Фестралёнок (СИ) [Ольга Колегаева] (fb2) читать онлайн

========== Фестралёнок ==========

У профессора Трелони утро не задалось. Проснулась она в неудобной позе − почему-то не в постели, а на лежанке посреди класса. Рука онемела, в голове шумело, а во рту − словно миссис Норрис облегчилась. Когда неприятные иголочки перестали колоть руку, она обнаружила, что потеряла очки, и очень долго не могла их отыскать, слепо бродя по классу, попутно натыкаясь на предметы. Призвать пропажу при помощи Акцио ей в тот момент в голову не пришло. Очки обнаружились на подоконнике: с намертво перепутанной цепочкой, обкрутившейся вокруг дужек. С ходу нужное заклинание для распутывания ей вспомнить не удалось − ну не сильна она была в чарах − пришлось отсоединять цепочку и надевать очки без неё.

Затем, в чаинках на дне чашки утреннего чая, ей померещился зловещий силуэт то ли летучей мыши, то ли фестрала. А уж кому как не ей было точно известно, что знак это недобрый, и приближается что-то страшное.

Голова после выпитого вчера хереса болела нещадно, но зелья Сивилла пить не стала: они не всегда хорошо сочетались с алкоголем и, как она была твёрдо убеждена, могли затуманить внутреннее око. А у неё и с внешними двумя с похмелья было не очень. Особенно сегодня. Резкость отчаянно не наводилась, и казалось, что многие вещи вовсе лежат не на своих местах. Конечно, вполне возможно, что вчера, под воздействием хереса, она их сама куда-то подевала, но Сивилла не исключала и происки врагов.

Некоторые вещи, вроде карманного зеркальца или её любимой лупы с ручкой, инкрустированной круглыми блестящими камушками, вовсе бесследно исчезли.

Решив, что самым лучшим способом обнаружить пропажу станет её поиск при помощи хрустального шара, профессор уселась за стол спиной к окну, водрузив хрустальный шар на подставку и, настроившись, тщательно расфокусировала взгляд, дабы освободить путь внутреннему оку. В шаре клубился густой белый туман, и ничего не проявлялось. Но Трелони знала, что видение не всегда работает под заказ, иногда стоит подождать. И оказалась права. Вскоре на выпуклой поверхности шара стали проявляться узнаваемые очертания. Трелони вгляделась: вот проём окна у неё за спиной, подоконник и…фестрал!

От неожиданности профессор рухнула со стула, неприятно приложившись локтем.

Нет, она знала, знала! Она был уверена, что её глубоко спящий, но всё же такой особенный и невероятный дар обязательно проявит себя! И вот! Фестрал! Все знают, что появление этого коня смерти свидетельствует о том, что её ждёт страшная мучительная и неизбежная кончина!

От осознания этого и от чувства собственной значимости Сивилла преисполнилась счастьем. Её сердце забилось чаще, и она тут же забыла о пропаже вещей. Ровно до тех пор, пока не поняла, что в этот раз неизбежное горе связано с ней самой. Но огорчилась она лишь на секунду. Что же, такова доля всех пророков, и если ей суждено почить − она примет судьбу с гордо поднятой головой!

Подумав об этом, она резко вскинула подбородок вверх, пребольно ударившись затылком о столешницу. Головная боль от похмелья дополнилась звенящей болью от удара. Казалось, над макушкой в хороводе кружатся пикси.

Сивилла от жалости к себе даже пустила слезу. Но собралась. Не время плакать, когда время умирать: торжественно и обязательно ужасной смертью. Иначе никак. Она поднялась на ноги, с трудом отыскала палочку, одёрнула помятую за ночь хламиду и стала думать. Как же должна прийти её славная кончина? Взглядом она окинула класс, остановившись на оконном проёме. За окном стояла омерзительно хорошая погода. В голубых и чистых небесах не наблюдалось ни облачка. Сочной зеленью радовал глаз вовсе не зловещий, если глядеть отсюда, Запретный лес. Нет, ну куда это годится?! Умирать в такой день как-то неуважительно, что ли! Обязательно должна быть страшная гроза: чтобы ветер, тьма, гром и молнии! Умирать без молний Сивилла была категорически не согласна.

