У любви семь жизней (СИ) [Галина БризЪ] (fb2) читать онлайн

Глава 1. Побег

Данное произведение является художественным вымыслом автора. Персонажи, диалоги и события никакого отношения к реальным людям не имеют. Любые совпадения — случайны.;-)

Восьмидесятые годы. СССР. Москва. Общежития.

Кошмар коренных москвичей — сын женится на лимитчице/дочь выйдет замуж за лимитчика!

Нет интернета, нет сотовых телефонов. Стационарный телефон в квартире — редкость.

Цветной телевизор, личный автомобиль — роскошь.

Письма — на бумажных листах в запечатанных конвертах.

Самый быстрый способ сообщений между удалёнными населёнными пунктами — телеграмма без знаков препинания — так экономней.

***

Апрель.

«Мама папа устроилась на работу остаюсь Москве», — аккуратным почерком выводит Лера Светлова на голубом типографском бланке и решительно передаёт текст работнице телеграфа.

Выдыхает. Сдерживая невольную дрожь, кусает губы и зажмуривается от собственной смелости. Представляет, какой переполох вызовет судьбоносная телеграмма дома!

Уехала на пару недель к тётке, будто бы отдохнуть, обновить истрепавшийся гардероб, погулять с двоюродной сестрой по весенней столице. А по факту — обманула властных родителей и осталась здесь насовсем, поддалась на недолгие уговоры сестры отца.

Несгибаемая тётя Катя упорно претворяла в жизнь свой грандиозный замысел — собрать раскиданных по стране родственников возле себя. И если нерасторопные братья и сёстры, которым давно перевалило за сорок, не спешили покидать обжитые места и менять налаженный быт, то взрослеющее поколение племянников и племянниц охотно перебиралось поближе к Москве.

Первое время все оседали в Мытищах у гостеприимной и энергичной тёти. Небольшая двухкомнатная квартира стала надёжным стартовым гнёздышком, откуда оперившаяся молодёжь разлеталась во взрослую самостоятельную жизнь.

Не избежала искушения вкусить прелести столичной жизни и дочь старшего брата — Лера.

Валерия Светлова. Двадцатилетняя белокурая особа — удивительная противоречивая смесь из искромётного озорства и аномальной застенчивости.

В бюро по трудоустройству, находящемуся в самом центре Москвы, рядом с площадью Дзержинского, на выбор предложили три вакансии: трудиться санитаркой в больнице, маляром на стройке или более благородная и интересная работа — в сберкассе.

Эта должность казалась самой привлекательной. Но у неё в отличие от двух предыдущих вариантов есть существенный недостаток — место в общежитии дадут не сразу… В течение года. Уж очень нескоро…

Обсудили неприятный нюанс с инициативной тётушкой и компанейскими членами её семьи. Единодушно пришли к решению, что специальность хорошая, ради этого хлебосольные родственники готовы потесниться и потерпеть присутствие молодой девушки в небольшой квартире.

В крайнем случае можно попеременно жить то в Мытищах, то в Бескудниково у сорокалетнего одинокого дяди. Он — родной брат Лериного отца и тёти Кати. Своенравный закоренелый холостяк. Тем более родственник много лет уговаривает родителей отдать проказливую племянницу ему на воспитание. С раннего детства одаривает милую сердцу девочку игрушками, книгами, одеждой. Единственное плохо — живёт в коммуналке с двумя соседями и занимает самую маленькую комнатку. Но зато именно к ней примыкает огромная лоджия!

А ещё более приятным бонусом стало наличие телефона в квартире и близость к новому месту работы Леры.

— Ур-р-ра! Значит — в сберкассу! — несказанно обрадовалась Лерка и вприпрыжку с зажатым в руке бланком направления отправилась оформляться на работу в отдел кадров центральной сберкассы района — ЦСК.

Из-под «железного занавеса» неусыпного домашнего надзора — на свободу и вольные хлеба! Её родители были самого крутого нрава. В своё время, как только из маленькой девочки она начала формироваться в молодую девушку, натянули поводья и перестали давать дочке слабину.

Не разрешали гулять допоздна, дружить с неправильными, по их мнению, подругами, выходить на улицу без разрешения. Не отпускали на танцы и сомнительные подростковые вечеринки.

А уж о том, чтобы встречаться с мальчиками и бегать на свидания, не могло быть и речи. Строго контролировали, где и с кем проводила время, просили пересказать содержание фильма, если отпрашивалась в кинотеатр. За неповиновение устраивали показательные взбучки.

Наверное, это было оригинальным и жёстким проявлением родительских страхов, чтобы бойкая девчонка не «принесла в подоле»?

Мама лет с двенадцати принялась внушать меняющейся Лере, что, к сожалению, она изросла былую детскую миловидность и стала очень страшненькой. Донельзя! Некрасивая, костлявая, неуклюжая. Настороженный пытливый взгляд исподлобья… Ножки и ручки тонкие, как спички, угрюмая, большеротая, остроносая…

Успешно доказала, что с ней никто не будет встречаться всерьёз. Если только для потехи, чтоб всласть посмеяться над неполноценностью и тем, насколько она наивная и доверчивая дурочка.

Лера тайно плакала в подушку, переживая из-за своей неприглядности, и с тихой грустью вспоминала, что в детстве считалась красивым, крайне шустрым и изобретательным ребёнком. Кудрявая, белокурая, с широко распахнутыми карими глазами и кукольными ресницами. К упрямому вихру на макушке мама повязывала большой капроновый бант, маленькую тонкую фигурку украшала ярким платьицем, и девочка жизнерадостно порхала весёлой беспечной бабочкой.

Учёба давалась играючи, знания схватывала на лету, и в дневнике гордо красовались пятёрки.

Но вот характер!.. — Беда… Ох и ах… — Этим она не могла похвастаться.

В графе «Поведение» чаще всего стояли двойки. Она была страшная непоседа. Сорвиголова. Шаловливая, звонкоголосая, задиристая и непокорная. И друзьями у неё были в основном мальчишки, с которыми отчаянно спорила и дралась до победы. Лазила по деревьям, без спроса купалась в реке. Отправлялась со старшим братом и закадычными приятелями в поисках захватывающих приключений в пригородные леса и густые ивовые заросли вдоль таинственных извилистых ручьёв. Ловила самодельной удочкой рыбу, метко стреляла из рогатки и целыми днями гоняла на старом скрипучем велосипеде. А по вечерам дружной компанией собирались в загадочном полумраке укромного сарайчика или лесного шалаша, заунывными голосами рассказывали жуткие истории и пугали друг друга…

Из опасения, что шагнувшая в непредсказуемый подростковый возраст бедовая девочка натворит непоправимых глупостей, родители предприняли неординарные меры для ограждения от опасных контактов с противоположным полом, внушив, что она непоправимо изменилась. Стала уродливой, смешной и некрасивой.

Жестокое зеркало подтвердило бесспорную правоту мамы. Кто из нас был доволен своей наружностью в переходный период?

К восемнадцати годам у хорошеющей Леры начали проклёвываться робкие сомнения в верности оценки её внешности.

Двоюродные-троюродные сёстры-братья повзрослели, и в родне одна за одной загудели шумные многолюдные свадьбы, куда приглашали их семью.

В ателье индивидуального пошива родители заказали девушке красивое модное платье по фигуре. Подарили золотые серьги и необыкновенной формы кольцо с колдовски меняющим цвет камнем. Купили стильные туфли на высоком каблуке. Разрешили пользоваться декоративной косметикой, подкрашивать ресницы, губы. Подщипать бровки и сделать современную стрижку.

При первом же выходе в «свет» в усовершенствованном образе, она с откровенным недоумением ощутила волнующее внимание, которым её наградила сильная половина человечества.

Мальчики наперебой приглашали танцевать, просили номер телефона, предлагали встретиться ещё раз.

А более зрелые мужчины аккуратно оттесняли в безлюдный уголок, ласкали масляно текущими взглядами и вполголоса ворковали комплименты, от которых жарко полыхали щёки, загорались глаза и тихо заходилось неопытное сердечко…

Лера начала справедливо подозревать, что дело нечисто и радетельные родители явно перегибают палку: не настолько уж она и отталкивающая личность. Не красавица, но и не страшилище.

Но вырваться из-под бдительного парализующего контроля родителей было невозможно.

Коварный план бегства из дома созрел и был разработан после знакомства и душевных откровений с двоюродной московской сестрой, предприимчивой и бойкой дочерью тёти Кати.

Мама и папа простодушно отпустили дочку погостить к надёжным и ответственным московским родственникам, куда она отправилась, вероломно захватив с собой все свои документы. На всякий случай!

И вот, с благословения сочувствующей тёти и при активном содействии инициативной кузины, девушка вырвалась из-под удушающей родительской опеки! Свобода!

***

Новая работа очень нравилась Лере.

Во-первых, удобный график. Работа по двенадцать часов и через день. День отработал, на следующий — отдыхаешь. Воскресенье, праздничные дни — всегда выходные.

Иметь несколько свободных дней среди рабочей недели — это мечта! Можно удобно планировать время, решать проблемы с визитами в разные организации и заниматься любыми делами не отпрашиваясь для этого.

Во-вторых, зарплата в этом учреждении всегда была неплохая и существовала возможность дополнительно подработать за деньги или за отгул.

В-третьих, сама работа оказалась живой, интересной и богатой на приятные знакомства. Как с коллегами, так и среди клиентов попадались уникальные личности.

И много притягательных в-четвёртых, в-пятых, и двадцатых!

Самое главное — чувствовала себя свободной и независимой. Без унизительного родительского диктата. Можно жить так, как нравится. Одеваться по своему вкусу. Самостоятельно подбирать друзей по интересам. Ходить куда хочется и сколько хочется.

Первое время любила просто гулять по-весеннему возбуждённым, шумным и многолюдным улицам Москвы.

Наслаждаться свободой передвижения и наблюдать за активной жизнью этого огромного мегаполиса.

Выбирала одну из дорог, запутанным веером разбегающихся от Красной площади, и неторопливо шла по ней, разглядывала столичные дома, восторженно читала названия известных улиц, бульваров, отелей, ресторанов. С замиранием сердца останавливалась возле легендарных памятников, исторически знаменитых мест.

С собой брала книгу, присаживалась на скамейку в каком-нибудь тихом сквере, открывала её, иногда читала. Чаще незаметно разглядывала спешащих людей, проезжающие машины.

С особым любопытством отмечала отличающиеся от отечественных, иностранные машины — в её городе таких не было. Выделялись из толпы и иностранцы — одеждой, разговором, выражением лиц.

Глава 2. Альгис

Прошла пара недель с начала самостоятельной жизни.

На празднование Пасхи к гостеприимной тёте Кате съехались многочисленные гости — родственники, племянники, племянницы, друзья. Некоторых Лера видела впервые, с другими была давно знакома.

Напротив, за столом оказался высокий голубоглазый парень. У него была короткая армейская стрижка, приятные черты лица и разговаривал с мягким прибалтийским акцентом.

— Знакомьтесь, — предложила тётушка, — это Альгис. Сын моей давней литовской подруги. Дослуживает в Москве последние месяцы и скоро вернётся на родину. А пока — прошу любить и жаловать.

Молодой человек улыбался, смущался. Осторожно поглядывал на беспечно болтающую с двоюродными братьями Леру. Общался со всеми, ухаживал за соседками по столу, но каждый раз непременно задерживался глазами на ней.

Это было приятно, щекотало самолюбие, заставляло розоветь щеки и ответно смотреть на юношу.

— Молодежь, не устали от застолья? Может, пройдёмся по городу? — предложила двоюродная сестра.

Молодая часть гостей с радостью отправилась на воздух.

Гуляли по Мытищам, по лесополосе, зашли в парк аттракционов.

Как-то незаметно Альгис и Лера оказались рядом. Немного приотстали от общей группы, разговаривали, смеялись, держались за руки.

Потом вместе катались в одной беседке на цепочной карусели. Центробежная сила, которой с удовольствием подчинились оба, прижимала друг к другу и волновала тесным соприкосновением тел.

Возвращаться в душную квартиру, где бурно отмечало праздник старшее поколение, не хотелось. И вся шумная компания отправилась в ресторан.

Во время танца Альгис несмело прижал Леру и прошептал на ухо:

— Кажется, я влюбился…

— Кажется? — хитро уточнила ветреная девушка.

— Нет, не кажется. Я влюбился, — серьёзно ответил он, заглядывая в лукавое лицо.

Молодёжь гуляла до темноты.

Лера закапризничала, пожаловалась, что устала от высоченных каблуков и с трудом переставляет ноги. Рослый Альгис тут же воспользовался случаем продемонстрировать свою мужественность. Легко подхватил на руки и нёс хихикающую и повизгивающую от восторга девушку до самого дома.

В этот вечер они расстались в состоянии близком к влюблённости.

Началась череда майских праздников и длинных выходных с отдыхом на природе и неизменными шашлыками, на которых молодые люди встречались, держались вместе и с удовольствием общались.

Близился срок окончания службы Альгиса, это расстраивало обоих. Их взаимная симпатия была очевидна. Молодой человек теперь постоянно ходил в увольнительные и зачастил в гости к тёте Кате.

Так получалось, что наедине с Лерой они не оставались ни разу. Не специально. Так совпадало, что всегда присутствовал кто-то ещё. Или старшие члены семьи, или двоюродная сестра с мужем.

Но если и выдавалась возможность побыть вдвоём в комнате, Лерка терялась и избегала этого. Быстро выскальзывала из помещения и с облегчением присоединялась к родственникам.

У неё никогда не было отношений. Благодаря придирчивости и деспотизму родителей, не встречалась с парнями, ни разу ни целовалась, и не представляла, как вести себя, о чём разговаривать, если они вдруг окажутся без посторонних. Поэтому катастрофически стеснялась оставаться один на один с юношей.

Близился день расставания. Альгис становился всё более грустным и задумчивым. Несколько раз пробовал пообщаться с девушкой с глазу на глаз или вызвать на прогулку без свидетелей. Но у неё всегда находились убедительные причины, по которым это было невозможно осуществить.

В один из воскресных обедов в присутствии всей семьи, тётушка поинтересовалась:

— Ну что, дорогой Альгис, скоро домой? Соскучился? Наверное, не дни, а часы считаешь до возвращения?

Парень встрепенулся, неопределённо покачал головой. Уныло и растерянно посмотрел на Леру, которая обиженно выпятив губки, скорчила огорчённую гримасу.

Помолчал немного и с глубоким вздохом ухнул в признание:

— Не знаю, что сказать. Мне предлагают остаться в Москве. Обещают дать жильё. Размышляю. Не могу решиться.

— Ух ты! — Все обрадовались и наперебой заговорили. — Не раздумывай, соглашайся! Это же здорово! Такие перспективы!

Девушка просияла, захлопала в ладоши и вместе с остальными восторженно попросила: «Оставайся, Альгис!»

Он пронзительным голубым взглядом медленно обвёл родственников, задержался на ней.

Поднялся и, краснея до пота, произнёс низко опустив голову:

— Если Лера выйдет за меня замуж, то я подпишу контракт и продолжу службу здесь.

За столом резко воцарилась неестественная тишина… Все ошеломлённо повернулись к пунцовой Лере…

Она испуганно и растерянно переводила глаза то на одного члена семейства, то на другого…

На Альгиса боялась смотреть.

Это что — предложение? Но такое странное…

Обращено, будто бы не к ней, а к публике. В третьем лице, словно она отсутствует.

Мог бы сначала поговорить наедине… Зачем подставлять и себя, и её?

Лера запаниковала и не знала, что ответить. Согласиться? Отказать?

Влюблена ли она? Не уверена…

Они знакомы всего полтора месяца. Если б было больше времени, тогда, возможно…

Вот так — с бухты-барахты замуж не хотелось. Нет-нет-нет… К этому точно не готова, он не настолько дорог, чтоб связать свою жизнь с ним. Зачем так торопиться?

Только вырвалась из-под бдительного ока родителей, начала вкушать прелести свободной жизни… Ещё ничего не видела, не распробовала. И обратно в оковы?

Человек другой национальности, иного менталитета…

Да, он ей симпатичен. Очень.

Сердце взволнованно трепыхается, когда он приходит. Становится радостно, хочется подойти ближе, поймать улыбку, услышать приветствие, сказать в ответ что-нибудь очень приятное. Нравится общаться, слегка поддразнивать и понимать, что парень влюблён в неё.

Но почти такие же чувства испытывает, когда собирается вся компания двоюродных братьев и сестёр. При виде любого из них тоже поднимается настроение! С ними тоже весело, интересно, она скучает по своим коммуникабельным родственникам и с нетерпеньем ждёт новых встреч.

Значит то, что испытывает к Альгису — НЕ любовь! Это неправильно, чтобы вступить в брак надо испытывать настоящее чувство.

Так, чтоб душа рвалась и пела, не хотелось ничего, кроме как находиться рядом с любимым. Было всё равно где и как жить, лишь бы вместе. Чтоб самым главным стало счастье второй половинки, испытывать праздник уже от того, что заботишься, беспокоишься, жертвуешь и в ответ с радостью получаешь внимание, защиту, нежность.

Не найдя смелости и нужных слов, чтоб объяснить сумбурные мысли, Лера потерянно опустила голову и смятенно теребила край скатерти, прислушиваясь к бурно колотящемуся сердцу. Упорно не отрывала глаз от тарелки, плотно сжала губы, молчала. Хотелось исчезнуть.

Очень надеялась на поддержку окружающих и подсказку как выйти из неловкой ситуации. Молилась, чтоб кто-нибудь помог, разрядил обстановку, сказав, что не надо прямо сейчас принять решение.

Никто ни произносил ни слова. Безмолвствовала и она.

Альгис возвышался над столом и сжигал её голову отчаянным взглядом. Ему было плохо и стыдно.

Понял, что ответа не дождаться. Сел.

Присутствующие тихонечко переглянулись и сделали вид, что ничего не произошло. Заторопились, зашумели, начали что-то быстро и громко говорить о посторонних вещах, пытаясь замять возникшую неловкость.

Лера весь день старалась вести себя естественно и непринуждённо, не смотрела в сторону расстроенного парня. Он постепенно успокоился, иногда стрелял в её сторону обиженным взглядом, спокойно и раскрепощённо болтал с мужем двоюродной сестры.

Вечером они смогли снова смотреть друг на друга и общаться, будто бы ничего не было.

Через пару недель при очередном визите перед самым отъездом Альгис настойчиво отвёл Леру в сторонку. Тихо и требовательно произнёс:

— Ты так и не ответила.

Лера насупилась и замкнулась. Надеялась, что всё позади и удастся избежать щекотливого разговора, но не вышло…

Да, ничего не сказала. Но в тот раз задал вопрос… или как верно выразиться — поставил условие? Как назвать ту неловкую ситуацию? Сделал предложение?

Обращался в тот день ко всем! Это неправильно, надо было сначала поговорить вдвоём.

Он вздохнул с досадой — снова не дождался ответа:

— Хорошо. Я понял. На днях уезжаю домой. У тебя будет время подумать. Скажи, ты хочешь, чтоб я приехал обратно?

Пожала плечами:

— Приезжай, конечно. Мы ВСЕ рады будем видеть тебя.

Парень нахмурился:

— Я не про всех… Лично ТЕБЯ спрашиваю — ТЫ хочешь, чтоб я приехал? Будешь ждать меня?

— Ждать… — растерянно повторила Лера и задумалась.

Что он вкладывает в это слово? Оно двусмысленное, налагает определённые обязательства.

Если под обещанием ЖДАТЬ подразумевает — хранить верность, ни с кем не встречаться, то… вряд ли… Не стоит обнадёживать.

Может, встретится хороший мальчик и с ним будет так же интересно и легко дружить, как с Альгисом? Из-за данного обещания, будет считаться, что предаёт уговор.

Она не испытывала тяги к молодому человеку, не чувствовала, что это тот, ради которого готова отказаться от свободы и всех радостей жизни в столице.

Пошла поперёк воли родителей именно ради того, чтоб почувствовать себя самостоятельной и испробовать все закрытые до того прелести молодости.

Насладиться состоянием независимости, бесконтрольности, безбашенной вседозволенности. Возможностью не отчитываться, где и с кем провела время. Вкусить и прикоснуться ко многим запретным плодам.

И совершенно не готова снова сидеть в четырёх стенах, ЖДАТЬ и отчитываться.

— Да, хорошо если будешь приезжать. К нам… Встретимся, сходим куда-нибудь ВСЕ вместе.

Альгис сумрачно уточнил:

— Вместе? С кем вместе?

— Как обычно… Света с мужем, братья…

— Понятно… — усмехнувшись, разочарованно протянул он, — Хорошо, увидимся… как-нибудь…

Вскоре уехал. Лера вроде бы и огорчилась, и желала увидеть его снова. Печалилась несколько дней, ходила в плохом настроении.

Было бы классно, чтоб остался в Москве, жил поблизости, не за тридевять земель. Встречаться почаще. Дружить, развлекаться. Вместе проводить время в компании такой же веселой молодёжи.

Но только не жить вместе! Не быть связанными обещаниями и обязательствами.

Возможно, позже бы и созрела для того, чтоб не хотелось разлучаться с ним. Но не сейчас!

Глава 3. Подруга

Через пару недель лёгкая грусть окончательно развеялась.

У неё появилась первая московская подруга. Они работали в одной сберкассе, только раньше попадали в разные смены. А когда график совпал, то девушек непреодолимой силой симпатии привлекло друг к другу, и они накрепко сдружились с первого дня.

Новая приятельница тоже оказалась приезжей. Жила в столице целый год, тянула слова с певучим московским акцентом, была компетентна в особенностях столичной жизни и с удовольствием развернула шефство над неискушённой подвижной Леркой.

Это была высокая симпатичная девушка, с хорошей фигурой, ясными голубыми глазами и длинными светло-русыми волосами. Обладательница необыкновенно приятного мелодичного голоса и забавной фамилии. Её звали Таня Мишкина.

У девочек обнаружились много общих интересов, схожесть взглядов, и все выходные стали проводить вместе. Ходили в театры, кино, на концерты, гуляли по Москве, выбирались на природу, были не прочь посидеть в ресторанах и кафе.

Лера старалась приезжать домой не очень поздно, но это плохо получалось. Самый быстрый и удобный путь до квартиры занимал около двух часов. Сначала на метро до Ярославского вокзала, от Ярославского до Мытищ ехать электричкой минимум полчаса, а затем долго ждать на привокзальной площади заблудившийся автобус и трястись до конечной остановки.

Тётя возмущалась из-за поздних возвращений и ультимативно потребовала, чтобы племянница являлась домой не позже восьми часов вечера. Это было очень неудобно, приходилось прерывать начинающееся веселье в самый разгар — часов в шесть. И поворачивать обратно, дабы не нарваться на замечание терпеливых родственников. Поэтому, когда дядя, живущий в Бескудниково, в очередной раз предложил переехать и жить у него, Лера согласилась с огромной радостью. Тем более, новая подруга жила на следующей остановке, и работа находилась в этом же районе!

Дядька сутками пропадал то на работе, то на рыбалке, то где-то у своих подруг. А девушка со своим удобным двенадцатичасовым рабочим днём уходила рано утром и приходила домой к ночи. Поэтому, хоть комнатка была и маленькой, они редко находились в ней одновременно и не мешали друг другу.

Пока было лето Лера вынесла на огромную, заставленную рыбацкими снастями лоджию раскладушку и замечательно спала там. Только комары кусались… Зверски.

В Москве у Татьяны было много друзей, постепенно Лера со всеми подружилась, круг общения расширялся, и время летело весело и насыщенно.

Они знакомились с парнями, с некоторыми продолжали контактировать, встречались, гуляли, отдыхали вместе, ездили на природу. Обожали собираться в разных зажигательных компаниях, постоянно влипали в какие-то немыслимые, порой даже рискованные приключения. С хохотом выбирались из них, облегчённо переводили дыханье и искали новые.

Серьёзных отношений ни у которой не было, недороманчики быстро завязывались и так же быстро заканчивались.

При этом обе мечтали о настоящей вечной любви. Так нескучно пролетело первое московское лето.

***

В начале осени Таня в какой-то своей старой компании познакомилась с интересным, но очень взрослым мужчиной. С её слов у них начался горячий роман.

Они изредка встречались с этим возрастным кавалером. После свиданий подруга грустно вздыхала, мечтала о чём-то девичьем, томно глядела вдаль и выглядела влюблённой.

По секрету делилась с Лерой, что у них с Давидом Марковым — так звали нового знакомого — происходило нечто большее и грешное, чем невинные встречи.

Этот мужчина работал небольшим руководителем в одном из министерств, часто ездил в командировки по стране и за границу. Таня описывала его как харизматичного и коммуникабельного человека, говорила, что в друзьях у него числились очень известные и популярные люди, а также их безызвестные отпрыски.

Лера втайне завидовала лёгкости и наплевательству, с которой опытная подруга относилась к отношениям полов и подобным связям. Лично она до сих пор сердито шарахалась от парней и не разрешала прикасаться к себе. Не было не только интимной близости, но, можно сказать, оставалась нецелованной. Пара скромных поцелуйчиков в щечку и уголок рта в зачёт не шли.

Таня поражалась её трусливому поведению, и считала (наверное, справедливо?), что пробел в опыте у неискушённой подруги непростителен, смешон и его надо срочно исправить.

Стыдно в двадцатилетнем возрасте быть настолько невинной!

С тем взрослым импозантным мужчиной она продолжала встречаться, но как-то очень и очень пассивно. Марков время от времени звонил, приглашал на мероприятия, они встречались, недолго тусовались и разбегались.

Однажды Мишкина категорично заявила:

— Я говорила про тебя Давиду, он хочет посмотреть на тебя.

— Посмотреть на меня? Почему? — удивилась Лера.

— Я рассказала, какая ты классная, зажигательная, и… И о том, что до сих пор не была в серьёзных отношениях! Марков съязвил, мол, врёшь что симпатичная — страшненькая девочка, должно быть. Интересно бы взглянуть на диковинку. Если без шуток, то сказал, что у него есть молодые неженатые друзья, с которыми может тебя познакомить. Пойдём вместе с нами в следующий раз?

Конечно Лера согласилась. Интересно познакомиться с новыми парнями и необычными людьми, заодно взглянуть, в какого же бабника влюбилась подруга. А то, что он — бабник, не вызывало сомнений. Жаль, что поклонник Тани такой старый — тридцать семь лет! Почти в два раза старше их. Присутствие взрослого человека будет немного напрягать.

Но это её не касается. Он — приятель Мишкиной. Слегка беспокоит, что в любом случае придётся с ним контактировать какое-то время. Надеялась, что общение ограничится несколькими минутами при знакомстве. Скорей всего, достаточно стандартно перекинутся несколькими общепринятыми вежливыми фразами. О чём можно разговаривать с посторонним зрелым мужчиной?

Девушка пребывала в том полудетском переходном во взрослость периоде, когда все существа старше тридцати, кажутся людьми иного поколения. Далёкими, непонятными, скучными.

Тревожила вероятность того, что друзья Давида окажутся таких же преклонных лет.

Но он пообещал подруге, что познакомит Леру с молодым хорошим мальчиком! И заинтриговал этим обеих девушек. В любом случае даже если подходящей пары не найдётся, она нисколько не огорчится — какая разница? Посмотрит на знаменитостей, подышит одним воздухом, послушает разговоры. Это безумно заманчиво!

У неё нет идеи фикс связать себя любовными отношениями или срочно выскочить замуж.

Глава 4. Знакомство

Ждать пришлось долго…

Уже и осень вплотную приблизилась к зиме. Блёклые дни коротко скользили по заскучавшим улицам, лениво перетекая в набирающие плотность сумерки. Давно опала и потемнела намокшая листва. Нагую коричневую землю припорошил радующий глаз снег, люди переоделись в тёплую одежду.

А безалаберный Давид всё не звонил. Подруга слегка приуныла. Но не очень расстроилась. Они и без этого мужчины умели развлечься так, что несколько дней хохотали и вспоминали свои очередные похождения. Особенно то, с какой ловкостью улизнули от навязчивых знакомых.

Наконец, всё совпало! Марков позвонил, пригласил на встречу и отдельным пунктом обговорил, чтоб присутствовала Лера. Хочет познакомить со своим хорошим другом.

Встретились напротив кинотеатра «Россия» у памятника Пушкину. Был густой синий вечер, в жёлтом свете фонарей сказочно кружилась метель, закручивая сверкающую лавину снежинок в замысловатый танец. На ярко освещённой площади в приглушённой многоголосице толпились благословляемые свежим снегом люди.

Татьяна эффектно возвышалась в красивой новой шубке благородно играющей волнистыми переливами меха и, приподняв подбородок, с лёгким беспокойством наблюдала за поднимающимися из перехода прохожими.

Лерка немного полюбовалась на свою миловидную подругу, вздохнула и, задрав нос, принялась разглядывать усыпанный искрящимся снегом чёрный памятник.

К ним неторопливо подошли двое мужчин. Лера почему-то сразу поняла, который из них Давид.

Таня расцвела, оживилась и радостно вспыхнула при их приближении. Своим мелодичным голосом нежно и чуть укоризненно заговорила с долго не появлявшимся другом.

Он негромко доброжелательно отвечал, а сам внимательно и удивлённо рассматривал Леру, борющуюся со снегом, глубоко запутавшимся в непокорных кудряшках.

Подошёл ближе к ней, слегка наклонился и с улыбкой произнёс:

— Вот значит какая ты — подруга Татьяны. Она много про тебя рассказывала.

— Да, про Вас Таня тоже говорила, — немного смутившись от пристального взгляда, ответила девушка. Задрав голову, весело и доверчиво смотрела в посветлевшее лицо мужчины, старательно хлопала ресницами, дула на них, стряхивая налипшие снежинки.

Ей понравились его смеющиеся глаза и то, как по-доброму смотрел на неё.

Вспомнила, что ему тридцать семь лет. Взрослый, конечно. И, кажется, выглядит старше этого возраста… Явно, не её типаж. Лере нравятся худощавые, высоченные и подвижные молодые парни. Этот не такой. Представительный, сдержанный, чуть выше среднего роста. Крупный, загорелый, хорошо одетый брюнет с едва уловимым запахом качественного парфюма. Правильные мужественные черты лица. Энергетика у него такая… хорошая, притягательная. С первых секунд полностью наполняет собой собеседника. Взгляд умный, проницательный. С вспыхнувшими искорками интереса.

Спутника Таниного кавалера звали Сергей. Чуть позже узнала, что он был единственным сыном знаменитого художника.

Лера разочарованно отметила, что товарищ Давида выглядел неряшливо и нисколько не моложе его. С длинными вьющимися волосами, бесформенной бородой, в серой засаленной курточке. Без шапки. Живописно обмотанный объёмным шарфом вокруг шеи. Он замёрз и ссутулился, вжал голову в плечи и нетерпеливо пританцовывал, разговаривая с девчонками. Голые покрасневшие руки зябко прятал в карманы. Критически, с полуулыбкой разглядывал её, выразительно переглядывался с Давидом, и его чёрные глаза довольно поблёскивали.

Девушка коротко вздохнула… Эх… Жаль. Неужели, этого старого резвого бородача хотят с ней познакомить? Это и есть обещанный юный мальчик?! Ха-ха… Хорошо, посмотрим. Никто насильно не принуждает встречаться с ним.

Скептически усмехнулась: странные представления о молодости у этих возрастных товарищей. Всё-таки, может, планировали познакомить не с Сергеем? И где-то в закромах припасён действительно молодой паренёк?

Представились, переговорили несколько минут и поехали к общему другу мужчин. Художнику. По их словам, тот имел большую творческую мастерскую, в которой постоянно тусовались его приятели.

В метро соскучившаяся Татьяна незаметно подмигнула Светловой, повернулась спиной и нежно прижалась к своему другу. Что-то на ухо шептала, заглядывала в спокойное лицо, заботливо поправляла воротник и шарф, гладила по рукаву дублёнки.

Марков, приподняв подбородок, рассеяно слушал, поддерживал подругу за локоть, кивал и поверх головы задумчиво скользил глазами по Лере, вокруг которой активно шустрил Сергей.

Мастерская находилась в старой серой пятиэтажке и занимала часть цокольного и первого этажей здания. Внутри нижнее и верхнее помещение соединяла деревянная винтовая лестница с перилами.

Таня и Сергей вдруг нашли общую занимательную тему и, увлёкшись разговором, разделись первыми, позабыв о попутчиках, прошли вглубь помещения.

Лера обратила внимание, что Давид не поспешил за ними, а специально замешкался и задержался рядом с ней. По-дружески помог снять дешевое драповое пальто, предупредительно стряхнул снег и повесил на один крючок со своей роскошной дублёнкой.

Зачем-то неторопливо обошёл вокруг девушки, будто изучающе рассмотрел со всех сторон.

И даже, слегка прикрыв тёмные сканирующие глаза, сделал глубокий медленный вдох полной грудью, точно принюхался и кайфовал от запаха, чем вызвал необычный тревожный отзыв в груди.

Она сморщила нос и сконфуженно покрутила головой, наблюдая за круговой траекторией движения Татьяниного кавалера. Неуютно поёжилась, стесняясь своей тоненькой девчачьей фигуры в обтягивающих худенькие ножки джинсах и контрастно объёмном джемпере.

Подумала, грустно вспомнив маму, как, наверное, смешно выглядит в глазах этого взрослого, хорошо одетого мужчины. Причесалась, тряхнула густой, буйно вьющейся гривой волос. Робея, обхватила себя руками и с извиняющейся улыбкой посмотрела на следящего за её действиями Давида, словно говоря: «Уж такая я… Нескладёха… Разочаровала?»

И с удивлением обнаружила в его вспыхнувших глазах… симпатию? Восхищение?!

Вопросительно подняла брови, озадаченно хмыкнула. Щёки смущённо порозовели.

Ещё раз внимательно взглянула, сомневаясь правильно ли истолковала эмоции Маркова.

Он тепло и пристально смотрел в лицо.

Радостно поняла, что не ошиблась. Улыбнулась со всей искренностью и ободрённая поощрительным взглядом мужчины, шагнула в комнату, куда уже прошли Сергей с Татьяной. Там было шумно и весело.

Человек десять мужчин разных возрастов и одна громкоголосая, фигуристая дама, что-то азартно обсуждали. Они небрежно расположились вокруг большого, застеленного газетами стола. Некоторые восседали на разнокалиберных стульях и шатких облупленных табуретах, другие развалились на огромном старом диване.

На столе возвышались несколько открытых винных бутылок, трёхлитровая банка яблочного сока и минералка. В центре стояли тарелки с нарезанной колбасой, хлебом, наскоро настроганными салатами. На краю приютилась жестяная банка с килькой в томатном соусе и переполненная пепельница. В неподвижном воздухе висел густой сигаретный дым, резко пахло алкоголем и потом.

Сергей уже занял место в середине продавленного дивана и активно помахал Лере рукой. Звонко похлопал ладонью рядом с собой — присаживайся. Она пробралась, аккуратно лавируя между расступающимися гостями, и послушно устроилась рядом с довольным бородачом. Перевела дыханье, с любопытством прислушалась к жаркой дискуссии и принялась осторожно рассматривать темпераментных спорщиков.

Давид помедлил, наблюдая за тем, где она усядется. Выбрал стул напротив.

Таня, выпрямив спинку, непринуждённо сидела чуть в стороне, между двух молодых подвыпивших парней, и увлечённо слушала как те что-то весело и возбуждённо ей доказывали. Красиво и заливисто смеялась над шутками. Строила глазки и поддерживала шебутной разговор своим певучим голосом.

Лера коротко вздохнула. Она не умела так изящно держаться и свободно болтать в незнакомой компании. Позавидовала тому, как легко и женственно ведёт себя подруга. Та элегантно откинула прядь волос и открыла маленькое розовое ушко, вплотную приблизив лицо к собеседникам, желая расслышать нечто, касающееся только их троих. Аристократично оттопырила хорошенький мизинчик, грациозно держа в руках бокал с вином. Красиво затянулась сигаретой и тонкой прозрачной струйкой выпустила дым вверх.

Лера покосилась на Давида. Наверное, ревнует свою девушку, откровенно кокетничающую с другими мужчинами? Странно, но он не смотрел в сторону подруги. Создавалось очень правдоподобное впечатление, что ему нет дела до того, что Мишкина на глазах флиртует с другими. И вообще, похоже, в этой диковинной компании центральная фигура — он! Все искренне обрадовались и оживились при его появлении. Приветствовали, здоровались за руку, горячо хлопали по плечу, спрашивали, где пропадал.

За кипучим столом стало заметно тише, когда Марков негромко заговорил. Все прислушивались, с интересом и уважением ловили слова. Мужчина явно был в ударе — хохотал, сыпал анекдотами, байками. Авторитетно и азартно встрял в общий спор, который разгорелся до их прихода. С аппетитом задирал и подразнивал недовольно подпрыгивающего от подковырок бородатого Сергея.

Лерин сосед по дивану нервно огрызался скрипучим голосом и не оставался в долгу. Перебивал и при каждом удобном случае, снабжал высказывания Давида ехидными репликами. Похоже это был давнишний ритуал, свидетельствующий о беззлобной привычной конкуренции между старыми приятелями. Потом Давид с удовольствием спел несколько песен, аккомпанируя себе на гитаре.

Лера весь вечер с признательностью ощущала на себе его по-отечески заботливый взгляд. Дружелюбное внимание и присмотр бдительного поклонника подруги придавали столь необходимую в незнакомой компании уверенность.

Марков не таился, открыто и приветливо смотрел на девушку, с готовностью объяснял непонятные моменты в общей беседе, вовлекал в разговор. По-хозяйски подкладывал еду в её тарелку, заграбастал банку с соком и щедро лил в большую металлическую кружку, которую откуда-то специально принёс для Леры. Улыбался, подбадривал, приметив небольшую скованность и застенчивость девушки.

Услышав, что она является фанатичной поклонницей песен Челентано, тут же на итальянском языке охотно спел пару песен из его репертуара, при этом темпераментно барабанил руками по столу, отбивая такт.

Светлова без задних мыслей с непритворной улыбкой и откровенным восхищением смотрела на него, не чувствуя в таком прямом обмене взглядами никакого подвоха. По-доброму завидовала Татьяне — какой оказывается интересный и живой человек её мужчина! Подруге ужасно повезло, за неё можно порадоваться. Неважно, что он старше почти в два раза. Если девушка не стыдится разницы в возрасте, то почему бы и не существовать их любви?

Наверное, он тайно злится и ревнует увлёкшуюся двумя болтливыми собеседниками Мишкину, только виртуозно скрывает свои чувства. И в ответ специально подразнивает подругу, делая вид, что забыл о её присутствии, полностью сосредоточившись на опеке Леры Светловой.

Лера почти не слушала сидящего рядом с ней Сергея. Хотя тот с первых минут пытался перетянуть внимание девушки на себя. Ёрзал, тесно прижимался к бедру, заглядывал в лицо, загораживал собой от окружающих и изолировал от компании. Время от времени бесцеремонно обнимал за плечи холодными руками, слегка наклонял к себе и интимно ворковал в ухо. Постоянно подливал вино и нетерпеливо совал в руки бокал, торопя с выпивкой, будто планировал напоить до беспамятства. Сексуально понизив голос, уговаривал скрепить знакомство брудершафтом.

Она напрягалась, непроизвольно морщилась и низко опускала лицо, чтоб не выдать неприязненные мысли. Девушке не нравилась подозрительная скорость, с которой он демонстрировал, что Лера приведена в компанию как пара для него. Отталкивал голос с визгливыми, злобными нотками, когда взахлёб спорил с мягко поддразнивающим его Давидом. При этом, после каждой её вынужденной уступки, Сергей хвастливо бросал на друга торжествующие взгляды. Похоже, между этими двумя существует вечное негласное соревнование.

Лера не хотела контрастировать, выглядя надутой букой и белой вороной среди удалого братства. Опасалась подвести Таню, дабы Давид не укорял ту, обвиняя, что привела скучную и зажатую подругу, поэтому натянуто смеялась остротам надоедливого бородача, поддерживала разговор и не особо отбрыкивалась от грубоватых ухаживаний. Это стало не настолько сложным после нескольких успокаивающих бокалов вина.

Заиграла громкая ритмичная мелодия и упруго изгибающаяся Татьяна с двумя приятелями выскочила в центр комнаты, и они задвигались в быстром энергичном танце.

Лера просияла, мысленно воздала хвалу небесам и проворно выпорхнула из-за стола, воспользовавшись долгожданной возможностью ускользнуть от навязчивого соседа.

О, отплясывать она любила! И ещё как! Это была обожаемая стихия, в которой чувствовала себя как рыба в воде. Говорят, по тому, как танцует человек можно определить его характер. Эти движения — физическое воплощение мыслей, эмоций и души исполнителя. Лерка всегда танцевала увлечённо, озорно. Как маленький раскрепощённый бесёнок, забывая обо всём.

Чувствовала и пропускала музыку через настроение, сердце. Двигалась пластично и активно. Заражая людей своими ощущениями, ритмом, зажигая желание подхватить и участвовать в этом действии. Нечто похожее происходит в ситуациях, когда человек искренне смеётся, то другие тоже заражаются и поддерживают его.

Так было и в этот раз. К ней сразу присоединились большая часть присутствующих и началось безудержное весёлое сумасшествие.

Сергей с Давидом дёрнулись было, но ревниво переглянулись и остались на местах. Горящими глазами неотрывно наблюдали за скачущей компанией и за бесшабашно отдавшейся эмоциям Лерой.

Бородач, не отрывая голодного взгляда от девушки, налил и жадно опрокинул в себя пару бокалов вина. Дождался медленной мелодии и тотчас пригласил на парный танец. Похотливо тёрся бёдрами, прижимался, обнимал и гладил Леру. Она брезгливо кривилась, кусала свои губы, растерянно посмеивалась, отстранялась и твёрдо решила, что сегодняшнего общениядостаточно.

Поддерживать знакомство с легковозбудимым и несдержанным мужчиной не станет. Вытерпит сегодняшний вечер. Надо как-нибудь аккуратно балансировать между тем, чтоб не подпускать близко истеричного ухажёра, но одновременно и не оттолкнуть демонстративно, не унизить его. Не перетягивать внимание на себя и не испортить душевные посиделки дружной компании.

Глава 5. Вечер

После первого совместного танца Сергей порадовал исчезновением на несколько минут.

Девушка слегка пригорюнившись заняла своё место за столом и задумчиво опустила голову, переживая, что неприятный партнёр скоро вернётся и опять начнёт досаждать своей навязчивостью. Может, пора домой? Позвать Мишкину или незаметно уйти одной?

Посмотрела в сторону подруги — та прекрасно себя чувствовала и цвела, принимая комплименты от мужчин, не забывая, игриво поглядывать на Давида.

Рука одного молодого человека лежала на колене девушки, второй парень шаловливо блуждал ладонью где-то в районе талии.

Эх… Неудобно отвлекать из-за своих капризов и неуживчивости. Похоже, Татьяне комфортно здесь и нет желания уйти в самый разгар веселья…

Интересно, видит ли Давид и как относится к тому, что его девушка откровенно флиртует и позволяет довольно развязно поглаживать себя хмельным товарищам?

Воровато взглянула на мужчину и испуганно встрепенулась, обнаружив, что он в упор, внимательно и серьёзно смотрит на неё.

Виновато, словно застукали за подглядыванием в замочную скважину, захлопала ресницами. Смущённо и растерянно хмыкнула.

Губы Давида тронула лёгкая улыбка, глаза потеплели.

Зазвучала песня «Отель Калифорния». Он протянул руку через стол, взял Леру за пальцы, легонько сжал и позвал:

— Потанцуешь со мной?

Она охотно и с облегчением приняла приглашение. Это спасало от повторной необходимости терпеть прикосновения Сергея.

Возлюбленный Татьяны резко отличался от навязанного ей нервозного ухажёра. Рядом с ним девушка почувствовала себя совсем по-другому. В безопасности и комфорте. Марков весь какой-то крупный, авторитетный, надёжный. Своим спокойствием мгновенно отодвинул тревожные мысли о раздражающем бородаче.

Лера всеми рецепторами ощутила и впитала его мощную, затягивающую энергетику. Ей нравился мужественный профиль мужчины, прямой взгляд, уверенные движения и даже то, что на загорелых пальцах, мягко поддерживающих её ладонь, курчавились тёмные волосы. Ждала, что Давид заговорит во время танца, но партнёр не произносил ни слова. Незаметно и бережно оттеснял из центра комнаты, оберегал и укрывал хрупкую девушку от шатких движений нетрезвых соседей. Покосилась на Таню. Та тоже танцевала, но с заметной обидой и капризным выражением на физиономии откровенно и враждебно наблюдала за их парой.

Лера хихикнула, из-за плеча хитро подмигнула подруге и игриво подвигала бровями. Незаметно для Давида постреляла глазками в его сторону, показала кончик языка, шутливо похваляясь перед Таней тем, что танцует с её мужчиной.

Подруга приняла шутку, приосанилась, заулыбалась и ответно подбадривающе моргнула обоими глазами.

Почему Мишкина так недовольно смотрела сначала? Она же понимает, что Марков пригласил Светлову только потому, что к Тане никак не подступиться из-за атакующих девушку конкурентов.

«Они с Давидом поддразнивают друг друга! Изображают флирт с присутствующими, чтоб вызвать взаимную ревность!» — озарило Леру. Подняла голову и с любопытством заглянула в лицо своему партнёру по танцу, чтоб подтвердить догадку. Но легонько вздрогнула — он пристально смотрел на неё странным завораживающим взглядом. С нежностью, добротой, интересом. Властно и бесповоротно растворялся в удивлённой душе, рождая непонятное, тревожное и волнующее чувство. Непреодолимое желание смотреть в ответ.

