Операция «Бангладеш» [Леонид Алексеев] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (28) »
Леонид Алексеев Операция "Бангладеш"
1
2005, Москва К утру и без того молчаливая Олеся совсем сникла. Она покачивалась на кухонном табурете, смотрела на Павла, наклонив голову, и по временам порывисто промакала уголок глаза изрядно измятой салфеткой. Олесины сжатые губы подрагивали. Павел сдвинул чашки и лениво насыпал в них по три ложки кофе. В свою чашку бросил кусок сахара, а в Олесину — квадратик чёрной шоколадки. — Слишком крепкий, хватит уже, лучше чаю, — умоляюще поморщилась Олеся. — Пора мне, Олесь, — Павел звякнул чайной ложкой о блюдце и встал, — пора, надо ещё билет купить. — Я провожу. — Олеся подскочила, легко, как упругий резиновый мячик, и скрылась в ванной. Павел вяло возразил, мол, незачем, но, видя Олесину решимость, смирился. Утреннее солнце насквозь прошило лучами утлую однушку на окраине Москвы. Три шага, и Павел оказался в крохотной комнатушке. «Девичья светёлка», — умилялся он вчера вечером, войдя сюда впервые. У одной стены — диван для дюймовочки. На нём горка подушек и подушечек. Напротив — открытые книжные полки — Булгаков, Довлатов, Евтушенко, «Ветеринарная фармакология». Посреди них маленький плоский телик. У окна, задрапированного серебристыми шторами и молочно-белым тюлем, узкий столик с ноутбуком и стаканом под карандаши. И повсюду фотографии — по стенам, на полках, на подоконнике. Животные, животные. Львица Сидоровна из самарского зоопарка Павла. И на весь фотозверинец одно человеческое лицо. Павел щёлкнул по носу свой портрет и тоскливо посмотрел на диван: так он и простоял без дела всю ночь. — Я готова. Павел обернулся. У двери стояла Олеся. Свежая, как это летнее утро. Тёмно-синее платье в белую полоску, жёлтые босоножки и жёлтая косынка поверх чёрных волнистых волос до плеч. «Останусь!» — разлилась в сердце Павла тёплая нега. — Тут тебе в дорогу, — Олеся протянула пластиковый пакет. — Зачем… — Павел не стал спорить и взял. — Спасибо! «В дорогу! Да, решил уже!» — он твёрдо отмёл уютные фантазии и поднял с пола оранжевую дорожную сумку. *** Пока Олеся запирала дверь, Павел уже спустился на один пролёт. На площадках бодро торчали из массивных горшков кустики растений с кожистыми листьями. Во влажном запахе свежевыкрашенных стен угадывалась горечь табачного дыма вперемешку с ароматом сдобы — на нижних этажах невидимый заядлый курильщик и неведомая хлопотунья стряпуха уже начали свой день. «Я хочу сюда возвращаться, — Павел почувствовал слабость в коленях, — каждый день». По притихшему подъезду будильником прозвенели ключи. Клацнул замок Олесиной сумочки, и по ступеням зацокали каблучки-гвоздики. Павел обернулся и увидел силуэт Олеси против яркого окна. — Идём, а то ещё уедет, — тревожно поторопила она. Сердце Павла застучало телеграфом: «Вернуться, бросить сумку и в Сокольники, в Лужники. Накормить Олеську мороженым, выпить пива и целоваться, целоваться. Сейчас нужна скамейка под тополями или сиренью, а не такси на вокзал». Но Павел только кивнул и послушно поплёлся вниз.*** — Казанский? — уточнил таксист, очнувшись от дрёмы. — Да, как заказывали. — Павел сел вперёд, поёрзал и вышел. — Пересяду, — крякнул он и плюхнулся назад, к Олесе. — Воля ваша, — пробубнил водитель, настраивая навигатор. — Минут сорок ехать, ещё выспаться успеете. Взгляд Павла коснулся подола Олесиного платья над коленками. «Целых сорок минут на передумать, — подсказала неожиданно приятная надежда, — точка невозврата ещё впереди». Павел отвернулся к окну. Сонные кварталы барахтались в молодой листве, как в зелёной пене. Чистые автобусы блестели и отражались в стеклянных павильонах остановок. Фигурки ранних прохожих у пешеходных светофоров терялись на просторах проспектов и площадей, оттеняя размах и масштаб города. «Столица, — Павел останавливал глазами городские пейзажи, запоминая штрихи и краски, — ничей город, город-общежитие, ты всегда здесь будешь только гостем». *** От стоянки такси до касс вокзала шли молча. У дверей Павел обернулся и, не скрывая раздражения, рубанул воздух ребром ладони: — И не надо плакать. Что, мы с тобой первые? — Я не плачу, — Олеся виновато улыбнулась. Павел отшагнул в сторону, развернулся и закивал: — Мы же взрослые люди. Мы же понимаем. Ну не срослось. Бывает! Чему удивляться?! — Я не удивляюсь, — пожала плечами Олеся. — И не звони мне каждые пять минут, — Павел развёл руками, — чувствую себя подростком, честное слово. — Я не звоню, — Олеся потупилась. Павел уверенно распахнул дверь и вошёл. Олеся прошмыгнула следом. Павел оглядел пустое помещение и растерялся. Взгляд, привыкший сравнивать длины очередей и выбирать самую короткую, прыгал с одной кассы на другую, пугаясь свободных окошек, как калькулятор деления на ноль. — Вот свободно, — Олеся плечом слегка подтолкнула Павла вперёд. — Слишком что-то свободно, —
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (28) »
Последние комментарии
28 минут 28 секунд назад
2 часов 18 минут назад
8 часов 3 минут назад
8 часов 9 минут назад
8 часов 12 минут назад
8 часов 13 минут назад