Не придумав ничего лучше, чем вновь обратиться к предсказаниям, Трелони вытянула карты Таро принадлежавшие ещё её прабабке. Поперёк сигнификатора сразу легла карта Смерти. Рыцарь на чёрном фестрале гнусно ей подмигнул, отсалютовав копьём.

Трелони вовсе не останавливало то, что в Таро карта Смерти как раз может предвещать счастливые перемены после нелёгких времён. Только Смерть и никак иначе. Хотя и последующие карты вещали лишь о незначительных материальных потерях и множестве пустых хлопот, связанных со здоровьем, − Сивилла не отчаивалась. Скорее всего, карты лишь скрывают от неё неизбежное, затуманивая будущее. Но они намекают на здоровье! Точно − здоровье! Она неизлечимо больна!

Невероятно обрадованная этой мыслью профессор с улыбкой до ушей легкой танцующей походкой отправилась во владения мадам Помфри.

− Поппи, я неизлечимо больна! — громко и с энтузиазмом заявила она с порога, пропустив приветствие.

− Безусловно, Сиви, − отозвалась глава Больничного крыла, не поднимая головы от бумаг, − я тебе давно говорила, что женский алкоголизм практически неизлечим.

Голос медведьмы был сух и саркастичен. Приветствие она тоже решила проигнорировать − раз Сивилла себя не утруждает, то почему должна она?

− Да нет же! — раздраженно махнула рукой Трелони, бодренько приближаясь к столу. − Я совершенно точно умираю! — радостно и громко сообщила она совершенно здоровым голосом.

Мадам Помфри заинтересованно подняла взгляд от бумаг. Это было чем-то новеньким. Умирал обычно Квиррелл. Причем с завидной регулярностью. Он периодически обнаруживал у себя симптомы всяческих недугов и прибегал с ними в больничное крыло. То клубники переест и принимает аллергию за драконью оспу, то наденет мантию не очень хорошего качества и весь день чешется, решив, что его прокляли Чесоточным. А ещё у профессора регулярно где-то колет, на погоду крутит и непременно стреляет. Но пока единственной обнаруженной у профессора настоящей болезнью было заикание. Явную же ипохондрию профессора невозможно было диагностировать ввиду отсутствия случаев подобного заболевания у волшебников.

Но вот Сивилла, до сегодняшнего дня, страдала лишь от сезонной простуды и ежеутреннего похмелья. Потому Помфри любезно поинтересовалась:

− И с чего ты взяла, что умираешь, Сив?

Сивилла приняла горделивую позу и выдала:

− Мне открылось тайное знание!

В этот момент она подошла достаточно близко к столу медведьмы и последние слова выдохнула той в лицо. Поппи слегка отшатнулась, а затем выразительно помахала палочкой перед собой, пробормотав заклинание, избавляющее от вони.

− Сиви, у тебя, что белочка? — как-то грустно и даже чуть безнадёжно уточнила она.

− Нет, − ответила та недоумевающе, − нет, белку не видела. У меня фестрал… — как-то неуверенно добавила она.

− Да хоть черепаха! — воскликнула мадам, начиная раздражаться.

Её ждала гора отчётов и ящик не разобранных зелий, на которые нужно наклеить этикетки. Не терпело отлагательств и заполнение выписок детей для Мунго, а тут Сивилла со своей эзотерической дурью и белой горячкой. Вздохнув мысленно, она быстро бросила на коллегу диагностические чары, которые не показали ничего осебенного, кроме незначительного ушиба в районе затылка, да остатков алкоголя в крови и печени.

− Сив, − устало сказала она. − Ты здорова. Ушиб на голове вреда особого не несёт.

Подавила желание добавить, что сотрясения мозга нет — сотрясать там нечего.

− Выпей Заживляющего, витаминчики пропей для печени − на полке справа в красном флаконе можешь взять. А так ты совершенно здорова!

− Нет, я больна, − упрямо и как-то совершенно по-детски надула губы профессор Прорицаний.

