность, что ей удастся остаться невредимой?

Вдруг на нее накатила слабость, и она прислонилась к лоснящемуся боку Гвенвивар. Пантеру тоже нельзя больше удерживать здесь. Волшебная кошка была существом с Астрального уровня и должна была часто возвращаться туда, чтобы восстановить свои силы. Перед спуском в туннель Кэтти-бри думала, что первый час под землей проведет в одиночку, вступит в кромешный мрак без поддержки, но не смогла. В этом чужом мире девушке необходимо было чувствовать кого-то рядом. Но чем дальше, тем лучше Кэтти-бри осваивалась с новой обстановкой и собиралась отправить Гвенвивар домой на первом же перекрестке, когда они решат, в какую сторону идти.

Вот они и вышли на такой перекресток, но здесь же нашли и мертвую тушу.

Кэтти-бри быстро пошла вперед, велев Гвенвивар не отходить от нее. Понимая, что пантеру все равно надо отпустить, что неразумно расходовать ее силу сейчас, поскольку она ей понадобится в минуту опасности, девушка оправдывала себя тем, что поблизости могут бродить другие шестиногие чудовища, и все откладывала и откладывала отсылку Гвенвивар.

Прошло минут двадцать, в туннелях по-прежнему царили тьма и тишина, и тогда девушка собралась с духом и остановилась. Она отослала Гвенвивар, совершив один из самых храбрых поступков в своей жизни. Когда серый туман рассеялся и статуэтка вернулась в мешочек у пояса, она наконец оценила подарок Аластриэль.

Конечно, она осталась в Подземье одна-одинешенька, среди мрачных коридоров, населенных смертельно опасными существами. Но по крайней мере могла видеть все вокруг, и мерцающая иллюзия — прекрасная даже здесь, среди серых камней, — ободрила ее.

Кэтти-бри глубоко втянула воздух и попыталась взять себя в руки. Она вспомнила Вульфгара и снова дала себе клятву: больше никто из ее друзей не покинет ее! Она нужна Дзирту — поэтому прочь все страхи!

Легонько сжав в кулаке медальон в форме сердца, чтобы излучаемое им тепло не дало ей сбиться с пути, девушка снова пошла вперед, хотя каждый шаг, уводивший ее все дальше от солнечного мира, давался ей нелегко.

* * *

Миновав горячие источники, Дзирт ускорил шаг, поскольку теперь хорошо помнил дорогу и прекрасно понимал, скольких вероятных врагов ему надо сторониться.

Дни шли за днями без особых происшествий. Минула неделя, за ней другая. В свое время Дзирт больше месяца потратил на то, чтобы добраться до поверхности от Блингденстоуна, города глубинных гномов, расположенного милях в пятидесяти от Мензоберранзана. Но теперь, подгоняемый опасностью, грозившей Мифрил Халлу, он торопился, как только мог.

Начались извилистые узкие коридоры, потом Дзирт пришел к знакомой развилке, где один туннель резко забирал к северу, а другой шел дальше на запад. Дзирт подозревал, что северная ветка быстрее выведет его к городу дроу, но решил придерживаться западного направления, надеясь побольше узнать, идя по знакомому маршруту, и еще больше надеясь встретить кого-нибудь из старых друзей.

Два дня спустя он по-прежнему шел вперед, но теперь часто останавливался и прикладывал ухо к каменной стене, прислушиваясь, не раздается ли мерный стук. Дзирт знал, что Блингденстоун уже неподалеку, и в его окрестностях вполне могли работать рудокопы. Однако в пещерах было тихо, а время утекало стремительно. Решив сначала посетить город гномов, Дзирт теперь передумал. И так уже много времени потрачено на дорогу; пора идти в Мензоберранзан.

Спустя час, осторожно обогнув поворот и оказавшись в низком туннеле с покрытыми светящимся лишайником стенами, Дзирт уловил какой-то отдаленный шум. Сначала он улыбнулся, решив, что наконец нашел этих неуловимых рудокопов, но, прислушавшись получше, различил лязг металла, потом крики и переменился в лице.

Где-то недалеко в самом разгаре была битва.

Дзирт сорвался с места, ориентируясь по эху. Попал в тупик, вернулся и скоро вновь уже спешил по верному следу, держа в руках обнаженные сабли. Он оказался у развилки. Оба коридора продолжались в одном направлении, но один резко поднимался вверх. Звуки сражения громко отдавались в обоих.

Дзирт решил пойти выше и побежал, пригнувшись. За поворотом он увидел довольно большое отверстие и понял, что здесь и идет бой. Он вышел из коридора и ступил на навес, шедший вдоль стены в двадцати футах над большим залом с неровным каменным полом, утыканным сталагмитами. Внизу бились свирфы и дроу.

Свирфы и дроу! Дзирт отшатнулся к стене и бессильно уронил руки, вцепившиеся в клинки. Он прекрасно знал, что свирфы, глубинные гномы, — миролюбивый народец, поэтому скорее всего зачинщиками были его соплеменники, вероятно, они устроили засаду отряду рудокопов. Сердце Дзирта рвалось туда, вниз, на помощь жестоко теснимым гномам, но он не находил в себе сил. Он сражался с дроу, даже убивал их, но всегда при этом чувствовал муки совести. Ведь это его народ, одной крови с ним! Что если там, внизу, сейчас бьется еще один Закнафейн или Дзирт До'Урден?

Один из темных эльфов, увлеченный погоней за раненым гномом, вскарабкался по каменному склону, но тот вдруг ожил, превратившись в земную элементаль, союзника гномов. Громадные лапы сомкнулись вокруг дроу и смяли его, несмотря на то, что эльф отчаянно рубил клинками каменное тело.

Глядя на эту жуткую сцену, Дзирт содрогнулся, но при этом почувствовал облегчение от того, что гномы отвоевали свои позиции. Элементаль тем временем медленно повернулась, выдергивая ноги из каменного массива, и сломала преграждавший ей дорогу сталагмит.

Гномы укрылись за спиной своей гигантской избавительницы, спешно пытаясь восстановить хоть какую-то стройность рядов посреди всеобщей свалки. Многие лавировали среди нагромождений камней, стремясь соединиться с основными силами, пока темные эльфы отступали под натиском страшного великана. Один крепкий гном бросился напролом с боевым кличем.

Дзирт низко пригнулся на своем уступе. С этого наблюдательного пункта ему было хорошо видно, как опытные воины-дроу, рассыпаясь под натиском свирфов, прячутся за каменными выступами. Довольно большая группа проскользнула к выходу, куда направлялись и гномы. Однако если элементаль и дальше так же двигалась бы вперед, скорее всего гномы выбрались бы из пещеры без потерь, а в коридоре они могли бы повернуть ее, поставив живым заслоном, и под ее прикрытием бежать в Блингденстоун.

Но тут на пути великанши встали три женщины-дроу. Разглядев их расшитые пауками одеяния служительниц Ллос, Дзирт тяжело вздохнул. Это были жрицы, причем, вероятно, высокого ранга, а это значило, что гномам не удастся уйти.

Одна за другой женщины затянули заклинания и подняли руки, посылая вперед клочья густого тумана. Влага осела на земляной громаде, и она начала растворяться, растекаясь струями грязи.

Жрицы не умолкали. Разъяренная великанша наступала, а по ней струились потоки грязи.

Еще одна волна тумана осела на элементали, грязь потекла широким потоком, но сама жрица была так поглощена заклинанием, что не успела отступить. Под ударом каменной руки ее кости затрещали, и она, пролетев по воздуху, разбилась о сталагмитовую колонну.

Оставшиеся жрицы снова атаковали элементаль; ее ноги растворились, и она беспомощно рухнула на пол. Порождение земли сразу же начало отращивать новые конечности, но их опять оросили смертоносной влагой. Видя, что великанша им больше не подмога, командир свирфов призвал к атаке, и гномы бросились вперед, убив еще однужрицу, прежде чем подоспели темные эльфы с флангов и окружили свирфов. Вновь завязалась жаркая битва, как раз под тем местом, где прятался Дзирт До'Урден.

Он наблюдал за происходящим, затаив дыхание, видел, как три дроу наносили удар за ударом одному гному, как он с криком упал.

Оправданий промедлению больше не было. Дзирт умел отличать добро от зла и понимал, что присутствие жриц Ллос говорит о важности происходящего. В его лавандовых глазах вспыхнул огонь, и он тут же обнажил сабли; Сверкающий Клинок уже полыхал яростным голубым пламенем.

Внизу слева у высокого тонкого сталагмита стояла уцелевшая жрица. Она касалась рукой свирфа, а тот и не пытался убежать, только стенал и слегка дрожал, а из его тела в руку женщины перетекала темная энергия. Жрица высасывала жизнь из своей жертвы.

Дзирт сунул Сверкающий Клинок под мышку, прыгнул, зацепил рукой вершину сталагмитовой колонны и по спирали быстро съехал вниз. Он приземлился как раз рядом с женщиной и тут же выхватил оружие.

Ошеломленная жрица отдала ему какое-то резкое приказание, приняв Дзирта за своего. Но он глубоко вонзил Сверкающий Клинок ей прямо в сердце.

Едва живой гном с изумлением посмотрел на дроу и быстро заковылял прочь. Дзирт бросился бежать, выкрикивая гномам предостережения на их родном языке о затаившихся у входа темных эльфах. Однако он старался остаться незамеченным, понимая, что любой из гномов убьет его, не раздумывая, а любой из дроу может его узнать.

Он старался не думать о том, что только что сотворил, старался не думать о том, что глаза умирающей женщины были невероятно похожи на глаза его сестры Вирны.

Он тяжело навалился на сталагмит. Из-за другого столба, грозно размахивая молотом, выскочил гном. Затем рядом с ним вырос солдат-дроу.

Свирф оглянулся, ища путь к отступлению, но дроу бросился на него.

Повинуясь порыву, Дзирт ударил дроу саблей по руке, в которой был зажат меч, оставив глубокий порез. Темнокожий эльф выпустил оружие и в ужасе уставился на своего соплеменника, вдруг выступившего против него. Он споткнулся, потом посмотрел на гнома и в этот момент получил тяжелый удар молотом по голове.

Свирф, конечно, ничего не понял и, когда один дроу упал, занес молот, чтобы поразить и второго. Но Дзирта уже не было видно.

Жрицы были повержены, и к полуразвалившейся элементали бросился свирфский шаман. Сверху на груду обломков он водрузил камень и стукнул по нему киркой, потом начал заклинание. Вскоре элементаль возродилась и, как грохочущий горный обвал, пошла вперед в поисках своих врагов. Шаман провожал ее взглядом, хотя ему следовало бы оглядеться вокруг. Сзади к нему подкрался темный эльф и занес над ним булаву.

Шаман осознал опасность, когда оружие уже опускалось ему на голову, но удара не последовало. Дзирт взмахнул саблей, отодвинул шамана в сторону и встал перед ошеломленным соплеменником.

Друг? — замелькали пальцы дроу.

Дзирт покачал головой и Сверкающим Клинком отбил булаву в сторону. Второй саблей он усилил удар, отбросив руку противника далеко влево.

Однако неожиданность нападения не дала Дзирту существенного преимущества, и свободной рукой солдат-дроу мгновенно выхватил из-за пояса длинный кинжал. Он тут же замахнулся им, целя Дзирту прямо в сердце и уже победоносно рыча.

Но Дзирт быстро крутнулся вправо, одновременно зацепив одним из клинков рукоять кинжала и дернув ее. Продолжая вращательное движение, он плотно прижался спиной к груди врага, удерживая перед собой его руку. Дроу другой рукой пытался так замахнуться булавой, чтобы ранить Дзирта, но тот оказался быстрее, да и в более выгодном положении. Он чуть отступил и высоко поднятым локтем с силой стукнул противника в лицо раз, другой, третий.

Дзирт отпихнул кинжал и вовремя развернулся, подняв Сверкающий Клинок, чтобы встретить удар булавой. Другой саблей он сделал выпад вперед, и ее навершием ткнул дроу в лицо.

Тот постарался удержать равновесие, но удар был слишком сильным. Булава тут же вылетела у него из руки, а эфесом Сверкающего Клинка Дзирт стукнул противника в челюсть, и тот упал на пол.

Дзирт глянул на шамана, который стоял с открытым ртом и нервно сжимал свой молот. Исход битвы был уже предрешен — свирфы во главе с возрожденной элементалью одерживали уверенную победу.

К шаману присоединились еще два гнома, и все они смотрели на странного дроу со страхом и подозрением. Дзирт на мгновение задумался, припоминая язык свирфов, в котором причудливым образом сочеталась мелодика языка поверхностных эльфов и грубоватое звучание дворфского говора.

— Я не враг, — произнес он и в доказательство бросил на пол свои сабли.

Поверженный дроу застонал. Один из гномов мигом подскочил к нему и собрался размозжить ему череп своей мотыгой.

— Нет! — выкрикнул Дзирт, сделав шаг и нагнувшись, чтобы предотвратить удар.

Но тут же резко выпрямился, почувствовав острую боль в позвоночнике. Он видел, как гном прикончил оглушенного дроу, но не мог ничего поделать, поскольку боль каскадом снова прокатилась по спине. Как будто кто-то провел ему по позвоночнику странной дубиной с плоским концом, наподобие того, как дети возят доской по забору.

Боль прекратилась, но Дзирт довольно долго стоял без движения. Он ощущал покалывание в ногах, как будто отлежал их, а потом и вовсе перестал что-либо чувствовать ниже пояса. Он изо всех сил старался удержаться, но ноги подогнулись, он упал и лежал, корчась, на полу.

Он чувствовал, что вот-вот прогрузится во тьму беспамятства — а то и в нечто худшее, — поскольку уже с трудом соображал, где он и почему здесь оказался.

Напоследок, пока искра сознания еще тлела в нем, он расслышал слова шамана, не слишком, впрочем, его порадовавшие:

— Убейте его.

Глава 11 ВСЕ ТЩЕТНО

— Это здесь? — гаркнул берсерк, стараясь перекричать свист ветра. Он пришел сюда вместе с Реджисом и Бренором, разыскивая тело Артемиса Энтрери, — причем сам настоял, чтобы хафлинг вывел короля из Мифрил Халла. «Ключи надо искать там, где они есть», — загадочно объяснил Пвент.

Реджис надвинул капюшон своего чересчур большого плаща на самый нос, прячась от пронизывающего ветра. Они находились в узком ущелье, между круто поднимавшимися вверх стенами которого, казалось, собирались все ветра, превращаясь в шквал.

— Это случилось где-то здесь, — сообщил Реджис, неуверенно пожав плечами. Тогда, разыскивая истерзанного Энтрери, он шел верхним путем по краю ущелья. Снизу же все выглядело совсем иначе, хотя он был уверен, что в целом не ошибся.

— Мы его найдем, мой король, — заверил Тибблдорф.

— Только вряд ли оно того стоит, — пробурчал Бренор в ответ.

Услышав его безнадежный голос, Реджис поморщился — Бренор снова замыкался в своем безысходном отчаянии. Дворфы так и не нашли в путаных туннелях под Мифрил Халлом хода в Подземье, хотя поисками было занято не меньше тысячи солдат. Да и вести с востока многого не обещали — раз Кэтти-бри и Дзирт шли через Серебристую Луну, сейчас оба были уже далеко. Бренор постепенно убеждался в тщете всех усилий. Проходили недели, а он так и не нашел пути, который привел бы короля к дорогим его сердцу существам. Надежда таяла.

— Но, мой король! — громогласно возразил Пвент. — Ведь он знает дорогу!

— Он — покойник, — резонно напомнил Бренор берсерку.

— Есть о чем беспокоиться! — загрохотал Пвент. — Жрецы умеют разговаривать с мертвецами, кроме того, при нем может оказаться карта. Да говорю тебе, мы найдем дорогу в этот вонючий город и я спущусь туда ради тебя, мой король! Поубиваю всех этих паршивых дроу — кроме нашего, конечно, — добавил он, подмигнув Реджису, — и верну твою девчонку домой!

Бренор лишь вздохнул и махнул рукой, чтобы хафлинг вел их дальше. Несмотря на свое настроение, в глубине души он надеялся, что при виде растерзанного тела Энтрери испытает особое удовлетворение.

Они прошли еще немного. Реджис постоянно высовывал нос из своего капюшона, чтобы сориентироваться. Наконец хафлинг увидел высокий утес, похожий на растущую из скалы ветку.

— Здесь, — показал он. — Похоже, это то самое место.

Пвент взглянул вверх, потом осмотрел дно ущелья как раз под выступом. Он стал карабкаться по скальным обломкам на четвереньках и принюхиваться к камням, словно надеялся почувствовать трупный запах.

Реджис, откровенно веселясь, наблюдал за ним, потом повернулся к Бренору. Тот стоял у склона ущелья и, покачивая головой, водил ладонью по камню.

— Что там? — спросил Реджис, подходя поближе. Услышав его слова, Пвент тоже присоединился к ним.

Став рядом с королем, Реджис тоже разглядел нечто серо-сизое, облепившее камень. Бренор оттянул кусочек странной материи.

— Что это? — опять спросил Реджис, осторожно дотронувшись пальцем до непонятного материала. За пальцем потянулись липкие волокна, и хафлингу не сразу удалось освободиться от клейких нитей.

Бренор долго молчал. Пвент пробежал мимо них, обнюхал камни, потом помчался на другую сторону ущелья.

— Это то, что осталось от паутины, — наконец угрюмо произнес король дворфов.

Одновременно Бренор и Реджис подняли головы и посмотрели на далеко выдававшийся над ущельем утес, представляя, чем могло закончиться падение полумертвого убийцы, если кто-то натянул под ним сеть.

* * *

Пальцы мелькали чересчур быстро, и убийца так и не смог понять переданное ему указание. Он энергично замотал головой, и раздосадованный дроу всплеснул черными ладонями, пробормотал ругательство — и пошел прочь.

«Иблис», — повторил про себя Артемис Энтрери. Это слово обозначало «дерьмо», и с тех пор, как Джарлакс привел его в это злосчастное место, он чаще всего слышал в свой адрес именно это. А что, интересно, от него ожидали? Он ведь только начал учить язык жестов, а движения пальцев в нем были столь сложными и точными, что Энтрери сомневался, под силу ли хотя бы одному из двадцати людей освоить его. К тому же он отчаянно пытался выучить разговорный язык темных эльфов. Он знал некоторое количество слов, в целом понимал, как строится предложение, но способен был передать только простейшие мысли.

Зато слово «иблис» он знал слишком хорошо.

Убийца прислонился к стене маленькой пещерки, ставшей в эту неделю штабом всех операций Бреган Д'эрт. Сам себе он казался таким ничтожным, как никогда раньше.

Когда Джарлакс вернул его к жизни неподалеку от того ущелья в окрестностях Мифрил Халла, он принял предложение наемника отправиться вместе с ним в Мензоберранзан (теперь-то он понимал, что это был скорее приказ), решив, что его ждет увлекательное приключение.

Но ничего похожего на приключение не получилось; это место оказалось настоящим адом. Здесь Энтрери был всего лишь «колнблас», не-дроу, и жить ему приходилось среди двадцати тысяч представителей расы, не отличавшейся особой терпимостью. Нельзя сказать, что дроу как-то по-особому ненавидели людей, просто так они относились ко всем, кто не принадлежал к их народу. И поскольку в их глазах он был только «колнблас», когда-то наводивший ужас убийца теперь стоял ниже последних солдат Бреган Д'эрт. Какая разница, что он совершил и кого убил в прежней жизни. В Мензоберранзане Артемис Энтрери обречен был вечно занимать только двадцать тысяч первое место.

А еще эти пауки! Энтрери их ненавидел, а в городе темных эльфов они ползали повсюду. Дроу выращивали более крупные и ядовитые разновидности многоногих тварей и держали их в качестве домашних животных. Убийство паука считалось тягчайшим преступлением и каралось «дживвин куи'эльгхин» — пытками до смерти. А в восточной части гигантской пещеры рядом с озером Донигартен, где росли мох и грибы и куда Энтрери часто отправляли надзирать за толпами рабов, пауков было несметное количество. Они ползали вокруг него, по его телу, свисали вниз на длинных нитях у самого лица едва сдерживавшего отвращение человека.

Убийца поднес к глазам сиявший зеленым светом меч. Хорошо хоть в городе теперь больше света; по какой-то непонятной причине магические огни и факелы стали недавно в Мензоберранзане обычным делом.

— Неразумно пятнать такой прекрасный клинок кровью дроу, — донесся от двери знакомый голос, говоривший на Общем языке. Джарлакс вошел в комнату, но Энтрери не отрывал взгляда от светящегося лезвия.

— Ты допускаешь, что я решусь причинить вред кому-то из твоих могущественных соплеменников? — саркастически отозвался он. — Разве посмею я, презренный иблис… — Джарлакс высокомерно рассмеялся, и Энтрери замолчал, неприязненно взглянув на наемника, державшего в руках широкополую шляпу и теребившего перо диатримы.

— Я всегда высоко ценил твою доблесть, — сказал Джарлакс. — Ты несколько раз дрался с Дзиртом До'Урденом и до сих пор жив, а этим в Мензоберранзане мало кто может похвастаться.

— Я был ему ровней в бою, — процедил Энтрери сквозь зубы. Но слова отозвались в нем болью. Он неоднократно сражался с Дзиртом, но лишь дважды им никто не мешал. И оба раза Энтрери оказывался в проигрыше. Раньше ему нестерпимо хотелось сравнять счет, доказать, что он сильнее. Но в глубине души убийца сознавал, что больше не хочет сходиться с Дзиртом в бою. Когда он проиграл в первый раз, в грязных, вонючих отстойниках Калимпорта, каждый день его жизни был отмечен жаждой отыграться, тогда он все свое существование подчинил тому, чтобы добиться долгожданного реванша. Но, проиграв во второй раз, когда он остался болтаться как тряпка, израненный, избитый и беспомощный в продуваемом всеми ветрами ущелье…

«Что же изменилось?» — спрашивал себя Энтрери. Почему ему больше не хочется драться с отступником-дроу? Потому ли, что доказывать больше нечего? Или он просто боится? Разные чувства тревожили его, и Артемис Энтрери не мог найти покоя ни внутри себя, ни в темном городе дроу.

— Я был равен ему в бою, — тихо повторил он как можно увереннее.

— Я бы на твоем месте не стал бросаться такими заявлениями, — ответил Джарлакс. — А то Дантраг Бэнр и Утегенталь Армго подерутся за право убить тебя первым.

Энтрери даже глазом не моргнул; он так и стоял, исполненный гордости и гнева, и сияющий меч в его руке как будто отражал его чувства.

Джарлакс снова рассмеялся.

— Я хотел сказать, за право сразиться с тобой первым, — поправился он и, извиняясь, отвесил низкий поклон.

Но человек-чужак снова и бровью не повел. Он думал, не вернет ли он себе хоть отчасти чувство собственного достоинства, убив одного из этих легендарных воинов? А вдруг он снова проиграет и, что стократ хуже смерти, принужден будет всю жизнь прожить с этим клеймом?

Энтрери опустил меч и сунул его обратно в ножны. В жизни он не испытывал такой неуверенности и не был одолеваем столькими сомнениями. Даже будучи мальчишкой и живя на улицах жестоких городов Калимшана, он всегда сохранял уверенность в себе, и это его выручало. Но здесь все было иначе.

— Твои солдаты потешаются надо мной, — неожиданно пожаловался он, вымещая досаду на наемнике.

Джарлакс опять засмеялся и надел шляпу на бритую макушку.

— Ну, так убей парочку, — посоветовал он, и Энтрери не понял, шутит расчетливый дроу или говорит всерьез. — Тогда остальные оставят тебя в покое.

Энтрери только сплюнул. Оставят в покое? Да они все до единого будут только выжидать, когда он заснет, чтобы искромсать его на мелкие кусочки и скормить своим паукам. От этой мысли его передернуло. Ведь он убил женщину-дроу (а в Мензоберранзане это было гораздо более серьезным преступлением, чем убийство мужчины), и, вероятно, именно в эти минуты в каком-то из домов уже морят голодом пауков, приготавливаясь накормить их человечинкой.

— Ах, до чего ты неотесанный, — деланно сочувственным тоном произнес наемник.

Энтрери вздохнул и отвел глаза, проведя ладонью по лицу, чтобы отогнать неприятные мысли. Да что с ним творится? И в Калимпорте, и в гильдиях, даже среди пашей и прочих «властителей жизни» он всегда оставался сам себе хозяином. Артемиса Энтрери, убийцу, нанимаемого самыми опасными и двуличными ворами во всех Королевствах, никто не смел сердить. Как же он мечтал снова увидеть над головой бледное небо Калимпорта!

— Не тревожься, мой аббиль, — произнес Джарлакс, назвав его «другом». — Ты еще увидишь рассвет. — Внимательно наблюдая за лицом Энтрери, он широко осклабился, видимо поняв по его выражению, что угадал, о чем сию минуту думает человек. — Мы вместе будем смотреть, как восходит солнце, стоя у ворот Мифрил Халла.

Так они возвращаются за Дзиртом, догадался Энтрери. Но на этот раз, судя по огням Мензоберранзана, будет уничтожен и весь Клан Боевого Топора.

— Так будет, — издевательски продолжал Джарлакс, — если только Дом Хорлбар не успеет раньше докопаться, кто же убил одну из их Матерей.

И, щелкнув каблуками и коснувшись пальцами полей шляпы, Джарлакс повернулся и вышел из пещеры.

Значит, Джарлаксу все известно! И эта женщина оказалась Матерью Дома! Энтрери тяжело привалился к стене, чувствуя себя совершенно уничтоженным. Откуда же ему было знать, что эта мерзавка в переулке — на самом деле треклятая матрона?

Стены как будто смыкались вокруг, не хватало воздуха. На всегда невозмутимом лице убийцы обильно выступил холодный пот, он с трудом переводил дыхание. Все его мысли крутились вокруг возможности побега, но рассыпались в пыль при одном взгляде на неумолимые каменные стены. Они держали его здесь надежней клинков дроу.

Однажды он уже пытался бежать. Он вышел из Мензоберранзана через восточный выход, как раз за озером Донигартен. Но куда ему было податься? Подземье было сплошным лабиринтом опасных туннелей, где полно глубоких ям, кишевших чудищами. Как справиться с ними, убийца даже не представлял. Он, Энтрери, — существо из другого мира. Он не понимает дикого Подземья и наверняка долго не протянет там. И уж точно не найдет выхода на поверхность. Он в ловушке, в капкане, его гордость и достоинство сломлены, и к тому же раньше или позже за ним явится неминуемая мучительная смерть.

Глава 12 ПОД ДАВЛЕНИЕМ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ

— Можно обрушить весь этот участок, — сказал генерал Дагнабит, ткнув коротким пальцем в расстеленную на столе карту.

— Обрушить? — заревел берсерк. — Если его обрушить, как же мы тогда прикончим вонючих дроу?

Реджис, устроивший это совещание, обвел мученическим взглядом Дагнабита и еще трех командующих дворфскими войсками, склонившихся над столом. Потом перевел глаза на Пвента.

— Обрушим потолок и прикончим этих вонючих дроу, — раздельно произнес он.

— Ба, камнями! — выдохнул берсерк. — И какая в этом радость? Мне надо смазать доспехи их кровью, но если вы примените свой дурацкий план, мне придется несколько месяцев разгребать обломки, чтобы найти хоть одно тело и хорошенько пощекотать его моим панцирем!

— Ты только спустись сюда, — предложил Дагнабит, — а уж мы позаботимся, чтобы ты пролетел футов сто…

Реджис с кислым видом посмотрел на генерала, а потом на остальных, согласно закивавших головами. Он понимал, что в шутке Дагнабита есть доля правды. Вряд ли многие из Клана Боевого Топора станут проливать горючие слезы, если в предполагаемой битве с темными эльфами несносный Пвент окажется в числе тех, кого недосчитаются.

— Обрушить туннель, — сказал Реджис, чтобы напомнить, о чем шла речь. — Еще нам понадобятся надежные укрепления здесь и здесь, — добавил он, показывая на открытые участки в нижних туннелях. — Я вскорости должен встретиться с Берктгаром из Сеттлстоуна.

— Ты еще и смердящих людишек сюда позовешь? — встрял Пвент.

Даже дворфы, уважавшие запах покрытого сажей потного тела, при этих словах состроили гримасы. В Мифрил Халле ходила поговорка, что от благоухания, источаемого подмышками Пвента, вяли даже закаленные морозоустойчивые цветы в радиусе пятидесяти ярдов.

— Я не знаю, что делать с людьми, — сознался Реджис. — Я им еще даже не говорил о моих подозрениях относительно нашествия дроу. Если они согласятся помогать нам — а я в этом не сомневаюсь, — полагаю, лучше будет не пускать их вниз, хоть мы собираемся осветить нижние туннели.

Дагнабит кивнул:

— Это и в самом деле разумно. У людей высокий рост, и они лучше приспособлены к сражениям в горах. А я так думаю, что дроу придут не только снизу, но попытаются обойти нас по поверхности.

— И тогда парни из Сеттлстоуна их встретят, — завершил его мысль другой дворф.

* * *

Бренор Боевой Топор с любопытством наблюдал за собранием, стоя в тени полуоткрытой двери. Просто поразительно, как быстро Реджис все взял в свои руки, даже без помощи своей гипнотической рубиновой подвески. Обругав Бренора за медлительность и отсутствие решимости, за то, что он снова погрузился в мутные воды тоски, когда след Кэтти-бри и Дзирта был почти потерян, маленький хафлинг, сопровождаемый Пвентом, направился прямиком к генералу Дагнабиту и другим командующим.

Бренор был поражен не тем, что дворфы с энтузиазмом начали готовиться к войне, а тем, что они во всем слушаются Реджиса. Конечно, без мошенничества здесь не обошлось. Пользуясь тем, что Бренор пребывал в апатии, хафлинг врал, что советуется с ним, а потом отправлялся к Дагнабиту и остальным, якобы передавая им новые указания их короля.

Когда Бренор обнаружил жульничество, то первым его желанием было удавить Реджиса, но тот смело вытянулся перед ним во весь свой маленький рост и совершенно искренне заявил, что готов сию же минуту уйти в тень, если Бренор сам всем займется.

Бренор был бы не прочь, ему отчаянно хотелось вновь собраться с силами, но одна мысль о возможной войне неизбежно обращала его память к недавним схваткам, когда рядом были Дзирт, Кэтти-бри и Вульфгар, и у него тут же опускались руки. Поэтому он отпустил Реджиса, разрешив тому и дальше действовать, прикрываясь его именем.

Дагнабит был прекрасным стратегом, но он мало что знал о других расах, исключая разве гоблинов. Реджис же был одним из ближайших друзей Дзирта и сотни раз слышал рассказы дроу о его родине и соплеменниках. Реджис был и в числе друзей Вульфгара, поэтому хорошо понимал варваров, на которых дворфы рассчитывали в качестве союзников.

Дагнабит недолюбливал тех, в чьих жилах текла недворфская кровь, и то, что он с готовностью следовал советам хафлинга — никогда, кстати, не отличавшегося заметной храбростью, — немало удивляло Бренора.

Да и задевало. Бренор знал о темных эльфах и варварах не меньше Реджиса, а уж в понимании боевой тактики дворфов равных ему просто не было. Это он должен стоять у этого стола и указывать важные пункты на карте; он должен был встретиться с Берктгаром Храбрым, а Реджиса взять сопровождающим.

Бренор уткнулся взглядом в пол и провел рукой по лицу, коснувшись уродливого шрама. Пустая глазница болела. Но так же пусто было и в его сердце, которое надорвала потеря Вульфгара, а мысли о том, что Дзирту и Кэтти-бри грозит опасность, разрывали на куски.

Оставаясь королем Мифрил Халла, он больше не был властен над происходящим. Его сердце всегда в первую очередь принадлежало детям, из которых один умер, а другая пропала, и друзьям. Но теперь Бренор не мог повлиять на их судьбу; он мог лишь надеяться, что они выживут, выйдут победителями из всех бед и возвратятся к нему.

Но Вульфгар уже никогда не вернется.

Король дворфов вздохнул и, повернувшись, медленно пошел в свою пустую комнату, даже не заметив, что совещание прервалось.

Реджис молча смотрел вслед Бренору, жалея, что отдал рубиновую подвеску, раз ничто другое не способно разжечь пламя в сломленной душе дворфа.

* * *

Кэтти-бри с опаской всматривалась в глубь широкого коридора, пытаясь рассмотреть врагов среди нагромождений сталагмитов. Она оказалась в той области, где камни были перемешаны с землей и грязью и следы были вполне различимы. Девушка была уверена, что их оставили гоблины, причем совсем недавно.

Пещера впереди была словно создана для засады. Кэтти-бри вытащила из колчана у бедра стрелу и приготовила волшебный лук Тулмарил Искатель Сердец. Под мышкой девушка зажала ониксовую фигурку, чтобы в любой момент можно было вызвать пантеру. Некоторое время Кэтти-бри сомневалась, стоит ли вызывать Гвенвивар с Астрального уровня. Ведь никакой уверенности, что гоблины поблизости, у нее не было — все столбы в коридоре выглядели вполне естественно и безобидно. Однако по спине у нее пробежали мурашки.

Разум все же взял верх над инстинктами, и она решила пока не звать кошку. Прижимаясь спиной к левой стене, она медленно двинулась вперед, вздрагивая всякий раз, когда грязь хлюпала под ее ногой.

Миновав с десяток сталагмитов, девушка остановилась и прислушалась, не отходя от стены. Она не слышала ни звука, но не могла отделаться от ощущения, что за каждым ее шагом кто-то следит, что где-то неподалеку притаилось чудовище, готовое в любой момент броситься на нее. Неужели так будет продолжаться все время, пока она пробирается по Подземью? Так недолго и с ума сойти, если за каждым поворотом ей будут мерещиться несуществующие опасности. Или, что еще хуже, она может настолько устать от постоянного напряжения, что проглядит настоящую опасность.

Кэтти-бри тряхнула головой, отгоняя докучливые мысли, и, прищурившись, вгляделась в освещенное волшебным звездным сиянием пространство впереди. Еще одним преимуществом сказочного подарка леди Аластриэль было то, что в темноте глаза девушки не горели предательским красным светом. Хотя она, незнакомая с такими вещами, этого даже не подозревала. Маячившие впереди очертания казались Кэтти-бри зловещими. Здесь не было той определенности, что во всех остальных туннелях, — повсюду было слякотно и местами даже плескалась вода. Мерещилось, что нечто выступает из-за сталагмитов: как будто руки гоблинов, сжимающие оружие.

Кэтти-бри снова отогнала навязчивые мысли и опять было двинулась вперед, но тут же застыла. Ей послышался слабый звук, тихий скрип, словно кто-то царапнул острием ножа по камню. Она простояла довольно долго, напряженно вслушиваясь, но все было тихо, и девушка заставила себя поверить, что у нее слишком разыгралось воображение.

Но ведь следы гоблинов — не плод воображения? И сделав шаг, Кэтти-бри остановилась, бросила статуэтку и круто обернулась, подняв лук. Из-за ближайшего сталагмита показался гоблин. Широкая ухмылка делала его плоскую рожу еще отвратительней. Над головой чудовища был занесен грубый, зазубренный меч.

Кэтти-бри выстрелила, не целясь. Мелькнула серебристая стрела, рассыпалась целым фонтаном разноцветных искр, угодила прямо в череп врага и пробила его насквозь.

— Гвенвивар! — крикнула Кэтти-бри, снова вскидывая лук. Она понимала, что надо немедленно двигаться, потому что обнаружила себя разноцветной вспышкой. Она дождалась, пока возникнет серый туман, потому что теперь ничто не могло помешать пантере появиться, подхватила фигурку и кинулась бежать. Перескочила через труп, завернула за один из столбов, протиснулась между двух других, краем глаза заметила еще одну приземистую фигуру. В следующее мгновение стрела серебряным лучом разрезала тьму и вонзилась в новую жертву. Но девушка не успела обрадоваться, потому что при свете вспышки она разглядела еще с десяток мерзких тварей, хоронящихся за сталагмитами.

С визгом и воплями они кинулись на нее.

Тем временем серый туман принял осязаемую форму. Гвенвивар мгновенно оценила обстановку и поняла, что нужно срочное вмешательство. Она прижала уши, внимательно обвела сияющими зелеными глазами местность и бесшумно, как сгусток тьмы, прыгнула вперед.

Кэтти-бри отступала, рассчитывая зайти с фланга нападавших. Из-за каждого столба она выпускала новую стрелу, но часто они попадали в камень. Однако она не расстраивалась, поскольку ее целью было не дать гоблинам собраться вместе, иначе они окружат ее.

Полетела еще одна стрела, и в ее свете Кэтти-бри увидела более близкую мишень — за сталагмитом, позади которого она собиралась спрятаться, затаился еще один гоблин. Она шагнула за столб, остановилась и тут же снова отступила, лихорадочно пытаясь приладить стрелу.

Гоблин обогнул сталагмит и бросился на нее, выставив меч. Кэтти-бри стукнула его луком, но потом услышала позади себя хлюпанье, злорадное шипение и инстинктивно бросилась на колени.

Другой гоблин перелетел через нее и врезался в своего озадаченного собрата. Оба быстро вскочили, но девушка тоже не теряла времени даром. Она отбивалась луком, стараясь не подпустить их ближе, и свободной рукой пыталась нащупать кинжал за поясом.

Гоблины, видя, что преимущество на их стороне, теснили ее, но вдруг разлетелись в стороны, а между ними тяжело приземлилась шестисотфунтовая пантера.

— Гвен, — благодарно прошептала девушка и отскочила, чтобы выдернуть стрелу из колчана. Как она и думала, сзади уже спешили другие чудовища.

Тетива Тулмарила прозвенела трижды, и в рядах нападавших появились бреши. Внезапные смертоносные вспышки служили Кэтти-бри прикрытием, и она побежала, но не прочь, как могли подумать гоблины, а прямо к ним.

Ей удалось их провести, она укрылась за толстенным сталагмитом и чуть не захихикала, когда сюда же, потирая ослепленные светом глаза и оглядываясь, влетел гоблин. Отправленная за секунду до этого Кэтти-бри стрела вонзилась ему в спину и подбросила в воздух, отчего он пролетел футов пять.

Кэтти-бри повернулась и побежала, обогнув сталагмит с другой стороны. Она слышала громкий рык Гвенвивар и полные ужаса вопли гоблинов. Гадкие твари врассыпную бежали перед ней, и она вскинула лук, чтобы расчистить себе дорогу.

Но тут что-то вонзилось ей в бедро. Она спустила тетиву, но стрела ушла далеко в сторону, пробив дыру в каменной стене.

Девушка пошатнулась, почувствовав разом и испуг, и боль. Она ударилась голенью о каменный выступ и чуть не растянулась во весь рост, удержавшись лишь потому, что упала на одно колено. Потянувшись к бедру, чтобы достать еще одну стрелу, она почувствовала, что одежда уже намокла, а из раны потоком струится теплая кровь. И лишь потом ошеломленная девушка ощутила, насколько ей больно.

Однако постаралась не терять головы и наложила на тетиву еще одну стрелу.

Прямо над ней навис гоблин, жарко дыша вонючей, утыканной острыми желтыми зубами пастью. Он уже занес меч высоко над головой.

Кэтти-бри спустила тетиву. Гоблин дернулся и слегка подскочил, но тут же снова опустился на ноги. Стрела угодила в другого гоблина позади него, вонзившись ему под подбородок и разнеся череп.

Девушка решила, что умирает. Иначе как она могла промахнуться? Может, стрела пролетела под мышкой чудовища, когда оно от испуга подпрыгнуло? Собственно, какая разница, но почему-то она не могла отделаться от этих мыслей. Она была уверена, что сейчас умрет, потому что отразить следующий удар все равно не успела бы.

Однако меч так и не опустился на нее. Гоблин замер, постоял неподвижно (целую вечность, как показалось Кэтти-бри), потом выронил меч, со звоном упавший на камень. Вдруг из середины грудной клетки чудовища послышался странный свист, а потом хлынула густая струя крови. Гоблин свалился вниз на бок, уже мертвый.

И тут только Кэтти-бри поняла, что не промазала; стрела прошила первого врага насквозь и убила еще и стоявшего за ним.

Девушка с трудом встала на ноги, затем попыталась бежать, но на нее снова накатила волна боли, и Кэтти-бри опять оказалась на коленях, даже не сразу поняв, что упала. Вверх по бедру полз неприятный холод, появилась тошнота, и тут, к своему ужасу, она увидела еще одного гоблина. Он быстро приближался к ней, размахивая шипастой дубиной.

Собрав все силы, девушка дождалась, пока он не подошел почти вплотную, а потом ткнула в него луком. Гоблин взвизгнул и отшатнулся, избежав при этом удара. Зато Кэтти-бри выиграла время, чтобы выхватить меч и кинжал.

Она встала, подавив боль и дурноту.

Гоблин что-то произнес неприятным визгливым голосом, очевидно угрозу, и снова бросился на Кэтти-бри, размахивая дубиной перед собой, но девушка отпрянула назад.

Сразу же последовала вспышка ослепляющей боли, и она чуть не упала. А гоблин наступал, предвкушая победу. Он все время продолжал что-то болтать, хоть она и не понимала ни слова, хихикал и тыкал пальцем, показывая на ее раненую ногу.

Кэтти-бри не сомневалась, что справится с этим гоблином, но что в этом толку? Даже если они с Гвенвивар победят всех этих гадов или заставят их обратиться в бегство, что ждет ее дальше? Нога и так уже почти не держала девушку, совершенно очевидно, что вряд ли ей удастся должным образом промыть и перевязать рану. Пусть она и не погибнет от руки гоблина, но идти вперед уже точно не сможет.

Кэтти-бри закатила глаза и начала валиться на спину.

Гоблин попался на удочку. Он бросился на нее, но девушка широко открыла глаза и выпрямилась. Гоблин понял подвох, попытался остановиться, но поскользнулся в грязи.

Он начал дико размахивать дубиной, но Кэтти-бри сделала выпад вперед и попала мечом как раз между ее шипами. Однако, понимая, что сил удержать дубину у нее все равно не хватит, она навалилась на меч всем телом, приблизившись к гоблину вплотную. Одновременно она пустила в ход кинжал с самоцветами и ткнула им в брюхо твари. Но гоблин успел заслониться рукой, и острие только вспороло кожу.

Кэтти-бри боялась, что долго не удержит захват. Ее силы были на исходе, больше всего девушке сейчас хотелось сжаться в точку и исчезнуть.

Но вдруг гоблин, к ее изумлению, завыл от боли. Он стал трясти головой и дергаться всем телом, силясь высвободиться. Кэтти-бри, неимоверными усилиями удерживавшей дубину на безопасном расстоянии, приходилось двигаться синхронно с ним.

Кинжал дрожал от текшей по нему энергии, вливавшейся в руку девушки.

Кэтти-бри не знала, что и подумать, не понимала, что происходит. У гоблина тем временем начались судороги, и с каждой его конвульсией новый импульс вливался в руку его противницы.

Чудище осело на камень, рука, которой гоблин прикрывался, повисла, и Кэтти-бри почти машинально всадила кинжал по самую рукоять. Новой волной энергии ее чуть было не отбросило в сторону. И тут она широко раскрыла глаза от изумления и ужаса, поняв вдруг, что клинок Артемиса Энтрери в буквальном смысле высасывал из жертвы жизненные силы и переливал их в своего хозяина!

Гоблин судорожно вытянулся на крутом выступе сталагмита, уставив вверх широко распахнутые немигающие глаза, тогда как его тело дергалось в предсмертной агонии.

Кэтти-бри отступила, выдернув окровавленный кинжал. Она с трудом переводила дыхание и смотрела на клинок с почти священным ужасом.

Раздавшееся вдруг рычание Гвенвивар напомнило ей, что битва еще не закончилась. Девушка заткнула кинжал за пояс и повернулась, решив найти свой лук. Она пробежала несколько шагов, прежде чем поняла, что нога больше не болит.

Откуда-то из тени вылетело копье, но оно лязгнуло о камень позади бегущей девушки и только спутало ее мысли. Кэтти-бри проехалась по грязи и на ходу подхватила лук. Бросив взгляд на волшебный колчан, она отметила, что он опять наполнен стрелами.

Еще она заметила, что из раны больше не сочится кровь. Девушка торопливо провела по бедру рукой и почувствовала на месте ранения рубец. Она недоуменно тряхнула головой, но раздумывать не стала, вскинула лук и начала стрелять.

К ней сумел подобраться только один гоблин, тихонько обогнув здоровенный сталагмит. Девушка опустила было лук и выхватила оружие для рукопашной, но остановилась. И гоблин тоже. Громадная кошачья лапа хлопнула его по макушке, и длинные когти вонзились в покатый лоб.

Гвенвивар дернула гоблина назад с такой бешеной силой, что один из его сапог остался на месте. Кэтти-бри быстро отвела глаза, не желая видеть, как клыкастая пасть пантеры сомкнулась на шее ошалевшего гоблина.

Стрелять больше было не в кого, но Кэтти-бри все же выпустила еще одну стрелу, чтобы осветить конец коридора. Пять-шесть гоблинов мчались прочь со всех ног, и она послала им вдогонку целую тучу стрел.

Ее магический колчан никогда не оставался пустым, и она стреляла бы еще, но Гвенвивар подошла к ней и мягко ткнулась головой ей в ногу, ласкаясь. Кэтти-бри облегченно вздохнула и опустила ладонь на широкую спину пантеры, задержав при этом взгляд на драгоценном кинжале, теперь совершенно безучастно торчавшем из-за пояса.

Она помнила, что Энтрери пользовался именно этим оружием, а однажды даже почувствовала этот кинжал у собственного горла. При этом воспоминании Кэтти-бри передернуло — теперь она знала страшные возможности этого оружия, и тот далекий миг представился ей в куда более мрачном свете.

Гвенвивар заворчала и толкнула ее, напоминая, что пора двигаться. Кэтти-бри поняла, почему она торопится: Дзирт часто говорил, что гоблины редко перемещаются по Подземью небольшими отрядами. Если здесь их двадцать, то вполне вероятно, что неподалеку еще две сотни.

Кэтти-бри оглянулась во тьму туннеля, откуда пришла и куда сбежали гоблины. Мелькнула мысль: а не вернуться ли туда, расшвырять немногих беглецов и отправиться назад, на поверхность, в свой мир?

Но то была минутная слабость, вполне, впрочем, простительная. Девушка понимала, что надо идти вперед, но как? Она вновь взглянула на свой пояс, с улыбкой отцепила магическую маску и поднесла ее к глазам, не зная, как с ней обращаться.

Глянув на Гвенвивар и вопросительно пожав плечами, Кэтти-бри прижала маску к лицу.

Однако ничего не произошло.

Придерживая маску двумя руками, девушка подумала о Дзирте, представила себя саму с такой же эбеновой кожей и точеными чертами лица.

Она сразу же ощутила покалывание в каждой клеточке тела. Чуть помедлив, она отвела руку, но маска словно приросла к коже. Кэтти-бри несколько раз мигнула, потому что в волшебном звездном свете Кошачьего Глаза ее рука вдруг уменьшилась и стала совершенно черной, а пальцы вытянулись и приобрели необыкновенно изящную форму.

Просто невероятно, до чего легко все получилось!

Кэтти-бри пожалела, что под рукой нет зеркала, чтобы поглядеть, насколько правдоподобна ее новая внешность, но в душе сама чувствовала, что обман совершенен. Она вспомнила, насколько неотличим от Реджиса, вплоть до одежды, был Энтрери, когда под видом хафлинга пришел в Мифрил Халл. При этом она взглянула на свое собственное довольно потрепанное одеяние, вспоминая рассказы Дзирта о необыкновенных злобных жрицах Ллос на его родине.

Поношенный плащ Кэтти-бри вдруг превратился в пышные переливчатые черно-фиолетовые одежды. Башмаки тоже почернели, а их носки на глазах вытянулись и изящно загнулись кверху. Только оружие не изменилось, и Кэтти-бри показалось, что к ее новому обличью кинжал Энтрери подходит как нельзя лучше.

Глядя на страшное лезвие, девушка снова задумалась. Ей вдруг захотелось бросить клинок в грязь, чтобы никто никогда его не нашел. Она даже сжала рукоять.

Но почти сразу разжала пальцы, решительно выдохнула и разгладила свое новое облачение. Кинжал ей помог; не будь его, она бы сейчас лежала, раненная и всеми забытая, если не мертвая. Ведь это такое же оружие, как и любое другое, хотя способ, которым оно действовало, и был не по душе Кэтти-бри. Но она смирилась.

С течением времени сомнения покинули ее. Она была в Подземье, а здесь выживал лишь тот, кто не знал жалости и колебаний.

Часть третья ТЕНИ

В Подземье нет теней.

Только проведя много лет на поверхности, я понял, насколько важна эта, казалось бы, мелочь, как хорошо, что между светом и тьмой есть четкая грань. В Подземье нет теней, там нет таинственных областей, подвластных лишь воображению.

Тень — чудесная вещь! Я видел, как мой собственный силуэт прятался под моими стопами, когда солнце поднималось к зениту; я видел, как суслик в час заката вырастал до размеров большого медведя и его зловещая тень простиралась далеко-далеко. Я бывал в лесу в пору сумерек, и взор мой блуждал между ловящими последние лучи более светлыми участками постепенно темнеющей и становящейся серой зелени и совсем темными уголками, куда мог проникнуть уже только мой мысленный взор. А вдруг там схоронилось чудовище? А может, орк или гоблин? Сокровище, например, великолепный зачарованный меч, утраченный кем-то? Или там просто лисье логово, укрытое густым мраком?

Когда я иду лесом в сумерки, воображение не отстает от меня ни на шаг, оно обостряет мои чувства, готовит мой разум к любым неожиданностям. Но в Подземье нет теней, и там нет места игре воображения. Везде и всюду висит напряженная, настороженная тишина, и самые настоящие, а не выдуманные опасности подстерегают тебя на каждом шагу.

Представляя себе затаившегося врага или скрытое сокровище, тренируешь воображение, сам себя приводишь в состояние чуткой настороженности. Но если враг чаще всего существует на самом деле, если любой выступ в скале, любой укромный уголок, встреченный на пути, может оказаться его убежищем, такая игра перестает быть забавной.

По коридорам Подземья нельзя блуждать, развлекаясь воображаемыми картинами. Если представлять себе врага там, где его нет, вполне возможно проглядеть настоящего врага в двух шагах. В Подземье предаться мечтаниям означает утратить бдительность, а отсутствие настороженности ведет к верной гибели.

Когда я вернулся в непроглядные туннели, именно это оказалось для меня самым трудным. Мне вновь пришлось стать охотником, почти животным, пришлось привыкать каждый миг прислушиваться к своим инстинктам, жить с натянутыми нервами и напряженными мышцами, чтобы в любую секунду быть готовым к сражению. Здесь имеет значение только то, что происходит сию минуту, нельзя сделать ни шагу, не думая о враждебном нападении. Я не могу себе позволить выдумывать врагов. Я должен быть начеку и реагировать на малейшее движение врагов реальных.

В Подземье нет теней. Здесь нет места воображению. Это место вечной тревоги, место, где не живут надежды и мечты.

Дзирт До'Урден

Глава 13 АЛЧУЩАЯ БОГИНЯ

Советник Фербл из Блингденстоуна, как правило, получал удовольствие от своих выходов за пределы города, но только не сегодня. Низкорослый гном находился в небольшой пещерке, казавшейся ему огромной, потому что он чувствовал себя беззащитным. Он пинал камешки на полу носками тяжелых сапог и с некоторойнервозностью часто поглаживал ладонью обширную плешь, вытирая пот.

В пещеру вело не менее десятка ходов. Фербл успокаивал себя тем, что сорок солдат-свирфов, готовые в любой момент поспешить ему на помощь, а с ними несколько шаманов с камнями, при помощи которых можно вызвать элементалей, стоят неподалеку. Среди своих соплеменников Фербл лучше всех разбирался в поведении дроу из Мензоберранзана, расположенного в сорока пяти милях к востоку от Блингденстоуна, но, несмотря на это и даже на присутствие вооруженного сопровождения, гном не чувствовал себя спокойно. Маленький советник прекрасно понимал, что если дроу заманили его в ловушку, то ни оружие, ни вся магия Блингденстоуна его не спасут.

Из одного из туннелей впереди послышался знакомый клацающий звук, и секунду спустя в пещеру стремительно вошел Джарлакс, наемник. На нем была знаменитая широкополая шляпа, украшенная пером диатримы, и рубашка с глубоким вырезом спереди, обнажавшая мощные брюшные мышцы. Он прошелся перед гномом, огляделся вокруг и только потом склонился в глубоком поклоне, взмахнув шляпой.

— Приветствую! — добродушно провозгласил Джарлакс, выпрямляясь и пристраивая шляпу на сгибе локтя. Потом он дернул рукой, шляпа взлетела вверх и опустилась точно на его бритую макушку.

— Весел ты сегодня, — заметил Фербл.

— Отчего же нет? — вопросом ответил дроу. — Еще один славный денек в Подземье! Прекрасный день!

Фербл, похоже, не разделял его настроения, но зато в который раз подивился, как безупречно коварный наемник владеет языком свирфов. Джарлакс говорил свободно и бегло, не хуже любого из гномов Блингденстоуна, но предпочитал строить предложения, как принято у дроу, и почти не пользовался столь любимой свирфами инверсией.

— Совершены нападения на многие отряды свирфских рудокопов, — сказал Фербл обвинительным тоном. — На отряды, работающие к западу от Блингденстоуна.

Джарлакс лукаво улыбнулся и развел руками.

— Чед Насад? — простодушно предположил он, имея в виду еще один город дроу по соседству.

— Мензоберранзан! — уверенно возразил гном. До Чед Насада было несколько недель пути. — На одном темном эльфе был знак Мензоберранзана.

— Тогда бродячие отряды, — решил Джарлакс. — Молодые бойцы в поисках развлечений.

Фербл презрительно поджал и без того тонкие губы. Им с Джарлаксом обоим было отлично известно, что в такие отряды входят, как правило, молодые хулиганы и бездельники. А нападения на гномов были отлично спланированы и безупречно выполнены, быстро и четко, с большим количеством убитых со стороны свирфов.

— Ну что я могу сказать? — с видом невинного младенца спросил Джарлакс. — Я только пешка в большой игре.

Фербл фыркнул.

— Спасибо за лестное мнение о моем положении, — тут же отозвался наемник. — Но, право, дорогой Фербл, я уже говорил, на этот раз события не в моей власти.

— Какие события? — мгновенно переспросил Фербл. За последние два месяца они с Джарлаксом встречались уже дважды, и все по поводу того же — активность дроу вблизи города свирфов необычайно возросла. И каждый раз Джарлакс туманно намекал на какие-то грандиозные события, но фактически так ничего и не сказал Ферблу.

— Ну неужели мы встретились, чтобы снова обсуждать то же самое? — устало сказал Джарлаке. — В самом деле, дорогой мой Фербл, я уже утомлен твоими…

— Дроу захватили мы в плен, — перебил Фербл, скрестив на груди короткие крепкие ручки, словно ожидая, что новость произведет эффект разорвавшейся бомбы.

На лице Джарлакса отобразилось недоумение, и он спросил:

— Ну и?

— Мы полагаем, родом из Мензоберранзана он.

— Женщина? — уточнил Джарлакс, решив, что в руки гномов попала одна из жриц высокого ранга, поэтому Фербл так заважничал. Но наемник не слышал о пропаже какой-нибудь из жриц (исключая, конечно, Джерлис Хорлбар, но это была особая история).

— Мужчина, — ответил Фербл, и на лице наемника снова выразилось недоумение.

— Так казните его, — безразлично бросил Джарлакс.

Фербл нетерпеливо переминался с пятки на носок.

— Право, Фербл, неужели ты думаешь, что пленник-мужчина дает вашему городу возможность что-то требовать? — спросил наемник. — Не ожидаешь ли ты, что я сломя голову кинусь в Мензоберранзан, умоляя вызволить этого мужчину? Или ты надеешься, что Матери Домов потребуют ради него прекратить всяческую деятельность в этой местности?

— Так ты признаешь, что все это делается с их ведома? — обличительно ткнув в сторону Джарлакса коротким пальцем, подхватил свирф, ликуя, что поймал наемника на слове.

— Я говорю гипотетически, — поправил наемник. — Я просто допустил, что твои предположения правильны, чтобы верно понять твои намерения.

— Намерений моих не можешь ты знать, Джарлакс, — заверил его Фербл. Но наемник видел, что гном взволнован его загадочным поведением. Так происходило всегда. Фербл встречался с наемником только тогда, когда гномы тревожились за судьбу Блингденстоуна, и частенько эти встречи недешево обходились Ферблу, расплачивавшемуся драгоценными камнями и другими ценностями.

— Назови свою цену, — предложил гном.

— Цену?

— В опасности город мой! — жестко сказал Фербл. — И Джарлаксу известно почему!

Наемник не ответил. Он лишь улыбнулся и слегка отодвинулся от Фербла.

— Джарлакс также знает и имя дроу, которого мы захватили, — продолжал Фербл, пытаясь действовать хитро.

На самом деле он не хотел заходить так далеко, в его намерения не входило раскрывать личность «пленника». В конце концов, Дзирт До'Урден был дружен с Белваром Диссенгальпом, высокочтимым Хранителем Туннелей. Дзирт никогда не вредил Блингденстоуну, а двадцать лет назад, когда он впервые оказался в городе, даже помог свирфам. Да и теперь, идя обратной дорогой, дроу-отступник снова помог им в битве с его злобными сородичами.

Но все-таки Фербл в первую голову думал о своем народе, и если бы таким путем, открыв имя Дзирта Джарлаксу, он мог вызволить гномов из нынешних бед и узнать, на какие такие события намекает наемник, то сделал бы это, не задумываясь.

Джарлакс довольно долго молчал, соображая, как повернуть разговор, ставший вдруг таким содержательным. Он решил, что в плен попался какой-то бездомный дроу, возможно, бывший член Бреган Д'эрт, которого считали без вести пропавшим. А может, гномы захватили знатного члена какого-нибудь влиятельного Дома, тогда это действительно был бы неплохой козырь. Красные глаза Джарлакса жадно заблестели при мысли о выгоде, которую его банда могла бы из этого извлечь.

— Да есть ли у него вообще имя? — спросил он.

— Его имя известно и тебе, и нам, — с чувством превосходства (что случалось чрезвычайно редко в отношениях с хитрым наемником) ответствовал свирф.

Однако этот туманный ответ сказал Джарлаксу больше, чем Фербл намеревался ему открыть. Очень немногих дроу в Блингденстоуне знали по имени, и местонахождение любого из них Джарлакс мог с легкостью установить. Вдруг ему в голову пришла новая мысль, он удивленно раскрыл глаза, но тут же его лицо вновь стало совершенно невозмутимым, и он принялся быстро просчитывать новые возможности.

— Расскажи мне, что происходит, — потребовал Фербл. — Что делают дроу из Мензоберранзана в окрестностях моего города? Скажи, и имя я открою тебе!

— Ты, конечно, можешь назвать мне имя, если тебе так хочется, — насмешливо сказал Джарлакс. — А насчет того, что происходит? Я ведь уже предположил, что здесь замешан Чед Насад или молодежные банды. Наверное, мальчишки, окончившие Академию, развлекаются.

Фербл подскочил на месте и выставил вперед кулаки, как будто собирался броситься на несносного наемника и как следует вздуть его. От ощущения собственного превосходства не осталось и следа.

— Дорогой Фербл, — покровительственным тоном продолжил Джарлакс. — Право слово, нам следовало бы встречаться только по серьезным вопросам. И поверь, ни тебе, ни твоим провожатым не стоит уходить так далеко от дома в это неспокойное время.

Новый намек на то, что над городом нависла зловещая тень и что за возросшей активностью дроу стоит нечто большее, совсем разозлил маленького свирфа, и он застонал от досады и бессилия. Но Джарлакс совершенно невозмутимо стоял перед ним в задумчивой позе, уперев локоть в ладонь другой руки и подперев подбородок, и, похоже, забавлялся происходящим. Фербл понял, что ничего стоящего он сегодня больше не услышит, слегка поклонился, резко отвернулся и пошел к выходу из пещеры, сердито пиная камни.

После того как он удалился, наемник постоял так еще некоторое время, потом лениво вскинул руку и подал условный сигнал. Из туннеля позади него вышел человек, чьи глаза горели красным, как и у всех народов Подземья, потому что когда-то одна из верховных жриц наградила его инфразрением.

— Весело, не правда ли? — спросил его Джарлакс на языке поверхности.

— Да, и к тому же мы многое узнали, — ответил Энтрери. — Когда мы вернемся в город, тебе не составит труда выяснить, кого же из дроу гномы захватили в плен.

Джарлакс удивленно посмотрел на него:

— А ты что же, до сих пор не понял, кто он?

— Я не слышал, чтобы кто-то из знатных эльфов пропал, — тщательно подбирая слова и внимательно вглядываясь в лицо наемника, ответил Энтрери. Может, он что-то упустил? — Но пленник, несомненно, должен быть знатным, раз его имя известно не только тебе, но и гномам. Знатный член Дома или, возможно, странствующий торговец-дроу.

— Предположим, я скажу тебе, что никакой он не пленник, — подсказал Джарлакс, и на его черном лице заиграла хитрая улыбка.

Энтрери тупо смотрел на него, очевидно так и не понимая, что к чему.

— Ах да, конечно, — словно спохватился Джарлакс. — Тебе ведь ничего не известно о том, что случилось в недавнем прошлом, поэтому и сложно собрать все воедино. Был такой дроу, который однажды ушел из Мензоберранзана и некоторое время жил у гномов, но я, право, не ожидал, что он вернется.

— Неужели ты имеешь в виду… — чуть не задохнувшись, произнес Энтрери.

— Именно, — ответил Джарлакс и посмотрел на вход в туннель, в котором исчез Фербл. — Похоже, муха сама залетела в паутину.

Энтрери совсем растерялся. Дзирт До'Урден вернулся в Подземье! Как же это скажется на предполагаемом набеге на Мифрил Халл? Может, все отменят? Неужели пропадет последняя возможность выбраться на поверхность?

— А что нам делать? — спросил он наемника, и в его тоне ясно слышалось отчаяние.

— Делать? — повторил Джарлакс, прищурил глаза и от души рассмеялся. — Делать? — спросил он так, словно услышал совершенную нелепицу. — Зачем что-то делать? Будем просто сидеть и развлекаться!

Его ответ не стал большой неожиданностью для Энтрери, особенно после некоторого размышления. Джарлакс обожал парадоксы, поэтому и процветал в хаотичном мире дроу, и этот неожиданный поворот его, конечно, порадовал. Вся жизнь Джарлакса была игрой, играть в которую следовало с удовольствием, не думая о последствиях или морали.

В другое время подобное отношение импонировало бы Энтрери, он бы даже мог разделить его, но только не сейчас. Слишком уж многое в жизни несчастного убийцы висело на волоске. Дзирт находился неподалеку от Мензоберранзана, и это значительно осложняло будущее Энтрери, которое и так не было окрашено в радужные тона.

Джарлакс снова зашелся в долгом приступе хохота. Энтрери же стоял и серьезно смотрел в глубь ведшего в город гномов коридора, вспоминая лицо и лиловые глаза своего заклятого врага.

* * *

Дзирту было так приятно, что вокруг все знакомо. Ему даже показалось, что он спит, потому что каменная каморка ничуть не изменилась и выглядела в точности такой, какой запомнилась ему. Даже гамак, в котором он лежал, был тот же самый.

Но Дзирт не спал и прекрасно понимал это, потому что ровным счетом ничего не чувствовал ниже пояса: ни веревок его подвесного ложа, давивших на кожу, ни холода в голых ступнях.

— Очнулся? — послышался голос из другой комнатки. Тот, кто там был, говорил на языке свирфов — причудливой смеси мелодичных интонаций языка эльфов со скрипучими звуками дворфского. Слова этого наречия сразу ожили в памяти Дзирта, хотя он не слышал его и не говорил на нем уже двадцать лет. С некоторым усилием дроу повернул голову и увидел шедшего к нему Хранителя Туннелей.

Его сердце радостно забилось.

Белвар немного постарел, но выглядел все таким же крепким. Он с громким лязгом всплеснул обеими «руками», увидев, что его старый друг Дзирт действительно очнулся.

Дзирт растрогался, глядя на руки свирфа, прекрасное произведение кузнечного искусства, надежно прикрепленные к его предплечьям и заменившие Белвару его собственные. В тот раз, когда дроу и свирф повстречались впервые, родной брат Дзирта отрубил гному руки. Между глубинными гномами и отрядом темных эльфов тогда завязалась жестокая схватка, и сначала Белвар захватил Дзирта в плен. Но Дайнин быстро пришел на помощь брату, и соотношение сил изменилось. Если бы не Дзирт, Дайнин убил бы Белвара. Правда, юный дроу не был уверен, что его заступничество имеет смысл, потому что Дайнин приказал искалечить свирфа, а в Подземье калеки долго не жили.

Но когда Дзирт, бежав из Мензоберранзана, попал в Блингденстоун и снова встретился с Белваром, то с радостью узнал, что свирфы были совсем не чета дроу. Они помогли своему искалеченному собрату и изготовили подходящую замену утраченным рукам. К правому предплечью высокочтимого Хранителя Туннелей, как называли Белвара свирфы, был приделан мифриловый молот с выгравированными на нем рунами и изображениями могучих существ, в том числе земной элементали. На левом красовалась не менее искусно выполненная киркомотыга. Ими можно было работать и сражаться, да к тому же шаманы заговорили инструменты. Дзирт и сам видал, как Белвар врубался в камень с такой же легкостью, как крот роет мягкую землю.

Как приятно Дзирту было видеть по-прежнему в добром здравии своего первого друга не-дроу и первого настоящего друга после смерти Закнафейна.

— Магга каммара, эльф! — громыхнул гном со смешком, подходя к гамаку. — Я уж думал, ты никогда не проснешься!

«Магга каммара», — повторил Дзирт про себя, «клянусь камнями». Благодаря этой смешной фразе, которую Дзирт не слыхал вот уж двадцать лет, он снова почувствовал себя непринужденно и мысленно вернулся к тому безмятежному времени, когда он гостил у Белвара в Блингденстоуне.

Однако он очнулся от воспоминаний, заметив, что свирф стоит у него в ногах и внимательно их осматривает.

— Ну и как они? — поинтересовался гном.

— Да никак.

Гном понимающе закивал лысой головой и киркой почесал внушительных размеров нос:

— Тебя погасили?

Дзирт не понял, что это значит, поэтому не ответил.

— Погасили, — повторил Белвар и подошел к прикрепленному к стене шкафчику. Киркой он ловко подцепил и распахнул дверцу, потом обеими «руками» стал перебирать что-то внутри и наконец вытащил и показал Дзирту странного вида вещь.

— Новое оружие, — пояснил Белвар. — Только несколько лет, как изобрели.

Предмет по форме напоминал бобровый хвост, только ближе к узкому краю была приделана короткая ручка, а широкий загибался вверх под острым углом. Кроме одного зазубренного края, пластина везде была гладкой.

— Вот это и есть гаситель, — сказал гном, подняв оружие повыше, но оно выскользнуло и упало на пол.

Белвар дернул плечом и опять хлопнул мифриловыми «ладонями»:

— Хорошо, что у меня есть вот это. — И Белвар потряс в воздухе молотом и киркой. — Повезло тебе, Дзирт До'Урден, — сказал он, помолчав, — что в этом бою свирфы распознали в тебе своего.

Дзирт фыркнул: он вовсе не чувствовал себя везунчиком.

— А ведь он мог ударить тебя острым краем, — продолжал Белвар, — и рассечь хребет пополам, вот какое дело!

— У меня такое ощущение, что мой хребет на самом деле рассечен, — вставил Дзирт.

— Нет, что ты! — сказал Белвар, подходя к изножью гамака. — Тебя только погасили. — Гном сильно ткнул киркой Дзирту в пятку, и дроу вздрогнул и дернулся. — Видишь, возвращаются ощущения уже снова, — объявил Белвар, хитро улыбаясь, и снова ткнул Дзирта киркой.

— Учти, я скоро опять буду ходить, Хранитель Туннелей, — шутливо пригрозил дроу, почувствовав большое облегчение.

Белвар ткнул его еще разок и рассмеялся.

— Не сейчас это будет! — пообещал он. — А ведь еще чуть-чуть, ты и щекотку будешь чувствовать!

Дзирту показалось, что он снова вернулся в старые добрые времена; как будто тяжесть, давившая ему на плечи, на некоторое время исчезла. До чего же приятно было видеть старого друга вновь, разговаривать с тем самым гномом, который, верный их дружбе, пошел вместе с Дзиртом в глухое Подземье, вместе с ним попал в плен к наводящим ужас «прорицателям сознания» и вместе с ним сражался за свободу.

— Счастливое совпадение и для меня, и для твоих друзей, что я оказался в туннелях во время сражения, — сказал Дзирт.

— Не такая уж это случайность, — ответил Белвар, и его добродушное лицо омрачилось. — В последнее время подобные стычки участились. Самое меньшее, одна в неделю, и много свирфов уже погибло.

Дзирт прикрыл глаза, обдумывая неприятные известия.

— Ллос алчет крови, так говорят, — продолжал Белвар, — и жизнь повернулась к гномам Блингденстоуна плохой стороной. Мы все пытаемся узнать, в чем же дело.

Дзирт отнесся к этому спокойно, больше чем когда-либо уверенный, что поступил правильно, решив вернуться. Дело было не только в попытке выловить одного дроу, творилось нечто более серьезное. Слова Белвара только подтверждали его догадки.

Но тут Дзирт снова получил ощутимый тычок, открыл глаза и увидел перед собой улыбающееся лицо Хранителя Туннелей.

— Хватит о плохом! — заявил Белвар. — Двадцать лет прошло, нам столько надо друг другу рассказать! — Он подцепил с пола сапог дроу и понюхал подошву. — Тебе удалось выбраться на поверхность? — с любопытством спросил он.

Остаток дня друзья беседовали, хотя больше говорил Дзирт, столько времени проведший совсем в другом мире. Не раз Белвар открывал от удивления рот или смеялся, а один раз даже всплакнул вместе с дроу, тронутый рассказом о гибели Вульфгара.

Дзирт почувствовал, что вновь обрел дорогого друга. Белвар с интересом и сочувствием внимал каждому слову Дзирта и с молчаливым пониманием выслушивал, когда дроу посвящал его в наиболее личные переживания последних лет.

В этот же день после ужина Дзирт сделал первые неуверенные шаги, и Белвар, уже видевший, каковы бывают последствия удара гасителем, заверил его, что через денек-другой дроу снова помчится вперед по каменным туннелям.

При этих словах Дзирт испытал смешанные чувства. Конечно, он был рад, что снова будет здоров, но в глубине души был бы не прочь, если бы этот процесс растянулся на более длительное время, чтобы еще побыть с Белваром. Ведь Дзирт понимал, что, как только он придет в себя, настанет время двигаться в путь, вернуться в Мензоберранзан и попытаться положить конец приближающейся опасности.

Глава 14 ИГРА В ПЕРЕОДЕВАНИЕ

— Жди здесь, Гвен, — прошептала Кэтти-бри пантере. Они обе застыли, всматриваясь в глубь большой, почти свободной от сталагмитов пещеры, которая неясно вырисовывалась впереди. Оттуда доносилось множество голосов гоблинов. Кэтти-бри предположила, что здесь собралось все племя, и, похоже, гоблины уже волновались, что их разведывательный отряд не возвращается. Девушка решила, что немногие из уцелевших вскоре, наверное, появятся. Она и Гвен хорошо поработали, и гоблины во все лопатки побежали в противоположном направлении, но скорее всего они уже повернули обратно. А на то, чтобы добраться сюда, у них уйдет меньше часа.

Никакого пути в обход пещеры не было, а гоблинов, как поняла Кэтти-бри, было слишком много, чтобы надеяться их победить или хотя бы напугать. Она еще раз взглянула на свои эбеновые ладони, потом разгладила густую шевелюру, ставшую из золотисто-каштановой белоснежной, оправила роскошные одежды и смело пошла вперед.

Гоблины, стоявшие к ней ближе всех, в ужасе отшатнулись, увидев непринужденно входящую в их логово жрицу-дроу. Они не бросились бежать лишь потому, что их было много, как показалось Кэтти-бри, не меньше сотни. Тут же на нее нацелилось не меньше десятка копий, но она продолжала шествовать к центру пещеры, как ни в чем не бывало.

Часть гоблинов сразу окружила девушку, отрезав все пути к отступлению. Другие, боязливо пригнувшись, сгрудились у входа и заглядывали в туннель, из которого она появилась, опасаясь, что оттуда могут появиться другие дроу. Но все же живые волны расступались перед Кэтти-бри, гоблины пока пропускали вперед неожиданную гостью, очевидно сбитые с толку ее уверенностью и обманчивой внешностью.

Она дошла до середины помещения и уже могла видеть туннель-выход из пещеры, но живое море сомкнулось вокруг нее и теперь расступалось неохотно, вынудив лжежрицу замедлить шаг.

Вскоре ей вообще пришлось остановиться; отовсюду на нее были направлены копья, и вокруг звучал настороженный шепот.

— Гунд ха, мога мога! — потребовала девушка. Ее познания в языке гоблинов были более чем скромными, и она была не вполне уверена, сказала ли она: «Разойдитесь и дайте пройти», как намеревалась, или что-нибудь вроде: «Кинь свою мать в канаву». Девушка искренне надеялась, что первое.

— Mora гунд, гиик-ик мун'га вун'га, — заверещал здоровенный гоблин, ростом почти с человека, протиснувшись сквозь толпу и став перед Кэтти-бри. Девушка изо всех сил старалась казаться спокойной, но ее раздирали противоречивые желания: страшно хотелось позвать Гвенвивар и броситься бежать и в то же время расхохотаться.

По-видимому, это был вожак гоблинов или шаман племени собственной персоной. Его удивительному облику недоставало, пожалуй, лишь чувства стиля. На гоблине, как и подобало существу благородному, были надеты высокие черные сапоги, только разрезанные по бокам, чтобы можно было впихнуть внутрь его широченные стопы, похожие на утиные лапы. Вместо штанов на нем красовались женские панталоны, отороченные рюшами, поверх которых были натянуты женские же трусы, а на верхнюю часть туловища — корсет с объемистыми чашечками для грудей. На тощей шее позвякивало несколько разномастных ожерелий из золота и серебра, была даже одна нитка жемчуга, а на каждом из скрюченных пальцев сверкало по кольцу. Голову гоблина украшал убор служителя культа неизвестной Кэтти-бри религии. Он был сделан в виде сияющего солнца с длинными золотыми лентами лучей, только надет был задом наперед и потому сползал на покатый лоб чудища, а одна из лент болталась перед самым его носом.

Но гоблин, несомненно, собрав все лучшее из одежды случайных жертв его племени, считал себя одетым по самым высоким стандартам моды. Он продолжал что-то верещать своим визгливым голосом, но настолько быстро, что Кэтти-бри едва могла разобрать некоторые слова. Вдруг гоблин умолк и стукнул себя кулаком в грудь.

— Ты говоришь на языке поверхности? — спросила Кэтти-бри, пытаясь установить хоть какое-то взаимопонимание. Она изо всех сил старалась держаться невозмутимо, зная при этом, что в любую секунду ей в спину может вонзиться копье.

Главарь гоблинов поглядел на нее с любопытством, очевидно не поняв, что она сказала. Он оценивающе осмотрел ее с головы до ног, и его красные глаза в конце концов остановились на висящем на груди девушки медальоне.

— Найин зо, вука, — изрек он и показал на драгоценность, а потом ткнул пальцем в Кэтти-бри и указал на выход из пещеры.

Если бы это было обычное украшение, девушка без малейшего сожаления отдала бы его в обмен на возможность уйти отсюда, но без медальона ей нечего было и надеяться найти Дзирта. Гоблин же повторил требование уже более грозным тоном, так что соображать надо было быстро.

Вдруг девушку осенило, она улыбнулась и подняла палец вверх, сказав: «Найин», решив, что на языке гоблинов это и значит «подарок». Она дважды звонко хлопнула в ладоши и, не оглядываясь, крикнула:

— Гвенвивар!

За спиной послышались испуганные крики, означавшие, что пантера поспешила на ее зов.

— Иди сюда, только спокойно, Гвен, — велела Кэтти-бри. — Подойди ко мне, но никого не трогай.

Пантера медленно и осторожно двинулась к девушке, низко наклонив голову и прижав уши.

Время от времени она глухо рычала, не подпуская гоблинов ближе. Толпа широко расступилась, пропуская величественную кошку к жрице-дроу.

Подойдя к Кэтти-бри, Гвенвивар потерлась о ее бедро.

— Найин, — повторила девушка, давая понять гоблину, что он может погладить кошку. Тот недоверчиво отступил, но затем все же решил наклониться и дотронуться до густой шкуры пантеры.

Тут же его рожа расползлась в широкой улыбке, обнажившей острые зубы, и он отважился еще раз потрогать Гвенвивар, уже уверенней. Потом он опять нагнулся и смело хлопнул пантеру по спине. Гвенвивар покорно сносила все это, мученически глядя на Кэтти-бри.

— Ты останешься здесь с этим милым гоблином, — приказала Кэтти-бри, стараясь говорить так, чтобы по голосу нельзя было определить, каковы ее истинные намерения. Она похлопала рукой по мешочку, в котором лежала ониксовая фигурка, и добавила: — Потом я тебя позову, не бойся.

Затем Кэтти-бри выпрямилась и посмотрела вожаку гоблинов в глаза. Она стукнула себя в грудь и показала на выход из пещеры, сделав грозное лицо.

— Я ухожу! — громко объявила она и сделала шаг вперед.

Кажется, главарь сначала хотел преградить ей дорогу, но, глянув на могучее животное, сразу передумал. Кэтти-бри прекрасно справилась со своей ролью: она дала возможность тщеславному главарю гоблинов выглядеть достойно, сама при этом не потеряв грозного вида, и хитроумно устроила так, что во вражеском логове у самых ног вожака осталась боевая сила весом в шестьсот фунтов.

— Найин зо, вука, — повторил гоблин, сначала показав на Гвенвивар, потом на выход, и поспешно отошел с дороги.

Кэтти-бри стремительно двинулась к выходу, с силой отпихнув гоблина, который замешкался и не отступил вовремя. Тот бросился было на нее с поднятым мечом, но девушка и глазом не моргнула, а вожак, у ног которого свернулась пантера, резким криком остановил соплеменника.

Кэтти-бри рассмеялась прямо в отвратительную рожу и показала ему великолепный, осыпанный камнями кинжал, скрытый под складками ее роскошного облачения.

Она вступила в узкий туннель и еще довольно долго шла, сдерживая шаг. Потом остановилась, прислушалась и вытащила статуэтку.

В пещере главный гоблин с гордостью демонстрировал племени роскошное приобретение, громогласно объясняя, как он обвел вокруг пальца «тупую дроу» и забрал себе кошку. То, что остальные видели весь торг, ровным счетом ничего не значило, потому что по традиции гоблинов история менялась практически каждый день.

Но довольная улыбка сразу же испарилась с глупой физиономии вожака, когда он увидел, что пантеру у него в ногах вдруг окружил серый туман и ее мускулистое тело начало растворяться.

Гоблин разразился целым потоком ругательств и протестующих криков и бросился на колени, пытаясь поймать исчезавшую на глазах кошку.

Из тумана возникла громадная лапа, зацепила голову главаря и утащила несчастного с собой, в глубину стремительно таявшего тумана. Мгновение спустя дымка рассеялась, а туго соображавший вожак отправился с пантерой в увеселительную прогулку по Астральному уровню.

Остальные гоблины завыли и суетливо забегали, сталкиваясь друг с другом и падая. Часть из них решила пуститься вдогонку за жрицей-дроу, но к тому времени, как они смогли наконец собраться, Кэтти-бри была уже далеко и бежала по темным коридорам, с удовольствием думая о том, какая она умница.

* * *

Туннели были ему знакомы, даже слишком. Юный Дзирт До'Урден бессчетное количество раз ходил по ним во главе патрульных отрядов. Тогда рядом с ним бежала Гвенвивар, теперь же он был один.

Он слегка припадал на ногу — одно колено еще не вполне восстановилось после удара свирфским гасителем. Но не мог же он использовать это как повод задержаться в Блингденстоуне. Дело не терпело отлагательства, к тому же Белвар, хоть ему и больно было расставаться с другом, не задерживал Дзирта, а это значило, что другим свирфам не очень нравилось присутствие дроу в их городе.

Но от Блингденстоуна его уже отделяло два дня пути, два дня и пятьдесят миль извилистых туннелей. По дороге Дзирт видел следы по крайней мере трех патрулей темных эльфов.

Такое большое количество солдат, находящихся за пределами Мензоберранзана, было необычным и только подтверждало подозрения Белвара. Видимо, назревало что-то страшное и Паучья Королева требовала крови. Все три раза Дзирт следил за отрядами, думая примкнуть к ним. Он даже сочинил историю о том, что он послан каким-нибудь торговцем из Чед Насада. Но все три раза у него не хватало храбрости, и он продолжал идти к Мензоберранзану, откладывая момент первой встречи с сородичами.

Но теперь туннели стали чересчур знакомыми, и этот момент приближался.

Стараясь ступать беззвучно, он пересек более широкий коридор. Откуда-то спереди послышалось шарканье многих ног. Дзирт знал, что это не дроу: темные эльфы передвигаются бесшумно.

Дзирт взобрался по неровной стене и пошел по выступу футах в десяти от пола. Местами приходилось цепляться за камень только кончиками пальцев и подтягиваться вверх, так что ноги болтались в воздухе, но Дзирт не останавливался и неслышно подбирался все ближе.

Шум впереди усилился, и он замер на месте. К счастью, выступ расширился, Дзирт смог отпустить руки и выхватить сабли из ножен, изо всех сил сдерживая свои чувства, чтобы они не передались Сверкающему Клинку и тот не выдал его своим сиянием.

Ориентируясь на невнятные звуки, он продвинулся дальше и увидел толпу низкорослых сутулых человекообразных, одетых в рваные плащи с надвинутыми на лица капюшонами. Они не разговаривали и слонялись без видимой цели; по плоским широким ступням дроу понял, что это гоблины.

Их движения и опущенные плечи позволили Дзирту узнать рабов, поскольку только невольники являют собой такое воплощение безвольной покорности.

Дзирт молча наблюдал за ними, пытаясь обнаружить надсмотрщика-дроу. Гоблинов в толпе было не меньше восьмидесяти, они растянулись по краю небольшого озерца, называвшегося прудом Хельдайена. Прячась под капюшонами, они торопливо черпали ладонями воду и жадно хлебали ее, словно не пили много дней.

Скорее всего так и было. Неподалеку Дзирт разглядел пару голов отощавшего, мелкого подземного скота. По-видимому, гоблинов отправили на поиск отбившихся от стада животных. В таких походах рабов почти не кормили, несмотря на то, что они тащили на себе довольно много съестных припасов. Зато сопровождавшие их стражи-дроу ели вдосталь, нередко на глазах несчастных изголодавшихся рабов.

Послышался свист плетки, и гоблины немедленно повскакали и заковыляли прочь от пруда. Показались двое солдат-дроу, женщина и мужчина. Они беззаботно болтали, и женщина время от времени щелкала плеткой.

С другой стороны пещеры еще один дроу выкрикнул какой-то приказ, и гоблины начали строиться в некое грубое подобие шеренги, похожей скорее на растянутую в длину толпу.

Дзирт тут же сообразил, что наступил удобный момент. Группы надсмотрщиков за рабами считались одними из самых неорганизованных и кое-как укомплектованных отрядов, выходивших за пределы города. В любой такой группе обычно находились темные эльфы из разных Домов да еще несколько молодых учеников от каждой из трех школ Академии.

Дзирт тихо соскользнул с выступа, обогнул угол и жестами подал дроу знак обычного приветствия (хотя с непривычки пальцы плохо слушались его, воспроизводя сложные знаки кода).

Женщина вытолкнула сопровождавшего ее мужчину вперед и спряталась у него за спиной. Мужчина мгновенно вскинул крошечный ручной арбалет, стрелы для которого, как правило, покрывались мощным усыпляющим снадобьем.

Кто ты такой? — жестами спросила женщина из-за плеча мужчины.

— Единственный оставшийся в живых от патрульного отряда, отправленного к Блингденстоуну, — ответил Дзирт.

— Тогда тебе следовало бы вступить в город поближе к Бреши Тир, — тоже вслух отозвалась женщина. Целый поток воспоминаний обрушился на Дзирта при звуках этого голоса, так похожего на голоса других женщин-дроу, которые могли быть проникновенными, а могли заморозить кровь в жилах. Он вдруг отчетливо понял, что от Мензоберранзана его действительно отделяет всего несколько сот ярдов.

— Мне бы вообще не хотелось «вступать в город», — ответил Дзирт. — По крайней мере, без предварительного оповещения. — Он знал, что это звучит вполне здраво. Если бы он и в самом деле уцелел один из целого отряда, его наверняка сначала с пристрастием допросили бы в Академии, даже, наверное, пытали бы, до тех пор пока мастера не убедятся, что он не сыграл роковой роли в судьбе отряда, или пока он не испустит дух. Что произойдет раньше, не имело особого значения.

— Назови имя первого Дома, — велела женщина, не сводя взгляда с лавандовых очей Дзирта.

— Бэнр, — не раздумывая, ответил он, ожидавший такой проверки. В Мензоберранзане нередко обнаруживали шпионов из других городов-соперников.

— А кто у них младший сын? — хитро прищурившись, задала вопрос женщина. Она все так же не сводила с Дзирта взгляда, и ее губы искривились в похотливой, откровенно призывной улыбке.

По счастливому совпадению, Дзирт в свое время учился в Академии в одном классе с младшим Бэнром — если только старуха Бэнр не умудрилась за прошедшие с тех пор тридцать лет разродиться еще одним ребенком.

— Бергиньон, — уверенно ответил он, как бы невзначай положив руки на пояс крест-накрест — поближе к эфесам сабель.

— А как твое имя? — снова спросила она, облизнув губы.

— Оно тебе ничего не скажет, — ответил Дзирт и тоже улыбнулся в ответ, пристально глядя в ее глаза.

Женщина похлопала по плечу загородившего ее мужчину и жестом показала, что он может идти.

Значит ли это, что я освобожден от обязанностей? — беззвучно спросил он, всем своим видом выражая надежду.

Сегодня тебя заменит бол, ответила женщина, назвав так Дзирта; на языке дроу это слово обозначало нечто таинственное или загадочное.

Мужчина осклабился и собрался было спрятать арбалет. Но тут он заметил, что оружие взведено и готово к выстрелу, а гоблины сгрудились неподалеку, сразу передумал и с еще более довольной улыбкой снова вскинул его.

Дзирт остался невозмутимым, хотя ему больно было смотреть на подобную жестокость, даже в отношении гоблинов.

— Нет, — остановила дроу женщина, положив ладонь на его руку. Она вытащила из арбалета стрелу и заменила ее другой. — Твоя только усыпит тварь, — пояснила она, хихикнув.

Мужчина на мгновение задумался, потом, очевидно, понял ее. Он прицелился в гоблина, зазевавшегося у воды, и выстрелил. Крошечная стрела вонзилась тому между лопаток, гоблин дернулся. Он стал поворачиваться, чтобы оглянуться, но упал в пруд.

Гоблин тщетно барахтался в воде, и Дзирт закусил губу, поняв, что наконечник стрелы был покрыт парализующим составом, действовавшим так, что раненая жертва оставалась в полном сознании. Гоблин не мог больше управлять конечностями и неминуемо должен был утонуть, но, что хуже всего, он ясно понимал, какая страшная участь его ожидает. Неимоверными усилиями ему удалось выгнуть спину так, чтобы лицо оставалось над водой, но Дзирт знал, что несчастное создание захлебнется задолго до того, как действие отравы прекратится.

Дроу от души посмеялся, спрятал арбалет в небольшой чехол, прикрепленный поперек живота, и исчез в туннеле слева от Дзирта. Почти сразу после его ухода женщина снова принялась щелкать плетью и отдала приказ трогаться в путь, в туннель направо.

Потом она обернулась и холодно взглянула на Дзирта:

— А ты что тут стоишь?

Дзирт показал на гоблина в пруду, еще глубже ушедшего под воду; теперь на поверхности оставался только жадно глотавший воздух рот. Он принужденно засмеялся, делая вид, что это изуверское представление привело его в восторг, а сам едва сдерживался, чтобы не наброситься на женщину и не изрубить ее саблями.

Пока вся процессия медленно двигалась прочь от пруда, Дзирт лихорадочно соображал, как можно подобраться к несчастному гоблину и вытащить его из воды, чтобы потом бедняга мог прийти в себя и убежать. Но женщина ни на миг не спускала с него глаз, и Дзирт понимал, что на уме у нее что-то есть, неспроста она включила его в отряд. Иначе почему же она не устроила себе отдых, когда так неожиданно подвернулся еще один надсмотрщик?

Покидая пещеру, Дзирт слышал последние всплески пытающегося спастись раба. К горлу благородного дроу подкатил тугой ком, и он с трудом поборол омерзение. Сколько бы раз он ни созерцал подобные сцены, никогда ему не привыкнуть к грубой жестокости его народа.

И это его радовало.

Глава 15 МАСКИ

Кэтти-бри в жизни не видела таких существ. Они немного напоминали гномов, по крайней мере роста были примерно такого же — около трех футов, но на их массивных головах и пышущих здоровьем лицах совсем не было волос, а кожа в магическом звездном свете диадемы казалась серой. Человечки были довольно крепкими, по силе, наверное, не уступали дворфам, и, судя по отличным инструментам и прекрасно сделанным доспехам, как и дворфы, они знали толк в добыче руды и ремеслах.

Дзирт рассказывал Кэтти-бри о глубинных гномах — свирфах, и она решила, что это они и есть. Правда, девушка не была в этом полностью уверена, опасаясь, что видит перед собой злобных дергаров, серых дворфов.

Кэтти-бри находилась на скрещении множества туннелей и решила затаиться среди нагромождения высоких тонких сталагмитов. Глубинные гномы, если это были они, появились из туннеля в противоположной стороне и рассыпались по расширившемуся в одном месте коридору, переговариваясь между собой и не обращая внимания на плотную группу сталагмитов в двадцати футах от них.

Кэтти-бри не знала, что ей теперь делать. Если это были свирфы, а именно к этому она склонялась, они могли бы стать ценными союзниками, но как ей к ним подойти? Их языки были совсем непохожи, к тому же свирфы, наверное, никогда не видели человека, так же как и она их.

Она решила, что разумнее всего будет затаиться и подождать, когда они пройдут. Девушка не знала об особенностях инфразрения и совершенно не сознавала, что, сидя за холодными сталагмитами, чья температура отличалась от температуры ее тела на добрых тридцать градусов, она буквально горела ярким пламенем для теплочувствительных глаз свирфов.

Пока девушка сидела, скрючившись, и ждала, глубинные гномы рассеялись по коридору, проверяя, нет ли поблизости других дроу (Кэтти-бри по-прежнему оставалась в маске). Прошло несколько минут; вдруг Кэтти-бри почудилось, что камень, на который она опиралась, слегка задрожал. Она с удивлением глянула на свою подрагивавшую руку. Девушка не знала, что глубинные гномы умели переговариваться способом, совмещавшим в себе телепатию и психокинез, посылая друг другу мысли через камень, и чуткой ладонью можно было уловить вибрацию. Она понятия не имела, что это легчайшее дрожание было на самом деле сообщением от свирфских разведчиков, подтверждавших, что женщина-дроу, спрятавшаяся за сталагмитами, действительно одна.

Один из гномов впереди вдруг засуетился, затянул заклинание, слов которого Кэтти-бри, конечно, не поняла, и швырнул в ее сторону камень. Она пригнулась пониже и подумала, что же делать: крикнуть, что сдается, или выхватить лук и попытаться напугать гномов.

Камень не задел ее, он упал невдалеке, за сталагмитами, и разлетелся на несколько осколков. Они тут же начали шипеть и дымиться, и земля под ними затряслась.

Прежде чем Кэтти-бри что-либо поняла, камни рядом с ней вздыбились гигантским пузырем, потом приняли форму огромного, высотой в пятнадцать футов, гуманоида, заполнившего собой почти весь коридор. У существа были громадные каменные руки, которыми он мог разнести убежище девушки на мелкие куски. Два сталагмита влились в тело чудовища и теперь торчали устрашающими шипами из его груди.

Гномы в коридоре издали боевой клич, эхо которого прогремело по всему коридору, еще больше напугав девушку.

Чудовище размахивало исполинской лапой, пытаясь схватить Кэтти-бри, прятавшуюся за столбами, и уже сломало верхушку одного сталагмита; девушка отступала назад, спотыкаясь о камни. Она бросила вниз ониксовую фигурку и как безумная стала звать Гвенвивар, пытаясь в то же время приладить стрелу.

Земная элементаль двинулась вперед, ее громоздкие ноги сливались со сталагмитами и проскальзывали сквозь них. Она снова попыталась схватить девушку, но тут взвизгнула серебряная стрела и оставила глубокую трещину как раз между глаз гиганта.

Элементаль выпрямилась и закачалась, потом подняла руки и сдавила обе половины головы, соединяя их вместе. Когда же чудовище вновь обернулось к «зарослям» сталагмитов, то увидело не женщину-дроу, а громадную кошку, уже подбиравшую задние лапы для прыжка.

Кэтти-бри выбралась из-за сталагмитов сзади и попыталась убежать, но из всех боковых туннелей к ней спешили глубинные гномы. Она побежала по главному коридору, перебегая от выступа к выступу и не отваживаясь оглянуться на Гвенвивар и элементаль. Потом что-то тяжелое и твердое ударило в ее голень, и она полетела головой вперед. Приподнявшись, девушка увидела, как из-за большого выступа показался свирф, все еще державший в руке мотыгу, которой сбил ее с ног.

Кэтти-бри схватила лук и рывком села, но кто-то мгновенно выбил у нее из рук оружие. Она машинально откатилась в сторону, но гномы не отставали от нее и уже подняли тяжелые кувалды.

Гвенвивар зарычала и взметнулась в воздух, чтобы перелететь за спину чудища и заставить его повернуться. Но элементаль оказалась более быстрой, чем ожидала пантера, она тут же выбросила каменную руку, схватила Гвенвивар уже в полете и притянула к груди. В плечо кошке вонзилось сталагмитовое острие, она завизжала, и одновременно с ней ликующе закричали глубинные гномы, решив, что с женщиной-дроу и ее неожиданно появившейся спутницей скоро будет покончено.

Кэтти-бри попытались ударить кувалдой, ноона выставила вверх короткий меч и перерубила кувалду в месте соединения рукояти с металлической частью, которая с громким звоном отлетела на каменный пол. Девушка защищалась, пытаясь отползти подальше от гномов и снова встать на ноги, но они обступили ее со всех сторон, так размахивая кувалдами, чтобы она не могла отбиться.

Когда большинство свирфов, видя, что великолепной пантере, смятой и израненной, скоро придет конец, возликовали, двое пришли в невероятное замешательство. Их звали Селдиг и Пумкато, и в детстве они играли с такой кошкой, когда тридцать лет назад ее хозяин, дроу-беглец Дзирт До'Урден, приводил ее в Блингденстоун. Поскольку он только что покинул город, они решили, что появление пантеры не случайно.

— Гвенвивар! — крикнул Селдиг, и пантера зарычала в ответ.

Кэтти-бри необычайно поразило, что кто-то так чисто произнес имя кошки, а трое гномов, окруживших ее, неуверенно переглянулись.

Вызвавший элементаль Пумкато приказал ей остановиться, а Селдиг быстро вскарабкался вверх по ее телу, пользуясь киркой. Он взобрался почти к самой морде пантеры и еще раз спросил:

— Гвенвивар?

У бедной кошки уши мигом стали торчком, и она кинула на смутно знакомого гнома жалобный взгляд.

— Кто это? — спросил Пумкато, указывая на Кэтти-бри.

Несмотря на то, что в свирфском говоре она ни слова не разбирала, девушка решила, что лучшей возможности ей не представится. Она бросила меч на пол, свободной рукой сдернула волшебную маску, и ее лицо мгновенно стало лицом человека. Трое гномов рядом вскрикнули и отшатнулись, оглядывая ее с такими кислыми минами, как будто ее новая наружность была по их меркам довольно отталкивающей.

Пумкато набрался смелости и подошел к ней, вытянувшись во весь рост.

Раз он знает одно имя, решила Кэтти-бри, возможно, знает и другое. Она показала на себя, потом расставила руки и прижала их к груди, как будто обнимала кого-то.

— Дзирт До'Урден? — с надеждой спросила она.

Серые глазки Пумкато раскрылись от изумления, и он кивнул, но с таким видом, словно ничуть не удивился. Стараясь подавить отвращение при виде уродливой с его точки зрения человеческой наружности, он протянул руку и помог Кэтти-бри встать на ноги.

Девушка медленно поднялась, достала фигурку и отослала Гвенвивар. Пумкато тоже отправил элементаль обратно.

— Колсен'ши орбб, — шепнул Джарлакс таинственную фразу, чрезвычайно редко звучавшую в Мензоберранзане. В приблизительном переводе она значила: «Убери ноги с паука».

Сплошная гладкая стена в ответ на слова пароля задрожала и превратилась в паутину, а потом разошлась, образовав круглое отверстие, через которое и вошли наемник и сопровождавший его человек.

Даже Джарлакс, умевший обычно просчитывать все на шаг вперед других темных эльфов, был удивлен — причем удивлен приятно, — обнаружив в маленькой комнате по ту сторону стены Триль Бэнр, ожидавшую его. Они находились в личных покоях Громфа Бэнра в Магике. Джарлакс надеялся, что Громф окажется на месте, но Триль была еще лучшим свидетелем.

Энтрери вошел вслед за наемником, предусмотрительно стараясь не попасть в поле зрения непредсказуемой Триль. Он с интересом обвел глазами необычную комнату, окутанную, как почти вся башня магов, мягким голубоватым светом. Повсюду — на столе, на трех стульях, на полу — лежали свитки. Вдоль стен тянулись полки, загроможденные множеством больших бутылей с пробками и открытых сосудов поменьше, в виде песочных часов, рядом с которыми лежали запечатанные пакеты. Среди этой неразберихи были сотни других непонятных предметов, настолько не похожих на что-либо знакомое жителю поверхности, что трудно было даже предположить, для чего они предназначались.

— Ты осмелился привести колнблас'а в Магику? — спросила Триль, удивленно вскинув брови.

Энтрери старательно смотрел в пол, хотя и отважился бросить несколько быстрых взглядов на дочь Бэнр. Он еще ни разу не видел Триль при таком ярком свете и сейчас подумал, что по меркам дроу она вовсе не блистала красотой. Женщина была небольшого роста и слишком широка в плечах, что очень не шло к чертам худого лица. Он вдруг подумал о том, как странно, что Триль удалось так высоко вознестись, живя среди народа, весьма ценившего физическую красоту. Наверное, ее положение досталось ей по праву рождения.

Энтрери все еще плохо понимал язык дроу, но догадался, что Триль только что оскорбила его. Обычно он отвечал на оскорбления действием, но только не сейчас, в такой дали от привычного мира, и только не по отношению к этой женщине. Джарлакс уже сотню раз предупреждал его, что с Триль надо быть поосторожнее. Она только и ждала повода убить его — злобная дочь Бэнр всегда готова была убить любого колнблас'а, да и не она одна.

— Я много куда вожу его, — ответил Джарлакс. — Не думаю, что твой брат стал бы возражать.

Триль обернулась к роскошному столу из полированных костей дворфов и мягкому креслу позади него. Смежных комнат здесь не было, как не было ниш и потайных уголков. Архимаг пока что отсутствовал.

— Громф должен быть здесь, — предположил Джарлакс. — Иначе как тут могла оказаться Мать-Хозяйка Арах-Тинилит? Насколько я помню, это нарушение правил, и не менее серьезное, чем то, что я привел не-дроу в Академию.

— Следи за своими словами, — злобно сказала низкорослая жрица.

— Асанк, — с поклоном ответил Джарлакс. Слово имело двоякий смысл, оно могло значить «как тебе угодно» или же «ты тоже».

— Почему ты здесь? — спросила Триль.

— Ты же знала, что я приду, — заметил наемник.

— Само собой, — хитро прищурившись, отозвалась жрица. — Мне многое известно, но я хочу знать, как ты сам объяснишь свой приход сюда, в частные покои Архимага, доступные только главам школы.

Джарлакс порылся в складках черного плаща и достал странную маску в виде паука, ту самую, что помогла ему проникнуть через волшебную ограду на территорию Дома Бэнр. Красные глаза Триль широко раскрылись.

— Твоя мать велела мне вернуть ее Громфу, — несколько небрежно ответил наемник.

— Что, сюда? — рявкнула Триль. — Маска не должна покидать пределы Дома Бэнр.

Джарлакс чуть улыбнулся, оглянувшись на Энтрери, втайне надеясь, что он хотя бы отчасти улавливает, о чем разговор.

— Громф ее вернет, — заверил Джарлакс. Он прошел к столу из дворфских костей, едва слышно пробормотал какое-то слово и так быстро сунул маску в ящик, что Триль не успела ему помешать. Она прошествовала к столу и с подозрением посмотрела на закрытый ящик. Наверняка Громф позаботился, чтобы открывался он только с помощью тайного слова.

— Открой! — приказала она Джарлаксу. — Я сама передам маску Громфу.

— Не могу, — соврал наемник. — Пароль срабатывает только один раз. Другого мне не давали. — Джарлакс понимал, что затеял опасную игру, но Триль и Громф почти не общались, к тому же сейчас, во время тщательных приготовлений к предстоящему походу в Доме Бэнр, Архимаг редко бывал в своем кабинете. На это наемник и надеялся. Сейчас ему нужно было избавиться от маски при свидетелях. Ведь во всем Мензоберранзане она была единственным средством проникновения через магическую ограду Дома Бэнр, и, если события будут складываться так, как ожидал Джарлакс, она окажется очень нужной вещью — и одновременно уликой.

Триль тихонько произнесла что-то нараспев и пристально поглядела на ящичек. Она увидела узоры магической энергии, защитные и оградительные знаки, сплетенные так тесно, что с ходу их не распутаешь. Ее магические способности были едва ли не самыми сильными во всем городе, но она побаивалась состязаться с заклятиями своего брата. Бросив на хитрого наемника уничтожающий взгляд, она прошла через всю комнату и остановилась возле Энтрери.

— Посмотри мне в глаза, — приказала она, немало удивив убийцу, поскольку только немногие дроу Мензоберранзана владели языком поверхности.

Энтрери встретился взглядом с ее испытующим взором. Он постарался держаться приниженно, как и подобает сломленному и порабощенному существу, но Триль была слишком проницательна, чтобы не разглядеть его истинного настроения. Она уловила в нем сдерживаемую внутреннюю силу и одобрительно улыбнулась.

— Что тебе об этом известно? — спросила она.

— Я знаю только то, что Джарлакс говорит мне, — ответил Энтрери, перестав притворяться и вперив в Триль жесткий взгляд. Что бы она ни думала, убийца, сумевший выжить и добиться уважения в самых опасных уголках мира, не дрогнет перед ней.

Они довольно долго смотрели друг на друга, не мигая, и Триль поняла, что больше она ничего не добьется от этого человека.

— Убирайтесь отсюда, — обратилась она к Джарлаксу на Общем языке.

Джарлакс торопливо прошел мимо нее и дернул за руку Энтрери.

— Быстрее! — едва слышно бросил он. — Надо поскорей убраться отсюда, пока Триль не открыла ящик.

Они снова прошли через дверь в паутине, и за ними снова встала глухая стена, ограждая их от проклятий Триль.

Но дочь Бэнр была не столько разгневана, сколько заинтригована. Здесь сошлись интересы по крайней мере трех сторон: ее собственные, ее матери и, похоже, Джарлакса. Наемник что-то замышлял, и Артемис Энтрери явно был важным звеном в его игре.

* * *

Когда они без помех миновали Брешь Тир и оказались за пределами территории Академии, Джарлакс пересказал Энтрери все, что произошло.

— Ты не сказал ей о скором появлении Дзирта, — заметил убийца. Он думал, что именно об этом Джарлакс и разговаривал с Триль, но сейчас наемник ни о чем похожем не упомянул.

— Триль все узнает своими средствами, — ответил наемник. — И я вовсе не собираюсь облегчать ей жизнь — по крайней мере пока нет договоренности о цене!

Энтрери улыбнулся, но потом задумался над словами своего спутника. Он размышлял о том, сколько всего происходит в этом инфернальном городе. Неудивительно, что Джарлаксу здесь так нравится! Энтрери почти пожалел, что он не дроу и не может устроиться здесь так же, как наемник, ходящий по лезвию бритвы. Почти пожалел.

— Когда же Мать Бэнр велела тебе вернуть маску? — спросил он. Ведь их с Джарлаксом не было в городе, они ходили в дальние пещеры для встречи с представителем свирфов и вернулись лишь незадолго до похода в Академию. За это время Джарлакс, насколько Энтрери знал, не успел побывать в окрестностях дворца Бэнр.

— Не так давно, — уклончиво ответил наемник.

— И она сказала доставить ее в Магику? — не унимался Энтрери. Что-то здесь не так. И зачем Джарлакс взял его с собой? Энтрери никогда прежде не звали в такие места, а однажды, попытавшись напроситься с наемником в Мили-Магтир, он получил жесткий отказ. Джарлакс объяснил ему, что привести туда колнблас'а небезопасно, но почему-то сейчас почел совершенно уместным привести его в еще более зловещее место.

— Она не уточняла, куда именно надо принести маску, — признал Джарлакс.

Энтрери не ответил, хотя и понял, что значили эти слова. Паучья маска была дорогой реликвией семейства Бэнр и одновременно слабым местом их непробиваемой обороны. Она всегда хранилась в тайных помещениях Дома, и нигде больше.

— Дура Триль, — бесцеремонно заметил Джарлакс. — Ведь с помощью того же слова, «асанк», можно проникнуть в ящик. Она могла бы сообразить, что ее братец чересчур самонадеян, чтобы допустить, будто кто-то может отважиться обворовать его, поэтому особо не трудился, изобретая пароль.

Наемник рассмеялся, и Энтрери вторил ему, хотя был озадачен гораздо больше, чем раньше. Джарлакс почти никогда не говорил и не делал ничего просто так, без задней мысли, а сейчас он почему-то открыл ему все, даже тайное слово.

Но почему?

Глава 16 МЕНЗОБЕРРАНЗАН

Плот медленно скользил по темной поверхности Донигартена, маленького озерца в восточной части громадной пещеры, где расположился Мензоберранзан. Дзирт сидел впереди и смотрел на запад, туда, где постепенно открывалась вся пещера, хотя в инфракрасном диапазоне спектра все очертания казались ему смазанными. Дзирт сначала отнес это явление на счет теплых течений озера. Он был погружен совсем в другие мысли, образы прошлого и размышления о настоящем смешались в его душе.

Ритмичные стоны гребцов-орков за его спиной, однако, внесли стройность в поток мыслей и воспоминаний, и Дзирт успокоился.

Он прикрыл глаза и подождал, когда они приспособятся к обычному свету. Он вспоминал великолепие сталагмитовых и сталактитовых построек Мензоберранзана, подсвеченных изысканными сполохами пурпурного, синего и красного феерического света.

То, что он увидел, открыв глаза, ошеломило дроу. Город купался в огнях! И не только в холодных отсветах феерического пламени. Повсюду виднелись сияющие пятна желтого и белого света, пламя факелов и магического огня. На какой-то краткий миг Дзирт поверил было, что появление света в городе говорит о том, что нечто изменилось в темном сознании его родичей. В его представлении тьма Подземья всегда ассоциировалась с мраком в душах дроу, или, по крайней мере, он считал потемки подходящим обрамлением для их черных деяний.

Откуда же столько огней? Дзирт не был настолько заносчив, чтобы считать их появление как-то связанным с охотой на его персону. Он не думал, что так уж важен для дроу, поэтому с большей уверенностью, чем свирфы, решил, что готовится нечто из ряда вон выходящее (только он понятия не имел, что темные эльфы планировали большое наступление на Мифрил Халл). Было бы неплохо расспросить об этом других дроу, — например, эту женщину, наверняка она что-то знала, — но как завести такой разговор, не выдав тем самым, что он чужак?

Словно услышав его мысли, женщина тут же оказалась рядом с ним, придвинувшись к нему совсем близко.

— На Скотном острове дни тянутся долго, — с лукавой улыбкой тихо произнесла она, и ее красные глаза призывно загорелись.

— Никак не привыкну к этому свету, — ответил Дзирт, переводя разговор на другое и глядя на город. Он по-прежнему пользовался нормальным зрением и надеялся, что ему удастся навести разговор на интересующий его предмет. — Глаза режет.

— Конечно, — бархатным голосом согласилась женщина, придвинувшись еще ближе и просунув руку под локоть Дзирта. — Но в свое время ты приспособишься.

В свое время? Какое такое время? Дзирту нестерпимо хотелось все выяснить, поскольку ему показалось, что она подразумевает какие-то определенные события. Однако он не знал, с чего начать, а женщина тем временем прижалась к нему всем телом, и до него дошло, что его подстерегают гораздо более близкие затруднения.

В культуре дроу мужчины были существами подчиненными, и отказать женщине значило навлечь большие беды на свою голову.

— Меня зовут Хариза, — прошептала она ему на ухо. — Скажи, что мечтаешь стать моим рабом.

Дзирт внезапно вскочил с места и выхватил клинки из ножен. Он отвернулся от Харизы и стал преувеличенно пристально всматриваться в воду, боясь, как бы женщина не восприняла его враждебность на свой счет.

— В чем дело? — недоуменно спросила Хариза.

— Какое-то движение в воде, — солгал Дзирт. — Легкая рябь, словно нечто большое проплыло под плотом.

Хариза бросила на него недовольный взгляд, но все же поднялась и тоже начала всматриваться в темную воду. В Мензоберранзане все знали, что под обычно спокойной поверхностью Донигартена жили неведомые чудовища. У надсмотрщиков была даже такая игра: они заставляли гоблинов и орков добираться вплавь от острова до берега и держали пари, не утащат ли кого-то из них под воду.

Прошло несколько секунд, но по-прежнему стояла тишина, нарушаемая только мерными стонами орков, сидящих на веслах.

К Дзирту и Харизе присоединился еще один дроу, неодобрительно глядя на ярко пылавший клинок в руке чужака.

Так нас увидят все враги в округе, сказал он на языке жестов.

Дзирт вложил сабли в ножны и снова переключился на инфразрение.

Но если наши враги под водой, движение плота выдаст нас вернее любого света, так же жестами возразил он.

— Здесь никого нет, — решительно сказала Хариза и взмахнула рукой, отправляя пришедшего дроу на место. Когда он ушел, она остановила на Дзирте сладострастный взгляд. — Ты воин? — спросила она, внимательно оглядывая мужчину с лиловыми глазами. — Может, даже руководитель патрульного отряда?

Дзирт кивнул и на этот раз не солгал: когда-то он действительно был руководителем патрульного отряда.

— Хорошо, — довольно протянула Хариза. — Мне нравятся мужчины, стоящие хлопот. — Она отвлеклась, потому что они почти подплыли к Скотному острову. — Думаю, мы поговорим позже. — Она повернулась и поспешила прочь, приподняв подол так, что он высоко взметнулся, открыв ее красивые стройные ноги.

Дзирт вздрогнул, как от удара. Он был уверен, что разговаривать Харизе хотелось меньше всего. Она действительно была красива, обладала тонкими чертами лица, густой гривой ухоженных волос и отлично тренированным телом. Но, проведя много лет среди дроу, Дзирт До'Урден научился видеть не только физическую красоту. Он уже не мог отделить тело от души. Дзирт стал непревзойденным воином потому, что сражался, повинуясь приказам сердца, и никогда не стал бы драться ради драки. Точно так же он никогда не стал бы встречаться с женщиной просто ради физической близости.

— Позже, — повторила Хариза, обернувшись и взглянув на него поверх красивого точеного плеча.

— Да, когда черви сожрут твои кости, — едва слышно процедил Дзирт, фальшиво улыбаясь. Он почему-то вспомнил о Кэтти-бри, и при мысли о ней все его существо наполнилось теплотой, вытеснившей дрожь отвращения, вызванную близостью женщины-дроу.

* * *

Блингденстоун очаровал Кэтти-бри, несмотря на то, что свирфы не спешили обращаться с ней как с долгожданной гостьей. У нее отобрали оружие, кольчугу, украшения и даже обувь, и так повели в город. Сопровождавшие гномы не обижали ее, но и особенно не церемонились. Ее просто крепко держали под руки и тащили за собой.

Гномы сначала забрали у нее и диадему, но быстро поняли, для чего она предназначена, и поэтому вернули ее Кэтти-бри, когда их маленький караван миновал пещеры на подходе к Блингденстоуну. Дзирт рассказывал ей об этом городе и о том, что города глубинных гномов совершенно слиты с природным окружением, но девушка не ожидала, что его слова были настолько справедливы. Дворфы считались лучшими в мире рудокопами, но глубинные гномы, пожалуй, даже превосходили их. Казалось, они сами вышли из камня, в такой полной гармонии со скалами существовали эти жители туннелей. Их дома казались валунами, прихотливо разбросанными давним извержением вулкана, а проложенные свирфами туннели напоминали пересохшие русла подземных рек.

С того момента, как Кэтти-бри вступила в город, за каждым ее шагом следили сотни глаз. Она подумала, что свирфы в первый раз видят человека, и совсем не возражала против такого пристального внимания, поскольку ее саму глубинные гномы интересовали не меньше. Их лица, казавшиеся такими суровыми там, в туннелях, теперь стали мягче и приветливей. Она вдруг подумала о том, как выглядел бы улыбающийся свирф, и ей очень захотелось это увидеть. Она старалась не забывать, что они были друзьями Дзирта, и в этой мысли черпала душевное равновесие.

Ее привели в маленькую круглую комнатку. Стражник жестом указал ей на один из трех каменных стульев. Кэтти-бри села несколько неуверенно, вспомнив, что Дзирт как-то рассказал ей, что сел на один такой стул и прирос к нему.

Но сейчас ничего такого не произошло, и только она присела, в комнату вошел странного вида гном, державший на мифриловой кирке, насаженной на его руку, цепочку с волшебным медальоном, внутри которого был портрет Дзирта.

— Белвар! — уверенно обратилась к нему Кэтти-бри, решив, что двух свирфов, столь похожих на близкого друга Дзирта, быть не может.

Высокочтимый Хранитель Туннелей резко остановился и удивленно посмотрел на девушку, видимо несколько растерявшись из-за того, что она его узнала.

— Дзирт… Белвар, — сказала Кэтти-бри, обхватив себя руками так, словно кого-то обнимала. Потом показала на себя и, снова изобразив воображаемые объятия, произнесла: — Кэтти-бри… Дзирт.

В скором времени, не зная ни слова на языке свирфов и пользуясь только жестами и мимикой, Кэтти-бри удалось не только расположить к себе Хранителя Туннелей, но и объяснить ему, что она разыскивает Дзирта.

Лицо Белвара помрачнело, и ответ его был очень лаконичен. Он состоял из одного-единственного слова, ничуть не обрадовавшего Кэтти-бри: Мензоберранзан.

Девушку угостили обедом из вареных грибов и еще чего-то растительного, потом отдали назад все ее вещи, включая медальон и ониксовую статуэтку, не вернули только волшебную маску.

Затем ее оставили одну, и она просидела в залитой звездным сиянием полутьме, как ей показалось, несколько долгих часов. Мысленно она не переставала благодарить Аластриэль за бесценный дар, сознавая сейчас, что ей просто нечего было бы делать в туннелях без Кошачьего Глаза. Разве она смогла бы, к примеру, рассмотреть Белвара и узнать его?

Она все еще думала о Белваре, когда он вернулся, ведя с собой двух гномов, одетых в длинные одеяния из мягкой ткани и, в отличие от других свирфов, носивших грубую и толстую одежду с нашитыми на ткань металлическими пластинками.

Кэтти-бри решила, что перед ней важные персоны, возможно какие-нибудь советники.

— Фербл, — представил Белвар одного из гномов; вид у того был мрачный.

Почему он был таким, Кэтти-бри поняла секунду спустя, когда Белвар указал на нее, потом на Фербла, а затем показал в сторону двери и произнес какую-то длинную фразу, из которой девушка уловила только одно слово: «Мензоберранзан».

Фербл жестом приказал девушке идти за ним, явно торопясь отправиться в путь. И Кэтти-бри с готовностью вскочила, хоть и не прочь была бы немного задержаться в Блингденстоуне и узнать побольше о его удивительных обитателях. Но Дзирт и так уже намного опередил ее. Она уже шла к выходу, когда Белвар поймал ее за руку своей киркой. Девушка повернулась к нему, а он вытащил из-за пояса маску и протянул ей.

— Дзирт, — произнес он, указывая на ее лицо. — Дзирт.

Кэтти-бри согласно кивнула, понимая, что Белвар советует ей идти дальше под видом дроу. Она снова сделала шаг, но потом порывисто обернулась и быстро чмокнула гнома в щеку. С благодарной улыбкой Кэтти-бри вышла из дома и пошла следом за Ферблом.

— Как же тебе удалось заставить Фербла согласиться отвести ее в город дроу? — спросил другой советник, оставшись наедине с Хранителем Туннелей.

— Биврип! — громогласно изрек Белвар. Он громко хлопнул мифриловыми «руками», и над ними сразу дугами встали разряды энергии и посыпались искры. Белвар лукаво взглянул на советника и рассмеялся характерным для свирфов скрипучим смехом. Бедный Фербл!

* * *

Дзирт был доволен, что ему пришлось сопровождать нескольких орков с острова на берег, потому что только так можно было избежать домогательств Харизы. Она наблюдала за ним с берега со смешанным выражением недовольства и ожидания, примирившись с тем, что сейчас он уйдет, поскольку знала, что все равно ему придется скоро вернуться.

Едва остров остался за спиной, Дзирт и думать забыл о Харизе. Впереди, в самом городе, его ждало то, ради чего он пришел сюда, а кроме того, еще и опасности. Но Дзирт даже не представлял, с чего начать выяснять обстановку. Он боялся, что ему просто-напросто придется сдаться в плен, отдать себя на милость врагов ради спасения друзей.

Он вспомнил Закнафейна, своего отца и друга, принесенного вместо него в жертву ненасытной Паучьей Королеве. Но потом подумал о другом своем ушедшем друге, Вульфгаре, и эти воспоминания укрепили его решимость.

Дзирт не стал ничего объяснять надсмотрщикам, ожидавшим плот на берегу. Он пошел дальше, прочь от Донигартена, и выражение его лица ясно говорило, что им лучше воздержаться от расспросов.

Скоро он уже легкой поступью шел по извилистым улицам Мензоберранзана, настороженно глядя по сторонам. Он прошел мимо нескольких темных эльфов и почувствовал, что его провожают пристальными взглядами десятки стражей с выступов пустотелых сталагмитов разных Домов. Дзиртом владело ни на чем не основанное убеждение, что его могут узнать, и ему пришлось повторить себе несколько раз, что он больше тридцати лет не был в городе и что не только он сам, но и весь Дом До'Урден давно уже стал давней историей Мензоберранзана.

Но если бы так было на самом деле, зачем тогда он здесь, где ему совершенно не хочется быть?

Дзирт жалел, что у него не было пивафви, черного плаща, который обычно носили дроу. Его толстый и теплый зеленый плащ больше подходил для мира на поверхности и мог навести встречных на мысли о том, откуда он явился. Он еще глубже надвинул капюшон и ускорил шаг. Вспоминая подзабытые улицы и переулки, он подумал, что это будет только первая из его вылазок в город.

Он повернул за угол и, увидев свет, отшатнулся от удивления и боли, резанувшей по перестроенным на инфразрение глазам. Дзирт тесно прижался к сталагмитовой стене, крепко сжав под плащом эфес Сверкающего Клинка.

Из-за поворота показались четверо дроу, они переговаривались между собой и не обратили на Дзирта ни малейшего внимания. Немного погодя, когда глаза приспособились к нормальному спектру, он разглядел на их одежде эмблемы Дома Бэнр, и при этом один из них нес в руках факел!

Ничего более несуразного представить себе было нельзя. Что это значит, без конца спрашивал себя Дзирт, чувствуя, что все это очень важно. Наверное, дроу готовились к вылазке куда-то на поверхность?

Мысли Дзирта вернулись к его основной цели. Солдаты Дома Бэнр ходят с факелами, приучая свои чувствительные глаза к яркому свету. Странно. Надо было возвращаться на Скотный остров; он решил, что это местечко на отшибе вполне подходит для того, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Может быть, удастся выведать что-нибудь о предназначении огней у Харизы, и тогда следующий выход в город окажется более плодотворным.

Он повернул и пошел назад, низко надвинув капюшон и глубоко погрузившись в собственные мысли, и поэтому не заметил темную фигуру, неотступно следовавшую за ним: члены Бреган Д'эрт передвигались неприметно.

* * *

Ничего более чарующего и необыкновенного Кэтти-бри в своей жизни не видела, а в неярком звездном сиянии Кошачьего Глаза мягко светившиеся и мерцавшие сталактиты и сталагмиты казались еще более прекрасными. Феерические огни Мензоберранзана очерчивали десять тысяч великолепных резных украшений. Некоторые из них были вполне определенны по форме и по преимуществу изображали пауков, другие же — абстрактные узоры, но неземной красоты. Хорошо бы побывать здесь при других обстоятельствах, подумала девушка. Если бы она была исследователем и обнаружила покинутый обитателями Мензоберранзан, то тогда могла бы, ничего не боясь, наслаждаться его красотой и изумляться необычайному мастерству ремесленников.

Но как бы ни ошеломил девушку великолепный город дроу, ужас не давал забыть о себе. Вокруг было двадцать тысяч темных эльфов, двадцать тысяч смертельных врагов.

Стараясь отогнать страх, Кэтти-бри сжала волшебный медальон и подумала о том, кто был запечатлен внутри, о Дзирте До'Урдене. Она верила, что он здесь, где-то рядом, и медальон, как будто в ответ на ее надежду, вдруг заметно нагрелся.

Но потом снова стал прохладным. Кэтти-бри осторожно повернулась сначала на север, к тайным туннелям, откуда они с Ферблом пришли.

Медальон не стал теплее. Она стала лицом к западу, где позади гигантской расселины, называвшейся Клорифтой, находилось обширное плато, а потом каменный пол уходил вверх. Затем она повернулась к югу, где, судя по красоте и изысканности сияющей резьбы, располагалась самая большая и важная часть города. Медальон сначала оставался прохладным, но начал нагреваться по мере того, как девушка поворачивалась к востоку, осторожно поглядывая из-за ближайших сталагмитов на довольно заброшенную и пустынную часть города.

Значит, Дзирт там, на востоке. Кэтти-бри пару раз глубоко вздохнула, пытаясь унять внезапную дрожь и собраться с духом, чтобы выйти из туннеля наружу. Она еще раз посмотрела на свои руки и свободное одеяние и немного успокоилась, убедившись, что очень похожа на дроу. Лучше, если бы Гвенвивар была рядом, подумала она, вспомнив, как кошка сопровождала ее на улицах Серебристой Луны. Но девушка не знала, как отнесутся к ней встречные. Меньше всего Кэтти-бри хотелось привлекать к себе внимание.

Она шла быстро и тихо, надвинув капюшон почти по самый нос и втянув голову в плечи. Медальон, крепко зажатый в ладони, указывал ей путь и вселял мужество. Она изо всех сил старалась не попадаться на глаза караульным многочисленных Домов и намеренно отводила взгляд, встречаясь с проходящими мимо дроу.

Она уже почти миновала район сталагмитов, вышла к заросшей мхом земле и уже увидела заросли грибов и озеро за ней, когда из тени вдруг показались два дроу и преградили ей дорогу, не вынимая, правда, оружия.

Один из них обратился к ней с вопросом, которого она, само собой, не поняла. Девушка неосознанно вздрогнула и тут заметила, что они оба изумленно вытаращились. Глаза, конечно! Они же у нее не красного цвета, как у всех существ, способных видеть в тепловом спектре, ей об этом глубинные гномы сказали. Дроу повторил свой вопрос более настойчиво, потом оглянулся через плечо назад, в сторону мхов и озера.

Кэтти-бри предположила, что эти двое — в составе патруля и хотели узнать, какое дело привело ее в эту часть города. Мимоходом она отметила, как почтительно они к ней обращались, и вспомнила рассказы Дзирта о традициях своего народа.

Она женщина, а они — всего лишь мужчины.

Снова прозвучал непонятный вопрос, и Кэтти-бри свирепо рыкнула. Один из мужчин быстро опустил ладонь на рукоять меча, но девушка ткнула пальцем в сторону его оружия и снова что-то угрожающе буркнула.

Мужчины в замешательстве переглянулись. Они сперва решили, что женщина слепа или по крайней мере не пользуется инфразрением, а отсвет городских огней здесь был очень бледен, чтобы что-либо разглядеть. Но она, судя по ее действиям, оказывается, видела все вполне отчетливо.

Кэтти-бри снова рявкнула и жестом приказала им убраться с дороги, что они, к ее удивлению (и величайшему облегчению), и сделали, глядя на нее с подозрением, но не решаясь перечить женщине.

Кэтти-бри опять опустила голову и надвинула поглубже капюшон, но потом передумала. В конце концов, она в Мензоберранзане, городе, где полным-полно наглых темных эльфов, где без конца плетутся интриги, где надо знать то, что не известно сопернику, или хотя бы притворяться, что знаешь, — иначе не выживешь.

Она решительно сбросила капюшон и выпрямилась, тряхнув головой, расправляя густые белоснежные волосы. Она злобно посмотрела на стоявших перед ней мужчин и недобро рассмеялась.

Они бросились бежать.

У девушки чуть ноги не подкосились. Она еще раз глубоко втянула воздух, покрепче сжала медальон и направилась к озеру.

Глава 17 ПЕРВЫЕ СТОЛКНОВЕНИЯ

Ты знаешь, кто он? — спросил солдат на языке жестов.

Хариза отступила, не понимая, в чем дело. На Скотный остров неожиданно высадился большой отряд хорошо вооруженных дроу, ходят, допрашивают всех, включая орков и гоблинов. Ни на одном из них не было эмблемы Дома, и, насколько Хариза заметила, все они были мужчинами.

Однако это не помешало им обращаться к ней довольно бесцеремонно, в их голосах даже слышалась прямая угроза, что было совершенно недопустимо по отношению к ее полу.

— Ну, так что, знаешь? — вслух спросил дроу. На внезапный звук его голоса подбежали двое других солдат и стали рядом.

— Его здесь нет, — сказал первый, чтобы успокоить своих товарищей. — Ушел в город.

Уже возвращается, знаками показал прибежавший откуда-то четвертый дроу. Мы только что получили сигналы с берега.

Хариза не могла сдержать любопытства.

— Я — Хариза Хкар, — с достоинством объявила она, давая понять, что является членом одного из Домов, не из первых, но все же знатных. — Кто этот мужчина, о котором вы говорите? И что в нем такого особенного?

Четверо солдат понимающе переглянулись, и вновь пришедший испытующе поглядел на Харизу.

— Ты слышала о Дармон Н'а'шезбернон? — негромко спросил он.

Хариза кивнула. Само собой, она слышала об этом могущественном Доме, только чаще его называли Дом До'Урден. Когда-то он был восьмым в городской иерархии, но конец его был ужасен.

— А об их младшем сыне? — вкрадчиво продолжал солдат.

Хариза задумалась. Она пыталась припомнить страшную историю восьмого Дома и вспоминала только что-то о каком-то предателе, сведения об остальных мужчинах семейства начисто стерлись из ее памяти.

— Дзирт До'Урден, — подсказал солдат.

Хариза прищурилась — она уже слышала это имя раньше, мимоходом, а потом широко раскрыла глаза, внезапно поняв, кем был этот красивый дроу с лиловыми глазами, недавно уплывший со Скотного острова.

Она — свидетель, заметил один из стоящих перед нею мужчин.

Она же ничего не знала, не согласился другой, пока мы не назвали его имя.

— Но теперь знает, — вслух произнес первый, и все взгляды обратились к женщине.

Однако Хариза, уже давно поняв, к чему они клонят, медленно отступала назад, держа в руке меч и плетку. Но через пару шагов она остановилась, почувствовав через тонкую кольчугу острие клинка на своей спине, и широко развела руки.

— Дом Хкар… — грозно начала она, но стоявший сзади дроу глубоко всадил меч ей в спину, пропоров кольчугу. Слова замерли у нее на губах. Солдат выдернул меч, и Хариза дико дернулась. Она упала на колени, пытаясь не поддаваться страшной боли и поднять свое оружие. Но четверо солдат разом навалились на нее.

Нельзя оставлять свидетелей.

* * *

Пока плот скользил по темным водам Донигартена, Дзирт продолжал смотреть на залитый огнями город.

Факелы… Мысль о них навязчиво вертелась в голове, так как он уже успел почти убедить себя, что дроу готовились к обширному демаршу на поверхность. Иначе зачем им так истязать свои чувствительные глаза?

Плот вошел в заросшую тиной бухту, и Дзирт обратил внимание, что у причала больше нет ни одного судна. Однако задумываться над этим он не стал, прошел вперед и легко спрыгнул на мшистый берег. Не успели орки вытащить весла из воды, как мимо Дзирта пронесся другой дроу, вскочил на плот и отдал гребцам команду грести прочь от берега.

Пастухи-орки собрались у берега в заросшей мхом трясине и сидели на корточках, плотно запахнувшись в свои лохмотья. Ничего необычного, потому что делать им и в самом деле было нечего. Остров был маленький, каких-то сто футов в длину, а в ширину и того меньше, но зато сплошь покрыт густой низкой растительностью, по преимуществу мхами и грибами. Рельеф островка представлял собой долинки и небольшие холмы, и основная работа орков, кроме доставки скота с острова на берег и поиска отбившихся от стада особей, заключалась в том, чтобы следить, как бы какое-нибудь животное случайно не свалилось с обрыва.

Поэтому рабы в молчаливой задумчивости сидели у берега. Дзирту показалось, что они как будто чем-то взволнованы, но он был так поглощен своими мыслями по поводу готовящегося в городе, что опять не придал этому значения. Он взглянул на посты надсмотрщиков и успокоился, увидев, что все темные эльфы, как обычно, стоят на своих местах. Да и что могло случиться на Скотном острове?

Дзирт пошел в глубь островка, к его самой высокой точке. Здесь находилось единственное строение, маленький домик на две комнаты, сооруженный из ножек гигантских грибов. По ходу он раздумывал, с чего начать, чтобы выудить у Харизы как можно больше сведений, не вступая с ней в столкновение. Однако он понимал, что времени терять нельзя, и если его кривые сабли окажутся единственным действенным способом «уговора», он заранее решил, что применит их.

Футах в десяти от домика Дзирт остановился, заметив, что кто-то изнутри потянул за ручку двери. В проеме показался солдат-дроу и небрежно швырнул к ногам Дзирта голову Харизы.

— Теперь ты не уйдешь с острова, Дзирт До'Урден, — произнес он.

Дзирт осмотрелся, не поворачивая головы и решая, что предпринять. Между делом он незаметно ковырял носком сапога мягкую подстилку из мха, утопив в ней ногу почти по самую щиколотку.

— Сдавайся, — продолжал солдат. — Ты не можешь…

Но он не договорил, потому что прямо ему в лицо полетел большой ком мха. Солдат тут же выхватил меч и машинально выставил его перед собой, защищаясь.

Десять футов, отделявших его от врага, Дзирт почти пролетел и, развернувшись, приземлился на одно колено. Используя инерцию движения, он низко занес меч, поранив не успевшему сориентироваться солдату ногу на уровне колена. Почувствовав жгучую боль, дроу сделал полное сальто и с глухим звуком приземлился на мягкий дерн, наступив прямо на раненую ногу.

Дзирт догадывался, что в доме были и другие темные эльфы, поэтому вскочил и бросился бежать. Он обогнул дом так, чтобы его не видели из двери, и помчался вниз с покатого склона холма. Он пригибался, скользил, перескакивал кочки, стараясь двигаться как можно быстрее.

В мыслях была полная сумятица, а в душе поднималось отчаяние.

Несколько десятков животных паслись на берегу. Дзирт влетел прямо в середину стада. Позади послышались щелчки арбалетов, и одна стрела угодила в животное. Оно тут же упало, заснув еще до того, как коснулось земли.

Дзирт пригнулся еще ниже, стараясь сообразить, куда же лучше бежать. Он слишком недолго пробыл на острове, чтобы как следует его изучить, да и в юности никогда здесь не бывал. Он знал, что за холмом начинается пологий овраг, и решил бежать туда. Сзади снова послышались выстрелы; потом к стрелам присоединились метательные дротики. Вокруг взлетали в воздух комья грязи и мха, потому что стадо, напуганное выстрелами и мчавшимися в его сторону темными эльфами, начало беспорядочно метаться. Животные были невелики, всего три фута в холке, но очень крепкие, и, объятые паникой, вполне могли бы растоптать Дзирта.

Уже почти выбравшись из гущи ревущего стада, Дзирт заметил за одним из животных сапоги. Почти не раздумывая, он толкнул животное плечом, оно упало и заскользило по покатому склону на прятавшегося там врага. Одновременно Дзирт высоко поднял одну саблю, отражая занесенный над ним меч, а второй сделал низкий выпад прямо под брюхом животного, но солдат отскочил, и лезвие его не достало.

Дзирт подобрал ноги и изо всех сил оттолкнулся от земли, используя уклон почвы. Животное между тем поднялось и поскакало в сторону, прямо на солдата. Однако тот ловко перескочил через его спину и перевернулся в воздухе, чтобы стать лицом к лицу с противником. Но Дзирта уже нигде не было видно.

Сбоку послышалось испуганное блеяние, сразу же вслед за этим сверкнули кривые клинки, и на солдата обрушился Дзирт. Ошеломленный солдат скрестил перед собой оба меча и круто развернулся, едва успев отразить удар. При этом он оступился, но мгновенно выпрямился и стал наступать, яростно размахивая оружием.

Дзирт быстро метнулся вправо, повыше, хоть и понимал, что тем самым подставляет спину под стрелы. Он тоже молниеносно работал клинками и внимательно следил за всеми движениями противника, прислушиваясь при этом к происходящему позади него.

Выпад мечом — но Сверкающий Клинок встретил удар и отвел оружие в сторону. Следующий выпад был почти параллелен первому, только чуть повыше, и Дзирт отразил его второй саблей, ударив наискосок и отклонив второй меч в ту же сторону.

Сзади послышался тихий свист.

Враг Дзирта уже злорадно ухмылялся, высоко подняв оба меча, но Дзирт взмахнул клинками снизу вверх, зацепив кривыми лезвиями оружие противника и увлекая его за собой. Он сделал полный оборот вокруг своей оси, одновременно подняв сабли высоко над головой, и отступил на шаг в сторону.

Он очень надеялся, что лучник на холме не промахнется. Расчет оказался верен, его противник дернулся, пытаясь уклониться от летящей стрелы, и скривился от боли, когда она все же попала в цель.

Дзирт оттолкнул его, и дроу заскользил вниз по склону. Однако когда Дзирт снова бросился на него, солдат уже успел восстановить равновесие.

Кривая сабля снова и снова с громким лязгом ударялась о меч. Другим клинком Дзирт работал, целясь в живот противника.

Раненый дроу, несмотря на боль, уверенно отражал нападение, но нога у него уже занемела, и он постепенно отступал по наклонной поверхности. В пылу схватки он все же ухитрился быстро оглянуться и заметил каменный выступ у кромки почти отвесного обрыва футов в двадцать. Он решил двигаться к этому выступу, рассчитывая опереться о него спиной. Вниз с холма бежали его товарищи; через несколько секунд они уже будут рядом.

Но все случилось гораздо быстрее.

Сабли Дзирта мелькали в молниеносной последовательности, отбивая удары стальных мечей и неуклонно тесня противника вниз. Почти у самого обрыва Дзирт сделал одновременный параллельный выпад саблями, разведя в стороны острия вражеских клинков, потом сам подался вперед, навалился на противника грудью, нарушив его равновесие. Дроу тяжело упал на каменный утес и ударился головой. Ожидая, что этот коварный предатель Дзирт До'Урден сейчас занесет над ним лезвие, он сполз на мох.

Но у Дзирта не было ни времени, ни желания добивать врага. Солдат еще падал, а он уже перемахнул через край и прыгнул вниз, надеясь, что под обрывом растет мох, а не лежат грудой скальные обломки.

С громким всплеском он приземлился в грязь, подвернув при этом ногу, и сделал кувырок. Выбравшись из грязи, он побежал так быстро, как только мог, петляя между сталагмитами и стараясь держаться к ним поближе, поскольку подозревал, что лучники уже на краю обрыва.

Но, заметив темную фигуру, приближавшуюся из-за сталагмитов с другой стороны, он понял, что окружен со всех сторон. Дзирт шагнул за один из столбов, но не обогнул его, а изменил направление, чтобы столкнуться с новым противником лицом к лицу. Затем он бросился за другой сталагмит, падая на колени, и сделал низкий выпад, думая, что враг прячется позади столба.

Однако Сверкающий лязгнул по стали меча. Дзирту не удалось полностью использовать преимущество внезапности, но все жечастично его расчет оказался верен, потому что второй меч солдата был занесен для удара высоко над головой. Дзирт оказался более проворным, чем его противник, и выбросил вторую саблю вверх, ранив дроу острием в брюшину. Из своей позиции он не мог всадить клинок глубоко, но все же противник был выведен из строя и отшатнулся назад.

Но рядом с первым солдатом тут же возник второй и стремительно обрушился на коленопреклоненного Дзирта, бешено рубя его мечами.

Дзирт не был изрезан в куски только благодаря своему предельно обострившемуся чутью, он машинально работал саблями над головой, скорее угадывая, чем видя движения противника. Теперь он потерял выигрышное положение, и ему пришлось, используя свойственные дроу способности, опустить на себя и своего врага шар непроглядной тьмы.

Звон стали не умолкал, клинки сталкивались, но оба соперника получили лишь легкие царапины. Дзирт зарычал и удвоил усилия, отражая удары и делая выпады, но по-прежнему размахивая саблями у себя над головой. Наконец ему удалось слегка потеснить врага, перенести вес тела вперед и подобрать одну ногу.

Но соперник в ответ обрушил на него яростный двойной удар мечами — и едва не полетел головой вперед, разрубив воздух. Он сразу же стремительно обернулся, выставив перед собой клинки, и чуть не выронил их оба, с размаху ударив лезвиями о сталагмитовый столб, потому что в пылу битвы позабыл его расположение.

Этот дроу много слышал о боевых подвигах Дзирта До'Урдена и сразу понял, чем может грозить ему собственная ошибка.

Взгромоздившийся на округлый выступ сталагмита Дзирт при звуке ожидаемого удара металла о камень вздрогнул, но радости не испытал. Голубого сияния Сверкающего, в следующий миг разрезавшего тьму, видно не было.

Спустя мгновение он уже бежал прочь. Нога болела, но он все же мог опираться на нее. Дзирт пересек овраг и помчался по уступу, тянувшемуся к удаленной восточной части острова. Там была бухта. Дзирту казалось, что это не очень далеко, и если он только сможет туда добраться, то бросится в воду. К черту все сказки о живущих в озере чудищах; вокруг живые враги из плоти и крови!

* * *

Над тихими темными водами Донигартена разносились непрекращающиеся звуки боя. Укрывшись за ножкой громадного гриба, Кэтти-бри вызвала Гвенвивар и, едва серый туман принял отчетливые очертания, помчалась вперед.

Очутившись у озера, она не пошла к нескольким темным эльфам неподалеку, поскольку все же сомневалась в своем обличье, а вместо этого жестом подозвала орка. Девушка указала ему на лодку, стараясь объяснить, что ей требуется попасть на остров. Но орк отвернулся от нее и собрался уйти, казалось, он перепугался или, по меньшей мере, растерялся.

Кэтти-бри ударила его по затылку. Орк совсем струхнул, повернулся и боязливо поглядел на нее. Девушка пихнула его к маленькой лодке. На этот раз раб понял, что от него требуется, и взялся за весло.

Но рядом с самой Кэтти-бри внезапно вырос дроу и крепко схватил ее за локоть, мешая сесть в лодку.

Она свирепо взглянула на него и снова издала нечленораздельный рык, надеясь, что и от этого отделается так же легко. Но, видно, не на того напала. В свободной руке, в опасной близости от ее груди, мужчина держал кинжал.

— Уходи! — потребовал он. — Это приказ Бреган Д'эрт!

Кэтти-бри, естественно, не поняла ни слова, но дроу был озадачен не меньше нее, когда краем глаза увидел нечто огромное и черное, навалившееся на него сверху. В следующий миг он с громким всплеском упал в воду далеко от берега.

Кэтти-бри сердито повернулась к орку, который притворился, что ничего не видел, и стал лихорадочно работать веслом. Девушка с тревогой посмотрела назад, на берег, переживая, что теперь пантере придется плыть до самого острова.

Но тут впереди лодки раздался плеск страшной силы, и от поднятой волны лодка чуть было не перевернулась. Гвенвивар плыла первой.

Этого перепуганный орк уже не выдержал. Бедняга взвизгнул, прыгнул в воду и отчаянно поплыл обратно. Кэтти-бри подхватила весло и стала грести сама, больше не оглядываясь назад.

* * *

Дзирт бежал по уступу и слышал свист стрел маленьких арбалетов над головой и за спиной. К счастью, дроу находились за оврагом, у самого подножия холма, а ручные арбалеты не были рассчитаны на такие большие расстояния.

На бегу Дзирт без особого удивления заметил, что его тело засветилось сиреневым пламенем. Оно не обжигало, зато делало его отчетливо видимым для врагов.

Почувствовав жалящую боль в левом плече, Дзирт быстро выдернул крошечный дротик.

Ранка была неглубокой, от серьезного ранения дроу предохранила прекрасно сделанная дворфами мифриловая кольчуга. Он не стал останавливаться и продолжал бежать, надеясь, что отрава не успела глубоко проникнуть в кровь.

Уступ вел направо, и Дзирту пришлось повернуться спиной к врагам. Теперь его было еще легче ранить, но почти сразу он понял, что резкий поворот сослужил ему хорошую службу, поскольку расстояние между ним и преследователями увеличилось. Стрелы сыпались рядом, но вскоре уступ сделал еще один поворот, в обратную сторону, огибая подножие другого холма.

Справа, футах в десяти внизу, открылись тихие воды Донигартена. Дзирт подумал было сунуть сабли в ножны и прыгнуть в воду прямо здесь, но вовремя заметил, что из воды торчит множество острых камней.

С правой стороны уступ был ничем не защищен и круто обрывался вниз, и там торчало несколько больших сталагмитов. Слева был склон холма, заслонявший дроу от оставшихся далеко лучников. Но зато новые враги были близко. За небольшим изгибом уступа скрывалась ложбина, там-то и затаился противник.

Размахивая мечом и длинным кинжалом, на дорогу прямо перед Дзиртом выскочил солдат.

Одной саблей До'Урден тут же отбросил в сторону вражеский меч и сделал выпад Сверкающим Клинком, предчувствуя, что другим мечом противник перехватит удар. Когда лезвия столкнулись, Дзирт широким движением отвел кинжал далеко в сторону, высоко поднял колено и ударил дроу в живот.

Потом быстро свел руки вместе, ударив врага рукоятями сабель по лицу. Он тут же отдернул клинки, опасаясь, что его ткнут мечом или кинжалом, но дроу было не до ответного хода. Он упал наземь без сознания, Дзирт перескочил через него и побежал дальше.

Пробудившийся звериный инстинкт подсказывал ему, что впереди еще не один враг. Дзирт вновь становился охотником, воплощением дикой страстной ярости.

Из-за сталагмита выскочил темный эльф; Дзирт упал на колено и хотел нанести удар с поворотом, решив применить тот же прием, что он использовал против дроу у двери грибного дома.

Однако на этот раз враг оказался расторопнее и успел опустить меч и блокировать выпад.

Но охотник внутри Дзирта предвидел, что противник так и поступит. Поэтому, повернувшись на одной ноге, высоко подняв вторую и ударив оторопевшего противника под челюсть, Дзирт скинул того с края уступа. Несколькими футами ниже дроу, правда, удалось зацепиться руками. Голова его гудела от удара, к тому же он был совершенно уверен, что этот берсерк с яростно горящими лиловыми глазами сию же минуту прикончит его.

Но охотник уже умчался дальше, вперед, к свободе.

На тропинке прямо перед Дзиртом возник еще один дроу, этот вытянул вперед руку, как будто целился из ручного арбалета.

Но дикий зверь оказался быстрее стрелы, его вели инстинкты, и Сверкающий Клинок перехватил стрелу.

В следующую секунду Дзирт подскочил к дроу, но тому на помощь из-за ближайшего сталагмита выскочил еще один. Они вдвоем выступили против Дзирта, стремительно работая клинками, уверенные, что численное преимущество позволит им победить. Но они не понимали, что перед ними высшее воплощение воина. Зато это прекрасно понимал Артемис Энтрери, следивший красными глазами за ходом боя из лощины неподалеку.

Часть четвертая В ПАУТИНЕ

Одна из религиозных сект верит в то, что главных человеческих грехов — семь, и первый из них — гордыня. Размышляя об этом, я всегда представлял себе надменных королей, объявлявших себя богами или, по крайней мере, внушавших своим подданным, что разговаривают с божествами, давая понять таким образом, что их власть ниспослана свыше.

Но это только одно из проявлений этого смертного греха. Вовсе не обязательно быть королем, чтобы пасть жертвой гордыни. Монтолио Де Бруши, мой наставник, когда-то предостерегал меня, но его уроки касались личной гордости.

— Кажется, что путь странника одинок, но друзья всегда рядом, — говаривал этот мудрый человек. — Странник знает мир вокруг и знает, где можно найти друзей.

На взгляд Монтолио, гордость равносильна слепоте, она затуманивает интуицию и разум, она убивает доверие. Возгордившийся человек всегда одинок, он никогда не найдет друзей.

Когда паутина Мензоберранзана окутала меня, я понял свою ошибку, увидел свое высокомерие. Неужели я стал так высоко ставить себя и свои способности, что забыл о товарищах, благодаря которым, собственно, и смог дожить до этого дня? Я был в ярости из-за смерти Вулъфгара, я боялся за Кэтти-бри, Бренора и Реджиса, но мне даже и в голову не приходила мысль, что мои друзья и сами могут позаботиться о себе. Я решил, что во всех наших бедах виноват только я один и что я сам обязан все исправить, несмотря на то, что одному человеку сделать это не под силу. Я решил отправиться в Мензоберранзан, докопаться до правды и предотвратить опасность, даже если мне для этого придется расстаться с жизнью.

Ну и глупец же я был!

Гордость нашептывала мне, что в смерти Вульфгара повинен я; она настаивала, что именно я должен исправить зло. Только высокомерие помешало мне поговорить начистоту с моим другом, королем дворфов, а ведь он вполне может собрать силы, способные отразить любое нападение дроу.

На уступе Скотного острова я вдруг понял, что должен буду дорого заплатить за свою гордыню; а позже узнал, что и моим близким тоже придется за нее расплачиваться.

Внезапно осознав, что причина утрат и боли — твое собственное высокомерие, падаешь духом. Гордость призывает тебя воспарить на вершину личной славы, но ветер там сильнее и стоять труднее. А потом следует падение.

Дзирт До'Урден

Глава 18 ГЕРОИЧЕСКОЕ ПОРАЖЕНИЕ

У пристани на острове она заметила темного эльфа, делавшего ей знаки повернуть назад. Похоже, он был один.

Кэтти-бри вскинула Тулмарил и спустила тетиву. Стрела, как молния, прорезала тьму, попала дроу в грудь и отбросила его на десяток футов назад. Минутой позже Кэтти-бри и Гвенвивар ступили на берег. Девушка погладила медальон и хотела приказать Гвенвивар обойти остров кругом, но пантера и сама уже почувствовала близость хозяина и помчалась в глубь острова. Девушка изо всех сил старалась не отставать, но как только кошка, вырывая когтистыми лапами комья влажного дерна, завернула за ближайший холм, Кэтти-бри потеряла ее из виду.

Услышав испуганный крик, отважная дочь Бренора бросилась за Гвенвивар и увидела солдата-дроу, смотревшего в другую сторону, очевидно провожая взглядом пронесшуюся мимо пантеру. Он уже поднял руку, готовясь выстрелить из арбалета.

Кэтти-бри на бегу спустила тетиву, но стрела прошла над головой солдата, оставив след на скале. Дроу тут же обернулся и выстрелил в ответ, но маленький дротик вонзился в мох, не задев бегущую зигзагами женщину.

Быстро приладив новую стрелу, Кэтти-бри выстрелила снова, но только пробила большую дыру в пивафви дроу, так как тот успел отшатнуться в сторону. Он упал на колено, тоже наложил стрелу и немедленно вскинул оружие.

Кэтти-бри снова спустила тетиву; на этот раз стрела пробила арбалет, отсекла запястье дроу и глубоко вошла в грудь.

Девушка вышла из поединка победительницей, но потеряла драгоценное время. Не зная, что делать дальше, она снова схватилась за медальон и только потом пустилась бежать.

* * *

Атаки его опытных противников вскоре стали размеренными. Дзирт отбивал каждый удар и время от времени делал удачный выпад. Теперь у одного из дроу остался только меч, а другую руку, сжимавшую кинжал, он прижал к телу: из кривого пореза, оставленного саблей, струей била кровь.

Дзирт чувствовал себя все увереннее. Он спрашивал себя, сколько же еще врагов осталось на острове, и понемногу начал верить, что сможет всех их победить.

Но когда он услышал позади себя громогласный рев, у него кровь застыла в жилах. Он решил, что какое-то чудовище спешит на помощь темным эльфам. Раненый дроу перед ним широко раскрыл глаза от ужаса и начал пятиться назад, но это было слабое утешение. Большинство союзников дроу были существами хаоса, силы невероятной, но совершенно непредсказуемой. Если они действительно призвали какого-то монстра, его первой жертвой окажется Дзирт, стоящий к нему ближе всех.

Пятившийся дроу повернулся и помчался со всех ног по уступу, а Дзирт воспользовался его бегством и обернулся.

Мимо, вслед за спасавшимся бегством врагом, пронеслась громадная черная кошка. На мгновение Дзирт подумал, что у кого-то из темных эльфов есть похожая статуэтка, с чьей помощью можно вызвать пантеру, напоминающую Гвенвивар. Но сердцем он чувствовал, что это была его Гвенвивар!

Его радость быстро сменилась замешательством. Дзирт сначала решил, что пантеру вызвали в Мифрил Халле и она прибежала по его следу. Но это предположение было нелепым, поскольку Гвенвивар не могла подолгу оставаться на материальном уровне и не смогла бы проделать весь путь от дворфских чертогов до Мензоберранзана. Кто-то должен был принести фигурку сюда.

Задумавшись, Дзирт пропустил новый вражеский выпад, острие меча вошло между кольцами кольчуги и укололо его грудь. Потерявший было бдительность воин сразу очнулся, напомнив себе, что всему свое время.

Он бросился на противника, крутясь и делая неуловимые движения саблями, нападая, казалось, сразу со всех сторон. Но солдат-дроу тоже был умелым воином, он удачно отбил все выпады и даже успел ударить Дзирта по ноге, когда тот попытался пнуть его в колено.

«Спокойно», — сказал себе Дзирт, но с появлением Гвенвивар и множества вопросов одновременно успокоиться было не так-то легко.

* * *

Бегущий дроу обернулся: пантера мчалась за ним по пятам. Тогда он зацепился рукой за тонкий сталагмит, росший на берегу, оттолкнулся от уступа и по спирали съехал вниз, в мутную воду. Там он снова вскочил на ноги и попытался нашарить оброненный меч, но Гвенвивар бросилась на него сверху, и солдат скрылся под водой.

Он отчаянно отбивался, но челюсти пантеры сомкнулись на его судорожно вытянутой шее и медленно сжались. Хоть голова солдата и осталась над водой, но снова сделать вдох ему было не суждено.

Гвенвивар бросила его, повернулась и взмыла вверх. До уступа было всего десять футов, но пантера до него не долетела. Вокруг нее появились какие-то радужные пузыри, кошка растерянно зарычала и повернула голову, но, прежде чем она смогла что-то сделать, пузыри разом лопнули и пантеру осыпало мириадами мельчайших частичек.

Гвенвивар снова подпрыгнула, но ей показалось, что уступ становится все дальше и дальше. Поняв природу этих частичек, насильно тянувших ее обратно домой, кошка снова издала протестующий рык.

Но он скоро смолк, и слышны были только тихие звуки мерно бившихся о берег слабых волн да звон оружия наверху.

Джарлакс оперся спиной о каменный склон, размышляя над новыми обстоятельствами. Металлический свисток, бесценную волшебную безделушку, с помощью которой он отозвал опасную пантеру, наемник спрятал подальше. Потом лениво поднял ногу, чтобы соскрести грязь с сапога, и с любопытством посмотрел вверх, откуда доносился шум сражения. Он не сомневался, что скоро Дзирта До'Урдена схватят.

* * *

Кэтти-бри не могла выбраться из оврага. На ее пути за сталагмитами укрылись два темных эльфа; еще один, с ручным арбалетом, прятался у подножия холма по левую руку. Она всем телом прижалась к сталагмиту, за которым скрывалась, но защищенной себя все равно не чувствовала, потому что стрелы летали повсюду, рикошетом отскакивая от каменных столбов. Время от времени ей удавалось сделать выстрел, но враги были в надежном укрытии, и ее стрелы только высекали искры из камня.

Один крошечный дротик угодил ей в колено; еще один пролетел над головой, и ей пришлось согнуться так, что она не могла больше вскинуть лук. Теперь Кэтти-бри по-настоящему испугалась, решив, что проиграла. Нечего и надеяться в одиночку победить троих опытных и хорошо-вооруженных солдат.

Еще одна маленькая стрела угодила ей в сапог, но не пробила его насквозь. Девушка сделала глубокий вдох. Она упрямо убеждала себя в том, что надо попробовать отыграться, что нет никакого толку сидеть тут, скрючившись, и ждать, когда погибнет она сама и… Дзирт.

Мысль о друге придала ей смелости, и она извернулась, чтобы выстрелить. Но, спуская тетиву, Кэтти-бри выругалась, потому что ее противников нигде не было видно.

Но так ли уж хорошо они спрятались? Кэтти-бри ползком пробралась к дальним сталагмитам, росшим тесной группкой, насколько возможно увеличив расстояние между собой и стрелком у подножия холма. Теперь ничто не защищало ее от выстрелов солдат впереди, если только они отважатся выглянуть и выстрелить.

Тетива Тулмарила напряженно звенела, пока девушка без конца выпускала стрелы. Она не видела эльфов, в которых метила, и стреляла в оба сталагмита, так что стрелы рассыпались во все стороны. Летели искры, со свистом отскакивали осколки камня.

Лишенные возможности ответить на выстрелы, дроу не выдержали, выскочили из укрытия и помчались вниз по оврагу. Кэтти-бри попала одному в спину и наложила вторую стрелу.

Но тут она почувствовала болезненный укол в бок, обернулась и увидела, что в каких-то десяти футах от нее с довольной улыбкой стоит другой солдат-дроу, держа перед собой ручной арбалет.

Кэтти-бри вскинула лук. Дроу закричал от ужаса, и девушка всадила стрелу прямо ему в лицо. Он перевернулся вверх тормашками и полетел назад.

Девушка взглянула на кровоточившую ранку. Скривившись, она выдернула маленькую стрелу, вскочила на ноги и осмотрелась. Она не знала, был ли этот последний дроу тем самым, что стоял у подножия холма, но зато почувствовала, как отрава постепенно распространяется по ее телу, и поняла, что оставаться ждать, пока появятся другие враги, недопустимо. Она начала решительно взбираться по неровному склону оврага, вскоре выбралась на уступ и заковыляла по нему прочь, с трудом удерживая равновесие и борясь с туманом, застилавшим глаза.

* * *

Сверкающим Клинком Дзирт подцепил меч противника и широким движением вывернул его, так что оба клинка описали большой круг. Враг попытался ранить дроу-отступника, воспользовавшись образовавшейся брешью в защите, но Дзирт отбил меч второй саблей. Он развел клинки противника широко, один высоко, другой низко, и теперь сам сделал выпад в его незащищенный живот, так что тому пришлось отступить, едва не потеряв равновесие. Дзирт был проворнее своего врага и продолжал удерживать его оружие на расстоянии, так что преимущество оставалось на стороне благородного эльфа.

Враг напряг мускулы, пытаясь свести руки, но именно этого хитроумный воин и ожидал.

Почувствовав, что противник сильнее давит на его клинок, он резко дернул его вверх, меч и сабля мелькнули перед его глазами, в следующий миг он вывернул саблю, размахнулся и с силой ударил по мечу солдата-дроу с другой стороны. Тот уже и так потерял равновесие, когда Сверкающий, на который он с такой силой налег, внезапно выскользнул, и теперь солдат не удержался и подался всем телом в сторону вслед за отбитым мечом. Он попытался защититься вторым мечом, но Дзирт сделал молниеносный выпад и глубоко всадил лезвие ему сбоку.

Враг упал, выпустив из руки меч.

Дзирт услышал, что его кто-то окликнул; потом последовал тяжелый удар по плечу, и он стукнулся о каменный склон. Дзирт тут же обернулся, выставив перед собой сабли.

Энтрери! Дзирт открыл рот, забыв о том, что надо защищаться.

* * *

Кэтти-бри заметила Дзирта на уступе, увидела, как его противник упал, судорожно схватившись за бок. Потом она увидела, как новый враг выскочил из трещины и бросился к ее другу. Девушка закричала. Она вскинула лук, но выстрелить побоялась, опасаясь, что стрела, пройдя неприятеля насквозь, попадет в Дзирта. К тому же у нее закружилась голова — усыпляющая отрава действовала быстро.

Держа Тулмарил наготове, она пошла вперед, но какие-то пятьдесят футов, отделявшие ее от Дзирта, показались ей сотней долгих миль.

* * *

Меч Энтрери полыхал зеленым пламенем, так что сомнений не оставалось — это действительно был он. Но как такое могло случиться? Ведь Дзирт победил его и оставил на верную смерть в продуваемом всеми ветрами ущелье неподалеку от Мифрил Халла.

Очевидно, кто-то не дал ему умереть.

Два страшных удара мечом последовали один за другим, один предназначался в бедро Дзирту, другим Энтрери чуть не рассек ему переносицу.

Дзирт отчаянно старался взять себя в руки и снова довериться своим ощущениям, но Энтрери теснил его, не давал ни доли секунды на раздумья, дико размахивая клинком и беспрестанно рыча. Он больно пнул дроу ногой в колено, и немедленно вслед за этим меч зеленой молнией метнулся вниз, высекая искры из скалы, так что Дзирт едва успел отшатнуться.

Раздраженно рыча, убийца развернулся вместе с дроу, широко замахнувшись кинжалом. Лязгнув, сабля Дзирта столкнулась с ним, и кинжал полетел в сторону, но Энтрери ударил Дзирта кулаком в лицо.

За миг до этого удара дроу внезапно понял, что Энтрери просчитывает их схватку на шаг вперед, что он ожидал и даже хотел, чтобы Дзирт парировал его удары именно так, как он это сделал.

Ошеломленный, воин невольно отступил, и только тонкий сталагмит удержал его от падения с обрыва. Энтрери был тут как тут. Взметнулся фонтан голубых и зеленых искр, сопровождаемый звоном стали, и грубым ударом Энтрери выбил Сверкающий Клинок из руки дроу.

Дзирт парировал следующий удар второй саблей и хотел было нагнуться, чтобы подобрать оружие, но Энтрери присел и ногой столкнул Сверкающий с уступа.

Дзирт сделал выпад снизу, но убийца легко отразил его и нанес Дзирту новый сильный удар в живот. И тут же вскочил, круговым движением убирая меч и увлекая за ним саблю дроу. Это было похоже на игру в шахматы, причем Энтрери играл белыми, и преимущество было на его стороне. Отведя в сторону свой клинок и клинок противника, разъяренный убийца навалился на Дзирта, с размаху ударил его в лицо, отчего дроу сильно стукнулся головой о камень. Меч Энтрери парировал выпады сабли, сначала в сторону, потом еще, вверх, и Дзирт, стоя с поднятой рукой и незащищенным телом, вдруг ясно осознал, что обречен. Он быстро повернулся, и меч полоснул его наискось, разрезал одежду и со скрежетом проехал по кольчуге, оставив глубокий порез вдоль подмышки.

В следующий миг Дзирт сорвался с уступа и полетел вниз, в воду.

Энтрери инстинктивно пригнулся и сделал кувырок, краем глаза заметив какую-то вспышку. Плащ накрыл его широкими складками, серебряная стрела прошла насквозь и полетела дальше вдоль уступа, а Энтрери так и остался распростертым на камне. Ему удалось вытянуть руку и почти коснуться пальцами упавшего кинжала.

— Дзирт! — закричала Кэтти-бри, разом забыв о своей слабости, когда увидела, как сорвался вниз ее друг. Вытащив меч, девушка прибавила шагу, не зная, прикончить ли сперва убийцу или броситься к Дзирту.

Подойдя ближе, она свернула за сталагмит и поняла, что выбора у нее нет, потому что Энтрери вскочил на ноги, — видимо, он даже не был ранен. Совершенно ясно, что стрела всего лишь пробила дырку в его плаще.

Кэтти-бри, борясь с усталостью, сжала зубы, отбила первый выпад Энтрери и потянулась к драгоценному кинжалу, висящему в ножнах у нее на поясе. Но ее движения были недостаточно быстрыми, потому что зелье начинало подавлять недавний всплеск энергии, и, когда она сомкнула пальцы на рукояти кинжала, ее меч отлетел в сторону, и в тыльную сторону ее ладони уперлось стальное острие.

Энтрери уже высоко поднял меч.

Кэтти-бри поняла, что это конец, и все поплыло перед ее глазами. Последнее, что она чувствовала, это холод стального меча, вспоровшего нежную кожу на ее шее.

Глава 19 ЛОЖНАЯ ГОРДОСТЬ

Он жив, внимательно осмотрев упавшего дроу, просигналил солдат Джарлаксу.

Главарь наемников сделал ему знак перевернуть Дзирта, чтобы его голова показалась из воды. Джарлакс посмотрел на ту сторону озера, понимая, что звуки битвы, плывя над тихой водой, были отчетливо слышны на другом берегу. Он видел, что с берега взмывают и летят к ним бледно-голубые светящиеся диски, летающие сгустки энергии, на которых обычно Матери Домов перемещались по городу. Джарлакс знал, что на них сидят солдаты Дома Бэнр.

Оставьте его, знаками приказал он подчиненным, вещи и оружие тоже не трогайте. Но, немного поразмыслив, он снова извлек свой свисток и дунул в него, повернувшись к Дзирту. Раздался очень высокий звук. Посредством двеомера свистка он ясно увидел, что кольчуга дроу зачарована и сделана не хуже тех, что изготавливали темные эльфы; увидев же силу чар, наложенных на Сверкающий Клинок, Джарлакс только с сожалением вздохнул. Он бы с удовольствием добавил саблю к своему арсеналу, но в Мензоберранзане почти всем было известно, что Дзирт До'Урден сражается двумя саблями, и если одна из них пропадет, Джарлакса точно ждут неприятности от Матери Бэнр.

Больше никаких волшебных вещей при Дзирте не было, за исключением одной безделушки, которая немедленно привлекла внимание наемника. Наложенное на нее заклинание было очень сильным, она светилась теми же оттенками, что и наиболее ценные экземпляры из коллекции Джарлакса, не раз служившие ему хорошую службу.

Солдат, перевернувший до сих пор бывшего без сознания Дзирта так, чтобы его лицо оказалось над грязной водой, направился было к главарю, но тот его остановил.

Забери подвеску, быстро показал знаками Джарлакс.

Солдат развернулся и, похоже, только сейчас увидел приближающиеся диски.

Бэнр? — спросил он у своего командира.

Они за добычей, уверенно ответил Джарлакс на языке жестов. Так что Мать Бэнр будет знать, кто доставил к ней Дзирта До'Урдена.

* * *

Энтрери совершенно не интересовало, что за женщину он собирался убить на этот раз. Он работал на Бреган Д'эрт, а эта девка посмела вмешаться и стала такой же свидетельницей, как и та, в грибном доме.

Но вдруг он мельком заметил нечто, что заставило его приостановиться: у нее на поясе висел знакомый кинжал, усыпанный самоцветами.

Энтрери пристально всмотрелся в женщину, держа у ее горла меч, под острием которого выступило несколько капель крови. Он ловко переместил клинок и разглядел на гладкой коже женщины еле заметный валик.

— Зачем ты здесь? — почти не дыша, спросил ошеломленный Энтрери. Он был уверен, что она пришла не вместе с Дзиртом, иначе советник Фербл из Блингденстоуна наверняка бы упомянул о ней. По крайней мере, Джарлакс-то уж точно знал бы!

И тем не менее эта на удивление находчивая женщина стояла перед ним.

Энтрери осторожно поддел кончиком меча небольшой выступ под ее подбородком и снял волшебную маску.

Кэтти-бри отчаянно старалась не дать безудержно растущему страху взять над ней верх. Но все было так похоже на тот первый раз, когда она оказалась пленницей Артемиса Энтрери; убийца вызывал в ней почти иррациональный ужас такой силы, какой ни чудовища, ни драконы, ни обитатели Тартара пробудить в ней не могли.

И вот он опять перед ней, он почему-то жив, а к ее шее снова приставлен клинок.

«Какая неожиданная удача», — решил про себя Энтрери и издал тихий злобный смешок, словно раздумывая, как выгоднее для себя использовать свою пленницу.

Кэтти-бри пришла в голову шальная мысль броситься к обрыву и прыгнуть вниз, — пожалуй, она бы решилась, даже если бы скала была высотой в тысячу футов. Мурашки пробежали по ее спине, а на лбу выступил холодный пот.

— Нет, — наконец пробормотала она, и Энтрери удивленно поднял брови.

— Нет? — переспросил он, не поняв, что это был ответ на ее собственные мысли.

Кэтти-бри холодно посмотрела на него.

— Так, значит, ты выжил, — безразлично заметила она. — А теперь вот пришел жить к таким же, как ты.

По гримасе убийцы она поняла, что замечание ему неприятно. Словно подтверждая это, он с силой ударил ее эфесом, и на щеке девушки появилась ссадина, а из носа потекла кровь.

Кэтти-бри отшатнулась, но сразу же снова стала прямо. На этот раз она ни за что не покажет Энтрери, что боится.

— Я тебя убью, — прошептал он. — Медленно.

Девушка рассмеялась ему в лицо.

— Давай, — подзадорила она его. — Конечно, тебе хочется избавиться от меня, особенно потому, что я могу подтвердить, что Дзирт сильнее тебя.

Энтрери, внезапно разъярившись, чуть не проткнул ее насквозь.

— Был, — все же поправил он, злорадно посмотрев на край обрыва.

— Я видела, как вы оба падали, и не раз, — произнесла Кэтти-бри, стараясь, чтобы ее слова прозвучали настолько уверенно, насколько было возможно в этот черный миг. — И ни одного из вас я не соглашусь признать мертвым, пока сама не потрогаю холодный труп!

— Дзирт жив, — послышался шепот сзади; говоривший произнес эти слова на безупречном языке поверхности, и к Энтрери подошли Джарлакс и два солдата банды. Один из них задержался, чтобы прикончить извивавшегося раненого дроу.

Не в силах совладать со своей злобой, Энтрери развернулся к Кэтти-бри, но она подняла занемевшую руку и подставила кулак, слегка отклонив удар.

Джарлакс сразу же встал между ними, с неподдельным интересом разглядывая девушку.

— Какая удача, клянусь пауком, благословенным Ллос, — произнес он, похлопав Кэтти-бри по опухшей щеке.

— Бэнры приближаются, — на языке дроу заметил солдат позади Джарлакса.

— В самом деле, — с отсутствующим видом ответил главарь на языке поверхности. Похоже, его мысли полностью поглощала необычная женщина, стоявшая перед ним. — Надо идти.

Кэтти-бри расправила плечи, ожидая, что сейчас последует смертельный удар. Но вместо этого Джарлакс поднял руку и снял с ее головы волшебную диадему, без которой девушка все равно что ослепла. Она не сопротивлялась, когда у нее забрали Тулмарил и колчан, потом кто-то, очевидно Энтрери, грубо выдернул кинжал из ножен на ее поясе.

Чужая рука сильно, но поразительно мягко сжала ее плечо и потянула прочь — прочь от лежавшего внизу Дзирта.

* * *

«Опять попался», — думал Дзирт, но он знал, что сейчас его не ждет такой теплый прием, как в Блингденстоуне. Он сам запутался в паутине и стал лакомым кусочком на обеденном столе.

Дзирт был прикован кандалами к стене, тяжело вися на саднящих запястьях и слегка касаясь пола носками. Он не помнил, как попал сюда, не знал, сколько уже находился в темной грязной комнате, только оба запястья невыносимо болели и в инфракрасном спектре буквально излучали жар, как будто кожа на них была содрана начисто. Левое плечо тоже болело, а наискосок, через ключицу и подмышку, где Энтрери полоснул его мечом, кожа болезненно пульсировала.

Однако кто-то, какая-нибудь из жриц, видимо, обработала и залечила раны, потому что они были сейчас в лучшем состоянии, чем когда он бросился вниз с обрыва. Это, однако, не придало Дзирту бодрости, потому что ему было отлично известно, что все несчастные, которых приносили в жертву Паучьей Королеве, перед церемонией отличались цветущим здоровьем.

Но все же, превозмогая боль и беспомощность, воин старался успокоиться. Ведь, в сущности, он с самого начала знал, что этим все и кончится, что его схватят и убьют, но зато его друзья в Мифрил Халле смогут спать спокойно. Он давно смирился с возможностью такого исхода и мысленно принял смерть в момент, когда покинул пределы Мифрил Халла. Тогда почему же ему так тревожно?

Эта вполне заурядная комната была обычной камерой с вделанными в каменные стены кандалами и свисавшей из-под потолка клеткой. Однако осмотреться получше Дзирт не успел, потому что в этот момент громыхнула обитая железом дверь и в пещеру вошли двое солдат-женщин, одетых в форму, и стали навытяжку по обеим сторонам двери.

Дзирт стиснул зубы, готовясь принять смерть достойно.

В проеме показался иллитид!

Дзирт невольно открыл рот, но быстро справился с собой. Прорицатель сознания? В это было невозможно поверить, но, немного поразмыслив, он понял, что тварь, должно быть, живет в доме Бэнр. Ничего хорошего это не сулило ни ему, ни его друзьям.

За иллитидом вошли две жрицы-дроу, одна маленькая и злобная, с резкими чертами лица и сжатыми в гримасе вечного недовольства губами, другая — повыше, державшаяся горделиво, но от этого не более привлекательная. За ними следовала сама живая легенда, непринужденно сидевшая на летающем диске древняя старуха, сопровождаемая другой женщиной, почти точной копией самой Матери Бэнр, только помоложе и покрасивее. Замыкали процессию двое мужчин, воины, судя по их оружию и одежде.

Сияние, исходившее от диска, было достаточно ярким. Дзирт переключился на обычное зрение и сразу разглядел груду костей, лежавшую под другими кандалами.

Дзирт посмотрел на мужчин, вошедших последними, и задержал взгляд на младшем из них. Похоже, это был Бергиньон, его бывший одноклассник по Академии, второй ученик в классе — после Дзирта.

Все три женщины выстроились перед диском Матери Бэнр; мужчины остановились рядом со стражницами у двери. Дзирт с удивлением и нехорошим предчувствием наблюдал, как иллитид медленно приблизился к нему. Его щупальца шевелились у самого лица дроу-отступника, дразня его и время от времени касаясь кожи. Однажды Дзирт видел, как такие же щупальца высасывали мозг у пленников, поэтому с трудом переносил близость мерзкой твари.

— Дзирт До'Урден, — произнесла вдруг Мать Бэнр.

Значит, ей известно его имя. Плохой знак. Ему снова стало муторно, но теперь он начал понимать отчего.

— Высоколобый дурак! — внезапно взорвалась старуха. — Сам явился в Мензоберранзан, зная, какая цена назначена за твою жалкую голову! — Она спустилась с диска, стремительно подошла к Дзирту и наотмашь ударила его по лицу. — Высоколобый, возгордившийся глупец! И ты смел надеяться на победу? Может, ты думал, что один такой жалкий недоумок, как ты, сможет разрушить то, что создавалось в течение пяти тысячелетий?

Дзирта изумила такая неожиданная вспышка, но он продолжал смотреть прямо перед собой, и ни один мускул не дрогнул на его лице.

Вдруг гневное выражение на лице Матери Бэнр сменилось кривой улыбочкой. Дзирт всегда терпеть не мог эту особенность своего народа. Своим непостоянством и непредсказуемостью дроу одинаково сбивали с толку и друзей, и врагов, и никогда нельзя было понять, относятся к тебе как к гостю или как к пленнику.

— Но гордыня больше не будет мучить тебя, Дзирт До'Урден, — хихикнув, продолжала старуха. — Познакомься с моей дочерью Бладен Керст Бэнр, второй после Триль. — Она указала на женщину в середине. — А это Вендес Бэнр, — продолжала она, показав в сторону самой низкорослой. — И Квентель. А там стоят мои сыновья — Дантраг и Бергиньон, последнего ты знаешь.

— Приветствую, — добродушно откликнулся Дзирт и даже смог улыбнуться при этом, но тут же получил пощечину от старухи.

— Шестеро Бэнров пришли взглянуть на тебя, Дзирт До'Урден, — гнула свое Мать Бэнр, и Дзирт подумал, неужели она не может не повторять его имя в каждом предложении. — Тебе это должно льстить, Дзирт До'Урден.

— Я бы зааплодировал, — ответил пленник, — но… — И он бросил красноречивый взгляд на скованные руки, после чего, не моргнув глазом, перенес еще одну пощечину.

— Ты сам знаешь, что тебя отдадут Ллос, — заметила старуха.

— Тело — да, но душу — никогда, — ответил Дзирт, глядя ей прямо в глаза.

— Хорошо, — вкрадчиво пропела матрона. — Я тебе обещаю, что ты еще не скоро умрешь. Сначала ты расскажешь все, что мы хотим знать, Дзирт До'Урден.

Первый раз за все время разговора лицо пленника помрачнело.

— Давай я устрою ему пытку, Мать! — нетерпеливо вмешалась Вендес.

— Дук-Так! — сердито развернувшись к дочери, осадила ее Мать Бэнр.

— Дук-Так, — еле слышно повторил Дзирт, вспомнив это имя. На языке дроу «дук-так» означало «злобный палач». Еще это было домашнее прозвище одной из дочерей Бэнр — этой, как выяснилось, чьи произведения в виде тел темных эльфов, превращенных в черные статуи, регулярно выставлялись на всеобщее обозрение в Академии.

— Прекрасно, — пробормотал Дзирт.

— Ты слыхал о моей дорогой доченьке? — поинтересовалась Мать Бэнр, снова обращаясь к пленнику. — Обещаю, Дзирт До'Урден, наступит и ее черед, но сначала ты выдашь мне нужные сведения.

Дзирт недоуменно посмотрел на покрытую морщинами старуху.

— Ты можешь вытерпеть любую муку, — сказала она, — в этом я даже не сомневаюсь, высоколобый ты дурак. — Она подняла сухую, обтянутую дряблой кожей руку и погладила подошедшего к ней иллитида. — А вот сможешь ли ты противостоять прорицателю сознания?

Кровь отлила от лица дроу. Когда он попал в плен к жестоким иллитидам, они своей могучей волей почти подчинили его разум, и тогда он в самом деле чувствовал себя беспомощным незадачливым глупцом. Выдержит ли он на этот раз?

— Ты думал положить всему конец, ты, заносчивый дурак? — взвизгнула старуха. — А сам стал добычей, тупой, надменный, высоколобый!

Дзирт почувствовал себя еще хуже. Пока Мать Бэнр продолжала говорить, каждым словом все глубже раня сердце Дзирта До'Урдена, ему все труднее было не выдать свой страх.

— Ты — только часть добычи, — говорила она. — И ты поможешь нам завоевать все остальное. Теперь, когда самый сильный союзник короля Бренора Боевого Топора не путается под ногами, завоевать Мифрил Халл будет значительно легче. И этот самый союзник откроет нам все слабые места дворфов. Метил! — позвала она, и иллитид подошел к Дзирту. Дроу закрыл глаза и почувствовал, как отвратительный урод шарит по его лицу всеми четырьмя отростками, как будто отыскивая какие-то особые точки.

Дико замотав головой, Дзирт закричал от ужаса и даже ухитрился укусить один из отростков. Иллитид отскочил назад.

— Дук-Так! — рявкнула старуха, и вперед поспешно вышла исполненная энтузиазма Вендес. Латунным кастетом она ударила Дзирта по щеке, потом еще и еще раз, явно упиваясь его болью.

— Он обязательно должен быть в сознании? — с мольбой в голосе спросила она.

— Достаточно! — приказала Мать Бэнр, но Дзирту показалось, что ее слова доносятся откуда-то издалека. Вендес ударила его еще раз, а потом по лицу пленника снова забегали мерзкие щупальца. Он попытался сопротивляться, попробовал дернуть головой, но не смог.

Щупальца цепко удерживали его голову; Дзирт почувствовал пульсацию проникавшей сквозь кожу чужой силы.

Следующие десять минут он бессознательно кричал, а иллитид тем временем ощупывал его разум, посылая страшные картины в его мозг и с легкостью сметая все ментальные заслоны, которые Дзирт пытался выставить. Дроу чувствовал себя нагим и совершенно беззащитным, как будто его вдруг лишили чувств и личных переживаний.

Но, хоть и не догадываясь об этом, он геройски выдержал истязание, и Метил, отойдя от него, повернулся к старухе и только повел плечами.

— Ну, что ты узнал? — нетерпеливо спросила она.

Крепкий орешек, телепатически ответил иллитид. С первого раза не получилось.

— Продолжай! — рявкнула Бэнр.

— Тогда он умрет завтра, — ответил Метил странным булькающим голосом.

Мать Бэнр ненадолго задумалась, потом посмотрела на Вендес и щелкнула пальцами, разрешая ей приступить к делу. Дук-Так с готовностью бросилась к пленнику.

Для Дзирта мир затянула черная пелена.

Глава 20 ЛИЧНЫЕ ПРИТЯЗАНИЯ

— А женщина? — нетерпеливо спросила Триль, меряя шагами пол в тайных покоях Джарлакса, расположенных в никому не известной пещере в стене Клорифты, гигантского разлома в северо-восточной части Мензоберранзана.

— Обезглавлена, — беззаботно ответил наемник. Он понимал, что Триль применяет свои магические способности, чтобы проверить, не лжет ли он, но наемник не сомневался, что легко обойдет все ее уловки. — Она была младшей дочерью одного из низших домов, так, мелкая знать.

Триль остановилась и вперила взгляд в вечно уходившего от прямых ответов наемника. Джарлакс прекрасно понимал, что Бэнр имеет в виду совсем другую женщину, а не бедняжку Харизу Хкар. Как и всех надсмотрщиков Скотного острова, Харизу убили согласно приказу, но к Триль как-то просочились сведения о неизвестной женщине и о загадочной черной кошке.

Но Джарлакс мог выдержать любой взгляд. Он удобно устроился за своим столом и даже откинулся в кресле, водрузив обутую в сапог ногу на стол.

Триль, вне себя от гнева, метнулась через всю комнату и сбросила его ногу на пол. Она тяжело нависла над столом и приблизила разъяренное лицо к самому носу наемника, склонившего голову набок. Откуда-то послышался слабый шорох, потом еще, и жрица поняла: за тайными дверями ожидают подчиненные, готовые в любой миг выскочить и стать на защиту главаря Бреган Д'эрт.

— Не эта женщина, — прошипела Триль, стараясь сохранять спокойствие. Ведь она была главой самой почитаемой школы Академии, старшей дочерью первого Дома, властной жрицей, наделенной милостью Ллос (по крайней мере пока), и, конечно, не боялась Джарлакса и его приспешников. Но зато она боялась гнева своей матери, если та вдруг узнает, что Триль была вынуждена убить столь полезного наемника… Даже если бы Триль стала зачинщиком тайной войны или хотя бы просто помешала благотворному сотрудничеству между Бреган Д'эрт и Домом Бэнр, ее мать все равно была бы вне себя.

И жрица прекрасно понимала, что Джарлакс знает, насколько она бессильна, и не сомневалась, что он будет использовать это преимущество на всю катушку.

Джарлакс вдруг напустил на себя нарочито серьезный вид, приподнял свою невозможную шляпу и провел ладонью по голому черепу.

— Дорогая Триль, — спокойно изрек он. — Я совершенно чистосердечно заявляю тебе, что никакой другой женщины-дроу не было ни насамом Скотном острове, ни в его окрестностях, если не считать солдат-женщин Дома Бэнр.

Закусив губу, Триль отошла от стола, не зная, что сказать. Она видела, что наемник не лжет, если только ему не удалось каким-то образом обезвредить ее чары.

— Если бы мы и обнаружили кого, я бы сразу же поставил тебя в известность. — Это замечание было заведомой ложью, которую тут же распознала Триль.

Наемник подавил улыбку. Он специально солгал, чтобы Триль не сомневалась, что ее заклинание действует. По недоуменному выражению на ее лице Джарлакс понял, что эту партию он выиграл.

— До меня дошли слухи о громадной пантере, — сделала еще одну попытку Триль.

— Да, исключительная кошка, — согласился Джарлакс. — Ее хозяин — Дзирт До'Урден, если я правильно помню историю этого отступника. Он взял Гвенвивар, так, кажется, зовут зверя, у убитого им в поединке Мазоя Ган'етта.

— А я слышала, что пантера, эта Гвенвивар, была на Скотном острове, — нетерпеливо добавила Триль.

— И правда, — ответил наемник. Он вытащил из-под плаща металлический свисток и поднес его к глазам. — На острове-то она была, но потом растворилась легким туманом.

— А как ее вызвать, чем?

— Но, дорогая Триль, Дзирт у вас, — невозмутимо ответил Джарлакс. — Ни я, ни кто-либо из моих ребят и не приближались к нему, разве что в бою. А если ты никогда не видала, как дерется Дзирт До'Урден, то, поверь мне на слово, у моих солдат были другие заботы, кроме как обыскивать его карманы!

Триль с подозрением посмотрела на него.

— Ах нет, один солдат все же подходил к предателю после того, как он упал, — поправился Джарлакс, словно первоначально забыл о такой мелочи. — Но уверяю тебя, ни статуэтки, ни другого приспособления он у Дзирта не брал.

— И ни ты, ни твои подчиненные не находили ониксовой фигурки?

— Нет.

И снова наемник формально говорил правду, ведь Артемис Энтрери официально не был членом Бреган Д'эрт.

Благодаря магии Триль опять убедилась, что слова наемника правдивы. И хотя все донесения наперебой утверждали, что пантера была на острове, но волшебную статуэтку так никто и не нашел. Некоторые думали, что она могла выпасть, когда отступник летел с обрыва, и упасть в мутную воду. Правда, при помощи заклинаний обнаружить ее не удалось, но природа озера вполне могла объяснить неудачу. Хоть поверхность его и была спокойной, все знали, что в Донигартене множество сильных подводных течений, да к тому же еще водятся неизвестные животные.

И все же Джарлакс не убедил Бэнр ни по поводу женщины, ни по поводу пантеры. Триль понимала, что придраться ей не к чему, но она столь же доверяла своим осведомителям, сколь не доверяла Джарлаксу.

Когда она заговорила снова, на лице надменной дочери Бэнр появилось расстроенное выражение, столь ей несвойственное, что наемник даже слегка растерялся.

— События развиваются, — внезапно сообщила Триль. — Мать Бэнр давно готовится к отправлению священного ритуала, но теперь церемония будет еще более величественной, раз она заполучила столь ценную жертву.

Джарлакс всесторонне обдумал слова жрицы. Что ж, Дзирт, основное связующее звено с Мифрил Халлом, уже здесь, тем не менее Мать Бэнр не останавливается и с удвоенными силами готовится к штурму города дворфов. Наемнику оставалось только гадать, что думает обо всем этом Ллос.

— Но я не сомневаюсь, что твоя мать не спеша обдумает дальнейшие действия, — спокойно сказал Джарлакс.

— Она предчувствует скорую смерть, — сказала, как выстрелила, Триль. — Ей не терпится начать войну, и она не позволит себе умереть, пока не одержит победу.

Джарлакс чуть не рассмеялся при этих словах: «Не позволит себе умереть», но потом подумал, что дряхлая матрона Бэнр должна была бы помереть уже пару веков назад, а она до сих пор как-то жила. М-да, может, Триль и права, прикидывал про себя наемник. Возможно, старуха чувствует, что доживает последние годочки, и будет настаивать на завоеваниях, невзирая на последствия. Джарлакс любил хаос, любил состояние войны, но сейчас следовало как следует поразмыслить. От своей жизни в Мензоберранзане наемник получал подлинное удовольствие. А вдруг планы Матери Бэнр положат ей конец?

— Она рада, что Дзирт попал к нам в плен, — продолжала Триль. — Что ж, Паучья Королева давно требует душу предателя…

— Но? — подсказал Джарлакс.

— Но как Матери удастся удержать объединенные силы города вместе, когда остальные Матери узнают, что Дзирт пойман? — спросила Триль. — Их согласие и так слишком ненадежно, а когда Мать Бэнр предъявит им предателя, многие, считающие, будто Ллос дала добро на нападение только из-за головы этого отступника, решат, что раз главная цель достигнута, то…

Джарлакс сплел перед собой на столе пальцы и надолго задумался. Она умна, эта дочка Бэнр, умна и как никто другой понимает логику действий дроу — за исключением, может быть, логики ее матери и Джарлакса. Но теперь она так сосредоточена на том, что может потерять, что невольно открыла наемнику нечто, о чем ему надо было подумать в одиночестве, и задача эта была не из простых.

Тщетно пытаясь скрыть, как она расстроена, Триль круто повернулась и быстро прошла через всю комнату, даже не замедлив шага перед неприметной дверью. На самом деле это был межуровневый переход, коридор, как будто заполненный водой, по которому, прежде чем выйти между двух ухмыляющихся стражей личных апартаментов главаря, жрице надо было, как и всем, пройти несколько шагов (хотя снаружи дверь казалась толщиной не больше пары дюймов).

Через несколько мгновений по ту сторону полупрозрачной двери появилось тепловое изображение ладони; это значило, что Триль уже покинула пределы тайного убежища банды. Рычагом под столешницей Джарлакс открыл семь потайных дверей в полу и стенах, и оттуда выбрались несколько темных эльфов и один человек, Артемис Энтрери.

— Триль донесли о женщине на острове, — сказал главарь тем, кто были его доверенными лицами. — Прошерстите всех наших и дознайтесь, кто именно, если есть такой, выдал нас дочке Бэнр.

— Убить его? — с энтузиазмом спросил один из них, первоклассный палач, чьими услугами Джарлакс нередко пользовался во время допросов.

Главарь бросил на него уничтожающий взгляд, и все остальные солдаты поняли его без слов. В этой банде, таившейся в пещерах, казнить шпионов было не принято, их использовали в своих интересах. Джарлакс не раз уже доказывал, что, имея вражеского осведомителя в своих рядах, он может добиться тех же результатов, что и при помощи своих шпионов, распустить ровно столько же ложных сведений и посеять еще худшую смуту. Так что для вышколенной Бреган Д'эрт любой наушник Триль в составе банды обернется выгодой.

Прекрасно подготовленным многоопытным советникам Джарлакса дополнительные указания были не нужны, поэтому он махнул рукой, давая понять, что они могут идти.

— Ну что ж, с каждым часом становится все интереснее, — заметил наемник Энтрери, когда они остались одни. Он в упор посмотрел на убийцу. — Несмотря на некоторые разочарования.

Энтрери немного растерялся. Он не понял, что наемник имеет в виду.

— Ты знал, что Дзирт в Подземье, ты знал, что он совсем близко от Мензоберранзана и скоро будет здесь, — начал наемник, но Энтрери все равно ничего не понял.

— Но ловушка была отлично спланирована и сработала так, как и было задумано, — возразил он. Джарлакс не мог с этим не согласиться, даже несмотря на гибель четырех солдат и ранения еще нескольких. Когда имеешь дело с таким неистовым воином, потери все равно неизбежны. — А я обезвредил Дзирта и захватил в плен Кэтти-бри, — подчеркнул Энтрери.

— В этом и заключается твоя ошибка, — хихикнул Джарлакс.

Энтрери совсем растерялся.

— Женщина, которую зовут Кэтти-бри, смогла прийти сюда вслед за Дзиртом при помощи Гвенвивар и вот этой вещицы, — сказал наемник, показывая волшебный медальон в форме сердца. — Как я понимаю, она шла практически вслепую по запутанным туннелям и пещерам. Она никогда не найдет дорогу назад.

— Но она вряд ли уйдет отсюда, — сухо заметил Энтрери.

— Вот в этом и заключается твоя ошибка, — повторил Джарлакс. Он широко улыбался, и до Энтрери начало доходить.

— Один только Дзирт До'Урден мог бы вывести тебя из тьмы Подземья, — перестав говорить загадками, произнес Джарлакс. — Потрогай, какой теплый, — добавил он, бросив медальон убийце. — Это кровь Дзирта До'Урдена согревает его. Когда медальон станет холодным, знай, что Дзирта больше нет в живых, и путь в твой солнечный мир закрыт для тебя навсегда. — Ну, если не считать беглого взгляда, когда будет завоеван Мифрил Халл, — добавил наемник, лукаво подмигнув.

Энтрери с трудом удержался, чтобы не броситься на него и не придушить — остановило его только подозрение, что под столешницей может быть еще один рычаг, и тогда откроются еще семь потайных дверей, из которых выскочат доверенные солдаты наемника. Но потом ярость сменилась недоумением и интересом. Почему вдруг Джарлакс заявил, что он никогда не увидит мир на поверхности, и почему он сказал, что только Дзирт может вывести его туда? Размышляя так и все еще сжимая в руке медальон, Энтрери направился к выходу.

— Кстати, я не говорил, что Дом Хорлбар начал расследование о смерти Джерлис? — бросил ему в спину Джарлакс, и убийца остановился на полпути. — Они даже связались с Бреган Д'эрт и предлагают хорошую цену за любые сведения. Забавно, правда?

Энтрери не обернулся. Он прошел к двери и покинул комнату. Ему было над чем поразмыслить.

Джарлакс тоже думал. Он думал, что все происходящее может стать еще более захватывающим. Он размышлял о тех тайных интригах, на какие намекнула ему Триль, промахах, допущенных Матерью Бэнр, которые она, ослепленная жаждой власти, не заметила. Но больше всего он думал о том, что Паучья Королева, с ее любовью к хаосу, дает ему карты в руки, чтобы поставить весь Мензоберранзан с ног на голову.

У Матери Бэнр были свои личные притязания, у Триль, естественно, свои, а Джарлакс сейчас собирал воедино свои, поскольку надвигался беспредельный хаос, а из хаоса хитрый наемник всегда выбирался с выгодой для себя.

* * *

Дзирт, находясь в полубессознательном состоянии, не имел представления, сколько длилось истязание. Вендес была неподражаема в своем жестоком искусстве, она умела найти каждую чувствительную точку на истерзанном теле беспомощного узника и била, рвала и колола его самыми изощренными пыточными инструментами. При этом она не давала Дзирту полностью погрузиться в беспамятство, он все время был в сознании, чувствуя сокрушительную боль.

Когда она наконец ушла, Дзирт повис на кандалах, уже не ощущая, как острые кольца впиваются в его запястья. Единственное, чего ему хотелось в эту минуту, — чтобы мир перестал существовать и сам он навсегда покинул свое измученное тело. Он больше не мог думать ни о мире на поверхности, ни о своих друзьях. Он еще помнил, что Гвенвивар появилась на острове, но сосредоточиться и понять, как это могло произойти, уже не мог.

Он был сломлен; впервые в жизни Дзирт подумал, что немедленная смерть была бы лучше жизни.

Вдруг он почувствовал, что кто-то грубо схватил его за волосы и рывком поднял голову. Напрягая затуманенные, заплывшие глаза, он пытался разглядеть, кто это, боясь, что страшная Вендес вернулась. Но он услышал мужские голоса.

Кто-то прижал к его губам фляжку, дернув голову набок, чтобы жидкость вливалась ему в горло. Дзирт инстинктивно сопротивлялся, испугавшись, что это яд или зелье, которое сломит его волю. Он выплюнул жидкость, но за это его сильно стукнули затылком о стену, и новая порция кислой жидкости влилась ему в рот.

Дзирт почувствовал, что внутри все горит, как будто по внутренностям разлилась раскаленная лава. Уверенный, что это последние мгновения его жизни, он отчаянно рванулся, словно надеясь вырваться из цепей, но потом безвольно повис, приготовившись к смерти.

Потом жжение превратилось в сладкое покалывание; внезапно Дзирт почувствовал, как силы прибывают, опухоль сошла с глаз, и он снова стал видеть.

Перед ним стояли братья Бэнр.

— Дзирт До'Урден, — раздельно произнес Дантраг. — Я много лет ждал встречи с тобой.

Дзирт не ответил.

— Ты знаешь меня? Слышал обо мне?

Дзирт вновь не произнес ни слова, и на этот раз молчание стоило ему зуботычины.

— Ты слышал обо мне? — грозно повторил Дантраг.

Дзирт изо всех сил пытался припомнить, как же Мать Бэнр представила этого сына? Бергиньона он знал по годам учебы в Академии и совместным рейдам в патрульных отрядах, но с другим братом никогда не встречался и не помнил, как его зовут. Однако он почувствовал, что для Бэнра это важно, и было бы разумно потешить его тщеславие. Дзирт быстро осмотрел его и сделал вывод.

— Оружейник Дома Бэнр, — выдавил он из себя; каждое слово сопровождалось струйкой крови из разодранного рта. Раны уже не болели так сильно, как будто начали затягиваться, и Дзирт тогда понял, что за жидкость его заставили проглотить.

— Так, значит, Закнафейн говорил тебе о Дантраге, — довольно произнес старший Бэнр, выпятив грудь.

— Само собой, — соврал Дзирт.

— Тогда ты понимаешь, зачем я здесь.

— Нет, — искренне сознался Дзирт, слегка озадаченный.

Дантраг оглянулся через плечо в другой конец помещения, туда, где в углу, аккуратно сложенные, лежали доспехи и оружие Дзирта.

— Много лет я мечтал сразиться с Закнафейном, — пояснил Дантраг, — чтобы доказать свое превосходство. Но он меня так боялся, что ни разу не осмелился вылезти из своей норы.