Как под гипнозом, соединилась с его магнетическими глазами. Мир исчез, затормозилось время. Забыла, что вокруг находятся другие люди, что подруга ревниво наблюдает за ними. Растерянность и беспокойство, сохранившиеся от танца с предыдущим партнёром, отступили, стало уютно и безмятежно. Тряхнула головой, прогоняя наваждение, выдохнула и с трудом отвела взгляд. Надо же, демонически притягательный мужчина! Что за чудеса… От чистого сердца улыбнулась ему.

— Нравится тебе здесь? — негромко спросил Давид, пытливо изучая её эмоциональное лицо.

Опустила голову и неуверенно пожала плечами:

— Здесь интересно, люди такие… Неординарные…

— А Сергей нравится? — задал вопрос в лоб.

У неё невольно вырвался звук, похожий на тихий жалобный стон. Лера неловко замялась, поморщила нос, раздумывая над ответом. Они же с Сергеем — старые друзья? Честный ответ Маркову может не понравиться и огорчить… Но врать не хочется, потом будет хуже. Придётся изворачиваться и искать оправдания, чтоб объяснять причину нежелания встречаться с его нервозным товарищем. Лучше не морочить никому голову.

Давид с лукавой улыбкой наблюдал за её выразительной мимикой и терпеливо ждал ответ.

Она несколько раз со вздохом заглядывала в его тёплые глаза и сконфуженно опускала голову. Потом решилась:

— Можно я буду говорить правду?

Мужчина вскинул брови, озадаченно кашлянул и утвердительно кивнул:

— Я и спрашиваю в расчёте на правдивый ответ.

Виновато, извиняющейся интонацией уточнила: — Вы не обидитесь?

Тот хохотнул и отрицательно покачал головой.

— Нет… Не нравится. Он дёрганый, очень нахрапистый. И… такой взрослый… — сокрушённо произнесла Лера.

— Предпочитаешь ровесников? — пророкотал собеседник.

— Конечно. Они понятные… С ними легче и проще, — честно призналась и пробежала бесхитростным взглядом по лицу партнёра.

Кажется, его улыбка стала не такой широкой, и глаза потускнели. Он задумался, полюбопытствовал:

— Почему ты дружишь с Татьяной? Вы такие разные.

Лера искренне удивилась:

— Не разные, у нас много общего! С ней интересно и весело. Мы работаем вместе, живём по соседству. Гуляем по Москве. Я недавно переехала сюда. Таня очень хорошая! Она знакомит меня с городом, учит уму-разуму и умению жить.

Давид прищурился и многозначительно ухмыльнулся:

— Представляю, как и где вы гуляете, и чему Мишкина может научить тебя.

Лера сообразила — мужчина элементарно ревнует! Подозревает обаятельную подругу в легкомыслии и изменах. Наверное, поэтому два месяца не появлялся на горизонте!

И сейчас Мишкина выглядит очень двусмысленно, и усиливает недоверие, обжимаясь с двумя посторонними мужчинами. Он, должно быть, не верит, что это просто игра.

Лера с Таней часто подзадоривали и растравляли не нравившихся им парней, а потом хитрым способом исчезали, без продолжения отношений.

Надо объяснить это её ухажёру! Начала горячо оправдывать и защищать подругу. Тот с ироничной улыбкой молча взирал на распалившуюся Светлову и не возражал. Удивлённо покачивал головой, с интересом изучал лицо и бережно проводил до места, когда закончился танец.

Таня незаметно позвала провинившуюся подругу в коридор, шутливо ущипнула и с притворной сердитостью прошептала в ухо:

— О чём вы с МОИМ Давидом разговаривали?

— О тебе, — с нескрываемой завистью вздохнула Лера. — Начал издалека, осторожно. А потом по-хитрому подобрался к самому главному — разговору о тебе. Ой, Танька, не играй с огнём! Чувствую — страшно злится, ревнует. Ты больше не кокетничай, успокой его. Классный мужчина, мне очень-очень понравился. Отбрей тех парней. Сама пригласи Маркова на танец.

Мишкина довольно рассмеялась:

— Тоже так думаю, сейчас приглашу. Ничего, немного остроты в отношениях не помешает. А то совсем забросил меня. Пусть встряхнётся и активируется. Как тебе Сергей?

— Бр-рррр… — с отвращением поёжилась Лера. — Не нравится. Совсем! Нервный очень и …старый… Ещё и лапать пытается!

— Ничего, подруга. Держись этот вечер. Мы с Давидом обязательно подберём тебе подходящего кавалера! — подбодрила Таня.

Лера печально вздохнула. И с недоумением заметила, как осязаемо укололи слова «МЫ с Давидом, МОЙ Давид». Повезло подруге с мужчиной…

К секретничающим девушкам подкрался окончательно захмелевший Сергей. Вальяжно приобнял Леру за плечи, уткнулся жёсткой, пропахшей табаком бородой и покрасневшим носом в её распушившиеся волосы и проворковал:

— Идём наверх? Там у хозяина мастерской много картин. Есть в работе и законченные. Хочешь посмотреть?

— Конечно хочу! — радостно отозвалась девушка и они вдвоём поднялись на второй этаж.

В просторном прохладном помещении по углам царили полумрак и классический художественный бардак. Стояли прислонённые к стенам картины, валялись рулоны с полотнами, на полках белели гипсовые слепки, фигуры, кругом раскиданы краски, слипшиеся кисти, заляпанные тряпки, банки.

Она ходила, затаив дыханье, втягивала в лёгкие насыщенный творчеством воздух, восхищённо рассматривала картины, осторожно трогала наброски, перешагивала через рейки, коробки, деревяшки и разные непонятные предметы. Старалась ничто ни уронить, ни рассыпать. Благодарно оглядывалась на Сергея. Мужчина томным прищуренным взглядом следил за её несмелыми перемещениями и постепенно оттеснял дальше от лестницы на первый этаж. Направляя к приоткрытой двери в маленькую неосвещённую комнату. В сумерках там угадывались очертания разложенного диванчика.

Лера встревоженно поняла незамысловатые намеренья воздыхателя, насупилась и резко затормозила. Отрицательно покачала головой и намертво приросла к стене, давая понять, что больше не сделает ни одного шага к вожделенной цели.

Бородач прижался всем телом, крепко захватил в стальные объятия и зажурчал нежными словами, зарываясь лицом в светлую копну волос. Она брезгливо отстранилась, упёрлась руками в твёрдые плечи и безуспешно пробовала сдвинуться к спасительной лестнице. Наконец, теряя терпенье, Сергей потянул губы к её рту, чтоб поцеловать отворачивающую лицо девушку. Прочно зажал голову руками. Страстно зашептал, уговаривая полчаса посидеть вдвоём в дальней комнате. Вырваться из сильных и цепких объятий неприятного ухажёра не было возможности. Закричать, громко призывая на помощь, вроде бы стыдно и рано. Возможно, не всё потеряно и сам угомонится, отпустит без привлечения посторонних.

Поэтому Лера, задыхаясь от влажных липких лобызаний, прижала подбородок к груди и прятала губы. Что есть силы отталкивала и, тихо всхлипывая, требовала отойти от неё.

Но испуганной худенькой девушке никак не удавалось отбиться от взрослого мускулистого мужчины. Он уверенно и неуклонно сдвигал её всё ближе к заветному диванчику.

Внезапно у входа гневно и нецензурно загремел громкий голос Давида:

— Ну-ка, быстро отойди от неё! Убери свои руки!

Сергей отпрянул и с ненавистью уставился на друга:

— Тебе какого … надо, что припёрся?! У тебя есть девушка, вот и карауль её!

Лера с ужасом смотрела как два здоровых, разозлённых мужика, нагнув головы, с матом и ругательствами ринулись навстречу друг другу и принялись буйно толкаться. К открытой драке и ударам не перешли, но с красными перекошенными лицами, набычившись, цепко держались за плечи соперника и яростно кружили по площадке у входа.

О, боже! Такого чуда она ещё не видела… Она стала причиной скандала! Драки!

Ноги затряслись, срывающимся голосом отчаянно крикнула борцам:

— Что вы делаете! Прекратите!

Молнией скатилась вниз по лестнице, прерывающимся от страха голосом заорала:

— Там… Там дерутся!

Круглыми глазами перепугано отметила, как несколько человек бросились на второй этаж. С замершим сердцем подскочила к основанию лестницы, около минуты ошалело прислушивалась к затихающей наверху разборке и чертыханьям мужчин. Подбежала к Тане, схватила за руку и дрожащими губами объяснила недоумевающей подруге:

— Сергей зажал меня, тащил в комнату с диваном. Давид заступился. Они начали драться!

Мишкина обняла и прижала Леру к себе, успокаивая погладила по голове:

— Не переживай, всё образуется.

— Угу… — нервно согласилась девушка, теряя хладнокровие, всхлипнула и выкрикнула:

— Я ухожу, не хочу больше здесь оставаться!

Глава 6. Давид

Лера кинулась одеваться. Её трясло.

Мужчины злые, потные, с багровыми лицами, громко топая по деревянным ступенькам, переругиваясь и зло толкаясь, спустились вниз. Уставились на девушку, которая, не глядя на них, дрожащими пальцами торопливо застёгивала пуговицы пальто.

— Ты куда? — грозно рыкнул Давид.

Лера на секунду испуганно и непонимающе застыла, потом пискнула:

— Я домой! До свидания.

— Стоять! Я провожу тебя, — скомандовал Давид.

Она недоумённо остановилась, повернула голову. Встретилась с возмущённым и обиженным взглядом порозовевшей Татьяны. Видя, что Давид набросил дублёнку и властно ухватил за локоть опешившую Светлову, Мишкина на ходу накинула свою модную шубку и вылетела вместе с ними.

Давид широкими уверенными шагами быстро и решительно вёл растерявшуюся Леру по улице, а сзади, спотыкаясь в обуви на тонких шпильках, бежала Таня и что-то уязвлённо кричала вслед. Мужчина танком яростно пёр вперёд, не давал остановиться и подождать отставшую подругу.

Лера беспомощно оглядывалась, тщетно пыталась затормозить и освободить захваченную руку. Видела круглые, полные негодования глаза Мишкиной, но вырваться не удавалось. Устав от погони, подруга психанула, что-то сердито крикнула в спину, остановилась и исчезла из виду.

— Куда Вы меня тащите?! — скользя и опасно запинаясь на высоких каблуках из-за стремительного движения, возмутилась запыхавшаяся Лера.

— Хочешь обратно? Чтоб Сергей проводил? — на ходу язвительно поинтересовался спутник.

— Нет… — она представила перспективу заново оказаться рядом с агрессивным ухажёром и притихла.

— Тогда идём. У меня машина недалеко стоит, подвезу тебя.

— А как же Татьяна? — сделала ещё одну попытку добиться справедливости.

— Не маленькая, доберётся.

— И я не маленькая! — гордо встрепенулась Лерка.

Давид приостановился, ехидно окинул взглядом сопротивляющуюся добычу, ухмыльнулся и отрезал:

— Ты — маленькая! Сказал — довезу, значит — подчиняйся!

— И в тёмный лес ягнёнка поволок… — звонко продекламировала девушка.

— Что? — не сразу понял захватчик, потом расхохотался.

А вообще, Светлова уже отошла от стресса, и ситуация с побегом от подруги начала забавлять. Более того — веселить! Посмеиваясь про себя, в упор, дерзко и вызывающе разглядывала красивый профиль наглого попутчика. Едва успевала переставлять ноги и недовольно бурчала, что у него нет никакого права хватать и распоряжаться ею. Она смелая свободная личность, не боится пьяных мужиков, и сама принимает решения как добраться до дома. И ещё… Очень жаль, что нечаянно стала причиной скандала.

Мужчина молча слушал, насмешливо и с каким-то недоверием заглядывал в лицо, при этом крепко держал за локоть и вёл к цели. Темп движения после того, как Таня исчезла из вида, заметно снизился. Пока мчались по улице не было возможности как следует рассмотреть и оценить, насколько он сердит. А в том, что Давид решил разозлить Татьяну и специально устроил некрасивую сцену с бегством, не было никаких сомнений. Можно только догадываться о степени гнева поклонника подруги. Видимо, настолько распсиховался на шаловливую Мишкину, что решил хорошенько проучить, сделав вид, что увлёкся Светловой. Немного позавидовала — надо же какие мексиканские страсти вызвала Таня!

В машине с опаской покосилась на спутника, ожидая увидеть сдерживаемую ярость, но с недоумением обнаружила, что Давид не выглядит расстроенным и удручённым, как следовало из его странного поступка. Или очень хорошо владеет собой и искусно скрывает чувства? Наоборот, у него был очень довольный и умиротворённый вид. Мужчина с доброй полуулыбкой наблюдал за тем, как она копошится, стряхивает налипший на сапоги снег, расправляет широкие складки пальто и неловко усаживается на соседнем сидении.

— Почему Вы так сделали, — в лоб спросила Маркова. — Ревнуете Таню?

Тот окинул девушку внимательным взглядом, в котором мелькнуло недоумение. Скривился и спокойно поинтересовался:

— Почему я должен ревновать? Она — не моя женщина. У меня с ней нет и не было никаких отношений. Мы просто знакомые. Она тебе что-то другое говорила?

Теперь удивилась и задумалась Лера. Неопределённо промычала. Не хотелось ставить подругу в неловкое положение — та утверждала, что с Давидом у них страстный роман и даже была постельная близость. Кто-то из них врёт… Это не её дело, пусть разбираются сами. Но то, что мужчина отрицает связь с подругой, почему-то обрадовало. Он крутил руль, вёз её в сторону дома, они легко и весело болтали.

— Спасибо Вам за то, что спасли от Сергея, — вспомнила, что всё ещё не поблагодарила своего защитника Лера.

— Испугалась? — с сочувствием полюбопытствовал водитель.

— Нет… Не очень, — беспечно провозгласила девушка и заметила его вопросительный взгляд.

— Он бы ничего не сделал! — авторитетно заявила она.

— Почему ты так уверена? — хмыкнул Марков.

— Ха! Я умею сопротивляться! Меня в детстве брат научил разным приёмам обороны и даже боксу! — гордо похвасталась девушка.

Давид сделал странное движение, будто подавился и резко дёрнул головой. Отвернулся от дороги, чуть не выпустив баранку, и несколько секунд изумлённо смотрел на неё.

Потом начал громко, отчаянно ржать. До слёз. Девушка косилась на него, на опасно завихлявшую под нетвёрдо удерживаемым рулём дорогу. Не утерпела и тоже тоненько захихикала.

Мужчина отдышался, прокашлялся и с увлажнёнными глазами хрипло спросил:

— И что? Ты бы стала боксировать с Серёгой?!

— Не обязательно! — задорно тряхнула головой Лера. — Я бы царапалась, кусалась. Каблуком в ступню со всей силы заехала. Громко кричала. Мы были не одни, кто-нибудь услышал. Если честно, я думаю, что он бы не стал насиловать меня… Попытался уломать, договориться по-хорошему. Когда нарвался на неподдельное сопротивление, то понял бы, что от меня ничего не добиться и отступился. Он взрослый неглупый человек. Компания ваша серьёзная, состоит из солидных людей. Кругом полно доступных женщин, зачем ему проблемы с молодой строптивой девчонкой?

Давид, не отрывая глаз от дороги, задумчиво покивал:

— И всё же, я видел, что ты испугалась по-настоящему. Дрожала. Боишься скандалов?

— Да, — погрустнев согласилась она, — с детства боюсь скандалов и драк.

— Родители пьющие? — сочувственно поинтересовался мужчина.

— Нет! — категорично помотала головой и пояснила. — Просто очень… э-э… темпераментные и вспыльчивые…

— Вот как… Держали тебя в ежовых рукавицах?

Выпитое вино придавало смелости Лере. Она бесстрашно отвечала на вопросы, отважно рассуждала с чужим взрослым человеком о таких вещах, про которые в других условиях постеснялась бы разговаривать. Пожаловалась чуткому и сопереживающему слушателю на строгость родителей, про то, как обманом улизнула в Москву. Как жила у тётки. Даже про неловкое предложение руки и сердца Альгиса вспомнила. Ей было весело и льстило искреннее внимание, с которым зрелый, брутальный и дорого одетый мужчина общался с ней. И как бы она к этому ни относилась, по факту — заступился и спас её! Прямо благородный рыцарь, улыбнулась девушка.

За дорогу Марков успел выпытать почти всё: где и с кем живёт, про семью, работу, даже о том, как училась в школе и о планах на будущее. Сам интересно и эмоционально рассказал о присутствовавших на вечеринке людях. В основном, по его словам, это были породистые и именитые личности: актёры, художники, каскадёры, учёные мужи. Хозяином мастерской был известный художник со звучной фамилией, лауреат нескольких государственных премий. Сейчас большинство из присутствовавших заканчивали работу над художественным фильмом, который через несколько месяцев должен был выйти в прокат.

Наконец, машина остановилась недалеко от подъезда. Лера поблагодарила и взялась за ручку двери, чтобы выйти.

Давид попросил:

— Посиди ещё немного. Может, на чай пригласишь?

Она расширила глаза и отрицательно помотала головой. На чай?! ЕГО?! Вечером?! Шутит?! Малознакомого взрослого мужика?!

Тот усмехнулся:

— Не пугайся так. Если не торопишься, и никто не ждёт, то давай ещё поговорим… Недолго.

Лера непринуждённо кивнула. Она не спешила домой, даже немного огорчилась, что быстро доехали и пришла пора расставаться. Было комфортно и свободно. Не испытывала ни капли страха и скованности. С Давидом можно быть естественной и не тужиться, чтоб произвести хорошее впечатление. Во-первых, у них никогда не может быть отношений в силу возраста и разности социальных статусов. Во-вторых, потому что он, хоть и отрицает это, состоит в отношениях с её лучшей подругой.

Они долго и увлечённо разговаривали, перескакивали с вопроса на вопрос, безудержно смеялись. Мужчина с улыбкой и неподдельным любопытством разглядывал свою юную спутницу, его глаза таинственно мерцали. Он явно не хотел расставаться с любознательной симпатичной собеседницей. Тем для беседы было нескончаемое множество. Ему довелось побывать в разных странах, многое повидал. Очень живописно и увлечённо рассказывал о своих нерядовых приключениях.

Давиду нравились искренность и бесхитростность собеседницы. То, как живо и эмоционально реагировала на истории, как ярко загорались красивые выразительные глаза. Девушка восхищённо слушала, переспрашивала, пугалась, радовалась. Смело и спокойно разглядывала его. Оба с удивлением обнаружили, что время незаметно приблизилось к полуночи и пора по домам. Марков попросил номер телефона, записал. Покашлял, прочищая горло перед неудобным вопросом. Испытующе прищурился и вдруг лукаво спросил:

— А правда, что у тебя не было парня?

Лера непроизвольно вздохнула и замялась.

Как это не было? Что он имеет в виду? Вроде бы был, засомневалась, вспомнив Альгиса. Рассказывала ведь ему… Или это не считается?

Она так и не разобралась — можно ли назвать их отношения коротким романом или это просто дружба. Он один раз приезжал после дембеля в столицу. Вдвоём сходили в кино, провели день на ВДНХ. Потом присутствовали на семейном застолье у тёти и… всё. Лера уехала в Бескудниково, а молодой человек переночевал у родственников и вернулся к себе на родину. Никаких намёков и обещаний.

Кроме этого за полгода прожитых в Москве, регулярно наклёвывались какие-то мимолётные знакомства. Сходила на несколько свиданий с парнями, которые так и не переросли в отношения, чтоб назвать их романом. Поэтому, судорожно проглотив слюну, честно и неуверенно ответила, застенчиво покосившись на любопытного слушателя:

— Я дружила с мальчиками… Недолго. Встречалась… несколько раз…

Мужчина повернулся всем корпусом и внимательно слушал, наблюдая за отражающимися на подвижном лице размышлениями. Прищурился сильней. Глаза странно блеснули, понизив голос, тихо продолжил:

— Я не про это. Сколько тебе лет?

— Двадцать.

— Двадцать, — растягивая слова, вдумчиво повторил он. Побарабанил пальцами по рулю и ошарашил вопросом, — Секс у тебя был?

Лера ахнула и стала пунцовой. Сдвинула брови и гневно посмотрела на него.

Наглец! А до этого выглядел адекватным. И разговаривали нормально. С чего он решил, что может задавать подобные вопросы? Сердито отвернулась. Решила, что нужно немедленно встать и гордо покинуть машину.

Тот усмехнулся:

— Понял. А целоваться-то ты умеешь?

Обсуждать с посторонним мужчиной такие вещи было возмутительно. Она насупилась, выпрямилась и строго взялась за ручку двери:

— До свидания!

Давид придержал за рукав и скользнул пальцами между пуговиц её пальто. Лера не сразу поняла, что произошло, только почувствовала, как его ладонь быстро потрогала грудь и легла обратно на руль.

С отчаянно скачущими чертями в потемневших глазах Марков выдохнул и удовлетворённо заявил:

— Есть… Маленькие, но есть! Твёрденькие. Весь вечер хотелось проверить, есть ли у тебя титьки…

Лера открывала и закрывала рот, хватала воздух, захлёбывалась от возмущения и нахальства мужчины. Ноги отказали, а щёки щипало от жара. Мысли сорвались и понеслись грохочущим табуном коней — в этом случае положено дать пощёчину? Или это глупо и театрально?

От потрясения не нашла ничего лучшего, чем тупо возразить:

— Не маленькие! Второй номер! Для комплекции с размером сорок два — нисколько не маленькие!

— У-у… Точно! Тогда не маленькие, — одобрил и расхохотался Давид.

Лера совсем растерялась и сгорала от стыда, что сморозила такую дичь. В отчаянии закрыла лицо руками и начала сердито приструнивать веселящегося мужчину:

— Как Вам не стыдно! Взрослый, а вытворяете такие вещи с молодой девушкой! У Вас, наверное, дети мои ровесники. А если какой-нибудь старый мужик начнёт лапать Вашу дочь?

Давид перестал смеяться, похлопал ресницами, не до конца веря в то, что она всерьёз отчитывает его. Покачал головой, удивлённо и с умилением разглядывал кипящую, раскрасневшуюся девушку:

— Хорошо-хорошо. Больше не прикоснусь к тебе. Только… Ещё один разик. Иди поближе, дочурка. Поцелую на прощанье и беги домой. В постельку. Баиньки.

Прежде чем девушка успела сообразить и что-то предпринять, стремительно придвинулся, обхватил за плечи и жарко поцеловал в полураскрытый рот. От неожиданности она замерла и остановила дыханье.

Что-то мистическое в этот миг произошло во вселенной. С головы до ног волной прокатился будоражащий озноб и лишил связи с реальностью.

Приворотным калейдоскопом от единственного толчка рухнуло и преобразилось восприятие мужчины.

Наверное, неспроста фольклор наделяет поцелуй магическим свойством, меняющим личность. Душу? Лягушонок превращается в принца, воскресает красавица, чудовище перерождается в царевича.

Она заворожённо утонула в почерневших глазах мужчины и ошарашенно прислушалась к необычным ощущениям, возникшим внутри от страстного и настойчивого прикосновения к губам… Сердце гулко отсчитывало удары. Несколько секунд, безвольно откинувшись на спинку сиденья, расширившимися зрачками сливалась с его плавящимся взглядом.

Потом выдохнула, резко толкнула в грудь, выскочила из машины и в панике помчалась в подъезд, слыша вслед смех и слова:

— Я позвоню тебе!

— Даже не вздумайте! Я не буду с Вами разговаривать! — сердито выкрикнула Светлова и захлопнула двери дома.

Глава 7. Скука

К счастью, дядя был на работе, потому не увидел в каком смятении вернулась племянница.

Лера одним движением сбросила пальто и замерла у зеркала. Долго и внимательно рассматривала свои лихорадочно блестящие глаза, рассыпавшиеся по плечам локоны и жарко полыхающие щёки.

Наклоняла, поворачивала голову, подставляла второе зеркало, чтоб рассмотреть профиль.

Подушечками пальцев трогала, зубами покусывала горячие пульсирующие губы, растерянно и осторожно облизывала их, будто там сохранились следы коварного поцелуя.

Настоящего, взрослого, сексуального поцелуя! Который в одно мгновение ураганным шквалом напрочь снёс покой.

В голове творился абсолютный хаос и паника. Никак не получалось разобраться и привести в порядок свои ощущения. Сердилась, обижалась и искренне возмущалась бесцеремонным поступком Давида.

Не соединялись в голове его корректное, даже отечески заботливое поведение, которое как благородный рыцарь проявлял весь вечер и неожиданная шокирующая выходка в конце задушевной, по-дружески доверительной беседы.

Странный поступок кардинально изменил представление о мужчине и великодушии его помыслов.

К сожалению, праведное негодование, всколыхнувшее Леру, было хилым, беззубым и подозрительно быстро выветрилось.

Как ни тужилась, как ни подначивала себя на обличительные эмоции, но не испытывала настоящего, жгучего стыда и не ощущала себя оскорблённой.

Сотни раз прокручивала и обдумывала случившееся, искусственно вызывая новые приступы злости.

Но загадочным образом воспоминания и очень-очень успешные усилия воссоздать эпизоды, вместо раздражения перетекали в дурманящее возбуждение.

В предательскую блаженную улыбку и жадные вдохи воздуха…

Прикрыла глаза, вздрагивала и сжималась, поднимала плечи и стряхивала с груди будоражащее осязание чужих пальцев. Но оно не исчезало, въелось в кожу и чувственной дрожью пробегало между лопаток.

Хриплый интимный полушепот Давида, сбивчивое дыхание на щеках, вливающийся взгляд проникали вглубь тела, мурашками разбегались по затылку, взбалтывали сердце.

Мужчина взволновал новым, неизведанным трепетом, не как ровесники.

Знала, что это ненормально, грязно, но, пугаясь появившейся аномалии, вопреки разуму и морали, мучилась противоестественным желанием увидеть его ещё раз…

Сердито напоминала себе, что так нельзя. Это подло в конце концов! С этим опасным мужчиной встречается её лучшая подруга.

Надо любым способом выкинуть его из головы и забыть навсегда.

Казалось невероятным, чтоб мужчина его положения и возраста заинтересовался и предпочёл худенькую и угловатую девушку, какой Лера считала себя, рослой, красивой и женственной Тане.

Его поступок — провокация! Несомненно, в нём кроется подвох!

Он — ушлый и опытный жук. Как наглядно продемонстрировала сегодняшняя щекотливая практика — ему ничего не стоит заморочить мозги. За ничтожные десять минут играючи выбил почву из-под ног.

Ясно же, что приревновал Мишкину и преподал той наглядный урок. Поквитался показным ухаживанием и обидным бегством с захваченной подругой.

В слова Давида о том, что они с Татьяной не являются парой, и верила, и не верила.

В любом случае, если Марков считает, что Лера не раскусила его и продолжит играться — не обольщаться и не позволять унизить себя.

Заснуть никак не получалось… Крутилась и подскакивала в постели до самого рассвета, переваривая события головокружительного вечера. Анализировала слова, поступки хитрого мужчины. В конце концов убедилась, что разгадала его карательный план и не даст себя в обиду.

Удовлетворённо потёрла руки — «Ха-ха! Не на ту напал!» Чётко знала, как правильно действовать.

Мама правильно предупреждала — с ней можно встречаться, только чтоб использовать и посмеяться над глупостью.

Это именно тот случай!

Единственное, смущало собственное не поддающееся контролю состояние, которое шло вразрез с головой.

Как странно и плохо… Очень и очень плохо, что с неудержимой силой потянуло к взрослому мужчине! Но, неудивительно… От него идёт бешеная энергетика, которой трудно противостоять.

А уж после того, как проявил мужской интерес к неискушенной девушке, как к представительнице противоположного пола, у неё слетели все охранительные заслонки.

Он зажёг не просто женское любопытство, а раздразнил, одурманил, въелся во внутренности.

Вопреки всем здравым доводам и убеждениям, хотелось по-настоящему нравится ему! Бесстыже наплевав на принципы.

В противоречие собственному представлению о любимом типаже мужчины — ОН нравился ей!

НЕ молодой, НЕ худощавый, НЕ двухметровый…

С этим извращением в мозгу надо бороться.

Вспомнила о Тане Мишкиной и опять расстроилась. Наверное, она обиделась и больше не захочет дружить с ней. Ещё и лучшую подругу потеряла из-за этого великовозрастного нахала!

Но наутро главные опасения развеялись. Татьяна позвонила ни свет ни заря, и спозаранку приехала к Лере в гости.

Девушки полдня бурно и дотошно обсуждали вчерашние события. Вспоминали, хохотали и торжественно поклялись — что никогда!

НИКОГДА! Ни один! Мужик! Не встанет! Между ними! И не разрушит! Их дружбу!

Главное, не умалчивать ничего и откровенно говорить обо всех недоразумениях. Поддерживать друг друга в этом сложном и запутанном мире. Не пособничать, не утаивать, а раскрывать интриги недругов.

Шампанское, звон бокалов! Музыка.

Долго рассуждали — позвонит или нет коварный мужчина?

А главное — КОМУ?! Светловой или Мишкиной? Тщательно продумали и разработали правильную линию поведения, если всё-таки продолжит нечестные игры с Лерой.

Она томилась от ожидания. Весь день вздрагивала от каждой трели телефона и раньше всех мчалась в прихожую, чтоб первой схватить трубку. Боялась и… мечтала услышать его голос.

К вечеру грустно поняла, что не дождётся звонка. Их предположения верны — мужчина повеселился, подлечил уязвлённое Таней самолюбие и забыл об существовании Леры.

Давид позвонил через три дня.

Голос окутывал теплотой, в нём улавливалась добрая улыбка. Поинтересовался самочувствием, спросил, чем занимается сейчас, что делала эти дни.

Выслушал сдержанные ответы, задал ещё пару вопросов и пригласил на открывающуюся через пару дней выставку картин.

Лера обрадовалась так, что вспотели и задрожали пальцы, держащие трубку. Едва не запрыгала от восторга — ОН позвонил ЕЙ!

Несмотря на ликование и безостановочную дробь в груди, не проявила ни грамма приветливости. Насупилась и, согласно плану, отвечала максимально сухо и строго.

От встречи надменно и пренебрежительно отказалась.

Обиженно выпятила губу и чуть не расплакалась, услышав холодный голос и равнодушные слова:

— Не пойдёшь? Хорошо. Пока.

И короткие гудки…

Сердце неверяще трепыхнулось и сжалось.

Несколько минут стояла в тёмном коридоре и растерянно смотрела на замолкший аппарат. Стало безумно обидно, что Давид легко и спокойно отступился от неё. Ничего не сказал о том, позвонит ли ещё когда-нибудь…

С жёстким сарказмом утешила себя «Всё, что ни делается — всё к лучшему». Выкинуть лишающие покоя мысли из головы и больше не вспоминать о бесцеремонном мужчине.

Сообщила Мишкиной о звонке и напряжённо замерла, отчаянно боясь услышать, что Давид пригласил на выставку и её.

Облегчённо выдохнула и задышала полной грудью после грустных слов Татьяны о том, что Марков ни разу не беспокоил после конфликтного вечера в мастерской.

Стыдно и подло по отношению к подруге, но это эгоистично и сладко порадовало…

Потянулись длинные серые будни. Они были с особенно острым и кислым привкусом скуки.

Душа, неподвластная решениям разума, изнывала и унизительно страдала. Лера невольно прислушивалась к звонкам и, затаив дыханье, с угасающей день ото дня надеждой, брала волшебную трубку.

Злилась на себя, устало и раздражённо ждала, когда ж, наконец, исчезнет это идиотское томление. Нервировало, что взгляд бесконтрольно зависал на неподвижном мрачном телефоне, поэтому в выходные, чтоб избавиться от навязчивой мороки, специально уходила из дома и допоздна сумрачно бродила по городу.

Как ни старалась, Давид никак не хотел убираться из головы!

Встречалась с подругами, старалась переключить мысли, изобретала новые впечатления.

Сдружилась с молодой разведённой соседкой по коммунальной квартире Элей.

Это была очень своеобразная и ироничная особа двадцати шести лет с тонкими гибкими пальчиками и удивительными пепельными волосами.

Плавными движениями и периодически вспыхивающим хитрым прищуром жёлтых глаз необычайно похожая на домашнюю кошечку.

У неё подрастала симпатичная дочка-дошкольница и регулярно вспыхивали яркие, запоминающиеся конфликты с отцом девочки во время его визитов.

После эмоциональных скандалов с бывшим мужем-изменником, Эля удовлетворённо сияла и звала Леру в свою комнату «поговорить за жизнь».

Доставала из дорогого импортного серванта бутылку хорошего вина, нарезала в красивую хрустальную посуду прозрачные бутерброды с деликатесами: красной и чёрной икрой, севрюгой, сервелатом и прочими невиданными съедобными диковинками.

Её мама работала директором продуктового магазина и имела доступ к дефицитам.

Страдающие девушки вздыхали, смахивали незаметную пыль с проигрывателя, вставляли пластинку со сборниками популярных песен и удобно устраивались в глубоких креслах.

Под отзывчивую музыку неспешно смаковали вино, наскоро грустили, глубокомысленно болтали о несправедливо устроенной жизни и лениво наслаждались вкусняшками.

Захмелев, бодро вскидывали носики и забывали о печали.

Плотно прикрывали дверь в комнату, меняли слезливую пластинку на активную и выкручивали громкость до последнего предела.

Начинались пляски!

Похожие на безумные прыжки с воплями весёлых дикарей под боевые ритмы барабана вокруг ритуального костра. До изнеможения и ломоты в ногах.

Маленькая черноглазая дочка Эли прыгала, кружилась, хлопала в ладоши и радовалась вместе с ними.

Бесновались и отчаянно скакали пока не надоедали настойчивые стуки в стены и окрики бессердечных соседей…

Клин клином вышибают. Девушки решили — хватит киснуть, пора найти новых зажигательных друзей и наслаждаться всеми радостями жизни.

Вчетвером: Мишкина, Светлова и Эля со своей знакомой отправились за приключениями в ресторан «Якорь» возле Белорусского вокзала.

Заказали вино, салаты, поковырялись в рыбной нарезке. Потанцевали.

Познакомились с очередными молодыми людьми. Веселились с ними до закрытия заведения, а потом долго и шумно гуляли по улице Горького и Красной площади.

Лера в расчёте на то, что новый приятель отвлечёт зациклившийся и воспалившийся на Давиде мозг, встретилась с ним ещё раз.

Из любопытства поцеловалась с этим парнем… Отзовётся ли это соприкосновение таким же сумасшедшим взрывом в сердце?

Но ничего не произошло! Ничто не включилось, не воспламенилось.

Не было ни малейшей реакции в душе и организме. Восприняла соединение губ как безэмоциональное механическое действие.

Видимо, всё-таки дело не в технике и умении исполнения, а в том, КТО целует…

Без сожаления рассталась с новым мальчиком и назавтра забыла его имя…

Свыклась с мыслью, что взбудораживший её мужчина больше никогда не появится. Совесть, терзающаяся угрызениями из-за тяги к человеку вдвое старше, успокоилась.

Окружающий мир неуютно затих и завис…

На сердце было грустно и неспокойно, будто потеряла что-то очень ценное и нужное. Вокруг всё наполнилось тревожным неосознанным ожиданием.

В дневнике подробно и иронично расписала свои похождения, на полях нарисовала запомнившийся профиль Давида, сплела несколько печальных прощальных рифм.

Будет что вспомнить в старости!

Глава 8. Свидание

Через две недели Давид позвонил снова!

И девушка с ликованием и смятением поняла — именно его она искала и ждала в эти невозможно тягучие тоскливые дни. И сейчас глубоко плевать на приличия и общепризнанные нормы.

Марков заговорил без улыбки. Осторожно и довольно сухо. Будто хмуро и неуверенно прощупывал почву в ожидании ещё раз наткнуться на категоричный отказ и высокомерный тон.

Но лавина накопленных и фонтанирующих эмоций неудержимо хлынула наружу и не позволила Лере притвориться.

Она звенела и искрилась счастьем, когда в волшебных глубинах телефонной трубки зазвучал его долгожданный баритон.

С торжеством отметила, как тотчас изменился и приобрёл задорную, энергичную интонацию голос мужчины в ответ на её радостное приветствие.

Они жадно, быстро разговаривали около получаса и условились увидеться через день.

Девушка расцвела. На сердце стало празднично и легко.

Как ценную и хрупкую реликвию бережно опустила на место ненаглядную трубку и нежно погладила угодивший ей аппарат.

Закружилась, в переизбытке чувств обняла подвернувшуюся под руку соседку Элю и расцеловала её удивлённую дочку.

******

Встретились всё там же — у памятника Пушкину.

Снова плавно и сказочно кружился пушистый снег. Обновлял усталые от серости дома и улицы. Любовно обрисовал коричневые деревья, гостеприимно распахнувшие объятия новому времени года.

Влажными прикосновениями ласкал порозовевшие, с прозрачными талыми капельками щёки и мягко запутывался в длинных ресницах Леры.

Девушка тихонько сдувала снежинки, смахивала их с выбившихся из-под шапки волос и, волнуясь, переступала с ноги на ногу.

Давид подкрался незаметно и из-за спины вынырнул к ахнувшей от внезапности его появления Лере.

Бережно взял за плечи, наклонился и легонечко упёрся лбом в её лоб.

Они не произносили ни слова, смеющимися глазами вглядывались друг в друга и тёплыми дуновениями сгоняли с лица тающие ледяные кристаллики.

— Куда тебе хочется пойти? — наконец спросил он.

Лера пожала плечами — в этот момент было действительно всё равно.

Было ощущение, что уже пришла. Уже на месте. Можно никуда не ходить. Готова стоять всё там же… Не двигаясь. Лишь бы… рядом с ним.

— Хочешь, покажу тебе Москву?

— Хочу! — обрадовалась она.

— Держись! — Марков выдвинул локоть, предлагая взять его под руку.

Лера замерла и покраснела. Озадаченно тихо хмыкнула.

Помедлив, смущённая и растерянная неловко ухватилась за рукав и опустила голову.

Под руку с мужчинами она ещё не ходила…

Давид растроганно посмотрел на румянец и разгадал причину, вызвавшую замешательство. Бережно поправил загнувшуюся ткань пальто и успокаивая, погладил ладошку девушки.

Подбадривая, аккуратно обнимал за плечи, трогал бледные пальцы и тепло растирал их, чтоб не замёрзли. Прятал узкую ладонь спутницы в карман своей дублёнки и чувственно сжимал, наблюдая за реакцией Леры.

Весь день беспечно гуляли по бульварам, по Сретенке, по проспекту Мира. Согрелись и вкусно посидели в тёплой «Шоколаднице».

Экскурсовод и рассказчик из Давида был отменный. Он знал много замечательных историй и легенд, связанных со зданиями, переулками, памятниками мимо которых проходили.

Показывал места, где прошли бурные студенческие годы, вспоминал свои безрассудные лихие похождения и маленькие казусы юности.

От лучащихся и счастливых глазах, которыми он смотрел на зачарованную Леру, у неё радостно перехватывало дыхание и сладко трепетало сердце.

Ответно светилась и порхала…

Изголовы напрочь вылетел заготовленный план немного покапризничать и отругать за беспардонные действия в прошлую встречу.

Не было желания жеманничать, рисоваться, говорить загадками. Было хорошо и весело, портить настроение залежавшимися претензиями ни капли не хотелось.

Беззаботно смеялась, болтала и чуть ли не вприпрыжку вышагивала рядом со своим зрелым, брутальным спутником.

Первоначальное волнение прошло, девушка окончательно расслабилась, стала искренней и естественной.

Удивлённо осознала, что мужчина тоже испытывает подобные чувства.

Он ребячился, громко хохотал, размахивал руками. Хвастался и показывал, как ловко, стоя на ногах, катается с ледяной горки.

Выпросил у играющих детей санки и вместе с Лерой съехал на них.

Дразнил забавного пёсика, гуляющего с улыбчивым пожилым хозяином.

Забежал в булочную, купил батон, вместе раскрошили его и кормили плавающих уток.

В общем, в этот день вёл себя ничуть не серьёзней её ровесников-мальчишек.

Лера чувствовала, что прямо сегодня умрёт от отчаянья, если окажется, что Давид встретился с ней лишь для того, чтобы таким образом отомстить ветреной подруге, вызвать в той ревность.

Несколько раз, волнуясь, с напряжением заговаривала о Татьяне. Рассказывала, что они очень дружны, делятся всеми секретами, часто ночуют друг у друга, работают в одном помещении.

И о том, что сегодняшний день они провели вместе, обязательно сообщит Мишкиной.

Внимательно и тревожно наблюдала за реакцией мужчины при упоминании подруги. И не могла понять — он настолько хороший актёр или же та ему действительно безразлична?

Если Таня ему нужна, то должен бы поддерживать и активно развивать тему с подругой, исподволь вытягивать информацию о ней? Разве не так?

Но он вёл себя совсем не как ожидала Лера.

Слушал, кивал, ничего не спрашивал о Мишкиной.

Только нахмурился и поинтересовался один раз:

— А ещё какие-то подруги у тебя есть в Москве? Если честно, то мне очень не нравится, что ты настолько близка с Татьяной. Ничему хорошему она тебя не научит.

Развернул удивлённую девушку к себе, строго и серьёзно посмотрел в лицо, властно заключил:

— Пока можешь с ней дружить. Потом — посмотрим.

Лера огорчилась, судорожно проглотила слюну. Ничего не ответила. Задумалась, озадаченно переваривая информацию.

Подругами за полгода успела обзавестись.

Но почему ему не нравится дружба с Мишкиной?

Неужели, всё-таки хитрит? Может, хочет ухлёстывать за ними обеими, но так, чтоб девушки не знали и не делились между собой об этом?

И обмерла от двусмысленности последней фразы «Пока можешь дружить. Потом — посмотрим»?! Что это значит?

От слов повеяло льдом, как от родительского контроля — дома мама и папа решали с кем ей можно общаться, а с кем прекратить все связи.

Почему Давид считает, что у него будет право благословлять или запрещать дружить с кем-то?!

Об этой фразе стоит подумать отдельно. Позже. Не сегодня.

И… В этих словах есть специфическое обещание общего будущего…

Очень странный и своеобразный посул… Он считает, что их отношения будут НЕ кратковременными?

В этот день при расставании, прижал к себе, заботливо стряхнул с выбившихся волос снег, заправил непокорные кудряшки под шапку. Медленно окинул оценивающим лукавым взглядом, подмигнул и по-отечески нежно чмокнул в щёку и нос.

Посмотрел на моментально залившееся краской лицо, цокнул языком и, прикрыв глаза, сокрушённо покачал головой.

Вздохнул и тихо произнёс:

— Боже мой… Какой ты ещё ребёнок, Светлова!

Дал номер своего рабочего телефона и предупредил, что трубку обычно берёт девушка-секретарь… И приглашать его к телефону надо по имени-отчеству… Давид Георгиевич.

«Секретарь!!!» Похолодела Лера. Какая огромная пропасть между ними!

Кто — ОН, и кто — ОНА!

Невзрачная, диковатая девушка-лимитчица. Одетая в купленную по счастливому случаю и ушитую вручную по фигуре одежду.

И зрелый состоявшийся мужчина, который запросто катается по миру.

Одевается за рубежом в навороченных бутиках, расплачиваясь невиданной ею, иностранной валютой. Или в отечественном элитном магазине «Берёзка» на заработанные за границей чеки.

Женщины засматриваются на него. Лера это видела ещё в первый вечер, а за сегодняшний день ревниво убедилась не один раз.

Зачем она ему?! Как экзотика? Молоденькая неискушённая дурочка?

Несмотря ни на что отказываться от него не собиралась.

Если Маркову ПОКА нравится проводить с ней время — Лера будет только рада. Ничего плохого они не делают и ничего страшного от их встреч не случится, самонадеянно успокоила себя наивная девушка.

Всерьёз и надолго влюбиться в возрастного и самоуверенного человека из чуждой, оторванной от её окружения среды, не сможет.

Это противоестественно, противоречит мировоззрению и природе. Он ненамного моложе её родителей.

Между ними разница в семнадцать лет — это целая жизнь!

Даже если угораздит втрескаться, то это состояние не критично. Оно ей знакомо. Уже преодолевала эту напасть и благополучно выбиралась из западни. Недельку, от силы две страдала и всё забывалось.

Лучше всего помогает новая влюблённость. На худой конец, если станет сложно отвыкнуть от Давида, познакомится с молодым нормальным мальчиком. Её ровней. Закрутит с ним роман и перестанет вспоминать странные отношения, граничащие с любовью.

Отчего бы сейчас им не дружить?

Было бы отлично, чтоб их отношения смогли продержаться хотя бы до конца зимы.

С ним легко, приятно и интересно. Он так увлекательно и артистично рассказывает — заслушаешься! Никакие занимательно-познавательные телепередачи не превзойдут его реальные истории.

Давид пообещал, что проведёт её на различные выставки и мероприятия.

Воспользоваться предложенной возможностью безумно соблазнительно! Кто от этого откажется?

Запросто встречаться, общаться с известными и знаменитыми людьми, на которых молятся и слагают легенды тысячи поклонников. Любой фанат посчитает за счастье подышать с ними одним воздухом или постоять на расстоянии не дальше десяти метров.

Ясно, что Марков врёт, будто разведён.

В Советском союзе без штампа в паспорте о законном браке на работу за границей не выпустят.

Но Лера не собиралась указывать на явное противоречие в словах.

В конце концов, какое ей дело до того — женат он или нет? Это её не касается. Они — только друзья, поэтому семейное положение мужчины не волнует.

Иллюзий насчёт неравного во всех отношениях брака не испытывает и замуж за него не хочет.

Даже если не учитывать разделяющую их разницу в возрасте, нежизнеспособность подобного союза очевидна. Девушка чётко представляла насколько сложной и травмирующей бывает семейная жизнь с такими откровенными бабниками.

А самое главное несовпадение — они выросли и живут в разных вселенных.