− Ну, телесно ты здорова, − протянула медведьма, сделав ударение на слове телесно, − а по поводу душевных недугов − это либо в Мунго, либо к Снейпу. Хотя я бы предпочла первое, − тише добавила она, но Сивилла услышала и просияла.

− Спасибо, Поппи, ты права! Стоит сходить к Снейпу! Я же наверняка проклята! Каким-то ужасающим тёмным проклятием, невидимым и неощутимым. А потом — раз − и мучительная смерть!

Последние слова она мечтательно провыла, подражая Плаксе Миртл.

Поппи посмотрела на неё как-то особенно понимающе и сказала:

− Сходи. Он будет рад. И пускай закодирует тебя заодно…

Но Сивилла уже не слышала её. Как и сказанного в спину:

− Если не заАвадит…

***

А маленький фестралёнок, повадившийся таскать разные блестящие вещички из высокой башни, меж тем сладко посапывал, свернувшись калачиком и уткнувшись носом в гору подушек на подоконнике. Он даже не знал, какой переполох начался из-за его сорочьей слабости.

С утра он проснулся, разбуженный Двуногой. Она, нашаривая так понравившуюся ему цепочку, несколько раз прошлась рукой прямо по чувствительному носу малыша. Затем шумела, бродя туда-сюда. Фестралёнок даже с удовольствием за ней понаблюдал, особенно когда Двуногая достала чудный белый шар. Тогда он привстал на лапки, стоя на подоконнике, и вытянул шею, чтобы было лучше видно. Но Двуногая загородила вещицу своей шевелюрой. Он уже было потянулся из-за её спины к этому чуду на столе, как вдруг Двуногая вздрогнула и упала на пол. Шар перестал быть белым, вмиг обретя прозрачность.

Фестралёнок фыркнул и вернулся на своё место, поудобнее укладываясь спать на горе уворованных сокровищ: золотистом колокольчике, большом стёклышке с красивой ручкой и целой горе различных бус. Солнышко приятно пригревало ему спину, и малыш вновь заснул.

***

Никто и не подозревал, что у великого тёмного мага и гениального зельевара Северуса Снейпа было немало маггловских привычек. Он покуривал, хотя часто не получалось, — запах табака оставался на пальцах и напрочь отбивал нюх. Любил слушать металл и есть вредную маггловскую еду. Особенно курицу гриль. Причём жрать он её любил по-свински — руками. Так чтобы все пальцы в жиру, и вкусно причавкивать, обсасывая косточки. Позволял он себе такое пиршество редко и ненавидел, когда его прерывали.

Ритуал поедания курицы был в самом разгаре. Посетителей не ожидалось, каникулы закончатся только завтра, зелья для больничного крыла он сварил, а директор, который мог дёрнуть его в любой момент, сегодня отправился в гости к брату в Хогсмид. Северус решил отметить конец свободы праздничным обжираловом.

Курица была выше всяких похвал. Снейп получал практически оргазмическое удовольствие, жадно поедая белое нежное мясо и обсасывая блестящие от жира пальцы, когда услышал настойчивые сигналы оповещающего заклинания, накинутого на входную дверь. Он успел быстро протереть рот салфеткой и вскочить из-за стола и пряча за широкой мантией свой обед. В кабинет бесцеремонно ввалилась встрёпанная и помятая Трелони и стала что-то нести про собственную неизлечимую болезнь.

Чем болеет профессор Прорицаний, не знали, пожалуй, лишь младшекурскники. У остальных иллюзий не было. Только опыт преподавания малолетним баранам да увлечение маггловским покером помогали ему не выказывать раздражения. Курица стыла. Жирные руки, спрятанные в карманы, пропитывали мантию куриным духом и неприятно слипались. Трелони вещала о своих неизлечимых недугах и о тёмномагическом проклятии, однозначно и необратимо поразившем её пророческую тушку. Рот Северуса кривился в саркастичной усмешке. Бровь изгибалась.

− Сивилла, вы хотите сказать, вас кто-то проклял?

Он попытался говорить максимально холодно, про себя думая, что давно пора было проклясть. И если и не прокляли, то он это сделает с большим удовольствием. Уж очень мерзкая баба эта Трелони. Кроме того, у Северуса на неё огромный зуб имеется со времён пророчества, после которого всё пошло к драклу!