Дзирт едва подавил презрительный смешок: Закнафейн никого не боялся.

— Но теперь есть ты, — продолжал Дантраг.

— И ты наконец можешь доказать то, что хотел? — уточнил Дзирт.

Дантраг поднял руку для нового удара, но удержался.

— А если мы сразимся и ты меня убьешь, что скажет Мать Бэнр? — спросил Дзирт, понимая, перед каким затруднением должен оказаться Дантраг. Его ведь взяли в плен не ради того, чтобы потешить гордость заносчивого ребенка Бэнр. Вдруг Дзирту показалось, что он принимает участие в уже знакомой игре. Когда в Мифрил Халле появилась его сестра и захватила его в плен, со своим помощником Артемисом Энтрери она заключила сделку, условием которой был его поединок с Дзиртом ради удовлетворения тщеславия убийцы.

— Слава моей победы затмит любые наказания, — невозмутимо ответил Дантраг, как будто сам свято в это верил. — К тому же, возможно, я и не убью тебя. Может, я тебя только изувечу и снова подвешу в кандалах, чтобы Вендес могла продолжить свою работу. Для этого мы и дали тебе зелье. Тебя исцелят, замучают почти до смерти, потом снова исцелят. Это может длиться сотню лет, если Мать Бэнр того пожелает.

Дзирт хорошо знал жестокие нравы своего народа, поэтому нисколько не усомнился в словах Дантрага. Ему и раньше по слухам было известно, что некоторых знатных членов уничтоженных фамилий веками держат в качестве беспрерывно пытаемых рабов в тайных помещениях Домов-победителей.

— Но ты не сомневайся, наше время придет, Дзирт До'Урден, — добавил Дантраг. Он приблизил лицо к самым глазам пленника. — Когда ты наберешься сил и сможешь постоять за себя.

Дзирт даже заметить не успел, как Дантраг вскинул руки и ударил его по щекам. Никогда еще Дзирт не видел такой скорости и про себя отметил эту необычайную способность, уверенный, что однажды она может стоить ему жизни.

Дантраг круто повернулся на каблуках, обошел Бергиньона и направился к выходу. Младший Бэнр слегка задержался, оскорбительно рассмеялся и плюнул в лицо беспомощно висящему на кольцах узнику, после чего последовал за братом.

* * *

— Какая красавица, — сказал бритый наемник, легко проведя тонкими пальцами по спутанным золотисто-каштановым волосам Кэтти-бри.

Кэтти-бри даже не моргнула; она не сводила тяжелого взгляда с его плохо различимой в тусклом свете, но, бесспорно, красивой фигуры. Чутьем девушка понимала, что этот дроу отличается от остальных. Она почему-то была уверена, что он не попытается овладеть ею силой.

У него была наружность головореза и довольно извращенные представления о чести, но все же это были твердые правила, чем-то похожие на кодекс Артемиса Энтрери. Когда-то Кэтти-бри много дней пробыла пленницей Энтрери, но он ни разу не коснулся ее, кроме как для того, чтобы заставить идти туда, куда ему было нужно.

Кэтти-бри надеялась, что Джарлакс такой же. Если он действительно находил ее привлекательной, скорее всего он отнесется к ней со всей предупредительностью. Пока…

— Да еще такая храбрая, — продолжал Джарлакс на чистейшем языке поверхности, что неприятно резало слух. — Надо же, отважиться в одиночку прийти в Мензоберранзан! — Как бы не веря самому себе, наемник покачал головой и поглядел на Энтрери; кроме него, в маленькой квадратной комнатке никого больше не было. — Даже Артемиса Энтрери пришлось упрашивать спуститься сюда, а теперь он с удовольствием бы сбежал, если бы, конечно, знал, как найти дорогу, тут и сомневаться нечего. Существам с поверхности здесь не место, — заметил наемник и, словно в подтверждение своих слов, аккуратно снял Кошачий Глаз с головы девушки. Кэтти-бри мигом окутала тьма, еще более густая, чем в самых глубоких рудниках Бренора, и ей стоило большого труда не поддаться мгновенно охватившей ее панике.

Джарлакс стоял прямо перед ней, она чувствовала тепло его тела и дыхания, но не видела ничего, кроме мерцавших красными огоньками глаз, внимательно глядевших на нее. В другом конце комнаты горели красные глаза Артемиса Энтрери, и Кэтти-бри не понимала, как он может видеть в инфракрасном спектре, раз он тоже человек.

Многое она бы сейчас отдала, чтобы тоже иметь такую способность. Тьма давила, сминала ее. Кожа стала необычайно чувствительной, все ощущения были напряжены до предела.

Если бы не решимость не показывать собственную слабость своим мучителям, она бы закричала.

Джарлакс произнес какое-то непонятное слово, и тут же вся комната оказалась залита мягким голубым свечением.

— Ну вот, здесь ты можешь видеть, — обратился к ней Джарлакс. — Но там, за дверью, сплошная чернота. — Он издевательски помахал диадемой перед глазами Кэтти-бри, а потом опустил ее к себе в карман.

— Прости меня, — произнес он, и его ласковый тон несколько озадачил девушку. — Мне жаль тебя мучить, но я должен заботиться о собственной безопасности. Ты нужна Матери Бэнр — я бы даже сказал, необходима, поскольку Дзирт — ее пленник. Она знает, что ты — лучший способ сломить его железную волю.

Кэтти-бри не могла скрыть радости, когда услышала, что Дзирт все еще жив.

— Ну конечно, они его не убили, — продолжал наемник, обращаясь почему-то к Энтрери, а не к ней. — Ведь он чрезвычайно полезный пленник, как говорят на поверхности — ценный источник информации.

— Они все равно убьют его, — как-то раздраженно отозвался Энтрери, и Кэтти-бри это заметила.

— В конце концов, конечно, — согласился Джарлакс со смешком. — Но к тому времени вы оба давно успеете умереть от старости, равно как и ваши дети. Если, конечно, они не будут наполовину темными эльфами, — хитро добавил он, подмигнув Кэтти-бри.

Она еле удержалась, чтобы не дать ему в глаз.

— Какая жалость, что все так складывается, — продолжал наемник. — Я так мечтал побеседовать с легендарным Дзиртом До'Урденом до того, как его схватят Бэнры. Если бы у меня была паучья маска, я бы сегодня же ночью, когда все жрицы будут заняты отправлением торжественной службы, пробрался в Дом Бэнр, чтобы поговорить с ним. Но, конечно, только в самом начале церемонии, а то, не ровен час, Мать Бэнр решит принести его в жертву сегодня же. Ну, ладно. — Он вздохнул, еще раз погладил густые волосы девушки и повернулся к двери. — Я все равно не смогу туда попасть, — сказал он Энтрери. — Мне надо встретиться с Матерью Хорлбар, чтобы обсудить стоимость расследования.

Энтрери только усмехнулся в ответ на эту издевательскую реплику. Он встал вслед за наемником и тоже пошел к двери, но потом вдруг остановился и посмотрел на Кэтти-бри.

— Пожалуй, я задержусь, чтобы переговорить с ней, — сообщил убийца.

— Как хочешь, — ответил наемник, — только не бей ее. Но если все-таки ты это сделаешь, — добавил он, хихикнув, — следи, чтобы не осталось шрамов. Жаль такую красоту.

Джарлакс вышел прочь и закрыл дверь. В коридоре раздалось клацанье его волшебных сапог, чтобы Энтрери знал, что он ушел. Затем Джарлакс опустил руку в карман и довольно улыбнулся, обнаружив, что диадема пропала.

Он посеял семена хаоса; теперь оставалось только сидеть и ждать плодов.

Глава 21 СЛОЙ ЗА СЛОЕМ

Кэтти-бри и Энтрери долго молча смотрели друг на друга. Со времени пленения девушки они впервые остались наедине в маленькой комнатке в секретных помещениях Бреган Д'эрт. По выражению лица убийцы Кэтти-бри поняла, что у него что-то на уме.

Он поднял руку, и на конце серебряной цепочки перед глазами девушки повис волшебный агат.

Кэтти-бри удивленно смотрела на него, не понимая, что это значит. Ясно, что он как-то вытащил его из кармана наемника, но чего ради так рисковать?

— Ты такой же пленник, как и я, — в конце концов догадалась Кэтти-бри. — Ты здесь для того, чтобы выполнять его указания.

— Мне не очень нравится слово «пленник», — ответил Энтрери. — Оно подразумевает беспомощность, а я, должен тебя заверить, никогда не оказываюсь в таком положении.

Кэтти-бри сразу раскусила, что его заявление на девять частей бравада, а на одну самообман, но оставила свои выводы при себе.

— А что же ты будешь делать, когда Джарлакс обнаружит пропажу?

— Надеюсь, к тому времени я буду уже на поверхности, — сдержанно ответил убийца.

Кэтти-бри внимательно вгляделась в него. Вот оно что, так просто и ясно, без всяких околичностей. Зачем же тогда ему диадема, подумала она и сразу испугалась. Может, Энтрери решил, что звездное сияние лучше его инфразрения или же даст ему преимущество. Ведь он бы не сказал ей о своем намерении сбежать, если бы думал, что она останется здесь — живой.

— Тебе она не нужна, — попыталась убедить его девушка, стараясь, чтобы голос не дрожал. — У тебя же есть инфразрение, ты и так можешь видеть дорогу вполне отчетливо.

— Но зато она нужна тебе, — сказал он и бросил ей украшение. Кэтти-бри поймала диадему и держала ее в руке, прикидывая, что случится, если она наденет подарок Аластриэль.

— Я не смогу вывести тебя на поверхность, — сделала она еще одну попытку вразумить Энтрери, решив, что убийца находится во власти какого-то заблуждения. — Я сама попала сюда только потому, что со мной были пантера и медальон. По нему я ориентировалась, как добраться до Дзирта.

Убийца и бровью не повел.

— Я говорю, что не смогу вывести тебя отсюда, — повторила она.

— Зато Дзирт сможет, — возразил Энтрери. — Я предлагаю тебе сделку, причем отказаться ты не сможешь. Я выведу вас обоих, и тебя, и Дзирта, из Мензоберранзана, а вы проведете меня на поверхность. Как только мы туда доберемся, наши пути разойдутся, и, возможно, навсегда.

Кэтти-бри долго обдумывала это странное предложение.

— И ты думаешь, я тебе поверю? — наконец спросила она, но Энтрери не ответил. Да и не нужно ему было отвечать. Кэтти-бри была пленницей, запертой в комнатушке, окруженной врагами со всех сторон, а положение Дзирта было еще горше. Какой бы коварный план Энтрери ей ни предложил, он был ничуть не хуже ее нынешних обстоятельств.

— А Гвенвивар? — спросила Кэтти-бри. — И мой лук?

— Лук и колчан у меня, — ответил убийца. — Пантера у Джарлакса.

— Я не уйду без Гвенвивар, — твердо сказала Кэтти-бри.

Энтрери недоуменно воззрился на нее, но потом решил, что она просто юлит.

Однако Кэтти-бри швырнула диадему к его ногам, села на край небольшого стола и скрестила руки на груди.

Убийца посмотрел на агат, потом на девушку.

— Я ведь могу силой заставить тебя идти со мной, — пригрозил он.

— Если ты так думаешь, то сильно ошибаешься, — огрызнулась она. — Полагаю, без меня тебе отсюда не выбраться, а я не намерена тебе помогать ни ради себя, ни ради Дзирта, пока не получу кошку. И Дзирт бы только похвалил меня за это, можешь не сомневаться, — добавила она, помолчав. — Гвенвивар — друг нам обоим, а мы не предаем друзей!

Энтрери небрежно подцепил цепочку носком сапога и снова бросил ее Кэтти-бри. Она опять поймала ее и на этот раз надела. Не говоря больше ни слова, убийца жестом показал, чтобы она оставалась на месте, а сам неожиданно вышел из комнаты.

Единственный стражник у двери в комнату Джарлакса не обратил на приближающегося человека почти никакого внимания; Энтрери пришлось даже толкнуть его, чтобы тот к нему снизошел. Убийца показал на странную, зыбкую дверь и спросил:

— Джарлакс здесь?

Солдат покачал головой.

Энтрери снова показал на полупрозрачный вход и вдруг широко открыл глаза в притворном изумлении. Солдат нагнулся, чтобы посмотреть, что там происходит, но убийца схватил его за плечи и втащил в межуровневый коридор, словно наполненный водой. По дороге Энтрери пришлось бороться со стражником, но убийца был выше и сильнее, так что ему удалось дотащить дроу до комнаты главаря.

Они ввалились туда одновременно. Дроу потянулся к мечу, но Энтрери провел левый хук, а потом нанес противнику еще несколько ударов, один за другим. Дроу упал на колени, и Энтрери сильно врезал ему в челюсть.

Потом он протащил бедолагу через всю комнату и припер к стене, для верности еще пару раз стукнув его головой о камень, так что солдат больше не сопротивлялся. Через минуту темный эльф стоял на коленях, с трудом соображая, где он, со связанными за спиной руками и кляпом во рту. Энтрери привалил его к стене и ощупал ее в поисках нужного места. Наконец дверь в потайной чуланчик отворилась, и он впихнул туда солдата.

На секунду он задумался, не прикончить ли его. С одной стороны, если убить этого дроу, Джарлакс не сразу дознается, кто это сделал, потому что свидетелей не останется. Но все же внутренний голос удержал Энтрери от этого опрометчивого шага, подсказав, что лучше провернуть все тихо, не причинив Бреган Д'эрт никакого вреда.

Найдя на столе Джарлакса не только фигурку Гвенвивар, но и маску Кэтти-бри, Энтрери подумал, что все как-то слишком легко получается, как будто его ждали, да, именно ждали! Озираясь в поисках возможных ловушек, Энтрери поспешно схватил вещи, потом проверил, не подделки ли они.

Что-то здесь нечисто.

Убийца припомнил все более чем прозрачные намеки, подброшенные ему Джарлаксом. Сначала он взял его с собой в Академию и как бы между прочим показал, как достать паучью маску. А еще волшебный медальон Аластриэль, настроенный на Дзирта, который наемник так запросто отдал ему. Джарлакс даже подсказал, когда лучше всего действовать — в самом начале церемонии, готовившейся сегодня вечером в Доме Бэнр.

С чего бы все это, размышлял Энтрери. Очевидно, у Джарлакса были какие-то личные планы, шедшие вразрез с намерениями Матери Бэнр. Стоя в его кабинете, Энтрери чувствовал себя только пешкой в игре наемника.

Тем не менее он крепко сжал медальон, а потом снова положил его в карман. Ну что ж, он хорошо разыграет свою партию.

Двадцатью минутами позже Энтрери, превратившийся при помощи маски в дроу, и Кэтти-бри быстро и бесшумно двигались по извилистым улицам вдоль сталагмитов северо-восточной части, направляясь к высоким уровням Бреши Тир и Академии.

* * *

Он вновь видел ярусы громадного дворфского Нижнего города, сердца Мифрил Халла. Он представлял западный вход из Долины Хранителя, и снова вспоминал гигантский разлом, прозванный Ущельем Гарумна.

Он прилагал все усилия, чтобы исказить эти картины, переврать правду о Мифрил Халле, но против его воли они представали перед мысленным взором с убийственной ясностью! Как если бы он опять оказался там и снова был свободен, а рядом сражались Бренор и все остальные. Дзирт целиком подчинился гипнозу прорицателя сознания. Он больше не мог ничего противопоставить грубому вторжению любимца Матери Бэнр в его разум, его воля была полностью сломлена ментальной мощью этого чудовища.

По мере того как образы возникали в мозгу Дзирта, он чувствовал, что их как будто снимали слой за слоем, выскребали из его разума, питая ненасытного иллитида. Вмешательство Метила отзывалось жгучей болью, электрические разряды вспыхивали в голове несчастного дроу.

Наконец цепкие щупальца отлепились от его лба, и он обмяк. Голова пульсировала от боли, а в мозгу была сплошная мешанина мыслей и образов.

— Сегодня мы получили некоторые сведения, — донесся до него как будто издалека водянистый голос.

Получили некоторые сведения…

Эти слова снова и снова зловещим эхом отдавались в мозгу Дзирта. Иллитид и Мать Бэнр все еще разговаривали, но он уже не прислушивался, эти три слова целиком захватили его сознание, и он понимал, какая страшная реальность за ними стоит.

Дзирт разлепил веки, но головы не поднимал, тайком поглядывая на Метила. Этот мерзавец стоял всего в паре футов спиной к нему.

Теперь иллитиду было известно расположение нескольких пунктов в Мифрил Халле, но если истязания будут продолжаться, скоро Метил вытянет из него все.

Этого нельзя допустить; медленно и незаметно Дзирт покрепче уцепился за свои оковы.

Вдруг он выбросил вперед босые ноги, с силой ударив пятками рыхлую голову иллитида. Метил не успел даже уклониться, как Дзирт обвил ногами его шею и стал раскачивать его взад-вперед, пытаясь сломать позвонки.

Дроу чувствовал, как щупальца елозят по его ногам, внедряются под кожу, но, не обращая внимания на отвращение и боль, продолжал неистово трясти иллитида. Он видел, что сбоку подбежала разъяренная Вендес, и знал, что за этим последует, но думал только об одном. Ради жизни его друзей Метила необходимо убить!

Стараясь помешать Дзирту и ослабить его хватку, иллитид попробовал откинуться назад всем телом, но опытный воин подался назад вместе с ним, и Метил свалился на пол, тяжело опираясь о стену и частично поддерживаемый Дзиртом на весу. Дроу подтянул его вверх и с силой грохнул о камень. Иллитиды не отличались физической крепостью, и Метил жалобно замахал своими трехпалыми ручонками, пытаясь высвободиться из тисков.

Вдруг Дзирт почувствовал сильный удар под ребра и чуть не задохнулся. Он упорно продолжал сжимать шею урода, но удары следовали один за другим.

Повиснув на кандалах, он попытался подтянуть ноги, чтобы защитить брюшину, пока Вендес сделала передышку. Взглянув в ее глаза, в которых смешались яд, ненависть и восторг, Дзирт решил, что теперь смерти ему не миновать.

Но она остановилась раньше, чем он ожидал, и спокойно отошла от него, оставив Дзирта висеть на кольцах, обессиленного настолько, что он не мог даже подтянуть ноги к животу.

Метил уже стоял рядом с удобно расположившейся на диске Матерью Бэнр и смотрел на дроу своими молочно-белыми глазами без зрачков.

Дзирт понял, что в следующий раз, когда иллитид проникнет в его сознание, он постарается сделать это как можно болезненнее.

— Зелья ему не давать, — велела Мать Бэнр Дантрагу, безучастно подпиравшему косяк. Он лениво посмотрел на ряд бутылей, стоявших у стены слева от Дзирта, и кивнул.

— Доблас, — гаркнула старуха; это было оскорбительное название изгнанника. — Мы будем отправлять священный ритуал с еще большим воодушевлением, зная, что ты здесь изнемогаешь от боли. — И она кивнула Вендес, которая быстрым и сильным движением метнула в Дзирта маленький дротик.

Он слегка ужалил пленника в живот. Но потом Дзирт ощутил, что у него под ребрами как будто развели гигантский костер. Дыхание перехватило, он даже не смог закричать, но от невыносимой боли наконец смог непроизвольно скрючиться. Однако облегчения это не принесло. Частицы отравы с наконечника дротика по-прежнему просачивались в кровь, и внутренности жгло огнем.

Сквозь слезы, наполнившие его глаза, Дзирт видел, что летающий диск медленно выплыл из камеры, а за ним послушно последовали Метил и Вендес. Дантраг еще некоторое время стоял с равнодушным видом у двери, а потом подошел к Дзирту.

Когда оружейник стал перед ним, Дзирт заставил себя перестать кричать и только стонал сквозь зубы.

— Дурак ты, — сказал Дантраг. — Если ты своими выходками разозлишь мать и она убьет тебя раньше, чем я смогу с тобой сразиться, то клянусь, что я лично буду сначала пытать, а потом уничтожу каждое живое существо, называющее себя другом Дзирта До'Урдена!

И снова так быстро, что Дзирт и заметить не успел, Дантраг ударил его в лицо. На мгновение пленник обвис в кандалах, но новая мучительная волна боли заставила его снова подтянуть ноги.

* * *

Спрятавшись внизу под величественной лестницей, ведущей к Бреши Тир, Артемис Энтрери старался во всех подробностях восстановить в памяти облик Громфа Бэнра, Архимага Мензоберранзана. Он несколько раз видел его, в основном тогда, когда следил за ним по распоряжению Джарлакса. Наемник подозревал, что Громф укорачивает ночное время в городе, зажигая магические огни Нарбондели, колонны, служившей темным эльфам тепловыми часами, чуть раньше, чем полагается. Наемник хотел разузнать, для чего это нужно магу, и отправил Энтрери шпионить за ним.

Плащ убийцы превратился в свободное одеяние волшебника; волосы стали гуще и длиннее, а вокруг глаз появились тонкие морщинки.

— Неужели ты решишься?.. — встретила его вопросом Кэтти-бри, когда он показался из тени.

— Паучья маска находится в столе Громфа, — сдержанно отозвался убийца, поскольку и сам не слишком радовался ближайшей перспективе. — Другого пути в Дом Бэнр нет.

— А если этот Громф как раз сидит у своего стола?

— Тогда нас с тобой разорвут на кусочки и развеют над Мензоберранзаном, — буркнул Энтрери, схватил девушку за руку и начал подниматься по лестнице, толкая Кэтти-бри перед собой.

Энтрери надеялся на свои силы и на удачу. Он знал, что все учителя Академии были весьма замкнуты и редко беседовали друг с другом, к тому же он рассчитывал, что Громф, хоть и мужчина, был приглашен на церемонию в Дом Бэнр. Стены школы были защищены от магического проникновения и телепортации, но если его фальшивое обличье сработает, Энтрери должен был попасть внутрь кабинета Громфа и выйти из него без особенных сложностей. Все знали, что у главного городского мага бешеный взрывной нрав, а поэтому старались не попадаться ему на глаза.

С верхней площадки лестницы, на уровне Бреши Тир, спутники увидели три здания Академии дроу. Справа стояло простое пирамидальное строение — Мили-Магтир, школа воинов. Прямо возвышалось грандиозное здание Арах-Тинилит в виде большого паука, школа жриц Ллос. Про себя Энтрери порадовался, что ему не нужно пытаться проникнуть ни туда, ни туда. В Мили-Магтир было полно стражников и жесткая система контроля, а Арах-Тинилит охранялась самими жрицами. Только Магика, изящное строение с башнями и шпилями по левую руку, было секретным само по себе.

Кэтти-бри, поддавшись минутной слабости, выдернула у Энтрери руку и в страхе отступила. Ее-то внешность оставалась той же, что обычно, и здесь ей стало страшно. Но она быстро справилась с испугом и больше не сопротивлялась, когда убийца снова схватил ее и, широко шагая, потащил за собой.

Они подошли к главному открытому входу в Магику. Два стоявших там стражника живо преградили им путь. Один из них хотел задать какой-то вопрос, но Энтрери дал ему зуботычину и быстро прошел мимо, надеясь, что жестокий и угрюмый характер Громфа послужит ему лучшим пропуском и его просто не отважатся остановить.

Обман сработал, стражники снова вытянулись на своем посту и позволили себе что-то пробурчать под нос только тогда, когда Архимаг уже скрылся из виду.

Энтрери отлично помнил все коридоры и повороты и вскоре привел Кэтти-бри к глухой ровной стене, преграждавшей доступ в личные покои Громфа. Он глубоко вздохнул и посмотрел на свою спутницу, повторяя про себя, что если маг окажется там, то через минуту они оба будут мертвы.

— Колсен'ши орбб, — прошептал убийца. К его облегчению, стена начала растягиваться и изгибаться, превращаясь в паутину. Потом ее нити раздвинулись, в середине образовалось отверстие, показалось голубоватое свечение, и Энтрери быстро, пока не потерял уверенность в себе, пролез внутрь и втащил за собой Кэтти-бри.

Громфа внутри не было.

Энтрери сразу направился к столу из костей дворфа и, прежде чем взяться за ручку нужного ящика, потер ладони и подул на них. Тем временем Кэтти-бри, заинтересовавшись обилием непонятных предметов, ходила по комнате, разглядывая свитки, но не прикасаясь к ним, а потом подошла к какому-то глиняному сосуду и осмелилась вытащить из него затычку.

Когда Энтрери услышал вдруг голос Архимага, у него душа ушла в пятки, но он почти сразу понял, что звук исходил из глиняного сосуда.

Кэтти-бри с любопытством посмотрела на сосуд и на пробку, снова заткнула его, и голос умолк.

— Что это было? — спросила она, не поняв ни слова.

— Понятия не имею, — сердито ответил Энтрери. — Не трогай здесь ничего!

Кэтти-бри пожала плечами, а убийца вернулся к ящику, стараясь в точности вспомнить пароль. Он воспроизвел в памяти свой разговор с Джарлаксом, когда наемник назвал ему нужное слово. Сказал ли Джарлакс правду или все это — только часть какой-то сложной игры? Может, он специально заманил его в кабинет Громфа, чтобы он произнес совсем не то слово, открыл ящик, а потом половина Магики оказалась бы разрушенной, а заодно погиб бы и незадачливый вор? Потом ему пришло в голову, что Джарлакс мог положить в стол Архимага подделку и подстроить так, чтобы Энтрери пришел и взял ее, отведя тем самым от наемника подозрения.

Но он тут же отогнал непрошеные мысли. Раз уж он решился, раз уж убедил себя, что освобождение Дзирта было частью планов Джарлакса, какую бы цель он ни преследовал, нечего подаваться страхам, надо идти до конца. Он прошептал нужное слово и открыл ящик.

Маска по-прежнему лежала там.

Энтрери торопливо схватил ее и обернулся к Кэтти-бри, которая как раз наполняла небольшие песочные часы мелким песком и следила, как он тонкой струйкой бежит вниз. Энтрери одним прыжком оказался рядом с ней и опрокинул часы набок.

Кэтти-бри изумленно уставилась на него.

— Я просто отмеряла время, — спокойно произнесла она.

— Это не часы! — грубо оборвал ее убийца. Он перевернул вещицу вверх ногами, осторожно высыпал песок, пересыпал его в пакет и аккуратно запечатал снова. — Это взрывчатка, и когда весь песок высыпается, все вокруг взлетает на воздух! Не смей больше ничего трогать! — злым шепотом велел он. — Если оставить все в том же порядке, Громф и не заметит, что мы здесь были. — Потом он оглядел бардак в кабинете и добавил: — Или, скорее, в том же беспорядке. Хозяина не было на месте, когда Джарлакс принес маску.

Кэтти-бри послушно кивнула и прикинулась пристыженной, хотя на самом деле она в общем-то догадывалась, для чего предназначены эти часы, и не стала бы ждать, пока весь песок просыплется. Она только хотела получить подтверждение от Энтрери.

Вдвоем они спешно покинули кабинет Громфа и Магику. Но Кэтти-бри и виду не подала, что несколько стеклянных сосудиков в виде часов и полагающиеся к ним пакеты со взрывчатым порошком она тайком сунула себе за пояс.

Глава 22 ПРОНИКНОВЕНИЕ

На плато Келларц'орль, где расположились самые уважаемые Дома, было поразительно тихо. Энтрери, под видом обычного солдата, и Кэтти-бри, не привлекая внимания, тихо двигались через рощу гигантских грибов к двадцатифутовой паутине, окружавшей территорию Дома Бэнр.

Оба молчали, старясь не поддаваться панике, и думали только о том, что выбор их прост: либо полная победа, либо сокрушительное поражение.

Затаившись в тени одного из сталагмитов, они наблюдали, как великолепная процессия, возглавляемая несколькими жрицами, сидевшими на голубых летающих дисках, влетает через открытые ворота во двор и движется к распахнутым дверям громадной центральной часовни. Энтрери узнал Мать Бэнр и решил, что женщины рядом с ней, должно быть, ее дочери. Он с любопытством разглядывал остальные диски, поняв, что в процессии участвовали и Матери других Домов.

Джарлакс говорил, что это будет важная церемония, и Энтрери хихикнул, подумав о том, как хорошо хитрый наемник все просчитал.

— Ты чего? — спросила Кэтти-бри, не поняв, чему он смеется.

Энтрери покачал головой и кинул на нее грозный взгляд, требуя, чтобы девушка прикусила язык. Кэтти-бри едва сдержалась, чтобы не выпалить все обидные слова, имевшиеся у нее по его адресу. Сейчас Энтрери нужен ей, а она нужна ему — тут уж ничего не поделаешь, придется на время забыть личную ненависть.

И они ждали. Они долго сидели на корточках за сталагмитом в ожидании, когда вся процессия скроется под большим куполом часовни. Энтрери прикинул, что туда вошло больше тысячи, может, даже две тысячи дроу, а у входа осталось только несколько всадников на ящерах.

Вскоре из-за двери в часовню послышалось пение гимнов Ллос, далеко разносившееся вокруг, и это тоже было на руку нарушителям.

— Где пантера? — прошептал Энтрери.

Кэтти-бри нащупала фигурку в мешочке на поясе и недоверчиво посмотрела на высоченную ограду.

— Выпущу, когда будем по ту сторону, — так же шепотом ответила она, хотя понятия не имела, как Энтрери надеется проникнуть сквозь нее. Струны ограды были толщиной в руку девушки.

Энтрери молча кивнул, вытащил черную бархатную маску в виде паука и натянул себе на голову. Взглянув на него, Кэтти-бри невольно вздрогнула — было похоже, что на плечах у него сидит громадный уродливый паук.

— Предупреждаю один раз, — шепотом сказал убийца. — С твоим глупым милосердием здесь делать нечего. Встретим кого-нибудь — убивай на месте! Раненых оставлять нельзя.

Кэтти-бри ничего не ответила, но если бы Энтрери заглянул в глаза девушки, он понял бы, что предупреждение принято.

Жестом он приказал ей следовать за ним, и осторожно, прячась в тени, они подошли к подножию ограды.

Энтрери сначала несмело дотронулся до нее рукой, проверяя, не прилипнут ли пальцы, но потом решительно ухватился за струны и велел Кэтти-бри взобраться ему на спину.

— Только не дотрагивайся до ограды! — предупредил он. — Имей в виду, зацепишь рукойили ногой, тут же отрублю.

Кэтти-бри обняла своего врага, крепко сплела пальцы рук и прижалась к Энтрери изо всех сил.

Энтрери не был великаном и весил всего фунтов на сорок больше девушки, но зато отличался большой силой. Его стальные мускулы были натренированы для боя, и он легко начал подъем, старясь как можно дальше отстраняться от ограды, чтобы девушка случайно не коснулась ее. Самым сложным оказалось перемахнуть через край, да еще Энтрери заметил двух направлявшихся в их сторону всадников.

— Не дыши, — еле слышно велел он Кэтти-бри и предельно осторожно подтянулся к самому краю забора, куда доставала падающая тень от сторожевого сталактита.

Если бы на территории Дома Бэнр было темно, нарушителей поймали бы в ту же секунду, поскольку их теплые тела отчетливо вырисовывались бы на прохладном фоне камня. Но повсюду сиял свет, горело множество факелов, и солдаты, проверявшие посты, инфразрением не пользовались. Они проехали в десятке футов от забора, но ничего не заметили. Артемис Энтрери так хорошо умел сливаться с тенью, что казался выступом когда-то гладкого сталактита.

Когда всадники проехали мимо, Энтрери взобрался на самый верх ограды и выпрямился, а потом наклонился, чтобы девушка могла прислониться к высившемуся рядом сталагмиту. Он хотел чуть-чуть передохнуть, но Кэтти-бри не терпелось поскорее добраться до места, поэтому она вдруг соскочила с его спины, наполовину съехала, наполовину слезла по крутому склону и, перекувыркнувшись, встала на ноги уже во дворе дворца Бэнр.

Энтрери спешно спустился по забору, сорвал маску с лица и бросил на свою спутницу злобный взгляд, сочтя ее поступок опрометчивым и глупым.

Девушка выдержала взгляд ненавистного убийцы и только спросила одними губами:

— Куда теперь?

Энтрери опустил руку в карман и нащупал медальон, потом стал поворачиваться в разные стороны, пока не понял, когда волшебная вещица нагревается больше всего. Однако он и сам еще раньше догадался, где может находиться Дзирт: в главной башне, охранявшейся лучше всех.

Оставалось только надеяться, что большинство воинов присутствовало сейчас на церемонии.

Пересечь двор и добраться до башни оказалось несложно, потому что стражи почти не было видно, зато было предостаточно тени, а льющееся из часовни пение перекрывало любой шум. В эту ночь, во время отправления священного ритуала, ни один Дом не боялся опасности со стороны, и уж тем более никто не решился бы навлечь на себя гнев Паучьей Королевы, организовав нападение, а поскольку единственная возможная угроза Дому Бэнр могла исходить только от другого семейства, охрана могла особенно и не стараться.

— Это здесь, — прошептал Артемис Энтрери, когда они, прижимаясь к стене, приблизились ко входу в громадный пустотелый сталагмит. Энтрери легонько прикоснулся к каменной двери, пытаясь обнаружить возможные ловушки (хотя он и понимал, что, если какие ловушки здесь и были, он узнает о них, только когда попадется в одну из них). Но, к его изумлению, дверь взметнулась вверх и исчезла у верхнего косяка, а за ней открылся узкий, плохо освещенный коридор.

Они с Кэтти-бри обменялись неуверенными взглядами, помедлив, боязливо ступили внутрь — и у обоих ноги чуть не подкосились от счастья, когда они поняли, что ничего с ними не произошло.

Однако их радость моментально испарилась, когда из глубины коридора донесся чей-то утробный голос, задавший, похоже, какой-то вопрос. Они не поняли ни слова, но зато увидели гигантское человекообразное существо с похожими на толстые канаты мускулами. Гигант с бычьей головой был не меньше семи футов ростом и такой здоровый, что загораживал собой почти весь пятифутовый коридор, так что стало почти совсем темно.

Кэтти-бри чуть не выпрыгнула из сапог от ужаса, когда дверь за ними опустилась, отрезав путь назад.

Минотавр снова проревел свой вопрос на языке дроу.

— Он спрашивает пароль, — прошептал Энтрери девушке. — Я так думаю.

— Так говори скорей.

Легко сказать, ведь Джарлакс не упоминал ни о каком пароле для внутренних помещений Дома Бэнр. Энтрери решил поставить на вид наемнику это маленькое упущение — если только ему удастся когда-нибудь поговорить с ним вообще.

Чудовищный минотавр угрожающе надвигался на них, размахивая прутом с адамантитовым острием.

— Как будто минотавры не впечатляют сами по себе, без оружия, — шепотом заметил Энтрери Кэтти-бри.

Сделав еще один шаг, чудище оказалось всего футах в десяти от них.

— Усстан белбол… усстан белбау улу… дос, — запинаясь, сказал Энтрери, копаясь в сумке у пояса. — Досст? — неуверенно поправился он.

Минотавр остановился и напряженно наморщил лоб.

— Что ты ему сказал? — спросила Кэтти-бри.

— Понятия не имею, — сознался Энтрери, хотя надеялся, что это было похоже на предложение подарка.

Минотавр явно выходил из себя; он глухо зарычал.

— Досст? — бодро повторила Кэтти-бри, выступив вперед с луком в протянутой руке. Она широко улыбалась и без конца кивала, как болванчик, как будто предлагала великану свое оружие, а сама тем временем пыталась нащупать под плащом стрелу в притороченном к бедру колчане.

— Досст? — снова спросила она, и минотавр вопросительно ткнул громадным толстым пальцем себе в грудь.

— Да, тебе! — закричала Кэтти-бри, выхватила стрелу, быстро наложила ее на лук и спустила тетиву прежде, чем чудище успело сообразить пригнуться. Стрела вонзилась ему в грудь, и он отлетел назад.

— Заткни дырку пальцем! — проорала девушка, прилаживая новую стрелу. — А пальцев-то у тебя сколько?

Она мимоходом оглянулась на Энтрери, ошарашенно смотревшего на нее. Девушка рассмеялась и еще раз выстрелила в грудь минотавру, отбросив его еще на несколько шагов, где он ввалился в какое-то помещение. Когда он упал, ему на смену появилось еще с десяток великанов.

— Ты с ума сошла! — закричал ей убийца.

Вместо ответа Кэтти-бри всадила стрелу в брюхо ближайшего минотавра. Он согнулся пополам, и его затоптали рванувшиеся вперед товарищи.

Энтрери выхватил оружие из ножен и встретил нападение, понимая, что должен не подпустить великанов к девушке, чтобы она могла продолжать стрелять. Он столкнулся с первым минотавром почти у самого конца коридора и выбросил вверх меч, отражая взмах прута (при этом одна сторона его тела онемела от силы сопротивления чудовища).

Гигант не мог сравниться с ним в быстроте, и Энтрери трижды полоснул его кинжалом по животу. Чудище хлестнуло его прутом, и убийце, даже несмотря на то, что он сумел защититься, пришлось крутнуться вокруг своей оси, чтобы смягчить силу удара и не пораниться.

Обернувшись, он всадил меч, сиявший злым зеленым огнем, минотавру под челюсть и рванул, разрезая кость и толстый язык чудища. Изо рта у того хлынула кровь, но он замахнулся снова, вынуждая Энтрери отступить.

Серебряная вспышка ослепила их обоих; стрела пролетела над плечом противника Энтрери и вонзилась в череп стоявшего за ним.

Отчаянно размахивая мечом и кинжалом, ничего не видя, убийца мог лишь надеяться, что минотавр, как и он, временно ослеп. На ошеломленного раненого гиганта сыпались один за другим молниеносные удары, и в конце концов он тяжело свалился на пол, а Энтрери снова прозрел.

Долго раздумывать он не стал. Вскочив на поверженного великана, он перепрыгнул на спину другого, лежавшего за ним, такого здорового, что Энтрери оказался почти вровень со следующим гигантом. Он всадил меч ему в плечо, предупредив нападение. Убийца решил, что быстро прикончит громадную быкоподобную махину, поскольку рука минотавра, державшая оружие, безвольно повисла, но ему никогда не приходилось драться с такими чудовищами, и он даже не успел удивиться, когда великан нагнулся и бросился на него головой вперед.

В следующий миг минотавр дернулся вбок и пошел через всю комнату, неся убийцу между рогами.

— Ох, черт, — пробормотала Кэтти-бри, увидев, что между ней и наступавшими теперь открытое пространство. Она опустилась на колено, стала лихорадочно выдергивать стрелы из колчана и выпускать их вперед, не целясь.

Один, а потом другой из нападавших упали, но зато третий подхватил падающее тело и прикрылся им, как щитом. Девушке удалось послать стрелу в обход этого заслона из мяса, но прятавшийся за ним минотавр быстро уклонился и больше не высовывался.

Девушка выстрелила еще раз, надеясь скорее ослепить чудовищ, чем остановить наступление, а потом бросилась на пол и смело поползла вперед, уворачиваясь от топочущих ног.

Минотавр тяжело врезался в наружную дверь в уверенности, что Кэтти-бри перед ним, и не выпуская из рук тело товарища. Потом отлепился от двери и снова грохнулся об нее всем весом своего громадного туловища.

Кэтти-бри должна была пробраться между тремя парами похожих на бревна ног. Все три великана рычали, думая, что тот, кто впереди, сейчас сделает отбивную из тщедушной женщины.

Ей почти удалось проползти между ними.

Но последний в цепочке вдруг почувствовал, как что-то защекотало его по ноге, наклонился, увидел девушку и взвыл, а потом схватился обеими руками за прут.

Кэтти-бри перевернулась на спину и вскинула лук. Ей удалось выстрелить, и гигант ненадолго отступил. Девушка инстинктивно сделала кувырок назад, и как раз вовремя, потому что в этот момент минотавр ударом прута выбил немалый кусок каменного пола в дюйме от согнутого позвоночника Кэтти-бри.

Девушка тут же вскочила на ноги, встав лицом к чудищу. Размахивая перед собой луком, она спиной ввалилась в какую-то комнату.

* * *

Удар был так силен, что у него перехватило дыхание. Минотавр обвил талию Энтрери здоровой рукой, держа его так, чтобы он и дернуться не смог, и отпрыгнул назад, намереваясь снова с размаху стукнуть его о стену. В двух шагах другой минотавр радостно поздравлял его с победой.

Энтрери лихо размахивал кинжалом, безуспешно пытаясь проткнуть толстый череп чудовища.

Но когда его шмякнули о стену второй раз, у него возникло ощущение, будто хребет рассыпался на отдельные позвонки. Он заставил себя осмотреться, превозмогая боль и страх, и решить, что делать. Его преимуществом всегда было спокойствие, Энтрери знал это, поэтому быстро изменил тактику. Он перестал без толку колоть кость кинжалом, а упер острие клинка между рогами чудовища и медленно потянул его вниз, одновременно надавливая.

Они снова врезались в стену.

Но Энтрери держал кинжал крепко. Сначала лезвие вошло неглубоко, но потом попало в мягкие ткани, и убийца тут же изменил угол наклона и нажал сильнее. Кинжал достиг глаза минотавра.

Энтрери почувствовал, что оружие начало жадно вбирать жизненную силу великана, ощущал, как мощь, пульсируя, вливается в руку, держащую клинок.

Гигант, стоя у стены, долго сотрясался всем телом. Его туповатый товарищ продолжал подбадривать его, решив, что он приканчивает человека.

Но когда минотавр свалился бездыханным, а человек легко спрыгнул на пол и сразу рванул с места, второе чудовище не успело среагировать и получило удар в грудь. Энтрери сразу нанес ему три ранения, молниеносно чередуя меч, кинжал и снова меч.

Ошеломленный великан отступил, но человек не отставал и не опускал кинжал. Клинок вошел глубоко, высасывая энергию. Умирающее существо попыталось махнуть прутом, но Энтрери легко предупредил тщетную попытку.

Кинжал упивался.

* * *

За порогом маленькой комнаты она упала на колено. Целиться не было необходимости, потому что толпа минотавров буквально наступала ей на пятки.

К счастью, ближайший к ней великан сбавил скорость, когда получил стрелу во внутреннюю часть бедра. Однако он был упрям и все равно ломился вперед.

Позади него другой минотавр безуспешно пытался докричаться до третьего, того самого, что продолжал колотить мертвым телом в дверь, и сказать, чтобы он заходил с другой стороны. Но быкоголовые чудища никогда не отличались умом, и этот последний с неослабевающим упорством продолжал биться в дверь, уверенный, что разбивает женщину в лепешку.

Очередная стрела полетела горизонтально. Когда она сорвалась с тетивы, ее наконечник был всего в полуфуте от носа ближайшего нападавшего. Выстрелом ему разнесло переносицу и череп, разделив его почти пополам. Гигант умер мгновенно, но его тело продолжало двигаться по инерции и накрыло собой Кэтти-бри.

Девушку не ранило, но вылезти из-под туши и вытащить вовремя лук она не успела, а тут из коридора ввалился другой минотавр.

Но на его пути неясно откуда возникла человеческая фигура, и после головокружительной серии ударов клинками великан остался стоять, согнувшись и придерживая руками располосованные колени. Он тяжело завалился вбок, пытаясь дотянуться до нового врага, но Энтрери вскочил на ноги и легко отпрыгнул назад.

Он отбежал в середину комнаты, за черную мраморную колонну, а минотавр — за ним, припадая на обе ноги. Энтрери пошел в обход, а минотавр, быстро (для минотавра) сообразив, что делать, обнял колонну рукой и обогнул ее почти по инерции.

Но Энтрери был проворнее. Пока великан его не видел, он остановился и отошел от колонны на пару шагов. Несшийся по кругу минотавр проскочил как раз между мраморной поверхностью и убийцей, и тот без труда нанес десяток ударов в его спину и бок.

Чтобы умереть, минотавру столько и не требовалось.

* * *

Минотавр приподнял тело своего собрата, отскочил назад шага на три и снова изо всей силы грохнул его о каменную наружную дверь.

В спину ему вонзилась волшебная стрела.

— Чего? — выдохнул гигант и попытался обернуться.

Вторая стрела впилась в бок и пробила легкое.

— Чего? — тупо и почти беззвучно повторил он. Ему наконец удалось обернуться, и он увидел Кэтти-бри, с мрачным видом стоявшую в конце коридора и державшую лук в поднятой руке.

Третья стрела угодила ему в щеку. Он все же попробовал сделать шаг, но четвертая воткнулась в грудь, отбросив его на тело мертвого товарища.

— Чего?

Он получил еще пять выстрелов — хотя уже не мог ничего почувствовать, но тут Энтрери добрался до Кэтти-бри и сказал, что побоище закончено.

— Повезло, что здесь не оказалось дроу, — сказал он, нервно поглядывая на двенадцать дверей, выходивших в круглую комнату. Он потрогал медальон в кармане и повернулся к центральной колонне, соединявшей пол и потолок.

Не говоря ни слова, он подбежал к колонне и осторожно ощупал ее гладкую поверхность.

— В чем дело? — спросила его девушка, когда он вдруг замер и повернулся к ней, улыбаясь. Она повторила вопрос, но он вместо ответа нажал на камень, и часть мраморной плиты отъехала в сторону, открывая вход. Энтрери вошел внутрь, потянув за собой Кэтти-бри, и дверь сама собой закрылась за их спинами.

— Что это? — спросила девушка, решив, что они оказались в шкафу. Но потом она увидела отверстие в потолке слева от нее и другое, в полу справа.

Энтрери снова не ответил. Не отпуская медальон, он приблизился к дыре в полу, стал на одно колено и заглянул вниз.

Кэтти-бри присела рядом и, не заметив лестницы, вопросительно посмотрела на своего спутника. Потом она внимательно оглядела само помещение: привязать веревку тут было не к чему.

— Может, здесь невысоко, — неуверенно предположил Энтрери и осторожно скользнул вниз, держась руками за край. На его лице почти сразу появилось странное выражение, потому что он почувствовал, что его тело словно потеряло вес и повисло в воздухе.

— Что такое? — нетерпеливо воскликнула девушка, наблюдая за его лицом.

Энтрери отпустил руки и широко их развел, а потом с хитрой улыбкой плавно опустился. Кэтти-бри немедленно последовала за ним и тоже стала парить, легко спускаясь в темноте. Еще в воздухе она заметила, что Энтрери внизу натянул на себя маску и сосредоточился.

— Ты — моя пленница, — ледяным тоном сказал он, и она похолодела, решив на мгновение, что он одурачил ее. Опустившись же на пол рядом с ним, она поняла, что он задумал.

— Дай лук, — нетерпеливо потребовал Энтрери.

Девушка только упрямо мотнула головой, и он решил не спорить с ней, все равно бесполезно. Он подошел к стене и стал ее ощупывать, и вскоре выход открылся. Прямо перед ними оказались два дроу со взведенными ручными арбалетами, и Кэтти-бри про себя порадовалась, что не отдала лук.

Но арбалеты сразу же опустились, когда стражники, открыв рты, поняли, что перед ними стоит сама Триль Бэнр.

Энтрери грубо схватил Кэтти-бри и вытолкнул ее вперед.

— Дзирт До'Урден! — выкрикнул он голосом Триль.

Стражники меньше всего хотели пререкаться со старшей дочерью Бэнр. У них не было приказа проводить к пленнику кого-либо, кроме самой Матери Бэнр, но в приказе также ничего не говорилось и о пленнице-женщине. Поэтому один из них двинулся вперед, а другой поспешил схватить Кэтти-бри.

Девушка оступилась и уронила лук, так что дроу и Энтрери вынуждены были подхватить ее под обе руки. Другой дроу торопливо поднял Тулмарил, и она невольно содрогнулась, увидев свое великолепное оружие в руке темного эльфа.

Они прошли темный коридор, миновав несколько обитых железом дверей. Первый дроу остановился перед очередной дверью и вытащил крошечную палочку. Он провел ею по металлической пластинке около ручки и дважды легко стукнул по ней. Дверь отворилась.

Он стал оборачиваться с улыбкой, довольный, что угодил Триль. Но Энтрери ударил его кулаком в подбородок, свернул голову назад и на сторону, а потом быстро перерезал ему горло.

Атака Кэтти-бри оказалась не такой виртуозной, но еще более жесткой. Она повернулась на одной ноге, а другой с размаха ударила солдата в живот, и оба отлетели к стене. Кэтти-бри отскочила назад на полшага, нагнула голову и лбом раздробила солдату переносицу. Потом на него посыпался целый град ударов, затем он получил пинок коленом в живот, и Кэтти-бри втолкнула противника в комнату. Сама она ввалилась следом, обхватила его руками под мышками и крепко сцепила пальцы сзади на шее.

Дроу отчаянно задергался, но вырваться не смог. Энтрери, отбросив труп с дороги, уже оказался рядом.

— Пощады не жди! — прорычала Кэтти-бри сквозь стиснутые зубы.

Энтрери спокойно подошел поближе. Дроу пинался и попал ему в локоть.

— Триль! — воззвал к нему ничего не понявший солдат.

Энтрери отступил назад, улыбнулся и снял маску. На лице беспомощного дроу появилось выражение беспредельного ужаса, и убийца погрузил кинжал в его сердце по самую рукоять.

Кэтти-бри почувствовала, как ее жертва дернулась, потом обвисла. Ей вдруг стало худо, но это ощущение тут же ушло, как только она повернулась и увидела избитого, закованного в цепи Дзирта. Он висел на стене, стонал и все пытался свернуться в клубок. Девушка выпустила из рук мертвое тело и ринулась к своему дорогому другу. Она сразу заметила торчавший у него из живота маленький дротик.

— Потерпи, его надо вытащить, — предупредила она и подняла глаза, надеясь, что Дзирт согласится. Однако дроу, возможно, даже не осознавал, что она рядом.

Энтрери тоже подошел. На дротик он взглянул только мельком, потому что его гораздо больше волновали оковы.

Кэтти-бри выдохнула, ухватила стрелу пальцами и резко дернула.

Дзирт скорчился и заорал от боли, а потом обвис на кольцах и потерял сознание.

— Никаких замков нет! — с досадой выкрикнул Энтрери, наконец поняв, что кандалы были цельными.

— Отойди! — скомандовала девушка и сама отбежала подальше. Обернувшись, Энтрери увидел, что она уже вскинула свой лук, и быстренько отошел в сторону.

Двумя выстрелами Кэтти-бри сломала цепи, и Дзирт упал прямо на руки наемного убийцы. Израненный дроу едва приподнял одно опухшее веко, но, похоже, он все равно не отдавал себе отчета в том, что происходит, даже, наверное, не сознавал, друзья или враги перед ним.

— Бутыли, — еле слышно взмолился он.

Кэтти-бри стала озираться и увидела батарею фляг и бутылей, стоявших у стены. Она поспешно бросилась туда, нашла полную и принесла пленнику.

— При стольких ранах, — обратился к ней Энтрери, когда она открыла бутыль с сильно пахнущей жидкостью, — он уже должен быть трупом. Похоже, они как-то поддерживают в нем жизнь.

Кэтти-бри нерешительно поглядела на бутыль. Но убийца подбодрил ее.

— Давай! — велел он, понимая, что в таком состоянии им не вынести Дзирта из Дома Бэнр.

Девушка приложила горлышко к губам Дзирта и откинула назад его голову, влив в горло большой глоток. Он захлебнулся и сплюнул, и она перепугалась, не отравила ли своего друга.

— Как ты здесь оказалась? — спросил Дзирт, открыв глаза, как только сила снова стала возвращаться в его тело, но стоять без помощи он все равно еще не мог, и дыхание его оставалось прерывистым.

Кэтти-бри метнулась к стене и принесла еще несколько фляжек, правда предварительно принюхавшись и убедившись, что у них такой же запах. Через пару минут Дзирт уверенно стоял на ногах, изумленно разглядывая свою бесценную подругу и смертельного врага, оказавшихся перед ним бок о бок.

— Твои вещи, — напомнил Энтрери, грубовато подтолкнув его к сваленным грудой оружию и доспехам.

Однако Дзирт не отрываясь смотрел на убийцу, пытаясь понять, что за адскую игру он на сей раз затеял. Энтрери, не дрогнув, выдержал его пристальный взгляд.

— Времени мало! — нетерпеливо воскликнула Кэтти-бри.

— Я думал, ты умер, — сказал Дзирт.

— Ты ошибся, — ровно ответил Энтрери. Он спокойно сделал пару шагов, поднял с пола кольчугу дроу и протянул ему.

— Проверь коридор, — обратился Энтрери к Кэтти-бри. Девушка повернулась, и как раз в этот миг обитая железом дверь распахнулась.

На пороге с волшебной палочкой в руке стояла Вендес Бэнр.

Часть пятая ВЗГЛЯД ВОИНА

Храбрость.

У этого слова особенное звучание в каждом языке, не только из-за звуков, его образующих, но и благодаря тому особому почтению, с каким его произносят. Храбрость. Она вызывает представление о великих свершениях и великих людях: суровые лица защитников на городских стенах, атакуемых ордой гоблинов; мать, стойко охраняющая свое дитя от враждебного мира. Во многих больших городах Королевств на улицах полно беспризорников без крова и без семьи. Их храбрость иного рода, они смело преодолевают и физические, и душевные трудности.

Полагаю, что и Артемису Энтрери пришлось выдержать такую же борьбу на узких грязных улицах Калимпорта. В каком-то смысле он одержал бесспорную победу, преодолел все видимые преграды и достиг необыкновенной власти и уважения.

Но если взглянуть иначе, он проиграл. Я частенько спрашивал себя, кем мог бы он стать, если бы так не изуродовал свое сердце? Однако в моем любопытстве нет ни капли жалости к нему. Обстоятельства Энтрери были не тяжелее моих. Он вполне мог бы выиграть не только физические, но и душевные битвы.

Покидая Мифрил Халл, я уходил в твердой уверенности, что смогу предотвратить опасность, грозящую моим друзьям, и считал, что поступаю храбро и бескорыстно. Я думал, что приношу наивысшую жертву ради блага своих любимых.

Но когда Кэтти-бри оказалась в моей темнице в Доме Бэнр, когда сквозь набрякшие веки я разглядел милое нежное лицо этой закаленной воительницы, я понял, в чем заключалась правда. Уходя из Мифрил Халла, я не понимал истинных причин, руководивших мною. Я был переполнен неведомой мне скорбью и не смог распознать, что это на самом деле покорность судьбе. И не было храбрости в моем сердце, когда я делал первые шаги в Подземье, потому что в глубине души жило чувство, что мне нечего терять. Я запретил себе горевать о Вульфгаре, и в образовавшуюся пустоту внутри канули воля и надежда.

А по-настоящему храбрые люди не сдаются и не теряют надежды.

Артемис Энтрери, подобно мне, вовсе не демонстрировал чудеса храбрости, когда вместе с Кэтти-бри пришел мне на помощь. Его действия объяснялись совершенным отчаянием, потому что, останься он в Мензоберранзане, ему пришел бы конец. Цель Энтрери, как всегда, была абсолютно эгоистичной. Мое освобождение стало результатом голой калькуляции, поскольку он решил, что я — лучший залог его спасения. Чистый расчет, а никакая не храбрость.

К тому времени как Кэтти-бри убежала из Мифрил Халла, надеясь догнать своего неразумного друга, она уже, конечно, преодолела скорбь по Вульфгару. Страдание совершило полный оборот, и теперь ее действиями руководила только преданность нашей дружбе. Она могла потерять все и тем не менее в одиночку отправилась в глухое и страшное Подземье ради меня.

Все это я осознал, когда впервые после долгой разлуки взглянул в ее глаза в темнице дворца Бэнр. Тогда я понял, что значит храбрость.

И впервые после смерти Вульфгара я испытал подъем. Последнее время я сражался, как дикий зверь, необузданно, беспощадно, но при виде моей дорогой подруги ко мне вернулся взгляд воина. Мое смирение и покорность судьбе исчезли, словно их и не бывало; без следа пропала моя уверенность, что все снова вернется на круги своя, если Дом Бэнр получит желанную жертву — отдаст мое сердце Ллос.

Там, в темнице, покуда зелье вливалось в мои жилы и наполняло силой мускулы, вид суровой, решительной Кэтти-бри вернул силу моему сердцу. Я поклялся, что буду стоять до конца, буду сопротивляться, даже если все окажется безнадежным, буду бороться до победы.

Увидев Кэтти-бри, я вспомнил обо всем, что мог потерять.

Дзирт До'Урден

Глава 23 ДУК-ТАК

Она выхватила стрелу, но потом попыталась просто заслониться луком от летящего прямо на нее пузыря зеленоватой слизи, сорвавшегося с конца волшебной палочки.

Лук же вдруг прилип к ее груди, а сама она полетела назад и всем телом стукнулась о стену. Одна рука оказалась крепко прижата к груди, другая — к бедру, шевельнуть ногами тоже не было никакой возможности. Ее спина намертво прилипла к стене!

Девушка попыталась закричать, но челюсти тоже как будто склеились, да еще один глаз не открывался. Она смотрела единственным глазом и удивлялась, что пока может дышать.

Энтрери развернулся, держа наготове меч и кинжал. Но, увидев в дверном проеме трех женщин-дроу, две из которых нацелили на него арбалеты, он упал и откатился в сторону, ближе к центру комнаты.

Затем ловко вскочил на ноги и кинулся вперед, подняв оружие, как будто хотел прыгнуть на нападавших, но потом резко пригнулся, держа перед собой меч.

Однако искушенных в битвах женщин его уловки не обманули. Они не спустили его с прицела, и первая стрела угодила ему в плечо, ранив сильнее, чем он ожидал. Он вдруг остановился и против воли выпрямился. Из наконечника стрелы, напоминая вспыхивающие щупальца, вырывались черные дуги электрических разрядов, обжигая руку; ему пришлось отступить на пару шагов.

Вторая стрела вонзилась убийце в живот. Сильной боли он сначала не почувствовал, но потом как будто молния ударила в него, и он отлетел к стене. Меч выпал из его руки, чуть не задев Кэтти-бри.

Энтрери упал у самых ног девушки. Он все еще сжимал эфес кинжала и подумал, не метнуть ли его наподобие дротика. Но внезапно с изумлением, смешанным с ужасом, увидел, что пальцы разжимаются сами по себе. Усилием воли он попытался удержать клинок, но мышцы не слушались, и кинжал упал.

Он лежал навзничь на камне у ног девушки, совершенно ошеломленный и всерьез испуганный. Впервые в жизни закаленное, тренированное тело подвело его.

Внимание Дзирта привлекла лишь одна из трех женщин, та, что была в середине: Вендес Бэнр, Дук-Так, его бессменная мучительница на протяжении всех этих долгих дней. Дзирт застыл на месте, держа перед собой так и не надетую кольчугу, боясь даже моргнуть. Женщины по сторонам беспощадной дочки Бэнр отложили арбалеты и извлекли из ножен по два сверкающих меча.

Вендес неслышно пробормотала какое-то заклинание, и Дзирт приготовился к тому, что его сейчас отбросит назад волшебными чарами или парализует.

— Какие у тебя отважные друзья, — саркастически заметила Вендес, обращаясь к нему на чистейшем языке поверхности.

Дзирт понял, что она принесла с собой двеомер, позволявший ей понимать Кэтти-бри и Энтрери.

Убийца нелепо двигал губами, пытаясь что-то произнести. Наконец он выдавил:

— Церемония?

— Точно, — ответила Вендес. — Мать, сестры и множество Матерей уважаемых Домов собрались в часовне. Меня освободили он начальных приготовлений и велели чуть позже привести Дзирта До'Урдена. — Она окинула пленника взглядом и, видимо, осталась довольна. — Вижу, твои друзья избавили меня от труда вливать зелье в твою глотку.

— А вы что же, действительно рассчитывали так легко проникнуть в Дом Бэнр, похитить нужного пленника и так же выйти? — обратилась она к Энтрери. — Тебя засекли еще до того, как ты перелез через ограду, и теперь не избежать расследования, как маска, принадлежащая моему брату, попала в твои грязные лапы! Громфу, а может, и Джарлаксу придется ответить на множество вопросов. Удивляюсь тебе, убийца, — продолжала она. — У тебя такая блестящая репутация, я ожидала от тебя большего. Неужели вы не поняли, почему такую ценную дичь охраняют какие-то рабы?

Она поглядела на Дзирта и покачала головой.

— Само собой, эти стражи у двери — так, мусор, — сказала она.

Дзирт не шелохнулся, даже бровью не повел. Он чувствовал, как с каждой минутой сила вливается в его тело, исцеляющее зелье продолжало действовать. Но он понимал, что против чар Вендес и двух исключительно опытных женщин сила ему ничем не поможет. Он бросил взгляд сожаления на кольчугу — сейчас она была просто бесполезным металлом.

Мозг Энтрери напряженно работал, но тело по-прежнему не повиновалось ему. Электрические разряды не давали убийце возможности сделать ни одного скоординированного движения. Правда, ему удалось опустить руку в сумку на поясе, а потом что-то в словах Вендес навело его на мысль, и в его голове блеснула безумная догадка.

— Мы подозревали, что женщина жива, — говорила между тем Вендес, — что ее скорее всего захватил Джарлакс, но даже не надеялись, что она достанется нам так, совсем без труда.

Энтрери опять подумал, не обвел ли его наемник вокруг пальца. Может, весь этот хитроумный план разработан лишь для того, чтобы доставить Кэтти-бри во дворец Бэнр? Энтрери считал это бессмысленным, но, с другой стороны, почти все, что Джарлакс сделал в последние часы, не отличалось особым смыслом.

Звук имени Кэтти-бри в устах страшной Вендес подействовал на Дзирта, как основательная встряска. Она, бросив все, пришла из-за него в Мензоберранзан! А Гвенвивар? Может, Бренор и Реджис тоже пришли вместе с девушкой?

Взглянув на нее, увязшую в зеленой гадости, такую беспомощную, он содрогнулся. Когда он снова посмотрел на Вендес, его глаза сверкали. Куда только делся его страх перед бессердечной мучительницей, куда подевалось покорное ожидание конца!

Одним движением Дзирт отбросил кольчугу и выхватил сабли.

Вендес кивнула, и обе женщины в тот же миг оказались в шаге от него, описывая круги. Одна легко стукнула клинком по острию Сверкающего, требуя, чтобы Дзирт бросил оружие. Он посмотрел на саблю, сознавая, что разумнее было бы подчиниться.

Но голубой клинок тут же описал широкую дугу, отбросив в сторону меч противницы. Другая сабля взметнулась вверх, предупреждая выпад с другого бока.

— Вот дурак! — в восторге воскликнула Вендес. — До чего ж мне хочется посмотреть, как ты дерешься, Дзирт До'Урден! Дантраг прямо помешался — мечтает тебя прикончить.

Из того, как она это произнесла, было непонятно, кого же она надеялась увидеть победителем в этой предполагаемой схватке. Но ему некогда было задумываться о подводных течениях этого извращенного мира, по крайней мере сейчас, когда его с обеих сторон теснили две отлично тренированные женщины-дроу.

Вендес снова перешла на родной язык и отдала подчиненным приказание хорошенько отделать отступника, но не убивать.

Дзирт сделал внезапный поворот, и его сабли начали смертоносную пляску. Не менее внезапно он остановился, одновременно сделав выпад в сторону женщины слева. Однако удар оказался пустячным — ведь на ней была великолепная кольчуга. А на Дзирте доспехов не было.

Лишний раз об этом напомнило острие меча, кольнувшее его справа. Он поморщился и отпрыгнул назад, ударом наотмашь отбив вражеский клинок.

* * *

Энтрери молил только об одном: лишь бы Вендес, поглощенная схваткой, и дальше не обращала на него внимания, потому что все движения, которые он пытался проделать, казались ему страшно неуклюжими и заметными. Но ему все же удалось неимоверными усилиями вытянуть из сумки маску-паука, поддеть ее пальцами, а потом вытянуть вверх руку и уцепиться за ремень Кэтти-бри.

Однако дрожащие пальцы не слушались, и он опять упал на пол.

Бэнр мимоходом глянула на него, хихикнула — видимо, маску она не заметила — и снова отвернулась, чтобы наблюдать за сражением.

Энтрери некоторое время полулежал, опершись спиной о стену, пытаясь найти в себе силы, чтобы снова приподнять непослушное тело, но все было без толку, мышцы продолжали непроизвольно сокращаться.

* * *

Удары мечей следовали один за другим под всеми мыслимыми углами. Одно лезвие больно рассекло щеку Дзирта. Поднаторевшие в схватках женщины работали в полном согласии, зажав противника в угол и не давая ему возможности предпринять мало-мальски серьезные действия. Но Дзирт отбивался блестяще, и Вендес даже похлопала, видя его выдающиеся, но совершенно бесполезные старания.

Дзирт понимал, насколько серьезно его положение. Он был все еще слаб (хотя волшебное зелье циркулировало в его венах, вливая новые силы), к тому же без доспехов, и мало что могло ему помочь прорваться мимо такого слаженного тандема.

Лезвие меча блеснуло у самых его колен; он перепрыгнул его. С другой стороны полоснул другой клинок, но Дзирт, еще не выпрямившись после прыжка, выбросил вверх Сверкающий Клинок. Другой саблей он неистово размахивал перед собой, отражая выпады обеих женщин, нацеленные на его живот и грудь.

Но он никак не мог перейти в наступление, и ему приходилось без устали обороняться, отступая против воли и парируя удары под самыми немыслимыми углами.

Он подпрыгивал и пригибался, размахивая саблями в разные стороны. Каким-то чудом ему удавалось увернуться от обоюдоострых клинков, могущих нанести серьезный вред его уязвимому телу, хотя мелкие ранения уже давали о себе знать.

Он бросил скорбный взгляд на Кэтти-бри, с тоской представляя, что ее ждет, когда он проиграет.

* * *

Энтрери продолжал свою тщетную борьбу, но в конце концов обмяк, так ничего не добившись и решив, что нет способа преодолеть заклинание.

Однако если бы убийца так легко мирился с поражением, он никогда не выжил бы в жестоком уличном мире Калимпорта и никогда бы не достиг высочайшего положения в преступном тайном мире этого громадного южного города. Он решил поступить иначе: он стал искать решение, исходя из ограничений, наложенных на него.

Энтрери вскинул руку над головой. Его пальцы не могли ни за что схватиться, — значит, он и пытаться не будет. Он просто хлопнул рукой по липкой слизи, держащей в плену Кэтти-бри.

Сцепление оказалось надежным — именно это и было нужно.

Невероятным усилием он подтянулся на руке и оказался на уровне пояса Кэтти-бри.

Оцепеневшая девушка смотрела на него, не понимая, что он задумал. Когда убийца взмахнул свободной рукой, она даже дернулась и попыталась уклониться (хотя и ни на йоту не сдвинулась с места), испугавшись, что он хочет ее ударить.

Но в его руке был не кинжал, как она предположила, а маска в виде паука. Потом она оказалась на ее макушке, и тут Кэтти-бри начала понимать, чего он добивается. Он не смог надеть ее глубоко, поскольку мешала липкая дрянь, но слизь сразу начала поддаваться, уступая чарам волшебной вещи.

На какой-то миг Кэтти-бри совсем перестала видеть, потому что один глаз был залеплен зеленой замазкой, а на другой сползла черная маска.

Но почти сразу она смогла открыть один глаз.

* * *

Битва накалялась, женщины стали приходить в ярость оттого, что им никак не удается сломить защиту упорного дроу, и искры полетели во все стороны.

— Кончайте с ним! — нетерпеливо рявкнула Вендес. — Намните ему бока и оттащите в часовню. Пусть он посмотрит, как мы принесем в жертву Ллос его подружку!

Зря Вендес это сказала, потому что ни одна другая угроза не могла так подействовать на Дзирта. Мысли о том, что его любимую Кэтти-бри могут отдать ужасной Паучьей Королеве, он перенести не мог.

На смену Дзирту До'Урдену пришел дикарь, на место его рассудочного существа явилась сущность, послушная инстинктам.

Женщина слева размеренно атаковала, но та, что была справа, предприняла более жесткую атаку. Острие ее меча, минуя защиту Сверкающего Клинка, почти вонзилось в Дзирта.

Это был хитрый расчет, но она не знала, что для обострившегося до невозможности чутья воина ее движение показалось словно бы замедленным. Дзирт отбил меч в паре дюймов у своего обнаженного живота и далеко отвел его, пока другой поднятой рукой продолжал отражать удары другого меча противницы.

Потом он вдруг резко скрестил руки, продолжая парировать сыпавшиеся на него удары, и взмахнул правой саблей сверху вниз, а левой — снизу вверх. Он упал на колени, используя ближайшую противницу как прикрытие от удара ее товарки. Правой рукой он отбил выпад, заставив женщину так вывернуть клинок, что она сама себя полоснула по колену, и припала на ногу. Дзирт тут же ткнул вперед левой саблей, вспоров ей живот. Ноги женщины подогнулись, и она упала назад.

Все еще стоя на коленях, дроу молниеносно обернулся, отчаянно отбиваясь левой рукой. Удары сыпались на него с высоты роста другой женщины. Ему удалось отвести один из ее мечей в сторону, но второй обрушился на него сверху. Другой саблей он остановил его и тоже отбил в сторону, при этом лезвие разрезало ему кожу и ткнуло под ребро.

Выпады и ответные удары сыпались без конца, и дикарь внутри Дзирта совершенно перестал ощущать боль. В конце концов ему удалось подтянуть ногу и вскоре выпрямиться во весь рост. Вендес, следившей за битвой, казалось, что на ее глазах происходит нечто невозможное.

Ее первая подчиненная извивалась на полу, вцепившись в раненую ногу и крепко зажимая разрезанную брюшину.

— Довольно! — рявкнула Вендес и протянула в сторону Дзирта волшебную палочку. Схватка была впечатляющей, ей нравилось следить за ее ходом, но в намерения дочери Бэнр не входило терять помощниц.

— Гвенвивар! — вдруг раздался истошный крик.

Вендес в ту же секунду обернулась и увидела свою пленницу, почему-то в паучьей маске и освободившуюся от клейких пут. Кэтти-бри бросилась прочь от стены, на ходу подхватила кинжал с самоцветами, швырнув при этом наземь статуэтку.

Вендес машинально метнула в нее еще один сгусток слизи, но он шлепнулся о стену, не задев девушку.

Несколько растерянная и не совсем уверенно стоявшая на ногах Кэтти-бри просто упала вперед, выставив перед собой клинок. Ей даже удалось кольнуть руку Вендес, но та заслонилась волшебной палочкой, и лезвие не проникло достаточно глубоко.

Кэтти-бри кинулась на нее, всем телом повисла на ее ногах, и обе женщины упали на пол.

Они вместе катались по полу: Кэтти-бри изо всех сил старалась удержать женщину-дроу, а Вендес отбивалась руками и ногами, пытаясь освободиться.

* * *

Сабли Дзирта с такой скоростью лязгали по мечам соперницы, что, казалось, производили один сплошной звенящий звук. Женщина, надо отдать ей должное, некоторое время выдерживала этот сумасшедший ритм, но постепенно стала наносить удары все с большими задержками.

Меч лязгнул справа, отбив Сверкающий Клинок. Последовал выпад вторым мечом вверх и вовне, отбрасывая вторую саблю в сторону.

Однако движение Дзирта оказалось обманным, он не ударил в полную силу, и поэтому далеко вбок отлетел только меч его противницы. Она это поняла и постаралась пресечь инерцию движения, но опоздала. Сабля Дзирта уже глубоко вошла между кольцами ее тонкой кольчуги. Он не оборонялся, и она вполне могла ранить его, но жизнь покинула женщину мгновенно, поскольку лезвие проникло глубоко в сердце. Она лишь содрогнулась всем телом, когда Дзирт выдернул клинок.

* * *

На голову Кэтти-бри сыпался град ударов, но она изо всех сил сжимала ноги остервенелой жрицы. Маска в виде паука сползла ниже, и девушка ничего не видела, зато понимала, что, если Вендес сейчас дотянется до оружия, ей несдобровать.

Она вслепую вытянула руку, пытаясь нащупать запястье противницы. Однако Вендес увернулась, и не только убрала руку, но еще изловчилась освободить одну ногу. Она вертелась и пиналась с такой силой, что Кэтти-бри чуть не потеряла сознание.

Вендес мощным рывком сбросила ее, и девушка поползла следом, пытаясь схватить ее ускользающие ноги. Она замешкалась всего на долю секунды, чтобы убрать наконец с лица маску, и сразу увидела, что до Бэнр ей уже не дотянуться. Вендес моментально вскочила на ноги и выбежала из комнаты.

Кэтти-бри ужаснулась, представив, что может случиться, если дать этой женщине убежать. Поэтому она уперлась ладонями в пол и начала подниматься, но кто-то сильной, но мягкой рукой снова пригнул ее к полу. В следующий миг она увидела перед своим лицом босые ноги выбегавшего в коридор Дзирта До'Урдена.

Едва выскочив в коридор, Дзирт дико изогнулся и с такой силой бросился назад на спину, что Кэтти-бри испугалась, что его поймали на аркан. Но потом, когда над ним пролетел комок зеленоватой слизи, она поняла, что он просто едва успел уклониться.

Дзирт сделал кувырок, вскочил на ноги и рванул с места, как кот в прыжке.

Следом за ним бросилась настоящая кошка. Гвенвивар, перескочив через Кэтти-бри, в мгновение ока пропала в коридоре, так что девушка даже засомневалась, не померещилась ли она ей.

— Hay! — послышался оттуда отчаянный крик. Тот самый воин, которого Вендес беспощадно мучила и избивала, теперь добрался до нее, горя желанием отомстить.

Гвенвивар в тот же миг оказалась за его спиной, горя желанием помочь, но секунды, которая ей понадобилась, чтобы очутиться здесь, хватило Дзирту на то, чтобы всадить клинок в живот Вендес.

Стон, донесшийся сбоку, отвлек внимание Кэтти-бри. Она заметила, что раненая помощница Вендес старается дотянуться до своего упавшего оружия.

Кэтти-бри,не поднимаясь, поползла к ней, скрестила ноги на шее женщины и сдавила ее изо всех сил. Женщина пыталась вырваться и колотила девушку обеими руками. Но потом вдруг успокоилась, и Кэтти-бри решила было, что она сдается, однако увидела, что та беззвучно шевелит губами. Она читала заклинание!

Не думая о том, что делает, девушка несколько раз ткнула растопыренными пальцами ей в глазницы. Женщина заорала от боли, а потом крик перешел в хрип, когда Кэтти-бри посильнее сжала ноги.

Великодушное сердце девушки восставало против того, что она делала. Она всегда чувствовала внутреннее сопротивление, когда ей приходилось убивать, особенно если это случалось так, как сейчас, когда она видела, как долго длятся предсмертные мучения жертвы.

Она увидела лежавший на полу неподалеку кинжал Энтрери и схватила его. Когда она вонзила клинок в тело, слезы ярости и протестующей невинности полились из ее ясных голубых глаз.

* * *

Гвенвивар остановилась, а Дзирт грубо выдернул свою саблю из тела жертвы и отступил на шаг.

— Нау, — твердила ошеломленная Вендес, что на языке дроу означало «нет». В этот момент бессердечная Дук-Так показалась Дзирту маленькой, почти жалкой. Она согнулась пополам от боли и дергалась всем телом.

Женщина упала к ногам Дзирта. Ее губы еще шевелились, произнося отрицание, но звук с них больше не срывался, и красное пламя навсегда погасло в ее глазах.

Глава 24 ГОЛОВОЙ ВПЕРЕД

Дзирт вернулся в темницу и увидел, что Кэтти-бри все еще лежит на полу, сжимая паучью маску, и тяжело дышит. Позади нее нелепо висел Энтрери, прилипнув рукой к покрытой зеленой слизью стене и странно вывернувшись.

Со словами: «Она поможет его снять», Кэтти-бри бросила маску Дзирту.

Он поймал маску, но не двинулся с места, думая одновременно о многом, а не только об освобождении убийцы.

— Реджис все рассказал, — сказала Кэтти-бри, хотя это и так было ясно. — Я его заставила.

— Ты пришла одна?

Кэтти-бри покачала головой, и у Дзирта чуть не подкосились ноги, поскольку он решил, что другие его друзья в опасности или уже погибли. Но Кэтти-бри показала на Гвенвивар, и дроу испустил вздох облегчения.

— Ну что ты за дурочка, — сказал он, и в голосе его послышалось недоумение и досада. Он посмотрел на нее сурово, давая понять, что не на шутку рассержен.

— Не больше, чем ты, — с такой жалобной улыбкой ответила девушка, что сердитое выражение сразу сошло с лица Дзирта. Все-таки он был страшно рад видеть Кэтти-бри, даже при таких чудовищных обстоятельствах.

— Мы что, сейчас это будем обсуждать? — все еще улыбаясь, спросила Кэтти-бри. — Или отложим до возвращения в Мифрил Халл?

Дзирту нечего было сказать, он покачал головой и провел рукой по густым белым волосам. Потом посмотрел на маску и перевел взгляд на Энтрери, снова нахмурившись.

— Мы с ним договорились, — поспешно вставила Кэтти-бри. — Он привел меня к тебе и сказал, что выведет нас обоих из города, а мы за это проведем его на поверхность.

— А потом что?

— Он пойдет своей дорогой, а мы — своей, — с такой твердостью произнесла Кэтти-бри, будто ей самой, чтобы поверить в эти слова, необходимо было услышать собственный уверенный голос.

Дзирт снова с сомнением перевел взгляд с маски на своего заклятого врага. Ему претила мысль, что наверху надо будет отпустить его. Кто знает, сколько зла он еще причинит людям? Сколько горя принесет эта темная сущность по имени Артемис Энтрери?

— Я дала слово, — жестко сказала Кэтти-бри, видя его колебания.

Дзирт продолжал мысленно взвешивать возможные последствия. Нельзя было не согласиться, что Энтрери будет очень полезен в предстоящем путешествии, особенно если придется сражаться. Дзирту приходилось драться рядом с Энтрери при сходных обстоятельствах, и вместе они были почти непобедимы.

Но все же…

— Я пришел сюда по доброй воле, — еле ворочая языком, выдавил из себя наемный убийца. — Я спас… я спас… ее. — Попытавшись махнуть в сторону Кэтти-бри, он дернул рукой, но она снова повисла.

— Я возьму с тебя слово, — пообещал Дзирт и сделал шаг к убийце. Он хотел прямо сейчас потребовать с него клятву, что Энтрери оставит свое чудовищное ремесло, даже, возможно, добровольно предстанет перед судом за все свои преступления. Однако убийца понял, чего он хочет, и не дал ему даже слова сказать, причем от ярости он вдруг ненадолго справился с неповинующимся телом.

— Ничего ты не получишь! — взревел он. — Будь доволен тем, что я уже пообещал ей!

Дзирт оглянулся на Кэтти-бри, вставшую с пола и шедшую, чтобы взять свой лук.

— Я дала слово, — повторила она, выдержав его взгляд.

— К тому же… у нас… времени нет, — пробормотал Энтрери.

Дзирт сделал пару шагов и нахлобучил маску ему на голову. Энтрери сразу смог высвободить руку из вязкой слизи и упал на пол, не в силах даже подняться. Дзирт перебрал оставшиеся фляги, надеясь найти нужное зелье. Он по-прежнему не был уверен, надо ли показывать убийце дорогу к поверхности, но решил, что сейчас действительно не время для обсуждения. Он освободит Энтрери, они вчетвером, вместе с Гвенвивар, покинут дворец и город. Все остальное можно будет решить позднее.

В конце концов, все эти размышления могут оказаться ни к чему, если зелье окажется бесполезным, и тогда им с Кэтти-бри нечего даже пытаться вытащить убийцу отсюда.

Но, едва сделав первый глоток из керамического сосуда, Энтрери смог выпрямиться. Воздействие яда само по себе было кратковременным, а целительное действие снадобья резко ускорило процесс очистки организма.

Дзирт и Кэтти-бри по очереди отпили из другой бутыли, дроу натянул кольчугу, потом приторочил к поясу две из оставшихся фляжек, а еще по две протянул девушке и Энтрери.

— Надо выбираться, — поторапливал Энтрери, уже готовый идти. — Церемония, конечно, в разгаре, но если на верхнем уровне кто-то обнаружил убитых минотавров, нас встретит целая армия солдат.

— Если только самоуверенная Вендес не спустилась сюда в одиночку, — отозвался Дзирт. Но и по его тону, и по взгляду, брошенному на него убийцей, было ясно, что ни один из них в это не верит.

— Головой вперед, — сказала вдруг Кэтти-бри. Мужчины посмотрели на нее, ничего не поняв.

— Дворфы всегда так делают, — пояснила она. — Когда вас прижимают к стенке, надо наклонить голову и броситься вперед.

Дзирт поглядел на Гвенвивар, на Кэтти-бри с луком, на Энтрери с его смертоносными клинками, потом на свои собственные сабли — как удобно, что Дантраг в ожидании схватки с пленным врагом оставил все его вещи под рукой!

— Может, они и приперли нас к стенке, — промолвил он, — но, боюсь, они не понимают, чем им это грозит!

* * *

Мать Бэнр, Матери Мез'Баррис Армго и Кьорл Одран треугольником расположились на возвышении центрального алтаря грандиозной часовни Дома Бэнр. Еще пять женщин, правительницы Домов с четвертого по восьмой, образовали кольцо вокруг них. Все вместе они составляли Правящий совет Мензоберранзана и часто встречались в небольших тайных помещениях для заседаний, но вот уже несколько веков не сходились вместе для молитвы.

Мать Бэнр чувствовала себя на вершине власти. Это она сплотила их, всех как одну, она связала в союз восемь главных Домов, и теперь эта сила заставит весь Мензоберранзан по ее приказу двинуться в поход на Мифрил Халл. Даже упрямая Кьорл, так сопротивлявшаяся присоединению к союзу и не одобрявшая всего предприятия, теперь, казалось, была искренне захвачена ощущением единства. Чуть раньше, без всякого давления со стороны, Кьорл предложила свое личное участие в нападении, и Мез'Баррис, боясь, что заслуги более низкого по положению Дома затмят ее собственные в глазах Матери Бэнр, немедленно предложила то же самое.

Всем своим порочным сердцем Бэнр верила, что Ллос с ней. Все же остальные верили, что Паучья Королева покровительствует дряхлой главе первого Дома, и таким образом союз был спаян крепко.

Пока шла церемония, старуха с трудом сдерживала улыбку. Она все еще ждала Вендес. В конце концов, Вендес прекрасно разбиралась в ритуалах и должна была понимать, что с окончанием священной церемонии оборвется и жизнь Дзирта До'Урдена. Если она и воспользовалась случаем, чтобы еще немного поиздеваться над ним, не матери ее упрекать. Сначала старуха Бэнр не собиралась приносить дроу-отступника в жертву именно сегодня. Она страшно жалела, что Дантрагу не удастся доказать в поединке с Дзиртом, что своим боевым искусством он затмевает всех боевых наставников Мензоберранзана. Но религиозное безумие обычно не подчиняется расчетам, и Мать Бэнр хорошо это знала. Сейчас же ситуация требовала того, чтобы Дзирта отдали Ллос. Что ж, она сама с удовольствием занесет над ним ритуальный кинжал.

Думать об этом было приятно.

* * *

Стоя рядом с гигантскими дверями недалеко от круглого возвышения, Дантраг и Бергиньон решали, что делать. К ним только что незаметно пробрался стражник и доложил, что в главной башне творится нечто странное; поговаривают, будто несколько минотавров убиты, а Вендес с сопровождающими ушла на нижние этажи и пока не возвращалась.

Дантраг обвел глазами ряды сидящих темных эльфов, заполнивших все помещение до центрального алтаря. Среди них были его сестры, а также старший брат Громф (хотя он не сомневался, что Громф под благовидным предлогом наверняка был бы не прочь улизнуть с этого женского праздника). На подобных церемониях участники, бросаясь из одной эмоциональной крайности в другую, доводили себя до исступления, сейчас же правящие Матери, вращаясь все быстрее и быстрее на возвышении и хлопая в ладоши, приближались к состоянию, неистовства.

Дантраг оглянулся на терпеливо ожидавшего его указаний Бергиньона, который явно не знал, как поступить.

Оружейник пошел к выходу из главного зала, забрав с собой стражника и брата. За их спинами раздались вопли экстатического безумия.

Иди в обход, знаками приказал Дантраг Бергиньону, поскольку пытаться перекричать эту какофонию было бессмысленно. Посмотри, все ли спокойно.

Бергиньон кивнул и пошел по изогнутому коридору к одной из потайных дверей, за которой он оставил ящера.

Дантраг быстро проверил упряжь своего животного. Наверняка Вендес справится с непредвиденными обстоятельствами — в случае, конечно, если они возникнут, — но в глубине души Дантраг почти надеялся, что ей это не удастся, мечтал, что ему все же придется сойтись с Дзиртом До'Урденом в бою. Он ощутил, что его чуткий меч полностью разделяет эти чувства — от клинка уже волнами исходила жажда убийства.

Дантраг позволил себе немного помечтать. Вот он принесет тело убитого им предателя прямо к моменту жертвоприношения, и тогда все Матери Домов (и его соперник Утегенталь Армго, он ведь в часовне) увидят, какова его доблесть.

Думать об этом было приятно.

* * *

— Головой вперед, — беззвучно напомнила Кэтти-бри, когда они поднялись на верхний уровень и стали перед внутренней стеной мраморного цилиндра. Гвенвивар вся подобралась, готовясь к прыжку; по бокам кошки с клинками наголо стояли Дзирт и Энтрери. Позади Кэтти-бри натянула тетиву Тулмарила.

Часть стены отъехала в сторону, и в проеме показалась женщина-воин высокого звания. Она испуганно вскрикнула и попыталась заслониться руками. Но такая защита ее не спасла. Стрела пробила женщину насквозь и попала в солдата, стоявшего за ее спиной. Гвенвивар метнулась вслед за стрелой, пролетела над двумя другими солдатами и упала прямо в толпу остальных, отчего они бросились врассыпную по комнате.

Потом настал черед Дзирта и Энтрери. Они ворвались в помещение и почти немедленно отступили на шаг, оба сжимая в руках окровавленные клинки.

Кэтти-бри послала еще одну стрелу, как раз между ними, и в живой стене дроу, преграждавшей путь в коридор, образовалась брешь. Потом девушка метнулась вперед между своими спутниками, в равной степени превосходно работавшими клинками. Она снова выстрелила, пригвоздив солдата к одной из дверей, расположенных по периметру круглой комнаты. Энтрери всадил кинжал глубоко в сердце другого; Дзирт отбил саблями крест-накрест атаку противника, потом сам нанес удар, полоснув саблями по диагоналям вниз, разрезав горло противнику большой буквой «X».

Но самой великолепной здесь была Гвенвивар. Пантера металась по переполненному помещению, рождая такое столпотворение и ужас, которые могут вызвать только шестьсот фунтов ревущей клыкастой ярости. Она бросалась то в одну сторону, то в другую, время от времени шлепая лапой кого-нибудь по спине или кусая в ногу. Носясь по комнате, она никого не убила, но зато многих ранила, а еще больше темных эльфов заставила в ужасе бежать.

Кэтти-бри первой прорвалась в коридор.

— Стреляй же в эту проклятую дверь! — крикнул ей Энтрери. Но девушка не нуждалась в советчиках и спустила две стрелы еще прежде, чем убийца успел закончить фразу. Вскоре дверь стала практически неразличима за ослепительными искрами, сыпавшимися дождем, но все-таки не поддавалась.

— Открывайся, открывайся же! — кричала девушка, боясь, что они окажутся в коридоре, как в ловушке. Как только враги за спиной немного придут в себя, они тут же бросятся на них. Словно в подтверждение ее страхов, в коридоре стало совершенно темно.

Спасла их только удача, потому что следующим выстрелом Кэтти-бри случайно попала в механизм, открывающий выход, и дверь отворилась. Слепо ринувшись вперед, Кэтти-бри выскочила во двор дворца Бэнр, а за ней последовали Дзирт, Энтрери и, наконец, Гвенвивар.

В воздухе замелькали разноцветные эмблемы Дома, оставляя за собой светящийся след. К месту схватки уже успели приблизиться несколько всадников. Вокруг чиркали по камню стрелы из ручных арбалетов, поэтому надо было срочно принимать какое-то решение. Энтрери бежал первым. Сначала он хотел было кинуться к ограде, но потом сообразил, что втроем им через нее не перебраться. Тогда он метнулся вправо, огибая главную башню. Стена ее была очень неровной, потому что на самом деле строение состояло из нескольких тесно растущих громадных сталагмитов. Кэтти-бри и Дзирт не отставали от него, а Гвенвивар круто повернулась и бросилась назад, разогнав ближайших к ним преследователей.

Энтрери лихорадочно пытался припомнить расположение зданий огромного дворцового комплекса и просчитать, сколько дроу может быть сейчас на посту и где они обычно стоят. Необъятный двор тянулся почти на милю в одном направлении и на четверть мили в другом, так что, по расчетам Энтрери, многие стражники даже не успеют добраться до этого места.

Однако сейчас ему казалось, что все дроу Дома собрались вокруг, окружив беглецов со всех сторон.

— Бежать некуда! — крикнула Кэтти-бри. В это мгновение прямо над ее головой просвистел дротик, и она развернулась, вскинув Тулмарил. Стрелявший уже почти скрылся за большим выступом неподалеку от ограды, но девушка все равно спустила тетиву. Стрела чиркнула по камню и угодила в ограду, рассыпавшись серебряными и пурпурными искрами. На какой-то короткий миг девушка понадеялась, что нашла способ преодолеть преграду, но когда вспышка погасла, она увидела, что прутья стоят как ни в чем не бывало и даже не поцарапаны.

На какую-то долю секунды Кэтти-бри остановилась, раздумывая об этом, но Дзирт на бегу толкнул ее в спину, напоминая, что надо торопиться.

Энтрери завернул за башенный сталагмит, но их поджидали там другие темные эльфы. Врагов прибыло, и выбежать на открытое пространство двора было равносильно самоубийству. Но назад и вперед путь тоже был отрезан. Поэтому Энтрери рванул вперед, потом резко повернул направо, к самой башне, и вскочил на узкий, уходящий вверх выступ, использовавшийся в основном рабами-гоблинами, трудившимися над наружными скульптурами роскошного строения.

Убийце было несложно передвигаться по неширокой каменной полосе, ведь он привык бегать по узким карнизам высоких домов в южных городах. Для проворного, с превосходным чувством равновесия Дзирта это тоже не представляло труда. Но зато Кэтти-бри, если бы остановилась на секунду и задумалась, то скорее всего не сделала бы и шагу. Они бежали вверх по дорожке шириной всего в полтора фута, которая с одной стороны обрывалась во двор, а с другой прилегала к каменной стене со множеством выступов и неровностей. Но темные эльфы не отставали, и у беглецов не было времени обдумать свои планы. Кэтти-бри не только не отставала от Энтрери, но еще и умудрилась пару раз выстрелить вниз, просто ради того, чтобы враги не высовывались из укрытия.

За поворотом на пути у них встали два рабочих-гоблина, тупо глядевших на всю компанию. Энтрери приготовился расправиться с ними, но напуганные рабы вовсе не хотели ввязываться в битву и тут же перемахнули за край мостков и на задах съехали по крутому склону сталагмита.

За следующим поворотом они обнаружили широкий, богато украшенный балкон, футов на пять отстоявший от карниза. Энтрери прыгнул на него, заметив, что от балкона вверх поднимается надежная каменная лестница.

Как только он приземлился, ведущие на балкон двери распахнулись и из комнаты выскочили две вооруженные женщины. Первая получила в грудь серебряную стрелу, отбросившую ее обратно в комнату, а с другой Энтрери быстро разыграл партию на клинках, прикончив ее еще до того, как Дзирт и Кэтти-бри тоже оказались на балконе.

Потом пришел черед Гвенвивар. Громадная пантера перемахнула через трех своих спутников и прыгнула прямо на лестницу, чтобы дальше идти первой.

Они поднимались все выше и выше — пятьдесят футов, сто, двести. Пыхтя и отдуваясь, они продолжали бежать без остановки, поскольку деваться им было некуда. В конце концов, когда земля осталась в тысяче футов внизу, их сталагмит соединился со сталактитом, а лестница сменилась горизонтальным висячим переходом, система которых связывала воедино множество строений Дома Бэнр.

С противоположной стороны по переходу спешила группа дроу, отрезая беглецам дорогу. На бегу они разряжали ручные арбалеты в Гвенвивар, прижавшую уши и грозно наступавшую на них. Маленькие стрелы с усыпляющей отравой впивались в ее шкуру, но кошка не останавливалась. Видя это, последние в отряде развернулись и побежали, те же, что были поближе, просто прыгнули через перила моста вниз и, используя левитацию, парили в воздухе.

Кэтти-бри немедленно всадила в одного из них стрелу, и умирающий дроу от силы толчка сначала стал вращаться вокруг своей оси, а потом затих в нелепом положении наискосок головой вниз, и его кровь полилась, рассыпаясь красным дождем по каменной поверхности двора. Остальные дроу, поняв, насколько опасно их положение, тут же спустились ниже и пропали из виду.

Оставшихся на дороге эльфов смяла Гвенвивар. Энтрери поспешил следом за ней и прикончил тех, кому кошка переломала кости. Потом он оглянулся на своих спутников и испустил победный клич, видя, что пространство впереди свободно.

Кэтти-бри отозвалась с равным воодушевлением, только Дзирт промолчал. Он-то лучше всех понимал, что опасность на самом деле очень серьезна. Все дроу умели левитировать (Дзирт когда-то тоже обладал этой способностью, но потом утратил ее, проведя много времени на поверхности). Скорее всего солдаты Бэнр висят сейчас в воздухе по всей длине переходов и, прячась за сталактитами, наводят на них свои ручные арбалеты.

Подвесной мост привел их к еще одному сталактиту, а потом разделился, огибая его. Гвенвивар стала обходить препятствие справа, Энтрери — слева.

Подозревая засаду, убийца скользнул за поворот на коленях. С той стороны, вытянув вперед руку с арбалетом, поджидала одна-единственная женщина. Она, правда, мигом опустила оружие, увидев показавшегося на уровне пояса убийцу, и выстрелила, но промахнулась. Энтрери ткнул ее мечом в бок и тут же вскочил во весь рост. Однако времени на рукопашную не было, и он просто использовал свой меч, засевший в ее теле, как рычаг, и перебросил женщину через перила.

Дзирт и Кэтти-бри услышали крик, и с другой стороны сталагмита тоже выпала женщина, сброшенная оттуда пантерой. Кэтти-бри двинулась было за кошкой, но услышала позади тихий свист и обернулась. Перед ее глазами взметнулся зеленый дорожный плащ Дзирта, а сама она инстинктивно пригнулась. Когда она выпрямилась, то увидела, что стрела арбалета, летевшая прямиком ей в затылок, застряла в толстой ткани плаща.

Дзирт оправил плащ и стал рядом с девушкой, и тогда она увидела, что сзади по переходу к ним приближается целый отряд дроу.

Лучшего оружия, чем Тулмарил, в такой ситуации и придумать было нельзя.

Стрелы полетели одна за другой, сверкая серебряными вспышками, раня и убивая темных эльфов. Девушка решила было, что может стрелять и стрелять, пока не убьет всех преследователей. Но Дзирт схватил ее за плечо, втащил за сталактит и закрыл своим телом. Как раз там, где они стояли, огненный сгусток ударился в камень, осыпав их разноцветными искрами.

— Проклятый колдун! — выкрикнула девушка. Опершись на колено, она выстрелила еще раз, уверенная, что попадет в мага. Стрела долетела до стремительно приближавшегося отряда, однако попала в какой-то волшебный барьер и рассыпалась в пыль.

— Проклятый колдун! — разъярившись, повторила Кэтти-бри, но Дзирт потянул ее за собой, и они снова побежали.

Переход по ту сторону сталактита был свободен, и беглецы намного обогнали преследователей, поскольку те двигались медленнее, опасаясь западни.

Перед ними лежал сплошной лабиринт подвесных переходов, пересекавшихся под разными углами, зато солдат Бэнр почти не было видно. Казалось, на пути опять никаких препятствий, но куда им было бежать отсюда? Громадная пещера Мензоберранзана была как на ладони, но все мостки не доходили даже до границ владений Бэнр, а сталактиты были слишком короткими, чтобы по ним перебраться на сталагмиты и попробовать спуститься на землю.

Гвенвивар, озадаченная не меньше их, замедлила шаг и присоединилась к своим друзьям, и теперь впереди снова пошел Энтрери. Вскоре он привел их к очередной развилке и оглянулся на дроу за поддержкой, но Дзирт только плечами пожал. Они оба были опытными воинами и понимали, что вражеские силы быстро собираются вокруг них.

Они подошли к новому сталактиту и стали подниматься по спиральным карнизу, шедшему вдоль его круглящегося бока. Неожиданно они обнаружили дверь — сталактит оказался полым, но за дверью была только маленькая пустая комнатка, в такой не спрячешься. У конца подъема карниз разветвлялся в двух направлениях. Энтрери пошел налево, но внезапно остановился и упал на спину.

Над ним пролетел дротик и вонзился в поверхность сталактита у самого лица Кэтти-бри. Девушка не могла оторвать взгляда от черных щупальцев, выходивших из дротика и яростно кусавших камень. Она с ужасом представила себе, какую боль может причинить такой дротик, попав в тело.

— Всадники, — прошептал ей на ухо Дзирт и снова потянул за собой. Кэтти-бри осмотрелась, ища, куда выстрелить, и услышала над собой шаркающий звук лап бежавших по своду пещеры ящеров. Но свет, даваемый ее диадемой, был слишком слаб, чтобы можно было прицелиться.

— Дзирт До'Урден! — послышался затем окрик откуда-то снизу, где параллельно их переходу висел каменный мостик. Дзирт посмотрел туда и увидел Бергиньона Бэнра, сидевшего вниз головой на своем ящере и уже поднявшего дротик. Бросок был великолепен, учитывая расстояние и неудобный угол, но в цель он не попал.

Всадник тут же ретировался под каменный переход. Кэтти-бри спустила тетиву, но стрела чиркнула по камню и полетела вниз, на землю.

— Это был один из Бэнров, — сообщил ей Дзирт. — Он довольно опасен!

— Был опасен, — подчеркнуто невозмутимо ответила Кэтти-бри, вскинула лук и выстрелила снова, целясь в середину перехода внизу. Волшебная стрела пробила камень насквозь, и послышался пронзительный визг.

Из-под моста вылетел Бергиньон, а за ним упал мертвый ящер. Беглецы видели, как молодой воин стал левитировать, перевернулся в воздухе и медленно опустился на пол пещеры.

Дзирт, восхищенный метким попаданием, чмокнул Кэтти-бри в щеку. И сразу бросившись догонять Энтрери и Гвенвивар, они увидели убийцу и кошку, подмявшую еще одного дроу.

Однако все их усилия и маленькие победы казались тщетными. Они могли радоваться таким вот мелким удачам и много часов продержаться на висячих переходах, но силы врагов были слишком велики. Дом Бэнр мог потерять гораздо больше солдат и даже не заметить этого. Будет еще хуже, когда через некоторое время вся стража владения объединится и к охоте присоединятся Матери Домов и жрицы, а также колдуны.

Они взобрались по лесенке, опоясывавшей новый сталактит, и добрались до самого высокого уровня. Но они понимали, что над ними тоже были дроу. Враги затаились под сводами пещеры, сидя на своих ящерах, и спокойно прицеливались.

Гвенвивар внезапно остановилась, а потом как стрела взмыла вверх. Она исчезла среди сталактитов, тесно росших футах в двадцати пяти над их головой. Почти сразу же гигантская пантера тяжело грохнулась вниз, на небольшой каменный парапет, вместе с исполинским ящером, намертво вцепившись в него зубами и когтями. Они катались, терзая друг друга, и Дзирт испугался, что пантера свалится вниз.

Энтрери остановился на безопасном расстоянии от разъяренных животных, но дроу метнулся вперед, без жалости кромсая ящера саблями.

Кэтти-бри не зря не сводила взгляда с потолка. Из-за сталактитов медленно выплыл солдат, но она уже успела прицелиться. Темный эльф выстрелил из арбалета и промахнулся. Ответным выстрелом Кэтти-бри снесла верхушку сталактита рядом с ним.

Дроу мгновенно понял, что женщину с таким мощным оружием ему не одолеть. Он пробрался между сталактитами, оттолкнулся от одного из них и поплыл вдоль пещерного свода. Новая стрела вонзилась в камень неподалеку, а еще одна сбила сталактит у него перед носом, когда он только хотел за него ухватиться.

Левитирующий дроу остался висеть в открытом пространстве. Ему бы следовало стремглав броситься вниз и снова начать парить неподалеку от земли, где стрелы Кэтти-бри уже не могли его достать. Но вместо этого он поднялся еще выше, выискивая в неровном своде пещеры какой-нибудь выступ, чтобы спрятаться.

Девушка прицелилась и спустила тетиву. Сияющая стрела пробила беднягу дроу насквозь и с грохотом вонзилась в камень, полностью в нем утонув. Через долю секунды откуда-то послышался приглушенный грохот.

Кэтти-бри недоуменно смотрела вверх, не понимая, что это такое.

Глава 25 ОТЧАЯННОЕ БЕГСТВО

Происшествия снаружи никак не повлияли на ход событий внутри часовни. Ритуал шел своим чередом, и Мать Бэнр просто распирало от гордости. Она не знала, что Дантраг и Бергиньон покинули часовню, не знала, что ее жестокая дочь Дук-Так мертва, убитая тем самым предателем, которого она собиралась вскорости продемонстрировать всем правительницам.

Мать Бэнр ощущала только сладость власти. Ей удалось сплотить дроу в единый союз. Мощнее союза не знала история темных эльфов, и она гордо стояла во главе его. Она обвела вокруг пальца известную своей проницательностью Кьорл Одран и запугала Мез'Баррис Армго, вторую по положению женщину в городе дроу. Старуха была уверена, что Ллос благосклонно взирает на правительницу Дома Бэнр.

Она слышала только песнопения, а не шум битвы, видела над собой только величественный иллюзорный образ Паучьей Королевы, беспрерывно менявшей обличье паука на обличье дроу. Да и откуда ей или кому-либо из присутствующих, с одинаковым благоговением поднимавших взгляд горе, было догадаться о яростном сражении, разыгравшемся в тысяче футах от купола часовни, на узких мостиках, соединявших бесчисленное множество сталактитов дворца Бэнр?

* * *

— Туннель! — не в силах поверить сама себе, прокричала Кэтти-бри Дзирту. Она вцепилась ему в плечо и повернула, чтобы он посмотрел туда, где все еще висел под потолком мертвый дроу.

Дзирт взглянул на нее, явно ничего не поняв.

— Там, наверху! — закричала она. Девушка вскинула лук и снова выстрелила. Стрела вонзилась в основание сталактита, но насквозь не прошла.

— Да говорю же тебе, наверху есть туннель! — возбужденно объяснила Кэтти-бри. — Над пещерой!

Дзирт с сомнением обвел глазами потолок. Он верил девушке, но совершенно не представлял, как туда попасть. Ближайший к своду переход не доставал до него по меньшей мере десять футов. Правда, пролегал он футах в тридцати в стороне и всего в паре футов над их головами, но добраться туда можно было только в обход, пробежав много сотен ярдов.

— Что там такое? — окликнул их Энтрери, вернувшись к своим замешкавшимся спутникам. За их спинами он увидел вдалеке очертания целого отряда дроу.

— Возможно, над нами есть туннель, — поспешно пояснил Дзирт.

По лицу Энтрери было ясно, что он ничего не понимает, но его реакция только подхлестнула Кэтти-бри. Она снова подняла лук и спустила одну за другой несколько стрел, все в основание неподдающегося сталактита.

Недалеко от них, на том самом мосту, где они стояли, взорвался огненный шар, весь мост затрясся, а в месте взрыва камни и металл расплавились, угрожая крушением перехода.

Кэтти-бри стремительно обернулась и дважды быстро выстрелила, убив одного дроу и вынудив остальных отступить под прикрытие опорного сталактита. Откуда-то из темноты выскочила Гвенвивар, и сразу же защелкали арбалеты.

— Надо смываться! — поторопил их Энтрери, схватил Дзирта и попытался утянуть его за собой. Но воин стоял неподвижно и с надеждой смотрел на девушку, снова стрелявшую вверх. Кальцит как будто стал поддаваться.

Потом сталактит затрещал и, отломившись с одного края, повис под странным углом. Через мгновение он оборвался и полетел вниз. Дзирту показалось, что он попадет в светившийся сиреневым светом купол часовни, но он тысячей осколков разлетелся неподалеку от нее.

Дзирт стал пристально всматриваться в образовавшуюся выбоину. Вдруг глаза его широко раскрылись, и в них промелькнула искра надежды.

— Ветер, — с трудом переведя дыхание, тихо сказал он. — Ветер из туннеля!

Так оно и было. Давление в туннеле и пещере уравновешивалось, и шум вырывавшегося на волю воздуха нельзя было ни с чем спутать.

— Но как нам туда попасть? — спросила Кэтти-бри.

Энтрери, моментально оценивший обстановку, уже распаковывал свой мешок. Он извлек оттуда длинную веревку с привязанным к ней крюком и стал раскручивать ее над головой. С первого раза он зацепил крюк за ближайший к отверстию мост. Другой конец веревки он быстро привязал к перилам перехода, на котором они стояли. Дзирт, ни секунды не колеблясь, вскочил на канат и проворно пошел вперед. Чем дальше, тем увереннее и быстрее двигался ловкий дроу.

Но вдруг у самого конца веревки возник темный эльф, до сих пор незаметный благодаря чарам невидимости, и рассек ее острым, как лезвие, мечом.

Дзирт успел ухватиться за веревку и повис, раскачиваясь, как маятник, туда-сюда, десятью футами ниже своих спутников.

Дроу злорадно ухмылялся, но в следующий миг в него вонзилась серебряная стрела, и улыбка сразу пропала с его лица.

Дзирт начал карабкаться вверх, но, когда мимо просвистела стрела из арбалета, остановился. За первой стрелой последовала другая, он посмотрел вниз и увидел приближавшихся по воздуху солдат, на лету стрелявших в него.

Энтрери изо всех сил тянул веревку на себя, стараясь помочь Дзирту. Когда дроу схватился за край мостика, убийца втащил его и забрал веревку. Озадаченно посмотрев на оборванный край, он соображал, как, Девять Проклятых Кругов, зацепить веревку без крюка за далекий навес. Потом он удовлетворенно фыркнул, связал ее наподобие лассо и взглядом поискал какой-нибудь подходящий выступ.

Дзирт закинул на мостик одну ногу и попытался выпрямиться, но тут оглушительный взрыв разнес на куски переход прямо под ними. Дроу и Кэтти-бри припали к каменному настилу. Дзирт снова сорвался и повис на кончиках пальцев, а камень, на котором стояла прежде девушка, треснул.

У самого лица дроу арбалетный дротик впился в камень; еще один вонзился ему в сапог, но насквозь не прошел. К тому же теперь Дзирт светился феерическим мерцанием, став еще более легкой целью для врагов.

Он посмотрел на приближающихся дроу, обратился к своим магическим способностям и послал им навстречу темный шар. Потом подтянулся на руках, влез на мостик и увидел, что Кэтти-бри отстреливается от темных эльфов, а Энтрери в который раз забрасывает лассо, беспрерывно ругаясь.

— Зацепить не за что, — гаркнул он, и никому не надо было объяснять, чем это им грозит. Дроу приближались снизу и сзади. Сам переход готов был вот-вот рухнуть, с него надо было немедленно уходить, к тому же, словно для того, чтобы еще усилить ощущение обреченности, показалась Гвенвивар, похоже спасаясь от преследования.

— Мы не сдадимся, — шепнула Кэтти-бри, решительно блеснув глазами. Она пустила еще одну стрелу назад, потом упала и ухватилась рукой за край мостика. Из вызванной Дзиртом сферы мрака показался маг, державший в вытянутой руке волшебную палочку.

Кэтти-бри выстрелила, и ее стрела расколола палочку надвое и оцарапала магу плечо, пролетев дальше. Он вскрикнул, но не от боли, а от страха, поскольку одного взгляда на палочку ему было достаточно, чтобы понять, что случится, когда магическая энергия вырвется наружу. С типичной заботой дроу о собратьях маг швырнул обломки вниз, во тьму, на головы своих поднимающихся соплеменников, а сам усилил чары левитации и на полной скорости вознесся выше, вне пределов досягаемости огненных разрывов, грохот которых, а также вопли ужаса погибавших дроу не заставили себя ждать.

Однако ему следовало бы быть осмотрительнее, потому что он так и не понял, что случилось, когда стрела Кэтти-бри раздробила ему позвоночник.

Избавившись от опасности с этой стороны, девушка поднялась на колени и продолжила осыпать стрелами упрямых темных эльфов, по-прежнему пытавшихся добраться до них по подвесному переходу. Стрелы из арбалетов до нее пока что не долетали, и вряд ли долетели бы метательные дротики, но девушка понимала, что враги скоро изменят тактику.

Гвенвивар не шла ни в какое сравнение с обычной пантерой, она была намного разумнее животных. Вернувшись к своим спутникам, оказавшимся в безнадежном положении, она сразу поняла, в чем главное затруднение. Пантера была серьезно ранена, в ее шкуре засело не меньше десятка усыпляющих дротиков, но верность хозяину не позволила ей оставить Дзирта в беде.

Когда кошка неожиданно бросилась к Энтрери и зубами выхватила веревку у него из рук, он с криком упал и в тот же миг схватился за оружие, решив, что пантера на него напала. Однако Гвенвивар остановилась, отогнав Дзирта и Энтрери подальше, повернулась и, оттолкнувшись от моста, взмыла в воздух.

Она хотела приземлиться на том самом мостике, куда целился Энтрери, но инерция прыжка была слишком велика, поэтому она проскользнула по гладкому камню и упала с другой стороны перехода. Веревку, однако, кошка из пасти не выпустила и рывком остановилась, когда канат натянулся на всю длину, повиснув двадцатью футами ниже моста.

Испугавшись за кошку, Дзирт вскочил на импровизированный канат и почти побежал вперед, несмотря на то, что Гвенвивар не очень надежно его держала.

Энтрери схватил Кэтти-бри и подтолкнул к веревке, жестом показав следовать за дроу.

— Я же не канатоходец! — раскрыв глаза от ужаса, воскликнула девушка.

— Так учись! — осадил ее убийца и так сильно дернул, что она чуть не свалилась с моста. Кэтти-бри боязливо поставила одну ногу на веревку и попыталась перенести на нее вес всего тела, но тут же отступила, отчаянно замотав головой.

Энтрери бросился мимо нее к веревке.

— Тогда отстреливайся! — приказал он. — Потом отвяжешь этот конец!

Кэтти-бри не поняла, что он имел в виду, но расспрашивать было некогда. Энтрери уже бежал по веревке, словно по ровной земле. Девушка выстрелила назад, потом повернулась и пустила стрелу вперед, где как раз показались два дроу, преследовавшие Гвенвивар.

Так она и крутилась, не имея даже возможности прицелиться, поэтому стрелы почти не попадали во врагов.

Кэтти-бри испустила глубокий вздох. Она от души пожалела о том будущем, которого у нее уже никогда не будет. Но потом девушка решительно улыбнулась. Если уж ей суждено упасть вниз, она прихватит с собой не одного врага.

А Дзирт будет свободен!

* * *

Некоторые из тех, кто находился внутри колоссальной часовни Дома Бэнр, слышали, как сталактит грохнулся о каменный двор, но звук был очень слабым, его заглушили толстые стены и две тысячи голосов, восхвалявших Ллос.

О происходившем Матери Бэнр сообщила ее дочь Сосумпту, улучив минутку, чтобы шепнуть ей на ухо, что на территории Дома творится что-то неладное.

Неожиданное вмешательство в ход церемонии больно ранило Мать Бэнр. Она обвела взглядом остальных правительниц, но прочла в их глазах, что они целиком и полностью преданы ей. Однако она разрешила Сосумпту послать нескольких стражей элитного гарнизона — только тайно — разузнать, что происходит.

Затем глава первого Дома вернулась к церемонии, улыбкой давая понять, что ничего необычного не случилось — не считая, конечно, этого из ряда вон выходящего собрания. Мать Бэнр настолько не сомневалась в непоколебимой мощи своего Дома, что боялась лишь того, что может нарушить священный ход церемонии и унизить ее в глазах Ллос.

Она же не могла предположить, что там, в вышине, скачут по узким мосткам трое беглецов и пантера.

* * *

Свесившись с края мостика, Дзирт утешал свою дорогую израненную подругу и даже не слышал, что Энтрери соскочил с веревки за его спиной.

— Мы ничем не поможем твоей кошке! — жестко сказал он. Дзирт обернулся и тут заметил, что Кэтти-бри осталась на той стороне, теснимая врагами.

— Ты ее бросил! — вне себя закричал дроу.

— Она не могла перейти на эту сторону! — огрызнулся убийца. — Пока что.

Дзирт, одержимый яростью, схватился за оружие, но Энтрери, не обращая на него ни малейшего внимания, повернулся в сторону Кэтти-бри, которая стояла на коленях и возилась с какими-то непонятными предметами.

— Отвязывай веревку! — закричал ей Энтрери. — Только держись крепко и толкнись как следует!

Дзирт, мысленно обзывая себя тупицей за то, что не догадался сразу, отпустил эфесы сабель и бросился помогать Энтрери держать веревку. Ведь как только девушка отвяжет тот конец, падающая шестисотфунтовая пантера потащит ее за собой. Дзирт прекрасно понимал, что даже вдвоем им с Энтрери не удастся удержать кошку на весу дольше нескольких мгновений, но они, по крайней мере, должны были ослабить натяжение, чтобы девушка успела ухватиться за канат, который иначе мигом проскользнет у нее между пальцами.

Однако девушка не спешила заняться веревкой, несмотря на отчаянные крики Энтрери и приближавшихся с двух сторон темных эльфов. Наконец она все же наклонилась над узлом, но почти сразу выпрямилась и крикнула:

— Узел слишком тугой!

— Черт, у нее же нет ножа! — выругался Энтрери, поняв свой просчет.

Дзирт выхватил Сверкающий Клинок и встал на веревку, в одно мгновение решив вернуться и умереть вместе с дорогой Кэтти-бри. Но девушка уже закинула лук за плечо, вскочила и ухватилась за импровизированный мостик с выражением смертельного страха на лице. Она поползла вперед, цепляясь руками и коленями. Десять футов, пятнадцать, половина пути.

Серебряные стрелы не мешали больше темным эльфам выйти из укрытия, и они ринулись вперед. Первый из них уже был почти у самых перил и легко мог попасть в девушку из арбалета.

Но вдруг все они разом остановились и тут же стали в суматохе разбегаться, а некоторые даже прыгали вниз с моста.

Дзирт не понял, в чем дело, однако подумать ничего не успел, потому что в тот же миг на мостике, как раз между двумя группами дроу, грянул взрыв. Волны пламени докатились и до Дзирта, и он упал на спину, закрывшись руками.

Но через долю секунды раздался вопль Энтрери, потому что веревка, перегоревшая на том конце, скользнула мимо, увлекаемая весом Гвенвивар.

Они оба бросились на пол и ухватились за канат как раз в то мгновение, когда он остановился, потому что Гвенвивар, поняв, что погубит Кэтти-бри, разжала зубы и полетела вниз, во тьму.

Переход, с которого они убежали, треснул и развалился надвое, обрушившись на одного из левитирующих дроу и унося с собой тех, кто не успел удрать. Правда, большинство эльфов остались живы и наверняка успеют повиснуть в воздухе, не долетев до земли, но зато всеобщее замешательство дало беглецам еще немного времени.

Кэтти-бри, с покрасневшим от жара лицом, в дымящемся плаще, все же соображала быстро и сразу схватила протянутую Дзиртом руку.

— Отпусти Гвен! — едва слышно, потому что опаленные легкие жгло огнем, попросила она, но дроу сразу понял ее. Одной рукой держа девушку, он другой выудил статуэтку у нее из-за пояса и крикнул, чтобы пантера уходила. Оставалось только надеяться, что кошку затянет на Астральный уровень прежде, чем она коснется земли.

Потом он подтянул Кэтти-бри на мостик и крепко обнял ее. Энтрери тем временем отцепил крюк и привязал его к веревке. Ловким броском он закинул его в дыру, оставленную снесенным Кэтти-бри сталактитом.

— Давай! — крикнул он Дзирту, и дроу немедленно пополз вверх, пока Энтрери обматывал конец веревки вокруг металлических перил. Кэтти-бри полезла следующей, но не так быстро, как дроу, и Энтрери без конца громко бранил ее, боясь, что из-за ее медлительности враги снова нагонят их.

Дзирт уже видел, как эльфы поднимаются в воздух с пола пещеры, но им потребовалось бы много времени, чтобы взлететь так высоко.

— Здесь все чисто! — крикнул он из туннеля, и все немножко расслабились, зная теперь наверняка, что наверху действительно был туннель, а не просто небольшая полость.

Энтрери отпустил конец веревки и, схватившись за нее, проворно стал карабкаться вверх.

Дзирт помог Кэтти-бри перелезть через край и с минуту смотрел на поднимавшегося человека. Он вполне мог бы сейчас перерезать канат, тем самым убив Энтрери, и мир стал бы от этого только лучше. Однако чувство долга не позволило ему это сделать, ведь он дал слово, и Кэтти-бри тоже. К тому же убийца проявил немало героизма ради того, чтобы они всесейчас оказались здесь, и негоже Дзирту опускаться до мошенничества.

Он схватил убийцу за плечо и втащил его в отверстие туннеля. Держа наготове Тулмарил, Кэтти-бри обошла отверстие кругом, высматривая, не преследуют ли их темные эльфы. Но тут ее взгляд задержало сиреневое мерцание купола далеко внизу, почти под самой дырой. Ей вдруг пришла в голову мысль, какие лица были бы у присутствовавших на молении дроу, если бы Гвенвивар проломила крышу здания, — и вдруг она придумала что-то совсем другое. Еще раз взглянув на купол, она злорадно ухмыльнулась и внимательно осмотрела потолок пещеры у себя под ногами.

Туннель был естественным, с кривыми стенами, но зато достаточно широкий, чтобы могли пройти три человека. Впереди что-то блеснуло в темноте, и мужчины поняли, что их здесь кто-то ждал.

Дзирт, выхватив сабли, метнулся вперед, чтобы расчистить дорогу. Энтрери двинулся было за ним, но остановился, заметив, что Кэтти-бри почему-то вернулась к дыре.

— Ты что? — спросил он, но девушка не ответила, только наложила стрелу на тетиву, примериваясь, куда выстрелить.

Но вдруг из бокового ответвления коридора на нее бросился солдат, она вскрикнула и отшатнулась. Однако солдат далее не успел занести меч, потому что в тот же миг в его грудной клетке глубоко засел кинжал. Энтрери уже оказался рядом и встретил следующего нападающего, крикнув Кэтти-бри, чтобы она бежала вперед, к Дзирту.

— Задержи их! — только и сказала девушка, даже шага не сделав в ту сторону.

— Задержать? — недоуменно спросил Энтрери. Он уже покончил со вторым дроу и дрался с третьим, тогда как еще два спасались бегством, даже не вступив в схватку.

* * *

Дзирт завернул за угол и даже оттолкнулся от стены ногами, чтобы не сбавлять скорость.

— Герой! — раздалось насмешливое приветствие на языке дроу. Дзирт остановился и увидел Бергиньона и Дантрага Бэнров, непринужденно сидевших в седлах, загораживая туннель.

— Какое героическое бегство! — продолжал Дантраг, но на его лице играла такая глумливая усмешка, что Дзирту показалось, будто их отчаянное бегство только для того и предназначалось, чтобы позабавить оружейника и его неуязвимого братца.

Глава 26 СЮРПРИЗ ОТ КЭТТИ-БРИ

— А мне казалось, что твой ящер выпал прямо из-под тебя, — невозмутимо заметил Дзирт, стараясь не выдать своей досады.

Бергиньон холодно глянул на него, но ничего не ответил.

— Да, выстрел был хорош, — согласился старший брат, — но пострадал всего лишь ящер, будем считать это платой за развлечение, которое ты и твои достойные сожаления друзья нам устроили. — Дантраг небрежно взял длинное копье у брата. — Ну что, ты готов к смерти, Дзирт До'Урден? — спросил он, наставляя на него наконечник.

Дзирт пригнулся и скрестил сабли перед собой. «Где же Кэтти-бри и Энтрери?» — подумал он, решив, что они натолкнулись на сопротивление, вероятнее всего, солдат Дантрага.

Представив себе, что Кэтти-бри уже, может быть, нет в живых, он почувствовал отчаяние, но сразу отогнал непрошеные мысли, решив, что должен верить в девушку и ее умение постоять за себя.

Ящер Дантрага высоко подпрыгнул и засеменил по стене куда-то в сторону. Дзирт не знал, откуда он появится. Может, снова окажется на полу? Или на стене повыше и поближе к нему? А может, оружейник остановит животное на потолке как раз над головой Дзирта, чтобы проще было метнуть копье?

Дантрагу ведь прекрасно известно, что Дзирт много лет провел на поверхности, где над головой нет никаких потолков и сводов, только небо. Может, он решит, что напасть сверху — самый хитрый шаг?

Дзирт сделал вид, что двинулся к противоположной стене, но в тот момент, когда Дантраг загнал свое липколапое животное на потолок, упал на колени. Острие копья прошло всего на волосок от головы Дзирта, и он вскочил, ухватившись за его рукоять.

Но внезапно он почувствовал жжение в пояснице и, обернувшись, увидел, что Бергиньон, спокойно сидя на своем ящере, перезаряжает арбалет.

— Никто ведь не говорил, что схватка должна быть честной, Дзирт До'Урден! — со смехом заявил Дантраг. Он развернул своего вышколенного ящера, спустился на нем на пол туннеля, поднял и снова нацелил копье.

* * *

Энтрери старался побыстрее разделаться с упорным эльфом и бешено размахивал мечом и кинжалом. Но противник не уступал ему в умении, нанося быстрые и точные удары. Его отбежавшие на безопасное расстояние товарищи, видя, что он уверенно отражает нападение убийцы, стали понемногу возвращаться.

— Что ты делаешь? — снова раздраженно спросил Энтрери у Кэтти-бри.

— Перестань ныть и кончай с дроу скорее, — огрызнулась девушка.

Энтрери недоуменно посмотрел на нее, не зная, что и думать о своей странной спутнице. Вдруг, улыбнувшись какой-то неожиданно пришедшей в голову мысли, Кэтти-бри вынула ониксовую фигурку и бросила ее на пол.

— Возвращайся, Гвенвивар, — с нарочитым спокойствием произнесла она. — Моему бравому напарнику не справиться без твоей помощи.

Энтрери взвыл и с новой силой стал теснить своего противника, но именно на это девушка и рассчитывала. Его меч описывал большие дуги, а кинжал при малейшей возможности норовил вонзиться в тело дроу.

Темный эльф что-то выкрикнул, и один из его товарищей, стоявших неподалеку, набрался храбрости и приблизился к противникам. Энтрери зарычал и невольно отступил на шаг.

Прямо у него под носом, на миг ослепив убийцу, мелькнула сияющая стрела, и когда он снова стал ясно различать предметы, перед ним опять стоял только один дроу, а тех, что наблюдали за ними из бокового коридора, и след простыл.

Энтрери саркастически фыркнул в сторону Кэтти-бри, но она так самозабвенно стреляла по камню и так была поглощена разговором с вернувшейся пантерой, что ничего не слышала.

* * *

Отрава дроу жгла ему спину, но он чувствовал, что целительное зелье все еще делает свое дело и он в состоянии сопротивляться. Намеренно сделав вид, будто впадает в забытье, он услышал, как злорадно рассмеялся Дантраг. Потом послышался вполне предсказуемый щелчок арбалета Бергиньона, тогда Дзирт упал на камень, а маленькая стрела пролетела над ним и едва не попала в оружейника, с которого вдруг разом слетело все веселье.

Дантраг напал на Дзирта прежде, чем он успел вскочить на ноги, и на этот раз Бэнр не стал использовать никаких трюков. Дзирт припал на одно колено, откинулся назад и едва увернулся от смертоносного копья, просвистевшего под его высоко поднятой рукой. Дантраг с какой-то невероятной скоростью ударил его по лицу наотмашь, промчавшись мимо, а Дзирт даже не смог ответить, потому что за эту ничтожную долю секунды не успел опустить поднятые для защиты от копья сабли.

Дантраг развернулся и снова с непостижимой быстротой напал на него. Дзирту оставалось лишь пригнуться, тогда как мощное копье прочертило глубокую борозду в камне. Дзирт молниеносно выпрямился, надеясь наконец нанести ответный удар, но Дантраг опять оказался слишком скор. Старший Бэнр успел выхватить меч и не только предупредить нападение Дзирта, но и полоснуть по его вытянутой руке. Затем меч вернулся в ножны так быстро, что Дзирт даже не разглядел, как Дантраг его туда сунул.

Ящер под оружейником развернулся и стал взбираться вверх по стене. Дзирту пришлось сделать стремительный кувырок назад, чтобы увернуться.

— Ну и сколько еще ты продержишься, Дзирт До'Урден? — насмешливо спросил оружейник, уверенный, что Дзирт, несмотря на весь свой боевой пыл, уже должен устать.

Дзирт тихо застонал от бессилия, потому что Дантраг был прав, но, поднимаясь, воин вдруг заметил краем глаза такую знакомую морду черной пантеры, показавшейся из-за поворота.

Дантраг как раз разворачивал ящера для очередного пробега мимо Дзирта. Но пантера врезалась в рептилию на полной скорости, и животное перевернулось вверх тормашками, а с ним и всадник, пристегнутый для верховой езды. Оружейник сумел как-то ослабить ремни и высвободиться, а пантера и ящер покатились, сцепившись в клубок. Когда Дантраг выпрямился, было заметно, что он испугался.

— Теперь все будет по-честному, — заявил Дзирт.

Между его саблей и Дантрагом просвистела арбалетная стрела и впилась Дзирту в плечо.

— Это вряд ли, — отозвался Дантраг, снова улыбаясь. С непостижимой скоростью он выхватил мечи из ножен и пошел в наступление. В его мысли вклинился телепатический посыл, исходивший от меча, наконец дождавшегося столь желанной битвы.

Вряд ли, взвыл меч.

* * *

— Да что ты задумала? — почти не обращая внимания на противника, нетерпеливо выкрикнул Энтрери, когда пантера пронеслась мимо них. Сбитый с толку убийца выместил свою досаду на единственном оставшемся дроу, проведя комбинацию из трех ударов, в результате которой солдат потерял равновесие и получил серьезное ранение в руку. Если бы внимание Энтрери не было отчасти приковано к Кэтти-бри, он завершил бы схватку гораздо скорее.

— Дырки буравлю, — отозвалась девушка так, словно теперь все должно было стать ясно. Она быстро спустила тетиву несколько раз подряд, отколов несколько кусков от гигантского сталактита. Одна стрела даже прошла камень насквозь и упала в пещеру.

— Там впереди дерутся! — крикнул Энтрери. — К тому же темные эльфы скоро поднимутся через эту дыру в потолке.

— Тогда кончай со своим делом! — рявкнула девушка. — А мне дай закончить мое!

Энтрери удержал готовую сорваться с языка грубость, а про себя подумал, что, если им всем суждено будет остаться в живых, он заставит девушку пожалеть о том, что она выжила.

Думая, что противник отвлекся, и надеясь одержать скорую победу, дроу с удвоенными силами набросился на убийцу. Но Энтрери в мгновение ока взмахнул мечом направо, налево и сделал выпад вперед, отбив в стороны оба меча и снова болезненно порезав раненую руку противника.

* * *

Гвенвивар и подземный ящер, сцепившись и разрывая друг друга когтями, катались, как тугой комок из шерсти и чешуи. Длинношеяя рептилия кусала пантеру в бок, но та упрямо держалась зубами за основание ее шеи. Зато Гвенвивар глубоко вонзила когти ящеру в брюхо, не давая тому возможности освободиться. Передними лапами кошка цепко держалась, тесно прижавшись к покрытой чешуей коже, а задними лягала ящера, вырывая когтями клоки кожи.

Она уже вот-вот должна была одержать победу, но тут почувствовала боль в спине от удара мечом.

Пантера рывком повернулась, выдрав кусок из плеча ящера, но от боли у нее почернело в глазах, и пантера, и так уже утомленная и израненная на висячих мостах, вынуждена было сдаться. Она обратилась в мглистый туман и по межуровневому коридору вернулась обратно на Астральный уровень.

Потрепанный ящер, истекая кровью, с клоком кожи, свисающим с брюха, быстро повернулся и заковылял прочь, ища какую-нибудь нору, чтобы туда забиться.

Бергиньону на него было наплевать. Он сидел на своем собственном ящере и с живым интересом следил за ходом битвы. Начав было заряжать арбалет, он передумал, поскольку ему вдруг пришла в голову мысль, что, кто бы ни победил, выиграет-то он.

Небрежно положив лезвия мечей на плечи, Дантраг вразвалочку подошел к Дзирту и стал перед ним. Дзирт решил, что он хочет что-то сказать, но оружейник стремительно взмахнул клинком. Дзирт успел блокировать удар саблей, но Дантраг полоснул другим мечом и ткнул его в лицо эфесом первого.

Дзирт почти не различал его движений. Он вовремя выставил вперед Сверкающий, но тычок эфесом пропустил. И сразу получил второй сильный удар в лицо — Дантраг так быстро взмахнул другой рукой, что Дзирт опять не успел уклониться.

Тогда Дзирт понял, что дело в магии, ведь никто от природы не может двигаться с такой скоростью.

Лезвие одного из мечей Дантрага загорелось тонкой, как волос, красной линией, но движения оружейника были так стремительны, что Дзирт видел только красноватый туман вокруг. Единственное, на что он был способен, — отражать удары и каждый раз с облегчением слышать лязг металла. Пытаться перейти в нападение и думать было нечего; Дзирту оставалось лишь надеяться, что Дантраг быстро выдохнется.

Но Бэнр, вполне убедившись, что Дзирт, как и любой другой дроу, в схватке с ним может только отбиваться, самодовольно улыбался.

Сверкающий Клинок перехватил удар мечом в левый бок; светящийся меч Дантрага взлетел высоко вверх, и Дзирт чуть не оступился, выбросив вторую саблю высоко над головой. Меч скрестился с самым кончиком сабли, и Дзирту просто не к чему было приложить усилие, чтобы отклонить вражеский клинок. Поэтому он пригнулся и тут же метнулся в сторону, а меч просвистел над его головой и глубоко врезался в каменную стену.

Дзирт чуть не вскрикнул, увидев, что невероятно острое лезвие разрезало камень, словно это был кусок любимого вонючего сыра Бренора Боевого Топора.

— Ну, так сколько же ты продержишься? — поддразнил его Дантраг. — Ты не так уж и быстр, Дзирт До'Урден. Скоро я тебя прикончу. — И оружейник снова ринулся в бой, чувствуя себя еще увереннее.

Сначала Дзирт был выбит из колеи; он боялся последствий своего поражения и при этом все время вынужден был отступать. Но сейчас он это четко осознал и заставил себя сосредоточиться исключительно на своем противнике. У него уже не хватало сил реагировать на молниеносные движения Дантрага; нужно было смотреть в корень, понять тактику этого хитрого, опытного врага и научиться предугадывать его ходы, как он это сделал, когда Дантраг хотел напасть на него сверху, сидя на ящере. Дзирт знал, что Дантраг направит животное на свод туннеля, потому что смог взглянуть на ситуацию глазами оружейника Дома Бэнр.

Так получилось и теперь. Дантраг провел комбинацию выпадов влево, вправо, влево и снова влево, но Дзирт успевал парировать каждый, по существу предупреждая удары прежде, чем Дантраг делал выпад. Оружейник дрался примерно так же, как Закнафейн, когда тренировал Дзирта. Но хотя Дантраг и двигался быстрее любого дроу, Дзирт стал подозревать, что изменить траекторию уже начатого движения противник не в состоянии.

Он отбил высоко занесенный меч, сделал оборот, взмахнув Сверкающим Клинком и блокировав ожидаемый выпад второго меча. Теперь Дзирт был уверен: Дантраг такой же заложник собственной необыкновенной скорости, как и те, с кем он сражается.

Последовал мощный выпад, но Дзирт за миг до этого упал на колени, держа одну саблю над головой. Дантраг уже занес второй меч, но Сверкающий Клинок на долю секунды опередил его. На внешней стороне голени Дантрага остался длинный порез, и он отскочил назад.

Но тут же объятый яростью оружейник кинулся на Дзирта, с лязгом обрушивая удары на его клинки и заставляя его поднимать их все выше. Дзирт парировал каждый выпад, в полном согласии с движениями Дантрага. Потом он вдруг понял, чего добивался оружейник, — это был тот же сценарий, что они не раз проигрывали с отцом.

Но Дантраг не знал — потому что это было известно только Дзирту и Закнафейну, — что его противник умеет отражать этот обычно беспроигрышный способ нападения.

Вынудив Дзирта поднять сабли еще выше, Дантраг сделал шаг вперед. Эта атака называлась двойной нижний выпад и заключалась в том, чтобы заставить противника высоко поднять оружие, а потом вдруг чуть отступить и нанести прямой удар сразу двумя клинками.

Дзирт отпрыгнул назад и ударил по мечам скрещенными саблями, единственно возможным отражением хитрого хода. Но, даже защищаясь, Дзирт нападал. Он перенес вес на опорную ногу, а пяткой другой ударил как раз между глаз оружейника.

Получив такой удар, Дантраг отступил сразу на несколько шагов. Дзирт бросился на ошеломленного дроу, бешено работая клинками. Теперь он вел схватку, а Дантрагу приходилось защищаться, и невероятная скорость ему не слишком помогала.

Удары сабель сыпались на него под самыми немыслимыми углами, и оружейник был вынужден следовать движениям противника, отражая их. Дзирт не знал, долго ли сможет продолжать столь жаркое наступление, но понимал, что нельзя позволить Дантрагу снова перейти в нападение.

К чести Дантрага, он быстро сориентировался и хорошо парировал удары, всегда успевая уклониться, если сабли противника проникали сквозь его защиту. Дзирт обратил внимание, что только руки старшего Бэнра двигались с молниеносной скоростью, все остальные части его прекрасно тренированного тела хоть и совершали отточенные движения, что было неудивительно для оружейника Дома Бэнр, но не отличались сверхъестественной быстротой. Но и Дзирт умел двигаться не хуже.

Выпад Сверкающим вперед — и меч Дантрага лязгнул по боковой стороне лезвия. Хитрый Дзирт слегка вывернул клинок и, используя кривизну лезвия, выдернул саблю из-под меча, кольнув Дантрага в руку.

Тот отпрыгнул, но Дзирт, размахивая клинками, не отставал. Еще и еще раз Дзирт использовал в своих интересах превосходную защиту Дантрага, нанося тому незначительные ранения. Блокировки мечами были слишком прямыми и жесткими, и неуловимые движения изогнутых клинков обращали это в недостаток.

С коварной улыбкой Дзирт вдруг подумал, может ли Дантраг так же просчитывать его ходы, как он просчитывал ходы оружейника. Он сделал выпад вперед, и в тот же миг по его клинку со звоном стукнул меч. Дзирт стал поворачивать лезвие, а Дантраг — убирать руку.

Но внезапно До'Урден остановился и продолжил движение вперед быстрее, чем Дантраг успел среагировать. Сабля глубоко вонзилась в другое предплечье, далеко откинув руку оружейника, а потом полоснула назад, ранив Дантрага в живот.

Содрогнувшись от боли, Бэнр все же смог отскочить.

— А ты ничего, — одобрил он, стараясь сохранять наглый вид, но по дрожи в его голосе Дзирт понял, что последняя рана оказалась серьезной.

Дантраг вдруг улыбнулся и, посмотрев в сторону, позвал:

— Бергиньон!

Но брата нигде не было видно.

— Он сам не прочь стать оружейником, — спокойно заметил Дзирт.

Дантраг зарычал от злости и ринулся вперед, неожиданно перейдя в нападение.

* * *

Меч взметнулся вверх, и убийца сделал шаг вперед, глубоко всадив кинжал в тело врага. Он повернул упивавшийся кровью клинок несколько раз, а потом рывком выдернул его и отступил, а мертвый дроу осел на каменный пол.

Энтрери, однако, не спешил предаваться мечтаниям и немедленно отпрыгнул в сторону, а мимо него просвистела целая туча маленьких стрел и ударилась в противоположную стену.

Потом он повернулся к все еще стоявшей на коленях Кэтти-бри и потребовал объяснить, что она делает.

Милая девушка с невинной улыбкой показала ему еще одни песочные часы и осторожно опустила их в одно из проделанных ею отверстий.

Энтрери вдруг побледнел, когда понял, что именно взорвалось на мосту и что она собиралась сделать сейчас.

— Надо бежать, — бросила Кэтти-бри, проворно вскакивая и подхватывая Тулмарил.

Но Энтрери и так уже мчался по коридору, даже не повернув головы в сторону бокового прохода.

Кэтти-бри, смеясь, следовала за ним. При этом она чуть задержалась перед отверстием, выстрелив в поднимавшихся по воздуху дроу, чтобы они не рассчитывали на теплый прием.

* * *

Выпад вправо, выпад влево, левый нижний удар, правый нижний удар. Нападение Дантрага было грубым и напористым, но Дзирт легко парировал и отражал удары, а потом снова воспользовался запасным оружием — ногой. Он пнул оружейника в раненый живот.

Дантраг не смог устоять и согнулся пополам, а потом опять вынужден был перейти в защиту, все слабее отражая беспрерывно сыпавшиеся удары Дзирта.

Из-за угла показался Энтрери.

— Беги! — крикнул он на ходу и, даже несмотря на то, что без Дзирта ему отсюда было не выбраться, не отважился остановиться и потащить дроу за собой.

Следом появилась Кэтти-бри, как раз в тот момент, когда сабли Дзирта блеснули и скрестились с мечами Дантрага. Одновременно Дзирт нанес противнику удар коленом, и оружейник, захлестнутый волной жгучей боли, понял, что больше не может сопротивляться.

Дзирт вывернул Сверкающий из-под меча Дантрага и ткнул им под ребра оружейнику. Какой-то миг они глядели друг другу в глаза.

— Закнафейн бы тебя победил, — хмуро сообщил дроу и глубоко всадил клинок в сердце Дантрага.

Потом Дзирт повернулся к Кэтти-бри, на лице которой, казалось, были только огромные, широко открытые от ужаса глаза.

В следующее мгновение она как-то странно кинулась к нему, и дроу не сразу понял, что она оторвалась от пола, подброшенная вверх ударной волной.

Глава 27 КАЖДЫЙ ПОЛУЧАЕТ СВОЕ

Ослепительное пламя и взрывные волны раскачивали сталагмит на потолке пещеры, а он трещал и не желал поддаваться. Но наконец он отломился и упал, как гигантское копье, со свистом пролетев тысячу футов вниз.

Повисшие в воздухе дроу смотрели, как он проносится мимо, подавленные страхом и бессильные что-либо сделать.

А под куполом часовни церемония шла своим ходом.

Женщина из элитной стражи Дома Бэнр бросилась к центральному возвышению, крича что-то, как одержимая. Сначала Мать Бэнр и другие подумали, что она охвачена религиозным экстазом и впала в буйство, что было нередким явлением во время ритуалов дроу. Но постепенно они различили, что женщина выкрикивает какие-то предупреждения.

Семь правительниц с подозрением посмотрели на Мать Бэнр, и даже у ее дочерей появились смутные сомнения.

Но тут сталактит проломил крышу часовни…

* * *

Дзирта тоже оторвало от пола, и он поймал Кэтти-бри уже в воздухе. Оба упали, и он перевернулся, накрыв собой девушку.

Они кричали, но ни один не слышал другого, все перекрывал жуткий грохот взрыва. Дзирт чувствовал, что спине стало жарко, потому что одежда загорелась в нескольких местах, когда его лизнуло огненной волной.

Потом все закончилось так же внезапно, как и началось. Дзирт встал, сорвал с себя горящий плащ и, испугавшись, что от удара или взрыва девушка потеряла сознание, упал на колени перед Кэтти-бри, которая даже не пошевелилась.

Потом она приоткрыла один глаз и улыбнулась ему хитренькой улыбкой.

— Бьюсь об заклад, теперь позади все чисто, — сказала она и подмигнула, отчего Дзирт едва не рассмеялся в голос. Он приподнял ее и крепко прижал к груди, только сейчас поверив, что, возможно, им удастся вырваться на свободу. Он подумал о том, как они вернутся в Мифрил Халл, обо всех тех днях, что он проведет вместе с Бренором, Реджисом, Гвенвивар и, конечно, Кэтти-бри. И с ужасом понял, что почти отказался от всего этого.

Отпустив Кэтти-бри, Дзирт бросился за поворот, чтобы убедиться, что их действительно никто не преследует.

— Привет, — восхищенно прошептала Кэтти-бри, нагнувшись к великолепному мечу, лежавшему рядом с телом оружейника. Девушка торопливо подхватила оружие, не в силах поверить в то, что жестокий дроу владел мечом с эфесом в форме единорога, символом благостной богини Миликки.

— Что ты там нашла? — негромко поинтересовался вернувшийся Дзирт.

— Думаю, тебе это подойдет, — ответила Кэтти-бри, держа оружие так, чтобы видно было его необычное навершие.

Дзирт с любопытством поглядел на клинок. Он не видел эфеса, когда дрался с Дантрагом, зато прекрасно помнил, с какой легкостью меч резал камень.

— Оставь его себе, — предложил он, пожав плечами, — Я предпочитаю сабли, а если это действительно оружие Миликки, тогда ему самое место у бедра Кэтти-бри.

Девушка отмахнулась от него, широко улыбнулась и заткнула меч за пояс. Потом она обернулась, услышав, что вернулся Энтрери, а Дзирт опустился на колени перед телом Дантрага и стянул с его запястий поручи.

— Нам нельзя задерживаться! — раздраженно позвал убийца. — Теперь о нас знает весь Мензоберранзан, и я не успокоюсь, пока меня не будет отделять от этого поганого города тысяча миль.

Наверное, впервые в жизни Дзирт был полностью согласен с наемным убийцей.

Вообще-то Хазид-Хи не рассчитывал, что достанется женщине. Меч слышал много рассказов о знаменитом Дзирте До'Урдене и после того, как Дантраг проиграл, изменил форму своего волшебного навершия, чтобы соблазнить легендарного воина.

Дроу не попался на его приманку, но меч, по праву прозывавшийся Потрошитель, умел ждать.

* * *

Дальше дорога шла без приключений, остаток дня и почти всю ночь никто не преследовал беглецов. В конце концов им пришлось остановиться на отдых, но сон их был прерывистым и беспокойным.

Так они бежали три дня, покрывая милю за милей. Дзирт мчался во главе, стараясь провести своих спутников подальше от Блингденстоуна из страха навлечь на свирфов неприятности. Он никак не мог взять в толк, почему патрули всадников на ящерах до сих пор не схватили их, и был готов к тому, что отряды темных эльфов хоронятся в боковых коридорах, готовые выскочить из засады.

Поэтому Дзирт нисколько не удивился, когда заметил в туннеле впереди знакомого темного эльфа необычной наружности, поднявшего шляпу жестом приветствия.

Кэтти-бри, в которой боевой пыл еще не утих, мигом вскинула Тулмарил.

— На сей раз не сбежишь, — тихонько пробормотала она, вспомнив, как Джарлакс испарился после сражения в Мифрил Халле.

Энтрери схватил стрелу, не дав Кэтти-бри прицелиться. Девушка, увидев, что Дзирт тоже не берется за оружие, не стала возмущаться.

— Прошу тебя, добрейшая и прелестнейшая дама, — обратился к ней Джарлакс. — Я только пришел попрощаться.

Его слова неприятно резанули слух Кэтти-бри, но в то же время она не могла не признать, что Джарлакс, держа ее в плену, обращался с ней уважительно и ничем ни разу не оскорбил.

— По-моему, это довольно странно, — заметил Дзирт, стараясь говорить очень спокойно. Он нащупал в сумке ониксовую фигурку, но даже она не очень его утешила, поскольку он понимал, что, если дойдет до того, что возникнет нужда в Гвенвивар, они скорее всего все умрут. И Дзирт, и Энтрери, прекрасно знакомые со способами борьбы Бреган Д'эрт и тем, как много предосторожностей обычно предпринимал ее неуловимый главарь, ничуть не сомневались, что сейчас их со всех сторон окружает громадное количество превосходных воинов.

— А ведь я не так уж противился твоему побегу, как ты, вероятно, думаешь, Дзирт До'Урден, — ответил Джарлакс, но все поняли, что его слова были обращены к Артемису Энтрери.

Энтрери это заявление не удивило. Потому что слишком уж удачно все сложилось: диадема Кэтти-бри и медальон, с помощью которого нашли Дзирта; маска в виде паука; прозрачные намеки Джарлакса о том, что на территорию Дома Бэнр легче всего проникнуть во время священного ритуала; даже фигурка пантеры была как будто специально оставлена на столе наемника. Сначала он не знал, насколько способствовал Джарлакс их бегству и намеренно ли он все это устроил, но теперь был уверен, что наемник ожидал: все обернется именно так.

— Ты предал свой народ, — сказал Энтрери.

— Мой народ? — хохотнул Джарлакс. — Потрудись определить, что ты подразумеваешь под этим словом. — Он чуть помолчал, но так и не услышав ответа, рассмеялся. — Я просто воспрепятствовал планам одной старой матроны, — уточнил он.

— Главы первого Дома, — вставил Энтрери.

— Пока что, — с хитрой улыбкой добавил наемник. — Отнюдь не всем дроу Мензоберранзана так уж нравился союз, организованный Матерью Бэнр, — даже не все в ее собственном семействе одобряли его.

— Триль, — задумчиво произнес наемный убийца, как будто поясняя это Дзирту.

— Среди прочих, — быстро добавил Джарлакс.

— О чем эти двое говорят? — прошептала Кэтти-бри Дзирту, но тот лишь пожал плечами, не понимая до конца всей интриги.

— Мы обсуждаем судьбу Мифрил Халла, милая и прекрасная дама, — пояснил девушке Джарлакс, отвесив грациозный поклон, и у Кэтти-бри мурашки побежали по спине.

Джарлакс глянул на Дзирта:

— Я бы дорого заплатил за то, чтобы посмотреть, какие выражения лиц были у Матерей Домов в часовне Бэнр, когда ваша хорошенькая спутница обрушила на купол сталактит!

Энтрери и Дзирт одновременно посмотрели на Кэтти-бри, которая только повела плечами и улыбнулась с видом невинного младенца.

— Правда, погибло не так уж много дроу, — сразу добавил Джарлакс. — Какая-то горстка в часовне да десятка два на территории остального дворца. Дом Бэнр быстро оправится от этих потерь, хотя у них может уйти некоторое время на то, чтобы придумать, как вытащить ваш подарок из купола часовни. Но Дом Бэнр оправится.

— Однако союз… — начал Дзирт, поняв, почему никто, кроме Бреган Д'эрт, не преследовал их в туннелях.

— Да, союз, — подхватил Джарлакс, но так и не объяснил, что же случилось. — По правде говоря, союз, образованный для завоевания Мифрил Халла, приказал долго жить в тот самый момент, когда Дзирта До'Урдена взяли в плен. У меня есть несколько вопросов, — продолжил наемник. — И я хотел бы получить ответы. За этим и пришел.

Трое спутников переглянулись.

— У вас есть то, что я обязан вернуть, — произнес Джарлакс, глядя на Энтрери, и протянул руку ладонью вверх. — Передайте это мне.

— А если мы не отдадим? — с жаром спросила Кэтти-бри.

Джарлакс только рассмеялся.

Энтрери, не мешкая, достал паучью маску. Он понимал, что Джарлаксу надо будет незаметно подложить ее в стол Громфа, иначе его уличат в причастности к побегу.

При виде маски глаза наемника жадно заблестели. Это была последняя часть головоломки. Он подозревал, что Триль Бэнр следила за каждым шагом Энтрери и Кэтти-бри с того момента, как они забрались в Магику, чтобы выкрасть маску. Значит, предполагаемый побег Дзирта, ради осуществления которого Джарлакс и провел убийцу в кабинет Громфа, показав, где взять маску, не противоречил желаниям старшей дочери Бэнр. Поэтому наемник был почти уверен, что она не выдаст его своей матери.

Если бы ему только удалось вернуть маску в Магику — что само по себе было нетрудно, — прежде чем Громф хватится пропажи…

Энтрери посмотрел на Дзирта; тот молчал, и убийца бросил маску Джарлаксу. Наемник как будто только сейчас вспомнил что-то и снял с шеи цепочку с рубиновой подвеской.

— Против знатных дроу она не так уж эффективна, — сухо заметил он и неожиданно швырнул ее Дзирту.

Дзирт попытался ее поймать, но его движение оказалось чересчур быстрым, и подвеска ударилась о локоть эльфа. С той же молниеносной скоростью Дзирт подхватил ее прежде, чем вещица пролетела хотя бы дюйм.

— Поручи Дантрага, — с понимающим видом протянул Джарлакс и усмехнулся, заметив их на запястьях дроу. — Примерно этого я от них и ожидал. Но не бойся, ты к ним привыкнешь, Дзирт До'Урден, и тогда станешь и вовсе непревзойденным воином!

Дзирт не ответил, хотя мысленно согласился со словами наемника. Зато Энтрери, еще не изживший свое соперничество с дроу, зло поглядел на него.

— Итак, вы расстроили планы Матери Бэнр, — торжественно изрек Джарлакс и отвесил еще один поклон. — А ты, Энтрери, заслужил свободу. Но не забывайте всегда оглядываться назад, мои смелые друзья, потому что память у темных эльфов долгая, а пути их темны и коварны.

Потом что-то взорвалось, и появился большой клуб оранжевого дыма. Когда он рассеялся, Джарлакса уже не было.

— Что ж, тем лучше, — пробормотала Кэтти-бри.

— Когда мы расстанемся на поверхности, я скажу вам то же самое, — мрачно произнес Энтрери.

— Не забывай, это произойдет только потому, что Кэтти-бри дала тебе слово, — сурово отозвался Дзирт. Они вперили друг в друга ненавидящие взгляды, и Кэтти-бри, стоявшая между ними, почувствовала себя очень неуютно.

Опасность, исходящая от Мензоберранзана, осталась позади, и похоже, что старые враги вновь стали врагами.

ЭПИЛОГ

Они не стали выбираться на поверхность через пещеру рядом с Перевалом Мертвого Орка. Ведомые Гвенвивар, они вышли в глубокие туннели под Мифрил Халлом, а отсюда уже Энтрери хорошо помнил дорогу к нижним шахтам. Наемный убийца и темный эльф расстались у того самого уступа, где состоялась их последняя схватка, под таким же ослепительным звездным небом.

Энтрери немного прошел по краю обрыва, постоял, обернулся и посмотрел на своего ненавистного соперника.

— У меня тоже долгая память, — сказал он, вспомнив слова Джарлакса при прощании, — И разве я не менее коварен, чем дроу?

Дзирт не удостоил его ответом.

— Знаешь, я проклинаю свое обещание, — шепнула Кэтти-бри дроу. — Как бы я сейчас хотела послать стрелу ему в спину!

Дзирт обнял ее за плечи и увел за собой в туннели. Он не спорил, что этим выстрелом девушка только оказала бы услугу миру, но сам он больше не боялся Артемиса Энтрери.

Дзирт понимал, что Энтрери есть о чем задуматься. Ужасы, увиденные убийцей в Мензоберранзане, бесстрастно отразили черноту его собственной души, но ему это явно не понравилось, и он долго еще будет переживать душевные терзания, прежде чем вспомнит о страннике-дроу.

Меньше чем через час друзья оказались на месте гибели Вульфгара. Они остановились и немного постояли молча, держась за руки.

Но когда они уже повернулись, чтобы уйти, со всех сторон вдруг появилось около двадцати вооруженных дворфов, и все выходы оказались перекрыты боевыми машинами.

— Сдавайтесь, иначе будет плохо! — прокричал кто-то из солдат, а потом раздались удивленные возгласы, когда обоих нарушителей признали. Дворфы мгновенно обступили парочку.

— Отведем их к командиру! — предложил кто-то, и солдаты сломя голову понеслись, таща за собой Дзирта и Кэтти-бри по извилистым коридорам к официальному входу в Мифрил Халл. Там они нашли этого самого командира, которым, к удивлению друзей, оказался Реджис, изумившийся не меньше, когда увидел их.

— Командир? — спросила Кэтти-бри, недоуменно взглянув на своего маленького друга. Реджис, не отвечая, поскакал к ней и прыгнул в ее объятия, одновременно обвив рукой шею Дзирта.

— Вы вернулись, вы вернулись! — без конца повторял хафлинг, и его ангельское личико сияло.

— Ты — командир? — с тем же изумлением перебила его девушка.

— Ну, кто-то должен был этим заняться, — дернув плечом, сказал Реджис.

— И я скажу, что у него это неплохо получается, — вставил один из дворфов. Остальные коренастые бородачи согласно закивали, чем вогнали хафлинга с пухлыми детскими щечками в краску.

Реджис смущенно пожал плечами, а потом так сильно поцеловал Кэтти-бри, что у нее на щеке остался синяк.

* * *

Бренор словно окаменел, и остальные дворфы, бывшие с ним, сердечно поприветствовав Кэтти-бри, благоразумно удалились.

— Я привела его, — когда они с отцом остались одни, будничным тоном произнесла девушка, притворяясь, что ничего особенного не случилось. — А знаешь, ты бы залюбовался зрелищем Мензоберранзана!

Бренор вздрогнул; его глаза вдруг наполнились слезами.

— Дрянная безмозглая девчонка! — громко сказал он, и с Кэтти-бри мигом слетела вся напускная бравада. Она знала Бренора с раннего детства, но сейчас не была уверена, что именно он собирается сделать — обнять ее или придушить.

— Сам такой! — как обычно не слишком церемонясь, ответила она.

Бренор подскочил к ней и занес было руку. Никогда прежде он не бил свою приемную дочь, но сейчас сумел остановиться только в последний момент.

— Сам такой! — повторила Кэтти-бри, словно подзуживая Бренора ударить ее. — Сидишь тут, по уши завязнув в том, что изменить тебе не по силам, преспокойно пуская на самотек те дела, в которых твое участие действительно необходимо!

Бренор отвернулся.

— Думаешь, я меньше твоего тоскую по Вульфгару? — завелась Кэтти-бри и, схватив отца за плечо, попыталась повернуть его лицом к себе, но ей это не удалось. — Или, может, Дзирт недостаточно скучает по нему?

— И он тоже безмозглый глупец! — рявкнул Бренор, круто повернувшись и взглянув ей в глаза. На краткий миг Кэтти-бри заметила в его влажном взгляде былую искорку, отсвет прежнего огня.

— Ну что ж, он сам первый с тобой согласится, — ответила девушка, широко улыбнувшись. — Все мы время от времени становимся глупцами. Друзья на то и нужны, чтобы оказаться рядом, когда мы теряем разум.

Тут Бренор сдался и заключил в объятия свою любимую дочь, без которой он жизни не мыслил.

— И лучшего друга, чем Кэтти-бри, Дзирту никогда не найти, — сказал он, уткнувшись ей в шею, чтобы никто не видел, как по щекам старого дворфа текут слезы.

* * *

Дзирт До'Урден сидел на камне неподалеку от входа в Мифрил Халл, не обращая внимания на колючий холодный ветер, предвещавший скорый приход зимы. Он купался в лучах рассвета, который уже и не надеялся когда-либо увидеть.

Нашествие тьмы

Пролог

Средь испарений и клокочущей грязной жижи Бездны женщина-дроу казалась существом из другого мира. Она была удивительно красива, с нежными и правильными чертами лица, а блестящая эбеновая кожа придавала ей сходство с ожившей статуей, с фигурой из обсидиана, в которую вдохнули жизнь.

Все чудовищные порождения тьмы, от ползучих слизняков до громадных существ с крыльями летучей мыши, неотступно следили за каждым ее движением, но издали. Даже самые большие и сильные из них, гигантские демоны, способные снести с лица земли целый город, держались на расстоянии, зная, какой обманчивой может быть внешность. Несмотря на то что эта красивая женщина по сравнению с вселяющими ужас тварями Бездны казалась такой изящной, даже хрупкой, она с легкостью могла уничтожить не только любого из демонов, не сводивших сейчас с нее глаз, но и полсотни чудовищ одновременно.

Они это знали, поэтому женщина беспрепятственно продолжала свой путь. Ибо она была Ллос, Паучьей Королевой, богиней дроу — темных эльфов. Она была воплощением хаоса, орудием разрушения, чудовищем в ангельском обличье.

На крошечных островках посреди темной пузырившейся грязи тесно росли громадные толстые грибы. Ллос беззаботно переходила от островка к островку, ступая так легко, что хлюпающая жижа даже не оставляла следов на подошвах ее изящных черных сандалий. Она находила спящих в грибных рощах сильнейших обитателей этого уровня, даже демонов танар'ри, и грубо расталкивала их. Разозленные монстры просыпались, рыча и обещая вечные мучения тому, кто им помешал, но, проснувшись и увидев Ллос, с облегчением узнавали, что ей нужен всего лишь простой ответ на единственный вопрос.

— Где он? — всякий раз спрашивала она, и, хотя никто из тварей точно не знал, где сейчас находится великий демон, их ответы вели Ллос все дальше и дальше, пока наконец она не нашла того, кого искала: огромного танар'ри с собачьей мордой, бычьими рогами и гигантскими кожистыми крыльями, сложенными за спиной. Изнемогая от скуки, он сидел на подобии трона, вырезанном из гигантского гриба, подперев ладонью уродливую голову. Грязными кривыми когтями он время от времени скреб мертвецки бледную щеку. В другой руке он держал многохвостую плеть и лениво стегал ею несчастную тварь, значительно уступавшую ему в силе, которую он избрал объектом издевательств на данный отрезок вечности.

Малый демон, съежившись возле трона, жалобно вскрикивал и извивался, вызывая тем самым новый обжигающий удар плетью.

Сидящий монстр вдруг зарычал и резко поднял голову, всматриваясь красными глазами в клубящийся вокруг трона дым. Он почувствовал приближение кого-то могущественного.

И тут показалась Ллос! При виде страшного чудовища она даже не замедлила шаг.

Сперва на морде танар'ри появилась злобная усмешка, и он глухо заурчал, но потом задумался, рассматривая женщину и соображая, как этот аппетитный кусочек угодил в его логово. Сначала он подумал было, что она — нежданный подарок, потерявшийся темный эльф, случайно попавший сюда с Материального уровня, но быстро разобрался, что к чему.

Он сел прямо. Потом с удивительными для своих размеров проворством и легкостью вскочил и навис над непрошеной гостьей всей своей двенадцатифутовой громадой.

— Сядь, Эррту, — нетерпеливо взмахнула рукой Ллос. — Я не собираюсь тебя убивать.

Надменный танар'ри снова зарычал, однако броситься на Ллос не посмел, потому что прекрасно понимал, что она легко может передумать. Лишь уязвленная гордость не дала ему сразу опуститься на сиденье.

— Сядь! — с яростью выкрикнула Ллос, и Эррту плюхнулся на трон, даже не успев сообразить, что делает. С досады он схватился за плеть и принялся хлестать валявшуюся в ногах хнычущую тварь.

— Зачем ты пришла сюда, дроу? — рявкнул демон, и его низкий голос сорвался на визг, напоминавший скрежет железа по стеклу.

— Ты слыхал о беспорядках в Пантеоне? — спросила Ллос.

Эррту надолго задумался. Конечно, он слышал о том, что боги Королевств борются за власть, ссорятся, ущемляя интересы друг друга, интригуют и используют низшие существа в качестве пешек в своих играх. И в Бездне даже существа, равные по могуществу Эррту, часто оказывались насильно втянутыми в сведение счетов между богами.

Именно это, как понимал и чего опасался демон, могло сейчас произойти с ним.

— Близится время всеобщего раздора, — пояснила Ллос. — Время, когда богам придется расплачиваться за собственную глупость.

Эррту хихикнул, издав ужасающий скрежещущий звук. Ллос бросила на него полный презрения взгляд горящих красных глаз.

— А почему же тебе это не нравится, Владычица Хаоса? — спросил демон.

— Потому, что это произойдет не по моей воле, — с убийственной серьезностью ответила Ллос. — Конечно, мне будет приятно видеть, как эти глупцы в Пантеоне давят друг друга, растеряв остатки напускного достоинства. И все эти передряги коснутся любого божества, которому поклоняются верующие, если оно не будет осмотрительным.

— Ллос никогда не грешила осмотрительностью, — сухо заметил Эррту.

— Но Ллос никогда не была дурой, — парировала Паучья Королева.

Эррту кивнул и некоторое время сидел неподвижно на своем грибном троне, размышляя над сказанным.

— А какое отношение все это имеет ко мне? — спросил он наконец. Демонам танар'ри никто не поклонялся, соответственно его силы не зависели от молитв верующих.

— Мензоберранзан, — только и сказала Ллос, назвав легендарный город дроу, где жило больше верующих в нее, чем во всех остальных частях Королевств.

Эррту вопросительно склонил свою уродливую голову.

— Город уже объят хаосом, — пояснила Ллос.

— Как и ожидалось, — вставил демон, хмыкнув. — Поскольку ты сама это устроила.

Ллос нестала отрицать.

— Но есть одна опасность, — продолжала прекрасная женщина-дроу. — Если я буду целиком занята беспорядками в Пантеоне, некому будет ответить на молитвы моих жриц.

— Мне, что ли, на них отвечать? — недоуменно спросил Эррту.

— Верующих нужно защитить.

— Не могу же я отправиться в Мензоберранзан! — громко зарычал Эррту и этими словами выразил свое долго сдерживаемое негодование. Мензоберранзан был городом в Подземье, гигантском лабиринте, скрытом под поверхностью солнечного мира. Невзирая на то что его отделяла от верхнего мира громадная толща сплошного камня, он все же являлся частью Материального уровня. Несколько лет назад Эррту оказался на этом уровне по зову одного не очень сильного колдуна и провел там какое-то время, разыскивая Креншинибон, хрустальный осколок, реликт магического искусства далекого времени, в котором заключена была колоссальная волшебная сила. Тогда осколок почти попал в лапы танар'ри! Демон уже проник в башню, сотворенную по образу и подобию волшебного кристалла, и занялся тогдашним владельцем камня, жалким человечком, который вот-вот умер бы, а демону досталось бы желанное сокровище. Но тут дорогу Эррту перешел темный эльф, отступник, предатель собственного народа и Паучьей Королевы, рожденный в Мензоберранзане, том самом городе, который Ллос хотела защитить!

Тогда Дзирт До'Урден победил его, и для танар'ри поражение на Материальном уровне обернулось бессрочной ссылкой в Бездну.

Вот почему сейчас Эррту затрясся от ярости, и Ллос даже отступила на шаг на случай, если чудище попытается напасть на нее, не дослушав до конца.

— Действительно, ты не можешь туда отправиться, зато твои прислужники могут, — согласилась она. — Я позабочусь, чтобы межуровневые врата были открыты, даже если все мои жрицы должны будут неусыпно заботиться об этом.

Ее слова потонули в громогласном реве Эррту.

Ллос понимала, что его мучит. Самым большим наслаждением для демона было бы отправиться свободно блуждать по Материальному уровню и терзать слабые души и еще более слабые тела живых существ. Она понимала, но нисколько не сочувствовала танар'ри. Злобная Ллос никогда ни к кому не испытывала сочувствия.

— Сама знаешь, я не могу тебе отказать! — нехотя признался Эррту, подозрительно прищурив громадные, выпученные, налитые кровью глаза.

Действительно, Ллос могла заручиться его помощью, даже просто пообещав оставить его в живых. Но Паучья Королева была более дальновидной. Если бы она просто заставила Эррту служить себе, а потом, как и ожидала, оказалась бы втянутой в надвигающуюся бурю, демон мог бы найти способ улизнуть из-под ее надзора и даже, что еще хуже, попытаться отомстить ей. Ллос была беспощадна и злонамеренна до самых глубин своей темной души, но при том умна и расчетлива. Для этой мухи она припасла сладкий мед.

— Я не угрожаю, — прямо сказала она. — Я предлагаю.

Эррту не перебивал, но видно было, что истосковавшийся и разгневанный демон все еще готов вот-вот сорваться.

— У меня есть для тебя подарок, — вкрадчиво продолжала Ллос. — Он поможет тебе положить конец ссылке, причиной которой стал Дзирт До'Урден.

Но танар'ри, похоже, не поверил ей.

— Никакой подарок и никакая магия не могут сократить срок изгнания, — пробурчал он. — Только тот, кто сослал меня, может расторгнуть договор.

Ллос согласно кивнула — даже богиня была бессильна против этого правила.

— Об этом-то я и толкую! — воскликнула она. — Мой дар заставит Дзирта До'Урдена самого искать встречи с тобой и снова вызвать тебя на свой уровень бытия.

Эррту, похоже, все еще не верил.

Тогда Ллос подняла руку и, крепко сжав кулак, вызвала целый сноп разноцветных искр, вслед за которыми загремел рокочущий раскат грома, потрясший чавкающую трясину; вечный сумрак угрюмой Бездны рассеялся.

Из дымки вышел пленник — жалкий, подавленный, с поникшей головой, ведь Ллос могла сломить гордость любого существа. Эррту не знал этого человека, но сразу сообразил, насколько ценен дар.

Ллос снова крепко сжала кулак, последовала новая вспышка и раскат грома, и ее пленник скрылся в пелене дыма.

Эррту подозрительно смотрел на Паучью Королеву. Предложение было очень и очень соблазнительным, хотя демон знал, что тот, кто хоть однажды доверился дьявольски коварной Ллос, потом дорого платил за собственную глупость. Но Эррту был не в силах сопротивляться. На его собачьей морде появилась отвратительная злорадная ухмылка.

— Взгляни на Мензоберранзан, — сказала Ллос и взмахнула рукой в сторону толстенной ножки ближайшего гриба. Его волокна стали стеклянистыми, и на гладкой поверхности сначала отразился дым, затем Ллос, а потом и демон увидели город дроу.

— Можешь мне поверить, твоя роль будет небольшой, но жизненно важной, — произнесла Ллос. — Не подведи меня, великий Эррту!

Демон понимал, что это в равной степени и просьба, и угроза.

— А подарок? — спросил он.

— Если все пойдет как надо…

Эррту снова бросил на нее подозрительный взгляд.

— Дзирт До'Урден — мелкая рыбешка, — сказала Ллос. — Его Дома больше не существует, поэтому сам по себе он ничего для меня не значит. Но мне будет приятно видеть, как великий Эррту отплатит ему за те неудобства, которые отступник причинил нам.

Конечно, предложение звучало весьма заманчиво, думал Эррту, но нельзя было забывать, что оно исходило от Ллос, Паучьей Королевы, Владычицы Хаоса.

Однако он помнил и о том, что обещанный ею подарок сулил освобождение от невыносимой скуки. Он мог истязать тысячи мелких бесов день за днем, мучить и снова отшвыривать их, жалобно стенающих, в грязь. Но даже тысяча тысяч подобных дней не пойдут ни в какое сравнение с одним-единственным часом на Материальном уровне, где он мог бы свободно разгуливать среди слабых душ и пытать тех, кто ничем не заслужил его мести.

Поэтому великий танар'ри согласился.

Часть 1 НАЧАЛО РАЗДОРА

В Мифрил Халле готовились к войне, потому что, хотя во многом благодаря Кэтти-бри мы и нанесли Дому Бэнр болезненный удар, никто не сомневался, что темные эльфы снова встанут на нашем пути. Мать Бэнр должна была впасть в ярость, и я, проведший в Мензоберранзане всю свою юность, понимал, что, имея врага в лице Матери Первого Дома, не стоило ждать ничего хорошего.

И все же мне нравилось то, что творилось в твердыне дворфов! А больше всего мне нравилось наблюдать за Бренором Боевым Топором.

Бренор, дорогой мой друг! С ним мы сражались вместе еще в Долине Ледяного Ветра — какими далекими кажутся теперь те дни! Когда погиб Вульфгар, я боялся, что Бренор сломлен навсегда, что душевное пламя, всю жизнь ведшее этого несокрушимого дворфа через, казалось бы, непреодолимые препятствия, погасло навеки. Но когда началась подготовка к войне, я понял, что это не так. На теле Бренора стало больше ран — он потерял левый глаз, а ото лба через всю щеку протянулся наискосок голубоватый шрам, — но пламя его духа разгорелось с новой силой, и яркие отблески его светились в здоровом глазу короля.

Бренор руководил всеми приготовлениями, он входил во все: от согласования проектов укреплений, которые надо было возвести в нижних туннелях, до отправки посланников к союзникам в близлежащие города. Принимая решения, он не нуждался в помощи, ибо он был — Бренор, Восьмой Король Мифрил Холла, дворф, переживший множество приключений и заслуженно носивший свой титул.

Скорбь ушла, — к радости друзей и подданных, он снова стал прежним Бренором.

— Пусть приходят эти проклятые дроу! — частенько ворчал он, кивая при этом в мою сторону, если я оказывался неподалеку, как бы давая понять, что о присутствующих не говорят.

По правде сказать, это воинственное ворчание Бренора было сладчайшей музыкой для моих ушей.

Я спрашивал себя, что же заставило скорбящего дворфа вынырнуть из самой глубины отчаяния? Да и не только Бренор, все вокруг чувствовали воодушевление: дворфы, Кэтти-бри, даже Реджис, хотя хафлинг обычно с большей охотой готовился к обеду и сладкой дреме, чем к войне. Я и сам ощущал подъем. Этот зуд ожидания, это чувство товарищества, побуждавшее нас всех хлопать друг друга по плечу, шумно восхвалять даже простейшие усовершенствования оборонительных укреплений и дружными приветственными криками встречать любые добрые вести.

Что же это было? Нечто гораздо большее, чем общий страх, чем чувство благодарности за все, что мы имели, перед лицом угрозы все потерять. В то время лихорадочной деятельности и упоения общими усилиями я этого не осознавал. Сейчас я, мысленно оборачиваясь назад, ясно вижу, что за чувство сплотило нас тогда.

Надежда!

Для любого разумного существа нет более основополагающего чувства. В душе каждый из нас и все вместе надеются, что будущее окажется лучше прошлого, что наши потомки и их потомки будут чуточку ближе к идеальному обществу, каким бы мы его себе ни представляли. Само собой, мечты о будущем воинственного варвара разительно отличаются от надежд мирного селянина. И дворф никогда не захочет жить в мире, напоминающем идиллию эльфов. Но сама надежда в основе своей остается все той же. Именно тогда, когда мы ощущаем, что помогаем приближению к благой цели, — как в Мифрил Халле, когда мы думали, что битва с Мензоберранзаном не за горами, но верили, что мы разгромим темных эльфов и навсегда положим конец угрозе, исходящей от этого черного города, — так вот именно тогда мы переживаем подлинный душевный подъем.

Надежда — основа всего. Будущее должно быть лучше прошлого. Без этой веры останется лишь самовлюбленное, эгоистичное и предельно пустое существование в настоящем, как живут дроу, или же обычное безнадежное прозябание в ожидании смерти.

Бренор и все мы увлеклись общим делом, и никогда я не чувствовал себя более полным жизни, чем в те дни, когда Мифрил Халл готовился к войне.

Дзирт До'Урден

Глава 1 ДИПЛОМАТИЯ

Ее тяжелые золотисто-каштановые локоны развевались, а сама Кэтти-бри с жаром отбивала неуловимо мелькающие сабли дроу. Она была сильной женщиной — сто тридцать фунтов сплошных мускулов, закаленных и тренированных жизнью с народом Бренора. Она умела обращаться даже с молотом и наковальней.

С мечом она тоже прекрасно управлялась, а ее новый клинок с навершием в виде головы единорога, сделанным из белого металла, далеко превосходил любое оружие, какое ей приходилось когда-либо держать в руках. Все же в этот день противник жестоко теснил Кэтти-бри и совершенно явно превосходил ее в умении. Впрочем, мало кто во всех Королевствах мог бы сравниться в мастерстве владения клинками с Дзиртом До'Урденом, воином-дроу.

Он был примерно такого же роста и комплекции, что и Кэтти-бри, может, на пару фунтов потяжелее, и все его тело сплошь состояло из тугих мускулов. Белые волосы, почти такой же длины, как и у девушки, были такими же густыми, а гладкая эбеновая кожа блестела от пота, что было лестным подтверждением умения и ловкости противницы.

Обе сабли Дзирта скрестились перед ним (один клинок сверкал яростным голубым светом даже сквозь надетый на него защитный чехол), потом широко разошлись, как бы приглашая Кэтти-бри сделать выпад.

Но она хорошо знала его уловки. Дзирт двигался молниеносно, он мог ударить одним клинком по самому острию меча, а другим, послав его в противоположном направлении, отбить меч противника к земле у самой рукояти. Сделав лишь один шаг в сторону, следуя движению одной из сабель, Дзирт победил бы ее.

Поэтому Кэтти-бри отступила назад и выставила меч перед собой. И встретилась взглядом с лавандовыми глазами дроу.

— Что, упустила возможность? — поддразнил Дзирт.

— Да нет, избежала ловушки, — не полезла за словом в карман Кэтти-бри.

Дзирт стремительно бросился в наступление, его сабли скрестились, потом, со свистом разрезая воздух, широко разлетелись, один клинок сверху, другой снизу. Кэтти-бри отставила левую ногу и пригнулась, отражая нижнее лезвие мечом и одновременно наклонив голову, чтобы не получить удар верхним.

Но она могла не стараться, потому что сабли разошлись слишком быстро, еще до того, как Дзирт успел сделать шаг вслед за движением рук, и оба клинка со свистом рубанули воздух, не достигнув цели.

Кэтти-бри заметила образовавшуюся брешь и сделала выпад мечом.

С непостижимой быстротой мелькнули сабли Дзирта, лязгнув по ее клинку с обеих сторон. Но Дзирт очень неудачно стоял, поэтому не успел, следуя движению оружия, сделать один шажок наискосок и использовать свое преимущество.

Девушка ступила вперед и в сторону, выдернув меч из захвата, и напала на Дзирта, нанеся удар в бедро.

Дзирт парировал наотмашь, высоко отбив ее оружие.

Они снова разошлись, не отрывая глаз друг от друга. Кэтти-бри лукаво улыбалась. За долгие месяцы тренировок она впервые чуть было не нанесла удар искусному и ловкому дроу.

Однако, заметив выражение лица Дзирта, она перестала радоваться, а дроу, досадливо мотнув головой, всадил острия своих сабель в пол.

— Дело в браслетах? — спросила Кэтти-бри, имея в виду волшебные мифриловые кольца на полосах черной ткани, охватывавшие предплечья Дзирта. Он снял их с тела Дантрага Бэнра, бывшего оружейником Первого Дома Мензоберранзана, победив его в схватке. По слухам, благодаря этим браслетам руки Дантрага двигались с невероятной быстротой, давая ему преимущество в бою.

Победив быстрого, как молния, Бэнра, Дзирт и сам в этом убедился, а поносив браслеты в учебных поединках последних недель, изучил их возможности. Однако он не был уверен, что ношение волшебных браслетов всегда идет на пользу. В битве с Дантрагом ему удалось обернуть очевидное преимущество противника против него же, поскольку руки оружейника двигались столь быстро, что тот был не в состоянии изменить траекторию уже начатого движения и не мог вовремя среагировать, если соперник делал неожиданный ход. Теперь же, пользуясь браслетами в тренировочных боях, Дзирт обнаружил еще один недостаток.

Ноги отставали от рук.

— Ты приспособишься, — утешала его Кэтти-бри.

Однако Дзирт вовсе не был в этом уверен.

— Искусство боя — это искусство равновесия и движения, — пояснил он.

— Но ведь теперь ты двигаешься быстрее! — воскликнула девушка.

Дзирт покачал головой.

— Только руки, — ответил он. — Нельзя одержать победу одними руками. Для победы воину нужны и ноги, чтобы придать своему телу лучшее положение для удара, когда соперник раскрывается.

— Но ты научишься, — снова сказала Кэтти-бри. — Дантраг был лучшим воином Мензоберранзана, и ты сам говорил, что все дело в браслетах.

Дзирт тоже думал, что волшебные предметы очень помогали Дантрагу, но считал, что бойцу его уровня или, скажем, уровня Закнафейна, его отца, от них будет немного прока. Возможно, решил Дзирт, они были бы хорошим подспорьем для менее искусного воина, который смог бы положиться исключительно на быстроту своего оружия. Но настоящий воин, мастер, достигший согласованности между всеми мускулами тела, только утратил бы гармонию. Может быть, браслеты помогли бы тому, кто дерется тяжелым оружием, например боевым молотом, таким как Клык Защитника. Дзирт же орудовал своими саблями, тонкими клинками весом не более двух фунтов, доведенными до совершенства мастерством ремесленника и заклинаниями. И без малейшего усилия, и даже без браслетов, движения его рук опережали движения ног.

— Ну давай же, — поддела его Кэтти-бри, медленно ведя мечом перед собой. Ее большие голубые глаза сузились, а прекрасно очерченные бедра напряглись, когда она чуть присела.

Дзирт понимал, что она решила воспользоваться его слабой стороной. Теперь она знала, в чем его недостаток, и хотела отыграться за те многочисленные уколы, которые он нанес ей в учебных поединках.

Дзирт тяжело вздохнул и поднял оружие. Он готов был сделать одолжение Кэтти-бри, но пусть она его заработает!

Он медленно двинулся вперед, не переходя в наступление. Она сделала выпад, и он дважды ударил по мечу еще прежде, чем тот приблизился, правой саблей по левой стороне лезвия и снова по левой стороне уже левой саблей, отклонив клинок соперницы книзу.

Кэтти-бри, держась направления удара, описала круг, уходя от противника. Когда она обернулась, Дзирт, как и следовало ожидать, стоял перед ней, играя саблями.

Но терпеливый дроу по-прежнему сдерживал себя, не переходя в быстрое напористое наступление.

Его клинки снова скрестились и разошлись, дразня девушку.

Она сделала выпад вперед, полная решимости попасть в ускользающую брешь в его защите. И вновь мелькнули сабли, последовало несколько ударов, опять по левой стороне лезвия меча. Как и в предыдущий раз, Кэтти-бри развернулась, но теперь Дзирт перешел в наступление.

Девушка почти присела и подалась назад. Обе сабли Дзирта рассекли воздух над ее головой и перед лицом, поскольку он опять не успел переступить и стать в нужную боевую стойку.

И тут Дзирт с удивлением обнаружил, что Кэтти-бри перед ним больше нет.

Он называл этот прием «шаг призрака» и сам научил ему девушку всего неделю назад. Суть его заключалась в том, чтобы воспользоваться летящим оружием противника как своеобразным оптическим заслоном и передвинуться в недоступной его зрению области так быстро и с таким совершенством, чтобы противник не понял, что ты сделал шаг вперед и в сторону, встав рядом с его выставленной вперед ногой.

Дроу машинально махнул саблей назад, направив клинок вниз, поскольку Кэтти-бри не распрямлялась. Он ударил слишком рано, и его клинок, увлекаемый инерцией движения, пронесся дальше, не предупредив выпад девушки.

Меч с навершием в виде головы единорога с силой ударился в его бедро, и Дзирт вздрогнул.

Для Кэтти-бри наступило мгновение чистейшего восторга. Конечно, она понимала, что браслеты мешали Дзирту и он совершал ошибки — а их Дзирт До'Урден не делал с тех времен, когда был еще юным бойцом, — но, даже учитывая эту помеху, дроу оставался сильным противником, и вряд ли кто-то мог одержать над ним верх.

Поэтому какое блаженное чувство овладело Кэтти-бри, когда ее меч наконец беспрепятственно проник сквозь защиту дроу!

Но радость тут же сменилась странным непреодолимым желанием всадить клинок глубже, внезапной необъяснимой злостью, направленной на самого Дзирта.

— Касание! — воскликнул Дзирт, что означало — он «ранен», и тогда Кэтти-бри выпрямилась в некотором замешательстве. Дзирт уже стоял в нескольких футах от нее и потирал поцарапанное бедро.

— Прости, — сказала она, поняв, что удар был сильнее, чем она рассчитывала.

— Ничего страшного, — с хитрецой ответил Дзирт. — Могу поспорить, что один этот порез не сравнится с суммой неприятных ощущений, которые тебе доставили уколы моих сабель. — На губах темного эльфа играла плутовская улыбка. — И с теми неприятными ощущениями, которые они тебе еще доставят!

— А я так думаю, что скоро стану с тобой наравне, Дзирт До'Урден, — спокойно и уверенно ответила Кэтти-бри. — Ты, конечно, нанесешь мне удары, но и свои получишь, будь уверен!

И они оба рассмеялись, а потом девушка отошла в другой конец комнаты и стала снимать тренировочную одежду.

Дзирт стянул чехол с одной из сабель и задумался над словами Кэтти-бри. Что правда, то правда, она делает значительные успехи. У нее сердце воина, облагороженное поэтичной душой, — весьма опасное сочетание. Как и Дзирт, Кэтти-бри предпочтет решить спор словами, а не вступать в бой, но, когда все дипломатические уловки использованы, она будет сражаться с чистой совестью и подлинной страстью. Она вложит в схватку всю душу и все свое умение, а и тем, и другим девушка обладала в избытке.

А ведь ей всего двадцать! Если бы она родилась дроу в Мензоберранзане, то была бы сейчас в Арах-Тинилит, школе Ллос, где лживые жрицы Паучьей Королевы изо дня в день калечили бы ее чистую душу. Дзирт отогнал неприятную мысль; ему противно было даже представить Кэтти-бри в этом жутком месте. А если бы она родилась мужчиной и вместо этого попала в Мили-Маггир, школу воинов? Каково бы ей пришлось среди юнцов-дроу?

Скорей всего, решил Дзирт, Кэтти-бри была бы одной из лучших в классе благодаря своей страстной натуре и целеустремленности. Дзирт подумал о том, чему еще она сможет научиться под его руководством, и на его лице появилось печальное выражение, поскольку он хорошо осознавал ограничения, наложенные на девушку ее рождением. Ему самому было за шестьдесят; по меркам дроу, он только вышел из юношеского возраста, поскольку темным эльфам было отпущено не меньше семи веков, но, когда Кэтти-бри достигнет его нежного возраста, она будет слишком стара, чтобы сражаться с блеском.

Мысль об этом причиняла Дзирту острую боль. Ему суждено увидеть, как Кэтти-бри состарится, а потом уйдет в мир иной, если только его собственную жизнь не оборвет клинок врага или когти чудовища.

Сейчас девушка снимала толстый защитный костюм и расстегивала металлический воротник, а Дзирт смотрел на нее. Под тренировочной одеждой на ней была надета только легкая рубашка. Ткань пропиталась потом и прилипла к телу.

Хоть она и воин, отметил про себя Дзирт, но она еще и красивая молодая женщина, сильная, с точеными формами, в теле которой заключена юная непоседливая душа и горячее сердце.

Если бы Дзирт не был так погружен в собственные раздумья, он, несомненно, услышал бы, как внезапно распахнулась дверь, впустив в комнату отдаленный рокот кузнечных горнов и лязг молотов.

— Эй! — послышался вопль от двери, и, повернувшись, Дзирт увидел влетевшего в комнату Бренора. Он почти приготовился к тому, что приемный отец Кэтти-бри, чересчур уж пекшийся о ней, сейчас с возмущением спросит, на что это Дзирт, Девять Проклятых Кругов, пялится. Поэтому дроу перевел дух, когда неистовый рыжебородый дворф, брызгая слюной, стал вместо этого громко бранить Сэттлстоун, поселение варваров к югу от Мифрил Халла.

Однако Дзирт почувствовал, что щеки его запылали (и от души понадеялся, что из-за черной кожи румянец будет незаметен), покачал головой, провел рукой по белым волосам, отбрасывая их с лица, и тоже начал снимать костюм.

Кэтти-бри подошла поближе, на ходу стряхивая капельки пота с густой шевелюры.

— Берктгар оказался несговорчивым? — предположила она, подразумевая Берктгара Смелого, нового вождя Сэттлстоуна.

Бренор фыркнул:

— А чего еще ждать от Берктгара?

Дзирт взглянул на прекрасную Кэтти-бри. Ему не хотелось думать о том, что она состарится, хотя он и был уверен, что она встретит старость с большим достоинством, чем большинство людей.

— Он гордый, — ответила она отцу, — да к тому же боится.

— Пф! Чего ему бояться? Пара сотен сильных молодцев вокруг, и при этом ни одного врага поблизости.

— Он боится, что не сможет тягаться с тенью своего предшественника, — пояснил Дзирт, и Кэтти-бри кивнула.

Бренор уже готов был выкрикнуть что-то еще, но затих, обдумывая слова дроу. Берктгар жил в тени Вульфгара, в тени величайшего героя варварского племени из Долины Ледяного Ветра. Того самого, что убил белого дракона Ледяную Смерть; того юношу, который, едва достигнув двадцати лет, смог объединить свирепые племена и дать им возможность зажить лучшей жизнью.

Вряд ли кто-либо из смертных сможет затмить деяния Вульфгара, подумал Бренор, и решительно кивнул в знак согласия с доводами друзей. Но при этом печаль облаком набежала на его лицо и затуманила серо-стальные глаза, потому что Бренор все еще не мог без грусти думать о Вульфгаре, бывшем ему как сын.

— А с чего, собственно, он оказался несговорчивым? — уточнил Дзирт, чтобы поскорее отвлечь дворфа от грустных мыслей.

— Да все из-за этого проклятого союза! — взорвался Бренор.

Дзирт и Кэтти-бри недоуменно переглянулись. Какая-то бессмыслица! Варвары Сэттлстоуна и дворфы Мифрил Халла и так были союзниками, работали сообща: люди Бренора добывали драгоценный мифрил и делали из него прекрасные вещи, а варвары служили посредниками между ними и купцами из близлежащих городов, Несма на Торфяных болотах и Серебристой Луны на востоке. Народы Бренора и Вульфгара вместе сражались, чтобы очистить Мифрил Халл от злобных дергаров — серых дворфов, а потом пришедшие из далекой Долины Ледяного Ветра варвары, под влиянием крепкой дружбы с кланом Бренора, решили остаться в окрестностях Мифрил Халла. Так что теперь, когда нависла угроза нападения темных эльфов, несговорчивость Берктгара представлялась совершенно нелепой.

— Он требует молот, — объяснил Бренор, видя, что Кэтти-бри и Дзирт ему не верят.

Так вот в чем дело! Этим молотом был могучий Клык Защитника, который Бренор сам выковал для Вульфгара и подарил ему, когда юный варвар, связанный договором, находился в подчинении у рыжебородого дворфа. Как раз в те годы Бренор, Дзирт и Кэтти-бри убедили неистового юношу, что в жизни есть много разных путей.

Конечно, Берктгар жаждет заполучить Клык Защитника, подумал Дзирт. Этот боевой молот теперь стал чем-то большим, чем просто оружием; для суровых жителей Сэттлстоуна он был символом, памятью о Вульфгаре. И если бы Берктгару удалось склонить Бренора к тому, чтобы отдать ему молот, его положение как главы своего народа значительно укрепилось бы.

Вполне трезвый расчет, но Дзирт знал: никогда и ни за что Берктгару не удастся уговорить дворфа отдать ему молот.

Бренор смотрел на Кэтти-бри, и Дзирт тоже взглянул на нее, гадая, не думает ли она о том, что лучше поступиться Клыком Защитника в преддверии войны. Какие чувства сейчас, наверное, борются в ее душе! Ведь она должна была выйти замуж за Вульфгара; они росли вместе и большинство уроков жизни прошли сообща. Сможет ли Кэтти-бри закрыть глаза на прошлое, перечеркнуть собственную скорбь и принять рассудочное решение ради того, чтобы укрепить военный союз?

— Нет, — в конце концов твердо сказала она. — Молот он не получит.

Дзирт обрадовался, что девушка не предала память Вульфгара и свою любовь. Он тоже братски любил молодого варвара и не мог себе представить, чтобы кто-то другой, хоть Берктгар, хоть сам бог войны Темпос, стал хозяином Клыка Защитника.

— У меня и в мыслях ничего подобного не было, — подтвердил Бренор. Он сердито потряс кулаком в воздухе, и при этом мышцы на его руке напряглись. — Но если этот олений недоносок возникнет еще раз, он у меня кое-что получит, не сомневайтесь!

Дзирт понял, что назревает серьезное затруднение. Берктгар хотел получить молот, что было вполне понятно и объяснимо, но молодой честолюбивый вождь варваров, по-видимому, не понимал всей неуместности своего требования. Этот конфликт мог не только вызвать натянутые отношения между двумя народами, но даже привести их в состояние войны, поскольку Дзирт ничуть не сомневался в серьезности угрозы Бренора. Если Берктгар снова придет требовать молот в качестве платы за то, на что он и так должен согласиться без всяких условий, скорее всего он вернется на поверхность без рук и без ног. А дворфам теперь очень нужны были союзники.

— Мы с Дзиртом отправимся в Сэттлстоун, — предложила Кэтти-бри. — И заручимся поддержкой Берктгара, не обещая ему ничего взамен.

— Да этот парень просто дурак! — кипятился Бренор.

— Зато его народ умен, — возразила Кэтти-бри. — Вождь хочет получить молот, чтобы его больше уважали. Но мы объясним, что его будут уважать меньше, раз он требует то, на что не имеет права.

Глядя на девушку, Дзирт думал о том, что она сильна, полна энтузиазма да еще так разумна. Наверняка она сделает то, что сказала.

Когда Бренор и Кэтти-бри ушли, Дзирт испустил долгий вздох. Он видел, что в походке короля появилась прежняя упругость, жизнь снова била в нем ключом. Сколько еще продлится правление короля Бренора Боевого Топора? Сто лет? Двести?

В любом случае, если только жизнь его не оборвет клинок неприятеля или когти чудовища, дворфу тоже суждено пережить старость и смерть Кэтти-бри.

Глядя на легкую поступь юной, полной жизни женщины, Дзирт не в силах был думать об этом.

* * *

Хазид'хи, или Потрошитель, спокойно висел на бедре Кэтти-бри, его гнев уже улегся. Чуткий меч был доволен успехами девушки. Вне всякого сомнения, она была очень одаренной, но Хазид'хи нужно было больше, он хотел принадлежать только самому лучшему воину.

И пока таким воином являлся Дзирт До'Урден.

Когда дроу-отступник убил его прежнего владельца, Дантрага Бэнра, Хазид'хи должен был достаться Дзирту. Меч изменил форму своего навершия, как обычно делал, и теперь его рукоять венчала голова единорога вместо головы демона (которой он привлек Дантрага), поскольку меч знал, что единорог — знак богини, которой поклонялся Дзирт До'Урден. Но дроу отдал меч Кэтти-бри, предпочитая сабли.

Сабли!

Как же теперь Хазид'хи хотел, чтобы он мог по желанию менять форму лезвия, а не только навершия! Если бы он только мог слегка его изогнуть, чуть укоротить и сделать немного потолще…

Но этого Хазид'хи сделать не мог, и Дзирт никогда не возьмет меч себе. Зато женщина хороша и с каждым днем становится все лучше. Правда, она всего лишь человек и не проживет достаточно долго, чтобы добиться такого же мастерства, как Дзирт, но можно внушить ей, скажем, желание убить темного эльфа…

Ведь есть так много способов стать лучшим из лучших.

* * *

Мать Бэнр, даже по меркам дроу настолько дряхлая, что ей давно пора было лежать в могиле, стояла посреди большой часовни Первого Дома Мензоберранзана и наблюдала, как медленно идут работы по извлечению острого, как копье, сталактита из купола здания. Она не сомневалась, что часовня снова будет иметь прежний вид. С пола уже убрали мусор и отскоблили пятна крови десяти погибших в этой катастрофе дроу.

Но осталась боль того злосчастного мига, мига высочайшей славы Первой Матери, обернувшегося позором на глазах всех Высших Матерей Мензоберранзана. Сталактит, как нож, вонзился в свод часовни, но лучше бы он пронзил сердце самой Матери Бэнр. Она с таким трудом привела к согласию враждующие Дома города дроу, укрепив союз посулами невиданной славы, когда объединенная армия дроу завоюет Мифрил Халл во славу Паучьей Королевы. Во славу самой Матери Бэнр!

Теперь, с падением сталактита и побегом предателя Дзирта До'Урдена, все надежды рухнули. Из-за Дзирта она потеряла своего сына, Дантрага, пожалуй лучшего оружейника Мензоберранзана. Из-за Дзирта она потеряла свою дочь, злобную Вендес. Но больше всего уязвляло старуху, что из-за проклятого отступника и его друзей развалился союз, залог ее беспримерной славы. Потому что в то самое мгновение, когда гигантский сталактит пробил купол священного храма Ллос во время торжественной службы, вера Матерей Домов в то, что военный союз и готовящаяся война угодны Паучьей Королеве, рухнула. Все они в спешке разбежались по своим резиденциям, наглухо закрыли ворота и в тишине сами стали выяснять, какова же воля Ллос.

Положение Матери Бэнр очень сильно пошатнулось.

Но, несмотря на все происшедшее, Мать Первого Дома все еще верила, что союз можно восстановить. На цепочке вокруг ее шеи висело кольцо, вырезанное из зуба древнего короля дворфов, некоего Гэндалуга, основателя клана Боевого Топора и Мифрил Халла. Мать Бэнр имела власть над его душой и благодаря этому узнала расположение всех ходов и выходов в твердыне дворфов. Даже невзирая на побег Дзирта, темные эльфы могут проникнуть в Мифрил Халл и покарать предателя и его друзей.

Она все еще могла восстановить содружество, но по какой-то причине, которой Бэнр не понимала, сама Паучья Королева, Ллос, сдерживала ее. Престарелой матроне явились йоклол, прислужницы Ллос, и предупредили, что ей следует забыть о союзе, заняться собственной семьей и блюсти оборону Дома. Такого предупреждения не посмела бы ослушаться ни одна из жриц Паучьей Королевы.

Услышав позади себя резкий стук тяжелых сапог по камню и звон многочисленных украшений, она, даже не оборачиваясь, поняла, что пришел Джарлакс.

— Ты сделал все, как я сказала? — обратилась она к нему, по-прежнему наблюдая за работами под куполом.

— И я приветствую тебя, Мать Первого Дома, — саркастически отозвался наемник.

Мать Бэнр обернулась, сердито глядя на него, хотя она и другие верховные Матери всегда так смотрели на главаря наемников.

Он держался вызывающе — иначе не скажешь. Темные эльфы Мензоберранзана, в особенности мужчины, находившиеся в приниженном положении, обычно носили неброскую практичную одежду темных тонов, украшенную орнаментом из пауков и паутины, или же простые черные кожаные куртки под тонкими кольчугами. И мужчины, и женщины почти не расставались с маскирующими пивафви, темными плащами, скрадывавшими очертания тел, делая их менее приметными для глаз врагов.