Лера — дочь простых рабочих людей.

Незамысловатая культурная жизнь которых довольствовалась редкими вылазками в кинотеатр, семейными экскурсиями в областной краеведческий музей и старенький вонючий зоопарк.

Завершались бесхитростные культпоходы неизменным катанием детей на увеселительных аттракционах в центральном городском парке, покупкой мороженого и возвращением домой на речном трамвайчике.

Давид, по его словам, потомок каких-то родовитых особ. Его близкие родственники занимали важные посты, а отец всю жизнь работал главным редактором в невесть каком крутом издательстве.

Куда уж ей «со свиным рылом да в калашный ряд»!

Его любовницей, если Марков примитивно рассчитывает на это, не станет ни за что!

В постель её не затащит, при необходимости боевая девушка постоит за себя и даст достойный отпор, который отобьёт охоту повторить попытку.

О чём при очередной встрече и порциях обоюдных откровений честно предупредила мужчину.

Вызвав в нём новый приступ идиотского смеха:

— Как же, помню-помню! Ты хорошо боксируешь!

Лера немного разозлилась и обиделась — нечего ржать, она говорит совершенно серьёзно! Если не устраивают озвученные условия союзничества, значит — до свидания!

Они могут быть хорошими друзьями! И только. Если Давиду не подходит такая нестандартная дружба, то лучше сразу не морочить голову друг другу, откланяться и мирно разойтись в разные стороны.

О чём девушка, с юмором и присущей откровенностью категорично предупредила нового приятеля.

Тот внимал словам, искоса поглядывал на неё, поднимал брови и удивлённо качал головой.

Выслушав тираду остановился, развернул Леру к себе. Держа за плечи, внимательно изучил упрямое, гордо вздёрнутое лицо.

В глазах Маркова отразилась смесь из улыбки и одобрения. Твёрдо заявил:

— Не обещаю дружбу. Жизнь покажет. Трудно быть только другом, если женщина нравится. Но без твоего согласия ничто не случится.

— А я Вам нравлюсь? — игриво, с кокетством зацепилась за понравившиеся слова Лера.

— Конечно. Больше, чем я бы хотел, — уверенно подтвердил мужчина, — И пора говорить мне — «ты».

— Я не смогу… На «ты». При всём желании не смогу. Извините, — вздохнула девушка.

— В твоей семье к родителям обращаются на «Вы»?

— Нет… На «ты».

— Значит и ты сможешь. Постепенно научишься, — уверенно возразил Давид.

Глава 9. Стыд

Они встречались не чаще одного-двух раз в неделю.

Первое время всё так же бродили по улицам, ходили в кино, сидели в кафе. Потом начали захаживать в гости к его многочисленным друзьям и засиживались у них допоздна.

К себе Давид никогда не приглашал. Причина Лере была понятна без слов. Это лишний раз подтверждало — он живёт не один. Как бы ни врал, что бы ни выдумывал будто свободен — у него есть семья.

В коммуналку, где девушка жила в одной комнате с дядей, отказывалась приглашать Давида. Там тихий тесный ужас, бедлам, мужская берлога, а не жильё. Удочки, снасти, рюкзаки, палатки, рыбацкие костюмы, сапоги… Между всем этим — лавировать, лавировать и не вылавировать!

Ко всему — прагматичный родственник и наблюдательные соседи по квартире не оценят и не поверят в невинную «дружбу» со взрослым гостем.

Ещё и грозным родителям нажалуются о том, с кем беглянка проводит время, злоупотребляя самостоятельностью.

Лера страдала от угрызений совести и виновато призналась себе — как бы не именовала заполнившее её чувство, оно не являлось дружбой. Ни одной минуты.

Она пропала и банально влюбилась.

Ещё тогда, в самый первый день.

И Давида становится всё больше и больше в её жизни.

Поначалу девушка честно сообщала об их свиданиях и довольно подробно пересказывала содержание разговоров любопытной Мишкиной.

Подруга пространно рассуждала об их отношениях и откровенно недоумевала.

Говорила, что с ней Марков теперь совсем не общается. А если и встречались раньше, до его знакомства с Лерой, то очень редко. И его нынешнее активное поведение выглядит странным.

Возможно, что подруги ошиблись и Светлова действительно ему нравится?

Эта нескромная мысль тихой сапой прокрадывалась в кудрявую головку Леры, змеёй просачивалась в юное незакалённое сердечко, льстила и окрыляла. Но изо всех сил гнала её как невероятную ересь и настороженно приглядывалась к загадочному мужчине.

Постепенно потребность делиться и обсуждать Давида с Татьяной исчезла. Это был закрытый, индивидуальный мир для двоих, в котором нет места третьему.

Мужчина властно и бесповоротно вытеснил посторонние интересы, подруг, друзей, до предела наполнив собой всё — душу, мысли, вселенную. Не осталось ни одной минуты, когда бы ни думала о нём, ни вспоминала их встречи, не проживала заново слова, взгляды, прикосновения.

По неопытности и простоте душевной считала, что всё под контролем, стоит только пожелать и сможет вовремя и безболезненно выйти из отношений.

Проницательный Давид, боясь вспугнуть недоверчивую закомплексованную девушку, постепенно и осторожно приручал её. Осмотрительно и намеренно не торопил события, а выжидающе следил за степенью погружения в чувство.

Шаг за шагом приучая к физическому контакту.

Легонько обнимал напрягающуюся от мужских прикосновений Леру за худенькие плечи, притягивал ближе, щекотал щёки жарким дыханьем, обволакивал едва различимым бархатным шепотом.

Лаская, мягко запускал руки в волосы, бережно прижимал голову к себе, давая восприятию впитать, насытиться и утонуть в своём демоническом тепле и запахе.

Прижимался лбом, гипнотизирующе погружая в бездонную пучину своих колдовских глаз. Необратимо вливался в её расширяющиеся зрачки, словно сканировал мозг и обживался там навсегда.

Коротко и нежно трогал лицо тёплыми губами. Следил за тем, как темнеют и затуманиваются глаза, тихо вздрагивает тело.

Иногда целовал. Жадно, грубо, ненасытно. Вытягивая запутавшуюся душу, лишая воздуха, обрушая мир и сметая установленные запреты.

Оставляя девушку задыхаться в полном смятении с подкашивающимися ногами и отчаянно колотящимся сердцем.

Лера увязала всё больше и чувствовала полный разлад головы и сердца.

Расстроенно видела по задерживающимся взглядам прохожих, как странно и негармонично выглядит их пара. Особенно, когда идут под руку.

Презентабельного вида крупный, властный мужчина, с гордо поднятой головой, уверено и повелительно рассекающий толпу.

Который выглядит старше своих тридцати семи лет.

И рядом — щуплая, небогато одетая девушка с широко распахнутыми извиняющимися глазами, больше похожая на несмелого подростка или старшеклассницу.

Но Давида нисколько не смущал контраст между ними.

Если Лера в общественных местах соблюдала расстояние и отходила на пару шагов, делая вид, что они просто знакомые, то Марков, наоборот, всеми действиями демонстрировал, что они не случайные попутчики и между ними существует близкая связь. Чем дальше отодвигалась она, тем своенравней и черней становился его взгляд, плотно и бесцеремонно приближался к девушке.

Однажды специально назначил свидание возле своей работы в тот час, когда закончился трудовой день и сослуживцы тесной кучкой выходили из дверей министерства. Показательно обхватил Леру руками и прижал к себе, строго шепнув в ухо:

— Не брыкайся! Сотрудники из нашего отдела идут, — и ухмыльнувшись, удовлетворённо прокомментировал, — О! Наконец-то… Увидели. Насторожились. Разглядывают нас. Зашептались… Завтра расспрашивать будут.

И возмутился:

— Лера, не понял!.. Что ты прячешь лицо? Выше нос, не бойся. Пусть посмотрят КАКАЯ у меня девушка!

На эскалаторе становился на ступеньку ниже, поворачивался к Лере, кольцом своих рук защищал от торопящихся пробежать по ступенькам пассажиров, поддерживал и оберегал. Упрямо и вызывающе глядя в её виноватые глаза.

Ей было безумно стыдно… Перед людьми — за связь с Давидом, перед Давидом — за свою трусость, перед собой — за всё сразу!

Через какое-то время у неё образовалась колючая корочка из цинизма, спасающая измученную ранимую совесть. Перестала болезненно реагировать и обращать внимание на окружающую толпу, на осуждающие взгляды.

Не уклонялась от коротких подбадривающих поцелуев при посторонних, а тайно посмеиваясь над своей наглостью и бесстыжестью, ответно тянула губы.

В этой разноликой текучей массе ценным оставалось только ЕГО мнение.

Мужчина облегчённо вздыхал и довольно улыбался.

Лера научилась не стыдиться и не отшатываться от Давида, когда, держась за поручень и нависая над сидящими в вагоне метро пассажирами, они мягко склеивались лицами, проваливаясь в созерцание и бесконтактную ласку друг друга сияющими глазами.

Зачастую ловя гневные и бичующие взгляды высоконравственных бабушек. Те надменно сжимали тугие ротики в осуждающую куриную гузку. Подтягивали сумочки к груди, брезгливо подбирали ножки, дабы держаться от грязных нарушителей нравственности подальше. Презрительно отворачивались, высокомерно вздёргивая трясущиеся от негодования подбородки.

Взор Давида выстреливал свинцом и темнел. Он хищно раздувал ноздри и раздражённо скрипел зубами. Яростно, с приглушённым рычанием выдыхал, зловеще ухмылялся. Тесно прижимал закипающую от обиды девушку к груди и нежно касался губами рта.

Нагло подмигивал шипящей и плюющейся ядом негодования даме и, закрывая несчастную Лерку спиной, увлекал в сторону от свирепеющей наблюдательницы.

Потом оба по-ребячески переглядывались, хихикали, и ехидно косились на оскорблённую особу.

Глава 10. Страхи

Лере стало совершенно безразлично как относятся незнакомые люди к их связи. Теперь на публике, забывшись, без приглашения брала мужчину под руку и не контролировала выражение лиц мелькающих прохожих.

На улице спокойно прижималась к Давиду сама, и прятала лицо в воротник дублёнки, чтобы с наслаждением вдохнуть, ставший родным и сводящий с ума, запах любимого человека. С прищуром дерзко и вызывающе встречала беспардонные взгляды любопытствующих.

Но к тому, чтоб кто-нибудь из родственников или коллег по работе увидели её вместе с Марковым, была не готова. И категорически против.

Родственники донесут родителям, а их реакция предсказуема. Запросто могут прикатить в столицу, устроить громкий некрасивый скандал и чуть ли не за шиворот утащить обратно в отчий дом. Слушать оправдания не станут. Как обычно… И больше шанса вырваться на свободу не будет…

А коллеги… Под их прицельными и бдительными взглядами приходится проводить большую часть времени. Это такая разношёрстная и любящая позлословить публика — дай только повод и потом держись покрепче!

Они, не особо вдаваясь в неинтересные подробности, бросят беглый взгляд на внешность мужчины, сделают пакостное заключение, которое досыта накормит общее любопытство и запомнится паскудством: «Корыстно связалась с богатым взрослым мужиком. Ради денег или прописки обслуживает папика. Может и не одного».

Заклеймят позором, будут шушукаться, передавать и плодить сплетни на весь район — это однозначно! Фантазии и подковырки злых языков бывают ядовитыми, безудержными и болезненными.

Ей рассказывали подобные истории, поэтому слышала с каким отвращением и презрением отзываются об этих девушках. Ярлык продажной девицы приклеится на долгие годы.

Лера печально осознавала — «дружболюбовь» с Марковым явление кратковременное и скоро закончится, а репутацию себе испортит надолго. Ни один здравомыслящий человек не поверит в сказку о платонической любви, о том, что физической близости между ними нет и не планируется.

Поэтому, пугая разрывом отношений, просила Давида не приезжать к сберкассе и не приближаться к её дому.

Мужчине не нравился, настораживал и уязвлял ультиматум. Среди его ровесников-друзей многие встречались с девушками значительно моложе их, и не видели в этом ничего предосудительного. Знал несколько семейных пар с большой разницей в возрасте.

Он угрюмо полу-интересовался, полу-утверждал:

— Стыдишься меня? Почему?

— Да!!! — с отчаяньем откровенно отвечала Лера, — Вы должны понимать, что обо мне подумают, видя в отношениях со взрослым человеком.

— А что подумают? И кто подумает? Тебе важно мнение этих людей и как ты выглядишь в их глазах? — не сдавался и зло задирался Давид.

— Будут считать одно — что я Ваша любовница! Мне с ними работать целыми днями и… годами. И станет неприятно и обидно, если начнут мыть кости, ехидничать, подсмеиваться, — возмущалась его удивительной непонятливостью и безразличием к создаваемым им проблемам, — А дядя сообщит родителям! Будет грандиозный скандал! Они приедут и заставят меня вернуться домой.

— Тогда говори на работе, что я твой жених! Мне не пятьдесят лет, чтоб настолько стесняться меня и нашей разницы в возрасте! — Искренне обижался мужчина. — И кстати, в наше время быть любовниками не унизительно! Это только ты всего боишься. Выдумываешь несуществующие проблемы. Загоняешь себя в кособокие рамки своими неизжитыми комплексами. На самом деле — никому нет дела до того, с кем ты встречаешься. А с твоим дядей и родителями я бы очень хотел познакомиться! — Раздражённо напирал он.

Лера ахала и чуть не плакала. Его… ТАКОГО! Познакомить с родителями?! Как он себе это воображает? В качестве кого представит — коллеги, друга? Жениха?! Они же с ума сойдут!

Предки — простые советские люди, живущие по общепринятым стандартам, где супруги, как правило примерно одного возраста или старше второй половинки максимум лет на пять — шесть. Встречались исключения с восьми — десятилетним разрывом в годах, но это редкость. Такая деталь всегда обращала внимание и запоминалась, как выделяющаяся из нормы.

И вдруг их непокорное дитятко преподнесёт подлый сюрприз строгим родителям. Берегли, лелеяли дочку, а она, мало того, что обманным путём вырвалась из-под контроля сбежав в столицу, так ещё и опозорит связью с их ровесником!

Будет стыдно перед людьми за ТАКОГО кавалера своей дочери. Его нельзя показать соседям, родне, одноклассникам.

Не зря до двадцати лет держали на коротком поводке. Видимо, надо было бдеть до пенсии.

Риск поссориться с предками, возможно, был бы оправдан, если б они с Марковым планировали серьёзные и долгие отношения. Но об этом речи нет и не может быть! У них всё временно! Зачем тогда ему видеть её родителей?

Сто процентов — породистому и солидному Давиду тоже не понравится и разочарует непритязательный вид и немудрёный образ жизни папы и мамы. Они — обыкновенные рабочие люди, манерам и этикету не обучены. Не хочет даже представлять, насколько неловко и униженно почувствуют себя родные, находясь с ним за одним столом.

Марков не понимает, как живёт большинство простых людей. Конечно, откуда ему знать, он же родился «с золотой ложкой во рту» и рос среди себе подобных…

Мужчина мрачнел, злился, не понимал:

— Почему тогда встречаешься со мной?

Лера грустно задумалась. И правда — почему?

Всё очень просто и банально. Ответ лежит на поверхности. Увы…

— Я влюбилась в Вас, — в очередной раз шокируя прямолинейностью, глядя в удивлённо расширившиеся глаза, спокойно объяснила девушка.

И задала встречный вопрос:

— А Вы почему встречаетесь со мной?

Давид нежно и пристально посмотрел на неё, притянул за плечи, с шумным, страдальческим вздохом зарылся лицом в волосах. Тихо пророкотал в ухо:

— Люблю тебя… Ты мне сразу понравилась. Как только увидел. С самой первой минуты.

Любит! Правду говорит или нет? Верила и не верила. Сердце блаженно сжималось и отзывалось радостным стуком. Так хотелось, чтоб это было не обманом!

— Почему я Вам сразу понравилась? — беспокойно поинтересовалась Лера.

— Ты красивая, — Марков пожал плечами и будто удивился, что она спрашивает очевидные вещи.

— Красивая?! Я — красивая?! — поражённо переспросила девушка.

Вот теперь он точно врёт… Зачем? Спорить не стала, но задумалась и немного расстроилась. Скорей всего, смеётся над ней…

Отлично помнила из заповедей мамы — она НЕ красивая!

Те, кто намекал на противоположное, автоматически перемещались в разряд лживых, к которым следует относиться с недоверием — они не искренние. С ними надо быть особенно бдительной, присматриваться с удвоенной осторожностью — у них что-то подозрительное на уме.

Дурнушка… Увы… Ещё ни один человек на планете не сказал обратное, не опроверг это утверждение.

Давид первый заявил, что она — красивая.…

Хотя в зеркале она себе нравилась… Иногда… Не вся. Частями! Но это ничего не значит — со стороны всё может выглядеть по-другому.

А вдруг и правда — Марков ещё плохо разглядел, не все дефекты обнаружил, если считает красивой? Что будет, когда хорошо рассмотрит и поймёт, наконец, что она… не страшненькая, конечно… но — НЕ красивая? — Бросит?!

Постулат собственной некрасивости был намертво вбит в клетки, по-прежнему считала себя уродливой, боялась быть обманутой. Неосознанно ждала, и искала постоянного подтверждения её привлекательности.

Несмотря на то, что весь мир и факты свидетельствовали об обратном, комплексы, заложенные и оставшиеся с подросткового периода, лишали уверенности, не давали чувствовать себя полноценной, быть не настолько настороженной и критичной по жизни.

Глава 11. Подозрения

Давид хотел принимать реальное и действенное участие в её жизни, но Лера шарахалась от всех предложений.

Зная, что девушка мечтает продолжить образование и планирует в этом году поступить в институт, порадовался тому, что есть возможность помочь. И с готовностью взялся за организацию этого процесса.

Сказал, что брат «бывшей» жены работает ректором в одном из московских ВУЗов, и он договорится с ним о поблажках при прохождении конкурса на место в учебном заведении.

Сердце Леры благодарно кольнуло, стало тепло и немного грустно от заботы, в общем-то, постороннего человека. Тем не менее с важным видом отказалась, чем вызвала огромную досаду и крайнее разочарование мужчины. Гордо заявила, что поступит без блата.

Марков психанул — что за недальновидность и неуместное ребячество? Разумные амбиции — это хорошо, но непомерно раздутое самомнение свидетельствует о наивности и… глупости. Она абсолютно не разбирается в жизни!

Девушка упрямо твердила, что не нужно её опекать, справится сама. Как только наступит весна, прекращает все гуляния-свидания, плотно садится за учебники и безвылазно готовится к вступительным экзаменам.

Давид посидел, неподвижно уставившись в одну точку. Переварил информацию. Брови поползли вверх, развернулся к ней, озадаченно переспросил:

— Стоп. Не понял этот момент. Поясни. Что значит «прекращаешь гуляния»? Это ты говоришь о нас? Мы не будем встречаться? Расстаёмся?

— Не будем, — решительно подтвердила Лера. Глуша неразборчивые, противоречивые чувства, перекатывающиеся в груди, после собственного резкого заявления, — Я не умею заниматься чем-либо наполовину. А Вы забираете все мои мысли, эмоции, время.

Давид дурашливо всполошился и притворился, будто такая перспектива его не устраивает.

А может и правда — не хотел терять?

— Занимаю твои мысли, эмоции — это хорошо. Я рад, так и должно быть. А время-то почему забираю? Мы не так часто встречаемся.

Хитро прищурился и с видом проницательного сыщика, разоблачившего скользкого преступника, строго погрозил пальцем:

— Ага! Понял! Ты ещё с кем-то крутишь роман?!

Лера удивлённо хохотала и отвечала с настолько кокетливо-лукавой интонацией, что было невозможно понять — шутит или говорит серьёзно:

— Потому что постоянно думаю о Вас. И в голову больше ничего не идёт. Не получается переключиться на другие мысли.

Марков не воспринял всерьёз её сообщение и не сдавался. Активно торговался, как настырная базарная баба, и требовал закрепить за ним в предэкзаменационный период: «Один день в неделю? Нет? Один в две недели? Тоже нет? А в три?». Якобы ему тяжело долго не видеть девушку и будет не хватать её.

Лера задумчиво улыбалась — ветреный юморист. Всё смеётся. По нему никогда не угадаешь, когда закончился розыгрыш и началась реальность. На лице довольно правдоподобно изобразил тревогу. Талантливый актёр?

Давид обиженно возмущался и раздражался из-за того, что она не принимает от него никакую помощь:

— Обычно ВСЕ что-то просят. ВСЕ что-то хотят что-то поиметь от меня. Одна ты ото всего отказываешься и ничего не просишь?

Девушка мгновенно ощетинилась, пристально, ядовито посмотрела в лицо. Её больно зацепила и покоробила эта фраза, ревниво переспросила:

— Все?! Кто — все? Много у Вас… этих… ВСЕХ… Которые выпрашивают подарки?

Вот и настал момент беспощадной истины? У неё есть соперницы? И она — одна из группы его женщин?!

Мужчина растерянно замолчал и покраснел. У него сохранилась, удивительная и предательская для его брутальной внешности, способность краснеть в неловких ситуациях.

Стушевался, лихорадочно соображая, как бы выкрутиться из неудобного положения. Принялся невнятно оправдываться, говоря, что имел в виду другое, и Лера слишком подозрительна, неправильно понимает и привязывается к словам.

Нечаянная оговорка подтвердила неприятное болезненное наблюдение — как уже догадывалась — Давид ненадёжный, блудливый самец. Измены и романы на стороне — для него обычное дело.

Любит молодых девочек. До неё встречался с Мишкиной, не колеблясь бросил ту, как только увлёкся новой особой, едва мелькнувшей на горизонте — Лерой.

Какой из него семьянин? На дом, наверно, времени не остаётся. Постоянно пропадает у друзей.

Крепнет уверенность, что ещё каких-то подруг навещает… Этих… Которые что-то просят у него.

Это щекотливое обстоятельство ещё не подтверждено, но станет самым главным и решающим в отношениях.

Жена, скорей всего, всё понимает и страдает от его измен. Успокоительные, наверное, тоннами пьёт… Бедная… Не дай бог такую семью.

Как они живут, как супруга мирится с таким положением?!

Взять хотя бы их забавную целомудренную связь. Их оригинальной «дружбе» уже два месяца. Встречаются пару раз в неделю, чаще всего во второй половине дня, ближе к вечеру. Вместе проводят несколько сумасшедше интересных часов.

В то время, когда верные мужья после работы лежат дома на диване, смотрят футбол или кино в обнимку с любимой половинкой, они с Лерой веселится в гостях у каких-нибудь его друзей.

За этот короткий срок где они только не побывали!

Чаще всего допоздна засиживались в радушной безразмерной мастерской.

Однажды скучно и напряжённо посидели втроём у злобного холостого приятеля Давида, живущего на Кутузовском проспекте.

Развлекались с безбашенной компанией на Лосином острове, дома у какого-то суперкрутого конструктора космических аппаратов. Где Лера впервые в жизни попробовала жареную лосятину. Кстати, мясо не понравилось, было жёстким и противно застревало в зубах…

Заглядывали как-то к паре невнятных, не запомнившихся приятелей, которые хорошо знакомы с Таней Мишкиной.

Помимо этих визитов — многочасовые захватывающие прогулки по улицам, походы в кино, кафе.

Получается, что на семью у него времени не остаётся!

Наблюдательность, недремлющая ревность и ряд замеченных странных обмолвок и нестыковок наводили на убедительное пугающее подозрение — вполне вероятно, что кроме Леры, он «выгуливает» или является активным пользователем какой-нибудь аппетитной одинокой дамы.

Как законная жена терпит его регулярное отсутствие вечерами и в выходные?!

В одну из встреч довольный Давид огорошил и смутил очередной инициативой:

— Хочу снять и оплачивать тебе меблированную квартиру. Единственное условие — никаких друзей и подруг не приводить. Только ты и я!

По ней ледяной отрезвляющей волной с головы до ног прокатился отчаянный страх.

Ты и я?! Вдвоём в квартире. Что это означает? Он рассчитывает, что они… будут спать вместе?! Естественно… Для чего же ещё общее жильё двоим: девушке и мужчине? Нет-нет-нет! Боюсь-боюсь… Нельзя.

Лера испуганно сжалась, изо всех сил отрицательно замотала головой и категорично отказалась. В очередной раз зля и разочаровывая мужчину.

Он обижался, негодовал и искренне не понимал — сама сказала, что любит! Что сутками думает о нём. Но отвергает любое предложение, способствующее сближению. Что за головоломка?

Ворчал и раздражённо тормошил, зажимал в угол, требуя посмотреть точно в глаза:

— Ты мне всё врёшь? У тебя есть другой? Молодой красивый мальчик, твой ровесник? Может, ты оттого и не приглашаешь к себе, что живёшь совсем не с дядей, а со своим парнем?

Лера отбивалась, взвизгивала, хохотала и удивлялась подозрениям. Какой смешной! Он дурачится или действительно ревнует? Сама мысль о том, что она, намертво увязнув в нагрянувшей и полностью поглотившей любви, может всерьёз заинтересоваться другим, была парадоксальной и отталкивающей до тошноты.

Во всей вселенной существовал только один мужчина.

Со дня появления в жизни Маркова, любые поползновения существ противоположного пола вызывали в ней отвращение и гадливость.

«Я не ваша! Я всем сердцем и душой принадлежу и храню верность Давиду. На мне огромными буквами светится и пульсирует надпись — ДАВИД! И как верная цепная собака сама себя охраняю, остервенело рычу и бросаюсь на нарушивших границу дозволенного!»

Глава 12. Лампочка

Чаще всего они проводили вечера в гостеприимной и многолюдной мастерской.

Она никогда не пустовала. Хозяин любил работать в просторном помещении на втором этаже и легонько прислушиваться к отрывкам яростных споров, взрывам дружного хохота и шумной разноголосице, доносящихся снизу. Видимо это создавало особенную, нужную для художественного вдохновения атмосферу.

Он приветливо общался и охотно показывал забредшим наверх визитёрам свои творения, просил высказываться, с интересом слушал и обдумывал чужие мнения о незаконченных картинах. В перерывах спускался на нижний этаж, курил и присоединялся к говорливой жизнерадостной компании.

В мастерской Лера чувствовала себя задорно и очень комфортно.

Обычно достаточно скоро ей наскучивало слушать, как Давид с горящими глазами, нетерпеливо подпрыгивая на стуле, азартно, до хрипа и сорванного голоса, врезался в очередной злободневный спор с товарищами. Всласть любовалась обожаемой физиономией, отражающей все меняющиеся фазы кипучего темперамента. С полуоткрытым ртом чинно и смирно сидела рядом. Но недолго. Гордо и счастливо отмечала, что Марков, как всегда, красноречив и убедителен. Довольно поглядывала на слушателей и… отвлекалась.

Ей надоедало следить за ходом сложной мужской беседы. Полусонно косилась на ораторствующего Давида, тихо сползала с места и воровато просачивалась в угол, где стоял старенький раздолбанный проигрыватель. Неторопливо выбирала из стопки нравящуюся пластинку и негромко включала музыку. Встречалась невинным взглядом с бдительным Марковым, корчила грустную, умоляющую гримасу. Он ухмылялся, картинно вздыхал, укоризненно качал головой.

С его ворчливого и кислого попустительства, проводила время с пользой для себя — аккуратно повышала самооценку, флиртуя и строя глазки свежим персонажам мужского пола, впервые встреченными ею здесь.

Подразнивала незнакомого гостя, делала вид, что заинтересовалась им. Болтала, танцевала, кокетничала, стреляла глазками. Оглядывалась на Давида, следила за выражением его лица, радостно прыскала, видя преувеличенно сурово сдвинутые брови.

Когда, насытив собственное травмированное эго, понимала, что новичок на крючке и убеждён, что девушка готова продолжить более тесное знакомство, и заинтересовавшийся ею тип готов к активным действиям по претворению своей догадки в жизнь, тотчас шла на попятную. Принимала строгий недоступный вид и неожиданно прекращала контактировать со слегка озадаченным и одураченным молодым человеком.

Снимала обувь, забиралась поглубже на огромный диван, где на своём любимом месте гордым орлом восседал зоркий Давид и с облегчением пряталась за его надёжной спиной.

Марков шумно, с рыком выдыхал, цокал языком и смеющимися глазами наблюдал за её передвижениями и легкомысленными шалостями.

Особо ретивых и желающих вытащить наигравшуюся девушку из безопасного укрытия, властно останавливал вытянутой рукой и суровым окриком:

— Стоп! Что ты хочешь? Это МОЯ женщина!

Лерке безумно нравился такой расклад, неизменно млела и таяла от слова МОЯ.

Но до дрожи злилась и ненавидела, когда говорил — женщина.

Какая она женщина?! Будто ей сорок лет. Только-только начала привыкать к тому, что повзрослела и, обращаясь к ней, произносят «девушка», а не «девочка». А он дополнительно старит лет на двадцать бесцеремонно окрестив — ЖЕНЩИНА.

Поэтому всегда недовольно вздыбливалась, возмущалась и сердито шипела в самое ухо:

— Сколько раз повторять — я не женщина!!!

— Да-да-да! Ты — не женщина, — тут же, с хитро пляшущими чёртиками в глазах, подозрительно громко и охотно соглашался Давид.

И заговорщически подвигав бровями, повышал голос, поправляя себя:

— Девочка. МОЯ любимая девочка. Но остальным совсем не обязательно знать, что ты всё ещё ДЕВОЧКА. Это наш секрет. Правильно, Лерушка?

После этих многозначительных слов, зычно и бесстыдно произнесённых при всех, она становилась пунцовой. Хотелось провалиться сквозь землю. Лера морщилась и стыдливо исчезала, растворившись в тени за Давидом. Кулаком тихо стукала его по спине или больно ввинчивала палец между рёбер коварного мужчины, раздражённо бурчала:

— Вы же прекрасно знаете, что именно я имею в виду!

Совсем понизив голос, чтоб слышал только он, гневно шептала в ухо:

— Я не желаю афишировать свою невинность! И прошу называть меня ДЕВУШКОЙ, а не женщиной!

Зачастую их занимательная перепалка привлекала внимание и вызывала живой интерес завсегдатаев мастерской. Они недоверчиво прислушивались, удивлённо окидывали взглядом их пару и задумчиво уточняли:

— Сколько времени вы встречаетесь? Месяца два или больше? — понижая голос, любопытствовали, — И что — до сих пор ещё… хм… ничего не было?

Давид выразительно пожимал плечами, лукаво щурился и молча разводил руками, как бы говоря — а что поделаешь, кому сейчас легко? Вид при этом был жуликоватый и довольный.

У Леры возникло досадное убеждение, что он специально выводит на эмоции и ждёт неизбежный протест с её стороны, подчёркнуто называя женщиной при общих знакомых, чтоб в который раз якобы ненароком разгласить пикантный факт девственности.

— Женщина моей души. Девочка моя любимая… ЛАМПОЧКА!

— Кто?! — не веря ушам изумлённо переспросили все, в том числе и Лера, когда он впервые назвал её так.

— ЛАМПОЧКА?! Лапочка, наверное, хотел сказать?

— Не-е-ет! — с плутоватым видом протянул улыбающийся Марков, обнимая и целуя девушку.

Смакуя, медленно и торжественно повторил по слогам, — ЛАМ-ПОЧ-КА! Твои глазки светятся. Ты вся светишься. И зажигаешь меня.

В этот счастливый и безоблачный этап отношений светились оба.

*************************

Обычно, строгий чудаковатый дядя, если успевал опередить Леру и первым схватить трубку, по одному ему ведомой причине, отваживал молодых людей, звонивших племяннице. Не приглашал к телефону, а грубо и категорично сообщал собеседнику на другом конце провода, что она замужем и он является её мужем. Или врал, что девушка переехала и больше здесь не живёт.

Но в случае с Давидом почему-то так не делал. Возможно его останавливал вежливый, но властный и уверенный тон, которым разговаривал новоиспечённый друг племянницы.

А может, терялся оттого, что слышал, как она разговаривает с неизвестным ему мужчиной обращаясь на «вы». Лере часто звонили по работе, и родственник об этом знал.

Дядя с подчёркнутым подозрением передавал трубку и ехидно оповещал: «Начальник твой звонит». Иногда язвительно называл его Сталин. «Иди, Сталин на проводе!». Видимо, не терпящий возражений, густой тон собеседника, ассоциировался у родственника именно с этим советским вождём. Дядька не уходил сразу, а стоял подбоченившись, иронично сверлил племянницу взглядом и ревностно контролировал начало диалога.

Лера осуждающе фыркала, старательно таращила круглые глаза, испуганно прижимала палец к губам и шикала:

— Тс-ссс… Тише, услышит!

Специально громко и официально приветствовала Маркова по имени-отчеству и на «Вы», усердно поддерживая в бдительном родственнике заблуждение, что беседует со своим руководителем.

Дядюшку глодали огромные сомнения, но в итоге предпочел закрыть глаза на сомнительные моменты и не углубляться в тонкости рабочих дел племянницы.

Светлова по-прежнему дружила и делилась секретами с соседкой по квартире Элей.

Долгими тёмными вечерами скучающие девушки томились в её просторной, по-женски уютной комнате, дегустировали чаи из красиво расписанных жестяных коробочек, вполглаза следили за экраном новомодного цветного телевизора. И неспешно щебетали обо всём на свете.

Лера живопиствовала о своём таинственном взрослом друге, о его необычных знакомых и пообещала при случае ввести молодую разведённую соседку в эту интересную мужскую компанию.

Вскоре случай представился.

Глава 13. Зураб

В конце января для работы над диссертацией в Москву прилетел давнишний друг Давида. Они познакомились около десяти лет назад в Сомали, когда находились там в длительной командировке.

Сдружились после того, как этот мужчина, работающий врачом, вылечил Маркова от малярии, которую тот подцепил в африканской стране.

Друга звали Зураб. Он приехал из солнечного Тбилиси минимум на год. Снял двухкомнатную квартиру вблизи одной из станций оранжевой ветки метро на южной половине мегаполиса. Днями работал по специальности в столичной больнице, вечерами усердно корпел над кандидатской.

Знакомыми не обзавёлся, и за несколько одиноко прожитых недель успел заскучать от монотонных будней в чужом зимнем городе. По этой причине с радостью привечал редких гостей, вносящих разнообразие в вынужденно изолированную от семьи жизнь.

Вдали от жены и детей обитать предстояло долго, поэтому предусмотрительный доктор Зураб благоразумно снял с безымянного пальца обручальное кольцо и прибрал его в укромное надёжное место. С этого момента провозгласил себя немножко холостым и ночами тихо грустил по теплу женского тела.

Давид гордился своим умным и целеустремлённым другом. По дороге к нему красочно расписал Лере, как два года назад Зураб экзотично жил в далёкой и загадочной Японии. Проходил там практику, совершенствовался в специальности и обучился работе с современным супер-пупер необычным медицинским оборудованием, позволяющим запросто заглядывать в глубины человеческого организма при помощи особых звуковых волн.

В СССР эти волшебные приборы появились недавно и их только-только начали осваивать в нескольких избранных медицинских учреждениях. Специалистов, умеющих работать на этом чуде человеческой мысли, можно былопересчитать по пальцам. Попасть на приём к такому уникальному профессионалу удавалось редким счастливцам и по самому великому блату. Или невероятному везению.

На здоровье девушка не обижалась, обследоваться не было нужды, но познакомится и взглянуть на молодого врача, умеющего работать на диковинном аппарате, хотелось.

Доктор Зураб оказался жгучим поджарым брюнетом, с ослепительно белоснежной улыбкой во все тридцать два зуба. Южный красавец был примерно такого же возраста как Давид. Но в силу своей худощавости и реактивной подвижности выглядел значительно моложе Лериного друга.

Он искренне и бурно обрадовался визиту их колоритной пары. С порога, горящими глазами, сверху вниз азартно проскакал по слегка ошеломлённой от его выплёскивающегося темперамента Светловой.

Гостеприимно распахнул дверь в свою холостяцкую квартиру, засуетился, восторженно заметался по кухне. Пригласил за щедро накрытый стол, выставил королевское угощение и немалый запас грузинского вина.

Принялся от души угощать обоих и… откровенно ухаживать за Лерой.

До позднего вечера мужчины балагурили, вспоминали невероятные африканские похождения, пели какие-то сумасшедшие песни, энергично танцевали с девушкой. Кипучие эмоции переполняли хозяина квартиры и гостей. Тестостерон густо и жарко витал в пространстве, изливался в ярких речах, пьянящими искрами взрывался на коже.

Южанин пламенным взорам обжигал беспечно веселящуюся вместе с ними Леру. Дико взбрыкивался вокруг неё, обильно усыпал витиеватыми комплиментами, трепетными поглаживающими движениями нежно трогал ладони и умоляюще поглядывал на Давида…

В парном танце столь цепко стиснул жёсткими мускулистыми руками её тщедушную фигурку, что, кажется, дышать начала рывками и через раз. Ноги запутались и не попадали в такт движениям. Она струхнула от бешеного излучения, огненным вулканом извергающегося из глаз темпераментного мужчины.

С лёгким испугом вежливо улыбалась, блеяла что-то общее, неконкретное, и с грехом пополам переключила начатый им двусмысленный разговор на нейтральную тему.

Вскоре вовсе отказалась танцевать, лихорадочно наврав, что натёрла пятку. Еле отбилась от профессионального осмотра выдуманной мозоли и оказания немедленной медицинской помощи.

Заботливый симпатичный доктор прямо сейчас желал спасти её.

Вовремя смекнула, что сегодня чрезвычайно рискованно играть в свои дурашливые игры — завлекалки, а самое благоразумное и безопасное — прижать пятую точку (неугомонную любительницу приключений) плотно к табурету, и как можно ближе придвинуться к непривычно притихшему Давиду.

Озадаченно косилась на Маркова и видела, что у него напрочь испортилось настроение. Он недовольно и сосредоточенно сопел, перестал улыбаться. На стиснутых скулах напряжённо перекатывались желваки.

Но тем ни менее, упрямо и необъяснимо делал вид, будто ему всё равно и не замечает пугающих происков голодного Зураба.

Это разительно отличалось от обычного поведения Давида. Впервые со дня знакомства он выглядел настолько растерянным и раздражённым.

Лера, всё более недоумевая, вопросительно поглядывала на своего угрюмого друга.

Окончательно теряя остатки хладнокровия обнаружила, что под столом тот напряжённо сжимает кулаки. Чувствовалось — терпение на пределе, кажется, вот-вот взорвётся и заорёт на своего распалившегося товарища.

Но, несмотря на кипящие внутри страсти, не перечил доктору, не препятствовал поползновениям.

Тревога усилилась, когда заметила, что мужчины периодически обмениваются сдержанно-враждебными взорами. Выражение лица доктора с умоляющего поменялось на напористо-требовательное, он резко вскидывал подбородок и угрожающе выстреливал в Давида чёрными колючими зрачками.

Марков исподлобья, непроницаемо смотрел на друга, хмурился. Отводил невесёлые глаза, в глубине которых Лера с беспокойством заметила всполохи подавляемой боли. Через секунду, холодея, ощущала, как он быстро и незаметно скользил по ней виновато-несчастным взглядом.

Создавалось муторное впечатление, что доктор выпрашивает девушку для себя, шантажируя чем-то Давида.

Что сдерживает Маркова? Почему не прервёт приятеля? Неужели, правда — боится Зураба? Или… боится, что при скандале тот выдаст какую-то нехорошую тайну, которую нельзя знать именно Лере?

Пару раз мужчины выходили в другую комнату, о чём-то недолго вполголоса разговаривали, возвращались взъерошенные, красные и явно недовольные результатом переговоров.

Всё это выглядело крайне подозрительным и мучительно усиливало гадостные сомнения относительно честности Давида.

Радушный Зураб предложил переночевать во второй комнате.

Она была с отдельным входом, изолирована от спальни, там стоял широкий раскладной диван.

Однако Лера с таким ужасом и негодованием отвергла предложение, что ещё более помрачневший Давид был вынужден пояснить:

— Мы не спим с Лерой. Она считает, что мы только друзья.

Это скромное сообщение вызвало в Зурабе взрыв неописуемого восторга. С радостью и надеждой уставился на девушку. Трепеща как натянутая струна с удвоенным пылом принялся выписывать круги вокруг неё.

Вводя Давида в окончательную депрессию.

Когда вышли от горячего доктора, Лера, глядя на молчаливого задумчивого Маркова, с обидой спросила:

— Почему Вы не останавливали Зураба?

Тот отчуждённым взглядом внимательно окинул её лицо. Ледяным голосом поинтересовался:

— А зачем? Он уверен, что понравился тебе и ты готова «дружить» с ним. Только стесняешься при мне проявить это. А я даже возразить не могу — вдруг он прав? Нет ни одного доказательства, что тебе нужен именно я!

— Нет, Давид! — ужаснулась она. Это шутка? Как можно думать такое?

Марков холодно отчеканил:

— Я перестал понимать тебя, девочка. Ты не подпускаешь меня к себе. Подчёркнуто обращаешься на «вы». Демонстрируешь свою неприкосновенность. Отвергаешь любое предложение по сближению.

Но обожаешь вместе ходить к друзьям. Вовсю кокетничаешь с мужчинами. Прикрываешься мною, если назревает конфликт.

Зачем я тебе, Лера? Скажи правду! Думаю, как способ расширить круг общения и найти подходящую партию. Правильно?

Лера ахнула. От обиды перехватило дыханье, сдавленно прошептала:

— Я не ищу никого, мне никто не нужен…

Не предполагала, что её независимое поведение может быть истолковано подобным образом. Удивилась и испугалась, что мужчина действительно так считает. Попробовала пояснить:

— Я уже сама не знаю, Давид, что мне надо… Сама себя не понимаю… Но мы изначально договаривались о дружбе. И что постели не будет.

Давид решительно перебил:

— Я тебе этого не обещал. Сразу предупредил, что я — здоровый мужик с естественными потребностями. Мне нужны полноценные отношения.

— Да, помню… Вот только я НЕ обещала, что… удовлетворю Ваши… потребности…

— Что тогда мы делаем вместе? Зачем встречаешься со мной?

Лера остановилась посреди улицы. Внутри всё оборвалось. Веки потяжелели. Посмотрела в глаза Давида и расстроенно напомнила:

— Уже говорила… Люблю Вас. К сожалению…

Он язвительно хмыкнул:

— О как! К сожалению?! Почему — к сожалению?

— Потому что… — Лера грустно опустила голову, голос задрожал, — Потому что не хотела влюбляться! Настолько… Я совсем запуталась…

Всхлипнув, шмыгнула носом и выдохнула с жалобным стоном, — Мне очень страшно, Давид!

Марков сквозь стиснутые зубы страдальчески втянул воздух. Приподнял пальцами подбородок, медленно обвёл взглядом несчастное лицо. Горько выдохнул:

— Ты меня с ума сведёшь! Иди сюда, маленькая дурёха… Успокойся, не бойся ничего. Всё будет хорошо, — притянул к себе, крепко обхватил руками. Лера прижалась. С облегчением прикрыла веки.

Как хорошо и спокойно стоять вот так! Чувствовать тепло, уютно спрятаться от холодного непонятного мира в надёжных, любящих объятиях! Словно кроме их двоих больше никого не существует. Нет проблем, недомолвок, косых взглядов.

Будто он принадлежит только ей. И будто… возможно общее будущее.

— Давид, можно я познакомлю Зураба с моей соседкой? Может, получится у них? Она — одинокая разведённая женщина, мечтает найти нормального мужчину. И он… оголодавший… Похоже, готов чуть ли не при Вас наброситься на меня…

Марков усмехнулся, повеселел:

— Отличная идея! Веди свою подругу! И давай договоримся — переходи на «ты»!

Лера покивала:

— Буду стараться. Поправляйте… э-э… поправляй меня.

Через несколько дней состоялся повторный визит к Зурабу в новом составе.

Глава 14. Условие

Эля, дождалась своего часа!

Празднично оживилась в предвкушении свидания и целый день тормошила Леру, до малейших подробностей выпытывая о будущем знакомом. Радостно-возбуждённая с утра крутилась и прихорашивалась перед зеркалом, перемерила десятки нарядов, кое-как определилась с выбором и, наконец, к назначенному времени отправились в гости.

Светлова яростно нахваливала доктора, благоразумно умалчивая, что тот проявлял недвусмысленный интерес лично к ней. И при воспоминании о горячем южанине до сих пор пробегает мороз по коже.

Эля — взрослая женщина, сама разберётся — нужен или нет такой пылкий приятель.

Зураб выглядел таким же эффектным и жизнерадостным. За руку поздоровался с Давидом. Беспросветно чернющими очами исподлобья глянул на притихшую Леру, задержался чуток дольше положенного.

И перевёл оценивающе приветливый взгляд на Элю. По лицу было непонятно насколько ему понравилась новая девушка, но осклабился достаточно широко и белозубо.

Тигриные глазки потупившейся Эли сверкнули неподдельным интересом, она встрепенулась, мило зарумянилась, и с явной благосклонностью приняла ухаживания энергичного мужчины.

Довольные Давид и Лера переглянулись, выдохнули с облегчением. Очевидно, что симпатичный южанин произвёл нужное впечатление на девушку.

Вот и замечательно — волки сыты и овцы целы!

Вечер начался! Вино лилось, песни пелись, разговоры разговаривались, танцы танцевались. Было шумно, весело и беззаботно.

Улыбающаяся Эля сидела возле деятельного Зураба, немного стеснялась, обворожительно строила глазки и что-то вполголоса смущённо рассказывала. Разгорячённый доктор осторожно поглаживал девушку, стряхивал упавшие на колени крошки, нежно заглядывал в раскрасневшееся лицо и нетерпеливо ерзал на стуле.

Танцевали они, тесно прижавшись, щекоча уши партнёру обещающим шепотом и отцепились друг от друга с шальными физиономиями.

