Фестралёнок (СИ) [Ольга Колегаева] (fb2) читать постранично, страница - 2

пропустив приветствие.

− Безусловно, Сиви, − отозвалась глава Больничного крыла, не поднимая головы от бумаг, − я тебе давно говорила, что женский алкоголизм практически неизлечим.

Голос медведьмы был сух и саркастичен. Приветствие она тоже решила проигнорировать − раз Сивилла себя не утруждает, то почему должна она?

− Да нет же! — раздраженно махнула рукой Трелони, бодренько приближаясь к столу. − Я совершенно точно умираю! — радостно и громко сообщила она совершенно здоровым голосом.

Мадам Помфри заинтересованно подняла взгляд от бумаг. Это было чем-то новеньким. Умирал обычно Квиррелл. Причем с завидной регулярностью. Он периодически обнаруживал у себя симптомы всяческих недугов и прибегал с ними в больничное крыло. То клубники переест и принимает аллергию за драконью оспу, то наденет мантию не очень хорошего качества и весь день чешется, решив, что его прокляли Чесоточным. А ещё у профессора регулярно где-то колет, на погоду крутит и непременно стреляет. Но пока единственной обнаруженной у профессора настоящей болезнью было заикание. Явную же ипохондрию профессора невозможно было диагностировать ввиду отсутствия случаев подобного заболевания у волшебников.

Но вот Сивилла, до сегодняшнего дня, страдала лишь от сезонной простуды и ежеутреннего похмелья. Потому Помфри любезно поинтересовалась:

− И с чего ты взяла, что умираешь, Сив?

Сивилла приняла горделивую позу и выдала:

− Мне открылось тайное знание!

В этот момент она подошла достаточно близко к столу медведьмы и последние слова выдохнула той в лицо. Поппи слегка отшатнулась, а затем выразительно помахала палочкой перед собой, пробормотав заклинание, избавляющее от вони.

− Сиви, у тебя, что белочка? — как-то грустно и даже чуть безнадёжно уточнила она.

− Нет, − ответила та недоумевающе, − нет, белку не видела. У меня фестрал… — как-то неуверенно добавила она.

− Да хоть черепаха! — воскликнула мадам, начиная раздражаться.

Её ждала гора отчётов и ящик не разобранных зелий, на которые нужно наклеить этикетки. Не терпело отлагательств и заполнение выписок детей для Мунго, а тут Сивилла со своей эзотерической дурью и белой горячкой. Вздохнув мысленно, она быстро бросила на коллегу диагностические чары, которые не показали ничего осебенного, кроме незначительного ушиба в районе затылка, да остатков алкоголя в крови и печени.

− Сив, − устало сказала она. − Ты здорова. Ушиб на голове вреда особого не несёт.

Подавила желание добавить, что сотрясения мозга нет — сотрясать там нечего.

− Выпей Заживляющего, витаминчики пропей для печени − на полке справа в красном флаконе можешь взять. А так ты совершенно здорова!

− Нет, я больна, − упрямо и как-то совершенно по-детски надула губы профессор Прорицаний.

− Ну, телесно ты здорова, − протянула медведьма, сделав ударение на слове телесно, − а по поводу душевных недугов − это либо в Мунго, либо к Снейпу. Хотя я бы предпочла первое, − тише добавила она, но Сивилла услышала и просияла.

− Спасибо, Поппи, ты права! Стоит сходить к Снейпу! Я же наверняка проклята! Каким-то ужасающим тёмным проклятием, невидимым и неощутимым. А потом — раз − и мучительная смерть!

Последние слова она мечтательно провыла, подражая Плаксе Миртл.

Поппи посмотрела на неё как-то особенно понимающе и сказала:

− Сходи. Он будет рад. И пускай закодирует тебя заодно…

Но Сивилла уже не слышала её. Как и сказанного в спину:

− Если не заАвадит…

***

А маленький фестралёнок, повадившийся таскать разные блестящие вещички из высокой башни, меж тем сладко посапывал, свернувшись калачиком и уткнувшись носом в гору подушек на подоконнике. Он даже не знал, какой переполох начался из-за его сорочьей слабости.

С утра он проснулся, разбуженный Двуногой. Она, нашаривая так понравившуюся ему цепочку, несколько раз прошлась рукой прямо по чувствительному носу малыша. Затем шумела, бродя туда-сюда. Фестралёнок даже с удовольствием за ней понаблюдал, особенно когда Двуногая достала чудный белый шар. Тогда он привстал на лапки, стоя на подоконнике, и вытянул шею, чтобы было лучше видно. Но Двуногая загородила вещицу своей шевелюрой. Он уже было потянулся из-за её спины к этому чуду на столе, как вдруг Двуногая вздрогнула и упала на пол. Шар перестал быть белым, вмиг обретя прозрачность.

Фестралёнок фыркнул и вернулся на своё место, поудобнее укладываясь спать на горе уворованных сокровищ: золотистом колокольчике, большом стёклышке с красивой ручкой и целой горе различных бус. Солнышко приятно пригревало ему спину, и малыш вновь заснул.

***

Никто и не подозревал, что у великого тёмного