Но к Джарлаксу это не относилось. На его бритую макушку была нахлобучена совершенно невероятная широкополая шляпа, украшенная громадным плюмажем из перьев диатримы. Вместо плаща или мантии он носил накидку, переливавшуюся всеми цветами радуги как в нормальном, так и в инфракрасном спектре. Короткая рубашка без рукавов обнажала рельефные брюшные мышцы. К тому же на нем было надето невообразимое количество самых разных драгоценностей: кольца, цепи и ожерелья, браслеты, даже ножные браслеты, — и все это громко позвякивало, но лишь тогда, когда сам наемник этого хотел. Как и сапоги, так громко простучавшие по каменному полу часовни, все эти ценности могли не издавать ни звука.

Мать Бэнр обратила внимание, что обычная повязка Джарлакса была сегодня передвинута на левый глаз, но, что это означало, если в этом вообще был какой-то смысл, она не знала.

Да и кто мог сказать, какие волшебные силы были заключены в этой его повязке, побрякушках и сапогах, в двух волшебных палочках, заткнутых за пояс, или в прекрасном мече, висевшем на перевязи рядом с ними? Мать Бэнр подозревала, что половина этих вещей были фальшивыми, с совсем незначительными магическими возможностями или же вовсе без таковых, может, они только и могли, что оставаться беззвучными при движении. Вообще половина всего, что делал Джарлакс, было блефом, но зато остальные его поступки — коварными и чрезвычайно опасными.

Вот почему настырного наемника следовало остерегаться.

И именно поэтому Мать Бэнр так ненавидела его и так нуждалась в нем. Он был главарем Бреган Д'эрт, разветвленной сети шпионов, воров и убийц, большинство из которых были мужчины-дроу без семьи, лишившиеся Дома в ходе многочисленных междоусобных войн. Члены Бреган Д'эрт были не менее загадочны, чем их непредсказуемый главарь, их никто не знал, но они обладали значительной властью, сравнимой с властью наиболее сильных Домов, и всегда добивались своего.

— Что тебе удалось узнать? — прямо спросила Мать Бэнр.

— Да, теперь сто лет не отмыться, — дерзко ответствовал мошенник.

Старуха Бэнр угрожающе сощурила горящие красные глаза, и Джарлакс понял, что она совсем не в настроении сносить его шуточки. Она была напугана, он хорошо это понимал, и причина, учитывая катастрофу в часовне, была достаточно серьезной.

— Никакого заговора я не обнаружил, — поспешно добавил он совсем другим тоном.

Мать Бэнр бросила на него удивленный взгляд и даже отступила на шаг, пораженная столь недвусмысленным ответом. Само собой, она уловила бы явную ложь, воспользовавшись определенным заклинанием. И конечно, Джарлакс это знал. Однако такие заклинания, как правило, не слишком беспокоили хитрого наемника, потому что он прекрасно умел обойтись без прямых ответов на вопросы, не говоря всей правды, но и не прибегая к откровенной лжи.

Однако сейчас он говорил правду и отвечал точно на заданный вопрос. По крайней мере Мать Бэнр решила, что он говорит правду.

Но ей было трудно в это поверить. Может, заклинание подвело? А может, Ллос отвернулась от нее в наказание за позорное поражение? И теперь вводит ее в заблуждение, заставляя поверить в искренность слов Джарлакса?

— Мать Мез'Баррис Армго, — продолжал Джарлакс, называя имя главы Барризон дель'Армго, Второго Дома, — верна и тебе, и твоему делу, даже невзирая на… — он помедлил, подыскивая слово, — помехи во время торжественной службы, — наконец нашелся он. — Мать Мез'Баррис даже приказала своему гарнизону быть в состоянии боевой готовности на случай, если кампанию против Мифрил Халла решено будет возобновить. И уверяю тебя, они горят желанием начать поход, особенно теперь, после… — Наемник умолк и вздохнул с притворной печалью, но Мать Бэнр поняла, что он хотел сказать.

Ясно, что Мез'Баррис не терпится отправиться в Мифрил Халл, ведь после гибели Дантрага Бэнра ее собственный оружейник, могучий Утегенталь, стал первым воином города. Если Утегенталь схватит отступника До'Урдена, можно представить, какие почести ожидают Дом Барризон дель'Армго!

Но это трезвое и, по-видимому, честное заявление Джарлакса разбило страхи Матери Бэнр, потому что никакой союз других Домов без пособничества Барризон дель'Армго Дому Бэнр был не страшен.

— Конечно, среди тех твоих детей, кто остался в живых, началось какое-то движение, — продолжал Джарлакс. — Но они почти не общаются, и даже если кто-нибудь из них и задумал что-то против тебя, то им придется обойтись без помощи Триль, которая со времени побега отступника очень занята в Академии.

Мать Бэнр ничем не выдала, какой камень свалился с ее души. Если Триль, которая из всех ее дочерей обладала самой большой властью и, несомненно, пользовалась наибольшей благосклонностью Ллос, не собиралась восставать против своей матери, то удара изнутри можно и не опасаться.

— Ожидают, что скоро ты объявишь Бергиньона новым оружейником, и Громф не будет возражать против этого, — заметил Джарлакс.

Громф был старшим сыном Бэнр и Архимагом Мензоберранзана, в его руках была сосредоточена власть, какой не было ни у одного из мужчин города (кроме, пожалуй, изворотливого Джарлакса). Громф вряд ли будет иметь что-то против назначения Бергиньона. Иерархия дочерей Мать Бэнр не беспокоила. Триль была Матерью-Хозяйкой Арах-Тинилит в Академии, и, хотя те дочери, что оставались в доме, и могли сцепиться за обязанности и привилегии, которыми при жизни обладала Вендес, самой Матери это не касалось.

Старуха Бэнр перевела взгляд на сталактит, которым Дзирт и его друзья пронзили купол часовни. Удовлетворения она не чувствовала. В жестоком, не знающем жалости Мензоберранзане самоуспокоение и самодовольство слишком часто вели к сокрушительному падению.

Глава 2 ОТРЯД «ВЕСЕЛЫЕ МЯСНИКИ»

— Ты думаешь, он нам понадобится? — спросила Кэтти-бри, идя с Дзиртом по коридорам нижнего уровня Мифрил Халла. Коридор открывался в гигантскую многоярусную пещеру, где находился знаменитый Нижний Город дворфов.

Дзирт приостановился и взглянул на нее, потом пошел налево, потянув девушку за собой. Из коридора они вышли на второй снизу ярус бескрайней пещеры.

Здесь царила суматоха. Дворфы пересекали пещеру во всех направлениях. Они кричали, пытаясь перекрыть непрекращавшееся гудение громадных кузнечных мехов и громкий звон бивших по мифрилу молотов. В этой гигантской пещере, восточная и западная стены которой спускались к полу громадными уступами, так что вся она напоминала перевернутую ступенчатую пирамиду наизнанку, и было самое сердце Мифрил Халла. В самом низу, на полу, располагались огромные топки. Крепкие дворфы толкали тяжелые, груженные рудой тачки по определенным маршрутам, в то время как другие работали у горнов, а третьи тащили на верхние ярусы маленькие тележки с чистым металлом. Там, наверху, многочисленные ремесленники изготавливали из этого сырья всякие удивительные вещи. Например, серебряные приборы, украшенные драгоценными камнями кубки и богато отделанные шлемы — роскошные, но совершенно бесполезные. Сейчас же, когда все жили в ожидании войны, дворфы переключились на оружие и настоящие, надежные доспехи. Неподалеку от Кэтти-бри и Дзирта один дворф, сплошь покрытый сажей, так что даже цвета его бороды было не различить, прислонил к стене метательное копье с железным древком и покрытым мифрилом наконечником. Коротенькому дворфу даже не достать было до его верхушки на высоте восьми футов, но, глядя на зазубренный наконечник, он довольно посмеивался. Должно быть, представлял, как замрут от ужаса бедняжки дроу, когда это копье полетит в них.

На одном из высоких мостов, перекинутых между ярусами, футах в ста пятидесяти над головами друзей, разгорелся жаркий спор. Во всеобщем гуле и грохоте Кэтти-бри и Дзирт почти не различали слов, но поняли, что там говорят о том, что надо бы обрушить этот и остальные мосты, чтобы вынудить солдат дроу идти теми путями, что выберут сами дворфы, если захватчики попытаются попасть на верхние уровни Мифрил Халла.

Хотя все, и Дзирт, и Кэтти-бри, и Бренор, надеялись, что до этого не дойдет.

Друзья понимающе переглянулись. За всю долгую историю Мифрил Халла Нижний Город редко жил в таком возбуждении. Сейчас же все были как в угаре. Две тысячи дворфов носились очертя голову, кричали, колотили молотами и тягали грузы, которые и мулу-то не поднять.

И все потому, что боялись прихода дроу.

Тогда Кэтти-бри поняла, почему Дзирт решил сделать крюк и пройти через эту пещеру, почему настаивал на том, чтобы поговорить с хафлингом Реджисом до того, как они отправятся в Сэттлстоун.

— Ну, пойдем искать этого проныру, — прокричала она, чтобы Дзирт ее услышал.

Дзирт кивнул и двинулся вслед за ней в слабо освещенные коридоры, где было сравнительно тихо. Они шагали прочь от Нижнего Города, к дальним помещениям, где, как сказал Бренор, можно было найти хафлинга. Они передвигались беззвучно; Дзирт был поражен, как тихо научилась ступать Кэтти-бри. На ней, как и на нем, была тонкая кольчуга из мелких, но необычайно крепких мифриловых колечек, подогнанная по фигуре Бастером Брейсером, лучшим оружейником Мифрил Халла. Сидевшая на Кэтти-бри кольчуга еще раз подтверждала его репутацию, потому что сделана она была с таким мастерством и была такой эластичной, что повторяла все ее движения не хуже рубашки из плотной ткани.

Сапоги девушки, как и у Дзирта, были из мягкой кожи и хорошо разношены, но даже в такой удобной обуви мало кто из людей мог передвигаться так неуловимо для слуха, как она. Дзирт едва различал ее в тусклом неверном свете редкорасставленных факелов. Он заметил, что девушка ступает как дроу, сперва касаясь пола подушечкой стопы, а не как большинство людей — с пятки на носок. Время, проведенное в Подземье в поисках Дзирта, не прошло для нее даром.

Дроу с одобрением отметил все это, но промолчал. Она сегодня и так потешила свою гордость, незачем хвалить ее, а то еще зазнается.

Коридоры были пусты, а тьма все больше сгущалась. Дзирт даже переключился на зрение в инфракрасном диапазоне, позволявшее ему различать очертания теплых предметов и существ. У Кэтти-бри не было такой способности, но зато у нее на лбу на тонкой серебряной цепочке красовался зеленый камень, перечеркнутый черной полосой, — агат Кошачий Глаз. Его подарила ей сама Аластриэль. Благодаря наложенным на камень чарам его обладатель мог видеть в кромешной тьме так, как если бы стоял в открытом поле под усеянным звездами небом.

Друзья беспрепятственно шагали во мраке, но чувствовали себя неуютно. Они недоумевали, почему не горят факелы, и готовы были в любое мгновение выхватить оружие. Кэтти-бри вдруг пожалела, что не взяла с собой Тулмарил Искатель Сердец, свой волшебный лук.

Внезапно послышался звук мощнейшего удара, и пол содрогнулся у них под ногами. Оба мгновенно пригнулись; сабли оказались в руках Дзирта так быстро, что Кэтти-бри даже не успела заметить, как он их выхватил. Сначала она подумала, что это благодаря браслетам, но потом увидела, что Дзирт их даже не надел. Она тоже достала из ножен меч и глубоко вздохнула, мысленно ругая себя за тщеславную надежду, что скоро сравняется с этим прославленным воином в мастерстве. Но девушка тут же мотнула головой — сейчас не время об этом думать — и пристально вгляделась в изгибавшийся перед ними коридор. Они с Дзиртом плечо к плечу медленно пошли вперед, внимательно всматриваясь в густую тьму, где могли прятаться недруги, и высматривая линии в стене, обозначавшие тайные ходы в боковые туннели. Таких в дворфском комплексе было немало, потому что большинство маленьких бородачей, жадных по натуре, имели тайные сокровищницы, скрытые от чужих глаз. И Кэтти-бри, и Дзирт плохо знали эту редко посещаемую часть Мифрил Халла.

Последовал новый удар, и пол снова содрогнулся, еще сильнее, значит, друзья подошли ближе к источнику звука. Кэтти-бри втайне порадовалась, что сам Дзирт До'Урден так много тренировал ее, а еще больше тому, что он был сейчас рядом.

Она остановилась, Дзирт тоже.

— Гвенвивар? — почти беззвучно предложила девушка, подразумевая верного друга дроу, громадную черную пантеру, которую он мог вызвать с Астрального уровня.

Дзирт на секунду задумался. Он старался пореже звать Гвенвивар, зная, что вскоре ему, возможно, придется часто пользоваться ее помощью. Силы волшебной пантеры были ограниченны: она могла проводить на земном уровне только несколько часов каждые два дня.

Дзирт решил, что еще не время. Бренор ведь не сказал, чем здесь занят Реджис, к тому же он даже не заикнулся о возможной опасности. Дроу покачал головой, и они снова продолжили путь в полном молчании.

Раздался звук третьего удара, а за ним стон.

— …Башкой, дурак ты набитый! — послышалось раздраженное ругательство. — Работай своей тупой башкой!

Дзирт с Кэтти-бри тут же выпрямились и опустили оружие.

— Пвент, — произнесли оба одновременно, имея в виду Тибблдорфа Пвента, неистового берсерка, самого невыносимого и дурно пахнущего из всех дворфов к югу от Гребня Мира (да и к северу, пожалуй, тоже).

— А потом тебе понадобится чертов шлем? — не умолкал поток брани.

За следующим поворотом туннель разветвлялся на два. В левом яростно ревел Пвент; а правый перекрывала дверь, сквозь многочисленные щели которой сочился свет факелов, горевших по ту сторону. Дзирт недоуменно склонил голову, услыхав оттуда такое знакомое, хоть и очень тихое хихиканье.

Он махнул рукой Кэтти-бри и вошел в дверь, не постучав. Там у левой стены в одиночестве стоял хафлинг. При виде друзей его лицо озарилось улыбкой, и он высоко поднял пухлую ручку, приветствуя их, — относительно высоко, потому что Реджис был очень маленьким, даже по меркам хафлингов, и от пяток до макушки в нем укладывалось всего три фута. Его объемистый животик, кажется, уменьшился за последнее время, словно и ленивый хафлинг весьма серьезно отнесся к возможности нападения на место, заменившее ему дом.

Он приложил палец к губам и показал на «дверь» рядом с собой. Друзья почти сразу сообразили, что здесь происходило. Хафлинг держался за рукоять механизма, управлявшего толстым листом металла, который ездил по полозьям над и под дверью. Сейчас деревянная дверь почти целиком скрылась за металлическим листом.

— Пошел! — прогремела команда с той стороны, послышался тяжелый частый топот и воинственный рев, потом чудовищный удар налетевшего на укрепленную дверь дворфа, тут же, само собой, отлетевшего от нее.

— Берсерк уроки дает, — невозмутимо объяснил Реджис.

Кэтти-бри, скривившись, взглянула на Дзирта, вспомнив, что говорил ей отец о планах берсерка.

— Отряд «Веселые мясники», — бросила она, и Дзирт понимающе кивнул, потому что Бренор и ему говорил о том, что Тибблдорф Пвент решил научить нескольких дворфов нелегкому искусству быть берсерком и создал свой собственный отряд, который состоял из неудержимых, бешеных, но не блиставших умом солдат.

В укрепленную дверь врезался следующий, судя по всему головой, и Дзирт понял, каким образом Пвент решил воспитать в своих подопечных третье качество настоящего берсерка.

Кэтти-бри только вздохнула. Она ничуть не сомневалась в бойцовской мощи подобного отряда, ведь в бою Пвент мог дать сто очков вперед любому, за исключением только Дзирта и, может быть, Бренора, но при мысли о носящихся гурьбой подобиях Тибблдорфа Пвента ей стало нехорошо.

За дверью Пвент во всю бранил свое войско, осыпая их всевозможными ругательствами, большинство из которых прожившая двадцать лет с кланом Боевого Топора Кэтти-бри даже не слыхала. Некоторые, особо забористые, Пвент, похоже, придумывал на ходу.

— Мы отправляемся в Сэттлстоун, — обратился к Реджису Дзирт; ему вдруг очень захотелось поскорее уйти отсюда. — Берктгар упрямится.

Реджис кивнул:

— Я там был, когда он потребовал у Бренора молот. — На миловидном личике хафлинга появилась обычная задумчивая улыбка. — Мне показалось, что Бренор сейчас разрубит его пополам!

— Берктгар нужен нам, — вмешалась Кэтти-бри.

Реджис только отмахнулся.

— Чушь! — уверенно объявил он. — Это мы нужны Берктгару, и если он повернется спиной к дворфам, его собственный народ этого не потерпит, потому что они умеют помнить добро.

— Нет, Бренор не убил бы его, — возразил Дзирт, однако несколько неуверенно.

Все трое умолкли и посмотрели друг на друга, одновременно подумав о том, что Бренор снова стал прежним неукротимым королем. Они вспомнили и о Клыке Защитника, молоте, которому не было равных по красоте и мощи. На нем были вырезаны священные руны дворфских богов: на одной стороне — молот и наковальня Моррадина, бога кузнецов, на другой — скрещенные секиры Кланггедона, бога войны, а остальное пространство было сплошь покрыто изображениями драгоценных камней внутри горы, символа Думатойна, Хранителя Тайн. Бренор считался одним из первых кузнецов среди дворфов, но после того, как он создал Клык Защитника, лучшее из своих творений, почти не появлялся в кузне.

Они вспомнили о Клыке Защитника и о Вульфгаре, высоком светловолосом юноше, который был дворфу как сын и для которого Бренор сделал великолепный молот.

— Бренор действительно мог бы убить его, — произнесла Кэтти-бри, проговорив вслух то, что подумали остальные.

Дзирт хотел было что-то возразить, но Реджис остановил его, подняв палец кверху.

— …А теперь голову наклони! — рявкнул Пвент по ту сторону двери.

Реджис улыбнулся и кивнул, чтобы дроу продолжал.

— Мы подумали, может, ты…

Донесся новый звук удара, потом опять стон и достаточно явственное шлепанье губами: очевидно, будущий берсерк ожесточенно тряс головой после неудачного наскока на преграду.

— С возвращением! — заорал Пвент.

Кэтти-бри передернуло от отвращения.

— Мы подумали, ты мог бы пойти с нами, — продолжал Дзирт.

Реджис на секунду задумался. Наверное, хафлинг хотел бы выбраться из рудников и погреться на солнышке, хоть лето уже закончилось и воздух был по-осеннему прохладным.

— Нет, я должен остаться здесь, — наконец ответил он с несвойственной ему ответственностью. — Дел много.

Дзирт с Кэтти-бри не стали спорить. Реджис сильно изменился с тех пор, как настали тяжелые времена. Когда Дзирт и Кэтти-бри отправились в Мензоберранзан — Дзирт в надежде отвести опасность от Мифрил Халла, а Кэтти-бри на его поиски, — Реджис вместо сломленного горем Бренора принял руководство подготовкой к войне на себя. Тот самый Реджис, которого прежде больше всего волновало, где бы найти постельку помягче да обед повкуснее, своей кипучей энергией и целеустремленностью поразил видавших виды дворфов, и даже Тибблдорфа Пвента. Вот и теперь друзья понимали, что хафлинг очень хотел бы пойти с ними, но дело — прежде всего.

Дзирт пристально поглядел на хафлинга, не зная, как обратиться к нему с просьбой. Но, к его изумлению, Реджис все понял без слов и тотчас же потянулся к цепочке на шее, на которой висела рубиновая подвеска, снял ее и небрежно бросил Дзирту.

Еще одно подтверждение тому, что хафлинг сильно изменился, подумал дроу, глядя на сверкающий рубин. Эту вещь, которую Реджис когда-то стащил у главы Гильдии Воров в далеком Калимпорте, он ценил превыше всего, в ней была заключена огромная волшебная сила. И до сих пор хафлинг берег и лелеял ее, как львица своего детеныша.

Дзирт не отрывал взгляда от драгоценного камня и чувствовал, как бесчисленные сияющие грани увлекают его, уводя по спирали в глубины, обещавшие…

Дроу встряхнул головой и с усилием отвел взгляд. Даже сейчас, когда ничья воля не управляла камнем, он имел такую власть! Дроу никогда не сталкивался с более сильными чарами. И, несмотря на это, Джарлакс добровольно вернул ему подвеску, когда после побега Дзирта из Мензоберранзана встретился с ним в туннелях вдали от города. Поступок наемника был неожиданным, но, зачем он это сделал, Дзирт так и не понял.

— Но будь осторожен, если решишь использовать его, чтобы убедить Берктгара, — предупредил Реджис, отрывая Дзирта от размышлений. — Он гордый, и, если поймет, что вы воспользовались волшебством, союз действительно развалится.

— Это точно, — согласилась Кэтти-бри и взглянула на Дзирта.

— Я им воспользуюсь только в случае крайней необходимости, — пообещал Дзирт, надевая цепочку на шею. Теперь подвеска висела рядом с головой единорога из слоновой кости, символом его богини.

Еще один дворф сделал попытку взять дверь штурмом, отлетел от нее и застонал, свалившись на пол.

— Пф! — презрительно фыркнул Пвент. — Да вы просто горстка сосунков. Я вам покажу, как это делается!

Реджис кивнул — это был условный знак — и немедленно начал крутить рукоять, поднимая металлическую пластину.

— Будьте осторожны, — предупредил он своих товарищей, поскольку они стояли как раз там, куда мог ввалиться Пвент.

— Я ухожу, — заявила Кэтти-бри, направляясь к другой двери. У нее не было ни малейшего желания встречаться с Пвентом. Он скорее всего ущипнул бы ее за щеку, как обычно, и посоветовал бы «постараться» отрастить бороду, чтобы стать настоящей дворфской красавицей.

Дзирта не нужно было уговаривать. Он сжал рубин, с благодарностью взглянул на Реджиса и поспешил вслед за Кэтти-бри.

Пройдя всего несколько шагов, они услышали, как разлетелась в щенки «учебная» дверь, затем послышался торжествующий смех Пвента и восторженные «ох» и «ах» наивных солдат отряда «Веселые мясники».

— Надо бы заслать побольше таких в Мензоберранзан, — с кислой гримасой сказала девушка, — Пвенту под силу загнать все его население на край света!

И Дзирт, знакомый с самыми сильными семействами дроу, видевший гнев верховных жриц и проявления необыкновенных сверхъестественных возможностей, ничего равного которым не было на поверхности, согласился с ней.

* * *

Советник Фербл, чувствуя себя не слишком удобно в свете факелов, провел морщинистой рукой по почти лысой макушке. Свирф (иначе глубинный гном) Фербл был ростом всего три с половиной фута, но его крепкое тело состояло почти из одних мускулов. Немногие из народов Подземья были так приспособлены к жизни в этом мире без света, и никто не понимал и не чувствовал залегавшие на глубине породы так хорошо.

И все же здесь, в пустых (хотелось бы верить!) коридорах за границами Блингденстоуна, своего родного города, Ферблу было не по себе. Он терпеть не мог света факелов, да и вообще любого света, но приказ короля Шниктика был недвусмыслен и обсуждению не подлежал: ни одному гному не позволялось выходить в туннели без зажженного факела.

За единственным исключением. У товарища Фербла факела не было, потому что у него не было рук. Белвар Диссенгальп, Высокочтимый Хранитель Туннелей Блингденстоуна, потерял руки много лет назад из-за Дайнина, брата Дзирта До'Урдена. Но в отличие от других народов Подземья свирфам было ведомо сострадание, и вместо утраченных конечностей ремесленники Блингденстоуна сделали несчастному прекрасные «протезы» из чистого зачарованного мифрила: молот на правую руку и киркомотыгу на левую.

— Полный круг прошли мы! — объявил Фербл. — И в Блингденстоун возвращаться пора!

— Нет пока, — проворчал Белвар. Голос у него был грубее и ниже, чем у большинства свирфов, и хорошо подходил к его коренастой широкоплечей фигуре.

— Дроу в туннелях нет, — стоял на своем Фербл. — За три недели ни одного сражения.

В действительности так оно и было: многие месяцы дроу вступали в столкновения со свирфами в непосредственной близости от Блингденстоуна, но теперь туннели были необычно пусты. Белвар понимал, что эта перемена как-то связана с его другом, Дзиртом, и боялся, что тот, возможно, попал в плен или убит.

— Тихо всё, — приглушенно сказал Фербл, как будто испугался, что громкий голос может его выдать. Мурашки пробежали у него по спине. Это Белвар заставил его идти сюда, хотя и была его очередь делать обход, обычно таких опытных и почтенных персон, как Фербл, освобождали от обязанностей дозорных. Но Белвар настоял, и по какой-то непонятной причине король Шниктик пошел навстречу Высокочтимому Хранителю.

Хотя нельзя сказать, что Фербл плохо знал туннели. Как раз наоборот, он единственный из гномов Блингденстоуна имел знакомства в Мензоберранзане и изучил туннели вокруг города дроу лучше любого глубинного гнома. Это сомнительное преимущество доставляло Ферблу множество неудобств. Когда свирфы захватили переодетую Кэтти-бри, но потом поняли, что она не враг им, Ферблу, рискуя собственной жизнью, пришлось показывать ей кратчайший тайный путь в Мензоберранзан.

Вот и теперь Фербл понимал, что Белвара волнует совсем не присутствие дроу в туннелях. Здесь все было спокойно. Патрули и другая тайная охрана не обнаружили никаких следов темных эльфов даже ближе к Мензоберранзану, на их обычных маршрутах. В городе дроу произошло нечто особенное, это ясно, и похоже также, что Дзирт и Кэтти-бри, стоившая гномам стольких хлопот, причастны к этому. Потому-то Белвар и вывел Фербла сюда, и Советника передернуло при мысли, что король Шниктик с такой готовностью согласился с Белваром.

— Что-то случилось, — сказал Белвар, неожиданно раскрывая карты, словно понял, о чем размышлял Фербл. — Я имею в виду — в Мензоберранзане.

Фербл посмотрел на Высокочтимого Хранителя с подозрением. Он догадывался, о чем его вскорости попросят, догадывался, что ему скоро снова придется иметь дело с этим мошенником Джарлаксом.

— Даже в камнях ощущается напряжение, — продолжал Белвар.

— Как будто дроу скоро выступят в поход, — сухо добавил Фербл.

— Козим камман деноктусд, — согласился Белвар. На древнем языке свирфов это означало: «Земля замерла перед землетрясением», что соответствовало выражению: «Затишье перед бурей», употреблявшемуся жителями поверхности.

— Чтобы встретился я с моим осведомителем-дроу, желает король Шниктик, — рассудил Фербл, решив, что больше нет смысла ходить вокруг да около. Вряд ли его предположение сильно разойдется с тем, что хотел ему предложить Белвар.

— Козим камман деноктусд, — повторил Белвар с еще большей уверенностью.

И он, и король Шниктик, и многие другие в Блингденстоуне не сомневались, что дроу скоро приведут в движение большие силы. Несмотря на то что туннели, ведшие на поверхность кратчайшим путем, находились к востоку от Блингденстоуна, за Мензоберранзаном, дроу сначала придется идти на запад, а значит, они окажутся в опасной близости от города гномов. Эта перспектива беспокоила свирфов, и король Шниктик даже отправил разведывательные отряды далеко на восток и на юг, куда они раньше никогда не забирались. Поговаривали, что, если опасения подтвердятся и найдется новое место для проживания, всем придется оставить Блингденстоун. Конечно, никто этого не хотел, а Фербл и Белвар, пожалуй, меньше всех. Оба были уже стары, оба доживали второй век, и оба и душой, и сердцем были привязаны к родному городу.

Но они также очень хорошо понимали весь ужас нашествия дроу, понимали, что, если армия темных эльфов подойдет близко к Блингденстоуну, все свирфы будут уничтожены.

— Встречу назначу я, — сказал Фербл со вздохом. — Он мало что скажет мне, даже не сомневаюсь. Он всегда говорит мало, но цена высока!

Белвар промолчал, однако его не очень беспокоила цена, которую придется заплатить жадному осведомителю. Высокочтимый Хранитель Туннелей понимал, что за незнание придется платить гораздо больше. Он также знал, что Фербл и сам это понимает и что его покорное подчинение всего лишь поза. Белвар хорошо изучил Советника, и он ему нравился, несмотря на постоянные жалобы.

А теперь Белвару, как и всем свирфам, позарез нужны были и Фербл, и его связи.

Глава 3 КАК ДЕТИ

Дзирт и Кэтти-бри неслись вниз по каменистой дорожке, легко и весело, словно играющие дети, огибая и перескакивая валуны. Перемахивая скальные трещины и разломы, хватаясь за нижние ветви невысоких деревьев и с разлету мчась дальше, они незаметно стали соревноваться. Они прибежали в небольшую низину, перескочили крохотное озерцо (Кэтти-бри немного промочила ноги), потом разбежались, огибая большой каменный выступ чуть выше их роста. Кэтти-бри бросилась направо, а Дзирт налево, но в ту же секунду передумал и ринулся на само препятствие.

Кэтти-бри выскочила из-за скалы, радуясь, что обогнала дроу.

— Я первая! — крикнула она, но в то же мгновение над ее головой пролетела темная тень ее друга.

— Не совсем! — возразил Дзирт, приземляясь так легко, как будто сделал шаг, а не прыжок.

Кэтти-бри вскрикнула от досады и снова пустилась бежать, но тут же остановилась, увидев, что Дзирт стоит на месте.

— Уж больно день хорош, — сказал темный эльф.

День и правда был чудесным, такие бывают только у южных отрогов Гребня Мира в начале осени: бодрящий сухой воздух, прохладный ветер, гнавший по ослепительно яркому голубому небу пухлые, похожие на громадные снежки облака.

— Слишком хороший, чтобы препираться с Берктгаром, — добавила Кэтти-бри, не совсем поняв Дзирта. Она наклонилась, опершись о колени руками и качая головой, стараясь отдышаться.

— Слишком хороший, чтобы не позвать Гвенвивар! — весело закончил Дзирт.

Кэтти-бри с радостной улыбкой наблюдала, как он вынимает из заплечного мешка ониксовую фигурку пантеры. Пожалуй, более прекрасной вещицы девушка никогда не видела. Статуэтка очень точно передавала мускулистое тело большой кошки и умное выражение ее морды. Но великолепие изделия затмевалось видом чудесного создания, которое можно было вызвать с ее помощью.

Дроу осторожно поставил фигурку на землю перед собой и тихонько позвал:

— Иди ко мне, Гвенвивар!

Видимо, пантере самой хотелось поскорее присоединиться к ним, потому что над статуэткой почти в тот же миг заклубился, сгустился и принял очертания пантеры серый туман.

Словно поняв по тону Дзирта, что опасности нет и ее вызывают для совместной прогулки, громадная кошка материализовалась в ленивой позе, со стоящими торчком ушами.

— Мы бежим наперегонки в Сэттлстоун, — объяснил Дзирт. — Поспеешь за нами?

Пантера мигом все поняла. Легко оттолкнувшись мощными задними лапами, она перемахнула через голову Кэтти-бри, взмыв на вершину двадцатифутового скального выступа, который друзья только что обежали. На плоской вершине она повернулась и от восторга встала на задние лапы. Сердца обоих товарищей бешено забились. В Гвенвивар было весу шестьсот фунтов, ростом она вдвое превосходила обычную пантеру, голова по величине равна была ширине плеч Дзирта, а лапой она могла полностью накрыть лицо человека. При этом в ее сияющих зеленых глазах светился разум, не свойственный ни одному зверю. Более надежного товарища было не сыскать, преданность пантеры была безусловной, и всякий раз, как Дзирт, Кэтти-бри, Бренор или Реджис видели гигантскую кошку, у них теплело на сердце.

— Думаю, стоит поторопиться, — с плутоватой улыбкой прошептала Кэтти-бри.

Дзирт незаметно кивнул, и оба сорвались с места и понеслись вниз по каменистой тропинке. Через пару секунд до них донесся рык Гвенвивар, все еще стоявшей на вершине скалы. Дорожка была сравнительно широкой, и Дзирт чуть обогнал девушку. Но юную и сильную Кэтти-бри, обладавшую сердцем, которое скорее могло бы биться в груди стойкого дворфа, непросто было заставить уступить.

— Тебе не удастся меня победить! — выкрикнула она, но Дзирт только рассмеялся. Однако он перестал смеяться, когда обогнул поворот и обнаружил, что упрямая и смелая девушка срезала путь, промчавшись по осыпи из больших валунов, и неожиданно оказалась впереди.

Теперь борьба шла всерьез. Дзирт пригнулся и пустился бежать во всю прыть, так безоглядно несясь вперед, что чуть не врезался головой в дерево. Они бежали шаг в шаг с Кэтти-бри, но девушка не уступала первенства.

Снова послышался рык Гвенвивар со скалы, и оба почувствовали, что кошка насмехается над ними.

Не прошло и пары секунд, как пантера оттолкнулась от каменного выступа рядом с Дзиртом и черной молнией пронеслась над ним. Гвенвивар приземлилась поперек тропинки как раз между двумя товарищами и так быстро и беззвучно обошла Кэтти-бри, что девушка не сразу поняла, что она уже не первая.

Чуть позже Гвенвивар снова пропустила ее вперед, а Дзирт, чуть сократив путь, обогнал их, но пантера тут же снова обошла его. Так они и бежали: Кэтти-бри и Дзирт изо всех сил, а Гвенвивар забавляясь.

Когда они решили остановиться перекусить на небольшой полянке, защищенной с севера и востока высокими скалами и почти смыкавшимся с ними отвесным кряжем, Кэтти-бри и Дзирт совсем выдохлись, а у Гвенвивар даже дыхание не участилось. На полянке лежало несколько валунов, на которых можно было присесть и отдохнуть, а между ними из небольших камней был выложен круг для костра. Именно здесь и делал обычно привал любивший странствовать дроу.

Пока Дзирт разводил костерок, девушка отдыхала. Далеко внизу она заметила серые дымы, поднимавшиеся в небо над крышами домов Сэттлстоуна. Этот вид подействовал на Кэтти-бри, проведшую все утро в легкомысленных забавах, отрезвляюще, напомнив о серьезности ее задачи и сложившегося положения. Кто знает, как далеко им с Дзиртом и Гвенвивар придется бежать, если придут темные эльфы?

Глядя на дымы, Кэтти-бри также вспомнила и о человеке, который привел закаленных варваров сюда из Долины Ледяного Ветра, о том, кто должен был стать ей мужем. Вульфгар погиб в тисках йоклол, служанки злобной Ллос, пытаясь спасти Кэтти-бри. И она, и Дзирт были в какой-то мере ответственны за его смерть, но чувство вины больше не терзало их. Дзирт тоже заметил дымы над крышами и теперь смотрел вниз и размышлял, на минуту позабыв о костре.

Ни дроу, ни девушка больше не улыбались, вспоминая, как они устраивали такие же гонки с Вульфгаром, а юный варвар делал громадные прыжки, поскольку не мог протиснуться в просветы между камнями, куда его более юркие товарищи проскакивали, даже не сбавляя скорости.

— Как жаль… — начала Кэтти-бри, и Дзирт подумал о том же.

— Если война все же начнется, было бы лучше, если бы во главе жителей Сэттлстоуна стоял Вульфгар, сын Беарнегара, — сказал он, и оба подумали о том, что все вообще было бы лучше, если бы юный варвар остался в живых.

Ну вот. Говорить больше было не о чем, и они поели в молчании. Даже Гвенвивар лежала неподвижно и не издала ни звука.

Кэтти-бри унеслась мыслями в Долину Ледяного Ветра, к скалистой Пирамиде Кельвина, одиноко возвышавшейся над плоской тундрой. Там было так же хорошо, как здесь. Может, чуть прохладнее, но в воздухе чувствовались такая же чистота и бодрящий холодок. Надо же, как далеко она, Дзирт, Гвенвивар, Бренор, Реджис и, конечно, Вульфгар ушли! А ведь прошло совсем немного времени. Времени, заполненного приключениями, восторгами, страхами и славными свершениями. Вместе они были непобедимы.

Так им казалось.

Кэтти-бри испытала столько, сколько иной человек за целую жизнь, а ведь ей было немногим больше двадцати лет. Она стремительно мчалась по жизни, как по каменистой горной тропке, свободная и полная воодушевления, беззаботно перескакивая пропасти, чувствуя себя бессмертной.

Почти.

Глава 4 ЧТО-ТО БУДЕТ

«Заговор?» — Пальцы дроу мелькали, передавая разнообразные затейливые комбинации языка жестов, используемого темными эльфами. Этот язык был таким сложным, что почти все слова обычной речи имели в нем свои соответствия.

Джарлакс отрицательно качнул головой. Он вздохнул. Казалось, главарь наемников был и вправду озадачен — а такое с ним редко случалось — и знаком показал своему подчиненному, что стоит пройти в более неприметное место.

Они шли по широким извилистым улицам Мензоберранзана, пересекали открытые площадки между гигантскими сталагмитами, служившими жилищами для многочисленных семейств дроу. Эти сталагмиты, полые, как и многочисленные сталактиты, свисавшие со свода громадной пещеры, были соединены переходами и снабжены просторными балконами. Группы каменных образований, находившихся на территории одной семьи, часто были соединены мостами, как правило в виде паутины. И во всех дворцах, особенно тех, которые принадлежали старым и наиболее почитаемым семьям, самые красивые наружные украшения были подсвечены волшебными феерическими огнями, как правило фиолетовыми и синими, иногда красными, изредка — зелеными. Мензоберранзан был великолепнейшим из всех городов дроу, он казался почти нереальным, от его красоты захватывало дух, и несведущий посетитель (хотя он вряд ли долго оставался бы в неведении… и в живых!) вряд ли поверил бы, что творцы этого чуда были одним из самых злобных народов мира.

Теперь Джарлакс неслышно шагал по темным узким улицам той части города, где располагались жилища более скромных семей. Он внимательно смотрел вперед и по сторонам, и его острый глаз (сегодня повязка прикрывала правый) примечал малейшее движение в самых темных углах.

Поэтому главарь наемников несказанно удивился, когда, оглянувшись назад, обнаружил за своей спиной не Мтара, лейтенанта Бреган Д'эрт, сопровождавшего его, а другого, весьма могущественного дроу.

Джарлакса почти невозможно было выбить из колеи, но, так неожиданно повстречавшись с Громфом Бэнром, старшим сыном Матери Бэнр и Архимагом Мензоберранзана, он не сразу нашелся что сказать.

— Надеюсь, Мтар вернется ко мне, когда наша встреча закончится, — сказал Джарлакс, быстро обретя присутствие духа.

Архимаг молча повел рукой, и в воздухе, на высоте нескольких футов над землей, возник мерцающий зеленый шар. От него отходил тонкий серебряный шнур, одним концом почти касавшийся пола.

Джарлакс пожал плечами и взялся за шнур; в тот же миг его втянуло в шар, за мерцающей поверхностью которого находился вход в межуровневое пространство.

Здесь его взгляду открылось не обычное в таких случаях пустое помещение, а роскошно обставленная гостиная, ошеломляющее впечатление дополнялось слугой-зомби, бросившимся к Джарлаксу с бокалами превосходного вина, даже не дав ему сесть. Через мгновение глаза наемника перестроились на обычный диапазон спектра, поскольку комната была залита мягким голубым светом. В жилищах волшебников это было обычным делом; даже чародеи-дроу, привычные к мраку Подземья, не могли читать в темноте свои свитки и сборники заклинаний.

— Он вернется, если, конечно, в течение того времени, что понадобится нам для разговора, ему удастся остаться в живых там, куда я его отправил, — ответил Громф.

Видно было, что вошедшего вслед за Джарлаксом колдуна не слишком заботила судьба бедняги. Бэнр прикрыл глаза и прошептал какое-то слово, в результате чего его пивафви и неброская одежда превратились в другие одеяния, более соответствовавшие великолепию окружения. Свободно спадавшая мантия со множеством карманов была украшена таинственными знаками власти. Все они светились магическим светом, как и архитектурные детали дворцов, хотя Архимаг мог погасить его мысленным приказом, и тогда мантия скрывала его лучше всякого пивафви. Ворот украшали две застежки: одна в виде паука с красным телом и черными лапками, другая — сияющий зеленый рубин, хотя Джарлакс не мог их как следует разглядеть, поскольку длинные белые волосы мага, рассыпавшиеся по плечам, почти скрывали их.

Наемник, которого чрезвычайно интересовали всякие магические штучки, видел эти застежки еще на предшественнике Громфа, хотя Бэнр занимал эту должность столько, сколько помнил себя любой из жителей Мензоберранзана. При помощи силы, заключенной в броши-пауке, Архимаг наполнял волшебным теплом Нарбондель, колонну, игравшую в Мензоберранзане роль часов. Магический жар достигал вершины колонны через двенадцать часов, а потом опускался к подножию за такое же время, после чего камень снова становился холодным. Для чувствительных к тепловому излучению глаз дроу такие часы были весьма удобны.

Другая застежка наделяла Громфа вечной молодостью. Джарлакс прикинул, что ему должно было уже исполниться семьсот лет, и при этом маг выглядел таким юным, словно только готовился поступать в Академию!

Но впечатление было обманчивым, решил про себя Джарлакс, внимательно вглядываясь в чародея. Громф был окружен аурой власти и достоинства, в его глазах отражались мудрость уроков долгой жизни, подчас горьких. Он был хитер и опасен, способен в мгновение ока оценить любую ситуацию, и, если говорить откровенно, с ним Джарлакс чувствовал себя еще неуютнее, чем стоя перед самой Матерью Бэнр.

— Так что же заговор? — вслух спросил Громф. — Может, другие семейства уже сыты по горло моей матушкой и объединились против Дома Бэнр?

— Я уже предоставил полный отчет Матери…

— Я не пропустил ни слова, — нетерпеливо оборвал его Громф. — Но я хочу знать правду.

— Правду, — повторил Джарлакс, лукаво улыбнувшись, поскольку понял, что Громф не на шутку обеспокоен. — Правда — это вещь интересная.

— И очень редкая, — согласился Громф. Он снова стал невозмутимым и, соединив перед собой пальцы рук, вольно откинулся в кресле. — Однако именно она, случается, спасает жизнь глупцам, сующим свой нос в чужие дела.

Улыбка тут же пропала с лица Джарлакса. Он пристально смотрел в лицо Громфу, пораженный смелостью столь откровенной угрозы. Громф обладал очень большой властью, — по меркам Мензоберранзана, Архимаг достиг высот, вообще возможных для мужчины. Но для Джарлакса мерки Мензоберранзана ничего не значили, а колдун отважился угрожать ему…

Однако еще более Джарлакс удивился тому, что Громф, могущественный Громф Бэнр, был не просто взволнован. Он был по-настоящему напуган.

— Я не стану затруднять тебя напоминанием о том, чего стоит этот самый «глупец», — сказал Джарлакс.

— Да уж избавь.

Джарлакс расхохотался ему в лицо.

Громф поднес руки к губам, от этого движения распахнулась его мантия, открывая две волшебные палочки за его поясом.

— Нет никакого заговора, — внезапно и жестко произнес наемник.

— Правду! — угрожающим тихим голосом сказал Громф.

— Это правда, — совершенно откровенно подтвердил Джарлакс. Вряд ли когда-нибудь он говорил так откровенно. — Я не меньше тебя заинтересован в существовании Дома Бэнр, Архимаг. Если бы менее знатные Дома вступили в сговор против Первого Дома или собственные дочери задумали сместить Бэнр, Бреган Д'эрт стала бы на ее сторону, по крайней мере мы дали бы ей знать о готовящемся ударе.

Лицо Громфа приняло озабоченное выражение. Но Джарлакса больше всего поразило, что старший сын Дома Бэнр как будто не заметил его вопиющего (и намеренного) промаха, когда наемник назвал Мать Бэнр просто «Бэнр». Подобные ошибки обычно стоили дроу — а мужчинам в особенности — жизни.

— Тогда что же? — спросил Громф, и тон его вопроса, прозвучавшего почти как мольба, поверг Джарлакса в совершенную растерянность. Он никогда раньше не видел Архимага в таком состоянии и никогда не думал, что такое возможно. — Ты же сам чувствуешь! — выкрикнул Громф. — Это просто носится в воздухе!

Джарлакс тянул паузу и просто согласно кивал — ему не хотелось делиться с Громфом своими опасениями. Он только заметил:

— Часовня повреждена.

Архимаг скривился. Громадная сводчатая часовня Дома Бэнр была священным местом для всего города, главным святилищем Ллос. Отступник Дзирт До'Урден и его друзья, разрушившие купол часовни, все равно что дали пощечину самой богине.

— Паучья Королева гневается, — заметил Громф.

— Как я ее понимаю! — согласился Джарлакс.

Громф бросил на невоздержанного на язык наемника разъяренный взгляд. Но Джарлакс понял, что разгневало его не оскорбительное замечание в адрес Ллос, а всего лишь легкомысленный тон.

В ответ на тяжелый взгляд Архимага наемник лишь ухмыльнулся, и тогда Громф вскочил с кресла и стал метаться по комнате, как зверь в клетке. Слуга-зомби, не умевший мыслить и запрограммированный только на определенные действия, бросился к нему с напитками.

Громф взвыл и вскинул руку, на ладони которой появился пламенеющий шар. Другой рукой Громф кинул внутрь шара что-то маленькое, красное похожее на чешуйку и начал зловеще нараспев произносить заклинание.

Джарлакс терпеливо наблюдал, как Громф дает выход своей досаде, про себя надеясь, что удар будет направлен на зомби, а не на него.

Из руки Громфа вырвался язык пламени. Неторопливо, но неуклонно, как змея, уже парализовавшая жертву ядом, пламя обвилось вокруг слуги, который, естественно, не шевелился и не просил пощады. За какие-то секунды огненная змея целиком обвила его. Громф снова непринужденно опустился в кресло, а похожий на ходячий факел зомби вернулся в угол комнаты и встал там навытяжку. Однако вскоре он осел, потому что одну из его ног сожрало пламя.

— Это запах… — Джарлакс, брезгливо сморщившись, прикрыл нос рукой.

— …власти! — закончил Громф начатую фразу, сузив красные глаза и раздувая ноздри красивого тонкого носа. Колдун сделал глубокий вдох, втягивая в себя запах горящей человеческой плоти.

— Совсем не Ллос нагнетает зловещие предчувствия, — внезапно заявил Джарлакс. Ему вдруг захотелось согнать с раздосадованного Громфа спесь, поскорее покончить с разговором и убраться отсюда.

— Что тебе известно? — разом напрягся Громф.

— Не больше, чем тебе, — ответил Джарлакс. — Вполне возможно, что Ллос разгневана бегством Дзирта и уроном, нанесенным часовне. Ведь ты лучше других понимаешь, какое значение имеет это святилище.

В ответ на хитрый тон наемника ноздри мага снова затрепетали. Джарлакс намеренно задел больное место, ахиллесову пяту неуязвимого Архимага. Громф создал самое величественное из украшений часовни, гигантский иллюзорный мерцающий образ, паривший над центральным алтарем. Он беспрестанно менялся, принимая то обличье прекрасной женщины-дроу, то громадного паука. В Мензоберранзане ни для кого не было секретом, что Громф вовсе не принадлежал к наиболее преданным поклонникам Ллос и, создав этот образ, он всего лишь избавился от беспощадного гнева своей матери.

— Но вряд ли Ллос — единственная причина, слишком уж много других происшествий, — продолжал Джарлакс, насладившись мелкой победой. — И большинство из них, как мы видим, подрывают ее власть.

— Божество — соперник? — предположил Громф, видимо выдав больше, чем намеревался. — Или тайный бунт? — Колдун откинулся назад, полагая, что поймал какую-то ниточку, думая, что о подобном восстании главарю наемников уж точно что-то должно быть известно.

Но Джарлакс действительно не знал, имеет ли хоть одна из догадок Громфа под собой основание, так что припертым к стенке он себя не почувствовал.

— Нечто, — только и ответил наемник. — Нечто несущее опасность для всех нас. Уже больше двадцати лет то один, то другой Дом переоценивают важность поимки предателя, и поэтому его значение непомерно возросло, а отсюда и умножились неприятности, которые он вызывает.

— Так ты полагаешь, что все это как-то связано с бегством Дзирта, — задумчиво произнес Громф.

— Я полагаю, что многие Матери так считают, — быстро ответил Джарлакс. — И поэтому его побег действительно сыграл свою роль в том, что на нас надвигается. Но я не говорил и на самом деле не думаю, что твои нехорошие предчувствия связаны с побегом предателя из Дома Бэнр.

Громф закрыл глаза, обдумывая сказанное. Джарлакс, конечно, прав. Мензоберранзан настолько погряз в своих интригах, что правда значила здесь меньше, чем подозрение. Подозрение зачастую оправдывалось и превращалось в пророчество и, таким образом, становилось отцом правды.

— Вероятно, я захочу еще раз переговорить с тобой, наемник, — негромко произнес Громф, и Джарлакс посмотрел на дверь. Рядом с ней все еще горел зомби, уже превратившийся в кучу почерневших костей.

Джарлакс направился к выходу.

— Увы, — с притворной скорбью сказал Громф, и наемник остановился. — Мтар не выжил.

— Тем хуже для него, — бросил Джарлакс, не желая, чтобы маг решил, будто смерть одного члена может нанести ущерб Бреган Д'эрт.

Джарлакс вышел, спустился по веревке и незаметно скользнул в тень, обдумывая все, что случилось. Он редко разговаривал с Громфом, а еще реже Громф давал аудиенцию таким необычным способом. Одно это уже было значительно. Здесь творится нечто странное, что-то действительно носится в воздухе. Джарлакс любил хаос (в основном за то, что из вихря всеобщей неразберихи он выбирался победителем) и теперь был заинтригован. Но еще больше его удивило то, что Громф, несмотря на все его страхи и возможность многое потерять, тоже был заинтригован!

Архимаг подтвердил это, раскрыл все карты, упомянув божество-соперника. Бэнр был прожженным негодяем, несмотря на то что занимал такое высокое место в иерархии Мензоберранзана.

Неверно, мысленно возразил Джарлакс сам себе. Не несмотря, а именно поэтому. За много веков Громф ожесточился; с той высоты, куда он вознесся, даже положение Архимага казалось не таким уж важным, потому что это был крайний предел для мужчины.

Наиболее уязвимой стороной жизни в обществе дроу было даже не соперничество Домов, а жесткая система матриархата, установленная последовательницами Ллос. Половина населения города находились в приниженном положении только из-за того, что родились мужчинами.

Они были рабами женщин с рождения.

А порабощение неизбежно рождало ожесточение, даже в таких, — особенно в таких! — кто достиг столь многого, как Громф. С высоты своего положения он отчетливо видел, насколько выше мог бы подняться, если бы всего лишь обладал иными половыми признаками.

Громф дал понять, что он, вероятно, еще раз побеседует с Джарлаксом; у наемника возникло ощущение, что они с магом и впрямь будут встречаться, и наверняка часто. Шагая дальше, он раздумывал, что именно Громф вытянет из бедняги Мтара, поскольку не сомневался, что лейтенант вовсе не погиб, хотя, возможно, пленнику придется пожалеть об этом.

Джарлакс тут же посмеялся над собственной глупостью. Он говорил с Громфом правдиво, поэтому Мтар вряд ли сможет сообщить ему что-то новое. Наемник вздохнул. Он не привык говорить правду, он привык ступать, обходя паучьи сети.

Быстро отбросив эту мысль, Джарлакс переключил свое внимание на город. Что-то в самом деле назревало. Джарлакс, всю жизнь ходивший по краю, хорошо чувствовал это, да и Громф тоже. Очень скоро случится нечто важное, и наемнику необходимо было выяснить, какую выгоду он из этого извлечет, что бы ни произошло.

Глава 5 ВЫЗОВ БРОШЕН И ПРИНЯТ

Когда друзья спустились ниже по склону, Дзирт подозвал Гвенвивар к себе. Пантера неподвижно уселась перед ним, ожидая, что ей скажут.

— Тебе стоило бы взять кошку с собой, — посоветовала Кэтти-бри, поняв намерение Дзирта.

Варвары, несмотря на то что оставили далеко позади свои жилища в тундре и обособленную от всего мира жизнь, по-прежнему настороженно относились к магии. Многие из людей Берктгара побаивались пантеры, да и сам Берктгар чувствовал себя неуютно.

— Довольно с них и того, что я явлюсь в их городок, — ответил Дзирт.

Кэтти-бри нечего было возразить. Для северян зрелище темного эльфа, представителя народа, известного своим коварством и магическими способностями, было еще более неприятным, чем пантера.

— А все-таки Берктгару не повредило бы, если бы пантера ненадолго подмяла его под себя, — не преминула заметить девушка.

Дзирт усмехнулся, представив, как удобно Гвенвивар разлеглась бы на спине гиганта, извивающегося под ней.

— Жители Сэттлстоуна привыкнут к ней, как привыкли и ко мне, — сказал он. — Сама вспомни, сколько лет прошло, прежде чем Бренор стал относиться к Гвенвивар спокойно.

Пантера негромко заворчала, словно понимала каждое слово.

— Годы здесь ни при чем, — возразила Кэтти-бри. — Это произошло после того, как Гвен несколько раз вызволила моего упрямогопапочку из серьезных передряг!

Гвенвивар зарычала снова, и Кэтти-бри с Дзиртом от души посмеялись, вспомнив, как злился Бренор. Однако веселье прекратилось, когда Дзирт достал статуэтку и помахал пантере на прощание, пообещав, что снова позовет ее на обратном пути в Мифрил Халл.

Огромная пантера, глухо урча, кругами ходила вокруг статуэтки. Ворчание становилось все тише, и Гвенвивар превратилась в серый туман, который вскоре рассеялся.

Дзирт подхватил статуэтку и взглянул на крыши Сэттлстоуна.

— Ты готова? — обратился он к своей подруге.

— Берктгар — крепкий орешек, — откликнулась девушка.

— Нам лишь нужно, чтобы он понял всю глубину страданий Бренора, — сказал Дзирт, направляясь к городку.

— Нам лишь нужно, чтобы Берктгар представил, как топор Бренора вонзится ему между глаз, — пробормотала Кэтти-бри.

Сэттлстоун представлял собой скопление каменных домов, стоявших в скалистой, пронизываемой ветрами долине, с трех сторон защищенной зубчатыми стенами высоких гор, называемых Гребнем Мира. Каменные постройки на фоне отрога громадной горы сотни лет назад были выстроены дворфами, предками Бренора, и тогда это место называлось Дворфендарроу. Оно служило торговым поселением и было тогда единственным пунктом, где купцы могли поглазеть на диковинки из Мифрил Халла, поскольку дворфы не желали пускать чужаков в свои тайные рудники.

Даже тот, кто не был знаком с историей, догадался бы, что все здесь возведено бородатым народцем. Только дворфы могли строить из камня такие прочные здания, ведь поселение оставалось необитаемым несколько столетий, и ветры, дувшие с гор, не ослабевали, но все постройки сохранились в целости. Приспосабливая это место для жизни, людям Вульфгара нужно было только укрепить отдельные стены, выгрести тонны камней, в которых были наполовину погребены некоторые дома, да выгнать зверье, облюбовавшее для себя покинутые постройки.

Теперь Дворфендарроу снова было торговым поселением и выглядело примерно так же, как во дни славы Мифрил Халла, но называлось оно теперь Сэттлстоуном, и жили здесь люди, ставшие посредниками занятых в шахтах дворфов. Соглашение вроде было и разумным, и прибыльным для обеих сторон, но Берктгар, казалось, не сознавал, насколько он усложняет положение. Кэтти-бри и Дзирт хорошо понимали, что если он не прекратит требовать Клык Защитника, то Бренор скорее всего прикажет варварам убираться с этой земли.

А гордые варвары, конечно, никогда не подчинятся такому приказу. Ведь земля была им подарена, а не отдана во временное пользование.

Так что возможность войны между спустившимся с гор народом Бренора и варварами не представлялась такой уж невероятной.

А все из-за Клыка Защитника!

— Вульфгар бы не обрадовался, узнав, что стало камнем преткновения, — заметила Кэтти-бри, когда они подходили к поселку. — Ведь именно он сплотил их. Жаль, что память о нем может снова внести раскол.

Жаль, согласился про себя Дзирт. Какая ужасная ирония! Он зашагал более решительно; его задача стала казаться ему еще более значимой. Внезапно Дзирт понял, что его ведет в Сэттлстоун нечто большее, чем просто необходимость уладить разногласия между двумя неуступчивыми вождями. Он шел отстоять честь Вульфгара!

Спустившись в долину, они услышали пение — ритмичное торжественное перечисление свершений легендарного воина. Они прошли по пустынным улочкам, мимо распахнутых дверей домов, которые суровые варвары не считали нужным охранять. Оба знали, откуда доносится пение и где сейчас можно найти всех жителей Сэттлстоуна разом; мужчин, женщин и детей.

Единственным зданием, которое варвары возвели в поселке, было большое строение, способное вместить четыреста жителей и такое же количество гостей. Оно называлось Хенгорот — Медовый Дом. Здесь возносили торжественные молитвы, вспоминали славные дела и устраивали совместные пиры.

Хенгорот еще не был закончен. Нижняя часть его длинных стен возводилась из камня, а верх все еще затягивали оленьи шкуры. Дзирту это показалось вещественным олицетворением того, как сильно изменился образ жизни народа Вульфгара. Когда-то они были кочевниками, жили в Долине Ледяного Ветра и следовали за стадами оленей, поэтому их дома были сделаны из кож, чтобы при необходимости племя могло легко собрать их и взять с собой.

Но теперь закаленные северяне осели, их существование больше не зависело от стада. Этот источник был слишком ненадежным, и зачастую из-за оленей и пастбищ разгорались войны между племенами или с населением Десяти Городов, расположенных на трех озерах, где, в отличие от остальной Долины, жили не варвары.

Дзирту было приятно видеть, что жизнь северян стала теперь мирной и спокойной, но сердце щемило при виде незавершенных стен Хенгорота, при виде этих шкур, глядя на которые он вспоминал, скольким пришлось варварам пожертвовать ради спокойствия. Они утратили свой привычный уклад жизни, существовавший тысячи лет. Глядя на незаконченную постройку, бледную тень славных Медовых Домов прошлого, на каменные стены, внутри которых жил теперь этот гордый народ, Дзирт спрашивал себя, действительно ли их нынешняя жизнь была «шагом вперед».

Кэтти-бри также понимала, как много утратили варвары, ведь большую часть своей жизни девушка провела в Долине Ледяного Ветра и слышала бесчисленные рассказы о смелых кочевниках. Придя в Сэттлстоун, они потеряли часть своей свободы и почти совсем лишились корней. Сейчас они стали богаты, намного богаче, чем могли представить себе даже в самых смелых мечтаниях, и жестокие зимы больше не ставили под угрозу их существование. Но что-то нужно было отдать взамен. Например, звезды. Здесь, в горах, они были другими. Они не опускались до самого далекого горизонта, маня душу человека в осыпанные алмазами небеса.

Вздохнув, Кэтти-бри, сама скучавшая по Долине Ледяного Ветра, напомнила себе о нынешних непростых обстоятельствах. Берктгар, конечно, был упрям, но она знала, какое горе причинила ему гибель Вульфгара и как, должно быть, больно ему было оттого, что боевой молот, ставший самым знаменитым оружием в истории его народа, держит под замком дворф.

Неважно, что этот дворф сам же и сковал этот молот; неважно, что человек, совершивший им столько славных подвигов, был ему почти как сын. Кэтти-бри знала, что для Берктгара погибший герой не был сыном Бренора, он был Вульфгар, сын Беарнегара из Племени Лося, Вульфгаром из Долины Ледяного Ветра, а не из Мифрил Халла. Вульфгар, в котором самым блестящим образом воплотилось все то, что ценил и уважал северный народ. Поэтому Кэтти-бри была очень взволнована серьезностью стоявшей перед ними задачи.

По обе стороны от закрытого шкурами входа в Медовый Дом стояли два высоченных широкоплечих стражника. Их бороды и дыхание источали сильный запах густого меда. Они сначала насторожились, но быстро признали посетителей. Один из них ринулся к ближнему краю длинного стола, стоящего посреди зала, и громко объявил о прибытии Дзирта и Кэтти-бри, перечислив их наиболее известные подвиги и предков (по крайней мере девушки, поскольку предками Дзирта вряд ли можно было гордиться).

Дзирт и Кэтти-бри терпеливо ждали у входа со вторым стражником, который, пожалуй, был здоровеннее их обоих, вместе взятых. Друзья не сводили глаз с Берктгара, сидевшего во главе стола. Он тоже, слушая доклад стражника, поглядывал на них.

Кэтти-бри называла его глупцом за препирательство с Бренором, но все же великан варвар каждый раз поражал и ее, и Дзирта. Он был почти такого же роста, как Вульфгар, целых шесть с половиной футов, с широченными плечами и мускулистыми руками, равными по обхвату бедру упитанного дворфа. Растрепанные темные волосы свисали на плечи; он уже начал отращивать бороду на зиму, и густая щетина на щеках и шее придавала его облику еще большую дикость и важность. Вождь Сэттлстоуна всегда избирался после состязания в силе, после жестокого боя, как это диктовал обычай кочевых варваров на протяжении всей их истории. Никто в Сэттлстоуне не мог победить Берктгара — Берктгара Смелого, как его называли, — но его слава затмевалась тенью человека, ставшего легендой.

— Прошу вас, присоединяйтесь к нам! — радушно воскликнул Берктгар, но по выражению его лица понятно было, что он их ждал и приход обоих товарищей не удивил его. Вождь по преимуществу смотрел на Дзирта, и Кэтти-бри прочла в его ярких голубых глазах одновременно ярость и беспокойство.

Дзирту и Кэтти-бри предложили скамьи (и этим Кэтти-бри оказали большую честь, поскольку за столом больше не было женщин, кроме тех, что сидели на коленях у мужчин). В Хенгороте, как и во всем варварском обществе, женщины и дети, за исключением взрослых мальчиков, были на положении слуг. Сейчас они суетились, расставляя кубки с медом перед вновь прибывшими.

И Кэтти-бри, и Дзирт смотрели на мед недоверчиво, поскольку обоим нужна была ясная голова. Но Берктгар поднял свой кубок и произнес тост в их честь, обычай же требовал, чтобы и они в ответ подняли свои. А в Хенгороте не принято было лишь пригубливать!

Оба товарища опустили свои кубки под громогласные приветствия и с отчаянием увидели, что на месте пустых мгновенно появились полные.

Но тут Дзирт неожиданно встал и легко запрыгнул на длинный стол.

— Приветствую вас, жители Сэттлстоуна, люди Берктгара Смелого! — начал он свое обращение, и его голос почти потонул в оглушительном гуле приветственных выкриков в адрес Берктгара, гордости всего племени. Лохматого великана хлопали по спине, но он даже не моргнул и не сводил подозрительного взгляда с темного эльфа.

Кэтти-бри понимала, что происходит. Варвары со временем приняли Дзирта, но неохотно, ведь в их глазах он был всего лишь щуплым эльфом, да еще и темным в придачу! Несоответствие было для них весьма неприятным. Они видели в Дзирте слабое существо — пожалуй, не сильнее женщины своего племени — и при этом знали, что ни один из них не в состоянии одержать над ним верх в битве. И Берктгару было хуже всех, поскольку он догадывался, зачем пришли эти двое, и опасался, что вопрос владения молотом ему придется решать с Дзиртом один на один.

— Мы бесконечно признательны, просто поражены вашим радушием. Ни у кого во всех Королевствах нет более гостеприимного стола.

Снова приветственные возгласы. Дзирт знал, как с ними разговаривать, и не беда, что половина слушателей уже еле стояла на ногах.

— Но мы не можем задерживаться у вас, — продолжал Дзирт, и вдруг его голос зазвучал торжественно. Те, что сидели рядом с дроу, выпрямились, словно внезапно протрезвели, и до них вдруг стал доходить смысл его слов.

Рубин на шее Дзирта поблескивал, и Кэтти-бри поняла, что камень мог соперничать с хорошей чаркой меда, хоть Дзирт и не пользовался им сейчас.

— Над всеми нами навис устрашающий меч войны, — сурово продолжал Дзирт. — Пришло время объедини…

Его речь была прервана Берктгаром, который с размаху грохнул своим кубком по столу, да с такой силой, что тот разлетелся на куски, обдав рядом сидящих густой золотистой жидкостью и осыпав осколками. Не выпуская осколок кубка из кулака, гигант неуверенно вскарабкался на стол и навис над темным эльфом громадой своего могучего тела.

В мгновение ока Хенгорот притих.

— Вы пришли и говорите о единстве, — неторопливо начал вождь варваров. — Вы пришли просить объединения. — Он помолчал и обвел глазами встревоженных присутствующих ради пущего эффекта. — И при этом вы держите под замком оружие, ставшее символом моего народа, оружие, обязанное своей славой Вульфгару, сыну Беарнегара!

Зал взорвался одобрительными воплями, а Кэтти-бри бросила на Дзирта беспомощный взгляд. Она терпеть не могла, когда варвары подчеркивали происхождение Вульфгара, называя его сыном Беарнегара. Для них это было предметом гордости, а для трезвомыслящей девушки гордость сама по себе мало значила.

К тому же никакое перечисление предков не добавило бы блеска тому, что Вульфгар достиг за свою короткую жизнь. Если бы после него остались дети, они могли бы гордиться именно своим отцом.

— Мы — друзья дворфского короля, которому ты служишь, темный эльф, — продолжал Берктгар, и его громовой голос отражался от стен Хенгорота. — И от Бренора Боевого Топора, сына Бангора, сына Гарумна, мы ждем того же. Мы будем союзниками, но лишь тогда, когда мне отдадут Клык Защитника. Так говорю я — Берктгар! — проорал в заключение вождь варваров.

— Берктгар Смелый! — мгновенно подхватило несколько ближайших к нему людей, затем голоса слились во всеобщий хор славословий, и все кубки поднялись вверх за здоровье вожака Сэттлстоуна.

— Да Бренор скоро доставит сюда свой топор, — ответил Дзирт, которому изрядно надоели восхваления Берктгара. Дроу понял, что их прихода в Сэттлстоуне давно ожидали и что краткая речь Берктгара, как и реакция людей на нее были не только умело рассчитаны, но даже, наверное, отрепетированы. — И боюсь, тебе не придется по нраву то, как он его доставит, — негромко договорил эльф, когда рев голосов смолк.

Все притихли в ожидании, поскольку слова дроу можно было понять как оскорбление. Глаза Берктгара угрожающе сузились, — очевидно, ему как раз хотелось принять вызов.

— Но Бренора здесь нет, — спокойно произнес вождь варваров. — Его будет представлять Дзирт До'Урден?

Дзирт расправил плечи, соображая, как лучше выйти из этого положения.

Голова Кэтти-бри тоже лихорадочно работала в поисках выхода. Она почти не сомневалась, что Дзирт примет вызов и одержит верх над Берктгаром. И не надо быть пророком, чтобы угадать, как не понравится жителям Сэттлстоуна такое унижение.

— Вульфгар должен был стать моим мужем! — выкрикнула она, вставая с места как раз в тот момент, когда Дзирт уже собирался ответить. — А я — дочь Бренора, принцесса Мифрил Халла по праву. Если кто-нибудь и будет представлять моего отца здесь…

— …то ты сама назовешь его, — закончил за нее Берктгар.

— Это буду я, — хмуро договорила Кэтти-бри.

Весь Медовый Дом загудел, и несколько женщин в его дальнем конце захихикали.

Дзирт опешил и бросил на Кэтти-бри почти молящий взгляд, надеясь, что она все уладит, пока обстоятельства еще не стали сильнее их. Он не хотел никаких столкновений. Кэтти-бри тоже, но зал просто впал в буйство, и половина присутствующих подначивала Берктгара: «Сразись с женщиной!» — словно Кэтти-бри уже бросила вызов.

Когда Берктгар посмотрел на нее, в его глазах пламенела ярость.

Она понимала, в каком он замешательстве. Девушка хотела продолжить и сказать, что если кто и может представлять Бренора, то лишь его дочь, но она пришла не ради того, чтобы сражаться. Но теперь момент был упущен.

— Никогда! — громовым голосом вскричал Берктгар, перекрывая гомон, и зал немного успокоился, пьяные вопли сменились перешептыванием. — Никогда Берктгар не сражался с женщинами!

Дзирт подумал, что великану варвару лучше позабыть о своих принципах, потому что они ему будут здорово мешать, если темные эльфы все же придут в Мифрил Халл. Женщины-дроу, как правило, лучше владели оружием и магией и были обычно более сильными воинами, чем мужчины.

— Сразись с ней! — выкрикнул кто-то совершенно пьяным голосом и при этом рассмеялся; все остальные тоже захохотали.

Берктгар перевел взгляд с пьяного на Кэтти-бри. Его широченная грудь высоко вздымалась, — очевидно, он глубоко дышал, чтобы умерить свою ярость.

Кэтти-бри поняла, что ему не победить. Если им придется сражаться, он не завоюет победу, даже если одержит над ней верх. Поднявшего меч на женщину сильные мужчины Сэттлстоуна сочтут трусом.

Кэтти-бри забралась на стол и едва заметно кивнула Дзирту, проходя мимо него. Уперев руки в бока и покачивая бедрами, она хитро улыбнулась вожаку варваров и сказала:

— Быть может, не с оружием в руках. Женщина и мужчина могут состязаться и кое в чем другом.

Зал просто взорвался при этих словах. Произносились тосты, и кубки сталкивались с кубками с такой силой, что в них почти не оставалось меда, когда их наконец подносили к широко раскрытым ртам. Кто-то на дальнем конце стола затянул непристойную песню, и при каждом куплете мужчины с хохотом хлопали друг друга по спине.

Дзирт так широко раскрыл глаза, что они, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Взглянув на него, Кэтти-бри испугалась, что дроу сейчас выхватит оружие и расправится со всеми присутствующими. Ей было приятно в этом убедиться, но в следующий миг она расстроилась, что ее друг мог так плохо подумать о ней.

Развернувшись и спрыгнув со стола, она взглядом попыталась выразить ему свое возмущение. Один из мужчин рядом с ней протянул руки, чтобы поймать ее, но она оттолкнула его и решительно пошла к двери.

— Горячая девчонка! — услыхала она за спиной.

— Попотеет Берктгар! — послышался еще один пьяный выкрик.

Все еще сидевший за столом, ошалелый варвар смотрел то на одних, то на других, старательно избегая встречаться взглядом с темным эльфом. Берктгар был совершенно растерян: дочь Бренора была известна своей любовью к приключениям, но отнюдь не такого сорта. Но его сжигало любопытство. Любой мужчина в Сэттлстоуне посчитал бы Кэтти-бри, принцессу Мифрил Халла, желанной наградой.

— Клык Защитника будет моим! — наконец выкрикнул он, и в поддержку его слов раздался оглушительный рев голосов.

Обернувшись, варвар с облегчением заметил, что Дзирт больше не смотрит на него, — его вообще не было поблизости. Одним прыжком эльф соскочил со стола и теперь уже торопливо шел к двери.

Отойдя от Хенгорота, неподалеку от чьего-то пустого дома, Дзирт взял Кэтти-бри за локоть и повернул к себе. Она думала, что он накричит на нее, может, даже ударит.

Но он лишь рассмеялся.

— Хитрый ход, — одобрил дроу. — Но ты уверена, что сможешь одержать над ним верх?

— А как ты понял, что я не собираюсь делать то, что сказала? — выпалила Кэтти-бри вместо ответа.

— Потому что для этого ты слишком уважаешь себя, — не колеблясь ответил Дзирт.

Именно это девушка и хотела услышать и потому больше не стала ничего спрашивать.

— Но ты сможешь одержать над ним верх? — повторил дроу озабоченно. Кэтти-бри хорошо дралась и с каждым уроком совершенствовалась все больше, но все же Берктгар — великан и при этом необыкновенно силен.

— Он пьян, — ответила Кэтти-бри. — К тому же медлителен, как был Вульфгар, пока ты не научил его сражаться лучше. — Ее глаза глубокого синего цвета, как небо перед самым рассветом, блеснули. — Как и меня.

Дзирт легонько погладил ее по плечу, понимая, что для нее этот поединок будет столь же важен, как и для Берктгара. Варвар выскочил из здания, а за спиной у него хохотали его собратья.

— Не так трудно будет победить, как позволить ему сохранить лицо, — прошептала девушка.

Дзирт снова погладил ее по плечу, отошел, далеко обойдя Берктгара, и вернулся в дом. Кэтти-бри могла постоять за себя, и он должен позволить ей поступать так, как она считала нужным.

Когда дроу вошел в зал, варвары сразу же отпрянули от него, а он демонстративно задернул за собой кожаную завесу у входа, кинув на Кэтти-бри последний взгляд. Она шла вниз по тропинке бок о бок с Берктгаром (со спины он так напоминал великана Вульфгара!).

Дзирту было неприятно видеть это.

* * *

— Ты не удивлен? — спросила Кэтти-бри, вынимая из мешка защитный чехол для меча и натягивая его на острейшее лезвие. При этом у нее появилось какое-то непонятное чувство досады, даже злобы.

— Я ни на секунду не поверил, что ты привела меня сюда ради того, на что намекала, — небрежно ответил Берктгар. — Хотя, если ты…

— Заткнись! — сердито перебила его Кэтти-бри.

Берктгар сжал зубы. Он не привык к такому обращению, особенно со стороны женщин.

— Мы в Сэттлстоуне не прячем клинки, когда сражаемся, — с бравадой заявил он.

Кэтти-бри так же тяжело посмотрела на него и сняла чехол с лезвия. Ее вдруг охватил странный восторг. Но, как и секундой раньше, она не поняла, откуда взялось это чувство, поэтому подумала, что, видимо, ее гнев по отношению к варвару был сильнее, чем она признавалась даже самой себе.

Тогда Берктгар ушел к своему дому и вскоре вернулся, самодовольно улыбаясь; за плечами его был меч в ножнах. Девушка увидела над его правым плечом навершие и перекрестье меча, — одно только перекрестье по длине равнялось ее собственному клинку! — а конец ножен едва не касался земли.

Трепеща, пораженная Кэтти-бри мысленно спрашивала себя, во что это она ввязалась, и следила, как Берктгар не торопясь извлекает меч из ножен. Кожаные ножны были надрезаны почти по всей длине, чтобы варвар мог достать невероятной длины клинок.

А он был действительно невероятным! Волнистое лезвие длиной не менее четырех футов, потом восьмидюймовое рикассо между перекрестьем и вторым клинком, поменьше, из обоюдоострой стали.

Мускулы на руке Берктгара напряглись, как стальные тросы, пока он играючи вращал клинок над головой, со свистом рассекая воздух. Потом он воткнул его острием в землю и оперся рукой на перекрестье, которое приходилось шести с половиной футовому великану по плечо.

— Ты собираешься этой штукой драться или резать откормленных коров? — спросила Кэтти-бри, пытаясь хоть как-то сбить спесь с варвара.

— У тебя пока еще есть возможность выбрать другое состязание, — спокойно ответил Берктгар.

Кэтти-бри подняла меч, а сама чуть присела, приготовившись защищаться.

Берктгар гикнул и принял такую же позу, но сразу же выпрямился с растерянным видом.

— Не могу я, — сказал он. — Если я тебя даже слегка задену, сердце короля Бренора разорвется, а уж твой-то череп точно расколется надвое.

Девушка вдруг сделала быстрый выпад и вспорола меховую куртку на его плече.

Он взглянул на порез, потом медленно перевел взгляд на Кэтти-бри, но не сделал ни малейшего движения.

— Ты просто боишься, потому что знаешь, что не сможешь быстро управляться с этой штукой для забоя коров, — поддела его девушка.

Берктгар закатил глаза, старательно показывая, как ему осточертела эта затея.

— Я покажу тебе каминную полку, на которой лежит Баккенфуэре, — сказал он. — А потом мы ляжем у камина…

— Эта штуковина больше подходит для камина, чем для рукопашной! — огрызнулась она. Его скользкие намеки ее уже утомили. Она рванулась вперед и ударила Берктгара плашмя по щеке, а потом отскочила, тяжело дыша. — Если боишься, так хотя бы признайся!

Берктгар коснулся раны, и его пальцы окрасились кровью. Кэтти-бри вздрогнула — она не хотела ранить его.

Вмешательство Хазид'хи было таким неприметным.

— Мое терпение кончилось, глупая ты женщина! — взревел варвар, и острие Баккенфуэре Северной Ярости взметнулось.

Берктгар, рыча, бросился вперед, ухватившись за эфес обеими руками и размахивая оружием перед собой. Он нападал, стараясь нанести удар плашмя, как и Кэтти-бри, но девушка поняла, что разница вряд ли будет существенной. Любой удар этого чудовищного клинка раздробит ее кости в кашу!

Когда меч Берктгара взмыл в воздух, Кэтти-бри уже отскочила подальше, все еще спрашивая себя, в своем ли она уме. Гигантское лезвие описало дугу слева направо, потом в обратную сторону и книзу. Берктгар повернул оружие быстрее, чем ожидала Кэтти-бри. Лезвие снова пронеслось горизонтально, слева направо, а потом Берктгар взял его на изготовку, держа у могучего плеча.

Представление оказалось красноречивым, и девушка пристально следила за движениями варвара. Теперь она позабыла про свой трепет и заметила несколько промашек в его тактике.

Она понимала, что ей надо будет быть необычайно точной. Малейшая ошибка — и Баккенфуэре изрубит ее на куски.

Берктгар наступал, меч свистел параллельно земле, но это было вполне предсказуемым, потому что существует не так уж много приемов, которые такое массивное оружие позволяет провести. Кэтти-бри отступила на шаг, потом еще на шаг на всякий случай, потом метнулась вперед как раз тогда, когда лезвие просвистело мимо, надеясь ранить варвара в руку. Но Берктгар оказался более проворным, он развернул меч так быстро, что девушка едва избежала удара, и ей пришлось немедленно отступить.

Но все же она подумала, что не без пользы предприняла такую уловку, — теперь она могла точнее рассчитывать атаки. К тому же, заметив капли пота на лбу пьяного варвара и то, что дышит он все тяжелее, она поняла, что с каждой секундой ее шансы увеличиваются.

— Если и все остальное ты делаешь так же, как дерешься, тогда хорошо, что я выбрала это состязание, а не другое, — поддразнила Кэтти-бри, и честолюбивый варвар снова бросился в атаку.

Кэтти-бри уклонялась и увиливала от размашистых, но совершенно бесполезных взмахов оружием. Когда меч снова пронесся мимо нее и очевидно было, что варвар еще не излил свою ярость, девушка прыгнула вперед. Меч развернулся, Берктгар подался вперед, Кэтти-бри отклонилась далеко в сторону, и острие пронеслось у самого ее лица.

— Я тебя вот-вот достану! — заверил ее Берктгар, становясь с девушкой лицом к лицу, снова размахивая мечом перед собой и подняв его к правому плечу.

Кэтти-бри сделала выпад, как только лезвие промелькнуло мимо нее, шагнув вперед правой ногой, чтобы дотянуться мечом до незащищенного бедра Берктгара. Но левой ногой она крепко уперлась и не стала доводить движение до конца. Как только Баккенфуэре пронесся, чтобы отразить удар, Кэтти-бри отскочила назад, крутанулась на левой ноге, клинок миновал ее, и она ранила варвара в правое бедро.

Он взревел и так резко развернулся, что чуть не упал.

Кэтти-бри, пригнувшись, стояла в нескольких шагах от него. Ясно было, что взмахи тяжеленным оружием уже сказываются на вожде варваров, особенно после обильных медовых возлияний.

— Еще немного, — прошептала девушка, стараясь быть терпеливой.

Она продолжала свою игру, и дыхание Берктгара становилось все более тяжелым и шумным. Каждый раз, нападая, Кэтти-бри оттачивала способ вести бой с этим великаном, несмотря на то что громадное оружие Берктгара и его мощные руки почти полностью заслоняли его от нее.

* * *

Дзирт мучился целых полчаса, выслушивая не совсем пристойные замечания.

— Никогда еще он так долго не возился! — заявил один варвар.

— Он браузен, наш Берктгар! — выкрикнул другой, что значило «выносливый».

— Браузен! — подхватили его буйные соплеменники, чокаясь кубками. Некоторые из женщин в дальнем конце захихикали, но у остальных были невеселые лица.

— Браузен, — шепнул Дзирт себе под нос, решив, что именно так можно назвать его за терпение, с которым он переживал эти невыносимо долгие минуты. Хоть его и злили грязные шуточки насчет Кэтти-бри, он больше боялся, что Берктгар может ранить ее, может даже одержать победу, а потом взять над ней верх уже иначе.

Дзирт старался не давать воли своему воображению. Потому что, несмотря на свое хвастовство, несмотря на хвастовство его людей, Берктгар был все же человеком чести. Но ведь он пьян…

«Я его убью», — решил дроу, и, если бы то, чего он так боялся, случилось, он действительно безжалостно расправился бы с варваром.

Но до этого не дошло. Вскоре Кэтти-бри и Берктгар показались в зале, оба довольно взъерошенные. Клочковатая борода варвара в одном месте была заляпана запекшейся кровью, но в целом он выглядел неплохо.

Проходя мимо дроу, Кэтти-бри слегка подмигнула.

Весь Хенгорот затих, совершенно очевидно, что пьяные варвары ожидали скабрезные подробности подвигов своего вожака.

Берктгар взглянул на Кэтти-бри, но та и бровью не повела.

— Я отказался от Клыка Защитника, — объявил вождь.

Зал разразился стонами, гиканьем и рассуждением о том, кто же «победил».

Берктгар вспыхнул, и Дзирт испугался, что сейчас будет.

Кэтти-бри вскочила на стол.

— В Сэттлстоуне нет мужчины лучше! — заявила она.

Несколько варваров бросились к столу, готовые принять вызов и доказать обратное.

— Нет мужчины лучше! — рявкнула девушка, и они отшатнулись, пораженные ее яростью.

— Чтя Вульфгара, я отказываюсь от Клыка Защитника, — пояснил Берктгар. — А также чтя Кэтти-бри.

Остальные непонимающе уставились на него.

— Если я правильно понял дочь короля Бренора, нашего друга и союзника, — продолжал Берктгар, и Дзирт невольно улыбнулся при этих словах, — то мое собственное оружие, Баккенфуэре, должно стать легендой! — Он высоко поднял свой огромный меч, и толпа зашлась в ликовании.

Дело закончено, союз заключен, и прежде, чем Кэтти-бри спустилась со стола, направляясь к Дзирту, было уже выпито немало меда. Проходя мимо вождя варваров, она приостановилась и бросила на него лукавый взгляд.

— Если ты солжешь… — тихонько прошептала она, убедившись, что их никто не слышит, — если ты солжешь или хотя бы только намекнешь, что переспал со мной, знай, что я вернусь и разобью тебя наголову на глазах всего народа.

Берктгар вроде как протрезвел при этих словах. А глядя на удалявшуюся Кэтти-бри и ее опасного друга, непринужденно стоявшего положив ладони на эфесы сабель, варвар протрезвел окончательно. Берктгар вовсе не хотел больше связываться с Кэтти-бри, но он предпочел бы сто раз сразиться с ней, чем один раз — с дроу.

— Ты пообещала вернуться и разбить его наголову? — когда они уже покидали поселок, переспросил девушку Дзирт, от чьего острого слуха не укрылись ее прощальные слова.

— Да, но мне бы не хотелось выполнять это обещание, — ответила Кэтти-бри, тряхнув головой. — Если бы он так не набрался меда, поединок с ним был бы все равно что прогулка в логово медведя-шатуна.

Дзирт круто остановился, и Кэтти-бри, пройдя еще пару шагов, повернулась и поглядела на него.

Он смотрел на нее и широко улыбался.

— А со мной такое однажды случилось! — сказал он, и на обратном пути в горы (вскоре к ним присоединилась и Гвенвивар) Дзирту было что рассказать.

Позже, когда на небе ярко сияли звезды и горел костер, Дзирт смотрел на лежащую Кэтти-бри и слушал ее сонное дыхание.

— Знаешь, я люблю ее, — сказал дроу Гвенвивар.

Пантера моргнула своими светящимися зелеными глазами, но не шевельнулась.

— Но разве я могу? — спросил Дзирт. — И дело не в памяти Вульфгара, — поспешно добавил он, подумав при этом, что его друг вряд ли был бы против. — Разве я могу? — чуть слышно повторил он.

Гвенвивар протяжно и негромко заворчала, но, если она и хотела дать понять своему хозяину что-то, кроме того, что она все понимает, Дзирт этого не разобрал.

— Она ведь не проживет столько, — тихо продолжал Дзирт. — Когда ее не станет, я все еще буду молод. — Дроу перевел взгляд с Гвенвивар на девушку, и его поразила новая мысль. — Ты же хорошо должна это понимать, мой бессмертный друг, — сказал он. — На каком витке твоей жизни умру я? Скольких еще хранит твоя память, как будет хранить и меня, моя Гвенвивар? А сколько их еще будет?

Дзирт прислонился спиной к камню и посмотрел на Кэтти-бри, а потом поднял взор к небу. Его размышления были печальны, но они же несли покой, как извечное коловращение времен, как чувства, пережитые сообща, как память о Вульфгаре. Дзирт унесся мысленно в небо, туда, где раскинулось звездное покрывало и где его невеселые думы развеял неутомимый ветер.

Во сне он видел друзей, своего отца Закнафейна, свирфа Белвара, капитана Дюдермонта, чудесный корабль «Морская фея», Реджиса и Бренора, Вульфгара — и Кэтти-бри.

Никогда еще сны Дзирта До'Урдена не были спокойнее и приятнее.

Гвенвивар некоторое время смотрела на дроу, потом положила громадную голову на лапы и закрыла зеленые глаза. Дзирт был прав во всем, кроме того, что воспоминания о нем поблекнут в грядущих столетиях. За прошедшее тысячелетие у Гвенвивар и правда сменилось множество хозяев, большинство из них были добры, некоторые порочны, если не сказать больше. Кого-то пантера помнила, кого-то — нет, но Дзирт…

Темного эльфа, отрекшегося от своего народа, пантера будет помнить всегда, потому что он обладал твердым и добрым сердцем и преданность его была столь же нерушима, как и преданность Гвенвивар.

Часть 2 НАСТУПЛЕНИЕ ХАОСА

Долго еще потом барды всех Королевств называли это время Смутным, временем, когда боги были изгнаны с небес, а их воплощения жили среди смертных. Время, когда были похищены Камни Судьбы и Эо, Владыка Богов, разгневался, когда волшебство стало непредсказуемым и когда, как следствие, разрушились все общественные и религиозные построения, часто держащиеся на магии.

От фанатичных жрецов я слышал много рассказов об их встречах с воплощениями богов, полубезумные истории разных людей, уверявших, что своими глазами лицезрели бессмертных. В это Смутное Время многие обратились к религии, утверждая, что обрели свет и истину, сколь бы извращенными они ни были.

Я не оспариваю их притязаний и не стану говорить, что встречи с божеством — выдумка. Я только рад за тех, кто посреди всеобщего хаоса нашел какую-то опору, стал богаче внутренне; всегда радостно за человека, обретшего духовное руководство.

Но как же вера?

Как же преданность и верность? Полное доверие? Вера не нуждается в вещественных подтверждениях. Она исходит из души, из глубины сердца. Когда доказательство существования бога становится необходимым, то духовное низводится до чувственного, а то, что должно быть свято, становится всего лишь логичным.

Я прикасался к редкому, бесценному зверю — единорогу, символу богини Миликки, царящей в моей душе и в моем сердите. Это случилось еще до наступления Смутного Времени, но все же, будь я таким же, как те, кто утверждает, что видели живого бога, я мог бы заявить то же самое. Я мог бы сказать, что прикасался к Миликки, что она явилась мне на той чудесной просеке в горах неподалеку от Перевала Мертвого Орка.

Конечно, единорог не был Миликки в прямом смысле, но все же это была она, так же как она являет себя в восходе солнца и смене времен года, в птицах и белках, в могучем дереве, что видело расцвет и закат веков. Как и в листьях, гонимых осенним ветром, в снеге, что толстым одеялом лежит в глубоких холодных горных долинах. Как и в аромате ясной ночи, в блеске усыпанного звездами небосвода, в далеком вое одинокого волка.

Нет, я не стану возражать тем, кто говорит, что видел воплощение божества, потому что такой человек все равно не поймет меня: присутствие бога среди нас умаляет цель и ценность веры. Ведь если бы истинные боги были так доступны и материальны, то мы перестали бы быть свободными существами, идущими по жизненному пути в поисках истины, и превратились бы в стадо овец, бездумных, без крупинки веры, которым нужен кнут пастуха и лай собак.

Тем не менее духовное руководство существует, но не в такой грубой форме. Оно проявляется в том, что мы считаем правильным и благим. Мы понимаем цену наших собственных поступков, когда отвечаем на действия других, но, если нам требуется бог живой, неоспоримое свидетельство существования божества, мы достойны сожаления.

Смутное Время? Да. И оно становится еще более смутным оттого, что мы готовы безоглядно верить проповедям разных богочеловеков, тогда как истина одна по определению и не может проявляться в таком множестве различных и порой противоречивых явлений и мнений.

Тот единорог не был Миликки, и все же он был ею, и я прикоснулся к богине. Но не к ее земной форме, не к единорогу, я прикоснулся к ней тем, что понял свое место в мире. Миликки есть мое сердце, и я следую ее велениям. Но если бы я основывался лишь на велениях моей совести, мои действия были бы такими же. Я повинуюсь Миликки, потому что она — то, что я называю истиной.

Именно таково большинство последователей разных богов, и если бы мы повнимательнее изучили Пантеон, то убедились бы, что веления «добрых» богов, в сущности, почти не отличаются друг от друга; разница лишь в том, как люди истолковывают их.

Что же касается других божеств, владык Раздора и Хаоса, таких как Ллос, Паучья Королева, владеющая сердцами жриц Мензоберранзана…

О них даже говорить не стоит. В них нет истины, и любая религия, основанная на принципах жестокости и стремления к власти, только способ жить в свое удовольствие и ничего общего с духовностью не имеет. По меркам мира, жрицы Паучьей Королевы могущественны, но духовно они пусты. Поэтому в их жизни нет места радости и любви.

И не говорите мне о «живых богах». Не надо приводить мне доказательств того, что ваш бог — истинный. Я предоставляю вам верить так, как вы верите, не подвергая вашу веру ни сомнениям, ни осуждению. Но если вы не дадите мне верить тому, что лежит в глубине моего сердца, то я отвергну все «ощутимые» доказательства, потому что для меня они ненадежны.

Дзирт До'Урден

Глава 6 ВОЛШЕБСТВО ВЫХОДИТ ИЗ ПОВИНОВЕНИЯ

Оба меча Бергиньона Бэнра, оружейника Первого Дома Мензоберранзана, мелькали с головокружительной быстротой, клинки описывали в воздухе круги между ним и его противником, ослушавшимся рядовым.

Их полукругом обступила домовая стража Бэнр, состоявшая из первоклассных бойцов, в основном мужчин, а другие темные эльфы наблюдали за ходом схватки с высоты, сидя на гигантских подземных ящерах с липкими лапами, без труда прилепившихся к почти отвесным поверхностям ближайших сталактитов и сталагмитов.

Каждый раз, когда Бергиньон наносил неглубокое ранение или отражал ловкий удар, солдаты подбадривали его криками. Он прекрасно владел мечом (хотя многие считали, что с братом Дантрагом ему не сравниться), но крики эти все же были довольно вялыми.

Бергиньон и сам это заметил, и знал, в чем причина. Он много лет был командиром всадников Дома Бэнр, элитного отряда мужской дворцовой стражи. Теперь, когда Дантраг был убит, он стал еще и оружейником. Он уже ощутил тяжесть двойных обязанностей, чувствовал, как внимательно следит мать за каждым его шагом и принятым решением. Вот он и старался показать свою занятость. Сколько же схваток он провел, скольким наказаниям подверг своих подчиненных со времени смерти Дантрага?

Противник сделал слабый выпад, но Бергиньон был так рассеян, что чуть не пропустил его. Он вскинул меч и отвел клинок противника уже в последний момент.

Бергиньон услышал, как позади, заметив его ошибку, примолкли, и понял, что некоторые солдаты за его спиной надеялись, что в следующий раз его соперник окажется более быстрым.

Оружейник глухо зарычал и бросился вперед, словно подпитываясь ненавистью окружающих, тех, кто вынужден был ему подчиняться. Пусть ненавидят, решил он. Но при этом пусть уважают. Нет, не уважают — они должны его бояться!

Он сделал один шаг вперед, потом второй, попеременно рубя мечами налево и направо, но каждый удар был отражен. Условия, казалось, сравнялись. Бергиньон делал два шага вперед, потом отступал. Но в следующий раз он не отступил. Он продвинулся вперед еще на два шага, клинки лязгнули…

Теперь другой дроу вынужден был защищаться, и Бэнр продолжал его теснить. Солдат был достаточно умел и успешно отражал предсказуемые выпады, однако не смог должным образом отступить, и Бергиньон взял его в захват, сцепив свои клинки с его до самых эфесов.

Особенной опасности это не представляло, скорее просто стало бы передышкой в схватке, но Бергиньон вдруг заметил нечто, на что его соперник не обратил внимания. Рыча, молодой Бэнр с силой отбросил противника от себя. Потерявший равновесие дроу попятился и немедленно вскинул мечи, готовый сразу же отразить дальнейшее нападение.

Бэнр, однако, нападать не стал, похоже, он просто выпустил его из захвата.

А в следующее мгновение пятящийся дроу наткнулся на ограду дворца Бэнр.

Пожалуй, во всем Мензоберранзане не было ничего более удивительного, чем двадцатифутовая ограда в виде паутины, окружавшая Дом Бэнр и державшаяся на сталактитах, свисавших над всей территорией дворца. Красиво блестевшие серебристые канаты, толщиной с ногу взрослого темного эльфа, были сплетены в затейливые симметричные узоры, ничуть не уступавшие сети настоящего паука. Проникнуть сквозь нее было невозможно — ни при помощи оружия, ни волшебством. Единственная вещь, посредством которой можно было перенестись через ограду, хранилась у Матери Бэнр. Зато при малейшем прикосновении к канатам даже необыкновенный силач не смог бы потом отлепиться от ограды.

Противник же Бергиньона налетел на ограду всей спиной. Когда он понял, чего добивался молодой Бэнр, когда увидел, как озарились лица собравшихся, одобрявших хитрый ход, его глаза широко раскрылись, между тем как Бергиньон спокойно приближался к нему с коварной ухмылкой.

Дроу оторвался от забора и бросился навстречу оружейнику.

Они сошлись в жесткой схватке, причем ошеломленный Бергиньон больше защищался. Но долгие годы усиленной подготовки не прошли для оружейника даром, и он, несмотря на то что совершенно опешил, все же смог уравнять позиции.

Как можно было судить по перешептыванию окружающих, все собравшиеся тоже были потрясены.

— Ты же коснулся ограды! — воскликнул Бергиньон.

Солдат промолчал. Он тоже опустил острия клинков, как и Бергиньон, и оглянулся через плечо, чтобы удостовериться в том, чего на самом деле быть не могло.

— Ты ударился об ограду, — снова сказал Бергиньон недоверчиво.

— Всей спиной, — подтвердил солдат, повернувшись к нему.

Бергиньон немедленно вложил мечи в ножны, промчался мимо солдата и остановился перед самой волшебной преградой. Его соперник и все остальные последовали за ним; они были настолько удивлены, что никто не думал о продолжении схватки.

Бергиньон сделал знак солдату-женщине, стоявшей рядом с ним, и попросил:

— Дотронься-ка мечом.

Женщина извлекла из ножен меч и положила его на одну из струн. Она обвела взглядом Бергиньона и остальных, а потом без всяких усилий подняла клинок.

Еще один дроу осмелился коснуться ограды рукой. Окружающие смотрели на него широко раскрытыми глазами, считая его отчаянным смельчаком, но он совершенно спокойно убрал руку с каната.

Бергиньоном овладел панический страх. Говорили, что ограда была подарена Дому Бэнр самой Ллос тысячелетия назад. Если она больше не действует, это вполне может означать, что Дом утратил расположение Паучьей Королевы. И Ллос отвернулась от них, потворствуя заговору низших Домов.

— Все на посты! — рявкнул Бэнр. Повторять дважды темным эльфам,вполне понимавшим и разделявшим страхи своего командира, не пришлось.

Бергиньон направился к главной башне дворца, чтобы разыскать мать. При этом он едва не столкнулся с дроу, с которым только что сражался, и в глазах рядового мгновенно появился страх. Обычно в таких случаях Бергиньон, обладавший благородством лишь в той мере, в какой этого требовали невысокие стандарты дроу, выхватывал меч и погружал его в тело противника, таким образом подводя итог схватке. Растерявшись после происшествия у ограды, рядовой замешкался и вовремя не скрылся из глаз. Он не сомневался, что сейчас его ждет неминуемая смерть.

— Быстро на свой пост, — приказал вместо этого командир. Молодой Бэнр понимал, что в случае, если его опасения оправдаются и против Дома Бэнр действительно составился заговор, а Ллос отвернулась от них, им понадобится каждый из двух с половиной тысяч человек стражи.

* * *

Король Бренор Боевой Топор все утро провел в верхней часовне Мифрил Халла, стараясь выбрать нового верховного священника. Раньше это место занимал его дорогой друг Коббл, дворф, обладавший большой магической силой и глубокой мудростью.

Однако мудрость не спасла беднягу Коббла от заклинаний дроу, и его погребла под собой цельная металлическая плита.

После него в Мифрил Халле оставалось свыше десятка священнослужителей. Сейчас они выстроились в два ряда по обе стороны от трона Бренора. Каждый горел желанием произвести впечатление на короля, в том числе и жрица Стампет Скребущий Коготь.

Бренор сделал знак дворфу, стоявшему первым слева. При этом он поднес к губам кружку меда, изготовленного этим священником. Бренор пригубил, потом осушил одним махом весь сосуд с живительным напитком, а жрец выступил вперед.

— Свет в честь короля Бренора! — завопил претендент, замахал руками и начал гимн Моррадину, богу дворфов.

— Ясный чистый вкус, с небольшой примесью горечи, — одобрил Бренор, проведя пальцем по влажному краешку кружки и слизнув последнюю каплю. — Насыщенный букет, прямо в нос шибает, — добавил он. — Семь.

Одиннадцать остальных претендентов издали дружный стон. По десятибалльной шкале «семерка» была наивысшей отметкой, которой Бренор до сих пор удостоил уже испробованные образцы «святой воды».

Если Джерболла, который сейчас, как безумный, выкрикивал заклинания, выкажет не менее выдающиеся способности к магии, его будет трудно обойти на пути к вожделенному посту.

— И да будет свет, — вскричал Джерболла, дойдя до самого важного места заклинания, — красным!

Раздался такой оглушительный хлопок, словно сотня дворфов одновременно выдернули пробки из бутылок. И — ничего!

— Красным! — вопил Джерболла.

— В чем дело? — спросил Бренор, который, как и все остальные, не видел никаких изменений в освещении часовни.

— Красным! — еще раз самозабвенно прокричал Джерболла и обернулся. Тогда все поняли, в чем дело. Глаза Джерболлы светились красным — он в буквальном смысле смотрел на мир сквозь розовые очки.

Расстроенный Бренор уронил голову на руки и застонал.

— А ведь какую отличную святую воду делает, — печально заметил он под довольные смешки окружающих.

Бедняга Джерболла, уверенный, что заклинание сработало наилучшим образом, так и не понял, почему все смеются.

Пользуясь благоприятным моментом, Стампет выскочила вперед. Она протянула Бренору свою кружку, а сама встала перед троном.

— Я готовилась показать кое-что другое, — поспешно объявила она, пока Бренор пробовал ее напиток (при этом его лицо просветлело, и он поставил ей «девятку»). — Но священнослужитель Моррадина и Кланггедона, который умеет сражаться как никто другой, должен быть готов к неожиданностям!

— Говори же, Стампет Коротышка! — гаркнул один из дворфов, и все разразились хохотом, даже Бренор улыбнулся.

Стампет, настолько привыкшая к своему прозвищу, что воспринимала его почти что как знак отличия, ничуть не обиделась.

— Джерболла хотел вызвать красный свет, — крикнула она. — Так пусть же он и будет красным!

— Он и так красный, — возразил Джерболла и в награду за тугодумие получил подзатыльник от стоявшего сзади дворфа.

Войдя в раж, молодая Стампет взъерошила еще короткую рыжую бородку и начала совершать такие неистовые телодвижения, что больше было похоже, будто она бьется в конвульсиях.

— Двигай, Коротышка! — шепнул дворф у трона, вызвав новый взрыв хохота.

В ответ на это Бренор поднял кружку и постучал по ней пальцем, напомнив остряку:

— Девять.

Шансы Стампет были выше всех: если она выполнит заклинание, которое провалил Джерболла, вряд ли кто-то сможет ее победить, а это значит, что этот самый остряк окажется у нее в подчинении.

Шутник тоже получил свой подзатыльник от стоявшего позади соседа.

— Красный! — что было мочи заорала Коротышка.

Но ничего не произошло.

Послышались смешки, но вообще-то все дворфы были весьма озадачены. Стампет действительно считалась сильной волшебницей и, несомненно, могла залить помещение светом любого оттенка. У всех (кроме Джерболлы, который так и не понял, в чем дело) создалось впечатление, что творится что-то неладное.

Смущенная и растерянная, Стампет обернулась к трону. Она хотела извиниться, но едва открыла рот, как мощнейший взрыв потряс зал, так что ее и еще нескольких дворфов сбило с ног.

Она откатилась в сторону и повернулась, глядя в пустой конец зала. Из пустоты появилось облако синих искр, зависло в воздухе, а потом двинулось к пораженному Бренору. Король пригнулся и заслонился рукой, отчего кружка в его руке, соприкоснувшись с искрами, разлетелась на мелкие осколки. От столкновения шар взорвался, и дворфы разбежались в поисках укрытия.

По всей комнате раздавались взрывы, сияющие шары метались в воздухе, стены и пол сотрясались от громоподобных ударов.

— Что ты натворила, Девять Проклятых Кругов?! — закричал на несчастную Стампет Бренор, сжавшийся на громадном троне.

Чародейка хотела было что-то ответить, оправдаться, но тут же стала поспешно уползать, потому что в воздухе возникла какая-то трубка, прицелилась и начала обстреливать Стампет разноцветными шариками.

Вся эта неразбериха длилась еще несколько ужасающих минут, дворфы метались по залу, искрящиеся шары преследовали их, подпаливая им спины и бороды. Но потом все кончилось так же внезапно, как и началось, в часовне снова воцарилась тишина, а в воздухе повис серный запах.

Бренор выпрямился на троне, но не сразу и попытался придать своему облику приличествующее достоинство.

— Что, Девять Проклятых Кругов, ты тут устроила? — снова спросил он, на что бедняжка Стампет лишь пожала плечами. Кое-кто при этом робко захихикал.

— По крайней мере, свет все же остался красным, — заявил Джерболла негромко, но с расчетом на то, чтобы его услышали. И снова получил подзатыльник.

Бренор досадливо покачал головой, но в тот же миг застыл на месте, потому что в воздухе прямо перед ним появились два глаза и недобро уставились на него.

Потом они упали на пол и покатились в разные стороны.

Бренор, выпучив глаза, смотрел, как из воздуха появилась рука, сгребла глазные яблоки и снова развернула их к королю дворфов.

Бесплотный голос произнес:

— М-да, раньше такого никогда не случалось.

Бренор даже подпрыгнул от испуга, но почти сразу успокоился и опять застонал. Давненько он не слышал этого голоса, но ему никогда не забыть его. К тому же теперь все только что происшедшее в часовне как-то объяснялось.

— Гаркл Гарпелл, — произнес Бренор, и по всей комнате пронесся шепот, потому что большинство дворфов не раз слышали рассказы короля о Широкой Скамье, городе, расположенном к западу от Мифрил Халла, где правил клан легендарных странноватых чародеев Гарпеллов. Когда Бренор с друзьями проходили Широкую Скамью на пути к Мифрил Халлу, то навестили Дворец Плюща. Это место дворф, не слишком горячий поклонник магии, никогда не смог бы забыть, но зато и вспоминал без особой теплоты.

— Приветствую тебя, король Бренор. — Голос доносился откуда-то с пола, из-под глазных яблок.

— Ты хоть здесь? — поинтересовался король дворфов.

— Гм, — ответил пол. — Я слышу и тебя, и тех, с кем я сижу в «Пушистом Копье», — ответил Гаркл, назвав таверну в Широкой Скамье. — Минуточку, прошу простить.

Пол снова хмыкнул, глаза несколько раз моргнули, что само по себе было в высшей степени удивительно: веко возникало ниоткуда, на мгновение прикрыло зрачок и снова исчезло.

— Похоже, я одновременно и там, и тут, — пустился в объяснения Гаркл. — Но здесь я ничего не вижу — ну конечно, ведь глаза мои там. Интересно, может, получится их вернуть.

Снова появилась призрачная рука, нащупывая глаза. Пальцы попытались аккуратно взять один из них, но только перекатили глазное яблоко по полу.

— Ой-ой-ой! — закричал Гаркл, сразу, видно, почувствовав головокружение. — Так вот, значит, каково приходится ящерицам! Надо взять на заметку…

— Гаркл! — оборвал его Бренор.

— О, да-да, конечно, — ответил Гаркл, слегка приходя в себя. — Прошу простить мое замешательство, король Бренор. Прежде такого никогда не случалось.

— Зато теперь случилось, — сухо ответствовал Бренор.

— Мои глаза здесь, — произнес Гаркл задумчиво, как бы вслух рассуждая сам с собой. — Но я, без сомнения, тоже скоро прибуду. Честно говоря, я надеялся, что окажусь у вас сию же минуту. Но почему-то не попал. Странно, странно. Я могу попробовать еще раз или попросить одного из братьев помочь…

— Нет! — с жаром выкрикнул Бренор, которого передернуло при мысли о том, что в следующие несколько мгновений Гаркл начнет появляться из ниоткуда по частям.

— Да, конечно, — после секундного раздумья согласился Гаркл. — Слишком опасно. И так странно. Ну что ж, ладно. Я прибуду на твой зов, мой друг король дворфов!

Бренор опять уронил голову на руку и вздохнул. Именно эти самые слова он со страхом ожидал услышать уже больше двух недель. Исключительно по настоянию Дзирта он отправил посланника в Широкую Скамью с просьбой о помощи в возможной войне.

Но Бренор считал, что если Гарпеллы будут его союзниками, то отпадет и острая необходимость во врагах.

— Через неделю, — объявил бесплотный голос. — Я прибуду через неделю! — Последовала продолжительная пауза. — Э-э, мм-м… будьте так добры, сохраните мои глаза, если вас не затруднит…

Бренор слегка кивнул в сторону, и несколько дворфов, сгорая от любопытства и не испытывая более страха перед весьма странными объектами, с готовностью бросились вперед. Они немного потолклись над глазными яблоками и наконец расхватали их — оба оказались в разных руках, и оба дворфа с очевидным удовольствием принялись строить им рожи.

Еще прежде, чем Гаркл в страхе закричал, Бренор прикрикнул на них и велел прекратить.

— Прошу вас! — взмолился маг. — Пусть они оба будут в одних руках!

Дворфы тут же покрепче вцепились в свою добычу.

— Отдайте их Стампет! — рявкнул Бренор. — Из-за нее все началось!

Не отваживаясь перечить королю, но с явной неохотой, дворфы расстались с глазами.

— И пожалуйста, не допускайте, чтобы они пересохли, — попросил Гаркл, и Стампет немедленно отправила их в рот.

— Да не так! — вскричал голос. — Совсем не так!

— Надо отдать их мне! — запротестовал Джерболла. — Ведь мое заклинание сработало! — И снова получил подзатыльник.

Бренор обмяк в кресле, безнадежно качая головой. Потребуется еще много времени для организации священнослужителей, а приготовления к войне после прибытия Гарпеллов займут еще больше времени.

У Стампет, которая, несмотря на все свои причуды, была, пожалуй, самой здравомыслящей особой среди дворфов, настроение резко испортилось. Неожиданное появление Гаркла отодвинуло на задний план некоторые трудности, но само по себе оно не объясняло того, что здесь случилось. Стампет, несколько других дворфов и даже писец поняли, что творилось что-то неладное.

* * *

К тому времени как Дзирт, Кэтти-бри и Гвенвивар пришли на высокий перевал, за которым находился восточный вход в Мифрил Халл, пантера уже устала. Дзирт держал ее на Материальном уровне дольше обычного, и, хотя силы ее быстро таяли, Гвенвивар была этому рада. В глубоких туннелях шла усиленная подготовка к войне, поэтому Дзирт теперь не часто выбирался на поверхность, а следовательно, и Гвенвивар тоже.

Очень долго статуэткой пантеры владели разные дроу в Мензоберранзане, поэтому Гвенвивар веками не видела солнца на Материальном уровне. Но при этом на поверхности она чувствовала себя лучше всего, ведь именно здесь обитали обычные пантеры, Да и первые хозяева Гвенвивар жили здесь.

Гвенвивар наслаждалась прогулкой по каменистым тропам вместе с Дзиртом и Кэтти-бри, но сейчас пора было возвращаться домой, на Астральный уровень. Несмотря на то что им так нравилось быть вместе, ни дроу, ни пантера сейчас не могли позволить себе подобную роскошь, поскольку впереди их, возможно, ждала большая беда и в этой грядущей войне Дзирту и пантере, вероятно, доведется сыграть не последнюю роль, сражаясь бок о бок.

Пантера кругами ходила возле статуэтки, постепенно растворяясь, пока не превратилась в неощутимый серый туман.

* * *

Покинув Материальный уровень, Гвенвивар попала в длинный извилистый коридор, на серебристую дорожку, которая должна была вывести ее на Астральный уровень. Пантера лениво прыгала, возвращаться ей не слишком хотелось, к тому же она очень устала, чтобы бежать. Все равно путь не очень долгий, и здесь никогда ничего не случается.

Но за очередным поворотом Гвенвивар резко остановилась и прижала уши.

Туннель впереди пылал.

Какие-то жуткие очертания, дьявольские формы плясали в пламени. Гвенвивар сделала еще несколько шагов вперед. Она ощущала льющийся оттуда сильный жар, видела разъяренных демонов и слышала, как они хохочут, пожирая стены круглого туннеля.

Гвенвивар почувствовала порыв воздуха и поняла, что туннель был пробит куда-то в пустоту между уровнями бытия. Демоны вырастали, удлинялись, потом пламя снова поглощало их; отдельные языки дико плясали, метались и дрожали, расходились, а потом сливались вместе, разгораясь с какой-то злобной неистовой силой. Сзади Гвенвивар подгонял сильный ветер, понукая лететь в разрыв, в пустоту.

Гвенвивар чутьем поняла, что нужно противостоять этой силе, иначе она не найдет пути назад и будет вечно блуждать между уровнями, потерянная, беспомощная.

Пантера вонзила когти в пол и начала отступать, отчаянно борясь с могучим ветром за каждый дюйм, черная шерсть у нее на спине стала дыбом.

Один шаг.

Пол туннеля был гладким и твердым, не во что было всадить когти. Гвенвивар сильнее заработала лапами, но все же ее неудержимо сносило вперед, к пламени и дыре в туннеле.

* * *

— Что случилось? — спросила Кэтти-бри, увидев недоумение на лице Дзирта, зажавшего в руке статуэтку.

— Теплая, — ответил дроу. — Фигурка теплая.

Девушка тоже удивленно вскинула брови. Потом она ощутила необъяснимый ужас.

— Зови Гвен назад, — быстро сказала она.

Но Дзирт, тоже испугавшись, именно это и делал. Он поставил статуэтку на землю и повторял имя пантеры.

* * *

Гвенвивар слышала его голос, и больше всего на свете ей хотелось послушаться его и вернуться, но она была уже совсем близко от пролома. Страшное пламя высоко вздымалось, опаляя ей морду. Ветер еще усилился, а зацепиться было совершенно не за что.

Пантеру охватили страх и горе. Никогда больше не прийти ей на зов Дзирта; никогда не поохотиться с ним в лесах вблизи Мифрил Халла и не промчаться вниз по каменистым тропкам вместе с дроу и Кэтти-бри.

Гвенвивар и раньше приходилось страдать, когда умирали некоторые из ее прежних хозяев. Но Дзирта никто не заменит. Как никто не сможет заменить Кэтти-бри или Реджиса и даже несносного дворфа Бренора, чья странная любовь-ненависть частенько развлекала пантеру.

Гвенвивар вспомнила, как Дзирт уговорил ее улечься на спящего Бренора и подремать на нем. Как он тогда кричал!

Пламя лизало ей морду. Она уже различала пролом и пустоту за ним, куда она вскоре канет.

Откуда-то издалека, пробиваясь сквозь свист ветра, доносился голос Дзирта, голос, на который Гвенвивар уже никогда не придет.

Глава 7 ВИНА БЭНР

Джарлакс не испытывал особой симпатии к Утегенталю Армго, оружейнику и фавориту Матери Второго Дома Мензоберранзана Барризон дель'Армго. Джарлакс даже сомневался, дроу ли он. Ростом почти шесть футов, широкий и мускулистый, весящий почти двести фунтов, Утегенталь был самым крупным темным эльфом в городе, да и вообще среди всех представителей этого народа, обычно худощавых и изящных. Но неукротимый оружейник выделялся не только размерами. Если Джарлакса считали оригиналом, то Утегенталь просто пугал. Его густые белые волосы были коротко острижены и смазаны густым вязким веществом, получаемым из вываренного вымени подземной коровы. В орлином носу красовалось мифриловое кольцо, а из каждой щеки торчало по золотой булавке.

Его любимым оружием был трезубец — черный, под цвет его облегающего панциря из соединенных металлических пластин — и сеть (как говорили, волшебная), висевшая на поясе, под рукой.

Джарлакс был рад уже и тому, что на сей раз Утегенталь явился не в боевой раскраске из ломаных линий красного и желтого цвета, нанесенных каким-то неизвестным составом, который сохранял свои цвета и в нормальном, и в инфракрасном свете. В Мензоберранзане все знали, что Утегенталь не только был фаворитом Матери Мез'Баррис, но и любовником многих женщин Барризон дель'Армго. Видно, во Втором Доме он был чем-то вроде быка-производителя, и Джарлакс содрогнулся, представив себе множество маленьких Утегенталей.

— Магия больше не действует, но я по-прежнему силен! — рявкнул оружейник. Постоянно насупленный от умственных усилий лоб делал его еще более грозным. Он согнул одну руку и напряг железный бицепс, с гордостью демонстрируя, как вздулись мускулы.

Джарлаксу даже пришлось напомнить себе, что он у себя дома и сидит в собственной комнате за собственным столом, окруженный верными и умелыми солдатами Бреган Д'эрт, готовыми выскочить из тайного убежища по первому знаку. Но даже если бы их не было поблизости, стол Джарлакса был оборудован множеством хитроумных ловушек специально для назойливых гостей. Да к тому же и сам наемник был недурным воином. Где-то в глубине души — но очень глубоко — он даже прикинул, каковы были бы его шансы в поединке с Утегенталем.

Немногие воины, будь то дроу или нет, могли бы тягаться с Джарлаксом, но лицом к лицу с этим маньяком наемник проявлял скромность.

— Ултрин Саргтлин! — продолжал реветь Утегенталь, что на языке темных эльфов обозначало «Лучший воин». Теперь, после смерти Дантрага Бэнра, он справедливо мог претендовать на такое прозвище. Пока Бэнр был жив, Джарлакс не раз представлял себе давно ожидаемый поединок между двумя непримиримыми соперниками, Дантрагом и Утегенталем.

Дантраг был быстр, как молния, но Джарлакс скорее поставил бы на Утегенталя, обладавшего чудовищной силой и мощным телосложением. Говорили, что, когда Утегенталем овладевает упоение боем, он становится силен, как титан, а еще, что, если на него нападает какое-то незначительное существо вроде раба-гоблина, оружейник всегда пропускает первый удар, упивается болью, а потом раздирает противника на части, после чего отбирает некоторые из них и велит приготовить на обед.

Джарлакса передернуло при этой мысли, и он заставил себя не думать ни о чем подобном, поскольку у них с оружейником были дела поважнее.

— Ни один оружейник, ни один дроу Мензоберранзана не сравнится со мной. — Утегенталя всего так и распирало от гордости, и он продолжал бахвалиться, хотя нужды в этом не было.

Он все никак не мог остановиться, и Джарлакс молчал, хоть ему и хотелось спросить, для чего все это. Но наемник был уверен, что, раз уж оружейник прибыл сюда в качестве посланца Второго Дома, он когда-нибудь перейдет к сути дела.

Утегенталь вдруг замолчал и протянул руку через весь стол к большому драгоценному камню, который главарь наемников использовал в качестве пресс-папье. Оружейник что-то пробормотал себе под нос. Слов Джарлакс не разобрал, но зато заметил, что в застежке гиганта-дроу с эмблемой Барризон дель'Армго мелькнула искорка. Утегенталь поднял камень и сжал его изо всех сил. Рельефные мышцы на его руке вздулись от напряжения, но камень не поддался.

— Я должен был раздавить его! — выкрикнул оружейник. — Ллос наградила меня такой волшебной силой!

— Вряд ли этот камень будет что-то стоить, если его растереть в порошок, — сухо заметил Джарлакс. Он не понял, к чему клонит Утегенталь. Всем в городе магия преподносила неожиданные сюрпризы. Но теперь наемник лучше понимал хвастовство оружейника. Хоть тот и оставался силен, но не так, как раньше, и это, очевидно, очень тревожило Утегенталя.

— На магию больше нельзя полагаться, — изрек великан. — Нигде. Жрицы часами простаивают на коленях, молясь, приносят в жертву одного дроу за другим, а Ллос и ее прислужницы так и не снисходят к ним. На магию больше нельзя полагаться, и виновата во всем Мать Бэнр!

Джарлакс заметил, что Утегенталь, похоже, повторяет чьи-то слова. «Вероятно, боится забыть, зачем он сюда пришел», — подумал наемник, и по его презрительной гримасе было ясно, что он невысокого мнения об уме Утегенталя. Хотя, конечно, Утегенталю не дано было замечать такие мелочи, как мимика собеседника.

— С чего это ты взял? — хмыкнул наемник. Без всякого сомнения, обвинение исходило от Матери Мез'Баррис. Теперь Джарлаксу многое становилось понятным: Мез'Баррис послала Утегенталя прощупать Бреган Д'эрт, поглядеть, не подошло ли время Для удара по Бэнрам. Подобные слова могли быть расценены как подписание смертного приговора, но только не для Дома Барризон дель'Армго, поскольку Утегенталь славился невоздержанностью на язык, к тому же никогда не говорил ничего хорошего в адрес кого-либо, кроме себя самого.

— Но ведь это Мать Бэнр упустила предателя До'Урдена! — взревел Утегенталь. — Это она руководила священной церемонией, когда все пошло наперекосяк! Так же как и магия! На нее теперь нельзя полагаться!

«Повтори-ка это еще разок», — подумал Джарлакс, но благоразумно промолчал. Наемник был раздосадован не только тем, что Утегенталь, похоже, совершенно не понимал, что происходит. Хуже было то, что весь город рассуждал так же, как и оружейник. Джарлакс же считал, что темные эльфы Мензоберранзана сами себе надевали шоры на глаза, слепо веря, что во всем должен быть какой-то глубинный смысл, что каждый их поступок подчиняется какому-то грандиозному замыслу Паучьей Королевы. Жрицы, например, считали, что если Дзирт До'Урден отрекся от Ллос и сбежал, то все это произошло лишь потому, что Паучья Королева желала падения его Дома и участия других честолюбивых семейств в охоте за отступником.

Это была довольно ущербная философия, в ней не было места свободной воле. Бесспорно, Ллос могла сыграть какую-то роль в поимке Дзирта. Бесспорно, ее могло разгневать то, что случилось во время торжественного богослужения, при условии, конечно, что она вообще обратила на это внимание! Но полагать, что причина всему происходящему сейчас именно это событие, которое на фоне пятитысячелетней истории Мензоберранзана выглядело совсем незначительным, было глупейшим самомнением. Похоже, жители города дроу считали, что вся вселенная, не больше и не меньше, обернулась против них.

— Почему же тогда магия вышла из подчинения во всех Домах? — спросил Джарлакс Утегенталя. — Ведь это могло коснуться только Дома Бэнр?

Оружейник резко тряхнул головой, не желая даже задумываться об этом.

— Мы не оправдали надежд Ллос и теперь несем наказание, — заявил он. — Если бы только мне довелось встретиться с отступником, а не этому жалкому Дантрагу Бэнру!

Джарлакс бы дорого дал, чтобы это увидеть! Дзирт До'Урден сражается с Утегенталем Армго! От одной мысли об этом у Джарлакса мурашки пробежали по спине.

— Но ты же не будешь отрицать, что Дантраг пользовался благосклонностью Ллос, — произнес Джарлакс. — А Дзирт До'Урден, само собой, нет. Почему же тогда Дзирт победил?

Утегенталь с таким усилием наморщил лоб, что его красные горящие глаза почти скрылись за нависшими бровями, и Джарлакс поздравил себя с тем, что так умно подтолкнул его мышление в этом направлении. Выгородить Мать Бэнр — одно дело, другое — пошатнуть самые основы мировоззрения этого оболваненного религией раба.

— Все как-нибудь разрешится, — уверил его Джарлакс. — В Арах-Тинилите, в Академии, в часовнях всех Домов усиленно молятся Ллос.

— Эти молитвы остаются без ответа, — буркнул Утегенталь. — Ллос гневается на нас и не станет говорить с нами, пока не будут наказаны те, кто не оправдал ее доверия.

Может, эти молитвы даже не услышаны, подумал Джарлакс. В отличие от других дроу Мензоберранзана, традиционно недоверчиво относившихся ко всем, кроме собственного народа, Джарлакс был тесно связан с внешним миром. Поэтому он знал, что жрецы свирфского Блингденстоуна испытывают такие же трудности, магия и им перестала подчиняться. Наемник считал, что нечто произошло в самом Пантеоне и из-за этого появились разрывы в материи магии.

— Ллос здесь ни при чем, — храбро изрек он, и Утегенталь вытаращил глаза. Джарлакс же, понимая, что на карту поставлена вся структура Мензоберранзана и, вероятно, жизнь половины дроу города, продолжал гнуть свое. — Точнее, дело не только в Ллос. Когда вернешься в город, взгляни на Нарбондель, — сказал он. — Ведь даже сейчас, глубокой ночью, когда она уже должна остыть, колонна полыхает жаром. Она настолько горяча, что ни один дроу не может использовать инфразрение рядом с ней, если только не боится ослепнуть. А ведь за Нарбондель отвечает чародей, а не жрица, — продолжал Джарлакс, надеясь, что заронил какие-то проблески сомнения в умственный сумрак Утегенталя.

— Ты сомневаешься, что Ллос может повлиять на часы? — проворчал тот.

— Я сомневаюсь, что она станет это делать! — ядовито парировал Джарлакс. — Волшебство, заключенное в Нарбондели, не зависит от Ллос, оно всегда было вне ее подчинения. Прежние Архимаги, до Громфа, даже не поклонялись Паучьей Королеве! — Он чуть было не добавил, что и Громф-то не отличается большим рвением, но решил воздержаться. Незачем давать Второму Дому дополнительный повод думать, что Дом Бэнр в еще большей немилости у Ллос, чем они считали. — А еще подумай о феерических огнях, подсвечивающих строения, — продолжал Джарлакс. По тому, как насупил лоб Утегенталь, наемник понял, что теперь дикарь уже меньше злится, а больше соображает — само по себе необычное явление. — Они то мерцают, то вдруг затухают. А ведь это огни чародеев, а не жриц, и светятся они на всех дворцах, а не только на дворце Бэнров. Я говорю, дело не в нас и даже не в священном богослужении. Передай Матери Мез'Баррис, что при всем моем почтении я не думаю, будто Мать Бэнр повинна во всем происходящем, и не считаю, что война против Первого Дома позволит разрешить все трудности. По крайней мере до тех пор, пока Ллос сама не даст на это ясных указаний.

На лицо Утегенталя вернулось обычное хмурое выражение. Конечно, ведь он сбит с толку, подумал про себя Джарлакс. Умнейшие дроу Мензоберранзана, как и умнейшие свирфы Блингденстоуна, были растерянны, но ничто из того, что мог сказать Джарлакс, все равно не повлияло бы на этого воинственного дикаря, горящего желанием напасть на Дом Бэнр. Хотя наемник вовсе не ставил себе целью в чем-то убедить Утегенталя. Единственное, чего ему хотелось, — чтобы тот все правильно передал Матери Мез'Баррис по возвращении. То, что глава Дома Барризон дель'Армго послала к нему не последнего человека в Доме, оружейника и своего сожителя, говорило яснее ясного, что она не станет плести заговор против Дома Бэнр без помощи или, по крайней мере, одобрения Бреган Д'эрт.

— Я пошел, — объявил наконец Утегенталь. Из всего, что он произнес с той секунды, как вошел в комнату Джарлакса, это было самое приятное.

Наемник снял свою широкополую шляпу и, проведя руками по бритой голове, удобно откинулся в кресле. Он не мог даже предполагать, какой размах приобретут события. Может, в этом хаосе сама Ллос будет уничтожена? Что ж, это было бы не так уж и плохо.

Но все же он надеялся, как и сказал Утегенталю, что все вскоре как-нибудь прояснится и станет на свои места, поскольку знал, что просьбы о союзничестве в войне — а пока это были только просьбы — неизбежно повторятся и с каждым разом они будут настойчивее. Раньше или позже, но на Дом Бэнр нападут.

Джарлакс вспомнил о столкновении между Матерью Бэнр и Кьорл Одран, виденном им собственными глазами, которое произошло еще в самом начале, когда Мать Бэнр только собирала силы для похода на Мифрил Халл. Кьорл была главой Дома Облодра, третьего в иерархии Мензоберранзана, но, пожалуй, самого опасного. Тогда Бэнр, зная, что Ллос покровительствует ей, говорила с позиции власти. Она оскорбила Кьорл и Третий Дом, неприкрытыми угрозами заставив несговорчивую женщину вступить в союз.

Джарлакс не сомневался, что Кьорл никогда не забудет этого. Именно она могла подталкивать Мез'Баррис Армго к войне с Домом Бэнр.

Джарлакс обожал неразбериху, он процветал среди всеобщего хаоса, но то, что творилось сейчас, не на шутку его тревожило.

* * *

Вопреки догадкам наемника, который почти никогда не ошибался, Кьорл Одран вовсе не втравливала Мать Мез'Баррис в войну с Домом Бэнр. Как раз наоборот, она изо всех сил старалась предотвратить возможное столкновение и тайком встречалась с Матерями шести остальных правящих Домов рангом ниже Бэнр (не считая Геннитирон Тлаббар, Мать Четвертого Дома Фэн Тлаббар, которую Кьорл терпеть не могла и которой не доверяла). И дело было вовсе не в том, что Кьорл простила Матери Бэнр оскорбление или боялась странных событий. Ничуть не бывало!

Если бы Дом Облодра не располагал разветвленной сетью шпионов и разведчиков и если бы не существовало таких явных признаков, как мерцание феерических огней и неверное распределение тепла в Нарбондели, члены Третьего Дома могли бы и не заметить того, что случилось. Потому что сила Дома Облодра основывалась не на магии и не на молитвах служительниц Паучьей Королевы. Все в Облодре были псиониками. Их сила заключалась во внутренних способностях разума, и пока что неприятности Смутного Времени никак на них не отразились.

Однако Кьорл не могла допустить, чтобы это стало известно всему городу. Двадцать жриц по ее приказанию трудились над тем, чтобы псионические огни, симулировавшие феерическое пламя во дворце Третьего Дома, мигали, как и в остальных Домах. А перед Мез'Баррис и другими Матерями она старалась выглядеть не менее взволнованной и расстроенной, чем они.

Нужно было позаботиться о том, чтобы никто ни о чем не догадался, чтобы сами разговоры о заговоре прекратились. И вот когда Кьорл уверится, что странные фокусы, которые выкидывает магия, не чей-то дьявольский розыгрыш, ее семья нанесет решающий удар — самостоятельно. Сперва она отплатит Дому Фэн Тлаббар за все те годы, что ей приходилось наблюдать за их возвышением, а может, сразу ударит по этим мерзким Бэнрам.

Но в любом случае коварная Кьорл намеревалась воевать в одиночку.

* * *

Мать Бэнр сидела очень прямо в кресле посреди залитого светом факелов возвышения в центре большой дворцовой часовни. Ее дочь Сосумпту, хранительница этого святейшего для всех дроу места, сидела слева от нее, а Триль, старшая из ее дочерей и Мать-Хозяйка Академии, — справа. Все трое смотрели ввысь, на созданный Громфом иллюзорный образ. Он больше не менял обличье с дроу на паука, а застыл где-то в срединной фазе, и это казалось странно уместным, словно бы замерла сила, приведшая Дом Бэнр на вершины власти.

Там, вверху, быкоподобные рабы и гоблины продолжали трудиться над приведением купола в порядок, но Мать Бэнр уже не верила, что его починка хоть в малейшей мере будет способствовать прояснению странных и запутанных событий, происходивших в Мензоберранзане. Она понемногу склонялась к тому, что, как и говорил Джарлакс, причиной последних событий было нечто большее, чем срыв священного богослужения и побег отступника. Она начинала верить, что все творящееся в городе темных эльфов происходило и в остальном мире, и она не могла ни понять этого, ни исправить.

Но легче ей не становилось. Если другие семейства не согласны с ней, то попытаются принести ее в жертву ради того, чтобы вернуть все на свои места. Она мельком глянула на дочерей. У Сосумпту, в отличие от всех известных ей женщин-дроу, честолюбие, казалось, отсутствовало напрочь, и ее Бэнр не опасалась. Зато Триль была гораздо хитрее. Хотя она, казалось, всегда была довольна своей жизнью и высоким местом Хозяйки Академии, все прочили Триль место главы Первого Дома.

Триль была терпелива, как и ее мать, и расчетлива не меньше ее. Если бы она пришла к убеждению, что назрела необходимость сместить Мать Бэнр с ее трона и тем самым восстановить имя и репутацию Дома, она сделала бы это не колеблясь и без всякой жалости.

Вот почему Мать Бэнр вызвала ее из Академии и к тому же назначила встречу в часовне. Здесь хозяйкой была Сосумпту, здесь было святилище Ллос, и Триль не посмела бы предпринять что-либо в этом месте.

— Я намереваюсь потребовать от Академии обращение с призывом не разжигать в течение Смутного Времени междоусобиц, — нарушила относительную тишину Триль.

Ни одна из женщин Бэнр не обращала внимания на звон молотов и стоны рабов, работавших на покатой крыше в сотне футов над их головами. Даже когда быкоподобные чудовища разрывали и сбрасывали вниз ради забавы какого-нибудь гоблина, они как будто не видели этого.

Мать Бэнр глубоко вздохнула и задумалась над словами дочери и тем, что стояло за ними. Конечно, Триль добьется такого обращения. Академия оставалась основной силой, державшей Мензоберранзан в равновесии. Но почему Триль решила сказать ей об этом именно сейчас? Почему бы не подождать, пока обращение не будет обнародовано?

Мать Бэнр гадала, зачем Триль пытается обнадежить ее. Может, просто пытается сбить с толку?

В голове Матери Бэнр роились различные соображения, они крутились и сталкивались друг с другом, и ее состояние понемногу начинало напоминать паранойю. Разумом она понимала, что старание за каждым словом разглядеть какой-то тайный мотив, видеть врагов там, где их нет, даже принимать друзей за врагов неминуемо ведет к саморазрушению. Но она чувствовала, что отчаяние берет над ней верх. Еще несколько недель назад она была на вершине власти, она сплотила город, и по ее знаку все Дроу готовы были выйти на поверхность, выступить в поход против Мифрил Халла.

И как быстро все исчезло, словно растворилось в воздухе.

Но она не сдалась. Не затем Мать Бэнр прожила больше двух тысяч лет, чтобы сейчас опустить руки. И если Триль действительно замышляет захватить ее трон, то будь она проклята! Будь они все прокляты!

Старуха звучно хлопнула в ладоши, и перед глазами обеих дочерей предстал отвратительный урод ростом с человека, закутанный в роскошное малиновое одеяние. Его сизо-сиреневая голова напоминала осьминожью, только вокруг круглого зубастого рта шевелились тоненькие щупальца, а глаза были молочно-белые и без зрачков.

Дочери Бэнр хорошо знали иллитидов, или, как их еще называли, «прорицателей сознания». Эльвиддинвельп, или Метил, как его обычно называли, долгие годы был приближенным Матери Бэнр. Придя в себя от неожиданности, Сосумпту и Триль обернулись к матери, ожидая объяснений.

«Приветствую тебя, Триль, — прозвучал в голове старшей дочери телепатический посыл. — И конечно же, тебя, Сосумпту, в этом месте, которое ты имеешь честь хранить».

Обе женщины кивнули и сформулировали в уме ответные приветствия, прекрасно зная, что Метил прочитает их мысли прежде, чем будет сказано хоть слово.

— Дуры! — обругала обеих Мать Бэнр. Она вскочила с трона с искаженным от ярости лицом. — Как можно выжить в это неспокойное время, если две из моих ближайших советниц и командующих такие дуры?!

Сосумпту готова была сгореть со стыда, она даже прикрыла лицо широким рукавом своего богатого черно-фиолетового облачения.

Триль, более искушенная, чем ее младшая сестра, тоже в первый миг растерялась, но тут же поняла, что так рассердило ее мать.

— Иллитид не утратил своих способностей, — задумчиво произнесла она, и Сосумпту выглянула из-под руки.

— Ни в малейшей степени, — мрачно подтвердила Мать Бэнр.

— Но ведь тогда у нас есть преимущество, — осмелилась вставить Сосумпту. — Ведь Метил предан нам, — без обиняков добавила она. Прорицатель сознания в любом случае прочел бы ее сокровенные мысли, поэтому скрывать за полуправдой то, что думаешь, все равно было бесполезно. — А он — единственный иллитид в Мензоберранзане.

— Но не он один обладает такими способностями! — рявкнула на нее старуха и снова упала в кресло.

— Кьорл, — выдохнула Триль. — Если Метил не утратил своей силы…

— …то и члены Облодры тоже, — хмуро закончила за нее старшая Бэнр.

«Они полностью владеют своими возможностями, — мысленно подтвердил Метил. — Если бы подданные Кьорл ментально не управляли огнями дворца Облодры, они бы и не мигали».

— Это точно? — спросила Триль. В том, как вела себя магия, не было какой-либо последовательности, она выходила из-под контроля совершенно непредсказуемо. Возможно, что Метил просто пока еще не почувствовал этого на себе. И не исключено, что огни Дома Облодра, хоть и другого происхождения, все же подвержены хаосу, царящему во всем городе.

«Другие существа-псионики хорошо чувствуют проявления психических влияний, — уверенно заявил Метил. — Третий Дом полон сил».

— А Кьорл прикидывается, что это не так, — недобро добавила Мать Бэнр.

— Она хочет напасть неожиданно, — сказала Триль.

Мать Бэнр кивнула.

— Но ведь есть Метил? — с надеждой произнесла Сосумпту. — Он же обладает большой мощью.

— Метил — сильный соперник для Кьорл, — уверенно сказала Мать Бэнр, тогда как Эльвиддинвельп молчаливо внушал им то же самое. — Но ведь Кьорл не одна.

— А сколько их? — спросила Триль, на что старуха лишь пожала плечами.

«Много», — мысленно ответил Метил.

У Триль родилось подозрение, но, поскольку Метил все равно мог читать в ее мыслях как по писаному, она произнесла его вслух:

— А если Облодра действительно выступит против нас, чью сторону примет Метил?

В первое мгновение Мать Бэнр была потрясена подобной откровенностью, но сразу же поняла, что все равно нет никакой возможности сохранить подозрения в тайне.

— И не может ли он привести других иллитидов нам на помощь? — гнула свое Триль. — Ведь если с нами будет сотня иллитидов…

Метил хранил гробовое молчание, не передавая ни единой мысли, поэтому Бэнрам все стало ясно.

— Прорицателям сознания нет никакого дела до наших трудностей, — сказала Мать Бэнр. Это была правда, и все это знали. Старуха уже пыталась привлечь иллитидов к походу на Мифрил Халл, суля им богатства и вечную дружбу, но странных, живших по своим собственным законам осьминогоголовых существ это не интересовало. Мать Бэнр так и не поняла, что им нужно, несмотря на все те годы, что Метил был при ней. Единственное, чего она добилась, так это того, что Метил и два иллитида согласились участвовать в походе в обмен на то, что их маленькому пещерному сообществу отдадут в рабство сотню кобольдов и двадцать мужчин-дроу.

Говорить больше было не о чем. Дворцовую стражу уже привели в полную боевую готовность; все дроу молили Паучью Королеву о заступничестве. Дом Бэнр делал все возможное, чтобы предотвратить крушение, но, несмотря на это, Мать Бэнр не верила в успех. Кьорл уже несколько раз приходила к ней без предупреждения, беспрепятственно минуя магическую ограду и многочисленные ловушки. Мать Третьего Дома делала это только для того, чтобы подразнить соперницу. Правда, к тому времени, как она преодолевала все магические западни, у нее оставалось уже немного сил и она была не способна повредить Матери Бэнр. Но кто знает, что могла бы устроить Кьорл теперь, когда волшебные преграды не действовали? Разве могла Мать Бэнр противостоять псионическим силам без магии?

Похоже, что ее единственной защитой оставался Метил, которого она не понимала и которому не верила.

Возможности были невелики.

Глава 8 МАГИЧЕСКИЕ ПРОЯВЛЕНИЯ

Гвенвивар почувствовала боль, такую боль, какой она еще никогда в жизни не испытывала. А еще отчаяние, полное отчаяние. Гвенвивар была волшебным существом, воплощением жизненной силы зверя, которого на Материальном уровне называли пантерой. Ее существование полностью зависело от магии, именно благодаря ей она могла являться в грубый материальный мир на зов Дзирта и прежних хозяев.

Теперь волшебство стало неуправляемым; та тонкая материя, что соединяла магию во всем мире, образуя четкий и предсказуемый рисунок, порвалась.

Пантера была в отчаянии.

Гвенвивар слышала, как Дзирт без конца зовет ее. Дроу понял: что-то случилось; в его голосе были страх и растерянность. Сердцем, так чутко чувствовавшим четвероногого друга, Дзирт До'Урден понял, что вскоре потеряет пантеру навсегда.

Эта леденящая душу мысль на мгновение придала Гвенвивар надежду и решимость. Она сосредоточила все мысли на Дзирте и постаралась внушить ему, как больно будет ей, если она никогда больше не сможет прийти на зов своего любимого хозяина. Глухо рыча, с железным упорством, она с такой силой вдавила задние лапы в гладкий пол, что зацепилась несколькими когтями, но чудовищным порывом ветра ее снова сорвало с места.

Боль не остановила пантеру, по сравнению с плясавшими перед ней языками пламени и возможностью быть выброшенной из туннеля, с единственной дорожки на Материальный уровень к Дзирту, боль была ничто.

Кошка боролась изо всех сил, столько не выдержало бы ни одно живое существо. Но Гвенвивар хоть и не приблизилась к пролому, так же ни на дюйм не продвинулась назад, туда, откуда хозяин молил ее вернуться.

В конце концов, окончательно обессилев, Гвенвивар бросила скорбный,безнадежный взгляд через плечо. Все ее тело дрожало от страшного напряжения. Потом она сдалась, и ее понесло прямо к пылающей бреши.

* * *

Мать Бэнр нервно расхаживала по маленькой комнате, ожидая, что в любую минуту сюда ворвется стражник и доложит, что весь город восстал, считая именно ее повинной в постигших их бедах, и что дворец в осаде.

Еще совсем недавно Бэнр мечтала о завоеваниях, ощущала власть во всей полноте. Казалось, Мифрил Халл был уже у нее в руках, да и весь город готов был повиноваться любому ее приказу.

А теперь она боялась, что не сможет удержать даже свой собственный дворец, откуда Бэнры управляли городом больше пяти тысяч лет.

— Мифрил Халл! — выкрикнула старуха с такой злобой, как будто это далекое место было причиной крушения. Ее немощная грудь натужно вздымалась; тяжело дыша, она обеими руками сорвала с шеи цепочку. — Мифрил Халл! — еще раз гаркнула она, поднеся к лицу подвеску в виде кольца, выточенную из зуба Гэндалуга Боевого Топора, основателя клана.

Все дроу, даже самые приближенные к Матери Бэнр, считали, что Дзирт До'Урден был побудительной причиной завоевательного похода. Все думали, что ради его поимки Ллос благословила столь опасный рейд к самой поверхности.

На самом деле Дзирт являлся лишь частью большого замысла, а настоящим побудительным импульсом было это скромное кольцо. Внутри него томился страдающий дух Гэндалуга, хорошо знавшего Мифрил Халл и понимавшего клан Боевого Топора. Много веков назад Мать Бэнр сама захватила короля дворфов, и лишь по иронии судьбы беглец из Мензоберранзана прибился именно к клану Бренора, дав Матери Бэнр тот повод, которого она выжидала много-много лет.

Вне себя от ярости, старуха швырнула зуб в противоположную стену и тут же в страхе отпрянула назад, потому что кольцо взорвалось.

Старуха тупо смотрела в угол комнаты, где дым уже рассеялся, и перед ней предстал коленопреклоненный обнаженный дворф. Ее недоумению не было предела, она даже вскочила с кресла, потому что это был не дух, а сам Гэндалуг, из плоти и крови!

— Как ты смеешь сюда являться? — злобно взвизгнула старуха, старательно пряча страх. Она и раньше вызывала Гэндалуга в его прижизненном обличье из плена между Уровнями бытия, в котором он томился, но никогда еще он не был столь осязаемым, телесным и никогда не являлся голым. Теперь же одного взгляда на него было достаточно, чтобы Мать Бэнр поняла, что темницы больше не существует. Гэндалуг вернулся таким, каким был в ту самую минуту, когда она взяла его в плен, если не считать одежды.

Измученный старый дворф посмотрел на старуху, столько времени терзавшую его. Бэнр говорила на языке дроу, и он, конечно, не понял ни слова. Но это и не имело значения, потому что Гэндалуг ее не слушал. Слова были не нужны.

Постанывая при каждом движении, причинявшем боль, Гэндалуг с трудом разогнул спину, оперся на одну, потом на вторую ногу и уверенно встал. Он понял, что все изменилось. После долгих веков прозябания в серой пустоте, перемежавшейся пытками, Гэндалуг Боевой Топор наконец почувствовал, что вернулся в свое настоящее тело. Все время своего плена старик дворф существовал словно во сне, где живые и жуткие облики появлялись лишь тогда, когда эта старая мерзавка вызывала его, а потом снова следовала тягучая бесконечная пустота, где время, место, мысли превращались в ничто.

Но теперь… Теперь все было иначе, теперь Гэндалуг чувствовал, как хрустят и ноют его старые кости. И как это было прекрасно!

— Иди назад! — велела Бэнр на языке поверхности, на котором она всегда разговаривала со старым дворфом. — Возвращайся в свою тюрьму, пока я тебя не позову!

Гэндалуг осмотрелся, увидел лежащую на полу цепочку, на которой не было кольца.

— А я так не думаю, — возразил старик на устарелом диалекте с сильным акцентом и сделал шаг вперед.

Бэнр зло сощурилась и прошептала, вытащив тоненькую волшебную палочку:

— Да как ты смеешь?! — Она понимала, что иметь дело с дворфом опасно, поэтому не стала терять время, направила на него палочку и произнесла заклинание, которое должно было набросить на Гэндалуга путы и крепко держать.

Но ничего не произошло.

Гэндалуг, рыча, как голодный зверь, сделал еще шаг.

Холодный взгляд Бэнр метнулся в сторону, выдавая страх. Она привыкла целиком полагаться на магию, магией она защищала себя от врагов и уничтожала их. Она могла отразить нападение любого неприятеля, лично разгромить батальон закаленных дворфских солдат благодаря волшебным амулетам (с которыми она никогда не расставалась) и множеству известных ей заклинаний. Но без этих вещиц и заклинаний, которые перестали действовать, она была всего лишь жалкой слабой старушонкой.

Гэндалуга не остановил бы даже титан. Он не мог понять, какая сила вдруг вырвала его из заточения, но он был свободен и снова очутился в своем старом крепком теле, которого не чувствовал уже две тысячи лет.

Бэнр могла бы попытать и другие уловки, на которые пока не распространилось странное воздействие Смутного Времени, как, например, сумочку, набитую живыми пауками, послушными ее приказам. Но она не стала терять время, а вместо этого развернулась и бросилась к двери.

Дворф метнулся за ней одним прыжком, разом перелетев пятнадцать футов и встав между дверью и своей мучительницей.

Бэнр почувствовала такой удар кулаком в грудь, что у нее перехватило дыхание, а в следующее мгновение она оказалась в воздухе, над головой разъяренного дворфа.

Пролетев через всю комнату, она шмякнулась о стену и свалилась на пол.

— Я оторву тебе башку! — прошипел Гэндалуг, неотвратимо надвигаясь на нее.

Однако тут распахнулась дверь, и в комнату влетел Бергиньон. Гэндалуг круто обернулся к нему, а дроу выхватил оба меча. Пораженный странной картиной, — как мог дворф проникнуть в Мензоберранзан, да еще в личные покои его матери? — Бергиньон вскинул клинки, но старик уже успел схватить лезвия голыми руками.

Если бы действовало наложенное на оружие заклятие, руки дворфа были бы рассечены до кости. Даже и без этого металл глубоко вонзился в плоть.

Но Гэндалуг словно ничего не чувствовал. Он был крепче худощавого дроу и с силой развел руки Бергиньона в стороны. Потом нагнул голову и с размаху врезался лбом в кольчугу противника, тонкие колечки которой тоже ослабли без заклинания.

Гэндалуг продолжал наносить все новые и новые удары головой, и стоны Бергиньона постепенно превратились в беззвучные судорожные вдохи. Вскоре молодой Бэнр потерял сознание и не почувствовал, как старик вырвал клинки из его рук. И новым ударом, поскольку опоры у дроу больше не было, Гэндалуг сбил его с ног.

Не обращая внимания на глубокие порезы, дворф швырнул один меч в дальний угол комнаты, а другой ухватил покрепче и повернулся к Матери Бэнр, так и сидевшей у стены стараясь привести мысли в порядок.

— Что ж ты не улыбаешься? — издевательски поинтересовался дворф, наступая на нее. — Я хочу, чтобы на твоей гадкой роже была улыбка, когда я повыше подниму твою голову, чтобы показать всем!

Но следующий шаг стал для дворфского короля последним, поскольку перед ним вдруг возникло чудовище с осьминожьей головой, на которой угрожающе извивались щупальца.

Мощная волна ментальной энергии опрокинула Гэндалуга, и он чуть не выронил меч. Мыча, старик ожесточенно затряс головой, стараясь не потерять способности соображать.

Последовала еще одна волна энергии, затем третья. Если бы к ярости Гэндалуга не примешалась малая толика растерянности, он бы выдержал мощное нападение Метила. Но его гнев на секунду ослаб, и иллитид одержал над ним верх.

Дворфский король не слышал, как меч выпал из его руки, не слышал, как Мать Бэнр отозвала Метила и уже пришедшего в себя Бергиньона и приказала им не убивать его.

Бэнр была сильно напугана странными сюрпризами магии, которых она просто не в состоянии была понять. Неясно почему, но Гэндалуг снова жив, вновь оказался в своем теле и, очевидно, освободился от власти кольца. Однако даже страх не мог парализовать движений ее злобной душонки.

Все эти таинственные события не удержат Бэнр от расплаты за нанесенное оскорбление и за страх, испытанный ею. Она умела изощренно истязать плененные души, но это ее мастерство бледнело в сравнении с искусством мучить существа из плоти и крови.

* * *

— Гвенвивар! — упрямо продолжал звать Дзирт, крепко прижимая фигурку к груди, к самому сердцу, несмотря на то что она стала невыносимо горячей и плащ его уже начал дымиться, а пальцы немилосердно жгло.

Он решил ни за что не отпускать ее. Чувствуя, что скоро потеряет Гвенвивар навсегда, он решил держать статуэтку у сердца до самого конца, как солдат, обнимающий умирающего товарища.

Его оклики становились все тише и горестнее, потому что в горле стоял тугой комок. Теперь горели уже и пальцы, но Дзирт продолжал сжимать фигурку.

И тут вмешалась Кэтти-бри. Повинуясь внезапному отчаянному порыву, девушка, сама разрываясь от боли и горя, резко ухватила Дзирта за руку и выбила статуэтку на землю.

Сперва Дзирт испугался, но потом он почувствовал ярость и отчаяние, словно мать, которая видит, как опускают в могилу гробик ее ребенка. Едва статуэтка коснулась земли, Кэтти-бри выхватила Хазид'хи, занесла оружие над головой, и по краю зачарованного лезвия засветилась тончайшая красная полоска.

— Нет! — выкрикнул Дзирт, бросаясь на нее.

Но было уже поздно. Мысли Кэтти-бри спутались, голубые глаза наполнились слезами, но она собрала остатки мужества и предприняла последнюю отчаянную попытку, с размаху опустив меч. Хазид'хи разрубал камень, так случилось и на этот раз, именно в то мгновение, когда Гвенвивар втянуло в брешь.

Появилась вспышка, потом руку девушки пронзила острая пульсирующая боль, и ее швырнуло на землю. Дзирт бросился вперед, прикрывая рукой голову, как раз в тот момент, когда голова фигурки отлетела, выпустив в воздух целый сноп бушующего огня.

Через секунду пламя стихло и из разбитой статуэтки повалил густой сизый дым. Дзирт медленно выпрямился, Кэтти-бри пришла в себя, и оба уставились на стоявшую перед ними встрепанную Гвенвивар, у которой все еще дымилась шкура.

Дзирт упал на колени и обеими руками обнял пантеру. Они ползком двинулись к Кэтти-бри, все еще сидевшей на земле смеясь и плача, обессилев после мощного удара волшебной силы.

— Что ты сделала? — спросил ее дроу.

Девушка не сразу нашлась что ответить. Она так и не поняла, что случилось, когда Хазид'хи вонзился в волшебную фигурку. Она перевела взгляд на клинок, который больше не светился, на лезвии которого появились зазубрины.

— Похоже, угробила свой меч, — негромко ответила она.

* * *

Немногим позднее Дзирт опустился на постель в своей комнате на верхнем уровне Мифрил Халла, с тревогой глядя на пантеру. Гвенвивар вернулась, и чутьем он понимал, что, если бы Кэтти-бри не разрубила фигурку, кошке пришлось бы намного хуже.

Однако и так хорошего было мало. Пантера была страшно утомлена; растянувшись перед камином, она опустила голову и прикрыла глаза. Однако Дзирт понимал, что сон ей мало чем поможет. Гвенвивар была созданием Астрального уровня и могла по-настоящему восстанавливать силы только среди звезд. Несколько раз Дзирту приходилось удерживать пантеру в материальном мире довольно долго, но, проведя хотя бы на один день больше обычного срока, Гвенвивар бывала совершенно истощена.

Сейчас лучшие мастера Мифрил Халла, большие умельцы, внимательно изучали фигурку, пытаясь найти способ починить ее, а Бренор отправил посланника в Серебристую Луну, прося помощи у госпожи Аластриэль, самой могущественной волшебницы по эту сторону Великой пустыни Анаврок.

Дзирт гадал, сколько на все это уйдет времени и удастся ли вообще починить статуэтку. Сколько еще протянет Гвенвивар?

Тут в комнату без всякого предупреждения ворвалась Кэтти-бри. Достаточно было одного взгляда на ее лицо с высохшими полосками от слез, чтобы понять — что-то случилось. Дзирт соскочил с кровати и сделал шаг к очагу, где висели его сабли.

Но девушка преградила ему путь и заключила в такие крепкие объятия, что оба свалились на кровать.

— Как мне этого хотелось, — с жаром сказала она, вцепившись в Дзирта.

Дроу, ошалев от неожиданности, тоже обнял ее. Немного вывернувшись, он посмотрел в глаза девушки, пытаясь понять, в чем дело.

— Мы предназначены друг для друга, Дзирт До'Урден, — всхлипывая, произнесла Кэтти-бри. — С того дня, как мы впервые увиделись, я лишь о тебе и думаю.

Это было совсем нелепо. Дзирт попытался высвободиться, но осторожно, чтобы не обидеть девушку, однако она держала его очень сильно.

— Взгляни на меня, — плакала она. — Скажи, что ты чувствуешь то же самое!

Дзирт посмотрел на нее испытующим взглядом. Конечно, она ему не безразлична. Он действительно любил ее и даже пару раз представлял себе, как произойдет нечто подобное.

Но сейчас все было как-то дико, слишком неожиданно, без предупреждения. У него появилось смутное ощущение, что с ней что-то случилось, какой-то странный сбой, вроде того что повсеместно творилось с магическими предметами.

— А как же Вульфгар? — едва вымолвил он, поскольку Кэтти-бри так тесно прижалась к нему, что волосами совсем закрыла ему лицо. Бедный дроу вдыхал их сладкий запах и с трудом сопротивлялся непобедимому очарованию девушки, живому теплу ее сильного тела.

Кэтти-бри так резко откинула голову, как если бы он ударил ее:

— Кто?

Теперь оторопел Дзирт.

— Возьми меня! — взмолилась девушка.

Дзирт лишь молча вытаращил глаза.

— Владей мною! — кричала она.

— «Владей мною?» — чуть слышно повторил Дзирт.

— Сделай меня орудием твоего мастерства, — не умолкала она. — Молю тебя! Это мое предназначение, единственное, чего я жажду! — Вдруг она замолчала и отстранилась на расстояние вытянутой руки, глядя на Дзирта широко раскрытыми глазами, словно ее вдруг посетила какая-то неожиданная мысль. — Я лучше других, — лукаво добавила она.

«Каких таких других?» — хотел выкрикнуть Дзирт, но не в силах был произнести ни слова.

— Ведь и ты сам, — продолжала девушка, — лучше этой женщины, с которой я сейчас!

К этому моменту Дзирт уже почти взял себя в руки, но эти слова стали последней каплей. К черту деликатность, решил дроу, вывернулся, оттолкнув ее, высвободился из объятий, скатился с кровати и вскочил на ноги.

Кэтти-бри метнулась за ним, обвила руками его ноги и вновь вцепилась со всей силой.

— Не отвергай меня, любимый! — кричала она с таким жаром, что Гвенвивар даже приподняла голову и глухо зарычала. — Владей мной, умоляю тебя! Лишь в твоих руках я вновь обрету целостность!

Дзирт нагнулся, намереваясь обеими руками оторвать ее от себя, и тут заметил на бедре Кэтти-бри нечто, что заставило его остановиться, нечто невероятное, но зато все объяснявшее.

Он заметил меч, тот самый, что девушка принесла из Подземья, с навершием в виде головы единорога. Только сейчас там был не единорог. На его месте было лицо Кэтти-бри.

В мгновение ока Дзирт выхватил оружие из ножен и отскочил на пару шагов. На лезвии Хазид'хи вновь появилась, ослепительно сияя, багровая линия. Дзирт осторожно сделал еще шаг назад, опасаясь, что девушка снова бросится на него.

Но Кэтти-бри осталась на месте, стоя на полу на коленях. Она закинула голову назад, как в припадке неудержимого восторга, и выкрикнула:

— О да!

Дзирт воззрился на навершие и с немым изумлением смотрел, как лицо Кэтти-бри на нем снова сменилось головой единорога. Он чувствовал, что от оружия исходит удивительное тепло, словно их связывают почти любовные узы.

Тяжело дыша, Дзирт перевел взгляд на Кэтти-бри, которая выпрямилась и теперь недоуменно озиралась.

— Что это ты делаешь с моим мечом? — спокойно поинтересовалась она. Потом вновь растерянно обвела глазами комнату Дзирта. Ее взгляд настолько красноречиво говорил «И что это я здесь делаю?», что слов не потребовалось.

— Надо поговорить, — сказал Дзирт.

Глава 9 ВОЗМОЖНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ

Громфа и Триль Бэнр крайне редко можно было застать у их матери одновременно, и еще реже здесь же оказывались вместе Бергиньон, Сосумпту и две другие дочери, Бладен Керст и Квентель. Шестеро из семи собравшихся сидели в креслах, поставленных на центральном возвышении часовни, — все, кроме Бладен Керст. Напоминая дикого зверя в клетке, эта самая жестокая из женщин Первого Дома ходила кругами, нахмурив лоб и плотно сомкнув тонкие губы. Она была второй по старшинству дочерью после Триль и уже давно должна была покинуть материнский дом, заняв пост в Академии или возглавив свой собственный Дом. Но Мать Бэнр не позволяла ей этого, опасаясь, что ее совершенно невоздержанная, даже по меркам дроу, дочь опозорит Дом Бэнр.

Триль бросала презрительный взгляд на Бладен Керст всякий раз, как та проходила мимо нее. Она никогда не придавала сестре большого значения. Как и младшая сестра Вендес, убитая Дзиртом До'Урденом при побеге, Бладен Керст служила своей матери пыточным инструментом и ни на что боль шее не годилась. Никому, выше рядового солдата, она не представляла никакой угрозы.

А вот Квентель — совсем иное, и в промежутках между тем, как Бладен Керст проносилась мимо, Триль не сводила с нее внимательного, испытующего взгляда.

Квентель же смотрела ей в глаза с неприкрытой враждебностью. Она в короткое время прошла весь путь до верховной жрицы и была, как все знали, в большой милости у Ллос. Квентель ничуть не заблуждалась насчет шаткости своего положения: если бы не покровительство Ллос, Триль давно убрала бы ее с дороги. Квентель не делала никакой тайны из своих притязаний, главнейшим из которых было стать Матерью-Хозяйкой Арах-Тинилита, при том что Триль вовсе не собиралась оставлять этот пост.

— Сядь! — в конце концов рявкнула Мать Бэнр на надоевшую всем Бладен Керст. Один глаз старухи заплыл, на щеке, которой она приложилась к стене, красовалась большая ссадина. Подобные отметины были ей в новинку, да и остальные удивлялись, видя ее с изуродованным лицом. В другое время от ранений не осталось бы и следа, стоило лишь прибегнуть к исцеляющему заклинанию, но наступили новые времена.

Бладен Керст остановилась и тяжело уставилась на раны на лице матери. Они о многом говорили. Во-первых, власть Бэнр была не такой, как раньше, мать, как и все они, стала уязвима. Во-вторых, они еще усугубляли гневное выражение, не сходившее с лица крайне встревоженной старухи.

Бладен Керст благоразумно решила, что лучше не перечить, и уселась в указанное ей кресло. И сразу замолотила по полу тяжелым сапогом. Женщины-дроу таких почти никогда не носили, хотя ими было так удобно пинать мужчин.

Но никто больше не обращал на нее ни малейшего внимания. Все следили за суровым взглядом Матери Бэнр, обратившимся к Квентель.

— Сейчас не время для личных счетов, — спокойно и веско сказала Мать Бэнр.

Квентель широко распахнула глаза, словно не понимая, о чем речь.

— Я тебя предупредила, — припечатала старуха, которую невинный взгляд дочери ни на миг не ввел в заблуждение.

— Я тоже! — немедленно присоединилась Триль. Она никогда не перебивала мать, зная, что это чревато, но сейчас решила, что нужно раз и навсегда расставить все точки над «и» и что мать оценит ее поддержку. — Ты долгие годы считала, что покровительство Ллос охранит тебя. Но Ллос, хотя мы и не можем знать почему, покинула нас. Теперь тебя никто не защитит, сестренка, и тебе стоит поберечься больше, чем любому из присутствующих.

Квентель подалась вперед в своем кресле и даже выдавила из себя улыбку.

— Неужели ты сомневаешься, что Ллос вернется к нам, хотя мы обе знаем, что так и должно быть? — прошипела она. — И из-за чего бы она от нас отвернулась? — С этими словами она дерзко взглянула на свою мать, на что мало кто отваживался.

— Вовсе не из-за того, что ты думаешь! — оборвала ее Триль. Она и раньше подозревала, что Квентель попытается свалить всю вину на старую Бэнр. Смещение главы Дома было бы ей только выгодно и могло бы и в самом деле несколько восстановить престиж находящегося на грани падения семейства. По правде говоря, Триль и сама обдумывала возможность шагов в этом направлении, но отказалась, поскольку больше не верила, что происходившие вокруг странные события были как-то связаны с промахами матери. — Ллос отвернулась от всех Домов.

— И дело не в Ллос, — многозначительно добавил Громф, чьи магические способности, как известно, не зависели от богов и богинь.

— Довольно, — произнесла старуха Бэнр, поочередно оглядывая детей, которые замолкали под ее взглядом. — Мы не можем знать, что явилось причиной всех этих событий. А вот о чем следует задуматься, так это о том, как они могут нам повредить.

— Городу нужен пирадин, — высказалась Квентель, употребив слово, которым дроу обозначали козла отпущения. Она прямо посмотрела на свою мать, и та прекрасно поняла, кого она подразумевала.

— Дура! — выкрикнула старуха ей в лицо. — Думаешь, они удовольствуются только моим сердцем?

Квентель не нашлась что ответить на такой прямой вопрос.

— Для Домов рангом ниже никогда еще не было и никогда не будет лучшей возможности уничтожить наш Дом, — продолжала Бэнр, обращаясь теперь ко всем. — Если вы хотите сместить меня, то давайте действуйте, но знайте, что это не поможет вам предотвратить назревающий бунт. — Она раздраженно махнула рукой. — Скорее этим вы только окажете услугу нашим врагам. Благодаря мне мы связаны с Бреган Д'эрт, а ведь наши враги уже пытались склонить Джарлакса на свою сторону. Но Бэнр — это я, а не Триль и не Квентель. Не будь меня, вы бы уже дрались между собой за власть, науськивая друг против друга преданные вам отряды дворцовой стражи! И что бы вы делали, когда Кьорл Одран появилась бы на вашем дворе?

Ее речь подействовала наподобие холодного душа. Было уже известно, что Дом Облодра ничуть не утратил своей силы, и все Бэнры хорошо представляли себе, как ненавидели их в Третьем Доме.

— Теперь не время для сведения личных счетов, — повторила Мать Бэнр. — Пришла пора сплотиться и отвоевать свое положение.

Все, казалось, были вполне согласны с ней, за исключением Квентель. Обращаясь к Триль, заносчивая младшая сестра заметила:

— Молись, чтобы Ллос не обратила свой взгляд на меня прежде, чем на тебя.

Триль, казалось, это не тронуло.

— А ты молись, чтобы она вообще вернулась, — холодно ответила она, — иначе я оторву тебе голову и велю Громфу водрузить ее на Нарбондель. Пусть твои глаза светятся в разгар дня.

Квентель хотела было ответить, но Громф опередил ее.

— С удовольствием, дорогая сестренка, — обратился он к Триль. Они не испытывали друг к другу ни малейшей симпатии, но если к Триль Громф испытывал противоречивые чувства, то Квентель с ее наглыми притязаниями от души ненавидел.

Мгновенное согласие между двумя старшими отпрысками чудесным образом охладило пыл заносчивой младшей сестры, и Квентель до конца встречи больше не проронила ни слова.

— Может, теперь поговорим о Кьорл, представляющей опасность для всех нас? — саркастически поинтересовалась Мать Бэнр. Не услышав возражений (а если бы таковые последовали, она, скорее всего окончательно потеряв терпение, предала бы говорившего медленной смерти), старуха перешла к разговору о возможностях обороны дворца. Она сообщила, что Джарлаксу и его банде пока можно доверять, предупредив, однако, что он первый переметнется на сторону врага, если увидит, что Дом Бэнр сдает позиции. Триль заверила всех, что Академия пока верна им, а Бергиньон дал обнадеживающий отчет о состоянии дворцовой стражи.

Несмотря на столь приятные сведения и прекрасную репутацию дворцового гарнизона, разговор все же свелся к единственно возможному способу справиться с Кьорл и всем ее Домом. Первым об этом заикнулся Бергиньон, живо помнивший схватку с Гэндалугом.

— А что Метил? — спросил он. — И сотня иллитидов? Если бы они стали на нашу сторону, угроза со стороны Облодры ничего бы для нас не значила.

Остальных, казалось, очень воодушевила подобная возможность, но Мать Бэнр хорошо знала, что прорицатели сознания — ненадежные союзники.

— Метил до сих пор на нашей стороне, потому что знает, что мы — залог безопасности его народа. Дальше преданность Метила не простирается. Ведь иллитиды составляют меньше одной сотой населения Мензоберранзана. Если он решит, что Дом Облодра сильнее нас, то сразу уйдет. — И старуха горько усмехнулась. — Остальные иллитиды могут даже принять сторону Кьорл, — подумав, продолжала она. — Эта дрянь так похожа на них по природе своих способностей. Наверное, они прекрасно поймут друг друга.

— Может, не стоит говорить столь прямолинейно? — осторожно вмешалась Сосумпту. Она даже оглядела помост, как бы опасаясь, что Метил незримо присутствует здесь и слышит каждую их потаенную мысль.

— Это не имеет никакого значения, — просто ответила старая Бэнр. — Метил и так прекрасно знает все мои опасения. От иллитида ничего не скроешь.

— Тогда что же нам делать? — спросила Триль.

— Нужно собрать все силы, — решительно произнесла Бэнр. — Нужно отбросить страхи и нерешительность. И не делать ничего такого, что могло бы еще больше отдалить от нас Ллос. — Последние слова она произнесла, глядя на Квентель и Триль, и более пристально на Триль, которая, казалось, готова была воспользоваться тем, что Ллос больше не следит за ними, и избавиться от докучливой сестры.

— Нужно показать иллитидам, что власть над Мензоберранзаном по-прежнему принадлежит нам, — продолжала Бэнр. — Если они это увидят, то останутся с нами, им невыгодно будет, чтобы нападки Кьорл ослабили Дом Бэнр.

— Я иду в Сосер, — заявил Громф.

— А я в Арах-Тинилит, — решительно присоединилась Триль.

— Я не питаю никаких иллюзий по поводу дружеских привязанностей между моими соперниками, — сказал Громф. — Но полагаю, если пообещать им награду, когда все утрясется, среди них можно найти союзников.

— Учащимся запрещены какие бы то ни было контакты за стенами школы, — сообщила Триль. — Они, конечно, слышали о происходящем в общих чертах, но о том, что грозит Дому Бэнр, им ничего не известно. Они верны, пока пребывают в неведении.

Мать Бэнр кивнула обоим.

— А ты встретишься с представителями малых Домов из тех, что основаны нами, — обратилась она к Квентель, доверяя ей наиболее ответственное поручение. Власть Дома Бэнр в значительной степени опиралась на десяток малых Домов, во главе которых стояли знатные отпрыски Бэнров. Квентель, как никто, подходила для этого задания, поскольку более всех была в милости у Ллос.

По лицу дочери было видно, что ее удалось склонить на свою сторону — скорее благодаря угрозам Громфа и Триль, чем той подачкой, которая только что ей перепала.

Мать Бэнр прекрасно знала, что самый действенный способ положить конец соперничеству — это позволить и Триль, и Квентель сохранить лицо и чувствовать себя незаменимыми. В общем, встреча оказалась удачной и все силы Дома Бэнр теперь объединятся для обороны.

Но улыбка на губах Бэнр была довольно кислой. Она прекрасно представляла себе, на что способен Метил, и подозревала, что Кьорл ничуть ему не уступает. Пусть даже весь Дом Бэнр будет на страже, но достаточно ли этого без покровительства Ллос и чародейства Громфа?

* * *

Рядом с приемным залом Бренора на верхнем уровне Мифрил Халла было небольшое помещение, где король дворфов разместил ремесленников, занятых восстановлением фигурки пантеры. Там находились небольшая наковаленка и изящные инструменты, а также стояло множество кувшинчиков и сосудов с различными растворами и зельями.

Дзирта вызвали сюда, и теперь он сгорал от нетерпения. Он, само собой, приходил в мастерскую по десять раз на дню, без всякого приглашения, и каждый раз видел одно и то же: дворфов, сгрудившихся над по-прежнему разбитой статуэткой и задумчиво теребивших бороды. После того несчастья прошла уже целая неделя, Гвенвивар была так обессилена, что едва могла приподнять голову, и неподвижно лежала перед очагом в комнате Дзирта.

Ожидание просто изматывало.

Но сейчас Дзирта позвали. Он уже знал, что утром прибыл посланец из Серебристой Луны, и оставалось лишь надеяться, что Аластриэль предложила какое-то действенное средство.

Бренор следил за ним через открытую дверь своей приемной. Кивнув, он мотнул головой в сторону, и Дзирт бросился к двери в комнатку и распахнул ее, даже не постучав.

То, что открылось его глазам, было совершенно невероятно. Разбитая — увы! — фигурка лежала на маленьком круглом столике. Рядом стоял Реджис и ожесточенно толок в ступке что-то черное. С другой стороны стоял упитанный дворф, Бастер Брейсер, знаменитый мастер доспехов, тот самый, что изготовил кольчугу Дзирта еще в Долине Ледяного Ветра. Дроу даже не решился сейчас поприветствовать его, чтобы не отвлекать. Бастер стоял широко расставив ноги. Время от времени он делал глубокий вдох и снова замирал, а в руках он держал обернутые в тончайшую увлажненную материю… глаза.

Дзирт стоял и гадал, что здесь происходит, пока знакомый булькающий голос не вывел его из задумчивости.

— Приветствую тебя, герой с кожей цвета ночи! — радостно закричал невидимый чародей.

— Гаркл Гарпелл, это ты? — спросил Дзирт.

— А мог быть кто-то другой? — сухо заметил Реджис.

Дзирт молча согласился.

— Что происходит? — спросил он, обращаясь к хафлингу, поскольку понимал, что, какой бы ответ ни дал Гаркл, он только напустит еще больше тумана.

Реджис чуть взмахнул ступкой.

— Притирание из Серебристой Луны, — радостно пояснил он. — Гаркл наблюдает, чтобы все правильно смешали.

— Наблюдает, — весело вмешался маг, — означает, что они держат мои глаза прямо над миской!

Дзирт даже не нашел в себе сил улыбнуться, поскольку голова фигурки все еще лежала отдельно от тела.

Реджис же хихикнул, но скорее презрительно, чем весело.

— Уже, должно быть, готово, — сказал он. — Но я хотел, чтобы ты сам наложил его.

— У дроу такие ловкие пальцы! — встрял Гаркл.

— А сам-то ты где? — спросил Дзирт, которому от такого необычного соседства было не по себе.

Гаркл моргнул, и из ниоткуда на мгновение появились его веки.

— В Несме, — ответил он. — Скоро мы уже будем к северу от Торфяных болот.

— А там и в Мифрил Халле, где ты наконец вновь обретешь свои глаза, — добавил Дзирт.

— Я это предвижу! — громовым голосом выкрикнул Гаркл и расхохотался, но его опять никто не поддержал.

— Если он не прекратит, я брошу эти чертовы глаза на наковальню! — буркнул Бастер.

Реджис поставил ступку и вытащил крохотный металлический инструмент.

— Тебе потребуется немного состава, — сказал он, протягивая вещицу Дзирту. — Гаркл велел постараться, чтобы вещество не попало на сам скол.

— Это всего лишь клей, — вмешался голос мага. — Волшебные силы, заложенные в фигурке, сами должны спаять ее. Состав надо будет удалить через несколько дней. Если все получится как надо, статуэтка будет… — он на секунду умолк, подыскивая верное слово, — спасена.

— Если получится… — невольно повторил Дзирт. Он чуть помедлил, приноравливаясь к тонкому инструменту и убеждаясь, что ожоги на ладонях уже зажили и не помешают ему.

— Получится, — убежденно заверил Реджис.

Дзирт глубоко вздохнул и взял в руки кошачью головку. Он внимательно вгляделся в блестящие глаза, так хорошо передававшие проницательный взгляд настоящей Гвенвивар. Предельно осторожно, с почти материнской нежностью, Дзирт приложил головку к туловищу и приступил к трудоемкому делу — нанесению вязкого вещества по всей длине разлома.

Прошло более двух часов, прежде чем Дзирт и Реджис вышли из комнаты и попали в приемную Бренора, где тот беседовал с посланцем Серебристой Луны и еще несколькими дворфами.

Вид у короля был не слишком довольный, но от взгляда Дзирта не укрылось, что впервые после того, как начали твориться все эти странности, Бренор стал несколько спокойнее.

— Это не выходки дроу! — объявил дворфский король, едва Реджис и Дзирт показались в зале. — Если только эти проклятые дроу не обладают большей силой, чем только можно себе вообразить! Аластриэль говорит, что во всем мире творится то же самое.

— Госпожа Аластриэль, — с достоинством поправил стоявший рядом посланник, очень опрятный дворф с короткой аккуратной бородкой, одетый в свободное белое одеяние.

— Приветствую тебя, Фредегар, — обратился к нему Дзирт, узнав Фредегара Сокрушителя Скал, известного больше как Фред, любимого поэта и Советника госпожи Аластриэль. — Наконец-то тебе представился случай лично познакомиться со всеми чудесами Мифрил Халла.

— Если бы только время было другое, — мрачно ответил Фред. — Прошу покорно, скажи, как поживает Кэтти-бри?

— Неплохо, — ответил Дзирт. Вспомнив о девушке, сейчас ушедшей в Сэттлстоун, чтобы передать какие-то сведения от Бренора, дроу улыбнулся.

— Это не выходки дроу, — повторил Бренор с некоторым нажимом, давая понять, что сейчас не время и не место вести светские беседы.

Дзирт согласно кивнул — он и раньше убеждал короля, что темные эльфы в этом не повинны.

— Что бы это ни было, рубин Реджиса теперь совершенно бесполезен, — сказал он. Он поддел пальцем украшение, висевшее на груди хафлинга. — Сейчас он не более чем обычный, хотя и восхитительно красивый камень. Неведомая сила сразила Гвенвивар и даже добралась до Гарпеллов. Ни один из дроу не обладает такой мощью, иначе они давно уже завоевали бы поверхность.

— Что-то еще? — спросил Бренор.

— Предчувствие смуты витало в воздухе уже несколько недель, — вмешался Фред. — Хотя только в последние две недели все магические проявления стали столь опасны и непредсказуемы.

Бренор, никогда не питавший особого доверия к магии, только презрительно фыркнул.

— Ну вот и хорошо! — воскликнул он. — Этим дроу магия нужна больше, чем моему народу и ребятам из Сэттлстоуна. К черту всю эту магию, говорю я, и пусть приходят эти проклятые дроу! Вот тогда мы повеселимся!

При этих словах Тибблдорф Пвент подпрыгнул чуть не до потолка. Он кинулся вперед, встал между Бренором и Фредом и с размаху хлопнул чистенького дворфа немытой вонючей ладонью по спине. Мало что в мире могло урезонить взбудораженного берсерка, но взгляд Фреда, полный ужаса и негодования, несказанно удивил Пвента и неожиданно успокоил.

— В чем дело? — спросил берсерк.

— Если ты еще хоть раз дотронешься до меня, я проломлю тебе череп, — невозмутимо пообещал Фред, бывший чуть не вдвое меньше могучего Пвента, но по какой-то необъяснимой причине Пвент внял ему и отступил.

Дзирт, частенько бывавший в Серебристой Луне и хорошо знавший чистюлю Фреда, понимал, что больше десяти секунд в единоборстве с Тибблдорфом Пвентом Фред не выдержит — если только предметом столкновения не будет грязь. Сейчас же, когда Пвент заляпал белоснежные одежды маленького дворфа, Дзирт поставил бы все свои деньги на Фреда, не испытывая ни малейшего сомнения в исходе поединка.

Правда, Пвент никогда в жизни не совершил чего-нибудь против воли Бренора, а Бренор вовсе не хотел сложностей с посланцами, и уж тем более посланником-дворфом из дружественной Серебристой Луны. Все в зале посмеялись над возможностью странной схватки, чувствуя облегчение оттого, что непонятные события никак не связаны с таинственными темными эльфами.

Только у Дзирта До'Урдена камень лежал на сердце. Пока статуэтка не будет починена, пока волшебная сила не вернется к ней и бедняжка Гвенвивар не сможет отправиться на Астральный уровень, ничто не могло принести ему облегчения.

Глава 10 ТРЕТИЙ ДОМ

Нельзя сказать, что Джарлакс, всегда все предусматривающий, не ждал этого посещения, но его поразило, с какой легкостью Кьорл Одран проникла в их лагерь, проскользнула мимо стражи и прошла прямо сквозь стену его личных покоев. Он, отчаянно стараясь принять непринужденный вид, не сводил глаз со стены, через которую просачивался призрачный силуэт. Оказавшись в комнате, Кьорл приняла более вещественную и пугающую форму.

— Я давно уже жду тебя, — спокойно произнес Джарлакс.

— Разве так следует встречать Мать Дома? — спросила Кьорл.

Джарлакс чуть было не рассмеялся, но его остановил вид Кьорл. Слишком уж она уверена в себе, не ровен час, накажет или даже убьет, решил он. Кьорл, видимо, не понимала всей значимости Бреган Д'эрт, и это лишало Джарлакса, великого мистификатора и интригана, многих очков.

Он поднялся с удобного кресла, вышел из-за стола и отвесил глубокий поклон, сдернув с бритой макушки широкополую шляпу с гигантским плюмажем и шаркнув ею по полу.

— Приветствую тебя, Кьорл Одран, Мать Дома Облодра, Третьего Дома Мензоберранзана. Не часто мое жалкое жилище удостаивается…

— Хватит, — оборвала его Кьорл, и Джарлакс немедленно выпрямился и снова нахлобучил шляпу.

Не сводя с женщины немигающего взора, наемник опять опустился в кресло и удобно расположился в нем, с громким стуком водрузив обутые в сапоги ноги на стол.

Именно в этот момент Джарлакс почувствовал, как нечто внедряется в его мозг и словно бы прощупывает его потаенные мысли. Он мгновенно отбросил многочисленные проклятия, которые отпускал в эту минуту по поводу вышедшей из повиновения магии — потому что обычно волшебная повязка на глазу защищала его от подобных ментальных вторжений, — и прибег к собственной сообразительности. Он сосредоточил все мысли на Кьорл, представил ее без одежд и наполнил свое сознание настолько непристойными образами, что женщина, пришедшая по важному делу, вышла из себя.

— Я могла бы с тебя кожу живьем снять за такие мысли, — произнесла она.

— Какие мысли? — переспросил Джарлакс, делая вид, что задет за живое. — В таком случае мой разум для тебя закрыт, Мать Кьорл! Хоть я всего лишь мужчина, но вряд ли такое занятие можно одобрить. Ллос бы это не понравилось.

— К черту Ллос! — рявкнула Кьорл, и Джарлакс опешил от столь недвусмысленного святотатства. Ни для кого не было секретом, конечно, что Дом Облодра не числился среди наиболее религиозных семейств дроу, но они всегда по крайней мере симулировали благочестие.

Лицо Кьорл посуровело.

— Если бы Ллос стоила моих молитв, она бы знала, в чем заключается истинная власть, — сказала она. — Именно разум отделяет нас от низших. И порядок должен быть установлен в соответствии с силами разума.

Джарлакс ничего не ответил. У него не было ни малейшего желания вступать в дебаты со столь опасным и непредсказуемым врагом.

Кьорл не стала вдаваться в дальнейшие объяснения и взмахнула рукой, словно отметая эту тему. Она была чем-то раздражена или расстроена, Джарлакс ясно видел это, а раздражение этой особы могло обернуться для него неприятностями.

— Теперь Паучья Королева не властна ни над чем, — изрекла Кьорл. — И надо мной тоже. С сегодняшнего дня.

Джарлакс изобразил удивление.

— Но ведь для тебя это не новость, — проговорила она тоном обвинителя.

Так оно и было — Джарлакс только удивлялся, почему Облодра так долго выжидала, ведь другие Дома совершенно беззащитны, — но решил не сознаваться.

— И чью же сторону займет Бреган Д'эрт? — спросила Кьорл.

Джарлакс понял: все равно, какой ответ дать, поскольку Кьорл, очевидно, собиралась указать ему, какую позицию занять.

— Победителей, — наконец беззаботно произнес он с загадочным видом.

Кьорл усмехнулась, отдавая должное его изворотливости.

— Победительницей буду я, — заверила она его. — Все закончится очень быстро, прямо сегодня, ценой очень немногих жизней.

Джарлакса последнее заявление озадачило. В Доме Облодра никогда не было принято ценить жизнь, будь то дроу или кто-то еще. Третий Дом был столь малочисленным в основном благодаря тому, что члены этого дикого семейства гибли приблизительно с той же частотой, что и рождались. Широко была известна игра, в которую принято было у них играть, — ставки в ней были непомерно высоки, а называлась она, по какой-то странной иронии, Халесс, что обозначало на языке дроу «доверие». Над самым глубоким участком бездонной расщелины Клорифты повисал и шар мрака и магическое безмолвие. Соревнующиеся темные эльфы должны были висеть внутри шара при помощи силы левитации. Невозможно было что-либо увидеть и услышать в шаре, так что рассчитывать приходилось исключительно на храбрость.

Тот, кто первым выпадал из темной сферы на твердую землю, считался проигравшим, так что смысл заключался в том, чтобы удержаться внутри до последней доли секунды, пока действовало заклинание левитации.

Но чаще всего оба упрямых игрока оставались внутри чересчур долго, и оба падали в пропасть.

И вот теперь не знающая пощады Кьорл, живое воплощение коварства, пытается уверить его, что потери дроу будут очень незначительными. Джарлакс невольно спросил себя, по чьим же меркам, потому что Кьорл вполне могла перебить половину населения города к концу дня.

Но от наемника все равно ничего не зависело. И он, и Бреган Д'эрт в той же мере полагались на волшебство, как и все остальные темные эльфы, а теперь, когда магия отказывалась служить, он был не в состоянии воспрепятствовать Кьорл входить в его личную комнату — и даже в свои сокровенные мысли!

— Сегодня, — хмуро повторила Кьорл. — А когда все будет кончено, я вызову тебя, и ты явишься.

Джарлакс не стал отвечать — в этом все равно не было нужды, потому что Кьорл снова проникла в его разум. Он ненавидел ее, он ненавидел то, что она собиралась сделать, но Джарлакс всегда отличался умением мыслить здраво, и, если все пойдет так, как предсказывала она, он действительно явится на ее зов.

Она улыбнулась, потом контуры ее фигуры расплылись, и она, как призрак, просто ушла через каменную стену.

Джарлакс откинулся на спинку кресла, нервно барабаня пальцами по столу. Никогда еще не доводилось ему чувствовать себя столь беззащитным и так связанным по рукам и ногам. Он мог бы, конечно, переговорить с Матерью Бэнр, но какой в этом толк? Даже Первый Дом, самый большой и надменный, не мог бы оказать сопротивление Кьорл, ведь у нее сила, а у них — нет. Похоже, Матери Бэнр вскоре не будет в живых, как, вобщем-то, и всего ее семейства, и куда тогда деваться наемнику?

Скрываться он, конечно, не станет. Он пойдет к Кьорл.

Джарлакс понимал, почему она посетила его и почему для нее было так важно переманить его к себе, даже несмотря на то, что она, казалось, восторжествовала. Он и его банда были единственными дроу, имевшими какие-то выходы за пределы Мензоберранзана, а для той, что намеревалась стать Матерью Первого Дома — хотя в последнее тысячелетие никто не вынашивал таких планов, — это было важно.

Джарлакс продолжал барабанить пальцами по столу. Может, настало время перемен? Но он сразу же отмел столь ободряющее предположение, поскольку, даже окажись он прав, перемены были бы отнюдь не к лучшему. Очевидно, сама Кьорл считала, что сбои в магии временны, иначе она не была бы столь заинтересована в том, чтобы привлечь к себе Бреган Д'эрт.

Джарлаксу оставалось только молиться, чтобы она оказалась права, особенно в том случае, если ее нападение удастся (а у наемника не было оснований в этом сомневаться). Он понимал, что, если Первая Мать Кьорл, которую он ненавидел больше всех дроу, будет по собственной прихоти вторгаться в его мысли, долго ему не протянуть.

* * *

Для дроу она была слишком прекрасна; кто бы ни взглянул на нее, мужчина или женщина, любому она показалась бы воплощенным совершенством. И эта необычайная красота одна хранила ее от копий и арбалетов дворцовой стражи Бэнр. Бергиньон же, едва завидев ее, пригласил во дворец.

Волшебное ограждение не действовало, а ворот, в обычном понимании этого слова, в ограде дворца Бэнров не было. Раньше паутина ограды по приказу расступалась и скручивалась наружу, образуя довольно большое отверстие, но теперь Бергиньону пришлось просить гостью забираться через верх.

Она ни слова не сказала и просто подошла к ограждению. И паутина свернулась, образовав проход, словно все остатки волшебных сил, заключенные в ней, всколыхнулись перед лицом этого существа, телесного воплощения божества, сотворившего ее.

Бергиньон шел впереди, хотя и был совершенно уверен, что эта женщина не нуждается в провожатых. Он понял, что она направляется к часовне, — а куда же еще? — поэтому велел нескольким солдатам разыскать мать.

За дверями в часовню их встретила Сосумпту, поскольку эта святыня была в ее ведении. Она хотела было преградить им путь, но тотчас же спохватилась.

Бергиньон никогда не видел свою богобоязненную сестру в таком замешательстве, она чуть было рот не открыла от изумления. Потом отступила и грохнулась на колени.

Прекрасная женщина-дроу прошла мимо, не обронив ни слова. Потом она круто обернулась — Сосумпту вздрогнула — и гневно взглянула на Бергиньона, шедшего за ней.

— Ты всего лишь мужчина, — шепнула ему сестра. — Покинь это священное место.

Бергиньон был настолько потрясен, что даже не стал отвечать, он, пожалуй, даже не смог бы в этот момент отдать себе отчет в своих чувствах. Не смея повернуться спиной, он попятился, беспрерывно отвешивая нелепые поклоны, вышел из часовни и вернулся во двор.

Там уже были Бладен Керст и Квентель, но остальных любопытных, собравшихся, когда прошел странный слух, они почли за лучшее разогнать.

— Возвращайся на свой пост! — прошипела Бладен Керст брату. — Ничего не случилось!

И он понял, что это приказ.

— Ничего не случилось, — послушно повторил Бергиньон. Позже, когда команда эта повторялась всеми, он понял, насколько она разумна. Бергиньон был уверен, что их посетила либо сама Ллос, либо одна из ее ближайших прислужниц. Солдаты тоже догадывались и будут шепотом передавать это друг другу, но нужно, чтобы враги ничего не узнали!

Бергиньон прошел по двору и передал дальше приказ: «Ничего не случилось». Он занял точку, с которой хорошо просматривалась часовня, и поразился, что обе его честолюбивые сестрицы так и не осмелились войти внутрь и по-прежнему беспокойно вышагивают перед входом.

Сосумпту тоже вышла и присоединилась к ним. Когда Мать Бэнр поспешно прошла мимо них, они не обменялись ни словом, ни знаком. Она миновала дочерей, нырнула в дверь, и хождение перед входом возобновилось.

Внутри Мать Бэнр нашла одновременно и ответ на свои отчаянные молитвы, и воплощение ночных кошмаров. Она сразу поняла, кто сидит перед ней на центральном возвышении часовни.

— Если все это из-за меня, то я готова принести себя… — начала она, запинаясь и падая на колени.

— Ваэл! (Дура!) — оборвала ее излияния воплощенная богиня, и Бэнр от стыда прикрыла ладонями лицо. — Усстансаргх ваэл! (Высокомерная дура!) — закричала прекрасная женщина.

Старуха Бэнр затряслась всем телом и на секунду подумала, что это еще хуже ее самых сильных страхов: божество снизошло к ней, чтобы она умерла со стыда. В мозгу тут же пронеслась картинка, как ее истерзанное тело волокут по улицам Мензоберранзана, — жалкое зрелище падения самой могущественной из дроу.

Но внезапно Мать Бэнр сообразила, что именно за такие мысли стоящее перед ней исключительное существо сейчас и обругало ее. Она отважилась поднять на нее глаза.

— Не надо слишком много о себе воображать, — спокойно сказала богиня.

Мать Бэнр облегченно вздохнула. Оказывается, дело не в ней! Все эти злые шутки с магией и молчание в ответ на молитвы не имели к ней никакого отношения, не имели отношения вообще ни к кому из смертных!

— Кьорл допустила ошибку, — продолжала прекрасная женщина, тем самым напоминая ей, что, хоть все эти ужасные события с ней и не связаны, их последствия ее, безусловно, коснутся.

— Она имела наглость думать, что может победить без твоей помощи, — высказалась Бэнр, но божество, к ее изумлению, состроило презрительную гримасу.

— Да она может уничтожить тебя одной-единственной мыслью!

Старуха содрогнулась и еще ниже склонила голову.

— Но ее ошибка в том, что она слишком медлит, — говорила богиня. — Она не стала наносить решающий удар сразу и сейчас; когда она наконец посчитала, что все козыри у нее на руках, то еще больше оттянула время нападения, поддавшись личной ненависти.

— Но теперь сила на нашей стороне! — воскликнула Мать Бэнр. — Ведь ты вернулась.

— Ну что за дура! — с отчаянием в голосе вскрикнула богиня. — А ты думала, что я не вернусь?

Мать Бэнр растянулась ничком на полу, готовая обратиться в прах.

— Смутное Время закончится, — помолчав, продолжала богиня уже спокойно. — И ты поймешь, что нужно делать, когда все пойдет так, как нужно.

Бэнр отважилась на мгновение взглянуть на прекрасную женщину и увидела, что та пристально смотрит на нее, прищурив глаза.

— Или ты думаешь, что я настолько слаба?

На лице старухи появилось совершенно искреннее выражение крайнего ужаса, и она мелко затрясла головой, не желая признавать, что вера в ней пошатнулась.

Она вновь растянулась на полу в полном самоуничижении и начала бормотать молитвы. Очнулась она лишь оттого, что у самой ее головы стукнулось в пол что-то тяжелое. Она посмотрела и увидела лежащий рядом кусок серы.

— Ты должна отвадить Кьорл на время, — объяснила богиня. — Собери Матерей Домов, старшую дочь и сына в зале собраний. Разведите огонь, и пусть те, кто за меня, пройдут через него на твою сторону. Вместе мы покажем Кьорл, что значит истинная власть!

Поняв, что Ллос по-прежнему благосклонна к ней и доверила ей главную роль в этот решительный час, старая матрона просияла улыбкой. Хоть Ллос и дала понять, что сама по себе старуха ничто, это было не важно. Паучья Королева вернется, и слава Бэнров снова воссияет.

К тому времени как старуха набралась смелости, чтобы подняться с пола, прекрасная женщина-дроу уже покинула часовню. Она прошла по двору, и никто не встал у нее на пути, миновала ограду и исчезла во мраке города.

* * *

Едва до Геннитирон Тлаббар, Матери Четвертого Дома Мензоберранзана Фэн Тлаббар, дошли страшные слухи о том, что загадочные псионические способности Дома Облодра не пострадали от странного предательства магии, она поняла, что жизнь ее висит на волоске. Кьорл Одран ненавидела высокую изящную Геннитирон больше всех, поскольку Геннитирон никогда не скрывала, что считает Дом Фэн Тлаббар, а не Облодру достойным занимать третье место в иерархии города.

Гарнизон из восьмисот солдат почти вдвое превосходил силы Дома Облодра, и Геннитирон удерживали от нападения лишь странные способности, присущие Кьорл и ее подчиненным.

Теперь же, когда все волшебные силы отказывались служить, обладание этими способностями почти равнялось всемогуществу!

Все это время Геннитирон оставалась в дворцовой часовне, довольно маленькой комнате на самом верху центрального сталагмита. На алтаре горела единственная свеча, отбрасывая, по меркам земного мира, слабый свет, но для темных эльфов, привычных к мраку, она сияла, как маяк. Немного света падало и из окна, обращенного на запад, поскольку неудержимое свечение Нарбондели было различимо даже через полгорода.

Сами по себе часы Геннитирон не заботили, но их ненормальное сияние олицетворяло собой то, что творилось вокруг. Мать Дома Фэн Тлаббар была одной из самых фанатичных служительниц Ллос, все шестьсот лет своей жизни она была безраздельно предана Паучьей Королеве. Но вот настали трудные времена, а Ллос почему-то не откликалась на ее зов.

Она непрестанно напоминала себе, что нужно безоговорочно верить, становилась на колени и склонялась над платиновой тарелкой, знаменитым Блюдом Общения Фэн Тлаббар. Сейчас на нем лежало сердце последней жертвы, довольно видного мужчины, отданного в дар богине, которая не желала снисходить к отчаянным мольбам.

Внезапно сердце поднялось над залитой кровью тарелкой и зависло в воздухе, и Геннитирон вскочила.

— Наверное, жертва недостаточна, — послышался голос за спиной, голос, который она до смерти боялась услышать с самого начала Смутного Времени.

Геннитирон осталась стоять, не поворачиваясь к Кьорл Одран.

— Во дворце идет битва, — тоном утверждения произнесла она.

Кьорл лишь фыркнула. Силовой волной, вырвавшейся из ее ладони, она швырнула жертвоприношение через всю комнату.

Геннитирон негодующе обернулась. Она хотела закричать и обвинить Кьорл в святотатстве, но слова застряли в горле, потому что навстречу ей поплыло другое сердце.

— Жертва недостаточна, — спокойно изрекла Кьорл. — Попробуй предложить это сердце, оно принадлежит Финисей.

Услыхав имя второй по старшинству жрицы в ее Доме, сейчас, естественно, мертвой, Геннитирон подалась назад. Она удочерила Финисей, когда настоящая семья девушки, довольно незначительный Дом, была уничтожена соперничающим семейством. Дом этот не представлял собой ничего особенного — Геннитирон сейчас даже не помнила их родового имени, — но Финисей оказалась выдающейся женщиной. Она была сильной жрицей, непоколебимо преданной и даже, наверное, любившей свою приемную мать.

Когда истекавшее кровью сердце громко шлепнулось на платиновое блюдо, Геннитирон в ужасе отступила еще дальше.

— Молись Ллос, — велела Кьорл. Именно это Геннитирон и делала, причем без всякого напоминания. И думала о том, что, быть может, Кьорл допустила ошибку. Может, смерть Финисей как раз поможет ей, это будет достойная жертва, и Паучья Королева окажет помощь Дому Фэн Тлаббар.

Долгое время ничего не происходило, а потом Кьорл расхохоталась.

— Может, нам все же нужна более значительная жертва, — игриво предположила глава Дома Облодра.

Понять, кого она имела в виду, было несложно, поскольку единственной персоной во дворце рангом выше, чем покойная Финисей, оставалась Геннитирон.