Эти двое несомненно были готовы к бурному развитию отношений.

В то же время Лера, с лёгким недоумением, обнаружила упорно фиксирующийся на её фигуре наглый взор горячего южанина. Похоже аппетит, разыгравшийся при первой встрече, не очень-то успокоился…

Девушка, ища поддержку, оглянулась на Давида. Тот тоже заметил тревожную нестыковочку. Успокаивающе подмигнул, улыбнулся уголками губ, проследил за блудливым взглядом друга, и одним сильным движением придвинул табурет с Лерой вплотную к себе.

Крепко и тяжело обвил руками за талию, прижал девушку к груди, ехидно, с недвусмысленным вызовом уставился на своего товарища.

Лера не выскользнула из объятий, наоборот, вспомнив высказанные в прошлый раз обиды, прислонилась плотней и не уклонилась от нетерпеливого поцелуя.

Глаза Зураба нехорошо блеснули.

В этот вечер в Давида будто бес вселился.

Он вдохновенно провозглашал тост за тостом, много пил, бесконечно обнимал и целовал Леру. Трепетно гладил по щеке, ворошил волосы и, демонстративно любуясь, специально разворачивал лицом к доктору. Гордо и дерзко спрашивал:

— Красивая у меня девушка? Знаешь, как сильно её люблю? И моя Лампочка меня любит, правда?

Дождавшись Лериного смеха и утвердительного ответа, окидывал иронически кривящегося друга торжественным взглядом. И с удвоенным азартом хвастался ею и их отношениями.

Лера находилась в небольшом смятении, но не перечила и не протестовала. Посмеиваясь, наблюдала за озорно веселящимся Давидом. Таким чуднЫм своего брутального друга ещё не видела. Он выглядел глупым и совершенно счастливым. Перепил, видимо…

Не преминул упомянуть факт её невинности, при этом окинул приятеля прямо-таки высокомерным взглядом, будто выиграл миллион в лотерею. Возбудил нескромным сообщением совсем уж дикое волнение и приступ острого интереса у горячего доктора. Казалось, он мелко завибрировал от занимательной новости.

Лера поскрипывала зубами с досады, тихонечко кипела, но безропотно проглотила и этот фортель.

В конце концов с горьким сарказмом обнаружила, что дифирамбы любимого мужчины возымели неожиданное и неприятное действие. Они вернулись к тому, от чего пытались уйти — Зураб мощной лавиной обрушил пламенное внимание на неё, а на свою погрустневшую девушку поглядывал всё реже и вскользь, будто забыл про Элю.

Та обиженно наблюдала за происходящим, зевала, лениво потягивалась со скуки, и вдруг вспомнила, что ей пора домой — забрать дочку от бабушки. Оставила номер телефона, пообещала на днях встретиться с доктором ещё раз. Тет-а-тет.

Лера засобиралась было с ней, но осталась, поддавшись на страстные уговоры Давида посидеть ещё пару часов.

Сумасшедший вечер продолжился комплиментами и жаркими восторгами, хлынувшими совсем уж неудержимым потоком с двух сторон. От Давида и взахлёб вторившего ему Зураба.

И умница-то она, и красавица. Скромница каких свет не видывал. И волосы-то пушистые, и губки алые, глазки ясные, бровки чёрные, кожа нежная. Цветочек — не девушка! Самая-самая-самая…

— И глазки у моей Лампочки светятся, посмотри, — с любовью добавлял Давид, оглядываясь на Зураба.

Точно — перебрал со спиртным, устало поняла Лера. Надо было уйти вместе с Элей.

Апогеем стала сцена с оригинальным заявлением Давида…

Барабанная дробь — та-та-та-тааам… Он предложил остолбеневшей Лере… родить ему сына. Ни больше, ни меньше.

Правда, сразу последовало уточнение и клятвенное обещание, что ПОСЛЕ рождения ребёнка женится на ней и даст свою фамилию.

Несколько раз примерился «Лерочка Маркова, Валерия Маркова. Красиво же звучит? Да, Лампочка?»

Снял большую старинную икону, висящую в углу комнаты, взял в руки, встал на колени:

— Клянусь на иконе и при свидетеле, что женюсь и не брошу тебя никогда. Только роди сначала!

Зураб, прищурившись, с непонятным выражением лица наблюдал за ними и зло подбадривал девушку.

Лера растерялась и была шокирована.

Потрясающая постановка вопроса. Не предложение о замужестве, а именно условие: «Роди мне сына. После этого я женюсь на тебе!»

Тихо злилась… Сказки Пушкина. Царь Салтан — «и роди богатыря мне к исходу сентября». Что за фарс устроил Давид?!

На что рассчитывает — сейчас Лера зардеется, потупится, возьмёт его за руку и отправится… творить богатыря?!

А потом будет ждать обещанное его величеством вознаграждение — женитьбу на ней?

Формулировка звучит мерзко. Поставив на кон себя, своё будущее — заслужить туманную и сомнительную награду — стать его женой.

Чего стоит сногсшибательная фраза — сначала роди, потом — женюсь. Почему не наоборот? Испытательный срок устанавливает? Оставляет шанс для отступления? Хочет примериться, взвесить, оценить, если не устроит — «Извини, ошибся»? Понравится — продолжу, не понравится — до свидания вместе с ребёнком? Страхуется? Оставляет время на обдумывание и выбор?

С её же стороны — самоотверженная жертва во имя любви. Её изначально лишает возможности переделать свою судьбу.

Даже если не обманывает, а по ведомым ему причинам хочет обходным путём, двигаясь задом наперёд, жениться на ней — почему не открыть карты, ни объяснить, ни обсудить по-человечески?

Что ж так не по-людски получается?! Почему во второй раз одаривается недо-предложением и оно снова делается при посторонних и вопреки договорённости об условиях их отношений?

Хочет ли жить с ним?

На самом деле, если отбросить сомнения, страхи и заглянуть в сердце — да! Очень хочет… Спит и видит.

Но… уверена, что не сможет, не справится. И дело не только из-за разницы в возрасте. Всё очень сложно.

Слишком много неясностей и недоговорённостей межу ними.

Когда человек о чём-то умалчивает, прячет, надо верить — ему есть что скрывать. Что-то очень существенное, серьёзное.

Раз по его собственной оценке это крайне важно утаить — следовательно понимает, что оберегаемый секрет несовместим с их отношениями.

Она нормальная девушка и как все мечтает о семье, детях и надёжном муже.

Надёжном! Это не финансовая составляющая. Это отношения, это стабильность и уверенность в своём мужчине.

Пусть даже не официальный союз, если есть объективные причины не заключать законный брак. Главное — любовь и убеждённость, что не предаст…

Давид не тот человек, который способен на верность и создание классического домашнего очага. Он всегда будет вне семьи. Среди друзей, женщин и развлечений. Жизнь с ним, как американские горки — вверх, вниз, обрыв, крутой поворот и зависание с ожиданием неминуемой гибели.

Это свыше сил. Лера слишком эмоциональна и ранима. Ей не справится со шквалом негативных чувств, не сможет сидеть вечерами, ждать, подозревая, что он сейчас обманывает с другой.

Она слишком его любит! И сердце лопнет от боли, если он унизит изменой.

В её случае даже проще быть любовницей — не так больно, если не придёт, всегда можно успокоить себя тем, что ночует с женой…

Дико, неправдоподобно и сложно понять — боится связывать с ним свою жизнь и жаждет поскорей расстаться именно потому что любит!

До умопомрачения и невозможности думать ни о чём другом. Умирает и рождается после его звонков… Эта шальная, ненормальная зависимость от которой пора излечиться, иначе дойдёт до сумасшествия…

Уже находится на грани безумия. Каждая встреча как психологическое испытание.

Переживает настолько мощно и сокрушающе, что после договора об очередном свидании теряет сон, пропадает аппетит, случается расстройство желудка. Иногда рвёт.

Просыпается ни свет ни заря. Внутри всё дрожит и холодеет. С утра полтора часа отмывает себя в душе. Утюжит каждую крошечную складку на одежде, чистит, и чуть ли не под лупой изучает обувь. По миллиметру наносит макияж, тщательно рассматривает и придирается к каждому неточному штриху.

Ждёт в условленном месте, а сама кое-как стоит. Волнуется так, что мокнут пальцы, трясутся и подкашиваются ноги. Пересыхает горло, шумит в ушах, грудь громыхает оглушающими толчками. Напряжение достигает критического предела.

Как только фигура Давида появляется в поле зрения — детонирует заключительный, отчаянный всплеск.

И воцаряется абсолютный выжидательный штиль. Не дышит, не слышит, не чувствует. Созерцает и ждёт… Пропускает через себя каждое движение. С каждым приближающимся шагом внутри рождаются новые живительные колебания.

Подошёл, улыбнулся, заговорил — и всё меняется. Её отпускает…

Мир феерическим вихрем радостно возвращается на место. Наступает спокойствие и стабильность, сердце выравнивается.

С каждым вдохом его энергетики организм впитывает и до предела наполняется блаженным теплом и счастьем. Лера успокаивается.

Окрылённая душа взлетает на седьмое небо — он рядом, он здесь! С ней! Он — реальность, его можно потрогать, почувствовать, понюхать!

А потом сидит опустошённая, обессиленная и апатичная, вывернув и израсходовав за несколько часов все эмоции. А Давид удивляется её спокойствию и безразличию, не зная, насколько разрушительную бурю она пережила, пока не появился он.

Глава 15. Ночь

В этот вечер Давид смёл все договорённости.

Ревновал и бесился, видя, с какой жадностью, чуть ли не капая слюной, соперник смотрит на его девушку.

Уже понял свою ошибку и запоздало жалел, что начал бахвалиться и снова подогрел страстный интерес южного мачо. Стал опасаться выйти из комнаты и оставить её наедине с активным доктором.

После ухода Эли, Давид перестал сдерживать злость. Агрессивный самец, столбящий границы своей территории и мечущий собственность, вырвался и взъярился.

Захватил девушку, ладонью спрятал лицо на своей груди, оборвал потуги вытащить на танец и заслонил от раздевающего взгляда Зураба. Рычащим голосом внятно и однозначно предупредил:

— Достаточно. Это МОЯ женщина, прибереги энергию и любезности для своей дамы.

Обменялись с хозяином квартиры хищными улыбками, больше похожими на звериные оскалы и закончили затянувшееся застолье.

Садиться Маркову за руль после обильных вливаний спиртного было нельзя. Общественный транспорт уже закончил работу, поймать дефицитное зеленоглазое такси среди ночи сложно. Оставался единственный подходящий вариант — переночевать у Зураба.

В расчёте на это Давид и задерживал Леру.

Неистово врал, что не планирует прикасаться к ней, уйдёт спать в спальню доктора, ляжет с ним на одной кровати. А девушка останется одна в соседней комнате на диване.

Лера устало согласилась, что таскаться с подвыпившим мужчиной по ночному городу в поисках такси — плохая идея. Самое разумное и безопасное — переночевать здесь.

Прекрасно понимала, что Марков специально тянул до последнего, чтоб появилась убедительная причина не отпустить её домой, а остаться на ночлег вместе. И сегодняшняя ночь, скорей всего, обогатит так называемую дружбу далеко не невинными сюрпризами.

Если честно, то это не пугало. Очевидно, что наступила пора определяться. Что-то выбрать.

Вариант первый — прекращать затянувшуюся игру, не морочить никому голову и решительно выходить из отношений или…

Или второй вариант — переходить на следующий, взрослый, проблемный этап. Изведать опасный и манящий вкус запретного плода.

Первое — до невозможности больно от одной мысли о расставании.

Второе — страшно до озноба.

С самого начала знала, что играет с огнём. Нельзя дразнить мужчину, испытывать терпение и наивно считать, что это будет длиться бесконечно. Но… Что будет — то будет. Не расстроится — никто не виноват и не велика трагедия, если близость между ними всё-таки произойдёт. На самом деле… даже хочет этого.

Тем не менее будет сопротивляться насколько хватит сил…

Веселье сошло на нет, страсти выдохлись, гости и хозяин заключили перемирие и разбрелись по комнатам. Как и договорились — Лера в одну, мужчины — в другую.

Девушка выключила свет, наощупь дошла до дивана, разделась, аккуратно сложила одежду на стул и собралась прилечь.

Прислушалась к неутихающему сердитому спору в соседней комнате и стало страшно…

Наверняка, Давид ночью проберётся к ней в постель. Сейчас он под хмельком. Наговорил много лишнего и глупого. Завтра трезвой головой обдумает вырвавшиеся спьяну слова, пожалеет и устыдится того, что наболтал.

И если ночью между ними что-то произойдёт, то у него отличное оправдание — был не вполне адекватным, не отдавал отчёт. Знает, что Лера пила символически, следовательно, её поступки не списать на неподконтрольное разуму состояние.

Придёт к постыдному выводу, что она зацепилась за его обещание и не преминула воспользоваться возможностью быстренько лечь под него. Возможно, начнёт скрыто презирать за уступчивость.

Лера похолодела.

Моментально натянула на себя джинсы с футболкой, в таком виде забралась в постель. Удовлетворённо выдохнула. Если мужчина всё-таки придёт, то справиться с одетой будет трудно.

Накрылась одеялом с головой и настороженно повернулась к входу.

Ждала. И не ошиблась.

Одновременно и вздрогнула, и рассмеялась про себя, когда тихо приоткрылась дверь и Давид смиренной тенью бесшумно присел на край дивана.

Заметил, как сильно она напряглась и сжалась. Глубоко, испуганно задышала. Отодвинулась от него, обхватила себя за плечи.

Ласково и убедительно зашептал:

— Лера, мы же взрослые люди! Я останусь с тобой. Обещаю, что не буду ничего делать насильно… Просто полежим вместе, поговорим… Хорошо?

Промолчала. В груди всё колотилось и похолодело.

Давид немного помедлил, не дождался ответа, разделся и осторожно прилёг рядом. Вытянул крепко зажатое ею одеяло, быстро нырнул под него.

Обхватил за талию, притянул к своему гулко бьющемуся сердцу. Удивился, хрипло прошептал, мягко касаясь губами кромки волос:

— Почему не разделась?

Горячее дыханье мужчины и незнакомая, завораживающая интонация родили россыпь предательских мурашек, щекочуще разбежавшихся по всему телу. Пересохшим ртом выдавила:

— Потому…

Лера против воли утопала в бархате его голоса, обволакивающем тепле рук, гипнотически затягивающем запахе. В голове царила паника и полный кавардак из мыслей.

Это была первая ночь, которую они провели вместе.

В темноте и в горизонтальном положении всё осязалось по-другому. Интимным, загадочным, пугающим и возбуждающим новизной восприятия.

Поцелуи и объятия жгли необычными волнующими ощущениями.

Ласки странным, до неприличия приятным движением, отзывались внизу живота.

Перехватывало дыханье, голос отказывался повиноваться, дрожало и дурело тело.

Сердце зашкаливало и яростными толчками разгоняло кровь.

Давид нависал над девушкой, придавливал сверху, выпивал губами лицо, гладил по волосам и, как одержимый, жарко шептал в ухо:

— Прошу тебя, роди мне сына!

Распланировал общее будущее. И главное в нём — рождение сына. Уже приготовил имя — так же, как зовут его отца. Обещал снять квартиру и жить вместе с Лерой. Жениться на ней сразу после рождения ребёнка.

Мечтал, как будет гулять с ним, чему научит, куда свозит и что покажет. Дошёл даже до завещания — клялся сделать его своим наследником.

Лера слабо усмехнулась после слов о завещании — умирать собрался?

Слушала усыпляющую сказку и не реагировала. Усилием воли разгоняла побеждающий разум туман из сладкой лжи. Жалела, что она не наивная дурочка. Отчаянно хотелось поверить. Выключить мозги и забыть обо всём.

Это была тяжёлая бессонная ночь.

Лера отказалась снять одежду, намертво вцепилась в пояс джинсов, не разрешая рукам мужчины скользнуть ниже талии.

Переплела ноги в тугой, неразъёмный жгут и судорожно вцепилась в молнию на брюках, не позволяя расстегнуть её.

Давид уговаривал, обижался, психовал. Уходил курить. Возвращался.

Они снова целовались, ласкали, обнимали друг друга.

Через несколько часов возни, выжатая как лимон, Лера согласилась снять футболку и лежала неприкрытой в верхней части тела.

Но спасительные джинсы оставила на себе, и больно впивалась ногтями в руку мужчины, когда он пытался скользнуть ниже пояса. Стянуть штаны можно было, только через нешуточную беспощадную битву.

К утру, злой и распалившийся Давид попытался взять её силой.

Но девушка сопротивлялась по-настоящему — поцарапала, покусала плечи, оставила пару синяков на груди. Вымоталась от неравной борьбы и беспомощно расплакалась.

Мужчина отступил. Не пошёл до конца. Любил Леру, ему нужно было её согласие.

К утру оба выбились из сил и лежали в тошнотворной полудрёме, обиженные и разочарованные друг другом до предела. Ночная мгла отступила, наступающий день прозрел мутным рассветом.

Давид удручённо обнимал измученную и заревленную Леру.

Она каждой дрожащий клеточкой напряжённо ощущала жар и силу, исходящие от его голого туловища. Осязание тяжёлой мужской руки, увесисто лежащей на её обнаженной груди было незнакомым, странным и пугающим.

Приоткрыв глаза, осторожно изучала мощный загорелый торс. Поросшие чёрными жёсткими волосами плечи, на которых лиловым пятном темнел овальный след от укуса и подсыхали короткие царапины, оставшиеся после ночной борьбы.

Перевела взгляд на свой, полуприкрытый чужой рукой, верх с голой белой грудью и беззащитно открытые розовые соски. Почувствовала себя полностью нагой, отчаянно хотелось прикрыться.

Щёки заполыхали… Жалобно сморщилась. Зажмурилась…

Было очень стыдно. Обжигающе, разрушительно стыдно. Хотелось спрятаться, исчезнуть и вытравить из мозга эту позорную картинку.

Судорожно всхлипнув, прислушалась к ровному, глубокому дыханию мужчины. Придержала выдохи и вдохи, с замирающим сердцем, плавно заскользила к краю постели, высвобождая себя из-под груза большого тела.

Потянулась к футболке. Давид, всё так же ровно и глубоко дыша, с закрытыми глазами, цепко сжал пальцы и крепко прижал к себе.

Он не спал!

Лера коротко охнула, шумно втянула глоток воздуха и притихла. Уткнулась носом в его пульсирующую шею. Испуганно, вполсилы задышала полуоткрытым ртом.

По максиму выгнула лопатки, чтоб не поднималась грудная клетка и не прикасалась к коже Давида двумя бесстыдно торчащими острыми вершинками.

Мужчина открыл тёмные глаза, хмуро рассмотрел её обиженное и смущённое лицо. Глубоко, с раздражённым рыком вздохнул.

И хлестнул вздрогнувшую девушку злым обвинением:

— Я думал, что ты по-настоящему любишь меня.

Лера, с трудом сдерживая горькие слёзы, голосом, сдавленным от возникшего в горле спазма, выдавила:

— Я тоже верила, что Вы любите меня!

Несколько секунд оба в упор, молча смотрели друг на друга.

Девушка глазами полными дрожащих слёз, кусая предательски трясущиеся губы.

Мужчина задумчивым изучающим взглядом.

Сдув выкатившуюся на ресницы непослушную капельку, тоскливо прошептала:

— Я не настолько наивна, Давид. Обещания — это пустые однодневные слова. Я понимаю… знаю… что обманываете. Вы — женатый человек, — и замолчала, жадно, с надеждой ожидая ответа.

До последнего веря… Во что? В чудо? Что опровергнет слова или найдёт оправдание, которое позволит перешагнуть условности, остаться вместе, не принося этим боль себе и другим? Это возможно?

По его лицу пробежала горькая гримаса. Отвёл сверкнувшие глаза. Отвернулся. Со стоном, измученно вздохнул. Не возразил, не подтвердил. Поцеловал во влажные ресницы и предложил:

— Попытайся уснуть хоть на час. Успокойся, не трясись. Я устал. Не прикоснусь к тебе больше.

Закрыл глаза и повернулся на спину. Но не отпустил, а просто смягчил своё жёсткое объятье.

Лера послушно прикрыла глаза и замерла.

Кажется, он задремал. Лежать на плече Давида в кольце его рук было неловко и странно.

Внимала каждому вдоху мужчины, пропускала через себя каждое движение. Слышала, как ровно и глухо бьётся его сердце.

Внутри её всё дрожало. Не шевелилась, чтоб не разбудить и не увеличить развратную площадь соприкосновения их нагих тел.

Заледенели напряжение и страх. Голову бомбили отчаянные и разъедающие мысли.

Он всегда утверждал, что разведён. Хотя Лера с первой минуты понимала, что Давид врёт, и на самом деле — женат. Случись интим, то, вроде бы, вина за связь с женатиком лежала на нём. Он же утверждал, что свободен!

До сей поры факт брака воспринимался, как ни на что не влияющий.

Пока отношения считались дружбой, это было малосущественным.

Но теперь их связь откровенно перешла в другую стадию…

Там, где это имеет первоочередное значение, и пора определиться — принять существующее положение вещей или расстаться…

Он не стал опровергать свой брак, следовательно, теперь ответственность разделяет и Лера. Выбор — за ней…

Что теперь будет? Прекратить встречаться с ним?

И знала, что не сможет… Что это будет больно. Смертельно больно… Расстаться равнозначно — вырвать часть сердца. Ради чего? Ей не выжить после этого…

Через час послышались активные звуки из соседней комнаты. Это проснулся жизнедеятельный Зураб.

Поднялись и его невыспавшиеся гости.

Доктор суетился, мельтешил, заглядывал в лица. Косился на собранный диван и на кучку постельного белья. Его раздирало от любопытства — почему они хмурые и насколько продуктивно прошла их ночь?

Давид исподлобья с явной неприязнью следил за заботливым другом, за реакцией Леры на его обхаживания. Резко и отрывисто отвечал на вопросы. Постельное сложил в пакет и забрал с собой.

— Думаю, нам пора остановиться. Больше не стоит мучить тебя, — в машине сквозь зубы надменно процедил Давид, не поворачивая лицо, сосредоточенно следя за дорогой.

У Леры перехватило дыханье и обожгло глаза. Опустила голову и согласно кивнула.

Подвозить девушку до дома не стал. Высадил возле станции метро.

Прощаясь, слегка приподнял руку от руля, буркнул «Пока. Будь счастлива» и уехал…

Глава 16. Обида

Лера жгучими пересохшими глазами проследила как автомобиль Давида влился в шумный поток машин и исчез из вида. Опустошённо постояла, не вполне понимая куда двигаться. Пока какая-то сердитая бабка не вернула в реальность, проехав колесом продуктовой авоськи по ноге. Ахнула, развернулась и побрела ко входу в метро.

Не помнит, как ехала. Зафотографировались собственные дрожащие руки на поручне эскалатора. Сгорала, корёжилась и умирала от раненой любви. Сердце вынули и вложили кусок адской боли.

Предложил расстаться… Попрощался… Это — конец.

Дорога мелькала как в бреду, до дома добралась на ватных ногах. Рухнула в постель, накрыла ноющую голову подушкой, желая только одного — забыть всё!

Но ну тут-то было. Едва дожидавшаяся её возвращения Эля, нетерпеливо барабанила в дверь и желала немедленно обсудить события прошедшего вечера.

Самое главное — где ночевала и случилось ли у них с Давидом «то самое»?

— Спала с Марковым, — немногословно ответила Лера.

— Ну — и?.. — тормошила соседка.

— Ничего не было. Мы расстались. Навсегда, — хрипло выдавила и губы затряслись. Забралась на диван с ногами, сжалась и закрыла лицо руками.

Через мрак опустошения и горечи смутно улавливала слова подруги, китайским болванчиком кивала и вяло поддакивала ей.

Та восхищённо трындела о своём ненаглядном Зурабе. Он уже позвонил Эле и назавтра назначил встречу на его квартире. Полюбопытствовал дома ли Светлова.

«Вот и хорошо. У них всё только начинается». Равнодушно отметила Лера.

А у неё и Давида… тоже… ВСЁ. Всё закончилось.

Хотелось выпотрошить память, сердце и существовать как раньше. Без Давида. То, что случилось — правильно и вовремя. Они достигли критической грани.

Он больше не согласен оставаться просто другом. Она… она боится идти дальше.

Пора остановиться, как и планировала изначально.

Теперь так решили оба. Марков прав. Время пришло. Выбор сделан.

Если б можно было выключить любовь!

Не по-лу-ча-лось! Не получалось забыть и разлюбить!

Мир превратился в безжалостную пыточную. Каждый звук, движение, слово, картинка истязали и садистски вопили о НЁМ.

Пространство перекосилось, сжалось, завязалось лютым узлом и состояло из одного единственного человека. Двадцать четыре часа в сутки пульсировало режущей скорбью.

Из-за неспособности выкинуть из мозга мысли, воспоминания и прекратить растущие мучения, ненавидела всех и всё!

В голове осталась одна долбящая череп и выносящая остатки рассудка мысль: «Никогда не увижу его больше. Ни-ког-да…» Было страшно и пронзительно больно.

Через неделю Давид позвонил!

Гора, приплюснувшая к земле, исчезла. Лера выпрямилась и подняла голову. Воскресло солнце, посветлел день, в лёгкие вернулся воздух, в мире появились звуки… Как во сне, трясущимися взмокшими руками бережно держала трубку, в которой звучал ЕГО голос и не верила в происходящее.

Он странным глухим голосом звал куда-то. Не сразу поняла куда именно. Потому что резко перестала понимать смысл слов, утопая и блаженно осознавая одно — ОН говорит с ней, его голос звучит в голове! И это — реальность!

— Что? Куда? — потерянно переспросила Лера.

— В мастерскую! Приедешь в мастерскую? — громко повторил Давид. И с ядовитыми нотками добавил:

— Сегодня даже Сергей здесь. Тебе ведь он нравится?

— Я приеду, — без раздумий согласилась Лера.

Не способна больше ни минуты терпеть эту муку. Нет сил отказаться от возможности побыть рядом. Увидеть его и отдохнуть хоть на час от разрушающей боли.

Один глоток обезболивающего общения. Один вдох утопающему. Одна доза зависимому.

Будь что будет! А потом с новыми силами погрузиться в ад и пережить разлуку…

— Приедешь?! — изумился Давид, будто бы даже с обидой.

— Да. Приеду, — решительно подтвердила она.

Подъехала к мастерской, нажала на кнопку звонка, кто-то незнакомый открыл дверь. Давида не видно, не встретил… Разделась, повесила пальто на вешалку, одиноко прошла вглубь.

С недоумением остановилась на пороге комнаты, обхватила себя руками, осмотрелась, поискала глазами Маркова.

В помещении, как обычно, душно и накурено. Народу немного. На диване, лицом к ней сидел Сергей. Впервые увидела его после знакомства и того, как зажал на втором этаже.

При виде Леры бородач дёрнул плечом, скорчил насмешливую физиономию и пренебрежительно смерил глазами. Она, как ни в чём не бывало, улыбнулась и приветственно кивнула мужчине.

Ни капельки не трогают его показательные гримасы. При необходимости в ответ такую рожу состроит, что тот откажется от сомнительного удовольствия царапать высокомерными зыркалками!

Понятно, что осведомлён о том, что они с Марковым встречаются с того самого дня. И это задевает. Любому обидно, когда его предпочитают другому.

Давид сидит на стуле задом к ней, яростно спорит… Как обычно.

Нет. Не спорит. Ругается… Ругается с незнакомым мужчиной, сидящем на соседнем стуле. Настолько злобно, что стучит кулаком по столу. Никогда такого не было…

Не видит, что Лера стоит за ним.

Сергей окликает его и, презрительно скривив рот, сообщает:

— Лера пришла…

— Что? — недовольно переспрашивает Давид.

Мужчина повторяет и подбородком указывает на стоящую за спиной девушку.

Давид напрягся и замер. Нехотя, вполоборота повернулся. Не поднимая головы, скользнул глазами и сосредоточенно глядя на пол, будто безразлично её присутствие, грубовато процедил:

— Какие люди нас осчастливили… Где сядешь? Сюда? — ткнул на стул рядом с ним, — Или хочешь к нему? — кивнул на Сергея, — К нему же ехала. Соскучились, поди, оба?

Боже мой, поняла Лера — он пьянущий!

Судорожно проглотила слюну, щёки заполыхали от обиды. Молча плюхнулась рядом с ним.

А тот словно забыл про неё, разъярялся всё сильней и рычал от злости, дискутируя с собеседником.

Сергей с заметным удовлетворением в упор наблюдал за ними. Злорадно ухмыльнулся, налил девушке вина:

— Выпьем?

Кивнула, залпом выпила весь бокал.

Заметила, что Давид застыл на минуту и, нагнув голову, искоса проследил за её действиями. Перевёл недовольный взгляд на ехидную физиономию друга и снова на девушку.

Лера дерзким прищуром встретилась с его буровящими глазами.

Издал раздражённый хриплый звук и развернулся корпусом в другую сторону.

Его поведение было непонятным. Он умышленно унижал невниманием и не разговаривал с ней. Лера уже сто раз пожалела, что пришла. Едва сдерживала себя. Подмывало встать и молча уйти.

Но, поймала мстительно-торжествующий взгляд Сергея, приняла безразличный вид и притворилась, что её не цепляет откровенное пренебрежение Маркова.

Задрала нос, начала перекидываться игривыми фразами с бородачом, смеяться и кокетничать.

Тот задорно поиграл бровями, оживился, облокотился на стол, приблизил лицо к ней. Она тоже слегка подвинулась навстречу. Создалось достоверное впечатление, что между ними завязалась увлечённая интимная беседа, важная для двоих.

Марков, не поворачиваясь, резко пересел подальше.

Со второго этажа по винтовой лестнице колыхая высокой грудью плавно спустилась эффектная фигуристая блондинка, с которой Лера несколько раз пересекалась в мастерской.

Давид энергично встрепенулся, осклабился и уверенной походкой отправился навстречу. Приобнял за талию, увлёк в угол, оперся руками в стену, отрезав таким образом красавице пути к отступлению. Но она и не противилась столь тесному вниманию мужчины.

Соблазнительно выгнулась, сексуально коснулась рельефным бедром, томным полуприкрытом взглядом поплыла по похотливому лицу Маркова.

Он развратно вихлялся, прижимался, на ухо вполголоса что-то мурлыкал. Дама шаловливо склонила головку к плечу, поправляла пряди волос и с удовольствием флиртовала.

Лера выпрямилась. Проглотила не дающий свободно дышать ком в горле. С натугой отвела от милующейся пары круглые глаза. Внутри всё оцепенело, лицо пошло пятнами. Накрыли стыд и обида.

С огромным трудом пересилила себя, чтоб не вскочить. Принудила некоторое время сдерживаться, не демонстрировать до какой степени оскорбляет поведение друга.

Самообладание стремительно испарялось. Спокойно усидеть на стуле стало невозможным.

Исчерпав все ресурсы мужественности, с каменным лицом тихо попрощалась со злорадствующим Сергеем.

Боком просочилась мимо тех двоих, которые ничего не замечали вокруг себя, источая мощный поток взаимных флюидов.

Давид даже не взглянул в её строну…

Глава 17. Ненавижу

Не видя ничего вокруг, подлетела к вешалке.

Всё клокотало, взрывалось. Рвалось наружу истеричной вибрацией и накопленными слезами — ещё секунд десять и если они не найдут выход, то выжгут глаза. Зубы стучали, стиснула их что есть силы и молилась об одном — вытерпеть, не разрыдаться, пока не окажется на улице.

На бегу, не застёгиваясь, лихорадочно накинула пальто. Стиснула в трясущихся пальцах шапку, схватилась за ручку двери, ломанулась в выход — скорей исчезнуть.

В этот миг сильный и грубый рывок за плечо резко развернул обратно, она жёстко воткнулась в грудь Давида.

Со свирепо перекошенной физиономией Марков схватил её, как щенка за воротник, навис и рявкнул:

— Куда?!

Жадными глубокими глотками судорожно хватала воздух. Открыть рот и ответить так, чтоб не сорваться в слёзы, не получится. Низко наклонила голову и пряча исказившееся лицо, чтоб не увидел насколько ей плохо, впилась в дверь двумя руками и яростно дёргала на себя.

Зачем он позвал Леру сегодня?!

Вынул душу, посмеялся и растоптал, вывалял в грязи. При всех. Вот оно — удовольствие и расплата за аморальную связь со взрослым человеком. Всё по-настоящему — и боль, и унижение, и оскорбления.

Всё грязными, большими, вонючими порциями, всего дерьма до отвала.

И крошечная щепотка счастья… А было ли оно?

И это только начало. Если не справится, не остановится. Если не перестанет обманывать себя, что хочет только взглянуть на него.

Вот же — посмотрела?! Хватило? Нет? Надо было смотреть до конца!

Найти силы и прервать эти позорные отношения, этот затянувшийся кошмар.

Давид одной рукой мёртвой хваткой держал её за запястье, другой накидывал и быстро застёгивал дублёнку. Ногой твёрдо подпирал дверь, чтоб Лера не выбежала.

На улице поймал Светлову за вторую руку и рывком поставил сопротивляющуюся девушку перед собой:

— Куда собралась?

— Не твоё дело! Пусти меня! Иди обратно! — выкрикнула надрывно, безуспешно пытаясь боднуть головой в грудь.

— О! Прогресс! Перешла на «ты»? — ядовито хмыкнул Марков.

— Пусти, Давид! — отчаянно дёргалась, лягалась и яростно вырывалась, стараясь освободиться, девушка, — Ненавижу тебя! Не-на-ви-жу!!!

— Отлично! — Его губы растянулись в ехидной ухмылке. — Ненавидишь — это хорошо. Радуешь меня.

Резко придвинул к себе и, уперев каменный лоб в её голову, хрипло прорычал:

— Я тоже тебя ненавижу! Теперь понимаешь, что чувствую, когда ты навёртываешься с другими мужиками?! Не-на-ви-жу. И люблю!

Лера, ощутила на пылающей щеке бурное, горячее дыханье с острой примесью табака и алкоголя. Несколько раз непроизвольно всхлипнула.

Подняла недоумевающий взгляд на его чёрные, злые глаза.

Такие чужие…

И правда — ненавидит… Губы предательски затряслись. Нервы сдали, она расплакалась. Взахлёб.

Заикаясь, прохныкала:

— Я же… не на самом деле… Навёртываюсь. Понарошку… Дурачусь. А Вы… А ты…

— Лера, ты не ребёнок! И дурачишься со взрослыми мужиками. Думаешь, они тоже понарошку крутятся вокруг тебя? Считаешь они с тобой в куклы поиграть хотят? — Прогремел Давид.

Взял за подбородок и обличительно рявкнул:

— Почему сегодня сразу согласилась приехать, как только упомянул, что Сергей находится в мастерской?

Удивлённо похлопала мокрыми ресницами, припоминая телефонный разговор:

— Ты говорил о Сергее? Я даже не заметила… При чём тут он? Ехала к тебе…

— Ко мне она ехала… А заигрывать с ним начала! — Другим, более мягким и ворчливым тоном пробурчал Давид. — Почему за неделю ни разу не позвонила мне?

— Хм… Так… ты же — ВСЁ… Распрощался со мной. Насовсем, — снова невольно всхлипнула, — Я подумала, что не хочешь больше меня видеть, — грустно добавила Лера.

— Да! Не хотел! Я был очень зол. Весь в синяках и царапинах! На плече чёткий след от зубов! — По-детски капризными интонациями изрёк мужчина.

Не удержалась от ехидной улыбки и замечания:

— Боевые шрамы? Не страшно. Заживут. Ты же утверждаешь, что холостой. Зима, оголяться не перед кем. Следовательно, никто их не увидит. Так ведь, Давид? — с вызовом посмотрела в глаза.

Он хмыкнул, замешкался. Посмотрел на свои руки, которые всё ещё крепко держали Лерины запястья. Ослабил жёсткий захват и ласково погладил её кисти. Грустно вздохнул:

— Я правда в тот момент думал, что лучше оставить тебя в покое. Но… Не могу… За неделю чуть не сдох, весь извёлся.

Покружил взглядом по раскрасневшимся щекам, вытер ладонью слёзные дорожки, дунул на лицо и спрятал под шапку, выбившуюся как всегда кудряшку.

— Даже не надейся — никогда не отстану от тебя, — добавил то ли с юмором, то ли серьёзно.

Лера обиженно засопела, опустила голову. Что-то невнятно проворчала, насупилась, невольно выпятив губы.

Давид внимательно проследил за её надутой мимикой, заулыбался, посветлел, с нежностью заглянул в глаза:

— Давай мириться! Ну их подальше — обиды, претензии… Просто погуляем сегодня? Как же я по тебе соскучился, ты не представляешь! — миролюбиво предложил, страстно обнимая обмякшую девушку.

«Угу… Где уж мне представить. Если б ты знал, КАК скучала я!» мысленно прокомментировала она, проклиная свою мягкотелость, и кивнула в знак согласия.

Глава 18. Трусиха

Он стал прежним: заботливым, понимающим. Любящим?

Ничего нового не происходило, после конфликтной недели, которую тяжело пережили оба, побаивались любых перемен, оберегались и тщательно обходили острые углы. Каждый недоуменно признался себе, что их соединило нечто большее, чем стандартная мимолётная интрижка. Появился общий чувствительный и трепетный нерв, больно вытягивающий сердце, если задевать его резким движением.

Но и отступать от уже завоёванных позиций Давид не собирался.

И после первой совместной ночи была вторая, третья… Он постепенно закреплял свои права и добивался, чтоб девушка привыкала спать рядом и не шарахалась дикой косулей от соприкосновения с его голым телом.

Все последующие случаи Лера оставалась на ночёвку намного спокойней. Без того дикого стыда и паники как в первый раз.

Окончательно сдалась на волю провидения.

Не хотелось ничего знать, заглядывать вперёд и ничего решать. Всё равно — ни она сама и никто другой никогда не сможет разобраться — как правильно? И существует ли правильный выход, правильная жизнь — без ошибок? Вряд ли…

Лера запуталась в своих мыслях, страхах, желаниях, поступках и отказалась предпринимать что-либо радикальное. Плыла по течению. Если им предназначено быть вместе, то это случится.

Марков вроде бы смирился, что она спит в джинсах.

Каждый раз пытался стянуть их, и довольно мягко, как несмышлёного ребёнка, уговаривал «Лерушка, в постели ножкам надо отдыхать. Надо спать без одежды». Но не настаивал.

Не учинял настоль резких и агрессивных попыток овладеть ею, как к концу первой ночи. Опасался новых синяков и царапин?

С юмором воспринимал слабеющее сопротивление, не ставил категоричных ультиматумов. Не перешагивал означенный рубеж.

Острил, что завоёвывает и приручает к себе постепенно, незаметно. Частями — сердце и мозг уже полностью оккупированы им. Тело пока наполовину…

Приучал к мысли, что физическая близость между ними обязательно произойдёт. Скоро.

Совершенно правильно считал, что большей частью скованность девушки и нежелание безгранично довериться ему, мешает неподходящая обстановка. Чужие квартиры, мастерская, грязные диваны.

И подыскивал для окончательного единения достойную и раскрепощающую обстановку.

Предложил провести выходные вдвоём на лесной базе отдыха. В отдельном бревенчатом домике. Фантазировал — специально захватив её лицо в ладони, и глядя в сконфуженно расширяющиеся глаза, упоённо рокотал:

— Ты, я, камин, медвежья шкура на полу… Будем голенькие гулять по комнатам… Заниматься любовью. Все дни…

Уф-ф… Романтик…

Лера терялась, краснела до пота, отворачивалась. Охватив себя руками смотрела в сторону или делала вид, что не слушает. Рассматривает стол, пол, окно… Стеснялась и волновалась от его откровенных эротических мечтаний. Пищала, жалобно стонала и мотала головой — как может вслух говорить о таких невозможно стыдных вещах?! И как после этих слов спокойно смотреть в его бездонные, опьяняющие глаза?!

Давид, прищурившись, пристально следил за мимикой, считывал каждую пугливую мысль и наслаждался застенчивостью. Млел и плыл…

От совместного проведения выходных в съёмном коттедже, Лера в панике отказалась. Сослалась на неудобный график работы. На самом деле, его можно было изменить. Но… До озноба трусила остаться наедине. Надолго. В закрытом пространстве.

Тем более он чётко обозначил цель поездки.

Несмотря на отрицание, мало-помалу привыкала к чувственным грёзам любимого мужчины и невольно, со сладкой истомой, представляла и домик, и их вместе… и даже… общего малыша… Хорошенького, зеленоглазого, похожего на Давида…

Давид не торопил девушку. В неспешной поэтапности отношений и оттягивании кульминационного момента был удивительный кайф и деликатесное предвкушение победы. Разговор о рождении ребёнка стал привычным и непременным атрибутом встреч. Верней, он говорил, а Лера с замиранием сердца слушала и молчала. Не возражала, но и не поддерживала мечтания. Хмыкала, избегала взглядов и тушевалась.

В начале марта Маркова на неделю командировали в Астрахань. Это была небесами посланная возможность пожить вдвоём с Лерой и заодно вместе посмотреть на новый город. Давид с восторгом позвал её с собой. Решил снять ещё один дополнительный номер в той же гостинице, где будет обитать сам, но жить эти дни вместе.

Лера поначалу загорелась этой идеей. Астрахань намного южней Москвы, там, наверное, солнечно, тепло и снега уже нет. Покатаются по весеннему городу, походят по незнакомым местам, много времени проведут вместе — это ли ни сказка?!

Выпросила отгулы на работе, подобрала гардероб для поездки, приготовила чемодан.

Но за три дня до вылета одолели тягостные сомнения и отчаянный мандраж.

День и ночь находиться вместе… Однозначно, что лежать будут в одной кровати.

Как?! Надо раздеваться полностью! Не сможет же всю неделю целомудренно спать в спасительных джинсах! Как в рыцарских доспехах… Неудобно, негигиенично и глупо.

Наедине проведут несколько ночей. Ничто не будет мешать и отвлекать. Можно сказать — самые романтичные и подходящие условия… Для?!

Очевидно, что произойдёт то главное и пугающее событие, которого и хотела, и боялась до потери пульса.

Согласие на путешествие, автоматически означает согласие и одобрение того, что случится дальше.

Сердце замирает и холодит от волнения и страха.

Нисколько не меньше предстоящего факта интимной близости боялась разной стыдной пакости. Которую подленько нашёптывали жирные конфузливые тараканы в её кудрявой голове.

Вроде диких непреодолимых ужастиков — как просыпаться утром рядом с ним? Не накрашенная, с всклоченными волосами, неумытая, изо рта после сна неприятно пахнет!

Как раздеваться — бельё у неё не новое, ношеное. За оставшееся время не успеет оббежать магазины и выстоять многочасовые очереди, чтобы купить, если повезёт, красивый импортный комплект.

А как при нём ходить в туалет? В номерах обычно тонкие двери и идеальная слышимость! А если громко заурчит в животе?!

А из душа как выходить — розовой и смешной, как мокрый поросёнок со спутанной слипшейся шевелюрой?

Давид увидит её во всём естестве! Тщательно рассмотрит под лупой, с калькулятором посчитает каждый дефект и, конечно же, жутко разочаруется!

И ещё десятки подобных серьёзных неразрешимых пугалок…

В итоге накрутила свои любимые комплексы по полной, возвела страхи в ранг катастрофических и предпочла остаться дома, только бы не опозориться.

Наврала шокированному Давиду, будто на работе аврал, половина сотрудников на больничных, сессиях, работать некому и ей не дали отгулы.

Это был удар под дых, он не ожидал такого внезапного, свинского подвоха. Весь месяц предвкушал и бредил этой поездкой. Расстроился до бешенства, долго психовал, но… Увы…

«Обстоятельства непреодолимой силы» — Лерина беспредельная трусость, патологические фобии и нерешительность.

Сдал её билет и разочарованно улетел один.

Во время его отсутствия Лера совершила большую-большую глупость…

Глава 19. Француз

Роман соседки Эли с доктором Зурабом благополучно развивался. Но намертво застыл в рамках квартиры и постели.

Иногда собирались вчетвером: Эля, Зураб, Лера и Давид. И тогда у Леры создавалось некомфортное впечатление, что горячий южанин не остыл и его по-прежнему больше тянет к ней, чем к своей девушке.

Незаметно вытягивал и смыкал губы, нежно целуя воздух, глядя на неё. Сквозь полуприкрытые ресницы созерцал всё тем же тающим взглядом. Грустно сдвигал брови. Старался прикоснуться, погладить, с трепетом сжать пальцы. Даже тембр голоса становился более ласковым, когда обращался к Лере. Всеми способами понуро и чуть обречённо проявлял неисчезающую симпатию.

Девушка растерянно смотрела в его чёрные, гипнотизирующие глаза, опускала голову и досадовала. Не хотелось, чтоб Марков снова разозлился.

Вопросительно и обеспокоенно переглядывалась с Давидом, наблюдала за ответной реакцией своего мужчины и с облегчением выдыхала, чувствуя его спокойствие. Уверен и в себе, и в ней.

Расслабилась и перестала заморачиваться с явными проявлениями влечения темпераментного доктора.

Влюблённая желтоглазая Эля не видела в вольном поведении своего кавалера ничего странного. Или предпочитала не замечать? Любовь слепа…

Ко всему молодая женщина допустила фатальную ошибку в отношениях с Зурабом. О чём, обиженно сморщив аккуратный носик, кисло поделилась с неискушённой Леркой.

— Представляешь, он перестал целовать в губы, переменился и повёл себя по-другому, сразу после того, как я… приласкала его… Там.

Лера не сразу поняла. С подругами никогда не разговаривала на подобные темы, да и подруги в основном были такие же неопытные девочки. А с бывалыми женщинами не было повода и необходимости откровенничать о настолько интимных вещах.