Трелони перешла на ультразвук, и Северус решил её не разочаровывать. Она подпортила его день, он подпортит её. Конечно, особенного вреда он ей причинить не может из-за профессорской клятвы: не вредить детям и другим профессорам, но кому как не ему знать, как эту клятву обойти. Северус включил свой преподавательский голос и приказал:

− Закройте глаза и стойте неподвижно!

Сивилла заткнулась и замерла пустынным сурикатом. Северус быстро бросил на курицу чары отвлечения внимания, вытер руку о карман — всё равно мантия уже испорчена − и достал палочку.

Диагностика показала полное отсутствие какого-либо воздействия. Можно, было бы, конечно, влезть ей в голову, но Северус слишком дорожил своими мозгами, чтобы пытаться погрузиться в ту кашу, которой забита черепная коробка профессора Прорицаний. Ещё не дай Мерлин поймет, что такое эгрегор…

Северус мстительно наколдовал для профессора Вечную трезвость. Достаточно мерзкое проклятие, которое он в своё время придумал специально для своих учеников и наложил на проход в гостиную Слизерина, когда ему надоело постоянно отлавливать пьяных змеек по замку. Проклятие, конечно, стоит подновлять раз в неделю, чтобы оно работало в полную силу, но профессору хватит и недели. При попытке употребить алкоголь её будет ужасно тошнить. Подумав, он добавил легкое детское проклятие Забывчивости. Поведение у профессора и так не ахти. А теперь чуть помучается, поищет предметы бытовой необходимости. Несколько раз перечитает страницы в книгах. Пройдет Забывчивось дня за два, но хотя бы маячить не будет и отвлекать от важных дел.

Обернулся, поглядел на стол. Курица безнадёжно остыла. И он мстительно сказал:

− Сивилла, проклятие я снял. Пару дней могут наблюдаться побочные эффекты вроде тошноты и забывчивости. Сейчас я дам вам зелье − пейте его три раза в день по тридцать капель.

И вышел в зельеварню. «Зелье» он сделал тут же. Накапав в воду валерьяны, полынного корня, и насыпав от души горького перца. Подумав, долил лимонного сока. Получилась горько-кисло-острая дрянь. Не навредит ничем, но настроение подпортит напрочь. Кроме того, вся еда будет со вкусом полыни.

Счастливый и довольный профессор отдал зелье коллеге, выпихав ту вон.

− Шиш!

Перед ним материализовался домовик.

− Да, декан Снейп!

− Выброси это, − указал он на курицу, − и выстирай мою мантию, − скомандовал, передавая ему испачканную жиром одежду.

***

Счастливая профессор Трелони вернулась в башню. Она была права! Поппи пропустила ужаснейшее проклятие, несомненно, разъедавшее её изнутри! И только пророческий дар и врождённая предусмотрительность спасли её от верной смерти. Она поставила зелье Снейпа на тумбочку у кровати и отправилась переодеваться. Вчерашняя хламида измялась окончательно и странно пахла курицей. Но прежде чем одеться нужно принять душ.

Одежду из шкафа она брала на автомате и, надев смешную розовую махровую шапочку с ушками на вечно растрёпанную шевелюру, отправилась в душ.

После мытья она с удовольствием облачилась в новую хламиду и, не сумев отыскать расчёску, спустилась в Большой зал на обед.

Профессор Дамблдор был знатно удивлён и обрадован, хотя усмешку он привычно спрятал в бороду. Нет, он сам был любителем экстравагантных мантий и головных уборов, но Сивилла в розовой шапочке для душа, из-под которой хаотично выбивались кудряшки, и в своих огромных очках выглядела комично. А вот Северус сдерживаться не стал:

— Сивилла, пророческий дар предсказал вам дождь? — бросил он саркастически.

Трелони лишь недоуменно посмотрела на него. Над профессором сжалилась Макгонаггал:

– Сиви, вы забыли снять шапочку. Позвольте…

И она одним движением палочки трансфигурировала нелепый головной убор в симпатичную шляпку с пером. И она бы даже очень шла профессору, если бы не беспорядок на голове прорицательницы, из-за которого шляпка смотрелась гнездом вороны, а перо лишь подчеркнуло нелицеприятное сходство. Но Трелони не смутилась. Она лишь фыркнула, закатила глаза и проследовала к столу, даже не поблагодарив Минерву за помощь. Та поджала губы и вернулась к трапезе.