Стараясь не выдать себя, с чрезвычайной осторожностью шевеля пальцами, она вытащила из ножен, скрытых складками затканного паучьим рисунком одеяния, острейший отравленный кинжал. Он назывался Голодный Зуб, и, будучи моложе, Геннитирон нередко с его помощью выпутывалась из подобных положений.

Но тогда, конечно, магия не давала сбоев, на волшебные силы еще можно было положиться, да и противники ее не были столь сильны. Кьорл прочла ее мысли и была готова к нападению, даже несмотря на то, что Геннитирон смотрела ей прямо в глаза, и Кьорл не могла видеть, как едва заметно двигалась рука противницы.

Геннитирон выкрикнула приказ, и почему-то волшебный предмет послушался, пулей выскочил из-под драпировок и полетел прямо в сердце ненавистной соперницы.

Он послушался! Геннитирон была вне себя от радости. Но ее радость тут же испарилась, поскольку клинок прошел сквозь бестелесную Кьорл Одран и застрял в противоположной стене в одном из гобеленов, украшавших помещение.

— Очень надеюсь, что отрава не попортит рисунок, — безмятежно произнесла Кьорл, стоявшая намного левее своего изображения.

Геннитирон круто развернулась и бросила ледяной взгляд на своего врага, так нагло издевавшегося над ней.

— Ты не можешь ни победить, ни обхитрить меня, — спокойно сказала Кьорл. — Ты не можешь даже скрыть от меня свои мысли. Война окончилась, даже не начавшись.

Геннитирон хотелось кричать, но она не могла вымолвить ни слова, как и бедная Финисей, чье сердце сейчас лежало перед ней на жертвенном блюде.

— Сколько же еще убитых нужно? — спросила Кьорл, и глава Фэн Тлаббар растерялась. Она с подозрением и одновременно с удивлением разглядывала Мать Дома Облодра.

— Мой Дом невелик, — пояснила та, и это было правдой, если только не брать в расчет тысячи и тысячи рабов-кобольдов, кишевших в туннелях на краю Клорифты, как раз под дворцом Облодры. — А мне нужны союзники, чтобы убрать с дороги эту мерзавку Бэнр и ее заносчивую семейку.

Геннитирон совершенно неосознанно облизнула пересохшие губы, увидев какой-то проблеск надежды.

— Тебе меня не победить, — небрежно произнесла Кьорл. — Но я, возможно, соглашусь на добровольную сдачу.

Надменную главу Третьего Дома такие слова, конечно же, задели.

— Или соглашение, если уж тебе так хочется, — поправилась Кьорл, по глазам догадавшись о чувствах Геннитирон. — Ни для кого не секрет, что я не в лучших отношениях с Паучьей Королевой.

Геннитирон переминалась с ноги на ногу, раздумывая, чем это может обернуться. Если она поможет Кьорл, которая отнюдь не пользовалась милостью Ллос, одолеть Бэнр, то каковы будут последствия для ее Дома, когда все, так или иначе, вернется на круги своя?

— Во всем, что сейчас творится, виновата Бэнр, — не преминула заметить глава Облодры, читая в мыслях Геннитирон, как в открытой книге. — Это из-за нее Паучья Королева оставила нас. Бэнр не в состоянии удержать единственного узника, не способна даже должным образом провести торжественное богослужение.

Геннитирон, которая, безусловно, отдавала предпочтение старой Бэнр перед Кьорл Одран, эти правдивые слова больно резанули. Ей очень хотелось возразить, но это означало бы ее собственную смерть и гибель ее Дома, поскольку перевес сейчас был на стороне Кьорл.

— Да, возможно, я соглашусь на добровольную сда… — хихикнула Одран, но не договорила. — Возможно, соглашение послужит нашей обоюдной выгоде, — поправилась она.

Геннитирон снова облизнула губы, не зная, на что решиться. Быстрый взгляд на еще теплое сердце Финисей не придал ей уверенности.

— Возможно, что так, — наконец произнесла она.

Кьорл кивнула, и снова на ее лице мелькнула та самая неуловимая улыбка, служившая, как было известно всему Мензоберранзану, верным признаком того, что она лжет.

Вопреки тому, что она знала, с кем имеет дело, вопреки тому, что ей было отлично известно, на что способна эта коварнейшая из женщин, Геннитирон тоже улыбнулась в ответ — слишком велик был соблазн.

— А может, и нет, — спокойно произнесла Кьорл, и невидимая, но вполне ощутимая сила — воля Кьорл — мощным ударом отбросила главу Фэн Тлаббар назад.

Геннитирон било и мотало, и она явственно услышала хруст собственных ребер. Она попыталась выкрикнуть проклятие Кьорл, воззвать к Ллос в последней, отчаянной молитве, но не в силах была произнести ни звука, даже вздохнуть, потому что незримая рука мертвой хваткой сжала ее горло.

Геннитирон еще несколько раз страшно дернулась, ее грудная клетка трещала от невероятного давления, распиравшего ее изнутри. Она отшатнулась назад и упала бы на пол, если бы Кьорл не удерживала железной невидимой рукой ее стройное тело.

— Как жаль, что сердца Финисей оказалось недостаточно, чтобы твоя жалкая Паучья Королева снизошла до тебя, — издевалась Кьорл, впервые позволяя себе подобное святотатство.

Геннитирон выпучила глаза, казалось, они вот-вот выскочат из глазниц. Она помимо воли выгнула спину, корчась от боли, а из горла вырывались странные глухие звуки. Женщина рвала собственную шею, пытаясь ухватить невидимую руку, но лишь до крови разодрала кожу.

Послышался последний ужасающе громкий хруст, и Геннитирон прекратила сопротивляться. Горло больше не давило, но легче ей не стало. Кьорл незримой рукой схватила ее за волосы и сильным рывком наклонила ее голову вперед, чтобы она увидела странную выпуклость у себя в груди, чуть левее середины.

Геннитирон от ужаса широко раскрыла глаза, глядя, как расходятся ее одежды и разрывается кожа. Из раны фонтаном хлынула кровь, и Геннитирон бессильно свалилась рядом с платиновым блюдом.

Последнее, что она увидела, — последний удар собственного сердца на жертвенном блюде.

— Может, теперь Ллос услышит этот зов, — обронила Кьорл, но Геннитирон ее уже не слышала.

Кьорл подошла к телу и взяла из кармана мертвой бутылочку с зельем: такие имели при себе все женщины Дома Фэн Тлаббар. Внутри было весьма сильнодействующее средство — или оно снова станет таковым, если магия вернется, — вызывавшее у мужчин-дроу готовность к безоговорочному служению. Наверняка в бутылочке главы Дома содержался самый мощный раствор, и Кьорл хотела опробовать его на главаре наемников.

Потом она подошла к стене и взяла себе Голодный Зуб.

Трофей победителя…

Бросив на мертвую соперницу последний взгляд, Кьорл, используя свои псионические способности, почти растаяла и стала похожа на призрак, способный проходить сквозь стены и мимо стражи хорошо укрепленного дворца. На ее губах играла улыбка превосходства, она непоколебимо веровала в свои силы, но, как и сказала Ллос Матери Бэнр, Одран все же допустила ошибку. Она пошла на поводу у личной ненависти и нанесла первый удар менее значительному противнику.

В то время как Кьорл просачивалась сквозь стены дворца Фэн Тлаббар, радуясь смерти своего самого ненавистного врага, Матери Бэнр и Мез'Баррис Армго, Триль и Громф Бэнры и главы Домов с Пятого по Восьмой собрались в тайной зале в отдаленной части плато К'елларц'орль, находившегося в середине гигантской пещеры, на котором были расположены дворцы виднейших семейств Мензоберранзана, включая, естественно, Дом Бэнр. Они собрались у жаровни в виде паука, установленной на небольшом столике в центре помещения. Все принесли с собой что-то очень ценное и легковоспламеняющееся, а Мать Бэнр держала в руках комок серы, данный ей воплощением божества.

Все знали, что это их единственное спасение, хотя никто об этом не говорил.

Глава 11 ПОСЛЕДНИЙ КОЗЫРЬ

Вообще-то Джарлаксу нравилось находиться между двух соперников, когда каждый пытался переманить его на свою сторону. Но на этот раз наемнику было не по себе. Иметь дело с Кьорл было неприятно в любом качестве — ни друга, ни уж тем более врага, а ко всему прочему в борьбу был втянут Первый Дом. Джарлакс же слишком много поставил на Мать Бэнр. Осмотрительный наемник надеялся, что Дом Бэнр будет править в Мензоберранзане до конца его жизни, как правил с его рождения и еще целое тысячелетие до того.

Джарлакс не испытывал никакой особенной симпатии к Первому Дому. Просто Бэнр была некой отправной точкой, единственным стабильным элементом в беспрестанных смещениях и перемещениях в городе темных эльфов, вечно боровшихся за власть.

Он-то думал, что так будет всегда, но теперь, поговорив с Кьорл, — о, как он ее ненавидел! — Джарлакс в этом усомнился.

Кьорл хотела видеть его среди своих союзников, скорее всего она желала сделать Бреган Д'эрт связующим звеном с миром за пределами Мензоберранзана. Они, конечно, могли исполнять эту роль, и исполнять отменно, но Джарлакс не был уверен, что он, у которого всегда имелся какой-нибудь тайный личный расчет, сможет надолго удержаться в милости у Кьорл. Раньше или позже, но она прочтет его тайные мысли и неминуемо отправит на тот свет, быстро заменив кем-нибудь другим.

Так всегда было в мире дроу.

* * *

Демон выглядел как невероятно огромная двуногая, похожая на собаку тварь с четырьмя чрезвычайно сильными руками, пара которых заканчивались мощными клешнями. Никто из охранников-дроу не знал, как он проник в пещеру, расположенную на самом краю Клорифты в какой-то сотне футов позади и пониже дворца Облодра, где находились тайные покои Джарлакса.

— Танар'ри! — шепотом и жестами передавалось по коридорам. Это слово существовало в языках всех Королевств и неизменно вызывало страх, потому что так назывались самые большие из порождений Бездны.

Как же не повезло двум стражникам, первым попавшимся на пути громадного чудовища пятнадцатифутового роста! Верные Бреган Д'эрт, черпая мужество в убеждении, что остальные их поддержат, они приказали великану остановиться, а когда тот не послушался, напали на него.

Если бы чары, наложенные на их оружие, по-прежнему действовали, они, быть может, и ранили бы тварь. Но, как и раньше, в материальном мире магия вела себя непредсказуемо. Танар'ри тоже не мог воспользоваться заклинаниями, но это существо, состоявшее из четырех тысяч фунтов сплошных мышц, не слишком-то нуждалось в чародействе.

Оба дроу были разорваны на части, и танар'ри двинулся дальше, разыскивая Джарлакса, как велел ему Эррту.

Он обнаружил главаря наемников, в окружении двадцати лучших солдат, за первым же поворотом. Несколько дроу выскочили вперед, чтобы защитить командира, но Джарлакс, который лучше их знал, на что способно чудовище, удержал их, поскольку вовсе не хотел зря разбрасываться жизнями подчиненных.

— Глабрезу, — почтительно произнес он, узнав, что за монстр перед ним.

Верхняя губа на собачьей морде презрительно изогнулась, и он, прищурившись, внимательно разглядывал Джарлакса, стараясь удостовериться, что это именно тот темный эльф, что ему нужен.

— Бэнр кок димре нохтеро, — прорычал он наконец и, не дожидаясь ответа, неуклюже развернулся и заковылял прочь, низко пригнувшись, чтобы не задевать макушкой за высокий свод.

И снова несколько отчаянных, но не слишком умных дроу бросились следом за ним, но Джарлакс и их остановил. Он широко улыбался, чего с ним не случалось уже много недель. Танар'ри говорил на языке низших уровней бытия, который Джарлакс превосходно понимал, и произнес он слова, которые наемник всей душой жаждал услышать.

Все солдаты, стоявшие вокруг, вопросительно смотрели на своего главаря. Они ничего не поняли и сгорали от нетерпения узнать, что же сказал танар'ри.

— Бэнр кок димре нохтеро, — повторил Джарлакс. — Дом Бэнр восторжествует.

И по его хитрой улыбке, довольному блеску в глазах и энергичному жесту солдаты поняли, что он очень рад предсказанию.

* * *

Зирит Ксорларрин, глава Пятого Дома, хорошо понимала всю важность этой встречи. Триль и Громф Бэнр были здесь лишь затем, чтобы занять два пустующих места у жаровни. Одно из них по праву принадлежало Кьорл, но, поскольку они сошлись вместе, чтобы ей помешать, она, само собой, не была приглашена.

Другое место, на котором сейчас сидел Громф, обычно занимала ближайшая подруга Зирит, Мать Геннитирон Тлаббар. Никто ничего не говорил, но Зирит сама поняла, что значит присутствие сына Бэнр и отсутствие самой Геннитирон.

Кьорл ненавидела Геннитирон, об этом знали все, так что Матерью Дома Фэн Тлаббар попросту пожертвовали ради того, чтобы отдалить нападение на Дом Бэнр. И те, кто сейчас окружал ее, и божество, которому они все поклонялись, без малейших сомнений дали погибнуть лучшей подруге Зирит.

Но эта мысль терзала ее совсем недолго, лишь до тех пор, пока она не поняла, что теперь на этом собрании она представляет Третий Дом. Если их совместные усилия увенчаются успехом и Кьорл и ее Дом потерпят поражение, тогда иерархия правящих Домов действительно претерпит изменения. Облодра будет уничтожена, оставив третью ступень незанятой, а поскольку Фэн Тлаббар уже, очевидно, лишился главы, похоже, что Дом Ксорларрин сразу же перескочит на вожделенное место.

Зирит Ксорларрин довольно улыбнулась. Вот и хорошо, что Геннитирон принесли в жертву.

Таков был мир дроу.

Громф положил в жаровню паучью маску, бесценную вещь, поскольку только с ее помощью и никак иначе можно было проникнуть сквозь волшебную ограду дворца Бэнр. Мигом взметнулось оранжево-зеленое буйное пламя.

Мез'Баррис кивнула Бэнр, и древняя старуха бросила тот кусок серы, что оставило ей божество.

Если бы даже сотня дворфов работала громадными мехами, вряд ли им удалось бы раздуть столь яростное пламя. Огненные языки поднялись разноцветным столбом, и в глазах тех, кто сидел вокруг него, светился восторг и торжество.

— И что здесь происходит? — послышался голос от двери. — Вы посмели созвать собрание, даже не уведомив Дом Облодра?

Мать Бэнр, сидевшая во главе стола, была обращена к Кьорл спиной. Она подняла руку, призывая успокоиться остальных. Очень медленно старуха обернулась лицом к той, кого не выносила, и они с ненавистью посмотрели друг другу в глаза.

— Палач не приглашает жертву на место казни, — невозмутимо сказала Бэнр. — Он либо доставляет ее туда, либо заманивает.

Остальных столь недвусмысленное заявление привело в замешательство. Если обходиться с Кьорл более уважительно… тогда в случае чего им, может, удалось бы спастись.

Но Мать Бэнр так не считала. Она верила в то, что их и ее единственной надеждой оставалась Паучья Королева, и всей душой полагалась на то, что божество не обмануло их.

Но когда первая волна психической энергии захлестнула Бэнр, у нее, как и у других, возникли некоторые сомнения в этом. Какое-то время она еще держалась на ногах, выказывая незаурядно сильную волю, но потом Кьорл пересилила и швырнула ее на стол. Бэнр почувствовала, как пол ушел из-под ее ног, словно бы громадная незримая рука схватила ее и теперь тащила в самое пламя.

— Насколько же действеннее будут ваши мольбы к Ллос, — ликуя, взвизгнула Кьорл, — когда в огонь полетит сама Мать Бэнр!

Остальные присутствующие, и в первую очередь Матери Домов, не знали, что делать. Мез'Баррис опустила голову и тихо пробормотала слова заклинания, моля Ллос услышать ее и избавить от всего этого.

Зирит и остальные не сводили глаз с огня. Божество велело им его развести, но почему же из пламени не появится танар'ри или другое могучее существо и не придет им на выручку?

* * *

В кишащей слизняками Бездне Эррту сидел на своем грибном троне и наслаждался тем, что видел. Даже наблюдая происходящее через то приспособление, что дала ему Ллос, большой танар'ри явственно чувствовал страх, владевший теми, кто собрался в зале заседаний, и почти что ощущал на своих губах горький вкус ненависти Кьорл Одран.

Кьорл определенно нравилась Эррту. Как она была похожа на него порочностью и злобностью сердца, беспощадная убийца, лишавшая жизни ради удовольствия, любительница интриг, заводившая их лишь ради наслаждения игрой! Большому танар'ри не терпелось увидеть, как Кьорл бросит свою соперницу в бушующее пламя.

Но Ллос дала ему вполне ясные указания, а обещанный ею дар был чересчур соблазнителен, чтобы упустить его. Удивительно, что ворота между уровнями раскрылись, причем широко, учитывая, что магия никому не повиновалась.

Эррту уже послал в качестве гонца одного танар'ри, громадного глабрезу, через меньшие ворота, но те, открытые самой богиней, были ненадежны и раскрылись на какие-то мгновения. Повторять его подвиг Эррту не хотелось, по крайней мере сейчас.

Однако, приняв в расчет, что магия стала совершенно непредсказуемой, демон ощутил прилив воодушевления. Что если прежние правила изгнания больше не действуют? Что если он сам может пройти через открывшиеся ворота и еще разок посетить Материальный уровень? Тогда ему уже не нужно будет подчиняться приказам Ллос; он сам сможет разыскать этого предателя До'Урдена, отомстить ему и вернуться в холодную Северную Землю, где его ждал легендарный хрустальный осколок!

Ворота были открыты. Эррту прошел в них.

И упал назад, обратно в Бездну, место своего столетнего изгнания.

Несколько демонов столпились вокруг большого танар'ри, почувствовав, что появилась лазейка, и бросились в ворота, но Эррту, разъяренный неудачей, рыча, не пустил их.

Пусть эта негодяйка Кьорл кинет любимую жрицу Ллос в огонь, мстительно подумал Эррту. Жертва будет принесена, ворота останутся открытыми, а быть может, и распахнутся еще шире.

Эррту тяготился изгнанием и терпеть не мог подчиняться кому-либо. Пусть Ллос подергается, пусть Бэнр поглотит огонь, и лишь тогда он выполнит то, что требовала Паучья Королева.

* * *

От смерти старуху Бэнр спасло неожиданное вмешательство иллитида Метила. Посетив Джарлакса, глабрезу отправился к нему и тоже передал предсказание о судьбе Дома Бэнр, и Метил, которого его народ считал своим послом среди темных эльфов, именно по этой причине остался на стороне победителей.

Волны психической энергии иллитида обезвредили натиск Кьорл, и Мать Бэнр упала на край стола.

Кьорл, не ожидавшая ничего подобного, изумленно раскрыла глаза, но тут Метил, до сей поры невидимо стоявший рядом со старухой, стал зримым.

«Подожди до конца, — громко раздался в мозгу осьминогоголового урода голос Одран. — Увидишь, кто победит, и тогда решай, с кем ты».

Метил так же мысленно заверил ее, что исход ему известен, но не это взволновало Кьорл, а громадное крыло, похожее на крыло летучей мыши, что вдруг показалось из самого пламени. Это был танар'ри, настоящий танар'ри!

Из огня выскочил еще один глабрезу и приземлился на пол между двумя женщинами. Кьорл попыталась выставить психический заслон, но она хорошо знала, что ей не под силу тягаться с таким существом.

Она заметила, что в языках яростно полыхающего огня проявляется еще один демон. Она вдруг поняла, что Ллос против нее! Похоже, что на зов Матери Бэнр решила явиться вся Бездна!

И Кьорл сделала единственно возможное в этом положении: она снова растворилась в воздухе и понеслась через весь город в свой дворец.

Сквозь распахнутые ворота продолжали вырываться чудища, их уже было больше сотни. Так продолжалось больше часа, и прислужники Эррту, а следовательно, и Ллос выходили на отчаянные призывы глав Домов и в диком восторге летели по городу, чтобы окружить дворец Облодра.

В зале на плато К'елларц'орль собравшиеся обменивались довольными улыбками и даже поздравляли друг друга. Божество сделало то, что обещало, и будущее верных поклонников Ллос вновь представало в восхитительно темном свете.

Из этих восьми лишь Громф улыбался не совсем искренне. Он, конечно, не желал победы Дома Облодра, но для него было мало радости в том, что вскоре все снова будет по-старому и он, несмотря на свои таланты и необыкновенное владение магическими силами, останется, как и раньше, всего лишь мужчиной.

Некоторое утешение принесло ему то, что не все жертвенные предметы, были уничтожены волшебным огнем. Бесценная паучья маска не пострадала. Громф взглянул на дверь, на глав Домов и на Триль, но они были так поглощены происходившим, что вовсе не замечали его.

Осторожно, стараясь не привлекать ничьего внимания, скупой колдун припрятал маску под пышным одеянием, а потом еще присвоил несколько наиболее ценных магических вещей высших Домов Мензоберранзана.

Часть 3 РАЗВЯЗКА

Осознав, какая опасность таится в этом мече, я так хотел пойти к Кэтти-бри! Мне очень хотелось быть рядом и защитить ее! Меч порабощал мою подругу, чувствовал все движения ее души, в нем заключалась огромная магическая сила!

Кэтти-бри тоже хотела, чтобы я был рядом, — а кто бы не хотел чувствовать надежное дружеское плечо, когда предстояла такая тяжелая борьба? — ив то же время не давала мне помочь ей. Это была ее битва, и сражаться ей предстояло в одиночку.

Я обязан был уважать ее решение. И в те дни, когда Смутное Время заканчивалось и волшебные силы мира снова приходили в равновесие, я понял, что самые тяжелые битвы подчас не те, что мы выдерживаем, а те, в которые обязаны не вступать.

Я понял тогда, откуда берется это выражение безнадежной покорности судьбе на лицах многих отцов и матерей. Какую боль, должно быть, испытывает мать где-нибудь в Серебристой Луне, когда повзрослевшее дитя заявляет ей, что намерено отправиться на запад, в Глубоководье, и пуститься в плавание вдоль Побережья Мечей в поисках приключений. В такой момент все в душе матери кричит: «Не уходи!» Каждой клеточкой своего общества ей хочется прижать свое дитя покрепче к сердцу и оберегать его всю жизнь. Но это неправильно.

Нет горше сердечной муки, чем смотреть, как в родном человеке идет внутренняя борьба, даже если мы знаем, что, только пройдя боль и страдания, он станет взрослее и узнает цену своего существования. Воришки всех Королевств считают, будто счастье в том, чтобы завладеть чьим-то сокровищем, оставленным без присмотра. Многие чародеи, полагая, что счастье — это истинная власть, стремятся найти обходной путь, минуя годы напряженной учебы. Если к ним в руки попадает какой-нибудь свиток с неизвестным заклятием или магический предмет, понимание мощи которого им недоступно, они пытаются воспользоваться ими и выпускают силу, обуздать которую не в состоянии. Тогда они гибнут. А священники и религиозные секты всех Королевств требуют от своих приверженцев слепого подчинения.

Но всем им не суждено обрести настоящее счастье. Вор может натолкнуться на богатейший клад. Начинающий колдун может завладеть посохом великого волшебника. Можно молча подчиняться и отказываться от собственных желаний. Но при этом будет упущено нечто важное.

Это важное — радость достижения.

Для любого разумного существа это чувство — самая важная составляющая понятия «счастье». На нем, как на фундаменте, основывается уверенность в своих силах и стремление двигаться дальше, к более великим целям. Благодаря этому чувству мы знаем, что чего-то стоим, верим, что и в самой жизни есть ценность; оно поддерживает нас, когда жизнь ставит перед нами неразрешимые вопросы.

Так обстояло дело и с Кэтти-бри. Пришло время битвы, и она была полна решимости выстоять. Поддайся я желанию защитить ее — я тем самым отказался бы помогать ей в борьбе. Скорее всего я бы бросился к Бренору, и он наверняка приказал бы уничтожить меч. Поступив так или же предприняв что-нибудь другое, чтобы не допустить этой битвы, я, по существу, расписался бы в том, что не верю в Кэтти-бри, не чту выбранный ею путь; поступая так, я бы ограничил ее свободу. Именно в этом и заключалась единственная ошибка Вульфгара. Боясь за женщину, которую любил больше всего на свете, этот гордый и храбрый варвар готов был задушить ее в своих объятиях, лишь бы оградить от опасностей мира.

Полагаю, в последние минуты своей жизни он понял свое заблуждение. Думаю, он вспомнил, за что когда-то полюбил Кэтти-бри: за сильный характер и независимость. Как странно, что подчас в своем стремлении защитить наших близких мы ограждаем их от того, чего действительно желаем им.

Мать, о которой я говорил, несмотря на свои чувства, отпустит ребенка в путешествие в Глубоководье и к Побережью Мечей. Так же поступил и я. Кэтти-бри решила взять меч себе, решила испробовать, на что он способен, даже понимая, что многим рискует. Она сделала свой выбор, и, раз уж это случилось, надо уважать его. Я редко видел ее в последующие две недели, пока она вела свою личную битву.

Но я думал и беспокоился о ней каждую секунду, даже во сне.

Дзирт До'Урден

Глава 12 ОПРАВДАННЫЕ ВОЛНЕНИЯ

— Я заманил танар'ри в Мензоберранзан, твой город, и вскоре должен буду отозвать их, — громогласно заявил Эррту. — А сам даже не могу поучаствовать в разгуле!

Демон восседал на своем грибном троне и смотрел на стеклянистую поверхность, на которой отображалось все, что происходило в городе дроу. Сначала на ней мелькали нечеткие образы, поскольку экран тоже был подвержен влиянию Смутного Времени. Но вот изображение стало более четким и устойчивым, и на зеркальной, более ничем не замутненной поверхности появился дворец Облодра, зажатый краями Клорифты. Большие и малые чудища метались у его стен, били по камню, изрыгали угрозы и швырялись обломками скал. Семейство Облодра накрепко заперлось во дворце, поскольку их псионические способности были бессильны против демонов. Эти чудища хоть и не могли, как и все остальные, воспользоваться чародейством, но обладали такой громадной физической мощью, а в их головах столь прочно укоренилось совершенное зло, что они практически не поддавались телепатическому воздействию.

А в тылу у танар'ри, выжидая, стояло объединенное войско дроу. На дворец Облодра были нацелены сотни арбалетов и дротиков. Отряды всадников на подземных ящерах висели на стенах и потолке пещеры вокруг обреченного дома. Любой член Дома Облодра, рискнувший высунуться из укрытия, был бы сразу атакован.

— И эти же самые демоны не дают твоим приверженцам напасть на Облодру! — рявкнул Эррту, напоминая Ллос, чье войско сильнее. — Твои подданные боятся моих, и не зря!

Прекрасная дроу, вновь посетившая Бездну, понимала, что тирада Эррту на одну часть состояла из ярости, а на девять — из пустого бахвальства. Никого из танар'ри не нужно было «заманивать» в материальный мир, где они устраивали погромы и разорение. Сама природа этих гнусных существ звала их туда, потому что буйства и резня составляли основную радость их презренного существования.

— Ты многого просишь, Госпожа Пауков, — продолжал ворчать Эррту.

— Но многое даю взамен, — заметила Ллос.

— Это мы еще посмотрим.

Ллос сузила горящие красные глаза. Ей надоели саркастические замечания демона. Она предложила Эррту достойную плату, ее дар освободил бы его от столетнего изгнания, а это было немало.

— Четырех глабрезу вернуть будет непросто, — продолжал Эррту, изображая раздражение и решив притворяться до конца. — С ними всегда сложности!

— С их хозяином не меньше! — резко заявила Ллос.

Эррту повернулся к ней, его морда была искажена ненавистью.

— Конец Смутного Времени недалек, — спокойно сказала она.

— Да уж, хватит! — прорычал Эррту.

Ллос не стала обращать внимание на его тон. Богиня понимала, что он прикидывался раздраженным и озабоченным, чтобы она не подумала, что танар'ри ее поручение в радость.

— Для меня оно тянулось еще дольше, чем для тебя, демон! — огрызнулась Паучья Королева.

Эррту открыл вонючую пасть и едва слышно выругался.

— Но оно скоро окончится, — тише и уже спокойнее произнесла Ллос.

Оба они не отрываясь смотрели на гладкую поверхность гриба и видели, как большой танар'ри взмыл вверх, сжимая в руке маленькое извивающееся существо. Несчастная жертва и так была росточком не больше трех футов, а в громадном кулаке казалась и того меньше. Танар'ри разодрал когтями его и без того потрепанную одежонку, сквозь прорехи виднелась чешуя цвета ржавчины.

— Кобольд, — произнес Эррту.

— Всем известные приспешники Дома Облодра, — пояснила Ллос. — В туннелях вдоль разлома их тысячи.

Летящий танар'ри ухнул, ухватил кобольда двумя руками и разорвал визжащее существо пополам.

— Одним слугой Облодры меньше, — шепнул Эррту, и по удовлетворенному выражению на его морде ясно было, что он сейчас чувствует. Великий танар'ри жил в этот момент тем, что устроили его слуги, следил за их зверствами и упивался ими, не имея возможности сам поучаствовать в них.

Ллос на мгновение заколебалась: стоит ли дарить обещанный подарок? Зачем платить демону за то, что и так доставляет ему неизъяснимое наслаждение?

Но она тут же отбросила эту мысль. Отдав Эррту то, что обещала, она ничего не потеряет. Ее целью было завоевание Мифрил Халла, она хотела заставить Мать Бэнр распространить границы империи далеко за пределы города, и тогда Мензоберранзан стал бы менее устойчивым, в нем воцарился бы хаос и начались внутренние войны. Отступник До'Урден для нее ничего не значил, хотя, конечно, ей приятно было бы знать, что он мертв.

А кто лучше Эррту справится с ним? Даже если предатель выживет в грядущей войне — что мало вероятно, — Эррту при помощи ее дара заставит Дзирта вызвать его из ссылки и вернется на Материальный уровень. А оказавшись там, жуткое чудовище сразу начнет мстить отступнику. Один раз Дзирт победил Эррту, но сделать это дважды не удавалось еще никому.

Ллос знала великого танар'ри достаточно хорошо, чтобы понимать: Дзирту До'Урдену повезет куда больше, если он успеет погибнуть на войне.

Она понимала, что, делая подарок Эррту, на самом деле делала его себе.

— Когда Смутное Время закончится, мои жрицы помогут тебе вернуть танар'ри в Бездну, — сказала она.

Эррту удивился. Он знал, что Ллос вынашивает план какого-то завоевательного похода, и полагал, что его устрашающие подданные отправятся вместе с войском дроу. Но потом он понял, что, если целая орда демонов присоединится к темным эльфам, против них выступят все Королевства, включая даже самые миролюбивые народы.

К тому же оба они хорошо понимали, что, несмотря на свою большую власть, жрицы дроу все равно не смогут держать в узде таких кровожадных союзников, когда начнутся сражения.

— Всех, кроме одного, — возразил демон.

Ллос вскинула бровь.

— Мне нужно послать кого-то к Дзирту До'Урдену, — объяснил Эррту. — Чтобы он передал этому глупцу, кто в моей власти, и сообщил, чего я требую в обмен на него.

Ллос на мгновение задумалась. Нужно вести себя осмотрительно. Она понимала, что Эррту надо сдерживать, иначе представлявшееся таким простым завоевание чертогов дворфов сильно осложнится. Но она не могла сказатьему, куда направится ее армия. Если бы Эррту узнал, что приверженцы Ллос могут вскорости захватить Дзирта До'Урдена, бывшего единственным залогом возвращения демона на Материальный уровень, то открыто восстал бы против Паучьей Королевы.

— Рано еще, — сказала Паучья Королева. — Дзирт пока не мешает нам, и пусть все так и остается, пока мой город не придет в порядок.

— В Мензоберранзане никогда не бывает порядка, — ухмыльнулся Эррту.

— Относительный порядок, — уточнила Ллос. — Получишь свой подарок, когда я посчитаю нужным, и только тогда отправишь своего посланника.

— Госпожа Пауков… — предостерегающе заворчал демон.

— Конец Смутного Времени недалек, — оборвала его Ллос, глядя прямо в омерзительную рожу. — Моя сила вернется в полной мере. Так что поостерегись угрожать мне, если не хочешь оказаться в еще более гнусном месте, чем это!

Вспыхнув черно-пурпурными одеждами, Паучья Королева круто развернулась и исчезла в клубящемся тумане. Вспоминая конец разговора, она усмехнулась. С такими тварями угрозы были единственно возможной дипломатией.

Эррту откинулся на своем грибном кресле. Он целиком и полностью зависел сейчас от Ллос. Именно она была связующим звеном с его прислужниками, оставшимися в материальном мире. У нее был залог, благодаря которому он мог надеяться покончить со своим изгнанием. Но самое главное, Эррту ничуть не сомневался в том, что она сказала правду и Пантеон действительно восстанавливается. И если Смутное Время действительно заканчивается, тогда ему нечего даже пытаться тягаться с Паучьей Королевой.

Эррту покорно уставился на блестящую поверхность экрана. Еще пятеро кобольдов оказались выхваченными из Клорифты. Они сбились в кучку, а целая орава демонов кружилась вокруг них, издеваясь над обреченными на смерть тварями. Великий танар'ри почти ощущал исходящий от несчастных запах ужаса, предвкушал их мучения, как если бы сам был в кругу гогочущих чудищ.

И настроение его сразу же улучшилось.

* * *

Белвар Диссенгальп и два десятка солдат-свирфов сидели высоко на карнизе, наблюдая за тем, что происходило внизу, в просторной пещере со множеством больших камней и сталактитов. Каждый держал по веревке — у Белвара она была продернута через петлю поясного ремня, — чтобы можно было быстро спуститься вниз. Там трудились их священники, вычерчивая подогретыми красками линии на полу, обсуждая причины предыдущих неудач и рассуждая, как лучше объединить свои силы, для того чтобы заклинание подействовало, и что делать, если все пойдет так, как уже случалось дважды.

Не так давно священники-гномы услышали призыв своего бога, Сегояна, и почувствовали, что волшебные силы возвращаются. Для свирфов же самым надежным ознаменованием того, что странное время подошло к концу и все опять пойдет заведенным порядком, был вызов каменной великанши — земной элементали. Это было их делом, их жизнью, их любовью. Свирфы ощущали внутреннюю жизнь камня; земля и скалы, окружавшие их жилища, были для них родными. Если элементаль явится на их зов с дружественными намерениями, это будет значить, что божество вернулось и все снова хорошо. Меньшее их бы не убедило.

Они уже сделали несколько попыток. В первый раз ничего не вышло, земля даже не дрогнула. Во второй, третий и четвертый раз появились громадные каменные столбы, не подававшие никаких признаков жизни. Три каменные колонны в пещере навечно остались подтверждением неудачных попыток.

На пятый раз элементаль появилась, и жрецы было обрадовались, но великанша словно взбесилась, бросилась на них и убила сразу десяток гномов, пока Белвару и его помощникам не удалось разбить ее на куски. Для свирфов такой оборот был, пожалуй, хуже всего, потому что они стали думать, что Сегоян не только по-прежнему недостижим для них, но еще вдобавок и гневается. Они попробовали еще — и снова элементаль напала на них.

Но теперь Белвар был начеку, и каменная великанша никого не убила.

После повторения столь страшного явления Белвар попросил жрецов немного подождать, прежде чем попытаться снова. Священникам же не терпелось добиться благосклонности Сегояна. Тогда Белвару пришлось отправиться к королю Шниктику и потребовать его вмешательства.

После той шестой попытки прошло пять дней, в течение которых жрецы и весь Блингденстоун возносили молитвы Сегояну и умоляли его смилостивиться.

Между тем, хоть свирфы об этом и не знали, Смутное Время подошло к концу, и порядок в Пантеоне был восстановлен.

И вот сейчас Белвар наблюдал, как облаченные в церемониальные одежды жрецы танцуют вокруг нарисованного на полу и расписанного священными знаками круга. У каждого в руке было по маленькому зачарованному зеленому драгоценному камню. Они по очереди разместили их по краю круга и разбили камни громадными колотушками. После этого верховный жрец вошел внутрь круга, положил свой камень в самый центр и, выкрикнув ключевое слово, разбил камень мифриловым молотом.

Некоторое время все было тихо, потом земля стала слегка дрожать. Верховный жрец бросился вон из круга к стоящим поодаль остальным священникам.

Дрожь все нарастала и усиливалась; потом пол расколола большая трещина, отделив заклинаемое место от остальной пещеры. Внутри круга скала стала раскалываться на все более мелкие куски, превращаясь постепенно в податливое месиво.

Снизу стали подниматься большие пузыри и с громким хлюпаньем лопаться; в пещере потеплело.

И вдруг из-под пола невероятно большая голова!

Белвар присвистнул. Никогда еще никто не видел такой огромной элементали! Все стали лихорадочно обдумывать, куда бежать, если она вздумает напасть на них.

Между тем из земли показались плечи, потом громадные руки — одна такая рука могла единым движением отправить к праотцам множество свирфов. На лицах жрецов и солдат появилось смешанное выражение трепета и любопытства. Это создание не было похоже ни на одну элементаль из тех, что они видели прежде. Ее каменное тело было более гладким, чем у других, без единой трещинки, но, несмотря на это, она казалась словно бы незаконченной, была меньше похожа на двуногое существо. И в то же время от нее исходило ощущение невероятной мощи.

— Славу Сегояна зрим мы! — восторженно выкрикнул один из свирфов рядом с Белваром.

— Да, или последний миг нашего народа, — добавил Белвар так тихо, чтобы никто не услышал.

Видя, как велики голова и плечи великанши, гномы думали, что, выпрямившись, она будет не ниже двадцати футов, но, когда земля перестала трястись и снова стало тихо, существо выпрямилось и оказалось ростом всего около десяти футов — даже меньше, чем некоторые элементали из тех, что под силу было вызвать одному жрецу. Однако гномы не сомневались, что это их величайшее достижение и это существо сильнее всех приходивших на их зов. Жрецов и Белвара, прожившего долгую жизнь и хорошо знавшего все легенды своего народа, поразила внезапная догадка.

— Энтемох! — произнес Высокочтимый Хранитель Туннелей, и имя князя элементалей волной прокатилось по рядам гномов.

Но тут кто-то с ужасом назвал и другое имя: Огремох — злобного близнеца Энтемоха. Если бы элементаль подчинялась ему, то им всем не уйти живыми.

Жрецы все до единого пали на колени, дрожа и изо всех сил надеясь на лучшее.

Белвар первым спустился с уступа, приземлился, крякнув, и бросился к только что появившейся из земли великанше.

Великанша, не шевелясь, смотрела на него сверху вниз. Понять, каковы ее намерения, было невозможно.

— Энтемох! — выкрикнул тогда Белвар.

За его спиной коленопреклоненные жрецы подняли головы; некоторые даже, набравшись храбрости, подошли и встали рядом с бесстрашным Хранителем Туннелей.

— Энтемох! — снова воскликнул Белвар. — На зов наш ответил ты. Можем мы верить, что Сегоян милостив и вернулся к нам?

Великанша опустила перед Белваром гигантскую ладонь. Тот взглянул на стоящего рядом верховного жреца.

— Верить Сегояну обязаны мы, — произнес священник и смело встал вместе с Хранителем на протянутую ладонь.

Великанша подняла руку и поднесла ее к самым глазам. И в ту же минуту свирфы несказанно обрадовались, потому что взгляд ее выражал искреннее дружелюбие. Это действительно была посланница Энтемоха. А это значило, что их бог снова с ними.

Великанша подняла руку над головой, сама постепенно уходя под землю, и Белвар с верховным жрецом остались стоять точно посредине очерченного круга, внутри которого теперь не было ни единой трещинки.

Пещера заполнилась радостными восклицаниями, на многих грубоватых лицах показались слезы. Священники поздравляли друг друга и хлопали по плечам. Все восхваляли мудрость короля Шниктика, благодаря предусмотрительности которого им удалось совершить такое великое дело.

Но один из гномов, а именно Белвар, радовался недолго. Хранитель Туннелей спрашивал себя, что происходит в Мензоберранзане? Если божество свирфов снова покровительствует им, значит, волшебные силы вернулись в мир. Наверное, и Паучья Королева вновь управляет своим народом, и чары жриц-дроу сильны, как прежде.

Еще до начала всей этой неразберихи свирфы пришли к выводу, что дроу готовятся воевать. Но наступила смута, и война не началась. Удивляться здесь было нечему: мощь дроу была основана на магии в большей степени, чем у гномов. Но если все и правда стало как прежде, то Блингденстоун снова в опасности.

Вокруг Хранителя священники и солдаты плясали и кричали от радости. А он стоял и думал, не обратятся ли вскоре эти крики в горестные вопли…

Глава 13 ВОССТАНОВЛЕНИЕ

— Потихоньку! — громким шепотом вещал Фред, не сводя глаз с рук Дзирта, снимавшего излишки вещества, затвердевшего вокруг шеи статуэтки пантеры. — Пожалуйста, будь осторожней!

Да разве мог Дзирт работать иначе?! Ни за одно дело в жизни темный эльф не брался с большими предосторожностями. Если уж Фред так беспокоился об этой фигурке, насколько же дороже она была Дзирту, так любившему свою подругу-пантеру! Сейчас у него в руке был чрезвычайно тонкий инструмент, данный ему Фредом, — тонкая серебряная проволочка, один конец которой был сплющен и чуть загнут наподобие крючка.

Упал еще один кусочек застывшего раствора. Теперь почти полдюйма шва на шее статуэтки было очищено. Дзирт с радостью отметил, что на чистом участке не было ни малейшей трещинки или зазубринки. Клей так прекрасно соединял части фигурки, что место разлома даже не было заметно.

Дзирт постарался справиться с радостным волнением, поскольку понимал, что надо избегать малейшей торопливости в работе. Длина шва на шее статуэтки была всего несколько дюймов, но и Дзирт, и Фред не сомневались, что на очистку шва у дроу уйдет все утро.

Темный эльф чуть посторонился, чтобы Фред мог оценить уже проделанную работу. Аккуратист дворф, внимательно посмотрев на фигурку, одобрительно кивнул и даже ободряюще улыбнулся дроу. Фред не сомневался, что госпожа Аластриэль поможет беде.

Тихонько похлопав Дзирта по плечу, дворф отошел в сторонку, а дроу снова занялся делом, медленно и осторожно откалывая крошечные кусочки.

К полудню весь шов был очищен от наплывов затвердевшего клея. Дзирт повертел фигурку в руках, проверяя место соединения, и не обнаружил никакого признака разлома. Он взялся за головку статуэтки и, глубоко вздохнув, решительно поднял и подержал на весу, проверяя, выдержит ли клей ее вес.

Но сцепление было крепким. Дзирт потряс фигурку, проверяя, не развалится ли она, — но клей держал хорошо.

— Место соединения будет таким же крепким, как и любой другой участок, — заверил его Фред. — Поверь, теперь фигурка снова цела.

— Согласен, — ответил Дзирт. — А как же ее волшебная сила?

Фреду нечего было сказать.

— Главное испытание будет потом, когда я отправлю Гвенвивар домой, на Астральный уровень, — сказал Дзирт.

— Да, или когда захочешь позвать ее обратно, — добавил Фред.

Эти слова больно ранили Дзирта. Он и сам знал, что маленький дворф прав. Возможно, ему и удастся открыть туннель, чтобы Гвенвивар вернулась домой, но при этом он может потерять ее навсегда. Однако оставлять кошку здесь тоже было нельзя. Состояние Гвенвивар стабилизировалось, — по-видимому, она могла оставаться в материальном мире неопределенно долгое время, — но при этом чувствовала себя больной и подавленной. Хоть гибель ей и не грозила, пантера была предельно истощена, мускулы на прежде упругих боках обвисли, и она часто прикрывала глаза, пытаясь впасть в столь необходимый ей сон.

— Лучше уж отправить Гвенвивар домой, — твердо произнес Дзирт. — Конечно, если я не смогу вызвать ее обратно, жизнь моя станет намного беднее, но пусть лучше так, чем смотреть, какое жалкое существование ей приходится влачить сейчас.

Дзирт, зажав фигурку в руке, вместе с Фредом пошел в свою комнату. Гвенвивар, как обычно, лежала на коврике у очага, греясь у огня. Дзирт не стал тянуть время. Он пошел прямо к кошке — она устало приподняла голову и взглянула на него — и поставил фигурку на пол перед ней.

— Госпожа Аластриэль и славный Фред, которого ты видишь, решили помочь нам, Гвенвивар, — сообщил ей Дзирт. Голос его слегка задрожал, когда он подумал, что, быть может, в последний раз видит пантеру.

Гвенвивар почувствовала его беспокойство и с большим трудом села, глядя в глаза коленопреклоненному Дзирту.

— Возвращайся домой, моя хорошая, — прошептал дроу. — Возвращайся домой.

Пантера помедлила, пристально посмотрела на своего друга, словно пытаясь разгадать, что его так тревожит. Гвенвивар тоже ощутила беспокойство, но исходило оно от Дзирта, сама статуэтка ее не тревожила.

Сопротивляться она все равно не могла, поскольку была очень истощена. Покачиваясь, кошка поднялась и медленно стала описывать круги возле статуэтки.

Дзирт со страхом и волнением следил, как тело Гвенвивар растворяется, превращаясь в серый туман, а потом и он исчез.

Когда кошка испарилась, Дзирт подхватил статуэтку, надеясь, что с пантерой не случится ничего плохого и он больше не почувствует исходящего от фигурки тепла. Но вдруг он понял, какую допустил глупость, и испуганно посмотрел на Фреда.

— Что случилось? — спросил дворф.

— Меча-то Кэтти-бри нет! — жарко прошептал Дзирт. — Если по дороге на Астральный уровень ей встретится препятствие…

— Магия вернулась вновь, — успокоил его Фред. — И не только в фигурку, но и во весь мир. Магия вернулась.

Дзирт прижал фигурку к груди. Он даже не представлял, где сейчас может быть Кэтти-бри, но знал, что меч у нее. Все, что он мог сделать, — это оставаться на месте, ждать и надеяться.

* * *

Бренор восседал на своем троне, Реджис стоял рядом, испытывая, казалось, большее нетерпение, чем король. Хафлинг раньше уже видел гостей, которые вскоре должны были войти в тронный зал, но любопытному Реджису не терпелось снова посмотреть на Гарпеллов из Широкой Скамьи. В Мифрил Халл они явились вчетвером, четыре чародея, которые могли в предстоящей войне существенно помочь в защите оплота дворфов — если, конечно, нечаянно не разрушат все вокруг. Имея дело с Гарпеллами, приходилось учитывать и такой исход.

Четверка ввалилась в тронный зал, едва не сбив с ног дворфа, вошедшего раньше, чтобы объявить об их прибытии. Естественно, одним из них оказался Гаркл с повязкой на лице, поскольку его глаза уже прибыли в Мифрил Халл. Его вел толстый Регволд, оставивший в прихожей странное верховое животное, наполовину лошадь, наполовину лягушку. Имя своему скакуну он подыскал подходящее — Прыгун-Через-Лужи.

С третьим Гарпеллом ни Бренор, ни Реджис не были знакомы, а представляться он не стал, только что-то проворчал, глядя на них.

— Я — Белла дон Дель Рой Гарпелл, — с достоинством возвестила четвертая, низкорослая молодая женщина. Она была довольно красива, только глаза у нее косили. Оба они были зелеными, но один ярко блестел, а другой был словно затянут какой-то серой пленкой. Но, как ни странно, это ничуть не уменьшало привлекательности Беллы, лишь придавало ее облику некоторую пикантность.

По одному из перечисленных ею имен Бренор понял, что именно Белла — главная среди чародеев.

— Ты дочь Дель Роя, правителя Широкой Скамьи? — уточнил он, а маленькая женщина в ответ сделала такой глубокий реверанс, что почти коснулась пола светлыми волосами.

— Широкая Скамья приветствует тебя, Восьмой Король Мифрил Халла, — почтительно произнесла Белла. — Твой зов был услышан.

«Как жаль», — подумал Бренор, но вежливо промолчал.

— Здесь со мной…

— Гаркл и Регволд, — перебил Реджис, хорошо помня обоих по прежнему пребыванию в Широкой Скамье. — Как хорошо встретиться вновь! И приятно видеть, что ваши опыты по скрещиванию лошади с лягушкой удались.

— Его зовут Прыгун-Через-Лужи! — радостно объявил обычно меланхоличный Регволд.

Услыхав это, Реджис подумал, что многое отдал бы за то, чтобы посмотреть на диковинного зверя в движении.

— Я дочь Дель Роя, — резко вмешалась Белла, сверля хафлинга взглядом. — И я прошу впредь не перебивать меня, если не хочешь, чтобы я превратила тебя в какое-нибудь лакомство для Прыгуна-Через-Лужи!

Пока она говорила, в ее здоровом глазу мелькали веселые искорки, и хафлинг понял, что она сердится не всерьез. Но он не подал и виду, ему почему-то не хотелось портить отношения с Беллой. Ростом она была поменьше пяти футов, склонна к полноте и чем-то напоминала самого Реджиса, только чуть побольше — если не брать в расчет ее женственных окружностей. На них-то как раз Реджис и посматривал украдкой.

— Моего третьего спутника зовут Биддерду, — продолжила Белла.

И Бренору, и Реджису имя показалось странно знакомым, но они узнали его, только когда Биддерду громко приветственно гавкнул.

Бренор прыснул; Реджис захлопал в ладоши и от души рассмеялся. Когда они зашли в Широкую Скамью, направляясь к Мифрил Халлу, Биддерду приходилось выступать в роли домашней собаки Гарпеллов, поскольку когда-то он хлебнул не того зелья.

— Перевоплощение еще не совсем завершено, — как бы извиняясь, пояснила Белла и стукнула Биддерду, по-собачьи вывалившего язык.

Гаркл громко кашлянул, стараясь привлечь к себе внимание.

— Да-да, — воскликнул Бренор, сразу поняв его. Он резко свистнул, и из боковой комнатки появился один из слуг, неся в каждой руке по глазному яблоку. Надо отдать ему должное, он обращался с ними так аккуратно, как только мог, и повернул оба в сторону Гаркла.

— О, как приятно вновь увидеть себя! — воскликнул чародей. Руководствуясь тем, что видел, он то направлялся к своим глазам, то к дальней стене, то к двери, в которую они все только что вошли. Все время приговаривая: «Нет, не сюда!» — он описал полный круг, пытаясь сориентироваться, но это оказалось непросто, поскольку видел он себя из другого конца зала.

Бренор снова прыснул.

— До чего же это сложно! — расстроенно бросил Гаркл, а Регволд схватил его за плечо и развернул в нужном направлении.

— Да, вот так, — сказал волшебник и снова повернулся не в ту сторону, опять направляясь к двери.

— Наоборот! — с досадой крикнул ему Регволд.

Бренор дернул к себе слугу, выхватил у него глаза и, сердито глядя на них, повернул к себе.

Гаркл жалобно вскрикнул.

— Эй, ты! — рявкнул Бренор. — Кругом!

Гаркл сделал, как было велено, и снова повернулся к королю.

Бренор бросил быстрый взгляд на Реджиса, хихикнул и швырнул один глаз Гарклу, а через мгновение отправил к нему и другой, только так, чтобы он развернулся при этом в воздухе.

Гаркл пронзительно вскрикнул и побледнел.

Один глаз поймал Регволд; другой чуть было не попал в пасть Биддерду. К счастью, Белла опередила его, но сама промахнулась, глаз отскочил от ее руки, упал на пол и откатился в сторону.

— Гадкая шуточка, король дворфов! — упрекнула она Бренора. — Это… — Но выдержать подобающий тон и договорить она не смогла и расхохоталась, как и все ее спутники (хотя смех Биддерду был больше похож на рычание). Реджис тоже присоединился к ним, и Бренор их поддержал, но почти сразу осекся. Он напомнил себе, что эти ненормальные чародеи могут оказаться его единственной магической защитой против войска темных эльфов.

И это была не самая приятная мысль.

* * *

На рассвете следующего дня Дзирт вышел из Мифрил Халла. Накануне ночью он заметил костер в горах и был уверен, что Кэтти-бри там. Он пока еще не вызывал Гвенвивар и сейчас тоже поборол это желание, решив, что всему свое время.

Сейчас его волновала Кэтти-бри, точнее, ее меч.

За поворотом тропинки он увидел девушку и спрятался в тени между двумя большими валунами. Она двигалась по небольшой полянке, с которой открывался вид на холмистые окрестности к востоку от Мифрил Халла. Небо над горизонтом уже порозовело, и Дзирт различал только темный силуэт девушки. Она тренировалась, описывая мечом медленные плавные круги над головой и перед собой, ее движения были похожи на грациозный танец. Дзирт замер и с удовольствием смотрел, с каким изяществом и точностью она двигается. Он сам научил ее этому, и, как всегда, Кэтти-бри прекрасно усвоила его уроки. Дзирт подумал, что она могла бы быть его тенью, так отточенны и согласованны были все ее движения.

Он не стал вмешиваться не только потому, что не стоило мешать такому важному занятию, но и потому, что наслаждался зрелищем.

Минут через двадцать Кэтти-бри наконец остановилась, перевела дыхание и широко раскинула руки, купаясь в первых лучах утреннего солнца.

— Молодец, — похвалил ее Дзирт, спускаясь к ней.

Кэтти-бри вздрогнула и обернулась, глядя на дроу в некотором замешательстве.

— Надо предупреждать, — сказала она.

— Я оказался здесь случайно, — соврал Дзирт. — Зато удачно.

— Я вчера видела, как Гарпеллы подъезжали к Мифрил Халлу, — сказала девушка. — Ты уже с ними говорил?

Дзирт покачал головой:

— Меня они сейчас не очень интересуют. Мне нужно поговорить с тобой.

Его тон был очень серьезен. Кэтти-бри хотела спрятать меч в ножны, но дроу жестом остановил ее.

— Я пришел за мечом, — пояснил он.

— За Хазид'хи? — не поняла его Кэтти-бри.

— Как ты сказала? — удивился Дзирт.

— Это его имя, — объяснила девушка, держа перед собой клинок с горящей красной полосой вдоль лезвия. — Хазид'хи.

Это слово было из языка дроу, и означало оно «резать» или «потрошить» — подходящее название для оружия, способного рассекать камень. Но откуда это известно Кэтти-бри? На лице дроу было написано такое недоумение, что ему даже не пришлось ни о чем спрашивать.

— Меч сам сказал мне! — ответила девушка на его безмолвный вопрос.

Дзирт все понял. Он сам должен был догадаться — ведь меч обладал собственной волей.

— Хазид'хи, — повторил он, извлек из ножен Сверкающий Клинок, провел ладонью по лезвию и протянул Кэтти-бри.

Она смотрела на оружие, по-прежнему ничего не понимая.

— Равноценный обмен, — пояснил Дзирт. — Сверкающий Клинок на Хазид'хи.

— Но ведь ты сражаешься саблями, — недоверчиво произнесла девушка.

— Научусь владеть саблей и мечом согласованно, — ответил Дзирт. — Бери. Ведь Хазид'хи умолял, чтобы я взял его, и теперь я согласен. Будет лишь справедливо, что он станет моим.

Теперь Кэтти-бри смотрела на Дзирта не удивленно, а с негодованием. Да как он смеет предлагать ей такое! Она потратила столько времени, — недели! — тренируясь с этим мечом, уйдя в горы одна, стараясь установить связь со своим оружием, понять его необычайную проницательность.

— Ты забыла о той нашей встрече? — намеренно жестоко напомнил Дзирт.

Кэтти-бри густо покраснела. Конечно не забыла, разве такое забудешь? Какой идиоткой она выглядела, когда набросилась — точнее, меч заставил ее наброситься — на Дзирта!

— Отдай мне меч, — твердо произнес Дзирт, протягивая Сверкающий Клинок эфесом ошеломленной девушке. — Он должен быть у меня.

Кэтти-бри покрепче сжала рукоять своего меча.

Она закрыла глаза, как будто отрешившись от всего, и Дзирт понял, что она прислушивается к желаниям меча.

Когда она снова открыла глаза, Дзирт потянулся к клинку, но, к его изумлению и радости, меч уколол его в руку острием, не давая приблизиться.

— Меч не хочет принадлежать тебе! — почти зло выкрикнула Кэтти-бри.

— Ты что же, нападешь на меня? — спросил Дзирт, и его слова подействовали на девушку отрезвляюще.

— Прости, я не нарочно, — пробормотала она, извиняясь.

«Не нарочно», — повторил про себя Дзирт, но именно на это он и надеялся. Меч готов был отстаивать ее право хозяйки, он сам отказался перейти к дроу.

Дзирт мгновенно сунул Сверкающий Клинок обратно в ножны. По его улыбке Кэтти-бри поняла, зачем он все это проделал.

— Так, значит, это проверка! — воскликнула она. — Ты просто проверял меня!

— Это было необходимо.

— Ты ни на миг не допускал мысли, что возьмешь Хазид'хи себе, — с упреком продолжала девушка, и ее голос зазвенел. — Даже если бы я согласилась…

— Я бы взял меч, — честно признался Дзирт. — И отнес бы его в безопасное место. Скажем, в Зал Думатойна.

— И отобрал бы у меня Сверкающий Клинок! — выдохнула Кэтти-бри. — Ах ты, подлый дроу!

Дзирт помолчал, потом пожал плечами и согласно кивнул.

Кэтти-бри дерзко посмотрела на темного эльфа и, откинув назад гриву каштановых волос, гордо заявила:

— Просто меч понял, что лучший воин — это я!

Дзирт рассмеялся.

— Тогда к оружию! — выкрикнула она и отступила назад, становясь в позицию. — Сейчас ты увидишь, на что способны я и мой меч!

Дзирт, улыбаясь, взял сабли в руки. Это будет последняя, решающая проверка, после которой станет ясно, действительно ли Кэтти-бри подчинила себе меч целиком и полностью.

В холодном чистом утреннем воздухе лязг металла разносился далеко. Друзья кружили по полянке, выдыхая облачка пара. Вскоре Дзирт сделал ошибку и раскрылся, предоставив Кэтти-бри отличную возможность для удара.

Хазид'хи мог бы ранить его, но девушка отскочила назад.

— Ты это специально сделал! — с упреком воскликнула она, и была права, но, поскольку удар не был нанесен, еще одну проверку можно было считать пройденной.

Оставалась последняя.

Дзирт ничего не ответил и снова встал в позицию. Кэтти-бри заметила, что на нем не было волшебных браслетов, так что движения дроу должны были быть абсолютно согласованны. Но она все равно стала наступать, напористо и с азартом, и начала прекрасную схватку как раз в тот момент, когда солнце наконец полностью вышло из-за горизонта и начало медленно подниматься в сияющее небо.

Конечно, ей нечего было надеяться победить Дзирта, однако девушка уже давно не видела, чтобы он дрался с такой силой и сосредоточенностью. Поединок завершился тем, что Кэтти-бри сидела на земле, концы сабель Дзирта лежали у нее на плечах, а ее собственный меч лежал в нескольких шагах поодаль.

Дзирт опасался, что меч придет в ярость оттого, что его хозяйка оказалась так легко побеждена. Он оставил девушку, подошел к Хазид'хи и нагнулся, чтобы поднять меч. Но его рука замерла в воздухе, так и не коснувшись рукояти.

На эфесе Хазид'хи не было больше ни головы единорога, ни морды чудовища, украшавшей его, когда Дзирт взял оружие из рук Дантрага Бэнра. Теперь там красовалась поджарая фигура кошки, напоминавшая бегущую Гвенвивар. Но важнее были знаки, выгравированные на боку пантеры: две горные вершины, символ Думатойна, Хранителя Тайн, скрытые в горе, бога, которому поклонялась Кэтти-бри.

Дзирт поднял Хазид'хи, но не почувствовал ни враждебности, ни страсти, которую ощущал раньше. Кэтти-бри подошла к нему и улыбнулась, увидев, что дроу понравилось, какое украшение для эфеса она выбрала.

И Дзирт протянул меч его законной владелице.

Глава 14 ГНЕВ ЛЛОС

Мать Бэнр снова ощутила всю полноту власти. Ллос вернулась, Ллос была благосклонна к ней, а Кьорл Одран, эта мерзавка Кьорл, жестоко просчиталась. Раньше Паучья Королева благоволила Дому Облодра, несмотря на то что так называемые жрицы не отличались особой набожностью и даже иногда открыто выказывали Ллос неуважение. Но Паучью Королеву малопонятные способности членов Облодры притягивали не в меньшей степени, чем они пугали остальные Дома Мензоберранзана. Ни одно из семейств не хотело бы воевать против Кьорл, да Ллос и не требовала этого. Если бы Мензоберранзан когда-либо подвергся нападению извне, особенно со стороны иллитидов, чье логово было в пещере неподалеку, городу пригодилась бы помощь Кьорл и Дома Облодра.

Но теперь не осталось даже этого предлога. Кьорл вступила на слишком опасную тропу. Она убила Мать Дома. В убийстве самом по себе не было ничего вопиющего, но она сделала это не во славу Паучьей Королевы, а попыталась присвоить власть, которой были наделены только жрицы.

Все это Мать Бэнр знала, она чувствовала внутри себя волю и силу Ллос.

— Смутное Время завершилось, — объявила она своей семье и всем, кто собрался в почти восстановленной часовне.

Среди них находилась и Мез'Баррис Армго, по личному приглашению Матери Бэнр занявшая почетное место на центральном возвышении.

Сама старуха Бэнр села на соседнее место. Толпа разразилась радостными криками, а потом затянула гимн Ллос под руководством Триль.

«Завершилось?» — жестами спросила Мез'Баррис у Бэнр, поскольку расслышать что-либо поверх рева двух тысяч солдат было невозможно.

«Смутному Времени — конец», — беззвучно повторили тонкие пальцы Матери Бэнр.

«Только не для Облодры», — добавила Мез'Баррис, но Бэнр лишь злорадно ухмыльнулась. Все в Мензоберранзане знали, что для Облодры наступили тяжелые времена. Танар'ри и другие чудовища все так же кружили вокруг дворца Кьорл, время от времени выхватывая кобольдов из Клорифты или всем скопом набрасываясь на кого-нибудь из членов семейства, рискнувшего выйти наружу.

«Кьорл будет прощена?» — уточнила Мез'Баррис, подняв в конце фразы большой палец вверх в знак вопроса.

Мать Бэнр энергично качнула головой и демонстративно отвернулась к Триль.

Мез'Баррис стала нервно постукивать длинным загнутым ногтем по зубам, пытаясь догадаться, откуда у Бэнр такая уверенность. Может, она собирается в одиночку преследовать Дом Облодра, а может, рассчитывает на помощь Барризон дель'Армго? Мез'Баррис не сомневалась, что объединенное войско двух Домов уничтожит Дом Облодра, но ее ничуть не привлекала перспектива вновь столкнуться с Кьорл и этой непонятной силой.

Невидимый Метил, стоявший неподалеку от помоста, без труда прочитал мысли гостьи и сразу же телепатически передал их Матери Бэнр.

— Такова воля Ллос, — резко сказала Мать Бэнр, повернувшись к Мез'Баррис. — За поношение Паучьей Королевы Кьорл будет наказана.

— Академией, как это принято? — с надеждой осведомилась Мез'Баррис.

В красных глазах Бэнр зажегся яростный огонь.

— Мною, — прямо ответила она и снова отвернулась, давая понять, что больше Мез'Баррис ничего от нее не услышит.

Гостья благоразумно не стала развивать эту тему. Она откинулась назад, размышляя над услышанным. Мать Бэнр ничего не сказала о союзе Домов, только о личной войне. Неужели она действительно думает, что может сама справиться с Кьорл? Или же эти страшные демоны подчиняются ей в большей степени, чем предполагала Мез'Баррис? Подумав так, Мез'Баррис здорово испугалась, ведь если дело действительно обстояло таким образом, кто знает, какие еще «наказания» были на уме у жестокой и честолюбивой Бэнр?

Мез'Баррис глубоко вздохнула и решила не думать об этом. Ну что она могла сейчас сделать, сидя здесь, в часовне, окруженная двумя тысячами солдат Дома Бэнр? Приходилось доверять старухе.

Она тут же мысленно поправила себя. О доверии и речи быть не могло. Оставалось лишь надеяться, что, каковы бы ни были замыслы Бэнр, она больше нуждалась в живой Мез'Баррис, чем в мертвой.

* * *

Сидя на сияющем голубом диске, Мать Бэнр самолично возглавляла процессию, направлявшуюся из дворца Бэнр вниз с К'елларц'орля через весь город. Солдаты на ходу громко распевали славословия Ллос. Всадники под командованием Бергиньона двигались по сторонам процессии и внимательно осматривали каждый дворец на пути, во избежание всяческих неожиданностей.

Такие предосторожности соблюдались всегда, когда Первая Мать выезжала в город, но сейчас старуха совершенно не опасалась западни. Исключая Мез'Баррис, никто не знал о предстоящем выступлении, а низшие Дома, вместе или поодиночке, никогда не решились бы нанести удар без тщательнейшей подготовки.

С противоположной стороны громадной пещеры приближалась другая процессия, тоже с Бэнрами во главе. Триль, Громф и другие преподаватели Академии вышли из уединения и вели своих учеников. Обычно именно Академия наказывала Дом, совершивший преступление против города, но на сей раз Триль предупредила своих подчиненных, что они будут присутствовать при проявлении величайшей славы Ллос.

К тому времени как обе процессии сошлись у Клорифты, где уже собралась толпа, их численность увеличилась в пять раз. Благородные члены и простые солдаты всех семейств хотели видеть, как раз и навсегда завершится распря между Домами Бэнр и Облодра.

Прибыв к воротам Дома Облодра, солдаты Бэнр выстроились полукругом позади своей главы, заслоняя ее от собравшихся. Толпа перешептывалась и оживленно переговаривалась жестами, а демоны, предчувствуя страшную развязку, безудержно носились над дворцом и время от времени метали бело-голубые молнии и огненные шары.

Мать Бэнр некоторое время оставалась неподвижной, сознавая, какой паникой охвачены сейчас обреченные обитатели дворца Облодра. Она жаждала сполна насладиться этой минутой, хотела всем существом ощутить страх, шедший из гнезда этой ненавистной семейки.

Но пришло время начать, точнее, покончить с Облодрой. Бэнр хорошо знала, что делать, — ей было видение. Она поделилась с Мез'Баррис, та усомнилась. Но Мать Бэнр совершенно не колебалась. Она безоговорочно верила в Паучью Королеву и в то, что Дом Облодра будет уничтожен.

Из складок своей мантии она извлекла комок серы, той же самой, что помог ей открыть проход в Бездну в часовне на К'елларц'орле. Бэнр вскинула руку высоко над головой и взмыла в воздух. Раздался сухой треск, и прогремел раскат грома.

Все вдруг стихло, все глаза обратились к Матери Бэнр, парящей в двадцати футах над полом пещеры.

Бергиньон, отвечавший за безопасность главы Дома, тоскливо посмотрел на Сосумпту. Он боялся, что на такой высоте с матерью может что-нибудь случиться.

Сосумпту только посмеялась над ним. Ведь он же не был жрицей: откуда ему было знать, что ни разу за свою долгую-долгую жизнь Мать Бэнр не была менее уязвима.

— Кьорл Одран! — выкрикнула старая Бэнр, и ее голос загрохотал.

* * *

Кьорл Одран, запершаяся в комнате на верхнем этаже самой высокой башни дворца Облодра, совершенно отчетливо слышала этот призыв. Она вцепилась в резные мраморные ручки трона, зажмурилась и приказала себе сосредоточиться.

Сейчас Кьорл отчаянно нужна была вся ее сила, и именно сейчас, впервые за всю жизнь, ее сила ей не повиновалась. Она чувствовала, что здесь не обошлось без Ллос, но понимала, что дело не только в ней.

Все началось вскоре после того, как выпущенные на волю танар'ри загнали Кьорл во дворец. Она собрала своих дочерей, чтобы вместе придумать, как отвадить демонов. Как всегда, на таких собраниях они общались мысленно, что было равнозначно сразу нескольким разговорам одновременно.

Они почти уже придумали, что делать, и Кьорл начинала верить, что им удастся отправить танар'ри домой, а покончив с этим, они всем семейством покажут Бэнр и остальным, кто здесь хозяин. Но вдруг случилось нечто ужасное. Один из танар'ри выпустил ослепительную молнию, от которой по защитной стене дворца пошла большая трещина. Ничего страшного в этом не было, поскольку дворец Облодра, как и все Дома Мензоберранзана, мог выдержать куда более яростную атаку. Но молния означала, что магия вернулась, а для Облодра это было катастрофой.

В тот же миг телепатическая беседа прервалась, и вся знать Дома, как ни старалась, не могла ее возобновить.

Кьорл была умна, как и большинство дроу Мензоберранзана. Но в умении сосредоточения воли никто не мог с ней соперничать. Она чувствовала психическую силу в глубине своего разума, настолько мощную, что она могла пройти сквозь стену или вырвать сердце из груди врага. Сила была скрыта в глубине ее существа, но Кьорл не могла извлечь ее наружу. Она не переставая ругала себя за то, что не может должным образом собраться перед лицом опасности. Она даже ущипнула себя за щеку, словно надеясь, что это как-то поможет.

Но все было напрасно. Смутное Время завершилось, во всех Королевствах тончайшая ткань магии была восстановлена, но время это не прошло бесследно. Повсюду появились такие места, где волшебство было бессильно, где не действовало ни одно заклинание или, что еще хуже, все заклинания обладали непредсказуемым эффектом. Другие изменения касались психических сил, сверхъестественных сил разума. Они не исчезли, и Кьорл это чувствовала, но для их проявления теперь нужны были новые способы.

Как поведал Матери Бэнр Метил, иллитиды уже открыли такой способ и могли управлять своими способностями почти так же, как и раньше. Но то был целый народ телепатов, народ, обладавший коллективным разумом. Они приспособились по-новому обращаться со своими способностями, а Кьорл Одран и ее когда-то могучая семья еще нет.

Поэтому глава Третьего Дома сидела в темноте, плотно смежив веки, и старалась собрать в кулак всю свою волю. Она слышала призыв Бэнр и понимала, что, если не выйдет, Бэнр сама к ней придет.

Будь у Кьорл время, она разрешила бы эту загадку. Будь у нее месяц, она бы вновь овладела своими силами.

Но месяца в распоряжении Кьорл не было; у нее не было даже часа.

* * *

Мать Бэнр чувствовала, как внутри куска серы пульсировала волшебная сила и он очень быстро нагревался изнутри. Она с изумлением наблюдала, как ее рука помимо воли дернулась, повинуясь комку в ладони.

Бэнр не сопротивлялась. Она поняла, что какая-то нематериальная сила, одно из порождений Бездны или даже сама Ллос, направляет ее движения. Она вскинула руку, подняв кусок желтого вещества на один уровень с верхушкой самой высокой башни дворца Облодра.

— Кто ты? — спросила старуха.

«Я — Эррту», — вторгся голос в ее разум. Бэнр знала, кто это, знала, что демон был самым сильным и злобным из всех танар'ри. Ничего не скажешь, Ллос дала ей сильного помощника!

Она чувствовала, как невероятная злоба переливается из этого существа в кусок серы в ее руке, чувствовала, что он вот-вот взорвется и тогда, быть может, сам Эррту явится к ней.

Это было невозможно, но ведь старуха не могла этого знать.

Внутри такого с виду безобидного вещества теперь содержалась сила самой Ллос, еще усиленная самой главной жрицей Паучьей Королевы во всем Мензоберранзане.

По наитию Бэнр вытянула руку вперед, и из куска серы, потрескивая, вырвался столб нестерпимо желтого света. Он ударился в башенную стену, разделявшую Кьорл и Бэнр. Лучи света и светящейся энергии окружили сталагмит, они с треском выбивали куски стены, понемногу разрушая строение.

Комок в руке старухи снова стал просто куском серы, заключенная в нем мощь высвободилась, но она не опускала руки и не сводила благоговейного взгляда с башни.

Десять тысяч темных эльфов внизу замерли, как и она. Замерла и Кьорл Одран, глядя, как светящиеся змеистые полосы поедают камень ее жилища.

Когда же верхушка башни одним махом превратилась в пыль, тотчас же развеевшуюся, весь город затаил дыхание.

И все увидели Кьорл, сидевшую на черном мраморном троне и смотревшую с открывшейся площадки вниз на собравшуюся толпу.

Множество крылатых танар'ри носилось вокруг нее, но они не осмеливались приблизиться к Матери Дома, опасаясь, что Эррту придет в ярость, если они лишат его удовольствия.

Кьорл, всегда такая надменная и уверенная в себе, встала и подошла к краю бреши. Она обвела взглядом толпу, и многие дроу, даже Матери Домов, отворачивались от ее пронзительного взора, словно боялись, что даже с этой высоты она может наказать их за нападение на ее Дом, — такой страх испытывали они перед ее таинственными способностями.

Наконец Кьорл тяжело уставилась на Бэнр, но та даже не моргнула.

— Как ты смеешь! — громовым голосом выкрикнула Кьорл, но его звук ушел вверх.

— Как ты смеешь! — прокричала в ответ старая Бэнр, и звук ее голоса отразился от стен пещеры, стократно усиленный. — Ты отреклась от Паучьей Королевы!

— Пусть твоя Паучья Королева убирается в Бездну, там ей самое место! — выкрикнула Кьорл, и это были ее последние слова.

Бэнр выбросила руку вперед, почувствовав новую небывалую силу. Желтый свет больше не появился, никаких видимых изменений не произошло, но открылись врата в другой мир, и Кьорл хорошо это почувствовала.

Она пыталась что-то крикнуть, но из ее груди вырывались лишь какие-то всхлипы и бульканье, а лицо вдруг исказилось и вытянулось. Она сопротивлялась, из всех сил упиралась пятками и пробовала вновь пробудить свои внутренние способности.

Кьорл ощущала, что ее кожа отрывается от костей, чувствовала, как все тело немыслимо растягивается и ее неудержимо засасывает внутрь куска серы. Несмотря на невыносимую боль, она сопротивлялась, хотя и понимала, что ей уже не спастись. Она открыла рот, чтобы выкрикнуть последнее проклятие, но вывалился только ее язык.

Тело Кьорл неотвратимо влекло с башни вниз, к комку серы и межуровневым вратам. Она должна была уже умереть; никто не мог выдержать такого страшного напряжения.

Мать Бэнр, не дрогнув, держала руку прямо, но невольно зажмурилась, когда немыслимо вытянутое тело Кьорл в конце концов сорвалось с башни и понеслось прямо на нее.

Многие дроу, и Бергиньон в том числе, закричали, другие замерли как громом пораженные, а остальные запели гимн Ллос, видя, что Кьорл, вытянутую настолько, что она стала похожей на летящее копье, втащило внутрь куска серы, в Бездну, где ее ждал Эррту, назначенный Ллос, чтобы пытать главу Дома Облодра.

За Кьорл, разразившись ликующими криками, с ревом и гиканьем, забрасывая дворец Облодра огненными шарами и молниями, последовали демоны.Повинуясь чарам Эррту, они вытягивались, удлинялись и влетали в кусок серы, а Мать Бэнр продолжала держать его, несмотря на испытываемый ужас, который, однако, постепенно превращался в ощущение собственного могущества.

Через несколько мгновений в округе не осталось ни одного танар'ри. Старая Бэнр только чувствовала их присутствие внутри желтого комка на ладони.

Все стихло. Многие темные эльфы переглядывались, гадая, конец ли это и будет ли Дом Облодра существовать и впредь, только с новой Матерью. Знать нескольких Домов обменивалась знаками, высказывая предположения, что Бэнр поставит над Третьим Домом одну из своих дочерей, еще больше распространив свое влияние над городом.

Но Бэнр ни о чем подобном и не помышляла. Ллос требовала полной и окончательной расправы. И настолько устрашающей, чтобы с ней не сравнилось бы ни одно уничтожение Домов Мензоберранзана. Следуя мысленным указаниям Эррту, старуха швырнула комок серы в Клорифту, и, когда толпа вокруг взорвалась криками, думая, что все теперь кончено, она воздела вверх руки и крикнула всем, что сейчас они воочию увидят ярость Ллос.

Под ногами послышался первый глухой грохот. Затем прошло несколько тревожных, томительных и тихих минут.

На площадке разрушенной башни появилась одна из дочерей Кьорл. Она подбежала к самому краю, умоляя о милосердии Мать Бэнр. Старуха не удостоила ее ответом, и тогда женщина случайно глянула в сторону, где проходил похожий на след когтя разлом Клорифты.

Ее глаза широко раскрылись, а в крике прозвучал такой ужас, что у многих кровь застыла в жилах. Мать Бэнр, находившаяся выше всех, проследила за ее взором и зашлась в экстазе, раскинув руки и взывая к своей богине. Чуть позже и все в толпе увидели, что происходит.

Из-за края Клорифты, извиваясь, показалось гигантское черное щупальце и поползло к дворцу Облодра. Темные эльфы волной отпрянули назад, наталкиваясь друг на друга. Чудовищное щупальце между тем обвило строение целиком и замерло.

— Бэнр! — отчаянно молила дочь Кьорл.

— Вы отреклись от Ллос, — спокойно произнесла старуха. — Теперь испытайте на себе ее гнев!

Пол пещеры слегка затрясся, когда карающая рука Ллос крепче сжала дворец Облодра. Щупальце стало медленно стягивать его в пропасть, стена подалась и упала.

Башня тоже начала рушиться, и дочь Кьорл выбросилась с верхней площадки. Она лежала на земле с переломанными костями, но еще живая, а вокруг нее собралось несколько дроу. Среди них был и могучий Утегенталь Армго, и он оттолкнул остальных подальше, чтобы они не надумали прикончить несчастную. Мощными руками он легко подхватил женщину с земли, а она посмотрела на него затуманенным взором и даже слабо улыбнулась, понадеявшись, видно, что он ее спасет.

Но Утегенталь расхохотался ей в лицо, поднял ее над головой, пробежал несколько шагов вперед и швырнул на камни и щебень, оставшиеся от дворца, внутрь петли щупальца.

Гигантское щупальце с оглушительным грохотом, сопровождаемым дружными воплями собравшихся, стянуло в пропасть то, что когда-то было Домом Облодра, вместе со всеми его строениями и обитателями.

Глава 15 ЖАДНОСТЬ

Наемник покачал бритой головой, хотя никто и никогда не смел перечить Матери Бэнр. Сейчас же подвергать сомнению ее планы было и вовсе безрассудно, ведь все были свидетелями ошеломляющей демонстрации власти и знали, что старая Бэнр пользуется высочайшим покровительством Ллос.

Триль издевательски ухмыльнулась, а Бергиньон даже зажмурился; обоим не очень хотелось, чтобы этого полезного во всех отношениях дроу забили до смерти. Зато злобная Бладен Керст жадно облизнулась и покрепче вцепилась в пятихвостую плеть на поясе, надеясь, что мать разрешит ей поразвлечься.

— Боюсь, что пока не время, — прямо и смело заявил Джарлакс.

— А Ллос говорит иначе, — неожиданно невозмутимо и беззлобно, учитывая, что возражать ей посмел всего лишь мужчина, ответила старуха.

— Но мы же не можем быть уверены, что магия нас больше не подведет, — рассудил Джарлакс.

Бэнр спокойно выслушала его, и ее дети с изумлением поняли: она довольна тем, что он все подвергает сомнению. Замечания Джарлакса были дельны, и своими вопросами он помогал ей проработать все детали готовящегося объединенного нашествия на Мифрил Халл.

Уяснив это, Триль пристально вгляделась в престарелую матрону. Если Мать Бэнр получала указания, как она утверждала, от самой Паучьей Королевы, к чему тогда все эти расспросы и сомнения, как она их терпит? Почему она позволяет сомневаться в разумности всего предприятия?

— Ничего такого не произойдет, — уверенно ответила Бэнр.

Джарлакс про себя согласился с ней. Судя по имевшимся у него сведениям, как в самом городе, так и за его пределами все вернулось на круги своя.

— Ты без труда создашь новый союз после того представления с падением Дома Облодра. Мать Мез'Баррис и так все время была на твоей стороне, а все другие не посмеют теперь даже заикнуться о том, что им страшно последовать за тобой.

— Клорифта велика, она может вместить камни многих Домов, — сухо бросила Бэнр.

Джарлакс прыснул.

— Это уж точно, — сказал он. — Так что самое подходящее время для нового объединения, вне зависимости от его цели.

— Пора наступать на Мифрил Халл, — перебила его Бэнр тоном, не терпящим возражений. — Пора восстать из бездны отчаяния и начать войну во славу Паучьей Королевы.

— Мы понесли много потерь, — бесстрашно гнул свое наемник. — Дом Облодра и его кобольды должны были выступать в первых рядах, чтобы обезвредить ловушки, которые дворфы устроили бы для дроу.

— Мы вытащим кобольдов из их нор в Клорифте, — заверила его Мать Бэнр.

Джарлакс не стал спорить. Он лучше многих знал туннели вдоль гигантской расщелины. Наверняка Бэнр выкурит оттуда несколько сотен этих тварей, Облодра же могла дать им тысячи.

— Иерархия в городе так и не установилась, — продолжал наемник. — Третьего Дома больше нет, а Четвертый остался без главы. Да и твое семейство еще не оправилось после побега предателя и гибели Дантрага и Вендес.

Бэнр внезапно подалась вперед. Джарлакс и глазом не моргнул, хотя ее детям стало не по себе. Его замечание можно было понять в том смысле, что оставшиеся в живых отпрыски все никак не поделят должности и привилегии погибших, а дрязги внутри семьи Мать Бэнр не потерпела бы.

Но Бэнр просто встала с трона. Она грозно взглянула на каждого из детей поочередно, а потом обратилась к дерзкому наемнику:

— Пошли со мной.

Джарлакс отступил, пропуская ее, и двинулся следом. Триль пошла было за ним, но Мать Бэнр развернулась и остановила ее, рявкнув:

— Только он!

В середине тронного зала стояла безупречно гладкая черная колонна. Когда Бэнр и наемник приблизились, в стене появилась щель, потайная дверь отъехала в сторону, и они оба вошли внутрь.

Джарлакс думал, что старуха разорется или начнет ему угрожать, когда дверь закроется и никто из семьи их больше не будет слышать. Но она ничего не сказала и молча прошла к отверстию в полу. Сделав шаг, Бэнр не упала, а плавно опустилась вниз, на следующий этаж, поддерживаемая волшебной силой. Джарлакс сразу последовал ее примеру, но, когда спустился, ему пришлось поспешить, чтобы не отстать от матроны, уже скользившей на нижний этаж. Так они спускались, покуда не оказались в подвалах под главной башней дворца.

Мать Бэнр по-прежнему не обронила ни слова, и Джарлакс уже начал подумывать, не придется ли ему остаться здесь в заточении. Многим дроу, даже самым знатным, выпадала такая прискорбная участь. Ходили слухи, что некоторых из них держат в застенках у Бэнр больше ста лет, подвергая пыткам, а потом исцеляя, чтобы истязать вновь.

Повинуясь жесту старухи, двое стражников у двери в одну из камер тут же убрались с дороги.

Джарлакс с облегчением увидел, что там уже кто-то есть, и с удивлением стал рассматривать странного широкоплечего дворфа, прикованного к дальней стене. Наемник вопросительно взглянул на Бэнр и только сейчас заметил, что у нее на шее отсутствует одно из украшений, то, на котором была подвеска в виде зуба.

— Недавно пойман? — спросил Джарлакс, хотя и догадывался, что это не так.

— Две тысячи лет тому назад, — ответила Бэнр. — Представляю тебе Гэндалуга Боевого Топора, родоначальника клана и основателя Мифрил Халла.

Джарлакс невольно попятился. (До него, конечно, доходили слухи, что в том зубе была заключена душа какого-то древнего короля дворфов, но он и не подозревал кого.) Он внезапно понял, что все наступление на Мифрил Халл никак не связано с Дзиртом До'Урденом. Поимка предателя была всего лишь предлогом для исполнения планов, которые Мать Бэнр вынашивала уже многие годы.

Джарлакс удивленно уставился на нее, повторив вслух:

— Две тысячи лет? — а сам подумал, сколько же на самом деле лет этой древней старухе.

— Много веков его душа принадлежала мне, — продолжала Бэнр, не сводя взгляда со старого дворфа. — Но в те дни, когда наши молитвы перестали доходить до Ллос, вещица, в которой заключалась его душа, сломалась, и Гэндалуг явился сюда живой, из плоти и крови.

Она прошла вперед, приблизила лицо к острому длинному носу избитого старика и положила руку на его не по-стариковски мощное плечо:

— Живой, но свободный не более чем раньше.

Гэндалуг закряхтел, как будто хотел плюнуть ей в лицо, но не сделал этого, потому что увидел, как из кольца на пальце старухи выполз паук. Насекомое проползло по его плечу и влезло на шею.

Гэндалуг понимал, что Бэнр не убьет его, потому что он был частью ее завоевательных планов. Он не боялся смерти, но предпочел бы умереть, чем мучиться сознанием того, что невольно способствует покорению своего народа. Прорицатель сознания уже неоднократно обследовал его мысли и выудил из него сведения, которые непреклонный старый дворф не выдал бы даже под самыми страшными пытками.

Если рассуждать здраво, Гэндалугу нечего было бояться. Но сейчас ему было не до рассуждений. Больше всего на свете отважный дворф ненавидел и боялся пауков. И едва он почувствовал его мохнатые лапки у себя на шее, то застыл, неподвижно глядя перед собой, и на лбу у него выступил холодный пот.

Бэнр отошла от него и торжествующе посмотрела на Джарлакса, словно наличие Гэндалуга должно было заставить наемника пересмотреть все свои взгляды.

Но он остался при своем. Джарлакс никогда не сомневался, что Мензоберранзан легко завоюет Мифрил Халл и военная кампания увенчается успехом. Но что будет потом, когда они его завоюют? Город дроу кишел, как растревоженный муравейник; вскоре за места Дома Облодра и Матери Дома Фэн Тлаббар начнется упорная борьба, если не открытая война. Привыкнув за многие столетия выживать на краю пропасти вместе со своей бандой, Джарлакс прекрасно понимал, к чему приведет расширение территорий при таком положении дел, понимал, что, если замахнуться слишком высоко, можно просто упасть.

Но он также прекрасно сознавал, что Мать Бэнр ему не переубедить. Ну что ж, пусть будет так, решил он. Бэнр отправится в Мифрил Халл, а он больше ни в чем не будет ей перечить, даже будет поддерживать. Если все пойдет как задумано, ему это не помешает.

А если нет?

Джарлакс боялся даже думать, какие возможности это сулит. Он знал отношение Громфа, знал его неудовольствие и неудовольствие всей Бреган Д'эрт, состоявшей исключительно из мужчин. Пусть Бэнр отправляется в Мифрил Халл, но если она потерпит неудачу, тогда Джарлакс воспользуется ее советом «восстать из глубины отчаяния».

Так и будет.

Глава 16 ОТКРОВЕННЫЙ РАЗГОВОР

Дзирт нашел Кэтти-бри на том же маленьком плато к востоку от Мифрил Халла, где девушка тренировалась несколько недель и научилась управлять своим своенравным мечом. Солнце низко опустилось за их спиной, и от скал протянулись длинные тени. Первые бледные звездочки мерцали над Серебристой Луной и Сандабаром, лежавшими еще дальше на восток.

Кэтти-бри сидела на корточках, подтянув колени к груди. Даже если она и уловила приближение осторожно ступавшего дроу, то не подала виду. Она лишь слегка покачивалась из стороны в сторону, глядя в сгущавшийся сумрак.

— Какая дивная ночь, — произнес, подойдя к ней, Дзирт, и, поскольку девушка не вздрогнула при звуке его голоса, эльф понял, что она слышала его шаги. — Но ветер довольно прохладный.

— Зима не за горами, — негромко ответила Кэтти-бри, не отрывая взора от темнеющего неба.

Дзирт подыскивал слова, ему не хотелось, чтобы разговор прервался. Почему-то он ощущал неловкость, ни разу за годы знакомства с Кэтти-бри между ними не возникало такого напряжения. Он подошел поближе и присел рядом с девушкой, не глядя на нее, как и она на него.

— Сегодня ночью я позову Гвенвивар, — сообщил Дзирт.

Кэтти-бри не сказала ни слова, только кивнула, и Дзирт растерялся. Он собирался позвать Гвенвивар впервые после того, как статуэтка была восстановлена, — событие отнюдь не пустячное. Невозможно было предугадать, пройдет ли все так, как должно, сможет ли пантера вернуться. Фред, правда, убеждал его, что все будет хорошо, но дроу не мог спать спокойно, пока сам не увидит, что Гвенвивар, живая и здоровая, снова рядом с ним.

Для Кэтти-бри это тоже должно было много значить. Она любила Гвен не меньше самого Дзирта, они были очень дружны с кошкой. И вот она молчит. Дроу, чувствуя, что начинает сердиться, повернулся и внимательно посмотрел на девушку.

В глазах у нее стояли слезы, и весь его гнев сразу, испарился. Он понял, что происшедшее между ними еще не успело порасти быльем. Когда они виделись в прошлый раз, на этом самом месте, оба были слишком поглощены поединком, чтобы разрешать возникшие между ними недоговоренности. Тогда Кэтти-бри нужно было полностью сосредоточиться, а дни, предшествовавшие поединку, она целиком посвятила борьбе с мощной волей своего меча. Но сейчас задача была выполнена. И теперь, как и у Дзирта, у нее появилось время, чтобы припомнить недавнее происшествие.

— Ты же понимаешь, что все случилось из-за меча? — волнуясь, спросила она.

Дзирт ласково улыбнулся, чтобы ободрить ее. Ну конечно, она кинулась к нему лишь потому, что меч внушил ей это. Дело было в нем и только в нем. Но Дзирт — и, вероятно, Кэтти-бри тоже — был бы рад, если бы это было не так. Напряжение между ними появилось еще раньше, а сейчас, после случая с Хазид'хи, оно лишь усилилось.

— Хорошо, что ты оттолкнул меня, — сказала девушка, судорожно вздохнув, но сделав вид, что закашлялась.

Дзирт помолчал, тщательно подбирая слова, чтобы ответить.

— Я оттолкнул тебя лишь потому, что заметил, что стало с эфесом, — произнес он, и Кэтти-бри по смотрела на него в упор, отведя взор от вечернего неба. — Ведь это все из-за меча, — тихо добавил Дзирт.

Кэтти-бри, едва дыша, смотрела своими голубыми глазами в его лавандовые очи. Она думала о том, какая благородная душа у этого дроу. Ведь большинство мужчин не стали бы долго раздумывать и, конечно, воспользовались бы ситуацией. И разве это было бы так уж плохо, спросила себя девушка. Она питала к Дзирту глубокие искренние чувства, их давно связывали любовь и дружба. Что скверного было бы, если бы он овладел ею тогда, в своей комнате?

Но она тут же поняла, какой вред это мгновение нанесло бы их отношениям. Ее телом управлял Хазид'хи. Между Дзиртом и Кэтти-бри и так ощущалась неловкость, а если бы он поддался чувствам, которые испытывал к девушке (а она знала о них), если бы уступил соблазну, то они скорее всего больше никогда не смогли бы посмотреть друг другу в глаза.

Они не смогли бы сидеть, как сейчас, на высоком уступе скалы, обдуваемые прохладным вечерним ветром, под чистым небом с разгорающимися звездами.

— Хороший ты человек, Дзирт До'Урден, — благодарно сказала девушка и радостно улыбнулась.

— Только не человек, — усмехнулся Дзирт, радуясь, что неловкость ушла.

Но лишь на время. Они снова стали серьезны, не зная, как справиться с чувством, в котором одновременно присутствовали любовь и страх.

Кэтти-бри снова уставилась в небо. Дзирт тоже.

— Ты же знаешь, что я любила его, — произнесла девушка.

— И все еще любишь, — отозвался Дзирт, мягко улыбнувшись, когда она снова обернулась.

Девушка сразу же отвернулась, глядя на звезды и думая о Вульфгаре.

— Ты вышла бы за него замуж, — продолжал Дзирт.

Кэтти-бри не была в этом уверена. Она всей душой любила Вульфгара, но отпечаток, наложенный на варвара традициями его племени, где женщина считалась служанкой, а не равной, был слишком глубок. Вульфгар избавился от многих предрассудков своего народа, но чем ближе подходил срок свадьбы, тем более докучной и давящей становилась его опека над Кэтти-бри. Временами она даже чувствовала себя оскорбленной. А этого гордая и независимая девушка вынести уже не могла.

Все эти раздумья явственно отразились на ее лице, и Дзирт, знавший Кэтти-бри лучше, чем кто бы то ни было, без труда все понял.

— Ты вышла бы за него замуж, — уверенно повторил он. — Вульфгар поумнел бы.

— Только не надо сваливать все на Энтрери и рубин хафлинга, — предупредила девушка. Когда темные эльфы пришли за Дзиртом, Артемис Энтрери, приняв обличье Реджиса, воспользовался гипнотической силой рубина хафлинга, внушив Вульфгару подозрения насчет Дзирта и Кэтти-бри. Однако это не оправдывало полностью вопиющее поведение варвара, поскольку Вульфгар начал проявлять себя не с лучшей стороны задолго до того, как Энтрери появился в Мифрил Халле.

— Но ведь дело было во внушении, — возразил Дзирт.

— Оно только подтолкнуло его. Он уже давно катился по этой дорожке.

— Нет, — с непоколебимой твердостью сказал Дзирт, и Кэтти-бри растерялась.

Она склонила голову набок в ожидании объяснения, и ее густые каштановые волосы волной рассыпались по плечу.

— Он боялся, — продолжал Дзирт. — Ничто в мире не могло устрашить храброго Вульфгара, кроме мысли о том, что он может потерять свою Кэтти-бри.

— Свою Кэтти-бри? — переспросила она.

— Не цепляйся к словам, — засмеялся Дзирт. — Свою Кэтти-бри, так же как он был твоим Вульфгаром. Он любил тебя, — продолжал Дзирт, и усмешка сошла с лица Кэтти-бри, — любил всей душой. — Он замолчал, и девушка молчала, сидя очень прямо и ловя каждое его слово. — Он любил тебя, и любовь делала его уязвимым. Ни пытки, ни битвы, ни даже смерть не испугали бы Вульфгара так, как малейшая царапина на коже Кэтти-бри. Для него это было как нож по сердцу. Поэтому он и вел себя перед свадьбой как глупец, — говорил дроу. — Любое новое сражение, проявленные тобой сила и независимость доказали бы Вульфгару, что он не прав. В отличие от большинства своих гордых соплеменников он умел признавать свои ошибки и никогда больше не повторял их.

Слушая, что говорит ее проницательный друг, Кэтти-бри отчетливо вспомнила последние минуты схватки, в которой погиб ее суженый. Во многом причиной его смерти был страх за жизнь Кэтти-бри, но прежде, чем уйти навсегда, он посмотрел ей в глаза и понял, чего стоила его глупость им обоим.

Раздумывая над тем, что говорил дроу, и припоминая еще раз те страшные минуты, Кэтти-бри поверила, что так оно и было. Больше она не сомневалась в глубине своей любви к Вульфгару. Она не ошиблась в нем, он был именно таким, каким она его видела.

И сейчас впервые после смерти варвара девушка могла вспоминать о нем без острого чувства вины. Она больше не боялась, что, если бы Вульфгар остался жив, она не вышла бы за него замуж. Потому что Дзирт был прав: невзирая на гордость, Вульфгар признал бы свою ошибку, он перерос бы ее, как бывало с ним и раньше. Это было, пожалуй, его самое привлекательное качество: он относился к жизни и миру как ребенок, он верил, что все постоянно улучшается и совершенствуется.

И на лице Кэтти-бри впервые за много-много месяцев расцвела улыбка, не отягощенная ничем. Она вдруг почувствовала себя свободной, избавившейся от тяжести прошлого, умиротворенной и способной жить дальше.

И тут она широко раскрытыми глазами вопросительно посмотрела на Дзирта. Жить дальше, но что иметь в виду под этим?

Девушка задумчиво покачала головой, и Дзирт понял, что она думала о нем. Он поднял руку и отвел завитки волос с ее щеки. Его темные пальцы странно выделялись на ее белой коже даже в вечерних сумерках.

— Я люблю тебя, — признался он, но Кэтти-бри не удивилась. — Как и ты меня, — без смущения продолжил он, зная, что прав. — И я тоже должен жить дальше, уже без Вульфгара, и пересмотреть свои отношения с друзьями и с тобой.

— Может, в будущем, — едва слышным шепотом вымолвила Кэтти-бри.

— Может быть, — согласился Дзирт. — Но пока…

— …друзья, — договорила за него девушка.

Дзирт убрал руку от ее лица, она схватила его ладонь и крепко сжала.

Друзья.

Они сидели неподвижно, глядя вдаль и не разговаривая больше, и могли бы сидеть так очень-очень долго, если бы не какой-то шум на тропинке позади и звук знакомых голосов.

— Вот тупой эльф, не мог вызвать кошку внутри! — кипел Бренор.

— Гвенвивар больше подходит звездное небо, — с трудом переводя дух, пыхтел Реджис. Оба проломились через заросли кустов неподалеку от полянки, замерли, а потом почти бегом спустились к дроу и девушке.

— Тупой эльф? — повторила Кэтти-бри, глядя на отца.

— Пф! — фыркнул Бренор. — Я не говорю…

— Вообще-то именно так… — начал было Реджис, но сразу умолк, потому что король бросил на него грозный взгляд и цыкнул.

— Ладно, ты права, я сказал «тупой эльф»! — сознался Бренор, обращаясь к Дзирту, что с его стороны было равнозначно извинению. — Но у меня полно дел, — добавил он, оглянувшись на тропинку, ведшую обратно ко входу в Мифрил Халл. — Там, внутри!

Дзирт вытащил ониксовую фигурку и поставил на землю у самых носков Бреноровых сапожищ.

— Когда Гвенвивар вернется, я расскажу ей, как ты вел себя, когда пришел, чтобы поглядеть на нее, — с усмешкой сказал он.

— Тупой эльф, — тихонько пробурчал Бренор, боясь, что Дзирт опять уложит кошку поспать на нем или придумает еще что-нибудь похуже.

Кэтти-бри и Реджис рассмеялись, но нервно, потому что Дзирт уже тихонько окликнул пантеру. Если что-то не заладится и пантера не появится, их боль будет сравнима с болью от потери Вульфгара.

Все они думали так, даже суровый Бренор, который до гробовой доски не признался бы, как он привязан к пантере. Появился серый дымок, он клубился и понемногу принимал знакомые очертания. Друзья замерли.

Гвенвивар, казалось, смутилась, увидев всю четверку стоящей вокруг нее затаив дыхание.

Дзирт первым расплылся в улыбке, убедившись, что его подруга жива и здорова, что ее черная гладкая шерсть блестит в свете звезд, а мускулы снова стали крепкими и упругими.

Как хорошо, что теперь они все вместе!

Но было бы лучше, если бы в эту тихую ночь под звездным небом, в последние мирные часы Мифрил Халла, на этом маленьком плато оказался с ними и шестой их товарищ — Вульфгар, сын Беарнегара.

Часть 4 НАШЕСТВИЕ ДРОУ

Когда мы заканчивали готовиться к войне и час нападения армии дроу был уже не за горами, я обратил внимание на совершенно удивительную вещь, подлинным теплом согревшую мою душу.

Я дроу. Стоит лишь взглянуть на мою кожу, чтобы понять: я — другой. Цвет черного дерева ясно указывает, кто я и откуда. И, несмотря на это, никто из собравшихся в Мифрил Халле ни разу не взглянул на меня косо. Ни Гарпеллы, ни гвардейцы Несма не смотрели на меня как на чудовище, я не услышал ни единого злого слова ни от вспыльчивого Берктгара, ни от его воинственных соплеменников. И ни один дворф, включая даже генерала Дагнабита, который вообще не жаловал того, кто не принадлежал к его народу, не показывал в мою сторону пальцем и ни в чем никогда не упрекал.

Мы не знали, почему дроу хотели войны. Может, дело было во мне, а может, они зарились на сокровища Мифрил Халла. Но никто из его защитников не обвинял меня. И как прекрасно было ощущать такое отношение мне, много месяцев жившему под гнетом вины за предыдущий набег, за Вульфгара, за Кэтти-бри, которая во имя дружбы вынуждена была отправиться мне на выручку в Мензоберранзан.

Я тащил этот тяжелый груз, но окружающие, которые могли потерять не меньше моего, ничем не утяжеляли мою ношу.

Вам не понять, насколько важно это было для существа с моим прошлым. То было выражение самой искренней дружбы, оно было совершенно непреднамеренным, никто из окружавших меня даже не задумывался, почему он относится ко мне таким образом. Слишком часто раньше так называемые друзья делали подобное для того лишь, чтобы доказать что-то не мне, а себе. Делая вид, что они не замечают наших очевидных различий вроде цвета кожи, они вырастали в собственных глазах.

Гвенвивар никогда не была такой. Бренор никогда не был таким. Кэтти-бри и Реджис тоже. Лишь Вульфгар поначалу испытывал ко мне презрение за то, что я — дроу. Но все они были честны в своих чувствах, а потому они мои друзья навсегда. Однако во время подготовки к войне я обнаружил, что круг моих друзей несказанно расширился. Я понял, что и дворфы Мифрил Халла, и жители Сэттлстоуна, и многие-многие другие совершенно искренне принимают меня таким, каков я есть.

Это и есть истинная природа дружбы. Она обязательно должна быть бескорыстной, нельзя за ее счет разрешать какие-то свои проблемы. И в те дни Дзирт До'Урден раз и навсегда понял, что он ничем не связан с Мензоберранзаном.

Я наконец сбросил тяжелый груз. И улыбнулся.

Дзирт До'Урден

Глава 17 БЛИНГДЕНСТОУН

Они казались тенями среди множества теней; их движения были неуловимы. И стояла гробовая тишина. Несмотря на то что триста темных эльфов в строгом боевом порядке — левый и правый фланги и центр — шли по туннелю, не было слышно ни звука.

Они выступили на запад от Мензоберранзана в поисках более легкого и широкого пути, по которому можно было бы вернуться и идти дальше на восток, к Мифрил Халлу. Еще одно преимущество кружного пути состояло в том, что Блингденстоун, город свирфов, ненавидимых темными эльфами, находился неподалеку.

Утегенталь Армго выжидал в небольшом укрытии под навесом. Туннель был слишком широк, и это настораживало. Свирфы считались прекрасными строителями и тактиками; в боевом столкновении они больше полагались на правильное построение войска и даже на боевые машины, тогда как дроу были индивидуалистами и предпочитали действовать исподтишка. Эти туннели были широки не от природы, Утегенталь это понимал. Враги уже давно подготовили их к тому, чтобы использовать как место сражения.

Но где же они сами? Утегенталь вторгся на их территорию с тремя сотнями дроу, а за его разведывательным отрядом следовало восемь тысяч темных эльфов с тысячами рабов. Однако никаких признаков свирфов они пока не обнаружили, несмотря на то что сам Блингденстоун находился едва ли не в двадцати минутах ходьбы. Разведчики же подобрались к нему и того ближе.

Неистовый оружейник Барризон дель'Армго был раздражен. Он любил, чтобы все было предсказуемо, по крайней мере когда речь шла о неприятеле, и надеялся, что к этому времени ему и его солдатам уже придется вступить в столкновение с гномами. Ведь не случайно же он находился в авангарде войска. Между Бэнр и Мез'Баррис существовала договоренность, по которой Второму Дому отводилась достаточно существенная роль. Но это подразумевало ответственность, которую Мез'Баррис, недолго думая, переложила на крепкие плечи Утегенталя. Дом Барризон дель'Армго обязан был прославиться в этой войне. После того как Мать Бэнр проявила невероятную власть, разрушив Дом Облодра, заявить о себе было просто необходимо. Когда с Мифрил Халлом будет покончено, начнутся перестановки в самом Мензоберранзане. Война Домов была неизбежна, а вакантные места имелись непосредственно за Вторым Домом.

Поэтому Мез'Баррис поклялась старой Бэнр в нерушимой верности в обмен на освобождение от личного участия в походе. Она осталась в Мензоберранзане, чтобы укреплять положение своего Дома, а также чтобы совместно с Триль Бэнр сплести хитроумную сеть лжи и затянуть в нее столько сторонников, чтобы Мать Бэнр могла больше не бояться никаких обвинений. Бэнр приняла предложение Мез'Баррис, понимая, что ей нужен надежный сторонник в тылу на тот случай, если в Мифрил Халле ее постигнет неудача.

И поскольку глава Дома осталась в Мензоберранзане, завоевание славы для семейства Барризон дель'Армго становилось целиком и полностью делом Утегенталя. Неустрашимый воин был этому даже рад, но внутри него все клокотало, он едва сдерживал болезненное нетерпение развязать хоть какой-нибудь бой до того, как начнутся основные баталии. Ему не терпелось обагрить свой трезубец кровью врагов.

Но куда подевались мерзкие маленькие свирфы? План наступления не предусматривал нападения на Блингденстоун, по крайней мере по пути к Мифрил Халлу. Если удар по нему и будет нанесен, то лишь по возвращении из города дворфов, после того как основная цель будет достигнута. Однако Утегенталю было позволено выяснить, насколько сильна оборона свирфов, а также вступить в потасовку с гномами, которых они повстречают в туннелях.

Утегенталь дождаться не мог хоть какой-нибудь стычки, но про себя решил, что, если оборона гномов оставляет желать лучшего, он на этом не остановится и, возможно даже, явится к Бэнр с головой их короля на острие трезубца.

Он принесет славу Дому Барризон дель'Армго.

Одна из разведчиц вернулась и, минуя охрану, приблизилась прямо к оружейнику. Жестами она доложила, что подошла к городу совсем близко, даже видела лестницу, ведущую к тяжеловесным воротам Блингденстоуна. Однако не обнаружила никаких следов присутствия свирфов.

Это ловушка; бывалый воин каждой клеточкой чувствовал, что свирфы залегли где-то в засаде и выжидают, чтобы напасть. Любой другой представитель его народа, известного своей осторожностью (в основном потому, что темные эльфы сами наносили эффективные удары таким образом и знали, что главное — выскочить в нужный момент), наверняка отступил бы. Ведь в задачу Утегенталя входила только разведка, а ее он провел и мог возвратиться к Матери Бэнр с отчетом, который ей безусловно понравится.

Но неистовый Утегенталь сильно отличался от обыкновенных дроу. Он не успокоился, наоборот, в нем клокотала ярость.

«Отведи меня туда», — знаками велел он, чем несказанно удивил женщину.

«Тебя нельзя подвергать опасности», — ответила она.

— Я такой же, как все! — гаркнул Утегенталь, и окружавшие его эльфы испуганно вздрогнули. Но Утегенталь даже не потрудился сбавить тон. — Передайте по рядам: следовать за мной до самых ворот Блингденстоуна!

Солдаты беспокойно переглядывались. В отряде было триста дроу, немалая сила, но численность защитников Блингденстоуна многократно превосходила ее. К тому же свирфы были серьезными противниками, они знали множество способов пускать в дело камни, а еще им часто помогали могущественные существа Земного уровня. Но никто из дроу не посмел бы возражать Утегенталю Армго хотя бы потому, что ему одному была известна задача, стоявшая перед их отрядом.

Поэтому они дружно пошли за ним и поднялись по лестнице к самым воротам Блингденстоуна. Механики темных эльфов сразу обнаружили здесь хитроумную ловушку: если ворота открыть, то гигантский кусок свода над ними упал бы прямо на входящих. Утегенталь вызвал жрицу, что шла с их отрядом.

«Ты можешь перенести одного из нас внутрь?» — жестами спросил он. Она утвердительно кивнула.

Утегенталь дал понять, что это будет он, чем снова всех поразил. Совершенно немыслимое требование. Ни один из вышестоящих дроу никогда не шел в первых рядах — для этого существовали рядовые.

Но спорить снова никто не осмелился. По правде говоря, жрице было все равно, если бы даже этого надменного самца раздавило в лепешку. Она, не откладывая дела в долгий ящик, начала заклинание, при помощи которого Утегенталь должен был превратиться в призрак и легко просочиться через малейшую щелку. Когда превращение завершилось, отважный оружейник не колеблясь испарился, не удосужившись даже дать указания, что делать, если он не вернется.

Слишком уж высокомерен и самоуверен был Утегенталь, чтобы допустить подобную мысль.

Спустя несколько минут, миновав пустые помещения стражи, сообщавшиеся с хитроумными укреплениями, Утегенталь Армго вошел в город и стал вторым дроу после Дзирта До'Урдена, которому довелось увидеть его удивительные, естественного происхождения дома и неприметные извилистые улочки. Блингденстоун сильно отличался от Мензоберранзана, свирфы только чуть усовершенствовали природные формы, тогда как темные эльфы в строительстве следовали полету воображения.

Утегенталю, любившему все определенное и ясное, город показался отталкивающим. Но, кроме того, он оказался совершенно пуст.

* * *

Белвар Диссенгальп сидел на краю глубокой пещеры много западнее Блингденстоуна и размышлял, правильно ли он поступил, убедив короля Шниктика покинуть город. Высокочтимый Хранитель Туннелей считал, что с возвращением магии дроу непременно предпримут поход на Мифрил Халл и в этом случае они пройдут в опасной близости от Блингденстоуна.

Убедить соплеменников в том, что темные эльфы готовятся к наступлению, было нетрудно, сложнее было уговорить их собрать вещи и уйти из древнего города. Ведь зловещая тень Мензоберранзана висела над гномами две тысячи лет, и им уже не раз приходилось готовиться к войне.

Но Белвар понимал, что на этот раз все иначе, и со всей страстью пытался объяснить это, опираясь на то, что он знал о темных эльфах благодаря дружбе с Дзиртом До'Урденом. Однако он мало преуспел, король Шниктик и остальные не спешили поддаваться на уговоры, пока Белвара не поддержал Советник Фербл.

Фербл с уверенностью подтвердил, что на этот раз все обстоит иначе. Собирается войско всего Мензоберранзана, и нападение не будет иметь ничего общего с одиночной вылазкой какого-нибудь из семейств. Теперь уж не будет надежды на то, что вражда между Домами отвратит удар. От Джарлакса Фербл узнал о гибели Дома Облодра; земная элементаль, тайно посланная свирфскими жрецами в Клорифту, подтвердила, что дворец разбит в пыль. Поэтому, когда во время последней встречи Джарлакс обронил, что «было бы неразумно становиться на сторону Дзирта До'Урдена», Фербл, хорошо разбираясь в мотивах и поступках дроу, решил, что они действительно планируют захват Мифрил Халла.

Поэтому свирфы, решив быть осторожными, оставили Блингденстоун, и Белвар сыграл в этом решающую роль. Теперь чувство ответственности давило на него, и он задним числом гадал, таким ли уж верным было решение, поначалу казавшееся единственно возможным. Здесь, западнее, в туннелях, было совершенно тихо, но тишина эта была не настороженной, как если бы вдоль стен то тут то там скользили темные эльфы, а действительно мирной. Казалось, что от войны их отделяют тысяча миль или тысяча лет.

Остальные гномы думали так же, и Белвар не раз уже слышал, как между собой они называли решение покинуть Блингденстоун по меньшей мере глупым.

Белвар осознал, как много значил уход из города лишь в тот момент, когда последний из свирфов вышел из ворот и бесконечный караван начал медленно двигаться на запад. Покидая город, свирфы тем самым признавали, что им не справиться с дроу, что они не могут защитить себя и свои дома от темных эльфов. Всем, а Белвару, быть может, больше всех, было тяжело. Пошатнулась уверенность в собственной безопасности, в силе жрецов, даже в боге, которому они поклонялись.

Белвар чувствовал себя трусом.

Некоторое успокоение Высокочтимый Хранитель Туннелей черпал лишь в том, что в Блингденстоуне остался тайный наблюдатель. Дружественная элементаль, неразличимая среди камней, ждала и наблюдала и должна была сообщать обо всем, когда ее вызывали свирфские жрецы. Если темные эльфы придут в город, как думал Белвар, гномы узнают об этом.

А если не придут? Если он и Фербл ошиблись и никакого нашествия не будет? Тогда получится, что из-за ненужной осторожности свирфы понесли невосполнимую потерю. Разве смогут они теперь когда-нибудь чувствовать себя в Блингденстоуне в безопасности?

* * *

Узнав из доклада Утегенталя, что город свирфов пуст, Мать Бэнр не обрадовалась. На ее лице было написано неудовольствие, зато лицо стоявшего рядом Бергиньона выражало открытую злобу. Сузив глаза, он вперил взор в могучего оружейника Второго Дома, а Утегенталь в упор смотрел на него.

Старая Бэнр понимала, что так злит Бергиньона, ей и самой не понравилось, что Утегенталь самовольно вступил в Блингденстоун. По его поступку нетрудно было догадаться, что Мез'Баррис любыми путями хочет выделиться.

Утегенталь делал все во славу Дома Барризон дель'Армго.

Бергиньону это было неприятно, ведь соперничал с Утегенталем именно он, а не старуха Бэнр.

Обратив внимание на выражение лица своего сына, Мать Бэнр обдумала новость с другой точки зрения и решила, что отчаянный поступок Утегенталя не так уж плох. Соперничество двух оружейников заставит Бергиньона стремиться к первенству. Если же он не оправдает надежд, если Утегенталь убьет Дзирта До'Урдена (а к этой цели, совершенно очевидно, оба жадно стремились), даже если Бергиньон сам падет от руки Армго, то так тому и быть. Значение этого похода было выше интересов любого из Домов, выше любого личного стремления, исключая, естественно, стремления самой Матери Бэнр.

Когда Мифрил Халл будет взят, чего бы это ни стоило ее сыну, она окажется в такой милости у Паучьей Королевы, что ни один другой Дом и даже объединенные силы всех Домов будут ей уже не страшны.

— Иди, — обратилась Бэнр к Утегенталю. — Возвращайся на передовую.

Воин с торчащими гребнем волосами ухмыльнулся и поклонился, не сводя взгляда с Бергиньона. Потом он развернулся и хотел уйти, но Бэнр снова его окликнула.

— Если же тебе доведется напасть на след свирфов, — сказала она и помолчала, переводя взор с него на Бергиньона, — то пошли кого-нибудь, чтобы известить нас.

Утегенталь расплылся в ухмылке до ушей, обнажая редкие острые зубы, а сын Бэнр опустил голову. Армго откланялся и вышел.

— Свирфы — серьезные противники, — как бы между делом обронила Бэнр в расчете на Бергиньона. — Они перебьют весь его отряд и его самого.

Сама она в это не верила. Взглянув же на сына, поняла, что он тоже не верит.

— А если нет, — продолжила старуха, глядя в сторону, на безучастно стоявшую Квентель, которой, казалось, все надоело, и Метила, у которого такой вид был всегда, — так ведь гномы не такая уж завидная победа. — Она снова обернулась к Бергиньону. — Мы знаем, какова главная цель этого похода, — выкрикнула она. Правда, при этом не уточнила, что ее цель и цель Бергиньона существенно различаются.

На молодого Бэнра это произвело мгновенное впечатление. Он разом подтянулся, вскочил на ящера и уехал по знаку матери.

Бэнр обернулась к Квентель.

«Проследи, чтобы среди солдат Утегенталя были наши шпионы, — знаками показала она. Потом немного помедлила, прикинув, что сделает свирепый оружейник, если раскроет их. — Пусть это будут мужчины», — добавила она.

Мужчинами пожертвовать не жаль.

В одиночестве скользя на летающем диске между воинами, Мать Бэнр сосредоточилась на более важных вещах. Соперничество Бергиньона и Утегенталя ее мало волновало, равно как и неповиновение оружейника Армго командам. Ее больше беспокоило то, что свирфы куда-то исчезли. А если разозленные гномы собираются напасть на Мензоберранзан, когда Бэнр с войсками уйдет далеко?

Конечно, это глупо, и Мать Бэнр сразу отбросила эту мысль. В городе оставалось больше половины темных эльфов под бдительным оком Мез'Баррис, Триль и Громфа. Если даже гномы нападут, их разобьют наголову, к вящей славе Паучьей Королевы.

Но даже сейчас где-то на краю сознания пульсировала мысль о заговоре.

«Триль предана тебе и держит все в своих руках», — внедрились в ее мозг слова Метила, стоявшего неподалеку и легко читавшего в голове старой Бэнр.

Бэнр почувствовала себя спокойнее. Перед тем как покинуть Мензоберранзан, она попросила Метила прощупать, что думает Триль по поводу ее намерений, и доклад Метила оказался очень обнадеживающим. Триль не нравилась идея наступления на Мифрил Халл. Она боялась, что ее мать переоценила свои возможности, но при этом была уверена, как и все остальные, что сама Ллос поддерживает войну, особенно в свете того, какая судьба постигла Дом Облодра. Поэтому Триль не воспользуется отсутствием матери и не попытается захватить власть, да и вряд ли вообще предпримет что-либо против нее.

Бэнр совсем успокоилась. Все шло как задумано; и не важно, что трусливые гномы сбежали.

Положение складывалось даже лучше, чем она рассчитывала: вражда Бергиньона и Утегенталя обещала доставить немало приятных минут и открывала разнообразнейшие возможности. Допустим, Утегенталь убьет Дзирта, а также при этом убьет Бергиньона, тогда Мать Бэнр может переманить его в Дом Бэнр и отдать ему место оружейника. После того как Мифрил Халл будет взят, Мез'Баррис и пикнуть не посмеет.

Глава 18 ТРУДНЫЕ ПЕРЕГОВОРЫ

— Даже сейчас Регволд, который будет командовать нами, встречается с Бренором, королем, — сказал всадник. На нем были удивительные доспехи. На панцире не было даже малюсенького гладкого участка: он был весь покрыт вмятинами и ребрами и торчащими во все стороны шипами, чтобы отклонять любые выстрелы.

Пятьдесят его товарищей — все вместе они являли собой довольно странное зрелище — были экипированы так же. Стоило лишь взглянуть на их стяг, чтобы понять, кто они такие. На нем был изображен человек со стоящими торчком волосами и простертыми вверх руками. Он стоял на крыше дома и посылал молнии в небо (или же ловил молнии, сыпавшиеся на него из облаков, — трудно было разобрать). Это была эмблема Широкой Скамьи, а рыцари — лонграйдеры — были воинами этого города, странноватыми на вид, но зато отличными солдатами. В холодный сумрачный день они въехали в Сэттлстоун вместе с хлопьями первого снега.

— Регволд будет командовать вами, — уточнил другой всадник, со следами многочисленных боевых ран, высокий иуверенно сидящий в седле. Его доспехи, равно как и доспехи его сорока товарищей, были менее оригинальны. Над ними развевался вымпел Несма, независимого городка на границе с жуткими Торфяными болотами, и изображены на нем были лошадь и копье. — А не нами. Мы — Гвардия Несма и не подчиняемся чужакам!

— Если вы прибыли сюда первыми, то это не значит, что вам устанавливать правила! — взвыл лонграйдер.

— Давайте не будем забывать о цели, ради которой мы все собрались, — вмешался третий всадник, который с двумя спутниками рысью подъехал встретить вновь прибывших. Когда он приблизился, остальные разглядели худощавое лицо, сияющие золотистые волосы и такие же глаза и узнали в нем эльфа, хотя он и был слишком высок для обычного представителя своего народа.

— Я — Беснелл из Серебристой Луны, прибыл с сотней всадников по приказу госпожи Аластриэль. У всех нас будет своя задача, когда начнется битва, но если и будет среди нас командир, то скорее всего я, поскольку я действую от лица Аластриэль.

Воины из Несма и Широкой Скамьи беспомощно переглянулись. Серебристая Луна, безусловно, затмевала собой их города, и их руководители не стали бы оспаривать авторитет Аластриэль.

— Но сейчас ты не в Серебристой Луне, — раздался грубоватый голос Берктгара, который стоял у дверей одного из домов и внимательно прислушивался к перебранке, почти надеясь, что одними словами дело не ограничится. — Вы сейчас в Сэттлстоуне, а здесь главный я, поэтому в Сэттлстоуне вы будете подчиняться Берктгару!

Все напряглись, особенно подчиненные Беснелла. Эльф некоторое время сидел совершенно спокойно, глядя на неспешно идущего к ним варвара с мечом на спине. Беснелл не был надменен. Уже по тому, какой ранг он занимал в войске Серебристой Луны, можно было понять, что он никогда не позволял гордости брать верх над здравым смыслом.

— Что ж, золотые слова, Берктгар Смелый, — учтиво ответил он. — И справедливые. — Он повернулся к двум другим предводителям. — Мы прибыли из Серебристой Луны, вы из Несма, а вы — из Широкой Скамьи для того, чтобы оказать помощь Берктгару и Бренору Боевому Топору.

— Мы пришли на зов Бренора, — буркнул лонграйдер, — а не Берктгара.

— Тогда, может, отправишься со своей лошадью в темные туннели под Мифрил Халлом? — поинтересовался Беснелл. Он встречался с Бренором и Кэтти-бри и уяснил, что под землей дворфы управятся и сами, а всадники должны будут присоединиться к бойцам Сэттлстоуна, чтобы защищать окрестные земли.

— Он может оказаться под землей вместе со своей кобылой раньше, чем ожидает, — вставил Берктгар, и лонграйдер заметно побледнел.

— Ну довольно, — поспешно вмешался Беснелл. — Мы собрались здесь как друзья и должны остаться таковыми, ведь у нас общая цель.

— Общий страх, — поправил гвардеец из Несма. — Нам однажды довелось встретиться с Бреноровым… — Он помолчал, всматриваясь в лица других предводителей и в хмурые лица своих подчиненных, подыскивая правильные слова. — Встретиться с темнокожим другом короля Бренора, — презрительно закончил он. — Что хорошего может выйти из дружбы с коварным дроу?

Едва он это произнес, как Берктгар бросился к нему, ухватил за грудки и почти стащил с седла, притянув его поближе к своему разъяренному лицу. Гвардейцы Несма обнажили оружие, но из-за камней и домов в ту же секунду показались вооруженные люди Берктгара.

Беснелл многозначительно кашлянул, а лонграйдеры осуждающе покачали головами.

— Если ты еще когда-нибудь посмеешь неуважительно отозваться о Дзирте До'Урдене, — прорычал варвар, не обращая внимания на направленные на него мечи и копья, — то я окажусь в затруднительном положении. Мне сложно будет решить, то ли самому разрубить тебя пополам и оставить в чистом поле, то ли отвести к Дзирту, чтобы он сам снес тебе башку?

Беснелл слегка ударил своего коня по бокам и подъехал к варвару, оттеснив его лошадиным крупом от потерявшего дар речи солдата.

— Дзирт До'Урден никогда не убьет человека за неудачные слова, — твердо заявил он, поскольку частенько встречался с дроу во время его многочисленных посещений Серебристой Луны.

Берктгар и сам знал, что это так, поэтому смягчился и отошел.

— А вот Бренор убил бы, — все же не удержался он от замечания.

— Согласен, — ответил Беснелл. — И многие другие также охотно стали бы на защиту темного эльфа. Но я уже сказал: довольно. Вместе мы — сто девяносто всадников, и мы приехали сюда, чтобы служить одному делу. — Говоря так, он обвел глазами собравшихся. В эту минуту он не выглядел хрупким эльфом. — Сто девяносто человек присоединятся к Берктгару и его славным воинам. Редко случается, чтобы лонграйдеры, гвардейцы Несма, Рыцари Серебристой Луны и воины Сэттлстоуна собрались вместе ради общего дела. Если война начнется — а глядя, с какими славными соратниками мне предстоит сражаться, я надеюсь, что так и будет, — слава о наших подвигах прогремит по всем Королевствам! И пусть дроу пеняют на себя!

Он мастерски сыграл на их гордости, все разразились одобрительными криками, и неприятный эпизод вскоре был забыт. Беснелл довольно улыбнулся, но про себя решил, что не все идет так гладко, как должно быть между союзниками. Широкая Скамья прислала Бренору пятьдесят всадников и нескольких чародеев — большая жертва со стороны этого города, у которого, откровенно говоря, не было личной заинтересованности в укреплении связей с Бренором. Гарпеллам выгоднее было развивать дружбу и торговлю с Западным Глубоководьем, чем с восточными землями, и тем не менее они немедленно откликнулись на призыв о помощи и даже отправили к королю дворфов дочь своего правителя.

Серебристая Луна также прислала помощь, во-первых, из-за дружественных чувств к Бренору и Дзирту, а во-вторых, потому, что Аластриэль была мудрым руководителем и понимала, что, если войско дроу окажется на поверхности, плохо будет всем. Аластриэль отправила под начало Берктгара сотню рыцарей, а еще сто охраняли холмы восточнее Мифрил Халла, перекрыв тропинки, ведшие в Долину Хранителя. Так что всего получалось двести всадников, две пятых знаменитой гвардии Рыцарей Серебристой Луны. Эта сама по себе немалая жертва становилась еще значительнее, потому что ветер был уже по-зимнему холодным.

Участие же Несма было намного скромнее. Этому городу нашествие темных эльфов угрожало больше, чем остальным, исключая разве что Сэттлстоун, и при этом Несм снарядил только десятую часть своего отличного войска. Все знали, что отношения между Мифрил Халлом и Несмом были натянутыми. Это началось еще до того, как Бренор отвоевал землю своих предков, когда король со своими спутниками проезжал мимо Несма. Тогда они спасли нескольких гвардейцев от бандитов, а когда схватка завершилась, гвардейцы вместо благодарности напали на них. Их прогнали из-за Дзирта, и, хотя позже, когда Несм помог в завоевании Мифрил Халла, ярость и негодование Бренора несколько поутихли, отношения все равно оставались прохладными.

Теперь же воевать предстояло против темных эльфов, и уже одно это, без сомнения, оживило в памяти осторожных жителей Несма недоверие к другу Бренора. Но все же они пришли, и лучше уж сорок всадников, чем ни одного, решил Беснелл. Эльф во всеуслышание объявил Берктгара командиром всех четырех отрядов, и пусть так оно и будет (хотя в сражении каждый из них наверняка будет действовать сам но себе, только бы они дополняли друг друга). Для себя же Беснелл выбрал менее заметную, но не менее важную роль — миротворца. Он будет сдерживать всех и добиваться согласия.

Хотя, конечно, когда придут темные эльфы, его труд значительно облегчится: перед лицом столь грозного врага все распри будут сразу позабыты.

* * *

Когда элементаль сообщила, что один-единственный дроу побывал в Блингденстоуне, а вся армия прошла мимо пустого города в туннели, ведущие к Мифрил Халлу, Белвар не знал, как ему к этому, отнестись: то ли вздохнуть с облегчением, то ли еще больше испугаться.

Высокочтимый Хранитель Туннелей сидел на своем привычном наблюдательном пункте и вглядывался в пустоту каменных коридоров. Он думал о Дзирте, своем дорогом друге, и о месте, ставшем его домом. Несколько месяцев назад, когда дроу побывал в Блингденстоуне по пути в Мензоберранзан, он рассказывал Белвару о Мифрил Халле. С какой теплотой он говорил о своих друзьях, о дворфе по имени Бренор и об этой девушке Кэтти-бри, которая чуть позже тоже оказалась в Блингденстоуне, а потом, согласно позднейшим донесениям, помогла ему бежать из города темных эльфов!

Белвар знал, что этот побег только ускорил выступление армии дроу, но все же радовался, что Дзирт вырвался из железной хватки Матери Бэнр. Теперь он дома. Но зато темные эльфы идут за ним.

Белвар вспомнил, какая неподдельная тоска читалась в лавандовых очах Дзирта, когда он рассказывал о гибели одного из своих друзей. Что же придется ему пережить, размышлял гном, когда дроу разрушат его дом?

— Принять решение надо, — послышался голос за спиной. Белвар лязгнул «руками», отрываясь от невеселых размышлений, и обернулся к Ферблу.

Одно хорошее было во всех этих неприятных событиях — зарождавшаяся между Ферблом и Белваром дружба. Поскольку оба были старейшими жителями Блингденстоуна, они давно знали друг друга — точнее, друг о друге, но их с Ферблом жизни пересеклись лишь тогда, когда Белвар, благодаря своей дружбе с Дзиртом, стал интересоваться внешним миром. Сначала казалось, что более неподходящей пары и представить невозможно, но они могли многое дать друг другу, и вскоре между ними зародилась симпатия, в которой, однако, ни один не сознался бы.

— Какое решение?

— Дроу прошли мимо, — сказал Фербл.

— Но они вернутся.

— Само собой, — согласился Советник. — Король Шниктик решить должен, возвращаться ли нам в Блингденстоун.

Белвара как будто огрели мокрым холодным полотенцем. Возвращаться ли в Блингденстоун? Да все в его душе пело при мысли о том, что они вернутся в свои дома. Оставаться здесь нелепо. Но, чуть остыв и взглянув в мрачное лицо Фербла, Белвар понял, что ошибается. Дроу придут снова, а если они захватят Мифрил Халл, тогда наверняка между Мензоберранзаном и новым владением будет налажено постоянное сообщение, и дорога пройдет как раз рядом с Блингденстоуном.

— Поговаривают многие наверху, что надо двигаться дальше на запад, найти новую пещеру и основать новый Блингденстоун, — сказал Фербл. По его тону было ясно, что ничего хорошего Советник в этом не видел.

— Никогда, — отозвался Белвар, однако не очень уверенно.

— Король Шниктик хочет знать твое мнение по этому важнейшему вопросу, — добавил Фербл. — Хорошо подумай, Белвар Диссенгальп. От твоего ответа наши жизни будут зависеть.

Повисла долгая пауза, потом Фербл коротко кивнул и развернулся, чтобы уйти.

— А что думает Фербл? — глядя ему в спину, спросил Белвар.

Советник медленно обернулся и твердо посмотрел Белвару в глаза.

— Фербл думает, что есть лишь один Блингденстоун, — убежденно ответил он. — Одно дело уйти, когда дроу идут мимо, — это правильно. Другое дело прятаться.

— Есть вещи, сражаться стоит за которые, — добавил Белвар.

— И умереть? — быстро добавил Советник, повернулся и вышел.

И Белвар остался один, наедине с мыслями о своем доме и о своем друге.

Глава 19 ДЕЙСТВУЯ ПО ОБСТАНОВКЕ

Едва Кэтти-бри увидела гонца-дворфа, на лице которого читались тревога и боевой восторг, она сразу все поняла. Поэтому она помчалась вперед по извилистым туннелям Мифрил Халла, обгоняя гонца, через Нижний Город, казавшийся вымершим, потому что топки еле тлели. Многие провожали ее взглядами и догадывались, куда она спешит. Все поняли: темные эльфы близко.

Стражники, охранявшие массивную дверь, за которой кончалась территория Мифрил Халла, одобрительно закивали головами, когда девушка пронеслась мимо.

— Целься хорошо, девочка! — крикнул один из них ей вслед, и Кэтти-бри улыбнулась, несмотря на то что ужасно боялась, — похоже было, что сбывается один из самых страшных ее кошмаров.

Она нашла Бренора и Реджиса в большой пещере, той самой, где не так давно дворфы разгромили целое племя гоблинов. Теперь здесь находился штаб короля, отсюда он руководил обороной внешних и нижних туннелей. Почти все коридоры, ведшие отсюда в Подземье, были буквально напичканы ловушками и западнями, некоторые проходы заранее обрушены, а другие охранялись огромным числом солдат, так что сам штаб был неприступен настолько, насколько это вообще возможно для пещеры за пределами Мифрил Халла.

— Где Дзирт? — спросила Кэтти-бри.

Бренор повернулся и показал на широкий туннель, спускавшийся в нижнюю зону.

— Там, — сказал он, — пошел вместе с кошкой.

Кэтти-бри осмотрелась. Все было приготовлено должным образом, насколько, конечно, позволяло время. Стампет Скребущий Коготь и другие жрецы возились на полу, выстраивая множество бутылочек и склянок с зельями, раскладывая бинты, простыни и травяные бальзамы для раненых. Кэтти-бри невольно вздрогнула, поскольку представила себе, насколько больше всего этого понадобится, когда начнется битва.

Неподалеку от жрецов трое Гарпеллов: Гаркл, Биддерду и Белла дон Дель Рой — склонились над небольшим круглым столиком, погребенным под ворохом карт и свитков.

Белла подняла глаза от карты, сделала знак Бренору, и он немедленно поспешил к ней.

— Мы что же, будем сидеть и ждать? — обратилась Кэтти-бри к Реджису.

— Пока да, — ответил хафлинг. — Но вскоре Бренор и я с отрядом и с одним из Гарпеллов выступим, чтобы встретиться с Дзиртом и Пвентом в пещере Тунульта. Уверен, Бренор собирается и тебя взять.

— Пусть бы попробовал оставить меня! — чуть слышно пробурчала Кэтти-бри. Девушка задумалась над словами хафлинга. Пещера Тунульта была самой большой за пределами Мифрил Халла. И если, учитывая, что дроу близко, они должны были встретиться с Дзиртом там, а не в каком-нибудь укромном месте, то это означало, что сражение состоится скоро. Кэтти-бри глубоко вздохнула и сняла с плеча свой волшебный лук Тулмарил. Она проверила, хорошо ли натянута тетива, и заглянула в колчан, убеждаясь, что он полон, хотя в этом не было необходимости, ведь он был волшебным и никогда не пустовал.

«Мы готовы», — появилась в ее голове мысль, исходившая от Хазид'хи. Кэтти-бри почувствовала себя увереннее. Теперь она полностью полагалась на новый меч, думали они одинаково. Они действительно готовы. Все готовы.

Но когда Бренор и Биддерду отошли от столика с картами и дворф сделал знак своей гвардии, Реджису и Кэтти-бри, сердце девушки на мгновение замерло.

* * *

Члены отряда «Веселые мясники» с шумом неслись вперед, наталкиваясь на стены и друг на друга. Дроу в туннелях! Они выследили нескольких дроу, и теперь им не терпелось поймать или убить одного из них.

Несколько темных эльфов действительно почти вплотную приблизились к Мифрил Халлу, но это были разведчики, шедшие впереди основного войска. Грохот, издаваемый подчиненными Пвента, оглушил их. Дроу привыкли к тишине Подземья и сами передвигались неслышно и незаметно. Услыхав же этот шум, они решили, что по крайней мере тысяча разгоряченных воинов мчится по коридору. Поэтому дроу отступили, растянувшись в линию, и оставили позади мужчин, которые должны были задержать врага и прикрыть отступление, тогда как женщины пошли вперед.

Первое столкновение произошло в узком туннеле с высоким сводом. «Веселые мясники» неотвратимо приближались с востока. Пвент и два ближайших к нему подчиненных получили по крошечной отравленной стреле, выпущенных дроу, зависшими среди сталактитов.

Берсерк и его соратники, почувствовав неожиданные жалящие уколы, взвыли. Хитрый Пвент быстро огляделся, и они втроем дружно рухнули на пол как подкошенные.

Весь остальной отряд с криками развернулся и бросился бежать, даже не попытавшись забрать с собой раненых товарищей.

«Двоих убить. Одного берем для допроса», — подал знак главный из трех дроу, и все трое начали медленно спускаться.

Легко коснувшись пола, они обнажили мечи.

И тут же все трое берсерков вскочили, неистово топоча мощными ногами. Не так давно вся бригада приняла по изрядной порции особого варева, против которого не действовала никакая отрава, даже знаменитый усыпляющий яд дроу. Назывался напиток «Веселый мясник», и если дворф не помирал, попробовав этого жуткого пойла, какое-то время он мог совершенно не бояться, что отравится (а также замерзнет).

Пвент находился ближе всех к темным эльфам. Он наклонил голову и пронзил грудь одного из дроу шипом на шлеме, даже кольчуга не спасла несчастного.

Второй дроу отразил нападение другого берсерка, отведя шип его шлема скрещенными мечами. Но зато он получил страшный удар в горло кулаком, одетым в рукавицу с острыми зазубренными лезвиями на сгибе, от которого под подбородком дроу осталась жуткая кровавая дыра. Задыхаясь, он все же нанес пару ударов по спине дворфа, но тот, объятый безумной боевой яростью, даже не заметил их.

Спасся от первого натиска только третий темный эльф. Он высоко подпрыгнул, снова воспользовался левитацией и смог избежать нападения третьего дворфа, правда, лишь потому, что берсерк поскользнулся в луже крови Пвентовой жертвы.

Дроу укрылся среди целого леса сталактитов, свисавших со свода коридора.

Пвент выпрямился, стряхивая труп со шлема.

— Туда! — заорал он, показывая в глубь туннеля. — Найдите открытое место на потолке и смотрите в оба! Не дадим этому гаду уйти!

Из-за поворота с гиканьем и улюлюканьем, лязгая и скрежеща доспехами, утыканными шипами и покрытыми ребрами, показались остальные члены отряда.

— Смотрите в оба! — рявкнул Пвент, ткнув пальцем в потолок, и все дворфы как один задрали головы.

Один из них пронзительно вскрикнул, получив стрелу в лицо, но этот крик сразу превратился в радостный вопль, поскольку дворф заметил, откуда стрелял парящий под потолком дроу. Сталактиты моментально окутал шар мрака, но дворфы уже знали, где прячется враг.

— Аркан! — рявкнул Тибблдорф Пвент, и один из дворфов, выдернув из-за пояса толстую веревку, на конце которой была петля со скользящим узлом, поспешил к берсерку. Неправильно поняв намерение Пвента, он начал раскручивать лассо над головой, вглядываясь во тьму и пытаясь прицелиться.

Но Пвент крепко ухватил его за запястье, и веревка шлепнулась на пол.

— Я говорил о берсеркском аркане, — пояснил он.

Остальные сгрудились вокруг них, не понимая, что имел в виду их вожак. Пвент между тем просунул ногу в петлю, затянул веревку вокруг щиколотки и сказал, что ему потребуется сразу несколько подчиненных, чтобы раскрутить «дроуловку». Дворфы заулыбались.

Они дружно ухватились за лассо и начали бешено кружить, но взялись за дело с таким энтузиазмом, что сбили своего вожака с ног. Понемногу, несколько отрезвленные угрозами командира, они наконец нашли нужный ритм, и вскоре Пвент уже размеренно подскакивал над полом.

Затем он оторвался от земли и стал бешено вращаться. Однако они слишком ослабили веревку, и берсерк с силой проехался шипом на шлеме по каменной стене, выбив целую тучу искр.

Но молодцы Пвента с лету схватывали все новое — насколько это возможно было для дворфов, целые дни занимавшихся тем, что бились головой о металлические двери, — и быстро вычислили нужный угол поворота и длину веревки.

Два оборота, пять оборотов, и берсерк взлетел и врезался в самую гущу сталактитов. Пвент немедленно ухватился за один из них, но каменная сосулька отломилась, и дворф, сжимая ее в объятиях, рухнул на пол.

Он гулко стукнулся о каменный пол, но тут же снова вскочил на ноги.

— Одной преградой меньше! — радостно закричали дворфы, и, прежде чем оглушенный Пвент успел что-либо сказать, его снова раскрутили под радостные возгласы и одобрительные крики.

С таким же болезненным исходом Пвент снова взлетел ввысь, потом в третий раз, потом в четвертый. Последняя попытка себя наконец оправдала, потому что перепуганный дроу высунулся из тьмы, надеясь прорваться дальше на запад.

Лассо взвилось вновь, и эльф спрятался за тонким длинным сталактитом, но его это не спасло. Пвент врезался именно в этот сталактит, обнял его, прихватив при этом и дроу, и оба они вместе с камнем свалились вниз, тяжело шмякнувшись об пол. Темный эльф даже двинуться не успел, как на него навалилась половина дикой бригады и забила до полусмерти.

Еще пять минут им потребовалось на то, чтобы оторвать Пвента, бывшего в полубессознательном состоянии, от его жертвы.

Вскоре все они, включая Пвента, привязав мертвого дроу за руки и ноги к длинному шесту и торжественно неся его перед собой, помчались дальше. Они не успели еще пробежать коридор, как двое дворфов, посланных Пвентом в разведку на запад, закричали: «Дроу!»

В коридор торопливой походкой вошел один-единственный темный эльф, и, прежде чем Пвент успел воскликнуть: «Этого не трогать!» — двое дворфов нагнули головы и кинулись на него.

В мгновение ока дроу отступил влево, потом бросился вправо, сделал полный круг, и оба «веселых мясника» с грохотом врезались в стену. В следующий миг из-за угла показалась огромная черная пантера, и дворфы поняли свою ошибку.

Дзирт уже помогал им подняться на ноги.

— Бегите, — шепнул он. Они затихли в раздумье, а потом услышали глухой шум приближающегося войска.

Неправильно истолковав слова дроу, они широко ухмыльнулись и двинулись дальше на запад, наклонив головы, но Дзирт удержал их.

— Врагов бесчисленное множество, — сказал он, — Сражение — впереди, да такое, что вам и не снилось.

Когда Дзирт, дворфы и пантера поравнялись с Пвентом, гул наступления слышался уже совершенно явственно.

— А ты говорил, что эти чертовы дроу ходят бесшумно, — заметил Пвент, семеня за быстро мчавшимся Дзиртом.

— Это не дроу, — ответил Дзирт. — Это кобольды и гоблины.

Пвент резко остановился.

— Мы что, бежим от вонючих кобольдов? — не веря своим ушам, спросил он.

— Там тысячи вонючих кобольдов, — спокойно отозвался Дзирт, — и других тварей, а позади них — тысячи дроу.

— А-а, — протянул берсерк, и пыл его значительно ослаб.

В знакомых туннелях Дзирт и берсерки легко опережали наступавших. Дзирт не придумывал обходных маневров, а бежал строго на восток по туннелям, которые дворфы планировали обрушить.

— Бегите, — велел дроу дворфам, стоявшим у рычагов, которые должны были спустить веревки, поддерживавшие потолок туннеля. Они непонимающе уставились на него.

— Так они же приближаются, — возразил было один дворф, поскольку именно этого события они здесь и дожидались.

— Вы прихватите одних кобольдов, — сказал Дзирт, прекрасно зная, как действуют темные эльфы. — Бегите, посмотрим, может, мы убьем и нескольких дроу.

— Но кто же спустит ловушки?! — воскликнули в один голос дворфы, и Пвент среди них.

Дзирт загадочно улыбнулся, и бородатые человечки, верившие ему на слово, пожали плечами и затопали вслед за громыхающими «веселыми мясниками».

— Куда мы бежим? — спросил Пвент.

— Потерпи еще немного, — отозвался Дзирт. — Отправляйся в пещеру Тунульта, там и будет бой.

— Обещания, одни обещания, — пробубнил себе под нос нетерпеливый берсерк.

Пещера Тунульта, самое большое открытое пространство по эту сторону Мифрил Халла, на деле представляла собой семь пещер, соединенных широкими сводчатыми переходами. Пол был неровным по всей площади: часть пещер находилась выше, часть — ниже, к тому же везде камень под ногами пересекался глубокими разломами.

Здесь ждали Бренор с гвардией и еще почти тысячей лучших бойцов Мифрил Халла. Первоначально пещера Тунульта предназначалась под внешний командный пункт, который планировалось сюда переместить после того, как наступление дроу будет решительно остановлено обвалами.

Дзирт решил изменить этот план. Он торопливо кинулся к Бренору и стал совещаться с ним и Биддерду Гарпеллом, видеть которого здесь он был несказанно рад.

— Они бросили свои посты у ловушек! — закричал король на дроу, когда понял, что туннели позади остались нетронутыми.

— Нет, не так, — уверенно ответил Дзирт. В тот момент, когда он, следуя за взглядом Бренора, посмотрел в сторону восточных туннелей, в пещеру, как бурная река, сносящая плотину, ворвались первые ряды кобольдов. — Просто теперь в них не попадет одно пушечное мясо.

Глава 20 СРАЖЕНИЕ В ПЕЩЕРЕ ТУНУЛЬТА

Сразу образовалась всеобщая давка и замешательство. Все новые и новые силы кобольдов ломились в пещеру. А дворфы перестраивались в тесные ударные группки и мчались им навстречу.

Кэтти-бри вскинула волшебный лук и начала выпускать стрелу за стрелой, целясь в сторону входа. Каждый выстрел сопровождался серебряной молнией, а иногда стрела с треском отскакивала от стены, осыпая камень фонтаном искр. Кобольды пригибались, от одного выстрела нередко падали сразу несколько, но этих тварей было слишком много.

Гвенвивар отпрыгнула в сторону, Дзирт сразу за ней. Десятка два кобольдов как-то прорвались через развернувшиеся у входа бои и теперь ломились к Бренору. Одного настиг выстрел Кэтти-бри; бросившаяся вперед Гвенвивар разогнала остальных, а Дзирт, двигаясь подобно молнии, метнулся в самую гущу, прикончил одного, потом развернулся и нанес удар влево, взмахнув голубым Сверкающим Клинком. Если бы клинок Дзирта был прямым, маленький меч кобольда отбросил бы его, но Дзирт слегка повернул изогнутое лезвие и чуть изменил угол удара. Сверкающий Клинок соскользнул с меча кобольда и вонзился глубоко в грудь несчастного.

Дроу не останавливался. Он снова бросился вправо и упал на одно колено. Сверкающий Клинок с размаху ударился о меч еще одного кобольда, который в свою очередь лязгнул о клинок другого. Дзирт по силам превосходил обоих уродцев, вместе взятых, и у него была более выгодная позиция. Он заставил их высоко поднять мечи, а сам второй саблей полоснул снизу, вспоров брюхо одному и обрубив ноги другому кобольду.

— Этот чертов дроу испортит все развлечение, — пробурчал Бренор, ворвавшийся в самую середину драки.

Несколько кобольдов на некоторое время застыли, глядя, с каким жаром бьются Дзирт, пантера и Кэтти-бри, но теперь дружно бросились бежать.

— Тебе хватит! — крикнул Дзирт Бренору, заметив его сердитое лицо.

Едва он вымолвил это, как между ними чиркнула серебряная стрела. Когда прошла секундная слепота от вспышки, оба повернулись и увидели нескольких обгоревших и убитых последним выстрелом кобольдов.

В следующее мгновение девушка присоединилась к своим друзьям с Хазид'хи в руке, а с ней подоспел и Реджис, сжимая маленькую булаву, которую когда-то давно выковал для него Бренор. Обведя взглядом пещеру, они поняли, почему Кэтти-бри сменила оружие. Кобольды все прибывали, навстречу им из других пещер выскакивали дворфы, и теперь на месте битвы была такая неразбериха и сумятица, что из лука легко можно было попасть в своих.

— Бежим, — лукаво улыбнувшись, сказала Кэтти-бри.

Друзья весело переглянулись. Все вдруг стало как в старые добрые времена.

Гвенвивар рванулась вперед, Бренор изо всех сил старался не отставать от нее. Кэтти-бри и Реджис бежали по сторонам от него, а Дзирт, успевая поворачиваться то туда, то сюда, мчался последним. Казалось, он был сразу в нескольких местах одновременно, двигаясь с невероятной быстротой.

* * *

Биддерду Гарпелл понял, что допустил промашку. Дзирт просил его быть у двери и ждать появления в пещере первых дроу и тогда бросить в туннель огненный шар, чтобы сжечь веревки и обрушить ловушку.

— Это несложно, — заверил маг Дзирта, потому что вспомнил заклинание, при помощи которого он должен был оказаться на месте, а также другое, которое сделало бы его незаметным, покуда не настанет момент для поджога. Поэтому все бросились в бой, уверенные, что веревки будут оборваны, туннели рухнут и наплыв врагов будет приостановлен.

Но дело не заладилось с самого начала. Биддерду уже произносил заклинание, чтобы очутиться у входа в пещеру, даже наметил межуровневый проход, который сразу перенес бы его в нужное место, когда увидел нескольких кобольдов. И они тоже его заметили, что было вполне понятно, поскольку Биддерду не мог видеть в инфракрасном спектре, поэтому пользовался светящимся самоцветом. Кобольды же отнюдь не были тупицами, по крайней мере когда дело доходило до битвы, и сразу поняли, как опасен этот странный человек. Даже самые недалекие из кобольдов понимали, что важно подобраться к чародею и втянуть его в рукопашную. Лучше, если его руки будут заняты оружием, чем какими-нибудь волшебными штуками, нередко взрывоопасными.

И все же даже тогда Биддерду еще мог избежать нападения и проскочить между уровнями в нужное место.

Целых семь лет, до того как настало Смутное Время, Биддерду, вследствие приема какого-то зелья, был у Гарпеллов на положении домашней собаки. Когда же с волшебством стали твориться непредсказуемые вещи, он опять обрел человеческое обличье, правда на краткое время, но вполне достаточное для того, чтобы собрать необходимые ингредиенты и справиться с последствиями употребления странного зелья. Вскоре после этого Биддерду снова стал ловить блох и махать хвостом, но успел помочь своей семье найти удачное противоядие. Во Дворце Плюща разгорелись жаркие споры, стоит «лечить» Биддерду или нет. Похоже, большинство Гарпеллов привязалось к собаке, тогда как человека Биддерду они любили не так горячо. Биддерду даже заменил Гарклу собаку-поводыря во время длительного путешествия в Мифрил Халл.

Однако потом споры стали бесполезны, поскольку магия вновь стала прежней и заклятие попросту потеряло силу.

А может быть, нет? До этого самого момента, когда он увидел приближающихся кобольдов, у Биддерду не было ни малейших сомнений в том, что он снова стал человеком. Но тут он оскалился и почувствовал, как волоски у него на загривке стали дыбом, а копчик напрягся, — будь у него хвост, он бы его распрямил.

Он начал опускаться на четвереньки и тут только сообразил, что у него руки, а не лапы и при этом нет оружия. Он сплюнул, потому что кобольды были всего в нескольких шагах.

Тогда Биддерду решил прибегнуть к волшебству. Он соединил кончики больших пальцев, а ладони широко раскрыл и начал торопливо произносить заклинание.

Кобольды уже подбежали к нему, окружили, и ближайший из них выхватил меч.

В руках Биддерду вдруг вспыхнул жгучий огонь и полыхнул полукругом.

Несколько нападавших упали замертво, другие остолбенело моргали опаленными веками.

— Ага! — победно выкрикнул Биддерду и щелкнул пальцами.

Но кобольды очнулись и бросились на него, а он не знал никакого короткого заклинания, чтобы остановить их.

* * *

Сперва кобольды и гоблины казались сплошной неорганизованной массой. Но некоторые из них проходили усиленную военную подготовку в туннелях под Домом Облодра. Одна такая группа из пятидесяти существ образовала плотный клин, во главе которого стояли трое, а остальные выстроились позади широким треугольником.

Попав в пещеру, они не стали ввязываться во всеобщую свалку, а направились влево, туда, где виднелся вход в одну из боковых пещер. Дворфы их почти не трогали, поскольку вокруг и так было кем заняться, и кобольды добрались, куда хотели, почти без помех.

Но здесь их встретил небольшой отряд из дюжины дворфов. Бородатые воины с ревом и криками бросились на них, но кобольды даже не дрогнули. Они вклинились почти точно посредине шеренги дворфов и продолжали двигаться ко входу. Парочка кобольдов была убита, один дворф тоже погиб, но маленькие твари мгновенно сплотились снова, и те дворфы, что оказались зажаты между ними и низким сводом стены основной пещеры, очутились в бедственном положении.

По другую сторону клина «свободная» часть дворфского отряда поняла, какую ошибку они допустили, понадеявшись, что легко справятся с кобольдами. Теперь их соплеменники погибнут, им ничем не поможешь, потому что проникнуть сквозь плотные ряды кобольдов было невозможно. При этом у кобольдов появилось еще одно преимущество: прижавшись к стене, они оказались прикрыты низко висящими сталактитами.

Но все равно дворфы со всем жаром бросились на них, подстегиваемые криками своих несчастных товарищей.

Гвенвивар низко приникла к земле, чтобы пробраться под нависавшими сталактитами. Она на полном ходу вклинилась в кобольдов сзади, отбросила двоих в сторону и пробежала по третьему, глубоко вонзив в него когти, чтобы найти опору для прыжка.

Дзирт мчался сразу за ней. Припав на колено, он почти мгновенно убил двух кобольдов. Рядом с ним бежал Реджис, который и сам-то был не выше кобольда, поэтому дрался с одним из них на равных.

Бренору же, которому требовался простор, чтобы орудовать боевым топором, сражаться здесь было по меньшей мере затруднительно. Еще хуже было высокой Кэтти-бри, не отличавшейся таким проворством, как Дзирт. Встань она на колено, как дроу, ей пришлось бы совсем плохо. Но, стоя во весь рост, она видела только сталактиты, что было не лучше.

Подсказка пришла от Хазид'хи.

Все чувства девушки воспротивились, подсказка противоречила всем правилам боя, усвоенным ею от Бренора, большую часть своей жизни чинившего испорченное оружие. Но Кэтти-бри, почти не размышляя, покрепче ухватила рукоять и широко размахнулась своим великолепным мечом.

Гневно полыхающий алым краем Хазид'хи с силой ударился о сталактит. Движение Кэтти-бри замедлилось лишь чуть-чуть, потому что Потрошитель прошел сквозь камень совершенно легко. Когда он начисто срезал сталактит, девушку по инерции занесло в сторону, и в этот момент она могла бы стать легкой добычей для врагов — но кобольдов больше занимало то, что свод вдруг начал рушиться прямо на них.

Одного раздавил упавший сталактит, другой почти сразу же отправился вслед за ним, поскольку Бренор, едва образовалось отверстие, бросился вперед и ударил топором с такой силой, что разрубил беднягу почти пополам.

Дворфы, остававшиеся снаружи, воспрянули духом, увидев такую мощную подмогу, и стали теснить кобольдов с удвоенной силой, обещая своим товарищам скорую выручку и подбадривая их.

Реджис терпеть не мог столкновений, по крайней мере лицом к лицу. Но сейчас и он был нужен. Хафлинг хорошо понимал это и не собирался увиливать. Рядом с ним, стоя на колене, дрался Дзирт; разве мог Реджис, которому для того, чтобы достать макушкой до сталактита, пришлось бы подпрыгнуть, прятаться за его спиной?

Вцепившись обеими ручками в свою булаву, Реджис ринулся в бой. Сразу же ранив в руку одного кобольда, он довольно улыбнулся.

Но хотя первый противник и отпрянул, на его месте тут же возник другой, и его удар мечом пришелся как раз под поднятой рукой Реджиса. Его спасла только отличная кольчуга, — Реджис мельком подумал о том, что надо будет угостить Бастера Брейсера парочкой кружек доброго меда, если ему суждено выбраться живым из этой передряги.

Он замахнулся булавой, и оказалось, что головы кобольдов не настолько прочны, как дворфские кольчуги.

— Молодчина! — крикнул ему Дзирт, которого схватка занимала не настолько, чтобы он не видел, что происходит вокруг.

Реджис хотел улыбнуться, но его личико скривилось от боли в ушибленных ребрах.

Дзирт это заметил, быстро переместился и оказался перед Реджисом, приняв на себя натиск кобольдов, которые спешили заполнить образовавшуюся в их рядах брешь. Дроу начал бешено работать саблями, рубя и полосуя, иногда цепляясь клинками за низко нависающие сталактиты и выбивая искры, но чаще попадая по кобольдам.

В стороне Бренор и Кэтти-бри трудились в паре: дворф сдерживал наступление, пока девушка продолжала расчищать путь, одну за другой срубая каменные сосульки.

Но, несмотря на все это, дворфам внутри клина приходилось туго. Двое пали, а оставшиеся пятеро были ранены. Но ни один из их товарищей так и не смог прорваться сквозь плотные ряды маленьких тварей.

Никто, кроме Гвенвивар.

Подобно черной стреле, пантера прокладывала себе дорогу, давя кобольдов одного за другим и только фыркая на сыпавшиеся на нее многочисленные удары. По бокам ее струилась кровь, но ничто не могло остановить кошку. Она наконец оказалась рядом с зажатыми внутри строя дворфами, и сразу послышались крики воодушевления.

С песней на устах дворфы продолжали биться, и пантера помогала им, так что кобольды не могли больше держаться. Вскоре их строй был смят, дворфский отряд воссоединился, а раненых унесли из пещеры.

Дзирт и Кэтти-бри волновались за Гвенвивар, но тут пантера, рыча, пронеслась мимо них, зовя друзей в другое место, где нужна была помощь, и они перестали тревожиться.

* * *

Биддерду прикрыл глаза, готовясь встретиться с тайнами, завесу над которыми откроет перед ним смерть. По крайней мере он надеялся, что там окажется что-нибудь таинственное.

Где-то рядом он услышал рев, потом скрежет металла. Затем странное хрюканье — и звук шлепнувшегося на пол тела.

«Они дерутся за право прикончить меня», — с тоской подумал маг.

Раздались новые крики — кричали дворфы! — и снова звуки падающих тел.

Биддерду открыл глаза и увидел, что горстка невыразимо грязных и вонючих дворфов скачет и носится вокруг него, решая, куда бы теперь податься, тогда как с кобольдами уже покончено.

Биддерду некоторое время смотрел на тела поверженных кобольдов, которые были не убиты, нет. «Разодраны в клочки», — с ужасом подумал Биддерду, найдя верное слово.

— Тут теперь все чисто, — сказал один из дворфов — кажется, его звали Тибблдорф Пвент или что-то в этом роде (тот, кто носил имя Биддерду, не мог потешаться над чужими именами). — А мы с ребятами пошли!

Биддерду кивнул, но потом понял, что ему не справиться. Он только успел прочитать заклинание, открывавшее межуровневый переход, но, пока он боролся с кобольдами, действие чар закончилось.

— Погодите! — воззвал он к Пвенту, удивив и его, и самого себя неожиданным собачьим подвыванием.

Пвент с интересом поглядел на Гарпелла. Он подошел к нему поближе и склонил набок голову, которую к тому же сильно тянул в сторону тяжелый островерхий шлем.

— Подождите. Прошу вас, не оставляйте меня, славный благородный дворф, — умильно произнес Биддерду, боясь, что снова останется один.

Пвент недоуменно оглянулся, проверяя, к кому это обращается маг. Остальные «веселые мясники» тоже этого не поняли и стояли, тупо глядя на чародея и почесывая головы.

Потом Пвент ткнул коротким грязным пальцем себе в грудь, но по его лицу было заметно, что он вовсе не причисляет себя к «славным» и «благородным».

— Не оставляйте меня, — взмолился Биддерду.

— Но ты же жив, — не понял Пвент. — А убивать здесь больше некого. — И, посчитав разговор оконченным, берсерк повернулся и сделал шаг в сторону.

— Но я всех подве-ооо-л-ууу! — простонал Биддерду, нечаянно взвыв в конце фразы.

— «Подвел-ууу»? — переспросил Пвент.

— Мы все об-гав-речены! — трагически лаял маг. — Слишком да-гав-гав-леко!

Тут уж все берсерки сгрудились вокруг Биддерду, заинтересованные странным говором. Неподалеку оказалось несколько гоблинов, но они не посмели даже приблизиться к этому безумному отряду, вокруг которого пол был покрыт кровавым месивом из растерзанных кобольдов.

— Говори скорее, и по делу! — гаркнул Тибблдорф Пвент на Биддерду, поскольку ему не терпелось снова вкусить крови.

— Гав-гав-гав!

— И прекрати ты лаять!

Вообще-то бедный маг делал это не нарочно. Оказавшись в столь затруднительном положении, он вдруг вспомнил все свое собачье прошлое и глубоко запрятанные животные инстинкты. Он шумно вздохнул, усиленно внушая себе, что он человек, а не пес.

— Мне нужно попасть к выходу из туннеля, — пояснил он совершенно нормальным голосом. — Дзирт велел мне быть там.

— Меня не волнуют всякие колдовские штучки, — прервал его Пвент и повернулся, чтобы уйти.

— А обрушить эти чертовы туннели вонючим дроу на башку не хочешь? — спросил Биддерду на понятном берсерку языке.

— Это другое дело! — фыркнул Пвент, и весь его отряд дружно закивал. — Сейчас доставим тебя на место!

Биддерду постарался сохранить строгое выражение лица, но мысленно поздравил себя за то, что вовремя сообразил, как сыграть на самой податливой струне души берсерка.

В мгновение ока Биддерду был подхвачен толпой пустившихся бегом «веселых мясников». Чародей думал, что они побегут левее, вдоль северной стены пещеры, где сражение было не столь жарким.

Наивный маг!

Отряд «Веселые мясники» мчался напролом, по кобольдам и гоблинам. По пути они чуть не затоптали двух дворфов, не успевших вовремя отпрыгнуть в сторону. Безумные дворфы врезались в сталагмиты, отскакивали от них и отлетали в сторону. Но едва Биддерду решил выразить свой протест против такого дикого способа перемещения, как увидел, что они уже почти у самого выхода в туннель.

Он секунду раздумывал, что быстрее — открыть межуровневый переход или домчаться до места с группой сумасшедших дворфов. Он даже подумал, не создать ли новое заклинание: «В компании „веселых мясников“», но сразу же позабыл об этом, поскольку у выхода из пещеры выросла пара громадных быкоголовых чудищ, а за ними темный эльф.

— Занять оборону! — завопил Биддерду. — Вы должны задержать их! Занять оборону!

Наивный маг!

Два первых берсерка кинулись головой вперед, прямо в ноги гигантским восьмифутовым минотаврам. Чудища упали как подкошенные, даже не поняв, что это было. Но свалиться беспрепятственно им не дали Пвент и еще один обезумевший дворф, с ревом столкнувшиеся с ними лбами.

Позади этой свалки возникла черная сфера, и дроу пропал из виду.

Биддерду поспешно начал произносить заклинание. Дроу уже здесь! Как Дзирт и предвидел, они шли позади кобольдов. Если сейчас он сможет отправить туда огненный шар и обрушить туннель…

Он с усилием выговаривал слова, сдерживая лай и рык, помимо воли рождавшиеся где-то в глотке. Ему страшно хотелось присоединиться к «веселым мясникам», которые сейчас навалились на минотавров и увлеченно разрывали их в клочки. Ему хотелось присоединиться к пиршеству.

— Пиршеству? — повторил он вслух.

Но Биддерду сразу же взял себя в руки и начал снова, стараясь недумать ни о чем, кроме заклинания. Очевидно услышав ритмичные слова, дроу вышел из мрака со взведенным арбалетом.

Биддерду закрыл глаза и старался проговорить слова заклинания как можно быстрее. Он почувствовал жгучий укол в живот, но так сосредоточился, что не вздрогнул и не запнулся.

Ноги стали ватными; он слышал, как дроу подошел ближе и представил, как он достает сверкающий меч и заносит над его головой…

Но Биддерду не остановился. Он произнес заклинание до конца, и маленький сияющий огненный шарик сорвался с его ладони и полетел во тьму туннеля.

Чародея качало от слабости. Он открыл глаза, но все вокруг казалось ему размытым и нечетким. Потом он упал навзничь.

Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что он должен сильно удариться о камень, но в этот миг разорвался огненный шар.

В следующее мгновение туннель рухнул.

Глава 21 СРАЖАТЬСЯ — ТАК ВМЕСТЕ

Тяжелый груз лежал на плечах Высокочтимого Хранителя Туннелей, но он не останавливался, а шагал вперед по длинным неровным туннелям. Он принял решение, находясь в ясном сознании, и теперь запретил себе по пути в Мифрил Халл мучиться сомнениями.

Его противники доказывали, что Белваром движет личная привязанность, а не насущные интересы свирфов. Фербл доподлинно узнал, что Дзирту До'Урдену удалось сбежать из Мензоберранзана, и теперь было ясно, что одной из причин похода на Мифрил Халл стал гнев Ллос на отступника.

Неужели Белвар втянет весь Блингденстоун в войну ради одного-единственного дроу?

В конце концов жаркий спор был прекращен, но не Белваром, а Ферблом.

— Выбор перед нами ясен, — заявил Фербл. — Отправляться в путь и попытаться помочь противникам темных эльфов или искать новый дом нужно, поскольку дроу, вне всякого сомнения, вернутся, и, если мы тогда решим воевать, мы окажемся с ними один на один.

Совету и королю Шниктику было невероятно трудно принять решение. Если они вернутся и действительно ввяжутся в войну, могут ли они рассчитывать на поддержку дворфов и людей, народов, которых глубинные гномы совсем не знали?

Белвар считал, что могут. Высокочтимый Хранитель Туннелей всей душой верил, что Дзирт и те, кто стал его друзьями, их не подведут. А Фербл, знавший внешний мир, как никто другой (хотя, как он сам признавал, поверхность была ему почти неведома), полностью поддержал Белвара, основываясь на том простом соображении, что даже туповатые гоблины с радостью приветствовали бы союзников в войне против темных эльфов.

Поэтому Шниктик и Совет в итоге согласились, но приняли весьма осторожное решение, что было неудивительно для чрезвычайно консервативных свирфов. Белвар может отправляться следом за дроу, а вместе с ним и Фербл, и пусть с ними идут добровольцы из гномов. Шниктик подчеркнул, что они отправляются в разведку, а не на войну. Но потом все изумились тому, сколько набралось добровольцев для этого опасного похода. Их было столько, что Шниктику пришлось отпустить только триста свирфов, чтобы было кому охранять женщин и детей.

Белвар понимал, почему другие свирфы также решились на этот поход, и хорошо знал, почему сам принял такое решение. Если темные эльфы доберутся до поверхности и захватят Мифрил Халл, гномы не смогут вернуться в Блингденстоун. Мензоберранзан никогда не оставлял завоеванные места. Если уж дроу одержат победу, то поработят дворфов и будут разрабатывать их рудники как свои собственные. И тогда гномы будут достойны лишь сожаления, потому что Блингденстоун окажется неподалеку от кратчайшего пути ко вновь завоеванным землям.

Поэтому, несмотря на то что все свирфы, включая Белвара и Фербла, ушли сейчас так далеко, они твердо знали, что идут сражаться за свою родину.

Белвар решил не раздумывать больше над принятым решением и почувствовал, что тяжесть, давившая на его сердце, немного уменьшилась.

* * *

Биддерду забросил огненный шар далеко в туннель, но коридоры здесь были очень узки и не могли поглотить всю силу взрыва. Пламя вырвалось из туннеля в пещеру, подобно выдоху разъяренного красного дракона, даже одежда Биддерду занялась. Маг вскрикнул, и одновременно с ним закричали все дворфы и кобольды поблизости, заревели минотавры, ворвавшиеся в пещеру, закричали прятавшиеся за их спинами темные эльфы.

В тот миг, когда разорвался огненный шар, закричали все, но крики оборвались почти сразу же, поскольку сотни тонн скальной породы разом обвалились вниз.

Силовая волна обвала ворвалась в пещеру, и она была столь мощной, что прибила разгоревшийся огонь, в том числе на Биддерду. Его подняло в воздух и швырнуло на тех, кто стоял рядом с ним. Его ослепило, оглушило, засыпало щебнем, но ему невероятно повезло, потому что ни один из оторвавшихся сталактитов или сорвавшихся с места огромных камней не раздавил его.

Пол задрожал, стена пещеры выгнулась, один из боковых гротов обрушился. Когда все стихло, туннель исчез, его попросту не стало, а зал, названный пещерой Тунульта по имени одного из дворфов, значительно уменьшился в размерах.

Биддерду с трудом, качаясь, поднялся с кучи щебня и пыли и стряхнул землю со своего волшебного самоцвета. Свет, который отбрасывал камень, в густой пыли казался совсем бледным. Чародей осмотрел себя и обнаружил, что одежды на нем значительно меньше, чем участков голой кожи. К тому же он весь был покрыт синяками, а рука сильно покраснела, что было заметно даже под слоем пыли; там как раз огонь успел прожечь одежду насквозь.

Из кучи неподалеку торчал длинный острый, слегка покривившийся шип. Биддерду уже собрался оплакивать берсерка, так ему помогшего, но внезапно Пвент вылез из груды пыли и мусора, плюясь мелкими камешками и улыбаясь, как слабоумный..

— Вот это здорово! — восхищенно заорал он. — Сделай-ка так еще разок!

Биддерду открыл рот, чтобы ответить, но потерял сознание, поскольку сонное зелье все же взяло верх над приливом энергии, вызванным внезапным потрясением. Очнулся он оттого, что Пвент, поддерживая его голову, вливал ему в рот какое-то отвратительное варево. Оно хоть и было омерзительным, но действовало исправно, и вскоре всю слабость как рукой сняло.

— «Веселый мясник»! — громовым голосом объявил Пвент и похлопал рукой по фляжке, висевшей у него на широком поясе.

Когда пыль осела, тела начали шевелиться. Отряд «Веселые мясники», оказавшийся крепче камня, не пострадал, и те несколько кобольдов, что чудом выжили, были прикончены, не успев даже пикнуть.

Пещера, в которой один боковой грот рухнул, а противоположная стена прогнулась, просела таким образом, что маленький отряд оказался отрезанным от остальных. Однако ловушкой это нельзя было назвать, поскольку оставался узкий проход влево, в середину пещеры Тунульта. По доносившимся оттуда лязгу металла и воплям дворфов и кобольдов было ясно, что сражение возобновилось.

Тибблдорф Пвент не повел своих подчиненных прямиком туда. Лаз был слишком узкий, а потом сужался еще больше, так что Пвент даже и думать не стал протискиваться через него. К тому же берсерк заметил за плечом Биддерду нечто интересное — глубокую трещину в стене рядом с обрушенным коридором. Подойдя поближе, Пвент почувствовал, что из трещины вырывается свежий воздух, поскольку давление в туннелях уравновешивалось после обвала.

Пвент ухнул и со всей силы грохнул по стене чуть пониже трещины. Один камень подался и выпал, а за ним открылся наклонный проход, ведший в нижние туннели.

— Надо вернуться и доложить королю Бренору, — рассудил Биддерду, — или же протиснуться в туннель, насколько возможно, и кричать, чтобы нас откопали.

Пвент фыркнул:

— Тут нечего будет разведывать, если мы оставим все как есть. Если дроу обнаружат проход, они окажутся здесь быстрее, чем ожидает Бренор. К черту доклады!

Говоря по совести, бешеный дворф с трудом противостоял соблазну немедленно присоединиться к сражению, но его сердце замирало при мысли о том, что в новых туннелях им могут встретиться враги посерьезнее — минотавры и дроу.

— А если мы тут застрянем, — продолжал Пвент, показывая пальцем на узкий проход в пещеру Тунульта, — то эти проклятые дроу пройдут прямо по нашим спинам!

Отряд «Веселые мясники» согласился со своим командиром, а Биддерду покачал головой и полез в лаз. Однако вскоре оправдались его худшие опасения: он не то что не мог попасть туда, где шел бой, но даже не мог перекричать шум битвы и привлечь к себе внимание.

Но тут Биддерду подумал, что можно попробовать применить магию, и полез в свой бездонный карман, где лежал сборник заклинаний. Он вытащил целую пачку смятых страниц, покрытых пятнами и местами подпаленных, так что кое-где букв нельзя было разобрать вовсе. Клей и нитки переплета расползлись, и, когда Биддерду поднял книгу повыше, она просто рассыпалась у него в руках.

Дыхание чародея прервалось, ему показалось, что мир рушится. Он собрал все странички, какие мог, и вылез из прохода. К его удивлению и облегчению, Пвент и его берсерки все еще дожидались его.

— Я знал, что ты передумаешь, — заметил берсерк и повел свой отряд плюс незадачливого чародея вперед.

* * *

«Пятьдесят дроу и целое подразделение минотавров», — быстро мелькали пальцы Квентель Бэнр, и по ее резким отрывистым движениям было ясно, что она вне себя.

«Вот дура!» — подумала Мать Бэнр. Она даже засомневалась, не слаба ли дочь для такого похода. Квентель могущественная жрица, этого нельзя отрицать, но старой Бэнр только сейчас пришло в голову, что дочь никогда даже не видела сражения. Дом Бэнр ни с кем не воевал уже несколько веков, к тому же Квентель за свои успехи в Академии была освобождена от обязанности сопровождать патрули в туннели за пределами Мензоберранзана.

Бэнр вдруг с удивлением осознала, что Квентель никогда даже не выбиралась за границы города.

«Прежнего пути в Мифрил Халл больше нет, — продолжала Квентель. — Несколько параллельных проходов тоже разрушены. Хуже другое. — Квентель вдруг остановилась и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Она снова начала с перекошенным от злости лицом: — Многие из погибших были женщины, несколько жриц и одна верховная жрица».

Она по-прежнему казалась слишком возбужденной, ее движения были чересчур нервными. Мать Бэнр не могла поверить: неужели Квентель действительно надеялась, что завоевание Мифрил Халла дастся легко? И никто из дроу не погибнет?

Бэнр задумалась и уже не впервые спросила себя, не ошиблась ли она, взяв Квентель с собой. Может, лучше было взять Триль, она сильнее всех жриц.

Видя, как тяжело сверлит ее глазами мать, Квентель понимала, что та не в духе. Но до нее не сразу дошло, что сама она раздражает ее больше, чем неблагоприятные известия.

— Они продолжают наступление? — осведомилась старуха.

Квентель прокашлялась:

— Бреган Д'эрт открыли много других путей, даже таких, о которых дворфы и сами не знают. Они близко подходят к туннелям, ведущим в Мифрил Халл.

Мать Бэнр прикрыла глаза, довольная, что дочь наконец приободрилась. Такие заброшенные туннели действительно существовали, они проходили под нижними частями комплекса, и дворфы о них не знали, потому что все время смещали рудные разработки туда, где проходили более крупные жилы, об этих же маленьких переходах со временем забывали. Но старый Гэндалуг знал эти тайные переходы, и благодаря допросам Метила дроу тоже стало о них известно. Эти туннели не были непосредственно связаны с чертогами дворфов, но колдуны могли открыть и такие двери, которых не было, а иллитиды — проникнуть сквозь каменные стены посредством своих телепатических способностей и при этом прихватить с собой солдат.

Бэнр вдруг открыла глаза.

— От Бергиньона что-нибудь слышно?

Квентель покачала головой:

— Он вышел наружу, как ему и было приказано, но с тех пор известий от него нет.

Бэнр сердито нахмурилась. Она знала, Бергиньон открыто выражал недовольство тем, что его отправляют на поверхность. Его назначили командиром самого большого подразделения, насчитывавшего почти тысячу дроу, среди которых было много всадников и раз в пять больше гоблинов и кобольдов. Но, выполняя эти обязанности, он оказывался в горах на поверхности. А Дзирт До'Урден, вероятнее всего, останется внутри, в нижних туннелях, где были наиболее подходящие для темного эльфа условия. И весьма вероятно, что Утегенталь Армго, а вовсе не Бергиньон первым доберется до него.

Тут раздражение на лице старухи сменилось улыбкой: она вспомнила, в каком бешенстве был сын, когда получил это задание. Да уж конечно, он должен был показать свой гнев и негодование. Как он возмущался тем, что Утегенталь, а не он возглавит наступление в туннелях. Но в свое время в Мили-Маггир Бергиньон был одноклассником Дзирта и его основным соперником. Бергиньон, наверное, знал Дзирта лучше, чем любой из ныне живущих в Мензоберранзане дроу. А Мать Бэнр хорошо знала своего сына.

И истина заключалась в том, что Бергиньон совершенно не хотел встречаться с отступником.

— Воспользуйся магией и разыщи брата, — вдруг велела она Квентель. — Если он продолжает упрямиться, заменишь его.

Квентель взглянула на нее широко распахнутыми от ужаса глазами. Она была с Бергиньоном, когда войска выходили из туннелей на уступ, с которого открывался вид на глубокую котловину. Это зрелище совершенно ошеломило ее, она ощутила головокружение, как и многие другие дроу. Здесь она впервые почувствовала себя ничтожной, никому не нужной и беззащитной. Эта пещера, называвшаяся поверхностью, этот гигантский зал с черным сводом, усыпанным блестками странного света, был слишком огромен и подавлял ее.

Похоже, выражение ужаса на лице дочери нисколько не обрадовало старуху.

— Иди! — рявкнула она, и Квентель тихонько скользнула прочь.

Не успела она скрыться, как перед голубым диском Бэнр встала новая докладчица.

Ее сообщение о том, что дроу понемногу продвигаются по тайным туннелям, было лучше, но Бэнр почти не слушала. Ей все эти подробности уже порядком поднадоели. Она знала, что дворфы умеют сражаться. У них было несколько месяцев в запасе, чтобы как следует приготовиться, но Мать Бэнр не сомневалась, что конечный исход все равно будет один. Она верила тому, что пообещала ей сама Ллос. Дроу победят, и Мифрил Халл будет захвачен.

Она все же выслушала сообщение, потом следующее, потом еще одно, потом еще и еще — информация шла нескончаемым потоком, и она старалась казаться заинтересованной.

Глава 22 ЗВЕЗДНЫЙ СВЕТ, ЯРКИЙ СВЕТ

С высоты, усилив свое зрение волшебством, она видела целую армию, растянувшуюся, подобно муравьиной цепочке, по восточному пологому склону горы, заполняя каждую впадинку и взбираясь на каждый выступ. За ними черными плотными пятнами следовали войска более организованные, отряды воинов-дроу.

Леди Аластриэль никогда не видела более угнетающего зрелища и никогда еще не чувствовала большего трепета, хотя пережила за свою жизнь много опаснейших приключений. Однако она по-прежнему была красива, обладала гладкой нежной кожей, казавшейся почти прозрачной, и длинными серебристыми волосами — седина не тронула их, хотя она и в самом деле долго жила на свете, — они светились, как будто в них запутался тихий свет ночи и яркий блеск звезд. Эта красавица видела много войн, и в глазах ее таилась печаль — и мудрость, научившая Аластриэль презирать войны.

Вдали, за поворотом, на южном склоне горы она могла разглядеть знамена объединенного войска, и ярче всех выделялся среди них серебряный флаг ее рыцарей. Она знала, как горды и нетерпеливы большинство из них, поскольку все они были молоды и еще не изведали горя.

Госпожа Серебристой Луны отмахнулась от посторонних мыслей и сосредоточилась на том, что происходит и какова будет ее роль в грядущем сражении.

Во главе вражеского войска шли кобольды, и она не сомневалась, что великаны варвары и рыцари в доспехах без труда их разгонят.

Но справятся ли они с дроу, спрашивала себя Аластриэль. И она пустила свою летающую колесницу по широкому кругу, наблюдая и выжидая.

* * *

Там, где передовые отряды защитников Мифрил Халла встретились с кобольдами, завязался бой.

Получив сообщения о первом столкновении и услышав звуки битвы, Берктгар готов был дать сигнал своим людям вступить в бой и умереть с гимном Темпосу.

Беснелл, командовавший Рыцарями Серебристой Луны, был более выдержанным бойцом и лучшим стратегом.

— Попридержи пока своих людей, — обратился он к нетерпеливому варвару. — Этой ночью будет такая битва, о какой ни я, ни ты, ни даже твой бог Темпос не могли бы мечтать. Лучше заставить врагов сражаться там, где мы сами выберем.

Он тщательно выбирал поле битвы, споря с Берктгаром и даже с королем Бренором, чтобы склонить их на свою сторону. Войска были разбиты на четыре основные силы и распределены по южному склону Фортпика, горы, под которой находились оба входа в Мифрил Халл. На северо-западе за горой лежала Долина Хранителя — бескрайняя глубокая равнина, покрытая валунами и вечно скрытая пеленой тумана. Там находился тайный западный вход в дворфский комплекс.

На северо-востоке проходила длинная, более часто используемая дорога к восточным воротам Мифрил Халла, пересекавшая множество узких извилистых тропинок и большие каменистые пространства.

Посланцы Бренора хотели разделить войско и послать всадников на защиту Долины Хранителя, а варваров — охранять восточную тропу. Но Беснелл не уступал и склонил Берктгара к своей точке зрения, заявив, что дворфы и сами могут надежно спрятать и в случае необходимости отстоять входы в свой дом.

— Если дроу известно расположение входов, — спорил он, — то именно там они и будут ожидать сопротивления.

В результате остановились на южном склоне Фортпика. Ниже занятых защитниками рубежей проходили многочисленные тропинки, но зато над ними нависли обрывистые скалы, и нападения оттуда можно было не опасаться. Силы защитников распределились в соответствии с рельефом: на узких неровных тропах засели варвары, еще на двух рубежах расположились и варвары, и Рыцари Серебристой Луны, а плато над широким гладким пологим склоном занял отряд Гвардии Несма.

Беснелл и Берктгар наблюдали сейчас за происходящим со второго рубежа. Оба знали, что бой близок; все солдаты притихли, кожей ощущая приближение врага. Вдруг склон внизу озарился вспышками света: это варвары начали бросать пригоршни волшебных камешков, врученных им дворфскими священниками.

Какая свалка началась среди кобольдов! Немногочисленные бывшие с ними дроу тоже бросились врассыпную. Те, кто забрался повыше на склон, были смяты вырвавшимися из укрытия варварами, рубившими маленьких чудовищ направо и налево громадными мечами и боевыми топорами или же попросту поднимавшими кобольдов над головами и сбрасывавшими их вниз.

— Надо идти сражаться! — ревел Берктгар, видя, как бьются его люди. Он высоко поднял Баккенфуэре и зычно крикнул: — Слава Темпосу! — И его клич подхватили все варвары.

— Вот тебе и западня, — пробормотал Регволд Гарпелл, восседавший на своем Прыгуне-Через-Лужи. Сделав знак Беснеллу, поскольку пришло время, Регволд слегка натянул узду, и поразительное животное издало какое-то утробное негромкое ржание и одним прыжком перемахнуло расстояние в тридцать футов.

— Погоди, еще рано! — взмолился Беснелл, но Берктгар уже набрал горсть волшебных светящихся камешков. Рыцарь, указывая на войско противника, двигавшееся у подножия горы, втолковывал варвару, что, пока многие отряды взбираются по склону и сражаются с защитниками, удерживающими восточные рубежи, гораздо большие силы неприятелей продолжают идти на запад по нижним тропам. К тому же свет уже не так ослеплял темных эльфов, потому что они затемняли его магическими сферами.

— А чего ждать? — спросил варвар.

Но Беснелл все откладывал выступление.

Один из варваров в стороне вскрикнул от неожиданности, потому что все его тело внезапно оказалось окруженным голубым нежгучим пламенем. Боли он не чувствовал, но был прекрасно виден в ночной темноте. Послышались щелчки многочисленных арбалетов, несчастный варвар снова закричал и упал.

Этого Берктгар уже не мог вынести, он размахнулся и швырнул камешки. То же самое сделали и его подчиненные, и эта часть склона озарилась маленькими вспышками. Воины Сэттлстоуна ринулись вниз, и Беснелл приуныл. Первыми должны были выступить рыцари, но лишь тогда, когда ударная сила неприятеля приблизится.

— Мы тоже должны, — прошептал один из рыцарей за спиной Беснелла, и командир согласно кивнул.

Ему понадобилось одно мгновение, чтобы оценить обстановку. Берктгар с сотней парней уже сражались прямо под ними, и при этом у них не было никакой возможности соединиться с храбрецами, удерживавшими восточный рубеж. Несмотря на гнев на нетерпеливого варвара, Беснелл не мог не залюбоваться им. Одним взмахом гигантского Баккенфуэре он подкинул трех кобольдов, разрубив их в воздухе на части.

— Света мало, — заметил один из рыцарей.

— Вклиниваемся между ними! — громко отдал приказ Беснелл, так чтобы все всадники его услышали. — Мы спустимся наискосок, между ними и нашими, чтобы парни на востоке могли отступить позади нас.

Он не услышал ни единого слова жалобы, хотя такой маневр и был очень опасен. По первоначальному плану Рыцари Серебристой Луны должны были въехать прямо в гущу врагов, здесь и западнее одновременно, тогда как Берктгар у них в тылу соединился бы с варварами первого рубежа и объединенные силы начали бы постепенно смещаться к западу. Берктгар, не утерпев, сделал не так, как было задумано, и остальным это могло дорого обойтись. Но ни один из рыцарей не сказал ни слова.

— Попридержите светящиеся камешки, — приказал Беснелл. — Пусть дроу загасят те, что уже брошены. — Он поставил лошадь на дыбы и крикнул: — Во славу Серебристой Луны!

— И за благо всех добрых людей! — дружно подхватили клич всадники.

Грохот копыт потряс склон Фортпика и даже отдался внутри дворфских чертогов. Они мчались вниз, на звук рогов, сотня рыцарей с копьями наперевес, а когда копья раскалывались от силы удара или застревали в жертве, в ход вступали блестящие мечи.

Статные кони давили кобольдов тяжелыми копытами, и кобольды, гоблины и даже дроу в испуге разбегались врассыпную, потому что подземные захватчики ни разу не видели натиска кавалерии.

За считанные секунды наступление вверх по склону было остановлено и отбито, при этом пало всего несколько защитников. Темные эльфы продолжали гасить светящиеся камешки, а люди Беснелла забрасывали их все новыми и новыми.

Но основное войско темных эльфов продолжало двигаться на запад вдоль подножия горы; судя по звуку рожков, призывам к Темпосу и боевому кличу Широкой Скамьи, а также возобновившемуся грохоту копыт, это лонграйдеры последовали примеру Рыцарей Серебристой Луны.

Наступление с третьей позиции начал Регволд, прорезавший тьму волшебной молнией, которая просто напугала противника.

Как ни странно, дроу в ответ не стали демонстрировать возможности своих колдунов, если не считать темных сфер и голубого пламени, дающего им возможность обозначить врага.

Не вступившие пока в бой варвары этого рубежа поступили так, как предписывал изначальный план: они вписались между лонграйдерами и вторым рубежом, но соединились не с Рыцарями Серебристой Луны, как было задумано, а с Берктгаром и его отрядом.

* * *

Аластриэль, наблюдавшей за побоищем с высоты, понадобились вся ее воля и выдержка, чтобы не вмешаться немедленно. Защитники горы, как и ожидалось, разбили строй кобольдов и гоблинов на группы и сражались с ними, убивая врагов десятками.

Число поверженных могло быть в два раза больше, если бы Аластриэль пустила в ход свои волшебные силы, но госпожа Серебристой Луны достаточно хорошо знала, на что способны дроу, чтобы понимать, что ее первый удар вполне может стать и последним. А сами темные эльфы пока выжидали.

Она что-то шепнула своим волшебным лошадям, и воздушная колесница спустилась ниже. Женщина печально убедилась, что сражение идет так, как она и думала. Высоко на южном склоне с врагами уже разделались, но внизу, там, где не было битвы, темная масса продолжала продвижение на запад.

Аластриэль видела, что дроу очень много как раз там.

Колесница повернула к востоку, звуки боя остались позади, и госпожа Серебристой Луны с некоторым облегчением заметила, что темная колонна врагов тянется не так уж далеко, чуть дальше крайних рубежей.

Но тут она услышала шум другою сражения и, обогнув гору, поняла, откуда он доносился. Противники обнаружили восточный вход в Мифрил Халл, пробились внутрь и теперь бились с дворфами уже внутри!

Из-под низких дверей вырывались молнии и языки пламени, потому что на приступ пошли не ничтожные кобольды или тупые гоблины. Это были темные эльфы, и их было очень много.

Можно было бы спуститься и сокрушить врагов внезапным натиском, но Аластриэль верила в людей Бренора. Они ожидали нападения с поверхности и должны были хорошо подготовиться.

Поэтому колесница поплыла дальше, на север. Аластриэль решила сделать полный круг и пролететь над Долиной Хранителя, где ждала еще одна сотня ее рыцарей.

Но открывшееся зрелище сильно огорчило ее.

Северный склон Фортпика был очень опасен, здесь отвесные голые скалы перемежались глубокими впадинами, и ни один человек не смог бы сюда забраться.

Зато прекрасно чувствовали себя здесь огромные подземные ящеры с липкими лапами.

Бергиньон Бэнр с элитным отрядом Дома Бэнр в четыреста дроу взбирался вверх по склону, направляясь на запад, к Долине Хранителя.

Ждавшие там рыцари выстроены были таким образом, чтобы дать отпор врагам, подошедшим с южного склона. Перейдя в наступление, они откроют фланг, давая возможность Беснеллу, лонграйдерам и воинам Несма и Сэттлстоуна попасть в долину, куда можно было пройти лишь по единственному узкому перевалу.

Но Аластриэль поняла, что всадники на ящерах попадут туда раньше. К тому же они сильно превосходили числом ее рыцарей.

* * *

Восточный рубеж был сдан. Оставшиеся в живых варвары спешили на запад, чтобы в тылу Рыцарей Серебристой Луны соединиться с отрядом Берктгара.

Едва они прошли, Беснелл тоже повернул своих людей на запад, вынуждая Берктгара, чей отряд значительно разросся, включив почти всех жителей Сэттлстоуна, двигаться быстрее.

Командиру рыцарей показалось, что нетерпение Берктгара оказалась не таким уж страшным и перемещение на запад по-прежнему может пройти так, как предполагалось. Он нашел небольшой ровный уступ и оттуда осмотрел окрестности, с горечью отметив, что темная масса внизу миновала уже третий рубеж.

Но тут его глаза расширились, и он закричал, поняв, где именно находятся передние ряды вражеского войска. Гвардейцы Несма не выступили вовремя! Они должны были быстро спуститься вниз по склону и удерживать эти позиции, а они, непонятно почему, промедлили, и теперь неприятель миновал последний, четвертый рубеж.

Только теперь гвардейцы двинулись вниз по гладкому камню южного склона, топча по ходу огромное количество кобольдов.

Но Беснелл понимал, что для их противников даже такие потери — ничто, они вполне могут пожертвовать и большим числом рабов. Но зато теперь план, согласно которому все союзное войско должно было организованно отступать на запад, в Долину Хранителя, даже если для этого потребовалось бы воспользоваться западным входом в Мифрил Халл, оказался невыполнимым. Задумано хорошо — но путь на запад был перекрыт своими же.

Беснеллу оставалось только со страхом ожидать, что будет.

Часть 5 СТАРЫЕ КОРОЛИ И СТАРЫЕ КОРОЛЕВЫ

Их было очень много: восемь тысяч темных эльфов и еще больше рабов, и эта страшная сила наступала на Мифрил Халл. Но войском назвать их было нельзя.

Учитывая численность и силу дроу, слово кажется вполне подходящим, но все же «войско» подразумевает нечто большее, в первую очередь — сплоченность и наличие общей цели. Любой согласится, что дроу — лучшие воины всех Королевств. Они учатся сражаться с юных лет и умеют биться поодиночке и в отрядах. Цель кажется им вполне ясной, когда народ идет на народ, например дроу на дворфов. И все же, несмотря на то что их тактика совершенна, а отряды дисциплинированны, согласие в их рядах непрочно.

Едва ли найдется в войске Ллос хоть один способный отдать свою жизнь за другого, если только он не будет уверен, что такой жертвой обеспечит себе теплое местечко у трона Паучьей Королевы после смерти. Лишь ненормальный темный эльф примет на себя даже незначительный удар, чтобы защитить товарища, да и то скорее всего здесь будет замешана личная выгода. Дроу провозглашают славу Паучьей Королеве, но на самом деле каждый надеется урвать кусочек славы для себя.

Главной ценностью темных эльфов всегда была собственная выгода.

В этом и заключается разница между защитниками Мифрил Халла и завоевателями. И в ней была наша единственная надежда, когда мы столкнулись с опытными и умелыми врагами, чьи силы во много раз превышали наши собственные.

Если один-единственный дворф станет свидетелем битвы, в которой теснят его товарищей, он с боевым кличем кинется в бой, каковы бы ни были шансы на победу. Зато если бы нам удалось поймать в ловушку нескольких дроу, скажем патрульный отряд, прикрывающие их дроу и не подумали бы прийти на выручку собратьям, если бы не были уверены в победе.

Это у нас, а не у них была действительно общая цель. Мы, а не они понимали, что значит единение, мы сражались за общие высокие принципы и понимали, что любая принесенная нами жертва послужит общему благу.

В Мифрил Халле есть зал — точнее, их несколько — место почитания героев прошлых войн и битв. Здесь хранится молот Вульфгара; раньше здесь был и лук — когда-то он принадлежал эльфу, — который благодаря Кэтти-бри вновь стал разить врагов. Несмотря на то что она пользуется им уже много лет и в ее руках он прославился не меньше, она всегда говорит о нем «лук Анариэль», эльфийской девушки, умершей давным-давно. Если в грядущих веках этот лук достанется какому-нибудь другу клана Боевого Топора, его будут называть «лук Кэтти-бри, унаследованный от Анариэль».

Есть и еще одно помещение, Зал Королей, где стоят каменные изваяния восьми королей рода Боевого Топора, огромные и нерушимые.

У дроу нет таких памятников. Моя мать, Мэлис, никогда не говорила о предыдущей главе Дома До'Урден, возможно, еще и потому, что сама сыграла не последнюю роль в смерти своей матери. В Академии нет ни одной памятной таблички, посвященной ее прежним хозяевам. Вспомнив сейчас об этом, я подумал, что единственными памятниками в Мензоберранзане являются статуи тех, кого покарала Бэнр, или тех, кого наказала Вендес, превратив их в черные изваяния, которые можно было выставить на площадке рядом с Академией в назидание другим.

В этом и заключалась разница между защитниками Мифрил Халла и завоевателями. И в этом была наша единственная надежда.

Дзирт До'Урден

Глава 23 СОПРОТИВЛЕНИЕ

Биддерду никогда не видел ничего подобного. Вокруг застывшего в ужасе Гарпелла ручьями лилась кровь и сыпались куски кобольдов. Отряд «Веселые мясники» впал в боевой экстаз. В небольшой пещерке они наткнулись на кобольдов, которых было в несколько раз больше, чем их. Биддерду готовился предложить отступление (тактично назвав его «обходным маневром», поскольку слово «отступление» Тибблдорфу Пвенту было неведомо), но берсерк уже ринулся в бой.

Семеро обезумевших дворфов, войдя в раж, кинулись вслед за Пвентом прямо в гущу кобольдов на верную гибель, увлекая за собой беднягу Биддерду. Все превратилось в сплошное безумие, подобного избиения тихий ученый Биддерду, всю жизнь проживший во Дворце Плюща (к тому же довольно долго в качестве собаки), даже вообразить себе не мог.

Пвент пронесся мимо него с мертвым кобольдом, беспомощно болтавшимся на острие его шлема. Широко расставив руки, берсерк вломился в толпу врагов, ухватил сразу нескольких и тесно прижал к себе. Потом он начал так дико трястись, словно с ним приключились жестокие судороги, и Биддерду даже подумал, не отравился ли он чем.

Но не тут-то было, Пвент намеренно входил в такое состояние. Он трясся, разрывая острыми ребрами панциря кожу своих жертв, раздирая их на клочки. Наконец он отпустил трех кобольдов, бросив их умирать на пол, а сам ударом левой руки всадил шип своей мифриловой рукавицы глубоко в лоб еще одного противника.

Биддерду тогда понял, что этот бросок прямо на врагов не имел ничего общего с безрассудством, «веселые мясники» легко одерживали победу, ошеломив врагов своей необузданной яростью. Но чародей заметил, что кобольды быстро научились не попадать под руку неистовым дворфам. Шестеро проскочили мимо Пвента, сделав приличный полукруг. И решили вшестером накинуться на самого подходящего для них противника.