С неловкостью, безумно стыдясь неприличного разговора, уточнила:

— Как это — приласкала? Э…э-э, потрогала?

— Можно и так сказать… — хитро сверкнула тигриными глазами приятельница и, зевнув, по-кошачьи потянулась, — Ртом. Ласкала. Думала — современный мужик, понравится. А он брезгливым оказался. Даже испугался, кажется, — хихикнула Эля.

— О-о-о… — покраснев, растерянно протянула некомпетентная в премудростях плотской любви Светлова.

Кто ж не слышал о подобных забавах… И тоже немного удивилась консервативной реакции Зураба. Казалось бы — прогрессивный медик, осваивает самые передовые технологии, катается по миру. И — надо же… Скромнягой оказался! Не по душе пришлись столичные шалости южному мужчине.

Но факт оказался фактом. Очевидное — невероятное. Видимо, сие действие доктор испытал впервые, и оно потрясло на всю глубину, воспитанной в вековых традициях, души.

Как бы это ни было подло и не по-мужски, но похоже, этот пикантный момент настолько контузил впечатлительного Зураба, что он поделился пережитой трагедией с Марковым.

Потому что при очередной встрече гневно раскрасневшийся Давид метал громы и молнии, и на повышенных тонах категорично потребовал прекратить дружбу с Элей.

— Что между вами общего? Взрослая опытная женщина и наивная девочка?

На невинную просьбу объяснить, что ему не нравится в соседке, какие конкретно поступки не устраивают, резко и сердито прозвучала знакомая фраза: «Я знаю, что говорю, слушайся! Она тебя ничему хорошему не научит!»

Лера возмущённо фыркала и одновременно посмеивалась — прямо как папа с мамой — не разрешает дружить с плохими девочками! Что ж такое — все хотят командовать и указывать как она должна жить!

Схитрила, решив не спорить. Успокоила психующего мужчину тем, что с Элей они не близкие приятельницы. Живут в одной квартире и общаются как соседи.

На самом деле совместные похождения и тайны способствовали укреплению дружбы. Но Давиду знать об этом необязательно. Крепче спать будет. И меньше орать на неё.

Не преминула ехидно уточнить:

— Эля не очень и взрослая. Старше меня всего на шесть лет. На шесть! Не на семнадцать! А дружбу с тобой считаешь нормальной и приемлемой? Ты меня хорошему учишь?

Насупился, окинул раздражённым взглядом, недовольно рыкнул. Да, на его, неподвластный логике взгляд, с ним можно и должно «дружить» молодой девушке. Это не компрометирует и не испортит… Оригинально…

Прошло несколько дней после того как злой Марков в грустном одиночестве улетел в Астрахань.

С работы Лера обычно возвращалась поздно. Клиентов заканчивали обслуживать в восемь вечера, затем полчаса на заключение рабочего дня и минут сорок дорога домой. Порог квартиры переступала не раньше девяти часов.

В этот день взбудораженная Эля ждала её с нетерпеньем и едва та зашла, кинулась уговаривать:

— Поехали к Зурабу!

Светлова озадаченно хмыкнула и округлила глаза:

— Зачем?! Ещё и на ночь глядя. Вам вдвоём стало скучно?

Соседка засмеялась:

— Нет, нам вдвоём шикарно. И третьего между нами не надо! Но к нему гости приехали. Аж из самой Франции! Двоюродный брат режиссёром там работает. Зураб просит собрать стол, накрошить салатов, горячее приготовить на всю компанию. Потом посидим вместе, поболтаем, на французиков посмотрим. Сказал, лучше захватить для помощи шуструю подругу. И чтоб не скучно было. Поехали?

— На время посмотри — какое сейчас застолье?! — сомневалась Лера.

— Всё нормально со временем, они ещё не пришли к нему. Дела какие-то заканчивают. Народу в квартире много будет. Скорей всего — веселуха на всю ночь. До утра. Обратно не успеем, но как метро откроют — сразу домой поедем.

— Поехали! — беспечно согласилась Лерка.

Может, быстро всё сделают и успеет с последним транспортом вернуться домой. Или утром. Ночь не поспит — не страшно, завтра выходной. Зато настоящих живых французов увидит! Пообщается с иностранцами. Интересно же…

И неделя без Давида выдалась скучной…

Зураб выглядел в высшей степени ошарашенно, когда увидел с кем приехала Эля. Изумлённо уставился на Светлову и несколько секунд молчал. Осмысливал, не верил глазам. Потом шумно проглотил слюну и выдохнул:

— Лера?! Ты одна?

Выглянул в подъезд, покрутил головой, видимо, ожидал обнаружить притаившегося за дверью Давида. Удостоверился, что девушки без сопровождения, разволновался, радостно зазвенел и вытянулся чуткой отзывчивой струной.

Кучи гостей у него не было. И не предвиделось!

В квартире находился Зураб и его весёлый двоюродный брат — смуглый гибкий детина двухметрового роста, который действительно прилетел из Франции.

Ко всему оказалось — готовить ничего не надо. Мужчины давно поели, сидели себе, мирно судачили о семейных делах. Время близилось к полуночи, только спать собрались — и опаньки! Сюрпри-и-из! К ним ввалились две смазливые девахи…

Как нелепо получилось, сконфузилась Лера. Спрашивается, зачем два часа пёрлись на другой конец Москвы? Помощницы-поварихи несостоявшиеся…

А состав компании каков! Двусмысленный. Пара на пару, будто нарочно…

Вернуться до закрытия пересадочных станций метро уже не успеет. Неприятно, но не смертельно. Перебьётся ночку. Покемарит до утра где-нибудь на стуле.

Если б сразу развернулась и ушла, то доехала бы вовремя. Но задержалась.

С их приходом братья чрезвычайно оживились. Расшумелись, накрыли скромный стол, усадили девушек, принялись от души угощать. Эля и Лера растерянно повздыхали, оправились от первоначальной неловкости, а потом невольно залюбовались весёлым, активным французом-киношником. Разговорились.

Никто никого не домогался, претензий не предъявлял. Час пролетел на удивленье незаметно и интересно.

Уходить было поздно.

Лера вежливо хихикала, болтала, и всё с большим опасением приглядывалась к долговязому французу. Вдруг молодой человек решил, что её вызвали специально для него? Не начнёт ночью приставать?

Тем более мужчины на грузинском языке, ухмыляясь, время от времени о чём-то переговаривались, при этом оба загадочно смотрели на неё.

Она переводила пытливый взгляд то на одного, то на второго, но их лукавые физиономии ясности не прибавили. Наоборот, стало тревожней. Кажется, влипла… Пригорюнилась.

Как оправдываться перед Давидом? Он не поймёт… Нелепый кульбит оскорбит его. Как быть? Умолчать о том, что приезжала сюда?

Договориться с Зурабом, чтоб не выдал? Но он настолько скользкий тип! У доктора очень непонятные отношения с Марковым. Вряд ли будет хранить секрет…

Если только…

Блондинистую голову озарила замечательная и спасительная идея.

Обнадёжить увлёкшегося доктора?! Пособлазнять его?! Тогда гарантированно не позволит своему брату прикоснуться к ней и не расскажет о сегодняшнем визите Маркову.

Это правильное решение — обрадовалась умничка Лера.

Оценивающе посмотрела на темпераментного южанина. Бдительный Зураб поймал её длительный задумчивый взгляд и тихо отозвался сверкающими глазами. Склонив голову, приложил ладонь к своей груди, изображая как она пульсирует от толчков сердца.

Девушка возликовала. Ха! Отлично! У неё всё получится!

Итак — начали!

Загадочно потупилась, томно повела плечиком, игриво, с полуулыбкой стрельнула глазками. И отметила, как радостно насторожился, не поверивший своему счастью, пылкий мужчина.

Под столом тут же незаметно наступил и придавил её ногу, следя за реакцией.

Девушка с невинным видом похлопала пушистыми ресницами и, многозначительно глянув, заговорщически выскользнула в коридор. Он вышел следом.

Не теряя времени, жадно прижал к стене и потянулся с поцелуем.

Лерка, выполняя отчаянный стратегический план, не только не оттолкнула доктора, а до дрожи и сбивающегося дыханья, подогрела аппетит мужчины. Жеманно позволила обнять и чмокнуть в щёку. Благо Эля в это время громко хохотала над шуткой его брата.

Обдало жаром: «Какая же я подлая гадина! Но на войне все средства хороши!»

Стыд не испытывала… Его перебивал страх. Больше всего боялась предстоящей ночи. А главное — разоблачения и гнева Давида.

Ради сохранения собственной неприкосновенности и её косяка в тайне, можно поиграть в нечестные игры с Зурабом.

Лишь бы это сработало!

А это сработало!

Распалённый мужчина, обжигая её пламенно-влюблённым взглядам, обратился к кузену с горячей речью на грузинском языке. Прижимая руки к сердцу и переводя взор то на Элю, то на Леру, чуть ли не со слезами на глазах, что-то долго объяснял двоюродному брату.

Француз широко улыбался, взрывался хохотом, смотрел на обеих девушек и согласно кивал, внимая умоляющей речи Зураба.

Затем взволнованный кавалер Эли позвал Леру для разговора с глазу на глаз.

Вцепился за руку и испепеляя просящими жгучими глазами объяснил, что с братом договорился, тот не прикоснётся к девушке. Не надо мучиться и дремать на стуле до утра. Может спокойно спать на одном диване с французом. Под разными одеялами.

Но должна клятвенно пообещать, что позже придёт к Зурабу одна. После того как гость уедет во Францию.

Ой… Всего-навсего пообещать? Легко! Наобещать может что угодно!

Взял номер рабочего телефона, скрепил договор поцелуем в губы… Уф-ф…

Доктора знатно потряхивало от возбуждения.

Лера ахала и холодела — божечки, в какую скользкую историю вляпалась! А если узнает Давид?! Это крах.

Только бы благополучно выбраться! Больше ни в какие авантюры не ввяжется. Сейчас сохранить спокойствие. Всё разрулится.

Послушно кивала и соглашалась на все условия.

Знала, что без Маркова в гости к Зурабу больше не сунется.

Эля ревниво выпытывала, о чём это она шепталась наедине с её любимым мужчиной?

Светлова почти не соврала, сказав, что просила оставить сегодняшний визит секретом для Давида и убедить француза не домогаться.

Не рассказывать же подруге, что пять минут назад целовалась с её любовником и обещала тайное свидание!

Соседка с подозрением зыркала жёлтыми глазами, хмыкала и критически поджимала губы. Очень сомневалась в правдивости отговорки. Эля заметила неравнодушие доктора к молодой приятельнице. Но передумала докапываться до истины.

Знала, что Лера — влюблённая недотрога, полностью утонувшая в Давиде.

Поэтому проглотила недоверие, шутливо погрозила пальчиком, и они разошлись по комнатам.

Ночь прошла спокойно.

Лера и кузен Зураба легли на один диван под разные одеяла. Раскатились на противоположные края, между собой положили большую диванную подушку. Девушка пару раз сладко зевнула, потянулась, быстро и безмятежно заснула.

Мужчина не заговаривал, не пытался пресечь границу и приблизиться. Но после пробуждения хитро осклабился и доброжелательно пожелал больше не появляться на его глазах. Предупредил, что во второй раз просто так не отпустит. Всё честно и откровенно.

Лера извинилась, поблагодарила за корректное поведение. Уверенно заявила, что никогда не вляпается в подобную историю. Они плутовато и понимающе улыбнулись, расстались довольные друг другом.

Похоже, бедный Зураб едва дождался утра. Ни свет ни заря полуодетый заскочил в комнату. Глаза тревожно заметались по дивану, одеялам, простыням…

С беспокойством и огромным подозрением проскакал взглядом по их удовлетворённым, весёлым физиономиям.

На грузинском языке нетерпеливо и взволнованно обратился к брату.

Выслушал бодрый ответ лукаво хохотнувшего француза. Ещё раз с ног до головы окинул Леру придирчивым взглядом. Нервозно взял за руку и вполголоса уточнил:

— Всё нормально? Он тебя не обижал? — После подтверждения облегчённо выдохнул и напомнил, — Я тебе позвоню!

Лера ехидно хмыкнула. Звони-звони, сколько душе угодно. Это ничего не даст. Опасная ночь позади и теперь нечего бояться.

Страшно только одно — как отнесётся Давид, когда узнает об этом недоразумении? А всё тайное рано или поздно становится явным!

Глава 20. Общежитие

Из Астрахани Марков вернулся в прекрасном настроении. Соскучился, радовался встрече и с большим злорадством подразнивал девушку красочными рассказами об удачной поездке.

Лера слушала, завистливо вздыхала и запоздало жалела, что не хватило духу поехать вместе с ним.

Зато бесстрашно нажила проблем и умудрилась вляпаться в сомнительное приключение. С опаской заглядывала в сияющее лицо Давида и не находила признаков того, что ему что-то известно.

Бр-ррр… Тоскливо постанывала — теперь придётся жить в постоянном напряжении и страхе перед разоблачением…

Зураб пока ни разу не беспокоил ни её, ни Элю. Видимо, занимался французским гостем. Хоть бы тот подольше задержался в столице!

Лера дождалась — наконец-то дали обещанное место в общежитии! Дней через десять переедет, потом начнётся отпуск — улетит в родной город к родителям. Может, когда вернётся — недоразумение уже исчезнет? Рассосётся?

Перемена места жительства волновала ожиданием и новизной.

И тревожила Давида.

В общежитии нет телефона. Договариваться о встрече можно будет только по служебному номеру. Заранее назначать день, место и час. А если что-то изменится?

Особенность Лериной работы была в том, что при нехватке сотрудников в какой-нибудь сберкассе района, человека направляли на временно пустующее место. Внезапно изменяли график работы, переносили выходной. Это случалось постоянно. Люди уходили на больничные, в отпуска, на сессии, в отгулы. Перенаправление в чужую сберкассу было обычной практикой. Иногда в течении смены могли перебросить на работу в другое помещение, которое находилось в часе езды от первоначального. Чаще всего в пустующее окно отправляли подневольных девочек-лимитчиц.

Золотая эра интернета и мобильников ещё не наступила и у многих рабочий номер был единственным способом связи. Поэтому, когда человек работал в другом месте, коллеги без проблем сообщали звонившим новый номер телефона.

Давид не заморачивался с поисками того, кто сообщит заветные цифры, а попросту звонил в отдел кадров и требовал телефон Леры, если обнаруживал, что она работает по другому адресу.

Ему никогда не отказывали… Но шепоток по району и в руководстве центральной сберкассы пошёл. Уж очень неюношеский голос был у мужчины.

Ещё больше Маркова раздражало, что вместе с общежитием появятся и новые подруги. Неизвестно какие у них интересы, привычки, знакомые.

С новыми подругами появятся и новые мальчики! Молодые, энергичные, настырные! Светлова девушка общительная, активная, любит движение и вляпываться в авантюры.

Одни сложности! Что за упрямая своенравная девчонка? Почему не соглашается жить на съёмной квартире?! Полушутливо ворчал — «Врёшь, что я тебе дорог! Подбираешь себе другого!»

Лера хохотала, отбрыкивалась и не верила, что он всерьёз боится потерять её. Всегда сомневалась, что вызывает в мужчине настоящие чувства.

Про себя давно всё поняла и знала, что вырвать любовь сможет только через дикую боль и ломку. Давид стал наркотиком, зависимостью, пророс в душу. Жила от встречи до встречи. Подозревала, ревновала, сходила с ума. Время, проведённое без него, казалось лишённым жизни.

Однажды Мишкина от нечего делать заглянула в гости к Лере. Дядьки с лишними ушами дома не было и девушки упоённо секретничали. Через часок к ним присоединилась вернувшаяся с работы Эля. Теперь всех троих связывали общие знакомые мужчины и тем для обсуждения появилось бесконечное множество.

Для большей душевности и поднятия настроения открыли шампанское, включили проигрыватель и резво запрыгали под боевую музыку.

В самый разгар веселья внезапно позвонил Давид. Услышал активно громыхающие ритмы, громкий смех и настороженно полюбопытствовал с кем она веселится и по какому поводу.

Лера честно созналась, что повода нет. Взгрустнулось и они расслабляются с Элей.

То, что присутствует Татьяна, побоялась сказать. Из-за ненормальной, болезненной ревности. Всегда помнила, что изначально Давид был любимым мужчиной подруги и до холодного пота боялась узнать, что они всё ещё интересны друг другу…

Марков хохотнул над спонтанно возникшем девичником, посоветовал не переборщить со стимуляцией настроения и уже заканчивал разговор, как подлетела Мишкина!

Спросила кто на проводе. Дико обрадовалась, начала подпрыгивать, звонко хлопать в ладоши, прикладывать ухо к трубке и пронзительно кричать в неё:

— Скажи!!! Скажи, что я тоже здесь!

У Лерки оборвалось сердце, в горле застряли слова. Побледнела. Мёртвой хваткой судорожно впилась в телефон и застыла, ужасаясь, что подруга сейчас выхватит его. Взорвалась идиотская собственническая мысль — ни за что не отдам!

Страх пронзил с головы до пят, осознала, что рухнет и умрёт в ту секунду, когда Давид попросит передать трубку бывшей девушке.

Тот услышал неудержимо восторженные вопли Тани и удивлённо поинтересовался:

— Не понял… Кто у вас там ещё? Мишкина что ли?

— Да-да-да! Это я! Я!!! — прижав губы к микрофону ликуя прокричала Татьяна.

Мужчина хмыкнул, пару секунд подумал и быстро завершил:

— Лишь бы мальчиков не было. Мальчиков, надеюсь, нет?

— Н-нет… — заикаясь прохрипела Лера.

— Хорошо. Передай ей привет. Веселитесь. Целую тебя, Лампочка! Пока. Позвоню позже.

У Татьяны, которая всё ещё тянула руки к трубке, обиженно вытянулось лицо и разочарованно скривились губы.

А в грудь Леры, наконец, ворвался живительный воздух и наполнил счастьем лёгкие. Сердце торжественно застучало в ритме праздничного танца. Сомнения испарились — больше не ревновала Давида к подруге.

Но к оставшейся женской части человечества относилась с огромным подозрением и предубеждением. Все-все-все претендуют на Маркова!

Через несколько дней, когда ехали в машине, девушка радостно сообщила Давиду, что переезжает в общежитие.

— Хорошо, — кивнул мужчина, не отрывая взгляда от дороги, — Во сколько подъехать и куда? Помогу перевезти вещи.

Лера испугалась… Виновато сжалась на сидении, понурилась, растерянно спрятала ладони между колен. Помявшись, промямлила:

— Спасибо… У меня мало вещей, в один чемодан все уместятся. Я одна справлюсь…

Марков сдвинул брови, несколько раз внимательно взглянул на неё. Раздражённо вздохнул, цокнул языком и утвердительно произнёс:

— Ясно. Стыдишься меня. Не хочешь, чтоб знал где живёшь и боишься показать новым подругам. Я прав, Лера?

Ниже опустила голову и ничего не ответила.

Увы. Да, прав… Не хотелось начинать жизнь в служебной квартире с пересудов. Давид выглядит как человек с другой планеты. Инородным телом контрастирует с её реальностью и с друзьями соседок.

Мужчина, не дождавшись опровержения, помрачнел и зло стиснул зубы.

Вещей и правда было немного. Но за один раз не смогла всё перевезти, часть оставила на хранении у дяди. За остальными съездила ещё раз. С пересадкой на автобусе.

Жильё понравилось. Это было даже не общежитие, а стандартная трёхкомнатная квартира, находящаяся на четырнадцатом этаже обычного шестнадцатиэтажного жилого здания. Не только жители подъезда, но и соседи по лестничной площадке не подозревали, что в доме появилось такое «общежитие».

Заселились туда впятером. Пять незамужних девушек в возрасте от двадцати до двадцати девяти лет.

Светлова вдвоём со самой старшей девушкой заняли среднюю по размеру комнату. Зато в ней была огромная, во всю длину помещения лоджия. Позже поставили по обе стороны от балконной двери кровати и спали на свежем воздухе с наступлением первых тёплых дней и до глубокой осени.

Наступившие перемены и новое место жительства вдохновляли. Соседки подобрались неконфликтные, весёлые. Общая работа сближала. Квартира находилась в удобном оживлённом районе, рядом с автобусной остановкой, недалеко от метро и Лериной сберкассы. Вокруг много магазинов, ателье, столовая, химчистка, прачечная. В ста метрах от дома — небольшая речка, парк с цепочкой прудов.

Радовало то, что появился собственный законный уголок. Маленький мир, где никто не будет контролировать действия, разрешать или запрещать приводить нравящихся людей, тратить деньги на бессмысленные, но милые пустяки. Не отчитываться, не боятся, что накляузничают родителям на неправильное поведение, огрести оплеух и угроз за шкирку увезти домой и запереть в четырёх стенах.

Сбылось грустное предсказание Давида — круг общения значительно увеличился. У соседок были друзья, молодые родственники, они охотно заглядывали в гостеприимное общежитие, знакомились с девочками, устраивали совместные праздники и вылазки на природу.

Через неделю у Леры начался отпуск, и она уехала в родной город.

Родители, на диво, встретили с распростёртыми объятиями, не ругались, не уговаривали вернуться. И внешний вид, и донесения разведчиков удовлетворяли их. До слёз были рады видеть её дома. Создалось достоверное ощущение, будто они опасались нажимать на строптивую дочку, чтоб не вызвать новые непредсказуемые поступки.

Выходит — зря себя настропаляла? Можно их не бояться?!

Разглядывали модные наряды, привезённые подарки. Расспрашивали о работе, подругах, о том, как ладила с дядей пока жила у него. Перед заглянувшими соседями с гордостью демонстрировали похорошевшую Леру. В самых красочных и позитивных красках расписывали её московскую жизнь.

Первые дни в суматошной карусели общения, встреч с предками, родственниками, знакомыми было не до скуки. Каталась по гостям, слушала нескончаемые рассказы о событиях, приключившихся за год. О свадьбах, романах, рождениях детей.

Заглянула к подругам. В кафе встретилась с одноклассниками.

Одна соученица на днях сыграла свадьбу и стала предметом жаркого обсуждения:

— Петрова-то вышла замуж. Представляете — за мужика, который на двенадцать! На ДВЕНАДЦАТЬ лет её старше!

— Ага?! На двенадцать лет?! Обалдеть… — ахнули подружки.

— Понятно, почему скрывала, что выходит замуж и никого из наших на свадьбу не позвала! Стыдно старого мужа показать…

Принялись живо осуждать пикантное обстоятельство:

— Что с таким стариком связалась?

— Наверное ещё и «разженя» — разведённый?

— И дети у него, говорят, от первого брака есть!

Одноклассницы охали, ахали, ужасались и обогащали тему новыми подробностями.

— Зачем за него пошла?

— Может — залетела?

Другая ехидно добавила:

— Ой, девочки, думаю, никто из ровесников на неё не позарился. Вспомните, она ж такая… Серенькая. Обрадовалась, что хоть кто-то взял! — собеседницы захихикали.

Перемыли кости девочке из параллельного класса — родила без мужа, мать-одиночка!

Лера вспотела и сидела, тоскливо пряча глаза. Настроение — в хлам, будто ведро вонючих помоев вылили. Резко расхотелось слушать неугомонных сорок, раскисла и засобиралась домой.

— Лерка, а ты нашла себе парня? Встречаешься с кем-то? — болтушки вспомнили, что она не рассказала о самом главном в их возрасте факте.

— Угу… — не подумав, коротко кивнула.

— Ой, расскажи! Учится? Работает? Сколько лет? Красивый? Москвич? — оживились одноклассницы.

Растерянными глазами обвела навостривших уши слушательниц. Представила Давида. Сердце остро кольнуло.

И красивый, и умный, и москвич, и работает! И самый лучший! Только вслух об этом никогда не расскажет…

Натужилась, что-то наврала. Лишь бы отвязались. Не задумываясь о правдоподобии.

Девчонки хитро переглянулись, поняли, что темнит. Сделали вывод — никого у неё нет!

С посиделок ушла задумчивая и расстроенная до слёз.

Надо-надо-надо закончить эту стыдную историю… На носу апрель, пора браться за учебники и выбросить любовную чушь из головы! Как и планировала с первых дней «дружбы».

Дома отдышалась, закрыла глаза и вернулась мыслями к Давиду.

Не вернулась… Он ни на минуту не уходил из сердца, из головы. Переполнял болью и счастьем.

Не могу отказаться от него… Никого ни слушать, ни видеть, никуда не ходить!

Остаток отпуска безвылазно просидела дома, смотрела телевизор, с утра до вечера читала. Двоюродная сестра на несколько дней дала дефицитную книгу «Джен Эйр».

Роман произвёл ошеломляющее впечатление. Жадно проглотила его за несколько часов. Перечитала. И не спала всю ночь. Шла босыми ногами по содержанию, ощущала впивающиеся колючки, чувствовала каждый камень. Словно об ней написано!

У героев разрыв в возрасте — восемнадцать лет! Их любви не мешала разница во всём: в годах, в положении! И тоже что-то мутное с женой…

Но… Это происходило в давние времена… Сейчас всё по-другому…

Едва дождалась окончания отпуска, остро хотелось уехать раньше, считала дни до возвращения… Ехала в Москву, а сердце летело вперёд её!

Так соскучилась! Быстрей бы увидеть Давида!

Глава 21. Златые горы

Позвонила Давиду в день возвращения. Бросила чемодан на пороге квартиры и помчалась к автомату с заветными двумя копейками, надёжно зажав их в руке. Дрожащими от нетерпения пальцами набрала магические цифры и два счастливых голоса соединились в телефонных глубинах.

Встретились. Радовались, обнимались, будто вокруг никого не существовало. Сиял Давид, сияла Лера. Смотрели, слушали, дышали. Под сумасшедший гвалт по-весеннему возбуждённых птиц, гуляли по растаявшему, щедро залитому солнцем городу.

Девушка, выплёскивая эмоции, кружилась, смеялась, взахлёб рассказывала об отпуске.

Мужчина лучистыми глазами влюблённо смотрел на неё, ловил за руки, целовал.

Выглядел он шикарно. Стильный кипенно-белый плащ, в горловине которого будто небрежно торчат насыщенно-синие уголки воротника рубашки. Белая кепка по последнему писку моды надвинута на лоб. Тонкий запах дорогого парфюма. Весь сверкающий, отутюженный, ухоженный. Настолько эффектный и ослепительный, что в первый миг зашлось дыханье.

Лера знала, что идёт с самым красивым в Москве мужчиной. Женщины смотрят вслед и оглядываются на Давида.

И… Завидуют ей?

Или… Жалеют его?

Она рядом. Глаза шальные от любви. Задорно цокает тонкими высокими каблуками, вышагивая в модном, но дешевом пальто. Растрёпанными чумными кудрями играет тёплый ветер и светлыми волнами ласкает сближающиеся лица.

В глубине зрачков Давида переливаются колдовские вспышки, завораживают, растворяют связь с реальностью. Топят в дурманящем шепоте «Ты самая красивая, Лампочка!»

— Рассказала маме и папе обо мне? — спрашивает Давид и испытующе смотрит в мгновенно покрасневшее лицо.

Лера виновато отворачивается и отрицательно мотает головой.

— Почему? — строго поднимает за подбородок, голос звучит требовательно.

Она жалобно хнычет, умоляюще ноет:

— Давид!.. Что я могу сказать про тебя?! Что иногда сплю со взрослым мужчиной, и он пытается склонить меня к половому акту?!

Марков хмурится:

— Должна сказать, что у тебя есть жених! — Безапелляционно отрезает. — В следующий раз поедем вместе.

Лера тихо скулит и зажмуривается… ЖЕНИХ! Сердце долбят взрывы и перемешивает хаос. Как всё запутано, сложно и больно!

Первая рабочая смена началась с неприятного известия:

— Тебе весь отпуск названивал мужик с сильным кавказским акцентом. Не может дождаться, когда из отпуска выйдешь.

Зураб! Похолодела Лера. Только этого не хватало!

Она уже забыла об компрометирующей истории, решила, что доктор успокоился и отступился. Наивно радовалась, что Давид ничего не узнал.

Атаки соскучившегося южанина начались с первых минут работы. Даже раньше. Ещё не открыли дверь для клиентов, а уже прозвучал требовательный звонок.

Зураб заликовал, услышав Леру. Она гнусаво проблеяла ответное приветствие.

Трубку разрывало потоком неукротимой одержимости. Мужчина радостно поздравил с выходом на работу, поинтересовался как прошёл отпуск. И перескочил к основному вопросу: «Когда встретимся?»

Лера застонала:

— Зураб, извините меня. Я не хочу с вами встречаться. Пожалуйста, не звоните больше!

Отбой.

Куда там! Он истошно взвыл от её слов, телефон завибрировал и выплюнул возмущение:

— Как это?! Ты обещала. Я столько времени тебя ждал!

Она морщилась как от зубной боли, тряслась и плаксиво уговаривала отступиться. Просила прощенье за глупое поведение и необдуманное обещание.

Но доктор был суров, непреклонен и не собирался сдаваться. Он явно закусил удила — то ласково убеждал, то возмущался, то зло шантажировал. Катавасия длилась весь день.

Собственное занудное нытьё вязло в ушах. Она была противна сама себе. Жалобно тянула отвратным писклявым голосом: «Пожалуйста, оставьте меня в покое». Бросала трубку.

Зураб нагло перезванивал и с растущим напором твердил: «Мы должны встретиться. Отдам тебе кое-что. Расскажу что-то очень важное!».

«Вот влипла!» Осознала Светлова, с ужасом глядя на ненавистный, раскалившийся телефон. Коллеги как забавное шоу слушали её хныканье и мольбы.Комментировали на все лады и хохотали.

Ей было не до смеха. Где выход? Как выпутаться и избежать огласки? Страшила реакция Давида.

После угрозы свирепеющего южанина найти сберкассу и подъехать к закрытию, если добровольно не придёт в условленное место, уяснила до какой степени плохи дела.

Вечер близился, мужчина бесился и не отступал. Паника раздробила разумные мысли. Наконец, озарила идея созвониться и посоветоваться с мудрой Мишкиной: «Таня, помоги — спаси, как быть?»

Подруга укоризненно прожурчала мелодичным голосом:

— Эх, Лерка — Лерка! Вечно ты куда-то вляпаешься.

Задумалась и выручила:

— Соглашайся! Договаривайся встретиться в людном месте. В метро. Не бойся, я сейчас приеду. Он меня не знает, встану неподалеку и, если что — приду на помощь. Не дрейфь, прорвёмся!

— Ой, как хорошо! Спасибо огромное! Ты моя спасительница. Жду, — чуть ли не кланяясь, обрадовалась Светлова.

После очередного звонка Зураба, робко предложила встретиться на Войковской. Трубка оглушила вырвавшимся восторгом и буйной радостью. Бешеная, неукротимая энергия мужчины пробила девушку холодным потом и по заледеневшему позвоночнику медленно скатилась в пятки.

Девчонки-коллеги, дождавшись завершения занимательного реалити-шоу, ехидно пожелали приятного перетекания горячего вечера в бурную ночь. Глянули на её посеревшее лицо и сжалились. Некоторые, из особо любопытных и сочувствующих, вызвались в отряд поддержки.

От помощи отказалась. Справится. Всё зависит от неё.

На свидание отправилась как на собственную казнь. Ноги сами собой разворачивались в обратную сторону, решительным усилием воли сосредотачивалась и шагала в нужном направлении.

Во рту пересохло, слюна застревала, проглатывалась с трудом. Горло одеревенело и першило. Спину противно остужал ледяной озноб. Зубы, если не сдерживать, срывались в мелкую дробь и громко клацали.

Ни на одну встречу Лера не ходила с таким тяжёлым сердцем и нехорошим предчувствием.

Доехала до метро, спустилась по лестнице. Исподлобья окинула зал глазами — народу мало. Ахнула — Мишкиной не видно! Неужели, не придёт?!

В центре платформы нервно маршировал прямой и трепетный как натянутая струна Зураб.

От него новогодним фейерверком посыпались искры и вырвался столп пламени, когда увидел неуверенно бредущую Леру. С космической скоростью подскочил к бледной девушке и мёртвой хваткой впился в руку.

Её передёрнуло от ужаса и обречённости. Из этих цепких каменных пальцев не вырваться. Это не крепкий, но бережный и тёплый захват Давида.

Такой человек не станет церемониться, если остаться наедине. Сомнёт, переломает, вгрызётся и не поморщится.

Он излучал хищную, алчную силу мощного, властного зверя. Его сотрясало от желания и возбуждения.

Беспросветно чёрные зрачки пожирали и отталкивали. Ноздри побелели, напряглись. Сжатые тонкие губы нервно вздрагивали.

Потянулся с поцелуем. Лера шарахнулась, с отвращением уклонилась. Отчаянно дёрнула рукой. Тщетно — ни освободить, ни пошевелить не удалось.

С силой придвинул вплотную к себе, не давая отступить ни на шаг. Воткнулась в жилистую твёрдую грудь, быстро взглянула в лицо. И, вздрогнув, отвела глаза, страшно смотреть на искажённую злобно-жадную физиономию.

Без вступления позвал к себе. Даже не позвал, а потащил. Тянул, подталкивал, крепко ухватив за предплечье, к поезду метрополитена.

О, нет! Только не это! Она не сошла с ума — с Войковской перемещаться нельзя!

Упёрлась ногами, приклеилась, вросла в пол. Сто раз пожалела, что приехала сюда. Очевидно, что отделаться от темпераментного южанина будет крайне проблематично…

Тихонько захныкала, тоскливо озираясь по сторонам — как вырваться?

С огромнейшим облегчением увидела, как из вагона со светлой улыбкой выходит Таня. Воздала хвалу небесам. Подруги встретились глазами, и Мишкина принялась осторожно разглядывать Зураба.

Лера немного выдохнула, почувствовала слабый прилив уверенности. Согнала трусливо разбежавшиеся мысли в кучку. Надо как-то договариваться с доктором. Здесь. Не превращаться в покорную, парализованную страхом овцу.

Предложила присесть на скамейку, поговорить.

Колюче посверлив Леру острыми глазами, и недовольно рыкнув, мужчина согласился. Расположились на самом краешке.

Воинственно настроенная Мишкина смело устроилась на этой же лавочке, но на другом конце. Спиной к ним, лицом к поездам метро.

Зураб лишал малейшей возможности отступить, сосредоточиться, подобрать нужные слова. В два счёта сшиб с мыслей подавляющей энергией. Атаковал, хватал за плечи, тесно прижимался к Лере. Нависал, лишал пространства и шанса перемещаться. Въедался в мозг оглушающим напором, сжигал любой протест.

За всю свою богатую событиями жизнь, никогда больше Светлова не услышит такого щедрого и сокрушительного шквала обещаний и клятв.

Никто больше не испытывал настолько дикого, звериного желания обладать ею.

Мужчина умолял поехать к нему на квартиру. Говорил, что мечтал об ней с первого взгляда, ждал из отпуска, считал дни, готовился к встрече. Купил в валютном магазине «Берёзка» подарки — сумочку, лак. Хотел порадовать.

— Лера, поверь — мне ничего от тебя не надо, клянусь! Только забери подарки — и сразу домой.

Лерка ошарашено притихла и внутренне расхохоталась над собой. До жгучего зуда в пятой, отчаянно любящей приключения точке, чувствовала, как неудержимо хочется заграбастать обещанные дефициты!

Зураб угадал — новая сумочка к весеннему гардеробу была как нельзя кстати. А ещё и лак… Сказал — орехового цвета… То, что надо! М-ммм… Эх…

По коротко сверкнувшим от восторга глазам, южанин радостно понял, что вещи заинтересовали девушку! И с удвоенным жаром описывал сумочку — натуральная кожа, блестящая заковыристая застёжка, регулируемый ремешок, несколько отделений, кошелёк…

Светлова аж облизнулась, так ярко, во всех подробностях представила эту соблазнительную вещичку. Нетерпеливо заёрзала, с губ едва не сорвалась просьба — продал бы всё это мне, Зураб!

«Он обещал златые горы и реки полные вина…»

Это был фонтанирующий рог изобилия из соблазнов. Доктор говорил и говорил, захлёбывался в обещаниях, торопился вывалить все припасённые козыри и клятвы.

За час Лерина затюканная самооценка гордо раздулась до гигантских размеров и воздушным шаром триумфально взлетела за облака.

Ох, спасибо, дорогой воздыхатель! Утешил. Будет что вспомнить в старости!

Мужчина брал быка за рога: предлагал завтра же переехать жить к нему. Обещал, что через три года увезёт в Тбилиси.

Устроит в институт на стоматологический факультет. «Почему именно туда?» не к месту мелькнула и недоуменно вернулась юркая мысль в голове у Леры. Но уточнять не стала. Пусть не отвлекается Зураб, пусть рассказывает. Внимала пламенной речи, кайфовала, жмурилась и наслаждалась ценой, которую южанин был готов заплатить за неё.

Дальше — шире… Заделаю тебе ребёнка, будешь ходить с во-о-оот таким животом. Во всю длину вытянул перед собой руки и показал, какой у неё будет живот.

Светлова покосилась — ой, какой большой… Ха-ха…

Опять проскакала и задумчиво вернулась каверзная мысль — а нынешняя семья, жена законная, дети — они как вписываются в эту сказочную картину? Язык крутился и чесался — так подмывало полюбопытствовать, но тоже не рискнула.

Шутки шутками, а он решит, что девушка обдумывает его предложение!

Заботливо гладил по ладони и интересовался, что ей подарить? Потрогал перчатки — не понравились. Лерочка достойна носить самые лучшие, кожаные, тоненькие. Он купит.

Скоро летний сезон — подарит импортные туфли на высоком каблуке.

Пощупал дешёвый драп пальто, досадливо цокнул — тоже не то. Зураб уже присмотрел в «Берёзке» очень хорошее, качественное. Сегодня она примет первые маленькие презенты, а после… хм… этого… на днях, примерит выбранное им красивое пальто. Если оно подойдёт и понравится девушке, то будет рад сделать этот подарок.

Лера, приоткрыв рот, удивлённо хлопала глазами, слушала. Ух ты! Хваткий мужчина и деловой подход!

Если б не было настолько страшно, начала б смеяться… Иронизировала и ехидно отмечала — а соблазны-то работают! Текли слюнки, и свербело жгучее желание обладать описанными благами!

Время от времени смотрела в тёмные глаза доктора и ёжилась. Если от взгляда Давида внутри вспыхивало тёплое, светлое и окрыляющее чувство, то зрачки Зураба были непроницаемыми, мрачными, как вход в жуткий потусторонний мир. Тем не менее излучение от его желания воздействовало на организм. Гипнотизировало, парализовало, замораживало жизнь. Оно не зажигало ответного влечения, но останавливало кровь в жилах и притупляло ощущения, как у жертвы под взором удава.

Время шло. Мишкина маячила рядом. Она самоотверженно приехала после двенадцатичасовой рабочей смены на защиту подруги, и уже утомилась ждать. Хотелось домой. То вставала, то прогуливалась по платформе, косилась на их пару. Половину жарких обещаний слышала и тихо хихикала, наблюдая за гримасами и обалделыми глазами приятельницы.

Лера тоже устала. Надоели и раздражали нескончаемые сказки неутомимого Зураба. Отбивалась из последних сил, всё громче произносила:

— Нет! Мне ничего не надо. Отпустите меня, я хочу домой!

Люди уже начали обращать внимание и останавливаться, вслушиваясь в темпераментный диалог агрессивного кавказца и белокурой девушки.

Зураб распалился, нервно сверкал глазами на незваных зрителей и уговаривал переехать на следующую станцию, чтоб продолжить разговор.

Разочарованный донельзя южанин совсем не так представлял их встречу. Поведение Светловой во время «французского вечера» убедило мужчину, что она готова стать его женщиной. Ни на минуту не предполагал вероломства.

Козырной картой доктора стала фраза:

— Я должен сказать нечто очень важное о Давиде. То, что он скрывает.

Лерино сердце больно и тревожно вздрогнуло. Несколько секунд молча смотрела на Зураба. Сдалась, пошла к поезду.

Нашла глазами Мишкину, увидела, как та округлила глаза и покрутила пальцем у виска: «Что ты творишь?!» Потом Татьяна хмыкнула и картинно развела руками — что поделать, ты — взрослый человек, каждый принимает решение сам.

Сердито повернулась спиной, демонстрируя, что больше не намерена подстраховывать Светлову.

Лера планировала, что выйдет, как и договаривались, на следующей станции. Но миновали Аэропорт, Сокол, Динамо, Белорусскую, а Зураб не выпускал. Загнал в угол и крепко вцепился каменно-мускулистыми руками в поручни, не позволяя выйти.

«Кирдык, котёнку…» поняла Лера.

Если пересядет на оранжевую ветку метро, то мужчина уже не отпустит. Довезёт до своей станции, а там квартира в пешей доступности — уволочёт за шкирку. Время позднее, прохожих на улице нет, никто не заступится.

На «Новокузнецкой» — станции пересадки, перебежала на другую сторону платформы, уселась на лавочку и поклялась, что умрёт, но ни на один метр не сдвинется с этого места.

Он осаждал, возмущался, кричал, что дома ждёт накрытый стол с вином, цветами и фруктами. Лера в тысячный раз просила прощенья, умоляла отпустить и забыть глупый инцидент…

Изловчившись соскакивала со скамьи, пытаясь вырваться и запрыгнуть в проезжающие электрички.

Народу на станции было мало. Зураб железными клещами держал за руку и тащил к переходу на свою линию. Лера, исчерпав силы, присела на корточки, чтоб тормозить.

А он волок! Юзом! Как на санках!

Пока не сорвалась в слёзы и истерично пообещала заорать и позвать на помощь.

Около двенадцати часов ночи мужчина сдался. Благородно проводил до её станции. Посадил на последний автобус.

Напоследок с ненавистью произнёс:

— Из-за Давида не хочешь встречаться со мной? Верная? Думаешь, он тебе верен? Тогда спроси его — кто такая Ира?

Лера побледнела, сердце подлетело к горлу, оборвалось и покатилось вниз.

Глава 22. Покаяние

Ира… Значит — Ира. Это имя она уже как-то слышала.

Оно мелькнуло в разговоре Давида с его другом.

И Зураб, когда собирались у него, пару раз многозначительно упомянул эту женщину… Девушку?

Запомнилось и привлекло внимание именно нестандартной реакцией Давида. Очень уж острой реакцией… Быстро и нервно оборвал доктора, плотно сжал челюсти и долго сверлил друга напряжёнными глазами.

Ненормальное поведение, если б Ира была ему просто знакомая. Следовательно, их отношения из другой оперы… Правильно?

Кто она? Любовница? Откуда её может знать Зураб? Он недавно приехал в Москву, ни с кем не дружил здесь раньше. Значит эту Иру ему представили недавно.

Как ни посмотри, получается, что Давид познакомил с ней доктора, когда у него уже вовсю процветала «дружба» с Лерой.

Чем больше думала об этом, тем сильней сжималось сердце. Жёсткий жгучий обруч больно сдавливал грудь, не давая полноценно дышать. Глаза потяжелели, где-то в веках закипали слёзы.

Интуитивно чувствовала, что Зураб не обманул. У Давида есть другая…

В висках пульсировало, голова готова взорваться.

Куда она попала? Влюбилась так, что небо с овчинку. А он — женатый, взрослый…

Просит родить ребёнка, с иконой в руках клянётся жениться. Примерил, насколько красиво звучит её имя в сочетании с его фамилией…

Но всегда ощущается странная недоговорённость.

Лера не настолько подозрительна. Правильней сказать — она наблюдательна. Мозг постоянно бесконтрольно трудился. Анализировал слова, действия, нестыковки, оговорки, намёки. И выдавал переработанную информацию не как конкретно оформленную мысль, а в виде бессознательного знания.

Это было главное, что инстинктивно удерживало перешагнуть рубеж в отношениях.

С первых дней понимала, что он врёт!

То, что женат было ясно ещё до знакомства. Он и не отрицает. Молчит и смотрит нечитаемым взглядом, если задать прямой вопрос о семейном положении. Не надо быть семи пядей во лбу, чтоб понимать, что это значит. Если б был разведён, то не мудрил бы, а просто сказал об этом. Паспорт в конце концов показал!

Конечно, можно поиграться с собственным разумом и встать в кокетливую позицию — ах, я вся в сомнениях, глупенькая, не догадываюсь — возможно он свободен? Он же не произносит вслух, что семейный. А находчиво предлагает самостоятельно сделать выбор для совести. Кому как удобней — кому лучше притвориться, будто не понимаешь, что женат. А кому — осознать факт брака и смириться с реальностью. Какая уж она есть.

Хорошо, с женой всё понятно.

Но ещё и Ира какая-то?! С которой встречается до сих пор? Одновременно с ней. Так и не определился — которая из них ему нужна?

Вспомнился вопрос: «Сказала родителям, что у тебя есть жених?» Ха-ха… Это слово он произносит по-особенному. Через Е, не через Э — жЕних, не жЭних… Да уж… Жених.

Закрыла лицо руками, сделала несколько глубоких вдохов широко открытым ртом.

Чудовищно… Подло… Всё-всё. Надо выпутываться из этой паутины, заканчивать отношения… И не умереть от отчаяния…

Но… Если вспомнить, то они только друзья. Сама такие условия поставила. Значит — друзья?

Или… нет? У неё нет права на ревность… или уже есть? Если люди целуются, говорят о любви и хотят рождения общего ребёнка, то это уже не дружба?

Пока НИЧЕГО не было. Значит — друзья…

Лера запуталась.

Надо спросить — кто такая эта Ира? Любовница? Если это подтвердится… Это самое худшее, самое страшное…

Расставаться. Однозначно. Без вариантов. Только расставаться.

Но… Не сразу после положительного ответа. Чтоб не понял, что ревнует. Будто это не ранит, будто ей всё равно. Показать, что он тоже всего-навсего незначительный эпизод, один из её друзей.