В дальнейшем обед прошёл без эксцессов, но после возвращения в башню снова стали проявляться странности. В преддверии начала учёбы Трелони решила проверить материалы для преподавания в этом году и в первом же мешочке со своими любимым рунами из цветного стекла недосчиталась знаков! Отсутствовала руна Турисаз, а значит — кто-то украл у неё Удачу!

Это открытие невероятно огорчило и без того суеверную Трелони. Возможно, проклятие − не единственное испытание, которое ей предстоит? Возможно, фестрал всё-таки предвещал ей не гибель, а лишения и тяготы?

Возможно, будь у профессора в башне хоть относительный порядок, она бы поняла, что пропала далеко не одна руна. Шкодный маленький фестралёнок прихватил себе немало красивых штучек, которые успешно перетаскивал в гнездо на Астрономической башне.

Но несчастья, а точнее мелкие неприятности, он продолжал приносить и все последующие дни. То ни с того ни с сего опрокинется чашка, то профессор сядет на невидимые иголки на стуле, наколдованные кем-то из студентов, на самом деле бывшие гребнем позвоночника фестралёнка, которому вздумалось вздремнуть на стульчике, и который вовсе не ожидал, что на него − хрупкого и маленького − вздумают водрузить костлявый зад. Кроме того, бесконечно пропадали ножницы, заколки, щипчики для сахара и прочие мелочи. То и дело внезапно распахивалось окно, и профессор уже было заподозрила в проделках вездесущего Пивза, когда на одном из уроков Мисс Полумна Лавгуд вдруг сказала она со своей обычной задумчивой отстранённостью:

— У вас фестрал, профессор.

Трелони аккуратно, дабы не спугнуть внезапное видение ученицы, спросила:

— И что же он делает?

— Гоняет мозгошмыгов, конечно! — ответила Лавгуд с лёгкой мечтательной улыбкой городской сумасшедшей.

Профессор ничего не поняла, но пообещала себе присмотреться к девчонке.

А фестралёнок на подоконнике продолжал гоняться за мухой, которая назойливо стремилась сесть ему на нос и мешала спать, наслаждаясь теплом.

Лавгуд любовалась детёнышем, совершенно не обращая внимая на осуждающие взгляды однокурсников. Никто из них, включая профессора, не видел фестралов, в отличие от неё. И ей было их жаль. Фестралы удивительные.

Всё могло бы закончиться печально, если бы не профессор Дамблдор, который однажды, во время одной из прогулок по школе, не обнаружил гнездо вороватого фестралёнка. С присущей ему дружелюбной улыбкой директор пожурил его и потребовал вернуть украденное, пригрозив иначе пожаловаться Хагриду и маме маленького шкодника. Малыш поверил. Уж если у Двуногого хватает сил, чтобы говорить прямо у него в голове, то до мамы он точно достучится. А что до Хагрида − тот был хороший, всегда кормил мясом и не давал обижать фестралят акромантулам.

Вздохнув ещё раз и жалобно поглядев на Двуногого, что, впрочем, не возымело никакого эффекта, фестралёнок стал перетаскивать честно уворованное добро назад к хозяйке.

Так совпало, что именно в этот день наконец закончили действовать и маленькие подарки от профессора Снейпа, включая мерзкое зелье, так что Трелони обнаружила пропажу уже на следующее утро, чем была несказанно обрадована.

И, казалось бы, что эта история не имела особо никого значения, если бы не одна судьбоносная встреча маленького фестрала и загадочной девочки. Ведь если бы не эта встреча, девочка не пришла бы в Запретный лес, чтобы вновь увидеться с малышом, который перестал наведываться на башню Прорицаний. И однажды…

— Как мы доберёмся до Лондона? — спрашивает Поттер, и голос его звенит от волнения.

— Полетим, конечно! — отвечает Лавгуд с присущей лишь ей загадочной улыбкой.