Биддерду суетливо перебирал свой растрепанный сборник заклинаний и наконец выбрал страничку, на которой еще можно было различить записи. Держа ее в одной руке, а вторую вытянув перед собой, он начал читать заклинание, шевеля пальцами.

Из кончика каждого пальца вырвалась зеленая струя волшебной энергии и безошибочно попала в цель.

Пятеро кобольдов упали замертво; шестой же с визгом бросился на мага, нацелив маленький меч ему в живот.

Перепуганный Гарпелл выпустил пергамент из рук. Он закричал, решив, что пришла его смерть, и, повинуясь инстинкту, упал вперед и придавил собой кобольда. Он почувствовал обжигающую боль под ребром, но меч вошел неглубоко, и удар оказался несилен.

Однако Биддерду, совершенный новичок в сражениях, все равно закричал от ужаса. Да еще боль, такая боль…

Постепенно его крик превратился в вой. Он посмотрел вниз, на извивавшегося под ним кобольда, и совсем близко увидел его глотку.

Вот когда он узнал вкус теплой крови и при этом не испытал отвращения.

Рыча, Биддерду прикрыл глаза и вцепился в противника изо всех сил. Кобольд прекратил дергаться.

Спустя некоторое время Гарпелл заметил, что звуки битвы смолкли. Он медленно приоткрыл глаза, немного повернул голову и увидел Тибблдорфа Пвента, стоящего рядом и одобрительно цокающего языком.

Лишь тогда Биддерду осознал, что убил кобольда, прокусив ему горло.

— Отличный прием, — похвалил Пвент и пошел прочь.

* * *

Отряд «Веселые мясники» с шумом шел напролом, целиком полагаясь на грубый натиск, тогда как сила другого отряда заключалась в умении действовать тихо и сидеть в засаде. Кэтти-бри, Реджис и Бренор неслышно шли из туннеля в туннель, следуя по пятам за дроу и кошкой, как тени. Гвенвивар раньше всех чуяла приближение врага и прижимала уши, а Дзирт знаками предупреждал остальных.

Все пятеро действовали в полном согласии. Они шли так, чтобы сначала Кэтти-бри могла выстрелить, потом в бой бросалась пантера и дроу. Бренор же наступал следом за ними, с громким боевым кличем. Реджис всегда принимал участие в битве, если видел, что кого-то из друзей сильно теснят, стараясь напасть сзади и стукнуть кобольда по голове маленькой булавой.

Они оказались в низком широком коридоре, и Гвенвивар, приблизившись к повороту, припала к земле и прижала уши. Дзирт скользнул под неширокий навес, Реджис за ним, а Бренор встал впереди Кэтти-бри, чтобы она могла прицелиться между рогами его шлема.

Из-за угла показался неприятель — пятеро минотавров и столько же дроу, они быстро мчались по направлению к Мифрил Халлу.

Кэтти-бри решила начать с темных эльфов. Тьму пронзила серебряная молния, и один из них упал мертвый.

Гвенвивар ринулась вперед, подмяв под себя еще одного, и скатилась с него, стараясь покусать и порвать когтями третьего.

Блеснула еще одна вспышка, и очередной дроу упал.

Но минотавры тоже вступили в бой, и Кэтти-бри не смогла выстрелить в третий раз. Она ухватилась за рукоятку меча, а Бренор с ревом бросился на ближайшее к нему чудище.

Минотавр нагнул рогатую голову; Бренор, крепко обхватив рукоять обеими руками, всадил топор ему в загривок.

Минотавр повалился вперед, и оружие вырвалось из рук Бренора. Раздался такой треск, словно упало громадное дерево.

Бренор не успел понять, что его ударило. Он вдруг полетел назад, сбитый с ног шестисотфунтовой тушей.

* * *

Дзирт выскочил из укрытия, кружась, как юла, и нанося удары. Он ранил одного минотавра сбоку, всадив ему саблю глубоко в бедро. Затем дроу мгновенно отскочил, припал на колено, сделал прямой выпад Сверкающим Клинком и поддел загнутым острием голубого лезвия коленную чашечку другого монстра.

Минотавр взревел и то ли бросился, то ли упал на Дзирта, но дроу уже успел вскочить на ноги и отбежать в сторону, так что гигант с размаху хлопнулся на каменный пол.

Дзирт повернулся к Кэтти-бри и Бренору, на которых надвигались два других быкоголовых великана. В мгновение ока он оказался рядом с ними и начал саблями рубить одного из нападавших, нанося удары по ногам чудовища. Ему удалось остановить наступление.

Но последний из минотавров уже приблизился к Кэтти-бри. Его здоровенная дубина, сделанная из ножки твердого гриба, просвистела по воздуху, и Кэтти-бри стремительно пригнулась, взмахнув мечом над головой.

Хазид'хи рассек дубину, и, пока минотавр тупо смотрел на обрубок, Кэтти-бри нанесла второй удар.

Минотавр удивленно уставился на нее. Девушка поверить не могла, что промахнулась.

* * *

Реджис наблюдал за происходящим из укромного уголка, понимая, что участвовать в этой схватке ему не по силам. Однако он был наготове, чтобы помочь, если понадобится. По большей части он не сводил глаз с Дзирта, зачарованный быстротой и точностью его движений. Дзирт всегда действовал быстро, но сейчас Реджис был просто поражен — он даже не замечал, как дроу переступает. Он несколько раз пытался проследить последовательность его движений, но каждый раз его взгляд упирался в пустое место. Дзирт делал выпад саблей в одну сторону, а затем направлял удар в другую быстрее, чем хафлинг мог заметить.

В конце концов Реджис просто тряхнул головой, решив оставить тщетные попытки, и вспомнил о более важных вещах. Он огляделся и заметил последнего дроу, который чуть было не улизнул незамеченным, ухитрившись уйти от пантеры.

* * *

Этот последний дроу, увидев, что грозная лучница теперь перешла к рукопашной, очень обрадовался. Двое его товарищей погибли от стрел, а женщина-дроу корчилась на полу, половину лица ей вырвала пантера. Из пятерых минотавров кто-то пал, кто-то дрался. Четвертый дроу сбежал и скрылся за поворотом туннеля, но пантера бросилась за ним, и ясно было, что чуть позже или чуть раньше, но она его все равно прикончит.

Но темного эльфа все это не волновало, потому что он видел Дзирта До'Урдена, ненавистного отступника. Дзирт ожесточенно сражался, стараясь добить трех раненных им минотавров, поэтому не смог бы сейчас оказать сопротивление дроу. Если воспользоваться случаем и добраться до него, тогда и ему, и всему его Дому будут обеспечены небывалые почести. Даже если потом друзья Дзирта убьют его, после смерти убивший отступника займет почетное место рядом с троном Паучьей Королевы.

Он заправил в тяжелый, необычный для темного эльфа двуручный арбалет самую мощную стрелу — она должна была загореться и выпустить молнию — и стал целиться.

Однако что-то сбоку с силой ударило по оружию. Дроу механически отпустил спусковой крючок, но стрела, вонзившись в пол, взорвалась прямо у него под ногами. Он мгновенно ослеп, волосы загорелись, а силой взрыва его отбросило в сторону.

Он покатился по полу и как-то умудрился сбросить горящий пивафви. И тут, ослепленный, увидел прямо перед собой лежащую на полу маленькую булаву и потянувшуюся за ней маленькую пухлую ручку. Потом появились босые волосатые ножки — ничего подобного он в жизни не видел — и пошлепали к нему. Дроу хотел что-нибудь сделать, сопротивляться…

Но тут наступила темнота.

* * *

Кэтти-бри вскрикнула и отскочила назад, но минотавр за ней не бросился. Он застыл на месте и лишь изумленно смотрел на нее.

— Я же не промахнулась! — отчаянно воскликнула девушка, словно словами, как заклинанием, можно было изменить очевидное. Но тут, к своему облегчению, она обнаружила, что права.

Левая нога минотавра, отрезанная Хазид'хи, подломилась, и великан рухнул головой вперед. Кровь безудержно хлестала из раны.

Кэтти-бри глянула в сторону и увидела, как Бренор, ворча и кряхтя, выползает из-под убитого им минотавра. Дворф вскочил на ноги, встряхнулся и уныло уставился на свой топор, уперев руки в бока. Оружие глубоко засело в толстом затылке минотавра.

— Ну и как, Девять Проклятых Кругов, мне теперь его достать? — спросил Бренор, глядя на дочь.

Дзирт расправился со своими противниками, Реджис тоже, Гвенвивар показалась из-за поворота, таща в зубах эльфа с переломанной шеей.

— Еще одна наша победа, — заметил Реджис, когда все собрались.

Дзирт согласно кивнул, но, похоже, не очень радовался. Он понимал, что все, что они делают, — царапина для слона. Несмотря на то что развязка схватки, как и еще трех предшествовавших ей, наступила быстро, можно было считать, что друзьям просто невероятно везло. Что было бы, если бы во время боя из-за поворота показался еще один отряд дроу и минотавров или хотя бы кобольдов?

Они одержали быструю победу и не понесли потерь, но нельзя рассчитывать, что так будет продолжаться и дальше.

— Не очень-то ты доволен, — негромко сказала Кэтти-бри, когда они снова тронулись в путь.

— За два часа мы убили десяток дроу, нескольких минотавров и множество кобольдов, — ответил Дзирт.

— А их тысячи, — закончила девушка, понимая, отчего он невесел.

Дзирт промолчал. Единственная надежда и его, и всего Мифрил Халла заключалась в том, что их отряд или подобный ему поразит врага в самое сердце. Темные эльфы были непоследовательны и начисто лишены преданности, поэтому, если бы армии Мифрил Халла удалось уничтожить того, кто направлял дроу в этой войне, можно было бы надеяться на победу.

Гвенвивар вдруг сноваприжала уши и неслышно скользнула во тьму. Друзья, с тоской подумав о новом столкновении, приготовились к бою. Но перед ними появились не дроу, кобольды или минотавры, а отряд из двадцати дворфов. Со времени битвы в пещере Тунульта они тоже уже не раз принимали бой. Многие были ранены совсем недавно, и у каждого на оружии подсыхала вражеская кровь.

— Как у нас дела? — спросил Бренор, выходя вперед.

Дворф, стоявший во главе, ответил:

— В Нижнем Городе идет бой, мой король. Как они туда попали, мы не знаем. Говорят, на верхних уровнях тоже сражаются. Восточный вход взят.

Бренор сразу сник.

— Но мы удерживаем Ущелье Гарумна! — бодрее добавил дворф.

— Откуда вы и куда направляетесь? — спросил Бренор.

— Из последнего помещения стражи, — последовал ответ. — Сделали небольшой крюк, чтобы разыскать тебя, мой король. И мы рады видеть тебя невредимым, потому что в туннелях полно дроуской нечисти. — Он ткнул пальцем в сторону. — Мы ушли недалеко, и путь до последнего помещения стражи все еще свободен…

— Но это ненадолго, — мрачно добавил другой дворф.

— И отсюда до Нижнего Города тоже все чисто, — договорил командир.

Дзирт отвел Бренора в сторону и начал что-то горячо шептать ему. Кэтти-бри, Реджис и дворфы терпеливо ждали.

— …продолжать поиски, — донеслись до них слова Дзирта.

— Мое место там, где мой народ! — сердито ответил дворф. — А твое — рядом со мной!

Дзирт перебил его какой-то длинной тирадой. До остальных донеслись лишь обрывки фраз «охотиться за головой» и «окружной путь», и они поняли, что Дзирт пытается убедить Бренора отпустить его во внешние нижние туннели.

Кэтти-бри тогда решила, что если Дзирт с Гвенвивар собираются отправиться дальше, то она пойдет с ними, ведь у нее был Кошачий Глаз, подаренный ей Аластриэль, позволявший видеть в темноте. Реджис, расхрабрившись неожиданно для себя, решил сделать то же самое.

Но когда Дзирт с Бренором вернулись вдвоем, все удивились.

— Идите в помещения стражи или в Нижний Город, если нужно, — обратился Бренор к командиру отряда.

— Но, мой король… — пробормотал тот, изумленно раскрыв рот.

— Идите! — рявкнул Бренор.

— И оставить тебя здесь одного? — спросил ошарашенный дворф.

Бренор загадочно улыбнулся, обведя взглядом Дзирта, Кэтти-бри, Реджиса и Гвенвивар.

— Одного? — переспросил он, и дворф, хорошо знавший его доблестных спутников, не стал спорить.

— Возвращайтесь и побеждайте, — сказал Бренор. — А мы с друзьями отправимся на охоту.

И каждый отряд пошел своей дорогой — решительно, но без особенного оптимизма.

Дзирт что-то шепнул пантере, и она снова скользнула вперед. Прежде друзья поджидали врагов, оказывавшихся на их пути, но теперь, получив такие неутешительные известия о Нижнем Городе и восточном входе, Дзирт решил изменить тактику. Они будут принимать бой только в том случае, если его невозможно будет избежать, но намеренно вступать в столкновения не станут. Дзирт хотел найти жриц, руководивших нашествием. Единственной возможностью остановить чудовище было обезглавить его.

Поэтому друзья, как выразился Дзирт, пустились «охотиться за головой».

Реджис, шедший позади всех, несколько раз вздохнул и оглянулся туда, где скрылась шеренга дворфов.

— И чего я вечно во все ввязываюсь? — тихонько пробормотал он. Но, поглядев в спины своим неутомимым друзьям, решил, что ответ очевиден.

Кэтти-бри слышала его вздохи, поняла, в чем дело, и едва сдержала улыбку.

Глава 24 ОГНЕННАЯ ЯРОСТЬ

С высоты Аластриэль видела, что склон Фортпика переливается огнями, подобными звездам на небе. Защитники Мифрил Халла и нападавшие неутомимо обменивались световыми снарядами и мраком, гасившим свет. Обогнув юго-западные скалы на своей волшебной колеснице, госпожа Серебристой Луны испытала настоящий страх, увидев, что союзное войско вытянулось в виде подковы и почти окружено гоблинами, кобольдами и воинами-дроу.

Однако солдаты союзной армии держались стойко, сражались плечом к плечу, и их ряды не дрогнули. С открытой стороны подковы они могли не опасаться натиска, поскольку там, в самом уязвимом месте, были отвесные голые скалы, а в строю они держались крепко и стояли достаточно тесно, чтобы выдержать самые яростные атаки.

Аластриэль очень надеялась, что они выстоят, но тут толпа гоблинов, возглавляемая здоровенными волосатыми страшилищами, выстроилась ромбом и врезалась в восточный фланг обороны.

Строй дрогнул; Аластриэль едва не послала вниз дождь молний, тем самым чуть не выдав себя.

Но среди всеобщей неразберихи и замешательства раздалась громкая песня, и высоко взметнулся один громадный меч.

Берктгар Смелый, с развевающимися волосами, размахивая Баккенфуэре, вкладывая в пение всю душу, затянул гимн Темпосу. Не трогая гоблинов, он бросился прямо на волосатых великанов, и с каждым взмахом мощного клинка один из них падал наземь. Самого вождя Сэттлстоуна ранили, и не раз, но он даже не поморщился и нисколько не замедлил шаг.

Те страшилища, которым удалось ускользнуть от разящего меча разъяренного варвара, бросились бежать. Гоблины, видя ужас своих предводителей, сразу же растеряли весь пыл и обратились в беспорядочное бегство.

Аластриэль подумала, что, если защитники победят, люди сложат много песен о подвиге Берктгара. Но если темные эльфы захватят Мифрил Халл, тогда все геройство защитников канет в забвение, а темное покрывало жестокого ига задавит любые песни. И тогда госпожа Серебристой Луны твердо решила, что не допустит этого. Пусть даже Мифрил Халл падет этой ночью или следующей, война будет продолжаться. Все население Серебристой Луны выступит против дроу, а сама она отправится на восток, в Сандабар, в цитадель Адбара, к королю Харброму и его дворфам, и в Глубоководье, на Побережье Мечей, и соберет силы, достаточные для того, чтобы вытеснить дроу обратно в Мензоберранзан!

Но пока война не проиграна, и она смотрела вниз, где сражались и погибали, но непоколебимо стояли защитники.

А потом произошло то страшное, чего она ожидала и боялась с самого начала, — вмешались колдуны, в ход пошли огненные шары, молнии, разрушительные взрывы и волшебная энергия, пожиравшая живых.

Атака была направлена на юго-западный рог подковы, гибли и люди и кони, ряды гвардейцев Несма разъединились. Погибло и много кобольдов, но злобным чародеям на них было наплевать.

Аластриэль наблюдала, слышала отчаянные крики людей и животных, видела, как от жара обуглилась скала, и по ее лицу потекли слезы. Она корила себя, что не смогла предвидеть эту войну, что недооценила силу дроу, что не отправила на подмогу все свое войско, и не только воинов, но еще жрецов и чародеев в придачу.

Это жестокое истребление длилось несколько секунд, показавшихся ошалевшим от ужаса солдатам долгими часами. Крики и взрывы не смолкали.

Аластриэль справилась с собой и стала высматривать, где таятся колдуны. Увидев же, она поняла, что маги-дроу, не знакомые с поверхностным миром, допустили роковую ошибку.

Они засели в небольшой густой рощице, спрятавшись под кронами деревьев, и оттуда метали смертельные молнии.

На лице Аластриэль появилась мстительная улыбка, она круто развернула колесницу и понеслась вниз, как стрела, нацеленная в самое сердце врага.

Не стоило дроу прятаться среди деревьев.

Пролетев над северным краем поля боя, Аластриэль громко отдала приказ, и ее колесница и упряжка волшебных коней, созданных ее волей, занялись ярким пламенем.

Она слышала испуганные крики снизу и торжествующие возгласы Рыцарей Серебристой Луны, узнавших колесницу своей госпожи.

Она метнулась вниз, а вперед выбросила огромный огненный шар, который разорвался в самой середине чащи. Аластриэль правила к границе рощицы, потом повернула и помчалась вдоль границы деревьев, поджигая ветви.

Как же ошиблись дроу!

Она знала, что маги наверняка приготовили заклинания, способные отразить любую магическую атаку, и вполне могли бы справиться с волшебным огнем, но они не знали, как легко воспламеняется дерево. Пусть даже они не погибнут в огне, но пламя ослепит их, и они на некоторое время выйдут из строя.

А ведь после дождей и заморозков густые кроны не успели просохнуть, и в воздух поднялись плотные клубы черного дыма. Еще хуже стало, когда маги применили водяные заклинания, как делали всегда, если имели дело с огнем. Они обрушили столько воды, что давно погасили бы пламя, но Аластриэль не останавливалась ни на секунду. Она носилась вокруг рощи, иногда даже вклинивалась в чащу деревьев, если видела просвет, а загасить пламя ее волшебной колесницы не мог бы даже океан влаги. Она неутомимо поджигала ветви, а из-за воды к дыму прибавился еще и пар, и воздух стал таким плотным, что дроу не могли дышать и ничего не видели.

Аластриэль полностью полагалась на своих коней, ведь они были продолжением ее самой. Поэтому колесница мчалась сама, а она наблюдала, готовая применить свои чары, зная, что противники не смогут долго оставаться в роще. Как она и думала, над деревьями показался дроу, который прибег к левитации, чтобы вырваться из этого кошмара. Сейчас он пытался разглядеть, что творится вокруг.

Удар молнии Аластриэль поразил его в затылок, и маг, завертевшись волчком, повис вниз головой, уже мертвый. Так он висел, пока действие заклинания не кончилось, а потом упал в гущу рощи.

Аластриэль убила колдуна, но перед ее колесницей вдруг разросся огненный шар, и она влетела в него на полном скаку. Собственное пламя не жгло ее, но против чужого огня госпожа Серебристой Луны была беззащитна. Ее волосы вспыхнули, она закричала от боли.

* * *

Беснелл и его солдаты видели со склона, что случилось с Аластриэль. В глазах эльфа появился стальной блеск; его солдаты закричали в негодовании. До этого момента они сражались бесстрашно, теперь же совершенно рассвирепели, и дравшиеся с ними бок о бок люди Берктгара последовали их примеру.

Гоблины и кобольды, чудища и орки, даже гигантские минотавры и тренированные солдаты-дроу падали один за другим.

Но казалось, все было тщетно. Место погибшего врага занимали сразу двое. Варвары и всадники, поднажав, могли бы прорваться сквозь ряды врагов, но все было бессмысленно, потому что путь в долину все равно был перекрыт.

Но западнее, где так же сильно теснили лонграйдеров, Регволд придумал выход. Он пришпорил Прыгуна-Через-Лужи, нашел свободное от неприятелей место и послал мысленное сообщение Беснеллу.

«На запад!» — внушил чародей предводителю рыцарей.

Затем Регволд сам встал во главе отряда и повернул своих воинов и находившихся рядом варваров к западу, к Долине Хранителя, как и предусматривалось первоначальным планом. Колдуны дроу на короткое время были обезврежены, и другой возможности защитникам не представилось бы.

Тьму прорезала молния. За ней появился огненный шар, а следом помчался Регволд, заставляя Прыгуна-Через-Лужи перемахивать через ряды противников и осыпая врагов дождем магических разрядов.

В рядах неприятеля наступило замешательство, и этого было достаточно, чтобы лонграйдеры, всю жизнь воевавшие вместе с Гарпеллами, поняли, что нужно делать, и протиснулись между врагами, создав большую брешь в их рядах.

За ними последовали воины Сэттлстоуна и оставшиеся в живых гвардейцы Несма. Следом ринулись остальные варвары и Рыцари Серебристой Луны, а Берктгар прикрывал их уход, практически в одиночку удерживая врагов.

Защитники быстро проскользнули сквозь строй неприятеля, но путь им преградили дроу.

Регволд, не останавливаясь, несся вперед на Прыгуне-Через-Лужи и продолжал осыпать врагов волшебными снарядами, понимая, что сейчас умрет.

Он действительно не миновал бы смерти, если бы Аластриэль, вынужденная бежать обратно в горы, не пустила свою колесницу прямо вдоль рядов темных эльфов, опустившись так низко, что те, кто не успел разбежаться, были растоптаны либо обожжены.

Беснелл со своими всадниками, с криками во славу Аластриэль и призывами сражаться за благо всех добрых людей, обогнул бегущую толпу, вызвав еще большее замешательство как раз там, где проносилась полыхающая колесница.

В этом недолгом адском столкновении погибло много людей и много дроу, но зато защитникам удалось прорваться на запад, к Долине Хранителя, прежде чем враг смог им помешать.

Снова оказавшись наверху, Аластриэль едва дышала от изнеможения. Уже много лет ей не приходилось с такой интенсивностью использовать волшебные силы, к тому же с того времени, как она стала править в Серебристой Луне, ей не доводилось самой участвовать в сражениях. Она устала, получила ожоги, пролетая над строем дроу, была ранена мечами и стрелами. Она знала, как отнесутся к ее поступку приближенные и городской Совет, когда она вернется в Серебристую Луну, знала, что и они, и правители других городов сочтут ее поведение не только безрассудным, но и глупым. Они скажут: Мифрил Халл слишком незначительное Королевство, чтобы ради него стоило рисковать своей жизнью. Подвергать себя опасности в столкновении с таким сильным врагом просто неразумно.

Так они скажут ей, но Аластриэль думала иначе. Она считала, что Серебристая Луна обладает своими правами и свободами не только потому, что это большой и сильный город. Такие же права и свободы должны быть применимы в равной степени и к Серебристой Луне, и к Глубоководью, и к самому крошечному из Королевств, если же нет, то все эти ценности ничего не значат.

Она приказала пламени утихнуть и направила колесницу высоко в небо. Если не скрыться сейчас, то может последовать магическое нападение такой силы, что она скорее всего не выдержит. Аластриэль чуть не погибла, раны ее кровоточили, но она улыбалась. Даже если бы госпожа Серебристой Луны знала, что погибнет этой ночью, она была бы довольна, потому что поступила по велению сердца. Она сражалась во имя того, что значило больше, чем ее собственная жизнь: за вечные ценности и справедливость.

Аластриэль удовлетворенно наблюдала, как войско, возглавляемое Беснеллом и ее рыцарями, прорвало окружение и направилось к Долине Хранителя, потом поднялась еще выше в холодное небо и полетела на запад.

Враги не отступят, уже сейчас их новые силы наступали с севера. Битва только началась.

* * *

Никогда Нижний Город, где нередко одновременно увлеченно трудились две тысячи дворфов, не знал такой жестокой битвы. Даже во время правления деда Бренора, когда на Мифрил Халл напал дракон Мерцающий Мрак с целой ордой злобных серых дворфов-дергаров.

Из нижних туннелей и даже из-под каменного пола, пробитого иллитидами, вливались волны гоблинов и минотавров, кобольдов и других тварей, которых дворфы даже не знали. А еще были дроу, множество дроу на каждом шагу, в неярком свете чуть горящих топок казавшиеся танцующими тенями.

Однако главные туннели, ведущие в нижние уровни, пока не были захвачены, и основные вражеские силы все еще оставались за пределами самого Мифрил Халла. Но теперь темные эльфы, ворвавшиеся в Нижний Город, хотели это исправить и соединиться с войском Утегенталя и Матери Бэнр.

А дворфы были полны решимости не допустить воссоединения вражеских сил, понимая, что тогда Мифрил Халл уже ничто не спасет.

Внизу свистели зеленые, красные и черные огненные снаряды дроу, а сверху на них отвечали Гаркл и Белла дон Дель Рой.

Нижние ярусы постепенно затягивал волшебный мрак — дроу пытались создать себе более привычные условия.

В ответ Стампет Скребущий Коготь и ее подчиненные засыпали пол градом световой дроби, снова ярко осветив нижний уровень. Они проговаривали одно заклятие за другим, стараясь не оставить ни одного затененного уголка. Дворфы с равным успехом могли сражаться в темноте и при свете, дроу же и другим обитателям Подземья яркий свет резал глаза.

Два десятка дворфов выстроились в боевой порядок и преследовали целую толпу обратившихся в бегство гоблинов. Они грохотали сапогами так, будто катилось гигантское колесо, и сметали со своего пути любых чудовищ.

Несколько темных эльфов одновременно выпустили в них стрелы из маленьких самострелов, но дворфы, принявшие большое количество противоядия, просто не замечали их жалящих уколов, и сонная отрава на них не действовала.

Видя, что их нападение не возымело действия, дроу рассыпались, а дворфы бросились навстречу следующему препятствию, двум странным созданиям, с какими бородатому народцу никогда не приходилось сталкиваться. Это были уроды со склизкими головами, щупальцами на месте ртов и белыми глазами без зрачков.

Натиск воинов Бренора, казалось, ничто не могло остановить, но, когда иллитиды повернулись к ним и обратили против них свою мысленную мощь, строй смешался и дворфы стали бесцельно топтаться на месте.

— Ага, вот они! — закричал Гаркл с третьего яруса, находившегося в шестидесяти футах над полом.

Белла дон Дель Рой, впервые видевшая прорицателей сознания, скривилась от отвращения. Они с Гарклом ожидали их появления, потому что Дзирт рассказывал им о любимце Матери Бэнр. Несмотря на омерзение, Белла, как и все Гарпеллы, была любопытна и не испугалась. Но она не ожидала, что прорицатели сознания окажутся настолько отвратительны!

— Ты уверен в успехе? — обратилась она к Гарклу, который изобрел способ борьбы с иллитидами. Разговаривая с Гарклом, она не сводила взгляда с уродов, а в ее здоровом глазу светилась искренняя надежда.

— Неужели я стал бы возиться с этой тучей заклинаний, если бы предполагал другой исход? — ответил Гаркл, обиженный ее вопросом.

— Да уж вряд ли, — согласилась Белла. — Ну что ж, неплохо бы помочь этим дворфам.

— Это точно.

Дочь Дель Роя быстро проговорила заклинание, и перед ними возник мерцающий голубой портал.

— После тебя, — вежливо обратилась Белла к Гарклу.

— Ах нет, я склоняю голову перед красотой, — ответил Гаркл и жестом предложил ей идти первой.

— Не тратьте время на церемонии! — выкрикнул кто-то за их спинами, и сильные руки впихнули обоих внутрь. За ними вскочил и сам чистюля Фред.

Выход обрисовался на нижнем уровне как раз между иллитидами и ошеломленными дворфами. Фред бросился в сторону, стараясь увести беззащитных дворфов, а Белла и Гаркл, взяв себя в руки, встали лицом к лицу с уродами.

— Я понимаю, почему вы такие сердитые, — начал Гаркл, и сразу же он и его спутница ощутили накатившую на них волну психической энергии, отчего закололо грудь, плечи и голову. — Если бы я был таким же страшным, как вы… — продолжал Гаркл, но вместо ответа последовала другая волна, — я бы тоже стал мерзавцем! — закончил Гаркл, и после нового психического удара иллитиды подошли к ним вплотную.

Белла пронзительно вскрикнула, а Гаркл чуть не упал в обморок, когда гадкие щупальца пробежались по его щекам и подбородку. Одно из них подобралось к носу, чтобы проникнуть в мозг.

— Ты правда уверен в этом способе? — выкрикнула Белла.

Но Гаркл, поглощенный заклинанием, не слышал ее. Он не сопротивлялся иллитиду, чтобы тот тормошил его несильно. Ему и так трудно было сосредоточиться, когда противные щупальца, извиваясь, лезли прямо ему под кожу!

Наконец змеистые отростки добрались до цели.

И на обычно бесстрастных лицах обеих тварей появилось выражение отвращения.

Гаркл медленно поднял руки, соединив большие пальцы и опустив ладони с растопыренными пальцами. Из его рук вырвалось пламя, обожгло растерявшегося иллитида и подожгло его пышное одеяние. Он попытался убежать и стал поспешно высвобождать щупальца, отчего кожа на лице Гаркла странно вздулась.

Но Гаркл уже был занят новым волшебством. Он вытащил из карманов стрелу, растертый в порошок лист и какую-то длинную склизкую гадость — змеиные кишки. Он сложил их вместе и произнес главное слово заклинания.

В тот же миг из его ладоней вылетел какой-то снаряд, пролетел вперед и прилип к животу горящего иллитида.

Чудище булькнуло нечто нечленораздельное и наконец оставило Гаркла в покое, схватившись за рану. Хоть его одежда местами и горела, боль от нового удара была еще сильнее.

Волшебный снаряд впрыснул в иллитида кислоту.

Урод упал, не выпуская из ручонок сочившийся влагой снаряд. Он явно недооценил врага и поспешил мысленно сообщить это своему спутнику, который и так это уже понял, а также Метилу, засевшему где-то в пещере вместе с Матерью Бэнр.

Белла не могла сосредоточиться. Несмотря на то что заклинание изменения формы сработало великолепно и ее разум был спрятан так, что иллитид бы до него в жизни не добрался, она не могла собраться просто потому, что противные щупальца извивались у нее на голове. Она проклинала себя и повторяла, что дочь Дель Роя должна уметь держать себя в руках.

Послышался грохот, Белла открыла глаза и увидела, что Фред толкает тачку, направляя ее к иллитиду, а за ним бегут дроу. Маленький дворф решительно вскочил на тачку и выхватил крошечный серебряный молот.

— А ну отпусти ее! — выкрикнул Фред и с размаху опустил оружие. К его ужасу, молот глубоко погрузился в мягкую, похожую на гнилую луковицу голову противника, и наружу хлынуло месиво из мозгов и сукровицы, окатив всего дворфа и покрыв отвратительными пятнами его белую одежду.

Фред знал, что дроу буквально наступают ему на пятки; он собирался нанести единственный удар иллитиду, а потом защищаться против темных эльфов. Теперь же все намерения были позабыты при виде этого гадкого месива. Грязь было единственным, что могло ввести опрятного дворфа в раж.

Нет на свете дятла, который с такой же скоростью стучал бы по стволам деревьев, как Фред работал своим молотом. Он колотил им так быстро, что видно было только серебристое мерцание. С каждым ударом брызги мозгов иллитида летели во все стороны, еще больше распаляя Фреда.

Однако все это могло закончиться гибелью дворфа и его товарищей, если бы Гаркл вовремя не применил магию. Он высоко подкинул кусок сала и проговорил новое заклинание.

Пол перед темными эльфами мигом стал жирным и скользким, и все они попадали.

Раненый иллитид, с бесформенной разбитой головой, свалился к ногам Беллы, потянув ее за собой щупальцами. Она стала отчаянно отрывать их от себя, высвободилась, выпрямилась и содрогнулась от отвращения.

— Я же тебе говорил, что так и надо бороться с прорицателями сознания! — радостно заявил Гаркл, поскольку весь план целиком и полностью принадлежал ему.

— Замолкни! — велела Белла, чувствуя, что ее мутит. Она огляделась и увидела, что враги приближаются к ним со всех сторон. — И вытащи нас отсюда!

Гаркл недоумевающе и с некоторой обидой посмотрел на нее. В конце концов, ведь все получилось!

Но в следующую секунду он не на шутку испугался, поскольку сообразил, что забыл одну мелочь — не приготовил заклинания, чтобы вернуться на верхние ярусы.

— Гм-гм, — замялся он, не зная, как сказать об этом Белле.

Но тут, к их облегчению, подоспели Фред и дворфы, снова выстроившиеся в боевой порядок.

— Мы вас отведем наверх, — пообещал командир отряда, и они помчались вперед, сминая все на своем пути.

Разрушительная сила их продвижения стала еще больше, поскольку Гаркл и Белла тоже приняли участие во всеобщем веселье и время от времени посылали во врага молнии и огненные струи.

И все-таки Белле было не по себе, ей хотелось поскорее со всем покончить и восстановить привычную анатомию. Гаркл дотошно изучил иллитидов и теперь знал о них, пожалуй, больше всех чародеев в Королевствах. Он уверял, что сгустки мысленной энергии, которой они лишали свои жертвы воли, были коническими, поэтому, если стоять близко от свежевателей разума, волной будет захвачена только верхняя половина тела.

Поэтому они предприняли физическое превращение, при котором внешне ни Гаркл, ни Белла не изменились, заменив лишь кое-что внутри: они поменяли местами мозг и часть тела пониже спины.

Несясь вперед вместе с дворфами, Гаркл улыбался собственной находчивости. Подобное превращение требовало тонкого искусства и тщательной подготовки. Но, вспоминая выражение мерзкого лица иллитида, когда тот добрался до его «мозга», Гарпелл был уверен, что игра стоила свеч!

* * *

Грохот рушащихся мостов на подступах к Ущелью Гарумна был слышен не только в нижних туннелях Мифрил Халла, но даже и на верхних уровнях Подземья. Сколько же придется трудиться подданным Бренора, если они захотят когда-нибудь снова открыть восточный вход!

Зато наступление дроу было остановлено. Теперь генерал Дагнабит и его отряды могли оставить свои позиции.

Но куда им идти, думал суровый, закаленный в сражениях дворф. Ему доложили, что Нижний Город атакован, но он также понимал, что западный вход, у Долины Хранителя, укреплен слабо. Там было всего несколько сотен дворфов, охранявших множество туннелей, к тому же там не были предусмотрены такие сокрушительные меры, как у восточного входа. Туннели на западе нельзя было обрушить — на подготовку не хватило времени.

Дагнабит осмотрел тысячу своих солдат, многие из которых были ранены, но рвались в бой, готовые до конца защищать свою родину.

— В Нижний Город! — скомандовал генерал после секундного раздумья.

Если даже западный вход будет взят, захватчикам придется отыскивать правильную дорогу вглубь, а это было нелегко, поскольку множество извилистых коридоров разбегались в разных направлениях. Но раз бои уже переместились в Нижний Город, значит, там Дагнабиту и следует быть.

Чтобы добраться туда даже бегом, дворфам потребовалось бы около получаса. Но все было заранее предусмотрено, и Дагнабит с подчиненными бросился к условленному месту, где в каменных стенах были прорублены новые двери, соединявшие коридор с дымоходами больших топок. Открыв дверцы, дворфы явственно услышали шум сражения, поэтому немедля схватились за толстые канаты.

Они бесстрашно съезжали вниз, распевая гимны Кланггедону. Они с размаху приземлялись, выскакивали из теплых топок в самую гущу боя, и казалось, им нет конца, как и дроу, все прибывавшим из нижних туннелей.

Битва в Нижнем Городе становилась все ожесточенней.

Глава 25 ДОЛИНА ХРАНИТЕЛЯ

Войско Бергиньона шло в Долину Хранителя. Подземные ящеры проходили даже там, где ногу поставить было негде. Всадники лавиной спускались по северному склону в туманную долину — зловещие тени меж высоких скал.

Здесь было теплее, чем на открытом склоне, но дроу чувствовали себя неуютно. В Подземье не было ничего похожего на эти пейзажи, никаких долин, а единственным туманом, который они знали, были ядовитые испарения невидимых подземных вулканов. Однако донесения разведчиков говорили, что опасности здесь нет, поэтому всадники Дома Бэнр спускались в долину, не смея жаловаться, ибо боялись своей крутой на расправу повелительницы больше, чем всех ядовитых паров, вместе взятых.

Вступив в долину, они услышали звуки битвы, доносившиеся с южного склона. Бергиньон, прислушавшись, удовлетворенно кивнул: сражение приближалось к долине, как они и ожидали. Враг, вне всякого сомнения, отступал, его гнали сюда, как глупое стадо, чтобы здесь уже устроить поголовное избиение.

Бесшумными тенями солдаты Бергиньона скользили под покровом тумана, стараясь слиться с рельефом и найти наилучшие места для засады.

Ночное небо прорезал столб огня и отразился в долине. Бергиньон, как и остальные, наблюдал за ним, не понимая, что это такое.

А это Аластриэль нанесла последний удар, пронесшись над строем неприятеля и осыпав солдат зеленоватыми сполохами огненной энергии и дождем взрывчатых шариков, расплавлявших камни.

Не растерявшись, темные эльфы выпустили в колесницу, когда она пронеслась над северной окраиной долины, тучи заговоренных стрел.

Колесница вспыхнула еще ярче, врезавшись в огненный шар, и метнулась в сторону.

Нападение Аластриэль стоило жизни многим темным эльфам, а также их ящерам, важнее всего было то, что ей удалось отвлечь врагов. Пока все они стояли задрав головы к небу, второй батальон Рыцарей Серебристой Луны помчался навстречу своим товарищам, гулко стуча копытами по камням.

С копьями наперевес рыцари вломились в первые ряды всадников Бэнр, давя их высокими конями.

Но они столкнулись с элитным подразделением войск темных эльфов, в состав которого входили лучшие маги и воины, не ведавшие страха. К тому же дроу превосходили всадников числом в соотношении три к одному. Но будь даже силы равны, рыцари все равно были бы обречены.

Бергиньон знаками передал приказ по рядам. Несмотря на неожиданный огонь с неба и внезапное появление нового подразделения всадников, о котором дроу не подозревали, они не растерялись.

Дроу быстро развернулись, и рыцарям пришлось отступить и перестроиться. Темные эльфы не перебили их сразу же только из-за тумана и незнакомого ландшафта. Рыцари могли какое-то время оказывать сопротивление лишь потому, что превосходящие силы противника не видели их всех.

В тылу своего войска Бергиньон заметил одинокую фигуру рыцаря, отбившегося от своих, растерявшегося и направившего коня к северу, тем самым уходя еще дальше от товарищей.

Бэнр подал сигнал своей личной гвардии следовать за ним, но не мешать, и бросился в погоню, пустив громадного ящера наперерез. Он различал в тумане смутную фигуру — высокий всадник на статном жеребце показался Бергиньону каким-то необыкновенным существом.

Однако это не остановило оружейника Первого Дома. Он обогнул каменный столб, выскочил сбоку от всадника и окликнул его.

Конь споткнулся и остановился, и рыцарь развернул его навстречу Бергиньону. Он сказал что-то, чего дроу, конечно же, не понял, — видимо, бросил вызов, потому что сразу приготовил копье и пришпорил лошадь.

Бергиньон тоже взял копье наперевес и пустил ящера вперед, ударив его пятками по бокам. Конечно, ящер не мог сравниться в скорости с конем, зато был проворнее. Когда они почти съехались, Бергиньон резко взял в сторону и пустил ящера вверх по скалистому выступу.

Пораженный, рыцарь не успел нанести удар копьем, зато Бергиньону удалось, когда лошадь и всадник пронеслись мимо, ранить животное в бок. Удар был не силен, просто царапина. Но копье оружейника не было обычным оружием. Десятиметровое древко с наконечником, принадлежавшее Бергиньону, считалось одним из самых страшных военных орудий дроу. Едва острие копья соприкоснулось с кожей коня, пронзив надетые на него металлические доспехи с такой легкостью, словно это была бумага, по всей длине древка зазмеились черные бесплотные щупальца.

Лошадь жалобно заржала, стала брыкаться и биться и остановилась. Всаднику чудом удалось удержаться в седле.

— Давай же! — кричал он дрожавшему животному, не понимая, что происходит. — Давай!

Но тут рыцарю вдруг показалось, что конь под ним стал менее плотным, ему почудилось, что он касается голенями его ребер.

Конь снова закинул назад голову и заржал, но это был какой-то странный звук, не крик живого существа. Заглянув в глаза зверю, всадник весь побелел, потому что увидел злобные горящие красные огни.

Смертоносное копье высосало из животного жизненную силу, и гордый красавец жеребец превратился благодаря страшному заклятию в костлявый скелет, злобную нежить. Быстро сообразив, что делать, рыцарь бросил копье, выхватил длинный меч и одним ударом снес твари голову. Конь упал под ним, он откатился в сторону, вскочил и начал растерянно оглядываться.

Он видел, что его окружают едва различимые темные силуэты; слышал шипение ящеров и характерные шлепки, когда они отрывали липкие лапы от камней.

Бергиньон Бэнр, не торопясь, приближался к рыцарю. Он тоже отложил копье. Легким поворотом запястья освободившись от ремней, удерживавших его в седле, он соскользнул с ящера, намереваясь в поединке проверить, на что способны жители поверхности, и показать своим солдатам, что может их командир.

Он выхватил два первоклассных, необыкновенно острых волшебных меча.

Рыцарь, хоть и был на целый фут выше своего противника, знал о дурной славе темных эльфов и дрогнул. Однако он усилием воли подавил страх и встретил врага лицом к лицу.

Рыцарь был хорошим воином, всю свою сознательную жизнь он провел в усиленных занятиях военным искусством, но, даже если бы он тренировался до самой смерти, все равно вышло бы, что Бергиньон провел с мечом в руках на несколько десятилетий больше.

Рыцарь был хорошим воином. Он продержался почти пять минут.

* * *

Прохладный влажный воздух освежил Аластриэль и вернул ее в сознание. Она приподнялась, чтобы выправить колесницу, и сразу почувствовала острую боль в боку.

Она пострадала и от оружия, и от магии, ее разорванная обгорелая одежда вся пропиталась кровью.

Что сказал бы весь мир, если бы она, госпожа Серебристой Луны, умерла здесь? По мнению высокомерных владык других городов, эта война была незначительной, столкновением, которое не должно было иметь особого влияния на судьбы мира, столкновением, в котором правительнице Серебристой Луны не подобало участвовать.

Аластриэль откинула назад длинные серебристые волосы, тоже запачканные кровью. Вспоминая, какие споры ей пришлось выдержать из-за Бренора, она почувствовала нарастающий гнев. Ни один Советник в Серебристой Луне, кроме Фреда, не хотел ответить на его призыв, и Аластриэль пришлось выдержать долгие словесные баталии, чтобы убедить Совет отправить хотя бы двести рыцарей на помощь Мифрил Халлу.

Что же произошло с ее городом, спрашивала она себя, поднявшись над Фортпиком. Серебристая Луна считалась образцом щедрости, защитником униженных, вместилищем добра и терпимости. И ее рыцари с радостью отправились сражаться, но разве дело было в них?

Израненная Аластриэль поняла, что всему виной правители и чиновники, добившиеся прочного положения и безбедной жизни и привыкшие к безопасности. Здесь, в холодном ночном небе над страшной битвой, изнемогая от боли и с трудом управляя волшебной колесницей, Аластриэль увидела это с необыкновенной ясностью.

Она знала широту души Бренора, пламенное сердце Дзирта, стойкость закаленных людей Сэттлстоуна. Они были достойны того, чтобы кто-то вступился за них и помог отстоять свой дом. Этих людей стоило защищать, пусть бы даже все население Серебристой Луны полегло в этой войне, потому что перед судом веков именно высшее проявление великодушия стало бы мерилом ценности народа, именно такое бескорыстие оставило бы след в истории.

Но как же могло такое произойти с ее городом, раздумывала Аластриэль, поняв, какая язва разъедает ряды ее приближенных. Она решила, что, вернувшись в Серебристую Луну, обязательно излечит заразу.

Но сейчас ей нужен был отдых. Она выполнила свое дело. Быть может, даже поплатившись за это собственной жизнью, подумала она, поскольку невыносимая боль пронзила ее бок.

Другие правители будут оплакивать ее смерть, но назовут ее тщетной, считая войну, в которую вступил Мифрил Халл, слишком мелкой.

Но Аластриэль знала, что другой суд рассудит иначе.

Ей удалось приземлиться на широкий уступ, она выбралась из колесницы, и та сразу исчезла, поскольку закончилось действие огненного заклятия.

Владычица Серебристой Луны сидела на холодных камнях, глядя на шедшую далеко внизу битву. Она больше не участвовала в ней, но она сделала все, что могла.

И знала, что может умереть со спокойным сердцем.

* * *

Бергиньон Бэнр ехал вдоль рядов всадников на ящере, высоко подняв окровавленные мечи. Темные эльфы поворачивались и следовали за ним, перемещаясь от скалы к скале. На стороне рыцарей были высота и быстрота их животных, но темные эльфы компенсировали свои недостатки хитроумной тактикой.

К чести рыцарей, каждый из них убил по меньшей мере одного дроу. И это было много, учитывая превосходящие силы врагов и их искушенность в бою. Но все же ряды рыцарей заметно редели.

Надежда на спасение явилась им в образе толстого мага на причудливом животном с головой лошади и крупом лягушки, скакавшего впереди остатков защитников южного склона, сотен людей, сидевших в седле и бежавших — из одного сражения прямиком в другое.

Войско Бергиньона быстро оттеснили к краю долины, к северному склону, и рыцари оказались свободны.

Но по пятам мчались преследователи с юга, дроу и всякие чудища. К ним присоединились и те колдуны, что выжили после атаки Аластриэль.

Защитники быстро разобрались: стойкие воины Берктгара выстроились за ним, а всадники Беснелла соединились с рыцарями, удерживавшими долину. Лонграйдеры выстроились за Регволдом, гвардейцы Несма тоже соединились со своими товарищами.

Звенел металл, вспыхивали волшебные огни, раздавались вопли людей и животных. Туман стал плотнее от испарений тел, а камень под ногами потемнел от крови.

Защитники хотели бы создать сплошную линию обороны, но они понимали, что тем самым подставят себя под удар магов, поэтому все последовали примеру Берктгара и очертя голову вламывались в самую гущу врагов, создавая совершеннейшую неразбериху.

Бергиньон поднялся на ящере высоко по северному склону и наблюдал за кровавой резней. Его совершенно не трогало, что там гибли его боевые товарищи, что долина была усеяна исковерканными телами его собратьев.

Бергиньон не сомневался, что они легко одержат победу и тогда западный вход в Мифрил Халл будет у него в руках.

К вящей славе Дома Бэнр.

* * *

Стампет Скребущий Коготь, поднявшись к западному входу в Нижний Город, была просто вне себя — не оттого, что до нее дошли сообщения о побоище в Долине Хранителя, а оттого, что дворфы, стоявшие на страже входа, не присоединились к битве.

Но у стражников был ясный приказ: оставаться внутри комплекса, охранять туннели, а потом, если враги обнаружат тайную дверь и оттеснят их, обрушить туннели у двери. Генерал Дагнабит, правая рука Бренора, не мог предвидеть битву в Долине Хранителя, отдавая такой приказ.

Бренор назначил Стампет Верховной Священнослужительницей Мифрил Халла, причем сделал это всенародно и с большой помпой, чтобы никто не подвергал сомнению ее статус, когда начнется война. Благодаря этой церемонии у Стампет теперь был необходимый авторитет, и она обладала властью отменять приказания. Пятьсот дворфов, наблюдавшие бойню издали, но вынужденные оставаться на посту, обрадовались, получив разрешение броситься в бой.

Под ногами тех, кто был в долине, послышался глухой гул катящихся камней. Бергиньон на северном склоне изо всех сил старался удержаться в седле и надеялся, что ящер не свалится с трясущейся скалы. Он внимательно прислушивался к эху, разбираясь в его хитросплетениях, и понял, что его источник где-то на юго-восточном краю долины.

Там вдруг засиял яркий торжествующий свет — это открылась западная дверь Мифрил Халла.

Сердце Бергиньона замерло. Дворфы сами открывали им дорогу!

Сотни бородатых человечков рванули наружу из входа, который перестал быть тайной, спеша на помощь своим друзьям, распевая песни, громыхая по блестящим щитам молотами и топорами. Они поравнялись с людьми Берктгара и помчались дальше, прорубая бреши в рядах кобольдов, гоблинов и дроу.

— Вот глупцы! — прошептал оружейник Дома Бэнр. Да пусть даже тысяча или две тысячи дворфов присоединятся к войску защитников долины, это все равно не изменит исход битвы. Бергиньон понимал, что они вмешались, исключительно следуя своим нравственным законам. Они открыли тайный ход и покинули посты потому, что больше не могли выносить криков людей, умиравших ради них.

До чего же слабы эти обитатели верхнего мира, думал безжалостный дроу. В Мензоберранзане храбрость и сострадание никогда не встречались.

Разъяренные дворфы с жаром врубались в толпу гоблинов и кобольдов. Стампет Скребущий Коготь, еще не остывшая после подвигов в Нижнем Городе, была впереди всех. У нее закончилась световая дробь, и она воззвала к своему богу, выкрикивая заклинания, чтобы осветить всю Долину Хранителя. Темные эльфы быстро обезвреживали ее волшебство, как она и ожидала, но зато Стампет поняла, что дроу, вызывающий черный шар, хотя бы на краткий миг выпадает из общего сражения. Жрица чувствовала, как волшебная сила Моррадина, Думатойна и Кланггедона струится по ее телу. Она чувствовала себя проводником, соединявшим мир богов с поверхностью.

Жрица громко молилась, вкладывая в слова всю душу, а дворфы собрались вокруг нее. Их окружили союзники, и они понемногу стали отвоевывать свои позиции. Теперь уже возможность выстроиться сплошным фронтом не казалась нелепой.

Бергиньон наблюдал за боем издали и про себя потешался над тщетностью всех усилий врагов. Он понимал, что это лишь временный успех. Стража западного входа и остальное войско объединились, но их удар будет последним и в конечном счете бесполезным. Все равно силы Бергиньона превосходили их во много раз.

Оружейник заставил свою рептилию спуститься со склона, собрал вокруг избранную гвардию и обсудил с ними, как заставить врагов отступить. Когда будет завоевана Долина Хранителя, западный вход достанется им без всяких усилий.

И без тени сомнения Бергиньон заверил своих товарищей, что Долина Хранителя будет взята в течение часа.

Глава 26 ОДИН НА ОДИН

Основные коридоры, которые вели к нижнему входу в Мифрил Халл, были обрушены и завалены, но захватчиков это не остановило. Даже несмотря на то, что большинство дроу вынуждено было теперь передвигаться едва ли не ползком, дворфский комплекс все равно испытывал сильное давление. К тому же Утегенталь, хоть и не получил еще донесений о сражении на поверхности, ярко представлял себе, какая там сейчас бойня и как дворфы и людишки мрут десятками. Утегенталь думал, что к этому моменту оба входа уже наверняка взяты и всадники Бергиньона вошли в нижние туннели.

Эта мысль не на шутку беспокоила оружейника Барризон дель'Армго. Если Бергиньон внутри Мифрил Халла и Дзирт До'Урден тоже там, то отступник, вполне вероятно, достанется Бэнру. Поэтому-то Утегенталь с несколькими лучшими воинами разыскивал какие-нибудь проходы, которые вывели бы его к нижним воротам в сам Мифрил Халл. Он считал, что в туннели уже наверняка проникли темные эльфы из Нижнего Города и расчищают подступы.

Оружейник со своими сопровождающими добрался до пещеры, служившей Бренору штабом.Теперь там было пусто, только пара пергаментов и следы приготовлений жрецов говорили о том, что в ней кто-то побывал. После того как рухнули туннели (а также многие боковые проходы, включая и тот, что вел в эту пещеру) и частично разрушилась пещера Тунульта, отряды Бренора, оставшись без централизованного командования, разошлись.

Утегенталь прошел пещеру, даже не взглянув по сторонам. Маленький отряд дроу быстро шел по коридорам в восточном направлении, безмолвно следуя за оружейником. Они пришли к тройной развилке — той самой, где у стены лежали древние кости двухголового великана, убитого Бренором много лет тому назад.

Раздосадованный непредвиденной задержкой, Утегенталь отправил разведчиков налево и направо, а сам с оставшимися воинами пошел прямо, поскольку этот туннель шел прямо на восток.

Несколько минут спустя один из разведчиков вернулся, а с ним жрица с сообщением, что нижняя дверь обнаружена. Утегенталь вздохнул с облегчением.

— Приветствую тебя, оружейник Второго Дома, — произнесла жрица, обратившись к Утегенталю с таким почтением, какого мужчины, как правило, не удостаивались.

— Почему ты здесь? — спросил Утегенталь. — Мы ведь еще далеко от Нижнего Города.

— Дальше, чем ты думаешь, — с раздражением поглядев в глубь длинного туннеля, обрывавшегося у нижнего входа, сказала она. — Дорога перекрыта.

Утегенталь глухо зарычал. Дроу уже должны были захватить Нижний Город и сделать туннели свободными. Нетерпеливо шагая, он прошел мимо женщины.

— Ты там не пройдешь, — заверила его жрица, и он обернулся с таким выражением, словно ему дали пощечину. — Мы бьемся с этой дверью уже целый час, — продолжала она. — И можем потратить еще неделю, но так и не прорваться по ту сторону. Дворфы стойко держатся.

— Ултрин саргтлин! — заорал Утегенталь, словно жрица забыла, кто он такой. Но, несмотря на то что он заслуженно носил прозвание «Лучший воин», на жрицу его вопль не произвел ровно никакого впечатления.

— Сотня дроу, пять магов и десять жриц пытались ее взять, — бесстрастно сказала она. — Дворфы отвечают на наши атаки огромными копьями и горящей смолой. А туннель, ведущий ко входу, очень узок, к тому же напичкан ловушками, так что дверь охраняется не хуже, чем во дворце Бэнр. Мы отправили туда двадцать минотавров, и те десять, которым посчастливилось не угодить в ловушки, натолкнулись на дворфов, поджидавших в укрытиях. Двадцать минотавров — за считанные минуты! Тебе туда не проникнуть, — спокойно повторила жрица без всякой издевки. — Да и никому из нас это не удастся, пока на дворфов не нападут те, кто попадет в Мифрил Халл с другой стороны.

Внезапно Утегенталю захотелось наброситься на нее, именно потому, что он не сомневался в ее словах.

— А зачем тебе туда? — неожиданно спросила женщина, хитро поглядывая на воина.

Утегенталь недоверчиво посмотрел на нее, заподозрив, что она сомневается в его храбрости. Разве не может он просто рваться в бой?

— Ходят слухи, что ты охотишься за Дзиртом До'Урденом, — сказала она.

На лице Утегенталя вместо подозрения появился интерес.

— А еще ходят слухи, что отступник сейчас бродит со своей пантерой по внешним туннелям и убивает дроу, — продолжала жрица.

Утегенталь взъерошил и без того торчащие в разные стороны волосы и поглядел назад, туда, откуда пришел, в лабиринт туннелей. Он чувствовал дрожь нетерпения, чувствовал, как сами собой напряглись его мускулы и сжались челюсти. Он знал, что за пределами дворфского комплекса много вражеских отрядов, остатков войска, бежавшего из большой пещеры после окончания первой битвы. По пути сюда Утегенталь со своими людьми повстречал один такой отряд и полностью его уничтожил.

Немного поразмыслив, он понял, что было бы логично, если бы Дзирт тоже оказался там. Вполне вероятно, что отступник участвовал в сражении в пещере, и если так, то зачем ему было возвращаться потом в Мифрил Халл?

Ведь Дзирт — охотник-одиночка, бывший командир патрульного отряда, воин, который целых десять лет жил в диком Подземье вдвоем с пантерой, за это даже Утегенталь его уважал.

Он почти убедил себя, что Дзирт До'Урден должен быть там, блуждая по западным туннелям и убивая врагов. Оружейник рассмеялся в голос и, ничего не объясняя, направился туда, откуда только что пришел.

Жрица и воины последовали за ним.

Оружейник Второго Дома вышел на охоту.

* * *

— Мы побеждаем, — объявила Мать Бэнр.

Никто из собравшихся — а рядом с ней были Метил, Джарлакс, Мать Четвертого Дома Зирит Ксорларрин, Оропол Дирр — Мать Дома Аграх Дирр, ставшего теперь Пятым, Бладен Керст и Квентель Бэнр — даже не думал спорить.

Грязный и избитый, с тонкими, но необычайно прочными благодаря магии кандалами на руках, Гэндалуг Боевой Топор прочистил горло, издав звук, полный презрения. Но на душе у Гэндалуга было тяжело. Несмотря на то что его народ выдерживает жесточайшую битву, темные эльфы уже проникли в Нижний Город, а попали они туда по вине Гэндалуга, ведь только ему были известны тайные ходы. Старый дворф, конечно, понимал, что ни один мозг не выдержал бы вторжения иллитида, но все равно чувство вины не покидало его, он терзался тем, что оказался недостаточно силен и не смог противостоять прорицателю сознания.

Бладен Керст не успела даже с места двинуться, как Квентель уже с силой ударила непокорного пленника, оставив на его спине кровавые полосы от ногтей.

Гэндалуг фыркнул, и теперь уж Бладен Керст вытянула его пятихвостой плеткой из живых змей, отчего упрямый дворф упал на колени.

— Хватит! — рявкнула Мать Бэнр на обеих дочерей, внезапно выдав внутреннее раздражение.

Все понимали — и Бэнр тоже, несмотря на только что сделанное ею заявление, — что война идет не так, как ожидалось. Шпионы Джарлакса доложили, что нижний вход в Мифрил Халл закрыт наглухо и взять его не удается, а восточный вход был снова перекрыт вскоре после того, как их войска, пожертвовав многими дроу, прорвались туда. Квентель, посредством магии связывавшаяся с братом, сообщила, что на южном и западном склонах Фортпика все еще продолжается ожесточенная битва и дроу пока не приблизились к западному входу на поверхности. Метил же, потерявший двух соплеменников, заверил Мать Бэнр, что сражение за Нижний Город до сих пор не выиграно.

Однако никто не думал, что Бэнр просто бахвалится. Битва на поверхности пока еще не выиграна, но Бергиньон был уверен, что конец уже недалек, а учитывая, сколько солдат было под его началом, Квентель нисколько не сомневалась, что победа близка.

В нижних туннелях потери были большими, но в основном погибли рабы, а не темные эльфы. Зато дворфы, оставшиеся за пределами Мифрил Халла после крушения туннелей, вынуждены были партизанить и скрываться, а именно такую тактику и предпочитали скрытные темные эльфы.

— Все нижние туннели будут вскоре очищены, — изрекла Мать Бэнр, но это было и так ясно, поскольку сама она со свитой снова двинулась вперед. Мать Бэнр окружали элитные подразделения, отвечавшие за ее безопасность, и они не дали бы Бэнр сдвинуться с места, если бы не были уверены, что впереди нет никакой опасности.

— И на поверхности вокруг Мифрил Халла тоже все будет чисто, — добавила Бэнр, — и мы прорвемся через оба входа.

— Которые наверняка будут обрушены, — осмелился вставить Джарлакс.

— Тогда дворфы окажутся наглухо запертыми в своей норе, — не растерялась Мать Бэнр. — Мы же пробьемся через нижний вход, а наши маги и жрецы откроют другие входы в туннели комплекса, и воины дроу проникнут в логово врага.

Джарлакс, как и все остальные, спорить не стал. То, о чем говорила старуха, потребовало бы много времени, а долгая осада в планы дроу не входила. Никого из окружавших главу Первого Дома, особенно двух Матерей, такая перспектива не обрадовала бы. Бэнр заставила их отправиться в поход, и они вынуждены были подчиниться, несмотря на то что в Мензоберранзане должна была развернуться борьба за власть. В обмен на личное участие в походе своих Матерей, Дому Ксорларрин и Дому Аграх Дирр было позволено оставить большую часть своих гарнизонов в городе, тогда как другие Дома, особенно правящие, отправили на войну не меньше половины своих темных эльфов. Так что на те несколько месяцев, что войско должно было отсутствовать, Четвертому и Пятому Домам вроде бы ничто не угрожало.

Но Зирит и Оропол беспокоило иное: могла начаться борьба за власть внутри семейств. Внутренняя иерархия Домов Мензоберранзана, за исключением, пожалуй, Бэнр, была непрочной, и обе матроны опасались, что, вернувшись после затянувшегося отсутствия, они обнаружат, что их сместили собственные дочери.

Они озабоченно переглянулись, и их взгляды не ускользнули от внимательного Джарлакса.

Отряд Бэнр медленно, но неуклонно двигался вперед. Три главы Домов летели на голубых дисках, затем шли две дочери Бэнр, тянувшие дворфа, и иллитид, не шедший, а будто скользивший по земле, незаметно перебирая ногами под длинным пышным одеянием. Вскоре Мать Бэнр объявила, что надо найти подходящую пещеру, где разместится тронный зал и откуда она сможет руководить боевыми действиями.

Еще один признак того, что война затянется надолго. Зирит и Оропол снова тревожно переглянулись. Бладен Керст, заметив это, угрожающе прищурилась.

Джарлакс подмечал все, прикидывая, с какой стороны Мать Бэнр может встретить большие осложнения.

Наемник низко поклонился, извинился и сказал, что должен присоединиться к своим солдатам и попытаться собрать больше сведений.

Бэнр махнула рукой, отпуская его, однако один из ее приближенных оказался более въедлив.

«Ты ведь сбежишь со своими наемниками», — раздался голос в голове Джарлакса.

Собственные мысли наемника сразу сбились в кучу от неожиданности, и он помимо воли действительно подумал о том, что надо бросать эту войну. Почти на грани отчаяния Джарлакс обернулся и посмотрел в совершенно невыразительное лицо иллитида.

«Опасайся Бэнр, если вернешься», — просто предупредил Метил и пошел дальше за Бэнр и ее свитой.

Джарлакс постоял, пока вся процессия не скрылась из виду, со всех сторон обдумывая последнюю фразу. Он вдруг понял, что Метил не донесет на него Бэнр. То ли голос, то ли интонация иллитида совершенно убедили в этом наемника.

Он прислонился к стене, напряженно раздумывая над тем, что ему теперь предпринять. Если войско дроу останется единым, Бэнр несомненно победит — это можно было даже не обсуждать. Потери, конечно же, окажутся большими, чем предполагалось (они уже и так велики), однако вряд ли это будет иметь хоть какое-то значение, когда Мифрил Халл со всеми его богатствами будет взят.

И что же тогда делать Джарлаксу? Встретив чуть позже нескольких лейтенантов Бреган Д'эрт, он все еще размышлял об этом. Подчиненные сообщили, что к нижней двери по-прежнему не пробиться, а во внешних туннелях разрозненные отряды дворфов и их союзников перебили много дроу и рабов.

Дворфы и защищались, и сражались прекрасно.

Джарлакс принял решение и знаками передал приказ своим приближенным. Бреган Д'эрт пока еще не ретируется. Однако в боях больше не участвует и бережет разведчиков.

«Сторонитесь сражений, — мелькали пальцы Джарлакса, и подчиненные понимающе кивали. — Мы не вмешиваемся, мы только наблюдаем, и все».

«Пока оборона Мифрил Халла не будет пробита», — предположил один из них.

Джарлакс кивнул.

«Или пока война не потеряет смысл», — добавил он, и по выражению его лица было ясно, что он не считает это таким уж невероятным.

* * *

Пвент со своей бандой без конца рыскал по туннелям, все больше досадуя, что им не встречаются ни дроу, ни даже кобольды.

— И куда, Девять Проклятых Кругов, мы попали? — ворчал берсерк. Однако ответа он не ждал, поскольку Пвенту внешние туннели были знакомы лучше всех, и если уж он не мог сориентироваться, то другие и подавно.

Но Пвента это не особенно тревожило. Пока было с кем драться, его и его безудержную команду местонахождение не слишком волновало. Хуже, если врагов не видно.

— Начали колотить! — взревел Пвент, и «веселые мясники» дружно подбежали к стене узкого коридора и начали лупить молотами по камню, так что в радиусе сотни ярдов любое живое существо с легкостью вычислило бы, где они находятся.

Бедняга Биддерду Гарпелл, которого банда чокнутых дворфов по-прежнему тащила с собой, стоял в коридоре и, светя себе сияющим камнем, перебирал разрозненные листы развалившейся книги, пытаясь разыскать хоть какое-нибудь заклинание (желательно такое, чтобы помогло поскорее убраться отсюда!).

Грохот продолжался несколько минут, а потом разочарованный Пвент приказал подчиненным снова построиться, и отряд двинулся дальше. Они промчались под естественным сводом, сделали несколько поворотов, потом попали в более широкий коридор с обтесанными стенами и ровным полом. Пвент прищелкнул пальцами, поняв, что они находятся юго-западнее Мифрил Халла. Он знал это место, и за поворотом здесь должен был быть дворфский охранный пост. Пвент первый скрылся за углом и проворно вскарабкался по баррикаде, громоздившейся почти до самого потолка, надеясь обнаружить своих по ту сторону. Однако, поднявшись наверх, берсерк застыл, и улыбка сошла с его лица.

На каменном полу лежал десяток мертвых дворфов, а вокруг валялась целая куча гоблинов и орков.

Пвент слетел со стены, с грохотом приземлился, но тут же снова вскочил на ноги. Пробираясь среди изуродованных тел, он печально качал головой. Этот пост был надежно укреплен, сзади стояла высокая стена, а впереди, там, где коридор круто поворачивал влево, — низкая.

У левой стены, перед поворотом, было установлено хитроумное орудие, смертоносная катапульта с коротким рычагом, метавшая снаряды не вперед, как обыкновенные катапульты, а вбок. Сейчас рычаг был отведен назад перед выстрелом, но Пвент сразу же заметил, что снарядов больше не было, — дворфы продержались до последнего.

Пвент чувствовал запах не до конца сгоревших снарядов и видел блики, плясавшие по стене бокового коридора. Даже не выглядывая за поворот, он знал, что там вдоль стен лежит огромное множество трупов врагов.

— Что ж, это была славная гибель, — сказал он своим солдатам и Биддерду, когда те тоже перелезли через баррикаду и увидели погибших товарищей.

Внезапно и бесшумно из-за поворота появилось несколько дроу с мечами наголо.

Если бы Биддерду Гарпелл не был настороже (и не обнаружил в ворохе бумаг единственную страницу, которую еще можно было разобрать), тут бы и нашел свой скорый конец отряд «Веселые мясники». Но чародей быстро произнес заклинание и вызвал ослепительный, сияющий шар света.

От неожиданности дроу замешкались на мгновение, но этого было достаточно, чтобы «веселые мясники» ринулись в бой. Теперь они дрались семь на пять, и дроу потеряли преимущество внезапности. Семеро берсерков против пяти дроу, и, к несчастью последних, дворфы сражались над телами мертвых соплеменников.

Они кололи, били, лягались, скакали, визжали и кидались головой вперед без страха и сомнений, совершенно не обращая внимания на раны, стремясь заслужить одобрение своего безумного командира. Они буквально втоптали двух темных эльфов в пол, а один из дворфов оторвался от своих и с ревом ринулся за угол.

Пвент оттеснил одного дроу в сторону, поймал рукой в металлической рукавице летящий на него меч и нанес удар свободным кулаком, даже не дав темному эльфу вытащить второй меч.

Мощный кулак с шипами на перчатке пробил череп противника, и голова дроу буквально разорвалась.

Пвент ударил еще и еще разок, а потом швырнул мертвое тело к трупам его четырех собратьев. Затем командир обвел взглядом своих учеников, покрытых пятнами свежей крови, и обнаружил, что одного не хватает, да еще заметил, что Биддерду бьет крупная дрожь и он громко лязгает зубами. Берсерк хотел спросить, что с ним такое, но тут из бокового коридора раздался такой жуткий вопль, что кровь застыла в жилах даже у много повидавшего Пвента. Он бросился вперед и выглянул из-за угла.

Коридор длиной пятьдесят футов был просто завален телами — зрелище, которого не ожидал даже берсерк. Здесь полегло множество рабов, и кое-где еще горел огонь, такой густой была горючая смола из снарядов катапульты.

В другом конце туннеля показался громадный неясный силуэт, но берсерк понял, что это дроу, хотя и не знал, что они бывают такими огромными. В руках гиганта был здоровенный трезубец, а на нем все еще корчился насаженный на зубья один из «веселых мясников». Из-за спины великана показался еще один дроу, но Пвент его даже не заметил, сейчас его не поколебал бы вид и сотни темных эльфов.

Берсерк гневно взревел, но вперед не бросился. Настал один из тех редких моментов, когда здравый смысл в нем перевесил ярость, и Пвент снова скрылся за углом.

— Что там такое, самый неистовый из берсерков? — в один голос воскликнули трое «веселых мясников».

Пвент не ответил. Одним прыжком он занял место снаряда в катапульте и, полоснув острием на перчатке, отрезал удерживавшую рычаг веревку.

Когда Пвент вместо снаряда полетел в глубь туннеля, Утегенталь Армго только что стряхнул с трезубца докучливую ношу. Оружейник выпучил глаза; и Пвент, и Утегенталь одновременно заорали. На мгновение здоровенный дроу пожалел, что избавился от тела, ведь его можно было бы использовать вместо щита. Но он все равно не растерялся. Дернув своего спутника за ворот пивафви, он выставил его перед собой.

Пвент влетел в несчастного не только острием на шлеме, но вошел на полголовы, пробив его насквозь и даже слегка ранив Утегенталя.

Пока Пвент освобождался от трупа, Утегенталь справился со смятением. Равно разъяренные, противники сошлись, рыча и фыркая. Пвент сразу нанес несколько ударов, но могучий и умелый Утегенталь отвечал не хуже.

Древком трезубца он с силой ткнул берсерку в лицо, и у того потемнело в глазах. Он отступил на несколько шагов и сразу с ужасом понял, что этого пространства противнику будет достаточно, чтобы насадить его на зубья.

Но вдруг откуда-то сбоку появился громадный серебристый волк, бежавший на задних лапах, бросился на Утегенталя и сбил его с ног.

Пвент сильно тряхнул головой, приходя в себя, и с благодарностью поглядел на странного зверя. Оглянувшись затем, он увидел, что из-за поворота спешат другие берсерки и один из них показывает пальцем на волка и восторженно кричит.

— Биддерду, — догадался Пвент.

Утегенталь сбросил с себя оборотня Гарпелла и вскочил на ноги. Но Пвент ринулся на него, даже не дав оружейнику полностью выпрямиться.

Сверху запрыгнул еще один дворф, потом другой и третий, и вскоре весь отряд «Веселые мясники» повис на Утегентале.

Утегенталь дико взревел, почувствовав в себе силу великана. Он выпрямился, весь обвешанный дворфами, и, резко раскинув руки, разбросал их, как котят.

Пвент стукнул его в грудь с такой силой, что таким ударом можно было бы убить корову средних размеров.

Утегенталь зарычал и нанес такой ответный удар, что дворф отлетел на несколько шагов.

— А ты ничего, — похвалил Пвент, поднимавшийся шатаясь, пока Утегенталь надвигался на него.

Впервые за всю свою безумную жизнь (не считая, наверное, только непреднамеренного столкновения с Дзиртом До'Урденом) Тибблдорф Пвент понял, что противник сильнее его — даже сильнее всего отряда! — и что неминуемая гибель близка. Дворфы, стеная, лежали вокруг, и ни один из них не смог бы задержать этого невероятно сильного дроу.

Даже не пытаясь подняться, Пвент закричал и бросился вперед на четвереньках. Он вскочил в последний момент, вложив всю силу и инерцию движения в правый хук.

Но Утегенталь на ходу поймал его руку. Пальцами другой он накрыл лицо берсерка и сжал его.

Сквозь растопыренные пальцы Пвент видел искаженное яростью лицо врага. Кое-как ему удалось вывернуться и нанести увесистый удар по руке оружейника.

Но Утегенталь даже не моргнул.

Пвент всхлипнул.

Оружейник вдруг резко закинул голову. Пвент думал, что сейчас услышит торжествующий клич победителя, но Утегенталь не издал ни звука, только секунду спустя что-то странно заклокотало у него в глотке.

Пвент почувствовал, что враг ослабил хватку, и, не мешкая, вывернулся. Выпрямившись, берсерк увидел такую картину: серебристый оборотень бросился на дроу со спины и вцепился ему в шею. Биддерду висел на Утегентале, все сильнее сжимая челюсти, ломая позвонки и разрывая нервы.

Они надолго застыли так; все «веселые мясники», пришедшие к тому моменту в себя, собрались вокруг и дивились силе Биддерду и тому, что необыкновенный воин-дроу все еще как-то умудрялся стоять на ногах.

Потом послышался громкий треск, и Утегенталь страшно дернулся. Он свалился, волк упал на него, не разжимая зубов.

— Он должен научить меня этому, — не сводя с Биддерду благоговейного взора, сказал берсерк.

Но вцепившийся в жертву Биддерду даже не слышал.

Глава 27 САМАЯ ДЛИННАЯ НОЧЬ

Белвар прислушивался к эху. Он улавливал малейшие колебания в камне, которых житель поверхности даже не заметил бы. Остальные триста свирфов тоже их слышали. Глубинные гномы часто переговаривались друг с другом в глубоких туннелях Подземья посредством вибрации камня. Сейчас до них постоянно доносились различные звуки, не такие, как час назад, когда страшный грохот рухнувших подземелий потряс скалы и долго еще отдавался вокруг. Теперь опытные свирфские воины уловили тот особенный ритм, что свойствен сражению. Они поняли, что где-то неподалеку идет большая битва.

Передвигаясь по незнакомой местности и стараясь идти на звук стойких вибраций, Белвар беспрерывно совещался с командирами. То тут, то там один из свирфов ударял по камню молотом, проверяя плотность породы. Ориентироваться по эху было делом нелегким, камень редко бывал однородным, и звук зачастую искажался. Поэтому даже опытные свирфы уже не один раз сворачивали не в ту сторону.

Но они были упорны и терпеливы, и после многих ошибок жрец по имени Сантунавик наконец объявил Белвару и Ферблу, что они подобрались так близко к источнику эха, как только возможно.

Оба они пошли вслед за жрецом, поочередно прикладывая ухо к стене. Шум и правда стал громче.

Но Белвар заметил, слегка смутившись, что шум был постоянным, а не таким, какой присущ бою — то затихающий, то усиливающийся. Этот звук был не похож на тот, что они слышали раньше, по крайней мере теперь к нему что-то примешивалось.

Сантунавик уверил Хранителя Туннелей, что это то самое место. Хоть и смешиваясь с другими звуками, но шум сражения был действительно хорошо различим.

Белвар посмотрел на Фербла, тот кивнул. Хранитель Туннелей перевел взгляд на Сантунавика и показал пальцем на точку в стене, затем отошел, давая возможность жрецам собраться вместе.

Они начали негромко петь, это был странный рокочущий звук без единого слова. Время от времени какой-нибудь из жрецов бросал в стену горсть грязи.

Пение достигло кульминации; Сантунавик, крепко сжав ладони и выставив вперед руки, подбежал к стене. С экстатическим криком маленький гном вонзил пальцы прямо в толщу породы. Потом он закряхтел и, напрягая мышцы, раздвинул стену, словно занавесы из плотной ткани.

Жрец отскочил назад, и остальные тоже, потому что эхо превратилось в грохот, и их всех накрыло влажной пеленой брызг водопада.

— Поверхность это, — едва дыша, пробормотал Фербл.

Так оно и было, но гномы представляли верхний мир совсем иначе, не как сплошной шквал воды. В легендах об этих далеких землях говорилось совсем иное. Многие в ту же минуту захотели вернуться обратно, но Белвар, не раз беседовавший с Дзиртом о поверхности, понял: что-то здесь не так.

Хранитель Туннелей подцепил одной «рукой» веревку из-за пояса и протянул Ферблу, чтобы тот обвязал его ею. Фербл так и сделал, а сам взялся за другой конец.

Храбрый Белвар, почти не колеблясь, протиснулся в образовавшуюся щель и вступил в плотный водяной туман. Он увидел водопад, а также обнаружил огибавший его узкий карниз.

А еще Белвар увидел звезды. Тысячи звезд!

Гном почувствовал трепет в груди. Он испытал восторг и страх одновременно. Так это и есть поверхность, самая большая из всех пещер, накрытая сводом, до которого невозможно добраться!

Но Белвар недолго предавался благоговейному созерцанию, потому что почти сразу услышал ясные звуки сражения. Он очутился не в самой Долине Хранителя, но хорошо видел свет факелов и магических огней, и до него отчетливо доносился звон металла и крики умирающих.

Триста свирфов, возглавляемых Белваром, вышли из пещеры и начали неслышно пробираться на восток. По пути они встретили множество препятствий, но элементаль, вызванная жрецами, помогала их преодолевать. Через несколько минут они уже увидели поле битвы. Посреди покрытой туманом долины сражались всадники в латах, дроу, восседавшие на ящерах, отвратительные гоблины и кобольды, а также люди, рост которых превосходил рост самого высокого гнома в два раза.

Белвар заколебался, теперь только поняв, что он со своими тремястами воинов вступит в битву, в которой сошлись разом тысячи. В таком сражении можно было даже не различить, кто побеждает.

— Для этого и пришли мы, — шепнул на ухо Белвару Фербл.

Белвар пристально посмотрел на своего спутника, почему-то ставшего очень храбрым.

— За Блингденстоун! — добавил Фербл.

И Белвар повел воинов за собой.

* * *

Дзирт, как и все остальные, затаил дыхание; даже Гвенвивар удержалась и не заворчала.

Пятеро спутников застыли на узком выступе стены высокого просторного коридора, по которому проходила колонна дроу. Мимо шли все новые и новые ряды, и казалось, конца им не будет.

Дзирт гадал, сколько же их там. Две тысячи, может, пять? Слишком много, а он даже не мог выглянуть, чтобы подсчитать. Но зато он понял, что войско снова построилось и, вполне очевидно, движется к какой-то определенной цели. Это могло только означать, что туннели впереди свободны, по крайней мере до нижних дверей Мифрил Халла. Дзирт приободрился, вспомнив, как много хитроумных ловушек приготовили там дворфы. Даже такому войско придется туго, когда оно попытается пробиться внутрь; в близлежащих туннелях будут горы трупов как дроу, так и дворфов.

Дзирт слегка повернул голову и взглянул на Бренора, неудобно зажатого между Гвенвивар и стеной. Дзирт чуть не улыбнулся, подумав, как спешно ему надо будет убираться, едва пройдет строй дроу, потому что Бренор наверняка спихнет пантеру вниз, а заодно с ней и Дзирта.

Но дроу был слишком угнетен, поэтому улыбка так и не появилась. Он уже не впервые спрашивал себя, правильно ли поступил, уговорив Бренора отправиться вместе с ним. Ведь они могли пойти к нижнему входу вместе с теми дворфами, что встретились им несколькими часами раньше; королю Мифрил Халла было бы самое место среди его солдат. Дзирт прекрасно сознавал, что одним своим присутствием он поднял бы боевой дух защитников входа и Нижнего Города. Боевые песни зазвучали бы чуть громче и сражались бы дворфы с еще большим пылом, знай они, что король Бренор Боевой Топор где-то рядом и бьется в первых рядах, размахивая своим знаменитым топором.

Но Дзирт уговорил Бренора остаться здесь и теперь спрашивал себя, не поступил ли он так себе в угоду. Может, им вообще не удастся найти главарей дроу. Скорее всего жрицы, руководившие войском, были в надежном укрытии, они применяли свои магические способности издали и командовали войсками без всякого сожаления, распоряжаясь ими так, словно это были пешки на шахматной доске.

Мать какого-нибудь Дома, или кто бы там ни возглавлял армию, не будет рисковать собой. Уж таковы были дроу.

Дзирт вдруг показался сам себе полным глупцом. Он сказал Бренору, что они отправляются «на охоту за головой», не подумав при этом, как нелегко будет найти тех, кто возглавляет дроу. Попасть же обратно в Мифрил Халл им тоже вряд ли доведется в скором времени, принимая во внимание размер армии захватчиков.

Дроу опустил голову и глубоко вздохнул, старясь взять себя в руки. Все равно, в его решении — их единственный шанс на победу. Нижние ворота, хоть сквозь них и нелегко пробиться, все равно рано или поздно падут, и присутствие среди защитников Бренора лишь ненадолго оттянет этот момент. Однако, находясь здесь и понимая, какое множество туннелей вокруг и сколько в них дроу, Дзирт начал думать, что они поставили себе непосильную задачу. Как можно надеяться разыскать иголку в стоге сена?

Дзирт не знал, что не он один вышел на охоту.

* * *

— От Бреган Д'эрт никаких вестей.

Мать Бэнр восседала на своем диске, молча размышляя над сказанным и над тем, что скрывалось за этими словами. Квентель хотела повторить новость, но осеклась под грозным взглядом матери.

Слова все еще эхом звучали в голове старухи: «От Бреган Д'эрт никаких вестей».

Бэнр поняла, что Джарлакс залег на дно. Несмотря на браваду, главарь наемников всегда был осторожен, он постоянно просчитывал, что может угрожать банде, на создание которой у него ушло несколько веков. Он с самого начала не испытывал страстного, желания отправиться на завоевание Мифрил Халла и пошел вместе со всеми только потому, что, собственно говоря, у него не было выбора.

Как и Триль, ее собственная дочь и ближайшая советница, подумала Бэнр, наемник надеялся, что Мифрил Халл сдастся легко и быстро и дроу вскорости вернутся в Мензоберранзан, где было так неспокойно. Конечно, может быть, то, что шпионы Джарлакса долго не дают о себе знать, — простая случайность, но все же Бэнр склонялась к другому. Если Джарлакс залег на дно, это могло означать только следующее: анализируя сведения своих шпионов, он пришел к выводу, что дроу топчутся на месте. Теперь он, как и сама Бэнр, понимал, что Мифрил Халл наскоком не возьмешь.

Старая Бэнр восприняла новость сдержанно. Она была уверена, что Джарлакс примет участие в войне, как только решит, что перевес снова на стороне темных эльфов. Само собой, она изобретет для него какое-нибудь особенное наказание, чтобы доходчиво объяснить ему, как она разочарована, но не отправит ценного союзника на тот свет.

Воздух в небольшой пещере, которую Мать Бэнр выбрала своим тронным залом, задрожал, наполняясь магической энергией. Все в комнате заволновались и облегченно вздохнули, когда из пустоты появился Метил.

По его непроницаемому, как у всех представителей расы иллитидов, лицу ни о чем нельзя было догадаться. Бэнр подумала, что эта бесстрастность раздражала ее больше всего. Прорицатели сознания ничем не выдавали своих истинных намерений.

«Утегенталь Армго убит», — без лишних предисловий мысленно сообщил он Матери Бэнр.

Теперь настала очередь старухи придать своему лицу непроницаемое выражение. Судя по всему, эту неприятную новость Метил сообщил только ей. Остальным, особенно Зирит и Оропол, становившимся все более несговорчивыми, не к чему было знать, как в действительности обстоят дела.

«Наступление на Мифрил Халл идет хорошо, — объявил Метил на сей раз всем присутствующим, как поняла Бэнр по их мгновенно повеселевшим лицам. — На пути к нижнему входу туннели свободны от врагов, и сейчас там собирается армия и готовится нанести удар».

По лицам собравшихся Мать Бэнр могла прочесть их мысли с той же легкостью, что и Метил. Иллитид старался поддержать боевой дух — в этом смысле с темными эльфами всегда было непросто. Но, как и сообщение Квентель, первый посыл Метила неприятно повторялся в уме старухи. Утегенталь Армго убит! Что будет, если солдаты Барризон дель'Армго, составлявшие не самую маленькую часть армии, узнают, что их командира нет в живых?

А Джарлакс? Если он давно знает о гибели оружейника Второго Дома, то это объясняет, почему молчит Бреган Д'эрт. Джарлакс наверняка боится потерять гарнизон Барризон дель'Армго, потому что для дроу это был бы удар в самое сердце.

«Джарлакс ничего не знает, и солдаты Второго Дома тоже», — успокоил ее Метил, прочтя мысли старухи.

Бэнр удалось сохранить относительно бодрое выражение лица и притвориться, что она взволнована тем, что солдаты уже около нижнего входа. Но она ясно видела, какая зараза разъедает ряды ее войска. Еще несколько происшествий, и непрочное единство распадется окончательно. Тогда она потеряет все. Она почувствовала себя так, словно вернулась в Мензоберранзан перед самым походом, когда все смешалось и Кьорл чуть было не захватила власть над городом.

Крах Дома Облодра сплотил вокруг нее всех, и Мать Бэнр сознавала, что ей необходимо нечто подобное и сейчас, какая-то крупная победа, чтобы убить все сомнения в умах ее подданных. Страх укрепляет преданность. Она снова подумала о Доме Облодра и о том, что хорошо было бы устроить похожее представление у входа в Мифрил Халл. Правда, она сразу отмахнулась от этой мысли, поскольку хорошо понимала, что случившееся в Мензоберранзане было единичным событием. Никогда прежде Ллос не являлась на Материальный уровень в таком блеске и силе (и вряд ли снова явится, по крайней мере не так скоро!). В случае падения Дома Облодра Мать Бэнр была простым проводником божественной воли, и не более того.

Больше такого не случится.

Мысли Бэнр понеслись в другом направлении. «Кто убил Утегенталя?» — подумала она, «обращаясь» к Метилу.

Иллитид этого не знал, но понял, что подразумевала Бэнр. Она знала, кого разыскивал Утегенталь, какая награда была бы для него самой сладостной. Быть может, он встретился с Дзиртом До'Урденом?

Если так, это значит, что Дзирт До'Урден во внешних туннелях, а не по ту сторону укреплений Мифрил Халла.

«Ты вступаешь на опасный путь», — предостерег ее Метил, предугадав, что она использует чары, чтобы обнаружить отступника.

Но старухе было все равно. Она была Первой Матерью Мензоберранзана, инструментом в руках Ллос. Она обладала такой силой, что могла без малейшего труда умертвить любого дроу — хоть главу Дома, хоть колдуна, хоть оружейника. Этот путь действительно было опасен — но лишь для Дзирта До'Урдена.

* * *

Мощнее всех была оборона дворфов в середине линии. Их было великое множество, они с песнями крушили гоблинов и орков громоздкими тяжелыми топорами и молотами, дружно повисали на громадных минотаврах и повергали их на землю тяжестью живого веса.

Но по всему восточному краю Долины Хранителя натиск был слишком силен. Всадники носились вдоль строя, стараясь подбодрить варваров, когда враг готов был прорвать оборону, и строй сохранялся лишь благодаря таким вот всплескам энтузиазма. И все равно Берктгара и его людей неуклонно теснили назад.

По всей долине грудами лежали трупы кобольдов и гоблинов; за смерть одного защитника платили два десятка. Но дроу не мелочились, они ожидали таких потерь, поэтому Бергиньон спокойно сидел на своем ящере и вместе с остальными всадниками Дома Бэнр дожидался, когда наступит время для истребления врагов. Он видел, что защитники уже измучены. Минуты превратились в час, потом в два, но схватка по-прежнему оставалась ожесточенной.

Фронт обороны отступал, вскоре они упрутся спиной в высокие скалы, ограждавшие Долину Хранителя с востока. И когда им больше некуда будет отступать, спереди нападут маги. А Бергиньон поведет в бой своих всадников, и Долина Хранителя заполнится кровью людей.

* * *

Беснелл понимал, что они проигрывают, что десяток мертвых гоблинов слишком малая цена даже за пядь земли. Но он покорно воспринимал это, радуясь лишь тому, что его рыцари сражались с блеском. Они носились то там то тут небольшими группами, топча врагов, и, хотя уже едва переводили дух и даже не могли петь боевую песню, а их кони лоснились от пота, они не останавливались и не сдавались.

Полный мрачного удовлетворения, но все же обеспокоенный — не только судьбой своих людей, но и тем, что Аластриэль больше не показывалась, — эльф оглянулся на Берктгара. Вот кто дрался потрясающе. Громадный меч Баккенфуэре рассекал воздух со свистом, всякий раз рубя врагов, по недомыслию приблизившихся к нему. Варвар с головы до ног был залит кровью, отчасти своей собственной. Но Берктгар не чувствовал боли, а если и чувствовал, то не показывал. Он пел и сражался во славу Темпоса, своего бога войны.

Беснелл подумал, что если дроу разобьют их и захватят Мифрил Халл, то одним из самых горестных последствий этого будет то, что никто никогда не сложит сказаний о славных подвигах могучего Берктгара.

Мощная вспышка где-то сбоку оторвала Беснелла от грустных размышлений. Он взглядом нашел Регволда Гарпелла, окруженного десятком полыхавших гоблинов, либо мертвых, либо умирающих. Сам Регволд и его Прыгун-Через-Лужи были охвачены зелеными и красными языками волшебного пламени, но они не обращали на это внимания и продолжали сражаться. Огонь, по воле Регволда охвативший его и его животное с головы до ног, превратился в мощное оружие. Прыгун-Через-Лужи одним махом перелетел на десять ярдов, приземлившись между двумя минотаврами. Красно-зеленое пламя еще больше накалилось, стало белым и подожгло обоих монстров. Прыгун-Через-Лужи подпрыгнул на месте, и Регволд оказался на уровне лиц гигантов с распахнутыми в крике ртами. Он выхватил волшебную палочку, и зеленые лучи вонзились в минотавров.

А Регволд уже скакал к новой цели, оставив за спиной мечущихся, как живые факелы, монстров.

— За благо всех добрых людей! — выкрикнул Беснелл, высоко подняв меч.

Его быстро окружило несколько всадников, и они вновь бросились в наступление, врезавшись на полном скаку в толпу кобольдов. Мгновенно обратив тварей в бегство, они столкнулись с более сильными врагами, и их наступление остановилось. Сидя в седлах, Рыцари Серебристой Луны прорубали себе дорогу сверкающими мечами.

Беснелла охватило ощущение счастья. Он всеми фибрами души чувствовал, что они сражаются за правое дело. Эльф был предан Серебристой Луне и свято верил в девиз, который только что провозгласил.

Он радовался и в тот миг, когда копье гоблина вонзилось между пластинок его панциря, вошло между ребер и пронзило легкое. Он покачнулся в седле и как-то изловчился выдернуть копье.

— За благо всех добрых людей! — выкрикнул он что было мочи.

Гоблин уже подскочил к нему с мечом в руках. Беснелл выхватил свой клинок и скривился от боли. Он сразу ослаб и почему-то внезапно сильно замерз. Меч выскользнул из его руки и звякнул о землю, но он этого уже не сознавал.

Гоблин с размаху ударил его по бедру, клинок прорезал латы, выступила кровь.

Гоблин гикнул и в тот же миг полетел в сторону, рассеченный на части мощным взмахом Баккенфуэре.

Эльф покачнулся в седле, и Берктгар подхватил его свободной рукой. Варвару вдруг показалось, что битва вокруг них стихла, как будто он и благородный эльф оказались вдвоем в каком-то глухом закутке. А вокруг них продолжали сражаться рыцари и не подпускали к ним врагов.

Берктгар осторожно опустил Беснелла на землю. Эльф взглянул на небо пустыми золотистыми глазами.

— За благо всех добрых людей, — одними губами произнес он, но Берктгар, хвала Темпосу или какому-то другому богу, наблюдавшему за сражением в Долине Хранителя, расслышал каждый звук.

Могучий варвар кивнул и молча подложил камень под голову мертвого эльфа.

Потом он вскочил и очертя голову бросился на врагов, с утроенной яростью кося их каждым взмахом меча.

* * *

Никогда еще Регволд Гарпелл не чувствовал такого воодушевления. Все еще объятый пламенем, безвредным для него и его странного животного, зато обжигавшим всех, кто к нему приближался, он один сумел восстановить прочную линию обороны на южном фланге. Действие заклинания должно было вот-вот закончиться, но он об этом не думал, надеясь, что успеет сделать еще что-нибудь полезное и уничтожить побольше негодяев, явившихся захватить Мифрил Халл.

И тут на Регволда, выставив вперед копья и не подпуская его ближе, надвинулся целый отряд минотавров.

Регволд усмехнулся, и Прыгун-Через-Лужи взлетел в воздух, по ту сторону ставших кругом чудищ, перемахнув над их поднятыми копьями.

Гарпелл торжествующе закричал, но его крик оборвала магическая молния.

В тот же миг Регволд полетел, кружась, в одну сторону, а Прыгун-Через-Лужи — в другую.

Последовал новый разряд, под другим углом, потом еще один, разветвившийся и поразивший и чародея, и его ездовое животное.

Они приняли еще много ударов и замертво свалились на землю.

В бой вступили колдуны дроу.

Захватчики взревели и стали наступать, так что даже Берктгар, обезумевший после смерти эльфа, не смог удержать своих людей. Из-за строя рабов появились всадники на ящерах, длинными копьями вынуждая рыцарей отступить еще дальше, к стене.

* * *

Бергиньон первым увидел, что битва приняла новый поворот. Он приказал одному из всадников взобраться по высокому скалистому выступу, откуда лучше было вести наблюдение, а потом обратился к ближайшему отряду своей кавалерии, указывая на северный склон, замыкавший долину.

«Заберитесь повыше, — знаками приказал он, — и обойдите строй неприятеля. А когда их прижмут к стене, вы упадете на них сверху, как дождь смерти».

На многих лицах появились злорадные ухмылки, но вдруг раздался вопль солдата, посланного Бергиньоном наверх.

Скала ожила, оказавшись на деле огромной элементалью. Бергиньон и остальные беспомощно смотрели, как громадина хлопнула каменными ладонями, расплющив и дроу, и его ящера.

С запада, из-за строя дроу, послышался шум, и поверх грохота несущихся вперед свирфов ясно раздался крик:

— Биврип!

Именно этим словом Белвар Диссенгальп пробуждал волшебные силы, заключенные в его рукотворных ладонях.

* * *

Берктгар и другие защитники на восточной окраине Долины Хранителя далеко не сразу узнали, что с запада прибыли нежданные союзники. Но слухи об этом постепенно достигли и их, вселяя новое мужество в сердца защитников и устрашая нападавших. Гоблины и темные эльфы, дравшиеся у восточной стены, начали оглядываться назад, высматривая, не подошел ли новый враг близко.

Теперь вокруг Берктгара собрались остатки защитников не дворфов: две трети варваров, меньше сотни Рыцарей Серебристой Луны, около двадцати лонграйдеров и всего двое гвардейцев Несма. Их ряды поредели, но зато боевой дух возродился, строй снова стал прочным, и они даже продвинулись вперед, к середине долины, следуя задворфами.

Вскоре нельзя уже было разобрать, кто где. Строй был смят. На западе жрецы свирфов противостояли колдунам дроу, а солдаты Белвара врезались в ряды темных эльфов. Это было столкновение заклятых, старинных врагов. Не менее жарко было и на восточной стороне долины, где противостояли друг другу дворфы и гоблины.

Так продолжалось всю ночь, жуткую, дикую ночь. Бергиньон Бэнр почти не вмешивался в ход битвы и пока придерживал свое элитное подразделение, предоставляя пушечному мясу истощать силы защиты. Даже несмотря на неожиданное подкрепление, защитники стали вскоре снова сдавать позиции.

— Мы победим! — уверенно заявил молодой Бэнр своим солдатам. — И по ту сторону западного входа не останется никого.

Глава 28 ВОРОЖБА

Квентель Бэнр сидела лицом к небольшой нише в стене пещерки и внимательно вглядывалась в гладь воды. Водное зеркало вдруг посветлело, и Квентель зажмурилась — это в верхнем мире за Фортпиком начало восходить солнце.

Квентель чуть не закричала от отчаяния, но заставила себя прикусить язык.

Неподалеку от нее, в глубине пещеры, ее мать тоже ворожила. При помощи магии она создала приблизительную карту туннелей и взяла крошечное заговоренное перышко. Нараспев произнося слова заклинания, она подбросила его в воздух над пергаментом и тихонько подула.

— Дзирт До'Урден, — выдохнула она, перышко закружилось и медленно опустилось на карту. На лице старухи расцвела довольная злорадная улыбка — острие пера коснулось пергамента, указав на сплетение туннелей неподалеку.

Бэнр была уверена, что перо показывает правильно: Дзирт До'Урден не в Мифрил Халле.

— Уходим, — внезапно объявила Мать Бэнр, звуком своего голоса испугав всех в тихой пещерке.

Квентель беспокойно оглянулась через плечо, боясь, что мать каким-то образом разглядела, что показывает гладь воды в чаше. Однако старуха не могла ничего видеть, потому что между ней и Квентель стояла Бладен Керст и зло наблюдала за тем, что происходит в долине.

— А куда мы пойдем? — громко осведомилась Зирит, и в ее тоне прозвучала очевидная надежда на то, что Мать Бэнр наконец обнаружила какой-то просвет в этом тупике.

Старуха внимательно посмотрела на нее и на недовольное лицо другой Матери. Она не могла решить, чего Зирит и Оропол хотели больше: то ли услышать, что дорога в Мифрил Халл свободна, то ли то, что нападение отменяется. Перед ней стояли две женщины, входившие в число высших командующих, а она даже не была уверена, что бы они предпочли — победу или отступление.

Столь недвусмысленное напоминание о непрочности созданного ею союза привело Бэнр в ярость. Она бы с радостью отстранила обеих, а еще лучше казнила бы их прямо на месте. Но она хорошо понимала, что это невозможно, ее войско сразу развалится. К тому же она хотела, чтобы обе или хотя бы одна из них видели ее во славе, видели, как она отдаст Дзирт До'Урдена Ллос.

— Ты отправишься к нижнему входу, чтобы вдохновлять солдат и руководить нападением, — резким тоном обратилась она к Зирит, решив, что становится слишком опасно оставлять их вместе. — А Оропол пойдет со мной.

Оропол не отважилась ни о чем спросить, но Бэнр все поняла по ее лицу.

— У нас есть дело во внешних туннелях, — только и сказала она.

«Над Бергиньоном вот-вот взойдет солнце», — знаками показала Квентель сестре.

Бладен Керст, и так всегда раздраженная, просто вскипела от злобы. Она круто отвернулась от сестры и ее зеркала и посмотрела на мать.

Открыв уже рот, она услышала в голове голос Метила.

«Не нужно плохих новостей, — внушал он обеим сестрам. — Зирит и Оропол и так уже подумывают об отступлении».

Бладен Керст благоразумно примолкла.

Они разделились. Зирит с элитным подразделением направилась на восток, к Мифрил Халлу, а Мать Бэнр, сопровождаемая Квентель, Бладен Керст, Метилом, полудюжиной лучших воинов-женщин и скованным Гэндалугом, — на юг, туда, куда указало гадательное перо.

* * *

На ином уровне бытия, в сером тумане, в слякоти и вони Бездны, Эррту наблюдал за происходящим, пользуясь как экраном гладкой поверхностью ножки гриба, росшего около его трона.

Громадный демон был зол. Он понял, что Мать Бэнр пустилась преследовать Дзирта До'Урдена, и понимал, что, когда она его найдет, ей не составит никакого труда уничтожить его.

Он без конца изрыгал проклятия, в основном в адрес Ллос, соблазнившей его свободой — той свободой, которую мог ему дать лишь живой Дзирт До'Урден.

Словно специально, в следующий миг Мать Бэнр снова начала колдовать. Она открыла врата в Бездну и стала призывать на помощь могучего глабрезу. Подозрительный Эррту сразу решил, что она это делает лишь для того, чтобы поиздеваться над ним, вызвать одного из его сородичей и его руками отрезать всякую надежду на освобождение. Так мыслили все мерзкие порождения Бездны, включая саму Ллос. Что такое доверие к другим, они не знали, поскольку и им самим верили лишь глупцы. К тому же каждый из них думал только о себе. В представлении Эррту все сейчас было против него, а поскольку интересовался он только собой, вот он и решил, что Бэнр вызывает глабрезу не случайно, — это Ллос решила всадить кинжал глубже в его черное сердце.

Эррту первым подоспел к открывшимся вратам. Однако он все равно не смог бы туда пролезть, даже не будучи изгнанным, потому что Бэнр, мастерски владевшая заклинаниями, подобрала такое, на которое мог откликнуться лишь определенный демон. Но он дождался, когда из вихрящегося тумана появился вызванный глабрезу и направился к полыхающему порталу.

Эррту выскочил ему навстречу и взмахнул плетью, ударив глабрезу по руке. Глабрезу и сам был не мал и хотел броситься на противника, но увидел, что тот не собирается с ним драться.

— Это обман! — взвыл Эррту.

Огромный глабрезу, уже нетерпеливо щелкавший клешнями, приостановился и прислушался.

— Я должен был первым попасть на Материальный уровень, — прорычал Эррту.

— Но ты же в ссылке, — возразил глабрезу.

— Ллос обещала положить ей конец, — огрызнулся Эррту, и глабрезу пригнулся, решив, что демон сейчас набросится на него.

Но Эррту быстро успокоился:

— Да, конец! И я смогу вернуться не один, а с целой армией танар'ри. — Он помолчал. Он сочинял на ходу, но в голове уже складывался стройный план.

Бэнр снова позвала, и глабрезу пришлось напрячь всю свою волю, чтобы в тот же миг не прыгнуть в горящие врата.

— Она даст тебе убить только одну жертву, — быстро добавил Эррту, видя, что глабрезу колеблется.

— Лучше одну, чем вообще никого, — ответил тот.

— Даже если из-за нее я не смогу попасть на Материальный уровень? — спросил Эррту. — И не смогу взять тебя с собой, сделать своим генералом и устроить настоящее побоище?

Бэнр снова позвала, но глабрезу не сдвинулся с места.

Эррту поднял громадные руки, призывая его задержаться еще ненадолго. Он скрылся в тумане и вернулся с одной вещью, реликтом Смутного Времени, которую не так давно дал ему демон поменьше. Это была небольшая шкатулка. Эррту открыл ее и достал сверкающий черный сапфир. Пламя вокруг ворот сразу же утихло, а потом почти погасло. Эррту быстро сунул камень обратно в шкатулку.

— Когда придет время, достанешь его, — сказал он и добавил: — Мой генерал.

Он бросил шкатулку глабрезу, не совсем представляя, что выйдет из задуманного плана. Но больше Эррту все равно ничего не мог сделать. Да, он удержал демона и не сразу пустил его к Бэнр, но какой в этом смысл? Ей не так уж нужна помощь, чтобы справиться с обычным воином.

Зов с Материального уровня повторился, и на этот раз глабрезу шагнул прямо в горящие врата.

Эррту зло смотрел, как закрылся портал, отрезая еще одну возможность выйти на Материальный уровень. Но теперь он сделал все, что мог, хотя и не знал, достаточно ли этого. Он снова уселся на свой грибной трон, чтобы наблюдать и ждать. И надеяться.

* * *

Бренор на миг остановился. В тиши туннелей врагов не было видно, и Восьмой Король Мифрил Халла подумал: наверное, скоро уже рассвет и начнется еще один сухой холодный день. Быть может, он станет последним для клана Боевого Топора.

Бренор взглянул на четырех своих друзей, сделавших короткую остановку для еды и отдыха. А ведь все они не дворфы.

Но у Бренора не было других друзей, кроме Дзирта, Кэтти-бри, Реджиса и Гвенвивар. Бренор в первый раз подумал, как это странно. Дворфы не то чтобы враждебно относились к другим народам, но все же держались обособленно. Живой пример — генерал Дагнабит, который, будь его воля, выгнал бы Дзирта из Мифрил Халла, а у Кэтти-бри отобрал бы лук и снова вернул реликвию в Зал Думатойна. Дагнабит не доверял никому, кроме своих соплеменников.

А вот Бренор сражается за Мифрил Халл со своими друзьями не дворфами.

Эта дружба согревала сердце короля, но размышления навели его на другие воспоминания.

Бренор подумал о Вульфгаре, который был ему вместо сына, а женившись на Кэтти-бри, стал бы зятем и принцем Мифрил Халла. Впервые у дворфов был бы принц семи футов росту. Бренор никогда не знал горя сильнее, чем то, которое свалилось на его плечи после гибели Вульфгара. Королю оставалось жить не меньше века, но в те горестные дни дворф чувствовал, будто смерть стоит у порога, и ждал ее как избавления.

Теперь же все изменилось. Бренор все еще тосковал по Вульфгару — и всегда его глаза будут туманиться при воспоминании о благородном юноше, — но он, как-никак, был Восьмым Королем Мифрил Халла, повелителем гордого, сильного народа. Горестное смирение и отчаяние Бренора перегорело и превратилось в гнев. Темные эльфы, те самые темные эльфы, что сгубили Вульфгара, вернулись. Эти бесчестные и коварные последователи злобной Ллос теперь, похоже, хотели убить Дзирта и разрушить Мифрил Халл.

Много раз за эту ночь Бренор омыл свой топор в крови дроу, но все еще не насытил свою ярость. Она только росла, медленно, но неуклонно. Дзирт пообещал, что они найдут главную жрицу, которая направляла завоевателей, и Бренор просто обязан был дожить до этого момента.

Почти все время, что шла подготовка к войне, Дзирт не вмешивался. Теперь тихо вел себя Бренор, предоставив Дзирту и пантере вести всех вперед.

Бренор подмечал, какие тревожные взгляды бросают на него друзья, опасаясь, что он снова поддался отчаянию и мыслями витает где-то далеко. Но в действительности было совсем наоборот. Просто его не занимали мелкие стычки. Он был способен убить сотню и даже тысячу солдат-дроу, но так и не успокоиться. Вот если бы он мог добраться до жрицы, стоящей за всем этим, зарубить ее и оставить захватчиков без вожака…

Тогда в душе Бренора мог бы воцариться мир.

Восьмой Король Мифрил Халла вовсе не поддался унынию. Он выжидал, он берег силы, он медленно распалялся. И ждал того мига, когда сможет испытать всю сладость возмездия.

* * *

Бэнр со свитой, сопровождаемая громадным глабрезу, только тронулась в направлении, указанном магическим пером, как Метил телепатически сообщил ей, что Матери Зирит и Оропол все время раздумывают о том, как бы сместить Бэнр. Если Зирит не удастся пробиться через нижний вход, она попросту организует отступление. По словам Метила, Оропол даже сейчас подумывает о том, как повернуть все войско обратно и оставить за спиной труп Бэнр.

«Они что-то замышляют против меня»? — мысленно спросила Бэнр.

«Нет, — честно ответил Метил, — но, если ты погибнешь, они с удовольствием вернутся в Мензоберранзан и установят новую иерархию».

Собственно, то, о чем говорил Метил, не было для нее большой неожиданностью. Не обязательно уметь читать мысли, чтобы не видеть ясно неудовольствие и сдерживаемое раздражение на лицах глав Четвертого и Пятого Домов. К тому же Бэнр всю свою жизнь ощущала ненависть тех, кто стоял ниже нее, даже так называемых союзников вроде Мез'Баррис, и собственных дочерей. То была неизбежная плата за место Первой Матери в лживом и завистливом Мензоберранзане, городе, постоянно воевавшем сам с собой.

Так что ничего неожиданного в фантазиях Оропол не было, но, когда их подтвердил иллитид, Бэнр, и без того обеспокоенная, вышла из себя. Ее извращенному рассудку эта война представлялась совершенно особенной. Сама Ллос желала войны, а Бэнр лишь исполняла ее волю. Этот поход должен стать вершиной власти Бэнр, наивысшим выражением ее славы. Как смеют они вынашивать такие кощунственные мысли, кипела старуха.

Она бросила гневный взгляд на Оропол, но та лишь презрительно вздернула подбородок и отвернулась — а этого как раз и не следовало делать.

Бэнр отдала мысленный приказ Метилу, а он передал его глабрезу. Летучие диски, сопровождаемые дочерьми Бэнр, как раз огибали поворот туннеля, когда мощные клешни демона схватили Оропол за тонкую талию и стащили с диска. Могучий глабрезу держал ее в воздухе.

— В чем дело? — возмутилась Оропол, тщетно пытаясь вырваться.

— Ты хочешь моей смерти, — заявила Бэнр.

Квентель и Бладен Керст бросились к матери, пораженные, что она открыто подняла руку на Оропол.

— Она хочет моей смерти, — пояснила старуха дочерям. — Они с Зирит думают, что Мензоберранзану будет лучше без Матери Бэнр.

Оропол глянула на иллитида, поняв, кто ее выдал. Дочки Бэнр, которым на протяжении этого утомительного похода не раз приходили в голову похожие мысли, тоже с тревогой посмотрели на Метила.

— Мать Оропол возвестит всем твою славу, — вмешалась Квентель. — Она сама увидит смерть предателя и поймет, что Ллос с нами.

Оропол несколько успокоилась и снова попыталась вырваться из тисков демона.

Бэнр грозно посмотрела на нее, но Оропол покоряться не желала и дерзко глядела на старуху. Оропол была уверена, что Квентель права. Она действительно нужна старой Бэнр. Если она по-прежнему останется в войске, это укрепит также преданность Зирит и войско дроу будет сильнее и сплоченнее. Бэнр, конечно, старая прожженная дрянь, но при этом крайне расчетливая, она не поступится ни крупицей своей власти в угоду порывам. Вот, например, Гэндалуг Боевой Топор — его Бэнр уже много веков назад с наслаждением разодрала бы в клочки, и тем не менее он до сих пор жив.

— Мать Зирит будет рада услышать весть о смерти Дзирта До'Урдена, — произнесла Оропол и скромно опустила глаза. Она решила, что такого проявления почтительности будет достаточно.

— Матери Зирит довольно будет показать голову Дзирта До'Урдена, — ответила Бэнр.

Оропол глянула на нее. Дочери Бэнр тоже удивленно воззрились на мать.

Но старуха не обращала на них внимания. Она отдала мысленный приказ Метилу, тот — глабрезу, и демон начал медленно сжимать клешню.

— Как ты смеешь! — взвизгнула Оропол, хватая воздух ртом. — Ллос со мной! Ты своими руками ослабляешь свое войско!

Квентель целиком и полностью была согласна с ней, но не осмелилась ничего сказать, поскольку у глабрезу была еще одна клешня.

— Ты не смеешь! — визжала Оропол. — Зирит за это… — Но от боли она не смогла закончить.

— Дзирт До'Урден успел убить тебя прежде, чем я убила его, — пояснила Мать Бэнр Оропол. — Вполне правдоподобно, к тому же тем приятнее будет убить отступника. — Она кивнула глабрезу, и он сжал клешню, рассекая плоть и кости жертвы.

Квентель отвернулась; Бладен Керст, наоборот, улыбалась и смотрела как завороженная.

Оропол пыталась закричать, проклясть Бэнр перед смертью, но не смогла, потому что в этот миг демон сломал ей позвоночник. Щелкнув клешней, глабрезу бросил на пол две половины тела Оропол Дирр.

Бладен Керст взвизгнула от восторга, Квентель же негодовала. Бэнр перешла все границы. Она убила главу Дома, причем во вред их предприятию, просто по собственной прихоти. Квентель была предана Ллос всей душой. Она просто не могла понять такой недальновидности, и в голове у нее были мысли, похожие на те, что привели Оропол Дирр к такому печальному концу.

Квентель предостерегающе посмотрела на Метила, читавшего ее мысли. Может, он и ее выдаст?

Она сосредоточилась.

«Это против воли Ллос! — мысленно прокричала она Метилу. — Моя мать больше не исполняет желания Паучьей Королевы!»

Квентель даже не подозревала, как много это значило для Метила, ведь он представлял в Мензоберранзане свой народ, а не просто состоял при Матери Бэнр. Он действительно не обмолвился ни словом, и у Квентель камень с души свалился.

* * *

Гвенвивар прижала уши к голове, и Дзирт тоже услыхал вроде как далекий крик. Они уже несколько часов никого не видели, ни врагов, ни друзей, поэтому дроу предполагал, что в любой группе темных эльфов могла быть та самая жрица, что направляла войска.

Он знаком показал остальным, чтобы они двигались с предельной осторожностью, и маленький отряд, крадучись, пошел следом за Гвенвивар. В Дзирте просыпались древние инстинкты. Он вновь превратился в охотника, выжившего в противоборстве с глухим Подземьем. Он шел и часто поглядывал на Бренора, Реджиса и Кэтти-бри. Они старались быть осторожными, но по чутким ушам Дзирта их шаги ударяли так, будто за ним шел отряд тяжеловооруженных воинов. Дзирт беспокоился, потому что их враги передвигались намного тише. Он даже подумал, не отправиться ли ему дальше вдвоем с Гвенвивар.

Но сразу же передумал. Это его друзья, и лучших соратников ему не найти.

Они проскользнули в обыкновенный узкий туннель, а потом в пещеру, далеко простиравшуюся влево и вправо. Но до противоположной от входа гладкой стены было рукой подать. Потолок в пещере был выше, чем в коридоре, хотя повсюду сверху свисали сталактиты, местами достававшие до пола.

Гвенвивар снова прижала уши и замерла у входа. Дзирт приблизился к ней и тоже почувствовал напряжение.

Враг был совсем близко. Чутье воина, гораздо более тонкое, чем обычные чувства, говорило ему, что неприятель буквально перед ними. Он сделал знак остальным, а сам с пантерой медленно и осторожно вошел внутрь, двигаясь вдоль стены направо.

Следом за ним к входу подошла Кэтти-бри, встала на колено и натянула тетиву лука. Она разглядывала комнату, залитую, благодаря Кошачьему Глазу, ярким звездным сиянием, внимательно всматриваясь в скопления сталактитов.

Бренор присоединился к ней, а Реджис мимо них двинулся налево. Он заприметил неподалеку в стене маленькую нишу и, крадучись, направился туда.

Из стены напротив входа ударил яркий зеленый свет, мигом разогнавший тьму. Он разошелся витками по спирали, и в стене появилось отверстие, откуда выплыла сидевшая на диске Мать Бэнр в сопровождении дочерей, иллитида и пленника.

Дзирт сразу узнал ее и понял, что оправдываются его худшие опасения. Враг был слишком силен. Он хотел было броситься прямиком на старуху, но почувствовал, что в этой части пещеры они с Гвенвивар не одни. Краем глаза Дзирт уловил какое-то шевеление среди сталактитов.

Кэтти-бри, почти не целясь, спустила серебряную стрелу, но она разлетелась фонтаном разноцветных брызг, остановленная магической преградой перед Матерью Первого Дома.

Реджис бросился в нишу, но вдруг там что-то взорвалось, и он закричал от боли. На хафлинге плясали искры, он задергался, потом свалился на пол. Темные волосы на его головке встали дыбом.

Гвенвивар метнулась вправо и завалила женщину-воина, выплывавшую из-за сталактитов. Дзирт снова хотел ринуться к Бэнр, но рядом с ним оказались еще три женщины из элитного гарнизона, до поры прятавшиеся в тени. Дзирт разочарованно тряхнул головой. Внезапность сыграла на руку врагам, а не ему с друзьями. Противники ждали их, они выследили его так же, как он выслеживал их. К тому же здесь оказалась сама Мать Бэнр!

— Спасайтесь! — крикнул Дзирт своим спутникам. — Бегите отсюда!

Глава 29 КОРОЛЬ ПРОТИВ КОРОЛЕВЫ

Утро медленно шло на смену бесконечной ночи, и дроу снова одерживали верх в сражении в Долине Хранителя. Похоже, Бергиньон оказывался прав, сказав, что сопротивление бесполезно, не помогли даже дополнительные силы дворфов и помощь свирфов. Войско дроу сомкнулось вокруг небольшого отряда глубинных гномов и теперь снова теснило линию обороны на восток, к скалистой стене.

Но тут случилось непредвиденное.

После целой ночи непрерывного сражения, после тщательного планирования его хода — сдерживание чародеев, использование всадников в наиболее подходящие моменты и отзыв их до времени решительного удара, — после того как на это войско возлагались такие надежды, все рухнуло в одночасье.

За зубчатыми вершинами к востоку от Долины Хранителя небо посветлело, и серебристая полоска возвестила о наступлении рассвета. А для дроу и других существ Подземья это было равнозначно катастрофе.

Один чародей, собиравшийся метнуть молнии на ближайших противников, оборвал заклинание и немедленно создал черный шар, чтобы закрыть им краешек показавшегося из-за горизонта солнца. Далеко в предрассветном небе повисла черная точка, и, пока колдун смотрел на нее, соображая, что еще можно предпринять, защитники долины бросились на него и прикончили.

Другой дроу бился с дворфом и почти его победил. Он был так поглощен схваткой, что не заметил приближающегося рассвета, пока из-за горизонта не ударил первый солнечный луч, огнем опаливший чувствительные глаза темного эльфа. Ослепленный, дроу в панике начал размахивать оружием во все стороны, но так ни разу не попал по своему сопернику. И в следующий миг горячая боль разорвала его грудную клетку.

Конечно, темные эльфы и раньше видели окружающее в обычном спектре, но никогда при таком ярком свете, с такой ясностью, когда все краски стали такими живыми и неправдоподобными. Все они слышали об ужасающем явлении — рассвете, Бергиньон даже видел его одним глазом много лет назад, когда банда дроу совершила набег на поверхность. В тот раз они сбежали от света в спасительную тьму подземелий, но он на ходу оглянулся через плечо. Теперь же оружейник Дома Бэнр и его приближенные не знали, чего ждать. Может, этот адский свет не только ослепит, но и сожжет их живьем? Хотя старшие говорили, что свет сам по себе не опасен, просто он делает дроу более уязвимыми, а врагов смелее.

Бергиньон приказал своему отряду построиться и попытался перераспределить силы. Они все еще имели шансы на победу, хотя это вмешательство природы и стоило дроу многих жизней. Темные эльфы могли сражаться и вслепую, но Бергиньон боялся, что страшнее всего будет потеря боевого духа. Ни он, ни его солдаты в жизни не видели ничего похожего на яркие лучи солнца, бившие из-за гор. Свет недостижимых звезд и тот страшил подземных жителей, теперь же дроу испытывали просто ужас.

Бергиньон спешно посоветовался с колдунами, выясняя, есть ли какой-то способ обезвредить рассвет. То, что он услышал, расстроило его не меньше, чем появление самого адского света. Колдуны в Долине Хранителя были связаны с магами в других местах, и от них они впервые узнали, что темные эльфы уходят в нижние туннели. Те дроу, что были остановлены обвалом туннелей у восточного входа, ушли из Мифрил Халла в глубокие переходы под восточным склоном Фортпика. Бергиньон понял, что это значит: дроу на обратном пути в Мензоберранзан.

Любые союзы между темными эльфами были весьма непрочны, и оружейнику оставалось лишь гадать, насколько массовым стало отступление. Бергиньон все еще верил, что его воины могли бы одержать победу в Долине Хранителя, несмотря на восход, но вдруг задумался: а что ждет их в Мифрил Халле, когда они окажутся внутри?

Мать Бэнр с войсками? А может, король Бренор, предатель Дзирт и целая орда дворфов, готовых броситься в драку? Ничего приятного в такой перспективе не было.

Поэтому победа в Долине Хранителя была одержана не числом и не только мужеством Берктгара или Беснелла, свирепостью Белвара и его свирфов, мудростью жрицы Стампет. Защитники победили благодаря рассвету и разладу в рядах темных эльфов, тому, что у врагов не было единой цели и они боялись, что не придет подкрепление. Каждый дроу, от обычного рядового до Бергиньона, отлично понимал, что их союзники не задумываясь бросят их на верную гибель.

Когда Бергиньон Бэнр приказал отступать из Долины Хранителя, никто его ни о чем не спросил. Всадники на ящерах с липкими лапами, числом больше трехсот, направились на север, оставив далеко позади и врагов, и друзей.

Воздух еще дрожал, но звуки битвы сменились звонкой тишиной, временами разрываемой криками раненых. Берктгар Смелый стоял гордо выпрямившись, а рядом с ним стояли Стампет и Террьен Дукар, новый командир Рыцарей Серебристой Луны. Позади них напряженно ждали солдаты-победители.

Чуть в стороне стоял Белвар Диссенгальп во главе заметно поредевших рядов свирфов. В крепких руках Высокочтимого Хранителя Туннелей покоилось тело благородного Фербла, одного из многих гномов, погибших в эту ночь вдали от родины, но сражавшихся за нее.

Почти семифутовый варвар и гном, бывший в два раза его ниже, смотрели друг на друга. Они не могли поговорить, потому что не знали языков друг друга и не знали, какими знаками показать свое дружелюбие.

Но у них было нечто общее — земля, усеянная телами дорогих друзей и ненавистных врагов.

* * *

По контурам тела Дзирта разлилось нежгучее волшебное пламя. Он опустил на себя сферу мрака, чтобы хоть как-то оградиться от трех нападавших.

Выхватив сабли, он вдруг почувствовал странное напряжение, но не Сверкающего Клинка, а другой сабли, той, что он нашел в логове дракона Ледяная Смерть, той, что была гибелью огненных существ.

Клинок жаждал боя; Дзирт не чувствовал такого напряжения с тех самых пор…

Он отразил первый удар и невольно застонал, вспомнив, когда именно клинок так же жаждал: тогда он дрался с демоном Эррту. Дзирт хорошо понял, что это значит.

Бэнр привела с собой друзей.

* * *

Кэтти-бри выстрелила еще раз, целясь прямо в хохочущее лицо старухи. Волшебная стрела снова просто-напросто рассыпалась дождем искр. Девушка повернулась, чтобы бежать, как велел Дзирт. По пути она схватила отца за плечо.

Но Бренор не двинулся с места. Он смотрел на Бэнр и понимал, что это она всему причина. Он смотрел на нее и говорил себе: она убила моего мальчика. Потом Бренор увидел за спиной Бэнр старого дворфа. Он был почему-то ему знаком. Каким-то внутренним чутьем Восьмой Король Мифрил Халла угадал родоначальника своего клана, хотя разумом это никак не обосновывалось.

— Беги! — заорала ему Кэтти-бри, ненадолго оторвав Бренора от размышлений. Он взглянул на дочь, а потом посмотрел в глубь туннеля.

Он услышал, что где-то там, вдалеке, идет битва.

Тут Квентель применила свои чары, и в узком туннеле стеной встал огонь, отрезая путь к отступлению. Но Бренора это ничуть не обеспокоило. Он высвободился из руки Кэтти-бри и снова повернулся к Бэнр — злобной карге, которая, как он себе говорил, убила его мальчика.

Он сделал шаг вперед.

Бэнр рассмеялась ему в лицо.

* * *

Дзирт отражал и наносил удары, потом, пользуясь прикрытием черной сферы, отступил в сторону так быстро, что нападавшая со спины женщина даже не заметила его перемещения. Она сделала выпад вперед и пронзила другую женщину, которую Дзирт только что ранил.

Ориентируясь по звукам, Дзирт сделал шаг назад, вращая клинками. К чести женщины, она вовремя собралась и отразила первый удар, а за ним и остальные.

Но Дзирт не отступал. Он понимал, что драться с таким жаром опасно. Внутри черного шара была еще одна противница, и сосредоточиться на ближайшей значило подставить спину второй. Но воин понимал также, что он отчаянно нужен своим друзьям, что каждый миг, пока он занят схваткой, может стать последним для них.

Женщина отразила пятый, широкой дугой слева, удар и шестой — прямой выпад правой руки — тоже. Но Дзирт нещадно теснил ее, и оба они понимали, что ее единственная надежда — в ее напарнице.

Однако сдавленный крик и рык Гвенвивар не оставили женщине и этой надежды.

Дзирт насел с удвоенной силой, а женщина все отступала, спотыкаясь в кромешной тьме, и вдруг испугалась. И как раз в этот момент она сильно стукнулась головой о низко висевший сталактит, который она почувствовала бы, если б держала себя в руках. Женщина все же выпрямилась, выставив вперед меч, чтобы отразить бешеные выпады Дзирта.

Но промахнулась. А он нет. Сверкающий Клинок пробил тонкую кольчугу и глубоко вонзился в легкое.

Дзирт выдернул клинок и обернулся.

Сфера мрака исчезла, уничтоженная долго ожидавшим танар'ри.

* * *

Бренор сделал еще шаг и побежал. На него обрушилась огненная струя, и Кэтти-бри вскрикнула, решив, что он погиб.

Вне себя от гнева и горя, девушка выстрелила снова, но опять только искры посыпались. Сквозь слезы негодования, наполнившие ее прекрасные голубые глаза, девушка не разглядела, что Бренор бежит дальше, невредимый.

Но дворфа остановила Бладен Керст, заключив его в куб прозрачного вязкого вещества. Бренор пытался двигаться вперед, но его шаги так замедлились, что это было почти незаметно. Три жрицы дроу потешались над ним.

Кэтти-бри еще раз выстрелила — и на этот раз попала в вязкую гадость. Стрела вошла на несколько футов и застряла над самой головой отца.

Кэтти-бри посмотрела на Бренора, потом на Дзирта и жуткого двенадцатифутового демона, вдруг возникшего справа, на Реджиса, все еще стонавшего и пытавшегося встать на четвереньки. Спину жгло пламя, полыхавшее в коридоре, и откуда-то доносился шум битвы.

Им нужна была короткая передышка, какая-нибудь малость, чтобы собраться. Вот оно, подумала девушка, видя, что Гвенвивар, справившись со своей жертвой, зарычала и припала к земле, готовая броситься на танар'ри.

Однако, едва кошка взмыла вверх, одна из жриц что-то небрежно подбросила в воздух, и пантера прямо в полете превратилась в серый туман и исчезла, уйдя на Астральный уровень.

— Мы все умрем, — прошептала Кэтти-бри. Слишком уж силен враг. Она бросила Тулмарил на пол и выхватила Хазид'хи. Глубоко вздохнув, она успокоилась, напомнив себе, что всю свою сознательную жизнь играла со смертью. Взглянув на отца, она приготовилась ринуться вперед и умереть.

Между ней и куском клея возникла странная фигура, и при виде мерзкого осьминогоголового урода решительность на лице девушки сменилась отвращением. Чудище медленно двинулось — поплыло — на Кэтти-бри.

Девушка подняла меч и остановилась. Ничего подобного она в жизни не испытывала — мощная волна телепатической энергии едва не сбила ее с ног.

Метил вступил в бой.

* * *

Покинув Долину Хранителя, подразделение Бергиньона перестроилось. Шум сражения остался позади, им осталось преодолеть последний отрезок до входа в туннели, ведущие обратно в Подземье. Рядом открылись межуровневые двери, и оттуда вышли чародеи (а также те дроу, которым повезло оказаться поблизости, когда колдуны произносили заклинания). Отставшие солдаты, дроу из обоза и разбежавшиеся рабы пытались нагнать основное войско, но не могли передвигаться по неприступным скалам северного склона. Их судьба не волновала оружейника Дома Бэнр.

Все, кому удалось вырваться из Долины Хранителя, ждали от Бергиньона дальнейших указаний. Между тем день разгорался все ярче.

— Моя мать ошиблась, — высказался Бергиньон. В обществе дроу, где любой указ повелительницы воспринимался как воля самой Ллос, подобное изречение звучало кощунством.

Но никто не вмешался. Бергиньон махнул на восток, и отряд потащился дальше, навстречу восходящему солнцу, разбитый и подавленный.

— Верхний мир предназначен для обитателей поверхности, — заметил молодой Бэнр одной из своих ближайших советниц, подъехавшей поближе к нему. — Никогда не вернусь сюда.

— А как же Дзирт До'Урден? — спросила она, поскольку все знали, как Мать Бэнр хотела, чтобы именно ее сын убил отступника.

Бергиньон громко рассмеялся. Он еще в Академии видел, на что способен Дзирт, и никогда всерьез не думал сойтись с ним в поединке.

* * *

Дзирт почти ничего не видел из-за громадного глабрезу, но и того, что было прямо у него перед глазами, ему было достаточно, поскольку Дзирт прекрасно понимал, что с таким врагом ему не справиться и могучий демон наверняка уничтожит его.

Даже если глабрезу не убьет его, они будут долго бороться, а за это время Мать Бэнр перебьет их всех!

Дзирт чувствовал нетерпеливый голод своей сабли, чьим предназначением было убивать таких вот тварей, но он не бросился на демона, не зная, как уклониться от жутких клешней.

Он видел, как прыгнула Гвенвивар и исчезла. Еще одним другом меньше.

Схватка была предрешена еще до начала. Сообща они убили нескольких женщин-солдат, и все. Безрассудно сунувшись в средоточие власти Мензоберранзана, самых высоких жриц Паучьей Королевы, они проиграли. Дзирта захлестнуло чувство вины, но он решил не поддаваться. Они вышли на поиски во внешние туннели лишь потому, что это была единственная возможность спасти Мифрил Халл. Даже если бы Дзирт с самого начала знал, что во главе захватчиков стоит сама Мать Бэнр, он все равно отправился бы на поиски и не стал бы прогонять Бренора, Реджиса и Кэтти-бри, если бы друзья решили сопровождать его.

Пусть они и проиграли, но Дзирт не хотел так просто сдаваться.

— Давай же, дьявольское отродье! — прорычал он глабрезу и пригнулся, размахивая саблями, твердо решив дать клинку насытиться сполна.

Танар'ри выпрямился и достал странную металлическую шкатулку.

Дзирт среагировал мгновенно и тем самым чуть было не лишил себя и своих друзей единственного шанса на спасение. Потому что, как только танар'ри сделал движение, чтобы открыть шкатулку, Дзирт, на лодыжках которого были надеты волшебные браслеты, с криком бросился вперед и поверх опущенных клешней всадил саблю прямо в брюхо демона.

Клинок вбирал в себя силу твари, Дзирт это отчетливо ощущал.

* * *

Метил подошел к девушке и гадкими щупальцами начал поглаживать ее лицо, но ее воля была настолько смята, что она не могла не только ударить урода, но даже закричать. И вдруг сквозь сумбур в голове она услышала один-единственный призыв, голос своего меча Хазид'хи: «Рази!»

Она так и поступила, и, хотя удар получился не очень точным, Хазид'хи чуть не отхватил руку иллитида.

Очнувшись от морока, Кэтти-бри свободной рукой оторвала щупальца от лица.

Новая волна сразила ее, девушка вновь почувствовала слабость, ноги ее подогнулись. Но прежде чем упасть, она увидела, что иллитид отчаянно дернулся и свалился, а за ним, покачиваясь, со вздыбленными волосами, стоит Реджис. Булава хафлинга была в крови, и он тоже кинулся вниз, навалившись на Метила.

Тут бы и настал иллитиду конец, потому что Кэтти-бри уже пришла в себя, но он предвидел подобный исход и сберег достаточно сил для того, чтобы просто исчезнуть. Реджис взмахнул булавой, но упал, потому что иллитид под ним как бы растворился. Хафлинг испуганно вскрикнул, но удержаться уже не мог и со звоном стукнул по каменному полу.

* * *

Все произошло в одно мгновение, такое краткое, что бедный Бренор не успел ни на йоту продвинуться к потешавшимся над ним врагам.

Глабрезу почувствовал такую дикую боль, какой никогда еще не испытывал. Он хотел убить Дзирта, сжать клешню и рассечь дерзкого дроу пополам. Сдерживало его лишь одно: страх перед ожидавшим его в таком случае гневом Эррту по возвращении в Бездну. А он понимал, что вернуться ему придется скоро, — так жадно клинок пожирал его изнутри.

О, как ему хотелось располовинить Дзирта, но ведь его послали сюда не за этим. Злобный Эррту не примет никаких оправданий. С ревом, утешаясь лишь тем, что Эррту вскоре лично накажет отступника, глабрезу дотянулся до шкатулки, распахнул ее и извлек сверкающий черный сапфир.

Клинок Дзирта внезапно успокоился. Движения ног замедлились.

Самым острым напоминанием о Смутном Времени во всех Королевствах остались так называемые мертвые зоны, где любая магия прекращала свое действие. В сапфире содержалась черная энергия такой зоны, антимагия, поглощавшая волшебную силу, и против нее были бессильны и сабли Дзирта, и браслеты, и Хазид'хи, и даже все ухищрения жриц.

Это длилось всего лишь одно мгновение, когда танар'ри достал камень, освобождавший его от пребывания на Материальном уровне. В следующую секунду глабрезу исчез и унес с собой сапфир.

На краткий миг погасло пламя в туннеле за спиной Кэтти-бри. На миг ослабли заговоренные оковы Гэндалуга. На миг исчезла вязкая масса вокруг Бренора.

Всего лишь на краткое мгновение, но Гэндалугу, много веков копившему гнев в душе, этого было достаточно, чтобы разорвать ослабшие кандалы, а Бренору — чтобы ринуться вперед, так что, когда прозрачный липкий куб снова материализовался, король дворфов был уже далеко от него и с воплем что есть духу мчался к жрицам.

Мать Бэнр совершенно неподобающе своему положению брякнулась на пол, а ее диск секунду спустя появился вновь уже над ее головой.

Гэндалуг размахнулся и ткнул в лицо стоявшую слева Квентель, отбросив ее к стене. Затем он прыгнул вправо и ухватил ручку пятихвостой плети Бладен Керст, не обращая внимания на парализующие укусы змей.

Старый дворф совсем не чувствовал боли и продолжал наступать на ошеломленную дочь Бэнр. Он закинул руку ей через плечо, перехватил второй ручку плети и изо всех сил вдавил ее в горло женщины.

Они вместе упали на пол, сцепившись намертво.

* * *

Ни одно существо во всех Королевствах, даже древний дракон с толстой чешуей, не было окружено таким количеством магических заграждений, как Мать Бэнр. Но в момент, когда воцарилась антимагия, все ее щиты исчезли.

И во всех Королевствах не было существа более разъяренного, чем Бренор Боевой Топор. Его приводил в бешенство вид ран старого дворфа. Он был в бешенстве от мысли, что все его друзья и любимая дочь если еще не погибли, то скоро будут мертвы. Он приходил в бешенство при одном взгляде на дряхлую жрицу, которая в его воображении стала тем самым существом, что отобрало у него его дорогого мальчика.

Он со всей силы размахнулся своим топором с тысячей зарубок, и от его удара сияющий голубой диск раскололся и пропал. Бренор почувствовал жар, когда топор пробил одно из волшебных заграждений, и магическая сила перелилась сначала в оружие, а затем и в самого рассвирепевшего короля.

Рассекая магическую защиту, топор переливался зеленым, оранжевым и голубым огнем. Заклятия не могли устоять перед бешеной яростью короля. Бренор чувствовал жгучую боль, но не поддавался ей.

Топор прошел сквозь тоненькую ручонку, которой Бэнр пыталась заслониться, сквозь череп, челюсть и глубоко вошел в ее тщедушную грудь.

* * *

Квентель оправилась от удара и машинально бросилась к сестре. Но в это мгновение она увидела, что матери больше нет, и тогда рванулась обратно к стене и через зеленый светящийся портал в коридор за ней. Вступив в него, она бросила горсть какого-то серебристого порошка, чтобы закрыть портал и снова сделать стену неприступной и гладкой.

Камень стал сворачиваться по спирали внутрь.

Только Дзирт До'Урден, перемещавшийся с молниеносной быстротой благодаря магическим браслетам на лодыжках, успел вскочить вслед за Квентель прежде, чем стена снова сомкнулась.

* * *

Джарлакс и его помощники были неподалеку. Они уже знали, что отряд диких дворфов и оборотень напали на группу элитных солдат Бэнр в туннелях поблизости, сокрушили дроу и теперь быстро двигались к пещере.

Выглядывая из укрытия высоко в стене туннеля, Джарлакс понимал, что все интересное дворфы все равно уже пропустили. Он видел, как появилась Квентель, а по пятам за ней — Дзирт, и в это мгновение Джарлакс осознал, что завоевательной кампании пришел конец.

Один из лейтенантов Джарлакса вскинул маленький самострел, прицеливаясь в Дзирта. Лучшего момента для выстрела и придумать нельзя было — отступник был так увлечен погоней за дочерью Бэнр, что даже не понял бы, откуда на него напали.

Но Джарлакс схватил лейтенанта за запястье и силой пригнул его руку. Он молча указал на туннель, и его несколько растерянные, но безоговорочно послушные солдаты тихо двинулись в ту сторону.

Уходя, Джарлакс услышал предсмертный крик Квентель.

— Отступник! — взвизгнула она, глядя в лицо своего убийцы, Дзирта До'Урдена, но это слово вполне подошло бы и к нему, Джарлаксу.

Да будет так.

* * *

Рассвет был ярким, но день выдался очень холодным. Еще холоднее было наверху, куда по крутому склону карабкались Стампет и Террьен Дукар, поднимаясь по почти отвесной скале.

— А ты уверен? — спрашивала Стампет Террьена, эльфа-полукровку с блестящими каштановыми волосами и таким светлым лицом, что даже страшные события минувшей ночи не оставили на нем тени.

Рыцарь не стал отвечать, лишь коротко кивнул, потому что за последние двадцать минут Стампет задавала этот вопрос уже в десятый раз.

— А склон тот? — осведомилась она, тоже далеко не впервые.

Террьен снова кивнул и сказал, что уже недалеко.

Стампет добралась до узкого карниза, влезла на него и прижалась спиной к скале. Носки ее сапог висели над двухсотфутовым провалом, под ней расстилалась Долина Хранителя. Маленькая женщина понимала, что ей следует сейчас быть там и помогать раненым, однако если Террьен прав и леди Аластриэль действительно упала где-то здесь, то этот подъем в горы может стать самым важным делом в жизни Стампет Скребущий Коготь.

У ее ног Террьен тоже пытался забраться на уступ, и она нагнулась и, напрягая крепкие мускулы, втянула хрупкого рыцаря на карниз. Оба тяжело дышали, выдыхая в холодный воздух клубы пара.

— Мы удержали Долину Хранителя, — подбодрила эльфа Стампет, не в силах смотреть на его искаженное болью лицо.

— А сама бы ты радовалась победе, если бы видела, как умирает Бренор Боевой Топор? — отозвался эльф, клацая зубами от холода.

— Да почему ты так уверен, что Аластриэль мертва? — выпалила жрица, сдергивая со спины мешок. Правда, она собиралась заняться магией позже, когда они подберутся поближе к тому месту, где, по словам эльфа, упала колесница госпожи Серебристой Луны. Порывшись в мешке, она извлекла небольшую чашу из серебристого мифрила и сняла с плеча толстый бурдюк.

— Вода, наверное, замерзла, — заметил эльф.

Коротышка только фыркнула. Святая вода дворфов не замерзает, по крайней мере та, что она сама приготовила. Жрица выдернула пробку истала лить золотистую жидкость в чашу, приговаривая заклинания. Ей очень повезло, образ появился на мгновение и был очень нечетким, зато она узнала место и поняла, как туда добраться.

Они сразу же сорвались с места, Стампет даже не стала забирать с собой бурдюк и чашу. Эльф поскальзывался и не падал лишь благодаря крепкой руке жрицы, но и саму ее не раз спасало проворство Террьена Дукара.

В конце концов они нашли уступ, на котором неподвижно лежало холодное тело Аластриэль. Небольшое обгорелое пятно было единственным следом ее колесницы. Никаких остатков повозки не было, поскольку и кони, и колесница целиком были порождением магии, в них не было ничего земного.

Эльф бросился к своей госпоже и бережно подложил руку ей под голову. Стампет быстро достала маленькое зеркало и поднесла к лицу женщины.

— Она жива! — радостно сообщила жрица и швырнула Террьену свой мешок.

От ее слов эльф словно воспламенился. Он осторожно опустил голову Аластриэль, порылся в мешке, выдернул из него несколько толстых одеял, обернул свою госпожу и начал энергично растирать ее ледяные руки. Тем временем Коротышка воззвала к своим богам и, прося у них целительной силы и тепла, стала переливать во владычицу Серебристой Луны всю свою энергию до капли.

Через несколько минут Аластриэль приоткрыла прекрасные глаза. Глубоко вздохнув, она что-то спросила так тихо, что ни Коротышка, ни рыцарь ничего не услышали. Тогда эльф пригнулся к самым ее устам и разобрал слова:

— Мы выстояли?

Террьен выпрямился и широко улыбнулся.

— Долина Хранителя — наша! — объявил он, и глаза Аластриэль заискрились. Потом она безмятежно заснула, понимая, что энергичная дворфская женщина позаботится о ней, и уверенная в том, что, какова бы ни была ее личная судьба, она послужила высшему благу.

Благу всех добрых людей.

Эпилог

Обнаружив в туннелях далеко от Мифрил Халла поджидавшего его Джарлакса с солдатами Бреган Д'эрт, Бергиньон Бэнр ничуть не удивился. Едва молодой Бэнр узнал о том, что войска повернули назад, он сообразил, что трезвомыслящий наемник наверняка был среди них.

Джарлаксу о приближении Бергиньона сообщил Метил. Наемник был поражен, что Бергиньон Бэнр, сын Матери Бэнр и оружейник Первого Дома, тоже обратился в бегство. Почему-то Джарлакс думал, что Бергиньон будет до последнего драться за Мифрил Халл и погибнет, как и его мать.

Какая глупость.

— Война проиграна, — бросил Бергиньон. Он неуверенно взглянул на Метила, поскольку вообще не ожидал увидеть его здесь, вдали от жриц. Еще его выбил из колеи вид страшных ран Метила: одна рука урода безвольно повисла, а на осьминожьей голове зияла дыра, из которой сочилось нечто гадкое. Бергиньон даже не предполагал, что к Метилу можно подобраться незамеченным и так его изувечить.

— Твоя мать мертва, — без лишних разговоров сообщил Джарлакс, отрывая молодого Бэнра от созерцания изуродованного иллитида. — Твои сестры и Оропол Дирр тоже.

Бергиньон кивнул без особого интереса.

Джарлакс подумал, не добавить ли, что главу Пятого Дома убила Бэнр, но решил об этом умолчать. Быть может, в будущем он сможет использовать эти сведения против Бергиньона.

— Мать Зирит Ксорларрин организовала отступление от нижнего входа в Мифрил Халл, — продолжил он.

— А я с войском нагнал тех дроу, что безуспешно штурмовали восточный вход, — добавил Бергиньон.

— Ты их наказал? — поинтересовался Джарлакс, поскольку не был уверен, как относится молодой Бэнр ко всеобщему отступлению, а то не исключено, что Бреган Д'эрт придется принять еще один бой здесь, в туннелях.

Бергиньон презрительно фыркнул, и Джарлакс облегченно вздохнул.

Они вместе последовали дальше, обратно в привычную тьму Мензоберранзана. Вскоре они соединились с войском Зирит, позже в течение нескольких дней к ним подошли другие отряды темных эльфов и рабы. Около двух тысяч дроу, четверть из которых были солдатами Бэнр, погибли во время набега на Мифрил Халл. Примерно в два раза больше рабов было убито на поверхности, на южном склоне Фортпика и в Долине Хранителя. Примерно столько же человекообразных после сражения сбежало на поверхность или в туннели, полагаясь на удачу и предпочитая неизвестный мир или дебри Подземья тому рабскому существованию, что они влачили в Мензоберранзане.

Все вышло не так, как хотела Мать Бэнр.

Бергиньон двигался вместе со всеми, предоставив командовать Зирит.

— Мензоберранзану понадобится много лет, чтобы оправиться от последствий прихоти Матери Бэнр, — чуть позже заметил Джарлакс Бэнру, когда они остались вдвоем в просторной пещере, а войско расположилось на привал в пещерках и коротких сообщающихся переходах.

Бергиньон не стал ни спорить, ни злиться. Он знал, что Джарлакс прав, и предвидел, что в ближайшее время Дому Бэнр придется многое пережить. Мать Зирит была вне себя, так же будут чувствовать себя Мез'Баррис Армго и остальные, когда узнают о провале.

— Предложение остается в силе, — произнес Джарлакс и вышел, оставив Бергиньона наедине со своими мыслями.

Младший Бэнр почти не сомневался, что Дом Бэнр оправится. Триль примет власть в свои руки. Хоть они и потеряли около пятисот отличных солдат, оставалось еще почти две тысячи, включая триста всадников. К тому же Мать Бэнр заручилась поддержкой очень многих, так что даже после ее смерти Дом Бэнр вряд ли будет ниспровергнут.

Однако серьезные трудности все равно возникнут. Мать Бэнр была мощной цементирующей силой. А теперь, когда ее не стало, кто знает, что может выкинуть непредсказуемый Громф?

А Триль? Найдется ли Бергиньону место в планах сестры? Теперь она может родить собственных детей и привести их к власти. Первый же ее сын будет воспитываться как будущий маг или оружейник.

И сколько тогда времени будет у Бергиньона в запасе? Пятьдесят лет? Ну, может, сотня? Не так уж много для долгой жизни дроу.

Бергиньон посмотрел на арку входа, куда вышел наемник, и серьезно задумался, не принять ли предложение Джарлакса и не присоединиться ли к Бреган Д'эрт?

* * *

Мифрил Халл был охвачен противоречивыми чувствами: здесь оплакивали мертвых и славили победу. Все скорбели по Беснеллу, Ферблу, Регволду Гарпеллу и другим доблестным защитникам. Все восхваляли короля Бренора и его друзей: Берктгара Смелого, леди Аластриэль, еще не оправившуюся от ран, и Стампет Скребущий Коготь, отличившуюся и в Нижнем Городе, и в Долине Хранителя.

Но больше всех прославляли Гэндалуга Боевого Топора, родоначальника клана, словно восставшего из могилы. Удивительно было видеть как бы оживший памятник из Зала Королей!

Оба короля сидели рядом в тронном зале, с Аластриэль (которой Стампет выговаривала за нежелание отдыхать) по правую руку и Берктгаром — по левую.

Веселье царило во всем комплексе, от Нижнего Города до тронного зала. Это было великое время, ведь Бренор Боевой Топор и Белвар Диссенгальп наконец встретились. Аластриэль сделала так, что, несмотря на незнание языка, они понимали друг друга, поэтому смогли заключить вечный союз между Блингденстоуном и Мифрил Халлом. А также поговорить об их общем друге, Дзирте, особенно когда тот оказывался неподалеку.

— Доводит меня эта чертова кошка, — громко буркнул Бренор, зная, что Дзирт слышит.

Дроу неспешно приблизился к ним, поставил одну ногу на ступеньку трона и наклонился очень близко к Белвару.

— Гвенвивар унижает Бренора, — сказал Дзирт на языке дроу, который Белвар немного понимал и на который чары Аластриэль не распространялись. — Она часто использует его вместо матраса.

Бренор, понимая, что говорят о нем, но не разбирая ни слова, запротестовал. А тут еще Гэндалуг, тоже немного знавший язык дроу, присоединился к веселью.

— Только думаю, что его голова не годится для подушки, — ухал старый дворф. — Чересчур уж твердая!

— Клянусь Моррадином, надо было мне остаться с проклятыми темными эльфами, — проворчал обиженный Бренор.

Улыбка в тот же миг сошла с губ Гэндалуга.

Празднество в Мифрил Халле продолжалось, сильные чувства, радостные и грустные, владели всеми.

Кэтти-бри наблюдала за всем со стороны и чувствовала странное отчуждение. Само собой, она радовалась победе, ей было интересно еще раз поглядеть на свирфов и особенно на родоначальника клана ее отца, чудесным образом вернувшегося в Мифрил Халл. Вместе с тем девушка чувствовала, что завершен какой-то этап. Положен конец угрозе со стороны темных эльфов, дружба между Мифрил Халлом и соседями, даже с Несмом, укрепилась, как никогда. Бренор и Берктгар вели себя как лучшие друзья, и Бренор даже намекнул, что мог бы отдать варвару Клык Защитника.

Правда, Кэтти-бри не думала, что когда-нибудь до этого дойдет. Бренор намекнул на возможность щедрого дара лишь потому, что знал — это ничего не будет ему стоить. После славного сражения в Долине Хранителя собственный меч Берктгара Баккенфуэре вполне мог сам стать легендой.

Но для Кэтти-бри все равно ни одно оружие не могло сравниться с Клыком Защитника.

Притихшая и задумчивая, девушка все же не поддалась сентиментальному настроению. Конечно, как и все в Мифрил Халле, в эту ночь она лишилась многих друзей. Но, как и все, она была закаленным воином и понимала, что такова жизнь и существует высшее благо, за которое стоит сражаться. Она смеялась, видя, как свирфы от отчаяния рвут редкие волосенки на головах, безуспешно пытаясь научить пьяных дворфов разбираться в дрожании камня. Она смеялась, когда Реджис ввалился в тронный зал, зажав под мышками свертки с едой, хотя уже так наелся, что пуговицы на его жилете чуть не отрывались. Она смеялась, когда мимо нее промчался Биддерду Гарпелл, а за ним на коленях полз Тибблдорф Пвент, умоляя укусить его.

Но где-то в глубине души оставались задумчивая тишина и ощущение того, что что-то закончилось, и девушке, только открывавшей для себя большой мир, было неуютно.

* * *

Посреди вонючего дыма Бездны появилась прекрасная женщина-дроу, зло в нежном обличье, и Эррту затаил дыхание, сидя на грибном троне.

Он не знал, чего ждать от Ллос; они оба видели, чем закончился поход.

Демон следил, как она шла сквозь туман, ведя за собой узника — обещанный ею подарок. Она улыбалась, но никто не мог бы сказать, что значила улыбка Владычицы Хаоса.

Эррту выпрямился и принял независимый вид, решив, что он все сделал, как было велено. Если Ллос станет обвинять его в том, что произошло, он будет спорить. Хотя, если она узнала о черном сапфире, который он дал глабрезу…

— Плата с тобой? — громыхнул демон.

— Конечно, Эррту, — ответила Паучья Королева.

Эррту недоверчиво склонил огромную рогатую голову. Она подтолкнула пленника вперед, к громадному демону. Вроде бы ни в ее тоне, ни в действиях не было никакого подвоха.

— Похоже, ты рада, — осмелев, заметил Эррту.

Ллос широко ухмыльнулась, и Эррту все понял.

Ну конечно, она рада! Эта злодейка, коварнейшая из коварных, действительно была довольна тем, что получилось. Матери Бэнр больше нет и порядка в Мензоберранзане — тоже. Сейчас город дроу погрязнет в таком хаосе, такой паутине сложнейших интриг, лжи и постоянных войн между Домами, какой еще не бывало.

— Ты с самого начала знала, что так и будет! — упрекнул ее демон.

Ллос громко рассмеялась.

— Не совсем так, — сказала она. — Разве я могла предположить, что Эррту будет так ревностно оберегать того, кто избавит его от заключения?

Эррту испуганно уставился на нее, распахнул свои кожистые крылья и обернулся ими, как бы желая защититься.

— Не бойся, мой демонический друг, — проворковала Ллос. — Я дам тебе возможность оправдаться в моих глазах.

Эррту глухо зарычал. Чего еще хочет от него Паучья Королева?

— Несколько недель я буду занята, — продолжала Ллос. — Надо положить конец неразберихе в Мензоберранзане.

— Ты же этого не хочешь, — фыркнул демон.

— Ну тогда буду развлекаться, наблюдая за неразберихой, — покладисто согласилась Ллос. И, словно припоминая, добавила: — И за тем, что ты должен сделать для меня.

Демон снова зарычал.

— Когда ты будешь свободен, Эррту, — спокойно произнесла Ллос, — и Дзирта До'Урдена опутают хвосты твоей плети, то убивай его медленно, чтобы я могла насладиться каждым его криком. — С этим словами Паучья Королева вскинула руки и пропала в треске черных молний.

Морда Эррту искривилась злобной ухмылкой. Он взглянул на несчастного пленника, который должен был сломить волю и разбить сердце Дзирта До'Урдена.

Иногда Паучья Королева просит так мало.

* * *

Минуло уже две недели со дня победы, а празднества в Мифрил Халле еще продолжались. Многие разъехались: сначала уехали двое выживших гвардейцев Несма и лонграйдеры вместе с Гарклом и Беллой дон Дель Рой (Пвенту в конце концов удалось уговорить Биддерду ненадолго задержаться). Потом отбыла Аластриэль вместе с семьюдесятью пятью своими рыцарями. Она отправилась в Серебристую Луну с гордо поднятой головой, готовясь встретить, не дрогнув, все упреки ее политических противников, потому что не сомневалась, что поступила правильно, поспешив на помощь Бренору.

Зато свирфы не торопились уходить. Им нравилось в гостях у клана Боевого Топора, и варвары Сэттлстоуна уговорили их остаться, покуда не будет выпит весь мед Мифрил Халла.

Вдали от гор, заключавших в себе дом дворфов, посреди холодной, обдуваемой ветром равнины на великолепной лошади — одной из тех, что принадлежали погибшим Рыцарям Серебристой Луны, — скакала Кэтти-бри. Она сидела в седле уверенно, приняв окончательное решение, но боль все равно разрывала ей сердце, когда она оглядывалась назад, на свой дом. Она ощупывала взглядом каменистые тропинки, петлявшие по гористому склону, и с улыбкой заметила, ничуть не удивившись, спускавшегося по одной из них всадника.

— Так и знала, что ты поедешь за мной, — обратилась она к подъехавшему ближе Дзирту До'Урдену.

— У каждого из нас свое место, — ответил Дзирт.

— Но мое не в Мифрил Халле, — упрямо произнесла Кэтти-бри. — И ты меня не уговоришь, и не пытайся!

Дзирт помолчал, внимательно вглядываясь в решительное лицо девушки.

— Ты сказала Бренору? — спросил он.

— Конечно, — возмутилась она. — Неужели ты думаешь, что я могу покинуть отцовский дом без его благословения?

— Спорю, что благословил он тебя не слишком-то охотно, — заметил Дзирт.

Кэтти-бри выпрямилась в седле и, сжав зубы, сказала:

— У отца много дел. К тому же у него есть Реджис и ты… — Она замолчала, заметив притороченный к седлу Дзирта плотно упакованный дорожный мешок. — И с ним Гэндалуг и Берктгар, — закончила она. — Они еще даже не решили, кто из них будет править, а кто только наблюдать. Хотя, думаю, Гэндалуг уступит трон Бренору.

— Это было бы мудрое решение, — согласился Дзирт.

Они помолчали.

— Берктгар подумывает об уходе, — внезапно сообщил Дзирт. — Хочет вернуться в Долину Ледяного Ветра и жить так, как жили его предки.

Девушка кивнула. До нее тоже дошли такие слухи.

Снова повисла неловкая пауза. Кэтти-бри отвернулась от дроу, решив, что он ее осуждает. Она подумала о том, что была Бренору плохой дочерью, своенравной и эгоистичной.

— Отец не пытался меня остановить, — выпалила она, чтобы покончить с этим разговором. — И ты не сможешь!

— Разве я говорил, что пришел ради этого? — спокойно ответил Дзирт.

Кэтти-бри замолчала. Когда она впервые сказала Бренору о том, что хочет на время уехать из Мифрил Халла и посмотреть мир, сварливый дворф так рвал и метал, что Кэтти-бри даже опасалась, не рухнут ли стены.

Спустя два дня, когда Бренор влил в себя не так много святой воды, они снова увиделись, и, к изумлению и облегчению девушки, отец рассуждал более здраво. Он сказал, хоть и скрипя при этом зубами, что понимает, каково ей, и понимает, что она должна следовать зову сердца и отправиться в путь, чтобы решить, кто она на самом деле и каково ее место в этом мире. Кэтти-бри тогда еще подумала, как несвойственны такие глубокомысленные рассуждения Бренору, но теперь, глядя в лицо Дзирту, поняла, от кого они исходили. Теперь она была уверена, что дворф переговорил с ним между двумя встречами.

— Это он тебя послал, — обвинительным тоном сказала она дроу.

— Ты уезжаешь, и я тоже, — непринужденно ответил Дзирт.

— Ну не могу я провести остаток жизни в туннелях, — начала вдруг оправдываться Кэтти-бри, выдав тем самым, что чувствовала себя виноватой, решив уйти из дому. Она обвела глазами равнину, всматриваясь в далекий горизонт. — Там так много всего. Сердцем чую. Я это чувствую с тех самых пор, как Вульфгар… — Она вздохнула и взглянула на Дзирта, ища поддержки.

— А уж для меня там сколько всего, — с лукавой улыбкой произнес Дзирт.

Кэтти-бри бросила взгляд назад, на запад, где уже садилось солнце.

— Дни теперь короткие, — заметила она, — а дорога — долгая.

— Ее длина зависит только от тебя, — ответил Дзирт, и девушка снова посмотрела на него. — А дни могут длиться столько, сколько ты захочешь.

Кэтти-бри, не поняв, что он имеет в виду, бросила на него недоумевающий взгляд.

Дзирт, в предвкушении приключений, объяснил ей, широко улыбаясь:

— Один мой друг, старый слепой воин, как-то сказал мне, что, если упорно гнать лошадь на запад, солнце может не сесть никогда.

Не успел он договорить, как Кэтти-бри уже пришпорила лошадь и пустила ее вскачь по заиндевевшей равнине на запад, туда, где лежали Несм и Широкая Скамья, а еще дальше — знаменитое Глубоководье и Побережье Мечей. Она низко пригнулась к шее бешено мчавшейся лошади, а за ее спиной громко хлопал плащ и развевался шлейф густых каштановых волос.

Дзирт открыл мешочек на поясе и посмотрел на ониксовую фигурку. Разве можно мечтать о лучших спутниках, подумал он и, бросив прощальный взгляд на горы, на Мифрил Халл, где правил его друг, ударил пятками по бокам своего жеребца и пустил его в галоп, догоняя Кэтти-бри.

Вперед, на запад, где простирается большой мир и ждут новые приключения!

Путь к рассвету

Пролог

Она была красива: хорошая фигура, светлая кожа. Ее густые блестящие волосы свободно ниспадали вдоль обнаженной спины. Она действовала открыто, дерзко, прикосновения ее были легки. Так легки. Маленькие ласковые пальчики щекотали его подбородок, гладили шею, грудь…

Напрягая каждый мускул, он боролся за то, чтобы не потерять контроль над собой, сражался с соблазнительницей, собирая всю силу воли, еще остававшуюся в нем после долгих лет плена.

Он не знал, почему надо сопротивляться, не помнил, что же именно из того, что предлагал другой мир, настоящий мир, поддерживает его силы. И что «правильно», а что «неверно» в этом месте? Какова будет цена наслаждения?

Что еще ему придется отдать?

Мягкие пальчики продолжали скользить по его телу, массируя трепещущие от напряжения мышцы, вызывая ощущение покалывания всюду, где касались его. Взывая к нему. Упрашивая его сдаться.

Сдаться…

Он ощущал, как слабеет его воля, и уговаривал себя, что сопротивляться бессмысленно. Тогда он сразу же получит свежие простыни и удобный матрас, а кошмарное зловоние, столь ужасное, что за все годы он не смог привыкнуть к нему, — исчезнет. Она могла сделать так. Она обещала ему.

Теряя способность к сопротивлению, он прикрыл глаза и ощутил, какими настойчивыми стали ее прикосновения, почувствовал их острее, чем прежде.

Он слышал, как она зарычала; это был низкий, чувственный звук.

Они находились на горном гребне, одном из бесчисленных хребтов этой неровной, вздымающейся земли, которая дрожала, как будто была живым существом, дышащим, смеющимся, глумящимся над ним. Они находились высоко. Он знал это. Ущелье за хребтом было очень широким, и все же он не мог видеть дальше, чем на пару футов. Ландшафт терялся в дымной пелене.

Бездна.

Теперь настал его черед зарычать, но это не был дикий, примитивный звук. Нет, напротив, крошечный светлячок его прежнего разумного «я», который еще оставался в нем, разгорался все сильнее. Он схватил ее за плечо и оттолкнул от себя. Сопротивляясь, она проявила сверхъестественную силу, какую и представить было невозможно, глядя на ее тело.

И все же он был сильнее и удерживал свою противницу на расстоянии, внимательно вглядываясь в нее.

Сквозь густые волосы на ее голове проглядывал один из крошечных белых рогов.

— Не надо, мой возлюбленный, — промурлыкала она. Ее просьба прозвучала настолько убедительно, что едва не сломила его сопротивление. Как и в ее физической силе, в ее голосе было нечто сверхъестественное. Звук его чаровал, обманывал, нес в себе наивысшую ложь, воплощением которой было само это место.

Из его груди вырвался вопль, и он изо всех сил отшвырнул ее, сбросив с гребня.

За спиной у нее раскрылись огромные крылья, как у летучей мыши, и женщина-суккуб воспарила, смеясь над ним, обнажив при этом кошмарные клыки, которые могли разорвать его шею. Она хохотала, и он понимал, что, хотя он и устоял сегодня, это не победа. Он не мог победить. На сей раз она почти покорила его, подобравшись ближе, чем раньше, а в следующий раз окажется еще ближе. Поэтому она хохотала, издеваясь над ним. Как всегда!

Пленник осознавал, что это было испытанием, проверкой. Он знал, кто мучит его. И не удивился, когда плеть хлестнула его по спине, сбила с ног. Он попытался вжаться в землю, ощущая обволакивающую усиливающуюся жару, но знал, что спасения нет.

Второй удар заставил его ползти к обрыву. Затем последовал третий удар, и он, испустив пронзительный крик, перевалился через гребень, желая упасть в ущелье, разбить свою телесную оболочку о скалы и наконец умереть…

Эррту, великий бейлор, танар'ри, двенадцать футов дымящейся темно-красной чешуи и рельефно выступающих мускулов, подошел к краю пропасти и посмотрел вниз. Глаза его могли видеть сквозь туманы Бездны, поэтому Эррту легко отыскал падающее тело и потянулся к нему.

Человек стал падать медленнее. Затем он перестал падать. Он поднимался, пойманный телекинетической сетью, которую подтягивал к себе хозяин положения. Взлетела плеть, и удар милосердно лишил пленника сознания.

Эррту не отдернул плеть. Бейлор использовал ее энергию для того, чтобы обхватить жертву и прочно связать ее. Затем он оглянулся на возбужденную женщину-суккуба и одобрительно кивнул. Она хорошо потрудилась сегодня.

При виде неподвижного человеческого тела с ее нижней губы закапала слюна. Она жаждала пиршества. С ее точки зрения, стол был накрыт. Взмахнув крыльями, она опустилась на гребень и осторожно приблизилась, выискивая какую-нибудь лазейку в обороне бейлора.

Эррту позволил ей подобраться поближе — совсем близко, — а затем сделал легкое движение плетью, подтянув к себе жертву. Теперь он стоял между нею и суккубом.

— Дай! — заскулила суккуб, осмелившись придвинуться немного ближе. Ее обманчиво слабые руки вытянулись вперед, она дрожала, тяжело и часто дыша.

Эррту отступил в сторону. Она осторожно приблизилась.

Бейлор дразнил ее, и она знала об этом, но не могла оторвать взгляд от беспомощной фигуры, распростертой у ног Эррту. Она снова завыла, страшась наказания, не в силах остановиться. Ноги сами несли ее вперед, чтобы успеть хотя бы раз вонзить клыки в беззащитную жертву, прежде чем властелин откажет ей в этом.

И тут взлетела рука Эррту, сжимающая меч, выкованный из молнии. Бейлор высоко поднял его, произнес свое повеление, и земля затряслась от раскатов грома.

Суккуб замерла, затем отпрыгнула в сторону и с визгом слетела с обрыва. Молния Эррту поразила ее в спину; от удара суккуб начала вращаться и, прежде чем смогла прийти в себя, оказалась далеко внизу.

Стоящий у обрыва Эррту уже позабыл о ней. Бейлор думал о своем пленнике. Он наслаждался, муча этого жалкого человека, но вынужден был постоянно сдерживать себя. Он не мог его уничтожить, не мог и окончательно сломить его волю, ведь тогда человек потеряет для него всякую ценность. Что ж, по сравнению с возможностью вновь свободно расхаживать по Материальному уровню это не было такой уж жертвой.

Только Дзирт До'Урден, темный эльф-отступник, тот, кто сослал Эррту в Бездну, мог даровать ему свободу. Как полагал Эррту, дроу сделает все, чтобы спасти этого человека.

Медленно поворачивая рогатую обезьяноподобную голову, Эррту огляделся. Огни, окружающие его, стелились по земле, медленно разгораясь, как и ярость Эррту. Терпение, напомнил себе бейлор. Этот жалкий человек слишком ценен, и его следует сохранить.

Эррту знал, что время пришло. Он будет говорить с Дзиртом До'Урденом прежде, чем на Материальном уровне пройдет год. Эррту установил контакт с ведьмой, и она доставит его послание.

А потом бейлор, истинный танар'ри и один из величайших обитателей Нижних уровней, обретет свободу. Тогда Эррту сможет уничтожить не только этого жалкого человека, но и Дзирта До'Урдена. Тогда он расправится с каждым, кого любит отступник-дроу.

Терпение.

Часть первая ВЕТЕР И БРЫЗГИ

Шесть лет. Не так уж много по сравнению с протяженностью жизни дроу, но все же, когда я вспоминаю эти месяцы, недели, дни, часы, мне кажется, что я блуждаю вдали от Мифрил Халла в сотню раз дольше. Он так далеко, а здесь все по-другому, иной образ жизни, простая ступенька, ведущая…

К чему? Куда?

Мое самое яркое воспоминание о Мифрил Халле: отъезд, рядом со мною — Кэтти-бри, я оборачиваюсь и вижу струйки дыма, поднимающиеся от Сэттлстоуна к горе Фортпик. Мифрил Халл был королевством Бренора, домом Бренора, а Бренор — одним из моих самых дорогих друзей. Но Мифрил Халл не был моим домом, никогда не был.

Я не мог объяснить этого тогда, не могу и сейчас. Все должно было наладиться после поражения армии дроу. Процветающий Мифрил Халл находился в дружественных отношениях со всеми соседними государствами; это было одно из королевств, обладавших достаточным могуществом, чтобы защитить себя и накормить своих бедняков.

Да, это так, но все же Мифрил Халл не был домом ни для меня, ни для Кэтти-бри. Поэтому мы и отправились в путь, направив наших скакунов на запад, к побережью, к Глубоководью.

Я ни словом не возразил Кэтти-бри — хотя дочь Бренора определенно ожидала от меня этого, — когда она решила покинуть Мифрил Халл. Мы придерживались сходных взглядов, потому что не успели прирасти сердцем к этому месту. Мы были слишком заняты, завоевывая его, открывая вновь шахты дворфов, путешествуя в Мензоберранзан и сражаясь с темными эльфами, которые пришли в Мифрил Халл. Наконец, казалось, настало время осесть, отдохнуть, вновь и вновь вспоминая о своих приключениях. Если бы Мифрил Халл был нашим домом до этих битв, мы остались бы там. Но после сражений, после всех потерь… и для Кэтти-бри, и для Дзирта До'Урдена это невозможно. Мифрил Халл — дом Бренора, а не наш. Место, иссеченное шрамами войны, место, где мне пришлось вновь встретиться со своим темным наследием, — Мифрил Халл стал началом того пути, который привел меня назад в Мензоберранзан.

И местом, где погиб Вульфгар.

Кэтти-бри и я поклялись, что однажды вернемся в Мифрил Халл, и мы сделаем это, ибо там остались Бренор и Реджис. Но Кэтти-бри понимала, что нам никогда не избавиться от ощущения, что эти камни пропитаны кровью. Если кровь пролилась при вас, то ее неисчезающий запах вызывает к жизни образы, причиняющие слишком сильную боль.

Прошло шесть лет, и я соскучился по Бренору, Реджису, и даже по Берктгару Смелому, который правит Сэттлстоуном. Я тосковал по своим путешествиям в чудесный город Серебристую Луну и по тому рассвету, что я созерцал с одного из скалистых уступов Фортпика. Сейчас я мчусь по волнам вдоль Побережья Мечей, навстречу ветру и брызгам. Потолком мне служат стремительно несущиеся облака и звездный небосвод, полом — скрипящая палуба быстроходного корабля, а еще у меня есть лазурное одеяло, то ровное и спокойное, то вздымающееся и бурлящее, шелестящее под дождем и взрывающееся тучами брызг, когда выпрыгнувший из воды кит возвращается в море…

Мой ли это дом? Я знаю, что нет. Догадываюсь, что это очередная ступенька, но существует ли в мире дорога, которая приведет меня в место, которое я назову домом, — не знаю.

Я не думаю об этом слишком часто, ибо пришел к выводу, что мне все равно. Если мой путь ведет в никуда, пусть будет так. Я иду по нему с друзьями, и, пока они со мной, у меня есть свой дом.

Дзирт До'Урден

Глава 1 «МОРСКАЯ ФЕЯ»

Дзирт стоял на самом конце бушприта, подавшись вперед насколько возможно, крепко ухватившись одной рукой за штаг. Корабль был прекрасен — скоростной, идеально уравновешенный и остойчивый, с самым лучшим экипажем. Сегодня на море штормило, и «Морская фея» мчалась на всех парусах, подпрыгивая на волнах и поднимая тучи водяной пыли.

Дзирт не беспокоился. Ему приятно было ощущать брызги и ветер, вдыхать аромат океана. Полет над морской равниной, скольжение по воде, прыжки на волнах давали ему чувство свободы. Ветер высушивал намокающие от брызг, развевающиеся густые белые волосы Дзирта, раздувал зеленый плащ. Влажная кожа дроу, цвета эбенового дерева, блестела, несмотря на покрывающие ее белые пятна затвердевшей соли. Лиловые глаза Дзирта радостно сверкнули, когда он увидел промелькнувшие на горизонте паруса преследуемого ими корабля.

Эльф знал, что они настигнут его, ибо к северу от Ворот Балдура не было ни одного корабля, который мог бы оторваться от «Морской феи» капитана Дюдермонта — трехмачтовой шхуны новой модели, легкой и стремительной, с мощным парусным вооружением. Преследуемая каравелла, оснащенная прямыми парусами, была в состоянии развивать хорошую скорость по прямой, но всякий раз, как это более громоздкое судно хотя бы немного меняло свой курс, «Морская фея», легко маневрируя, сокращала расстояние между ними, настигая каравеллу. Как всегда!

Именно для погони «Морская фея» и была создана. Построенная лучшими инженерами и чародеями Глубоководья на средства, выделенные властителями города, шхуна предназначалась для преследования пиратов. Как обрадовался Дзирт, узнав об успехах своего старого друга Дюдермонта, с которым он некогда проделал весь путь от Глубоководья до Калимшана, преследуя убийцу Артемиса Энтрери, когда тот пленил хафлинга Реджиса. Об этом плавании, а особенно о сражении в проливе Азавира, в котором капитан Дюдермонт — с немалой помощью Дзирта и его спутников — одержал победу над тремя пиратскими кораблями, в числе которых было флагманское судно знаменитого Пиноча, ходили рассказы по всему Побережью Мечей. Когда создание шхуны было завершено, правители Глубоководья предложили ее Дюдермонту. Он любил свою старую двухмачтовую «Морскую фею», но ни один моряк не смог бы устоять перед этой новой красавицей. Дюдермонт принял предложение поступить на службу, а город предоставил ему право присвоить судну название и подобрать себе команду.

Некоторое время спустя Дзирт и Кэтти-бри прибыли в Глубоководье. Когда «Морская фея» в очередной раз зашла в порт и Дюдермонт встретился со своими старыми друзьями, он сразу нашел им место в своей команде из сорока человек. Этот было шесть лет и двадцать семь плаваний назад. Шхуна стала настоящим бедствием для пиратов, разбойничавших на морских путях у Побережья Мечей. Тридцать семь побед было у нее на счету, и она по-прежнему мчалась вперед.

А сейчас ей предстояла тридцать восьмая.

На каравелле заметили их, хотя и не могли еще разглядеть флаг Глубоководья. Но едва ли это имело значение, ибо ни один корабль в этом регионе не походил на «Морскую фею» с ее тремя мачтами, несущими наполненные ветром треугольные паруса. На каравелле спешно подняли все ее квадратные паруса, и преследование началось.

Дзирт, одна нога которого упиралась в корабельный таран, украшенный головой льва, наслаждался каждой секундой, ощущая мощь противодействия морской стихии, брызги и ветер. Он слышал громкую, энергичную музыку: несколько членов команды «Морской феи» были менестрелями, которые во время подобных погонь воодушевляли своих товарищей бодрыми мелодиями.

— Две тысячи! — крикнула Кэтти-бри, которая находилась на своем наблюдательном посту — в бочке, установленной на мачте. Она выкрикивала расстояние, оставшееся до неприятельского судна. Когда дистанция уменьшится до пятисот, члены команды займут свои боевые посты: трое встанут у большой баллисты на корме корабля, двое отправятся к вращающимся арбалетам, закрепленным на передних углах мостика. А Дзирт присоединится к Дюдермонту, стоящему у штурвала и координирующему ближний бой. При этой мысли свободная рука дроу скользнула к эфесу одного из его изогнутых клинков. «Морская фея», с ее великолепными лучниками, опытной командой баллисты, на редкость опасным чародеем, поражающим противника молниями, и, конечно, с Кэтти-бри с ее беспощадным луком, носящим имя Тулмарил Искатель Сердец, была ужасным противником в дальнем бою. Но когда речь заходила о ближнем бое, в котором Дзирт со своей пантерой Гвенвивар и другие искусные воины могли добраться до неприятеля, — тут «Морская фея» была поистине смертоносной.

— Тысяча восемьсот! — донеслось очередное сообщение Кэтти-бри. Дзирт кивнул: его ощущение, что судно мчится с высокой скоростью, подтвердилось, в то же время такая быстрота поразила его. «Морская фея» мчалась стремительнее, чем когда-либо. «Касается ли вообще ее киль воды», — подумал Дзирт.

Эльф опустил руку в маленький мешочек, нащупывая магическую статуэтку, с помощью которой он обычно вызывал пантеру с Астрального уровня, и думая о том, стоит ли вообще звать Гвенвивар. Пантера провела на борту судна большую часть последней недели, охотясь за сотнями крыс, угрожавших корабельным запасам продовольствия, и, вероятно, устала.

— Только если ты очень понадобишься, дружок, — прошептал Дзирт. «Морская фея» резко легла на правый борт, и дроу вынужден был ухватиться за штаг обеими руками. Вновь обретя равновесие, он стоял, безмолвно устремив свой взор к горизонту, рассматривая корабль с квадратными парусами, который становился все больше с каждой минутой. Дзирт ушел в себя, мысленно готовясь к предстоящему сражению. Он целиком слился с всплесками воды, с бодрящей музыкой, спорящей со свистом ветра, с восклицаниями Кэтти-бри.

Тысяча пятьсот! Тысяча!

— Черная сабля на красном поле! — крикнула девушка, которая с помощью подзорной трубы смогла разглядеть флаг каравеллы. Дзирт не знал этой эмблемы и не интересовался, кому она принадлежит. Каравелла была пиратским кораблем, одним из множества тех, что нарушали границы вблизи Глубоководья. Так же как и в любых водах, где пролегали торговые пути, у Побережья Мечей всегда водились пираты. До последнего времени, впрочем, они держались в рамках, следуя определенным правилам. Когда Дюдермонт одержал победу над Пиночем в проливе Азавира, он впоследствии отпустил пирата на свободу. Таково было неписаное соглашение.

Но положение изменилось. Пираты с севера осмелели и озлобились. Теперь они не только грабили корабль, но также пытали и убивали команду, особенно свирепствуя, если на борту были женщины. Много опустошенных судов стали находить дрейфующими в морях у Глубоководья. Пираты нарушили соглашение.

Дзирту, Дюдермонту и всей команде «Морской феи» щедро платили за их службу, но все они, вплоть до последнего человека (исключая, возможно, чародея Робийярда), преследовали пиратов не из-за золота.

Они сражались против того зла, которое несли пираты.

— Пятьсот! — крикнула Кэтти-бри.

Дзирт вышел из задумчивости и посмотрел на каравеллу. Теперь он мог разглядеть на ее палубах людей, готовящихся к бою, целую армию копошащихся муравьев. Дзирт понял, что команда неприятеля примерно вдвое превосходит по численности экипаж «Морской феи» и каравелла хорошо вооружена. На ее кормовой палубе располагалась значительного размера катапульта, а ниже, возможно, и баллиста, готовая к стрельбе из открытого бортового люка.

Дроу покачал головой и обернулся к своим. Боевые расчеты арбалетов и баллисты заняли надлежащие места, остальная команда выстроилась вдоль поручней, проверяя натяжение тетивы своих длинных луков. Менестрели продолжали играть; их музыка будет звучать до тех пор, пока команда не пойдет на абордаж. Высоко над палубой Дзирт увидел Кэтти-бри, в одной ее руке был Тулмарил, в другой — подзорная труба. Он свистнул ей, и она быстро помахала ему в ответ, явно волнуясь.

Разве могло быть по-другому? Погоня, ветер, музыка и осознание того, что они делают здесь хорошее дело. Широко улыбаясь, дроу легко пронесся назад по бушприту, затем — вдоль поручней и присоединился к Дюдермонту, стоящему у штурвала. Он заметил чародея Робийярда, сидящего с обычным для него скучающим видом. Время от времени он махал одной рукой в направлении грот-мачты. На этой руке Робийярд носил огромное серебряное кольцо с бриллиантом, который сейчас сверкал гораздо сильнее, чем обычно. С каждым жестом чародея в паруса, уже и так натянутые до предела, ударял сильный порыв ветра. Дзирт услышал протестующий скрип грот-мачты и понял, откуда взялась такая сверхъестественная скорость шхуны.

— Кэрракус, — сказал капитан Дюдермонт, когда дроу оказался рядом. — Черная сабля на красном поле.

Дзирт вопросительно посмотрел на него, не припоминая такого имени.

— Плавал раньше с Пиночем, — пояснил Дюдермонт. — Первым помощником на пиратском флагмане. Он был среди тех, кого мы разбили в проливе Азавира.

— Он тоже попал в плен? — спросил Дзирт.

Дюдермонт покачал головой:

— Кэрракус — скрэг, морской тролль.

— Я не помню его.

— Он всегда остается в стороне, — объяснил Дюдермонт. — Весьма вероятно, что он бросился за борт и ушел в морские глубины, когда Вульфгар развернул нас, чуть не протаранив его корабль.

Дзирт помнил этот эпизод, невероятное усилие своего могучего друга, которое почти поставило ту, первую, «Морскую фею» на корму перед многочисленными изумленными пиратами.

— Но Кэрракус точно был там, — продолжал Дюдермонт. — Судя по всему, именно он спас поврежденный корабль Пиноча, который я отпустил дрейфовать из Мемнона.

— Скрэг все еще в союзе с Пиночем? — спросил Дзирт.

Дюдермонт мрачно кивнул. Вывод был очевиден. Пиноч не мог сам лично преследовать «Морскую фею», доставляющую пиратам столько неприятностей, потому что в обмен на свою свободу поклялся не мстить Дюдермонту. Но у пирата были другие способы отплатить врагам. Ведь его союзники, такие как Кэрракус, не были связаны личной клятвой.

В этот момент Дзирт, уже понявший, что сегодня Гвенвивар ему понадобится, извлек из мешочка статуэтку пантеры и внимательно посмотрел на Дюдермонта. Высокий мужчина стоял выпрямившись, он был худощав, но мускулист, его седые волосы и борода — аккуратно подстрижены. Капитан отличался изяществом — его одежда казалась безупречной, словно дома, на пышном балу. Глаза Дюдермонта — такие светлые, что они, казалось, скорее отражали краски окружающего мира, чем обладали каким-то своим цветом, — выдавали напряжение, охватившее его. В течение многих месяцев ходили слухи о том, что пираты замышляют что-то против «Морской фен». Поняв, что каравелла тесно связана с Пиночем, Дюдермонт полагал, что встреча кораблей могла быть чем-то большим, нежели простой случайностью.

Дзирт оглянулся на Робийярда, который стоял преклонив колено, с протянутыми руками и закрытыми глазами, глубоко погрузившись в медитацию. Теперь дроу понял, почему Дюдермонт вел корабль на такой опасной скорости.

Мгновение спустя вокруг «Морской феи» поднялась стена тумана, сквозь которую едва просматривалась каравелла, находящаяся сейчас в какой-то сотне ярдов. Громкий всплеск с той стороны дал им понять, что катапульта начала стрелять. Секундой позже в воздухе рядом с ними вспыхнуло пламя, которое превращалось в облако шипящего пара по мере того, как шхуна и стена защищающего ее тумана проносились сквозь него.

— У них есть чародей — отметил Дзирт.

— Неудивительно, тут же поддержал его Дюдермонт, оглянувшись на Робийярда. — Применяй только оборонительные средства, — приказал он чародею. — Мы можем достать их баллистой и луками!

— Все развлечения — для вас! — недовольно отозвался Робийярд.

Дюдермонт выжал из себя улыбку, несмотря на явное напряжение, в котором он находился.

— Ядро! — донесся крик, затем еще несколько криков спереди. Дюдермонт инстинктивно повернул штурвал. «Морская фея» так сильно накренилась, что Дзирт испугался, что они перевернутся.

В то же мгновение справа от Дзирта просвистело огромное ядро баллисты, которое оборвало линь, отскочило от края палубы юта, рядом с изумленным Робийярдом, и срикошетило, продырявив один из парусов бизань-мачты.

— Закрепи линь! — хладнокровно приказал Дюдермонт Дзирту.

Но дроу уже и сам направлялся в ту сторону, двигаясь с невероятной скоростью. Он схватил оборванный линь и быстро привязал его, затем вцепился в поручни, когда «Морская фея» выровнялась. Его взгляд упал на каравеллу, которая находилась менее чем в пятидесяти ярдах справа по борту. Вода между двумя кораблями дико бурлила, капли воды с белоснежных бурунов подхватывались бешеным ветром, который уносил их в туман.

Члены экипажа каравеллы, не понимая, что происходит, выстроились вдоль борта и открыли стрельбу из луков, но их даже самые тяжелые стрелы отворачивали в сторону, не причинив ни малейшего вреда. Они не могли пробить стену ветра, созданную Робийярдом между кораблями.

Лучники «Морской феи», привычные к такой тактике, не стреляли. Кэтти-бри находилась над стеной ветра, так же как и лучник, засевший в «вороньем гнезде» неприятельского корабля. Это был уродливый семифутовый гнолл, физиономия которого больше походила на собачью морду, чем на человеческое лицо.

Монстр первым выпустил свою тяжелую стрелу, которая глубоко вонзилась в грот-мачту, на несколько дюймов ниже того места, где находилась Кэтти-бри. Гнолл согнулся за деревянной стенкой своего убежища, готовя очередную стрелу.

Без сомнения, невежественное существо чувствовало себя в безопасности, ибо не понимало, что такое Тулмарил.

Кэтти-бри выжидала, придав руке устойчивое положение, пока корабли сближались.

Тридцать ярдов.

Ее стрела вылетела подобно вспышке молнии, оставляя засобой серебряные искры, и пронзила стенку «вороньего гнезда» каравеллы так легко, как будто это был лист старого пергамента. В воздух взметнулись щепки, обреченный гнолл, издав дикий вопль, полетел вниз, кувыркаясь в воздухе, и с громким всплеском упал в воду, быстро оставшись далеко за кормой корабля.

Кэтти-бри снова выстрелила, метя в тех, кто суетился возле катапульты. Ей удалось поразить одного из этих людей, который, судя по его виду, был наполовину орком, но катапульта тем не менее выстрелила зарядом с горящей смолой. Увы, стрелявшие не учли должным образом скорость «Морской феи», и шхуна благополучно пронеслась под летящим зарядом, который упал в воду и зашипел.

Дюдермонт поставил шхуну параллельно борту каравеллы; между кораблями было расстояние порядка двадцати ярдов. Внезапно вода в этом узком промежутке прекратила бурлить, ветер стих, и лучники «Морской феи» выпустили рой многочисленных стрел, несущих на себе маленькие куски полыхающей смолы.

Кэтти-бри выстрелила по самой катапульте, расщепив ее метательный рычаг волшебной стрелой Тулмарила. Одновременно корпус каравеллы был поражен тяжелым ядром смертоносной баллисты «Морской феи» на уровне ватерлинии.

Удовлетворенный Дюдермонт скомандовал «лево руля», а Робийярд создал стену заградительного тумана за кормой «Морской феи». Но чародей каравеллы направил в этот туман удар молнии. Хотя энергия удара и была несколько рассеяна, треск разрядов раздался со всех сторон, и несколько пораженных ими членов команды упало на палубу «Морской феи».

Дзирт перегнулся через поручни и, подавшись в сторону каравеллы, наблюдал за ее палубой, его волосы, наэлектризованные разрядом молнии, развевались. Ему удалось обнаружить чародея посредине корабля, возле грот-мачты. Дроу воззвал к своим внутренним силам, создал шар непроницаемой тьмы и сбросил его на чародея, прежде чем «Морская фея», которая удалялась сейчас от пиратского корабля под прямым углом, успела отойти слишком далеко.

Эльф увидел, как шар перемещается по палубе каравеллы: значит, магия подействовала. Шар будет следовать за чародеем и ослеплять его, пока тот не найдет способа противостоять волшебству. Более того, десятифутовый шар черноты ясно обозначал опасного противника.

— Кэтти-бри! — крикнул Дзирт.

— Он у меня на прицеле! — ответила девушка, и Тулмарил запел раз и затем другой, послав две стрелы в шар мрака.

Но шар продолжал катиться. Кэтти-бри не удалось убить чародея, хотя, несомненно, тому теперь было не до молний.

Второй снаряд баллисты вылетел с «Морской феи», срезав нос каравеллы, а затем шаровая молния Робийярда вспыхнула высоко в воздухе прямо перед мчащимся кораблем. Каравелла, не отличавшаяся маневренностью и к тому же лишенная дееспособного чародея, на всем ходу влетела в полыхающее пламя. Когда огненный шар исчез, обе мачты каравеллы превратились в гигантские пылающие свечи.

Каравелла пыталась ответить выстрелами из катапульты, но стрелы Кэтти-бри сделали свое дело, и метательный рычаг орудия разломился.

Дзирт поспешил назад к штурвалу.

— Еще пара проходов? — спросил он Дюдермонта.

— Время есть только для одного, — покачал головой капитан. — Остановиться и хорошенько разобраться с ними мы уже не успеем.

— Две тысячи ярдов! Два корабля! — крикнула Кэтти-бри.

Дзирт уставился на Дюдермонта с искренним удивлением.

— Очередные союзники Пиноча? — спросил он, уже зная ответ.

— Та каравелла в одиночку не смогла бы нанести нам поражение, — спокойно добавил опытный капитан. — Кэрракус знает это, так же как и Пиноч. Она заманивала нас.

— Но мы оказались слишком быстрыми, — резюмировал Дзирт.

— Ты готов к бою? — лукаво спросил Дюдермонт.

Прежде чем дроу успел ответить, Дюдермонт резко скомандовал «право руля», и «Морская фея» развернулась носом к замедлившей ход каравелле. Верхушки мачт вражеского корабля горели, и половина его команды была занята восстановлением такелажа, с тем чтобы обеспечить возможность использования хотя бы нескольких парусов. Дюдермонт направил свой корабль наперерез каравелле.

Пираты не могли маневрировать, чтобы уклониться от мчащейся шхуны. Чародей каравеллы, хотя и ослепленный, сохранил присутствие духа и выставил стену густого тумана, применив стандартную и эффективную оборонительную тактику.

Дюдермонт тщательно выбрал угол поворота, чтобы «Морская фея» прошла по самому краю полосы тумана и бурлящей воды, подобравшись к неприятельскому судну как можно ближе. Это был их последний проход, и он должен был стать поистине разрушительным, чтобы каравелла уже не смогла принять участие в предстоящем сражении совместно с быстро приближающимися кораблями.

На палубе каравеллы что-то вспыхнуло: искра света, порожденная чародеем, боролась с тьмой, вызванной заклинанием Дзирта.

Кэтти-бри видела это со своего наблюдательного поста. Ее лук был уже наведен на черный шар, когда из него возник чародей, одетый в мантию, и принялся колдовать, чтобы преградить путь приближающейся «Морской фее». Однако не успел он произнести и двух слов, как ощутил страшный удар в грудь и услышал треск расколовшейся палубной доски у себя за спиной. Он опустил глаза, увидел кровь, хлынувшую на палубу, и осознал, что он сидит… лежит… а затем все вокруг утонуло во тьме.

Стена тумана, созданная чародеем, исчезла.

Робийярд увидел это и, хлопнув в ладоши, послал двойную молнию вдоль палубы каравеллы. Молния снесла обе мачты и поубивала множество пиратов. «Морская фея» прошла перед вражеским судном, и все ее лучники спустили тетивы своих луков. Одновременно была приведена в действие баллиста, заряженная на сей раз не ядром, а укороченным несбалансированным снарядом, за которым волочилась цепь с крюками, усеянными множеством зубцов. Это хитрое приспособление вращалось в полете, цепляя многочисленные снасти и приводя в полную негодность такелаж каравеллы.

Еще один снаряд, живой снаряд, взлетел с палубы «Морской феи»: шестисотфунтовая лоснящаяся, мускулистая пантера взвилась в воздух и оказалась на бимсе каравеллы.

— Ты готов, дроу? — крикнул Робийярд, который впервые за все время этого боя казался возбужденным.

Дзирт кивнул и помахал своим боевым соратникам, двум десяткам ветеранов, составлявшим знаменитую абордажную команду «Морской феи». Они пробирались к чародею со всех концов корабля, бросая свои луки и обнажая оружие для ближнего боя. К тому времени как Дзирт во главе устремившихся в атаку воинов приблизился к Робийярду, на палубе рядом с ним возник мерцающий прямоугольник: чародей создал волшебную дверь. Дзирт, не колеблясь, бросился в нее с саблями в руках. Одна из них — Сверкающий Клинок — излучала ярко-синий свет.

Эльф пронесся сквозь магический туннель Робийярда и очутился на каравелле среди толпы изумленных пиратов. Без устали разя врагов двумя изогнутыми клинками, он ураганом промчался сквозь их ряды, проделав в них изрядную брешь. Резко повернувшись, Дзирт упал на бок, покатился в сторону лучника, выстрелившего туда, где эльф находился мгновение назад, и, вскочив на ноги, снес его голову одним ударом.

Бойцы «Морской феи» один за другим появлялись из магического туннеля, и вскоре палуба каравеллы превратилась в поле ожесточенной битвы.

На баке, где молнией носилась Гвенвивар, царило смятение. Многие были разодраны ее могучими когтями, а уцелевшие, думая только о том, как оказаться подальше от могучего зверя, предпочли искать спасения за бортом корабля, среди акул.

Тем временем Дюдермонт вновь скомандовал «лево руля», уходя под углом от каравеллы и разворачивая «Морскую фею» так, чтобы она встретила атаку приближающихся кораблей носом. Высокий капитан улыбался, слыша доносящиеся позади звуки битвы. Он был уверен в своей абордажной команде, хотя противник, вероятно, вдвое превосходил ее по численности.

Темный эльф и его пантера позаботятся о том, чтобы устранить этот перевес.

Кэтти-бри, пользуясь преимуществами своего высокого местоположения, выпустила еще несколько стрел, каждая из которых поразила по одному из лучников, занимавших стратегически важные позиции, а одна стрела, пробив насквозь тело пирата, пригвоздила к палубе гоблина, находившегося за ним.

Затем девушка вернулась к своим обязанностям впередсмотрящего, направляя движение «Морской феи».

Дзирт бегал и уворачивался, совершал невообразимые прыжки, вращаясь в воздухе и приземляясь, но всегда нанося противнику смертельные удары. На ногах эльфа, скрытые сапогами, были повязки из черной ткани с закрепленными на них сияющими мифриловыми кольцами, наделенными магической силой ускорения. Он взял их у Дэнтрага из Дома Бэнр, знаменитого оружейного мастера-дроу. Сам Дэнтраг применял их в виде нарукавников, чтобы увеличить скорость движения рук, но Дзирт понял истинное предназначение этих предметов. Находясь на его лодыжках, они позволяли дроу носиться, подобно дикому зайцу.

Он использовал возможности колец, так же как и присущую ему стремительность, для того, чтобы ошеломить пиратов, не успевающих понять, где же находится дроу и где ожидать его появления в следующую секунду. Заставая врасплох очередного противника, Дзирт разил саблями без промаха. Он прокладывал себе путь вперед, к баку, стремясь соединиться с Гвенвивар, своей боевой соратницей, досконально знавшей его тактику и дополнявшей каждое его движение.

Но до бака он так и не добрался. Разгром пиратов на каравелле был почти завершен: многие перебиты, кто-то бросил оружие, некоторые в полном отчаянии попрыгали за борт. Но один член команды, самый опытный и грозный боец, личный друг Пиноча, не спешил сдаваться.

Полусогнутый десятифутовый гигант появился из своей каюты, расположенной под передним мостиком. На нем были только красный жилет и короткие штаны, которые едва прикрывали его зеленую чешуйчатую кожу. Мягкие волосы цвета водорослей свисали ниже его широких плеч. У него не было никакого оружия, но грозные когти и зубастая пасть производили устрашающее впечатление.

— Итак, слухи оказались верными, темный эльф, — сказал он. — Ты вернулся в море.

— Я не знаю тебя, — сказал Дзирт, предусмотрительно остановившись на некотором расстоянии от скрэга. Он догадывался, что это был Кэрракус, хот самый морской тролль, о котором говорил Дюдермонт, но не был уверен в этом до конца.

— Зато я знаю! — прорычал скрэг. Он бросился вперед, его когтистые лапы были нацелены на голову Дзирта.

Три быстрых шага — и дроу оказался вне пределов досягаемости чудовища. Он упал на колено и резко повернулся на нем, сабли, зазор между лезвиями которых был около дюйма, со свистом описали широкую дугу в воздухе.

Противник, более проворный, чем ожидал Дзирт, отскочил в противоположную сторону и повернулся к эльфу, подтягивая волочащуюся ногу. Сабли дроу едва задели чудовище.

Скрэг снова атаковал, рассчитывая уложить Дзирта на месте, но тот оказался слишком быстрым для столь прямолинейной тактики. Он вскочил на ноги и двинулся влево, затем, когда скрэг, поддавшись на эту уловку, начал поворачиваться, Дзирт мгновенно метнулся вправо, нырнув под размахивающую руку монстра. Сверкающий Клинок вонзился в бедро чудовища, за ним последовала вторая сабля Дзирта, глубоко рассекшая бок скрэга.

Монстр обрушил на Дзирта удар слева, который дроу хладнокровно встретил, сознавая, что его потерявший равновесие противник не сможет вложить в него всю свою колоссальную силу. Длинная костлявая рука сорвалась с плеча эльфа, а затем — с его парирующих удар клинков, когда он повернулся лицом к шатающемуся чудовищу.