А не самый главный кусок сердца и жизни. Раз она для него — одна из многих… То и Давид пусть так считает, он тоже — один из многих.

***

Зураб заботливо позвонил на следующий день, поинтересовался как добралась домой. И следующий вопрос. Основной. Утро вечера мудренее. Может, взвесила всё, обдумала его слова и приедет?

Лера, после страшного и опустошающего сообщения о загадочной Ире, не боялась гнева Давида. Даже хотелось… чего? Бури? Сделать ему больно? Пока ещё не определилась, что конкретно предпримет.

Но в любом случае, нельзя позволить Зурабу и дальше шантажировать себя из-за собственной некритичной глупости.

Поэтому яростно, не сдерживаясь взорвалась — что надо?! Зачем навязывается? Вчера всё объяснила доступным языком. Не юлила, за нос не водила. Извинилась. Громко и чётко ответила, что ни при каких обстоятельствах не будет встречаться с ним!

Было всё равно, как выглядело её поведение. Если продолжать мямлить — домогательства не прекратятся. Разговаривала грубо и по-хамски. Сказала забыть номер телефона. Наорала и швырнула трубку.

Сработало. Больше не беспокоил.

Созвонилась с Элей и осторожно расспросила о том, как развиваются их отношения с Зурабом. Та была в глубокой печали — всякие отношения между ними давно прекратились. Ровно после Леркиной ночи с французом.

Очень удивилась. Похоже, доктор воспылал искренним чувством, раз быстро определился и бросил подругу ради неё…

Растерянно покрутилась у зеркала, тщательно разглядывая и изучая себя. Задумалась. Вспомнила сумасшедшие речи и страстность с которой уговаривал её.

Странно… Необъяснимо… Удивительно. Что бы ни говорила, как бы ни отрицала… Как бы он был неприятен… Это всё равно льстило!

Значит действительно, она себя недооценивает, что-то не знает о себе, если ради неё опять бросили другую девушку?

Подло по отношению к подруге? Возможно. Но… она не уводила её возлюбленного, не отбивала и не стремилась удержать. Он мог возобновить отношения с Элей. Но не стал, сам так захотел.

О том, что Зураб добивался и соблазнял Леру — так никогда не рассказала подруге. Это бы унизило и добило брошенную женщину, нельзя причинять боль невинным людям.

А с Таней Мишкиной они долго обсуждали настырного мужчину, изумлялись и вспоминали сказочно горячие речи…

Как никогда ждала встречи с Давидом. Угнетал неприятный секрет, который вынуждена хранить, будто находится в гаденьком сговоре с Зурабом.

Пора сбросить груз с души, очистить собственную совесть. Только потом набраться мужества и выяснить всё про Иру. То, что это знание раздавит, не сомневалась. Поэтому пока… несколько дней… Ничего не хочу знать. Не надо боли… Поберечь себя, подготовить… Привыкнуть.

О свидании с нахрапистым доктором рассказала сразу. Потому что Марков позвал к тому в гости.

Её заметно передёрнуло, Лера отшатнулась от Давида и с отвращением замотала головой, отвергая приглашение.

Он непонимающе повернул к себе, тревожным взглядом пробежал по испуганной физиономии и понял, что не знает нечто очень существенное.

С изменившимся ледяным лицом зловеще сжал в тиски рук, грубо встряхнул и грозно потребовал выкладывать. Всё!!!

Придавил к стене, выругался и прорычал охрипшим голосом:

— Ты ездила туда без меня?! Рассказывай! Быстро!

Лера побледнела, втянула полные лёгкие воздуха, коротко кивнула. Увидела, как страшно почернели свирепые глаза Давида. Медленно выдохнула, опустила голову и выложила всё.

Всё!!! Как и потребовал.

Про изменническую ночь на одном диване с огромным французом.

И то, что специально подзадорила и охмуряла легковерного Зураба, пообещав благодарственную встречу наедине, если тот убедит, малопонятного по намереньям, гостя не прикасаться к ней.

То, что его друг полмесяца обрывал телефон, дожидаясь возвращения Леры из отпуска.

Что на встречу явилась с преданной их дружбе Мишкиной. И девушка, несмотря на усталость после рабочей смены, два часа самоотверженно подстраховывала её.

Вспомнила про клятвы и исступлённые обещания золотой жизни от влюблённого доктора…

И самый страшный момент — как за руку грубо тащил её, упирающуюся и сидящую на корточках, по Новокузнецкой…

Заключила эмоциональный рассказ злорадно выпалив, что на следующий день нахамила и послала Зураба в пешее эротическое путешествие с пожеланиями вычеркнуть её телефон.

У неё тряслись губы, пропадал и срывался голос, на ресницах висели и срывались слёзы. Отчаянно хлюпала не эстетично мокнущим носом. Её понесло. Она жаловалась, хныкала и ругала обидчика. Прятала виноватые глаза, до ужаса боясь посмотреть на безмолвно застывшего мужчину.

Знала — наступил позорный конец их отношениям! Марков потрясён, разнесёт в гневе, камня на камне не оставит! Уничтожит своим презрением, развернётся спиной и уйдёт. Навсегда! Бросит предательницу среди улицы.

Его реакция оказалась неожиданной. Он обрадовался!

Что там — обрадовался, был просто счастлив! Давид хохотал, ликовал, переспрашивал. Светился.

Обнимал её, заглядывал в лицо, целовал… Утешающе покачивал, прижав к себе и гладил по волосам.

Возмущался поведением Зураба. Вспомнил несколько историй, подтверждавших, что тот не такой простой тип, каким желает казаться.

Но ни полслова не сказал, что поговорит с товарищем, или что прекратит с ним дружить.

Лера по наивности ждала и опасалась, что её откровения разрушат их многолетний союз. Даже была убеждена в этом. Нет, этого не произошло!

Она недоумевала — неужели совсем ничего не предпримет, не защитит, не остановит поползновения? После всего случившегося?! Но Марков молчал, ничего не сообщил о своих намереньях.

Странные взрослые отношения, где сквозь пальцы смотрят на домогательства к своей девушке.

Змеёй закралась обида и грустное осознание. Значит, она не настолько дорога Давиду? И в трудную минуту не стоит всерьёз рассчитывать на его помощь и поддержку? Ему намного важней сохранить хорошие отношения с друзьями?

Вот так поворот… Нежданный. Горький.

А Марков сиял и радовался как майский день. Похоже, он всё время сомневался в её верности. Подозревал, что может купиться на подарки, дорогие шмотки и переметнуться к другому. Тайно ревновал к темпераментному симпатичному другу, видя знаки внимания, которые тот открыто оказывал Лере. И теперь у него гора с плеч свалилась.

Про Иру так ничего не спросила. Не смогла. Трусила. Малодушничала.

В общем-то уже знала правду. Но до тех пор, пока не получила личное подтверждение от Давида, существовал крошечный шанс, что измена не подтвердится. И пока можно жить в иллюзии. После его утвердительных слов мир навсегда изменится, рухнет и погребёт её.

Лера не представляла, что будет делать и как сможет жить после полученного знания.

В следующую встречу Давид категорично и намеренно потребовал пойти в гости именно к Зурабу.

Считал, что этим поступком расставит все точки над «и». Продемонстрирует и подтвердит наглому неудачливому сопернику, что Лера между ними двумя официально и добровольно выбирает Маркова. Она — его женщина.

Скрепя сердцем Лера согласилась. Было неимоверно стыдно перед доктором за то, что бессовестно использовала его. Понимала, что чувства южанина были искренними. И насколько тому будет неприятно видеть девушку с другим мужчиной.

Но пошла.

По-юношески решила, что Давид элементарно трусит устроить мужскую разборку с Зурабом. Но жаждет самоутвердиться и утереть тому нос.

Южанин открыл дверь с хмурым лицом. Распрямил плечи. Исподлобья, плотно стиснув челюсти, зло и с вызовом рассматривал невозмутимо возвышающегося Давида. Презрительно смерил съёжившуюся Леру ненавидящим взглядом и сквозь зубы пригласил в квартиру.

Прошли на кухню. Яростно гремя чайником, налил воду, разжёг газ. Налил в чашки плюющийся кипятком чай, шмякнул под нос тарелку с бутербродами.

Выпрямил спину и скрестив руки на груди, почерневшим лицом молча наблюдал как девушка глотает обжигающую жидкость и давится, машинально пропихивая в пересохшее горло угощенье.

Посидели недолго и скомкано. И Лера, и Зураб чувствовали себя крайне неловко.

Но Давид будто ничего не замечал, держался спокойно, уверенно. Свысока, равнодушным взглядом взирал на психующего соперника.

Считал, что через это надо было пройти.

Глава 23. Пасха

Пасха! Праздник!

Девчонки в общежитии всю неделю наводили порядок в комнатах, мыли окна, драили кухню, стирали шторы, покрывала. Теперь красят луковой шелухой яйца, делятся рецептами и впервые самостоятельно пекут куличи. Дразнящий ванильный запах окутывает сразу при выходе из дверей лифта.

Давид пообещал показать Крестный ход, Лера с нетерпением ждёт окончания рабочего дня, чтоб встретиться с ним на площади Белорусского вокзала и отправится в церковь.

Впервые увидит этот таинственный религиозный обряд. Немного тревожило то, что шествие происходит поздно ночью и после этого сложно добраться домой, но Марков пообещал подвести до подъезда. На улице будет темно, в это время нормальные люди давно спят, поэтому можно не опасаться, что мужчину заметит кто-нибудь из знакомых.

Не страшно, если придётся вместе с ним переночевать у его друзей. Не впервые. Лера уже привыкла и определилась с поведением в эти ночёвки.

Они проходили по одному сценарию — обнимашки-целовашки, споры-уговоры, растягивающиеся до утра. Настойчивые неудачные попытки полностью освободить её от одежды. Она по-прежнему спала в джинсах.

По утрам, после совместной постели, Давид с каждым разом выглядел всё более раздражённым и измученным. Хмурился, ворчал, выговаривал. Предупреждал, что его ангельское терпение на последнем пределе. Но не пытался грубо сломить сопротивление, всё ещё надеялся, что ласковым убеждением скоро преодолеет страх и застенчивость девушки.

До конца смены оставалось около часа, а Давид в очередной раз звонил и поторапливал Светлову, вынуждая нервничать и сердиться. Будто от неё зависит ускорить ход часов! Знает какая у неё работа — невозможно уйти раньше окончания рабочего дня и всё равно отвлекает, подгоняет!

Немного озадачили его тон, звучание голоса и нетерпеливое поведение в целом. Но раздумывать над странностями было некогда, спешила поживей подсчитать документы и свести баланс дня, чтоб заключить смену максимально быстро.

Всё из-за того, что Марков пригрозил подъехать к сберкассе и встретить у входа. Это испугало, не хотела, чтоб на работе увидели его.

Клятвенно заверила, что всё на мази и она уже одной ногой в пути.

Очень удачно и вовремя к закрытию кассы на своей машине прикатил новый паренёк. С этим молодым человеком Лера познакомилась на прошедшей неделе.

Он выстоял длинную очередь в её окно, волнуясь, прямо в пальцы неловко вложил записку, где было написано: «Разрешите встретить вас после работы». Убедился, что девушка прочла послание, поймал её удивлённый взгляд, улыбнулся и сбежал.

Действительно, на улице дождался окончания смены, и они познакомились. Парень вёл себя прилично. Катал по Ленинградскому шоссе, подвёз до подъезда, потом сидели в автомобиле, разговаривали.

Светлова, как всегда, не отказывала себе в удовольствии пококетничать и поморочить голову новому знакомому. Всерьёз ни молодого человека, ни его ухаживания не воспринимала.

В это вечер он подвернулся как нельзя кстати. С готовностью отозвался на просьбу домчать её до Белорусской, но слишком настойчиво желал вместе с ней попасть на Крестный ход. Невосприятие отказов с первого раза и необходимость из-за этого проявлять дополнительные усилия всегда отталкивали девушку.

Кое-как отговорила новоявленного поклонника отказаться от затеи. Наплела три короба смешных и нелепых причин, по которым им нельзя вместе посетить это событие.

Усмехнулась — знал бы с КЕМ она будет там! Навряд ли после этого когда-нибудь появится возле Леры.

По Ленинградскому шоссе за полчаса довёз до нужного места. Она немного постояла, убедилась, что его Жигули удалились от станции метро и полетела искать Давида.

Увидела и не сразу поняла его странные движения…

Мужчина стоял в центре площади на небольшом возвышении, высоко подняв руку над головой. Больше всего напоминая оживший памятник В. И. Ленину, указывающий направление «Верной дорогой идёте, товарищи!»

Покачиваясь на лёгком весеннем ветру от всего сердца приветствовал изумлённую девушку.

Неуверенными шагами, на полусогнутых, вглядываясь изо всех сил, подошла ближе и обомлела, не веря глазам — он был пьяным!

Белый плащ с развевающимися полами, тот самый, который пару недель назад восхитил её до экстаза — замызганный, мятый.

Синяя рубашка, расстёгнутая чуть ли не до пупка, дивно и экзотично оголяла густо поросшую чёрными волосами грудь. Давид щедро источал запах пота, сигарет и перегара.

— Ты пьяный?! — ужаснулась она резко осипшим голосом, понимая отчего телефонный разговор показался странным.

Тот хохотнул, сгрёб девушку в объятия, закружил:

— Лерушка! Лампочка моя приехала!

Лера бешено болтала едва достающими до земли ногами, дёргалась, отплёвывалась от волос, набившихся в прижатый к груди рот.

Разозлилась, было стыдно до слёз, казалось, люди останавливаются и смотрят на них. На то как её лапает пьяный взрослый мужик.

Вырвалась, зашипела, захныкала. Развернулась и, кипя гневом, рванула домой, жалея, что отпустила молодого человека, который довёз её.

Давид растерянно похлопал глазами, рявкнул и ринулся следом. В несколько прыжков догнал, сцапал и сердито потащил в машину.

Лера капризно упиралась, выкручивалась, стукала по ладони. Они громко спорили, переругивались, привлекая внимание прохожих. Наконец сдалась, махнула рукой и, чтоб на них не таращили глаза, плюхнулась в автомобиль. Зарычала:

— Пьяный за рулём?! Как доехал в таком состоянии? Как можно ехать с тобой?!

Давид с раскаяньем вздыхал, слабо огрызался, смотрел довольными глазами, обнимал и пытался успокоить. С грехом пополам завёл машину, и они ПОЕХАЛИ!

Не на Крёстный ход, конечно… К его холостому сварливому другу Андрею на Кутузовский проспект…

Лера, набычившись и обхватил себя руками, ехала по сверкающему вечерними огнями городу. Испытывала отчаянье, злость и бесконечное удивление. От себя. От того, что её зависимость от Маркова переходит все нормы и границы разумного.

Не было ни капельку жутко оттого, что едет с пьяным за рулём! Это же Давид! Значит — море по колено. Не боялась попасть в аварию… Ловила себя на сумасшедшей мысли, что даже хотелось катастрофы… Все метания и неопределённость закончатся. Погибнуть вместе с ним — это не страшно. Это — ВМЕСТЕ.

Спать остались на Кутузовском. В этот раз ночная борьба была особенно жёсткой и агрессивной, сказалось неадекватное состояние Давида. Он во что бы то ни стало желал именно сегодня перейти рубеж и овладеть девушкой.

Барахтались, ругались и полночи остервенело выясняли отношения.

В битве за свою неприкосновенность Лера слегка надорвала мочку уха мужчины…

Утром он был в высшей степени мрачен и молчалив. Пасмурно распрощались с хозяином квартиры и не глядя друг на друга вышли из дома.

Сели в машину. Лера, отчаянная и взбешённая от прошедшей ночи, поняла — у неё скопилось достаточно мужества и злости задать самый страшный и мучительный вопрос:

— Давид, кто такая Ира?

Он заметно изменился в лице. Боевой задор опал, перестал метать молнии и растерянно посмотрел на неё. Потянулся за сигаретой, закурил.

Лера, внутренне рыдая, повысив голос, с нарастающими истеричными нотками повторила:

— Давид! Ответь — кто такая Ира? Твоя любовница?

Сердце гулким метрономом отсчитывало удары до обрушения мира.

Давид напряжённо молчал, медленно и глубоко втягивал сигаретный дым, неподвижно уставившись в одну точку. Воздух противно звенел надвигающейся катастрофой.

Девушка обречённо поняла, что эта женщина ни выдумка, ни навет отвергнутого соперника. Она реально существует и у неё интимные отношения с человеком, в которого Лера влюблена до беспамятства.

Стало трудно дышать, грудь сдавило в железное кольцо, всё внутри пульсировало.

Сосредоточилась, сжалась, прикрыла глаза — терпеть! Не выпустить слёзы, не унизиться. Не показать, как обидно и больно. Изображать безразличие, это уязвит мужчину…

И… с чего бы ей ревновать, они же только друзья? Не любовники…

Какой же абсурд!!! Сама себя загнала в угол…

Давид повернулся. Чуть прищурившись пристально рассматривал Леру, тяжело обдумывая ответ. Неожиданно выражение лица резко изменилась на откровенно жестокую и злую гримасу. Окинул наглым вызывающим взглядом, цинично скривился, желчно и грубо произнёс:

— Да — любовница. Я здоровый, взрослый мужчина. Физиологию никто не отменял. Мне нужен секс! Ты же мне отказываешь.

Всё… Мир обрушился…

Она опустила голову, часто заморгала, отвернулась, моля высшие силы не дать разрыдаться прямо сейчас. Рвались ещё несколько вопросов, но молчала. Не смогла бы ничего говорить. И о чём спрашивать? Всё предельно ясно и мерзко. Без комментариев и обиняков.

Ехали в нудной давящей тишине, он яростно крутил руль и искоса тревожно поглядывал на бледную напряжённую девушку.

Остановились, взял за руку, с силой сдавил пальцы:

— Я тебя люблю. Понимаешь? Те-бя! Те-бя! — будто вбивал в мозг, чтоб дошло…

Не поднимая глаз натужно выдавила:

— Её… тоже просишь… родить?

Раздражённо прорычал низким голосом:

— Если бы я хотел ребёнка от неё, то он бы уже был! Мы встречаемся не первый год. Лера, я хочу, чтоб у нас с тобой был общий ребёнок! Мальчик или девочка — неважно. Просто, если родится сын, то имя для него я уже выбрал.

Лера закрыла лицо руками — чудовищно… Подлец. Непостижимо. После всего снова говорит об ребёнке?! Насмехается?! Издевается?!

Надо рвать все отношения… Мерзость. В какую грязь она вляпалась…

— Лера, упокойся! Не горячись, не делай глупостей! Ты молодая, эмоциональная, многого не понимаешь и принимаешь слишком близко к сердцу. Повзрослеешь, посмотришь на всё немного по-другому. Если бы у нас с тобой была близость, то никого бы больше не было.

Я. Люблю. Тебя. Люб-лю!

Мне тоже сложно. Пойми это. Я не понимаю тебя и что ты хочешь. Мне нельзя приближаться к твоему телу, дому, работе. Стыдишься показать меня родным. Не прочь завязывать новые знакомства и встречаться с молодыми мальчиками. Думаю, наступило время определиться и сделать выбор. Всё зависит от тебя. Ты должна принять решение. Я не буду брать тебя силой.

Относительно меня — знаешь о чём мечтаю. Я тебя не обманываю.

Выбирай — что будет дальше.

Слова доходили как глухой, лишённый смысла, шум. Как после контузии. Сухими, выгоревшими глазами заново рассмотрела внезапно ставшее чужим и незнакомым лицо.

Давид с горечью, напряжённо вглядывался в неё:

— Лера! Поверь — всё будет хорошо! Пожалуйста, не глупи! — простонал он.

Вырвала ладонь из его руки, низко опустила голову, не прощаясь вышла из машины.

Глава 24. Боль

Вокруг образовался вакуум. Вымер город, исчезли люди, машины, звуки и цвета. Только она и переполняющая, убивающая всё существо боль. Шаталась по улице бездумно, как испорченный дезориентированный робот, втыкалась в препятствия, не ждала зелёного сигнала светофора. И не понимала, как жить дальше.

Влепилась в киоск «Табак», пустыми глазами уставилась в вывеску, обошла его. Остановилась, вернулась. Купила сигареты. Когда-то она старательно училась курить, чтоб не отставать от современных, стильных девушек. Худо-бедно освоила пагубную технику, но это умение не прижилось. А сегодня оно казалось жизненно необходимым.

Сидела в своём холодном подъезде у открытого окна, курила, ненасытно втягивала и глотала дым, не замечала катящиеся по щекам чёрные от туши слёзы. Голова кружилась и разламывалась, к горлу подступил отвратительный комок тошноты…

В белёсом ледяном небе беззвучно кружила огромная стая голубей, голые верхушки деревьев раскачивал ветер. Высота отчаянно звала за собой, манила. Обещала освобождение. Безумно хотелось шагнуть в равнодушное окно и навсегда прекратить дикую боль.

Склонилась над пустотой, увидела оттаявшую коричневую землю. Всё завращалось и поплыло. Леру вырвало. Хватанула трезвящий глоток студёного воздуха. Медленно опустилась на грязный бетонный пол, сжалась в комок.

Унижена, растоптана, уничтожена… Теперь точно — всё. Предел достигнут. Пора ампутировать это ненормальное чувство. И вспомнить как же это — жить БЕЗ НЕГО…

Давид звонил каждую смену. Услышав голос молча опускала трубку.

Через несколько дней получилось выдавить:

— Не звоните мне больше.

Она снова перешла на «Вы».

Услышала блеклый ответ:

— Хорошо, не буду. Больше не позвоню.

Слова острым шипом воткнулись в сердце. Не позвонит!.. Ушла умирать в подсобку.

Тихо стонала и выла, закрывшись в туалете. В кровь кусала губы, умывала лицо, охлаждала холодной водой покрасневшую кожу, смывала потёкшую тушь. Курила, нарушая все служебные запреты. Её тошнило, рвало. Посерела и похудела за неделю, исчез аппетит, ныл измученный желудок, кружилась голова.

А назавтра, вопреки обещанию, Давид снова звонил. Снова звучал его осторожный голос и всё повторялось по сценарию предыдущего дня. Из смены в смену. Это был круговой замкнутый ад.

Всё рвалось и, раздирая в клочья душу, пикировало по живым, кровоточащим ранам, когда он соглашался не тревожить её и покорно клал трубку.

Через секунду была готова на что угодно — перезвонить, встретиться, влезть в телефон и промчаться по проводам, лишь бы вместо коротких, мучительно пульсирующих разлукой гудков услышать родной и ненавистный голос.

Ужасалась над собой, над собственным малодушием. Концентрировалась, превращалась в камень, невидяще брела на рабочее место. До следующего звонка.

Дни и ночи слепились в однообразное нестерпимое безвременье. Смутным воспоминанием мелькнуло то, как бесцеремонно рассталась и выплеснула скопившуюся злость на новоявленного кавалера, подвозившего в Пасху на встречу с Марковым. Его образ невольно вплёлся и включал болевую цепочку событий, которые произошли в тот тяжёлый день.

Ненавидела всех и всё. Как извивающаяся кобра плевалась ядом и агрессивно бросалась на осмелившихся посягать на её израненную душу.

Через неделю к ней пришла изумлённая и задумчивая Мишкина.

Давид, впервые за время, прошедшее со дня знакомства с Лерой, позвонил ей!

Для того чтобы Татьяна поговорила и помогла воздействовать на оскорблённую подругу…

Он мрачно поинтересовался общаются ли они со Светловой, не появился ли у той новый парень, не влюбилась ли она.

Напомнил, что они являются лучшими подругами, и мнение Тани имеет большой авторитет для незрелой Леры, что та к ней прислушивается. Настойчиво попросил, чтоб Мишкина, как старшая и мудрая подруга поговорила с неоперившейся девушкой и повлияла на неё. Объяснила, что нельзя так вести себя с ним.

Что им необходимо встретиться и спокойно поговорить.

— Я не собираюсь на тебя давить и воспитывать. Просто, как и обещала, передаю слова Давида. Решай сама. Тебе ведь плохо без него? — закончила Таня. С состраданием обняла похудевшую, сникшую подругу и погладила по спине.

— И без него плохо и с ним плохо… — простонала та.

«Я НЕ могу его НЕ видеть… Это выше моих сил…» поняла Лера с отчаянием.

Стало проще от того, что прекратила пересиливать себя и отрицать возможность встречи. Когда-нибудь.

Будто после вдоха живительной порции кислорода, она воскресла всего-навсего от элементарной возможности несколько раз вслух произнести его имя. Мозг как мантру требовал комбинацию из этих букв. Хотелось поговорить о нём и увидеть человека, который тоже знаком с Давидом. Почему-то от этого становилось лучше.

Если бы Марков помог! Забыл её, вычеркнул из списка знакомых. Зачем играет с ней? Почему не оставляет в покое?

Всем рассказывает, что любит её. Это неправда! Неизвестно, что он вкладывает в это слово и скольких одновременно с ней «любит»! Одной больше, одной меньше… Звонит из принципа. Или тешит самолюбие — насколько сильно втрескалась глупая малолетка и как скоро сдастся после того, как цинично вытер об неё ноги…

Не может быть, чтоб на самом деле была дорога ему…

Почему не пойдёт навстречу её требованию и не перестаёт беспокоить? Наверное, если б не мучил, не напоминал о себе, тогда бы легче пережила расставание.

А сейчас — нет. Ей не справиться одной… Да, она — тряпка. Она маленькая и слабенькая влюблённая девочка, ей не выстоять против двоих — самой себя и его напора.

Если Давид позвонит… Больше не бросит трубку. Хочет слышать и видеть его!

Только один раз… Встретимся ещё раз — и всё!

И пусть весь мир клеймит позором. Согласна со всеми грязными и унизительными словами в свой адрес. Они заслужены. Она и сама себя ненавидит.

Несмотря ни на что единственное, что сейчас нужно и что спасёт её — посмотреть и постоять рядом… Недолго.

Встретились… Лера с опущенной головой, без улыбки с погасшими глазами. Опустошённая, обиженная, бесконечно презирающая себя.

Давид растерянный, грустный. Выдохнул, обнял, молча прижал к себе.

Со стыдом и страхом напряжённо ждала подтверждения того, что он насмехается над её непоследовательностью и неумением следовать собственному зароку.

Видела серьёзное, измученное лицо и больше всего хотелось оказаться на необитаемом острове. Вместе с ним. Забыть о нравственности, нормах… Где не будет осуждающих и оценивающих взглядов, предательства, боли. Где нет других людей. Ни женщин, ни мужчин. Только они вдвоём…

Утопия. Сказка. Которая так и не началась, но из которой предстояло выбраться.

Всё закружилось заново с удвоенной силой. Они были ненормальными…

Только теперь Лера ни на что не надеялась и не полагалась на волю случая. Права на ревность у неё нет. И, вообще, если подумать, в случае с Давидом у неё нет никаких прав. О чём тогда речь? Существует одна единственная проблема — её неистребимая любовь к чужому мужу. Чужому мужчине.

Чужой. И это ему не простит. Никогда. Невзирая на то — есть право или нет.

Встречалась, копила силы и ждала неизбежно приближающегося краха.

Робкая надежда жёстко выветрилась после подтверждённого факта измены.

Общего будущего у них точно нет. Если раньшенесмело допускала неопределённость и возможность нескольких вариантов развития отношений, то теперь обречённо знала, что впереди ничего нет. Обрыв.

Капкан из которого предстоит выбираться с минимальными потерями, уцелеть и желательно не отгрызть себе конечности.

Давид добровольно не отпустит. Будет пытать и убивать звонками. Пока она опять не сломится и не помчится как одержимая, чтоб втянуть пару исцеляющих вдохов и наполнить свою вселенную его флюидами.

Было не до учебников, не до других чувств. Она равнодушно знакомилась с молодыми людьми, прогуливалась с ними по паркам, ходила в кино, на машинах с компаниями катались по растаявшему весеннему Подмосковью.

Поддерживала лёгкие приятельские отношения, без заморочек и претензий. Была не против того, чтоб её встречали после работы, провожали до дома, приходили в гости, дарили маленькие ни к чему не обязывающие подарки.

Но как верная Сивка- Бурка по первому зову отодвигала все дела, без колебаний меняла договорённости и летела на крыльях непобедимой любви к Давиду. Это было наваждением.

Прекрасно знала, что так нельзя. Марков НЕ её мужчина. Между ними находится непреодолимый барьер. Он рядом, с ним можно поговорить, прикоснуться, но в то же время — он на другой стороне.

Он окончательно чужой и, как оказалось, никогда не был только её…

С первого дня принадлежал другой женщине, как бы ни морочил ей голову и что бы ни говорил по этому поводу. Лера для него — временная игрушка.

Хотя… Про свои начальные планы по отношению к нему она может сказать то же самое…

Всё стало сложным и запутанным. Она с сарказмом вспоминала свой первичный замысел — от безделья, ради избавления от скуки скоротать зиму безопасной дружбой со взрослым мужчиной.

Никак не предполагала, что её мир перевернётся и за пару встреч каждой клеточкой организма безвозвратно влюбится в Давида. И вытравить это из себя не было ни малейшей возможности.

Предстояло предпринять что-то кардинальное и избавиться от зависимости.

Дни их «дружбы» сочтены. И Лера скоро сойдёт с дистанции.

О чём с деланно-безразличным видом сообщила Давиду. После обнаруженной параллельной связи с другой женщиной, она специально делала беззаботный вид и при каждом случае с пренебрежением демонстрировала, что ни капли не ценит их отношения, они ей надоели и становятся обузой. И Марков — всего-навсего один из рядовых малозначительных приятелей.

Чтоб не знал, насколько ей страшно и плохо от понимания неизбежности их расставания.

Мужчина схватился за голову, яростно скрипнул зубами и раздражённо прорычал:

— Что ты опять затеваешь, Лера? Какую ерунду выдумываешь? Зачем?! Мы же всё выяснили, я уже решаю все проблемы. У нас с тобой всё будет хорошо. Не начинай снова тот кошмар!

Выразительно посмотрел на неё и простонал:

— Пожалуйста, не мучай меня! Вот чёрт, угораздило же влюбиться в шальную малолетку!

Ах, каков артист, как правдоподобно притворяется!

Это только ей тяжело расстаться с ним. У него есть законная жена… И… ещё эта… настоящая любовница… Ира. С которой занимается с*ксом. Вот пусть и утешается с ними.

Зачем ему Лера? Зачем морочит голову неопытной девочке?

А если Давид и расстроился, то… Так ему и надо! Он сделал очень-очень больно ей — пусть и сам испытает боль!

В голову, измученную поисками выхода из дилеммы, снизошло озарение: надо познакомить его с красивой хорошей девочкой! Он увлечётся, переключится на неё и перестанет тревожить Леру.

И она вылечится от тяжёлой болезни по имени любовь.

Глава 25. Наташа

Такая подруга на примете была. Наташа Иконникова. Стройная, высокая девушка, с огромными голубыми глазами и нежными пухлыми губками. Чистая и впечатлительная девочка, у которой не было ни одного серьёзного романа. Они одновременно с Лерой приехали в Москву, в один и тот же день устроились на работу в сберкассу. Преданно и трепетно дружили с прошлого лета.

У неё были тоже очень строгие и требовательные родители. Папа — партийный работник в небольшом городке, откуда девушка переехала в столицу, а мама работала директором школы.

Взыскательные Наташины предки даже устроили Лере Светловой своеобразный экзамен, когда навестили дочку и она познакомила их со своей новой подругой.

Они усадили Лерку на стул в центре комнаты, сами расположились напротив на софе. Внимательно и придирчиво рассмотрели сконфуженную покрасневшую девушку, загадочно переглянулись. Наташа присела на подлокотник дивана, обняла отца за плечи, тихо хихикнула и подбадривая подмигнула подруге.

Наташина мама со строгим видом, как на экзамене, задавала вопросы из школьной программы по литературе. Имена-отчества писателей, поэтов, даты рождения, произведения, написанные ими. Выслушала, одобрительно приподняла брови, удовлетворённо покачала головой. Осталась довольна познаниями в этой области, сдержанно похвалила.

Затем перешла к несложным вопросам по истории и географии, на которые девушка тоже успешно и развёрнуто ответила.

Женщина ещё около часа беседовала со Светловой о планах на жизнь, о её родителях и на общие темы. Впечатлилась настолько, что не только благословила дружбу дочки с Лерой, но и настоятельно рекомендовала им держаться вместе.

В дальнейшем всегда передавала приветы и с интересом выспрашивала Наташу как складывается судьба девушки.

Лера постаралась взглянуть на Иконникову по-новому. Оценить и рассмотреть подругу со всех сторон с мужской позиции.

Вывод один. Однозначно — такая девушка не может не понравится Маркову! Уж о ней он не скажет брезгливо и недовольно, как обычно: «Почему дружишь с такой?! Мне не нравится ваша дружба!»

Наташа знала обо всех трагических перипетиях её проблемной любви и всем сердцем переживала за Леру. По простоте душевной и искренним желанием спасти, согласилась выручить измученную страданиями подругу и отбить у неё мужчину.

Две наивные, неискушенные в премудростях отношений полов девушки глубокомысленно разработали коварный проект по соблазнению матёрого ловеласа.

Схема следующая: Светлова красочно описывает Маркову умную, воспитанную и симпатичную Наташу. Восхищается ею, расхваливает истинные и выдуманные достоинства, разжигает в нём любопытство. Затем предлагает блудливому мужчине посмотреть на миловидную подругу. Сообщает, что у неё нет парня, но она не против познакомиться с хорошим молодым человеком. Пусть подберёт ей достойную пару.

Во время совместной встречи девушка должна расстараться и всеми мыслимыми способами выказать симпатию, обольстить Давида. Продемонстрировать заинтересованность и готовность к продолжению тесного общения.

Она красивая, неглупая, это будет несложно. Таким образом завлекает, перетягивает внимание любвеобильного мужчины на свою прекрасную персону, а Лера в это время ведёт себя отвратительно и отталкивающе. Грубит ему, заигрывает с каким-нибудь товарищем Давида. Даже если это возможно и безопасно, уединяется с тем так, чтоб Марков увидел это.

По логике подружек, мужчина должен бы, на волне родившегося интереса к новой девушке, и раздражения на безобразное поведение Светловой, беспроблемно перекатить на рельсы новых любовных отношений.

Иконникова какое-то время поддерживает иллюзию того, что влюбилась в Давида, встречается с ним, отвлекая от Леры. А потом безжалостно расстаётся. Конечно, если сама вдруг не захочет продолжить знакомство. Такой вариант тоже допускался.

За этот период, по их представлениям, Светлова полностью исцелится от любви. Залижет раны, соберёт разбитое сердце, сможет дышать полной грудью и жить без грязной тяги к взрослому мужчине.

Может, встретит кого-нибудь. Нормального…

И Марков остынет, забудет про неё, не будет тревожить, увлёкшись очаровательной подружкой.

Незамысловатая схема, по их замыслу, должна сработать без осечек.

Наташа за себя не переживала — она находилась в стадии острой безответной влюблённости в одного молодого человека и была уверена, что это даёт гарантированный иммунитет от заражения новым чувством.

Если же не повезёт и всё-таки попадёт в западню дьявольского очарования Давида… Что ж… Девочка большая. Условия на которых входит в отношения, знает с порога. И про жену, и про любовницу. Поэтому… включает голову и делает осознанный выбор.

Сейчас самое главное — экстренно спасти погибающую Лерку! На войне все средства хороши.

Абсолютная дурость, конечно. Но эту дикую идею обе посчитали мудрой и идеальной, подбадривая друг друга, прочно вбили её в свои блондинистые головы.

Чем больше Лера думала об их заговоре, тем неуютней становилось. Она оказалась неспособной контролировать и обуздать свои чувства. Поняла, что ревнива беспредельно. До идиотизма. Одна мысль о потенциальной конкурентке, которую сама же и подбила на эту роль, лишала разума и покоя. Ни о чём больше не могла думать.

Бесилась и заранее подозревала преданную подругу.

Уже ненавидела её и одновременно была благодарна за самоотверженное желание помочь.

Страстно хотела, чтоб их замысел осуществился.

И до взрыва мозга и острой боли в сердце боялась, что всё получится по задуманному!

Просыпалась ночами и не могла заснуть от отчаянья и понимания собственной дурости и двуличия.

Беззвучно рыдала и кусала промокшую подушку, ворочалась в постели и мазохистски представляла, что же произойдёт с ней, когда план сработает и Давид начнёт встречаться с Иконниковой.

Лера осознала, что всё очень серьёзно и страшно. Она со своей любовью действительно вплотную приблизилась к опасной черте, после которой находится падение в безумие…

Никак не могла остановиться в разъедающей душу ревности и мести, хотелось делать ещё больней и абсурдней. Ненавидела себя, Давида и неизвестную Иру.

Раскинув воспалённым умом, решила преподнести расставание как пустяк и фарс, над которым посмеётся и забудет в два счёта. Притвориться, продемонстрировать, что процедура передачи Маркова подруге — лёгкий малозначительный инцидент и нисколько её не задевает.

Леру понесло. Хотелось карать и крушить весь мир, унизить, оскорбить, и заставить страдать Давида. Лишить его покоя, как лишилась покоя она.

Нарушая договорённость с Наташей, как можно более беспечно, заявила Маркову, что на днях познакомит его с очень хорошей девочкой, и теперь он должен встречаться с той вместо Леры.

Мужчина был шокирован и не сразу понял о чём идёт речь.

— Я же давно предупреждала, что весной мы с тобой расстаёмся. Чтоб ты не заскучал, приготовила восхитительную замену себе, — как можно более весело выдала девушка. Будто всё идёт по плану и на её окончательное решение не повлияло наличие у него любовницы.

Продолжила:

— Наташа Иконникова — красивая, уравновешенная и воспитанная девушка. Не такая взбалмошная как я. Уверена — она в твоём вкусе и обязательно тебе понравится. С Наташей мы уже всё обговорили, и она согласна познакомиться.

Брови Давида взметнулись вверх, он судорожно проглотил слюну и нервно хохотнул:

— Это шутка? Лера, ты с ума сошла? Ты себя слышишь — о чём ты говоришь?! Зачем мне другая, если я люблю тебя? Не нагнетай, не создавай проблем на ровном месте. Хочешь готовиться к экзаменам, я дам тебе паузу. Не буду беспокоить столько времени, сколько скажешь.

Строптивая девушка ощетинилась, категорично мотала головой, зло и упрямо твердила своё.

Марков закипел, потерял терпение. Зло сузил сверкнувшие дьявольским огнём глаза, жёстко поднял её подбородок, холодно заглянул в лицо и отчеканил:

— Невероятно, насколько ты ещё ребёнок! Хочешь подарить меня своей подруге? Хорошо. Убедила. Приводи. Потом не обижайся.

Он взбесился и был уязвлён до последней грани. Решил сделать вид, что ему тоже всё равно. Посмотрим — кто кого сильней ранит.

Её щёки полыхнули как от пощёчины. Давид согласился познакомиться с Наташей!

Да, это была Лерина инициатива, её горячее желание…

Тем ни менее всё похолодело. В груди возник и не проходил огромный мучительный комок, придавивший раненое дёргающееся сердце к твёрдым рёбрам. До предела сжавший лёгкие. Дышала ртом маленькими рваными вдохами.

Ничего! Выше голову и стиснуть зубы. Держаться! Это только начало процесса. Начало боли. Всё самое страшное — впереди. Это неизбежно, это необходимо пройти. «Оптимистично» подбодрила себя жаждущая крови девушка.

Договорились встретиться девятого мая. Давид сказал, что придёт с другом. Хмуро и устало пояснил, пристально глядя на Леру: «Познакомим твою хвалёную Наташу с ним»

Ощутив острый укол, согласилась. Пара на пару — идеально вписывалось в заготовленный план. В своё время Мишкина тоже привела её познакомиться с другом Давида, а потом события развивались по своим законам.

Время тревожно застыло в ожидании этой роковой даты.

Лера с маниакальной одержимостью накручивала себя и миллионы раз представляла Давида и Наташу вместе.

Нет, она не рисовала постельные сцены. Это выходило за грани воображения, было запредельно пошлым и невозможно разрушительным для разума.

Она инквизиторски терзала измученное сердце видениями о том, как Давид нежно обнимает тающую Наташу и ласково улыбается ей. Разговаривает в особенно личной, интимно объединяющей манере, изолируя их двоих от всего мира — прижав лоб к её лбу, пронзая влюблёнными глазами, проникающими внутрь мозга.

Добавила в копилку собственной дикости и упоения мазохистской болью ещё одну глупую выходку.

Чтоб происходящее выглядело уж совсем издевательским и вздорным, словно это дополнительно могло убедить в том, что ей абсолютно безразлично и девушка смеётся над Давидом, он — пустое место, приготовила «Акт приёма-передачи».

На листке бумаги расчертила графы и строки.

Заполнила: «Передаётся — ФИО Давида, дата рождения, пол. Передаёт — ФИО Леры, дата рождения, пол. Принимает — ФИО Наташи, дата рождения, пол.» Внизу листка — дата, подписи.

Прибрала «Акт» в сумочку.

Она буквально сходила с ума…

Глава 26. 9 мая

Девятого мая Давид пришёл вместе с Андреем. Тем холостым сорокалетним другом, живущем на Кутузовском проспекте.

Лера равнодушно покосилась на его приятеля. Вздохнула. Н-да… Немного жаль, что привёл этого невротика, но — в общем-то, какая разница? Было бы лучше, конечно, увидеть кого-то менее неприятного. И неконфликтного.

Общение с неуравновешенным нервным Андреем чаще всего заканчивалось перепалкой и испорченным настроением. Мужчина был редкостным ёрничающим занудой.

Предстояла неприятная задача — перешагнуть через антипатию и убедительно флиртовать с ним…

Знала, что это последняя встреча с Давидом, сегодня они расстанутся. Настроение было соответственным. Искусно притворяться, изображая симпатию к отталкивающему человеку не было сил.

С тревожно колотящейся грудью, затаив дыханье, пристально и ревниво наблюдала за первыми минутами знакомства с подругой.

Марков с интересом, оценивающе смотрел на эффектную Наташу. Его лицо удивлённо вздрогнуло, глаза расширились и загорелись. Приосанился. Хитро заулыбался, приподнял подбородок, многозначительно пробежал взглядом по её ответно засветившейся подруге и томно промурлыкал, едва покосившись на Светлову:

— Лера, почему скрывала такую милую девушку? Очень приятно познакомиться…

Иконникова ему явно понравилась, и Давид это не скрывал.

Сглотнула, губы дрогнули. Глупое сердце оборвалось. Опустила голову, стараясь смотреть в сторону. Не придётся заигрывать с Андреем. Эти двое без усилий с её стороны понравились друг другу…

Сначала поехали на конно-спортивный комплекс в Чертаново. Там по беговым дорожкам молодцевато скакал на коне уже знакомый девушке каскадер. Он горделиво гарцевал вместе с молодым популярным актёром, исполнителем главной роли в фильме, о котором всю зиму гости мастерской вели жаркие дебаты. А на верхнем этаже помещения рисовали плакаты к этой кинокартине.

Светлова и Наташа восторженно переглянулись. Принялись с огромным интересом рассматривать восходящую звезду советского кинематографа. Давид сморщился, крепко ухватил Леру за руку и предупреждающе пробурчал на ухо:

— Не вздумай заигрывать с ним. Ничего не получится. Парень недавно женился и по уши влюблён в свою жену.

Она изумлённо взглянула на Маркова, округлила глаза и недоуменно фыркнула. Шутит?! Подобных мыслей даже не возникло! Такой роскошный красавец Лерку не заметит. Давид явно переоценивает её способности.

Наташа, от переполняющих чувств, прижимала ко рту сложенные вместе ладони и находилась в полной эйфории. Девушка была ярой фанаткой этого актёра и посмотрела все фильмы с его участием.

Наконец молодые люди спешились, отвели лошадей и подошли к ним. Всей компанией присели на скамеечку, разговорились, распили бутылку сухого вина. Звёздной болезнью молодой человек не страдал, вёл себя непринуждённо, смеялся, активно болтал. В нём не было ни капли снобизма.

В машине Давида сел на переднее место, где обычно восседала Светлова. Лера капризно скривилась и с обиженным вздохом пересела на заднее сиденье, рядом с восхищённо сияющей Иконниковой.

Та внимала каждому движению своего кумира и не отрывала восторженных глаз от его профиля и русого затылка. Шепотом просила найти ручку, чтоб взять автограф у знаменитости. Её надутую подругу сегодня всё раздражало, она нехотя поковырялась в сумке и известила, что ничего не может найти. Отвернулась от Наташи.

Актёр доехал до ближайшей станции метро и вышел, приветливо помахав компании рукой.

Лера откровенно куксилась. Её ничто не радовало, не отвлекало от ревнивых мыслей и ледяного обессиливающего страха. Мечтала тупо уткнуться в плечо Маркова и безудержно зарыдать.

Чувствовала себя так, будто должна своими руками совершить казнь.

Наверное, так и было? Ей предстояло убить свою любовь.

Которая оказалась на редкость живучей сильной тварью — как мифическая птица Феникс. Не погибала, упорно воскресала из пепла и мстила очередным унижением за невозможность завершить начатое.

Несколько раз ловила на себе тёмный нечитаемый взгляд Давида.

Раздражённый? Тревожный? Или всё сразу?

Он тут же переводил глаза на счастливую беспечную Наташу и натягивал на лицо добродушную улыбку.

Вчетвером покатили на Кутузовский проспект к Андрею. Праздновать девятое мая и продолжить знакомство.

Добросовестная Наташа на всякий случай уточнила у скисшей подруги — не изменился ли их план? Получив лицемерное подтверждение и благословение от криводушной Леры, приступила к незамедлительным действиям.

Подсела ближе к Маркову, во всю ширь распахнула бездонные голубые глаза, принялась одаривать его ласковыми взглядами, смеяться и поддерживать шутки. Пригласила на медленный танец.

Давид расцвёл. Со всем обаянием и харизмой активно ухаживал за улыбчивой девушкой. Задушевно расспрашивал об увлечениях, интересах, о местечке из которого она приехала.

Как-то незаметно получилось, что через несколько минут после начала общения они разделились по парам. У Маркова и Наташи завязался общий увлекательный разговор, в котором не участвовали Светлова и хозяин квартиры. Они даже сели, немного отделившись от них, полностью повернулись друг к другу и вполголоса оживлённо беседовали.

У Леры разрывалась и задыхалась душа. Она против воли косилась на весёлую, договаривающуюся парочку и каменела.

Поймала испытующий взгляд Андрея, напряжённо улыбнулась, придвинулась поближе к нему и хрипло предложила:

— Начнём праздновать?

Вредный мужчина неторопливо обвёл лицо подозрительным взглядом и с неожиданным сочувствием поинтересовался:

— Ты сегодня не такая, как обычно. Сама не своя. Что-то случилось? Вы поссорились с Давидом?

Быстро помотала головой и опустила предательски увлажнившиеся глаза, промямлила:

— Всё в порядке… Всё, как и должно быть… Хочу напиться! Поможешь?

— Ого! — Андрей усмехнулся, — Хорошо, помогу тебе в этом. Начинаем?

— Угу…

Лера пила вино как чай… Одну рюмку за другой… Еда в горло не лезла. Голова хмелела и тупела…

Внезапно вспомнила об «Акте приёма-передачи». Чуть покачиваясь, с пьяной загадочной улыбкой, умчалась в прихожую, вынула его из сумки и с силой шлёпнула на стол перед любезничающей парочкой.

Глупо хихикая и подмигивая, объяснила суть самодельного скоморошного документа, пихнула шариковую ручку в руку Давида, тыкнула пальцем в место, где должны стоять их подписи.

Преданная общему делу подруга смотрела на неё с большим испугом, жалостью и удивлением. Марков отсел от Наташи, тяжело облокотился на стол и, втянув голову в плечи, мрачно наблюдал за хмельной гримасничающей девушкой.

Остаток вечера вспоминался перемешанными, несвязными обрывками. Шоу с одним актёром и тремя притихшими зрителями.

Ироничный и сочувственный взгляд хозяина квартиры.

Изумлённый — Наташи.

Смертельно тоскливый — Давида.

Лера не останавливалась, много и жадно пила. Развязно танцевала в центре комнаты, кривлялась, кружилась. Что-то лихо выкрикивала, благословляя их.

И время от времени кидала в новорождённую пару… конфеты!

В общем — была в полном и страшном не адеквате.

В конце концов небрежно закинув нога на ногу, тряхнула волосами, достала сигареты, прикурила с наглым видом, оттопырила пальцы, затянулась и… повалилась, закружилась голова, её начало тошнить…

Ахнув, Давид едва успел подхватить девушку и унести в ванну, где она блевала и отчаянно, в голос рыдала над унитазом.

Было мерзко, стыдно и безумно плохо.

Брезгливый чистоплюй Андрей на удивление не истерил, быстро застелил постель во второй комнате, посоветовал уложить девушку. Принёс таблетки и стакан с кипячёной водой.

Трезвеющей после опорожнения желудка головой, Лера услышала, как он вполголоса спросил у Давида:

— Что с ней? Выглядела больной и подавленной. Может, беременна?

Различила горький вздох и смешок Маркова:

— С чего? Мы с ней ни разу не… э-ээ… Короче, она — девочка.

— Обалдеть… — поражённо выдохнул Андрей, — Вы же несколько раз спали у меня! Как так, дружище?!

Через тяжёлые слипающиеся веки наблюдала как Давид, бережно уложив её в кровать, убирал и замывал то, что извергло охмелевшее Леркино нутро. Чистил унитаз, полоскал какие-то тряпки и не пускал в комнату расстроенную Наташу, которая пыталась прорваться и поговорить с расклеившейся подругой.

Целительным бальзамом через израненное сердце пропускала слова мужчины, когда он негромко и спокойно объяснял Иконниковой, что безумно любит Леру и никогда её не бросит… Она — девушка его души.

Было очень радостно и очень больно. Одновременно…

И слёзы душили ещё больше… Всё рушится… Опозорилась… И никак-никак-никак! Не может вытравить из себя эту любовь!

Давид прилёг рядом. Укутал в одеяло, обнял. Прижался губами к волосам, гладил, баюкал и успокаивал опухшую от рыданий девушку.

А слёзы катились и катились — крупные, тёплые, нескончаемые.

— Какая ты ревнивая дурёха… Поверила, что я тебя на кого-то променяю? Спроси у Наташи, мы говорили только о тебе. Она и правда — хорошая, умная девушка. Я просил, чтоб поговорила с тобой, объяснила, что ты совершаешь огромную ошибку, разрывая отношения. Ошибку, о которой будешь жалеть всю жизнь.

Лера, у нас с тобой не существует неразрешимых проблем. Кроме тех жирных и опасных тараканов, которые оккупировали твою неразумную голову! У нас всё будет хорошо, только поверь мне.

Судорожно всхлипывая и вздрагивая, смахивая мокрой ладонью солёные капли, Лера как заклинанье умоляюще шептала в его лицо:

— Ты должен мне помочь… Отпустить. Ты же видишь — у меня никак не получается уйти. Борюсь с собой и схожу с ума от противоречий. Меня разрывает от отчаянья.

Раньше я не могла решиться на близость. Хотела, но боялась. В тот момент ещё верила тебе, ещё можно было преодолеть мой страх. Оставался малюсенький, крошечный шаг. Если б ты был более настойчивым. Чуть-чуть… Это бы решило проблему с моей трусостью.

Я положилась на волю высших сил, им было видней, как всё должно сложиться.

Видимо, они и уберегли от ошибки…

Теперь я осознанно не допущу интима. И никогда стану твоей. Буду сопротивляться по-настоящему, изо всех сил… Всегда буду помнить о том, что предал. Не прощу тебя. Ни на минуту не забуду об этом, не могу больше верить. И это непоправимо.

Не провоцируй меня, Давид! Не доводи до последней точки. Я сама себя не знаю и боюсь натворить таких глупостей, что сто раз пожалею об этом.

Лучше помоги мне! Брось меня, оставь в покое, не звони, не напоминай о себе!

Мне надо жить дальше. Учиться. Встречаться с ровесниками, выйти замуж.

Пожалуйста, будь мужчиной! Прояви благородство! Отпусти меня.

Он отодвинулся, посмотрел колючим и злым взглядом:

— Ты слишком много читала романтических книжек. О великодушных джентльменах, благородных рыцарях и прочей выдуманной возвышенной чуши.

Я не святой и не бескорыстный. И ни-ког-да не отпущу тебя.

Я — большой грешник, Лера. И нормальный здоровый человек. Я люблю и никогда не откажусь от тебя. Какие бы идеи ты не придумала и не вообразила своей незрелой головой.

Говоришь, никогда не отдашься мне? Собираешься драться со мной? Наверное, знаешь на чьей стороне окажется победа? Я возьму тебя силой. Доказать?

Одним сильным движением распластал девушку в позе звезды, навалился сверху и замер, впился потемневшими глазами в бледное лицо.

Лера посмотрела таким несчастным и измученным взглядом, что Давид застонал, выругался, скатился с неё, крепко прижал… Со глубоким вздохом грустно подоткнул одеяло, коснулся губами лба и хрипло успокоил:

— Не бойся… Не сегодня. Вижу, как тебе плохо. Не буду мучить. Спи.

Наутро поднялись разбитыми и подавленными.

Лера мучилась жгучим стыдом, боялась поднять голову и встретиться глазами с хозяином квартиры. А тот, впервые за время их знакомства, выглядел спокойным и уравновешенным. На его, обычно злом, ехидном лице, сегодня читалось нечто похожее на понимание и доброту.

Давид напряжённо скользил хмурым взглядом по поникшей девушке. С бессильным отчаяньем обречённо ждал каким очередным фортелем закончится их встреча.

Подвёз до метро.

Лера неуверенно взялась за ручку машины. Глубоко вздохнула, невольно всхлипнула, губы судорожно скривились. Отвернулась. Не хватало воздуха и мужества начать разговор.

Марков мысленно выругался и прикрыл тяжелеющие глаза. Похолодел: «Началось…»

— Я Вас очень прошу, Давид, не звоните мне больше, — с трудом вытолкнула из себя девушка, перейдя на «Вы».

Эта фраза была самой важной, способности выговорить хватило только на неё. Открыла дверцу и развернулась, чтобы выйти.

Мужчина рванулся и схватил за руку:

— Подожди, Лера. Посиди, давай ещё раз поговорим.

Закурил. Кажется, у него дрожали пальцы… Она безмолвно наблюдала за тем как он задумчиво втягивает и выпускает в приоткрытое окно сигаретный дым, сосредоточенно изучает приборную панель и упорно не смотрит в её глаза.

Докурил, щелчком выбросил окурок. Хрипло произнёс:

— Ещё раз прошу тебя — не делай глупости. Успокойся. Я даю тебе время. Остынь. Не делай ничего о чём пожалеешь позже. Я позвоню тебе…

— Нет! Не надо! Вы меня не слышите, не понимаете! Я больше не могу. Дайте мне спокойно жить, — срывающимся голосом выкрикнула девушка.

— Я мешаю тебе жить? — глухо спросил Давид.

— Вы же неглупый человек, видите, что со мной происходит! Я больше не хочу, не смогу… Я устала… Отпустите меня, пожалуйста. Не тревожьте мою душу… Во мне — сплошная боль…

— Ты всегда будешь жалеть о том, что сделала. И никогда не забудешь меня, — жёстко произнёс мужчина.

Лера всхлипнула:

— Может, Вы и правы. Жизнь покажет. Прощайте…

Она выскочила из автомобиля и нырнула в поток людей, спешащих к метро.

Глава 27. Лето

Давид сдержал своё обещание — НЕ оставил её в покое.

Только позвонил не сразу, дней через десять…

Дал время на то, чтоб остыли эмоции? Или осознать, что не может без него? Выполнял просьбу и пытался забыть её?

Безэмоционально поприветствовал девушку, спросил, как дела, самочувствие, настроение. Деревянным голосом уточнил — не изменила ли решение, готова ли встретиться?

Лера, сжавшись, чтоб не сорваться в истерику, не перейти на крик и не швырять неповинную трубку, максимально ровным голосом ответила, что у неё всё хорошо. По поводу остальных вопросов уже всё озвучила и добавить к сказанному нечего.

— Позвоню тебе позже? — грустно предложил Давид.

— Нет. Пожалуйста, не надо, — из последних сил вытолкнула она, вежливо попрощалась и нажала на рычажок телефона.

Её состояние не менялось. Всё так же тяжело и остро переживала каждый разговор. Боль, слёзы, тошнота и ватные ноги. Работала и двигалась как во сне. Умирала и мучительно воскресала.

А настырный Давид раз в неделю совершал контрольный звонок, задавал несколько стандартных вопросов. Выслушивал всё более истеричные, грубые ответы, безропотно клал трубку.

Потом перестал звонить.

Но снова в качестве парламентёра приехала сопереживающая Мишкина. По убедительной просьбе Давида — провести разъяснительную беседу с неразумной импульсивной Леркой! Убедить, что они должны встретиться и объясниться ещё раз.

Затем, по его же просьбе, с ней аргументированно и эмоционально разглагольствовала Наташа Иконникова. Как ни странно, она приняла сторону Маркова и считала Светлову слишком жестокой.

Вообще, он предлагал собраться всем вместе: Лера, Таня, Наташа и он.

— Хорошая идея, — согласилась девушка, — Встречайтесь… Но без меня.

Пару раз позвонили общие с Давидом знакомые. Ну, как общие — и они её плохо знали, и она некоторых вспоминала с трудом. Никому из этих мужчин не давала номер своего телефона.

Разговор сводился к тому, что малознакомые люди вежливо приветствовали её, интересовались самочувствием, делами. Приглашали заглянуть в мастерскую. Отказывалась.

Потом неизменно сообщали, что звонят по просьбе Давида. «Что ему передать?» «Передайте привет» сдержанно отвечала Лера.

После чего собеседник на другом конце провода предлагал самой сказать это мужчине — он сидит рядом.

«Кто бы сомневался» про себя горько усмехалась девушка и отказывалась продолжать разговор.

Позвонил сварливый Андрей с Кутузовского проспекта. У них получилось довольно долго и душевно поговорить.

Мужчина во второй раз удивил Леру, разрушая представления о нём. Он оказался способен вести спокойный и доброжелательный диалог. Уважительно, с неприкрытым сочувствием посоветовал не горячиться, ещё раз всё взвесить и помириться с Давидом.

Лера тоскливо объяснила:

— Спасибо, Вам Андрей. Извините за то, как вела себя в прошлый раз. Мне перед Вами очень стыдно. А по поводу — помириться… Мы не ссорились с Давидом. Мы с ним РАССТАЛИСЬ.

Звонки прекратились.

Вот и всё, уныло поняла Лера.

Отпустил. Отступился. Успокоился.

Нашёл новую пассию?

Боль не отступила, не становилась слабей. Привыкла жить в этом выматывающем состоянии.

Курила, сидела у чёрного окна, пила кофе, пустыми глазами смотрела на равнодушные звёзды.

Не забывала его ни на миг. Весь мир был наполнен Давидом.

Одинокая и неприкаянная меланхолично передвигалась по безрадостному городу.

Как по музею любви, где любое неловкое движение приводило к соприкосновению с наполненными памятью экспонатами. Взрывами воскрешались счастливые и трепетные мгновения. Каждая улица, здание, линия метро, дерево и камень жгучей пыткой включали новую цепочку воспоминаний.

Во вселенной не существовало ничего, чтобы не бередило раны и не было связанным с её любовью.

В середине лета выпустили в прокат фильм, о котором всю зиму говорили в мастерской.

Он тоже оказался прямым образом связан с Марковым. В нём участвовали знакомые через Давида каскадёры. Главную роль в картине сыграл молодой актёр, который ехал с ними в машине.

Даже давние исторические события о которых шла речь в фильме, теперь оказались навсегда вплетены в навязчивую последовательность, ассоциирующуюся с мужчиной.

Специально встретились с Наташей, чтоб вдвоём сходить в кино, вспомнить встречу и поговорить о Давиде.

От возможности собственным ртом вслух произносить заветное имя приходило облегчение и понимание, что он существует. Не канувшее в небытие прошлое. Он — реальность, явь и в эти минуты где-то ходит по городу и дышит общим с ней воздухом.

Оказывается, молчание Давида не исцеляло. Оно мучило ничуть не меньше его настырности, и упёртого стремления вернуть отношения.

Чтоб создать хоть какое-то движение, энергетические вибрации и удовлетворить истерзанную его исчезновением душу, обратилась к знаменитой на всю Москву гадалке.

К этой неординарной даме очередь занимали чуть ли не с вечера, она растягивалась на несколько этажей.

Со знакомой девочкой, как и Лера желающей заглянуть в будущее, с первыми лучами рассвета пришли к дому ясновидящей и полдня выстояли среди таких же хмурых, страдающих от неопределённости женщин.

Наслушались в понурой цепочке, растянувшейся по ступенькам подъезда, много грустных историй, рассказанных тревожным сбивчивым шепотом.

Переглядывались и испуганно отодвигались от посетителей, которые выскакивая из квартиры гадалки, прижимали мокрые платки к глазам и стремительно сбегали по лестнице.

Завистливыми взглядами провожали счастливцев, которые выплывали из заветных дверей с посветлевшими лицами и радостно летели навстречу новому дню.

Девочки волновались, что не успеют пройти, гадалка принимала строго до обеда. Кто опоздал — тому не повезло. Но у них получилось! Попали в квартиру за полчаса до окончания приёма.

Смуглая женщина в яркой цветастой одежде, похожей на цыганские наряды, бегло глянула на Леру и раскинула на низком столике странные тёмные карты. На них виднелись необычные фигуры, загадочные знаки, символы.

Несколько секунд изучала образовавшуюся схему и, не раздумывая, уверенно огласила:

— Крепко любит тебя, но судьбы с ним не будет! И ничего больше не будет. Нашла коса на камень.

Замуж выйдешь за другого, увезёт тебя далеко. Тоже будет крепко любить. Скоро заболеешь сильно. Операцию вижу…

Ещё несколько ёмких, запоминающихся фраз.

Лерка горько и алчно впитала всё, что изрекла колоритная гадалка. Отвергла, не приняла её пророчества. Всё протестовало от роковых слов.

Чётко знала ошибку предсказательницы — никогда, ни за что не уедет из Москвы!

Хотя бы по самой главной причине — здесь живёт её великая любовь.

В середине лета внезапно заболела Надя — соседка, с которой Светлова жила в одной комнате общежития. У неё обнаружились проблемы с желудком. Девушку увезли на скорой и госпитализировали в больницу… та-та-та-там! Где врачевал незабвенный Зураб!

Лера на следующий день навестила захворавшую приятельницу и, поражаясь невероятному совпадению, похвасталась, что знакома с одним грамотным медиком из этого заведения.

Соседка ахнула, когда девушка назвала фамилию и имя своего знакомца.

— Он же — звезда первой величины! Все девчонки из палаты вздыхают по Зурабу, ходят следом и мечтают попасть к нему на приём! Дефицитный доктор и отличный специалист! Запись на полгода вперёд.

«Ого… Неожиданно.» Удивилась и ухмыльнулась Светлова. Почувствовала нечто похожее на гордость и уважение к горячему южанину. Она знала мужчину с другой, пугающей стороны.

Надя прилипла банным листом, уговаривая поговорить с популярным доктором. Посодействовать в продвижении записи на приём. Лера слабо отбрыкивалась — вряд ли после её подлых выходок обиженный Зураб захочет общаться и по просьбе осматривать соседку.

Но… Существовало одно искушающее соображение, которое перевешивало любые страхи и сомнения.

Он — друг Давида. Может, что-нибудь скажет о нём?

Пусть даже просто вслух произнесёт его чудодейственное имя. Тогда исчезнувшие сладостные дни воскреснут и на несколько минут смешаются с реальностью, создав иллюзию материальности её короткого счастья.

Позвонила с автомата на территории больницы. Представилась. И удивилась тому, с какой живостью и готовностью откликнулся Зураб. Тут же пригласил девушку в свой кабинет.

Памятуя о бурных весенних событиях и его неукротимом темпераменте, зашла, готовая к немедленному бегству. С трясущимися поджилками осторожно встала на пороге, предусмотрительно ухватившись за ручку двери. Было странно и непривычно видеть южанина в белом халате. Отметила, что рабочая одежда ему очень идёт.

Мужчина не подходил, не домогался. Вежливо и внимательно выслушал, записал фамилию приятельницы, пообещал осмотреть.

Колючими глазами пристально изучил грустную, бледную Лерку. Поинтересовался, не хочет ли обследоваться сама. Отказалась. Немного расспросил о жизни и ни полслова не произнёс самую желанную информацию — о Давиде.

Девушка ушла неприятно разочарованная, она не получила необходимой целительной порции слов о любимом человеке…

Через пару дней Зураб позвонил и бодро отчитался:

— Обследовал твою подругу. Не обнаружил никаких серьёзных проблем.

Лера поразилась — уже?! Так быстро?! В обход огромной очереди, по её маленькой скромной просьбе осмотрел соседку?!

Благодарность к доктору и стыд за своё свинское поведение заставили девушку покраснеть, с чувством произнесла:

— Спасибо огромное, Зураб. Не ожидала, если честно…

На том конце провода хмыкнули, мужчина с заминкой произнёс:

— Рассчитываю на небольшой презент.

— Какой? — недовольно поморщилась Лера. И без пояснения понятно, что ему надо. К сожалению.

— Не ершись… Не то, о чём ты подумала. Сходи со мной в кино. И всё, ничего больше. Клянусь — не прикоснусь к тебе, не бойся.

Она согласилась. Сама не поняла, чем руководствовалась при этом — может, поверила его усталому голосу. А возможно из-за неисчезающей вины. Или желанию побыть рядом с человеком, который напрямую связывал её с Давидом и во многом повлиял на развитие событий, касающихся их отношений.

Скорей всего — всё сразу.

В памяти ни остался ни фильм, ни задержалось то, как прошла встреча.

Осталось лёгкое приятное недоумение — Зураб действительно не домогался. В темноте зрительного зала молча держал её за ладонь.

Лера вяло скользила глазами по фигурам на экране, бесконечно долго ждала окончания надоевшего сеанса и изредка поворачивала лицо к соседу по креслу, слабо надеялась услышать хоть что-нибудь…

Что-нибудь! О Маркове.

Но он не существовал в звуках того дня… Доктор не упоминал его.

Разочарование…

— Ещё встретимся? — предложил мужчина, провожая девушку и пытливо рассматривая равнодушное лицо.

Отрицательно покачала головой:

— Нет. Не хочу.

— Почему? Насколько знаю, ты сейчас свободна… — с напором произнёс собеседник.

— Да. Это ничего не изменило. Я всё равно… люблю… его, — прошептала Лера, не отважившись произнести дорогое имя.

Услышала, как скрипнули зубы спутника. Он отступил на несколько шагов и с расстояния внимательно осмотрел её.

Усмехнулся:

— Не могу понять тебя!

Быстро взглянула на его сузившиеся глаза и язвительно искривлённые губы. Тяжело вздохнула:

— Зураб, я сама себя не понимаю…

— Передать ЕМУ что-нибудь?

Энергично замотала головой и испуганно отказалась. О чём подумает Давид, если узнает, что отказывается встретиться с ним, при этом ходит на свидания с Зурабом?! Ещё и цинично передаёт приветы через бывшего соперника.

Тот раздражённо и высокомерно процедил:

— Хорошо. Не побеспокою больше.

Глава 28. Встреча

Лето прошло. Проволоклось неприметно и скучно, не оставив никаких впечатлений. Безымянное, безликое, тошнотворно запомнившееся тягостным ожиданием, бессильной досадой и дискомфортной раздвоенностью.

К сентябрю скопившаяся горечь воспалилась, поднялась в мозг, жгуче залилась до упрямой макушки и переродилась в навязчивую идею: «Хочу увидеть ЕГО!»

Если б можно было стать невидимкой, она б воспользовалась этой сказочной возможностью и, хотя бы раз в день, бестелесно появлялась возле Давида, чтоб несколько минут… секунд… просто посмотреть на него. Впитать улыбку, услышать звук голоса, насладиться походкой. Ощутить воздух, которого касался ОН. Который выдыхал и ещё хранил молекулярные частички, побывавшие внутри НЕГО.

Засыпала и просыпалась с мыслями о нём. Было горько открывать глаза и возвращаться в равнодушную действительность из тёплого, ласкового сна, где только что сливались их души, и безгрешно существовали вместе.

Иногда заворожённо подходила к телефону и, не поднимая трубку, крутила диск, набирая цифры его номера. Обмирая от понимания того, настолько это лёгкое и решающее проблемы действие — несколько пустяковых движений пальцами и наступит потрясающая реальность — в её опустошённом мире зазвучит ЕГО голос! Живой, настоящий. Проникнет в уши, наполнит голову, сердце…

Ещё неделя-другая и она решится разрушить все свои установки, запреты и… позвонить. Даже необязательно увидеть его, достаточно услышать голос и тогда вернётся способность жить. Если б он сам брал телефон, а не секретарь — она б пополнила ряды тех безумных страдальцев, которые звонят, молча дышат в трубку и наслаждаются осознанием того, что таким иллюзорным образом воссоединяются с любимым человеком.

***

Первого сентября раздался «гром небесный телефонного звонка» — Давид позвонил Татьяне Мишкиной! Не Лере.

После небольшого вступления спросил о Светловой.

Уклончиво, не вдаваясь в подробности, Таня ответила, что та хандрит и выглядит подавленной. Знала какую нескончаемую агонию и битву с собственными противоречиями переживает изнурённая подруга.

Марков заинтересовался, оживился, предложил встретиться всем вместе. Втроём. В любой удобный для них день. Попросил, чтоб девочки между собой всё обговорили и сообщили, хотят лиувидеться.

На вопрос почему не звонит напрямую Лере, обиженно огрызнулся, что больше не будет это делать. Много раз пытался поговорить, но девушка не способна держать себя в руках, заводится с пол-оборота. Постоянно грубит, отказывается что-либо обсуждать и швыряет трубку.

— Да-да, она такая, — рассмеялась Таня, вспоминая взрывную подругу, — Уверена, сейчас Лера хочет увидеть тебя.

Давид скептически хмыкнул:

— Ой-ли? Жду.

Ликующая Мишкина перезвонила Лере:

— Держись крепче, Светлова. Иначе упадёшь! Угадай кто мне позвонил?! — Торжествуя процедила она и услышала, как тонко взвизгнула собеседница.

Лера захлебнулась счастьем. Её разрывало от радости — произошло чудо! Сердце неистово колотилось, готовое вырваться из тесной груди и птицей взлететь в солнечную высоту. Складывала дрожащие ладони в благодарственном жесте, шептала небесам бесконечное жаркое «Спасибо».

К вечеру Марков настороженно перезвонил Тане и надолго закашлялся, услышав её слова. Никак не мог поверить, что Лера согласна встретиться. Несколько раз с недоверием переспросил:

— Не шутишь? Не насильно её тащишь? Не на аркане? Долго уговаривала?

Мишкина умолчала о том, что не только не насильно ведёт подругу и не уговаривала её, а что та, узнав о разговоре, чуть ли, не встала на колени, со слезами умоляла отложить все дела и как можно скорей устроить эту встречу.

Она до головокружения и онемения пальцев боялась, что всё изменится и коварные неведомые силы не дадут им увидеться. Или она просто не доживёт до этого момента.

Татьяна, пользуясь случаем, попутно хотела оценить или продать старинную икону, которую привезла из дома. Давид пообещал, что придёт с хорошим специалистом и они осмотрят семейную реликвию.

Встречу назначили на третье сентября на их излюбленном месте — у памятника Пушкину.

У Светловой начался дикий мандраж. От переизбытка чувств не спала две ночи и почти не ела. Дыхание заходилось от волнения. Ко всему, дурные предчувствия оказались верными. Татьяна срывала встречу. Её, по закону подлости, срочно вызвали на работу из-за заболевшей сотрудницы.

И тут Лера зарыдала… Накрыло горе, потемнело в глазах, зазвенело в голове.

Звонила, умоляла Мишкину подмениться, вырваться на пару часов и поехать на свидание. Приехала к ней на работу, встала у окна, в котором работала подруга и ныла… Заклинала…

Спасти её!!! Если не увидит Давида сегодня, то до следующей встречи точно не дотянет, умрёт прямо сейчас, лопнет сердце или к утру увезут в психушку!

Небо сжалилось над ней, чудо случилось — удалось договориться и подругу на несколько часов подменили.

Но это досадное событие окончательно выбило из колеи. Девушка ехала в полной прострации, ресурсы психики и организма исчерпали себя. Звуки, цвета погасли. Люди и пролетающие станции метро, переполненные вагоны мелькали нечёткими тенями, потусторонним туманом из другого измерения.

В этом мире существовало и удерживало её только ожидание.

Они пришли первыми. Мужчины немного задерживались и томление добивало и высасывало последние силы. Леру лихорадило, с трудом удерживалась на высоких каблуках. Ноги тряслись настолько, что казалось, окружающим было слышно, как стучат друг о друга костлявые колени и клацают зубы.

Чтоб не упасть и выглядеть спокойной, опустилась на скамейку недалеко от памятника и ждала, наклонив голову, от волнения чуть не теряя сознание.

ОН не шёл.

Наступила тягостная напряжённая вечность.

В какой-то толчковый момент почувствовала жжение на щеках и как осязаемо меняется и затихает окружающая действительность.

Подняла побледневшее лицо и… обмершим взглядом сцепилась со зрачками приближающегося к ней Давида.

Он медленно шагал, колюче прищурившись, не отводя прожигающих насквозь глаз.

На его физиономии застыло странное выражение. Он натянуто улыбался уголками губ и одновременно сурово, испытующе сканировал её.

Каждый шаг, как в замедленной киносъёмке, отдавался вбивающим грохотом в голове и гулкими ударами сердца.

Подошёл вплотную, засунул руки в карманы брюк и безмолвно навис над поднятым к нему неподвижным лицом. Оба вымученно, застывшими глазами в упор смотрели друг на друга.

Пока человек, который стоял рядом не окликнул:

— Алё, Давид, мы так и будем молча стоять?

Тот вздрогнул, оглянулся и вспомнил, зачем пришёл.

Наконец заметил успевшую обиженно надуться от его невнимания Татьяну, наскоро поприветствовал бывшую приятельницу.

И желчно обратился к оцепеневшей Лере:

— Какие люди нас удостоили честью… Надеюсь, тебя не насильно сюда тащили?

Лера отрицательно помотала головой, проглотила ком в горле и хрипло выдавила:

— Я сама захотела прийти…

Губы и подбородок задрожали, она часто заморгала, усилием воли соорудила жалкую улыбку.

Облегчение и эйфория от встречи, как это случалось раньше, не наступали.

Словно иссяк живительный канал, соединявший их прежде. Не было потока поддержки и спокойствия, энергетика Давида не обняла и не укрыла девушку от окружающего мира.

Напряжение и обида перерезали связующие ниточки, которыми срослись их души. Сердце не желало открываться.

Лера ощутила себя несчастной и одинокой.

Не сразу обратила внимание, что он не один.

Рядом стояли старый знакомый Сергей и высокий незнакомый мужчина в очках. Оба красноречиво переглядывались, лукаво и терпеливо наблюдали за ними.

Устав ждать, пока расцепятся их взгляды, выразительно покашляли:

— Кхе-кхе… Нам обещали показать икону. Отойдём в сторонку, чтобы хорошо посмотреть на неё?

Упс-сс… Какой конфуз… А икону-то Таня не взяла!

Выражение лиц спутников Давида стало непередаваемым. Они, вытаращив глаза, иронично смотрели друг на друга, на девушек, многозначительно покачали головами и громко расхохотались.

— Понятно. Ну, что ж… Расходимся? — предложил ухмыляющийся Сергей.

Таня вспотела, покрылась красными пятнами, вспомнила, что очень торопится и срочно должна бежать. Растаяла в толпе.

Сергей с кривой усмешкой ещё раз окинул взглядом застывших Леру и Давида, пробурчал что-то невнятное себе под нос и тоже исчез.

А второй мужчина остался.

Давиду было некомфортно. Он растерянно перебегал глазами с Леры на оставшегося с ними приятеля, вздыхал, хмурился и соображал, что им делать в этом составе?

Предложил:

— У меня есть ключи от квартиры Зураба, его сейчас нет в Москве. Поехали туда? Посидим… Лера, как ты — не против?

Наверное, самым правильным было тоже уйти. Вслед за Мишкиной. Ненормальная ситуация. Зачем втроём ехать на квартиру? Идеальным было бы погулять и поговорить вдвоём с Давидом.

Но как быть с его попутчиком? Тот не собирался уходить, оживлённо болтал о чём-то своём, упорно вовлекал в разговор Маркова, не замечал их настроения и обращённых друг на друга напряжённых взглядов.

Уйти? Ноги не шли, взгляд не отрывался. Она ещё не насмотрелась, не наслушалась, не почувствовала тепло и запах.

Не видела четыре месяца, собиралась три дня, чуть не падала от волнения в обморок… Дождалась… И вот… Катастрофа.

После вечности разлуки ничтожные пятнадцать минут побыть рядом — и всё?! Это не насытило, это смехотворно мало.

Лера кивнула — поеду с вами. Давид будто бы удивился. Уточнил:

— Вижу по лицу — тебе не нравится это предложение, едешь без желания. Настроение такое, будто я тебя за шкирку тащу.

Слегка оживился и посветлел, когда она повторно подтвердила готовность ехать на квартиру Зураба.

Добирались на метро.

Давид встал рядом, взял за руку. Пристально наблюдал за ней, пытался разговорить, вызвать улыбку. Нервно поглядывал на попутчика, ощущал неловкость перед ним за угрюмое выражение на физиономии девушки.

Лера чувствовала себя отвратительно и опустошённо.

Ненормально долго они не виделись и на очень тяжёлой, неразрешённой проблеме расстались, чтоб с ходу начать непринуждённо общаться при постороннем человеке.

Не получалось соорудить приветливое выражение на физиономии, губы не разжимались, она невнятно мычала в ответ на слова спутников и боялась смотреть в потухшие зрачки Давида.

Он мрачнел с каждой минутой. Похоже его тяготила встреча. Если в первые секунды в лице мелькнул интерес, слабый отголосок улыбки и надежды, то теперь выглядел всё более усталым и разочарованным.

Искра в глазах полыхнула и погасла, они стали беспросветно холодными. Марков отдалился, стал непонятным и совсем чужим. Перегоревшим.

Глава 29. Коса на камень

Они сидели на кухне в квартире Зураба. Мужчины разговаривали между собой, пили вино и почти не обращали на неё внимание. Лера чужеродным элементом, потерянная и одинокая сидела рядом с ними. Сжавшись на стуле, вцепилась пальцами в края сиденья, низко опустила голову и проклинала себя, за то, что поехала сюда. Время от времени быстро поднимала глаза и растерянно смотрела на ставшего далёким и незнакомым Давида.

Он не замечал её присутствия, равнодушный и закрытый. Словно их никогда ничто не объединяло, и они посторонние люди.

Было очень холодно и тоскливо.

Марков хмелел, темнел, голос становился всё более нервным и злым. На неё упорно не смотрел, взор фиксировался только на товарище.

В какой-то момент быстро скользнул ненавидящим взглядом по девушке и столкнулся с несчастными глазами. Его зрачки гневно сузились, коротко вспыхнув хищным неприязненным сполохом.

Раздувшимися ноздрями рывком втянул воздух, внезапно, в одну секунду забыл о собеседнике, развернулся всем корпусом, придвинулся вплотную и обрушился с обвинениями на вздрогнувшую Леру.

С садистским наслаждением выплёскивал накопленную желчь, претензии, притянул все обиды, обвинил в плохом характере, в упрямстве, неуступчивости, неженственности, грубости и невоспитанности.

Останавливался, чтоб добавить новую порцию вина в свой бокал, залпом опрокидывал его и снова хлестал ядовитыми словами.

Лера, обхватив себя руками, больно кусала губы, сухими страдающими глазами пристально всматривалась в Давида и не узнавала его.

Он раздражённо натыкался на её грустный испытующий взгляд, лицо дёргалось, искажалось в мучительной гримасе. Опускал почерневшие глаза, неподвижно сидел какое-то время, прикрыв веки рукой.

Второй мужчина выглядел растерянным, сочувственно и извиняюще улыбался девушке, мягко пытался успокоить разбушевавшегося Давида.

— Зачем ты приехала, Лера? — зло прогремел Марков нависая над ней.

Она встрепенулась, распрямила плечи, окинула его сузившимися зрачками и тяжело выдохнула:

— Зачем? Не поверишь — с ума сходила… Так хотела тебя увидеть.

Горько усмехнулась, вспоминая, как всеми правдами и неправдами рвалась на эту встречу. Иронично добавила, издеваясь над собственными терзаниями и грёзами:

— Скучала. Безумно скучала. Согласна — зря я приехала. Больше не поеду.

Он язвительно скривился:

— Соскучилась? Почему тогда так ведёшь себя?

— И как я веду себя, Давид? Ждал, что я на шею брошусь? Ты сам хотел встретиться, поговорить… Вот она — я. Здесь. И что ты хочешь сказать нового? Что изменилось? Что ты можешь мне сообщить? Или облить скопившейся грязью, которую вывалил сейчас? Это и есть смысл встречи?

— Нет, нет… Конечно, нет…

Поймал руку, прижал холодную ладонь к своим пересохшим губам, глухо произнёс:

— Прости… Плохо мне. Не могу тебя забыть. И ничего нового не скажу. Только то, что говорил раньше — выполню всё, что обещал. Ты должна мне поверить!

— Поверить? — сорвалась Лера, — Во что?! У тебя есть жена. Для постели есть любовница. Для полноты картины и самоутверждения хочется, чтоб молодая влюблённая девчонка пожертвовала своим будущим и родила ребёнка. Что нового? Этот вариант и набор этих слов слышала много раз. С твоей стороны — на что готов ты? Давид, мне тоже плохо. Мне очень-очень плохо! Если б ты мог представить — насколько мне плохо!

Она соскочила, стиснула челюсти и сдерживая всхлипывания, метнулась к выходу.

Финиш. Больше эту экзекуцию и унижение терпеть нельзя. Они ранят друг друга. Права цыганка: «Нашла коса на камень». Дальше ничего не может быть. Только боль и поругание всего светлого, что когда-то было у них.

Давид рванул следом, навалился на дверь, не выпуская из квартиры. Пьяным голосом хрипло прорычал:

— Я не дам тебе уйти! Мы с тобой сегодня спим здесь. Это будет наша брачная ночь.

Вцепился в руку, насильно потащил в комнату. Лера ахнула и горько расхохоталась, ни дать ни взять — сцена семейной потасовки! Как противно — докатились до того, что отношения переродились в грязные скандалы, выяснения отношений и чуть ли не драки?!

Её глаза засверкали, вздыбилась, двумя кулаками треснула по груди:

— Отпусти! Не прикасайся!

Давид попробовал усадить упирающуюся девушку на диван, толкнул. Потеряв равновесие, упала на спину. Он всей тушей навалился сверху, придавил.

Завязалась отчаянная борьба. Она лягалась, колотила кулаками, извивалась. Изловчилась и мёртвой хваткой вцепилась зубами в плечо. Разъярилась, вошла во вкус и подвигала челюстями взад-вперёд, взад-вперёд… Мужчина взвыл от боли:

— Разожми зубы! Разожми по-хорошему!

Лера как невменяемая усилила укус.

— Бл….! — заорал он и с размаху влепил чувствительную оплеуху в щёку. От удара клацнули зубы, разжала челюсти. Покатились злые слёзы. От бессилия оскалилась по-собачьи, рыкнула в лицо.

Давид с яростно перекошенной физиономией поймал две её руки, соединил общим захватом в районе запястья и поднял над головой. Зажал увесистым туловищем её тщедушное тельце, пресекая потуги сдвинуться. Второй рукой бесцеремонно задрал кофточку, оголяя грудь.

Приостановился. Свирепо уставился в раскрасневшееся лицо, задыхаясь прохрипел:

— Ну, что? Продолжу? Или по-хорошему договоримся?

— Отпусти меня, придурок! — Девушка сорвалась на истерический крик. — Отпусти, отпусти!!! Давид!!! Отпусти меня!

Тот, сверкая бешеными глазами, мрачно навис над ней. Не выпускал из плена, но и не делал дальнейших попыток окончательно скрутить. Оба тяжело прерывисто дышали.

Испуганный приятель, услышав визг и крики, прибежал с кухни и откинул вяло сопротивляющегося Маркова.

Разъярённая Лера вскочила, одёрнула одежду. Кинулась к выходу.

Остановилась. Решительно вернулась. Подошла к дивану, что есть сил потрясла поникшего Давида за плечи и прокричала в потемневшее лицо:

— Забудь мой телефон! Забудь меня! Никогда больше не звони! Трах**ся со своей Ирой!

Выскочила в подъезд и помчалась по ступенькам, не дожидаясь лифта. Слёзы покатились градом, бежала не смахивая их.

Что за чертовщина? С каждым разом всё хуже и хуже…

И ему, и ей. И это невозможно прекратить…

Всё равно тянет к нему! Самое сильное и единственное желание — видеть его. До сумасшествия хочется вернуться и, несмотря ни на что, остаться рядом! Наваждение…

Не помня себя доехала до Новокузнецкой, перешла на свою линию. Села на скамейку. Отдышалась и застыла, невидящим взглядом уставилась на блестящие рельсы…

Поезда шли мимо, грохотали, открывались и закрывались двери.

Лера сидела и смотрела сухими глазами на то, как сверкая огнями, вместе с шумным потоком воздуха, вагоны появляются из черноты тоннеля. Заслоняют и вновь открывают манящий холодный металл под их колёсами.

Хотелось одним махом прервать боль внутри себя…

Всё. Это край. Точка. К чему она пришла? Стоп.

*****

Всё стало ещё хуже.

Или нет?

Лера горько и презрительно смеялась над собой. Действительно не могла разделить ощущения.

Если перестать критиковать, трезво проанализировать встречу, то несомненно — польза есть!

Нельзя не признать, что в определённой мере всё-таки получила специфическое удовлетворение тем, что глаза насытились созерцанием властителя её дум.

В извращённых закутках души наполнились алчные закрома, которым Давид был необходим как воздух.

Жажда увидеться, от которой пересохло и больно потрескалось сердце, отступила.

Временно.

Всё бултыхнулось, подняло муть и грязь, усилило отвращение к себе.

Сгорала от стыда, бесконечно вспоминая и поминутно проигрывая позорное свидание. Мазохистски терзала себя и тонула в бездне отчаянья, воскрешая его холодный, лишённый эмоций взгляд.

Злой и жестокий вопрос «Зачем ты приехала, Лера?»

Заново проживала унижение, когда с удовольствием орал на неё, извергая свои обиды.

Грубый толчок к дивану, щедрая оплеуха… Ненавидящие глаза…

И… поникшие плечи, когда уходила…

В нём тоже умирало тёплое чувство, которое испытывал к ней. Его капля за каплей вытесняет презрение и разочарование. Справедливо заслуженное бесконечными Леркиными метаниями, уступками и непоследовательностью.

Марков позвонил через пару дней после её бегства из квартиры. Буркнул «Извини. Опьянел, был груб». Они коротко сухо поговорили ни о чём, едва сдерживаясь от желания перейти на эмоции и наговорить кучу обидных слов.

Оба явственно ощутили, как между ними увеличилась пугающая стена отчуждения.

Как избавиться от постыдной зависимости по имени Давид?

Тихий ад вернулся и покатился по спирали.

Если ничего не изменить, то в конце концов опять эмоции восторжествуют. Заткнётся всплывающий голос разума. Забудутся обиды. Желание во что бы то ни стало увидеть его, победит здравый смысл.

И снова один из них — Давид, а возможно и сама Лера — не выдержит, проявит очередную инициативу, и они встретятся. Чем это закончится — непредсказуемо.

Скандалы и выяснения отношений становятся обязательными спутниками их контакта, убивая искренность и сердечность.

Находиться вместе обоим мучительно. Это истязание для неё. И Маркову, похоже, не лучше.

Любовь, которая объединяла первоначально, уже не вернётся. Он непоправимо изувечил её своим предательством. Вероятней всего, до сих пор продолжает отношения с той женщиной.

Если перешагнуть через гордость и смирится с изменой, ради того, чтоб быть рядом с ним, Давид сам постепенно начнёт презирать её.

Вывод: что-то менять кардинально, решительно. Убить и изуродовать в себе ту часть души, которая тянется к нему. Сжечь мосты, оскорбить так, чтоб он сам больше не захотел видеть её.

После чего она не допустит мысль о возобновлении отношений, постыдится приблизиться к Давиду…

Вытравит из себя желание встречаться с ним и наблюдать, как раз от раза всё больше теряет уважение в его глазах.

Пришло время купировать надежду. Перешагнуть через принципы, через стыд…

А если снова появится Давид — дать себе отрезвляющую пощёчину. Стоп. Туда больше хода нет.

И такой выход есть!

Лучше всего влюбиться по-настоящему.

Она пыталась много раз. Но сердце отторгало всех, оно переродилось и настроилось на единственное существо во вселенной. Ни для кого другого не было ни малейшего шанса обосноваться в нём.

Значит — только одно.

Лишиться девственности.

Другой человек. Другой мужчина. Пусть сделает дело и исчезнет. Одноразово. Не поганит душу напоминая о себе.

Лера воспримет это событие как неприятную, но необходимую медицинскую процедуру. Болезненную, наверно? Но ничего страшного… Пять минут — и свободна… Зубы тоже больно удалять…

И навсегда исчезнет из жизни Давида. Он не должен знать отвратительной причины, дающей ей силы удерживаться от встречи с ним.

Нет! Так неправильно. Лучше, если он узнает! Пусть почувствует такое же унижение от измены. Какое испытала она. Он не был верным и честным!

Да, именно так и поступит. Обязательно оскорбит его сообщением. Выплюнет в лицо новость и насладится местью, наблюдая за его реакцией.

Потому что тот, ДРУГОЙ, который сделает ЭТО возьмёт не обманом. Она не распахнёт навстречу ему сердце. Тот не породит в душе сладкую надежду и любовь. Не испоганит эти святые чувства, на того ей будет всё равно.

Глава 30. Петр

Есть воспоминания, с которыми не хочется расставаться. Они согревают душу, возвращение к ним наполняет жизнь светом, вдохновляющим смыслом, от них открываются и сияют глаза. Мир, вне зависимости от того, что в нём происходит в настоящее время, добреет, окрашивается в нежные, позитивные цвета. Канувшие события рождают созидательную энергию, желание жить и будить картины ушедшего. Даже если в них обитает боль, ошибки, острые, до слёз неприятные моменты, они всё равно возвышают над суетой, в них хочется окунаться и вновь испытывать сладостно-мучительные, смешные, грустные и счастливые чувства. Они нужны, они воскрешают эмоции, без них и прошлое, и настоящее стало бы чередой сухих безликих дат.

А есть тяжёлые, лишающие воздуха воспоминания, которые хочется выжечь из прошлого, вырвать страницы жизни, вытравить из памяти. Удушающие, давящие и оскорбляющие сущность. Они токсично растекаются по венам, выедают личность, беспросветным мраком топят душу. Случайно затесавшиеся в жизнь чужеродные эпизоды, катастрофически отравляющие её до тех дней, пока способен дышать.