Теперь настал черед молниеносной атаки Дзирта: он вонзил Сверкающий Клинок под локоть вытянутой руки скрэга и, сделав глубокий разрез, провернул остро заточенное изогнутое лезвие под слоем кожи. Другой клинок вонзился в грудь чудовища, обойдя яростный блок его второй руки. Теперь монстр мог двигаться только в одном направлении, и Дзирт, зная это, предугадал его отступление. Он еще сильнее сжал рукоятку Сверкающего и приналег плечом. Скрэг заревел от невыносимой боли и рванулся назад и в сторону, противоположную тому углу, под которым вонзился клинок. Здоровенный кусок его отвратительной плоти, срезанный с руки от бицепса до запястья, упал на палубу с тошнотворным шлепком.

Черные глаза чудовища налились гневом и ненавистью. Скрэг посмотрел на обнажившуюся кость руки, затем — на извивающийся на палубе кусок своей плоти. Он перевел взгляд на Дзирта, который стоял в непринужденной позе, опустив перед собой скрещенные сабли.

— Будь ты проклят, эльф! — прорычал исполин.

— Спусти свой флаг! — приказал Дзирт.

— Думаешь, ты победил?

В ответ Дзирт посмотрел на лежащий перед ним кусок мяса.

— Рана заживет, глупый темный эльф! — настаивал пират.

Дзирт знал, что противник говорит правду. Скрэги были близкими родственниками троллей, кошмарных созданий, знаменитых своими способностями к возрождению. Мертвый искалеченный тролль мог снова стать невредимым.

Если только не…

Дзирт вновь воззвал к своим врожденным способностям, к магической силе, присущей расе темных эльфов. Мгновение спустя языки пламени лилового оттенка побежали вверх по возвышающемуся торсу скрэга, облизывая зеленые чешуйки его кожи. Это было иллюзорное пламя, безвредный свет, который эльфы могли использовать лишь для того, чтобы обозначить своих противников. Оно не могло ни сжигать, ни препятствовать восстановительному процессу тролля.

Но Дзирт был уверен, что монстру это неизвестно.

На отвратительной физиономии чудовища отразился объявший его страх. Оно замахало здоровой рукой, колотя ею по ноге и бедру. Упрямые языки лилового пламени не сдавались.

— Спусти свой флаг, и я избавлю тебя от этого пламени, чтобы твои раны могли зажить, — предложил Дзирт.

Скрэг метнул в дроу взгляд, полный ненависти. Он шагнул было вперед, но сабли Дзирта тут же поднялись ему навстречу. Скрэг решил, что ему не хочется еще раз ощутить остроту их клинков, тем более что языки пламени повергли его в ужас.

— Мы встретимся вновь! — пообещал монстр. Он повернулся и увидел вокруг себя десятки лиц — команду Дюдермонта и плененных пиратов, — уставившихся на него с изумлением. Заревев, скрэг рванулся к борту каравеллы, сметая на своем пути всех, кто не успел увернуться. Взобравшись на поручни, гигант прыгнул в море, возвращаясь в свой дом, где он должен был исцелиться.

Однако Дзирт был настолько быстр, что успел нанести чудовищу еще один удар, достав его саблями в момент прыжка с поручней. Здесь дроу вынужден был остановиться: он не мог преследовать скрэга в его стихии и прекрасно понимал, что морской тролль полностью восстановится в ней.

Не успел он разочарованно чертыхнуться, как сбоку от него мелькнула черная молния. Гвенвивар выпрыгнула из-за спины дроу, взлетела на поручни и нырнула в море вслед за троллем. Как только пантера исчезла под лазурной поверхностью, бурные, порывистые волны быстро уничтожили всякие следы погружения обоих могучих существ.

Несколько членов абордажной команды «Морской феи» сосредоточенно всматривались в воду, беспокоясь за пантеру, которая стала им настоящим другом.

— Гвенвивар вне опасности, — напомнил им Дзирт, доставая статуэтку и высоко поднимая ее, чтобы все могли видеть. Самое худшее, что скрэг мог сделать, — отбросить пантеру назад на Астральный уровень, где она залечила бы все раны и вернулась бы на Материальный уровень по зову Дзирта. Тем не менее лицо дроу отнюдь не выражало радости, когда он всматривался в то место, где ушла под воду Гвенвивар: вдруг именно сейчас она страдает от боли?

На палубе каравеллы воцарилась тишина, нарушаемая только скрипом шпангоутов старого судна.

Взрыв, донесшийся с юга, заставил все головы повернуться в ту сторону, все глаза — уставиться на далекие крошечные паруса. Одна из пиратских каравелл покидала место сражения, в то время как «Морская фея» описывала круги вокруг горящей второй. Вспышки серебристых молний пронзали мачты и корпус поврежденного и, очевидно, беспомощного корабля — это были стрелы, летевшие из «вороньего гнезда» «Морской феи».

Несмотря на разделявшее корабли большое расстояние, люди на захваченной каравелле разглядели, как пиратский флаг пополз вниз по грот-мачте в знак сдачи. Абордажная команда «Морской феи» приветствовала это событие дружными радостными криками, которые резко прервались, когда рядом с каравеллой вспенилась вода и все увидели, как зеленая чешуя и черный мех кружатся в бешеном водовороте. Дзирт понял, что пантере удалось взобраться на спину скрэгу. Ее передние лапы крепко вцепились в плечи монстра, задние царапали ему спину, а могучие челюсти сомкнулись на его шее.

Через несколько мгновений поверхность моря была усеяна пятнами темной крови вперемешку с кусками изодранной плоти и обломками костей тролля, а Гвенвивар спокойно восседала на спине плывущего трупа чудовища.

— Стоило бы выловить его и сжечь, — заметил один из членов экипажа. — Или мы вырастим целую команду вонючих троллей!

Моряки взяли длинные багры и занялись вылавливанием отвратительной туши. Гвенвивар легко вернулась на борт каравеллы, вскарабкалась на поручни и хорошенько отряхнулась, обдав брызгами всех, кто находился рядом.

— Скрэги не оживают, если их выудить из моря, — сказал Дзирту тот же моряк. — Мы подвесим этого на нок-рее, чтобы подсох, а потом сожжем его.

Дзирт кивнул. Члены абордажной команды хорошо знали свое дело. Они и пленных пиратов заставят работать, чтобы отремонтировать такелаж и восстановить мореходность каравеллы для обратного путешествия к Глубоководью.

Дзирт посмотрел на юг и увидел, что «Морская фея» возвращается. Поврежденный пиратский корабль медленно двигался рядом с ней.

— Тридцать восемь и тридцать девять, — тихо произнес дроу.

Гвенвивар в ответ издала низкий рык и еще раз энергично встряхнулась, вымочив темного эльфа с ног до головы.

Глава 2 ПЕРВЫЙ ВЕСТНИК

Капитан Дюдермонт шел вниз по Док-стрит — ухабистой, пользующейся дурной славой улице, вытянувшейся вдоль всей гавани Глубоководья. Он явно смотрелся здесь чужаком в своей изящной одежде, идеально скроенной по его высокой и худощавой фигуре. Великолепная осанка, волосы и бородка-эспаньолка выглядят безукоризненно. Вокруг него было полно жалких моряков, от которых несло элем: они проводили на берегу недели и месяцы, шатаясь по тавернам, некоторые валялись без сознания в грязи. Единственное, что спасало их от многочисленных грабителей, промышлявших в округе, — то, что у них не было ни денег, ни ценных вещей, которые стоило бы красть.

Не обращая внимания на то, что он видел вокруг, капитан отнюдь не ставил себя выше этих морских волков. Было в них нечто привлекавшее капитана — истинного джентльмена, — искренность и открытость, которых и в помине не было у надменной знати.

Дюдермонт стянул потуже воротник своего плаща: со стороны гавани потянуло прохладным ночным бризом. Как правило, никто не ходил в одиночку по Док-стрит, даже средь бела дня, но капитан чувствовал себя здесь в безопасности. На боку у него была сабля в изукрашенных ножнах, и он прекрасно владел ею. Более того, по всем тавернам и пирсам Глубоководья ходили слухи о том, что капитан «Морской феи» находился под покровительством властителей города: любого осмелившегося причинить беспокойство капитану или его команде, когда они находились в порту, ждала расплата со стороны весьма могущественных чародеев. Глубоководье было местом обычной стоянки «Морской феи», поэтому Дюдермонт ни о чем не беспокоился, шествуя в одиночку по Док-стрит. Он ощутил скорее любопытство, нежели тревогу, когда старый, морщинистый, тощий — кожа да кости, — ростом едва ли в пять футов, человек позвал его из узкого переулка.

Дюдермонт остановился и осмотрелся вокруг. На Док-стрит было тихо, за исключением звуков, доносящихся из многочисленных таверн, и скрипа старой древесины под натиском непрестанного морского бриза.

— Ты — Ду-дор-мон-ти, не так ли? — мягко сказал старый моряк, сопровождая каждый слог присвистом. Он широко, почти непристойно, улыбнулся, обнажив пару кривых зубов, торчащих из черных десен.

Дюдермонт остановился, пристально и молча разглядывая старика. Он не чувствовал никакого желания отвечать на вопрос.

— Если это ты, — прохрипел человек, — тогда у меня есть для тебя новости. Предупреждение от того, кого ты, верно, боишься.

Капитан оставался невозмутимым. В голове его теснилось множество вопросов, но это никак не отражалось на его лице. Кого ему следовало бояться? Говорил ли старый волк о Пиноче? Вполне возможно, особенно учитывая те две каравеллы, которые «Морская фея» привела в гавань Глубоководья в начале недели. Правда, немногие в городе имели контакты с этим пиратом, который действовал дальше к югу, гораздо южнее Ворот Балдура, в проливах у островов Муншэй.

Но о ком еще мог говорить этот человек?

Все еще улыбаясь, старый моряк помахал Дюдермонту, приглашая его пройти в переулок. Сам он повернулся и вошел в него, но капитан не двигался с места.

— Ну что, боишься старого Скарамунди? — с присвистом проговорил моряк.

Дюдермонт понимал, что это могло быть маскировкой. Многие искусные наемные убийцы в Королевствах вполне могли бы принять облик безобидного старика, для того чтобы всадить отравленный кинжал в грудь своей жертвы.

Моряк вышел прямо на середину улицы к Дюдермонту.

«Это не маскировка, — сказал себе капитан, — все слишком совершенно».

Кроме того, он вспомнил, что видел этого старика раньше, тот обычно сидел как раз на этом углу, который, возможно, и служил ему домом.

Что же тогда? Может быть, в переулке его ожидала засада?

— Ну как знаешь, — прохрипел старик, подняв руку. Тяжело опираясь на свою палку, он пошел назад к переулку, ворча: — Мне что, я посыльный, наплевать, услышишь ты эти вести или нет!

Дюдермонт снова внимательно осмотрелся: вокруг никого. Не видно и подходящих мест для засады. Он повернулся в сторону переулка. Старый моряк уже прошел десяток шагов, его фигура была едва различима в полумраке. Посмеиваясь и кашляя, он сделал еще один шаг.

Дюдермонт осторожно приближался, держа одну руку на эфесе сабли и тщательно осматриваясь, прежде чем сделать очередной шаг. Переулок казался пустым.

— Довольно! — внезапно сказал капитан, останавливая моряка. — Если у тебя есть для меня вести, тогда сообщи их, и сделай это сейчас!

— Кое-что не следует говорить слишком громко, — ответил старик.

— Сейчас! — настаивал Дюдермонт.

Старик широко улыбнулся и закашлялся, а может быть, он смеялся… Он сделал несколько легких шагов назад, остановившись в каких-то трех футах от Дюдермонта.

Исходившая от него вонь ошеломила капитана, привычного к запахам немытого тела. На корабле, находящемся в открытом море, не слишком много возможностей помыться, а «Морская фея» часто уходила в плавание на недели и даже месяцы. Но это сочетание запаха дешевого вина и застарелого пота было настолько отвратительным, что лицо капитана исказилось и он зажал нос рукой. Увидев это, старик расхохотался.

— Сейчас! — настаивал капитан.

Не успело это слово сорваться с губ Дюдермонта, как моряк подскочил к нему и схватил его за запястье. Не испугавшись, Дюдермонт дернул руку, но старик упрямо держал ее.

— Я хочу, чтобы ты рассказал мне о том темном, — сказал моряк, и его портовый акцент исчез.

— Кто ты? — настойчиво требовал ответа Дюдермонт, яростно, но безуспешно пытаясь освободить руку. Только теперь он осознал истинную сверхчеловеческую силу этой хватки; с таким же успехом он мог состязаться с одним из огромных туманных великанов, что жили на рифе, окружавшем остров Дельмарин, далеко на юге.

— О том темном, — повторил старик. Без всякого усилия он одним рывком увлек Дюдермонта глубже в переулок.

Капитан потянулся за своей саблей, и хотя старик крепко держал правую руку Дюдермонта, тот вполне смог бы драться левой. Вытащить изогнутый клинок из ножен было непросто, и капитан не успел сделать этого, потому что старик нанес ему удар по лицу открытой ладонью свободной руки. Дюдермонт отлетел назад, врезавшись в стену. Сохраняя присутствие духа, он все же извлек саблю, перебросил ее в освободившуюся правую руку и всадил в ребра приближающегося морского волка.

Великолепный клинок глубоко вошел в бок старика, но тот даже не вздрогнул. Дюдермонт пытался блокировать следующий удар и следующий, но силы явно были неравны. Старик вышиб из его руки саблю и продолжал молотить капитана открытыми ладонями, мелькавшими со скоростью атакующей змеи. Голова Дюдермонта безвольно повисла, и он упал бы, если бы старик не удержал его, крепко вцепившись ему в плечо.

Затуманенным взором капитан вглядывался в своего противника. Лицо его врага начало сначала как будто таять, а затем изменяться…

— Тот темный? — вновь спросило изменяющееся существо, и Дюдермонт едва расслышал его голос, так ошеломлен он был, увидев свое собственное лицо, злобно уставившееся на него.

* * *

— Ему пора бы уже быть здесь, — заметила Кэтти-бри, опираясь на стойку бара.

Ее раздражение нарастало, заметил Дзирт, и не потому, что Дюдермонт запаздывал — капитана частенько задерживали в Глубоководье по тому или иному делу, — а из-за матроса, который стоял рядом с ней с другой стороны. Этот приземистый коротышка с густой бородой и курчавыми волосами цвета воронова крыла время от времени толкал ее, каждый раз извиняясь и поглядывая на нее через плечо, подмигивал и улыбался.

Дзирт повернулся спиной к стойке бара, высота которой доходила ему до пояса. Таверна «Объятия русалки» в этот вечер не была переполнена. Стояла хорошая погода, и большинство рыболовецких и торговых кораблей вышли в море. Несмотря на это, здесь было довольно шумно: после долгих месяцев скуки моряки отводили душу, наслаждаясь выпивкой, общением, неистовой похвальбой и даже кулачными схватками.

— Робийярд, — прошептал Дзирт. Кэтти-бри повернулась и, следуя за взглядом дроу, увидела чародея, пробирающегося сквозь толпу, с тем чтобы присоединиться к ним у стойки.

— Добрый вечер, — сказал чародей без особого энтузиазма, не глядя на собеседников. Не дождавшись, пока бармен подойдет к нему, он щелкнул пальцами, и бутылка со стаканом оказалась возле него. Бармен начал было протестовать, но тут же почувствовал в своей руке горсть медных монет. Он отошел, неодобрительно качая головой: ему никогда не нравился чародей «Морской феи» и его надменные выходки.

— Где Дюдермонт? — спросил Робийярд. — Проматывает мое жалованье, несомненно.

Дзирт и Кэтти-бри, улыбнувшись, переглянулись: их забавляла его постоянная недоверчивость. Робийярд был одним из самых холодных и язвительных людей, которых они когда-либо знали, даже более раздражительным, чем генерал Дагнабит, угрюмый дворф, бывший у Бренора командующим гарнизона Мифрил Халла.

— Вне всякого сомнения, — ответил Дзирт.

Робийярд повернулся и окинул его обвиняющим, сердитым взглядом.

— Ну конечно, именно Дюдермонт и крадет у нас все время, — добавила Кэтти-бри. — Увлекается самыми красивыми женщинами и лучшими винами и вольно обращается с тем, что вовсе ему не принадлежит.

Возглас досады сорвался с тонких губ Робийярда, он оттолкнулся от стойки бара и ушел.

— Хотела бы я знать его историю, — заметила Кэтти-бри.

Дзирт кивнул в знак согласия, не отрывая взгляда от спины удаляющегося чародея. Конечно, Робийярд был странным типом, и дроу полагал, что в прошлом с ним, должно быть, что-то произошло. Возможно, он ненамеренно убил кого-нибудь или его отвергла возлюбленная. А может быть, он слишком глубоко погрузился в колдовство, заглянул в такую бездну, куда не следовало смотреть человеку.

Простые слова Кэтти-бри пробудили у Дзирта До'Урдена неожиданный интерес. Кем же был Робийярд и что довело его до состояния постоянной скуки и раздражения?

— Где Дюдермонт? — Прозвучавший вопрос вывел Дзирта из состояния задумчивости. Он повернулся и увидел Вэйлана Майканти, парнишку, которому едва исполнилось двадцать лет, с песочными волосами, светло-карими глазами и большими ямочками на щеках, которые были видны всегда, потому что Вэйлан, казалось, никогда не переставал улыбаться. Самый молодой член экипажа «Морской феи», моложе, чем Кэтти-бри, показал сверхъестественную меткость в стрельбе из баллисты. Его таланты быстро стали легендой, и, подумал Дзирт, если этот юноша проживет достаточно долго, то, несомненно, приобретет солидную репутацию на Побережье Мечей. Как-то раз Вэйлан Майканти попал из баллисты в иллюминатор капитанской каюты с расстояния в четыреста ярдов, ядро ударило в предводителя пиратов, когда тот пристегивал свою саблю. Сила удара вышвырнула капитана на палубу сквозь закрытую дверь каюты. Пиратский корабль тут же спустил свой флаг, сдавшись прежде, чем началось сражение.

— Мы ожидаем его, — ответил Дзирт, настроение которого улучшилось при виде молодого человека. Ему не мог не броситься в глаза контраст между этим юношей и Робийярдом. Чародей был, вероятно, самым старым членом экипажа, не считая самого Дзирта.

Вэйлан кивнул.

— Пора бы ему прийти, — добавил он почти неслышно, но острый слух дроу позволил тому разобрать каждое слово.

— Тебе он нужен? — быстро спросил Дзирт.

— Я хотел поговорить с ним насчет аванса в счет заработка, — признался Вэйлан. Молодой человек густо покраснел и придвинулся ближе к Дзирту, чтобы Кэтти-бри не могла его услышать. — Подружка, — объяснил он.

Дзирт увидел, что улыбка Вэйлана стала еще шире.

— Капитан запаздывает, — сказал дроу. — Я уверен, что он вскоре придет.

— Но он был всего в какой-то дюжине домов отсюда, когда я в последний раз видел его, — удивился Вэйлан. — Возле Фогги Хэйвен, и он направлялся сюда. Я думал, что он уже здесь.

Впервые Дзирт ощутил некоторое беспокойство.

— И когда это было?

— Я сижу здесь с начала предыдущей схватки, — пожал плечами Вэйлан.

Дзирт повернулся и оперся на стойку бара, обменявшись озабоченными взглядами с Кэтти-бри: после предыдущих двух боев прошло уже немало времени. Между таверной «Объятия русалки» и тем местом, о котором говорил Вэйлан, вряд ли что-нибудь могло заинтересовать капитана или задержать его на столь долгий срок.

Дзирт вздохнул и сделал большой глоток воды. Он посмотрел на Робийярда, который сидел сейчас один, несмотря на то что за столиком неподалеку, рядом с четырьмя членами команды «Морской феи», были свободные стулья. Пока что Дзирт не слишком беспокоился. Может быть, Дюдермонт забыл о каком-то деле или просто изменил свое намерение посетить «Объятия русалки» этим вечером. Но все же Док-стрит в Глубоководье считалась опасным местом, и шестое чувство дроу — его инстинкт воина — призывало его быть настороже.

* * *

Дюдермонт, потерявший сознание, не помнил, сколь долго его избивали. Сейчас он лежал на холодной земле — это было все, что он знал. Существо, принявшее его облик, включая одежду и даже оружие, сидело у него на спине. Физические мучения были уже не столь сильны, но хуже, чем избиение, капитан переносил то, что нечисть копалась в его мозгу, выуживая знания, которые оно могло, без сомнения, использовать против его друзей.

— Ты будешь очень вкусным, — прозвучало в голове Дюдермонта. — Вкуснее, чем старый Скарамунди.

Несмотря на нереальность всего происходящего и невозможность адекватного восприятия окружающего, капитан почувствовал, что его будто встряхнуло изнутри. В дальнем уголке сознания возникло понимание того, что это за монстр. Доппльгэнгеры не часто встречались в Королевствах, но те немногие, проявившие себя, такого натворили, что заслужили кошмарную репутацию враждебной расы.

Дюдермонт почувствовал, что его отрывают от земли. Капитану показалось, он стал невесомым и плывет по воздуху — так силен был монстр. И вот он встретился лицом к лицу с самим собой, ожидая, что в следующее мгновение его сожрут.

— Нет еще, — ответило существо на его невысказанные страхи. — Мне нужны твои мысли, любезный капитан Дюдермонт. Мне необходимо знать достаточно о тебе и о твоем корабле, чтобы вывести его из гавани Глубоководья, далеко-далеко, к острову, о котором знают немногие, но многие говорят.

Существо издевательски улыбнулось, и не успел Дюдермонт сосредоточиться на этой улыбке, как голова монстра дернулась вперед, нанеся лбом удар по лицу капитана и лишив его сознания. Немного времени спустя — он не знал, сколько секунд могло пройти, — Дюдермонт вновь почувствовал щекой холодную землю. Его руки были туго связаны за спиной, лодыжки стянуты ремнем, во рту — плотный кляп. Ему удалось повернуть голову, чтобы увидеть, как существо, все еще в его облике, наклонилось над тяжелой железной решеткой.

Дюдермонт с трудом мог поверить тому, что он увидел: монстр без усилия поднял решетку сточной канавы, весившую не меньше пятисот фунтов. Легко прислонив решетку к стене дома, существо повернулось, схватило Дюдермонта, подтащило к отверстию и швырнуло вниз.

Там стояла страшная вонь, гораздо хуже, чем капитан ожидал даже от сточной канавы, и, когда ему удалось немного повернуться и приподнять голову, он понял происхождение зловония.

Скарамунди — должно быть, это был он — лежал рядом, весь в запекшейся крови, его туловище было наполовину съедено чудовищем. Дюдермонт вздрогнул, когда решетка загремела, возвращаясь на свое место, а потом лежал неподвижно, объятый ужасом, беспомощный, зная, что вскоре разделит ту же кошмарную участь.

Глава 3 ИСКУСНО ПЕРЕДАННОЕ ПОСЛАНИЕ

Спустя некоторое время Дзирт начал беспокоиться всерьез. Робийярд уже покинул «Объятия русалки», возмущаясь тем, что, как он выразился, «на капитана нельзя положиться». Вэйлан Майканти все еще находился у стойки бара, рядом с Дзиртом, беседуя с моряком, стоящим по другую сторону от юноши.

Дзирт, облокотясь на стойку, продолжал смотреть на толпу, чувствуя себя среди моряков совершенно непринужденно. Так было не всегда. Дзирт всего дважды проходил через Глубоководье до того, как он и Кэтти-бри покинули Мифрил Халл. Первый раз — направляясь в Калимпорт в поисках Энтрери и на обратном пути, когда он и его друзья возвращались, чтобы отвоевать себе Мифрил Халл. Свой первый проход через город Дзирт совершил, изменив свою внешность, в волшебной маске светлого эльфа. Второе путешествие, осуществленное без маски, было более сложным делом. «Морская фея» вошла в гавань Глубоководья ранним утром, но, по просьбе Дюдермонта, Дзирт и его друзья ожидали наступления темноты, чтобы покинуть город по дороге, ведущей на восток.

Вернувшись в Глубоководье с Кэтти-бри шесть лет спустя, Дзирт осмелился расхаживать по городу открыто, в своем облике дроу. Это было неприятным делом, на него постоянно пялились со всех сторон, не один головорез пытался вызвать его на поединок. Дзирт не отвечал на вызовы, но знал, что рано или поздно ему придется сразиться либо, что еще хуже, его убьет исподтишка какой-нибудь спрятавшийся лучник — всего лишь из-за цвета кожи.

А потом в гавань вошла «Морская фея», и Дзирт нашел Дюдермонта, своего старого друга, пользовавшегося большой известностью в доках великого города. Вскоре после этого Дзирта стали признавать в Глубоководье, особенно в районе Док-стрит, благодаря его личной известности, чему в значительной мере способствовал капитан Дюдермонт. Куда бы ни заходила «Морская фея», всем становилось ясно, что Дзирт До'Урден, этот самый необычный из всех темных эльфов, был членом ее героической команды. Путь Дзирта стал более легким, он несколько успокоился.

И через все эти испытания он прошел вместе с Кэтти-бри и Гвенвивар, они всегда были рядом. Он посмотрел на них: девушка сидела за столом с двумя моряками из команды «Морской феи», а огромная пантера свернулась на полу возле ее ног. Гвенвивар стала чем-то вроде талисмана для владельцев «Объятий русалки», и Дзирт был рад, что он мог иногда позвать туда пантеру не для участия в сражении, а просто для дружеского общения. Ему стало интересно: а как будет сегодня? Кэтти-бри попросила его вызвать пантеру, сказав, что у нее замерзли ноги, и Дзирт согласился, подспудно думая о том, что Дюдермонт мог попасть в беду и Гвенвивар понадобится для чего-то большего.

Мгновением позже дроу расслабился и облегченно вздохнул. Капитан Дюдермонт вошел в бар, огляделся, затем увидел Дзирта и подошел к стойке.

— Калимшанского вина, — сказал доппльгэнгер бармену, ибо, тщательно просмотрев мозг Дюдермонта, узнал, что это любимый напиток капитана. За то короткое время, что они провели рядом, монстр узнал многое и о капитане, и о «Морской фее».

Дзирт повернулся и склонился над стойкой.

— Ты припозднился, — заметил он, пытаясь понять, не возникло ли каких-нибудь неприятностей.

— Небольшая проблема, — заверил его самозванец.

— В чем дело, Гвен? — тихо спросила Кэтти-бри: пантера подняла голову, глядя на Дзирта и Дюдермонта, ее уши прижались к голове, низкое рычание отдалось во всем ее сильном теле. — Что ты видишь?

Гвенвивар продолжала внимательно наблюдать за этой парой, но Кэтти-бри, позабыв о неземной природе пантеры, решила, что за стойкой, у которой стояли Дзирт и капитан, должно быть, прячется крыса или что-то в этом роде.

— Каэрвич, — объявил самозванец Дзирту.

Дроу посмотрел на него с любопытством.

— Каэрвич? — повторил он. Дзирт слышал это слово; каждый моряк на Побережье Мечей знал название крошечного островка, слишком маленького и удаленного, для того чтобы быть обозначенным на морских картах.

— Мы должны немедленно отправиться на Каэрвич, — объяснил самозванец, глядя Дзирту в глаза. Столь совершенной была маскировка доппльгэнгера, что у Дзирта не возникло ни малейшего подозрения, что с капитаном что-то неладно.

И все же его заявление показалось Дзирту странным. О Каэрвиче на кораблях ходили легенды как об острове, населенном призраками и служившем домом слепой ведьме. Многие сомневались в его существовании, хотя некоторые моряки утверждали, что бывали на нем. Дзирт и Дюдермонт никогда не говорили об этом острове. Поэтому сообщение капитана о том, что они должны отправиться туда, оказалось для дроу совершенно неожиданным.

Дзирт вновь принялся изучать Дюдермонта, заметив на сей раз его неуклюжие манеры, увидев, что капитан явно чувствует себя не в своей тарелке в заведении, которое всегда было его любимой таверной на Док-стрит. «Что-то беспокоит капитана», — подумал дроу. Что бы ни задержало его на пути в харчевню «Объятия русалки» — а Дзирт полагал, что это был визит к одному из правителей Глубоководья, может быть даже, к таинственному Хелбену, — это сильно расстроило Дюдермонта. Хотя было ли заявление капитана таким уж странным? Много раз за последние шесть лет «Морская фея», орудие властителей Глубоководья, получала необычные задания, и поэтому дроу принял информацию без вопросов.

Ни Дзирт, ни доппльгэнгер не обратили внимания на Гвенвивар, которая припала к земле и медленно приближалась к Дюдермонту, плотно прижав уши.

— Гвенвивар! — наконец заметил ее Дзирт.

Доппльгэнгер повернулся, облокотился на деревянную стойку бара, а пантера бросилась вперед, высоко взлетела и придавила его к стойке. Если бы самозванец сохранил присутствие духа и разыграл из себя невинную жертву, он мог бы выкрутиться из затруднительной ситуации. Но существо распознало природу Гвенвивар или, по крайней мере, тот факт, что пантера происходила не с Материального уровня. Подсознательно ощутив это, доппльгэнгер понял, что и она распознала его.

Существо инстинктивно нанесло удар пантере своим предплечьем, и сила удара оказалась такова, что шестисотфунтовая кошка отлетела на середину большого помещения.

Ни один человек не мог бы сделать такого, и когда самозванец вновь взглянул на Дзирта, в руках у эльфа оказались обнаженные сабли.

— Кто ты? — спросил Дзирт.

Существо зашипело и, сделав быстрое движение к клинкам дроу, схватило один из них. В ответ Дзирт нанес удар по его шее плоской стороной сабли, оставшейся свободной. Он ударил не в полную силу, опасаясь, что это все же мог быть Дюдермонт, находившийся под каким-то магическим воздействием.

Монстр поймал лезвие клинка голой рукой и рванулся вперед, так что Дзирт покатился в сторону.

Все, кто был в таверне, вскочили со своих мест, большинство полагало, что это обычная драка. Но команда «Морской феи», особенно Кэтти-бри, в полной мере осознавала всю странность разыгравшейся сцены.

Доппльгэнгер бросился к двери, отшвырнув в сторону смущенного моряка из экипажа «Морской феи», вставшего у него на пути.

Кэтти-бри выстрелила из своего лука, стрела, за которой потянулся шлейф из серебристых искр, вонзилась в стену рядом с головой существа. Оно развернулось лицом к девушке, громко зашипело, и тут же оказалось погребенным под шестисотфунтовым телом пантеры. На сей раз Гвенвивар знала силу своего противника, и в завершение непродолжительной схватки огромная кошка уселась на спину доппльгэнгеру, сомкнув свои могучие челюсти на его затылке.

Мгновение спустя рядом оказался Дзирт, сопровождаемый Кэтти-бри, Вэйланом Майканти и остальными членами экипажа, а также любопытными зеваками, включая владельца таверны, который хотел посмотреть на ущерб, нанесенный волшебной стрелой.

— Что ты такое? — спросил Дзирт, схватив самозванца за волосы и повернув его голову так, чтобы взглянуть ему в лицо. Дроу потер свободной рукой щеку существа, но не обнаружил никаких следов грима. Доппльгэнгер попытался укусить его, но Дзирту удалось вовремя отдернуть пальцы.

Гвенвивар зарычала и теснее сомкнула свои челюсти на шее существа, рывком вдавив его лицо в пол.

— Пойди и проверь Док-стрит! — сказал Дзирт Вэйлану. — Возле того места, где ты в последний раз видел капитана!

— Но… — запротестовал Вэйлан, указывая на лежащую ничком фигуру.

— Это не капитан Дюдермонт, — заверил его Дзирт. — Это даже не человек!

Вэйлан жестом позвал за собой несколько членов команды «Морской феи» и выбежал в сопровождении многих других моряков, которые считали себя друзьями исчезнувшего капитана.

— И позовитеСтражу! — крикнул Дзирт им вслед, имея в виду знаменитых воинов Глубоководья. — Приготовь лук! — сказал он Кэтти-бри, которая кивнула в ответ и приладила новую стрелу к тетиве.

Дроу и Гвенвивар удалось подчинить себе доппльгэнгера и поставить его у стены. Бармен принес толстую веревку, которой они скрутили руки монстра у него за спиной.

— Я спрашиваю тебя еще раз… — угрожающе начал Дзирт, но существо просто плюнуло ему в лицо и расхохоталось, издавая поистине дьявольские звуки.

Дроу, не отвечая, устремил на самозванца тяжелый взгляд. Он по-настоящему был подавлен: от того, как самозванец смотрел на него, смеялся над ним, только над ним, у Дзирта мурашки по спине бегали. Он не испытывал страха за свою жизнь, он никогда не боялся за себя, но опасался, что прошлое снова настигло его, что злые силы Мензоберранзана отыскали его и здесь, в Глубоководье, а достойный капитан Дюдермонт погиб из-за него.

Если так, то Дзирт До'Урден не смог бы этого вынести.

— Я предлагаю тебе жизнь в обмен на капитана Дюдермонта, — сказал дроу.

— Это не твоя территория, чтобы торговаться с… чем бы это ни было, — заметил какой-то моряк, незнакомый Дзирту. Сурово нахмурившись, дроу повернулся к нему, и моряк тут же замолк, попятился и исчез, не желая навлечь на себя гнев темного эльфа, особенно обладавшего боевой славой Дзирта.

— Твоя жизнь — за Дюдермонта, — повторил Дзирт доппльгэнгеру. Вновь ответом был дьявольский смех.

На самозванца обрушился град пощечин: слева, справа, слева, — Дзирт молотил по его лицу открытыми ладонями. Последний удар свернул существу нос, который тут же восстановил свою форму прямо на глазах у Дзирта. В сочетании с непрекращающимся хохотом монстра это привело дроу в еще большую ярость, и он ударил самозванца изо всех сил.

Кэтти-бри обняла Дзирта и отвела в сторону, хотя одного ее появления уже оказалось достаточно, чтобы напомнить Дзирту о том, кто он такой, и заставить его устыдиться своего неконтролируемого порыва.

— Где Дюдермонт? — спросил Дзирт, но существо продолжало хохотать, и тогда Гвенвивар встала на задние лапы, положив передние на плечи доппльгэнгера, и приблизила свою рычащую морду к его лицу. Это заставило доппльгэнгера утихнуть: он знал, что Гвенвивар распознала его истинную природу, знал он и то, что разгневанная пантера могла уничтожить его.

— Позовите чародея, — неожиданно предложил один из моряков.

— Робийярда! — воскликнул другой. — Он-то узнает, как извлечь информацию из этого существа.

— Иди, — согласилась Кэтти-бри, и мужчина выскочил за дверь.

— Священника, — предложил еще кто-то. — Лучше бы священнику иметь дело с…

Он умолк, не зная, как определить самозванца.

Все это время доппльгэнгер оставался неподвижным под пристальным взглядом Гвенвивар, не делая никаких угрожающих движений.

Моряку, отправившемуся за чародеем, попался навстречу член команды «Морской феи», возвращавшийся в таверну с сообщением о том, что капитан найден.

Они незамедлительно отправились туда: Дзирт, подталкивавший доппльгэнгера, Гвенвивар — с другой стороны существа и Кэтти-бри, следовавшая за ними с луком наготове; наконечник стрелы почти касался затылка монстра. Они вошли в переулок как раз в тот момент, когда поднимали решетку сточной канавы и один из моряков спускался в вонючую дыру, чтобы помочь выбраться своему капитану.

Дюдермонт разглядывал доппльгэнгера, всматриваясь в совершенную копию самого себя, с откровенным презрением.

— Можешь принять свой истинный вид, — сказал он существу. Выпрямившись, капитан стряхнул с себя грязь, вновь обретая чувство собственного достоинства. — Они знают, кто я, и знают, что представляешь собой ты.

Доппльгэнгер оставался неподвижным. Дзирт вплотную приставил лезвие Сверкающего Клинка к его шее, Гвенвивар оставалась начеку с другой стороны, а Кэтти-бри подбежала к Дюдермонту, чтобы поддержать его.

— Могу я опереться на твой лук? — спросил капитан, и Кэтти-бри, не задумываясь ни на секунду, кивнула.

— Должно быть, это чародей, — крикнул Дюдермонт Дзирту, хотя на самом деле подозревал нечто иное. Раненый капитан тяжело оперся на лук. — Если он издаст хоть единый звук, перережь ему горло, — приказал он.

Дзирт кивнул и прижал Сверкающий Клинок несколько сильнее. Кэтти-бри сделала было движение, чтобы взять Дюдермонта под руку, но он жестом пропустил ее вперед и последовал за ней.

* * *

Далеко отсюда, над дымной пеленой Бездны, Эррту наблюдал за разворачивавшейся сценой с истинным наслаждением. Ловушка сработала, пусть и не так, как ожидал великий танар'ри, когда посылал доппльгэнгера в Глубоководье, но в любом случае сработала, и быть может, еще забавнее, еще неожиданнее, еще непонятнее.

Эррту знал Дзирта До'Урдена достаточно хорошо, чтобы понимать: упоминание Каэрвича — это именно та приманка, которая требовалась. Нечто ужасное случилось с дроу и его друзьями сегодня вечером; и это не пройдет для них бесследно, они с готовностью отправятся к этому острову и обнаружат послание.

Для могущественного демона случившееся в Глубоководье было лучшим развлечением за многие годы. Эррту мог доставить послание Дзирту куда более легким способом, но в этой интриге с участием доппльгэнгера и слепой ведьмы, которая ждала на Каэрвиче, и заключалась вся потеха.

Большее наслаждение Эррту мог бы получить, только отрывая от Дзирта До'Урдена кусочек за кусочком и поглощая его плоть прямо на глазах у еще живого эльфа.

Бейлор застонал, представив себе эту картину и думая о том, что скоро так и будет.

* * *

Дюдермонт старался держаться прямо и продолжал отвергать любую помощь. Придав своему лицу обычное выражение, капитан следовал за Кэтти-бри, которая медленно шла к выходу из переулка, направляясь к Дзирту, Гвенвивар и плененному доппльгэнгеру.

Дюдермонт очень внимательно наблюдал за странным существом. Соприкоснувшись с ним близко, он понял, какое зло заключено в нем. Дюдермонт испытывал ненависть к доппльгэнгеру не только за то, что тот жестоко избил его, но и за то, что, приняв облик капитана, монстр осуществил над ним такое мысленное насилие, которого человек не мог вынести. Глядя сейчас на это существо в облике капитана «Морской феи», Дюдермонт едва мог сдержать гнев. Наблюдая и размышляя, он держался очень близко к Кэтти-бри.

Дзирт спокойно стоял рядом со связанным самозванцем на углу Док-стрит. Внимание дроу и многих членов экипажа, стоявших возле него, было обращено на раненого капитана, и никто из них не заметил, как существо изменило форму своих рук, так что они выскользнули из пут.

Дзирт выхватил вторую саблю, когда существо неожиданно оттолкнуло его в сторону. Доппльгэнгер бросился к выходу из переулка, Гвенвивар — за ним. За спиной у монстра выросли крылья, и он высоко подпрыгнул, намереваясь улететь во тьму ночи.

Гвенвивар, рванувшись за ним, высоко взлетела в могучем прыжке, в то время как капитан Дюдермонт извлек стрелу из колчана Кэтти-бри, висевшего у нее на боку. Девушка, почувствовав это, повернулась, и в этот момент Дюдермонт поднял лук и выпустил стрелу.

Доппльгэнгер был уже в двадцати футах от земли, когда вслед за ним прыгнула Гвенвивар, и тем не менее огромная пантера достала летевшего монстра, сомкнув свои челюсти на его лодыжке. Эта конечность тут же изменила свою форму и стала выскальзывать из ее челюстей. В этот момент в спину монстра, прямо между крыльями, серебряной молнией вонзилась стрела.

Гвенвивар легко приземлилась на мягкие лапы, а вслед за ней упал мертвый доппльгэнгер. Через мгновение рядом с ними оказался Дзирт, за которым спешили все остальные.

Существо вновь начало изменять свою форму. Облик капитана будто растаял, а вместо него возникло какое-то странное гуманоидное существо, подобного которому не встречал никто из присутствующих. Его кожа была глянцевой, пальцы тонких рук абсолютно гладкими, без всяких бороздок. Оно было совершенно безволосым и в целом на редкость бесцветным. Просто кусок глины в форме гуманоида, и ничего больше.

— Доппльгэнгер, — заметил Дюдермонт. — Кажется, Пиноч недоволен нашими последними подвигами.

Дзирт кивнул, позволяя себе согласиться с умозаключениями капитана. Кажется, происшествие не имело отношения к нему, к тому, кем он был и откуда пришел.

Ему так хотелось поверить в это.

* * *

Эррту чрезвычайно наслаждался происходящим и был рад, что ему не придется платить нанятому им мастеру маскировки. На какое-то мгновение демона обеспокоило то, что у «Морской феи» теперь не будет гида в путешествии к острову, не отмеченному на картах, но бейлор продолжал верить в успех. Семена были посеяны; доппльгэнгер сказал Дюдермонту о предстоящем путешествии, а Дзирт слышал точное название острова и передаст его капитану. Бейлор знал, что никто из них не был трусом. И человек, и эльф — находчивы и любознательны. Поэтому он верил, что Дзирт и Дюдермонт найдут путь к Каэрвичу и скоро встретят слепую ведьму, у которой находилось послание демона. Совсем скоро.

Глава 4 НЕПРОШЕНАЯ «ПОМОЩЬ»

«Морская фея» вышла в море через две недели, держа курс на юг. Капитан Дюдермонт объяснил, что у них было дело в Воротах Балдура, одном из крупнейших портов на Побережье Мечей, лежащем на полпути между Глубоководьем и Калимшаном. Никто не задавал Дюдермонту прямых вопросов, но многие чувствовали, что он находился в каком-то странном состоянии, проявляя нерешительность, которой раньше за ним не замечали.

Его поведение изменилось через четыре дня после выхода из гавани Глубоководья, когда впередсмотрящий «Морской феи» заметил корабль с квадратными парусами, на палубе которого толпились моряки. Экипаж торгового судна обычно насчитывал от сорока до пятидесяти человек. Пиратскому же кораблю, для того чтобы атаковать стремительно и с подавляющим преимуществом, а затем быстро доставить награбленное добро на берег, требовалось в три раза больше народу. Пиратские корабли перевозили не грузы, а воинов.

Если до этой встречи Дюдермонт казался нерешительным, то теперь все изменилось. «Морская фея» подняла паруса. Кэтти-бри, закрепив Тулмарил на плече, отправилась в «воронье гнездо», а Робийярду было приказано занять свое место на палубе и применить волшебство, чтобы еще больше наполнить паруса ветром. Но сильный естественный ветер с северо-запада, дующий из-за кормы, уже наполнил паруса обоих кораблей, поэтому преследование обещало быть долгим.

На центральной палубе корабельные музыканты заиграли воодушевляющую мелодию, Дзирт вернулся с бушприта раньше, чем обычно, и занял свое место рядом с Дюдермонтом.

— Куда мы потом отведем каравеллу? — спросил дроу. Они все еще находились ближе к Глубоководью, чем к Воротам Балдура, но ветер дул в основном с севера, благоприятствуя плаванию в южном направлении.

— В Орлумбор, — без колебания ответил Дюдермонт.

Дзирт удивился. Орлумбор был скалистым, открытым всем ветрам островом, лежащим на полпути между Глубоководьем и Воротами Балдура. В этом независимом городе-государстве население было немногочисленным и плохо вооруженным, вряд ли там могли справиться с каравеллой, полной пиратов.

— Да возьмут ли ее вообще тамошние корабельщики? — спросил дроу с сомнением.

Дюдермонт кивнул, лицо его было суровым.

— Орлумбор многим обязан Глубоководью, — объяснил он. — Они продержат ее до тех пор, пока за ней не придет другой корабль из Глубоководья. Я прикажу Робийярду использовать его чары, чтобы вступить в контакт с властителями.

Дзирт кивнул. Все казалось совершенно логичным — и все же неуместным. Только теперь дроу понял, что этот рейс не был обычным для «Морской феи». Никогда прежде Дюдермонт не оставлял захваченный корабль и его команду кому-то другому. Здесь, на неизменных и бесконечных морских просторах, время никогда не казалось важной проблемой. Обычно «Морская фея» шла, пока не обнаруживала пиратское судно, топила или захватывала его, а затем возвращалась в один из дружественных портов и сдавала его туда, сколько бы времени это ни занимало.

— Должно быть, у нас срочное дело в Воротах Балдура, — заметил дроу, устремив многозначительный взгляд на капитана.

Дюдермонт повернулся к нему и впервые за время путешествия посмотрел в его глаза.

— Мы не идем к Воротам Балдура, — признался он.

— А куда ж тогда? — Тон Дзирта показывал, что он не очень удивился.

Капитан покачал головой и отвернулся. Глядя вперед, он слегка повернул штурвал, выравнивая курс.

Дзирт принял это спокойно. Он знал: Дюдермонт уже проявил свою благосклонность к нему тем, что признал, что они не пойдут к Воротам Балдура. Он знал также, что капитан доверится ему, как только это понадобится. Их ближайшим делом был пиратский корабль, все еще находившийся далеко впереди: его квадратные паруса едва виднелись на голубой линии горизонта.

— Больше ветра, чародей! — как бы между прочим крикнул Дюдермонт Робийярду, который хмыкнул и помахал рукой капитану. — Мы не настигнем их до наступления сумерек, если у нас не будет еще больше ветра.

Дзирт улыбнулся Дюдермонту и вернулся на бушприт, к аромату моря и брызгам, к шелесту бегущей по волнам «Морской феи», к одиночеству, в котором он нуждался, чтобы все обдумать и подготовиться к бою.

Три часа неслись они по морю, пока не подошли к каравелле на такое расстояние, чтобы Кэтти-бри смогла разглядеть ее в подзорную трубу из своего «вороньего гнезда» и подтвердить, что это действительно пиратский корабль. День был длинным, солнце находилось на полпути между наивысшей точкой подъема и линией горизонта на западе, и преследователи понимали, что надо продолжать сближение. Если они не смогут догнать пиратский корабль до заката, то он скроется в темноте. Робийярд знал несколько заклинаний, с помощью которых он мог попытаться следить за пиратской каравеллой и ночью, но на пиратском корабле, несомненно, был свой чародей или, по крайней мере, жрец. Хотя и тот, и другой, вероятно, были не слишком могущественными и, безусловно, не столь опытными, как Робийярд, все же они могли противостоять заклинаниям. Кроме того, пираты никогда не отваживались уходить слишком далеко от своих тайных портов, и «Морская фея», конечно, не могла преследовать корабль до самого его убежища, где пиратов, возможно, поджидали друзья.

Дюдермонт не казался слишком озабоченным. Им уже случалось упускать пиратов в ночи, такое могло повториться и в будущем. Всегда найдутся другие преступники, которых нужно будет преследовать. Но Дзирт, который все время украдкой поглядывал на капитана, не мог припомнить, чтобы он когда-нибудь выглядел таким отстраненным. Очевидно, это имело какое-то отношение или, скорее, это имело непосредственное отношение к происшествию в Глубоководье и их таинственному месту назначения, которое Дюдермонт ни с кем не обсуждал.

Дроу крепче ухватился за штаг и вздохнул. Дюдермонт все расскажет ему в свое время.

Ветер ослаб, и расстояние между «Морской феей» и каравеллой сократилось. Может быть, пиратскому кораблю и не удастся ускользнуть от них. Группа менестрелей вновь собралась вместе и заиграла. Дзирт знал, что пираты тоже услышат музыку, она долетит до них над волнами, предрекая им скорую гибель.

Теперь все, казалось, вернулось на круги своя, и напряжение спало, несмотря на то что схватка представлялась неизбежной. Дзирт пытался убедить самого себя, что Дюдермонт был спокоен потому, что знал: они настигнут пиратский корабль. Все вновь шло нормально.

— Бурун за кормой! — донесся крик, который заставил всех повернуть головы.

— Что это? — раздались возгласы. Дзирт посмотрел на Кэтти-бри, которая направила свою подзорную трубу на нечто позади «Морской феи», изумленно покачивая головой.

Дроу легко пронесся вдоль борта, остановившись посредине корабля, и, перегнувшись через поручни, посмотрел на то, что преследовало их шхуну. Он увидел высокий столб брызг в форме клина, такие брызги мог бы создать гигантский спинной плавник косатки, если бы в мире нашелся кит, умевший двигаться с такой скоростью. Но это был не кит. Дзирт подсознательно чувствовал это, так же как и все остальные на борту «Морской феи».

— Оно врежется в нас! — предупредил Вэйлан Майканти, стоявший рядом с баллистой на корме.

Не успел он договорить, как странный преследователь изменил свой курс и обошел «Морскую фею» вдоль правого борта, как будто она стояла на месте.

Никакой это не кит, понял Дзирт, когда существо пронеслось в двадцати ярдах от «Морской феи», окатив борт шхуны огромной волной. Дроу показалось, что внутри промчавшегося мимо буруна он увидел человеческую фигуру.

— Это человек! — крикнула Кэтти-бри сверху, подтверждая подозрения Дзирта.

Не веря своим глазам, вся команда наблюдала за тем, как несущееся по волнам существо оставило позади «Морскую фею» и устремилось к каравелле.

— Чародей? — спросил Робийярда Дюдермонт.

Робийярд пожал плечами, ни у него, ни у тех, кто находился поблизости, не было никакого объяснения.

— Более важным, — в конце концов молвил маг, — представляется другое: друг это или враг?

Очевидно, на каравелле также не знали ответа на этот вопрос: некоторые молча смотрели, стоя у поручней, другие готовили арбалеты. Обслуга пиратской катапульты даже выстрелила по пришельцу зарядом пылающей смолы, но он перемещался слишком быстро, чтобы они могли правильно определить расстояние, и смола с шипением погрузилась в волны, не причинив ему никакого вреда. Он промчался вдоль каравеллы, легко обгоняя ее. Бурун уменьшился и через мгновение исчез, открыв взорам мужчину в мантии, с тяжелым вьюком, стоявшего на волнах, который неистово размахивал руками и что-то кричал. Он находился слишком далеко от «Морской феи», чтобы можно было разобрать его слова.

— Да он сейчас колдовать будет! — крикнула Кэтти-бри из своего «вороньего гнезда». — Он… — Она внезапно остановилась, отведя озабоченный взгляд от Дзирта, и хотя дроу не мог разглядеть ее как следует снизу, под таким углом, он понял, что девушка была чем-то смущена, и увидел, как она качает головой, как будто не веря своим глазам.

Все, кто находился на палубе «Морской феи», изо всех сил пытались понять, что же, собственно, происходит. Они видели, что на борту каравеллы царила суматоха, слышали крики и щелканье стреляющих арбалетов, но если стрелы и попадали в стоящего на волнах человека, то по нему это было незаметно.

Внезапно между кораблями вспыхнул чудовищный язык пламени, который тут же превратился в огромное облако густого тумана. Этот белый шар полностью скрыл из виду каравеллу и продолжал расти на глазах у изумленных моряков «Морской феи». Вскоре облако накрыло стоящего на водной поверхности заклинателя, быстро распространяясь дальше. Дюдермонт вел корабль вперед на большой скорости, но, приблизившись к полосе тумана, он решил не рисковать, замедлить движение и положить шхуну в дрейф. Пребывая в замешательстве и беззвучно ругаясь, Дюдермонт развернул «Морскую фею» бортом к пелене тумана.

Экипаж стоял наготове вдоль поручней. Тяжелые арбалеты, закрепленные на мостике, и баллиста на кормовой палубе были заряжены и готовы к бою.

В конце концов туман начал подниматься и отходить назад под воздействием устойчивого бриза. Из облачной пелены возникла стоящая на воде фигура человека, похожего на привидение: рука его подпирала подбородок, он в замешательстве глядел на то место, где недавно была каравелла.

— Ты этому просто не поверишь! — крикнула Кэтти-бри Дзирту, ее слова сопровождал легкий смешок.

Дзирт действительно не верил своим глазам, ибо он тоже узнал неожиданного визитера. На нем была мантия карминного цвета, расписанная чародейскими рунами и отвратительными рисунками. Схематично изображенные фигуры чародеев в муках магического творчества мог бы нарисовать честолюбивый волшебник зрелого пятилетнего возраста в своей игрушечной записной книжке для заклинаний. Дзирт также узнал почти детское лицо человека, которое, казалось, состояло из одних ямочек и огромных голубых глаз; его каштановые волосы, длинные и прямые, были туго стянуты за ушами, так что они торчали почти под прямым углом.

— Что это? — спросил у дроу Дюдермонт.

— Не что, а кто, — поправил его Дзирт. Он коротко хохотнул и, будто все еще не веря самому себе, покачал головой.

— Тогда кто же это? — спросил Дюдермонт, стараясь, чтобы его слова звучали сурово, хотя смешки Дзирта были и успокаивающими, и заразительными одновременно.

— Друг, — ответил Дзирт. Сделав паузу и посмотрев вверх на Кэтти-бри, он добавил: — Гаркл Гарпелл из Широкой Скамьи.

— О нет, — простонал Робийярд позади них. Как и каждый чародей в Королевствах, он слышал истории о Широкой Скамье и эксцентричном семействе Гарпеллов. Подобных кудесников никогда и нигде больше не встречалось: они обладали удивительным даром создавать опаснейшие ситуации без всякого злого умысла.

По мере того как шло время и туман продолжал рассеиваться, напряжение, владевшее Дюдермонтом и его командой, ослабевало. Они не имели никакого представления о том, что же случилось с каравеллой, пока облако окончательно не исчезло. Только тогда они увидели пиратский корабль, летевший по волнам очень и очень далеко от них. Дюдермонт уже собирался было приказать поднять все паруса, чтобы еще раз пуститься в погоню за пиратами, но, посмотрев на солнце, клонившееся к закату, и прикинув расстояние между своей шхуной и каравеллой, решил, что на сей раз она ускользнула.

Чародей Гаркл Гарпелл находился теперь в какой-то дюжине ярдов справа по борту «Морской феи». Дюдермонт передал штурвал одному из членов экипажа и отправился вместе с Дзиртом и Робийярдом на нос корабля. Кэтти-бри начала спускаться с грот-мачты.

Гаркл невозмутимо стоял в своей прежней позе, уставившись на то место, где некогда находилась каравелла. Он поднимался и опускался над поверхностью моря вместе с волнами, постукивая при этом по воде ногой. Это было очень странное зрелище, так как вода постоянно уходила из-под него: заклинание, позволявшее ему ходить по воде аки посуху, препятствовало непосредственному соприкосновению его ног с соленой жидкостью.

В конце концов Гаркл посмотрел на «Морскую фею», на Дзирта и остальных.

— Никогда бы не подумал, — признался он, качая головой. — Полагаю, нацелил шаровую молнию слишком низко.

— Чудесно, — пробормотал Робийярд.

— Ты поднимешься на борт? — спросил Дюдермонт, и этот вопрос, а может быть, и внезапное осознание того, что он не на твердой земле, казалось, вывели Гаркла из состояния транса.

— О да! — сказал он. — В самом деле хорошая мысль. Хорошо, что я нашел вас. — Он показал на свои ноги. — Не знаю, как долго еще…

Тут заклинание, очевидно, утратило свою силу, так как незадачливый чародей — буль-буль! — прямиком ушел под воду.

— Ну и сюрприз, — заметила Кэтти-бри, присоединяясь к остальным.

Дюдермонт приказал принести багры, чтобы выловить Гаркла из воды, а затем с недоверием посмотрел на своих друзей.

— Он отправился в открытое море с таким экспериментальным заклинанием? — скептически спросил капитан. — Он мог бы никогда не найти ни нас, ни другого дружественного корабля, и тогда…

— Гарпелл, — сказал Робийярд так, как будто это должно было объяснить все.

— Гаркл Гарпелл, — добавила Кэтти-бри, и ее саркастический тон подчеркнул смысл, заложенный в высказывании чародея.

Дюдермонт только покачал головой, находя некоторое утешение в том, что Дзирт, стоявший рядом с ним, явно наслаждался происходящим.

Глава 5 МИМОЛЕТНАЯ МЫСЛЬ

Завернувшись в одеяло, в то время как его одежда висела высоко на мачте, чтобы просохнуть на ветру, мокрый чародей не переставая чихал, обдавая брызгами всех находившихся вокруг. Он был просто не в состоянии сдерживаться и чихнул Дюдермонту прямо в лицо, когда капитан подошел познакомиться.

— Я представляю вам Гаркла Гарпелла из Широкой Скамьи, — сказал Дзирт Дюдермонту. Гаркл протянул руку, отпустив при этом одеяло. Оно упало. Тощий чародей вцепился в него, чтобы вернуть на место, но несколько запоздал.

— Принесите ему еды, — хихикнула Кэтти-бри сзади. — Ему надо бы нарастить мяса на заднице.

Гаркл густо покраснел. Робийярд, которому уже доводилось встречаться с Гарпеллами, просто удалился, качая головой и предрекая, что захватывающие события еще впереди.

— Что привело тебя сюда, — спросил Дюдермонт, — так далеко от берегов, в открытое море?

Гаркл посмотрел на Дзирта.

— Я прибыл по приглашению, — сказал он после паузы, несколько смутившись, когда дроу посмотрел на него с любопытством. — Да-да! По твоему приглашению. — Он повернулся, чтобы посмотреть на Кэтти-бри. — И по твоему!

Кэтти-бри взглянула на Дзирта, который пожал плечами и развел руками, не понимая, о чем идет речь.

— Ну и ну, прекрасный «привет». — Раздраженный чародей начал заикаться. — Я ожидал чего-то похожего, хотя и надеялся, что у вас, у дроу, память получше. Интересно, что ты говоришь тому, кого встречаешь вновь столетие спустя? Неужели не можешь вспомнить его имя?

— О чем это ты? — вынужден был спросить Дзирт. — Я помню твое имя.

— И на том спасибо! — взревел Гаркл. — Или я бы на самом деле разозлился!

Он раздраженно щелкнул пальцами, и этот звук успокоил его. Последовала длинная пауза. Чародей молчал и выглядел очень смущенным, как будто совершенно забыл, о чем же рассуждал.

— Да, конечно! — наконец вымолвил он и посмотрел на Дзирта. Суровое выражение лица чародея вскоре смягчилось, и теперь его сменило любопытство.

— Так о чем ты говорил? — снова спросил Дзирт, стремясь подтолкнуть Гаркла к продолжению разговора.

— Не помню, — признался кудесник.

— Ты говорил о том, что привело тебя сюда, — напомнил ему Дюдермонт.

Гаркл снова щелкнул пальцами.

— Заклинание, конечно! — сказал он, облегченно вздохнув.

Дюдермонт, напротив, вздохнул тяжело.

— Ясно, что это было какое-то заклинание, — медленно начал он, пытаясь получить полезную информацию у непоследовательного волшебника.

— Не «какое-то» заклинание, — резко возразил Гаркл, — а конкретное заклинание. Мое новое заклинание: туман судьбы.

— Туман судьбы? — переспросил Дюдермонт.

— О, это очень хорошее заклинание, — взволнованно начал Гаркл. — Способствует разным вещам, понимаете. Помогает разобраться со своей жизнью, и все такое. Показывает тебе, куда идти. Даже доставляет тебя туда. Но оно не объясняет почему. — Чародей поднял одну руку, чтобы постучать пальцами по подбородку, одеяло снова соскользнуло с него, но он, казалось, не заметил этого. — Мне следует поработать над этой стороной вопроса. Да, да, тогда я бы знал, почему оказался здесь.

— Так ты даже не знаешь? — спросила Кэтти-бри, отвернувшись к поручням и даже несколько перегнувшись через них, чтобы не видеть тощих ягодиц Гаркла.

— По приглашению, полагаю, — ответил Гаркл.

Лица Кэтти-бри и Дзирта выражали явное сомнение.

— Это правда! — страстно запротестовал Гаркл. — Когда вы, вы оба, — он переводил свой взгляд с девушки на эльфа, — проходили через Широкую Скамью шесть лет назад, вы сказали, что надеетесь, что наши пути еще смогут пересечься. «Если когда-нибудь ты окажешься неподалеку от нас» — именно так вы и сказали!

— Я не… — начал было Дзирт, но Гаркл жестом заставил его умолкнуть, затем бросился к огромному вьюку, который притащил с собой. Его одеяло соскользнуло еще ниже, но чародей был так поглощен своим занятием, что не заметил этого. Кэтти-бри, которой надоело отворачиваться, только хихикнула и покачала головой.

Гаркл вытащил из вьюка маленькую флягу, подтянул одеяло повыше из соображений благопристойности и быстро вернулся на прежнее место, встав перед Дзиртом. С торжествующим видом щелкнув пальцами перед дроу, волшебник открыл пробку.

Из фляги раздался голос, это был голос Кэтти-бри:

«Если ты когда-нибудь окажешься неподалеку от нас, загляни».

— Вот! — сказал Гаркл тоном превосходства, вставляя пробку на место. Уперев руки в бока, он выдержал длинную паузу, пока на лице Дзирта не появилась приветливая улыбка. — А, кстати, где мы находимся? — спросил чародей, поворачиваясь к Дюдермонту.

Капитан взглянул на эльфа, и Дзирт в ответ лишь пожал плечами.

— Пойдем, я покажу тебе на карте, — сказал Дюдермонт, подталкивая Гарпелла к своей каюте. — И дам тебе подходящую одежду, чтобы ты ее носил, пока твоя не высохнет.

Когда они ушли, Кэтти-бри подошла к Дзирту. Робийярд стоял неподалеку, глядя на них обоих.

— Молитесь, чтобы мы не встретили пиратов, пока не сможем избавиться от нашего попутчика, — сказал чародей.

— Гаркл постарается помочь, — ответила Кэтти-бри.

— Молитесь, молитесь, — проворчал Робийярд и отошел.

— В следующий раз поосторожней с приглашениями, — заметил Дзирт, обращаясь к девушке.

— Это мог быть твой собственный голос, точно так же, как и мой, — парировала Кэтти-бри. — И, кроме того, Гаркл так старался помочь нам.

— Да, но он и нас легко подпалил бы или затопил, — быстро напомнил ей Дзирт.

Кэтти-бри вздохнула и не нашла что ответить. Они повернулись к каюте Дюдермонта, куда направлялись капитан с Гарклом.

— Итак, это туман судьбы ты наслал на наших друзей-пиратов? — спросил Дюдермонт, стараясь показать, что случившееся сильно поразило его.

— Ха? — ответил Гаркл. — То? О нет, нет, то была шаровая молния. У меня это здорово получилось! — Гаркл сделал паузу и опустил глаза, следуя за капитаном в каюту. — Только нацелился я слишком низко, — смущенно признался он.

Кэтти-бри и Дзирт посмотрели друг на друга, затем на Робийярда.

— Молитесь, — прошептали все трое одновременно.

* * *

В тот вечер Дзирт и Кэтти-бри обедали вместе с Дюдермонтом. Капитан казался более оживленным, чем когда-либо, за все то время, что прошло с момента их отплытия из Глубоководья. Друзья несколько раз пытались принести извинения за прибытие Гаркла, но Дюдермонт всякий раз прерывал их и даже намекнул, что он не так уж и расстроен появлением чародея.

Наконец капитан откинулся в кресле, вытер свою ухоженную эспаньолку атласной салфеткой и устремил тяжелый взгляд на двух друзей, которые хранили молчание, понимая, что Дюдермонт собирается сообщить им нечто важное.

— Мы не случайно оказались здесь, — признался капитан.

— И мы не идем к Воротам Балдура, — сделал вывод Дзирт, который давно уже догадался об изменении цели плавания. Считалось, что «Морская фея» направляется в Ворота Балдура, но Дюдермонт не придерживался прибрежных вод — а ведь именно там пролегал наиболее прямой и безопасный путь, который к тому же с наибольшей вероятностью позволял им обнаруживать и захватывать пиратов.

Вновь последовала длинная пауза, как будто капитану нужно было самому принять решение, прежде чем открыто объявить его.

— Мы поворачиваем на запад, к Минтарну, — сказал Дюдермонт наконец.

Кэтти-бри открыла рот от удивления.

— Свободный порт, — напомнил Дзирт. Остров Минтарн был широко известен как убежище пиратов и других скрывающихся от правосудия головорезов, суровое и дикое место. Как могли принять в таком порту «Морскую фею» с ее репутацией борца за правосудие?

— Да, свободный, — согласился Дюдермонт. — Свободный для пиратов и свободный для «Морской феи», которой нужна информация.

Дзирт не задавал капитану вопросов, но выражение его лица было достаточно красноречивым.

— Властители Глубоководья предоставили «Морскую фею» в мое полное распоряжение, — довольно резко сказал Дюдермонт. — Это мой корабль, он подчиняется только мне. Я могу направить его в Минтарн, к островам Муншэй, довести до самого Руатима, если пожелаю, и никому не позволю задавать мне вопросы!

Дзирт откинулся в своем кресле, чувствуя некоторую обиду, что Дюдермонт, который называл себя его другом, обращался с ним сейчас как с подчиненным.

Капитан поморщился, поняв, что задел дроу.

— Прошу прощения, — спокойно сказал он.

Дзирт пододвинулся вперед, положив на стол локти, чтобы приблизиться к Дюдермонту.

— Каэрвич? — спросил он.

Капитан смотрел ему в глаза.

— Доппльгэнгер говорил о Каэрвиче, и поэтому я должен идти к Каэрвичу.

— А ты не думаешь, что плывешь прямо в ловушку? — вставила Кэтти-бри. — Собираясь именно туда, куда он хочет тебя отправить?

— Кто? — спросил Дюдермонт.

— Тот, кто послал доппльгэнгера, кем бы он ни был, — рассуждала Кэтти-бри.

— Кто? — снова спросил Дюдермонт.

Кэтти-бри пожала плечами.

— Пиноч? — спросила она. — Или, может быть, какой-то другой пират, у которого свои счеты с «Морской феей»?

Дюдермонт вновь откинулся на спинку кресла, как и Дзирт, и все трое погрузились в долгое молчание.

— Я не могу и не верю, что вы можете продолжать плавать вдоль Побережья Мечей, как будто ничего не случилось, — объяснил капитан. Дзирт прикрыл свои бледно-лиловые глаза, ожидая именно такого ответа и соглашаясь с его логичностью. — Некто могущественный, ибо нанять доппльгэнгера — это не обычное и не дешевое дело, желает, чтобы со мной и «Морской феей» было покончено, и я намерен выяснить, кто это. Ни я, ни моя команда никогда не избегали сражения, и тот, кто не готов идти к Каэрвичу, может высадиться в Минтарне и отправиться попутным рейсом в Глубоководье за мой счет.

— Никто не уйдет! — сказала Кэтти-бри.

— Но мы даже не знаем, существует ли Каэрвич на самом деле, — заметил Дзирт. — Многие утверждают, что побывали там, но все это россказни мореходов, приукрашенные истории, которые они рассказывают за выпивкой.

— Значит, мы должны это выяснить, — сказал Дюдермонт тоном, не допускающим дальнейшего обсуждения. Ни Дзирт, ни Кэтти-бри, оба готовые смело смотреть в лицо опасности, не высказали никаких возражений. — Может быть, это вовсе не так уж плохо, что прибыл ваш друг-чародей, — продолжал капитан. — Еще один кудесник, владеющий магией, может помочь нам разобраться в этой тайне.

Кэтти-бри и Дзирт обменялись взглядами, полными сомнений: капитан Дюдермонт явно не знал Гаркла Гарпелла! Однако они больше не говорили об этом и завершили обед, обсуждая проблемы, связанные с повседневным управлением кораблем и командой.

Дюдермонт хотел идти к Минтарну, значит, Дзирт и Кэтти-бри последуют за ним.

После обеда двое друзей вышли прогуляться на палубу шхуны, почти безлюдную в этот час. Небосвод был усыпан блестящими звездами.

— Ты вздохнул с облегчением, выслушав капитана, — заметила Кэтти-бри.

Дзирт, захваченный врасплох, кивнул.

— Ты думал, что нападение в Глубоководье была связано с тобой, а не с Дюдермонтом или «Морской феей», — продолжила Кэтти-бри.

Дроу просто стоял и слушал: как обычно, проницательная девушка точно угадала его чувства, прочла его мысли, как открытую книгу.

— Ты всегда будешь опасаться того, что все угрозы приходят с твоей родины, — сказала Кэтти-бри, подходя к поручням и глядя на отражение звезд в волнующемся море.

— Я нажил много врагов, — ответил Дзирт, присоединяясь к ней.

— Так, что не успевал их хоронить, — рассмеялась Кэтти-бри.

Дзирт усмехнулся и вынужден был признать, что она права. На сей раз, полагал он, угроза не относится к нему. Вот уже несколько лет он был участником грандиозной драмы этого мира. Угроза, адресованная ему лично, которая неотступно преследовала его после того, как он впервые покинул Мензоберранзан, казалось, осталась в прошлом. Сейчас, под этими звездами и рядом с Кэтти-бри, на расстоянии тысяч миль и многих лет от Мензоберранзана, Дзирт До'Урден ощущал себя поистине свободным и беспечным. Он не страшился ни путешествия к Минтарну, ни к таинственному острову, какие бы слухи о привидениях ни были связаны с ним. Никогда Дзирт До'Урден не боялся опасности. Он радостно жил, балансируя между жизнью и смертью, и, если Дюдермонт окажется в беде, Дзирт был готов немедленно обнажить свои сабли.

Да и Кэтти-бри со своим Тулмарилом и великолепным мечом у бедра, и Гвенвивар, их преданная спутница, всегда были готовы к бою. Дзирт не страшился опасности, лишь чувство вины могло согнуть его сильные плечи. На сей раз, казалось, на нем не лежало никакой ответственности за нападение монстра и за курс, выбранный для «Морской феи». Он был участником драмы Дюдермонта, но добровольным участником.

Дзирт и Кэтти-бри наслаждались ветром и брызгами, наблюдали за звездами и часами не произносили ни слова.

Глава 6 КОЧЕВНИКИ

Киерстаад, сын Рэвйяка, опустился на колени, оставляя вмятины на мягком дерне. Рост его лишь немногим превышал шесть футов, и среди кочевников Долины Ледяного Ветра он не считался высоким, не был он и столь мускулистым, как большинство из них. У него были длинные светлые волосы, цвет его глаз напоминал цвет неба в яркий весенний день, а улыбка, в тех редких случаях, когда он позволял ей появиться, говорила о его душевном тепле.

Через плоскую тундру Киерстааду была видна покрытая снегом вершина Пирамиды Кельвина. Это была единственная гора на территории в тысячу квадратных миль, именуемой Долиной Ледяного Ветра, на открытой всем ветрам полосе тундры между Морем Плавучего Льда и северо-западными отрогами горного хребта, известного как Гребень Мира. Киерстаад знал, что, пройди он всего лишь несколько миль по направлению к горе, он увидел бы верхушки мачт рыболовецких судов, плавающих по Лек Деннишир, второму по величине из трех озер, расположенных в этом регионе.

Всего лишь несколько миль до другого мира, осознал Киерстаад. Он был, в сущности, всего лишь юношей семнадцати лет от роду. Но за эти годы Киерстаад повидал в Королевствах и узнал о жизни больше, чем многие. Он вышел с отрядом воинов, внявших призыву Вульфгара, из Долины Ледяного Ветра в Сэттлстоун. Свой девятый день рождения он отметил в пути, вдали от своей семьи. В одиннадцать лет мальчик бился с гоблинами, кобольдами и дроу, сражаясь рядом с Берктгаром Смелым, предводителем Сэттлстоуна. Именно Берктгар решил, что варварским племенам пора возвращаться в Долину Ледяного Ветра — на родину предков, к привычному образу жизни.

Киерстаад повидал так много, казалось, он прожил две различные жизни, в двух разных мирах. Сейчас он был кочевником, охотником в открытой тундре, приближался его восемнадцатый день рождения и первая самостоятельная охота. Глядя на Пирамиду Кельвина и зная о рыболовецких судах на Лек Деннишир, на Мер Дуалдон на западе и на Красных Водах на юге, Киерстаад понимал, сколь замкнутым стал на деле его мирок и насколько шире был мир — большой мир, лежавший всего лишь в нескольких милях от того места, где он сейчас преклонил колени. Юный варвар мог бы описать рынки в Брин Шандере, самом большом из городов, окружающих озера. Он мог представить себе многоцветные одежды, драгоценности и то возбуждение, которое царило в городе, когда купеческие караваны входили туда по весне и южане торговались из-за чудесных резных изделий из головной кости форели особого вида, в изобилии водившейся в трех озерах.

Его собственная одежда была бурой, как тундра, как олени, на которых охотился он и его народ, как шатры, в которых они жили.

Он вздохнул, но все же этот вздох молодого человека выражал не сожаление о том, что было утрачено, а скорее согласие с тем путем, которым он шел сейчас, дорогой своих предков. В нем была простая красота, должен был признать Киерстаад, а также жесткость, которая закаляла тело и душу. Он был молод, но мудр не по годам. Говорили, что это семейная черта, ибо отец Киерстаада, Рэвйяк, возглавлял объединенные племена после ухода Вульфгара. Спокойный и всегда сдержанный, Рэвйяк не ушел из Долины Ледяного Ветра на войну в Мифрил Халл, объяснив, что он слишком стар и закоренел в своих привычках. Рэвйяк остался с большинством народа варваров, укрепляя союз между кочевыми племенами и развивая связи с жителями Десяти Городов.

Рэвйяка не удивило, но порадовало возвращение Берктгара, Киерстаада — его самого младшего сына — и всех остальных. И все же это возвращение принесло с собой много вопросов в отношении будущего кочевых племен и того, кто же возглавит народ варваров.

— Снова кровь? — долетел до него вопрос, который вывел юношу из раздумья. Киерстаад обернулся и увидел остальных охотников, среди которых был и Берктгар, приближающихся к нему.

Киерстаад кивнул и указал на красное пятно на бурой земле. Берктгар пронзил копьем оленя — это был прекрасный бросок с огромного расстояния, — но не убил, а лишь ранил животное, которое бросилось бежать. Охотники погнались за ним. Кочевники всегда отличались рациональностью, в особенности в том, что касалось оленей, которые давали им многое. Они ни за что не оставили бы раненое животное, не дали бы ему умереть зря. По словам Берктгара, это было свойственно лишь людям, склонным к расточительству, — тем, которые жили в Десяти Городах или к югу от Гребня Мира.

Берктгар вплотную подошел к юноше, стоявшему на коленях.

— Мы должны поскорее нагнать оленя. Если он слишком приблизится к долине, его украдут дворфы, — сказал великий вождь, устремив свой взгляд на далекую Пирамиду Кельвина.

Несколько человек согласно кивнули, и группа охотников тронулась в путь быстрым шагом. Киерстаад теперь тащился позади, как бы сгибаясь под грузом слов вождя. С тех пор как они ушли из Сэттлстоуна, Берктгар всегда плохо отзывался о дворфах, о народе, который был их другом и союзником, народе Бренора, сражавшемся в благородной войне рядом с варварами. Как же быть с речами, произнесенными в честь победы? Самым ярким его воспоминанием о той паре лет в Сэттлстоуне была не война с дроу, а празднование победы, это время великого братства дворфов, любознательного свирфа и воинов из нескольких окружающих деревень, присоединившихся к ним.

Почему же все так драматично изменилось? Не прошло и недели, как они вышли из Сэттлстоуна, и история жизни в нем варваров начала меняться. Больше не говорили о хороших временах, вместо этого речь шла о трагедии и невзгодах, о том, как варваров унижали черной работой, что не подобало ни Племени Лося, ни Племени Медведя. Такие разговоры шли, когда они обходили Гребень Мира и на всем обратном пути вДолину Ледяного Ветра, а затем постепенно прекратились.

Сейчас, когда появились слухи о том, что несколько десятков дворфов вернулись в Долину Ледяного Ветра, Берктгар снова взялся за старое. И Киерстаад понимал почему. Ходили слухи о том, что вернулся сам Бренор Боевой Топор, Восьмой Король Мифрил Халла. Вскоре после войны с дроу Бренор передал трон своему предку, Гэндалугу, Главе Клана Боевого Топора, который освободился из многовекового магического плена у темных эльфов. Даже в то время, когда их содружество переживало наивысший подъем, отношения между Берктгаром и Бренором были напряженными, ибо Бренор был приемным отцом Вульфгара, человека, наиболее высоко чтимого варварами. Бренор выковал могучий Клык Защитника — боевой молот, который в руках Вульфгара стал самым почитаемым оружием всех племен.

Но потом, когда Вульфгар погиб, Бренор не передал Клык Защитника Берктгару.

Даже после своих героических подвигов в битве против темных эльфов в Долине Хранителя Берктгар оставался в тени Вульфгара. Проницательному Киерстааду казалось, что вождь начал кампанию по дискредитации Вульфгара, чтобы убедить свой гордый народ в том, что погибший не прав, что он был не великим вождем, а предателем своего народа и их богов. Образ жизни предков — странствия по тундре, свобода от любых уз, — что может быть лучше!

Киерстааду нравилась тундра, и он не был уверен в том, что не разделяет взглядов Берктгара относительно того, какой образ жизни достоин большего уважения. Но юноша вырос, восхищаясь Вульфгаром, и злые слова Берктгара о погибшем вожде противоречили взглядам Киерстаада.

Он посматривал на Пирамиду Кельвина и думал о том, насколько правдивы слухи о возвращении дворфов, и если это так, то вернулся ли Король Бренор?

А если он с ними, то не принес ли он с собой Клык Защитника, самый могучий из всех боевых молотов?

Что-то кольнуло Киерстаада при этой мысли, но мгновением позже чувство прошло. Берктгар заметил раненого оленя, и охота возобновилась в полную силу.

* * *

— По-твоему, это канат! — закричал Бренор, швырнув на пол веревку, предложенную ему хозяином лавки. — Толщиной с мою руку, не меньше, проклятые твои орковы мозги! Думаешь, твоя бечевка выдержит меня в штольне?

Хозяин засуетился, подобрал веревку и вышел, не переставая ворчать.

Стоя слева от Бренора, Реджис бросил на него сердитый взгляд.

— Ну? — спросил рыжебородый дворф, поворачиваясь, чтобы взглянуть в лицо дородному хафлингу. Немного было таких людей, на которых дворф ростом в четыре с половиной фута мог смотреть сверху вниз, и одним из них был Реджис.

Хафлинг пригладил пухлыми руками свои вьющиеся каштановые волосы и хихикнул.

— Радуйся, что у тебя сундуки полны денег, — сказал он, ни капельки не боясь задиристого Бренора. — В противном случае Мабойо выкинул бы тебя на улицу.

— Пф! — фыркнул дворф, отворачиваясь и поправляя свой кривобокий однорогий шлем. — Он заинтересован в сделке. У меня есть шахты, которые я вновь открою, а это означает золото для Мабойо.

— Что ж, хорошо, — пробормотал Реджис.

— Ты не очень-то губами шлепай, — проворчал Бренор.

Реджис взглянул на него с любопытством, затем его лицо выразило полнейшее изумление.

— Что такое? — спросил Бренор, поворачиваясь.

— Ты видел меня, — прошептал Реджис. — И только что ты снова увидел меня.

Бренор начал было отвечать, но слова застряли у него в горле. Реджис стоял слева от Бренора, а Бренор потерял свой левый глаз в битве за Мифрил Халл. После войны между дворфами и дроу один из самых могущественных жрецов Серебристой Луны наложил волшебные целительные снадобья на лицо Бренора, изуродованное огромным шрамом, который шел от его лба по диагонали вниз через глаз и к левой стороне челюсти. К тому времени это была уже старая рана, и жрец предсказал, что его усилия скорей всего окажут только косметическое воздействие. И действительно, через несколько месяцев глубоко в складках шрама появился новый глаз, который затем постепенно вырос до нормальной величины, но не видел.

Реджис притянул Бренора поближе. Неожиданно хафлинг прикрыл рукой правый глаз Бренора, а вытянутым пальцем другой руки попытался ткнуть в левый глаз дворфа.

Бренор вздрогнул и поймал эту руку.

— Ты можешь видеть! — воскликнул хафлинг.

Бренор схватил Реджиса и сжал в объятиях, раскачивая из стороны в сторону. Действительно, левый глаз дворфа прозрел!

Несколько покупателей, находившихся в лавке, наблюдали за этим эмоциональным всплеском, и как только Бренор ощутил на себе их взгляды и, что было еще хуже, их усмешки, он резко опустил Реджиса на пол.

Вошел Мабойо, в руках которого был тяжелый канат.

— Удовлетворит ли это твои пожелания? — спросил он.

— Для начала сойдет, — закричал Бренор, неожиданно помрачнев. — Но мне нужно еще тысячу футов, и немедленно! Ты даешь мне канат, или я отправлюсь в Лускан и запасусь там канатами для себя и своих родичей на добрую сотню лет вперед!

Мабойо посмотрел на него еще несколько секунд, затем сдался и отправился в кладовую. Как только Бренор вошел в его лавку, торговец сразу понял, что дворф собирается подчистить его запасы товаров. Мабойо любил выдавать свои запасы понемножку, медленно, чтобы каждая покупка казалась очень ценной, извлекая при этом из покупателя как можно больше золота. Но Бренор был самым упрямым покупателем по эту сторону гор и в подобные игры не играл.

— Возвращение зрения не слишком улучшило твое настроение, — заметил Реджис, как только Мабойо вышел.

Бренор подмигнул ему.

— Подыграй-ка мне, Пузан, — сказал дворф лукаво. — Торгаш ведь чертовски рад, что мы вернулись. Удвоит свои обороты.

А ведь верно, подумал Реджис. Теперь, когда Бренор и две сотни дворфов из клана Боевого Топора вернулись в Долину Ледяного Ветра, в лавке Мабойо — самой большой и с наилучшим выбором товаров как в Брин Шандере, так и во всех Десяти Городах, — дела пойдут хорошо.

А это означало, что Мабойо придется ладить с самым грубым из покупателей. Про себя Реджис хихикнул, представив, какие сражения разгорятся между хозяином лавки и Бренором. Подобное уже бывало почти десятилетие назад, когда скалистая долина к югу от Пирамиды Кельвина оглашалась звоном молотов дворфов.

Реджис посмотрел на Бренора долгим взглядом. Хорошо было оказаться дома!

Часть вторая ТУМАН СУДЬБЫ

Мы — средоточие всего сущего. По мнению каждого из нас — хотя некоторые могут счесть это высокомерием или эгоизмом, — весь мир вращается вокруг нас, для нас и из-за нас. Таков парадокс общества: желания одного из его членов часто находятся в прямом противоречии с потребностями всего общества в целом. Кто из нас не задавался вопросом, не является ли весь окружающий мир всего лишь плодом воображения отдельной личности?

Я не считаю такие мысли проявлением надменности или эгоизма. Это всего лишь вопрос восприятия; мы можем сопереживать другому, но не в состоянии видеть мир таким, каким видит его другой, или судить о том, какое влияние оказывают события на его разум и сердце, даже если речь идет о друге.

Но мы должны стремиться к этому. Ради всего этого мира мы должны пытаться. Это испытание альтруизма, без которого невозможно само существование общества как такового. Здесь заключен парадокс, ибо, рассуждая логически, каждый из нас должен в большей степени заботиться о самом себе, нежели о других. Но если мы, как существа разумные, будем следовать только рациональной линии поведения, мы поставим свои потребности и желания над нуждами нашего общества, и тогда оно погибнет.

Я происхожу из Мензоберранзана, города дроу, города «эго». Я видел, к чему ведет эгоизм. Я видел, как он потерпел страшную неудачу. Когда во главе угла потворство своим желаниям, в проигрыше оказывается все общество, и в конце концов тот, кто борется за личные выгоды, остается ни с чем.

Потому что все, что мы узнаем в этой жизни, приходит к нам благодаря нашим отношениям с окружающими. Потому что ничто вещественное не сравнится с тем неосязаемым, что заключено в любви и дружбе.

Поэтому мы должны преодолеть эгоизм. Я понял эту истину после того, как на капитана Дюдермонта напали в Глубоководье. Сначала я решил, что причиной было мое прошлое, что моя жизнь вновь принесла боль другу. Эта мысль была невыносима, я почувствовал себя старым и уставшим. Когда впоследствии я узнал, что причиной происшедшего были скорей всего старые счеты с Дюдермонтом, а не со мной, это прибавило мне мужества и дало силы сражаться.

Почему же так? Опасность для меня лично не уменьшилась, она осталась такой же, какой и была, и для Дюдермонта, и для Кэтти-бри, и для всех остальных.

И все же мои чувства были неподдельными, очень искренними, и я осознал и понял их. Сейчас, размышляя об этом, я постигаю, в чем источник этих чувств, и горжусь этим. Я видел крах эгоистичной морали, я бежал из такого мира. Я бы скорее сам умер из-за прошлого Дюдермонта, чем позволил ему погибнуть из-за моего прошлого. Я снес бы и физические страдания, и даже смерть. Все лучше, чем видеть, как тот, кого я люблю, страдает и умирает из-за меня. Я предпочитаю, чтобы сердце мое вырвали из груди, нежели видеть уничтоженным то, что заключено в этом сердце, самую суть любви, сочувствие и потребность принадлежать к чему-то большему, чем моя телесная оболочка.

Странная штука — чувства. Как они разлетаются перед лицом логики, как они берут верх над самыми основными инстинктами. Потому что, оценивая все с позиций времени и с позиций гуманизма, мы чувствуем, что инстинктивное потакание своим желаниям — это слабость, мы ощущаем, что потребности общества должны перевешивать желания индивидуума. Только когда мы признаем наши провалы и осознаем наши слабости, мы сможем подняться над ними.

Вместе.

Дзирт До'Урден

Глава 7 МИНТАРН

Дзирт не сразу обнаружил место, где затаилась пантера. Остров Минтарн, находившийся в четырех сотнях миль к юго-западу от Глубоководья, весь зарос густыми деревьями. Гвенвивар, которая лежала на ветви в двадцати футах от земли, совершенно слилась с корой, она была так хорошо укрыта, что даже олень мог пройти прямо под ней и не осознать, сколь близка его смерть.

Но сегодня Гвенвивар не охотилась на оленей. «Морская фея» вошла в порт каких-нибудь два часа назад, без флага и без всяких знаков отличия, с названием, закрытым брезентом. И все же трехмачтовую шхуну трудно было не узнать, ибо она была единственной в своем роде у Побережья Мечей, и многим из тех негодяев, что находились сейчас в свободном порту Минтарна, в прошлом приходилось бежать от нее. И так случилось, что к Дзирту, Кэтти-бри и Дюдермонту обратились вскоре после того, как они вошли в таверну, находившуюся у самых доков.

Сейчас, дожидаясь того, кто подошел к ним в таверне, они были уверены, что в этих густых зарослях, едва ли в сотне ярдов от городского пустыря, их ждет засада.

Именно там и тогда мог Дюдермонт оценить по заслугам своих преданных и могущественных друзей. С Дзиртом и Кэтти-бри, с Гвенвивар, всегда находившейся настороже, капитан не боялся ничего, даже если бы все пираты Побережья Мечей поднялись против него. Без этой троицы, прикрывавшей его, Дюдермонт был бы весьма уязвим. Даже Робийярд, несомненно могущественный и в равной степени непредсказуемый чародей, не мог бы обеспечить капитану такой поддержки. Веря в таланты друзей, Дюдермонт в большей степени полагался на их преданность. Ни один из них не покинул бы его ни при каких обстоятельствах.

Гвенвивар прижала уши и издала низкий рык, который трое мужчин скорее почувствовали, нежели услышали.

Дзирт пригнулся, молча указал на восток и север, а затем скользнул в тень, бесшумно, как смерть. Кэтти-бри укрылась за деревом и приладила стрелу к тетиве Тулмарила. Она пыталась проследить за передвижениями Дзирта, для того чтобы понять, откуда приближается тот, кто подходил к ним в таверне, но дроу пропал. Казалось, что он просто исчез, войдя в густые заросли. Но, как выяснилось, ей вовсе не обязательно было следить за Дзиртом, так как те, кто шел к ним, не владели мастерством бесшумного и невидимого передвижения по лесу.

Дюдермонт спокойно стоял на открытом месте. Время от времени он поправлял трубку во рту. Он тоже чувствовал приближение нескольких чужаков, занимавших позиции в лесу вокруг него.

— Тебе здесь не место, — раздался из тени голос. Говоривший, невысокий человек с маленькими темными глазами и огромными ушами, торчавшими из-под каштановых волос, даже не подозревал, что его заметили шагов за двадцать до того, как он приблизился к поляне. Не знал он и того, что Дзирт, Кэтти-бри и особенно Гвенвивар прекрасно видели семерых сопровождавших его людей. Пантера была подобна движущейся тени между ветвями, выбирая такую позицию, из которой она одним прыжком могла бы достать четверых из них.

Один из сопровождавших заметил Кэтти-бри и поднял свой лук, направив стрелу на девушку. Тут до него донесся какой-то шелест, и прежде, чем он успел что-либо предпринять, мимо промчалась какая-то темная фигура. Вскрикнув, он опрокинулся навзничь, успев заметить пронесшийся со свистом темно-зеленый плащ. Не причинив ошеломленному человеку никакого вреда, фигура исчезла.

— Брер'Кэннон? — позвал его тот, кто обращался к Дюдермонту, услышав крик.

— Я в порядке, — быстро ответил ошарашенный Брер'Кэннон, вставая и пытаясь понять, что же с ним произошло. Он понял это, когда посмотрел наконец на свой лук и увидел, что тетива порвана. — Проклятие! — пробормотал Брер'Кэннон, лихорадочно озираясь.

— Я не привык разговаривать с тенями, — спокойно и четко недрогнувшим голосом произнес Дюдермонт.

— Ты не один, — ответил говоривший.

— Ты тоже, — без колебаний сказал капитан. — Поэтому выходи, и давай покончим с этим, какое бы дело у тебя ко мне ни было.

Из теней вновь донеслись шорохи и треск, и несколько человек шепотом предложили человеку по имени Данкин пойти и поговорить с капитаном «Морской феи».

Наконец Данкин, собравшись с мужеством, вышел вперед. Сделав шаг, он осмотрелся по сторонам, еще шаг — опять осмотрелся. Он прошел прямо под Гвенвивар и не заметил ее, что вызвало улыбку на губах Дюдермонта. Он прошел в трех шагах от Дзирта и также не заметил его, но увидел Кэтти-бри, ибо девушка и не пыталась спрятаться за деревом, стоявшим у самой поляны, на которой находился Дюдермонт.

Данкин с трудом пытался вернуть самообладание и чувство собственного достоинства. Когда между ним и капитаном оставалось несколько шагов, он выпрямился и сказал почти не дрогнувшим голосом:

— Тебе здесь не место!

— Насколько я понимаю, Минтарн — свободный порт, — ответил Дюдермонт. — Он что, свободен только для разбойников?

Данкин наставил на капитана палец и начал было отвечать, но ему явно не хватало слов, и он умолк, издав только нечленораздельное мычание.

— Мне неизвестно о каких-либо ограничениях для судов, желающих войти в док, — продолжал Дюдермонт. — Несомненно, мой корабль не единственное судно в гавани Минтарна без опознавательных знаков и с закрытым названием.

Последнее было совершенной правдой: так выглядели добрых две трети кораблей, находившихся в свободном порту.

— Ты — Дюдермонт, а твой корабль — «Морская фея» из Глубоководья, — сказал Данкин обвиняющим тоном, дергая себя за ухо.

«Нервный тик», — подумал капитан. Он пожал плечами и кивнул в знак согласия.

— Корабль закона, — продолжал Данкин, найдя в себе мужество, чтобы продолжать, и оставив наконец в покое свое ухо. — Охотник за пиратами, и ты здесь, несомненно, для того, чтобы…

— С чего ты решил, что знаешь о моих намерениях? — резко оборвал его Дюдермонт.

— Намерения «Морской феи» всегда известны, — парировал Данкин столь же резко. — Это охотник за пиратами, а здесь, в Минтарне, разумеется, есть пиратские корабли, включая тот, который ты преследовал на этой неделе.

Лицо Дюдермонта посуровело. Он понял, что этот человек был должностным лицом Минтарна, посланцем правившего здесь деспота Тарнхила Эмбуирхана. Намерения Тарнхила поддерживать в Минтарне порядок, соответствующий его репутации свободного порта, были хорошо известны всем правителям Побережья Мечей. В Минтарне нельзя было сводить счеты с кровными врагами или преследовать беглецов.

— Если бы мы явились сюда в поисках пиратов, — резко сказал Дюдермонт, — «Морская фея» вошла бы под флагом Глубоководья, открыто и без страха.

— Так ты признаешься в том, кто ты? — тоном обвинителя воскликнул Данкин.

— Мы скрыли это только для того, чтобы избежать осложнений для вашего порта, — легко ответил Дюдермонт. — Если бы пираты, находящиеся ныне в Минтарне, возжелали возмездия, мы были бы вынуждены потопить их, а я уверен, что твой повелитель не одобрил бы такого количества обломков кораблей в своей гавани. Не потому ли он послал тебя вести переговоры в укромное место?

Данкин вновь, казалось, не находил слов для ответа.

— А кто ты? — спросил Дюдермонт, побуждая нервного человека представиться.

Данкин еще раз выпрямился, как будто вспомнив о своем положении.

— Данкин Высокая Мачта, — отчетливо сказал он, — посланец Его Тиранства, Тарнхила Эмбуирхана, Властителя свободного порта Минтарна.

Дюдермонт поразмыслил над этим явно фальшивым именем. Данкин, вероятно, добрался до Минтарна много лет назад, спасаясь бегством от другого негодяя или прячась от закона, и с течением времени нашел дорогу в островную стражу Тарнхила. Дюдермонт заключил, что Данкин был не лучшим посланником: не искушен в дипломатии да и мужеством не отличается. Но капитан понимал, что не стоит недооценивать Тарнхила, имевшего репутацию опытного воина, сумевшего в течение многих лет поддерживать в Минтарне относительное спокойствие. Как дипломат Данкин не производил сильного впечатления, но Тарнхил, возможно, решил послать именно его, чтобы дать капитану «Морской феи» понять, что ни он, ни его корабль не были так уж важны для правителя.

Любопытная игра эта дипломатия!

— «Морская фея» вошла сюда не для того, чтобы преследовать кого-либо из пиратов, — заверил Данкина капитан. — Мы никого не ищем. Мы пришли пополнить запасы продовольствия и найти информацию.

— О пирате, — заключил Данкин, лицо его выразило явное неудовольствие.

— Об острове, — ответил Дюдермонт.

— О пиратском острове? — выпалил Данкин таким тоном, что его вопрос прозвучал скорее как обвинение.

Дюдермонт вынул изо рта трубку и посмотрел на Данкина тяжелым взглядом, от которого незадачливому дипломату стало совсем неуютно.

— Говорят, что ни в одном другом месте в Королевствах не собирается так много бывалых морских волков, как на Минтарне, — пространно начал Дюдермонт. — Я ищу остров, ставший легендой, остров, известный многим по рассказам и лишь некоторым — по их собственному опыту.

Данкин не отвечал и, казалось, не догадывался, о чем мог говорить Дюдермонт.

— Я заключу с тобой сделку, — предложил капитан.

— А что у тебя есть для этого? — быстро спросил Данкин.

— Я и вся моя команда будем оставаться на «Морской фее», спокойно и в отдаленной части гавани. Таким образом, на Минтарне будет обеспечен мир и порядок. Мы не собираемся охотиться за кем-либо на вашем острове, включая известных преступников, но многие могут разыскивать нас, безрассудно полагая, что «Морская фея» уязвима, находясь в порту.

Данкин не мог не кивнуть в подтверждение этих слов. В таверне он слышал перешептывания посетителей; в порту сейчас стояло несколько кораблей, которые не порадовались, увидев «Морскую фею», и могли бы объединиться против нее.

— Мы останемся вне территории доков, — продолжал Дюдермонт, — а ты, Данкин Высокая Мачта, найдешь ту информацию, которая мне нужна. — Прежде чем Данкин смог ответить, капитан бросил ему кошель, полный золотых монет. — Каэрвич, — пояснил Дюдермонт. — Я хочу получить карту пути до Каэрвича.

— Каэрвич? — скептически повторил Данкин.

— На запад, а затем на юг, судя по тем рассказам, что я слышал, — ответил Дюдермонт.

Лицо Данкина приняло кислое выражение, и он сделал было движение, чтобы кинуть кошель обратно, но капитан жестом остановил его.

— Властителям Глубоководья не понравится, если Минтарн откажет в гостеприимстве одному из их кораблей, — быстро сказал он. — Если кораблям Глубоководья вход сюда запрещен, значит, вы провозглашаете себя открытой гаванью только для преступников. Твой правитель Тарнхил явно будет недоволен последствиями.

Это прозвучало почти угрожающе, и Дюдермонт испытал облегчение, когда Данкин вновь сжал кошель в своей руке.

— Я поговорю с Его Тиранством, — заверил коротышка. — Если он согласится… — На этом он оборвал свою фразу, махнув рукой.

Дюдермонт быстро вставил трубку в рот и кивнул Кэтти-бри, которая вышла из своего укрытия, опустив лук и вернув все стрелы в колчан. Проходя мимо Данкина, она пристально посмотрела на него, встретив его ответный взгляд.

Вся его смелость испарилась мгновением позже, когда из кустов вынырнул Дзирт. И если вида темного эльфа было недостаточно, чтобы полностью лишить его присутствия духа, то это дело довершило появление громадной черной пантеры, спрыгнувшей с дерева в каких-то пяти футах от Данкина.

* * *

Данкин приплыл на «Морскую фею» на следующий же день. Несмотря на то что Дюдермонт тепло приветствовал его, он взобрался на борт корабля с таким видом, будто совершал опасный эксперимент. По нему было заметно, что он ощущает благоговейный трепет перед этим судном, которое уже стало легендой Побережья Мечей.

Данкина встретила на верхней палубе вся команда. Гвенвивар отдыхала в своем звездном доме, но на сей раз к остальным присоединились Робийярд и Гаркл, которые стояли рядом. Дзирт подумал, что это хорошо: может быть, Робийярд, опытный кудесник, сможет держать под контролем чары Гаркла, а постоянная улыбка Гаркла как-то отразится на сварливом Робийярде!

— У тебя есть информация для меня? — спросил Дюдермонт, переходя прямо к сути дела. «Морскую фею» пока никто не тревожил, но капитан не питал никаких иллюзий относительно своей безопасности в гавани. Он знал, что не менее дюжины кораблей, находящихся сейчас в порту, желали их гибели, и чем скорее шхуна уберется из Минтарна, тем лучше.

Данкин сделал движение в сторону двери капитанской каюты.

— Здесь, снаружи, — настаивал Дюдермонт. — Отдавай и уходи. У меня нет времени для проволочек, и мне не нужно прятаться от своей команды.

Данкин огляделся и кивнул, хотя не имел никакого желания вести переговоры публично.

— Где информация? — спросил Дюдермонт.

Данкин вздрогнул.

— Конечно, — запинаясь, сказал он. — У нас есть карта, но не очень подробная. И мы, разумеется, не можем быть в ней уверены, так как, возможно, остров, который вы ищете, не более чем легенда и тогда, конечно, нет и никакой карты.

Осознав, что его юмор никто не оценил, он смущенно закашлялся.

— У тебя мое золото, — сказал Дюдермонт после очередной долгой паузы.

— Его Тиранство желает другой платы, — ответил Данкин. — Большей, чем золото.

Дюдермонт прищурился в явном раздражении, медленно вставил в рот трубку и сделал длинную, очень длинную затяжку.

— Ничего сложного, — быстро заверил Данкин. — К тому же мой повелитель предлагает больше чем простую карту. Вам понадобится чародей или жрец, для того чтобы создать хранилище, достаточно большое для необходимых обильных запасов.

— Это мы, — вставил Гаркл, приобняв Робийярда за плечи одной рукой и тут же быстро убрав ее в ответ на хмурый взгляд сварливого чародея.

— О да, но в этом не будет необходимости, — выпалил Данкин. — Ибо у Его Тиранства имеется совершенно замечательный сундук, волшебное хранилище, и он одолжит вам его за кошель золота, что не так уж и много, и одну небольшую любезность.

— Какую? — требовательно спросил Дюдермонт, которого уже начинала утомлять эта игра в загадки.

— Он, — сказал Данкин, указывая на Дзирта.

От хорошей затрещины коротышку спасла только реакция дроу, молниеносно поднятая рука которого удержала Кэтти-бри от прыжка в сторону посла.

— Он? — недоверчиво спросил Дюдермонт.

— Просто встретиться с этим дроу, — быстро объяснил Данкин, осознавший, что вступил на опасную почву. Вода была холодной, и ему вовсе не хотелось вплавь добираться до берега.

— Диковинами интересуется? — раздраженно вставила Кэтти-бри, отталкивая руку Дзирта, все еще удерживавшую ее. — Я тебе сейчас передам кое-что для твоего бестолкового тирана!

— Нет-нет, — попытался объяснить Данкин. Он так и не смог бы вымолвить ни слова, ибо его просто вышвырнули бы за борт за эту казавшуюся абсурдной просьбу, если бы не вмешался Дзирт, спокойный голос которого свидетельствовал о том, что он не воспринял желание тирана как оскорбление.

— Изложи просьбу своего повелителя, — спокойно сказал дроу.

— Слава твоя велика, любезный дроу, — запинаясь, начал Данкин. — Многие пираты, добираясь до Минтарна, говорят о твоих подвигах. Ну и главная причина, по которой «Морская фея» не была…

Он остановился и бросил нервный взгляд на Дюдермонта.

— Не была атакована в гавани Минтарна, — закончил за него капитан.

— Они бы не осмелились выступить и встретиться с тобой, — набравшись храбрости, закончил свою мысль Данкин, посмотрев при этом на Дзирта. — Мой повелитель тоже воин, покрытый славой.

— Проклятие! — молвила Кэтти-бри, догадываясь, как и Дзирт, к чему клонил говоривший.

— Просто состязание, — закончил Данкин. — Схватка без свидетелей.

— Только для того, чтобы узнать, кто лучше, — сказал Дзирт с неприязнью.

— За карту, — напомнил ему Данкин. — И сундук, немалое вознаграждение. — После недолгого размышления он добавил: — Ты получишь и то, и другое в любом случае, победишь ты или проиграешь.

Дзирт посмотрел на Кэтти-бри, затем на Дюдермонта, потом на всех членов команды, которые и не пытались скрыть того, что вслушивались в каждое слово.

— Ладно, давайте покончим с этим, — сказал дроу.

Кэтти-бри схватила его за руку, и он понял, что девушка не одобряет его решения.

— Я не могу просить тебя согласиться, — сказал Дюдермонт.

Дзирт с улыбкой взглянул ему в глаза.

— Быть может, мне не в меньшей степени, чем Тарнхилу, любопытно, кто из нас лучший воин, — сказал он, посмотрев на Кэтти-бри, которая знала его достаточно, чтобы понять, что дроу движет более важное побуждение.

— Разве это отличается чем-то от твоей схватки с Берктгаром из-за Клыка Защитника, когда темные эльфы еще не добрались до Мифрил Халла? — спросил ее Дзирт.

Кэтти-бри была вынуждена признать, что это адекватное сравнение. Берктгар угрожал разорвать союз с Бренором, если дворф не передаст ему Клык Защитника, чего Бренор никогда бы не сделал. Кэтти-бри пришла в Сэттлстоун и покончила с этим спором, вызвав Берктгара на поединок и победив. Вспомнив об этом и подумав о чувстве долга, свойственном дроу, она отпустила руку Дзирта.

— Я скоро вернусь, — пообещал Дзирт, спрыгивая вслед за Данкином в маленькую лодку.

Дюдермонт, Кэтти-бри и большая часть экипажа наблюдали за тем, как они отплывали, и девушка заметила кислое выражение на лице капитана, как будто он был чем-то разочарован. Она прекрасно поняла, в чем тут дело, и заверила Дюдермонта:

— Он не хочет сражаться.

— Его влечет любопытство? — спросил Дюдермонт.

— Преданность, — ответила Кэтти-бри, — и ничего больше. Дзирт связан узами дружбы с тобой и с командой, и если простое состязание с этим человеком обеспечит нам более легкое плавание, тогда он готов сражаться. Но в Дзирте нет любопытства. Никакой глупой гордости. Его вовсе не волнует, кто лучший в этой игре с мечами.

Дюдермонт кивнул, и его лицо просветлело. Слова девушки подкрепили его веру в друга.

Текли минуты, прошел час, за ним другой, и разговоры о Дзирте и его противостоянии сменились на борту «Морской феи» обсуждением того положения, в котором оказался корабль. Два судна с квадратными парусами вышли из гавани Минтарна, но не отправились в открытое море, а стали маневрировать, меняя галсы, у входа в гавань.

— Почему они просто не бросают якоря? — спросил Вэйлан моряка, стоявшего рядом с ним на палубе юта возле смертоносной баллисты.

Кэтти-бри и Дюдермонт, находившиеся ближе к центру корабля, услышали эти слова и переглянулись. Оба знали почему.

Третий корабль, подняв нижние паруса, начал дрейфовать в направлении «Морской феи».

— Это мне не нравится, — заметила Кэтти-бри.

— Нас могли подставить, — ответил Дюдермонт. — Возможно, Данкин сообщил здешним морякам, что на «Морской фее» в течение некоторого времени не будет одного члена экипажа — темного эльфа.

— Пойду-ка я наверх, — решила Кэтти-бри. Она повесила Тулмарил на плечо и направилась в сторону грот-мачты.

Робийярд и Гаркл вернулись на палубу, очевидно догадавшись о потенциальной опасности. Они кивнули Дюдермонту и пошли на корму, к Вэйлану и обслуге баллисты.

Замерев в ожидании, Дюдермонт внимательно наблюдал за медленными передвижениями трех кораблей, когда от длинных причалов Минтарна отошло четвертое судно. Капитан понимал, что их, возможно, пытаются окружить, но он также знал, что «Морской фее» требовались считаные минуты, чтобы поднять якорь и выйти в море, особенно при помощи волшебства Робийярда. В то же время баллиста и лучники, особенно Кэтти-бри с ее несущим разрушения луком, позволяли «Морской фее» не только сравняться в огневой мощи с противником, но и превзойти ее.

Главным, что сейчас беспокоило Дюдермонта, был не его корабль, а Дзирт. Какая судьба могла ожидать дроу, если они вынуждены будут оставить его?

Эти опасения отступили, сменившись новыми, когда Кэтти-бри, радостно размахивая подзорной трубой, крикнула сверху, что Дзирт возвращается. В указанном ею направлении Дюдермонт и остальные смогли увидеть только крошечную гребную лодку впереди и справа по борту от третьего корабля, дрейфующего к выходу из гавани.

— Робийярд! — крикнул Дюдермонт.

Чародей кивнул и сосредоточил свое внимание на лодке. Он начал произносить заклинание, но не успел сказать и нескольких слов, как с одного из пиратских кораблей выстрелили зарядом горящей смолы, который чуть было не накрыл лодчонку, упав в воду рядом с нею.

— Поднять паруса! — скомандовал Дюдермонт. — С якоря сниматься!

Запел лук Кэтти-бри, посылая стрелу за стрелой в сторону дрейфующей каравеллы, хотя до нее оставалось еще более трехсот ярдов.

Казалось, ожила вся гавань. Первые два корабля, находившиеся вдалеке от них, подняли паруса и стали маневрировать, ловя ветер, третий корабль еще раз выстрелил по лодке, четвертый, который, несомненно, принимал участие в сговоре, распустил паруса.

Прежде чем заклинание Робийярда успело подействовать, третий заряд смолы упал прямо за лодкой, отхватив часть ее кормы. Тем не менее волшебство подхватило крохотное суденышко, водрузило его на направленную волну и понесло со все возрастающей скоростью к «Морской фее». Дзирт отложил ставшие бесполезными весла, тогда как Данкин неистово вычерпывал воду из лодки. Несмотря на то что они быстро мчались к шхуне, поврежденная лодка явно не могла оставаться на плаву достаточно долго, чтобы благополучно добраться до «Морской феи».

Робийярд понял это, и, когда суденышко стало погружаться в воду, он снял свои чары, в противном случае заколдованная волна могла утопить Дзирта и Данкина.

Дюдермонт яростно размышлял над сложившейся ситуацией, пытаясь рассчитать время, оставшееся в его распоряжении, прежде чем пираты смогут настичь беглецов. Он понял, что, как только паруса будут подняты, ему придется развернуть «Морскую фею» в сторону гавани, ибо он ни за что не оставит Дзирта, сколь бы велик ни был риск.

Его планы быстро изменились, когда он увидел, как Дзирт с Данкином на буксире яростно плывет к «Морской фее».

Данкин был поражен таким поворотом событий еще в большей степени, чем Дюдермонт. Когда лодка пошла ко дну, первым его движением было убраться подальше от дроу, на котором была кольчуга и две сабли. На Данкине же не было ничего стесняющего движения, и он опасался, что дроу уцепится за него и потопит их обоих. К изумлению Данкина, Дзирт не только был в состоянии оставаться на поверхности воды, но плыл с невообразимой скоростью.

Кольчуга была эластичной, умело выкованной из самых лучших материалов по эскизу дроу Бастером Брейсером, одним из самых искусных кузнецов во всех Королевствах. А еще у Дзирта были заколдованные ножные браслеты на лодыжках, которые позволяли ему двигаться с невероятной быстротой. Он мгновенно подплыл к Данкину и потащил его в направлении «Морской феи», покрыв почти четверть расстояния, прежде чем изумленный человек достаточно собрался с духом, чтобы плыть самостоятельно.

— Они быстро приближаются! — воскликнул счастливый Вэйлан.

— Но они потеряли сундук! — заметил Робийярд, указывая на тонущую лодку. Рядом с ней уже оказался набирающий скорость третий пиратский корабль, паруса которого были наполнены ветром.

— Я достану его! — воскликнул Гаркл Гарпелл, отчаянно стремившийся оказаться при деле. Чародей щелкнул пальцами и начал читать заклинание, так же как и Робийярд, который понял, что нужно каким-то образом замедлить продвижение каравеллы, преследовавшей Дзирта, чтобы у дроу появились хоть какие-то шансы добраться до «Морской феи».

Однако чародей почти сразу же прекратил колдовать и с недоумением уставился на рыбу, которая неожиданно появилась на палубе у ног Гаркла.

— Нет! — крикнул он, потянувшись к Гарклу и понимая, какое заклинание тот применил. — Этого нельзя делать с предметами, содержащими сверхпространство!

Робийярд угадал верно: Гаркл пытался втащить тонущий волшебный сундук, создавая сверхпространственные ворота в том месте, где лодка и сундук пошли ко дну. Это было хорошей идеей или было бы таковой, если бы не одно обстоятельство: сундук, который Тарнхил обещал «Морской фее», был волшебным — он содержал в себе сверхпространство, которое вмещало гораздо большие объемы, чем это можно было представить, исходя из внешнего вида сундука. Проблема состояла в том, что сверхпространственные заклинания и предметы плохо согласовывались между собой. Попадание, к примеру, мешка, содержащего сверхпространство, в такой же сундук могло привести к появлению разрыва в многоуровневой вселенной и перенесению всего находящегося вокруг на Астральный уровень или, что еще хуже, в неизвестное пространство между уровнями бытия.

— Ой! — пискнул Гаркл, осознав свою ошибку и пытаясь прекратить действие заклинания.

Слишком поздно! В том месте, где пошла ко дну лодка, поднялась огромная волна, раскачивая приближающуюся каравеллу, подхватив при этом Дзирта и Данкина и швырнув их в сторону «Морской феи». Вода вспенивалась и плясала, затем начала вращаться, создавая огромную воронку.

— Отплываем! — закричал Дюдермонт, когда Дзирту и Данкину бросили канаты. — Отплываем, ради всех нас!

Моряки установили паруса, и «Морская фея» сразу накренилась и понеслась, легко выскальзывая из гавани.

У преследовавшей их каравеллы дела шли гораздо хуже: она пыталась маневрировать, но оказалась слишком близко к водовороту. Когда она достигла края воронки, ее сильно рвануло в сторону, и многие пираты полетели за борт. Каравеллу понесло по кругу раз, затем еще и еще. Тем, кто наблюдал за нею с борта «Морской феи», было видно, как она погружалась в воронку все глубже и глубже.

Это зрелище будто заворожило объятого ужасом Гаркла, но взгляды остальных моряков устремились к двум другим пиратским кораблям, которые ожидали «Морскую фею» на выходе из гавани. Робийярд вызвал заклинанием туман, понимая, что Дюдермонт предпочел бы, не подвергаясь риску, проскользнуть мимо них в открытое море. Команда Вэйлана выстрелила наудачу, так же как и лучники, а несколько моряков, среди которых был и Дюдермонт, втащили на борт Дзирта и совершенно потрясенного Данкина Высокую Мачту.

— Запечатано, — сказал Дзирт капитану с кривой улыбкой, извлекая закрытый футляр для свитков, который, очевидно, заключал в себе карту пути до Каэрвича.

Дюдермонт похлопал друга по плечу и отправился к штурвалу. Оба они изучили создавшееся положение, и оба предположили, что «Морская фея» легко выскользнет из этой ловушки.

Для тех, кто смотрел вперед, ситуация выглядела обнадеживающей. Но Гаркл Гарпелл, вцепившийся в поручни на корме, пребывал в смятении. Разумом он понимал, что его непреднамеренный провал, вероятно, спас Дзирта и другого человека в лодке и, может быть, облегчил бегство «Морской феи», но его чувствительная душа не могла вынести того, что творилось в этой огромной воронке, и криков тонущих моряков.

— О нет! — повторял он снова и снова, отчаянно пытаясь вспомнить какое-нибудь заклинание, которое могло бы спасти несчастных с каравеллы.

Но вдруг водоворот исчез, почти так же неожиданно, как и возник, оставив водную гладь совершенно спокойной. Каравелла осталась на поверхности, хотя и накренилась так, что ее паруса почти касались воды.

Гаркл издал глубокий вздох облегчения и возблагодарил тех богов, которые, возможно, его услышали. В воде было полно людей, но все они находились достаточно близко от притопленного корпуса судна.

Гаркл радостно захлопал в ладоши и, покинув палубу юта, присоединился к Дюдермонту и Дзирту, находившимся у штурвала. Схватка уже была в разгаре, оба пиратских корабля обменивались выстрелами с «Морской феей», хотя они находились слишком далеко друг от друга, чтобы причинить какой-нибудь ощутимый ущерб.

Дюдермонт с любопытством посмотрел на Гаркла.

— Что такое? — спросил взволнованный маг.

— У тебя остались еще шаровые молнии? — спросил Дюдермонт.

Гаркл побледнел. Он не успел еще отойти от кошмара с водоворотом, и у него ни за что не хватило бы мужества сжечь какое-нибудь судно. Но хитрый Дюдермонт имел в виду совсем другое.

— Всади одну в воду между нашими противниками, — пояснил капитан и взглянул на Дзирта. — Я войду в туман и дам лево руля, тогда у нас будет достаточно времени, чтобы сразиться только с одним из этих пиратских кораблей, тем, что окажется ближе.

Дзирт кивнул. Гаркл просветлел, такой приказ он готов был выполнить с радостью. Дождавшись сигнала Дюдермонта, чародей метнул молнию в волны, за вспышкой последовало огромное облако пара.

Дюдермонт направил корабль прямо туда, и оба пиратских судна, как и ожидалось, повернули, чтобы отрезать ему путь к бегству. Вскоре после того, как «Морская фея» вошла в туман, капитан резко повернул, выскальзывая из облака под углом к курсу пиратского корабля, находившегося слева от них.

Они должны были пройти близко к нему, но это не очень беспокоило Дюдермонта — при той скорости, с которой шла «Морская фея», и магической защите Робийярда.

Однако его мнение вскоре изменилось, когда раздался взрыв и тяжелое металлическое ядро прорвалось сквозь магический щит Робийярда, уничтожив добрую часть такелажа.

— У них есть орудие с дымящимся порошком! — крикнул Гаркл.

— Что? — одновременно спросили Дзирт и Дюдермонт.

— Аркебуза, — жалобным тоном сказал Гаркл, и его руки начали описывать большие круги в воздухе. — Большая аркебуза.

— Что-что? — переспросили оба.

Гаркл никак не мог приступить к объяснению, но его испуганное лицо говорило о многом. Дымящийся порошок был очень редкой и опасной штукой, дьявольским изобретением жрецов Гондиша, которые использовали энергию его взрыва для стрельбы снарядами из металлических стволов, при этом частенько порошок разрывал на части эти самые стволы. «Один из десяти» — так говорили те, кто был хорошо знаком с дымящимся порошком, имея в виду, что одна из десяти попыток выстрелить могла закончиться взрывом орудия. Гаркл подумал, что эти пираты, должно быть, очень ненавидели «Морскую фею», раз прибегли к такому опасному средству нападения.

Но все же, даже если правило «один из десяти» было верным, оставшихся девяти выстрелов было вполне достаточно, чтобы разнести «Морскую фею» на куски.

Гаркл знал, что надо действовать, ибо шли секунды, а все остальные, даже Робийярд, выглядели совершенно беспомощными, не понимая до конца, с чем они столь неожиданно столкнулись. Дымящийся порошок был больше распространен в восточных регионах Королевств, его, по слухам, применяли в Кормире. Поговаривали, что он стал понемногу появляться и на Побережье Мечей, главным образом на кораблях.

Размышляя над свойствами дымящегося порошка, Гаркл перебирал в уме те возможности, которыми он располагал.

— Металлический цилиндр! — крикнула Кэтти-бри из «вороньего гнезда», разглядев оттуда сквозь туман нацеленное на них орудие.

— А возле него мешки? — крикнул ей в ответ Гаркл.

— Я не вижу! — отозвалась Кэтти-бри, так как густое облако тумана вновь скрыло от нее палубу пиратского судна.

Гаркл понимал, что отпущенное им время истекало. Вражеское орудие было не очень точным, но это было и не важно, так как одним выстрелом оно могло снести мачту и даже попадание в корпус по касательной проделало бы в нем достаточно большое отверстие, чтобы потопить шхуну.

— Целься в него! — крикнул Гаркл. — В цилиндр и в настил возле него!

Кэтти-бри никогда не доверяла Гарклу Гарпеллу, но на сей раз его умозаключение было разумно. Она подняла Тулмарил и выпустила стрелу, затем другую, намереваясь вывести из строя обслугу, если не само орудие. Сквозь туман она увидела искры, которые высекла заколдованная стрела, отскочив от цилиндра, затем услышала крик боли, когда попала в одного из пиратов.

«Морская фея» приближалась к пиратскому судну. Гаркл кусал ногти. Данкин, который также знал об орудиях с дымящимся порошком, дергал свои большие уши.

— Поверни корабль, — попросил Дюдермонта Гаркл. — Мы слишком близко, слишком близко. Они снова выстрелят, прямо нам в лицо, и отправят корабль под воду.

Дюдермонт не знал, что ответить. Он уже понял, что волшебство Робийярда не могло защитить их от этого оружия. Взглянув на чародея, капитан увидел, что тот создает ветер, чтобы ускорить их движение, даже не пытаясьпредотвратить второй выстрел. И все же если бы капитан попытался повернуть влево — они в течение некоторого времени оставались бы в пределах досягаемости этого орудия, если бы он повернул вправо — он не смог бы пройти мимо пиратского корабля, шхуна протаранила бы его носом. Даже если бы они затем перебили экипаж этого судна, два оставшихся корабля одержали бы верх над «Морской феей».

— Возьми чародея и отправляйся к ним, — сказал Дюдермонт Дзирту. — И вызови пантеру. Только ты можешь выручить нас сейчас, мой друг!

Дзирт кинулся было к борту, но Гаркл, заметив огонь факела возле того места, где Кэтти-бри обнаружила цилиндр, закричал:

— Поздно! — и рухнул на палубу.

Кэтти-бри тоже увидела факел, а в его свете — большие мешки, о которых говорил Гаркл. Она инстинктивно прицелилась в человека с факелом, стремясь помешать действиям орудийной прислуги, но затем решила последовать совету Гарпелла и пустить стрелу в груду мешков, лежащую на палубе.

Ее стрела пронеслась за мгновение до того, как пират поднес факел к орудию, в то время как «Морская фея» шла курсом, параллельным пиратскому судну. Всего лишь мгновение, но его хватило, чтобы помешать человеку с факелом, которого подкинуло высоко в воздух, когда стрела вонзилась в мешки с летучим дымящимся порошком.

Взрыв поднял пиратский корабль над водой и поставил его почти вертикально на корму. Огненная вспышка превосходила все, что когда-либо видели Гаркл и даже Робийярд, удар волны и летящие обломки снесли с палубы «Морской феи» почти всех стоявших на ней моряков и проделали множество дыр в ее треугольных парусах.

«Морскую фею» дико раскачивало из стороны в сторону, но Дюдермонт овладел собой и укротил корабль, который продолжал рассекать волны, оставив ловушку позади.

— О боги! — молвила Кэтти-бри, потрясенная зрелищем, представшим перед ее глазами: от пиратского судна остались лишь обломки, щепки, куски обуглившегося дерева и плавающие тела.

Дзирт также был поражен. Глядя на это побоище, он думал о том, что так, наверное, будет выглядеть конец света. Никогда прежде он не видел подобного опустошения, такой бойни, даже самый могущественный чародей не мог сотворить такое. Достаточное количество зелья могло сровнять с поверхностью земли гору или город. Дымящийся порошок мог уничтожить весь мир.

— Это и есть дымящийся порошок? — спросил он Гаркла.

— От жрецов Гондиша, — ответил чародей.

— Пусть все они будут прокляты! — уходя, тихо сказал Дзирт.

Позже, когда команда занялась ремонтом парусов, Дзирт и Кэтти-бри стояли на носу шхуны, глядя вниз, на воду, и размышляя о том долгом пути, который еще предстоял им.

В конце концов Кэтти-бри не смогла больше переносить неопределенность и спросила:

— Ты победил его?

Дзирт с любопытством посмотрел на нее, как будто не поняв, о чем идет речь.

— Его Тиранство, — пояснила Кэтти-бри.

— Я же принес карту, — ответил Дзирт, — и сундук, хотя его и утопили.

— Да, но Данкин обещал это, победишь ты или проиграешь, — лукаво сказала девушка.

Дзирт взглянул на нее.

— Состязание никогда не было важным, — ответил он. — Для меня.

— Так ты победил или проиграл? — настаивала Кэтти-бри, не желая позволить дроу ускользнуть от прямого ответа.

— Иногда лучше позволить столь важной персоне и ценному союзнику сохранить лицо и поддержать свою репутацию, — улыбнулся Дзирт, взглянув на море, а затем на бизань-мачту, откуда донеслась просьба моряка помочь ему.

— Так ты позволил ему победить тебя? — спросила Кэтти-бри с явным неудовольствием.

— Я этого не говорил, — ответил Дзирт.

— Значит, он сам побил тебя, — сделала вывод девушка.

Дзирт пожал плечами и направился к бизань-мачте, чтобы помочь моряку. Он прошел мимо Гаркла и Робийярда, которые шли на нос корабля, явно собираясь присоединиться к Кэтти-бри.

Девушка не сводила взгляда с дроу. Она терялась в догадках, размышляя над неопределенными ответами Дзирта. Дзирт позволил Тарнхилу победить, полагала она, или, по крайней мере, завершил поединок вничью. По некоей причине, которую девушка сама не понимала, ей не хотелось думать, что Тарнхил победил Дзирта, она не желала думать о том, что кто бы то ни было мог победить Дзирта.

И Робийярд, и Гаркл расплылись в широчайших улыбках, увидев выражение лица девушки.

— Дзирт победил, — вымолвил наконец Робийярд.

Удивленная Кэтти-бри повернулась к чародею.

— Тебя ведь это интересовало, — сказал Робийярд.

— Мы всё видели, — вставил Гаркл, — да-да, разумеется. Хороший поединок. — Гаркл принял боевую позу, имитируя сражающегося Дзирта. Несмотря на то что он очень старался, Кэтти-бри это показалось очень забавным. — Он начал с выпада влево, — повествовал Гаркл, делая соответствующее движение, — а затем рванулся вправо, так быстро и плавно, что Тарнхил ничего не успел понять.

— Пока не получил удара, — вмешался Робийярд. — Его Тиранство все еще тыкал клинком вперед, атакуя призрака, полагаю.

Для Кэтти-бри это звучало резонно, прием, который они сейчас описали, назывался «шаг призрака».

— Он кое-чему научился, да-да! — радостно вопил Гаркл.

— Достаточно сказать, что Его Тиранство не сможет сидеть в ближайшее время, — завершил рассказ Робийярд, и оба волшебника расхохотались. Кэтти-бри никогда еще не видела Робийярда столь оживленным.

Девушка вернулась на нос шхуны, а за ее спиной продолжали веселиться волшебники. Теперь она поняла, что Дзирт был совершенно искренен, заявляя, что поединок для него не важен. Улыбнувшись, она решила, что еще подразнит как-нибудь Дзирта. А еще она улыбалась потому, что ее друг победил.

Почему-то это было очень важно для Кэтти-бри.

Глава 8 РАЗГОВОР В МОРЕ

Ремонтные работы, которые продолжались на «Морской фее» в течение двух дней, не давали возможности использовать ее парусное оснащение в полной мере. Но, несмотря на это, сильный северный бриз наполнял ее паруса, и быстроходная шхуна мчалась на юг. Всего за три дня она прошла четыреста миль от Минтарна до самой удаленной юго-восточной точки великих островов Муншэй, и Дюдермонт повернул корабль на запад, в открытое море, пройдя у южного побережья островов.

— Мы будем идти два дня в виду островов Муншэй, — сообщил Дюдермонт команде.

— Вы направляетесь в Корвэлл? — быстро прервал его Данкин Высокая Мачта, который, казалось, не переставал задавать вопросы. — Думаю, что хотел бы высадиться на Корвэлле. Прекрасный город во всех отношениях.

Эффектность принятой этим коротышкой высокомерной позы значительно уменьшилась, когда он начал дергать себя за ухо, выдавая этими нервными движениями владевшее им беспокойство.

Дюдермонт проигнорировал надоедливого человечка.

— Если ветер сохранится, завтра утром мы пройдем мимо места, именуемого Драконьей Головой, — пояснил он. — Затем мы пересечем широкую гавань и высадимся в деревне Вингейт, чтобы в последний раз пополнить запасы продовольствия. Ну а потом — в открытое море, дней двадцать пути или вдвое больше, если не будет ветра.

Бывалая команда поняла, что их ждет трудное путешествие, но все как один закивали в знак согласия, ни слова протеста — за одним исключением.

— Вингейт? — запротестовал Данкин. — Но мне понадобится целый месяц, чтобы выбраться оттуда!

— А кто сказал, что ты покидаешь нас? — спросил его Дюдермонт. — Тебя высадят там, где мы выберем… после того как вернемся.

Это заставило Данкина замолчать или, по крайней мере, изменило ход его мыслей, но прежде, чем капитан успел сделать три шага в сторону, Данкин снова заговорил:

— Ты имеешь в виду: если вы вернетесь! Ты ведь провел у Побережья Мечей всю свою вонючую жизнь, Дюдермонт, и знаешь об этих слухах!

Капитан медленно, но угрожающе повернулся лицом к коротышке. Оба они слышали тот ропот, который породили слова Данкина, волны шепота, прокатившиеся по палубе.

Не глядя на Дюдермонта, Данкин осмотрелся вокруг, и кривая усмешка на его физиономии стала еще шире, когда он заметил, что команда явно занервничала.

— Скажи им, — нагло уставился он на капитана.

Дюдермонт и глазом не моргнул.

— Ты ведь не поведешь их на легендарный остров, не рассказав им всех легенд? — коварно спросил Данкин.

— Этот человек любит строить козни, — прошептала Кэтти-бри Дзирту.

— И нарываться, на неприятности, — шепнул Дзирт в ответ.

Дюдермонт выдержал долгую паузу, пристально глядя на Данкина. Суровый взгляд капитана постепенно согнал с лица коротышки его дурацкую ухмылку. Затем Дюдермонт посмотрел на Дзирта — как всегда, когда ему была нужна поддержка, — и на Кэтти-бри, никто из них, казалось, не принял всерьез зловещих слов Данкина. Их уверенность приободрила его, и капитан повернулся к Гарклу, который, как обычно, казался рассеянным, будто вообще не слышал этого разговора. Остальные члены экипажа, по крайней мере те, кто находился неподалеку от штурвала, слышали, и это отразилось на их поведении.

— Так скажи, — резко спросил Робийярд, — что это за великая тайна Каэрвича?

— Ах, капитан Дюдермонт! — вымолвил Данкин сочувственным тоном.

— Каэрвич, — спокойно начал Дюдермонт, — может оказаться всего лишь легендой. Немногие утверждают, что побывали там, ибо это очень, очень далеко от населенных земель.

— Это мы уже знаем, — заметил Робийярд. — Но если остров не более чем легенда и мы просто поплаваем по пустынным водам, пока не придет пора вернуться, что здесь плохого для «Морской феи»? На что намекает этот ничтожный червь?

Дюдермонт бросил на Данкина тяжелый взгляд, испытывая сильное желание придушить его на месте.

— Некоторые из тех, кто побывал там, — начал капитан, тщательно подбирая слова, — говорят, что были свидетелями необычных видений.

— Там водятся привидения! — драматично прервал его Данкин. — Каэрвич — остров, населенный привидениями, — громогласно заявил он, прыжками перемещаясь по палубе и дико вглядываясь в лицо каждому из находившихся поблизости моряков. — Там — корабли-призраки и ведьмы! — вопил он.

— Довольно, — прервал его Дзирт.

— Заткнись! — посоветовала коротышке Кэтти-бри.

Данкин умолк, но при этом посмотрел на девушку с видом явного превосходства, полагая, что сегодня выиграл он.

— Все это слухи, — громко сказал Дюдермонт. — Слухи, о которых я собирался рассказать вам, когда мы доберемся до Вингейта, но не раньше. — Капитан сделал паузу и обвел глазами свою команду. Этим взглядом он просил дружбы и верности, просил поддержки людей, которые были рядом с ним столь долго. — Я бы рассказал вам, — настаивал он, и все, кто был на борту, за исключением, может быть, Данкина, поверили ему.

— Это плавание не ради Глубоководья и не против пиратов, — продолжал Дюдермонт. — Это для меня лично, я должен осуществить его из-за того происшествия на Док-стрит. Быть может, «Морская фея» плывет навстречу бедам, быть может — ответам, но я должен идти вперед, каков бы ни был исход. Я не стану заставлять никого из вас идти со мной. Вы брались преследовать пиратов, и в этом отношении вы были самой лучшей командой, о которой только может мечтать любой капитан.

Вновь последовала пауза, долгая пауза, во время которой капитан поочередно встретился взглядом с каждым членом экипажа, последними оказались Кэтти-бри и Дзирт.

— Любой из вас, кто не желает идти к Каэрвичу, может высадиться в Вингейте, — предложил Дюдермонт. Это было из ряда вон выходящим предложением, которое поразило команду. — Вам заплатят за то время, что вы провели на борту «Морской феи», плюс премиальные — от меня лично. Когда мы вернемся…

— Если вы вернетесь, — ехидно вставил Данкин, но Дюдермонт проигнорировал его замечание.

— Когда мы вернемся, — повторил капитан еще более твердо, — мы заберем вас. Не будет никаких вопросов в отношении вашей преданности, никаких наказаний для тех, кто не пойдет к Каэрвичу.

— Послушать, так каждый остров населен привидениями, — фыркнул Робийярд. — Если бы моряки верили каждому слуху, что передается шепотком, они вообще не осмелились бы плавать вдоль Побережья Мечей. Морские чудовища неподалеку от Глубоководья! Свернувшиеся кольцами змеи Руатима! Пираты Нилантера!

— А нилантерцы-то как раз существуют! — вставил один из моряков, и все как один весело засмеялись.

— Точно, — ответил Робийярд. — Некоторые слухи могут оказаться верными.

— А если Каэрвич на самом деле населен привидениями? — спросил другой моряк.

— Тогда мы причалим к берегу утром, — ответил Вэйлан, перегнувшись через поручни палубы юта, — и покинем остров после полудня.

— А ночь оставим призракам! — закончил один из моряков под общий смех.

Дюдермонт испытывал чувство благодарности ко всем этим людям, особенно к Робийярду, от которого капитан никогда не ожидал такой поддержки. Когда вслед за этим провели перекличку экипажа, ни один человек не выразил желания сойти с корабля в Вингейте.

Данкин взирал на происходящее с возрастающим изумлением. Он попытался было красочно расписать ужасы Каэрвича, но его просто высмеяли.

Ни Дзирт, ни Кэтти-бри не удивились единодушной поддержке, оказанной Дюдермонту. Команда «Морской феи» плавала вместе достаточно долго, чтобы по-настоящему сдружиться. А Кэтти-бри и Дзирт имели большой опыт, чтобы понимать связь между дружбой и преданностью.

— Ну а я сойду в Вингейте, — сказал наконец расстроенный Данкин. — Я ни за что не пойду на Каэрвич, населенный призраками.

— Кто предложил тебе такой выбор? — спросил его Дзирт.

— Капитан Дюдермонт только что сказал… — начал Данкин, поворачиваясь к капитану и тыча в его сторону пальцем. Слова застряли у него в горле, ибо кислое выражение лица Дюдермонта объяснило ему, что предложение не предназначалось ему.

— Вы не можете держать меня здесь! — запротестовал Данкин. — Я посланец Его Тиранства. Меня надо было высадить в Минтарне….

— Тебя убили бы прямо в гавани, — напомнил ему Дзирт.

— Хорошо, тебя выпустят в Минтарне, — пообещал Дюдермонт.

Данкин понял, что это означало.

— Когда мы сможем провести должное расследование в отношении твоей роли в подготовке засады против «Морской феи», — продолжил Дюдермонт.

— Я ничего не сделал! — воскликнул Данкин, дергая себя за ухо.

— Вскоре после того, как ты сообщил мне о том, что присутствие Дзирта на борту «Морской феи» мешает пиратам атаковать нас, ты все устроил так, чтобы увести его с корабля, — сказал Дюдермонт.

— Но меня самого чуть не убили! — завопил Данкин, протестуя. — Если бы я знал, что те бандиты охотятся за вами, я бы ни за что не поплыл бы на лодке в гавань.

Капитан взглянул на Дзирта.

— Похоже на правду, — признал дроу.

Дюдермонт сделал паузу, затем кивнул.

— Я считаю тебя невиновным, — сказал он Данкину, — и согласен вернуть тебя в Минтарн после нашего путешествия на Каэрвич.

— Значит, ты подберешь меня на обратном пути в Вингейте, — заключил Данкин, но капитан покачал головой.

— Слишком далеко, — ответил он. — Никто из моей команды не высаживается в Вингейте. И раз я должен вернуться в Минтарн, я пойду от Каэрвича северным путем, обходя Муншэй с севера.

— Тогда высади меня в Вингейте, и я найду способ встретиться с тобой в каком-нибудь городе на севере Муншэя, — предложил Данкин.

— И где ты найдешь там город? — поинтересовался Дюдермонт.

Данкин ничего не ответил.

— Если ты хочешь оставить корабль, можешь сойти в Вингейте, — предложил Дюдермонт. — Но я не могу гарантировать твое возвращение оттуда в Минтарн.

Капитан повернулся и направился к своей каюте. Он вошел в нее, не оборачиваясь, оставив перепуганного Данкина стоять с поникшей головой возле штурвала.

— Твои знания о Каэрвиче очень пригодятся нам, — сказал Дзирт, похлопав его по плечу. — Мы ценим твое присутствие.

— Поплыли, поплыли, — добавила Кэтти-бри. — У нас впереди приключения и дружба. Чего еще можно желать?

Дзирт и Кэтти-бри отошли, обмениваясь веселыми улыбками.

— Я здесь тоже новичок, — сказал Данкину Гаркл Гарпелл. — Но я уверен, что будет здорово.

Данкин подошел к поручням. Он вынужден был признаться самому себе, что ему нравилась «Морская фея». Лишившись родителей в юном возрасте, Данкин отправился в море еще мальчишкой, проведя большую часть последующих двадцати лет на пиратских судах, среди самых жестоких бандитов Побережья Мечей. Никогда еще не приходилось ему видеть корабль, экипаж которого был связан такими тесными дружескими отношениями. А как они вырвались из пиратской западни в Минтарне — это до сих пор восхищало Данкина.

В течение нескольких последних дней он вел себя как дурак, а ведь Дюдермонт наверняка знал о его прошлом или, по крайней мере, подозревал, что Данкин вдоволь попиратствовал в свое время. И все же капитан отнюдь не обращался с ним как с пленником, и, по словам темного эльфа, они на самом деле хотели, чтобы он отправился с ними на Каэрвич.

Данкин перегнулся через поручни, поглядел на стаю дельфинов, которые танцевали в волнах, создаваемых кораблем, и опять погрузился в свои мысли.

* * *

— Ты снова думаешь о них, — донесся до угрюмого дворфа голос откуда-то сзади. Это был его друг Реджис.

Бренор не отвечал. Он стоял на склоне, известном как Склон Бренора, на краю долины дворфов, в четырех милях от Пирамиды Кельвина. Это было его любимое место размышлений. Хотя груда камней не так уж и возвышалась над плоской тундрой — в ней было едва ли пятьдесят футов, — каждый раз, как он взбирался по крутой и узкой тропе, Бренору казалось, что он поднимается к самим звездам.

Реджис совсем запыхался, карабкаясь последние двадцать футов, чтобы встать рядом со своим бородатым другом.

— Мне так нравится здесь ночью, — заметил хафлинг. — Но в следующем месяце будет не так уж много ночей! — радостно продолжал он, пытаясь вызвать улыбку на лице Бренора. Его замечание было справедливо. Летние дни в Долине Ледяного Ветра, находящейся далеко на севере, были очень длинными, но в зимнем небе солнце появлялось лишь на несколько часов.

— Да, у меня не много времени, — согласился Бренор. — Времени, которое я хочу провести один.

Говоря это, он повернулся к Реджису, и даже в темноте хафлинг смог рассмотреть его нахмуренное лицо.

Но Реджис знал истину: Бренор больше делал вид, чем сердился по-настоящему.

— Одному тебе здесь было бы невесело, — возразил хафлинг. — Ты думал бы о Дзирте и Кэтти-бри и скучал по ним, так же как и я, а к утру превратился бы в настоящего рычащего йети. Я, разумеется, не могу этого допустить, — продолжал Реджис, укоризненно грозя пальцем. — По правде говоря, дюжина дворфов просила меня подняться сюда и улучшить твое настроение.

Бренор фыркнул, не находя подходящего ответа. Он отвернулся от Реджиса главным образом потому, что не хотел, чтобы хафлинг заметил улыбку, появившуюся в уголках его рта. За шесть лет, прошедшие с тех пор, как Дзирт и Кэтти-бри ушли отсюда, Реджис стал самым близким другом Бренора, хотя жрица дворфов по имени Стампет Скребущий Коготь почти все время находилась рядом с Бренором, особенно в последнее время. Поговаривали об укреплении связи между королем дворфов и этой женщиной шепотом, сопровождаемым хихиканьем.

Но именно Реджис знал Бренора лучше всех, Реджис, который приходил сюда именно тогда, когда Бренор в самом деле нуждался в общении, как он сам это признавал. С момента своего возвращения в Долину Ледяного Ветра старый дворф постоянно думал о Дзирте и Кэтти-бри. От глубокой депрессии Бренора спасали только те огромные усилия, которые он предпринимал, чтобы вновь открыть шахты дворфов, и Реджис, который всегда был рядом, улыбаясь и уверяя Бренора, что Дзирт и Кэтти-бри вернутся к нему.

— Где они, как ты думаешь? — спросил Реджис после долгого молчания.

Бренор улыбнулся и пожал плечами, глядя на юг и на запад, но не на хафлинга.

— Там, — ответил он.

— Там, — повторил Реджис. — Дзирт и Кэтти-бри. И ты скучаешь по ним, так же как и я. — Хафлинг подошел ближе и положил руку на мускулистое плечо Бренора. — И я знаю, что ты скучаешь по кошке, — сказал Реджис, вновь отвлекая дворфа от его мрачных мыслей.

Взглянув на него, Бренор не мог удержаться от улыбки. Упоминание о Гвенвивар напомнило Бренору не только о его конфликте с пантерой, но и о том, что Дзирт и Кэтти-бри, два его дорогих друга, не одиноки и способны на большее, чем просто позаботиться о себе.

Дворф и хафлинг еще долго стояли на склоне той ночью, молча, вслушиваясь в непрекращающийся ветер, давший долине ее имя, и ощущая себя гостями звезд.

* * *

Пополнив запасы продовольствия в Вингейте и завершив ремонтные работы, экипаж «Морской феи» вышел в море и вскоре оставил острова Муншэй далеко позади.

Но всего через день пути стих ветер. Они находились в открытом океане, в поле их зрения не было ни клочка суши.

Отсутствие ветра не остановило шхуну, на борту которой находился Робийярд. Но силы чародея были ограничены, он не мог наполнять паруса ветром в течение долгого времени и довольствовался тем, что обеспечивал медленное, но постоянное продвижение корабля.

Так, без всяких событий, проходили жаркие дни, «Морская фея» шла по океанской зыби, раскачиваясь и скрипя. Через три дня после выхода из Вингейта Дюдермонт установил строгое нормирование продуктов как в целях борьбы с участившимися случаями морской болезни, так и для экономии запасов продовольствия. По крайней мере, экипажу не приходилось беспокоиться о пиратах. Немногие корабли заходили так далеко, и уж во всяком случае не грузовые и не торговые суда, поэтому для пиратов здесь не было ничего привлекательного.

Единственными врагами команды были морская болезнь, солнечные ожоги и бесконечная скука дней, проведенных в окружении плоского водного пространства.

Лишь пятый день плавания принес некоторое разнообразие. Дзирт, находившийся на носу, увидел спинной плавник огромной акулы, плывущей параллельно курсу шхуны. Дроу сообщил это Вэйлану, который был в то время в «вороньем гнезде».

— Двадцать футов! — крикнул юноша, которому удалось, используя преимущество своего положения, разглядеть тень гигантской рыбы.

Вся команда высыпала на палубу и, издавая возбужденные крики, похватала гарпуны. Однако мысли о том, как загарпунить эту рыбину, куда-то исчезали, по мере того как Вэйлан сообщал морякам о все новых акулах, которых ему удавалось рассмотреть. Несмотря на то что во внезапно вспенившейся воде стало трудно различать их спинные плавники, по оценкам Вэйлана — несомненно, самым точным, — их окружала стая в несколько сотен акул.

Несколько сотен! И многие из них были такими же огромными, как та, которую заметил Дзирт. Возбужденные восклицания моряков быстро сменились молитвами.

Стая акул оставалась рядом с «Морской феей» в течение всего дня и последующей ночи. Дюдермонт полагал, что акулы просто не знали, что делать с судном, и, хотя никто из членов команды вслух не говорил этого, все надеялись, что прожорливые рыбы не примут по ошибке «Морскую фею» за мчащегося кита.

На следующее утро акулы исчезли — так же неожиданно и необъяснимо, как и появились. Дзирт провел большую часть утра, расхаживая по кораблю и даже взбираясь несколько раз на грот-мачту, в «воронье гнездо». Но акул не было видно.

— Они не отвечают нам, — заметила Кэтти-бри, встретив Дзирта, когда он в очередной раз спускался с грот-мачты. — Никогда. Я уверена, что у них свои пути, о которых мы ничего не знаем.

Эти слова поразили Дзирта, как откровение, напомнив ему о том, насколько мир вокруг него оставался непознанным, даже теми, кто, как Дюдермонт, провел большую часть своей жизни в море. Водная стихия и огромные существа, населявшие ее, жили по своим законам, которых он никогда не мог до конца понять. Осознание этого, вместе с созерцанием окружавшей их бесконечной водной равнины, напомнило Дзирту о том, как малы они были на самом деле и сколь огромной могла быть природа.

При всем том, чем он обладал, — при его подготовке, великолепном оружии, сердце воина, — он был бесконечно мал, всего лишь крошечным пятнышком на сине-зеленом гобелене.

Дзирт нашел эту мысль тревожащей и успокаивающей одновременно. Да, он мал и незначителен, один глоток для той рыбины, что легко догнала «Морскую фею». И все же он — часть чего-то гораздо большего, фрагмент некоей мозаики, которая была неизмеримо громаднее всего, что могло представить его воображение.

Он обнял за плечи Кэтти-бри, уютно соединив себя с другим, дополнявшим его фрагментом мозаики, и она доверчиво прижалась к нему.

* * *

На следующий день поднялся ветер, и шхуна устремилась вперед под дружные аплодисменты команды. Однако Робийярд скоро охладил их пыл. Чародей владел заклинаниями, позволявшими предвидеть изменения погоды, и сообщил Дюдермонту, что ветер был предвестником сильного шторма.

С этим они ничего не могли поделать. Поблизости не было никаких портов, вообще никакой суши, поэтому Дюдермонт приказал лишь закрепить все, что было возможно, и задраить люки.

Следующая ночь оказалась одной из худших в жизни Кэтти-бри. Никто из экипажа шхуны не мог припомнить такого сильного шторма. Дюдермонт и сорок членов команды укрылись под палубой корабля, а «Морская фея» мчалась сквозь бурю, длинный и стройный корабль швыряло из стороны в сторону, и несколько раз он лишь чудом не перевернулся.

Робийярд и Гаркл трудились не покладая рук. Робийярд находился на палубе большую часть времени, лишь иногда ненадолго укрываясь внизу и наблюдая за палубой с помощью магического глаза. Все это время он творил заклинания в попытках противостоять яростным ветрам. Гаркл, Гвенвивар и несколько моряков, перемещаясь на четвереньках, боролись с крысами и обследовали корпус корабля, передвигая ящики с продовольствием. У Гаркла оказалось несколько особенных заклинаний, которые позволили хорошенько осветить все вокруг, а еще — увеличивать в объеме дерево, чтобы заделывать трещины, появлявшиеся в корпусе судна. Моряки носили с собой куски просмоленного каната, которыми они затыкали течи.

Кэтти-бри, как и многие другие, чувствовала себя настолько плохо, что даже не могла двигаться. Корабль временами так сильно швыряло, что многие члены экипажа были вынуждены привязаться, чтобы не отскакивать рикошетом от стен и не нанести вреда друг другу. Бедному Данкину досталось больше всех. Как-то раз, потянувшись за предложенным ему куском каната, он полетел вверх тормашками и врезался в бимс с такой силой, что расшиб плечо и сломал запястье.

В ту ночь на борту «Морской феи» никто не спал.

Наутро корабль сильно кренился на левый борт, но по-прежнему был на плаву. Удалось пройти сквозь шторм, не потеряв ни одного человека. Те члены экипажа, кто был в состоянии передвигаться, трудились все утро, чтобы поднять единственный уцелевший парус.

Около полудня Кэтти-бри сообщила из «вороньего гнезда», что к северу и западу от корабля в воздухе полно птиц. Дюдермонт издал глубокий вздох облегчения. Он опасался, что из-за шторма они сбились с курса и не смогут вовремя оправиться от его последствий, чтобы зайти на Скалы Чаек — последние нанесенные на карту острова на пути к Каэрвичу. Как выяснилось, они отклонились далеко к югу от выбранного курса и вынуждены были неистово трудиться, особенно бедняги Робийярд и Гаркл. Синеватые мешки под глазами обоих чародеев указывали на их истощение от физического и магического напряжения.

«Морской фее» удалось изменить курс, чтобы добраться до Скал Чаек, название которых, как оказалось, полностью соответствовало действительности. Это были бесплодные камни, многие — несколько меньше, чем шхуна, а на некоторых места хватало только для двух-трех моряков. Две скалы были довольно велики, почти с милю в поперечнике. Все они были скорее белыми, чем серыми, покрытыми толстым слоем гуано — птичьего помета. Когда «Морская фея» приблизилась к скалам, тысячи и тысячи чаек взмыли в воздух, создав вокруг корабля огромное облако, пронзительно и злобно крича и осуждая вторжение в их вотчину.

Дюдермонт нашел спокойную небольшую бухту, где можно было заняться ремонтными работами и где все члены экипажа смогли поочередно выбраться на сушу, чтобы почувствовать под ногами твердую поверхность и хоть немного отдохнуть.

Несколько позже в тот же день капитан стоял на самом высоком месте Скал Чаек, футах в пятидесяти над уровнем моря, вместе с Дзиртом и Кэтти-бри. Он смотрел на юг в подзорную трубу, хотя не ожидал обнаружить там ничего, кроме водной глади.

Почти две недели ушло у них на то, чтобы покрыть пятьсот миль, отделявших западную оконечность Муншэя от Скал Чаек, почти вдвое больше времени, чем ожидал Дюдермонт. И все же капитан по-прежнему был уверен в том, что им хватит продовольствия и они найдут путь к Каэрвичу. Никто ничего не говорил об острове с тех пор, как «Морская фея» вышла из Вингейта, по крайней мере открыто, ибо Дзирт слышал нервное перешептывание членов команды, разговоры о призраках и тому подобном.

— Пятьсот миль позади, и пятьсот надо пройти, — сказал Дюдермонт, глядя в подзорную трубу на юг и запад. — Неподалеку отсюда на юге есть остров, где мы могли бы пополнить запасы продовольствия.

— Нам это необходимо? — спросил Дзирт.

— Нет, если мы с хорошей скоростью доберемся до Каэрвича и таким же образом вернемся, — ответил капитан.

— И что же ты решил? — спросила Кэтти-бри.

— Меня утомляют и задержки, и само путешествие, — ответил Дюдермонт.

— Это потому, что ты боишься того, что ожидает тебя в конце пути, — рассудила Кэтти-бри. — Кто знает, что мы найдем на Каэрвиче и даже существует ли Каэрвич?

— Он там! — настаивал капитан.

— Мы всегда сможем остановиться на другом острове на обратном пути, — предложил Дзирт. — Конечно, если у нас достаточно провианта, чтобы добраться до Каэрвича.

Дюдермонт кивнул. Они отправятся прямо на Каэрвич. Капитан собирался ориентироваться по звездам, это все, на что он мог рассчитывать. Он надеялся, что карта, которой снабдил их Тарнхил, была точной.

Он надеялся, что Каэрвич действительно существовал.

И в то же время какая-то часть его «я» надеялась, что это не так.

Глава 9 КАЭРВИЧ

— А он большой, этот Каэрвич? — спросила Кэтти-бри Дюдермонта.

Прошла очередная неделя плавания, на сей раз без всяких происшествий. Еще одна неделя пустоты. И одиночества, хотя команда шхуны была полностью укомплектована и на борту не просто было найти уединенное место. Действовал эффект открытого океана — никогда нельзя остаться в одиночестве, и одновременно кажется, что весь мир находится где-то далеко. Кэтти-бри и Дзирт проводили вместе часы, просто стоя и глядя на море. Каждый уходил в свои мысли: скользя по лазурным волнам, они были вместе и все же далеки друг от друга.

— Несколько квадратных миль, — ответил капитан с отсутствующим видом, как будто повинуясь рефлексу.

— И ты думаешь найти его? — В голосе девушки явственно прозвучало сомнение, которое заставило и Дзирта, и Дюдермонта посмотреть на нее.

— Мы ведь нашли Скалы Чаек, — напомнил девушке капитан, стараясь поднять ее настроение, хотя и в его голосе также были слышны нотки раздражения. — А они не намного больше.

— Но они всем известны, — парировала Кэтти-бри. — Надо только держать курс на запад.

— Мы знаем, где находимся и куда должны идти, — настаивал Дюдермонт. — И у нас есть карта: мы плывем не вслепую.

Кэтти-бри бросила через плечо сердитый взгляд на Данкина, добывшего для них карту. Тот как раз усердно драил палубу юта. Кислое выражение лица девушки сообщило капитану, какого мнения она придерживалась относительно надежности пресловутой карты.

— И у чародеев — новые глаза, которые далеко видят, — сказал Дюдермонт. Кэтти-бри согласилась, хотя ей было интересно, насколько надежны эти самые «глаза». Взяв несколько птиц на Скалах Чаек, Гаркл и Робийярд заявили, что могут общаться с ними с помощью магии. Чародеи каждый день выпускали чаек, приказывая сообщать о своих находках. Кэтти-бри не очень-то доверяла волшебникам, и действительно, восемь из десяти птиц бесследно исчезли. Кэтти-бри полагала, что птицы скорее всего вернулись на свои родные Скалы, насмехаясь всю дорогу над неумелыми кудесниками.

— Карта — это все, что у нас было с тех пор, как мы покинули Минтарн, — мягко сказал Дзирт, стараясь успокоить девушку и смягчить гнев, явственно читавшийся на ее красивом загорелом лице. Он сочувствовал Кэтти-бри, потому что и сам разделял эти пессимистичные мысли. Шансы были известны с самого начала, и до сего момента путешествие казалось не таким уж плохим — определенно не таким плохим, каким могло быть. Рейс продолжался уже несколько недель, большую часть времени — в открытом океане, они не потеряли ни одного члена экипажа, а их запасы, хотя и небольшие, оставались вполне достаточными. Благодаря Гвенвивар и Гарклу, подумал с улыбкой Дзирт, ибо пантера и чародей очистили корабль от большей части мерзких крыс вскоре после того, как они вышли из Вингейта.

Но все же, несмотря на то что разумом он понимал, что путешествие шло своим чередом и протекало хорошо, Дзирт не мог иногда удержаться от приливов гнева. Он сознавал, что это было связано с океаном, со скукой и одиночеством. Дроу по-настоящему нравилось идти под парусами, он любил мчаться по волнам, но слишком долгое пребывание в открытом океане, созерцание пустоты, такой глубокой и абсолютной, какой больше не найти во всем мире, действовало ему на нервы.

Кэтти-бри отошла от них, что-то бормоча. Дзирт посмотрел на Дюдермонта, опытный капитан улыбнулся ему в ответ, и тревога дроу несколько улеглась.

— Я уже сталкивался с подобными настроениями, — спокойно сказал Дюдермонт. — Она расслабится, как только мы увидим Каэрвич или как только мы примем решение повернуть назад.

— Ты бы сделал это? — спросил Дзирт. — Ты бы пренебрег словами доппльгэнгера?

Дюдермонт долго молчал.

— Я добрался сюда, веря, что это моя судьба, — наконец ответил он. — Какая бы опасность ни преследовала меня сейчас, я желаю встретиться с ней лицом к лицу, с открытыми глазами. Но я не буду рисковать своей командой больше, чем это необходимо. Если наши запасы провианта сократятся настолько, что продолжать путь будет рискованно, мы повернем назад.

— А как же доппльгэнгер? — спросил Дзирт.

— Мои враги нашли меня один раз, — беспечно ответил Дюдермонт. Поистине этот человек был настоящей скалой, подлинной твердыней, на которую могли опереться и Дзирт, и вся команда в этом море пустоты. — Найдут и второй.

— И мы будем ожидать их, — заверил друга Дзирт.

* * *

Случилось так, что ожидание, по крайней мере в том, что касалось Каэрвича, оказалось недолгим. Не прошло и часа, как Гаркл Гарпелл выскочил из каюты Дюдермонта, взволнованно хлопая в ладоши.

Капитан шел за ним, сопровождаемый дюжиной встревоженных моряков. Дзирт, находившийся на своем обычном месте — впереди, — подошел к поручням верхнего мостика, чтобы посмотреть на собравшихся. Он сразу понял, что происходит, и посмотрел вверх, на Кэтти-бри, которая вглядывалась в линию горизонта из «вороньего гнезда».

— О, что за чудесная птица, мой Реджи! — радостно улыбался Гаркл.

— Реджи? — спросили Дюдермонт и несколько моряков, стоявших поблизости.

— Я назвал ее так в честь Регволда, замечательного чародея! Он скрестил лягушку с лошадью, а это нелегкое дело! Прыгун-Через-Лужи — так он назвал ее. Или Прыгун-Через-Реки? Или, может быть…

— Гаркл! — сухо сказал Дюдермонт, и его тон вернул чародея к действительности.

— О да, конечно, — пролепетал Гаркл. — Да, да, о чем это я? О да, я говорил вам о Регволде. Какой замечательный человек. Прекрасный человек. Как рассказывают предания, он доблестно сражался в Долине Хранителя. Однажды…

— Гаркл! — Теперь голос Дюдермонта звучал почти враждебно.

— Что? — невинно спросил чародей.

— Эта проклятая чайка! — рявкнул капитан. — Что вы обнаружили?

— О да! — ответил Гаркл, хлопая в ладоши. — Реджи. Да, да, чудесная птица. Самая быстрая из всех.

— Гаркл!!! — взревели в унисон два десятка голосов.

— Мы нашли остров, — донесся ответ из-за спины разволновавшегося Гарпелла. На палубу вышел Робийярд, которому, казалось, все это несколько надоело. — Эта птица вернулась сегодня, щебеча об острове. Вперед и влево по курсу, не так далеко отсюда.

— Насколько он велик? — спросил Дюдермонт.

Робийярд пожал плечами и усмехнулся.

— Все острова велики, когда смотришь на них глазами чайки, — ответил он. — Это могло быть скалой или континентом.

— Или даже китом, — вставил Гаркл.

Какая разница! Если птица действительно углядела остров там, где, согласно карте, находится Каэрвич, тогда это должен быть Каэрвич!

— Ты и Данкин, — сказал Дюдермонт Робийярду и сделал жест в сторону штурвала. — Приведите нас туда.

— И Реджи, — радостно добавил Гаркл, указывая на чайку, которая уселась на самую верхушку грот-мачты, прямо над головой Кэтти-бри.

Учитывая место, где расположилась птица, мрачное настроение девушки и тот факт, что ее лук был при ней, Дзирт стал опасаться за судьбу умного Реджи. К счастью, птица вовремя подчинилась приказанию Гаркла и слетела вниз.

Если бы не чайка, «Морская фея» прошла бы в полумиле от Каэрвича, даже не заметив его. Остров имел округлую форму, походя на низкий конус, и был в диаметре всего лишь несколько сотен ярдов. Он был затянут голубоватым туманом.

По мере того как шхуна приближалась к этому туману, спокойно дрейфуя под половиной парусов, ветер заметно посвежел, а солнце, казалось, несколько уменьшилось в размерах.

Корабль обошел остров, но Дюдермонту не удалось обнаружить ничего примечательного, никакого места, где можно было бы беспрепятственно подойти к берегу.

Капитан встал у штурвала, сменив Данкина, и направил «Морскую фею» прямо к Каэрвичу, медленно вводя ее в туман.

— Призрачный ветер, — заметил Данкин, содрогнувшись от внезапной прохлады. — Это остров, населенный привидениями, говорю я вам.

Коротышка нервно дернул себя за ухо, желая очутиться за тысячу миль отсюда. Другая — чужая — рука дернула его за другое ухо. Данкин обернулся, чтобы встретиться глазами с Дзиртом До'Урденом. Они были примерно одного роста и похожего телосложения, хотя фигура Дзирта с его точеными мускулами выглядела гораздо изящней. Но в этот момент бедному Данкину показалось, что Дзирт гораздо выше и внушительнее его.

— Призрачный ве… — начал было Данкин, но Дзирт приложил палец к губам и заставил коротышку умолкнуть.

Данкин тяжело откинулся на поручни и замолчал.

Дюдермонт приказал приспустить паруса, шхуна едва двигалась. Туман вокруг них сгущался, и что-то неуловимое — в том, как корабль слушался руля, и в том, как текла вода под ними, — заставляло капитана быть настороже. Время от времени он обращался к Кэтти-бри, но ей нечего было сообщить ему, так как она ничего не видела в тумане.

Дюдермонт кивнул Дзирту, тот бросился на нос и низко склонился, разглядывая путь, которым шла шхуна. Через мгновение дроу увидел в каких-то пятидесяти ярдах впереди по курсу торчащий из воды шест. Ему потребовались доли секунды, чтобы понять, что это верхушка мачты корабля.

— Стойте!!! — крикнул он.

Робийярд начал творить свое заклинание прежде, чем Дюдермонт успел отреагировать на предупреждение. Чародей направил в воду прямо перед кораблем заряд энергии, который породил гребнеобразную волну, мгновенно остановившую медленное движение «Морской феи». Тут же шхуна спустила паруса, и ее якорь ушел в воду с громким всплеском, который в течение долгих последовавших за этим секунд зловещим эхом гулял над палубой.

— Глубина? — спросил Дюдермонт. Разметка, имевшаяся на якорной цепи, позволяла замерить глубину.

— Сотня футов, — отозвался один из моряков.

Дзирт вновь присоединился к капитану, стоявшему у штурвала.

— Полагаю, это риф, — сказал он, объясняя свой призыв остановить судно. — Там, впереди, корабль, на расстоянии пары корпусов от нас. Он полностью под водой, за исключением верхушки мачты, но стоит прямо. Что-то мгновенно отправило его ко дну.

— Ему разорвало днище, — заключил Робийярд.

— Думаю, мы находимся в нескольких сотнях ярдов от берега, — сказал Дюдермонт, напряженно вглядываясь в туман. Он оглянулся на корму. На «Морской фее» было две небольшие гребные шлюпки, подвешенные по обе стороны палубы юта.

— Мы могли бы сделать еще круг, — заметил Робийярд, понимая, о чем думает капитан. — Возможно, нам удастся найти подходящее место для высадки.

— Я не стану рисковать кораблем. Мы отправимся на шлюпке, — решил Дюдермонт и, посмотрев на группу стоявших поблизости моряков, приказал: — Спустите одну.

Через двадцать минут Дюдермонт, Дзирт, Кэтти-бри, два чародея, Вэйлан Майканти и явно нерасположенный к поездке и очень испуганный Данкин погрузились в шлюпку и плавно отошли от шхуны. Тем, кто оставался на борту «Морской феи», Дюдермонт оставил конкретные указания: им следовало отойти от зоны тумана на тысячу ярдов и ожидать возвращения экспедиции. Если они не вернутся до наступления ночи, «Морская фея» должна была уйти подальше от острова и вернуться к нему в полдень следующего дня.

Если шлюпку не удастся обнаружить, то шхуне следовало возвращаться домой.

Шлюпка уходила все дальше от «Морской феи». Данкин и Вэйлан гребли, Кэтти-бри, сидя на носу шлюпки, пристально вглядывалась в воду, ожидая каждое мгновение увидеть риф. Дальше, рядом с Дюдермонтом, на коленях стоял Дзирт, готовый указать мачту, увиденную ранее.

Дзирту не удавалось обнаружить ее.

— Никакого рифа, — сказала Кэтти-бри. — Хорошая глубина, по-моему. — Она посмотрела на Дзирта, затем на Дюдермонта. — Ты мог бы подвести шхуну прямо к этому проклятому берегу.

Дюдермонт взглянул на дроу, который напряженно всматривался в туман, не понимая, куда же могла подеваться мачта. Дзирт уже засомневался в ее существовании, когда шлюпка неожиданно накренилась, ее днище заскрежетало по скалам острого рифа, затем она ударилась обо что-то и остановилась.

Они могли бы застрять там всерьез, но заклинание Робийярда приподнялообоих кудесников, Дюдермонта и Кэтти-бри над скрипящими досками шлюпки, а тем временем Дзирт, Данкин и Вэйлан бережно сняли ее с мели.

— Так, значит, прямо к острову? — спросил Дюдермонт Кэтти-бри.

— Но там ничего не было! — настаивала девушка. Она была впередсмотрящей уже более пяти лет, про Кэтти-бри говорили, что у нее лучшие глаза на Побережье Мечей. Так как же она не заметила столь очевидный риф, недоумевала она, особенно с учетом того, что именно его она и высматривала.

Через несколько мгновений Гаркл, находившийся на самой корме, издал вопль удивления, и, обернувшись, все остальные увидели корабельную мачту, торчащую из воды позади чародея.

Теперь все находившиеся в лодке, особенно Дзирт, погрузились в такие же раздумья, как и Кэтти-бри. Они прошли практически над этой мачтой, почему же они не увидели ее?

Данкин яростно дергал себя за ухо.

— Это туман сыграл с нами шутку, — спокойно сказал Дюдермонт. — Обойдите мачту.

Команда прозвучала неожиданно. Данкин затряс головой, но Вэйлан шлепнул его по плечу.

— Налегай на весла, — велел он. — Ты слышал капитана?

Кэтти-бри, которой хотелось больше узнать о потерпевшем крушение корабле, перегнулась через борт, но вода была затянута туманом, и она напрасно всматривалась в серую пелену, хранящую свои тайны. В конце концов Дюдермонт оставил попытки понять, в чем тут дело, и скомандовал Вэйлану и Данкину идти прямо к острову.

Сначала Данкин охотно закивал, радуясь перспективе оказаться на твердой суше. Но затем, по мере приближения к острову, он стал нервничать все больше и больше.

Прибой был слабым, но подводное течение от берега к морю оказывало сильное сопротивление шлюпке. Остров, который был уже хорошо виден, как будто застыл вдалеке и казался недосягаемым.

— Гребите сильнее! — приказал Дюдермонт, хотя и понимал, что они стараются изо всех сил. На конец капитан грустно взглянул на Робийярда, и чародей, безропотно вздохнув, погрузил руки в свои бездонные карманы в поисках подходящих компонентов для заклинания.

Кэтти-бри напряженно всматривалась в туман, пытаясь увидеть на белом берегу следы присутствия обитателей острова. Однако берег был еще слишком далеко, да и густой туман ухудшал видимость, поэтому, так ничего и не разглядев, девушка посмотрела вниз, в темную воду.

Она увидела свечи!

Девушка протерла глаза и снова посмотрела в воду.

Свечи? Без всякого сомнения. Свечи… под водой!

Охваченная любопытством, Кэтти-бри наклонилась пониже и вгляделась еще пристальней, в конце концов различив то, что держало ближайшую свечу. И, задыхаясь, откинулась назад.

— Мертвец, — еле слышно прошептала она. Ее резкие движения уже привлекли внимание всех остальных, и вдруг девушка резко вскочила на ноги, увернувшись от раздувшейся и почерневшей руки, ухватившейся за борт шлюпки.

Данкин, уставившись на Кэтти-бри, вскрикнул, когда она выхватила свой меч. Дзирт вскочил на ноги и рванулся вперед, протискиваясь между двумя гребцами.

Девушка увидела верхушку головы призрака, приближающуюся к поверхности воды. Его кошмарное лицо поднялось к самому борту лодки.

Меч со свистом рассек воздух, прорубив борт шлюпки до самого уровня воды.

— Что ты делаешь? — воскликнул Данкин. Дзирт, который стоял возле девушки, подумал то же самое. Он не видел призрака, только меч Кэтти-бри, глубоко вонзившийся в обшивку.

— Убираемся отсюда! — крикнула в ответ Кэтти-бри.

Дзирт пристально посмотрел на нее, затем огляделся вокруг.

— Свечи? — спросил он, заметив странные бледные огни.

Это простое слово пробудило страх в Дюдермонте, Робийярде, Вэйлане и Данкине, моряках, знавших о морских призраках, раздувшиеся тела которых, отмеченные колдовскими огнями, лежат под водой.

— Как чудесно! — сказал, глядя за борт, Гаркл, который так и не понял, что произошло.

— К берегу! — воскликнул Дюдермонт, но Вэйлан и Данкин уже изо всех сил налегли на весла.

Робийярд творил заклинание. Он вызвал волну позади маленького суденышка, которая подхватила лодку и помчала ее к берегу. Толчок от этой внезапной волны опрокинул Кэтти-бри на дно шлюпки и чуть было не вышвырнул Дзирта в воду.

Гарклу, зачарованному свечами, повезло меньше. В тот момент, когда лодка пересекала линию прибоя и волна достигла своего пика, он вывалился за борт.

Шлюпка рванулась вперед, тяжело врезавшись в песок.

В десяти ярдах от берега, в бурунах прибоя, поднялся промокший Гаркл.

Вокруг него стояла дюжина гротескных, раздувшихся фигур.

— О, приветствую… — начал было дружелюбный Гарпелл, но тут его глаза округлились и чуть не выскочили из орбит. — Иийее! — завопил он, рванувшись к берегу, отчаянно преодолевая сопротивление подводного течения.

Кэтти-бри вскочила, подняла Тулмарил и приладила стрелу. Затем, быстро прицелившись, выстрелила.

Гаркл снова вскрикнул, когда стрела просвистела рядом с ним. Затем он услышал тошнотворный глухой звук удара, всплеск, с которым зомби погрузился в воду.

Пронеслась вторая стрела, поразив очередную цель. Гаркл, выбравшись на более мелкое место, сорвал с себя облепившие его водоросли и быстро помчался к берегу. Не успел он выбраться из воды, оставив между собой и преследователями несколько футов влажного песка, как услышал рев пламени и, оглянувшись, увидел стену огня, отделившую его от оживших мертвецов.

Он бегом преодолел расстояние, остававшееся до поджидавшей его шестерки, и выразил свою благодарность Робийярду, начав трясти его с такой силой, что вывел чародея из состояния сосредоточенности.

Стена заградительного огня исчезла. На месте прежнего десятка зомби теперь стояло добрых двадцать, к которым присоединялись все новые и новые.

— Молодец, — сухо сказал Робийярд Гарклу.

Кэтти-бри вновь выстрелила, свалив очередного зомби.

Робийярд пошевелил пальцами одной руки, и сгустки зеленой энергии устремились вниз, к воде. Три из них, один за другим, поразили ближайшего зомби, опрокинув его в воду. Еще два врезались в стоящего рядом монстра, уложив его на месте.

— Не слишком творческий подход, — заметил Гаркл.

Робийярд бросил на него сердитый взгляд:

— Ты можешь лучше?

Гаркл раздраженно щелкнул пальцами и принял вызов.

Дзирт и остальные отступили назад, с оружием наготове, предпочитая держаться подальше от чародеев. Даже Кэтти-бри, сделав еще пару выстрелов, опустила свой лук, уступая место в центре сцены соперничавшим кудесникам.

— Этому научил меня калимшанский заклинатель змей, — провозгласил Гаркл. Он подбросил в воздух кусок бечевки и произнес заклинание высоким срывающимся голосом. Откликнувшись на этот магический призыв, ожила одна из водорослей, которая поднялась, как змея, и, молниеносно обвившись вокруг ближайшего зомби, утащила его под воду.

На лице Гаркла заиграла широкая улыбка.

Робийярд саркастически фыркнул.

— Только одного? — спросил он и начал читать заклинания, кружась и танцуя, подбрасывая в воздух металлические чешуйки. Затем он остановился и резко повернулся кругом, с силой выбросив руку в сторону врагов. Туда с возрастающей скоростью хлынул поток сверкающих, горящих металлических осколков, который огненным валом врезался в самую середину толпы монстров. Пламенеющие кусочки металла упрямо липли к чудищам, прожигая водоросли, остатки одежды, полуистлевшие кожу и кости.

Мгновением позже горстка отвратительных зомби рассыпалась у них на глазах.

— Подумаешь! — проворчал Гаркл. Он извлек маленький металлический стержень и направил его в сторону воды. Через несколько секунд из стержня вырвалась молния и вонзилась в воду, образовав широкие круги, захватившие многих монстров. Это было очень странное и даже смешное зрелище! Волосы зомби вставали торчком, и неуклюже двигающиеся существа начинали странный скачкообразный танец, описывая при этом круги, вращаясь то в одну, то в другую сторону, прежде чем исчезнуть под водой.

Когда заклинание перестало действовать, монстров несколько поубавилось, но по всему мелководью упрямо поднимались все новые и новые чудовища.

Гаркл широко улыбнулся и снова щелкнул пальцами.

— Вспомнил еще кое-что, — заметил он.

— Да уж! — пробормотал Робийярд.

К этому времени Кэтти-бри ослабила тетиву своего лука и улыбалась, глядя на своих спутников: это зрелище искренне забавляло ее. Даже Данкин, еще недавно охваченный ужасом, казалось, был готов рассмеяться, созерцая соперничающих чародеев. Дюдермонт радовался такому повороту событий, ибо он боялся, что вид кошмарных врагов лишил его команду столь необходимого сейчас мужества.

Наступил черед Робийярда, и он сосредоточился на одном зомби, который вылез из воды и двигался к берегу. На сей раз маг не использовал никаких вспомогательных компонентов, а просто произнес нараспев заклинание и сделал руками какие-то особенные пассы. Из его указательного пальца вырвалась струя огня, которая, достигнув монстра, объяла его многочисленными языками пламени и в мгновение испепелила. Сосредоточившись, Робийярд перевел огненную струю на второго зомби, с которым было покончено столь же быстро.

— Заклинание жаркого дня, — пояснил он. — Из остатков наследия Аганназара.

Гаркл фыркнул.

— Аганназар был всего лишь ничтожным фокусником, — заявил он, и Робийярд нахмурился.

Опустив руку в карман, Гаркл достал несколько компонентов.

— Стрелка, измельченный ревень и желудок гадюки, — пояснял он по ходу дела.

— Мелф! — радостно воскликнул Робийярд.

— Разумеется, Мелф! — откликнулся Гаркл. — Вот это был чародей!

— Я знаю Мелфа, — сказал Робийярд.

Гаркл запнулся и прекратил читать заклинание.

— Сколько же тебе лет? — спросил он.

— Я знаю работы Мелфа, — пояснил Робийярд.

— А, — кивнул Гаркл и продолжил творить заклинание.

Чтобы доказать сказанное, Робийярд полез в карман и извлек оттуда пригоршню шариков, пахнущих сосновой смолой. Гаркл почуял их аромат, но был слишком поглощен последними строками своего заклинания.

Стрелка вылетела из руки Гаркла и, впившись в живот ближайшего зомби, начала источать кислоту, выжигая в чудовище все увеличивающуюся дыру. Монстр тщетно пытался зажать рану, затем низко склонился, как будто захотел поглядеть сквозь себя, и упал.

— Мелф! — провозгласил Гаркл, но, взглянув на Робийярда, притих, когда увидел, как из руки чародея вырываются крошечные метеоры, которые взрываются маленькими шаровыми молниями в рядах зомби.

— Это тоже Мелф, только лучше! — признал Гаркл.

— Хватит! — вмешался Дюдермонт. — Мы можем просто удрать с берега. Я сомневаюсь, что они последуют за нами.

Голос капитана замер, когда он осознал, что ни один из кудесников не обращает на него внимания.

— Мы не на корабле, — вот и все, что ответил ему раздраженный Робийярд. Обернувшись к Гарклу, он спросил: — Признаешь поражение?

— Да я еще по-настоящему и не начал! — заявил упрямый Гаркл.

Оба чародея пустились читать наиболее действенные, на их взгляд, заклинания. Робийярд извлек крошечное ведерко и лопатку, в то время как в руках Гаркла появились перчатка из змеиной кожи с длинным раскрашенным когтем.

Робийярд первым завершил свое заклинание, результатом чего стало возникновение здоровенной ямы у ног ближайших к ним зомби. Она увеличивалась в размерах с огромной скоростью, пыль стояла столбом, монстры валились в яму штабелями. Робийярд развернулся и произнес еще одно слово. Тут же неподалеку от первой ямы возникла вторая, которая также стала расти на глазах.

— Оцени, — проворчал он Гарклу между заклинаниями.

— А как насчет Бигби, — парировал Гаркл, — слышал о нем?

Робийярд побледнел, несмотря на впечатляющую демонстрацию своего могущества. Разумеется, он знал о Бигби! Это был один из самых могущественных чародеев всех времен и миров.

Заклинание Гаркла породило гигантскую прозрачную руку. Она парила в воздухе неподалеку от первой ямы Робийярда, который с завистью рассматривал произведение своего соперника. Три пальца руки были вытянуты и указывали в сторону ямы, указательный и большой пальцы образовывали кольцо.

— Я усовершенствовал заклинание Бигби, — похвастался Гаркл. В этот момент между ямой и рукой появился зомби.

— Заправляй! — скомандовал Гаркл, и указательный палец руки щелкнул монстра по голове и отправил его в яму. Гаркл обернулся к Робийярду с самодовольной ухмылкой. — Щелкающие Пальцы Бигби, — пояснил он. Затем Гаркл вновь сосредоточился на руке, и она, повинуясь его воле, заскользила над берегом, «заправляя» зомби всякий раз, как они оказывались рядом.

Робийярд не знал, что делать: протестовать или стонать от смеха. Этот Гарпелл был хорош, вынужден был признать он, очень хорош. Но Робийярд не собирался сдаваться. Он извлек бриллиант, драгоценный камень, который обошелся ему больше чем в тысячу золотых монет.

— Отилук, — вызывающе сказал он, называя имя еще одного легендарного и могущественного чародея, труды которого были краеугольным камнем в обучении волшебника. Теперь настал черед Гаркла побледнеть, ибо он мало знал о легендарном Отилуке.

Посмотрев на бриллиант, а затем на быстро тающие ряды монстров, Робийярд решил, что игра не стоит свеч. Он щелкнул пальцами, убрал бриллиант в карман и вместо него извлек тонкую хрустальную пластинку.

— Отилук, — сказал он опять, выбрав более дешевый вариант того же заклинания. Тут же прибрежные воды покрылись толстым слоем льда, который сковал всех монстров, не успевших выбраться на сушу.

— Здорово! — признал Гаркл, и Робийярд с громким хлопком соединил руки над головой в жесте превосходства, празднуя свою победу как над зомби, так и над Гарклом. Заклинания очистили от врагов весь берег, так что битва закончилась.

Но Гаркл не мог допустить, чтобы последнее слово осталось за Робийярдом. Он посмотрел на монстров, вмерзших в лед, затем бросил сердитый взгляд на кудесника и, не торопясь, достал из кармана керамическую фляжку.

— Супердоблесть, — пояснил он. — Ты, может быть, слышал о Тэнзере?

— О да, — сказал Робийярд, помедлив. — Разумеется, безумный Тэнзер.

Глаза Робийярда округлились, когда он подумал о возможных последствиях. Самое знаменитое заклинание Тэнзера, как говорили, на некоторое время превращало чародея в воина — в яростного воина!

— Не надо Тэнзера! — завопил Робийярд, сбивая Гаркла с ног и прижимая его к земле, прежде чем тот успел откупорить фляжку со снадобьем. — Помогите мне! — попросил Робийярд, и все остальные тут же подскочили к нему. Таким образом, и сражение с монстрами, и состязание чародеев было завершено.

Дюдермонт объявил, что пора двигаться дальше.

Дзирт помахал Кэтти-бри и вышел вперед, готовый отправиться в путь немедленно. Но девушка несколько задержалась. Она прислушивалась к продолжающемуся, теперь уже дружелюбному, разговору кудесников. Главным образом она наблюдала за Робийярдом, который казался оживленным и счастливым, как никогда. Может быть, Гаркл Гарпелл действительно оказывает на него положительное воздействие, подумала она.

— Да, то копательное заклинание здорово сработало вместе с моим вариантом Бигби, — услышала она слова Гаркла. — Ты должен меня научить этому. Мой кузен Биддерду — оборотень, у него есть привычка закапывать все во дворе: кости, палочки и тому подобное. И копательное заклинание поможет мне получить обратно…

Кэтти-бри покачала головой и поспешила вперед, чтобы догнать Дзирта, но тут же резко остановилась и посмотрела назад, на шлюпку. В ней оставался Данкин Высокая Мачта. Кэтти-бри позвала остальных, и они все вернулись к шлюпке.

— Я хочу обратно на корабль, — мрачно сказал Данкин. — Один из чародеев может доставить меня туда.

Говоря это, он так сильно стиснул руками скамью, на которой сидел, что побелели суставы пальцев на обеих руках.

— Пойдем! — сказал Дзирт.

Данкин не двигался.

— Тебе выпала редкая возможность стать свидетелем того, что мало кто видел, — сказал дроу. Говоря это, он вытащил фигурку пантеры и бросил ее на песок.

— Ты знаешь о Каэрвиче больше, чем кто-либо другой на борту «Морской феи», — добавил Дюдермонт. — Твои знания нужны нам.

— Я мало что знаю, — резко ответил Данкин.

— Но все же больше, чем кто-либо другой, — настаивал Дюдермонт.

— За твою помощь тебя ожидает награда, — продолжал Дзирт, и глаза Данкина на мгновение наполнились радостью — пока дроу не объяснил, что он имел в виду под словом «награда». — Кто знает, какое приключение ожидает нас там? — взволнованно сказал Дзирт. — Кто знает, какие тайны могут нам открыться?

— Приключение? — недоверчиво спросил Данкин, глядя на следы бойни, учиненной на берегу, и на многочисленных зомби, замороженных в прибрежных водах. — Награда? — добавил он с усмешкой. — Наказание, это более вероятно, хотя я и не причинил вам вреда, никому из вас!

— Мы здесь для того, чтобы открыть тайну, — молвил Дзирт так, как будто это должно было успокоить Данкина. — Для того чтобы узнать! Для того чтобы жить, открывая тайны мира, находящегося вокруг нас!

— Да кому это интересно? — резко оборвал его Данкин, которому явно были чужды возвышенные идеи дроу.

Вэйлан Майканти, вдохновленный словами Дзирта, решил покончить с жалобами коротышки. Он подошел к борту шлюпки, оторвал руки Данкина от скамьи и выволок его на песок.

— Я мог бы сделать это изящнее, — сухо заметил Робийярд.

— И Тэнзер — тоже, — добавил Гаркл.

— Не надо никакого Тэнзера, — оборвал его Робийярд.

— Не надо Тэнзера?

— Не надо, — повторил Робийярд подчеркнуто спокойным тоном, не допускающим дальнейшего обсуждения.

Лицо Гаркла выразило откровенное недовольство, но он промолчал.

— Поберегите ваше волшебство, — сказал Вэйлан обоим магам. — Оно нам еще понадобится.

Данкин продолжал ныть, но Дзирт оборвал его, сказав:

— Когда со всем этим будет покончено, ты сможешь поразить своими рассказами любого, кто появится в Минтарне.

Казалось, это несколько успокоило коротышку, но только до тех пор, пока Кэтти-бри не добавила:

— Если останешься в живых, конечно.

Невинно улыбнувшись в ответ на сердитые взгляды Дзирта и Дюдермонта, девушка тут же отвернулась.

— Я все расскажу Его Тиранству, — угрожал Данкин, но его уже никто не слушал.

Дзирт вызвал Гвенвивар, и, когда пантера появилась на берегу, все искатели приключений собрались вокруг Дюдермонта. Капитан набросал на песке очертания острова, обозначив крестиком берег, на котором они высадились, и другим таким же знаком, за его пределами, — местонахождение «Морской феи».

— Есть идеи? — спросил он, глядя главным образом на Данкина.

— Я слышал, что люди говорили о ведьме из Пещеры Плача, — робко сказал коротышка.

— Пещеры могут быть вдоль берега, — рассуждала Кэтти-бри. — Или здесь, повыше. — Она указала на рисунке Дюдермонта то место, где находилась единственная гора — низкий конус, составлявший основу острова Каэрвич.

— Пожалуй, стоит поискать в глубине острова, прежде чем снова выходить в море, — заключил капитан, бросив взгляд на замороженных монстров, убедительно напоминавших об опасностях, которые поджидали их на берегу Каэрвича.

Они двинулись в путь, к центру острова, сквозь неожиданно густые заросли низкого кустарника и огромных папоротников. Как только они оставили позади открытое прибрежное пространство, их оглушили разнообразные звуки: пение и посвист экзотических птиц, хриплые воющие крики, которых никто из них никогда прежде не слышал. Дзирт и Гвенвивар беззвучно исчезли в зарослях, выполняя обязанности дозорных. Увидев это, Данкин, которому очень не понравилось то, что окружавшая его группа уменьшилась, издал жалобный стон. Кэтти-бри усмехнулась: знал бы он, насколько безопаснее было их путешествие, когда вокруг рыскали Дзирт и пантера.

Они провели в поисках более часа, а затем сделали перерыв, остановившись на небольшой лужайке на полпути к вершине горы. Дзирт отправил Гвенвивар вперед, полагая, что пантера сможет осмотреть во время их отдыха большее пространство, чем все они до конца дня.

— Мы спустимся вниз по обратной стороне конуса, затем двинемся на юг, по кругу, и вернемся к шлюпке, — объяснил Дюдермонт. — После этого — вверх на гору, затем вниз и на север.

— Мы могли уже пройти рядом с пещерой, не заметив ее, — проворчал Робийярд. Все они понимали, что он прав: заросли были очень густыми и темными, да к тому же туман по-прежнему оставался плотным.

— Ну, возможно, два наших чародея могли бы тут пригодиться, — сказал с сарказмом Дюдермонт. — Если бы они не растратили свои силы, доказывая, кто из них искуснее.

— Там ведь были враги, которых нужно было уничтожить, — запротестовал Гаркл.

— Я бы могла уложить их с помощью лука, — сказала Кэтти-бри.

— И потратила бы все стрелы, — парировал Гаркл, полагая, что он загнал ее в тупик. Но остальные знали, что колчан Кэтти-бри заколдован.

— У меня никогда не кончаются стрелы, — заметила девушка, и Гаркл так и сел, где стоял.

Этот разговор прервал Дзирт, который неожиданно вскочил на ноги и устремил взгляд в джунгли. Его рука опустилась в мешочек, в котором лежала фигурка из оникса.

Кэтти-бри также поднялась, сняв с плеча Тулмарил, за ней последовали остальные.

— Гвенвивар? — спросила девушка.

Дзирт кивнул. Что-то случилось с пантерой, но он не понимал что. Интуитивно он извлек фигурку, положил ее на землю и снова позвал свою подругу. Мгновением позже появилось облачко серого тумана, которое затем превратилось в пантеру. Гвенвивар нервно и безостановочно ходила около дроу.

— А их что, две? — спросил Данкин.

— Это та же пантера, — объяснила Кэтти-бри. — Что-то отправило Гвен домой.

Дзирт кивнул и посмотрел на Дюдермонта.

— Гвенвивар могла бы найти это «что-то» вновь, — заключил он.

Они снялись с места, следуя за пантерой сквозь джунгли. Вскоре они достигли северных склонов горы и за толстым занавесом кустарника обнаружили темную нору. Дзирт вопросительно посмотрел на Гвенвивар, но пантера явно не собиралась входить туда.

— Я отправляюсь назад к лодке, — заявил Данкин. Он сделал было шаг в сторону, но Робийярд, которому надоели его глупости, извлек палочку и, не говоря ни слова, наставил ее на Данкина. Коротышка вернулся ко входу в пещеру.

Дзирт приблизился к пантере. Почему Гвенвивар не хочет входить в пещеру, он ведь знал, что она ничего не боится. Может быть, на это место было наложено заклятие, которое мешало ей? Решив, что так оно и есть, Дзирт обнажил Сверкающий Клинок, который, как обычно, засветился яркой голубизной, и жестом попросил друзей обождать. Он проскользнул за кустарниковый занавес, выждал несколько мгновений, пока его глаза не привыкли к глубокому сумраку, и вошел в пещеру.

Свет Сверкающего Клинка погас. Дзирт резко нырнул в сторону, под защиту огромного валуна, осознав, что движется не так быстро, как ожидал. Его магические ножные браслеты явно не помогали ему.

— Здесь не действует магия, — сказал он, и ему стало понятно, почему Гвенвивар не хотела входить в пещеру. Дроу повернулся и обнаружил, что его нетерпеливые друзья уже недалеко от него. На лицах обоих чародеев отражалось недоумение. Кэтти-бри прищурилась в полумраке, одной рукой трогая ставший вдруг бесполезным кулон в виде кошачьего глаза, который висел у нее на лбу.

— Я забыл все свои заклинания, — громко сказал Гаркл, и его голос разнесся эхом по большой пещере. Робийярд прикрыл рот Гаркла ладонью.

— Ш-ш-ш-ш! — прошипел более спокойный чародей. Однако мгновением позже, когда он переварил то, что сказал Гаркл, он взревел: — И я тоже! — и тут же зажал рукой уже свой рот.

— Здесь нет магии, — сказал им Дзирт. — Вот почему Гвенвивар не смогла войти.

— Может быть, это и отправило кошку домой, — добавила Кэтти-бри.

Разговор внезапно прекратился, все головы повернулись в сторону входа. В пещеру вошел Вэйлан, держа над головой ярко горящий, наскоро изготовленный факел.

— Я не пойду в пещеру вслепую, — пояснил молодой моряк. Никто и не возражал. Они отошли от входа всего лишь на несколько футов и почувствовали в царившем здесь полумраке, что их окружало большое пространство. В пещере было прохладно. Казалось, что липкий влажный воздух острова не проникал сюда.

По мере того как они продвигались вперед, становилось ясно, что чувства их не обманывали. Пещера была большой, почти овальной формы, порядка сотни футов в самом широком месте. Пол ее был очень неровным, а свисавшие с потолка гигантские сталактиты отнюдь не добавляли морякам приятных ощущений.

Дзирт хотел уже было предложить методично исследовать пещеру, когда царившая в ней тишина была неожиданно нарушена каким-то странным, кудахтающим голосом.

— Кто хочет видеть меня? — донеслось из грота, который находился на дюжину футов выше того уровня, на котором стояли сейчас путешественники. Все как один устремили свои взгляды в ту сторону, пытаясь разглядеть в темноте хоть что-нибудь. Кэтти-бри покрепче сжала Тулмарил, думая о том, насколько эффективным окажется лук, лишенный своего волшебства.

Данкин направился к выходу, но путь ему преградила палочка Робийярда, хотя взгляд чародея не отрывался от грота, из которого донесся голос. Коротышка ненадолго заколебался, но затем понял, что Робийярд не властен над ним в этой пещере.

— Кто хочет видеть меня? — вновь прозвучал тот же вопрос.

В этот момент Данкин прорвался сквозь кустарниковый занавес у выхода.

— Пусть уходит, — сказал Дюдермонт. Капитан взял у Вэйлана факел и медленно двинулся вперед, остальные следовали за ним. Дзирт, как всегда настороже, скользнул в тень, которую отбрасывала боковая стена.

Вопрос прозвучал в третий раз, с теми же заученными интонациями, как будто ведьма привыкла к визитам моряков. Наконец она показалась им, появившись между валунами. Старая, даже древняя, в ветхом черном одеянии. Она тяжело опиралась на короткий блестящий посох. Широко открытый рот позволял увидеть ее единственный желтый зуб. Казалось, что ведьма дышала с большим трудом, а тусклые глаза ее не мигали.

— Кто взвалит на себя бремя знания? — спросила она, повернув голову в сторону отважных пришельцев, и, выдержав короткую паузу, захихикала.

Дюдермонт поднял руку, жестом призвав остальных остановиться, и смело вышел вперед.

— Я, — объявил он. — Я — Дюдермонт с «Морской феи», прибыл на Каэрвич…

— Вернись! — крикнула ему ведьма столь яростно, что капитан отступил на шаг, прежде чем успел осознать, что он делает. Кэтти-бри чуть сильнее натянула свой лук, но держала его низко.

— Это не для тебя и ни для кого из людей, — пояснила ведьма. Все взгляды устремились туда, где в тени скалы замер Дзирт. — Это для двоих, и только для двоих, — продолжала колдунья, ее квакающий голос звучал ритмично, как если бы она декламировала эпическую поэму. — Ни для кого из людей и ни для кого из мужчин, чья кожа темнеет под светом солнца.

Плечи Дзирта поникли: обращение было слишком очевидным. Мгновением позже он посмотрел на Кэтти-бри, которая казалась столь же подавленной, как и он, внезапно поняв, что все это касалось только Дзирта. Дюдермонта чуть не убили в Глубоководье, «Морская фея» и ее команда были в опасности, в тысяче миль от родных берегов, и все это — из-за его наследия.

Вложив клинки в ножны, Дзирт прошел мимо изумленного капитана и встал перед слепой ведьмой. Рядом встала Кэтти-бри.

— Мои приветствия, отступник Даэрмон Н'а'шезбернон, — молвила слепая колдунья, упоминая древнюю фамилию Дзирта, которую мало кто знал за пределами Мензоберранзана. — И тебе, дочь дворфа, что метнула величайшее из копий!

Последняя фраза несколько смутила обоих на мгновение, пока они не поняли, что ведьма, должно быть, говорила о сталактите, который обрушила Кэтти-бри: огромное «копье» пронзило купол святилища дворца Бэнр! Это касалось их обоих, было связано с прошлым Дзирта, с врагами, которые, как они думали, остались где-то позади.

Слепая колдунья жестом предложила им подойти поближе. Собравшись с мужеством, они повиновались, остановившись футах в десяти от уродливой старухи, которая находилась несколько выше их, что добавляло ей внушительности. С огромным усилием ведьма попыталась расправить плечи и выпрямиться, уставившись своими незрячими глазами в глаза Дзирта До'Урдена.

Затем она продекламировала, четко и размеренно, то, что ей велено было сказать:

Старуха внезапно умолкла, ее незрячие глаза медленно закрылись, а тело обмякло, как будто она потеряла слишком много сил. Затем она отступила назад, скрывшись между камнями.

Дзирт едва заметил ее уход, он стоял опустив голову; неожиданная догадка лишила его всех сил.

— Он был дарован Ллос, — беспомощно и тихо повторил он и после этого смог вымолвить только одно-единственное имя: — Закнафейн…

Глава 10 СЕРДЦЕ КИЕРСТААДА

Они вышли из пещеры и обнаружили, что Гвенвивар спокойно восседает на распростертом на земле Данкине. Дзирт жестом велел пантере освободить коротышку, и они отправились в обратный путь к шлюпке.

Всю дорогу Дзирт хранил молчание, отправив Гвенвивар на Астральный уровень, как только убедился в том, что на сей раз они не встретят на берегу никакого сопротивления. Лед исчез вместе с зомби. Видя, как расстроило дроу то, что он услышал, и уважая его настроение, все остальные также молчали.

Дзирт снова и снова повторял про себя слова слепой колдуньи, тщетно пытаясь расшифровать их. Каждый слог мог содержать в себе ключ к разгадке, послужить намеком, который поможет ему понять, кто же держит в плену его отца. Но эти слова прозвучали так внезапно, так неожиданно…

Его отец! Закнафейн! У Дзирта перехватывало дыхание, когда он вспоминал о нем. Он перебирал в памяти их многочисленные тренировочные бои, их долгие разговоры. Он вспомнил, как Закнафейн попытался убить его, и за это он еще больше полюбил отца: ведь тот преследовал сына, поверив, что тот пошел дурными путями дроу.

Дзирт отогнал от себя воспоминания. Сейчас не время для ностальгии, ему необходимо сосредоточиться на задаче, которая столь неожиданно встала перед ним. Велика была его радость при мысли о том, что Закнафейна можно вернуть, но не меньшей была и тревога. Некто могущественный, Мать Дома или, возможно, сама Ллос, хранил эту тайну, и слова ведьмы касались Кэтти-бри, так же как и Дзирта. Скиталец украдкой бросил взгляд на девушку, которая, очевидно, погрузилась в сходные размышления. Ведь слова ведьмы означали, что все это — нападение в Глубоководье и путешествие к отдаленному острову — было устроено могущественным врагом, который хотел отомстить не только Дзирту, но и Кэтти-бри.

Дзирт замедлил шаги, позволив остальным подтащить шлюпку к воде. Хорошенько запомнить слова ведьмы, настолько точно, насколько было возможно, — самое лучшее, что он может сделать сейчас для Кэтти-бри и для Закнафейна. Дзирт понимал это, но все же мысль о том, что Закнафейна можно воскресить, не отпускала его, и услышанное казалось туманом, каким-то далеким сном, который он изо всех сил пытался вспомнить. Дзирт даже утратил свою обычную бдительность, когда они отплывали от берега Каэрвича. Остановившимся взглядом он следил за тем, как весла рассекают темную воду, и был настолько поглощен этим зрелищем, что если бы орды зомби пошли на них в атаку, Дзирт обнажил бы свое оружие последним.

Они вернулись на борт «Морской феи» без происшествий, и Дюдермонт, перекинувшись парой слов с Дзиртом, с тем чтобы убедиться, что они покончили со всеми делами на острове, безотлагательно направил корабль в море. Как только они вышли из тумана, окутывавшего Каэрвич, Дюдермонт приказал поднять все паруса, и быстроходная шхуна вскоре оставила туманный остров далеко позади. Только после того, как Каэрвич исчез за линией горизонта, капитан пригласил Дзирта, Кэтти-бри и двух чародеев в свою каюту для обсуждения того, что произошло.

— Ты понял, о чем говорила старая ведьма? — спросил Дзирта капитан.

— О Закнафейне, — ответил дроу без колебаний. Он заметил, что лицо Кэтти-бри омрачилось. Как показалось Дзирту, она упала духом.

— И куда теперь? — спросил Дюдермонт.

— Домой, и только домой, — вставил Робийярд. — У нас мало продовольствия, и нам нужно ликвидировать последствия того шторма, который потрепал нас, прежде чем мы достигли Скал Чаек.

— А потом? — задавая этот вопрос, капитан смотрел Дзирту в глаза.

Дроу воодушевило то, что Дюдермонт считался с его суждением. Не услышав ответа, капитан продолжил:

— «Ступай, ищи того, кто люто тебя возненавидел, дроу». Так сказала ведьма. Кто бы это мог быть?

— Энтрери, — ответила Кэтти-бри. Она повернулась к изумленному Дюдермонту. — Артемис Энтрери, убийца с юга.

— Тот самый, которого мы преследовали однажды до самого Калимшана? — спросил Дюдермонт.

— Неужели мы никогда с ним не покончим! — воскликнула Кэтти-бри. — Он ненавидит Дзирта больше, чем кто-либо…

— Нет, — прервал ее Дзирт, покачав головой и взъерошив свои густые белые волосы. — Не Энтрери.

Дроу хорошо понимал Энтрери, слишком хорошо. Конечно, тот ненавидел Дзирта или, возможно, ненавидел его когда-то, но в основе их вражды лежала слепая гордость наемного убийцы, потребность узнать, кто лучше, а не какая-либо осязаемая причина для неприязни. Побывав в Мензоберранзане, Энтрери до некоторой степени излечился от этой потребности. Нет, все лежало глубже. Это имело отношение к самой Ллос и касалось не только Дзирта, но и Кэтти-бри, и сталактита, пронзившего купол святилища Дома Бэнр! И преследование, и пресловутое золотое кольцо — в основе всего этого лежала чистая и абсолютная ненависть.

— Кто же тогда? — спросил Дюдермонт после продолжительного молчания.

Дзирт колебался.

— Наиболее вероятно — Дом Бэнр, — ответил он. — Я нажил много врагов. В Мензоберранзане дюжины таких, кто отправился бы очень далеко, чтобы убить меня.

— Но откуда ты знаешь, что это кто-то из Мензоберранзана? — вставил Гаркл. — Не следует идти по неверному пути, ведь у тебя много врагов и на поверхности земли!

— Энтрери, — снова сказала Кэтти-бри.

Дзирт покачал головой.

— Ведьма сказала: «Кого обрел ты в первом доме своем», — объяснил Дзирт. — Враг из Мензоберранзана.

Кэтти-бри не была уверена, что Дзирт точно повторил слова ведьмы, но доказательство казалось неопровержимым.

— Итак, с чего же начать? — Дюдермонт, играя роль посредника, обратился сразу ко всем.

— Ведьма говорила о другом мире, — размышлял вслух Робийярд. — Она упомянула Бездну.

— Дом Ллос, — добавил Дзирт.

Робийярд кивнул.

— Итак, мы должны получить какие-то ответы из Бездны, — заключил чародей.

— Плывем туда? — насмешливо спросил Дюдермонт.

Кудесник, более сведущий в этих вопросах, просто улыбнулся и покачал головой.

— Надо привести какого-нибудь демона в наш мир, — объяснил он, — и получить от него информацию. Не такая уж трудная или необычная задача для искушенных в колдовстве.

— Таких, как ты? — спросил его Дюдермонт.

Робийярд покачал головой и взглянул на Гаркла.

— Что? — сказал смущенный Гаркл, заметив, что все взгляды устремлены на него. Волшебник глубоко погрузился в свои мысли, пытаясь восстановить в памяти слова слепой ведьмы, хотя с того места, где он стоял в пещере, он расслышал не все.

— Таких, как ты, — пояснил Робийярд, — искушенных в колдовстве.

— Я? — пискнул от неожиданности Гаркл. — О нет. Меня и так уже изгнали из Дворца Плюща на двадцать лет. Со мной слишком много проблем. Слишком много демонов разгуливает вокруг, охотясь на Гарпеллов!

— Тогда кто же добудет для нас ответы? — спросила Кэтти-бри.

— В Лускане есть чародеи, которые занимаются колдовством, — предложил Робийярд. — И некоторые жрецы в Глубоководье тоже. Но и те, и другие обойдутся недешево.

— У нас есть золото, — напомнил Дюдермонт.

— Это корабельное золото, — вставил Дзирт. — Золото всей команды «Морской феи».

Дюдермонт сразу же прервал дроу:

— Лишь после того, как Дзирт До'Урден и Кэтти-бри поднялись на борт, наши дела пошли на лад и мы смогли так заработать. Ты — часть «Морской феи», член ее команды, и каждый пожертвует для тебя своей долей, так же как и ты пожертвовал бы своей, чтобы помочь другому.

У Дзирта не нашлось возражений, но он уловил нотку недовольства в реплике Робийярда, который добавил:

— Разумеется.

— Так Глубоководье или Лускан? — спросил чародей. — Обойдем Муншэй с севера или с юга?

— Глубоководье, — неожиданно вмешался в разговор Гаркл. — Я бы выбрал жреца, — пояснил он, — безупречного жреца. Он больше подходит для общения с демонами, чем чародей, потому что у чародея могут быть другие обязательства или вопросы, которые он пожелает задать той твари. Слишком вникать в дела демонов — это, полагаю, не очень хорошо.

Дзирт, Кэтти-бри и Дюдермонт с любопытством посмотрели на кудесника, пытаясь понять, о чем он говорил.

— Он прав, — быстро вставил Робийярд. — Безупречный жрец будет заниматься решением одной задачи, и мы можем быть уверены, что он призовет демона только во имя добра и справедливости.

Говоря это, он смотрел на Дзирта, и у дроу возникло ощущение, что чародей неожиданно подверг сомнению мудрость решения пуститься на поиски, следуя словам слепой ведьмы. Подверг сомнению и этот курс, и, возможно, осознал Дзирт, сами мотивы поиска.

— Освобождение Закнафейна из лап Ллос было бы праведным делом, — с нажимом сказал Дзирт, и в голосе его прозвучала нотка гнева.

— В таком случае безупречный жрец — это то, что нам надо, — небрежно ответил чародей «Морской феи», без всяких извинений.

* * *

Киерстаад смотрел в черные, мертвые глаза оленя, который спокойно, очень спокойно лежал на плоской поверхности тундры, в окружении красочных цветов, буйно цветущих коротким летом в Долине Ледяного Ветра. Он убил оленя одним ударом своего большого копья.

Киерстаад был рад. Он не ощущал глубоких сожалений при виде поверженного великолепного животного, ибо выживание его народа зависело от результатов охоты. Ни малейшая часть этого гордого зверя не пропадет зря. И все же юноша был рад, что это убийство, его первое убийство, было быстрым. Он посмотрел в глаза мертвого животного и возблагодарил его дух.

Берктгар подошел сзади к молодому охотнику и похлопал его по плечу. Киерстаад был поглощен созерцанием умерщвленного им оленя, его потрясло неожиданное осознание того, что теперь в глазах племени он уже больше не мальчик, поэтому он едва заметил, как огромный охотник прошел мимо него с длинным ножом в руке.

Берктгар склонился над животным, движения его ножа были четкими, отработанными долгой практикой. Через мгновение он повернулся и встал, протягивая к Киерстааду окровавленные руки, держащие сердце животного.

— Съешь его и обретешь силу и быстроту оленя, — посулил вождь варваров.

Киерстаад неуверенно взял сердце и поднес его ко рту. Это было частью испытания, понял юноша, хотя и не знал, что оно предстоит ему. Голос Берктгара звучал торжественно, отказаться было невозможно. «Я больше не мальчик», — сказал Киерстаад самому себе. Что-то дикое всколыхнулось в нем при запахе крови, при мысли о том, что он должен сделать.

— В сердце дух оленя, — объяснил другой охотник. — Вкуси этот дух.

Киерстаад больше не колебался. Он глубоко вонзил свои зубы в черновато-красное сердце. После этого он почти не осознавал того, что делает: как поглощает сердце, как сливается с духом убитого оленя. Вокруг него звучали песни, охотники из группы Берктгара приветствовали его вступление во взрослую жизнь.

Больше не мальчик!

Теперь от Киерстаада ничего не требовалось. Он бесстрастно стоял в стороне, когда старшие охотники чистили и разделывали оленя. Конечно, именно этот путь был лучшим для него и его племени: жить свободными от уз богатства, от связей с другими народами. Берктгар был прав, Киерстаад знал это. И все же юноша по-прежнему не держал зла на дворфов или народ Десяти Городов, и никакая ложь не могла уменьшить его уважение к Вульфгару, который столь много сделал для племен Долины Ледяного Ветра.

С разделкой покончили, все было сделано искусно и правильно. Ничего не пропало зря, ни малейшего неуважения к гордому животному. Юноша взглянул на свои окровавленные руки, ощутил, как струйка крови стекает по подбородку и капает на рыхлую почву. Это была его жизнь, его судьба. И все-таки означает ли новая жизнь войну с Десятью Городами, как это случалось уже много раз в прошлом? А как же их связи с дворфами, которые вернулись в свои шахты к югу от Пирамиды Кельвина?

Киерстаад слушал Берктгара в течение нескольких последних недель. Он слышал, как Берктгар спорил с Рэвйяком, отцом Киерстаада и признанным вождем Племени Лося, единственным племенем, оставшимся в тундре Долины Ледяного Ветра. Берктгар отделится, подумал Киерстаад,глядя на этого гиганта. Берктгар возьмет с собой молодых воинов и заново создаст Племя Медведя или какое-нибудь другое из родовых племен. И тогда соперничество, которое столь долго было образом жизни варваров Долины Ледяного Ветра, возродится вновь. Кочуя по тундре, они будут сражаться за пищу или за лучшую землю.

Пока что это всего лишь одна из возможностей, подумал Киерстаад, пытаясь отогнать от себя беспокойные мысли. Берктгар желал быть абсолютным лидером, хотел подражать Вульфгару, а затем — превзойти его славу. Но он не смог бы сделать этого, если бы добился раскола среди оставшихся варваров, которые были слишком малочисленны, чтобы какие-то отдельные племена могли добиться реального превосходства.

Вульфгар объединил эти племена.

Были и другие варианты развития событий, но, по мере того как юноша обдумывал их, ни один из них не пришелся ему по душе.

Берктгар, склонившийся над добычей, взглянул на Киерстаада, его широкая улыбка говорила о том, что он принимает юношу полностью и без всяких скрытых мотивов. И все же Киерстаад был сыном Рэвйяка, и теперь ему казалось, что Берктгара и его отца могут ждать впереди конфликты. Вождю племени варваров могли бросить вызов.

Он только укрепился в этой мысли, когда удачливая группа охотников, приблизившись к лагерю племени, состоявшему из палаток из оленьей кожи, столкнулась с двумя дворфами: Бренором Боевым Топором и жрицей Стампет Скребущий Коготь.

— Вам здесь не место! — тотчас же рявкнул Берктгар на вождя дворфов.

— И тебя чтоб так же хорошо встречали, — огрызнулась Стампет, никогда никому не позволявшая говорить за нее. — Быстро ты позабыл Долину Хранителя, а мы слыхали, что ты там был.

— Я не обсуждаю с женщинами важные темы, — невозмутимо сказал Берктгар.

Бренор быстрым движением руки остановил разъяренную Стампет.

— Да и я не собираюсь разговаривать с тобой. Я и моя жрица пришли, чтобы повидаться с Рэвйяком, вождем Племени Лося.

Ноздри Берктгара раздулись. Киерстаад и другие охотники ожидали, что он бросится на Бренора, и напрягшийся дворф, похлопывая по открытой ладони рукояткой топора, на которой виднелось множество зарубок, также, очевидно, ожидал этого.

Но Берктгар, не будучи глупцом, успокоился.

— Я тоже возглавляю охотников Долины Ледяного Ветра, — сказал он. — Говори, зачем пришел, и убирайся!

Бренор усмехнулся и прошел мимо гордого варвара, направившись в поселение. Берктгар взревел и прыгнул, приземлившись прямо на пути Бренора.

— Ты командовал в Сэттлстоуне, — твердо сказал рыжебородый дворф. — И может быть, командуешь здесь. А может, и нет. Когда мы покидали Долину, Рэвйяк был вождем, и Рэвйяк все еще вождь, судя по всему, что я слышал.

Бренор не спускал с Берктгара осуждающего взгляда серых глаз, вновь обходя разъяренного гиганта.

Стампет задрала нос и более не удостоила варвара даже взглядом.

Для Киерстаада, который любил Бренора и его буйное племя, это было тягостной встречей.

* * *

Дул легкий ветер, тишину нарушал только скрип шпангоутов «Морской феи», которая плавно скользила на восток по спокойным морским водам. Полная бледная луна висела над ними в безоблачном небе.

Кэтти-бри сидела возле баллисты, съежившись возле свечи, время от времени что-то записывая на пергаменте. Дзирт оперся на поручни, его пергамент был свернут и покоился в кармане плаща. По указанию Дюдермонта, все шестеро, побывавшие в пещере слепой ведьмы, должны были записать услышанное так, как они запомнили его. Пятеро из них — необычайно высокое соотношение — могли писать. Вэйлану, который не очень-то дружил с буквами, следовало продиктовать то, что он помнил, Гарклу и Робийярду, которые должны были по отдельности записать его слова, не интерпретируя их.

Запись заняла у Дзирта немного времени, по крайней мере запись тех частей, которые он помнил наиболее ясно и считал жизненно важными. Он понимал, что каждое слово могло дать необходимый ключ к разгадке, но тогда он был слишком взволнован, слишком ошеломлен, чтобы уделять внимание мелким деталям. В самом начале ведьма упомянула отца Дзирта и затем несколько раз намекнула на то, что Закнафейн выжил. Только об этом Дзирт и мог думать, это, как он надеялся, он запомнил правильно.

Кэтти-бри была более внимательной, ее запись оказалась гораздо точнее. Но и она также была потрясена и удивлена случившимся и не могла быть уверена в том, что память не подвела ее.

— Я был бы рад разделить такую ночь с ним, — сказал Дзирт, и его голос прозвучал в тишине столь неожиданно, что девушка чуть не проткнула пером ломкий пергамент. Она подняла глаза на Дзирта, взгляд которого был устремлен на луну.

— Хотя бы одну, — продолжал дроу. — Закнафейну понравилась бы здешняя ночь.

Кэтти-бри улыбнулась, не сомневаясь в том, что это именно так. Дзирт много раз говорил с ней об отце. От него, а не от своей злой матери унаследовал он черты своего характера. Они с отцом были похожи во многом: и душой, и поведением в бою. Но Дзирт нашел в себе мужество покинуть Мензоберранзан, а Закнафейн нет. Он остался со злобными темными эльфами и в конце концов был принесен в жертву Паучьей Королеве.

«Он был дарован Ллос, но ею тому уступлен…».

Верная строка неожиданно всплыла в памяти Кэтти-бри. Она произнесла ее вслух громким шепотом и, почувствовав, что это точный вариант, вернулась к своему пергаменту и нашла ранее записанную версию строки. Оказалось, что она написала: «Он был предложен Ллос» вместо «Он был дарован Ллос».

Кэтти-бри аккуратно внесла исправление.

Каждое слово могло быть жизненно важным.

— Полагаю, что опасность, с которой я столкнулся сейчас, превосходит все, что мы когда-либо видели, — продолжал Дзирт, говоря с самим собой в той же степени, что и с Кэтти-бри.

Девушка не упустила того, что в первой половине этой фразы прозвучало «я» вместо «мы». Все происходящее касалось и ее, и она собиралась было прояснить это, но заявление Дзирта вызвало в ее памяти еще несколько слов: «И потаенным следом кого отныне ты пойдешь». Кэтти-бри поняла, что это следующая строка, и ее перо вновь принялось за работу. Дзирт продолжал говорить, но она едва слышала его. Однако несколько слов она все же ухватила и прекратила писать, оторвала взгляд от пергамента и посмотрела на дроу. Он вновь говорил о том, чтобы отправиться в путь одному!

— Стихи предназначены для нас двоих, — напомнила ему Кэтти-бри.

— Этот след ведет к моему отцу, — возразил Дзирт, — к дроу, которого ты никогда не встречала.

— И что же? — спросила Кэтти-бри.

— По этому следу я должен отправиться…

— Со мной, — решительно сказала Кэтти-бри. — И не вздумай снова уйти без меня! — проворчала она. — Ты однажды уже ушел один и чуть было не навлек гибель на себя и на всех нас своей глупостью!

Дзирт обернулся и взглянул ей прямо в глаза. Как он любил эту женщину! Он знал, что ее не переспоришь, ибо любые представленные им аргументы она опровергла бы либо просто проигнорировала.

— Я с тобой, на всем пути, — сказала Кэтти-бри, и ее твердый тон начисто исключал возможность любого компромисса. — И я думаю, что Дюдермонт, Гаркл и, может быть, еще несколько человек также пойдут с тобой. И попробуй только остановить нас, Дзирт До'Урден!

Дзирт начал было отвечать, но передумал. Стоило ли? Друзья никогда не дадут ему отправиться в этот мрачный путь в одиночку. Никогда.

Он оглянулся на темное море, на луну и звезды, и его мысли вновь вернулись к Закнафейну. Он вспомнил «кольцо златое», о котором говорила ведьма.

— Потребуется по крайней мере две недели, чтобы вернуться в порт, — посетовал он.

— Три, если ветер не усилится, — вставила Кэтти-бри, не отрывая взгляда от пергамента.

Неподалеку от них, на верхней палубе, под поручнями палубы юта, Гаркл Гарпелл энергично потирал руки. Он разделял недовольство Дзирта перспективой столь долгого плавания, и ему вовсе не хотелось болтаться по волнам еще две или три недели.

— Туман судьбы, — пробормотал он, вспомнив о своем новом могущественном заклинании, том самом, что доставило его к «Морской фее». Казалось, ему предоставляется идеальная возможность снова применить это волшебство.

Глава 11 НАДВИГАЮЩИЙСЯ ШТОРМ

Рэвйяк расплылся в широчайшей улыбке, увидев, что слухи оказались верными и Бренор Боевой Топор действительно вернулся в Долину Ледяного Ветра. Варвар и дворф жили рядом в течение первых сорока лет жизни Рэвйяка, и тогда их отношения были скорее враждебными. Но затем Вульфгар объединил кочевые племена и повел их на помощь Десяти Городам и Клану Боевого Топора против злобного Акара Кессела и его любимцев — гоблинов.

И вот тогда, около десяти лет назад, Рэвйяк оценил по достоинству силу и стойкость Бренора и его дворфов. В течение нескольких последующих недель, пока Бренор и Вульфгар не отправились на поиски Мифрил Халла, Рэвйяк провел много времени с вождем дворфов и быстро подружился с ним. Бренор собирался в путь, но Клан Боевого Топора должен был оставаться в Долине Ледяного Ветра, пока Мифрил Халл не будет найден, и Рэвйяк взялся за то, чтобы укрепить дружбу между гигантскими варварами и малорослыми дворфами. Он так здорово справился с этим, что многие из его людей, включая Берктгара, предпочли отправиться на юг с Кланом Боевого Топора, чтобы присоединиться к битве за Мифрил Халл, и оставались там в течение нескольких лет.

Иногда Рэвйяку казалось, что Берктгар просто потерял память, ибо когда огромный воин вошел в палатку, чтобы участвовать во встрече с Бренором и Стампет, на его лице застыло суровое, жесткое выражение.

— Сядь, Берктгар, — предложил ему Рэвйяк, указав на место рядом с собой.

В ответ Берктгар жестом показал, что будет стоять. Рэвйяк понимал, что он стремится сохранить внушительный вид, возвышаясь над сидящими дворфами. Незаметно было, чтобы это обеспокоило Бренора. Он удобно откинулся на толстый валик из сложенных шкур, так что ему не приходилось закидывать голову назад, чтобы взглянуть на стоящего Берктгара.

— Судя по твоему виду, то, что ты съел в последний раз, было не таким уж вкусным, — насмешливо заметил дворф, обращаясь к Берктгару.

— Что привело короля сюда, столь далеко от его королевства? — резко ответил на эту шутку Берктгар.

— Более не короля, — поправил его Бренор. — Я вернул титул своему прапрапрапрадеду.

Рэвйяк с любопытством глядел на дворфа.

— Гэндалугу? — спросил он, вспоминая невероятную историю, рассказанную ему Берктгаром о том, как предок Бренора, первоначальный глава Клана Боевого Топора и основатель Мифрил Халла, восстал из мертвых, вернувшись из плена темных эльфов.

— Ему самому, — ответила Стампет.

— Ты можешь называть меня принцем, — сказал Бренор Берктгару, который раздраженно фыркнул и отвернулся.

— Итак, ты вернулся в Долину Ледяного Ветра, — вмешался Рэвйяк, пока эта пикировка не приняла дурной оборот. Вождю варваров показалось, что Бренор недооценивает силу антипатии Берктгара к дворфам либо ему просто все равно. — Навестить родные места?

— Остаться, — исправил Бренор. — Шахты открываются, пока мы здесь сидим и разговариваем. Их подчищают, ремонтируют опоры. Через неделю мы начнем извлекать оттуда руду, а еще через день — изготавливать товары.

Рэвйяк кивнул и сделал вывод:

— Значит, это деловой визит.

— И для установления дружественных отношении тоже, — быстро продолжил Бренор. — Полагаю, что лучше, когда эти две цели сочетаются.

— Согласен, — сказал Рэвйяк. Он взглянул на Берктгара и увидел, что тот нервно кусает губы. — Надеюсь, что ваш клан назначит справедливые цены на те товары, что нужны нам.

— У нас есть металл, у вас — шкуры и мясо, — отвечал Бренор.

— У вас нет ничего, в чем мы нуждаемся, — неожиданно и яростно вмешался Берктгар.

Бренор, улыбаясь, взглянул на него. Через мгновение Берктгар смотрел уже прямо в глаза Рэвйяку.

— Нам ничего не нужно от дворфов, — продолжал воин. — Все, что нам нужно, даст тундра.

— Пф! — фыркнул Бренор. — Каменные наконечники ваших копий отскакивают от хорошей кольчуги!

— Олень не носит кольчуги, — сухо ответил Берктгар. — А если мы отправимся на войну против Десяти Городов и их союзников, то наша сила заставит каменный наконечник пробить все, что может выковать дворф.

Бренор выпрямился, Рэвйяк и Стампет напряглись, опасаясь, что вспыльчивый рыжебородый дворф захочет ответить Берктгару такой же открытой угрозой.

Однако Бренор оказался мудрее и просто спросил Рэвйяка:

— Кто говорит от лица племени?

— Я, — твердо заявил Рэвйяк, смотря прямо на Берктгара.

Берктгар и глазом не моргнул.

— Где Клык Защитника? — спросил гигант.

«Так вот оно что, — подумал Бренор, — вот в чем суть, зерно спора». Клык Защитника, могучий боевой молот, выкованный Бренором в подарок Вульфгару, юноше-варвару, который стал ему сыном.

— Ты оставил его в Мифрил Халле? — продолжал допытываться Берктгар, и Бренору показалось, что воин надеялся на положительный ответ. — Он висит на стене как бесполезное украшение?

Стампет поняла, что здесь происходит. Они с Бренором обсуждали этот вопрос перед возвращением в Долину Ледяного Ветра. Берктгар предпочел бы, чтобы Клык Защитника оставался в Мифрил Халле, в сотнях и сотнях миль от Долины Ледяного Ветра. Тогда это оружие не отбрасывало бы своей тени на него и его великий меч, Банкенфуэре Северная Ярость. Однако Бренор и слышать об этом не хотел. Клык Защитника был его наивысшим достижением, вершиной его мастерства и, что еще важнее, единственной нитью, связывавшей его с утраченным приемным сыном. Куда бы ни пошел Бренор, Клык Защитника будет с ним! И плевать ему на чувства Берктгара!

Бренор долго не отвечал на вопрос Берктгара, как будто размышляя над тем, какую тактику избрать. Стампет оказалась более прямолинейной.

— Молот — в шахтах, — сказала она решительно. — Бренор создал его, Бренор и принес!

Берктгар нахмурился еще больше, и Стампет быстро перешла к атаке.

— Ты только что сказал: Долина дает все, что тебе необходимо, — сказала она. — Что ж тебя так заботит изготовленный дворфом молот?

Огромный варвар не отвечал, но и Бренору, и Рэвйяку показалось, что тут Стампет берет над ним верх.

— Ведь меч, который ты носишь за спиной, тоже не был выкован в Долине, — заметила она. — Ты его выторговал, и он, вероятно, изделие дворфов.

Берктгар захохотал в ответ, но в палатке Рэвйяка от этого не стало веселее, ибо в смехе варвара слышалась угроза.

— Кто же эти дворфы, что зовут себя нашими друзьями? — спросил Берктгар. — Те, кто не отдаст нам оружие, ставшее легендарным благодаря одному из нашего племени?

— Устарел ты со своим пустословием, — усмехнулся Бренор.

— Ты тоже стареешь, дворф! — парировал Берктгар. — Не следовало тебе возвращаться! — С этими словами гигант вылетел из палатки.

— Надо бы присмотреть за ним, — сказал Бренор Рэвйяку.

Вождь варваров кивнул.

— Берктгар запутался в паутине своих собственных слов, — ответил он. — И многие другие тоже, главным образом молодые воины.

— Всегда полные боевого духа, — заметил Бренор.

Рэвйяк улыбнулся, соглашаясь с ним. За Берктгаром, разумеется, следовало присматривать, но тут, по правде говоря, Рэвйяк мало что мог сделать. Если бы Берктгар захотел расколоть племя, многие согласились бы последовать за ним и Рэвйяк не смог бы воспрепятствовать этому. Хуже того, потребуй Берктгар осуществления Права Вызова для определения вождя объединенного племени, он получил бы достаточную поддержку, так что Рэвйяку трудно было бы отказаться от поединка.

А он был слишком стар, чтобы сражаться с Берктгаром. Он думал, что образ жизни варваров Долины Ледяного Ветра изменился, когда Вульфгар объединил племена. Именно поэтому он согласился стать вождем, когда Вульфгар покинул их, хотя в прошлом такой титул мог быть только унаследован или добыт в сражении.

Старое отмирало с трудом, подумал Рэвйяк, глядя на откидное полотнище, закрывавшее вход в палатку, через который только что вышел Берктгар. В его племени многие, особенно те, кто вернулся из Мифрил Халла, и даже те, кто оставался с Рэвйяком, испытывали ностальгию по прошлому, по тем безвозвратно ушедшим дням, наполненным большей свободой и яркими чувствами. Рэвйяку часто доводилось слышать рассказы старших соплеменников о великих войнах и об объединенном наступлении на Десять Городов, когда Вульфгар попал в плен к Бренору.

Рэвйяк знал, что подобная ностальгия неразумна. Множество воинов погибло тогда, и племена едва пережили последующую зиму. И тем не менее рассказы о войне были всегда полны воспоминаниями о славных подвигах и всеобщем воодушевлении, в них не находилось места для трагедии. Всеобщее возбуждение, вызванное возвращением Берктгара, так же как и возвращением Бренора и дворфов, заставило многих с теплым чувством вспоминать дни, предшествовавшие их союзу.

Рэвйяк, конечно, будет присматривать за Берктгаром, но это все, что он сможет сделать.

* * *

Киерстаад, который притаился у палатки и слушал, кивнул в знак согласия с Бренором. Юноша разрывался между Берктгаром, которым он восхищался, и Бренором, к которому испытывал не менее сильные чувства. Но в тот момент мысли юноши были заняты совсем другим.

Бренор подтвердил, что Клык Защитника находится в Долине!

* * *

— Возможно, это такой же шторм, который настиг нас возле Скал Чаек, — заметил Робийярд, глядя на черную стену, видневшуюся вдали на востоке, на линии горизонта.

— Но сильнее, — добавил Дюдермонт. — И он еще усиливается.

Солнце все еще сияло над ними, от Каэрвича их уже отделяло шесть дней пути, а до островов Муншэй оставалось, по прикидкам Дюдермонта, восемь.

Первые дуновения встречного ветра коснулись лица высокого капитана, первые, еще слабые, порывы шторма, который вскоре обрушится на них со всей силой.

— Право руля! — крикнул Дюдермонт моряку, стоящему у штурвала. — Мы пойдем на север, чтобы обойти эту зону, а затем и острова Муншэй, — сказал он спокойно, так чтобы только Робийярд мог его слышать. — Этот курс приведет нас прямо к нашему порту.

Чародей кивнул. Он понимал, что Дюдермонт не хотел поворачивать на север, где ветер был менее предсказуем, а море холоднее, но понимал также, что у них не было выбора. Если бы они попытались уклониться от шторма на юг, то оказались бы возле Нилантера, пиратских островов, в том месте, где «Морской фее» — этому бельму на глазу корсаров — явно не стоило показываться.

Итак, они пойдут на север, обходя шторм, а затем и острова Муншэй. Во всяком случае попытаются. Глядя на быстро приближающуюся стену тьмы, которую прочерчивали молнии, Робийярд не был уверен, что «Морской фее» хватит скорости.

— Иди и наполни паруса своим волшебным ветром, — приказал ему Дюдермонт, и, несмотря на спокойный тон капитана, было очевидно, что он разделяет тревогу кудесника.

Робийярд подошел к поручням палубы юта и сел, свесив ноги с палубы, лицом к грот-мачте. Он протянул левую руку к мачте и воззвал к силам своего кольца, чтобы создать порыв ветра. Столь незначительное волшебство не должно было чрезмерно напрячь силы могущественного кольца чародея, и Робийярд повторял заклинание снова и снова, наполняя паруса, под которыми «Морская фея» быстро бежала по волнам.

Но все же недостаточно быстро. Черная стена нависла над ними, волны раскачивали «Морскую фею», и вскоре корабль больше подпрыгивал, чем шел вперед. Дюдермонт оказался перед суровым выбором: он мог либо спустить паруса, задраить все люки и попытаться пройти сквозь шторм, либо продолжать мчаться вперед, обходя стороной границу шторма в отчаянной попытке проскользнуть к северу от него.

— Да пребудет с нами удача! — решил капитан, и шхуна продолжала нестись на всех парусах, пока шторм наконец не настиг ее.

«Морская фея» была одним из лучших кораблей, построенных человеком, с тщательно подобранным, опытным экипажем, в который входили теперь два могущественных чародея, Дзирт, Кэтти-бри и Гвенвивар. Ее капитаном был один из самых многоопытных и уважаемых моряков на всем Побережье Мечей. Велики были, по человеческим меркам, возможности «Морской феи», но сейчас, перед лицом разбушевавшейся стихии, она казалась крошечной скорлупкой. Шхуна пыталась уйти от шторма, но он, подобно опытному охотнику, отрезал ей все пути к спасению.

Направляющие канаты разорвались, и мачта изогнулась. Даже объединенное волшебство Робийярда и Гаркла Гарпелла не смогло бы уберечь грот-мачту. Ее спасло лишь то, что в этот момент сломался горизонтальный направляющий бимс.

Рванувшийся парус снес с реи матроса, который сразу же исчез в пенящейся воде. Дзирт мгновенно вызвал Гвенвивар и отправил ее в море, на поиски моряка. Пантера не колебалась: ей уже приходилось делать это прежде. С рычанием она прыгнула в темную воду и скрылась из виду.

Стихия неистовствовала: по кораблю молотили дождь и град, на него одна за другой обрушивались огромные волны, не переставая громыхал гром и молнии впивались в высокие мачты.

— Мне следовало спустить паруса раньше! — воскликнул Дюдермонт, и, хотя он кричал изо всех сил, Дзирт, стоявший рядом, едва смог расслышать его из-за рева ветра и громыхания грома.

Дроу покачал головой.

— Мы на краю шторма, — твердо сказал он. — Если бы ты остановился раньше, мы оказались бы в центре и были бы обречены.

Дюдермонт расслышал только несколько слов, но понял суть того, что пытался высказать его друг. В порыве благодарности он положил руку на плечо Дзирта, но неожиданно отлетел в сторону, сильно ударившись о поручни и чуть было не перелетев через них, когда огромная волна почти положила «Морскую фею» на борт.

Дзирт мгновенно оказался возле капитана, ибо его заколдованные ножные браслеты и природная ловкость позволяли ему быстро передвигаться по ходуном ходившей палубе. Он помог Дюдермонту подняться на ноги, и вдвоем они с огромным трудом добрались до люка.

Капитан первым нырнул вниз, а Дзирт остановился, чтобы осмотреть палубу и удостовериться, что все остальные уже покинули ее. Наверху оставался только Робийярд, который по-прежнему сидел на палубе юта, уцепившись за столбики поручней, и продолжал колдовать, пытаясь противостоять урагану порывами создаваемого им волшебного ветра. Чародей заметил, что Дзирт смотрит на него, и жестом предложил ему удалиться, указав затем на свое кольцо, как бы напоминая дроу о том, что у него достаточно магической силы, чтобы позаботиться о себе.

Как только Дзирт оказался внизу, он извлек фигурку пантеры. Дроу надеялся, что Гвенвивар уже нашла матроса.

— Иди домой, Гвенвивар, — сказал он, обращаясь к фигурке.

Дзирт хотел сразу же вызвать пантеру назад, чтобы выяснить, спасла ли она моряка, но корабль содрогнулся от удара волны, и статуэтка упала куда-то в темноту. Дзирт пополз было в том направлении, куда она полетела, но помещение было слишком темным и слишком переполнено людьми.

Объятая ужасом команда, сгрудившаяся под палубой, не знала, тот ли это шторм, который так потрепал корабль недавно. Если так, то на сей раз он был значительно сильнее, «Морскую фею» швыряло, как щепку. Вода хлестала в трюм из каждой щели, и лишь неистовые усилия экипажа по откачке воды, которые четко координировались, несмотря на темноту и владевший людьми страх, держали корабль на плаву. Это продолжалось более двух часов, двух кошмарных, выматывающих часов, но Дзирт верно оценил местоположение корабля: «Морская фея» оказалась на границе, а не в центре шторма. Ни один корабль во всех Королевствах не выдержал бы такого.

А затем все стихло, не считая раскатов грома, которые раз от разу становились все слабее. «Морская фея» сильно кренилась влево, но держалась на поверхности.

Дзирт первым оказался на палубе, за ним поднялся Дюдермонт. Шхуне был нанесен огромный ущерб, особенно пострадала грот-мачта.

— Сможем ли мы отремонтировать ее? — спросил Дзирт.

— Только в порту, — ответил Дюдермонт, не упоминая о том, что ближайший порт находится милях в пятистах отсюда.

Вскоре наверху показалась Кэтти-бри, держа в руке фигурку из оникса. Дзирт сразу же вызвал пантеру, которая появилась на палубе в сопровождении моряка, имевшего очень жалкий вид.

— Теперь тебе есть что рассказать внукам, — бодро сказал Дюдермонт, похлопав матроса по плечу и стараясь поднять настроение всем, кто находился вокруг. Моряк, потрясенный тем, что с ним приключилось, застенчиво кивнул, и двое товарищей увели его вниз.

— Такой прекрасный друг, — заметил капитан Дзирту, указывая на Гвенвивар. — Тот парень был наверняка обречен.

Дзирт кивнул и провел рукой по мускулистой спине пантеры. Он никогда не принимал ее дружбу как должное.

Кэтти-бри сосредоточенно наблюдала за Дзиртом, понимая, что спасение моряка было важно для дроу не только в силу присущего ему альтруизма. Если бы матрос утонул, груз вины, лежащий на плечах Дзирта До'Урдена, стал бы еще тяжелее, ибо еще один невинный оказался бы принесенным в жертву из-за темного прошлого скитальца.

Но этого не произошло, и на мгновение показалось, что «Морская фея» и вся ее команда пережили шторм без потерь. Однако возникшее было радостное настроение пропало, когда появился Гаркл, задавший вопрос:

— Где Робийярд?

Все взгляды обратились к юту, и оказалось, что поручни поломаны как раз в том месте, где Дзирт в последний раз видел чародея.

Дзирт ощутил боль в сердце, а Кэтти-бри бросилась к поручням и стала всматриваться в море.

Дюдермонт вовсе не казался опечаленным.

— У кудесника есть средства, чтобы спастись от шторма, — уверял он всех остальных. — Это уже случалось раньше.

Верно, подумали Дзирт и Кэтти-бри. Несколько раз Робийярд покидал «Морскую фею», чтобы принять участие в собрании своей гильдии в Глубоководье, даже когда корабль находился в сотнях миль от берега.

— Он не может утонуть, — продолжал Дюдермонт, — пока он носит свое кольцо.

Друзья немного успокоились. Кольцо Робийярда происходило с Изначального уровня Воды, это было могущественное волшебное средство, которое помогало чародею на море, каким бы сильным ни был шторм. Конечно, Робийярда могла поразить молния, или он мог потерять сознание, но скорее всего его смыло с палубы «Морской феи», и ему пришлось применить магию, чтобы спасти свою жизнь.

Кэтти-бри продолжала осматривать море вокруг шхуны, и Дзирт присоединился к ней.

У Дюдермонта имелось другое насущное дело: ему надо было обдумать, как доставить «Морскую фею» в безопасный порт. Они пережили шторм, но это могло оказаться лишь временной передышкой.

Гаркл, наблюдавший за капитаном и видевший серьезный ущерб, нанесенный шхуне, тоже понимал это. Он спокойно проследовал в каюту Дюдермонта, скрывая охвативший его пыл до тех пор, пока не оказался за запертой дверью. Тогда на лице его заиграла улыбка, он радостно потер руки и извлек из сумки книгу в кожаном переплете.

Осмотревшись вокруг, чтобы убедиться, что за ним никто не наблюдает, Гаркл открыл магический том. Большинство страниц были чистыми — до того, как Гаркл впервые наколдовал туман судьбы, все они были чистыми. Теперь первые несколько страниц книги представляли собой дневник магического путешествия Гаркла, в конце которого он взошел на борт «Морской феи», и, как он с радостью увидел, его последующих приключений. К его удивлению — поскольку он не решался внимательно рассматривать книгу до этого момента, — в ней оказались даже вирши слепой ведьмы, слово в слово.

Туман судьбы все еще действовал, понял Гаркл, ибо ни он, и никто другой не вписывал в книгу ни единого слова. Волшебное заклинание само записывало все события!

Это превосходило самые смелые ожидания Гаркла. Он не знал, как долго будет продолжаться волшебство, но понял, что он набрел на что-то очень важное. И это «что-то» нуждалось в небольшой поддержке. Наступивший штиль сделал «Морскую фею» неподвижной, но Гаркл не собирался терпеливо ждать. Он провел рукой над первой из оставшихся чистых страниц, тихо читая заклинание. Затем он опустил руку в мешочек и, достав горсть алмазного песка, посыпал немного на страницу.

Ничего не произошло.

Гаркл продолжал в том же духе около часа, но, когда он вышел из каюты, «Морская фея» по-прежнему беспомощно дрейфовала, все так же накренившись.

Кудесник поскреб небритый подбородок. Очевидно, над заклинанием следовало еще поработать.

* * *

Робийярд стоял на колышущейся поверхности воды, нетерпеливо постукивая ногой.

— Где же эта скотина? — вопрошал он, подразумевая водного монстра, которого вызвал себе на подмогу. Он отправил его на поиски «Морской феи», но это было уже довольно давно.

Наконец лазурная поверхность под ним всколыхнулась и приняла форму человекоподобного существа. Робийярд пробулькал ему нечто на водном языке, спрашивая, удалось ли найти корабль.

Услышав положительный ответ, чародей приказал монстру доставить его туда. Существо протянуло свою огромную руку. Она казалась водянистой, но была гораздо более упругой, чем любая обычная жидкость. Как только кудесник оказался на ладони монстра, тот сразу же рванул с места.

Глава 12 ТУМАН СУДЬБЫ

Экипаж трудился весь день, но результаты труда были более чем скромными. Удалось поднять один из парусов, бизань, но моряки не могли управлять им, чтобы поймать ветер и направить судно нужным курсом.

Так обстояли дела на шхуне, когда Кэтти-бри, сидевшая в «вороньем гнезде», подала сигнал тревоги. Дюдермонт и Дзирт бросились на нос корабля, чтобы взглянуть на то, что встревожило девушку, опасаясь, что это могло быть пиратское судно. С такими повреждениями, при отсутствующем Робийярде, гордой «Морской фее» пришлось бы сдаться без боя.

Никаких пиратов в пределах видимости не оказалось, но прямо по курсу они увидели завесу густого тумана. Дюдермонт вопросительно глянул на Кэтти-бри, но девушка, у которой не нашлось никаких объяснений увиденному, лишь пожала плечами. Небо было чистым, не считая этой туманной гряды, и температура оставалась довольно устойчивой.

— Откуда мог взяться такой туман? — спросил Дзирт у Дюдермонта.

— Ниоткуда, насколько мне известно, — уверенно ответил капитан. — Посадите людей на весла! — скомандовал он экипажу. — Попытайтесь поставить парус. Посмотрим, сумеем ли мы обойти это.

Когда Дюдермонт вновь посмотрел на море, туман оказался значительно ближе к шхуне. Дзирт озабоченно покачал головой: туман явно двигался.

— Он приближается к нам, — выдохнул капитан с недоверием.

— И очень быстро, — добавил Дзирт. И тут дроу, обладавший тонким слухом, услышал хихиканье Гаркла Гарпелла и понял, что туман — работа чародея. Он обернулся как раз вовремя, чтобы заметить, как кудесник спускается в люк, и последовал было за ним. Но не успел он добраться до люка, как остановился, услышав возбужденные восклицания нескольких моряков.

Кэтти-бри спустилась вниз.

— Что это? — спросила она почти с отчаянием.

Они вошли в густую серую пелену. Звук плещущей воды куда-то исчез, а вместе с ним и ощущение движения корабля. Моряки жались друг к другу, многие из них обнажили оружие, как будто ожидая появления врага из темного тумана прямо на палубе.

Разобраться в происходящем Дзирту помогла Гвенвивар. Она подошла к эльфу, прижав уши, но и морда, и все ее поведение показывали, что пантера ощущает не страх, а любопытство.

— Это перемещение в пространстве, — сказал Дроу.

Дюдермонт посмотрел на него с любопытством.

— Дело рук Гаркла, — пояснил Дзирт. — Чародей использует свое волшебство, чтобы убрать нас из открытого моря.

Лица Дюдермонта и Кэтти-бри сначала было просветлели, но потом каждый из них вспомнил о том, кому они обязаны этим приключением.

Девушка взглянула на поглотивший их густой туман. Неожиданно дрейф на поврежденном корабле по пустынным морским просторам показался ей не таким уж опасным делом.

* * *

— Что ты имеешь в виду? — вскричал Робийярд. Он яростно хлопнул в ладоши и перевел свой вопрос на водный, булькающий язык.

Ответ водного монстра последовал сразу же: «Морской феи» нигде нет. Но Робийярд испустил вздох облегчения: корабль не утонул, он просто исчез.

— Гаркл Гарпелл, — резюмировал чародей вслух. — Он доставит их в порт. Здорово!

Теперь Робийярд задумался над своим положением: он был один и очень далеко от земли. Кудесник скомандовал монстру двигаться в восточном направлении, объяснив, что его услуги понадобятся до следующего рассвета. Затем он извлек свою книгу заклинаний, великолепный том в кожаном переплете, не подверженный воздействию воды, и переместил золотую закладку на страницу, содержащую заклинание перемещения.

Чародей уселся поудобнее и расслабился. Ему необходим был сон, чтобы восстановить свои силы и энергию. Пока что монстр позаботится о его безопасности, а утром придется использовать заклинание, чтобы оказаться в здании его гильдии в Глубоководье. Да, решил чародей, это были трудные и утомительные недели, и сейчас настало подходящее время для небольшого отпуска на берегу.

А к Дюдермонту он вернется несколько позже.

* * *

«Морская фея» дрейфовала в сюрреалистичном спокойствии. Вокруг не было слышно ни звука. Туман вокруг них настолько сгустился, что Дзирту приходилось наклоняться очень низко, перегибаясь через поручни, чтобы увидеть воду. Он не осмеливался дотронуться до нее, не зная о том, как действует волшебство Гаркла. Да и была ли эта серая жидкость водой!

Наконец они услышали плеск. Туман почти сразу стал рассеиваться, но хотя они не могли еще ничего разглядеть, все на борту почувствовали: что-то изменилось.

— Запах, — заметила Кэтти-бри, и мужчины, стоявшие подле нее, закивали в знак согласия. Исчез запах морской соли, который еще недавно был столь сильным, что оставлял во рту привкус. Его заменил бодрящий аромат лета, наполненный запахами деревьев и цветов, с легким оттенком запаха пресной воды. Другими стали и звуки: непрекращающийся свист ветра и приглушенный плеск волн глубокого моря сменились нежными всплесками мелководья и трелями…

— Певчие птицы? — спросил Дзирт.

Туман исчез, и весь экипаж, как один человек, испустил дружный вздох облегчения, ибо они находились близко от земли! Слева был виден маленький остров, заросший деревьями, в центре которого стоял небольшой замок, окруженный особняками. Длинный мост соединял остров с берегом, на котором находились причалы довольно большого города, окруженного стеной. За городом поднимались высокие горы — ориентир, которого не упустил бы из виду ни один моряк, но Дюдермонту они были совершенно неизвестны. Множество лодок, ни одна из которых не была больше тех шлюпок, что имелись на корме «Морской феи», собрались вокруг. Люди в лодках стояли, уставившись на великолепный корабль.

— Это не Глубоководье, — заметил Дюдермонт. — И ничего похожего на города, которые я знаю.

Дзирт огляделся вокруг, изучив линию побережья, окружавшую их со всех сторон.

— Это не открытое море, — сказал он.

— Озеро, — заключила Кэтти-бри.

Все трое посмотрели друг на друга, а затем дружно крикнули:

— Гаркл!

Гарпелл, ожидавший этого, вылез из люка и, с трудом скрывая ликование, подошел к ним.

— Где мы? — спросил Дюдермонт.

— Там, где определено судьбой, — таинственно ответил маг, размахивая руками, так что обширные рукава его мантии развевались, как крылья.

— Думаю, тебе следовало бы быть поточнее, — сухо вставила Кэтти-бри.

Гаркл пожал плечами и опустил руки.

— Я, конечно, не знаю наверняка, — признался он. — Это заклинание… Оно облегчает передвижение, не наобум, но куда — сказать не могу.

— Заклинание? — спросил Дюдермонт.

— Туман судьбы, — ответил Дзирт, опередив Гаркла. — То самое заклинание, что доставило тебя к нам?

Гаркл кивнул, его лицо, озаренное широчайшей улыбкой, светилось гордостью.

— Но ты занес нас в озеро! — сердито проревел Дюдермонт.

Гаркл, запинаясь, попытался было ответить, но крик, донесшийся с озера, прервал разговор:

— Эй, на «Морской фее»!

Все четверо подошли к поручням, при этом Дзирт набросил на голову капюшон своего плаща. Он не знал, где они находились и какой прием мог ожидать их, но чувствовал, что приветствия, вполне возможно, могут оказаться менее теплыми, если обнаружится, что на борту «Морской феи» темный эльф.

К кораблю подошла довольно большая рыбацкая лодка, ее команда из шести человек сосредоточенно изучала шхуну.

— Вы перенесли сражение, — заключил старик, который, казалось, был на лодке главным.

— Шторм, — поправил его Дюдермонт. — Самый яростный из всех, что мне довелось видеть.

Рыбаки обменялись взглядами, выражавшими явное сомнение. За последний месяц они выходили в плавание каждый день и не видели никакого шторма.

— Далеко отсюда, — попытался объяснить Дюдермонт, увидев сомнения рыбаков.

— Откуда вы приплыли? — спросил старик, оглядывая непрерывную линию побережья.

— Вы бы удивились, — ответила Кэтти-бри, бросив косой взгляд на покрасневшего Гаркла.

— Где вы вошли? — спросил старик.

Дюдермонт широко развел руками:

— Это «Морская фея» из Глубоководья.

Сомнение на лицах рыбаков сменилось откровенными ухмылками.

— Глубоководье? — эхом отозвался старик.

— Мы что, в другом мире? — с тревогой прошептала Кэтти-бри Дзирту, и дроу не смог сразу успокоить ее, учитывая то обстоятельство, что за всем этим стоял Гаркл Гарпелл.

— Глубоководье, — сказал Дюдермонт ровно, спокойно, со всей убежденностью, на которую оказался способен.

— Вы далеко от дома, капитан, — заметил другой рыбак. — В тысяче миль.

— В полутора тысячах, — поправил его старик.

— И считать надо по земле, а не по воде, — добавил третий, смеясь. — У вас на «Морской фее» есть колеса?

Эти слова вызвали улыбки у всех шестерых, а также у рыбаков с других лодок, которые успели подтянуться поближе.

— Да и упряжку лошадей хотелось бы увидеть, — вставил старик.

Даже Дюдермонт выдавил из себя улыбку, с облегчением поняв, что он и его корабль все еще находились в Королевствах.

— Это работа чародея, — объяснил он. — Мы плыли по Морю Мечей, в пятистах милях к югу от островов Муншэй, когда на нас обрушился шторм, а затем наш чародей, — тут Дюдермонт взглянул на Гаркла, — применил волшебство, чтобы доставить нас в порт.

— Немножко промахнулся, — вставил один из рыбаков.

— Но зато убрал нас из открытого моря, — сказал Дюдермонт, когда смех затих, — где мы бы наверняка погибли. Прошу вас, добрые моряки, скажите, где мы находимся?

— Это озеро Импреск, — ответил старик, а затем указал на берег и на окруженный стеной город: — Кэррадун.

Названия были незнакомы Дюдермонту.

— А вот то — Снежные Хлопья, — продолжал старик, показывая на горы.

— Юг, — внезапно сказала Кэтти-бри, и все взгляды обратились на нее. — Мы находимся далеко к югу от Глубоководья. А если мы поплывем на юг от озера, мы доберемся до Дипвоша, затем до Вилхон Рич во Внутреннем Море.

— Место вы установили, — объявил старик, — но этому кораблю не выбраться из озера.

— И если у вас не будет крыльев в дополнение к колесам, то вы не переплывете через Расщепленные Горы! — воскликнул мужчина, стоявший позади старика. Но на сей раз смех был не столь громким, как прежде, так как моряки — и на «Морской фее», и на рыбацких лодках — уже поняли всю серьезность положения.

Дюдермонт испустил долгий вздох и посмотрел на Гаркла, который смущенно разглядывал палубу.

— Мы побеспокоимся о том, куда нам направиться, несколько позже, — сказал капитан. — Сейчас перед нами задача: отремонтировать «Морскую фею». — Он повернулся к старику. — Боюсь, озеро ваше мелковато. А есть ли у вас длинный причал, где мы могли бы встать для ремонта?

Старик указал на остров Кэррадун и длинную пристань, выступающую в направлении «Морской феи».

— Глубина больше у северного берега острова, — заметил моряк, стоявший рядом с ним.

— Но длинный причал в частной собственности, — вставил третий рыбак.

— Мы получим разрешение поставить корабль туда, — твердо сказал старик.

— Но нам будет трудно подойти к причалу, — заметил Дюдермонт. — У нас нет парусов и рулевого управления, чтобы вести судно. И я, конечно, не знаю этих вод….

— Бросьте несколько линей, капитан…

— Дюдермонт, — ответил капитан «Морской феи», — капитан Дюдермонт.

— Меня зовут Террадакит, — сказал старик. — Рад знакомству.

Говоря это, он делал знаки другим лодкам, которые выстраивались вокруг шхуны.

— Мы доставим вас к причалам, а в Кэррадуне найдется достаточно корабельных плотников, чтобы помочь вам в ремонте, — продолжал Террадакит, — даже мачту заменим, хотя нам придется найти для этого очень высокое дерево! Насколько я знаю моих ребят, то это будет стоить вам доброй порции историй о ваших плаваниях по Морю Мечей!

— У нас есть что рассказать! — заверил его Дюдермонт.

Канаты были готовы, и рыболовецкая флотилия, выстроившись в линию, принялась тянуть огромную шхуну.

— Братство моряков включает в себя и тех, что плавают по озерам, — заметил Дзирт.

— Кажется, так, — согласился Дюдермонт. — Если бы нам нужно было сменить команду, я бы знал, где начать поиски. — Капитан посмотрел на Гаркла, который все еще с несчастным видом разглядывал палубу. — Ты хорошо сработал, Мастер Гарпелл, — сказал Дюдермонт, и лицо чародея просветлело. — Мы бы наверняка погибли в этих водах, а теперь мы будем жить.

— Но на озере, — понуро ответил Гаркл.

Дюдермонт небрежно отмахнулся от этого замечания.

— Робийярд найдет нас, и вы вдвоем сообразите, как доставить нас туда, куда надо. Мой корабль и моя команда сейчас в безопасности, и это самое главное! Здорово сработано!

Гаркл засиял.

— Но почему мы оказались именно здесь? — вынуждена была спросить Кэтти-бри.

— Туман судьбы, — одновременно сказали Дзирт и Гаркл.

— А это означает, что здесь есть нечто нужное нам, — продолжал чародей.

— А что нам нужно? — спросила девушка.

— То, что мы ищем, конечно! — воскликнул Гаркл. — Вот в чем дело, не так ли?

Онпоглядел на окружающих с таким видом, как будто сказанное им исчерпывающе объясняло все происходящее, но увидел, что устремленные на него взгляды отнюдь не светятся пониманием.

— Перед штормом мы направлялись в…

— Глубоководье, — закончил за него Дюдермонт. — Но твое заклинание не приблизило нас к Глубоководью.

Гаркл неистово замахал руками.

— Нет, нет, — поправил он. — Не в Глубоководье, а к жрецу или, быть может, к чародею, в Глубоководье.

— И ты полагаешь, что здесь мы скорее найдем могущественного чародея, чем в Глубоководье? — с недоверием спросил Дзирт. — В этом крошечном городке, столь далеко от дома?

— Любезный капитан Террадакит! — позвал Гаркл.

— Я здесь, — прозвучал ответ издали, так как лодка Террадакита ушла вперед и присоединилась к остальным, тянувшим «Морскую фею».

— Мы ищем жреца, — сказал Гаркл. — Очень могущественного жреца…

— Кэддерли, — прервал его Террадакит без колебаний, — Кэддерли Бонадьюс. Вам не найти более могущественного жреца во всех Королевствах!

В голосе его звучала такая гордость, как будто Кэддерли был собственностью всех жителей Кэррадуна.

Гаркл победоносно посмотрел на своих друзей.

— Туман судьбы, — только и сказал он.

— А где мы можем найти этого Кэддерли? — спросил Дюдермонт. — В Кэррадуне?

— Нет, — ответил Террадакит. — В двух днях пути отсюда, в горах, в Храме Парящего Духа.

Дюдермонт посмотрел на Гаркла, вопросов у него больше не возникало. Гаркл хлопнул в ладони.

— Туман судьбы! — снова повторил он торжествующе.

Его чувства были понятны и Дзирту, и Кэтти-бри, и Дюдермонту: ведь именно чародей спас «Морскую фею» и приблизил их всех к цели путешествия.

Часть третья ПРИРОДА ЗЛА

Это абсолютные понятия, пантеон идеалов, прекрасные боги и злобные демоны, навсегда сцепившиеся в борьбе за души смертных. Понятие Ллос — это абсолютное зло, понятие Миликки — абсолютное добро. Они противоположны, как черное и белое, и между ними нет никаких оттенков серого.

Таковы добро и зло. Абсолютные, жесткие понятия. Не может быть никакого оправдания подлинно злому деянию, никаких оттенков серого.

Несмотря на то что добрый поступок часто приносит личную выгоду, само это деяние являет собой абсолютную ценность, ибо определяется целью поступка и воплощается в нашей вере в тот самый пантеон. Но всегда ли так считают все смертные расы, разумные существа, — люди и эльфы, дворфы и хафлинги, гоблины и великаны? Подобное многообразие приводит к неразберихе, смешению абсолютных понятий.

Логика многих очень проста: я — дроу, дроу — злые, следовательно, я — злой.

Они не правы. Ибо что есть разумное существо, если не олицетворение возможности выбора? И не может быть ни добра, ни зла без цели. Правда, в Королевствах есть расы и культуры, особенно гоблины, у которых в целом доминирует зло, и другие, такие как светлые эльфы, которые ближе к концепции добра. Но даже в этих расах, которых многие считают воплощениями абсолюта, имеют место цели и действия индивидуумов, которые в конечном счете и оказываются решающими. Я знал гоблина, который не был злобен, я — пример дроу, который не пошел по жизни дорогами своей расы. И все же немногие дроу, и еще меньшее число гоблинов, являются исключениями из правила, и поэтому утверждения общего характера остаются в силе.

Наиболее любопытной и разнообразной среди всех рас является раса людей. Здесь результаты в наибольшей степени могут отклоняться от абсолюта, поскольку главным у людей является восприятие, а цель зачастую скрыта, засекречена. Ни одна раса не обладает таким опытом в искусстве самооправдания. Никто не сравнится с людьми в умении изобрести благовидные предлоги и уважительные причины и в конце концов заявить о высокой цели. И ни одна другая раса не обладает такой способностью верить в свои собственные утверждения. Сколько было войн между людьми, когда обе воюющие стороны заявляли, что бог, добрый бог, на их стороне и в их сердцах!

Но добро — это не предмет восприятия. То, что является «добром» для одной культуры, не может быть «злом» для другой. Это может быть справедливо для нравов животных и для мелких козней, но не для добродетели. Добродетель абсолютна.

Она должна быть таковой. Добродетель — это торжество жизни и любви, признание других и желание стремиться к добру, к лучшему. Она означает отсутствие гордости и зависти, готовность делиться радостью и наслаждаться достижениями других. И не требует оправдания, потому что есть в каждом сердце. Если некто совершает злой поступок, то, как бы он ни пытался скрыть свои истинные намерения, ему не уйти от истины, абсолютной истины, находящейся в его собственном сердце.

Внутри каждого из нас есть такое место, где мы не можем укрыться от самих себя, где судией является добродетель. Признать истинную природу наших деяний означает предстать перед этим судом, для которого не имеет значение само деяние. Добро и зло — это цели, а цель не подлежит оправданию.

Все мы когда-нибудь попадем в это место. И Кэддерли Бонадьюс, создавший Храм Парящего Духа, самое величественное и все же самое скромное из человеческих достижений. И Артемис Энтрери. Возможно, это случится после его смерти, но он отправится туда, поскольку таков удел всех нас в конечном счете, и какие же страдания ему предстоят, когда он осознает истинную суть своей порочной жизни! Я молюсь о том, чтобы он отправился туда скорее, и мое пожелание не имеет ничего общего с местью, ибо месть не стоит молитвы. Пусть Энтрери предстанет перед судом своего сердца, чтобы увидеть истину и прозреть. И тогда он найдет радость даже в наказании, подлинную гармонию, которую никогда не мог познать на прежних путях.

Я посещаю это место в своем сердце так часто, как только могу, для того чтобы избежать ловушек легкого оправдания. Это место полно боли, но, только приходя туда, мы можем подняться к добру. Только там, где не действуют никакие ложные оправдания, мы можем осознать истинность наших намерений и в силу этого познать суть наших деяний. Только там, где судия добродетель, рождаются герои.

Дзирт До'Урден

Глава 13 ХРАМ ПАРЯЩЕГО ДУХА

Дзирт, Кэтти-бри, Дюдермонт и Гаркл беспрепятственно покинули Кэррадун и направились к горам Снежных Хлопьев. Дроу низко опустил капюшон своего плаща, но все население городка было так возбуждено появлением шхуны, что никто не обратил особого внимания на покинувшую корабль группу.

Выйдя за городские ворота, четверка поняла, что им предстоит легкая и приятная дорога. Дзирт все время был начеку, но не обнаружил по пути ничего замечательного или волнующего. С учетом того, что им пришлось пережить за последние недели, это было некоторым разнообразием.

Они вели непринужденный разговор, главным образом с Дзиртом, который рассказывал им об окружающей природе: о том, какая птица щебечет в ветвях и сколько оленей устроили себе лежбище на примятых ветках возле сосновой рощи. Время от времени они вспоминали о слепой предсказательнице. Это ставило бедного Гаркла в трудное положение. Чародей знал, что полный текст предсказания имеется только у него, но не знал, имеет ли он право вмешиваться. Туман судьбы был создан как пассивное заклинание, как метод, с помощью которого Гаркл мог содействовать наступлению событий, а затем только созерцать, как они разворачиваются. Если бы он вмешался, позволил бы другим взглянуть на его волшебный дневник или применил то, что подсказывали ему записи, он разрушил бы магию.

Конечно, Гаркл мог использовать другие заклинания, если судьба, скажем, приводила их к сражению. И разумеется, он вовсю пользовался своей интуицией, как в той дискуссии на «Морской фее», когда убедил всех, что им необходимо встретиться с волшебником или жрецом. Но прямое вмешательство, с использованием информации, полученной от действия самого заклинания, возможно, повлияло бы на будущее и, таким образом, разрушило бы предназначения судьбы. Да, и у магии были свои границы! Бедный Гаркл не знал, насколько он мог их раздвинуть. Живя сорок лет в окружении таких же неистовых, как и он сам, чародеев, Гаркл слишком часто видел, к каким серьезным последствиям может привести неосторожное обращении с волшебством.

Поэтому он лишь кивал головой и соглашался с любой приемлемой интерпретацией строк стихотворения, которую одна за другой выдвигали его друзья. Чародей избегал любых прямых ответов, хотя его неуверенные пожатия плечами и нечленораздельное бормотание возбуждали всеобщее любопытство.

Теперь их путь пролегал в горах, но оставался легким, так как тропа была хорошо утоптанной, по ней явно часто ходили. Когда четверка путников вышла из сумрака ущелья на плоский луг, лежавший у гребня крутого откоса, они поняли почему.

Дзирт До'Урден, так же как и Кэтти-бри, видел великолепие Мифрил Халла. Гаркл Гарпелл посетил много диковинных мест. Дюдермонт плавал вдоль Побережья Мечей от Глубоководья до экзотического Калимпорта. Но ни от одного из этих мест ни у кого из четверых путников так не захватывало дух, как от зрелища, представшего перед ними теперь.

Храм Парящего Духа! Действительно походящее имя для гигантского собора, состоявшего из легких башен и летящих контрфорсов, огромных витражных окон и системы водосточных желобов, украшенных фантастическими фигурами. Карниз основной части собора находился более чем в сотне футов от земли, а три его башни вздымались на вдвое большую высоту.

Резиденция Бэнр была, конечно, гораздо больше. Но здесь возникало ощущение чего-то гораздо более торжественного, более благочестивого и праведного. Серый и коричневый камень, из которого был сложен собор, сам по себе не представлял ничего особенного, но сооружение, выстроенное из этого камня, и само место, обладавшее какой-то особой силой воздействия, внушали благоговение. Друзьям казалось, что основание собора уходит глубоко в землю, а его парящая верхушка касается небес.

Прекрасная мелодия, напеваемая сильным и нежным голосом, доносилась из Храма и отражалась от камней. Четверка путников не сразу осознала, что это был голос, человеческий голос, ибо казалось, что эти звуки издает сам Парящий Дух.

То, что они увидели вокруг собора, являло собой не менее эффектное зрелище. Небольшая роща вытянулась вдоль дороги, мощенной булыжником, которая вела к массивным парадным дверям. За деревьями, выстроившимися в прямую линию, располагалась идеально ухоженная, окаймленная живой изгородью совершенной формы лужайка с цветочными клумбами: красными и розовыми, лиловыми и белыми. Помимо клумб лужайку украшал лиственный кустарник, которому была придана форма различных лесных животных: оленя и медведя, огромного кролика и группы белок.

Кэтти-бри несколько раз изумленно помотала головой, когда увидела садовника — самого необычного дворфа из всех, что ей когда-либо приходилось видеть. Она ткнула Дзирта в бок, указывая ему на этого коротышку, которого уже заметили и остальные. Садовник оторвался от работы и вприпрыжку направился к ним, широко улыбаясь.

Его борода была зеленой! Разделенная на две части, зачесанная назад за большие уши, она далее сплеталась с длинными зелеными волосами дворфа в одну большую косу, спускавшуюся ниже пояса. Тонкая светло-зеленая мантия без рукавов едва доходила до колен садовника и оставляла открытыми его невероятно волосатые и мускулистые искривленные ноги с огромными ступнями, обутыми в сандалии с тонкими ремешками, оставлявшими пальцы открытыми.

Дворф вышел на дорогу, мощенную булыжником, футах в тридцати от четверки путников. Здесь он остановился, сунул два пальца в рот, оглянулся через плечо и издал резкий свист.

— Что? — донесся мгновением позже ответ. Второй дворф, чей внешний вид в большей степени отвечал привычным представлениям друзей, поднялся из тени дерева, стоявшего рядом с дверьми собора. У него были широкие квадратные плечи и желтая борода. Коричневое одеяние с ног до головы облачало его коренастую фигуру, за плечами имелся огромный топор, а на голове — шлем, украшенный оленьими рогами.

— Я ж те' сказал, я те' помогу! — проревел желтобородый. — Но ты обещал дать мне поспать!

Но тут он заметил четырех путников и, немедленно умолкнув, поспешил им навстречу.

Зеленобородый подошел к ним первым. Не сказав ни слова, он церемонно раскланялся, затем взял руку Кэтти-бри и поцеловал ее.

— Хи-хи-хи, — пропищал он, залившись румянцем, поворачиваясь от Кэтти-бри к Дюдермонту, к Дзирту, к… И опять вернулся к Дзирту, наклонившись и пытаясь разглядеть лицо пришельца.

Дроу откинул капюшон и встряхнул своей густой белой гривой. Первые встречи всегда были трудны для него, особенно столь далеко от тех мест, где его знали и признавали.

— И-ик! — взвизгнул дворф.

— Вонючий дроу! — прорычал желтобородый и ринулся вперед, на бегу вытаскивая топор из-за спины.

Дзирта это не удивило, а его друзья были больше смущены, чем поражены.

Зеленобородый продолжал подпрыгивать на месте, тыча в сторону дроу пальцем, в то время как желтобородый, с поднятым над головой топором, несся на Дзирта, как разъяренный бык.

Дроу выжидал до самой последней секунды, а затем, используя волшебные ножные браслеты и свои отточенные рефлексы, просто сделал шаг в сторону. Желтобородый пронесся мимо, споткнулся и врезался в дерево, находившееся прямо за Дзиртом.

Зеленобородый свирепо посмотрел на своего приятеля, затем на Дзирта и, казалось, готов был наброситься на дроу. Потом он вновь оглянулся на желтобородого, подбежал к нему и стал отвешивать тому тяжелые оплеухи.

— Вонючий дроу! — ревел желтобородый, отпустив рукоятку топора и заслоняясь от непрекращающихся ударов. Наконец ему удалось одной рукой вытащить топор из дерева, но когда он вновь принял боевую стойку, то обнаружил, что трое из четырех путников, включая дроу, стоят и невозмутимо смотрят на него. А у девушки с золотисто-каштановыми волосами в руках оказался лук.

— Если бы мы хотели убить тебя, то уложили бы на месте, пока ты возился с топором, — сказала она.

— Я не хочу причинять вам зла, — добавил Дзирт. — Я — скиталец. — Он обращался главным образом к зеленобородому, который казался наиболее уравновешенным из этих двоих. — Брожу по лесам, так же как и вы.

— Мой брат — друид, — сказал желтобородый, стараясь выглядеть твердым и стойким. Но ему не удалось скрыть свое смущение.

Зеленобородый с важным видом кивнул в знак согласия.

— Дворф-друид? — спросила Кэтти-бри. — Я прожила у дворфов большую часть своей жизни и никогда не слышала о том, что среди них есть друиды.

Оба дворфа с любопытством уставились на нее. Характерный резкий акцент девушки подтверждал ее слова.

— Что это были за дворфы? — спросил желтобородый.

Девушка опустила Тулмарил.

— Я — Кэтти-бри, — сказала она. — Приемная дочь Бренора Боевого Топора, Восьмого Короля Мифрил Халла.

Оба дворфа вылупили глаза и раскрыли рты. Они глянули на Кэтти-бри, затем друг на друга, потом снова на девушку и опять друг на друга, так что звучно стукнулись лбами и вновь уставились на нее.

— Хей! — воскликнул желтобородый, ткнув толстым пальцем в сторону Дзирта. — Слыхал я о тебе. Ты — Дзирт Дудден!

— Дзирт До'Урден, — поправил его дроу, отвешивая поклон.

— Точно, — согласился желтобородый. — Я слыхал о тебе. Меня зовут Айвэн, Айвэн Валуноплечий, а это — мой брат, Пайкел.

— Мой братец, — согласился зеленобородый, обнимая крепкие плечи Айвэна.

Айвэн бросил через плечо взгляд на глубокий след, оставшийся в стволе дерева от его топора.

— Извините мою неучтивость, — сказал он. — Я никогда раньше не видел дроу.

— Вы пришли, чтобы посмотреть на собор? — спросил Айвэн.

— Мы пришли, чтобы повидаться с человеком по имени Кэддерли Бонадьюс, — ответил Дюдермонт. — Я — капитан Дюдермонт с «Морской феи», приплывшей из Глубоководья.

— Вы что, плыли по земле? — недоверчиво спросил Айвэн.

Дюдермонт, ожидавший такой реакции, пропустил вопрос мимо ушей.

— Мы должны поговорить с Кэддерли, — сказал капитан. — У нас чрезвычайно срочное дело.

Пайкел хлопнул в ладони, затем обхватил ими свою склоненную голову, закрыл глаза и изобразил храп.

— Кэддерли лег вздремнуть, — объяснил Айвэн. — Малыши его утомляют. Мы поговорим с леди Даникой и раздобудем вам что-нибудь поесть. — Он подмигнул Кэтти-бри. — Хотелось бы услышать побольше о Мифрил Халле, — сказал он. — Правда ли, что там заправляет старый король, с тех пор как Бренор Боевой Топор собрался и ушел?

Кэтти-бри постаралась скрыть свое удивление, даже кивнула, будто ничуть не удивилась вопросу Айвэна. Она взглянула на Дзирта, который растерянно пожал плечами. Бренор ушел? Неожиданно им захотелось подольше поговорить с дворфами. Встреча с Кэддерли могла обождать.

Интерьер Храма Парящего Духа оказался не менее величественным и внушающим благоговение, чем его вид снаружи. Они вошли в главное помещение собора, центральную капеллу, и, хотя там находилось по крайней мере несколько десятков человек, это пространство было таким огромным, что каждый из четверых путников почувствовал себя потерянным. Помимо воли взгляды их устремились ввысь, на грандиозные вздымавшиеся колонны, на выступы с разукрашенными статуями вдоль потоков света, падающих сквозь цветные стекла окон, к покрытым изысканной резьбой сводам потолка, находившимся более чем в сотне футов над ними.

Когда Айвэну удалось наконец отвлечь пораженных путников от созерцания собора, он провел их через боковую дверь в комнаты более привычных размеров. Но необычайная мощь сооружения и изобилие замечательных украшений продолжали потрясать воображение друзей. Ни арки, ни двери не обходились без резьбы, а одна дверь была так густо покрыта рунной вязью, что Дзирту захотелось провести перед ней многие часы, изучая письмена, хотя он понимал, что никогда не сумеет рассмотреть все детали и расшифровать все послания.

Айвэн постучал в дверь и, дождавшись приглашения войти, открыл ее.

— Представляю вам леди Данику Бонадьюс, — важно сказал он, жестом приглашая всех следовать за ним.

Первым в комнату вошел капитан Дюдермонт, но внезапно остановился, когда двое детей, мальчик и девочка, пересекли ему дорогу. Увидев незнакомцев, оба остановились. Мальчик, с рыжеватыми волосами и необычными миндалевидными глазами, изумленно открыл рот, показывая пальцем на дроу.

— Прошу вас простить моих детей, — сказала женщина, находившаяся в противоположном конце комнаты.

— Не за что, — заверил ее Дзирт. Он опустился на одно колено и жестом поманил к себе детей. Они посмотрели друг на друга в поисках поддержки, затем осторожно приблизились к дроу, и мальчик отважился протянуть руку и коснуться черной как смоль кожи Дзирта. Потом он взглянул на свои пальцы: не перешла ли на них краска?

— Никакой черноты, мама! — воскликнул он, глядя на женщину и поднимая вверх свою руку. — Я не испачкался!

— Хи-хи, — донесся сзади смешок Пайкела.

— Убери отсюда этих надоедливых детей, — прошептал Айвэн своему брату.

Пайкел протиснулся вперед, так чтобы дети смогли его увидеть. Их лица сразу просветлели, а он засунул большие пальцы себе в уши и стал шевелить остальными пальцами.

— Уу, ой! — дружно завопили дети и пустились преследовать «дядю Пайка», который быстро выбежал из комнаты.

— Вам следовало бы следить за тем, чему мой брат учит их, — сказал Айвэн Данике.

Она засмеялась и поднялась со своего кресла, чтобы приветствовать посетителей.

— Так хорошо, что у близнецов есть такой друг, как Пайкел, — сказала леди Даника. — И такой, как Айвэн, — благосклонно добавила она, и «суровый» дворф немедленно залился смущенным румянцем.

Дзирт понял, что перед ним женщина-воин, как только увидел Данику. Она пересекла комнату легко, бесшумно, постоянно сохраняя идеальное равновесие. Женщина была изящно сложена, на несколько дюймов ниже Кэтти-бри, с точеными мускулами. Ее глаза выглядели еще более экзотично, чем глаза ее детей: миндалевидные, темно-карие, очень яркие, полные жизни. Рыжевато-белокурые и густые, как белая грива дроу, волосы весело подпрыгивали на ее плечах, как будто энергия, переполнявшая эту женщину, била через край.

Дзирт, переведя взгляд с Даники на Кэтти-бри, видел явное внутреннее сходство обеих женщин.

— Я представляю вам Дзирта Дуддена, — начал Айвэн, сдергивая с головы украшенный оленьими рогами шлем, — Кэтти-бри, дочь Бренора из Мифрил Халла, капитана Дюдермонта с «Морской феи», из Глубоководья, и… — Тут желтобородый дворф остановился и с любопытством посмотрел на тощего чародея. — Как, ты сказал, тебя зовут? — спросил он.

— Гарпелл Гаркл… Э-э, Гаркл Гарпелл, — запинаясь, произнес Гаркл, явно очарованный Даникой. — Из Широкой Скамьи.

Даника кивнула.

— Рада знакомству, — сказала она каждому из них по очереди, заканчивая дроу.

— Дзирт До'Урден, — поправил скиталец.

Даника улыбнулась.

— Они пришли поговорить с Кэддерли, — пояснил Айвэн.

— Пойди и разбуди его, — сказала она, все еще держа руку Дзирта. — Не будем заставлять ждать столь высоких гостей.

— Вы слышали о нас? — спросила Кэтти-бри.

Даника посмотрела на нее и кивнула.

— Ваша слава опережает вас, — сказала она. — Мы слышали о Бреноре Боевом Топоре и о битве за возвращение Мифрил Халла.

— И о войне с темными эльфами? — спросил Дзирт.

— Немного, — ответила Даника. — Надеюсь, что прежде, чем покинуть нас, вы найдете время, чтобы рассказать эту историю полностью.

— А что вы знаете о том, что Бренор ушел? — прямо спросила Кэтти-бри.

— Кэддерли знает об этом больше меня, — ответила Даника. — Я слышала, что Бренор отрекся от своего возвращенного трона в пользу предка.

— Гэндалуга Боевого Топора, — пояснил Дзирт.

— Так говорят, — продолжала Даника. — Но куда отправился Бренор и две сотни преданных ему дворфов — этого я не знаю.

Дзирт и Кэтти-бри обменялись взглядами. Они-то знали, куда мог направиться Бренор.

В этот момент вернулся Айвэн со старым, но бодрым человеком, одетым в желто-коричневую с белым тунику и соответствующие штаны. На его плечах была шелковая светло-синяя накидка, а на голове — широкополая шляпа, синяя, с красной лентой. Спереди, в центре ленты, находился кулон из фарфора и золота, изображавший горящую свечу и глаз, в котором все четверо узнали священный символ Денеира — бога литературы и искусства.

Мужчина был среднего роста, около шести футов, и мускулист, несмотря на свой преклонный возраст. Его волосы были серебристого цвета, с легким каштановым оттенком. Что-то в его внешности показалось друзьям странно дисгармоничным. В конце концов Дзирт понял, что это были глаза, поразительные серые сверкающие глаза, глаза молодого человека.

— Я — Кэддерли, — сказал он тепло, с легким поклоном. — Добро пожаловать в Храм Парящего Духа, пристанище Денеира, Огмы и всех добрых богов. Вы познакомились с моей супругой Даникой?

Кэтти-бри перевела свой взгляд со старого Кэддерли на Данику, которая никак не могла быть намного старше Кэтти-бри; ей определенно было меньше тридцати лет.

— И с твоими близнецами, — добавил с ухмылкой Айвэн, глядя на Кэтти-бри, когда та изучала Данику. Проницательным Дзирту и Дюдермонту показалось, что дворф явно наслаждался смущением, возникавшим у гостей при знакомстве с хозяевами. Это заставило друзей подумать о том, что преклонный возраст Кэддерли не был чем-то естественным.

— Ах да, близнецы, — сказал Кэддерли, качая головой и улыбаясь при мысли о своем громогласном потомстве.

Мудрый жрец смотрел на выражения лиц четверых гостей, по достоинству оценивая то, как они удерживались от напрашивавшихся вопросов.

— Двадцать девять, — заметил он небрежно. — Мне двадцать девять лет.

— Тридцать через две недели, — добавил Айвэн. — Хотя на вид тебе не дашь ни дня больше ста шести!

— Такова была цена строительства собора, — объяснила Даника, и в ее голосе прозвучали легкие нотки печали и гнева. — Кэддерли отдал храму свою жизненную силу и сделал этот выбор во славу своего бога.

Дзирт долго не отводил взгляда с молодой женщины, понимая, что Даника тоже была вынуждена принести великую жертву из-за того выбора, который сделал Кэддерли. Дроу ощутил ее затаенный гнев, подавленный любовью к мужу и восхищением принесенной им жертвой.

Кэтти-бри также очень чутко поняла ситуацию. Она, утратившая свою любовь, конечно, сострадала Данике и все же знала, что эта женщина не нуждается в словах сочувствия. Ведь выражение сострадания умалит саму жертву, принизит то, чего достиг Кэддерли в обмен на свои годы.

Две женщины смотрели друг на друга; карие миндалевидные глаза Даники встретились с большими синими глазами Кэтти-бри. Кэтти-бри хотела сказать: «По крайней мере, у тебя есть дети от твоего возлюбленного», хотела объяснить, какая пустота осталась в ней, когда Вульфгар ушел, прежде…

Прежде, чем произошло столь многое, подумала Кэтти-бри со вздохом.

Даника знала эту историю и, просто разделив долгий взгляд с Кэтти-бри, поняла и оценила то, что было в сердце девушки.

Гости и хозяева — теперь их было восемь, так как вскоре вернулся Пайкел, пояснив, что дети уснули в саду под присмотром нескольких жрецов, — провели последующие два часа, рассказывая друг другу о себе. Дзирт и Кэддерли оказались родственными душами. Оба они встречались с красным драконом и выжили, чтобы рассказать об этом, оба преодолели наследие своего прошлого. Они замечательно сблизились, так же как Даника и Кэтти-бри, и хотя братья-дворфы хотели услышать побольше о Мифрил Халле, им оказалось трудно включиться в разговор между женщинами и между Дзиртом и Кэддерли. Постепенно они сдались и провели время с Гарклом. Он бывал в Мифрил Халле, принимал участие в войне против темных эльфов и к тому же оказался прекрасным рассказчиком, украшая свои истории изрядной долей фантазии.

А вот Дюдермонт странным образом оказался не у дел. Он ощущал, что тоскует по морю и по своему кораблю, ему хотелось вновь оказаться на палубе шхуны, выходящей из гавани Глубоководья, чтобы преследовать пиратов в открытом море.

Эти разговоры могли продолжаться весь день, если бы не один из жрецов, который стуком в дверь известил Данику о том, что дети проснулись. Женщина отправилась было с дворфами, но Дзирт остановил ее. Он извлек фигурку пантеры и призвал Гвенвивар.

Айвэн подпрыгнул, Пайкел взвизгнул, но от радости: он давно желал встретиться с таким величественным животным.

— Близнецы с удовольствием проведут время с Гвенвивар, — пояснил дроу.

Огромная кошка легким шагом вышла из комнаты, Пайкел последовал за ней, ухватившись за ее хвост. Гвенвивар тащила его за собой.

Даника хотела было задать напрашивавшийся вопрос о безопасности игр с пантерой, но воздержалась, поняв, что, если бы Гвенвивар нельзя было доверять, Дзирт ни за что не вызвал бы ее. Она улыбнулась и, любезно поклонившись, вышла вместе с Айвэном. Кэтти-бри с удовольствием присоединилась бы к ним, но, взглянув на Дзирта, в котором что-то неуловимо изменилось, поняла, что пришла пора поговорить о деле.

— Вы явились сюда не просто для того, чтобы рассказать и выслушать истории, как бы прекрасны они ни были, — сказал Кэддерли и выпрямился, скрестив руки на груди, готовый услышать самую важную историю.

Ее рассказал Дюдермонт, Дзирт и Кэтти-бри дополнили ее в нескольких местах, а Гаркл постоянно вставлял замечания, которые, по мнению остальных участников разговора, только мешали повествованию.

Кэддерли подтвердил, что знает о Каэрвиче и о слепой предсказательнице.

— Она говорит загадками, которые не всегда являются тем, чем кажутся, — предупредил он.

— Мы тоже слышали об этом, — согласился Дюдермонт. — Но это загадка, которую мои друзья не могут оставить без внимания.

— Если провидица говорила правду, то утраченный друг — мой отец Закнафейн — находится в лапах злобного существа, — пояснил Дзирт. — У слуги Ллос или у Матери одного из правящих Домов Мензоберранзана.

Гаркл прикусил губу. Он знал, что Дзирт ошибается, но не мог поправить его. Сам-то он читал стихи слепой прорицательницы, слово за словом, несколько десятков раз, полностью запомнив их наизусть. Но если бы Гаркл использовал информацию, которую волшебство предоставило только ему, он мог бы изменить предначертания судьбы. А что это могло означать, катастрофу или лучший исход, чародей мог только гадать.

Кэддерли кивнул, не выражая несогласия с выводами Дзирта, но, желая знать, какую роль отводили ему его гости.

— Я предполагаю, что его держит в плену некое существо, — продолжал Дзирт. — И оно не принадлежит ни одному из Уровней и обитает в Бездне.

— Вы хотите, чтобы я использовал свои возможности, — заключил Кэддерли, — для того, чтобы вызвать эту тварь, с которой вы могли бы заключить сделку или сразиться за душу своего отца.

Дзирт кивнул.

— Я понимаю, сколь многого прошу, — твердо сказал он. — Ведь это могущественное существо…

— Я давно научился не бояться зла, — прервал его Кэддерли.

— У нас есть золото, — предложил Дюдермонт.

Но Дзирт понимал происходящее лучше капитана. За то короткое время, что он провел с Кэддерли, дроу познал сердце этого человека, его побуждения. Кэддерли не взял бы ни золота, ни вообще какой-либо платы. И дроу не удивился, когда Кэддерли ответил просто:

— Любая душа стоит того, чтобы попытаться ее спасти.

Глава 14 ВСТРЕВОЖЕННЫЙ ЧАРОДЕЙ

— Где Дюдермонт? — спросила Кэтти-бри Гаркла, когда чародей ввалился в маленькую комнату, где девушка сидела с Дзиртом.

— О, где-то там или не там, — ответил смущенный Гаркл. В комнате было два кресла, оба они стояли перед большим окном, выходившим на величественную горную гряду. Дзирт и Кэтти-бри сидели, созерцая великолепный вид. Темный эльф откинулся на спинку кресла и положил ноги на широкий подоконник. Помедлив мгновение, Гаркл, казалось, собрался с мыслями и прошел к окну между двумя сидящими. Жестом предложив Дзирту убрать ноги, он уселся на подоконник.

— Что ж, посиди с нами, — сказала Кэтти-бри с явным сарказмом, очевидным, пожалуй, только для Дзирта, ибо Гаркл лишь молча улыбнулся.

— Вы, конечно, обсуждали предсказание, — сказал чародей. Это было верно лишь отчасти. Дзирт и Кэтти-бри обсуждали еще и новости об уходе Бренора из Мифрил Халла.

— Конечно, предсказание, — повторил Гаркл. — Вот почему я и пришел.

— Тебе удалось расшифровать еще какие-нибудь строки? — спросил Дзирт без особой надежды. Ему нравился Гаркл, но дроу знал, что не стоит ожидать от волшебника слишком многого. Все Гарпеллы отличались непредсказуемостью. Иногда они были очень полезны, как, например, в битве за Мифрил Халл, а в других случаях больше вредили, чем помогали.

Гаркл уловил сомнение в тоне дроу и почувствовал, что ему ужасно хочется проявить себя, сообщить Дзирту обо всем, что содержалось в волшебном дневнике, повторить слово в слово то, что произнесла прорицательница.

Но Гаркл удержался, опасаясь возможных последствий такого поступка.

— Мы думаем, что это Бэнр, — сказала Кэтти-бри. — Тот, кто находится на троне Дома Бэнр, я имею в виду. «Он был дарован Ллос» — вот что она сказала, а кому же, как не тому, кто сидит на троне Бэнр, мечтать о таком подарке для Паучьей Королевы?

Гаркл кивнул, как бы соглашаясь, но в то же время полагая, что они пошли по неверному пути.

— Кэтти-бри думает, что это Бэнр, но провидица говорила о Бездне, и это заставляет меня поверить в то, что Ллос наняла кого-то, — сказал Дзирт.

Гаркл прикусил язык и опять неубедительно покивал.

— У Кэддерли есть осведомитель в Бездне, — добавила Кэтти-бри. — Демон или что-то в этом роде. Он вызовет эту тварь и постарается выяснить для нас имя.

— Но я боюсь, что мой путь… — начал Дзирт.

— Наш путь, — поправила его Кэтти-бри столь твердо, что Дзирт был вынужден уступить.

— Я боюсь, что наш путь вновь приведет в Мензоберранзан, — сказал Дзирт и вздохнул. Он не горел желанием возвращаться туда, это было очевидно, но в то же время очертя голову ринулся бы в ненавистный город ради спасения друга.

— Почему туда? — спросил Гаркл, его голос прозвучал почти яростно. Чародей понимал, как истолковывает Дзирт стихи прорицательницы, и знал, что строка, в которой говорилось о призраке отца Дзирта, заставила дроу думать о Мензоберранзане как об источнике всех напастей. Да, в стихах были ссылки на Мензоберранзан, но там было еще одно слово, заставившее Гаркла предположить, что совсем не город темных эльфов был конечной целью их путешествия.

— Мы уже обсуждали это, — ответил Дзирт. — Кажется, та темная дорога, о которой говорила провидица, ведет прямиком в Мензоберранзан.

— И ты думаешь, что речь идет о слуге? — спросил Гаркл у Дзирта.

В ответ одновременно последовали полукивок и полупожатие плечами.

— А ты? — спросил чародей у Кэтти-бри.

— Может быть, и так, — ответила девушка. — Или о Матери Бэнр. Это моя собственная догадка.

— Но ведь ищет «тот», а не «та»! — возразил Гаркл.

— Да, все ближайшие слуги Ллос — женского пола, — согласилась Кэтти-бри и добавила, подмигнув, чтобы несколько разрядить напряженность: — Вот почему следует опасаться Паучьей Королевы.

— Так же как и всех Матерей — глав Домов, — заключил Гаркл.

Дзирт взглянул на Кэтти-бри: никто из них не понимал, к чему клонит непредсказуемый чародей.

Гаркл неожиданно хлопнул в ладоши, казалось, он вот-вот взорвется. Он спрыгнул с подоконника, чуть не опрокинув Дзирта вместе с его креслом.

— Она сказала «тот»! — вскричал взволнованный чародей. — Слепая ведьма сказала «тот»! Вспомните: «Предавший Ллос, тебя разыщет тот, о котором позабыл ты, чья ненависть к тебе сильнее, чем всех твоих земных врагов».

Гаркл остановился и закашлялся. Затем раздался шипящий звук, и из его кармана появилась струйка серого дыма.

— О боги! — застонал чародей.

Дзирт и Кэтти-бри вскочили на ноги, больше из-за неожиданно логичных рассуждений Гарпелла, чем из-за представления с дымом.

— Кто это, Дзирт? — настаивал Гаркл, ибо внезапно заподозрил, что у него осталось мало времени.

— Тот, — повторяла Кэтти-бри снова и снова, пытаясь подстегнуть свою память. — Джарлакс?

— Кто безмерно грешил, — напомнил ей Гаркл.

— Тогда не наемник, — сказал Дзирт, так как он пришел к заключению, что Джарлакс был вовсе не так злобен, как многие другие дроу. — Берг'инион Бэнр, может быть? Он ненавидел меня с тех пор, как мы вместе учились в Академии…

— Думай! Думай! Думай! — кричал Гаркл, а из его кармана вырывались все новые и новые клубы дыма.

— Что ты жжешь? — спросила Кэтти-бри, пытаясь повернуть Гаркла к себе. К удивлению и ужасу девушки, ее рука прошла сквозь неожиданно утратившую материальность фигуру чародея.

— Не обращай на это внимания! — огрызнулся Гаркл. — Думай, Дзирт До'Урден. Что это за враг, который безмерно грешил, чья ненависть к тебе столь сильна? Кого только ты можешь освободить?

Голос Гаркла, казалось, куда-то удалялся, фигура растворялась в воздухе.

— Я нарушил границы магии, — попытался объяснить чародей своим объятым ужасом собеседникам. — И потому, я боюсь, она отправляет меня… — Неожиданно голос Гаркла вновь зазвучал громче: — Что это за враг, Дзирт?

И затем он исчез, просто пропал, оставив Дзирта и Кэтти-бри беспомощно глядеть в пустоту.

Этот последний крик, раздавшийся в тот момент, когда Гаркл исчезал из виду, напомнил Дзирту о том, как однажды он услышал такой же далекий вопль.

— Эррту, — прошептал дроу, затаив дыхание. Он качал головой, произнося это имя, которое было таким очевидным ответом.

— Эррту, — эхом отозвалась Кэтти-бри. — Уж этот-то, конечно, ненавидит тебя больше всех, и Ллос, вероятно, знает его или знает о нем.

Дзирт покачал головой:

— Этого не может быть, ведь я никогда не встречал танар'ри в Мензоберранзане.

— Но колдунья не говорила о Мензоберранзане! — воскликнула Кэтти-бри. — Ни разу!

— В первом доме… — начал было Дзирт, но сразу же замолк, неожиданно осознав, что его интерпретация может быть неверной.

Кэтти-бри тоже засомневалась.

— Ты ведь никогда не называл то место своим домом, — сказала она. — И часто говорил мне, что твоим первым домом была…

— Долина Ледяного Ветра, — закончил Дзирт.

— Именно там ты встретил Эррту, и он стал твоим врагом, — сказала Кэтти-бри, и Гаркл Гарпелл показался ей в этот момент таким мудрым.

Дзирт вздрогнул, припомнив всю мощь и злобность бейлора. Мысль о том, что Закнафейн находится в когтях Эррту, отозвалась в нем пронзительной болью.

* * *

Гаркл Гарпелл поднял голову и потянулся, громко зевая.

— Ах да! — сказал он, глядя на знакомые пергаменты, грудой лежащие перед ним на огромном столе. — Я же работал над своим заклинанием. — Разобравшись в записях, Гаркл ликующе воскликнул: — Мое новое заклинание! Наконец-то оно завершено! Туман судьбы! О, какая радость, какой счастливый день!

Чародей вскочил с кресла и закружился по комнате. После стольких месяцев изнурительной работы его новое заклинание было закончено. Многочисленные возможности, открывающиеся теперь, мелькали в его воображении. Может быть, туман судьбы отправит его в Калимшан, сведет с пашой, а возможно, в Анаврок, великую пустыню, или, быть может, даже в пустоши Вааса. Да, Гаркл хотел бы отправиться туда, в суровые горы Галена.

— Надо бы побольше узнать об этих горах, и ничего не забыть, когда я буду творить заклинание, — сказал он сам себе вслух. — Да, да, в этом вся штука.

Прищелкнув пальцами, чародей бросился к столу, тщательно собрал многочисленные пергамента с записью длинного и сложного заклинания и запер их в ящик. Затем он выскочил из комнаты, направляясь в библиотеку Дворца Плюща, чтобы собрать информацию о знаменитых Землях Окровавленных Камней. Гаркл едва сдерживал обуревавшие его чувства, настолько он был взволнован предстоящим первым, как он полагал, применением своего нового заклинания, кульминацией долгих месяцев неустанного труда.

Чародей совершенно ничего не помнил о том, как он впервые сотворил это заклинание. Все воспоминания о последних неделях жизни были начисто стерты из его памяти, и страницы волшебного дневника, сопровождавшего волшебство, вновь были девственно чисты. Насколько знал Гаркл, Дзирт и Кэтти-бри отправились из Глубоководья в плавание, на охоту за пиратами, на корабле, названия которого он не помнил.

* * *

Дзирт стоял рядом с Кэддерли в великолепно украшенной, но совершенно пустой квадратной комнате со стенами из полированного черного камня. В центре каждой стены был укреплен факел. Но факелы не горели, по крайней мере в традиционном смысле этого слова. Они были сделаны из черного металла, а не из дерева, верхушку каждого из них венчал хрустальный шар. Свет исходил из этих шаров, и казалось, что Кэддерли мог окрасить его в любые цвета. Сейчас один факел светился красным, другой желтым, а два зеленым, их свет по-разному проникал в блестящую поверхность отполированных стен, что создавало в комнате особенную, неповторимую атмосферу.

Игра света — это поистине впечатляющее зрелище — некоторое время удерживала внимание Дзирта, но все же темного эльфа, повидавшего много чудес за годы своих странствий, больше всего поразил пол комнаты. По периметру он был черным и блестящим, как стены, но основную часть его занимала мозаика в виде двойного круга. В центре был высечен знак, звездообразные верхушки которого касались внутренней окружности. Площадь между двумя окружностями заполняли магические руны, выгравированные в полу и заполненные измельченными драгоценными камнями различных цветов. Среди прочих Дзирт увидел изумрудную руну и рубиновую звезду, заключенных в двойные бриллиантовые окружности.

Дроу приходилось бывать в подобных комнатах в Мензоберранзане, хотя, конечно, не в таких великолепных, и он знал их предназначение. Ему показалось, что эта комната неуместна в величественном Храме Парящего Духа. Двойной круг и знак в центре позволяли вызывать существа из других миров, а руны могущества и защиты, которые он увидел, говорили о том, что эти существа не из числа сторонников сил Добра.

— Немногим дозволяется входить сюда, — пояснил Кэддерли серьезным тоном. — Только мне, Данике и брату Чонтиклиеру из библиотеки. Любой из гостей, которому необходимо воспользоваться возможностями этого места, должен пройти самую тщательную проверку.

Дзирт понял, что ему оказано наивысшее доверие, но это не сняло тех многочисленных вопросов, которые не давали ему покоя.

— Для таких вызовов есть причины, — продолжал Кэддерли, будто читая мысли дроу. — Иногда доброе дело может быть доведено до конца только посредством союза с представителями сил Зла.

— А сам по себе вызов танар'ри или даже младшего демона не являет ли собой злого деяния? — прямо спросил Дзирт.

— Нет, — ответил Кэддерли. — Не здесь. Эта комната совершенна по своему замыслу, ее благословил сам Денеир. Демон, вызванный сюда, попадает в ловушку, он опасен не больше, чем оставаясь в Бездне. Цель вызова — вот что главное. В данном случае мы обнаружили, что душа, которая не заслуживает такой пытки, попала в руки демона. Мы можем отыскать эту душу, только вступив в сделку с демоном. Какое же место и какой способ могут быть лучше?

Дзирт согласился, особенно сейчас, когда ставки были столь высоки и ситуация носила слишком личный характер.

— Это — Эррту, — с уверенностью объявил дроу. — Бейлор.

Кэддерли кивнул в знак согласия. Когда Дзирт сообщил ему о своем разговоре с Гарклом Гарпеллом, Кэддерли вызвал младшего демона, злобного беса, и отправил его на разведку. Сейчас он намеревался вновь вызвать этого беса и получить у него ответ.

— Брат Чонтиклиер общался сегодня со жрецами Денеира, — заметил Кэддерли.

— И что? — спросил Дзирт, несколько удивленный, что и Чонтиклиер вовлечен в происходящие события.

— Нет, нет, он запрашивал о нашем исчезнувшем друге-чародее, — сразу ответил Кэддерли, увидев, что дроу сбит с толку. — Не бойся, ибо Гаркл Гарпелл вернулсяво Дворец Плюща, в Широкой Скамье. Мы можем связаться с ним, даже вернуть его обратно, если ты этого желаешь.

— Нет! — выпалил Дзирт и отвернулся, несколько смущенный своим неожиданным порывом. — Нет, — повторил он спокойнее. — Гаркл Гарпелл сделал достаточно. Не стоит подвергать его опасности в деле, которое, по правде говоря, его не касается.

Кэддерли кивнул и улыбнулся, понимая истинную подоплеку решения дроу.

— Итак, вызвать сюда Друзила, чтобы мы смогли получить ответ? — спросил он.

Не дожидаясь подтверждения, он погрузил комнату в бархатисто-пурпурный полумрак, махнув рукой в сторону каждого факела. Следующее заклинание заставило все знаки на полу зловеще засветиться.

Дзирт затаил дыхание, он всегда чувствовал себя не в своей тарелке, присутствуя на подобных церемониях. Дроу услышал, как Кэддерли начал тихое, ритмичное заклинание, и сосредоточился на светящихся рунах и на своих мыслях о том, что таит в себе будущее.

Через несколько минут из центра мозаики раздался резкий свистящий звук, а затем на мгновение воцарилась полная темнота, свист прервался резким треском, и в наступившей тишине возник очень злобного вида бес, с крыльями летучей мыши и собачьей мордой, который плевался и ругался, сидя на полу посреди комнаты.

— Ну что ж, приветствую тебя, мой дорогой Друзил, — весело сказал Кэддерли, что, разумеется, заставило злобного беса, слугу поневоле, еще больше разворчаться. Друзил вскочил на ноги — его маленькие рожки едва достигали высоты колена Дзирта — и завернулся в свои кожистые крылья.

— Я хотел, чтобы ты познакомился с моим другом, — небрежно сказал Кэддерли. — Может быть, позволить ему искрошить тебя на кусочки своими чудесными клинками?

Злобный взгляд черных глаз Друзила впился в бледно-лиловые глаза дроу.

— Дзирт До'Урден! — Бес смачно сплюнул. — Предавший Паучью Королеву.

— О, вы знакомы, — сказал Кэддерли, и по его тону бес понял, что он непреднамеренно предоставил жрецу важную информацию. — Стало быть, ты разговаривал с неким демоном, которому известна правда.

— Ты хотел конкретного ответа, и только одного, — проскрежетал Друзил. — И взамен ты обещал год мира!

— Да, — признал Кэддерли. — И у тебя есть ответ для меня?

— Мне жаль тебя, глупый дроу, — сказал Друзил, вновь уставившись на Дзирта. — Мне жаль тебя, и я смеюсь над тобой. Безрассудный дроу! Теперь ты мало интересуешь Паучью Королеву, потому что она отдала право наказать тебя в качестве вознаграждения тому, кто помог ей во Время Бедствий.

Дзирт отвел взгляд от Друзила, чтобы посмотреть на Кэддерли, но жрец выглядел совершенно спокойным и собранным.

— Мне жаль любого, кто навлекает на себя ярость бейлора, — продолжал Друзил, злобно усмехаясь.

Кэддерли видел, что Дзирт плохо переносит общение с бесом, испытывая глубочайший стресс.

— Имя бейлора! — потребовал жрец.

— Эррту! — рявкнул Друзил. — Запомни это хорошенько, Дзирт До'Урден!

Лиловые глаза Дзирта вспыхнули пламенем, и Друзил, не вынесший их горящего взгляда, повернулся к Кэддерли.

— Год мира, ты обещал мне год мира! — проскрипел он.

— Годы измеряются по-разному, — загремел в ответ жрец.

— Какое вероломство… — начал было Друзил, но Кэддерли хлопнул в ладоши, произнеся магический приказ, и в воздухе по бокам беса возникли две черные плоскости, которые сомкнулись с громоподобным звуком, и Друзил исчез, оставив за собой струю дыма.

Кэддерли сразу же сделал свет в комнате ярче и некоторое время молчал, глядя на Дзирта, который стоял опустив голову и размышляя над полученными сведениями.

— Ты бы мог его уничтожить, — сказал дроу.

Кэддерли широко улыбнулся.

— Это не так легко, — признался он. — Друзил — воплощение зла, но это скорее типаж, нежели настоящее существо. Я мог бы разодрать его материальное тело, но тогда он просто отправится назад, в Бездну. Только там, в его дымящемся доме, мог бы я по-настоящему уничтожить Друзила, а я не горю желанием посетить Бездну! Друзил почти безвреден, потому что я знаю его, знаю о нем, знаю, где найти его, и знаю, как сделать его жалкую жизнь еще более несчастной, если это понадобится.

— Итак, Эррту, — сказал Дзирт.

— Бейлор, — кивнул Кэддерли. — Могущественный враг.

— Но он в Бездне, — сказал Дзирт. — Там, куда мне никогда не попасть.

— Мы можем получить еще несколько ответов, — напомнил Кэддерли. — Их Друзил не смог бы предоставить.

— Кто же тогда?

— Ты знаешь, — спокойно ответил Кэддерли.

Дзирт, конечно, знал, но мысль о том, чтобы вызвать сюда Эррту, ему не нравилась.

— Круг удержит бейлора, — заверил его Кэддерли. — И тебе не обязательно быть здесь, когда я вызову….

Не успел еще Кэддерли закончить фразу, как Дзирт сделал отрицательный жест. Он должен увидеть того, кто больше всех его ненавидит и кто, очевидно, держит в плену его друга.

Дзирт глубоко вздохнул.

— Я полагаю, что тот пленник, о котором говорила ведьма, — это Закнафейн, мой отец, — признался он жрецу, поняв, что по-настоящему доверяет Кэддерли. — Я еще не уверен в том, что я чувствую, думая об этом.

— Разумеется, это пытка — думать о том, что твой отец в таких мерзких руках, — ответил Кэддерли. — И конечно, тебя очень волнует мысль о том, что ты сможешь снова встретиться с Закнафейном.

Дзирт кивнул.

— Но не только это, — сказал он.

— Так ты испытываешь двойственные чувства? — спросил Кэддерли, и Дзирт, застигнутый врасплох этим прямым вопросом, поднял голову и посмотрел в лицо старому жрецу. — Ты уже простился с той частью своей жизни, Дзирт До'Урден? А теперь боишься, что она может возникнуть вновь?

Дзирт покачал головой, но неуверенно. Он сделал длинную паузу, затем глубоко вздохнул.

— Я злюсь на себя, — признался дроу. — Из-за своего эгоизма. Я хочу вновь увидеть Закнафейна, встать рядом, учиться у него, вслушиваться в его слова. — Дзирт посмотрел на спокойное лицо Кэддерли. — Но я помню, каким видел его в последний раз, — продолжал он и затем рассказал жрецу о последней встрече с отцом.

Злобная Мэлис, мать Дзирта, оживила мертвое тело Закнафейна и вселила в него дух мертвого дроу. Околдованный Матерью Мэлис, Закнафейн отправился на поиски Дзирта, чтобы убить его. Но в решающий момент истинный Закнафейн смог на краткий миг превозмочь злую волю Мэлис. И Закнафейн уничтожил свое оживленное тело и освободил Дзирта и самого себя из-под власти Мэлис До'Урден.

— Когда я услышал слова слепой ведьмы, а затем поразмыслил над ними, я был искренне опечален, — закончил Дзирт. — Я полагал, что Закнафейн теперь свободен от всех них, свободен от Ллос, от любого зла, и находится в том месте, где ему воздается по справедливости за всю ту правду, которой всегда была полна его душа.

Кэддерли положил руку на плечо Дзирта.

— Думать о том, что они снова схватили его… — продолжал дроу.

— Но, может быть, это и не так, — сказал Кэддерли. — А если и правда, то надежда еще не утрачена. Твой отец нуждается в нашей помощи.

Дзирт крепко сжал губы и кивнул.

— И в помощи Кэтти-бри, — ответил он. — Она будет здесь, когда мы вызовем Эррту.

Глава 15 ВОПЛОЩЕННЫЙ МРАК

Его дымящееся тело почти заполнило круг. Демон не сумел полностью развернуть свои огромные кожистые крылья: они пересекли бы ограничительную линию, заходить за которую Эррту не мог. Он вцепился когтями в каменный пол, испустил гортанный рык и, откинув огромную уродливую голову, зашелся безумным смехом. Затем бейлор внезапно успокоился и впился проницательным взглядом в глаза Дзирта До'Урдена.

Много лет прошло с тех пор, как Дзирт видел могучего Эррту, но скиталец, конечно, узнал демона. Отвратительный лик бейлора являл собой нечто среднее между мордой собаки и обезьяны, а глаза были черными средоточиями зла, то огромными и пламенеющими от ярости, то узкими и глубокими щелями, обещающими адские пытки. Да, Дзирт хорошо помнил Эррту; в его памяти навсегда осталась их отчаянная схватка на склоне Пирамиды Кельвина.

Сабля странника, та, которую он добыл в логове белого дракона, казалось, тоже обладала памятью, ибо Дзирт чувствовал, как она ожила в ножнах, понуждая выхватить ее и снова вонзить в бейлора, чтобы добраться до его пламенеющего сердца. Этот клинок был выкован для сражений с огненными монстрами и, казалось, особенно жаждал дымящейся плоти демона.

Кэтти-бри никогда еще не видела подобной твари: это было олицетворение мрака и зла, более омерзительного существа невозможно было представить. Ей хотелось поднять Тулмарил и всадить стрелу в кошмарную морду, и в то же время она боялась, что тогда чудовище бросится на них.

Эррту, продолжая хохотать, с устрашающей скоростью замахнулся на Дзирта своим многоременным бичом. Ремни с треском развернулись и понеслись было вперед, но тут же застыли в воздухе, будто наткнулись на стену.

— Ты не можешь перенести свое оружие, плоть или волшебство сквозь преграду, Эррту, — спокойно сказал Кэддерли, которого, казалось, нимало не впечатлил вид танар'ри.

Глаза Эррту злобно сощурились, когда взгляд бейлора, знавшего, что именно жрец осмелился вызвать его, упал на Кэддерли. Вновь раздался его громыхающий хохот, и у огромных когтистых лап Эррту возникли языки пламени, белого и жаркого, и поднялись так высоко, что он почти скрылся за ними. Трое друзей зажмурились от невыносимого жара. В конце концов Кэтти-бри с криком отпрянула назад, и Дзирт последовал за ней. Кэддерли, бесстрастный и спокойный, оставался на месте, уверенный, что круги с вытравленными рунами остановят пламя. Капли пота катились по его лицу.

— Прекрати! — Голос Кэддерли перекрыл треск пламени. Затем он произнес длинную фразу на языке, которого ни Дзирт, ни Кэтти-бри никогда прежде не слышали, заклинание, закончившееся именем Эррту, прозвучавшим с особой выразительностью.

Бейлор взревел, будто от сильной боли, и стена огня опала и исчезла.

— Я вспомню о тебе, старик, — пообещал огромный монстр. — Вспомню, когда вновь приду в твой мир.

— Милости прошу, — невозмутимо отвечал Кэддерли. — Я с наслаждением отправлю тебя обратно в тот мрак, где тебе и надлежит пребывать.

Эррту взревел от бешенства и обратил свой взгляд на ненавистного ему Дзирта До'Урдена.

— Он у меня, дроу, — насмешливо сказал демон. — В Бездне.

— Кто? — спросил Дзирт, но бейлор ответил новым взрывом безумного хохота.

— Кто у тебя, Эррту? — твердо спросил Кэддерли.

— Я не обязан отвечать на такие вопросы, — напомнил жрецу бейлор. — Он у меня, и единственный способ получить его назад — покончить с моим изгнанием. Я возьму его на эту — твою — землю, Дзирт До'Урден, и, если он нужен тебе, ты придешь и заберешь его!

— Я буду говорить с Закнафейном! — воскликнул Дзирт, и его рука потянулась к эфесу сабли. Эррту насмехался над ним, наслаждаясь созерцанием его смятения. И это было только началом мучений дроу.

— Освободи меня! — взревел демон. — Освободи немедленно! Знай, что каждый день — это вечность пытки для моего пленника, твоего возлюбленного от…

Эррту внезапно умолк, так что незаконченное слово повисло в воздухе, и погрозил пальцем Кэддерли.

— Меня чуть не обманули! — На морде Эррту появилось выражение притворного ужаса. — Я почти ответил на вопрос, сделал то, что от меня вовсе не требуется.

Кэддерли взглянул на Дзирта, понимая дилемму, стоявшую перед дроу. Жрец знал, что Дзирт охотно прыгнул бы прямо в круг и сразился с Эррту за своего пропавшего отца, друга или из-за любого праведного человека. Но освобождение демона казалось благородному дроу отчаянным, эгоистичным поступком, который может подвергнуть опасности многих невинных.

— Освободи меня! — ревел бейлор, и его громоподобный голос эхом гулял по комнате.

Дзирт внезапно расслабился.

— Этого я не могу сделать, мерзкая тварь, — сказал он, покачав головой и, казалось, с каждой секундой обретая все большую уверенность в правильности своего решения.

— Глупец! — прорычал Эррту. — Я ведь сдеру с него кожу! Я сожру его пальцы! Но он будет жить, обещаю, он будет осознавать все, что с ним происходит. И перед каждой пыткой я буду говорить ему, что это ты отказался помочь ему, что ты вынес ему приговор!

Дзирт отвернулся, задыхаясь. Он знал истинную природу Закнафейна и знал, что тот не пожелал бы, чтобы Дзирт освободил Эррту, чего бы ему самому это ни стоило.

Кэтти-бри взяла Дзирта за руку, Кэддерли за другую.

— Не могу советовать тебе, добрый дроу, — молвил старый жрец. — Но если демон держит в плену душу, не заслуживающую такой участи, то наша обязанность — освободить…

— Но какой ценой?! — с отчаянием воскликнул Дзирт. — Каковы будут последствия для всего мира?!

Эррту дико хохотал. Кэддерли повернулся, чтобы успокоить демона, но тот заговорил первым.

— Ты-то знаешь, жрец, — захихикал он. — Ты-то знаешь!

— О чем это он? — осведомилась Кэтти-бри.

— Скажи им! — требовал Эррту у Кэддерли, который явно чувствовал себя неловко.

Жрец взглянул на Дзирта и Кэтти-бри и покачал головой.

— Тогда я скажу сам! — вскричал Эррту, и его ужасный гортанный голос вновь прокатился эхом по каменному залу, вызывая боль в ушах.

— Сейчас ты исчезнешь! — пообещал Кэддерли и начал читать заклинание.

Внезапно Эррту начал сильно содрогаться, уменьшаясь в размерах.

— Подожди! — попросил Дзирт Кэддерли, и жрец повиновался.

— Теперь я могу отправиться туда, куда пожелаю, безрассудный Дзирт До'Урден! По вашей воле я прикоснулся к земле Материального уровня, и поэтому мое изгнание закончилось. Я могу делать все, что хочу!

Кэддерли вновь начал читать заклинание, на сей раз быстрее, и Эррту растаял в воздухе.

— Приходи ко мне, Дзирт До'Урден! — донесся далекий голос бейлора. — Если захочешь увидеть его. Я к тебе не приду!

Демон исчез, оставив их совершенно обессиленными. Самым изнуренным оказался Дзирт, который оперся спиной о стену, и остальным казалось, что только благодаря этому он еще держится на ногах.

— Ты ведь не знал! — воскликнула Кэтти-бри, понимая, какая вина легла на плечи ее друга. Она посмотрела на старого жреца, которого, казалось, не особенно взволновали откровения бейлора.

— Это правда? — спросил Дзирт у Кэддерли.

— Точно не могу сказать, — ответил жрец. — Но я полагаю, что наш вызов Эррту на Материальный уровень действительно мог завершить изгнание бейлора.

— И ты знал это с самого начала! — В голосе Кэтти-бри слышались обвинительные нотки.

— Подозревал, — сознался Кэддерли.

— Тогда почему же ты позволил мне вызвать эту тварь? — спросил удивленный Дзирт. Ему ни за что не пришла бы в голову мысль о том, что Кэддерли может положить конец изгнанию чудовища. Но когда он вновь взглянул на старого жреца, то Дзирту показалось, что это нисколько не обеспокоило Кэддерли.

— Демон, как это всегда бывает с такими существами, может оказаться на Материальном уровне только с помощью жреца или чародея, — объяснил Кэддерли. — Любой из них, кто желает заполучить такую тварь, может найти многих и многих, ожидающих вызова, даже других бейлоров. Освобождение Эррту, если, конечно, он не соврал, не такое уж сложное дело.

Теперь Дзирт и Кэтти-бри поняли. Те, кто желал бы воспользоваться услугами демонов, не ощущал их нехватки: Бездна была полна могущественных тварей, преисполненных желания выбраться оттуда и посеять смуту среди смертных.

— Боюсь, — признался Кэддерли, — что этот бейлор ненавидит тебя, Дзирт, больше всего на свете. Он может, несмотря на его последние слова, выследить тебя, если когда-нибудь вернется в наш мир.

— О, я сам выслежу Эррту, — невозмутимо ответил бесстрашный Дзирт, и это вызвало улыбку на устах Кэддерли. Именно такой ответ он надеялся услышать от мужественного дроу. Жрец глубоко верил в то, что если битва начнется, то Дзирт и его друзья одержат победу и мучениям отца Дзирта наступит конец.

* * *

В тот же день, несколько позже, Вэйлан Майканти и Данкин Высокая Мачта добрались до Храма Парящего Духа. Возле него они обнаружили капитана Дюдермонта, который отдыхал в тени дерева, скармливая странного вида орешки белой белке.

— Это — Персиваль, — пояснил им Дюдермонт, протягивая руку белке. Как только Персиваль схватил угощение, Дюдермонт указал на Пайкела, который, как всегда, усердно трудился, ухаживая за своими многочисленными садами. — Пайкел — вон тот дворф — сообщил мне, что Персиваль — личный друг Кэддерли.

Вэйлан и Данкин обменялись недоумевающими взглядами: ни один из них не представлял себе, о чем мог говорить капитан.

— Впрочем, это не важно, — заметил Дюдермонт, поднимаясь на ноги и отряхивая одежду. — Что нового на «Морской фее»?

— Ремонт идет вовсю, — ответил Вэйлан. — Многие рыбаки Кэррадуна помогают нам. Они даже нашли подходящее дерево для замены мачты.

— Они очень дружелюбны, эти люди из Кэррадуна, — вставил Данкин.

Дюдермонту нравились изменения, которые произошли в Данкине. Это уже не был тот грубый и самоуверенный посланец Тарнхила Эмбуирхана, который прибыл в первый раз на «Морскую фею» в поисках Дзирта До'Урдена. Как считал Вэйлан, Данкин показал себя прекрасным моряком и хорошим товарищем, и Дюдермонт собирался предложить ему стать членом экипажа «Морской феи», как только они выяснят, как вернуть корабль в Море Мечей.

— Робийярд в Кэррадуне, — неожиданно сказал Вэйлан, удивив капитана, хотя Дюдермонт, в сущности, никогда не сомневался, что чародей пережил шторм и в конце концов найдет их. — Или, по крайней мере, был там. Он мог уже вернуться в Глубоководье. И он сказал, что может доставить нас в наши края.

— Но это нам дорого обойдется, — добавил Данкин. — Ему понадобится помощь его собратьев, людей чрезвычайно алчных, даже по признанию Робийярда.

Это не очень обеспокоило Дюдермонта: правители Глубоководья наверняка компенсируют им любые издержки. Капитан заметил, как Данкин сказал «нам», и это ему понравилось.

— Робийярд говорит, что ему понадобится некоторое время для того, чтобы все это устроить, — закончил Вэйлан. — Но в любом случае нам нужно еще две недели для завершения ремонта «Морской феи», а здесь ее легче отремонтировать, чем в Глубоководье.

Дюдермонт только кивнул в ответ. Подпрыгивая, подошел Пайкел, и взгляды Вэйлана и Данкина обратились к нему. Дюдермонт был доволен. С возвращением «Морской феи» все устроится, в этом он не сомневался. Робийярд был очень знающим и преданным чародеем. Но капитан предвидел, что в ближайшем будущем ему предстоит расставание, ибо двое друзей (трое, считая Гвенвивар), вероятно, не вернутся на корабль или если и вернутся, то не надолго.

Глава 16 ПРИМАНКА ДЛЯ ЭРРТУ

— Долина Ледяного Ветра, — сказал Дзирт, не успели они выйти из комнаты, в которой вызывали демона.

Это удивило Кэддерли, но Кэтти-бри, услышав эти слова, поняла, о чем говорит Дзирт, и согласилась с его заключением.

— Да, демон отправится за хрустальным осколком, — пояснила она Кэддерли.

— Если Эррту когда-нибудь вернется в наш мир, он обязательно попытается завладеть артефактом, — добавил Дзирт.

Кэддерли ничего не знал о хрустальном осколке, но он понял, что, по мнению обоих друзей, речь идет об очень серьезном деле.

— Ты уверен, что разгадал планы бейлора? — спросил он Дзирта.

Дроу кивнул.

— Я впервые встретил Эррту на горе, открытой всем ветрам, возвышающейся над Гребнем Мира. Это Пирамида Кельвина, в Долине Ледяного Ветра, — объяснил он. — Демон пришел по зову чародея, который обладал Креншинибоном — хрустальным осколком, — могущественнейшим артефактом зла.

— А где сейчас этот артефакт? — спросил внезапно обеспокоенный Кэддерли. Ему приходилось иметь дело с подобными предметами: однажды, ради того, чтобы уничтожить один из них, он подверг опасности свою жизнь и жизни тех, кого любил.

— Он спрятан, — ответила Кэтти-бри. — Лавина захоронила его под снегом и камнем на склоне Пирамиды Кельвина.

Говоря это, девушка больше смотрела на Дзирта, чем на жреца, и выражение ее лица говорило о том, что она начинала разделять подозрения дроу.

— Этот предмет обладает чувствами, — напомнил ей скиталец. — Зловредное орудие, которое не примирится с одиночеством. Если Эррту вернется в наш мир, он направится в Долину Ледяного Ветра в поисках Креншинибона, и когда окажется неподалеку, артефакт позовет его.

Кэддерли согласился с ним.

— Вы должны уничтожить хрустальный осколок, — сказал он с удивившей их решительностью. — Это задача первостепенной важности.

Дзирт не был уверен в том, что согласен с такой расстановкой приоритетов, во всяком случае не сейчас, когда его отец, очевидно, был пленником бейлора. Но, конечно, мир стал бы значительно лучше без таких вещей, как Креншинибон.

— Но как можно уничтожить столь могущественный артефакт? — спросил дроу.

— Я не знаю. Для каждого артефакта существуют свои особые способы уничтожения, — ответил Кэддерли. — Несколько лет назад, когда я был молод, мой бог просил уничтожить Гируфу, обладающий чувствами зловредный предмет. Я вынужден был искать… просить помощи у великого красного дракона.

— «Несколько лет назад, когда я был молод», — повторила Кэтти-бри удивленным шепотом, так что никто этого не услышал.

— Поэтому я возлагаю это на вас — найти и уничтожить Креншинибон, артефакт, который вы называете хрустальным осколком.

— Я не знакома с драконами, — сухо заметила Кэтти-бри.

Дзирт когда-то знавал одного красного дракона, но не имел никакого желания снова встретиться с Гефестусом и надеялся, что Кэддерли предложит какой-нибудь другой способ.

— Когда вы завладеете артефактом и с Эррту будет покончено, принесите его мне, — сказал Кэддерли. — Вместе, под водительством Денеира, мы откроем, как можно уничтожить хрустальный осколок.

— По-твоему выходит, что достать его — плевое дело! — фыркнула Кэтти-бри.

— Едва ли, — сказал Кэддерли. — Но я твердо верю в это. Вам что, больше понравилось бы, если бы я сказал «если» вместо «когда»?

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — ответила Кэтти-бри.

Кэддерли широко улыбнулся и положил свою руку на сильные плечи девушки. Кэтти-бри не уклонилась от этого объятия, находя, что ей по-настоящему нравится жрец. В Кэддерли не было ничего, что стесняло бы ее, за исключением той беспечности, с которой, казалось, жрец относился к таким силам, как Эррту и артефакт.

— Но мы ведь не сможем достать хрустальный осколок из-под завала, — обратилась Кэтти-бри к Дзирту.

— Скорей всего он сам найдет путь оттуда, — сказал Кэддерли. — Возможно, он уже сделал это.

— Или Эррту обнаружит его, — добавил Дзирт.

— Итак, мы должны отправиться в Долину Ледяного Ветра и ждать? — раздраженно спросила Кэтти-бри, неожиданно осознавая весь масштаб задачи, стоявшей перед ними. — Сидеть там и нести службу стражей? Сколько веков?

Дзирта тоже не радовала такая перспектива, но теперь, когда Эррту, видимо, освободился, у дроу не было другого выхода. Мысль о возможности вновь увидеть Закнафейна удержала бы его сына на одном месте, если понадобится, не одно столетие.

— Примем то, что боги посылают нам, — сказал Дзирт Кэтти-бри. — Перед нами длинная дорога и, да, возможно, долгое ожидание.

— В Лускане есть храм Денеира, — вмешался Кэддерли. — Это неподалеку от места, именуемого Долиной Ледяного Ветра, не так ли?

— Ближайший город к югу от гор, — ответил Дзирт.

— Я могу доставить вас туда, — сказал Кэддерли. — Мы втроем можем отправиться в Лускан с помощью ветра.

Дзирт обдумал предложение жреца. Была уже почти середина лета, и многие купцы проходили через Лускан, направляясь в Десять Городов за ценными резными изделиями из кости форели. Если Кэддерли сможет быстро доставить их в Лускан, они легко присоединятся к какому-нибудь каравану, следующему в Долину Ледяного Ветра.

Но вдруг Дзирт вспомнил еще кое-что.

— А как же наши друзья? — спросил он.

Кэтти-бри и Кэддерли посмотрели друг на друга.

Они почти забыли о Дюдермонте и находящейся на берегу «Морской фее».

— Я не могу взять всех, — признался Кэддерли. — И конечно, не могу перенести корабль.

— Но мы должны идти, — сказал Дзирт Кэтти-бри.

— Остается надеяться, что Дюдермонту понравится плавать по озеру, — саркастично заметила девушка. — Вокруг не так уж много пиратов, а если он поднимет все паруса, то улетит на милю в эти вонючие леса!

Дзирт сразу сник.

— Пойдем поищем капитана, — сказал он. — Может быть, удастся вернуть Гаркла Гарпелла. Он доставил «Морскую фею» в озеро, пусть и возвращает ее в море.

Кэтти-бри пробурчала что-то себе под нос. Дзирт не разобрал ее слов, однако, зная, что девушка думает о Гаркле, мог легко догадаться, что именно она сказала.

Они обнаружили Дюдермонта, Вэйлана и Данкина сидящими рядом с Айвэном и Пайкелом возле главного входа в Храм Парящего Духа. Дюдермонт рассказал им новости о Робийярде и о плане возвращения в Море Мечей. Кэтти-бри и Дзирт с облегчением взглянули друг на друга, а Дюдермонт знал их достаточно хорошо для того, чтобы понять суть происходящего.

— Вы покидаете нас, — заключил он. — Вы не сможете ждать эти две или три недели, которые понадобятся Робийярду, чтобы подготовить наше возвращение.

— Кэддерли может доставить нас в Лускан, — ответил Дзирт. — Менее чем через две-три недели я надеюсь оказаться в Десяти Городах.

Эти новости омрачили беззаботную прежде беседу. Даже Пайкел, который едва ли знал, о чем говорят остальные, испустил длинное и безнадежное «ооооо!».

Дюдермонт попытался найти другой выход из ситуации, но понимал, что его место было здесь, на «Морской фее», а у Дзирта и Кэтти-бри не было иного выбора, кроме как следовать своим путем. Кроме того, Дюдермонт помнил их реакцию на сообщение Айвэна о том, что Бренор покинул Мифрил Халл. Дзирт сказал, что возвращается в Десять Городов, в Долину Ледяного Ветра. Вероятно, именно туда направился Бренор.

— Возможно, если мы вернемся на Побережье Мечей прежде, чем погода ухудшится, я поведу «Морскую фею» в Море Плавучего Льда, — сказал Дюдермонт, по-своему прощаясь с друзьями. — Я бы хотел посетить эту вашу Долину.

— Мой дом, — торжественно сказал Дзирт.

Кэтти-бри кивнула Дзирту и Дюдермонту. Она всегда чувствовала себя не в своей тарелке, когда речь шла о прощании, а это был тот самый случай.

Настало время отправляться домой.

Глава 17 ЧУВСТВО ВЛАСТИ

Стампет Скребущий Коготь с трудом поднималась по заснеженному склону Пирамиды Кельвина. Она знала, что сильно рискует, ибо в Долине Ледяного Ветра снега таяли вовсю, а гора была не столь высока, чтобы температура здесь оставалась ниже точки замерзания. Стампет ощущала, как влага просачивается сквозь толстую кожу сапог, и неоднократно слышала предательский ропот будто бы жалующегося снега.

Упрямая жрица продолжала идти вперед. Весь склон мог съехать вниз: на Пирамиде Кельвина, где снег таял быстро, лавины не были редкостью. Но в тот момент Стампет чувствовала себя настоящей искательницей приключений, бросившей вызов земле, по которой, как она полагала, никто не ступал многие годы. Она мало знала об истории этих мест, так как пришла в Мифрил Халл вместе с Дагнабитом и дворфами из Цитадели Адбар, и была слишком занята работой в шахтах, чтобы прислушиваться к историям, которые члены Клана Боевого Топора рассказывали о Долине Ледяного Ветра.

Стампет не знала и о самой знаменитой лавине на этой горе. Она даже не ведала, что Дзирт и Акар Кессел сражались здесь в своем последнем бою, пока земля не ушла из-под их ног и не погребла Кессела.

Жрица остановилась и полезла в мешочек, достав кусок свиного сала. Она произнесла небольшое заклинание и приложила сало к сжатым губам, приводя в действие волшебство, отгоняющее простуду. Внизу быстро наступало лето, но здесь, наверху, ветер был холодным, а ноги у нее промокли. В тот же момент Стампет вновь услышала особенный ропот снега и подняла глаза на вершину горы, которая была в двух сотнях футов от нее. Впервые она подумала о том, сможет ли добраться туда.

Пирамида Кельвина, конечно, была не очень высокой горой. Возле Адбара, где родилась Стампет, или около Мифрил Халла такую возвышенность вообще назвали бы холмиком. Подумаешь, тысяча футов! Но здесь, среди плоской тундры, она казалась горой, а Стампет Скребущий Коготь была дворфом, считавшим, что основная цель любой горы — бросить вызов покорителям высоты. Она знала, что разумнее было бы подождать позднего лета, когда на Пирамиде Кельвина оставалось бы мало снега, но жрица никогда не отличалась терпеливостью. И гора не являла бы собой серьезного вызова без этого опасного, съезжающего снега.

— Не вздумай на меня падать! — сказала Стампет горе. — И не смей отправлять меня вниз!

Она говорила слишком громко, и, как бы в ответ, гора издала жуткий гул. Неожиданно Стампет заскользила назад.

— О, будь ты проклята! — завопила она, поднимая свой огромный ледоруб и ища, за что бы зацепиться. Она споткнулась и упала на спину, но смогла крепко всадить ледоруб в камень, выступавший из-под снега. Все ее мышцы напряглись, когда сверху по склону понесся снег, но лавина оказалась не слишком большой, и через минуту все вновь успокоилось, утихло и отдаленное эхо. Стампет выбралась из огромного сугроба, в который превратились и она, и удержавший ее камень.

И тут она заметила осколок льда, лежавший на обнаженной теперь земле. Сначала она не обратила на него особого внимания. Надо было тщательно стряхнуть с себя снег, пока он не растаял и не промочил окончательно ее уже влажную одежду.

Но взгляд жрицы все время возвращался к кристаллу. Он не казался чем-то необычным, просто кусок льда. И все же у нее возникло какое-то глубокое внутреннее чувство, что это нечто большее.

В течение нескольких минут Стампет удавалось отгонять от себя необъяснимые мысли и готовиться к продолжению восхождения. Но кристалл продолжал взывать к ней на подсознательном уровне, маня нагнуться и подобрать его.

Прежде чем она успела осознать, что делает, осколок оказался в ее руке. Это не лед, сразу же поняла жрица, так как кристалл был теплым на ощупь и каким-то успокаивающим. Она поднесла его поближе к глазам. Осколок был похож на сосульку с прямоугольными гранями, около фута длиной. Помедлив немного, Стампет сняла перчатки.

— Кристалл, — тихо сказала она, ибо этот теплый предмет не был скользким, подобно куску льда. Стампет закрыла глаза, сконцентрировавшись на своих ощущениях, пытаясь почувствовать истинную температуру предмета.

— Мое заклинание, — прошептала жрица, подумав, что она раскрыла тайну кристалла. Она произнесла что-то нараспев, рассеивая волшебство, вызванное недавно, чтобы отогнать холод.

Но кристалл оставался теплым. Стампет потерла об него руки, и тепло распространилось по всему ее телу, согрев даже мокрые ноги.

Жрица поскребла подбородок и огляделась: не переместила ли лавина еще чего-нибудь. Но все, что она видела вокруг, было белым, серым и коричневым. Привычный невыразительный гобелен поверхности Пирамиды Кельвина рассеял ее подозрения. Она вновь подняла вверх хрустальный осколок, наблюдая за игрой солнечного света в его глубине.

— Может быть, это магическое средство против холода, — рассуждала она вслух. — Кто-то принес его с собой в долину. Возможно, он искал какое-то сокровище или поднялся сюда, чтобы получше оглядеться вокруг, думая, что кристалл защитит его. Что ж, против холода — да, — заключила Стампет, — но не против лавины, которая погребла человека.

Ну вот, она с этим разобралась. Стампет чувствовала, как ей повезло: она нашла такую полезную вещь. Жрица посмотрела на юг, где виднелись в сером тумане высокие пики Гребня Мира, постоянно покрытые снегами. Неожиданно она подумала о том, как пригодится ей хрустальный осколок. Любая гора покорится Стампет, если у нее будет такая защита. Она могла бы взойти на все вершины за одно путешествие, и ее имя будет почитаться среди дворфов!

Так Креншинибон, хрустальный осколок, обладающий разумом коварный артефакт, вновь заработал, вкрадчиво внушая Стампет надежды на выполнение самых сокровенных ее желаний. Креншинибон сразу понял, что его новый владелец не просто дворф, а жрица дворфов, и не очень этому порадовался. Дворфы славились своим упрямством и стойкостью к магии. Но все же артефакт зла радовался тому, что выбрался наконец из снегов, что кто-то появился на Пирамиде Кельвина и извлек его на свет.

Хрустальный осколок снова находился среди живых, там, где он мог сеять смерть и разрушение.

* * *

Он пробирался по штольням, пытаясь шагать в ритме стучащих молотков дворфов. Привыкший к звездам над головой, он чувствовал себя крайне неуютно в тесном пространстве; иногда высокому Киерстааду приходилось вставать на четвереньки, чтобы протиснуться в низкие сводчатые проходы.

Заслышав чьи-то шаги, он остановился и вжался в стену. Юноша не был вооружен, хотя здесь, в шахтах дворфов, его едва ли встретили бы дружелюбно, особенно после неприятной встречи Бренора с Берктгаром. Отец Киерстаада, Рэвйяк, конечно, приветствовал возвращение Бренора, но тем не менее в племени явно ощущалась напряженность. Берктгар и его сторонники оказывали колоссальное давление на Рэвйяка, стремясь восстановить прежнее тотальное недоверие ко всем, кто не принадлежал к их роду. Рэвйяк был достаточно мудр, чтобы понимать, что если он начнет слишком сильно конфликтовать с Берктгаром, то может вообще потерять контроль над племенем.

Киерстаад видел это и испытывал смешанные чувства. Он оставался на стороне отца, верил, что дворфы были его друзьями, но аргументы Берктгара действовали и на него. Все связанное со старым, традиционным образом жизни — охота в тундре, молитвы, обращенные к духам убитых животных, — казалось таким удивительным юноше, который провел последние несколько лет в общении с жалкими торговцами и в сражениях против темных эльфов.

Дворфы прошли, не заметив Киерстаада, и юноша вздохнул свободнее. Он помедлил минутку, чтобы сориентироваться, припоминая, через какие туннели он прошел и где, как он полагал, находятся покои вождя Клана Боевого Топора. Многие дворфы отправились в тот день в Брин Шандер, чтобы забрать оттуда закупленные Бренором припасы. Остававшиеся в шахтах работали в более глубоких штольнях, энергично разрабатывая жилы драгоценных минералов.

То отступая назад, то кружа, Киерстаад наконец добрался до маленького коридора, по обеим сторонам которого находилось по две двери и еще одна — в самом конце. Первая комната, в которую он заглянул, не показалась ему похожей на жилище дворфа. Плюшевые ковры и кровать, на которой грудой лежали матрасы и теплые одеяла, подсказали юноше, кто хозяин комнаты.

«Реджис», — подумал Киерстаад с усмешкой. Этот хафлинг, по общему мнению, символизировал все то, что презирали варвары: он был ленивым, толстым, прожорливым и, что хуже всего, трусливым. И тем не менее Киерстаад, так же как и многие другие варвары, встречал Реджиса широкой улыбкой, когда тот появлялся в Сэттлстоуне. Реджис был единственным хафлингом, которого знал Киерстаад, но, если Пузан, как многие называли его, был типичным представителем своей расы, юноша был бы рад познакомиться и со многими другими хафлингами. Он осторожно закрыл дверь, еще раз улыбнувшись при взгляде на гору матрасов: Реджис часто хвастался, что может обеспечить себе комфорт в любом месте и в любое время.

Да уж!

Обе комнаты напротив были нежилыми, в каждой из них стояло по одинарной кровати, более подходящей человеку, чем дворфу. Это тоже было понятно Киерстааду: то, что Бренор надеялся на возвращение Дзирта и Кэтти-бри, не было секретом.

В конце коридора наверняка была гостиная, заключил варвар. Оставалась только одна дверь, которая скорей всего и вела в покои вождя дворфов. Киерстаад двигался медленно, осторожно, опасаясь хитроумной ловушки.

Он приоткрыл дверь на какой-то дюйм. Никакой западни не разверзлось под его ногами, камни не посыпались ему на голову — и юный варвар распахнул дверь.

Это, несомненно, была комната Бренора. На деревянном столе россыпью лежали пергаменты, в углу высилась стопка одежды высотой с самого Киерстаада. Постель не была убрана, одеяла и подушки лежали в беспорядке.

Юный варвар едва заметил все это. С того момента, как распахнулась дверь, его взгляд оказался прикованным к одному-единственному предмету, висящему на стене, в изголовье кровати Бренора.

Клык Защитника! Боевой молот Вульфгара!

Едва дыша, Киерстаад пересек маленькую комнату и встал перед могучим оружием. Он видел вытравленные на нем великолепные рисунки: две одинаковые горы, символ Думатойна, бога и хранителя тайн дворфов. Приглядевшись, Киерстаад увидел фрагменты рун под рисунком, но не смог прочесть их. Однако он знал легенду о Клыке Защитника. Эти скрытые руны на одной стороне рукоятки были знаками Морадина, Кузнеца Душ, величайшего из богов дворфов, а на другой стороне — Клангеддина, бога войны.

Киерстаад стоял очень долго, созерцая молот, вспоминая о легенде, в которую превратился Вульфгар, и думая о Берктгаре и Рэвйяке. А где же его место? Если бы между прежним вождем Сэттлстоуна и нынешним вождем Племени Лося вспыхнул конфликт, то какую роль смог бы сыграть Киерстаад?

Вот если бы в его руках оказался Клык Защитника… Почти не думая о том, что он делает, Киерстаад потянулся и сжал в руках боевой молот, снимая его с крюков.

Каким он оказался тяжелым! Киерстаад прижал молот к себе, затем с огромным усилием поднял над головой.

Молот стукнулся о низкий потолок, и юноша чуть не упал, так как оружие, отскочив в сторону, потащило его за собой. С трудом восстановив равновесие, Киерстаад посмеялся над своей глупостью. Как мог он надеяться овладеть могущественным Клыком Защитника? Как мог он следовать по пути могучего Вульфгара?

Он вновь прижал легендарный боевой молот к своей груди, благоговейно обняв его. Он мог ощущать его силу, его совершенный баланс, почти чувствовал присутствие того человека, который владел им так долго и так достойно.

Юный Киерстаад хотел быть таким, как Вульфгар. Он хотел вести за собой племя. Он не был полностью согласен ни с курсом Вульфгара, ни с курсом Берктгара, ибо существовал и третий путь, компромисс, который дал бы варварам и свободу образа жизни предков, и возможность объединения с союзниками. Держа в руках Клык Защитника, Киерстаад чувствовал, что смог бы повести своих людей самым лучшим из возможных путей.

Юный варвар покачал головой и снова рассмеялся над собой и над своими величественными мечтаниями. Он всего лишь мальчик, и Клык Защитника пока что ему не по силам. Эта мысль заставила юношу оглянуться на открытую дверь. Если бы Бренор вернулся и застал его здесь, держащим боевой молот, молчаливый дворф, вероятно, рассек бы непрошеного гостя надвое.

Нелегко было Киерстааду вернуть молот на место и еще труднее — покинуть комнату. Но у него не было выбора. Так, с пустыми руками, он осторожно выскользнул из штолен и очутился под открытым небом. Весь обратный путь в лагерь племени, пять миль по тундре, он преодолел бегом.

* * *

Стампет тянулась из последних сил, ее крепкие пальцы, смахивая жесткий снег, отчаянно цеплялись за скалу. Последний уступ на пути к вершине, еще немного…

Она застонала и напряглась, зная, что это непреодолимое препятствие, понимая, что она достигла предела своих возможностей и вот обречена на падение с высоты тысяч футов — смертельное падение.

Но потом каким-то образом она нашла в себе силы. Ее пальцы прочно ухватились за камень, она подтянулась. Маленькие ноги колотили и скребли по скале, и неожиданно она перевалилась через край и оказалась на плоском плато на вершине самой высокой горы мира.

Резко выпрямившись, она встала на ноги и обозрела открывшуюся ее глазам картину, покоренный ею мир. Она видела внизу толпы, тысячи и тысячи своих бородатых слуг, заполнивших все долины и все тропинки. Они склонялись перед ней, приветствуя ее громкими возгласами…

Стампет проснулась вся в поту. Ей понадобилось несколько минут, чтобы понять, где она, осознать, что она в своей маленькой комнате в шахтах дворфов в Долине Ледяного Ветра. Она слегка улыбнулась, вспоминая столь яркий сон, захватывающий дух последний бросок, который привел ее на вершину. Но ее улыбка стала несколько смущенной, когда она раздумывала над последовавшей сценой, ликующими дворфами.

— С чего бы это мне приснилось? — вслух изумилась Стампет. Она никогда не совершала восхождения ради славы, только для того удовольствия, которое приносило ей покорение вершины. Ее никогда не заботило, что думали другие о ее отваге, она даже редко говорила кому-либо о том, куда направлялась, где была, успешным или нет оказалось восхождение.

Она вытерла пот со лба и вернулась на свой жесткий матрас. Образы сна все еще оставались яркими в ее сознании. Сна или ночного кошмара? Лгала ли она сама себе о том, зачем она совершала восхождения? Возникало ли у нее чувство превосходства, когда она покоряла вершину? И если возникало, то над кем — над горой или над ее соплеменниками, дворфами? Назойливые вопросы изводили обычно невозмутимую жрицу. Стампет надеялась, что эти мысли уйдут. Она думала о себе, о своем подлинном «я» лучше, ей не к лицу была такая мелочность. После долгих метаний с боку на бок она наконец снова уснула.

* * *

В ту долгую ночь Стампет больше не посещали сны. Креншинибон, который покоился в сундучке, в ногах ее кровати, почувствовал смятение Стампет и осознал, что следует поосторожнее посылать ей такие сны. Жрицу было нелегко соблазнить. Артефакт пока еще не представлял себе, какие сокровища следовало пообещать, чтобы ослабить волю Стампет Скребущий Коготь.

Без коварных обещаний хрустальный осколок не мог овладеть ее волей. Но если бы Креншинибон стал действовать более открыто, более настойчиво, он мог бы натолкнуть Стампет на догадку об истинном происхождении странных мыслей. Артефакт, разумеется, не хотел возбудить подозрений той, которая могла воззвать к помощи добрых богов и, может быть, даже узнать тайну уничтожения Креншинибона!

Хрустальный осколок затаился, ослабил свое влияние.Пока он находится в руках этой женщины, его длительное ожидание не закончилось.

Часть четвертая ДОЛИНА ЛЕДЯНОГО ВЕТРА

Я хорошо помню, как я вернулся в Мензоберранзан, город, в котором родился, город моего детства. Я плыл на плоту, и вот показался город — зрелище, которого я боялся и которого в то же время страстно желал. Я никогда не хотел вернуться в Мензоберранзан, и все же мне было интересно, что я почувствую, оказавшись там. Было ли это место таким ужасным, как в моих воспоминаниях?

Я хорошо помню тот момент, когда мы проплывали мимо изогнутой стены пещеры и в поле нашего зрения попали скульптуры, высеченные в сталагмитах.

Это было разочарованием.

Я не испытал ни гнева, ни благоговейного страха. Никакой теплоты ностальгии, подлинной или фальшивой, не снизошло на меня. Никаких воспоминаний о детстве, даже о хороших временах, проведенных с Закнафейном.

В тот решающий момент я понял только, что в городе горят огни: необычное и, возможно, значительное событие. Я думал лишь о своей миссии и о том, что следует быстро двигаться, чтобы ее выполнить. Мои страхи, ибо, разумеется, они оставались, были сугубо рационального свойства. Не импульсивные и безрассудные страхи, возникшие из воспоминаний детства, но весьма реальные волнения, вызванные тем, что я входил в логово могущественного врага.

Позже, когда позволила обстановка, я поразмыслил над той минутой, удивленный, что она оказалась столь разочаровывающей, столь несущественной. Почему меня не ошеломил вид города, который был для меня родным в течение первых тридцати лет жизни?

И, только обойдя с северо-запада горный хребет Гребня Мира и вернувшись в Долину Ледяного Ветра, я понял истину. Мензоберранзан был всего лишь одним из мест, встретившихся в моем путешествии, но он никогда не был моим домом. Как и говорилось в предсказании слепой ведьмы: Долина Ледяного Ветра была моим первым домом. Все, что до нее — Мензоберранзан, Блингденстоун, даже заколдованная роща моего наставника Монтолио Де Бруши, — было всего лишь путем, по которому следовало идти.

Я понял это, когда обогнул Гребень Мира и вновь увидел Долину, — впервые за последние десять лет ощутил на своем лице непрекращающийся ветер, тот ветер, который всегда был здесь и который дал этому месту свое имя.

Сложное понятие: дом! Оно звучит по-разному почти для каждого. Для меня дом — это не только место, но и чувство, теплое и уютное ощущение, что все в порядке. Дома мне не нужно извиняться за то, что я делаю, или за цвет моей кожи. Здесь меня должны принять, потому что здесь мое место. Оно одновременно и в личном, и в совместном владении, ведь этому месту личность подходит в наибольшей степени, но только из-за того, что вокруг — друзья.

Когда я увидел Долину Ледяного Ветра, меня переполнили воспоминания о том, что здесь происходило, — совсем не так, как это было при первом моем взгляде на Мензоберранзан. Я вспомнил, как сидел на склоне Пирамиды Кельвина, наблюдая за звездами и кострами странствующих племен варваров, вспомнил о том, как я сражался с йети рядом с Бренором. А кислое выражение лица дворфа, когда он лизнул свой топор и впервые узнал о том, что мозги йети ужасны на вкус! И первая встреча с Кэтти-бри, верной моей спутницей. Тогда она была совсем еще девочкой, доверчивой и прекрасной душой, неистовой по своей природе и все же всегда тонко чувствующей.

На меня нахлынул поток образов, и хотя моя задача теперь была не менее жизненно важной и неотложной, чем та, что привела меня в Мензоберранзан, я не думал ни о ней, ни о предстоящих мне действиях.

В тот момент это просто не имело никакого значения. Я думал только о том, что я пришел домой.

Дзирт До'Урден

Глава 18 УЙТИ С ВЕТРОМ

Дзирт и Кэтти-бри отправились с Дюдермонтом, Вэйланом и Данкином обратно в Кэррадун, чтобы попрощаться с членами экипажа «Морской феи», с которыми они провели более пяти лет и сдружились. Дзирт испытывал нетерпение и не хотел откладывать возвращение в Долину Ледяного Ветра, но это короткое путешествие было необходимым. Друзья расстались, обещая увидеться вновь.

Кэтти-бри и Дзирт обедали в тот вечер с Дюдермонтом и Робийярдом. Робийярд, казавшийся более оживленным и дружелюбным, чем обычно, пообещал использовать свое волшебство, чтобы побыстрее доставить их назад, в Храм Парящего Духа.

— В чем дело? — спросил чародей, когда трое остальных собеседников обменялись понимающими взглядами и усмешками, думая об одном и том же. Робийярд изменился за последние несколько недель, особенно с той яростной битвы на берегу Каэрвича. Должно быть, на нем сказалось общение с Гарклом.

— В чем дело? — снова спросил Робийярд, с еще большим нажимом.

Дюдермонт засмеялся и поднял свой стакан с вином, произнося тост:

— За Гаркла Гарпелла и за то хорошее, что он оставил за собой!

Робийярд фыркнул и хотел уже было напомнить, что «Морская фея» заперта в озере в сотнях миль от Побережья Мечей. Но по мере того, как он размышлял над улыбками, не сходящими с лиц его товарищей, настороженный кудесник осознал истинную суть слов Дюдермонта, понял, что речь шла о нем.

Первым побуждением Робийярда было заявить протест, может быть, даже взять назад свое предложение доставить Дзирта и Кэтти-бри к собору. Но в конце концов чародей вынужден был признать, что они правы, и тоже поднял свой стакан. Что ж, думал Робийярд, возможно, он отправится в прославленный Дворец Плюща в Широкой Скамье и нанесет визит своему эксцентричному другу.

Труднее было прощаться Дзирту, Кэтти-бри и Дюдермонту. Они обнялись и пообещали, что увидятся вновь, прекрасно понимая масштабы задачи, стоящей перед Дзиртом и Кэтти-бри. Возможность того, что никому из них не удастся покинуть Долину Ледяного Ветра живым, была очень велика.

Но никто не сказал об этом вслух, ведя себя так, как если бы это было расставание ненадолго.

* * *

Через двадцать минут Дзирт и Кэтти-бри оказались у Храма Парящего Духа. Робийярд простился с ними и затем исчез во вспышке магической энергии.

Айвэн, Пайкел и Даника радостно приветствовали их.

— Кэддерли готовится, — заметил тучный желтобородый дворф. — У старика это занимает больше времени, знаете ли!

Даника притворилась, что протестует, но на самом деле — и Кэтти-бри видела это — она была рада, что дворфы продолжали подсмеиваться над преклонным возрастом Кэддерли. Они делали это только потому, что верили: жрец становится сильнее, даже моложе, и их насмешки были полны надежды, а не злобы.

— Пойдем, — предложила Даника Кэтти-бри. — Мы провели вместе так мало времени. — Женщина бросила суровый взгляд на Айвэна и Пайкела, подпрыгивавших рядом. — Только мы, — подчеркнула она.

— О-о-о-о-о, — разочарованно застонал Пайкел.

— Твой дружок всегда так делает? — спросил Дзирт у Айвэна, который вздохнул и кивнул в ответ.

— Может, ты успеешь рассказать мне о Мифрил Халле? — спросил в свою очередь Айвэн. — Я слышал о Мензоберранзане, но не верю тому, что слышал.

— Я расскажу, что смогу, — ответил Дзирт. — И конечно, тебе трудновато будет поверить во многие чудеса, которые я опишу.

— И о Бреноре расскажешь? — спросил Айвэн.

— Буунэр! — вставил возбужденный Пайкел.

Айвэн шлепнул своего брата по затылку.

— Мы бы отправились с тобой, эльф, — объяснил желтобородый дворф, — но у нас столько ежедневной работы: заботиться о двойняшках и все такое, да еще сады моего брата.

Упомянув Пайкела, Айвэн быстро обернулся и посмотрел на него, как будто ожидал какой-то очередной глупости. Пайкел, казалось, хотел что-то сказать, но вместо этого принялся свистеть. Когда Айвэн вновь повернулся к Дзирту, дроу вынужден был покачать головой и прикусить губу, так как, глядя через плечо Айвэна, Дзирт видел, как Пайкел корчил рожи, вставив большие пальцы в уши, шевеля остальными пальцами и высунув до предела язык.

Айвэн вновь обернулся, но Пайкел стоял с невинным видом, насвистывая. И так повторялось несколько раз, пока Айвэн наконец не сдался.

Дзирт был знаком с братьями только два дня, но уже думал о том, сколько веселья эти Валуноплечие доставили бы Бренору, если бы они когда-нибудь встретились!

* * *

Даника и Кэтти-бри провели время в гораздо более серьезной беседе. Они отправились в покои Даники и Кэддерли, которые представляли собой пять комнат в задней части грандиозного сооружения. Обнаружив Кэддерли в спальне, где он молился и готовился к предстоящему событию, они оставили его в одиночестве.

Сначала их разговор носил общий характер. Кэтти-бри рассказывала о своем прошлом, о том, как она осиротела и ее взяли под опеку Бренор и дворфы Клана Боевого Топора. Даника рассказала о своем обучении у Великого Учителя Пенпага Д'Ана. Она была дисциплинированным воином и в этом походила на Кэтти-бри.

Кэтти-бри не привыкла к общению с женщинами своего возраста и похожего склада ума, но ей очень понравилась Даника. Девушка вполне могла представить себе, как крепко они могли бы подружиться, если бы позволили время и обстановка. Но ситуация была непривычной и для Даники, жизнь которой сложилась не легче, и встречи с женщинами ее возраста тоже случались не часто.

Они говорили о прошлом и о настоящем, о своих надеждах на будущее.

— Ты его любишь? — осмелилась спросить Даника, имея в виду темного эльфа.

Кэтти-бри покраснела и не знала, что ответить. Конечно, она любила Дзирта, но она не знала, какой любовью. Когда-то Дзирт и Кэтти-бри договорились не упоминать о чувствах, но прошло столько лет с того времени, как погиб Вульфгар. Кэтти-бри приближалась к своему тридцатилетию, и этот вопрос вновь начал всплывать на поверхность.

— А он красивый, — заметила Даника, хихикнув, как маленькая девочка.

Именно так и чувствовала себя Кэтти-бри, полулежа на широкой софе в гостиной Даники: девочкой. Будто она снова стала подростком, размышляющим о любви и жизни, позволив себе верить в то, что самая большая ее проблема — решить, красив Дзирт или нет.

Конечно, действительность не позволила женщинам надолго забыть о себе, быстро погасила их смешки. Кэтти-бри любила и утратила своего возлюбленного, а Даника, с двумя ее малыми детьми, должна была прямо смотреть в лицо возможности вскоре потерять своего мужа, преждевременно состарившегося созидая Храм Парящего Духа.

Беседа постепенно затихала, и Даника сидела молча, сосредоточенно глядя на Кэтти-бри.

— Что такое? — спросила девушка.

— Я жду ребенка, — сказала Даника, и Кэтти-бри сразу поняла, что Даника сообщила это ей первой, даже прежде, чем Кэддерли.

Кэтти-бри помедлила немного, дождалась, пока улыбка не заиграла на лице Даники, чтобы понять ее чувства, а затем широко улыбнулась и заключила подругу в крепкие объятия.

— Не говори ничего Кэддерли, — попросила Даника. — Я уже спланировала, как я сообщу ему.

Кэтти-бри откинулась на спинку сиденья.

— И все же ты сказала мне первой, — медленно проговорила она, и по ее торжественному тону было ясно, насколько серьезно девушка восприняла слова Даники.

— Ты ведь уезжаешь, — ответила Даника.

— Но ты едва знаешь меня, — напомнила ей Кэтти-бри.

Даника покачала головой, ее рыжеватые волосы трепал легкий ветерок, необычные миндалевидные глаза смотрели прямо в темно-синие очи Кэтти-бри.

— Я знаю тебя, — мягко сказала Даника.

Это было правдой, и Кэтти-бри чувствовала, что она тоже знает Данику. Они были так похожи и внезапно осознали, что будут очень скучать друг без друга.

Послышались шаги Кэддерли в соседней комнате, подходило время прощания.

— Когда-нибудь я вернусь сюда, — пообещала Кэтти-бри.

— А я навещу Долину Ледяного Ветра, — ответила Даника.

Кэддерли вошел в комнату и сказал им, что пора отправляться. Он тепло улыбнулся и был достаточно деликатен, притворившись, что не заметил влагу, поблескивающую в глазах обеих женщин.

* * *

Кэддерли, Дзирт и Кэтти-бри стояли на верхней площадке самой высокой башни Храма Парящего Духа, почти в трех сотнях футов над землей, и ветер развевал их одежды. Кэддерли негромко читал заклинания, и постепенно двое друзей начали чувствовать, что теряют вес, становятся каким-то образом менее материальными. Кэддерли взял их за руки, продолжая заклинания, и все трое исчезли из виду. Похожие на призраков, они шагнули с верхушки башни в порыв ветра.

Мир проносился мимо них, расплывчатый, в каком-то тумане, и это зрелище напоминало сон. Ни Дзирт, ни Кэтти-бри не знали, как долго они летели, но над восточным горизонтом появилась утренняя заря, когда их движение замедлилось, и они вновь стали более материальными.

Они были в городе Лускане, на самом севере Побережья Мечей, к югу от западных отрогов гор Гребня Мира и в каких-то двух сотнях миль от Десяти Городов.

Не зная Лускана, жрец тем не менее приземлился прямо перед храмом Денеира. Кэддерли был хорошо принят жрецами. Он быстро договорился о комнатах для своих друзей и, пока они спали, отправился с одним из местных жрецов подготовить отъезд Дзирта и Кэтти-бри с караваном, направлявшимся в Долину Ледяного Ветра.

Все устроилось быстрее, чем ожидал Кэддерли, и он был рад этому, так как боялся, что трудно будет уговорить караванщиков взять с собой темного эльфа. Но Дзирта, так же как и дочь Бренора, знали многие из торговцев Лускана, и их боевая отвага пригодилась бы любому каравану, отправлявшемуся на север, в ту опасную землю, какой считалась Долина Ледяного Ветра.

И Дзирт и Кэтти-бри уже проснулись, когда Кэддерли вернулся в храм Денеира, чтобы приготовить все необходимое для предстоящей долгой дороги. Дзирт благоговейно принял дар жрецов — пару мехов, наполненных освященной водой из купели храма. Дроу не видел в подарке практической ценности, но значимость того, что в храме доброго бога дали воду ему, темному эльфу, не ускользнула от Дзирта.

— Твои собратья — хорошие люди, — заметил Дзирт Кэддерли, когда они оказались наконец одни.

— Денеир может гордиться ими, — согласился Кэддерли.

Он уже объявил друзьям, когда и где Дзирт и Кэтти-бри должны присоединиться к каравану. Торговцы отправлялись в тот же день, и до выхода в путь оставалось меньше часа.

Предстояло еще одно прощание!

Дзирт возился со своими вещами, а Кэтти-бри отвела Кэддерли в сторону. Все ее мысли были о Данике, ее подруге.

Кэддерли тепло улыбнулся, казалось понимая, о чем будет этот разговор.

— У тебя много обязанностей… — начала Кэтти-бри.

— Мой бог не такой требовательный, — сдержанно сказал Кэддерли, хотя понял, что Кэтти-бри говорила не о его обязанностях перед Денеиром.

— Я имею в виду двойняшек, — прошептала Кэтти-бри. — И Данику.

Кэддерли кивнул. Это не подлежало обсуждению.

Кэтти-бри сделала долгую паузу, казалось, она тщательно подбирала слова. Как же ей выразиться так, чтобы не обидеть старого жреца?

— Айвэн сказал мне кое-что о твоем э-э-э… состоянии, — призналась Кэтти-бри.

— В самом деле? — сдержанно ответил Кэддерли.

— Дворф сказал: ты предполагал, что умрешь, как только Храм Парящего Духа будет завершен, — объяснила Кэтти-бри. — Говорил, что ты выглядел так, как будто это и в самом деле должно было случиться.

— Я чувствовал себя именно так, — признал Кэддерли. — И те видения о храме, которые посещали меня, заставляли меня верить, что это правда.

— Это было более года назад, — заметила девушка.

Жрец снова кивнул.

— Дворф говорит, что сейчас ты выглядишь так, будто становишься моложе, — гнула свою линию Кэтти-бри. — И сильнее.

Кэддерли широко улыбнулся. Он понял, что Кэтти-бри думала об интересах Даники, и ее искренние дружеские чувства глубоко тронули его сердце.

— Не могу быть ни в чем уверенным, — сказал он. — Но наблюдения дворфа кажутся верными. Сейчас я сильнее, значительно сильнее и гораздо энергичнее, чем тогда, когда храм был завершен.

Кэддерли вытянул вперед несколько длинных прядей своих волос: преобладали седые, но среди них попадались и рыжеватые волосы.

— Они были седыми, совершенно седыми, когда закончилось строительство, — продолжил он.

— Ты становишься моложе! — провозгласила Кэтти-бри с большим воодушевлением.

Кэддерли испустил долгий и глубокий вздох, а затем не смог удержаться, чтобы не кивнуть.

— Кажется, так, — неуверенно признался он, словно боялся озвучить свои надежды. — Я не могу быть уверенным ни в чем. Единственное объяснение, которое мне кажется вероятным: видение, показанное мне — приближающаяся смерть, — и та усталость, которую я ощущал при завершении Храма Парящего Духа, были проверкой моей преданности наставлениям и заповедям Денеира. Я искренне полагал, что умру, как только будет завершена первая служба в новом соборе, и, конечно, когда она закончилась, мною овладела страшная усталость. Я пошел в свою комнату — меня практически несли Даника и Айвэн — и заснул, думая, что больше не открою своих глаз в этом мире. Я примирился с этим.

Он сделал паузу и закрыл глаза, вспоминая тот роковой день.

— Но сейчас… — подсказала Кэтти-бри.

— Возможно, Денеир подверг меня испытанию, проверяя мою преданность, — прошептал Кэддерли. — Может быть, я прошел это испытание, и потому мой бог решил пощадить меня.

— Если он добрый бог, тогда так и есть, — твердо сказала Кэтти-бри. — Никакой добрый бог не забрал бы тебя у Даники, близнецов и…

Она умолкла и прикусила губу, не желая выдавать секрет Даники.

— Денеир — добрый бог, — ответил Кэддерли столь же решительно. — Но ты говоришь о заботах смертных, а для нас неисповедимы пути богов или проявления их воли. Если Денеир возьмет меня от Даники и моих детей, это вовсе не сделает его чем-то меньшим, чем добрый бог, каковым он воистину является.

Кэтти-бри покачала головой, явно не соглашаясь с ним.

— Существуют наивысшие цели и более высокие принципы, чем мы, люди, можем понять, — сказал ей Кэддерли. — Я верую в то, что Денеир сделает то, что в конечном счете верно с точки зрения его замыслов, которые превосходят мои.

— Но все же ты надеешься, — заявила Кэтти-бри, и ее тон указывал на то, что эти слова следовало расценивать как обвинение. — Ты надеешься, что вновь молодеешь, становишься так же молод, как твоя супруга, сможешь прожить свою жизнь рядом с ней и своими детьми!

Кэддерли засмеялся.

— Довольно верно, — наконец признал он, и Кэтти-бри была удовлетворена, так же как и Дзирт, острый слух которого позволил ему слышать весь разговор, уделяя лишь часть своего внимания укладке заплечного мешка.

Кэтти-бри и Кэддерли обнялись, а затем жрец, который казался уже не таким старым, подошел к Дзирту и взял его руку.

— Принеси мне этот артефакт, хрустальный осколок, — сказал Кэддерли. — Вместе мы откроем, как избавить мир от его зла. И приводи своего отца, — продолжал жрец. — Я чувствую, что ему понравится в Храме Парящего Духа.

Дзирт сжал руку Кэддерли, преисполненный благодарности за уверенность жреца в его успехе.

— Артефакт послужит мне… послужит нам, — исправился он, взглянув на Кэтти-бри. — Он будет поводом для путешествия в Кэррадун.

— А я должен совершить это путешествие сейчас, — сказал Кэддерли и с этими словами покинул друзей.

Оставшись одни, они не сказали ни слова, завершая подготовку к выходу в путь.

Домой!

Глава 19 И ВЕСЬ МИР ПРИНАДЛЕЖИТ ИМ

Рэвйяк знал, что все идет к этому, он давно уже догадался, что Берктгар вовсе не намерен отколоться от Племени Лося, чтобы создать новое племя, живущее по старинным обычаям.

И вот теперь Рэвйяк стоял лицом к лицу с жестоким варваром внутри круга, состоявшего из всех членов племени. Каждый знал, что произойдет, но следовало придерживаться древних традиций.

Берктгар ожидал, когда собравшиеся успокоятся. Теперь он мог проявить терпение, потому что знал: люди были настроены в его пользу, желание видеть его вождем набирало силу. В конце концов после многих, как показалось Рэвйяку, минут ожидания толпа затихла.

Берктгар поднял руки к небу. У него за спиной был привязан по диагонали Банкенфуэре, огромный меч.

— Я требую Права Вызова, — заявил огромный варвар.

Послышались приветственные возгласы, не столь громкие, как хотелось бы Берктгару, но тем не менее свидетельствующие, что у него есть немало сторонников.

— Что дает тебе основания предъявить такое требование? — спросил, как подобало, Рэвйяк.

— Не кровь, — быстро ответил Берктгар, — но деяния мои!

И вновь раздались одобрительные возгласы молодых воинов.

Рэвйяк покачал головой.

— Нет никаких оснований, если кровь не требует вызова, — возразил он, и его сторонники, хотя и не такие крикливые, как у Берктгара, поддержали его громкими возгласами. — Я привел племя к миру и стабильности, — твердо закончил Рэвйяк, и это было совершенной истиной.

— Так же как и я! — быстро вставил Берктгар. — В Сэттлстоуне, далеко от нашего дома. Я провел наших людей через войну и мир и пришел в Долину Ледяного Ветра, в родной дом!

— Где Рэвйяк является вождем Племени Лося, — без колебания добавил старший.

— По какому праву? — вопрошал Берктгар.

Рэвйяк понимал, что на вопрос ответить трудно.

— Какое право предъявляет Рэвйяк, сын Джорна Рыжего, никогда не бывшего вождем? — коварно спросил Берктгар.

У Рэвйяка не было ответа.

— Это положение было дано тебе, — продолжал Берктгар, рассказывая историю, в которой для его племени не было ничего нового, но с другой точки зрения, чем обычно. — Оно было предоставлено тебе, не по вызову и не по праву рождения, Вульфгаром, сыном Беорнегара.

Киерстаад, наблюдавший за спором, вдруг понял истинную причину, по которой Берктгар пытался очернить память Вульфгара. Если бы образ могучего варвара по-прежнему оставался легендой для варваров, то притязания Рэвйяка на титул вождя были бы оправданны. Но когда образ Вульфгара уже несколько потускнел…

— Кто же оспорил титул вождя у Хефстаага, бывшего вождем по праву рождения? — привел довод Рэвйяк. — Кто здесь, — вопрошал он у собравшихся, — помнит схватку, в которой Вульфгар, сын Беорнегара, стал нашим властелином?

Многие закивали, но это были главным образом старшие члены племени, которые оставались все эти годы в Долине Ледяного Ветра.

— Я тоже помню эту схватку, — вызывающе прорычал Берктгар. — И я не подвергаю сомнению ни притязания Вульфгара, ни все то хорошее, что сделал он для моего народа. Но твои права по крови не больше моих, а я вел племя, Рэвйяк. Я требую Права Вызова!

Одобрительные возгласы стали громче.

Рэвйяк взглянул на своего сына и улыбнулся. Он не мог отказать Берктгару, но понимал, что не сможет победить огромного воина в схватке. Он вновь повернулся к Берктгару.

— Принято! — сказал старый вождь, и все крики стихли.

— Через пять часов, прежде чем солнце опустится к горизонту… — начал Берктгар.

— Сейчас, — неожиданно прервал его Рэвйяк.

Берктгар смотрел на своего противника, пытаясь разгадать, что тот задумал. Обычно на Право Вызова отвечали позже в тот же день, после того как оба соперника могли подготовиться к схватке умственно и физически.

Голубые глаза Берктгара сузились, и вся толпа затаила дыхание в ожидании. На лице огромного воина заиграла улыбка. Он не боялся Рэвйяка, ни сейчас, ни когда-либо. Его рука медленно потянулась за спину, ухватившись за эфес Банкенфуэре, вытягивая массивное лезвие из ножен. Он быстро выхватил меч и поднял тяжелый клинок высоко над головой.

Рэвйяк тоже поднял свое оружие, но наблюдающему за ним обеспокоенному сыну казалось, что отец не готов к схватке.

Берктгар медленно приближался.

Рэвйяк поднял руку, и Берктгар остановился, ожидая.

— Кто среди нас надеется, что Рэвйяк победит? — спросил он, и в ответ раздались громкие крики.

Полагая, что этот вопрос не более чем уловка, чтобы сбить противника с толку, Берктгар прорычал:

— А кто хотел бы видеть Берктгара Смелого вождем Племени Лося?

Одобрительные возгласы были гораздо громче.

Рэвйяк приблизился к своему сопернику, не угрожая, одна его рука была поднята, топор в другой руке опущен лезвием к земле.

— На вызов отвечено, — сказал он и бросил свое оружие на землю.

Все как один изумленно ахнули, и, может быть, громче всех — Киерстаад.

Это было бесчестье! Это считалось трусостью среди варваров!

— Я не могу победить тебя, Берктгар, — объяснил Рэвйяк, говоря громко, так чтобы все могли его слышать. — Но и ты не можешь.

Берктгар нахмурился.

— Я мог бы разрубить тебя пополам! — заявил он, беря свой меч обеими руками. Рэвйяк не сомневался, что он так и сделал бы, не сходя с места.

— А наши люди страдали бы от твоего неразумного поступка, — спокойно сказал старый вождь. — Кто бы ни победил в этой схватке, он оказался бы не перед одним, а перед двумя племенами, расколотыми гневом и желанием мести. — Рэвйяк посмотрел на собравшихся, обращаясь теперь ко всем сразу. — Мы еще не так сильны, чтобы решиться на такое. Будем ли мы крепить дружбу с Десятью Городами и с вернувшимися дворфами или вернемся к путям наших предков, мы должны делать это вместе, как один!

Сердитый взгляд Берктгара не смягчился. Теперь он понял: Рэвйяк не мог победить его в схватке — они оба знали это, — поэтому хитрый вождь узурпировал саму возможность вызова. Берктгар еле сдерживался, чтобы действительно не разрубить его пополам, но не мог ничего предпринять.

— Как один, — повторил Рэвйяк и протянул руку, прося своего соперника пожать ее.

Берктгара охватила ярость. Он поддел ногой брошенный Рэвйяком топор и швырнул его через весь круг.

— Твой путь — путь труса! — заревел он. — Ты доказал это сегодня!

Огромные руки Берктгара поднялись вверх, как будто отмечая победу.

— У меня нет права крови! — вскричал Рэвйяк, вновь овладев всеобщим вниманием. — Но его нет и у тебя! Люди должны решать, кто будет править, а кто отойдет в сторону.

— Этот вызов — на схватку! — отвечал Берктгар.

— Не на сей раз! — парировал Рэвйяк. — Хочешь, чтобы все племя пострадало из-за твоей дурацкой гордыни?

Берктгар сделал движение, будто хотел ударить вождя, но Рэвйяк проигнорировал его и повернулся к собравшимся.

— Решайте! — скомандовал он.

— Рэвйяк! — закричал один человек, но его голос утонул в воплях молодых воинов, которые поддерживали Берктгара. Их в свою очередь перекричала большая группа сторонников Рэвйяка. Вспыхнуло несколько драк, кто-то обнажил оружие.

Все это время Берктгар сердито смотрел на Рэвйяка, и когда тот наконец встретился с ним взглядом, Берктгар просто покачал головой, не понимая, как мог Рэвйяк ввергнуть племя в такое бесчестье?

Но Рэвйяк верил в свой выбор. Он не боялся умереть, но считал, что схватка между ним и Берктгаром расколет племя и принесет невзгоды обеим группам. Положение не должно было выйти из-под контроля. Но казалось, что все идет именно к этому. Обе стороны продолжали выкрики, но теперь каждый клич сопровождался поднятием меча и топора, открытыми угрозами.

Рэвйяк внимательно наблюдал за толпой, взвешивая силы, поддерживающие его и Берктгара. Довольно скоро он понял и принял открывшуюся ему истину.

— Стойте! — скомандовал он, и постепенно все утихло. — Кто за Берктгара?

Последовал страшный рев.

— А за Рэвйяка?

— Рэвйяка, который отказался сражаться! — быстро добавил Берктгар, и крики в пользу сына Джорна были не столь громкими и не такими восторженными.

— Тогда решено, — сказал Рэвйяк, больше Берктгару, чем толпе. — И Берктгар — вождь Племени Лося!

Берктгар с трудом мог поверить в то, что произошло. Ему хотелось уничтожить коварного соплеменника. Этот день должен был стать днем славы его, Берктгара, днем победы в смертельном бою, как велел обычай. Но как он мог поразить безоружного человека, того, который только что провозгласил его вождем всего народа?

— Будь мудр, Берктгар, — сказал Рэвйяк спокойно, приближаясь, ибо гул голосов пораженного собрания стал слишком громким. — Вместе мы отыщем истинный путь для наших людей, войдем в лучшее будущее.

Берктгар отодвинул его в сторону.

— Я буду все решать сам, — громко поправил он. — Я не нуждаюсь в советах труса!

Он вышел из круга, и его ближайшие сторонники последовали за ним.

Рэвйяк был уязвлен тем, что его предложение отвергнуто, хотя отнюдь не удивлен этим. Он утешал себя мыслью о том, что приложил все усилия, чтобы сделать все как можно лучше для своего народа. Но это дорого стоило ему, понял Рэвйяк, когда увидел сына, который только что прошел обряд посвящения в мужчины. На лице Киерстаада было написано неверие, даже стыд.

Рэвйяк высоко поднял голову и подошел к юноше.

— Пойми, — сказал он. — Это единственный путь.

Киерстаад отвернулся и пошел прочь. Разум подсказывал ему, что отец проявил в этот день подлинную смелость, но чувство стыда было сильнее. Единственное, чего хотелось Киерстааду, — это убежать в тундру, а там — будь что будет: жизнь или смерть.

* * *

Стампет сидела на вершине Пирамиды Кельвина, восхождение на которую показалось ей легким. Ее мысли, так же как и большая часть ее снов, были теперь сосредоточены на юге, на вздымающихся вершинах Гребня Мира. В сознании жрицы мелькали мимолетные образы славы и победы. Она представляла себя стоящей на самой высокой горе и обозревающей мир, лежащий у ее ног.

Стампет Скребущий Коготь не осознавала всю несбыточность этого образа, его полнейшую абсурдность. Постоянное нагромождение иллюзий начало ослаблять рациональность восприятия, свойственную прагматичной жрице. Присущая ей логика быстро уступала желаниям, которые на самом деле не принадлежали ей.

— Я иду, о вершины! — внезапно произнесла жрица дворфов, обращаясь к далеким горам. — И ни одна из вас не сможет сопротивляться мне!

Ну вот, она произнесла это вслух, провозгласила свой курс. Она тут же принялась собирать вещи, затем сползла с уступа и начала спускаться к подножию горы.

Креншинибон в ее заплечном мешке просто замурлыкал от восторга. Могущественный артефакт не собирался делать Стампет Скребущий Коготь своей хозяйкой. Хрустальный осколок, обладающий чувствами, знал, как она упряма, несмотря на все заблуждения, которые он исподволь внушал ей. Хуже того, Креншинибон понял, что Стампет — жрица Морадина, Кузнеца Душ. До сих пор артефакту удавалось пресекать все попытки Стампет обратиться к своему богу, но рано или поздно жрица сделает это и скорей всего узнает правду о «согревающей палочке», которую она теперь всегда держала при себе.

Поэтому Креншинибон хотел использовать Стампет, чтобы убраться подальше от дворфов, переместиться к Гребню Мира и найти там себе тролля, великана или даже дракона на роль хозяина.

Да, дракона! Креншинибон хотел бы вступить в сговор с драконом!

Тем временем бедная Стампет, которой было невдомек, что ее «согревающая палочка» предается таким мечтаниям, думала только о покорении горного хребта, хотя и не понимала, почему ей так хочется этого.

* * *

В первый же вечер своего правления Берктгар обнародовал правила, которым отныне должны были следовать варвары Долины Ледяного Ветра, соответствующие тому образу жизни, который они вели, пока Вульфгар не победил Хефстаага.

Было приказано прекратить все контакты с народом Десяти Городов и под угрозой смерти ни одному варвару не дозволялось говорить с Бренором Боевым Топором или любым из дворфов.

— А если обнаружите бородатого в тундре терпящим бедствие, — сказал Берктгар, и Киерстааду показалось, что, говоря это, он смотрел прямо на него, — бросьте его умирать!

Позже той ночью Киерстаад, мятущаяся душа, сидел в одиночестве под высоким небосводом, усыпанным звездами. Теперь он понял, чего его отец пытался добиться в тот день. Рэвйяк не мог одержать победу над Берктгаром, все это понимали, и потому он попытался достичь компромисса, который пошел бы на пользу всему племени. Киерстаад осознал, что отречение Рэвйяка от власти, когда большинство поддержало Берктгара, было мудрым, даже мужественным поступком, но в своем сердце юноша все еще ощущал стыд за отказ отца сразиться.

Было бы лучше, если бы Рэвйяк поднял свой топор и пал от руки Берктгара, думал Киерстаад или, по крайней мере, так считала часть его «я». Таков был обычай их народа, древний и священный. Что мог подумать в этот день о Рэвйяке Темпос, бог войны варваров? Какое место в потустороннем мире займет такой человек, как Рэвйяк, который отказался от честного и справедливого боя?

Киерстаад обхватил голову руками. Не только отец был покрыт бесчестьем, но и Киерстаад, и вся семья!

Быть может, следовало поклясться в верности Берктгару и отречься от отца? Берктгар, который провел с Киерстаадом все годы в Сэттлстоуне, который был рядом с ним, когда юноша убил на охоте своего первого оленя, приветствовал бы такую поддержку. Он, несомненно, увидел бы в этом укрепление своего положения вождя.

Нет! Киерстаад не мог сделать этого! Он поднимет свое оружие против Берктгара, если понадобится, и убьет его или умрет, чтобы восстановить честь семьи. Но своего отца не бросит!

Измученный переполнявшими его чувствами и переживаниями, юноша по-прежнему оставался в одиночестве под необъятным небосводом Долины Ледяного Ветра.

Глава 20 ЧЕСТНО ОТРАБОТАННАЯ ПЛАТА

И Дзирт, и Кэтти-бри стали довольно искусными наездниками в результате предпринятого ими путешествия из Мифрил Халла в Глубоководье. Но это было шесть лет назад, а с тех пор им доводилось носиться лишь по волнам. К тому времени как караван обогнул западные отроги Гребня Мира, за пять дней пути от Лускана, оба вновь привыкли к верховой езде, но на ногах и ягодицах у них появились болезненные потертости.

Друзья находились далеко впереди каравана и первыми увидели Долину Ледяного Ветра.

Дзирт хотел уже было попросить Кэтти-бри ехать помедленнее, но она, взволнованная так же, как и он, сильно натянула поводья, прежде чем он успел открыть рот.

Они были дома, по-настоящему дома, в какой-то сотне миль от того места, где впервые встретились, где завязались и окрепли их самые важные дружеские связи, где сформировались их личности. Все эти воспоминания нахлынули на девушку и эльфа в тот момент, когда они смотрели на открытую всем ветрам тундру, вслушивались в неумолчный стон — беспрестанный зов ветра, дующего с ледников. Ледяного ветра, который дал свое имя Долине.

Кэтти-бри хотела что-нибудь сказать Дзирту, глубокое и значимое, он испытывал те же чувства, но никто из них не смог найти нужных слов. Они были переполнены счастьем, вновь увидев дорогие сердцу места.

— Поехали! — наконец сказал Дзирт. Он посмотрел назад и увидел медленно продвигающиеся шесть фургонов каравана, затем посмотрел вперед на прекрасную и удивительную пустыню, которая была Долиной Ледяного Ветра. Пирамиды Кельвина пока не было видно, она была еще слишком далеко, но ждать оставалось уже недолго.

Внезапно дроу отчаянно захотелось вновь увидеть эту гору! Сколько часов и дней провел он на ее скалистых склонах? Сколько раз сидел он на бесплодных камнях Пирамиды, глядя на звезды и на мерцающие костры далеких лагерей варваров?

Он хотел было предложить Кэтти-бри отправиться дальше, но девушка, казалось, уже прочла его мысли, ибо пустила лошадь вскачь, не дожидаясь его слов.

И в этот момент в нем ожило еще одно воспоминание. Обостренное восприятие скитальца послало ему предупреждение: Долина была небезопасным местом, здесь бродили свирепые йети и племена диких гоблинов. Ему не хотелось портить Кэтти-бри эти чудесные мгновения, но он надеялся, что она не забыла об этом.

Беспечным людям недолго удавалось оставаться в живых в Долине Ледяного Ветра. Эта земля никому не прощала ошибок.

Каравану не пришлось столкнуться с какими-либо трудностями ни в тот день, ни на следующий. Они пустились в путь задолго до рассвета, продвигаясь очень быстро. Грязь от весенней оттепели высохла, земля была твердой и ровной, и колеса фургонов вращались без труда.

Лучи поднявшегося солнца брызнули им в лица, так что стало больно глазам, особенно бледно-лиловым глазам Дзирта, которые были предназначены для сумрака страны темных эльфов. Даже после двух десятилетий на поверхности, после шести лет плавания по сверкающим водам Моря Мечей чувствительные глаза Дзирта не привыкли полностью к здешнему свету. Однако он ничего не имел против этой боли, он наслаждался ею, приветствуя яркий рассвет улыбкой, воспринимая его как напоминание о том, что он далеко ушел от своего прошлого.

Позже тем утром, когда солнце поднялось высоко и линия горизонта перед ними стала четкой и предельно ясной, они уловили то, что Дзирт провозгласил первым подлинным приветствием земли, которая была их домом. Это была вспышка света, которую он посчитал отражением солнца от снега и льда, венчавших верхушку Пирамиды Кельвина.

Кэтти-бри сомневалась в этом. Пирамида Кельвина была не так высока, им предстояло еще два дня тяжелого пути. Однако она не высказывала своих сомнений, надеясь, что дроу был прав. Она хотела поскорее очутиться дома!

Того же хотел и Дзирт, и они скакали настолько быстро, что оставили фургоны далеко позади. В конце концов разум напомнил им об их обязанностях и заставил остановиться. Они обменялись понимающими улыбками.

— Уже скоро, — пообещал Дзирт.

Они поскакали дальше, немного медленнее, но вдруг Дзирт начал оглядываться вокруг, нюхая воздух.

Это было достаточным предупреждением для Кэтти-бри. Она пустила лошадь рысью и стала внимательно осматривать землю.

Все вокруг казалось обычным. Земля была плоской, коричневато-серой, без ям и оврагов. Дзирт не видел ничего подозрительного и не слышал ничего, кроме цоканья копыт да завывания ветра. Он не ощущал никаких запахов, кроме влажного аромата, который всегда приносил с собой в Долину летний ветер. Но дроу не позволял себе расслабиться. Никаких признаков, но так частенько бывало перед появлением монстров, обитавших в Долине.

— Ну что? — в конце концов прошептала Кэтти-бри.

Дзирт продолжал озираться по сторонам. Между всадниками и фургонами было около сотни ярдов, и эта дистанция быстро сокращалась. Но глаза Дзирта по-прежнему ничего не говорили ему. Ничего не сообщали дроу и чуткие уши, и тонкое обоняние. Но своим шестым чувством воина он ощущал: что-то не так.

Дзирт извлек из кармана ониксовую фигурку и тихо позвал Гвенвивар. Когда туман сгустился и пантера обрела свои очертания, дроу жестом велел Кэтти-бри приготовить лук, что она сразу же сделала, и вернуться к фургонам, держась от них справа, в то время как он поедет с другой стороны.

Девушка кивнула. Ее инстинкт воина велел ей быть наготове. Она вложила стрелу в Тулмарил, легко держа оружие в одной руке, а другой сжимая поводья.

Уши Гвенвивар были прижаты: враги находились рядом, она знала об этом и по тону Дзирта, и благодаря своей невероятной чувствительности. Гигантская кошка взглянула направо, на Кэтти-бри, затем налево, на Дзирта, и мягко зашагала посредине, готовая прыгнуть на помощь любому из них.

Заметив перемещения своих дозорных, а затем появление пантеры, возница переднего фургона объявил общую остановку. Дзирт поднял вверх свою саблю, выразив свое согласие с решением остановиться.

Кэтти-бри оказалась первой, кто увидел врага невдалеке справа. Он зарылся в землю, над поверхностью виднелась лишь верхушка его косматой головы. Это был йети, самый свирепый охотник Долины Ледяного Ветра. Косматые и бурые летом, белоснежные зимой, йети славились своим умением маскироваться. Кэтти-бри кивнула, оценив достоинства противника. Она и Дзирт, оба не новички, проехали мимо этих тварей, не заметив опасности. Такой была Долина Ледяного Ветра, быстро напомнила себе девушка: безжалостной и не прощающей ни малейшей ошибки.

Но на сей раз ошибку допустил йети, решила Кэтти-бри, поднимая свой беспощадный лук. Стрела поразила ничего не подозревающего монстра прямо в затылок. Он наклонился вперед, затем резко рванулся назад и замертво свалился в свою яму.

Секундой позже земля, казалось, взорвалась. Полдюжины йети одновременно выпрыгнули из укрытий. Могучие, косматые чудовища напоминали помесь человека и медведя — и, по верованиям варваров Долины Ледяного Ветра, так и было!

Позади Дзирта и Кэтти-бри, как раз посредине между ними, Гвенвивар в прыжке сбила с ног одного йети и влетела вместе с ним в его яму. Йети попытался было схватить пантеру, рассчитывая задушить ее, но Гвенвивар вцепилась в него своими могучими лапами и лишила возможности двигаться.

Тем временем Дзирт, мчавшийся бешеным галопом, догнал несущегося вперед йети и раскроил ему спину двойным ударом своих сабель.

Залитый кровью монстр упал, издав дикий рев, но Дзирт, оказавшийся в угрожающей близости от второго йети, больше не обращал на него внимания. Тот, второй йети был готов броситься на дроу и, что еще хуже, на его лошадь. Йети умели останавливать коней на полном скаку, ломая при этом их шеи.

Дзирт не мог рисковать. Он направил лошадь левее йети, затем перенес свою ногу через седло, спрыгнул на землю и огромными скачками помчался к монстру. Волшебные ножные браслеты придали дроу такую скорость, что в глазах изумленного йети он казался расплывчатым пятном. Пробегая мимо монстра, Дзирт нанес ему несколько яростных ударов и продолжал бежать, зная, что бой еще не кончен. Оставив между собой и йети достаточное расстояние, он повернулся и вновь яростно атаковал врага.

Кэтти-бри также мчалась галопом, низко наклонившись в седле и целясь в ближайшего йети. Она выстрелила и промахнулась, но уже через мгновение последовал второй выстрел, и стрела вонзилась монстру в бок.

Раненое чудовище вцепилось в стрелу и получило еще одну, в другой бок, а затем третью — в грудь в тот момент, когда повернулось к девушке. Оно все еще упрямо пыталось удержаться на ногах, в то время как Кэтти-бри скакала прямо на него, повесив Тулмарил на луку седла и одним молниеносным движением выхватив Хазид'хи, свой легендарный меч.

Кэтти-бри пронеслась мимо йети, нанесятяжелый удар по нисходящей дуге; великолепное лезвие Хазид'хи снесло половину черепа уже издыхающего монстра, завершив дело. Тварь рухнула на землю, залив ее хлещущей из всех ран кровью и мозгом, выплеснувшимся из разрубленной головы.

Кэтти-бри вернула меч в ножны и снова послала стрелу из Тулмарила, вонзившуюся в плечо следующему йети, рука которого тут же безжизненно повисла. Отведя взгляд от раненого монстра, Кэтти-бри увидела последнего из атаковавших караван чудовищ, которое оказалось уже совсем близко от переднего фургона. Она также заметила других стражников каравана, дюжину крепких бойцов, мчащихся во весь опор к полю битвы.

— Это наше сражение, — спокойно и решительно молвила девушка. Приблизившись к раненой твари, она вновь повесила Тулмарил на луку седла и обнажила Хазид'хи.

Гвенвивар, все еще борясь с йети в тесной яме, обнаружила, что ее могучие когти дают ей серьезное преимущество. Монстр попытался укусить ее, но пантера оказалась быстрее, а ее шея — более гибкой. Изогнувшись, Гвенвивар вонзила клыки в горло врага. Ее когти продолжали терзать йети, не давая ему пошевелить конечностями, пока смертоносные челюсти пантеры не сомкнулись на его мохнатой шее, окончательно удушив монстра.

Как только он перестал дергаться, Гвенвивар выбралась из ямы и посмотрела налево и направо, ища Дзирта и Кэтти-бри. Издав грозный рык, она бросилась вправо, где ситуация казалась более опасной.

Атакуя раненого йети, Дзирт резко остановился, вынудив монстра, уже готового встретить его нападение, рвануться вперед и потерять равновесие. Сабли дроу сверкнули в воздухе, врезаясь в руки йети и отрубая ему пальцы.

Йети взвыл и инстинктивно прижал руки к туловищу. Невообразимо быстрый, Дзирт рванулся вперед, вонзив Сверкающий Клинок в ту руку монстра, что оказалась выше другой, а второй клинок — в брюхо чудовища. Затем дроу проворно отскочил, оказавшись вне пределов досягаемости йети, прежде чем тот смог контратаковать.

Йети был отнюдь не глуп и понял, что противник превосходит его. Он решил спастись бегством, помчавшись вприпрыжку огромными шагами, которые могли оставить далеко позади почти любого человека или эльфа.

Но Дзирт, с его волшебными ножными браслетами, легко догнал беглеца. Поравнявшись с ним, он нанес ему несколько ударов, залив кровью грязную косматую шкуру монстра. Скиталец хорошо знал этих тварей, которые не просто добывали себе пропитание, убивая людей и животных. Нет, злобные чудовища убивали не только для того, чтобы есть, но и просто для развлечения.

Поэтому Дзирт продолжал преследование, легко отражая жалкие попытки йети контратаковать его, и не переставал наносить монстру ожесточенные удары. Наконец йети собрался с силами и рванулся в последнюю, отчаянную атаку. Дзирт в то же мгновение бросился на него, всадив один клинок ему в горло, а другой в брюхо, и тут же пронесся под вытянутой вперед лапой запнувшегося монстра. Затем, мгновенно остановившись и развернувшись, дроу вонзил обе сабли в спину йети, который уже падал мордой вперед, окончательно сраженный.

А тем временем Кэтти-бри и йети, доселе остававшийся невредимым, состязались в скорости, стремясь добраться до монстра, раненного в плечо. Кэтти-бри примчалась первой и атаковала йети, который потянулся к ней своей здоровой рукой. Великолепный Хазид'хи мгновенно взлетел, срезав руку подчистую у самого плеча.

Йети пустился в безумный танец, вертясь вокруг своей оси и заливая все вокруг хлещущей фонтаном кровью, пока наконец не свалился на землю, судорожно дергаясь и непрерывно визжа.

Кэтти-бри рванулась в сторону, зная, что сражение еще не закончено. Она развернулась как раз вовремя, чтобы встретить с мечом наготове атаку последнего йети, который несся на девушку, высоко подняв свои косматые руки. Хазид'хи пронзил грудь монстра, но его руки сдавили плечи Кэтти-бри, и пятисотфунтовое чудовище, влекомое вперед колоссальной силой инерции, стало падать прямо на девушку. Не успела она представить себе последствия этого совместного падения, как монстр куда-то исчез: его развернула и оторвала от Кэтти-бри летящая молнией Гвенвивар.

Кэтти-бри упала на землю, перекатилась пару раз, погасив инерцию, и вскочила на ноги, готовая продолжать бой. Однако все было кончено: пантера крепко сомкнула свои челюсти на горле последнего йети.

Девушка осмотрелась и увидела изумленные лица воинов из охраны каравана.

Шесть мертвых йети за несколько минут!

Кэтти-бри не смогла сдержать улыбки, не удалось это и Дзирту, присоединившемуся к девушке, когда воины возвращались к фургонам, не переставая как один качать головами, обсуждая разыгравшуюся у них на глазах феерическую сцену сражения.

Кэддерли говорил, что боевая слава Дзирта обеспечила им место в караване, а сейчас о происшедших событиях узнают все торговцы Лускана. И тогда этот необычный темный эльф будет принят повсюду.

* * *

Вскоре после битвы друзья вновь ехали впереди каравана.

— За мной — трое, — небрежно бросила Кэтти-бри.

Бледно-лиловые глаза Дзирта сузились, когда он посмотрел на нее. Он вспомнил старую игру, в которую часто играл с Вульфгаром и даже в большей степени с Бренором в дни их совместных подвигов.

— Два с половиной, — поправил он девушку, припоминая роль пантеры в схватке с последним из монстров.

Кэтти-бри быстро посчитала в уме и решила, что будет невредно поспорить с дроу, хотя она полагала, что последний йети был уже мертв до того, как Гвенвивар добралась до него.

— Два с половиной, — согласилась она. — Но за тобой только два!

Дзирт не смог сдержать смешка.

— И только полтора — за кошкой! — добавила Кэтти-бри, самодовольно прищелкнув пальцами.

Гвенвивар, бегущая вприпрыжку рядом с лошадьми, зарычала, и Кэтти-бри и Дзирт рассмеялись, подумав, что умная пантера поняла каждое слово.

Караван продолжил свой путь по Долине Ледяного Ветра без приключений, прибыв с опережением графика в Брин Шандер, крупнейший из Десяти Городов, давший свое имя этой части Долины. Брин Шандер, построенный на низких холмах и имевший форму круга, окружала стена. Город был расположен почти в самом центре треугольника, который составляли три озера: Мер Дуалдон, Лек Деннишир и Красные Воды. Брин Шандер, единственный Из Десяти Городов, не имел своего рыболовного флота, этой основы экономики региона, но при этом процветал. Здесь жили ремесленники и торговцы и вершилась вся политика.

Дзирта здесь приняли не слишком дружелюбно, даже после того, как один из стражей городских ворот признался, что помнит скитальца-дроу с того времени, как был еще мальчиком. Кэтти-бри же приняли очень хорошо, особенно из-за того, что ее отец вернулся в Долину и весь город был взволнован тем, что вот-вот сюда начнут поступать драгоценные металлы из шахт дворфов.

Поскольку работа Дзирта по охране каравана закончилась, он мог вообще не входить в Брин Шандер. Вместо этого он собирался повернуть на север, в долину дворфов. Но не успел владелец каравана рассчитаться с друзьями, как им сообщили, что Кассиус, советник Брин Шандера, пригласил Кэтти-бри на аудиенцию.

Хотя она устала после долгого пути верхом и мечтала только об удобной кровати, Кэтти-бри не могла отказаться от приглашения, но настояла на том, чтобы Дзирт сопровождал ее.

* * *

— Все прошло хорошо, — заметила девушка, покинув вместе с Дзиртом дом советника.

Дзирт не возражал. Все действительно прошло лучше, чем он ожидал, так как Кассиус хорошо помнил Дзирта и приветствовал дроу неожиданной улыбкой. И теперь Дзирт открыто шел по улицам Брин Шандера, замечая во взглядах встречных любопытство, но не враждебность. Многие, особенно дети, показывали на него пальцем и шептались, и острый слух Дзирта неоднократно ловил такие слова, как «скиталец» и «воин», всегда произносившиеся с уважением.

Хорошо было оказаться дома, так хорошо, что Дзирт почти не вспоминал о том, что привело его сюда. Хоть ненадолго можно было забыть об Эррту и хрустальном осколке.

Прежде чем они успели добраться до городских ворот, кто-то бегом бросился к ним, выкрикивая их имена.

— Реджис! — воскликнула Кэтти-бри, обернувшись и увидев трех с половиной футового хафлинга. Его волнистые рыжеватые волосы развевались, а обширное брюшко подпрыгивало, когда он, пыхтя, бежал к ним.

— Вы собирались уезжать, даже не нанеся мне визита! — с упреком сказал хафлинг, когда в конце концов догнал их. Кэтти-бри заключила его в крепкие объятия, не говоря ни слова.

— Забыли старого друга? — спросил Реджис, отдышавшись.

— Мы думали, что ты с Бренором, — честно объяснил Дзирт, и Реджис не обиделся, потому что поверил ему. Разумеется, если бы Дзирт и Кэтти-бри знали, что хафлинг в Брин Шандере, они явились бы прямо к нему.