Ни от одной секунды, проведённой с Давидом, насколько бы они не были зачастую злыми, ненавистными, Лера не хотела бы отказаться. Эти мгновения нельзя забывать, это целостный организм, то из чего состоит её великая и единственная любовь.

***

Ещё в середине августа вместе с той самой Надей — соседкой по комнате, которую обследовал Зураб, познакомились с болгарами.

Надежде до тридцатника оставался один год. Обременяющие комплексы, как Светлову, её не отягощали. Это была смелая, уверенная, молодая женщина. Стройная, с необыкновенно красивыми глазами и правильными чертами лица. Со стервозным и властным характером, неизменно строящая и пытающаяся командовать остальными жильцами их маленького общежития. Лера равнодушно и безропотно подчинялась. В силу старшинства соседки и Леркиной бесконфликтности, они неплохо уживались в одной комнате.

Надю тоже всё устраивало. К ней периодически заглядывали шаловливые скучающие друзья, она без колебаний закрывалась с визитёром изнутри комнаты на ключ. А Светлова понимающе вздыхала и беспроблемно коротала время на кухне, уткнувшись в книгу, или смотрела телевизор с девочками, живущими в соседней комнате.

В один из тёплых дней уходящего лета скучающие Надежда и Лера шатались на ВДНХ. Возле большого фонтана с символическим названием «Дружба народов» девушек остановили трое хорошо одетых, спортивного вида мужчин. С улыбками и извинениями попросили сфотографировать их группу на фоне журчащих струй и бронзовых фигур. Приятельницы легко и охотно выполнили просьбу, сделали несколько кадров, разговорились с троицей и продолжили прогулку по выставке вместе.

Оказалось, мужчины — иностранцы. Приехали из Болгарии, живут в России в полугодовой командировке. Повышают квалификацию по специальности. По крайней мере, так они объяснили долгое нахождение в Москве.

Взрослые, общительные и очень весёлые.

Русским языком владели в совершенстве, свободного времени — в избытке, вдали от родины, семьи и друзей жить скучновато и молодые люди с большой заинтересованностью принялись обхаживать двух симпатичных девушек. Те тоже были не против знакомства и появления у них необычных друзей.

С первого дня предпочтения определились — Надя закрутила роман с одним, а Лера по обыкновению «подружилась» с другим мужчиной. Третий болгарин, не найдя себе пару, незаметно удалился.

Лериного новоявленного друга звали Петр.

Как ни странно, он был ровесником Давида, даже дни рождения у них в одном месяце. Но в данном случае это обстоятельство ни одну минуту не смущало девушку. Возможно оттого, что не рассматривала его как потенциального кавалера? И в этот раз, на уровне подсознания, действительно хотела только дружбу без перерастания в более серьёзные отношения. И не оценивала его как человека, с которым хотелось провести жизнь.

Было безразлично как они смотрятся вместе, что об них думают. Взгляды и посторонних, и знакомых не ранили, не вонзались в сердце желанием защититься, оправдывать себя и своего спутника.

Надо отдать справедливость, Петр выглядел проще Давида и моложе своих лет. Разница между ним и Лерой не казалась настолько контрастной.

Смуглый, жилистый, подвижный. Он чем-то неуловимо напоминал Зураба. Даже не столько внешне, а по жёсткости, хватке, хищному взгляду. Голодный ищущий самец, ему мало важны чувства и судьба женщины, с которой встречается. Главное — не наследить, чтоб не было обязывающей, неприятной мороки с последствиями.

Давид не такой… Теплей, сердечней, сентиментальней. Привлекал не только физическими данными, в нём существовало нечто другое, неподдающееся объяснению и описанию. Его невозможно было не заметить. Он притягивал, вдохновлял, вселял уверенность, жизнь. Мгновенно наполняя пространство, где бы ни оказывался, безграничной душевной энергией и харизмой.

В начальный период знакомства, до сентябрьской встречи с Марковым, Лера не оценивала Петра как мужчину. Вообще ни в какой роли относительно себя не рассматривала. Бесполое существо, человек и человек, ничего выдающегося. Да — интересный, приятный, нескучный.

Сколько их… таких… Тем более если она, как чуткий радар настроена только на один объект в галактике.

Но вот чуть позже… Сразу после нового скандала с Давидом в её голову снизошла маниакальная идея поквитаться с ним такой же монетой и безвозвратно разрушить отношения. Лера в срочном порядке подыскивала подходящую кандидатуру для выполнения плана. Для мести. Тогда взглянула на мускулистого болгарина по-другому…

В иностранце, как и в пугающем Зурабе, чувствовалась та же сдерживаемая дрожь и пожирающий мрак в глазах, когда он касался девушки. Этим он и изменил ход мыслей.

Вот же… Вот то, что она ищет! Идеально подходит по заданным критериям. Взрослый, женатый, скоро уедет и не вернётся. Значит — не будет преследовать, мозолить глаза напоминанием об подлом страшном поступке.

Он НЕ любит её. Но… хочет! Как самку. Оба не будут страдать от расставания.

У него нет далекоидущих планов по отношению к Лере, у неё к нему — тем более.

Никаких обещаний и соблазнов. Всё в здравом уме, без претензий и без ненужных шансов на продолжение.

Связь гарантированно будет краткосрочной, никому показывать мужчину и ни с кем знакомить не надо.

После драматичной и оскорбительной встречи с Давидом, девушка решила вести себя с болгарином по-другому. Петр — тот, кто сделает ЭТО. Подыграть в чувства не состоит труда. Да и ему, по большому счёту, плевать на чувства. Ему нужно другое. Как и ей. Через пару месяцев он уедет навсегда. Сделав своё дело.

Надо привыкнуть, вытерпеть, не стесняться. Воспринимать мужчину как… врача. Который должен провести определённые манипуляции. Неприятные, но необходимые.

Надя обрадовалась тому, что Лера отнеслась благосклонно к идее пригласить болгар к ним в комнату. Чтоб не ударить в грязь лицом перед крутыми иноземцами, неделю отмывали, скоблили, вылизывали и без того чистую квартиру: окна, полы, стены, лоджию, холодильники, плиту, ванну, туалет. Прибирали в шкафах, тумбах, полках. Выкидывали старые вещи, повесили новые шторы, застелили кровати красивыми импортными покрывалами. В комиссионном магазине повезло купить трёхногий журнальный столик. Теперь их комнатушка выглядела достойно и была готова к визитам любых взыскательных гостей.

Всё маленькое общежитие, благодаря трудам гостеприимных золушек, засверкало стерильной чистотой и свежестью, будто перед визитом придирчивой санэпидем комиссии.

Девочки из соседних комнат лукаво поглядывали на их старания и радостно подшучивали. От романа двух приятельниц с болгарами неожиданно выиграли и они — внеплановая генеральная уборка, в которой не пришлось участвовать.

С середины сентября золотое бабье лето в один день поблекло и началась промозглая бесконечная осень. Унылые, холодные дожди смыли остатки летнего тепла, притушили прощально горящую листву, растворили в серых облаках сияющую голубизну неба.

Давид исчез после одного короткого звонка с невнятными извинениями, укрепив в Лере злую обиду и ненависть.

Болгары зачастили в приветливое общежитие.

Пора решиться. Было паршиво и горько. Непонятно чего ждала, оттягивала роковой момент, на что-то всё ещё подсознательно надеялась. Мурыжила Петра, плотно застряв в букетно-конфетных отношениях.

Они как целомудренные пионеры ходили в кино, пару раз побывали на концертах в КДС, сходили в театр, но всё чаще их встречи перемещались из неудобных для интима общественных мест в тёплую комнату общежития.

Исстрадавшегося по бесхитростным плотским забавам мужчину разрывало от желания познакомить мечтательную, влюблённую в другого девушку, со всеми прелестями взрослых развлечений. А она медленно и обречённо шла по фатальному краю и, несмотря на собственное жестокое решение, никак не могла отважиться на последний шаг.

Прошло два месяца со дня знакомства с иностранцами. Истекал срок их пребывания в России. За пару недель до окончания командировки Петра, Лера поняла, что больше не стоит тянуть. И решилась на подвиг.

Правда в самый последний момент мужества не хватило, самообладание исчезло. Она начала отчаянно, изо всех сил сопротивляться, вырываться, но… Поздно. Её нежелание уже ничего не могло изменить.

Всё произошло удивительно быстро и почти безболезненно. И правда — как короткая медицинская процедура.

Стиснула зубы. Не плакала, не выказывала сожаления, разочарования. Понимала, на что шла. Это было собственное осознанное решение, с пистолетом у головы никто не стоял, игры закончились. Претензий предъявлять некому и бессмысленно.

Цинично усмехнулась про себя — вот и всё. Мечты сбываются? Свершилось…

О случившемся вечером рассказала Наде, с которой особенно сблизилась после знакомства с болгарами. Соседка побледнела, ахнула, испуганно прижала руки к губам. Круглыми глазами взглянула на оставшееся на простыне овальное пятно. Растерянно и опасливо наблюдала за Леркой, отыскивая на её напряжённом лице признаки переживания или раскаянья.

Светлова демонстративно хорохорилась, вызывающе посмеивалась и притворялась, что ничего значительного не случилось — рядовое пустяковое событие. «Плюнуть и растереть».

Все ночи напролёт снился Давид. С добрым, любящим взглядом. Подходил со спины, обнимал, прятал, укрывал собой от внешнего мира. Как раньше…

Лера прижималась к нему, проваливалась в радость, просыпалась с ощущением стабильности, защиты и задыхалась от счастья. Через минуту, леденея, тоскливо понимала, что это только сладкий сон. Она одна. И сказка никогда не повторится.

Бессильно извивалась и, кусая подушку, тихо скулила под одеялом, боясь, чтоб не услышала соседка по комнате.

Петр был безмерно горд и доволен. В двух огромных пакетах привёз и щедро вывалил Лере оставшийся запас не раздаренных презентов и сувениров, которые привёз из своей солнечной страны.

Награждение первобытной дикарки с острова, охраняемого железным занавесом, за удовольствие, доставленное цивилизованному человеку.

Она благодарила, искусно улыбалась и неистово ждала — когда он уедет!.. Чтоб больше никогда не касался её.

Когда наконец улетел, Лера на лоджии с ненавистью расколотила керамические сервизы, кружки, сломала сувениры, вылила в раковину духи, порвала журналы и выкинула распотрошённые дары в мусоропровод. Всю жизнь тошнило и выворачивало от мемориального, удушающего запаха болгарской розы, маслами и ароматами которой были обильно пропитаны его вещи, подарки и он сам.

Глава 31. Сладка ли месть?

Удивительно, но за два месяца Давид ни разу не позвонил. Может, его не было это время в Москве? Иногда Лера задавалась вопросом — изменилось ли что-нибудь, если б он тогда появился? Сложно сказать. Скорей всего — нет. Слишком остра была обида и злое разочарование от отталкивающих событий той долгожданной встречи. Слишком переполняло стремление покарать мужчину. Возможно, из противоречия, наоборот ускорила бы месть, ещё неистовей покуражилась и сильней оплевала самолюбие. Она пугалась себя и собственных мыслей, и того, на что готова решиться в ненависти.

Теперь она ждала. Без надрыва, без отупляющего отчаяния. Была уверена, что это не конец, точка в отношениях ещё не поставлена. Необходимо довести до логического завершения её чудовищный поступок, иначе он терял смысл.

Постоянно воскрешала образ Давида с застывшим на лице презрением. И истязала себя, воображая сцены его измен. Не позволяла одержать верх здравым мыслям, глушила их обильными порциями подогретой неприязни и обвинений.

Но эти чувства были временными, наносными, если их не подкрепляла регулярными внушениями в правильности действий, то неизбежно накрывало ощущение непоправимой беды.

От собственного предательства было страшно и горько. В сердце поселился неугомонный жестокий грызун, не дающий покоя круглые сутки.

Душа-изменница, неподконтрольная суровому разуму, блаженно путешествовала по тем безоблачным дням, когда между ними никто не стоял, и они были бесконечно счастливы видя друг друга.

Давид позвонил во второй половине ноября и не поверил ушам, услышав, что Лера не хамит, не впадает в истерику, не требует оставить в покое, а спокойно и доброжелательно разговаривает с ним. И сразу согласилась встретиться.

Свидание началось неправильно. Не к этому готовилась Лера, не этого ожидала.

Агрессивный дух покинул их. Оба чувствовали себя виноватыми, пристыженными и соскучившимися. Несмотря на претензии, припасённые на случай воинственных нападок со второй стороны, ничего не хотелось вспоминать, выяснять и доказывать.

Они стояли разделённые несколькими сантиметрами, грустно и настороженно всматривались в глаза друг друга, не отваживались шагнуть ближе, преодолеть разрыв и соприкоснуться как прежде.

Напряжённо искали и с опаской находили, новые, непонятные, едва уловимые изменения во взгляде, улыбке, выражении лица. Сердца неуверенно открывались навстречу, тихо и взволнованно стучали, желая соединиться вновь.

Невзирая ни на что их влекло друг к другу.

Почему?

Вокруг существовали миллионы личностей. И Лера, и Давид могли сделать другой выбор. Их окружали десятки интересных знакомств, людей — более красивых, стройных, умных. Подходящих по статусу, возрасту, характеру. Готовых принимать любовь и одаривать ею вторую половинку. Без проблем и конфликтов, создаваемых взаимно, которые ранили и рушили их отношения.

По каким неведомым законам двух совершенно противоположных людей притягивало как магнитом?

Они были абсолютно разными внешне. Но всегда жадно отыскивали схожесть хоть в чём-нибудь… Радовались и ликовали, когда находили притянутую за уши идентичность. Иронично посмеиваясь подтверждали, что у них есть много общего — одинаковый цвет глаз, форма ногтя на мизинце, расположение родинки, схожесть в выполнении какого-нибудь заковыристого движения.

Может, где-то в зеркальных, мистических мирах они были одним целым? А здесь как части неразделимой сущности интуитивно рвались воссоединиться?

Встреча началась трепетно…

Не обнаружив в Лере враждебности и отторжения, Давид с облегчением поймал её за руку, притянул к себе. Обхватил за плечи, прижался лбом, осторожно и изучающе заглянул в глаза.

Девушка не выдержала этот проникающий в душу, насквозь сканирующий взгляд, и удручённо опустила голову.

Он чувствовал себя виноватым за то, что безобразно грубо вёл себя в прошлую встречу.

Извинялся, покаянно шептал примирительные слова, гладил волосы. С первых минут, пока она ещё не успела выпустить ядовитые колючки, торопился сказать, что любит, соскучился, каждый день мечтал увидеть и боялся позвонить.

Взгляд тепло ласкал и подбадривал девушку. Вопреки выстроенной, продуманной обороне, осаждал её просыпающееся сердце. Топил в нежности и грусти, метался по лицу, разыскивая поддержку и маломальский отклик, воскресающий надежду.

Лера холодела и сдерживала отчаянье.

Было физически больно и стыдно смотреть в его взволнованно-счастливое лицо. В груди мучительно ворочалось совесть, лопалось её тайным позором, беззвучно рыдала и растекалась леденящими потоками. Воздуха стало катастрофически мало, дыханье перехватило, горло сдавил спазм, перекрывающий доступ кислорода.

С внутренним стоном горько вспомнила о том, как шла на свиданье и мечтала, бесстрастно глядя в глаза, с торжеством и ненавистью выложить новость о том, что изменила ему. Хотелось пронзительно закричать от безысходности и сострадания.

Немного побродили по погружающемуся в сумерки городу. Уютно светили фонари, сверкали нарядные витрины магазинов, подмигивали фары серых проезжающих машин. Город тихо гудел, растекался чавкающей снежной кашей под ногами, дышал холодным ветром, жил жизнью спешащих прохожих.

Прошёл год с того дня как они познакомились. Объёмный, насыщенный, странный год… Самый противоречивый, мучительный, памятный и счастливый год в Леркиной судьбе.

Поговорить им нужно было обо многом. Как обычно, поехали на квартиру к многострадальному Зурабу…

Он, глубоко вздохнув, впустил их. Удивлённо дёрнул бровями и с колючей ухмылкой предложил пообщаться на кухне. Без него. Нервно скрылся в спальне и плотно прикрыл за собой дверь. Якобы у него накопилось много важной бумажной работы, которую надо срочно выполнить. Возможно так и было.

Разделись, прошли на кухню, поставили чайник на газ. Лера потерянно безмолвствовала, а Давид не умолкал. Он говорил и говорил…

Его всё больше тревожило пугающее молчание и понурый вид девушки. Он боялся, что если остановится, то она успеет произнести что-то ужасное, непоправимое. Отчего рухнет обретающий желанные очертания мир.

Он убеждал прекратить конфликт, забыть о ссорах, простить взаимные обиды. Вернуть прежние отношения. Самый лучший выход, по его мнению — снять квартиру и всё-таки попробовать жить вместе.

И конечно, неизменный пункт в долгосрочных планах — родить ребёнка:

— Мне всё равно кого. Кто получится. Хоть сын, хоть дочь. Только чтоб у нас с тобой был общий ребёнок.

Поставил на стол домашнее вино из запасов Зураба, достал бокалы и произнёс тост за примирение.

Лера несколько раз набирала полную грудь воздуха, чтобы возразить и остановить поток фантазий собеседника, но рвано выдыхала, кусала губы и молчала. Сердце разрывалось.

Давид, холодея, наблюдал за её терзаниями и дурное предчувствие острым шипом вонзалось всё глубже и больней.

Наконец, после полных нежности слов:

— Девочка моя любимая!

Лера решительно перебила его, заканчивая обман и срываясь в бездонную пропасть:

— Уже не девочка, Давид. Я тебе изменила.

Он сделал движение, будто воткнулся лицом в препятствие. Застыл и исказился. Побледнев, несколько бесконечных секунд пронзительно смотрел на неё. Кадык дёрнулся вверх-вниз. Шумно, с усилием проглотил слюну и тихо прохрипел:

— Что ты сказала?

Лера тоже побелела, увидев его реакцию. Крепко сжала губы в тонкую бесцветную полоску и замолчала, впившись пальцами в свой табурет.

Давид, набычив голову, тяжело кивнул и сиплым шепотом выдохнул:

— Повтори. Что ты сказала? Ты мне изменила?

Схватил за одежду на груди, резким рывком дёрнул к себе, вглядываясь в одеревеневшее лицо. Лере стало страшно.

Его зрачки были чёрными, мрачными, зловеще озаряемые взрывами растущей ярости.

Грудь поднималась, сильными толчками втягивая и выталкивая воздух.

Снова тряхнул девушку с такой мощью, будто она была крошечным парализованным зверьком, добычей в лапах безжалостного хищника. Вцепился в подбородок, поднимая его вверх, передавив шею.

Рявкнул сквозь стиснутые зубы:

— Повтори!!!

Девушка опустила веки.

— Убью… Я. Тебя. Убью, — произнёс совершенно ровно, безэмоционально. Разделяя каждое слово.

«Да, это самый простой выход» мысленно согласилась Лера и равнодушно замерла.

Медленно окинул взглядом, недоумённо остановился на своём напряжённом кулаке, сдавливающем её шею. Разжал его.

Оттолкнул Леру от себя.

Откинулся на спинку стула, закрыл лицо руками и окаменел в этом положении. Девушка сидела, не шевелясь, не дыша и не сводила с него глаз.

Не глядя, нашарил на столе начатую бутылку вина, налил бокал до краёв и залпом опрокинул в себя. Потом ещё и ещё.

Бледность сменилась краснотой. Он тёмными невидящими глазами неподвижно смотрел в одно место и молчал.

Лера не ожидала такой бурной и отчаянной реакции. Всегда казалось, что нисколько не дорога ему, находится на пятом, десятом месте. И когда Давид узнает о предательстве, то, конечно, оскорбится, расстроится. Отвергнет с насмешкой, начнёт презирать и перестанет беспокоить. И всё.

А она, выпустив яд, злорадно понаблюдает за его бешенством и торжественно уйдёт.

С ужасом поняла, что для Давида это не просто уязвлённое самолюбие. Он на грани отчаянья. Сообщение об измене обрушилось на него страшным известием, ударом, подмяло и раздавило как большая беда.

Леру пронзило острой жалостью. Его состояние испугало девушку. Захотелось вернуть роковую фразу, укрыть, избавить от боли. Не думая ни о чём, схватила Маркова за руку и отрицательно замотала головой:

— Нет-нет, Давид! Нет! Я не изменяла тебе! Просто так ляпнула… Не ожидала, что тебя это заденет.

Он сморщился, сделал тугую попытку усмехнуться, поднял тяжёлый тоскливый взор. Слова едва ворочались в пересохшем рту:

— Не верю… Вижу, что сейчас врёшь. Боишься… Не бойся…

Допил содержимое бутылки, достал из нескончаемых запасов Зураба огромную ёмкость с вином и увесисто водрузил на стол.

— Будем пить, Лера… И… Что бы ни произошло, всё, что я говорил — в силе. Я ПРОЩАЮ тебя. Неважно — девочка ты или нет. Ты моя… Сегодня мы пьём за наше воссоединение и будущего ребёнка. Я никуда тебя не отпускаю и больше не церемонюсь. Мы остаёмся здесь. Будем заниматься любовью…

Лера тихо прошептала:

— Зато я себя не прощаю…

Давид молча пил, пьянел и мрачнел… Грузно облокотился об стол, опустил наливающуюся свинцом голову на ладони и не смотрел надевушку.

Она, муторно понаблюдав за тем, как он всё сильней уплывает от реальности и перестаёт понимать где находится, вышла в прихожую, оделась и не прощаясь выскользнула из квартиры.

Глава 32. Дубль Альгис

Время шло. Давид изредка звонил, апатично интересовался её жизнью, приглашал встретиться. Чаще всего эти угасающие звонки происходили в вечернее время, фоном слышались чужие голоса, смех, музыка. Развлекается, уныло понимала Лера. Ищет пару на вечер, занимается поочерёдным обзвоном своих женщин. Надеется, что какая-нибудь скрасит сегодняшний досуг…

Отказывалась. Он не настаивал, глухо уточнял «Точно не хочешь приехать?», после подтверждения клал трубку.

Она чётко, со всеми деталями представляла картинку, как он недовольно трёт лоб, разочарованно глядит на телефон. Затем, немного подумав, хмуро ведёт пальцем по листочку в блокноте и дальше накручивает диск, набирая цифры номера следующей девушки…

Наверное, так и было? Возможно и нет…

Кто ищет, тот всегда найдёт? Удачи в поисках, Давид!

Горечь подступала к сердцу, буря страстей после разговора отравляла настроение на несколько недель. Как долго её эмоции будут находиться в прямой зависимости от Маркова?

Потом он исчез.

Таня Мишкина вышла замуж, изменила фамилию, через несколько месяцев ушла в декрет. Леру перевели на работу в другую сберкассу. В отделе кадров поменялись работники.

Менялись даты, времена года. Сбылось ещё одно неприятное предсказание гадалки из Марьиной Рощи. Стрессы, нервное напряжение, отторжение желудком еды в периоды остро переживаемых любовных потрясений, привели к сбою в работе пищеварения.

Обследование, лечение, больничные. Проблема разрешилась только после операции.

Девушка удивилась второму гадостному совпадению и похолодела. Цыганка заранее предвидела её болезнь и предупреждала об операции!

Но из Москвы она никогда не уедет! Ни за что! Даже по той причине, что здесь живёт её великая любовь, и только здесь есть шанс… увидеть, услышать, встретить… Каждый день вопреки разуму затаённо ждала и надеялась, что ОН когда-нибудь снова появится на короткий миг в её бестолковой, нелогичной жизни.

Прошёл ещё год, другой.

Лера не сидела монашкой в четырёх стенах, не было осознанного стремления сохранять неприкосновенность, просто никого не любила. Знакомилась, активно дружила с молодыми людьми. Маленькие романчики и романы покрупней вспыхивали, разгорались и… незаметно гасли.

Зачастую, блуждая в ощущениях и затрудняясь сделать выбор, встречалась с несколькими парнями одновременно. Умудрялась в один день побывать на двух свиданиях. Не очень опасалась разоблачения и того, что соперники могут столкнуться, если одновременно придут в общежитие или будут ждать после работы.

Иногда такое случалось.

Без угрызений совести, из двух подъехавших к окончанию смены ухажёров, выбрала того, с которым была знакома подольше. Не таясь села к нему в автомобиль на глазах у второго. Правда, саркастически посмеиваясь над собой, перед этим чуток колебалась — кого предпочесть? Слева или справа? Определилась, флегматично извинилась перед обалдевшим парнем и уехала с другим.

Значит — ни к одному из них не тянуло, иначе бы ни минуты не раздумывала, не сомневалась. Правильно?

В душе было пусто. Или не так… Душа всегда была занята. Закодирована на самом глубочайшем уровне, она без остатка принадлежала Давиду. Это роковое имя включало Леру. Включало ВСЁ. Отодвигало на задний план действительность, пробуждало, активировало энергию. Воздействовало мистическим образом, лишало рассудка и магическим сигналом разрывало любые посторонние интересы и связи.

Прекрасно осознавала, что для него она — малозначительный затейливый эпизод. Занятный, но зубастый цветочек из огромного букета его женщин. Вспоминал Лерку только оттого, что всё ещё не вычеркнул оригинальную особу из списка знакомых. Два года не звонит, поскольку сейчас у него есть другие дамы — интересней, покладистей.

Невзирая ни на что, если б Марков внезапно появился и позвал — как зомби пошла б к нему, млея и поскуливая от счастья. И снова безвольной лужицей растаяла б у его ног… Конечно, если Давид повёл себя чуть похитрей и влил в уши правильные слова…

Не могла ни в кого влюбиться больше! Пыталась много раз. Иногда приходило обнадёживающее ощущение — вот оно — свершилось! Увлеклась, загорелась — ура! Влюбилась! Но проходила неделя, другая… Эйфория опадала. И человек неизменно утомлял, бесил. Нервировала сама необходимость идти на свиданье, подстраивать планы. Даже понимание того, что надо накраситься, чтоб хорошо выглядеть для нелюбимого — раздражало. Задиралась, грубо язвила, уклонялась от встреч, не открывала двери. Порой, прощалась и уходила через несколько минут после начала свиданья.

Ассоциировала себя со злой и преданной собакой которая помнит и хранит верность единственному хозяину. И по первому зову, на свист, сшибая всё на свете, мчится к нему.

***

Альгис, с которым познакомилась в свою первую московскую весну, время от времени приезжал в столицу. Они виделись у тётки в Мытищах, чаще всего он останавливался у её дяди. Лера знала, что нравится ему. Парень волновался, разговаривая с ней, краснел, у него дрожали руки…

Видела это, сочувствовала… Испытывала неловкость и застарелую вину, не кокетничала с ним, не поддразнивала. Была внимательна, предупредительна и… равнодушна.

В тот год его командировали на месяц в Москву. Разместился молодой человек в какой-то небольшой старенькой гостинице на другом конце города, но больше ему нравилось жить у Леркиного холостого дяди. Со Светловой они теперь подолгу болтали по телефону, встречались в выходные, гуляли как добрые друзья. Альгис был коммуникабельный, весёлый и лёгкий на подъём. Зачастил в общежитие, быстро нашёл общий язык с молодыми игривыми соседками по квартире, подружился с её друзьями-подругами. Вообще, очень гармонично и органично вписался во всю жизнерадостную компанию Лериных знакомых.

Девушка, чтоб не заморачиваться во взаимоотношениях и не ограничивать ничью свободу, представляла его как двоюродного брата.

В это время она вяло крутила романчики с двумя парнями… Логично — раз параллельно с двумя, следовательно, ни с которым из них серьёзных отношений не было. Она честно предупредила и первого, и второго, что встречается ещё с одним мальчиком, если устраивают такие отношения — дружим дальше, если нет — расстаёмся. Как ни удивительно, оба продолжили ухаживания. Один из них даже позабавил неожиданным и оригинальным вопросом:

— И что я должен сделать? Опередить? Раньше всех сделать тебе предложение?

Вместе посмеялись, развили тему в шуточном направлении и продолжили дружить.

Альгиса со своими поклонниками не знакомила. Шестое чувство подсказывало, что это его расстроит.

Ему, тем временем, совсем не хотелось уезжать. Продлил командировку на месяц, потом ещё на один… Вдвоём с Лерой ездили к родственникам, друзьям, проводили выходные, отмечали дни рождения знакомых, праздники.

Соседка по комнате — Надя, прожила в столице уже пять лет и, как положено по советскому закону, дождалась постоянной прописки в Москве. И собственной жилплощади!!! Ей дали комнату в коммунальной квартире, она переехала и пригласила их на новоселье.

Теперь Лера жила в общежитской комнатке одна, без соседки. Места было достаточно и Альгис мог, не стесняя посторонних, всё чаще оставался ночевать у неё. Спали вдвоём в одном помещении. Как друзья… или родственники? На разных кроватях… Целомудренно. Он не пытался приблизиться, прикоснуться, обнять или поцеловать девушку. Но всё с большей тоской говорил, что скоро уедет, будет скучать, а об нём никто вспомнит…

Светлова всё видела, понимала прозрачные намёки и грустно помалкивала.

Задумывалась. Наверное, для брака — Альгис самый подходящий вариант. Возраст, внешность, социальный статус, неконфликтный. Московским родственникам он нравится, с её приятелями-приятельницами легко подружился. Рукастый — проявил инициативу и выложил плиткой стену возле раковины на общежитской кухне, говорит, что всё умеет делать по дому…

А самое главное — любит её, это очевидно.

Если снова сделает предложение Лере, то в этот раз она не станет уклоняться от ответа. Ещё раз всё серьёзно обдумает, взвесит и, скорей всего, согласится.

И… уедет с ним…

Как можно дальше от этого города. Из огромного храма её неумирающей любви. Не оставит себе ни малейшего шанса, перекроет кислород надежде и удержится от потенциальных соблазнов.

События развивались своим чередом. Она пассивно наблюдала за терзаниями молодого человека. Не подталкивала к действиям, не пыталась обольстить, не уговаривала продлить командировку.

Срок пребывания Альгиса в столице подошёл к концу. И он, наконец, отважился.

В один из дней засиделся допоздна и остался ночевать у неё, как это частенько случалось в последнее время. Выключили свет, каждый лёг в свою постель, немного поболтали перед сном, пожелали спокойной ночи.

Лера закрыла глаза, погружаясь в дрёму, и вдруг в темноте услышала заунывный и хнычущий голос друга:

— Лера-ааа… Давай распишемся с тобой… Подадим заявление в ЗАГС, — и он громко, отчаянно засопел.

Она беззвучно рассмеялась… Не удивилась. Ждала, знала, что он на последнем пределе и вот-вот решится на поступок. Вздохнув, критически отметила про себя некоторую корявость предложения о замужестве, но не стала зацикливаться.

— Хорошо. Давай попробуем. Может, что и получится у нас с тобой, — с некоторым напряжением согласилась девушка.

Услышала, как парень шумно, с облегчением выдохнул, и скинул с себя одеяло. Несчастным голосом пожаловался:

— У-уф!.. Я так боялся!.. Руки дрожат и весь вспотел…

Оба смущённо рассмеялись, обстановка немного разрядилась. Альгис обрадованно спустил ноги на пол, горячо, убеждённо затарабанил со своего места:

— Получится! У нас всё получится, вот увидишь! Ты не пожалеешь!

Остаток ночи они проговорили. Лёжа на разных кроватях. Молодой человек был согласен остаться в Москве, хотя предпочёл бы жить в своей республике. Он работал в строительной компании и приближалась его очередь на получение квартиры.

Лера выходила замуж, чтоб начать важный этап в судьбе с чистого листа. Разорвать зависимость, больше не раниться самой и не ранить никого об осколки своей бессмертной любви.

Она чувствовала, что если вдруг объявится Давид, то… Всё будет крайне сложно и больно, начнётся пытка для сердца и очередное потрясение, от которого долго, мучительно излечиваться.

Поэтому — переезд и новая жизнь!

Наутро они подали заявление и выбрали день свадьбы. Через неделю Альгис вернулся на родину и с обеих сторон началась подготовка к знаменательному событию.

Свадебные хлопоты, ожидание праздника, предвкушение сказки и волшебных перемен. Один из самых волнительных, вдохновляющих и радостных периодов. Она, воскреснув душой, увлечённо летала по Москве в поиске красивого свадебного платья, фаты, цветов, машины, закусок, места для торжества.

Времена катастрофической нехватки товаров и услуг.

Молодожёнам выдавали специальные справки, по ним открывался доступ к дефицитам и можно было накупить массу милых необходимых в семейном быту мелочей. Лера увлечённо выбирала самую красивую посуду, импортное постельное бельё, огромные махровые полотенца, симпатичные безделушки. Купила большой пушистый ковёр! У них будет очень тёплое и уютное семейное гнёздышко!

Они оба молодые, энергичные, стремятся к общей цели. Всё получится. Смогут, постараются. Она приложит все усилия для этого.

Подала заявление на увольнение… Дни были насыщенными, яркими, ракетой мчащимися к новым мирам. Никаких посторонних, отвлекающих мыслей.

А ночи… Ночами просыпалась от невыносимой боли в сердце. Снилось будто ОН рядом, будто лежит в ЕГО объятиях. Любимая и любящая, счастливая.

Уезжает… И больше никогда не услышит и не увидит ЕГО…

Последний рабочий день и останется без телефона, без этой тонкой ниточки, которая связывала её с Давидом…

В конце смены раздался звонок. Треск, шумы, помехи… На том конце провода плохо различимый голос мужчины спрашивал Татьяну Мишкину.

Сердце вздрогнуло. Оно безошибочно определило, почувствовало. Это — Давид!

А может и нет? Звук плохой, ей везде чудится Марков… Лера вспотела и хрипло сообщила невидимому собеседнику, что Таня работает не в этой сберкассе:

— Я знаю её номер, Вы будете записывать?

С той стороны замешкались, хмыкнули. Кажется, у мужчины изменился голос, заговорил быстро, будто бы с волнением. Поблагодарил, записал телефон и замолчал. Не опускал трубку. Ждал чего-то. Чувствовалось, что хочет задать вопрос, но не решается. Лера тоскливо, с напряжением ждала продолжения.

Марков ли это? Сомнения и ревность заполонили душу. Если это ОН — то не узнал или притворился, что не узнаёт? Самое важное — спрашивал не её, а искал Таню. Собеседнику нужна Мишкина. Попрощалась и положила трубку.

В смятении позвонила подруге, рассказала о диалоге и своих подозрениях.

На следующий день Мишкина пришла к Лере:

— Лерка! Это действительно был Давид! Искал ТЕБЯ! Я сказала, что вчера вы разговаривали друг с другом. Слышала бы, как он расстроился. Просил передать, что обиделся из-за того, что не представилась.

Стабильный мир покачнулся и поплыл, Лера, всхлипнув спросила:

— Ты предупредила, что я замуж выхожу?

— Нет! Сама скажешь! Я говорила только то, что уволилась и скоро уедешь из Москвы. Он хочет тебя увидеть. Будет ждать завтра у памятника Пушкину в час дня. Пойдёшь?

— Нет… Не пойду… — ей вдруг стало безумно страшно.

И тут же с жаром и дрожью опровергла себя:

— Пойду! Обязательно пойду!

Все дни, после согласия выйти замуж и переехать в Прибалтику, внутри билась единственная страшная мысль, впитывалась, и ядом растекалась по крови, отравляла каждую минуту — больше никогда не увижу ЕГО.

Поразительно. Случилось ЧУДО! Небо услышало сокровенную молитву сердца, в последний момент сжалилось и дарит шанс… счастье увидеть любимого человека!

Это знак. Последняя встреча дарована неслучайно.

Следующая глава будет заключительной)

Глава 33. Заключительная

Этот апрельский день был удивительно солнечным и тёплым, пропитан ощущением перемен и праздника. Сияло всё — солнце, бездонное чистое небо, окна домов, машины, лица прохожих. Отчаянно чирикали воробьи, голуби с глубоким воркованием кружились вокруг ускользающих подруг. Москва проснулась от бесконечной зимней спячки и активно забурлила, готовая через пару дней взорваться торжествующей зеленью первой листвы.

Лера шла на встречу с Давидом, впервые не испытывая парализующего страха перед ним. Мчалась не чуя ног, разрезая воздух, наполняя лёгкие счастьем. Пальто нараспашку. Забыв о сдержанности и стыде, волнуясь и боясь одного — вдруг он не придёт?! Выпорхнула из подземного перехода и жадно пробежала взглядом по площади…

Жарко, радостно вспыхнула — Давид! Он здесь!

Мужчина тоже сразу увидел её.

Словно магнитом притянулись друг к другу, свободно выдохнули, прижались лбами, ненасытно погружаясь в родные глаза. Смеялись и замолкали, с наслаждением вглядывались в лица и возрождались. С губ срывались какие-то невнятные ликующие звуки, восторги, взаимно повторяли имя второго, насыщались этим.

Хмельные от встречи медленно побрели по бульварному кольцу, повторяя маршрут их самого первого свидания, не в силах наговориться, насмотреться и надышаться.

— Почему не созналась, что это ты разговариваешь со мной по телефону? — первое, что спросил Давид, когда немного опала охватившая волна чувств.

— Ты искал НЕ МЕНЯ…

— Тебя, только тебя! Какая же ты глупышка… Я много раз звонил. Отвечали — то ты на сессии, то на больничном, то в отпуске. Через Мишкину пытался найти — говорили, что она в декрете находится. Потом в отделе кадров вообще отбрили, сказав, что такая девушка у них не работает.

— Да. Она фамилию мужа взяла, новые работники её прежнюю фамилию не знают, — кивнула Лера, — Но… Если бы действительно хотел меня найти, то нашёл бы…

— Ты же постоянно кричала, чтоб я тебя не беспокоил! Трубку швыряла, грубила, — возмутился Марков, — Самое главное — меня долго не было в стране. Приезжал иногда на короткое время, а тебя невозможно найти! Я два года работал в Сирии. Видела бы — в каком огромном доме я там жил. И всегда мечтал, представлял, как бы ты ходила по этим комнатам… Как бы мы там вместе жили! Я так скучал по тебе…

«Эх, Давид-Давид… Всё такой же искуситель и лжец. В совершенстве владеешь искусством обольщения. Знаешь — женщина любит ушами.» Рассмеялась и грустно вздохнула девушка.

— Что у тебя случилось? Почему ты увольняешься? Где будешь работать? — поинтересовался мужчина, тревожно всматриваясь в лицо.

Лера очнулась… С момента звонка напрочь забыла о том, что сейчас происходит в жизни. Давид снова своим появлением, не прилагая усилий, вырвал её из налаженной реальности и вернул в сумасшедший мир, где существует только он. Как воздух, без которого нельзя дышать.

Вернулась память, и накатила боль. Молча смотрела в дорогие глаза, а внутри всё кричало от отчаяния…

Отголосок улыбки медленно растаял. С застывшим лицом Давид обречённо простонал:

— Опять… Что теперь? Какие препятствия?

Опустив голову сипло произнесла:

— Я выхожу замуж. Через две недели регистрация. После свадьбы с мужем улетаю жить в Прибалтику. Навсегда.

Он нервно сглотнул, хмыкнул. Лицо исказилось в непонятной гримасе. Быстро отстранился, отвернулся. Стал чужим. Поздравил равнодушным голосом. Поинтересовался будущей фамилией. Именем, возрастом мужа.

— А… Помню… Говорила о нём. Молодой, высокий… Значит, Лера, ты все эти годы с ним встречалась?

Она отрицательно замотала головой, принялась сбивчиво, торопливо объяснять. Мужчина слушал, отрешённо качал головой. Смотрел, неестественно растянув губы, глаза были холодными, далёкими.

Глубоко, удручённо задумался. Лицо отразило напряжённую работу.

Хищно усмехнулся — похоже, что-то обмозговал, оценивающе стрельнул глазами по девушке. Водрузил ненатуральную улыбку и с напускной живостью стал интересоваться подробностями, шутить, неубедительно смеяться. Успокаивающе похлопал по плечу — якобы благословил в новую жизнь. Полюбопытствовал о семье жениха, давал желчные советы — всем видом демонстрировал, что рад за неё и желает счастья.

Потом, поставил перед собой и пристально глядя в её несчастные глаза, сквозь зубы процедил:

— Совсем ведь забыл сказать! У меня тоже есть важная новость.

Лера выдохнула и напряглась. Нахмурилась, со страхом скривилась — судя по его злобно-мстительной гримасе — это будет крайне болезненная новость. Припасённая как можно сильней ранить её.

Давид, въедаясь взглядом, неспешно наслаждался меняющимся Леркиным лицом, с торжеством разрушил последние иллюзии относительно любви к ней:

— Ты отказалась родить мне ребёнка. А другая женщина не побоялась. Родила мне сына.

— Родила сына?! — слабым эхом повторила девушка, шокировано переходя на «Вы», — У Вас есть сын?!

— Да, — резко и жёстко подтвердил мужчина.

Её лицо заполыхало. Стало трудно дышать. Имя женщины не спросила. Какое это имеет значение?

— Не поздравишь меня? — зло поинтересовался Давид.

— Поздравляю… — еле выдавила Лера. Губы предательски задрожали, часто заморгала, опустила влажные потемневшие глаза.

Всё.

Всё правильно сделала, что уезжает отсюда… Потрясение… Один — один. Они квиты. Он всегда будет причинять боль и втаптывать в грязь её жизнь.

Упившись состоянием девушки, перевёл разговор на другие темы. Оба притворялись, что искренне рады переменам в жизни собеседника.

Вечер подкрался незаметно. Последний совместный день оказался, как и вся их связь — полным счастья и закончившимся скрываемой, невыносимой болью.

— Лера, — Марков развернул лицом к себе. Крепко взял за плечи, касаясь губами уха, хрипло произнёс, — Я хорошо тебя знаю. Скажи правду — у тебя всё ещё не было секса с твоим женихом? Уверен в этом. Я прав?

Она горько усмехнулась. Как удобно поставил вопрос, даже врать не придётся:

— Не было. Мы и не целовались ещё… По-настоящему…

Давид порывисто и нежно прижал к себе, прошептал:

— Девочка моя любимая… Встретимся ещё? Послезавтра? В последний раз. Сейчас куплю тебе шампанское, себе — коньяк. Отметим нашу встречу, расставание. Выпьем за твою свадьбу и… за моего сына. Решайся!

С бессильным стоном вдохнула и утонула в полузабытом, единственном, родном запахе. Обхватила руками мужчину, зарылась носом на груди. Надышаться им… Дурман обволок и воскрес… Или просто всё встало на свои места?

— Да, — растворяясь в наслаждении, кивнула Лера. Ещё один раз увидимся и всё…

Ещё одна встреча…

Следующий день ни о чём не могла думать, только о предстоящем свидании. Умирала и воскресала, плакала и смеялась… Кружилась от счастья, вспоминала каждый миг…

Убеждала себя — он наврал про сына… Чтоб наказать Леру.

Или… нет?

Что же такое?! Почему она такая ненормальная? Зачем были все мучения, жертвы, ломка себя если… слегка поманил пальцем — и как заворожённая забыла обо всём. Сомнамбулой тащится назад… В омут обмана?

Наверное, у него десяток таких наивных и влюблённых девчонок? Женщин… Одна из самых доверчивых родила ребёнка, растит его сына. А он… Он в это время встречается с Лерой, сочиняет сказки о неубиваемой любви! Чем закончится завтрашняя встреча? Они — вдвоём. Шампанское, коньяк…

Что она творит?! Свадьба на носу… Как же Альгис? Бедный мальчик, ждал столько лет… Она помнит, как страшно разрушает боль от измены, предательства. Это заслуга великого и жестокого учителя — Давида…

Нельзя.

Нельзя ехать на это свидание. Но и не поехать — нет сил отказаться. Взглянуть ещё один раз, самый-самый последний.

Собралась… Поехала…

Загадала — пусть всё решат высшие силы.

Марков ждал её на Новокузнецкой. Села в первый вагон метро, доехала, вышла.

На станции было полупусто. Весь зал отлично просматривался. Леру хорошо видно. Не глядя по сторонам, опустила глаза в пол и медленно шла… Очень-очень медленно… Шла к противоположному краю платформы, к поездам в обратную сторону.

Если судьба — Давид увидит и остановит.

Состав подошёл, гостеприимно распахнулись двери. Никто не задерживал девушку. Она помедлила секунду, вздохнула, оглянулась и… шагнула в вагон.

На следующий день Марков позвонил Мишкиной, узнать почему Лера не приехала. Таня объяснила, что та приезжала, но сразу же вернулась назад. Испугалась. Мужчина выслушал и, не прощаясь, повесил трубку.

Через несколько дней самолёт унёс Леру Светлову в другую жизнь. Верней, в её персональный ад.

Вот и вся история, списанная из чужого дневника с пожелтевшими от времени страницами…

«Ты — там. Я — здесь. Две жизни. Две судьбы.

Мне до тебя рукой не дотянуться.

Но две души давно уже на «ты».

Им невозможно было разминуться»

Оглавление

Глава 1. Побег

Глава 2. Альгис

Глава 3. Подруга

Глава 4. Знакомство

Глава 5. Вечер

Глава 6. Давид

Глава 7. Скука

Глава 8. Свидание

Глава 9. Стыд

Глава 10. Страхи

Глава 11. Подозрения

Глава 12. Лампочка

Глава 13. Зураб

Глава 14. Условие

Глава 15. Ночь

Глава 16. Обида

Глава 17. Ненавижу

Глава 18. Трусиха

Глава 19. Француз

Глава 20. Общежитие

Глава 21. Златые горы

Глава 22. Покаяние

Глава 23. Пасха

Глава 24. Боль

Глава 25. Наташа

Глава 26. 9 мая

Глава 27. Лето

Глава 28. Встреча

Глава 29. Коса на камень

Глава 30. Петр

Глава 31. Сладка ли месть?

Глава 32. Дубль Альгис

Глава 33. Заключительная