— Я делю свое время между шахтами и городом, — пояснил Реджис. — Кто-то должен выступать в качестве посредника между торговцами и твоим угрюмым отцом.

Кэтти-бри еще раз обняла его.

— Мы обедали с Кассиусом, — сказал Дзирт. — Кажется, что в Десяти Городах почти ничего не изменилось.

— Разве что люди. Вы знаете, как это бывает — кто-то переезжает, кто-то умирает.

— Но Кассиус по-прежнему правит в Брин Шандере, — заметил Дзирт.

— А Дженсин Брент все еще представляет Кер-Диневал, — радостно сообщил Реджис. Это было хорошей вестью, поскольку Дженсин Брент был одним из героев битвы за Долину Ледяного Ветра против Акара Кесселя и хрустального осколка. Друзья считали его одним из наиболее разумных политиков, которого они когда-либо знали.

— Есть хорошее, а есть и плохое, — продолжал Реджис. — Кемп все еще остается в Таргосе.

— Крутой старый негодяй, — сказала Кэтти-бри.

— Круче, чем когда-либо, — подхватил Реджис. — Да, еще Берктгар вернулся.

Дзирт и Кэтти-бри кивнули. Оба они уже слышали об этом.

— Он с Рэвйяком и Племенем Лося, — пояснил хафлинг. — Мы мало слышим о них.

Его тон говорил о том, что у него есть еще что сказать на эту тему.

— Бренор нанес Рэвйяку визит, — признался Реджис. — И визит прошел не слишком хорошо.

Дзирт знал Рэвйяка и считал его мудрым человеком. Он знал и Берктгара, поэтому быстро догадался, что могло вызвать проблемы.

— Берктгар никогда по-настоящему не простил Бренора, — сказал Реджис.

— Неужели опять — молот, — сказала раздраженная Кэтти-бри.

Реджис не смог дать дальнейших пояснений, но Дзирт тут же решил посетить варваров. Берктгар был благородным и могучим воином, но он мог быть и очень упрямым, и дроу заподозрил, что его старому другу Рэвйяку, возможно, нужна поддержка.

Но эти дела могли подождать. Дзирт и Кэтти-бри провели ночь с Реджисом в его резиденции в Брин Шандере, а на следующий день, ярким ранним утром, все трое отправились в путь на север, к шахтам дворфов.

Они прибыли туда до полудня, и, когда спускались вниз, взволнованная Кэтти-бри, выросшая в этих местах, обогнала Реджиса и пошла первой. Девушка не нуждалась в подсказках, местность была хорошо знакома ей. Она направилась прямо к жилищу дворфов и вошла без всяких колебаний, наклонившись и проскользнув под низкой притолокой так легко, будто никогда отсюда и не уезжала.

Она почти бежала по тускло освещенным коридорам, задерживаясь ненадолго, чтобы поприветствовать знакомых дворфов. Лица встречных неизбежно расцветали улыбками, когда они узнавали, что Кэтти-бри и Дзирт вернулись.

Наконец Дзирт и Реджис догнали ее, и они вместе подошли к той комнате, в которой, возможно, работал Бренор. Они услышали стук молота: дворф ковал — это редко случалось за последнее десятилетие, с тех пор как был создан Клык Защитника.

Кэтти-бри отворила заскрипевшую дверь. Бренор стоял спиной к ней, но она сразу узнала его по крепким плечам и шлему с одним отломанным рогом. Из-за стука молота и рева огня он не слышал, как они вошли.

Все трое подошли прямо к ничего не подозревавшему дворфу, и Кэтти-бри похлопала его по плечу. Он чуть повернулся, едва посмотрев в ее сторону.

— Убирайтесь, — проворчал дворф. — Вы что, не видите, что я занят…

Тут он оборвал свою фразу, глубоко сглотнув. Он продолжал довольно долго смотреть вперед, как будто боялся обернуться, боялся, что быстрый взгляд обманул его.

Затем рыжебородый дворф повернулся и чуть не потерял голову от радости при виде вернувшейся дочери и своего лучшего друга, которые пришли наконец к нему после долгих шести лет отсутствия. Он уронил молот прямо на свою ногу, но, казалось, даже не заметил этого, бросившись к ним навстречу и заключив в могучие объятия сразу и Кэтти-бри, и Дзирта, так что им показалось, что дворф наверняка переломает им кости.

Постепенно Бренор выпустил из своих объятий Дзирта и еще крепче обнял Кэтти-бри, приговаривая «моя девочка» снова и снова.

Дзирт воспользовался этой возможностью для того, чтобы призвать Гвенвивар, и как только дворф наконец отпустил Кэтти-бри, пантера сбила его с ног, торжествующе встав над распростертым на полу дворфом.

— Уберите от меня эту проклятую кошку! — проревел Бренор.

В ответ Гвенвивар непринужденно облизала всю его физиономию.

— Глупое животное! — пожаловался дворф, но в его голосе не было раздражения. Мог ли он сердиться, когда вернулись двое, нет, трое его друзей? Дзирт, Кэтти-бри и Реджис весело хохотали, а поверженный Бренор смотрел на пантеру, и ему казалось, что Гвенвивар улыбается.

Все пятеро провели остаток дня и часть ночи в долгих рассказах. Бренор и Реджис могли рассказать немногое: лишь о том, как было принято решение оставить Мифрил Халл в руках Гэндалуга и вернуться в Долину Ледяного Ветра. Бренор не смог толком объяснить свое решение, а Реджис, не рассуждая, следовал за другом, — но Дзирт понимал рыжебородого дворфа. Когда горе Бренора, скорбевшего о потере Вульфгара, утихло и настал конец ликованию по случаю победы над темными эльфами, королем овладело беспокойство. То же испытали когда-то Кэтти-бри и Дзирт. А рыжебородый дворф был, конечно, не молод, ему было уже за две сотни лет, но, по меркам дворфов, не так уж и стар. Он еще не был готов осесть и жить спокойно и мирно. Теперь, когда Гэндалуг вернулся в Мифрил Халл, Бренор наконец мог забыть о своих обязанностях и задуматься о своих чувствах.

А вот Дзирту и Кэтти-бри было о чем поведать, вспоминая погони за пиратами вдоль Побережья Мечей с капитаном Дюдермонтом. Бренор плавал когда-то с капитаном, один лишь Реджис не знал его.

Много рассказов было у Дзирта и Кэтти-бри. Один бой за другим, волнующие погони, музыка, Кэтти-бри, вглядывающаяся вперед, чтобы распознать флаг противника… Когда они дошли до событий последних недель, Дзирт, однако, внезапно оборвал повествование.

— И так день за днем, — сказал дроу. — Но даже такая жизнь может наскучить. Мы оба поняли, что пора возвращаться домой, повидаться с вами обоими.

— Как вы узнали, где искать нас? — спросил Бренор.

Дзирт на мгновение задержался с ответом.

— Собственно, поэтому мы и поняли, что пора возвращаться домой, — солгал он. — Мы услышали в Лускане, что какие-то дворфы проходили через город, возвращаясь в Долину Ледяного Ветра. Ходили слухи, что среди них был и Бренор Боевой Топор.

Бренор кивнул, хотя и понял, что его друг не сказал ему правды или по крайней мере всей правды. Отряд Бренора специально обошел Лускан стороной, и, хотя тамошние жители, конечно, знали об их походе, дворфы не «проходили через город», как только что заявил Дзирт. Однако рыжебородый дворф ничего не сказал другу, потому что верил: Дзирт расскажет ему все без утайки в свое время.

Он подозревал, что у его друзей была какая-то тайна, и полагал, что догадывается, в чем дело. Вот ирония судьбы, думал про себя Бренор: чтобы у дворфа был зятем темный эльф!

Разговоры смолкли. Дзирт и Кэтти-бри рассказали обо всем, по крайней мере все, что предполагалось рассказать при первой встрече. Реджис вышел и, вернувшись через минуту, сообщил, что солнце стоит уже высоко на востоке.

— Теплых постелей и доброго сна! — провозгласил Бренор, и все разошлись. Дзирт отправил Гвенвивар домой, пообещав вызвать ее, когда она отдохнет.

После короткого сна они вновь собрались вместе — за исключением Реджиса, который считал отдых менее десяти часов явно недостаточным, — беседовали и радовались встрече. Дзирт и Кэтти-бри не добавили ничего нового к рассказам о своих приключениях, а Бренор не стал настаивать, веря в своего дорогого друга и в свою дочь.

По крайней мере, в те краткие мгновения мир казался им ярким и беззаботным.

Глава 21 КОГДА ЖЕ?

Дзирт лежал, развалившись в тени на гладком валуне, заложив руки за голову, и, закрыв глаза, наслаждался хорошим днем — в Долине Ледяного Ветра не часто бывало тепло, даже в разгар лета.

Хотя он и находился далеко от входа в шахты дворфов, Дзирт расслабился без особых опасений, так как Гвенвивар лежала рядом, а она была всегда настороже. Дроу почти уже было заснул, когда пантера издала низкое рычание и ее уши прижались к голове.

Дзирт сел, но Гвенвивар тут же успокоилась, лениво свернувшись в клубок, и он понял, что кто бы ни приближался, он не представлял собой угрозы. Мгновением позже на тропинке появилась Кэтти-бри, решившая присоединиться к своим друзьям. Дзирт был рад видеть ее — он всегда был рад ее видеть, но заметил, что девушка чем-то озабочена.

Кэтти-бри подошла и присела на валун рядом с темным эльфом.

— Я думаю, надо рассказать им, — сказала она без промедления, покончив с неопределенностью.

Дзирт сразу понял, о чем речь. Когда они рассказывали Бренору о своих приключениях, именно Дзирт, и только он, сочинял завершающие истории, а Кэтти-бри умолкала, и это было заметно со стороны. Ей казалось неловким лгать своему отцу. Так же неудобно чувствовал себя и Дзирт, но он не был уверен, стоит ли рассказывать Бренору о тех событиях, которые привели их в Долину. Ему не хотелось создавать ненужной напряженности, и, насколько ему было известно, могли пройти годы, и даже десятилетия, пока Эррту доберется до них.

— Со временем, — ответил Дзирт.

— Почему ты хочешь обождать? — спросила девушка.

Дзирт помолчал — это был хороший вопрос.

— Нам нужно знать больше, — объяснил он после долгой паузы. — Мы не знаем, собирается ли Эррту прийти в Долину, и не имеем никакого представления о том, когда это может случиться. Демоны измеряют время совершенно не так, как мы; год — это мгновение для расы Эррту, да и век тоже. Не стоит тревожить Бренора и Реджиса сейчас.

Кэтти-бри долго обдумывала ответ дроу.

— Каким образом ты рассчитываешь узнать больше? — спросила она.

— Стампет Скребущий Коготь.

— Но ты едва знаешь ее.

— Мне достаточно известно о ее деяниях в Долине Хранителя и в Мензоберранзане против темных эльфов, чтобы доверять ее силе и здравому смыслу.

Кэтти-бри кивнула — по всему, что она слышала о Стампет, выбор Дзирта был правильным. Однако что-то еще из сказанного дроу беспокоило девушку. Она глубоко вздохнула, и это подсказало Дзирту, о чем она подумала.

— Мы не сможем узнать, сколь долго это протянется, — признал он.

— И придется превратиться в стражей на год? — довольно резко спросила Кэтти-бри. — Или на сотню лет?

Она встретила взгляд дроу, полный боли, и сразу же пожалела о своих словах. Конечно, Кэтти-бри будет трудно месяцами ожидать демона, который может и вовсе не явиться. Но насколько хуже такое ожидание для Дзирта! Ведь он ожидал не только Эррту, но и своего отца, подвергаемого страшным мучениям, и каждый наступивший вечер означал, что Закнафейн провел еще один мучительный день в злобных лапах бейлора.

— Прости, — склонила голову девушка. — Мне следовало подумать о твоем отце.

Дзирт положил руку ей на плечо.

— Ничего, — ответил он. — Я ведь думаю о нем непрестанно.

Кэтти-бри подняла свои темно-синие глаза и посмотрела прямо в бледно-лиловые глаза Дзирта.

— Мы вернем его, — твердо пообещала она. — И заставим Эррту заплатить сполна за всю боль, причиненную твоему отцу.

— Я верю в это, — сказал Дзирт. — Но пока не стоит поднимать тревогу. У Бренора и Реджиса полно забот, связанных с быстро приближающейся зимой.

Кэтти-бри согласилась и села поудобнее, прислонившись к теплому камню. Они будут ждать столько, сколько понадобится, а затем — пусть Эррту побережется!

В последовавшие две недели друзья погрузились в повседневную жизнь Долины Ледяного Ветра, помогая дворфам. Чтобы облегчить свои многочисленные вылазки в открытую тундру, Дзирт оборудовал себе пещеру, и Кэтти-бри проводила в ней довольно много времени рядом со своим другом, молчаливо утешая его.

Они мало говорили об Эррту и о хрустальном осколке, и Дзирт пока не обращался к Стампет, но не переставал думать о демоне и о его пленнике.

* * *

— Ты не должен медлить, когда я вызываю тебя! — злобно ворчал чародей, беспокойно расхаживая по комнате. Он едва ли казался внушительным двенадцатифутовому глабрезу. У демона было четыре конечности, две из которых представляли собой огромные ручищи, а две другие заканчивались клешнями, которые могли разрубить человека пополам.

— Мои собратья не выносят задержек, — продолжал чародей. Глабрезу, которого звали Бизматек, оскалился в коварной усмешке. Этот волшебник, Доузмен из Сандабара, пребывал в смятении, отчаянно пытаясь переиграть своих собратьев по гильдии в каком-то дурацком состязании. Быть может, он допустил ошибку при подготовке круга…

— Неужели я многого от тебя требую? — причитал Доузмен. — Ну конечно же нет! Всего лишь несколько ответов на незначительные вопросы, а взамен я дал тебе так много.

— Я и не жалуюсь, — отвечал Бизматек. Говоря, демон внимательно изучал магический круг. Если Доузмен подготовил круг не так, как надо, Бизматек собирался выйти наружу.

— Но ты не отвечаешь! — вскричал Доузмен. — Теперь я спрашиваю еще раз, и у тебя будет три часа, только три часа, чтобы вернуться с ответами.

Бизматек отчетливо слышал эти слова и серьезно размышлял над их последствиями, ибо к тому моменту уяснил, что круг был полным и совершенным. Никакой возможности вырваться.

Доузмен начал барабанить свои семь вопросов, семь совершенно никчемных и туманных вопросов, единственная значимость которых состояла в том, что найти ответы на них было целью состязания, которое начала гильдия чародеев. Тон Доузмена явно говорил о том, что дело срочное: он знал, что по крайней мере трое из его собратьев уже раздобыли несколько ответов.

Бизматек, однако, совершенно не слушал его, пытаясь вспомнить то, что он слышал в Бездне, — предложение, сделанное танар'ри, куда более великим, чем он. Глабрезу вновь посмотрел на совершенный круг и с сомнением нахмурился. Но ведь Эррту сказал, что ни могущество чародея, ни совершенство магического круга, ограничивавшего свободу демона, не такие уж проблемы…

— Подожди! — взревел Бизматек, и Доузмен, несмотря на всю свою уверенность и свой гнев, умолк.

— Поиски ответов, которых ты просишь, займут много часов, — объяснил демон.

— У меня нет времени! — выпалил Доузмен, вновь обретая самообладание и задыхаясь от гнева.

— Тогда у меня есть для тебя ответ, — сказал глабрезу с коварной и злобной ухмылкой.

— Ты только что сказал…

— У меня нет ответов на твои вопросы, — быстро пояснил Бизматек. — Но я знаю того, у кого они есть, — бейлора.

Доузмен побледнел при упоминании великого демона. Он не был второстепенным чародеем, имел опыт вызова демонов и умел сотворить совершенный магический круг. Но иметь дело с бейлором! Доузмен никогда не пытался вызвать подобного монстра. Бейлоры, которых, по всем оценкам, насчитывалось всего пара десятков, были танар'ри самого высокого уровня, величайшими из всех ужасов Бездны.

— Ты боишься бейлора? — поддразнил его Бизматек.

Доузмен выпрямился, вспомнив, что он должен демонстрировать уверенность перед лицом демона. Проявление слабости вызывало ослабление магической силы, удерживавшей глабрезу, — таково было убеждение волшебника.

— Я ничего не боюсь! — заявил чародей.

— Тогда получи свои ответы у бейлора! — проревел Бизматек. — Имя его — Эррту.

Могучий рев глабрезу вынудил Доузмена отступить на шаг. Затем он успокоился и уставился на демона. Этот глабрезу только что выдал ему имя бейлора, без всякой оплаты. Имя танар'ри было одним из самых ценных моментов информации, ибо, располагая именем, такой чародей, как Доузмен, мог значительно увеличить мощь своего вызова.

— Ты что, не хочешь победить своих соперников? — поддразнил его Бизматек, хихикая при каждом слове. — А ведь Эррту непременно даст тебе верные ответы на все вопросы.

Доузмен подумал мгновение, затем резко повернулся к Бизматеку. Он все еще не избавился от сомнений, но приманка в виде его первой победы в состязаниях гильдии, проводившихся раз в два года, была слишком соблазнительной.

— Исчезни! — скомандовал он. — Не стоит тратить энергию на таких, как ты.

Глабрезу обрадовался, услышав эти слова. Он знал, что Доузмен имел в виду лишь траты своей энергии на Бизматека. Чародей стал для глабрезу источником постоянного раздражения. Но если слухи, ходившие в Бездне в отношении могущественного Эррту, были правдой, то довольно скоро Доузмен будет поражен и придет в ужас от истинности своих собственных слов.

* * *

Оказавшись в Бездне, за межуровневыми вратами, которые быстро закрылись за ним, Бизматек поспешил в зону гигантских грибов, логовище могущественного Эррту. Сначала бейлор хотел было просто уничтожить наглеца, решив, что глабрезу посягает на его место, но, когда Бизматек выпалил свои новости, Эррту откинулся на своем троне из грибов, и его ухмылка расползлась от одного рога до другого.

— Ты назвал этому дурню мое имя? — спросил Эррту.

Бизматек заколебался, но в голосе Эррту, казалось, не было гнева, а только страстное предвкушение.

— Согласно тому, что я слышал… — начал он осторожно, но гогочущий смех Эррту прервал его.

— Это хорошо, — сказал бейлор.

Бизматек расслабился.

— Но Доузмен не второразрядный чародей, — предупредил он. — Его круг совершенен.

Эррту вновь усмехнулся, будто это ничего не значило. Бизматек собирался было повторить свою мысль, подумав, что бейлор просто считает, что найдет изъян там, где глабрезу не смог, но Эррту заговорил первым.

— Ни один круг не совершенен, — загадочно и весьма уверенно сказал бейлор. — А для тебя у меня есть другое задание: охранять самого ценного моего пленника.

Эррту встал с трона и двинулся вперед, но тут же остановился, увидев, что глабрезу пребывает в нерешительности.

— Награда будет велика, мой генерал, — пообещал Эррту. — Много дней свободы на Материальном уровне, и много душ, которые ты сможешь пожрать.

Ни один танар'ри не мог бы отказаться от такого.

Вскоре донесся вызов Доузмена, и хотя он был слабым, так как чародей уже потратил много своей магической энергии на Бизматека, Эррту покрепче сжал маленькую черную шкатулку и быстро ответил на вызов. Он прошел через межуровневые врата в комнату Доузмена в Сандабаре и обнаружил себя, как и предупреждал Бизматек, в центре совершенного магического круга власти.

— Быстро закрой врата! — воскликнул бейлор, и его громоподобный скрежещущий голос многократно отразился от каменных стен комнаты. — О, глупец! Ты не отделил меня от моих слуг, и сейчас смертельные баатезу следуют за мной через врата! Что будешь делать ты, о безрассудный смертный, когда демоны преисподней ворвутся в твой дом?

Как и любой другой мудрый чародей на его месте, Доузмен уже неистово творил волшебство, закрывая врата. Демоны из преисподней! Никакой круг и ни один чародей не смог бы удержать бейлора или, более того, демонов преисподней! Доузмен читал заклинания и разводил руки концентрическими круговыми движениями, бросая в воздух различные материальные компоненты.

Эррту продолжал изображать ярость и ужас, наблюдая за чародеем и оглядываясь, как будто он видел те самые врата, через которые пришел. Эррту нужно было, чтобы они закрылись, так как любая магия скоро потеряет свою силу, и, если врата будут все еще действовать, бейлора скорее всего утянет назад, в Бездну.

Наконец это было сделано, и Доузмен успокоился — настолько, насколько мог успокоиться человек, глядя в полуобезьянью-полусобачью морду бейлора.

— Я вызвал тебя для простого… — начал было Доузмен.

— Заткнись! — взревел могучий Эррту. — Ты вызвал меня потому, что я приказал тебе вызвать меня!

Доузмен с удивлением уставился на монстра, затем посмотрел на свой круг, свой совершенный круг. Надо было верить в себя и расценивать слова бейлора как блеф.

— Молчать! — закричал в ответ Доузмен, и потому, что защита была надежной, и потому, что он вызвал танар'ри, использовав его подлинное имя, Эррту должен был повиноваться.

Бейлор молча поднял черную шкатулку, так чтобы Доузмен мог ее видеть.

— Что это? — вопросил чародей.

— Твой рок, — ответил Эррту, и не солгал. Злобно усмехаясь, бейлор открыл шкатулку, показывая блестящий черный сапфир размером с большой мужской кулак, оставшийся со Времен Бедствий. В этом сапфире была энергия антимагии, ибо это был кусок мертвой магической зоны, один из самых важных предметов, сохранившихся с тех времен, когда Королевства посетили воплощения богов. Когда скрывающая сапфир шкатулка была открыта, связывающая сила, которой Доузмен удерживал Эррту, исчезла, и магический круг чародея, хотя его рисунок и оставался совершенным, более не являл собой узилище для вызванного демона и не сдерживал его долее. Утратили свою силу и защитные заклятия, наложенные чародеем на самого себя.

У Эррту также не было магии, которая могла бы противостоять этому мертвому волшебному камню, но могущественный танар'ри, эта тысячефунтовая глыба мускулов, едва ли нуждался сейчас в магии.

* * *

Обеспокоенные собратья Доузмена вошли в его комнату поздно ночью. Они обнаружили одну-единственную туфлю и большое пятно высохшей крови.

Эррту, заперев сапфир в шкатулке, которая могла противостоять даже такой мощной антимагии, был уже далеко оттуда. Он быстро летел на север и затем на запад, в Долину Ледяного Ветра, где находился Креншинибон — артефакт, которого он жаждал многие века.

Глава 22 КАК В ПРЕЖНИЕ ВРЕМЕНА

Дроу-скиталец бежал, и ветер свистел в его ушах. Теперь, когда кончилось лето, промчалась короткая осень и наступала долгая и темная зима, ветер дул с севера, с ледников и айсбергов Моря Плавучего Льда.

Дзирту были так же знакомы сезонные перемены в тундре, как и все, что здесь происходило. Он прожил в Долине лишь десять лет, но за это время хорошо изучил окружающие места. Глядя на поверхность земли, он мог с точностью до десяти дней назвать время года. Сейчас земля снова твердела, хотя его ноги еще немного скользили; то были остатки грязи под сухой поверхностной коркой, последние следы короткого лета.

Дроу накинул капюшон плаща на голову, спасаясь от холодных порывов ветра. Из-за этого он мало что мог расслышать помимо непрестанного гула, но оставался настороже, он всегда был настороже. Тот, кто выходил на открытые просторы Долины Ледяного Ветра и был недостаточно осторожен, жил недолго.

В нескольких местах Дзирт заметил следы йети. Он обнаружил также группу отпечатков ног, похожих на следы стаи гоблинов. Можно было прочесть по этим следам, откуда гоблины пришли и куда направлялись, но он спустился с Пирамиды Кельвина не для того, чтобы вступать в схватку. Он обратил на них внимание, просто чтобы избежать встречи с теми существами, которые их оставили.

Вскоре Дзирт обнаружил следы, которые были ему нужны: две цепочки отпечатков мягкой обуви, оставленные людьми, идущими медленно, именно так, как крадутся охотники. Он заметил, что более глубокие отпечатки были оставлены передней частью ступней. Варвары ступали с носка на пятку, а не с пятки на носок, как это делали большинство жителей Королевств. Теперь скиталец не сомневался. Накануне вечером он отправился в поселение варваров, намереваясь поговорить с Рэвйяком и Берктгаром. Однако, незамеченный в темноте, дроу услышал, что Берктгар собрался на следующий день на охоту, вдвоем с сыном Рэвйяка.

Эта новость сначала расстроила Дзирта, — неужели Берктгар захотел нанести косвенный удар по Рэвйяку и убить юношу? Но Дзирт быстро выбросил из головы эту глупую мысль; он знал Берктгара. Это был благородный человек и отнюдь не убийца. Более вероятно, решил дроу, что Берктгар пытался завоевать доверие сына Рэвйяка и тем усилить свое влияние в племени.

Дзирт оставался возле поселения всю ночь и перед рассветом ушел оттуда необнаруженным, сделав большой крюк на север.

Теперь он нашел следы двух мужчин, шедших рядом. Они опередили его примерно на час, но шли медленно, по-охотничьи, поэтому Дзирт был уверен, что догонит их в течение нескольких минут.

Скиталец замедлил свой шаг мгновением позже, обнаружив, что следы разделились: те, что поменьше, повернули на запад, те, что крупнее, — на север. Дзирт последовал за более крупными, полагая, что это были следы Берктгара, и через несколько минут увидел гигантского варвара, который встал на колени и, прикрыв ладонью глаза, пристально смотрел на север и запад.

Дзирт передвигался очень медленно и осторожно. Он понял, что несколько волнуется при виде внушительного воина. В прошлом Дзирт и Берктгар много раз спорили, это случалось, когда Дзирт выполнял функции посредника между Бренором и Сэттлстоуном, где правил Берктгар. Сейчас все было по-другому. Берктгар был дома, ему ничего не было нужно от Бренора, и это могло сделать его более опасным.

Дзирт должен был все выяснить. Именно для этого он пришел сюда с Пирамиды Кельвина. Он двигался молча, шаг за шагом, пока не оказался в нескольких ярдах от варвара, все еще коленопреклоненного и, очевидно, не подозревающего о его приближении.

— Мои приветствия, Берктгар, — молвил странник. Его неожиданно раздавшийся голос, казалось, не удивил варвара, и Дзирт предположил, что Берктгар, ощущавший себя в тундре как дома, все же почувствовал его приближение.

Берктгар медленно поднялся и повернулся к дроу лицом.

Дзирт бросил взгляд на запад, где вдалеке виднелось темное пятнышко.

— Твой напарник по охоте? — спросил он.

— Сын Рэвйяка, Киерстаад, — ответил Берктгар. — Хороший парень.

— А как Рэвйяк? — спросил Дзирт.

Берктгар помолчал минуту.

— Ходят слухи, что ты вернулся в Долину, — сказал он.

— Это хорошо, по мнению Берктгара?

— Нет, — прозвучал простой ответ. — Тундра обширна, дроу. Достаточно обширна, чтобы нам не пришлось больше встречаться.

Берктгар отвернулся от него, будто сказал все, что следовало, но Дзирту не хотелось пустить все на самотек.

— С чего бы тебе желать этого? — наивно спросил он, пытаясь подтолкнуть Берктгара к игре в открытую. Дзирт хотел узнать, насколько варвары стремились отдалиться от дворфов и народа Десяти Городов. Станут ли они невидимыми партнерами в тундре или, как это уже было когда-то, заклятыми врагами? — Рэвйяк был моим другом, — продолжал Дзирт. — Когда я покидал Долину годы назад, я назвал Рэвйяка среди тех, кого мне действительно будет не хватать.

— Рэвйяк — старый человек, — спокойно сказал Берктгар.

— Но он говорит от лица племени.

— Нет! — Ответ Берктгара прозвучал быстро и резко. Затем он успокоился, и его улыбка подтвердила Дзирту, что сказанное было правдой.

— Рэвйяк больше не говорит от лица племени, — продолжил Берктгар.

— Тогда, значит, Берктгар? — спросил Дзирт.

Огромный варвар кивнул, все еще улыбаясь.

— Я вернулся, чтобы избавить мой народ, — сказал он, — от ошибок Вульфгара и Рэвйяка, чтобы увести его назад, к тому образу жизни, что мы вели прежде, когда были свободными, когда не отвечали ни перед кем, кроме самих себя и нашего бога.

Дзирт задумался. Гордый молодой воин искренне заблуждается, понял дроу, ибо прежние времена, о которых Берктгар говорил с таким благоговением, были вовсе не столь беззаботны и восхитительны. Те годы были отмечены войнами, обычно между племенами, сражавшимися за пищу, которой часто не хватало. Варвары умирали от голода и от холода и часто оказывались добычей йети или огромных белых медведей, которые следовали за стадами оленей вдоль берега Моря Плавучего Льда.

Опасность ностальгии, понял Дзирт. О прошлом часто помнят только хорошее, забывая о бедах.

— Значит, Берктгар говорит от имени племени, — согласился Дзирт. — И он поведет людей к отчаянию? К войне?

— Война — это не всегда отчаяние, — хладнокровно сказал варвар. — Неужели ты так быстро забыл, что, следуя курсом Вульфгара, мы пришли к войне с твоим народом?

Дзирту нечего было ответить. Конечно, все произошло не совсем так. Война с темными эльфами возникла в большей степени в результате несчастного стечения обстоятельств, нежели из-за действий Вульфгара.

И все же это было довольно справедливо, по крайней мере с формальной точки зрения Берктгара.

— А до этого Вульфгар втянул племена в войну, чтобы помочь твоему неблагодарному другу вернуть трон, — гнул свою линию Берктгар.

Дзирт пристально посмотрел на варвара. Вновь его слова были формально правильными, и дроу понял, что у него нет убедительного ответа, который мог бы заставить Берктгара изменить мнение.

Тут они оба заметили, что к ним приближается Киерстаад.

— Мы вновь открыли для себя чистый воздух тундры, — провозгласил Берктгар, прежде чем юноша добрался до них. — Мы вернулись к прежнему, лучшему образу жизни, который не предусматривает дружбы с дроу.

— Берктгар многое забывает, — ответил Дзирт.

— Берктгар помнит многое, — ответил огромный варвар и отвернулся.

— Ты бы поступил правильно, поразмыслив над тем хорошим, что Вульфгар сделал для твоего народа, — крикнул Дзирт ему вослед. — Может быть, Сэттлстоун и не был подходящим местом для племен, но Долина Ледяного Ветра — суровая земля, где союзники — это самая большая ценность для любого человека.

Берктгар не замедлил шага. Он приблизился к Киерстааду и прошел мимо него. Киерстаад повернулся и посмотрел ему вслед, быстро догадавшись, что здесь произошло. Затем Киерстаад повернулся к Дзирту и, узнав дроу, подбежал к нему.

— Рад встрече, Киерстаад, — сказал Дзирт. — Годы пошли тебе на пользу.

Киерстаад гордо выпрямился, услышав это замечание, ошеломленный тем, что сам Дзирт До'Урден сказал о нем нечто лестное. Киерстаад был всего лишь двенадцатилетним мальчиком, когда Дзирт покинул Мифрил Халл, и потому не слишком хорошо знал дроу. Однако он знал о Дзирте — легендарном воине. Однажды Дзирт и Кэтти-бри пришли в Хенгорот, зал в Сэттлстоуне, где воины распивали мед. Дроу вскочил на стол и произнес речь, призывая к укреплению союза между дворфами и варварами. По старым традициям, о которых так часто говорил Берктгар, никакого темного эльфа не допустили бы в Хенгорот и определенно никому из них не оказали бы теплого приема. Но все присутствовавшие проявили в тот день уважение к Дзирту До'Урдену, в доказательство боевой славы дроу.

Киерстаад также не мог забыть тех историй о Дзирте, что рассказывал ему отец. В одной особенно страшной битве с народом Десяти Городов войско варваров было жестоко разгромлено, и немалую роль в этом сыграл Дзирт До'Урден. После того сражения число варваров резко сократилось. Это означало, что наступавшая зима принесла бы много бедствий и трудностей уцелевшим, особенно очень юным и очень старым, ибо слишком мало охотников осталось в живых, чтобы обеспечить едой всех.

Но когда кочующие варвары отправились на запад, на всем своем пути они стали находить свежие туши оленей, умело убитых и оставленных для племени. Это дело рук Дзирта До'Урдена, решили Рэвйяк и старейшины, того дроу, который защищал Десять Городов от варваров. Рэвйяк и многие старшие члены племени никогда не забывали этого доброго дела.

— Я рад встрече с тобой, — ответил Киерстаад. — Хорошо, что ты вернулся.

— Не все согласны с твоим мнением, — заметил Дзирт.

Киерстаад фыркнул и пожал плечами.

— Я уверен, что Бренор рад снова видеть таких, как Дзирт До'Урден, — сказал он.

— И таких, как Кэтти-бри, — добавил Дзирт. — Ибо она вернулась со мной.

Вновь юноша кивнул, и Дзирт почувствовал, что ему хочется высказать нечто более глубокое, нежели просто поддержать вежливую беседу. Однако он все время оглядывался через плечо на удалявшуюся фигуру Берктгара, своего вождя. Он явно испытывал смешанные чувства, и его преданность подвергалась серьезному испытанию.

В конце концов Киерстаад вздохнул и взглянул дроу прямо в лицо, внутренняя борьба в нем закончилась.

— Многие помнят правду о Дзирте До'Урдене, — сказал он.

— И о Бреноре Боевом Топоре?

Киерстаад кивнул:

— Берктгар руководит племенем по праву деяния, но не все соглашаются с каждым его словом.

— Тогда давай надеяться, что Берктгар вскоре вспомнит ту правду, — ответил Дзирт.

Киерстаад оглянулся еще раз и увидел, что Берктгар остановился и повернулся, чтобы посмотреть на них. Юный варвар понял, что от него ожидалось, и, быстро кивнув Дзирту и даже не сказав ни слова на прощание, помчался к гиганту.

Дзирт долго размышлял над подтекстом увиденного: юноша подчиняется воле Берктгара, хотя и не разделяет многие взгляды своего вождя. Затем дроу обратился мыслями к своим планам. Он собирался вернуться в поселение варваров, чтобы поговорить с Рэвйяком, но теперь это казалось ему бессмысленным, даже опасным.

Особенно если Берктгар говорит от имени племени.

* * *

В то время как Дзирт бежал на север от Пирамиды Кельвина, другой путник пересекал тундру южнее горы. Это брела Стампет Скребущий Коготь, ее спина согнулась под грузом огромного вьюка, а взгляд был сосредоточен на одной-единственной цели: высоко вздымавшихся вершинах Гребня Мира.

Креншинибон, который висел в петле на поясе жрицы, был доволен и хранил молчание.

Артефакт вторгался в сны жрицы каждую ночь, но его общение с ней носило необычный для него вкрадчивый характер, ибо Креншинибон побаивался Стампет — жрицы доброго бога. Постепенно, в течение недель, Креншинибон преодолел сопротивление Стампет, убедив ее в том, что речь идет не о безрассудноопасном путешествии, но об испытании, которое надо пройти и победить.

И вот Стампет вышла в путь накануне, решительно направившись на юг, — с оружием в руках, готовая к встрече с любыми монстрами, к покорению любой вершины.

Она еще не достигла гор, преодолев лишь половину пути от Красных Вод, самого южного из трех озер. Креншинибон планировал хранить молчание во время всего пути. Несколько дней для него ничего не значили. Когда они доберутся до гор, этой дикой местности, артефакт найдет себе более подходящего владельца.

Но неожиданно хрустальный осколок почувствовал некое присутствие, могущественное и знакомое.

Танар'ри!

Мгновением позже Стампет остановилась на бегу, с любопытством разглядывая предмет на своем поясе. Она ощутила исходящие от него вибрации, как будто это было живое существо. Стампет поняла, что эти вибрации не что иное, как призыв.

— Ну и что теперь? — спросила жрица, вынимая хрустальный осколок из петли. — Что ты имеешь в виду?

Она все еще разглядывала осколок, когда черный шар вылетел из голубой дымки далекого горизонта, услышав призыв и мчась на кожистых крыльях с сумасшедшей скоростью. Жрица пожала плечами. Ничего не поняв, она водрузила осколок на место, затем посмотрела вверх.

Слишком поздно.

Эррту налетел на нее жестко и быстро, сокрушив ее прежде, чем она успела даже поднять оружие. В считаные секунды Креншинибон оказался в его лапах, — союз, которого желали оба.

Оцепеневшая Стампет лежала на земле, ее оружие было отброшено далеко в сторону. Она приподнялась на локтях и, бросив взгляд на танар'ри, стала взывать к своему богу. Но Эррту не медлил, он ударил ее так, что она отлетела на дюжину футов в сторону, и собрался было предать ее мучительной смерти.

Креншинибон остановил его. Не то чтобы артефакт презирал грубую силу или испытывал сострадание к Стампет. Он просто напомнил Эррту, что таких противников, как эта жрица, можно было бы использовать в своих интересах. Эррту ничего не знал ни о Бреноре Боевом Топоре и поисках Мифрил Халла, ни об уходе клана из Долины, не говоря о его возвращении. Но демон знал о том, что Дзирт был предан дворфам Долины Ледяного Ветра. Если Дзирт До'Урден находится в Долине или если он вернется сюда когда-нибудь, то он, вероятно, вновь будет вместе с дворфами, которые работали в шахтах к югу от горы, зовущейся Пирамидой Кельвина. А женщина, очевидно, была из того клана.

Эррту возвышался над ней, угрожая и не давая сосредоточиться для сотворения заклинания или для того, чтобы вернуть свое оружие. Демон протянул руку, на указательном пальце которой было кольцо, украшенное темно-лиловым драгоценным камнем. Черные глаза Эррту полыхнули оранжевым пламенем, когда он начал читать заклинание на гортанном языке Бездны.

Драгоценный камень вспыхнул лиловатым светом, который залил Стампет.

Внезапно угол зрения Стампет изменился. Она более не смотрела вверх на демона, но глядела вниз, на свое собственное тело! Она слышала гогочущий смех Эррту, чувствовала одобрение хрустального осколка, а затем беспомощно наблюдала за тем, как ее тело поднялось с земли и пошло, собирая разбросанные вещи.

Похожее на зомби, двигающееся на негнущихся ногах, тело жрицы, лишенное души, повернулось и направилось на юг.

Душа Стампет осталась внутри лиловатого камня — слушать гогот демона и ощущать волны, направляемые Эррту артефактом.

* * *

В тот вечер Дзирт и Кэтти-бри сидели на Склоне Бренора с рыжебородым дворфом и Реджисом, любуясь звездами. И дворф, и хафлинг чувствовали беспокойство своих друзей, ощущали, что Дзирт и Кэтти-бри хранят некую тайну.

Много раз дроу и девушка обменивались озабоченными взглядами.

— Ну! — сказал Бренор после продолжительного молчания, не в силах больше выносить загадочные взгляды.

Кэтти-бри хихикнула, напряжение было снято проницательностью ее отца. Она и Дзирт, разумеется, привели сюда Бренора и Реджиса не для того, чтобы обсудить красоту луны и звезд. После долгой дискуссии дроу в конце концов согласился с доводами Кэтти-бри: было бы нечестно оставить друзей в неведении относительно истинных причин их возвращения в Долину Ледяного Ветра.

И вот Дзирт рассказал о последних неделях на борту «Морской феи», о нападении на Дюдермонта в Глубоководье и рейде на Каэрвич, о путешествии в Кэррадун, устроенном заклинанием Гаркла, и их полете с ветром вместе с Кэддерли, который привел их в Лускан. Он ничего не упустил: даже тех фрагментов из стихов слепой ведьмы, которые он еще помнил, и того, что его отец был пленником Эррту, великого танар'ри.

Кэтти-бри часто вставляла свои замечания, главным образом для того, чтобы уверить отца: они решили вернуться домой прежде всего потому, что это был их дом, потому, что здесь были Бренор и Реджис.

После того как Дзирт закончил свое повествование, воцарилась тишина. Все взгляды устремились на Бренора, ожидая его отклика, как будто это будет приговор им всем.

— Проклятый эльф! — завопил наконец он. — Ты всегда приносишь неприятности! Делаешь жизнь интересной!

После непродолжительного напряженного смеха Дзирт, Кэтти-бри и Бренор повернулись послушать, что скажет по этому поводу Реджис.

— Кажется, пора обзаводиться новыми друзьями, — заломил руки хафлинг, но, как и гнев Бренора, его отчаяние было ненастоящим.

Гвенвивар зарычала в ночи.

Они вновь были вместе, пятеро друзей, готовые к любым событиям, к любым сражениям.

Но они не постигли всей глубины того ужаса, который звался Эррту, и не знали, что демон уже заполучил Креншинибон.

Глава 23 КРИШАЛ-ТИРИТ

Легкий шелест, шар летящего мрака на фоне темного ночного неба, — демон несся на север над тремя озерами, мимо Пирамиды Кельвина, над поселением народа Берктгара. Эррту собирался отправиться на край тундры, чтобы воздвигнуть там свою крепость, но когда он добрался до берегов Моря Плавучего Льда, то обнаружил, что здешний пейзаж ему нравится. Эррту — существо из огненной Бездны — не любил снега и льда, но огромные айсберги, покрывавшие собой воды моря, этот горный хребет, созданный среди легко обороняемых, замерзающих рвов с водой, явили ему возможности, против которых он не мог устоять.

Танар'ри устремился в море, опустившись на верхушку одного из высоких айсбергов, отделенных от берега широким водным пространством. Он вглядывался во тьму, сначала используя свое обычное зрение, а затем перестроившись на инфракрасную область спектра. Как и можно было ожидать, он увидел лишь холодный мрак, холодный и мертвый.

Демон хотел было продолжить свой путь, но почувствовал, что Креншинибон просит его осмотреться более внимательно.

Эррту, не предполагавший что-либо обнаружить, тем не менее продолжил осмотр. Он был изрядно удивлен, когда увидел столб теплого воздуха, поднимавшегося из ложбины на боку айсберга, в какой-то сотне ярдов от него. Это было далековато для того, чтобы Эррту смог разглядеть какие-либо детали, поэтому он взмахнул огромными крыльями и сократил расстояние наполовину, а затем подкрался еще ближе, пока не увидел, что тепло исходило от группы существ, сбившихся в тесный круг. Более опытный путешественник по Долине Ледяного Ветра подумал бы, что это тюлени или еще какие-либо морские животные, но Эррту не был знаком с животным миром севера и поэтому продолжал осторожно приближаться к ним.

Это были человекообразные существа с длинными руками и большими головами. Сначала Эррту подумал, что они были одеты в меха, пока не подошел настолько близко, чтобы понять, что это были их собственные шкуры, отливавшие маслянистым блеском.

«Это начало твоей армии», — проникло в мысли бейлора послание Креншинибона.

Эррту поразмыслил над этим предложением. Демон не планировал создавать армию, во всяком случае не здесь, в этой заброшенной ледяной пустыне. Он предполагал задержаться в Долине Ледяного Ветра ненадолго, только чтобы найти и уничтожить Дзирта До'Урдена, если он здесь. Когда с этим делом будет покончено, Эррту собирался покинуть пустынные земли Долины и перебраться в более гостеприимные и густонаселенные регионы.

Однако Креншинибон не уступал, и через некоторое время танар'ри понял наконец потенциальную ценность порабощения некоторых здешних животных. Возможно, стоит усилить свои позиции некоторым количеством солдат — расходуемой живой силы.

Бейлор злобно усмехнулся и пробормотал несколько слов заклинания, которое позволило бы ему общаться с этими существами на их гортанном языке, если так можно было назвать фырканье и рычание. Эррту еще раз воззвал к своим магическим способностям и исчез, появившись на склоне, над импровизированным поселением косматых существ. Теперь бейлор мог лучше рассмотреть животных, которых было примерно около двух десятков. Косматый белый мех, головы большие, почти без признаков лба. Они были крепкого сложения и грубо пихали друг друга, стремясь пробраться поближе к центру, который, как догадался Эррту, считался самым теплым местом.

«Они твои!» — передал Креншинибон.

Эррту согласился. Он чувствовал могущество хрустального осколка, его подавляющую силу. Эррту прыгнул на гребень айсберга, выпрямившись во всю свою двенадцатифутовую высоту, и, обратившись к косматым гуманоидам на понятном им языке, проревел, что он — их бог.

В лагере началось столпотворение, существа носились взад и вперед, сталкиваясь друг с другом и падая. Эррту спрыгнул вниз, и, когда они окружили его, бейлор создал вокруг себя кольцо низкого, мерцающего пламени, эффектно отделив себя от них. Затем он высоко поднял свой меч-молнию, приказывая существам пасть перед ним на колени.

Вместо этого они выпихнули вперед самого крупного из них.

Эррту понял, что это вызов. Большое косматое существо угрожающе заревело, но рев застрял у него в горле, когда танар'ри щелкнул своим многоременным бичом, обвив плети вокруг лодыжек противника. Могучий демон слегка дернул бич, опрокинув зверя на спину, а затем втащил его в огненный круг, где он извивался, визжа от боли.

Эррту не стал убивать его. Через мгновение он снова взмахнул бичом, и существо вылетело из пламени и стало кататься по снегу, жалобно скуля.

— Эррту! — провозгласил танар'ри, и его громоподобный голос заставил устрашенные существа отпрянуть. Устрашенные, но не коленопреклоненные, понял Эррту и избрал другую тактику. Бейлор понял, на каком уровне развития находятся эти твари. Разглядывая их в свете огня, он пришел к выводу, что они цивилизованы даже меньше гоблинов, с которыми он привык иметь дело.

«Устраши их и вознагради», — передал ему Креншинибон, что Эррту и начал осуществлять. С устрашением все было в порядке. С жутким ревом демон одним прыжком пронесся над гребнем айсберга и исчез во мраке ночи. Эррту слышал, что его исчезновение сопровождалось фырканьем и шепотками, и вновь улыбнулся, представляя себе морды этих тварей, когда он одарит их.

Эррту не пришлось лететь далеко, чтобы найти нечто подходящее. Он увидел плавник огромного животного, выглядывавший из темной поверхности воды.

Это была косатка, для Эррту — просто большая рыба, некоторое количество пищи. Демон рухнул вниз и быстро нырнул вслед за чудищем. В одной руке Эррту держал свой меч-молнию, в другой — хрустальный осколок. Меч нанес могучий удар, но атака Креншинибона была просто ужасающей: впервые за много лет он высвободил свою энергию, и луч ослепительного белого пламени пронзил плоть кита так же легко, как свет маяка пронзает ночное небо.

Через несколько минут Эррту вернулся в лагерь косматых гуманоидов, таща за собой мертвого кита. Он бросил его в центр сборища ошеломленных существ и еще раз провозгласил себя их богом. Они набросились на убитого кита, врубаясь в его тушу грубыми топорами, разрывая его плоть и с жадностью глотая кровь; поистине отвратительный ритуал.

Но Эррту все это нравилось.

За несколько часов бейлор и его новые слуги нашли подходящую плавучую льдину. Затем Эррту еще раз использовал возможности Креншинибона, и существа, уже начавшие поклоняться демону, прыгали вокруг него, выкрикивая его имя и падая ниц перед ним.

Ибо величайшей способностью Креншинибона было создавать точное свое подобие огромных размеров, кристаллическую башню — Кришал-Тирит. По приглашению Эррту существа обследовали все основание башни, но не нашли никакого входа в нее, поскольку только существа с других уровней могли обнаружить дверь в Кришал-Тирит.

Эррту сделал это и вошел. Без промедления демон вернулся в Бездну и открыл ворота, через которые смог пройти Бизматек, таща за собой беспомощного и измученного пленника бейлора.

— Добро пожаловать в мое новое королевство, — сказал Эррту несчастному. — Тебе понравится это место.

Говоря это, Эррту избивал пленника своим бичом, так что тот в конце концов потерял сознание.

Бизматек стонал от восторга, понимая, что веселье только начинается.

Они устраивались в своей новой твердыне в течение следующих нескольких дней. Эррту привел туда несколько младших демонов и даже вел переговоры с другим могущественным танар'ри, шестирукой марилит, уговаривая ее присоединиться к ним.

Но при этом Эррту не забывал о своей главной цели, не позволяя опьянению абсолютной властью отвлечь его от того, ради чего, собственно, все и делалось. На одной из стен второго уровня башни было установлено магическое зеркало, и Эррту частенько смотрел в него, оглядывая местность. Велика была его радость, когда он выяснил, что Дзирт До'Урден здесь, в Долине Ледяного Ветра.

Пленник, всегда находившийся рядом с Эррту, увидел в зеркале отражения дроу, девушки, рыжебородого дворфа и толстого хафлинга, и выражение его лица изменилось. Его взгляд впервые за много лет прояснился.

— Ты для меня большая ценность, — заметил Эррту, лишая его надежды, напоминая пленнику, что он не более чем орудие, товар для обмена. — Благодаря тебе я заставлю Дзирта До'Урдена прийти сюда и уничтожу его прямо у тебя на глазах, прежде чем изничтожу также и тебя. Это твоя судьба и твоя смерть!

Демон стонал в исступленном восторге и продолжал избивать пленника, пока тот не рухнул на пол.

— И ты тоже докажешь свою ценность, — сказал бейлор большому лиловому камню в своем кольце, служившему тюрьмой несчастной душе Стампет Скребущий Коготь. — Твое тело по крайней мере.

Захваченная Стампет слышала эти далекие слова, но ее душа пребывала в серой пустоте, откуда даже боги не могли услышать ее призывы.

* * *

Дзирт, Бренор и другие изумленно и беспомощно смотрели на возвращавшуюся Стампет. Лицо ее не выражало никаких эмоций. Она вошла в главный зал на самом верхнем уровне и застыла на месте.

— Ее душа исчезла, — высказала свою догадку Кэтти-бри, и все остальные, попытавшись вывести Стампет из этого оцепенения, даже нанося ей увесистые пощечины, не могли не согласиться с ней.

Дзирт провел много времени с жрицей, походившей теперь на зомби, задавая ей вопросы, пытаясь пробудить ее сознание. Бренор выслал из зала всех, кроме самых близких друзей, и, по иронии судьбы, среди них не было ни одного дворфа.

Подчиняясь импульсу, дроу попросил Реджиса дать ему драгоценную рубиновую подвеску, и тот с готовностью подчинился, снял с шеи заколдованную драгоценность и протянул ее Дзирту. Какое-то мгновение эльф любовался огромным рубином, беспрестанным кружением в нем маленьких огоньков, которые могли затянуть ничего не подозревающего зрителя в свои гипнотические глубины. Затем Дзирт поднял рубин к лицу жрицы и начал тихо и ласково говорить с ней.

Если она и слышала его, если она даже и видела рубиновый кулон, то никак не показала этого.

Дзирт оглянулся на своих друзей, будто желая сказать что-то, быть может, признать поражение, но затем лицо его просветлело на мгновение и вновь омрачилось.

— Ходила ли Стампет куда-либо в одиночку? — спросил он Бренора.

— Попробуй удержи ее на одном месте, — ответил дворф. — Она всегда ходит где-то, посмотри на ее мешок. Сдается мне, что она опять ходила туда, где можно на что-нибудь взобраться.

Быстрый взгляд на огромный мешок Стампет подтвердил слова рыжебородого дворфа. Мешок был набит едой, а также крюками, канатами и другими приспособлениями для скалолазания.

— А не поднималась ли она на Пирамиду Кельвина? — неожиданно спросил Дзирт, для которого все встало на свои места.

Кэтти-бри издала тихий стон, понимая, куда клонит дроу.

— Она не сводила с нее своих глаз с той минуты, как мы вошли в Десять Городов, — заявил Бренор. — Скорей всего она так и сделала, в любом случае она говорила об этом не так давно.

Дзирт глянул на Кэтти-бри, и девушка кивнула в знак согласия.

— О чем вы думаете? — пожелал узнать Реджис.

— Хрустальный осколок! — ответила Кэтти-бри.

Они тщательно обыскали Стампет, затем отправились в ее комнату и перевернули все вверх дном. Бренор призвал к себе другого жреца, который мог отыскивать магические предметы, но и его поиски оказались безрезультатными.

Затем они оставили Стампет со жрецом, который пытался применить различные заклинания, чтобы пробудить женщину или по крайней мере облегчить ее участь. Бренор отправил на поиски хрустального осколка всех дворфов, что работали в копях, две сотни усердных парней.

Все, что им оставалось, было ждать и надеяться.

Поздно ночью Бренора разбудил жрец, страшно взволнованный тем, что Стампет только что ушла.

— И ты не остановил ее? — быстро спросил Бренор, с которого слетела вся сонливость.

— Пять дворфов преградили ей путь, — отвечал жрец, — но она просто продолжает идти, пытаясь прорваться.

Бренор разбудил троих друзей, и вместе они поспешили к выходу из рудников, где Стампет, с трудом передвигая ноги, пыталась выйти наружу и, отскакивая от живой баррикады из пяти дворфов, упрямо возвращалась туда же.

— Не можем ни утомить, ни убить ее, — пожаловался один из сдерживающих жрицу дворфов, увидев своего короля.

— Тогда просто держите ее! — зарычал Бренор.

Дзирт не был уверен, что это правильно. Он начинал догадываться, что здесь не простое совпадение. Каким-то образом дроу почувствовал: то, что случилось со Стампет, может иметь отношение к его возвращению в Долину Ледяного Ветра.

Он посмотрел на Кэтти-бри, увидев по ее ответному взгляду, что она разделяет его чувства.

— Отправимся в путь, — прошептал Дзирт Бренору. — Возможно, Стампет приведет нас куда-то.

Прежде чем солнце показалось из-за гор, Стампет Скребущий Коготь вышла из долины дворфов, направляясь на север через тундру, а за ней шли Дзирт, Кэтти-бри, Бренор и Реджис.

Именно так, как планировал Эррту, который наблюдал за их походом, сидя в Кришал-Тирит и глядя в магическое зеркало.

Демон взмахнул своей когтистой лапой, и изображение в зеркале стало серым и неразборчивым, а затем и вовсе исчезло. Затем Эррту поднялся на самый верхний уровень башни, в маленькую комнату, где в воздухе висел хрустальный осколок.

Эррту ощущал любопытство, которое испытывал артефакт, ибо демон установил телепатическую связь с Креншинибоном. Хрустальный осколок чувствовал его радость и хотел знать причину.

Посмеиваясь, Эррту закидал артефакт несовместимыми образами, отражая его попытки проникновения в свой мозг.

Но внезапно мозг демона испытал сильнейшее воздействие извне — это был сконцентрированный поток воли Креншинибона, который чуть не вырвал у Эррту историю Стампет. Могущественному бейлору пришлось мобилизовать всю свою ментальную энергию, чтобы противостоять этому призыву, и он понял, что у него уже не осталось сил, чтобы выйти из этой комнаты, он знал, что не сможет сопротивляться долго.

— Ты смеешь… — выдохнул демон, но атака хрустального осколка не ослабла.

Эррту продолжал выставлять заграждение из бессмысленных образов, понимая, на что он обречен, если Креншинибону удастся прочесть содержимое его мозга в этот момент. Он осторожно протянул за спину свою лапу, достав маленький мешок, который был прикреплен к самому нижнему когтю правого крыла.

Одним яростным движением Эррту извлек из-за спины мешок, разорвал его, достал шкатулку и открыл ее; черный сапфир выкатился в его лапу.

Атака Креншинибона усилилась, сильные ноги демона подкосились.

Но Эррту уже добрался до цели.

— Я — хозяин! — взревел демон, поднимая защищающий от магии драгоценный камень к Креншинибону.

Взрыв, который последовал вслед за этим, отбросил Эррту к стене, до основания сотряс и башню, и айсберг, на котором она стояла.

Когда рассеялась пыль, драгоценный камень исчез, просто исчез, оставив после себя лишь горстку бесполезного порошка в качестве напоминания о своем существовании.

«Никогда больше не делай таких глупостей!» — пришла телепатическая команда от Креншинибона, вслед за которой артефакт пообещал демону страшные мучения.

Эррту поднялся с пола, еле сдерживаясь от ярости и в то же время испытывая наслаждение. Мощь Креншинибона была огромна, ибо она уничтожила сапфир, не подверженный воздействию магии. И все же последующая команда Креншинибона, направленная бейлору, была уже не столь сильна. Эррту понял, что нанес ущерб хрустальному осколку, наиболее вероятно — временного характера. Этого было не избежать, решил демон. Он должен был здесь командовать, а не находиться в слепом подчинении у магического предмета!

«Скажи мне!» — вновь потребовал упрямый осколок, но, так же как и его предыдущее предупреждение демону, это телепатическое послание несло в себе мало силы.

Эррту открыто рассмеялся.

— Я здесь хозяин, а не ты, — заявил великий бейлор, выпрямляясь во весь свой гигантский рост. Его рога задели самую верхушку кристаллической башни. Эррту швырнул пустую шкатулку в кристалл, но промахнулся. — Я скажу тебе, когда мне этого захочется, и столько, сколько мне будет угодно!

Хрустальный осколок, большую часть энергии которого поглотила борьба с адским сапфиром, не смог вынудить демона открыть свои замыслы.

Эррту вышел из комнаты, продолжая смеяться, понимая, что он вновь контролирует ситуацию. В ближайшие дни ему следует уделить внимание Креншинибону, добиться его максимального подчинения. Креншинибон, вероятно, восстановит свою утраченную силу, а у Эррту больше не было защитных драгоценностей, чтобы швыряться ими в артефакт.

Если они будут союзниками, главным будет Эррту. Гордый бейлор не мог согласиться на меньшее.

Часть пятая СМЕРТЕЛЬНЫЕ ВРАГИ

Берктгар был прав.

Он был прав, приведя свой народ в Долину Ледяного Ветра, и прав даже в большей степени, вернувшись к древнему образу жизни. Конечно, в Сэттлстоуне варварам было хорошо: пищи больше, жилье лучше, соседи — друзья и союзники. Но в открытой тундре, где паслись олени, жил их бог. Там, в тундре, в земле, что хранила кости их предков, присутствовал их дух. В Сэттлстоуне варвары были богаче, но в тундре они были бессмертны и потому, безусловно, богаче духовно.

Поэтому Берктгар был прав, придя в Долину Ледяного Ветра и вернувшись к древнему образу жизни. Но прав был и Вульфгар, объединяя племена и выковывая союз с народом Десяти Городов, а особенно с дворфами. И, неосторожно уведя свой народ из Долины, он тоже был прав, пытаясь улучшить судьбу племен, хотя, возможно, они ушли слишком далеко от своего древнего образа жизни, пути, соответствующего духу варваров.

Вожди варваров приходят к власти, бросая открытый вызов, «по крови или по деянию». Так же они и управляют. По крови, руководствуясь мудростью столетий, и по родству, продолжая следовать прежним курсом. Или по деянию, силой ли, телесной доблестью. И Вульфгар, и Берктгар заявили о своем праве: стать вождями по деянию. Вульфгар — убив дракона Ледяную Смерть, а Берктгар — взяв на себя управление Сэттлстоуном после смерти Вульфгара. На этом, однако, сходство заканчивается, ибо Вульфгар впоследствии управлял по крови, в то время как Берктгар продолжает управлять по деянию. Вульфгар искал, что будет лучше для его людей, всегда доверяя им: и когда они поддерживали его, и когда не одобряли выбранный им курс.

Берктгару не свойственно такое доверие, ни к своему народу, ни к самому себе. Он действует только силой и устрашением. Он был прав, вернувшись в Долину, и его народ признал бы эту истину и одобрил бы его курс, но он никогда не предоставил людям такой возможности.

Поэтому Берктгар допустил ошибку, у него не нашлось советчиков, которые показали бы ему недальновидность его пути. Возвращение к старому не должно быть полным. Не следует отказываться от того хорошего, что принесло с собой новое. Как это часто бывает, истина находится где-то посредине. Рэвйяк знал это, так же как и многие другие, особенно старшие члены племени. Однако они не могли ничего сделать, пока Берктгар правит по деянию, пока его власть лишена уверенности и потому доверия.

Многие члены племени, главным образом молодые и сильные мужчины, находятся под сильным впечатлением от могущества Берктгара, его решительного образа действий; их кровь бурлит, их души воспаряют.

Не придется ли им упасть вниз?

Лучший путь — живя по заветам предков, твердо придерживаться союзов, выкованных Вульфгаром. Это путь крови, путь мудрости!

Берктгар правит по деянию, а не по крови. Он поведет свой народ по древним путям, сражаясь с древними врагами.

Его путь — это дорога скорби.

Дзирт До'Урден

Глава 24 ПУТЕШЕСТВИЕ СТАМПЕТ

Дзирт, Кэтти-бри, Бренор и Реджис шагали вслед за Стампет, продолжавшей свой путь в состоянии транса. Она следовала по совершенно прямой линии, направляясь на северо-восток, как будто точно знала, куда идет, и двигалась без устали в течение многих часов.

— Если она собирается идти весь день, мы за ней не угонимся, — заметил Бренор, глядя главным образом на Реджиса, который тяжело пыхтел и отдувался, стараясь поспеть за остальными.

— Ты мог бы вызвать Гвен, чтобы она преследовала ее, — предложила Кэтти-бри Дзирту. — Потом она могла бы вернуться и показать нам дорогу.

Поразмыслив, дроу покачал головой. Гвенвивар могла понадобиться для чего-то более важного, чем выслеживание жрицы, и ему не хотелось зря тратить драгоценное время пантеры на Материальном уровне. Эльф раздумывал над тем, чтобы схватить Стампет и связать ее, и он уже стал объяснять Бренору, что им следует поступить именно так, когда жрица внезапно села на землю.

Все четверо окружили ее, беспокоясь за ее состояние и опасаясь, что они прибыли в то место, где желал их видеть Эррту. Кэтти-бри приготовила Тулмарил к бою, тщательно осматривая полуденное небо в поисках демона.

Но все было спокойно, а небо — голубым и совершенно пустым, за исключением нескольких пушистых облаков, подгоняемых сильным ветром.

* * *

Киерстаад слышал, как его отец говорил с несколькими старшими мужчинами о походе Бренора и Дзирта. А точнее, юноша услышал, что его отец обеспокоен тем, что друзья вновь идут навстречу опасности. Тем же утром его отец с группой единомышленников покинул поселение варваров. Они сказали, что идут охотиться, но Киерстаад, мудрый не по годам, понял, в чем дело.

Рэвйяк последовал за Бренором.

Сначала молодой варвар был глубоко уязвлен тем, что отец не доверился ему, не предложил пойти с ним. Но, подумав о Берктгаре, гиганте, всегда живущем на грани насилия, Киерстаад понял, что он больше не нуждается в разрешении отца. Если Рэвйяк утратил славу рода Джорнов, тогда Киерстаад, Киерстаад-мужчина, намеревался вернуть ее. Власть Берктгара над племенем укреплялась, и только деяние героических масштабов обеспечит Киерстааду одобрение соплеменников, необходимое для того, чтобы воспользоваться Правом Вызова. Он решил, что наступил момент добиться этого, ибо знал, как поступил бы его мертвый кумир. Сейчас товарищи самого Вульфгара находились в снежной пустыне, и им была нужна помощь.

Настало время Киерстаада заявить о себе.

Он добрался до рудников дворфов в полдень и спокойно скользнул в маленькие штольни. Комнаты в основном были пусты, дворфы, как всегда, занимались добычей ископаемых и ремеслами. Их прилежание, очевидно, перевешивало возможную обеспокоенность за безопасность вождя. Сначала это показалось Киерстааду странным. Но затем он понял, что такое поведение дворфов показывало их уважение к Бренору, который не нуждался в присмотре и который в конце концов часто пускался в путь вместе со своими друзьями не дворфами.

Будучи уже знакомым с этим местом, Киерстаад легко нашел комнату Бренора. Вновь взяв в руки Клык Защитника, он ощутил надежность этого боевого молота и его поддержку и уверился в правильности избранного пути.

День стал уже клониться к вечеру, когда юному варвару удалось выбраться в открытую тундру с Клыком Защитника в руке. По всем расчетам, Бренор с товарищами опережали его на полдня, а Рэвйяк был в пути уже почти восемь часов. Но они, вероятно, просто шли, а Киерстаад был молод. Он побежал.

* * *

Передышка длилась весь остаток дня, пока Стампет также внезапно и неожиданно не встала на ноги и не побрела через пустынную тундру. Целеустремленность движения находилась в разительном противоречии с ее пустым, бездумным взглядом.

— Заботливый демон, дал нам отдохнуть, — с сарказмом заметил Бренор.

Никто из остальных не оценил его юмора: если Эррту устроил этот импровизированный отдых, тогда, вероятно, бейлор точно знал, где они находились.

Эта мысль неотвязно сопровождала каждый их шаг, пока вскоре нечто иное не привлекло внимание Дзирта. Он охранял группу с флангов, легко перемещаясь с одной стороны на другую, описывая широкие дуги. Через некоторое время он остановился и жестом пригласил Бренора присоединиться к нему.

— За нами идут, — заметил дроу.

Бренор кивнул. Не новичок в тундре, дворф уловил безошибочные признаки преследования: быстрые перемещения далеко в стороне, суету, возникавшую среди потревоженной чьим-то передвижением дичи.

— Варвары? — обеспокоенно спросил дворф. Несмотря на недавние трения, Бренор надеялся, что это Берктгар и его соплеменники. Тогда, по крайней мере, дворф знал бы, какие именно проблемы у него возникнут!

— Кто бы это ни был, он знает тундру — очень мало дичи было потревожено, и ни одного оленя. Гоблины не столь осторожны, а йети не преследуют, они нападают из засады.

— Значит, люди, — ответил дворф. — А единственные люди, достаточно хорошо знающие тундру, — это варвары.

Дзирт согласился.

Бренор вернулся к Кэтти-бри и Реджису, чтобы рассказать о возникших подозрениях, а Дзирт отправился описывать очередную широкую дугу вокруг отряда.

Они и в самом деле мало что могли предпринять: местность была слишком открытой и плоской для каких бы то ни было действий. Если это были люди Берктгара, то они наблюдали за ними скорее из любопытства, нежели с угрозой. Открытое столкновение с варварами могло лишь породить лишние проблемы.

Так друзья продолжали идти весь остаток дня и часть ночи, пока Стампет наконец не свалилась без сил на холодную и твердую землю. Друзья незамедлительно приступили к работе по обустройству лагеря. Они решили, что их отдых продлится несколько часов, а лето было на исходе, зимние холода стали наведываться в Долину Ледяного Ветра, особенно по ночам, которые постоянно удлинялись. Кэтти-бри укрыла Стампет тяжелым одеялом, чего та, погруженная в транс, казалось, не заметила.

На целый час установилась спокойная тишина.

— Дзирт? — прошептала Кэтти-бри, но как только она произнесла это, она сразу поняла, что дроу вовсе не спал. Он сидел неподвижно, с закрытыми глазами, но настороже, уже зная, что небольшое птицеподобное существо безмолвно планировало над их лагерем. Возможно, это была сова, в Долине Ледяного Ветра водились огромные совы, хотя их редко было видно.

Может быть, но ни один из них не мог позволить себе думать так.

Вновь послышался легкий, едва слышный шелест крыльев с севера, и тело, темнее, чем ночное небо, беззвучно пронеслось над их головами.

Дзирт молниеносно вскочил, его сабли вылетели из-за пояса. Существо среагировало тут же, резко взмахнув крыльями, чтобы увернуться от его смертоносных клинков.

Но от Тулмарила ему было не уйти.

Серебристая стрела прочертила ночное небо и вонзилась в неизвестное существо. Многоцветные искры осветили все вокруг, и в их свете Дзирт впервые разглядел незваного гостя. Это был бес, ослабленный, но не пораженный по-настоящему. Он тяжело приземлился, перекатился в сидячую позу, затем быстро подскочил, хлопая крыльями, как у летучей мыши, чтобы вновь подняться в воздух, прежде чем дроу достанет его.

Реджис зажег фонарь, осветивший все вокруг, Бренор и Дзирт окружили существо с флангов, а Кэтти-бри встала сзади с луком наготове.

— Мой хозяин говорил, что ты сделаешь это, — проскрежетал бес Кэтти-бри. — Эррту защищает меня!

— Я все же спустила тебя на землю, — ответила девушка.

— Почему ты здесь, Друзил? — спросил Дзирт, ибо он узнал беса, которого Кэддерли использовал в Храме Парящего Духа для сбора информации.

— Водишь знакомство с бесами? — спросил Бренор.

Дзирт кивнул, но не ответил, будучи слишком сосредоточенным на Друзиле, чтобы отшучиваться.

— Эррту не понравилось, когда он узнал, что я сказал Кэддерли, — проворчал Друзил в объяснение. — Теперь Эррту меня использует.

— Бедный Друзил, — сказал Дзирт с сарказмом. — Как печальна твоя судьба!

— Избавь меня от твоего притворного сочувствия, — проскрипел бес. — Мне очень нравится работать на Эррту. Когда мой хозяин покончит с тобой здесь, мы отправимся к Кэддерли. Может быть, Эррту даже сделает Храм Парящего Духа нашей твердыней!

Друзил хихикал при каждом слове, явно наслаждаясь высказываемыми мыслями.

Дзирт в свою очередь тоже едва сдерживал смех. Он был в Храме Парящего Духа и в полной мере оценил его мощь и безупречность. Не имело значения, насколько могущественным был Эррту, сколь многочисленны и сильны были его слуги. Демон не мог победить Кэддерли, во всяком случае не там, в доме Денеира, в храме добра.

— Так ты признаешь, что Эррту стоит за этим походом и за бедами жрицы? — спросила Кэтти-бри, указывая на Стампет.

Друзил проигнорировал девушку.

— Глупец! — обратился он к Дзирту. — Неужели ты думаешь, что моего хозяина вообще заботит этот корм для скота? Нет, Эррту остается здесь только для того, чтобы встретиться с тобой, Дзирт До'Урден, чтобы ты смог заплатить за все те беды, которые ты принес ему!

Движение Дзирта было инстинктивным: быстрый шаг в сторону беса. Кэтти-бри подняла свой лук, а Бренор — топор.

Но Дзирт быстро успокоился, ожидая дополнительной информации, и, сдерживая своих друзей, поднял руку.

— От имени Эррту я предлагаю тебе сделку, — сказал Друзил, обращаясь только к Дзирту. — Твоя душа — в обмен на душу истязаемого и на душу этой женщины-дворфа.

То, как бес определил Закнафейна, назвав его истязаемым, поразило Дзирта в самое сердце. На мгновение искушение принять предлагаемую сделку почти полностью овладело им. Он стоял опустив голову, концы его сабель уперлись в землю. Несомненно, он охотно принес бы себя в жертву, чтобы спасти Закнафейна или Стампет. Мог ли он сделать что-то меньшее?

Но затем ему пришло в голову, что ни Закнафейн, ни Стампет не захотели бы, чтобы он поступил так, что никто из них не смог бы потом жить, зная о его жертве.

Дроу будто взорвался, действуя слишком быстро, так что Друзил не успел отреагировать. Сверкающий Клинок рассек крыло беса, а второй клинок, выкованный для сражения с существами из пламени, оставил на груди рванувшегося монстра длинную рану, забирая его жизненную силу.

Друзилу удалось отпрыгнуть в сторону, и он собирался было что-то произнести в отчаянной последней попытке сопротивления, но вся его магическая защита была уничтожена первой стрелой Кэтти-бри. Ее вторая стрела окончательно вернула его на землю. Дзирт оказался на месте через мгновение, и его сабля раскроила голову беса. Тот содрогнулся и стал исчезать из виду, превращаясь в черный едкий дым.

— Я не веду переговоров с обитателями нижних уровней, — пояснил дроу быстро приближавшемуся Бренору, который был недостаточно скор для того, чтобы принять участие в схватке.

Тем не менее Бренор успел опустить свой тяжелый топор на голову мертвого беса, прежде чем телесная форма Друзила окончательно исчезла.

— Ну и правильно, — согласился дворф.

Вскоре после этого Реджис удовлетворенно засопел, быстро уснула и Кэтти-бри. Дзирт не спал, предпочитая приглядывать за своими друзьями, хотя даже осторожный дроу не ожидал в ту ночь от Эррту новых напастей. Он обходил лагерь по периметру, часто поглядывая на яркие звезды, позволяя своему сердцу наслаждаться свободой, имя которой было Долина Ледяного Ветра. Именно в тот момент, наслаждаясь созерцанием подлинной красоты, Дзирт понял, почему на самом деле он вернулся и почему Берктгар и остальные обитатели Сэттлстоуна так хотели домой.

— Вряд ли ты обнаружишь много чудовищ, глядящих на нас из-за этих проклятых звезд, — донесся до него сзади резкий шепот. Дзирт повернулся, к нему приближался Бренор. Дворф уже надел свой боевой наряд: его однорогий шлем был наклонен на одну сторону, а топор, отмеченный множеством зарубок, комфортно лежал на плече, в преддверии предстоящего похода.

— Бейлоры могут летать, — напомнил ему Дзирт, хотя оба они знали, что Дзирт смотрел в небо не только для того, чтобы выследить врага.

Бренор кивнул и встал рядом с другом. Наступило долгое молчание, каждый из них был наедине с ветром и звездами. Дзирт чувствовал мрачное настроение Бренора и понимал, что дворф покинул лагерь, чтобы что-то сказать ему.

— Я должен был вернуться, — молвил наконец Бренор.

Дзирт взглянул на него и кивнул, но Бренор все еще смотрел в небо.

— Гэндалуг получил Мифрил Халл, — заметил Бренор, это прозвучало для Дзирта так, будто рыжебородый дворф приносил извинения. — Он принадлежит ему по праву.

— А у тебя есть Долина Ледяного Ветра, — добавил Дзирт.

Тогда Бренор повернулся к нему, будто собираясь пуститься в дальнейшие объяснения. Но один лишь взгляд в бледно-лиловые глаза дроу сказал ему, что этого не нужно. Дзирт понимал Бренора и его поступки. Дворф должен был вернуться. Вот и все, что ему нужно было сказать.

Они провели вдвоем остаток ночи, стоя на прохладном ветру, разглядывая звезды, пока первые лучи рассвета не затмили это величественное зрелище или, скорее, не заменили его другим. Стампет вскоре поднялась и вновь зашагала, как зомби. Друзья разбудили Кэтти-бри и Реджиса, и все вместе пустились в погоню.

Глава 25 К АЙСБЕРГАМ

За горным хребтом они увидели айсберги и льдины, которые плавали в темных водах Моря Плавучего Льда. Логика подсказала друзьям, что цель путешествия, должно быть, близка. Они знали, что Креншинибон создает башни; другим именем артефакта было Кришал-Тирит, что на эльфийском языке означало «кристаллическая башня». Горный хребет закрывал от них береговую линию, но, несомненно, любая башня, находившаяся у моря, уже была бы видна.

Стампет, казалось не замечавшая ничего вокруг, продолжала свой путь к морю. Она первой взобралась на хребет, и друзья поспешили за ней, но неожиданно всех их накрыл град обледенелых комьев снега.

Реакция Дзирта была моментальной: он ловко уклонялся, мечась вправо и влево, наклоняясь и отражая летящие в него ледяные снаряды своими саблями. Реджис и Кэтти-бри прижались к земле, но двум дворфам, особенно бедной Стампет, которая продолжала идти, досталось очень сильно. На ее лице появились кровавые следы, она зашаталась.

Кэтти-бри, оправившись от шока, вскочила и бросилась вперед, повалив Стампет на землю и прикрыв ее своим телом.

Атака прекратилась так же неожиданно, как и началась.

Дзирт положил фигурку из оникса на землю перед собой, спокойно призывая свою союзницу-пантеру. И тут он увидел врагов, все они увидели, хотя никто из них не понял, что это за существа. Они появились как призраки, скатываясь с белого льда на все еще бурый берег так плавно, что казались неотъемлемой частью этой земли. Существа были человекообразными, большими и сильными, покрытыми косматым белым мехом.

— Я бы тоже не отличался гостеприимством, будь я так же уродлив, — заметил Бренор, приближаясь к Дзирту, чтобы обсудить с ним следующий шаг.

— Ты и так не отличаешься, — фыркнул Реджис, распростертый на земле.

Ни у дроу, ни у дворфа не оказалось времени, чтобы ответить хафлингу. Все больше и больше врагов прибывало с ледяного моря, угрожая им с правого и левого флангов: их число превысило сорок, затем шестьдесят, и они продолжали подходить.

— Думаю, придется отступить, — сказал Бренор.

Дзирту была ненавистна эта мысль, но, казалось, выбирать им не приходилось. Он со своими друзьями мог нанести противнику значительный урон, но им противостояло не менее сотни этих существ. Они явно не были тупыми тварями, передвигались организованно и проворно.

Гвенвивар уже стояла рядом со своим хозяином, готовая к битве.

— Может, нам удастся напугать их, — прошептал Дзирт Бренору и послал пантеру вперед.

Град ледяных снарядов обрушился на черные бока несущейся пантеры, и даже те существа, которые оказались у нее на пути, не отступили, не дрогнули. Двое из них остались лежать на снегу, но остальные сомкнули свои ряды, колотя пантеру тяжелыми дубинами. Вскоре Гвенвивар пришлось отступить.

Тем временем Кэтти-бри отпустила Стампет, которая незамедлительно возобновила свое движение вперед, пока Реджис опять не свалил ее на землю. Девушка натянула тетиву Тулмарила, быстро огляделась и направила стрелу прямо между широко расставленными ногами огромного существа слева от нее. Милосердная Кэтти-бри хотела лишь напугать монстров и была удивлена жестоким ответом. Гуманоид не отступил, будто ему было все равно, жить или умереть, а ответил, одновременно с двумя десятками стоявших рядом, бросками ледяных снарядов.

Кэтти-бри упала на землю и покатилась, но все же получила несколько ударов. Один из снежков, попавший в висок, почти лишил ее сознания. Оправившись от удара, она подбежала к Дзирту и остальным.

— Я думаю, что наш путь просто ведет в другуюсторону, — заметила она, потирая синяк на лбу.

— Настоящий воин знает, когда отступить, — согласился Дзирт, но его глаза продолжали осматривать айсберги на темном море, выискивая хотя бы намек на Кришал-Тирит, признак того, что Эррту где-то рядом.

— Не будет ли кто-нибудь любезен сказать это проклятой жрице! — донесся голос взволнованного Реджиса, крепко ухватившегося за одну из сильных ног Стампет. Околдованная жрица шла вперед, таща хафлинга за собой по тундре.

Тем временем существа продолжали обходить их с флангов, неся с собой ледяные шары, и друзья подозревали, что на сей раз они не ограничатся только обстрелом, а будут атаковать всерьез.

Надо было уходить, но им явно не удастся увести с собой Стампет. А если оставить жрицу, то ее наверняка убьют.

* * *

— Это ты их выслал! — зарычал Эррту, обращаясь к хрустальному осколку, парившему в воздухе в комнате на самом верху Кришал-Тирит.

В свое магическое зеркало бейлор видел, как его слуги, таэры, преградили путь Дзирту До'Урдену, чего Эррту совершенно определенно не хотел.

— Признавайся! — ревел демон.

«Ты рискуешь, связавшись с этим бродягой-дроу, — пришел телепатический ответ. — Я не могу этого позволить».

— Таэрами командую я! — вопил Эррту. Демон, конечно, знал, что чувствительный хрустальный осколок «слышит» его мысли, но Эррту в этот грозный миг требовалось излить свой гнев вслух. — Неважно, — решил демон мгновением позже. — Дзирт До'Урден не слабый противник. Он и его товарищи обратят таэров в бегство. Ты не остановишь его!

«Они — орудия, не обладающие способностью думать, — пришел небрежный и уверенный ответ Креншинибона. — Они подчиняются моему приказу и будут сражаться до смерти. Дзирт До'Урден остановлен».

Эррту не подверг это заявление сомнению. Креншинибон, хотя определенно и ослабленный схваткой с черным сапфиром, имел достаточно сил, чтобы властвовать над безмозглыми таэрами. А эти существа, числом более сотни, были слишком сильны и слишком многочисленны, чтобы Дзирт и его друзья справились с ними. Конечно, быстроногий дроу и девчонка могли удрать, но Стампет была обречена, так же как Бренор Боевой Топор и толстый хафлинг.

Эррту раздумывал, не использовать ли ему свои магические способности, чтобы оказаться на берегу и встретиться с дроу лицом к лицу.

Но Креншинибон легко прочел его мысли, и изображение в магическом зеркале исчезло, так же как и магические способности Эррту к перемещению в пространстве, так что бейлор даже не был уверен, где именно находится тот самый берег. Он, конечно, мог бы использовать крылья и, в общем, имел представление о том, где Стампет должна была войти в Море Плавучего Льда, но понял, что к тому времени, как он попадет туда, Дзирт До'Урден, вероятно, будет мертв.

Демон со злостью повернулся к хрустальному осколку, но Креншинибон встретил его ярость потоком утешающих мыслей, обещаниями великой власти и славы.

Наделенный чувствами, артефакт так и не постиг степени ненависти Эррту, не понял того, что самой важной причиной появления демона на Материальном уровне была месть Дзирту До'Урдену.

Бессильный и растерянный, Эррту вышел из комнаты.

* * *

— Мы не можем бросить Стампет, — сказала Кэтти-бри, и, разумеется, Дзирт и Бренор согласились с ней.

— Не жалей их! — велел дроу. — Стреляй на поражение!

Тут на них обрушился новый град ледяных шаров. Бедной Стампет досталось несколько, Реджису попало по голове, и он отпустил жрицу. Она побрела вперед, пока в нее не попали три снаряда одновременно, уложив женщину на месте.

Кэтти-бри убила двух таэров, одного за другим, а затем бросилась к Дзирту, Бренору и Гвенвивар, которые образовали защитное кольцо вокруг Стампет и Реджиса. Запасы ледяных снарядов у таэров иссякли, и они бесстрашно пошли в атаку, размахивая дубинами и завывая, как северный ветер.

— Там только сотня этих проклятых тварей! — бушевал Бренор, поднимая свой топор.

— И четверо нас! — крикнула Кэтти-бри.

— Пятеро, — поправил Реджис, упрямо поднимаясь на ноги.

Гвенвивар зарычала. Кэтти-бри выстрелила, убив еще одного таэра.

«Возьми меня в руку!» — донеслась до нее отчаянная мысленная просьба Хазид'хи.

Девушка послала еще одну стрелу, но затем существа оказались слишком близко. Она бросила драгоценный лук и извлекла свой страждущий меч.

Дзирт сражался впереди нее: он нанес таэру двойной удар в горло, затем бросился, развернувшись, на колени и глубоко всадил Сверкающий Клинок в брюхо врага. Вторым клинком он нанес страшный продольный удар другому монстру, позади себя, ринувшемуся было на Кэтти-бри. Острое лезвие Хазид'хи, направленное уверенной рукой девушки, довершило дело, снеся таэру половину черепа и разрубив его шею.

Но толпа монстров быстро смыкалась вокруг них, отрезая путь к спасению.

Они думали, что обречены… пока не услышали дружный клич: «Темпос!» Это были Рэвйяк и с ним двадцать пять воинов, которые нанесли жестокий удар по таэрам, их огромные мечи косили изумленных косматых монстров рядами.

Реджис выкрикнул приветствие пришедшему подкреплению, но дубина таэра, тяжело опустившаяся ему на плечо, заставила его умолкнуть. Трое монстров нависли над хафлингом, рухнувшим на землю, собираясь забить его до смерти, но Гвенвивар прыгнула на них сбоку, сбив с ног, и начала рвать их всеми своими когтистыми лапами. Четвертый таэр проскользнул мимо поверженной троицы в поисках хафлинга и жрицы, но встретил взревевшего Бренора, а точнее, его безжалостный топор.

Оцепеневший Реджис был рад увидеть сапоги Бренора, когда дворф встал над ним, расставив свои крепкие ноги по обе стороны его неподвижного тела.

Теперь Дзирт и Кэтти-бри, два друга, которым доводилось сражаться рядом в течение многих лет, снова бились бок о бок.

Кэтти-бри поймала свободной рукой дубину таэра и, описав Хазид'хи короткую дугу, отрубила вторую руку монстра пониже плеча. К ее удивлению и ужасу, несмотря на это, таэр продолжал ломиться вперед, а справа от него возник второй монстр. По-прежнему удерживая рукой дубину первого таэра, Кэтти-бри еще раз взмахнула мечом, на сей раз выше, наполовину разрубив шею противника. В это мгновение она увидела занесенную над ней дубину второго таэра и, не в силах защититься от ее удара, закрыла глаза. Этот удар парировала сабля Дзирта. Предельно изогнувшийся дроу послал клинок навстречу опускавшейся дубине и, отбив ее, тут же вернулся к двум чудовищам, с которыми он сражался. Открыв глаза, Кэтти-бри резко повернулась лицом ко второму таэру, одновременно завершая свой удар по шее первого и снеся его голову с плеч, сделала быстрый выпад вперед, глубоко погрузив Хазид'хи в грудь своего противника.

Таэр упал на спину, но на его месте появились двое других.

По мере того как пространство вокруг Бренора заполнялось телами и отрубленными конечностями монстров, дворфу изрядно доставалась от их дубин.

— Шесть! — воскликнул он, когда его топор погрузился в покатый лоб очередного таэра, но тут же получил сильный удар в спину. Это было очень, очень больно, но Бренор знал, что должен превозмочь боль. Тяжело дыша, он развернулся и, описав топором, который держал обеими руками, полукруг, всадил его таэру в бок, как если бы перед ним было дерево.

Таэра отбросило в сторону, а затем он будто переломился надвое и свалился бездыханным.

Бренор услышал рычание у себя за спиной и был рад тому, что Гвенвивар, разобравшись с очередным противником, защищала его сзади.

Затем он услышал новый клич, призыв к богу варваров, когда Рэвйяк и его воины присоединились к его товарищам. Теперь кольцо вокруг Реджиса и Стампет было надежным, оборона стала достаточно прочной, чтобы Гвенвивар смогла врезаться в ряды таэров мускулистым черным шаром, несущим смерть. Дзирт и Кэтти-бри прорубились сквозь первую линию наступавших и принялись за вторую линию.

В течение нескольких минут с таэрами было покончено: они были либо мертвы, либо пригвождены к земле многочисленными страшными ранами, не в состоянии продолжать сражение, несмотря на непрекращавшийся поток команд Креншинибона.

К этому времени Стампет пришла в себя и поднялась на ноги, чтобы упрямо продолжать свой путь.

Дзирт, который стоял, опустившись на одно колено, и пытался восстановить дыхание, позвал Рэвйяка. Тот немедленно приказал двум самым сильным воинам приподнять жрицу над землей. Стампет, не оказывая сопротивления, смотрела вперед ничего не выражавшим взглядом и не переставая двигала ногами в воздухе.

Дзирт и Рэвйяк обменялись улыбками, но тут голос, хорошо знакомый обоим, проревел:

— Измена!

Это был Берктгар во главе отряда воинов, более чем вдвое превышавшего по численности отряд Рэвйяка.

— Жизнь становится все лучше и лучше! — сухо заметила Кэтти-бри.

— Закон, Рэвйяк! — неистовствовал Берктгар. — Ты знал его и ты не повиновался!

— Бросить Бренора и его друзей умирать? — недоверчиво спросил Рэвйяк, не проявляя никакого страха, хотя товарищам показалось, что сражение вскоре может возобновиться. — Никогда я не выполню такой приказ, — уверенно продолжал старый вождь. Воины, стоявшие рядом с ним, многие из которых получили жестокие раны в бою с таэрами, единодушно поддержали его. — Некоторые из наших людей не забывают дружеских отношений с Бренором и Кэтти-бри, с Дзиртом До'Урденом и всеми остальными, — закончил Рэвйяк.

— Некоторые из нас не забывают войн с народом Бренора и народом Десяти Городов, — парировал Берктгар, и его отряд поддержал заявление вождя злыми выкриками.

— С меня хватит! — прошептала Кэтти-бри, и, прежде чем Дзирт мог остановить ее, она уверенным шагом подошла к огромному варвару. — Ты много потерял в моих глазах, — вызывающе сказала она.

Возгласы, раздавшиеся из-за спины вождя варваров, толкали его на то, чтобы отшвырнуть эту дерзкую женщину в сторону. Но здравый смысл помог Берктгару сохранить самообладание. Ибо не только сама Кэтти-бри была грозным противником, как он лично убедился в Сэттлстоуне, когда она нанесла ему поражение в схватке, но за ней стояли Дзирт и Бренор. И ни одному из них варвару не хотелось бы противостоять. Берктгар понимал, что, если он только тронет Кэтти-бри, единственным, кто спасет его от дроу, будет кинувшийся на варвара Бренор.

— Когда-то я уважала тебя, — продолжала Кэтти-бри, и Берктгар был удивлен неожиданным изменением ее тона. — Ты заслуженно занял место Вульфгара. По делам своим и по мудрости. Без твоего управления племя затерялось бы там, вдали, в Сэттлстоуне.

— Который нам не подходил, — быстро вставил Берктгар.

— Согласна, — сказала Кэтти-бри, вновь застав его врасплох. — Ты правильно поступил, вернувшись в долину и к вашему богу, но не к древним врагам. Вспомни правду о моем отце, Берктгар, и правду о Дзирте.

— Оба они — убийцы моих соплеменников.

— Только тогда, когда твои соплеменники пришли убивать, — не уступала ни на дюйм Кэтти-бри. — Разве мы трусы, что защищали свои дома и свою родню? Ты раздражен тем, что мы сражались лучше, чем твои родичи?

Дыхание Берктгара стало прерывистым от переполнявшей его злобы. Дзирт услышал это и молниеносно присоединился к Кэтти-бри. Он слышал каждое слово этого разговора и знал, в какое русло направить его сейчас.

— Я знаю, что ты сделал, — сказал дроу. Берктгар застыл, приняв эти слова за обвинение. — Чтобы установить контроль над объединенным племенем, ты был вынужден дискредитировать своего предшественника. Но я предупреждаю тебя, ради всего хорошего, что есть в нашей Долине, не позволяй себе запутаться в собственной полуправде. Имя Берктгара с благоговением произносят в Мифрил Халле и Серебристой Луне, в Широкой Скамье и Несме, даже в Десяти Городах и рудниках дворфов. Твои подвиги в Долине Хранителя не будут забыты, хотя ты, кажется, забываешь союз с народом Бренора и то хорошее, что он принес. Взгляни на Рэвйяка — мы обязаны ему своими жизнями — и решай, Берктгар, какой путь лучший для тебя и твоих людей.

Теперь Берктгар успокоился, и Кэтти-бри, и Дзирт знали, что это добрый знак. Он не был глупцом, хотя зачастую позволял чувствам влиять на свои суждения. Гигант бросил взгляд на Рэвйяка и непоколебимых воинов, стоящих позади него, несколько потрепанных в бою и все же не выказывавших никакого страха перед лицом воинов Берктгара, определенно превосходящих их числом. Самым важным для него было то, что ни Дзирт, ни Кэтти-бри не отрицали его права быть вождем. Казалось, что они хотели сотрудничать с ним, а Кэтти-бри даже при всех сравнила его с Вульфгаром!

— И пусть молот останется у Бренора, на своем законном месте! — рискнула настоять Кэтти-бри, как будто читая мысли Берктгара. — Твой собственный меч — вот оружие твоего племени, и о нем будет ходить не меньше легенд, чем о Клыке Защитника, если Берктгар сделает правильный выбор.

Этому искушению Берктгар не мог противиться. Он явно смягчился, так же как и не сводившие с него глаз воины, и Дзирт понял, что важное испытание пройдено успешно.

— Ты поступил мудро, последовав за Бренором и его товарищами, — громко сказал Берктгар Рэвйяку, и это прозвучало настоящим извинением со стороны гордого варвара.

— А ты был не прав, отвергая нашу дружбу с Бренором, — ответил Рэвйяк. Дзирт и Кэтти-бри напряглись, подумав, не слишком ли сильно и быстро двинулся вперед Рэвйяк.

Но Берктгар не принял слова старого вождя близко к сердцу, не ответил на выпад. Он не показал своего согласия, но и не стал защищаться.

— А сейчас возвращайся с нами, — попросил он Рэвйяка.

Тот взглянул на Дзирта, затем на Бренора, понимая, что им все еще нужна его помощь. Двое его людей, в конце концов, все еще держали в воздухе Стампет.

Берктгар сначала посмотрел на Рэвйяка, затем, вслед за ним, на Бренора, а потом обратил свой взгляд на берег, видневшийся неподалеку.

— Вы выходите в Море Плавучего Льда?

Бренор в замешательстве бросил взгляд на Стампет.

— Похоже, что так, — признал он.

— Мы не можем сопровождать вас, — прямо сказал Берктгар. — И это не мой выбор, а завет наших предков. Никто из членов племени не может выходить на плавающую землю.

Рэвйяк был вынужден кивнуть в знак согласия. Древний указ, конечно, был вызван чисто практическими соображениями. Ведь мало что можно было найти, но много потерять, выходя на опасные плавучие льдины, территорию белых медведей и огромных китов.

— Мы не просим вас идти туда, — быстро вставил Дзирт, и его товарищи, казалось, были удивлены этим. Они собирались сражаться с бейлором и всеми его слугами, и армия могучих варваров пришлась бы весьма кстати! Но Дзирт знал, что Берктгар не пойдет против древнего закона, и он не хотел усугублять раскол Рэвйяка с вождем, не хотел подвергать риску то улучшение их отношений, которое началось здесь. Кроме того, никто из воинов Рэвйяка не был убит в сражении с таэрами, но вряд ли так будет, если они последуют за Дзиртом к Эррту. А на руках у Дзирта До'Урдена было уже достаточно крови. Предстоящее сражение касалось только его одного. Скиталец-дроу предпочел бы сразиться с бейлором один на один, но знал, что Эррту не станет биться в одиночку, и не мог лишать своих ближайших друзей возможности быть рядом с ним, когда он выйдет на бой с врагом.

— Но ты признаешь, что твой народ обязан был сделать для Бренора по крайней мере это? — спросила Кэтти-бри.

И вновь Берктгар не ответил, но его молчание, то, что он не высказал протеста, уже само по себе было согласием.

Друзья перевязали, как могли, свои раны, попрощались и поблагодарили варваров. Люди Рэвйяка отпустили Стампет, и она возобновила свое движение. Друзья пошли за ней.

Племя Лося повернуло на юг. Берктгар и Рэвйяк шагали бок о бок.

* * *

Некоторое время спустя берег моря с сотней раздувшихся под солнцем тел таэров, этот пейзаж после битвы, предстал глазам Киерстаада. Ему не понадобилось много времени, чтобы понять, что здесь произошло. Очевидно, варвары, с его отцом во главе, присоединились к группе Бренора в этом сражении, а по многочисленным отпечаткам ног Киерстаад догадался, что здесь побывал и другой отряд, определенно под командой Берктгара.

Юноша посмотрел на юг, гадая, не возвращается ли его отец в лагерь под охраной как пленник. Он почти уже повернул в ту сторону, чтобы броситься в погоню, но другие следы — двух дворфов, дроу, женщины, хафлинга и пантеры — заставили его пойти на север.

С Клыком Защитника в руке, юный варвар спустился на холодный берег, а затем двинулся по еле заметной тропе, пролегающей по плавучим льдинам. Он знал, что нарушил древние заветы предков, но выбросил это из головы. В мыслях и чувствах он уже видел себя наследником славы Вульфгара.

Глава 26 НЕ ВРАСПЛОХ

Глабрезу был непоколебим, не отступая от своих слов, несмотря на усиливающиеся угрозы со стороны раздраженного Эррту.

— Дзирт До'Урден и его друзья миновали таэров, — продолжал настаивать Бизматек, — оставив их изрубленными на равнине.

— Ты сам это видел? — вопрошал Эррту в пятый раз, беспрестанно сжимая и разжимая от ярости кулаки.

— Я видел это, — отвечал Бизматек без колебаний, хотя и осторожно отступив от бейлора. — Таэры не остановили их, лишь немного замедлили продвижение. Они действительно могущественны, эти враги, которых ты выбрал.

— А женщина-дворф? — спросил Эррту, его разочарование быстро уступило место злобе. Говоря это, бейлор указал на свое кольцо, украшенное большим камнем, чтобы показать, что он имеет в виду жрицу, душу которой держит в плену.

— Все еще ведет их, — ответил Бизматек со свирепой усмешкой. Глабрезу радовался тому пылу и чудовищной злобе, которые вернули блеск глазам Эррту.

Бейлор завершил разговор с глабрезу эффектным взлетом, громко хлопая своими кожистыми крыльями. Приземлившись на площадке открытого первого уровня кристаллической башни, он отправился вверх по лестнице, его снедало раздражение и сильнейшее желание указать Креншинибону на его неудачу.

— Эррту выбрал достойных противников, — вновь заметил Бизматек, наблюдая за отбытием бейлора.

Другая танар'ри, пребывавшая в самом нижнем уровне башни шестирукая женщина, нижняя часть тела которой была змеиной, ухмыльнулась, явно не испытывая сходных ощущений. С ее точки зрения, среди смертных Материального уровня просто не было достойных врагов.

Войдя в маленькую комнату на самом верхнем уровне башни, демон сначала проследовал к узкому окну и выглянул наружу в надежде увидеть приближающуюся жертву. Эррту собирался сделать Креншинибону драматичное заявление, но возбуждение демона выдало его мысли артефакту.

«Твой путь остается опасным», — предупредил хрустальный осколок.

Отвернувшись от окна, Эррту громко и хрипло засмеялся.

«Ты не должен потерпеть неудачу, — продолжал Креншинибон. — Если ты и твои слуги будут разбиты, тогда потерплю поражение и я, попав в руки тех, кто знает мою природу и…»

Продолжавшийся смех Эррту прервал поток телепатических посланий артефакта.

— Я встречался с такими, как Дзирт До'Урден, прежде, — сказал великий бейлор с диким рычанием. — Он познает подлинное горе и настоящую боль, прежде чем я подарю ему избавление в смерти. Он увидит гибель тех, кого любит, тех, кто был безрассуден настолько, что отправился сопровождать его, и того, кого я держу в заточении. — Огромный демон злобно повернулся к окну. — Что за врага ты себе нажил, безрассудный бродяга-дроу! Приди же ко мне, чтобы я мог осуществить свою месть и предать тебя каре, которую ты заслуживаешь!

Произнеся это, Эррту поддал ногой маленькую шкатулку, все еще валявшуюся на полу после того, что произошло между хрустальным осколком и черным сапфиром. Он уже выходил из комнаты, когда ему в голову пришла важная мысль. Вскоре он встретится лицом к лицу с Дзиртом и всеми его спутниками, включая жрицу. А если Стампет ненароком приблизится к драгоценному камню демона, то ее душа сможет вновь воссоединиться с ее телом.

Эррту снял кольцо и показал его Креншинибону.

— Жрица дворфов, — объяснил демон. — Здесь ее душа. Властвуй над ней и окажи мне любую помощь, какую сможешь!

Эррту бросил кольцо на пол и стремительно покинул комнату, отправившись к своим слугам, чтобы подготовиться к прибытию Дзирта До'Урдена.

Креншинибон остро ощущал ярость танар'ри и ту абсолютную злобу, которая составляла сущность могучего Эррту. Дзирт и его друзья, казалось, победили таэров, но что они представляли собой по сравнению с такими, как бейлор?

А Эррту имел могущественных союзников, которые сейчас также поджидали появления противников, — хрустальный осколок знал это.

Креншинибон был удовлетворен, он чувствовал себя в полной безопасности. А мысль об использовании Стампет против ее спутников показалась злобному артефакту весьма привлекательной.

* * *

Стампет продолжала идти по ненадежному, разбитому льду, перепрыгивая промоины. Попадая иногда в ледяную воду, она вытаскивала оттуда ноги, не обращая ни малейшего внимания на леденящую сырость.

Дзирт понимал все опасности, связанные с водой. Ему хотелось остановить Стампет и стянуть с нее сапоги, завернув ее ноги в теплые и сухие одеяла. Дроу отказался от этой мысли, подумав, что если бы замерзшие пальцы ног были худшим из их бедствий, то дела определенно обстояли бы значительно лучше, чем он надеялся. А сейчас самым лучшим, что он мог сделать для Стампет, для всех них, было добраться до Эррту и покончить с ним навсегда.

Одну руку дроу держал в кармане во время движения, ее пальцы касались сложных узоров фигурки из оникса. Он отослал Гвенвивар домой вскоре после битвы с таэрами, предоставив пантере возможность хоть немного отдохнуть перед следующим сражением. Теперь, озираясь по сторонам, дроу подвергал сомнению мудрость своего решения, чувствуя себя беззащитным в этой незнакомой местности.

Пейзаж казался порождением дурного сна: вокруг не было ничего, кроме зубчатых белых холмов — некоторые из них достигали сорока футов в высоту — и длинных полотнищ плоской белизны, зачастую изрезанных темными линиями.

Они шагали уже часа два, все дальше отходя от берега, когда погода изменилась. Сгустились темные зловещие облака, ветер хлестал жестче и холоднее. И все же друзья продвигались вперед, взбираясь по одним склонам конических айсбергов и съезжая вниз по противоположным склонам. Они добрались до такого места, где было больше темной воды и меньше льда, и там впервые увидели свою цель: далеко на северо-западе, над конусами айсбергов, светилась кристаллическая башня, сверкая даже в сумрачно-сером дневном свете. Без сомнения, башня была явно не природного происхождения, и хотя на первый взгляд и казалось, что она состоит изо льда, она все же выглядела неестественной и явно выделялась среди суровой, окоченевшей белизны айсбергов.

Бренор покачал головой.

— Слишком много воды, — объяснил он, показывая на запад. — Следовало бы идти прямо в том направлении.

Судя по всему, дворф был прав. Они шли главным образом на север, а плавучие льдины более плотно располагались в западном направлении.

Однако они не сами выбирали направление своего движения, а Стампет в забытьи продолжала идти на север, и казалось, что вскоре ее остановит широкая полоса чистой ото льда воды.

Но восприятие в этом нереальном и незнакомом ландшафте могло быть очень обманчивым. Внезапно обнаружился длинный ледяной мост через водное пространство, ведший в сторону кристальной башни. Когда они пересекли его, то оказались в зоне, сплошь забитой айсбергами, а Кришал-Тирит виднелся где-то в четверти мили от них.

Дзирт вновь призвал Гвенвивар. Бренор сбил Стампет с ног и сел на нее, а Кэтти-бри вскарабкалась на самый высокий из ближайших к ним пиков, чтобы осмотреться.

Башня возвышалась на огромном коническом айсберге тридцатифутовой высоты. Девушка поняла, что они смогут добраться до этого айсберга с юго-запада, по узкой полосе льда футов двенадцати шириной. К западу от башни находился другой айсберг, — вероятно, достаточно близко, чтобы перепрыгнуть с него на тот, где высилась башня, но в основном твердыня демона была окружена водой.

Кэтти-бри отметила еще кое-что: вход в пещеру на южной стороне конического пика, располагавшийся почти напротив башни на другой стороне айсберга. Он находился на высоте по крайней мере человеческого роста над широкой плоской зоной на южном склоне айсберга, зоной, которую им предстояло пересечь, зоной, которая вскоре, казалось, станет смертельной. Девушка со вздохом спустилась вниз и рассказала обо всем виденном друзьям.

— Слуги Эррту встретят нас вскоре после того, как мы пересечем последнее отделяющее нас пространство, — заключил Дзирт, и Кэтти-бри, выражая свое согласие, сопровождала кивком каждое его слово. — Нам придется сражаться с ними на всем пути до входа в пещеру и еще больше — внутри нее.

— Ну тогда пошли, — проворчал Бренор. — Мои проклятые ноги мерзнут.

Кэтти-бри посмотрела на Дзирта, будто хотела услышать о каких-то других возможностях. Однако таковых было не густо. Даже если прыжок с айсберга на айсберг был возможен для Кэтти-бри, Дзирта и Гвенвивар, Бренор, в его тяжелом вооружении, и толстый Реджис не могли и надеяться осуществить его. И если бы они отправились тем путем, Стампет, которая могла лишь идти, но не прыгать, осталась бы одна.

— От меня в открытом бою будет не много толку, — спокойно сказал Реджис.

— Прежде это никогда не останавливало тебя! — зарычал Бренор, решив, что хафлинг струсил. — Ты думаешь здесь отсидеться…

Подняв руку, Дзирт остановил дворфа, догадавшись, что находчивый хафлинг задумал что-то важное и неожиданное.

— Если бы Гвенвивар смогла перенести меня через это пространство, я бы спокойно подобрался к башне, — объяснил Реджис.

Лица друзей просветлели, когда они начали размышлять над открывающимися перед ними возможностями.

— Я прежде бывал в Кришал-Тирит, — продолжал Реджис. — И знаю, как пробраться через башню и как одержать победу над хрустальным осколком, если я доберусь до него.

Говоря это, он смотрел на Дзирта. Реджис был вместе с Дзиртом на равнине к северу от Брин Шандера, когда дроу разгромил башню Акара Кессела.

— Почти безнадежно, — заметил Дзирт.

— Да, — сухо согласился Бренор. — Совсем не то, что пройти сквозь орду танар'ри.

Это вызвало улыбку у всех членов группы, довольно, впрочем, натянутые.

— Позволь Стампет подняться, — попросил Бренора Дзирт. — Она поведет нас по тому пути, который выбрал Эррту. А ты, — добавил он, обращаясь к хафлингу, — да пребудет с тобой Гваэрон Виндстром, служитель Миликки и покровитель странников. Гвенвивар доставит тебя на место. Пойми, мой друг, что, если ты потерпишь неудачу и Креншинибон не будет выведен из игры, Эррту станет только сильнее!

Реджис мрачно кивнул, крепко ухватился за загривок Гвенвивар и отправился в путь, думая о том, что у него лишь одна возможность добраться до айсберга быстро и незаметно. Вскоре и он, и пантера скрылись из виду, двигаясь вверх и вниз по айсбергам. Основная нагрузка легла на пантеру, которая глубоко вонзала когти в лед, хватаясь за любые неровности, которые ей попадались, Реджис изо всех сил старался удержаться на ней, по мере возможности помогая пантере движениями ног.

Спускаясь с крутого и скользкого склона одного айсберга, они чуть было не ухнули в море. Гвенвивар вцепилась в лед, но Реджис заскользил вниз, потянув за собой и пантеру. Они неслись, набирая скорость, к темной воде. Реджис сдержал вопль отчаяния, но закрыл глаза, ожидая смертельного всплеска ледяного мрака.

Лишь в нескольких дюймах от воды Гвенвивар удалось вцепиться в какую-то трещину.

Ошеломленные, покрытые ушибами, хафлинг и пантера собрались с силами и вновь пустились в путь. Реджис подбадривал себя, вспоминая время от времени о важности своей задачи.

* * *

Друзья прекрасно понимали, сколь уязвимы они были, пока пересекали открытое ледяное пространство, чтобы добраться до огромного айсберга, на котором возвышалась Кришал-Тирит. Они ощущали, что за ними наблюдают, чувствовали, что вот-вот произойдет нечто ужасное.

Дзирт пытался поторопить Стампет. Бренор и Кэтти-бри бежали впереди.

Слуги Эррту поджидали, припав к земле внутри пещеры и за ледяными утесами. Демон, разумеется, наблюдал за группой, так же как и Креншинибон.

Артефакт полагал, что бейлор проявляет безрассудство, рискуя столь многим ради столь ничтожной победы. Связавшись со Стампет с помощью кольца с драгоценным камнем, он мог теперь видеть все происходящее ее глазами и точно знать, где находятся противники.

Внезапно верхушка Кришал-Тирит озарилась ярко-красным светом, превратив серые облака в розоватую дымку.

Кэтти-бри закричала. Бренор схватил девушку, дернул ее вперед и прижал к земле.

Дзирт наткнулся на Стампет, но быстро отскочил от нее. Он отчаянно пытался замедлить свое движение, так как луч сверкающего пламени вырвался из верхушки башни и врезался в ледяную тропинку перед дроу. Повалил густой пар, который быстро затянул все вокруг. Дзирт не мог остановиться, поэтому он рванулся вперед огромными прыжками.

Его спасла только удача. Луч пламени неожиданно исчез, а затем возник вновь, на сей раз вонзившись в лед позади застывшей на месте жрицы и прорезая еще одну линию. Образовавшаяся плавучая льдина площадью двести квадратных футов, медленно вращаясь, поплыла на юго-восток. Стампет, которой больше некуда было идти, стояла совершенно спокойно, бесстрастно глядя вперед.

На главном айсберге трое друзей вновь были на ногах.

— Слева! — воскликнула Кэтти-бри, когда на хребет, сбоку от центрального конуса, вскарабкалось какое-то существо. Это была одна из самых маленьких тварей Бездны, именуемая мейн, — мертвый дух жалкого человечка с Материального уровня. Бледная белая кожа, раздутое, со свисающими кусками кожи, усеянное многоногими паразитами туловище, по которому текло что-то омерзительное. Оно было высотой с Реджиса, фута три, но обладало длинными и, очевидно, острыми когтями и отвратительными огромными зубами.

Кэтти-бри сбила его стрелой, оставившей за собой серебристый след, но через хребет тут же перебралось еще несколько таких же уродов, совершенно не обеспокоенных собственной безопасностью.

— Слева! — вновь воскликнула девушка, но Дзирт и Бренор не смогли обратить внимание на ее слова, ибо из входа в пещеру, до которой было каких-то тридцать футов, показалась целая толпа мейнов, а над нею — два летающих демона, гигантские жуки, которые казались кошмарным гибридом человека и огромной мухи.

Бренор встретил ближайших к нему демонов страшными ударами своего топора. Одного удара оказывалось вполне достаточно, но пораженный демон, вместо того чтобы упасть замертво, взрывался облаком ядовитого кислотного дыма, который разъедал кожу и легкие дворфа.

— Проклятые монстры! — ворчал дворф, которого все это отнюдь не испугало, и продолжал рубить демонов одного за другим, наполняя воздух вокруг себя жутким дымом.

Разя мейнов, Дзирт двигался так быстро, что облака зловонных испарений не успевали его затронуть. Он уложил целую кучу этих тварей, но затем вынужден был броситься на землю, чтобы увильнуть от одного из низко пролетавших монстров — казме. К тому моменту когда дроу вновь вскочил на ноги, его окружила целая толпа мейнов, которые протягивали к нему свои длинные отвратительные когти.

Кэтти-бри уложила полдюжины мейнов, но теперь была вынуждена переключить свое внимание на кошмарных летающих демонов. Она выстрелила в ближайшего из них почти в упор и вздохнула с искренним облегчением, когда ее стрела швырнула одного казме на землю. Но его спутник исчез из виду, применив магию.

И спокойно приземлился за спиной Кэтти-бри.

* * *

Реджис и Гвенвивар видели лучи ослепительного пламени и слышали звуки сражения. Они постарались прибавить ходу, насколько это было возможно, но территория, по которой они пробирались, отнюдь не благоприятствовала их замыслам.

Хафлинг по-прежнему держался за пантеру, подпрыгивая и стукаясь о ледяные стены, но не жаловался. Как бы ему ни было плохо, он не сомневался, что его друзьям приходится гораздо хуже.

* * *

— Сзади! — завопил Бренор, вырываясь из окружения орды мейнов. Одно из гнусных существ вцепилось в дворфа, глубоко вонзив свои когти ему в шею, но он не обращал внимания на боль.

Единственное, что имело для него значение, — это Кэтти-бри, а она была в большой беде. Дворф не мог добраться до того демона, что возник позади нее, но тот, которого она поразила стрелой, поднялся и шел к ней, оказавшись между Бренором и его любимой дочерью.

Это было скверно.

Когда казме ударил ее, Кэтти-бри резко повернулась. Удар пришелся по плечу девушки, и она покатилась по льду, перекувыркнувшись два раза, пока не поднялась на ноги.

Топор Бренора, описав дугу, вонзился в спину второго казме, припечатав его к земле. Упрямый монстр попытался подняться, но дворф прыгнул на него, вырвал свое оружие и принялся рубить чудовище, забрызгав белую поверхность льда пятнами зелено-желтой крови.

Тем временем вцепившийся в его спину мейн продолжал царапать и кусать дворфа, причиняя ему все возраставшую боль, пока в воздухе не свистнула сабля дроу.

Оставшийся в живых казме вновь оказался в воздухе, и Кэтти-бри тут же послала в него стрелу. Демон получил жестокий удар и предпочел исчезнуть с поля боя, улетев за айсберг.

Проследив направление его полета, девушка начала стрелять по другим целям: через хребет лезла новая толпа мейнов.

Казме под Бренором, казалось, сдулся, — трудно было описать по-другому то, как сплющилось его тело, подобно опустошенному меху для воды.

Дзирт поднял дворфа и резко повернул его в другую сторону. Непосредственная угроза Кэтти-бри была ликвидирована, но за это время орда мейнов перегруппировалась.

Это не смутило двух закаленных бойцов. Быстрый взгляд, брошенный в сторону Кэтти-бри, убедил их, что девушка держит под контролем вторую группу монстров, и они, бок о бок, бросились в атаку на ближайшие к ним ряды мейнов.

Дзирт, с его смертоносными саблями и быстрыми ногами, уложил шесть мейнов в течение считаных секунд. Дроу не отдавал себе отчета в том, что у него сменился противник, пока его яростное продвижение не встретило одновременно три парирующих удара.

Толпа мейнов сильно поредела, так как младшие демоны уступили место шестирукому чудовищу, вступившему в схватку с Дзиртом До'Урденом.

Кэтти-бри, увидев, в каком положении оказался Дзирт, поспешила к берегу, пытаясь найти нужный угол для выстрела и не обращая ни малейшего внимания на неподвижную Стампет на дрейфующей льдине, футах в сорока от айсберга. Раненое плечо девушки продолжало кровоточить, но она не могла остановиться и перевязать его.

Кэтти-бри резко опустилась на одно колено. Угол прицела был не слишком удачным, особенно с учетом того, чтобы между ней и шестирукой танар'ри яростно носился Дзирт. Но Кэтти-бри знала, что Дзирту нужна помощь, и натянула тетиву Тулмарила.

— Что, дроу не способен сражаться самостоятельно? — прозвучал за спиной девушки глубокий хриплый голос.

Это был глабрезу, Бизматек.

Кэтти-бри бросилась вперед и быстро наклонилась, до предела вытянув руку, чтобы защитить лук с подготовленной на нем стрелой. Быстрая и гибкая, она выстрелила, еще не завершив разворота. Лицо ее исказила гримаса боли, когда от этих резких движений из плеча вновь хлынула кровь. На физиономии ее нового противника изумление сменилось страданием, когда стрела, оставляющая за собой серебряный след, задела его огромное бедро.

Кэтти-бри вздрогнула: стрела, отскочив от бедра Бизматека, полетела дальше, через водное пространство, на дрейфующую льдину, вонзившись в лед рядом с ничего не сознающей Стампет. Девушка тут же поняла, что ей не стоило тратить время на отслеживание полета стрелы, ибо двенадцатифутовый глабрезу — сплошные мускулы и кошмарные клешни — взревел в ярости и покрыл расстояние, отделявшее его от Кэтти-бри, одним огромным прыжком.

Чудовищная клешня, которая могла легко разрубить девушку пополам, вытянулась вперед и обхватила ее тонкую талию.

Одним плавным движением Кэтти-бри просунула руку между луком и тетивой и извлекла из ножен Хазид'хи. Нанеся слабый удар слева в надежде вогнать клинок в клешню монстра, она попыталась вырваться. Острое лезвие Хазид'хи отсекло внутреннюю часть клешни и продолжало вонзаться в плоть глабрезу.

«Я боялся, что забыт!» — прозвучало в сознании Кэтти-бри послание меча.

— Никогда! — мрачно ответила девушка.

Бизматек снова взвыл, резко взмахнув своей раненой рукой, оставшаяся часть клешни сбила Кэтти-бри с ног. Глабрезу занес над ней свою огромную ногу, чтобы раздавить на месте, однако Хазид'хи взлетел вверх и отсек один из его пальцев, заставив Бизматека подвергнуть сомнению мудрость последнего маневра.

Яростно рыча, глабрезу отпрыгнул назад, а Кэтти-бри вскочила на ноги, готовясь отразить новую атаку.

Но произошло совсем не то, чего она ожидала. Бизматек любил поиграть со смертными, особенно с людьми, помучить их, а потом в конце концов медленно разорвать на куски. Однако этот экземпляр оказался слишком грозным для такой тактики, решил израненный монстр и призвал на помощь свои магические силы.

Кэтти-бри почувствовала, как опора выскальзывает из-под нее, и внезапно осознала, что больше не стоит на льду, а плавает в воздухе.

— Мошенник, дымосос собачий! — гневно протестовала Кэтти-бри, но все было бесполезно.

Бизматек повел своей огромной ручищей, и Кэтти-бри поплыла на высоте десяти футов по направлению к открытой воде. Понимая, что задумал демон, девушка издала возглас досады и, взяв Хазид'хи одной рукой и держа как пику, с силой метнула его в плавучую льдину, на которой стояла Стампет. Меч вонзился в лед рядом со жрицей и ушел в него по рукоятку.

Кэтти-бри, восстановив равновесие, попыталась взять на изготовку лук. Однако Бизматек, ухмыльнувшись, сделал жест, и девушка рухнула камнем в ледяную воду. У нее перехватило дыхание, она почувствовала, что ноги ее быстро немеют.

— Стампет! — позвала она жрицу. Хазид'хи тоже просил извлечь его изо льда. Однако Стампет стояла все так же бесстрастно, явно не видя происходящих у нее на глазах драматических событий.

Бренор знал, что случилось с Кэтти-бри. Дворф видел, как она поднялась в воздух, слышал шум ее падения в воду и крики, обращенные к Стампет. Отцовский инстинкт призывал его бросить поле боя и прыгнуть в воду на помощь дочери, но он понимал, что это было бы безрассудством. Это не только убило бы его — он не думал о своей безопасности, когда речь шла о Кэтти-бри, — но обрекло бы на смерть ее. Единственное, что Бренор мог сделать для Кэтти-бри, — это скорее победить в сражении, и он кинулся на мейнов со всей страстью отца, несущегося на помощь к любимой дочери, разрубая их своим огромным топором почти пополам и не переставая кричать. Его прорыв был ошеломляющим, и все пространство вокруг него затянуло облаками желтоватого газа, вырывающегося из разрубленных мейнов.

Но тут внезапная вспышка пламени опрокинула Бренора на спину. Он зарычал, яростно затряс головой и, придя в себя, увидел Бизматека, который ударил его по голове тем, что у него осталось от правой клешни, а левой клешней потянулся к горлу дворфа, чтобы быстрым движением покончить с противником.

Дзирт знал обо всем, что происходило с его друзьями, но не позволял себе проникнуться ощущением вины. Уже давно Дзирт До'Урден понял, что не он в ответе за всю скорбь мира и что его друзья будут следовать тем путем, который изберут сами. Дзирт ощущал только гнев — сильное, истинное, чистое чувство, овладевшее им целиком; адреналин, которым была полна его кровь, влек его к новым высотам сражения.

Но как можно отбить шесть атак одновременно?

Сверкающий Клинок ударил влево, влево, влево, а затем — назад, вправо, каждым взмахом отбивая атакующее оружие. Другой клинок Дзирта, вибрируя от жажды крови, нанес вертикальный удар, острием вниз, блокируя одновременно две сабли марилит. Сверкающий полетел обратно, сначала под углом вверх, чтобы отразить очередную атаку, а потом резко вниз. Затем дроу очень высоко подпрыгнул, когда марилит хлестнула его своим огромным зеленым чешуйчатым хвостом, стремясь сбить с ног. Приземлившись, Дзирт кинулся на нее в бешеном броске, выставив вперед свои смертоносные сабли. Однако марилит просто исчезла с легким щелчком — поп! — появившись у него за спиной.

Дзирт достаточно много знал о демонах, чтобы отреагировать на это ухищрение. Когда его цель исчезла, он нырнул головой вперед и, резко развернувшись, сделал выпад одной из сабель в сторону марилит и полоснул ею чудовище. Вновь раздался звон мечей, атакующих и отражающих удары, звон, сливавшийся в непрерывный скорбный вопль, когда восемь клинков сходились в завораживающем танце смерти.

Казалось почти чудом, что Дзирту удалось поразить марилит в одно из ее многочисленных плеч Сверкающим Клинком, лишив демона возможности орудовать этой рукой. В ответ на него яростно обрушилось пять мечей, и он был вынужден отступить.

* * *

Реджис и Гвенвивар добрались наконец до самого узкого места расщелины между айсбергами, но перепуганному хафлингу казалось, что им никогда не преодолеть ее. Кроме того, возникла новая проблема: противоположный край расщелины вовсе не был пустым. Он быстро заполнялся кошмарными мейнами.

Реджис с радостью повернул бы назад, предпочитая поискать своих друзей или, если они уже погибли, удрать во все лопатки, бежать по тундре всю дорогу до рудников дворфов. Картины возвращения к адской башне с армией дворфов, точнее, позади армии дворфов проносились в голове хафлинга, но все это было лишь отвлеченной идеей.

Вцепившись в Гвенвивар, Реджис понимал, что преданная пантера не собирается даже замедлить движение. Он взвизгнул от страха, когда огромная кошка прыгнула, пролетев над черной водой, и приземлилась на противоположном берегу, раскидав ближайшую группу мейнов. Гвенвивар быстро справилась бы с этими существами, но она знала свою задачу и целеустремленно выполняла ее. С Реджисом, отчаянно вцепившимся в ее спину и воющим от ужаса, Гвенвивар бежала, бросаясь то вправо, то влево, увертываясь от мейнов и оставляя их далеко позади. Втечение считаных секунд им удалось взобраться на горный хребет и спуститься в маленькую долину, справа от основания Кришал-Тирит. Мейны, очевидно слишком тупые, чтобы преследовать добычу, которая исчезла из виду, не последовали за ними.

— Должно быть, я сошел с ума, — прошептал Реджис, вновь увидев кристальную башню, служившую ему тюрьмой, когда Акар Кессел вторгся в Долину Ледяного Ветра. А ведь Кессел, хотя и чародей, был всего лишь человеком. На сей раз демон, великий и могущественный бейлор, управлял хрустальным осколком!

Реджис, как и ожидал, не мог найти никакой двери в четырехсторонней башне. Дополнительным средством защиты башни было то, что вход в Кришал-Тирит казался невидимым для существ с того уровня обитания, на котором находилась башня, за исключением владельца хрустального осколка. Реджис не мог видеть дверь, но Гвенвивар, существо с Астрального уровня, разумеется, могла.

Он заколебался, ему удалось придержать на минутку пантеру.

— Там ведь стража, — пояснил хафлинг. Он помнил гигантских могучих троллей, которые были в той Кришал-Тирит, и представил себе, каких монстров мог поставить здесь Эррту.

Они услышали какое-то жужжание и посмотрели вверх. Реджис чуть не упал замертво, когда показавшийся над хребтом казме ринулся вниз прямо на них.

* * *

Не потеряв присутствия духа от полученного удара по голове, Бренор поднял свой топор, чтобы перехватить щелкающую клешню, а затем бросился вперед или, по крайней мере, попытался это сделать. Когда атака не удалась, дворф мудро изменил тактику и отступил.

— Больше зверюга — больше цель, — проворчал Бренор, поправляя на голове свой съехавший на сторону однорогий шлем. Он взмахнул топором, описав им дугу и сбив пару мейнов, попавшихся на пути, а затем зарычал и, развернувшись, снова бросился на Бизматека, не проявляя ни малейшего страха перед огромным монстром.

Четырехрукий глабрезу встретил атаку взмахом половины клешни и парой кулаков. Бренору удалось провести удар и получить сразу два в ответ. Оцепенев, он мог только беспомощно наблюдать за тем, как здоровая клешня демона неумолимо приближалась к нему.

Серебряная молния мелькнула справа от дворфа, и стрела вонзилась в массивную грудь глабрезу, заставив ошеломленного Бизматека сделать шаг назад.

Это была Кэтти-бри, все еще бьющаяся в воде. Она смогла изогнуться и выстрелить из Тулмарила, который ей удавалось все это время удерживать над водой. Выстрел в таких обстоятельствах — это просто удивительно, но поразить при этом цель…

Бренор не мог понять, как она смогла приподняться над водой так высоко, невероятно высоко, пока не сообразил, что Кэтти-бри поставила ногу на затопленный кусок льда. Она поднялась из воды, выпустив еще одну смертоносную стрелу.

Бизматек завыл и, шатаясь, отступил еще на шаг.

Кэтти-бри закричала, ликуя, но ее радость была неполной. Она была рада отомстить демону и помочь отцу, но ноги ее совсем онемели, а плечо продолжало кровоточить. Долго она не выдержит.

Ее третья стрела пролетела мимо цели, но достаточно близко для того, чтобы Бизматек вынужден был резко и низко наклониться. Глаза его при этом удивленно вытаращились, он осознал, что его лоб удивительно точно соприкоснулся с устремившимся ему навстречу топором Бренора. Бизматек рухнул на колени. Он ощутил свирепый рывок, когда дворф высвободил свой топор. Затем последовал еще один удар, а сбоку от него промчалась серебряная молния, которая отбросила мейнов, попытавшихся было прийти глабрезу на помощь. Где же Эррту? Последовал третий удар, и весь мир завертелся и потемнел перед глазами Бизматека, когда его дух понесся по коридору, ведущему в Бездну, в изгнание на сотню лет.

Бренор вышел из облака черного дыма — это было все, что осталось от чудовища, — и врубился в быстро редеющий строй мейнов с новой силой, расчищая себе дорогу к Дзирту. Он не мог видеть дроу, но слышал непрерывный звон от невероятно быстро повторяющихся ударов стали о сталь.

Ему удалось бросить взгляд на Кэтти-бри, и его сердце наполнилось надеждой, поскольку его дочери удалось добраться до той льдины, где стояла Стампет.

— Давай, жрица, — страстно шептал Бренор, — найди своего бога и спаси мою девочку!

Стампет не двигалась, а Кэтти-бри все еще продолжала барахтаться. Девушка была слишком занята, так же как и ее отец, чтобы заметить нового врага — огромное существо, направлявшееся в сторону поля боя, двигавшееся по льду быстро и грациозно.

* * *

Эррту с наслаждением наблюдал за всем происходящим, находясь в пещере, почти у самого входа. Демон не ощутил никакой печали, когда Бизматек был отправлен в ничто, его мало озаботила потеря казме, а мейны ему были совершенно безразличны. Даже марилит, которая столь отчаянно сражалась с Дзиртом, занимала его мысли лишь потому, что Эррту боялся: она убьет дроу. Что касается генералов и солдат, они заменимы, легко заменимы. Не было недостатка в демонах, с нетерпением ожидавших в Бездне.

Поэтому пусть друзья Дзирта победят здесь, на открытом айсберге, думал Эррту. Женщина уже выбыла из боя, а дворфу изрядно досталось. И Дзирт До'Урден, хотя он здорово сражался, явно уставал. К тому времени как Дзирт доберется до пещеры, он, вероятно, будет один, а ни один смертный, ни один эльф не мог противостоять могущественному бейлору.

Демон злобно усмехнулся, наблюдая за продолжавшимся сражением. Если марилит добьется слишком ощутимого преимущества, Эррту придется вмешаться.

* * *

Креншинибон также с большим интересом наблюдал за сражением. Хрустальный осколок, сосредоточившийся на главной битве, не ведал о врагах, добравшихся до входа в Кришал-Тирит. В отличие от Эррту, артефакт хотел, чтобы с боем было покончено поскорее, желал, чтобы Дзирта и его друзей просто уничтожили, прежде чем они доберутся до пещеры. Креншинибону хотелось направить еще один огненный луч — теперь дроу, поглощенный тяжелым боем, представлял собой куда лучшую цель, — но первая такая атака значительно ослабила осколок. Встреча с черным сапфиром нанесла ему тяжелый урон. Креншинибон мог лишь надеяться, что со временем придет в себя.

Но сейчас…

Злобный артефакт нашел способ вмешаться. Он телепатически дотянулся до оставленного Эррту кольца, лежавшего на полу, до души жрицы, заточенной в этой тюрьме из драгоценного камня.

Далеко, на плавучей льдине, Стампет наконец повернулась к Кэтти-бри, и девушка, не понимая, что случилось, все же радостно улыбнулась жрице.

* * *

В Бездне, где войны никогда не прекращаются, марилит известны как полководцы и прекрасные тактики. Но Дзирт довольно скоро понял, что это существо с шестью конечностями не слишком хорошо координировало свои движения. Последовательность ее движений не менялась просто из-за той неизбежной неразберихи, которую ощутил бы любой обладатель такого количества рук в попытках скоординировать движения многих клинков.

Поэтому дроу чувствовал себя все увереннее, хотя его руки немели от усталости, — неизбежное следствие бесконечного числа ударов, которые он отразил и нанес сам.

Влево, влево, затем вправо двигался Сверкающий Клинок, дополняя движения вверх и вниз, совершаемые вторым клинком, а когда хвост марилит с предсказуемой регулярностью проносился над ледяной поверхностью, Дзирт быстро и высоко подпрыгивал.

Демон вновь исчез, и Дзирт решил было развернуться, но затем понял, что марилит ожидала от него именно этого, и рванулся вперед, нанеся ей ужасный удар, когда она вновь появилась на том же самом месте, где и была.

— О сын мой! — неожиданно произнесла марилит, падая назад.

Ее падение позволило Дзирту двойным ударом превратить в газ двух мейнов, рискнувших подобраться слишком близко.

— О сын мой, — вновь сказал демон голосом, который был столь знаком дроу. — Ты не можешь видеть сквозь это обличье?

Дзирт сделал глубокий вдох, стараясь не смотреть на глубокую кровоточащую рану в левой груди марилит, которую он нанес, неожиданно подумав о том, не был ли этот удар безрассудством.

— Я Закнафейн, — продолжало существо. — Хитрость Эррту заставила меня сражаться против тебя… как поступила когда-то Мать Мэлис!

Эти слова глубоко поразили Дзирта, он не мог сдвинуться с места. У него чуть не подогнулись ноги, когда существо постепенно меняло форму, превращаясь из шестирукого монстра в красивого темнокожего мужчину, которого Дзирт До'Урден так хорошо знал.

Закнафейн!

— Эррту хочет, чтобы ты уничтожил меня, — сказало существо. При этом марилит удалось подавить смешок. Она тщательно просмотрела мысли Дзирта, чтобы применить эту уловку, и следовала за их дальнейшим ходом, позволяя Дзирту вести ее за собой, шаг за шагом. Как только она провозгласила, что это хитрость бейлора, Дзирт подумал о Матери Мэлис. Что ж, марилит была готова продолжать игру.

И это действовало. Сабли Дзирта опустились.

— Сразись с ним, отец! — вскричал Дзирт. — Добейся свободы, как тогда, с Мэлис!

— Он силен, — ответила марилит. — Он… — Существо улыбнулось, два остающихся у него меча низко опустились. — Сын мой! — прозвучал успокаивающий знакомый голос.

Дзирт почти потерял голову.

— Мы должны помочь дворфу, — начал он, готовый поверить, что это действительно Закнафейн и что его отец мог найти способ освободиться от власти Эррту.

Дзирт — да, но не его клинок, выкованный, чтобы разить таких существ из пламени. Он не мог «видеть» иллюзию, созданную марилит, не мог слышать ее умиротворяющий голос.

Дзирт уже сделал было шаг в сторону Бренора, когда осознал непрекращающийся внутренний трепет, неослабную жажду этого клинка. Он сделал еще шаг лишь для того, чтобы поставить поудобнее ноги, и затем бросился на иллюзорный образ своего отца с удвоенной яростью.

Его встретили все клинки марилит, так как чудовище быстро приняло свою более привычную форму, и схватка возобновилась. Дзирт воззвал к своей врожденной магии и создал кайму волшебного лиловатого пламени вокруг марилит, но она лишь засмеялась и погасила этот огонь усилием мысли.

Дзирт услышал позади себя знакомое шарканье и тут же создал вокруг себя и марилит шар непроницаемой тьмы.

— Ты думаешь, я тебя не вижу? — захихикала марилит. — Я дольше жила во тьме, чем ты, Дзирт До'Урден!

Ее неослабевающие атаки, казалось, подтверждали эти слова. Меч со звоном бил по сабле, по сабле, по сабле, по… топору.

На долю секунды чудовище было озадачено, и это колебание оказалось для него фатальным. Внезапно марилит осознала, что перед ним был уже не Дзирт, но его союзник — дворф! А если Бренор был перед ним…

Марилит захотела было вновь применить магию, чтобы переместиться в безопасное место, но удар Дзирта настиг ее раньше: его клинок пронзил ее спинной хребет.

Шар темноты, созданный дроу, исчез, и Бренор издал безумный вопль, увидев клинок Дзирта, пробивший грудь чудовища.

Дроу продолжал держать оружие в теле марилит, проворачивая его, пока клинок впитывал в себя энергию монстра.

Марилит изрыгала проклятия и пыталась атаковать Бренора, но не могла толком поднять ни одной руки, так как клинок Дзирта с огромной скоростью поглощал ее жизненную силу. Она обещала Дзирту До'Урдену тысячу мучительных смертей, клялась, что однажды вернется, чтобы страшно отомстить ему.

Дзирт уже слышал все это раньше.

Внезапно ее плоть превратилась в дымящееся ничто, и она исчезла.

— В башне будет еще хуже, — сказал Дзирт Бренору.

Дворф бросил быстрый взгляд через плечо и увидел Стампет, приближавшуюся к его дочери, пытавшейся вылезти на лед, и счел это хорошим знаком. Сейчас он больше ничего не мог сделать для нее.

— Тогда вперед! — вскричал он в ответ.

Внизу оставалось лишь несколько мейнов, но другие продолжали переваливать через хребет, и друзья бок о бок атаковали их. Они быстро покончили с тварями и ворвались в пещеру, где затаилась последняя группа мейнов, которая также не отняла у них слишком много времени.

Единственным, что освещало им путь, был свет клинков Дзирта. Сверкающий сиял своим обычным голубым цветом, а второй клинок излучал более яркий синий. Эта сабля светилась только на сильном холоде, и после недавнего кровавого пира ее свечение было особенно сильным.

Пещера казалась громадной. Пол ее круто понижался сразу от входа, в ней было много сталагмитов и сталактитов, большинство из которых соединялось в колонны высотой более тридцати футов, от пола до потолка.

Когда бой с мейнами окончился, Дзирт указал на крутой скат напротив входа и на тропинку, поднимавшуюся к противоположной стене и заканчивавшуюся площадкой, перегороженной толстой ледяной плитой.

Они двинулись по неровному полу, но вскоре остановились, услыхав безумный хохот. Перед ними появился Эррту, и холод сменился жарой, когда могучий бейлор пустил в ход свой разрушительный огонь.

* * *

Казме недооценил пантеру. Монстр бывал на Материальном уровне и знал, чего следует ожидать от обитавших здесь существ. Но Гвенвивар не принадлежала этому миру, и ее возможности превосходили все, что была в состоянии сделать обычная пантера.

Казме пронесся над Гвенвивар и Реджисом, полагая, что находится достаточно высоко, чтобы чувствовать себя в безопасности. Велико же было изумление демона, когда могучая кошка прыгнула вверх, преодолев тридцать футов за какое-то мгновение, и вцепилась огромными когтями в его жукообразное тело.

Они рухнули вниз, и Гвенвивар, крепко держа казме передними лапами, нещадно месила его задними и со всей силой кусала своими могучими челюстями.

Реджис недолго смотрел на катающуюся пару, быстро догадавшись, что помочь пантере он не в состоянии. Тогда он огляделся и увидел, что мейны быстро возвращаются, приближаясь к нему.

— Поспеши, Гвенвивар! — воскликнул он, и пантера удвоила свои усилия, нанося казме сокрушительные удары.

И вот она осталась одна, выпрыгнув из облака быстро рассеивающегося черного дыма. Пантера подошла к Реджису и направилась было к двери, но хафлинг, которому в голову пришла блестящая идея, изо всех сил потянул ее назад.

— На верхнем этаже есть окно! — пояснил он, ибо у него не было никакого желания пробиваться в башню с боем.

Он знал, что его затея была почти безнадежной, так как окно на верхнем уровне Кришал-Тирит могло служить вратами в другой мир, равно как и обычным входом или выходом из башни.

Гвенвивар быстро осмотрела указанное место, затем изменила направление движения. Реджис вновь забрался ей на спину, опасаясь, что пантера замедлит свой бег, если он не будет поспевать за ней.

Огромная кошка взбиралась по склону крутого холма, глубоко впиваясь в его поверхность своими когтями, используя всю силу могучих лап. Добравшись до относительно плоского места, она разбежалась и прыгнула к башне, нацелившись на маленькое окно.

Они сильно ударились о стену башни с той стороны, где находился Креншинибон. Реджис влетел в окошко и тяжело брякнулся на пол, несколько раз перекувыркнулся и в конце концов уперся спиной в стену. Затем он стал звать Гвенвивар, но услышал, как она с рычанием прыгнула с башни, помчавшись на помощь своему хозяину.

Реджис остался в маленькой комнате наедине с хрустальным осколком.

— Здорово, — сдержанно высказался перепуганный хафлинг.

Глава 27 РЕШАЮЩАЯ БИТВА

Дзирт и Бренор быстро поняли, в каких на редкость неблагоприятных условиях им пришлось встретиться с Эррту. Языки пламени, вызванного демоном, бушевали, превращая ледяную пещеру в хлюпающую трясину. Огромные куски льда падали с потолка, вынуждая друзей уклоняться и поворачиваться, а холодная вода тянула их вниз.

Что было еще хуже — когда бейлор удалялся от них, унося с собой свой демонический жар, вода вокруг Дзирта и Бренора тут же начинала вновь замерзать, замедляя их движения.

Это суровое испытание сопровождалось издевательским смехом могучего Эррту.

— Какие мучения ожидают тебя, Дзирт До'Урден! — вопил демон.

Дзирт услышал позади себя внезапный всплеск и ощутил вспышку жара. Он понял, что демон, применив свою магию, переместился в пространстве, чтобы оказаться позади него. Дзирт стал поворачиваться и достаточно быстро уклонился, но бейлор просто вонзил свой меч-молнию в воду позади дроу, и энергия, выплеснувшаяся из магического клинка, сотрясла каждый мускул Дзирта.

Дроу повернулся, изо всех сил сжав зубы, чтобы не откусить себе язык. Вперед вылетел Сверкающий Клинок, отбив второй выпад Эррту на середине взмаха.

Демон захохотал еще громче, и его дьявольский меч выпустил еще один заряд энергии, которая, пройдя через саблю дроу, наполнила все его тело такой болью, что он потерял равновесие и почти лишился сознания.

Он услышал рев Бренора и громкое хлюпанье, с которым тот прокладывал себе путь. Дзирт понял, что дворфу не добраться до него вовремя. Неожиданная атака Эррту оказалась весьма успешной.

Однако демон неожиданно исчез. Дзирту было достаточно одного мгновения, чтобы понять: Эррту играл с ними! Демон ждал столько долгих лет, чтобы свершить свою месть над Дзиртом, и теперь действительно наслаждался.

Дроу пришел в себя, когда Бренор дотащился до него. Они снова услышали издевательский смех Эррту.

— Берегись, демон может появиться в любом месте, где пожелает, — предупредил Дзирт и, заканчивая эту фразу, услышал щелканье бича и крик дворфа. Дзирт обернулся и увидел, что Бренора что-то тянет за ноги.

— Так что ты сказал? — спросил дворф, отчаянно пытаясь удержаться на ногах, в то время как Эррту подтаскивал его к себе.

Бренор понял всю серьезность своего положения, когда увидел перед собой стену огня, обжигающего и шипящего, превращающего в пар окружающий лед. За языками пламени был виден Эррту, который, злобно ухмыляясь, тянул на себя бич.

Дзирт физически ощутил, как его покидают силы. Теперь он понял, какие мучения приготовил ему Эррту. И Бренор тоже был обречен.

* * *

Реджис не знал, что только его присутствие в маленькой комнате наверху Кришал-Тирит спасло жизнь Кэтти-бри. Стампет оказалась около нее, на краю льдины. К ужасу Кэтти-бри, жрица не попыталась помочь ей, но, напротив, начала толкать и пинать девушку, стремясь спихнуть ее назад в воду.

Кэтти-бри отчаянно боролась с ней, но, без твердой опоры и с окончательно онемевшими ногами, явно проигрывала бой.

Но тут Реджис появился в башне, и хрустальному осколку пришлось выпустить сознание Стампет из-под своего контроля, чтобы сконцентрироваться на новой угрозе.

Стампет прекратила драться и застыла на месте. Как только Кэтти-бри поняла, что жрица вновь стала неподвижной, она ухватилась за нее и стала вытягивать свое тело из воды.

С огромным трудом девушка поднялась наконец на ноги. Дзирт и Бренор уже были в пещере, но в поле ее зрения оставалось немало мейнов, которых следовало перестрелять. Целая группа монстров бросилась в воду, направляясь к льдине, на которой были Кэтти-бри и Стампет.

Их встретил Тулмарил.

* * *

Бренор боролся изо всех сил. Он ухватился за оставшийся кусок разбитого сталагмита, но ледяная колонна была слишком скользкой, чтобы послужить ему твердой опорой. Это в любом случае не могло помочь, ведь Эррту — огромный и сильный — тянул его. Дворф взвыл от боли, когда его ноги опалил демонический огонь.

Дзирт карабкался так быстро, что его сапоги скользили, и он продолжал двигаться на коленях, не обращая внимания на боль. Он был нужен Бренору, это было единственным, что имело для него значение. Дзирт рванулся вперед, обнаружив подходящую опору посреди окружавшей его топи, нырнул, вытянув руку с клинком, выкованным во льду, и коснулся его изогнутым лезвием языков демонического пламени, окружавшего Бренора, которое тут же погасло под воздействием магии клинка.

Оба друга попытались подняться, но были опять сбиты с ног, когда бейлор погрузил свой меч-молнию в воду, перемешанную со льдом, продолжая насмехаться над ними.

— Это всего лишь отсрочка! — грохотал демон. — Молодец, Дзирт До'Урден, безрассудный дроу. Ты продлил мое наслаждение, и за это…

Эта фраза демона завершилась мычанием, когда Гвенвивар влетела в пещеру, врезавшись в Эррту и сбив его с ног.

Дзирт немедленно атаковал демона, Бренор быстро выпутывался из ремней бича, а Гвенвивар рвала Эррту когтями и кусала его.

Эррту хорошо знал проклятую кошку, помнил ее с того самого раза, когда Дзирт изгнал его. Бейлор почувствовал, что зря позабыл о ее существовании.

Впрочем, неважно, подумал Эррту и колоссальным усилием могучих мышц отшвырнул пантеру.

Пришел черед Дзирта, сабля которого была нацелена в брюхо демона. Меч-молния Эррту со страшной силой отбил его, послав в дроу заряд энергии, отбросивший его назад.

Тут подоспел Бренор, всадивший свой топор в ногу бейлора. Демон взревел, и его мощный удар заставил дворфа отлететь в сторону. Развернув свои кожистые крылья, Эррту поднялся в воздух, став недосягаемым для могучих друзей. Гвенвивар снова прыгнула, но бейлор перехватил ее в полете, применив телекинетическое заклинание, которое глабрезу использовал против Кэтти-бри.

И все же пантера здорово помогла Дзирту и Бренору, приняв на себя значительную часть магической энергии демона. Друзья успели оправиться от полученных ран.

— Отпусти моего отца! — вскричал Дзирт.

Эррту лишь захохотал в ответ, и передышка подошла к концу. Нейтрализовав пантеру, демон обрушился на друзей со всей силой своей ярости.

* * *

Это была комнатка, быть может, с дюжину футов в диаметре, с куполообразным потолком, достигающим верхушки башни. Посреди комнаты виднелся висящий в воздухе Креншинибон, хрустальный осколок, сердце этой башни, пульсирующий розовато-красным светом, как живое существо.

Реджис быстро огляделся по сторонам. Он увидел лежащую на полу шкатулку, которая показалась ему знакомой, хотя он и не смог сразу вспомнить откуда, и кольцо с драгоценным камнем. Назначение этих предметов было ему неизвестно, и у него не было времени выяснять это. Реджис много говорил с Дзиртом после падения Кессела, и хорошо знал, что именно сделал дроу в тот раз, чтобы одержать победу: просто засыпал пульсирующий осколок мукой. Она была у хафлинга наготове, поэтому он достал из-за спины маленький мешочек и уверенно прошел вперед.

— Пора спать, — усмехнулся Реджис. И получил такой телепатический удар, что почти лишился сознания. Оба они, и Дзирт и Реджис, заблуждались. В той башне, на равнине за Брин Шандером, много лет назад Дзирт засыпал не Креншинибон, но один из многочисленных образов осколка. В этот раз перед Реджисом оказался настоящий хрустальный осколок, могущественный артефакт, который был сердцем башни. На жалкую атаку хафлинга Креншинибон ответил энергетическим импульсом, который уничтожил и муку, и мешочек и тяжело впечатал Реджиса в противоположную стену.

Оцепеневший хафлинг застонал еще громче, когда дверь люка в полу комнаты распахнулась и оттуда пахнуло зловонием, а затем показалась огромная, широченная лапища с острыми когтями и гнилостно-зеленой кожей.

* * *

Кэтти-бри едва ощущала свои руки и ноги, стуча зубами от холода, тетива лука глубоко врезалась ей в пальцы, но она уже не чувствовала никакой боли. Она только знала, что не должна останавливаться ради своего отца и Дзирта.

Пользуясь неподвижной Стампет как опорой, девушка выпустила стрелу, уложив демона, приблизившегося к входу в пещеру. Вновь и вновь стреляла Кэтти-бри, которую ее заколдованный колчан обеспечивал нескончаемым запасом стрел. Она уничтожила большую часть мейнов, остававшихся на ледяном берегу, и тех, что переваливали через горный хребет. Она чуть было не подстрелила Гвенвивар, но успела опознать пантеру, спешащую на помощь Дзирту. Ее сердце вновь наполнилось надеждой, когда могучая кошка ворвалась в пещеру.

Вскоре от войска мейнов осталось лишь несколько монстров, которые быстро плыли к Кэтти-бри. Девушка сражалась неистово, и большинство ее выстрелов поразили цель, но один мейн все же успел добраться до льдины.

Кэтти-бри бросила взгляд на свой меч, ушедший в лед по самый эфес, и поняла, что не успеет схватить его. Вместо этого она использовала свой лук как дубину, тяжело приложившись им к морде мчавшегося на нее мейна.

Потеряв равновесие, существо рухнуло на девушку, которая, нимало не растерявшись, впечаталась лбом в его нос и тут же всадила верхушку лука в грудь монстра. Мейн превратился в облако вредоносного газа, но инерция его рывка сбросила Кэтти-бри в воду.

Она вынырнула, хватая ртом воздух и размахивая руками, которых почти не чувствовала. Ноги были уже бесполезны. Ей удалось ухватиться за самую кромку льдины, вогнав пальцы в какую-то трещину. Силы ее были на исходе. Она пыталась позвать Стампет, но губы и язык ей уже не подчинялись.

Казалось, что Кэтти-бри одолела демонов, чтобы быть уничтоженной природой Долины Ледяного Ветра, того места, которое она звала своим домом большую часть жизни. Эта жестокая ирония не ускользнула от нее, когда мир вокруг померк.

* * *

Спина Реджиса коснулась изогнутого потолка, когда девятифутовый тролль, больший из двух забравшихся в комнату, поднял его вверх.

— Сейчас я тебя съем! — провозгласило кошмарное существо, разинув пасть.

То, что тролль мог говорить, дало Реджису идею, отчаянный проблеск надежды.

— Обожди! — попросил он тролля, потянувшись рукой под свою тунику. — У меня есть для тебя сокровище.

В руке хафлинга оказался ценнейший кулон, восхитительный гипнотизирующий рубин, танцующий на конце цепочки в нескольких дюймах от глаз пораженного и неожиданно заинтригованного тролля.

— Это только начало, — запинаясь, бормотал Реджис, отчаянно пытаясь импровизировать, ибо последствия неудачи были для него слишком очевидны. — Да у меня россыпи таких штуковин, ты только посмотри, как чудесно он кружится, притягивая твой взгляд…

— Эй, ты будешь его жрать или нет? — спросил второй тролль, грубо пихая того, что держал Реджиса. Но монстр быстро поддался чарам рубина и думал теперь о том, что ему вовсе не хочется делиться добычей с напарником.

Поэтому чудовище мгновенно согласилось с предложением, последовавшим со стороны хафлинга, который сказал ему, бросив мельком взгляд на второго тролля:

— Убей его!

Реджис тяжело плюхнулся на пол, и тролли, схватившиеся в жестоком поединке, чуть было не раздавили его. Хафлинг перемещался в этом ограниченном пространстве очень быстро, больше ему ничего не оставалось делать. Мечась по комнате, он наткнулся на кольцо, украшенное драгоценным камнем, и быстро положил его в карман, затем ему на глаза вновь попалась шкатулка, которую он неожиданно узнал.

Это была та самая шкатулка, которую нес глабрезу, когда Реджис со своими спутниками встретил в туннелях под Мифрил Халлом злобную Мать Бэнр, та самая шкатулка, в которой был камень — черный сапфир, забравший всю магию.

Реджис поднял ее и протиснулся мимо катавшихся по полу троллей, устремившись к хрустальному осколку. Его тут же захлестнул столь сильный поток образов, что у него подкосились ноги. Артефакт, почуяв опасность, вошел в разум Реджиса, подчинив себе несчастного хафлинга. Реджис хотел двигаться вперед, он действительно хотел этого, но ноги не подчинялись ему.

А потом он уже не был столь уверен в том, что ему вообще хотелось двигаться. Внезапно Реджис удивился, с чего бы это ему захотелось разрушить кристальную башню, это прекрасное, изумительное сооружение. И зачем ему желать уничтожить Креншинибон, ее создателя, когда он может использовать артефакт в своих интересах?

В конце концов, кто он такой, этот Дзирт До'Урден?

Почти утратив силу воли и свое «я», Реджис поднял к глазам свой рубиновый кулон и сразу же погрузился в его бездонные глубины, следуя за алыми вспышками. Большинство из тех, кто смотрел в этот рубин, терялись в его чарах, но именно там, в этих гипнотических рубиновых глубинах, Реджис вновь обрел себя.

Он уронил цепь с кулоном и прыгнул вперед, накрыв Креншинибон магической шкатулкой и с треском защелкнув ее как раз в тот момент, когда артефакт выпустил еще один импульс смертоносной энергии.

Атака артефакта захлебнулась, и Реджис дернул шкатулку на себя, прижав ее к груди.

Башня, это гигантское творение хрустального осколка, начала сотрясаться.

— Ну уж нет! — пробормотал хафлинг, которому были хорошо знакомы первые признаки агонии кристальной башни. В прошлый раз в подобной ситуации его спасла Гвенвивар, а Дзирт спасся…

Реджис повернулся к окну и, вспрыгнув на подоконник, бросил взгляд на троллей, которые уже не дрались, а обнимались, в то время как башня, их дом, дрожала под ними. Они посмотрели на улыбавшегося хафлинга.

— Как-нибудь в другой день, быть может, — сказал им Реджис и, не глядя вниз, прыгнул. Он приземлился в двадцати футах ниже окна башни, кувыркаясь и скользя, и остановился наконец, уткнувшись в огромный сугроб. Кристальная башня разрушалась у него на глазах, разваливаясь на огромные глыбы, со свистом пролетавшие мимо ошеломленного, измученного хафлинга.

* * *

Землетрясение, вызванное разрушением башни, временно приостановило схватку в пещере, дало небольшую передышку друзьям, которым жестоко досталось от могущественного танар'ри. Но бедный Бренор, стоявший возле стены пещеры, упал в широкую трещину, внезапно раскрывшуюся прямо у него под ногами. Хотя образовавшаяся расселина была неглубока, всего лишь по пояс дворфу, но, когда сотрясения прекратились, Бренор обнаружил, что его плотно заклинило.

Утрата Креншинибона ничуть не уменьшила могущество Эррту, а падение башни только еще больше разозлило его.

Гвенвивар вновь могучим прыжком влетела в пещеру, но демон пронзил ее в полете своим мечом и держал его в воздухе одной могучей рукой.

Дзирт, стоя в слякоти на коленях, мог только с ужасом наблюдать, как Эррту шествовал по пещере, а пантера извивалась на его мече, тщетно пытаясь освободиться и рыча в агонии.

Все было кончено, понял Дзирт. Все пришло к неожиданному, сокрушительному концу. Он проиграл. Только бы Гвенвивар смогла избавиться от этого меча. Тогда Дзирт послал бы ее к Бренору, а затем отпустил. Он надеялся, что она возьмет дворфа с собой, в относительную безопасность своего Астрального дома.

Но этого не случилось. Гвенвивар дернулась еще раз и затихла, а затем исчезла, превратившись в об лачко серого дыма: ее земная форма была разрушена, и она исчезла с Материального уровня.

Дзирт извлек ониксовую фигурку из кармана. Он знал, что не сможет вызвать пантеру, не сможет сделать этого в течение нескольких дней. До него донеслось шипение пламени, вызванного магией демона, подобравшегося к нему и погашенного его надежным клинком. Он перевел свой взгляд с фигурки на ухмыляющегося Эррту, который возвышался над ним на расстоянии каких-то пяти футов.

— Ты готов к смерти, Дзирт До'Урден? — вопрошал его демон. — Твой отец видит нас, знаешь ли, и ему очень больно оттого, что ты сейчас медленно умрешь!

Дзирт не подвергал сомнению слова бейлора, и его охватил бешеный гнев. Но на сей раз гнев не помог ему. Дроу был изнурен и полон печали, он потерпел поражение. И знал это!

* * *

Слова Эррту были наполовину правдой. Его узник, находившийся за полупрозрачной ледяной стеной на верхней площадке пещеры, действительно мог видеть эту сцену, которую подсвечивали голубое сияние сабель Дзирта и оранжевые языки пламени Эррту.

Узник тщетно царапал стену и рыдал так, как никогда не рыдал раньше за всю свою нынешнюю и прежнюю жизни.

* * *

— А какой чудесной зверушкой станет для меня твоя кошка, — поддразнивал Дзирта Эррту.

— Никогда! — воскликнул дроу и, повинуясь импульсу, бросил фигурку назад. Он не услышал всплеска, но был уверен, что фигурка вылетела из пещеры и попала в море.

— Правильно, друг мой, — молвил суровый Бренор.

Ухмылка Эррту превратилась в гримасу ярости. Демон занес свой смертоносный меч над головой Дзирта. Защищаясь, дроу поднял свой Сверкающий Клинок.

И в это мгновение в пещеру влетел вращающийся молот и с грохотом врезался в бейлора.

Киерстаад бесстрашно ворвался в пещеру, проскользнув в брешь, созданную в пламени демона саблей Дзирта, и оказался лицом к лицу с танар'ри, призывая Клык Защитника.

Киерстаад знал легенду о молоте, знал, что он должен вернуться в его руки.

Но он не вернулся. Он исчез с земли рядом с демоном, но по непонятной Киерстааду причине не материализовался в его ожидавших руках.

— Он должен был вернуться! — воскликнул юноша, протестуя и обращаясь главным образом к Бренору. А затем Киерстаад взлетел в воздух от могучего удара демона и врезался в ледяной холм, скатился с него и тяжело приземлился в ледяную кашу.

— Он должен был вернуться, — прошептал он еще раз, прежде чем сознание покинуло его.

* * *

Клык Защитника не мог вернуться к Киерстааду, так как он вернулся к своему законному владельцу, Вульфгару, сыну Беорнегара, наблюдавшему за разыгравшейся сценой из-за ледяной стены. Это Вульфгар был пленником Эррту в течение долгих шести лет.

Ощутив в руках оружие, Вульфгар преобразился. Этот столь хорошо знакомый ему боевой молот, выкованный для него дворфом, любившим его, вернул Вульфгару его «я». В одно мгновение он вспомнил все то, что заставил себя забыть за годы плена.

Могучий варвар был переполнен нахлынувшими на него чувствами и воспоминаниями, но не настолько, чтобы не думать о самом насущном. Он воззвал к своему богу Темпосу — о, как прекрасно было услышать это имя, вновь произнесенное своими губами! — и начал крошить стену могучими ударами боевого молота.

* * *

Реджис ощутил в своей голове некий призыв. Сначала он подумал, что это хрустальный осколок, а потом, убедив себя, что артефакт надежно и безопасно заперт в шкатулке, решил, что это рубиновый кулон. Однако, когда и эта догадка оказалась ложной, Реджис обнаружил источник: это было кольцо в его кармане. Реджис вытащил кольцо и уставился на него. Он опасался, что это было еще одним проявлением Креншинибона, и занес свою руку, чтобы швырнуть его в море.

Но тут он узнал этот голосок, звучавший в его голове.

— Стампет? — спросил он, с любопытством всматриваясь в камень. Опустившись на колени рядом с одной из глыб башни, он извлек свой маленький жезл.

* * *

Грохот ударов варвара сотрясал пещеру так сильно, что неожиданно заволновавшийся Эррту не смог удержаться от того, чтобы не оглянуться. И когда он сделал это, Дзирт До'Урден нанес ему страшный двойной удар.

Сверкающий Клинок глубоко вошел в ногу бейлора, а второй клинок — в пах. Эррту издал вопль неописуемой ярости, а Дзирт — во второй раз за этот столь длинный день — испытал неповторимое ощущение в руке, когда клинок поглощал жизненную силу демона.

Но это был лишь временный успех. Эррту быстро отбросил дроу и исчез, вновь став видимым среди сталактитов, свисавших с потолка пещеры.

— Вылезай, Бренор! — позвал Дзирт. — Нам дали передышку, ибо Закнафейн скоро окажется среди нас.

Он посмотрел на рыжебородого дворфа, которому уже почти удалось выбраться из расселины.

Дзирт вскочил на ноги, готовый продолжать сражение, но что-то в выражении лица Бренора, посмотревшего в сторону ледяной стены, заставило его повернуться. Он последовал за взглядом дворфа, ожидая увидеть Закнафейна.

Вместо него он увидел Вульфгара, с развевающимися волосами и огромной бородой, который высоко вздымал Клык Защитника, издавая рев ненависти.

— Мой мальчик, — прошептал дворф. У него подогнулись ноги, и он вновь сполз в трещину.

Эррту атаковал Вульфгара, сверкая мечом и устрашающе щелкая бичом.

Клык Защитника, брошенный Вульфгаром, чуть было не сбил бейлора в воздухе, но ему удалось увернуться и, опутав лодыжки варвара своим бичом, свалить его с ног.

— Вульфгар! — закричал Дзирт, вздрогнув, когда друг упал. Но варвар тут же вскочил на ноги, дико взревев, и прекрасный и могучий Клык Защитника вновь оказался в его руках. Эррту впал в неистовство, решив во что бы то ни стало уничтожить сначала друзей Дзирта, а затем и его самого. В воздухе появились сгустки тьмы, которые мешали Вульфгару прицелиться для очередного броска. Демон щелкал бичом и носился по пещере, то быстро работая крыльями, то применяя магию, чтобы перенестись с места на место.

Это был полный хаос, и каждый раз, как Дзирт пытался пробраться к Бренору, Вульфгару или Киерстааду, лежавшему без сознания, он наталкивался на Эррту. Дроу всякий раз парировал удары меча-молнии, но каждый такой удар приносил ему сильную боль. Прежде чем он успевал броситься в контратаку, Эррту исчезал, чтобы налететь на одного из его друзей в другом конце пещеры.

* * *

Ей больше не было холодно, она была уже за гранью столь простых ощущений. Кэтти-бри брела в темноте, покидая королевство живых.

Сильная рука схватила ее за плечо, вернув телу ощущения холода и боли, и затем она почувствовала, как ее вытаскивают из воды.

А потом… девушка ощутила тепло, магическое тепло, струящееся сквозь нее, возвращающее ее туда, откуда она, казалось, ушла безвозвратно.

Веки Кэтти-бри, затрепетав, открылись, и она увидела Стампет Скребущий Коготь, которая, склонившись над ней, взывала к богам дворфов, чтобы вновь вдохнуть жизнь в эту девушку, которую весь Клан Боевого Топора считал дочерью.

* * *

Всякий раз, как Эррту наносил удары своим мечом, сверкала молния. Раскаты грома и победный рев демона сотрясали пещеру наряду с кличами Вульфгара, обращенными к его богам, восклицаниями все еще заточенного в ловушке Бренора: «Мой мальчик!» — и криками Дзирта, пытавшегося как-то объединить усилия своих друзей и выработать общую стратегию, которая могла помочь им загнать в угол злобного демона и нанести ему поражение.

Но Эррту был неуловим. Он налетал, быстро наносил удары и просто исчезал, иногда зависая высоко среди сталактитов и применяя свой магический огонь, чтобы обрушивать эти созданные природой пики на своих врагов внизу.

Несмотря на колоссальные усилия бейлора, Дзирт упорно продвигался к Бренору.

Где бы ни появился демон, он не мог позволить себе оставаться на виду слишком долго. Несмотря на то что созданное им болото замедляло продвижение дроу, а дворф застрял в коварной расселине, бывший пленник и его могучий молот оказались слишком быстрыми. Несколько раз Эррту удавалось исчезнуть лишь за мгновение до того, как Клык Защитника врезался в стену, отмечая то место, где только что был бейлор.

И все же преимущество оставалось за Эррту, хотя в царившей неразберихе ему никак не удавалось нанести решающие удары.

Настало время побеждать, решил бейлор.

Бренор почти уже вылез из расселины, в которой еще оставалась одна его нога, когда позади него возник могучий демон.

Дзирт выкрикнул предупреждение, и дворф, инстинктивно повернувшись, вцепился бейлору в ногу, вывихнув при этом себе колено. Меч Эррту со свистом рассек воздух, но Бренор оказался слишком близко, чтобы он смог разрубить его, и дворфу достался лишь страшный удар энергии, который почти вышиб ему мозги.

Несмотря на это, Бренор держал Эррту еще крепче, зная, что не сможет причинить ему вреда, но надеясь удержать бейлора на месте, пока не подоспеют друзья. Его волосы затрещали от жара, а глаза чуть не вылезли из орбит, когда вокруг вспыхнули языки демонического пламени, но, к счастью, они быстро исчезли, и Бренор понял, что Дзирт рядом.

Щелкнул бич Эррту, и Дзирт, чтобы уклониться от него, с неимоверной быстротой бросился на одно колено, разворачиваясь на нем, но споткнулся, вскакивая на ноги.

Вновь щелкнул бич, но он мало что мог сделать против вращавшегося Клыка Защитника. Молот ударил бейлора в бок, так жестко припечатав его к ледяной стене, что демон невольно ощутил, как возросло его уважение к тому, кто долгие годы был его пленником. Эррту уже испытал однажды удар Клыка Защитника, когда Киерстаад вступил в бой, и осознавал силу этого оружия. Но тот первый бросок не смог подготовить Эррту к мощи Вульфгара. Бросок Киерстаада ужалил его, удар Вульфгара причинил страшную боль.

Вперед бросился Дзирт, но тут бейлор стремительно рванул ногу, выдернув Бренора из расселины и отшвырнув его на дюжину футов. Применив магию, он исчез, а дроу по инерции влетел в стену.

— Глупцы! — загремел голос Эррту, когда демон материализовался у выхода из пещеры. — Я верну себе хрустальный осколок и вновь встречусь с вами, прежде чем вы покинете это море. Знайте, что вы обречены!

Дзирт пробирался вперед, Вульфгар готовился к новому броску, и даже Бренор изо всех сил пытался встать на ноги, но никто из них не успевал добраться до Эррту вовремя.

Демон отвернулся от них и взлетел, но, к его полному изумлению, застыл в воздухе, потому что в лицо ему вонзилась стрела, оставившая за собой серебристый след.

Эррту взревел, и тут Вульфгар метнул свой молот, мощно врезавшийся в тело демона, с хрустом ломая его кости.

Кэтти-бри выпустила еще одну стрелу, вонзившуюся в грудь бейлора. Он заревел еще раз и отступил назад в пещеру.

Бренор, хромая, рванулся к нему, на лету поймав свой топор, который бросил ему Дзирт, и всадил славное оружие глубоко в спину демона.

Вновь раздался жуткий рев Эррту, и вслед за этим еще одна стрела Кэтти-бри поразила грудь монстра.

Подоспевший Дзирт нанес могучий удар Сверкающим Клинком, а затем вогнал свою вторую саблю глубоко в бок демона, прямо под его руку, которой тот пытался достать меч, чтобы отразить атаку дроу.

Вульфгар уже оказался рядом с Бренором, нанося демону один удар за другим.

Кэтти-бри надежно перекрыла выход из пещеры сплошной серебристой струей свистящих стрел.

Дзирт удерживал свой клинок, поглощавший жизненную энергию демона, глубоко в его теле, в то время как Сверкающий наносил бейлору одну рану за другой.

В последнем всплеске энергии Эррту развернулся, отшвырнув Бренора и Вульфгара, но не Дзирта. Могущественный бейлор заглянул в светло-лиловые глаза дроу и понял, что потерпел поражение. Он ощущал, как его материальное тело начинает плавиться, но на этот раз Эррту собирался взять с собой в Бездну Дзирта До'Урдена.

Бейлор поднял свой меч, подставив свободную руку под удар Сверкающего, и рывком отбросил клинок дроу в сторону.

Дзирт оказался беззащитен. Он отпустил свою глубоко погруженную в тело бейлора саблю и попытался откатиться в сторону.

Слишком поздно.

Молния вспыхнула вдоль лезвия меча, когда он упал вниз на голову дроу.

Сильная рука мелькнула перед глазами объятого ужасом Дзирта и схватила демона за запястье, остановив его удар, поставив могучего Эррту в безвыходное положение, удержав блистающий молниями клинок в каких-то дюймах от цели. Эррту увидел перед собой Вульфгара, могучего Вульфгара, со сжатыми зубами и мускулами, напряженными, как стальные канаты. Все долгие годы страданий в плену, все ужасы, пережитые молодым варваром, превратились в абсолютную ненависть к демону и сделали его хватку стальной. Ни один человек не был способен удержать Эррту, но Вульфгар не мог позволить бейлору причинить ему боль еще раз, забрав с собой его друга.

Эррту затряс своей полусобачьей-полуобезьяньей мордой, не веря своим глазам. Этого не могло быть!

Но так было. Вульфгар удержал его, и вскоре бейлор исчез — со струей дыма и воплем протеста.

Трое друзей обнялись со слезами на глазах, переполненные чувствами, не в силах говорить, не в силах даже стоять.

Глава 28 СЫН БЕОРНЕГАРА

Кэтти-бри увидела Реджиса, переваливающего через хребет слева от конуса айсберга. Она увидела Дзирта и Бренора, тяжело опирающихся друг на друга, когда они выходили из пещеры. И еще она увидела Киерстаада, которого нес на плече…

Стампет, которая немало потрудилась, чтобы поднять девушку на ноги своими лечебными заклинаниями, была немало удивлена, когда Кэтти-бри испустила сдавленный крик и упала на колени. Жрица с беспокойством посмотрела на нее, а затем, проследив за ее взглядом, сразу поняла, в чем дело.

— Хей, — сказала она, — это же…

— Вульфгар, — выдохнула Кэтти-бри.

Реджис присоединился к четверке на краю айсберга и также был поражен, когда увидел, кого они вызволили из когтей злобного Эррту. Хафлинг запищал от восторга и бросился в объятия варвара, и Вульфгар с Киерстаадом на плече поскользнулся на льду и упал на спину, чуть не разбив себе голову.

Но огромный варвар не имел ничего против. Эррту и его злобные слуги были разгромлены, и наступило время празднования!

Почти.

Дзирт не переставал проклинать себя за то, что потерял веру в себя и своих друзей. Он вопрошал Реджиса, затем Кэтти-бри и Стампет, но никто из них не видел фигурки из оникса, которая позволяла дроу вызывать Гвенвивар. Очевидно, ее поглотило темное море.

Видя, в каком состоянии находится Дзирт, Бренор быстро принял командование на себя. Первым насущным делом было вернуть Кэтти-бри и Стампет на берег, и побыстрее, ибо и Дзирт, и Бренор, и Вульфгар насквозь промокли и уже замерзали, а Киерстаад нуждался в немедленном внимании со стороны жрицы.

Стампет извлекла из своего мешка крюк на прочном канате и ловким движением опытной покорительницы вершин всадила его в айсберг в каких-то десяти футах от стоявших там друзей. Бренор быстро закрепил его, а затем встал рядом с Вульфгаром, который уже изо всех сил тянул канат, чтобы подтащить льдину к берегу, тянул все сильнее, не отрывая взгляда от Кэтти-бри, своей возлюбленной, девушки, которая должна была стать его женой много лет назад.

Дзирт склонился над краем айсберга и погрузил свои сабли в воду, стараясь осветить ее.

— Мне нужна какая-то защита, чтобы я смог опуститься туда! — крикнул дроу Стампет, которая, тянула за свой конец каната и пыталась найти слова утешения для страдающего скитальца.

Реджис, стоявший рядом с Дзиртом, покачал головой со знанием дела. Хафлинг бросил в воду свой шнур с грузом на одном конце. Вниз ушло уже пятьдесят футов веревки, но до дна он так и не достал. Даже если Стампет и удалось бы с помощью заклинаний сделать так, чтобы Дзирт не мерз и дышал под водой, он не смог бы опуститься на такую глубину и отыскать черную фигурку на темном дне.

Стампет сразу бросилась к Киерстааду. Кэтти-бри и Бренор быстро обнялись на берегу, а затем девушка и Вульфгар оказались друг перед другом.

Варвар был изранен и оборван, его светлые волосы развевались, борода ниспадала на грудь, глаза запали. Но он был все так же огромен и мускулист, и, какие бы шрамы ни оставил на его теле Эррту, это был Вульфгар, и все остальное не имело для девушки никакого значения.

Сердце Вульфгара взволнованно билось. Кэтти-бри совершенно не изменилась. Быть может, стала чуть старше, но в ее темно-синих глазах сверкали те же искры, в них светилась та же любовь к жизни и приключениям, тот дух, который нельзя было укротить.

— Я думала, что ты… — начала было Кэтти-бри, но остановилась и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Я никогда не забывала о тебе.

Вульфгар схватил ее в объятия и привлек к себе. Он пытался что-то сказать ей, объяснить, что только мысли о ней поддерживали в нем жизнь во время долгого сурового испытания. Но он не смог подобрать слов, ни одного, и поэтому лишь прижимал ее к себе так сильно, как только мог, и оба они дали волю слезам.

Зрелище взволновало всех, хотя Дзирт не смог долго наблюдать за влюбленными. Исчезла Гвенвивар, его многолетняя спутница, зачастую его единственная спутница, его единственный настоящий друг!

Он не мог так просто проститься с ней.

Благодаря усилиям и магическому искусству Стампет Киерстаад вышел из состояния оцепенения и сразу оценил трудность их положения. Короткий день был уже на исходе, все вокруг заполняла промозглая сырость. Было очень холодно, гораздо холоднее, чем в тундре, а у них не хватало топлива, чтобы развести и поддерживать костер.

Киерстаад знал другой способ обеспечить укрытие. Все еще лежа на земле опираясь на локти, он обменялся парой слов с Бренором и стал отдавать указания. Кэтти-бри, используя Хазид'хи, вырубала ледяные кирпичи, а все остальные стали укладывать их, выстраивая куполообразное сооружение — ледяной дом.

Эта работа была завершена как нельзя вовремя: у жрицы иссякли ее заклинания и холод стал серьезной угрозой. Разверзлось небо, и на землю обрушился дождь со снегом, а затем разразился жуткий снежный буран.

Но внутри ледяного убежища было тепло и безопасно.

Всем, кроме Дзирта. Дроу явственно ощущал, что без Гвенвивар ему не согреться никогда.

* * *

Наступивший рассвет оказался тусклым и серым, воздух был даже холоднее, чем морозной ночью. Друзья обнаружили, что попали в ловушку: ночные ветры переместили льды, давшие имя этому морю, и их айсберг оказался слишком далеко от всех остальных, чтобы попытаться перебраться по льду на сушу.

Киерстаад, который чувствовал себя значительно лучше, взобрался на коническую вершину айсберга, взял свой боевой рог и стал подавать сигналы.

Единственным ответом ему было эхо, отраженное от многочисленных ледяных вершин.

Дзирт провел утро в молитвах, обращенных к Миликки и Гваэрону Виндстрому, прося вернуть ему пантеру, его драгоценного друга. Ему хотелось, чтобы Гвенвивар поднялась из моря, и он молился об этом, понимая, что просит о невозможном.

Затем у него появилась идея. Он не знал, пришло ли к нему послание богов или его собственная мысль, — впрочем, ему было все равно. Сначала он отправился к Реджису, который вырезал так много замечательных произведений из кости форели, который создал того единорога, что висел на шее Дзирта.

Хафлинг высек кусок льда подходящего размера и принялся за работу, а Дзирт отправился на другую сторону айсберга, подальше от всех остальных, и начал звать.

Через два часа дроу вернулся, а рядом с ним неуклюже передвигался молодой тюлень, вновь обретенный друг. Как скиталец, Дзирт хорошо знал животных, умел общаться с ними на элементарном уровне, понимал, какие движения могут напугать их, а какие позволят укрепить доверие. Он был рад увидеть по возвращении, что Кэтти-бри и Бренор, используя лук и наскоро сработанную сеть, наловили рыбы, и тут же угостил тюленя.

— Хей! — воскликнул Бренор, протестуя, но затем его лицо просветлело. — Да, — сказал он, потирая руки, думая, что он понял намерения дроу, — его надо подкормить.

Нахмуренное лицо Дзирта заставило дворфа замолчать.

Дроу был поражен результатами работы хафлинга. Из простого куска льда ему удалось создать точное подобие фигурки из оникса.

— Если бы у меня было больше времени, — начал было Реджис, но Дзирт жестом остановил его:

— Этого будет довольно.

Они начали тренировать тюленя. Дзирт кидал ледяную статуэтку в воду, кричал «Гвен!», а Реджис бросался к краю айсберга и вылавливал фигурку той самой сетью, которую Бренор смастерил для ловли рыбы. Когда Реджис протягивал сеть с фигуркой Дзирту, тот вознаграждал его рыбой. Они повторяли это снова и снова, и наконец Дзирт вставил сеть в рот тюленя, бросил фигурку в воду и крикнул «Гвен!».

Умное животное фыркнуло и нырнуло, быстро вернув дроу фигурку, изготовленную хафлингом. С улыбкой надежды Дзирт оглянулся на своих друзей и протянул тюленю рыбу.

Они занимались этим более двадцати минут, и с каждым последующим броском фигурка улетала все дальше в темную воду. Всякий раз тюлень находил и возвращал ее, за что вознаграждался всеобщим восхищением и, что более важно, рыбой.

Затем понадобился перерыв, так как тюлень устал и уже не был так голоден.

Несколько последующих часов тянулись для несчастного Дзирта бесконечно долго. Он сидел в ледяном доме, отогреваясь, пока остальные разговаривали главным образом с Вульфгаром, стараясь вернуть его в мир живых.

Всем им, особенно самому Вульфгару, было очевидно, что варвару предстояло пройти еще долгий, болезненный путь.

Киерстаад время от времени поднимался на верхушку айсберга и трубил в свой рог. Юный варвар все больше беспокоился, так как если они и дрейфовали, то лишь удаляясь от берега, и, казалось, не было никакой возможности направить айсберг назад. Они могли продолжать ловить рыбу, жрица и ледяной дом могли некоторое время поддерживать тепло, но провести зиму в Море Плавучего Льда было невозможно. В конце концов, понимал Киерстаад, к ним наведаются голодные белые медведи или свирепый снежный ураган похоронит их во время сна вместе с их ледяным убежищем.

После полудня Дзирт вернулся к дрессировке тюленя, и через некоторое время Реджис отвлек тюленя, а дроу плеснул по воде и крикнул, сделав вид, что бросил фигурку.

Тюлень возбужденно нырнул, но через несколько мгновений в замешательстве выбрался на айсберг, издавая протестующий лай.

Он не получил от Дзирта награды.

Дроу держал тюленя в ледяном доме всю ночь и большую часть следующего утра. Было необходимо, чтобы животное сильно проголодалось, ибо дроу знал, что время уже на исходе. Он мог лишь надеяться, что айсберг не уплыл слишком далеко от того места, куда ушла под воду фигурка.

После пары бросков дроу применил тот же прием, чтобы отвлечь тюленя, и отправил его на поиски. Прошло несколько минут, и, когда уже казалось, что тюлень вот-вот откажется от дальнейших попыток, Дзирт скрытно кинул фигурку в воду.

Счастливый тюлень нашел ее и был вознагражден.

— Она не тонет, — заметил Реджис, догадавшись, в чем проблема. — Мы должны приучить тюленя нырять за ней.

Они утяжелили статуэтку скалолазным крюком Стампет. Дзирт особенно тщательно делал последующие броски, добиваясь, чтобы тюлень мог проследить за тем, как опускалась фигурка. Умное животное прекрасно справлялось с задачей, уходя глубоко под воду и каждый раз возвращаясь с фигуркой в сетке.

Тогда они вновь применили свою уловку, отвлекая тюленя, пока Дзирт плеснул по воде, и все как один затаили дыхание, когда тюлень нырнул.

Он поднялся на поверхность во многих ярдах от айсберга, тявкнул Дзирту и исчез вновь. Так повторялось много раз.

А затем тюлень вынырнул прямо у айсберга, прыгая от радости. Он выполнил свою задачу. Фигурка Гвенвивар была в сетке!

Друзья закричали в восторге, а Киерстаад дунул в свой рог. На сей раз ему ответило не только эхо.

Юный варвар с надеждой посмотрел на остальных и дунул вновь.

К айсбергу приближалась большая лодка, на носу которой возвышался Берктгар, а группа дворфов и варваров гребла изо всех сил.

Киерстаад протянул рог Вульфгару, который извлек из инструмента самый сильный и высокий сигнал, который когда-либо слышали в Долине Ледяного Ветра.

Берктгар и Рэвйяк глядели на него снизу, из лодки, с темной воды, и их замешательство постепенно уступало место бурному восторгу.

* * *

В ту ночь, когда они вернулись в рудники дворфов, Дзирт отходил ко сну со смешанными чувствами. Он был так счастлив, невероятно взволнован тем, что Вульфгар вновь был рядом с ним, и тем, что ему удалось вернуться после встречи со столь могущественными врагами живым и в окружении невредимых друзей, включая Гвенвивар.

Но дроу не мог не думать о своем отце. Долгие месяцы он шел этим путем, веря в то, что придет к Закнафейну. Он мечтал о том, чтобы вновь оказаться рядом со своим отцом и наставником, и, хотя ни на мгновение не жалел о том, что они освободили из плена Вульфгара, а не Закнафейна, не мог так легко проститься со своими мечтами.

Он уснул, и ему приснился сон.

Его пробудило присутствие в комнате призрака. Он потянулся было за саблями, но резко остановился и упал на постель, узнав Закнафейна.

— Сын мой, — молвил призрак, тепло улыбаясь, гордый отец, удовлетворенная душа, — со мной все хорошо, лучше, чем ты можешь себе представить.

Дзирт не мог найти слов для ответа, но его лицо выражало все, что было у него на сердце.

— Старый жрец призвал меня, — объяснил Закнафейн. — Он сказал, что тебе нужно было знать это. Прощай, мой сын! Держись своих друзей и своих воспоминаний и верь в своем сердце, что мы встретимся вновь.

С этим призрак исчез.

На следующее утро Дзирт вспомнил ночное видение и, конечно, несколько утешился. Логика говорила ему, что это был только сон, пока он не осознал, что призрак говорил с ним на языке дроу, и не понял, что старым жрецом, на которого ссылался Закнафейн, мог быть только Кэддерли.

И Дзирт решил, что, когда кончится зима, он вернется в Храм Парящего Духа и отнесет туда хрустальный осколок, надежно упрятанный в защитную шкатулку.

По мере того как шли дни, а воспоминания о встрече с призраком не блекли, скиталец-дроу обрел подлинный покой, ибо понял и поверил в то, что это был не сон.

* * *

— Они предложили мне возглавить племя, — сказал Вульфгар Дзирту. Это было морозным зимним утром, более чем через два месяца после их возвращения домой из Моря Плавучего Льда.

Дзирт обдумал эту неожиданную новость, принимая во внимание состояние здоровья своего возвратившегося друга. Затем он покачал головой: Вульфгар еще не полностью оправился и ему не следовало принимать на себя бремя такой ответственности.

— Я отказался, — признался Вульфгар.

— Пока что, — сказал Дзирт, стремясь утешить его.

Вульфгар посмотрел на голубое небо, того же цвета, что и его глаза, которое вновь сияло для него после шести лет мрака.

— Никогда, — поправил он дроу. — Это не мое дело.

Дзирт не был уверен, что согласен с ним. Хотел бы он знать, в какой степени отказ Вульфгара был вызван тем, что могучему варвару пришлось прикладывать колоссальные усилия для того, чтобы приспособиться к условиям окружающей жизни. Даже самые простые вещи казались незнакомыми несчастному Вульфгару. Он был весьма неловок в общении со всеми, особенно с Кэтти-бри, хотя Бренор и Дзирт не сомневались в том, что между ними вновь вспыхнула искра прежнего чувства.

— Хотя я буду направлять Берктгара, — продолжал Вульфгар. — И не потерплю никакой вражды между его людьми, моими людьми, и народом Долины Ледяного Ветра. Всем нам хватит настоящих врагов и без создания новых!

Дзирт не спорил.

— Ты любишь ее? — неожиданно спросил Вульфгар, застав дроу врасплох.

— Конечно, — искренне ответил Дзирт. — Так же, как я люблю тебя, и Бренора, и Реджиса.

— Я бы не стал вмешиваться… — начал было Вульфгар, но его остановил тихий смех Дзирта.

— Выбор не за тобой и не за мной, — пояснил дроу. — Выбор за Кэтти-бри. Вспомни, что было с тобой, мой друг, и то, что ты, в своем безрассудстве, почти утратил.

Вульфгар долго и пристально смотрел на своего дорогого друга, преисполнившись решимости последовать его мудрому совету. Жизнь Кэтти-бри была ее жизнью, и право решать принадлежало ей, и, что бы или кого бы она ни выбрала, Вульфгар всегда останется в кругу ее друзей.

Зима обещала быть долгой и холодной, с обильными снегопадами, милосердно скупой на события.

Отношения между друзьями уже не будут прежними, они не смогли бы остаться прежними после того, что пережили, но они снова будут вместе — душой и сердцем. И пусть никто — ни человек, ни демон — не пытается снова разделить их!

* * *

Наступила одна из великолепных весенних ночей в Долине Ледяного Ветра, не очень холодная, но довольно ветреная. Звезды были яркими и большими. Дзирт не мог определить, где заканчивалось ночное небо и начиналась темная тундра. И это не имело никакого значения ни для него, ни для Бренора или Реджиса. Гвенвивар также была довольна, рыская по нижним уступам Склона Бренора.

— Они снова друзья, — сказал Бренор о Кэтти-бри и Вульфгаре. — Она нужна ему сейчас, и она помогает ему вернуться.

— Шесть лет мучений в лапах такого демона, как Эррту, не забыть так быстро, — согласился Реджис.

Дзирт широко улыбнулся, думая о том, что его друзьям вновь удалось обрести друг друга. Эта мысль, естественно, привела дроу к размышлениям о его месте.

— Думаю, что смогу нагнать Дюдермонта в Лускане, — внезапно и совершенно неожиданно сказал он. — Если не там, то в Глубоководье наверняка.

— Чертов эльф, от чего ты бежишь на этот раз? — выдавил из себя дворф.

Дзирт обернулся и, взглянув на него, громко засмеялся:

— Я ни от чего не бегу, добрый дворф. Но я должен, в соответствии с данным мною словом и ради общего блага, доставить хрустальный осколок в Храм Парящего Духа, в далекий Кэррадун.

— Моя девочка говорила, что то место было к югу от Сандабара, — запротестовал Бренор, думая, что поймал дроу на лжи. — Ты туда не доплывешь!

— Далеко к югу от Сандабара, — согласился Дзирт, — но ближе к Воротам Балдура, нежели к Глубоководью. «Морская фея» идет быстро, Дюдермонт сможет доставить меня гораздо ближе к Кэддерли.

Бренор больше не протестовал.

— Чертов эльф, — пробормотал дворф. — Не очень-то мне хочется возвращаться на проклятый корабль. Но если надо…

Дзирт пристально посмотрел на дворфа:

— Ты идешь?

— Неужели ты думаешь, что мы останемся? — ответил за дворфа Реджис, и когда Дзирт обратил свой изумленный взгляд на хафлинга, тот быстро напомнил ему, что именно он, а не Дзирт пленил Креншинибон.

— Ну конечно, они идут, — донесся знакомый голос из темноты. — Так же как и мы!

Мгновением позже Кэтти-бри и Вульфгар поднялись по крутой тропинке и присоединились к своим друзьям.

Дзирт оглядел всех их, одного за другим, а затем отвернулся и обратил свой взгляд к звездам.

— Всю мою жизнь я искал свой дом, — спокойно произнес дроу. — Всю жизнь я желал большего, чем мне предлагали, большего, чем Мензоберранзан, большего, чем бойцы, которые вставали рядом со мной из личной корысти. Я всегда думал, что дом — это место, и, конечно, это так и есть, но не в физическом смысле. Это место — здесь. — Дзирт положил руку на сердце и обернулся, чтобы взглянуть на своих спутников. — Такое ощущение дает истинная дружба, — продолжал он. — Я знаю это сейчас и знаю, что я — дома.

— Но ты уезжаешь в Кэррадун, — мягко сказала Кэтти-бри.

— И мы тоже! — воскликнул Бренор.

Дзирт улыбнулся, глядя на них, затем громко засмеялся.

— Если обстоятельства не позволяют мне оставаться дома, — твердо сказал скиталец, — тогда я просто возьму свой дом с собой!

Неподалеку раздался рык Гвенвивар. Они снова отправятся в путь, все шестеро, навстречу грядущему рассвету.

Оглавление

Темное наследие

  Пролог

  Часть первая ТРЕВОГА

    Глава первая НАЧАЛО ВЕСНЫ

    Глава вторая СНОВА ВМЕСТЕ

    Глава третья ПЕРЕГОВОРЫ

    Глава четвертая «ИГРУШКА» ДЛЯ ГОБЛИНОВ

    Глава пятая МАЛОВЕР

  Часть вторая ВСЕ МЕНЯЕТСЯ

    Глава шестая ПРЯМЫМ ПУТЕМ ВО ТЬМУ

    Глава седьмая ВО ТЬМЕ И В ТИШИНЕ

    Глава восьмая ЛЕТЯЩИЕ ИСКРЫ

    Глава девятая СЛИШКОМ ТОЧНЫЕ УДАРЫ

    Глава десятая ОБОРОТЕНЬ

  Часть третья НАСЛЕДИЕ

    Глава одиннадцатая СЕМЕЙНОЕ ДЕЛО

    Глава двенадцатая ПРАВДА ВЫХОДИТ НА СВЕТ

    Глава тринадцатая НАРУШЕННЫЕ КЛЯТВЫ

    Глава четырнадцатая ПОБЕЖДЕНЫ

  Часть четвертая КОШКИ-МЫШКИ

    Глава пятнадцатая ПОЕДИНОК ПРЕЖДЕ ВСЕГО

    Глава шестнадцатая ПАУТИНА

    Глава семнадцатая БРЕМЯ ДРУЖБЫ

    Глава восемнадцатая В ОПАСНОСТИ ВСЕ

    Глава девятнадцатая ЖЕРТВА

  Часть пятая ПОСЛЕДНЯЯ СХВАТКА

    Глава двадцатая ТЕ, КТО ОСТАЛСЯ В ЖИВЫХ

    Глава двадцать первая ВЕТРЫ ГОРНОЙ ДОЛИНЫ

    Глава двадцать вторая НАТИСК ТЯЖЕЛОЙ КАВАЛЕРИИ

    Глава двадцать третья БРАТ И СЕСТРА

    Глава двадцать четвертая ДОЛГИЙ ПУТЬ ДОМОЙ

  Эпилог

Беззвездная ночь

  ПРОЛОГ

  Часть первая УЗЫ ДОЛГА

    Глава 1 ЛЮБИТЕЛЬ ИНТРИГ

    Глава 2 РАССТАВАНИЯ И ТАЙНЫ

    Глава 3 МАТЬ БЭНР БЛЕФУЕТ

    Глава 4 ОГОНЬ В ЕЕ ГЛАЗАХ

    Глава 5 ПОСЛЕ СТОЛЬКИХ ЛЕТ

    Глава 6 ЗНАК СВЫШЕ

  Часть вторая МОЛИТВЫ БЕЗ ОТВЕТА

    Глава 7 НЕЗАВЕРШЕННОЕ ДЕЛО

    Глава 8 ЧУЖОЙ

    Глава 9 НАЗАД ПУТИ НЕТ

    Глава 10 СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ

    Глава 11 ВСЕ ТЩЕТНО

    Глава 12 ПОД ДАВЛЕНИЕМ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ

  Часть третья ТЕНИ

    Глава 13 АЛЧУЩАЯ БОГИНЯ

    Глава 14 ИГРА В ПЕРЕОДЕВАНИЕ

    Глава 15 МАСКИ

    Глава 16 МЕНЗОБЕРРАНЗАН

    Глава 17 ПЕРВЫЕ СТОЛКНОВЕНИЯ

  Часть четвертая В ПАУТИНЕ

    Глава 18 ГЕРОИЧЕСКОЕ ПОРАЖЕНИЕ

    Глава 19 ЛОЖНАЯ ГОРДОСТЬ

    Глава 20 ЛИЧНЫЕ ПРИТЯЗАНИЯ

    Глава 21 СЛОЙ ЗА СЛОЕМ

    Глава 22 ПРОНИКНОВЕНИЕ

  Часть пятая ВЗГЛЯД ВОИНА

    Глава 23 ДУК-ТАК

    Глава 24 ГОЛОВОЙ ВПЕРЕД

    Глава 25 ОТЧАЯННОЕ БЕГСТВО

    Глава 26 СЮРПРИЗ ОТ КЭТТИ-БРИ

    Глава 27 КАЖДЫЙ ПОЛУЧАЕТ СВОЕ

  ЭПИЛОГ

Нашествие тьмы

  Пролог

  Часть 1 НАЧАЛО РАЗДОРА

    Глава 1 ДИПЛОМАТИЯ

    Глава 2 ОТРЯД «ВЕСЕЛЫЕ МЯСНИКИ»

    Глава 3 КАК ДЕТИ

    Глава 4 ЧТО-ТО БУДЕТ

    Глава 5 ВЫЗОВ БРОШЕН И ПРИНЯТ

  Часть 2 НАСТУПЛЕНИЕ ХАОСА

    Глава 6 ВОЛШЕБСТВО ВЫХОДИТ ИЗ ПОВИНОВЕНИЯ

    Глава 7 ВИНА БЭНР

    Глава 8 МАГИЧЕСКИЕ ПРОЯВЛЕНИЯ

    Глава 9 ВОЗМОЖНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ

    Глава 10 ТРЕТИЙ ДОМ

    Глава 11 ПОСЛЕДНИЙ КОЗЫРЬ

  Часть 3 РАЗВЯЗКА

    Глава 12 ОПРАВДАННЫЕ ВОЛНЕНИЯ

    Глава 13 ВОССТАНОВЛЕНИЕ

    Глава 14 ГНЕВ ЛЛОС

    Глава 15 ЖАДНОСТЬ

    Глава 16 ОТКРОВЕННЫЙ РАЗГОВОР

  Часть 4 НАШЕСТВИЕ ДРОУ

    Глава 17 БЛИНГДЕНСТОУН

    Глава 18 ТРУДНЫЕ ПЕРЕГОВОРЫ

    Глава 19 ДЕЙСТВУЯ ПО ОБСТАНОВКЕ

    Глава 20 СРАЖЕНИЕ В ПЕЩЕРЕ ТУНУЛЬТА

    Глава 21 СРАЖАТЬСЯ — ТАК ВМЕСТЕ

    Глава 22 ЗВЕЗДНЫЙ СВЕТ, ЯРКИЙ СВЕТ

  Часть 5 СТАРЫЕ КОРОЛИ И СТАРЫЕ КОРОЛЕВЫ

    Глава 23 СОПРОТИВЛЕНИЕ

    Глава 24 ОГНЕННАЯ ЯРОСТЬ

    Глава 25 ДОЛИНА ХРАНИТЕЛЯ

    Глава 26 ОДИН НА ОДИН

    Глава 27 САМАЯ ДЛИННАЯ НОЧЬ

    Глава 28 ВОРОЖБА

    Глава 29 КОРОЛЬ ПРОТИВ КОРОЛЕВЫ

  Эпилог

Путь к рассвету

  Пролог

  Часть первая ВЕТЕР И БРЫЗГИ

    Глава 1 «МОРСКАЯ ФЕЯ»

    Глава 2 ПЕРВЫЙ ВЕСТНИК

    Глава 3 ИСКУСНО ПЕРЕДАННОЕ ПОСЛАНИЕ

    Глава 4 НЕПРОШЕНАЯ «ПОМОЩЬ»

    Глава 5 МИМОЛЕТНАЯ МЫСЛЬ

    Глава 6 КОЧЕВНИКИ

  Часть вторая ТУМАН СУДЬБЫ

    Глава 7 МИНТАРН

    Глава 8 РАЗГОВОР В МОРЕ

    Глава 9 КАЭРВИЧ

    Глава 10 СЕРДЦЕ КИЕРСТААДА

    Глава 11 НАДВИГАЮЩИЙСЯ ШТОРМ

    Глава 12 ТУМАН СУДЬБЫ

  Часть третья ПРИРОДА ЗЛА

    Глава 13 ХРАМ ПАРЯЩЕГО ДУХА

    Глава 14 ВСТРЕВОЖЕННЫЙ ЧАРОДЕЙ

    Глава 15 ВОПЛОЩЕННЫЙ МРАК

    Глава 16 ПРИМАНКА ДЛЯ ЭРРТУ

    Глава 17 ЧУВСТВО ВЛАСТИ

  Часть четвертая ДОЛИНА ЛЕДЯНОГО ВЕТРА

    Глава 18 УЙТИ С ВЕТРОМ

    Глава 19 И ВЕСЬ МИР ПРИНАДЛЕЖИТ ИМ

    Глава 20 ЧЕСТНО ОТРАБОТАННАЯ ПЛАТА

    Глава 21 КОГДА ЖЕ?

    Глава 22 КАК В ПРЕЖНИЕ ВРЕМЕНА

    Глава 23 КРИШАЛ-ТИРИТ

  Часть пятая СМЕРТЕЛЬНЫЕ ВРАГИ

    Глава 24 ПУТЕШЕСТВИЕ СТАМПЕТ

    Глава 25 К АЙСБЕРГАМ

    Глава 26 НЕ ВРАСПЛОХ

    Глава 27 РЕШАЮЩАЯ БИТВА

    Глава 28 СЫН БЕОРНЕГАРА